Не от добра он избрал опасную тропу, дорогу к норе драконьей, но, нерадивый слуга старейшины,[136] он, провинившись, бежал от кары, ища пристанища в дальней пещере. Беглец злосчастливый незваным гостем вошел под своды — и страх и ужас его обуяли, но, вспять пустившись, он, многогрешный, успел, однако, из той сокровищницы похитить чашу… 2230 одну из множества захороненных[137] в земле издревле. В дни стародавние последний отпрыск великого рода, гордый воитель, чье племя сгинуло, сокрыл заботливо в кладохранилище сокровища родичей: их всех до срока смерть поразила, и страж, единственный их переживший, дружину оплакивал, в душе предчувствуя ту же участь — не долго он сможет богатствам радоваться. 2240 Курган возвысился, свеженасыпанный близ моря на мысе, в укромном месте между утесами; и там сложил он пластины золота, казну дружинную и достоянье кольцедарителя, творя над кладом заклятья великие: «Земля! отныне храни драгоценности,[138] в тебе добытые, коль скоро люди хранить их не могут! Смерть кроволитная, война истратила моих родовичей; 2250 не видеть им больше чертога пиршественного, не встанут воины с мечами на страже, некому ныне лощить до блеска чеканные кубки, — ушли герои! — и позолота на гордых шлемах скоро поблекнет — уснули ратники, что прежде чистили железо сражений, — и вместе с ними доспехи крепкие, предохранявшие в игре копейной от жал каленых, в земле истлеют — 2260 кольчуга с витязем не разлучится! Не слышно арфы, не вьется сокол[139] в высоком зале, и на дворе не топочут кони, — все похитила, всех истратила смертная пагуба!» Так в одиночестве и днем и ночью, живой, он оплакивал племя сгинувшее, покуда в сердце его не хлынула смерть потоком.
Клад незарытый стал достоянием старого змея, 2270 гада голого, гладкочешуйного, что над горами парил во мраке палящим облаком, ужас вселяя в людские души, — ему предначертано стеречь языческих могильников золото, хотя и нет ему в том прибытка; и триста зим он, змей, бич земнородных, берег сокровища, в кургане сокрытые, покуда грабитель не разъярил его, вор дерзкий, слуга, похитивший 2280 из клада кубок. дабы снискать себе вины прощенье, — так был злосчастным курган ограблен; слугу хозяин за то помиловал, ибо впервые он видел подобную вещь издревнюю.
Дракон проснулся и распалился, чуждый учуяв на камне запах: не остерегся грабитель ловкий — слишком близко подкрался к чудовищу. (Так часто случается: кому не начертана 2290 гибель, тот может избегнуть горя, спасенный Господом!) Златохранитель в подземном зале искал пришельца, в пещеру проникшего, покуда спал он; потом и пустыню вблизи кургана змей всю исползал, но ни единой души не встретив, он, ждущий битвы, сражения жаждущий, вернулся в пещеру считать сокровища — и там обнаружил, что смертный чашу посмел похитить, 2300 из зала золото! Злоба копилась в холмохранителе, и ждал он до ночи, горящий мщением ревнитель клада, огнем готовый карать укравших чеканный кубок. Едва дождавшись вечерних сумерек, червь огнекрылый палящим облаком взлетел с кургана — тогда-то над краем беда и грянула, напасть великая, а вскоре и конунг[140] с жизнью расстался, нашел кончину. 231032