Книга: Стратегия: «Замок Россия». Том 2



Денисов Вадим

СТРАТЕГИЯ: Замок "Россия"

Книга вторая

Глава 1

Сергей Демченко, летописец-историк,

сталкер-дипломат

— Вот и представь. Река маленькая, местами не судоходная. Но важная, — на ней посёлков много. В этих краях реки… сплошная история, как-нибудь отдельно расскажу. Здесь посёлок был, тут — пропал, этот сгорел, а вот новые, их золотодобывающие фирмы построили. Для поселений эта речка — артерия. Ну, и ходят по ней суда, буксирчики, вроде нашего "Дункана", а, порой, и ещё меньше. Тянут баржи, везут грузы. Пассажирского сообщения на таких реках нет, люди добираются с оказией или на своих лодках. Так вот, приходит такой буксир с баржой в поселок Койкан, так его назову… Сами посёлки разные, и по сути, и по статусу, и по населению. Есть промысловые, есть "золотые". Есть районного масштаба. А есть, и таковых немало, дотационные. Спецназвания нет, но, на самом деле, это просто резервации. Живут там представители коренных малочисленных народов. Все делают вид, что посёлок — промысловый, хотя все же знают, насколько он убыточен. Реальных работников в посёлке — не более пяти человек, остальные живут на "пенсию". Наше государство многим представителям таких народностей платит деньги. Только за то, что ты представитель такой-то национальности, типа, вымирающей. Поддерживают их. Много ли, мало ли, но это деньги, и большинству их хватает, чтобы не работать "на продажу", а только для себя: рыбки наловить, оленя пострелять. Жизнь там — безысходная тоска. Эти подачки привели к тому, что теперь уже просто невозможно никого заставить работать. Внуки бывших оленеводов про оленеводство уже и слышать ничего не хотят, поди, загони их теперь в тундру или тайгу…

— Знакомо. Бывал в таких местах, — причастно вставил я, пока Сотников прикуривал, отвернувшись от ветра. — Не у вас, правда, позападней. Только там всё больше вертолётчики фигурируют. Так что немножко вопрос представляю.

Мы с Главным стоим на западной стене.

Оба в "альфовских" алясках, болотно-зелёных, наглухо застёгнутых. Сотников с непокрытой головой, а я капюшон накинул. Ветер летит с мёрзлой Волги, злой, колючий. Река в студёных белых барашках, на открытой воде неприятных, но небольших, поперёк реки ветер не успевает разогнать волну. Вот если северный подует… А он подует. Ноябрь на дворе, резко похолодало. Низкое серое небо нависает над Замком уже несколько дней, в воздухе противная морось, на дорогах грязь. Снега ещё не было, но приближение первых снегопадов чувствуется, зима на подходе. Серый мир.

На серой холодной стене — лишь мы и пушка.

"Сорокапятка" установлена на северо-западной башне, южный подход с реки считается более прозрачным, наблюдаемым. Там и Эдгар за морем присмотрит, и франки сообщат, если что заметят. Но пока я плохо представляю, зачем нам эта пушка нужна. Противника дарёному орудию пока не обнаружено. Бероев с Гонтой тоже спорили: прапор доказывал, что ДШК не в пример эффективней. Тогда Руслан распорядился подогнать расчёт и боеприпас. В Заостровской, от греха, выставили оцепление, припёрли и поставили по соседству стереотрубу. Начали стрелять. И тут быстро выяснилось, что эта "малышка" серьёзней, чем кажется на первый взгляд! Снаряд перелетал через Волгу и вспахивал противоположный берег.

— Вот видишь, Григорий, орудие вполне может остановить попытку переправы. Да и станицу по флангам можно прикрыть.

Придя к консенсусу, вояки составили заявку на "прихват" боеприпаса, график стрельб, согласованный с главным инженером и Дугиным, и начали обучение расчёта.

Вот только на противоположном берегу никого, кроме наших, нет.

На каменном парапете лежат два обрезиненных бинокля и рация шефа. Стоим, смотрим, ждём. И разговариваем об актуальном.

— Ага… Так вот, я продолжу. В чуме или балке они жить уже не хотят, отвыкли. А в городе пока не могут. Страх, комплекс. Да такой глубины и силы, что и представить трудно — вбили в них за все эти годы. Вот они в посёлках и сидят сиднем. Квасят, конечно, как только добудут, их ограничивают, на местном уровне принимают регламент завоза спиртного. Сам понимаешь, водка всё равно просачивается. То промысловики закинут, то сами привезут… Не знаю, как там в США, но, подозреваю, нечто похожее. Только там всё узаконено, а у нас скрыто. Порой целые народности — в посёлках-резервациях, числятся в Госкомстате, как редкие и малочисленные. И это дотация и только дотация.

— В русские не пишутся?

— От конкретной народности зависит, и от конкретных авторитетных людей. Да и зачем им это? Запишешься — потеряешь все льготы, пособия… Невыгодно. А вот другое выгодно.

— Что?

— А вот слушай. Приходит такой буксир в Койкан, отцепляет баржу у дебаркадера, капитан сразу уходит на берег, к старым знакомым, у него в каждом посёлке свои макли. Жители уголь на берег перегружают, материалы всякие, припасы для магазина, а экипаж — два молодых парня — готовятся к вечеру, у них работа будет.

— На смене, вахтенные, что ли?

— Ну. На вахте. Часов в пять вечера на берег начинают собираться местные девки, националки. Разодетые в современную городскую одежду, кто как может, намытые, готовые. Сбиваются в кучку — и на судно! Ребятишки на борту уже приготовили водочки, закусон всякий. Хлопнули — и за дело. Заметь, никаких свальных оргий, не для того пришли. А вот оттрахать каждую вдумчиво и многократно — будьте любезны. И все всё знают. И родители, и участковый, и глава администрации, если он там есть и не сидит за растраты. И никто не против, дело-то понятное. Судно ушло, девки остались, вскоре и пузики обозначатся. Государство сразу им субсидии и ежемесячные выплаты по особым программам. И родятся в посёлках метисики, волосики чёрненькие, глазки голубенькие. Порой очень красивые, кстати. Поколение-два, глядь… а уже и не раскосые шибко! Но всё едино — числятся аборигенным родом-племенем, "нативы". Госкомстат приплясывает, отчитывается — не падает численность катастрофически, работает программа! И все довольны, всем хорошо. И молодым горячим девчонкам, которые прекрасно понимают, что их детишкам, коснись что, куда как легче в городах жить и учиться будет, и голодным парням с буксира, и главе — не уронил численность посёлка.

— Да и просто качественный секс, — с полным пониманием заметил я.

Сотников усмехнулся, посмотрел на пасмурное небо, передёрнул плечами и надел таки капюшон.

— И это, как же иначе… Свои-то мужики в вечном ауте, какой там. Ну, за исключением. А тут хлопцы молодые, с дороги, тестостерон выплёскивается так, что рыба в реке икру мечет, всё у них стоит, как Путоранские горы. Так ты, Серёжа, ответь мне — это уже ассимиляция, или ещё нет? Сразу скажу, я не знаю.

Пш-шш. Рация зашипела.

Собственно, об этом мы и говорим с Алексеем, об ассимиляции.

Говорю же, актуальная проблема. У нас кого уже только нет: белорусы и венгр, словаки и словенцы, чехи и сербы. Не говоря уже о народах и народностях былой для нас РФ. Сотников идёт своим путём. Историй отдельных народов в школе не преподают, из всех "историй" в нашей школьной программе — одна, Общая история человечества. И всё. Есть подкурс "История России", есть подкурс "История Нового Мира", для старших классов — факультативные занятия, там изучай, что угодно. Разработка школьных программ — ныне основная работа наших "научников", которые и являются преподавателями. Главный в разработки вмешивается редко. По истории Гольдбрейха напутствовал примерно так: "Особо обозначьте неизбежность вооружённого противостояния сообщества из великого множества кластеров и пагубность этого пути". По минам идём, учимся на собственном опыте. И на опыте СССР.

Заметив, что Сотников продолжает разговоры в эфире по своим текущим делам, я отошёл в сторону, вытащил заветную книжицу.

Что тут у нас?

В анклаве уже 298 человек. Вчера переписал в свою записную книжку сводный отчёт по численности, на днях представленный Сотникову бухгалтерией. Да, да, у нас уже и штатный бухгалтер имеется, иначе невозможно вести учёт.

Вот такие данные:


"Замок" — 112 чел.

пос. "Посад" — 64 чел., включая 2 новорожд.

пос. "Белая Церковь" — 18 чел.

пос. "Кордон" — 18 чел.

пос. "Дальний Пост" — 12 чел.

пос. "Ментовка" — 23 чел.

ст. "Заостровская" — 25 чел., включая 2 осужд.

хут. "Дровянка" — 6 чел.

хут. "Остров" — 7 чел.

п/п "Кузня" — 4 чел., включая 1 новорожд.

п/п "Диспетчерская" — 1 чел.

п/п "Бани" — 2 чел.

н/п "Морской Пост" — 2 чел.

ИТУ "Лесоповал" — 3 осужд.

Карантин — 3 чел. (потеряшки).


Пояснять тут особо нечего.

Трое деток родились, на подходе ещё два малыша. Однако, общий баланс "умершие-родившиеся" пока нулевой, Замок уже обзавёлся своим кладбищем. Пожилая женщина — потеряшка из наших — скончалась, не выдержав стрессов переноса и скитаний по лесам, сердце не выдержало. Молодой парень, охотник из Посада, попал под медведя. Мишка был молодой, глупый, ни черта не боялся. И это в самое безопасное время, когда кругом жратвы для них навалом… Самый дикий случай произошёл в Белой Церкви. Молодая девчонка, жить да жить, получила травму, распорола плечо, схватила инфекцию. В Замке никто ничего не знал, лечилась она самостоятельно, дедовскими способами. Когда узнали, было уже поздно — ураганная гангрена. Я присутствовал, среди немногих, в тот момент, когда Сотников орал на попа.

В какой-то момент мы с Русланом подумали, что Командор священника изобьет прямо в кабинете, приготовились перехватывать.

— Что значит, "мирское"? Ты, млять, нахера туда поставлен, а? Ты что, думаешь одними святыми делами отделаться? Ты там — главный по всему, по всем вопросам, вот и следи за всем. Ты за людей отвечаешь, и не только перед Богом, но и перед всем анклавом, и хрен ты от ответки в церкви спрячешься! Выгоню нахер и поставлю нового!

Не знаю, когда такие разговоры с попами велись на Руси в последний раз.

Не при Петре ли?

"Дровянка" — найденная ещё бандитами "локалка" с отделочными материалами, там поселились две родственные семьи. В банях живут пожилые муж с женой, наши штатные банщики, каждый день печи топят, веники вяжут, за хозяйством присматривают. К уже родному зэчаре на Лесоповале присоединились два пленённых арабца. Они там с ума сходят, "синяк" их обрабатывает, тунисцу уже наколку какую-то засобачил…

Сенсация августа, обсуждаемая всем анклавом — пополнение личного состава Морского Поста. К Эдгару присоединилась Лилит, молодая эмансипированная словенка. Любовь.

В общем, у них там полные чики-мики, "два сандалета — Ибица".


— Что притих?

Сотников подошёл ко мне.

— Так что думаешь?

Разговор вспомнился не сразу.

— Ну, если они по-русски говорят… — предположил я, застёгивая на клапан карман с книжкой, — то первый шаг сделан.

— По-русски, по-русски, — уверил меня Сотников. — Но тут опять торчит правительственная задумка. Приняли такую Программу, специальную — доплачивать за знание родного языка. Тем народностям, у которых язык вообще уже зачах или вот-вот станет "мёртвым". Так они знаешь, что делают? Выучат слов сорок, да тройку старых песенок — и готово, положенные рублики ежемесячно имей! Полная профанация. Как на нём говорить, если сам словарь-то позволяет общаться лишь в сообществе… чуть ли не первобытном? Его настолько разбодяживать надо… А этнографы заезжие — в полном восторге, им всегда есть, чем заняться, диссертации пишутся, сборники песен составляются. Вот только ни одного шамана ты по всему Енисею уже не найдёшь, осталась одна подделка коммерческая.

— Основное тут: как человек самоидентифицируется. Таков современный взгляд на вопрос. Считает человек, например, что он есть представитель народа кето, значит он — кето. Всё остальное побоку. Кето, и всё тут.

— Не, ну ты не упрощай. Не значит! Я вот что думаю. Такой демократический подход придумали в столичных кабинетах, мол, даёшь право народов на самоопределение, раздербаненное для каждой конкретной Личности. Но и сейчас, спроси многих, кто ты по национальности — путаются люди. Сплошь и рядом, особенно в смешанных посёлках — а таковых большинство, — в одной семье все разные. Мать якутка, отец — долганин, старший сын в беседе на полном серьёзе утверждает, что он эвенк. Это как? Ничего не значит твоя самоидентификация без собственной культуры и языка. А, главное, без своей, уникальной системы жизнеобеспечения. Об этом факторе вообще никто не говорит, его ещё не оценили.

— Как это не значит? Человек сам решает, — возмутился я.

— А если он часто "решает"? — тут же парировал Командор. — Представь себе, что завтра в "староземной" России взяли и рывком отменили всю государственную поддержку малых народов. Вообще всю, начисто! Никаких пособий, никаких стипендий, никаких льгот и дотаций. Что тогда будет? Людям нужно начинать работать, а в посёлке негде. Значит, надо ехать в цивилизацию, идти вкалывать на прииски, обучаться и прочее. Многие просто останутся, уже по-настоящему вымирать. Но большой процент снимется в поисках лучшей доли. Метисы в наличии есть, фамилии — уже давно русские да казачьи. Кем, на уровне простой семьи, а не измышлений местечковых политиканов, людям выгодней обозваться? По-житейски, ну-ка, ну-ка? Как проще такому будет жить в России, а? Многие сами говорят — тут же станем русскими. То есть, двадцать девятого числа он эвенк или нганасанин, а тридцатого, по выходу Указа — уже русский! Так бывает по жизни? Да если ты хоть чуточку начал терять своё, то ты уже не автохтон! Ты — переходный "этапник", тяготеющий в сторону большего магнетизма.

— Сейчас про США вспомнишь.

— Не буду. Слишком легко и избито.

Пш-шш. Всё, чувствую, скоро эфир оживёт конкретно.

— "Кабарга", "Контур", ответьте "Заставе".

— "Застава", "Контур" в канале, слушаю.

— Только что отчалили. Встречайте.

— Ясно, готовы, ждём, следите. "Кабарга", как вы приняли, приём.

— "Кабарга" приняла, то есть, принял… Тьфу ты! Ясно, короче.

Отложив в сторону станцию, Алексей взял в руки бинокль, я тоже.

— Отчалили, басурмане.

Мы египтян ждём.

Дожали таки казачьи разъезды и свирепые "сталкерские звери" арабцев, теперь сами на переговоры едут… Знакомиться с сильными мира сего. За последние месяцы выбили у них суммарно двадцать семь человек, теперь по степи ближе "Гоблина" никто, кроме нас, не катается. Балансом — трое раненых казаков у нас, один тяжёлый.

Эта часть Междуречья отныне называется просто — Территория.

Знак Мишкин оставили на месте, а чуть в стороне поставили настоящий пограничный столб, полосатый, родной, с цифрой "03". Замечу, что первых двух знаков ещё нет, не успели их воткнуть на краях левобережной магистрали. Цифру выбрали по настоянию "психолога" Гоблина: "Пусть знают, что эта граница для нас не первая, суки". И информационную табличку вонзили рядом, на нормальном административном языке — для желающих получить "временную визу": условия пребывания на Территории и радиочастота для связи с Заостровской.

Египтяне прибыли на трёх машинах: два квадроцикла-вездехода и трехдверный праворукий "паджерик". Их предупредили заранее, чтобы багги-варианты не брали, в ближней части Территории есть участки, для последних непроходные. Гостей предостерегли: во избежание неприятностей техники больше не подтягивать, ибо типа "круто загоризонтная" РЛС донжона просекает всё вмиг, как дяденька Рентген. Что она и делает в данное время.

Так что египетские нукеры в большинстве своём остались в Заостровском, резаться с казачками в нарды — не вру! Давеча стреляли друг в друга, а сейчас в игры играют, гримасы фронтира.

К нам едут шах, визирь, толмач и главный башибузук, так, что ли… В общем, головка анклава. Египтяне едут не к дикарям, СССР они ещё помнят и поэтому свято верят, что их тут в зиндановскую парашу сходу мордой не макнут. Мы бы так, по вполне понятным причинам, не поступили.

Гостей везут не на "Дункане", много чести будет.

Наш флагман флота гордо стоит на рейде у Заостровской, демонстрирует военно-морскую мощь Державы, внушительно ворочает стволами. Типа, очень занят. Когда встречали француженку, "Дункан" перехватил "Конкорда" ещё на дальних подступах и торжественно провожал до причала. На стенах стояли все желающие и радостно встречали соседей. А сейчас Сотникову пришлось проводить среди недавно присоединённых разъяснительную работу, особенно пришлось повозиться с сербами.

Для перевозки межправительственной делегации был выделен наш "пограничник", катер "Стерегущий" — алюминиевый финский Buster L, производства Inha Works, быстрый, маневренный, до шести человек возит. Хороший подарок сделал анклаву единичный философ Эдгар… Для комфорта на катер взяли каналом дополнительное оборудование: мягкие серые сиденья и фирменный тент, на всю корму. Поставили дугу, стилизованную под "флайбридж", навесили на неё фонари и прожектора от души, полицейскую сирену, громкоговоритель и антенну. Теперь катер — как ёлка новогодняя. На борту один из трофейных "Льюисов". Всё это дело таскает пятидесятисильный "эвинруд".



Формально "Стерегущий" подчиняется Бероеву, на деле, как мне видится, капитан катера больше прислушивается к Коломийцеву, на реке свои порядки, своя дедовщина.

Наш Клим остался на судне, помощником моториста, прикипел парень. Чуть жаль, но радости больше — мотористы анклаву особо нужны, и ещё более будут нужны в дальнейшем. Теперь Корнеев его обучает. А Олег Бочкарёв, бывший матрос буксира, переросший свою должность, по рекомендации деда был назначен капитаном "Стерегущего". Ну, и кого он будет слушать? Весёлый парень, заводной. Недавно они с Туголуковым умудили крендель… Атаман из ассортимента найденной белорусской "локалки" взял себе шесть пар охотничьих лыж и валенки. И в один прекрасный день все желающие увидели водное шоу, судя по всему, горилка удалась на славу. Атаман Семён Туголуков, как положено, надев яркий спасательный жилет, рассекал по Волге за катером, в валенках и охотничьих лыжах! Более всего я жалел, что у нас нет "ютуба" — выложить снятое, увы, некуда.

Удалые люди, наши казаки. Потому пленённых арабов им и не отдали, поручили родному "синяку".

Интересно, согласятся египтяне на обмен, или плюнут на соотечественников?


В бинокль видно, что с правого борта "Стерегущего" сопровождает станичный надувной "баджер", для подстраховки.

Пш-шш.

— "Берег" — "Кабарге".

— Слушаю, Командор.

— Руслан, у тебя всё готово?

— Так точно. Прозвеним.

Внизу, на причале, высоких гостей встречает Лена Лагутина, завхоз, Бероев при регалиях и четверо его бойцов, все в "горках", под ними серые свитера, в чёрных беретах, заломленных по понятиям, в плотной обвеске и с АКМ-ами, заботливо проапргейденных неуёмным Гонтой. Лихо смотрятся ребята, гвардия короля.

Ну, а мы тогда — "мушкетёры короля". "Горок" у нас нет, сталкеры по-прежнему ходят в пёстром "кабеласовском" камуфляже; не то чтобы дистанцируемся от армии, так удобнее, если по правде, без дурной военной романтики. Продуманная одежда.

Трофейные квадроциклы передали казачкам, у них теперь целый мотоэскадрон, восемь машин. Поделили его не на полуэскадроны, как ожидалось, а на "разъезды", по две машины в каждом. Теперь в мечтах у атамана Туголукова иметь четыре "полных разъезда", то есть, по два человека на экипаж. Но пока мужиков не хватает. Два наших "кота" так и стоят в Заостровской, Бероев двух своих забрал для нужд левобережных патрулей. У него в станице лишь сменяемый пост из двух бойцов, ДШК, да лёгкий квадр. Восстановленный джип "джимни" достался Дальнему посту.

Про ништяк, упавший Замку за сербов, вы уже знаете, а вот про поощрение за словацкий кластер — нет. На этот раз, если придерживаться теории Монгола об "учёте ментального запроса", победили сны Дугина — на панель рухнул фрезерный станок.

Сотникова чуть не хватил "кондратий".

Более всего он боялся, что при снятии этой "дуры" с пьедестала пострадает монолит панели. Дугин городил целую конструкцию, выкладывал самую настоящую аппарель из операторской наружу, станок осторожно стягивали лебёдками, через систему полиспастов. Вытащили "фрезер" в зал, а дальше что? Три дня разбирали, тягали по частям и по сантиметрам опускали агрегат по лестнице. Всё это время Главный жил у Ленки, они уже и не скрываются особо.

И правильно, весь анклав ждёт, когда Россия справит Главную Свадьбу.

Кстати, панель даже не поцарапали. Её, по-моему, просто невозможно поцарапать, вечный материал, твёрдость адская. Пытливый Гольдбрейх всё порывается с тонким алмазным буром забрать образец для исследований, Главный от такого предложения схватился за сердце и приказал своим нукерам в его отсутствие не пускать научников в жилище под страхом смерти.

Пш-шш.

— "Стерегущий" — "Контуру", на подходе.

— Приняла, "Стерегущий". Как там?

— Ровно.

От нас арабов щипали Гоблин с Кастетом.

Мишка, похоже, поставленный им же знак воспринял всей душой и теперь считает его своим талисманом. Хорошо они поохотились в степи. Казачки вообще ударные рейды делали, ловили одиночек и мелкие группы.

А мы с Монголом тем временем бомбили "захоронки" из записных книжек убиенных бандюков. Как правило, ничего особо ценного там не содержалось, до удивления много золота. Нет, придём мы к золотому стандарту, раз народы мира так бережно помнят святость драгоценного в былом металла. Но одна "захоронка", самая удалённая от арабского анклава, запомнилась. Хитрый хозяин мелкой банды устроил схрон подальше от своих, поближе к реке — от берега Волги всего два километра, к северу от нас. Мы с Шамилем даже квадроциклы брать не стали, пошли водой. Прыгнули на "Дункан" — у сталкеров приоритет в заказе водного транспорта, и рванули вверх по Волге.

Под схрон хозяин использовал сарайчик крысятнически опустошённой, похоже, им же, "локалки" смешанного типа: продукты и промтовары.

Вот тут ништячная ценность зашкаливала.

На почётном месте стоял белый Hyundai Mega Truck, самосвал-пятитонник с дизельным D6GA в 250 лошадок. Почему гангстер не притащил находку в свой анклав, можно только догадываться. Либо он не хотел светить необъявленный факт бомбёжки "локалки", либо планировал оставить автомобиль для себя, собрав на его базе супер-БМА — "боевую машину араба", выкинув к чертям драгоценный кузов и установив вместо него на раму один или пару пулемётов на турели, кто его, идиота, знает. Крупнокалиберные пулемёты у египтян в дефиците, по данным, полученным в ходе допроса обоих пленных, их на весь анклав всего две штуки, — "Виккерсы" — Vickers.5" Mk.3, калибра 12,7x81. Оба стационарно установлены в крепости и ни за что не будут сняты с охраны твердыни. Хотя сбрасывать со счетов возможность самостоятельной добычи "крупняка" нельзя, грабительски-охотничий промысел у арабов поставлен на широкую ногу, народ этим делом занимается дикий, неуправляемый, но уже многоопытный.

Обнаружив такое богатство, мы сразу доложили о находке "Башне", в Замке срочно подняли Дугина и Ковтонюка, озадачили казаков и всем миром начали подготовку к эвакуации техники берегом до станицы, выгнать самосвал к реке не представлялось возможным из-за рельефа.

"Хундю" к Заостровской тащили непросто, по пути есть пара мест, где самосвалу не пройти без помощи. Одно место эвакуаторы проскочили достаточно быстро, с помощью ручного "лопаточно-топорового" труда, со вторым препятствием провозились целый день. Потом усиливали грузовой плот. Теперь самосвал уже стоит на ТО возле ангара Аэропорта, а наш главный инженер Герман Янович экстренно пересматривает графики строительных работ в связи с открывшимися возможностями.

Продуктов в "захоронке" практически не было, бывший хозяин оставил лишь немножко консервов для себя. Следующую по значению ценность представляли отрезы ткани, семьдесят две штуки, их вывозили прицепами квадроциклов…

Пш-шш.

— "Берег" — "Кабарге", начинаем.

— Понял, Руслан.

"Стерегущий", перед подходом к Замку заложив пологий вираж, подошёл правым бортом, аккуратно прилип к причалу. "Баджер" сопровождения с разворота ушел к станице. Лагутина махнула рукой и автобус подкатил поближе. Бойцы поправили в ушах гарнитуры и поправили строй. На причал осторожно полезли египтяне, встали рядом, разминая ноги. Сотников перегнулся через парапет и посмотрел на Бероева.

Капитан качнул головой и что-то прорычал в микрофон.

Ба-бах!

Справа от меня звонко рявкнула М-42.

От неожиданности я вздрогнул. Его душу, Лёша… мог бы и предупредить. Лена что-то торопливо объясняла ошалевшим арабам.

Сотников довольно обернулся.

— А ты говоришь, зачем она нужна!


***


Мы расположились у шефа, в тронном зале, за столом.

Сели рядами по разные стороны, напротив друг друга. На столах — бумага для записей, ручки, минеральная вода — "Боржоми" и "Ессентуки", апельсиновый сок. Полный представительский набор.

Сотников представил своих, потом выслушали египтян.

Президент египтян, Саид Нафаль, — высокий, представительный мужчина средних лет, аккуратно стрижен, лицо холёное, породистое. О себе сообщил коротко, поведав досточтимой публике, что много слышал об СССР от отца, который в староземном Египте в своё время был кадровым военным, занимал какой-то важный пост, закончил военную академию у себя дома и Академию имени Фрунзе в Москве. Сам Саид, получив образование в каирском университете, в командировках по долгу службы бывал в нашей стране и к России всегда относился с огромным уважением. А как же…

После этого господин Нафаль представил своих.

Мухаммад Нафаль, премьер-министр анклава. Практически лысый, полноватый, родство с президентом угадывается. Глаза умные, мне, несмотря на несколько простоватый внешний вид премьера, именно он показался самым толковым и самым опасным.

Последним Саид представил Шарифа Таузи, главу службы госбезопасности — Jihaz Amn al Daoula, любезно сообщив, что шеф контрразведки работал под началом самого Омара Сулеймана, шефа Службы общей разведки страны, который, начиная с 1993 года, долгое время руководил самой могущественной на берегах Нила спецслужбой. Я же к сказанному египтянином могу добавить, что господин Таузи является мужем родной сестры президента, то есть зятем Главного. И понту много.

Вся арабская верхушка одета с иголочки. Дорогие чёрные пальто, чёрные костюмы, солидный светский лоск. Ясно, одежду в "падже" везли, уже на берегу переоделись. На руках строгое золото перстней. Наша делегация на их фоне выглядит несколько фривольно, да и пёс с ним. Лишь Сотников сидит в коричневом стильном костюме от "кэмэл актив", да Лагутина в серой тройке соответствует. Мы с Бероевым — лучше и не говорить. Зато часики командного состава арабы оценили.

Это клан. Нормальный крепкий семейный клан из старой военной элиты. В клане около пятнадцати человек разной степени родства и примерно столько же особо приближённых. Ни у какого подобранного монокластера нет ни малейшего шанса так или иначе перехватить власть в Новом Каире. Мёртво вцепились "нафалевцы" во властные рычаги.

Позади Главного мышкой сидит Гольдбрейх, его и представлять не стали, пусть думают, что это "референт какой-то". Марк Львович фильтрует базар, исходящий от толмача, и изредка подсказывает Сотникову смыслы, скрытые или двойные значения — еврей знает язык своих вековых врагов на пять с плюсом.

Мельком поговорили о погоде. Как выяснилось, в Новом Каире теплее, чем у нас. Расположенный к северо-западу от Замка, арабский анклав с севера и, отчасти, с запада, надёжно прикрыт горным массивом Этбай. Название перекочевало на Землю-2 в память о горном хребте в староземном Египте, что тянется вдоль побережья Красного моря, от дельты Нила до отрогов Эфиопского нагорья. Только там высота гор до двух тысяч метров, а здесь — до четырёхсот.

После представлений состава делегаций, обмена малозначащей информацией, любезностями и пожеланиями, делегации перешли к делу.

Первыми пожелали выступить арабы.

Саид Нафаль, акцентировав наше внимание на мирных устремлениях самой стратегии развития арабского анклава, легко и плавно перешёл к организационным трудностям, преследующим несчастных египтян с самого начала. "Трудности", в понимании президента, — это присоединяемые монокластеры других арабских народов и племён. Как мы и предполагали, почти все они оказались "малограмотны", "трудноуправляемы" и "чрезмерно самостоятельны в выборе решений". Тем не менее, работа ведётся, людей образовывают и воспитывают, берут под контроль и наставляют на путь истинный. Египтянам очень, очень мешает вековой трайбализм, средневековая клановость, расхождения в культуре и нормах морали кочевых и оседлых племён, различия в религиях и самой степени религиозности. Однако, особо разрушающее действие на мировоззрения и понятия арабских народов оказали европейцы и американцы, страны НАТО и вся Европа в целом. С одной стороны, они целенаправленно разрушали традиционные уклады, совращали и соблазняли неокрепшие арабские души, толкали на пути порока и приучали к безделью. С другой — мало учили и образовывали, не пускали и запрещали, не тем помогали и не то поставляли.

Мало того, именно европейцы (и англичане первые в этих тёмных рядах) приучили народы к войнам и протестам, к местечковой анархии и жизни в ожидании революционной поживы. Но Россия-то не такая! Русские строили Асуан и помогали отбиваться от коварных и жестоких израильтян, обучали военному делу и поставляли передовое по тем временам оружие. Так что, нам нечего делить, господа россияне! Дайте немного времени, на арабских землях наступит полный Диснейленд, с бандами будет покончено, а приграничная торговля и взаимопомощь расцветёт пышным цветом!

Молодец, Саид Нафаль! Браво! В речи египтянина звенел многолетний опыт выступлений и практика убеждения масс, политическая грамотность и неплохое владение риторикой — говорил, как по писаному. По всему выходило так, что верхушка Нового Каира вообще не при делах, напротив — официальная власть изо всех сил старается обуздать преступные кланы, гоняющие по степи на квадрах и убивающие мирных людей буквально за понюшку табака. Где главари кланов берут те самые квадроциклы, топливо для них и прочие ресурсы, необходимые для организации и проведения набегов, арабский президент тактично умолчал.

В завершение своей речи Саид предложил:

— Все мы понимаем, что в Новом Мире таятся ещё не ведомые нам опасности и угрозы. Новые вызовы впереди и лишь Создатель знает о них достоверно. Насколько же проще будет нашим народам преодолевать трудности, если мы сохраним отношения, позволяющие, в случае необходимости, объединить наши силы и выставить Светлое войско на пути Тьмы!

Одним словом, россиянам было предложено встать вместе с арабами под ружье, пойти и дать крепкой красной звезды и зелёного полумесяца всем, несогласным с таким альянсом. С получением соответствующего профита. Сидевший позади нас Голдбрейх удовлетворённо хмыкнул, посчитав, что его прогнозы начинают сбываться.

После Саида выступил Сотников.

Ничего не рассказывая о трудностях и опасностях, он сразу заявил, что точка невозврата ещё не пройдена, непоправимых в глобальном смысле ошибок, политических и военных, пока не совершено. Однако арабы с самого начала проявили себя далеко не самым лучшим образом, устроив в Новом Мире нечто, весьма смахивающее на геноцид. Это пятно, которое уже не стереть из истории Нового Мира.

— Представьте себе, уважаемый господин Нафаль и его коллеги, что будет, если несколько анклавов, в недалёком будущем объединившись в общемировой союз, решат создать на новой Земле новый же Трибунал по расследованию фактов военных преступлений, геноцида и античеловеческой позиции некоторых правительств? Думаю, никто не захочет увидеть себя в кованой решётке зала международного суда… А ведь эти самые бандитствующие кланы, так досаждающие вам, на которые в пределах наших новых границ объявлена настоящая бескомпромиссная охота, где-то берут технику, топливо, боеприпасы! Они сбывают награбленное, у них выкупают пленников… Это серьёзная проблема, и нам необходимо её решать сообща, в ближайшее время. И на сегодняшний-то момент в Замке "Россия" хватает людей, из числа вновь прибывших, которые считают себя в состоянии самой настоящей кровной мести со всем арабским анклавом… И нам очень трудно их удерживать от непродуманных поступков. Очень.

— Мы хорошо вас понимаем, господин Сотников! Могу вас заверить, что в самое ближайшее время с самоуправством кланов, особенно ливийских, будет покончено.

— Так будет лучше для всех. Возьму на себя смелость обратить внимание египетской стороны на тот факт, что уничтоженные люди, представители национальных монокластеров, на момент трагедии не были гражданами России. Сейчас ситуация изменилась, мародёры и налётчики, нагло и беззастенчиво пользуясь ресурсами Нового Каира, оперируют в зоне проживания и промыслов граждан русского анклава. И вот тут таится огромная опасность возникновения никому, конечно же, не нужной большой войны. Всё дело в том, что наше новое законодательство разительно отличается от былого. Жизнь гражданина анклава — высшая ценность и, если хоть один русский гражданин будет убит в ходе стычки с арабскими налётчиками, то последует неизбежное жесточайшее наказание, за одну свою жизнь мы обязаны взять на порядок больше. Таков Новый Закон, так хочет сам народ, и нам остаётся лишь выполнять его волю.

Сотников повернулся к Лагутиной и озабоченно спросил:

— Елена Михайловна, каковы были требования на последнем митинге общин?

Комендант кивнула головой, глянула в планшет, что-то там листнула и объявила:

— "Отодвинуть северную границу анклава в Междуречье ещё на тридцать километров севернее", господин президент.

— Это не всё, — немедленно встрял Бероев, начиная выполнять свою роль в этом политическом блефе, — Кроме того, митингующие требовали поставить по границе пулемёты крупного калибра, интегрированные в систему наблюдения и контроля, обеспечив ещё и трёхкилометровую зону сплошного поражения.



— Вот видите! — сокрушённо развел руками Командор. — Уверен, что вы меня хорошо понимаете, многоуважаемый коллега: все мы люди выборные и обязаны прислушиваться к требованиям своего электората…

— Но весь Новый Каир не может отвечать за преступление кучки негодяев и глупцов! — вежливо возмутился Саид. Умеет, чувствуется практика. — Подобная экспансия никому не принесёт пользы.

— Вы совершенно правы, уважаемый господин Нафаль! — тут же согласился Сотников. — Поэтому на первом этапе мы будем удовлетворены, если вы сможете оперативно предоставлять нам информацию о количественном составе таких бандитствующих групп и местах их дислокации. Мы искренне готовы вам помочь, поверьте. Наш спецназ наготове. Кроме того, мы надеемся, что власти Нового Каира, в свою очередь, проведут соответствующую разъяснительную работу с лидерами кланов. Кстати, неосвоенных материальных ресурсов в этой части Территории уже не существует, поверьте, мы тщательно проверили всю площадь.

Знал я, что вся политика строится на вранье, но вот так, воочию, столь захватывающий процесс видел в первый раз. Международные тёрки на предмет окончательного определения демаркационной линии продолжались ещё некоторое время, и стороны пришли к соглашению, что более ни один араб не должен проникать далее уже обозначенной нами границы. А наши сухопутные разведгруппы, в свою очередь, не будут тревожить арабские земли правобережья к северу от границы и до хребта Этбай, что тянется до самой Волги. Я не обеспокоился такой перспективой — с этих земель мы уже выгребли три "захоронки", а все "локалки", наверняка, давно подобрали сами арабы.

Сотникова в данный момент потревожить было нельзя, и потому Гольдбрейх наклонился к нам с Русланом:

— У них где-то есть ещё одна обширная площадка для грабежа…

Про двух пленных, вкалывающих на таёжном "лесоповале", арабы уже знали из предварительных радиопереговоров и предложили обмен на захваченных словенцев. У них — вот ведь удача! — как раз завершилась операция по разоружению бандгруппы, несчастные были спасены, вытащены из зиндана. Судя по всему, Нафаль с корешами заранее взвешивал все за и против и, понимая, что большая часть оставшихся словенцев находится у нас, уже не надеялся получить ассимиляционные ништяки. И зачем тогда держать пленных вопреки возможности обменять на своих?

После перерыва начался очень осторожный обмен оперативной информацией, географической и политической. Египтянам были почти без утайки сообщены наши познания об откликнувшихся селективных кластерах, вкратце упомянули о товарищеском партнёрстве с французами. После чего последовали вопросы Сотникова.

Из ответов египтян, если им в той или иной степени доверять, мы узнали следующее: судьба украинцев так и не прояснена, не слышали, не появлялись. Поляки прошли куда-то дальше на запад. Таинственный анклав, столь беспокоящий французов, египтянам отчасти знаком, мало того, они имели с ним огневой контакт! Разведгруппа арабов вышла к Сене, уже в западном течении реки, и практически сразу была обстреляна с противоположного берега из автоматического оружия. Арабы начали огрызаться, бой длился около часа, после чего разведка отступила. Дальнейшее наблюдение новых данных не принесло, во всяком случае, именно в этом уверял нас Шариф Таузи. Скорее всего, в основной части он не обманывал.

Меня же этот инкогнито-анклав начал интересовать уже конкретно — сработало профессиональное любопытство. А не запланировать ли нам новый разведрейд по реке?

Ладно, нужно ещё кое-что выяснить.

— А что и кто расположено к северу от хребта Этбай? — поинтересовался я. — Насколько нам известно, горная цепь на западе прерывается неподалеку от Каира?

Картинно всплеснув руками, Сотников прокомментировал:

— Что поделать, господа, у разведки всегда найдутся дополнительные вопросы… Этот — не слишком смелый, надеюсь?

Командиры арабского кластера переглянулись, что-то быстрым шёпотом перебросили друг другу, после чего Таузи скупо бросил:

— Там находится огромная зона расселения африканских племён.


Устав от напряжения политического, договаривающиеся стороны перешли к вопросам торговли, где больше остальных беседовали Лагутина и Мухаммад Нафаль, премьер-министр Нового Каира. Признаюсь, эту часть я слушал уже плохо, в голове крутился план действий по разъяснению таинственных западных соседей. Как я понял, более всего арабов интересуют медицинские услуги, чрезвычайно слабо развитые в собственном анклаве, и вопросы ремонта изрядно накопившейся сломанной техники. Сотников на секунду прервал совещание и по проводному телефону срочно вызвал к себе Дугина и Зенгер. Ну, сейчас тут пойдёт бодяга…

Арабы, в свою очередь, готовы поставлять самое разнообразное продовольствие. Последнее, что я ещё услышал, был фрагмент диалога:

— Однако, мы и сами достаточно сил и средств вкладываем в сельское хозяйство, кроме того, уже существуют договорённости с французами…

— Уверяю вас, госпожа комендант, что существуют культуры, которые лучше нас не освоят ни французы, ни русские. У нас огромное количество пахотной земли, закрытой от ветров. Кроме того, вас наверняка заинтересуют вопросы животноводства…

— Животноводства? — поднял глаза Сотников.

— Вот именно, господин президент, — торжествующе улыбнулся Мухаммад, — у нас есть коровы.

И в это момент зазвонил телефон — дежурная часть.

Ординарец Главного снял трубку, выслушал и несколько растерянно обернулся к нам.

— Демченко и Бероева…

Я сидел ближе и поэтому первым взял трубку. Выслушав доклад Юли Пилимонкиной, я, прикрыв трубку рукой, тихо распорядился:

— Сейчас повторите всё капитану Бероеву, мы будем у вас через две минуты. Сотникова не трогать до конца совещания.

Пока Руслан слушал сообщение, я на ухо обрисовал ситуацию Командору.

Тот привстал:

— Господа, обстоятельства заставляют часть нашей делегации покинуть совещание, думаю, мы сможем поработать и без них.

Выскочив на лестничную клетку, мы с Русланом синхронно выдрали рации из чехлов.

Пш-шш.

— "Гоблин" — "Демону", ответь.

Па-ашёл адреналинчик-то, пошёл!

— "Гоблин" — "Демону", не слышу тебя!

— "Гоблин" на связи.

— Миша! Нападение на Кордон! Автоматическое оружие, есть раненые. Всем составом бегом в Шнюшу с оружием и БК, ждите. Мангруппа на старте. Немедленно пробей по Ольге, Костя с ума сойдёт. Буду через четыре. Как понял?

— Принял, отбой…


…На улице косой дождь.

Не лучший день для войны.

Глава 2

Костя "Кастет" Лунёв, сталкер-волкодав,

механик-водитель

Что вы думаете, они меня так легко успокоили?

Как бы не так, попсиховал я, поматерился немного. У меня на Кордоне не просто девушка любимая, у меня, может, свадьба на носу, Кульминация Жизни! У меня с Пантюховыми уже первые разговоры состоялись! И с Филиппом, отцом Ольги, и с Пантелеем Федоровичем, генеральным дедом — а это, может, и поважней разговора с отцом будет. Скажет — нет, и аллес, сыновья поперёк не пойдут, жёстко у них там. Так что дёрнулся я конкретно.

Ну, стали мы оперативно пробивать. Выяснилось, что Уксусников был на трассе, когда сообщение прошло, он с помощником, Егором из Посада, на Дальний ехал. Как услышали, так сразу и рванули на Кордон. Им, конечно, по рации семафорят… Бероев орёт, Пётр, мол, давай без самодеятельности, типа не суйся под пули. Куда там, надо знать нашего шерифа. Хотя у него до сих пор автоматического оружия нет, пестики да "колчаки". В общем, Пётр Игнатьевич там первый был, сразу обстановку пробил и в Замок доложил.

Ранили Галю, девчонку молодую, в руку пуля зашла, и мужика одного, из новых, я его ещё толком не знаю. Оба лёгкие, их сразу машиной — и в санчасть.

Мы, как только в машину прыгнули, первым делом подумали про французских "раздражителей", ну, тех, что у франков ещё и не появились. Кто ещё… Пришли рекой с юга, встали в устье Листвянки, увидели натоптанную тропу, пошли вверх. Там наткнулись на поселение, засветились, пошёл огневой контакт. Чухнулись, отступили, да в катер, или, что у них там есть, водоплавающее. И опять на юг, в логово, попробуй, найди его. Втянут судно на берег и амба, ничего не заметишь. И тут — вот только что — шериф нас по рации вводит в состояние грогги — гильзы на земле не "лебелевские", а модные такие "натовские пятёрки", херассе! Мы и притупились! Нормальный подарочек? Это кто тут может с натовским автоматическим болтаться?

Сейчас мчим втроём.

Демон в последний момент расклад перетасовал — ему Эльза брякнула по трубе, что уже на полосе стоит, пропеллером машет, она как раз собиралась "демонстрационку" перед арабами откатать. Пока мы первыми на магистраль выруливали, на радость отстающей мангруппе с Бероевым во главе — Гриша-то в станице сидит, бдит супостатов, — "Пайпер" уже в воздух поднялся. Не сомневаюсь, что Благова перед разворотом на юг пролетела прямо перед окнами донжона, чтобы таки прочувствовали арабцы. Что там Сотников в этот момент подумал, узнаем позже.

"Дункан" тоже заколыхался, было, но Коломийцева тормознули, приказали подтянуть буксир на середину реки, чтобы он мог оперативно работать на оба берега, по ситуации — кто его знает, что за провокация может грянуть.

Мужики спокойные, как обсуждали эту дурную тему на базе, так и продолжают в салоне.

Про грибы. Не, не те, о которых вы подумали, а про съедобные. Это нормально, так и должно быть. Столько боевых у нас было за последние месяцы… Раньше не понимал я, в полной мере, серьёзные книги и фильмы про Великую Отечественную, где мужики в окопах перед атакой про всякую ерунду трут. Считал, что это такой режиссёрский ход, для оживляжа и проявления характеров. Теперь понимаю. Если у тебя внутри нормальная "система" стоит, она и в фоновом режиме на нужное настроится, не мешай ей своими переживаниями, да "охами-вздохами" — так ей даже лучше.

Гоблин с Монголом версии выдвигают, почему наш Сотников грибы не любит.

Все любят, а он нос воротит. Вот и изощряются.

— Вот… А что у тунгусов кроме хлеба по чуть-чуть? Муки-то мало, только та, что на фактории взяли. Оленье молоко, вареная и сушеная рыба, мясо в различном виде: дичина вареная, жареная в золе, сушеная кусочками, вяленая такая… Мясо впрок не солят, — разглагольствовал Гоблин. — Грибы совершенно не едят, за погань держат.

— А Сотников тут причём? — не понял Шамиль. — Он эвенк, что ли?

— Сотников, конечно, не эвенк, да живёт среди них долго.

— Типа перенял?

— Ну да.

— А все остальные в его староземном поселении — нет, — ехидно усмехнулся Шам.

— Может, и все!

— Не может, — не выдержав собственного молчания, влез я, — Командор сам мне рассказывал, как жители енисейских посёлков сушёный белый гриб на базар возят и в кооперацию сдают.

— Сами не едят, — Мишка тут же парировал, находчивый какой, — потому весь сбор и вывозят.

— Миш, не мели херню, а, — сморщился я, — вся Сибирь грибы потребляет, во всех мыслимых видах.

— Вся, да не вся. Националы не едят… Костя! Куда ты гонишь! Гонщик что ли? И за дорогой смотри!

— Не сцыте, бандосы, доедем… Меня невестушка ждёт.

— Невеста… Скользко, как по повидлу плывём.

— Кстати, Гоблин, а почему эвенки грибы-то не едят? Колись, давай.

— Да не знаю я, — пожал плечами Сомов. — Наверное, просто понятия такие, чтобы выделяться. Шамиль вот тоже свинину не ест.

— Гы! Видел я, как он не ест…

— Хотите, расскажу? — спокойно так спросил Монгол.

— О-па! Конечно, давай, жги, Шам!

— Не едят, потому что от них, якобы, произошел "фаллос".

— Че-его-о? — хором заорали мы с Мишкой.

— Сказание есть такое, что-то вроде Летописи. Согласно ей, прежде в тайге жили только бабы, а мужиков совсем не было. Вообще. А фаллосы были.

— Час от часу… Как это? — так и руль можно выпустить на яме!

— Фаллосы, господа, в большом изобилии росли в диком таёжном лесу, куда бабы и ходили по мере естественной надобности.

— Шам, побожись, — недоверчиво потребовал Гоблин.

— Чтоб я лопнул.

— Ништяк, давай дальше.

— Как-то одной бабе надоело ходить в лес — далеко, долго, не всегда время есть. Она взяла, да и вырвала фаллос, принесла его к себе в чум. А там вот что вышло — фаллос завяз, застрял у неё между ног, и ни сама эта женщина, ни соседки её не могли его выдернуть… Такая беда. Тут все стали плакать.

Гоблин, который в этот момент почти стоял — собирался высунуться в люк и осмотреть местность сверху, — просто рухнул вниз.

— Да иди ты! И как она? В смысле, все бабы?

— Тогда в эту женскую деревню бог по имени Ес послал Мужика, у которого в то время фаллоса ещё не было…

Я даже притормозил от восторга.

Мы как раз проезжали мимо Белой Церкви, следующая остановка — Кордон.

Все посёлки "заперты" по тревоге, мирные жители сидят в укрытиях, комбатанты команд самообороны стоят по местам. В таких случаях наша радиостанция по FM передаёт экстренный "цветной" код, для оперативности. Так что посёлки на стрёме. Вот только автоматическим оружием они пока не богаты. Есть трофейные "льюисы" — но только на Дальнем Посту и в Ментовке. Нарезного и гладкого у народа хватает, тут дефицита давно нет. И "колчаки" имеются, и добытые в боях арабские "спринфильды". У многих "наганы". На Дальнем пока народу мало, специализации у посёлка ещё нет, кто чем занимается, всё больше подсобным хозяйством живут люди. А вот в Ментовке хозяйство крепкое. В большом ангаре стоит техника, на данный момент ненужная, навеска всякая, по окончании сезона отправленная на хранение. Погрузчик навесной, сеялки, плуги и культиваторы, картофелесажалка и картофелекопалка.

Ох уж это сельское хозяйство! Мы в уборочную редко бывали в Замке, всё больше гонялись по степям за махновцами. Но вкусить прелестей уборочной страды "посчастливилось". Многого я не знаю. Знаю, что с уборкой зерна помучились, хотя загодя выписали навесное на трактора, что-то типа квази-комбайнов. Один хрен, на субботнике серпами добирали. Потом упёрлись в мельницу. Заказали, смонтировали, да не то, что надо. Только сейчас поняли, что нужно сразу территорию определять, делать фундамент и собирать модулями нормальный комплекс. Как-то так. Это нужно с Шамилем поговорить, у него бывшая непутёвая подружка вечно возле агрономши трётся, Монголу рассказывала в деталях. В общем, с зерновыми помучились. Однако, там нас не было.

Сталкеров кинули на картушку. Уж про это я много рассказать могу! Век не забуду, на следующий год лучше в больничку лягу, чтобы не вписали. Вот это была засада! Мы же, как думали? Пройдёт "адская машина" — картофелекопалка-убиралка, и соберёт весь картофан подчистую! Куда там… Нет, она, конечно, из земли много наковыряла, но осталось, по-моему, ещё больше. Неправильные регулировки, или модель неудачная. А, может, все они такие, только в рекламных проспектах славные, а как до дела дойдёт — вставай, страна огромная. Вот тут нас и подключили, три дня геройские сталкеры всей группой раком стояли, потом разогнуться не могли. Интересно, почему в компьютерных игрушках ничего подобного не отражено, а? Ведь это — правда жизни, камрады. Лакировшики, млять, в этой GSC Game World сидят.

Я вот что заметил — не мужское это дело, согнувшись ходить.

Нас эволюция в других местах отполировала. У нас почему жирок на пузе копится? Из-за охоты. Потому как не мешает ходить, даже бегать можно с копьём и дубиной. А у женщин жир копится на бёдрах и задке — чтобы сгибаться получалось. Там, где мужик стонет уже через полчаса, женщина выдерживает легко. Жаль, но моими теориями никто не интересовался — "Иди, Кастет, и копай!".

В том же ангаре со вспомогательной техникой жители Ментовки организовали полноценный цех деревообработки, с пилорамой — ещё одно хозяйство Дугина. Естественно, вся "деревообрабатывающая рать" туда и переехала — один хрен возле Замка места для такого производства нет. Материал они возят с "отделочной локалки", частично с "лесоповала", работают по заказам. Семьи цеховиков живут в здании УВД, настоящие квартиры себе обустроили, отделали соответственно — у колодца, и не напиться… А что, центральное отопление с разводкой по этажам целым осталось, своя котельная есть. Переделали её, с муками, зато теперь топят мазутом с НПЗ. Теперь такие системы будем ставить в Церкви и на Дальнем Кордоне. А там и Замок начнём мазутом топить. Для складирования мазута, его уже много накопилось — Дугин заказал и получил два больших гибких резервуара для хранения нефти и нефтепродуктов компании "Нефтетанк", техслужбы полигон ставят.

Пчеловодов в Ментовке уже четыре семьи, они ещё и свечной заводик там мастырят, воску-то навалом.

— Подожди, Шам, ты хочешь сказать, что все мужики тогда были без перца!?

— Были, не были… А ты думал, что вечный такой? Нет, Гоблин, тебя совершенствовали. И ещё бы надо.

— Подожди, Костя! И что мужик? — Мишку интересовал сюжет, а не выводы.

— Он легко выдернул фаллос.

— Вот это по-нашему! — Сомов воспрял духом.

— Ну, обрадованные женщины стали Мужика угощать. Одна подала ему вина — тот взял; другая подала ещё что-то, — Монгол неопределённо махнул рукой, — а у него обе руки-то заняты!

Би-би! Би-ии!! Взади "шишига" догоняет, прямо как в фильме "Грузовик" — мангруппа пуп рвёт, воевать хочет.

— Костя пропусти, пусть первые приедут, — приказал мгновенно ставший серьёзным Сомов. — И не цель в меня так, Ольга твоя с бабами по погребам сидят, им там сейчас самое место. А Пантюховы будущего зятька не по прыти твоей, а по делам судить будут. Пропусти, сказал!

Прав Мишка. Я резво прижал Шнюшу вправо, потеснился, прерывисто подтормаживая, бешеный ГАЗ-66 проревел мимо. Капитан в кабине, шесть бойцов в кузове вокруг ДШК. Ух… Стихия! Военная техника прошла! Поехали следом, не прижимаясь.

Гоблин уже готов к продолжению.

— Руки у него были заняты, — заботливо напомнил он Монголу, помогая слову красноречивым жестом

— Ну, руки были заняты… Тогда он сунул фаллос свободным концом себе между ног и стал угощаться. Наелся, собрался уходить. Фаллос взял было в руки, но оказалось, что тот к телу прирос!

— Вот оно че, братва! — молвил я голосом человека, познавшего Святое Откровение. — Вот как у нас Святой Перец оказался…

— Бабы тут вообще возрадовались, по полной, и оставили такого годного Мужика у себя жить. Такая организация процесса им представилась более интересной и удобной. А остальные фаллосы в лесу, с этого момента, напрочь захирели и стали… грибами. Теперь белые люди их кушают, а енисейцы совершенно не едят. И с отвращением смотрят, как это делают русские. Иных при этом даже тошнит.

Какое-то время геройский экипаж потрясённо молчал.

А потом Гоблин спросил:

— Кастет, ты вчера вечером жульен ел?

— Употребил…

— И я…

И тут гад Монгол издал утробный рыготный звук.


Пш-шш.

— "Общий", "Общий", "Общий" — "Маккена"!

О, шериф сразу всех кличет! Общепринятое сообщение типа CQ, "всем-всем-всем". Циркулярный или коллективный вызов, редкая штука. Уксусников в последнее время почему-то в эфире практикует так называемый "хулиганский" вызов — многократное повторение вызываемого корреспондента. А в конце позывной вызывающего, как это было часто принято в незаконных вооружённых формированиях. Где подслушал? Правильно Гоблин говорит: что менты, что бандиты — одна холера.

У него есть новости. Я щёлкнул кнопкой вызова, обозначая внимание, защёлкали и другие корреспонденты. Смысла устраивать ответную перекличку нет, сейчас все в эфире, ждут новостей.

— Группа пришла не с реки. Повторяю — напавшие пришли не со стороны реки. Ориентировочно от четырёх до шести человек. Пш-шш… Подошли лесом, с юга. Повторяю, с юга. Автоматическое оружие натовского образца. Пш-шш… Отходят по тому же маршруту, активное огневое преследование не разрешаю до подхода мангруппы.

Собак у нас мало! Почти нет. Были бы собаки — враз врага учуяли бы. А так… Два щенка эрдельтерьеров, от франков полученных — в Посаде, на особом сбережении. Самец колли в Заостровской, "потеряшковый", и добродушная весёлая самочка-"боксёрка", тоже с потеряшками к нам пришла, эта псина аж в Дровянке живёт. В сезон от комара страдает — ужас. Когда ещё вся эта собачья "евгеника" сработает? Кстати, никто не может предположить, какие такие гавкающие метисы из этого причудливого коктейля получатся.

Ну и погодка…

Стёкла все в грязи, с неба беспрерывно валится морось.

Идущая впереди нас "шишига" тем временем снижала скорость, собираясь поворачивать на просёлок, ведущий к Кордону. Я тоже приготовился, но в этот момент Гоблин рявкнул:

— Прямо! Костя, прямо пошли, не сворачивать! Монгол, готовность справа.

И тут же потянулся к рации.

Пш-шш.

— "Берег" — "Гоблину"!

— Слушаю.

— Иду прямо, пробуем перехватить их на Дальних Полянах.

Ох ты…

Дальние Поляны — это же почти то самое место, где мы с Мишкой первого Пещерника встретили. Редкий оказался зверь. Второго Пещерника вояки завалили, очень споро, на этой самой дороге. Прямо с "шишиги" — засадили в бочину короткой очередью из ДШК, он и мявкнуть не успел. Третьего заметили охотники с Кордона, неподалёку от Белой Церкви. Устроили за озером облаву с помощью мангруппы, заметили и издалека расстреляли в несколько стволов. Научники нам сообщили, что это какая-то разновидность "арктодуса", или гигантского короткомордого медведя. Из плейстоцена зверюга, но с особенностями. Вторая особенность — подозрительно быстро разлагается… Первая, главная, такова: похоже, что свирепый первобытный урод — отрыжка прошлых экспериментов Смотрящих. Пещерник в этом мире появляется по инерции, это часть не совсем хорошо подчищенной матрицы, как у нас в Замке — старые провода с изоляторами или дурацкие "сабли" над крышами. Это теперь каждому селективному кластеру подсовывают банду "раздражителей", чтобы служба мёдом не казалась. В прошлых версиях наши кураторы применяли другие, более экзотические способы беспокойства анклавов… Прыгать-бегать зверь долго не может, моментально выдыхается. Так что, Пещерника десантируют на местность в бюрократическом порядке организации прошлого эксперимента — забыли, мля, вычеркнуть из списка! Ну, он и выживает тут, как может… Есть поблизости крупный зверь — задерёт, сожрёт, продержится сколько-то.

Главная опасность состоит в том, что невменяемого суперхищника "млятский робот" материализует на местности случайным образом, сбрасывая его, куда придётся. Прикидывали мы как-то, что будет, если очередной — четвёртый — Пещерник самым сволочным образом "возникнет" внутри периметра Замка…

— Понял тебя, "Гоблин". Погоним в твою сторону. Вы там с маху не лезьте, дистанцию держите.

Теперь я поехал без лишних гонок, чтобы парни могли успеть что-то разглядеть среди деревьев. Монгол полностью опустил своё стекло, высунул ствол. Я включил печку. Любитель пулемёта Гоблин — в люке, развернул машинку под углом к движению.

Перед этим Сомов дал мне указания:

— Дальний подстегни, Костя. И самоль найди, что там Демченко делает? Он тут нужен.

Пш-шш… Пш-шш…

— "Дальний" — "Кастету"!

— На связи "Дальний".

— Всё слышал от "Маккены"? Что с проверкой?

— Слышали… Через нас они точно не проходили. Тишина весь день.

— Понял. Готовьтесь, давайте.

— Уже готовы, все под ружьём, по расписанию. Где они?

— Группу вояки с охотниками гонят в вашу сторону. Дорогу перекройте на всякий.

— Шлагбаум закрыт, сейчас ещё и бревно бросим.

Толстое тяжёлое бревно поперёк дороги — самый лучший шлагбаум, это ещё партизаны Дениса Давыдова поняли.

— "Кастет" — "Дальнему".

— Слушаю, Паша.

— Кто такие хоть?

— Не знаем пока. Похоже, вольные стрелки… Мы летим к Полянам, может, там их встретим, так что будем рядом. И на юг смотрите, Паша, на дорогу!

— Понял, понял. Смотрим.

После этого я занялся авиапоиском.

Пш-шш…

— "Пайпер" — "Кастету"!

Я вызывал именно борт, а не самого Демона, рассудив, что он, один хрен, подключен к бортовому ПУ. Так и вышло.

— "Пайпер" в канале, здесь Демон.

— Дем, вы где?

— Садимся на дозаправку, вдоль реки чесали.

— Вы здесь нужны. Расклады знаешь?

— Знаю. А вы где?

— Мы идём к Дальним Полянам, там ждать будем, "Берег" с севера пойдёт.

— Добро. На подлёте сообщу. Пш-шш… С моря туман идёт, плотный. Если что, красной ракетой обозначьтесь — в сторону их предполагаемого маршрута.

— Принял, сделаем, СК.

Огромный лесной массив, тянущийся вдоль всего, известного нам, левого берега Волги, в районе Дальних Полян обрывается. От дороги и до самой реки настоящего леса практически нет, так, островки-рощи. Сами мы там не бывали, машина не проходит, интересного для нас объекта воздействия или исследования нет. Просто так мотаться не удобно — пологий сухой лог отделяет магистраль от Полян. О местности нам рассказывали охотники, — эти регулярно наведываются, там копытным раздолье, есть, кого добыть. Конфигурация полян сложная, это не одно поле до горизонта, а много полей, пятнами разбросанных на огромной территории и разделённых перелесками, доходящими до линии дороги. В самом начале Полян мы и встанем, есть там годная для наблюдения позиция, давно приметил.

Шнюша проезжала мимо памятного места тяжёлой схватки с первым Пещерником… Вот тут лежала оторванная рука невезучего охотника-белоруса. Угораздило же мужика… Я снизил скорость, проехали тихо.

Лес с обеих сторон расступался — слева от грунтовки пошли пологие коричневые холмы с перелесками, справа — Поляны. Летом здесь очень красиво. Поздней осенью… Ну, в это время у всей природы кислый вид, чего там.

Харе… Стопимся.

— Вот здесь, — объявил я экипажу, — ставя машину на ручник. Отдыхай, девочка.

— Вполне, нормальное место, — согласился Монгол, выбираясь из машины со "светкой" в руках.

Удирающим агрессорам, чтобы машину заметить, нужно будет выглянуть из-за рощи. И это на фоне неба, лес остаётся в стороне. Нам удобней, "на подстилке" за спиной группы — густой хвойный лесок, силуэтов не видно. Роща к нам гораздо ближе, так что мы заметим их первыми. Вообще — маскировочные свойства местности по сезону дерьмовые, "зелёнка" кончилась, лишь в тайге можно надёжно укрыться. И зверя стало поменьше — чисто визуально. Понятно, что никуда он не делся, — это не птички, чтобы в перелёт уйти. Просто лучше прятаться стали. Медведи залегают в спячку, никто не знает, насколько долго. Но четыре берлоги охотники на карты нанесли.

— Бляха медная! Ща как начнём залпами палить на весь лес, так Мишунов разбудим, будут потом шатуны посёлкам жару давать, — вырвалось у меня.

— Есть такой момент, — неохотно согласился Гоблин, — а чё делать…

Лесных великанов давно уже никто специально не бьёт, поделили мы территорию и сферы влияния с местными гигантскими Топтыгиными. Последние всё поняли, и к человеку не лезут. Человек тоже понял, что с таким монстром связываться, даже имея на руках серьёзное оружие, чревато. Так что "мирный договор" типа подписан. Опасные тут мишки — резкие, быстрые, выносливые. Размером меньше Пещерника — эта тварь нашего Мишу бьёт и жрёт — но опаски от них больше.

Так что, лучше бы не будить мохнатых, осерчают.

— Так что, кто там бегает, Костя? Мысли есть? — Гоблин подошел ко мне, в руке "тигр-девятка".

— Тут что угодно можно предположить, — совершенно искренне "расписался" я, — инерция, думали-то про "франкораздражителей". А вот не "лебели".

— Да что вы все за эти "лебели" зацепились? — недовольно буркнул Монгол.

— А за что ещё?

— Да хоть за "пятёрки" натовские, — немедленно предложил Шам, — ну-ка, вспомните, что Смотрящие нашим "назгулам" вручили? Вспомнили? АКМ! И с тех пор такие стволы нигде не всплывали. Ни у кого не трофеили.

— Ты намекаешь…

— Да что тут намекать. Нашим бандюганам "Калашниковы", другим "народам мира" — натовское.

— Э, нет, — не согласился Сомов, — нашим душегубцам "классику" вручили, под 43-го года патрон, не "семьдесят четвёртые".

— Может быть и так, — вынужден был согласиться я. — Но от таких предположений не легче, серьёзное оружие.

Тут Гоблин показушно взбеленился.

— А вы от этих "натовских" холку вздыбили, типа ломовейшая тема! И Бероев второй раз предупреждает, заботливый какой… Херня всё это. Ну, четыреста метров реала. Любой наш ствол держит дальше, так чё парится? Ввяжемся в драку — посмотрим, у кого пикун длиннее.

Это так, у нас оружие "длиннее", по крайней мере, по имеющимся на этот момент оперативным данным. Эфир жужжит постоянно, доклад за докладом. Если не знать, что все переговоры групп и служб идут через скремблеры, страшно становится от такой публичности выступлений. Пока других гильз не обнаружено, ротных пулемётов у противника не наблюдается.

В этом рейде сталкеры вооружены так: две "светки" с оптикой, моя и Монгола, один ПКМН, "тигр-девятка" Гоблина и два "калаша" — на всякий случай. Из личного короткоствола — мой зверский пистолет-карабин "маузер", Мишкин "люгер" и трофейный "браунинг" у Монгола. В заначке есть по две "эфки" и РГ-42. Вполне достаточная моща, учитывая сменный ствол пулемёта и аж четыре короба к нему. Сейчас к машинке пристёгнута "сотка" — чтобы Гоблин мог по полям савраской без узды скакать.

В общем, модные ребята.


Место выбрали обзорное.

Наша позиция повыше Полян, а лес за спиной — ещё выше, всё, что требуется наблюдателю, есть. Шнюшу я, от греха, поставил за кустом, сами же стоим у дороги, зырим в режиме: "двое смотрят на Поляны, один крутится по остальным ракурсам".

— Что-то Эльза там долго возится, — оторвавшись от бинокля, буркнул Сомов. — Долго ли топлива в бак залить?

На что Монгол философски заметил, от оптики не отрываясь:

— Авиация есть штука сложная.

Это точно. Сложная.

Эльза начала летать только в сентябре, когда наши врачи, наконец-то, выпустили девку из своих цепких объятий. Её и сейчас выпускают через медосмотр, как по-настоящему! Мало того, Зенгерша грозится и на водителей такую бесчеловечную практику распространить, включая совместные с шерифом выездные проверки на дорогах. Видите ли, участились у нас "спиртные случаи"… Спаси, господи.

Без лётчика машину, ясное дело, путём к полётам подготовить не могли, она вообще у нас единственный авиаспециалист, уж какой есть. Пока всё смотрели, тянули-регулировали согласно техдокументации, пока то, сё… На счастье анклава, никаких комплексов у Эльзы не возникло, молодец она, Юрке можно позавидовать. Наконец, Благова сделала два полёта. Далеко на "Пайпере" не улетишь, дальность у аппарата крошечная. Короче, на пределе и налегке топлива хватит до франков долететь. Дугин роет землю и инфобазы, думает, как поставить дополнительные баки. Эх, нам бы авиаинженера, или хотя бы выпускника МАИ какого завалящего. А так нормальной разведки не получается.

Правда, одну локалку они с Демченко почти сразу вскрыли!

Вот как её найдешь пешими?

Торчит пятно в тайге, посреди поляны — дом со "смешанной" ЛР. Ни подъездов, ни тропок, ни речки рядом. Это надо тупо чесать лесные массивы, на что ни времени, ни людей нет. Дугин с Юркой пробовали запускать метеозонд с цифровой камерой и пакетной передачей. Ничего путного не вышло. Картинки красивые, конечно, но бестолковые. Зонд на высоте мотает, крутит, камера постоянно рыскает. Но главный трабл не в этом. Деревья тут высокие. Высоченные. Что толку от фотографий ближних окрестностей? Ближние мы и так назубок знаем, а на удалении в тройку кэмэ уже ни хрена не видно — "жемчужная" там поляна, или пустышка. Сейчас они вынашивают "мобильное зондирование", хотят ставить аппаратуру на "Дункан" и кататься по дальним участкам акватории, по некой сетке запускать зонды и снимать информацию. Толковое в этом есть, а времени для этого у спецов нет.

Короче, нашли они "локалку", недалеко за озером Белоцерковным. Хорошо там "потрошители" из хозслужбы поживились. И погеморились. Дороги-то нет!

— Тихо! — чуть присел Гоблин.

Мы поджались, впёрлись биноклями в местность.

— Что там? — почему-то шёпотом спросил я.

Мишка помедлил, наконец, шёпотом и объявил:

— Ложная тревога…

Так вот, добытый на "локалке" второй оранжевый ДТ-75 выбрался легко, после ТО и заправки. А вот с новенькой, с конвейера, "шестёрочкой" повозиться пришлось. Я там был и лично пообещал порвать любого, кто оставит на машине хоть одну царапину. Три дня ковырялись, расчищали путь, пригнали в Замок. Там отмыли, поставили на площади — так весь народ ходил смотреть, как на старую ВВЦ-ВДНХ моего детства.

Блестит, ослепнуть можно, цвет "мокрый асфальт", хром бликует… Все словно забыли про крутые староземные тачки. В тот момент именно эта красавица явилась не банальной "шохой" — торжеством всего Мирового Автопрома.

Предложили тачку Командору, он подошёл к легенде, погладил крыло, вздохнул:

— Мечта юности… На что она мне, ребята, куда мне ездить? Сами делите.

И ушёл.

В итоге оставили машину в дежурке, по заявкам кататься, типа служебного такси. Так что вклад свой Эльза внесла. Веский. А дальше пошли траблы.

А очередном медосмотре медики её опять "завалили", положили на обследование, девчонка две недели в больничке провалялась. Наконец, выписалась. Только взлетела — мотор зачихал. Села Благова нормально, сама абсолютно спокойная, этот "Пайпер-Каб", походу, вообще без мотора способен летать, как чистый планер. Но Дугин публично поднял руки, скрестил над головой.

— Шутки вам, что ли? Это отказ в воздухе, лётное ЧП. Всё! Никаких полётов, будем искать, действовать согласно регламенту.

Искали да смотрели мы недолго — топливный насос барахлит. По мне, так дело плёвое. По-дугински — строгий регламент.

— Вот бери себе насос, и ковыряйся, изучай его. Сделай стенд. Научишься ставить годное с починки под личную пломбу — поверю. А пока ждём новый, его и будем ставить.

Так что, плановых полётов по системе у нас ещё и не было.

Одни рацпредложения. Например, устроить на бывшем месте дислокации югославов базу подскока, закинув туда топливо, станцию, и всё остальное. Смелая мысль — оставить в пампасах матценности без охраны.


В лесу ветра нет, здесь лишь чуть поддувает.

Мерзкая погода, быстрее бы снег выпал, прикрыл весь этот голый срам. Эту грязь и слякоть, холодную сырость. Зима — она беленькая, чистенькая. В снежки можно играть, снежную бабу лепить. Хорошо зимой, даешь зиму.

Тут мои мечты прервал слабый треск.

Повернул голову — со стороны Дальнего Поста в нашу сторону, не торопясь, катит квадроцикл. Переданный им "джимни" ещё на ТО, стоит в гараже Замке, вот и ездят "дальняки" на квадре.

— Это ещё кто! — возмутился Гоблин.

— Пахом, мать его, — догадался я.

Проклятье, да он нас всех тут демаскирует. До Дальнего от нас — километра два. Я схватил рацию.

Пш-шш…

— "Дальний" — "Кастету"!

— На связи "Дальний", — голос не Пашкин.

— Пахом где?

— К вам поехал.

— Понял, отбой.

