Глава 1

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ НА НОВОМ МЕСТЕ

— Здесь какая-то ошибка, — постаралась как можно спокойнее произнести я, подавая секретарю декана, госпоже Крымси, выданное мне расписание.

С выражением вселенской муки на лице троллиха взяла листок из моих подрагивающих пальцев — мука в исполнении тролля и лучших из нас приводит в панический ужас! Я знала, что она там увидит. Факультет межрасовых отношений, специальность «лингвострановедение», специализация «эльфы». И если с первыми двумя пунктами я была целиком и полностью согласна, то последнее вызывало дикий протест.

Из-за работы отца нам пришлось вновь вернуться в столицу империи Таан-Рен, откуда мы и были родом. Точнее, там родились мама, папа и два моих старших брата, мне же повезло появиться на свет на новом месте работы главы нашего семейства — в стольном гномьем граде Парящие горы. Сюда мы перебрались, чтобы папа был поближе к производству. Но товары, производимые совместным предприятием папы и гномьего старейшины Гроха, становились все популярнее, и лорд Никлос, мой отец, был вынужден вернуться с семьей на родину, чтобы проконтролировать создаваемый здесь филиал. И все бы ничего, но маменька, уставшая от гномьих общин, пожелала задержаться на родине. Убедить отца повременить с возвращением ей также удалось. А через полгода проживания в Ле-Сканте они захотели забрать домой и единственную дочь. Увы, до совершеннолетия мне оставалось еще три месяца, а потому отказаться, подобно братьям, я не могла — пришлось идти на уступки.

Уступкой стало мое поступление в Лескантский университет на факультет межрасовых отношений, куда я должна была перевестись, чтобы продолжить изучение гномов. Именно с ними я собиралась связать свою жизнь, продолжая папино дело и помогая братьям.

Отец меня горячо поддержал и обещал подать документы, а маменька… Маменька смирилась, что зять у нее будет из высших кругов, ведь иных студентов на самом дорогом факультете не держали. Родители поступивших в святые стены межрасового факультета были обременены либо состоянием, либо властью, а чаще и тем и другим.

Но судьбе оказалось угодно иное. Письмо из деканата, полученное за день до начала учебы, извещало, что учиться мне предстоит с первым курсом эльфятников. Любимые мои гномы оказались недоступны, хотя именно их обещал мне отец, а ему, в свою очередь, — ректор, принявший весьма нескромный дар. Впрочем, о том, что его светлость Шарлин Трембли был близким другом отца, кричать на каждом углу я не собиралась. Если бы не «письмо счастья» из деканата.

Собравшись с утра пораньше, я отправилась в деканат выяснить подробности случившегося произвола. Не без проблем отыскала кабинет декана, но к самому лорду Альвенду меня не пустили. Секретарша грудью заслонила дверь любимого шефа и оттеснила меня к своему столу, у которого я и замерла, пытаясь докопаться до истины.

— Простите, — начала я свою речь. Мой обычно звонкий голос походил сейчас на писк комара. Хорошо хоть по противности с ним мало что могло сравниться, и пусть с недовольством, но госпожа Крымси посмотрела на меня. — Я подавала заявление на…

— Межрасовые отношения? — гаркнула троллиха, не желая меня слушать.

Я кивнула.

— Лингвострановедение?

Опять кивок.

— Так чем вы недовольны, милочка? — взорвалась троллиха.

Я отступила на шаг, не зная, куда мне податься, чтобы переждать бушующий шторм.

— Но я на гномов подавала, — осипшим голосом напомнила я и протянула копию своего заявочного листа. Там аккуратным папиным почерком в графе приоритета были вписаны гномы.

— Нет мест! — рявкнула госпожа Крымси.

— Но мне сказали, что они есть! Я же переводилась, — напомнила я о досадной случайности. Если бы на момент подачи моей заявки не было бы места, у папы бы просто не взяли документы. И лучше бы не взяли, сидела бы я сейчас в Заколдованных Горах, на краю гномьего царства, в сто тридцать пятой аудитории и слушала бы об особенностях добычи драгоценных камней.

— Значит, пришел кто-то с большим приоритетом, — отрезала троллиха. — Радуйся, что вообще взяли. Знаешь, какая очередь к эльфам! Не иначе как чудом попала! Да любая бы на твоем месте!.. — договаривать госпожа Крымси не стала, но вот от искушения бросить мимолетный, на пять минут, взгляд в зеркало не уклонилась.

Я искренне посочувствовала бедняге, вынужденному терпеть госпожу Крымси и ее косметические изыски каждый день. А ведь гномы верили, что у зеркал есть душа…

— Все, уходи!

— Но…

— Иди, я тебе говорю. К гномам все равно не попадешь, а магистр Реливиан опоздавших не любит. Да еще и в середине года.

— Но я ничего не знаю про эльфов! Я с гномами всю жизнь прожила! — в отчаянии напомнила я.

— Ничего, гномы, эльфы — все на одно лицо! Справишься! — заверила меня троллиха, сложила мои документы стопочкой и протянула мне. — Вперед. И чтобы я тебя больше здесь не видела. Документы забирать, если надумаешь, в восьмом кабинете.

И меня выставили из приемной, будто я была простой горожанкой — без объяснения причин, извинений или хотя бы дружеского участия! Вот так тебе и надо, Антарина, нет, чтобы принять предложение сына мастера Гроха. Сейчас бы к свадьбе готовилась, а не бегала по кабинетам!

После пребывания в руках троллихи листок с расписанием немного помялся. С неудовольствием я попыталась выровнять его, сгладив складки, но ничего не вышло. Кто-то более верующий углядел бы в этом символизм, но гномы верили только в себя, заговоренную кирку и духов штолен. А я провела с ними слишком много времени, чтобы, как и маменька, веровать в Пресветлого Лексана и его приспешников.

Вскоре меня постигло и второе разочарование. Из номера аудитории невозможно было сделать никаких выводов. Привыкнув к гномьему порядку, я отправилась искать сто седьмую на первом этаже, но там имелись только цифры от одного до семнадцати. А в той самой седьмой, которая значилась у меня местом проведения первой пары, находилась кладовка завхоза. Подергав дверь, я ушла ни с чем. Даже швабра не посчитала меня достойной, чтобы вывалиться и поприветствовать новую студентку.

Пара же закономерно началась, пока я сидела в приемной декана. Опаздывать на самом престижном факультете университета оказалось, к моему сожалению, не принято, и коридоры пустовали. Студенты приходили вовремя или вовсе не являлись на пары. В последнем случае, согласно изученным мною «Правилам внутреннего распорядка Лескантского университета», необходимо было принести оправдательный документ и отработать пропущенную тему в объеме, указанном преподавателем.

А я на первую пару уже не попала… Припомнив единственного виденного мной эльфа, я тяжело вздохнула. Даже будь я при смерти, мне вряд ли простили б опоздание на минуту, а прогул в первый день, да еще в середине года… И ведь не объяснишь остроухому, что в аудиториях запуталась. Это не мастер Догрус, который бы самолично указатели прибил, чтобы дети по шахтам не плутали.

По всему выходило, что лучше мне покинуть здание факультета сейчас, пока никто не заметил мои прогулки, взять экипаж и доехать до третьего дома по улице Благодеяний к нашему семейному доктору. По дороге я как раз смогу придумать достойную жалобу, по причине которой добрый доктор напишет мне справку и прикроет произошедшее недоразумение. В теории так и полагалось сделать, но на практике вышло из рук вон плохо.

На схеме здания, вывешенной не иначе как для галочки — никому и в голову не могло прийти, что кто-то станет ее изучать! — запасной выход отсутствовал. Как и черный ход, мусорный тоннель и великое гномье изобретение — убегатор. Отсутствие последнего заставило меня тоскливо вздохнуть и что есть сил припустить к главному входу.

«Если все, кто должен, уже на парах, — рассудила я, — то путь, по идее, свободен. Не придет же в голову преподавателю появиться на факультете за час до собственного занятия?»

Я рассуждала по-своему верно: гномы больше механики, денег и собственной родни ценили лишь одно — время. Никому бы из них и в голову не пришло потерять целый час, высиживая в своем кабинете. Но то гномы!

Потянув на себя входную дверь, я поняла, как ошиблась. С недобрым прищуром больших миндалевидных глаз на меня смотрел достойный представитель семейства остроухих. Блондинистый и тонкогубый, как весь их род. И ни толики укоризны, столь любимой их фанатами, не было в этих грязно-серых глазах — только презрение. Ничем не замутненное, выкристаллизованное за годы тренировок в лесах, в совершенстве освоенное презрение к роду человеческому изливалось мне прямо на голову.

Но не беспомощно искривленные губы и раздутые ноздри заставили меня тяжело вздохнуть. Нет, я искренне пожалела, что уступила матушке и надела утром форменное, пусть и сшитое на заказ, платье, вместо прощального подарка мастера-химика Взрува — любимого противокислотного комбинезона. Если бы только я была в нем, я могла бы проскользнуть мимо замершего эльфа. А так, в платье с волочащимся подолом — оставалось только пасть к ногам блондина.

— Простите, милорд. — Я опустила очи в пол и отступила на шаг, давая высокородному дорогу. Да, в случае надобности можно и на горло собственной песне наступить и книксен изобразить. Кривенький, конечно, но разве чего-то другого эльфусы ожидают от бесталанных человеков?

— Имя? — холодно оборвал мои размышления блондин.

— Антарина Тель-Грей, — послушно представилась я, понимая, что ужинать с ректором придется в ближайшем будущем.

— Преподавателя, — поморщившись, уточнил остроухий. Идти своей дорогой он не собирался, как и отпускать дверь. Или хотя бы отойти в сторону — мне бы и двух локтей длины хватило бы для красивого отступления.

— Магистр Реливиан, — сверившись с бумажкой, ответила я.

— И? — упрямо не понимал намеков эльф, игнорируя бумажку в моих руках.

— Не удалось отыскать аудиторию, — пискнула я, подражая кузине. Она хвасталась, что таким образом смогла откосить от парочки взысканий, ибо мужчины не любят иметь дело с дурочками.

— Поэтому вы решили уйти и проветриться? — не повелся на уловку мой собеседник.

— Я не знала, что мне делать! — старательно выдавливая слезу, воскликнула я и, пока мужчина не пришел в себя, применила тайное оружие дев, попавших в беду. С боевым хныканьем бросилась к вражьему посланнику, вцепилась в него мертвой хваткой и, жалобно заглядывая ему в глаза, попросила:

— Не оставьте в беде! Я так хотела попасть на курс магистра! Специально из Заколдованных Гор приехала, родителей уговорила, в деканате едва от счастья не расплакалась, попала на курс… И не нашла аудиторию! — провыла я, с трудом удерживаясь от смеха, но комбинируя обстоятельства, чтобы эльф не заметил лжи.

Эльф с выражением гадливости на благородной физиономии двумя пальцами отцепил меня от себя, совсем уж неподобающе вздернув за воротник платья.

— Идемте! — рыкнул он, как будто имел родственников среди оборотней. И не слушая моих сбивчивых — от страха — благодарностей, потащил вверх по лестнице. Кажется, мне все же придется посетить эльфийский и обрадовать преподавателя своими шокирующими познаниями. А ведь так хорошо получалось — любой здравомыслящий гном отправил бы меня в медкабинет. Но, кажется, эта глава моей жизни кончилась окончательно и бесповоротно.

Ступеньки сменяли друг друга, а мне едва ли приходилось передвигать ноги. Эльф, пожелавший лично скинуть меня на врага — чем иначе можно было объяснить пыл, с которым он тащил меня вверх, — сердито сопел. Ну ничего, не такая уж я тяжелая, чтобы демонстративно страдать. Матери моих друзей постоянно пытались подкормить «немочь бледную», а эльф делал вид, что надрывается. Эх, в шахту б его, дневную норму отработать — гномы быстро объяснили бы, что такое тяжело. Помнится, пошла я с ними как-то на экскурсию — вернулась специалистом по работе щеткой по металлу. Хорошо хоть матушка не заметила грязь на плече: лицо и шею я отмыла на месте, а крошечное пятнышко ржавчины и не заметила. Но здесь, в Ле-Сканте, чувствовали мои поджилки, будет труднее… Это не гайки крутить — серьезное дело для молодых барышень предстоит, учиться вести светскую беседу, и не про поверхностное натяжение или содержание вредных примесей в руде.

Тяжело вздохнув, я споткнулась и едва не уронила эльфа прямо на ступени беломраморной лестницы. Еще бы красную ковровую дорожку сюда — и вся столичная желтая пресса наша. Все как в нехорошем романе.

— Поднимайтесь, — с раздражением бросил мне эльф, вздергивая на ноги. И это утонченно-галантный эстет? Враки, как есть пропаганда!

— Спасибо, — поблагодарила я блондинистый кран. Хотя по качеству моей транспортировки и подъема грешно было сравнивать превосходное промышленное изобретение с эльфусом. Недаром гномы эльфов недолюбливают. Ни истинного величия, ни сдержанного спокойствия, ни суровых глаз, косящихся на фляжку с настойкой. А уж после оной ничто почтенного гнома не проберет: ни обвал, ни затопление штолен. Разберут и выплывут. Вот такие они, настоящие гномы!

Наша остановка у двери с табличкой «сто семь» ясно намекала на мое скорое знакомство с «настоящими эльфами». Оставалось надеяться, что те не станут сразу брататься, иначе я рискую не доползти до дома. Впрочем, чего не сделаешь ради уважения общины.

Зря нервничала! Эту простую истину я уловила, едва мой конвоир открыл дверь и подтолкнул замершую от счастья меня в аудиторию. Тишина ударила по нервам, как новый молот старейшины в гонг. А хорошо здесь учили, слаженность работы налицо: синхронно вздернутые бровки, презрительно изогнутые губки — и все без различий: мальчик ты или девочка. И хороводил всем представлением замерший у доски блондин.

Высокий, на целую голову выше моих ста шестидесяти. Тонкий, но не сказать чтобы хрупкий. Сила в руках точно имелась — мел покрошил в считаные секунды. Не иначе как от счастья видеть меня. Пальцы длинные — шею лучше не подставлять. Губы недовольно поджал и глаза прищурил, но до василиска ему было далековато, и я не слишком испугалась. Так, сделала пару шагов назад и уперлась спиной в своего провожатого. Серые глаза довольно блеснули: произведенным эффектом магистр явно был удовлетворен.

— Принимай опоздавших, — возвестил о прибавлении в списке студентов мой провожатый и ретировался.

Вот за что эльфов не жаловали, так это за любовь к побегу. Накосячил и смылся, как говорили умные гномы своим детям, предостерегая от общения с остроухими. А уж какая легенда в фольклоре гномьего царства имелась! «О трусливом бегстве Лереана, сына Эсталиана, его долгожитии и обретении длинноухости» — до сих пор на первых строчках рекомендуемых государством гномьих изданий. Переиздаваемая ежегодно!

Наверное, мечтательное выражение на моей ностальгирующей мордочке сбило эльфа с мысли, ибо вместо традиционных упреков магистр Реливиан прищурился, смерил меня нехорошим взглядом и… промолчал. Увы, это блаженное состояние не продлилось у него вечно. Врожденное неприятие иных рас сказывалось. Поговаривали, остроухие даже драконов пытались убедить, что те — жалкая пародия на их блондинистых светлостей.

— Имя? — отойдя от моего феерического появления, поинтересовался уже второй виденный мной эльф. Никакого разнообразия. Но я была подготовлена! Теперь я знала, что эльфусу нужно имя преподавателя. Странно, конечно, но вдруг он забыл…

— Магистр Реливиан, — четко отрапортовала я и протянула помятое расписание.

— Не мое — ваше, — раздраженно поправил меня эльф, но до членовредительства не опустился. Пока.

— Антарина Тель-Грей. — Как хорошая девочка, я даже книксен изобразила. Тот самый, кривенький.

— Садитесь на свободное место. После занятия задержитесь, — предупредил меня эльф и вернулся к прерванному рисованию на доске.

Тут уж я удивленно замерла. Первый эльф являл собой эльфуса классического, а вот второй… Про таких представителей вида я ничего не знала. Что ж, проблема нуждалась в тщательном изучении и подробном описании для потомков.

Хмыкнув, я на глаз определила расстановку сил в аудитории и отправилась на последний ряд. Помещение было небольшим, как и заседавшая здесь группа из двенадцати темных личностей, провожавших меня нехорошими взглядами. Ничего, это они не видели сторожевого василиска! Вот там да, настоящий мастерский взгляд в спину — обернуться боишься, вздрагиваешь, а тут… Неудовлетворительно, но что еще можно ожидать от эльфоведов.

Последний ряд не пользовался популярностью. Дюжина озабоченных эльфами студентов ютились на двух первых, будто это могло принести им чуточку больше знаний. На деле же было забавно наблюдать, как они толкаются локтями, пихая друг дружку и заставляя коллег ставить кляксы.

То ли дело гномы и их новейшее изобретение, продававшееся пока лишь на внутреннем рынке, — бескляксовое перо. На первый взгляд простое изобретение, но чтобы добиться нужного результата, выпускникам академии Заколдованных Гор пришлось потратить три года. Химики работали над составом чернил, металлурги подбирали сплав, горные разведчики приносили образцы руд, ювелирных дел мастера создавали основу. И наконец, год назад, усилия гномов были вознаграждены. У них получилось создать первое бескляксовое перо — гордость всего народа.

Писать новым пером было одно удовольствие — легкое в скольжении, оно не оставляло грязных разводов на бумаге. Черточка, вторая, третья — рисунок легко ложился на страницу в моей единственной пустой тетради. Остальные были уже на треть заполнены конспектами из Заколдованных Гор.

Эльф о чем-то вещал, но я не прислушивалась. Пыталась первые пять минут, но после отказалась от этого бесполезного занятия. Эльфийский был мне чужд. Абсолютно, безусловно чужд. Все известное мне сводилось к тому, что им пользуются остроухие. Соответственно, по-эльфийски я могла сказать только три ритуальные фразы: «Скидки не делаем!», «Лучший товар в городе!» и «Катитесь к демонам, проклятые остроухие!» Все три фразы были наследием мастера Кривза, у которого я имела честь подрабатывать пару недель. Увы, долго наше сотрудничество не продлилось. Кто-то из клиентов похвалил меня перед матушкой за старание и прилежание. На следующий день меня выволокли из лавки под осуждающими взглядами прохожих. Осуждали маменьку, ибо подобное поведение не красило ни одну гномку!

Тоскливо вздохнув, я выглянула в окно. Серое небо как нельзя лучше передавало мое настроение. Птицы затаились в предчувствии грозы. И только один глупый скворец пытался отогнать неприятности, активно махая еще слабыми крылышками. Да уж, картинка — то, что нужно. Очень вдохновляет на подвиги.

Лекция завершилась незаметно. Грохнули скамейки, возвещая о всеобщем поднятии поп. Хмыкнул преподаватель, внимательно оглядывая студиозусов, скривился при виде меня… Все, как и полагается.

— Леди Тель-Грей, за мной, — коротко распорядился эльфус. Коллеги с неприкрытым раздражением покосились на меня. Да уж, мы точно подружимся. Обязательно. В следующей жизни, когда за все свои прегрешения я стану эльфом.

Напевая себе под нос мотивчик из единственного популярного в Заколдованных Горах мюзикла «Три гнома и одна мышь», я спустилась по лесенке вниз. Сумка привычно массировала мне бедро, ритмично постукивая по местам возможного целлюлита. Свое перо я мстительно забрала, а вот картинки с доски — оставила. Пусть знают, какие таланты к ним прибыли!

Кабинет эльфа, как и полагается большой шишке, находился на преподавательском этаже, по соседству с деканским. Три пролета вниз и повернуть направо от каморки, где мы ныне заседали. Не дожидаясь, пока я его догоню, магистр Реливиан шагнул в оплот своей учебной власти. Я вздохнула, для храбрости потеребила ремешок сумки и шагнула в клетку с эльфом.

— Садитесь, — хмыкнул магистр. Сам он предпочитал стоять. На фоне окна с грозовыми тучами он казался маленьким и ничтожным, песчинкой, посмевшей сравнивать себя со стихией. То ли дело… Закончить мысль мне не позволили. Эльф скривился, как будто прочитал мои мысли, и поспешил присесть. Я отпраздновала маленькую победу и, как приличная девочка, положила ладошки на колени — свои, имею честь заметить! — выпрямила спину и с обожанием на веснушчатой мордашке уставилась на преподавателя.

Магистр нахмурился. Я промолчала. Магистр презрительно усмехнулся. Я ответила искренней улыбкой — представила свой молоток Магистр кашлянул.

— Будьте здоровы! — вежливо отозвалась я.

— Буду, — невежливо хмыкнул эльф.

Я с воодушевлением кивнула. В моей голове уже вырисовывался примерный план описания эльфа, куда первой строчкой будет вписано: «Эльфус хмыкающий, подвид…» Увы, подвид я смогу указать, только обнаружив второго, а лучше, третьего представителя вида. Но я не отчаивалась. Все ради науки! Гномы мне еще памятник в нержавейке соорудят. За заслуги!

— Леди Тель-Грей, — начал эльф. Я с недоумением отметила, что магистр избегает называть меня студенткой. Верно, надеялся, что я исчезну из его практики. И, наверное, я бы так и поступила, но в ближайшие полгода, пока мне не стукнет девятнадцать, путь в Заколдованные Горы мне заказан. Матушка не пустит, а папенька… Папенька с матушкой ссориться не захочет. И сидеть мне дома без дела, смотреть на пяльцы, кисть мучить, ваяя шедевры в новом, набирающем популярность стиле «Ужас, летящий на крыльях ночи». Впрочем, спрос на них растет, может, и стоит подождать с полгодика, начальный капитал для своего дела заработать…

— Леди Тель-Грей! — напомнил о своем присутствии эльф. — Мечтать будете в другом месте!

Я недобро прищурилась: мечтают эльфы, а гномы, к каковым я себя относила, прожив в царстве всю сознательную жизнь, планируют и отчисления в казну считают, чтобы не прогореть на новом месте.

— Простите, магистр. — Я наградила эльфуса своей самой доброжелательной улыбкой. Это тайное оружие любил использовать мастер Кривз, когда эльфы попадались стойкие, со связями, цена товара их не смущала, а продавать, отрывая от сердца свой шедевр, не хотелось. До столкновения с магистром моя улыбка не знала поражений, но Реливиан меня удивил. Магистр хмыкнул — как без этого! — открыл ящик стола и вытянул оттуда стопку документов. Отложил первый лист, на котором крупными буквами значилось мое имя, место рождения и папины титулы, и вдумчиво принялся читать. Мое присутствие ему нисколько не мешало.

Мне, осмелюсь заметить, не помешало бы и его отсутствие, но чего нет — того нет. Пришлось работать с тем, что имелось, и вдумчиво исследовать кабинет. Я пристально изучила каждую стену, в поисках чего-то поинтереснее акварельных разводов на белом полотне. Сейфа не было! Его абсолютно, совершенно не было ни в одной стене.

Мое негодование было столь велико, что даже эльф его почувствовал. Магистр отвлекся от чтения и смерил меня очень внимательным взглядом. Но мне было не до него. Закусив губу, чтобы уж точно не отвлекаться на посторонние мысли, я повторила осмотр, но даже после него заветная коробочка в стене не была обнаружена. Вот как так? Ни одного сейфа на такой большой кабинет! Эльфы!..

Последнее слово, судя по уничижительному вниманию со стороны магистра, не осталось в моей голове. Но отступать было некуда, оставалось только принять на грудь мухоморов и идти в лобовую атаку. Тогда враг сам испугается сумасшедшего оппонента и убежит. Теоретически. На практике подобный финт киркой удавался только старенькому мастеру Стокусу три сотни лет назад. Но его подвиг до сих пор жил в сердцах гномов.

— Эльфы — одни из представителей разумных рас, — с умным видом произнесла я и замолчала, давая слушателю время осмыслить гениальность озвученной истины.

— И? — Эльф иронично вздернул бровь. — Продолжайте, леди Тель-Грей, продолжайте, — подбодрил меня остроухий собеседник, расплываясь в предвкушающей улыбке. Так значит, да? Но ничего, наша братия не сдается!

— Всего в мире насчитывается десять разумных рас. Так, наряду с эльфами можно встретить гномов, — подвела я к любимой теме. Судя по скривившемуся лицу, магистр заметил, как меня охватывает вдохновение, я набираю побольше воздуха, чтобы начать и…

— Достаточно, — загубил мой импровизированный доклад эльфус-вреднус. — Леди Тель-Грей?

— Да, магистр, — я подарила ему лучшую улыбку. Увы, мастер Кривз не успел оценить ее силу.

Эльфа передернуло.

— Зачем вы здесь?

— Вы сами сказали мне следовать за вами, — вежливо напомнила я, глядя на собеседника с искренней заботой. Как на душевнобольного. Смотреть вот так меня научил мой друг Стых Рудный и именовал сей взгляд «очами великой скорби и понимания». Применять сие умение на гномах он запретил, ибо негоже на достойных нелюдей поклеп наводить.

— Почему вы оказались на этой специальности? — недобро прищурившись, повторил магистр.

Я вдохнула побольше воздуха, чтобы начать самозабвенно жаловаться, но меня опять прервали. Второй раз за день! Вот что за несправедливость!

Дверь открылась — без стука, хочу заметить! — и в кабинет вошел мой конвоир. Хмыкнул — Второй! — возликовал мой внутренний исследователь — при виде меня и перевел взгляд на хозяина кабинета.

— Разбираешься с новенькой? — не смущаясь моего присутствия, поинтересовался у эльфуса соплеменник.

— Да, как ты мог заметить, — холодно ответил магистр. — Подожди пару минут за дверью.

— Ты меня выгоняешь? — Бровки вошедшего переломились от негодования. Магистр что-то пропел — я не удержалась от зевоты — и с намеком, большим и толстым, даже я поняла, чего он хотел, уставился на внезапного посетителя. Тот с величайшей скорбью покинул кабинет.

— Леди Тель-Грей, отвечайте на вопрос, — напомнил мне о недопустимости забывчивости магистр.

— Простите, на какой вопрос я должна ответить? — хлопнув ресницами, спросила я.

— Почему вы выбрали мою специальность для обучения? — напомнил эльф. — Вы совершенно не подходите для нее.

— Почему не подхожу? — переспросила я.

Еще минуту назад я размышляла над возможностью взять магистра в союзники и, доведя его до белого каления, отправиться в деканат. Но пренебрежение в его голосе, столь свойственное эльфам, сделало свое дело. Это был вызов, неприкрытый вызов ученице гнома, и на него требовалось ответить.

— Магистр Реливиан, ну почему вы такой? — белугой взвыла я. Глаза привычно увлажнились, готовые к любой комедии. — Почему вы даже не выслушаете меня? — Тот факт, что бедный эльф пытался добиться ответа на свой вопрос добрые пять минут, я проигнорировала.

— Знаете, через что мне пришлось пройти, чтобы попасть к вам? Знаете, какая очередь на ваш курс?

Если Крымси не соврала — большая!

— Я так старалась! Мотивационное письмо тридцать семь раз переписала! — Уточнять, что подавалось оно с заявкой на другую специальность, я не стала.

— Я… — я задохнулась от собственной наглости. — А вы… — дыхание сбилось, стоило мне взглянуть на эльфа.

Нет, он не был ошарашен или смущен, не был разозлен или разжалоблен. Он с интересом смотрел мое представление, снисходительно посмеиваясь себе под нос.

— Ну что же вы не продолжаете? — усмехнулся он, когда пауза начала затягиваться. — Вы хотели столько всего сказать.

В том, что он ни на грош мне не поверил, сомневаться не приходилось.

— Простите, это все, что я хотела сообщить, — чинно отрапортовала я, нашла в сумке носовой платок и аккуратно вытерла слезы. Не хватало еще веснушки стереть случайно — краска-то местная, стойкостью не отличается.

— И все же, Антарина, почему вы пришли ко мне?

Вопрос заставил меня хорошо задуматься. Признаваться, что к любимым гномам меня не пустили, было обидно и в целом ниже моего достоинства. Речам про великую любовь к предмету этот тип также не поверит — вон с каким сарказмом ответа ожидает! Оставался только один ответ, который последнее время приобретает все большую популярность.

Тяжело вздохнув, как будто откровенность давалась мне с трудом, я выпалила:

— Я люблю ректора! — И платочком рот прикрыла, чтобы эльф улыбку не видел. Впрочем, меня так кривило, что пришлось отворачиваться и хрюкать.

— Ректора? — ошарашенно повторил магистр Реливиан. Теперь он смотрел на меня как на душевнобольную. И будь ситуация иной, я бы и сама прописала курс лечения бедняжке, возжелавшей стать возлюбленной нашего дорогого главы.

Причин тому было несколько. Во-первых, ректор был давно и удачно женат на женщине чуть старше себя, родившей ему шестерых сыновей и красавицу дочку. Во-вторых, ректор был безутешно лыс, отчего каждый день подклеивал парик. В-третьих, из-за клея от него постоянно пахло маринованными огурцами. Перебить это амбре был способен лишь чеснок, который также не любили нюхать на балах. В-четвертых, а какая разница, что там в-четвертых, если ни одному нормальному студенту любого пола не захочется лишний раз попадаться на глаза царю-батюшке учебного заведения.

— Ректора, — шепотом повторила я. После приступа смеха горло все еще было сжато спазмом.

— Леди Тель-Грей, Антарина, — осторожно начал эльф. Видимо, он был слишком шокирован заявлением, раз не сподобился проверить меня на честность. — Вы понимаете, что магистр Трембли не тот человек, которым стоит увлекаться молодой леди?

— Но как его можно не любить? — риторически поинтересовалась я. Если бы вопрос был озвучен в другой аудитории, ответ нашелся бы мгновенно. Например, из-за комендантского часа в общежитии или приверженности вегетарианской диете, которая не только не заставила его светлость похудеть, но способствовала ожирению бюджетников, перешедших на перекусы.

— Хорошо, — смирился магистр. — Но почему вы поступили именно ко мне? Магистр Трембли преподает на факультете Боевой магии, там вы могли бы видеть его чаще.

— Боевая магия не подходит леди, — поджав губки точь-в-точь как маменька, озвучила я бессмертную истину ее же авторства.

— А первый курс Академии Ремесла и Торговли, горнодобывающий факультет, специальность «способы обработки и реализации руды», специализация «цветные металлы и драгоценные камни» леди подходят больше? — с иронией заметил эльф, сверившись с моим личным делом.

— Так ведь драгоценности! Лучшие друзья девушек, между прочим, — ничуть не смутившись, ответила я. Мой взгляд, полный недоумения, заставил эльфа нахмуриться. Такими темпами он имеет шансы потягаться с грозовой тучкой за окном.

— В таком случае, почему вы не поступили к нам на факультет прикладного мастерства?

— Маменька не велела, — пожала я плечиками. Часы на столе магистра показали, что на пару мы благополучно опоздали.

— А поступать к нам велела вам также ваша родительница? — уловил логику эльф. Я благосклонно кивнула.

— Маменька решила, что так у меня будет больше шансов завоевать моего будущего мужа, — подтвердила я и, наклонившись к эльфу, интимным шепотом добавила: — Вы же знаете, магистр Трембли в свое время заканчивал именно этот факультет!

— Знаю, — скривился Реливиан. — Но почему «эльфы»? С вашими рекомендациями вам самое место среди гномов!

«Как вы правы! — грустно пронеслось у меня в голове, вызвав вздох разочарования и скорби. — Мне там самое место! Вот только кто-то его из-под носа увел, чтоб ему с гоблином лысым в катакомбах повстречаться!»

— Маменька не велела. — Кажется, я нашла ответ на все вопросы. — Да и магистр Трембли, когда мы пришли на консультацию, рекомендовал именно эльфоведение. Ведь кто лучше первородных эльфов поймет тонкую душу наивной девы? — То ли похвалила, то ли оскорбила, но все в рамках приличий. Зачет, Антарина!

Эльф скривился, как будто вместо плантации лимонов — рентабельный проект, кстати! — ему подсунули свиноферму — из-за массового увлечения императорской семьи вегетарианством многие производители мясной продукции ушли с рынка.

— То есть вы остаетесь?

— Остаюсь, — пообещала я, приложив ладошку к груди. Правой, где остеохондроз пошаливать любит.

Магистр промолчал, но очень внимательно изучил место, где находится мое предполагаемое сердце. Я проследила за его взглядом и, притворно ужаснувшись, передвинула ладошку ниже и левее. На желудок. Так будет честнее.

— Идите, — поняв, что со мной кашу не сваришь, отмахнулся эльф.

— А вы? — напомнила я. — Если я одна приду, меня же съедят.

— Вас точно не съедят, — с уверенностью заявил магистр, поднимаясь. — Передайте группе, что я приду позже. У них десять минут, чтобы повторить материал прошлого семестра. Будем писать контрольную работу.

— А я?

— И вы! Должен же я узнать уровень ваших знаний.

Я хмыкнула в лучших традициях эльфа, но промолчала. Лишать преподавателя возможности самостоятельно убедиться в моих превосходных знаниях его родного диалекта было бы по меньшей мере жестоко. По отношению ко мне. В том же, что эльфус не оценит глубины, а главное, практической пользы доступных мне выражений, сомневаться не приходилось. Я помнила всего одного эльфа, который проигнорировал все выкрики мастера Кривза и все равно купил то, что хотел. Еще и торговался как базарная торговка. Почтенный гном был покорен и даже запасную шестеренку дал. От полноты чувств. И лавку пораньше закрыл, чтобы коллегам рассказать о чуде.

Но что-то мне подсказывало, магистр Реливиан не относился к числу потомственных торгашей. То ли овалом лица не вышел, то ли бледностью ро… кожи, или все дело в прямом носе и тонких губах? А может, длина ресниц подкачала? Гномки бы от зависти удавились. Даже я немного позавидовала.

Впрочем, чему тут завидовать? Выглядит как барышня, подойдет к плавильной печи — опалит ко всем демонам свою красоту. Еще и загорит, как гном, а может, облезет, как василиск в период линьки. А молот в руки дать — на ногу уронит. Где потом сапог напасешься на его ласты?

За приятными воспоминаниями и дельными размышлениями я добралась до аудитории. В коридоре было тихо-тихо, я даже засомневалась, что кто-то остался дожидаться преподавателя. У нас же как было — ждем четверть часа, если не приходит — ждем еще четверть часа, если опять нет — староста идет на кафедру, если и он таинственно исчезает в пучинах святая святых преподавателей, значит, занятие отменяется, почтенные мэтры думают над проблемой. Но это у гномов, а здесь…

Я осторожно постучала, давая всем понять, что буду заходить, толкнула дверь и, прикрываясь сумкой от внезапных атак коллег, просунулась в аудиторию. Все чинно сидели на своих местах и, опустив глаза в конспекты, повторяли материал. Я с подозрением покосилась на кафедру и преподавательский стол, но надсмотрщика не обнаружила. Странно. По всему выходило, что повторение материала — свободный выбор эльфятника.

— У вас контрольная будет, — помедлив, сообщила я. — Минут через восемь. Магистр просил передать, чтобы вы повторили материал предыдущего сем… — От меня отмахнулись, как от бесполезной гусеницы. Ну и ладно, мое дело отчитаться.

Пожав плечами, я поднялась на свой последний ряд. За окошком все еще не распогодилось. Конец таан-ренской зимы, что с нее возьмешь! Даже в подгорных городах сейчас сыро, земля намокает. Зато плантации мха должны чувствовать себя хорошо. Выходит, предложение увеличится и цена упадет. Но год на год не приходится, значит, в следующем возможен спад. Интересно, во сколько обойдется долговременная аренда склада? Может, свою вторую комнату заставить коробками? Туфли как-нибудь и в гардеробной перестоят, а мох продам магам красоты. Придется, конечно, скидку сделать. Наверняка ведь у них и свои поставщики есть. Но люди с гномами работать не любят, а гномы так тем более покидать горы не стремятся. Вывод — продает перекупщик. Он, чтобы остаться в прибыли, накручивает не менее ста процентов — транспортировка, склад, охрана, развоз по покупателям. Глянем на его цену, опустим на пять процентов — не прогорим! Осталось только договориться со Стыхом, чтобы он купил и передал. А после отвести маменьку в театр — папа и так дома не бывает по будням — и можно распаковывать и прятать. Но для начала узнать расценки, рассчитать издержки и пройтись по салонам красоты.

— Достаем листочки и подписываем, — приказал магистр, разрушая мою идиллию.

Даже ничего полезного не сделаешь на этой паре. Что там после нее? Расписание подсказывало, что далее нас ожидает большой — на двадцать минут — перерыв с возможным посещением столовой. Я рьяно зачеркнула слово «возможным». «Обязательным» смотрелось куда удачнее.

Лучшего места для сбора слухов, сплетен, любимых вопросов преподавателей и получения шпаргалок еще не придумали. Именно сюда стекались представители всех специальностей самого дорогого факультета, а порой захаживала и элита вояк — боевые маги последних курсов. Так что именно в столовой находилась приемная комиссия самого популярного женского ВУЗа, объединившего не одно поколение студентов в образцовые ячейки общества, и возможность обзавестись Знакомствам и Связями, а попросту — ЗИСами. И первые, и вторые были равно необходимы выпускникам после окончания обучения и во время оного.

Я вздохнула. Послушно перерисовав с доски задания, я с тоской обнаружила, что корпеть мне над заданием еще час. Увы, ранее медитация не входила в перечень изучаемых мною дисциплин, а потому с основами я была не знакома. Проерзав на стуле с четверть часа, я потеряла всякое терпение и, излив на бумагу все свои познания — транскрипцией, ибо письменность остроухих была для меня темным лесом! — гордо сдала листик преподавателю и, пока он не опомнился, убежала обедать.

Отыскать столовую труда не составило. Только туда студенты могут идти, улыбаясь во все зубы и едва не подпрыгивая от предвкушения. Даже чопорные эльфы перед едой становились на людей похожи, что уж говорить о гномах! Выцепив взглядом своего вероятного информатора, я с предвкушением отправилась за едой.

Где-то на полпути моя будущая жертва обернулась, профессионально просканировала толпу и направилась прямо ко мне. Я поправила на груди брошку с маленьким бронзовым дракончиком. Такие выдавались всем поступившим в Заколдованные Горы, а потому очень скоро после появления традиции образовался негласный союз выпускников и студиозусов — гильдия вольных подмастерьев. Внутри союза не принято было жадничать, а потому оказание услуг своим считалось доблестью и всячески поощрялось. Как рангами, так и отчислениями. Последнее привело к тому, что представители вольных подмастерьев владели третью самых успешных гномьих предприятий. Работали на них также выпускники Заколдованных Гор. Сначала — приходили на практику, после — получали долгосрочный контракт.

— В нашем полку прибыло! — протянул мне свою широкую ладонь гном. В ответ я расплылась в улыбке и пожала ему руку. — Грыт, — представился гильдеец третьего ранга.

— Тари.

— По обмену? — поинтересовался гном, нахмурился, углядев что-то за моей спиной, и притянул к себе. Мимо нас, поджимая губы и ворочая носы, селезнями проплыли эльфы. Настоящие, белобрысые, с косами и длинными ушами. И глаза у них были голубые, рецессивные.

— Родители переехали, — пожаловалась я. — Матушка возвращаться не хочет. Отец здесь сбыт налаживает. Слышал про предприятие Гроха-Никлоса? — Гном кивнул, задумчиво огладил бороду и по-новому оглядел меня.

— Так ты и есть Антарина? — после непродолжительной паузы хохотнул Грыт.

— С утра была, — улыбнулась я.

Смущаться смысла не имело — гномы не поймут. А в том, что он мог слышать мое имя, ничего удивительного: гномы жили дружно, иностранцев по приезде обсуждали всем городом. К моим родителям, по словам старших братьев, тоже года два приглядывались, прежде чем начать зазывать в гости. И то, если бы не Твен и Кристоф, процесс мог затянуться на десятилетие. Но если что и способно было сдвинуть общественное мнение в нашу пользу, так это детские шалости. Их братья творили с великой охотой, быстро снискав славу профессионалов. Во время одной шкоды они и познакомились с мастером Грохом. Тот был гном умный, смекнул, что детки все в родителей, и пришел к отцу знакомиться. Так и появилось их совместное предприятие.

— Меня за тобой приглядеть просили, — почесав макушку, выдал поручение Грыт.

— А кто? — заинтересовалась я. Учитывая родственные связи подгорных семейств, вариантов было едва ли не со все население царства. Хоть троюродная тетушка племянника жены моего брата, хоть довольный клиент из лавки мастера Кривза. Гномы по отношению к своим всегда щедры на услуги и благодарны.

— Внучок, — рассмеялся мой собеседник. — В Заколдованных Горах учится, на два года меня младше, первокурсник, как и ты. Тибериус Штрат.

Я задумалась, пытаясь понять, о ком именно идет речь. Это имя было мне знакомо, но сама я никогда его не произносила. Видно, заметив мои усилия, Грыт добавил:

— Риском его еще кличут.

На моем лице непроизвольно расплылась улыбка. Риска я знала. Пусть он и был с другого факультета, в столовой всегда заседал с нами. Уважал сало, черный хлеб и малиновое варенье. К последнему успел пристраститься во время работы родителей в драконьих долинах. Расставание переживал тяжело, а потому планировал выучиться и пойти по стопам родителей, чтобы сэкономить на доставке лакомства.

— Риск… — мечтательно повторила я имя друга и тихо добавила: — Зайдешь ко мне, на третью улицу Серебряного квартала, четвертый дом, я варенья передам.

— Ради варенья — зайду. — Гном погладил пузико, выдавая и личную заинтересованность в продукте. Семейное, значит, пристрастие. — А много банок?

— У экономки спрошу, — пообещала я. — Она хвасталась, что прошлым летом малины много было.

За разговором время шло незаметно, и я неожиданно для себя обнаружила распахнутые двери. Таблички не было видно, но тут уж сам Ступникус, гномий дух очевидных догадок, приказал быть столовой. Запах стоял невероятно-умопомрачительно-вкусный и насыщенный. Я даже куснула воздух, чтобы убедиться, что мне только кажется. Стоявший рядом Грыт рассмеялся.

— Эй, место нам займите! — проорал на всю столовую мой гномик и помахал кому-то у самой стойки. Расплачивавшийся за обед молодой человек тролльих кровей согласно кивнул.

— Идем, — хмыкнул Грыт и потащил меня за подносом.

Вовремя! Стоило нам ухватить пищевые трансферы, в дверях столовой показалась толпа. Мне она напоминала стадо баранов, толкавшееся вокруг одной-единственной овцы, но, судя по притихшему залу, ребята были не из последних семей Ле-Сканта. А, впрочем, будь хоть сам король, лишь бы жить не мешал.

— А что сегодня у нас вкусненькое? — игриво поинтересовался у гномки, стоявшей на раздаче пюрешки, Грыт. Девушка смутилась и передала соратнику салфетку с указаниями. — Спасибо, красавица, — рыкнул гном на родном и продемонстрировал список мне.

Поднос мы заставляли исходя из списка и, должна отметить, не прогадали. Самое свежее и самое вкусное было сегодня именно на нашем столе. Даже корольки завистливо пялились на нас. Почему? Так питание было включено в стоимость обучения и рассчитывалось исходя из цены одного комплексного обеда и одного ужина. То бишь два подхода к раздаче — с десяти до двух днем и с четырех до шести вечером. Подходы фиксирует учебный браслет, который ты прикладываешь, расплачиваясь, а попросту снимая одну ходку из выделенного количества.

— Полного желудка! — крякнув, пожелал Грыт, водружая поднос на стол. Четверо студентов ответили ему неслаженными пожеланиями того же.

Мне досталось место с краю, но я не переживала по поводу своей нецентральности. Напротив, место с краю было самым востребованным, ибо с него не только открывался лучший вид, но и имелось больше путей отступления.

— Новенькая? — благожелательно пробасил тот самый тролль, друг Грыта.

— Да, перевелась. — Я отправила в рот кусочек отбивной.

— На какой? — полюбопытствовал второй обитатель стола. Выглядел он как человек, но, глядя в насыщенно бирюзовые глаза, я засомневалась.

— Хотела к гномам, зачислили к эльфам, — тяжело вздохнула я. За столом раздался сочувственный стон.

Я облегчено выдохнула — все собравшиеся верно истолковали происходящее и посочувствовали.

— И как угораздило? — Единственная девушка из четверых хозяев стола пододвинула ко мне часть своих конфеток. Чтобы подсластить горе.

— На гномьем мест не оказалось, — пожаловалась я. — Главное, когда я подавалась — они были, а перед началом семестра прислали расписание — и там это! — Я ткнула вилкой в расписание. — Узнаю, из-за кого мою заявку подвинули…

— А чего тут знать? — пожала плечами рыженькая. Лиса, не иначе. Молоденькая оборотница, затесавшаяся в неподходящую компанию. — Вон идет, будущий царь горы.

Девушка невежливо ткнула ножом в сторону дверей.

Очень медленно, сжимая в руке вилку с кровью помидоров на кончиках зубцов, я обернулась в сторону входа. Автоматически отметила, что не одна я совершила такой маневр. Кто-то даже столовые приборы не пожалел: пронесшийся по столовой звон оглушил бы даже гнома. Меня постигла бы та же участь, если бы не мгновенно среагировавший Грыт, зажавший мои ушки своими лапищами.

— Все. — Гном убрал ладони от моей головы и продемонстрировал свои уши. Там, надежно всунутые сияли лучшие звуковые фильтры от компании «Шахта для всех».

— А вы? — сочувственно спросила я, разглядывая непрервавших трапезу ребят.

— Мы зачаровали заранее, — фыркнула рыженькая. — Думаешь, только из-за Алестаниэля звон в ушах стоит? Каждый год одно и то же.

— Миса, ты не права, — хохотнул тролль. — Каждый семестр! Сколько я тут уже сижу — ничего не меняется. А я уже восьмой год студент!

— Алестаниэль, значит, — вычленила я главное и вновь обратила внимание на новоприбывшего блондина. Эльф, ну кто бы сомневался? Мировое зло зиждется на этих длиннокосых эстетах. Откроешь историю нашего славного мира — и все темные властелины через одного эльфы. Почитаешь стенограммы суда — из лучших побуждений зло учиняли, красоты ради старались, мир лучше сделать хотели, против зла боролись.

Правильно, конечно, зло и добро — вещи относительные. Забрал моих гномов — сделал мне зло, а себе добро, однозначно. Но зло злом, а кару небесную еще никто не отменял. Так что, Антарина, пора тебе осваивать новую профессию, будешь карающей дланью богов.

Кровожадно улыбаясь, я слизнула соус с вилки. Солененький, в самый раз под мои измышления о воздаянии.

— И как тебе? — заинтересованно поинтересовалась Миса, отправляя в рот кусочек мяса и запивая квасом.

— Не впечатлил, — хмыкнула я, рассматривая очередного эльфуса, вставшего на моем пути. Как-то много их последнее время на нем оказывалось. Неужели дорожку перепутала? Осталось только понять, медом ее мазали или лучше сапоги повыше надевать.

Эльф тем временем подошел к раздаче, взял поднос — собственными руками и даже без перчаток! — и отправился собирать свой обед. Его вид мог бы ввести в заблуждение, но не меня: хорошие эльфы не уводят специальности из-под носа! А если и уводят, то прячутся где-нибудь, ожидая мести за свое вероломство.

Я тяжело вздохнула. Практикум по рациональному мышлению был однозначно завален. Предстояли отработка и разбор полетов. Позже, ибо пока я фантазировала, эльфус на глаз определил самый безопасный для себя стол и направился в нашу сторону.

— У вас не занято? — вежливо поинтересовался он, оглядывая нас своими серыми, как у магистра, глазами. Популярный цвет? Нужно будет не забыть отметить.

Мы дружно хмыкнули. Нас за столом сидело шестеро. Ровно столько было положено по инструкции, и нарушать ее мы не собирались. А эльф не собирался уходить ни с чем.

Я глянула на соседние столики. Все они были либо заняты, как и наш, либо имели ровно одно свободное место. Для эльфа. Ибо все эти столики впятером занимали девушки.

— Может, договоримся? — миролюбиво заметил Алестаниэль, сглатывая. Да, я бы тоже побоялась садиться к озабоченным ВУЗом девицам. Если за нашим столом эльфу грозило несварение, то за другими — по меньшей мере ментальное изнасилование. Это если девушки удержатся и любовных зелий не подольют. А то Выйти Удачно Замуж без помощи алхимии не всем удавалось.

— Твое предложение? — хмыкнул гном, как самый заинтересованный член нашей дружной компании.

— Ваша цена? — включился в игру эльфик, подходя ко мне.

Глазомер у парня работал без сбоев. На одной скамье с троллем, оборотницей и молчаливым брутальным человеком он уже не помещался, а вот с нами…

— Информация?

— Идет, — легко согласился эльфик. Мы переглянулись. Если так просто соглашается — ничего ценного не знает.

— Будешь нос кривить — выгоним, — предупредил гном, подвигаясь. Мне пришлось последовать его примеру.

И вот сидим мы всемером, молчим, делаем вид, что аппетит не пропал. Сидит эльф, молчит, косится на нас, делает вид, что ему все равно. Сидят девицы, желающие выйти удачно замуж, и скрипят ножами. И посреди все этого безобразия сижу я и думаю, почему утром в сумку зелий не положила?!

Первым не выдержал новоприбывший. Проверенные сотнями лет стереотипы о самовлюбленных красавцах дали трещину. В нашем изучающем молчании Алестаниэль не смог спокойно есть. Ерзал, ловил на себе насмешливый взгляд Мисы, слышал недовольное хмыканье тролля, размеренное дыхание сидевшего напротив человека, злое хихиканье гнома и тяжкие стоны с моей стороны.

— Ну что я вам сделал? — после непродолжительного молчания не выдержал парень и уставился прямо на меня.

Миса прыснула со смеху, ее зычно поддержал тролль. Грыт перестал хихикать и с интересом уставился на эльфа. Мне и самой было любопытно, что скажет эльф, когда услышит:

— Западло!

Сказанное вовсе не мной, а проснувшимся как раз к моменту истины вампиром. Из-за любви к салату, занимавшему весь поднос, я успела усомниться в его расовой принадлежности, но обнаженные в нехорошей усмешке клыки сомнений не оставляли.

— Когда? — нахмурился эльф. Он отложил так и не использованную вилку и вперил тяжелый взгляд в клыкастого. Тот легкомысленно пожал плечами и перевел стрелки. На меня, разумеется.

— И чем же я обидел леди? — хмыкнул Алестаниэль и устало вздохнул. — Пожалуйста, только не говори, что не принял твои чувства! До смерти надоело выслушивать это от каждой встречной.

Кажется, у Мисы началась истерика.

— Своим появлением в Лескантском университете на факультете межрасовых отношений, — как можно расплывчатей пояснила я.

— Дожил, — простонал всех обидевший бедняга. — Тебя я обидел своим здесь появлением, отца — безответственностью и нежеланием здесь учиться, дядю — исчезнувшей возможностью экспериментировать в доме, горничную — испачканной помадой простыней, невесту…

— У тебя есть невеста? — посочувствовал г ном. Эльф повалился на стол, подпер голову рукой и мрачно сообщил:

— Нету. Но если бы была — обязательно бы обиделась.

Не согласиться с парнем было сложно. Судя по перечню его проблем, беда шла за ним по пятам. И я бы посочувствовала бедняге, если бы его невезучесть не пересеклась с моей удачей, напрочь лишив меня последней.

— И чем я перед тобой провинился? Только подробнее, чтобы я мог отцу написать о своем возмутительном поведении.

— Ты забрал ее место на специальности, — оповестила бедолагу Миса, оперлась локтями на стол, сцепила пальцы в замок и опустила на них подбородок.

— Ты хотела к гномам?! — простонал эльф. — Да так разве бывает?

— Бывает, — хором ответили мы с Грытом и недобро прищурились.

— Приношу свои извинения, — быстро поднял руки вверх эльф. — Но я не предполагал, что на эту специальность есть очередь. Вообще думал, что отец не согласится и оставит меня в покое. А он чересчур сердитый был…

— Не оставил, — гулко констатировал тролль и подвинул к парню кувшин с квасом.

— Не оставил, — подтвердил наш гость и виновато спросил: — Куда определили?

— К эльфам, — расплылась в издевательской улыбочке Миса. Мне захотелось ее стукнуть, но распускать руки следует после того, как соберешь на обидчика компромат.

— И как тебе там? — продолжал допытываться ушастый, наливая себе квас прямо в полупустой стакан воды. Когда только успел выпить?

— Я собиралась продолжать изучение гномов, — напомнила я осторожно. Парень намеков не понял. — Да ничего я про этих эльфов не знаю!

— Как ничего? — Алестаниэль недоверчиво тряхнул головой. — А как же повсеместная людская любовь к нам, изучение языка, восхищение мудростью трактатов…

Грыт не выдержал первым. Рыкнув, что еще немного — и он покинет этот мир, гном перебрался через скамеечку и отбыл в холл. Мне он предложил не торопиться, пообещав вечером заглянуть в гости.

Нас осталось шестеро.

— Пожалуй, мы пойдем, — хихикнула Миса, поднялась и утянула за собой всю свою скамейку. Парни переглянулись, но послушно последовали за оборотницей, прихватив с собой все, что могли унести без посуды.

Нас осталось трое, и вся столовая, которая даже не пыталась скрыть своего интереса, пялилась на наш стол.

Последний свидетель вампирьих кровей самоустранился, очень вовремя заснув в салате. Интересно, он так на парах и спит? Или у него ночная смена?

— Нет, ты серьезно про нас ничего не знаешь? — не мог поверить, что существуют подобные мне люди, эльф. Он даже придвинулся ближе, изучая все вплоть до нарисованных веснушек. И что он только нашел в моем лице? Нос картошкой понравился? Или глаза зеленые и сердитые так привлекли?

— Того, что я знаю, недостаточно даже для поступления, — тряхнув головой, чтобы хоть как-то отвлечь его от пристального разглядывания моей персоны, сказала я.

— И как ты тогда на эльфийском оказалась?

— А как ты на гномьем? — фыркнула я.

— Беда… — хмыкнул эльф. — А если перевестись?

— Только после того, как освободится место, — мрачно ответила я и плотоядно улыбнулась, оглядывая собеседника. — Есть желание посодействовать?

— А я могу помочь? — сглотнул Алестаниэль, до которого начало доходить, каким именно образом он может мне посодействовать. Судя по бледности, накрывшей его лицо подобно шторму, он подумал о чем-то малоприятном и кровавом.

— Напиши заявление на отчисление. Или возьми академический отпуск. Тогда твое место освободится, и я смогу его занять, — внесла ясность я прежде, чем эльф успел упасть в обморок или заработать сердечный приступ. Возможно, зря. Практики в оказании первой помощи у меня недоставало, зато в теории я помнила, что сломанные при непрямом массаже сердца ребра являются показателем хорошей, старательной работы спасателя. Наверное, из меня получился бы прекрасный специалист по спасению остроухих. Особенно если вспомню, что испытала, увидев свидетельство о зачислении.

— Не могу, — простонал парень, отпил из стакана и закашлялся. Кажется, ребята пили не совсем квас. — Если я уйду, отец меня замуж выдаст!

— Замуж? — нахмурилась я.

— А как еще назвать ситуацию, когда невесту мне подберут родственники и заставят терпеть ее до конца моих дней. Как подумаю — людям завидовать начинаю. Женился — лет через шестьдесят расстались, и все довольны. А мне мучиться до пришествия Эсталиана, если он вообще вспомнит о своих детях и почтит вниманием.

— Не повезло, — заключила я и сочувственно хлопнула собеседника по плечу. Даже без членовредительства обошлось.

— Не то слово. — Эльф поспешил убрать прилипшие к лицу пряди, пока их обожательницы не заметили. — Или ты думаешь, мне у гномов сладко? — продолжил изливать душу остроухий. Я брезгливо поморщилась: если он пришел к гномам и начал говорить о своих проблемах — пиши пропало. Больше чем эльфов гномы не любили только ноющих эльфов, а Алестаниэль успешно вписался в обе категории. Оставалось лишь узнать, сколько гномов обучается на его курсе и… Мне можно ничего не делать. Недовольные соседством труженики молота и кирки сами выжмут его из своей компании. А те немногие, что не гномы, помогут — ради своего будущего. Уж гномы в долгу не останутся.

— Еще как, — хмыкнула я в лучших эльфийских традициях. Передо мной стояла новая задача: продержаться на эльфоведении до тех пор, пока Алестаниэль не вылетит. Вспомнились слова про дядю, у которого он остановился. Этот вопрос требовал немедленного решения, пока в планы не закралась ошибка: — А кто твой дядя?

— Дядя? — переспросил эльф, встрепенувшись. — Ты лучше его не упоминай, а то…

— Появится? — припомнила я старое поверье народов западных земель. Они, видимо, своему совету не следовали, ибо вымерли быстро и бесследно.

— Именно, — подтвердил неприятный голос, который не мог принадлежать никому иному, кроме как…

— Магистр Реливиан, вы что-то хотели?

— Леди Тель-Грей… — очень спокойно начал эльфус. При этом на меня он не смотрел, сосредоточившись целиком и полностью на… племяннике? Алестаниэль едва заметно кивнул, подтверждая мои опасения. Сердце предательски пропустило удар. Неужели это я окажусь не у дел, и любимое гномоведение убежит в закат под ручку с эльфом? Этого нельзя было допустить.

— Магистр Реливиан, вы хотели что-то обсудить? — оторвала я эльфа от любимого дела. Кажется, он унюхал от племянника то, чего не ожидал.

— В мой кабинет, — распорядился мужчина.

Я послушно встала и поправила сумку, выражая готовность идти, куда сказано. Только хозяина дождусь и сразу пойду.

— Леди, почему вы все еще здесь? — не смирился с моим ожиданием эльф.

— Жду вас, магистр, — бодро отрапортовала я. — Заходить в кабинет в отсутствие его владельца является нарушением личных границ. Подобное допустимо лишь при близком знакомстве гостя с хозяином. В случае же с преподавателем и студентом попустительское отношение в этом вопросе может привести к слухам и кривотолкам. Осмелюсь предположить, что вы не пожелаете, чтобы ваше имя трепали на каждом углу.

Оголодавшие за каникулы без сплетен кумушки с соседнего стола дружно застонали. Желанную сплетню уводили прямо у них из-под носа.

— Рад, что с этикетом у вас лучше, чем с моим предметом, — прошипел эльф и, развернувшись на каблуках, покинул столовую.

Алестаниэль с облегчением выдохнул.

— По твою душу? — миролюбиво протянула я.

— По твою, — не согласился Алестаниэль и шепотом спросил: — А ты знаешь, что у тебя проблемы?

— Знаю, — кивнула я. — Тоже мне, открытие. Мы проверочную писали, по эльфийскому. А мои познания в нем просто поражают.

— Поражают? — недоверчиво вздернул бровки эльфик. Я продемонстрировала. Как и учила, с чувством, с толком, с неповторимой интонацией, свойственной лишь торговцам. Алестаниэль проникся. — Поражают, — согласился он и шепотом добавил: — Из кабинета лучше бежать налево.

— Ближе к лестнице? — предположила я.

— К травмпункту и кабинету дежурного мага, — обрадовал меня парень. У меня хватило такта, чтобы не спрашивать, откуда у него появилось подобное знание.

Хмыкнув, я решила не сообщать конкуренту, что порядочные девушки не бегут с поля боя, но промолчала. Незачем эльфу знать, что полевые отступления входят в обязательную программу обучения всех без исключения учебных заведений гномьего царства. Занятия по ним проводятся каждую неделю, а в конце семестра студенты сдают полосу препятствий. За три часа испытаний, призывни… студент должен ползком пересечь местность и добраться до штаба, где ему выдадут заветное ведро с водой. А если уложится в час, то целых три, и даже с теплой. Стоит ли уточнять, что красивая половина потока из года в год приходила к финишу за рекордное время и с минимальными загрязнениями.

Увы, отступление в городских ландшафтах мы должны были проходить во втором семестре. Все типы строений также относились к упущенной мной дисциплине. Вот и еще один повод для недовольства. В то время как орды голодных студентов стремительно отступают из городских джунглей ради трофейного бутерброда, я поднимаюсь по лестнице на головомойку к эльфусу. Худшую альтернативу и представить сложно.

Коридор преподавательского этажа пустовал. Я замерла у входа, переминаясь с ноги на ногу, и постучала. Вышло неожиданно громко. Из соседнего кабинета высунулась блондинка, смерила меня недовольным взглядом и, поджав губы, ретировалась, так и не проронив ни слова. Меня подобный исход полностью устраивал.

Только переступив порог я поняла, что поторопилась с решением. Распри с секретаршей куратора первокурсников могли отсрочить мою беседу с эльфом, вызвавшим подкрепление ввиду превосходящих сил противника. Лестно, конечно, но когда в одном помещении оказываются два эльфа и одна маленькая я, совесть кричит о произволе.

— Леди Тель-Грей, — вкрадчиво начал магистр Реливиан. Я с опаской покосилась на его зубы. Таким ласковым голосом у троллей принято было разговаривать с будущим ужином за пару минут до решающего момента. — Потрудитесь объяснить, что это. — Мне указали на листочек с моей работой.

Тяжело вздохнув, я присела на свободный стул. Эльфы переглянулись, как будто мне полагалось стоять и смотреть в пол. Мысленно я пролистала перечень правил поведения в Лескантском университете, но запрета не нашла.

— Это моя проверочная работа, — взяв в руки листок и внимательно его изучив, ответила я и уточнила свой ответ: — Мы писали ее сегодня в первой половине дня во время вашего второго занятия.

— Спасибо за точность, — прошипел мой собеседник, неожиданным образом выходя из себя.

Странно, что он позволяет себе подобную демонстрацию эмоций. Дипломат — а без подобного опыта работы на межрасовые отношения не брали — вряд ли бы позволил себе столь явную демонстрацию недовольства. Или из-за малого количества желающих эльфов гребли всех без исключения? Или же преподавание так расшатало нервы несчастного остроухого, что сменило его суть? В любом случае поразмышлять над истоками изменений в поведении представителя древней расы мне не удалось.

— Леди Тель-Грей, почему вы не выполнили задание? — пришел в себя магистр. Его моральная поддержка тем временем стояла к нам спиной и смотрела на город. Хороший, должно быть, вид открывается из нашего корпуса. В центре города — одно из самых высоких зданий, со всеми благами цивилизации — водопроводом и канализацией. И даже еда по льготным ценам для учащихся и преподавателей.

— Милорд преподаватель, — проникновенно начала я, — я написала все, что знала. К сожалению, мои знания несоизмеримы с желанием обучаться у вас. Но я буду стараться! Я обязательно все наверстаю! Приложу все усилия, чтобы вы могли с чистой совестью попрощаться со мной, вручая мне желанный документ.

