Сначала момент был упущен в самих полках, так как командные пункты располагались как раз на передовой. Сообщения об обстановке необходимо было передавать в дивизии, но, поскольку кабельная сеть в результате шквала огня была повреждена, связь можно было осуществлять только по радио или с помощью посыльных. Сами дивизии не были застигнуты врасплох, так как там ежедневно ожидали начала наступления, неожиданным для них оказались сила и стремительность русских войск.

Но в дивизиях знали только то, что происходило в рамках их подчинения, в корпусах же вся сложность ситуации была очевидна с самого начала. Одного взгляда на армейскую карту было достаточно, чтобы сразу понять: Красная армия тщательно подготовилась к своему решающему удару. Ситуация, которая может сложиться в районе нанесения русскими главного удара, была предсказана правильно, лишь в сроках начальник Генерального штаба ошибся на десять дней.

Общая обстановка 10 января 1943 года

В 14 часов коротковолновый передатчик мощностью 1000 ватт передал в группу армий «Дон» радиограмму:

Утром в день русского наступления полковник Зелле встретил командующего 6-й армией перед входом в штаб-квартиру. Высокая, прямая фигура генерала была наклонена немного вперед, он выглядел очень усталым.

Увидев полковника Зелле, Паулюс остановился.

– Что вы по поводу всего этого скажете?

– Ничего, кроме того, господин генерал-полковник, что думают старшие офицеры штаба.

– А именно?

– Господину генерал-полковнику не следовало повиноваться приказу сверху, великий час был упущен. Уже в ноябре генерал-полковнику необходимо было послать в ставку фюрера радиограмму: «6-я армия начинает прорыв, в ходе которого моя голова принадлежит армии. После битвы, мой фюрер, она принадлежит Вам».

Паулюс посмотрел на Зелле:

– Я знаю, что военная история уже сейчас вынесла мне приговор.

Вскоре после этого разговора полковник Зелле выехал на западные запасные позиции, чтобы произвести там рекогносцировку, однако он не смог выполнить свое задание, так как перед линией, которая считалась тыловым рубежом, уже стояли русские танковые бригады.

Двенадцать немецких дивизий держали оборону, 540 рот находились под огнем сталинских орудий. Это были не только пехотные роты, но и различные части, сборные пункты инженерных войск, части люфтваффе и просто отдельные подразделения, не принадлежавшие к какой-либо воинской части. Сюда относились также самостоятельные временные боевые формирования и боевые группы, 31 зенитная артиллерийская батарея, 43 батареи легкой артиллерии, 21 батарея тяжелой артиллерии и 52 роты противотанковых войск с 35-миллиметровыми и 75-миллиметровыми орудиями. И еще 16 «мертвых» танков, у которых не было горючего, чтобы двигаться дальше.

Минометы, гранатометы, тяжелая артиллерия и зенитные дивизионы сконцентрировались на севере Сталинграда, чтобы создать тем самым костяк массивной артиллерийской обороны.

Второй линии обороны не было, резервы также отсутствовали. Из танков в распоряжении было четырнадцать машин. Артиллерийские и зенитные орудия, а также противотанковые орудия имели боеприпасы в ограниченном количестве, во многих батареях было всего по два орудия, а горючего в танках хватало только на один день. Боеприпасов для пехоты имелось достаточно, для метательных орудий – в значительно меньшей степени, патронов для пулеметов хватало только на два дня, продовольствия было очень мало или вообще не было.

Обстановка в день русского наступления была одинаковой на всех фронтах как перед линией обороны, так и за ней. Если внутри котла перед линией обороны стояли силы обороны, не способные оказать серьезного сопротивления, то снаружи бушевал ураганный огонь, наступали окрашенные в белый цвет танковые орды, русские осуществляли прорыв и разрывали фронт, что приводило к вынужденному сужению котла.

Основной удар пришелся на 8-й и 11-й армейские корпуса, наступление проводилось одновременно всеми силами русских, и было видно, что главным направлением наступления русских была Карповка. На севере удар приняла на себя 113-я пехотная дивизия, которой удалось сравнительно легко отодвинуть назад свой левый фланг, в то время как ее левый фланг примыкал к 60-й мотопехотной дивизии, отбившей в первый день наступления все атаки русских. Прорыв русских произошел между 113-й и 76-й пехотными дивизиями, а следующий прорыв рассек на части 44-ю пехотную дивизию и вынудил вступить в бой 384-ю дивизию, 76-я пехотная дивизия отступила на восток.