Нет, ну чисто клоун. Мы с Гобом начали махать этому мудиле руками, мол, давай быстрей сюда, парень. Пашка увидел, что-то там понял, поднажал. Монгол всё это время глаз не спускал с Полян.

Старшина посёлка подъехал к нам — лёгкий скоростной квадр, кенгурятники увеличенные, все дела. Гладкий ствол лежит с одной стороны, "спрингфильд" с другой.

— Паша, ну, у тебя ум есть? — сразу встал на пресс Гоблин. — Ты чё, реально нас вскрыть решил перед врагом? Какого чёрта?

— Слышь, оболтус, а если бы они в это момент из лесу вышли, а? Или уже — тебя услышали и теперь направление меняют? — включился и я.

Пашка так просто сдаваться не собирался, сразу забыковал.

— Чё орёте? Мы сидим там, как в сундуке, ни хрена не знаем! В эфире жуют сопли, ситуация не понятная, никого ни о чём не спроси! Ишь, боевые какие! У меня там бабы с детьми. Мы вообще тут на отшибе живём, каждый день ждём удара. Наезжают они… Кто лазит, где лазит? Вы уедете, а нам тут жить! А мы не в курсе.

— Да ладно тебе, не быкуй, — предложил я. — Мог бы и по рации предупредить, да и узнать об обстановке.

— Нах ему рация, он её дома забыл, — всё никак не унимался Гоблин.

— Да идите вы в жопу, — уже реально обиделся Пашка. — Я к вам, как к родным, типа узнать, как дела, чем помочь, а вы тут…

— Ладно, ладно, Паш, — Мишку прорубило, — мы ж для порядка. Сами на взводе.

Пашка дернул плечом, демонстративно закурил. Мы не против, пусть курит себе на здоровье, отсюда не унюхаешь.

— Откуда пойдут-то?

— Да вон, от границы леса ждём…

— А севернее к дороге не выйдут?

— Бероев их отжимает, не даёт вилять. Да они и не рвутся к дороге, у них где-то здесь дорожка отхода.

— А… Ну ладно, поеду я к своим, раз вы такие гостеприимные.

Только он собрался уезжать, как Монгол, не поворачивая головы, тихо сказал:

— Паша, тут будь.

Вот не люблю я, когда наш Шам таким замогильным голосом говорить начинает. У него чуйка особая, ломовая, как у Нострадамуса.

— Чёй-то, — удивился Паша.

— Шуметь не будем, Сейчас выскочат.

Мы с Мишкой сразу подобрались, есть опыт, и спрашивать ничего не стали.

— Где? — всё еще тупил Паша.

— Тихо. Нарезной бери, — шепотом скомандовал я и вложился в "светку".

Гоблин осторожно пристроил "тигра" на землю, легко поднял пулемёт, положил его на заранее выбранный сук. Щас встретим вас, сявки залётные.

И тут нас реально удивили.

С километр от нас, никак не меньше. И хрен что сделаешь…

Из лесу спокойненько выкатил большенький такой пикап-"четырёхдверка" наглого белого цвета и уверенно покатил по полям. Прямо по Поляне.

— Мать, мать, мать! — заорал я.

Ничего не могу, не сойдёт тут моя Шнюшечка на поле, буераки помешают, сразу встрянет вмёртвую! Рядом не менее громко матерился Гоблин. Мне отчего-то вспомнились фильмы про Фантомаса, где этот ухарь в последний момент вечно утекает хитрым высокотехнологичным способом.

— Так они ж уходят! — разродился Пашка.

Один Монгол всё смотрел в прицел, потом повернулся к нам:

— Не достать, рельеф мешает.

Гоблин молнией подскочил к старшине, схватил его за плечи.

— Ключи дай!

— Торчат, — ошалело молвил тот.

— Секретки есть?

— Нету. А вы что это надумали?

— Бак полный?

— Ну, в патруле же…

— Монгол, за руль! Кастет, тащи сюда два "калаша" и БК к ним, пулемёт забери. Связь держим, Пашку вези на Дальний, там ждите. Всё!

Я пулей нырнул в машину, кинул в салон ПКМ, схватил автоматы, разгрузки, метнулся к парням.

— Как это может быть! Как он по полям едет, если там слякоть сплошная?

— Значит, есть тропа, про которую мы не знали. Бероеву доложи. Монгол, газку!

Квадр выпустил сизую струю, взревел, легко перескочил через рытвины, нырнул в овражек и так же легко вытащил обоих седоков на простор. Двигатель взревел ещё громче, и экипаж помчался в погоню.

Я потянул обалдевшего старшину посёлка за собой.

— Пойдем, пойдём… Так и бывает. А что ты думал, спецназ сталкеров в действии… Садись в машину, Паша, не тупи. Время.

Тот тоскливо посмотрел на удаляющееся имущество и, тяжко вздохнув, полез в салон.

— Не, ты на заднее давай, поближе к пулемёту.

Пока ехали к посёлку, я успел связаться с Русланом.

У них дело кислое, развели нападавшие вояк.

Похоже, одного "зайца" эти пришлые черти отправили к Волге, чтобы он там постреливал на фу-фу, а сами взяли левей, и попёрли прямиком к машине. Теперь и последнего потеряли, и основную группу упустили. Впрочем, нам тоже хвастаться нечем, и мы не на пьедестале топчемся, а по унылому говну… Что-то много лоховства сегодня лезет, надо бы с этим завязывать.

Одна надежда на Гоблина с Шамилем.

Хотя, если там действительно тропа, то догнать с такой массой на лёгком квадре пикап-внедорожник нереально, тот и под семьдесят по пересечёнке пойдет влёгкую. А то и больше. К тому же, в кузовке наверняка стрелки будут, начнут отгонять.

Где же Демченко?

Возле поселкового блокпоста я затормозил. За мешками с песком среди взрослых болтаются двое пацанят, возбуждённые, проникаются тревожной атмосферой. Хотел я Пашке выговорить, но передумал. Вот такие у нас дети, рано приобщаются. Сами разберутся, не дураки живут на Дальнем. Поди спрячут их, если что. Луки в руках, глаза горят, детский сад…

— Всё, Паш, иди к своим людям. Технику вернём, отвечаю, ты уж извини, брат, оперативная необходимость, последний шанс.

И тут меня прорубило.

— Трахома, так они же по дороге приехали!

— Откуда? — не понял Пашка.

— Оттуда! — я показал рукой на юг, куда змеилась грунтовка. — Из Тёмных Земель. А потом свернули в лес, про тропку знали, по ней и пошли к Кордону. А к вам не пошли, тут и блок, и вы всегда наготове, и через лес ваш не попрёшь.

— Думаешь, белорус? — прикинул перец к носу Пахом.

— Всё может быть, — неопределённо сказал я. — Ладно, высаживайся, давай, а я погнал. Если так, то они где-то впереди на трасу выскочат.

И тут Пашка упёрся.

— Обои полетим.

— Хех, орёл! А личный состав? — восхитился я.

— Кирилл, ко мне! — тут же неплохим командным голосом заорал Пашка. — БК свой захвати к "спрингу". Давай сюда… Остаешься за меня, свяжись с военными и авиацией, разъяснись. Мы — в погоню. Все.

Он плюхнулся на заднее сиденье, и я с места рванул по трассе.

Пашка ворочался позади, перекладывая ПКМ.

— Паш, ты как, с пулемёта смогёшь?

— Обижаешь, Костя. Лучший специалист.

— Кем служил?

— Оператором 30-миллиметровой шестиствольной автоматической корабельной артустановки АК-630, - с наслаждением вспомнил Пашка. — Тяжёлый авианесущий крейсер проекта 1143.5"Адмирал флота Советского Союза Кузнецов". Слышал о таком?

Наш человек!

— Раз так, то дуй в люк, мореман, бери машинку. Наверху пяты есть для упора и крепление для пулемёта. Короба изготовь.

Валим дальше. Держитесь, гады.


По большому счёту, земля за Дальним Постом для нас — до сих пор закрытая книга. Тёмные Земли.

Мы здесь бывали с Демченко, но наскоками, ознакомительно. Целых три раза. Ставили крайний южный стандартный знак, фотографировали местность. За этот знак наведывались всего одним рейдом, цель которого была проста — быстренько посмотреть, нет ли в округе явно видимого рукотворного объекта или следов людских. Вдумчивую разведку решили отложить, нам бы свою местность прошерстить должным образом. Как выясняется, тут целые объездные пути имеются… В непосредственной близости от жилья. И никто о них — ни сном, ни духом… Так что, пока ближнее разведываем. Демон надеется на воздушную помощь Эльзы — закартировать, наконец-то всю прилегающую местность, и заняться действительно интересным делом, махнуть вдаль по-взрослому. Пора расширять зону поисков, может быть, даже не одной машиной. Давно уже задумываемся о второй единице автотехники, в дальние рейды одной бибикой ездить стрёмно, мало ли что. Может, "джимни" у "дальняков" отцыганить? Подо что? Нужен трофей, а за ними — опять вдаль. Кольцо проблем.

Дорога постепенно поднимается, мы медленно набираем высоту.

И едем медленно. Спешить не хочу. Где их ждать? Где пришельцы вынырнут? Чтобы снизить вероятность ошибки, я решил ориентироваться по собственной скорости — прикинул, сколько пришлые могут выжать по бездорожью, да еще с хвостом погони. Представил возможную траекторию движения.

Деревья тут высокие, как и на Дальнем, но уже не массивом — перелески на "пересечёнке", языки полян выходят к трассе тут и там. Вот этот, например.

Я остановил машину.

— Что там? — согнулся в салон Пашка.

— Да вот, смотрю. Прикинь, отсюда тоже можно на Поляны махнуть, глянь на долинку, видишь, к северу сворачивает?

— Не-а, наобум не дело, тут или тыркаться целый день, или разведка нужна.

— Это точно. Ладно, поехали…


И мы поехали! Да не просто так, а со всей яростью!

Потому что в километре впереди нас на трассу справа выскочил белый пикап, тормознул на дороге, а потом бодро покатил в Страну Чёрных Туч. Падла!

Но мне стало хорошо. Нашли!

— Пашка, крепи пулемёт, хватай рацию и оповещай наших: Демона, Гоблина и Бероева. Говори, что мы в преследование, нужна кавалерия. Быстрей!

Пикап повернул влево и пошёл в горы. Позади вражьей машины тянулся чёрный шлейф. Отлично, ТНВД не в дугу, мощи не будет. Хотя Шнюша под дизельком — тот ещё зверь, хрен вы оторвётесь, гондоны.

Это "тойота", старый "хайлюкс", странная машина. В городе и в "сабурбане" "закрытый" вариант машины, тот, что леворульный "форанер" или праворульный "сёрф", вполне рулит, а пикап на бездорожье осторожности требует. Для своего роста на лифтинг не годится — узковат, центр масс высоко, на поворотах только так в кюветы будет кувыркаться — ну, это и от водителя зависит, у меня бы не кувыркнулся, сами понимаете. А без хорошего лифтинга что за внедорожник?

— Пулемёта в кузове нет! — крикнул Пашка. — Двое сидят! С автоматами.

Ага. Пулемёта у них нет, это гут. Автоматы у всех — никак не гут. Значит, ближе пяти… нет, шести сотен метров подходить не стоит. Двое в кузове и четверо внутри. Многовато… С другой стороны, они все в куче, без маневра.

И мы погнали.

— Что за машинки у них, разглядел?

— Разглядел. Но не знаю, какие, не спец я…

Местность — как при подъезде к району Миасса, Златоуста. Прямо старый Урал, сплошной Ильменский заповедник, немало я там на "бээмпэхе" покатался, лосей попугал. Такую красоту вдумчиво рассматривать надо, с романтичным настроем. А мы опять прём, сломя голову, гонимся за очередными паразитами Нового Мира. Что за работа такая, а?

Вокруг дороги стали вздыматься высоты.

Грунтовка запетляла мимо скальных выходов, останцев, некогда снятых с вершин ледником и притащенных пониже.

Рулём заработал активней, смотрю внимательней, то и дело прямо на трассе валяются нехилые каменюки, хернёшь по ней диском, и всё, занимайся запаской. То тут, то там — огромные мшистые валуны чудовищного веса. Наверняка, на ощупь мягкие, нежные… В общем, сплошная засада, тут один взвод целый полк может остановить. Впрочем, и на склонах дивизию можно спрятать — никто не заметит. В другое время поехал бы сторожко, но сейчас не до этого, белый пикап мелькает впереди — добыча. Вот если притормозят для сброса диверсанта… Нет, не будут. Погоня взрослая, силы серьёзные брошены — понимают, что нужно тупо рвать.

Знаете, чем сталкер отличается от банального разведчика? Азартом добычи. Мы не только разведку ведём, мы ништяки добывать обязаны. Это чувство давно уже появилось у всей группы и расцвело в наших безвинных душах пышным цветом. Не "догнать и убить", а "догнать и отобрать" — высшая доблесть сталкера! Запомните это и передайте детям.

И разработчикам компьютерных игр.


Пашка спустился в салон. Холодно наверху, но он терпит. Печка у меня рубит на полную мощность. Хорошая печка на Шнюше, постоянно выручает, когда окна приходится открывать, хоть рукам тепло.

— Плащ-палатку накинь, запахнись.

— Кастет, что делаем?

— Сможешь впереди них очереди три всадить? Чтобы задумались?

— Участок прямой нужен, — засомневался Пахом.

— Где ж взять? — хмыкнул я.

— Ладно, попробую. От тяжёлого авианесущего ещё никто не уходил.

— Стой! Что с авиацией, "авианесущий"?

— Демон грит, что уже на подходе.

— Тогда через каждые три минуты лепи в воздух красной ракетой, на полке пестоль возьми, стреляй в направлении движения. И по машине не пали, целой возьмём!

— Понял, Костян!

Пк-ш-шш! Вышла первая ракета. Это со стороны кажется, что очень высоко взлетает. На самом деле — метров на семьдесят-сто, от силы, от срока годности зависит.

А вот и участок поровней. Я чуть сбавил скорость — сообразит.

И Пашка сообразил.

Ту-ку-тум! Ту-ку-тум! Ту-ку-тум!

Хорошо стреляет оператор артустановки АК-630!

Три группы фонтанчиков вздыбили грунтовку прямо впереди "хайлюкса", Пашка перекинул очереди повыше, показывая: "Стой нарушитель, Карацюпа не шутит!"

Они остановились. Но не для того, чтобы лапки задрать.

Понял вас, но этого нам не надо, — я резко нырнул и увёл Шнюшу за камень. Двое в кузове вскинули стволы, плотная серия выстрелов встревожила воздух вокруг нас, пули сочно зачвякали по камню. Сука, как точно лупят, вовремя я успел спрятаться! Что же у них в руках, а? Метров пятьсот, таки близковато я подошёл. Так… Пока тронутся, пока скорость наберут…

Я пулей выскочил из двери, сразу рухнул в траву за валуном, пристраивая "Светку" на коричневом мхе. Нормально. Фу-фу-фу… Глубокий. Теперь тихо дышим… Вижу.

Ба-бах!

Один из стрелков ничком свалился в кузов.

Ба-бах! Ба-бах!

Второй выронил ствол, схватился за живот и заорал так, что даже здесь были слышны его глубоко негативные эмоции. Хорошо у меня Светка пристреляна, Гонта помогал.

Пк-ш-шш! Вторая ракета, не забывает Пашка.

Экипаж пикапа ошибку понял, тронул на подъём. Похоже, это перевал.

Ну, и мы за вами, хлопчики.

Перед поворотом направо за скалу я притормозил, выкатился медленно. Впереди два трупа на дороге — скинули вместе со стволами, рассчитывая, что мы непременно притормозим на шмон. Штанга! Пройдя в притирку со скалой, я медленно объехал трупы, не забыв "маузером" сделать "форточный контроль" — теперь мы и позже посмотрим, спасибо. Зато успел опознать стволы.

Если есть серьёзные машинки — так вот они, хоть это и гражданский вариант. И не автоматы вовсе, а полуавтоматы, обознались "кордоньеры". Этот серый ударопрочный пластик "ствольной" и приклада с ярко-красными буковками ни с чем не спутаешь. Полуавтоматический германский карабин Heckler Koch SL8 под патрон 223 Rem, младший охотничий братик армейского HK G36. У приятеля такой. Дорогая штука. И очень точная. Легенда, уле… У него приемник под магазины "родной" штурмовой HK G36 — здесь такие и стоят, "тридцатки", а можно и магазины от M16 впихнуть. Мне вот в охоте не глянулся, тяжёлый карабин, даже без патронов, а уж с навеской, что твой "вепрь". Да и дизайн. Есть в нём некая тевтонская тяжёловесность… А как "штурмовуха" — милое дело. Понятно, почему они так точно стреляли. А оптику Смотрящие им не дали! Точно — "раздражители". И не франки, судя по оружию. А чьи?

Пк-ш-шш! Третья ракета, точно по курсу.

После перевала дорога пошла в долину — ровная, прямая. Под горку клятый белый "хайлюкс" резво набирал скорость.

Пш-шш…

— "Пайпер" — "Кастету"!

— "Кастет" в канале.

Наконец-то!

— Что делаем, Костя? Мы на подлёте, сейчас над тобой пройдём. Гоблин в полутора кэмэ позади.

— Серый, останавливаем его, давим мозг!

— Машину хочешь взять?

Я представил, как в кабине самолёта лыбится Демченко, трёт Эльзе про главного хомяка в группе.

— Близко не ходи, у них "хеклеры", точно бьют.

— Понял тебя, понял. Работаем!

У-хх!

Самолёт промчался низко, прямо над кабиной. На подлёте к пикапу Эльза заложила вираж с набором высоты вправо-вверх, начала выстраиваться для атаки. Мне было видно, как Демон, высунувшись в форточку в ветрозащитной маске, пристраивает ПКМ с "соткой" и самодельным мешком для сбора гильз, накинув на себя ремень.

Такой пресс долго не выдержишь.

Пашка дал еще три "ту-ту-тука" сверху, а Серый на очередном вираже, выполненном Эльзой так, чтобы джип оказался в центре окружности, положил длинную очередь "барьером" прямо перед идущей машиной, постепенно приближающейся к облаку разрывов на дороге.

Есть! "Тойота" встала.

— Контролируй, — крикнул я в форточку.

Экипаж пикапа полез наружу. Трое, ошибся я. Двое встали возле машины с поднятыми руками, а один сразу чухнул в сторону от дороги, не бросая ствол — к пихтовой роще.

— Костя, своих берёшь?

— Беру, этого вали.

В небесах застучала длинная очередь трассеров, выискивающая цель, нашла и фигурка беглеца зарылась в траву, а "Пайпер" тут же пошёл на длинный разворот. Демченко сейчас не уйдёт, будет смотреть за процессом.

Подъехав совсем близко, я вышел из машины с "маузером" в руках. Пашка так и сидит наверху, целит пулемётом в собирающихся сдаться. Блин, что-то голова кружится. Высота и гонка, азарт и драка — закружится тут…

— Хэнде хох, зараза, тихо стоять!

Что это я по-немецки? Стволы заворожили? Передо мной стояли двое явных азиатов. Одежда цивильная, но морды характерные, смуглые, бородами заросли по брови. На бошках какие-то тюрбаны. Ладно, на лесоповале любые сойдут, наш "синяк" разберётся, кому что носить. Кому усы, кому парашу.

Подошёл близко, чтобы увидеть салон, и тут один вскинулся!

— Аз хичи намитарсам!

И выхватил кривой такой чёрный ножик-"живорез". Морда "фаната ножевого боя" оскалилась яростью, выработанной долгим аутотренигом, рот ощерился в крике.

Ту-ку-тум! Ту-ку-тум!

Я даже руку не успел поднять. Хорошо, что почти все брызги в другую сторону улетели. Думал, только в кино такое бывает. Была голова у человека — и нет её. Очередь в башку из ПКМ в упор… это… Ну, Паша.

Не шутят, смотрю я, на "Адмирале Кузнецове".

Последний басурманин упал на колени.

— Мистер, мариз ам, мариз ам!

Ничего не понимаю.

— Узбек, что ли? — предположил человек с пулемётом, вставший рядом со мной.

— Хрен его разберешь… Ты это, чёрт! База твоя где? База, говорю? Колись, давай, пристрелю нахер! — я упер "маузер" ему в лоб.

Пш-шш…

— "Пайпер" — "Кастету"!

— "Кастет" в канале.

— Смотрю, нормуль?

— Спасибо, Серый! Точно. Сварили — бери, да ешь.

— Тогда мы ушли, Эльза тут садиться не хочет.

— Эльзу целуй, с меня презент!

Самолет качнул крыльями и начал набор высоты, поворачивая в сторону Замка.

— Встать, на! Стэнд ап! Вот… Так что, урод, база, говорю, где? Хэдквотерс?

— Хэдквотерс хараб, хараб! Мистер, хейли хатарнак!

— Какой такой "тарнак"…

Я без замаха всадил говоруну кулак в брюхо — свой знаменитый "кастет". "Алладин" захлебнулся, согнулся каралькой, бормоча себе под нос:

— Мамну, мамну…

— Твою мать!

Пашка удержал меня за плечо, я хотел ещё разок вбить.

— Слышь, Костя, может он по-английски понимает, а?

— Хм… Спик инглишь, басурманин? Спик, я спрашиваю?

— Ноу, ноу. Но инглишь… Парси.

И тут до меня дошло.

— Фарси?

— Иес! Фарси — дари!

— Ох ты ж, какого зверя к нам занесло… Афганец, что ли? Говорят, вас победить никто не может?

— Но афганец! Дуст, дуст! Ам пакистан! Пакистан!

Вот тебе и на…

Поздравляю всех — у нас в соседях завелись пакистанцы.

Глава 3

Сотников А.А., романтик и прагматик,

держатель руля, пропади бы он пропадом

Ой, ой, ой… А жопками-то один хрен виляют.

Женщины, уже по пути на лестницу начавшие меня язвительно обсуждать, вышли из зала и закрыли за собой тяжёлую дверь. Они, даже если сердитые, всё равно дверь аккуратно закрывают. Это в телевизионных сериалах хлопают, в жизни женщина дом бережёт, инстинктивно. Не, идиотки — они в проценте есть, как же без такового… Но тут их нет. Злые, но умные, стервы! Хорошо мне, наругался вволю.

А всё равно их люблю.

Вообще, для меня Женщина — Чудо. Любая и в любом возрасте. Могу просто смотреть за незнакомой женщиной — безотносительно времени, пространства, плотских или духовных исканий, любоваться самим способом ее общения с этим миром и этими людьми, наслаждаться нескончаемой пластикой движений — для того ей вовсе не нужна натренированная "балетность" или какие-то там липовые "стандарты мягких форм". Узрейте, мужчины, — руки любой женщины двигаются Единственно Верно, мужик так никогда не сумеет. Это чарующая микропластика есть во всем, и у всех женщин, и она остается с ними до самой смерти. Повторить ее невозможно, забыть не получится… Так что, просто научитесь внимательно и с восторгом смотреть на Женщину. Каждую. И вам отверзется.

Научитесь просто удивляться самому факту, что Женщина есть на свете.

Удивляться, ну, как это Природа смогла такое Чудо создать, а? Собственно, это и есть главное Чудо всего сущего, а мы так, её дубоватые помощники в выживании. И отказаться от возможности прожить всю жизнь рядом и вместе с любимой Женщиной могут только зеленые морды из НЛО. Ибо не дано им, кривоглазым и плоскодушным. А нам дано. Да.

Ну, я тут могу сейчас целое эссе бабахнуть… так что подвяжу эмоции.

Это у меня плановое совещание закончилось.

С женским комитетом.

Диалектика, друзья, диалектика — когда кони сытые, они бьют… ну, вы знаете.

Один из вопросов, поднимаемый Женкомом — привлечение к околовоенным делам молодых пацанов анклава. Я не буду тут приводить аргументы наших женщин, любой здравый человек легко представит их себе и публике, в полной мере. Понимаю всё… Да только нет у нас иного выхода. Мало мужиков для мужских дел. Однако, эмоции своё дело делают, и к концу совещания завелись все. Под занавес я честно попытался успокоиться сам и успокоить милых дам, поэтому резко переключился на другой тон и стиль, и выдал вот это:

— Да вы, Эльвира Иннокентьевна, делайте, как хотите, откосить своего пацана всегда можно. Только вы — Женщина, и с вами мужской вопрос, армия и прочие игры на свежем воздухе не обсуждаются. Просто потому, что так не должно быть.

Пауза.

— Но я поясню… — преувеличенно вежливо молвил я. — У женщины — любой, — есть Главная Задача и она, очевидно, свята. Удивитесь, но и у мужчины есть Главная Задача — в смертный час умереть, но спасти женщин и детей. Для того они и есть, мужчины. Для того все мужчины в определенный момент встают на охрану и стоят в ней положенное. Называется это — Отдать Долг. Повезло, и войны на неделе не случилось, иди домой, живи себе дальше, пивцо втягивай. Не повезло — изволь повоевать, ибо больше некому. Выполнил — не выполнил. И всё. И весь итог… Без этой функции мужчина просто нахрен не нужен, для жизни на Земле-2 достаточно будет и небольшой группы трутней. Не хотите отдавать в армию или в сталкеры — откосите его, это можно, медики, я вижу, уже готовы вам помочь… Но знайте, вы подкладываете под него такую Бомбу, коей вам, как Женщине, не понять никогда до конца дней своих. А он всю жизнь себя будет осознавать недомужчиной.

Вот как-то так и закончили.

С упоминанием неизбежного: "Ну, конечно, у вас-то своих детей ещё нет…"

Тут я неудачно попробовал отшутиться:

— А может у меня девочка будет?

Женщины как-то странно притихли.

— Вы, Алексей Александрович, напрасно рассчитываете на упрощение родительской участи, — тихо сказала Зенгер, покривившись, словно от боли. Посмотрела на меня, как Индира Ганди на Шуру Балаганова.

— С дочками ещё страшнее. С ними всегда страшно. И замуж страшно выдавать… Вдруг муж окажется скрытым семейным маньяком или садюгой-самодуром, разве же это редкость в наши дни? А уж если алкоголик… Рожать? При родах и умереть можно. Да и рано, как считают многие родители; и вы непременно так же скажете, в своё время — пусть доченька погуляет, пока молодая… Откосим? Да и девочки косят. Не хотят они ныне, ни в замуж, ни детей заводить! Так что, не зарекайтесь… молодой человек.

Чуть не убила, давно я себя не чувствовал таким юным "пестолом".

А, ладно… Вопросы порешали, напряжение сняли.

Я подошёл к любимому окну с витражами, не открывая его, посмотрел на вверенное мне хозяйство. Жизнь кипит. Вопреки устоявшемуся мнению о том, что альтернативная история лежит в категориях сослагательных, и почти всегда фантастических, вероятность резких и непредсказуемых изменений привычного нашего бытия отныне — рядом с нами. Они вполне реальны, я это точно знаю. Ждите.

Мне же стоит только посмотреть в это окно.


Сегодня у меня разъездной день. По плану.

Буду посещать удалённые объекты, смотреть своими глазами, как там идут дела, что нового, какие есть проблемы и успехи. "День" — это условно, вполне могу и не уложиться, и тогда придётся ночевать в каком-либо посёлке. Как такое возможно, если меня мёртво держит в Замке ежедневная поставка "ровно в 12"? Сейчас расскажу.

Но сначала сообщу, что захваченный накануне Бероевым "лидер-белорус", в качестве ложной приманки выпущенный пакистанцами при отходе, скончался вследствие тяжких огнестрельных ранений сегодня, в семь двадцать три утра, на больничной койке. Откуда такая точность? Да оттуда, что именно в этот момент у меня в операторской ништячно "тренькнуло". Всё, монокластер иссяк, более на планете живых белорусов, кроме как влившихся в наш анклав, нет.

Хорошо, что он сам помер.

Иначе подлеца пришлось бы публично расстреливать у серой крепостной стены. А это плохой вариант. Нет, я с лёгкостью подпишу приговор такой степени наказания, если за дело.

Но тут… За трупом бывшего Главного Белоруса, у которого я как бы отобрал монокластер, неизбежно встанет Гнилая Политика, и эта вечная госпожа будет стоять там, пока не кончится народная память, а она никогда не кончится, ибо это уже анналы истории. Так что, хорошо, что Сотников не расстрелял своего "политического соперника", хоть был он подлый предатель, наведший банду отморозков из числа пакистанских "раздражителей" на "лёгкую добычу". На "свою" базу не повёл — знал местность и понимал, что на машине близко не подъедешь, а лесом не пройти из-за болот. Вот и указал на Кордон, хорошо, что влюблённая парочка их вовремя засекла на подходе. Правда, голубки до сих пор лечатся, но почёт и уважение им отлились полной мерой.

Так что, награда нашла героев.

Получите приз.

Анклаву Россия приз на это раз полагался особый — вариативный.

Первый раз такое. Смотрящие предоставили возможность выбора, а не кинули в меня очередной пушкой. Значит, нормально идём, вектор правильный, раз такие послабухи начались. Так как время обдумывания было стандартное — сорок минут, то я спокойно вызвал к себе Бероева с Гонтой, и Дугина с Ковтонюком. Кстати, эти сорок минут даются только в том случае, если я нахожусь в комнате — а Смотрящие знают, где я нахожусь. Если меня нет в Замке, сигнал повторится позже, награду не заберут.

Ну вот, вызвал я спортсменов на корт, дунул в свисток, после чего с наслаждением наблюдал за парной схваткой титанов.

Побороться им было за что: либо четыре ДШК со станками, лентами и изрядным количеством патронов, либо металлообрабатывающий и прочий инструмент, готовым комплектом, суммарным весом 3600 кг.

Жаркая была битва, жаль, недолгая.

К моему большому удивлению, стороны оказались отлично подготовленными к такому диспуту, чувствовалось, что подобные варианты обдумывали не раз, аргументы готовили. Я-то решение почти принял, но честно слушал и тех, и других, проверяясь на ошибку. Через двадцать минут поднял руку, разводя бойцов по углам, и вынес вердикт:

— Всё. Берём инструмент!

— Но, почему? — выдохнул Гонта.

— Потому, Гриша, потому… Потому что сам я в жизнь столько добра не наберу, просто не найду окон. Металлообрабатывающий инструмент — штука тяжёлая, очень. Сплошной металл.

— Сейчас каждый пулемёт дорог, нам бы посёлки ими оснащать, — голос Гонты был не особо приятный, елейно-ехидный.

— Не бей по больному, Гриша. Все драки кончаются, а инструмент остаётся.

— Закончатся? Александрович, ты представляешь, какие драки могут быть впереди? — вставил Бероев.

— Не так, как ты, Руслан, честно скажу… Но другое хорошо представляю, — ответил я с самым непреклонным видом. — Что будет, если, допустим, через месяц Смотрящие нам закроют канал? Посчитают, что уже хватит помогать, что мы уже большие, на горшок сами ходим, не промахиваемся, вот и переведут на самообеспечение? Или же существенно снизят норму веса. А ведь народа к нам прибывает всё больше и больше, мелочная "текучка" сожрёт всё. Где возьмём?

— А ДШК где возьмём? — усмехнулся Гриша, карябая ногтем столешницу.

— Ты прав, это тоже дефицит… Но, что-то мне подсказывает, что пулемёты вы ещё не раз у врагов отнимете, так ведь? Или Демченко в "локалках" сыщет, — заверил я вояку. — А вот резцами и отрезными кругами вы у мочканутых набегающих пакистанцев не разживётесь. Я вообще очень сильно сомневаюсь, что таких, как мы, орлов, о промышленном производстве заботящихся, на Земле-2 много. Меньшинство. Остальные на оружие ставку сделают, да на сельское хозяйство.

— Я и говорю, что впереди должно быть производство! — обрадовался Дугин.

— Впереди должен быть безжалостный рационализм, — остудил я пыл главмеха. — Вот если бы Смотрящие мне предложили не "Дашки", а БРДМ-ку или БМП-3 на полянку возле Замка скинуть, я бы, ни секунды не сомневаясь, выбрал бронетехнику. Ибо, пока что, во всяком случае, это — настоящая невидаль, суперништяк и суперкозырь. А банальные пулемёты — отберёте, они тут водятся.

Гонта вскочил, отбежал к окну, приоткрыл, закурил и тихонько зарядил матом, — длинную размеренную очередь.

И тут неожиданно вступил Бероев.

— Знаешь, а правы они, Гриша… Это сейчас наша "шишига" на готовых запчастях бегает. Настанет время, когда понадобятся и свои. И очень плохо, если это время уже близко. Поторапливаться надо.

— Честно говорю, тут перестраховываюсь, — предупредил я.

— Да так и есть, вон, сейчас вулканцех заряжаем, — мечтательно подхватил Евгений Иванович. — Если станочники выдадут качественные пресс-формы, то будут вам для "шишиги" и нормальные манжеты.

Гриша медленно развернулся, подошёл, сел за стол и с чувством оскорбленного достоинства произнес:

— Хорошо, тогда так. Покажите-ка вы нам, инженера, — он нарочито ударил на "А", — что сможете и огнестрел сделать, хоть какой-нибудь. А мы его испытаем, советы дадим, техусловия. А уж если и патроны… Короче, я предлагаю так: раз тут пошли такие кислые перспективы и базары, то надо создать военно-техническую комиссию с опытной группой, которые и будут готовить кустарную матбазу военного назначения к "часу Х". Вот тогда у меня сердце успокоится, хоть частично. Нам же требую компенсации — обеспечь их, Главный, дополнительными военпоставками, а?

— Добро, — сразу согласился я, не давая инженерному корпусу опомниться. — Принимается в целом.

И пошёл жмать кнопку.

Вскоре на чёрную панель "рухнули" тонны инструмента. Странное у меня возникло ощущение, когда мы все впятером стояли в операторской и смотрели на эту гору металла в коробках и ящиках. Обычно ты сразу чувствуешь, глазами видишь явную материальную ценность полученного. Тут этого не было. Зато было ощущение Задела. Поверьте, это дорогого стоит.

Вызвав отряды несунов, начали осматривать добытое.

Смотрящие скинули годный комплект, не подвели. Чего только нет! Ножи и пилы дисковые с фрагментами к ним, фрезы, мехполотна, твердосплавные пластины, абразивные и шлифовальные, отрезные алмазные круги, хоны, токарные, долбёжные и строгальные резцы, зуборезный и резьбообразующий инструмент, развёртки, зенкеры и зенковки, свёрла всех типов и видов, включая пушечные, протяжки и шеверы… Твердосплав, быстрорез, алмаз, металлокерамика… Пасты и порошки. Ключи, головки, "слесарка", "столярка". А ещё разная оснастка, делительные головки…

Да тут просто дикая номенклатура, её в компьютер заносить замучишься!

Я взял в руки пачку свёрл, прочитал надпись на яркой картонной упаковке — "Sandvik/Bahco", вопросительно посмотрел на Дугина. Тот заметил, поднял вверх сразу два больших пальца.

Ну, и хорошо.

Главмех радуется. Но я тут же разбавил оптимизм Дугина, потребовав от него большую часть ручного инструмента сдать на центральный склад — завхозу. Иначе быстро всё растащат по кандейкам и хатам, никаких запасов не хватит.

Как только началась работа по перетаскиванию всего этого богатства в подвалы Замка, где у инженерного корпуса имеются и свои склады, я понял, что очередной плановый сеанс поставки накрывается медным тазом — в операторскую было страшно заглянуть. Да и холодно! Двери постоянно настежь. Поэтому применил снабженческую хитрость, — давно уже открыл, но такой возможностью пользуюсь редко; спокойно набрал на "планшете":


Перенос суммарных поставок на пятое декабря.


На что прочитал уже хорошо знакомую мне строку:


Согласовано.


Самый крупный перенос, пока что опробованный мной — на три дня, вес суммируется. Как я понял, так можно затащить и один кусок железа весом, по крайней мере, в 1200 кг., но не пробовал на практике. Ещё я понял, что такая возможность — уже некий бонус, награда за доблестный, ёлки, труд. Посоветоваться бы с коллегами, но тема табуированная, все засекречивается.

Несмотря на мгновенность, как всегда в таких случаях, ответа, я твёрдо убеждён — на том конце канала сидит не робот. Там — нечто разумное. Способное принимать взвешенные и, по своему, рациональные решения. Смотрящие не собираются плодить глупых лишних сложностей, идут навстречу в том, что не противоречит их "генплану". Понять бы ещё, в чём же точно он — "генеральный". Пока что я ничего иного, полновесно противопоставимого утверждениям Гольдбрейха измыслить не смог.

Теперь свободен, до послезавтра, что для меня критически важно, за последние месяцы я изрядно офуел и прилично отупел в этих стенах. Так что, переноску я пока прекратил, чтобы не мешали. Уеду — пусть начинают.

Первым в плане стоял визит в Заостровскую.

Вот что тебе, Сотников, летом не кататься по реке?

Всё, как обычно, дождался зимы, и давай велосипед осваивать. Снега, правда, пока не много, но он обильно валит каждый день, так что, скоро проблема обозначится. А вот температура воздуха — южно-зимняя, такой огромный теплообменник, как наша Волга, сдаваться легким морозам не собирается.

Только зашли за угол стены, тут же северный ветерок в лицо.

"Дункан" слегка покачивался у причала — на реке штормит, зловещие свинцовые волны гуляют по акватории. Экипаж ходит по палубе в оранжевых гидрокостюмах. Так встанет река или нет? Коломийцев утверждает, что нет. Но, на всякий случай, он уже приготовил себе местечко в устье Листвянки — в качестве отстойника, угробить единственный пароход на ледоходе мы не можем.

Уступив настойчивым требованиям Бероева и Дугина, Владимир Викторович согласился на преобразования. Теперь ходовая рубка корабля, как и некоторые другие участки надстроек, изуродованы угловатыми титановыми пластинами, которые, вкупе с многослойным кевларом, призваны защитить экипаж от огня с берега. Появились бойницы, щели, козырьки — вид у "Дункана" грозный. Военно-морской вид.

Меня сопровождает Гриша с тремя головорезами, все под два метра ростом — персональная охрана. Уже никаких летних "горок", на всех двухсторонние "кабеласовские" комплекты, сейчас вывернутые на "зимнюю" сторону. Вот нафильтровали себе бойцов наши армейские командиры! Вояки боятся отпускать меня одного, твёрдо намерены сопровождать своего президента даже в толчок. Я уже с ними не спорю, устал. Хотят — пусть делают, лишь бы на глаза не лезли.

— Приветствую, Владимир Викторович! Как, готовы?

— А как же, Алексей Александрович. Только вы вот, это… — Коломийцев поиграл морщинами. — Жилетик вот — наденьте, не обессудьте, категорически настаиваю.

— Так я же в рубке поеду!

— А положено, правила такие. Флот у нас, а в ём порядок, — в голосе старика зазвенел металл.

Ещё один "жилетик"… У охраны уже есть "жилетик" для меня, бронированный, собираются напялить на шефа, случись какая опасность.

На воде — полное ощущение, что я попал на берег Баренцева моря.

Холодно, ветрено, сыро. Мокрые брызги летят полого, но не успевают намерзать гроздьями сосулек, не такой уж и мороз стоит, даже и не мороз это совсем, баловство… Но стойкое ощущение причастности к великим арктическим походам позапрошлого века возникает сразу же.

Тепло поприветствовал Клима, редко видимся, скучаю. Юный механик не спеша вышел на палубу, солидно протёр руки тряпочкой, с силой сжал мою кисть. Потом обнялись. Окреп парень.

— Готовый механик, Командор, — доложил Коломийцев серьёзно. — Как только добудем второй пароход, Корнеев на него пойдёт, за новым экипажем присматривать, а Климка у меня будет, за главмеха.

Нукером со мной едет пятнадцатилетний кабардинец Якуб Шарданов, опять нового парнишку взял, забирают у меня воспитанников, стоит им только опериться. У Якуба на поясе висит уже ставший традиционным "кортик суворовца" — боевой нож разработки полковника Рекса Эпплгейта. По инициативе "выпускников" даже оформилось некое закрытое "Братство нукеров" — вот вам и зародыши новых элит.

Кроме меня, такого драгоценного, "Дункан" везёт в Заостровскую снегоход, пока один-единственный — это "Тайга Классика" с системой зажигания Ducati и электрозапуском. Основная причина "приобретения" именно их, окаянно-отечественных, следующая — данная модель жрёт бензин Аи-80, специально адаптирована. Со снегоходами просто беда.

У нас же Анклав Россия, а не Финляндия.

Поэтому зима для нас так же внезапна, как и беременность подружки. Проспали заказы. Все. Опомнились, когда снег повалил. Ещё неделя, и на квадрах по полям-перелескам уже не раскатаешься. Да и охотники резко прозрели.

С техникой вообще творится полный бардак, много её развелось, учёта движения никакого. Недавно провели совещание, где я категорически потребовал всю лишнюю для зимнего сезона технику объективно определить и поставить на прикол — в Аэродроме и в Ментовке. Дороги постоянно чистить до грунта будет невозможно, начнутся неизбежные "эвакуации", "спасения"… Так что, теперь все кинулись писать заявки на снегоходы. С топливом у нас всё в порядке, но высших сортов бензина пока нет. Часть трофейных квадров уже перевели на более старые модели двигателей, я не хочу таскать топливо через канал.


В степи снега лежит меньше, сдувает его ветер, несёт в овраги, балки и лощины, набивает плотными слоями, готовя бурный паводок в потепление.

На правом берегу меня встречал казачий атаман, Семён Михайлович Туголуков со всеми своими детьми — сам в белой дублёнке с отворотами, при усах и папахе. Вокруг него пританцовывал в нетерпении весёлый и жизнерадостный "лохмач" — колли по кличке Динар, тут же начавший крутиться возле гостей. Подбежал к первому, второму, потом подскочил к одному из бойцов Гонты, на белой штанине которого совершенно натурально была выписана голая ветка ивы, посмотрел, подумал… и поставил метку. Пока все ржали, боец гонялся за псиной с автоматом наперевес. Весело, смотрю, в станице.

Поздоровались, пошли смотреть хозяйство.

В поселении уже тридцать два жителя. Дома станицы стоят в ряд на одной улице вдоль берега — семь рубленых красавцев. Дворы у казаков просторные, у всех своя коптильня, баня. Напротив каждого дома — большой сарай и гаражик, обживаются станичники трофейной техникой, а у кого и лодки появляются. За сараями — личные наделы. Наделы без предела, земли в степи — бери не хочу. И земля тут отменная! Агроном говорит, что сюда надо все зерновые переносить, разрабатывает проект общинного хозяйства.

Скотины пока нет. Коз, как и ожидалось, франки зажали. Ничего, мы ещё потрогаем вас за вымя, жмоты французские… С арабами мы практически стопудово забились по коровам — буду брать в оплату за сложные случаи излечения египетской элиты. Первый взнос готов: удаление какой-то позвоночной грыжи и последующий цикл реабилитации по высшему разряду сестры Саида Нафаля. Кстати, вот этот вопрос я и хочу обсудить с Пантюховыми, когда буду на Кордоне.

А франки мне за одного телёнка ватагу коз заторчат. Зуб даю.

Ох, вспомнил про зубья, мля! М-м-м… Пошёл массовый падёж, годы. Надо бы по своим больным зубам к Зенгерше обратиться. Ленка меня уже поедом ест: когда, мол, пойдёшь, да когда займёшься… Тяну, страшно до одури, "посмотри, мальчик, как у дяди машинка работает…".

Франкам я не верю.

Они для Командора Сотникова более тревожны, нежели арабы, которые вполне понятны и предсказуемы. Пока я особо не распространяюсь на эту тему, но время наступит. Арабы — что… Приручим, и пусть работают буфером между нами, и этими самыми "зонами расселения африканских племён".

А благостность намерений и нравов "мирных европейских стран"…

Это мы плавали, знаем. Даже касательно "маленьких и незаметных".

Семьдесят тысяч эстонских нацистов, повешенные беременные словацкие женщины со вспоротыми животами вдоль дорог Венгрии в XIX веке и бесчинства семейства Батори в Восточной Европе. Походы венгров, чехов, румын и прочих "малых тихих европейцев" на Россию в составе гитлеровских банд, резня в Одессе, позднее уничтожение Сербии и недавние бомбежки Ливии — всё это вполне позволяет мне адекватно оценивать богодухновенность и терпимость европейцев, как и их готовность к Гнусному. И когда прозвучит приказ от новых европейских элит — в этих новых Европах на святой поход против Руси призовут всех, как миленьких, всё нытьё про нехватку сил сразу закончится. И никто не откосит, все пойдут на пострелушки с русскими — жаль, вот это не успел я женскому комитету донести…

Только шансы будут разные, у спецов, и у ботвы из когорты "затруханных хлопцев".


Правление станицы расположено в отдельном здании с большой антенной и триколором на флагштоке. Выше по реке стоит массивная деревянная вышка наблюдения с тёплым балком наверху, там сменный военный пост, ведомство Бероева — ДШК, свой радар и радиостанция, прожекторы смотрят во все стороны. Под вышкой — бревенчатый прямоугольник дизельной и хозблока, рядом гараж с "котами".

Станица впечатляет. Деловой люд тут обживается.

Меня же интересует новое жилое образование — Молдаванка.

Поселились там две русские семьи, не ставшие казаками, но пожелавшие обосноваться на правом берегу Волги. Вот и ещё одна семья — словацкая — просится переехать сюда, хочу понять смысл, оценить перспективы места.

Дома Молдаванки стоят на террасе лощины с металлической "локалкой".

Мы, всей оравой, сели на квадроциклы и покатили туда. Домики "молдаванцев" будут поменьше казачьих, но выглядят поуютней, чему способствует небольшой лесок, укрывшийся в лощине. Семьи работают на "локалке", комплектуют грузы, ведут учёт, обеспечивают должное хранение. Здесь тихо — ветер проходит поверху. Походил, посмотрел, в том числе, и на объём металла. Много. Вроде, Дугин постоянно вытаскивает его на тот берег, а запас всё ещё солиден, хороший ресурс. Однако, сталкеры в своём план-задании поставили приоритет поиска именно такой ЛР-ки. Это перспектива, это будущее. Ради такой ЛР я даже дам санкцию на войсковую операцию, заберу безжалостно. Мне становится ясно, что работы тут хватает надолго, да и после опустошения такое здание без дела не простоит. А уж земли вокруг…

После осмотра вернулись в станицу, где Туголуков затащил нас на чаепитие. В правлении уютно, на столе лежит белая скатерть с кистями, на окнах уголками вышитые занавески. На стене мерцает панель телевизора, рядом медиаплейер с выносным жестким диском. Идёт какой-то фильм.

Женщины поставили самовар, абрикосовое и малиновое варенье, блюда с пирожками и баранками. Вкуснятина.

Я смотрел и думал: неужели мы всё вот это смогли сотворить?

Целая инфраструктура поселений, нормальное жилье, крепко и спокойно живущие люди. Отступающий страх. Мне уже понятно, что, отключи Смотрящие канал прямо сейчас — выживем, глубоко не упадём. А потом и подниматься начнём.

За чаем атаман поднял вопрос, интересовавший казаков.

— Командор, а скажи вот нам, казакам, неужели Смотрящие пакистанцам "селективку" дали? За какие такие заслуги? То есть, полякам не дали, а этим басурманам — пожалуйте пользовать? Какие твои мнения?

— Хороший вопрос, Семён… — не без уклончивости признал я. — Давай пофантазируем. Не скрою, я много думал на эту тему, даже возможные списки кандидатов составлял.

— Да иди ты! — обрадовался Туголуков. — Наши тоже составляют, чуть ли не тотализатор открыли! Сверить дашь?

— Ну, что же это за тотализатор будет? Инсайдерская информация, — я почти серьёзно отклонил предложение. — Знаешь… Я убеждён, что Смотрящие в своих планах и расчётах вообще не обращают внимания на экономику страны, её численность и военно-политический вес. Их интересует лишь "перспективность" в рамках задачи — радикально снизить количество народов и народностей без потери работоспособности цивилизации в целом, и даже увеличения её. Есть у тебя опыт многонационального общежития, воздействия на другие народы, умения обходиться без резни, способность выживать в условиях регулярных внутренних межнациональных конфликтов — бери "селективку". Нет — не обессудь. Поэтому, к примеру, я думаю, что маленькой Швейцарии "селективку" дали. А вот полякам за что её давать? Они же всю жизнь гордились своей мононациональностью и упрямой грызнёй со всеми, без исключения, соседями.

— Со Швейцарией ты, Александрович, перегнул, — проворчал атаман.

— Вот увидишь. Тотализатор организуете, говоришь? Ставки как начнёте принимать, мне сообщите, включусь, — усмехнулся я.

— Думаешь, вот так просто?

— Да разве же это просто! Попробуй, определи-ка годных. Швеция и Норвегия: кто из них подойдёт, по твоему мнению? Но и это ещё не все, возьмём Японию…

— Какая Япония! За то, что они всех островных аборигенов вырезали, в своё время?

— А тут другой фактор учтён. Притягательность, собственно, самой японской культуры. Японцы заставили весь мир на себя смотреть — кого обезьянничать, а кого завидовать. Вся молодёжь с ума сошла по этим мангам и аниме, в сладких соплях виснут на косплеях. А взрослые тысячу раз повторяют всю эту муру про японские боевые искусства, трут про "расчудесные" недосабли-катаны… Вспомни-прикинь, да у молодняка спроси — сколько из них мечтали оказаться в Японии, стать японишкой, а? Учат язык — модно. Я уже не говорю про сумасшедшее техническое оснащение нации. Японцы создали вокруг себя сильнейший культурно притягательный магнетизм — и вот это Смотрящих может заинтересовать, как перспективный фактор.

— Однако есть государства с репутацией, с весом, с большой численностью населения. Неужели они не достойны?

— Это в нас староземная инерция говорит, — почти весело сказал я, поднимаясь с места. — А у них её нет, им плевать. Представь, что раз Смотрящих не устроили итоги развития всего человечества, то им не интересны и все былые заслуги отдельных народов, кроме перспективных, с их точки зрения, практик. Только и только это… перспектива в ассимиляционном процессе.


Будучи уже на берегу, мы вынуждены были тормознуть с отходом — к причалу станицы с пенным буруном подлетел Гена Самохин, старшина рыбаков-островитян. Выскочил из лодки, торопливо поздоровался со всеми и тут же кинулся прессовать Дугина, подписывать у него требование на новый карбюратор к лодочному мотору. Главмех начал было кочевряжиться и проводить среди браконьера воспитательную работу, но, поймав мой нетерпеливый взмах рукой, быстро поставил подпись.

Едем дальше.


Подставив корму слабеющему северному ветру, "Дункан" быстро шёл по течению к устью Листвянки, следующий пункт посещения — Кордон.

Здесь меня тоже встречали, но уже без техники, узковата тропинка вдоль реки, а шире рубить "кордоньеры" не собираются, им тут просторы не нужны, не те это люди. Насколько же они другие, по сравнению с казачками, от коих мы только что пришли. Ломанёмся через тайгу пешком, тут не так уж и далеко, а моему "курсаку" от ходьбы только польза будет. Да и ноги разомну. По очереди поздоровались с Пантюховым-старшим, не торопясь, обстоятельно. Гонта тут же выслал передовой дозор, после нападения паков все на взводе. Дозор засел на двух участках пути, справа по ходу движения, наставил стволы на лес и ждал, пока мы пройдём. Что-то мне эта возня начинает надоедать.

Уже сейчас жители Кордона понаставили вокруг себя растяжек с "сигналками", впрочем, такие "системы" сделали вокруг всех посёлков. Зимой особого смысла нет, снег тут будет лежать толстым слоем, просто так по нему не пройдёшь, а вот по весне, пока посёлки не разжились собаками в требуемом количестве, планируем кругом поставить датчики движения и даже веб-камеры.

Больше всего меня в этом селении впечатлила волейбольная площадка в окружении вековых кедров — ну, просто курорт, больше никто не догадался такое сотворить. И я забыл про неё, а ведь был заказ на сетку и мячи! Рядом с площадкой — баскетбольный щит на сосне. Так… Нужно было с собой Лагутину брать. Что-то у нас спорт в наполеоновские планы развития не вошёл, будем поправить.

Отдельно стоящий блок коптилен дымит практически постоянно, сейчас многие понаделали их, но не многие способны выдавать такой вкусный продукт. Опытные теплицы заработали вовсю, на будущий год обещается серия пробных посадок на открытом грунте.

За месяцы сделано многое. На Кордоне есть и гараж, закончен склад готовой продукции, в стороне у речки — цех разделки дичины. Курятник, ну это сейчас модно — тема номер раз в анклаве.

— Пантелей Фёдорович, тут такое дело. А я ведь к вам, уважаемый, с особым вопросом, государственным. Договорились мы с арабами…

И далее рассказал ему, подробно и в красках, как нужен медикам на Кордоне крошечный санаторий — рекреационный блок, крепкая красивая рубленая хижина, с медсестрой, санитарочкой и лёгким сервисом со стороны "кордоньеров".

Про красоту места спел.

Про "больше негде", никто не справится.

Про особый характер жителей этого замечательного селения.

Про целебность одного только взгляда мудрого и дальновидного старшины.

Про грядущие перспективы в плане рабочих мест, про неизбежный рост общественно-социальной значимости Кордона в анклаве не забыл сказать.

И, на закуску, пообещал, что первый телёнок достанется Кордону, а как же!

Вот только… сроки жмут! График лечений ожидается плотный. Да и молочка свежего хочется, пора запускать процессы, пока ещё КРС вырастет…

В общем, забились.

Ковтонюк включается в стройку, даёт спецов, технику и материалы. Конкретное место дислокации "чудо-дачи" выберут совместно с медиками.


Далее в посёлке я задерживаться не стал, ведь это самый старый удалённый объект, тут всё прозрачно — крепкое хозяйство при основательных людях. Дальнейший мой путь лежал по магистрали в сторону Дальнего Поста, самого "раскрученного" — событийного — ныне места анклава. Сначала планировали, что я поеду туда со сталкерами на одной из их машин, но планы поменялись, Демченко увёл группу в полном составе на "пакистанку" — участок горной дороги, где произошла памятная стычка.

Возле выезда из Кордона стояли две машины: ГАЗ-66 с ДШК на борту и "уазик", вот в нём мне место и забронировано. Гонта быстро рассадил свой спецназ, и мы тронулись. Тут вдали загудело, затарахтело и вскоре над нами прошёл "Пайпер" Эльзы Благовой, самолёт приветственно качнул кортежу крыльями и быстро скрылся в южном направлении.

Что это она тут разлеталась? Почти сразу, только машины выкатили на главную дорогу, я попросил водителя остановиться. Открыл дверь, вышел.

Глазом не успел моргнуть, как вокруг, бац! — кольцо оцепления. Гонта двумя прыжками оказался рядом:

— Что случилось, шеф?

— Да, посмотреть хочу, поинтересоваться. Ответишь?

— Так точно. А что?

— А что вон там, на востоке? — я указал рукой на поля и перелески противоположной от нас стороны дороги.

— Там? Да там болота, — небрежно бросил прапорщик.

— Обширные, — вставил Дугин, вслед за мной оперативно покинувший переднее пассажирское сидение. — Как Васюганские. Людских поселений на болотах, с огромной долей вероятности, нет, так что места эти совершенно безлюдны.

— Людей нет… А ЛР есть? — безмятежно поинтересовался я.

— Ты думаешь…

— Смотрящих разве интересует количество людей на местности? У них "рэндом" срабатывает, по какой-то там сетке, и то не всегда, валят ЛР, где ни попадя. Так смотрели или нет? Чего притихли-то?

— Да не успели ещё, — тоскливо вздохнул Гонта. — Там техника не ходэ, не бродэ.

— А самолёт наш? — почти спокойно поинтересовался я. — Вон, летает вдоль дороги. Президента пасёт.

— Так он занят вечно.

— Да, да, у Эльзы график плотный, — помог прапору Дугин.

— Мозги мне не "египьте", камрады.

Тишина в эфире.

— Мужики, вам не кажется, что в чём-то, — я указующе простёр руку на восток, чисто Гудериан, — мы капитально не дорабатываем, а?

И, не дожидаясь ответа, полез в кабину джипа.

Снег на ветках деревьев.

Снег на уснувших полянах.

На дороге снега ещё немного, но скоро начнутся заносы, придётся эпизодически гонять трактора. Хорошо, что ДТ-эшек уже две штуки в строю. Только их с сопровождением надо будет пускать, и техпомощь, и обогреться человеку будет где. Да и сменщика посадить сразу. В автобус!

— Женя, — спросил я Дугина, — а болота далеко идут?

— Да почти вдоль всей дороги, — пояснил главмех, поправил кобуру с французским пистолетом, чтобы не мешала, развернулся ко мне.

— Эти гигантские болотины доходят до Дальнего Поста, там огибают большой лес, в котором и стоит посёлок, и уже остатками подходят к самой трассе. Хороший естественный барьер, не подойдешь за рупь-двадцать. Если зимы тут тёплые, то не промёрзнут, так что и зимой не вариант для атаки.

— А на север?

— Огибают Белоцерковное озеро, дальше тянутся, чёрт знает, куда, но в районе Дровянки они ещё присутствуют.

Ничего себе! И вся эта топь не обследована.

Нет, я сталкеров понимаю, какого чёрта им тупо лезть в болота, не зная цели? А вот если предварительно авиацией прочесать, то вполне можно рейд сделать.

— Только там такие места, что и квадр не пройдёт.

— Хм… А если "металличку" обнаружим, — гать сделаете, как ты думаешь, Герман Янович? — обратился я к главному инженеру.

— Стоимость любого ЛР для нас такова, что и за меньшее сделаем, — уверенно объявил Ковтонюк. — Особенно, если людей под задачу отпишешь.

Лады, поехали дальше.

По дороге Дугин мне показывал особые места, рассказывал всякие охотничьи байки, их уже порядком накопилось в акнлаве, глядишь, скоро и собственные краеведы появятся. Локальные историки. Да и сам я кое-что помню.

Вскоре на дороге появился маленький "джимни" с Павлом Смирновым за рулём. Молодой старшина посёлка сам выехал на встречу высоких гостей.

На Дальнем Посту я первым делом осмотрел ВПП, расположенную вдоль границы леса, примерно в том самом месте, где некогда стоял исторически примечательный "блокпост" из поваленных деревьев. Осмотрели мы её, приняли решение удлинить и спланировать заново восточный конец полосы. По завершению работ — принять объект комиссией с окончательным словом Эльзы, после пробной посадки на реконструированную "взлётку".

Сам посёлок до сих пор ничем не примечателен.

Дома, хозяйства при них, обширные огороды, птичники. Здание "локалки" после опустошения так и не освоено. Пограничный населённый пункт, производства здесь практически нет, пока заметен алтайский скорняк, безусловный мастер своего дела. Шкуры ему привозят из подвалов Замка, там их накопилось в большом количестве.

Но я не могу исключить определённые перспективы Дальнего Поста в области приграничной торговли. После того, конечно, как все неясности с "пакистанским направлением" будут утрясены. Скорее всего, придётся повоевать.

Конвенций у нас пока нет, но я готов осторожно рушить стереотипы местечковых разборок, чех-стеклодув уже сделал несколько специфических "колб" по чертежам Гриши — уложили в два таких "стакана" пару Ф-1, после чего Демченко скинул их с высоты. Как и ожидалось, запалы, после разрушения стекла, сработали, и эти авиационные недобомбочки исправно взорвались. Сейчас к разработкам подключились научники — инженерно-военно-научная тройка пробует новые варианты лёгкого бомбового оснащения. Надо будет, накроем с воздуха.

Блокпост тут, пожалуй, самый серьёзный.

Уже два пулемёта имеется. Домик блокпоста из толстенных брёвен, обложен мешками с песком, узкие бойницы, два штыря антенн, прожектора, флаг анклава. РЛС позади поста, на отдельной вышке. По обе стороны дороги — окопы и стрелковые ячейки, за ними следят, даже бермы очищены от снега. Шлагбаум полосатый преграждает путь, в сотне метров поперёк дороги лежит здоровенное бревно, возле него stop-табличка. Каждый раз они это бревно оттаскивают? Наверное, лебёдка есть…

— Гриша, а если враг издали?

— Не-а. Там, в самых удобных и ровных местах у нас три мины собраны, на базе "клейморов", на радиоподрыве.

Это так, "клейморы" мне уже дают. По жёсткому лимиту, как и два типа гранат, не более двух единиц любого из наименований в неделю. Странная логика у "снабженцев", гранаты наши, мины — ихи "шалунихи". Взрывчатку "россыпью" — никак и никакую. Запрет, не хотят Смотрящие, что бы мы тут супербомбы лепили, о чём я сразу сообщил нашим воинственным фантазёрам, мол, не вздумайте!

— Рискуете с радиоподрывом.

— Обесточиваем, когда наши плотно ездят.

— А мангруппа как быстро поспеет по тревоге?

— По нормативу, — уклонился прапор. — Так Кордон в обязаловке, трёх бойцов подкидывают, на своей машине.

— На "запоре"?

— Угу. Они его перекрасили в камуфло. Точнее, переклеили. Ну, и патруль на квадрах. Два постоянно на трассе, челночат.

Вижу я, как они "челночат". Один, вот ведь удивительно, как раз тут и обретается. Квадр, словно почувствовав мой интерес, взревел двигателем, проехал мимо открытого шлагбаума и направился к бревнищу. Интересно, интересно… Но презентации фокуса не случилось, водитель просто скатился в овраг, а потом легко выбрался наверх, уже за препятствием. Крутанулся в воздухе сизый дымок и патруль неспешно покатил в сторону "паковской дороги". Где-то там сейчас работают орлы Демченко.

— Демон-то что в тех краях делает?

— Так минирует! — жизнерадостно ответил Гонта. — Все сходы с трассы в сторону Больших Полян перекрывает, чтобы не катались, падлы.

— Постой, это же, вроде, не его профиль?

— Ну, мы типа по очереди, — странно замялся Гриша. — Типа помогаем друг-другу.

Ясно. Сталкера тоже президента охраняют. Выкатились в даль тёмную, и блюдут.

Ох, уезжать мне надо, а то все на ушах.


В Белой Церкви имеются две производственные достопримечательности: соледобыча и восстановление храма. Соль — важный ресурс, египтяне и франки уже заинтересовались. Можно её и каналом таскать, понятное дело. Но, по себе знаю, "весовые позиции" всегда лучше брать на месте, уж очень дорог каждый грамм лимитированной поставки.

В посёлке уже двадцать человек постоянных жителей, на соляной фабрике трудятся две семьи. Восстановление храма идёт медленно. Впрочем, всё по графику, Ковтонюк следит. Спешки особой в реанимации храма нет, огромного наплыва верующих у нас пока не наблюдается. Однако они есть, и в восстановлении посильно участвуют, живут в отдельной "временной" избёнке-самостройке.

Кузнец с Якубом уже прикидывают, как, где и из чего лить колокола. На большие металла не дам.

Отец Сергий, в миру Николай Карлов, с которым мы пару раз крепко пособачились, на деле мужик нормальный, понимающий, так что в будущем Белой Церкви я уверен. Солеварню посещать я не стал, был на открытии.

А вот "Город Мастеров" мне интересен.

Так в народе уже прозвали "комплекс", устроенный в бывшем помещении поселкового магазина, где постепенно обосновываются наши ремесленники. Есть гончар, есть резчик по дереву — первые ложки и миски, ещё не расписанные, мне подарил. Подогнал ему краски, но он, совместно с научниками, работает над рецептурой красок старинных, посконных, так сказать, сермяжных. Ковроткацкий станок из подвала с большими сложностями извлекли, теперь женщины его осваивают. На "привозных" нитках, нет у нас пока никакой шерсти, кроме, зараза, волчьей. Козы нужны! Ну, долбанные франки, погодите…

Всем помогают их семьи, дети учатся ремеслу.

Очень интересны и перспективны работы некого Порфирия, слегонца чеканутого мужичка средних лет, ярого верующего, который занимается, не поверите, изготовлением книг! Сам варит грубую толстую бумагу, катает листы, обрезает и сшивает в переплёт, тачает обложку, неизменно обшитую кожей. Внутри блока все страницы заполняет только рукописной вязью, рисует иллюстрации, пытается освоить гравюру. Адский труд. Но когда-нибудь его наработки нам очень пригодятся.

Снег усилился. Пастораль.

Что-то взгрустнулось мне, вспомнил свою староземную Заостровскую…


Я с детства не любил мёд. Не ем его никогда и плохо понимаю записных медоманов.

И вот — сижу за столом, макаю толстые ноздреватые блины в глубокую липовую миску с янтарной тягучей жидкостью и вслух нахваливаю гостеприимных хозяев. Деваться некуда, мы приехали в Ментовку.

Тут вся житуха — сплошной мёд.

Попробуй, откажись, если четыре семьи посёлка занимаются медосбором. Так что баночек "в дорогу" нам уже насовали. Мы тоже с подарками, привезли жителям два ЖК-телевизора с плейерами и кучей дисков, детям старые добрые китайские игрушки.

После "мёдоприятия" я посмотрел на мастерскую переработки воска, теперь тут не только свечи всех видов делают, по рецептуре медиков варят "чёрный воск", с растительными и минеральными лекарственными добавками, для каких-то там процедур, меня, кстати, на них Зенгер эпизодически блатует.

Пилораму я уже видел, присутствовал на подписании акта приёмки, а вот жилое отныне здание УВД после запуска модернизированной котельной и ремонта помещений — нет.

Да… А ведь это, пожалуй, самое комфортабельное жильё в анклаве, одно центральное отопление чего стоит. А уж тёплые городские ватерклозеты и ванные комнаты! На первом этаже сделали общественные душевые и сауну, чтобы не обижать жителей частных домов. Сюда, что ли, переехать? Ну, на такое перемещение многие были бы согласны.

Старшина посёлка, молодой татарин Закир Албасов, отец четырёх детей, перспективный бригадир деревообработчиков, заслуженно гордится.

— Сколько ещё людей сможешь у себя принять?

— Две семьи, не больше, не хочу тесниться, — честно ответил Закир. — Если больше, то придётся красный уголок ликвидировать, а не хочется. Это у нас и клуб, и место отдыха для всего посёлка.

— И не надо ничего ликвидировать, надо строиться. И думать, что ещё развивать, кроме деревообработки и пчеловодства. Сам-то мёд любишь?

Закир широко улыбнулся.

— Не любитель. А сейчас даже смотреть на него не могу.


Блокпост тут имеется.

Не такой, конечно, как на Дальнем, к северу ещё и Дровянка стоит — это один блокпост, по сути. Но "Льюис" из бойницы торчит, мини РЛС крутится. Гриша предложил экстренно провести "неожиданную тревогу" для демонстрации возможностей посёлка, но я не согласился. Пусть Бероев роль плохого дяди играет.

А я сегодня — хороший.

Дорога на Дровянку отсюда — как на ладони, большой участок просматривается, лес не перекрывает её даже на поворотах. И я отлично вижу, как со стороны самой северной точки анклава к нам медленно едет квадроцикл патруля. Надо же, опять челночат, как удачно всё сложилось!

По огромному ангару всё ещё бродят наши инженеры, заново описывают вставшую на прикол технику, проверяют условия хранения. А я уже устал от впечатлений.

Вечереет. Пора ехать домой.


Пш-шш…

— "Чёрная Меза" — "Стилету"!

Прапорщик из "шишиги" вызывает нашу машину. Ну и позывной же они выбрали для "уазика", юмористы… Неужели так и не наигрались?

— Слушаю тебя, "Стилет", — ответил наш водила.

— Предупреди там экипаж. Пш-шш… Сейчас маленько постреляем, пусть пассажиры не колотятся, сидят ровно.

— Что там?

— Волки впереди слева.

— "Меза" принял. Пш-шш…

Волков наши бьют нещадно.

Санитары они, не санитары… В ожидании домашнего скота и, уже имея птицу, мы не можем себе позволить оставлять в живых таких соседей. И сами посанитарим, тут мы мастера. Вот только волчары в этих лесах умные, редко подставляются под выстрел.

Туку-тум, туку-тум!

И пошла гулянка, погнали наши к лесу серых.

Мы в машине, как и было указано, не дёргаемся, у пассажиров только короткостволы.

У инженеров — пистолеты, а у меня подарок Кастета, маленький револьвер S&W Model 60 LS, "Chiefs Special Stainless Lady Smith". Из нержавейки, блестящий, красивый короткий ствол, барабан на пять патронов. Компактный агрегатик калибра.38 Special, игрушка. Хотел я его Ленке подарить, но она не взяла, мол, сам носи, тебе по статусу вручили.

Так что теперь я, как настоящий герой-полицейский из боевика.

Костя нашёл его там же, где затрофеил свой удивительный "маузер", только владелец у револьвера другой…

Был.

Глава 4

Сергей Демченко, командир группы сталкеров,

снежный барс сезонно

У нас капитан Бероев разбился.

Дикая история, и случайность не по сердцу, и винить некого.

Вместе с женой перевернулись, на снегоходе. В кои веки раз отпросились, согласовали единый выходной день и поехали на охоту — на Дальние Поляны, главные охотничьи угодья нашего Левобережья. Как говорят учёные люди, богатый хорологический ресурс. Отличные тут места, особенно в предгорьях. Зверя и птицы много, простор, но и для засады мест хватает. Знай, излишне к востоку не забирай, где мы вдоль дороги перед поворотом к "пакистанке" наставили минных ловушек на съездах с трассы. Но про них все наши знают. Сами паки, впрочем, как и арабы, с приходом зимы крепко припухли, обалдели и сидят тихо, привыкнуть не могут. Значит, зима — русская, наша. Ничё я задвинул?

Дорога относительно рядом, Дальний Пост, где всегда можно обогреться. Но в тот день никто, кроме них, там не проехал.

И вот как всё вышло — расшиблись.

Инну Бероеву вчера уже выписали из больницы, а Руслану ещё лежать и лежать, минимум — месяц. Медики уже заказали у Леши какие-то особо крутые там церебро-препараты, израильского производства, говорят, с ними у капитана быстро всё выровняется. Дай-то бог… Вчера мы собрались у Инны дома, утешить, послушать. От нас — мы с Гоблином, Гонта пришёл, конечно, девчата со служб, с Посада хлопцы. Да что там говорить, все им посылочки собрали-передали.

Я слушал тихий рассказ Инны и живо, картинно, представлял себе, как всё это было, умею так, — хорошая фантазия журналиста, разве вытравишь это из души стрельбами да погонями…


Красиво у них всё начиналось тем субботним утром.

Сверкая серебристой дугой-бампером на декабрьском солнышке, снегоход-"утилитар" летел вдоль дальнеполянских предгорий, поднимая позади себя в морозный чистый воздух облако снежной пыли.

Инна сидела позади, прижималась к спине Руслана. Сначала ей было неудобно, и тогда он переложил свой СВТ с оптикой в "кенгурятник", где у них лежал баул с припасами и запасная канистра с топливом. Ветер крепко обжигал ей лицо, но она категорически отказалось надевать ветрозащитную маску, ограничившись застегнутой по нос молнией "аляски" и горнолыжными очками. Зима южная, мягкая, не так уж и холодно. Разве что ветер, рождённый скоростью движения. Да и зачем ей маска, и муж спрячет за спиной. Ведь он ее всегда сберегал. От всего, будь-то идиот-начальник в офисе "староземной" транспортной фирмы или просроченный йогурт из ближайшего супермаркета. Они крепко друг друга любили, правильно, намертво — и весь Замок это знал.