Эльф нахмурился. Такого откровенного подхалимажа он не ждал. Зря. Мы же уже разговаривали наедине. С ним одним не сработало, но сейчас у нас есть слушатель. Эльф, прекрасный во многих отношениях, особенно со спины. Не видя моих глаз, он вряд ли сможет усмотреть вранье в моих словах.

— Она не лжет, — уронил свои веские три слова третейский судья нашего словесного поединка и перешел на родной язык. Магистр слушал его с интересом, но глаз от меня не отрывал. А я покаянно перечитывала свою работу.

На листике рядом с моими гордыми тремя предложениями появились еще три фразы, записанные эльфийскими рунами. Сомнений, что кто-то понял, к чему сводятся мои знания, не оставалось.

— Достаточно, Альфериан, — отмахнулся от наблюдателя магистр. — Леди Тель-Грей, я спрошу вас только один раз, прямо сейчас: вы готовы работать для того, чтобы остаться на моей специальности? Ваш уровень владения языком ниже, чем у эльфийского младенца. Но оценки с вашего предыдущего места обучения достаточно высоки. Значит, как вы ни пытаетесь это скрыть, вы обучаемы. Поэтому ответьте мне здесь и сейчас, вы будете учиться, если я позволю вам остаться?

— Буду, — хмуро ответила я, понимая, что любое другое слово поставит крест на моем переводе на другую специальность. Отчислить он меня по личной инициативе, конечно, не сможет, но вот подставить под нечто дисциплинарное или испортить табель успеваемости, чтобы мне отказали в переводе… Не для того я старалась, чтобы кривая эльфийская рука перечеркнула мне многолетние труды. В Заколдованных Горах меня, конечно, примут как героя, но если мне не удастся туда вернуться?

Что ж, решено. Поиграем по его правилам, изучим слабые места, подготовимся и заставим пойти у нас на поводу. Так и никак иначе.

— Хорошо, — кивнул эльф, расслабленно откидываясь на спинку стула и победно улыбаясь. Ничего, будет и в нашей пещере пирушка. — Как вы намерены догонять своих однокурсников?

— Рискну предположить, что у кого-то из них сохранились списки учебников с прошлого семестра, — выдвинула версию я. Конечно, рассчитывать на то, что студенты не сожгли на каникулах опостылевшие бумажки, было сродни вероятности появления древнего великана в центре столицы, но существовал и один процент удачного исхода.

— Возможно, — протянул эльф, складывая пальцы пирамидкой и направляя ее вершину в меня. — Но разве не существует более простого решения?

— Существует, — поддержала я разговор. — Можно подойти в библиотеку и попросить у них комплект учебников для первого семестра первого курса обучения специальности «эльфоведение». За одно просмотрю подшивку «Вестника Молота», — мечтательно закончила я. Магистра передернуло.

Из-за переезда я оказалась отрезана от любимого журнала. Новинки двух последних выпусков прошли мимо меня, и может оказаться, что не удастся раздобыть и третий. Гномы выпускали журналов ровно столько, сколько имелось подписчиков. Оплата шла авансом, и номер присылался по адресу плательщика. А я из-за переезда не успела оформить пересылку в Ле-Скант.

— Возьмите подшивку «Эльфийского для самых маленьких», — наконец проговорил он. — И книги по этому списку. — Передо мной лег испещренный письменами листок. Циферок на нем хватило бы на список источников для диплома.

— Будете читать последовательно. На следующей неделе получите новый. Через месяц повторим проверочную работу, я составлю более подробный вариант. Вы должны набрать не менее двухсот баллов.

— А всего их сколько? — не удержалась от любопытства я.

— Максимально были возможны двести двенадцать, — снизошел до ответа эльф.

— А кто-нибудь из моих однокурсников столько набрал?

— Нет, максимальный балл среди ваших коллег составил сто пятьдесят три балла, — как ни в чем не бывало, просветил меня магистр.

Я задумалась. Хорошо так задумалась о превратностях судьбы и особом отношении преподавателей. Подсказывали мне боевые мозоли, что быть мне среди любимчиков. Тех, на которых всех собак вешают и василиска выгуливать отправляют.

— Вы верите, что я смогу набрать больше остальных?

— Нет, — искренне ответил эльф и добавил: — Удивите меня, и я позволю вам остаться на моей специальности.

— Удивлю, — хмыкнула я, складывая лист вдвое. — Я могу возвращаться к занятиям?

— Идите, — позволил эльф.

Я кривенько поклонилась и отчалила в вольное плавание по корпусу. Мне предстоял новый захватывающий квест «найди библиотеку», который в этой мечте свихнувшегося строителя мог занять целую вечность.

Закрыв за собой дверь кабинета, я огляделась. Коридор был пуст и убог, а вот с лестницы доносились горестные вздохи. Изредка между ними вклинивались мольбы к богу-плуту Шарусу, а порой и проклятия. Тому же богу. Студент никак не мог определиться, то ли просить покровителя о помощи, то ли упрекать в бездействии. В любом случае я собиралась отвлечь бедолагу от его проблем, загрузив его своими.

— Эй, здесь есть кто-нибудь? — удивленно спросила я. Ни этажом выше, ни этажом ниже никого не было. Точнее, глаза не могли найти искомый объект, а вот уши, а после и руки с удовольствием его заметили и нащупали.

— Ты кто? — скорбно выдала жертва чьей-то злой шутки.

— Антарина, — коротко представилась. — А ты?

— Маркус, — протяжно простонал парень и пожаловался: — Опоздал на две минуты, извинился, а этот гад меня заколдовал.

— Несправедливо, — сочувственно хмыкнула я.

По студенческому обычаю опоздание до пятнадцати минут опозданием не считалось. Но порой особенно принципиальные преподаватели закрывали двери ровно со звонком и не пускали опоздавших, оставаясь холодны к мольбам несчастных.

— Ага, а сам опаздывает хоть на десять, хоть на тридцать минут. И мы ждем! Мирно разносим аудиторию и в деканат не стучим! Вот почему ему можно, а нам нельзя? — негодующе возопил парень.

— Он преподаватель, — пожала плечами я. — Стань деканом и будешь преподавателей отчитывать.

— И стану! — в сердцах пообещал мой собеседник. — Вот разберусь с этим колдовством и стану. Он мне за все ответит!

Столько предвкушения в голосе мне не доводилось слышать уже давно. Первый и последний раз состоялся в моем сопливом детстве, когда мы, тогда еще дети семи-восьми лет, сговорились и отправились смотреть дракона. Родители отловили нас на середине перехода, но никто не отчаивался. Переглянувшись, мы жестами договорились встретиться ночью, при родителях, чтобы ничего не заподозрили, весь оставшийся день рыдали. Ночная вылазка, помнится, удалась. А наутро, когда мы сонные разбрелись по кроватям, нас разбудили родители, которых всю ночь грызла совесть. Прочувствовав свою вину, они повели нас смотреть на дракона, и никакие отговорки не могли заставить их передумать.

Вот и сейчас мне казалось, что парень получит больше, чем планирует. Ведь прежде чем стать деканом и шпынять подчиненных, ему самому придется побыть в шкуре преподавателя. Останутся ли у него силы после этого… Я бы только медный грошик поставила. Ломаный, чтобы не жалко.

А студент тем временем продолжал бушевать. Какие только кары не призывались на голову ничего не подозревающего преподавателя, чего только ему не обещалось. Были здесь и банальные кнопки, которые в силу своей немагичности не могло обнаружить большинство поисковых чар. И намазанный мелом плафон осветительного шара, который ворочался, регулируя яркость света. И невыжатая тряпка, призванная обляпать первого, кто за нее схватится. И все, стоит заметить, без применения магии, чтобы волшебник никак не мог избежать расплаты.

— Ты страшный человек! — с уважением выдала я, когда собеседник подустал.

— Стараюсь, — гордо выдал парень. — А ты чего здесь оказалась? Перерыв идет, все в столовой.

— Была уже там, — призналась я. — Потом эльф к себе вызвал.

— И ты туда же? — простонал собеседник. — Вот что вы, девки, в них находите? Щуплые, без силушки молодецкой, смекалка на нуле, на уме — одна изящная словесность. Ни гвоздь забить, ни лошадь подковать, ни воз оттащить! А вы им послания строчите, будто они их читать станут! Нужны вы им больно! Кобыл таких — в каждом селе, и все в зубы заглядывают.

— Девушку отбили? — поняла я. — Сочувствую. Но, может, и к лучшему, что ушла? Зачем тебе такая? Пусть эльфа травит своими экспериментальными зельями вечной диареи.

— А ты не из этих, что ли? — недоуменно спросил человек-невидимка.

— Не из кого? — уточнила я.

— Не из эльфанутых?

— Нет, у меня другое призвание. — И прежде чем собеседник слово вымолвил, добавила: — Я пришла на эту землю, чтобы вершить гномосудие. Весь мир гномам! Все должно принадлежать нам! — И кошмарно рассмеялась с трудом поставленным злобным смехом.

Раздался звук столкновения тела со ступенькой, а после и закономерный итог их отношений — болезненный стон. От проклятий на сей раз парень воздержался, только присвистнул и протянул мне руку. Странное, признаться, чувство — обмениваться рукопожатием с невидимкой. Он еще и холодный оказался, как детеныш василиска зимой.

— Что ж, — проговорил Маркус спустя пару минут напряженного молчания. — С тобой лучше дружить.

— Буду рада, — искренне улыбнулась я. Не так, как репетировала.

— Заметано! Если есть проблемы — говори. Мои ты уже знаешь, теперь твои послушаю — пойму, что мир не только ко мне жесток и несправедлив.

— В библиотеку бы, — протянула я, посматривая на сумку. Маленькую взяла — весь список не поместится, для него котомка нужна, а не сумочка леди с тремя тетрадками и пеналом.

— В библиотеку?.. — удивленно переспросил парень. — Странно, тебя не предупредили, что ли?

— Предупредили о чем? — чувствуя подвох, поинтересовалась я.

— А у нас в корпусе ее больше нет. Из-за низкой востребованности фонды передали в фундаментальную. Она в главном корпусе, а он…

— …у лешего за бородой, — обреченно закончила я, припоминая, куда забралась бывалая администрация. Из-за их кульбита почти все проверки проходили или на межрасовом — ближайшем к органам контроля за преподаванием, или на общемагическом, выглядывавшем из серебряного квартала.

— Угу, без транспорта не доберешься. А сколько извозчик сдерет… Влипла ты, подруга. А что хоть взять нужно? Может, по общежитию пройдем соберем?

— Можно попробовать. Только у меня еще одна пара, — сверившись с расписанием, добавила я и зачитала: — «История эльфийской литературы второго цикла».

— А, будете куртуазных поэтов проходить. Эти ради прекрасной дамы готовы были пожертвовать селезенкой, а чтобы супругу на ужин пригласить — так все в леса или в ополчение.

— Тоже допекли?

— Семь раз пересдавал, — поделился опытом Маркус. — Преподаватель — зверь. Забудешь, какого цвета луна сияла при свидании доблестного Бантиколя Илиэлева с Разумиэль Герталиевной — не сдал. Замешкался с количеством переизданий бессмертной «Песни об Улиевом Луке» — не сдал. Не написал оду преподавателю — не сдал.

— А последнее разве допустимо?

— Спрашиваешь? Официально работа называется «Особенности эльфийской поэзии первой трети второго тысячелетия от создания Великой Империи Первородных». Последним пунктом, при отсутствии которого работа не засчитывается, будет идти «написание оды» и список возможных кандидатов на восхваление.

— Перечень из одного кандидата?

— Из трех. Сам Даорисий, ректор и герой эльфийского фольклора Маниаль Астариэль. Про последнего писать не советую — завалит на исторической недостоверности. Работа зачетная, так что провалишься — не получишь допуск.

— Жестоко.

— А ты думала? Эльфоведение — это тебе не киркой в шахте орудовать. Хорошо гномам — ушел в лабораторию, создал взрывчатку — допуск в кармане. Не то что нам…

Я тяжело вздохнула. Где-то в моем счастливом плане выживания среди эльфоведов закралась ошибка. Выживание в этой среде определенно потребует больше ресурсов. Придется подойти к делу с умом и распланировать выходные.

— Тебе на занятие пора, — напомнил мне Маркус. Судя по звукам, он также поднялся со ступенек. — Встретимся в холле через пару. Ты уже успела обжиться в своей комнате? Соседи не слишком громкие? Я бы мог сделать им внушение, — вызвался решить мои бытовые проблемы парень.

— В своей комнате? — Мои брови поспешили вверх. — Разве мне положена? Я платница, никаких льгот не имею…

— Раз платница — за тобой точно числится помещение, — уверенно заявили мне. — И я бы тебе советовал явиться и все осмотреть. Если в первый день не подать завхозу перечень недостающего имущества, при выселении он тебя загоняет. Пока точно такой же комплект не достанешь — хоть на заказ шей! — не выселит. Будешь до конца жизни каждую неделю напоминания получать. Среди ночи, как только уснешь.

Явственно скрипнули зубы. Но интересоваться подробностями мне не позволил колокол, напоминавший о скором начале пары. Кивнув на прощание Маркусу, я отправилась на поиски тайной комнаты. Систему расположения кабинетов я еще не успела понять, а потому поплутала немного, но боги оказались милосердны.

Двести четырнадцатая аудитория нашлась совершенно случайно, но очень удачно. Я заскочила в помещение с последним ударом колокола, опознала унылые лица однокурсников и уселась подальше от внимательного ока преподавателя — на первую парту первого ряда. Опыт предшествующих поколений подсказывал: если ты хочешь спрятать что-то — сядь на первый ряд. Особо дотошные преподаватели предпочитали контролировать галерку, для чего им приходилось подниматься по ступенькам, оставляя перворядников за спиной.

Появившийся спустя две минуты молодой человек восточных кровей мало походил на почтенного профессора. Моя интуиция взвыла, обещая неприятностей по первое число. Еще больше я укрепилась в подозрениях, когда этот шаман Терлинского архипелага начал первое занятие с организационных вопросов.

Опыт предшествующих поколений очень емко характеризовал манеру преподавания таких типов. Катастрофа! В ежегодно публикуемых «Записках под партой» целый выпуск был посвящен «организаторам», как прозвали их любимые ученики. Для преподавателей данной категории было свойственно следующее поведение: первую пару они мило улыбались, разъясняя все, кроме действительно важных моментов, контрольные проводили внезапно, для подготовки выделяли один день в лучшем случае, а драли три шкуры как с бронезавра в период линьки. Но при всей своей любви к порядку, гармонии в текстах их лекции не удавалось найти даже с лупой. Даже с гномьей. Даже эльфам. И именно на представителя этого самого опасного для студентов класса я напоролась следом за эльфом.

Тяжко вдыхая, я записывала ценные указания преподавателя, как то: сидеть на практикумах не дальше третьей парты, рисунки делать тремя видами карандашей, в день контрольной приходить пораньше, а перед экзаменом составить список и подать его преподавателю.

И все бы ничего — аудитория послушно записывала оргмоменты в конспекты, но далее начался редкостный ад. Закончив с собственными требованиями, магистр Даорисий — без фамилии и имени рода! — решил познакомиться со студентами. Потерпеть до практической, как поступали все воспитанные преподаватели, было ниже его достоинства, а потому мы начали писать мини-выступление «Что я такое и почему сижу в этой аудитории».

В лучших традициях мстителей, начать преподаватель решил с первого ряда. Никогда еще я не чувствовала себя так глупо, как в этот день, поднимаясь и разворачиваясь перед жаждущей крови толпой сокурсников. Но гномы не отступают, и мне не позволительно. Набрав в грудь побольше воздуха, я звонко отрапортовала:

— Антарина Тель-Грей, вернулась на историческую родину, приступила к занятиям в Лескантском университете имени Рудольфа Великого третьего дня второго месяца зимы. От предмета жду увеличения знаний в области эльфийской поэзии и освоения основных принципов стихосложения изучаемой эпохи. Любимый цвет — синий, любимое животное — василиск, любимая еда — кролик, любимый вид спорта…

— Достаточно, — оборвал меня Даорисий. И правильно сделал. Выдумка медленно мне отказывала, и если б он решил продолжать слушать мою импровизацию — первому всегда меньше времени на подготовку выпадает, да и списать не у кого! — пришлось бы переходить к крайностям и сознаваться в огромной любви к поэзии скальдов, безмерном обожании творчества беглых студентов и — не дай боже! — к куртуазникам с их альбами, серенадами и — пощадите все демоны штолен! — канцонами. О пасторелях я старалась и вовсе не вспоминать, чтобы не накаркать.

Откуда я об этом всем знала? Матушка себе и у гномов не изменяла, до дыр зачитывая «Настоящую Леди» с чопорной дамой на обложке. Мало кто обращал внимания на туфельки героини обложки, которые из номера в номер менялись и не всегда подходили к наряду. Тем же пятерым, кто отгадывал, чьи именно туфли были удостоены славы, полагалась годовая подписка. Матушка выигрывала ее чуть ли не каждый месяц…

С трудом дождавшись, пока магистр уймет свое любопытство и отправит нас на перерыв, я выбралась из-за парты. Ничто не предвещало беды — ее и не случилось. Я птичкой прошмыгнула мимо сокурсников и слоном спустилась по лестнице.

В холле толпились студенты. Осада гардероба шла уже не первую минуту, и доблестные защитники вещевого склада двигались с некоторыми затруднениями. Их старые кости скрипели, песок сыпался на пол, копился и наконец дорастал до размеров сугроба, в котором и исчезал пропадающий без вести гардеробщик вместе с вещами.

Порадовавшись своему прошлому и закалке, я принялась протискиваться через увеличивавшиеся по мере одевания тела. У выхода стояло не так много студентов, но здесь меня постигло жестокое понимание — я понятия не имела, как выглядит Маркус. Оставалось только уповать, что он найдется первым. До того как вся одевавшаяся толпа хлынет к выходу и погребет меня под собой.

Глава 2

ОБЩЕЖИТИЕ РАСКРЫВАЕТ СВОИ ДВЕРИ

Ждать пришлось недолго. Сквозь толпу суетившихся студентов, целеустремленно работая локтями, продвигался высокий молодой человек. Блондин — таковых на эльфячьей специальности было большинство — белокожий, с прямым носом и тонкими губами. Он идеально вписывался в компанию, если бы не одно но. Веснушки выдавали его истинную масть, как и начавшие отрастать рыжие корни.

— Эй, под ноги смотри! — крикнул он вслед убегавшему пареньку. Судя по тому, как бедолага отпрыгнул в сторону, он был первокурсником. Ко второму студенты начинают вести себя наглее, впрочем, особый навык уклонения также развивается.

— Маркус? — осторожно поинтересовалась я, оценивающе проходясь взглядом по фигуре своего знакомца. В его невидимости наблюдался определенный плюс. Ибо, когда парень начал рисоваться, напрягая мускулы, рассматривать его принялась добрая часть женского гарнизона осады.

— Нравлюсь? — фыркнув, поинтересовался он у них. Часть девушек отвернулась, опустив очи долу, но вот те, кто был посмелее…

Маркус первым не выдержал стольких нацеленных на него хищных взглядов. Сглотнув, он ругнулся, сцапал меня за локоть и выволок под снегопад. Редкое явление в здешних краях, но ради моего первого учебного дня и природа решила устроить запад… подарок.

— Студняк с собой? — дотащив меня до угла улицы, спросил парень.

Прохожие было повернулись в нашу сторону, но, заметив двух студентов в форменных одеждах, потеряли всякий интерес. Оно и правильно, какие это сплетни — подумаешь, студенты целуются. Чего они, добропорядочные жители столицы, там не видели? Каждый день по десять раз.

— Карточка? — переспросила я, перебирая в памяти все присланные мне из деканата предметы.

— Угу, — мрачно подтвердил Маркус. Аккуратно выглянул из-за угла, будто боялся на кого-то напороться, и переспросил: — Так есть или нет?

— Где-то была, — подтвердила я и сунула руку в сумку. После перипетий в деканате, а после и в гостях у добрейшего магистра, в сумке у меня все перемешалось. Требуемая карточка ушла на дно, и мне потребовалось не менее двух минут, чтобы извлечь ее на свет божий.

С нее, скалясь во все двадцать восемь — для последних четырех я была слишком молода — на меня смотрела я сама, которая была уверена в попадании на любимую специальность. На самый краешек изображения даже сумел залезть мой молоточек, без которого я отказалась позировать. Эх, мечты и планы, суровая реальность еще пожалеет, что столкнулась с вами!

— Вот. — Я протянула свое студенческое удостоверение Маркусу. Тот взглянул на фотку, недоуменно оглядел молоток, но от расспросов и осуждения воздержался.

— Хорошо. Отдашь церберу, когда будем входить, — проинструктировал парень и, еще раз убедившись, что опасных личностей нет, перебежками отправился вниз по улочке. Мне оставалось только следовать за ним.

Здесь необходимо сделать паузу и пояснить. Так уж сложилось, что люди, маги они или нет, предпочитали селиться на холмах. То ли врагов так было лучше видно, то ли магической силы на высоте побольше, но факт оставался фактом. Большинство современных поселений стояло на холмах, и хорошо, если холм был один. Обычно те грешили нечетными числами. В особом приоритете значилось число семь, а потому, если поселению хотелось добавить себе очков репутации, жители скидывались и нанимали бригаду гномов-строителей или гастарбайтеров-гоблинов. За пару ночей напряженной работы рядом с городом возникал еще один «случайно незамеченный» ранее холм и подтверждал легенду.

О том, как будут страдать через пару веков потомки, ломая ноги на лестницах или падая с подвесного моста, ушлые предки не думали. Но из-за их попустительского отношения к ландшафту в каждом городе при администрации появилась особая бригада смотрителей. Каждый день они обходили город, выискивая прохудившиеся деревяшки в мостах или треснувшие ступеньки на лестницах.

Но не это стало главной проблемой горожан. Количество жителей из года в год росло, увеличивался и спрос на жилье. С увеличением спроса вырастало и предложение. Застройка расширялась, охватывая каждый свободный дюйм земли, вилась по холмам, буйным цветом разрасталась в низинах и вновь поднималась на следующую горку.

Самым элитным и безопасным считалось жилье на вершинах холмов. Там и начали селиться аристократы. На уровень ниже расположились зажиточные купцы и лучшие ремесленники, которые также не постеснялись уйти в коммерцию, ниже, под серебряными кварталами, разрастались ремесленные мастерские, оказывавшие услуги по фактической надобности, но без производства каких-либо ценностей. Последние уровни занимали бедняки. А вот низину — студенты и всякое ворье. Чутье подсказывало, что и мучеников парт горожане причисляли к прохиндеям, но разве я могла так плохо думать о собственном профсоюзе? Как можно?!

Как бы то ни было, одно из общежитий Лескантского университета располагалось точнехонько в низине. Поэтому, если начинала сбоить ливневая канализация, призванная отводить грязевые потоки за черту города, первыми об этом узнавали студенты. К ним на порог стекались удивительные предметы со всего города. По одной из легенд — Маркус оказался словоохотлив — в день великого потопа, накрывшего столицу с полвека тому, один из студентов нашего славного заведения разбогател пуще канцлера. Все состояние бедняги принесло ровненько в комнату студента-первокурсника, выбив ему окно. Но, как говорилось в легенде, он не сильно огорчился. Расплатился за ущерб имуществу и ушел на вольные хлеба, чтобы спустя десять лет занять место того самого канцлера, невольно предоставившего ему начальный капитал. Мораль сей басни была проста. Экономить на охране своей казны — значит потерять ее.

Но вряд ли об этом думали спешившие наверх, к зданию факультета, студенты, которым судьба уготовила заниматься во вторую смену. Они бросали завистливые взгляды на нас с Маркусом и сомнамбулически переставляли ноги, пытаясь отрешиться от страданий. Я взглянула наверх и сочувственно вздохнула: еще не меньше шестидесяти ступенек было у них впереди. И успокоила свои занывшие ножки, пообещав себе ехать домой на извозчике. Кошелек недовольно звякнул, предугадывая последующие траты, но я была непреклонна.

К общежитию мы вышли усталые и далеко не счастливые. На последних ступеньках Маркус отвлекся и в лучших традициях плохих постановок упал носом вперед. Потрескавшаяся плитка не проявила радушия, окрашивая его лицо алыми разводами.

Промычав что-то маловразумительное, парень сосредоточился, как поступали маги перед ответственным колдовством, и зафиксировал хрящик. Наверное, чтобы криво не сросся. Когда спустя минуту он перестал мычать, вид у парня был как у студента-первокурсника после практикума по некромантии. По крайней мере, братишка после первого занятия домой заявился таким же. От вопросов тогда воздержались все. Даже гостившая у нас тетушка проглотила свое традиционное приветственное восклицание и взяла бутерброд.

Заходя в общежитие, я ожидала чего-то подобного. В крайнем случае, моя фантазия рисовала мне, как мы покажем свои карточки, найдем завхоза-коменданта, заселимся, и я поклянчу у сокурсников конспекты. Ага, вот так оно и случилось!

Стоило нам пересечь порог, как нас чуть не уронили. Я отшатнулась: гномы на совесть гоняли. А Маркус чуть не угодил под ноги опаздывавшему на занятия студиозусу. Повторное падение предотвратило только чудо. Никак иначе назвать пробудившуюся у будущего мага совесть язык не поворачивался. Но, поняв, что кого-то едва не сделал инвалидом, вихрастый паренек обернулся и широким жестом подстелил моему спутнику воздушную подушку.

— Не зевай! — бросил парнишка и скрылся за дверью, только пятки сверкнули.

От налета второго сони мы вовремя увернулись, отпрыгнув в разные стороны. Этот бы точно не остановился: перепуганный до потери пульса, он несся так, что сумка не успевала коснуться ягодиц.

— Неудачное время, — прокомментировал Маркус и, словно оправдываясь, добавил: — Этих магов предугадать невозможно. Надумаешь у наших прорицателей заказать работу по специальности, помни — деньги они не возвращают, а вероятность исполнения пятьдесят процентов.

— То есть каждое второе столкновение они предугадают?

— Нет, то есть каждое может произойти, а может и не произойти. Как карта ляжет.

— И зачем платить? — нахмурилась я, не понимая, зачем кому-то понадобились настолько точные пророчества.

— Там девушки красивые, — подмигнул мне Маркус, поймал мой насмешливый взгляд и добавил: — А парни уже который год «Короля университета» выигрывают.

— Хм, — только и смогла из себя выдавить. То есть платить предлагалось за просмотр. Причем не самого календаря столкновений, а того, кто тебе его придумывать будет. Не, лучше уже сходить к иллюзионистам и попросить себе качественный морок. Потом придешь домой, набросишь его на кота и любуйся. Пропадет, конечно, через пару часов, но чутье подсказывало — «короли университета» работали быстрее.

— Студенческий давай, — напомнил мне Маркус. Сам он уже приготовил свою карточку и искал по карманам другую. — Пропуск, — пояснил он и извлек на свет божий картонный квадратик с номером комнаты и печатью общежития. По крайней мере, над входом висел точно такой же герб.

— Пропуск, — отобрав у меня студенческий, потребовала дама средних лет. Свет боялся встречи с ней, а потому невообразимым образом нарушал законы физики, минуя уголок смотрительницы.

— Она новенькая, как распишется у господина Порха, сразу же вернется и вам покажет, — елейным голоском принялся отчитываться о наших планах Маркус.

— Новенькая, говоришь? — недовольно хмыкнула тетенька и пристально на меня посмотрела. Я припомнила сравнение, которым ее наградил мой спутник, и была вынуждена признать: что-то в нем определенно было. Взгляд этой простой человеческой женщины пробирал до самых поджилок, а хватка, в которой оказались мои хлипкие документы, заставляла подумать обо всех своих прегрешениях и сглотнуть. — Ладно, иди!

Кажется, выдохнули мы одновременно. Так же слаженно бросились в коридор, и только на лестничной площадке Маркус остановился, чтобы отдышаться.

— Пронесло! — выдохнул он, падая на ступеньку. — Ты мой счастливый билет! Думал, не отпустит. Вчера опоздал к комендантскому часу, пришлось по простыням наверх лезть. Три раза падал, пока наши клуши узлы вязать учились, — пожаловался парень. — Весь зад себе отбил.

Советовать чудодейственное средство от боли в пятой точке я не стала: не те у нас с Маркусом были отношения. А вот сочувственно вздохнуть было в моих силах, что я с искренней заботой и проделала. Еще и по головке погладила бедолагу.

— Да, не любят нас девчонки!

— А может, простыни связывать не умеют? — предложила я самую вероятную причину.

Маркус задумчиво покусал губу, но яростно отмел мое предположение.

— Нет, эти умеют. Когда красавчик Лест опоздал и просил ему косы вниз скинуть, ни одной осечки не случилось. А как я — так сразу руки кривые и луна не в той фазе.

— Тогда без вариантов. Учи — не учи, результат один выйдет.

— Но теперь у меня есть ты! — вдохновился рыжий недоэльфус, отряхнул брюки сзади и принял вид величественный и придурковатый. — Идем, нам еще к Порху на поклон идти, а потом имущество казенное по списку сверять. Как бы еще не придрался, что ты опоздала.

— Да я знать не знала, что мне комнату выделят!

— В документах должно было быть, — пожал плечами парень. — На последней странице. Там всегда самое интересное прописано. Сумма долга, цена обучения, плюшки от родного деканата…

— Если бы, — протянула я. — Моя плюшка от родного деканата нашла меня на первой странице. Так что до остальных я не добралась: стала правила читать, искала, почему со мной так обошлись.

— Обошлись-то, да, некрасиво, но ты лучше об этом молчи, — понизив голос, сообщил мне Маркус. Мы как раз начали проходить жилые этажи, ибо до лестницы начали долетать разнообразные звуки, от стонов до гневных тирад. Жизнь бурлила, била ключом, брала молоток и закрепляла материал.

— Почему? — недоуменно переспросила я.

К третьему этажу Маркус начал сдавать. Темп ходьбы замедлился, дыхание сорвалось, на лице появились явные следы неудовольствия, сдобренные потом на висках.

— Да потому что для многих — это предел мечтаний, — хмыкнул парень. — Эльфоведы у нас в приоритете. Лучше только драконоведы и боевые маги. Но в драконоведы берут только с процентом драконьей крови, а в боевые — при наличии сильного дара. У большей части местного дворянства ни того ни другого не наблюдается, а эльфы… Кто не мечтал попасть к ним в леса, вкусить божественного нектара их пивоварен, познать неопытную красу эльфиечек…

Я подавилась и с удивлением, как будто увидела душевнобольного без сопровождения, воззрилась на Маркуса. Но он, казалось, был серьезен, как никогда. Мечтательная улыбка блуждала по его лицу, а руки очерчивали в воздухе малопривлекательный на деле силуэт. Да, до скульптора Маркус при всем своем красноречии не дотягивал. Позволь ему кто-нибудь из богов статую идеальной девушки лепить — оказался бы до глубины своей божественной души потрясен вкусами несчастного адепта.

— Маркус, а ты уверен в своих словах? — осторожно поинтересовалась я, обогнала парня на пару ступенек и проверила, нет ли температуры.

— Разумеется! Те, кто уже был на практике в Аори, лесах то есть, в один голос утверждают, что все описанное правда и им жаль, что у них это благословенное время уже кончилось.

— Ма-арк, — протянула я. — А давай логически порассуждаем?

— О чем? — недовольно хмыкнул парень, вырываясь вперед, но разворачиваясь ко мне лицом. — Все именно так и есть.

— Думаешь? А эльфы, они тоже такие благородные, первую любовь свою среди убогих человечек ищут, спать ночами не могут — стихи пишут и на луну воют?

— Тари, прости, конечно, но то, что ты говоришь, — бред чистой воды.

— Именно! — я нравоучительно подняла палец вверх. — Это ты понимаешь. Но если про эльфов врут, неужели с эльфийками дело обстоит иначе?

Маркус задумался, мучительно и страстно. Лицо его сначала покраснело, потом побагровело, а после и вовсе побледнело. Разве что легкая прозелень радовала глаз на этом белом холсте прозревшей физиономии студента.

— Гады! — с чувством выдал он. — Ничего святого для них нет. А я как дурак повелся…

— Ну, допустим, не как дурак, — успокоила я соратника. — Просто ты очень хотел, чтобы это оказалось правдой. Я вот так мечтала о встрече с великим гномом Анджеем Зарези, а, оказалось, такого не существует. Его придумал один жестокий писатель и забыл предупредить в начале книги, что история вымышлена и совпадения с реальными гномами — случайны.

— Изверг! — Маркус сочувственно похлопал меня по плечу. — А я всю жизнь верил в Снежную Фею, а, оказалось, — родители меня обманывали.

Я хихикнула, до того невероятной была вера здоровенного студента в маленькую феечку, приносящую подарок по случаю первого снега. Хотя и у гномов был похожий персонаж. Старина Мот. Когда твой молоток приходил в негодность, нужно было отнести его в специальное место — по сути, пункт приема сломанных вещей — и получить свой подарок — новый молоток, а если еще и в день рождения это сделать, то вдобавок давали и набор инструментов для более тонких работ. У меня до сих пор хранился последний бонусный комплект. Увы, после пятнадцатилетия программа переставала действовать.

— Нет, ну я все равно не могу понять, зачем им так поступать? — взвился, как осой укушенный, Маркус и вопросительно уставился на меня, будто мне были ведомы ответы на все, даже самые глупые вопросы.

— А давно легенды ходят о неземной красоте и далее по тексту? — прикинула я масштабы аферы.

— Лет двадцать уже, — помедлив, ответил парень.

— Вот, наверняка еще тогдашние выпускники слухи пустили. Может, на пирушке случайно обмолвились о своих тайных желаниях, а по факту получили какую-нибудь прополку или поливку вечнозеленых лесов. А все же запомнили и, когда хвастуны вернулись, спросили, так ли все обстояло. Не могли же эльфоведы признаться и выставить себя дураками? Не тот уровень, не тот размах — с тех пор каждый курс разочаровывается, но признаться — духу не хватает. Я так полагаю.

— Они могут, — мрачно подтвердил парень.

Мы продолжили наше восхождение, чтобы совсем не впасть в депрессию. Разгоним кровь — может, и полегчает, Но с каждым шагом мой спутник шел все медленнее, пока вновь не остановился как вкопанный.

— Но своим-то могли бы сказать? — недовольно воскликнул Маркус, образовывая затор. — Мы бы никому не проболтались!

— Да, но вы бы избежали разочарования. Как думаешь, это было бы справедливо в глазах предшествующих поколений, попавшихся на такую ложь? Вот ты сам как бы поступил?

Маркус хмыкнул, полностью подтверждая мои догадки. И он бы промолчал. Все бы промолчали. Люди, эльфы — уж точно бы, а вот гномы… На моем лице вновь расцвела глупая улыбка. Пока остальные расы наступают на грабли, гномы грабли медленно утаскивают в сторону. Инвентаря никогда не бывает много, а доставшегося тяжелым столкновением с реальностью тем более.

— А ты разве нет? — решил успокоить себя самым глупым образом парень.

— Нет, — пожала я плечами. — Твое разочарование я уже увидела, хотя обошлась бы и без этого. Но в одном ваши предшествующие обманщики правы.

— И в чем же?

— Они не стали разрушать ваши мечты, не стали смеяться над вашей верой. И вы разочаровались бы наедине с самими собой или в группе таких же смущенных студентов. Никто не стал бы лучше или хуже, вы были бы равны в своем горе. Оно сплачивает, общее горе, и не дает измываться друг над другом. Надеюсь, и ты не станешь смеяться над теми, кто искренне верит и ждет этой поездки.

— Не буду, — пообещал Маркус. — Но ты права, искушение довольно велико.

— Если решишь рассказать — то рассказывай всем и сразу. Узнаю, что начал издеваться над окружающими…

Я погрозила ему кулачком, сделала попытку изобразить ужасающую гримасу, но без должных тренировок у меня редко выходили шедевры.

— Хорошо, — тяжело вздохнул парень, отступая на шаг назад и едва не спотыкаясь о ступеньку. Прямо день невезения какой-то у Маркуса! — Не делай такое лицо, — попросил он, отойдя от шока. — Я начинаю думать, что оказался на балу и вокруг меня смыкается свора придворных овчарок.

— Собаки ничем не провинились, — себе под нос пробормотала я и уже громче сказала: — Теперь ты знаешь, какая кара тебя ждет.

— Знаю-знаю, — заверил меня эльфовед и остановился на лестничной клетке.

Судя по отсутствию запахов, на этаже проживали либо гномы, либо администрация. Первые предпочитали сорить не у себя дома, а вторым по должности было не положено разводить бардак на рабочем месте. Большой стенд с правилами внутреннего распорядка подтвердил вторую теорию. Мы добрались до самого пугающего места общежития — обители контролирующих служб.

Особый шарм этажу придавали обои в крупную ромашку. Желтенькие, с белыми доброжелательными цветочками, они заставляли сглатывать от одной только мысли о человеке, сумевшем сохранить их в целости и сохранности в здании, полном студентов. Плинтусы, которые, верно, скрывали кривую поклейку настенных драпировок, старательно мыли двое не слишком счастливых студентов. Воду в их ведрах давно стоило заменить, но трудяги тряпок и мыла чихать хотели на условности.

— Чем провинились? — шепотом спросил Маркус, опускаясь на корточки перед одним из страдальцев. Цвет его волос не оставлял сомнений, что перед нами представитель эльфоведов. Теперь понятно, почему вся моя группа — как один блондины и блондинки и одна я ры… русая на всю голову.

— Опоздали на заселение, — будто специально для меня, ответил парень и утер пот со лба. — Ну и так, по мелочи. Полотенце не вернули с прошлого семестра, пол поцарапали, стену случайно раскрасили.

— И за все это вас заставили мыть полы?

— Не полы, а плинтусы! — явно передразнил кого-то страдалец. — И не за все, а за «пренебрежение к лучшим поэтическим образцам. Взялись писать на стенах — делайте это красиво. Чтобы в следующий раз или рифма точная и небанальная, или все стены мыть будете, пока писать не научитесь!»

— Блин, а не могли на день позже написать? Он же теперь зверствовать будет, — расстроился Маркус и виновато развел руками, как будто это он был виноват.

— Да не будет, — фыркнул коллега первого страдальца. — Одна рифма ему угодила, так что все не так плохо. Еще нас похвалили за использование дольника. Так что в целом Порх остался доволен. А вы тоже накосячили и сдаваться идете?

— Сдаваться? Нет, заселяться идем. Новенькую веду.

— Эту, что ли? — рассмеялся парень и плюхнул тряпку в ведро. — Ну удачи! Это, видимо, тебя он с утра поминал. Единственная не явилась на инструктаж и ключи не забрала.

— Я не знала.

— Вот-вот, так ему и скажешь. Не забудь потом поделиться, сколько минут орать будет.

Я вздохнула. Больше, чем глупость, я не любила крик. А эта парочка шла рука об руку у большинства начальников мелкой руки. Под сочувственными и в большей степени азартными взглядами коллег я дошла до черной двери с золоченой табличкой. По ее углам вились финтифлюшки, заставившие меня подумать о нехорошем. Только одна раса так любила извращаться над официальными табличками. Только худшие — по мнению самих эльфов! — ее представители заказывали роспись у мастера Харана. И только мысли о его клиентах нагоняли ужас на всех порядочных гномов.

Закрыв глаза, я постучала в дверь.

— Войдите, — позволил хозяин кабинета.

Если табличка не врала, то обитал здесь мастер Савелиус Порх, главный комендант общежития номер четыре Лескантского университета имени Рудольфа Великого. Так и никак иначе. Я еще раз пробежалась глазами по надписи, запоминая все до последней буковки, и потянула дверь на себя.

Кабинет мастера Порха удивил меня с первых минут. Разглядев имя на табличке, я, признаться, не поверила словам двух страдальцев в коридоре. Ни один гном в здравом уме и трезвой памяти не станет хвалить рифмы и уж тем более пристрастия к древним размерам. Гном скорее оценит смекалку лазутчиков, состав краски или, на худой конец, быстроту их отхода с места преступления. Но никак не эстетическую сторону вопроса!

Увы, мастер Порх не был приличным гномом. Ни один представитель семьи Порхов не считался приличным в традиционном гномьем обществе. Мало того что они жили на самой окраине и регулярно выбирались на человеческие приемы, так еще их младшие родичи уехали жить в эльфийские долины. Разумеется, по велению многомудрого владыки всея гор. Но! В назначенный срок, когда их посольские полномочия истекли, младшие Порхи отказались возвращаться. Лес и эльфы стали им милее мерного грохота штолен, скрипа вагонеток и жестяных кружек таверн. Такого предательства гномы простить не могли. Старшим Порхам сочувствовали всем горным народом, а младших больше и на порог не пускали. Те в ответ взбесились и сказали, что ноги их в Подгорном царстве не будет. История эта случилась лет двести назад, но гномы до сих пор рассказывают своим детям о вероломных Порхах. С тех пор ни один гномий клан не имел с младшими Порхами никаких дел. Ни один, кроме мастера Харана, который прославился своей склонностью к неуемному эстетству.

— Здравствуйте, мастер, — покривив душой, поздоровалась я. Хоть ко мне Порхи не имели никакого отношения, презреть вбиваемые с детства традиции оказалось не так просто.

Головы я не поднимала, брошку стянула еще перед дверью, усмотрев фамилию коменданта. У него не было поводов, чтобы ко мне придраться. Никаких! Ни один гном бы не посмел меня упрекнуть. Но гномьих генов в мастере Порхе — тогда какой он мастер?! — было с наперсток.

Хмыкнув, как самый настоящий эльф, он осведомился:

— Опоздавшая из комнаты двести пятьдесят семь?

— Да, мастер.

Я героически изображала смирение и покаяние. Именно так — глазки в пол, руки по швам, лицо в меру придурковатое и о-о-очень расстроенное — должен оправдываться образцовый подмастерье. Я знаю, я на практикум по межклассовым отношениям ходила каждую неделю.

— Хм, — видимо, что-то гномье в отпрыске Порхов все-таки осталось. — На меня хоть посмотришь?

Я кивнула, но глаз поднимать не стала. Опять эта проверка на вшивость. Провинившийся подмастерье не должен смотреть своими наглыми глазенками в глаза начальству. Даже если тот этого хочет. Даже если кричать и угрожать начнет. Нельзя!

— Занятно, — протянул отпрыск Порхов. Назвать его гномом у меня язык не поворачивался. Даже для наименования «мастер» приходилось засовывать свою гордость подальше. Благо у меня имелся компактный набор без дополнительных наворотов. — Перевелась, значит?

— Да, мастер, — бодро отчиталась я. Раз начались вопросы, гнев должен ме-е-е-едленно сходить на нет.

— Из Гор? — поразил меня своей интуицией Порх-младший.

— Да, мастер, — отрицать очевидное было глупо. Наверняка же у коменданта есть личные дела постояльцев.

— И как там, в царстве? — вкрадчиво уточнил комендант.

— Все как прежде! — отрапортовала я. Игра в подмастерье начинала меня утомлять.

— Значит, кто я, ты знаешь?

— Никак нет! — Меня начало заносить слегка не в ту степь, но Порх это воспринял благосклонно.

— Неужели? Врешь ведь. Сомневаюсь, что нашу историю перестали трепать на каждом углу.

— Не перестали, мастер, — подтвердила я.

Односложность ответов утомляла, а потому я стала исподволь разглядывать кабинет коменданта. Изящный стол на крученых ножках, какого ни один уважающий себя… Впрочем, это и так понятно. Ничего из того, что имелось в кабинете Порха, не могло бы занимать место в кабинете настоящего гнома.

Резные стулья, которыми следовало любоваться, изумляли тонкостью своих ножек. Усевшись на такой, гость может очень быстро оказаться на полу, даже если он — фея. Книжные полки покоились на подставке, будто ваза. Бедные ноженьки опоры уже трещали по швам, а хозяин кабинета только доставлял наверх цветов. Дырявые кованые вазы, нежно-розовые папки для личных дел поселенцев каждого этажа. Перо с инкрустацией и чернила с блестками. Ароматизированная бумага — испытание для любого оборотня или более-менее чувствительного человека. Виссоновые занавески, из которых проще было пошить парадное одеяние… Н-да, и это я умолчала про нежно-кремовые обои и плитку с натюрмортом из цветов. Да уж, куда я попала…

— В таком случае, — продолжал испытывать мое терпение комендант, — что вам известно обо мне?

— Ничего, мастер, — продолжила отнекиваться я, поражаясь самомнению младшего Порха.

Если о старшем поколении их семьи я имела определенные сведения, так как нельзя ничего не знать о соседях, то младшими в Горах не интересовался никто. Обсуждать их и вовсе было темой запретной, да и лишенной какой-либо пользы. Вероятно, из-за последней причины о младших Порхах и забыли, стерев даже их имена из памяти подрастающего поколения.

— Ничего? — Недогном изволил гневаться. Ну нельзя так! Все традиции нарушает. Хотя от кого я хочу их соблюдения? Это же Порхи… Духи, дайте мне терпения!

— О наследниках семейства Порхов почтенным жителям царства не известно ровным счетом ничего, так как эта информация не представляет ценности для развития торговых отношений. История не помнит ни лиц, ни имен, ни количества детей семейства Порхов. История данного клана закончилась на мастере Густаве Порхе и мастерице Живьен Порх. Их мануфактура перешла в общественную собственность, когда почтенные гномы решили посвятить себя отдыху, — не смогла удержаться от исторической справки я. У меня оставалась надежда, что вот теперь недогном отстанет от меня и мы наконец перейдем к делу, но Порх-младший не унаследовал хватки своих предков и время не ценил.

— А еще что известно? — печально спросил комендант. — Ты садись давай, я травы заварю. Расскажешь, как там родичи…

— А мое заселение? — напомнила я причину своего появления на пороге его кабинета.

— Потом обсудим, — отмахнул от работы комендант. — Ты лучше про деда расскажи? Как они там? Родители, может, и не хотят про них ничего знать, а я скучаю. Малый совсем был, плохо их помню, всего раз к нам приезжали.

Кажется, я все-таки ошиблась. Что-то от истинного гномьего наследства досталось и мастеру Порху. И за любовь к семье, особенно гномьей ее части, я могла простить ему все остальные странности. Ведь могут у хорошего человека быть свои недостатки? Могут.

— Хорошо, расскажу, — пообещала я. — Только я скажу, чтобы меня не ждали?

Я покосилась на дверь, намекая, что, кроме отбывающих наказание студентов, там имеется еще и группа поддержки, которую стоило бы успокоить и отпустить, раз уж выволочка превращается в посиделки без регламента.

— Скажи, — разрешил почти гном и поднялся на ноги.

До этого момента он сидел, и я не могла заметить одну интересную особенность своего собеседника. Но стоило ему выпрямиться в полный рост, я не сдержала удивленного восклицания. Любой, кто видел гномов два-три столетия назад, не верит нынешним рассказам об их среднем росте, едва ли ниже обычного человеческого. Но мастер Порх-младший и верующих способен был удивить. В отличие от своих горных собратьев, комендант был высок. Даже по людским меркам. Как будто эльф какой-то! Мне с моим средним человеческим стало как-то не по себе, когда я прикинула, насколько Савелиус выше меня. Да в нем же не меньше двух метров! Гномик… Маленький…

От удивления я даже забыла, что должна изучать пол, а не лицо своего собеседника. Но и тут было на что посмотреть. Мало того что ростом вышел, так еще и уши имел не гномские, лопоухие, а аккуратные эльфячьи, с заостренными кончиками. Если бы еще черты лица не подкачали, вообще от эльфа бы не отличить было, но лицо коменданта походило на вытесанный камень. Грубые линии, практически не обозначенный нос, глаза разве что — большие и наивные, как у новорожденного эльфа.

— Да, сам знаю, уши немного великоваты, — повинился гном, как будто один градус кривизны бросался в глаза и затмевал все остальное.

— Бывает, — совсем уж непочтительно протянула я, не зная, как себя вести с настоящим чудом. Учитывая, что в роду Порхов вот уже десять столетий рождались только мальчики, сомневаться в расовой принадлежности маменьки мастера не приходилось.

— Ну, ты скажи там, чтобы расходились. И этим, поэтам, тоже амнистия. В следующий раз, как попадутся, — отработают, — пообещал Савелиус, вспомнив про обязанности коменданта. Эта рассеянность ему явно от эльфов досталась, как и всепрощение по случаю праздников. Испортила матушка ребенка, ой испортила. — А группу поддержки сюда зови, и на него питья хватит.

Я исполнительно выбежала за дверь. Страдальцы продолжали драить плинтусы, а рядом с ними шел Маркус. Помочь беднягам руками он, конечно, не захотел, но морально поддержать не отказался. Едва сдерживаемый смех все же долетал до дверей коменданта, но, к их радости, разбивался о дверь.

— Маркус? — позвала я сообщника. — Иди сюда.

Услышав, чего от него хотят, парень втянул голову в плечи и медленно отрицательно качнул головой.

— Отвара выпить, — успокоила его я. Парень недоверчиво покосился на дверь. Я утвердительно кивнула. Именно на отвар. Без шуток.

— Ладно, — неуверенно протянул студент и мелкими перебежками направился в мою сторону. Ждал, видно, что сейчас из кабинета выскочит злобный комендант, затащит его в кабинет и выдаст такую же тряпку и ведро.

— Ребят, вас помиловали! — обрадовала я страдальцев. Тот, с которым говорил Маркус, выронил тряпку. Увы, выжать ее он не успел.

— Блин! — выругался он. — Так и знал, что что-нибудь, да испорчу.

— Серьезно? — Второй не был столь легковерен. — И никаких дополнительных условий?

— С условием, — подтвердила я. Парень с облегчением выдохнул и выжал тряпку. Вода стекла прямо в ведро. — Попадетесь еще раз — отработаете и за сегодня.

— Так просто?

— А вы не попадитесь сначала, — хохотнул Маркус, но быстро сдулся, заметив, что находится в опасной близости от двери. — Ты уверена, что мне стоит туда идти?

— Тебя пригласили, — пожала я плечами и взяла трусишку за руку. Холодную, как будто лед держал без варежек.

Парень сглотнул, но отступать не стал. Репутация вещь такая — один раз дал слабину, и все, ушла к другому. Еще и страдальцы решили подождать, пока мы не уйдем, чтобы обсудить свои дальнейшие планы в приватной обстановке. Вероятность того, что им помешают на комендантском этаже, была столь ничтожна, что они могли себе позволить кричать: все десятой дорогой обходили опасную зону общежития.

Дверь открыла я. Руки Маркуса подрагивали. Совесть у парня была нечиста, но поведать о своем грехе он уже не успевал. Неужели это все из-за простого полотенца? Или сдачу чего он успел просрочить?

— Отвар почти заварился, — обрадовал нас Савелиус, едва парень решился и переступил порог. — О, господин Флей, рад вас видеть. Не хотите объяснить, когда уже вернете казенную собственность?

— Завтра, — сник с лица парень и обвинительно взглянул на меня. — С утра… — добавил Маркус, сглотнув. — На рассвете.

— Можете не торопиться, — отмахнулся комендант. — Это такая ерунда! — И когда парень выдохнул с облегчением, добавил: — Подождет до послезавтра. Я буду в общежитии в обед, с двенадцати до часу. Лучше будет, если вы успеете.

О возможных карах мужчина решил умолчать, чтобы не портить себе настроение перед полдником воспоминаний. Я набрала в грудь побольше воздуха и начала рассказывать все, что знала о семействе Порх и их судьбе за последние сто пятьдесят лет. Именно тогда состоялась первая и единственная встреча подрастающего эльфо-гномьего мастера со своими бабушкой и дедушкой. Невесту семья не приняла, поэтому молодая чета Порхов не смогла вернуться в родное царство даже спустя многие годы после скандала. Об эльфийке, разумеется, в гномьих преданиях не было сказано и слова.

Еще никогда я не была так выжата. Савелиус Порх оказался истинным гномом. В дотошности ему не было равных. Эльфийское же терпение позволяло снова и снова задавать неприятные вопросы, даже не задумываясь о том, насколько удобно собеседнику на них отвечать. От меня потребовали абсолютно все доступные сведения. Особое внимание молодой Порх уделял домашней обстановке. Как эльф какой-то! Обивка мебели интересовала его больше, чем банковский процент от накоплений или завещание стариков. От этих сведений он отмахнулся как от чепухи какой-то! И это гном?!

Пытка кончилась лишь с наступлением сумерек, когда у мастера закончился рабочий день. Ровно в шесть часов, едва секундная стрелка минула нулевую отметку, мужчина поднялся и направился к шкафу. На нас он внимания не обращал. Маркус, вынужденный слушать биографию семейства коменданта, тихо страдал. Спать ему не позволял выпитый бодрящий настой за авторством самого хозяина кабинета.

— Мастер Порх! — напомнила о своем присутствии я. — Мы так и не оформили мое заселение.

— А? — удивился гном, как будто о цели моего визита он не был осведомлен заранее. — Ах да. Комната?

— Двести четырнадцать, — напомнила я, поднимаясь и пихая Маркуса вбок, чтобы не отставал.

— Да, идемте, — рассеянно откликнулся гном и сделал шаг за порог.

— А ключи? — Возвращаться на десятый этаж со второго, да еще и по лестнице… Удовольствие за гранью желаемого. В смысле, никто такого не пожелает.

— Ключи… — Как больной лунной лихорадкой, мастер вернулся к столу и очень медленно, будто плохо различал контуры предметов, начал открывать ящички. Спустя четверть часа ему удалось найти нужный ключ. Маркус к этому времени успел изрядно устать и вновь присел на стул, обнимая спинку, как любимую девушку.

— Нашел, — отчитался недоэльф.

— Идемте, комната двести четырнадцать, — радея за собственное время, напомнила я. Мне пора уже было явиться домой, в семь подавали ужин, и если от меня не будет вестей… Лучше сразу выйти замуж и явиться под утро замужней дамой. Иначе романтично настроенная матушка не поймет.

Чудом мы спустились по лестнице всего за пять минут. Ни Порх, ни Маркус ни разу не оступились. Студенты, которые к вечеру начали возвращаться домой, старательно уклонялись от встречи с нами, а потому лестница практически всегда оказывалась безлюдной. Лишь один бедолага оказался зажат посредине переходов и не смог вовремя убежать на этаж. Порх мазнул по нему внимательным взглядом, но, кажется, за пареньком еще не числилось прегрешений.

Мы спустились на второй этаж и, о чудо, комната двести четырнадцать находилась именно здесь. Седьмая дверь по левой стороне. Рядом с ней покоился колченогий табурет.

— Хм, — недовольно выдал мастер Порх, присаживаясь рядом с мебелью и внимательно оглядывая ножки. Кажется, ему удалось найти искомое, ибо в следующую минуту коридор огласил недовольный рык коменданта: — Дарус, почему твой стул стоит здесь?!

Маркус, стоящий рядом со мной, сглотнул и поспешил вжаться в стену. Как-то комментировать происходящее он отказался, покачал головой и испарился. Учитывая, что его руку на своем запястье я все еще ощущала, в прятки студент играл не со мной.

В конце коридора хлопнула дверь, и, нервно подергивая плечами, навстречу нам выбежал рыжий паренек, отвесил уважительный поклон коменданту и юркнул на лестницу. Там, откуда он только что выбежал, послышались грузные шаги.

«Тролль, каменный, — определила я. — Не подружимся».

Видимо, о чем-то похожем подумал и мастер Порх, растерявший свою сонную рассеянность. Мужчина прытко переместился к двери, открыл мою комнату, сунул в руки ключи и закрыл дверь, убирая меня из зоны боевых действий. Рыцарь, как есть рыцарь!

Щелкнув замком, я припала ухом к щелке и приготовилась слушать.

На той стороне умоляюще заскрипели половицы, пританцовывая перед моей дверью. Верно, Порх заметил только меня, а потому и в комнату попала лишь моя персона. Маркуса же забыли переместить. Минусы невидимости налицо.

Я бы пустила его, но шаги сменили тональность, а значит, студент покинул места своей вольницы и бухает в сторону коменданта. Увы, какими бы медлительными ни были тролли, запоминали они все и надолго. Вот так наступишь на ногу одному, извинишься, забудешь, а он — нет. Он не простит, он помнить будет. До конца своих дней, и всем внукам передаст, если ты, не дай Анхус-долгожитель, маг и на роду написана жизнь долгая. Не позволит скучать кровнику тролль, всех на уши поставит. Повод давно сотрется из памяти поколений, а месть будет свершаться. Наверное, поэтому экономическая ситуация в тролльем царстве оставляет желать лучшего.

— Мастер Порх, — протянул тролль, остановившись напротив моей двери. — Что случилось?

— Не желаешь объясниться. — Вздернул бровки, как взаправдашний эльфус, комендант и сложил руки на груди. Защитный жест, нельзя так с троллями. Уважать не будут. Тут бы молотом погрозить… Но это гномий подход. В ином приличном обществе за игры с оружием и схлопотать можно. — Почему твой стул стоит в коридоре, в то время как здесь должен быть номер сто тридцать семь.

— Какой номер сто тридцать семь? — не понял каменный бедолажка и почесал затылок. Лучше бы железом по стеклу, ей-богу.

— Стул, со спинкой, номер сто тридцать семь. Возвращай давай, пока я санкции не принял.

— А нету, — повинился тролль, понурив голову, отчего потолок дрогнул, задетый виноватой макушкой.

— Неужели? — язвительно осведомился Порх. — И что с ним стало?

— Сломался, — еще более грустно ответил тролль. — А я всего пару раз сел. Ну, дубинкой проверил, чтоб точно знать.

— Завтра с утра в мой кабинет. Будешь первым. Не опаздывать.

— А что будет завтра? — заинтересовался грустный студент, приободрившись. — Опять камни перетащить? Или деревья выкорчевать?

— Нет, с этим за каникулы управились, — огорчил полного трудового энтузиазма студента комендант. — Осталась только бумажная работа. Как раз для тебя.

Раздавшийся следом вой слушала вся общага. Дрожали стены, осыпалась с потолка побелка, трескался паркет… Никакая магия не могла выдержать страдания разочарованного тролля. Вот собственно и вторая причина разрухи в их царстве — каменные и отчетность были глубоко несовместимы. Ни одна смета не занимала у них больше строчки, да и там значилось заколдованное «Все-Итого». Менялась только цифра после этих слов. Про налоги, прибыль и прочие глупые вещи обитатели каменных пустынь не слышали, а если и попадался среди них экономист, то быстро терял свои знания в ходе разборок своих соплеменников.

— А может?.. — заканючил тролль, забывая, что он большой и грозный. Гном, стоявший перед ним, пусть и был ростом с настоящего эльфа, но ощутимо проигрывал обитателю каменных пустынь.

— Явишься, как сказано, и будешь делать, что назначено, — отрезал недоэльф, превращаясь в настоящего гнома.

— Мастер… — горестно застонал Дарус и заковылял в свою комнату. Переспорить мастера, судя по всему, еще не удавалось никому.

Дождавшись, пока свидетель покинет коридор, мастер Порх огляделся, хмыкнул и за ухо поймал затаившегося Маркуса.

— Бежать от проблем недостойно будущего воина, — наставительно изрек он, подходя к моей двери и толкая ее вперед.

Я поспешила посторониться, чтобы никто не узнал, чем я занималась последние несколько минут. Да знать не знаю, что там в коридоре творилось. Я шкаф изучаю, большой, лакированный, с царапинами на дверце. Не иначе оборотни в пылу спора оставили, слишком уж расстояние между отметинами характерное.

Мастер Порх тем временем хлопнул в ладоши, активируя осветительный шар под потолком. Тот резво дернулся в его сторону, но гном остановил его жестом и указал в центр потолка. Сгусток волшебного пламени послушно вернулся на исходную, с каждой секундой разгораясь все сильнее.

— Комната двести четырнадцать, одноместная. Отдана в распоряжение студентке Тель-Грей сроком до окончания летней сессии. Если до того времени вы будете исключены, право на проживание здесь аннулируется. Постельное белье можно получить у кастелянши. Первый этаж, комната восемнадцать, прием с восьми до десяти утра и с семи до восьми вечера. Правила внутреннего распорядка, в том числе количество часов, которые вы должны отработать на благо общежития, вы найдете в верхнем ящике стола. Их необходимо знать. Незнание не будет освобождать вас от исправительных работ. Все понятно?

— Почти, — согласилась я, бодро кивая головой. — Мастер Порх, раз уж вы здесь, могу я поинтересоваться одним моментом?

— Каким? — насторожился гном, всматриваясь в мое лицо. Расовое чутье ему верно подсказывало, что мои слова ему не понравятся. Так и случилось.

— Наверняка в список имущества, предоставляемого мне на период проживания в этой комнате, входит матрас. Но его здесь нет. — Я указала на пустую кровать. Даже покрывало сиротливо перевешивалось через бортик, а главного действующего лица не было.

— Этим вопросом заведует мой заместитель, — прищурившись, ответил мастер. — По документам во все комнаты были положены матрасы в соответствии с распоряжением от седьмого дня прошлого месяца. В комнате двести четырнадцать также была произведена замена матраса. Обо всем этом имеются надлежащие отчеты.

— Отчеты — это хорошо, — согласилась я. — Но налицо несоответствие. В комнате двести четырнадцать матрас отсутствует. Прошу принять меры или засвидетельствовать, что матрас отсутствовал при моем вселении в предоставляемое университетом жилье.

— Отмечено, — недовольно рыкнул гном. Кажется, его заместителю не поздоровится. Но коль уж пойман на горячем — значит, виноват. — Какие-нибудь еще претензии? — не опустился до бегства мастер Порх, не опозорил свою лучшую половину.

— Да… — протянула я, разыскивая взглядом повешенный на шкафу перечень недвижимого имущества в комнате и его описание. — Вот здесь, почему значится, что…

Инвентаризация заняла не меньше часа. Было осмотрено и описано все до мельчайших подробностей. Маркус, которому пришлось поработать секретарем, косился на меня с диким ужасом, а вот мастер Порх бросал другие, странные взгляды. Об их природе я решила не задумываться. В конце концов, за рамки служебных отношений мы не вышли. Да и странно с его стороны удивляться обычной описи. Не поверю, если кто-нибудь скажет, что остальные гномы не подвергали арендованное имущество экспертизе и не сверялись с таблицей допустимого износа для учреждений временного проживания. У меня времени на подобные изыски, к сожалению, не было.

Часы пробили семь, напоминая, что следует подумать над легендой для маменьки или активно молиться Шарусу, чтобы покровитель студентов заступился за свою подопечную. Как он должен был отмазывать меня от мамы, я оставляла целиком на его усмотрение. Но на всякий случай послала хвальбу его старшей сестре, Таурии, отвечавшей за развлекательные мероприятия всех свойств.

