Молвил Беовульф,

отпрыск Эггтеоваз

«Вот, гляди, тебе,

сын Хальфдана,

дань с морского дна,

владыка Скильдингов,

в знак победы

сюда принесли мы!

То была не простая

служба ратная,

но подводная битва,

непосильный труд, —

шел на смерть я,

на верную гибель

в бурной бездне,

да Бог упас!

Острый Хрунтинг —

хотя и вправду

меч отменный —

мне не сгодился, 1660

но другое Создатель

дал мне орудие:

меч гигантов,

клинок светозарный,

там висел на стене —

так хранит Господь»

смертных в бедствии!

Этим лезвием,

с помощью Божьей

удалось одолеть мне

вод владычицу;

но растаял клинок —

то железо расплавила

кровь горячая,

битвы испарина, —

мне ж достался

огарок — черен.

За датчан сполна

я воздал 1670

ярой нечисти

и клянусь, что отныне

ты с дружиной,

со старейшинами,

с домочадцами

сможешь в Хеороте

спать бестревожно,

ибо адские выходцы,

силы дьявольские,

твои земли покинули,

конунг Скильдингов,

прежние скорби

не воротятся!»

И тогда золотую

рукоять меча,

исполинов наследье,

он вручил седовласому

старцу-воину,

и до веку владел

вождь датчан

той диковиной — 1680

после гибели

богопротивников,

после смерти зломерзких

сына и матери,

драгоценность

искусно выкованная

отошла во владение

к наилучшему

на земле междуморской,

к достойнейшему

из дарителей золота,

к датскому конунгу.

Хродгар вымолвил

(он разглядывал

древний черен,

искусно чеканенный,

на котором означивалось,

как пресек потоп

великаново семя

в водах неиссякаемых, — 1690

кара страшная! —

утопил Господь

род гигантов,^[97]

богоотверженцев,

в хлябях яростных,

в мертвенных зыбях;

и сияли на золоте

руны ясные,^[98]

возвещавшие,

для кого и кем

этот змееукрашенный

меч был выкован

в те века незапамятные

вместе с череном,

рукоятью витой)

слово мудрое

сына Хальфдана

(все безмолвствовали):

«Вождь, творящий

справедливый суд, 1700

старец-землевластитель,

многое помнящий,

утверждает: рожден

этот воин

для славы всеземной!

Да! молва о тебе

в племенах человеческих

далеко разнесется,

благороднейший друг мой Беовульф!

Мудромыслием, доблестью

ты стяжал теперь

нашу дружбу

и назван сыном;

ты же в будущем

над народом твоим

утвердишься (известно мне!)

добродетелями,

не как Херемод,^[99]

наследник Эггвелы,

что над Скильдингами 1710

гордо властвовал

не во благо им,

но к погибели

племени датского.

Он, исполненный лютости,

домочадцев разил,

сотрапезников,

и покинул мир,

вождь неправедный,

в одиночестве;

и хотя Творец

одарил его

всемогуществом

и возвысил его

над народами,

все равно в душе

жаждал он кроволития,

и не кольцами

данов радовал,

но безрадостные 1720

длил усобицы,

распри ратников

во владеньях своих.

Вот урок тебе,

мудрая притча,

слово старца,

вождя многозимнего:

то не чудо ли,

что всесильный Господь

от щедрот своих

наделяет людей

властью и мудростью,

возвышает их, —

Бог, он всем вершит! —

он же в сердце

высокородного

поселяет страсть

любостяжания

и возводит его

на наследный престол, 1730

ставит сильного

над дружиной,

над селеньями

и над землями

столь обширными,

что немудрому мнится,

будто нет пределов

владеньям его;

и богатство его возрастает,

и ни старость, ни хвори

не вредят ему,

беды и горести

пе мрачат души,

и мечи врагов

не грозят ему,

ибо целый мир

под пятой у него.