Перед очередным ущельем с темными боковыми распадками Бероев снижал скорость, и тогда она успевала увидеть тонкие петли пунктиров, следы куропаток и песцов, причудливыми узорами рассыпавшиеся по снежной целине. У последней по плану горки он остановил машину и достал карабин. Сев бочком на широкое сиденье снегохода, Инна смотрела, как муж, стоя в классической стрелковой стойке, высматривал "начальника" куропачьей стаи. Не выстрелил, коротко сообщив жене, как бы оправдываясь:

— Далеко. Без гарантии.

Она улыбнулась, зная, что он врет. Руслан просто не хотел убивать такого красавца, бесстрашно несущего ответственную вахту по охране своего семейства на розовой ветке лиственницы.

— Поехали уж, Зверобой, — из-за толщины зимнего снаряжения она смогла обнять его лишь вполовину, — у нас еды хватает. Давай просто покатаемся.

Они любили друг друга давно и честно. Так удачно получилось. Инна в молодости была красавицей. И после поздней свадьбы все еще была хороша, заставляя порой Руслана бояться оценок и сопоставлений с её стороны. После рождения ребенка она уже не была такой красивой, чтобы бросить его когда бы-то ни было, и она это понимала. Наоборот. Умей он больше узнавать женщин, теперь, вероятно, уже её беспокоила бы мысль: — "Муж может найти себе новую…" Но она слишком хорошо знала своего Руслана и не волновалась.

Вскоре узкая снегоходная "дорожка" закончилась, и они пошли по "пухляку" — свежему рыхлому настилу заснеженной равнины. Здесь снегоход пару раз застревал, недовольно гудя мощным двигателем, и тогда они вместе выталкивали его. Один раз, на подъеме, снегоход почти завалился на бок, и они оба упали в снег. Хохотали, вытряхивая холодные колючки из рукавиц, открывали термос с горячим кофе. Возле невысокой старой разлапистой ели и огромной "обжитой" охотниками коряги под ней, обозначавшей, что они достигли места, называемого у снегоходчиков "Деньга", Руслан сделал пологий вираж, нарисовав на снегу большой круг, и остановился. Соскочил с водительского места и подошел к ней, еще не понимающей, что происходит.

— Ну что, с юбилеем нас, солнышко!

Инна открыла рот для вопроса, вспомнила сама и тут же почувствовала, как горячая краска заливает ее лицо. Как же она забыла! Не может такого быть! А забыла… Как забыла и о том, что ей достался единственный в мире мужчина, который всегда помнит все даты. Ровно шесть лет назад они вместе вышли из гостей, у которых познакомились по-настоящему, хотя приглядывались друг к другу уже давно. И уже через два часа дали начало трудной, но счастливой дороге для движения новой семье по планете Земля.

— Русик, а я… Прости… ведь я-то, — у нее от волнения, обиды и злости на саму себя перехватило дыхание.

— А ты не приготовила, — ласково подсказал он. — Потому что с твоей работой это немудрено, там что угодно забудешь после смены. Плюнь слюной, Инка! Завтра приедем в Замок и что-нибудь вместе придумаем.

Он поцеловал ее и поторопил, поскорее желая похвастаться.

— Ну, открывай же!

Сняв большую пуховую рукавицу с широкими манжетами, заходящими прямо на куртку, она взяла подарок чуть дрожащей рукой.

Капитан скинул перчатки, и помог ей решить непростую в таких условиях задачу — развязать тугой от мороза узелок серебристой ленточки. Тоже не смог, достал короткий поясной нож с ручкой из оленьего рога и разрезал этот гордиев узел. И она уже сама сняла бумагу и запихала ее в кармашек куртки.

Квадратная картонная коробочка, обшитая темно-синим бархатом, тяжёленькая, уютная, лежала на ее руке. Поначалу Инна подумала, что внутри "женский ординар" — дорогие духи, и ошиблась. В косопадающих лучах низкого, почти вечернего солнца сверкнуло неброское, с первого взгляда, колечко строгого белого золота. И три камешка "светофором", в ряд: красный, жёлтый, зелёный. Она узнала это кольцо. Всего один раз она задержалась у питерской витрины, но Руслан отметил и вспомнил. Потому что он лучший. С трудом сдерживая выступившие слезы, она поцеловала его в чуть колючую щеку, а потом и в губы, пахнувшие недавно съеденным горьким шоколадом и немного — последней сигаретой.

До Дальнего Поста оставалось совсем немного, когда это случилось.

Снегоход совершенно неожиданно выскочил на не замеченную вовремя поверхность твердого наста именно тогда, когда Бероев дал полный газ. И прямо под лыжей оказался большой плоский валун с ребристой гранью.

Такого удара не выдержала даже усиленная стойка готовой к экстремальной нагрузке машины, раздался треск лопающегося металла. Техника возмущенно рявкнула, приседая на скорости, но спасти своих хозяев уже не смогла.

Руслану просто не повезло. Его вынесло вперед, и он, тяжело ударившись головой о камни, перекатился два раза, прежде чем выглядывающие из наста прутья кустов затормозили его большое тело. Инна вылетела чуть позже, когда снегоход уже завернуло инерцией. Ее выбросило прямо в мягкий сугроб, тактично смягчивший падение.

Медленно приходя в себя, она выбралась из сугроба и, проваливаясь в снег по колено, поползла к мужу. Тот был без сознания. Из-под вязаной шапочки стекала тонкая струйка крови. В преддверии накатывающего ужаса она сняла ее и увидела в коротких волосах глубокую царапину, протянувшуюся от макушки к виску. Она метнулась к багажнику снегохода, где находилась бортовая аптечка. Бинт, йод, противошоковый комплект… Ошарашенная дикостью события, она и не заметила, что уже несколько минут действует на морозе голыми руками, перевязывая мужа. Потом с огромным трудом перетащила его ближе к снегоходу, уложив под ветер на резиновый коврик. И только тогда почувствовала, как стекают по шее мокрые горячие струйки растаявшего снега. Что теперь делать? Она отчаянно поглядела на север, потом на восток.

Огромный, по местным меркам, жилой район анклава, одно из ядер немногочисленной цивилизации планеты, дымил трубами за обширным массивом матёрой тайги, не добраться. Дальний Пост отсюда не виден. Блокпост на дороге — вон за теми деревьями. Скрыт ими надёжно. Ужас…

Вся беда заключалась в том, что переносная радиостанция мужа была разбита! Инна честно попробовала её включить — нет результата. Конкретно влипли. Вот и довелось узнать самой и на деле, что такое связь, осознать, что это не прикол или блажь, а просто средство спасения, жизненно необходимое именно. Особенно сейчас, когда жильё людское рядом. Но не дойти туда легко и быстро. И мужа не дотащить, не хватит сил — ни у неё, ни у него. Сколько раз она, вспоминая всю свою производственную практику внушала водителям перед выездом, что современная переносная радиостанция настолько мала, что и места практически не занимает. Берите, люди, запасная станция лишней не будет! А сама прокололась. Что теперь говорить…

Инна вспомнила о карабине мужа, но не слишком обнадёжилась этой мыслью. Звуки выстрелов из "светки", если кто и услышит со стороны угодий, то примет за обычную охотничью пальбу, даже если и появится на магистральной грунтовке. Тем более, что пост знает об охоте капитана, зарегистрировались в диспетчерской, как порядочные.

Тем не менее, она честно высадила в воздух два полных магазина, стараясь стрелять размеренно, чтобы привлечь внимание. Прислушалась — нет, никто не ехал по пустынной трассе. Укрыв любимого сверху дополнительным чехлом-тентом, она, уже начав поддаваться разрушительной панике, лихорадочно думала, искала выход из положения.

Снегоход был безнадежно мертв. Лыж нет.

В багажнике лежат короткие снегоступы, на них можно попробовать дойти до "магистральки", а там и КПП Дальнего недалеко. Идти одной по целине, постоянно думая о муже. Нет смысла ждать тут и поддерживать костер, никто их не хватится раньше ночи, если только не случится чудо, и самого капитана не начнут дёргать из Замка. Но не будут дёргать, там Гриша командира прикрывает, не даст. Ей останется лишь ходить на снегоступах взад-вперед, подтаскивая редкие тут дрова, что бы через несколько часов увидеть, как муж дышит все реже… И тогда она потеряет его, оставаясь наедине со страшным выбором — возвращаться домой или же лечь рядом с ним. Инна была совершенно не уверена в том, что сможет заставить себя быть благоразумной.

Руслан коротко вздохнул, простонав настолько тяжело, что она решилась. Надо идти, надо! Если в ближайшее время по дороге пройдет техника или патруль Замка, а она проворонит его, то не простит себе этого прокола никогда. В таком случае, тогда для неё уже точно остаётся лишь одно решение…

Инна тяжело поднялась, оправляя одежду, закрывая все щели и запахиваясь покрепче. Что-то нужно взять с собой в дорогу, лишнее — выложить. Пистолет мужа забрать, с винтовкой на снегоступах ей не управиться. Рука женщины полезла за пазуху к Руслану, — в боковом кармане куртки имелась специально вшитая кобура из твердой ткани, и сразу же наткнулась на холодную рукоять. Уже потерявшими чувствительность пальцами она потянула и достала… ракетницу.

Ту самую, вручённую мужу Сотниковым в "первый день творения".

Подержала в руке, удивившись тяжести. А патроны? Опять полезла в карманы, уже боковые — пять штук. Пять красноголовых картонных пузанчиков. Инна откинула вниз ствол, вставила первый патрон. Рукавицы надо бы надеть, металл гильз уже кусается.

Еще не осознавая, что же такое важное произошло в их жизни всего минуту назад, она машинально вытянула непослушной рукой ствол вверх и потянула спуск красными, такими некрасивыми от мороза пальцами.

Первый знак тревоги с грохотом и шипением взвился в морозное небо.

Второй выстрел, третий, четвёртый.

И тут со стороны блокпоста в воздух поднялась зелёная ракета, ответная — заметили.

Их заметили! И вскоре на дороге задрожала точка снегохода, сходившего с грунтовки на белую скатерть равнины. Тут женщина не выдержала, заплакала, нечаянно разжала ставшие непослушными пальцы, и обиженная ракетница-спасительница выскользнула из замерзающих рук, упав на снег. Она торопливо подняла её, даже не пытаясь стереть с лица дорожки соленых капель. И ракетница послушно открылась снова, принимая последний, пятый патрон. Он выстрелит чуть позже.

Через минуту Инна, ещё раз проверив мужа, сняла неуклюжие пластиковые снегоступы, отложив их в сторону. Она знала, вскоре приедут ребята с блокпоста, и у них будет рация.

Действовала она уже спокойно, потому что была хорошей женой.

Как и положено в этом мире. Впрочем, как и в любом другом. И ничего не могло теперь помешать им выжить. Ничего. Она даже пуховую "аляску" сняла и дополнительно укрыла стонущего мужа, оставшись в легкой куртке, даже не из "полара", а из жиденького дешёвого флиса. Легла и прижалась к мужу всем телом. Прижалась тем местом, где любящий человек горячей всего. Это там, где сердце.


* * *


Довеском к происшествию явились неотвратимые оргмеры.

Естественно, по службам и подразделениям пошли инструктажи и нудные разборы: кто, куда и зачем на снегоходах катается. Лишнее, как мне думается. Тут ведь как — просто статистика на людях отыгралась. Снегоход, квадроцикл есть техника опасная, точнее, повышенной опасности для седока. Как ты ни старайся, рано или поздно железный конь выбрасывает тебя из седла. Спасает лишь практика и советы бывалых, но панацеи нет. Так что, по большому счёту, как ездили мы, так и ездим.

Вот и сейчас в пути.

Второй час катим от Кордона тремя машинами на восток, подолгу огибая болотины — наверняка ещё не промёрзли. Мы с Гобом отдельно, как парни модные, а легкие и тощие Кастет с Монголом — вдвоём на третьем снегоходе. По-хорошему, надо было четыре единицы техники брать, но ещё одну исправную и свободную машину просто не нашли. А прояснить тему хочется побыстрей, дать анклаву результат.

Уже первый наш совместный с Эльзой вылет в восточном направлении принёс разведывательный итог. Не знаю, какой он будет на поверке.

Где-то двадцать пять километров в восточном направлении. Мы "засветились" на РЛС Замка, когда были над объектом, так что пеленг имеем точный, массу металла мощный локатор донжона хватает очень цепко и далеко Нас и сейчас Юра с башни наводит, подсматривает, так сказать. Вот жизнь настала, в сторону не вильнёшь, самогон в посёлке не купишь, топливо налево не сольёшь. Шучу.

В начале полёта были сомнения относительно возможностей визуального обнаружения, как бы всё снегом не занесло. Решили чаще работать "хассельбладом", если что, позже на фотоснимках поразглядываем планы.

А увидели сами, издалека.

В большом хвойном массиве на краю Большого Болота светилось невеликое белое пятнышко одинокой лесной поляны. Подлетели ближе, заложили широкий вираж — привет, авиаторам, одинокий дом в лесу стоит. Рубленый, знакомый. Ну, что это может быть кроме "локалки"? Я сразу "топографию" оценил — кошмар первопроходца. Если это "локалка", и нам светит операция по вывозу ресурсов, то прорубаться придётся метров восемьсот, не меньше. Правда, при ближайшем рассмотрении оказалось, что лес возле объекта местами не такой уж и густой, скорее всего, квадроцикл там пройдёт, ну, может бензопилой чуть поработать придётся.

Практически сразу мы и поехали. Место новое, незнакомое, что и кто там, неизвестно, потому двинули всей бригадой.

Спросите, а что сразу весь массив авиаразведкой не накрыли?

Э, камрады, как у вас тут всё просто… А вы спросите себя и справочники, что же за топливо такое жрёт наш "малорослик" "Пайпер Каб". Если вас не напугает марка 100LL, называемая также AVGAS, то вы безнадёжный оптимист. Наше местное НПЗ умрёт, такого топлива не выдаст в ближайший год. Найти этот бензин и в староземной России было довольно сложно, им располагают десяток мест на всю страну. Поэтому авиаклубывсегда стараются иметь резерв топлива для частных самолетов. У нас такого резерва пока нет.

И как же оно к Эльзе Благовой попадает, кто тот волшебник?

Правильно, по жесточайшему лимиту от Сотникова попадает. Который занят своей любимой медициной и промышленным производством настолько, что и слышать ни о чём другом не хочет. А топлива этот самолётик хочет прилично, у него 2х30 литров лежат в кессонах плюс три "расходник". На расчётную дальность в 450 километров. В реале же — всегда недобор характеристик. У этой боевой "канарейки с мотором" крейсерская скорость с "буш"-колёсами больше 110 км/час никогда не поднимается. Груза самоль берёт мало, максимальный вес экипажа из двух человек 260 килограмм. А для капитана воздушного судна минимальный вес — 55 кило, максимальный — 130. Эльза проходит в норму, только если очень хорошо поест за обедом. Или груз на сиденье положит.

Так что авиация для нас — очень дорогое удовольствие.

Вот бы переделать самолёт на дизельный двигатель, ну, я туда не лезу, чтобы главмеха не злить, это так, в качестве дилетантских предложений-мечт.

Сотников же говорит следующее:

— Вы разведчики? Вот и разведывайте, нет проблем. Как ты, Демченко, там говоришь? Бог любит пехоту? Ну, и в чём дело. Все нужные машины у вас есть… Самолёт же будете гонять только мотивированно, никаких "площадных" полётов не позволю, нет у меня окон для такого роскошества с топливом. Думайте, предлагайте вместе с главным механиком варианты. И будет нам счастье, займется заря.

Дугин и так думает, уже череп смял. Хочет-таки поменять двигатель. Не знаю… Хотя идея добыть старый "пайперовский", но чтоб как новый, интересна. В 30-х годах прошлого века самолёты на каком бензине летали? Была ли тогда такая высокая степень очистки? В общем, спецы в напряге, пусть думают.

А ещё он хочет сделать парочку новых машин. Есть у него такой слесарь-сборщик, непризнанный гений-изобретатель Данила Хвостов с бешеными глазами недовыпускника Бауманки, тот ещё волосан, как говорит наш главный радист. Действительно талантлив. Из нашей библиотеки не вылазит, заставляет таскать всё новые и новые цифровые инфобазы и бумажные справочники пятидесятых годов прошлого века. У него всегда технические идеи из всех щелей лезут. И все диковинные, мягко скажу, нестандартные. Стандартные ему скучны. Вот они вдвоём и замышляют системное причинение техногенного добра анклаву, в том или ином виде технического же подвига.

С ними Сотников на последнем совещании по "техногенке" тоже был весьма краток:

— Женя… мать… слушай сюда. У тебя работы — на пятилетку вперёд расписано, тебе список напомнить? Там, если я не ошибаюсь, семнадцать пунктов. Что ты колышешься? Ты так хочешь постройкой авиатранспорта заняться? Хорошо, занимайся. Но только после того, как сделаешь нормальную баржу. Это самый главный сейчас транспорт. Уголь по реке возим полупустыми прогонами, в мешках. Позор. А если вскоре геологи железо найдут в предгорьях ниже нас по реке, уже есть намётки. Опять в мешках на "Дункане"? А щебень? Задолбал ты уже всю станицу своими одноразовыми плотами, как что им перевезти, так "плот колотите". Так что, вот вам, Кулибины, поле деятельности. А в воздухе пока не витайте. Нет на это у нас ни людей, ни времени… Здесь мы подводим черту и ставим на неё растяжки, столь любимые некоторыми, здесь присутствующими.

Но развитой авиации у нас по любому не будет, это Сотников просто пар из энтузиастов выпускает — дали нам Смотрящие два самолётика, из которых мы один уже угробили, и хватит.

Кто не смекнул давным-давно за Высокостью Лба и Полёта — никакие такие самолеты Смотрящие построить не дадут, кроме найденных. Это было вполне очевидно ещё с отказа в поставке "беспилотников", ан нет, многие рвутся попробовать. Сотников рассказывал Демону, что, когда он лишь попробовал заказать авиационный двигатель, его осадили резко и жёстко.

Так что строить можно лишь с полного нуля и полным самопалом без всяких там КИТ-ов и прочих "карасей". Я б не стал всё равно, ибо давно понял — Смотрящие тут же такую технику снесут с небес, тем или иным способом. Например, просто разрешат всем анклавам получать ПЗРК.

Ибо давать Фору особо умным и хитрым они столь примитивным и тупым путем не станут — работайте, мальчики, всему своё время, давите сначала свеклу на сахар, учитесь ковать железо, пока горячо, шевелитесь сами. И не мечтайте о волшебном, чай, не Питер Пэны. Как и о ядах, бомбах, отравляющих газах и прочей Большой Халяве — сразу укажут место, и правильно сделают, так как дорогу осилит идущий, а не халявщик. И с учётом этой данности восстановление сгоревшего "пайпера" есть сбор новых запчастей законным же путём — собирай себе практически новый, заслужил. Так как лётная единица уже учтена.


Уголь словенские геологи обнаружили — неподалёку от анклава, вниз по реке, в первом же плавании на "Дункане" Ну, это надо спецами быть, что бы две тёмные линии на размытом берегу определить, как выход пласта. Франки, чешите грудь битыми бутылками!

Теперь у нас работают Александро-Невские угольные копи.

Каторга там. Знаменитый сиделец-"синяк" был безжалостно вырван из привычного "лесоповала" и переброшен на копи вольным амнистированным Старшиной. Зверь вышел, а не Старшина. У него в подчинении четверо постоянных заключённых, двое из числа коллег-"лжементов", двое уже "современных", из новеньких. Там же в постоянной "передержке" пленные арапцы. Первых мы успешно обменяли, но Командор тут же отдал казачкам приказ ловить новых, пересекающих траверз "Гоблин-1". Так что, не кончаются каторжные кадры. А шеф их обменивает, на кого угодно из белых, нам все нужны. Ну, и пакистанец на закуску. Говорят, где-то бродят злые африканцы, но у нас на каторге пока ни одного зуава нет, даже маленького.

Уголь добывают и засыпают в обычные мешки, которые потом таскают в невеликий трюм "Дункана". Эффективность перевозок мизерная. Но лишних людей в техслужбе нет, поэтому "тормоза" в виде недоделанной баржи Дугину хватит надолго.

А мы самолёт используем редко.

В боевых действиях — святое дело, тут уж Сотников никуда не денется. Но "Пайпер" — машина для бортстрелка весьма и весьма… сложная. Неподготовленный человек из кабины с трёхсот метров и в двухэтажный дом не попадет. Более-менее реальный вариант — стрелять длинными очередями трассеров на вираже, по радиусу — в центр, так, чтобы там мишень и находилась. "Бомбу" самодельную кидать на вражину тоже очень непросто, хотя со стороны кажется обратное, тренироваться тут надо много, мы с Эльзой уже пробовали это… "бомбометание"…

А уж в практической стрельбе с воздуха я, чтобы добиться приемлемых результатов, патронов пожёг изрядно, Гриша позеленел, отгружая патроны из запасов. Ну, и воздушные ямы могут сильно колбасить.

Теперь моя политика, когда мы начали чесать Большое Болото, или "болота", как по-геймерски говорит настоящий сталкер Кастет, такова: только нашли что-то с воздуха, сразу же едем "брать банду". Сотникову важен результат — так нате вам результат!

А под хорошие итоги он и топлива нам выделит, как миленький.

Мы стараемся.

Но мы опаздываем.

Македонцы с черногорцами теперь живут у франков. Вот такой фокус.

Помыкались они по предгорьям Южного Хребта, людей там потеряли и вернулись в знакомые леса Сены, там вышли к реке и вскоре были обнаружены обрадованными франками. Наши хитрожопые европейские… партнёры, естественно, ничего монокластерным потеряшкам про русский анклав не сказали. Люди посмотрели, покумекали и решили остаться в цивилизации. Впрочем, ещё неизвестно, чего бы они выбрали при наличии такого выбора — отчаянное желание малых стран Европы влиться в далёкий от нас Евросоюз хорошо известно. По инерции могли потянуться и к франкам, а не к нам. Раньше группа за ними пойти просто не могла, всего лишь месяц назад закончилась активная фаза операции по усмирению арабских мотобанд. Хотя и сейчас котелок булькает. И будет булькать долго, по мере взрастания и возмужания новых бандюков-рейдеров.

Только мы освободились — приходит информация от франков в порядке партнёрского еженедельного радиообмена новостями, извиняйте, мол, мы тут подобрали сирых.


Живенькие места, летом народ сюда не заходит, дичь не пуганая.

Птицы нагло сидят на ветках ивы и спокойно смотрят на проезжающие снегоходы. Это важный, радостный признак, это значит, что и злого дядьки с огнестрелом тут нет. Но практика сталкерства уже сложилась, опыт требует правильного, и наобум мы туда не сунемся, всё в округе проверяем. Поэтому на подъезде к объекту Костя с Монголом заложили широкую дугу влево и пошли объезжать одинокую полянку по большому кругу, снег никогда не обманет, он всё скажет.

Мы же с Гоблином встали на взгорочке, достали бинокли. Изба, как и сама полянка, стоит в низине под группой невысоких холмов. Лесной массив постепенно понижается к Болоту, а вскоре и обрывается, на болоте сосны не растут. Где-то в этих краях протекает Листвянка.

Плохо видно, деревья мешают. Но саму хату сквозь частокол чёрных стволов различить уже можно.

— Ближе подъедем, — бросил я Мишке и тронулся вперёд.

Сомов отвалил правее, таким строем и поехали под небольшой уклон.

Так, вот здесь опять постоим. Мы снова прилежно занялись наблюдением, не ленимся — всё равно ждать итогов разведки ребят.

Пш-шш…

— "Демон" — "Монголу".

Как и договаривались, доклад звено даёт через половину пути.

— Слушаю, Шам.

— Чисто пока. Напротив вас стоим. Ручей тут обнаружили, похоже, он течёт прямо к избе или рядом, впадает, скорее всего, в Листвянку.

— Что, никаких следов?

— Вообще.

— Ручей широкий?

— Нет, легко перескочили.

— Понял, стоим, ждём вас.

Будем ждать, к нам ребята подойдут минут через десять. К избе выдвинемся все вместе, с одной стороны. Хорошо, что вокруг тихо, без движухи, значит, быстро управимся, без пальбы и тактических упражнений на рыхлом снегу.

Но новая информация появилась уже через две минуты.

Пш-шш… Что там случилось?

— "Демон" — "Монголу"!

— Здесь Демон. Что там?

— К бою, давайте! Следы крупного шатуна или не очень крупного пещерника! Из леса к избе. Свежайшие!

Голос у Бикмеева был тревожный, возбуждённый, большая редкость.

— Принял, дёргайте оттуда, сразу напрямик к нам жмите! Как понял?

— Хорошо понял, едем.

Не получится быстро и без пальбы.

Не хочет нам этот лес у Болот отдавать "локалку" без боя, не собирается он помогать людям просто так: докажите сперва, что вы тут самые главные.

Гоблин, всё отлично расслышав, сноровисто менял боеприпас, в пещерника бить, что в БТР. Правильно, тем более, что у него самая мощная винтовка в группе. А я, всё-таки, оставлю себе для боя АКМ. У Монгола с Кастетом "светки", так что арсенала у нас хватит на любого пещерника. Пулемёта в группе сегодня не имеется, снегоходы и так забиты под завязку всяким припасом. Трофейные германские "Heckler Koch SL8" мы, после недолгих размышлений, сдали на склад, на радость Гонте, все четыре штуки. Пусть из них армия стреляет, или как там они решат. Небольшой "чендж" я с прапора затребовал, конечно. Теперь у нас два АКМ, узнать в которых старый добрый "калаш" затруднительно, Гриша оттюнинговал их по-полной, понаставил пластика да планок с прицелами и рукоятями. Вот бы ещё гранатометы подствольные добыть. Да по пещерникам!

Оружием анклав оснастился, поэтому грядут перемены.

Отныне всё, "снятое с вооружения", будет сдаваться на склад и свободно реализовываться населению. В частности, "наганы" и остатки французских пистолетов. Ещё и для этого магазин запускается на территории Замка.

Не слышали?

О, так тут целая программа… Вскоре в Посаде откроется первая частная таверна и первый же частный магазинчик-универсал. Есть заявки ещё на два магазина, но решено пока подождать, посмотреть, как у пионеров дело пойдёт. Всем невтерпёж поучаствовать в испытаниях этих новаций, особенно, кабака. Но до Нового Года, который уже почти на носу, организаторы не успевают. А жаль, так бы под настроение… посидеть вечерком в компании…

Опыт Штучного рынка оказался положительным, как и введение первой валютной единицы — топливного талона, в народе прозванного "литриком".

Наша реальность, ввиду постоянного материального "канального" воздействия со стороны Смотрящих, требует неких новых подходов, проб. И ошибок. Поэтому было решено последовательно вводить несколько платёжных систем, чтобы они сами сбалансировались и выявили промеж себя наиболее перспективную. Первыми в ход пошли "литрики", к ним уже привыкли. И у меня в кармане они лежат, ежемесячно дают в виде "частичной зарплаты".

К Новому Году вводят "каналки" — специальные талоны "на премию", на которые можно будет отовариваться в специальном же магазине, с подобранным по текущему спросу "староземным ништячком": от "Хеннеси" до ажурных колготок. Сотникову предлагали и другой вариант, дать на талоны право их владельцам самим определять мини-заказ для канала, но он был против, как и я, между прочим. Нельзя крепко привязываться и привыкать к этому "ручейку", который в любой день может иссякнуть. Так… поощрение, разбавка модным, дефицит.

В общем, там же будут продавать стволы, хотя тут до сих пор идут споры.

Гриша Гонта настаивает на отдельном оружейном магазине с мастерской, со спецом во главе и вот здесь я его поддерживаю. Нечего мешать коньяк с "наганами". Прапору тяжко, все видят, как ему хочется самому заняться темой. Но нельзя, устав запрещает. Государев человек. Жениться ему надо, жене и вверять бизнес, старая коррупционная схема.

Третья система никак не зависит от топлива и канала: это введение в оборот фиксированной денежной массы. Окончательное решение по физической форме финкомитет будет принимать послезавтра, там и бумага в предложениях, и монеты своей чеканки из серебра да золота. Сотников теперь настаивает на драгметаллах, утверждая, что и этот Мир к "драгам" придёт, все анклавы. Более молодые "финансисты" упирают на "бумагу".

Все системы будут функционировать лишь с частичным регулированием, мы надеемся, что рынок сам быстро определит и курсы, и массивы.

Грядут перемены, и они мне заранее нравятся.


— Гранаткой хернём? — поинтересовался Мишка зловеще.

Что он, что Костя — любят пиротехнику. Лишь бы взорвать что-нибудь.

— Без этого, думаю, справимся.

Гранаты — большой дефицит, Смотрюги дают очень мало, Сотников их берёт редко.

С рёвом и брызгами размолоченного широкой гусеницей наста к нам подлетел снегоход Кастета. Чего теперь прятаться… Начнёт пещерник уходить — догоним, один хрен его валить надо, не стоит оставлять зверюгу Смотрящих в живых. Да и обыкновенный шатун за спиной не нужен, корма для него сейчас на территории практически нет, обязательно к жилью пойдёт безобразничать.

Встали цепью с интервалом в пятнадцать метров и медленно пошли к поляне.

Связь теперь на гарнитурах. Сосновый лес вблизи полянки для снегохода вполне "проездной", а вот машина никак не пройдёт. Пожалуй, всё же и квадроцикл тут не пройдёт, проход будем делать для вывоза. Мы и сейчас можем дров наломать, в багажнике лежит бензопила "Husqvarna 339XP", самая легкая профессиональная бензопила с массой менее четырех кил. Быстрее и легче запуска, чем у этой модели, пожалуй, нет.

Вот и изба.

Пш-шш…

— Что-то не похоже это на "локалку", — усомнился Кастет.

— Не похоже, — согласился я. — Стоп! Смотрим.

До строения метров сто пятьдесят.

— Вон он, за домом прячется, — тихо объявил Монгол.

С моего места зверя не видно, зараза…

— Все вправо, и кругом пошли за Кастетом, — решил я. — Огонь по готовности.

Шамиль, стоя за спиной Кости, первым и увидел зверюгу во всей красе, но ребята сделали всё грамотно, пролетели подальше, чтобы и нам осталось место для позиции, и только потом встали. Так что огонь мы открыли дружно.

Три карабина начали дырявить зверя сразу же. Тот, наконец-то, дёрнулся к нам, но было уже поздно, ребята вбивали в него металл, как гвозди. Я же, как всегда в таких случаях делаю, практически не стрелял, наблюдал за ситуацией в целом, а заодно и за флангами-тылом, выискивал, куда и чего добавить, если что. Пару раз всего и добавил, двумя двойками.

— Вроде, всё, — с надеждой заявил Костя.

— Щас, — Гоблин прицелился и всадил ещё две, в морду.

Тупые они, пещерники. И это не смелость, а именно тупость. Мишган местный никак не трус, но он бы загодя отвалил от такого движняка, а этот долбень сидит на добыче, не хочет бросать.

А тварь действительно сидела на добыче.

— Жрал кого-то, сучок, — мрачно заметил Кастет.

— Поехали, что ли…

Первым двинувшись к неподвижной туше, я первым и увидел жертву этой паскудной тварюги. Человек! Точнее, то, что от него осталось. Обсосанный голый череп, кости обгрызенных ног… Ботинки лежат рядком. Блевотная картинка.

— Млять, как этот пацан за домом оказался? — спросил Гоблин, остановившись рядом со мной. — Почему в избе не спрятался? Этого слона, наверняка, хорошо было слышно, когда сюда продирался.

Действительно. Поссать, что ли, вышел? Оружия при нём не видно. Никаких строений за домом нет, ни сарайки захудалой, ни толчка.

Одинокое сооружение на одинокой полянке.

Точно, обломись, Демченко, никаких "локалок" нам тут не будет.

— Выстрел, — тихо предупредил обстоятельный человек Монгол и, вложив ствол "светки" в ухо зверя, сделал контроль. Полезная привычка.

Я отшагнул в сторону, вытащил рацию.

Пш-шш…

— "Маккена", ответь "Демону".

Порядок есть порядок. Есть труп на нашей территории, значит, я обязан сообщить о происшествии шерифу. Дотянется связь до Замка? Вроде, не так и далеко для такой станции. Походил по поляне, покликал Уксусникова с минуту.

— Здесь "Маккена", слушаю тебя, Сергей.

Слышно плоховато, нужно нормальную антенну ставить, чувствую, тут мне будет, о чём ещё доложить.

— Пётр Игнатьевич, труп у нас.

— Криминал? Где вы?

— Мы на Болотах, нашли одинокий дом на поляне. Мужчина, нападение пещерника… Только что случилось, а уже, практически один скелет остался. Пещерника мы завалили. Представляешь, максимум на полчаса опоздали!

Пш-шш…

— Сергей, от Кордона далеко?

— Далековато. И путано. Думаю, тебе не стоит сюда мотаться, картина, в общем-то, ясная. Мы все сфотографируем, схему накидаем.

— Добро. Документ хорошо поищите, хоть какой. Личность определить бы надо.

— Поищем. Конец связи.

Ну, теперь можно смотреть дом.

Костя остался фотографировать место трагедии, а мы подошли к входу в здание.

Что имеем? Стиль "здравствуйте, вы попали".

Стандарт знакомого подхода, большой рубленый дом, щедрый расход качественного пиломатериала, диких бы денег на "той" Земле стоил. Труба высокая, но не дымит, и запаха дыма нет. А где же дровишки? Поленницы не видно. В длинных стенах горизонтальные, узкие застеклённые окна. На чердаке имеются слуховые оконца. Дверь открывается наружу, массивная, прочная. Закрыта на кованый засов.

— Может, я в слуховое зайду? — предложил Шам.

Правильно. Зайдёт, да ещё и Гоблин поможет, так быстрей.

— Миш, помоги.

Дом странный, могут быть сюрпризы. Мужики подошли к боковой стене. Шамиль, перевесив АКМ за спину, встал на плечи Гоблину, вставил пальцы в щели самцов, уперся ногой в дерево, тихо и быстро влез в окошко. Аттракцион! Теперь ждём. Мишка остался у слухового окна, а мы с Костей — опять к двери. Какое-то время в доме было тихо, потом открылось окно, Монгол осторожно высунул лицо и спокойно поведал:

— Пусто в доме, входите, — и добавил интригующе, — тут много интересного.

Я вытащил тяжёлую пластину, открыл тяжёлую дверь.

Ничем не пахнет, никто тут не жил.

— Этот чёрт откуда, вообще, тут взялся, а? — тоже понял ситуацию Гоблин.

Однокомнатная квартирка.

В центре зала — одна из вариаций традиционного каменного камина, чистенького, огня в нём не разводили. Жаровня внутри стоит. Тоже чистая. Ничего не понимаю.

На потолке — почерневшие, как от копоти, толстые слеги квадратного сечения. А запахов нет! На длинной цепи, прикреплённой к потолочной балке, над столом висит масляный светильник антикварного вида.

— Не туда смотрите, — оторвал нас от созерцания Монгол. — За стол садись, братва, а то ноги подкосятся.

И он показал нам лист бумаги.

— На столе лежала.

— Ты уже прочитал? — спросил я.

— Успел.

— Тогда контролируй двор.

Шам, подхватив автомат, вышел на улицу, а мы втроём сели за широкий стол у окна, сдвинув в сторону две пустые чистые миски. Я перевернул лист. Машинный текст, напечатано жирными английскими буквами. Ёлы-палы, а ведь я нечто подобное уже видел!

У Сотникова.

Какое-то время мы молча пялились на следующий текст:


Platform: 5

Surface and relief type: 4А

Aggression of environment: a general regime seasonally

Biocenosis density: average

Technogenic saturation: average

Settlement type: special — the Rescuer

The settlement form: strengthened, type 0, without the satellite-complete set

Rod ethnic format: the Englishman, the male

Character of information switching: no

Character of donors-actions: a discrete, special external mode

Initial the donor-action: the exclusive weapon-identifier

Supervision: a particular treatment

The general task: a saving mode

Additional the task: no

Independence degree: the full

Expected adaptation: above average

Expected recourse: it is not expected

The expected organization: individually

Expected disorganization: below average


— Нормальные тут дела крутятся, — молвил сидящий рядом со мной Гоблин. — А ведь у нас Большой Сюрприз, так, начальник?

Не знаю, что ответить.

— Это что за Спасатель такой?

— Фантастика… — покрутил головой Кастет.

Бомба.

В который раз я пожалел, что не корреспондент какого-либо информационного издания. И в блог не вкинешь. Эх, такой материал виснет.

Взяв документ в руки, дальнейшее я прочитал уже вслух, переводя на лету:


Условия входа в спасательный режим:

Для внешнего включения спасательного режима необходимо в произвольный отрезок времени организовать и задействовать собственный ресурс Спасателя сообразно представляемым задачам и способам их решения, создав работоспособный селективный кластер. Возможно не только воссоздание первичного селективного кластера, но и организация нового при условии наличия стабильно функционирующего кластера численностью не менее 120 человек на базе фиаско-поселения селективного типа.

Не допускается функционирование Спасателя на двух и более селективных кластерах, вне зависимости от причин совершения попыток.

Срок завершения организационного процесса не определён.

В случае успешного выполнения условий, предоставленный или любой другой лист бумаги с личными данными и отпечатками всех пальцев необходимо положить на донор-панель выбранного поселения селективного кластера (анклава). После чего необходимо выйти из операционного зала и ждать появления сообщения на дисплее инфоканала, даже в том случае, если аппаратура предварительно разрушена.

При выполнении всех условий откроется дискретный донор-канал.

Материальная поставка будет производиться по оперативному ассортиментному заказу, ежедневно в одно и то же время.

Формат канала:

1. Группа предметов и товаров материального жизнеобеспечения и потребления — ассортимент неограниченный по качественному и количественному составу.

2. Группа вооружений — ассортимент вариативно ограничен по количественному и качественному составу.

3. Общий минимальный суммарный вес по всем группам заказываемой ежедневной доставки — 300 кг. Общий вес ежедневной поставки (ширина канала) может изменяться в зависимости от ряда факторов.

4. Время ожидания от момента окончания ввода перечня до момента начала работы канала — не более 2 минут.

5. Время сеанса ежедневной донор-акции от начала ввода до завершения поставки — не более 40 минут.

Определяющее: в случае невыполнения любого из указанных условий оба канала сворачиваются, кластер переходит в автономный режим, генеральная задача снимается, наблюдение переходит в общий режим.


И кто ты, такой невезучий? Что за засланный казачок?

Англичанин — у нас в тылу с какой-то мутной миссией.

Впрочем, почему мутной? Ничего мутного, обозначенная на "паспорте" миссия как раз стала вполне понятна — неугомонные Смотрящие забрасывают на Землю-2 живые "палочки-выручалочки". Правда, в данном случае вышел "живой корм".

— Слышь, братва, а ведь он в этой избе ещё не был. Не успел англичанин сюда зайти, — решил Кастет, не особенно раздумывая, — иначе бумагу забрал бы.

— Точно, — подхватил Гоблин. — Не дошёл.

— Может, он просто из дома вышел? А бумагу пока на столе оставил. Прочитал, и давай сокращаться, поссать приспичило от волнения, если не страха. Кстати, а где это самое оружие-идентификатор?

— Ага, и в окошки не смотрел принципиально, — кивнул Сомов на противоположное окно залы, выходящее на место страшной трапезы. — Один в лесу сидел, в тишине, и никуда не смотрел, ничего не слышал… Хе. Тут такой слон по поляне топает, а он на улицу попёрся, да ещё и за дом. Коль приспичило вжёсткую, так и возле двери нужду справил бы. Точно говорю, шёл, да не дошёл.

— Оружия возле трупа нет, — сообщил Костя, — я хорошо осмотрел.

— Да с какого перепугу ему ходить пришлось? А если бы он не нашёл избу? — возразил я. — Зачем Смотрящим такие глупые дополнительные сложности? Инструкции-то здесь лежат. Значит…

— Значит, его тут и десантировали, — перехватил Монгол от порога.

Не выдержал Шам, смотрит одновременно в обе стороны. Ничего страшного, на запах пещерника ни одна лесная тварь не сунется, пока монстр разлагаться не начнёт. Впрочем, это у них быстро происходит, скоро тут так завоняет, что мама не горюй.

— То есть, его скинули прямо у дома?

— За домом, — поправил я Мишку. — Где страдалец и очухивался, лежал пластом, в себя приходил.

— Долго лежал британец. А там и наш пещерник подоспел! Хрусть, и жопа пополам, — цинично обрадовался Гоблин, — сожрали британского шпиона.

— Миша, млять, будь добрее к людям…

Картина становится понятной.

— Костя, ты там всё заснял? Шерифу хватит?

— Дело сшить хватит, — заверил меня Костя, внимательно разглядывая свой нос в круглом стареньком зеркальце, висящем сбоку от двери.

Возле дальней от двери боковой стены — большой комод с дверцами, выдвижных ящиков нет. На нём ещё один светильник, настольный.

Под потолком широкие деревянные полки по всем стенам, над камином стоит маленький медный чайник с двумя кружками. На полу — пустое ведро и проволочная корзина. Для отсутствующих дров? Гляди-ка, какие винтажные хахряшечки возле камина оставили Смотрящие для невезучего англичанина. И совочек тебе изящный, и кочерга фигурная. По-европейски, чтобы "дом, милый дом" не забывал, что на Бейкер-Стрит. Нашему Спасателю, наверное, ухват да горшок подсунули бы.

Уютно в доме. Вполне можно придти в себя, очухаться, отлежаться. Если было оружие — а оно тут было, то и дичь стрельнуть не проблема. Только этот злосчастный "инглиз" с оружием что-то не задружил…

Ладно. Берёмся за дело.

— Так, Монгол, тяни антенну на крышу, нужна нормальная связь. На чердаке?

— Два рюкзака неплохих, вон они, в углу.

— Пригодятся… Кастет!

— Что? — недоуменно обернулся Лунёв, увлечённо разглядывающий висевшую на стене медную посуду: сковородку с длинной рукоятью, пузатый котелочек и симпатичную поварёшку. — Камрады, а давайте оставим избу себе, турбазой. Будем на отдых сюда приезжать, семьями.

— Рано мечтать, братва, шмонаем избу. Начинайте, а я на улицу.

Оставив профессионалам их любимое дело, я вышел во двор, которого не было, вдохнул чистый морозный воздух, полный слабого хвойного аромата. Да, пещерника хорошо бы куда-то оттащить снегоходами. Правда, его быстро разберут, есть кому. Первыми прилетят местные вороны, жирные, здоровые, как "аэробус". Потом подтянутся волки, ненадолго, пещерник разлагается стремительно. Уже через три дня ничего не останется, только самые тяжёлые кости.

Никакого подъезда к избе.

И куда бы этот Спасатель пошёл? А пошёл бы он по ручью, вниз, пока не наткнулся бы на речку Листвянку. Ну, а по ней без особых проблем и до Кордона — "Гуд монинг, пиплы".

Сковородка хорошая, нужно забрать, на базе крошечная, жарить неудобно. Мы любим сами себе еду сварганить, по-семейному. Пельмешек сварить. Да, посуду заберём. Хотя предложение Кастета относительно "турбазы" заманчиво. Мало ли, для чего пригодится? Надо подумать, посоветоваться с ребятами.

Я обошёл поляну кругом.

Красивая в низине природа, расслабляющая, если не принимать во внимание мёртвую тушу за домом. В общем-то, условия "попаданства" английского Спасателя в этот мир были почти тепличные, не сравнить с несчастными потеряшками. Тут тебе и тёплая изба, и "паспорт", из которого можно вытащить довольно много информации, если ты не тупой, как обрезная доска. Да и сам документ — крепкий якорь, не дающий впасть в отчаяние или вообще сойти с ума, бывали случаи, и не раз.

Хорош гулять, пошли в избу.

На столе стояли банки с гречневой крупой и кусковым сахаром, мука, чай в ярко-красной жестянке, соль, бутылка растительного масла без этикетки… Ого, сколько всего! Ну, хоть какой-то хабар, всё не холостой пробег для группы будет. А это что? Большие коробки с пистолетными патронами? Прилично, прилично, подумалось мне, глядя на несколько оторопелые лица друзей. С чего это они такие забавные?

— А чё ты, Костя, свой ствол вывалил на стол? — начал было я и вдруг поперхнулся, уставившись на "Маузер К-96" с деревянной кобурой-прикладом и портупеей.

Кобура другого цвета!

— Это что…

Вместо пояснений Костя бросил на столешницу компактный револьвер — S&W Model 60 LS, "Chiefs Special Stainless Lady Smith".38 Special. Точно такой же, как у Сотникова. Везёт Косте на них. Хромированный двухдюймовый, пятизарядный. Вот оно какое, оказывается, недовручённое Смотрящими оружие-идентификатор.

За-ши-бись.

— Поздравляю вас, товарищи сталкера, — съязвил я невесело, — в наших окрестностях грохнули уже второго Спасателя.


* * *


— Что ж, Демченко, умеешь ты подарки подкидывать, особенно яркие к Новому Году.

Это так, до главного зимнего праздника всего две недели осталось.

— Стараемся, — ухмыльнулся я. — Как и велено было.

— Велено… — проворчал Сотников. — Ладно, давайте заканчивать совещание, пора подвести итог.

Давно пора! Уже одиннадцать вечера на моих, глаза закрываются, да и жрать охота. У меня уже и рация два раза тихо щёлкнула — это Монгол на нашей секретной частоте шлёт мне мессагу, мол, стреляный по пути тетерев затушен с предварительно обжаренной гречневой крупой. Да с оливковым маслицем… Гоблин, наверняка, уже к Повидле сбегал, взял булочек с маком. Братва ждёт, а я тут сижу — на совещании по Спасателю.

— Итак, что самое главное стоит выделить из полученной информации. Самое, на мой взгляд, главное, это то, что Смотрящие продолжают забрасывать сюда людей. Где одна группа, там и другим место найдётся. Так что, вполне может, что где-то бедствует ещё один русский монокластер. Ну, это пока только предположение… Далее. Сам институт Спасателей очень интересен и очень перспективен, прежде всего, политически. Тут такие возможности открываются… Число их почти стопроцентно будет равно числу селективных кластеров. Следующее: мы видим, что раскидывают их, как всегда — как бог на душу положит.

Возбуждённый трехжильный Сотников мог говорить ещё долго, но, посмотрев на сонные глаза участников совещания, решил свернуть речь. Правильно, второй час сидим.

— В общем, так, ребята. Появился ещё один приоритет. Это касается всех, но, прежде всего, группу Демченко. Нужна любая информация по аналогичным стволам. Опрашивайте заново всех потеряшек. Шериф — на тебе повторный допрос осужденных. Ну, и к сталкерам… Ищи русского Спасателя, Серёжа. Ищи. Землю рой.

— Найдём, — охотно согласился я. — Да понимаем мы всё, Алексей! Не дети.

— Эх-х… — тяжело вздохнул Командор. — Ну, тогда все "недети" свободны. Боюсь, не поняли вы ещё, что случилось.

И он махнул рукой.

А я стрелой помчался на нашу базу возле главных ворот.

Спасатель, спасатель… Эка Звезда выискалась. И поважнее дела есть.

Что может быть слаще, чем наестся от пуза перед сном? И не верьте никому, что это зло и яд. Это ништяк и кайф. Нарубался, и баиньки. И сны не тревожные.

Так что, и вам желаю… подкрепиться. Прямо сейчас.

И, спокойной сытой ночи.

Глава 5

Алексей Сотников, Дед Мороз-Мазай-Пихто

Подарочный продуктовый набор:

Шампанское "Вдова Клико Ля Гранд Дам Брют", 1998 года. — 1 бут. ПОСТАВЛЕНО

Консервы "Печень трески", пр. "Аквамарин". - 1 шт. ПОСТАВЛЕНО

Консервы "Шпроты", ЧП "Симор", ТМ "Морское содружество, Украина. — 1 шт.

Консервы "Зелёный горошек" пр. "Бондюэль" — 1 шт. ПОСТАВЛЕНО

Пресервы "Фуа-Гра" пр. "Казино" (Casino Saveurs gourmandes) — 1 шт.

Колбаса "Таймырская", с/к, оленина, шпик, коньяк — 1 бат. ПОСТАВЛЕНО

Огурцы солёные бочковые, "Зелёный огурец Крыма" — 4 шт. ПОСТАВЛЕНО

Майонез "Слобода" 200 гр. — 1 туба. ПОСТАВЛЕНО

"Кока-кола", 0,5 литра — 1 бут.

Яйцо варёное — 3 шт. ПОСТАВЛЕНО

Шоколадные конфеты "Моцарт Мирабель", пр. Австрия, 200 гр. — 1 кор.

Мандарины абхазские 300 гр. ПОСТАВЛЕНО


Более всего мне обидно из-за огурцов.

Вот ведь херь, солёные огурцы с канала тащу. А что делать, — свои-то мы живаком схрумкали, с "витаминой", небольшим первый урожай вышел, ненадолго Замку его хватило. Так что наши отменные дубовые бочки, под солёный огурец зарезервированные, в подвалах цитадели стоят пустые, нечего было в них солить. И у франков таких нет, мы у соседей свежих взяли, последней бартерной баржой привезли. Парниковых, но вкусных. Зато грибов — навалом, всех мастей, сортов и способов обработки. Грузди солёные — хоть по полбочки выдавай.

— По варёному мясу вопрос сняли?

— Девочки уже почти закончили порционирование, сейчас сюда принесут, — успокоила всех собравшихся Эльвира Иннокентьевна.

Вот оно как — "порционирование", растёт профессионализм пищеблока.

Сидим. Третий день сидим. Комплектуем подарочные наборы — каждому жителю анклава. Делаем людям приятное. И политически верное — ничто так не сплачивает народ в монолит, как подарочные наборы перед Новым Годом.

— Эльвира, по посуде там… Не жмитесь, а…

— Алексей Александрович, ну, чё вы, в самом деле! Пусть пишутся, берут. Но за всё, что в праздники расколотят — потом с каждого спрошу, лично. А на посёлки вообще не дам, потом назад не допросишься! Охотники с Кордона до сих пор со свадьбы котёл не вернули, куда это годится…

Хорошая была свадьба у Кости Лунёва. Запоминающаяся. Хотя некоторые моменты той гульбы мне и вспоминать стыдно. Да… Дали мы там картинку Смотрящим.

— Да помню я.

Поморщился, сам себя мысленно кольнул. Вру ведь, не помню, напрочь забыл. А обещал "кордоньерам" дать втык. Записывай, не записывай, а что-то ускользает. Ладно, может, сейчас запомню.

— Ну что, список окончательный? Работать можно? Ничего больше не придумали? — пора завязывать, есть и другие дела.

— А как придумаешь, Лёша, если у тебя всё в последние дни доделывается, — ядовито проскрипела Зенгер. — Мы тебя сколько трясли? Ты сколько раз обещал?

— Они "окна" ищут. Искатели, — пояснила Казанцева.

— Да они всё "пушки" свои везут. И пули. Три раза где-то там, в степи, постреляли по воробьям, и тарятся… Больше ведь Замку ничего не надо, у нас же всё есть, — со спокойной язвительностью поддержала подругу Лагутина.

— Лена, ёлки, не начинай, а! — я даже расстроился. — Я что сейчас делаю? В хоккей играю? Щас всё будет… Всё, спрашиваю!?

— Да всё, всё, жми свою кнопку.

— Ну, ждите…

— Стойте! — тут же подскочила Климова, директор школы. А как же. Собери больше трёх женщин, и всегда кто-то будет подскакивать, в самый критический момент.

— Хлопушек ещё возьмите, штук пятьдесят.

— Алло! Мать вашу, девочки, да куда вам столько! Их уже целый арсенал.

Затрахал меня уже этот оргкомитет!

— Возьмите, возьмите, невелик вес. У нас впереди ещё три утренника, ёлки, катания на санях. И от взрослых заявки есть.

— Юлия Павловна, а давайте вам Гонта на удалении гранату взорвёт! — сострил я.

— Это у них юмор такой, солдафонский, — качнула головой в сторону соратниц Зенгер. — Это у них гендерное.

— Ой… Много вы понимаете в солдатском фольклоре, — сварливо бросил я. — Лучше скажите, на фига мы "кока-колу" берём? И так малолеткам уже взяли, в детских наборах было, я помню. Чего этот яд каналом переть?

— Яд, уважаемый товарищ Сотников, это когда каждый день, да через день. А когда раз в год с чудовищной сложности поиском "окна" между партиями патронов — это психотерапия, краска праздника.

— Спиртягу-то брать втихую, и потом у Юрика групповухой квасить — это у них не яд. А праздничного напитка людям жмут-с.

— Всё!! Ушел!

Я заскочил в операторскую, сел в кресло, набрал означенное, да кое-что плановое.

Ух, поубивал бы!

Трень-бреньк-звяк-позвяк. Берите, мымры.

Вышел.

— Забирайте… ведьмы. Ну, вот что, нельзя было свою "паковню" где-нибудь в другом месте учинить, а?

— А где?! — сформировала круглые глазки Ленка.

— Ну, мля, конечно, больше-то негде! — радостно догадался я. — Комнат-то больше нет в Замке.

— У меня дома дети, и свои, и в передержке, в клубе народ крутится, украшают сцену, готовят всё, — рассудительно сообщила Лагутина. — Репетиции, в конце-концов. По улице таскать, чтобы все видели? В столовой? А сюрприз?

В зал вихрем влетел рыжий Санчо, это мой новый ординарец, чёрт, а не парень. Стопроцентный бес. Скоростной вездеход вертикального взлёта.

— Дядь Лёш, там эти двое, Гонта с Гоблином к вам по лестнице поднимаются. Щас зайдут. Стр-рашныи-и! В Дедов Морозов нарядились.

Хлопнув огромными дверями, в зал ввалились два широко известных бугая, оба в красных одеждах, оба удалые. Датые, что ли? Вроде нет…

— Девочки, на, реально, чмоки-чмоки! К вам конкретные модные "дедушки" пришли"! Херцы-дверцы-шишки-с-перцем!

— И ни хрена не принесли! Гы-гы-гы…

— Гы-гы-гы…

Оба ржут, эка, весёлые какие.

— Мальчики, а мы только что вспоминали ваш фольклор! — натурально обрадовалась Казанцева.

— Чиво-о? — тупо переглянулись мужики, — какой такой фольклор? Мы это, чисто доложиться заглянули.

Я критически оглядел артистов.

— Красиво заглядываете. Слышь, Сомов… Да и ты, Гриш. Ну, вы хоть это, хоть носы красные оденьте, что ли! Круглые. Бороды приличные нацепите. Куда вы с такими рожами по зоне ходите? Что вы народ пугаете? Дети кругом.

Гоблин быстро огляделся в поисках детей.

— Командор, усё будет "орлайт, бикфордов шнур"! Носы в карманах.

— Поделили?

— Ну! Значит, мы масти так раскидали: я Белую Церковь рву на части, потом красной молнией в Заостровское, там долго.

— А… Значит, с Эльзой полетишь.

— Не-а, на бибике.

— А что не самолётом? Бензин выделен, ВПП в станице есть, Эльза её одобрила.

— Да стемнеет уже, нахрена нам садиться в темень? Убиц-ца, на? В станицу мы с Коломийцевым сходим. Типа туда-сюда, "как провожают пароходы", "Пароходик Ту-Ту!". А Гриша валит на Кордон, на Дальний, и в Ментовку. Оба вечером.

— Добро. Только, вот что… Вы не квасьте в гостях больше нормы, лады? У нас тут завтра пойдут утренники, ёлки всякие… так? — я обернулся к женщинам.

Зенгер на секунду отвлеклась.

— Промоем.

И снова согнулась над яркими блестящими пакетами.

— Девочки, а что это вы тут делаете, а? — мужики наконец-то заметили суету вокруг столешницы.

— Иди Гриш, иди! — хором зашикали бабы.

Ну, и я пошёл вместе с ними.

Пусть они тут комплекты собирают, а я к Юрику загляну.

Радист сидел возле какого-то агрегата и безжалостно драл из него кишки. Прямо зверь. В синей пуховой "безрукавке" на рубашку, синенькие штаны мешочком и вязаные тапки с помпонами. Уютно у Юрки, как всегда. И вот что интересно, зимой в его радио-обители ещё уютней, чем летом. Камин мерцает, огоньки светятся… Форточка застеклённой бойницы приоткрыта, на стекле каёмка пушистого снега.

— Привет, Кренкель.

— Алоха, феф… А фкажи народу, фто вместо курева будет тем, кто некуряфий? — поприветствовал меня радист с набитым ртом.

Ёханабаден… Ну, как все и всё узнают, а?

— Откуда знаешь-то?

— Гришка хвастал, что все эпикурейцы получат по блоку "Лаки Страйк".

Ну, Гонта… трепло.

— Леденцов земляничных по весу. Только не болтай, пожалуйста.

— Что ты, шеф, могила!

— Ага… могила.

Радист уже окончательно оторвался от работы, дожевал пряник, подошёл к маленькому самопальному столику, брякнул крышкой сахарницы, заварил кофею, разлил в термокружки. По залу поплыл восхитительный аромат.

— Телеграммы тебе принесли? Прочитал?

Франки первые наш анклав поздравили. Культурные. Сильва лично подписала радиограмму. Египтяне тоже не забыли, прислали, Саид Нафаль более витиеват, по-восточному многословен. Мы, конечно, их тоже поздравили, Демченко сочинял.

— Прочитал, отдал на распечатку. А ты нашу разослал? — лениво поинтересовался я.

— А то. Только рано вроде. Надо было сегодня вечером.

— Ничё, ничё, потом упьёшься, поди…

— Да ну тебя. Айда лучше наверх, будем красоту смотреть, только куртяк накину. Кружку-то бери. И мою подержи пока. Ша оденусь.

Не хочу вставать, в кресле так удобно, так тихо в радиорубке. Только устроился, никто не бегает, не орёт.

Поднялись мы наверх, вздохнули с макушки донжона порцию свежего воздуха.

Флаг анклава почти неподвижен, пять звёздочек на полотне не видны за складками полотнища. Чехол ДШК укрыт снежком, антенна РЛС мерно крутится, ровно двадцать оборотов в минуту.

И здесь тоже красивей, чем летом!

Или это во мне "сибирский зимний" человек говорит?

Кстати, я всегда зиму любил больше других сезонов. Чистая она всегда. Свежая.

Морозец на улице более чем слабый — всего минус пять. У нас на Енисее такой и не достоин гордого звания "Мороз". Здесь же — зима зимическая… А вот снега навалило много. Местами даже очень много, и ещё с небес валит. Трудяги ДТ-75 еле успевают своевременно проезжать — сгребать и сдувать "шнеком" сугробы с трасс и площадок, в две смены техника работает, первые машинисты начинают в пять утра, чтобы успеть пробить завалы к началу рабочего дня. Жаль, шнек стоит лишь на одном, второй с отвалом. Есть ещё один маленький шнекоротор, на мотоблоке — в Посаде. Теперь основные хозработы у нас, ну, те, что "в обязаловке" — это расчистка территории от снега. Остофигела эта "зачистка" всему населению. А делать нечего, без ручного труда тут никак не обойдёшься. Так что, наколотили плотники классических снеговых лопат с фанерной "гребалой", как у дворников, и "арбайт", всем миром.

Волга, как и предполагалось многими, не встала. И хорошо, и плохо.

"Дункан" лениво идёт от Острова, пыхтит хорошо видимым в морозном воздухе выхлопом — буксир топливо забрасывал, сначала в Заостровскую, а потом и Самохинской банде. Последние дни только по этому треугольнику пароход и ходит. Коломийцев весь изгвоздался, требует "логистики" — выучил слово, старый хрен. А не получается безупречная логитстика, ибо у нас тут "Замок Россия", не какой-нибудь там тевтонский "айне колонне марширт".

На севере, возле границы леса — густые дымы.

Две рубленые бани празднично кочегарят трубами, там течёт ручей Звонкий, впадающий в Волгу, там же выкопан бассейн с дощатым мостиком и сходнями, это для моржевания, есть у нас странные люди. Одна баня — женская. Медики, объединившись с пищевиками, выжали досуха все службы, изругались на год вперёд, но в итоге баньку бабам построили. Парятся они партиями, в очередь, по графику, что висит в столовой. Парятся… Партиями… Мягкие аппетитные бабы.

Так! Где тут стереотруба?

— Александрович, ни хрена ты так не увидишь, у них дверь сбоку, оттуда они выскакивают к бассейну. Как по расписанию, кстати, — весёлый Вотяков посмотрел на часы. — Скоро пойдут, но не отсюда. Это тебе надо на стену выйти, на угловую башню. Ну, и бинокль в руки.

— Всё знаешь! — восхитился я, — Вуайерист?

— Точно, — охотно согласился он. — Зато не гладиатор.

— Это как?

— Это те, кто уже просто гладят, гладят…

Жаль, что ещё не стемнело.

Между Замком и баней вечерами светятся гроздья огоньков. Кузнец с чехом своё совместное хозяйство не просто украсили, они там целый снеговой городок сделали. И елочка своя стоит, и фигурки миниатюрные из подручного материала. В центре, на снежной башенке с резными зубцами — совершенно сюрреалистический Дед Мороз, похожий на взлетающее привидение, собран он из тонкой проволоки, со стеклянными светильниками-подсвечниками. Вечером хозяева их зажигают.

Воспитатели в этот чудо-двор охотно и часто водят детвору, на экскурсию, Якуб не жадничает, времени на подрастающее поколение не жалеет, — выдувает из цветного стекла маленькие хитрые фигурки зверей и дарит их малышам. Полный восторг.

Чуть сбоку перед Замком — "Главная Елка анклава Россия".

Ставили её три дня. Ёлка-Красавица. Я бы и украшать такую не стал, только портить. Но густые тёмно-зелёные ветви уже опутаны тонкими светящимися трубками. Вечером включат иллюминацию.

Справа от замка — Штучный Рынок.

Почему его прозвали "штучным", никто не знает, само собой сложилось и свыклось, как и все местные рыночные заположняки. Вопреки ожиданиям, торговые ряды не свернулись по осени, Штучный рынок исправно работает каждое воскресенье, — народ, как выяснилось, всегда найдёт, что там продать-обменять. Сегодня, кстати, он тоже работает, лишь треть столов не занята. Порой мне кажется, что все наши бабушки там сидят — разноцветные леденцы-петушки у них есть, как положено.

Среди прочего, на Штучном знаете, что продают? Пирожки горячие! И расстегаи. Даже с визигой есть, просто Гиляровский какой-то. Колбасы варёные да копчёные, их не только жена Якуба делает, и на Кордоне освоили, и в Ментовке. А ещё мне нравятся рулеты варёно-копченые из куропатки, их тоже приспособились в Ментовке крутить, там на дальних полях сотенные стада "недокур" порхают. В посёлке своя коптильня. Рулеты сорта "толстый мент" — просто объеденье, с прослойками копчёного кабаньего шпига, с чесночком.

Куропаток и в окрестностях Замка немало, дети их силками ловят. В столовой — куропачье мясо часто бывает, ешь не хочу. И пирожки, как таковые, не редкость.

А всё едино, берут люди — на рынке всё домашнее, особое. Очень вкусное. На один топливный талон-"литрик" можно отхватить до десяти штук, в зависимости от начинки.

После праздников вводим "хиты" — деньги-талоны на приобретение товаров "канальной поставки". Помещения уже отремонтированы, плотники колотят мебель, торговое оборудование. Всё-таки решили сделать два магазина: "универсал" и "оружейный", спаренный с мастерской. Оба магазина, в силу своего статуса и специфики товара, будут находиться в Замке. В честь этого всю технику из периметра крепости изгнали окончательно, гаражик забрали под магазины.

Кстати, в Замке объявили конкурс на названия этих двух, победителям — килограмм "приза на выбор". В Посаде же владельцы решат.

Поставить на оружейный, кроме Гонты некого, это всем понятно, а ему нельзя. И со службы не отпущу. Вот и бегал Гриша две недели, как заведённый, жену себе искал — чтобы пригожую, да деловую. Весь анклав за этим сериалом смотрит, каждый день в столовой обсуждается новая серия "И Гриша тоже плачет". Претенденток на верную руку прапорщика, надо сказать, немало. Мужик-то из лучших, каменная стена, авторитет. Теперь все ждут второго января, Гриша что-то решил, результат объявит именно этого числа.

Но все ждут Нового Года, появления "Его Звезды" на балу…

Третьи деньги в оборот вводим в последнюю очередь, одновременно с открытием магазина и таверны в Посаде. Тут объём работы по контролю и регулированию пугает, будем косячить и исправлять. Правда, меня успокаивают, а более всего — старшины и старосты:

— Не грей голову, Александрович. Все эти твои "курсы" и "эмиссии" сами собой устаканятся. Люди тебе быстро напишут, что делать, в жалобах и ходатайствах. Там и разберёшь, какие кому "обменки", какие и за что зарплаты положить, и какие соотношения быть должны.

Наверное, так оно и будет.

А деньги эти по-моему сделаны будут. Таки так.

Чеканить начинаем не серебряные да золотые монеты.

Раз уж придётся таскать дурные тяжести по каналу, то в качестве материала для монет лучше использовать благородные металлы платиновой группы. То есть саму платину, рутений, родий, палладий, осмий, иридий и так далее. В случае изменения платежной системы их всегда можно изъять из обращения и пустить на промышленные катализаторы и легирующие добавки. А вообще, по закрытию канала может так случиться, что четыреста кило дневной поставки вольфрама, годного на нити накаливания, будут стоить дороже, чем несколько тонн золота. Золото и намыть можно, а попробуй вольфрам…

Казначея комиссией определили, матрицу с пуансоном выбрали, и притащили каналом, вместе с ручным прессом. Вообще-то, мы можем что угодно сваять, сами понимаете, хоть серебряный доллар, подайте, мол, нам матрицу из Казначейства США. Тут хитрость вот в чём. Скан Смотрящим не покажешь. Инета для комфортного поиска нет. Заказывай, если сможешь точно сказать и указать, что. Потому мы выбрали монету-прикол, по редкому частному каталогу. Таких готовых выборок у Смотрящих нет, это вам не "монеты мира" или "деньги мира" набрать. А сеанс — сорок минут.

Повезло, у одного из посадских родственник такими монетами в Сочи торгует, поэтому мы точно знали, где и что лежит. Из каталога мастера выбрали такой вариант монеты: на аверсе — цифра и надпись по кругу "Российская Империя", на реверсе — "Глобус России".

По-моему, нормально. Идеологически правильно. И хрен подделаешь.

А уж если чувства юмора у кого нет — таких в урну Истории.


После радиста я зашёл в дежурную часть, поздоровался.

Там — предпраздничный шалман. Хотел было просмотреть оперативный журнал, но сразу плюнул. Народ в дежурку идёт и идёт, постоянно, то наряды служб, то заявки на транспорт, то ищут кого… Доклады, крики, ругань, рация не умолкает.

И запах чая.

Как девчата успевают всю эту мундерацию разгребать, не понятно.

Поэтому сел я тихо в уголок на матерчатое кресло, возле самого настоящего фикуса в кадке, там и притих с кружкой чая в руках. В дежурке всегда хороший чай дают. Вроде, как у всех, с травками, как у всех, — с особыми. Но тут он реально вкусный. На столе у дежурной постоянно включены три радиостанции, сбоку на массивной приставной тумбе — пять аппаратов проводной телефонии: со мной, с Лагутиной, Бероевым, с караулкой и со старостой Посада. Кроме всего этого технопрогресса, перед дежурной стоит и светится экран ноутбука с оперативной информацией дежурной смены, а также дублирующий монитор башенной РЛС. Отдельно лежит, точнее, не лежит, прошнурованный журнал, который постоянно в работе — не возьмёшь посмотреть.

Сегодня на смене Инна, жена Руслана Бероева. Уже пришла в себя. Руслана выписали, быстро очухался парень. Ну, и Инна ожила, всем на радость. Дома она — спокойная тихая женщина. Здесь — энергичный Регулятор Замковой Движухи.

В дежурке царит многообразие цвета. Ноутбук горит синим. Монитор РЛС светится зелёным. Дисплей можно перевести в несколько гамм, все девчата выбирают свою. У Юльки Пилимонкиной, например, всегда фиолетовая.

Хлоп! Входная двери махнула тяжёлым крылом.

И большие хлопья снега посыпались на тёплый пол. Дугин зашёл.

— Здрасьте всем. Инна, "газон" где? — нервный какой.

— В Белую Церковь пошёл… Так… В 13–32. Трое местных и топливо.

— Когда будет?

— Голову не морочь, Евгений Иванович, сразу задачу давай.

— Генератор с починки закинуть на Кордон, — сообщил Дугин, подходя ко мне и здороваясь.

— Нет машины, — безжалостно сообщила Инна.

— Инна, это не шутки! — завопил главмех, наклонившись к ней и зачем-то указывая в окошко. — Как люди на Новый год без света?

— Женя, не томи меня, я всё знаю. Они восемнадцатого ещё один получили, новый.

— Одного мало! — замахал руками Дугин. — Там тоже ёлка!

— В 17–00 "уазик" на Кордон пойдёт, по заявке, — спокойно предложила дежурная. — Выпишу наряд, и иди, хоть сейчас свой генератор грузи.

— Кто заказчик-то? — вздохнул Женя.

— Оргкомитет, кто ещё… Ряженый Гонта поедет, Дед Мороз N2.

— Ох, ты. Точно про генератор забудет. А кто первый Дед, кстати?

— Гоблина подрядили, он на "газоне", сперва в Белую, а потом пароходом в Заостровское.

— Ещё хлеще… Живыми не вернутся.

Хлоп опять.

Надо Бероеву сказать, чтобы амортизатор ставил, разобьют дверь.

— Мужчины! — тут же взвилась Инна, — вы что, веники у дверей не видите, да? Глазоньки снежком запорошило? А ну, марш валенки отряхивать!

Двое смутно припоминаемых мною мужиков в каких-то мохнатых зипунах заполошно вылетели на улицу.

— Станичники это, с Заостровской, — пояснила Бероева, заметив моё недоумение. — Дичают там, если долго не приезжают в цивилизацию.

Те, уже чистенькие, вновь открыли дверь, зашли сторожко.

— С Новым Годом вас, дамочка, и вас, товарищ Главный, — степенно изрёк старший, похожий на ленивого, но боевого, кота. — Мы-то из Заостровской, на кораблике пришли. Сам, ну, старшина наш, Туголуков Семён Семёнович, приветствие передать вам просил, и подарочек в дежурную часть, для девушек.

Тот, что повыше, но попроще видом, положил прямо на стол свёрток.

— Икорка тут, паюсная, по-особому делана, наш рецепт.

— Ой, спасибо, ребята! А у меня к вам просьба, мальчики. Вы когда назад? Свёрток с детскими книгами захватите, — Инна развернула кресло, открыла шкаф за своей спиной, достала перетянутую бечёвкой тяжёлую стопку.

— А мы вечером и назад. Вот на Штучный зайдём, потом к кузнецу… На "Дункане" покатим, он какого-то Гоблина к нам повезёт. Что за Гоблин такой, скажите нам, будьте любезны? Не басурманин, часом?

