* * *

Аутисиус лежал в своей палатке, и лекарь перевязывал его раны. Рядом с ним сидел Грум. Он лечил сам себя, вливая в себя громадное количество пива. В палатку вошел гонец и припал на колени перед римлянином.

— Господин, срочные новости из вашей усадьбы. Вот пергамент, продиктованный Аврелием.

— Что случилось? — недовольно спросил Аутисиус. Он устал, и у него болело все тело. Ему хотелось уснуть и забыть обо всем на свете: — Почему продиктованное Аврелием, а не написанное им?

— Аврелий тяжело ранен и не может двигаться. Лекарь говорит, что он чудом выжил.

— Что?! — Аутисиус выхватил их рук гонца пергамент и сорвал печати. По мере того, как он читал, его лицо все больше мрачнело. Закончив читать, он отбросил в сторону пергамент и выругался. Его лицо было перекошено от ярости.

— Что случилось? — спросил Грум, удивленный вспышкой ярости у римлянина, который сохранял спокойствие, даже посреди ожесточенной битвы.

— На мое поместье напали. Убито множество моих слуг и несколько моих солдат. Похищена женщина, — прорычал римлянин, все еще вне себя от ярости.

— Кто осмелился на подобное? — искренне удивился Грум, знавший о славе Аутисиуса.

— Напали наемники лангобарды. Мой слуга сообщает, что недавно две сотни лангобардов наняла Мерена, якобы для защиты Бирмингема. Эта старая ведьма поплатится за свою дерзость. Сообщить офицерам! На рассвете мы быстрым маршем выступаем на Бирмингем. Если понадобиться, я разрушу этот гадюшник до основания, но доберусь до Мерены. Клянусь Юпитером, я увижу кровь этой ведьмы.

Грум благоразумно промолчал, хотя как король он должен был вмешаться в ссоры своих вассалов. Немного подумав, он решил, что Мерена сама выбрала свою судьбу.

Гонец выбежал из палатки, чтобы сообщить офицерам приказ римлянина. На бегу он благодарил богов, что ярость Аутисиуса обошла его стороной. Гонец впервые видел Аутисиуса в ярости, и ему почти стало жаль Мерены и лангобардов.