Атланта, штат Джорджия

1978

Через шесть месяцев после смерти Говарда Дена произносила речь в Миссурийском женском колледже, и Сьюки довезла ее на машине до Атланты. Они кружили по улицам, разглядывая дома, убивали время до самолета в Нью-Йорк.

— Жалко, я мало обращала внимания на то, что происходит вокруг, пока в школе училась, — сказала Сьюки. — Тогда, может, меня бы не удивляло, что творится сейчас. А в то время я только и делала, что заставляла всех меня полюбить.

— Тебя в самом деле все любили.

— Да, но сколько сил приходилось на это тратить. В отличие от тебя. Ты как-то автоматически людям нравилась. Уж не знаю почему, но тебе и пальцем не нужно было шевелить. Не то что мне. Я носилась кругами, как курица, всем улыбалась, к одному делу примкну, за другое схвачусь. Отдохнуть смогла только после замужества.

— Сьюки, ты до сих пор носишься кругами и хватаешься то за одно, то за другое.

— Неправда! Знаешь, сколько я всего отклонила! И делаю я только то, что мне нравится. Слушай, не забывай, для Эрла очень полезно иметь жену, занимающуюся общественной работой. Кроме того, надо же мне к чему-нибудь руки приложить, не сидеть же глядя в стену. Погляди, какой домик! Какой самшит, а!

— Что?

— Да ты уже пропустила. А у меня в этом году самшит совсем ерундовый.

Дена даже не догадывалась, о чем речь.

— Сьюки, ты когда-нибудь остаешься одна? Совсем одна?

Сьюки задумалась.

— А зачем мне?

— Разве люди тебя не нервируют?

— Нет.

— Никогда?

— Нет… ну, кроме мамочки, разумеется. — Вдруг Сьюки кивнула куда-то в сторону: — Погляди-ка! Ну почему они взяли и покрасили дом в такой цвет, а? Ну вот скажи мне.

Дена посмотрела на сиреневый дом с темно-красными ставнями.

— Бог их знает. Но если серьезно, Сьюки, мне правда интересно знать. Почему?

— Почему? Новые богачи, дорогуша. В Атланте их полным-полно. Никакого вкуса у бедняжек.

— Нет, я имею в виду, почему ты любишь людей.

— Какой глупый вопрос. Потому что. А почему бы мне их не любить?

— Про себя вот я не уверена, люблю ли.

— Конечно, любишь. Ты всегда их любила.

— Да?

— Да. Очень.

— Может, я просто от них устала.

— Только не говори, что заделалась богемой, как Марго.

— Кто?

— Ой, да я же тебе рассказывала о Марго, это девочка из Сельмы, которая ходила в школу на севере.

— Не помню.

— Да помнишь. Домой она вернулась такая странная, такая вся из себя фу-ты ну-ты. Делала вид, что мы все ей наскучили, ходила в черном.

— Не помню я.

— Ну и ладно. В общем, она никуда не вступала, даже в Лигу юниоров. Хотела только одного — сидеть и читать. Наконец однажды я пошла к ней и говорю: «Марго, да что с тобой такое? Ты что, совсем от рода человеческого отвернулась?» Она закрыла книгу, глянула на меня и знаешь, что ответила? Она сказала: «Я не от рода человеческого отвернулась, я в человеке разочаровалась!» И с этими словами, дорогуша, она вошла в дом, а я осталась стоять на веранде как дура! Думаю, под человеком она имела в виду не только мужчин, но и женщин, потому что с тех пор она приветливее не стала. Купила какой-то дрянной домишко в лесу и разводит отвратительных мелких мопсов. Между нами говоря, весьма специфическая особа.

Дена улыбнулась.

— Знаешь, тогда я, наверное, тоже специфическая особа. Я не возражала бы жить в домике в лесу, одна-одинешенька.

— Прости, но вынуждена заметить, что ты и так одна-одинешенька. Тебе нужен человек, с которым можно поговорить, поделиться сокровенным.

— Не беспокойся. У меня есть психотерапевт, с которым я за большие деньги делюсь сокровенным.

Сьюки от испуга чуть не вылетела в кювет.

— Психотерапевт? Только не говори, что ты ходишь… Боже мой, видишь, я так и знала: что-то не так.

— Да все так, ты что. Многие ходят к психотерапевту. И это не совсем психиатрия, это гипнотерапия. Меня гипнотизируют.