— Наш, наш… Родной, — успокоила казаков дежурная. — Дед Мороз это. Детей ваших попугает маленько, и сразу назад. Хороший парень, да вы его помните, он на арабов ходит.

— А-а-а! — вспомнил старший. — Помним, как же! Крепкий мужчина, с двух стаканов не валится, уважаем.

У меня чуть кружка из рук не выпала.

Когда казачки ушли, Инна несказанно порадовала.

— Вот ведь выбрали в комитете "Дедов"… Говорила же, нужно помоложе девчат в оргкомитет включить. А вы знаете, кем вас хотят нарядить на торжественное?

— Как так нарядить? — растерялся я.

— Всех начальников наряжают, — сообщила Инна.

— Нахрена!

— Так маскарад ведь, — резонно заметила невозмутимая Бероева. — Оргкомитет решил вас эльфом на сцену поставить. С луком настоящим, у сербов взяли боевой, напрокат. Профессора гномом, например. Бедного Уксусникова — назгулом. Иштван идёт белым магом. Он соведущий.

— Кто?! Чево-о-оо? — к чёртовой матери такой чай, все штаны мокрые! — Каким эльфом! Какой Оргкомитет! Какой "назгул"! Инна, это ты шутишь так?

— Алексей Александрович, что вы, — укоризненно посмотрела на меня дежурная, шумно вздохнула, — ну, какие под Новый Год могут быть шутки.

Венгр, значит, Магом, а папа родненький — эльфюгой пидорастическим? Обломитесь, ведьмы!

Хлоп! Да что такое! Ещё кто-то прётся. Да как они тут смену высиживают?

Не дожидаясь раскручивания в помещении дежурки тугой пружины новой антрепризы, я выскочил на улицу. На Зону пойду, за ворота, на волю.

Ох, хорошо-тихо…

Часовой стоит у ворот, мается в зелёной пуховке "Хан-Тенгри", сейчас это просто "парилка", их и брали с расчётом на действительно низкие температуры, каковые ещё впереди. Воин несёт службу без шапки, сам белобрысый. Кивнули друг другу. Его тоже эльфом нарядить, что ли?

Неба нет, сплошное разведённое молоко.

Падает слабый снег, сыплются мелкие снежинки. Падая, кристаллы разбиваются на части — представляю это, и мне слышится тихий хрустальный звон. Идеальная материковская зима, всегда бы так.

Пш-шш…

— "Кабарга" — "Контуру".

Ага. "Кабарга" это я. Это у меня сейчас позывной такой, "с рогами". Страшно? И я ничего не понял, когда Вотяков с Уксусниковым настаивали на этой "антилопе", млять. Говорят, есть такие радистские правила, особо важные позывные в эфире должны читаться при любых помехах, поэтому их выбирают из специальных таблиц.

А меня, оказывается, нужно шифровать.

Вот и выбрали, нелюди.

— Слушаю, — нехотя откликнулся "Кабарог".

Пш-шш…

— Три человека в пожарную группу на время сегодняшних вечерних мероприятий. Без вас "Берег" не согласовывает "Граниту".

"Гранит" — это Дугин. А Бероева я посадил почти под арест. Пусть сидит в Замке, любые выезды капитану до поры запретил, хотя тот и торопится жить, кичится здоровьем. Ну, мля, прямо пышет… богатырь с раной.

— "Контуру", согласовываю, под запись. Отбой.

Прямо передо мной самым настоящим проспектом лежит центральная улица Посада, на ней стоит уже десять домов. Здания таверны и магазина уже готовы, художнице отданы заказы на вывески. Еще шесть жилых зданий Посада в разной стадии строительства, они сформируют вторую улицу, перпендикулярную Главной.

А ведь мы так и не присвоили этой Главной улице название, даром, что месяц спорили, рядили. Два фонаря на столбах, этого освещения "проспекту" уже явно не хватает, после Нового Года Дугин будет ставить третий фонарь. Домики принаряжены, окна в ярких занавесках, проёмы приукрашены еловыми ветками, в каждом дворе — своя ёлочка и снеговик. Снеговики — вообще по всей долине натыканы, как и прочие новогодние сущности, некоторые снежные творения по размерам не уступают дольменам.

Постоял я, покурил. Пока тихо.

Пш-шш.

— "Кабарга" — "Контуру".

— Слушаю тебя, Инна.

— Оргкомитет в дежурке, запрос персональной дежурной машины. На всю ночь. Считаю нецелесообразным. Приём.

— "Контуру", не согласовываю. Пусть к Толкиену обращаются. Под запись.

Неподалёку от кузни ДТ-75 нагрёб большую снежную горку, дети с неё не уходят. Вот и сейчас целая ватага катается на самодельных ледянках.

Возле рынка суетятся разгоряченные Демченко с Кастетом, помогают Бронко Бронковичу ставить на вычищенную от снега площадку здоровенный и, соответственно, тяжеленный мангал. Или жаровню. Или чёрт его знает, как эта штукенция называется, — сварная конструкция, тяжёлая круглая решётка на ножках, с поддоном, по бокам теплоотражающие пластины. Вечером на жаровне сербы будут для всех желающих жарить какие-то немыслимые, как рассказывают слухи, "югославские колбаски". Такие запахи пойдут! Один раз славянские братья уже такое кулинарное шоу устраивали. Вот сталкера и вписались в помощники, чтобы первые сливки снять.

Подошёл к ним, поздоровался со всеми, пожал руки.

— Бог помощь! И с праздником.

— И тя с Новым Новым Годом, Командор! — Костя всегда бодрый, всегда готовый что-нибудь намудить. Доволен, как слон. Но от молодой жены уже сбежал, тусуется с друзьями, а жёнке, небось, спел про страшную нагрузку сталкера.

Морды красные, от мужиков пар идёт. А духан-то есть, есть!

— Вмазали, черти! — обрадовался я. И позавидовал.

— Есть немного, как не быть, день-то какой! — легко согласился Серёга. — Работаем, греемся. В общем, зашибисеем по тихой. Александрович, с нами будешь? Четвёртым, — Демон полез за пазуху, вытащил чудесного вида и приличного размера плоскую серебристую фляжку с золотыми всечками.

— Катрин мне передала, с Коломийцевым. Хороша, зараза!

— Катрин?

— Шутишь, что ли? Я её и не видел пока, всё подарочками обмениваемся… — махнул рукой Демченко.

— Но после Нового года забились совместный рейд замутить в сторону "неизвестных"… А выпивка хороша. Что-то типа коньяка, знаешь, шеф, эти франки даже самогон делают элитно. Так что, сорок семь грамм вдуешь? У нас уже и Деды Морозы тут были. Гы-гы.

— Не, ребята, спасибо, я вообще сейчас к себе пойду, рухну на тройку часиков, а то не выдержу ещё одну ночь бодрствовать, план верстали на первый квартал, — я с сожалением отмёл столь заманчивое предложение. — Ну, и вы тут не особо-то… Не увлекайтесь. Ёлки у нас завтра.

Значит, весёлые и общительные Гоблин с Гришей у серба уже отметились. А какие честные глаза строили, подлецы!

Пш-шш.

— "Контур" вызывает "Демона".

— "Демон" в канале.

— Молния. Дальний пост. Следы самодельных снегоступов, триста метров от границ поста, с востока. "Маккена" собирается. Спецрейс. Шишига идёт через полчаса. Кто от вас? В графике Монгол, — напомнила дежурная. — Приём.

— "Контур"… — Демченко тяжело вздохнул. — Сам поеду. Инфу принял.

Потеряшки. Выжившие, самые стойкие, и потому самые ценные. Нашли посёлок, а подойти боятся, уже учёные Землёй-2. Народу на Дальнем мало, они обязаны сразу в Замок доложить, у себя готовность поднять, снегоход подготовить для группы, наблюдение усилить, но самим никаких мер не предпринимать. На то обученные люди есть.

— Потеряшки?

— А кому ещё? — уныло согласился Сергей. — Хорошо по минным полям не дунули, со стороны Болот вышли к Дальнему. "Пакистанка" засыпана наглухо, позавчера были. Там и лось не пройдёт.

— К ночи успеешь вернуться? — сочувственно спросил я.

— Постараемся, — улыбнулся Сергей. — А там, как получится.

— Давай я дёрну, — предложил ему Лунёв, — я на снегоходе лучше тебя, а то…

Теперь все вокруг снегоходов с плёткой ходят. Надолго ли?

— Сам, сам, Костя.

Монгола сталкеры берегут, у парня сегодня вечером первое свидание, не надо ему в спецрейс. Удивляетесь? А у меня радист Юра в друзьях, человек-могила.

Серёга протянул фляжку Лунёву, мол, доделаете без меня.

— Ну что, пошли в замок? Ты же на базу к себе?

Только мы с Демченко развернулись к каменным стенам крепости, направляясь к воротам, как по главной улице пронеслось:

— По-оходь! Па-ахотьте!!

Степан Провович Хромов спешит. Не бежит, ему по статусу не положено, быстро идёт. Очень быстро. Вот скажите мне, каким образом степенные деревенские люди могут пешим шагом передвигаться со скоростью "порша"?

Кстати, это его старший сын магазин в Посаде открывает, хваткая семья, уже сейчас зажиточная, а будет… Таверну же делают белорусы, недавно поселившиеся в Посаде, тоже семья, они аналогичную харчевню держали в Беловежском заповеднике, так что люди опытные, дело знают. Очень надеюсь.

— По-оходь! Уф-уф-уф… Догнал, значится… Здорово, Главный, привет, Сергей.

Поручкались мы, дали мужику паузу для вентиляции.

— Тут такой важный вопрос имеется, Алексей Александрович… Просьба общины, так сказать. Не мог ли ты перед торжественной частью и гульбой вокруг городской ели к нам сперва заскочить? У нас своя посидушка будет, у меня дома. Бабы столы накрывают, мужики давеча с Ментовки медовухи привезли. А главное, дети ждут, представление будут показывать. Уважить бы надо народ.

— Да не вопрос, Провович, обязательно загляну, как же иначе.

— Вот и ладненько, договорились. Только, ты… Согласись, Алексеич, дети наши тебя слегонца того…

— Чего, того?

— Обрядить хочут.

Я взял, и сел прямо в снег.

Никуда нахер не пойду, тут замёрзну! Мужики ошалело смотрели на такой фортель. Молчат, не знают, что сказать. Достал я "сладкую египетскую пахитосу", закурил, пару раз счастливо выдохнул.

— И в кого, если не секрет?

— Дык, это, в Духа Тайги, он лохматый такой, — уныло молвил Хромов.

— А эльфом не пойдёт, часом? Ну, чтоб мне не переодеваться?

— Не, этого нам не надо, эльфами у нас сёстры Рябкины будут, — по инерции продолжал староста.

— Ну, да. Где я, и где сёстры Рябкины. Ладно, один хрен зайду, пусть рядят…


Перед воротами нас с комсталком встретила тесная группа медиков и хозработников в костюмах снежинок, двигающаяся к Главной Ёлке. Там они третий день репетируют, что-то поют. На стене бойцы второго взвода вяжут к длинным шестам шутихи. Вотяков уже в нормальной куртке прикручивает к стене ещё один динамик, для дискотеки. Городские… Это так нас уже многие жители посёлка обзывают, началось знакомое. Из Замка — значит, городские. Осталось только "мкад" прочертить.

Пш-шш.

— "Кабарга" — "Контуру".

— "Контур", сейчас зайду, я рядом.

Угрёбывать надо, срочно, пока не психанул.

А что психовать? Новый Год на носу, дела обычные. Хорошие дела, радостные. Ты, Сотников, поди поспи чутка, и дела ещё лучше пойдут. Кому ты сейчас нужен такой деловой, со своими заявками, планами, кварталами? Ты нужен свежий, ароматный, в виде Эльфа или Болотного Духа. Сегодня ты нужен не для указивок, а просто для радости людской.

Пш-шш.

— "Контур" — "Кабарге".

— На связи.

— Инна, всех в жопу посылай.

— "Кабарга", не поняла, повторите.

— "Контур", я отдохну. Поэтому всех посылай в… Короче, или к Лагутиной. Или к Толкиену. К Смотрящим! Всё! Отбой.

И так хорошо мне стало…

Представил, как сегодня ночью взовьются в тёмное небо струи ракет, как загрохочут залпами и по готовности петарды, как засверкают, задрожат под музыку бенгальские огни. И побегут по улице радостные люди Замка Россия с венгром-ведущим впереди, с горячими югославскими колбасками в руках и французскими фляжками под мышкой.

Красота-то какая!

Потерпите люди. Скоро уже.

Дети хотят Эльфов, значит, так тому и быть. Сегодня можно.

Первый раз такое. Новый мир. И первый Новый Год в нём…

Глава 6

Костя "Кастет" Лунёв, "речной котик",

уставший от Скучного и нашедший Странное

— Ну и спровоцирую, от скуки. Ты чё, неприкосновенный? — я тоже завёлся. — Второй закон на вот тебе: никогда никакая политическая сила не может долго и успешно функционировать, наезжая на какие-либо этногруппы. Будь-то евреи, татары, кавказцы или твои любимые арабы. Потому как никто не знает своих кровей на протяг до шумеров. И ты, Миша, не знаешь.

У нас научный спор. Про нерусских. В рамках спора злю оппонента. Гоблин терпеть не может, когда его называют Мишей. Особенно если вот так: Ми-иша. Это я спецом, заманал он меня что-то с утра со своими обличениями египтян и прочих африканцев, вот и провоцирую.

— И, если ты числишь себя ярким европеоидом, в расологии "кавкасиоиды", кстати, но волосики-то у тебя темнявые, как и глазоньки, то в крови с давних пор гуляет много либо пратюркитской восточной составляющей, либо южной семитской, и никаких вариантов больше, так как все остальные темненькие миксовались от этих центров. И тут капельницей тебе не почиститься, не с перепою. Только ты не понимаешь, а Сотников понимает, что у всех кровя намешаны, с древних лет. И, если власть такая почетная древность не устраивает, то хрен она какая власть, ибо каждый второй функционер ее, глядя в зеркало, с ужасом увидит коричневые глазенапы, после чего ему только застрелиться в жопу холостыми патронами.

— И чё он там понимает? Мы что, теперь и негров в анклав принимать начнём? — вскочил Гоблин, аж палуба покачнулась, как мне показалось. Вот кабан.

— Да кто тут про негров говорит, кроме тебя? — досадливо поморщился я. — Это ты мудишь, уже начинаешь татар с египтянами мешать.

— А чё мешать, я не мешаю! Я ж просто вспомнил, там же турки рядом! Ну, и, типа взаимное влияние, возможная память.

— Какое влияние, Миша! Какая память… Не молоти, если не знаешь, — ух, сил нет, с ним спорить. — Жаль вот, Монгол тебя не слышит, ты уже без ушей был бы.

— Так я ж Шама не имел ввиду! — заёрзал Гоблин.

— Не имел… А что ты имел?

— В целях безопасности, — Мишка уже понял, что сказал глупого.

— Ага. "Сотников должен понимать, и заново провести проверки среди всех неславян"… Ты как себе это представляешь? Понимаешь, что потом будет? — всё, надоело мне, кончился запал.

Сбросили пар, и ладно.

Вот ботиночки мои накрывшиеся — это важно. Оттоптали они своё по грешной Земле-2, отслужили верой и правдой. Выявив актуальности, я продолжил уже спокойно:

— Это предложение для тупых, Гоб, тут только начни, раз-два, и "чистых" в Замке не останется. Согласись, камрад, это будет не анклав Россия, а вовсе даже кино "Обитаемый остров" — набор картинок с глупыми рожами.

Гоблин тоже успокоился.

— Да нифига, я любой тест пройду, — заявил он, зыркая на меня светлыми глазами и поглаживая белобрысый ёжик.

— Хрен пройдешь, у тебя в последнее время чёрная щетина прёт.

— С куля бы?

— Да иди, в зеркало глянь. У деда в рубке лупу возьми, — отмахнулся я.

И ведь побежал.

Вот что скука делает.

Первый раз завидую Демченко с Бикмеевым.

У них рейд сдвоенный. Сначала в плане — навестить "сарай", неподалёку от Дальнего Поста, на предмет "локалки", с воздуха его нашли, еле-еле, в овраге притаился. У Серёги азарт в крови играет, недавно мы пробили "складишок", почти напротив Кордона. Сначала обрадовались, подумали, что там обычная средняя "универсалка": еда, тряпки, инструмент и две тачки. Но большущий ангар оказался до потолка забит рельсами и прочей железной требухой для сборки узкоколейки! Самыми настоящими, узкоколейными, прямые и гнутые, пакетами, плети по восемь метров. Смотрящие от щедрот подбросили даже два стрелочных перевода и семафор.

Облом был страшный! Что со всем этим делать?

Но тут наш Командор, обычно к технике и металлу спокойный, рассудительный, возбудился не на шутку, словно Дугин в него вселился. Дело в том, что он, в своё время, у себя в енисейской тайге помотался с экспедициями по легендарной стройке NN 501–503, и там неслабо "проникся". Теперь Замок Россия имеет начальственную идею-фикс — засобачить нормальную узкоколейную железную дорогу от месторождения до Волги.

Старый чёрт Гольдбрейх опять оказался прав, уверяя, что базовые месторождения долго искать не придётся, Смотрящие наверняка "положили" их в зоне доступности — для тех анклавов, кто пожелает заняться производством. Честно говоря, я искренне думал, что семейная пара геологов-словенцев поступит романтично, наденет выцветшие анораки, гитары за спину, молоток в руки, и вперёд, двинут пешими тропами к предгорьям, — отроги Южного Хребта выходят аж к Дальним Полянам.

Ничего подобного. Они тут же выписали какой-то магнитный аппарат, сели с ним в самоль и полетели с Эльзой вглубь Хребта. И на третьем вылете обнаружили этим прибором какие-то "шляпы". Потом сходили туда пешими, с группой прикрытия, и практически махом отрыли железорудное месторождение, крутое какое-то, по их словам, аналог немецкого, что в окрестностях города Кассель. А потом ещё и признаки серы, практически рядом. Только вот беда в том, что от этого перспективного ущелья до реки — километров двадцать.

Вот Сотников и возбудился.

Как дорогу строить, похоже, никто себе точно не представляет, только первично прорабатывают проект, даже по ширине колеи не определились. Мало того, шеф желает именно паровозной тяги, чтобы к моменту Большого Облома, или Б.О., как его называют в Штабе, уже иметь "безбензиновую" практику. А сколько такой паровозик весит, несмотря на всю свою узкоколейность? В общем, тема эта сложная, может и завиральная.

А "рельсосклад" пока стоит опечатанный, благо, особо эти куски металла не попрёшь, да и сторонних желающих не видно, разве что ушлые мужики с Кордона ломанут немного штук для перекрытий.

Так вот, про Демченко с Шамом.

После выполнения первого пункта плана они едут на "пакистанку", караулить в долине за хребтом одиночек, после зимы дорога почти очистилась, лавинного участка там нет, так что "махновцы" повылазили, оттаяли, начали шевелиться. Идея у Демченко навязчивая — таким образом вычислить киргизов и казахов, если они там есть, и попробовать их обработать. Сотников — за, кто-то против. Гоблин, например. Я пока не определился, но, если мы хотим использовать опыт СССР, почему не попробовать? Братья по соцлагерю, всё-таки. Могут они там быть, по данным допросов таджики и туркмены на Дикой Территории есть, вместе с паками и афганцами пробуют щипать индусский селективный кластер.

Короче, у них там динамично.


А мы на "Дункане" наяриваем вверх по Волге, опухаем, как в круизе.

Март на дворе. Зимы как и не было. Но на реке прохладно, поэтому свитера, на Штучном купленные, под куртками есть. Сидим мы с Гобом на палубе, с утра трём за политику — и делать нам, по большому счёту, нечего, тоска зелёная. Формально — наблюдаем. Но судно идёт посредине реки, поэтому особо ничего не высмотришь.

Но за льдом следим конкретно.

У нас, в районе Замка, река за короткую зиму не замёрзла, а вот наверху зеркало "прихватило". Научники тоже следят, хотят по толщине льдин прикинуть, как сориентировано русло Волги, каковы там, выше по течению, были морозы. Колотого льда практически нет, изредка встречаются ледовые поля, вынесенные из заливов.

Но осторожность нужна.

На ходовой рубке — две цифровые камеры, направленные вперёд под 45 градусов, идёт непрерывная съёмка, как регламентом и положено делать в новых, необследованных ещё местах.

Локатор крутится, пробивает реку и берега, а попутно дед ищет "локалку".

Опыт у него уже есть, одну именно так и нашли, "засветкой" на берегу, в районе Южного хребта. Хорошо РЛС их ловит, ведь в здании обязательно металл лежит, в том или ином виде. Кроме ассортимента поселкового магазина в этой "универсалке" стояли и две единицы техники. Я бы, конечно, более обрадовался автомобилям, но на этот раз выпало дорожно-строительное.

Владимир Викторович обалдел, когда увидел экскаватор Bobcat E, "восьмидесятку", был у меня опыт общения с таким чудом, классная вещь, особенно, если навесное оборудование для него есть. С нулевым выносом кабины, верткий, юркий. Впереди стоит нож небольшого отвала, что ценно. И довеском к этому подарку — мотоцикл, наш родной колясочный "Урал", да ещё и велосипедов три штуки. Интернациональный комплект, такое бывает, когда ЛР стоит на границах зон анклавов. Конечно, Дугин с Ковтонюком обрадовались подарку, как дети! А то, что маленький… Ну, не такой уж и маленький, а потом — дарёному экскаватору в ковш не смотрят.

И завертелось. Вы представляете себе все напряги при проведении "операции по вывозу"? Это ведь надо сажать на месте группу с охраной, ставить на берегу полевой лагерь, оживлять машину, потом бить проход к реке, выкладывать пандус… Что делать, пришлось опять занимать у франков баржу. А те давно уже не дураки, коммерчески прозрели, и за аренду своего ржавого корыта теперь ломят нещадно, типа мы её ухайдокаем своими находками.

С этой баржой Сотников уже всех задолбил.

А где её брать?

Первый вариант — сделать самим. Но вот что сказал нам Дугин на посиделках у радиста:

— Ребята, я на эту баржу могу дать одного сварщика и одного сборщика. Всё. Представляете, сколько они будут возиться без нормальной механизации? Да и листового металла не так уж много. Прокат есть, а лист ограничен. До слёз жалко в баржу его вбить. Так что, выручайте.

В общем, едем воровать баржу.

У кого, как, по какой схеме… Понятия не имеем, но заряжены уже настолько, что, если найдём — завалим целый батальон арабов. Если повезёт.

Шучу. Основная задача: съёмка берегов выше хребта Этбай, разведка местности.


Наш корабль сопровождают крупные чайки, они уже выяснили, кто из чаячьих семейств главнее, и победители "заняли" место у кормы — теперь они станут постоянными спутниками "Дункана", до конца плавания. Собственно, опять победила "родная", как говорит Коломийцев, семья. Возле Замка живут, прикормились возле "крейсера". Раньше чаек было меньше, но, по мере освоения реки, птицы привыкают отираться возле человека — им всегда что-то перепадает.

Пошли курортные места. Вообще, наша Волга от "прошлой" отличается существенно, эта более дикая, переменчивая ландшафтным окружением, более разнообразная.

Прямо по курсу на стрежне русла появились два покрытых лесом высоких островка — Сотников, побывав на северной границе фронтира, назвал их так: Кораблик и Барочка. Действительно, группа островов похожа на корабль, тянущий за собой небольшую баржу. Между скальными стенами "соседей" — совсем маленькая протока с закруткой слабого водоворота. Вскоре с левой стороны появится красивый узкий водопад.

Перед Междуречьем Волга течет, поджатая горам, по правому берегу тянется Этбайский кряж, — до Нового Каира; на востоке отроги Этбая выходят прямо к реке. По левому берегу, нашему — холмистая местность, тайга пожиже, чем возле Замка, но тоже впечатляет. Километров через двадцать горы закончатся, и Волга разольётся широко, местами до четырёх километров. Берега в тех краях пустынные — были таковыми, по крайней мере, деревьев не очень много.

Это Африканская степь.

Негры. К северу. От русских. Живут. Полная перверсия.

Всё, дальше мы пока не заплывали. Что же, теперь пойдём выше, посмотрим, что кроется в дымке, что нам вкусного, или не очень, приготовлено.

Африканцы занимают огромную площадь правого берега Волги, как утверждают вожди Каира. Есть ли они на нашем берегу — никому неизвестно. Вряд ли, уж очень широка река в этом месте. Хотя присматриваться надо, численность африканцев впечатляет. Как мы поняли, Смотрящие с африканцами поступили своеобразно. Мало того, что дали кому-то из африканских стран "селективки", так ещё и наплодили монокластеров сверх всякой меры. Египтяне бомбятся, в том числе, и с сомалийцами; так этих чертей кураторы поделили на три части и каждой вручили "монку" со складом. И такое, похоже, Смотрюги сотворили со многими народами Чёрного континента. У кого на Земле-1 была война-свара, с государственными непонятками, тех кураторы просто забрасывали отдельно, гордыми племенами, по 24 головы с каждой драчливой стороны. И всем по "складишочку" — за добрые глаза.

Не понимаю — шанс им дали, что ли?

В общем, ребята, скажу так: в Замке Россия все уже поняли, что "северные" африканцы вскоре станут для нас серьёзной проблемой, похлеще арабов или мелкобандитствующих "паков" с "афгандосами".

Египтяне эту проблему уже прочувствовали.

Никаких набеговых рейдов в нашу сторону с их стороны больше нет, теперь все силы Нового Каира брошены на удержание северных границ анклава. Один раз они уже попросили у нас военной помощи, но Сотников не любит принимать такие решения на лету, дипломатично маринует их, выжидает и традиционно прикидывает пропорцию "ништяки-траблы". Или выгодного момента ждёт. Но помочь обещал.

Так что, как-то помогать мы будем, отношения с Каиром у Замка теперь партнёрские, уже три молодые коровки стоят в русских стойлах, привыкают к новому для них языку хозяек. Быка ещё нет, придётся опять брать взаймы, когда подрастут. Кроме того, египтяне, пользуясь благоприятными условиями своего огромного оазиса, занялись у себя рисом и хлопком, так что дружить всё равно придётся.

А вот с франками всё даже не прохладно — холодно; козами, гады, так и не поделились. Почему-то замыкаются в себе, ничего не хотят, никуда не лезут, окрестности не чешут. Мы так ни разу и не пересеклись с их сталкерами, похоже, они так на своей дороге и сидят, таинственный блокпост караулят. Ни хрена это не разведка. И от египтян французы отмахиваются, боятся лезть в разборы, на что арабцы решили: "Ну, ладно, суки" и выбрали себе новую мишень, теперь партизанят вдоль Сены, щипают жителей Республики, вот как всё повернулось.

Анекдот, только что дрались, теперь обсуждаем вариант совместной драки с третьим гадом. Гоблин, кстати, рвётся в бой, плечом к плечу с "абдуллой". Армейцы тоже всегда готовы, им бы пушку испытать в деле, Гонта готов её машиной таскать по всей степи и гвоздить всё подряд.

На последних тёрках с Саидом Нафалем Командор получил трёх последних белых пленных, — в обмен на своевременно "запасённых" казаками Туголукова арабов, к нам перешли две молодые словенки и один мужчина-грек, жестянщик из Салоник. Этот грек шороху наделал! Человек сложной судьбы, познавший два зиндана — отбился от своего монокластера и был схвачен африканцами, у которых его отбили арабы.

Теперь сталкерам в "Книгу жалоб и предложений" вписан втык за ненайденных греков.


Кряж отходит к западу, "Дункан" выходит на простор.

Берега далеко, панорама сразу потеряла деталировку, стала скучной, рассматривать нечего. Лишь огромная река и кучевые облака над ней.

Крякнул динамик громкой связи.

— Сталкеры, с какой стороны пойдём? — поинтересовался Коломийцев.

Мы с Сомовым переглянулись,

— Давайте к правому ближе, Владимир Викторович, посмотрим на негрильский берег! — отозвался Гоблин.

— Близко не подойду, — заранее отметил капитан, потом что-то определил рулевому и вышел к нам, на палубу.

— Ну и что, молодые люди? Пострелять захотелось?

— Это мы завсегда, — осклабился Гоб. — Только дай повод.

— А будет повод, — поправив фуражку, неожиданно заявил дед.

— В смысле? — не понял я, оторвавшись от бинокля.

— Вы вот, ребятки, всё на тот берег смотрите, — Коломийцев по-отечески похлопал меня по плечу, — а опасность… она придёт с этого, так всегда бывает. Бог, как Миша любит говорить, не фраер, найдёт, как нас испытать.

— Так вроде же их нет на нашей стороне, — неуверенно прогудел Сомов.

— Откуда ты знаешь, что там есть, — лениво отмахнулся Коломийцев, — если дорога перекрыта. Гоша, ближе не ходи, так достаточно! — это уже рулевому; новый парнишка в экипаже, мы ещё плохо знакомы.

Дорога на север, наша главная магистраль, действительно перекрыта, в пяти километрах за крайним северным знаком "Гоблин-2". Не людских рук дело, пологая осыпь с горы — большой земляной конус намертво блокирует магистральную грунтовку, машина на ручник, все унывают. Ну, залезли мы наверх, посмотрели сверху в дальние дали — за осыпью грунтовка змеится, чёрт знает куда ведёт. И не проедешь никак, справа гора, слева овраг. Целый день тыркались, всё пробовали обойти препятствие низиной, потом решили через лес проникнуть — фиаско, лишь время потеряли. Там такие заросли, что и бензопила не поможет, да ещё и сплошные ямы.

Переночевали там же, в машинах, а утром мы с Монголом оставили этих двух "кабанов" в лагере, манной каши для энергетики вмазали и рванули на марш-бросок — "двадцатку" пилить, налегке, лишь автоматы за спиной, водичка с сухарями, да сахарок.

Вымотались мы с Бикмеевым изрядно и без результата — не нашли ничего интересного. И следов машин нет на дороге, даже старых. Единственная удача — Шам на обратном пути цесарку на полянке снял, молодую, не жирненькую. Вкуснятина. Стало ясно, что туда, на север — только пешком, надолго, и с подготовкой. Поэтому разведку северного сектора мы из оперативного плана вычеркнули, свернули до более спокойных или, наоборот, неспокойных — времён. А ведь там должен быть чей-то кластер, по всем прикидкам так выходит. И дистанция подходящая.

— Волга здесь широкая, переправляться сложно, — усомнился я.

— Хех… В спокойную погоду моторной лодке нет разницы, километр тут, или четыре. Да и с самого начала чернокожие могли осесть по обеим сторонам. Вы же сами мне говорили, что тут где-то селективный кластер, по логике, упасть должен?

— Не должен, — вмешался Гоблин, — а может быть. Предположительно.

— Хорошо, — легко согласился капитан, — тогда почему он не проявился? А я скажу, почему. Или там африканцы гнездятся и таятся до поры, или они разбомбили кого непутёвого. Так что, этот берег поважней для нас будет, в плане разведки.

— А если там нет никого — время убить?

— Про правый берег вам и египтяне расскажут. А про этот кто?

Сомов задумчиво посмотрел на абрис редких береговых деревьев, "передового дозора" Африканской степи. Потом перевёл глаза на наш берег, может и не африканский, но куда как более загадочный, дело Коломийцев говорит.

— Пробил ты меня, Владимир Викторович, умеешь, — решил Гоблин, — на обратном в наш бережок шнифты воткнём.

Ну и ладно. Мужики отвалили к борту, деловое обсуждают, дед даёт Мишгану ценные советы, как берег осматривать.

Волны вообще нет — на реке серебряное зеркало, лишь медленные кольца водоворотов кружат; вода тихо шипит за бортом, "Дункан" идёт ровно, как утюг по простыне, не шелохнётся. Это хорошо, я на бортовую качку с детства слабый. Вот ведь напасть — на машине никогда не укачивает, весь световой день могу ехать по говнам или скакать по горкам, а вот на судне почему-то сразу чувствую.

Тихо, спокойно.

Я лёг на прогретый металл и вытянул ноги, смотрю на ботинки.

Амба ботиночкам приходит, сносились. Удобные, как тапочки, только вот теперь они себя ведут, как тапочки стоптанные. Отслужили своё мои верные "коркораны", напрасно я Гоблина с Серёгой не послушал. Вон у Мишки какие сапожки, новьё. Не такие модные, как "марадеры", но зато не затасканные, целые, ошмётки не торчат, подошва крепкая. Придётся к Сотникову идти, кланяться, а не хочется. Да и тянуть он будет с доставкой, говорить традиционное — "бери стандарт из прошлой партии", потом пять раз забудет, да десять раз вычеркнет за срочностью чего другого.

А пацаны просто заранее вписались в очередь и купили у мастера. Не дёшево им это встало, но продукт получили на зависть. Классные. Их алтаец делает, Трофим с Дальнего Поста.

В этом посёлке народа за последнее время прибавилось, вот и две сербские семьи на границе поселились, чтобы огородничать да охотничать, земли ведь немеряно. Правда, и "пакистанка" не далеко, со всеми сопутствующими факторами, но тут вам не Косово, на своей земле люди живут, при крыше и с пулемётами. Зимние потеряшки, за которыми Демон на снегоходе гонялся, частично там же осели — одна большая семья. Ещё одна семья — инженеры, теперь работают в Замке, муж у Дугина, он с Химкинского завода, где на Земле-1 ракетные двигатели собирали, а жена строитель.

Селиться национально-компактно Сотников никому не даёт. Нет у нас национальных поселений, и не будет. Если потеряшка или влившийся, то ты, в том числе, и такой пункт регламента читаешь, одобряешь и подписываешь в Согласии — первом документе первопоселенца, вливающегося в анклав. По разному люди переживают. Сербам непросто было, хотя, по большому счёту, их сама работа развела, а не Сотников. Бранко Бранкович и Марко Якшич — вояки, бойцы по крови, они с семьями и остались при Замке: Бранко командиром Патруля, Якшич сразу взвод получил. А Вук многих удивил… Кроме меня, я предполагал нечто подобное. Никаким "боевым снайпингом", в чём он зело горазд, парень заниматься у Бероева не стал. Опять пошёл работать в таверну, к белорусам. Играет там на скрипке. И есть в этом что-то правильное.

А вот если ты крестьянин?

В Посаде земли свободной уже нет, только под дома, без участков. А за рекой земли — хоть квадратный километр бери. Вот и перебираются люди в Молдаванку, к русским, сначала словаки, а потом и семья сербов поселилась. В Заостровской классно, конечно, даже шикарно — смотрится она. Но с казачками не всякий уживётся, да и дома там посередь степи, не каждому понравится. А в Молдаванке тихо, уютно, лесок свой, бухточка тихая… За рекой — как другой мир, будто из Подмосковья в Ставрополье переехал.

Честно вам скажу, даже я подумывал с Ольгой там участочек взять, не в кайф мне ездить по выходным к "кержачкам" на Кордон, хмуро там, слишком уж "таёжно".


Замечтался, тьфу-ты… Так вот, о чём я?

Я перевернулся на правый бок, что бы видеть проплывающий вдалеке "наш" берег, противоположный итак шесть глаз обшаривают.

Про что? Да про обувь же!

Ну. У этих, крайних, потеряшек обувщик имелся, он и остался на Дальнем. Теперь они на пару со скорняком обувь делают — закачаешься. Кожи натащили отовсюду, мы тоже участвовали, притащили с Гобом им на пробу кусок шкуры пещерника. Толстая, крепкая… Но ничего хорошего из таких стараний не получилось, шкура, как и сам монстр, быстро разлагается на гниль, не сохранить. А Коломийцев им подсобил со шкурой акулы.

Интересно, когда в последний раз в истории человечества ДШК вёл огонь по большой белой? Зашла рыбка по Волге погулять, называется… А тут Коломийцев-рыболов!

Правда, у большой белой кожура оказалась такой толщины, что ручки катан уже не обмотаешь. А вот как она себя на обуви покажет, скоро узнаем.


Двигатель зашумел иначе, судно прибавило ход.

Что-то щёлкнуло, зашипело.

— Цель! — отчаянно заорал кто-то поблизости. — Групповая, скоростная, низколетящая!

Матушки, так и инфаркт можно схватить! Я вскочил. Что там?

Да это Гоша блажит, рулевой наш, что-то заметил на радаре. Ракетчик-юморист, блин.

Коломийцев даже за бинокль не схватился, сразу убежал в ходовую. А Гоблин на носу встал, держится за леер, смотрит вперёд. Я повернулся к рубке, вопросительно вскинул на деда глаза.

— Два катера впереди, левее к берегу, — прохрипел матюкальник, — дистанция пять километров.

Ага, разгляди их на такой дистанции, да ещё и через миражное марево чистой гладкой воды. Даже через бинокль непросто.

Опять захрипело, противно, дискотечное оборудование кэпу надо менять.

— Боевая тревога! — решил дед.

Не любим мы с Гоблином "тревоги экипажа". По тревоге нам положено напяливать "бронники" и сферы, из комплекта "Пермячка". Экипаж инструкцию выполняет исправно, мы частично, жилет — ладно, сферу — нет. Разгильдяйство, конечно, но сталкерская махновщина дороже.

Хлопнув дверью моторного отделения, на палубу вылетел наш старый знакомец Клим, торопливо вытер тряпкой руки, встал за турель с пулемётом, украшенным щитками двух титановых пластин с большой стрелкой кривизны. Кэп поставил их из-за Клима. Раз уж мальчишка у него на пулемёте… хоть так, психологически. Парень сноровисто скинул чехол со ствола "дашки", завозился, изготавливая машинку — всё быстро, чётко, раз! — снял с фиксатора и покачал стволом, готов разить врага.

— Дядь Гоблин, свали с директрисы, — ломким баском бросил команду пацан.

Сомов медленно повернулся, серьёзно посмотрел на юного помощника механика "Дункана", отчего-то тяжко вздохнул и сказал:

— Лады. Реально ты взялся… Хорошо. Движняк согласовываем. Клим, будь собран, слушай нас чуйкой.

И отошел за рубку, там теперь наше место, до прояснения картины. Не будут сразу стрелять, выйдем на базар. Пальнут хоть раз — потопим, и покатим дальше в прекрасное неизвестное.

Оставшись в рубке один, Коломийцев поменял курс, чуть сбавил ход. Гоша встал к кормовому "максу". Встречные "катера" уже хорошо видно, действительно, это моторки. Они тоже прижали газ и, описывая широкую дугу, начали неспешно догонять с кормы, заходить сбоку. На какое-то время мне показалось, что лодки разделятся, и одна выйдет к правому борту, но нет, они решили идти парно.

Походу, без пальбы пока жить будем.

Однако. Так лихо подходить к боевому судну с двумя пулемётами на палубе… Смело до неприличия.

— Всем спокойно, следите за нами, — рявкнул Гоблин.

Хорошо ему с такой глоткой, и связи громкой не надо.

Лодки выстроились, одна в кильватер другой, медленно пошли к буксиру. О-па! А вот и их база, или нечто подобное! На правом берегу Волги у берега под рощицей высоких деревьев стоят два небольших сарая, кривобоких, не "традиционных", а грубая самодельщина. Возле них лодки, разномастные. Раз, два, три… Четыре лодки, две с моторами. Люди колготятся.

— Дядь Вов, ты лучше дверь в рубку закрой, а то гранату могут кинуть, — порадовал Коломийцева Гоблин, ну кто его за язык тянет.

— Тьфу на тебя! — отплюнулся через стекло рубки Коломийцев, но осторожность удвоил.

Ну, почти подходят.

Над первым катером взвилась на вытянутой руке белая тряпка, боятся ещё до начала разговоров под очередь попасть.

— Иху мать, это ж негры! — даже как-то расстроено выдохнул Гоблин, в нарушение всех мыслимых правил ТБ почесывая лоб стволом "люгера".

Типа, "рассказывала мне бабушка про домовых, я не верил, а тут — вот они, знакомьтесь с валерьянкой". Точно, негрильские люди. Ух… Первый раз видим "зуавчиков".

Ну, щас пойдут разборки. Я быстро огляделся, прикинул сектора и крикнул Гоше:

— Давай ствол вверх и не опускай. Только по команде!

Лишний он сейчас. Ещё влепит нам в спины, тут сектора не разберёшь, суда двигаются, крутит их течением, норовит развернуть. Стрелок Гоша неопытный, в боевых не бывал, пусть посмотрит.

— Клим, ты вторую лодку веди.

Мы с Гобом пока позади пулемёта, и ДШК свободно повел своим жутким стволом, нацелился в синий борт лодки и рулевой второй моторки рефлекторно рыскнул. Да куда ты тут спрячешься, Маугли? Лучше не сучи ножками.

Мужик с первой лодки встал во весь рост, махнул рукой, мол, "чисто побазарить надо".

Давай побазарим. Я взял ствол в позицию "в грудь собеседнику", пахан африканской банды держит автомат на плече, за ствол. Что это за хват такой? В рукопашную с автоматом наперевес бросится? А автоматик-то — АК-47, китайский, скорее всего. Мишка отошёл чуть дальше от меня, потом подошёл к рубке.

Точно. Это — вожак стаи. На шее золотая цепь, толстая, блестящая, я и забыл уже, когда в последний раз такие видел. Мешковатые штаны, под светлой камуфляжной курткой чёрная рубашка в едва заметную крупную клетку. На голове намотанный узлом тюк белья. Остальные бойцы тоже в камуфле, старом, разномастном. Да… просто "нэшнл джиографик".

Пахан лыбился. Усы, хлипкая рваная бородушка, странно, думал, у негров не бывает таких кустов. Тип лица отчасти афганский какой-то, не африканский. Где такие водятся? Хотя, у остальных рожи вроде традиционные. Автоматы в лодках держат двое, одинаково с папой, как палочку с котомкой, на плече. Орлы! На второй лодке африканец, словно прочитав мои мысли, стащил "калаш" с плеча и положил на дно лодки. Не надо… Это кто тебе разрешил оружием тут крутить, а?

— Клим, короткая в воду.

Ду-гу-дум!

Три взрыва взбили воду возле второй моторки.

Ох-х! Аж брызги долетели.

— Но-но-ноу!! — заблажил пахан, — Летц спик, спик инглиш!

Гоблин быстро что-то уточнил с капитаном и подошёл ко мне; теперь стоим у борта в трёх метрах друг от друга, ДШК смотрит в сторону, целит в борт второй моторки. В лодке ребята просто замерли, пошевелиться боятся.

Я в английском — чуть получше Гоблина, надеюсь, вы поняли. Но даже нам слышен чудовищный акцент африканца. Тем легче, мы и сами на загляденье акцентированные.

— Хай, парни! Меня зовут Абду Мохамед Афвейне. Черный Абдул, может, вы слышали о таком? Меня на реке все знают! Говорить будем.

Вот и свиделись, Черный Абдулла… Сука, ну и хам.

Это ж насколько нужно уверовать в собственную всесильность и безнаказанность, чтобы так себя вести в секторе работы ДШК?

— Вы кто, бесы? — спокойно поинтересовался Гоблин.

Я перевёл.

— Мы "береговая охрана", "стражи отечества" Свободной зоны Сомалиленд! А вы?

Как я слышал, сомалийские пираты таковыми себя не числят и даже пленникам запрещали называть себя столь неудобным словом. Ну, здесь вам не там. Тут вы негры, и тут вы — пираты. А как говорил Жеглов? "Пират должен висеть на рее".

Гоблин перегнулся через леер и нарочито сплюнул за борт.

Пираты картинно улыбались.

Ты посмотри, да у нас тут все оперативно-тактические атрибуты политжизни скоро будут. Глядишь, и хлопцы из "оккупируй Уолл-Стрит" появятся, и "голые сиськи Украины"… Сомалийские пираты. На Волге! Я длинно и замысловато заложил матом.

Во второй лодке один чёрт дернул глазами, похоже, слова эти он уже слышал.

— Мы кто? Я — командир группы русского спецназа, Гоблин, — нехорошим голосом ответствовал ему Сомов, боком положив руку с пистолетом на леер. — Может, слышал? Меня на суше все знают.

Млять, он слышал! Русского не знает, но волшебное в этих краях слово GOBLINему явно знакомо. Чем угодно клянусь, Мишкино погоняло сомалийца внушило. Но держится пахан молодцом, задом сдавать не собирается, похоже, всё ещё уверен, что ситуацию сейчас обрешает. А вот Сомов… Я посмотрел на его лицо, где разгладившаяся в обманчивом расслаблении кожа постепенно выявляла облик убийцы, и тихо прошипел:

— Кли-и-им… только по команде.

Убрать бы его с палубы, так не уйдёт ведь без скандала.

Хотя, что ты обманываешься, Кастет? Разве в этом мире ты так парня сбережёшь? Пусть учится, смотрит, впитывает: "пиривичка будит", страшная практика, перец в жилах появится. Не призывной у Климки возраст, ох, не призывной, не могу привыкнуть… Только этот мир с малолетства из ребёнка мужика лепит, но… вот так "гайдары" и появляются, в шестнадцать лет командуя подразделениями. Придётся привыкать к такой боевой молодости.

— Так, парни… Здесь за проезд положено платить. Нам, бойцам Свободной зоны Сомалиленд. Потому что Веби-Шабеле — наша река.

Он не мог не сказать, не мог не выставить требование. Конечно же, в конце концов нам было бы предложено "плыть спокойно, раз уж вы здесь, однако, на будущее, и для всех остальных…" Не мог, братва его просто не поняла бы.

У них тут такая репутация, мазу на реке и в округе держат — а раз вписался в масть, держи форс. Так что, Чёрный Абдулла в безвыходном положении, он "раб лампы".

— Да хрен вам! — гаркнул Гоблин.

Ба-бах! "Люгер" в его руке удовлетворённо выдохнул струйку дыма.

Абду Мохамед Афвейне скосил глаза, словно пытаясь рассмотреть аккуратную дыру в черепе, и столбиком свалился в лодку.

А я тут же дал две отсечные очереди по бортам, пресекая желания экипажей дернуться к автоматам.

— Это вам не Уебиль-Шнобиль, козлы, — заявил Гоблин и выстрелил ещё раз.

Ба-бах!

— А русская Волга, поняли, морды! — продолжил фразу Сомов — Волга-Волга, мать родная!

Старший второй лодки, видать, что-то просёк ещё с первого слова Гоба, пытался вскочить с банки, но с такой дистанции пуля всегда остановит любого сообразительного торопыгу. Минус два.

"Дункан" остановился.

— Сюда, быстро! — скомандовал я как своим пацанам, так и рулевым обеих моторок. — Чальте лодки, Клим, если попробуют уходить, мочи. Трупы обыскать и за борт, пока кровищи не натекло. Все трофеи на борт.

Сомалийцы, привычно задрали руки в гору, уходить не рискнули, глупо.

— Ко мне! — приказал я, — Лезьте на борт, оружие оставить!

Те взяли вёсла и погребли к буксиру.

Из рубки высунулся Коломийцев, изрядно, думаю, приторчавший от увиденного, мы ведь с ним в первый раз без Демченко идём, так что не привык ещё дед к манере работы нашего геройского звена.

— Какую берём, синенькую, или зелёненькую? — рядом со мной произнёс Гоблин.

Я присмотрелся.

— Зелёную моторку берём. Новенькая, помореходней будет, да и размером побольше. А на синей отправим информатора. Только "мерк" снимем, пусть вёслами гребёт, пир-рат, мля, сраный.

Клим, закончив вязать конец, с недоумением обернулся к нам.

— Дядь, Костя, а нахрена вообще вторую лодку отдавать? Высадим подальше на берегу, пусть пешком топает.

— Ой-бой, какой умный, однако, у нас бача, — обрадовано заявил мне Гоблин и с откровенной ласковостью погладил Климку по голове.

Ну, точно! Молодец, парень. Ноги ещё чуть трясутся, а руки грамотно заняты промасленной тряпицей, хорошо его Корнеев учит.

— Молодец, Клим, так и сделаем, — похвали парня и я.

Вот так и учатся в этом мире.

Да, ну и наглецы, однако. Привычные.

Проклятье! То-то мы и смотрим: за всю историю Замка — никаких лодок по течению, никаких плотов! Никто не сплавляется. А должны быть, сколько потеряшек к реке выходили за всё это время, строили примитивные плоты и пробовали добраться до людей сплавом! Плавсредства, наверняка, отвязывались, их срывало ветром. Смотрящие почти все "селективки" ставят на реках, в воду падает и пропадает имущество, кто-то тонет, что-то всплывает. На такой огромной реке… Но всего один пустой катерок был перехвачен Эдгаром в устье и найден утлый ялик на островке. Эти падлы всех перехватывали! И что с ними сделали? Где все эти несчастные, что встретили в свой последний час Чёрного Абдуллу?

От злости в меня так прыснуло адреналином, что я чуть не задохнулся!

Народу на планете и так минимум, на них и без вас охотятся — все эти сволочные пещерники и кондоры, медведи, волки, рыси…. Голод и холод, травмы и заражения! А тут ещё эта сволота.

Ну, суки…

Я вырвал из ножен "кабар". Сам не помню, как подскочил к тощенькому негру и одним движением снёс ему левое ухо. Тот визгливо заорал, схватился за голову, Гоблин тут же вбил в него колено и спокойно спросил:

— А чё именно этот, Кость?

Не знаю! Потому что под руку попался! Я коротко пересказал Мишке причину своей ярости.

— Да потому что того, что потолще, мы с собой возьмём, такие всегда больше знают. У Коли Синего поработает после допроса, — почти сразу же отозвался знакомый голос Коломийцева, оказывается, он рядом стоял — спокойный, чуточку усталый.

— Гоша, дай тряпку, пусть перевяжется. Ему ещё до своих идти.

Пока пацаны снимали подвесные моторы и брали лодки на нормальный буксир, Гоблин времени даром не терял, готовил Послание.

— Кастет!

— Что, Миш?

— Он и так весь чёрный! — Мишка с любимым чёрным маркером в руках растерянно смотрел на пленника.

— Майка, — подсказал я и отошёл в сторону, не дожидаясь, пока Гоблин напишет на груди сомалийца любимые свои слова: SPECNAZ KGBиGOBLIN. Не отрываясь от художественного творчества, он заставлял пирата, с помощью переводящего на английский капитана, зубрить новые условия бытия:

— Значит так, главное запоминай, "страж отечества". Отныне граница "Свободной зоны Сомалиленд" смешается вглубь материка на три километра. Выход к Волге вам запрещён. Кстати! — вспомнил Сомов, опять схватил маркер и вывел на футболке ещё одно понятие — VOLGA-RIVER.

— Правильно написал, Владимир Викторович?

— Правильно, Миша, правильно…


И тут сомалийцы откликнулись. Наверняка, в бинокль наблюдали, сначала не поняли, что происходит, теперь осознали, и им это пришлось не по душе.

В стороне и с недолетом на гладкой воде реки поднялись и опали группы маленьких фонтанчиков автоматных очередей. Навесом бьют, психуют.

— Клим, давай к пулемёту, поучить надо, — ворчливо приказал капитан.

Я достал дальномер, поймал сарай в крестик, нажал кнопку.

— Сколько там?

— Кило сто.

Ду-гу-дум! Недолёт. Клим поправился, дал ещё одну короткую. Выслушал, что ему на ухо сказал Корнеев, опять поправил прицел. И начал бить на поражение.

В "бушнельку" хорошо было видно, как летит щепа от разбираемых "дашкой" сараев, как подпрыгивают от тяжких ударов лёгкие лодки, лопаются моторы.

— Всё там глуши, сынок, чтобы ничего рабочего не осталось, — напутствовал дед. — Парни, вы ведь на берег не полезете?

— Что мы, сумасшедшие, что ли, дядя Вова! — хохотнул Гоблин. — Они там отошли на сто метров, да попрятались в оврагах. Махом нас перещёлкают. Вот если миномётом…

Он мечтательно зажмурился.

— Вы не размахивайтесь особо. Двенадцать мин всего имеем, — сразу напомнил Корнеев.

— Ну и хрен с ними, пусть ползают пока, — великодушно разрешил Сомов. — Отбой, поехали козла высаживать. А я Замку докладывать пошёл.

И скрылся в рубке.

Я подошёл к "стражу", сунул отрезанное ухо в карман грязной камуфляжной куртки, хлопнул по груди и напутственно сказал:

— Вы же там все сильные, крутые. Значит, и медицина у вас сильная. Пришьют.

"Дункан" пошёл вдоль берега, набирая скорость.


В трофеях немного ценного, но имеется. Три АК-47. Два из них просто убитые, интересно, сможет Гриша их поднять? Ну, запчасти Смотрящие дадут, раз автоматы взяли, они за этим справедливо смотрят. А вот сами стволы? Совсем расстрелянные, или ещё есть ресурс? Я пульку-то сунул в обрез, проходит, но не валится. Состояние страшное, это нужно вообще оружие не чистить. Но по стволам ёршиком изредка проходили. Дерево убитое, всё в изоленте, крышки ствольных просто проржавели.

Один "спрингфильд", нормальный, не успели ещё загубить винтовку. Пистолет тоже один — "кольт", 11-ый, в почти нормальном состоянии. Гоблин в растеряшках. Но я бы немца не менял, "Люгер" ист "Люгер".

Две канистры, в каждой литров по десять бензина — берут где-то. Рация одна, старенькая "моторола". Коран потрепанный, священная книга не помешала соседству мешочка с анашой. Травку Гоб заныкал.

"Высаживать козла" мы решили километрах в пяти от "Тортуги", пострадавшей от ярости русского парня с ДШК. Капитан приметил дальше по берегу небольшую бухту, туда и правит. Пирата, подлежащего увозу в анклав, связали и классически бросили в трюм, хотя он так напуган, что парализован и без верёвок. Пробовали допросить — ни слова не поняли. И пленный по-английски не сечёт, даже после трёх моих ударов по ливерам. Ладно, в Замке что-нибудь придумают, у нас Уксусников есть.

Тощий — на выпуск — привязан на корме, Первый раз меня боятся больше, чем Гоблина, даже своеобразная гордость прошибает. Народ сидит на палубе, отходит от стычки. Клима тянет на разговоры, пацан льнёт к Гоблину, Мишка молодец, всё понимает, говорит с парнем по-взрослому, обсуждает детали драки.

Хорошие у нас будут бойцы, не подведут.

Связаться с Башней Гоблину не удалось, видать, горы мешают. Ничего, позже попробуем ещё раз.

Гырц, гырц!

Эта жестянка до икоты доведёт.

— Раз, раз… Экипаж, внимание, объёкт в бухте. — Боевая тревога.

Опять двадцать пять! Все бросились по местам, ДШК опять лишился чехла, мы за надстройкой. "Дункан" осторожно вкатился в огромную заводь, оконтуренную рядком деревьев и купами кустарника.

Во дела! Объект! Вот это, я понимаю, Объект… Это вам не пошлая "локалка" с консервами и двумя "запорами"!

В центре бухты стояла Баржа.

— Миша, моих берёшь кого? — раздалось из громкоговорителя.

— Да! — сразу заявил Гоблин. — Кастет, бери Гошу, ПКМ и дозором наверх, контроль в сторону Тортуги. Остальным приготовиться к досмотру. Клим, миномёт притащи, внизу поставим. Работаем!

Ну, Смотрящие…

Если баржа целая, то поставим вам статую в Посаде.

Сидящую, со скрещенными на груди руками и большим носом. И начнут к вам ходить многонациональные молодожёны русского анклава и тереть нос руками на счастье, пока он не заблестит, как у алкаша. А дети будут, подсаживая друг друга, забираться на руки и сидеть, болтая в воздухе ногами.

— На реке перехватили и сюда завели, — сообщил экипажу динамик.

"Дункан" осторожно ткнулся носом в берег, и с него тут же горохом посыпался экипаж — кто причальный конец крепить, а мы с Гошей наверх, к обрезу степи. Поставили пулемёт, рядом стрелковое, бинокли… Так, готово.

Чисто вокруг.

Лесок вокруг бухты небольшой, хвойных мало, просматривается, за ним — африканская степь. Отлично, незаметно не подкрадёшься. А по берегу кто ходит?

— Гоша, дуй по берегу до реки, засядешь там, осуществляй контроль береговой полосы. Стой! Рация есть, работает? Включи. Хорошо. Давай!

Вскоре подошёл Гоблин с сомалийцем. Коротко напутствовал, дал пинка под задницу, и отправил курьера в полёт, пусть доставляет послание, если в Тортуге не все ещё разбежались.

— Мишка, а что ты деду перед боем сказал? — поинтересовался я.

— Чтобы камеры выключил.


Снова оставшись один, я откровенно затосковал.

Мужики лазят по барже, Корнеев в каких-то местах буквально ложится на металл, что-то смотрит, вынюхивает. Не очень большая баржа. Окрашена защитным зелёно-бурым цветом, на корме будка-надстройка из рифлёного железа. Спереди аппарель. Мощная, не похожа она на французскую, подлиннее, пошире и повыше. Явно не российского производства — рифлёный профиль обшивки не знакомый. И не совсем мирная.

Елки, ну как она? Целая?

Пш-шш…

— "Кастет" — "Гоблину".

— Слушаю.

— Как там?

— Спокойно, у вас что? Жить будет? Поплывёт?

— Нормуль. Клим к вам поднимется, сменит. Спускайся, тут посмотришь. Как принял? Приём.

На берегу меня встретил возбуждённый Коломийцев.

— Костя, родной, ты понимаешь, что это?

— Как что, баржа, чего там, — удивился я.

Капитан сделал возмущённое лицо.

— Это понтон, Костя! Понтон! Пон-тон. Двухсекционный, на первой секции крепкая аппарель, на второй — моторный отсек. Вот только двигателя нет, сняли, говнюки, — добавил он, сокрушённо цыкнув языком.

— Здорово! А грузоподъёмность как?


— Точно пусть Дугин считает, или научники. А я думаю, что тонн шестьдесят возьмёт.

— Зверь!

— Каждая секция.

Я с уважением посмотрел на "баржу", полез на палубу, померил шагами. Одна секция десять в длину, восемь метров в ширину. Солидный аппарат, чёрта перевезёт. А движок с водомётом на него технари впихнут, это тебе не целиком баржу с ноля клепать, товарищ Дугин. Автомобильный "газоновский" вполне пойдёт. Можно и поэкономичней, из современных, тут подумать надо будет… Края скошены. Корпуса понтонов между собой соединены жёстко, специальными устройствами многократного использования, никакой вам пошлой сварки. Ух ты, а это что у нас?

— Шахты для прохода свай, Костя. Загоняй на понтон бурстанок, упоры для фиксации тяжёлой техники на палубе есть, и долби дно реки.

— Так это же мосты можно строить!

— А то… Красавец.

Не ходите дети, в Африку гулять. Но если с ДШК, то ходите, многое обрящете.

— Как таскать такую шнягу, удобно?

— Сам ты шняга, мазута! А тут бундесовская вещь… И чего там неудобного будет? Как хочешь цепляй. На две секции — восемь крестовых швартовных кнехтов, четыре битинга. Для крепления техники на палубе даже талрепы со стропами есть. Леерное съёмное. Осадка восемьдесят сантимов.

Хорошо, что сомалийцы понтон в бухту завели, льдом не побило. Тремя лодками волокли, не меньше.

Хотя это не зима была, а недоразумение. И льда мало. Всего два месяца снег лежал, и то неполных, да ещё с перерывами, во многих местах таял при потеплении. Ниже минус десяти температура ни разу не опустилась. Больше готовились к проблемам, чем их получили. Печки дизельные натащили, в избах и помещениях Замка печи понаставили — вся продукция маленького кирпзаводика туда уходила. Одежды зимней набрали каналом. Казаки тулупы шили, аж шесть орлов в таких шастали, портупеями перетянутые. Ну и ладно, на следующий год проще будет. Да и не приходится год на год, вдруг тут климат скачет?

Но зима красивая, надо признать. Чистая, по-открыточному сочная, даже праздничная. Уже понятно, что именно межсезонье в наших краях наиболее противное и вредное для здоровья время года… Я сказал "наших"?

Значит всё, корни пустил. Моя земля.

— Эй, на "Густаве"! Мужики-и-и!! — заорал с буксира Корнеев. — Давайте на "Дункан", обед стынет! А я пойду, Клима сменю, потом Гошу!

Обед это хорошо, это приемлемо.

Ну, Коломийцев…

— "Карл Густав", говоришь? — ехидно усмехнулся Гоблин.

— Так германец жеж. И никакой не "Карл", просто "Густав". Солидно звучит, согласен?

— Согласны, согласны… Пошли, братва, сегодня котлеты на камбузе, сам видел, — поторопил я. — С капустой квашеной. Да с горчичкой.

После обеда опять обследовали находку, выискивая места возможной течи, потом на всякий случай ставили мотопомпу, втащили на понтон обе моторки с подвесниками. И вот "Дункан" запыхтел, завертелся по бухте, начал ворочать понтон, сдёргивать его с глинистого дна. Потом, когда огромная "мыльница" закачалась на воде, Коломийцев принялся тыкать "Густава", как кошка котёнка, носом. Мастерски работал дед, осторожно, выравнивая и ставя понтон так, как удобно капитану.

Всё, буксир выбран, закреплён, будем ждать, и смотреть — потечёт корпус, или нет.

Корнеев с Гоблином взяли "бенельки" и пошли по лесочку в надежде поднять какую-нибудь птицу или зверя. Что зря время терять.

Проверим течь и пойдём дальше.


Вот и ползём, опять тоска.

По плану нам предстоит разведать ещё пятьдесят километров берега выше по течению.

"Дункан" идёт спокойно, без надрыва, словно и не висят на хвосте многие тонны металла. Но скорость упала, тем более, против течения. На "Густаве" остался механик Корнеев, наблюдать за поведением плавсредства. При нём рация, ПКМ, запас еды — мало ли что случится.

Мы же с Гобом греемся в уютной рубке горячим чаем с абрикосовым вареньем посадского разлива, солнце идёт к горизонту, и днём-то по-весеннему прохладно, а к вечеру и подавно.

— Владимир Викторович, может, загоним "Густава" на наш берег, да захабарим где? — предложил Гоблин. — И быстренько налегке мотанёмся.

Дед посмотрел на него, как на сумасшедшего.

— Через мой труп! Да я "Густава" на секунду без присмотра не оставлю. Мотанётся он…

Всё ясно… Не уговорить.

Третий час ползём вдоль нашего берега, не забывая и о правом. Берега сблизились, оптикой и африканский берег вполне контролируется. Но пока ничего интересного, ни там, ни тут.

— Ёлки новогодние! Так эти сомалийцы подлые могли где и пароход заныкать! — заорал вдруг дед. — Наверняка, если нашли, угробили в первый же час.

— А чё, реальная тема, — подхватил Сомов. — И катерок взрослый может быть.

— Надо в протоки заглядывать, — предложил я, тоже загоревшись новой идеей.

— Говорил же тебе, Викторович, давай отцепим от наручников "Толстого Густава", а ты в отказное пошёл. Упрямство это грех, — последнее Сомов добавил с необычной для него благостной поучительностью.

Кэп посмотрел на него с сомнением, в глазах ушлого старика читалось частичная готовность прислушаться к предложению Мишки.

Какое-то время мы ехали напряжённые. Знаете, как это бывает… Один дурень скажет-предположит, и все тут же пялятся на асфальт, а вдруг действительно лежит, вот именно тут, кошель с пачкой фунтов? Согревшись, мы с Мишкой пошли на палубу, ибо в рубке тесно, а в каюте скучно. Стоим, смотрим, берег равнинный, деревьев мало.

— Похоже, впереди по "засветке" река, — громко прохрипела "шайтан-труба".

Почти сразу же Коломийцев выскочил к нам, в руке рация.

"Дункан" принял влево, выходя ближе к середине реки, а потом, вытянув "Густава" за собой, пошёл под малым углом к нашему берегу.

Пш-шш…

— Гоша, глубину мне по громкой, каждые двадцать секунд.

— Принял, пять метров.

Перегнувшись через леер, капитан что-то высматривал в воде, потом смотрел на берег, корректировал курс, слушал доклады рулевого и опять смотрел на воду, успевая переброситься парой фраз с Гоблином и со мной.

Вот она.

Приличного размера речка-то, как Сена будет. С поворотом сразу после русла река уходила на восток. Это географическое открытие, второй приток таких размеров, и первый, впадающий в Волгу с нашей стороны.

— Зайдём? — спросил я. — С хвостом таким? Мели…

— А как грузы в посёлки по таким рекам возят, по-твоему? — выпрямился дед. — Всё, я в рубку. А мели… Тогда нужно у бабы под юбкой сидеть.

А что! Я бы сейчас к жёнке под юбку залез.

Заходить надо, это уже обсудили.

Неизвестная река уходит именно в те самые земли, про которые мы не знаем вообще ничего — ни сами, ни из рассказов, даже косвенных признаков, способных побудить хоть какие-то предположения, не имеется.

Бинокль возьму, вдруг опять "локалка" сразу после слияния, как это на Сене было? Медленно втягивая водоплавающую "сцепку" на стрежень притока, Коломийцев показывал высший класс буксировки. Понтон не рыскал, "дура" восьмиметровой ширины шла точно в фарватере. По обоим берегам густой хвойный лес, тёмно-зелёный, снега нигде не видно.

Нормально, ни льдин, ни видимых отмелей.

Я подошёл к рубке, спросил в приоткрытую дверь, кивнув на монитор РЛС:

— Ну, что?

— Не видать "локалки". Еще километра три проверим, и назад, до темноты надо в Волгу скатиться.

Опять вышел на палубу. Здесь, в лесу, волжский ветерок бессилен, тихо.

Пш-шш…

— Общий, общий! — голос Корнеева.

Я оглянулся. Вот он, на крышу рубки залез, с биноклем.

Пш-шш…

— Общий, общий! Человек на берегу, на правом берегу, впереди шестьсот! Три отдельные сосны у кромки.

Хорошее зрение у нашего главного судового охотника, даже в сумерках.

На палубу вылетел Гоблин с "ночником", надвинул на глаза, припал к леерам.

— Как я пропустил? Точно, вижу! Их двое… Нет, три человека и лодка небольшая.

— К бою! — объявил динамик.

— Отставить! — тут же рявкнул Гоб. — Мужики, у них луки!

— К бою! — настоял дед. — Побережёмся.

И опять Клим у ДШК, но пока ствол не целит, это не негры. А кто?

До берега метров сто, сто двадцать. Вообще-то, друзья мои, хороший лук на таком расстоянии нас на палубе продырявит, только в путь. Сербы вообще высший класс с самоделками показывают. Коломийцев поступил просто — дал гудок, сирена коротко вякнула, "Дункан" постепенно замедлял скорость, давая течению натянуть троса. Боец у пулемёта стоит, но гудим мы мирно, типа, давайте определяться. Не валить же людей сразу.

Теперь и я вижу этих троих "ирокезов". Одежда странная, не меховая ли? Лодка деревянная, похоже, "самопал". Дикари, чтоль? У одного лук в руках, у другого за плечом. Третий вообще без оружия, во всяком случае, мне его не видно.

Темно уже на реке.

— Дед, ты флаг подсвети!

Щёлк, включилась "ёлка новогодняя", "Дункан" засветился уже полной иллюминацией, а не только навигационными огнями, вспыхнул верхний прожектор-искатель, луч двинулся по берегу.

— Ближе подхожу, смотрите в оба, — объявил дед.

Трое мужчин выстроились на берегу в ряд. Самый высокий наклонился и положил лук в лодку. Что-то кричат? Эх ты, как живо нас встречают!

— Затанцевали, — отметил вставший рядом Гоблин.

АКМ у него в руках, как и у меня. Этого пока достаточно, Клим не у дел.

— Ну и кино же мы за день посмотрели, — поделился я впечатлениями с другом. — И с африканцами, и с индейцами. А я ещё Демченко завидовал.

"Дункан" всё ближе к берегу, все медленнее его ход.

И тут мы услышали, что орут хором эти индейские люди, подпрыгивающие на неведомом лесном берегу:

— Русиш! Русиш!

— Камраден!

Гоблин убрал автомат вниз.

Я тоже.

— Это ты, Кастет, правильно сказал, без байды. Кино. И немцы.

Глава 7

Сталкер "Кастет", страж фронтира,

воин-интернационалист, международный "оборзеватель"

Повидали мальчики — храбрые солдаты -

Волгу — в сорок первом,

Шпрее — в сорок пятом,

Показали мальчики за четыре года,

Кто такие мальчики нашего народа.


Германия — дождливая страна, скажу я вам.

Целый день льёт дождь. А как "Дункан" ушёл, так зарядило конкретно. А на улице март, и дождик, льющийся из низких серых туч, воспринимается жёстко, желание выходить под него не возникает. Разве что если надеть длинный кожаный плащ чёрного цвета и фуражку — тогда можно, тогда чувствуешь себя актёром исторического кинофильма, выполняешь задачи, поставленные режиссёром. Режиссёр командует, мокрая девица с хлопушкой убегает под зонт и клетчатый плед, старинные плёночные камеры начинают тарахтеть, и ты — пошёл! И вот, идёшь в кадре, а бедные немецкие горожане, перекидывающие битый "летающими крепостями" кирпич домов, шипят тебе в обтянутую чёрной лайкой спину: "Ну, гандон…"

А ты внутренне улыбаешься, на морде — неподвижность противотанковой надолбы, ибо есть ты, в жуткой тайне, не гандон вовсе, а советский разведчик Владимир Лутин, надежда Ставки, любимец Верховного. Потому улыбаешься, и фланируешь себе дальше по Унтер-ден-Линден.

Я зажмурил глаза, и мне показалось: вот открою их, а внизу, на брусчатке — так и есть, фигура германского офицера в таком вот плаще и фуражке. Постоит гитлеровец под дождём, посмотрит на швейцарские часы, потом на серое небо Берлина, вздохнёт, и подойдёт к своему "хорьху". Водила в серой форме выскочит, услужливо сработает задней дверью, автомобиль пыхнет на угол дома выхлопом и, чуть покачиваясь на крупных камнях брусчатки, покатит к воротам крепости…

Режиссёр у нас известный — Смотрящие, камеры тоже есть, хотя их модель и принцип работы нам не ведомы.

Ну, и кино есть, вы уже знаете, какое.

Дождь то грубо хлещет, то осторожно шелестит по кровлям немногочисленных зданий крепости, моет стены из серого гранита, стекает по еле выраженной линзе замковой площади к стокам, собирается там и покидает цитадель, спеша к реке.

Я сижу на грубом самодельном стуле возле окна донжона, выходящего во двор — перешёл сюда, когда мне надоело смотреть на медленно текущую реку и густой тёмный лес на той стороне.

У нас заседает Штаб, что-то давненько их не было.

Штаб и полный дурдом, с самого утра. Все не выспались, сколько удалось выкроить на перезагрузку — час, два?

По двору крепости периодически пробегают люди, шагом никто не передвигается и дело тут не в дожде — у всех задачи, у всех адреналин кипит. Приказы Штаба не успевают генерироваться, как их тут же начинают исполнять. Дисциплина у немцев отменная.

Сижу, обсыхаю, а точнее — отогреваюсь. Мокрый был, как чёрт.

