Глава первая

Тинор

   Я проснулся от стремительного стука дождя, который беспрерывно атаковал окно могучими каплями. Тьма сменилась тусклым утренним светом, и летний ливень, пришедший из ниоткуда, вырвал меня из вихря сновидений, громко отбивая ритм хаотической мелодии.

   Вытерев холодный пот со лба, я отбросил прочь остатки того кошмара, который мне довелось пережить словно на яву.

   Пройдясь сонным взглядом по небольшой комнате, я приподнялся и, сидя на кровати, стал возобновлять фрагменты из сна. Мне никогда не верилось в правдивость якобы вещих сновидений, но этот был особенным: он, будто кисть художника, вырисовывал грядущие события.

   Юго-восточные земли... замок... старец и женщина. А самое главное -- моя мать, которая умерла, когда мне не было и четырех. Еще черная бездна, словно портал, засасывающая в себя все живое...

   Ужасные картины всплывали перед моими глазами, и казалось, что я вновь погрузился в их полотно. Но сон остался позади, и лишь неистовый звук неопределенного будущего трезвонил в моей голове, оставляя после себя горькое послевкусие.

   Преодолевая тяжкие думы, я направился к деревянной ванне, чтобы умыться. Окунув лицо в холодную воду, я внезапно осознал, что странный сон -- это толок к новой жизни. К будущему, к которому мне не удавалось подойти самостоятельно.

   Дело в том, что уже долгое время меня преследовало странное, неистовое чувство, будто семейная обитель, в которой я живу, не была уготовлена мне Создателем, и с каждым днем я уверялся все больше -- моя судьба обитает где-то далеко отсюда, от Западных земель. Казалось, что внутри зарождается некий огонек, который то и дело, что жжет, заставляя шире раскрывать глаза на действительность. И вот моим сознанием овладело понимание: будущее зависит от немедленного присутствия на юго-востоке, там, где оказался старец и таинственная женщина из сна. В том самом Замке.

   Одеваясь, я утопал в воспоминаниях, осознавая заурядность своей жизни. Скорее всего, я был единственным человеком в городе, который за свои двадцать восемь лет не научился ничему стоящему, кроме земледелья. Окончив школу, я мечтал уехать, чтобы продолжить образование в университете, но отец сказал, что ему нужны "свободные руки" тут, в нашем городке. Тогда я стал ему помогать по хозяйству. Так моя тяга к учебе потихоньку исчезала (особенно после долгой физической работы, когда тело болит, словно тебя избили). Мое чувство личной неудовлетворенности отец всегда подавлял своими речами о месте человека в обществе, мол, если мне уготовлена доля простого человека без кипы знаний за спиной, то противостоять судьбе -- вздор, который клеймит семейную честь.

   Может быть, я бы давно ушел из дома, ослушавшись воли отца, но создавалось впечатление, что некая невидимая сила всегда удерживала меня в этом Богом забытом месте.

   К тому же отцу помогала моя сестра Линда, вечно твердящая, что нашему родителю куда лучше известно о судьбах, которые были уготованы его детям.

   Страшно признается, но в те моменты ссор я ненавидел собственную сестру, потворствующую отцовским нравоучениям; словно я не был способен дать трезвую оценку самому себе. И хоть жизнь заставила научиться подавлять внутренний гнев, вызванный нелепой "любовью", стоило разобраться, кого я ненавидел в сложившихся ситуациях больше: настойчивую сестру или себя, морально-раздавленного ...

   Последующие попытки начать разговор с семьей о людском месте в жизни заканчивалась для меня конфликтом, и со временем я замолчал, оставив эти раздумья на попечение лишь своему уму. Я старался найти выход из сложившейся ситуации, но не обнаружил ничего лучше, чем начать готовиться к тому, что вскоре придется покинуть отчий дом. Странно, но это событие почему-то всегда откладывалось, всегда кто-то вмешивался или меня накрывала волна страха и неготовности, возможно, к самому главному событию в жизни...

   Но теперь я был окончательно уверен, что Создатель призывает меня отправиться в путь, подталкивая ступить на стезю собственной доли -- подальше от отцовского идеала жизни и сестринских высоких фраз.