— Господи, Дена! Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Эрл говорит, большинство нью-йоркских психотерапевтов — коммунисты, не скрывающие своих убеждений. Мало ли что он там тебе наговорит, пока ты под гипнозом.

— Она.

— Ну, она. Может, она тебя в шпионку закодирует. Ты уж поаккуратней, сейчас повсюду полно шпионов и подрывных элементов.

— Сьюки, откуда ты набралась этой чуши?

— Газеты читаю.

— Ох, Сьюки.

— Они пытаются уничтожить христианство, и однажды им это удастся, тогда посмотришь. Мы влезем в долги, у нас заберут оружие, а потом, не успеешь глазом моргнуть, коммунист или социалист проберется в Белый дом, и все, нам крышка.

— Сьюки, надеюсь, ты в это не веришь.

— Дорогуша, они пытаются отменить молитвы в школе — прямо сейчас, пока мы с тобой говорим.

— По-моему, там у них какое-то отделение церкви от государства.

Сьюки повернула за угол.

— Брось, это все для отвода глаз, а на самом деле они хотят превратить нас в нацию безбожников и растлить наших детей.

У Дены начала болеть голова.

— Ну и ладно, мне плевать.

— Доплюешься. Это наша страна, наши дети, это о моих детях идет речь. Хочешь, чтобы в один прекрасный день они пришли из школы и зарезали тебя в постели?

— У меня нет детей.

— Сейчас нет. Но когда-нибудь же ты выйдешь замуж и заведешь. Тогда-то и задумаешься об этом.

— Я не выйду замуж.

— Ага, конечно. Поверь, когда-нибудь ты встретишь человека, в которого влюбишься по уши. И учти, если ты меня не возьмешь в свидетельницы, я с тобой больше не разговариваю. Ты моя законная добыча, ты мне приносишь славу, так что не вздумай просить какую-нибудь кинозвезду занять мое место.

— Можешь не волноваться, потому что никакой свадьбы не будет.

— Ты не хочешь детей?

— Вообще-то нет, не хочу.

— Не верю. Каждая женщина хочет мужа и детей.

— Ты их рожай, а я буду им радоваться, ладно? Я не чувствую необходимости производить потомство.

— Да почему же, ради всего святого?

— Да потому что любая идиотка может выскочить замуж и родить детей, подумаешь, достижение какое.

— Ну спасибо тебе.

— Ой, я не имела в виду тебя. Ты же поняла, что я хотела сказать.

На лице Сьюки было написано крайнее удивление.

— Просто поверить не могу, что ты вообще не хочешь выходить замуж. Я думала, что знаю тебя.

— Ну так поверь. Мы просто разные люди. Я тебе постоянно об этом талдычу — мы всегда были разными.

— Нет, не были.

— Нет, были. Только в одном были похожи — сходили с ума по мальчишкам.

— Неправда, я не сходила!

— Сьюки, не рассказывай мне сказок. Ты ложилась спать с мокрым полотенцем на лбу, если какой-нибудь глупый мальчишка не позвонил.

— Неправда. Один раз, может, такое и было. Какое это имеет отношение к тому, что ты не хочешь замуж?

— Ты не слыхала о феминистском движение? Не всякая женщина хочет замуж.

— Я знаю, но не собираешься же ты до конца дней быть одна. И разводить уродливых собачонок где-нибудь на опушке леса. Не нужны тебе никакие психотерапевты, Дена Нордстром. Я совершенно бесплатно скажу, что с тобой не так. Ты считаешь, что не любишь людей, а на самом деле любишь. И ты их просто боишься, поэтому ты одна.

Дена вздохнула:

— Сьюки, вокруг меня целый день столько людей! Поверь мне, я не одна.

— Я имею в виду, дома, по ночам. И по выходным, например. С кем ты проводишь Рождество?

— Господи, только не начинай все сначала. Мне не нужны дети только для того, чтобы было с кем проводить Рождество. Я могу пойти куда угодно.

— Да, но не идешь, об этом-то и речь. В Сельму ты точно уж не поедешь, чтобы провести Рождество с нами. Знаешь, что я думаю? Я думаю, что ты будешь сидеть в этой своей квартире одна, вот что я думаю.

— Сьюки, я не такая, как ты. Мне нравится одиночество. Правда. В общем, хватит уже обо мне. У меня по горло напряга без твоих дурацких, достойных журнала «Хорошая хозяюшка» рассуждений о том, что я совсем одна в этом мире, бедняжка. Ну чего ты ко мне всегда пристаешь, неужели нельзя просто повидаться, без этого?

