* * *

Палатки легиона представляли собой ровный квадрат. Вокруг лагеря был выкопан защитный вал, и, несмотря на моросивший дождь, были выставлены часовые. Король Грум Молотобоец въехал в лагерь в сопровождении десяти дружинников, пораженный порядком, царившим в рядах легионеров. Бриттские дружинники имели лишь отдаленное представление о дисциплине и, вымуштрованные Аутисиусом римлянином, солдаты были для них примером дисциплинированного войска. Грум прибыл в лагерь римлянина по его приглашению, хотя как король мог и не принимать его. Но Молотобоец понимал, что Аутисиус является его последней надеждой, если он не хочет стать королем, который правил лишь несколько десятков дней. Поражение в битве с англосаксами стало тяжелым ударом для нового короля. Несмотря на обещанную поддержку в битве с Громниром Смелым, не все бритты поддержали короля. Потерпев поражение и бежав в свои земли, Грум Молотобоец попытался собрать еще одно войско, но никто не ответил на его призыв. Король остался в одиночестве. Потеряв свою дружину в битве с англосаксами, он сидел в своем доме, дожидаясь, пока к нему заявятся захватчики и покончат с ним. Аутисиус стал для него последней надеждой на трон и победу. Груму приходилось слышать о том, что своими успехами Вестмарк во многом был обязан Аутисиусу римлянину и теперь он гадал, чего хочет от него римлянин. Когда к нему приехал гонец и сказал, что Аутисиус просит явиться в лагерь его легиона, Грум решил, чти римлянин имеет в виду лишь своих дружинников, но теперь с удивлением видел, что Аутисиус не стал распускать собранный из наемников легион. Под его началом все еще была самая сильная армия, которую имели бритты.

Короля провели к палатке римлянина, и Грум спрыгнул с коня. Он бросил поводья слуге и вошел в палатку. Стоявшие у входа часовые приподняли полог палатки, но не достаточно высоко, и Груму пришлось наклонить голову при входе. Аутисиус оторвал глаза от походного стола, на котором была расстелена карта местности, и встал, чтобы поприветствовать короля.

— Грум Молотобоец, добро пожаловать в мой лагерь. Прошу присаживайся, — римлянин указал на стул напротив себя и убрал со стола карту. Аутисиус поднял с пола кувшин вина и два кубка и налил в кубки вина. Кубки были сделаны из чистого золота и украшены кругом из маленьких, но одинаковых жемчужин. Грум лишь догадывался об их стоимости, так как не обладал достаточным богатством, чтобы позволить себе подобную роскошь.

— Благодарю, — Грум еще не привык к роли короля, и поведение Аутисиуса воспринял, как должное, и сел на стул.

— Полагаю, что ты хочешь узнать, зачем я пригласил тебя?

— Догадываюсь, — Грум помрачнел и сжал ножку кубка, так что побелели пальцы. — Лишь не знаю, чего мне это будет стоить.

Аутисиус легко улыбнулся, он знал, что ярость короля направлена не на него, а на самого себя, и не придал этому значения.

— Ничего. Ты лишь предоставишь мне свободу действий сейчас и в будущем. Остаются в силе все мои договоры с Вестмарком, то есть — освобождение от любой дани всех моих земель, принимать или нет участие в твоих войнах, буду решать тоже я. Взамен я разобью армию англосаксов, но другим вождям мы скажем, что победа была одержана тобой. Все отвоеванные мною земли останутся моей собственностью, мне нужно расплатиться с легионерами, и я планирую это сделать землей.

Грум опустил голову на огромные ладони и задумался. Аутисиус не торопил его. У Молотобойца не было выбора, и торопить или убеждать его не было нужды.

— Тебе еще нужно что-то от меня?

— На военную помощь с твоей стороны рассчитывать не приходится, — слегка улыбнулся Аутисиус уголками губ, — но ты мог бы рассказать мне, как проходила ваша битва. Мне не приходилась видеть войско Громнира, и я был бы благодарен тебе, если бы ты рассказал мне, как проходило сражение и какова численность англосаксов. Мои разведчики докладывают мне о многом, но я бы хотел услышать и твой рассказ.