— На этом все, — поторопилась свернуть опись я. — К остальному вверенному мне имуществу претензий не имею. Если при эксплуатации обнаружатся какие-либо недостатки, я поставлю вас в известность в обозначенный правилами срок. В течение двух дней с момента обнаружения, — добавила я, заметив насмешливую улыбку недоэльфа. Она тут же потухла.

Еще бы. Данный пункт имелся в правилах пользования казенным имуществом, но располагался так далеко от начала списка, что не все студенты за пять лет обучения до него доходили. В оправдание им замечу, что уложение было составлено настоящим гномом и, если студент не знал, на каких страницах размещается истинно ценная информация, разыскать ее по оглавлению или указателю не смог бы. Только чтение — только оно могло помочь бедняге. Или друзья-гномы. Судя по задумчивости на лице Маркуса, он старательно вспоминал, какие номера имели заинтересовавшие меня страницы.

— Что ж. В таком случае я вас покину, — раскланялся со мной мастер Порх, вызвав приступ кашля у «секретаря».

Дождавшись, пока полугном скроется из виду, Маркус плотно закрыл дверь и восторженно выдал:

— Ну ты даешь!

— В смысле? — не поняла я, оглядывая свою комнату. Ничего сверхъестественного в ней не было. Даже присутствие мужчины до девяти часов вечера не нарушало правил внутреннего распорядка, что уж говорить об остальном. Матрас обещали доставить завтра утром. Мое присутствие при сей процедуре не требовалось: Порх обещал воспользоваться дубликатом ключа. Смешно, учитывая, что уходя, я должна была сдать свой ключ церберу на вахте.

О поцарапанном шкафе я уже упоминала. Одинокий стул у стола — не в счет. Тем же утром, что и матрас, должны были поставить и второй стул взамен испорченного троллем. Как предназначенная в эту комнату мебель оказалась в коридоре, мастер Порх обещал узнать и принять меры. Чудилось мне, уборщиков общих комнат станет на несколько человек больше. Но это завтра, когда почтенный полугном проверит списки дежурных. А сегодня…

Я с тоской оглядела зеленые стены, которым не судьба была принять меня сегодня. Ночевать я намеревалась дома, там же можно было разжиться последними городскими сплетнями. Ничего лучшего, чтоб влиться в здешний серпентарий, еще не придумали.

— Тари? — позвал меня Маркус. Дергать за рукав или иным плебейским способом привлекать мое внимание он не рискнул. Странно даже, мастер ушел, а парень продолжал держаться отстраненно.

— Да? — откликнулась я. Сложно было фокусировать взгляд на собеседнике, ведь мысленно я уже планировала, где сниму экипаж. А конспекты так и не удалось раздобыть… Придется еще раз наведаться в эти святые стены. И чудо произойдет, если к следующему моему приходу они только пропахнут капустой или иными соленьями.

— А на каких страницах ты читала правила? — задал самый важный вопрос сегодняшнего дня парень.

Я улыбнулась и отчиталась:

— Проверь первые тридцать семь страниц. На одной из них будет нарушение в нумерации. Теоретически — ошибка типографии, практически — так и было задумано. Когда найдешь эту страницу, отсчитывай каждую тридцать седьмую. Уложения, кодексы, правила почти всегда выпускают одним форматом, поэтому гномий ключ работает почти всегда.

— А если формат изменили?

— А кому большинство типографий принадлежит? — напомнила я. — Знаешь, как можно со шрифтом играть? Но если это становится невозможно, смотри триста четырнадцатую страницу. Там будет руководство по пользованию. Только страницу нагреть нужно будет. Помни! Нагреть! Не сжигать!

— Я понял, — протянул парень. В его глазах мне виделась бессонная ночь. — Тебя проводить?

Желанием выходить за пределы общежития и провожать меня до ближайшей остановки частных извозчиков Маркус не горел. Но кто тянул его за язык? Верно! Кивнув, я подала ему руку, позволяя несчастному рыцарю вести меня к месту назначения.

Экипажи, гнездившиеся неподалеку от общежития, вряд ли могли претендовать на гордое звание «кареты». Скорее — телега, которую по стечению обстоятельств признали средством перевозки пассажиров. Впрочем, никто из обитателей студенческих хором не жаловался, когда в один такой экипаж без крыши набивалось до семи человек и все радостно ехали за город или в любую другую точку города за пределами Золотого и Серебряного кварталов.

Поминутно извиняясь, обладатель самой приличной телеги вез меня домой. О рессорах и рычагах он даже не слышал, а потому мне пришлось вцепиться изо всех сил в ручки, прибитые по периметру телеги, и молиться, чтобы колдобин на дороге попадалось поменьше.

Боги услышали мои молитвы. Главный архитектор столицы не был проворовавшимся мерзавцем и работу свою выполнял с требуемым усердием. Едва телега пересекла границу, въезжая в Серебряный сектор, нас перестало мотать из стороны в сторону и больше на мне не появилось ни одного лишнего синяка.

Поблагодарив возницу, я щедро отсыпала ему монет. Нет, о благотворительности речи не шло, скорее о стимуляции рынка. Странно, что никто из богатых студентов не занялся этим до меня. Экипажи у каждой аристократической семьи есть свои, но ведь возникают порой незапланированные дела?! Трястись в телеге не каждый дворянин захочет, а карманные порталы — вещь дорогая и хрупкая. Сядешь случайно — плати магу за новый, приглашай его в дом, корми, пои — одни затраты!

Я тряхнула головой. Перед возвращением домой следовало выбросить из головы все экономические соображения, чтобы случайно не выпасть из реальности за ужином. Вынужденная терпеть подобные уходы из беседы от батюшки, маменька до зубовного скрежета не любила, когда и я покидала ее во время интереснейших бесед о погоде и придворной моде.

Тяжело вздохнув, я выпрямилась, разводя плечи в сторону, гордо вскинула подбородок и, не глядя себе под ноги, отправилась к парадному входу. Признаться, я предпочитала черный, но роскошь пройти через кухню выпадала мне редко. В основном в те благословенные дни, когда матушка задерживалась у модистки. Но, судя по обилию света в доме, родители уже завершили свои дела и ожидали лишь блудную дочь.

Старый дядюшка Джером открыл мне дверь и глазами указал на гостиную. Я с недоумением проследила за его взглядом.

Двери гостиной были плотно закрыты, как будто там велась интересная и познавательная беседа, не предназначенная для посторонних. Я себя посторонней не считала, но подол платья успел испачкаться, и являться в таком виде пред светлые очи родителей значило добровольно согласиться на чтение нотаций.

— Давно? — шепотом спросила я, наклоняясь и стягивая через голову сумку. Ее тут же подхватил слуга. Кажется, брызги от колес попали и на нее. И откуда только грязь взялась? Неужели пока я опись имущества составляла, дождь прошел?

— С четверть часа, госпожа, — учтиво ответил Джером и подмигнул мне. Он своих привычек также менять не собирался. Но если кому из слуг и прощали некоторую фамильярность, то лишь ему. Джером Анстейл был с нашей семьей уже не первое десятилетие и, если я правильно помнила, еще папу нянчил.

— Кто? — продолжила допытываться я, разуваясь. Туфельки от погоды не пострадали — лишь запылились слегка, но уже утром стараниями горничной они будут вновь блистать. Признаться, я бы лучше их сама почистила: быстрее и эффективнее, но матушка считала, что делать работу слуг благородной даме не пристало. О том, что можно просто сократить штат и некоторая работа автоматически ляжет на наши плечи, леди Тель-Грей и слышать не желала.

— Лорды Тель-Рее, Тель-Дюлей и Дель-Анвар, — тихо отчитался мужчина.

Я едва удержалась от того, чтобы не присвистнуть. Если Тель-Рее и Тель-Дюлей были нам ровней, то посещение нашей скромной обители кем-то из Дель-Анваров выходило из ряда обыденных происшествий. Напрашивался закономерный вопрос, что родственникам императора потребовалось от отца? И сколько, Джером сказал, они сидят? С четверть часа? Значит, дело шло не о политике. В змеиный клубок отец предпочитал не соваться, огибая острые углы и сохраняя нейтралитет. Торговля? Императору потребовался гномий товар? Вполне вероятно.

Губы сами сложились в предвкушающую улыбку, и я ласточкой метнулась наверх. Вряд ли папа будет против, если я немного послушаю. Можно же маменьке следить за ним время от времени в надежде узнать, какой подарок ей преподнесут к очередному празднеству! А я по делу слушать буду, большому и важному! В конце концов, если братья остались в Горах, могу я немного больше вникать в семейное дело? Вдруг потребуется помощь?

На втором этаже никого не было. Прислуга не приходила на господский этаж вечером, иначе как по личному распоряжению кого-то из хозяев. Но помогать раздеваться матушке не требовалось, а отец самостоятельно справлялся с перекладыванием отчетов в своем кабинете. Учитывая же, что они вдвоем находились в гостиной… Только моя горничная могла помешать мне вникнуть в суть дела.

Прошмыгнув в матушкину гардеробную, я бросилась в левый угол комнаты, опустилась на коленки и приникла к щелочке. Говорили, на мое счастье, довольно громко.

— … поставки в срок? — интересовался кто-то из гостей.

Я недовольно поджала губы. Гномы никогда не задерживали товар, хоть война, хоть мор и эпидемия, но заказы придут ровно в оговоренный день. Даже уничтожение дорог не могло бы заставить подгорных мастеров выплачивать неустойку. Скорее они за ночь отстроят весь тракт, наймут троллей, гоблинов, пленят горных духов и всех, кто попадет под горячую руку, но с делом справятся.

— Наша компания занимается поставками гномьей механики уже не первый год. Задержки не случалось ни разу. Мы дорожим своей репутацией, но если вы считаете, что компания не сможет выполнить договоренности, вам лучше поискать другого посредника. Но помните — напрямую с гномьими мастерами работаем только мы. Остальные перекупщики забирают наши остатки, — просветил гостей отец.

Да, великий гномий заговор. Все механические части, идущие в Ле-Скант и регионы, шли через папу. Никому другому из местных торговцев гномы не доверяли как себе. А был же еще и эксклюзив от мастерских Гроха-Никлоса!..

— Нам это известно, — холодно одернул его неприятный мужской голос. Наверняка Дель-Анвар, вот же ж аристократ в энном поколении. Слава предков покоя не дает! — Поэтому нам нужны именно вы. К тому же нам известно, что гномьи мастера с вашей помощью открывают в столице свой цех.

— Налоги и пошлины мы уже оплатили. Разрешение на производство также получено. За подписью императора, — уточнил отец. Видимо, кто-то из гостей хотел что-то возразить.

— Нам это известно, — заверил его Дель-Анвар. — Но, вы считаете, мы позволим вам забрать нашу долю рынка?

— Это будем решать не мы с вами. — Даже в голосе мне чудилась отцовская улыбка. — Решать будет потребитель. Предложение мы обеспечим, а нужным ли делом заняты — покажет спрос. Или вы считаете, что, сидя в кабинете, можно точнее узнать, к чему лежит душа у покупателей?

Отвечать гости не стали. Да и что они могли сказать, не теряя лица? Лично я не находила правильных слов.

— Наше предложение остается в силе, — скрипнул зубами один из гостей.

Послышался звук отодвигаемых кресел и ритуальных прощаний. Отец чтил гномью этику и был вежлив даже с конкурентами и врагами. Последних все представители гномьих семей ценили и слали поздравления в дни рождения, на именины, отправляли подарки на свадьбы детей и в дни их инициации. У отца, помнится, было двое врагов. Мы исправно получали подарки на все праздники. Дорогие подарки, такие не всегда папа мог нам купить, но… Так было принято. Враг демонстрировал свое благосостояние и процветание, как бы в ответ на наши молитвы. Поставить свечку в храме кого-то из богов за врага — также считалось благим деянием. Стоит ли говорить, что огонь у статуи Даргана, божества боев, не гас уже тысячу лет.

Дожидаться, пока гости выйдут за порог, я не стала. Счет шел на секунды. До моей комнаты оставались считаные шаги, когда из коридора меня окрикнули:

— Антарина, ты уже пришла? — поинтересовалась матушка, поднимаясь по лестнице. Я бросила быстрый взгляд на запачканный подол и, подобрав юбки, побежала к себе.

— Да, мам, — откликнулась я, закрывая за собой дверь и щелкая замком. — Я переоденусь к ужину и приду. Пришли ко мне Терезу. У меня для нее будет пара поручений.

— Обязательно, милая. — Голос леди Тель-Грей приобрел довольные нотки. — Мы ждем тебя в столовой.

— Я быстро, ма, — пообещала я, начиная выворачивать себе руки и расстегивать пуговки.

Тихий стук в дверь, раздавшийся спустя две минуты, вызвал у меня облегченный вздох. Тереза справлялась с моим переодеванием куда быстрее, чем я сама. А ведь платье у меня было самое простое из тех, что продавали в лавке у выхода из Серебряного квартала. Без корсета, пышной юбки, рюш на манжетах и прочих изысков, справиться с которыми самостоятельно не представлялось мне возможным. Возможно, в силу отсутствия привычки.

— Заходи, — разрешила я, отпирая дверь и вверяя себя заботам горничной. Тереза споро взялась за работу. Мне оставалось только стоять посредине комнаты и ждать, пока меня освободят из одежного плена, и тосковать об ушедших деньках гномьего раздолья. Вот там за модой так не следили и не мучили себя излишне. Да и какой в этом смысл, если один поход к соседям убьет подол, а драгоценности у каждой семьи имеются. Курам на смех в бриллиантах ходить, когда у соседки гарнитур не дешевле. То ли дело выделка кожи на сапогах! Эту отрасль гномы пока не заняли, и собственных мастеров не хватало. Так что ходили модницы в коротких, до колена, пышных юбках и сапожках. Демонстрировали всем знак производителя и иные метки и были на седьмом небе от счастья, когда соседки завистливо вздыхали. Вот так и жили.

Спустя четверть часа ничто не могло выдать во мне благовоспитанную девицу. Домашние тапочки с вышитыми молотками, узкие штанишки для тех, кому не надо скрывать кривые ноги, и теплый грубой вязки свитер. Его с десяток лет назад связала бабушка, и с тех пор он не покидал моих полок. При переезде паковался в первую очередь и засовывался в ручную кладь. Маменька уже не раз предлагала его выбросить, но я не собиралась отказываться от любимого свитера, пока моль не разлучит нас. А насекомые предпочитали обходить бабушкин шедевр стороной. Не иначе сказывались вплетенные в пряжу противомольные чары. Не обманули гномы, все как полагается сделали!

— Антарина, разве пристало леди выходить к ужину в таком виде? — нахмурилась маменька, поправляя манжету.

— Он же семейный, — пожала плечами я, подбежала к отцу и радостно обняла его за плечи. В отличие от супруги, папа также предпочитал ужинать не в парадном облачении.

— А если к нам придут гости? — не сдавалась леди Катарина.

— Дорогая, ты кого-то пригласила? — заволновался отец.

— Ну что ты, — развела руками маменька. — Разве я могла пригласить кого-то, не посоветовавшись с тобой? Разве что чета Тель-Верей обещала посетить нас завтра, а твоя мама прибывает в четверг. Якобы навестить внучку.

— Дорогая, — одернул супругу отец. — Леди Мариза имеет право приезжать к нам в любое время. Она моя мать.

— Да, милый, — согласно кивнула моя матушка. — Но ты же знаешь, как она относится к графине Атлонской?

— При чем здесь Дара? — Отец недоуменно воззрился на супругу. Он, как, впрочем, и я, не помнил, чтобы высылал приглашение главной сплетнице столицы.

— Они с мужем хотели навестить нас на выходных, но если ты не хочешь… — разочарованно вздохнула леди Катарина. Отец заколебался: расстраивать супругу он не любил, но встречаться лишний раз с Дариной Атлонской…

Я сочувственно вздохнула и пробралась за стол. За уговорами и воззваниями к совести и жалости пройдет не меньше получаса. Отец будет сопротивляться, но сдастся под напором супруги. А ночью, когда мы встретимся у холодильного ящика, пожалуется на свою тяжкую судьбу и единственное нерациональное жизненное решение.

Женился лорд Никлос по любви, как ни отговаривали его родители. Прагматичные люди, бабушка с дедушкой заключили брачный договор одними из первых во всем Таан-Рене. На ста тридцати листах их соглашения было оговорено абсолютно все. От цвета штор до процентов, под которые супруги могли класть в банк части общего состояния. Регламентировалось и посещение деловой четы родственниками, каждый год составлялся график и утверждался на семейном совете. Стоит ли говорить, что бабушка с дедушкой до сих пор счастливы в браке и ни одна из сторон ни разу не сходила налево. Сумма неустойки напрочь отбивала охоту рисковать.

И вот у таких родителей появился на свет мой отец. Имя ему выбирали из одобренного еще до свадьбы перечня, друзей — из числа детей деловых партнеров, школу — лучшую из имеющихся на континенте, академию с боем отвоевал он сам, жену… Ради женитьбы он сбежал из дома, поссорился с родителями, заставил тех перечитать свой брачный контракт, выясняя, кто должен идти на уступки и на какие именно. Долгих десять лет длилось разбирательство, пока у родителей не появился третий сын и исчезли все возможности расторгнуть их брак. К моменту моего рождения контакты с родителями папы были полностью восстановлены. О маминых же родственниках я предпочитала не вспоминать: вдруг появятся?!

Рель-Дие не отличались ни пунктуальностью, ни соблюдением личных границ. Появлялись в любое время суток, в любую пору года. Разве что сверялись с гороскопом. Своим, разумеется. Из-за их непредсказуемых визитов у папиного секретаря появилась дополнительная работа. В конце каждого месяца почтенный господин Антарас подавал начальнику страницу календаря. Черными кружками на ней были отмечены дни возможных визитов четы Рель-Дие. Так что в отмеченные дни дом переходил на осадное положение. Увы, последнее время нападения участились: до Ле-Сканта матушкиному семейству было ближе.

В наблюдениях за ходом переговоров прошел ужин. То, что в ходе словесных пикировок родители не забыли о еде, было большим плюсом. Раньше они так увлекались, что еда остывала, а дети расходились до подписания перемирия. Чтобы не стать судьей, на которого потом все шишки и посыплются, я предпочитала убегать первой. Матушка перешла в активное наступление, значит, если не успею скрыться, мне предстоит стать судьей.

— Приятного аппетита, — пожелала я, поднимаясь с места. Украдкой утянутый пирожок грел мне желудок. Распорядиться еще о чае и пирожных для лучшего учения — и вечер прожит не зря.

— Тари, ты ничего не съела! — остановила мое отступление мама, прерывая свою мотивирующую речь. Отец с облегчением вздохнул, сочувственно улыбнулся и развел руками.

Я едва удержалась от горестного стона. Если матушка отвлеклась даже от спора с отцом, мне предстоит нечто ужасное. Такое случалось уже трижды, и каждый раз я приобретала стойкое отвращение к какому-либо предмету, продукту или увлечению. В анамнезе уже имелись: ненависть к баклажанам, тыквам, кабачкам и цветной капусте, стойкая неприязнь к розовому цвету и непримиримая борьба с желанием маменьки сделать из меня пианистку. Пока безуспешно, но леди Катарина не сдавалась.

— Тари, ты совсем не покушала! Как ты выйдешь в приличное общество, если на тебя только собаки бросятся! Кожа да кости!

— «Хм, лучше уж собаки, чем здешнее дворянство», — подумала я, а вслух изрекла: — Собаки — существа умные. С ними можно договориться, откупиться и даже подружиться. Их можно отучить от порчи мебели и одежды. Не бросят тебя в беде, защитят, согреют, опять же, охотиться умеют, — перечисляла я сильные стороны друзей человека. — Не спорят, выполняют команды. Ошейник можно менять в тон сумочке. Определенно, нужно завести собаку, — подытожила я. — Пап, можно я собаку заведу?

— Заводи, — фыркнул отец. — Здесь достаточно места, чтобы она могла порезвиться.

— Тари! — выступила против произвола мама. — Ну зачем тебе собака? Тебе бы молодого человека…

— Сначала — собака, потом — молодой человек, — поучительно провозгласила я. — Разве ты не помнишь, как знающие гномы советуют?

Мама скисла. Как советуют поступать знающие гномы, в нашей семье было известно всем. И лучше остальных — матушке. Именно ей приходилось выслушивать гномьи мудрости каждый день своего проживания в царстве.

— Сначала тренировка — после и готовка, — уныло проговорила она. Я наставительно кивнула, принимая пусть и не идеальный, но верный ответ.

— А как иначе, мам? У меня нет опыта ухода ни за кем. Маленькие василиски — не в счет. Они не мои были, а казенные. За ними главный животновод присматривал. Хотя… Пап, может, василиска заведем? Я за ними ухаживать умею! Конспекты у меня с собой!

— Пусть будет собака, — горестно протянула леди Катарина, закатывая глаза. Верно, мысленно вопрошала небо, за что ей такая доля нелегкая?!

— Ты самая лучшая!

Я радостно бросилась к ней, аккуратно обняла, не выпуская из рук пирожок, и поскорее поспешила наверх. Через пару минут матушка вспомнит, что поговорить со мной хотела не о наших четвероногих друзьях, но я уже буду далеко и высоко. На чердаке, например. Звезды, говорят, в это время изволят падать.

С первого раза отыскать единственное неубранное место в доме — так могла только я. Едва вспыхнул свет, а может, и чуть раньше, у меня непроизвольно вырвался оглушительный чих. Взметнулись клубы пыли, припорашивая меня с ног до головы. Если бы страдала от аллергии — умерла бы на месте. Слои пыли в помещении были вековые, матерые. Как и сам дом.

Нашему семейству он принадлежал ровно семь месяцев. Перебравшись в Ле-Скант, матушка ощутила необходимость влиться в местное изысканное общество и вместо нашего милого поместья за городскими стенами завела вот этот выставленный на продажу особняк. С чего вдруг его покинули прежние владельцы, матушку не интересовало. А отец… Отец предрассудками не страдал: глянул на цену и кивнул. Дескать, пусть будет, пока любимая супруга не захотела выкупить императорский дворец. Его, к нашему счастью, на торги еще ни разу не выставляли.

Прикрыв нос ладошкой, я медленно пробиралась к одинокому слуховому окошку. Через него можно было вылезти на крышу, что я и собиралась сделать. Пирожок был спрятан под свитер во избежание повторной пылевой атаки, и за его сохранность я не беспокоилась. Уцелеет, недаром я усовершенствовала конструкцию свитера и протянула внизу веревочку. Не за щеками же добычу с кухни таскать! Так, не ровен час, и в хомяки запишут!

Лавируя между покосившимися шкафчиками, огибая рухнувшие полки и пролезая между ножек столов, я оказалась у своей цели. За окном — ни зги не видно. Пока я изволила трапезничать, солнце ушло на выходной. Еще бы, кто ему, бедному, за работу доплачивать станет?!

Посочувствовав несчастному светилу и прикинув, за какую сумму оно согласилось бы работать, будь членом нашего экономического сообщества, я приуныла. Мне оплатить его услуги было не по карману — придется и дальше довольствоваться осветительными шарами годовой зарядки. А после — на прием к магу, если сама не научусь силу равномерно распределять и шарик подзаряжать. Говорят ведь, все возможно! А бытовая магия дается настырным и платежеспособным. С первым у меня проблем никогда не было, а со вторым — университет на семестр вперед оплачен.

В витраж стукнулось нечто расплывчатое и белое. На птицу оно походило весьма отдаленно: не были гномы сильны в оригами. Маленький заколдованный вестник, больше походивший на снежок, чем на птаху, бился в стекло, стремясь попасть мне лично в руки.

Хмыкнув, я принялась искать другое окошко. Сомневаться, что я скорее выбью витраж, чем его открою, не приходилось. Вот насколько удачно мы сошлись характерами с металлом, настолько неудачно дело обстояло со стеклом. Не любило оно меня, билось, капало раскаленными слезами на ботинки, норовило вцепиться в рукав или заставить плакать… В стекольные мануфактуры мне путь был заказан!

Промаявшись с пять минут, я обнаружила еще один выход на крышу. Стекло здесь было заблаговременно выбито, и холодный ветер забредал погулять по чердаку. Хорошо еще, что климат в Ле-Сканте мягкий и теплый. Снег — явление редкое, забредавшее в здешние края не иначе как по ошибке. Мороза и вовсе было не дозваться. Эко-маги даже начали кричать о скором конце света, но историки сунули им под нос летописи. Проштудировав те от корки до корки, радетели климата вынуждены были замолчать. Никаких изменений не наблюдалось аж с изначальных времен.

— Ты к кому? — проговорила я, хотя общаться с заколдованным посланием смысла не было. Если бы оно предназначалось кому-то другому — не прилетело бы мне под окна.

Белый комочек юркнул в руки. Крылышки опали, становясь уголками письма. Бумага стремительно распрямлялась, и спустя полминуты только мелкие складочки напоминали о способе, коим дорогой друг Грыт отправил мне свои извинения.

В силу непреодолимых обстоятельств он был вынужден остаться дома и помочь родственникам в лавке. Как он выразился, терять таких клиентов не хотелось. Я вздохнула, втайне завидуя удачливости друга. Была у нас такая категория покупателей. Назывались гномы обеспеченные, с запросами. С такими ухо востро держать нужно! О товаре следовало знать все и даже больше, на вопросы отвечать быстро и по делу. Воды и прочих жидкостей в ответе представители высоких гномьих семейств не терпели. Зато и платили достойно. Еще и работу предложить могли. Эх, повезло же Грыту…

Сложив послание вчетверо, я вернулась к изучению чердака. Необходимость возвращаться к себе отпала, а распорядиться насчет варенья можно было и утром. К тому же следовало оценить разрушения на чердаке, составить предварительную смету для ремонта и провести опись имущества предыдущих владельцев. Работы — непочатый край, а мне еще эльфийский учить.

Последняя мысль заставила скривиться. Практической пользы от изучения эльфийского я пока не видела. Эльфы предпочитали колдовство, пренебрегая механикой. Дохода торговля с ними почти не приносила, а потому на территории их государства имелось лишь одно гномье торговое представительство. Да и то дохода не приносило, содержалось за счет дотаций от объединенного совета подгорных общин.

— Эльфы… Вот к чему мне вас применить? — проговорила я вслух и чихнула. Пыль послушно взметнулась к потолку. Я зажмурилась и нащупала более-менее устойчивую конструкцию. За нее и ухватилась, пережидая приступ внезапной аллергии. Учитывая, что с обычной пылью у меня проблем не возникало, я задумалась. По всему выходило, что состав здешних осадков отличался от привычных. На анализ, что ли, сносить, пусть скажут точно? Интересно же, вдруг здесь алхимик жил, работал, потом умер, а наследство свое никому передать не успел.

Руки сами зачесались. Генеральная уборка в списке моих приоритетов сдвинулась вниз. Конечно, можно было распорядиться, и слуги сделали бы все сами, но кто поручится, что они ничего не прихватят? Допустить последнее я была не согласна. Душа требовала открытий и наследства. И чем интереснее — тем лучше. Можно и в денежном эквиваленте.

Я открыла глаза и, стараясь глубоко не вдыхать, огляделась. Занесло меня в самый угол чердака. В темный-темный угол светлого-светлого чердака, где колыхалась белая-белая паутина и зло перебирал лапками потревоженный паук.

— Прости, — спешно извинилась я и отступила на шаг. Паутина перестала содрогаться, и вместе с ней успокоился и паук.

Но счастье его было недолгим. Под паутиной, свисавшей до самого пола, мои любопытные глазки углядели запыленную шкатулку. Вероятно, до пыльной бури она была полностью скрыта от глаз случайных посетителей. Переполох же заставил обнажиться потускневшие металлические детали.

Я присела, изучая находку. Первыми удостоились моего внимания обитые серебром углы шкатулки. Из моды подобные украшения вышли лет двести назад, если не раньше, да и в те древние времена обеспеченные жители предпочитали в качестве отделки золото. Серебром в основном пользовались маги, чтобы включить в сплав какую-нибудь гадость.

А потому, как ни хотелось мне протянуть руку и забрать находку к себе, я не стала совершать резких движений. Без инструментов и защитного амулета я заклятые вещи трогать не собиралась. Мало мне эльфов, не хватало еще и в лягушку превратиться!

Отряхнувшись на пороге, я еще раз бросила взгляд на угол с находкой, запоминая его расположение, и отправилась к себе. До выходных на чердак я не попаду — учебу никто не отменял. А значит, до тех пор следует узнать, кому дом принадлежал ранее и из-за чего его продавали, ничего не забрав.

— Госпожа? — удивленно окликнул меня слуга, поднимавшийся, как ни странно, на чердак. Раньше я его не видела, но мало ли кого матушка наняла.

— Да? — откликнулась я и потрясла головой, пытаясь вытряхнуть пыль. Кроме серого снега на пол упали две щепки. Паутина держалась крепко, и устранять ее пришлось руками.

— Вы ходили на чердак? — напряженно поинтересовался он.

— Ага, — как ни в чем не бывало откликнулась я, хотя интерес собеседника к моим перемещениям заставил недовольно скривить носик. — Но там та-а-а-ак пыльно! — пожаловалась я. — Чтоб я еще раз туда полезла!

— Вот как, — хмыкнул слуга. Я пристально посмотрела на его уши, но шапочка не давала разглядеть кончиков. Жаль, еще один эльф для исследования мне бы не помешал.

— Да! С утра нажалуюсь дворецкому, пусть выговор слугам сделает! Туда же ступить страшно! Я прошла три метра, а уже вот так выгляжу! Недопустимо! Абсолютно исключено! Такая халатность!

Ругаясь себе под нос, я юркнула мимо слуги. Несмотря на то что он выглядел как слуга, мне стало не по себе. Интуиция требовала убраться оттуда подальше, и желательно поскорее. А шкатулка… Ну не убежит же она от меня!

Глава 3

ПОРА ПО ПАРАМ

Второй учебный день начался со скандала. Но не в университете, как можно было предположить, а дома. Проснувшись среди ночи, матушка решила проверить сохранность своих драгоценностей и в одной ночной рубашке направилась в отцовский кабинет. На полпути она передумала и свернула на кухню. Видимо, провести ревизию холодильного ящика и выяснить, сколько продуктов было потеряно в неравной битве между отцовским аппетитом и диетой.

Не обнаружив потерь, матушка покачала головой. Не иначе творился заговор! О том, что мы с папой договорились о прямых поставках бутербродов в свои секретные места, матушка не знала. Постояв немного, но так и не придумав, почему не исчезли продукты, хотя хруст она сквозь сон слышала, леди Катарина отправилась в супружескую опочивальню.

Отправилась, но так и не дошла, перебудив весь дом поставленным с младых ногтей криком. Первым на шум прибежал отец, второй — кухарка, третьим — дворецкий, господин Аль-Реан. Последний был одет по всей форме, что оправдывало его опоздание. Я появилась одной из последних, когда отец уже успел вызвать стражу.

Бравые служители правопорядка появились спустя двадцать минут. Довольно быстро, учитывая, что в то же самое время было совершенно ограбление и в Золотом квартале. Где именно — мужчины умолчали, а их напарница в ответ на отцовские предположения неопределенно пожала плечами. Зато матушка наконец объяснила, чем был вызван переполох.

Оказалось, что, возвращаясь на второй этаж, леди Катарина заметила неясную тень наверху. Присмотревшись, она поняла, что это мужчина. Но обладателей похожей фигуры среди слуг не было, за это ценительница мужской красоты могла поручиться. Не желая позволять посторонним бродить по дому, матушка подняла тревогу. Вызванные служанки отрицали свою причастность, а больше ни к кому любовник прийти не мог.

— Ясно. Лицо вы не рассмотрели? — риторически вопросил один из стражей. Судя по выражению муки на физиономии, он был далеко не новичком и прекрасно знал, как работается в элитных кварталах.

— Нет, но могу описать фигуру. — Глаза у матушки сверкнули. Видимо, ночной гость ей понравился.

— Опишите, — согласился мужчина и перевел взгляд на напарницу. — Запишешь показания леди Тель-Грей.

— А вы? — поинтересовалась девушка. Довольной она не выглядела.

— Зайран осмотрит двор, а я поднимусь с его светлостью наверх. Лорд Никлос, вы уже проверили, все ли на месте?

— Сейф заперт, следов взлома нет, — отчитался отец, плотнее запахиваясь в халат. В отличие от матушки, которая, узнав о прибытии посторонних, бросилась переодеваться, лорда Никлоса мало волновали подобные мелочи. В конце концов, под халатом у него была надета пижама.

— Вы проверяли?

— В первую очередь.

— Уверены, что его не закрыли, изъяв желаемое? — продолжал допытываться старший в группе, приближаясь к отцу и недобро на него глядя.

— Абсолютно. Я лично знаком с разработчиком нашего сейфа и присутствовал при его изготовлении. Его не открывали, за это готов поручиться.

— Но, милый, что тогда хотел этот юноша? — хмыкнула матушка. Ее показания постоянно менялись. То злоумышленником был пожилой господин с сединой на висках, то молодой человек приятной наружности.

— Вам виднее, моя дорогая, — пожал плечами отец. — Его видели только вы.

— Ах, ваша светлость! Как вы жестоки к своей бедной супруге!

— Ни в коей мере, — поспешил разуверить любимую лорд Никлос. — Но, дорогая, разве с вами уже такого не случалось? Вы же помните происшествие в Мон-Трее. Вам показалось, что наш сосед — эльф, хотя он был вылитый вампир!

— Оставьте! Это было давно. На сей раз я абсолютно уверена — к нам приходил вор! Он держал в руках какую-то коробку! Он точно что-то вынес!

— Коробку? — поспешила я вмешаться в разговор.

Подпирать дверь — занятие неблагодарное. Плечо уже успело затечь, но идти спать я не могла. Кто же позволит отлучиться, когда все серьезными делами заняты?!

— Да, старая такая, — наморщила лоб матушка, припоминая детали. — Поблескивала слегка.

— Ты что-то об этом знаешь? — нахмурился отец.

— Видела вечером. После ужина, когда я отправилась на чердак, понаблюдать за звездами. Когда я уходила, встретила нового слугу.

— Мы никого не нанимали, юная леди, — внес уточнения дворецкий.

— Вы можете его описать? — уцепился за возможность сменить главного свидетеля страж. Его напарница с готовностью поднялась и сделала пару шагов в мою сторону.

— Примерно, — подумав, кивнула я. — Но, если возможно, давайте поговорим обо всем в моей комнате. Родителям нужно отдохнуть, да и слуги заслужили отдых. Не хотелось бы, чтобы за завтраком служанки пролили молоко или выпустили из рук поднос.

— Как вам будет угодно, — поморщившись, согласился стражник. Вероятно, он хотел отыграться на всех за свой испорченный отдых.

— Тари? — Отец подошел ко мне, обнял и шепотом спросил: — Прислать к тебе Терезу?

— Не стоит, сама распоряжусь, — отмахнулась я и поманила за собой стражницу. — Пойдемте, вы наверняка устали. Чем раньше мы закончим, тем быстрее вы сможете отдохнуть.

Девушка с сомнением покосилась на начальника, будто говоря «и этот позволит?» и поплелась за мной на второй этаж.

Проходя мимо Терезы, я шепотом попросила:

— Принеси нам чего-нибудь горячего и можешь идти к себе. Мне уходить рано, поэтому завтрак подавать не нужно. Я сама что-нибудь с кухни возьму, а ты спи, — распорядилась я. Девушка благодарно кивнула.

Высыпаться ей удавалось редко: график ненормированный, пока хозяева не лягут, и глаз не сомкнешь, проснутся — ты уже на ногах должен быть. А Тереза еще и поступать на факультет домоводства решила, на ведение домашнего хозяйства, и готовилась, едва свободная минутка выдавалась. Она, если позволят, решила остаться в доме экономкой вместо старой Марты, но без образования… Да, гномов Тереза любила и жить в Заколдованных Горах хотела. Я же мечтала иметь при себе заслуживающего доверия человека, если вдруг придется жить далеко от семьи. Решено, переманю у отца Терезу, а Марту кто-нибудь другой заменит. Хоть бы и дворецкий. Давно он зубы на прибавку к жалованью точит.

Мы миновали темный коридор. Никто из слуг, спешивших на хозяйский зов, не догадался включить свет. А отцу и подавно не полагалось думать о таких мелочах. Сбежал вниз без происшествий — и ладно. Он порой и в потемках работал — как только цифры не путал… Меня пробрали зависть и гордость: я, увлекаясь, досиживала только до полумрака.

В отличие от слуг, я освещение включить не забыла. Едва распахнув дверь, чуть не ослепла от яркого белого света из-под потолка. Шедшая следом девушка-страж прикрыла глаза ладонью. Я смущенно улыбнулась и бросилась регулировать яркость, пока мы обе не ослепли.

— Присаживайтесь, — пригласила я свою спутницу, кивком указывая на два кресла у окна.

В присутствии гостей я избегала залазить с ногами на подоконник. Кроме того, на кресло можно было сбросить плед, если вдруг станет жарко, или поставить поднос с печеньем, если захочется перекусить. Сплошные плюсы, если в задумчивости не задеть тяжелую ножку и не полететь на встречу с ковром.

Стражница неуклюжестью не отличалась и легко проскользнула мимо каверзных ножек, не задев ни одну. Какой-то слишком завистливый день начинался. Столько напоминаний о собственном несовершенстве, и все с утра пораньше, только рассвет брезжит на горизонте.

— Леди Тель-Грей, — напомнила о своем присутствии стражница.

— Да? — Я отвлеклась от созерцания предрассветного неба и уселась в соседнее кресло. В полоборота к собеседнице.

— Вернемся к делу. Вы заявили, что видели вора ранее, до совершения им кражи. Вы уверены в своих словах?

— На все сто процентов, — серьезно кивнула я. — Банк не дал бы вам лучших гарантий.

— Я не держу деньги в банке, — хмыкнула моя собеседница. Так знакомо, что я бросила осторожный взгляд на ее уши.

— Простите, у вас, случайно, нет родственников среди эльфов? — поинтересовалась я, подаваясь вперед и жадно вглядываясь в лицо стражницы.

— Это важно? — нахмурилась она и откровенно насторожилась. Неужели приняла меня за эльфанутую? Их число в нашем прогрессивном обществе, по последним данным, только росло. Со всеми нехорошими последствиями.

— Очень, — серьезно заверила ее я. — У меня проект связан с изучением эльфов в естественной среде. Вижу их в каждом встречном, — интимным шепотом, как страшную тайну, сообщила я. — А вы так характерно хмыкнули, что я не удержалась. Прошу вас, простите мою дерзость.

— Ничего, — заметно расслабилась девушка и, чтобы у меня не возникало лишних вопросов, приподняла волосы, обнажая совершенно обычные, немного лопоухие ушки. — У меня просто наследственность плохая, до сих пор сказывается.

— Понятно, — улыбнулась я. — А меня вообще их изучать отправили. И не в лабораторных условиях.

— Сочувствую, — кивнула девушка и напомнила: — Мы должны портрет составить. Сообщите что-нибудь новенькое?

— Новенькое? Вряд ли. У меня не столь буйная фантазия, как у матушки. Поэтому остановимся на конкретных фактах. Мужчина, лет тридцати, — начала перечислять я. От усердия даже кончик языка высунула, чего со мной с десяти лет не случалось, когда поняла, что игра на фортепиано мне процентов в банке не добавит, и поумерила пыл. — Волосы темные, до плеч. Вот так. — Я показала на себе примерную длину. — Бледный, но тут половина жителей такие. Нос кривой.

— С горбинкой? — переспросила девушка.

— Ага, — подтвердила я, пытаясь в воздухе показать радиус кривизны.

— Поняла, — быстро схватила нужное девушка, рисуя что-то в своем блокноте.

— Лицо вытянутое, лоб высокий, челка, — продолжала делиться деталями моя память. В отличие от хозяйки, которая полусонная ни о чем не думала, мозг картинку зафиксировал и сохранил. На всякий случай, вдруг на опознание придется идти или договор заключать. Тут без внимания к мелочам можно и прогореть. — Глаза большие, миндалевидные, эльфы отметились, не иначе. Скулы… Как у вас, но более выразительные. Что там еще?

— Губы? — напомнила стражница, резво рисуя. При удачном стечении обстоятельств опознание можно будет провести прямо сейчас, не выходя из спальни, а дальше пусть с портретом сравнивают!

— Презрительно сжаты, — отмахнулась я. Вот еще, губы разглядывать! Колечко в ухе и то полезнее будет. Такие делали на заказ весьма уважаемые мастера. Интересно, а если я сунусь к ним с портретом, мне под честное гномье покажут информацию о клиенте?

— Еще нюансы? — заметила движение мысли в моих прищуренных глазах стражница.

— Колечко в ухе, — решила я все же поделиться особой приметой вора. — Гномье, хорошее, дорогое. Рекомендую к мастеру Торогу сходить или к Раду. Другие вряд ли бы взялись, там камушки по ободу и застежка хитрая, не каждый мастер сделает.

Девушка подняла на меня настороженный взгляд. Наверное, будь моя совесть не чиста, щечки бы уже краснели, ладошки потели, а желудок сальто исполнял под аккомпанемент сердечного ритма.

— Откуда вам известны такие подробности? — недобро прищурившись, осведомилась она. Карандаш был отложен, все внимание сосредоточилось лишь на мне.

Я фыркнула и выскользнула из кресла. Стражница последовала за мной, не желая выпускать из поля зрения.

— В спальню тоже со мной пойдете? — насмешливо осведомилась я. И добавила: — Если родители узнают — в суд подам за нарушение конфиденциальности.

Стражница заметно расслабилась. Ситуация располагала. Видать, и сама имела шкатулку с сомнительными, с точки зрения родителей, трофеями и ценностями.

— Матушка считает, что порядочная девушка такие украшения носить не должна, но сами понимаете…

— Понимаю.

— И все должно остаться между нами, — напомнила я, распахивая перед посетительницей дверь своей спальни.

За разобранную постель и помятую простыню мне было нисколечко не стыдно. А вот за брошенный на видном месте раскрученный компас… Видел бы мастер Ртутикус, выгнал бы со своего семинара. И ведь бумажки всякие, незначительные, в стопочку собрала и на край стола уложила, а любимую механику… Отверткой мне по лбу! Позор, да и только!

— Подождите здесь, — указала я на середину ковра.

Конечно, вежливее было бы предложить присесть, но на стуле лежала моя полуразобранная сумка, а у кресла одной ножки недоставало. Последствие тщательно скрываемого эксперимента, какой уж тут ремонт!

Девушка осторожно прошла в центр ковра. Ноги ставила аккуратно на рисунки ног. Опытная, знает, что такое гномский ковер безопасности. А я, раззява, даже не предупредила.

— Сталкивались? — уважительно спросила я, укладываясь на пол и заползая под кровать. Матушка здесь бы ни за что искать не стала: кринолин бы не позволил. А со слугами было договорено: полы в своей спальне леди моет сама. Почему? По кочану — хозяйский бзик и луна не в той фазе.

— Неделю назад. — Стражница непроизвольно потерла копчик. — И ни одна собака не предупредила. Коллеги называются! — неожиданно пожаловалась она.

— Мужская солидарность?

— Если бы! Они и сами за возлияниями забыли. Всем участком снимали с потолка. Но вы не подумайте, — спохватилась стражница, — это на моем предыдущем месте работы было. Здесь такого не случается. За дисциплиной следят строго. Новый начальник — полуэльф, с ним не забалуешь!

— И здесь пролезли? — сочувственно протянула я, но девушке мое участие не требовалось.

— Нет, что вы. Он чудесный! — Глазки страдалицы мечтательно блеснули. Как я это из-под кровати заметила? Просто! Зеркала правильно ставить нужно! А то полезу я за своими неодобренными сокровищами, а там матушка с головомойкой зайдет!

— И холостой? — ради поддержания беседы спросила я, ногтями выискивая заветную царапину на полу.

— Да! — выдохнула собеседница. Эх, тяжкое бремя разочарований. Я думала, что она нормальная, а она как все — в эльфятнике!

— И девушки нет?

— Нет!

— Матушка зверь? — предположила я, расставаясь с капелькой крови и с трудом — смазка не помешает! — открывая тайник.

— Нет! — вступилась за честь возможной свекрови стражница.

— А видела ее? — Я как-то незаметно перешла на ты, но собеседница была слишком захвачена беседой, чтобы это заметить.

— Нет, — нашла в себе смелость признаться замечтавшаяся дева.

— Значит, зверь. Иначе почему такой приятный господин до сих пор не связан узами брака и, более того, отправлен на службу?

— Не хочу об этом думать! — отмахнулась портретистка и недовольно вопросила: — Долго тебе еще там?

— Уже выползаю, — заверила ее я и, бодая попой каркас кровати, покинула надежное подкроватье.

Бросив на постель покрывало, я открыла шкатулку и высыпала ее содержимое.

С тихим перезвоном на кровать упали две шпильки, пять булавок, цветной карандаш — синий, бутыль с машинным маслом, три отвертки — крестовая, шлицевая, шестигранная, все как у настоящей гномки. Вслед им полетели кусачки, плоскогубцы и злосчастные серьги, выпавшие, как и полагается, последними.

Мои были за авторством мастера Люмпаса, заговоренные, с рунами, безумно дорогие и… забракованные матушкой. Несмотря на их стоимость, которая, по словам леди Катарины, была их единственным достоинством, серьги посчитали слишком простыми и неказистыми. О том, что работать проще в таких, матушка и слышать не хотела. Работать? Девице? Замуж, и слуги сами разберутся.

Я тяжело вздохнула и подняла образец повыше.

— Примерно такие, но мужской вариант.

— Я срисую? — Едва серьги заняли почетное место на моей ладони, стражница вновь обрела серьезность и спокойствие.

— Конечно, — разрешила я, но украшение не передала. Вот еще, сглазит мне вещь случайно, тогда уж действительно выбрасывать придется! Да и обидятся гномьи шедевры на подобное к ним отношение. — В гостиной вам будет удобнее.

Краем уха я слышала, как закрывается дверь, а значит, сладости уже доставили, и мне есть чем угощать гостью. Пустое расточительство — мог бы подумать скряга! Дальновидный поступок — скажет настоящий гном. Знакомые в страже — прекрасное вложение булочек и настоек. Щекотливые дельца проворачивать без огласки, о новостях справляться, о визитах великих узнавать да и другими сплетнями не брезговать.

— Угощайтесь, — предложила я, усаживаясь в покинутое кресло, бережно уложила серьги на салфетку и виновато развела руками. — Трогать нельзя, не принято.

Поднос с едой Тереза поставила на подоконник. Знала, где я предпочитаю сидеть и куда усажу гостью. Неужели я так предсказуема? Утешаясь, я утянула с подноса печеньку. Есть после шести барышне не полагалось, но разве шесть уже миновало? Четвертый час ночи, в крайнем случае — пятый! До шести еще час, а то и все тринадцать делений часов.

— Понимаю. И спасибо за угощение, — кивнула девушка и пристроила блокнот рядом с подносом. Так и рисовалось легче, и рука свободная до сладостей добиралась без преград.

Я чуть приподнялась и потянулась к чайничку. Неопределенное «горячее» вылилось в полноценный лекарственный сбор. Если я правильно уловила, даже без лишних сюрпризов, — просто бодрящий настой. Не иначе как — для меня. Впрочем, какие могут быть сомнения, если Тереза служила мне. А вредные привычки хозяев — первая сплетня среди служащих.

— Вам налить? — продолжила я задабривать свою собеседницу.

— А что это? — на секунду отвлеклась от работы девушка. Сережки уже были перенесены на бумагу, и стражница дорисовывала портрет неизвестного.

— Для бодрости, судя по запаху. Мне скоро в университет, так что Тереза и расстаралась. Или вам скоро ложиться?

— Если бы, — пожаловалась собеседница. — Пока не оформлю ваше дело, отдыхать не отпустят. А волокиты часа на полтора, не меньше.

— В таком случае — пробуйте, — подбодрила я, разливая отвар по чашкам.

— Леди Тель-Грей, — внезапно обратилась ко мне стражница. Я удивленно приподняла бровки и дружелюбно улыбнулась. Без гримасничаний и других мимических упражнений. — А вы недавно в столице?

— Я или родители? — задумчиво переспросила я. — Это для расследования?

— И для него, — кивнула девушка. — Шеф обязательно спросит, когда будет детали просматривать.

— Родители с полгода-год, — я решила обойтись без точного указания дней. — А я около месяца. Дом приобрели, если матушка писала без задержек, четыре месяца назад. До этого жили за городом, у нас там поместье.

— То есть ранее дом принадлежал не вашей семье? — ухватила главное собеседница.

— Верно.

— А предмет кражи, он принадлежал вам?

— По договору купли-продажи дом и все его содержимое перешло в собственность отца в момент покупки.

Суровости в моем голосе хватило бы на трех брутальных типов, но, кажется, я переиграла. Девушка рассмеялась и примирительно подняла руки вверх. Карандаш чудом не прочертил линию у нее на щеке.

— Простите, я не это имела в виду. Понятно, что дом вы купили, и по закону все имущество, имевшееся там, принадлежит вашей семье. Но был ли украденный предмет перевезен вашей семьей или хранился прежними владельцами дома?

— Прежними, скорее всего. Если бы папа о ней знал, она не была бы в таком состоянии, — проговорила я, размышляя вслух. Дурная привычка.

— В каком состоянии?

Определенно, пора завязывать с размышлениями.

— Вы ее видели? Что там хранилось?

— Видела, не знаю что, — по очереди ответила я на поставленные вопросы и пояснила: — Я ее только вечером обнаружила. Мельком глянула, но доставать и открывать не рискнула. Там наверняка защита стоит. А я без защитных амулетов, без подготовки, даже без конспекта по вскрытию артефактов! Жаль, конечно, что украли, но, может, найдем. По пожарищу или урагану на месте дома. Или кто-нибудь из экспертов с коллегами поделится новостью, если ему принесут. Вот только…

Я постаралась ругаться интеллигентно. В присутствии дамы, как-никак. Даже моя почти идеальная память со временем затирала ненужные данные. А ведь как все просто!

Наверно, что-то отразилось на моем лице, ибо стражница глубоко вдохнула и поинтересовалась:

— Новые данные?

— Боюсь, что да, — простонала я, забирая свои серьги с салфетки. Теплые, как и моя детская мечта.

В почтенных гномьих семействах дети рано приобщались к полезной деятельности. Родители таскали их к себе на работу, дяди и тети приглашали погостить, бабушки и дедушки, прогуливаясь, не стеснялись заглядывать к соседям. В общем, обо всех многочисленных гномьих профессиях дети узнавали рано. А если успевали зарекомендовать себя как ответственные и умненькие, то порой и самому гайки покрутить разрешали. Или паяльник подержать. Или счетами попользоваться. В общем, чем бы дитя ни тешилось…

Не исключением стало и мое детство. Едва матушка отворачивалась, мы с братьями так и норовили за что-нибудь подержаться, а лучше открутить и исследовать. К семи годам облазив все мастерские в нашем квартале, мы вышли за его пределы. Друзей с возрастом у нас становилось все больше, а потому число мануфактур, где нас привечали, также росло.

И в один прекрасный дождливый день, когда матушка уехала на косметические процедуры, мы с Грытом отправились изучать новую для нас профессию — мастер-артефактник. Этим полезным, но опасным делом занимался почтенный гном, отец семейства, мастер Рад. А на вывеске у него значилось «Мастер-артефактник. Защитные амулеты: создание и дезактивация» и два кольца над входом — увеличенные копии его триумфальных серег. Ради них он провел пять лет на «принеси-подай», после стал подмастерьем, совмещал работу с обучением в Заколдованных Горах, а защитившись, семь лет работал на безупречную репутацию. И наконец, когда он создал свой шедевр — оригинальный артефакт с доказанным полезным действием, гному присвоили звание почетного мастера артефактных и рунных дел. Формально — за создание достойного награды артефакта. Реально за то, что выжил, несмотря на все подстерегающие артефактника чары-ловушки.

Я с грустью сжала свои серьги. В отличие от мастеровых, мои были унылой подделкой, имитирующей те самые, желанные, так и оставшиеся детской мечтой. Зря, зря почтенный мастер сводил нас с Грытом в музей артефактики и показал стену ошибок. С выбоинами, потрескавшимся мрамором, где-то напоминавшую решето, а где-то и «ужас на крыльях ночи». Смотрители готовы были поручиться, что каждое коричневое пятно на остатках стен, переданных в музей, бренные останки ошибившихся мастеров.

Повздыхав, я была вынуждена сменить специализацию своей мечты. В потеках старой крови не было изящества, а проконтролировать создание своего последнего шедевра, вошедшего в историю тяжелого дела артефактики, никто не сумел.

— Леди Тель-Грей? — напомнила о себе заскучавшая стражница. Неблагодарная, я лучшие годы своей жизни вспоминаю, а она отрывает, на бренную землю опускает… Я же была так далеко, под горами, в настоящих гномьих городах…

— Да, новые данные. Высока вероятность, что вор — мастер артефактики. У вас их здесь много?

— Я узнаю, — пообещала девушка, делая пометку на следующей странице блокнота. Ее зеленые глаза подозрительно вспыхнули. Кажется, ценной информацией обладала не только я.

— Новые данные? — с намеком повторила я, полностью копируя интонацию своей собеседницы.

— Может быть, — улыбка тронула губы стражницы. — Но данные непроверенные.

— Предположите, может, я смогу чем-то помочь.

— Вряд ли. Ваша семья имеет дело с гномами, а здесь искать стоит эльфа. Ваше описание, — она кивнула на портрет, — не подходит ни для кого из гномьих мастеров города, а вот среди дивных есть две подходящие кандидатуры.

— Целые две?

— Они братья-близнецы, — пояснила девушка. — Поэтому и сложно определить, кто из них причастен, если они действительно связаны. В случае надобности алиби найдется у каждого.

— Это плохо.

Добавлять, что плохо это лишь, если действовать законным путем, я не стала. Незачем стражнице знать, что милая леди в моем лице рассматривает не самые честные способы возвращения своего имущества. Впрочем, прежде чем предлагать работу темным собратьям остроухих, следовало убедиться в вине означенных субъектов. А без имен это сделать сложно, разве что все лавки посетить…

— А вы не подскажите мне их имена? — Я была сама доброжелательность. Сонная, рассеянная, чуточку придурковатая, но стражница не поверила в мои благие намерения.

— Я не вправе раскрывать их имен. Сейчас это лишь мои предположения, но если мне удастся доказать их вину — вы узнаете не только имена, но и сумму, которую эти двое готовы заплатить за ваше молчание.

— Они будут платить за молчание? А суд?

— Боюсь, этих двоих к суду не привлечешь. Один из них, пусть и изгой, но в посольстве появляется регулярно. А второй — он с родиной не порывал. Поэтому судить их разве что сам Владыка может — нам не позволят.

— Так высоко сидят?..

Стражница не ответила: поклонилась и молча вышла, оставляя меня наедине со своими рассуждениями.

Да уж, только этого мне не хватало! Как будто одного эльфийского было мало, чтобы выбить меня из равновесия! Теперь уже практически мое имущество увели. О том, что я даже не видела содержимое коробки, память услужливо забыла. Раз находилось в моем доме — значит, мое! Без вариантов! А значит… Собраться, подумать — и вернуть. Или впору самой платить за молчание. Украли! И у кого? У Тель-Греев! Узнают в приличном обществе — засмеют!

Прислушавшись к звукам дома, я поняла, что порядок медленно восстанавливается. Во дворе еще бегали стражники, пытаясь найти ауру вора, но, судя по их недовольным шепоткам, улик таинственный некто не оставил. Что ж, так даже лучше.

Придется, конечно, потратить свои честно заработанные на ставках карманные деньги, о которых не знала матушка, а папа молчал, и взять дело в свои руки. Для папы пропажа неизвестной коробки с чердака, может, и будет считаться незначительной потерей, но я уже успела построить планы на ее счет и… Нет, глупо пытаться вернуть кота в мешке. Как будто мне заняться нечем, право слово!

Недовольная собственной эмоциональностью, я фыркнула и с силой распахнула шкаф. Свой самый нелюбимый шкаф. Здесь, подальше от чужих глаз, хранились самые нарядные платья, имевшиеся в моем гардеробе. Дорогие, шелковые, с камушками, тяжеленные и ужасно утомительные.

Порча имущества никогда не была моим любимым способом снятия стресса, а вот легкий физический труд неплохо прочищал мозги. К тому же календарь на моем столе намекал, что выбор «приличного» платья скоро станет досужей необходимостью. Как там матушка говорила: «Первый бал сезона особенно важен для юной леди. Лучшие женихи столицы сойдутся в бесчестном бою за право танцевать с прекраснейшей…» Дальше я не слушала, полагая, что времени и силам потенциальных женихов можно найти более достойное применение.

Потерев ручки, я забралась в шкаф, потеснив собственные наряды, и отодвинула две верхние коробки с обувью. Матушка бы не одобрила, узнай, чем я занимаюсь на досуге, а потому приходилось прятаться и скрываться.

Мягко вспыхнул свет, отреагировав на закрытие дверей, руки нащупали искомое и, усевшись поудобнее, я принялась читать бабушкин брачный договор. Не оригинал, понятное дело, копию, но оттого он не становился менее интересным.

Счастье было недолгим. Будильник, как ему и было положено, зазвонил в семь утра, когда я вдумчиво прочла лишь сто тринадцать страниц первого приложения к брачному договору бабушки и дедушки. Да, расписывались мои родственники лишь на первых ста тридцати, так как судебная система того времени не разрешала составлять договоры на большем количестве страниц. Но разве не найдут решение два любящих юриспруденцию сердца?

Они и нашли. В самом договоре упоминались лишь номера приложений, к которым следует обратиться за толкованием, а вот размер самих дополнений к соглашению… Я на данный момент читала седьмой том. «Раздел подаренного на свадьбу имущества в случае развода» — гласил заголовок. А далее подробнейшим образом оговаривались все виды подарков и способы их равнозначного деления между сторонами, подписавшими договор. Увлекательнейшее чтиво, от которого меня оторвал ужаснейший звук в мире. Увы, даже милые сердцу звуки родной кирки не способны были преодолеть мою нелюбовь к будильнику. Тяжело вздохнув, я спрятала свою любимую книгу в коробку, построила конспиративную пирамиду и выползла из шкафа на свет божий.

Выглянула во двор, но отчаявшаяся стража уже покинула наши земли. Потянулась, разминая мышцы, прошла к столу и вывалила содержимое сумки на стул. По расписанию выходило, что сегодня нам предстоит слушать «Особенности чарования эльфийских народов», попросту «Магия остроухих всех сортов». К сожалению, без капли эльфийской крови данный раздел был бесполезен в практическом применении. А поскольку в моей родословной обошлось без остроухих эстетов, предмет вряд ли смог бы заменить мне «Особенности рисования и заклинания гномьих рун». Но раз уж судьба продолжала сводить меня с длиннокосыми блондинами, следовало узнать, чего ждать от их магии.

Чистых тетрадей у меня не было, и в список дел добавилось еще одно: посетить лавку канцелярских принадлежностей при университете. Располагались эти лавки у каждого корпуса, но я выбрала самую дальнюю, рядом с ректоратом и библиотекой.

Зачем? Список пособий, с которым мне предстояло ознакомиться, неприятно грел карман, напоминая о нерешенности вопроса. Незаконченные дела я не любила больше, чем неразрешимые. С последними можно было еще смириться, но вот с первыми… Они любили заползать в сны и продолжать пилить душу некачественным, а оттого еще более противным напильником.

Ехать предстояло далеко, но матушка не вставала раньше одиннадцати, и ее экипаж был свободен. А если вспомнить о ночных происшествиях — сегодня ее светлость изволит принимать сочувствие и гостей. Именно в таком порядке. Тех, кто посмеет прийти без надлежаще скорбного лица, ожидают поругание, обида и осмеяние на ближайшем светском рауте.

К тому же память услужливо подсказывала: пока отца не будет дома, нас посетят Тель-Вереи. Вместе с матушкой графиня Атлонская повздыхает, пустит слезу, протрет платочком абсолютно сухой глаз и потащит подругу по магазинам. Разумеется, в Золотой квартал и в своем экипаже. Ибо для Дары Атлонской было просто недопустимо не сверкать, а маменькина карета, увы, не была отделана стразами, и позолоты в ней было ровно столько, сколько требовалось, а не три килограмма на локоть пространства. Последнее было целиком и полностью заслугой отца и причиной их с маменькой размолвки. Но папа выиграл. К счастью. Ибо брать его экипаж в рабочий день было недопустимо. Мало ли куда ему придется быстро выехать?!

Еще в домашнем я сбегала к дворецкому и попросила все подготовить. Господин Аль-Реан, хоть и не был гномом, но производил похожее впечатление. Собранный, расторопный, исполнительный, он стал для нас настоящим подарком. Для нас с отцом. Матушка господина Аль-Реана не любила. Излишний прагматизм в их отношениях заставлял привыкшую к всеобщему поклонению мадам нервно вздрагивать, припоминая тяжелые годы своей молодости, проведенные вдали от блистательных господ.

Собиралась я быстро. Сунула в сумку список с книгами, пенал с карандашами и ручками, блокнот на пружине и аптечку. Над надобностью последней мне пришлось подумать. С одной стороны — случиться может всякое, с другой — не со всеми. Иной раз без помощи ничего и не произойдет.

Решив, что лучше будет перестраховаться, я закрыла сумку, проверила кошель и бросилась в гардеробную. Сегодня платья были отложены. Падать, путаясь в подоле, было не самым приятным действом, а когда на тебя вдруг выпрыгивает неведомая зверюшка, случайно призванная неумелым студиозусом, и вовсе опасным. И если в Заколдованных Горах подобные истории не происходили уже больше ста лет и перешли в разряд страшилок и легенд, то в Лескантском королевском университете, судя по технике безопасности, происшествия имели место до сих пор.

Туника, брюки, сапоги на высокой платформе, сумка, перекинутая через плечо, — все обескураживающе черного цвета от лучшего портного Заколдованных Гор. Лучшего и единственного, кто взялся — по мнению его семьи — за неподобающий настоящему гному модный труд. Правда, неподобающим он был ровно до того момента, как глава рода увидел колонку прибыли и понял, что племянничек нашел золотую жилу. А уж когда удалось пощупать материал, и вовсе возгордился находчивым внуком. Все, что производила компания «Чернее черного», — шилось из пропитанной в сильнейшем антимагическом растворе ткани с нанесением на изнаночной стороне защитных рун и колдовства от износа — как удалось это совместить, до сих пор оставалось коммерческой тайной! А вкупе с эффектом распрямления, избавлявшим от необходимости гладить ее, одежда от «Чернее черного» стала хитом среди лентяев и увлекавшихся исследователей.