Сьюки долго не отвечала.

— Дена, я должна тебе кое-что сказать.

По ее тону Дена догадалась, что речь пойдет о чем-то, чего она не захочет слышать, и застонала.

— Господи, неужто очередной религиозный опыт?

— Нет. — Сьюки была явно взволнована, глянула в зеркало заднего вида, съехала на обочину и выключила двигатель. Глядя прямо перед собой, она сделала глубокий вдох. Потом закрыла глаза и выпалила: — Дена, я знаю про твою маму.

Дена испуганно переспросила:

— Что?

— Ну вот, сказала — и рада. Я знаю, что могу потерять тебя, но, прежде чем ты на меня спустишь собак, учти: я не специально вынюхивала. Это случайно вышло.

— Ты о чем?

— Глупо было, но… мы… В общем, все девчонки в общаге считали, что ты тайно встречаешься с парнем. И… послали меня разведать, не прячешь ли ты где-нибудь любовные письма. И я по ошибке случайно прочитала письмо от твоего дедушки.

Дена почувствовала, как кровь бросилась в лицо и сердце помчалось вскачь.

— Я знаю, что не должна была этого делать. И прошу прощения.

Дена молчала.

— Хочешь меня убить?

Дена не успела ответить: из соседнего дома вышла женщина в зеленом хлопчатобумажном домашнем платье и принялась разглядывать их с любопытством. Сьюки улыбнулась ей и помахала рукой. Женщина в ответ тоже улыбнулась и помахала и, спустившись с крыльца, направилась к ним.

— Гос-споди… — прошипела Сьюки и опустила окно.

Женщина подошла к машине и посмотрела на Сьюки:

— Вы привезли мне смету?

— Нет, мэм, мы просто заблудились.

— А-а, а я-то решила, что вы ищете мой дом. Я жду людей из компании «Сиарс», они должны приехать и привезти мне расценки на ковровые покрытия. Но вы, видать, не они, да?

Сьюки сказала:

— Нет, мэм, мы не они. Мы просто… остановились на минутку. Мы уже уезжаем. Удачи вам с коврами.

— Ага. А вы… не хотите зайти, а? Если заблудились, можете позвонить, а я вам покажу, куда собираюсь класть ковер, а? Скажете, что вы о нем думаете.

Сьюки потянулась включить зажигание:

— Спасибо, не стоит.

Женщина обратилась к Дене:

— Чего-то у вас лицо знакомое какое-то… Вы Ларкинсам не родня, а?

Сьюки подпрыгнула.

— Нет, она не отсюда, она проездом. У нее самолет скоро. Она совершенно из других мест.

— А-а. — Женщина была несколько разочарована. — Ну ладно, пойду в дом, вдруг они позвонят. Рада была пообщаться.

— Мы тоже. Удачи с ковром.

— Надеюсь, они не запросят за него целое состояние, правда?

Сьюки тронулась с места, взмахнув рукой на прощанье. Дена молча курила. Сьюки была в отчаянии.

— Дена, если ты что-нибудь не скажешь, у меня инфаркт случится. Ну скажи наконец, скажи хоть что-нибудь. Я даже не знаю, когда твой самолет вылетает из… Да погляди же на меня, я так разнервничалась, что вся в крапивнице.

Дена заговорила:

— Кому ты еще рассказала?

— Никому! Думаешь, я бы кому-нибудь проболталась? Я и тебе-то только сейчас сказала! Хотела раньше, но я же трусиха. Я хотела тебе нравиться, а ты только и делала, что рассказывала, как все каникулы была с мамой и как замечательно вы проводили время. Не могла же я просто взять и сказать: я знаю, что ты врешь, правда? Я продолжала звать тебя к нам погостить, но ты не соглашалась. Если честно, я тогда была совершенно пустоголовой, с трудом учебу тянула, не то что такие дела. Я не знала, как поступить правильно, и в результате вообще ничего тебе не сказала.

Дена снова затянулась.

— А Эрлу говорила?

Сьюки в ужасе воскликнула:

— Эрлу! Нет, никому я не говорила. Неужели ты считаешь меня способной предать подругу? Нет, я хороший друг, Дена, и если ты этого до сих пор не поняла, значит, ты никому не должна доверять. Да ко мне все Каппы приходили, обо всем рассказывали. Даже Пи Фис. А я хоть словом про это обмолвилась, даже когда умирала от желания рассказать? Нет, я бы никого из моих сестер не предала, а уж я, поверь мне, знаю достаточно. Хоть язык мне вырви, не скажу. Ты говоришь, что я тебя не знаю, а на самом деле это ты не знаешь меня. Я твой друг, хочешь ты того или нет.

