Сизые болота и Индейское нагорье
После короткого завтрака путники сложили палатки, нагрузили на спины мулов брезентовые тюки и мешки, напялили на головы накомарники, повесили на плечи компактные рюкзаки с лёгкими вещами первой необходимости и, выстроившись цепочкой, приступили к форсированию Сизых болот.
«Очередная высокохудожественная ерунда и сплошной обман», – уже через полминуты принялся надоедливо ворчать рассерженный внутренний голос. – «Издали, на вчерашнем тихом закате, эти болота смотрелись очень даже симпатично – сиреневые, розовые и фиолетовые камыши причудливо переплетались, образуя изысканные разноцветные узоры, тут и там в камышовых зарослях проглядывали небольшие, идеально круглые озёра, заполненные водой серых и тёмнозелёных оттенков. Заходящее бордовое солнце плавно и ненавязчиво меняло цветовые гаммы пейзажа, словно бы показывая некий изысканный фокус, основанный на принципах медленновращающегося гигантского калейдоскопа…. Сейчас же всё выглядит совершенно иначе. Типа – ясный день и угольночёрная ночь…. Камыши оказались неожиданновысокими, прямотаки рощи настоящие, полноценные и серьёзные. На самом краю Сизых болот их высота уже достигает метра два с половиной, и с каждым шагом заросли становятся всё выше и выше…. Да и этот самый «каждый шаг» даётся с немалым трудом – по причине вязкой почвы, напоминающей – структурой и основными физическими свойствами – бурокоричневый пластилин для лепки. А ещё точнее – пошлую оконную замазку из «доперестроечных» Времён…
В одном месте маршрут отряда пересёк странный свежий след, как будто бы ктото совсем недавно проехал на огромном мотоцикле – с очень широкими колёсами.
– Совершенно ничего необычного, – глухо пробурчал сквозь плотную сетку накомарника дон Аугусто. – Элементарная анаконда проползла на рассвете. Только большая…. Ну, очень большая! Прямотаки – королева анаконд! Сейчас, наверное, дрыхнет гденибудь глубоко под землёй, спасаясь от противной дневной жары…
– Не стоит беспокоиться, понятное дело, – тут же насмешливо откликнулась Санька. – Анаконды, ведь, особые существа, если посмотреть с философской точки зрения. Днём они всех боятся и целенаправленно залезают в глубокие норы. Ночью же, наоборот, все остальные пред ними трепещут, прячась тщательно и, в большинстве случаев, безрезультатно…
Через два часа они выбрались на просторную овальную полянку, покрытую густым разноцветным мхом, и сеньор Мартинес ожидаемо скомандовал:
– Объявляется короткий привал! Необходимо дать отдых бедным уставшим ногам. Не знаю, как у вас, соратники, а у меня уже икроножные мышцы сводит болезненной судорогой…. Я тут отойду минут на десять – по естественной надобности. Перекуривайте, утоляйте жажду и, главное, не скучайте…
Санька с удовольствием присела на высокую тёмнозелёную кочку, стащила с головы надоевший накомарник и, вынув из кармана охотничьей куртки светлый носовой платок, тщательно протёрла лицо от грязи и пота. После чего заявила:
– Эти ваши Сизые болота – паскуднейшее место на нашей прекрасной планете! Вернее, её наиглавнейший позор и земное воплощение библейского Ада…. Дай мне, пожалуйста, фляжку с водой. Спасибо…. Прости, милый, на чём я остановилась? Ах, да…. Повторяю, паскуднейшее место на планете! Вошли мы в эти густые камышовые рощи и сразу же – словно бы потерялись навсегда. Вокруг темно и душно, что впереди – одна сплошная и пугающая загадка…. Абсолютно предсказуемо налетели бесконечные стаи москитов и прочих злобных насекомых, хорошо ещё, что у нас имеются надёжные накомарники и разнообразная профильная химия. Иначе, наверняка, запросто можно сойти с ума…. Кстати, дайка мне длинный яркожёлтый тюбик, на котором изображён чёрный москит с красными глазками. Попробую натереться мазью. Спасибо, любимый…. Кроме всего прочего, здесь очень плохо с ориентацией. И без того вокруг царил сумрак, так ещё и сетки накомарников сразу же оказались густозалепленными всякими гадами. Куда, спрашивается, идти? Неизвестно…. Как только дон Аугусто определяет правильное направление движения? Неужели, по наитию? То бишь, безоговорочно доверяя природному инстинкту?