Грум почесал бороду и отхлебнул вина, чтобы промочить горло.

— Их осталось немногим более трех тысяч, из них около трех сотен ютов. Юты самые опасные среди них. Именно из-за них нас разбили так легко. Хотя, даже не будь викингов, англосаксы превышали нас тогда числом. Я сумел собрать около двух тысяч бриттов, из них большинство дружинников Вестмарка и мои люди. Было безумием бросаться в бой, располагая такими силами, но выбора все равно не было, по крайней мере, я так думал. Мы встретились на открытой равнине, созданной богами для сражений. Впереди англосакского войска встали юты, около четырех сотен. В кольчугах до колен и шлемах, с обитыми железом щитами, они построились клином с Громниром в середине. Англосаксы стояли позади них беспорядочной толпой. Мы набросились на них всем скопом, чтобы смять немногочисленных викингов и сойтись в рукопашной с англосаксами. Но мы разбивались об их ряды, как волны о скалу. Викинги стояли непоколебимо. Мне еще не приходилось встречаться с подобными воинами. Они хранили молчание и стояли с выражением мрачной решимостью на лицах. Ни один из них не отступил ни на шаг назад, несмотря на то, что мы сражались, как демоны. Видя, что нам не пробиться сквозь их ряды и люди умирают десятками, тогда как потери среди викингов почти не было, я велел отступить назад. Тогда Громнир прокричал приказ, и викинги расступились в стороны. Завывая, как голодные волки, на нас бросились англосаксы. Викинги не удержались и последовали за ними, смешавшись в одно войско. Мы бросились им навстречу. Строй викингов распался и мы, наконец, смогли сойтись с англосаксами. Я сражался в первых рядах, как и Громнир. Этого викинга не зря прозвали Смелым. Он бился весь день в первых рядах, как бог войны Нейд. Немало бриттов пало от его топора. Мне удалось пробиться к нему, и мы сошлись лицом к лицу. Мой меч застрял в его щите и сломался, и топор викингов рассек мой шлем. Я упал на землю, не способный продолжить поединок. Мне повезло, сражающиеся разъединили нас. Мои люди вынесли меня с поля боя, но среди бриттов пошел слух, что я погиб. Тогда они побежали. Англосаксы последовали за ними, убивая их ударами в спину. Смерть недостойная настоящего мужчины, — Грум в ярости сжал кулаки, при этом воспоминании: — Кто знает, убей я Громнира, и победа могла бы достаться нам. Но боги отвернулись от меня в тот день.

Аутисиус промолчал, так как не верил в то, что боги помогают или мешают людям.

— Благодарю. Думаю, в следующий раз боги отвернуться от англосаксов и Громнира. Могу даже тебе это обещать. Мы ждали лишь тебя. Мы выступаем, как только мои люди оденутся. Мои галльские всадники уже покинули лагерь, и мы последуем за ними через час.

— Но ведь нам придется идти ночью? — удивился Грум.

— Да, и к тому же под дождем. Неприятная предстоит прогулка, к тому же идти предстоит всю ночь. Извини, что не смогу предоставить тебе возможность отдохнуть, но я надеялся, что ты появишься быстрее. Сообщи своим людям, что мы вскоре выступаем. Или они могут остаться в лагере. Палатки мы оставим здесь же под небольшой охраной, и они смогут с удобствами расположиться в лагере.

— Ты собираешься напасть на англосаксов ночью, — догадался Грум.

— Да. Вряд ли Громнир ожидает подобное. Согласен, что моросящий дождь и ночная темнота не самые лучшие условия для перехода и сражения, но в Британии слишком часто идут дожди, приходится привыкать к подобной погоде. Ты так не считаешь?

Ночной переход остался позади, и Грум с удовольствием слез с коня. К его удивлению легионеры передвигались молча, и среди их рядов не слышно было ни жалоб, ни ворчания. Двадцать шесть сотен солдат не могут не производить шума, но они передвигались так тихо, как только это было возможно. Из опушки леса сотни глаз наблюдали за лагерем англосаксов. Дисциплина, привитая легионерам Аутисиусом, заставляла их молчать и производить как можно меньше движений в ожидании приказа.