   Складывая вещи, я старался ничего не забыть из того, что могло бы понадобиться мне в пути. Но при этом я осознавал, что на протяжении затеянного путешествия мне потребуются не столько взятые из дома предметы, сколько, как бы банально это не звучало, деньги, без которых решение идти своей дорогой было бы нездоровой фантазией юнца. Хвала Создателю, мне удалось скопить достаточно средств, чтобы прожить мало-мальски спокойно во время грядущих странствий.

   Зарабатывать деньги физическим трудом за свою жизнь я научился. Хоть и всегда понимал, что моя душа требует чего-то более высокого, чем отцовские земельные угодья, на которых я лишь вкалывал, словно мул. Моя рутина состояла из ежедневных работ на полях, в садах и прочих участках, приносящих плоды и доход моей семье.

   Но сначала было очень тяжело. Отец возложил на меня ответственность за самую непригодную для земледелья почву, будучи заранее убежденным в моей неудаче -- так он хотел показать, насколько я не подготовлен к самостоятельной жизни.

   В течение года я усердно изучал проблему неплодородного грунта, уделяя этому вопросу все свободное время: в городе стали поговаривать, что я специально занимаюсь исключительно "мертвой землей", чтобы отлынивать от тяжелой работы и не помогать отцу. Эти разговоры выводили меня из себя, и желание доказать, что я не пустое место, возрастало с каждой колкостью, сказанной в мой адрес.

   Со временем мне действительно удалось создать собственную систему восстановления грунтов, для которой я использовал новаторские методы удобрения земли. Участок стал плодоносить, отчего семейный бюджет вырос в несколько раз. И хоть я смог доказать людям, что я чего-то стою, отец по-прежнему настаивал, чтобы я продолжал жить под его кровом. Только на этот раз появилась новая причина: теперь, когда я добился успеха в земледелье, мне было уготовлено Создателем работать вместе с отцом, и по его словам, грешно говорить о свободе выбора, если доля сделала его за тебя...

   С того времени прошло несколько лет, но я по-прежнему остаюсь при своем мнении. Сон, приснившийся мне этой ночью, подтолкнул к этому судьбоносному выбору, мучившему меня, словно длительная болезнь. И спешка, в которой я собирал сумку, была следствием морального недуга, из пут которого, мне, возможно, только что удалось выбраться...

   Продолжая сбор, я с улыбкой на лице вспомнил, что купил ее у магов, приехавших когда-то с ярмаркой в наш город. Заморские чародеи, сотворившие над ней свои заклятья, создали уникальное приспособление, позволяющие переносить в нем самые тяжелые предметы, при этом вес сумки будет оставаться практически неощутимым. Эта сумка часто выручала меня, и я чувствую себя в не возмездном долгу перед чародеями, несмотря на то, что мне пришлось выложить хорошую суму за их уникальный магический товар.

   Сам я магией не обладал, лишь когда-то в школе учил это искусство как предмет, хотя никто не будет рассказывать обычным детям о теории и практике магии достаточно много. Конечно, хотелось узнать об этом больше, но, увы, это было невозможно сделать без собеседника, который практиковал бы ее. В нашем городе магией владели лишь немногие: жрец городского храма, главный лекарь, да и еще пару человек, которые работали в этой сфере. Но сказать, что они были грамотными и умелыми покорителями магии, я не мог.

   Завершив приготовления, я в последний раз осмотрел свою комнату, наверняка зная, что вернусь сюда не скоро. Под звук дождя я захлопнул деревянную дверь и по коридору вышел к лестнице, которая вела на первый этаж.

   Спустившись, я увидел, что отец сидит в гостиной комнате, читая газету и выкуривая одну из своих сигар. Их привозил дядя, брат папы, который жил и работал в главном порту страны, куда поставляли самые экзотические товары со всех уголков Эошаира.