– У него часы – на кисти левой руки – с компасом, – подсказал Егор. – Двигаемся строго на запад, ничего хитрого. Петляем, конечно же, обходя стороной наиболее топкие и опасные места. Но генеральное направление, безусловно, западное…
Неожиданно – метрах в тридцатисорока от них – прогремел сильный взрыв. Мулы, испуганно подёргивая длинными ушами, дружно рванули назад, к твёрдой и надёжной земле. Над разноцветными камышами, раздражённо и недовольно крича, бестолково закружили стаи пёстрых тропических птиц.
«Рванула граната, судя по всему – наступательного типа», – заверил внутренний голос, коечто понимающий в военном деле. – «Заметил, братец, как один из осколков, находясь уже на излёте, задел круп пегого мула? Так, только шкуру слегка рассёк, не более того. Вот, я и говорю, что граната была, безусловно, наступательного типа. У оборонительных гранат радиус разлёта осколков гораздо больше…».
– Сбрасываем рюкзаки и ложимся на землю, – шёпотом велел Егор. – Снимаем пистолеты с предохранителей и осторожно ползём в сторону взрыва. Я, естественно, первым. Ты, небесная красотка, за мной, отстав метров на семьвосемь. Не спорить и тупо выполнять…
Над неподвижным телом дона Аугусто, лежавшим на краю неглубокой воронки, плотоядно роилась туча шустрых москитов.
«Пахнет тротилом и свежей кровью», – дисциплинированно отметил внутренний голос. – «Тело, скорчившись – словно человеческий трёхмесячный эмбрион в утробе матери – располагается на правом боку. Очевидно, бедного Мартинеса всего посекло осколками. Нарвался на элементарную гранатную растяжку, не повезло, бывает. Но ноги слегка подрагивают, следовательно, он ещё жив…».
Подползя к воронке, Егор бережно перевернул тело раненого на спину, под голову подложил толстый пук светлобурого мха, вырванный из ближайшей кочки, и позвал вполголоса.
– Саня! Вставай на ноги и дуй ко мне.
– Что с ним? – засуетилась подбежавшая Александра, торопливо раскрывая полевой кожаный планшет. – Сейчас я достану бинты, сейчас…
– Подожди, пожалуйста, с бинтами, – поморщился Егор. – У бедного Аугусто столько ран, что никаких бинтов не хватит. А пульс – елееле прощупывается.… Доставайка синюю коробочкуцилиндрик, вынимай из неё шприц и снимай красный колпачок.
– Готово, командир!
– Коли в правое предплечье…
Через полминуты задрожализадёргались пушистые ресницы, и, болезненно всхлипнув, раненый открыл глаза.
«Эге, плохо дело!», – тут же отреагировал внутренний голос. – «Раньшето глаза у хозяина «Белой ласточки» были светлоголубыми, а сейчас – белёсые, светлосветло серые, с огромными чёрными зрачками. Видимо, от сильнейшего болевого шока….».