У Сьюки задрожал подбородок, она готова была разрыдаться.

— Прости, что прочла то письмо. Но я бы никогда не предала тебя, и мне больно, что ты могла такое подумать.

Дена ткнула сигарету в пепельницу.

— Вы за мной шпионили. Как прикажешь это называть?

— Не шпионили. Я думала, это письма от твоего приятеля. Это не считается серьезным шпионством… сама понимаешь.

— А что, если бы у меня была связь с женатым человеком?

— Да ну тебя, не дури. Не было у тебя никакой связи с женатым, господи ты боже мой.

— Откуда ты это знаешь?

— Знаю.

— Откуда?

— Ты не такая девушка.

— Откуда ты знаешь?

Сьюки посмотрела на Дену как на сумасшедшую:

— Откуда я знаю? Да потому что ты Каппа, вот откуда! — Впереди показалась вывеска кафетерия для автомобилистов. — Может, завернем на минутку? Я уже с ума схожу.

— Ладно.

Сьюки поставила машину и выключила двигатель. Подошла девушка, и Сьюки заказала большую кока-колу. Дена ничего заказывать не стала.

— Послушай, Дена, ты на меня, конечно, злишься, но я скажу, почему я за тебя волнуюсь и достаю постоянно. Вот поэтому. Я считаю, ты до сих пор меня обманываешь по поводу того, где и с кем проводишь выходные. Ты слишком много времени проводишь одна, а для человека это вредно. И я это взяла не из журнала «Хорошая домохозяйка».

— Сьюки, ты знала о моей матери, так почему же ты так настойчиво убеждаешь меня, что в давние времена все было так расчудесно и распрекрасно?

Сьюки вскинула руки:

— Ой, да не спрашивай почему. Я всегда чувствовала себя такой виноватой из-за этого. Наверное, думала, что могла тебе как-то помочь, да не помогла. Это же ты ходишь к психотерапевту, вот и спроси у него. Я бы сама хотела знать. Только не открывай ему мое настоящее имя.

— Ей.

— Ну, ей. Или просто убей меня. Испорченная я, что еще сказать. Я просто слабая, испорченная девица, правильно мама говорит. Но я правда изо всех сил старалась сделать как можно лучше… Хоть и не очень-то получалось, но я старалась. Дена, ты даже представить не можешь, как мне было тяжело все эти годы, и если ты не захочешь больше со мной разговаривать, я пойму. Я убью себя, и дети мои станут сиротами, но я пойму. Дай сигарету.

— Ты не куришь.

— Вот как раз и начну. Есть с чего, я только что потеряла лучшую подругу.

— Сьюки, брось, никого ты не потеряла.

— Нет?

— Нет, конечно.

— Слава небесам…

— В конце концов, я тебе тоже врала.

— Точно! — Сьюки повернулась к Дене: — Почему это ты мне врала?

Дена потянулась к стакану с колой:

— Дай глотнуть. — Отпив, она сказала: — Потому что мне было стыдно.

— Стыдно? Почему? Это же не твоя вина. К тому же, Дена, тут нечего стыдиться.

— Я уже не стыжусь.

Сьюки взяла ее за руку:

— Ты считаешь, мы не должны об этом говорить? Наверное, для тебя это ужасно.

— Тут не о чем говорить. Я об этом даже больше не думаю. Это было очень давно.

— А ты так и не узнала, что случилось?

— Нет. Слушай, Сьюки… об этом знают всего несколько человек. И я бы хотела, чтобы так оно и было впредь. Не желаю, чтобы это обсуждалось на публике. Не то чтобы я до сих пор переживала, а просто не желаю разговаривать об этом с незнакомыми, понимаешь?

— Конечно, — сказала Сьюки. — Прежде всего, это только твое дело, ничье больше. Второе «прежде всего», ты не хочешь, чтобы люди тебе сочувствовали, жалели тебя. Я прекрасно это понимаю, и что до меня, то все забыто. Ты же поняла, что ты мне можешь свою жизнь доверить.

Через час, когда они приехали в аэропорт, Сьюки обняла ее на прощанье. Дена чуть помедлила перед уходом и, хотя ей трудно было выражать свои чувства, сказала:

— Сьюки, ты настоящий друг.

— А я тебе что талдычу столько лет, балда!