Камин шпарит, как адское жерло, дров немцы не жалеют, огненная пещера в обрамлении дикого чёрного камня трещит и щёлкает искрами… Часть одежды из запасного комплекта переодел, что-то дали немцы. Вообще-то, не моё это дело — по таким скатам лазить, на то у нас в группе специально обученный Монгол есть. Но далече от нас сейчас этот потомок чингисханов, приходится мне рисковать своей драгоценной жизнью. Под холодным злым дождём, между прочим. Короче — сделали, антенна на крыше донжона стоит. Провозились долго, имеем практически предел дальности, поэтому собирали резонансную антенну, которую и ориентировали на Замок. Вместе с немцем я "арбайтен", оперативно назначенным на должность радиста. Радист пошёл переодеваться.

Генератор запустили, Гоблин крутит клеммы, ставит блок связи в закрытом телефонном режиме, запитывает "Северок".

Рядом с ним сидит Рольф Холландер, матёрый профессиональный вояка, капитан 232-его горного батальона 23-ей бригады альпийских стрелков, из города Бишофсвисен. Тот ещё волосан. Почти копия нашего Гонты. Повоевал и в Сомали, и в Афгане. Во многом, именно наличие такого волкодава уберегло анклав от полной потери жизнеспособности. На нём — армия германцев, он её и организовал, в общем-то.

Такой же жилистый и "плетёный", как Сомов, но Мишка выше немца на пол-башки. По-русски говорит, хоть и не на "пять", но почти всё понимает, и мысль выражает внятно, даже с юмором. Как оказалось, у немцев с русским нормально, есть выходцы из ГДР, которые ещё помнят Родину, так что проблем не имеем.

Наше знание немецкого — туши свет. Мы ж гордые русские люди, языки не учим, даже если их вбивают плёткой. Как только зашли, Гоблин выдал единственное, что помнил из школьного курса, бодро сказав фрицам: — "Юбералл кёнте манн роте фанен зеен!" Чем вогнал их в задумчивость…

С Гоблином Рольф скорешился на раз.

Мишка сидит в любимой ВДВ-шной майке, немец — в чёрной. Но Рольф всего лишь капитан, а Гоблин целый старшина, пенделем выгнанный из "Войск Дяди Васи" за мордобойство какого-то старлея. Изгнанный прямиком в братки, а куда б он ещё пошёл с такими данными и умениями? Правда, потом Сомов остепенился, занялся художественной керамикой, в смысле, санфаянсом, — унитазами начал торговать, магазин завёл. А теперь вот, опять в душегубцы обратился.

У обоих есть партаки. У Мишки на сгибе локтя надпись: "Крови нет, один чифир". Немец попросил уточнить, что есть "чифир"? Чаю в Германии нет, пьём наш, из судовых запасов, берлинцы им никак напиться не могут. Так что, чифир изобразить не можем, расточительно.

Рольф продемонстрировал свою интернациональную татуировку: "Killing is not Murder" — умерщвление не есть убийство, типа… А чё, философия. Но Гоблин не сдался и показал ещё одну, сделанную на загривке: "А тебе дорога вышла — бедовать со мною, повернешь обратно дышло — пулей рот закрою". Тут мне с поясняющим переводом пришлось потрудиться.


Время идёт, а решения Ставки нет.

Потому что нет связи с Замком. То ли грозы, всю ночь колотившие мистическими молниями по германскому "шпреефельду", то ли в принципе проходимость никакая, а, может, предел дальности радиостанции оказался меньше заявленного и ожидаемого. На "штырь" мы донжон не взяли, теперь вот так пробовать будем.

Вот и опять за окном бабахнуло, по серым стенам зала блики проскочили, а ведь только что показалось, что в небесах затихает. Ну, всё, даже смысла пробовать нет, ещё подождём, должна же эта гроза прекратиться. Вот только Новый Берлин ждать не может. Точнее, может, конечно, если оставить всё по старому, жили ведь они без нас. Но мы намерены стратегическую ситуацию вокруг германского анклава изменить — радикально, и прямо сегодня.

В принципе, в однозначном решении Сотникова мы с Гобом не сомневаемся, поэтому постановили главное сделать самовольно.

— Ладно, камрады, — объявил Гоблин, подвигая стул ближе к столу и подтягивая к себе брезентовые мешки и сумки, притащенные нами с парохода. — Давай начнём делиться по-людски…

В огромной комнате, почти такой же, как у Сотникова, кроме нас с Мишкой, сидят четверо немцев: бургомистр — глава немецкой общины, капитан-армеец, радист-любитель, как я понял, и инженер-смотритель — что-то вроде нашего главного инженера. Бургомистр тоже шпарит по-нашему, весьма сносно, но с ними две женщины-переводчицы. Русский язык последние знают хорошо, но лексику Гоблина осилить не могут, периодически выступаю в роли сопереводчика.

После того, как я объяснил соседям, что и генератор, и рацию мы оставим им, как коммутационный комплект, бургомистр посчитал нужным честно предупредить гостей:

— Господа, сразу вынужден сказать, что в ближайшее время заплатить за это мы не сможем, просто нечем.

Гоблин, было, сразу взвился со своими "понятиями", но я его удачно притушил жестом и отреагировал вполне дипломатично, как мне показалось:

— Нам не хочется употреблять словосочетание "гуманитарная помощь", тем более, что, и в этом мы не сомневаемся, со стороны администрации русского анклава, в случае необходимости, будет оказана и помощь военная… Посчитайте это просто даром братского народа, желающего, как и ваш, идти цивилизационным путём, а не бандитствовать по рекам и лесам.

Нормально сказал?

А Сомова в таких ситуациях лучше сразу же задвигать за спину.

Сразу учудил, не успели мы и шкуру отряхнуть после схода на причал. На каменной площадке нас встречала целая делегация, а со стен все жители замка смотрели на прибывших. Ну, вышли, поприветствовали, представились, кто, зачем и почему. Кратко предъявили словесную "визиточку" нашего анклава — всё давно отработано, регламентировано.

Сам бургомистр стоял в центре, он и произнёс первое ответное приветствие, кратко посетовав, что берлинцы не могут встретить русских так, как положено добропорядочным бюргерам — обстоятельства не позволяют, трудности быта. Трудности мы заметили ещё при встрече звена охотников, да и в пути успели кое-что услышать.

Ну, а так как я, оглядываясь по сторонам, откровенно упустил момент, то вперёд вылез Гоблин и прекраснодушно заявил, по-лобовому, без всякого, мать его, политеса:

— Камрады, да нафига ж так мучить людей? Присоединяйтесь к нам, вместе будем преодолевать, союзно! К нам в анклав уже и белорусы влились, и словенцы, словаки, сербы, чехи есть. И даже французский венгр имеется! — гордо финишировал Сомов, подняв палец вверх так, будто в Замке Россия поселился сам Саркози.

Я ему тут же легонько, но чтоб спазмик-то пробил, вмазал по правой почке, чтобы это безобразие прекратить. Вот паразит! Кто тебя просит тут полномочным диппредставителем выступать, да с такими резкими движухами? Напугать людей хочешь? Ну, падла, я тебе дам наедине… Ну и что, что мы тысячу раз обсуждали, как хорош был бы русско-немецкий союз и какого толстого анкерного болта можно такой бригадой ввинтить в самый пуп этой планеты? Ты кто таков, чтоб такие предложения кидать?

Бургомистр пристально посмотрел на этого урода и спокойно спросил:

— Это официальное предложение вашего руководства?

Гоблин косяк прорубил и тут же заёрзал:

— Ну, это я…

Но добазарить до окончательно глупого Коломийцев ему не дал. Он буквально сдернул его со сцены и на прекрасном немецком заявил:

— Наш друг в эмоциях, и по-человечески полон желания помочь. Сейчас, как мы понимаем, не до политики, надо решать самые насущные проблемы. И мы готовы содействовать вам.


На большом "сотниковском" столе еда двух видов: наша и местная. Вот такой русско-немецкий стол. Вернее, его жалкие остатки, тут у Штаба завтрак был, корпоративный. Пока мы рассказывали немцам об этом мире и способах жизни в нём — они мало что знали — почти всё и умяли.

Немцы выставили жареное мясо косули, копчёную рыбку, какие-то солёные травки и морс. Косуля с вертела, как мы прибыли, так её и насадили. Жаренье на вертеле — целая наука, чтобы тушу пропечь, но не спалить, опыт требуется, терпение и многие часы контроля. Мясо рублено крупными кусками. Так и хочется, в духе антуража, грызть и бросать разбитые обухом крепкого ножа кости на пол, радуя господских охотничьих псов. Но собак у немцев нет, и кошек нет. И птиц нет, ни курочек, ни гусочек. Ни "бе-бе", ни "му-му".

Однако они сразу, и с чистой душой, предложили нам зарезать и зажарить молодого поросёнка. От такого предложения мы с Мишкой чуть сознание не потеряли! У них есть свиньи! Давай расспрашивать, что да как — точно, три свиньи и восемь поросят.

Как их можно есть? Может, это последние свиньи на Земле-5.

С нашей стороны — картоха, сгушёнка, колёса "пражской" колбасы, квашеная капуста, хлеб, чай, сахар и кофе. И красненький блок гордеевской "Примы". В итоге из шести берлинцев не курят лишь двое — остальные периодически дымят у бойниц, выходящих на реку, с непередаваемым кайфом. Оказывается, немцы всё ещё курят!

Вот молодцы они… Увидели наши запасы провианта, и никакой алчности во взглядах, достойно держатся, это дорогого стоит. Но я, заметив блеск в усталых женских глазах, сказал: "Извините-ка, мужики…" и сразу подвинул сгущёнку им. Еще три банки ушли к оставшимся в Берлине детям.

Встретили нас… Не знаю, как вам и сказать, ребята.

Нет, не как братьев, это слишком банально и слишком неполно. Знаете, как будто к матушке в гости приехал, в маленькую деревню, где ты вырос и где, по-мудачески, не был года три, исправно находя оправдания. Вот вся деревня и бегает теперь из дома в дом, радуется, вкусненькое несёт. Вот уж действительно, как к родным. Такое всегда чувствуешь, эту ауру искусственно не сотворишь.

В зал постоянно входят мальчишки-посыльные, но тяжёлые дубовые двери ни разу не грохотнули, а все распоряжения бургомистр отдаёт не свистящим громким шёпотом с матами и переспросами, а в письменном виде, отрывая листочек за листочком из маленькой записной книжки. Только глядя на эту щедрость и понимая, каков дефицит бумаги в этом мире, можно понять всю экстраординарность визита русского флота на Шпрее.

— Мужики, вы поймите нас правильно, многого не дадим, — не стесняясь, завёл отчасти гниловатый базар Гоблин, никто такие минуты не любит. — Что можем, отсыпаем без жабы и затирок с Главным, потом ответ держать будем, как сумеем, "огнестрел" в этом мире посчитан и легко не даётся.

— Геноссе Миша, мы всё понимаем, — кивнул Рольф Холландер. — И будем рады даже одному гладкоствольному ружью, а уж двум…

С оружием у них швах. Полный.

Единственный ствол имеется у капитана, страсть как странный девайс, не то двуствольный пистолет 12-го калибра, не то обрез, однако же, "обрез фабричной сборки". Он его носит в кожаном чехле, за спиной, как в кино. Мы полюбопытствовали, прочитали надпись "Hudson".

— Этот "хаудах", — пояснил Рольф, — сделан после выхода фильма "Мэд Макс", игрушка бешеного Мела Гибсона.

Диковинный трофей боевой капитан снял с бездыханного "зусула", зарезанного им собственноручно ещё в первый месяц попаданства — так, несколько абстрактно, называли "страшных африканских бойцов" в одной старой юмористической телепередаче. Сериал про танк "Железный Капут". Я один раз сказал, Гоблин посмеялся, да так и прижилось. А что, сколько их там бегает, всяких-разных, кто знает, а называть как-то надо. Негры — скучно и неточно. Для меня с советских времён негры это те, кого надо кормить, жалеть и защищать от американцев. В нашем мире такие перевелись, остались зусулы.

К короткому обрезу у немца имеются три красных картечных патрона, уже потёртых, от частой смены мест дислокации. Рольф бережёт их, на случай возникновения самой страшной ситуации — прорыва врагов в крепость. На этом современный "технологичный" арсенал германцев и заканчивается, остальное вооружение немцев — луки.

Не позавидуешь.

— Не, ну мы же в понятиях, нужды людские видим, так что, без байды, — сложно ответствовал Мишка. — Короче.

Он вытащил из мешка два полуавтомата "Браунинг голд фьюжн", добавил к стволам несколько пачек патронов: картечь и "бреннеке". Это трофеи, "арабские", часть вооружения экипажа "Дункана".

Взяв и осмотрев ружья, Рольф что-то быстро пояснил бургомистру, тот кивнул, громко щёлкнул пальцами и в комнате, немыслимым способом передвижения Джима Керри материализовался чернявенький пацанчик, схватил записочку и исчез. Капитан ничего не стал комментировать и благодарить, выдержанно ждал дальнейшего.

— Так… Пистолет вот есть, французский "MAS М 1935А", всего один, старина далёкая. Но вполне работает, проверен, — Гоблин звякнул по столу пестиком. — Ну, и два "нагана", классика, вечная тема. Тут ведь особенности у нас, современного оружия практически не найти, снабжаемся довоенными образцами, или времён Второй Мировой… Ну, и маслят к ним, сколько можем.

Патронов оказалось немного, с чего бы мы много к короткостволу таскали.

Вот сейчас Холландеру стало уже тяжело скрывать эмоции.

Что такое военному, присягой, личностным выбором, сердцем, привычками и понятиями нацеленному на защиту своего народа, оставшись без оружия, вдруг обрести таковое? А с ним и новые возможности, не доступные ранее способы ведения боевых действий, уверенность в боеспособности подразделения… Это как с переформирования вернуться. Как в наступление пойти, после долгих лет безнадёжного сидения в окопах. Как родиться заново, и опять — воином.

Револьверы он придвинул к себе, а пистолет, после тщательного осмотра, подвинул бургомистру, господину Ульфу Курцбаху. Солидный мужик, этот Ульф. Молчаливый, спокойный, но люди слушаются его беспрекословно, приказы исполняют быстро. Избито, но у германцев вообще с организационной частью полный "гут". И вид-то у него классический, "бургомистровый", хотя, и это очевидно, он уже прилично похудел за время вынужденной групповой робинзонады. Стрижен накоротко, тут все мужики так стрижены.

В комнату зашёл и сел рядом с командиром ещё один служивый — Эрих Вайнерт, высокий молодой человек, румяный, даже краснощёкий, обманчиво "юношеский" на вид. Но, глазки-то сержантские.

Тут Гоблин вдруг повернулся ко мне.

— Что по "одиннадцатому", Кость?

— Отдаём, — махнул рукой я.

Чего его жалеть, мало ли диковинных пистолетов в группе? Не жмись в тяжёлую минуту, и тебе откликнется. Может, потому некоторые нас и считают лоховатым народом. Да ладно, пусть считают, вышибем когда-нибудь мы эти считалочки из зазнавшихся бошек. Это их собачье дело, а по мне, именно так — по душе.

Бряк! На столешницу — кстати, у Сотникова она покруче будет — лёг трофейный сомалийский "Кольт М1911".

— Свежак! У пиратов вчера забрали, на Волге. Две обоймы всего запаса, и больше к нему маслят нет. Ну, с патронами не проблема, любыми. Выписываем.

Этот ствол капитан из рук уже не выпустил. Понятно…

— "Спрингфилд" один имеется, тоже трофейный, — продолжил Сомов. — Состояние хорошее, даже удивительно, как его зусулы не засрали. Патроны все твои, капитан, сколько сняли. Ну, и на закуску.

Похоже, название "зусулы" к таинственным бандам вскоре приклеится прочно.

Гоблин положил на стол два "убитых" АК-47. Последний, нормальный "калаш" мы таки зажали — что за делёж такой, если он вообще без жабы?

— Братаны, извиняйте за внешний вид стволов, что наварили, тем и делимся, — как бы оправдался перед берлинцами Сомов. — Не знаю, сможешь ты там целое отколупать или нет. Но стреляют! Магазина всего четыре, полные. Если одобришь и возьмёшь на вооружение, дадим ещё патронов, из своих запасов.

Тут оба немецких вояки встали, сдержанность кончилась.

Истосковавшиеся по стреляющему железу руки щупали стволы, в сторону рядками начали откладываться составные части оружия. Рольф послюнил палец, прижал к ствольной коробке АК, посмотрел на мокрое пятно. Не морщась, заглянул в ствол, не смутился состоянием дерева, мятыми магазинами. А ручки-то трясутся. Но он рационалист, смотрит не на состояние автомата — что уж там оценивать, всё на виду, — а только голую функцию, как и стоит поступать в таком безвыходном положении.

— Они будут стрелять, — заявил Капитан. — Это же "Калашников". Почистим, постираем, помажем.

И вдарил длинной немецкой фразой по замершему рядом коллеге, из которой я понял, что румяному воину даден приказ, как-то связанный со словом "искупать" или "намочить".

После того главком Вермахта повернулся к нам, и мы заметили, как изменилось его лицо — ничего себе, сразу получить девять стволов! Это самый настоящий рывок из каменного века в 20-й. Как-никак, но с таким вооружением уже можно держать замок, никакая примитивная банда анклаву уже не страшна.

— Хомбре, это лучший подарок в моей жизни, — просто и искренне признался вояка, — вряд ли когда-нибудь я смогу отдариться так же.

— Забей, на, братан, — великодушно посоветовал Гоблин.

Сомов отжигал, и свет рампы ничуть не слепил его.

А мне опять пришлось переводить. Да чтобы прилично было.

На вооружении анклава состоят лишь длинные, метр восемьдесят, луки английского типа — "longbow" — из тисового дерева, его в этих краях растёт предостаточно, по обоим берегам Волги. "Лонги" немцев похожи на самодельные, тисовые же, луки сербов, но ещё длиннее. Натренироваться на таком "тренажёре" до уровня приемлемой точности стрельбы — адский труд, но они это сделали, практически все мужчины анклава могут сшибить стрелой косулю на дистанции пятьдесят метров. Стрелы из тополя, само собой. Как выяснилось, в анклаве есть этнограф, проработавший многие годы в Якутии, поэтому с изготовлением стрел проблем больших не было, он первым делом сделал традиционные "стрельные" северные струги. Точность боя такие стрелы обеспечат средненькую, но этого хватает для охоты и сдерживания врага на средних же дистанциях. Однако, о каком-то маневренном бою в лесу, как и тактических перемещениях, тут говорить не приходится, такой лучник — воин-стационар. Забирайся на ветки дуба, как товарищ Робин Гуд, и выжидай. Но у противников-то — огнестрел!

Теперь ситуация изменится.

Однако, как говорят в длинных и нудных рекламных роликах про чудо-овощерезки: "Но, и это ещё не всё!"

— Знаете, ребята, а пулемёт мы вам не дадим, — сказав сие, Сомов тут же поднял руку в успокаивающем жесте, ибо немцы быстро забормотали что-то, типа: "Так мы ж без претензий, честноки, что мы, без понятий, что ль…"

— "Максимка" вам в аренду пойдёт, кормовой пулемёт нашего "Дункана", судовое имущество, между прочим. Это модернизированный вариант, горловина широкая, чтобы снегом можно было кожух забивать, — он вытянул ладонь к бургомистру и пояснил, тот же наверняка должен помнить те страшные и славные дни. — После Сталинграда опыт реализовали.

Так, хорош, нужно говоруна перехватывать…

— Ну, и особый подарок вам, от подразделения сталкеров! — я встал и торжественно вручил капитану альпийских стрелков, словно "киндер-сюрприз" ребёнку, гранаты: "эфки" и "эргэшки", по паре.

Всё, Миш, сделали мы дело, вооружили братанов, как могли.

Теперь можно ждать люлей от Сотникова, если что не так.

Пулемёт у Коломийцева реквизировать, пусть даже на время, оказалось не просто. Любой, кто знает нашего капитана, легко может представить, что за словеса полились из его уст в ответ на предложение лишить его крейсер кормового плутонга. А был нужен именно "макс", способный бить длинными очередями. Пришлось уговаривать и обещать, несмотря на то, что Коломийцев и так всё прекрасно понимал. Ну, забрали, в том числе и станину, заботливо захованную в загашник Корнеева.

— Чё сидим, мужчины? — спросил Гоблин, — пошли наверх, поставим "макса" на башню. Водрузим его, геноссе Рольф, и никакая падла на твою поляну в радиусе километра не выйдет без очень низкого поклона.

Пулемёт нести немцы нам не дали. Тут же появились остальные бойцы, похватали оружие, "макса", станок, даже короба с патронами не доверили нести.

Одеты — кто как, какое уж тут единообразие, что нашли в единственной обнаруженной поблизости "локалке", то и носят.

Дежавю.

Оказывается, "дежавюшность" бывает двух типов воздействия, что никак не зависит от содержательности. Не так давно, но ещё в той жизни, приехал я из Нижнего в Городец, на родину, к бабке. И полез на чердак старого дома, давно планировал это седлать, Там хранился некий личный архив: старые школьные и частично более поздние фотографии, мальчики и девочки из прошлого, вещи того времени, объекты давних увлечений — первый собранный своими руками радиоприёмник, старая гитара, моторчик от мопеда, магнитофон "Яуза". В общем, много чего.

Думал, вытащу, и перевезу в городскую квартиру.

Достал, сел там же, на чердаке — а время вокруг меня как будто остановилось, замёрзло, ничего вокруг не напоминает о 21-ом веке, о возрасте, о жизни нынешней… Нахлынули образы, события, картинки, и мне уже было не разобрать, какие из них происходили реально, а какие сгенерированы только что, матрично.

И стало мне плохо. Неожиданно, да? Казалось бы, чего там…

Но ожидаемой нормальной ностальгии — светленькой — не возникло, почему-то возник страх — неужели мне опять придётся переживать всё заново, все обретения и утраты, ошибки малые и крупные? Не хочу! Не хочу в то время! Пусть молод был, пусть весь мир в кармане — не хочу. Шагов назад не хочу. Парадокс — молодое былое напугало меня больше будущего старого. А это неприемлемо.

Слез я с чердака.

Оставил всё на месте и уехал.

Вот и здесь — дежавю.

Ёлки-палки, опять начало! Начало групповой робинзонады. Хотя… Не бывает групповых робинзонад, как не бывает Коллективного Холостяка. У Дефо робинзонада закончилась с появлением Пятницы.

Опять ни хрена у нас нет, всё предстоит добывать, выбивать, вышибать и отбирать, разведывать, натыкаться, зачищать и воевать за новое своё… Да ещё и внешней помощи нет, нет Канала, давайте уж, человеки разумные сами как-то.

Однако же именно сейчас я не ощутил того "городецкого отторжения" — ощутил азарт! А, давай! Ну что же, давай ещё раз, морда твоя Смотрящая! Теперь мы пройдем ещё не пройденную дистанцию куда как проще и умнее, не сбивая ноги и не загоняя лёгкие в спазм от постоянного "успеть бы…"

Азарт у меня! Подходите, гады, кто на новенького!

Русские пришли, помогать будем.


Пока мы пили чаи, пытались связаться с анклавом, и, в манере нищего, хвастливо передающего жалкие дары ещё более нищему, держали зал, немецкие ребята успели выложить по центру верхней площадки донжона тумбу, на которую и встал пулемёт. Красота!

Теперь никто им не страшен, прежде всего — зверь.

— Ну вот, — довольно оглядев огневую точку, заключил Гоблин. — Имеем настоящую крепость.

Замок стоит на южном, левом по течению берегу реки Шпрее. Напротив — действительно неизвестные земли, дороги туда нет. Магистральная грунтовка, до этого места тянущаяся вдоль Волги, возле Берлина круто поворачивает на восток. Там тоже неизвестность, кроме данных о несомненной гадости, появляющейся с этого направления — именно с востока к замку эпизодически приходят отряды "других зусулов". Это не сомалийцы, но, кто точно, немцы сказать не могут, пленных не захвачено. Какие пленные, еле отбиваются. Для того, чтобы преградить проезд автотранспорту — а у налётчиков он имеется, чаще всего это лёгкие джипы, германцы завалили восточную дорогу засекой. Учитывая то, что в распоряжении анклава имеется всего две ножовки и два убитых топора, такая работа заняла очень много времени и сил. При появлении противника немцы поступают просто и, по-своему, эффективно. Основная часть укрывается в крепости, несколько человек сразу уходят в лес. Прятки в лесу — единственный способ борьбы с левобережными неграми, — что сомалийцы, что зусулы, категорически не хотят бродить среди зарослей. И правильно делают, учитывая изобилие хищников. Немцам же ничего другого не остаётся, иначе негры давно бы тут обосновались. Партизанят из кустов, беспокоят пришельцев стрелами, несколько раз подранивали. Отчасти спасет то, что оружие левобережных африканцев в подавляющем большинстве гладкоствольное. Нарезное встречается очень редко.

Таким образом, сбылись самые мрачные предсказания Коломийцева, дети Чорнага Континента обитают по обеим сторонам Волги, во всяком случае, начиная с широты Нового Берлина.

Из того, что мы услышали, зусулы никак не представители "селективки", это разрозненные "банды возле центральной кормушки", искатели лёгкой наживы, грабители "локалок".

Жителям анклава ещё очень повезло, удалось найти поблизости одну "локалку". Стандартная "универсалка" дала им приличное количество еды и одежды, а вот с инструментом "рэндом-робот" Смотрюг промахнулся, его практически не было. Наверное, это единственное настоящее везение анклава, во всём остальном — только диву даёшься, какие на них напасти навалились! Или же есть некая зависимость от неудачного старта. Например: в большом складе стояли два мотоцикла "цундап" и внедорожник. Его и отсюда видно, стоит во дворе замка, откидная брезентовая крыша наглухо застёгнута. Это "кюбельваген" — Kubelsitzwagen, 82-ой "Фольксваген", мечта кинорежиссёра. Три единицы техники зараз! И ни капли бензина! В канистры, стоявшие по соседству, была издевательски налита ключевая водица.

Собственно в анклаве имелся и ещё один автомобиль, точно так же, как и у нас, найденный в Посаде, не знаю, как такое стандартное поселение в шесть домов называется у немцев. Бортовой "Опель Блитц" тёмно-серого цвета. И опять с топливом завал. Точно, это дополнительное испытание на прочность, по-другому стороннику теории заговоров эти "косяки" не объяснить. Хотя… Не знаю, как этот момент выглядел у франков и у египтян. Может, нам одним так повезло, что сразу бензинчиком разжились.

Соответственно, такая же "жопа" вылезла из аккуратных модулей компактного НПЗ. Тут мы с Гоблином не удивились, сами запускали, чёрт знает, сколько, — то одно надо выписать, то другое. Хрен он запускается с "полтыка", хотя, теоретически, должен. Дугин вообще оживлял его полученным по каналу генератором.

У немцев такой возможности не было.

Но технику они сберегли, поставили в рядок, под присмотром.

Южная часть магистрали, ведущая прямиком к нашему анклаву, от африканцев свободна, никто ни разу не побеспокоил немцев с той стороны, кроме зверья. Но и пройти по ней не получилось — зачистка нужна. Да уж… Куда ни кинь, всюду клин.

Сомалийцы пару раз поднимались по реке, но как-то робко, без единой попытки штурма, походу у них с зусулами уже произошёл делёж полян, и на чужую территорию они особо не суются, не хотят второго фронта.

Посадские дома пустые, там никто не живёт. И необходимости в том нет, места в крепости навалом, и просто страшно там жить. Все — в замке. Там же и свиньи… Вот ништяк, так ништяк! Я уже представил себе колбасные перспективы, это вам не дикая кабанятина, жёсткая, запашистая настолько, что приходится перешибать долгой обработкой и "канальными" травками. Правда, сейчас уже и мы весь перечень огородных специй высадили в теплицах Кордона.

Долина у Нового Берлина гораздо меньше нашей, и не так удобна. Смотрящие предоставили анклаву вычищенную от леса узкую длинную полосу плодородной земли, протянувшуюся к устью вдоль реки, некогда распаханную и уже разбитую на равные прямоугольники. Вокруг анклава лес. Ещё когда поднимались по Шпрее, заметили, как он меняется по берегам, от редколесья к тайге. На противоположной, неизученной стороне лес больше смешанный, пониже. Но гораздо менее "проходимый". Со стороны Берлина, в основном, знакомая нам сосновая тайга.

ВПП немцам не предоставили, зато у них имеется вертолётная площадка, естественно, без геликоптера. Узкая грунтовая дорога, с квадратом небольшой стоянки для автотранспорта, подходит прямо к прямоугольнику с белым кругом на посадочной площадке. Есть и небольшой ангар, сарай прилепился сбоку. Даже матерчатый "ветровик" стоит, как у нас.

Нормальный ход! Это что, где-то, на уже известном расстоянии, в тайге вертолётик в одиночестве грустит? Да не один… Есть фронт работы для Эриха, есть.

Теплицы, из трёх известных нам "селективок", получили пока лишь франки, — за какие заслуги, спрашивается, ох, чёт невзлюбил я их…

В качестве компенсации германцам подарили большую оливковую рощу. Я не ботаник и не садовод, но, увидев такую экзотику, понял, что крепких зим тут просто не бывает, вряд ли оливковые деревья выдержат минусовые температуры ниже десяти градусов.

С инфраструктурой Смотрящие не мудрствуют. Вот, например, кузня. Точно так же тупо поставили её прямо рядом с Замком — ошибка, мы в неё уже упёрлись.

Не так давно, когда Дугин только начал ставить "литейку", Лагутина и Зенгер не согласовали ему установку ещё одной "чадилки" рядом со стенами. Пришлось уходить в лес, на освобождающуюся поляну "лесоповала". А ведь по-хорошему, все огневые службы стоит сразу же располагать рядом, сооружать общий угольный склад, склад готовой продукции, и так далее. И чтобы резервная площадь имелась — тут ведь только начни! Пойдёт-покатит, вскоре уже и серой завоняет, и обогатительное производство проклюнется, а там и до цеха разделения файнштейна и электролиза меди дойдёт, ага… К моей пенсии успеют?

Ну, всё это ещё далече.

Сейчас тут корячатся проблемы куда как поважнее.

Новый Берлин страшно пострадал от хищников, местные леса от них не зачищены, и все эти живоглоты спокойно бродят по окрестностям, караулят всё живое. Только косуля удрать успеет, а человек нет. С момента переброса и по сегодняшний день медведи, волки и пещерники убили восемь мужчин. Один раз пещерник материализовался прямо в долине, и ничего нельзя было сделать, пока он, устав шкодить и гадить в поселении, не подошёл к стенам, где его буквально утыкали стрелами.

Звука выстрела местный зверь практически не знает, слышит их только во время набегов зусулов. Охотиться в ближнем лесу немцы не могут, там территория большой медвежьей семьи, охотой люди промышляют на той стороне Шпрее, переправляясь на самодельных лодках, такую и встретили вчера вечером. Местный медведь, по рассказам, ничуть не меньше нашего, и с луком на него ходить самоубийственно. Как тут без "максимки"!

Я похлопал пулемёт по кожуху. Что, "макс", вовремя ты пришёл на помощь к старшему брату? Это я про баллисту вспомнил, точную копию Юркиной реликвии.

В Новом Берлине донжон невысок, а периметр — в виде вытянутого прямоугольника. Поэтому баллисту немцы перетащили на левую угловую башню, нацелив её на перегиб дороги и "хищный лес". Поверх орудия — кривоватый, но широкий навес от дождя. Стрелять из неё рационально лишь по самому тупому из известных тварей, по пещернику. Наверное, действенная вещь.

Нет предела коварной фантазии Смотрящих.

Немцам таки дали пароход.

Нет, вы не поняли. Пароход! Самый настоящий, с высокой чёрной трубой и белой полосой по борту, миниатюрный, для разъездов, а не для грузов. Красивый.

И угольный склад есть, причём раз в пять больше нашего, запас хороший. Но красивый пароходик убит вражиной. Ещё во второй свой набег зусулы обнаружили кораблик и поступили с ним в традициях имеющейся национальной культуры — свинтили все блестящие детали, разбили все стёкла и приборы, насрали на палубе. После появления у бойцов анклава "лонгов" эти безобразия прекратились, но пароходик теперь придётся долго и нудно восстанавливать.

Издевательство Смотрящих? Это как посмотреть, учитывая, что у Германии есть Главный Ништяк, если смотреть с точки зрения Дугина и Ковтонюка — автокран, такой же, как у франков.

В общем, дружить нам надо, и желательно, в едином коллективе — на любой базе и принципах.

Я оглянулся.

На вершине донжона остались двое.

Извинившись, Рольф убежал от нас вниз, делать дела.

Только получив оружие, он тут же сформировал сводное звено вояк и охотников и теперь отправляет войско с собой во главе на зачистку "медвежьего леса". И правильно, куда это годится, когда в километре от крепости в небольшой роще засели медведи, не дающие людям пользоваться территорией. Пять человек немцев, и Гоблин с ними: Мишутки, я бы на вашем месте рвал когти до мексиканской границы, отряд "Бранденбург" на подходе.

Ага! Началось!

"В лесу раздавался топор… стоп! — отстрел с пулемёта".

Впереди по всему фронту пошла бурная трескотня выстрелов, прощай, заповедный лес, прощайте клыкастые зверушки, теперь вы просто шкуры, без всякого спорта и спортинга — тупо, очередями, Злой Гоблин погнал зверьё к охотникам. Хотя, по тому, как он там лупит, мало кто добежит…

Со мной рядом стоит Эрих Вайнерт — он не профессиональный военный, хотя в бундесвере отслужил. После армии стал романтиком — наш человек, практическая стрельба, страйк, охота и туризм. Коллега, командир звена разведки, созданной недавно, но реальную возможность для путешествий обретший только что, с получением огнестрела. Наш коллега, так сказать. Эрих, изучавший русский не во времена существования ГСВГ, а в порядке знакомства с языком вероятного противника, говорит хуже капитана, мы общаемся на жуткой смеси русских, английских и, частично, немецких слов — в равных условиях.

Немецких сталкеров пока всего двое, учитывая малочисленность анклава. Напарник Эриха, Вальтер, драит автомат, основное огневое средство группы. Кроме старого полуживого АК, капитан с бургомистром выделили группе целый револьвер системы Нагана. Как горько заметил Вайнерт:

— Армейцы никогда не любили разведку, а наш бургомистр ещё не осознает её важности. Поэтому больше я и не ожидаю, сами добудем.

Думаю, германские сталкеры такие же безбашенные хлопцы, как и мы. Они с напарником — Вальтером Кохом — уже два раза предпринимали попытки пройти по дороге на юг, в ту сторону, где здоровенная осыпь отрезает нас от немцев. С одним самодельным луком, старой щербатой алебардой и выпрямленным на коленке коротким "саксом". Оба раза нарывались на стаю волков, и оба раза лишь чудом возвращались в крепость, отстреливаясь и отмахиваясь. Но и имеющимся "огнестрелом" особо не насталкеришь, — что это такое, два ствола на группу? Из которых один — не самый удобный в перезарядке и никак не "зверовой" револьвер. В общем, я его прекрасно понимаю, надо что-то делать.

Коллега таки, и это не мутная главсталк-девица франков, а нормальный мужик.

— Знаешь, что, дружище, пойдём-ка в закрома, — решил я.

Из боевого арсенала ничего не могу дать.

Гладкие стволы мы в рейд не взяли, у меня АКМ и два короткоствола, у Гоблина его любимая "девятка" и ПКМ группы. Отдав "тигра" во временное пользование Рольфу, он с пулемётом крадётся в сторону ничего не подозревающих медведей. У экипажа "Дункана" мы уже изъяли два "браунинга", более оголять палубную команду нельзя.

В зале я полез в суму и достал Дугинскую "вундервафлю".

Главный механик давно уже на нас обижается, вручив на испытание первый ствол местного разлива, он уже месяц не может дождаться полного и всеобъемлющего отчёта о реальных полевых испытаниях, всё никак не складывается.

— Смотри, Эрих. Вот — самый настоящий "хаудах", а не тот кастрированный обрез вашего капитана, реплика из фильма про бешеного австралийца.

Ребята дугинские практически всё сделали сами, кроме капсюлей, естественно, даже насечку на пистолетной рукояти. Чёрный порох своего производства, только селитра пришла каналом, пока своя не созрела. По мне — вполне изящная вещь. Дульнозарядный капсюльный "громобой" о двух стволах, в полтора раза длиннее "Хадсона" — пока только такие Дугин смог добывать сверловкой. Третий удачный экземпляр, первые два — у охотников нашего анклава. Несколько штук пошли в брак по причине неудачной пайки стволов. Двенадцатый калибр, в комплекте пули и картечь, пороховница, пыжи и мерка. Шомпол под стволами.

Мы, конечно, из этого "зверька" постреляли. Что сказать, пушка. Особенно, если вдумчиво и опытно работать с навеской. Сноровки у меня нет в перезарядке, так и появиться ей неоткуда, если постоянно пользуешься штатным оружием.

Разглядывая тяжёлый девайс, Эрих не сразу поверил, что русский анклав уже налаживает производство огнестрельного оружия. Я показал ему клеймо на стволе и лейбл новой русской марки в названии модели — "Арсенал-111".

— На близкой дистанции эта "страсть" посадит на задницу слона, — обнадёжил я сталкера. И тут же нагрузил. — Вот и испытывай его, но осторожно. Только помни, отчёт, рекомендации и предложения теперь с тебя. Дугину расскажу, так он только обрадуется, у нас, чувствую, никогда руки до нормальной практики не дойдут. А тебе всё помощь, три ствола — не два.

— Костя, ты хочешь сказать, что у вас уже есть производство такого уровня? — искренне удивился немец.

— Какой тут уровень, Эрих… Ещё плыть и плыть. Нас теперь заставили гильзы собирать, теперь все пулемёты с мешками, автоматные тоже собираем, по возможности, — слукавил я, ни черта мы не собираем автоматные, ленимся.

Но и тут скоро прижмут.

— Технари собираются пробовать переоснащать нарезные патроны, испытывать и складировать гильзы на будущее. Сейчас же только практики нарабатываются, опыт, оборудование отлаживается. Пока поставки есть…

Немец забрал "хаудах" вместе с причиндалами и чехлом для переноски, и прямо тут же начал заряжать стволы. Не терпится!

И тут я понял, чего мне не хватает.

Зусулов!

Отчаянно, просто по-мальчишечьи захотелось, чтобы именно сейчас, в этот самый момент на Новый Берлин напал супостат — хер с вами, валите в любом количестве, зуавы и зусулы, панфиловцы готовы к отражению атаки и переходу в наступление с выходом на новые стратегические рубежи! Хоть полсотни давай, аж руки зачесались.

Я прислушался.

Стрельба в лесу затихла.

Не сбыться твоим желаниям, Кастет…

Ну, какой "зусул" полезет на такую акустическую огневую плотность? Разве только… а у них штрафбаты имеются?

Ну, да, идут, машут. Вон они, возвращаются, усталые, но довольные. Теперь лишь бы германцы медвежьего мяса не наелись от радости, мы-то потребляем медвежатину только после анализа в лаборатории медцентра. Правда, пока ни одного заразного медведя не попалось — чистый мир, незагаженный.

На площадку донжона пулей выскочил вихрастый малец, поглядывая в мою сторону, что-то быстро доложил Вайнерту.

— Дружище Кастет, как докладывает наш радист, связь появляется! — объявил мне заметно заволновавшийся Эрих. — Сейчас сюда поднимется дежурный стрелок.

А я вспомнил ещё одно важное немецкое слово и, протягивая руку в направлении лестницы, предложил немцу:

— Vorwarts!

И взял рацию.

Пш-шш…

— "Гоблин" — "Кастету".

— В канале такой орёл!

— Ты клешнями-то пошевели, орёл. Связь пошла.

— Принял, бегим.

— Как там?

— Много мяса и волос. На весь лагерь, ещё и "крытке" хватит…

Вот и ладно.

Эх, зусул, зусул, почему ты такой ленивый, почему не идёшь под пульки? Тут такие сюрпризы тебя ждут. Да и новый джип пригодился бы.


Камин уже притушили, жарко.

Гоблин сразу перешёл в закрытый телефонный режим, слишком много говорить придётся, что бы радионормами манерничать. Что говорят с той стороны — не слышно, что говорит Гоблин — слушайте все. Они и слушают. Мы с Мишкой решили не прятаться. В открытую играем. Не знаю, насколько круто мы косячим, с точки зрения дипломатии, но мы решили так. Если хочешь забрататься — делай всё сразу с открытым сердцем, люди всё видят, всё чувствуют. Ну, а если ошибаемся, и на немцах обожжёмся… Что же, это тоже экспириенс, как сказала примкнувшая к Эдгару не один раз перверсированная девица Лилит, наступив в лесу на ежа.

В общем, мы слышим только его речи.

А речи гоблинские таковы, что и шифровать порой не надо. Хоть и старается, но в такие моменты это бесполезно, перейдёт на сленг. Но я пересказываю бургомистру суть и настроения. Сидящая сбоку немка тоже еле заметно двигает губами.

— "Башня", нормальный сигнал? Юра, как я там у тебя?

— Ага… Ништяк. Значтак, инфа высшего порядка, всё под запись и давай в рубку Главного!

Пш-шш…

— Да жду, жду…

Мишка повернулся к нам:

— Плоховато, но слышно. За президентом пошли, он там рядом.

Пш-шш…

Гоблин покрутил ручки.

— Главный? Наше вам с кистями. Короче, мы немцев нашли. Немцев, говорю! Мля, глухие… — Гоб зачем-то потряс трубкой.

— Поняли там? Ага. Восемьдесят пять километров по нашему берегу от Хребта… Что? Да кули повторять, что вы сразу запись не включили? Ну и записывайте тогда!

— Нет, там устье реки Шпрее. Ну да, Шпрее. Вверх километров пятнадцать от устья, южный берег. Не, это потом расскажу, мелочи…

— Давай я сразу самое горячее, а? У них вариант "один-ноль". Да сами офуели вдупляк!

Вариант "один-ноль". Мы давно уже протёрли все возможные причины отказов "запуска селективок", ещё когда о пропавших украинцах активно размышляли, кстати, до сих пор о них ни слуху, ни духу. Даже коллегиально таблицу составили. Вариант "один-ноль" — смерть избранного на роль лидера в самом начале, причём, ненасильственная.

Очухался немецкий кластер, походил-побродил по двору, подождал у моря погоды. Потом немцы самоорганизовались, благодаря Ульфу Курцбаху, собрались в ратуше, и давай рядить, прикидывать… Послали группу добровольцев на обход и обыски, вот Эрих с другом этим и занимался. Добрались они до донжона, вошли в залу — а там мёртвый человек. Медики у немцев были, посмотрели — сердечный приступ, инфаркт. Разволновался избранный, не сдюжил. На столе — три листа бумаги, сталкеры притащили их в ратушу, начали изучать коллективно.

И случился коллективный же шок.

Многие другие народы на месте немцев просто перестали бы быть одним народом. Эти справились. Научниками германцы не были обделены, с реалиями разобрались, правильные прикидки сделали. Прыг, к пульту — мёртв. Ничего не сделать, просто мёртв, нет обратной связи. Ни запрос подать, ни "что ж вы делаете, сволочи!" крикнуть.

Вот такой старт…

— Покосило их нехило, восемьдесят девять человек в кластере… Не, не, они бойцами с судьбой расплатились. Ага… Тридцать два мужчины осталось. Что?

Пш-шш… Пш-шш…

— Громче говори! Громче! Вот так ништяк… Короче, "Дункан" пять часов назад к вам пошёл, по мачту забит… Что? Нет, больные. Больные, говорю! Восемь детей. Восемь! Кроме них, шесть женщин и два пацана. Есть инфекция от ранений, простудные. Сердечников? Щас гляну.

Пауза.

Мишка посмотрел на листок бумаги, потом на нас.

— Шеф там реальный сходняк замутил, всех важных к трону гонят, — пояснил он персонально бургомистру.

Тот понятливо кивнул головой.

Пш-шш… Пш-шш…

— Двое конкретных сердечников, два — перелом конечности. Аппендицит один, вчера началось, нет, женщина молодая.

— Теперь так, надо бы их встретить, без байды! Там на правом берегу Волги выход к реке сомалийских бригад. Правильно, правильно, сомалийцев… Мля, сомалических!! Ну, а как ты думаешь, не гризетки же. Они там в рост стояли, давно стригут.

— На том же берегу их хавира, условное имя "Тортуга"… Ну, мы "дашкой" их под шконку загнали. Что? Почему без контакта, ничего я не хочу сказать, встретились и прямо, пообщались, двоих торпед вальнули, одного болтуна "Дункан" к вам везёт, на радость Руслану с шерифом…

— Так что встретить надо, посылай "Стерегущего", топлива побольше, потом чтобы к нам пришёл. Как, как… Так "Дункан" же топлива на обратном закинет! Ага… Ага… Патронов, "семёрки" длинной и короткой, гладких пулевых, на "спринг" чутка, нагановских. А! У Гриши вроде были для "кольта одиннадцатого"? Ну, спроси.

— Да реальная! Зверя только что побили — людоедов полные окрестности, у немцев одни луки. Да и зусул прёт. Что? Да вот такой, зусулический, не помнишь, что ли, передачу? Вспомнил? Ха-ха! Так что… Что? Не ослышался, они и по нашему берегу бродят. Нет, эти с другой бригады.

— Остальное сообразите. Лучше бы Гонта сам прибыл, глядишь, мы тут замутим тему, хочу тот берег крепко шмальнуть… А потом и "военку" можно зарядить будет. А! Так мы ж две мотолодки взяли, с моторами! Но одну отдали немцам, что поменьше. Не, топлива вообще нет. И я думаю, что правильно сделали.

— Ещё такая проблема, Александрович… Мы ить стволами поделились, реально так, по-братски… Ага. Ага. Ага… Ну, не ошиблись, значит, в пахане, — Гоблин весело подмигнул мне. — Ток ещё и "Максимку" с буксира сняли, типа в аренду. Даже так? И ладно, зачёт! Ну, ты тогда защеми там Грише яйцо заранее, пусть с общака пулемёт деду вкинет, — мы ведь с Кастетом мамой клялись, реально.

— Да вроде всё. Подожди секунду, ум выжму. О! Товарищ Главнокомандующий, группа сталкеров поздравляет вас с резким увеличением военно-морских сил анклава! Ничего я не пугаю. Мы понтон нашли, сдвоенный, только движок сомалийцы спёрли. Так его "Дункан" и тянет, скоро за скалы выйдет и в эфире проявится! Ну, дык, иопта, что я и базарю за стрелку дальше Хребта, вдруг эти черти подшконочные сбоку вилы выставят? Не, пацаны отобьются влёгкую, но все ж там бабы, малорослики, нахер им пульки над головой, надо сразу блокировать.

— Хозяин неизвестен, пленного ещё не было, немцы всего одного зарезали… Что? По понтону? Ну, как большой… Да хэзэ, что считать большим… Это Дугин там сбоку лезет? Ха-ха! Скажи ему, что чуть поменьше конторы в "Ментовке".

Понимая, что разговор уже на излете, я встал и отошёл к бойницам речной стороны.

Небо прояснилось, дождь отступил, ушёл на восток, теперь будет зусулов поливать. Деревья заблестели, расправились. Тихая река несёт в Волгу ветки, смытые вспухшими после дождя ручьями. Внизу пустой причал. А как "Дункан"-то провожали! Особенно, когда героический дед по старой привычке завел "песню про пароход". Все оставшиеся тут немки плакали и махали платочками.

На берегу стоят две моторки. Какую мы там с Мишкой выбирали? Сегодня же надо проверить, а как "Стерегущий" подойдёт, так наверх по Шпрее смотаемся двумя бортами, а потом и на Волгу выскочим, пошманаем по притокам, поищем сомалийские заначки.

Пш-шш… Щёлк. И тишина.

— Короче, всё нормуль. Главный сам сюда прикатит с "Дунканом"! Можно шнапс готовить, если есть.

Что говорить, все всё слышали.

И тут бургомистр выдал:

— Шнапс найдём… Господа, в прошлом году я был на форуме в Санкт-Петербурге, и там мне запомнилась фраза, сказанная одним вашим промышленником. Как это… звучит…

Немного напрягаясь, он таки улыбнулся и выдал по-русски.

— А жизь та налажваица!


Показали мальчики за четыре года,

Кто такие мальчики нашего народа.


Мне повезло, я ещё застал те последние годы, когда пронзительные стихи Игоря Карпова учили в школе ко Дню Победы. Представлял и я себя — "там", мечтал, как и все нормальные пацаны, бредил "ППШ-попаданством"… Но никогда не думал, что увижу речку Шпрее в таких обстоятельствах. И вот сладилось.

Мы на Неметчине, ёлки! Мы их нашли.

Не очередных арабов, не папуасов, не африканцев или гуркхов…

Так что, ничего, выкрутимся, камрады.

Глава 8

Юрий Вотяков, начальник радиослужбы,

нормальный он пацан, только размяться бы ему где-то

— А основа любой клиники и развитой медицинской службы, это медперсонал и, самое главное, средний и младший, — голос у Зенгер скрипучий, но не такой, как раньше.

В Замке ходят слухи, что она себе какую-то "оперичку" сделала, горло-косметическую. Врут, конечно. Но наши бабы, да и не только они, любят про медиков слухи распускать, уже и про пластику лица начинают судачить, ходят по столовой, присматриваются к лицам врачей. Курятник… Да и понятно, почему. Медики — это ж у нас каста, расплодил их Сотников, пригрел и размножил. Что делать, Верховный от своего главного бзика не отступается, подавай ему медицину, лучшую на планете.

— И оборудование, — кивнул стриженой головой Сотников.

— Аппаратуры вы, Алексей Александрович, любой натягаете, — согласилась главврач и тут же ударила снова: — А вот специалистов у нас крайне мало для Медцентра. По совести, их даже для плохонькой районной больницы мало.

— Нет, ну ты, Маргарита Эдуардовна, меру-то знай! — видно было, что слово "плохонькой" Сотникову очень не понравилось.

— Список у тебя, глянь! — он энергично потряс в воздухе листком бумаги. — Самый сложный по квалификационным требованиям. И самый капризный. Смотреть страшно!

Я сижу на ежеквартальном совещании со сложным заунывным названием: "По кадровому обеспечению и кадровому резерву". Присутствуют все начальники подразделений и служб. Ну, и я тут как тут — начальник радиослужбы теперь, типа погоны дали. Правда, и премии подкинули, в виде хитов и новых рублей. Все начальники давно вбросили заявки, а теперь типа защищают. Как правило, яростно, за кадры идёт жуткая драка.

Вот и сейчас. О чём она?

— Хорошо, давайте по порядку, товарищ Сотников! Я хирург-ортопед. Как главному менеджеру центра мне это подходит, ортопедия отрасль очень узкая, время для общего руководства, казалось, должно быть. А его нет! Мне приходится постоянно заниматься не своим профилем, где, я, скажу, прямо, далеко не лучший специалист. Не умеет ортопед печень пересаживать. Как — может знать, но навыка нет, как нет и наработанного количества операций. В медицине давно уже нет "широких специалистов" и современный хирург не может, не умеет и не должен охватывать весь спектр хирургии!

— О чём вы, Маргарита! У вас хирургов больше, чем в семи любых анклавах, вместе взятых! Сербка эта, ну, которая живот всегда режет…

— Абдоминальный хирург, — подсказала главврач. — И она не может, и не должна выходить за рамки своей специализации, просто не училась, поэтому…

— Вот, — не дослушал Главный. — Потом, из белорусов женщина, ну чёрненькая такая…

— Евгения Викторовна, торакальный хирург, грудная клетка.

— Вы, собственно — ортопед, ещё немка к вам перешла, как её, — продолжил шеф.

— Катрин Хитцер, сосудистая хирургия, да, хороший специалист. Но она-то тут причём, товарищ Главный? Знайте, что её как бы нет, и ещё долго не будет.

— Это как так? — Сотников опешил.

— Да вот так! Считайте, что она всё заново проходит, и обучение, и специализацию! Вся документация на русском языке, все положения и нормативные акты. Всё надо изучать, и медицинский лексикон, как и жаргон, между прочим, тоже. Привыкать к нашим правилам и порядкам, традициям… Оборудованию. А это время!

— Подождите. Я уже насчитал… А как же Иванов? Сергей Витальевич? Вы что, специально забываете?

— Он реаниматолог!

— Но ещё и хирург! Вы же сами говорили, что Иванов по травматологии специализацию проходил!

— А должен быть анестезиолог-реаниматолог, и только! И никем больше. Ни хирургом, ни жнецом, ни кузнецом!

— Хорошо, — попытался успокоиться Сотников, — так кто же вам из спецов более всего нужен?

— Хирурги нужны.

— Какие?

— Лицевой нужен, трансплантолог.

— Что-о? Мы что, уже готовы трансплантологией заниматься? — не поверил Главный.

— Чему вы удивляетесь? — указательным пальцем правой подняла очки Зенгерша. — Вас это слово пугает? Повторяю, всё определяет наличие специалиста. И квалифицированного медперсонала, особенно младшего.

— И где же я этого "лицевого" вам возьму? — вздохнув, Сотников опять сел за стол.

— Я уже говорила, записывайте, значит, — проворчала мегера. — У египтян есть, Абид Саада, приезжает к нам, по мелочам проконсультироваться.

— И что?

— И то! Переманивайте. Он давно согласен.

— Согласен он… не воровать же. Вы что, предлагаете мне Демченко напрячь, чтобы его дьяволы этого вашего Адит, Абип, тьфу, мля, ты! Как его, мать!

— Абид.

— Ну… Выкрали-вывезли, да? Хотя… Приезжает ведь. Может, его случайно "убить", а потом пусть сам себе пластику сделает? Шучу-шучу.

А по виду так нифига не шутит. Вот и Демон напрягся, почуял весёлое дело.

— Ладно, что ещё?

— Срочно нужна ещё одна опытная операционная сестра, которая знает и владеет всем ходом операции и соответствующим инструментарием.

Тут поднялся Демченко.

— Разрешите? — Серёга повернулся к Сотникову, тот кивнул. — Думаю, уже можно сказать. Мы с Маргаритой Эдуардовной как-то говорили, и я её заботы представляю. Так вот, переговоры с киргизами закончены.

А-а, эту тему я знаю! Демон с Монголом месяц паслись на "пакистанке", устанавливали контакты, выходили на остатки монокластеров киргизов и казахов, что затерялись на огромной равнине к западу от Нью-Дели, среди пакистанцев, афганцев и полудиких племён. Там же где-то сидят таджики и туркмены. В общем, много кого болтается, нескучно там.

— Закончены… Через пару недель с армейцами проводим операцию по их выводу из опасной зоны. Ну, тут свои сложности, тонкости, их опущу. Короче, среди киргизов, оказывается, есть семья медиков, муж нейрохирург, жена операционная сестра, у них в Бишкеке была частная клиника. Три дочери, две в медучилище учились, одна в мединституте. Так что, если всё пройдёт ровно, если довезём живыми и невре…

— Серёжа! Не шутите так! — опять вскочила Зенгер. — Как вы можете!

— Всяко бывает, — философски ответил Демон.

— Ну, уж нет. Вы мне лично пообещайте, — настаивала главврач. — Чтобы не бывало!

Демченко безмятежно улыбнулся и развёл руками, мол, постараемся из всех сил. А там уж, как пойдёт.

— Так, хорошо… Это хорошо, — Сотников задумался. — Сергей, вот что. Через час после совещания вместе с Феоктистовым зайдите ко мне, обсудим этот момент подробней. Может, вам помочь надо. Но киргизы должны быть тут, и без царапин.

Совещание продолжилось.

— Всё у вас?

— Нет! Ещё есть вопросы. Аппарат УЗИ и рентген. Кто у нас на них работает и читает информацию с экрана? Ну, рентген-снимки читать можно, на простом уровне, а вот УЗИ — сложнейшая задача, дело не одного года обучения, причем по органам. Так что, и такие спецы нужны. Впрочем, я уже поняла, что тут мне лучше общаться с Демченко, — съязвила главврач, а Сергей качнул головой, показывая, что всегда готов принимать заявки.

— Учтите, у нас уже идут суточные дежурства врачей. Медсестёр, по-хорошему, вообще должно быть в три раза больше, чем врачей, плюс санитарки. Имеющимся составом я такую работу надёжно не организую, люди просто помрут от истощения и усталости. А есть ещё и сложные операции, с послеоперационным наблюдением, ведение больного, уход, кормление и прочее. Египтяне своих возят каждую неделю. Добавились немцы. Численность анклава растёт. Где мне взять людей?

— К чему это вы? — поморщился Сотников.

— Надо набирать из новеньких девчат дополнительных медсестер, чтоб крови и гноя не боялись. Учитывая продолжающиеся боестолкновения, пора создавать отделение реанимации, примем за факт, что сосудистый хирург войдёт в строй. А из всех вояк, закончивших наши курсы первой помощи, отобрать наиболее толковых и отправить их на курсы санинструкторов. У сталкеров уже есть такой — Бикмеев. А Бероев пользуется тем, что войско у него в Замке базируется! И самое главное… Пора начинать учить нашу молодежь медицине. Надо открывать медучилище. Мы готовы самостоятельно…

Справа громыхнул стул.

Над столом многообещающе поднялась Климова Юлия Павловна, директор школы, глава системы образования анклава.

Ну, всё, амбец. Сейчас начнётся. Все знают, как эти две фурии относятся друг к другу. В такие минуты хочется искренне пожалеть Командора.

— Алексей Александрович… Я категорически против попыток служб и подразделений организовывать так называемые "учёбы" своими дилетантскими силами. Некоторые считают, что обучение заключается в наладке людей-роботов. Некоторые не понимают, что образование есть целый комплекс мер, направленных на…

Но Сотников, заметив, как стремительно наливаются кровавым прищуренные глаза главврача, поступил в высшей степени мудро.

— Достаточно, девочки! Брейк.

"Девочками" этих двух матрон в анклаве позволительно называть всего трем лицам: Сотникову, Грише и Гоблину. Этим двум неандертальцам женщины вообще многое позволяют. Честно, не понимаю этого феномена.

— Через полтора часа после совещания обе ко мне. Там и осудим. Всё, садитесь обе, — Командор довольно потёр руки и улыбнулся.

— Продолжим? Кто следующий?

Вот и что мне тут делать?

Я в прошлый раз тоже решил выступить, ага. Больше не буду. Даром, что начальник, а как были мы вдвоём со Степом, так и остались, штатное расписание не изменилось. А разъездной мастер мне позарез, как нужен. Ну, вот и решил попробовать. Такого успел наслушаться за тридцать секунд обсуждения, что забил и забетонировал.

Пойду-ка я отсюда…

— Алексей Александрович, у меня связь с франками через семь минут, разрешите?

Сотников рассеянно скользнул по мне взглядом, кивнул головой. Вот и отлично! На таких совещаниях, как мне кажется, ничего делового не придумывается. Придумывается и решается после. Теперь я в этом твёрдо убеждён, особенно после случая двухмесячной давности, когда наш комфлота капитан Коломийцев в кои веки попал на совещание к Сотникову. Обычно его на таких мероприятиях не бывает, дёргают не чаще раза в три-четыре месяца, счастливый человек. Правда, недавно капитана опять приглашали, когда решали судьбу ограбленного зусулами немецкого пароходика, без деда, естественно, такой вопрос не решить.

И вот на том зимнем совещании, Дугин, в который раз, поднял вопрос о судьбе злосчастного токарного станка, утопленного прошлым летом. Главный механик постоянно переживал по утраченной металлообрабатывающей единице, всё планы строил, правда, вспоминал о станке лишь тогда, когда в производственных планах появлялись окна. "Утопленник" — больной вопрос для главмеха, вопрос чести, а не рациональности. Только вот усложнял он всё, как мне кажется. Дугин по-серьёзному решил подойти: искал среди населения ныряльшика-аквалангиста, попутно получая пенделей от Главного за намерение утопить ещё и человека. К капитану Дугин не обращался, у них не то чтобы контра, а такое своеобразное соперничество "всё знающих". Вот и ходил, эпизодически, с заявками подводного оборудования, надувных понтонов, супербуёв и прочего интересного. Но Сотников неизменно отказывал, соотнося такие "канальные" затраты с весом станины небольшого станка — а большего там вряд ли обретёшь, очень многое нужно будет менять. Дугин не сдавался, уверяя, что главное — зацепить станок, а там уж он как-нибудь его поднимет. Только дайте ему то, и это, и людей ещё. Умелых.

Слушал Коломийцев, слушал, а потом и говорит:

— Женя, с тебя три бутылки хорошего вискаря, и я этот станок зацеплю. И трос на берег положу. Цеплять будем сейчас, зимой, пока вода чистая. Скоро в верховьях таять начнёт.

Сотников с большим интересом посмотрел на капитана "Дункана". Командор человек азартный, такие заявы, как и многие, любит. Дугин пожал плечами, хмыкнул, вопросительно посмотрел на шефа. Шеф кивнул.

— Сделаем, Владимир Викторович.


На время операции по подъёму борт "Дункана" был закрыт для всех. Кроме меня. Я теперь как бы летописец, первый краевед. Обещаю написать Книгу по истории анклава, Летопись, самому страшно за такое слово, писать-то лень. Но на "цифру" фиксирую, что успеваю, коплю материал. Так что, меня дед пустил.

На реке был собачий холод, пробирало даже через домашний свитер со Штучного и тёплую куртку, предоставленную ребятами. В общем, намучались и замерзли — ужас. Пока Коломийцев с Корнеевым чертили-обсуждали какую-то приспособу, мы с Климом на ялике пошли к бую, поставленному ещё в день той великой драмы — длинной жердине с привязанной к ней большой ярко-оранжевой канистрой. Задача — с лодки высмотреть лежащий на дне станок, наполовину занесенный песком и илом, не затянуло ли? Ну, мы, не от большого ума, давай головы в воду окунать, открываешь глаза и смотришь. Вода чистая, но холодная страшно! До сих пор стыдно вспоминать, как только не заболел…

Слышим, с "Дункана" кричит Коломийцев, машет рукой, мы пошли к нему. Дед спрыгнул в ялик — назад почапали, к станку.

— Рассказывайте и показывайте, котята глупые, — повелел дядя Вова, глядя на наши белые лица с красными глазами и синими губами. — Почему ведро не взяли?

Какое ведро? Кинул нам под ноги.

Рассказать-то мы рассказали, а вот показать только рукой на буй смогли.

Дядя Вова хмыкнул и попросил Клима:

— Ведерко-то подай.

Клим достал из-под банки ведро без дна и протянул капитану. Дядя Вова притопил немного ведерко в воду, сунул в него голову.

— Отлично все видно, — раздался приглушенный голос.

Жесть! Во всех смыслах! Всё-таки непрофильные занятия отупляют.

— Клим, бросай грузило, — опять послышалась гнусавая команда.

Клим бросил за борт ялика груз и начал потихоньку стравливать привязанную к нему тонкую веревку с завязанными узелками.

— Стоп! Фиксируй! Выбирай, — глухо прорычал дед из ведра.

Затем голова его была вытащена из ведра, ведро из воды, и дядя Вова сел прямо.

— Четыре метра двадцать сантиметров, — радостно объявил Клим, успевший втащить грузило в ялик и сосчитать на веревке узелки.

— Нормально лежит. В боку станины есть большой сквозной проход. Завтра с утра зацепим, и будем тягать. Или не будем тягать, это уже по настроению. К обеду зафиксируем, — спокойно пообещал дядя Вова.

— Как зацепим? Масок нет, гидрокостюмов нет, аквалангов нет, вода холодная! — взвыли даже не глупые, а тупые котята.

— Это вы правильно заметили, сынки, вода, страсть, какая холодная… Я вот что подумал. Нужно будет выбить из Сотникова чистого спиртику для растирания и внутреннего обогрева, — задумчиво произнес дядя Вова. — Пока виски нет.

Закинули ялик на корму, и пошли к причалу. Дед попросил меня всех оповестить, чтобы завтра утром на моторках рядом с буем никто не мотался.

Рано утром лодка с Климом и Гошей зачалилась за буек. Погода стояла солнечная, без малейшего ветерка. В лодке у парней — два пятиметровых куска троса с коушами на концах. Куски троса соединяла метровая толстозвенная цепь, у Дугина взяли.

"Уникальное" подъёмное оборудование, кроме обозначенного, включало:

— две длинные такие железяки с полуметровыми загибами с одного конца,

— кусок пенопласта,

— лесу и несколько концов веревок разной длины и диаметра.

У одной железяки к согнутой стороне примотаны два проволочных кольца — одно на самом конце, второе на сгибе. Быстро соединив прямые концы железяк заранее заготовленными болтовыми хомутами, Клим с Гошей пропустили через кольца толстую лесу и привязали к ней кусок пенопласта. Лесу растянули по всей длине железки и закрепили. Совместными усилиями конструкцию опустили в воду стороной с куском пенопласта. Гоша держал агрегат за изогнутый конец, а Клим, проткнув водную поверхность "бездонным ведром", стал смотреть и, выполняя функции наводчика-оператора, командовать, направлять согнутый конец железяки.

— Вправо давай! Ага… Прямо вперед, стой! Влево чуть, ещё немного влево, вперед! Еще вперед, стой. Отвязывай леску, всё, взяли.

Гоша одной рукой дернул за лесу, узел развязался, и леса стремительно заскользила в воду. В метре от борта лодки на поверхности воды появился кусок пенопласта. Клим веслом подогнал его к борту, взял в руки пенопласт с привязанной леской, и закрепил её за гнездо уключины. Совместными усилиями они подняли агрегат из воды, быстро разобрали, уложили на дно. Леску из колец выдернули и привязали к трехмиллиметровому плетеному линю, а линь к двенадцатимиллиметровой веревке, брошенной с "Дункана".

Когда под станок протянули тросо-цеповую "силовую часть" зацепа, наблюдавший с палубы Коломийцев удовлетворённо крякнул.

— Давай подтянем его ближе к берегу, пока вода на реке малая.

"Дункан" двинулся по мелкой бухте, плугом подтащил станок к берегу, метров на сто. На песчаном пляже собралось всё население Молдаванки, наслаждаются зрелищем, билеты можно продавать.

— Стоп! Всё, мелко уже, ближе не пойдём. Два "хуцкварника" у Дугина в станице имеются, вот пусть дальше сам и тянет. Парни, трос на берег, вручите старосте.

Уже по пути к Замку, отметив, как самодовольно капитан поглядывает на площадку донжона, где возле стереотрубы стояли тёмные фигурки посрамлённых наблюдателей, я искренне произнёс:

— Ну, вы, Владимир Викторович, и монстр!

— Делов-то было, — усмехнулся дед. — Профессиональная смекалка и огромная жизненная опытность. Живу долго, видел много. С Эльбруса фашистский флаг сбрасывал.

И я даже не понял сразу, шутит он, или нет.

Вредный дед? Не-а, цену себе знает. Такие мир переворачивают, только попроси с подходом. А станок в ход так до сих пор и не пустили, всё возятся с ним, налаживают. Большую часть утопленного железа сдали в "литейку" мехзавода.


Вообще-то я опять наивно планировал устроить выходной — сегодня суббота, всё-таки, иногда получается совместить календарь и реал, поваляться, оттянуться, в кофейне посидеть. Бенц! И опять срыв — через два часа с высокой тоской в душе еду в Берлин, по приказу изверга Сотникова, определять регламент связи, раздавать позывные и частоты, там уже начался бардак. В Берлине сейчас, как говорит Гоблин, "самый нагретый движняк", пульс жизни всего анклава, поднятие целин. Там все наши периодически пасутся. Бранко Бранкович со всей командой Патруля передислоцирован туда. И это надолго, все посёлки перешли на усиленный режим охраны. Так что, Бранко уже и семью в Берлин перевёз, как и ещё двое патрульных. У остальных родня пока тут.

Перетасовка уже пошла полным ходом.

После собрания, которое Сотников провёл с немцами в самый первый визит, обитатели Берлина думали три дня. Тем временем наши спецы просто вытаскивали специалистов. Приехал Дугин, нашёл двух немецких инженеров, которые уже год как с луками бегают, поговорил по своим специфическим делам, и сходу предложил им взять на себя наш цех металлообработки мехзавода! Весь и в полное командование.

И вот теперь представьте.

Нация нацией, "дойчланд юбер аллес" в подкорке, но есть и самое базовое — семья, жена, дети. Перед вами выбор: продолжать бегать с луком, вскоре от щедрот российских — ура, с ружьём, или заниматься любимым делом, — по специальности, с совершенно другим социальным статусом. В эксклюзивно-немецком огороде ковыряться, в перерывах между охотами и драками с зусулами, или же учить своих детей теории машин и механизмов, продолжая трёхвековую династическую традицию инженеров-механиков.

Тебя же не в батраки зовут, а в начальники, доверяют службу ставить, ресурс предоставляют, людей, возможности. А конкретно сейчас ещё и власть. Над русскими, между прочим, белорусами, сербами и вообще всеми, кто у тебя в штате, хоть папуасами. И всё на благо Анклава. Многонационального. На благо всем, в том числе, и родным своим немцам.

Или вот Зенгер, немка, к слову, прикатила в Берлин. Нашла там женщину-врача: одинокая, детей у неё нет, хирург. Год уже без привычной работы, стояла раком на полянках или у речки с бельём, квалификация хирурга стремится к нулю. Оказывала примитивную медпомощь, как умела, вместе с терапевтом, мужиком. Перспективы прежние, разве что русские свет сделают и в быту немного помогут очеловечиться. И вдруг тебе предлагают переехать в Замок, в круг коллег, к интересной и социально сверхзначимой работе, сразу зачисляет в штат Медцентра.

Сложные выборы? А вот это уже в меру развитости собственной понималки. Медик быстро понимает, что такой малочисленный подвыбитый кластер сам, гомогенно, не выживет. Всё едино чужие появятся: в одном поколении мужиков будет не хватать, в другом — женщин. Значит, рядом с немкой поселятся зусулки и сомалийки, это без вариантов. И пойдут по Берлину с бубнами забавные мулаты. Ну, если, конечно, патриотически-массовое самоубийство не входит в цель кластера. Так может, русские правы, и в Новом Мире выживет лишь тот, кто готов смешивать кровя?

Есть и другие люди, с другим миропониманием. В Посаде планировалось открыть таверну — сделали, называется она "Две стрелы". Почти сразу же открылась и кофейня — "Гавана", любимое место вечернего тусняка. Так вот, приехали немцы на смотрины, — а теперь наш боевой автобус с пулемётом на крыше каждый день ходит между Замком Россия и Берлином, полюбовались, и тут же, сразу после совещания в донжоне, к Сотникову с Ульфом Курцбахом подкатывает германец из Гамбурга, с женой. Дитрих зовут, ушлый мужичок, деловой до немогу. Дайте, говорит, добро на честный бизнес, хотим ещё одну таверну поставить, в Ментовке, прямо у дороги, с традиционной немецкой кухней, колбасками да сардельками жареными, да капусточкой, да с картошечкой….

Потом мы все удивлялись, как быстро он тему просёк, и всё в уме щёлкнул!

В Ментовке уже за сорок человек живёт, мясное производство рядом.

Дровянка пухнет на глазах, рядом трасса как бы федерального значения, постоянно машины мотаются, на осыпи пост поставили, ДТ-75 ковыряется, роет-толкает, постепенно делает горку всё положе.