Увы, дальше гномов мода не пошла. Не признал высший свет других стран единственную цветовую гамму, а выбора «Чернее черного» не предоставляла.

Впрочем, оценка окружающих — была последним, что меня волновало. И так было ясно, что однокурсникам я пришлась не по вкусу. Даже в подобающем платье.

— Отлично выглядите, леди, — поприветствовал меня мамин кучер и показал большой палец. Наверное, огромную роль в его одобрении сыграло то, что мне не потребовалось полчаса, чтобы залезть в экипаж. У матушки такой подвиг не всегда получался с первого раза. Кринолины, что уж тут попишешь? — Куда прикажете?

— Ректорат Лескантского университета. Поближе к библиотеке, — попросила я, самостоятельно закрывая за собой дверцу и распахивая шторки. Малость, а время экономит! Окошко задвинула в боковую стенку, и теперь в экипаж попадал свежий воздух.

Дышать тут же стало легче.

К сожалению, мамины любимые духи без носового фильтра воспринимать было сложно. Они забивали все рецепторы, заставляли морщиться и чихать. Гримасы выходили совсем уж не вдохновенные, и леди Катарина начинала задавать неудобные вопросы, пытаясь выяснить, что же не нравится таким грубым нам в сем шедевре очередного фаворита императрицы. Сама матушка, казалось, удушающего эффекта духов не ощущала, чему я тайно завидовала. Цены на носовые фильтры последнее время значительно поднялись, и это грозило подорвать мне бюджет.

В размышлениях о бренности жизни и появлении на рынке контрафакта я и провела поездку. Зима в Ле-Сканте продолжала радовать: воздух был свеж, холоден, но не пробирал до самых костей. Даже шапку из матушкиных каретных запасов брать не пришлось.

Потянувшись, я выбралась из экипажа.

— Подождите меня здесь. Нужно будет отвезти домой учебники. Передадите господину Аль-Реану или Терезе, — проинструктировала я соскочившего с козел матушкиного лакея.

Мужчина понятливо кивнул и вернулся на прежнее место.

Не теряя больше ни минуты, я направилась к библиотеке. Путь до главного корпуса занял у нас примерно полчаса. Ехали мы по полусонному городу, без пробок, без опаздывающих психов, выскакивающих на проезжую часть, без выборочной проверки экипажей со стороны стражи, без внезапно образовавшихся тупиков — спасибо мелким торговцам, перегораживающим улицы! А если не повезет и произойдут все перечисленные накладки… Нет, должна успеть!

Решительно сжав кулачки, я поправила на руке студенческий браслет и взбежала по лестнице. На всех стипендиальных отделениях занятия уже начались, и библиотека простодушно открыла свои двери для новой порции пыли. Студиозусы второй смены еще спали, студиозусы первой — отбывали свой срок на парах, а большинство платников могли даже не знать о наличии университетской библиотеки. У большинства Великих семей свои фонды были во сто крат лучше, чем собрания любого учебного заведения страны. А об иных расах и вовсе можно было забыть. Эти выписывали требуемые издания с доставкой на дом, не желая портить свою репутацию всезнаек. Дискриминация! Подобная поблажка даже бедным платникам была недоступна!

Библиотека была пуста и тиха, как и полагается при постановке драм на сцене. Сквозь мутные стекла, да еще и ранним пасмурным утром, свет проникал с неохотой. По нормам служители книжного храма должны были включить освещение, но из-за отсутствия посетителей предпочитали экономить. Распоряжение — распоряжением, а за вышедшие из строя осветительные шары потом в бухгалтерии отчитываться!

— Вы что-то хотели? — гулко пронеслось по всему читальному залу.

Я вздрогнула и отвернулась от пустовавшей стойки регистрации. Ко мне, как бесплотный дух, плавно тек серый служитель библиотеки. Он был сер и лицом, и костюмом. Ни один мускул не дрогнул на его лице, а губы даже не искривились. Звуки словно возникали сами по себе, не имея ни малейшего отношения к вышедшему из книжного лабиринта человеку.

Нет, так быть не может! Я тряхнула головой, отгоняя нелогичные мысли. Если это человек, то ничто человеческое ему не чуждо. А если все же чуждо, значит, живого в служителе книжного культа нет ни йоты.

— Модель? — поинтересовалась я наобум. Если передо мной стояла новая версия голема, он должен был отчитаться согласно заложенной программе и просветить меня о дате выпуска, серии и классе.

— Да не голем я! — внезапно взорвался сероликий, заставив меня поверить. Таки да, не голем. Големы так не орут. Максимум возможно повышение и понижение тона, но не в таких пределах. Мужчина тем временем уже успел перейти на ультразвук. — Да сколько же можно?! Когда это кончится?! И не надоели вам эти шутки?!

— Простите, милорд, — решила я слегка уменьшить накал страстей и польстила самолюбию собеседника. На лорда он не походил совсем. Да и станет белоручка работать среди пыли? Астма — вторая модная болезнь среди знати. — Я ошиблась и сожалею об этом. Примите мои извинения! — И поклон на сорок пять градусов. С почтением и прилежанием, чтобы челка лицо закрыла и неуместная мимика не портила момент.

— Эм… Не стоит… Что вы хотели? — растерянно спросил сероликий, сменив гнев на милость.

— Все согласно этому списку. — Я распрямилась и протянула перечень. — И подшивку «Вестника Молота».

— Он на руки не выдается, — отрицательно покачал головой мужчина. — Но вы можете просмотреть его, пока я буду собирать ваш заказ. Объемный, должен признать. Вы уверены, что нуждаетесь во всем перечне?

— Нет, но если я его не изучу, с меня три шкуры спустят, — честно призналась я. Архивариус сочувственно кивнул. Вел бы он себя так, если б я речь толкнула про значимость учебы? Вряд ли. Не хуже меня знает, что из выданного списка студиозусы откроют в лучшем случае три-четыре пособия.

— Повезло с преподавателем, — улыбнулся служитель библиотеки, как будто не он сам только что мне сочувствовал.

Фыркнув от такой непоследовательности, я направилась в глубь библиотеки, ориентируясь на любовно подписанные полки. Искусство и культура Древнего Леса. Философия периода Завоеваний. Практическое применение судебных чар. Обработка металлов. Архитектура времен Драконьего расселения. Есть ли разум у Василисков. Книги для домоправительниц. Последний стенд, видимо, пользовался успехом. Книг на нем было не так уж и много, а вот пустующих отделений без следа пыли — хоть отбавляй. Но мне нужно было не это.

Душа стремилась к возвышенному — к последним алхимическим и механическим новостям. К пропущенным мною выпускам, где на пятой странице будут ответы на вопросы читателей. Где на шестой, возможно, мелькнет наше с Грытом послание редакции. Где…

— …поведение недопустимо, — холодно прозвучало за два стенда от моей мечты.

Я отступила на шаг, прислушиваясь. Этот холодный голое был мне известен, как и образцовое хмыканье. Как и то, что именно этот эльфус заставил меня встать раньше, чтобы отправиться в библиотеку. По официальной версии. Реальную ему знать не положено. Как и его собеседнику.

— Но, послушайте, разве у вас такого никогда не случалось? Это же детские шалости. Студентки часто влюбляются в своих преподавателей. Через три стеллажа целая полка посвящена психологическому обоснованию данного явления. К тому же вы эльф, как девочка могла устоять?

Я едва удержалась от фырканья. И второй участник разговора был мне известен. А запах маринованных огурцов лишь подтвердил мою догадку. Господин ректор собственной лысоватой персоной.

— Девочка влюблена не в меня, — недовольно отрезал эльф, пока ему еще что-нибудь нравоучительное не сказали. — Она утверждает, что любит вас.

— Меня? — искреннее удивление в голосе Шарлина Трембли несколько подпортило мне легенду.

— А вы не знали?

— Нет. Мой кабинет уже давно обходят стороной все девы моложе сорока. А наши преподавательницы не смешивают работу с личной жизнью.

— Значит, вы не знаете, что перевели ко мне в группу свою почитательницу?

— Перевел к вам в группу? Разве у нас было так много переводов? Я знаю только об одном, но Антарина не стала бы…

— Антарина?

Да уж, пропустить мимо ушей оговорку милорда Трембли магистр Реливиан просто не мог. Не с его образцовыми локаторами.

— Леди Тель-Грей, — поправился папин друг, поняв, что сболтнул лишнего. — Надеюсь, это останется между нами, но я очень виноват перед ней и ее отцом. Девочка хотела продолжить изучение гномов, но ваш родственник попросил пристроить сына и… Вы уж потерпите ее немного. Как только освободится место, мы сразу ее переведем.

— А до тех пор вы предлагаете мне игнорировать ее полнейшую бездарность?

— Какую бездарность? Антарин… Леди Тель-Грей образцовая студентка. Милорд Тель-Грей очень хвалил дочь, он доволен ее достижениями. А уж как сокрушался мой гномий коллега! Они ждут ее возвращения в Заколдованные Горы. Кто-то пустил слух, что ее исключили за принадлежность к человеческой расе и женскому полу, так там толпа собралась с требованиями вернуть их подругу и делового партнера! А вы говорите — бездарность!..

Даже мне было слышно осуждение в словах ректора, что уж говорить об эльфах. Но разве чужое мнение играло какую-то роль для остроухих лордов?

— По моему предмету она даже хуже. Помните Марика Летела? Он не умел писать, когда к нам поступил. Но он хотел учиться, а леди Тель-Грей это не нужно. Ей не интересен ни предмет, ни преподаватель, ни еще что-либо, связанное с моей специализацией. Более того, я уверен, она бы сменила ее на любую другую. Ведь именно к моему народу она питает неприязнь. Впрочем, это закономерно, если леди была столь чудесной ученицей на прежнем месте.

— Она там родилась, — пояснил милорд ректор. — Было бы странно ожидать чего-то другого. Но милорд, разве вы никогда не решали сложные задачки? Неужели вам не хочется доказать маленькой леди, что она заблуждается, заставить ее полюбить ваш предмет. — У меня так и вертелось на языке «и вас», но милорд Трембли контролировал себя куда лучше. — Ее матушка считает, что более близкое знакомство с эльфийской культурой поможет девочке лучше адаптироваться к жизни в столице.

— Значит ли это, что «отсутствие места» — не единственная причина ее появления на моей специальности?

Вот! Меня также интересовал этот вопрос. Удружила маменька, ничего не скажешь!

— Единственная. Но когда я предлагал старшей леди Тель-Грей перевести Антарину на другую специальность, хотя бы на «Драконоведение», она отвергла это предложение.

— А как же ваш друг? Отец леди?

— Леди Катарина обещала решить этот вопрос. А кто я такой, чтобы идти против воли материнского сердца?

«Предатель! — ответила я на риторический вопрос. — Обязательно папе все расскажу. Или забуду и отомщу. Сама. Союзник называется!»

— Я бы на вашем месте прислушался к девочке, а не к матушке, — заметил эльф, заставив меня на мгновение прервать составление кровожадных планов. Плюсик к карме за свои слова он заслуживал однозначно. — Отношения со старшей леди Тель-Грей вряд ли ощутимо изменятся, а вот вы, как посторонний человек, можете получить слегка не тот дивиденд, на который рассчитываете. Как вы сами сказали, для гномов девочка — деловой партнер. Много ли вы знаете людей, которыми бы эти изобретатели так дорожили.

— Ее отцом, — хмыкнул милорд Трембли. — Про братьев слышал, что они неплохо устроились в семейном деле, но таких бурных обсуждений, как младшая, не вызывали.

— То-то же, господин ректор. Так, может, будет лучше поступить, как желает девочка, и убрать ее с моей специальности? Раз уж мы с ней сходимся во взглядах.

— Ох, ваша светлость, порой я забываю, почему мне рекомендовали именно вас…

— Лучше этого не делать, — холодно заметил эльф, теряя прежние человеческие нотки в голосе. — У вас месяц, чтобы убрать ее с моей специальности. Иначе на ближайшем заседании учебного совета я сам поставлю вопрос об исключении.

— На каком основании? — теперь и милорд ректор перестал быть милым господином.

— Она не напишет аттестационную контрольную.

— Аттестационная в середине года?!

— Она не сдавала вступительные экзамены, поэтому я в своем праве. Вы должны об этом помнить.

— Но это будет скандал!

— Тогда переведите ее.

— Я обещал этого не делать, хотя бы один семестр.

— Тогда отчисление.

— А если Антарина напишет вашу контрольную?

Эльф хмыкнул, но прокомментировать тщетную надежду ректора не успел.

— Госпожа студентка, ваш заказ собран. Я взял на себя смелость добавить к нему еще две прописи эльфийских рун, — раздался со всех сторон усиленный голос архивариуса.

— Прописи? — недоуменно переспросил ректор пустоту. — Эльфийских рун… Кому они могли понадобиться в такое время?..

— Пожалуй, я знаю кому, — медленно проговорил магистр и, не успела я отбежать подальше, быстро миновал разделявшие нас стеллажи. — Леди Тель-Грей?

— Магистр. — Кажется, от улыбки у меня челюсть свело.

— Антарина? — Тяжело дыша, милорд Трембли появился вслед за собеседником.

— Милорд ректор. — Улыбка на моем лице не исчезла, но, судя по занервничавшему ректору, приобрела угрожающие черты.

— Ты давно здесь?

— Про сговор с матушкой послушать успела, — решила я быстро закрыть тему.

— И?

— Я пока не выбрала, — призналась я и поклонилась магистру. — Ваша светлость, магистр, прошу меня извинить. Мне нужно успеть на занятия.

И я направилась за стопкой учебников. Кажется, даже ни разу с шага не сбилась.

Кое-как дотащив две полные котомки до экипажа, я с облегчением упала на мягкую скамью.

— На учебу, — выпалила распоряжение и сверилась с часами.

До занятия оставалось чуть менее получаса, но если поднажать, а после в темпе пробежать лестницу, были шансы успеть. Благо напротив названия пары значилась уже знакомая по эльфийскому языку аудитория.

Немного передохнув, я выпрямилась, расчесала волосы пятерней и скрепила лентой. Вряд ли матушка выскажет мне за использование ее аксессуаров.

Закрепив шторки по бокам от окошек, я наугад вытянула книжку из ближайшей сумки и погрузилась в рассматривание картинок. Талмуд по размеру, информации он содержал едва ли не для младшей группы общественных детских питомников, куда занятые гномы сдавали своих чад. Там, под присмотром педагогов детишки осваивали ценные навыки орудования отверткой. Группам постарше доверяли лобзик и резак. А в перерывах между полезной деятельностью подрастающее поколение гномов училось считать, торгуя в лавке при садике, и писать, запечатлевая свои первые слова на этикетках. Все, так сказать, без отрыва от производства.

Здесь же… Я тоскливо рассматривала большую картинку, изображавшую эльфа, больного лопоухостью и краснухой. И если моя фантазия не уступала больному воображению художника, еще и клыкастого ко всему прочему. Сей достойный представитель несуществующего народа говорил, что зовут его Алерель и он будет водить меня по заковыристым переулкам эльфийского языка. Учитывая, что закоулки выглядели куда более презентабельно, нежели главный герой книги, я бралась предположить, какой крови в его жилах не течет.

Изучение букв скрасило мне дорогу. При всей бредовости внешнего вида проводника Алереля таблицы и схемки, объяснявшие, как произносятся отдельные звуки, записываются слоги и в какой последовательности следует читать эльфийскую вязь, были составлены на совесть. Даже я поняла, хотя подходила к учебнику с долей скепсиса.

Маленькая победа приятно грела душу, добавляя уверенности, что и с эльфийским я справлюсь и нос всем «доброжелателям» утру. А после, любимые мои гномы, обязательно вернусь в Заколдованные Горы, где меня так любят и ждут!

— Госпожа, мы приехали! — громко, чтобы сонная я в случае чего проснулась, возвестил кучер и открыл мне дверцу.

— Не забудьте отнести книги в дом, — напутствовала я, перекинула через плечо сумку и прикусила губу. Про тетради я и забыла, а времени, чтобы посетить лавку, не оставалось. Чудесно, в первый день завалила эльфийский, а во второй буду побираться и листочки клянчить.

— Госпожа, я взял на себя смелость… — потупившись, начал мамин слуга, протягивая мне стопку перевязанных веревочкой тетрадей. — Господин дворецкий предположил, что по какой-то причине вы можете забыть зайти в лавку, и попросил меня побеспокоиться обо всем.

— Спасибо, — расцвела довольная я, прижимая к груди комплект чистых тетрадей. — Господину Аль-Реану также моя искренняя благодарность!

— Я передам, госпожа, — с поклоном пообещал кучер.

Я кивнула и бросилась вверх по ступенькам. Часы в холле показывали без двух минут, а значит, хоть и чудом, но я успевала на пару. Немного запыхавшись, я остановилась у двери аудитории, потянула на себя ручку и застыла в недоумении. Три последние парты были заняты, будущие посольские работники теснились по четыре человека за одним столом, но никто не хотел оказаться в первых рядах.

Я хмыкнула и уселась прямо напротив преподавательского стола. Вздох облегчения пронесся по аудитории, едва коллеги поняли, что на их места я претендовать не собираюсь. И чем их так магия пугала? Или преподаватель успел себя зарекомендовать как редкостный пакостник? Впрочем, шансов пересесть мне больше не досталось: хлопнула дверь, и бодрой походкой в аудиторию зашел эльф. Хмыкающий и отлавливающий сбегающих студентов в дверях факультета.

— Еще не отчислили? — жизнерадостно осведомился он у нас и, хлопнув журналом успеваемости о стол, подошел к доске.

Аудитория взяла паузу и перестала дышать. Я пару секунд попробовала, но ощущения мне не слишком понравились, чтобы участвовать в общественных делах. Опять не вышло из меня конформиста! Что ж такое? Проклял, что ли, кто?

— Для новеньких напоминаю, меня зовут Альтарель Шарлиан, я временно заменяю у вас магистра Даналана.

Ветер, вызванный переглядыванием студентов, создал нелюбимый мной сквозняк.

— Простите, а когда вернется магистр Даналан? — пискнул кто-то с задней парты. Вероятность была один к двенадцати, но я не стала бы делать ставок: пищать мог каждый из присутствующих независимо от пола и возраста.

— Когда решит свои личные проблемы, — обворожительно усмехнулся эльфус, обнажив белоснежные зубы. Интересно, во сколько бы обошелся наем эльфа для рекламы зубных порошков?

Аудитория с трудом сдержала траурный стон, но вот зубной скрип замаскировать кашлем не успели. Да и противоестественно это, одновременно кашлять и зубами скрипеть.

— Магистр Шарлиан, — взяла я слово. Любопытство задних парт мгновенно переключилось на мою скромную персону. У меня даже шея зачесалась от их интереса. — Не могли бы вы более точно очертить временные рамки? Если же это невозможно, объясните, пожалуйста, кому из вас нам предстоит сдавать экзамен. — Я быстро заглянула в расписание, но красная звездочка напротив предмета не исчезла. — И каковы у вас и у вашего коллеги принципы оценки наших знаний. Предполагает ли билет наличие практического задания и, если это так, что будут делать те, кому эльфийских кровей не досталось?

Кажется, кто-то сзади не выдержал и ответил на мой последний вопрос.

— Страдать, — простонал он и тут же прикусил язык, столкнувшись с внимательным взглядом преподавателя.

— Временные рамки пока расплывчаты. Мой коллега просил подменить его на три-четыре занятия. Сдавать экзамен вы будете ему, так как я не являюсь магистром этого учебного заведения, а просто оказываю услугу другу. — Здесь мы могли зароптать и потребовать смены преподавателя, но окружающие молчали, и я решила воздержаться от бурных протестов. — Экзамен вы будете сдавать ему. Но он будет учитывать отметки, выставленные мной. Выполнение практического задания является обязательным моментом экзамена, так что лучше вам найти в себе пару капель эльфийской крови. В этой аудитории она имеется в наличии у всех.

Я хмыкнула и тут же поймала себя на сем недостойном действии. Хотя ошибаться эльф не мог: свою кровь они чувствуют, даже если там гоблины после них всем поселением прошли. Значит, мои предки были не совсем откровенны со своими потомками, и среди нас успело затесаться ушастое недоразумение. Впрочем, если в брак вступало четвертое поколение, то никаких внешних признаков эльфов в родословной уже не просматривалось. Интересный вариант. Установить бы еще, с какой стороны произошел контакт…

В том, что остроухие гены пришли со стороны отца, я сомневалась. А вот род матушки… Дедушка до сих пор подозревает, что дочурка ему не совсем дочурка. Да и сама бабушка чересчур хорошо выглядит для светской кокетки, приложившейся ко всем порокам элитного общества. Однако!

А остроухая и светловолосая замена тем временем начала писать на доске тему. Написала, внимательно оглядела притихших студиозусов и подчеркнула орфограммы, чтобы мы уж точно не ошиблись при написании.

Прочитав про себя эльфийскую тарабарщину, я тщательно ее перерисовала. Если дальнейшая часть занятия будет вестись на эльфийском, мне оставалось только сбежать со второй пары и посвятить себя изучению языка. Но моим коварным планам было не суждено исполниться. Выждав, пока все срисуют тему, эльф стер с доски все записи, подошел к столу и небрежно на него уселся.

Мне с первой парты открылся особенно удачный вид на его сапоги и бриджи. Но кому нужны последние? Подумаешь, обтягивают стройные эльфийские ноги! Чего мы там не видели! Никакой оригинальности, все согласно данным анатомического атласа. А вот сапожки… Гномья мода заставила меня ценить прекрасное. Мой мечтательный вздох разрушил напряженную тишину.

— Леди Тель-Грей, — очень ласково начал эльф, оглядывая меня с ног до головы. — Вам так понравилась сегодняшняя тема?

— Тема? — переспросила я, быстро взглянула на тарабарщину в тетради и решительно кивнула. — Всегда мечтала узнать об этом побольше!

— Что ж, вам выпала такая возможность, — сладко улыбаясь, пропел эльф, соскакивая со стола. — Выходите ко мне.

Я пожала плечами и выбралась из-за первой парты. Зрители забыли, что делят жизненное пространство, и подались вперед, смотреть на бесплатный цирк. Я еще раз покосилась на тему, но никаких озарений в моем сознании не случилось. Что ж, рискнем предположить — исход эльфийского колдовства мне не понравится, но «Чернее черного» давало гарантию на свою продукцию, а значит, в худшем случае выкину испорченный костюм.

— Встаньте вот здесь. — Эльф указал мне на очерченный особо стойкой краской круг с финтифлюшками по периметру. Пентаграмма, не иначе. А для чего такие ухищрения используются? Для призыва или ограничения зоны действия чар.

Прикинув размер круга, я поняла, что для призыва он маловат, а вот для ограничения… Что ж, зонтик бы мне да носовой фильтр, — и колдуйте сколько хотите. Руки в карманы, капюшон на голову, присесть и переждать.

— Лорд Шарлиан, — быстро позвала я. — Можно мне минутку на подготовку?

— Зачем? — скривил бровки перебитый на середине чарования эльф.

— Морально подготовиться. — Я развела руками, а после аккуратно извлекла капюшон из воротника туники. — Все, теперь готова.

— Очень рад, — недовольно ответил эльф и уже без должного старания и эффектов прочел по памяти трехминутное воззвание к земляным червям. Аудиторию передернуло от отвращения. Кто-то чересчур эмоциональный ударился о стену затылком, а кто-то и вовсе сполз под парту.

Я же с интересом покосилась на одного из призванных нападавших. Он вяло извивался на моем рукаве, кто-то полз по капюшону, но… не были они в засаде на полигоне во время патриотически-просветительских игр. В кустах, под шквалистым огнем из голодных комарих, затыкая себе рот бутербродом, в ожидании чужого патруля… И там не было экипировки от «Чернее черного»! Там все призванные гады могли и за шиворотом случайно оказаться!

— Ой, какая прелесть! — восторженно завопила я, когда с капюшона прямо передо мной упал ярко-красный червяк с белыми точечками. И с колечком посередине. — Он же скоро разделится! Ваша светлость, а когда это случится? А можно я себе одного оставлю? — заныла я. В естественной среде эти черви встречались редко, в неволе же не радовали потомством. А между прочим, их выделения были на весь золота. Так что, если удастся заполучить хотя бы маленького червячка… — Он же не исчезнет? Пожалуйста! Я всегда такого хотела!

Я ныла, и ныла, и ныла… Группа стонала, кривилась, плевалась, слушая мою прочувствованную речь. Глупцы, не знали они, какой мешок денег перед ними лежал! И ведь лельский червь только один пришел на вызов. Всех остальных можно было на ближайшем подворье накопать.

— Забирайте, — устал от моих воплей эльф и махнул рукой, убирая нашествие. Только один лельский червь остался лежать на моих руках.

— Спасибо! — от радости я не слишком хорошо контролировала силу голоса.

— Идите на место, — распорядился преподаватель и торопливо добавил: — Молча!

Я согласно кивнула и плавно переместилась за стол. Напротив темы в моем конспекте быстро появилась красная пометка «Первая степень важности». Найти бы еще эльфа, и мы озолотимся!

Довольная, как гном, получивший наследство, я вернулась на свое место и гордо пересадила червяка на стол. В душе я уже лелеяла план по быстрому обогащению. Осталось только добыть руды, посадить на нее мою прелесть и ждать. Но прежде необходимо было позаботиться о безопасности столь ценного напарника.

Я с любопытством оглянулась, пытаясь на вид определить любителя делиться. Все отшатнулись. Кто-то повторно стукнулся о стену. Нет, среди них вряд ли найдется обладатель какой-либо тары. Максимум, разыщется чернильница, но кто отдаст мне ее для червя?

— Продолжаем писать! — прикрикнул преподаватель, напоминая об истинной цели нашего собрания, и остановился у доски, поигрывая мелом.

Женская часть аудитории, а у нас таких было большинство, с превеликой радостью обратила свои взоры на преподавателя. Кто-то мечтательно закатывал глазки, закусывая кончик металлического пера, кто-то кокетливо закинул ногу на ногу, вытолкнув из своих дружных рядов крайнего студента. А кто-то — я! — с жадностью уставился на расчеты, выводимые твердой эльфийской рукой. А матушка говорила, математика в жизни не пригодится! Врала!

Под конец занятия мой оптимизм слегка притих. Мастер Шарлиан, а после демонстрации его силы и пояснений звать его иначе я просто не могла, расписал, с какими трудностями сталкивается призыватель. Выходило примерно следующее: проще всего было призвать реально существующее мелкое создание, широко распространенное в природе. Сложнее дела обстояли с животными большого размера и ограниченного ареала. Но хуже всего было с редкими видами гигантских размеров. При попытке же вызвать несуществующее создание призыватель мог распрощаться со всеми своими силами. И, как заметил эльф, такому сильно повезет, если выживет. А дальше все занятие мы записывали энергозатраты для каждого вида призыва. Кажется, в долю придется брать Владыку, иначе мы просто не потянем.

— Перерыв, — весело объявил лорд Шарлиан и уселся на стол.

Вытирать свои расчеты с доски он не стал: едва только девушки заметили непорядок, наперебой принялись предлагать свои услуги. Странные, на занятии последнюю парту полируют, а стоит звонку прозвенеть — готовы угодить.

Хмыкнув, я перевела взгляд на своего питомца. Увы, в ближайшее время пара у него вряд ли появится, а значит, он особенно ценен. Пытаясь разглядеть его как можно лучше, я опустила подбородок на столешницу.

Лельский червь изволил трапезничать. Обвился вокруг моего карандаша и замер, изредка дергаясь поближе к центру. За ним тянулась светло-коричневая полоска: видимо, гномья краска содержала нечто привлекательное для рудного червяка, раз уж смогла привлечь его внимание.

— Как ты можешь терпеть эту гадость? — пропищали у меня над ухом.

«Вот и состоялся первый контакт с группой, — хмуро отметила я. — И трех лет не прошло».

— С большим трудом, — интимным шепотом призналась я своей ярко-красной пятнистой прелести. — Ума не приложу, почему они все здесь.

— Это ты о ком? — недовольно прорычал другой женский голос, чувствуя нехорошее. Похвально, даже с первого раза заметили.

— О случайных прохожих, — пожала я плечами и убрала самое ценное с линии огня.

Краем глаза заметила, что эльф спрыгнул со стола и отошел к окну, всем видом выражая свое равнодушие к происходящему. То-то уши в нашу сторону косят, пытаясь разъехаться под стать глазам.

— Это кто здесь случайные прохожие?!

От необходимости отвечать меня спас приятный мужской голос, которому было не все равно. Нет, на меня ему было откровенно наплевать, а вот повышение уровня шума в аудитории не могло оставить равнодушным.

— Дамы, замолчите и выйдите, — одернул их мой принц без белого коня, ненавязчиво оттесняя от стола и усаживаясь рядом. Как и полагалось принцу, он был светловолос и голубоглаз. Но в натуральности его облика я сомневалась: слишком уж идеально все было, как будто час перед зеркалом потратил, пытаясь скрыть все недостатки.

— Дик, ты чего? — не поняли дамы.

— У меня серьезный разговор с новенькой. Испаритесь, — шикнул парень в их сторону и представился: — Меня зовут Дикарт Дель-Антар, я староста этой группы.

— Приятно познакомиться, — тихо ответила я, протягивая, как привыкла, ладошку для рукопожатия.

Дикарт усмехнулся, ловко перевернул мою руку и поцеловал, как настоящий лорд, коим, судя по фамилии, и являлся. От неожиданности я растерялась, от растерянности не успела отдернуть руку, а, не успев отдернуть руку, получила чужие слюни на свои бедные руки. И ведь не взяла я никаких обеззараживающих! Вот что за невезение.

— Ваша светлость, — аккуратно начала я, когда мою руку отпустили. Молодой человек поощрительно улыбнулся. — А вы ничем не больны?

Прислушивавшиеся к нашему разговору дамы ахнули и угрожающе растопырили пальцы, позабыв про отсутствие вееров. Кажется, будь мы на балу, меня бы уже вызвали на дуэль. То есть попортили б нервы и прическу, если моя ловкость подкачает.

— Вчера был здоров, — на полном серьезе заверил меня собеседник. Ни один мускул на его породистом бледном лице не дрогнул, вместо этого сверкнули смешинки в глазах.

— Это вчера, — недовольно протянула я. — А сегодня?!

— Обещаю этим же вечером прислать вам отчет семейного врача.

— Вечером — это поздно. И семейный врач не даст скандалу выйти наружу, — упрекнула я собеседника. — Вы лучше вот что скажите, голова не кружится? Перед глазами не двоится? На глупые поступки не тянет?

— Нет, нет и, пожалуй, нет, — легко ответил на мои вопросы молодой человек, после чего поднялся и обратился к преподавателю: — Лорд Шарлиан, сожалею, но я вынужден пропустить следующее занятие. Если вы не возражаете, я заберу и леди Тель-Грей. Нам нужно уладить пару вопросов.

— Личного характера? — подленько уточнил эльфус, которого забавляла ситуация.

— Сугубо делового. Поскольку леди Тель-Грей перевелась к нам, в деканате отсутствует ее развернутая анкета. А мне, как старосте, нужно получить ответы на кое-какие вопросы. Вы же понимаете, бюрократия.

— Идите, — отмахнулся от нас эльф и вернулся к старательно вымытой доске.

Студенты начали возвращаться на свои места.

— И гадость свою забери, — шикнула мне, проходя мимо, стройная блондинка. Судя по чертам лица, она была аристократкой в энном поколении. Увы, чистота крови не принесла ей красоты, а если бы хоть раз бабушка согрешила…

— Идемте, — напомнил мне староста, дожидаясь у двери.

Я с явной неохотой поплелась к выходу, усадив червячка на тетрадь. Отбирать у него карандаш я не рискнула: кто знает, где еще лельский червь найдет следы руды.

Для разговора по душам староста выбрал уже известные мне ступеньки на последнем этаже. Положив сумку рядом, я опустила тетрадку с червем на колени и приготовилась слушать о своем недопустимом поведении, нарушении общественного порядка или необходимости сдать деньги в благотворительный фонд какого-нибудь из преподавателей.

— Антарина, верно? — совсем уж нетипично начал мой собеседник.

Я обреченно кивнула. Именно так и начинались нотации. Или сообщения плохих новостей. В общем, речь должна зайти о чем-то мало приятном.

— Я должен сообщить вам одну неприятную новость.

Я фыркнула и со всем вниманием уставилась на самого мелкого представителя администрации.

— Понимаю, мое сообщение может вызвать ваше удивление и даже недовольство…

Кажется, я скрипнула зубами.

— Понимаю, мало приятного в том, чтобы…

Я закатила глаза. Непроизвольно. Три раза подряд. С промежутком в три секунды.

— Однако же…

— Ваша светлость… Дикарт, может, мы обойдемся без вступлений? — взмолилась я и просительно уставилась в его синие глаза. Красивые. Люблю синий. Это не белый, так просто смазку не обнаружишь на подоле.

— Хорошо, — с облегчением выдохнул собеседник.

Интересно, с эльфами он тоже так стесняется? Не быть ему дипломатом! Съедят и не подавятся. Память услужливо напомнила, как его будущая светлость разговаривал с острозубой половиной группы, и я засомневалась в своих поспешных выводах.

— Каждый год в начале второго семестра наш факультет устраивает показательное мероприятие, посвященное мирному договору между разумными расами. В эти дни на каждой специальности проходят открытые лекции, нас посещают работники посольств дружественных стран, проходит дегустация народных блюд, а завершает неделю Единения отчетный концерт. В нем традиционно принимают участие все первокурсники со всех специальностей.

— А если справку принести? — начала искать варианты я.

— У университета целый факультет целителей, думаешь, тебя не вылечат? — усмехнулся Дикарт, но вспомнил, что должен держать лицо, и посерьезнел. — Участие обязательно для всех. Раньше каждая специальность разучивала три народных танца изучаемой расы, но в этом году появились изменения. Мы будем выступать совместно с представителями других специальностей, поэтому должны выучить два их танца, а они два наших. Выступление совместное.

— А в чем тогда проблема?

— В том, что пары уже определены. Несмотря на то что танцевать нам предстоит не только свои танцы, смешение партнеров необязательно. А потому в нашей группе все уже разделились на пары. Ты лишняя.

— Значит, я могу не участвовать? — воспряла духом я.

— Нет, это означает, что тебе в пару достанется кто-то с другой специальности. Но после твоего выступления на первой паре я даже рад, что это ты. Страшно было бы подумать, что бы случилось с любой из наших дев, узнай она, что будет танцевать с гномом.

— С гномом?!

Мой крик пронесся по коридору, заставив треснуть осветительный шар.

— С гномом, — обреченно повторил староста.

— С гномом… — блаженно улыбнулась я.

— Сумасшедшая, — покачал головой староста, но в его голосе чувствовалось облегчение. — Первая репетиция сегодня, в час, в актовом зале.

— Ага, — мечтательно проговорила я, предвкушая встречу. Танец — это же так здорово. Можно наедине поговорить. Наконец-то смогу пожаловаться на свою тяжелую судьбу… — А кого мне в пару отдадут?

— Пока не знаю, — признался юноша и осторожно спросил: — Ты действительно не расстроена?

— Нет, — покачала я головой. — Первая хорошая новость за неделю. Спасибо.

— Что ж… Всегда пожалуйста, — проговорил юноша и добавил: — Вернемся на занятие? Я, признаться, думал, что и тебя успокаивать придется.

— Правильно думал, — кивнула я. — Это же счастье какое. Я теперь со всем гномьим курсом перезнакомлюсь! Мне теперь нужно составить список тем, продумать процесс переговоров, составить регламент, — принялась я перечислять дела на ближайшую пару. — И это не говоря о том, что Жижи нужна переноска!

— Жижи? — Мой собеседник нахмурился. — А, ты про червя…

— Про Жижи, — подтвердила я и ногтем мизинца едва-едва почесала источник карманных денег. Настроение было просто замечательным, и я не удержалась: — Не боишься его?

— Чего ж тут страшного, — тряхнул головой староста и сел, вытянув ноги вперед. — Как будто я червяков не видел?! На рыбалку лично копаю.

— Жижи не дам, — предупредила я, медленно отодвигая тетрадку с червяком подальше от всяких… рыболовов.

— Да кому он нужен! — хмыкнул Дикарт. — На таких не клюет.

— Ты смотри мне! — погрозила я. — А актовый зал, он где?

— За столовой. Идем, покажу, раз уж тяга к знаниям у тебя так слаба оказалась, — рассмеялся собеседник и первым двинулся вниз. Нет чтобы предложить даме сумку поднести! Аристократ!

Столовая жила своей размеренной жизнью. Пищали студентки за столами, бухались в обморок впечатлительные работники кухни, угрожающе махала шваброй уборщица, и только шеф-повар оказался понимающим нечеловеком. «Оборотень, что с него возьмешь», — верно, думали подчиненные, наблюдая за нами. «И нечего так пялиться! Подумаешь, тару с дырочками попросила!» — с неудовольствием вспоминала я свое появление на кухне. А началось все не здесь, началось все в зале.

Спустившись в столовую, я оставила старосту сторожить свои вещи. Как я могла быть так беспечна? А беспечностью тут и не пахло. Оставив его караулить вещи, я забрала его учебный браслет. В крайнем случае приду и пожалуюсь его отцу, доказательств у меня хоть отбавляй!

Жижи я, конечно, с молодым рыболовом не оставила. Слова — это слова, а каким будет дело — никто не знает. Устроив свою прелесть на носовом платке, я бережно понесла его к ближайшему столу. За ним изволили завтракать три девушки, не без примеси крови других рас. К чистокровным людям я бы не рискнула сунуться: как говорили бывалые гномы, нервы у них ни к василиску, и сфинктер слабый. Нужно мне подобное счастье? Нет, конечно.

Аккуратно подсев к студенткам, я изложила суть проблемы. Очень кратко и по существу:

— Здравствуйте, не одолжите мне тары для переноски Жижи. Обещаю завтра же утром компенсировать вам убытки.

— Жижи — это кролик? — поинтересовалась самая жалостливая из компании. Взгляд ее начал быстро осматривать стол в поисках чего-то подходящего.

— Нет, Жижи — это червяк, — радуясь интересу и пониманию, пояснила я и показала, так сказать, товар лицом.

— У-у-у-у-у-у-у-у-убери эту гадость! — завопила следом самая жалостливая из компании. Две других на ультразвук переходить не стали: скривились и молча указали мне на выход.

Черствые сухари!

Следующий стол также не проникся деловым предложением. Даже парни недовольно кривились, не понимая всей прелести моего предприятия! А я на уступки пошла, обещала процент от прибыли! Прямо злость берет, еще никогда окружающие столь нагло не отказывали мне в партнерстве. И ведь не аферу предлагала!

Дикарт тем временем сидел в углу и подозрительно дергался. Один раз я даже подошла к нему, чтобы проверить, не агония ли у него началась, но он буркнул что-то неразборчивое и отказался от моей помощи. Опять медицинская практика накрылась литым колоколом! Следующий раз спрашивать не буду — сразу первую помощь окажу!

С молчаливым укором оглядев уже обойденные мной столы, я тяжело вздохнула и сделала первый шаг в сторону следующего. Там меня уже ждали. Точнее, ждали, что я направлюсь в их сторону, ибо стоило мне повернуться в их направлении, подхватили свои вещи и сиганули к выходу. Слабохарактерные люди! И как назло, ни одного гнома!

Отчаявшись, я направилась в сторону кухни. Не могло так случиться, чтобы и у них не оказалось пустующей тары. В рекламном проспекте университета заявлялось, что еда готовится на месте, следовательно, привозят сюда продукты, а не коробочки для подогревания. А раз так — времени одиннадцатый час — что-нибудь да свободно!

— Жижи, потерпи немного! — уговаривала я червячка, который, казалось, уже потерял всякую веру в мою хозяйкопригодность. Ни накормить не смогла, ни жильем обеспечить… Ну какая из меня хозяйка?! На душе стало тоскливо и уныло. Скрипнув зубами, как оборотень в красную луну, я напролом пошла на кухню.

— Простите… Пропустите… Срочная доставка… Я устраиваться на работу… — Мне пришлось вспомнить все предлоги, чтобы пробиться через малочисленную, но упертую, как голодный студент, очередь. И ведь их там было не один и не два, этих студентов, а целых шестеро. Шестеро голодных и злых мужчин, судя по одежде — с магического-боевого, которые решили перекусить по соседству.

Показывать Жижи им было чревато. Не разберутся в приоритетах, испугаются, не в ту сторону огненный шар пошлют… Мне-то ничего, а у них из стипендии вычтут за разрушения. В этот момент я поняла, насколько близка к идеалу добротерпения и любви к ближнему.

— Пропустить старшего по званию! — рыкнула я командирским тоном и, воспользовавшись всеобщим оцепенением, проскочила на территорию кухни.

Бегать на четвереньках мне было не впервой, а потому я успела проскочить мимо бдительной кухонной стражи, а вот парни с боевого не успели. Их широкие плечи не позволяли им замаскироваться, да и половая принадлежность свою роль сыграла. А уж когда до обитательниц кухни дошло, что они за слабой и милой мной ломанулись — взыграла женская солидарность.

Увы, хватило ее ровно до моих первых слов:

— Простите, а у вас баночки не найдется для Жижи. Он червяк, и весь мир против него. Но ведь это несправедливо! Он такой же житель…

Судя по гримасам, ратовать за справедливый мир не стоило.

— Червяк!!! — заорала какая-то впечатлительная особа.

— Гадость!!! — вторил ей другой женский голос.

— Отвратительно! — заявил кто-то более сдержанный.

— В обморок, что ли, упасть? — риторически вопросила стоявшая рядом со мной дама тролльих кровей.

— Лучше не надо, — тихонько ответила я, понимая, что в давке после падения полутролля могут посуду перебить, и уж тогда мне никто стаканчик не одолжит.

— И то верно, — хмыкнул мужской голос и, набирая мощь, заявил: — Всем вернуться к работе и ни звука! Чего удумали! В обмороки падать! Марлена, не в твои годы из себя трепетную лань строить! Дари, Ларка, это вы-то про гадость заявили? А как друг другу тараканов в сумку подбросить — так милая забава! Всем вернуться к работе! Замечу еще одно нарушение порядка — премии лишу!

И на кухне тут же повисла тишина. Только мерный стук ножа о разделочную доску решился нарушить требование грозного шеф-повара. Еще бы, с таким внушительным ножом и оскалом истинного альфы стаи вряд ли у главы кухни могли возникнуть проблемы с наведением порядка.

— Спасибо, — тихо поблагодарила я. Мысли мои текли в двух направлениях. Одно из них, с тактическим отступлением, было противно гномьей натуре, другое — наивное — хотело попытаться найти хоть у грозного волка понимание и поддержку. И переноску для Жижи. — А может, у вас найдется?..

— Идем. — Махнул рукой оборотень. Оскал сменился добродушной ухмылкой. — Подыщем тебе что-нибудь.

— Здорово! — всплеснула руками я и притихла. Жижи все также флегматично лежал на платке. Небольшой полет до стола едва ли мог заставить его волноваться.

— Идем уже.

В подсобных помещениях кухни было прохладно. Решив не рисковать драгоценным здоровьем Жижи, я раз в минуту грела его своим дыханием. Бедный червь не возражал, но и энтузиазма не проявлял. Неблагодарный! Впрочем, он еще успеет мне отплатить. Будет жить долго и плодотворно. Может, еще внукам моим послужит. Да, верное вложение средств.

— Здесь ищи, — разрешил оборотень, останавливаясь у полки, заставленной грязными коробочками и ящиками. — Сегодняшняя разгрузка, заберут только завтра. Здесь где-то была банка из-под жуков, должна тебе подойти.

— Подойдет, — обрадованно закивала я. — Мне, чтобы он не задохнулся и не раздавили!

— Ясно, — кивнул мужчина. — Только одна маленькая просьба.

— Какая? — насторожилась я, понимая, что, если этот мохнатый решит войти в долю, нужно будет брать. А сколько он захочет — это вопрос еще не решенный.

— Выйди через задний вход. — Оборотень подошел к противоположной от той, через которую мы вошли, двери. — И забудь про этот ход. Он только изнутри открывается.

— Учту. — От переполнявшего меня облегчения я даже поклонилась, будто выражая почтение гному. Не показное, а настоящее, искреннее. Все же так мало бескорыстных людей вокруг. Мне ли, с детства летом лимонад продававшей, этого не знать. — Спасибо.

— Да ладно, — отмахнулся мужчина и покинул помещение. У него еще было много работы, не то что у некоторых студенток, уже заприметивших замечательную коробочку.

Возвращение в столовую прошло триумфально. Гордо задрав подбородок от переполнявшего меня торжества, я вошла в помещение. Никто кроме Дикарта не отреагировал на появление нового лица. Все те, кому довелось поучаствовать в спасении Жижи и кто так немилосердно отказал мне, покинули святая святых факультета.

— Вот!

Стеклянная коробочка с дырявой крышкой была водружена на стол. Жижи так и остался лежать на моем носовом платке.

— Дай пенал, — попросила я. После сегодняшнего мне придется вновь прикупить карандашей.

— Лучше это возьми, — хмыкнул собеседник и протянул мне небольшой кусок руды. — У магов земли попросил, они вырастили.

— Спасибо!

Радости моей не было предела. А уж увидев, как припустил к еде Жижи, я и вовсе возгордилась до невозможности. Курс молодой хозяйки пройден, пора готовиться принимать дивиденды. Но прежде неплохо бы и покушать.

Размышляя, кому бы надежному передать червяка, я заметила, что в столовую входит моя вчерашняя компания. Даже странно, пара еще не кончилась, а мои друзья уже освободились.

— А пара уже кончилась? — поспешила прояснить ситуацию.

— Смотря у кого, — отвлекся от созерцания трапезы червя Дикарт. — У гномьего и оборотничьего отделений — да. Они начинают раньше, чем мы.

— То есть у нас расписание не совпадает?

— Если ты имеешь в виду начало пар, то да. Столовая небольшая, и, чтобы избежать давки, подправляли расписание.

— А как же потоковые лекции?

— Здесь такого нет. А «потоковые» лекции читают только двум специальностям единовременно. «Гномы» слушают общие предметы с «оборотнями», мы с людьми, «вампиры» с «драконами». Отдельно идет изучение гоблинов, троллей, степных орков.

— Вот как… — проговорила я и встала, широко размахивая руками.

Грыт мои ухищрения заметил и кивнул остальным. Команда перегруппировалась и направилась к нашему столу.

— Пожалуй, мне пора, — торопливо попрощался Дикарт и ретировался за несколько секунд до столкновения со студентами дружественной специальности.

— И куда он смылся? — недовольно пробасил Грыт, плюхаясь на скамью. Не любили гномы такого демонстративного уворачивания. Если уж тебя заметили — стой и жди, опасность встречай грудью и молотом. А в бегство обращаться — лучший путь прослыть трусом.

— В деканат. Методисты вызвали, — пожала плечами я и ткнула пальцем в коробочку. — Ты лучше сюда посмотри.

Грыт посмотрел. Моргнул, протер глаза и посмотрел еще раз.

— Духи пещер! Откуда у тебя лельский червь?

— Эльфы подарили, — хихикнула я, вспомнив червячный десант.

— Даже так…

Грыт задумался и сунул руку в бороду.

— Ох ты ж! — Миса была так же несдержанна на язык, как и ее коллега. — Где взяла?

Я страдальчески закатила глаза и набрала в грудь побольше воздуха.

Рассказ много времени не занял. К раздаточной полосе мы и то дольше ходили. По очереди, чтобы никто червяка моего не утащил. Вот и первый минус понимания. Если эльфоведы могли выкрасть Жижи из нелюбви к скользкому и мерзкому, отделение «гномов», спустившееся с пар, все до одного поняло, что именно лежит в моей коробочке, и теперь ненавязчиво, каждые три минуты, проходило мимо, останавливалось напротив и на пять минут замирало в одной позе.

— …так и вышло, — закончила я излагать. Отчет о первой колдовской паре вызвал шумные обсуждения.

Перво-наперво мне было предложено показать заклинание, иначе «мы больше не партнеры». Хихикая, я продемонстрировала эльфийские руны в тетради.

— Вредина! — обиделась Миса и откусила от морковки.

— У нее диета, — флегматично пояснил вампир, потягивая из стакана.

— Как будто диета может изменить меня! — зло шикнула девушка.

— Уже, — так же невозмутимо подтвердил ее сосед. Человек.

— Ребят, давайте жить дружно. Как нам заявил эльфус, чтобы лельских червей на всех призвать, нам нужен Владыка в личное пользование. Никто послабее столько призывов не потянет. А нам нужен верховный труп на руках? Не отмоемся же.

— Смотря чем мыть, — кровожадно оскалилась Миса, покосилась на морковку и приуныла. Такими темпами она нас перекусает быстрее, чем хоть килограмм скинет. И с чего вдруг у нее такая идея бредовая возникла? Диета — это же зло. Доказано всеми и не единожды.

Развивать тему никто не стал: не то место, чтобы планы по захвату мира строить. Тут каждый первый их имеет, а конкурентов нужно уничтожать до того, как они прознают о соперниках. Так что сначала отладка технологии, патент, а потом подумаем над остальным.

— Ребят, а вы тоже танцуете? — вспомнила я причину, по которой оказалась в столовой раньше других эльфоведов.

— Все танцуют. Это же добровольно-принудительно, да и для репутации полезно.

— Кому — как, — недовольно буркнул тролль. — Мои соплеменники эти бабские развлечения не одобряют. Вот если бы устроили соревнования по метанию булавы или борьбу дубинами — другое дело. А так… Балет какой-то устроили!

Судя по одинаковым ухмылочкам, все представили нашего большого друга в балетной пачке и с ромашкой в руке. Выглядел Тобар довольно мило, если бы не озадаченность на физиономии. Тролль никак не мог понять, кто сунул ему вместо палицы ромашку.

— Да хватит тебе стонать, — одернула тролля Миса. — Вы из года в год выходите на сцену, стоите молча пять минут и уходите. Великое дело!

— Позор это, как ты не понимаешь! — разочарованно пробасил тролль и ухватился за копченую рульку. Их, увы, выдавали только троллям. Дискриминация! Впрочем, высказываться остерегались даже самые знатные из людей: голодный тролль — всеобщая головная боль.

— Тари, а ты с кем в паре будешь? — перевел разговор в другое русло Грыт.

— Не знаю, — честно призналась я, не отрываясь от тарелки. Последний маленький помидор упрямо уклонялся от вилки. — Дикарт сказал, что мне кто-то из ваших достанется. Может, это будешь ты?

Гном тяжело вздохнул.

— Я бы с радостью, но меня Тамашка убьет.

— А она узнает? — Миса сегодня вредничала по любому поводу.

— Еще как. У нас с ней договор подписан и в храм отнесен. Так что я не могу ни с кем танцевать. Да и не помогло бы. Я же не на первом, забыли, что ли?

— А когда это мешало пойти добровольцем?

— А сама-то чего не идешь?

— А что я?! Я уже год назад отмучилась. Да и у нас работа ответственная.

— Пальто в гардеробе шишкам подавать, — сдал подругу вампир. Он, как и его сосед с ненормальным цветом глаз, в разговоре практически не участвовал. — Как будто они тебя там заметят и оценят по достоинству все таланты.

— Ты… да что ты понимаешь?! — выпалила оборотница, бросила на стол недогрызенную морковь и убежала.

— Зря ты так, — укоризненно пробасил тролль. — Она пусть и вредная, зато своя. А своих не обижают!

— На правду — грех обижаться, — уже не так уверенно заявил вампир и уткнулся в стакан.

— А почему она на диету села? — задала я интересующий меня вопрос. — Вы ей что, сказали что-то не то?

— Не мы, — покачал головой самый брутальный член команды. Ему на вид не меньше тридцати было, а вкупе с человеческой расой… За заслуги отправили учиться, никак титул недавно получил, за умения. Последнюю версию подтверждала и тонкая сеточка шрамов на руках. Видать, лицо вылечили, а на косметические изыски ради рук разоряться не стали.

— Тоддер, а на тебя никто бы и не подумал, — покачал головой Грыт, отрываясь от созерцания Жижи. — Ты не из тех. Но, может, видел, кто нашу Лиску обидел. Вы же на одном этаже живете.

— На одном-то на одном, но комнаты у нас разные. А Миса ходит еще в свой клуб. Пираньи нашего двора. А что ей там могли наговорить…

— Не повезло Лиске.

— Помочь бы…

— Тари, ты же девушка! — Уже на этих словах мне стало не по себе. Знала я, что услышу дальше. Убегать надо было, убегать, но куда я без Жижи?..

— Поговорю, — пообещала я. — Только без ваших аргументов. Как будто пол — наказание богов. Разговаривать сразу как с душевнобольной начинаете.

— А кто вас знает? — сверкнул бирюзовыми глазками самый таинственный член нашей команды и поднялся. — Мне в город нужно, на репетицию не останусь.

— И я с тобой, — хором заявили представители сильной половины. Только Грыт смог сдержать низменный порыв уйти под благовидным предлогом.

— А я пока посижу. Должен же кто-то за Жижи присмотреть, пока ты будешь репетировать.

— Спасибо! С меня причитается!

— Вареньем возьму, — хмыкнул Грыт. — Помнится, ты обещала поделиться запасами.

— И поделюсь, — подтвердила я, собирая грязную посуду на поднос. Вот ведь товарищи! Не могли сами за собой прибрать!

Вход в актовый зал был пуст. Открыли его заранее, чтобы «дружественные» специальности не устроили давку и не сорвали грандиозные планы руководства.

Продвигаясь вперед, к сцене, я поняла, насколько верным было принятое решение. Будущие дипломаты расселись в противоположных углах зала так, чтобы между ними было два прохода. Гномы заняли места в правом секторе, эльфоведы предпочли левый. Или просто опоздали. Драконы, хотя среди них не было ни одного чистокровного представителя вида — одни сплошные люди — как, впрочем, и на других специальностях — гордо уселись посередине, игнорируя всеобщее неодобрение. Гоблины и орки устроились прямо за ними, с ехидством ожидая продолжения. Представители вампирской и оборотничьей специальности не явились. Как выяснилось позже, они коллегиально подали заявление ректору и сослались на Луну не в той фазе. И им это даже засчитали за уважительную причину. Прохвосты клыкастые!

Выбрав местечко между драконами и гоблинами, мы с Грытом принялись ждать. Начальство, как и принято, задерживалось, давая подчиненным возможность осознать всю никчемность собственного бытия и признать ошибки. К сожалению, в зале никто не считал себя неправым. И, когда спустя полчаса декан с заместителем и руководителями кафедр изволили появиться, все в зале было по-прежнему, кроме градуса напряженности. Без арбитра, на которого можно было скинуть недовольство, представители конкурирующих специальностей только еще больше обозлились друг на друга.

— Уважаемые первокурсники! — начал декан. Зал с облегчением вздохнул и чуть сполз на креслах, будто собираясь спать. Декан хмыкнул и продолжил: — Обойдемся без долгих вступлений. — Эльфоведы недовольно выдохнули. Гномы приветственно зааплодировали: нечего время зря тратить! — Сегодня вы начнете разучивать народной танец изучаемых вами народов, а также родного танца того, кто попал вам в пару по жеребьевке. — Кажется, в случайность не поверил никто. А уж после следующих слов декана исчезли последние сомнения: — Целители дежурят за сценой и на входе. Посещение репетиций обязательно. Но, знайте, та специальность, которая выиграет соревнование, получит возможность первой выбрать место практики.

Подсластив пилюлю, лорд Альвенд кивнул заместителю и исчез, напоминая, почему именно его, боевого мага в третьем поколении, поставили главенствовать над будущими дипломатами, хотя опыта проведения переговоров у него не было. Впрочем, кому нужны переговоры, если можно тактично исчезнуть из кабинета, подождать, пока проситель выдохнется и уйдет, а после вернуться и с верной секретаршей выпить чего-нибудь горячего.

— Ты понимаешь? — потянул меня за рукав Грыт. Одной рукой. Другой он бережно держал коробку с Жижи. Объевшийся червяк практически не подавал признаков жизни, развалившись на уменьшившемся самородке.

— Что? — Я окончание речи прослушала, пытливо разглядывая дюжину студентов гномьего отделения. Чистокровных гномов среди них было всего трое, но по цепкости взглядов лишних людей среди остальных не было. Кого же они так не любят?..

— Если займешь первое место, сможешь себе место практики выбрать.

— Угу, в Лес отправят. Выбор будет — в северную или южную столицу, — огорченно поделилась я раздобытой во время каникул информацией.

— Нет. Декан не оговаривал ограничений, а значит — выберешь любое место из списка. Из общего списка!

Общий список… Список, где были собраны все компании, согласившиеся взять бесплатную рабочую силу… Бесплатную и рабочую… На моем лице появилась счастливая улыбка, как будто Жижи раздвоился и у меня на руках оказалось два доходных червяка! Кто больше гномов любит практикантов? Да никто! Значит, в списке будет из чего выбирать. Обязательно будет! Осталось только добыть себе приоритет.

— …Переходим к объявлению пар. Студенты третьей и девятой групп, пройдите на сцену.

Гномы, как один, слитным движением поднялись и организованной группой выступили вперед. Эльфы хмыкнули и потекли по соседнему проходу, легкие, воздушные и эфемерные. Прямая противоположность своим коллегам, едва ли не чеканившим шаг.

Я тяжело вздохнула и побрела следом. Кажется, все будет сложнее. Сначала придется убедить своего партнера в моей профпригодности — Жижи покажу — он поверит! — потом научиться танцевать аки мотылек и заставить партнера поступиться гордостью — объяснить все плюсы самостоятельного выбора практики и договориться со старейшиной, чтобы заявку подал.

Как и предполагалось, обе специальности вышли на сцену и расположились друг напротив друга. Старосты обеих групп передали руководителям кафедр списки сформированных пар. Судя по смешкам гномов, они предчувствовали какое-то бесплатное развлечение. Эльфусы также снисходительно поглядывали на своих оппонентов. И только я, переводя взгляд с одних на других, тревожилась с каждой минутой все больше.

Тринадцатого гнома не было. Нигде не мелькала серебряная заколка для бороды, что выдавали при поступлении каждому студенту престижной специальности. Девушки, которых среди поступивших была половина, украшали ею волосы, парни — носили в нагрудном кармане.

— Что ж, полагаю, пора начинать объявление, — не слишком радостно начал магистр Реливиан. Его взгляд почему-то то и дело останавливался на мне. Гномий коллега же — как и его оппонент, чистокровный представитель своей расы — потирал бока и довольно усмехался в бороду, точно также косясь в мою сторону. И что опять я сделала не так?

Объявление партнеров шло по очереди. Пара с гномьей стороны, пара из эльфусов, пара от гномов, пара от эстетов, пара…

— Антарина Тель-Грей, — назвал мое имя магистр и скривился. Его речь подхватил мастер гном: — Алестаниэль Лариантан Далиан Шарлин Эльванский.

И бросил в зал: — Выходите, молодой человек, не стесняйтесь! Не в наших традициях трусить, тем более перед дамой.

Глава 4

ГНОМ ЭЛЬФУ НЕ ТОВАРИЩ,

ГНОМ ЭЛЬФУ — ПАРТНЕР

Выходные наступили внезапно. Оторвала лист от календаря Тереза, не зазвучал будильник, я заснула только под утро, эльфийские руны отпечатались у меня на лбу. Ничего нового, ничего занимательного, ничего такого, о чем бы следовало переживать.

У Терезы был выходной, и вплоть до самого завтрака некому было испортить мне настроение, указав на оплошность. Но если замечания горничной носили характер предупреждений, матушка в плохом настроении никогда не была тактична.

— Дорогая, что это? — брезгливо указав прямо на меня, поинтересовалась леди Катарина. Ну подумаешь, вышла к завтраку в чем была, а не в вечернем туалете при драгоценностях.

— Это — твоя дочь, — буркнула я в ответ, обошла матушку по широкой дуге и села рядом с приехавшей погостить бабушкой.

В отличие от невестки, леди Мариза не уделяла такого внимания внешнему виду. Чужие ошибки не доводили ее до исступления, а успехи — до срывания воротников. Бабушка появлялась на балах лишь по необходимости и ровно столько раз, чтобы ее не сочли далекой от высшего света. Дома же она предпочитала быть бабушкой, а не леди, а потому мне молча протянули мокрое и теплое полотенце, коим было принято вытирать руки перед едой, и указали на лоб и правую щеку.

— Плодотворная ночь? — поинтересовалась бабушка, отрезая себе кусочек омлета.

— И утро, — гордо подтвердила я, наблюдая, как медленно, но неотвратимо пачкается полотенце в моих руках. Хорошо еще, что не первый раз так засыпаю и ночью водостойкие чернила не использую. Наутро, конечно, приходится закрепителем прыскать, но хоть на лице разводов не останется, если усну в процессе!

— Новый проект? — Бабушка действительно интересовалась моими делами, а потому я не стала отнекиваться и умалчивать:

— Изучаю эльфийский, — пожаловалась я, бросив укоризненный взгляд на маменьку. Леди Катарина, как ни в чем не бывало, развернула салфетку и уложила себе не колени.

— Эльфийский? — Бабушка нахмурилась. Кажется, еще никто не сообщил ей об особенностях моего перевода. Пришлось просвещать самостоятельно и подробно.

— Вот значит как, — спустя некоторое время проговорила леди Мариза. — А с ребенком посоветоваться вы, леди Тель-Грей, не могли?

— Я делала так, как лучше, — поджала губы леди Катарина. — Антарина еще будет меня благодарить.

— Надеюсь, до этого не дойдет, — фыркнула старшая леди Тель-Грей. — Тари, радость моя, позавтракай у себя. Мне нужно обсудить кое-что с твоей мамой.

— Но…

— Малыш, это разговоры двух старых женщин. Молодым здесь не место.

— Ладно. — Мне оставалось только сдаться, — спорить с бабушкой было невозможно. Наверное, поэтому матушка и не любила приездов свекрови. Переубедить леди Маризу было просто невозможно, а противиться ее влиянию крайне сложно.

Подхватив тарелку, на которую щедро стянула едва ли не каждого предложенного блюда, я направилась к себе в комнату.

Изучение эльфийского шло неплохо. Почти каждый предмет в моей комнате был подписан и оклеен. Даже на аквариуме Жижи имелся приклеенный листок с названием и парадигмой склонения. Но это для будущих свершений. Пока же мне предстояло изучить названия блюд. Повар, проникшийся моей проблемой, ежедневно готовил по пять-шесть блюд из выданного списка.