– Слушай сюда, Странник, – с трудом прохрипел дон Аугусто. – Я уже покойник…. Не спорь, пожалуйста. У нас очень мало времени. Ты же когдато служил в спецназе, должен понимать, что к чему…. Я – опытный боевик, и заранее чувствую приближение смерти. Учили – в своё время…. Откуда здесь взялась гранатная растяжка? Кто её поставил? Не знаю, честное слово. Раньше такого в наших краях никогда не наблюдалось. Плохо это, брат…. Теперь о деле. Сними с моего пальца кольцо с сапфиром. Покажешь его вождю чиго…. Как зовут вождя? Извини, но не знаю. Старого звали Аймаром, но он умер от сердечного приступа примерно полгода назад. Индейцы выбрали себе нового лидера, говорят, из молодых. Я с ним лично не знаком…. Покажешь кольцо, дашь вождю денег – у меня в нагрудном кармане куртки найдёшь замшевое портмоне…. Чиго – два раза в год – посещают ближайшие населенные пункты. Продают шкуры и клыки всяких редких животных, чёрные опалы и золотые самородки. Покупают, в основном, лекарства от малярии, антибиотики, соль, спиртное, огнестрельное оружие и запасные патроны. Будем надеяться, что чиго – за щедрую плату – проводят вас, ребята, до аэродрома…. Обо мне. Забери оружие, портмоне, часы с компасом и кольцо, а тело сбрось в эту воронку. К вечеру её затянет – без единого следа. Земля на Сизых болотах, выражаясь высоким стилем, «живая». Через несколько суток на этом месте уже высокая трава будет шуметь вовсю…. Сам я виноват во всём. Говорила же мудрая донья Анна, мол: – «Смотри, мальчик, внимательно под ноги…». А я, вот, расслабился и не заметил растяжки…. Всё, прощайте. Это, похоже, конец…
– Он умер? – громко всхлипнула Санька.
– Умер, – скрипнув зубами, подтвердил Егор, прикрывая ладонью глаза покойника.
– Жалко. Молодой же совсем, может, даже мой одногодка…. Эх, жизнь наша сволочная! Зараза паскудная!
– Возьми, пожалуйста, себя в руки и изволь говорить потише.
Гдето вдали прогремел ещё один взрыв.
– Ктото из наших мулов напоролся на очередную растяжку, – предположил Егор. – Бывает. Не повезло…
– Как же нам теперь быть – без палатки и продовольствия? – заволновалась Александра. – Если я понимаю правильно, то – в сложившейся ситуации – ловить мулов, наверное, не стоит?
– Всё правильно понимаешь, не стоит. Типа – себе дороже…. Остались без съестного? Не беда, напарница! Говорят, что голодание – очень полезно для крепости здоровья и стройности фигуры. Нет палаток? Заночуем у костра. Думаю, что не замёрзнем, тем более что у меня в рюкзаке имеется широкое байковое одеяло и две пары запасных тёплых носков…. Правда, для этого нам надо до темноты выбраться из болота на твёрдую землю, где наличествуют сухие дрова…. Ничего, выберемся. Главное, что накомарники при нас, без них было бы совсем тоскливо.
– А у меня в рюкзачном кармане лежит плитка шоколада, а также маленький пакетик с изюмом и сухофруктами.
– Вот, видишь! – подбадривающе подмигнул Егор. – Прорвёмся, родное сердечко. Не впервой…. А воронкато, действительно, «дышит». Земля потихоньку сыпетсяобваливается вниз. Давайка, заберём у мертвеца все полезные вещи и займёмся скромными похоронами.
Когда покойник оказался на дне воронки, Егор произнёс краткую надгробную речь:
– Пусть земля тебе будет пухом, Аугусто Мартинес, верный товарищ. Спасибо за реальную помощь и доброе отношение к нам! А о твоей бессмертной душе, надеюсь, позаботится Светлая Тень. Прощай! – внимательно посмотрел на супругу. – Нам пора, Санёк. Забираем рюкзаки и двигаемся на запад. Подожди секунду, я на палец надену кольцопропуск, а компас пристрою на запястье…. Ещё одно. Иди за мной – след в след, не отходя в сторону ни на шаг.
– А если захочется пописать?
– Расстегнула молнию и ремень, сняла штаны, присела и пописала. Я подожду и обещаю не глазеть – почём зря – на данное пикантное действо. Журчи – сколько захочешь…. Всё, вперёд!