   Когда я подошел к отцу, сестра была на кухне и готовила завтрак -- жареные яйца с беконом. На столе возле окна, в зеленом фарфоровом чайнике заваривались целебные травы из дальних Восточных земель -- тоже подарок от дяди, который знал, что отец сильно переутомляется во время работы, ведь на нем была ответственность за десятки полей и земельных угодий.

   Но сейчас отец пребывал в спокойствии. В доме царила идеальная тишина, и даже горевший в гостиной камин почти не издавал звуков. Отец обратил на меня внимание лишь после того, как я поставил на пол свою сумку. Он понял: это знак того, что я собирался в дальний путь, но не проронил ни слова, -- его взгляд говорил сам за себя. Отложив в сторону газету, он подошел к столу, молча сел за свой стул, как это происходило изо дня в день, и принялся за еще теплый завтрак. Так же поступил и я. Линда, подав чайник, присоединилась.

   -- Ты куда-то собрался? - спросил отец, не отрывая взгляда от еды. -- На улице льет как из ведра. Соседи поговаривают, что в этом году сезон дождей начнется раньше, чем обычно. Если погода не прекратит издеваться над нами в том же духе, боюсь, придется отложить земельные работы. Это ужасно! Неурожай принесет большие неприятности всему региону, поэтому временить нельзя. Тинор, ты ведь помнишь, что обещал заняться стоками на северных полях?

   Слушая отца, я водил ложкой по столу из стороны в сторону, ощущая, как волна гнева наполняет меня изнутри. В горле пересохло и мне совершенно перехотелось есть стряпню сестры: то ли от грядущего разговора, то ли от отцовской лжи: я никогда не обещал заниматься северными полями.

   -- К сожалению, отчищать стоки тебе доведется самостоятельно, отец, -- резко ответил я, подавляя нарастающую бурю негодования. -- Знаю, что сейчас ты разозлишься, и раньше эти разговоры заканчивались лишь бессмысленным скандала, но сегодня я не позволю закрыть мне рот сумасбродством!.. Моя душа рвется, я больше не могу прожигать жизнь в твоих огородах! Я отправляюсь в путь -- свой путь! И пусть это решение будет решением глупца, но ни тебе, ни Линде, ни Семи великим девам я не позволю остановить себя!

   На улице сверкнула молния, а вслед за ней пробил гром, но в тот миг мне показалось, что стихия проснулась вовсе не на небе, а на кухне, во взгляде отца и Линды.

   -- Как?! Ты еще слишком молод для принятия таких решений, да и время еще не настало! -- разгневанно кинул отец, оторвавшись от своего драгоценного бекона. -- Выкинь наконец-то эту ересь из головы. Но раз тебе так хочется попутешествовать, через два года я отправлю тебя в командировку по полям империи, чтобы ты набрался опыта в нашем деле. Ведь ты, сын, живешь в среде, полной возможностей, и в будущем можно было бы...

   -- Ты издеваешься?! О какой жизни, и о каких возможностях ты толкуешь?! -- выпалил я, вкладывая в слова всю боль и обиду. -- Отец, мне двадцать восемь лет! Люди в этом возрасте давно обзаводятся семьей и точно сами решают, что им делать в жизни! А ты относишься ко мне, как к ручному зверю, которого нельзя выпускать из поля зрения. Я покидаю твой дом, и мое решение не обсуждается... Сегодня мне приснился вещий сон: я видел маму и далекие земли, которые призывали меня. Я не могу противиться знаку свыше, как и не могу идти против велений своей души.

   На долю секунды на кухне восстановилось молчание, и только отец смотрел то на меня, то на сестру, пытаясь что-то сказать глазами.

   -- Тинор, мне кажется, ты совершаешь великую глупость, -- присоединилась к разговору Линда. -- Вспомни нашего кузена. Он сбежал от дяди и решил сам на какой-то лодке переплыть океан. Бедный мальчик. Он, так же как ты, думал, что идет на поиски своей судьбы, но вместо будущего нашел свою смерть и сейчас кормит рыб на дне океана.

   -- Линда, нашему брату было всего четырнадцать!

   -- Я имею в виду, что ты не можешь уйти. Как же мы? Ты оставишь свою прекрасную жизнь, семью и друзей ради какой-то дороги?! -- скривилась Линда, и я понял, что больше всего ненавидел ее гримасы.