Англосаксы остановились на пшеничном поле. Где-то должен был находиться разоренный дом хозяина этого поля, но Грум не мог его разглядеть. Рядом с ним стоял Аутисиус. Римлянин проделал путь по лесу пешком, как и остальные легионеры. Но римлянин был невозмутим и ничуть не выглядел усталым или не выспавшимся. Стройный, с прямой спиной, он внимательным взглядом всматривался в лагерь англосаксов. Часовые, выставленные Громниром, стояли лишь у границы лагеря и не замечали пока легионеров. Дождь продолжал моросить, и часовые кутались в плащи и клевали носами. Большинство из них спали, не обращая внимание на происходящее вокруг.

— Чего мы ждем? — шепотом спросил Грум у Аутисиуса. Единственный из всего легиона он проделал путь верхом, но Груму казалось, что он устал больше, чем любой из легионеров. Глаза короля слипались, и ему отчаянно хотелось вздремнуть. Последние дни Грум провел почти без сна, мучимый угрызениями за проигранное сражение. В кошмарах вновь и вновь переживая поединок с Громниром, который определил исход сражения. При мысли о Громнире Молотобойца охватывала ярость, прогоняющая усталость, и он чувствовал жажду крови и битвы.

— Не беспокойся, король. Мы атакуем, когда придет время.

Грум помялся на месте и сжал рукоять меча. Король не носил ни кольчуги, ни панциря, но держал в руках небольшой щит, а на его голове красовался украшенный золотом шлем. Молотобоец собирался принять участие в сражении, хотя Аутисиус и пытался его отговорить. В конце концов, римлянин согласился, но велел королю держаться поблизости и не бросаться в бой впереди войска. Становилось все светлее, хотя небо и покрывали темные облака. Грум потер рукой глаза, чтобы прочистить взор. Он позавидовал Аутисиусу, немигающий взгляд которого был устремлен прямо вперед, неотрывно наблюдая за лагерем англосаксов.

— Скоро начнется рассвет и они заметят нас, — поторопил римлянина Грум.

— Еще не время, — ответил римлянин, даже не взглянув на короля. Его раздражало присутствие Грума, и он пожалел, что не настоял на том, чтобы король остался в лагере, как это сделали его люди.

В лагере англосаксов начался шум. Грум с удивлением услышал звуки схватки, идущие с другой стороны лагеря. Англосаксы начали просыпаться и хвататься за оружие. Небольшие толпы устремлялись в противоположную сторону от легиона.

— Что происходит? — спросил Грум, но римлянин не обратил на него внимания.

— Шагом вперед строимся в квадрат! — офицеры легиона передали дальше приказ Аутисиуса, и легионеры вышли из-за деревьев. Грум ожидал, что легионеры с воплями атакуют англосаксов, но к его удивлению они продолжали хранить молчание. Не переходя даже на бег, они выходили из леса, на ходу занимая свое место в строю. Сотни раз проделав подобное на многодневной муштре, они безошибочно занимали свое место в строю. Легионеры сомкнули перед собой щиты, и первый ряд ощетинился длинными копьями. Идущие позади вытащили короткие мечи и сомкнули ряды. Англосаксы все еще не замечали легионеров, отвлекаясь на атаку с другой стороны. Аутисиус приказал ускорить шаг, и легионеры перешли на медленный бег. Земля начала подрагивать от равномерного топота сотен ног пехотинцев. До лагеря англосаксов оставалось чуть больше сотни шагов, когда их, наконец, заметили. В лагере англосаксов началась паника, когда они заметили солдат легиона. Некоторые из англосаксов пытались бежать, другие смело бросились навстречу легиону, а третьи замерли на месте, не зная, что предпринять. Легионеры смяли пытавшихся остановить их англосаксов, насадив их на копья, как свиней. Вожди отдали приказ атаковать, и англосаксы, пытаясь себя подбодрить, разразились криками ярости. Легионеры, даже не замедлив шаг, смяли первых противников. Длинные копья и сомкнутые щиты давали им преимущество перед неорганизованными англосаксами. Перед лицом Грума мелькнуло оскаленное в звериной ярости лицо. Он отразил удар копья щитом и ответным ударом развалил противника надвое. Ему пришлось приноровить свой шаг к скорости, легионеров идущих в ногу. Раздались звуки схватки. Крики, лязг стали и стоны раненых и умирающих. Все больше англосаксов набрасывалось на легионеров, и вскоре битва кипела уже по всему периметру.