Они упорно, настойчиво и – одновременно – осторожно шагали по пышным мхам Сизых болот к каменистому Индейскому нагорью. Высоченные камышовые заросли сменялись чёрными вязкими прогалинами, часто приходилось лавировать между круглыми и овальными лужамиозерками, наполненными тёмнокоричневой водой, в которой беззаботно плескались жирные утки, гуси и голенастые цапли. А ещё надо было внимательно и постоянно глядеть под ноги, высматривая чёрные (или, наоборот, блестящие?) проволочки коварных гранатных растяжек, которые, слава Богу, им так и не повстречались.
У Егора к вечеру даже голова слегка закружилась, а перед глазами всё качалась и качалась, словно бы издеваясь, пёстрая камышовая стена.
«Удастся ли к ночи выбраться из болота?», – занервничал усталый внутренний голос. – В темноте здесь ходить не стоит, запросто можно нарваться на гранатную растяжку. А просидеть всю долгую ночь на моховой кочке – удовольствие очень и очень сомнительное. Особенно, учитывая размеры здешних анаконд…».
– Камыши стали заметно ниже, – радостно объявила наблюдательная Сашенция. – Следовательно, мы у цели…. Только, вот, кушать очень хочется. Потерянные калории, как известно, рекомендуется усердно восстанавливать. Хотя бы изредка. Иначе ноги можно протянуть…
Через пятьшесть минут они выбрались на каменную россыпь, образованную серой, розовой и светлозелёной галькой.
– Куда теперь? – торопливо освободившись от накомарника, поинтересовалась Санька.
– Конечно же, направо. Видишь, узкий распадок, поросший местными хвойными растениями? Сейчас я быстро смастерю шикарный шалаш, а ты, алмазная донна, разожги, пожалуйста, походный костёр.
– А это, случаем, не опасно? На яркие отблески запросто могут пожаловать мрачные и неприветливые индейцы, про которых нам рассказывал покойный Аугусто…
– Ну, и что из того? – удивился Егор. – Пусть приходят. Нам, в любом раскладе, надо переговорить с их вождём. Без чиго, насколько я понимаю, секретного аэродрома ни за что не найти…
Шалаш, предварительно настелив на камни толстый слой лапника, он соорудил возле крохотного родника с хрустальночистой водой. Рядом – метрах в трёх – Санька развела небольшой, но жаркий костерок.
– О, весьма полезная вещь! – указывая на густой кустарник, обрадовался Егор. – Теперь голодная смерть нам точно не грозит.
– Что это за растение?
– Какойто местный орех – с очень длинным и труднопроизносимым названием. Тропический аналог европейского фундука. Только у него скорлупа гораздо тоньше. Попробуй, амазонка. Рекомендую.
Расколов скорлупу, Санька задумчиво разжевала ребристое ядрышко и вынесла авторитетный вердикт:
– Пища капризных и взыскательных Богов! Натуральный орех, только с ярковыраженным молочным привкусом. Вещь однозначновкусная и очень калорийная. Сейчас я оперативно наберу парутройку сотен – в ковбойскую шляпу, ясный никарагуанский вечерок…
Они, усевшись потурецки рядом с костром, поужинали орехами и половинкой шоколадки, запивая скромную трапезу холодной родниковой водой.
Наступила ночь. На небе появились крупные, неправдоподобнояркие тропические звёзды.
– Сириус, Канопус, Ригель…, – принялась старательно перечислять начитанная Сашенция, но, сладко зевнув, сбилась и жалобно попросила: – Милый, отнеси, пожалуйста, свою верную жёнушку в шалаш. У меня, похоже, последние силы закончились. Глаза слипаются – сами собой…
Утро выдалось тёплым и погожим. Солнышко ласково проглядывало сквозь светлосерые перистые облака, в ореховом кустарнике беззаботно щебетали крохотные пичуги.