Сотников инициативнику, мол, так у нас прям в Замке колбасный мастер имеется, Вкусная Марта, чешка, жена Якуба. А тот улыбается, говорит, что всё уже схвачено и с Мартой он предварительно уже забился на поставки! О, хватка! В Берлине ему сделать ничего нарядного в коммерческом плане не светит, и это ещё надолго. А тут Шанс. И он его упускать не собирается. Короче, подписывайте, вожди, пока кто другой место не забил. Ну и подписали, переехал с семьёй в Ментовку.

Всего выехало шесть семей специалистов разных специальностей. Новый Берлин — это вам не тот старый добрый "Spree-Athen" — "Афины на Шпрее", что в Староземье, это так и не обжитый до уровня хоть какого-нибудь комфорта каменный замок-символ, с которым у многих ассоциируются муки и страдания.

Ещё две большие фермерские семьи выразили желание перебраться на правый берег Волги. В районе Берлина свободной земли нет, хватило бы для основного стратегического посева. О фермерстве нечего и мечтать. В Правобережье раздолье, перспективы. Фермеры с прусскими корнями: "Можно, мы селение Кёнигсбергом обзовём?" Сотников: "Да хоть Куалу-Лумпур". Сколько они земли хапнули, никто и не считал. Прокатили их на "Дункане", с уважением, всё показали, и заложились немцы, ещё южней Молдаванки, место там, честно скажу, замечательное. Своя бухточка, закрытая от северных ветров, речка, наверху озерцо, лес плотный, а сразу за ним — степи, пастбища. Принцип: "Анклав помогает строиться всем и всегда" неукоснителен, пруссаки просто офигели, когда к ним потащили брёвна, пиломатериалы, отделку. Оружие сразу дают. Куры, утки, гуси — нате, коров пообещали, кому, как не им дать…

Так что политика политикой, а рассасывание началось стремительно.

Причём, обоюдное.

На Кордоне две молодые семьи поругались со стариками, удивительно, что ещё столько продержались… Вот казачки у нас — публика сложная, выгрёбистая. И сербы не просты. Но уж кордонские староверы-кержаки, это нечто. Как вообще Лунёв в себе нервные силы находит с ними общаться, просто удивляюсь. Вот и удрали в Берлин. Парни молодые, азартные, а дичи возле Кордона всё меньше, Уксусников вообще предлагает на некоторые виды охоты поставить карантин. Вокруг Берлина — дикие леса. А напротив абсолютно неизвестные земли, простор для охоты, рыбалки. Есть у меня ещё одно подозрение, что смертельно устав от домостроя, молодые решили дёрнуть поближе к европейцам; а в том, что берлинцы европейский дух сохранят, никто не сомневается, ещё и в этом есть причина. Романтика "заграницы" никуда не делась, это по нашим молодым ребятам чувствуется, на немцев смотрят широко открытыми глазами.

Уехал Иштван, я даже как-то расстроился, в последнее время мы часто контактировали, нормальный мужик. Он работал мастером в Ментовке, в цехе капремонта автотранспорта и СДМ. Отправили его к немцам в командировку, где он уже на второй день втюрился в молодую девчонку из Дортмунда, да так, что назад уже и не вернулся, теперь ставит на ноги берлинскую автомастерскую. Патруль Бранко частью там уже осел, впрочем, я уже говорил об этом…

И хватит пока. Всё равно от "немецкой" темы не уйдешь, она постоянно присутствует. Вам ещё на раз про немцев расскажут.


Хорошо, что на этот раз я еду без объёмного багажа, такое ре-едко бывает…

Оборудование моё давно там, закинули добрые люди, благо машины челноком мотаются каждый день. Это линейный КВ усилитель мощности "Vertex HLA-150", отличная штука, буду их и как мобильные варианты ставить, на "Дункан", например.

Лишь посылку возьму, свой инструмент, камеру, да револьвер.

В радиорубке на дежурстве Степ, парень конкретно влип, в связи с моим отъездом, на сутки тут повиснет, если не больше, уже набрал еды-питья. Переживать мне не стоит, только начальник за порог, как здесь начнут появляться "эльфийки и хоббиты". Хоть и запрещаю ему сюда друзей водить — бесполезно… Не заскучает.

— Чё, шеф, когда и на чём едешь? — молодая смена набралась за год опыта, повзрослела, меня называет на "ты". Я не против, не хочу раньше времени стареть.

— Через час сорок, на "кавзике".

— А-а-а… У Лейлы отец тоже на нём едет, — показал свою осведомлённость Стёпка.

Лейла — красивая восточная девчонка из их компании, предмет обожания многих оболтусов. А отец её, Мехтиев Фархад Алипаша оглы, с недавних пор наш "топливный бог", начальник НПЗ. Толковый мужчина, спокойный, кампанейский, влился в коллектив моментально. А вот Судьба, вкупе со Смотрящими, его изрядно побросала, там интересный расклад получился. Он азербайджанец, но гражданин России, что не редкость. Но это ещё не всё. Работал Фархад по контракту, главным инженером комплекса глубокой переработки нефти на базе Атырауского НПЗ, что в Казахстане. Семья живёт в Баку, бабло Фархад заколачивал достойное. И как-то приехал он в краткосрочный отпуск, на родину, семью проведать.

А тут Смотрящие, ха-ха! Смотрят в его паспорт, видят — русский. Годится, добро пожаловать в "потеряшки", жена с детьми и родителями в пристёжку. Зацените! — "типа русский" только он один, остальные азербайджанцы с документами, без всяких. Однако Смотрюг это ничуть не смутило, членов семьи они посчитали просто необходимым довеском к мужику. Бац, и они в лесу. Ещё повезло, что практически рядом со старой "локалкой" упали. Там и жили, пока Демченко их не нашёл.

Ну, Фархад свою квалификацию нашим обозначил, они его с Казанцевой познакомили, те перетёрли о своём, "нефтяном", минут десять, и Казанцева говорит, сразу же: "В начальники его, и слава богу".

С приходом Мехтиева дело с производством топлива сразу пошло ускоренными темпами. Прирезали площадь, растянули периметр. Уже закончили монтаж и наладку модулей доочистки, что-то там с атмосферной перегонкой связано и установкой компаудирования, сейчас его отстраивают, а Фархад с полной уверенностью декларирует скорейшее снабжение техбазы анклава бензином высокого октанового числа. "Премиум-95" и "Супер-98" азербайджанец сразу не обещает, а вот изготовить "Регуляр-92" в указанный срок — однозначно. Ещё фактор: человек, будучи начальником, хорошо может и ручками, что с железом, что с гидравликой, да и КИП-овец сильный. Это очень важно, помогает при выборе решения, в заказе, в кадровой работе. Так что тут Казанцева полюбасу с левой руки.

Значит, будет осматривать немецкий НПЗ на предмет запуска. Интересно, где он спецов на вторую "нефтянку" наберёт? Мы свой-то еле запустили. А уж специалистов… Да, вот только что и рассказал, как и насколько часто они к нам попадают!

Побросав всё в тяжёлую сумку, я туда же сложил свой "дипломат" с тест-центром, три станции. Револьвер хотел за воротами надеть на пояс, как и положено поступать в порядке "Оружейного регламента анклава Россия", но передумал, ну, не люблю я этот "наган", — и кинул ствол в сумку.

Кстати, об оружии! Вспомнив, я резко и лихо, как мне показалось, развернулся на каблуках. Сапожки-то новые, "дальняки" укороченные, со стальными набойками. О-па! Млять!

Чёрт, чуть не упал на глазах у девчат! Заметили, не?

Гонтовский оружейный магазин был открыт, хотя я точно знаю, что Гриши ни в Замке, ни в Зоне нет, он мотается по Заречью. Ну и ладно, значит, жёнка у прилавка стоит. Гонта не хозяин. Магазин задуман Сотниковым, как государственный, таковым и остался. Для оборота денежных средств, наряду с налогами, поставками в торговый бизнес и прочими факторами. Жена его работает на процентах, как я понимаю, неплохих. А Гриша — надзиратель-консультант с премией.

Наверху табличка: "Государственный оружейный магазин".

Толкнул тяжёлую дверь с солидными запорами, зацепил головой латунный колокольчик, и вошёл в тёмную прохладу "Оружейника". Мила за рулём, мисс Свежая струя. Не спит в подсобке, а что-то перекладывает и одновременно о чём-то сплетничает с какой-то девахой, по-моему, из Ментовки она. По виду — тоже "из тех". Симпатичная.

— Салам аллейкум, еврейские женщины! — поприветствовал я их.

— Ох, смотри Сима, это ж и есть тот самый Юра Кренкель, что я рассказывала в "Гаване" за "перспектив": опять неглаженый и таки упорно неженатый, — с отменной реакцией протараторила бывшая помощница Павидлы.

Сима с готовностью скосила на меня карие глаза рекламной коровы, жеманно кивнула.

— Приятный мужчина.

— Так и я ж за то ж! Красивый, как матрос в пятницу вечером. А умный… У нас в шарикоподшипниковом техникуме был один преподаватель физики, какие глаза, какие глаза, говорили, что родственник самого Эйнштейна… Ой, ладно. Просто эта летчица с образом бракованной воблы чуть не задурила мальчику всю голову! Скажи, Сима, ну кому в доме нужна лётчица, а? Мы то знаем, куда и как влетают те "гризодубовы", это ведь ноль уверенности в завтрашнем дне и сплошной пропеллер в жопе, Юрчик, прости за честное… но зачем тебе "карлсон-женщина"?

Тема для меня уже потеряла былую остроту, остыл.

Не взлетело. Как говориться, я гляжу на неё, она глядит на Демченко, а Демченко глядит в пространство. Надоело страдать, теперь я свободен и завидно женихаст. Но и пересуды тоже надоели, как и бесконечные попытки оженить Юру "Кренкеля".

— Девчата, я дико извиняюсь, но вынужден спросить честно и быстро, почти прям сейчас еду в Берлин: Мила, что там по моему заказику? Поспевает?

Мила сразу стала серьёзная, вытащила записную книжку, глянула.

— Юричек, эти чумовые шпалеры ещё не готовы, но тебя таки подвинули аж на два пункта в плане работ, цени мою материнскую любовь.

Загорелось мне приобрести новинку местного "дугинского" производства, "Арсенал-003", это "дерринджер", модификация под ТТ-шный патрон. "Единичка" дульно-капсюльная, "двойка" — под патрон para, а мне "тройку" хочется. Дугин экспериментирует, его ребята из "оружейки" балуются, пробуют, опыт накатывают, а Мила Гонта наиболее успешные и вызвавшие спрос девайсы продаёт. Хозрасчётный момент, спонсорство науки.

Оружейная мастерская — подразделение механообрабатывающего цеха мехзавода, что расстраивается на бывшей лесопильной поляне. Это отдельное здание в самом углу периметра. Как только мастерская открылась, туда началось самое настоящее паломничество советчиков и заказчиков. Эта суета и излишнее любопытство оружейникам не понравились, и теперь доступ в оружейку закрыт наглухо, только по пропускам. То есть, возможности заглянуть и подсмотреть, что новенького там ваяется, нет практически ни у кого, режимный объект. Гонта, естественно, пропуск имеет, а вот Демченко нет. Каким образом всегда и про всё узнаёт Мила, даже когда Гриша в разъездах? Мало того, она ещё и решает вопросы, двигает очереди "испытателей", как-то влияет на график производства. А идея правильная, реакция на спрос, обратная связь.

— Ладно, Мил, буду ждать.

Я осмотрел прилавки и стены в поисках нового, интересного.

Ничего нового за неделю не появилось. Четыре "сайги", 12-го и 20-го калибров, одна 12-ая уже обвешана-тюнингована, "три "мурки". По два полуавтомата "бенелли", "беретта" и "браунинг", три "ремингтоновские" помпы. Несколько двустволок для фанатов "настоящей охоты", самых знаменитых европейских и американских фирм. Чудовищный девайс с огромным барабаном на 12 патронов — Protecta "Striker"- гладкоствольное ружьё 12-го калибра с револьверной схемой. Было три, остался один. Есть же любители "экзотов"… Рядом небольшой рядок малышей-"хаудахов".

Пистолеты французские, этих много. Один "браунинг", один "кольт" 11-ый, наших нет вообще никаких, хотя ещё неделю назад тут были три китайских ТТ, задёшево. Спрашивать Милу, кто их купил, бесполезно, не скажет. Револьверы представлены "наганами", но есть один редкий для нас револьвер — блестящий "таурас", не знаю, как эта модель называется, с длинным стволом, дорогой. На него молодняк облизывается. "Арсенал-001", кстати, тоже лежит, на отдельном стенде. Специфический пестоль для любителей забивать пулю в ствол самостоятельно, он чуть побольше обычного дерринджера, по мне так более казус, чем оружие. Но несколько штук у владельцев "Оружейника" продались. Естественно, лежит и "Арсенал-111", одна штука. "Трезубец", "вилка", "троечка". Популярная штука, с увеличенной навеской страшная вещь. Этот одинокий экземпляр остался ждать нового хозяина лишь по причине чрезмерно светлого дерева ложи, все, как выяснилось, почему-то хотят дерева тёмного или красного.

Три вида ракетниц, два армейских образца, один трофейный, оранжевый.

Нарезных карабинов и винтовок на прилавках всегда мало.

Серьёзные стволы Сотникову в свободном доступе Смотрящие так и не дают, правда, иногда подкидывают хоть что-то, маленькими партиями, причём без ясных и видимых причин такого поощрения — второй раз загоняют ему партию "колчаков". Из последней партии в 24 штуки 12 были переданы в магазин, осталось всего четыре карабина. Есть два рядовых "спрингфильда", это очень дорого. Были "спринги", восстановленные и тюнингованные Гонтой, но их разобрали. А вот малокалиберных карабинов — бери, не хочу, это единственный "нарезняк" свободного заказа, уже как месяца три. Болтовые "Аншютцы" Мила загоняет подороже, простенькие CZ-"фермер" подешевле. Их тоже разбирают, папы берут для своих сыновей, "мелкашки" разрешены с 14-ти летнего возраста.

Бинокли, прицелы, дальномеры, ПНВ и "тепловики" — всё страшно дорогое на Земле-1 и недорогое тут, вес небольшой.

Отдельно лежат охотничьи арбалеты, охотничьи и спортивные луки и причиндалы к ним. Хозяин "Двух стрел", Максим, фанат охотничьего блочного лука, организовал стрелковую секцию, у них стрельбище на другой стороне Звонкого ручья, за банями. Тренируются, соревнования устраивают, по трём дисциплинам: арбалет, блочный и "длинный английский". Сейчас "лучники" ожили, засуетились — среди немцев, волею судьбы, хватает крепких стрелков, назревают серьёзные соревнования.

— Юрик, глянь ножики, есть только что новое от "спайдерко". Вот так хорошо… как он в профиль, а Сима?

— Ага, Мил, спасибо, я смотрю.

Патроны и припасы, масла и инструмент, магазины, обоймы, наборы для ухода — всё на отдельных прилавках, там же гильзы, капсюля, оборудование для релодинга. По соседству — широкий выбор фабричных ножей, включая фолдеры, хороший ассортимент. Выяснилось, причём совершенно случайно, что порох "Сокол", например, если брать его в банках и в порядке "охотзаказа", никак Смотрящими не лимитирован — тащи его каналом, сколько хочешь. Все виды охотничьих порохов доступны, если брать их в стандартной мелкорозничной таре. А вот одежды и снаряжения в магазине нет, Сотников не даёт добро, пока не прикинули пропорцию "местное-привозное", и не решили окончательно, что стоит делать тут, а что тащить каналом.

По итогам осмотра я поправил свой оружейный совсекретный список, давно уже веду. У Гонты тоже есть — дублируем учёт, но мой порой оказывается даже точнее, у меня времени больше.

Что у нас на сегодня?

Посмотрим.

"Вооружение анклава "Россия".

1. Артиллерия.

1.1 Пушка М-42, 45-мм противотанковая, образца 1942 года — 1 шт.

Получена за присоединение сербов, установлена в замке. На вооружении в армии анклава.

1.2 50-мм ротные минометы Шамарина — 4 шт.

Найдены в оружейной "локалке". 2 шт. на вооружении в армии анклава; 1шт. на буксире "Дункан"; 1шт. — Замок Берлин.

2. Крупнокалиберные пулеметы.

2.1 Пулеметы ДШК — 4 шт.

Получены за присоединение чехов, на вооружении в армии анклава. Установлены по 1 шт.: донжон замка; вышка в Заостровской; буксир "Дункан" (баковый); ГАЗ-66 мангруппы.

3. Станковые пулеметы.

3.1 7,62 станковый пулемет Максима — 4 шт.

Найдены в оружейной "локалке". Установлены по 1 шт.: донжон Замка Россия; донжон Замка Новый Берлин, п. Дальний пост; п. Ментовка.

3.2 7,62 станковый пулемет СГ-43 — 4 шт.

Найдены в оружейной "локалке". На вооружении в армии анклава — 1 шт. Один установлен на буксир "Дункан" (кормовой), вместо отданного немцам. Ещё 2 шт. зарезервированы для парохода "Нерпа" (кормовой) и парома "Густав".

4. Ручные пулеметы.

4.1 7,62 единый пулемет ПКМН — 4 шт.

Найдены в оружейной "локалке". 2 шт. стоят на вооружении в армии анклава — патруль; 2 шт. — в группе сталкеров.

4.2 ДПМ — 6 шт.

Выданы в ежедневной поставке на второй день. На вооружении в армии анклава — 4 шт., по одному на взвод и 1 в мангруппе. 1 шт. у казаков. Ещё 1 шт. в резерве, дежурная часть.

4.3 "Льюис" — 4 шт.

Захвачены в качестве трофеев у арабов. Один установлен на катер "Стерегущий"; 1 шт. — Замок Берлин; 1 шт. на вооружении у казаков; 1 шт. установлен на автобус КАВЗ.

5. Ручное автоматическое оружие.

5.1 АКМ — 18 шт.

Захвачены в качестве трофеев у "раздражителями". 16 шт. на вооружении в армии анклава; 2 шт. — в отряде сталкеров, Демон, Кастет.

5.2 АК-47 — 3 шт. Захвачены в качестве трофеев у сомалийцев. Два сразу переданы немцам, один позже.

5.3 Полуавтоматический карабин Heckler Koch SL8 — 4 шт.

Захвачены в качестве трофеев у пакистанцев. На вооружении в армии анклава, 2 шт. в мангруппе; 1шт. — Гонта, 1 шт. — Бероев.

6. Ручное длинноствольное оружие.

6.1 7,62 снайперские винтовки СВТ-40 — 12 шт.

Найдены в оружейной "локалке". На вооружении в армии анклава — 3 шт. По 1шт.: буксир "Дункан"; группа сталкеров, Монгол; резерв для парохода "Нерпа"; п. Ментовка; ст. Заостровская. По 2 шт.: п. Кордон; п. Дальний Пост.

6.2 Карабины Мосина "колчак" — 48 шт.

Выдавались Смотрящими 2 раза по 24 шт. На вооружении у казаков — 18 шт. 3 шт. — шериф и помощники. 3 шт. переданы в Берлин. По 4 шт.: п. Дальний Пост; п. Ментовка; п. Посад. 12 шт. продаются в оружейном магазине.

6.3 Карабины "Спрингфилд" — учтено 21 шт., но точное количество неясно, трофеи продолжают поступать. 4 шт. у казаков. По 2 шт.: п. Дальний Пост; п. Кордон; п. Белая Церковь. Продаются в оружейном магазине. Ещё 6 шт. переданы в Берлин. В армии не используются.

6.4 Карабин "Тигр-девятка" — 1 шт. группа сталкеров, Гоблин.

6.5 Малокалиберные карабины в поставке без ограничений, учтено 11 шт.

7. Пистолеты и револьверы.

7.1 Револьверы Нагана — в поставке без ограничений, учтено 34 шт.

7.2 Пистолеты ТТ — 6 шт. + 3 шт. китайского пр-ва, трофейные.

Поставка в первый день. На вооружении в армии, один у шерифа, трофейные продаются в магазине.

7.3 Французские пистолеты MAS М 1935А — 24 шт. Найдены во французской оружейной "локалке". Из них 8 шт. на вооружении у армии. Один передан немцам. Ещё 1 шт.: группа сталкеров, Демон. 10 шт. продаются в магазине.

7.4 Пистолеты ПМ — 3 шт. По 1 шт.: Лагутина; Туголуков; Смирнов.

7.5 "Браунинг" — 3 шт. Захвачены в качестве трофеев. По 1 шт.: патруль, Бранкович; группа сталкеров, Монгол; 1 шт. продаётся в магазине.

7.6 Пистолет "Кольт" M1911 — 2 шт. Трофейные. 1 шт. передан в Берлин, 1 шт. продаётся в магазине.

7.7 Пистолет "Маузер" К-96 — 2 шт. Трофеи с неудачливых Спасателей — "англичанина" и убитого арабами. Оба в группе сталкеров — 1 шт. у Лунёва, второй — резерв, на базе сталкеров.

7.8 Револьвер S&W Model 60 LS "Chiefs Special Stainless Lady Smith" — 2 шт. Трофеи с неудачливых Спасателей — "англичанина" и убитого арабами. 1 шт. у Сотникова, второй — у медиков, Зенгер.

7.9 Пистолет "Люггер-Парабеллум" — 1 шт. Трофей, группа сталкеров, Гоблин.

8. Гранаты. Ф-1 — 60 шт., РГ-42 — 60 шт. Найдены в оружейной "локалке". В поставке с ограничением не более двух единиц любого из данных наименований в неделю.

9. Мины "клеймор" — дают в поставке не более двух единиц в неделю, но только как замену гранатам.

10. Гладкоствольное оружие, учтено 72 шт. Без ограничений в поставке.

Особо:

10.1 Штучный "Меркель" — Якуб Скленарж.

11. Оружие местного производства.

11.1 Мини-бомбы (авиационные).

11.2 Производство оружейной мастерской "Арсенал".

Модели:

— "Арсенал-111" — двуствольный дульнозарядный капсюльный "громобой";

— "Арсенал-001" — пистолет типа "дерринджер", дульнозарядный, капсюльный;

— "Арсенал-002" — "дерринджер", патрон para;

— "Арсенал-003" — "дерринджер", патрон ТТ.

На предварительных испытаниях:

— Подствольник "Арсенал-Стимпанк-16"

11.3 Луки, арбалеты.


Попрощавшись с хозяйкой и её томной подругой, я направился к воротам, но был перехвачен возле диспетчерской, как недавно официально стали называть бывшую дежурную часть, попросили зайти внутрь.

— Юра, ты же на Берлин?

— Ну, да, автобусом.

— Посылочку передай Руслану, будь добр, — Инна подняла с пола и протянула мне увесистый пластиковый пакет.

— Не вопрос, закину.

Бероев уже неделю там, вместе с немецким главкомом и Бранко планируют службу, план зачистки, решают по вооружению и численности. Говорю же, там самый пульс.

— И листочек очередной забери, в свою Летопись, — улыбнулась Бероева.

У них тут Доска Приколов, вывешивают на злобу дня, по последним новостям. Народ ходит, смотрит, почитывает. Очередной заберу, новое повесят. Интересно, что? Надо будет к ним заглянуть на обратном пути.

Я взял лист бумаги, на котором было написано вот что.


"Рукопись, найденная в бутылке.

Остатки культуры "Платформа-4".

Раздел: выписки из ясачной книги. Начало текста утрачено.

"…В весне перваго году поидох вверх Волгаю десятник Хоблин со товарищи на струге чугуниевом Дункан. Есмя дошли 100 верст имали лакалки большия и малыя. Тут набижали татьи речные абесинские, а атаманъ их Чорный Абдула. Абесинцы нравом дики, а духом крепки ибо бани незнают, ружжа свои не чистют даже кирпичом. Разбой чинят на Волге-реке кою зовут меж собой Ебишабелем. Речных людишек товар грабят, полон берут и возят ихъ Негусу Абесинскому иных в Хоросан до Орапской земли. За речи паскудныя Хоблин Абдулку стрелил, а холопья ега учали нас стреляти…"

Далее текст утрачен".


Моя Летопись, надеюсь, не утратится, не сгорит — рукой пишу.

Автобус на Берлин стоит в конце Центральной, на круглой площадке напротив "Гаваны". Водитель "омнибус-шушпанцера", Алик, прекрасно говорит по-русски. Однако, как стоял он на родном автовокзале в Кисловодске, так и тут — помахивая брелком и о чём-то разговаривая с только что приехавшим откуда-то водилой армейской "шишиги", периодически орёт на всю улицу:

— Па-ассажир пердёт, не пердёт… Автовоз сирано уйдёт! Парасписанью.

Так что опоздать будет трудно.

Я хотел посидеть в "Гаване", попить кофейку, пока время есть.

Уютно тут. Что здесь, что в "Двух стрелах", можно наблюдать удивительный феномен — использование современнейших материалов для создания интерьера. Некоторые из них долго лежали в Дровянке без движения. И вот — воспользовались. Ну, кому бы в голову, в нашем "средневековье", вздумалось обшивать искусственным винтаж-камнем рубленый дом? А в "Двух стрелах" так и есть — ну, чисто каменная таверна с обрезками бочек, гипертрофированными стрелами и кованой вывеской. А всё для создания образа.

У "Гаваны" облик, соответствующий названию, особенно мне нравится веранда на три стороны, с начавшим свое движение к солнцу плющом и виноградом. Кофе тут имеется самых разных сортов и видов приготовления, от банального "американо" из дешёвки до правильно сваренных Island of St.Helena Coffee Company и легендарного ямайского Blue Mountain, что влёгкую дуют Джеймс Бонд и королева Елизавета. Чая ещё больше. Цены, соответственно, разные. Конёк "Гаваны" — самодельные сигары такого же названия, у хозяйки плантация в Белой Церкви. Мужики говорят, что очень даже зашибись, этакие русские сигары, без излишней крепости и терпкости.

Но в последний момент я ощутил внезапный прилив аппетита, заходить в кофейню передумал и пошёл в таверну. В зале с низкими потолками народу было мало, время обеда ещё не пришло, две женщины из медиков, и одинокий Гоблин, в закутке под названием "малый зал".

— Алоха, бандит.

— А, Юрец, дарова, садись рядом, — поприветствовал меня Мишка и вновь вернулся к уничтожению толстенного, во всю тарелку, стейка. Гарнира нет, лишь куча зелени сверху и судочек аджики сбоку.

Я посмотрел с сомнением, не, такой ломоть не осилю. Взял себе малую "охотничью сковородку" и малый же борщ, сел напротив хищника.

— Ты куда?

— На Берлин. А ты?

— А мы теперь общаку не родные реально, забрали волки позорные игрушку, не пускают Гоблина Зусулку погонять, пенделька папуасам ввалить, — расстроено сообщил Сомов.

— Даже так? И куда вас загнали?

— Демона с Монголом болота шмонать. А нас… Кастет, гад, пузо быстро набил, что у него за пузо, позор бригады, за машиной пошёл. А я тут один скучаю.

Видно, как он скучает, судя по ещё одной тарелке — пустой.

Гоблин продолжил.

— На "пакистанку" пойдём с миссией, по дальним концам, где поселковые не достают, потеряшкам "ау" кричать будем, стрелки забивать, вышедших вывозить.

Понятная тема.

Позавчера вечером начался ещё один всеобщий "ахтунг" — из лесу, почти прямо на Замок, в район стрельбища лучников, вышла семейная пара потеряшек. Свеженьких! Люди реально обалдевшие, мы все уже забыли, как это бывает. Ребята-арбалетчики там занимались, увидели, встретили, проводили в Замок, там их Зенгер на карантин, а Уксусников с опросами, что, кто и как. И тут выясняется, что они провалились менее чем за день до выхода к Звонкому, даже испугаться толком не успели.

Сотников — бац! — совещание.

Всем разнарядки и все прыжками! Казаков сиреной поставили под ружьё, и под началом Гоблина на квадрах — по местам боевой славы, в дальние рейды. Все вполне логично подумали о возможности попадания и новых монокластеров, поэтому, первым делом, обозначились проверки зданий старых "локалок". Каждый посёлок отрядил свою мангруппу в шесть мужиков, и принялся чесать окрестные леса, ну, а дальние концы, куда поселковых посылать не следует, остались за сталкерами. У меня круглосуточный контроль эфира и непрерывное FM-вешание. Всего за один день нашли и привели в Зону девять человек, что характерно, все с Дальнего Востока.

Вот такой поворот событий… Не обходится и без казусов. Этой ночью на связь экстренно вышел Эдгар, чего не бывало ни разу. Тут просто шок. Рядом с ним объявилась молодая англичанка.

Как потом предположил Гольдбрейх, робот, начав раскидывать новых потеряшек, тупо кинул сетку на английский остров, который где-то там, за Эдгаром, в морях болтается. Посмотрел — часть сетки на море легла — не годится, запрещено программно. И тогда он угол "сетки" через весь "Окиянъ" натянул на Эдгарову избу. Так что у него там гарем. Шутки шутками, а "Стерегущего" туда погнали, с буксируемым запасом топлива за кормой, по течению нормально.

Хорошо, что это именно сейчас произошло, а не тремя неделями раньше.

Мы же тут все блокированы были, Нашествие переживали! Что ты…

Весь анклав ждал этого Нашествия, писано же в Паспорте, что "агрессивность среды сезонная", поди, пойми, что это значит… Но фантазия у нашего человека хорошая, так что предположений было много, вплоть до нападения саблезубых леммингов армадами. Вот и ждали. А вышло по-другому, никто не угадал.

Сначала появились вороны. Ничего страшнее я в этой жизни не видел.

Представьте себе, что над долиной Замка, Волгой и Заречьем на высоте метров в пятьсот идёт нескончаемая чёрная лента огромной птичьей стаи. Временами она колышется, чуть меняя траекторию по указанию неведомых командиров, и тогда тебе хочется забиться в угол, — так и представляешь, как эта "лента" неожиданно пикирует к земле, атакуя всё живое и неживое.

И ещё один момент — это не просто тревожно, это Живая Паника: скоро что-то будет. "Что-то страшное грядёт". Из предапокалипсиса, из серии "Звоночки"… Завтра люди, завтра… Пейте свой "мокко". Покамест.

Ничего фатального не произошло, в конце-концов, птицы ушли вверх по долине Волги.

Почти одновременно с этим чудом по реке вверх пошла рыба. Демченко рассказывал, что видел подобное на Камчатке, но на несравнимо меньших реках. А Эдгар докладывал, что на побережье — постоянные шторма страшной силы, видно, как рыба уходит в спокойную Волгу, где уже поплыл, вымываемый из бескрайних лесов обильными весенними ручьями "рыбий корм". Ну и хорошо! Так казалось всем.

Но следом за рыбой вверх по течению поднялись акулы. Вот этого никто не ждал!

Хорошо, что первую встретил флагман флота — большая белая так саданула буксир по борту, что Коломийцем испугался за крепления двигателя. Ну, по ней из ДШК, а что толку, вон они, подружки, рядом крутятся. Уже через день в пределах невооружённого взгляда в бухте просматривалось не менее восьми больших рыбин. Естественно, все лодки вытащили на берег, а выход в реку был запрещён всем плавсредствам, включая "Дункан". А понтон не готов.

Станица Заостровская с Молдаванкой оказались заблокированы, подобный казус не был предусмотрен, казалось, что уж по реке-то всегда сообщение будет. Авиация тоже на приколе, кто Эльзу в такое недоброе небо выпустит? Не весело пришлось и островитянам, пришлось им поробинзонствовать.

Тем не менее, вытерпеть можно. Если ЧП нет, а оно, по закону подлости, таки случилось — преждевременные роды в станице.

Скоростной ночной бросок "Стерегущего", под фланговым прикрытием башенного и станичного ДШК, да с оглушающей пальбой "сорокопятки" — сюжет голливудского блокбастера, заслуживающий отдельного рассказа. Теперь Олег Бочкарёв — национальный герой и крестный отец.

Пробовали и с башни пострелять по хищникам, не для выбивания численности, на место убиенной тут же выходила конкурентка, а для спорта, тренировки, и, главное, от безнадёжности — что ещё тут можно поделать? Из ДШК постреляли, но быстро поняли — не спортивно. И патроны жалко.

Тогда всем стрелковым клубом мужики перетащили мою Реликвию на стену и давай пулять из баллисты самым разным припасом по шершавым спинам. Реально — ничего страшного, но Гольдбрейх предупредил, что это может быть лишь началом, новый год не обязан повторять "раскачной" старый.

Через несколько дней акулы ушли, скатились в море.

А я понял, как слаб человек против природы. Даже если у него есть ДШК.


— Автовоз уйдёт, глупи пассажир ждать не будит! Парасписанью, савсем скоро!

Пора в путь-дорогу. Попрощался с Гоблином, пожелали друг-другу удачи.

В салоне автобусе я пошёл назад, решил расположиться с правой стороны. Пожал руку Фархаду Мехтиеву, сел рядом.

— Пирожок хочешь? Жена пекла. А где твой ствол?

— Да я с револьвером… Пирожок возьму, спасибо, Фархад.

Азербайджанец неодобрительно качнул головой — как так, без нормального ствола по таким дорогам ездить?

Пирожок я взял из вежливости, чуть позже незаметно сунул в сумку, заодно и перекантовал её, переложил посылки. Бероевскую наверх, там гостинцы, а вот производственную — Корнееву — вниз, тяжёлая, зараза, сплошной металл. Корнеев с семьёй уже переехал в Берлин, он теперь капитан "Нерпы", — служебного парохода немецкого проекта, их собирали на верфях города Киля, а у нас в России подобные собирались в городе Або, финском городе Российской империи, на заводе Крейтона. Использовали в Министерстве Земледелия и Государственного Имущества для охраны Северо-Восточных берегов Сибири.

Стальной корпус, вертикальная паровая машина "Compaund" с холодильником.

Судоводителя, а тем более, судомеханика, у немцев не оказалось, человек, способный исполнять эту обязанность, умер ещё в прошлом году от воспаления лёгких. С Корнеевым один наш парнишка, двух в команду он набрал из немцев. Решение по "Нерпе" было принято чисто политическое — дизель на пароход не ставить, машину восстановить, запустить на угле, ремонтировать сначала в Берлине, позже своим ходом перегнать на доделку в Замок Россия. Постоянный порт приписки — Берлин.

Вот и везу теперь Корнееву разные аутентичные железки, блестящие и не очень.

Народу в автобусе немного, кто до Ментовки, кто в Дровянку, четверо едут до Берлина.

— И кто тут Степанов? — выкрикнул Алик, заглянув в салон.

— Ну, я, — баском откликнулся молодой боец в камуфле.

— К пулимёту давай, дарагой, занимай место, — скомандовал водила и закрыл двери.

Боец аккуратно уложил "светку", переставил большой зелёный вещмешок натовского образца, надел висевший на крючке возле поста "штатный" шлем, опустил на глаза "окуловские" очки и полез наверх, к пулемётному посту в корме салона — люк с короткой лесенкой и вращающимся сиденьем. Штатного пулемётчика в экипаже "кавзика" нет, эти обязанности исполняет кто-нибудь из списка пассажиров, по решению Алика.

Тронулись, братцы, на Берлин…

Сложная тема. Как сказал на совещании Сотников:

— Немцы народ особый. Почувствуют давление, — проиграем. Пока никаких разговоров об ассимиляции, настанет время, проведём и такое собрание. Все надо делать мягко, умно, постепенно и с искренней дружественностью. Просто помогаем. За лобовые топорные методы — ответ лично передо мной, это всех касается. Стратегическая задача, для вашего понимания: не пытаться тупо ассимилировать немцев, а раствориться взаимно. Если кто меня сейчас не понял, лучше сразу скажите.

Пока всё так и получается.

Есть Вольный город Берлин в составе Анклава, есть осторожные жизненные движения. Не знаю, как и кто воспринимает этот процесс, но я уверен, что вектор правильный, сживаемся мы с немцами.

И это ещё одна несгораемая сумма.

Глава 9

Демченко, командир группы сталкеров,

ловец фактов, данных и душ

Никаких покачиваний крыльями.

Пологий набор, опять на бреющий — и даже хвостиком не махнула. Конус взбитого винтом воздуха пролетел по траве и затих. Улетела Эльза, остался я один.

Тоскливая зыбь на душе, досада, но и облегчение, сброс так и не взятой ноши — знаете, как оно бывает, ещё не навесил на плечи, но уже давит. А мне с ней порой просто тяжело. Не склеится ничего, даже пробовать не стоит. Благова хорошая девчонка, и это повод. Но не магнит. Нет идеи — ей ответка нужна, капитальная, да чтоб на всю жизнь, а её не будет. Что тут поделать, аутотренингом такую проблему не решить.

Я стою возле вещмешка на большой, вытянутой широтно поляне, возле бревенчатого здания бывшего "входного склада" сербского монокластера. Уж сколько пережил, сколько насмотрелся, настрелялся, — а всё равно жутковато оставаться одному. Хотя и полегче, чем в нашей левобережной тайге; если в визуальном плане, то местность здесь спокойней. В фактическом же напряжении первых часов знакомства с точкой прибытия — ничуть. Да, огромные медведи тут в редкость, пещерники не лютуют, но вот рыси размером с леопарда в здешних смешанных лесах, это запросто.

Справа заросли орешника, далее группа высоких сосен, смотрятся здесь чужеродно.

Поляна чистая, без островков кустарника, уютная. Здесь можно ставить детский лагерь отдыха — с горнистами, сисястыми поварихами, способными держать двухлитровый половник на вытянутой руке и одновременно обсуждать стати физрука, и вожатыми-воспитателями, — эти всегда злы днём и очень томные безсексуальным вечером.

Наше вам! Пара соек уже вернулась на место, остальные пока присматриваются, в чаще прячутся. Сороки поднялись и успокоились, где-то долбанул дятел, и охота же ему с утра башку контузить.

Середина мая, весна на излёте, цветы, запахи…

По первому ощущению, интуитивному, вокруг всё ништяк. Но первое впечатление всегда обманчиво, буду проверять, спокойно, без суеты, без шума. Чем быстрей птицы ко мне привыкнут, тем проще будет контролировать подходы.

Ладно, что стоять-то, пора работать. Перетянул шнурки, поправил одежду, подтянул поудобней автомат — "суперствол", вундер-АКМ "арсенальной" доработки. В рамках программы Дугина, мы с Монголом включены в число испытателей нового чудо-оружия… — не знаю пока, что и сказать, казус это или толковая идея.

Подствольник у моего "калаша" висит, как бы особо убойный.

Нет, гранатов у нас по-прежнему немае, ВОГ-и Смотрящие не дают, но пытливому уму наших инженеров это, похоже, только в радость. Правда, они там, у себя, в горячечном оружейном "чудильнике", уже и "гранатки" придумали, какие-то, но это, товарищи — мимо. Ни один командир подразделения в трезвом состоянии добро на оснащение своих бойцов такими вот "петардами" не даст. Вы уж сначала восемнадцать раз докажите безопасность разработки, и вот только тогда… да, может быть…

Мой подствольник есть логическое продолжение увлеченнсти оружейников анклава дерринджерами. По сути, это и есть "деррик" 16-го калибра с картечными патронами. Больший калибр ставить пока не рискнули, хотя что-то там вместе с немцем считали. Да я бы и не дал, ну вас к чёрту, разобьёт автомат прямо в поле, где я там новый возьму? Посмотреть надо.

Монгол, как только увидел эту вундер-шнягу, тут же обозвал её "Стимпанком" — так и приняли, теперь это "Арсенал-Стимпанк-16", а мой "калаш", значится, АКМ-"Стим". Задумка в базе простая — штурмовой вариант: входишь ты в узость или в мрачность, а там возможная "бяка" — ну и высади вперёд себя два снопа картечи, а потом уже разбирайся привычной "семёркой". У меня нет опыта в применении ВОГ-ов, и реальную их боевую эффективность я оценить не берусь. Но вот в лесу они точно нафиг не нужны, не представляю себе, как они могут помочь при встрече с медведем или росомахой-переростком. Побриться осколками собственного выстрела?

"Стимпанк" — усилитель вкуса, выравниватель баланса.

На первых пробах он мне понравился, на ближней дистанции 16-й лупит картечью предостаточно. Ну, а если вполне такая динамичная рысь навстречу, то я предпочту "стим" на стволе иметь, нежели нет. Картечь цель найдёт, а вот первая заполошная очередь — не факт. А ещё "стим" можно снимать и пользовать отдельно. Плотно испытывали их армейцы, у себя на полигоне, Гонта дал добро, мы подписались.

В общем, понаблюдаем.

Для осмотра местности я вытащил тепловизор.

Первая эйфория от возможностей такой техники давно прошла, сейчас все успокоились. Сначала нахватали, да ещё самых модных, в формате видеокамеры. Теперь у меня "подзорка", это гораздо удобней. Откидной экран на чистом воздухе себя не оправдывает, да и опускать на него взгляд тактически неправильно, надо нормально смотреть через визир.

Поводил прибором, крупных засветок нет. И убрал, теперь только возле здания достану. В группе сталкеров тепловизоры есть прибор вспомогательный. Основная работа при недостаточной видимости идёт через ПНВ. Хороший, дорогой бесподсветочный "ночник" — наше всё. Изрядно мифологизированный тепловизор зачастую неудобен и неинформативен — сглаживает, а то и просто стирает ландшафт, показывая, иной раз, отчётливый силуэт косули на ровном однородном фоне, вообще без подстилающей поверхности. Он же разницу температур считывает, а не рельеф. К примеру, треть поляны в тени, с одной стороны глина, с другой чернозём, упавшие деревья. Вот он всё это и покажет. А то, что кусты имеют одинаковую температуру, так прибор не виноват, вот и изобразит монотон вместо веток. Мешает многое — греющийся в глубине торф, гнилушки, порой глядишь на россыпь пятен в лесу и понять не можешь, что это такое. Так что это не панацея.

А мой ПНВ даёт полную картинку.

Нормальные тепловизоры запредельно дороги, и поэтому, как мне порой думается, число реальных практиков использования их в деле на Земле-5 равно всем таковым на Земле старой. Мешает и мифология, типа, "горячий ствол автомата все увидят сразу и издалека" или "без теплоотражающей накидка хана". Да хрен там. Очевидно, что матрица тепловизора по разрешению и близко не приближается к фотокамерам, мелких деталей ты на расстоянии не увидишь, это могут делать только мощные стационарные приборы. Которых, как показывает мировая практика, никогда нет там, где есть террорист или диверсант. А накидка… присядь за валун, и все дела. Мы уже влетали с этой проблемой: осмотрелись — нет никого. Ура. Только пошли, медведь из-за бугорка, метров пятьдесят всего. Нормально?

И это ещё одна особенность прибора — расслабляет, излишне успокаивает.

Но среди деревьев "живака" он кажет сразу и чётко.

В промышленном здании, в городе, в заброшенном строении — тепловизор очень хорош, даже незаменим. Поверхности ровные, планировки ожидаемы, расстояние крошечные. Но "боёв в городе" у нас, слава богу, нет. А вот возможности используем — заходишь в заброшенную избу или "локалку", и направляешь зрачок матрицы на пол, есть ли на поверхностях остаточное тепло. Ага! Следы на полу, остывают, кто-то тут недавно постоял…

Одно плохо, что вся эта хренация прилично жрёт аккумуляторы. Впрочем, это тебя дисциплинирует, не даёт угасать сформировавшимся рефлексам и хорошей сталкерской чуйке, самому главному "прибору".

Оставив натовский вещмешок на земле, я пошёл к дому.

Стоп. Посмотрим ещё раз.

Гляди-ка, зайчище в кустах сидит, замер. Раз! И нет его. А он просто присел, земля скрыла.

Хорошо, идём дальше.

На подходе к внушительному высокому срубу я дёрнулся — прямо передо мной зашуршала трава, это полоз, паразит, удирает, их тут будет много, сербы предупреждали. Уф, напугал… Открыв дверь, я быстро осмотрел поверхности на остаточное — никаких признаков присутствия. Здание пустое. Да, солидное сооружение, постоянно хочется называть его "огромным". Камин холоден, следов нет, нигде не гниёт недавно брошенная еда.

Пусто, перед уходом с насиженного места сербы вычистили всё до нитки. Осталась лишь грубая мебель: длинные дощатые лавки и пара тяжёлых, не утащишь, столов. Ну и хорошо. Такие здания устроены специфично. Большой прямоугольник внутри разделён на два объёма — пятистенок, по сути. В меньшем объёме живут люди, там камин, три узких окна и ход на огромный чердак. В большей половине — собственно стартовая "локалка", поэтому в торце здания есть массивные ворота, технику выводить. Её и вывели, точнее, увели, — уже арабы. Угнали в египетские стойла.

Недалеко от сруба между деревьев висят остатки детских качелей, обтрёпанный пеньковый канат изгнанные сербы снимать не стали, оставили, как символ возвращения, ещё не встретив нас, собирались, как только добудут стволы, вернуться к нормальному жилью. Настырнее они ребята, уважаю.

Я медленно обошёл огромный красноватый сруб, запоминая местность, особенности ландшафта. Ворота сербы заперли надёжно. Само сооружение, как и аналоги других мест дислокаций монокластеров на этой стороне Междуречья, разбирать и вывозить не стали — далеко, долго, муторно; оставили в виде "складов деловой древесины". И на случай возвращения людей анклава в эти места.

Вот это время и наступило.

А места тут годные, вполне можно ставить заставу с посёлком.

Дичи здесь очень много, и дичь богата видами, в данной ландшафтной локации животный мир более разнообразен, чем у нас. На границе степи и леса водятся шакалы и лисы, больше копытных, птиц. На небольших лесных озерцах гнездятся утки. Про рысей я уже говорил, а вот леопард пока более легендарен, чем выявлен, вроде кто-то и когда-то его видел, но подтверждений нет. Кроме зубра, газели и сайги, казаки встречали и тарпана.

С этой стороны Междуречья равнина более похожа на саванну, с нашей — на донскую степь. Но везде заправляют птицы, они тут главные: степной орёл и дрофа, лунь, пустельга, жаворонки, непременные вороны. Летают перепела, не такие уж и вкусные, между прочим, серые куропатки, соловушки и стрепеты, — большинство из них гнездится прямо на земле, порой на квадре проехать сложно. В лесу свои пернатые хозяйничают.

Ну, и — наши знаменитые Большие Чёрные Птицы.

Уже прилетели, сволочи. Но противники добрые.

Скорее всего, где-то в Междуречье, к югу, в степи есть каменные останцы или скальные группы, "площадки подскока" кондоров, позволяющие им контролировать огромную площадь, а не только "держать" зону Южного Хребта.

Прилетели они к станице, приятно удивились обилию кур, гусей и уточек. И двум молодым коровкам. Жители трёх поселений напряглись, встрепенулись — проблема, раньше думали, что ареал Чёрных начинается южнее, до Заостровской кондоры не достанут. Надо бы начинать их отстреливать, но ни времени, ни людей на это нет, пошло время природных ништяков — одно сеется, другое пашется, три "хуцика" и колёсный тракторок-попрошайка работают постоянно. Времени постоянно не хватает, что-то всегда отвлекает от намеченных планов, например, предгорья Южного Хребта так и не обследованы.

А один казачий полуэскадрон постоянно на войне.

Сотников заключил с египтянами договор, и теперь эти бесы помогают арабцам бомбить негритянские банды; но в арабо-франксие разборки они не вмешиваются, там свои укусы. Вот пусть и кусаются. А негры всё не уймутся. Сколько же их там… Достаточно посмотреть на староземную карту и посчитать африканские государства. Мало того, Смотрящие в африканском вопросе, похоже, решили особо не разбираться юридически и политически с госграницами, мини-государствами, которые никто не признаёт, самостийно поделенными странами-территориями и насовали монокластеры чуть ли не каждому племени. А может быть и так, что этот огромный враждебный конгломерат является для европеоидов неким Суперраздражителем, именно такую версию выдвинул Вотяков, многие её приняли. Африканцы устойчиво сидят по обеим сторонам от Волги.

С нашей стороны реки главными у зусулов являются эфиопы-селективщики, с египетской — селективный кластер ЮАР, форт "Претория". Но жители "Радужной страны" сами пока в драку не лезут, их вообще ещё никто из наших или египтян не видел.

Война с африканцами идёт вяло, но не без потерь, не так давно конголезцы убили Стёпу Корзуна, троих подранили. Поставили мужику памятник на хорошем месте, косогор над Волгой, поклялись люто отомстить. Погоревала станица, как и все мы вместе с ней, и дальше живёт. Конголезцам теперь не позавидуешь, вырежут их теперь казаки под корень.

Заостровское — самое богатое поселение анклава, туда переводят все посевы зерновых, в зоне Замка земля похуже, под корнеплоды пойдёт, отдана в ведение государственной агрофирмы, там работники наёмные. Для станицы заканчивают модульную сборку нашего первого комбайна фирмы DEUTZ-FAHR, самого маленького в модельной серии.

Казачки наши есть люди государевы и, кроме доходом от общинного сельхозпредприятия, имеют жалование. В мирное время небольшое, на боевых — нормально. Ну, и часть трофеев, святое дело, хрен все учтёшь.

Дождя нет, тучи не рассеиваются, низкое серое небо пока ведёт себя тихо, хотя ночью с донжона было видно, как на западе сверкали молнии. Самая лучшая в данной ситуации погода.

Пара пестрых трясогузок уже взлетела на крышу, сидят на коньке по-хозяйски, синхронно качают хвостиками, внимательно смотрят на меня — не обидишь? Не жадина?

Привет, птички, певчие и не очень, я свой, я добрый дядя без рогатки! Даже хлебца вам накидаю по всем кустикам, подкормлю, только уж следите за пришлыми, дайте знать сталкеру о непрошенных гостях. И стрелять мы тут не будем, особенно птиц, а за цесарочкой подальше отойдём. Не бойтесь… Всё идёт по старой отработанной схеме, сколько я таких объектов осмотрел. Кстати, а почему не посчитать при случае? Я же их все фотографирую, типа коллекция.

Птички не улетают, всё так же смотрят с интересом.

Вижу — дадут знать, подружимся. Ещё и пару соек прикормим, тогда охрана объекта будет получше любых схем с датчиками движения; пернатые электричества не просят, на ёжика или лису не сработают. Кастет, единственный из нас настоящий охотник, с практикой одиночного проживания в лесах, научил такому фокусу. Подружись с птичками, а потом начинай им демонстративно показывать свои опасения. Стоишь, разговариваешь с ними тихо, а потом резко оборачиваешься, будто смертельно испугался, и смотришь куда-нибудь в сторону леса. Они тут же глаза туда! И вскоре понимают, что тебя заботит, начинают самым настоящим образом предупреждать, причём именно и только о "чужом-живом".

Поэтому сухарей у меня — целый пакет. И водички налью в двух местах. Практика. Тут ведь, уже… что мы, что ребята из патруля — почти "дерсу узалы". Вжились.

Удовлетворённый осмотром здания, местности и общей обстановкой вокруг, я пошёл обратно. Эльза скоро опять прилетит, привезёт Монгола, и к этому времени мне нужно позаботиться об установке границ выбранной ВПП, поставить "ветровик". Чувствую, что "авиабаза" у нас тут надолго встанет.

А казачки поедут из Заостровской — на квадрах с прицепами, повезут много груза. Вот тогда и начнётся нормальное оборудование площадки. Дальше — больше. Мужики притащат топливо, заправочный комплекс. Навес нужно будет сделать… Много работы, и всё в сжатые сроки, ибо и разведпланы большие, долго нам тут сидеть некогда.

Белые знаки границ, стандартную "Т" и ветровой конус я установил быстро, всё заранее предусмотрено. Теперь только что родившаяся ВПП будет ждать и провожать борта, скучать по самолётам… И когда только второй сделаем-добудем? Мужики пытаются использовать остатки сгоревшего, но вяло, нужен пассионарий, катализатор процесса — сиречь, лётчик, причём не какой-нибудь там ученик Эльзы, который, с большой долей вероятности угробит или хотя бы повредит единственный аэроплан анклава, а нормальный, опытный, с налётом. Но ещё одного лётчика пока нет.

Так, а ручей тут где?

Глянул на хорошего уровня подробности сербскую схему с пометками Гоблина и казаков. Ага, всё ясно, это в двух шагах, как раз там, где орешник кончается. Ну что же, можно пока растопить камин, набрать воды, в котелке поставить чай.

Я за дровами пошёл, птички! Птахи дружно кивнули и, как только я отошёл на пять шагов, спрыгнули вниз, к здоровенному сухарю. Точно, подружимся.

Принёс сушняка, раскочегарил камин, поставил котелок.

Вроде, всё, теперь мне остаётся только ждать Монгола.

Я вышел из здания, посмотрел вдаль, по часам уже пора бы. Эльза опять пойдёт к выбранной площадке на бреющем, но в бинокль я их замечу. А пока… Пока можно и рассказать, как и зачем я тут оказался, и что мы всей группой в этих дальних далях собираемся делать.

Но для этого нам придётся вернуться к событиям позавчерашнего дня, точнее, вечера. С чего начать? Да, пожалуй, вот отсюда…


— Нет, вы мне скажите, что всё это значит! — в третий раз вскакивая с места, прокричала невысокая полноватая дамочка. — Вы что, издеваетесь надо мной?

Диванчики у шерифа хорошие, удобные. Мебельщики всё сделали добротно, обшили натуральной кожей, чёрт, по привычке так думаю, ну, откуда тут "ненатуральная"? Они же сработали и длинную скамейку, что стоит вдоль стены, всё чётко, по эскизам заказчика. Только вот… вышло традиционно. Диванчики получились вполне "кагэбейные", а лавочка-скамеечка какая-то вся пенитенциарная, судебно-исполнительная, раньше такие в народных судах и стояли. Видел в паре сибирских посёлков. Наверное, вот это и называется "казённая мебель", надо же умудриться — сделать такое по своему желанию, да ещё и кастомным способом. А вот так! Преемственность ауры, вечная память. Интересно, у американских шерифов подобная аура в кабинетах наблюдается? Или сплошной унифицированный стандарт "малый офис"?

— Гражданочка, вы присядьте, успокойтесь, — мягко предложил Уксусников. — Я вам уже многое объяснил, просто нужно начать осознавать.

— Что вы такое несёте! — женщина слегка откинула тело назад, поправила очки на носу, словно стараясь разглядеть наглеца получше, повернулась к мужу, затрясла щёчками, — Нет, ну, это же просто бред какой-то! Жора, ну, ты-то что молчишь? Что ты, как воды в рот набрал! Ты мужчина или нет?

— Зина, помолчи, — Жора задумчив и собран, он что-то основное уже вкурил, но жене в "понималках" пока помогать не собирается, что-то прикидывает.

А ту предложение мужа возмутило до кончиков волос.

— Что-о-о? Ну, уж нет…, - тётка решительно ткнула в Уксусникова пальцем с остатками крутого, как я заметил, маникюра. — Кто вы по званию?

— Шериф, — внушительно заявил Пётр, подняв на неё глаза. — Шериф Замка "Россия". Начальник полиции анклава.

— Чего-о-о? Вы что тут, деточки, в ковбоев играете? Кино снимаете с индейцами, — возмутительница спокойствия нырнула в сумочку, вытащила простенький мобильник. — Вот я вас сниму сейчас на сотовый, а потом этот ролик выложу в интернет, пусть все видят, как вы работаете! И не вздумайте мне мешать!

Шериф и не думал.

Уксусников привычно поправил воротничок, выпрямил свой легендарный галстук-боло, на бляхе которого красовался знак RU и откинулся на стуле, чуть сместившись так, что бы в кадр попадал флаг анклава, стоящий на подставке в углу кабинета. Артист! У него целая куча этих роликов, коллекционирует. В интернет она выложит… Ага.

Это он всё вытащит и выложит. Уксусников давно практикует выдёргивание каналом "старых" паспортов всех новеньких, как и их медицинские карты, на радость Зенгерше, досье из органов, если такое имеется, судимости — с пробивкой по всем староземным базам. Дополнительная проверка, мало ли… вдруг, какой педофил или маньяк всплывёт? Кого-то проверяет особо, скажем, английскую маникюрщицу он пробивал плотно.

Кабинет нашего шерифа, с прилагающимися помещениями-закутками, пожалуй, самое государственное и самое административное помещение Замка. Кроме госфлага, тут имеется и другие символы мощи Закона. На стенах в табличках висят положения и инструкции, на столе — два чёрных проводных телефона, связь с диспетчерской и с Главным, рация. Дополняют антураж добытые в здании УВД ментовские же профилактические плакаты, в основном, про подростковую преступность. Обалдеть можно, это как машина времени.

Отдельной специей красуется кованая решётка крошечного "обезьянника", основное КПЗ у него в подвале Замка, чумовое местечко. Ну, и гордость сцены — тщательно сделанный столяром стенд с надписью "Их разыскивает полиция", где на всех вошедших смотрит отвратительная компьютерная рожа единственного, на сегодняшний день, беглого. Парни из старших классов творили, у них есть компьютерная мастерская, наше светлое вчерашнее. Пожалел бы беглеца, поди, сожрали уже.

Стол для помощников почти всегда пуст, Пётр своих скорохватов дёргает только на операции, когда едет "банду брать". А хлопцы у него вполне годные. Жаль, в сталкеры их не подпишешь, мужиков всё устраивает. А что, живут себе в Посаде, в самом элегантном месте анклава, порой выезжают на разборки с редкими пострелушками, но частыми рукопашками, статусные серебряные звёзды-жетоны у парней есть. "Серебряные", это значит серебряные, то есть из чистого серебра. А у Уксусникова, между прочим, звезда золотая, женщины сразу понимают.

Это не единственный схрон шерифа, с недавних пор ему и в Берлине комнатку отвели. Правда, там флаг не стоит, чтобы не будоражить народ раньше времени. Пока его полномочия определены временным Договором между нами и немцами, до проведения в июле референдума о полном присоединении, но с сохранением Берлином статуса "вольного города". А до этого времени наши немцы, уже прилично расселившиеся по всему анклаву, думают. Остальные тоже думают: что дадут Смотрящие. Практически все уже согласились с Гольдбрейхом, что присоединение "селективки", о чём так долго мечталось, Смотрящие нам не зачтут. Споры идут об одном: посчитается немецкая община "монокластером" или нет. Большинство до недавнего времени были за этот вариант. Кроме шерифа, который не так давно на брифинге в башне, традиционно просидев весь вечер тихо, неожиданно для всех заявил:

— А я считаю, что немцев потянут по статье монокластера, но с отягчающими, пункт "два", тот есть, за совершение во множественном составе.

Все и замерли, ожидая пояснений, которые последовали незамедлительно:

— Пришьют не просто монокластер, а самостоятельно сформировавшийся и устоявшийся супермонокластер, позже добровольно влившийся в состав большого бандформирования. А это особая статья.

Во как.

И я на его стороне. "Демченко это лайк".


— Так, где тут телефон? Вот этот? Что вы улыбаетесь, молодой человек!

Это уже ко мне, и дёрнул нечистый посмотреть на неё в сей момент… Сижу себе спокойно в сторонке, за столом помощника шерифа, просматриваю анкеты всех потеряшек, прикидываю, с кем ещё встретиться, кого дополнительно опросить по интересующим меня вопросам.

— Какой здесь ближайший райцентр?

— Гражданочка, будет лучше, если вы сядете рядом с мужем и спокойно прочитаете эту брошюру, в ней всего шесть страниц, много времени не займёт, — всё так же бесстрастно продолжал настаивать Уксусников.

Ну и нервная система у Пети, порой просто поражаюсь. Хотя, он всегда действует выверено, и отлично знает, когда пора и стоит надавить.

— Какая такая "брошюрочка", что тут у вас за шоу!

Нет, уважаемые, это у неё не истерика, она действительно всё ещё думает, что просто "попала не туда", их тут разыгрывают с непонятными целями, а где-то рядом есть райцентр с железнодорожным вокзалом, и к нему ведёт размеченное белым асфальтовое шоссе с указателями. Ну, с недавних пор дорожные указатели расстояний до объектов и километровые знаки у нас тоже есть. А вот с асфальтом, это да… Химлаборатория научников только пробует, ищет оптимум асфальтобетона. Но АБУ в плане у Ковтонюка не просто есть, проект готов, площадка уже заложена.

Не просто им осознать. Вышли к дороге, встретили ребят с Белой Церкви. Те их под ручки, повели к посёлку, по дороге говорят, мол, вы в другом мире, и планете не совсем та. Однако одеты незнакомцы привычно, дорога среди родных сосен узнаваема, деревня вполне наша, церковь стоит… Какой другой мир? А потом ведут в Замок, ни разу не космический. Они врут! Зачем? С какой целью? Если провалилась группа людей, то сознание расширяется, идёт размышление, спор, люди слышат других, усмиряют скандалистов. В подобной же семье забота одна — по призыву главного семейного истерика срочно бежать к станции электрички, не замечая и не анализируя ничего. Срабатывает психологическая защита сознания истерических личностей, трудно перестраивающихся в резко изменённой обстановке.

— Гра-жда-но-чка, — в голосе Уксусникова зазвенел тяжёлый металл, умеет он, мент всё же, — Ведите себя тише, вы в присутственном месте.

— Нет, Жора, ты это слышишь, а? — глупо хихикнула женщина. — Нет, скажите честно, вы что, действительно полицейский? Вы как вообще аттестацию прошли? Это же полный непрофессионализм!

Пётр покладисто кивнул.

— Хорошо, хорошо, но брошюру прочитать нужно.

— Да не буду я ничего читать! — женщина демонстративно сняла очки. — Немедленно проводите меня к вашему руководству!

— И всё же вам лучше сделать так, как я сказал, — ещё раз, на этот раз уже сильнее, надавил шериф. — Прочитать. Надо. Здесь. А не подслушивать потом разговоры в столовой, куда вас скоро отведут, и не выспрашивать там, что попало, хватая всех за рукава и пугая людей ошалелыми глазами!

Присевшая было потеряшка опять вскочила, открыла рот.

— Сидеть! Кому сказал! Ар-рестую!

— Жо-ора-аа… — неизбежные слёзы в два ручья, всегда так.

— Зинуля, лапа, заткнись, на.

Она ужасом посмотрела на мужа и села.

— Вот и хорошо, дамочка. Не волнуйтесь, дальше всё будет хорошо. Значит так, записываем. Итак, вы, Григорий Иванович, машинист…

— Машинист грейдера ДЗ-98, ну, и на другой технике могу, только удостоверений нет, — с готовностью ответим мужчина.

— Это не страшно, с вами ещё проведёт собеседование руководитель механослужбы.

Двое детей, испуганно прижавшихся к отцу, после окрика шерифа тут же засопливили носами, к маминым-то привыкли. Петя глянул на меня, слегка качнул головой.

Ясно.

— Теперь с вами, гражданочка. Ну, извините, извините. Давайте, я вам чаю налью…

Шериф развернулся к тумбочке.

И я встал. Дети настороженно посмотрели на непонятного, тихого до этой поры дядю. Ободряюще подмигнул им, подошёл к шкафу, и достал оттуда несколько конфет, там у Уксусникова всегда сладости лежат, в том числе, и на такой вот случай. Опережая события, сую конфетки пацанам, не дожидаясь шерифского чая. Пусть успокоятся, вон, как напугались.

Присев рядом с ними, улыбнулся.

— Что парни, а хотите самый настоящий пистолет посмотреть, пока родители с дядей начальником разговаривают? Разряжен он, пустой, — успокоил я отца и протянул детям свой "MAS". — Давайте его разберём! Вместе. Смотрите.

Вскоре Уксусников, уже в более спокойной и деловой обстановке, заканчивал опрос и анкетирование. Судим, не судим, привлекался или нет. Какие хвосты висят. Мало приятного.

— Теперь с вами, гражданочка…

— Зинаида Петровна я, — тихо сообщила женщина, сложенным вчетверо платочком вытирая уголки глаз.

— Очень хорошо, Зинаида Петровна. Вы работали…

— Старший товаровед магазина "Воронежские деликатесы", двадцать лет стажа, между прочим, грамоты имею.

— Вот и отлично, отлично. Да вы печенье берите, наше, местное. На мёд, случайно, аллергии у деток нет?

И дети, и родители успокоились. Нормально. И специальности хорошие, легко будет пристроить. Ведь нынешние потеряшки, это не остатки былых монокластеров, не новички первой волны, которые шли, словно предварительно отсеянные от всякой шелухи. Сейчас забрасывают кого попало, иной раз диву даёшься. Из числа новеньких у нас есть уже четыре экономиста, ни черта не понимающие в экономике, про остальные сферы знаний можно и не вспоминать. Будут начинать заново.

Бывает и неожиданное. Так, англичанка, привезённая от Эдгара, оказалась лондонским нейл-дизайнером, Сотников еле сдержался от хохота на собеседовании. И что вы думаете? Уже делает маникюр и педикюр нашим дамам, нормально зарабатывает.

Меня осторожно дёрнули за локоть. Четыре любопытных глаза синими бусинками смотрят в упор.

— Дядь, а вы кто?

Даже рты открыты от любопытства.

— Кто? Вы игру "Сталкер" знаете?

— Ещё бы! Режемся с Петькой! Классная, особенно третья.

— Ого! Гражданин шериф, у вас тут тёзка объявился!

— Вот и здорово! — Уксусников оторвался от бумаг и подмигнул мальчишкам. — Будем дружить.

— Дядь…

— Что? А… Так вот я и есть сталкер. Точнее, командир сталкеров.

— Здорово!! Петька, слышал? А вы не врёте?

— Что ты… Пистолет видишь? Это я в тайнике взял, самом настоящем.

— Кру-уто-о…

После всего этого их три дня продержат в карантине. Вынужденная мера, контакты только с медперсоналом, просмотр видеофильмов о жизни здесь, с доказательной базой в виде картинок местной фауны. Анализы, осмотры, наблюдения, вакцинация.

А пока первая серьёзная беседа с официальным лицом.

Сколько я всего этого наслушался… Наперёд всё знаю, кто и что будет говорить, как реагировать.

Уксусников тему держит ещё крепче, все без исключения потеряшки сначала проходят через него. Как он умудряется остаться с целой башней и несорванной планкой, знает только его первый кадровый начальник, счастливо для нас взявший Петра в органы внутренних дел Российской Федерации. Эх, если бы их, таких вот "Петров Уксусниковых", было бы побольше на старой истерзанной Земле-1.

Особенно тяжко, когда выводишь только что попавших. Семья, сидящая здесь, именно из таких, свеженьких, их подобрали в первый же день, поведение вполне типичное. Пока не могут в мыслях пробиться за кокон семьи.

Со "свежими" почти всегда тяжко, но спасать потеряшек нужно именно на этой стадии. Даже термин появился — "потеряшковый золотой час". Что только мы не придумывали для ускорения первого контакта, но из всех технических мер до последнего времени лучшим был яркий луч ночного ксенонового прожектора в небо. Люди на него реально идут. FM-вещание ведётся круглосуточно, но поймать его могут лишь имеющие гарнитуру к мобильнику или редчайшие счастливые владельцы небольших радиоприёмников. Долгое время думали, как заставить абсолютно все трубки, с симкой любого же оператора, вне зависимости от режима роуминга, опознать базовую станцию сотовой связи, которую притащить не сложно. Как "захватить" ещё "живые" трубки свежих потеряшек?

Недавно внедрили новацию — абсолютно КГБ-шную приблуду.

Комплекс имитации базовой станции сотовых сетей стандарта GSM 900/1800 "Отклик-К", предназначенный для создания ложной базовой станции сотовых сетей, выборочного блокирования мобилок, имитации входящей информации заданным абонентам, ретрансляции исходящей информации. Поставил, включил — все "объекты" интереса спецслужб тупо говорят через тебя. Конструктивно чудодейная Приблуда выглядит моноблоком размером с "дипломат", куда входит модуль управления — на базе нетбука — и базовая станция. Радиус захвата со стандартным ВЧ усилителем — километр. "Отклики" поставили на все машины патруля, у нас два таких есть, у старост посёлков. На донжоне и вышке Заостровской усилители помощнее.

Провалился человек, сразу схватился за сотовый, непреложная истина, этот фактор и хотели использовать. Если он в радиусе захвата станции, то сразу идёт засечка. И первый разговор — самый важный, где и успокоить надо, и показать правильный вектор действия, уберечь от ненужных ёрзаний.

Те же, кто, попав сюда, прожил какой-то срок в лесу и выжил там, уже откричались, пережили и первый шок, и самые страшные, роковые думки. А передумали они многое; те, кто оказался в группе, советовались, обменивались мнениями, многие из них что-то уже поняли. "Выдержанные" потеряшки, "трёхзвёздочные", как их называют, выходят почти всегда без истерики и излишних эмоций. Вымотанные, уставшие, грязные, они из последних сил ведут себя рационально, слушаются безоговорочно определившегося лидера и очень хорошо отсекают вторичное.

В последнее время я занимался не сталкерской или разведывательной деятельностью, а нормальной агентурной и вербовочной работой.

Нет, конечно, и пострелять нам с Шамом приходилось по делу, и побегать, и покататься. Да и потеряшек никто с плеч не снимет. Но основные для нашего звена акции происходили на "пакистанке" — поиск, договорённости и вывод остатков среднеазиатских монокластеров. Сначала это были единицы и одна маленькая группа выживших, в основном, казахов. Шестерых человек, включая троих детей, мы с Монголом вытащили из Диких Земель. Казахи к нам ушли далеко не все. Позже вывели ещё двоих, муж узбек с женой-украинкой.

Но самая большая удача последнего месяца — это киргизы.

Переговоры в таких случаях идут долго, люди, худо-бедно, обжились на месте, отчасти приспособились, и менять плохое на очень плохое совершенно не склонны. Работали мы сначала через одного пакистанца, сданного нам пленным — очень ценный кадр, бережём, как можем, с ними ещё многое можно будет совершить, а потом вышли на представителя монокластера, забили стрелу, встречались на их территории, говорили, рассказывали.

Потом ждали решения киргизов на выход, правда, недолго.

Зато долго и нудно готовили операцию, потому как тамошние "паки" — так общо мы называем все разрозненные банды Диких Земель, выпускать никого со своих полянок не намерены, посёлки монокластеров у них под контролем, в каждом есть соглядатай-прораб, типа "смотрящий".

В назначенный день поехали тремя машинами: "кавзик", мангруппа на своём монстрике, и наш пикап со всей группой, Шнюшу решили не брать, авиацию не привлекать — точное время выхода не определишь, а самолёт не воздушный шар, висеть не может. Встали у перевала.

В общем, в час Х завербованный протащил к киргизам Монгола, он один пошёл — чем меньше людей бродят, тем больше шансов. Мы втроём на пикапе тихонько прикатили ночью к выбранному месту встречи, пологому холму, это вторая господствующая высота, после перевала, ориентир "холм Лысый". Там машину припрятали в каких-то "саксаулах", ждём доклада.

Шам очистил дорогу, не больно завалил ножом надсмотрщика, и повёл людей к нам. Шестнадцать человек, среди которых семь детей, такую группу, знаете ли, по пересечёнке тихо перебросить к дороге — дело непростое. Сначала они сами шли по "зелёнке", узкой полосе кустарника, выходящей на холм, очень скрытно. К рассвету мы втроём встречали их на полпути, стало проще. Похватали вымотавшихся детей. Гоблин двух под мышки зацепил, ещё одного — за спину, и потрусили к машине. На подходе вызвали по рации армейцев, те — броском с перевала, где и ждали команды, на холм, автобус следом. Рванули споренько, в открытую.