На другой стороне лагеря Громнир Смелый наблюдал за отступлением кавалерии. Еще до наступления рассвета, скрытые ночной темнотой и моросящим дождем, галлы напали на сонный лагерь англосаксов. Часовые заметили всадников лишь в последние мгновения. Они закричали, предупреждая людей, но было уже слишком поздно. Галлы уже были в лагере и топтали спящих лошадьми. Некоторые всадники имели при себе пики и пронзали на скаку просыпающихся англосаксов. Длинные мечи рубили тех, кто пытался сопротивляться. Еще не окончательно проснувшись, юты не успели натянуть доспехи и сражались рядом с англосаксами в одних рубахах. Мокрая земля, в которой увязали копыта коней, не дала галлам пронестись по лагерю подобно урагану смерти, что спасло многих воинов.

Громнир, схватив топор и щит, ругался и пинками гнал своих людей навстречу галлам. Ярл ожидал, что, заметив его, галлы набросятся на него, чтобы убить вожака, но к его удивлению, галлы начали разворачивать своих лошадей. Въехав в лагерь на сотню шагов, они развернули лошадей, и, разделившись, промчались по периметру лагеря, зарубив по пути всех, кто пытался им сопротивляться. Громнир собрал вокруг себя людей и побежал на галльских всадников, но они еще раз развернули лошадей, в этот раз отступая. Громнир с удивлением наблюдал за отступлением галлов. Отставив позади себя несколько сотен зарубленных и растоптанных тел, они отступили. Пешие англосаксы не могли угнаться за всадниками, и Громнир в бешенстве наблюдал, как галлы уходят. Громнир даже не успел пустить в ход свой топор.

В другой стороне лагеря раздались крики, и Громнир побежал в обратную сторону. Собранные им воины побежали вслед за вожаком. Мимо Громнира пробежали несколько англосаксов, и он криком велел им остановиться. Не смотря, исполнили они его приказ или нет, он пробежал через лагерь.

Взору Громнира предстал легион. Тяжелые четырехугольные щиты были сомкнуты в ровные ряды, с торчавшими между ними копьями. Громнир выдел, как длинные копья легионеров пронзали его воинов. Затем вожди англосаксов повели своих людей на легионеров, и они взялись за свои короткие мечи. В плотном строю гладии были удобнее длинных мечей и топоров англосаксов. Не помогали англосаксам и их копья, которые они не могли просунуть сквозь плотно сомкнутые щиты легионеров. Ярл видел, как, даже не замедлив шага, легионеры смяли по пути первых англосаксов. Они прошлись по их телам и лишь немного замедлили шаг, когда собранные вождями англосаксы набросились на их щиты. Когда большая часть войска напала на легионеров, они были вынуждены остановиться, не поспевая убивать всех людей, встающих на их пути.

Спросонья, не все успевшие одеться, англосаксы и юты не смогли пробиться сквозь ряды легионеров. Громнир предвидел, что ему придется встретиться с легионом Аутисиуса, уже однажды разбившим англосаксов, и знал, что победить он сможет, только прорубив брешь в рядах легионеров. Для этого он собирался использовать своих ютов. Но теперь без брони, сражаясь среди англосаксов беспорядочной толпой, викинги были столь же беспомощны перед стеной щитов, как и англосаксы. Громнир видел, как перед строем щитов вырастает груда мертвых тел. Иногда падал и один из легионеров, но кто-то другой немедленно занимал его место в строю.