Наспех умывшись холодной родниковой водой, путники позавтракали – точной копией вчерашнего ужина, после чего Егор, забросив за спину тощий рюкзак и пристроив на правом плече кожаный ремешок бельгийского нарезного карабина (наследство, доставшееся от покойного сеньора Мартинеса), озвучил мудрое командирское решение:
– Двигаемся вдоль кромки Сизых болот и старательно высматриваем тропу. В местах, обитаемых людьми, всегда отыщутся тропы. Прописная азбука опытного диверсанта, оказавшегося – по воле коварной судьбы – в насквозь незнакомой местности…
На широкую, хорошо натоптанную тропку они наткнулись уже через несколько минут.
– Нет, это совсем не то, что мы искали, – присев на корточки, расстроено вздохнул Егор. – То бишь, звериная дорожка. Возможно, что здесь регулярно шастают упитанные тапиры.
– Определенно, знакомое слово, – задумалась Санька. – А как выглядят эти животные?
– Слегка напоминают диких кабанов – весом, размерами, повадками, норовом. Только – при этом – кабанами не являются. А ещё у каждого взрослого тапира имеется короткий хобот…
– Доходчивое, чёткое и однозначное объяснение, – весело улыбнулась жена и тут же насторожилась, указывая тонким пальчиком на невысокую каменную гряду: – Слышишь? Булькает чтото…. Словно бы ктото бросает в воду большие камни. Вот, опять…
За грядой обнаружилась широкая травянистая долина, по которой протекал бодрый ручей. На покатом берегу, метрах в тридцати пяти от гряды, у воды замер высокий черноволосый индеец, облачённый в набедренную повязку до колен, с короткой острогой в правой руке.
«Совсем ещё молоденький парнишка. Наверное, ему лет пятнадцатьшестнадцать, не больше», – не преминул отметиться высказыванием внутренний голос. – «А, вот, фигура у него какаято…ммм, непропорциональная и даже слегка уродливая. То бишь, непривычная глазу. Ноги – избыточнодлинные, плечи – гораздо шире бёдер. Бывает, конечно…».
Паренёк – тем временем – резко махнул рукой, острога послушно полетела вперёд, уйдя в воду на две трети, а кончик её древка мелкомелко задрожал.
– Кажется, попал, – азартно и чуть завистливо прошептала Санька. – Ага, снимает с острия остроги вполне приличную форель, грамм на семьсотвосемьсот. Два раза стукнул увесистым камнем рыбине по голове и отправил трофей в большую плетёную корзинку, которая, похоже, уже заполнена на две трети. Добытчик, однако…, – после минутного молчания сделала неожиданное предложение: – Может, возьмём парнишку в плен? Рыбу, понятное дело, съедим. А пленного потом обменяем…
– На что, извини, обменяем?
– Конечно же, на маршрут к тайному аэродрому. То есть, мы любезно освобождаем юнца, а здешние индейцы – в качестве ответной услуги – отводят нас к секретной опорной точке службы «SV»…. Как тебе такой козырный вариант?
– Не катит, – криво усмехнулся Егор.
– Почему, собственно?
– Чиго, по заверениям покойного дона Аугусто, вполне нормальные и адекватные люди. Зачем же сразу напрягать хороших парней всякими голливудскими штуковинами? Могут не оценить, воинственная амазонка, твоей занятной и элегантной шутки. То есть, понять совершенно неправильно, с самыми негативными последствиями для нас, понятное дело…. Ладно, пошли к ручью, попробуем провести первичные дипломатические переговоры. Оружием, естественно, не стоит бравировать излишне. В том плане, что не надо демонстративно щёлкать пистолетным предохранителем, ненавязчиво целясь при этом в фигуранта…. Понятно излагаю?
– Так точно, господин командир!
Парнишка отнёсся к появлению вооружённых незнакомцев на удивление спокойно. Аккуратно, стараясь не делать резких движений, он положил острогу на светложёлтый прибрежный песок, после чего выпрямился и коротко, с чувством собственного достоинства кивнул черноволосой головой.
– Нам требуется срочно встретиться с вашим вождём, – сообщил Егор на английском языке.
