9

Полог колыхнулся, и в палатку, кряхтя, протиснулся Шарлапов:

— Здесь чаем поят?

— Рома! — Шарлапова соскочила с койки.

— Здравствуйте, товарищ подполковник, — сказала Наташа.

— Здравствуй, дочка.

Он поцеловал жену в щеку. Сняв китель, прошел в угол палатки, заплескался под рукомойником. Косясь на него, Наташа прошептала:

— Зоя Власовна, не говорите Роману Прохоровичу… что со мной приключилось. Никому ни слова! Обещаете?

Шарлапова кивнула: «Обещаю, девочка». И Наташа вышла из палатки.

Умывшись, Шарлапов кителя не надел. Распахнув ворот рубахи, с наслаждением отдуваясь, хлебал чай из стакана, перелистывал газеты. Зоя Власовна, во фланелевом халатике, в тапочках, подливала ему заварки, подкладывала печенье и вновь принималась вышивать коврик. Было что-то очень мирное, домашнее и в чистой нижней рубашке, и во фланелевом халате, и в серебряном, с резьбой подстаканнике, и в шуршании газетных страниц, и в лепестках розы, что прорисовывалась на холсте.

Но в углу на столе — зеленый ящичек полевого телефона. Он-то и напомнил о войне. Запищал зуммер, Шарлапов взял трубку. Сняв очки, сосредоточенно слушал, затем задвигал мясистым носом и торжественно сказал:

— Молодец! Поздравьте и от моего имени. — Положил трубку и с той же торжественностью сказал жене: — В полку убили первого немца.