   -- Согласен, Тинор, ты не можешь бросить хозяйство и работу на полях!..

   -- Перестань! У тебя больше денег, чем у мэра города! Кто-кто, а ты без работников не останешься, -- парируя, я встал со своего стула. -- Это, еще раз повторяю, не обсуждается. Мне надо идти. А у вас есть выбор: отпустить меня с миром - и я вернусь, или продолжать этот спектакль - и я никогда не вспомню про отчий дом. И Линда, у меня нет друзей, и жизнь не прекрасна!

   В течение нескольких минут в комнате вновь воцарилось немое молчание. Отец отрешенно смотрел в камин, а сестра, разнервничавшись, покрылась красными пятнами. Лишь я был удовлетворен, чувствуя, что победил в этом бою интересов.

   -- Иди, сын, -- выдохнул отец, посмотрев сначала на Линду, а затем на меня. -- Я даю тебе свое благословение. Когда ты был маленьким, твоя мать много раз повторяла, что тебе суждено постичь суть этого мира, но я опасался, что вместе с тайнами ты найдешь свою смерть. После ее погибели я всегда боялся потерять и тебя...

   -- Да, Тинор, прости и меня... просто я... тебя... люблю!

   Линда, покинув свой стул, подбежала ко мне и обняла, рисуя большую улыбку, но я знал, что в ней есть что-то фальшивое. Возможно, она не желала отпускать меня больше, чем отец, но сейчас я не мог позволить ей встать на моем пути.

   Доложив еще пару мелочей в сумку, я надел плащ и шляпу. Попрощавшись напоследок с отцом и сестрой, вышел из дома. На улице шел проливной дождь. При других обстоятельствах мне бы никогда не пришло в голову покидать дом, но разговор с семьей только подогрел мое стремление.

   Я решился на это -- дороги назад нет.

   Дождь шел мне вдогонку, словно тень, и если бы не плотный плащ из кожи, закрывающий от буйства стихии, я бы давно промок до нитки. С каждым часом ливень становился все сильнее, сбрасывая свои капли-камни на бренную землю и вода, стекающая с края шляпы, походила на поток обезумевшего водопада. Где-то в глубине души мне казалось, что это не был просто дождь, а невидимая преграда, желающая не допустить меня к самому себе.

   Но чтобы обрести свою стезю, мне предстояло преодолеть множество трудностей. Отчетливо осознавая это, я пытался расставить все точки над "i".

   Что я знаю о юго-восточных землях? Фактически ничего. Это дальние пустынные земли, где среди Пустошей расположился величественный Замок Духов -- столица всего светлого и нравственного. Каждый год туда съезжаются тысячи паломников, чтобы воздать хвалу Создателю, и каждый из них может считать себя избранным. Возможность ступить на божественную землю предоставляется далеко не каждому. Подобный расклад вещей меня совершенно не радовал, но я не отчаивался. Во мне жила надежда, что попасть на юго-восток удастся без особых препятствий -- сама судьба была на моей стороне!

   Я знал, что из наших Западных земель к Замку ведут три дороги. Первая и самая невероятная -- воспользоваться королевским порталом с личного разрешения императрицы Сюзо Аквотийской. Вторая дорога -- приехать в порт Айс-Берг (где живет дядя), и оттуда на пароме переплыть Огненное море, причалив к южным берегам, а далее следовать вместе с караванами через пустыни. Вот только эти необычайных размеров паромы, которые с самого детства казались мне гигантскими морскими драконами, предназначались лишь для знати и высокопоставленных особ. Ступить на борт такого корабля простому смертному невозможно, даже персонал набирали из высших эшелонов общества.

   У меня оставался лишь третий вариант: плыть через Ита?кию или королевство Мила?я на небольшом частном корабле.

   Сначала этот план показался мне реальным, но задумка с итакской державой отпадала сразу: закрытая от внешних связей, эта страна позволяла войти в свои воды только с позволения местных властей.