– Оченьочень надо. По приватному делу, – дополнила Санька и, подумав немного, сдублировала просьбу поиспански и пофранцузски.
«А лицото у нашего рыбачка, определённо, эллинское», – удивлённо хмыкнул ехидный внутренний голос. – «Прямой нос без малейшего намёка на горбинку, массивный подбородок, внимательные голубые глаза. Кожа, конечно, имеет лёгкий красноватый оттенок, но не более того. У тех же индейцевсоло физиономии гораздо более тёмные, практически кирпичные. Очередная загадка природы, не иначе…».
Примерно через полторы минуты, видимо, вежливо подождав, не скажут ли незнакомцы ещё чтонибудь, парнишка подошёл к плетёной корзине, оснащённой широким наплечным ремнём, нагнулся и выложил на плоский камень двух крупных рыбин. После этого он, не проронив ни единого слова, широко улыбнулся, ловко подхватил корзинку, плавно развернулся через левое плечо и, особо не торопясь, двинулся вверх по течению ручья.
– И как это прикажете понимать? – дождавшись, когда индеец отойдёт подальше, возмутилась Сашенция. – Никакого представления об элементарной вежливости! Дикарь неотёсанный! Даже не представился, молокосос наглый…
– Не горячись так, радость моя симпатичная, – посоветовал Егор. – Все индейцы – не любят много говорить. Вспомни, хотя бы, романы незабвенного Фенимора Купера. Великий Чингачгук – Большой Змей – тоже был весьма молчаливым субъектом…. Я же считаю, что наш черноволосый молодой человек вёл себя безупречно вежливо.
– Например?
– Например, нам предложили немного перекусить. Мол: – «Ждите здесь, бледнолицые незнакомцы. Я незамедлительно сообщу Великому вождю о вашем появлении. А в качестве доказательства мирных намерений моего народа – примите в дар этих питательных рыбин. Трапезничайте, незнакомцы, набирайтесь сил…».
– Это ты прочёл в индейских голубых глазах? – недоверчиво прищурилась Александра. – Или же просто нагло насмехаешься над доверчивой и наивной женщиной?
– Ни сном и ни духом, душа моя нежная! Честное благородное слово…. Чисти, милая, рыбу, а я пока разожгу костёр. Благо вдоль русла ручья хватает сухих веток…
Форель, запеченная на малиновых углях костра, получилась – с точки зрения кулинарии – отменной.
– Ничего и никогда не пробовала вкусней! – сыто икнув, торжественно объявила Санька. – Духовитая, ароматная. А золотистая корочка – слов нет. Даже соль не нужна…. Вот, что значит – идеальная экология! – неожиданно загрустила: – Как там наши Платон и Иришка? Соскучилась я по ним, до слёз…. Надо, Егорушка, срочно завершать все дела и лететь в Канаду. Иначе, я всерьёз затоскую и начну хандрить, превратившись в законченную и стервозную фурию…
Когда трапеза подошла к концу и от форелин остались только тщательнообглоданные скелетики, Егор, благостно дымя сигареткой, сообщил:
– К нам направляются долгожданные гости. Сохраняй, солнышко моё ясное, полное спокойствие. И, пожалуйста, не вздумай хвататься за пистолеты. Очень тебя прошу.
– Легко сказать – не вздумай хвататься, – неуверенно пробормотала жена. – Надвигаются, понимаешь, морды, со всех сторон сразу…. Как тут не запаниковать? Нервыто не железные…
Санька была права – порядка пятидесяти индейцев, вооружённых современными ружьями и допотопными копьями, целенаправленно и слаженно брали путников в кольцо.
«Ага, кольцо – с диаметром метров в сто двадцать – замкнулось. Туземцы синхронно остановились», – прокомментировал невозмутимый внутренний голос. – «Теперь, как я понимаю, надо ждать парламентёровпереговорщиков…. Вот, кажется, и они».