Именно поэтому, а не из врожденного обжорства, я оттаскивала в родные стены побольше съестного. Выставив это все перед собой, я пыталась вспомнить название блюд и их написание. Если оказывалась права — откусывала кусочек. Стоит ли говорить, что горячего я не ела уже давно. Даже моя неплохая память отказывалась с первого раза воспроизводить трехстрочные наименования, коими эльфы награждали особенно полюбившиеся им предметы. Или напротив — ненавистные, ибо эльфийской кухней, к маминому огорчению, наш повар не владел, и таскать в комнату мне приходилось что-нибудь попроще, из местного и не столь изящного, но упоминавшегося в учебниках по языку.

Вот и сейчас я поставила перед собой тарелку, на которой раскинулись кусочки из всех утренних блюд. Первым я угадала омлет, вторым — тост, третьим стал салат. А вот шарик мороженого, который доставили мне в комнату по бабушкиной просьбе, вылетел из головы. Я с болью смотрела, как тает лакомство, но поделать ничего не могла. Стоит один раз дать слабину — и все, больше я себя терпеть не заставлю.

Промучившись с четверть часа, я перерыла словарь в поисках нужного слова. Ледяное молоко! Эльфы решили не изобретать компас, а просто перевели себе суть. Лентяи! Они поленились, а мне теперь обидно, что сама не догадалась. Как бы в компенсацию я сунула ложку в креманку.

Перспектива выходила безрадостная. По словам Дикарта, которому все же пришлось меня успокаивать, в контрольной имелись вопросы не только на знание, но и на понимание эльфийской культуры. Затрагивались кухня, достопримечательности Леса, особенности моды эльфийского народа, его история. И все это, не считая таких прозаических вещей, как описание внешности, пейзажа и базового пласта грамматики, призванного помочь составлять простейшие предложения. А еще слова, просто слова, бытовые, не вынесенные отдельно, но столь необходимые для настоящего общения.

Я тихо застонала и упала на кровать. Три дня назад, едва Дикарт сообщил мне об особенностях контрольной, в ведущей столичной газете появилось объявление «Ищу репетитора по эльфийскому языку», но никто до сих пор не откликнулся! То ли их сумма вознаграждения не устроила, то ли дворецкий дал от ворот поворот, но мне до сих пор никого не представили. А время шло, стремительно капало и утекало прямо сквозь пальцы.

Читала я уже бегло, но не всегда верно. Опять же, некому было поправить мне произношение. С написанием дела обстояли проще — среди пособий нашлись прописи, и я с должным усердием тратила три часа ежедневно на улучшение своих правописных навыков. Но долго так продолжаться не могло!

Стук в дверь прервал мое унылое утро.

— Можно, — крикнула я, глядя в потолок. Руки сложила на груди, как и полагалось страдающей деве, но тапочки были безнадежно потеряны на ковре, и завершить картину было нечем.

— Тари? — осторожно осведомился отец. Он был редким гостем в моих комнатах. Обычно мы виделись в его кабинете, а потому он не знал, где именно меня искать.

— Вторая дверь справа, — подсказала я, чтобы лорд Никлос раньше времени не обнаружил у меня подпольный склад мха. Его я все-таки заказала, списавшись со Стыхом, и мы всю ночь занимались поставками ценного сырья. Как? В лучших традициях контрабанды. Запечатывали ценное сухое сырье в бумажные конверты и бросали в телепортационную шкатулку, указывая друг друга в качестве адресатов.

Конечно, на первый взгляд было бы проще мне стоять и принимать письма, но в этом случае комитет по надзору за связью мог заподозрить что-то нехорошее. Еще бы, две сотни писем по одному адресу, да еще с предельно допустимой массой для перемещений корреспонденции — решили бы еще, что мы заговорщики! А мне нужен рейд в два часа ночи?

Для пущей достоверности я тщательно разрисовывала свои конверты сердечками и цветочками, наполняла их рисом, чтобы передачи шли равноценные в обе стороны, и отправляла. Стых поступал так же, только на конверт крепил ужасные эльфийские стихи из сборника. Он даже не удосужился номера страниц отрывать. Парень, что с него возьмешь!

— Тари, я мешаю? — поинтересовался папа, отрывая меня от воспоминаний.

— Нет! — встрепенулась я, усаживаясь на кровати. — Ты что-то хотел?

— Да, у меня просьба. — Отец выглядел виноватым, и я постаралась утешить его побыстрее:

— Сделаем в лучшем виде!

— Что бы я без тебя делал, — расплылся в улыбке лорд Никлос и ушел, едва не забыв сообщить, что именно от меня требуется.

— Пап, ты задание не выдал, — напомнила я, перебираясь к столу и сдвигая посуду к краям.

— Один из клиентов заказал доставку на дом. С наладкой. А у Рохра жена заболела, он не может выйти на работу. Поедет Дирк, но ты сама знаешь — за ним глаз да глаз нужен. Задумается — забудет винт прикрутить, а потом всю систему порвет.

— А большой заказ?

— Большой, — кивнул отец. — Клиент алхимией увлекается, скупил все, что в каталоге было, запасных частей на еще одну стоимость установки набрал, еще кислот заказал. Но этого пока нет — проходим сертификацию. Я могу на тебя положиться?

— Можешь, — кивнула я. — Когда выдвигаться?

— Сейчас, — развел папа руками. — По будням клиент работает.

— Только маме не говори, куда меня послал! — заговорщицки подмигнула я и побежала в гардеробную. Хоть на день смогу вновь вернуться в шкурку настоящей гномки!

Контролировать доставку мне было не впервой. Но впервой было ехать на место в качестве официального начальника. Обычно я просто увязывалась за кем-нибудь из папиных подчиненных, пользуясь тем, что отказать дочери шефа они не могли. А если отправляли братьев… Тут уж сам бог велел. Да и клиенты наши, почтенные гномьи мастера, любили наблюдать за тягой детей к прекрасному и только и ждали моего прихода, чтобы рассказать о своем ремесле.

С почтенным алхимиком мастером Троем мы и вовсе были друзьями. Нравилось мне, как под его ловкими руками жидкости меняли цвет, замерзали, а то и вовсе превращались в камень. Алхимия была моей второй мечтой после артефактики. Увы, такой же несбыточной, но здесь все еще могло измениться.

Запрыгнув к кучеру, я поправила кепочку и расстегнула верхнюю пуговицу кожаного жилета. Я слегка переоценила погоду, а потому в теплом, грубой вязки свитере и без жилетки было достаточно тепло. Длинный шарф, закрученный на шее, надежно уберегал от простуды, а волосы ютились под кепочкой, мешая прохожим опознать во мне девочку. Конечно, при ближайшем рассмотрении сомнений бы ни у кого не осталось, но пока я наслаждалась свободой от ограничений. Увидь меня матушка, посадила бы под домашний арест, а вот папа не возражал против моих проделок.

— Хозяйка сегодня катается с нами? — усмехнулся в бороду кучер. С ним мы были давно знакомы.

Почтенный гном Аргас Тарак служил под началом отца уже пятый год и перебрался в столицу одновременно с родителями. Официально — его перевели по приказу сверху. А фактически — он сам настоял на переводе, решив не менять хозяина. Отца Аргас любил, а вот с братьями не ладил, больше отдавая предпочтение мне, и радовался, когда узнал о моем переезде.

— Да, папа просил проследить, — делая большие глаза и прикладывая палец к губам, выдала я тайну за семью печатями.

— И правильно! — поддержал гном. — Я уже сколько раз ему говорил, хозяйку надо учить, хозяйка не хуже управлять будет. Не лежит у его мальчишек душа к торговле. Прогорят они, если без надзора оставить. То ли дело хозяйка…

— Разве братья так плохо управляют? — хмыкнула я, припоминая папины рассказы. До меня в Заколдованных Горах доходило мало слухов, но о чьем-то крупном провале наверняка бы услышала. А раз нет — значит, и без отца, под контролем у старейшины, братья справлялись неплохо.

— Не по-гномьи они поступают, — развел руками собеседник, но тут же спохватился, пока лошади не повернули. — По-людски себя ведут, а ведь им с гномами работать. Я уже говорил хозяину, лучше бы сыновей сюда взял, а хозяйку оставил в царстве. Ведь не углядит старейшина — репутацией поплатитесь.

— А что братья такого сделали?

— Да в том-то и дело, что ничего. Ничего они не делают! Все работают, что-то новое ищут, пути сбыта, технологию, богатую невесту, а они на старом сидят. Выгонят их с рынка! Ей-богу, выгонят. Как только хозяин от дел отойдет — погибнет предприятие. Ой, погибнет. Жалость-то какая! Нет, чтобы хозяйку…

Я вздохнула. Если гном начинал причитать — это надолго. И дело даже не в предмете разговора — дело в ритуале. Даже исчезни причина страданий — гном все равно не закончит голосить. Разумеется, при чужих почтенные мастера не позволяли себе таких вольностей, но в кругу близких — только повод дай, разойдутся не на шутку.

— А к кому мы едем? — предприняла я попытку отвлечь гнома от страданий.

— Знать не знаю, — пожал плечами Аргас. — Накладная у Стефана. Он основные комплектующие повез.

— А куда доставка? — продолжила допытываться я.

— Да недалеко, в Золотой квартал. Пять минут — и на месте будем. Не отпустил бы вас батюшка в трущобы. Хоть там Трой бы все скрутил неверно, а не отпустил бы.

Я улыбнулась: знал бы папа, куда мы в царстве забредали. Ведь не только в благополучных кварталах гуляли и в шахты лазили, и в окраинные поселения ходили, на троллей и гоблинов смотреть. Один раз даже темного эльфа видели. Он на задании был, крался, а мы в засаде сидели, ребятня шести-семи лет. Уже третий час сидели, а ничего интересного не происходило, василиск не выползал, да и драконы от нашего желания не родились, а тут целый эльф, темный, на задании, уровнем ниже крадется.

Стых от счастья, что хоть кто-то появился, банку с краской уронил. По закону подлости вкупе с притяжением — прямо на эльфа. Тот дернулся и ушел в невидимость. Только следы за ним еще долго тянулись и в темноте светились: обычной краской Стых никогда не интересовался. Нам потом орден дали: за предотвращение покушения на одного из старейшин. Но это на официальной церемонии, дома — за уши отодрали и под домашний арест посадили. Но когда это смущало гордое гномье племя? Следующей ночью мы были уже на другом краю пещер.

— Тпру! — остановил Аргас лошадок. Те послушно замерли прямо напротив двухэтажного особняка.

Ворота были радушно открыты, и, помедлив, гном направил нашу телегу внутрь. Следующая остановка выдалась у парадного подъезда. Здесь же уже стоял, переминаясь с ноги на ногу, Стефан в компании двоих крепких мужчин, а Трой, отойдя чуть в сторонку, курил.

— Ай-яй-яй, позорите фирму! — неодобрительно тряхнула головой я и спрыгнула с козел. — Помогайте разгружать. Хозяева уже сказали, куда тащить?

— И помощников выделили, — ожил Стефан, перестав теребить накладную. Как бы в ответ на его слова из дома показались трое служащих в одинаковой форме.

— Тогда чего стоим? Приступаем. Раньше закончим — больше времени на отдых будет. И не говорите, что у вас планов на субботу не было. Не поверю!

Трой со Стефаном переглянулись. Судя по всему, у них планы были совместные. Аргас неодобрительно покачал головой. Почтенный гном явно больше моего смыслил в мужских планах на выходные.

— Пацан, а ты чей будешь, что так раскомандовался? — хохотнул один из грузчиков. В отличие от остальных, семью владельца он в лицо не знал, а если знал — я хорошо замаскировалась. А всего-то делов — одежду на пару размеров больше напялить.

— Так хозяйский. Приказали присмотреть — я и рад стараться, — пропела в ответ и вцепилась в Стефана. — Господин начальник, вам помощь нужна?

— Идем, — кивнул мужчина. Я послушно засеменила следом, ловя на себе завистливые взгляды. Еще бы, мальчика на побегушках шеф забрал, кого они теперь в лавку пошлют за закуской… — Трой, и ты тоже!

— Да иду я, — недовольно гаркнул наладчик и поплелся за нами. — Даже перекурить честным людям не дают.

— Не сейчас, — отмахнулся от его претензий Стефан и обратился к одному из слуг: — Проведите их в лабораторию.

Слуга поклонился и быстрым шагом начал удаляться, заставляя нас не глазеть по сторонам. А жаль, я бы непременно постояла у часов или у карты. Но вместо этого пришлось едва ли не бежать за остроухим полукровкой, который почему-то затесался в слуги у хозяина дома.

Нет, разумеется, взять на службу можно было и эльфа. Но переплачивать за возможность похвастаться остроухим слугой в штате… На это шли только самые кичливые богачи. Но как-то не вязался у меня в сознании денежный мешок с искренней любовью к алхимии. Неужели мода сменилась, и теперь, чтобы слыть просвещенным человеком, требовалась алхимическая лаборатория? Если так — цену стоило повысить раза в три. На компенсацию морального ущерба мастерам пойдет.

Мы миновали весь этаж прежде, чем показалась лестница, ведущая вниз. По традиции, сложившейся в незапамятные времена, лаборатории помещали в подвале. Да, прятать свое увлечение от гостей так было проще, а о безопасности в те времена не думали. Подумаешь, ядовитый пар вверх пойдет — так божий промысел, кара, давно хотел хозяин или хозяйка второго супруга сменить!

— А хозяин к нам не присоединится? — фыркнула я, когда слуга остановился перед белой дверью без каких-либо указаний. За такой легко мог оказаться и василиск в период линьки, и клетки с лабораторными крысами, и безобидный склад униформы.

— У господина эксперимент. Он присоединится к вам позже.

— Зря… — мрачно процедила я. Вот уж точно простофиля! Специалист ни за что бы не оставил наемных работников без контроля наладку проводить. Это только папа о клиентах беспокоится — меня послал проследить, а обычно посторонний контроль в поставку не входит. Один только мастер приезжает, без помощников и коллег, некому его поправить.

Слуга от комментариев воздержался, но в лучших традициях длиннокосых хмыкнул и заправил прядку за ухо.

— То есть ваш хозяин даже не знает о нашем прибытии? — встрепенулся Стефан, которому кровь из носу требовалась подпись заказчика на договоре купли-продажи.

— Господин запретил беспокоить его во время эксперимента. В документах распишется управляющий, как только вы соберете свое приспособление.

— А управляющий даст мне гарантию, что заказчик хоть одним глазом в технику безопасности заглянет? А если он нечаянно взорвет себя и весь дом? — сел на коня Стефан, которому уже пришлось однажды посетить судебное разбирательство. Компания отца, разумеется, суд выиграла, но неприятный осадок остался.

— Милорд разбирается в точных науках лучше гнома! — недовольно бросил полукровка в защиту господина. Вот зря он так!

— Лучше гнома? — Стефан никак не мог успокоиться. — Лучше гнома только гном разбираться может. А у вашего господина перед именем «мастер» не стоит. Эльран Таарин Реливиан Шарлин Эльванский — эльф настоящий, а вы про гнома изволите говорить!

Слуга недовольно поджал губы, но спорить с глупым человеком не стал. Не пристало эльфу — пусть и не лучших кровей — с человеком пререкаться под дверями. Недостойно и не подобает, но отчаянно хочется, и, если б не одно какое-то но, мешавшее полукровке отстоять честь своей остроухой половины, не миновать бы скандала.

— Простите великодушно, — взяла я переговоры в свои руки. — По незнанию господин Стефан не принял во внимание всю мудрость вашего народа. Никто из нас не сомневается в опыте дел серьезных и должном прилежании первородных. Не извольте гневаться, гордыня глаза застилает, на низкие помыслы толкает, — распиналась я в лучших традициях остроухой литературы. По крайней мере, в том единственном шедевре, с которым уже успела познакомиться по настоянию магистра Даорисия, человек при встрече с остроухим должен был изъясняться подобным образом.

— В следующий раз пусть рот открывает тот, кто разговаривать умеет, — обиженно выпалил эльф. Но гнев с его лица исчез. И даже гадливости во взгляде не появилось. Как будто за чистую монету принял мои кривляния. Не забыть бы отметить в своем труде «не способны на самоиронию». Надо же характеристику заполнять потихоньку.

— Вам сюда.

С этими словами эльф рванул дверь и застыл. Кажется, он все-таки ошибся. Вряд ли магистр Реливиан, чей дом мне было суждено посетить не иначе как за какие-то прегрешения, ожидал гостей посреди эксперимента. Верно, если бы он рассчитывал на день открытых дверей, оделся бы в парадный камзол и сапоги начищенные, но, увы, эльф не ожидал вторжения в святая святых.

— Простите, милорд, — пискнула я вместо слуги и быстро толкнула дверь, пока эльф не опомнился.

Да уж, теперь мне будет что на старости лет внукам рассказать. Эльфа в шортах, соломенной шляпе и тапочках на босу ногу не каждому дано увидеть, а выжить после этого — и вовсе подвиг. Если слуга нас не сдаст — будет сенсация. Зарисовать срочно! Пока острота впечатлений не стерлась.

— Какая, вы говорите, дверь? — не упустил возможности позлорадствовать Стефан.

— Следуйте за мной, — проскрипел эльф, разрушая еще один миф — о прелестных голосах обитателей леса.

Следующая открытая им дверь не скрывала за собой магистра в затрапезном виде, а потому мы поспешили войти. Чтобы грузчики не ошиблись помещением, мы оставили эльфа стоять в дверях и укоризненно смотреть в коридор. Сами же устроились прямо на полу. По опыту знали: сборка затянется надолго.

Так и случилось. Проконтролировав перемещение каждой детали, Трой принялся за свое колдовство. Собирал, завинчивал, проверял спайки, добавлял изолирующего раствора, настраивал водоотвод. Даже эльф, высокомерно надзиравший за нами, проникся и подошел ближе. А когда наладчик попросил инструмент — подал раньше, чем я успела дотянуться.

— Оптовикам скидка, — шепотом поделилась я. — И бесплатная установка при покупке двух и более комплектов единовременно. — Эльф гордо проигнорировал мои слова, но в глазах мелькнуло любопытство. — Со следующей недели будет работать выставочный зал. Адрес на визитке. — И не дожидаясь, пока полукровка откажется, сунула ему в карман ливреи контакты фирмы. — Можете привести друга.

Последнее явно было излишне, ибо эльф насмешливо хмыкнул, вынул визитку, внимательно осмотрел и… сунул обратно. Случайно, разумеется.

— На случай, если господин заинтересуется, — пояснил он, уловил насмешливые взгляды уже с нашей стороны.

— Конечно! Могу дать еще. Чтобы милорду было легче их заметить! — предложила я и ловко вытянула из-за пазухи не меньше семи карточек.

Слуга кивнул и взял все, потом замер, как будто озаренный идеей, и, помедлив, предложил:

— Перекусить не желаете?

— Мы были бы вам очень благодарны, — прежде чем Стефан успел отказаться, согласилась я. — Только без рыбы, умоляю вас. Я еще не выучила все виды.

Эльф кивнул, хотя брови его недоуменно дернулись вверх. Да уж, не сталкивался эльф с варварскими мотивирующими методами изучения иностранных языков. Не понять ему было суровую гномью душу. Впрочем, за приготовленные совсем не с эльфийской щедростью бутерброды простить нашему невольному помощнику готовы были если не все, то остроухость уж точно.

После четырех часов совместного пребывания в одном помещении наши отношения слегка потеплели. Полукровка уже не морщился от тихихпереговоров Стефана с Троем и перебрался поближе. Длительное молчание давалось ему едва ли не сложнее, чем мне. Все же любопытства полукровка не был лишен от природы, а воспитание не выбило все задатки человеческой стороны.

— А когда, вы говорили, милорд нас посетит? — подала тему для разговора я. Мужчина с облегчением вздохнул и даже слегка улыбнулся. Но мне, конечно, показалось.

— Когда закончит со своим экспериментом. К сожалению, точнее сказать не могу: иногда хозяин покидает лабораторию через полчаса после начала опыта, но сегодня что-то задерживается.

— Не все реакции идут быстро, — пожала плечами я, вспоминая, как сутки дежурила на практикуме. — А чарами не всегда ускоришь. Есть вещества, которые взрываются при контакте с силой. — Слуга вздрогнул. — Если защита хорошая, то дом устоит, — поспешила я утешить распереживавшегося собеседника. — На всех изобретениях, поставляемых нашей компанией, есть предохранитель. У ученого будет три минуты, чтобы успеть убраться из зоны взрыва, даже если он решит синтезировать «Драконий огонь» и напутает с очередностью добавки реагентов.

Обычно, узнав гарантированное время удерживания взрывной волны, недалекие клиенты фыркали, топали ногами и убирались из представительства компании. Те, кто по счастливой случайности выживал после первой ошибки, приходили снова и готовы были переплачивать. Еще бы, ожоги разных степеней тяжести, осколки стекол в теле и вытекший глаз — одному особенно привередливому типу, решившему сэкономить, не повезло — прочищали мозг и расставляли приоритеты раз и навсегда. И три минуты больше не казались им ничтожно коротким промежутком.

— «Драконий огонь»? — переспросил с порога знакомый мужской голос. Заинтересованно переспросил, с почтением и должным придыханием. А я и не знала, что магистр Реливиан может так говорить. Ан нет, показалось. Может!

— Да, тесты проводились с использованием «Драконьего огня» и «Пламени Играса». Дополнительный модуль, который вы заказали, позволит работать даже с самыми сильными кислотами. Тесты проводились с применением плавиковой кислоты. Если же…

— Я читал ваш рекламный проспект прежде, чем сделать заказ, — удовлетворенно проговорил эльф.

Я с облегчением выдохнула. Третий абзац проспекта я начала забывать: всякая чушь последней недели напрочь вытесняла из памяти полезную информацию. Как будто в насмешку всплыл недавний облик магистра. Огромным напряжением мне удалось удержаться от улыбки. Но ироническая усмешка была бы нарушением правил, и я удержалась. Тем более сейчас эльф являл собой образец остроухого. Ни одной складочки, ни одного пятнышка на его струящемся одеянии найти было невозможно.

Трой, не такой устойчивый, подавился воздухом, разглядев, кто заказчик. Да уж, с эльфийскими одеждами техника безопасности не поможет. Недаром все неплотно прилегающее к коже — под запретом. А уж с традиционными косами — и вовсе беда. Наверное, именно поэтому среди мастеров так мало длинноволосых и эльфосодержащих.

— Распишитесь здесь, — взял слово Стефан и протянул эльфу ручку. Магистр заинтересованно изучил выданный ему экземпляр.

— Разумеется, — кивнул он, ставя витиеватый росчерк в бумагах. — Это тоже вы производите?

— Ручки? Нет, это импорт. На внешний рынок пока не поступали. Продаются только в царстве и только для своих.

— А вы?..

— Часть нашего руководства сидит в Горах, — ухмыльнулся Стефан. — Поставки также идут оттуда. И для местных заказчиков, и для самой компании в случае надобности.

— Я бы хотел купить у вас пару штук. В какую цену они обойдутся?

— Милорд, мы не имеем права продавать уникальные изобретения без одобрения совета старейшин. Как только будет принято решение о выходе данных товаров на внешний рынок, мы вам сообщим, — развел руками Стефан, ловко убирая подписанные документы за спину.

— И неужели ничего нельзя сделать? — продолжал искушать Стефана эльф. Нет, ну я так не играю! Обычно гномы всех соблазняют, чтобы технологию выведать, а тут эльф в производственном шпионаже подвизаться хочет. Ага, так ему и уступят образец. Хотя, если активировать механизм сбоя… Все равно! Состав чернил — также собственность Подгорного царства и не подлежит передаче третьим лицам.

— Разговаривайте с Тари. — Стефан отмахнулся от ставшего неудобным клиента. — Владельца представляет она, так что…

— С Тари? — переспросил эльф, медленно поворачиваясь в мою сторону. Мужчина придирчиво оглядел кепочку, которую я так и не сняла, потертые бриджи, старый вязаный свитер с кокетливой заплаткой на одном из рукавов, шарф, повязанный на бедрах, чтобы нигде случайно не забыть, и остановился на лице. Сегодня, в честь выходного, я не рисовала мнимые веснушки, так раздражавшие моих коллег-эльфоведов.

— Леди Тель-Грей? — очень медленно, буквально по слогам, выговорил магистр мое имя.

— Здравствуйте, магистр, — сверкнула глазами я. А что? В выходные, вне стен факультета, я могла себе позволить чуточку дерзости. Тем более, когда у меня хотят коммерческую тайну увести.

— Что вы здесь делаете? — недоуменгго поинтересовался он.

— Представляю отца, — как ни в чем не бывало ответила я и пояснила: — Лорд Никлос Тель-Грей — мой отец и совладелец компании. Компания была открыта четырнадцать лет назад в Гномьих Горах. Год назад в Ле-Сканте открылось представительство и понадобился надзор за деятельностью филиала. Полгода назад было решено, что контролем работы здесь займется мой отец. Как в Ле-Скант перебралась я, вам известно. Если возникнут вопросы по нашему оборудованию, готова проконсультировать вас во время любого перерыва.

— Занятно… — хмыкнул эльф, теряя ко мне всякий интерес. — Сколько займет наладка?

— Я закончил, — отчитался Трой, сунув руки в карманы. Он бы еще и сигарету прикурил, если бы не предупреждающие взгляды от меня и Стефана.

— В таком случае примите мою благодарность и можете идти, — распорядился эльф.

Я подавилась воздухом, Стефан прикусил губу, удерживая смешок, Трой недоуменно покосился на эльфа. Сам того не замечая, магистр дал нам возможность требовать дополнительную оплату.

— Мы не имеем права принимать от клиентов что-либо за рамками счета. За оборудование и наладку вы уже заплатили. Мы уходим, — спешно, пока Трой не удосужился спросить, что он дополнительно должен взять за свои старания, проговорил Стефан и поволок коллегу на выход.

Я поспешила следом. Медленно, чтобы иметь возможность заглянуть в покинутую магистром комнату, если дверь случайно окажется открытой. Увы, духи штолен были ко мне немилосердны. Вход был плотно закрыт, а прозрачное стекло сменилось черной матовой пластиной. Жаль…

— Леди Тель-Грей, — окликнул меня эльф.

— Да, магистр? — Я остановилась и обернулась к нему. Перед глазами все еще стоял образ надменного эльфа, внезапно оказавшегося в шортах. Рубашки на нем, как и во время эксперимента, не было, как не было и волос на груди. Просто обнаженный лысый эльф — никакой эстетики! Ни тебе теплоизоляции, ни защиты от холодов, ни мужественности, на худой конец! Был бы крайним в любом шахтерском отряде.

— Почему вы приехали вместе с мастером? — пытливо заглянул мне в глаза эльф. Наверняка на ложь проверять будет. Что ж, мне скрывать нечего.

— Отец попросил проконтролировать Троя. Он хороший мастер, но увлекающийся. Сказываются эльфийские предки в девятом колене. До сих пор от некоторых пагубных привычек избавиться не может.

— Нет, почему прислали именно вас?

Я глубоко вздохнула и во второй раз начала отчитываться:

— Сегодня утром, когда наступило время везти ваш заказ, наш ведущий специалист не смог приехать. Вместо него к вам направили Троя. Поскольку ответственность большая, при установке и наладке оборудования должны присутствовать два квалифицированных эксперта. Поскольку господин Терн и господин Арит сегодня отсутствуют в городе, отец попросил меня побыть вторым экспертом.

— А вы разбираетесь в алхимии? — усмехнулся эльф. Что удивительно, пренебрежения в голосе поубавилось, а смотреть магистр начал с интересом.

— Моя вторая детская мечта! — по привычке приложив руку к сердцу, заверила я.

— Но вы все же пошли на мою специальность, — заметил Реливиан, облокачиваясь на стену.

Надеюсь, дом достаточно старый и я наконец смогу попрактиковаться в оказании первой помощи.

— Простите, ваша светлость, но обсуждение фактов биографии исполнителей не предполагается контрактом, — отрезала я. Вот еще, буду я плакаться доброму дяде, который меня отчислить жаждет. И так чересчур много знает, остроухий!

— А если бы это было оговорено контрактом? — внезапно заинтересовался эльф. Как маленький, честное слово! Если в контракте прописано — изволь выполнять. Хоть дракона украсть, хоть принцессу сосватать.

— Консультация по вопросам гномьей этики — пять золотых. — И руку требовательно протянула. Все равно никто не узнает, что я на сделку с эльфом пошла. Зато отстанет быстрее…

— Идет, — хмыкнул эльф и рассмеялся.

Моя уверенность в правильности собственных поступков слегка пошатнулась.

— Авансом, — мстительно добавила.

— Идет, — легко принял правила игры магистр.

— С доплатой за каждый неприятный вопрос, — продолжила гнуть свою линию я.

— Значит, пять аванса плюс доплата за каждый вопрос? — прищурился эльф со странной веселостью в голосе.

— Именно, — подтвердила я. Хоть магистр и разгадал замысел, сумму дополнительных выплат не узнал.

— И сколько составит доплата? — последовал закономерный гномий вопрос, заставивший меня впервые усомниться в родословной эльфа. Нет, так быть не должно. Определенно!

— Два золотых, — неуверенно назвала я сумму дополнительных выплат. Сорок процентов от аванса! Грабеж среди бела дня!

— Устраивает, — магистр с видимым облегчением закончил спор. — Если вас кто-то ждет, сообщите ему, что задержитесь.

— Надолго? — понимая, что от моих планов посетить лавки артефактников остался только розовый дым, спросила я.

— На час-полтора, — посчитав в уме, обозначил примерный промежуток времени мужчина. — Когда закончите, поднимитесь в мой кабинет. Вас проводят.

Выдав инструкции, магистр удалился.

— Вы знакомы с хозяином?

Из лаборатории высунулась голова забытого всеми полукровки, огляделась, не застала шефа и скомандовала всему остальному телу выйти в коридор.

— Так уж получилось, — покаялась я. — А он всегда себя так ведет?

— Как — так? — заинтересовался полукровка.

— На консультации напрашивается, — обозначила я интересующий меня аспект проблемы.

— Раньше — никогда. Но последние две недели — начал интересоваться гномьими рунами. Как будто нам одной алхимии мало было, — пожаловался мужчина, напомнив мне о младшем представителе семьи Эльванских.

— А сколько вам лет? — поспешила уточнить я, пока экземпляр для сравнительного анализа не убежал, распознав во мне исследователя разумных рас.

— Тридцать четыре, — посмурнев лицом, ответил полукровка. Судя по всему, для него, как и для большинства дам, вопрос возраста был одним из острейших.

— А Алестаниэлю?

— Молодому господину двадцать шесть, — растерянно отозвался слуга и от удивления позволил себе задать вопрос: — А вы знаете молодого хозяина?

— Угу. А магистру? — получив бесценный источник информации, я уже не могла остановиться просто так.

— Сто девяносто семь. Но, госпожа, зачем вам?..

— Научную работу пишу, — по секрету поделилась я. — Вы мне очень помогли! — заверила я опешившего беднягу и пообещала: — Обещаю упомянуть вас в своем труде.

— Спасибо…

— Не за что! Гномы всегда помнят имена своих помощников! — Я сжала кулачки и вдохновенно посмотрела в потолок. — Проведете меня к экипажам? Мне нужно предупредить коллег, что я задержусь.

Полукровка важно кивнул.

Аргас не хотел отпускать меня одну. Не потому, что леди не подобает по чужим домам ходить, а по другой, более понятной причине. Стефан объяснил почтенному гному, кому принадлежит дом. А между собой лесные и подгорные жители, особенно старой закалки, были на ножах. Почтенный Аргас еще помнил последний эльфийский поход, помнил, и как остроухим начистили шеи, но так же хорошо помнил и соседского мальчишку, в которого попало осколком. Так что не было причин у гнома любить своих остроухих соседей.

Кое-как убедив старого вояку, что помощь мне не нужна, ибо этот эльф — о, ужас! — совсем без волос, я вернулась под негостеприимный кров. Аргас напутствовал меня воинственным пожеланием «проучить длиннокосого» и тронулся домой. Ему еще предстояло отчитаться перед отцом, куда я внезапно исчезла. Хотя отец может даже не спросить: если бы произошла беда — Аргас бы сказал не медля, а раз забыл — у меня появились дела в городе. Последнее было истинной правдой.

— Как вас зовут? — тихо спросила я. Оставшись без моральной поддержки Троя, Стефана и Аргаса, я слегка приуныла, но ведь это не повод отступать?! Еще и подзаработаем! Глубоко вдохнув, я натянула на лицо профессиональную улыбку и поспешила вслед за полукровкой.

— Андрат, — убедившись, что мое внимание целиком принадлежит ему, представился полуэльф с неэльфийским именем. И, почувствовав мое недоумение, добавил: — Я местный.

— А почему вели себя, как… — договаривать не стала: нехорошо добрых людей обижать. — Доплачивают?

— Пристают меньше. Здесь же разные гости бывают. А к полукровкам везде отношение пренебрежительное. Эльфы — потому что кровь грязная, люди — потому что мы не как все. Почему-то считается, что это почетно — эльф в семье, а на деле — хуже не придумаешь. И почему моя мама не выбрала дракона!

— А к драконам иное отношение?

— У драконов бастардов не бывает! — менторским тоном заметил полукровка. — А от эльфов не каждое заклинание предохраняет.

— Вообще-то я леди, — напомнила я.

— Поэтому и говорю, — хмыкнул слуга. — Хозяин, конечно, не одного бастарда обеспечить может, но нужен вам такой груз, когда вся жизнь впереди? Вы подумайте, может, оно того не стоит…

— Чего не стоит? — Я остановилась, не понимая, к чему ведет этот недоэльф. — Я вообще-то по работе.

— По работе, по зову долга, по велению сердца, — начал перечислять Андрат набившие оскомину предлоги. Лицо его скривилось, как будто разом все зубы заболели, а вместо обезболивающего вкололи стимулятор. — А результат всегда один. Вон на соседней улице подрастает!

— От хозяина?!

— Нет, что вы! — отшатнулся слуга. — Хозяина человеческие девы не интересуют.

— А к чему предупреждение было? — Я начала злиться. Никогда не любила долгих, ни к чему не ведущих вступлений.

— Чтобы, когда милорд вам откажет, вы не подумали, кого еще искать. Тут на соседней улице живет лорд Ардалиан…

— Не интересует, — оборвала я, прежде чем слуга сообщил мне полный адрес упомянутого лорда. Что и говорить? Эльфы! Можно сказать, сами отвергнутых дев в руки к смазливым проходимцам толкают! Из лучших побуждений, конечно! — Где там уже кабинет?

Кабинет магистра Реливиана был его крепостью. За тяжелым дубовым столом у окна можно было пережить небольшой взрыв и отделаться легкой контузией. За темной бархатной шторой, подметавшей пол, — спрятать телохранителя, а под журнальным непрозрачным столиком — ядовитую тварь. Кресла стояли таким образом, чтобы посетитель не понял, есть ли у хозяина гости. Разве что тролль имел шанс быть замеченным за широкой спинкой. Сейфа не было. Опять. Зато имелся камин с кочергой, как бы в назидание нерадивым трубочистам.

— А вот и леди Тель-Грей. — Магистр учтиво поднялся, стоило мне переступить порог. — Присаживайтесь.

Я кивнула и по широкой дуге, чтобы внезапно никто не выпрыгнул, обошла правое кресло. Левое, как мне казалось, уже было кем-то занято. В противном случае, у магистра раньше времени развилось косоглазие, ибо не заметить его интерес к тому креслу было просто нереально.

— Здравствуйте, — поприветствовала я еще одного своего знакомого. Куда уж без него! Да и не ходят эльфы поодиночке. Больше парами, тройками, табунами… — Светлого дня, мастер Альтарель. — Я глубоко поклонилась, как подобало подмастерью, и опустилась в соседнее кресло.

— Вы знакомы? — нехорошо прищурился магистр.

— Я же заменяю Даналана, забыл? А такой молодой, — насмешливо напомнил другу эльф. — Весьма польщен, юная леди, что вы оказали мне такую честь. Судя по всему, Эльрана вы ею не удостоили, иначе он не пытался бы умертвить меня одним только взглядом.

— Я был бы признателен, если б ты вел себя как подобает в присутствии посторонних, — холодно заметил магистр, косясь на меня. Успокаивать его, заявляя, что после видения в шортах меня ничем не удивишь, я не стала. Еще расстроится, а клиент выгодный. Деньги водятся, раз на всякие сомнительные консультации готов тратить.

— В святых стенах университета я веду себя как и подобает, — отмахнулся мастер — а он заслуживал этого звания! — Шарлин. — Про твой дом в нашем договоре речи не шло.

— Порой я забываю, кто отметился в твоей родословной, — устало ответил ему магистр. Победа в их пикировке явно ушла к разрушителю шаблонов. Впрочем, что там о родословной Реливиан говорил?..

— Леди Тель-Грей, я попросил вас остаться, чтобы прояснить пару моментов. Вы располагаете временем, чтобы удовлетворить мое любопытство?

— Если условия, на которых я предоставляю информацию, те же, — напомнила я о тарифной ставке.

— Хорошо. В таком случае я должен попросить вас отвечать честно. Если же ответ вам не известен или вы не знаете, где можно его отыскать, сообщите нам об этом. Мы с коллегой уже потратили много времени, проверяя откровения «экспертов», и не хотелось бы терять его и дальше. Вам все понятно?

— Понятно. Не буду знать ответа — скажу об этом прямо. Но, вы же понимаете, отрицательный ответ — тоже ответ!

— Понимаю, — вздохнул эльф, серьезнея.

Я глубоко вдохнула, собираясь с мыслями, и дала отмашку начинать.

— По какому летоисчислению живет Подгорное царство последние сто лет? — сверившись с бумажкой, задал первый вопрос эльф.

Я нахмурилась. Эльф напрягся. Я поджала губы. Эльф подался вперед. Меня тряхнуло. Эльф схватился за графин с водой. Я не выдержала и рассмеялась. Пять минут я не могла успокоиться, пять минут эльфы обменивались недоуменными взглядами.

Посмеиваясь себе под нос, я все же ответила:

— По стандартному. От Исхода Богов, как и все другие расы.

— Вы уверены? — не хотел так просто сдаваться магистр.

— Абсолютно! — заверила его я. Эльф пометил что-то в лежавшей перед ним бумаге. — Второй вопрос?

— Кто открыл «эффект Тауриана», в каком году исследователь получил национальную премию Волшебных Гор?

Мне поплохело. Давясь от смеха, я все же нашла в себе силы спросить:

— Вы серьезно?

Магистр еще раз сверился с бумажкой и озвучил формулировку.

— А прежде чем мне ответить, нельзя ли кое-что прояснить? — набралась наглости я. Откуда только взялась?

— Спрашивайте, — недовольно разрешил эльф.

— Откуда у вас эти вопросы?

— Разве это имеет значение?

— Имеет, — призналась я.

— Поясните, — буркнул эльф. На его лице явно читались сомнения в моем профессионализме. Но ничего, когда до него дойдет, что его надули… Впрочем, а его ли хотели проучить?

— Эти вопросы… Они бессмысленны.

— Поясните, — еще более холодно потребовал магистр. Неужели все-таки его самого провели? — Думаете, я поверю, что мой коллега, пусть мы часто и расходимся во мнениях, выдаст моему же племяннику задание без решения?

— Значит, их Алестаниэлю дали? Тогда понятно. А напрямую или кто-то «передал»?

— Мне это неизвестно, — отмахнулся эльф. Он явно злился, но воспитание мешало ему выказать недовольство при посторонних.

— Значит, передали, — уверенно заявила я, понимая, что над новеньким поиздевались. Вряд ли такое домашнее задание вообще имело место. Странно даже, что старший эльф действительно у коллеги не спросил. Хотя если магистр взялся выполнять задание за племянника… Популярности младшенькому это бы не прибавило, а учитывая, как его уже все любят… — Непопулярен ваш племянник. Можно, я на другие вопросы сама взгляну, а то боюсь, умру от смеха.

Лист мне протянули с неохотой. Куда с большим желанием магистр Реливиан бросил бы его в камин, но воспитание… Да, сложно быть живым человеком в рамках традиций.

Пробежав глазами по гномьим рунам, я убедилась в своих подозрениях. Заодно выяснила уровень владения гномьим языком у младшенького. Карандашом, под аккуратными крючками гномьих жителей неряшливо сиял перевод на эльфийский. Даже мой глаз видел, что согласование у парня хромало: выписал слова в начальной форме и оставил, не потрудившись в удобочитаемый вид привести.

Старший эльф его записями не пользовался: сам переводил. Печально, идея пронести шпаргалки, гномьими рунами писанные, провалилась еще до попытки осуществления. Но даже знание языка не дало магистру гномьего опыта. Эти сведения мы впитывали с первым случайно выбитым зубом, закрепляли попаданием молотка по пальцам, совершенствовали, отбывая наказания в библиотеке. О, знали бы сразу, куда нас сошлют, не лезли бы ковырять рельсы и вычесывать василиска раньше времени!

Именно там, в библиотеке, задыхаясь от освежителей воздуха, мы переписывали труды великих: «Тайна гномьих шифровок» в трех томах, «Ценная информация. Как писать. Где искать», «Проказы на все времена», издание шестьдесят седьмое, дополненное и исправленное. Довеском шел «Краткий курс по судопроизводству», но его начинали ценить куда позже остальных трудов.

— Леди Тель-Грей, — напомнил о своем существовании магистр.

Наверное, мне бы удалось тактично объяснить ему, что время и деньги на поиски ответов он потратил впустую, но явившийся за работой Алестаниэль не дал мне даже слова сказать.

Дверь распахнулась без стука, и прямо с порога едва продравший глаза эльф поинтересовался:

— Дядь, у тебя получилось или я лучше папу спрошу? Ты бы сразу сказал, что не знаешь. Подумаешь, все чего-то не знают. Даже странно было бы — знай ты все. Не волнуйся, я у Тари спрошу, как только увижу. Или у Грыта. С ним, конечно, дела иметь не хочется, но… — Алестаниэль обошел кресло и, приземлившись на подлокотник, заметил гостей. — Приветствую, лорд Шарлин. Антарина, ты что здесь делаешь? — удивленно вопросил младший родственник и чуть повернул голову, демонстрируя мне свой литой профиль.

— Работаю. — Хмыкала я уже не хуже эльфов.

— Над чем?

Кажется, от потрясения Алест забыл, зачем вообще пришел к дяде.

— Над твоей работой, — усмехнулась я. — Кто тебе ее сосватал? За какие прегрешения? И давно?

— В первый день, как только пришел. Потом хотели забрать, но я уцепился: думал, хоть так их одобрение заслужу. А то надоело слушать: «эльфы неспособны ни на что», «что он тут забыл, белоручка», «девчонка и то сильнее»…

— Подерись с ними, — дала самый простой совет я. — Докажешь, что не белоручка.

— Поздно, — страдальчески вздохнул Алестаниэль и повернулся ко мне. Да уж, кажется, кто-то ему успел дать похожий совет, забыв выяснить, каков эльф в ближнем бою. Теперь уже поздно — всем видно. Такой фингал просто не спрячешь.

— Эти гномы — звери какие-то. И ведь едва ли не половина — люди чистокровные. Тари, ну что я им такого сделал? Почему они меня невзлюбили? — заныл эльф, хватая меня за свитер.

Я проглотила готовые вырваться обидные слова и медленно принялась объяснять прописные истины гномов:

— Во-первых, ты эльф, — принялась загибать пальцы. — Во-вторых, пришел в середине учебного года. В-третьих, наверняка высказался о них как-то неуважительно. В-четвертых, показал себя заносчивым… эльфом. В-пятых, слишком много внимания уделяешь своему внешнему виду. В-шестых…

— У тебя потому эти дурацкие веснушки на лице были? — встрял в перечисление Алестаниэль. — Тебе без них лучше.

— Знаю, — недовольно буркнула я и продолжила:

— В-шестых, перебиваешь постоянно и лезешь со своим ценным мнением. В-седьмых, не можешь кулаками за свои же слова ответить. В-восьмых, упертый до ужаса, даже во вред себе. Настоящий гном всегда знает, где нужно прогнуться под правила и отступить, а ты… В-девятых, у тебя родственник среди преподавателей, и ты этим пользуешься. В-десятых…

— Я просто кладезь пороков, — простонал младший эльф, понимая, что перечисление продлится долго. Жаль, я только вошла во вкус!

— Для традиционного гномьего общества, которое пытаются создать на лучшей специальности межрасовых отношений, — да, — громыхнула напрашивающимся выводом. — Ничего не поделаешь, гномы — не эльфы.

— А что с работой-то этой делать? — с надеждой, словно я знаю ответы на все его вопросы, посмотрел на меня Алестаниэль.

— Забыть. Но если забудешь — прослывешь еще и дураком, который, давши слово, не смог уговор исполнить. После такого тебя в приличном обществе не примут. Так что готовься документы забирать.

Эльфа передернуло. Он судорожно сглотнул и затравленно посмотрел на дядю. Неправильное решение, взрослые могут влезать в детские распри лет до пяти, а после любой призыв союзных войск старшего возраста будет караться анафемой и полным игнорированием нажаловавшегося субъекта.

— И что же вы нам рекомендуете, леди Тель-Грей? — Слово перешло к старшему родственнику. — Как моему племяннику вписаться в «приличное гномье общество»?

— Стать гномом.

Алест подавился воздухом, его старший сородич насупил брови, а вот третий наблюдатель, лорд Шарлин, заливисто расхохотался.

— Чего уж проще, — всплеснул руками мастер Альтарель и, обойдя кресло, хлопнул Алеста по плечу. — Крепись, настоящим гномом станешь. Вернешься — отец тебя не узнает!

— Было бы лучше, если б узнал, — не согласился с другом магистр.

Признаться, я получала ни с чем не сравнимое удовольствие, наблюдая за их беседой. Глава «непринужденное общение по-эльфийски» уже начинала складываться в моей голове. Промедление грозило забывчивостью, и я напомнила о своем присутствии почтенным господам, перешедшим на эльфийский, дабы не смущать слух дамы. Так они скажут, когда опомнятся, что начали ругаться на родном.

— Я пойду? — дипломатично предложила я, поднимаясь со своего места. — Деньги за консультацию переведете на тот же счет, что и за оборудование. Пометка «для Антарины». Папа мне передаст.

— Стой, — пришел в себя Алест. Судя по тому, как лихорадочно блестели его глаза, кто-то усиленно соображал. — А ты можешь сделать эту работу так, чтобы гномы остались довольны? Ты же можешь, я знаю! Никто на факультете больше не справится, а ты…

— Лесть на меня с трех лет не действует, — обрывая его словоизлияния, предупредила я.

— А что действует? — Войска обольщения мгновенно перегруппировались и продемонстрировали грудь колесом.

— Эльфами не интересуюсь, — шепотом, с придыханием, отвергла я невысказанное предложение. — И ты бы поостерегся так делать. У меня психика сильная, а у иной девы при виде перворожденного с фингалом и нервы сдать могут.

— Тари! Ты невыносимая грубиянка! — поджал губы Алест. — А что еще я могу тебе предложить? Как будто тебя хоть что-то интересует?!

— Интересует, — заверила его я, внутренне поражаясь собственной наглости.

— Что? — Меня снова рванули за свитер. Следующий раз по рукам получит!

— У меня как раз свободна вакансия репетитора.

— Кого? — не понял эльф. А вот его старший родственник, кажется, соображал быстрее. Ибо недовольство от моего упрямства сменилось снисходительной усмешечкой.

— Репетитора, — повторила я медленно, едва ли не по слогам. — По эльфийскому языку. По не зависящим от меня причинам мне внезапно понадобилось изучить этот предмет. Грамматику я могу и сама запомнить, но без речевой практики будет сложно сдать. К тому же произношение мое оставляет желать лучшего…

— Стой. — Алест отстранился на расстояние вытянутой руки. — То есть ты хочешь, чтобы я с тобой эльфийским занимался?

— А у тебя есть другие варианты? Как ты верно заметил, никто кроме меня тебе помочь с гномами не сможет. А так, я помогаю тебе наладить отношения с сокурсниками и не быть невеждой, а ты занимаешься со мной эльфийским и не прогуливаешь репетиции. Этим ты, кстати, себе вредишь, а не мне.

— Как будто эти танцы что-то решают!

— Что-то определенно решают. Они показывают твое отношение к работе. А работа не может всегда нравиться. Поэтому ты или наступаешь себе на горло и берешь ответственность, либо до конца жизни играешь беспечного лопуха. Последних уважать не принято. Хотя с кем я разговариваю… Это же бесполезно! Эльф никогда не станет хоть чуточку гномом. Пожалуй, лучше мне сразу сдаться. Найду себе другого партнера. Посообразительней…

— Тари… — На Алеста было больно смотреть, но лучше он сейчас вырастет, чем я потом распишусь в своем бессилии.

— Мастер Альтарель, не согласитесь ли вы дать мне пару… — медленно, давая Алесту возможность сообразить, что от него требуется, начала я.

— Нет! Не согласится! Их я тебе дам! — Встрепенулся младший эльф, схватил меня за руку и поволок вон из кабинета. — Нам не мешать! Мы занимаемся!

Конечно, произнося громкое «мы», Алестаниэль погрешил против истины. Сам эльф вместо того чтобы с ходу начать постигать премудрости гномьи, начал свою учебную карьеру с завтрака. Просидев всю ночь в компании малоприятной, но полезной, он вернулся домой только под утро и очень просил дать ему хоть часик перерыва перед плотной работой. Я пожала плечами и разрешила.

Завтрак подали прямо в покои молодого хозяина, с доставкой на стол, у которого мы расположились. К счастью, с едой явился не Андрат. Заметив мой интерес, Алест решил нас представить:

— Знакомься, Тарниаль, мой личный слуга.

— Слуга и защитник, — педантично уточнил мужчина, избегая смотреть на хозяйскую физиономию. Синеву на лице господина он считал личной недоработкой, даже несмотря на запрет нанимателя вмешиваться в учебную и сопутствующую деятельность чада.

— Слуга и защитник, — послушно повторил Алест, страдальчески закатывая глаза, и добавил извиняющимся тоном: — Он чистокровный эльф. Тарниаль, это Антарина. Она моя… — юноша замялся, подбирая слова.

— Он мой деловой партнер, — решив не тянуть василиска за хвост, подсказала я. — Буду обучать этого ненормального гномьему языку и традициям.

— А я ее эльфийскому, — мстительно добавил Алест, желая оставить последнее слово за собой. Еще и язык показал, будто шестилетка. Узнать бы еще, как возраст эльфа влияет на его умственное развитие. Может, я с младенцем разговариваю…

— У нас взаимовыгодное сотрудничество, — недовольно прищурилась я и попросила: — Вы можете приготовить кашу Аксари?

— Кашу Аксари? — Судя по движениям бровей, эльф знал, о чем я прошу. — Вы уверены?

— Абсолютно, — серьезно подтвердила я. — Лишний стимул в обучении нам не помешает. И воды принесите. Много воды.

— Я пробовал кашу Аксари, — позволил себе снисходительную улыбку Тарниаль.

— Тогда неси две! — не мог смолчать Алест, оказавшийся не в центре внимания.

— Будет исполнено, — пообещал слуга. И, кажется мне, кто-то переложит специй. Ведь когда еще выпадет возможность проучить хозяина?

Дождавшись, пока посторонние выйдут, Алест потянулся к знаниям и моему свитеру:

— А что это за каша? Почему у Тарниаля такое лицо странное было?

— Он просто ее пробовал уже, — отмахнулась я от вопроса и попросила: — Контролируй руки. Гномы терпеть не могут, когда их хватают за воротник, за лацкан или любую другую деталь одежды.

— Прости. — Эльф отдернул руки и даже спрятал их за спину.

— Извиняться будут гномы, когда от неожиданности молотком по ним стукнут. Или киркой. И тебе повезет, если собеседник окажется не дровосеком или служащим пилорамы. У них все куда острее…

Эльфа передернуло: с воображением у эстетов было неплохо, а уж со всякими ужасами и вовсе отлично. Даже меня пробирали до костей поучительные гномьи истории, хотя даже маленькой всегда знала, таких ошибок я лично не совершу. Это только пришлые могут игнорировать духов и нарушать веками заведенные правила.

— И ты там жила? — сочувственно протянул Алест. — Среди этих диких… гномов?

— Жила и хочу туда вернуться. Там очень славно. Никто тебя не хватает за куртку, не волочет неведомо куда. Дела сначала обсуждаются, проговариваются гарантии, подписывается договор. Все логично и рационально. Никаких неурядиц. А наши суды — лучшие суды в мире.

— Так уж и лучшие? — не стерпел эльф пренебрежение к своей родине.

— Конечно. А Верховный и вовсе ошибок не допускает. Ты запомни на будущее, во всех гномьих договорах есть пункт: «А нарушившего покарают Духи Штолен». Запомни и всегда выполняй обязательства, если уж подписался. Эти договоры заверены у шамана, Духи поставлены в известность и проследят за воздаянием в случае чего.

— А если я не гном и в них не верю? — хмыкнул типичный эльф.

— К горам и любым провалам не подходи. Может, и обойдется. Последний рекорд был три года десять дней три часа одиннадцать минут и пятьдесят семь секунд. Хоронили за счет казны.

— Ужасное вы племя!

— Не любим обманщиков, — согласилась я, порадовавшись, что и меня отнесли к любимому народу. Не все потеряно, если окружающие меня гномкой считают! Может, и на моей улице рудный дождь пройдет. Сэкономлю на корме для Жижи… — Преступности в Подгорном царстве нет.

— Шутишь?

— Истинная правда! Свои не нарушают, а на пришлых всегда духи найдутся. К шаману идти ближе, чем в стражу.

— Но ведь это убийство!

— Не всегда. Духи заберут ровно столько, сколько ты задолжал. Другое дело — в счет включат все твои прегрешения. От незаслуженно обиженных родственников до массовой резни. Это для примера! Не нужно так переживать! — утешила я побледневшего эльфа.

— У тебя такие примеры!

— Зато размах показала.

— Если мне теперь кошмары сниться начнут, духи тебя покарают! — мстительно заметил эльф и отправил в рот кусочек тоста. Мой желудок огорченно булькнул. — Угощайся, — мгновенно отреагировал Алест, демонстрируя несвойственное эльфам гостеприимство и радушие. Верно, чему-то его уже научили.

— Спасибо. — Кивком поблагодарила я и невольно коснулась животика. Он в первую очередь пострадал от изучения эльфийского и, кажется, начал мне мстить. Еще пару недель, и бриджи с меня свалятся без посторонней помощи.

Глубоко вдохнув, я закрыла глаза и попыталась вспомнить написание всех представленных на столе блюд. Как в насмешку, перед глазами вставал необходимый перечень, но, увы, выполненный гномьей вязью. Знали бы родители, какой язык действительно был для меня родным, — матушку б удар хватил.

— Тари, ты в порядке? — озадачился моим двухминутным молчанием эльф. Для него самого минута тишины была сродни подвигу.

— Да, только пытаюсь вспомнить, что вот это, — буркнула я и указала пальцем на омлет.

— Омлет, — медленно, как будто яичная масса могла испортиться или трансформироваться, ответил эльф.

— Я знаю, что омлет, — не оценила подсказки вредная я. — Я другое пытаюсь вспомнить.

— Что?

— Ваш аналог, — недовольно хмыкнула я. Мне почти удалось выцепить из памяти нужное слово, но Алест решил блеснуть умом, и слово вновь ускользнуло.

— Так у нас тоже омлет.

— Как он по-вашему называется и пишется, — страдальчески объяснила я свою проблему.

— А, ты в этом смысле, — расслабился собеседник, решивший было, что гостья слегка сошла с ума. — Дай салфетку, напишу. Только зачем тебе это надо?

— Надо. Я должна знать, что ем.

— Ты и так знаешь! — рассмеялся эльф, но, кажется, до него начало доходить. — Я так заниматься не намерен. Похудею — подданные не узнают!

— Подданные? Да какие у такого прохвоста подданные! — хмыкнула я, напряженно всматриваясь в закорючки рун.

— И то правда — никаких. — Эльф отдернул руки от салфетки, не заметил, как капнул чернилами себе в тарелку, и отправил порченый кусок в рот. Ручки точно захватят этот мир! Зуб даю, через десять лет ни одна раса без них обходиться не будет.

Получив салфетку, я с должным вниманием изучила надпись и поспешила уточнить:

— Здесь «оу» или просто «о долгое»?

— Долгое, — глянув мне через плечо и убедившись, что написал все верно, ответил эльф. — Посмотри на окружение. Если у нас остальные звуки краткие, то этот точно долгий. Иначе не бывает.

— А как же исключения? — напомнила я о головной боли эльфийского языка.

— Как будто у вас их нет, — обиделся за родной язык Алест.

— Нет, — довольно оскалилась я. — Гномий логичен и рационален. Двадцать три правила регулируют весь грамматический строй.

— Зато чисел у вас четыре. Единственное, множественное, двойственное и тройственное!

— Так для дела! — не согласилась с нападкой я. — Так исторически сложилось! Из-за цен на продовольствие! Их наличие — мотивировано! А исключений — нет!

— Исключения не мотивированы?! Они-то как раз и показывают, как язык менялся! Они доказывают, что мы развивались. А гномы как были в пещерах — так в них и остались! Две тысячи лет прошло, а вы никак реформу не проведете!

— А зачем реформировать, если работает?! Кривыми руками даже надежнейший образец сломать можно! Пока работает — никто туда гайки крутить не полезет! А постоянные изменения — признак нерешительности и неуверенности.

— Это мы-то не уверенные? Мы-то нерешительные! Да чтоб ты знала!..

— Знаю, — оборвала я разговор, понимая, что еще чуть-чуть — и чересчур увлекусь спором. А так взрослые гномы не поступают. Зря силы потрачу — на дело не останется.

— Да что ты знаешь?!

Алест, напротив, распалялся сильнее. Щеки покраснели, зрачки расширились, ноздри раздулись — хоть прямо сейчас на бой быков.

— Стоп! — Я подняла ладонь вверх. — Мы взрослые и не должны спорить из-за ерунды. Согласен?

— Что? — переспросил эльф, не готовый к такому повороту дел.

— Мы не должны спорить в первый же день наших партнерских отношений. Это непрофессионально.

— А во второй? — придрался к словам юноша. Хотя какой он юноша — ведет себя как маленький ребенок!

— И во второй. В идеале — мы вообще не должны ругаться. Поэтому давай остановимся на следующем. У каждого из изучаемых нами языков есть и плюсы, и минусы. Каждый из нас может составить целый перечень недостатков, и мы это сделаем.

— Зачем? Это же лишняя работа.

— Не лишняя. Таким образом мы поймем, каким моментам уделять больше внимания. Ведь задумайся, что мы относим к недостаткам? То, что для нас непривычно, то, что не соответствует устоявшейся системе. Значит, у всего остального есть аналог, нужно только привести обе системы к равновесию. Понимаешь?

Я требовательно посмотрела на эльфа. Алест помолчал пару минут и обреченно выдал:

— Кажется, я тебя боюсь.

Глава 5

КОЕ-ЧТО ОБ ЭЛЬФАХ

— А я ей и говорю: «Мариша, почему бы вам не пригласить Тель-Греев? Леди Катарина — чудесная женщина, ее дочь станет украшением вечера!»

— Ох, Дара, это так мило с твоей стороны! — прикрыв платочком рот, ахнула матушка.

— А как иначе, дорогуша! — отмахивалась от благодарностей гостья. — С тех пор, как в ваш дом начал ходить эльф, вас хотят видеть все. Всем интересно, чем твоя дочь так хороша. Да и, признаться, любопытно. Поведай, это какое-то зелье? — с превеликим любопытством поинтересовалась графиня.

— Какое там зелье! Если б в нем дело было, хоть антидот сварили бы. А так, каждый день приходит, со всеми здоровается, букетик цветов мне приносит и для Тари что-нибудь вкусненькое. Видать, изменились у них вкусы, теперь худышки не в чести!

— Среди эльфов, может, и не в чести, — окрысилась графиня Атлонская. — А вот его высочество весьма лестно отозвался о Франтишке. Его матушка, ее величество, сама поведала мне о том, как удивлен был его высочество появлением такой необычной девушки при дворе. А удивление — весьма полезная эмоция в нашем деле. Показалась бы скучной — пришлось бы выдать за старого Дель-Рага.

— Кто такая Франтишка? — чересчур громко, чтобы нас не услышали, спросил Алест, выглядывая из-за перил.

— Тс… Потом объясню, — пообещала я и дернула его назад.

— Показалось, — спустя пару секунд проговорила Дара и отвернулась. — Так ты говоришь, ничем не поит?

— Нет. Они учатся вместе. А это сама понимаешь — куда лучше, чем встреча на балу. Каждый день пару часов проводят вместе, а когда приходят к нам — музыка еще четыре часа не смолкает. Я на неделе от тебя вернулась пораньше, заглянула — они танцуют. И так чувственно! У нас с Никлосом даже в лучшие годы такой страсти не было. Эх, молодость, первая влюбленность…

— Влюбленность! — пренебрежительно фыркнула Дара. — А уж не Ардалиан ли к вам зачастил? Этот ни одной юбки не пропустил…

— Дара, ты говоришь о моей дочери! — напомнила матушка.

— Ах, прости, как я могла забыться. Но Халия еще полгода назад заявляла, что и знать не знает лорда, а вот на днях разрешилась. Наследственность не обманешь, а у бастарда ушки не те, да и глаза великоваты для человека.

— Тари — не Халия. Такой ошибки не допустит!

— Конечно. Как я могла подумать…

Рядом закопошились, и недовольный голос озвучил мои мвсли:

— Вот стерва!

— Эта еще приличная, — шепотом утешила его я. — Ну что, наслушался? Можем возвращаться к учебе?

Эльф кивнул и сделал первый шаг. Неудачный, само собой. Куда уж там под ноги смотреть, когда душа клокочет от ярости, кровь к голове приливает и праведное негодование глаза застилает.

— Что это там? — насторожилась Дара, поднимаясь и пытаясь заглянуть за перила.

— Бо-о-ольно, — застонал в самый удачный момент Алест и с обидой уставился на меня, заткнувшую ему рот рукавом.

— Только попробуй укусить, — пригрозила я, медленно отползая в мертвую зону.

— Дара, да кто там может быть? Уж точно не твой благоверный. Он до ужина из покоев герцога Дель-Раен не выйдет, тебе ли не знать.

— А твой? Совсем на работе помешался, уже забыл, как жена выглядит!

— С чего это вдруг забыл? — усмехнулась матушка. — Очень даже помнит.

— Помилуй, подробности твоей личной жизни меня не интересуют! — отмахнулась от подруги графиня.