   А вот остров Милая -- в самый раз. Как наиболее гуманное королевство в Эошаире, оно поддерживает плотные дипломатические связи с Аквотийской империей, и каждый день сотни наших кораблей пересекают море, заплывая в соседнюю страну...

   Определившись с дорогой, я обрадовался тому, что в свое время прочитал множество книг в библиотеке дяди: основу коллекции составляли толстые тома о внешнеторговых связях Эошаира, и вычерпанные когда-то знания оказались мне как никогда полезны.

   Да и вообще, дядя многому меня научил. Раньше я часто приезжал к нему погостить на пару месяцев, ведь после смерти сына ему было очень одиноко. Да и по правде говоря, мне самому нравилось проводить время в его доме, где царила некая возвышенность водной стихии. В молодости дядя был моряком и бывал в самых отдаленных местах мирового океана. Будучи большим любителем экзотики, он привозил самые диковинные предметы: коралловые копья, черно-аметистовые кольчуги из чешуи морских змей, золотой и фиолетовый жемчуг... Этот список можно продолжать бесконечно. Скорее всего, самое яркое впечатление у меня осталось от огромного арбалета, который дядя держал весящим на стене в гостиной. Я просил его научить меня стрелять из этого огромного деревянного оружия, но дядя никогда не соглашался, говорил, что это слишком тяжело и опасно...

   Правда после этого дядя познакомил меня со старинным другом и одним из лучших мастеров меча в Аквотийской империи Залэром. Днями напролет он обучил меня искусству владения парными мечами, которые, по словам учителя, идеально подходили под мой темперамент, и думаю, в будущем мне пригодятся полученные навыки.

   По прибытию в столицу, Аквото, стоит обязательно приобрести пару мечей, ведь те, на которых я учился, принадлежали мастеру Залэру...

   Дорога под натиском дождя залилась потоками грязи, и я стал понимать, что пора сделать остановку. В противном случае шляпа и плащ превратятся в промокшую тряпку, оставив меня один на один с водной стихией. Приближаясь к главной столичной дороге, я приметил небольшой постоялый двор, где и снял комнату до того времени, пока не закончиться дождь.

   Повесив сушиться одежду возле камина, я сел в кресло, и внезапно меня настолько разморило, что я пропал в мире снов. В этот раз мне снились не кошмары, а далекие, неизведанные земли...

   Когда я проснулся, ливень стих, а солнце начало потихоньку садится за горизонт. Меня пронзило внезапно чувство голода, и я решил спуститься вниз, где находилась небольшая таверна, чтобы поесть.

   Поглощая домашнюю стряпню хозяйки постоялого двора, я ощутил тоски по дому и прошлому, далекому прошлому, когда мама еще была жива. После ее смерти, хоть я и не помнил подробностей, все изменилось. Казалось, что наш дом покинула жизнь. Да что там, так оно было до сегодняшнего дня. Отец отказывался рассказывать мне о матери больше, чем было известно соседям и знакомым.

   Я знал лишь то, что она умерла через пару недель после рождения Линды, и ни о ком из ее родных ни разу не упоминалось. Рассказывали, что тело мамы нашли испепеленным дотла в лесу, но обстоятельства смерти так и остались для нас тайной, покрытой мраком. Думаю, отцу было многое известно о том роковом дне, но, увы, он так и не доверил мне свои воспоминания...

   На некоторое время я пропал в думах. Но смех сидящих в столовой людей смог отвлечь меня от темных мыслей, которые улетучились, как только я вспомнил, что пора было отправляться в путь, если я желал попасть в столицу засветло.

   Идти предстояло по большой, хорошо вымощенной, каменной дороге, которая соединяла все прилегающие города Аквотийской империи со столицей. Шагая, я стал замечать торговцев и купцов, которые следовали в разные стороны: одни возвращались с работы, другие же только на нее шли. Пройдя немного вперед, я стал осознавать, что шум, окружающий меня -- это гул жизни. Настоящей, которой так мне не хватало. В итоге, настроившись на позитивную волну, я все-таки сумел ступить на свою стезю, ведущую в Аквото -- первое место на пути к судьбе.