Вытащили всех, без потерь.

Когда наглую суету нашей техники на холме засекли вражины, было уже поздно.

Проснувшиеся от воплей часовых паки сунулись было двумя группами к трассе, а там у них одна из баз неподалёку, но тут же были остановлены ДШК армейской "шишиги" и тремя ручниками. Мангруппа и держала их на безопасном расстоянии, рубила хвосты, вышибала зубы, пока мы грузили людей с их нехитрым имуществом в "кавзик", к тому времени — уже почти "шушпанцер", с титановыми пластинами на бортах и пулемётным постом наверху. Мы, по плану, вообще не должны были ввязываться в бой, но Гоблин с Кастетом не выдержали, немного таки постреляли из ПКМ-ки и "девятки" по вспышкам левой группы особо тупых ползунов.

Так вот, про поведение.

Киргизы держались очень собранно, не расслаблялись до последнего момента, реакция пошла лишь тогда, когда они упали на сидения автобуса. И то… Старший в кластере — тот самый нейрохирург, Арстанбек Молдосанов, за судьбой которого так пристально следила Зенгер, владелец частной клиники, мужик толковый, порядок в сообществе держит. Жена у него красавица, спокойная, уверенная в себе уйгурка. Формально операционная сестра, на деле, как мне показалось, главный рулевой.

Остатки монокластера — всего три семьи, все из Бишкека. Одна — сплошь медики, другая, русские, в Бишкеке жили с рождения — династия с камвольно-суконного комбината, последняя семья работала на "Кыргызавтомаше", этнические иранцы, глава семьи Самир Мухаммедов, инженер-электронщик.

Тронулись быстренько, армейцы нас прикрывают. Хорошо они прикрывают, с ростом численности анклава Бероев выбил, подобрал и выучил кадры, теперь у него мангруппа на постоянной основе, шестеро "тяжёлых". Под остатки очередей проскочили к перевалу, там "тяжёлые" задержались — закупоривать трассу, оставлять добрую память, ставить мины. А мы покатили дальше, я с Монголом в автобусе, "хай люкс" с моими "бандитами" позади.

Сидим, ничего не говорим, все устали, а потеряшки ничего не спрашивают, знают, что основное — в Замке. И тут вдруг кто-то что-то тихо сказал, почти сразу по салону быстро прошелестел взволнованный разговор на незнакомом языке. Арстанбек выслушал, кивнул и громко, чтобы все слышали, обратился ко мне.

— Товарищ Демченко, люди волнуются, просят прояснить заранее.

— Что надо прояснить, Арстанбек? — не понял я. Потом подумал, что Молдосанов хочет что-то выяснить по условиям размещения, дети устали, люди проголодались.

Всё не так.

— Мы ведь все помним, как наши вожди СССР развалили, и что потом из этого вышло. Помним, что Бишкек пережил за последние годы. И новую жизнь в этом мире уже повидали, во всех красках…

— Слушаю тебя.

— Вот бумага, собрание проводили, да. Коллективно просим принять нас в российский анклав, — бухнул Арстанбек, решившись. — Люди думали, расписались.

Я слегка притормозил с реакцией. Вообще-то, это моя прерогатива предлагать такое, давно дадены полномочия. Главы посёлков, сталкеры, патруль, шериф. Ну, и Командор, естественно. А тут вдруг сами, вперёд паровоза!

— Как думаешь, Сергей, одобрит ваш президент? — пробудил меня староста, — Ты сам-то, как, согласен будешь?

— Конечно, согласен! — на этот раз мгновенно откликнулся я. — И не волнуйся, Арстанбек, все наши будут согласны. Все.

Монгол, сидевший через проход, хитро посмотрел на меня. И тихо сказал: "Дзин-нь!"

Это был единственный "дзинь" за столь масштабную операцию, подготовка и проведение которой заняли чуть ли не два месяца.

Как всегда при таком итоге, пошла суета.

Вот ведь странное существо человек. И мечтаем, и прикидываем вечерами у Юрки, причём Сотников сидит рядом и занимается тем же самым — что взять, что предпочесть при возможности выбора, случись такой "дзинь". Вот он случился, и что? Всё по новой, будто и не было намёток и обсуждений. Жаль, не можно узнать, а интересно — как бы это у немцев происходило, наверняка всё заказывалось бы по строжайшему план-графику, никаких импровизаций, отсебятины и "вдругов".

Скучно, в общем.

А у нас опять "авось"! И это мне нравится, надеюсь, что такой подход, в какой-то мере сохранится и при гипотетической Империи, которую размеренно и не спеша выстраивает Сотников. К "авось" у меня особое отношение. Я считаю, что это есть не что иное, как многострадально выработанная привычка русских оглядываться, в самый последний момент, в ожидании удара. Который неизбежно последует, как всегда — со всех сторон, ото всех рубежей и границ. Врождённая попытка учета неявных обстоятельств и факторов, стремление в самый последний момент довериться интуиции, которая уже что-то там сообразила и… — вывезет!

Поэтому, через несколько минут…

Пш-шш…

— "Демон — "Чёрной Мезе".

— В канале. Слушаю, Руслан.

— Ты инициатор?

— Не поверишь, сами.

В салоне все притихли, слушают, ничего не понимая. Начальники разговаривают, что-то там решают, не их ли судьбу?

— Понял тебя. Главный меня дёрнул, сорок минут пошли.

— Понял, засомневался?

— Так точно, советуй, давай.

— Типа радиоконференции? Хех.

— Гришку достать не могу. Мля, не смешно, Главный ждёт.

— Что там вкинули?

— Без пятёрки полста, одну и две десятых тонны огурцов…

— Мать его… и второй есть?

— Есть. Две "Дашки" и 24 ППШ.

— Охереть… И что делать?

— Серый, на, я тебя спрашиваю!! Советуемся. Пауза, минута, мнение. Как понял, приём.

— Понял, СК.

Не выпуская из рук рации, я повернулся к Монголу.

— Слышал? Что скажешь? Давай про второй вариант.

— ППШ как "штурмовухи" хороши будут. На зачистках. В посёлках нужны, а казачкам постольку поскольку. Добрый вариант. Ну, а "дашкам" всегда место найдётся.

— А первый?

— Вторая "сорокопятка" — это почти готовый "шушпанцер" высшего, по нашим меркам, уровня, можно почти тупо ехать по дороге, гасить аналоги, на Аддис-Абебу или в Нью-Дели. Если ставить на понтон, то вся Волга наша. Первый вариант — стратегия, второй — лишь тактика.

Монгол, как обычно, короток и точен.

Пш-шш…

— "Чёрная Меза" — "Демону".

— На связи.

— Вариант один. Танк, речной монитор, контроль пространств. Как понял?

— Принял, Серёга, принял… Давай, СК.

До самого конца поездки мы так и не знали, какой вариант выбран окончательным, и что упало на блестящую чёрную плиту.

Они выбрали первый.

Теперь Дугин, вместе с Гансом Грубером, новым начальником цеха металлообработки, его братом Ульманом и Гонтой вечерами подолгу сидят у главного инженера, выписывая "кохинуровскими" карандашами и фломастерами чудовищного вида эскизы Непобедимой Аццкой Машины.


Шериф закончил свои дела, потеряшки подписались под протоколами — первый автограф в этом мире. Следующий этап — карантин и медосмотры, потом комендант Лагутина их поставит на учёт в бухгалтерии, где они заполнят ещё одну форму, разместит в гостинице. Раньше там мест не было, многие жили в Замке. Но народ разъехался по посёлкам, после чего Зенгер с боями и стрельбами попыталась забрать огромное здание под роддом и детское отделение. Эта была славная битва, Климова тут же включилась, потом опомнилась Лагутина и, после долгих баталий здание стало почти "соломоновым" — большая часть отошла к медикам, небольшое помещение отдали образованию, остаток в четыре комнаты — под гостиницу потеряшек, расположенную впритык к ясельному отделению детсада. Тут такой феномен. Если в старом мире детский крик зачастую являлся раздражителем, то здесь, в новой среде, вопли малышей воспринимаются, как самое желанное успокоительное. Интересно.

Последняя подпись — у Сотникова, после личного собеседования. И эта подпись, в заявлении о предоставлении гражданства, будет третьей, после которой потеряшки превратятся в граждан анклава Россия.

Вместе с этими новичками граждан станет 474 человека.


— Довести вас до Замка? — спросил я, открывая дверь пикапа.

— Чего тут, сами дойдём, пусть люди пройдутся, с территорией познакомятся, — ответил Уксусников, закрывая на замок бывшее помещение авиадиспетчерской, а ныне околоточную. — В башню вечером идёшь? Всё куплено.

— Ты чё? Обязательно! Только кофейку попью, да с человеком встретиться надо.

Ну, и ладно, раз вы пешком, я поехал.

Сначала думал поужинать, в столовой Замка всё горячее, но аппетит пока не мучает, а вот кофейку можно и нужно. Поэтому направился в "Гавану". Если проснётся желудок, заскочу в таверну, деньги мне тратить особенно некуда, а сталкеров не обижают, да и ништяк нами всегда находится, самым странным образом… Мы недавно вообще решили периодически сбрасываться и помогать старикам. Их поддерживают, конечно, во всём, но в "Гавану", например, не заглянешь. Кастет этим занимается.

В таверне кухня-я-я… — пальчики оближешь! А как играет по вечерам Вук на своей скрипочке, ну, как тут не зайти. Правда, у меня ещё семь талонов осталось, надо бы их проесть, от греха. Питание в столовой до сих пор бесплатное, для всех желающих. Приходи в конце месяца, заполняй бланк, получай талоны в запрошенном количестве. Передать талон другому человеку нельзя, чтобы не превращать их в ценную бумагу. Не реализовал — выговор, на первый раз. Опять? Штрафные санкции, думай, когда считаешь дни и порции. В итоге народа там много никогда не бывает, персонал частью перевели на другие работы, частью в филиал столовой, в Медовое. Именно так на общем собрании жителей была переименована бывшая Ментовка. Правда, тут же нашлись острословы, присвоившие посёлку имя "Ментовое"… Сила репутации, память народная.

В "Гаване" я устроился не на веранде, как любит поступать большинство посетителей, а внутри, очень уж мне нравится экзотический интерьер. А, главное, внутреннее пространство зала "Гаваны" помогает отвлечься, уж больно тут всё… не из этого мира, что ли. Нельзя же всегда на средневековье смотреть, память помнит и иное, сенсоры хотят урбанистики, деталей и красок из другой эпохи. Заказал сразу два "американо" и четыре небольших заварных пирожных. Потом подумал, и заказал ещё четыре, не пойду в таверну! А тут и Иштван сидит по соседству, на ловца и зверь. Посидели, потрещали кое о чём.

На улице уже совсем темно, поеду в Замок.

Сел я в пикап, и тут же начал тихо материться. Я, как подъехал, встал сразу за "кубелем", кто-то из немцев к Сотникову прикатил. А теперь меня сзади подпёрла слишком близко прижавшаяся белая "шоха"! Осторожно отчалил, чтобы не повредить машины, развернулся на круге за Посадом, и поехал в Замок. Что, у нас тут скоро пробки появятся? Ну и дела.

Сегодня договорились собраться у Вотякова, до этого два раза не получилось, все были в разъездах, все в делах. На нашей базе было по-холостяцки пусто, мужики разбежались по бабам, Кастет вообще на Кордоне, делать мне тут нечего. По ступенькам поднимались вместе с профессором, тот тащит какую-то особую наливочку. Чувствую, будет весело.

А в башне туса уже закручивается!

Мужики дружно хлопнули по стаканчику красного белоцерковного, и теперь слушают рассказы Гонты, они сейчас с Бероевым посменно живут в Берлине, обустраивают военную среду, Зусулке хорду гнут. И Дугин здесь, и Грубер. Сначала мы как-то насчёт немца… того… хоть он и осваивается стремительно, вот такой парень. Но Сотников сказал, мол, если хотите, чтобы немцы стали в родню, так и относитесь. Поверили? Ну и верьте по-полной, иначе крепко не склеится. А бдительность, так она и в своих рядах не лишняя. Разные вещи.

Смотрю, и Гоблин тут сидит, занюхивает, вопросительно глянул на него, Мишка сморщился, цыкнул зубом, мол, не покатило чёт, убежал от бабы к братве. Сел я в дальний угол, к бойнице, слушаю со стаканом в руке — гранёный, тот самый, спецзаказ завхоза по просьбам трудящихся масс.

— Так и что теперь в той Тортуге? — поинтересовался Дугин.

— Да ничего там нет, сначала хотели постоянный пост поставить, немцы были готовы, а потом передумали, что вообще там делать? Земля неважная, перспектив для поселения нет. Берлинский водный патруль туда ходит, проверяет, хотя на этом месте и сомалийцам делать нечего, катера замазали, утащили, моторы у тебя, Жень, избы разобрали, скоро перевезут.

— А сомалийцы проявлялись?

— Ни разу, куда-то выше ушли, так что рейд зреет. А так, тишина благостная.

— А как Корнеев? Много ему осталось?

— О! Точно! Хорошо, что напомнил… Корнеев доваривает транец… Юр, может, ещё по одной? Не? Женя, Корнеев тебя просил, чтобы ты на послезавтра кран забил, ему нужно моторы ставить. И Ганса просил подъехать.

— А сам не может через диспетчерскую? Что за партизанщина!

— Ну, это вы сами, меня меж собой не ставьте.

Корнеев оказался хитрее всех. Присобачил на "Нерпу" нижний горизонтальный транец, как на крутых яхтах, и теперь будет ставить на него два четырёхтактных "мерка", каждый по мощности больше его паровой машины. И получит в пользование пароход с тремя двигателями, хоть на бензине, хоть на дровах, в кругосветку можно, тем более, что корпус судна рассчитан на плаванье во льдах.

— А с хищниками закончили?

— Зачистили, но только поблизости. Семь мишек в непосредственной близости, места там дремучие, скажи же, Гоб!

— Хватает в тех лесах отморозков, — философски молвил Сомов.

В помещение зашёл Сотников, тихо поздоровался со всеми, сел в "своё" кресло, плетёное, его никто не занимает. Принял стаканчик, отпил половину, взял сигарету.

— В диспетчерской слышал, что "локалку" рядом с Берлином нашли, — спросил профессор.

— Три. Три "локалки", все рядом и все пустые, Зусулка всё выгреб, падла.

— Не удивительно, время упущено. Конечно, там всё подчистили, — прокомментировал Гольдбрейх. — И с монокластерами так же.

— Не совсем, — не согласился Гриша, — на этом берегу обнаружены всего две пустые базы. Людей увели, или сами ушли. Это мало. А остальные где? Монокластеров должно быть… не знаю, ну, не мене пяти, так ведь? Потеряшек новых так и не было. Так что, нужно людей на другом берегу искать, в матёрой тайге, сталкеры занимаются, три дня назад ушли в дальний, эти…

— Эрих Вайнерт и Вальтер Кох, — подсказал я. — Крепкие ребята, толковые, только опыта пока нет. Договорились, что полный групповой рейд проведём через месяц, начнём с двух точек реки, выше по течению. А сейчас просто разведка.

Немецкие сталкеры подчиняются мне, вдвоём им ничего не успеть, нереально. Хорошо мы с ними квасанули в Берлине, на "выездной сталкерской планёрке". В очередной раз знакомились, планы строили, к обоюдному удовольствию. Но пару рейдов уже сделали, одну "отделку" нашли.

Юрка Вотяков встал, поднял руку.

— Стоп! Завязываем разговоры, давайте ещё по маленькой. Ганс, стакан тяни! Давай, давай! Он пустой, не отнимут…

— За пятницу!

Мужики обрадовано зашевелились, в тёмной комнате, сопровождаемые отблесками камина и аппаратурных огней, по рукам поплыли красные стаканы. Что-то шипит, где-то играет тихая музыка. Вино неплохое, для наших условий просто шикарное. Но дорогое. Если приехать в церковь, да со своей посудой — скидка. Сегодня за доставку отвечал шериф.

— Ребята, — Сотников со своего места привлёк внимание. — Один хрен постоянно только о работе и говорим. Раз так, то и я добавлю для раздумий…

Все уставились на него. Молчит. И мы молчим.

— Вот вы всё о Берлине. Это понятно, событие исключительной значимости…

— Александрович, не тяни резинку, — попросил Коломийцев, — и так налезет.

— Ну да. Владимир Викторович, скажи, когда ты в последний раз "Конкорд" видел?

— Недавно видел, — смутился от неожиданного вопроса дед. — Мы к Эдгару шли, он в Сену заходил. Погудели, радийно поприветствовали.

— Хорошо. А вот скажите мне, когда они сюда сами приплывали.

— Давненько не было. А что?

— А "Дункан" когда там был?

— Месяц не был, Лёша, да скажи ты, в чём дело? — вскочил дед.

Командор без усмешки, совершенно серьёзно, без подколки и иронии сказал:

— Вот я думаю, где же это они топливо берут? У нас давно уже не покупают. Сколько там этот самый "Конкорд" жрёт? Раньше ведь у причала стоял, жмотились, каждый литр берегли. А техника, ведь начался сезон сельхозработ.

После долгой паузы Гольдбрейх предположил:

— Египтяне?

— Ну, нет, — Главный жестом отмёл предположение. — У нас с Нафалем всё вась-вась, уж поверьте. Не удивлюсь, если они скоро попросятся к нам. Сказал бы обязательно, для египтян мы в десять раз важней и ценней франков, без учета их боданий, естественно. А с учётом… Есть более смелые мысли? У меня пока тоже нет, а вот информация есть. К вашему сведению, за месяц ни одной заявки в нашу больницу. Где они врачей взяли? На топливной заправке?

Вот есть такой штамп: "и он моментально протрезвел". Придать ему множественность — и будет самое то. Такова и была моментальная картинка "клуба". Все протрезвели.

— А Эльза к ним летела в последниё квартал?

— Нет, они полосу так и не выровняли, а без этого опасно, — уныло пояснил Дугин.

— Ай-яй-яй! Вот, негодники ленивые, — посетовал Командор. — А что нам скажет товарищ… Вотяков? А? Как там радиста франков зовут, Анатоль? И как он себя чувствует, как настроение и общее состояние?

— Ну, да Толян, — подтвердил Юра. — Есть такой странный момент. Раз в неделю у нас информационный обмен. Но два последних сеанса были, скажу так, непродуктивны. Анатоль мне дано знаком, с самого начала, если помните. Изменился парень. Что-то не то. На последней связи намекнул мне, что его, скорее всего, заменят.

— С чего бы это? — Сотников искренне удивился. — Французы, что, стали богаты радистами? То они антенну не могли сразу нормальную поставить, а теперь им спецы не нужны?

Всё. Чувствую, пора мне начинать действовать. Хотел завтра, после полного обобщения, законспектировать и выложить в форме меморандума. Ан нет, придётся говорить сейчас, раз пошла такая бодяга. Ну, Сотников, ну, и чуйка у тебя… Колдун.

— Разрешите мне.

— Да это самое лучшее, пусть сталкер и прояснит, если знает, — подхватил Главный. Слушаем тебя, Сергей.

— Топливо французами берётся на стороне. Это помощь со стороны засекреченной "селективки" к западу от них.

— Могли и из угля начать добывать, — неуверенно возразил Дугин, — ну, долго собирали установку, отлаживали, настраивали…

— Нет у них установки.

— Откуда знаешь? — прищурился Дугин.

Я паузу брать не стал. Раз уж начал.

— Агентурные сведения.

О-о-о-оо! — пронеслось по комнате.

— Силён, брат, — уважительно бросил Гришка.

— "Конкорд" через устье Волги не проходил ни разу. Эдгар за этим смотрит, я его особо инструктировал, — не обращая внимания на реакцию, продолжил я. — Пароход франков ходит с баржей на хвосте. Сначала мы подумали самое худшее — ставят базу на нашем берегу. Плацдарм. Два раза проверяли на "Стерегущем", наш берег чист, и по состоянию, и по радару. "Фуруна" на катере слабая, но для контроля берега хватает. А судно таких размеров абы где на разгрузку не причалит, да и следы оставляет. Так, Владимир Викторович?

Дед кивнул.

— Следы обнаружились на правом берегу Волги, место причаливания мы нашли, — продолжал вываливать я. — Монгол с Кастетом бегали, там грунтовка за полосой тайги. Углубились на два километра, потом я их вернул, надо прорабатывать… Так, что ещё. Арабы рассказывали казакам, что к Сене, севернее знака соваться бесполезно, частые береговые посты с автоматическим оружием. Сегодня встречался с Иштваном, у него в Париже осталась землячка, венгерка. С последним бартером передала письмецо, говорит, что, может быть, перебралась бы к нам. Не нравится ей у франков…

— Я вот чисто интуитивно почувствовал! Толян тоже бы удрал, — перебил меня Юрка. — Не спрашивайте, как я понял. Ну, вот показалось, по разговорам. Давно общаемся.

Все поставили стаканы на место. Дугин что-то говорит Гансу, мол, не до тебя, родной, подожди. А тот, хоть и знает немного русский, имея ежедневную практику общения, но на лету понять ни хрена не может.

Я продолжил.

— Резюмирую. Есть косвенные признаки и данные, фактические и агентурные, попытки объединения двух селективных кластеров с намерениями смены власти у франков и создания военного союза.

Что все замерли-то? Впрочем, мы с Гоблином это знали, привыкли к раздумьям на эту тему, перетёрли варианты. А им такая тема в новьё.

— Хорошо, Сергей, — тихо, но напряжённо произнёс Сотников. — Даже отлично, хотя ничего хорошего, как вы понимаете, нет. Тем более, отличного. Скажешь, кто твоя "агентура"?

— Не положено! — тут же вмешался шериф, поднимаясь с места. — Главный, не жми так! Своего агента сдавать нельзя, закон.

— Да ладно… Спасибо, Петя, — махнул рукой Сотников, — я не подумал. Какие предложения, сталкер? Вижу, вы уже всё обмозговали.

Я достал черновик плана действий. Не успел начисто переписать.

— Первое. Гонту немедленно снять с берлинского направления, берёт своих и "Стерегущего". Цель: контроль прохода "Конкорда", наблюдательные посты или секреты на месте, разведка таёжной грунтовки. База группы у Эдгара. Второе: казачий эскадрон снять с африканского направления и перебросить в район северной Сены. Цель: наблюдение за рекой, фиксация передвижений, подробнейший опрос контактирующих с франками арабов. Третье: мы, всей группой выдвигаемся к Сене и ставим там базу с ВПП, где может базироваться и заправляться самолёт Эльзы. Начинаем авиаразведку и радиальные рейды по обе стороны от Парижа. Всё. Это первый этап операции…

— "Нормандия", — усмехаясь, подхватил Сотников. — Лады, подумаем завтра, на совещании по этому вопросу. Только вот что, сразу скажу. Бероева вернём сюда, при таких раскладах. Гришу я с Берлина не сниму, нельзя.

Он развёл рукам в стороны.

— Извини, Демченко, не могу, мне там военный контроль нужен, зусулы только начали подтягиваться. Слишком много фронтов намечается. Казаков у арабов не заберу. Есть договор и сроки. Кроме того, есть и другие, очень важные резоны, о которых я сейчас распространяться не буду. Так что придётся вам самим, Сергей… Я поговорю с Туголуковым, он даст тебе ребят, хороших. Хочешь, сам выбери, можешь из армейцев, кого-то взять, только "тяжёлых" не трогай. "Стерегущий" забирай, если будет нужен "Дункан", привлекай. По спецтехнике и вводу в строй "Нерпы" мы с инженерами завтра поговорим, днём, как очухаетесь, черти. Что вперёд важней в плане, сам выбирай.

— Авиабаза важней, — заявил Гонта, готовый лопнуть от злости, аж кипит, не дают ему показаковать, запирают в немецкое стойло. — Если начнётся, нам необходимо иметь точку базирования авиации, для обеспечения воздушной поддержки сухопутных групп. Авиабаза важней.

— Согласен, — вздохнул я, переглянувшись с Гоблином. Не верили мы, что получится, для порядка предложили. Ладно, будем действовать сами, привыкли. Опять поделимся на пары. А чего ты ждал, сталкер?

— Ну, и отлично! — Сотников несколько оживился, морщинки вокруг глаз разгладились. — Давайте тогда вмажем, мужики, по стаканчику. За этот нескучный мир.

Вот такие у нас пятницы.


* * *


Вижу. Эльза идёт на бреющем.

Когда мы там были, в Париже РЛС не наблюдалось. Сейчас локатор наверняка уже стоит, во всяком случае, считать нужно именно так. Замок у франков не высок, стены ниже макушек деревьев противоположного берега. Но на высоте самолёт сразу засекут, поэтому приняли решение садиться не просто с подбором площадки, но и с бреющего, причем к земле опуститься километров за тридцать до точки. В кабине — сумасшедшее ощущение, его только гонщики "формул" испытывают. И страшно… Летит.

Никаких покачиваний крыльями.

А что я могу поделать?

Глава 10

Сотников А.А., начальник большого коллектива,

Смотрящим он "лайк", как говорит Демон

— Коля, я чёт не пойму, а почему один-то? Ты же два собирался ставить?

По-моему, я один, кто зовёт Корнеева по имени, Колей, подавляющее большинство вообще не знает, как его зовут, обходятся отстранённым "Корнеевым". И это понятно, ни внешний вид, ни привычки, ни сложный ворчливый и въедливый характер капитана "Нерпы" к фамильярности не располагает.

— Да решил я… не затяжелять корму, — охотно пояснил Николай.

— Чего? Да твой "зверёк" и не такое выдержит!

— Смысла нет, Командор, вот что я понял. На глиссер пароход один хрен не выйдет, обводы не те, реданов нет, так зачем его под зад пинать? Хоть под четырьмя моторами, а идти он будет, как утюг.

— Нет, ну ты молодец, конечно! А какого же хрена я тебе два двигуна заказывал? — возмутился я.

— Дык в запас пойдёт! Че ты кипятишься? Главный, это же не конфетки-одеколоны. Шутка ли, двигатель цельный. В запасе! — сказав это, Корнеев показал рукой в сторону большого сарая на берегу, где у него, видимо, и хранится запасной подвесной мотор. — Если тебе так спокойней, считай, что я себе как бы два поставил. Но ещё спокойней смотреть по-другому: будешь знать, что у Корнеева всегда есть запасной двигун, а, значит, его "Нерпа" всегда боеспособна.

Ну, что тут скажешь…

Дать бы ему в глаз с левой, но Корнеев, как всегда, поступает умно, хоть и по-хомячески. Ладно, гад, если что, у тебя же движок и заберу.

Так и чинится тут. Один раз сходил в Россию, загрузился, и обратно. В Берлине еум оживлять пароход удобнее, есть большой и пустой причал с подсобными помещениями, никто не мешает, не дёргает, тут живут семьи экипажа. А в России — носом береговую грязь, причал небольшой и он занят. Верфи же у нас нет. Характер работ: в основном монтаж выписанного — блестящих вентилей и "причиндальчиков", вставка стекол и приборов. Кроме того, нам критически важно создавать берлинские зачатки мехслужбы, всякий мелкий ремонт производить за сотни километров — дикость. Так же чинят "подвесники" в Заостровской — сами, у них тоже есть мастерская, в любом поселке вскоре неизбежно появится верстачок. И это будет нормальным явлением — еще на долгих и многих этапах.

Я сделал ещё два осторожных шажка по красивому рифлёному дюралю выносной площадки транца, на которой жёстко закреплён один семидесятисильный "меркурий", в морском исполнении. Не скользко.

Надо же, прямо как на дорогой яхте, только плашек красного дерева не хватает. Зная капитана, могу смело предположить, что таковые вскоре появятся.

Сварной трапик поднимается с кормовой площадки на палубу, пять перекладин, с гнутыми поручнями из титановых трубок. С недавних пор, как только в мехзаводе поставили две установки УДГУ для сварки в среде защитных газов, так все словно сдурев, сразу ударились заказывать сложное-цветное. Трубы и трубки из алюминия и титана, до того лежавшие в металлоскладе без движения, оказались страшно востребованы! Прям жить не могут люди без них, оказывается. Пришлось жёстко лимитировать — аргон у нас, извините, привозной и такие работы анклаву дорого встают.

Но солидно сделано…

Флот всегда своё выцарапает. Может, я на него ставку делаю? Может быть. Исторический пример бриттов поучителен. Флот нам нужен, чем больше и мощней, тем лучше. И понтон на подходе, уже практически готов, осталось дать ему ход, поставить движок с водомётом. А агрегаты есть — два двигателя первой комплектности ЗМЗ-41 уже месяц, как стоят на складе, там же один M11-ый, выбирают кораблестроители, во главе с Дугиным и Коломийцевым.

Корнеев на оживлённой им "Нерпе" всё организовал и обустроил хорошо, тщательно, вдумчиво, с душой.

Да и внешне судно прилизано, вычищено, заново крашено добрыми красками, где надо — подварено, что надо — поставлено, чему положено — блестит хромом и латунью. Мой нукер Якуб смотрит, открыв рот — что ты, это же самый настоящий пароход. Взаправдашний! Небольшой, ладненький, хоть и винтажный, но крепко осовремененный. На рубке крутится "фуруна", торчат антенны, шарики-фонарики, громкоговорители.

На корме уже смонтирована поворотная турель, в ней закреплён пулемёт СГ-43 с гнутыми титановыми щитками и пластинами по бокам от ствола — получилась чуть ли не лёгкая башенка. Ему бы ещё ДШК на нос поставить… Нет ведь, взяли вторую пушку, а! Ну, что делать, я послушался спецов.

Из длинной, чёрной с белой полосой трубы курится сизый дымок. Это и называется "под парами"? Или просто чай на камбузе варят? Не знаю, нет у меня пароходного или паровозного опыта. Тут вообще ни у кого такого опыта нет, забыли мы напрочь паровую технику. Что же, будем вспоминать, пригодится.

— Как кочегарит, пробовали?

— Да отлично он кочегарит, "чёрный дым над трубой", помнишь?

И Коля распевно продолжил старой доброй песней:

— Мы по палубе бе-егали-и-и… Целовались с тобо-ой… Только отбункероваться надо по полной.

Экипаж "Нерпы" — пять человек, это больше, чем на "Дункане": на пароходе, знаете ли, всегда есть место кочегарам. Старший матрос — из наших, Лёнька Зотов, живой, умненький паренёк из числа последних потеряшек, с хорошим опытом каботажа на малых обских судах. Остальные трое, включая судового механика — немцы. Корнеев экипажем доволен, готов хоть сейчас в дальние неизвестные моря стартовать, искать, например, англичан и их потерянное судно. Ну, если те, конечно, не наврали нам с три короба обо всём подряд и с самого начала. В честность и бескорыстность британцев по отношению к русским я никогда не поверю, не те у них позиции-традиции, не та школа, не та история наших взаимоотношений. Поди, уже взращивают у себя новых Джеймсов Бондов. А потому наш подозрительный шериф, Пётр Уксусников, давно взявший на себя функции начальника службы внутренней безопасности, в своём тайном списке, насколько я знаю, внешне безобидную англичанку-маникюршу зелёным обвёл.

— Давай, я тебя в Замок отвезу, примерно через час стартуем, сначала прокачусь по Шпрее, потом на Волгу выскочу, и в Замок, залью там баки под горлышко, — предложил Николай, вытирая чистые руки грязной тряпицей. — Чего тебе на "козлике" по колдобинам трястись?

На пароходе — это заманчиво. Только вот посмотреть мне ещё кое-что надо, своими глазами оценить.

Не получится.

Рядом стоит бургомистр Берлина Ульф Курцбах, но он нас не слышит, он вообще никого он не слышит, кроме Ковтонюка — как начали разговор в замке, так и продолжают. И чего было на причал идти? Сопровождают.

Причал у немцев… немецкий такой причал. Всё основательно, чисто, уютно.

Вообще вся зона Берлина аккуратна до лаковой кинематографичности. Много брусчатки, в том числе, и на внутренних дорогах. На въезде с нашей стороны — лёгкий блокпост. Низкое строение стоит в стороне, возле леса, в глаза не бросается, расположено чуть выше уровня грунтовки и служит для обороны в случае серьёзного нападения. А у самой дороги горделиво выстроилась классическая полосатая будка.

В этой крошечной будочке, за собранными шторками маленького оконца, между прочим, имеется железная дровяная печка, обложенная хорошо подобранными булыжниками, там есть столик с двумя стульями и откидная лавка, проводной телефон и рация. Вокруг всё присыпано жёлтым песочком, урна, скамеечка сбоку. Отдельно стоит ещё и грибок часового — рядом с полосатым шлагбаумом. Уже высажены деревца, разбита маленькая клумба. Немцы вообще любят клумбы, они разбросаны по всей берлинской зоне расселения. Рядом с блокпостом дежурит мотоцикл с коляской, один экипаж патруля. Под тентом, между прочим. И под этот единственный "экипаж", мля, у немцев по земле белая разметка зафигачена!

Так что Европу тут опознаёшь с первых же метров, сразу по приезду.

Посад немецкого замка уже заселён, ещё и два новых дома заложили. Состав жителей — уже сплошная мешанина. Однако Ульф держит тут всё жёсткой рукой — сам немецкий дух, основательность и аккуратность во всём никуда не пропали. Я искренне надеюсь, что и не пропадут, не приведи господи, лучше пусть ещё и нам толика достанется.

Машины мангруппы, вместе с которой мы сюда добирались, не видно, она стоит у восточного блокпоста, а вот УАЗ, на котором я приехал, притих с правой стороны от ворот замка. Рядом — "кюбель" бургомистра, Kubelsitzwagen, 82-ой, правильного защитного цвета, с рёбрами жёсткости по бокам, запаска закреплена на капоте, лопата — над крылом левого переднего колеса. Брезентовая крыша поднята. Образно и практично. Кроме легковушки у немцев имеются: грузовик и два мотоцикла с колясками. Представляю, как им хочется поставить на люльки легендарных "цундапов" кондовые пулемёты MG… А я пушку взял! Вот выбрали бы мы тогда "дашки", освободились бы "станкачи" или "ручники"! Но мужики дожали, настояли, что именно так будет правильно — хоть на понтон "сорокопятку" ставь, превращая её в речной монитор, хоть крои "шушпанцер" с пушкой. А можно привычно для последней, таскай за "шишигой".

Но я им "танчик клеить" не дал. Зарубил проект. Честно скажу, отчасти может даже и из вредности. Хотя моя "вредность" на 99,9 % есть интуиция. И, знаете, что Гонта с Дугиным сделали? Одну пушку оставили на стене Замка, но уже не на старом лафете, а на новом, поворотном. А из двух штатных колёсных пар собрали почти "родную" тележку о двух осях, закатывай её куда угодно, хоть в кузов "шишиги", вместо ДШК, хоть на понтон ставь.

Квадроциклов у берлинцев пока нет, оба экипажа "цундапов" выполняют функции патрульной и маневренной групп, а у "колясочных" стрелков, вместо отсутствующих пока пулемётов, в наличие имеются трофейные автоматы АК-47.

Но основная нагрузка по охране подступов к Берлину по-прежнему лежит на ребятах Бранко, два из трёх патрульных квадров постоянно работают на восточной дороге — "зусулке". Один уже сняли с направления, он продолжает длинным плечом патрулировать знакомые перегоны анклава. Участок Берлин-Медовое находится в зоне ответственности "цундапов". Есть бортовая машина "Опель", тёмно-серого цвета с разводами, доставляющая грузы из России — именно так до сих пор и зовут столицу анклава, Замок "Россия". Периодически предлагают переименовать, какие только варианты не предлагали…

А я всё жду, когда в зоне стратегической видимости проявится кто-либо, решивший не называть свою столицу именем былой. Думал, ну, уж американцы-то обзовут свою базу "Форт Америка". Ан, нет. Впрочем, они очень далеко от нас. Тогда кто? Любой возможный сосед со столицей, названной, например "Великий Туран", а не "Анкара", станет мне явным и самым главным конкурентом с понятными устремлениями и последствиями. Это будет Сигнал к началу действительно Великого Противостояния, а не мелких невнятных стычек в приграничье…

В общем, вот и вся немецкая техника.

Чувствуете, как её здесь не хватает?

Вот и Ульф чувствует: собственно, напряжённый и долгий разговор с Ковтонюком — из этой злободневной темы. Называется он: "Как ништяки вывозить будем?"

Это им Демченко удружил.

Немецкие сталкеры — двое молодых парней, ребята азартные, исполнительные и трудолюбивые. Однако, опыта у них нет никакого, и развитой чуйки, соответственно, тоже. Попёрли они в чащи противоположного берега Шпрее, напрямки через буреломы, полторы недели плутали, ничего не нашли, на обратном пути нарвались на пещерника, чудом живы остались… По приходу доложили о неудаче Демченко, теперь они Сергею подчиняются. Наш комсталк, как услышал, профессионально разволновался, запереживал. И поступил глобально, двумя рейсами перепрыгнул в анклав всем звеном, там поговорил со своими берлинскими подчинёнными — обоих к тому времени уже упекли в больничку, царапины штопать, и вскоре вместе с Монголом был в Берлине.

На поиск и нахождение "локалки" у распсиховавшихся сталкеров ушло всего два дня.

Правый берег реки они даже не рассматривали.

Гонта рассказывал, как Демченко это мотивировал.

— Какого чёрта они вообще полезли в глубину? Надо было просто пройти вдоль берега, заглубляясь не далее пятисот метров. Не может там, в самых дебрях, быть "локалки", тем более, в таких "средних" пределах, они или существенно дальше, или ближе. "Универсалки" почти всегда возле селективных кластеров набросаны, а таковой, на том берегу Шпрее, если и есть, то гораздо дальше! Говорил же им! Ждите, далеко не суйтесь, обследуйте окраины. Позже вместе проведём операцию, с реки, подальше… Не послушались, камрады. Теперь будем учить.

Они с Монголом так и поступили, прошли по нашему, левому берегу реки вглубь, по направлению к Волге, и к концу дня наткнулись на отрезок грунтовки, не доходящий до берега Шпрее. Там переночевали и пошли по обнаруженному просёлку.

"Локалку" сталкеры нашли уникальную; как они сами говорят, такого ни разу не было.

Здание стояло на маленьком островке немногим большего в диаметре лесного озерца — чудовищной мощи придумка. Хрен достанешь. Мало того, само озерцо по прямой линии отстоит от Берлина всего в полутора километрах суровой лесной чащобы. А вот косо расположенная грунтовка, на пятьсот метров не доходящая до островка, тянется к Шпрее километров на пятнадцать.

И теперь многонациональный совет из двух начальников стоит рядом и думает, спорит: каким же образом вынимать и доставлять ништяки. Да не простые, а золотые.

Обыкновенные ништяки берлинцы уже почти вывезли — деревянной лодчонкой и одним квадром с прицепом. Хотя и эти находки "обыкновенными" можно назвать с очень большим допуском. Обычно в универсальных "локалках" много чего есть: как правило, там лежат продукты длительного хранения и кухонная утварь, разновозрастная одежда и примитивная бытовая техника, садовый, огородный, плотницкий и слесарный инструмент, рыболовные и туристические товары — то, что нужно. Встречаются средства малой механизации типа мотоблоков и культиваторов, иногда попадаются генераторы, почти всегда есть остро необходимые велосипеды. Часто бывают книги, учебники и канцелярия, детские игрушки, предметы сангигиены.

Ничего этого на данной озёрной "локалке" не было.

"Мелочь" была на удивление мала ассортиментом и включала всего две позиции. Однако от такой скупости Смотрящих эти предметы ничуть не потеряли свою ценность для всего нашего анклава. В герметичных тюках и коробках лежала одежда и обувь — полевая форма германского бундесвера, как мне пояснили, шестидесятых годов выпуска. Курток, штанов и высоких шнурованных ботинок — по 600 комплектов и пар. Вот такое сокровище.

Я, кстати, немного напрягся, узнав о такой находке. Если вкинуть сразу всю обувь на рынок — это напрочь убьёт нашу молодую обувную мастерскую Дальнего Поста, у мужиков просто не будет стимула тачать сапоги. Переключить их исключительно на детскую обувь? Она у нас всегда в недостатке, хоть и положено приказом всю старую сдавать завхозу на реставрацию. Перевести мастеров на госзаказ? Что-то не то, развратит к лешему трудовых людей такая практика.

Или же разумней выдачу новой обуви жесточайшим образом лимитировать, сохраняя спрос, нарекания, оплату и весь комплекс "покупатель-продавец"? Пищевую цепочку убить решением сверху очень легко, что не раз доказывали наши деятели на Земле-1. Вот восстановить, или вообще возродить — очень сложно. "Отбитые руки" обычно просто умываются, и уходят из сферы, как правило, в "бюджет". Надо будет подумать, и не одному, тут могут всплыть самые неожиданные моменты.

Основной же, главный приз, "невыкатимое" Пасхальное Яйцо этого робинзонствующего складишка — техника. Бортовой грузовичок 1937 года выпуска, ещё один "Опель Блитц", но уже не бортовая "трёхтонка", а модель Kfz. 305/109 — пятнисто-коричневого камуфляжного окраса механическая мастерская, причём полностью укомплектованная оборудованием и инструментом; даже ветошь для протирки есть, предусмотрены халаты, вафельные полотенца, жидкое мыло, наушники и прочие сопутствующие мелочи.

Только вот как его вытащить?

Но и это ещё не всё.

Кроме грузовика, скучая напротив высоких двустворчатых ворот, в темноте склада до сих пор страдают без людского общества "чуды-юды": два полугусеничных мотоцикла высокой проходимости, разработанные и массово выпускающиеся в Германии в годы Второй мировой войны. Это "кеттенкрады" — Kettenkrad HK 101. По началу их использовали, как буксировщиков легких артиллерийских орудий, потом с их помощью прокладывали кабеля связи, использовали в виде аэродромной техники — самолёты таскали. Любой посильный этой машинке прицеп цепляй, и таскай, себе на здоровье. После войны "кеттенкрады" со сцены не ушли, остались работать в сельском и лесном хозяйстве, в почтовой службе Германии.

Интересно, а как мини-трактор кеттенкрад потянет?

Надо будет у Дугина спросить…

После всего этого Демченко публично заявил бургомистру, что немецких сталкеров он забирает, и будет обучать их лично, в реальном совместном деле — больше никаких местечковых самостоятельных операций.

Вручив немцам заботы по обработке такого куша, эти паразиты хорошо вмазали местной самогонки типа "шнапс" и, ступая по лепесткам роз, погрузились в свою разлюбезную Шнюшу. После чего помахали дамам ручкой, и, под игривый гудок "туруду-риту", умчались в сторону южных рубежей.

Люблю я этих чертей.


— А ты мой ялик оценил? — голос капитана "Нерпы" вывел меня из задумчивости.

— Что? — я не сразу понял причину ещё одной гордости Корнеева.

— На корме стоит, ну, Главный, ты слепой, что ли? — всерьёз обиделся мужик.

— А… Где взял? — торопливо поинтересовался я, уже полностью вернувшись в реальность. Точно, ялик, органично стоит на корме, как нормальное штатное имущество. Что, разве пароход без него был? Белый, чистый, мелкая чёрная надпись "Нерпа" на скуле. — Опять Эдгар подогнал?

— Да хрен там. Хотя спасжилетов он мне подкинул, и два спасательных круга, у него это добро не переводится… Кстати, на одном круге была надпись "Одиссей" на английском. А это сокровище мне Гриша Гонта добыл, на зачистке в Тортуге нашли. Пробит был. Ну, мы с ребятами заклеили, зашпаклевали, покрасили — как новенький!

Ага… Вот и хорошо, вот и хорошо…

— Извини, Коля, пора мне, — протянул я руку капитану.

— Давай, Александрович, не забывай нас.

— Что ты, как можно.

Спорщики всё не унимались.

Ковтонюк в предках имел немцев, немецкий учил в Белоруссии, и учил хорошо, крепко, как язык вероятного противника. Поэтому говорит на нём бодро, быстро и складно, вставляя в разговор модное "ишь" вместо "ихь". Я почти ничего не понимаю.

— Герман Янович, перескажи-ка ты мне итоги столь бурной дискуссии, — отвлёк я спорщиков.

— Алексей Александрович… Вообще-то мы уже почти обо всём договорились. Сначала спорили о пути эвакуации техники. С острова будем забирать на плоту, это несложно, плот уже изготавливается. А вот дальше…

— Дальнейший гемор понятен. И что решили?

— Я предлагал бить просеку к грунтовке, это всего полкилометра — там грузить на понтон, и тащить "Нерпой" к причалу.

— И что?

— Бургомистр предлагал другой вариант: пробивать просеку к Берлину.

Ульф Курцбах не выдержал и ввязался в разговор:

— Это так, я предлагал рубить аллею к замку.

— Но почему? — удивился я. — Ведь так гораздо длиннее. Сколько там, полтора километра?

— Господин Курцбах привёл весьма серьёзный довод, — пояснил главный инженер, не желая упускать инициативу, не забыв, однако, вежливо кивнуть бургомистру. — При столь малой свободной площади германского поселения любая свободная лесная площадка — огромная ценность сама по себе. Тем более, такое уникальное по своей красоте место. Крепкий большой пятистенок с камином. Впоследствии здание на острове можно использовать подо что угодно: как детский лагерь отдыха, например, как турбазу, в качестве мастерской или цеха различных видов промыслов, хотя это нерационально. Там красивые, тихие места. В самом узком месте поставим пешеходный мостик, метров тридцать. А длинную просеку можно надёжно заглушить завалами.

Представляю, какой начнётся спор между образованием и медициной. Климова тут же зацепится за детский дом отдыха, а, заодно, и базу скаутов, которую несложно поставить рядом — ребята пока вообще без помещения существуют.

Но и Зенгер можно понять. Боевые действия на арабско-африканском фронте стабильно обеспечивают её работой, а в стационаре постоянно находятся не менее трёх бойцов из египетской общины. Добавить сюда наши неизбежные текущие травмы: переломы, вывихи, ушибы, хронические и сезонные заболевания, карантины потеряшек, не говоря уже о родовспоможении, и становится очевидным — свободных мест в медцентре очень мало. И есть устойчивая тенденция к увеличению нагрузки.

Совсем недавно по итогам долгой и нудной работы Демченко и Пашы Смирнова, старосты Дальнего Поста, были установлены контакты с вождём одного их "диких" — предводителя пакистанского монокластера генезиса пакистанской же Зоны Племён. Кластер к нам нейтрален, не друг и не враг. А вот сложные больные там имеются. Три дня назад Бероев помог им вывезти для лечения внука вождя, лежит в стационаре. Оплату обещали щедрую, по нынешним-то временам — целых три барашка. Теперь у Демченко очередная невыполнимая задача, которую он определил себе сам, я стараюсь никогда не вмешиваться в работу сталкеров — только навредишь. Идея такова — установить живой контакт с Нью-Дели. И наладить коридор, что очень сложно, практически невыполнимо.

Сергей уверен, что после этого Зенгер можно будет строить трёхэтажную больницу на отдельной поляне, а нам всем можно будет не работать, а отдыхать на местных Гавайях, найти бы только, где они тут находятся… Я бы не отказался. Кстати, Гольдбрейх уверен, что до пальм нам рукой подать, судя по широте. В Сочи пальмы растут, радуют глаз. Вполне может быть, что какая-нибудь группа островков у побережья, близ устья Волги, курортные запросы анклава вполне удовлетворит, и хоть хреновый кокос, да подарит отдыхающему трудовому человеку, зачем иначе вообще острова природой созданы?

Так что медики за такой лакомый кусок тоже уцепятся.

Между прочим, бургомистр их точно поддержит, пусть он хоть четырежды любит маленьких детей — какой руководитель не захочет иметь при себе филиал медцентра?

Ох, ох. Если действительно надёжно заглушить лишний проезд, выбить хищников в округе и наладить охрану… Надо смотреть, самому интересно.

— Фотографии места есть?

Курцбах тут же достал из кармана флешку — чёрт, у него всегда и всё наготове. А Ковтонюк? Не умеем мы пока так прорабатывать вопросы.

— Ладно. Так о чём же тогда спор?

— Я предлагал валить лес трактором с отвалом, ельник тут невысокий. Но густой, плотный, чуть дальше начинается лес смешанного типа. Ульф же склоняется работать точечными подрывами малых зарядов и бензопилами. Вездеходы вывести первыми, тут больших трудностей не предвидится, они же и будут растаскивать завалы, расчищать дорогу грузовику.

— Хм… Интересно, а как ты трактор собираешься сюда перегонять? Своим ходом? При таком объёме работ на всех наших фронтах?

— Я хотел на самосвале…

— Герман, а я не дам. Вот будет у вас прицеп, тогда и тягайте, что ж никак не сделаете? Разбивать единственный бесценный самосвал, думаю, не стоит. Да и технику надолго займёшь. А численность бригады будет сопоставимая.


В Берлине ещё нет магазинов и таверны — нерационально, мало людей с деньгами.

Но берлинцы не остались без Центра отдыха. Я говорю "берлинцы", а не "немцы" — уж слишком много национальностей здесь оседает, далеко уже не моноанклав. Хотя слово "немцы", произносимое применительно ко всем жителям Берлина, уже прижилось. А уж на улице и в работе… мешанина языков — немецкие слова сочетаются с русскими и дополняются английскими, куда же от них денешься.

На главной улице горожане организовали вечерний клуб.

Не в Замке, а в зоне общей доступности. Там можно посидеть после работы за столиками, самостоятельно сварить чай или кофе, потрепать языком, отдохнуть после трудного дня. Заглянули и мы, кофейку мне давно хотелось выпить. Ульф тут же познакомил меня с двумя женщинами, ветеринаром и агротехником, ныне подчинёнными нашего главного агронома Зинаиды Тимофеевны. Теперь совместно занимаются сельским хозяйством всего анклава, завтра одна из них уезжает в Россию.

Здесь же самое главное — оливки и свиньи.

В разговоре я в грязь лицом не ударил — просветили уже… Это когда первых тёлушек получил, всё переживал, где нам взять быка, и как мы будем его эпизодически таскать от египтян. Ну что ж, таёжному сибиряку такое невежество простительно, у нас в посёлке всё происходило именно так — просто и натурально. Поэтому мысли о животноводческих банках спермы мне и в голову не приходили. Попробовали — дают Смотрящие, так же, как и свежие яйца птиц. Первую партию подросших поросят скоро повезём в Медовое, следующих — в другой посёлок, ветеринар настаивает на этом, отчаянно боится заболеваний и падежа.

Мы же переправили сюда четверых котят, на радость взрослым и детям. Нехватка домашних животных заставляет детвору приручать скворцов, притаскивать из леса черепах. Собак вообще мало. Единственный на весь анклав заводчик-собаковод, из последний волны потеряшек, сразу и безоговорочно зарубил все идеи приручения местных волков. Утверждает, что тема мертворожденная: выводок будет шкодить и драть птицу даже в пятом поколении. Теперь собирается выводить потребную породу сам, из имеющегося собачьего разноклычья.

Птица у немцев с недавних пор имеется в достатке, корнеплоды в берлинской зоне уже посажены, люди ждут урожая. Посадки зерновых затевать не стали — полосу вдоль реки засадили кукурузой и бахчевыми. Сады в берлинском Посаде хорошие, угробить их зусулы не успели. Ну и маслины, конечно, итогов первого урожая с огромным нетерпением ждёт весь анклав.

Частные огороды тоже в порядке, каждый сантиметр задействован. Хотя в Берлине они ещё не "частные". Это у нас по прошествии полугода владения, хороших результатах хозяйствования и исправно уплаченных налогах, хозяин забирает землю в собственность; пока установили норму до десяти соток. У немцев такой привилегии нет, на них положение распространится только после референдума.

В клубе пахнет жареным.

Уютное место. Три масляных светильника на уличной стене.

Наши крыши более технологичны, на каждой стоят антенны, висят панели солнечных батарей, во многих домах имеются свои резервные мини-генераторы, строения Посада соединяют электрокабели подземной гидроэлектростанции Замка. Ничего этого здесь ещё нет, работать и работать. Но есть другое — признаки и детали уюта при минимализации затрат. Наша художница вообще переселилась сюда — большинство оформительских заказов ныне идёт из Берлина.

Клуб находится в конце единственной улицы города, некогда простой амбар с высокой крышей коллективными усилиями был превращён в подобие большой средневековой харчевни с длинными столами. Флюгер на коньке и кованая вывеска с надписью "Ганновер" над двустворчатой дверью украшают здание.

Играет губная гармошка, тихо тренькает гитара. На гитары спрос велик, в "локалках" нашли пять штук, но у меня заказы ещё на семь. Ребята из старших классов уже собрали группу, а Сотников всё обманывает их, никак не соберётся выписать ударную установку.

Я достал записную книжку и написал на первой странице — "уд/уст. "Людвиг"- надо выполнять, это не мелочи, это признаки нормальной, полноценной жизни сообщества.

Позади здания немцы каждый день на вертелах жарят целую тушу косули или дикого кабанчика. Посетители, из числа наиболее опытных, следят за температурой жаровни и по очереди крутят вертел. Потом каждый сам отрезает себе потребный кусок. Дичи здесь много, очень много. На том берегу наши охотники работают не глубже полукилометра — дикие, нетронутые места. В этом новом мире, пока, во всяком случае, просто невозможно умереть с голоду, белковой пищи переизбыток. Остаётся вопрос сбалансированности питания, но голод нам не грозит.

Мне вспомнилась история первых наших дней в этом мире, когда нервозность порой была очень высока, и мы ещё не знали, какие страхи заслуживают большего внимания — не было понимания момента, не было опыта заказов и добычи нужного на месте.

Вокруг развелось неожиданно большое количество убеждённых мальтузианцев.

И вот, в один прекрасный день, когда на очередном совещании, ближе к вечеру, разговоры о катастрофическом голоде, грозящем вскоре превратить нашу жизнь в нормальный книжный постапокалипсис, меня уже просто достали, я предложил участникам совещания присутствовать при небольшом эксперименте.

Все согласились, куда бы они делись, — ещё ничего не понимая.

Я достал из спальни недавно полученный по каналу спиннинг "Шимано", взял пару "кастмастеров", пару серебряных "ложек", глянул на часы: самое время — и пошли мы всей оравой на речку. Все там были — от Зенгер до Бероева.

Пришли к воде. Там я усадил личный состав подальше от берега, чтобы не мельтешили и не шумели, и начал любимое дело.

На подобных реках, где человек практически ничего ещё не успел натворить, рыбы не просто много — чудовищно много. Даже на ближних к Енисею безлюдных речках "урожаи" более чем внушительны. Мой личный рекорд на речке в районе Сухой Тунгуски — семнадцать гольцов и тайменей за четыре часа. Мелких я тогда вообще выпускал без взвешивания…

Вскоре рыбалка была в разгаре.

Народ сидел, смотрел, а я с наслаждением ловил рыбу — так, что вообще забыл о присутствующих, просто ностальгически балдел. Закат пламенел, Волга притихла, в большой заводи, на слабом течении реки мерцало водное зеркало с кругами играющей на вечернем клёве хищной рыбы, гоняющейся за косяками мелочи.

Тайменей на Волге нет, по крайне мере, никто их ни разу не выловил, нет и привычных мне гольцов Дрягина или арктических. А вот форель тут водится — изумительных размеров и вкусовых свойств.

Остановился я тогда, когда на траве лежали девять голов, каждая рыбина более четырёх килограмм, и без весов видно. Солнце уже падало за степь, рыба успокаивалась, уходила в глубины, клёв закончился.

— Вот тут лежит пятьдесят килограмм свежего белка, товарищи зрители! — я указал кончиком спиннинга на блестящий ряд крупных пятнистых спин. — Высококачественной, деликатесной рыбы! Один человек натаскал их за два часа. На спиннинг, и с берега! На троллинг возьму больше и проще, а сетями за вечер один накормлю весь Замок. Хотите еды? Идите и возьмите, она тут рядом.

Я немного утрировал, хвастался, но урок пошёл впрок. На следующий день человек десять мужиков с тремя "бенельками" наготове, стояли возле ближнего северного пляжа, и по очереди тягали рыбу. Через пару недель все успокоились, и нормальной промысловой рыбалкой занялись профессионалы.

Бургомистр Берлина умён и хитёр.

Заметив, как мне всё понравилось в местном клубе, он спокойно и по деловому протянул мне бумагу, которую я, после минутного размышления, вынужден был подписать. Введение одной штатной единицы клубного работника. Это ляжет на бюджет, потому такие решения принимает только президент. Мы всё ещё кормим Берлин, хотя, с каждым днём всё меньше и меньше. "Ганновер" же на коммерческое предприятие ещё долго не потянет, одному такое дело не поднять, а большее число работников заведение не прокормит. Однако подобное место отдыха жителям необходимо — подписал. Курцбах вежливо кивнул, позвал степенную женщину, и показал ей бумагу, рассказав, что там значится. Фрау Ирма обрадовалась, поклонилась, и вручила мне цветок.

После клуба мы с Якубом пошли к машине, мне нужно было понять, встретимся мы сегодня с Гонтой, или нет. Водитель включил рацию.

Пш-шш…

— "Горка", ответь "Стилету". "Горка", приём…

Гриша шерстит берега Волги вблизи впадения в неё Шпрее. В пустой Тортуге всё спокойно. Но пару дней назад, как я слышал, очередная группа придурков с правого берега Волги, ничего не знающая о предшествующих событиях, опять попыталась закрепиться на реке, даже две лодчонки притащили на квадрах. Речной патруль квадры отогнал, лодки конфисковал. Но основная база пиратов так и не найдена. Вот Гонта и старается.

Через минуту прапорщик водной пехоты откликнулся.

Пш-шш…

— "Горка" в канале, приём.

— "Горка", здесь "Кабарга", жди.

— Принял. Жду.

Пш-шш…

— Алексей Александрович, трубочку возьмите, Гонта на связи.

— Гриша, это Сотников говорит… Пш-шш… Что там у тебя шипит? Или это у меня? Подожди-ка.

Я обернулся к водителю.

— Стёпа, мы в ЗАС-е? В телефонном режиме?

Тот кивнул головой, мол, говорите спокойно. Но, и хорошо.

— Гриша, приветствую, вы там это, где находитесь?

— Здравия желаю, тварищпрезидент! Нахожусь примерно в двадцати километрах севернее Тортуги, есть контакт.

— Сомалийцы?

Неделю Гонта ищет по реке осиное гнездо сомалийцев пиратов, но пока безуспешно. А вот одиночек находит, и успешно с ними общается. В его распоряжении две мотолодки и три германских бойца. Как говорит Гриша, немцы работают, как звери, во всех смыслах. Охотно, дисциплинированно, моментально учатся и жалости к пиратам не ведают, вошли во вкус.

— Так точно, товарищ Командор. Разрешите доложить?

— Давай.

— Состоялся огневой контакт в преследовании, противник частично уничтожен, остальные рассеяны по степи. В трофеях две лодки, обе без моторов: деревянная вёсельная и алюминиевая с транцем, обе взяты на берегу, у них тут хижина в притоке. Одна большая лодка утоплена вместе с мотором, не смогли иначе, Алексей Александрович, повинюсь.

Вот что значит это слово "рассеяны", а? Отбежали на полкилометра, набивают пустые магазины, или ждут ухода назойливых борцов с пиратством? Что за язык у военных такой?

— Понял, Гриша, давай дальше.

— Из стрелковки взяли два "спринга" и один "кольт", хороший, кстати. Ещё "таурас", револьвер, хромированный, вам не нужен?

— Нет, Гриша, у меня есть. Что ещё?

— Мы без потерь, в хижине освобождён один египтянин. Есть пленный сомалиец… Ох…

— Что вздыхаешь, Гриша?

— Да тупой он, как бубен! Ничего толкового сообщить не может. Или дурку гонит. Зубы выдавлю.

— А ты что, Сенеку там ожидал увидеть?

— Есть наводка на схрон, нужна "сухопутка", будем готовить операцию, завтра пойдём. И это, — Гонта замялся, взял паузу. — Алексей Александрович, у немцев лодок уже достаточно, а я деревянную Белой Церкви давно уже обещал добыть… Да и вторая пригодится в Замке. Переправить бы надо, вместе с "кадрами". Решаемо?

— Понял тебя, понял. Делаем так. Свяжись прямо сейчас с Корнеевым, он гоняет пароход на пробных, сейчас в Россию пойдёт. Подкатит к тебе и заберёт всё, и людей, и лодки, на меня сошлись. По итогам связи доложись Стёпе. Как понял?

— Принял, товарищ Командор.

— Гриша, я так понимаю, что мне тебя тут не дожидаться?

— Нереально, Александрович, пока то, сё… Долго буду возиться, в темноте придём.

— Ну, понял тебя. Тогда позже пообщаемся, когда сам приедешь. Давай, удачи тебе, Гриш, береги людей. СК.


В пределы стен берлинского Замка я всегда вхожу со сложными чувствами.

Тут и ревность, и неизбежное сравнение… и страх.

Крепость уже, двор более вытянутый. Стены пониже, но шире, есть внутренние портики по периметру с арочными перекрытиями и галереями — вот этому позавидуешь. Камень стен мельче и темнее нашего, во внутренних строениях больше средневековья, детали архитектуры поизящней. Но такой центральной площади с фонтаном, как в Замке Россия, тут нет.

Субъективно, Замок Берлин более красив.

Объективно, Замок Россия более грозен. Державен.

Что мне более по душе?

Скажу — сочетание.

Кстати, моя Ленка предложила мне второй день свадьбы отметить именно в Берлине. Дескать, и антураж сменить, и политически выверено; ну, а первый день — в родных стенах. Наверное, она права, а мне по барабану. Я вообще хотел всё это дело учудить в станице. Когда проболтался, Туголуков с корешами пообещали устроить грандиозный "той" на всю степь — невиданной силы и размаха — с гонками на пристяжных гепардах и поеданием печёных яиц кондоров.

Наверное, я с невестой соглашусь, прекрасно понимая, что бургомистр явно в доле.

В Новом Берлине донжон ниже моего, а вот домиков на территории больше и расположены они удобней. Свинарник в замке уже ликвидировали, перенесли на "родное" место, страх перед зусулами пропал, территория надёжно охраняется, хотя Зусулка берлинцев прощупывает, и будет прощупывать ещё долго.

В главный зал центральной башни, где, как и я, живёт бургомистр и находится операторская, я больше не вхожу — одного раза хватило с лихвой…

На всю жизнь запомню я свой первый визит.

Приехал с помпой.

Встретили.

Но не успел я через открытые двери зайти в залу и поздороваться за руку с широко улыбающимся Ульфом Курцбахом, как в операторской тренькнул звонок стандартного приглашения. Сразу заподозрив неладное, я открыл дверь и посмотрел на загоревший синим дисплей, моментально отметив до дрожи знакомую обстановку помещения — как из дома не выходил. Плита, стол, планшет…

Пугающая надпись гласила:


Переключение оператора на новый канал.

Автоматическая регистрация присутствующего оператора произойдёт через шестьдесят секунд.


С трудом выйдя из столбняка, я бесцеремонно растолкал ничего не понимающих хозяев-немцев и сталкеров, столпившихся у меня за спиной, медленно закрыл дверь и крикнул:

— Все назад! В помещение никому не входить!

После чего с проворством боевого единорога драпанул вниз по лестнице — во двор крепости. Остальные ринулись за мной. Мой нукер Якуб вообще решил, что налицо какое-то покушение на шефа, тут же вытащил обрез и с бешеными глазами бегал во дворе вокруг меня, стуча набойками сапожек по брусчатке на поворотах так, что искры летели, и не подпускал к шефу никого, пока Гоблин его не поймал и не зажал подмышкой.

Перетрусил я тогда крепко. Лишь после выкуренной сигареты и глотка из знаменитой фляжки Демченко пришёл в себя.

Ничего себе!

А если бы Смотрящие меня "переподключили"? Завис бы навеки в Берлине? Не факт, что обратный процесс возможен.

Посмотрев на часы, я, ещё задыхаясь, приказал:

— Демченко. Один. Поднимайся в зал, посмотри через щель, погас экран или нет.

— Понял!

Если процесс начался, то планшет будет гореть ещё сорок минут.

Всё то время, пока сталкер бегал вверх-вниз, я себе места не находил.

— Командор, экран уже погас! — громко крикнул Серёга из окна, молодец, не стал томить меня лишние секунды.

После необходимых пояснений хозяевам и наказа ещё боле тщательно оберегать вполне себе функционирующий канал поставки, я крепко задумался. Нет худа без добра. Я получил второй, пока что запасной, канал. По любому. Теперь, даже если кто-либо разрушит или повредит мою операторскую…

В общем, есть перспективы, есть фактор дополнительной устойчивости кластера.

Именно после этого грандиозного события и бурного, под заслуженную рюмочку, вечернего обсуждения случившегося со сталкерами, мы окончательно поверили в Спасателя.

Это не просто ценный кадр. Это двойная ширина канала.

Что-то пояснять нужно?

Вот только Спасателей в этом мире целенаправленно отстреливают и поедают.


В принципе, всё, что мне было нужно, я в Берлине уже посмотрел, можно возвращаться домой. Перед отъездом решил заглянуть на восточный блокпост — боевой, рабочий, на самом фронтире.

Здесь, на выходе из матерого высокого сосняка в огромную долину зоны расселения зусульских банд, строение блокпоста и КПП берлинцев было не похожи на своего младшего брата у южной дороги в Россию. Настоящий блокгауз соорудили немцы, двухэтажный, крепкий. На втором этаже — пулемётное гнездо, из узкой бойницы в сторону долины смотрит "льюис", второй и последний пулемёт берлинцев.

Возле КПП меня встречали.

Первым выскочил Рольф Холландер, старый вояка, капитан немецких егерей. На нём охрана зоны и Замка, ему же подчиняются мотопатрули. Квадров Бранковича не видно — они в рейде, чистят какое-то подозрительное местечко неподалёку. Наш патруль поработал хорошо, в ближних восточных окрестностях Берлина были найдены пустые хуторки и здания "локалок" монокластеров или давно канувших в воду раздражителей, давно разграбленные зусулами. Что поделать, много времени прошло. А вот сами здания пригодились, их разбирают и вывозят в берлинскую зону.

Капитан бодро отдал честь и, стараясь говорить медленно, доложил обстановку мне и бургомистру. Курцбах так и ходит со мной, не хочет оставлять без внимания, хоть я и предлагал ему стать свободным от начальника. Впрочем, сам на его месте поступил бы также.

К моему удивлению, речь капитана на двух языках я почти понял — уже начинают запоминаться отдельные слова и целые фразы немецкой речи. Да и воин говорит по-русски уже гораздо лучше, чем при первой нашей встрече.

"Шишига" должна вот-вот подойти.

У них тут обычай сложился, традиция.

Когда наш основная "боевая машина пехоты" прибывает в Берлин, всегда происходит одно и тоже. В кабину садится дежурный смены блокгауза и они, в сопровождении головного мотоцикла, едут на ближний холм, что находится в полутора километрах от блока. Там немцы показывают оператору выявленные подозрительные места, либо готовые цели, после чего наводчик, с превеликим удовольствием нарабатывая классность на дальних дистанциях, размеренно, короткими очередями высаживает штатную ленту по зусульным норам. Бандитам это очень не нравится, ДШК пробивает так, что противодействовать невозможно, не даёт окопаться и зацепиться поблизости. "Ночниками" и тепловизорами егерей Холландера мы уже обеспечили, заканчивается монтаж второй РЛС, установленной на блоке. Первую, на донжоне, монтировал Юрка, этой занимается его ученик и подчинённый из числа берлинцев.

Рольф Холландер рассказывает, что в последнее время разведка зусулов стал более интенсивной. Дело в том, что раньше информацией о существовании Берлина владел всего лишь один клан, не больно-то желающий делиться, с кем бы то ни было, такими сведениями. После того, как банде крепко наваляли по сусалам ребята Бранко, пару раз подключавшие к операциям и "тяжёлых" Гонты, численность озорников сократилась раз в пять. Вот тут уже обиженные плохими и злыми белыми людьми зусулы кинулись подписывать основную братву. Нет сомнений, что к теме подключился и селективный кластер Эфиопия — разве могут они в этой ситуации остаться без информации?

Так что работы тут надолго, а вот толкового языка Зусулка нам пока так и не подарил.


Пропылив по грунтовке, к нам подъехал ГАЗ-66, из кабины и кузова на землю спрыгнули уставшие бойцы, во главе с Геной Феоктистовым.

— Товарищ Командор, разрешите доложить!

— Вольно, Гена, так скажи.

— Да постреляли. Похоже, на этот раз удачно сработали, кого-то точно зацепили. Костя молоток, с двух километров кучно посадил. Ну, они ж там хитрые все, умные, попытались с севера подойти, — на тепловике светятся, как фонари… А у меня там секрет. Двое всплыли, два "хаудаха" взяли и один карабин "маузер", вот Гриня обрадуется!

— У зусулов "маузеры" появились? Интересно.

— Интересно, нужно с этим разбираться, брать живых, — охотно согласился Феоктистов. — Это уже совсем другая банда, точно говорю.

— Твои как? Устали парни?

— Никак нет, товарищ Командор, готовы выдвигаться!

— Тьфу ты, иопта… Гена… ну, ты точно крокодил. Никакой гонки нет, давайте в машину, и к "Ганноверу", махнёте кофеёчку, пусть ребята хоть чуть передохнут, подождём.

Вот так, из Берлина быстро не уедешь, всегда хочется задержаться.


Через час, попрощавшись с бургомистром, мы выехали домой.

Впереди, в головном дозоре шёл "цундап", потом "уазик", а замыкала колонну "шиша", своим ДШК прикрывая всех сразу, за исключением тех участков, на которых мотоцикл немцев скрывался за поворотами.

Хороший город — Берлин. Хороший будет союз.

Я ведь третий раз переношу референдум на неделю. Сознательно, хотя люди уже нервничают, не понимая, чего я тяну. Пусть проникнутся, мне нужны не 89, а все 99 %.

И они, эти проценты, будут, честные, осознанные. И у меня в операторской, между прочим, тренькнет. Не знаю что дадут, но уж монокластер Смотрящие точно зачтут. Хотя мне глубоко, в данном случае, плевать на все их ништяки, разве в этом суть… Два таких города и два таких народа, спаянные воедино, это уже Империя, пусть крошечная, во многом ещё пародийная. Ничего, мы нарастим на такой костяк крепкое мясцо.

Пш-шш…

— "Чёрная Меза" — "Стилету"!

Феоктистов нас вызывает. Что случилось?

— "Стилет" на связи, — ответил Стёпа, перекинув тумблер над головой.

— Медовое предупреждает. Квадр патруля два часа назад видел пещерника на перегоне Перекоп-Дровянка. Всем внимание. К бою. Как принял?

— Принял правильно. К бою.

— Хорошо, тогда скоро всем "стоп", догоняем немцев, им дана команда ждать. Дальше плотно пойдём.

— "Меза" принял.

Пш-шш…

Водитель обернулся к нам с Ковтонюком.