Да уж, Дару Атлонскую не интересовали чужие новости, если они не вписывались в следующие графы: горести, беды, катастрофы, конец света. Все, что не соответствовало критериям или было хоть на толику лучше дел самой Дары, ревнивую графиню не интересовало. Чужое счастье она пережить не могла.

— Милочка, лучше поведайте мне о маркизе Ваоранской. Вы говорили, что видели ее не далее как вчерашним вечером. Как она? Говорят, бедняжку тошнит и ни одно лекарство не дает успокоения…

Я с облегчением выдохнула. Бдительное око графини сменило направление, и мы могли ползти вверх, не боясь, что нас застукают в весьма щекотливой позе. А все Алест! Послушать ему светские сплетни захотелось и сравнить, о том ли родные мегеры шепчутся, что и среди людей модно.

Ползать по лестнице — ни с чем не сравнимое удовольствие. Углы ступенек массажируют все тело, намекая на скорое появление оригинальной раскраски на коже. У нетренированных. Такие и зад оттопыривают, рискуя оказаться в поле зрения подслушиваемых субъектов, поэтому приходится корректировать их перемещения и придавливать к ступенькам.

— За что?! — обиженно вопросил Алест, когда мы добрались до второго этажа и поднялись. — У меня теперь синяки будут!

— Урок тебе будет, — буркнула я. — Или ты думал, что конфиденциальные разговоры подслушивать приятное дело? Теперь знаешь — неприятное, неблагодарное и синякипорождающее. Еще и выдать нас хотел! Шепот тренируй!

— Да умею я шепотом, — эльф мигом продемонстрировал. — Только я от удивления забыл.

Мы миновали коридор. Я впустила эльфа первым, сама же сначала огляделась, но, не обнаружив хвостов, шагнула вслед за Алестом.

— Теперь спрашивай. Только не увлекайся. У нас осталось не так много времени на тренировку, а ты все еще колени согнуть не можешь.

— Могу! Но там движение некрасивое! Зачем его вообще учить?!

— Хочешь домой на практику? — весомо поинтересовалась я. Эльф согласно кивнул и мечтательно закатил глазки. — А в Подгорное царство хочешь?

— Что ж ты злая такая! — прокашлявшись, провыл Алест. — Какое царство? Меня там без хлеба съедят. С этой вашей кашей заодно!

Эльф все еще не мог отойти от моего вероломства. Подумаешь, кашка оказалась острая и слезовыделительная. Одна ложка заставила неподготовленного эльфа полчаса реветь. То ли от огорчения, то ли от обиды, то ли от жалости к самому себе. Тарниаль, доставивший кушанье, сочувственно хлопал хозяина по плечу и уверял, что к завтрашнему утру все точно пройдет и нужно просто потерпеть совсем немножко. Часов двенадцать-пятнадцать.

— Без нее, — обрадовала я. — Она не для тех целей варится. А жесткое мясо на колбасу идет. Там еще пару раз обработают, и можно подавать.

— А эту гадость тогда зачем придумали? — поинтересовался эльф, не в силах забыть часы своей слабости.

Из-за того, что своему слуге он больше не верил — доставил такую гадость господину и даже не предупредил! — я в тот день вернулась домой затемно. Эльф ни в какую не хотел отпускать мою руку, думая, что, как уйду, жжение вернется с новой силой.

— Для аппетита. Готовится одна порция на двенадцать гномов, и все берут себе понемногу. Если еда пресная — добавляют. Это традиционная каша проводов.

— То есть мы еще и поминки у меня дома устроили? — возмутился эльф.

— Примерно, — согласилась я. — Проводили твою беспечную юность и лень. Больше у тебя нет прав на «не хочу», «я так устал», «мне это не нравится». Сказано — значит, должно быть исполнено. Иначе проводы придется повторить.

— Я не дамся, — мрачно предупредил меня эльф.

— У меня все схвачено, — заверила его я. — В твоем стане есть предатель. А каша… можно же ее не как кашу сварить. Только, поверь мне, лучше каша, чем кисель.

Эльф сглотнул и с уважением взглянул на меня:

— Тоже доставалось?

— В школе пробовать давали. Мне понравилось, — пожала я плечами. — Скажу тебе по секрету — но не смей кому-то еще говорить! — за редким исключением гномы готовят отвратительно. Это, кстати, то, к чему я так и не смогла привыкнуть.

— Ну хоть что-то плохое нашлось! — обрадовался Алест. — Я уж думал, вы идеальны.

— Никто не совершенен. Но остальным знать об этом необязательно. А то кашей накормлю!

— Когда это я давал повод усомниться в моей честности? — заныл эльф. — Никто и слова из меня не вытянет. Я унесу эту тайну… Нет, не унесу, я слишком молод, чтобы умирать, — остановил себя на полуслове эльф. — И вообще, ты мне так и не рассказала, кто такая Франтишка и почему эта Дара такая стерва!

— Дара не стерва. Она образцовая дама таанренского двора. В Ле-Сканте живет уже двадцать лет. Вышла замуж достаточно рано, но не за принца, как мечтала, а за графа Атлонского. Как видишь из титула, он не коренной житель страны, да и титул был получен семьей за ратные подвиги, а не за чистоту крови. Об этом Даре напоминают едва ли не ежедневно. А теперь о Франтишке. Эльфы вряд ли поймут, в чем дело, вы живете слишком долго и можете найти себя, а люди часто не успевают. Зато они хорошо помнят о том, чего не смогли достичь. Юная Дара, в те времена носившая фамилию Дель-Жан, происходила из рода знатного, но бедного. Их состояние пустил по ветру еще дедушка Дары задолго до рождения внучки, и к этому эпохальному событию семейство было вынуждено уехать далеко в деревню. Но, как водится, семейные истории они в столице не забыли. Самая известная из них — о несчастной любви принца Скарата к юной Франтишке, плотно засела в голове Дары. Она решила, что во что бы то ни стало выйдет замуж за принца и вернет былую славу своему роду. А может, просто захотела расширить штат прислуги. Тем не менее, скопив денег, Дара отправилась покорять столицу, забыв оставить родственников дома. Ведь не пристало юной девице — я откровенно кривлялась — путешествовать без присмотра. Продолжим.

Дара была прекрасна, семнадцать лет, как-никак. Принц был очарован, но не ею. На беду Дары, в столице она была вынуждена остановиться у дальних родственников, а у тех подрастала своя очаровательная дочка. Нынешняя королева. И пусть ей было далеко до Дары, она не была столь красива, не столь искушена в сплетнях, репутации при дворе не имела, но королеве приглянулась именно она. С ней принц и танцевал первый танец, а потом и десять следующих. Дара была раздавлена.

— А при чем здесь Франтишка? — не понял эльф.

— Я еще не закончила, — мрачно ответила я, мимоходом усаживаясь за рабочий стол. Алест непроизвольно повторил мой маневр, занимая соседний стул. Что ж, если подопечный не хочет сегодня репетировать, будем учить. — Как ты знаешь из истории, свадьба будущих монархов состоялась через три месяца. Даре не удалось «открыть глаза» родственнице, не удалось и «заставить одуматься» принца. Они поженились и уехали наслаждаться обществом друг друга в соседнюю Аторию. Должна отметить, выбор был правильный. Получить разрешение на въезд в Аторию Дара не смогла и продолжать давать ценные советы — тоже. Она осталась в столице, поскольку семья будущей королевы думала, что именно Дара помогла их дочери захомутать принца. Поскольку дочь отсутствовала, родители приняли на веру слова родственницы. А там, не познав счастья в поисках принца, Дара обиделась и вышла замуж за графа Атлонского. Придворные красавицы идти за него не хотели — помнили о происхождении, а Дара справилась в банке о его счете и решила рискнуть. Не прогадала — состояние графа и сейчас немаленькое, хотя супруга старается. Не получив принца, графиня пожелала получить все остальное.

Молодой муж ни в чем не отказывал любимой графине, и жили они долго и счастливо назло высшему свету. Но, как водится, счастье длилось недолго. Пришло известие о беременности принцессы, и Дара поняла, что если уж ей не удалось стать принцессой, а после и королевой, ничто не мешает ей стать матерью королевы. Вот так и получилось, что примерно в одно время на свет появилось два младенца, предназначенные графиней Атлонской друг другу.

— А Франтишка тоже такая дура?

Из уст до невозможности прекрасного Алеста было истинным удовольствием слышать простые и понятные слова.

Я тяжело вздохнула и, поковырявшись в ящичках, нашла портрет. Эх, скорее бы в мастерских мастера Ачара закончили исследования мгновенных портретов… А то эти волшебные аналоги так и норовят всю энергию израсходовать, лежа в столе.

— Вот, это Франтишка, — указала я на невысокую полненькую девочку с зубами веером. — Матушка говорит, сейчас Франтишка старше, выше и зубы ей подправили. Дара хотела и лицо перекроить, но граф запретил уродовать ребенка. Хоть в чем-то жене отказал. Они потом полгода не разговаривали. А что до желаний матушки… Франтишке с детства твердили, что она будет принцессой. В те редкие встречи, когда я ее видела, с ней было невозможно находиться рядом. Мы выбирали салфетки на ее свадьбу, цвет свадебного платья, количество рюш, масть жеребца, на котором будущая принцесса въедет в храм… Уже тогда она не желала обсуждать нормальные вопросы. Она оказалась не в состоянии поддержать беседу о ценах на бархат, шелк, парчу, о возможных повышениях тарифа на услуги портных, возможного неурожая в южных провинциях и, как следствие, снижение на рынке предложения желтых тканей. А про врожденные болезни лошадей, каждый год сокращающие поголовье, и вовсе слышать не хотела. А я ради нее с экспертом консультировалась, все рассчитала. Если бы мы тогда встали в очередь на жеребенка и внесли залог, сейчас бы с лошади не падала, да и сидела бы нормально!

— Сочувствую я Ардану, — простонал эльф, за что был удостоен моего внимательного взгляда. Под ним Алест стушевался и ухватился за лежавшую перед ним ручку. — Может, позанимаемся? — предложил он, сглатывая, а через минуту разразился недовольной тирадой. — Это ты! Ты специально неудобный разговор затеяла, чтобы я сам попросил учиться! Это твой план был!

— Да, — коварно подтвердила я, но оговорку запомнила. Хотя мода на эльфов как раз из дворца и пришла, так что туда всех приезжих остроухих приглашали. Правда, только светлых. Темных почему-то на приемах не любили. — Что вам задал мастер Татор?

— Смотри! — Мне подвинули конспект. — Все понятно? Или перевести?

— Вот здесь, — я указала на незнакомое слово.

— Это температура плавления, — обиженно ответил эльф и пожаловался: — Как будто у меня предмет называется не «особенности переговоров», а «металлургия»!

— А о чем эльфы разговаривают в кулуарах? О погоде, что ли?

— А чем тебе погода не нравится? — набычился Алест, готовый защищать честь своей родины.

Один раз я все же не успела свернуть спор, и мы подрались подушками. Конечно, половину расходов на покупку новых он оплатил, но именно в этот момент матушка решила принести нам десерт. После этого я старалась и вовсе не затевать споры.

— Нравится! Просто я не знала, что эльфы уделяют такое внимание сельскому хозяйству.

— При чем здесь сельское хозяйство?

— Как при чем? Погодные условия влияют на скорость вызревания многих зерновых культур, на цветение садов и последующую урожайность плодово-ягодных деревьев. Прости, я не должна была так снисходительно себя вести. Приношу свои извинения. — И поклонилась, сложившись на стуле.

— Ты в порядке? — забеспокоился эльф. — У тебя живот болит?

— Все хорошо, — поспешила я заверить Алеста, пока он весь дом на уши не поднял. Любование Дарой Атлонской в моих комнатах не было внесено в распорядок — Просто поклонилась. Привыкай, ты тоже должен так делать. Если не прав, если хочешь продемонстрировать уважение, если благодаришь достойного человека или просто благодаришь, если твоя работа связана с посетителями.

— Я никогда не кланялся, — помедлив, признался эльф. У него даже уши поникли. Самые кончики, но отреагировали на изменение настроения владельца. — Думал, они надо мной смеются. А вот оно как оказалось.

— Почему смеются? Если гномы находят что-то смешным — они будут смеяться, а не кланяться. Поклоны — часть культуры, и у нас строго оговорено, в каких случаях и какой глубины они должны быть.

— Да я понял уже, — рассердился Алест. — Ты иногда бываешь такой… невыносимой! Всезнайка! Зачем я вообще тебе нужен?.. — расстроенно вопросил в пространство эльф и опустил голову на столешницу. — Читать ты уже умеешь, даже пишешь почти без ошибок! Грамматику объяснять? У тебя учебник есть. А я…

— А ты помогаешь мне постигать загадочную эльфийскую душу! — оборвала я приступ самобичевания. К сожалению, у Алеста они происходили с завидным постоянством. Как по графику, раз в три дня он обязательно терзался собственной никчемностью.

Эльф тяжко вздохнул и бездумно уставился в потолок. Только этого мне не хватало! Эти его смены настроения по сто пять раз за день порядком утомляли, даже моего терпения не всегда хватало, чтобы переждать его обострения или утешать в депрессии. Но оставлять Алеста наедине с самим собой было еще опаснее. Мало ли до чего этот чокнутый эльф додумается. Так что, Тари, вспоминай, чему тебя учили, и успокаивай. А надоест — дашь подушкой по голове. На Алеста превентивные меры пока действовали.

— Аль? — Эльф отказывался смотреть на меня, поэтому пришлось подняться и подойти ближе. — Ну чего ты так? Все же хорошо!

— Не хорошо, — уверенно проговорил он. — Я бесполезен. Все что-то делают. Все! И только я штаны здесь протираю, а толку никакого…

— В корне неверная позиция! — обиделась я. — Ты не штаны протираешь, а вытираешь пыль в труднодоступных местах моей комнаты. Должна отметить, ты еще не все углы протер. Кое-где ты еще не был, а там знаешь что у меня есть?

— Что? — Алест оторвал голову от стола и тут же грохнул лбом о столешницу. — Не отвлекай меня, я страдаю!

— А, то есть это ритуал такой? — поняла я, успокаиваясь. Если эльф мог критически воспринимать реальность, то можно было слишком не стараться. Сам отойдет через пару минут. — Предупреждал бы сразу, а то я еще не научилась отличать, когда ты действительно страдаешь, а когда по привычке.

— Я всегда страдаю! — недовольный моим пренебрежением бросил Алест, подумал о чем-то и, смутившись, добавил: — Просто быстро отвлекаюсь. Говорят, с возрастом это пройдет. Дядя вот всегда себя контролирует, а на меня время от времени накатывает…

— Каждые три дня, — внесла ясность я.

— Целых три? — обрадованно переспросил эльф и бодро поднялся. — Так это хорошо! Раньше раз в день было. Взрослею! Я все-таки взрослею!

— А мог и не повзрослеть?

— Ну… Понимаешь, здесь не все так просто. Вот ты смотришь на меня и что видишь?

— Те-ло, — по слогам ответила я. — Вижу взрослое эльфийское тело, которому не повезло с хозяином. Так и норовит лоб расшибить и мне ковер заляпать.

— Это — другое, я не специально, — повинился Алест. — Но ты права, так — я взрослый, руки-ноги, размер головы, даже уши перестали уже расти. А вот как маг… Моя сила еще нестабильна. Она колеблется, то возрастая, то убывая. И когда она уходит, тогда мне становится плохо, а когда возвращается…

— Ты становишься неадекватно веселым и смелым, — закончила я. — И когда это пройдет?

— Обещали, что в ближайшие два-три года. До тех пор я вроде как несовершеннолетний и мои решения ставятся под сомнение, так как никто не сможет поручиться, решил ли я так поступить самостоятельно или под влиянием этого колебания.

— Но женить тебя и так могут? — припомнила я жалобы эльфа в первый день знакомства.

— Да, для этого-то я достаточно взрослый.

Алест прошел к кровати и уселся на покрывало, обняв при этом подушку.

— Сочувствую, — кивнула я и тоже перебралась на кровать. — Так и быть, сегодня заниматься не будем.

— Это потому что я все испортил? — в голосе эльфа вновь появились виноватые нотки.

— Нет, это потому что я так решила, — немилосердно отрезала. — А ты как будущий подкаблучник пошел у меня на поводу.

— Ну ты как скажешь! Подкаблучник! Я-то?

— Ты! — подтвердила я, перекатываясь на бок и подпирая голову рукой. — А чем докажешь, что нет? Где это прописано?

— Нигде! Таких документов не существует.

— Ой ли? — ехидно хмыкнула я.

— Да! Как будто кто-то станет всю будущую семейную жизнь по пунктам расписывать. Это же библиотеки не хватит, чтобы все сферы охватить.

— Тут ты прав, — протянула я, понимая, что над брачным договором мне еще придется работать и работать. Все сферы я охватить не успела. Только порядок пользования общими средствами, раздел имущества при разводе, запрещенную обеим сторонам деятельность…

— Тари, ты со мной? — напомнил о своем присутствии эльф, бухая прямо перед носом подушку и опуская на нее свою чугунную голову.

— С тобой, — недовольно буркнула я.

— Что-то в голову пришло? — верно истолковал мое настроение Алест. — Помощь нужна?

— Пишешь красиво?

— Никто не жаловался.

Три часа спустя появились первые жалобы. Алест, не выдержав темпа, в котором я диктовала новые пункты своего главного жизненного труда, выронил ручку и опустил голову на стол. Чернильница вздрогнула, съехала на край и, неповоротливо качнувшись, упала на пол.

Я меланхолично нагнулась и подняла ее, проверив сохранность крышки. Новые технологии — это всегда здорово, особенно, когда облегчают быт и спасают ковер от загрязнений. Нужно будет еще заказать. Самой без нужды — но можно продать однокурсникам!

— Тари, ты зверь! Ты… у меня слов нет! Ты думаешь, кто-то согласится на эти условия?

Алест скомкал последнюю вышедшую из-под его рук страницу и бросил в мусорку. Я недовольно прищурилась: так обходиться с результатами моих напряженных размышлений не позволено было никому. Особенно эльфу, особенно после того, как ему доверили самую сокровенную тайну.

— Алест, — очень ласково начала я. Эльф от неожиданности подпрыгнул и непроизвольно покосился на окно. Правильно! До двери добежать не успеет, до нее дальше, и всякие недовольные личности, типа меня, на дороге стоят. — Зачем ты так сделал?

— Тари… — мой репетитор по эльфийскому сглотнул и попытался подняться. — У тебя такое лицо, что мне становится страшно.

— Страшно? — еще более ласково переспросила я.

— Страшно, — закивал Алест, вжимаясь в кресло. — Убери, пожалуйста, молоток, и мы поговорим, как взросл… приличные люд… существа!

— Молоток? — тут уже я переспросила и глянула на уютно устроившийся в руке прощальный подарок Заколдованных Гор. Мой милый новый молоточек, который я так и не успела опробовать ни на чем. Видимо, в процессе диктовки не заметила, как в руки взяла — мне всегда так думать проще было. — А, ты про это!

— Про него, — кивнул Алест. — Он меня пугает.

— Пугает, значит? — вкрадчиво осведомилась я, любовно поглаживая рукоять. — А до того, как запороть мне страницу текста, он тебя не путал?

— Прости… — содрогнулся эльф и добавил, предупреждая: — У эльфов психика слабая.

— Ты мне угрожаешь?

— Предупреждаю. Еще два шага, и я буду биться в истерике.

— Тогда я буду вынуждена тебя успокоить, — предупредила я. — За шишку не переживай — быстро сойдет. Эльфийская регенерация, говорят, чудеса творит.

— Ну Тари, — заныл Алест. — Ну не хотел я тебя расстраивать. Только… Вот сама посуди, кто согласится на такие условия? У тебя все до минут расписано. До последней сломанной вилки. До очередности уборки кошачьего лотка, если вы с супругом заведете этого мяукающего монстра. Даже длина поводка вашего ручного василиска и та указана. Тари, ну нельзя так! Ты же так всех потенциальных женихов отпугнешь?! Кто на тебе женится, если ты перед свадьбой ему грохнешь этот твой «брачный договор». Да бедный жених поседеет раньше, чем все условия прочтет!

— Не перед свадьбой, а при первом знакомстве, — поправила я. — Поэтому нам нужно успеть к среде. С типографией я договорилась, они набирают все, что есть. Сегодня вечером я обещала отправить последний кусок договора. Во вторник мне привезут заказ. А ты все сроки срываешь! Ты представляешь, что случится, если я на этот бал без договора пойду?

— Хорошо проведешь время! Ты же девушка!

— А сам-то ты его хорошо на балах проводил? То-то сейчас так рад, когда тебя в посольство на закрытые вечера зовут.

— Это — другое! Они за меня замуж хотят.

— А у меня, скажешь, не так? Матушка только и ждет, когда к ней сваты придут. Да если я заранее не позабочусь обо всем — она прямо там и выберет кого-нибудь.

— Выдать тебя замуж без твоего согласия — нельзя!

— Угу, а заставить меня ходить на свидания — еще как. Возьмет Жижи в заложники и будет шантажировать. Ты ее не знаешь!

— Ну и сходишь! Девушкам нравится…

— А тебе? Сам горишь желанием встречаться с каждой встречной-поперечной? Знаешь, сколько времени в среднем уходит на одно свидание?

— Не считал, — помедлив, ответил эльф.

— Два-три часа, если только ужин и первое знакомство. Два! Три! Часа! В день! Вспомни, сколько мы занимаемся и чего уже успели добиться, и поймешь, насколько ценно это время. И я не собираюсь тратить драгоценные часы моей жизни на бесполезное сидение в не самой приятной компании! Я не эльф, мне природой не так уж и много минут выдано…

Закончила я как-то совсем печально. И, наверное, я все-таки завидовала Алесту. С его продолжительностью жизни, с его невероятной регенерацией, с возможностями, которые дает все это, так бездарно тратить время. Да если бы у меня пару тысяч лет в запасе имелось, разве бы я не распорядилась ими с пользой?! Возможно, именно так думают маньяки, когда пытаются перелить себе пару литров эльфийской крови. О том, что чужая кровь с большей вероятностью загонит тебя в могилу, они преимущественно забывают. Да и переливания свои проводят в антисанитарных условиях. Там уж по итогу неясно, то ли заразу от эльфа подхватил, то ли руки забыл помыть.

— Тари. — В минуты острых эмоциональных переживаний эльф храбрел и забывал о тяжелых предметах в руках окружающих. — Ну прости, я не прав был. Хочешь, я на всю ночь останусь, и мы успеем не только написать, но и отредактировать? Или хочешь, я за тебя домашку сделаю? Что вам там дядя задал? Я же знаю, он иногда такой зануда, что хоть на гномью границу беги… — Я с укоризной взглянула на Алеста, и он поправился: — К гоблинам на праздник Первого перца!

Я слабо улыбнулась и отложила молоток подальше. Эльф напрягся, вспомнив о страшном оружии в моих руках, и облегченно выдохнул, когда оное оказалось в чехле.

— Тари, ну не обижайся! — попросил он, самым безобразным образом вторгаясь в мое личное пространство и обнимая за плечи. Мило, конечно, если забыть, что он весит добрых семьдесят килограмм. — Ну не будь букой! Морщины появятся!

— Морщины — признак опыта! — нравоучительно изрекла я. — И не обижаюсь я на тебя. На эльфов вообще в приличном обществе обижаться не принято. Мстить — да, но не обижаться.

— Буду знать, — расплылся в улыбке Алест. — Я прощен?

— Нет. Как я могу тебя прощать. Если я на тебя не обижалась. Я злилась — и ты целиком и полностью виноват.

— Осознал свою вину и готов исправиться! — отрапортовал Алест. Он даже интонации почтенного мастера Татора скопировал.

— Исправляйся, — благосклонно кивнула я. — Достань помятый лист и перепиши все начисто. Чтобы красиво и без ошибок!

— А ты что будешь делать?

Вопреки своим словам трудовым энтузиазмом Алест не горел. Даже не тлел. Про искры и вовсе лучше было не вспоминать.

— Посмотрю твою домашнюю работу. Или думал, я не вспомню?

— Вспомнишь, — обреченно вздохнул эльф. — Ты всегда о ней помнишь. Иногда я даже думаю, а не познакомить ли тебя с дядей.

— Мы знакомы, — напомнила я, потроша сумку друга. — Или ты забыл, по чьей милости я страдаю с тобой три часа над эльфийским?

Алест не ответил. В мусорку он полез с видом святого страдальца. То есть и подвиг во имя веры совершить хотелось, и руки не испачкать тоже. Вот как с таким работать? Он же посмотрит жалобно, и хочется его подушкой огреть, чтобы времени даром не терял. Но нельзя — во все глупости Алест играл охотно. На все готов, лишь бы делом не заниматься.

Неужели они действительно родственники с гордым и холодным магистром, который пусть и перестал кривить породистую физиономию, сталкиваясь со мной в стенах факультета, но оказанной честью не проникся. Хотя порой мне казалось, что взгляд старшего эльфа на мгновение менялся, становился заинтересованным и даже слегка уважительным. Но стоило мне моргнуть, наваждение сходило, а тройка за контрольную по предмету оставалась. И в тетради, и в ведомости, чтоб его, исполнительного такого, василиски ночью покусали!

Замычал, старательно переписывая строки договора, Алест, и я вспомнила, где нахожусь, который сейчас час и сколько еще минут я могу уделить эльфу до тех пор, пока не войдет матушка и не напомнит, что молодой леди не подобает проводить вечер в компании мужчины. Впрочем — я взглянула на часы — напоминать следовало час назад.

Закончили мы одновременно. Алест отбросил ручку подальше и продемонстрировал мне исписанный лист. Я в ответ протянула ему такой же, где моих зеленых чернил было больше, чем его черных.

— Вернешься домой — обязательно перепиши. Ты опять падежи спутал.

— Перепишу, — тяжко вздохнул эльф и покраснел.

— Ну что такое?

— У меня просьба есть, — смущенно отвел глаза Алест.

— Какая?

— Можешь перевести вот эти статьи? На имперский. На эльфийский — не надо.

— Вам задали перевод, а ты о нем забыл, а сдавать завтра? — предположила я. Обычно, пытаясь спихнуть на меня свою домашнюю работу, Алест не краснел, а сейчас — такой свеколки я давно не видела.

— Почти… это для дяди. Он уже третий день ходит по дому и злится. Его консультант по гномьему языку сказал, что в технике не силен и перевести внятно не сможет. А у дяди проект повис. И это страшно! Он злой, как ужаленный… гоблин. Я боюсь с ним оставаться наедине. Можешь взглянуть?

— Ну давай, — пожала плечами я. — Посмотрим, что такого интересного твой дядя откопал. Может, и мне пригодится.

Все еще смущаясь, Алест полез за сумкой. После моих поисков предметы там расположились в образцовом порядке, поэтому поиски слегка затянулись. Эльф, не привыкший к правильной укладке сумки, недоумевал, куда можно было подевать несколько исписанных листков.

— Карман для бумаги, — подсказала я. — Жесткий, с креплениями в центре.

— А там что-то есть? — удивился Алест. — Я думал, эта перегородка для красоты сделана.

— Для красоты, — подтвердила я, улыбаясь. — И для того, чтобы документы не мялись, если вдруг понадобится куда-то их отнести. Доставай уже, что там у тебя?

— А ты не заглядывала? — удивился Алест, сражаясь с креплениями.

— Нет, я предпочитаю не вмешиваться в чужие дела, если они не касаются лично меня. Любопытство должно быть оправданным и безопасным. В противном случае — оно загонит тебя в могилу раньше, чем это сделают проценты по кредиту.

— У меня нет кредита, — решил прояснить ситуацию эльф. Крепеж наконец поддался, и Алест протянул мне три исписанных гномьей вязью листочка. С печатью.

— Очень за тебя рада, — буркнула я, внимательно оглядывая печати на листах. Не сдержалась, слегка поцарапала краску и попробовала.

— Ты что делаешь? — подорвался с места Алест, собрал ковер в гармошку и попытался отобрать у меня листочки. — Краски же ядовитые!

— Не все и не у всех, — отмахнулась я. — А мне нужно подлинность проверить. Потому что вот это, — я кивнула на документы, — может быть краденым.

— Дядя не стал бы!

— Ты в этом уверен? Если твой дядя действительно так любит науку, то вполне себе мог. Из лучших побуждений. Науки и высоких идей ради. Но я все же склоняюсь к тому, что информацию твой старший купил. Печать редкая, удивительно видеть ее на материалах, переданных кому-то за пределами Заколдованных Гор. Еще и эльфу…

— Дядя иногда сотрудничает с ними! — гордо заявил Алест.

Я хмыкнула. Ощущаю себя настоящим эльфом. Еще немного, и уши расти начнут.

— В вопросах природной магии? — Кажется, программа факультета общих превращений включала в себя природную магию. В теоретическом аспекте — для практики у гномов эльфийской крови не хватало.

— В вопросах алхимии! — с выражением «Ну что? Как тебе?» ответил младший эльф.

— Тогда твоего дядю есть за что уважать. Но странно, почему никто из его коллег не взялся перевести ему три странички? Если они сотрудничают, то его коллеги должны знать не только гномий, но и имперский, в крайнем случае — диалект ташими. Или эльфы успели забыть ташими?

— Эльфы ничего не забывают! А почему? Думаешь, я знаю? Я спрашивать не рискнул. Стяну… Одолжил ненадолго, чтобы ему приятное сделать и себе нервы успокоить, и сюда побежал.

— Ты хоть предупредил дядю, что их одолжил?

— Если верну до утра — он не узнает. Тари, ну ты же переведешь? Как там твоя проверка? Сработала?

— Сейчас узнаем, — пожала плечами я и подошла к зеркалу. Времени прошло достаточно, чтобы реакция состоялась. — Да, ему действительно их дали. Проблем больше нет, — разглядывая свой фиолетовый язык, ответила я. Алест удивленно вытаращился, заметив перемены.

— Но краска же у печати желтая! Почему?..

— А чтобы не подделали. Ты здесь подождешь или утром заберешь?

— Здесь! — Алест с готовностью уселся рядом и подал мне наточенный карандаш. Все же внимательностью к незначительным деталям природа их не обделила. Что, впрочем, не мешало эльфу забывать изученные накануне правила гномьего этикета. Тут уж внимательность отсутствовала как таковая.

— Посиди тихонько, мне понадобится около часа. Или знаешь… — Я задумалась, давать ли ему книгу. — Третья полка снизу. — Я кивнула на шкаф. — Ищи по корешку. Называется «Трактат о трех грибах, или Поиски утраченной зарплаты». Книга глубоко дидактическая, поэтому изредка автор будет пафосно рассуждать о природе вещей, но тебе полезно почитать рассуждения истинного гнома. А я пока попишу…

Что ответил мне Алест, я уже не слышала. Разложила записи перед собой, вытащила стопку белых листов и начала читать. Ну кто бы сомневался! Магистр все-таки заинтересовался устройством ручки. Хотя я бы тоже заинтересовалась, если бы меня постоянно с первой парты дразнили ее необычайной полезностью.

Первая парта неожиданно пришлась мне по вкусу. Оттуда было лучше видно доску, слышны пояснения, и, что немаловажно, стоило мне усесться туда, пространство вокруг стремительно освобождалось. Не хотели одногруппники принимать в свою компанию «любительницу ползучих гадов». Слышал бы Жижи, как его повысили, на радостях выдал бы мне двойную порцию реагента. А уж когда после пары за мной Алест зашел, неприязнь со стороны женской части группы перешла в зависть и ненависть. До сих пор красавицы не могли простить мне танцев с эльфом.

Но кто знал? Если бы мне наперед сказали, что от гномьей группы мне достанется этот эльф-неудачник, разве бы я не поменялась? Поменялась бы! Еще бы и доплатила! Но никто из эльфоведов о превратностях судьбы не знал. А подумать лишний раз — у них все же времени было больше, чтобы сообразить, с кем гномы не пожелают иметь дел, — было недосуг. Это я бегала по всему корпусу и жилье для Жижи искала, а они… Они оправданий слушать не захотели и демонстративно игнорировали меня на каждом занятии. Только Дикарт подходил и изредка интересовался состоянием здоровья Жижи.

Вздохнув, я порадовалась, что пишу не пером — клякса натекла бы изрядная, и продолжила переводить. Конфигурация, формула расчетов, химический состав чернил… Непроизвольно подложила под свой перевод копировальную бумагу и еще раз обвела уже написанное. Лишним не будет, а мне, как своему человеку, гномы простят. Тем более мы с группой лично в первом семестре занимались всевозможными красителями и ездили каждые выходные по всей стране.

Увлекшись работой, я не замечала ни смех за спиной, ни стоны, и, только когда в дверь постучали, и Тереза, не открывая дверей, справилась о нашем самочувствии, я заметила, что Алест слегка не в себе. Раскрасневшийся, помятый, стонущий, с искривленным лицом и прижатой к груди книгой, он жмурился и стискивал зубы, но хохот все равно прорывался наружу.

— Мы в порядке, — заверила я горничную. — Объясни родителям, что тут читают «Три гриба». Они поймут. И скажи, чтобы нам ужин принесли.

— Да, госпожа.

Тихие удаляющиеся шаги за стеной дали понять, что мы вновь одни. Я с напускной укоризной воззрилась на эльфа.

— Так смешно?

— Ага, — только и смог вымолвить эльф. — У меня уже все болит, но не смеяться — выше моих сил.

— Тренируй выдержку. А то пара книжек — и домой тебя не пустят. Каменная физиономия — отличительный признак породистого эльфа.

— Породистые — животные! А мы, — Алест быстро заглянул в книгу, — родовитые.

— Хорошо, родовитый ты мой, смейся на полтона ниже. Родители, конечно, знают, что такое «Три гриба», но прислуга может подумать слегка не о том.

— А о чем? — Судя по горящим восторгом глазам, чтение трактата пришлось на очередное колебание силы. В большую сторону. Никак иначе я не могла объяснить живой отклик эльфа на книгу. Помнится, в Лесах она была запрещена. Совершенно зря, конечно. Основной посыл «Трех грибов» был предназначен населению Подгорного царства, злоупотреблявшему в то время элем и другими спиртными напитками. С тех пор прошло уже более трех веков, и никто из современников не верит в повальное гномье пьянство, а старшее поколение не спешит рассказывать. Стыдно им за годы юности — все они «Три гриба» читали!

— О том, что звуки подозрительные из девичьей спальни доносятся. Смотри — еще жениться придется.

— На тебе? Да ты сама мне и откажешь!

— С чего такая уверенность? — делано удивилась я. — Ты оценил бессмертное произведение моей родины, почерк у тебя сносный, воспитанию и дрессировке поддаешься, еще и родовитый. Пара прививок, и можно брать.

— А как же брачный договор? — напомнил мне эльф. — Я точно не подхожу под пункт сто тридцать пятый. Я плохо рисую, так что для выполнения детских работ по искусству не подхожу. Кроме того, в соответствии с поправкой к пункту шестьдесят седьмому кандидатом в женихи не может стать субъект, не имеющий личных средств или законного источника их появления.

— Хм, молодец! Не все потеряно в эльфячьем королевстве. — Старания нужно было похвалить и поощрить, поэтому я добавила: — В следующий раз будем приложения писать — тебе понравится.

Алест сглотнул, но прятать уши в камыши не стал.

Утро понедельника наступило внезапно и нежданно. Еще две минуты назад я составляла сто седьмую страницу первого тома приложений к брачному договору — а вот уже солнце во всю мощь светит в окно, Тереза с подносом мнется у стола, не зная, можно ли двигать мою писанину. И все это под звуки будильника, который истошно визжит, чтобы никто не подумал, будто он отлынивает.

— Госпожа, госпожа, у нас мало времени. Господин Аль-Реан уже отдал распоряжение подготовить вам карету миледи. Вот ваш завтрак. Скажите, что нужно собрать, и ешьте. До начала занятий осталось меньше получаса, а вам ехать пятнадцать минут!

Я выругалась. Тереза, не теряя времени, сунула мне в открытый рот намазанный джемом тост.

— Простите, госпожа, но вы должны поесть.

— Знаю, — старательно работала челюстями я, на ходу собирая сумку. Эльфийский, страноведение, в его более узком варианте эльфоведение, особенности психологии разумных рас… Эльфоведение впервые, значит, нужно завести отдельную тетрадь. — Тереза, нужна тетрадка. С полями и вставками для рисунков. Там где-то была такая…

— Есть! — Тереза как будто только и ждала моей просьбы — тут же протянула требуемое.

— Скажи, чтобы Аль-Реан тебе зарплату повысил. За расторопность и предупредительность.

— Да, госпожа! — просияла Тереза.

— И купите еще луковых колечек. Мой гость их так полюбил, что мне не оставил, — углядев пустую миску, попросила я. И когда только успел? Неужели трактат у него аппетит пробудил? А ведь жаловался, что они луком воняют и дыханию после них далеко до фиалок.

— Обязательно, госпожа!

— Маме ничего не говори, — предупредила я, стягивая через голову рубашку и торопливо влезая в платье.

— Не стану, госпожа, — пообещала Тереза, ловко обращаясь со шнуровкой. Сзади, разумеется, как у знатных девиц. А все из-за Алеста. Не нужно было приходить с букетом и пытаться очаровать матушку. После такого финта у меня не было шансов отстоять свои крестьянские платья. Их, пока меня не было, отнесли куда-то, и никто не признавался куда. Даже дворецкий с сожалением развел руками и попытался утешить тем, что заказал точно такие и осталось подождать совсем немного — до следующей недели.

— Я ушла, — почувствовав, что со шнуровкой покончено, бросила я и сорвалась с места. Судя по бульканью в сумке, Тереза сунула туда не только тетради.

— Удачи, госпожа!

Мой благодарный кивок горничная уже не видела: я скрылась на лестнице и, прокатившись по перилам, выбежала из дома. Экипаж встретил меня распахнутой дверцей, которую тут же закрыл дворецкий и махнул кучеру. Я высунулась в окошко и помахала господину Аль-Реану. Тот учтиво поклонился и, развернувшись, направился в дом.

На первую пару я успела, забежав в аудиторию прямо перед носом магистра Реливиана. Тот хмыкнул — куда уж без этого? — но промолчал и даже дал мне пару минут, чтобы успеть разложить свои вещи, прежде чем вошел и, как обычно, стремительно направился за кафедру.

Сегодня, если память меня не подводила, всю пару мы будем разговаривать, развлекая великого эльфа своим ужасающим произношением и скудостью словаря. По крайней мере, в моем исполнении он вряд ли услышит пересказ «Вестника молота» на эльфийском. Еще учить и учить мне его родной язык. Даже обидно немножко, ему гномьи руны без надобности — переводчик есть, а мне…

— Все разбились на пары? — осведомился магистр, усаживаясь за стол и насмешливо глядя прямо на меня. Верно, кто еще мог оказаться тем нечетным, не выбранным никем студентом. — Антарина, прошу вас. — Мне кивнули на второй стул у преподавательского стола.

Позади послышались ехидные смешки, но быстро стихли под внимательным взглядом магистра. Это был именно тот случай, когда безграничное обожание настоящего эльфа не могло перебороть в сердцах студентов страха перед строгим преподавателем.

— Итак, сегодня мы проверим, насколько хорошо вы усвоили реплики, необходимые вам в типовых ситуациях. Вводная, вы пересекаете границу Леса, страж интересуется целью вашей поездки, откуда вы прибываете, что можете рассказать о своей стране, чего ждете от посещения Лесов, есть ли у вас знакомые среди эльфов, где вы намерены остановиться. Вы, в свою очередь, интересуетесь у стража теми же темами: откуда он, есть ли у него семья, где он бывал, что бы он вам посоветовал посетить в первую очередь. Всем понятно задание? Хорошо, тогда по одному представителю от пары ко мне, заберете фиксаторы. Они будут записывать весь ваш разговор. За пять минут до конца занятия вы увидите свои оценки в центре шара. Использование любого другого языка запрещено, подбирайте синонимы, объясняйте на пальцах. Ясно?

— Да, милорд, — хором ответили однокурсники. Я промолчала: нужные тексты я зазубрила, но вряд ли магистр станет слушать просто пересказ.

— Начинайте, — распорядился он, и каждую пару окружил непроницаемый купол. После чего эльф обернулся ко мне: — Антарина, вы готовы? — очень серьезно спросил магистр.

— Да, — охрипшим от волнения голосом ответила я. Мысли путались, подбрасывя мне реплики из всех изученных текстов.

— Хорошо, — кивнул эльф и улыбнулся. По-доброму так, с предвкушением и радостью.

Я глубоко вдохнула и напомнила себе, что гномы не бегут с поля боя.

— Могу начинать? — слегка нервно спросила я. Голос дрогнул, и я разозлилась. Чтобы из-за какого-то там ответа у меня нервы сдавали?! Да еще и из-за эльфа?! Долгожданная злость вытеснила все волнение, сердце ускорило свою работу, кровь прилила ко всем важным частям тела — подмастерье Тель-Грей к выполнению задания готова!

— Не нужно, — отмахнулся эльф. — Алестаниэль приползает уставшим после ваших занятий и ругается на чем свет стоит.

— Если ему не нравится — может не приходить, — нехорошо прищурившись, буркнула уязвленная я.

— Ему нравится, он восхищен, — поспешил успокоить мою гордость эльф.

— Хорошо. Я могу отвечать? — упрямо продолжала гнуть свою линию я. Перспектива беседовать с магистром на отвлеченные темы не нравилась мне больше необходимости ответа и возможного провала.

— В этом нет нужды, — повторил магистр. — Признаться, вы можете и вовсе не посещать мои занятия до сдачи контрольной. Это время выделено вам для подготовки.

— Спасибо, это очень мило с вашей стороны. — Особенно сообщить мне об этом за полторы недели до ответственного момента.

— Я знал, что вы оцените, — усмехнулся эльф и добавил: — Я благодарен вам за перевод.

— Алест уже успел вам его отдать?

— Разумеется. Едва переступив порог, он направился ко мне. Признаться, я был весьма удивлен, когда получил его. Мой консультант отказался браться за это дело, а он гном, пусть и полукровка. Гномий — его родной язык.

— Там не в языке дело. — Удержаться от восхвалений самой себя было сложно, но возможно. Только вот нужно ли? — Просто владеть гномьим недостаточно для перевода текста. Или ваш специалист занимается техническими переводами? Если нет — даже хорошее знание языка не позволило бы ему разобраться в сокращениях и обозначениях, принятых сугубо в Заколдованных Горах. И простите, магистр, но если вам выделили закрытые документы, неужели не предложили помочь в переводе?

— Предложили, но я решил не отрывать своих друзей от дел.

— Друзей? — Игнорировать такое я не могла.

— Коллег, — поправился эльф, но было уже поздно. Эльф в гномьей компании — весьма необычное явление. Не заметить такое сложно. Значит, если знать, в каком направлении копать, можно найти что-нибудь интересное. На компромат рассчитывать не приходилось — вряд ли у такого правильного эльфа в багаже жизни найдется темная история, но вот познать загадочную душу ненавистного магистра… Да, это было бы неплохо. Займемся сразу после розыска вора и шкатулки.

— И чтобы вы напрасно не искали, — не заметить предвкушение на моем лице он просто не мог, — оговорюсь, что поиски начинать следует с совета старейшин.

— Так нечестно, — расстроилась я. Вытрясти что-нибудь из этих дедков не смог бы даже отец. Лучше, чем считать проценты, они умели только загадочно улыбаться. Причем улыбались они больше по привычке, чем из желания досадить кому-то. А спрашивать повторно и ловить на несоответствиях в отношении старейшин этикет запрещал.

— Жизнь несправедлива, — развел руками эльф и улыбнулся. Я закрыла голову руками, но небо не рухнуло. Даже штукатурка с потолка не упала.

Выждав какое-то время, я с неохотой убрала ладони от головы и опустила ноги на пол. Земля под ногами также не разверзлась: не суждено мне было оказаться в подвале, на практикуме по сталелитейному делу.

— Антарина? — напомнил о своей персоне эльф. — Расскажите мне о своих дальнейших планах.

Я с облегчением выдохнула: этот вопрос вписывался в выданную вводную. Фиксатор между нами не появился, но разве магистр сам не посчитает, сколько раз я употреблю неэльфийские слова. А я их употреблять не стану, так как тексты выучила назубок.

И я начала отвечать дословно по учебнику. В первый миг на лице магистра отразилось недоумение, но я добавила в интонации побольше чувств, и он наконец понял. На его родовитом лице появилось выражение глубокой скорби, позже сменившееся смирением, и он начал отыгрывать свою роль — роль стража границы.

Не знаю, сколько времени я вдохновенно вещала о тысячелетних деревьях, теплых водопадах и радуге над ними; сколько предавалась мечтам о потрясающей все рецепторы эльфийской кухне, блюда которой в теории я изучила досконально; сколько грезила об идеальном эльфийском мужчине, способном починить стул… На этом месте магистр посмотрел на меня ну очень внимательно, и я принялась сворачивать выступление. Кажется, я все же где-то что-то напутала.

— Достаточно, — оборвал эльф мои потуги продолжить показательное выступление. — Тексты вы выучили, необходимый минимум знаний продемонстрировали.

— Минимум? — обиженно переспросила я.

— Чуть-чуть больше, — пошел на поводу эльф и на пальцах показал, насколько большим было превышение нормы. Ужасный бесчувственный эльф! Мог бы хоть за красивые глаза добавить! А то в оценивании ведет себя как прижимистый гном не первой свежести! Только они так бездумно не поощряют молодые кадры!

— Сдала? — приуныла я, получив ощутимый удар по самооценке.

— С натяжкой, — продолжил издеваться эльф. — Посторонним эльфам не было бы интересно, какого мужчину вы считаете идеальным.

— Не мужчину — эльфа, — педантично поправила я. — Идеальный мужчина и идеальный эльф живут в разных мирах и друг с другом не соприкасаются.

— Даже так? — Магистр странно развеселился. — Интересное наблюдение. Личный опыт? Теория?

— Аксиома, проверенная поколениями мастериц Подгорного царства, — отчиталась я. — Если мы закончили, я могу идти?

— Идите, — разрешил эльф, отворачиваясь и теряя ко мне всякий интерес.

Наверное, мне стоило бы обидеться на подобное пренебрежение, но я только порадовалась. Под внимательным взглядом серых глаз магистра становилось не по себе, будто вышел под грозовые тучи без зонтика. Вроде бы и шанс не промокнуть есть, но столь маловероятен, что заранее начинаешь думать, где бы обсохнуть побыстрее. Собрав непригодившуюся канцелярию, я перекинула сумку через плечо и ушла из аудитории.

Только в коридоре, отойдя на десять метров от кабинета, я вдохнула полной грудью. Тяжело было на эльфийском, сложно и непонятно. Странно вел себя магистр. То холодно и отстраненно, то мягко и доброжелательно. Непоследовательно! Нелогично! Непростительно!

Тряхнув головой, я выбросила лишние мысли из головы. Эльфийский на сегодня — пройденный этап. Пора было готовиться к эльфоведению.

Сорок пятая аудитория была одним из тех мест, о которых знали все, но никто не мог толком объяснить, куда идти. Двое из трех встреченных мною студентов виновато пожимали плечами и предлагали спросить у кого-нибудь еще. Третьим, на мое счастье, оказался Маркус.

— Привет, малявка! — крикнул он мне, приветливо маша рукой и что-то тихо втолковывая приятелям.

Их у него было двое. Высокие, светловолосые, породистые, как и положено чистокровным эльфам, они с деланым изумлением взглянули на меня, потом на Маркуса, а после вновь на меня. Один из них что-то спросил у парня, но тот погрозил ему пальцем, после посмотрел на меня и расплылся в улыбке.

— Тари, вредина мелкая, ты почему к нам не заходишь? Порх о тебе каждый день справляется, скучает, в гости зовет, а ты хоть бы нос сунула проведать старого седого гнома.

— Я зайду, — серьезно пообещала. — На этой неделе. Только с балом разберусь и обязательно загляну.

— С балом? — насупил брови Маркус.

— Угу, ежегодный слет невест у леди Мариши.

— И как тебя угораздило? — с сочувствием проговорил парень и кивнул на своих спутников. — Эти тоже там будут. Давайте знакомьтесь, пока время есть. Если я правильно понял суть их претензий, проблемы у наших гостей-эльфов схожи с твоими. — Маркус наклонился ко мне и тихонько, хотя сомневаться, что эльфы услышат, не приходилось, поведал: — Лерант подслушал разговоры наших трепетных дев. Они уже все танцы распределили между собой, а этого бедолагу даже не спросили. С Каэром та же беда, но у него таких веских доказательств нет.

— А не пойти никак? — риторически вопросила я. Эльфы дружно покачали головами. Вероятно, сказывалась общая беда, раз они убрали презрение подальше. — И мне никак, — тяжело вздохнула я.

— А ты уже придумала, что делать?

— Примерно, — не рискнула я открывать всех карт — сглаз дело тонкое, можно случайно наложить на самого себя и не заметить. — Только господам эльфам это не подойдет. Им я могу предложить только одно: пусть или выберут дам поприятнее и каждые три танца меняются партнершами, или придут со спутницами, тогда в их сторону и смотреть не будут. Все знают, что эльф с человечкой только по большой нужде танцевать решится, за очень большие деньги. А если дело в деньгах — то и контракт наверняка подписан. Так что бесполезно и пытаться чужого работника сманить.

— Спасибо, — расплылся в довольной улыбке Маркус и в нарушение всех правил хлопнул ближайшего эльфа по плечу. — Видел? А вы гномов недолюбливаете! Тари, ты запомни, этот, что повыше, — парень ткнул в платинового блондина с синими глазами. — Лерант, другой — Каэр. А вы тоже помните — Тари не обижать. А то оставлю вас без напутствий в сложные годы, будете сами из общаги выбираться под вопли озабоченных баб.

— Благодарим за помощь, — мелодично произнес Лерант, обрывая распространение порочащих их честь и достоинство слухов.

— Премного благодарны за совет, — заверил меня второй эльф, наклоняясь и целуя ручку. Как и полагается, обеззараживающие салфетки вновь остались дома. Не везет так не везет!

Закончив с формальностями, эльфы превратились в самих себя и важно прошествовали дальше по коридору, расточая презрение ничем не виноватым кадушкам с фикусами. Обидно быть растением, растешь, никого не трогаешь, а тебя — бах! — и презрением ни за что облили. За-ради поддержания имиджа.

— Ты чего не на занятиях? — дождавшись, пока эльфы уйдут с этажа, серьезно спросил Маркус. — Случилось что-то?

— Отпустили. Ответила тему — и ушла.

— А… Тогда понятно, — кивнул парень. — А чего к незнакомым людям цепляешься? Ищешь что?

— Сорок пятую, — вздохнула я. — У нас там еще ничего не было, а спросить не у кого. Все не знают или говорить не хотят, чтобы глупо не выглядеть.

— Это ты верно заметила. У нас признаваться в собственном неведении не принято. А сорок пятая… Идем, проведу. Будешь носителем тайного знания. И заметь, я его передаю тебе абсолютно бескорыстно, за один только пирожок с капустой, который ты мне по старой дружбе принесешь, когда в гости придешь.

— Если знание тайное, — улыбнулась я, — то одного пирожка недостаточно. Я корзинку одолжу и до краев наполню. А то ты будешь есть, а окружающие слюной изойдут, ковер испортят, а мне потом от Порха влетит за непродуманные действия. Как там, кстати, мне матрас нашли?

— Нашли, — просиял Маркус, увлекая меня на лестницу. — И установили. На следующий же день. Порх еще лично все по бумажке сверил, чтобы, значит, никаких расхождений, и комнату на ключ закрыл. Теперь тебя в гости ждет, за ключом и поболтать. Меня заманить пытался, но я ни в какую.

Маркус, красуясь, едва не навернулся с лестницы, но тут же спохватился и чинно проплыл мимо поднимавшейся в деканат госпожи Крымси. Та проводила его медленным, внимательным взглядом маленьких глазок и заметила меня.

— Здравствуйте, — учтиво поклонилась я и, не говоря ни слова, прошла мимо. По словам спрятавшегося за перилами Маркуса, она еще долго смотрела мне вслед.

— Это нехорошо, что она так смотрит, — помедлив, признался мне парень. — Значит, документы на отчисление готовит. Сверяет портреты, чтобы накладочек не вышло. У тебя с учебой как, в порядке? Учебники нашла? Я у ребят поспрашивал, но у них мало что осталось. А конспекты зачарованные. Магистр после ответа на экзамене лично зачаровывает, чтобы у двоечников шансов не было чужими знаниями воспользоваться.

— Учебники нашла, учу, — кратко отчиталась я о сути происходящего. — В срок укладываюсь. Алест даже обижается, что его помощь приходится не к месту. Дескать, почему ты это уже знаешь? — Я попыталась скопировать недовольные интонации эльфа.

— Вот как? — Парень несколько огорчился. — А я хотел предложить тебе помочь. Но раз уж моя помощь не требуется…

— Требуется, — поспешила заверить я. — Только не с эльфийским.

— А с чем?

Маркус завел меня за угол и ткнул пальцем в табличку на двери. Сорок пять. Мы пришли по адресу.

— Ты давно в столице живешь?

— С десяти лет, — похвастался собеседник. — Все закоулки знаю как свои пять пальцев.

Уточнять, что пальцев у среднего человека двадцать, я не стала. Может, нам той четверти знаний, что имеется, хватит.

— А лавки артефактников?

— Все! — обрадовался парень. — Мой дед — артефактник, с ним часто по гостям ходил, когда маленьким был. Да и сейчас всех конкурентов в лицо знаю. Они знаешь как делать любят? Придумал ты что-то новое, слух в городе прошел, так они приходят и покупают. Замаскируются, конечно: кто ауру спрячет, кто морок наведет, но у нас на входе обнулитель стоит. Все чары снимает. Они прознали, и теперь усы клеят и с париками возятся. Смех, да и только. Как будто дед их не узнает, артистов погорелого театра! А у тебя какой интерес? Подобрать что-нибудь нужно? Так только скажи. Дед даже скидку сделает!

— Скидка — это хорошо, — улыбнулась я. Огляделась по сторонам, но пока других счастливчиков, добравшихся до сорок пятой, не было. — У нас две недели назад шкатулку украли с чердака. Стража так ничего и не выяснила, а я всем заниматься не успеваю. Но и спускать кражу не собираюсь. Как только разберусь с контрольной — сразу займусь.

— Это правильно! — поддержал меня Маркус, подмигнул и перешел на шепот: — Есть зацепки?

— Он — мастер-артефактник. Кольцо было настоящим, я узнала.

— Значит, нужен артефактник высшего ранга, — проговорил Маркус. — Думаешь, местный?

— Все может быть. Если нет — придется в штаб гильдии идти и просить документы.

— Там гномы, — застонал парень. — Они не дадут.

— Гномы? — переспросила я, мысленно потирая ручки. — Дадут. Только мы не с них начинать будем.

— А с кого? — Глаза Маркуса блеснули азартом.

— С эльфов. В страже сказали, что мой портрет похож на кого-то из них. Много у вас артефактников из дивных?

— Лавка всего одна, — напряг память Маркус. — Но хозяина частенько брат подменяет. Они близнецы, поэтому никогда нельзя быть уверенным, с кем ты говоришь. А лицензия у обоих имеется, так что на нарушении их не поймаешь.

— Нужно туда сходить. Проведем опознание. Если они так похожи, то кто бы ни был в лавке в наш приход, я смогу понять, он или не он пробрался ко мне на чердак.

— Когда отправимся?

— Через две недели, — расстроенно сообщила я. — До тех пор у меня репетиции, университет, эльфийский и помощь Алесту с гномьими нравами.

— Алесту? — Маркус насупился. — Мне следует ревновать?

— Ревновать к эльфу? — искренне удивилась я и рассмеялась. — Придумаешь тоже.

— А он эльф? — заметно успокоился парень.

— Еще какой! Ушастый, чистокровный, со всеми присущими им вредными привычками. Раскритиковал луковые колечки, а потом сам же их и съел. Мне ни одной штучки не оставил!

— И запах не смутил? — удивился парень.

— А чего там смущаться? Мы же по учебе встречаемся.

— Ну да… — протянул Маркус, глянул мне за спину и затравленно улыбнулся. — Пожалуй, я пойду. Забегай в общежитие, мы по тебе скучаем.

И убежал, пока никто не поймал его за шиворот и не заставил отвечать… А за что он должен был отвечать, что скрылся на лестнице так быстро?

Я задумчиво оглядела закуток коридора, в котором находилась, и встретилась взглядом с новоприбывшим. У противоположной стены, зевая и сладко потягиваясь, стоял молодой человек неопределенного возраста и расовой принадлежности. Бронзовые кудри выбивались из-под шапочки, позволяя предположить, что эльфы в родословной юноши не отметились. Гладкость и белизна кожи исключали гоблинов и гномов, а субтильное телосложение — троллей. А вот яркие бирюзовые глаза, насмешливо следившие за моими метаниями, красноречиво свидетельствовали о наличии у визави второй ипостаси. Крылатой, по всей видимости. Ибо обычные оборотни предпочитали совсем иной стиль одежды, более свободный и без многочисленных заклепок на бриджах и курточке.

— Привет. — Помахал мне парень, заметив, что осмотр окончен. — Ты с какого отделения будешь?

— Привет, из эльфов.

— Эльфоведение? — Парень недоверчиво оглядел меня с ног до головы, подошел ближе и попросил: — А можешь пройтись?

— Пройтись? Зачем?

— Хочу понять, в чем я ошибся. Ты не можешь быть из эльфоведов. Они двигаются иначе, жесты у них более плавные, подбородок держат выше и смотрят иначе. Пройдись!

Я пожала плечами и продефилировала от одной стены до другой. Никого еще не было, поэтому я не рисковала нарваться на очередные нравоучения от группы о недостойном и неподобающем. Почему-то они снисходили до меня только после моих ляпов.

— Нет, определенно не эльфоведение! — пробормотал парень и с надеждой посмотрел на меня своими большими и жалобными глазами. Не иначе как тренировался перед зеркалом! — Ты мне не врешь?

— Можно расписание проверить, — предложила я и протянула странному собеседнику листочек. — Сорок пятая аудитория, — я указала на номер на двери, — понедельник, эльфоведение. Преподаватель И.Ш. де Караэдан.

— Лекция совместно с отделением драконоведов, — дочитал до конца парень и пробормотал себе под нос: — Нет, ты точно не дракон. Даже капли крови нет.

— Эльфийская — есть. Мастер Альтарель сказал.

— Мастер? — переспросил юноша и просиял. — Гномы! Как я не подумал…

— Эльфы, — развела руками я. — С гномами не сложилось. Мест не было. Но ты прав, гномы мне ближе. Я только недавно переехала в Ле-Скант. А как ты догадался? Я же в платье, и молоток дома остался.

Ответить мой новый знакомый не успел. На лестнице послышались шаги, а следом и голоса моих однокурсников, обсуждавших прошедший практикум. Первым в коридор вышел Дикарт, кивнул мне, перевел взгляд на моего знакомца и поздоровался:

— Магистр Караэдан, рады вашему возвращению. Надеюсь, экспедиция прошла успешно, и вы поведаете нам что-нибудь интересное из жизни, — Дикарт кивнул мне, — гномов. Как вас там приняли? Удалось собрать материал для нового раздела учебника?

— Удалось, — расплылся в улыбке юноша. — Думаю, через пару недель я зачитаю вам кое-что. Когда смогу оценивать свою поездку беспристрастно. А пока, Дикарт, не могли бы вы открыть аудиторию?

— Одну минутку, — кивнул парень.

Щелкнувший замок оповестил всех об успехе предприятия. Ломанувшиеся занимать лучшие места эльфоведы едва не сбили меня с ног, оттеснив к стеночке. Магистра, что еще более странно, также едва не уронили.

— Вот это — эльфы, — приложив палец к губам, тихо поведал мне преподаватель. — А ты даже ручку не подергала и ни разу дверь не пнула.

— Понятно, буду знать, — немного смущенно отозвалась я.

Дикарт, не пожелавший участвовать в забеге, усмехнулся и поинтересовался:

— Магистр, вы определяли специальность Тари и ее расовую принадлежность?

— Как в случае со всеми вами, — примирительно поднял руки юноша. — Люблю загадки — дракону же положено их любить? — а вас я раньше не видел, поэтому не смог отказать себе в удовольствии. И простите, что не представился. Но как только я называю свое имя, студенты перестают вести себя естественно, а для чистоты эксперимента… Сами понимаете.

— Понимаю, — кивнула я. Наверняка он колдовал, наверняка использовал свое обаяние, наверняка знал об этом, но сердиться на этого странного магистра было невозможно. — Только представьте, что бы было, если бы вы и дальше не признавались.

— А магистр не любит признаваться! — сдал все явки Дикарт. — Мы первый месяц никак не могли понять, почему на пару к нам приходит вот этот молодой человек и травит байки о разных народах, попутно интересуясь, согласны ли мы с этим стереотипом или нет.

— Но ведь так веселее! — выступил в свою защиту магистр. — А потом вы, молодой человек, решили испортить все веселье и сходили в деканат. — И мне: — Каких усилий мне стоило не дать ему попасть на прием к декану…

— Но вы ведь все равно бы у них экзамен принимали?!

— Зачем? — удивился парень. — Я выставляю по среднему баллу. Так и они готовятся лучше, и я могу в экспедиции ходить. Но, Дикарт, представьте мне вашу коллегу? Я так понимаю, вас к нам перевели?

— Антарина Тель-Грей, да, по переводу. Ранее обучалась в Заколдованных Горах.

— А где именно? — заинтересовался магистр, благодарно кивнув Дикарту. — Можете идти, я сам поговорю с Антариной.

— Как вам угодно. — Дикарт не стал изыскивать предлогов остаться и скрылся в аудитории.

— Первый курс Академии Ремесла и Торговли, горнодобывающий факультет, специальность «способы обработки и реализации руды», специализация «цветные металлы и драгоценные камни», — ответила я, понимая, что сейчас услышу очередную волну неприятных вопросов. Но их не последовало.

— Вот как, — цокнул языком магистр. — Сочувствую. Родители переехали? — выдал он самый вероятный вариант. Я кивнула. — Будете возвращаться?

— Планирую, — честно призналась я. — Но как сложится…

— Да уж, не всегда мы можем выбирать, иногда выбирают за нас. Ничего, прорветесь!

— Прорвусь, — пообещала я, ощущая искреннюю благодарность к этому странному дракону. Хотя… может, все драконы такие?

Пара была под стать преподавателю. Странная, но интересная. В лучших традициях серьезного преподавателя, магистр Караэдан прошел в аудиторию со звонком, с непроницаемо-тяжелым взглядом извлек список групп, посчитал присутствующие головы и начал перекличку. Все с должным почтением внимали и поднимали руку, заслышав свое имя.