Грум Молотобоец сражался в первых рядах легиона. Он без устали работал своим тяжелым мечом, рубя англосаксов и ютов. Недалеко от него бился Аутисиус, и Грум был вынужден признать, что римлянин сражается гораздо лучше него. Длинный меч лишь мешал бритту в тесном строю, где у него не было места, чтобы как следует размахнуться. Гладий римлянина же выныривал из-под щита, поражал противника и немедленно возвращался назад, чтобы в следующее мгновение пронзить следующего врага. Англосаксы толкались перед стеной щитов, и Груму показалось, что легионеры более похожи на мясников, чем на воинов. Отвлекающая атака кавалерии, неожиданное нападение на сонное войско, превосходство в броне и дисциплина обеспечивали легиону победу. Грум понял, что он никогда не смог бы спланировать подобную атаку. Он предпочел бы бесхитростно встретиться с врагом лицом к лицу, но римлянин в очередной раз показал свое превосходство на поле боя.

Солнечные лучи уже выныривали из-за облаков, освещая поражение англосаксов. Молотобойцу уже начало казаться, что этот рассвет станет концом для войска захватчиков, когда раздался приказ об отступлении. Громкий голос Громнира велел англосаксам отступать.

Англосаксы и юты начали медленно и нехотя выходить из боя. Грум заметил фигуру Громнира, который пинками отправлял людей в противоположную от легиона сторону. Убедившись, что его люди поняли приказ, Громнир тоже побежал, спеша оказаться как можно дальше от легиона. Вот он споткнулся на мокрой земле и упал. Выругавшись, викинг снова вскочил на ноги и продолжил отступление. Некоторые из англосаксов не побежали, в боевой ярости продолжая сражение, но вскоре пали, пронзенные короткими мечами.

Грум ожидал, что Аутисиус отдаст приказ о преследовании, но римлянин велел сомкнуть строй и заменил уставших солдат первых рядов. Убедившись, что англосаксы бегут и не собираются возвращаться, римлянин приказал добить раненых врагов и позаботиться о раненых, а затем собрать оружие убитых.

Грум подошел к римлянину, осматривавшему свой гладий на наличие зазубрин и царапин.

— Почему ты отпустил их? Мы могли бы покончить с ними сегодня.

— Наступая, нам пришлось бы нарушить строй, — спокойно ответил Аутисиус. — Невозможно сохранить строй, переступая через столь многочисленные тела, да еще идя при этом по скользкой и мокрой земле. А, если бы мы нарушили строй, то победа могла бы достаться Громниру. Пойми, Грум, сила легиона в единстве. В строю мы непобедимы, но поодиночке короткие мечи и тяжелая броня сделают нас удобными мишенями для англосаксов.

Грум выругался, но про себя. Он понимал, что Аутисиус прав, но бритту не удалось утолить свою жажду крови, и ему было досадно, что Громниру удалось бежать. Кое-как перевязав раненых и собрав добычу, легионеры отступили к лесу. На опушке их уже ждали галлы. Командующий кавалерией подошел к Аутисиусу, издалека помахав ему рукой. Высокий и гибкий, он был одет в посеребренную кольчугу и шлем, украшенный плюмажем из конского волоса. Безбородый с покрытым шрамами лицом, он служил Аутисиусу уже второй десяток лет. На ходу он слегка покачивался, так как в седле проводил чуть ли не больше времени, чем на своих ногах. Давняя дружба позволяла ему говорить с Аутисиусом без церемоний, и галл сразу же перешел к делу.

— Мы все сделали, как и было приказано. Неожиданно напали, отвлекли их внимание и отступили, как только они собрались нас атаковать. Потерял около двух десятков всадников, но потери приемлемы.

— Замечательно, Гримо, — похвалил галла Аутисиус. — Ты все сделал как надо, как всегда.

— Какие будут приказы теперь?

— Вы прикроете наше отступление. Вернемся в наш лагерь и там отдохнем. Вышли также своих всадников, чтобы они проследили за передвижением англосаксов. В зависимости от того, что они предпримут, мы станем планировать наши шаги.

Гримо кивнул и отправился отдавать приказы своим всадникам. Грум почесал свою задницу, ему опять надо было садиться в седло и провести в нем полдня.