В этот день была сдана Дмитриевка, танковый удар был направлен на Питомник.

Вечером в группу армий «Дон» было передано сообщение:

Да, после ожесточенной борьбы за консервную фабрику 279-я пехотная дивизия вынуждена было оставить Ракотино и Цыбенко, а вместе с Цыбенко был потерян и Кравцов.

Русский танковый удар с севера был явно направлен на Карповку, 197-я пехотная дивизия отошла на подготовленные заранее позиции по обеим сторонам Воронова, что стало началом конца: во время ночного отступления все вооружение артиллерийских полков, за исключением двух орудий, основная масса тяжелого оружия были потеряны из-за отсутствия лошадей и горючего. До нового переднего края обороны, проходившего по снежному полю, добрался лишь один-единственный боец – командир артиллерийского полка, с рюкзаком за спиной и карабином. Командовать ему уже было некем. Если дивизии, или, лучше сказать, их остатки, еще удерживали несколько дней данные позиции, то это все равно нельзя было назвать настоящим успехом, скорее всего, русские, проводя наступление по определенной схеме, просто старались щадить свои собственные силы и обходили стороной участки, не имевшие для них тактического значения. Любой немецкий пехотный полк мог бы после 20 января с учетом данной тактики русских в течение двадцати четырех часов прорваться к Волге.

На этой позиции уже погибла 297-я пехотная дивизия, и все временные формирования, батальоны котла и силы подкрепления с восточного участка фронта, еще не подвергшегося нападению, осознавали, что все они были раздроблены и разбросаны.

3-я мотопехотная дивизия должна была оборонять на юго-западе окраину Мариновки, где находились хорошо оборудованные и теплые квартиры. По дивизии был отдан приказ оставить занимаемые позиции, и как раз в самый разгар подготовки к отходу 10 января началось наступление русских. Русским танкам удалось прорваться южнее и севернее 3-й мотопехотной дивизии. Способные к передвижению части дивизии начали свое отступление севернее Карповки и южнее Питомника, а также южнее Гумрака к северной окраине Царицы и к западной окраине Сталинграда по обе стороны тюрьмы.

29-я мотопехотная дивизия также не могла предотвратить и сдержать прорыв русских на своем участке. Дивизии удалось подбить сто тридцать семь русских танков, но после этого силы дивизии были на исходе, и она уже не могла оказывать какое-либо сопротивление, поэтому отступила в сторону Карповки и Дубининского.

Ситуация у 376-й пехотной дивизии вообще была безнадежной. В ноябре спаслись лишь некоторые части дивизии, перейдя через Дон, и теперь русские танки, обойдя Карповку с обеих сторон, легко отбросили дивизию на север и восток.

На участке 76-й пехотной дивизии основной удар был нанесен на левом фланге. Если дивизии и удалось в первый день отбить атаки, то удерживать прежние позиции далее уже было невозможно. Дивизия отошла на позиции восточнее Россошки, но и здесь не могла помешать русским войскам продвинуться к себе в тыл. У дивизии уже не было ни лошадей, ни машин, правда, удалось отбить атаки вражеской пехоты, но пулеметы были бессильны против танков.

Начиная с 20 января отступление проходило двумя этапами до железнодорожной насыпи западнее Сталинграда, а затем через Сталинградский до Татарского вала. Здесь до последнего боя оставался всего лишь один шаг, но и этот шаг до самого последнего часа стоил много крови.

В ночь на 11 января в армию поступила радиограмма от командования сухопутных войск:

По поводу данной радиограммы озабоченно покачали головой как командующий, так его начальник штаба.

Механизм часов жизни 6-й армии заработал быстрее и неравномерно. Иногда казалось, что ход часов замедлялся, но затем появлялись новые импульсы, возвращавшие механизм в прежний ритм. Кровь является плохим смазочным материалом, поэтому случалось так, что зубцы колес механизма со скрипом заходили друг в друга.

10 января над громадным мертвым полем стояла большая яркая луна, излучавшая огненно-золотистое сияние.