Наконец с административной частью закончили, магистр еще раз оглядел присутствующих, и блуждающая улыбка появилась на его губах. Глаза хитро сверкнули, и дракон прокрался к двери. Щелкнул замок, отрезая от факультета с его нормами и правилами, и магистр, почувствовав свободу, приземлился прямо на преподавательский стол.

— Вопросы? — совсем уж нетрадиционно, с последнего элемента образцовой лекции начал дракон.

От одновременно поднятых рук по помещению пронесся ветерок. Кажется, только у одной меня не было вопросов, но повторять за коллективом я не стала. Не пойду же я с ними, если вдруг прыгать с моста решат. Не в той я одежде для подобных упражнений, да и вообще послушать других никогда не зазорно.

— Магистр, как прошла ваша поездка?

— Гномы не заставили вас есть их ужасную кашу?

— А это правда, что у гномов нет женщин?

— Магистр, а как вам удалось там выжить? Там же холодно и грязно?

— А гномы действительно катаются на василисках?

— Магистр, а сколько с вас взяли за разрешение на въезд? Правда, что они задирают цены, чтобы отвадить путешественников?

— Магистр, а…

Оглохнув от шума, я с грустью открыла конспект и принялась рисовать. Первая лекция по эльфоведению проходила совсем не так, как я ее представляла, а высказаться в защиту гномов не было возможности. Кто сможет перекричать этот птичий базар? Они и без помощников могли охотничий рог перекрыть, а уж двумя-то группами!..

— Стоп-стоп-стоп, — поняв, что вопросов слишком много для него одного, магистр слегка пригорюнился и бросил на аудиторию какие-то чары.

Повисла тишина, нарушаемая разве что скрипом перьев. Вот это зря дракон сделал! Дорвавшаяся до знаний толпа писала свои вопросы на листочках, складывала птичками и отправляла любимому преподавателю.

Когда у стола образовалась приличная кучка, магистр наклонился вперед, выловил одну птичку и зачитал:

— Как вам удалось там выжить? — Дракон кокетливо поправил шапочку и ответил: — Оделся потеплее, кушал хорошо и в драки не влезал. — Заметив, что к нему планирует очередная партия птичек, Караэдан остановил атаку в воздухе: — Ребята, разве вы забыли? Одна лекция — один интересующий вас вопрос. Учитесь формулировать правильные вопросы и договариваться между собой.

Аудитория приуныла, но не расстроилась. Напротив, с интересом подалась вперед, ожидая продолжения.

— Итак, кто мне скажет, на чем мы остановились в прошлом семестре?

— На предрассудках и стереотипах, — бодро ответил Дикарт, давая всем понять, что чары спали.

— Верно! О предрассудках и стереотипах. — Магистр соскользнул со стола и одним движением переместил горку птичек на стол. — Как вы думаете, на скольких листочках будут вопросы, построенные на наших неверных представлениях о расе? Я думаю, что больше половины.

Группа потупилась, признавая правоту магистра.

— Но что такое стереотип? Как он возникает? Давайте разберемся. Кто-нибудь из тех, кто задал свой вопрос, был в Подгорном царстве? — Поднялось две руки. Одна, как ни странно, принадлежала Дикарту, другая неизвестному драконоведу. — О чем вы спросили?

— Я спросил о снижении налога на мелкое производство для выпускников гномьих учебных заведений, — признался Дикарт и пояснил: — Я слышал, что Совет старейшин рассматривает похожий законопроект, и хотел узнать, приняли ли его и как гномье общество восприняло изменение. Увеличилось ли число мануфактур и лавок, принадлежащих новому поколению гномов.

— Хороший вопрос, — кивнул дракон. — Поправка, о которой вы говорите, должна быть принята через три дня. Выпускники этого года очень ждут ее принятия. Документы на открытие частного дела подготовили порядка тридцати процентов выпускников. А вы, Марал? Какой вопрос написали вы?

— Мне было интересно, разрешили ли гномы поставки определенного класса механики на внешний рынок. Если возможно, я хотел бы обсудить это с вами после занятия.

— Так и поступим, — пообещал посерьезневший магистр. — Итак, как вы могли заметить, вопросы Дикарта и Марала отличаются от остальных. Оба молодых человека были в Подгорном царстве и знают, как на самом деле обстоят там дела. Их восприятие гномов построено на их личном опыте, ваше же — на том, что вам кто-то сказал или же вы прочитали. Соответственно же была получена и оценка, которой вы наделяете ситуацию. Точнее, вы заимствуете оценку своих далеких предков. Какими они увидели гномов тысячу лет назад, такими вы воспринимаете их и сейчас. Да, изменения в обществе происходят медленно, особенно таком консервативном, как гномье, но они происходят, и ваши представления, основанные на опыте далеких предков, начинают устаревать. Но перейдем к предмету, который вы знаете лучше. Эльфы. Опишите мне, каким должен быть типичный эльф. Антарина, попросим вас. Вы, как я понял, реже всех сталкивались с представителями этого народа.

Я замялась, какую из граней остроухих эстетов освещать. С одной стороны, давая дракону желанный тому ответ, я могла поделиться своими проекциями до знакомства с Алестом, с другой — мои взгляды на эльфов претерпели некоторые изменения за эти пару недель. Сложный выбор…

Вздохнув и набрав в грудь побольше воздуха, я принялась излагать третью версию, корректируя ее прямо на ходу:

— Эльфы… — задумчиво протянула я. Все притихли в ожидании представления. Ага, прямо три раза. — Представители условно бессмертного народа, фенотип — высокие, светловолосые, остроухие, цвет глаз разнится, но чаще всего встречаются светлые оттенки, лицо овальное, черты правильные, кожа светлая, но не бледная, видимых изъянов не обнаружено. Отношение к окружающим — вариативное. Близкий круг может позволить себе изрядную долю вмешательства в жизнь эльфа без последствий или агрессии со стороны объекта действия, личности за границей личного круга приравниваются к предметам обстановки и не заслуживают пристального внимания эльфа. Считается, что эльфы честны, храбры, благородны, всегда выполняют обязательства, но на практике эти заявления часто опровергались. К примеру, известный гномий исторический деятель Дарди Большерукий приводит в своем дневнике сказание «О трусливом бегстве Лереана, сына Эсталиана, его долгожитии и обретении длинноухости», бытовавшее во временя Дарди. Этот и другие факты, которые имели место во время гномо-эльфийских войн, привели к тому, что в сознании гномов укрепилось мнение о трусости и безответственности эльфов, не способных даже правильно отступить, не роняя чести своего народа.

— Антарина, вы невозможны, — оборвал мое выступление магистр Караэдан, хотя я только вошла во вкус.

Кажется, дракон понял, что, в отличие от эльфов, развести меня на откровенное позорище будет проблематично. В этом были все гномы: не желая опростоволоситься, мы постоянно использовали ссылки на источники, как бы устраняя собственное мнение. Ведь если наше «мнение» окажется неверным, всегда можно прикрыться автором высказывания и перебежать на сторону правых без потерь для репутации.

— Ребята, вам только что продемонстрировали особый навык гномьего народа — избегание неудобных ответов. Этому вам, как будущим дипломатам, нужно поучиться. Но вернемся к теме. Антарина упомянула такой труд, как «О трусливом бегстве Лереана, сына Эсталиана, его долгожитии и обретении длиноухости». Кто-нибудь из вас с ним знаком?

Все отрицательно покачали головами. Еще бы, эльфы всячески старались выкупить тиражи сборников, в которые включалось сказание. В Подгорном царстве даже смеялись: если вдруг у нас обнаружится дефицит бюджета, всегда можно подправить дела, выпустив пару тысяч сборников со сказанием и отправить для распространения в ближайшее государство. За считаные часы средства для покрытия расходов появятся на счету: когда дело касалось репутации — эльфы предпочитали действовать быстро.

— Нам такое не читали, — робко призналась одна из эльфусов, пытавшаяся задирать меня, обзывая «любительницей червей».

— Разумеется, не читали, — подтвердил дракон. — Этот труд проходят на гномьем отделении, так как он один из ключевых для понимания истоков неприязни обоих народов. Но я бы рекомендовал и вам посетить закрытый отдел библиотеки и почитать этот достойный внимания труд.

— А почему он в закрытом отделе? — поинтересовался дракон, успевший побывать у гномов в гостях. Думаю, Марал успел ознакомиться с трудом Дарди и не нашел там ничего предосудительного, чтобы помещать сборник в закрытую часть библиотеки.

— Его постоянно пытаются украсть, — расплылся в улыбке дракон, вытягивая стул на середину своеобразной сцены и усаживаясь. — Каждый год посланник эльфийского посольства пытается выкупить сей порочащий честь и достоинство настоящего эльфа труд, но так же ежегодно получает отказ, ибо эта книга необходима для обучения гномьего отделения. И, как полагается, после каждого отказа, раз в две недели, в библиотеку пытаются проникнуть воры и украсть книгу. Поэтому, чтобы посланники посольства случайно не пересеклись с заснувшими студентами, книгу переместили в закрытый отдел, и в шесть часов вечера выгоняют оттуда всех.

По рядам пронесся недоверчивый шепоток. Никто не верил, что эльфийские наемники не смогли вынести одну только книжку.

— И неужели никому не удалось? — все же рискнул задать вопрос эльфус. Дариан Тель-Роег, если я правильно соотнесла список группы с реальными студентами.

— Удалось, — кивнул дракон. — Каждый раз удается. Но у университета договор с гномьим посольством. Поэтому каждое утро в библиотеку присылают копию книги. Совершенно бесплатно, просто из желания утереть нос своим остроухим коллегам.

— Магистр, вы неполиткорректны! — обиделась самая эльфанутая дама нашего цветника. Она, судя по долетавшим до меня фразам, уже распланировала свою жизнь: через год, по ее плану, должна была познакомиться с эльфийским принцем и очаровать его с первого взгляда своей неземной красотой. Ради того, чтобы увеличить свои шансы, она даже покрасилась в рыжий цвет и приобрела коня вороной масти. С чего такой выбор? Я до сих понять не могла. Лучше бы вложила деньги в новую эльфийскую компанию. Там, кажется, и Владыка в финансировании поучаствовал, а значит, на совете акционеров могла бы выловить рыбу и покрупнее, раз уж взялась удить.

— Зато откровенен, — лучезарно улыбнулся дракон. — Если вы хотите работать с эльфами, вы должны знать их слабые и сильные стороны, знать те мелочи, о которых вам ни один эльф не расскажет. Но… — Магистр наставительно поднял палец. — О них вам с великой охотой расскажут стереотипы. Поэтому к следующему занятию я жду от каждого из вас по десять стереотипов об эльфах. Выбираете себе расу и ищете, какие представления бытуют в их среде. Антарина, я был бы признателен, если бы гномов взяли вы. Думаю, так мы узнаем больше, чем переписывая книги. Кроме этого, через занятие у нас будет контрольная. Чтобы подготовиться к ней, возьмите в библиотеке «Поваренную книгу лютниста». Ее написал эльф-полукровка, долгое время проживший среди своих чистокровных собратьев. Будучи рожден за пределами Лесов, он свежим взглядом взглянул на своих собратьев и поделился наблюдениями на страницах книги. Написана она на таанренском, поэтому проблем с пониманием у вас возникнуть не должно.

Заскрипели перья, записывая названия и ставя пометку «Важно» напротив. Я же сделала себе другую пометку — «интересно». И что было очень любопытно, означенный труд был и в списке магистра Реливиана. Но поскольку книга оказалась художественной, я отложила ее на потом. Получается — зря, но кто же знал?

— Отлично, все пометили? Значит, переходим к нудной части лекции, которую нужно записывать и учить к экзамену тем, кто рискнет не посещать занятия.

И говоря о нудности, дракон не преувеличивал. Механически записывая климатические особенности той или иной части Лесов, я старалась откровенно не зевать. Но если мне подобный подвиг удался, то королеве эльфусового цветника — нет. Она отчаянно зевала, кривя хорошенькое личико, и норовила разлить чернила и на свое платье, и на соседское. А мы все писали, писали и писали…

«Особенности психологии» и вовсе заставили меня освежить навык сна на ходу. Поначалу я пыталась писать все, после — только самое важное, но через четверть часа даже самого важного в потоке речи преподавательницы, магистрессы Тарель, не осталось. Она делилась собственными грезами о прекрасных эльфах, приписывая им качества не живых существ, а божественных сущностей, слабо похожих на представителя любой из рас.

Оглядевшись по сторонам, чтобы вернее принять решение, я с неудовольствием отметила, что больше половины студентов спят и даже не пытаются этого скрыть. Оставшиеся — ежеминутно зевают, и только тычки от коллег не дают им сползти под парту. Потоковая лекция, что с нее взять, все в сборе, и только гномов не видно: лишь скрипят изредка сиденья, выдавая их активность под столом. Увы, нас отделял проход, иначе я бы поползла к ним. Там уж наверняка речь идет не о принце на белом единороге.

Глава 6

ДЕБЮТ В ВЫСШЕМ ОБЩЕСТВЕ

Я нервничала. Сказать, что переживала и раскаивалась в своем решении, — нет, этих слов я произнести не могла. А вот нервничать… Такое даже бывалым гномам приходилось испытывать. Например, перед сделкой века или ее срывом. Мне предстояло совершить второе, ибо первое меня в мои годы не устраивало.

Закрывшись на ключ, я старательно воплощала в жизнь свой замысел. Тереза же отвлекала матушку, имитируя бурную деятельность по выбору плаща для госпожи. Леди Катарина, решившая ответственно подойти к первому выводу в свет своего чада, включилась в процесс, и до меня то и дело долетали ее комментарии.

Платье, заказанное еще до моего приезда и на днях подогнанное по фигуре, сидело идеально. Слишком идеально, чтобы я могла позволить себе его надеть. Оно было, конечно, красивое, подходило к моим зеленым глазам и не заставило бы чувствовать себя бледной поганкой на фоне съехавшихся в столицу красавиц. Но, увы, выглядеть мне нужно было именно поганкой. Если повезет, то и бледной.

Круги под глазами, нарисовавшиеся у меня от постоянного недосыпа, весьма огорчали матушку. Она просила, прямо-таки требовала обратиться к целителю или хотя бы к морочному магу, чтобы скрыть этот недостаток. Стоит ли говорить, что с самого утра я старалась не попадаться матушке на глаза, отговариваясь сначала учебой, а после возвращения — жуткой усталостью и головной болью.

Смирившись, леди Катарина отступила, а я как послушная дочь начала делать что-то с синяками. Иллюзий по поводу предстоящего мероприятия я не питала: недавний выпуск торгового журнала «Отчеты Серебряного квартала» испортил мне настроение еще два дня назад.

В свежем выпуске сего достойного издания решили написать о достижениях прибывших в прошлом году предпринимателей и о выручке, полученной ими за время пребывания в гостеприимной столице. С большим отрывом лидировал… папа. Говорить о том, что посетителей в доме прибавилось, значило преуменьшить, а то и промолчать. Матушка купалась в лучах славы мужа, игнорируя его недовольные окрики. Сам отец, после обнародования цифр, предпочитал появляться дома только к ночи, спать и уезжать на работу, пока ему не успели нанести визит вежливости.

Меня этот ажиотаж тоже коснулся. Моя группа впервые заметила меня не для того, чтобы упрекнуть. Если до сего момента здоровался со мной только Дикарт, но ему как старосте остальные прощали эту вольность, то после статьи… Со мной поздоровались все, по очереди рассказывая, как были не правы, что обо мне говорили другие, и как мой нынешний собеседник им, разумеется, не поверил и всячески обелял мою персону. Даже Жижи в мгновение ока стал не противной гусеницей, а экзотическим домашним питомцем, свидетельствующим о неповторимо изысканном вкусе владелицы.

Надеяться, что на балу никто не вспомнит о папином состоянии, было глупо. Рассчитывать на то, что их оттолкнет моя совершенно обычная русоволосая персона с носом картошкой, также не приходилось. Лишь готовые три тома договора могли меня спасти, ну и маленький маскарад, который я не собиралась отменять.

Являться во дворец герцогини, согласно приглашению, надлежало в одежде, соответствующей устоям и традициям общества, подчеркивающей достоинства фигуры и демонстрирующей хороший вкус владелицы. Сверившись в очередной раз с инструкцией, я вытянула из самого дальнего угла гардеробной пронесенную контрабандой бежевую юбку до колена с меховой отделкой по подолу, бело-красный свитер под горлышко с кирковым орнаментом, поверх него легла жилетка в тон юбочке. Для соблюдения моральных норм во время танцев гномочки надевали под юбку облегающие штанишки до колена, и я, поскольку не собиралась нарушать нравственные устои, обзавелась и ими.

Волосы тщательно расчесала и заплела в две длинные тонкие косички от висков, закрепив сигнальными синими ленточками. Теперь все гномы будут знать, что я не нацелена на смотрины, и если и будут подходить, то только по делу.

Косметику я накладывала небрежно, так что и стараться не пришлось. Настоящие гномки, если и снисходили до размалевывания лиц, то делали это без должной сноровки, а потому регулярно пугали другие расы. Краснуха, желтуха и даже смертельная валлийская лихорадка… Каких только симптомов не изображали на своих лицах гномочки! Я так далеко заходить не могла — мама и так по головке не погладит за маскарад, — поэтому ограничилась небрежными румянами в пол-лица, подчеркнула самую вульгарную, по словам модного эксперта столицы, форму носа — картошечкой, наставила себе веснушек и подкрасила мешки под глазами, чтобы никто не мог их случайно не заметить. Наверное, во мне умер сценический гример. Не заметить мое произведение искусства не смогли бы и с трехсот метров.

И наконец, гвоздь программы, а точнее то самое, чем этот гвоздь в случае надобности можно было забить — мой лелеемый с детства молоток с автографом самого кузнеца Рари, лучшего из великих кузнецов современности. На встречу с ним очень хотел попасть брат, а поскольку матушка велела ему присматривать за мной, то и мне вместе с Твеном довелось пробраться на встречу. Но оно того стоило! Мне даже удалось подержаться за его легендарный молот! Кувалду, к сожалению, мастер приносить не стал во избежание жертв — никто бы не смог удержаться от искушения замахнуться великой гномьей кувалдой!

Закрепив молоток специальными ремешками на штанишках, я поправила юбку и повертелась перед зеркалом, оценивая высоту подъема. Неплохо, молотка практически не видно, но теперь любой торчащий гвоздь мне не страшен.

Часы пробили пять, напоминая, что у меня осталось меньше четверти часа, чтобы спуститься вниз. Как послушной и собранной гномочке, мне уже полагалось бы спускаться и не заставлять матушку нервничать. Но прекрасно представляя, что сделает мама, если увидит меня раньше времени, я выжидала. За две минуты до выхода, когда леди Катарина настойчиво звала меня из холла, в комнату проскользнула Тереза и вручила мне пальто. Длинное, оно полностью прикрыло мое своеволие.

Вздохнув, я мысленно вознесла хвалу духам штолен и отправилась на свой первый в жизни бал. Уж лучше бы это был балаган, чем заплыв среди накрахмаленных пираний. Несколько раз подпрыгнув, я убедилась, что молоток не упадет мне не ногу, и помахала на прощание Терезе.

— Я отнесла ваш дар в храм, — обнадеживающе сообщила мне девушка. Что ж, хоть кто-то из богов будет на моей стороне. — Огонь у алтаря Алари принял подношение.

Я не упала только из-за того, что держалась за ручку двери. Петли угрожающе скрипнули, напоминая, что не рассчитаны на лишний груз.

— В какой храм ты отнесла мою жертву? — переспросила я, не слишком надеясь на опровержение, но страстно его желая.

— Алари, — развела руками горничная. — Все девушки перед первым балом приносят ей подношение. Чтобы выглядеть лучше всех, чтобы жених сразу нашелся, чтобы был достойным и богатым человеком… Госпожа, — понизив голос, чтобы сообщить мне что-то тайное, позвала Тереза. — А у горничной Франтишки огонь ничего не взял. Выплюнул ее подношение, только и сверкнули жемчужные серьги. Дорогие, наверное, но не хочет богиня ей помогать! А ваши пирожки с капустой тут же исчезли. Едва я их на блюдо выложила.

Я скрипнула зубами. Нет, уж лучше бы я их Алесту скормила. В желудке эльфа они принесли бы больше пользы. Подумаешь, три часа убила на готовку, выслушала стоны страдающего эльфа, отказала ему в такой малости, как пирожок, чтобы моя — МОЯ! — горничная отнесла пирожки в храм богини бракосочетаний? Бр… Если бы Тереза не успела себя зарекомендовать как неподкупный страж, я бы заподозрила сговор. Но… костюм гномочки был на мне, и сомневаться в верности Терезы не приходилось…

— Госпожа, вас матушка ждет… — напомнила мне девушка. Глаза она прятала, как будто чувствовала мое недовольство и не хотела лишний раз гневить.

— Иду, — простонала я. Вечер обещал быть незабываемым.

Дорогу до места будущих боевых действий я помнила слабо. Матушка в сотый раз делилась воспоминаниями о своем первом бале, на котором все холостые мужчины одаривали ее своим вниманием. О том, что папы среди этих «достойных мужей» не было, история обычно умалчивала. Умолчала и в этот раз. А отца, чтобы насмешливо улыбнуться очередной придумке жены, с нами не было. Не любил лорд Никлос сборища праздных шалопаев, не ходил на них и другим не советовал. С неодобрением отнесся он и к желанию супруги искать мне жениха на подобного рода мероприятиях. Увы, переубедить матушку он не смог: только позвал меня накануне к себе, обнял и предупредил, что он на моей стороне. Что ж, глупо было надеяться, что папа не узнает, что добавили ему в посылку мои друзья-гномы.

— Ох, мы почти приехали! Тари, я так волнуюсь! — сообщила мне матушка, распахивая веер и обдувая себя со всех сторон. Я поморщилась: так запах духов долетал и до меня. — Это такой ответственный день! Солнышко, сегодня ты можешь встретить свою судьбу! Дара говорила, здесь собираются самые лучшие люди империи и гости лично его величества. Ни одного проходимца! Все с именем, с манерами, с должным воспитанием… Я буду счастлива, если тебя выберет кто-то из них.

Я промолчала, хотя в душе была в корне не согласна с придуманным маменькой исходом. Она уже была согласна на любого из присутствующих, только и ждала, чтобы кто-то из них обратил на меня внимание. Любой, лишь бы с именем и состоянием. И больше никаких критериев. Главное — из собравшихся в зале. Во рту стало горько, но я только убедилась в своей правоте.

Прости, мама, но твой сценарий мне не подходит. Не хочу, чтобы ты меня отдавала за любого, хочу за того, кого сама выберу, так что… Я покосилась на скучавшего без дела гнома у крыльца дворца, и, когда мы выходили и матушке отвешивал дежурные комплименты церемониймейстер, я показала ему условный знак. Гном кивнул и сунул мне в руки маленькую сумочку на цепочке.

— Переместитель настроен, первая партия уже там. Как только извлечете книги — они примут свой настоящий размер, — шепотом пояснил он. — Наш экипаж неподалеку, так что сбоев не будет.

— Спасибо, — благодарно кивнула я.

— Стых очень просил, — крякнул в бороду мой собеседник. — Он, кстати, уже третий том заканчивает. Ты уж не обижай родственника, когда он объясняться придет.

— Обещаю выслушать, — с поклоном ответила я.

— Эх, молодежь, — протянул гном и одобрительно хлопнул меня по плечу. У церемониймейстера, который мог наблюдать эту картину, дернулся глаз.

Пальто пришлось снять на входе. Хорошо, что я чуть замедлила шаг, ожидая, пока объявят нас с матушкой и леди Катарина королевой войдет в зал. Наслаждаясь всеобщим вниманием, матушка гордо прошла через весь зал к Даре Атлонской. Я же выжидала за кадушкой с маленьким деревцем.

И ожидания мои были вознаграждены. Ко входу подъехал экипаж, и из него вышла самая завидная невеста гоблинских степей. Аршата, по прозвищу Острозубая. Уж на нее-то будут направлены все взгляды, куда там мне с моими гномскими выходками. Проскользну — никто и не заметит.

В нужный момент я шагнула в сторону и вклинилась в свиту гоблинки. Пожилая женщина, которую я слегка оттеснила, с пониманием взглянула на меня и замедлила шаг. Я кивнула и жестом дала понять, насколько ей благодарна. Та лишь усмехнулась в ответ и, ухватив меня за запястье, затянула в центр шествия. Правильно, за широкими плечами долговязой Аршаты мои средние сантиметры были незаметны.

— Удачи, девочка, — пожелала мне старая гоблинка, давая возможность под прикрытием ее широких юбок и наплечников скрыться за колонной.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я и выдохнула. Грандиозного скандала избежала, а другие не так страшны. Да и матушка предпочитала отдыхать в другой части зала, а значит, истерики с заламыванием рук в ближайшее время не предвидится. А там… Не будет же леди ронять свою репутацию из-за неразумного чада?

Гости неспешно прибывали. До официального начала оставалось не меньше часа, да и потом никто не посмеет закрыть двери до прихода самого ожидаемого гостя герцогини. А ждали ни много ни мало — императора с сыном. Ждали и прощупывали обстановку.

Подпирая колонну, я насчитала не меньше пяти профессиональных охотниц за женихами. Эти ходили аккуратными зигзагами, мастерски огибая опасные места. Друг с другом они предпочитали не пересекаться и постоянно курсировали по залу.

Раздавшийся невдалеке женский вскрик только подтвердил мою теорию о заговоре. Чуть отступив назад, я еще успела увидеть, как уносят «упавшую в обморок» девицу. Уносят без всякого почтения и аккуратности, положенного благородной леди. Почему? Мелькнувшая золотая монета выпала из тонких ручек какой-то аристократки прямо в карман слуги. Сомневаться, что к моменту, как несчастная придет в себя, ее платье будет безнадежно испорчено, не приходилось.

— Новенькая? — хрипло поинтересовались у меня сзади.

Голос был незнакомый, и я поспешила обернуться, чтобы избежать незапланированного «падения в обморок». Миленькое лицо моей собеседницы скривилось, зато губы растянулись в улыбке.

— Ой, какая ты хорошенькая! — отвесили мне насквозь фальшивый комплимент.

— Вы тоже, — скромно опустив глаза, ответила я, оглаживая юбку, пальцами нащупывая под юбкой молоток. Для успокоения нервов, конечно.

— Будем подружками! — вдруг решает аристократочка и протягивает мне свою отманиюоренную лапку. — Ты же хочешь со мной дружить?

— Очень! — подтверждаю я, не договаривая до конца. Так и не узнает красавица, чего же мне так хотелось совершить, глядя на нее. На ручках, минутой ранее благодаривших слугу, были точно такие же перчатки. Впрочем, ради справедливости и обнародования заговора, подобные перчатки красовались и на некоторых других дамах. Как я подозревала, столичных и между собой знакомых.

— Тебе так повезло! — начала расписывать плюсы моего положения девушка. — Меня зовут Вероника, ударение на второй слог. Мой отец, — аристократочка состроила шокированное личико, — канцлер императора, лорд Дель-Тарас.

Сказала и выжидающе уставилась на меня. Под слоем грима изображать потрясение и благоговение было плевым делом, и я с «восхищением» уставилась на собеседницу, как будто она была посланником Эсталиана, по глупости пришедшим не на то мероприятие.

— Простите, что сразу вас не узнала, — покаянно выдала я, не поднимая глаз. Незачем ей видеть мои истинные чувства. Дочку канцлера за волосы тягать мне по положению не положено, так что придется спроваживать другими способами.

— Ничего, — щедро позволила не каяться в прегрешениях всех предков до седьмого колена девушка. — Но ты должна мне помочь.

— В чем, госпожа? — Я была сама исполнительность и глупость. Как будто нормальный человек захочет, да и станет выполнять сомнительные поручения не самых чистых на руки господ.

— Видишь вон ту особу? — Мне указали на миловидную блондинку, беседовавшую с пожилой дамой весьма приятной наружности. — Подойди к ней и познакомься, а когда появится принц, поставь подножку. Пусть она упадет и распластается на полу прямо перед принцем.

— И тогда он больше на нее и не взглянет! — радостно поддержала я, стараясь не рассмеяться. Я-то ждала чего-то поинтереснее, а так…

Непродуманно леди работает, ох как непродуманно. Принц, конечно, может не обратить внимание на бедняжку, упавшую к его ногам, но для этого он должен быть полным моральным уродом. А если поверить словам Алеста, таковым его знакомый не является, поэтому вероятность того, что его высочество остановится и поможет бедняжке подняться, выше, чем у первого варианта, на который так рассчитывает девица. Плохой план, очень плохой и неразумный план. Еще и чужими руками взялась его исполнять. Разочарована, как я разочарована в родной аристократии! То ли дело…

— Эй, ты меня вообще слушаешь? — Недовольный тычок в грудь прервал мои размышления на самой приятной ноте. Закон подлости — не иначе!

— Да, госпожа. Извините, госпожа. Все будет исполнено, госпожа, — старательно воспроизводила я речь матушкиной горничной. Хоть какая-то польза от частого пребывания дома.

— Иди! — Скомандовала мне дочка канцлера и с предвкушением проговорила себе под нос: — Его высочество скоро появится.

Признаться, мне стало жаль его высочество еще в первый миг, как я оказалась в зале. Но познакомившись с одной из тех, кто собирался посвятить его жизнь себе, я прониклась искренним сочувствием к его несчастной доле. Мало того что вечно живет как на освещенной витрине, так еще все так и норовят его оттуда стянуть и примерить.

Огибая опасные места, в которых могла встретить матушку или ее знакомых, я перебралась на другую сторону бального зала. Здесь колонн было поменьше, зато присутствовали цветочные ниши, за которыми можно было устроить неплохой наблюдательный пункт. Разумеется, если бы слуги, согнанные в зал, не пытались постоянно выдать расположение наблюдательного пункта, предлагая закуски.

Девушка, к которой мне предстояло подобраться, нашлась все на том же месте. Она, как и прежде, разговаривала с почтенной дамой и не обращала внимания ни на что вокруг. Даже странно. Стояла девушка не в самом выгодном месте, внимание ничье привлечь не пыталась. Вообще казалось, что разговор занимает ее куда больше возможной встречи с женихом. Я даже симпатией к ней прониклась. Был бы здесь Алест, можно было бы попробовать многоходовку сыграть и с принцем сговориться, чтобы он свое внимание правильно распределял.

— Леди Тель-Грей, позвольте поинтересоваться, что вы здесь делаете в таком виде?

Я едва удержалась, чтобы не помянуть духов штолен. Наверняка явление этого… эльфа было их подлых чар делом. Не получив приготовленных для них пирожков, начали мстить, чтобы в следующий раз внимательнее была, лично подношение носила!

— Здравствуйте, магистр, — тихо, чтобы по возможности привлекать поменьше внимания, ответила я и обернулась к своему ночному кошмару. Практически каждую ночь мне снилась заваленная контрольная и последующее отчисление. И в каждом сне он с засученными рукавами топором мясника рубил на мелкие клочки мою несчастную работу. — А вас тоже пригласили?

— Разумеется, — усмехнулся эльф. — Предъявить вам приглашение?

Он с готовностью потянулся к нагрудному карману.

— Поверю вам на слово, — заверила я и перевела взгляд на зал, давая понять, что за пределами факультета я не слишком хочу находиться в его компании. Впрочем, и на парах я бы прекрасно обошлась без внимания со стороны этого странного эльфа, который повадился вызывать меня к доске и гонять по каждому изучаемому правилу. Нет, конечно, так я запоминала быстрее и качественнее, но до чего неприятно ошибаться у всех на виду!

— Антарина? — Кажется, матушка все же заметила мой маскарад. И вот что стоило эльфу обойти меня стороной! Отвлеклась, явление опасного объекта пропустила. Что теперь делать?

Расстояние между мной и старшей леди Тель-Грей стремительно сокращалось. Надо было предпринимать серьезные меры, и я решилась на безрассудство.

— Магистр, — позвала я и бросилась вслед уходящему эльфу. Тот обернулся ко мне и замер, оценивая обстановку. Не заметить приближавшуюся к нам матушку он не мог. — Можно пригласить вас на танец?! — выпалила я, цепляясь за его руку и жалобно заглядывая в серые глаза. Вот так он мне и поможет. Сейчас сверкнет сталью взгляда, отцепит мою руку и матушке на растерзание оставит…

— Идемте, — неожиданно согласился эльф, выводя меня в круг танцующих. — Только на будущее, леди Тель-Грей, не стоит так бежать за мужчиной. Он может неверно истолковать ваш интерес.

Говорить банальности о том, что в его верном понимании ситуации я уверена, не стала. Это было бы грубо, а обижать пусть эльфа, но того, кто мне помог, противоречило моим принципам.

— Спасибо, — тихо поблагодарила я, когда мы пробрались в самый центр танцующих пар. Не двигаясь в общем круговороте, матушка ни за что не сможет сюда добраться, а если согласится с кем-нибудь потанцевать, то ей будет не до меня. По всем пунктам прекрасное укрытие. Только вот чужая рука на талии изрядно портила мне нервы. Было в ней слишком много собственничества, хотя танцем оно и позволялось.

— Так надо? — осторожно поинтересовалась я, косясь на тонкие пальцы эльфа на моей талии.

— Надо, — подтвердил магистр, улыбнувшись. — Разве с Алестом вы не так танцуете?

Я припомнила, с какой неохотой младший эльф отрывал руки от туловища во время танца, и отрицательно покачала головой.

— Он их в воздухе держит. Поэтому быстро устает и просит перерыв. Гномьи народные ему лучше даются, — поделилась наблюдениями и поправила съехавшую ниже положенного мужскую руку. Как результат, сбилась с ритма и наступила магистру на ногу. Он даже не поморщился.

Не забыть бы и это отметить в исследовании. Только выборка откровенно слабая. Алест чаще всего по моим ногам топтался, а с другими эльфами мне танцевать не доводилось. Пока… Я углядела двух своих будущих жертв, входивших в зал под руку с миловидными леди, которые леди не являлись и брали за свои услуги… Н-да, завидовать нехорошо. Мне столько за возможность потанцевать платить никогда не будут.

— Увидели кого-то знакомого? — поинтересовался магистр, притягивая меня ближе, ибо я чересчур отвлеклась и забыла сократить дистанцию после очередного поворота.

— Угу, — подтвердила я, стараясь не терять эльфов из поля зрения.

— Вы знакомы с Леранталом и Каэраилем? — удивленно вскинул брови магистр, рассмотрев, на кого я насмотреться не могу.

— Недавно познакомились. Маркус сказал, у них те же проблемы, что и у меня.

— У вас проблемы? — Эльф нахмурился и начал уводить нас подальше от центра. — Что произошло?

— Пока ничего, — пожала я плечами, отчего меховая отделка жилетки почесала мне подбородок. — Но если мама сможет изловить меня до конца бала — не могу гарантировать, что смогу явиться на контрольную.

— Значит, — магистр усмехнулся, — чтобы избавиться от вас, мне достаточно сейчас отвести вас к матушке?

— Примерно так, — грустно подтвердила я. — Вы так поступите?

— Нет. Зачем бы я стал соглашаться потанцевать с вами, если бы хотел избавиться от вас так легко. Вы готовитесь, учите, хоть вам и не нравится мой предмет, и меньшее, что я могу для вас сделать, — провести обещанную контрольную.

— Вы изменили свое решение? С ректором вы говорили иначе.

— Скажем так, Антарина, вы доказали, что достойны получить шанс. Но свои требования я не изменю. Двести баллов, и вы остаетесь, если нет — должны будете уйти.

— Я помню, — кивнула и отступила на шаг. — Благодарю, милорд.

Наверное, это был первый раз, когда я была ему по-настоящему благодарна.

Музыка сменилась, а мы стояли на противоположной стороне зала. Матушки тут не было. Да и никого, в общем-то, не было. Все сместились ближе к центру, чтобы посмотреть, как будут танцевать эльфы со своими спутницами. Конечно, с какой еще расы могли начать, если каждая вторая в этом зале мечтала стать избранницей остроухого. Увы, почти все эльфы явились с парами.

— И как далеко простирается ваша благодарность? — испортил всю красоту момента эльф.

— А что бы вы хотели? — нахмурилась я, не ожидая ничего хорошего. Впрочем, у меня имелось одно предположение, но… неужели ему совсем не с кем?..

— Еще один танец. На сей раз, как и положено мужчине, приглашаю я.

Магистр учтиво кивнул и протянул мне руку.

— Хорошо, — пожала плечами я и не смолчала: — Только у меня не со всеми танцами хорошо. Из эльфийских я только три и знаю, и этот не из их числа.

— Ничего, мы что-нибудь придумаем, — пообещал эльф и придумал.

Никогда на моей памяти на балу не было такого. Никогда эльф не поступался чистотой туфель. Никогда не выбирал в спутницы первую попавшуюся даму. Никогда не позволял ей просто стоять на своих ногах, вцепившись в свой камзол и едва не оборвав пуговицы. Одну, к слову, мне удалось позаимствовать, с подкладки. Уж очень материал был интересный. И никогда дама не прятала красное от смущения лицо, стараясь, чтобы ни с одного ракурса оно не просматривалось полностью.

Надежд, что мне удастся затеряться в толпе после такого представления, не оставалось. Если бы не сумка, полная брачных договоров, махнула бы я через парапет на балконе и спряталась в розарии. Или в ежевичнике, если хозяйка дворца не на словах любит эту ягоду. И никто бы туда не залез — платья с мундирами бы точно пожалели.

Теперь же, стоило магистру откланяться, ко мне, словно наперегонки, бросились кавалеры из разных углов зала. Чего они хотели — показать свою прыть, заслужить мое внимание и в долгосрочном проекте папины деньги или посоперничать с эльфом — я не могла с точностью определить, но каждый был мною одарен. По три экземпляра в одни руки. Нет, бонусов не полагается. Да, сначала прочитать до конца, а после уже приглашать на танцы. Эльф? А эльф уже ознакомился. Он быстро читает. Нет, ничего нельзя поделать. Да, леди жестока и сердце у нее холодное. Нет, не интересует. Нет, вина не нужно. И розы леди тоже не любит. И десерт не желает. Наряд? По гномьей моде. Да, леди долгое время жила в Подгорном царстве…

Столько вопросов мне даже на блиц-опросе при поступлении в Заколдованных Горах не задавали. И всем необходим был ответ, всем необходимо было внимание, всем хотелось выразить почтение и надежду на будущую встречу. Особо наглые звали в парк — прогуляться и посмотреть на звезды. Этот контингент тут же получал три копии и отправлялся восвояси.

К моменту появления принца я уже ни о чем не помнила. Кажется, где-то мелькала недовольная дочь канцлера, но пробиться через заслон жаждущих пообщаться кавалеров она не смогла и капитулировала. Я нашла выбранную ею жертву и с облегчением выдохнула. Рядом с девушкой стоял и улыбался наш преподаватель эльфоведения. И правда, как могли обойти приглашением эту удивительную персону?

— Руки еще не устали? Может, помочь? — внезапно предложили мне вместо традиционных воспеваний глаз и красоты неземной. В том, что на земле монстров с подобной раскраской не было, это они угадали верно. Даже в гномьих подземельях водились ползучие зверьки посимпатичнее.

— Привет! — Я радостно обернулась на голос и обняла Грыта. Гном ткнулся носом в мое плечо — сказывалась разница в росте — и довольно крякнул.

— Тари, твой танец еще не забронировали? — сразу перешел к делу друг.

— Нет, в брони я отказала. А ты хочешь потанцевать?

— Надо бы, — неохотно признался Грыт и почесал бороду. — Эльфы вон уже выступили. Говорят, даже с кем-то из наших. А уступать им не хочется… Так что, составишь компанию? Вряд ли тут еще хоть один ценитель окажется, а ты, по словам Стыха, с душой отплясываешь.

— С душой — не с душой, а с тобой потанцуем. Скоро нужно?

— Да вот этот кончится и выходить уже. А нам еще молоток тебе найти…

— У меня есть, — усмехнулась и кокетливо продемонстрировала штанишки под юбкой. — Думаешь, я бы не взяла? Какая из меня гномка, если самое ценное дома оставляю?

— Никакая, — довольно рассмеялся Грыт. — Зато теперь я точно уверен — ты наша.

— Из-за молотка?

— Из-за смелости! — пояснил гном, взял меня за руку и заставил покрутиться. — Сколько я человеческих девочек ни видел, никто из них не пошел против всех. Как маменька сказала — так и делали. Одна ты у меня бесценная и восхитительная.

— Так, может, и я сделала, как маменька сказала? — Лукаво улыбнулась. Зря, к тому, что скажет мне Грыт, я была не готова.

— Знаешь, поспрашивал я у знающих людей о твоей маменьке… Ничего хорошего в ней нет.

— Это моя мать, — напомнила я гному.

— Да знаю я, — не сдержался Грыт, — что она тебя родила. А потом не хотела пускать в гномью школу, не хотела, чтобы ее деточка с противными лилипутами общалась. А как с каким-то старым хрычом договариваться о вашем свидании, так пожалуйста!

— О каком свидании?

— Она тебе позже скажет, как я понял. Но подарок уже взяла. Дорогой, драгоценный, за простой сувенир никак не сойдет. Тот хотел что-то подешевле дать, но леди напомнила, что ее кровиночка только что с эльфом танцевала, а значит, достойна большего.

Мне стало дурно. Такого я от нее не ожидала. Да, я была готова, что мне посоветуют с кем-то встретиться, предполагала, что кандидат мне не понравится, но что она просто-напросто возьмет подарок от незнакомца, закрывая мне возможность отказаться от встречи. Такой подлости я от нее не ожидала.

— Она правда взяла дар? — тихо спросила, надеясь услышать опровержение. Я бы даже простила его за такую злую шутку, но…

— Взяла. Еще и хвасталась какой-то тетке с одуванчиком на голове, дескать, моей доченьке с первого бала подарки дорогие делают.

— Даре… Значит, чтобы похвастаться перед подругой. — Я грустно улыбнулась. — А ты говорил бесценная. А есть цена — простая зависть. Ради этого и своего ребенка ей не жалко.

— Тари… — Грыт крепко-крепко обнял меня за плечи. — Ну прости меня, дурака. Не сдержался! Но не мог я больше терпеть. Ты должна была знать. Чтобы жизнь себе не ломать и виноватой не чувствовать. А то знаю я таких — они потом своим здоровьем шантажируют, нервами слабыми, больным сердцем и гнилой печенкой.

— Ничего… — я грустно улыбнулась и отстранилась. — Я с этим справлюсь. И… Спасибо, что сказал.

— Тари…

— Все в порядке, правда. — Я постаралась улыбнуться. — У нас с тобой танец впереди, а мы тут стоим, как два идиота, и время тратим. Давай хоть молотки сверим, чтобы случайно по лбу не попасть. А мама… не хочу я сейчас об этом думать. Прости уж.

Грыт еще раз вздохнул и отцепил от брюк свой молоток. Полновесный, мужской, даже с оберегом от попадания по пальцу — настоящее произведение искусства. С настоящей завистью я протянула к нему загребущие ручки, но, конечно, мне его не дали, не принято было у гномов свои ритуальные молотки в чужие руки давать. Только в пределах семьи и только кровным родственникам. Так что не видать мне настоящего освященного духами штолен молотка, придется своими обходиться. Красивыми, удобными, но не полноценно гномьими.

— Прикрой меня, — заметив возросший интерес зевак, попросила я. Пара слегка нетрезвых гостей разочарованно застонала и ушла. Это им еще повезло — Грыт бы за подглядывание устроил близкое знакомство со своим тяжелым другом.

Удостоверившись, что никто не следит за моими руками, я осторожно сунула их под юбку и отцепила свой молоточек.

— Красивый, — похвалил Грыт и припечатал: — Девчачий.

— А я, по-твоему, кто?

— Свой парень, — фыркнул гном и вытянул руку с молотком вперед. Я последовала его примеру. Молотки сошлись, но ничего не случилось. — Жаль, — не сказать чтобы сильно расстроился Грыт. — Но тем больше шансов у Риска.

— С ним тоже не прореагировали. Так что быть нам с тобой друзьями.

— Ну, духи штолен тоже не всегда честны. Пока им задаток не дашь, ничего толкового не скажут. Знаешь, сколько раз мой батюшка к матушке сватался? Семнадцать! А все никак благословения эти призрачные сущности не давали. Сколько их просили, сколько им обещали быть верными друг другу… Пока хороший такой самородок из новой шахты не принесли — ничего не помогало. А как на алтарь руды насыпали, как золотом приправили, так сразу и сверкнуло благословение, сразу и милы духам батюшка с матушкой сделались. Так что тут еще варианты могут быть, а Риск парень серьезный. Он, отец говорит, с горными разведчиками каждые выходные ходит. Не в этот год — так в следующий повезет, раздобудет самородок нужных размеров. А дальше уж свататься придет. Он в нашу породу, так просто не отступит!

— Хвалишь, как сват настоящий, — пожурила я гнома, но настойчивость Риска оценила. Если придет — обязательно подумаю. Он парень неплохой, работать умеет, опять же довольно красивый, а среди гномов — и вовсе красавец писаный. Папе точно понравится!

— Так для семьи стараюсь. — Грыт хохотнул и хлопнул меня по плечу. — Будешь мне родственница, молоток подержать дам.

— От такого предложения сложно отказаться, — призналась я и легонько дернула Грыта за кончик бороды. Чужого или новенького за подобный поступок каской бы огрели по лбу, но в ближнем кругу… да уж, все люди как люди, а мы с гномами дело имеем!

— Ты думай. Хозяйство у нас большое, присматривать за всем — это не в шахте киркой махать, тут терпение нужно, аккуратность, старательность.

— Да знаю я, — отмахнулась и напомнила. — Что, я у вас в гостях не была?

— А что, была? — заинтересовался гном. Прислушался к музыке, но нет, наш выход пока не требовался.

— Риск всю группу звал. Они же как раз в Заколдованных Горах и жили, так что бабушек-дедушек я видела. Очень милые гномы, — похвалила я старшее поколение семьи.

— Все, Риск обречен, — хмыкнул, подобно настоящему эльфу, Грыт и хлопнул в ладоши. — Теперь я от тебя не отойду, а то уведут невесту из-под носа, как я перед стариками оправдываться буду?!

— Скажешь тоже!

— Не скажу, а то не поймут, как это я вообще допустил, чтобы ты с посторонними танцевала, когда на родине такой прекрасный Риск есть и очень тебя ждет!

— А как же Стых? — напомнила я другу о другом гноме, но Грыт только отмахнулся.

— Стых — это детское увлечение, не больше. Вы знакомы слишком давно, чтобы между вами были другие чувства кроме дружеских.

— Все-то ты знаешь!

— Я такой, — предпочел принять мои слова за похвалу гном. — И сейчас здесь начнется бардак. С танцем придется подождать.

— Бардак?

— Его высочество изволили прибыть на мероприятие. Судя по ажиотажу, без батюшки. Так что, Антари, сейчас начнутся бои без правил. Подожди здесь, я раздобуду закуску. Только никуда не ходи — затопчут. Здесь знаешь какие кобылы бегают?

Отвечать на риторический вопрос гнома я не стала: незачем ему беспокоиться. И так отощал на казенных харчах, скоро камзол застегиваться перестанет.

А действо между тем набирало оборот. Профессиональные охотницы первыми смекнули, что к чему, и заполучили лучшие места. Дистанцию, тем не менее, выдерживали. Не меньше двух метров разделяли конкуренток, и это расстояние постоянно пытались то увеличить, то сократить. Незамужние дамы всех возрастов спешно занимали места вдоль разворачивавшейся ковровой дорожки, и, если бы не растягивавшийся вместе с ней барьер, лежали бы первые красавицы королевства, как вязанки дров перед печкой, с любовью сложенные штабелями. Впрочем, лежа они бы смотрелись лучше, полезнее, а так — торчали как зубочистки в стаканчике и локтями пихались.

Где-то на противоположной стороне мелькнула Франтишка, но тут же скрылась за чьим-то мощным торсом. И ради того, чтобы вытолкнуть кого-то к принцу на ковер, меня хотели отправить в эту свалку?! Да ни в жизнь. К тому же объект ненависти дочери канцлера также не сошел с ума и попыток пробиться через живую изгородь не предпринимал.

— Нравится? — любовно поглаживая края огромной миски, набитой луковыми колечками, спросил Грыт. — Идем на балкон, оттуда вид лучше и можно хулиганить.

С балкона и впрямь открывался потрясающий вид на происходящее. Оценить его собрались едва ли не все женатые пары и те из гостей, кого не прельщало внимание охотниц. Опытные, они знали, что не достигнув желаемого, профессиональные невесты переключатся на рыбку поменьше и подоступнее. Не все, конечно. Останутся и жаждущие любви приглашенных эльфов, драконов… Да даже на гнома найдется желающая, если он первый шаг сделает и размер счета в банке покажет.

Волнение нарастало, страсти кипели, прически стремительно портились, а декор платьев оказывался на полу, под острыми каблуками невест. Битва шла не на жизнь, а на корону. Сдаваться, не попробовав, не желал никто.

Распахнулись двери, оркестр заиграл долгожданную приветственную мелодию, дамы сделали стойку — одну на всех, другим их просто не учили! — и в зал, поминутно кланяясь и извиняясь, прошел камердинер его высочества.

— А принц? — недоуменно поинтересовалась я у Грыта.

— Уже давно в зале, — шепнул мне на ушко гном. — Сейчас об этом официально объявят.

— А это все зачем? — Я указала на ковровую дорожку, которую стремительно сворачивали два лакея. Еще бы, упадет какая-нибудь дама — скандал выйдет. Тень на королевский трон бросит. Нехорошо. Трон потом мыть придется, возможно, даже с хлоркой. Им же только дай возможность попадать в денежных местах — никак потом не изгонишь, дам этих.

— Чтобы частые посетители балов могли получить хоть какое-то удовольствие, — пояснил Дикарт, оказываясь у меня за спиной. — Как бал? Слышал, ты сегодня просто гвоздь программы. А меня осчастливишь тремя томами? Чтобы я не хуже других был.

— Держи.

На свет были извлечены ровно три тома предварительного брачного договора.

— Мне в двух экземплярах каждый, — шепотом попросил Дикарт. — Тут некоторые тоже хотят, но подойти и попросить боятся. Думают, если ты узнаешь, что они твои труды к курсовой работе подобьют, так и поколотишь их этими самыми томами.

— А тебя не поколочу? — усмехнулась я, но все-таки выдала ему еще по одной копии.

— А я староста! Лицо подневольное и больно исполнительное. Что сказали вышестоящие университетские чины — то и выполняю, — нажаловался на начальство Дикарт и посерьезнел: — Сама-то как? Все хорошо? Никто не обижает?

— Чтоб я Антарину в обиду дал? — обиделся Грыт и продемонстрировал семейное достояние. Сверкнул занесенный молоток — разулыбался Дикарт.

— Тогда я спокоен. Но если понадоблюсь — прячусь за третьей колонной на балконе. У нас есть печеньки, так что мы вас ждем.

— Паяц! Кому эти печеньки нужны, когда есть колечки! — бросил ему в спину Грыт.

Дикарт услышал, обернулся и проникновенно заявил:

— У нас и колечки есть. Мы организация межрасовая и хорошо финансируемая!

— Сразу бы так, — усмехнулся в бороду Грыт и отставил пустую миску. — Идем, Тари, нам еще учить этих эльфов на мраморе отплясывать!

Отплясывали мы долго. Не меньше получаса. На большее не хватило оркестра, дирижеру которого постоянно скидывали монеты в карман фрака, отчего к концу мелодии бедняга уже с трудом держал плечи на одном уровне.

А началось все просто и по-семейному. Эльфийский посол, его светлость Алариан Дариан Таариль Лаен Киалийский изволил заметить, что гномьи танцы просты, незамысловаты и не отличаются ни красотой, ни изяществом. Представитель гномов, мастер Дараш, с ним не согласился и предложил эльфу самому попробовать сплясать с нами. Его светлость презрительно скривился и бросил, что до такого он опуститься не может, ибо не рожден столько пить, сколько в «Трех грибах» описано. На больную мозоль, то бишь, наступил всему гномьему народу. И быть бы драке, если бы магистр Караэдан не вызвался поучаствовать и собственным примером не утихомирил двух драчунов. Заявлять, что и драконы ничего не понимают в искусстве танца, у эльфа язык не повернулся, а гном… А что гном! Расчувствовался и пригласил магистра повторить поездку, когда время найдется.

Дракон слегка сбледнул, но обещал подумать и выбрать время. Кажется, не все так гладко прошло у него в путешествии, раз уж при одном упоминании возвращения нервно дергается бровь, а ноги заплетаются, едва не увлекая его вниз по лестнице весьма травмоопасным способом. Эльф фыркнул, но от комментариев воздержался.

Предчувствовал он победу, кривил губы и презрительно щурился, когда мастер Дараш делился с коллегой своим запасным молотком. У дракона необходимый инвентарь имелся, и развеселые гномьи танцы начались без опозданий и согласно расписанию. Вот только закончиться никак не могли.

Мы с Грытом шли на шестьдесят седьмое повторение, притопывая и сверкая бойками. Шагнуть вперед, легко наклониться, отпрянуть и прокрутить, чтобы повторить для каждой стороны. Дорожка шагов влево, притопнуть, взмахнуть молотком и перекинуть в другую руку, ухватиться за запястье партнера и сделать два поворота вокруг общей оси. Подпрыгнуть, чтобы из-под юбки слегка показались штанишки, щелкнуть пальцами и начать все сначала.

На настоящей гномьей свадьбе таких повторений не бывало меньше двух сотен. С перерывом, конечно, но все гости отплясывали едва ли не до полного изнеможения. А тут каких-то жалких шестьдесят семь.

Когда музыка наконец стихла, мы с Грытом переглянулись, довольные друг другом, и, глубоко поклонившись в каждую сторону, весело переговариваясь, отправились на балкон.

Удовлетворенно крякнул мастер, закидывая свой молот размером с небольшую кувалду на плечо. Дракон с облегчением выдохнул и тоже посторонился, а вот эльфу было плохо. Мутило беднягу, как после трехнедельного морского путешествия. Шатался, пытаясь ухватиться за стеночку, ругался, забыв о воспитании, и клялся больше никогда не заводиться с гномами. Что, в общем-то, и преследовал целью данный урок. Но это с гномьей стороны.

А вот со стороны зрителей шло бурное негодование. Ведь не для того они монетки подкидывали и танец продлевали, чтобы их кумир опозорился. Это гномы с их тяжеловесным инструментарием и неприспособленностью к танцам должны были попасть впросак. И недоумение, вызванное победой длиннобородых, так явно читалось на разочарованных лицах гостей, что мы с Грытом не выдержали и рассмеялись. Тихо, за колонной, как не подобает благородным воинам и прочим честным людям, но как очень хотелось нам в данный момент.

— Это было достойно, — бросил нам один из знакомых Маркуса, Лерант. Его друг одобрительно кивнул, присоединяясь к похвале собрата.

— И вам надоел противный остроухий? — сочувственно изрек Грыт, за что его мысленно пригвоздили к бортику и побили. Хм, значит, жаловаться не все эльфы любят, хотя, видят духи, Грыт сказал чистую правду про их настроение. Иначе бы на дуэль вызвали. Или с кактусами бы договорились. Все одно — неприятно.

— Милорд Киалийский любит превышать свои полномочия, — все же пояснил причину антипатии Лерант. — Но как представитель нашего народа, он всегда будет нам ближе, чем вы.

— Да кто ж спорит? — фыркнул гном. — Свои — это святое. Правда, Тари?

Я кивнула, но мысли мои были направлены совсем в другую сторону. Прямо на меня, не отвлекаясь на болтовню подружек, смотрела матушка. Сердито смотрела, с непонятной злостью во взгляде. Еще и губы поджала, будто я святотатство совершила.

Я отвернулась, но ощущение ее недовольного взгляда осталось. Даже за колонной я его чувствовала. Но ведь ничего не случилось? Платье — да, не то, что она ожидала, но здесь не только люди собрались. У того же Грыта наряд слегка забрызган маслом для достоверности, но это нисколько его портит. На него все равно облизываются некоторые дамы, способные оценить истинную красоту, пусть даже и у гнома. Так ведь в самом расцвете сил и хозяйственности — на них двоих хватит!

— Молодцы, — отстраненно, хотя довольная улыбка не сходила с губ парня, сообщил нам Дикарт.

— Сколько? — тут же поинтересовался Грыт, который в придворных развлечениях разбирался лучше моего. — Двадцать процентов наши.

— Еще чего! — склонив голову набок запротестовал Дикарт. — Я старался, горла своего не щадил, эльфа рекламировал, чтобы ставки не в вашу пользу были. А ты хочешь меня как липку ободрать!

— А мы старались, силы свои тратили, чтоб твои старания окупились, а ты все туда же — деньги наши зажимаешь? — в тон ему, с глубочайшей укоризной, ответил Грыт. — Вон, видишь, как бедная девочка устала? Побледнела, покраснела, сейчас в обморок от усталости упадет! — И мне тихо так, на полбалкона: — Тари, обморок. Как репетировали. — Я подавилась воздухом от возмущения. — Ну, Тари, нас обкрадывают, а тебе обморока жалко? — увещевал меня Грыт.

Пришлось вздохнуть тяжело, руки развести извинительно и падать, манерно постанывая и прикладывая ко лбу холодную часть молотка вместо платочка.

— Вот! Видишь! Довел девушку! Чтоб завтра утром деньги на счету были, а то ославим вас, ваше высочество. Никто вам взаймы не даст!

— Тише, — простонал Дикарт. Оглянулся по сторонам и выдохнул, убедившись, что пассаж гнома прошел мимо ушей обитателей балкона. — А если бы кто услышал?

— А как будто здесь никто не знает? — пожал плечами Грыт, но было заметно, что ему слегка совестно. Все же он был еще довольно молод, не всегда язык в узде удерживал.

— Ваше высочество? — нахмурилась я, разглядывая старосту группы с ног до головы.

— Тари, ну хоть ты будь человеком. Не напоминай лишний раз, — просительно сложил руки Дикарт и протянул Грыту кошель: — Держи, чудовище. Чтоб я еще раз с гномом связался!

— …сказал он в сотый раз, — хохотнул гном, пряча денежки в уютном кармане. Безразмерном, как я полагала. В гномьей одежде других и не водилось.

— Оставь, — оборвал его Дикарт и серьезно попросил: — Тари, поскольку Грыт и Алест тебе верят, поверю и я. Но все должно остаться между нами.

— Легко, — хмыкнула я, но промолчать не смогла и поинтересовалась: — А что, еще никто не опознал?

— Преподаватели знают, а остальным и не нужно, — пояснил Дикарт.

— Не нужно — это понятно, но неужели никто из наших дев не знает принца в лицо?

— Принца? Конечно, знают. Сама вспомни, что там говорят? Или отца опиши.

— Темноволосый, кареглазый, смуглый достаточно… А по тебе и не скажешь, что вы родственники!

— И не должны. Там, — Дикарт сделал большие глаза, — я поддерживаю образ и крашусь. Смешно сказать, но в красках для волос я разбираюсь лучше лавочных консультантов.

— Плохие консультанты, — не мог не отметить Грыт. — Черкани адрес, чтоб я туда не ходил.

— Сомневаюсь, что пойдешь. Лавка — эльфийская, — заметил принц и перевел взгляд своих голубых глаз на меня. — Тари, ты хочешь о чем-то спросить?

— Нет, — покачала головой. — Просто стереотип разрушился, нужно время, чтобы все встало на свои места. Хотя теперь понятно, почему ты другой. Тебе приходилось не только с эльфами о погоде разговаривать.

— И это тоже, — признал Дикарт и мечтательно улыбнулся. — Но с эльфами веселее сидеть в засаде. Колючки не колются, ягоды одежду не пачкают, зато вкусные… Сладкие-сладкие и никогда не перезревшие. Очень рекомендую, — на манер уличного торговца закончил наследник престола и подмигнул.

— Приму к сведению, — пообещала и резко сделала три шага назад.

— Что такое? — нахмурился Дикарт и быстро обернулся. Ничего подозрительного за его спиной не наблюдалось. Ходили, любезничая, придворные, обсуждали новую породу собак слуги, пытаясь понять, к чему приведет их покупка, заканчивали составлять договор прямо на подоконнике мастер Дараш и незнакомый мне оборотень, но было в этой идиллии то, что повергало меня в ужас. В нашу сторону упрямо и непреклонно шла моя мать. И губы ее по-прежнему были недовольно поджаты.

— Мы уезжаем, — коротко бросили мне, цепко прошлись взглядом по расстоянию между мной и Дикартом — Грыт матушку точно не интересовал: не любила она гномов, — и недовольство ее только возросло.

— Пока, ребят.

Мне огорченно помахали вслед. Знали бы они, как мне хотелось сейчас остаться с ними, но мое запястье леди Катарина не выпускала до самого экипажа.

Да, сейчас она была именно леди Катариной. Отстраненной, чужой и очень сердитой. Такой она становилась редко, но если становилась — оставалось только каяться. В чем? Это было неважно. Важно было, что перенести ее взгляд, полный разочарования, удавалось не так просто. Каким-то волшебным образом, даже зная, что ты прав, что ты все сделал верно, накатывало удушающее чувство вины, заставлявшее идти на все, лишь бы она не смотрела так разочарованно, так отстраненно холодно, так… как на предмет обстановки, который хотела бы выбросить, да не знает, на какой из свалок он будет смотреться лучше.

— Матушка? — тихо позвала я, пытаясь вызнать, насколько все плохо.

— Прикройся. — Мне бросили плащ. Видно, она отправляла за ним слугу, раз нам не пришлось ждать.

Я послушно прикрыла ноги. Зима пусть и доживала последние дни, но уходить без боя не собиралась.

— Я очень вас огорчила? — Я не знала, как разговаривать с такой матушкой. Она была совершенно другим человеком.

— Поговорим дома, — отмахнулась леди Катарина и, закрыв глаза, медленно выдохнула. Мне оставалось только ждать. Но лучше бы она кричала.

Тишина давила хуже пресса. У него хоть была определенность. А угадать, до чего додумается матушка, погруженная в свои нерадостные и непредсказуемые мысли… Наверное, мне стоило раскаяться и попросить прощение. За что? А за все сразу. Вряд ли леди будет объяснять, что заставило ее уйти с приема.

— Ты плохая дочь. — Мне достались ровно три слова до того, как матушка вышла из экипажа и взлетела по ступенькам в дом.

Горел свет. Отец еще работал, и, конечно, она пошла к нему. Сразу же, ничего не объясняя мне, она пошла жаловаться ему. Я поплелась следом. Дворецкий вопросительно взглянул, но я пожала плечами: причины были мне не ясны.