К едва тлеющему костру направились двое – давешний подросток и высокий, очень стройный мужчина средних лет, одетый в лучших традициях старинных фильмов – «про индейцев» – производства восточнонемецкой киностудии «DEFA».
«Облегающие светлобежевые штаны, куртка такого же цвета, щедро украшенная длинной тёмнокоричневой бахромой, мокасины на ногах, чёрные длинные волосы, перехваченные алой матерчатой лентой», – насмешливо зацокал легкомысленный внутренний голос. – «Короче говоря, самый натуральный Гойко Митич, легендарный югославский киноактёр второй половины двадцатого века…. А, вот, тип лица у него, безусловно, испанский. Да и кожа лишь смуглая, без малейших краснорозовых оттенков. Это что же такое получается, а? Один индеец похож на классического грека, другой – на чистокровного испанца…. Очередная непонятная и мутная хрень, короче говоря…».
Егор аккуратно втоптал каблуком сапога сигаретный окурок в прибрежный песок и, поднимаясь на ноги, известил:
– Готовимся к полноценным переговорам.
– Это как? – уточнила Санька.
– Становимся рядом, типа – плечо к плечу, вытягиваем руки вперёд – раскрытыми ладонями вверх, и покорно ждём дальнейшего развития событий.
Вождь чиго остановился, не дойдя до затухающего костра метров пятьшесть, молоденький рыбак скромно пристроился за его левым плечом.
– Мир вам, бледнолицые путники! – вежливо, с лёгким налётом пафоса, поздоровался вождь на безупречном английском языке.
– И тебе, уважаемый, долгих лет жизни! – откликнулся Егор.
– Здравствуйте, – смущённо пробормотала Александра. – Очень рада…
– Меня зовут – Лапа Ягуара, – представился индеец. – Ваши же имена меня не интересуют. Лишнее знание, зачастую, бесполезно и чревато серьёзными неприятностями…. Что вы забыли на Индейском нагорье? Может, заблудились?
Егор, сделав несколько шагов вперёд, снял с безымянного пальца кольцо, украшенное крупным сапфиром неправильной формы, и протянул его – на ладони – по направлению к вождю.
– Перстень сеньора Аугусто Мартинеса, – задумчиво разглядывая украшение, но не прикасаясь к нему, проговорил Лапа Ягуара. – Это, к сожалению, ещё ни о чём не говорит. Ты, незнакомец, мог подло убить достойного кабальеро и забрать заветное кольцо себе…. Чем ты ещё можешь доказать чистоту своих намерений и помыслов?
Неожиданно Егор почувствовал теплоту в области сердца. Он сунул ладонь, свободную от кольца, во внутренний нагрудный карман и извлёк оттуда каменную фигурку крохотного белого медвежонка.
– Это в корне меняет дело, – загадочно улыбнулся странный индеец, внешне похожий на испанца и прекрасно говорящий на классическом английском языке. – Тебе, бледнолицый, наверное, надо попасть на площадку других бледнолицых людей, где они содержат своих железных птиц?
– Ты угадал, мудрый вождь.
– Помощь будет оказана. Сейчас мой приёмный сын – Утренний Ветер – проводит вас до Священного озера. Там меня и ждите. Когда я улажу некие важные дела, то тут же приду на берег озера и провожу вас к лагерю других бледнолицых…
Лапа Ягуара о чёмто коротко пошептался с юношей, после чего, властно махнув рукой, резко развернулся и упруго зашагал в сторону Сизых болот. Остальные чиго послушно последовали за ним.
– Ну, Утренний Ветер, веди нас к вашему Священному озеру! – лукаво подмигнув, обратилась к молодому индейцу Сашенция. – Как говорится, вручаем свои хрупкие жизни – твоей безупречной честности…. Веди, Аполлон ты наш никарагуанский!
Трудно сказать, знал ли парнишка английский язык до такой степени, чтобы однозначно понять тонкий Санькин юмор. Как бы там ни было, но он, отчаянно покраснев, почтительно поклонился, после чего – со средней скоростью – зашагал вниз по течению ручья.