ЭПИЛОГ.

– Видимо я все же чем-то прогневал Всевышнего… – тяжело вздохнув, размышлял Темиш-паша.

Идти одному к наместнику совсем не хотелось.

– О Аллах! Избавь меня от сей доли. Клянусь, если все получится, как я задумал, то построю самую большую мечеть в Семендере!

Гвардия Фархада остановила отряд Темиша у самых ворот Анжи-крепости. Хмурый начальник стражи наотрез отказывался пропустить внутрь прибывших.

– У меня приказ, пропустить тебя одного, светлейший Темиш-паша, – в который раз устало твердил он, никак не поддаваясь на уговоры.

Темиш-паша заметно приуныл:

– Что делать? Скоро откроются городские ворота, и кипчаки хлынут в Семендер. Идти сейчас одному к Фархаду просто безумие. Если ввязаться в бой со стражей, то потеряю много времени. – Внезапно в голове созрела смелая мысль. – А что если самому заколоть Фархада? Мои люди тем временем обезоружат стражу, и я стану полноценным хозяином в Анжи-крепости. Если наместник будет мертв, то вряд ли кто-то посмеет оспорить мою власть?

Быстро взвесив все за и против, Темиш-паша смело шагнул вперед и через некоторое время оказался в красном зале Анжи-крепости. За стенами этой цитадели, горожане боялись его, Темиша, почти, так же как и Фархад Абу-Салима, но сейчас, идя навстречу с наместником, он все же испытывал страх, ибо нельзя было предугадать, зачем вызвал его Фархад и что придет ему в голову.

На широкой тахте, лежа на подушках расшитых золотым шитьем, наместник Абескунской низменности в ожидании Темиш-паши скучал. По бокам тахты стояли двое охранников, кроме которых в зале находилось еще человек восемь приближенных к Фархаду чиновников. Темиш-паша, не доходя трех шагов до тахты, остановился, обвел зал внимательным взглядом, оценивая обстановку вокруг.

– Этих бояться незачем, они немногим умнее ослов и им все равно из чьих рук они станут питаться, – презрительно подумал он о приближенных Фархада, – но охранники заслуживают внимания. Раньше Фархад никогда не держал их при себе. Да, времена меняются, – горько усмехнулся Темиш-паша, – нужно отвести Фархад Абу-Салима подальше к окну, а затем нанести ему смертельный удар.

– Чего нового в городе? Не собираются ли кочевники снимать осаду? – бросив презрительный взгляд на Темиша, произнес Фархад.

– Город по-прежнему в плотном кольце окружения. Ситуация в Семендере с днем ото дня становится все хуже, но, хвала Аллаху, у меня есть добрая весть!

– Вот как! И что же это?

– Послание от падишаха, блистательный!

– Откуда? О чем? Почему я ничего не знаю?

– Его только полчаса назад доставили в город морем. Помощь близка, в этом ты можешь убедиться сам, когда прочитаешь письмо.

Темиш-паша засунул руку за полу халата и крепко сжал рукоять обоюдно острого ножа.

– Давай суда послание, я сам зачитаю его содержимое в слух.

Темиш-паша отрицательно покачал головой:

– Нет Фархад. Содержимое письма не предназначено для посторонних ушей. Лучше давай отойдем к окну и обсудим его вдвоем.

Наместник поднялся с тахты. Охрана напряглась.

– Хорошо. Но, что-то ты долго нес радостную весть?

– Прошу прощения, светлейший, но я хотел самолично принести это известие, но неотложные дела задержали меня в пути, – ответил Темиш-паша и направился к раскрытому окну.

Снизу, со двора крепости послышался шум и лязг оружия.

– О шайтан, как это не ко времени, – пронеслось в голове предателя.

– Измена, измена! – раздались крики за дверями красного зала, и в тот же миг в помещение вбежал бледный, как смерть, начальник гвардии Фархада.

На полпути к окну наместник остановился и замер:

– Что ты несешь, пес шелудивый?

– О повелитель, измена. Городские ворота настежь открыты, кипчаки ворвались в Семендер и скоро будут тут!

– Ждать больше нельзя, – подумал Темиш и, выхватив нож, с криком бросился на Фархада.

Наместник Абескунской низменности ловко уклонился от удара. В бешенстве, резким движением, не свойственным для его комплекции, он выхватил из ножен арабскую саблю, до этого момента спокойно висевшую у него на поясе. Свист рассекаемого воздуха, сдавленный крик и голова Темиш-паши, в бьющих из перерезанных вен струях крови, отделилась от туловища и упала на мраморный мозаичный пол.

Реакция придворных была однозначной, все как один они распростерлись ниц, пытаясь спрятаться от гнева Фархада, поглубже вжавшись в пол.

– Чего вы лежите, как бараны? Все на защиту Анжи-крепости! – размахивая окровавленной саблей с пылающим яростью криком, Фархад Абу-Салим бросился во двор.