На лестнице я немного задержалась. Постояла на первой ступеньке, воспроизводя в памяти сегодняшний вечер. Мой демарш с нарядом, который никого кроме матушки и не удивил. Танец с магистром, который не мог ей не понравиться. Три тома договора? Да, вряд ли она бы одобрила, особенно учитывая слова Грыта… При воспоминании о его словах сердцу стало больно. Никогда раньше у меня не было таких проблем, целители всегда утверждали, что я полностью здорова, но… сейчас было больно. Больно и немного обидно. Или не немного. Ведь и она мне не сказала. Что бы я ни делала сегодня — я это делала сама и лично отвечала за свои поступки. Я не подходила к ней, чтобы она могла не признавать во мне свою дочь, как часто поступала с вдруг ставшими неугодными подружками. Я даже такую возможность ей дала, а она взяла подарок. От моего имени взяла, для себя или для Дары. Или потому что даритель был завидный… даже не спросила и взяла… А вина моя. Почему вина моя?

Из кабинета послышались первые крики. Матушкины. Отец никогда не ругался. Он просто слушал. Наверняка попытался в первый момент, но замолчал, сметенный ее яростью. А я медленно шла по ступенькам и не понимала, почему я опять виновата. Почему моя вина есть, почему она специально делает мне больно, отмахивается, как от незначительной помехи, а собственной вины не чувствует…

Я остановилась у двери. Она была открыта, но я не успела ступить в освещенный круг. Она меня не видела. Хотя даже если бы и видела, что бы это изменило? Когда она чувствовала себя леди — ей никого не было жалко. Только себя, только свою безупречную репутацию, только потерянную возможность блеснуть. За чей счет? А разве это так важно, если все мы были созданы ею, рождены, выстраданы… Под лучшей анестезией, которая только существовала.

— … А она! После всего, что я для нее сделала! Никлос, как она могла так поступить? Дара, ты бы знал, что сказала Дара, увидев этого несносного ребенка! Да я в жизни такого стыда не испытывала! Почему у меня родилось это?! Оно бесполезно, Никлос! Это твое дитя! Твое! Мое… Мое было бы как Франтишка! Как эта милая послушная девочка. А это монстр! Твой монстр! Ты его специально растил, ты специально ей разрешал. Чтобы она поставила крест на мне. Чтобы разрушила мой мир. Я должна была блистать! Герцог Дель-Аррад пригласил ее на ужин! Герцог пригласил! А эта девчонка ушла танцевать с гномом! С гномом! После того как дважды танцевала с милордом Эльванским! Нас засмеют! Меня засмеют! Меня больше ни в один приличный дом не позовут. А все из-за этой ошибки. Никлос, почему я должна расплачиваться? Почему мое сердце должно болеть? Чем я заслужила эти муки? Никлос?! И ты молчишь! Ты всегда молчишь! Ты ей потакаешь! Ты нарочно! Ты…

— Мама…

— Уйди! Я не хочу тебя видеть! Ты все испортила! Моя девочка никогда бы так не сделала! Ты должна была слушаться! Должна была быть как Франтишка! А ты… Ненавижу! Исчезни! Пропади! Видеть тебя мне больно! За какие прегрешения…

— Мама…

— Тари, иди, — тихо сказал отец, не поднимаясь со своего места. — Она не в себе. Завтра поговорите.

Я молча кивнула, быстро, пока папа не заметил, стерла слезы и ушла к себе. Но и здесь были слышны крики. Она никак не могла успокоиться. Как будто я растоптала ее мечту, как будто не оправдала возложенных надежд… как будто я виновата, что не хочу идти по ее пути?

Она успокоилась только после полуночи, затихла в одно мгновение. Я слышала тяжелые шаги отца, который нес ее в спальню. Слышала, как гасят свет слуги. Слышала, как тихо переговариваются господин Аль-Реан и Тереза. Все еще слышала ее истерику. Она первый раз так кричала на меня. Обычно доставалось братьям, но даже про них она не говорила таких слов.

А я не гном. Я не могу держать лицо, как они, не могу просто взять кирку и уйти в шахту, отмахать там смену и вернуться, будто ничего не произошло. Произошло. Не признать этого я не могла, но как решать возникшую проблему — не знала.

Поднялась, прошла по комнате, едва не скинула вазу со стола. Металлическую. Досталось бы только моей ноге, если бы зацепило. Подошла к окну и щелкнула задвижками.

Морозно. Каждое мое дыхание сопровождалось облачком пара. Большим или маленьким, похожим на кролика или кошку. Я отвлеклась, пытаясь придать своему дыханию какую-то форму. Оставаться дома, под одной крышей с леди Катариной было тяжело. Возможно, так бы было правильно, остаться, переждать, поговорить утром. Но слишком сильно меня обидели ее слова, слишком сильно, чтобы молча стерпеть и до конца жизни бороться с чувством вины. Такого я для себя не хотела.

Выждав с полчаса, лицо к тому времени уже успело покраснеть, а пальцы гнулись с трудом, я закрыла окно. Было холодно, тепло отзывалось болью в замерзших руках, пальцах, но это было хорошо. Заставляло не думать о плохом — просто собирать свои вещи. Нужные, важные, те, которые при матушке всегда прятались в дальний ящик, те, которых она не одобряла, — просто предлагала выбросить и купить новые. Такие, какие она бы хотела для себя.

Я с ней не спорила: ждала, пока она уйдет, выбиралась через окно и уходила искать, кому из слуг перепало мое богатство. Выкупала обратно, если требовалось, но чаще мне возвращали все с грустной, сочувствующей улыбкой. Они видели больше моего.

Первыми в сумку были уложены книги: за порчу казенной собственности пришлось бы заплатить. После я по одному укладывала предметы из своего тайника, поражаясь, почему их так много. Почему у меня так много того, что не приветствовалось в родном доме?

На миг я задумалась: а что было бы, если бы отец не уезжал к гномам? Если бы все мы родились здесь? С детства учились бы правильному обхождению в приличном обществе? Стали бы такие же, как дочка канцлера, готовая идти по головам ради своей цели? Или как Франтишка, к которой собственная мать относится как к кукле, разменной монете, созданной для удовлетворения собственных нереализованных желаний?

А все ли желания удовлетворила моя собственная мать? Да, отец ее любит, у нее есть собственный дом, она тратит без оглядки на сумму — отец молча оплачивает счета — и, наверное, в душе ненавидит Дару. Иначе к чему ее пассажи в адрес подруги? Но что в душе леди Катарины имеет такую ценность, чего у нее нет такого, чем обладает Дара? Происхождение?

Матушка и сама происходила не из последнего рода империи. Рель-Дие, а до прадедушкиной обиды, исключившего матушкиного отца из списка прямых наследников, и Дель-Дие. Ничем не ниже Дель-Жан, семьи Дары. Вот только Дара осталась на уровне Дель. Графиня Атлонская, а Атлонские никогда не опускались до Тель, никогда не имели ничего общего с торговцами, никогда не брали в семью выходцев других слоев. А матушка стала Тель, и все знают, что она жена, пусть и лорда, но поднявшегося на торговле. Гномы бы уважали такое, а вот в Таан-Рене… Сколько колкостей, высказанных в лицо, ей пришлось выслушать?

Я вздохнула. Приходило понимание, но облегчения оно не приносило. Картинка складывалась. То, что она якобы хотела для меня, на самом деле нужно было только ей. Лучший университет, лучший факультет, лучшая специальность — как она радовалась, несмотря на мое разочарование! — лучшее окружение, которое только могло быть. А после того, как к нам зачастил Алест, матушка и вовсе поверила в свою счастливую звезду. И гномы… опять гномы. Как она могла перенести такой удар?!

Я закончила с упаковкой первой сумки. Кажется, я действительно ухожу. Из дома, из-под ее опеки, от придуманной мне жизни. А впрочем, почему кажется? Ухожу. Дособираю вещи — те, которые действительно мои, и уйду в свою комнату. Уеду утром, как только загорится рассвет, в последний раз воспользуюсь матушкиной добротой и одолжу ее экипаж. А дальше — сама. За себя и для себя. Не оглядываясь и не нарушая чужих планов, о которых меня забыли предупредить.

Глава 7

РАССТАВИТЬ ВСЕ ТОЧКИ

Жизнь в общежитии Леекантекого университета мало отличалась от жизни в таком же заведении в Заколдованных Горах. Разве что в Подгорном царстве сложно было встретить даже эльфийского полукровку, а тут таких целый этаж обретался. От двадцати до семидесяти процентов остроухого наследства. Те, кому досталось меньше, в университет не поступали, предпочитая зарабатывать на жизнь только лишь внешним сходством. А те, в ком эльфийской крови было от семидесяти процентов и выше, редко нуждались в казенной комнатке.

Даже драконы встречались в этих коридорах чаще. Целых два. Их мне показали на следующий день после моего заселения. В первый — ничего не вышло, хотя девушка из соседней комнаты и предлагала провести экскурсию. Одиноко ей было на этаже: мало кто из посольских деток не ограничивался простым подписанием документов в начале семестра, а кто селился — у того и без Аники знакомых хватало. К тому же оборотней без клана вообще не жаловали, и шансов завести друзей на своем отделении у девушки едва ли набралось даже на один процент вероятности. Так и вышло — проучившись три года, Аника и не подружилась ни с кем из сокурсников.

Поднявшись по будильнику, я протерла глаза и поняла, что совсем не хочу есть. Мысли о еде вызывали отвращение, а доносившийся с кухни запах вынуждал вспомнить о белом друге. Даже на календарь смотреть не пришлось, чтобы понять, какой сегодня день. Тот самый. Ответственный и решающий.

Алест, у которого мы теперь собирались вечерами, пробовал меня успокоить, говоря, что дядя у него не зверь и вообще вполне себе воспитанный эльф. Дядя, который ужинал вместе с нами, хмыкал, но уходить не собирался, будто специально проверял, какими эпитетами будет защищать его доброе имя и мои нервы племянник.

А мы повторяли. Не до родственников нам было вечером перед сдачей. Хотелось охватить если не все, то хотя бы то, до чего удастся дотянуться. Удалось — до многого. Адреналин, волнение, страх и тревога, под таким коктейлем мы пересмотрели, повторили практически все темы и разошлись спать только в первом часу ночи.

Алест предлагал посидеть еще, но его старший родственник наших потуг не оценил и, ухватив меня за запястье, перенес прямо в общежитие. А меня потом рвало еще до двух часов. Стресс плюс первый в жизни пространственный переход… Да уж, этот день я забуду не скоро.

Поднявшись, я подошла к окну и открыла створки. Начало весны радовало затхлым запахом гниения и сырости. Дожди зачастили в Ле-Скант. Первый этаж дважды подтапливало, но студенты, помня об истории своего удачливого коллеги, не жаловались, а собирали воду ведрами и уносили на задний двор, наполнять специально для таких целей созданный воздушными магами резервуар.

Смотрелся этот столб темной, смешанной с землей воды устрашающе. В первый день. А после грязь начала оседать, к нам зачастили маги земли, нуждавшиеся в материале для курсовой. Они и сейчас суетились там внизу, аккуратно, специально заколдованным пинцетом доставая из земли инородные кусочки. И саму землю брали на анализ. А рядом суетились водники, изучая содержание вредных примесей, чтобы к концу квартала предоставить мэрии подробный отчет о всякого рода загрязнениях.

И все это они делали с утра пораньше. Как только выглянет солнышко и сонные после трудовой ночи студенты лягут спать. Тут же весело зажурчит вода под окнами, защебечут птицы, требуя подношения и угрожая испортить одежку, прикрикнет на вредителей цербер с проходной, и все притихнут. На пару минут, на большее их выдержки не хватит.

И конечно, среди них всех обязательно окажется Маркус. Вот уж в каждой бочке затычка! Он и на наше выступление каким-то образом успел, место в первом ряду себе занял и, устроившись с луковыми колечками в большой миске, давал ценные советы.

Алест хотел его придушить, и мне пришлось напоминать своему нервничавшему эльфу, что убийство при свидетелях испортит ему карму на ближайшие лет семьдесят. Да и выплата семье пострадавшего съест все его карманные деньги на ближайшие триста лет. Уточнив, почему обязательно за триста, мой партнер успокоился и пообещал испортить Маркусу жизнь, не отнимая оную. Очень правильно решил, должна заметить. Порой и эльфам благоразумие не чуждо.

Но благоразумие благоразумием, а нервы у эльфов все же слабые. Не вынесла душа Алеста подначек с первого ряда. Вышел эльф из образа, замахнулся реквизитом на противного человеко-тролля из первого ряда, и не получили мы свой заветный один балл, отбросивший нашу странную пару на второе место.

Наверное, из-за этого мой напарник и прикладывал столько сил, чтобы впихнуть в меня все доступные ему знания. Хотел, чтобы если уж не с танцами, то хотя бы с контрольной все прошло как надо! И мы учили, учили, учили… Вот до сегодняшней ночи, последней и решающей.

Я вздохнула и направилась в ванную. Нормальные студенты еще спали. Вечер пятницы принято было проводить весело и бурно, так чтобы в субботу не страдать о бездарно проведенной ночи. Ведь в субботу так уже не погуляешь: в воскресенье вставать по графику, учить, что требуется, курсовую опять же готовить. Это только первый курс мог пока отлынивать от сего полезного дела.

Умылась, посмотрела на себя в зеркало и решила ничего не предпринимать. Синяки под глазами, ну и ладно. Чай, не конкурс красоты — демонстрировать знания придется, а не одежду и лицо. Зевнула и едва не заснула. Усталость все же сказывалась.

Вспоминала склонения, чтобы случайно не проспать, расположившись на мягком ковре, специально купленном мною на второй же день проживания в общежитии. Ходили вместе с Аникой в рекомендованную мастером Порхом лавку. Полугном, несмотря на занятость, составил нам компанию, отчего Аника теперь нередко спрашивала о нем. Каждый день по три раза в течение девяти дней. Но интерес свой к коменданту отрицала, как если бы ее застали на месте преступления в момент хищения варенья.

В дверь постучали, заставляя меня оторваться от водных процедур и выйти в комнату, и тихий, но непреклонный голос мастера Порха напомнил:

— Антарина, контрольная уже через час!

— Я помню, — заверила я добродушного полугнома, который замер на пороге и не отводил взгляда от записки, составленной еще три дня назад.

Из-за своей двойственной природы он порой вел себя странно: конфликт сил, как пояснил мастер, когда прямо в лавке он чуть было не забыл о нашем присутствии. Обычно такого не происходило, но обе семьи мастера Порха были весьма щедро одарены талантами, свойственными лишь одной расе. И эти силы постоянно вступали в конфликт, отчего мастер стремительно забыл все, не относящееся к силе доминирующей в данный момент расе. И именно поэтому он старался записывать все свои важные решения и обещания в тонкую черную тетрадку, торчавшую из кармана.

— Спасибо! — поблагодарила я мявшегося на пороге гнома. Судя по небрежности в одежде, сегодня мастер ощущал себя гномом. — Я знаю, что вы хотите меня поддержать, спасибо.

Порх облегченно кивнул и ушел, раскрывая тетрадку прямо на ходу. Утренний субботний обход можно объявлять открытым. Никто не уйдет от отработки!

Я хихикнула, но тут же помрачнела, вспомнив о причине раннего подъема. Еще и живот крутило, как будто в первый раз шла сдаваться. Нервно затолкала в сумку шпоры, оделась, накинула памятный темно-фиолетовый плащ, скрывавший от матушки до поры до времени мое своеволие, и, гулко печатая шаг, поспешила на факультет.

В субботу утром город был пустынен и мрачен. Снега не было и в помине, а вот темная мокрая земля и голые, мокрые от дождя ветки были повсюду. С трудом забралась на холм: камни под ногами скользили, и приходилось идти очень аккуратно, чтобы не прокатиться вниз по лестнице до самого общежития. Не исключено, что лицезрение таких зрелищ по утрам помогает студентам проснуться, но становиться тонизирующим средством для своих коллег не хотелось.

Позевывая, привычно переступила порог корпуса и поздоровалась с начальником охраны — немолодым троллем, появлявшимся в здании в самое неожиданное время и контролировавшим своих подчиненных лучше, чем любые следящие чары.

— В такую рань заставили девушку вставать! — гулко посетовал он и вернулся к разбору полетов подчиненных.

Я улыбнулась, развела руками, показывая, что птички мы подневольные, и устремилась наверх. В тот самый кабинет, где месяц назад мне выдали список учебников и поставили практически невыполнимые условия.

В коридоре было пусто. Только один нечеловек ходил туда-сюда, из одного конца коридора в другой. То и дело зевал и дергал себя за кончик косы, чтобы не расположиться прямо в кресле.

— Привет!

Алест обернулся и с облегчением выдохнул:

— А я так боялся, что ты опоздаешь!

— А твой дядя уже здесь? — на всякий случай спросила я, чтобы знать, о чем можно говорить в коридоре, а о чем лучше поведать наедине.

— У себя, — кивнул на дверь младший эльф. — Он еще что-то хотел сделать перед твоей контрольной, поэтому раньше пришел.

— А ты?

— А я увязался следом. Должен же я был убедиться, что ты придешь. Мне знаешь какой сон реалистичный снился?

— Не знаю. Но если ты расскажешь — с удовольствием послушаю, — честно призналась я. Мое волнение переходило в активную фазу, и пальцы слегка подрагивали. Еще полчаса, и меня без всякой контрольной можно будет исключать ради собственного же здоровья и душевного благополучия. Духи штолен, ну что это за позорище?! Подумаешь, контрольная! Подумаешь, задача сложная?! Разве это повод раскисать, как эльф, и о побеге думать?!

— Ты плохо выглядишь, — отмечает эльф, но послушно начинает рассказывать, присев наконец в кресло для посетителей декана. Сомнительно, что для простого эльфа они бы так расщедрились, чтоб кресла у дверей кабинета поставить, — …а он спросил, что такое «Эль-Тар Аори», а ты не знала. Все знала, кроме этого. И там во сне из-за этого тебе одного балла не хватило, и контрольную ты завалила.

— Завалила… — глухо повторила я. К чему-чему, а к сновидениям гномы относились с уважением. Приснилось как-то старейшине, что эльфы бой ночью устроят, поднял всех воинов по тревоге, ночь простояли в полном боевом облачении, а наутро остроухие капитуляцию принесли. И пусть только кто-то попробует заикнуться, что зря поднял! Зато с тех пор эльфы верят, что гномы совсем не спят и всегда в полной боевой готовности!

— Нет, это просто сон! — заверил меня эльф.

— Угу, то-то мне твой родственник уже две недели снится, — призналась я.

Алест подавился воздухом, кончики ушей у него покраснели, выдавая, в какую степь мысли понеслись, и он осторожно спросил:

— А что дядя в них делает?

— Рубит топором мою работу. На мелкие клочки. А ты о чем подумал?

— Об этом же, — замялся парень. — Но ты не бойся. Он сегодня синюю рубашку надел.

— А цвет рубашки связан с легкостью вопросов в контрольной?

— Абсолютно никак, — подтвердил обсуждаемый эльф, показываясь из-за дверей. — Антарина, если вы готовы, мы можем начать раньше. Алест, у тебя дел нет?

— Есть, — поспешил уклониться от поручений младший эльф. — Я сегодня страж пальто. — И он быстро стянул с меня означенный предмет одежды и прижал к груди, чтобы уж точно сомнений ни у кого не возникло!

— Что ж, охраняй тогда. А я только было решил, что ты можешь поприсутствовать, но раз ты занят… Прощайтесь, и, Антарина, жду вас в кабинете. Только вас. Без шпаргалок и прочей ерунды. Вы учили, поэтому бояться нечего.

Подбодрив меня, эльф вернулся к себе, оставив нас с Алестом недоверчиво переглянуться.

— Аль, а что такое «Эль-Тар Аори»? — глядя на дверь и собираясь с духом, спросила я у растерявшегося Алеста. Поступок родственника заставил его на пару секунд потерять связь с реальностью, но вопросу удалось вернуть эльфа на грешную землю.

— Старое название страны. Ты постоянно Лесами обзываешься, в учебниках «Аори» пишут, но настоящее название, как я сказал — «Эль-Тар Аори» и только так. Между собой мы только так страну и называем, а люди никак запомнить не могли, для них осталась только вторая часть.

— Я запомнила, — заверила друга и пару раз повторила про себя. Да, теперь точно из памяти не уйдет. — Пожелаешь мне удачи?

— Эсталиан будет с тобой, — послушно ответил эльф и тут же прикрыл рот ладошкой. — Прости…

— Да ничего уже не поделаешь. — Настроение стремительно ухудшалось. В памяти еще был свеж результат прошлой ошибки. До сих пор последствия разгребаю. Матушка, конечно, успокоилась и ждала меня дома, но теперь уж мне самой возвращаться не хотелось. А в прошлый раз всего лишь Алари подношение отдали — с ней духи штолен не на ножах. Что будет, когда они прознают про покровительство Эсталиана над моей головой… Хорошо бы приступом амнезии обошлось, а не чего пострашнее? Не как у мастера Порха?

— Я тебя дождусь! — усугубил положение эльф, сжал пальцы в кулак и коснулся груди.

Я повторила его жест.

Сумку оставила Алесту, как и намекали. Только чистый лист и ручку взяла с собой. Хотела было молоток на счастье, но еще больше злить божественных сущностей не хотелось. Если хоть одна из сторон решит присмотреть за ходом контрольной, не миновать беды, если усмотрит, что я другую в покровители звала.

Глубоко вдохнула и толкнула дверь.

Кабинет магистра не изменился: сейфа я так и не смогла найти, даже повторив осмотр помещения. Шторы были задернуты, а под потолком ярким белым светом горел осветительный шар. Да уж, духи штолен в это помещение не сунутся: никто их просто не разглядит и почтительно не поклонится. А вот светлый Эсталиан, которого упомянул Алест перед входом… А пусть приходит, если готов помогать! Кто мы такие, чтобы от дружеского, хоть и божественного, вмешательства отказываться!

— Присаживайтесь, Антарина, — дав мне возможность оглядеться, сказал магистр и указал на уже знакомое кресло.

Перспектива писать контрольную прямо перед носом у ее проверяющего мне не нравилась, но разве кому-то было интересно мое мнение? Моему визави уж точно нет. Двенадцать листов заданий уже ждали своего часа, поблескивая пустотами.

Я погрустнела: магическая обработка налицо. То есть — без права на ошибку. Ответ дается только один раз и тут же фиксируется, лишая возможности исправить хоть что-то. С одной стороны, это стимулировало студента думать самому и не пытаться подглядеть ответ у соседа, с другой — было очень затратно и всегда заканчивалось чьей-нибудь истерикой. Обычно — выпускника, которому не хватило всего одного-двух баллов из-за поспешности заполнения или случайной ошибки. Потому использовались такие бланки редко, но, кажется, магистру для «любимой» ученицы ничего не жалко.

— Я могу приступать? — тихо спросила и потянулась за ближайшим листом.

— Приступайте, — разрешил эльф и добавил: — Я слегка расширил работу. Теперь максимально можно набрать двести сорок баллов. Необходимый вам порог остается тем же.

— Я учту, — кивнула, уже не глядя на собеседника. Все мое внимание сосредоточилось на первом вопросе.

Первый, второй, четвертый, сорок девятый… Я пыталась отвечать развернуто и вдумчиво, чтобы эльф не смог придраться. Он и не сумел. Забирал заполненный лист и тут же его проверял, пока я вписывала ответы на следующем. А проверив, откладывал и пытливо смотрел. Он — на меня, я — на балл за исписанный лист.

Максимума я еще нигде не набрала. То там, то тут появлялись красные надписи поверх моих ответов. Коротенькие, уточняющие, но снимающие драгоценные баллы.

К последней, культурной части работы я уже потеряла тридцать пять баллов. Еще шесть — и можно паковать вещи. Из общежития придется съехать, попрощаться с Аникой, которая вновь останется одна, Жижи на время готов был взять мастер Порх, заинтересовавшийся лельским червем не на шутку, но и тут нужно будет что-то решать…

Потеряв на предпоследнем листе еще два балла, я приступала к последней странице с обреченностью осужденного на казнь, поднимавшегося по последним ступенькам эшафота. Подрагивающими пальцами я вручила последний исписанный листок эльфу и отвернулась.

Завалила. Это я могла сказать и до проверки. Ответ на один вопрос я просто не знала, а без него, даже если остальные пункты выполнены идеально…

Я тяжело вздохнула и принялась подниматься. По крайней мере, я попыталась, сделала все, что могла. Этого оказалось недостаточно, а значит, пора отвечать за свои поступки.

— Антарина, вы куда? — удивленно поинтересовался эльф, заметив мои потуги уйти достойно и не прощаясь.

— В коридор, — честно призналась. — Ждать вашего решения.

— Моего решения? — Магистр отложил последний лист моей работы и внимательно посмотрел на мое наверняка живописно расстроенное лицо. — Вы думаете, что не справились?

— Знаю, — грустно улыбнулась. — Вы были правы, не место мне у вас на специальности. Сны не обманывают…

— Почему не место? — Эльф неожиданно тепло улыбнулся, но я была слишком хорошо осведомлена, как мало стоят улыбки и еще меньше значат. — Признаться, я не ожидал, что вы приложите столько усилий.

— Если ты за что-то берешься, то нужно делать так, чтобы потом не стыдно было проигрывать. Чтобы знать, что сделал все, что мог, — хмуро поделилась одной из истин гномов.

— А вы сделали все, что могли? — Магистр и не думал меня отпускать.

— Все, что знала, я уже написала. Вон там. — Указала на заполненный бланк, который эльф перевернул заполненной стороной вниз. — Один вопрос… я не знаю на него ответа, вы снимете баллы, и мне не хватит для проходного.

— Хватит, — уверенно заявил эльф. Но я только отрицательно головой качнула. Не хватит. Еще не было бы листа, на котором бы не появились пометки красными чернилами.

Магистр устало вздохнул, с сожалением взглянул на меня, на работу и спросил:

— Сколько баллов вам не хватает?

Я задумалась, вспоминая все свои ответы.

— Не хватит трех, — закончив с вычислениями, ответила я. — В сто двадцать седьмом вопросе допустимы оба варианта, а я выбрала только один. И в сто тридцать первом забыла одну форму указать.

— Вы даже помните свои ответы… — себе под нос проговорил эльф и уже громче, посерьезнев, добавил: — Хорошо, тогда я дам вам последний шанс. Вопрос на три дополнительных балла.

В горле пересохло, а ладошки вспотели, как перед первой встречей с василиском. Тогда нам еще не объяснили, чем домашняя порода отличается от дикой горной, и все как один боялись взглянуть питомцу в глаза.

— Задавайте.

От волнения слово получилось похожим на карканье, но эльф даже ухом не повел. Напротив, кивнул своим мыслям, смерил меня оценивающим взглядом и улыбнулся.

— «Эль-Тар Аори», что мы так называем? — спросил магистр, не скрывая веселого блеска в глазах.

Он не мог не слышать нашу беседу за дверью. Он точно знал, о чем сказал мне Алест, забирая сумку. Но он задал именно этот вопрос. Вопрос, ответ на который я знала, который я пообещала запомнить. Вопрос, за который я обязательно получу дополнительные баллы, и останусь. Смогу остаться, продолжу ходить на занятия, буду и дальше обедать с Алестом в столовой, выслушивая его жалобы, встречать Маркуса в коридоре, удивляться его вновь сменившейся компании, вечерами разговаривать с мастером Порхом, а на выходных гулять с Аникой. Смогу познакомить ее с Мисой, и, если духи будут милосердны, они подружатся тоже.

И я улыбнулась: благодарно, искренне и обещая постараться выложиться по максимуму, приложить все силы, чтобы достойно принять его подарок.

— Свою страну.

Эльф кивнул и жестом отпустил меня. Я дошла до порога, взялась за дверную ручку и услышала себе тихое замечание магистра:

— А ведь вы решили верно. Всю последнюю страницу. У пропущенного вами вопроса ответа просто нет. Необходимые баллы вы набрали и до моего дополнительного вопроса, поэтому вы остаетесь заслуженно. Помните об этом.

— Я запомню, — тихо пообещала и юркнула за дверь. К Алесту. Понятному и доброму эльфу, не чета своему старшему родственнику, сыгравшему на моих нервах.

А он сидел там один, мял мое пальто и говорил сам с собой. Спорил, все ли успел со мной повторить, все ли обсудить. Волновался, будто это не у меня экзамен, а у него самого. Будто он и не эльф вовсе, а самый настоящий друг. Пусть и остроухий слегка.

— Ну как?

Заметив мой выход, он так резво вскочил, что кресло огрело его поднимающимся сиденьем прямо под коленки.

— Все хорошо, — заверила его и тихонько добавила: — Но твой старший — мастер игры на нервах. А я только поверила, что он хороший.

— Он хороший, — шепотом, на ушко, поведал мне Алест, притягивая к себе и обнимая. Слишком крепко, но я не решилась протестовать. — Но мало кто об этом знает. Он всячески пытается это скрыть, а на самом деле…

— Избавьте меня от подробностей, — попросил магистр, выходя из кабинета и закрывая его на ключ. — Для обсуждений у студентов существуют другие места. К примеру, на первом этаже.

Мы переглянулись, отступили друг от друга на шаг и слаженно кивнули, а Алест еще и добавил:

— Все поняли, уже уходим.

— Идите, — разрешил старший эльф. — Но, дорогой племянник, вечером вы должны быть дома. Ваш отец решил навестить нас.

— Зачем?! — простонал Алест, сжимая мою руку излишне крепко. — Разве я провинился?

— Об этом поговоришь с ним, но, думаю, он тобой доволен, — утешил Алеста дядя. — Ему сообщили о твоих успехах и об участии в общественной жизни факультета.

— И он не рассердился? Совсем? — недоверчиво переспросил Алест. Слова старшего его слетка успокоили, но недостаточно, чтобы отцепиться от меня.

— Нет, он не сердится — он гордится. И еще кое-что, — магистр перевел взгляд на меня, — вас, леди Тель-Грей, тоже пригласили. Адрес вы знаете.

— Благодарю за приглашение. — Я учтиво кивнула и открыла было рот, чтобы отказаться, но меня остановил Алест.

— Тари, пожалуйста, давай ты со мной пойдешь?! А я… Я потом с Жижи посижу. Или… Ну, что ты хочешь, сделаю!

Соглашаться отчаянно не хотелось. Нос чесался, предрекая неприятности. Но отказать Алесту после всего, что мы вместе пережили, я не имела морального права.

— Ладно…

— Отлично, будем ждать вас ровно в восемь, — проинструктировал старший эльф. — В общежитие я верну вас лично, как только вы того пожелаете.

— Спасибо.

— Это моя обязанность как хозяина дома, — отмахнулся от благодарности магистр и, больше не задерживаясь, скрылся на лестнице.

Мы остались одни на самом страшном этаже факультета, где нельзя было повышать голос и иными способами нарушать общественный порядок. Нужно ли уточнять, что спустя минуту все здание содрогнулось от уже не сдерживаемого крика радости.

Факультет мы покидали вместе под одобрительными и облегченными взглядами охраны. Одобрительными, потому что и сами бравые стражи когда-то учились, облегченными, ибо хоть в здании и не было никого из руководства, они всегда могли появиться с внезапной инспекцией и поинтересоваться, почему по коридорам носятся студенты и орут, как будто их там полсотни, а не трое, как было на самом деле.

Третьим, присоединившимся к нам сразу после ухода магистра, был Маркус. Закончив свои дела с магами, он вспомнил, какой сегодня день, и поспешил первым узнать, остаюсь ли я с ними. Алест прибавлению в нашей теплой компании не обрадовался и попытался было отогнать докучливого человека, но, чтобы избавиться от рыжего прохиндея, требовалось что-нибудь посерьезнее, чем привычное эльфийское недовольство.

— А теперь — по лавкам! — азартно возвестил душа всего общежития, обнимая нас за плечи и решительно меняя направление. — В общежитие сейчас лучше не ходить — мокро, сыро, улитки всякие и водорослями воняет. Они там чего-то перепутали, теперь исправлять будут. Порх уже третью шкуру с неудачников дерет, а как тебя увидит — так и подобреет. А нам оно надо? Пусть сначала все высушат и помоют. А то у меня дежурство завтра, а мыть лестницу так не хочется…

— Мыть лестницу? — ужаснулся Алест, которому плохо сделалось еще на упоминании морепродуктов, а уж после упоминания обязательной трудовой повинности, которую на благо родного общежития должен был отработать каждый житель, и вовсе проникся сочувствием к бедным студиозусам. — Тари, может, ты у меня переночуешь?

— Ага, если она грязная будет — то мыть, если чистая — то заявки подписывать буду. Или с инспекцией по комнатам пустят. Это тоже работа не из приятных, но лучше, чем на глазах у всех честных людей на коленках ползать. Если хочешь — приходи, вместе ползать не так скучно.

— Как-нибудь в другой раз, — поспешил отказаться от «заманчивого» предложения чистокровный эльф. — Меня не поймут, если я так низко… — он хотел сказать «паду», но заметил мой полный укоризны взгляд и поправился, — спущусь.

— Да чего уж там, всего до первого этажа. Подвалы мыть — дело неблагодарное.

— Алест не может, — ответила я за эльфа, пока Маркус совсем не разошелся, пытаясь приобрести бесплатную рабочую силу, которой можно понукать.

— Так и я не могу — спину с утра ломит, завтра в медпункт пойду, — поделился планами по бегству от дежурства студент. — Возьму больничный лист и отработаю в любой другой день следующего месяца. Ты, главное, Порху подтверди, что я больной-больной и из кровати еле выполз. Подтвердишь?

— Так ты за этим пришел? — поняла я причину внезапного появления Маркуса на горизонте. — И не стыдно бедного мастера обманывать? Он к тебе со всей душой, а тебе полы помыть жалко?

— Не жалко, но вся общага придет смотреть, а я что — клоун? Они знаешь как мечтают мой позор увидеть. Я выпускник — и за все время еще ни разу их самолюбие не тешил. Каждый раз, как в графике мое имя появляется — с цепи срываются, начинают подкалывать, а сами ставки делают, приду или нет. Раньше процедурой заведовала госпожа Рысь, а в этом году ее нет — уехала с мужем. Порх же строгий, сама знаешь…

— Знаю, — кивнула. — Но будет лучше, если ты с ним сам поговоришь. Он строгий, но в положение может войти. Или посоветует что, или разгонит всех лишних, чтобы вам с лестницей никто уединяться не мешал.

— А может, больничный лист? — с надеждой протянул Маркус.

— Нет, разговор, — упрямо отвергла я его предложение.

Усталость брала свое, глаза слипались, и мне не хотелось никуда идти. Разве что — покушать. Голод, не сдерживаемый волнением, вышел на свободу и требовал дань. В животе заурчало, подтверждая серьезность ситуации.

— Голова моя дурная! — стукнул по лбу Маркус. — Идем, я же хотел тебя угостить. — И мстительно добавил: — Эльф, ты сам за себя платишь, а то знаю я вашу братию!

Алест обиженно фыркнул, но спорить не стал, только бросил:

— Я бы всех угостил.

— У тебя есть прекрасная возможность для этого. Только сегодня, только сейчас, в самом лучшем заведении города. Оно как раз в пяти минутах! — тут же ухватился за возможность сэкономить Маркус. Вот уж точно кто со специальностями напугал. Какой он эльфовед? Гном самый настоящий! Только без знаний традиций и устоев, которые хоть немного, но ограничивали нашу братию.

— Идет, — бросил Алест и приподнял брови, ожидая ответный шаг оппонента. Маркус задумчиво взглянул на него и серьезно ответил:

— Не нужно. Ты прости, что я себя так повел, но я должен был убедиться, что ты нормальный.

— Он — нормальный! Мог бы и у меня спросить.

— Ну прости-прости-прости. — Маркус обогнал нас и поясно поклонился. — В следующий раз — обязательно спрошу. А пока — есть, а то ты уже скалишься. На мой филей даже облизываться не смей!

Эльф хмыкнул, но промолчал, воздерживаясь от комментариев. Я благодарно чуть сжала его пальцы и улыбнулась. Алест слегка оттаял, хотя после заявления Маркуса — наедине их лучше было не оставлять.

Заведение, в котором мы расположились несколькими минутами позднее, выходило окнами на главный вход факультета межрасовых отношений. Но, вопреки расположению, ни одного знакомого по столовой лица я так и не заметила. А вот адептов других наук, забывших снять форму, здесь находилось достаточно. Столик мы нашли с трудом и то благодаря связям Маркуса, уговорившего подавальщика отдать нам «заказанный» стол.

Меню, принесенное подрабатывавшим здесь целителем-второкурсником, не кусалось, но и звезд с неба не хватало. Курица, свинина, пять видов салата и два гарнира — картошка жареная и картошка вареная.

— И это меню? — простонал эльф, изучив первую страницу.

— Дальше посмотри, — посоветовал ему Маркус.

Я отвернула страницу и поняла, чем это заведение привлекало студентов. «Сто пятьдесят видов бутербродов» — гласила надпись сверху, а дальше шел перечень. За отдельную плату можно было еще и добавлять ингредиенты, что не слишком сказывалось на цене, зато на питательности и вкусовых свойствах…

— Скидка, если берешь с собой, — сделал питание в этом заведении еще более заманчивым Маркус. Даже Алест заинтересовался перечнем, вчитываясь в составы и ища свой «идеальный» бутерброд.

— Если в меню нет такого, как вы хотите, можете заказать продукты и приготовить сами. После этого мы включим данный вид бутерброда в меню, и, если он будет пользоваться популярностью, вы будете получать два процента от его стоимости, — рассказал нам о политике заведения подавальщик.

— Думаю, мы все же что-нибудь выберем из ассортимента, — поспешил спровадить чересчур активного работника Маркус. Дождавшись, пока юноша уйдет, пояснил: — Плохие условия, но больше может предложить только администратор, а его сейчас нет. Так что выбираем из списка, берем на вынос и идем в лавку артефактника на опознание.

— Прямо сейчас? — Было видно, что Алест настроился на продолжительную трапезу или же возвращение домой и… продолжительную трапезу. Сам с утра, судя по бросаемым на кухню взглядам, едва ли поел.

— А куда еще податься? В общежитии — проблемы, на улице — холодно, на факультет нас не пустят до понедельника, нужны мы им, в библиотеке есть запрещено. Так что берем заказ, едим по дороге и опознаем вора, то есть эльфа.

— Эльфы не воры, — насупился Алест.

— Все — нет, но исключения бывают, — успокаивающе заверила я своего эльфа.

— Нет, не бывает! — не согласился Алест. — Если эльф что-то берет, и вам кажется, что у него нет оснований, чтобы это забрать, значит, вы не знаете всей истории. Просто так мы никогда чужую собственность не берем. Тари, ну скажи ему!

— Я и сам скажу, — пожал плечами Маркус. — Я на том же отделении, что и она, и знаю о вас побольше, чем по программе положено. И не всегда твои родичи образцы чести и достоинства.

— Хватит, — остановила я зарождавшийся спор. — Факты таковы, что из моего дома вынесли предмет, право собственности на который перешло моей семье вместе с домом. Юридически — это кража. Практически — шкатулка действительно могла принадлежать вору, но тогда бы ему стоило обратиться к отцу, и, если бы бывший владелец предоставил доказательства, мы бы ее вернули.

— Все равно это невозможно! Эльфы чужого не берут, — упрямо твердил одно и то же Алест.

— Тогда идем вместе с нами на опознание, если у тебя своих эльфийских дел нет, — неприязненно, как будто эльф задел в нем какую-то невидимую струну, предложил Маркус. — Заказывайте уже и пойдем. Прости, Тари, с тобой я бы подольше посидел, но здесь кто-то третий лишний, поэтому сначала дело, а там посмотрим, кто с кем идет.

Маркус злился. Это было заметно всем. Даже подавальщик, записывая заказ, чувствовал волну негатива со стороны клиента и то и дело косился на охранника. На мастерстве повара, к счастью, страх подавальщика не сказался, и острого соуса нам в бутерброды случайно никто не добавил.

Ели молча. Алест не любил портить себе аппетит неприятными разговорами. Маркус не хотел общаться со ставшим чужим эльфом. А я не хотела их провоцировать. Логично рассудив, что именно мое присутствие действует на их отношения не лучшим образом, я предпочитала смотреть по сторонам, запоминая дорогу.

Нарядное здание в самом центре Золотого квартала я заметила сразу. За вывеску хозяевам пришлось заплатить не меньше пятидесяти золотых монет, но пройти мимо нее не смог бы даже самый скептически настроенный эльф. А уж для девочки, выросшей среди гномов, часовой механизм, представленный в разрезе, со всеми подробностями, был настоящим подарком.

Я замерла перед лавкой, прислушиваясь к тихим щелчкам и глядя, как вращаются шестеренки. Маркус одобрительно присвистнул, отмечая какие-то только ему понятные изменения. Даже Алест проникся моментом и не стал ничего говорить.

— Идем, ты еще не видела хозяев, — напомнил о причине нашего визита Маркус, еще раз вытер руки вложенными в бумажный пакет салфетками и бросил их в урну. — К эльфам нельзя с грязными. Дверь не откроется.

Кивнув, я повторила его маневр, стряхивая с рук крошки на мостовую. Птицы, заметив неожиданное угощение, спикировали прямо к нам. Алест поморщился — не все живое было ему приятно. Особенно то, которое могло нашкодить прямо на голову и упорхнуть.

Маркус переступил порог первым и остановился, придерживая дверь. Для меня. Алесту же пришлось срочно выставлять руку, чтобы уберечь лицо.

— Маркус, не веди себя как маленький ребенок, — попросила шепотом, чтобы не привлекать к нам внимания посетителей лавки. Алест, который чуть не разразился тирадой, смутился и отвернулся, словно он выше детских разборок.

— Она сама, — смущенно выпалил оправдание Маркус, почесывая макушку.

— Конечно, сама. Законы физики никто не отменял.

— Вот! Точно! Так я и хотел сказать, — ухватился за оправдание парень, но понял, что сам себя выдал. — Оглядись пока, я узнаю, здесь ли мастер.

Я кивнула. Никого знакомого не было. Ни двух посетителей, скрывавших лица за высоким воротником и капюшоном, ни подмастерья, старательно откупоривавшего банку с маслом, я раньше не видела. А вот механизмы видела и могла с уверенностью сказать, что тому, кто их создал, мастера дали не за красивые глаза. Даже напротив, из-за больших глаз и острых ушей сообщество горных мастеров наверняка пыталось отказаться присудить звание хозяину лавки. Но не дать — не смогли, просто не имели морального права. И заветную серьгу впервые получил эльф.

— Вам нравится? — мелодично поинтересовались у меня, когда я с жадностью приникла к стеклу, ограждавшему один из экспонатов.

Я поспешила обернуться. Рядом со мной стоял, улыбаясь, эльф. Он был строен, как и все представители его народа, в одежде предпочитал немаркий черный, что больше соответствовало гному, а в его собранных в хвост волосах звенели, переливаясь, колокольчики. Индикаторы направленных чар, последняя модель, ограниченный выпуск. Я ощутила острую зависть к их владельцу. Зависть и почтение. А еще — он никак не мог быть ночным вором, и меня это отчего-то радовало.

— Очень, — с улыбкой ответила я, глядя на подошедшего мужчину. Стоявший рядом с ним Маркус не оставлял сомнений — передо мной был хозяин лавки. Светловолосый, с красивой доброй улыбкой, которая не могла оставить равнодушным даже нашего надувшегося рыжика. Он хоть и старался выглядеть букой, но все равно нет-нет, а проскальзывало в глазах уважение вкупе с восхищением.

— Рад, что и леди смогла оценить наше скромное пристанище.

— Да, я…

— Ваш друг сказал, вы хотели о чем-то спросить, — подсказал мне эльф, хотя в глазах у него застыли смешинки. Маркус, стоявший за его спиной, виновато развел руками. Дескать, ничего лучше придумать не удалось.

— Хотела, — взяла себя в руки и продолжила: — Вы не знаете, какие самые распространенные чары использовались для запечатывания шкатулок около трех-четырех веков назад.

— Для чего предназначалась шкатулка? — серьезно уточнил эльф. — Вы не могли бы описать предмет?

— Небольшая, углы обиты серебром, чувствуются чары, но я не рискнула открывать.

— Контур защитных чар замкнут? — Я кивнула. Даже моих крох хватило, чтобы почувствовать защиту на шкатулке. — Если это возможно, принесите ее сюда. Описание вышло крайне скудное, могу лишь предположить, что владелец был из одаренных. Подробнее я не могу сказать без самого предмета.

— Спасибо, — поблагодарила я и поклонилась. — Сколько мы должны вам за консультацию?

— Нисколько, — покачал головой эльф, отчего колокольчики исполнили замысловатую мелодию. — Я не даю консультаций.

— Но сейчас…

— Просто разговор. Сюда редко заходят интересные собеседницы. Чаще посетительниц привлекает мой облик, а не род занятий.

— Ее не привлечет, — самым хамским образом влез в беседу Алест и протянул мне часы. Судя по клочку бумаги, украшавшему цепочку, брал прямо с витрины. — Смотри, у тебя такие же есть. Я правильно помню?

— Правильно, — негодующе воззрилась я на друга. — Простите его, пожалуйста… Он раскаивается, что столь неосмотрительно себя повел. И сейчас извинится! — требовательно добавила я.

Эльф недовольно поджал губы, хотя по логике должен был относиться к соотечественнику более уважительно.

— Приношу свои извинения, милорд, — неохотно проговорил Алест, но пыл свой поумерил. — Я не должен был вмешиваться в ваш разговор. Какое наказание вы посчитаете достойным моего проступка?

— Достаточно ваших извинений, ваша светлость, — помедлив, откликнулся эльф. — Не ожидал увидеть вас в своей лавке. Или вас отправил за чем-то ваш дядя? — озвучил самую вероятную причину мастер. — Если так, оставьте список, мы доставим заказ по мере готовности.

— Нет, дядя ничего не просил. Это частный визит. А вы знакомы?

— Знаком ли я с милордом Эльванским? Разумеется, — подтвердил мужчина и, понизив голос, сообщил Алесту: — Мы учились вместе, молодой человек. Только ваш родственник поступил, как того требовал долг, и выбрал политику, а я… — он обвел руками лавку, — нашел свое призвание.

— Это здорово, — решила я чуть-чуть разбавить их беседу. — Можно мы еще как-нибудь к вам придем?

— Заходите, — разрешил эльф и напомнил: — Мне было бы интересно взглянуть на шкатулку.

— Если у нас получится, мы обязательно принесем, — пообещала я и попрощалась: — До свидания, надеюсь, оно произойдет скоро.

— Я буду ждать, — кивнул мастер, даря мне еще одну волшебную улыбку.

— И я, — чуть смущенно ответила, когда эльф поступил… как эльф. Наклонился и поцеловал мне тыльную сторону ладошки. И, наверное, это был первый раз, когда я не стала заикаться о салфетках, едва мы покинули лавку.

Зато о них тут же вспомнил Маркус, стоило нам только покинуть лавку. Перерыл свои карманы, но нашел только мятый носовой платок. Женский, судя по вензелю. У Алеста требуемого также не оказалось.

— Ну каков! — то ли с досадой, то ли с восхищением проговорил рыжий. Был бы он менее воспитан, обязательно бы украсил мостовую частичкой себя. — Ведет себя, как на светском приеме! Ручки целует, улыбается! Тари, это хоть он? Скажи, что следующей нашей остановкой будет стража?

— Нет, не будет. Он мастер, это точно, но он не вторгался в мой дом. Я бы запомнила.

— Еще бы, — хмыкнул Алест, когда мы отошли достаточно далеко от лавки. — Их сложно забыть. Семейка манипуляторов, что эти, что старшие. Даже отец с ними предпочитает не связываться. А ты меня извиняться заставила! — обличил меня недовольный эльф. — Меня! Перед изгоем!

— Если он изгой на родине, это не делает его изгоем здесь. А раз уж вы оба оказались в другой стране, изволь вести себя по ее правилам. К тому же лично тебе он не сделал ничего плохого, а ты повел себя недопустимо.

— Тари, ты как мой камердинер! — пожаловался эльф и посмотрел вверх. — Ко всем прочим гадостям, сейчас еще и дождь начнется.

— Дождь? — Маркус повторил маневр эльфа. — Тогда я в общежитие. Тари, проводить тебя?

— А который час? — спросила я, понимая, что если вернусь в свою теплую комнату, а после начнется гроза, никакая сила не заставит меня пойти к Алесту.

— Рано, — правильно понял мой вопрос эльф. — Но мы можем продолжить учить эльфийский, или ты посмотришь мое сочинение. Мастер Татор просил не задерживать работу, а я так и не разобрался с молотками.

— А зачем вам про молотки писать? — удивленно спросила я. В Заколдованных Горах таких сочинений даже абитуриентам не давали. — Или это тебе персонально? И чем заслужил?

— Высказался не вовремя, — понуро ответил эльф и с надеждой посмотрел на меня: — Но ты же мне поможешь, правда?

— А куда я денусь, — протяжно простонала и виновато развела руками. — Маркус…

— Да понял я. В общагу иду один, — хмуро отозвался рыжик, бросил на эльфа не самый дружелюбный взгляд и перебежал на противоположную сторону.

Дождь все-таки начался. Не успела я как следует обрадоваться показавшимся воротам дома Алеста, как кто-то там наверху решил, что хорошего нужно давать немного. Подход, конечно, верный, ибо постоянно счастливый человек никогда не поймет собственного счастья, но что мешало мирозданию подождать хотя бы две минуты!

Я первой добежала до дома, но даже с меня за минуту ожидания Алеста натекла приличная лужа. Самого же эльфа проще было выжимать, чем ждать, пока само стечет. Андрат, вышедший нас встречать, молча развернулся и ушел за шваброй. Пользоваться магией в своем доме магистр Реливиан запретил абсолютно всем обитателям. Для их же блага. Тех, кто не проникся словом эльфа, магистр сводил в лабораторию и объяснил, как посторонняя магия может повлиять на случайную детонацию некоторых взрывоопасных веществ. Здравый смысл в тот день возобладал над ленью в отдельно взятом доме. Раз и навсегда.

— Идем ко мне, — позвал Алест, сбрасывая на руки сменившегося слуги свою куртку. Мое пальто Андрат уже успел повесить на отдельную, мокрую, вешалку. — Тарни, принеси мне в комнату что-нибудь теплое. Для меня и моей гостьи.

— Да, милорд. — Тарни редко снисходил до других слов, но сегодня был особый день. — Милорд, сегодня прибывает ваш отец. Вы уверены, что миледи не потребуется помочь с… гардеробом?

— Мы что-нибудь придумаем, — пообещал Алест, пожалуй, впервые за день, оценив мой внешний вид. — Пришли Мирабель, для нее найдется поручение.

— Да, милорд.

Алест кивнул и поволок меня вверх по лестнице.

Путь до обители младшего эльфа я и сама прекрасно знала, но взволнованный Алест не хотел отпускать мою руку. Только в гостиной, немного придя в себя, он остановился и выпустил мою ладонь.

— Прости, я задумался, — виновато проговорил эльф и покаялся: — Мне придется попросить тебя переодеться. Просто скажи Мирабель, что ты согласна надеть, а она сбегает в ближайшую лавку и купит.

— Меня и твоя пижама сейчас устроит, — стараясь не капать на пол лишний раз, ответила я. — Но если ты хочешь переодеть меня для знакомства с твоим отцом, то лучше выбирай, что считаешь нужным. Я пока не слишком хорошо представляю, какая одежда у вас считается нейтральной, а какая вызовет волну осуждения.

— Хорошо, я сам выберу, — заметно успокоился Алест. Видимо, не успел забыть про мою любовь к «Чернее черного» по средам и пятницам. — Только сообщи Мирабель свой размер, я пока выйду и подыщу нам две пижамы, чтобы нам комфортнее было.

Я едва заметно кивнула. Не хотелось, чтобы мокрые волосы по инерции залепили мне хлесткий удар. Может, стоит подстричься? Раньше не удавалось из-за мамы, считавшей, что у леди волосы должны быть до поясницы, не меньше. У меня до такой длины они никогда не дорастали, и пришлось леди смириться с моим максимумом — чуть ниже лопаток — и только жаловаться порой Даре, как ей не повезло. У самой матушки, если не завивать, волосы пол мели.

Мирабель появилась очень тихо и неожиданно. Открылась дверь, и внутрь проскользнула девчушка лет тринадцати. Темные волосы вкупе с острыми кончиками ушек выдавали в ней полукровку. Оглядевшись, она нашла меня и, растянув губы в приветливой улыбке, подошла.

— Здравствуйте, госпожа. Меня прислал Тарни, я Мирабель. Чем могу быть вам полезной?

Я хотела было объяснить, что полезной ей предстоит быть не совсем мне, но Алест, услышав голоса, покинул укрытие, не завершив переодевание. Настоящей леди стоило бы тут же вскрикнуть и упасть в обморок, но, к сожалению, юный эльф мало отличался от любого другого представителя своего народа. Голая безволосая грудь, на что угодно спорю — гладкие ноги, без теплых зарослей, и под мышками пусто. Про бороду, украшавшую лицо каждого уважающего себя гнома, я и вовсе умолчу, чтобы не расстраивать эльфа.

— Ой, — пискнула Мирабель. Кажется, кого-то Алест все же смутил. Или дал повод смущение продемонстрировать.

— Прости, — замялся эльф и бросил быстрый взгляд на меня. Пришлось помогать: сорвала покрывало с кресла и кинула другу, чтоб прикрылся и порядочных благовоспитанных девушек не пугал. — Мирабель, — тихо позвал он, подходя ближе и бережно отнимая ручки девчушки от глаз.

— Простите. Я не должна была смотреть…

— Все в порядке. Это я должен извиниться, что не предупредил. Не подумал, что ты все еще смущаешься. — Я хмыкнула, наблюдая за этим спектаклем. А Мирабель, кажется, совсем не промах. По крайней мере, на первый взгляд играет неплохо, на второй — эльфы краснеют кончиками ушек, даже Андрат и Тарни, которые такие же эльфы, как и девочка. А тут целая свеколка.

Впрочем, ее знания травника достойны уважения. Наверняка на руках пыльцу рассыпала, вот и сидит теперь красная, утешения принимает от объекта своего любования. Глазки блестят, нос шмыгает, руки тянутся обнять, но нельзя. То ли в посторонних дело, то ли уже пробовала и не достигла нужного эффекта.

— Мирабель, ну прости. Ну хочешь я потом с тобой по саду погуляю? — Алест беспомощно бросил обещание в подрагивающую от моих с трудом сдерживаемых смешков тишину.

— Сегодня? — разом успокоилась малолетняя манипуляторша.

— Завтра. Сегодня отец приезжает, хочу ему Тари представить. Лучшего репетитора у меня еще не было. Только вот ее одежда не подходит для встречи, и я хотел бы попросить тебя…

— Все сделаю! — кажется, уточнение по поводу репетиторства добавило мне личных баллов, ибо теперь Мирабель смотрела на меня не в пример дружелюбнее.

— Это хорошо, — с облегчением вздохнул эльф. — Нам платье нужно. Как у леди Авелер, помнишь? Спроси у Тари размер и сбегай, подбери нам что-нибудь, идет? А завтра мы еще на лошадке покатаемся.

— Идет, — быстро согласилась малявка, пока ее мечта не передумала, и бросилась исполнять поручение.

Алест какое-то время постоял, задумчиво сжимая кисти покрывала, и скинул его на ближайший стул.

— Ты ей нравишься, — я сочла нужным сообщить эльфу очевидное.

— Я знаю, — не слишком радостно откликнулся Алест. — В прошлом году на празднике Возрождения Мирабель подарила мне лилию. — Видя мое непонимание, эльф пояснил: — Мы еще не дошли до него, когда учили. Праздник Возрождения отмечается в первый день цветения таалиса. Это случится через неделю-полторы. Будет большой праздник, даже в Ле-Сканте, при посольстве обязательно будет устроен вечер. А уж дома гуляния будут идти неделю. В один из дней, день Белых Лилий, принято признаваться в любви или симпатии. Нужно самому вырастить белую лилию и подарить тому, к кому испытываешь чувства. Мирабель принесла цветок мне.

— А она не слишком мелкая, чтобы тебе такие предложения делать?

— Это не предложение — это чувства. Она показала, что я ей не безразличен.

— Да, чувства — это хорошо. Но, надеюсь, ты ей объяснил, что у вас разница в возрасте слегка велика, чтобы ты ей на ухаживания ответил.

— Объяснил. Я и сам прекрасно понимаю, что это детская влюбленность, и отвечать на нее не намерен. Лилию вернул в тот же день. Но Мирабель все никак не найдет себе новый объект для обожания, а отправлять ее домой было бы жестоко. Да и дядя не позволит. Она дочь его знакомой. Эльфийки, сама понимаешь. Если окажется, что у леди появился внебрачный ребенок, ее репутация окажется погублена.

— А так страдает репутация твоего дяди.

— Нет, все эльфы видят, что родственных связей между Мирабель и дядей нет. Поэтому здесь она просто его подопечная, — поспешил прояснить обстановку эльф, заметил, как капает с моих волос, и выругался. — Идем, сначала тебя переоденем, а потом уже семейные истории обсуждать будем.

— А их много, семейных историй?

— Ну, мои предки появились на этой земле одними из первых, и за сотни тысяч лет успели вдоволь накосячить, — с выражением, достойным профессионального сказочника, сообщил Алест и втолкнул меня в свою гардеробную. — Выбирай что хочешь. Полотенца в дальнем шкафу, вторая полка снизу.

Я оглядела просторное, больше моего, помещение для хранения всяческого облачения и присвистнула. Хоть модой я и не увлекалась, примерный ценник некоторых вещей друга заставлял задуматься, как я вообще оказалась в таком изысканном обществе.

— Алест, а ты вообще кто? — решила я все же прояснить обстановку, медленно направляясь к точке содержания полотенец.

— Эльф, чистокровный, — хмыкнул остроухий приятель из-за двери и добавил, явно с ссылкой на «Три гриба»: — Породистый.

— Это понятно, ты же блондин, — отмахнулась я. — Я про титул спрашивала. У тебя он явно есть, как и у твоего дяди. Я папины расценки знаю, полный набор купить с запасными частями, как это твой старший сделал, не каждый себе позволить может. Обычно такое для производства закупают, а твой родственник — для удовольствия, чтобы свой интерес удовлетворить. Считай, деньги на ветер. Плюс ты Дикарта знаешь и ему сочувствуешь. Значит, вы не просто пересекались, но общались, раз уж ты в его проблемы так посвящен. И женить тебя хотят, прямо как его. Только он от невест бегает, а ты, судя по твоему заявлению в первый день нашего знакомства, почти что от жены. И одежды у тебя тут на небольшой замок хватит, еще и слуг нанять сможешь на первые лет сто, если харчами не перебирать. Так что сознавайся, какая шишка меня постоянно объедала и норовила ковер помять?

— Большая, — вздохнул эльф за дверью. — Ты только не сердись, что я сразу не сказал.

— Не сержусь, — заверила я друга, закручивая волосы в полотенце. — Имеешь полное право скрывать, если тебе так удобнее. Меня другое интересует, мне это знание нужно, чтобы с твоим отцом встретиться, или можно и без него обойтись?

— Можно обойтись, — помедлил эльф. — Так даже лучше будет, если ты спрашивать не станешь. Все равно для тебя он будет просто моим отцом.

— Значит, решено. Твои тайны останутся с тобой, пока сам не решишь поделиться, — успокоила я эльфа, стянула с себя мокрое платье, вытерлась и переоделась в сухое.

Жизнь сразу стала лучше, по крайней мере, определенно суше и теплее.

К шести часам, когда мы с Алестом закончили биться над его сочинением и расположились на ковре с миской нарезанных фруктов, в дверь постучали. Мирабель наконец вернулась и, глядя на объект своего обожания, протянула платье мне.

— Спасибо, Мирабель, — поблагодарил Алест девочку и выжидающе посмотрел на дверь. — Расплачусь завтра, мы же договорились.

— До завтра еще так много времени! — уныло заметила малявка, но из комнаты вышла.

— Надеюсь, сегодня она влюбится в кого-нибудь еще, — поделился мечтами Алест. — Отец редко приезжает один. Пусть найдется среди его сопровождения кто-нибудь достойнее меня. Эсталиан, тебе же положено мне покровительствовать, прими меры!

— Ты аккуратнее, — предупредила я, распаковывая платье на один вечер. — Боги обладают странным чувством юмора. А твой, если он настоящий эльф, может и вовсе отомстить — за то, что посмел с гномами якшаться — раз, за то, что после такого проступка от него помощи ждешь, — это два. И три — просто потому, что Луна сегодня не в той фазе.

— Луна на оборотней влияет, — вяло поправил эльф и подошел ближе, чтобы рассмотреть платье. — Должно подойти.

— Должно — значит подойдет, — успокоила я нервничавшего приятеля. С каждой минутой он становился все серьезнее и собраннее. Веселье уходило из глаз. Вместо него возникала решимость и… грусть. — Все хорошо будет, — поспешила утешить. — Мы со всем справимся. К тому же магистр сказал, что твой отец доволен и горд успехами сына. Так что послушаешь, какой ты хороший и замечательный.

— Это-то да. Но вдруг он подумает, что я одумался и за ум взялся? А я не хочу тебя бросать. Кто, если не я, с тобой заниматься эльфийским будет?

— Твой дядя в отведенное для этого учебное время? — фыркнула я.

— Дядя может… Но я не хочу уезжать.

— Не уезжай. Если твой отец хочет ответственного сына, то забирать тебя не станет. Ведь бегство посреди семестра — самый безответственный поступок для студента. Он, конечно, полностью соответствует фольклорному представлению гномов о расе остроухих, но разве современные эльфы не избавились от этого порока?

— Вот так ему и скажу! — заявил мне Алест, обнимая за плечи и щекотно дыша прямо в ухо. — Тогда он возражать не сможет. Ради укрепления межрасовых отношений и опровержения глупых слухов, коими оброс наш великий народ, я вынужден остаться и продолжить свое обучение… Как думаешь, в меру пафосно?

— Не в меру. Но для эльфов сойдет.

— А для гномов? — поспешил полюбопытствовать Алест.

— А гномы поступки ценят. Будешь много говорить — никто уважать не станет. Сначала подумал, потом сделал, результат — предъявил. Если достойно вышло — молодец, всеобщее уважение и похвала. Если нет — ну правильно, нечего было языком молоть, коль руки не из того места.

Младший эльф хотел было еще что-то уточнить, но радостный крик Мирабель на мгновение заглушил все иные звуки.

— МАМА!!! — радостно вопила девчушка.

— Папа, — безрадостно отметил эльф и выдохнул: — Началось…