— Что сидим, товарищи командиры? Вытаскивайте "колчаки" из креплений.

Признаюсь, мне стало немного не по себе. В последнее время десантирование пещерников что-то участилось, уже третий случай за неделю.

— Леша, слышь, — зашептал рядом Герман, — а чего они наверх радар не поставят?

— Да как его поставишь, там ДШК с сектором по кругу, — таким же шёпотом ответил я, утапливая первый патрон поглубже и закрывая затвор карабина, предохранитель на "мосинках" просто дерьмовый, лучше уж так.

Ещё немного, и я соглашусь на настоящий "шушпанцер" с нормальной башней.

Возле Перекопа остановились все. На крыше "шишиги" встали двое бойцов с тепловизорами, начали внимательно осматривать окрестности. Вроде тихо.

Ми иедленно тронулись, пропустив машину "тяжёлых" вперёд. Неуютное местечко, сплошные мёртвые зоны. Следуя друг за другом, и переваливаясь по земляным буграм, техника нашей маленькой колонны преодолела опасный участок и покатила дальше. До Медового мы доехали без происшествий. Настроения не было, и в посёлок мы заезжать не стали.

Тем более, в Замке меня уже три часа как ждали сталкеры с Эльзой. Опять прилетели в Замок, для предварительного доклада об итогах разведки по французскому вопросу — в рамках "операции "Нормандия", да…


— А звено Гоблина где?

— У них завтра начинается операция неподалёку от устья Волги. Не хочу пока говорить, до первых результатов. Там ещё Эдгар информации подкинул…

Эдгар не спит. Недавно выяснилось, что это хлопец пишет книги. Целую серию брошюр забабахал, передаёт каждый раз с оказией, типа, чтобы желающие ознакомились. Серия называется "Живительный Свет Смотрящих" — дикой силы вещь, я уснул со второй страницы. Но не все столь заперты для Сущего, как я, есть и те, кто уже пронзил башкой полог Непознанного и проникся Истиной. Позавчера ко мне приходила молодая семья, хорошо, что бездетная, тоже желают переехать в Морской Пост. Пойдём навстречу, даже дом поможем построить — пусть у него там община весёлых людей копится.

— А эти фотографии? — спросил я, придвигая поближе пачку глянцевых листов.

— Монгол снимал. Забрался на самый высокий кедр, сверху щёлкал "телевиком", через реку. Вот эти, — Сергей выбрал две штуки, переложил пониже, — с цифрами 1 и 2, сделаны осенью. А вот эти, 3-я и 4-я, на днях.

Точно. Отчётливо видно антенну РЛС и крупнокалиберный пулемёт на главной башне.

— У них точно такого пулемёта не было?

Демченко усмехнулся.

— Точно… А вот и ещё один, на "Конкорде".

— Что дальше делать будешь?

— Забираю Вальтера и Ганса из больнички, перебрасываемся на базу "Сербия", оттуда пойдем к северо-западу, посмотрим поближе с другой стороны. Потом пробуем вытащить группу Катрин. Но это сейчас не главное, Алексей…

Что-то он каким-то тревожным голосом начал вещать.

— Главное на других фотографиях.

— Не тяни.

— Мы с Эльзой полетали…

— Да уже знаю. Девять дыр в плоскостях! Какого чёрта вниз полезли!

— Командор, мы на скорости, с бреющего, машина тихо идёт, почти не слышно, — попыталась пояснить Благова.

— Эльза, ну хоть ты-то его сдерживай. Убьетесь оба, и машину погубите.

— Зато результат есть!

— Ладно, давай свой результат, — вздохнул я, протягивая руку и принимая у Демченко тоненькую пачку новых фотографий.

Ага. Как с бреющего шли, так Демон и щёлкал КПП таинственного кластера. Или не кластера, ничего не знаем про них, только французскую туфту. Кто такие… Млять, да тут видно, как пулемёт на них разворачивается! Сумасшедшие, отстраню к чёртовой матери, пойдут оба в детсад детям жопы мыть!

— Ты на лица смотри…

Я и смотрю. И глазам своим не верю. Не первый год живу, много где был, многих людей разных народов видел. Лица характерные, спутать, конечно же, можно, но и вероятность правильности первого впечатления очень высока. Четыре высоких, крепких мужика, профессионального военного вида, почему-то в пустынном натовском камуфляже, словно их с Афгана перекинули. И внешность-то у всех особая, очень и очень характерная. Если так, как я думаю, то дело тут зреет непростое. Сложное.

— Демон, — спросил я неуверенно, — что ты мне дал? Боюсь предположить… Это что, грузины?

— Вот и мы так подумали с Монголом…

Да быть такого не может.

Или может?

Глава 11

"Кастет", диверсант-оператор группы сталкеров,

вместе с читателями в полной мере

познаёт атмосферу "сталкеризма"

Двадцать четыре, двадцать пять, двадцать шесть… Аллес!

Двадцать четыре шага в длину. Ну. Всё точно. Я достал свою записную книжку-выручалку, посмотрел справочный раздел — сходится.

— Демон, окончательно! Это "отделка"!

Серега в другом конце здания, присев на корточках, что-то перетирал в руках.

— Понял, Костя!

На пути к воротам я спрятал книжку в карман, вжикнул молнией. Пробовали мы с собой мини-планшеты самсунговские таскать, по-модному — две штуки расколотил, ползая-лазая. Да и "топливо" в них горит, конструкторы сделали все эти девайсины не в помощь человеку, а в помощь продавцу. Потому, кстати, в них много соблазнов, а это отвлекает. Не вводи себя в искус. Записная книжка надёжней.

На улице шумит, не переставая, внезапно налетевший дождик, хороший такой — позднего июля дитя, с грозами, молниями в полнеба над высокими серыми платанами лесной чащи. А в здании почти тихо, кондовые стены гасят звук.

Досада дикая.

Пока я стоял в створе ворот, ко мне подошёл Демон, встал рядом, опасливо поглядывая то на небо, то на крупные сопливые пузыри на поверхности огромной лужи. Во-во… И бежать мо мокрому да скользкому к спасительному "Дункану" как-то не очень хочется, шмякнешься в глину, потом отстирывай.

— Представляешь, сколько тут всего было? — как-то обыденно спросил Серёга. Но тихая злость аж из ушей льётся.

А на кого злиться-то? На себя? На франков? На Смотрящих?

— Бляха медная кривая, даже не хочется представлять, — сообщил я, и тут же начал мысленно перечислять упущенное.

Доска обрезная. Половая — её много. Брус… Эх… Аховый сортамент. Даже паркет, наверняка, был, как и у нас — дубовый и из бубинги. Фанера всех мыслимых толщин, ДСП и ДВП. А ламинат! Сайдинг, ессно. Пластики листовые, цветов много. Короба и каналы. Трубы и трубки пластиковые, отводы. Черепица, какая хочешь — и керамика, и металл, и пластик ламинированный. Стекла тут лежало преобильно и всякого, оргстекло, даже двадцатки пару листов было. Обоев не так уж много, но имелось. А вот "лакокраски" сколько… Плюс реактивы и растворители, сухие смеси и "шпаклёвка". Цемент, между прочим. Метизов до чёрта.

— Шифер и оцинковку забыл, — уныло добавил Демченко и глухо закашлялся, надышался чем-то рассыпанным по полу, пока сидел на корточках и нюхал.

Ага… Я последние позиции, похоже, вслух перечислял.

Слетев по скользкому склону, в здание упущенной нами "дровянки" влетел сначала Монгол, мокрый, как морской котик, а следом за ним и Гоблин, на бегу красиво крывший матом всех небесных синоптиков и невинную кротость их.

— Ну, что? — кашлянув в последний раз, спросил Серый.

— Оттуда тоже не видно, — не переставая отряхиваться, быстро бросил Шам.

Хорошо, что камуфло у нас доброе, не впитывает, технология.

— Не, братва, я вот другое никак не срублю, — Гоблин скинул куртку и хлопнул ей в воздухе так, что звук можно было принять за выстрел "зушки". — Костя, как мы с тобой этот сарай с первой тырки не просекли?

— Как, как… Мы же сразу вверх пошли. От места причаливания "Конкорда", чего тут думать было! Впёрлись, млять, в эти платаны-хренаны, давай ломиться. А тут надо было — бочком-бочком, по берегу, и в кусты. Как они только и обнаружили-то, суки.

Что теперь говорить. Да и… в наш первый визит сюда "локалка" уже была пуста. Зачем бы они с баржой тут шастали?

С воды проклятую "локалку-отделку" никак нам было не засечь. И радаром не цапануть, само здание ниже земли. Параллельный берегу овражек, вход в который со стороны воды зарос молодым самшитом и диким лавром. Невообразимый случай, случайная же и находка. Кто-то с французского катера спрыгнул, и вдоль берега в кусты ломанулся, по нужде, не иначе. О-ля-ля! Так и орал, поди, гандон… Вот и выгребли соседушки.

Я с горестью оглянулся.

Пусто, как в понедельник — всё употребили, шаром покати, франки забрали даже европоддоны. Остались лишь серые пятна на земле из надорванных мешков.

— Ладно, чего тут стоять, — сказал Демон, — выдвигаемся к кораблю, дел много, идти долго, собираться надо.

— Льёт ещё, падла, — пробурчал Гоблин, натягивая куртку.

— Не растаем, — отрезал Серёга. — Пошли. Только не бегите дурниной, ноги берегите.

Всё-таки свой разъездной корабль под боком — высшее благо для сталкера.

Теперь нам уже полегче, "Дункан" берём по первому требованию, плавсредств в анклаве добавилось. Так пока и не разбитый на две части "Густав" работает "монитор-паромом" — ДШК на крыше ходовой надстройки поставили, обварили по кругу юбкой, щитки загнули — линкор! Каждый день мотается между берегами, как деловой, по расписанию. Капитаном там бывший машинист тепловоза — средних лет белобрысый злоровячок-толстячок Антон фон Зейдлиц, бывает же такое… Пытались люди его сдуру "Антошкой" прозвать, но не вышло, сначала дед разорался, а потом и сам немец, в молодости боксёр-средневик, когда уже достали, разбил нос одному дугинскому слесарюге. Но мужик он юморной, сам же и предложил — Oberbootsmann. С таким погонялом и живёт, Обербоцман и есть. Или просто Боцман. Да и походка — хоть в кино снимай.

Любит жирное, и вмазать с Коломийцевым по выходным.

Отстажировал дед немца вполне успешно, хотя допуск переквалифицировавшемуся железнодорожнику дали пока лишь на барражирование между Замком и Заостровской. Но Антон всё равно в кайфе: уверяет, что разница между паромом и тепловозом невелика — и тут, и там в сторону не свернёшь.

"Нерпа" с немцами сначала Шпрее чесала, Зусулку гоняла, потом потеряшек собирала — восемь человек с берегов собрали, два баварца, семья берлинских турков и из Саксонии — молодая пара с детьми. Ожидали большего, но пока вот так. И то хорошо. Сразу после немецкого референдума и присоединения к анклаву в округе стали попадаться и немцы.

Как Сотников и предполагал, немцев Смотрящие зачли, лишь как обыкновенный влившийся монокластер, получи, народ, посылочку. Выбора не было, как говорит Монгол, воинские ментальные страдания перевесили, Силы Внеземные их считали и вкинули нам четыре "дашки". Что характерно, в обнажённом виде, то есть, без станков, мол, потом сами возьмёте, привередливые, что нужно. Мы прикалывались, что Смотрящим некие Паханы от Самого Яхве спустили свыше план по экономии металла.

Один ДШК встал в Берлине, Антону крупнокалиберный достался, Дальнему Посту и "Нерпе". Сам не видел, но Шам рассказывал, как страшно ругался Корнеев, вполне закономерно отдавая старый пулемёт… Командор, предвидя новую пальбу по делу и без, ужесточил сбор стреляных гильз — теперь Дугин в курсе, сколько у кого крупнокалиберных патронов, а вся стрельба из "дашек" строго отчётна. Это тоже владельцам "крупняка" не в масть, особенно капитанам. Ну, по-моему, капитанам вообще мало, что понравиться может, если сделано и сказано не ими — такие вот, специально созданные, самостоятельные люди. После чего у нас…

Стоп.

Я же не об этом хотел!

Дождь, зараза, льёт, как из ведра, а мы бежим! Вот про что я хотел сказать — быстрей бы в кубрик нашего уютненького "дунканчика"! Ох ты ж… Не споткнись, Кастет!

Сегодня ходить мно-ого придётся…


Собирались мы долго и въедливо.

Джипов нет, пешедралом будем вваливать, ещё неизвестно сколько. Поэтому лишнего тащить не хочется, но и ошибиться опасно. Много думал.

АКМ у меня, как и у Демченко, со "стимом". Восемь магазинов беру и пачки в "спиногрызе". Патроны мы с давних пор берём охотничьи HP или SP, никаких там армейских ЛПС-ов. Мне больше нравятся "дырявые", чем "полуоболочки", разворачиваются они не так сильно, как SP, но зато и пробивная сохраняется. Тут предгорья Южного Хребта, зверёк бродит разный, даже горного льва пару раз издалека видели. Ну, и кондоры, век бы их не видеть. Хотя в таком лесу они неактуал, пожалуй. К "стиму" двадцать штук картечи, пожалуй, хватит, еще много чего тащить придётся. Гранатки взял, два вида по две.

Гоблин с "тигром", но берёт еще и своё новое американское помповое ружье Kel-Tek KSG, четырнадцатизарядное, со спаренными подствольными магазинами, Бикмеев с СВТ, Демченко — как я. Ну, и личное оружие, ясное дело. Вода, еда, "медичка", рации, два "тепловика", два "ночника". Бинокли у всех. Групповой тент с люверсами, прочее бивачное снаряжение, две основные верёвки по двадцать метров, карабины, левый и правый жумары для Монгола, ему часто приходится лазать. Вес набирается приличный.

Броники мы в лесные рейды почти никогда не берём, там мобильность и скрытность важнее, да и противник всё больше не стреляет, а кусается. Всё, как обычно.

Но в этот раз Сомов что-то напрягся.

— Мужики, а давайте пулемёт возьмём! Лично потащу.

Шамиль с Демоном, похоже, в отлуп пойдут, а вот я заколебался. У Мишки порой такая интуиция прёт — диву даёшься… Хотя, людей в округе ни разу не наблюдали, кластеры не проявлялись.

— Объяснить сможешь? — коротко поинтересовался Серый.

— Мля буду, камрады, не смогу, — покачал головой Сомов. — Вот чёт прижало, типа, бери Гоблин ПКМ, не пожалеешь.

Мы переглянулись. Демон пожал плечами.

— Шамиль?

— А короба? Сколько их утащишь? — прокомментировал татарин. — Стоит игра свеч?

— Да я и их потащу! — обрадовался Гоб.

— Подожди ты! — разозлился Демченко. — Монгол, не виляй, я ведь не об этом тебя спрашиваю. Ну?

— Есть момент.

— Тоже руку тяну, — включился и я.

— Принято, иди, Миша, за ПКМ. Тогда твою страшную "помпу" я попру, Шам с Кастетом — короба делите.

Однако и пулемётный огнеприпас Гоб нам отдавать не собирался.

— Демон, пусть бегуны в лёгкую идут. Мы с тобой люди солидные, не то, что эти, шкаф передвинуть не могут. Пусть бегают, сам понесу.

"Дункан" нас будет ждать здесь. Скоро сюда с противоположного берега прикатит Эдгар — до Морского Поста тут по диагонали километров двадцать, заберёт ему положенное, поделится с дедом новой информацией, если есть, новые просветительские брошюрки передаст, их опять в библиотеке честно учтут, оставят пылиться… У него в общине уже четверо, новый дом достраивают, так что при любой оказии забрасываем ему всякие крупности и мелочи. Режим у судна — "повышенной сторожкости", экипаж будет наготове, мутная тут история. И с этой утерянной "локалкой", и со странной длиннющей дорогой за пеленой леса, она нас с Гобом ещё в прошлый раз напрягла.

Собрались, посидели все вместе. Чайку сладкого попили на дорогу.

Летний дождь тем временем кончился, и мы выдвинулись на исходные рубежи. Сразу за береговым обрывом начиналась полоса кустарников и редколесья, за которой стоял высокий лес. Но не привычная уже хвойная тайга, здесь деревья более традиционные для южных предгорий: платаны и буки, самшит и карагач. Подлесок есть, но не везде. Потом попали в какую-то "калину-малину", ягоды на больших кустах крупные, красивые, сочные, но лучше не пробовать, ну, нафиг.

В принципе, мы с Сомовым проход к дороге помнили, по нему и пошли. Головной дозор Демон пока не определял — в таких сложных лесах, с большой долей вероятности встреч с крупным хищником, ходить лучше группой. Пока шлось легко, и на "главную дорогу" мы выскочили быстро.

— Стоп, смотрим, оцениваем, — скомандовал Демон, опять доставая тепловизор.

Шамиль с Мишкой изучали дорогу с оптикой, а я вживую, вариативное групповое наблюдение это самый результативный метод. Порой глазом увидишь то, что в оптике теряется, за отсутствием панорамы. Отдельно оглядели уже почти ясное небо, с отползающим на восток дождевым фронтом. Не летают, гады… Всё равно не расслабишься, их любимые высокие горы поднимаются справа, от нас до подошвы главного хребта всего километр. Слева местность холмистая, высоких горок нет, сопки покрыты таких же матёрым лесом, платановым и тисо-самшитовым. А за сопками — неизведанное до сих пор море-океан, плещется себе, в двадцати километрах к югу.

Тишина, никто не шевелится.

Проложенная в просеке, красноватая там, где травка пока не отвоевала своё, грунтовая дорога была чуть шире, чем обычная, "стандартная" — метра на два, не меньше, две машины разъедутся легко. Обычно такие "отрезки" завершаются объектом наших интересов. Можно допустить, что такой "объект" — пустая "локалка" на берегу. Справедливо и обратное предположение: объект спрятан на дальней от нас стороне. Франки обнаружили "локалку" и вглубь леса уже не полезли, опыта у них нет, а жаба давила.

Если на дальней стороне "отрезка" нет объекта, то стопудово имеется хотя бы магистральная дорога в неизвестное — всегда так, магистралки прочерчены, похоже, по всему ареалу людского расселения.

Эта же грунтовка во многом необычна. Можно ожидать, всё будет не так, как всегда, это чувствуют все в группе. Прямая, как стрела, широкая, дорога полого поднимается в гору, на мой взгляд, уклон градусов десять. А вот в профиле — не "линейка", Смотрящие позаботились, поверхность с лёгкой кривизной, дождь уходит.

Так… Что изменилось с крайнего посещения?

— Дальность?

Лазерный дальномер бинокля включать бесполезно, луч компактного прибора на такое расстояние не прострелит, только по опыту.

— Пять вёрст, — сделал ставку Гоблин, опустив бинокль.

— Поддержу, — откликнулся Бикмеев.

— Стойте пока у обреза, почву потрогаю, понюхаю, — подняв руку в останавливающем жесте, я медленно вышел вперёд, закинул автомат за спину, и прогулялся первым.

Несколько раз я приседал и внимательно разглядывал поверхность.

Ничего актуального, кроме наших с Сомовым следов. У обочины следы змей. Птички скакали, там зайчик проскочил по мокрому. А вот следов автотранспорта нет в принципе. Или здесь никто и никогда не ездил, или же было это так давно, что дожди и ветер начисто слизали все следы.

— Пошли!

Тут уж Демченко "головняка" выставил — Монгол шагает в сотне от нас.

Хищник уже не так беспокоит, до стены платанов метров двадцать по обе стороны от центра дороги — дистанция больше одного прыжка, значит, не прыгнет, группу увидит. Хищник всегда умный.

Шли тихо, медленно, на всякий случай постоянно высматривая укрытие, потому как у Птичек мы теперь на виду: если захотят, то из гнезд на вершинах обрывистых горок выпрыгнут в один миг. Хотя и кондоры уже учёные, ствол в руках опознают. Но не все, новенькие пернатые дурачки дёргаются только так. Да и есть ли вообще у них тут гнёзда? Не факт.

Группа шла медленно.

Глинистая поверхность дороги ещё не просохла от дождя, а ручейки с гор еще часика два будут оживлять пейзаж, перерезать серебристыми струйками грунтовку — в нескольких местах их видим. Потом спрячутся, все грунты на каменистой подушке. На ручьях приходится осторожно прыгать. Пять километров всего, а тащимся, как ишаки. А ещё и по сторонам смотреть надо.

Щёлк…

— Сели! — прошипел в гарнитуре голос Монгола.

Мы бодро присели, выставив стволы по секторам. Кого встречаем? Куда там Шамиль смотрит?

— Рысь слева, отдельная чинара с ломаной веткой.

Ну, блин, вот чё пугать? Рысь не негр, стрелять не станет…

Красивый зверь нагло лежал на ветке и невозмутимо пялился на нас. Хоть палкой кидай. Но больше хочется эту красивую кошку идиллически погладить.

— Кыс-кыс! — ласково проревел Гоблин, любит он кошачьих.

Здоровая, килограмм под сорок, лесная киса с безмерным удивлением глянула на Сомова, покачнулась, чуть не свалившись с ветки, в подтверждение известной японской поговорки. Тряхнула кисточками, вслушиваясь в голос хама, но уши не поджимает — не боится!

Вообще-то, местная суперрысь более всего предпочитает глухие, желательно в хлам, хвойники, хотя встречается в любых крупных смешанных лесных массивах. А уж в малодоступных участках с завалами и буреломами стоит трижды насторожиться. Эта кошка по-прежнему отлично лазает по деревьям, да ещё и плавает бодро, сам видел. С веток никогда не прыгает, вопреки легендам. Рысь атакует из засад у тропок. А на ветках просто отдыхает, наблюдает, обозначает присутствие. Главный её враг — волк.

— Утю-тю-тю! — Мишка присел на корточки.

— Молодец! Натуралист. Ты ещё ей "цыпа-цыпа" скажи, — посоветовал Демченко, теряя момент.

Тоже мне, журналист… Я времени терять не стал, вытащил компакт-камеру, и начал в режиме приоритета диафрагмы щелкать сцену: "Гоблин на стрелке с рысью".

— Объект справа, — доложил Монгол.

Да тут живенько!

Мы втроем, и рысь в придачу, резко обернулись, и уставились на противоположную сторону дороги. Из леса, оставив многочисленное семейство возле комля упавшего платана, вышел огромный секач, вполне себе саблезубый, и задумчиво начал прикидывать — с кого начинать?

Здравствуй, хрюндель, тебя тут только и не хватало!

— А ну-ка, брысь все нахер! — взревел Гоблин, выпрямляясь во весь рост и поднимая "тигр". — Простым людям пройти не даёте, шпана!

Вот оно, торжество человека над дикой природой, вот как мы их побеждали! Зверьё быстро всё поняло, рысь в два прыжка скрылась в чаще, а кабан, пыхтя, развернулся, показав нам внушительную чёрную задницу с витым хвостиком, и с хрюком затопал в лес.

— Прошу! — галантно склонился Мишган, пропуская друзей вперёд.

Кавалер, ёлки.

Однако на этом сцена не завершилась. Встретившись в кустах с женой и детками, кабан-убийца получил от них закономерное "пфи" и категорический отказ выходить на просеку. Устыдившись минутной слабости, саблезубый свин резко и зло выскочил на дорогу — набирая скорость, с топотом рванулся к нам.

Мать, мать, мать!

— Атас! — заорал нарвавшийся на люли Сомов, и мы врезали изо всех сил и ног, подальше от папаши.

Рановато тут человеку торжествовать…


Когда до конца грунтовки оставалось метров шестьсот, мы замедлили наш, и так неспешный, шаг, и группа пошла ещё осторожней — дорога существенно сузилась. Сергей опять отозвал Монгола — теперь, если кто, дурной да клыкастый, вылетит из подлеска, отбить Бикмеева не успеем, повторю — а групп хищный зверь побаивается. Если это не пещерник, конечно.

Я оглянулся — за нами оставался поистине роскошный вид: длинная, прямая, отлично просматриваемая на всём протяжении земляная дорога в обрамлении высоких деревьев. Видны горы левого берега Волги, но сама огромная река спрятана в теснине.

— Ну, и что мы имеем? — спросил в воздух Демон, останавливаясь.

Все молчали.

Ничего не имеем.

Триста метров до тупика, а интересного нема.

— Опять через кусты ломиться будем, — прервал, наконец, затянувшуюся паузу Гоблин. — Триста-четыреста метров чащобы, а там, может, что и проявится.

Через кусты мы не любим. В предгорьях на кустах даже змеи висеть могут.

— Двинули, что ли, немного осталось, — предложил я.

Осталось действительно немного, через несколько десятков метров Монгол в очередной раз поднял тревогу.

— Внимание, дорога.

Точно, вот же спрятали, хитрецы, фиг увидишь!

Метров за сто до конца просеки, с левой стороны, в основную дорогу под прямым углом врезалась другая, гораздо более узкая.

— Сюрпрайз! — вырвалось у Гоблина.

— К бою, — тихо скомандовал Демченко. — На гарнитурах. Тихо пошли.

Мы быстро перестроились, прижались влево. На подходе прозвучала команда:

— Кастет, вперёд.

Мог и не говорить, сам знаю.

Группа сталкеров имеет практически одинаковую полевую подготовку, ещё более нивелированную всем накопленным совместно опытом. Но спецификация имеется, в том числе, и в мелочах. К примеру, Монгол хорошо лазит и дальше видит, шустрей реагирует на движение. Я качественней отмечаю наиболее важные детали обстановки, хорошо анализирую, охотничья школа. Пострелять и подраться мы все горазды, но с Гоблином в последнем деле никто не сравнится. А Демченко просто быстрей всех соображает.

Оставив ребят за спиной, я медленно подошёл ближе.

Угол. Самый настоящий угол из деревьев, чистая геометрия. Именно в этом месте деревья стоят плотно, не пролезть. И не просветить. Если в контрагентах у меня будет человек с тепловизором, считает только мою тушку, ребят не заметит.

Присел на корточки, потом лёг на траву, осторожно высунул голову. Никого не видно. Трасса чистая по всей длине, это сейчас самое главное, потому:

— Чисто на дороге, смотрю дальше, — машинально пробормотал я в микрофон, пусть ребята напряг скинут.

А посмотреть тут есть на что.

Тут, ребята, можно и не смотреть, можно кино снимать, очень, знаете ли, в этом мире своих кинохитов хочется. Этот просёлок невелик, всего триста с лишним метров дороги. И пятно обзора невелико. Но в нём есть!

Щёлк…

— Кастет, что видишь?

— Вижу дома… Отставить — большие строения промышленного типа.

— Понял. Ждём.

Хороший какой бинокль. Третий уже меняю. Теперь у меня "цейссовский" Victory PF с "лазерником" и баллистическим корректором точки прицеливания.

Итак, что тут у нас. Так… Крыша. Плоская, рубероид, поди. Грибки вентиляции, дымов нет. Опять крыша — без движухи. Антенн нет.

Окна, стены… бетон, панели. Стоп, назад. Окна битые, но не все. Стены. Опять окна, здесь ещё одно целое. Панели стандартные, шестиметровые. Швы… осыпаются швы, никто за зданием не следит. Ищем, ищем… быстрей, Костя! Стоп! Дверь одностворчатая, маленькая. Металлическая лестница на стене, на второй этаж. Перила гнутые, что-то падало. Ступени все, лестница возле земли болтается, закладная деталь проржавела. Подняться? Можно по ней подняться. Назад к той двери — закрыта, внутренний? Плотно прижата. Лестница поднимается к проёму, с неё же вход на узкую металлическую галерею, идущую чуть ниже ряда слуховых окон, под самой крышей. Похоже, галерея установлена по всему периметру, но мне пока видно немногое. Вот и попробуй, определи первичную тревожность…

Много ржавчины, краска хреновая. Внизу у лестницы строительный мусор. Кто там внутри? Есть ли? Определяем, Костя, определяем. Нет пока признаков. Вниз смотри. Вправо. Входная. Большое тут здание, ребятки, солидное, отвык глаз от подобного… Дверь ещё, есть! Темное пятно. Что там, плохо видно… Резкость поправь, на! Металлическая дверь сорвана с верхней петли, враспор стоит в дверном проёме. Ко мне почти боком. Никого там нет, люди её либо убрали бы, либо на место поставили. А звери лезут? Звери — да, что тут думать, заходят, конечно. Но пока не о них.

Щёлк…

— В большом здании людей нет, 90 процентов. Подходите.

Позади зашуршало, братва тихо подтянулась.

— Монгол, за мной, — скомандовал Демон, перехватил автомат под антабку, и первым переполз на противоположную сторону дороги.

Маловато отсюда видно, всего-то ничего — лишь то, что в просвете узкого пролеска, как в кадре плохой камеры.

— Лесом пошли, парами.

Двумя группами, стараясь не маячить из-за стены деревьев силуэтами, мы чуть продвинулись вперёд и вскоре опять замерли: Серый с Гоблином, в которыё раз, пробили лес "тепловиками". Снова чисто. К выходу на огромную поляну мы уже растянулись цепью, залегли на краю массива в интервале семь метров, по обе стороны дороги. Трое смотрят вперёд, Гоблин назад и по флангам, тут про зверушек, особенно, его любимых "кисунов", и захочешь, не забудешь.

Четыре здания буквой "П" — это основное.

"Вспомогалка" тоже есть: ага, своя понижающая подстанция, два прижатых друг к другу гаражика-жестянки, стоящие отдельно, рядом — эстакада на две машины. Две ажурные металлические вышки: побольше и маленькая. Прожектора. Сварная будка на сваях, никак, "кислородка"? Похоже…

Какая-то мёрзлая ностальгия.

И полная жуть. Как в "Сталкере".

Локация "Промзона".

Щелк…

— А бандиты будут? — с надеждой спросил Гоблин.

— Лучше снорки, — подхватил Монгол.

— А контролёром я для вас буду, — объявил Демон, — так что, тихо, черти.

"Промзона" стоит на большущей рукотворной квадратной поляне.

Если честно, что-то не хочется мне тут "сталкерить"… Романтику исследования давит атмосфера чужой беды, какой-то безнадёжности и провала.

И ещё раз: жуть. И жесть.

Самый настоящий постапокалипсис мертвенно смотрел на нас пустыми глазницами выбитых окон, нависал серыми бетонными панелями ангара, страшно щерился нижними панелями из стеклоблоков, предрекал нам худое пустой автостоянкой с диспетчерской на выезде. От периметра остались две длинные стены бетонной изгороди углом. С остальных двух сторон прямоугольника проход был свободным, остались лишь бетонные столбы: сетка-рабица с "колючкой" утонула в высокой траве или растворилась во времени. Не успели они по всему периметру построить "бетонку". Не сладилось.

Мы лежали, смотрели и ждали — Демон срочно докладывал "Дункану" об уникальной находке. Всё правильно, событие исключительное. Даже если нас тут всех разом вальнут, в Замке будут знать: что, где и когда. Теперь будем жить шажками, с частыми докладами промежуточных итогов.

Пока Серый говорил с дедом, Гоблин повернулся ко мне боком и двумя руками покачал воображаемый руль. Я кивнул — и сам так же думаю. Перед нами автопредприятие иди авторемонтный цех, посёлкового масштаба. Это если добрый посёлок.

Щёлк…

— Доложил, принято. Смотрим ещё десять минут.

Вдоль уцелевшего забора тянутся заросшие сорняком асфальтовые полосы пожарного проезда, у короткой стены, слева от ворот стоят четыре стандартных контейнера под мусор, подписаны белыми буквами — не разобрать: это от "угона", любят у нас мусорные контейнера воровать, почему-то…

У нас? У нас, у нас, Костя.

Родная стилистика, это Россия.

А что там со входами: верхним и нижним? Я ещё раз осмотрел их в бинокль. Верхняя дверь за всё время моего появления и наблюдения за объектом так и не открывалась, кусок штукатурки, упавший и застрявший в дверной щели, не выпал и положения не изменил. Нижняя? Висящая дверь всё под тем же углом, насыпавшаяся сверху на полотно грязь, прибитая дождём, не шелохнулась.

Думаю, что сперва нам нужно обследовать главное здание, все остальные осмотры потом. Если тут были, есть или изредка бывают люди, то основной интересующий их ресурс спрятан внутри ангара. Значит, и большинство следов там же.

Щелк…

— Внимание! Идём парами, уступом влево, мы с Монголом первые.

— Командир, предложение.

— Слушаю, Костя.

— Первым мне идти надо, уже картинку снял.

— Принял, Кастет первый, Гоблин второй… Работаем.

Я быстро встал, пошёл. Вкладываться полностью в ствол не буду, не в кино — так быстро устанешь, мы не в здании, тут ходить придётся долго, не десятки метров. А в лесу вообще противопоказано, нос расшибёшь. Гоблин, закинув "тигра" за спину, идёт позади-справа, так мы цели не сдваиваем для гипотетического стрелка. Мишка легко держит на весу ПКМ с пристёгнутой "соткой".

На секунду я оглянулся. Монгол идёт за нами, а Демченко заканчивают установку двух "сигналок" у обреза дороги.

Щёлк…

— Монгол, на главную вышку, контроль на время обхода.

— Принял.

Бикмеев такие задачи любит, сутками может сидеть на высоте в одиночестве. А там место доброе, через этот ажур никакой кондор не пробьётся.

Ближе всего к нам расположены одинокая подстанция и маленькие гаражики под начальственные бибики. Закрыты на висячие замки. Ладно, потом. Подстанция кирпичная, красный цвет стен постепенно замещается зелёным, по стенам дружно поднимается плющ. Кто спорит, и в самом чернушном "постапе" могут быть красивые моменты. Но, они всё равно напряжны — самим отсутствием живого духа. Не радуют что-то… А вот звериный дух есть, какие-то звери держат территорию за свою. А вот, что это за звери, определить пока не могу.

Моё предложение шмонать сразу главное здание "автобазы" понимания у командира не нашло, по приказу Демона сначала мы пошли кругом, осторожно обходя весь периметр. Шли уже в тройке, постоянно перестраиваясь, избегая "сдвойки" на углах. Демон постоянно фотографировал, проснулся таки журналист в командире.

Щёлк…

— Тут аномалии должны быть, — всё не уймётся Гоблин.

— Будут, — пообещал Демон, — в траве. Называются "Острый Железный Прут".

"Точно, и артефакты валяются" — что-то и мне помечталось… Например, "Голубое Яйцо Смотрящего" — схрумкал его в яичнице, и ты обретаешь способность перемещаться между Платформами. Или находить "локалки" с расстояния в двадцать кэмэ.

Главное здание мы обогнули быстро. Две стены глухие, с торцевой стороны — большие откатные ворота на рыжих от ржавчины моторедукторах. Во внутренней фронтальной стене — тот самый вход, заблокированный собственной дверью.

К цеху, оставляя между строениями небольшой проход, примыкал бокс, небольшой, машин на десять, продолжающийся пристройкой какого-то цеха. Гора ржавых болванок и поковок под навесом выдаёт металлообработку. Третье здание, тоже под девяносто градусов, некогда было сварочным цехом на два поста, сбоку к нему прилеплена характерная будка ацетиленовой станции. Если всё было сделано на совесть и не протекло, карбидный бункер может быть с ништяком.

Короткую правую ножку буквы "П" завершала диспетчерская с "соседкой" — избой на курногах — тут было КПП и сидели контрольные механики с молоточками. Большие въездные ворота лежат на земле.

Во дворе — не одной единицы автотранспорта, площадка пуста.

Некогда большей часть заасфальтированная, теперь территория "Промзоны" была покрыта пятнами отвоёвывающей своё законное место зелени. Природа наступает. Эти высокие вязы у забора в кольцах старых покрышек — старые, наверняка росли ещё при функционирующем предприятии, а вот эти акации — поздние, явные "захватчики". Кустарник набирает силу, рвёт покрытие, наползает на асфальт с четырёх сторон.

Щелк…

— К ангару. Шамиль, спускайся к нам.

Дождались Бикмеева.

В центральный ангар мы входили через противно заскрипевшую калитку откатных ворот — я поморщился с удовольствием, в данном случае скрип — хороший признак. Первым внутрь залетел Монгол, потом и я с "тепловиком". Шамиль тут же вычислил "высотку" и моментально вскарабкался на склёпанную из профнастила пристройку механиков, от ворот справа. Застыл со "светкой" в руках.

Ага! Есть следы!

Остывающие цепочки пятен светились на полу, здесь, как я и ожидал, довольно много звериных следов, чьих — не понятно. Но не кошки и не волки, это точно. Определённо, стая лесных обитателей здесь болтается, хоть и не постоянно, еды на территории нет, будем разбираться. А что, удобно им, в такой дождь тут прятаться…

Щёлк…

— Есть признаки. Стая. Не очень крупные. Следы почти остыли, полчаса, не меньше.

Собравшись вчетвером, мы медленно пошли по вытянутому цеху с тяжёлой кран-балкой наверху. Света от длинных слуховых окон и боковых стеклоблочных панелей вполне достаточно, но мы включили "облики", мощные фонарики, один светодиод, а лучом лупят на сотню метров. Раз, два, три… Двенадцать смотровых ям в дальнем конце. Четыре порченых коррозией подъёмника. Хотя, ещё нормальные, работать будут. Вдоль правой стены нарезан ряд подсобных помещений: складишки, кандейки, бытовки. В дальнем правом конце на втором этаже большое застеклённое помещение, ага, вот тут начальники и сиживали.

Ну, тут не только начальники "сиживали". Тут и зверьё сиживало. По углам кучки фекалий, разбросанные тряпки, вытащенные из верстаков. Хорошо, что помещения закрыты.

На ямах стояли машины, все закрытые.

Слева что?

Господин "Урал"-вездеход с кунгом, такие по Северам на зимниках катаются. Вещь в себе. За кабину опытный водитель поставил дополнительный бак из титана. Кунг трёхслойный добротный, спорить могу, что изнутри обшит войлоком и панелями. А ещё там есть дровяная печка, из крыши торчит труба. А вот резина буквально в хлам, монстр стоит на дисках, краска кабины в некоторых местах осыпалась — плохо перекрашивали, убить надо мастера, но сам мобиль цел, и почти не разобран.

УАЗ-"буханка", микроавтобус. Через мутное пассажирское стекло видно, что кожух двигателя скинут, что-то с двигателем, заодно и ходовку решили подшаманить. Или наоборот. Я поковырялся, опыт есть, открыл дверь салона. Сиденья на месте, дерматин потрескался, нужно перетягивать. Столик для пьянок — это "дежурка" или "поджопник" для малосреднего начальствующего звена. В бардачке наверняка лежат стаканы.

Рама, похоже, "ураловская", уже с мостами. Собирали с нуля, знакомая тема… Потом техотдел предприятия проведёт липовый капремонт, и старые документы с давным-давно утилизированной машины обретут нового физического хозяина, обычная практика.

Все, больше с левой стороны ничего нет, последние три ямы пустые.

На правых ямах стояли две машины.

Небольшой оранжевый топливозаправшик на базе 53-го "газона" и, мама дорогая, старая добрая "Победа"! Никак кто-то из механиков пользовался служебным положением и неспешно восстанавливал отцовскую или дедову реликвию. Кузов не крашен, но проварен, подножки вообще выгнуты заново, зашпаклёван, готовили под покраску. А где потроха? Нужно в кандейках искать.

Монгол наивно звонко стукнул прикладом по бочке топливозаправщика. Ага… Как же, оставили тебе…

Ох, ну и богатство!

— Мысли есть? — сразу у всех, стараясь говорить спокойно, спросил Демченко.

— Кусок вырезали, — предположил Гоблин.

— А чё такой старый? — сразу возразил я.

— Какой позволили отрезать, — попытался отшутиться Мишка.

— Далеко от нас.

— И что? Значит, Смотрящие держат "Промзону", как наш район. Повод лишний раз дать франкам звездей, ули лезут не в своё?

— Думаешь, Миша, это нам зарезервировали?

— Без базара. Тут по плану, Сотник в положенцах встанет.

— Ага. Если не проспать, как ту "локалку".

— Не проспали же…

Шамиль подошёл к нам и сел на корточки, положив СВТ на колено.

— А если это неотъемлемый признак локации?

— Ты о чём? — не понял Серый.

Остальные дублировать не стали, ожидая пояснений.

Бикмеев прикрыл глаза, и по памяти процитировал:


Платформа: 5

Тип поверхности и рельефа: 4А

Агрессивность среды: общий режим сезонно

Плотность биоценоза: средняя

Техногенная плотность: низкая

Тип поселения: селективный кластер


— Поняли? Техногенная, между прочим, плотность, — дальше Шам пояснять не стал, прозревши, мы и сами тут же стали горазды на пояснения.

— Плотность низкая, но она есть.

— Точно! Потому и запихали к чёрту на рога.

— Не факт, Серёжа, второй случай нужен, вторая находка.

— Кастет прав, нужна вторая, хоть как-то частоту прикинуть.

— Может, вообще один такой объект в квадрате тысяча на тысячу.

— Хрень полная, уж по одному на "селективку" дадут.

— С какого пуркуа? Не попухнут? Тут наудачу, селекция.

Внимательно слушающий нас Монгол решил, что уже можно, и спокойно вкинул на вентилятор нового.

Поднявшись с пола, он посмотрел в глаза каждому, слегка покачал указательным пальцем, привлекая внимание, и тихо предположил:

— Мужики, а если это остатки от Платформы-4? А?

Мы замерли.

Мне было слышно, как бьётся сердце каждого.

Вот уж чего не хочется…

В этой страшной тишине я неожиданно всем сердцем и умом осознал чудовищную мощь Смотрящих, их бесконечную власть над нами и всем сущим… Всё могут. Или почти всё. А вот вывести новую породу людей не могут. Слепить сами разрозненное людское семя в единый народ Смотрящие не в состоянии.

А что это значит? Это значит единственное — они будут плодить и бросать без помощи негодные Платформы, пока не добьются нужного им результата. Результата, после которого мы кому-то и зачем-то пригодимся. Кому? Зачем? Что такое в нас есть, что вы с нами возюкаетесь, сволочи? Сами не умеете убивать себе подобных? Не умеете хитрить за гранью предательства? Зачем мы вам нужны, такие все самостийные?

Никого они не стирают физически — просто бросают. А былых условий мы себе и близко не представляем. Какие были ограничения, какие поощрения? И были ли вообще? Может, самый первый вариант вообще был без канала, без спецов, без медиков и оружия.

Сука, селекционеры…

Смотрящие могут остановить любой метеорит.

Могут стереть к чертям целую планету и поставить на её место новую. Но не будут. Им нужен Страх, висящий перед нами и заставляющий нас, на каком-то этапе, все быстрей и быстрей принимать решения по слияниям и поглощениям. Они не оставят свои эксперименты, не оставят в покое и нас, на пятый раз схему усовершенствовали основательно.

По крайней мере, мне очень хочется на это надеяться.

Остатки Платформы-4? И что с вами, ребята, стало? Как и чем вас стирали с карты мира? Дикими зверями? Стихийными болезнями? А за что? За леность, за тупость, за замкнутость и жадность… Просто отключили от всех каналов, и вы пошли вниз, спрятав сами себя под мох после первой же эпидемии гриппа.

Посмотрев на друзей, я увидел на их лицах ровно те же мысли и эмоции.

Отчаянно захотелось кого-нибудь пристрелить.

Желательно, Смотрящего.

И тут…

— Объект, — тихо, но веско объявил Демон. — У ворот.

Мы обернулись.

В проёме стоял силуэт какого-то двуногого существа, контрсвет мешал увидеть голову, опознать пришельца. Рефлекторно мы раздвинулись в стороны, Шамиль с похвальной реакцией мазнул своим "откликом" по фигуре, блеснули ощеренные клыки.

Ба-бах!

"Тигр" Гоблина жахнул у меня под ухом практически мгновенно.

— Твою дугу! — заорал я. — Сомов, гад!

В гулком помещении его "девятка" отработала с силой "сорокопятки".

— Жалко зверушку? — осклабился Сомов, опуская ствол.

— Сука, нахрена же под ухом!

Демченко пожал плечами.

— Не по-мирному ты его, Миха…

— А Чужие здесь не ходят! Они или убегают, или бездыханно лежат. Что мне ждать-то было? Трёх прыжков? Бес какой-то страшный, ишь, нарисовался, урка… Встал, как член, гер-рой… Пошли смотреть.

Это был павиан.

— Павиан?

Все переглянулись. Да… Специалистов по обезьянам тут не видно.

— Вроде…

— Или гиббон?

— Пусть будет павиан, — решил Демон.

Местного разлива. Павианов я когда-то видел в зоопарке, впрочем, и там были не крошки. Этот же был просто монстром. Как и всё живое на Земле-5, размеры павиана-мутанта внушали, поди килограмм под пятьдесят тянет.

— Говорят, их всякие папуасы в пищу употребляют, — задумчиво заметил Гоблин, на корточках осматривая мослы зверя.

— Оттащить бы труп куда-то надо, завоняет тут всё, — как всегда разумно предложил Монгол. — В угол, под забор оттартаем. А там шакалы с воронами зачистят.

Что с нами этот мир сделал!

Никакой жалости в людях не осталось. Зверь просто пришёл посмотреть…

— Чисто "снорк", — охарактеризовал зверя Монгол.

— Какие у него клыки-то взрослые, зацени, братва, — невозмутимый Демченко стволом автомата приподнял верхнюю губу. — Такими и зарезать можно.

— Да не было никакой необходимости стрелять, Мишка! — зато я возмутился. — Мы что, варвары, что ли? Зачистку от хищников ведём? Нет. Охотимся? Нет. Так… какого болта!!

Я разволновался, сыграла сущность правильного охотника. Глядя на Гоблина, стоящего у калитки, завёлся не на шутку. Сомов немного растерялся, поднял руку в успокаивающем жесте, но сказать я ему не дал.

— Не настрелялся ещё? Мало мы крови пролили?

А это ещё что такое?

Прямо за спиной Гоба в проёме показалась ещё одна рожа!

Ох, ты…

Павиан!

Ба-бах! Ба-бах!!

АКМ у меня в руках крепко дернулся, вырываясь из рук.

А "Стимпанк" послушно выплеснул по мишени оба заряда. Конуса картечи отшвырнули вторую обезьяну от ворот, заодно вскрыв её, как консервную банку!

Во, дела!

— Кастет, падла! Ты специально? — Гоблин присел и схватился за ухо.

Из стволов подствольника ещё курился дымок, а я уже быстро перезарядился. Хорошая машинка, своевременная. Пожалуй, буду себе "стим" двенадцатого калибра ставить — что-то обезьян развелось — точно, мирному человеку пройти негде.

Демченко с нарочитым уважением посмотрел на меня.

— Действительно, прав ты, Костя… Мы что, варвары? — тихо сказал он, вздохнул и скомандовал. — Ладно, устали все. Полезли-ка в кабинет начальства, там перекусим, перетрём, передумаем.

Сомов поднялся, морда красная.

— Костя… на… мы ж интеллигентные люди, говнюк.


* * *


— Объект нам оставлять нельзя, — подводил первичный итог Демченко. — Первый раз французы поленились, но надеяться на повторную удачу не будем. Эта "Промзона" встаёт покруче любой "локалки". Всё, забились, пометили, теперь тут постоянно должны быть наши. Так что, сейчас свяжусь с дедом, буду выдёргивать кавалерию.

Сидим, по третьей кружке чая пьём. На "газовке" постоянно греется котелок с кипятком.

В кабинете начальника разрухи почти нет, застекленные стены без трещин и щелей, даже пыли мало, и плотно закрытая дверь помогли обстановке сохраниться. Настольный компьютер без видимых багов, просит электричества. На самом деле внутри агрегата наверняка всё скисло. Хотя, винт, конечно, мы с собой заберём, В Замке спецы посмотрят. А одной их тумбочек нашлись госзнаки, скорее всего, с тех машин, что на ямах — довод в пользу "куска"… А вот документов — ноль, ни здесь, ни в диспетчерской. Специально не показывают? Вычеркнуто на таможне?

Первым делом мы начали поиск в цехе оружия или признаков его наличия. В обыденной жизни по автобазам карабины и ружья не валяются. Если найдём, решила сходка, значит, это ещё в большей вероятности — остаток плохо зачищенной былой платформы, как провода и "сабли" в Замке. Не найдём — опять в копилку "куска".

Пока не нашли. Нет признаков "постап-жития".

Еда в группе нехитрая, полевая, котлового варианта пока не получается. Консервы давно уже не носим, зачем они, если копчёностей в анклаве — хоть завались. А вот огурчики-помидорчики, это завсегда.

Пш-шш…

На громкой связи включилась рация, Монгол уже поставил на крыше антенну.

Пш-шш…

— "Дункан" — "Демону".

— Тутачки мы, — прошипел дед. Взволнован, долго отсутствуем. — Вы когда назад собираетесь, черти?

— Владимир Викторович, пока тормозимся. Тут такой объект найден, что бросать его никак. Поэтому записывайте, срочная депеша в "Башню". Как меня поняли, приём.

— Да понял, понял… Мож, мне своих к вам послать?

— Не вздумайте, Владимир Викторович! Тревожность на судне не снижайте. Пишите.

— Слушаю. Готов.

— Двух бойцов группы, Эриха Вайнерта и Вальтера Коха срочно перебросить воздухом из Базы Правобережья в Замок, пока не стемнело, и немедленно отправить сюда, на "Стерегущем"… У вас ведь топливо для него есть?

— Всегда возим.

Одна бочка с бензином в трюме "Дункана" предназначена именно для таких случаев, с малым весом "Стерегущий" сможет махом долететь до нас на "глиссере", топливо на обратный путь возьмёт у Коломийцева. Кроме того, у Бочкарёва, насколько я знаю, по Волге в трёх местах "бочкобазы" зарыты, Олег человек предусмотрительный.

— Оружие, БК и по полной, среда агрессивная.

— Принял, Серёжа…

— Один человек от Дугина к ним в команду, а лучше сразу двух, и тоже со стволами. Здесь идти только группой, старший сводной группы — Вайнерт. По факту связи подсветим ракетами, встретим на просеке…

И что сразу главного механика не запросить? Всё равно Дугин сам прискачет. А то и Ковтонюка с собой прихватит.

Под привычный бубнёж радиообмена я уже без фанатизма жевал четвёртый бутерброд с копчёной форелью, думал о своём и посматривал через стекло на цех, обзор у начальников был отличный, не забалуешь.

Эри с Вальтером — это хорошо. Недавно их проверили в деле, начав разматывать тугой и полный интриг узел с обнаружившейся "селективкой" канадцев — тех самых таинственных соседей Нотр-Дама с запада. Ну, это отдельная и долгая тема, требующая отдельного же рассказа с пояснениями…

А немцы на операции по покраже французских сталкеров, в дугу изругавшихся со своими властями и посаженными под замок в зоне канадцев, показали себя "полный гут", классные мужики. Правда, точное место "зиндана" нам пришлось искать долго, мы неделю в лесном схроне жили, следили-вычисляли. Хорошо, с примерной дислокацией помогла сбежавшая венгерка, кампанейская и информативно ёмкая подруга нашего Иштвана, она в пищеблоке работала, слышала разговоры вояк. Венгерка же и рассказала, что поползновения сталкеров свалить власти вовремя просекли, и всю группу повязали.

Операция по спокойному выводу француженок через Междуречье резко превратилась в операцию по их силовому освобождению.

Группу Катрин мы с Гобом вытаскивали из заточения именно с немцами, Монгол с Демоном прикрывали нас на "дальняке", уже на левом берегу Сены. Демченко, конечно, дёргался, ему, походу, эта Катя крепко запала, вот же — один раз тайно встретились на нашем берегу, и сразу влип парень… Как ещё Эльза отреагирует…

В общем, их специально оставили, чтоб не светились в зоне франков, надеялись обмануть, непонятку соседям оставить. Потому во время контакта, в основном, Эрих с Вальтером и разговаривали, типа, немцы пришли на разборки. Даже мы с Гобом общались с охранниками через немцев, а те хлестали командами на английском, с исторически-опасным акцентом.

Представляю, как теперь канадцы с франками голову себе ломают!

Ну, выкрали таки.

Девчонок, запертых на лесной делянке, охраняли именно канадцы, сами франки постеснялись, что ли, своих прессовать? Ничего, это у них пройдёт, такой ложный стыд быстро проходит, если встал на Ход зачистки недовольных соотечественников…

Вообще-то, Гоблин сильно рассчитывал, что в это избе недалеко от Сены в охранниках обязательно окажутся грузины. Однако, присоединившемуся к селективке канадцев монокластеру Джорджии, похоже, кроме охраны блоков, ничего не поручали. А вот я обрадовался. У меня даже после памятных событий "888" осталось к этой стране нормальное отношение, в детстве много раз там отдыхал, в молодости к друзьям ездил. Хорошая страна, если без вождей, почему-то любой грузинский вождь всегда тянет страну вниз. Вряд ли сюда перенесло Мишико с нукерами. Ну, а если так, выследим, выкрадем и на кол посадим. Кстати, Сотников был первым, кто решил сыграть по-сложному, и с грузинами, так сказать, предварительно поработать…

А вот Гоблин на этот предмет свиреп, даже слышать о них не может, сразу бесится.

От него и канадцам досталось по полной.

Двух сталкерш те избили крепко. Гоблин, после того, как мы быстро и тихо взяли избу, как только увидел синяки на девчонках, просто осатанел. Сразу предложил главному охраннику, крепкому такому парнишке из Квебека, схлестнуться в голую. Когда тот отказался — зря, кстати, меньше получил бы — Сомов просто избил того до изумления. Немцы тоже подключились, с наслаждением размялись.

Но, и ваш любимый Кастет вложился раза два с ноги, так, для отработки левого лоу.

Потом Мишку оттаскивал… Он ведь тогда тоже купился на французское: сразу глаз положил на самую маленькую сталкершу, Софи.

Где он кстати?

— Пацаны, я на вышку пойду, пожалуй, на ночь сяду, — объявил Монгол.

Медитировать собирается.

— Добро, только пожрать возьми и тент прихвати, натянешь, — согласился Демченко.

Сверху, да с приборами, да со "светкой" — самая лучшая охрана и контроль. Поставит Монгол пару "сигналок" на лестнице, сделает гнёздышко… Чёт я аж позавидовал!

Щёлк…

— "Гоблин" — "Демону".

— В канале.

— Ты где?

— Во второй подсобке, в замках ковыряюсь, знакомлюсь с бытовыми условиями трудящихся.

— Монгол на вышку пошёл, проводи.

— Принял, сделаем, командир. СК.

Жаль, далековато тут — от анклава сюда чапать…

"Промбаза" перспективна для России не просто стратегически, как очередное наше "пятно" на карте, не новая "локация", чувствую, после нашего визита к этим "сталкерским" местам слово приживётся… Это ещё и развитие. Если грамотно наладить перевозку паромами, то тут можно технику не просто чинить — собирать с нуля, модернизировать, строить новые образцы. Гараж, правда, нового автотранспорта нам не подарил, а вот два старых трактора Т-100 — это очень серьёзно. И еще две рамы боком у стены, "зиловская" и "газоновская". Мне аж самому захотелось тормознуться в "Промзоне", включиться в любимую авторемонтную работу. А два маленьких ещё так и не осмотрели, устали нахрен.

Несколько жилых домов поставить, периметр восстановить, почистить территорию, закинуть генераторы, а лучше бы поставить ветряки, в предгорьях самое оно.

Может ли тут быть поблизости "магистралка", ведущая в новые земли?

Да, запросто!

Искать надо…


Пш-шш…

— Внимание! Снорки! Много!

У меня чуть кружка из рук не выпрыгнула!

— Монгол, точней дай! — крикнул в микрофон Демон, хватая АКМ.

— По периметру, не меньше сотни!

Ни чего себе, события разворачиваются! Мы тут к таким числительным не привычны.

На территории одиночными выстрелами защёлкала СВТ Монгола. Он там продержится, если эти "снорки" снизу на вышку полезут? Эх, нужно было ему люки чем-то завалить. Втащил наверх Шам что-нибудь тяжёлое, или нет?

Обезьяны атакуют! Мстить за павших пришли? Или типа не потерпят пришельцев на свои законные земли? Ну, уж нет, теперь это наши земли. А "сигналки" не сработали, значит, прямо из леса валят.

— Где Гоблин! Дёргай его, — закричал я, цепляя РПС. Пачки по карманам… "Ночник".

Помпа? Она у Мишки, это хорошо. Подтянул пулемёт.

Пш-шш…

— "Гоблин" — "Демону".

— Да здесь я! Чё случилось?

— "Снорки" толпой, сюда валят! Ты где, млять, болтаешься?

— Да в подсобке я, нашёл кое-что!

— Бросай всё, дуй в "аквариум". Шнелль!

— Яволь, мля!

Зашибись ситуация, вся группа разделена: один на вышке, мы с Демоном в "стекляшке", а Сомов чёрт знает, где шарахается.

Стоя на рифлёных металлических панелях площадки перед аквариумом, со второго этажа мы увидели, как Гоблин открыл дверь подсобки и сунулся наружу. Но Демон, вскинув автомат, тут же заорал, как резаный, без всякой рации:

— Мишка, назад!

Снорки повалили толпой.

Через все щели!

Та-та-та-та!

Ба-бах! Ба-бах!

Уже начав стрелять, я постепенно отмечал, откуда они появляются в ангаре.

Двумя ручьями эти "горные обезьяны" вываливались через дверные проёмы: из калитки ворот и боковой, типа заблокированной упавшей дверью. Это для нас, людей, она заблокирована, обезьяны полезли струёй. Вылетали в ангар, где попадали под плотный огонь наших с Серым "калашей" и "стимов". Всё это время Гоб ховался за металлической дверью, не имея никакой возможности включиться в битву.

Потом Снорки, поднимаясь по пристенной лестнице, полезли через окна. Некоторые орали, получая порезы от осколков, но их торопили новые штурмовики. Этот поток нападавших опасней, от окон по узкой внутренней галерее до "аквариума" рукой подать.

— Пустой — крикнул Демченко, второй раз перезаряжаясь.

— Держу!

У меня уже третий магазин расходуется, раньше начал.

Только сейчас я осознал, что никаких чудовищных потоков нет, мы гоняем по ангару небольшую обалдевшую группу. Прыгают так, что попасть очень сложно. Каждый охотник, пробовавший попасть в зайца, шмыгнувшего у него из-под ног и зигзагами стреканувшего вдаль, знает, сколь непроста такая задача.

Вроде, столько чаю выпил, а во рту от страха и азарта всё пересохло. Чёрные тени лезли и падали, кто мешком, кто в шумных визгливых корчах. Три ошалевших павиана застыли в центре, оглядываясь по сторонам среди трупов. Плюнув на них до поры, я повёл отстрел лазутчиков оконных — орут-то как! — в ангаре стоял шок и трепёт.

Дым, вспышки выстрелов, визг и крики! Без "ночников" плохо нам было бы, на улице уже капитально стемнело. Редкие щелчки СВТ не утихают, зная Монгола, я предположил, что Бикмеев выбирает наиболее жирные куски, вышибает снорков-главарей.

И тут из гнездовья в полумрак вылез Гоблин, которому смертельно надоело греть задницу в подсобке.

— Куда!

В руках у Мишки была четырёхметровая труба-двухдюймовка. Группа прозревших павианов стояла прямо перед ним. Взмахнув трубой, как зубочисткой. Гоблин одним движением снёс всех троих, с хрустом ломая кости; сразу после этого с ракетным ускорением бросил трубу, как копьё, в калитку ворот — и попал, подлец, как мне показалось, буквально прошив очередного "снорка" насквозь. Быстро поглядев по сторонам и махнув нам рукой, Сомов перекинул за спину Kel-Tek и ринулся к боковому выходу.

Поняв, что он задумал, мы с Демоном особо усердно принялись зачищать пространство вокруг. Я схватил, было, ПКМ, но тут же положил назад. Ёлки, оглохнем ведь! Да и больше разрушу тут таким агрегатов, чем добьюсь толкового. Мишка рывком поднял дверь, поставил её на место и привалил двумя задними мостами, лежащими у стены. Без адреналина такое не сотворишь.

Ба-бах! Ба-бах!

— Пустой — заорал Сомов, набивая магазин.

Ещё две залезли. Вы что, тупые? Ствола никогда не видели, не слышали? Да когда же это кончится!

— Нужно на галерею выходить, здесь не решим, пять кто-нибудь полезет!

Тем временем Сомов, выждав, когда я, после пяти выстрелов в проём разрешающе махнул ему рукой, подскочил к калитке, захлопнул дверцу и лязгнул задвижкой.

Фу-х… Дождавшись у "аквариума" Сомова, мы, переступая через трупы, пошли по внутренней галерее к двери. Это был какой-то киношный Страшный Ход, мы работали, как каратели, пистолетами. Идёшь, над тобой появляется тупая клыкастая морда "снорка" — бах! В лоб, тебе, явный "унтерменш". Аллес. Дальше шагаем. На подходе к двери мы услышали, как во дворе, одна за другой, гулко ухнули "эфки" Монгола. Молодец! А мы-то чего ждём? Это уже не ангар, технику не побьём. Хотя… Пуль выпустили столько, что наверняка рикошетом по чему-либо ценному резанули.

— Гранаты! — скомандовал Демченко, сдёргивая засов и открывая дверь.

— А вот вам гостинчик! — разгорячённый Гоблин с азартным и весёлым видом закинул вниз две РГ-42.

Бонц! Бонц! Звонкие "гостинцы" от Сомова "сноркам" явно не понравились, нападавшие стушевались, отхлынули назад. Мы с Серым, предварительно выстрелив в обе стороны из "стимов", рывком выскочили на галерею.

Мама дорогая.

Куликовская битва.

Думал, мы в ангаре много набили… Ага. Во дворе была видна чёткая работа Монгола, плюс четыре гранаты… Десятка три на территории полегло, не меньше. Черные пятна тушек были разбросаны по всей площадке.

Пш-шш…

— Монгол, ты как?

— Мужики, вам не кажется, что нам нужно брать патронов побольше?

Это точно, расход получился большой, уж к павианам мы точно были не готовы.

Ладно, дело ясное, пора Бикмееву помогать.

— Я наверх!

Взобравшись по короткой лесенке на крышу, я обнаружил всего одного молодого павиана. Стоя на противоположной стороне кровли, он пытался рычать, с ужасом наблюдая, как смерть, в моём лице, неотвратимо приближается к нему.

Не боись, охотники молодняк не берут.

— Прыгай, приятель, тут не высоко, — предложил я "снорку" и, странное дело, он послушался, сиганул на крышу гаража и скатился вниз. Пусть уйдёт… если умный.


— Чисто наверху!

Спустившись, я встал рядом с Демоном.

Сразу после моего появления уже Гоблин, взяв в одну руку Kel-Tek, а в другую — ПКМ, обошёл внешнюю галерею по кругу, выстрелив всего несколько раз. Тем временем я сбегал за тепловиком" и боеприпасом, поиздержались мы в обороне.

И пошла работа в тире. А ещё через полчаса всё кончилось, стая отступила, плюнув на свою затею выгнать чужаков с территории. При одном лишь представлении предстоящей "геморятины" по перетаскиванию такого множества трупаков мне делалось плохо…

Да, "Промзона", не просто будет тебя отбить у "мохнатых горцев".

Пш-шш…

— "Демон" — "Монголу", к вам иду, открывайте калитку.

— Давай, Шам, прикроем.

Тишина.

Аж в ушах звенит.

Серёга, опустив автомат, вытер лицо платком. Что это было? Миграция стаи? Сводный отряд, спустившийся с гор и решивший разобраться с захватчиками?

— Мишка, давай вниз, впусти Бикмеева, мы тут пока посмотрим. Ещё лестницу нужно будет заблокировать на ночь… Кстати, что ты там нашёл-то?

Гоблин, уже открывший дверь, ведущую из галереи в ангар, обернулся.

— Ствол в одной кабинке. МР-153 — "Мурка"… Вот и думай тут, что хочешь.

И ушёл.

Демченко сплюнул.

Так что же это за место, всё-таки?

"Промзона" молчала.

Глава 12

Юрий Вотяков, созерцатель игрищ и гульбищ,

свидетель и соучастник

Футбольное поле в Белой Церкви лучше, чем в Заостровской, так мне кажется. Конечно, и за Волгой есть эксклюзив — виды, сплошной кругозор, красота степи, вид на реку. Но там небольшая площадка теряется, растворяется, она не самодостаточна — часть общего. Здесь же, среди высокого хвойного леса, игровое поле как бы уникально. Это вторая площадка. Никто не ожидал, что именно Белая Церковь решит создать у себя вторую футбольную арену, все уже привыкли, что местные жители зачастую сторонятся мирских забав, хотя и это, по большей части, лишь привычное заблуждение.

Я же не удивляюсь — когда нужно, именно жители Белой Церкви проявляют образцы такого феномена, как "дисциплина в энтузиазме". Отец Сергий, в миру Николай Карлов, — хитрый и умный поп, умеющий вовремя увидеть нужное, перспективное, тем более, выгодное для посёлка. Один Город Мастеров чего стоит.

Площадка чистенькая, свежая. На одной стороне — двухрядные дощатые трибуны. Обрезных досок для спинок не нашлось, использовали лаги из стволов молодых деревьев. Лаги гладкие, не просто струганные — полированные, сидеть вполне удобно. Уже традиционно никакой краски, дерево обожжено паяльными лампами и покрыто олифой. Травка на обоих полях растёт особая, агротехники выписывали специальный сорт, жители высаживали под присмотром. Почему-то в Белой Церкви трава прижилась лучше. А ещё в этом лесном уголке практически не бывает ветров, что радует всех футболистов анклава.

Есть раздевалки для команд, рядом с ними баня, работающая в режиме готовности, там команды приводят себя в порядок после матча. Отдельно стоит помещение радиорубки с комментатором, он вещает прямо в эфир — это моё хозяйство, заходил перед матчем, проверял аппаратуру, ретранслятор. Такие передачи имеют бешеный успех, я их даже на средних волнах пускаю — адской силы пропаганда, один туркмен наслушался, схватил жену, двух детей и практически самостоятельно прорвался через Дикие Земли — заядлый футболист. Представьте себе, сидите вы в средневековье Диких Земель, кругом басмачи, заунывно поющие песню про "кинжал всегда прав", в углях догорает саксаул, морды в парандже, а ты, по старому "панасу"… ловишь нереальную трансляцию: где-то рядом кипит-бурлит нормальная жизнь, идёт чемпионат по футболу! Стойку сразу набок гнёт. Какие тут сомненья, какие, к бесу, национальные предпочтения? У тебя дети растут. Среди басмачей с сыромятными кинжалами.

Туркмен-футболист, кстати, — техник с газовых промыслов. Наш главный нефтяной гуру, Мехтиев Фархад, заимев такого многослойного кадра, совместно с Казанцевой срочно разработал план оживления и ввода в эксплуатацию второго НПЗ. Принципиальное решение принято, начаты подготовительные работы.

Вот такая оказалось роль Юры Вотякова — немного повыпедриваюсь. Ну, ведь правда, здорово я придумал!

Рядом с полем, возле знака автобусной остановки и стандартной бетонной коробки, доставшейся посёлку в наследство от Земли-1, гуляют три наглые самодовольные коровы, здесь они ещё более священны, чем в Индии, подходить и разговаривать с ними можно только коленопреклонно и в чистых белых одеждах. Коровы об этом прекрасно осведомлены и оставляют запашистые лепёшки, где им вздумается.

С трибуны видны жилые строения за полем, бывший поселковый магазин — ныне Город Мастеров, и белоснежный храм, полное восстановление которого закончили всего лишь месяц назад. Справа разбита ровненькая стоянка для автотранспорта гостей и поставлены лавки крошечного местного рынка. Перманентно ворчливый Корнеев утверждает, что ради бойкой торговли "попутно жевательным" весь "футбольный" проект попом и был затеян.

Кстати, рынок работает, я сам перед матчем купил там кедровых орешков в меду — правда, Демченко почти все забрал. На стоянке — разнокалиберная техника, гостей наехало много, сегодня именно в Белой Церкви проходит очередной этап чемпионата анклава по мини-футболу. Один из решающих матчей — сталкерская команда с двояким названием "Хуш Хабар" играет с берлинской командой. Ответственно относясь к имиджу своей спортивной сборной, название команды берлинцы выбирали организованно, на общем собрании — спорили долго, перебирали многое. После того, как название "фольксштурм" было отринуто за одиозностью, уставшие жители решили сберечь традицию, так что их команда называется "Герта".

Месторасположение Белой Церкви удобно для посещения всеми жителями анклава. Хотя и Заостровская не страдает трудностями доставки, с момента запуска парома добраться на Правобережье не трудно, достаточно заранее поглядеть в расписание. Однако, расстояния у нас большие, подобных зрелищ мало, а болельщиков, соответственно, много. Поэтому сегодня проходят два матча, после текущего сражения на поле выйдут "Арсенал" мехзавода и "Сота" из Медового. Завтра, уже в Заостровской, играют ЦСКА армейцев и яростная "Лава", сводная команда Правобережья. Остальные посёлки пока команд не выставляют, всё не могут собрать сильный, в их представлении, состав. Правда, в волейбол Кордон и Дальний Пост на сегодняшний день рубятся лучше всех. Флот тоже пока не может организовать бойцов, ну, там же все капитаны, все "речные волки"… Тем более, что Корнеева уже отжали. Но мирская слава — непревзойдённый магнит, а тщеславие — самый верный стимул, так что после чемпионата количество команд несомненно увеличится.

Завершаться футбольный праздник будет эффектно, международным матчем Сборная Русского Союза против Сборной Арабских Стран. Это первый международный матч, может, и на всей планете, аншлаг очевиден, хотя место проведения до сих пор оспаривается, Оргкомитет выбирает. В том числе, и сегодня, наблюдатели не спят.

На поле буря.

— Монгол, левый край возьми! — в десятый раз заорал Демченко.

Сам он не в составе, не берут командира. Серёга не того темперамента человек, слишком много думает, а чё тут думать? Тут бегать надо, а не думать, так я считаю. И покомандовать Демон норовит… излишне часто.

Безусловный форейтор команды сталкеров — неутомимый злой Кастет, "маленький реактивный истребитель". Порой кажется, что после прохода Лунёва трава загорается.

Счёт 2:3 не в нашу пользу, "Хуш Хабар" бессовестно продувает берлинцам.

— Гоблин, держи правую штангу! — орут трибуны.

Дети визжат. Детей много, матери в опасные моменты закрывают им лица.

— Сенька, не лезь к взрослым!

Сомов стоит на воротах. Глаза бешеные.

Удар! Отбил!

Мячик — самый современный, кстати, с последнего земного чемпионата мира — винтом отлетел к трибунам, заметался меж лавок, но быстро был оттуда вытащен маленьким пацанёнком лет пяти, не больше. Шкет ухватил круглый трофей и стремглав, как ему казалось, стреканул к лесу, сжимая бесценный приз — уговор такой есть, пусть берут, Сотников на спорт ресурса не жалеет.

Мамаша всполошилась, помчалась за добытчиком, а тот, смешно переставляя ноги в больших, не по размеру, кроссовках и со страхом огладываясь на родительницу, заранее начал пускать слёзы и сопли, прижимая огромный мяч к крошечной дрожащей груди.

— Мать, твою мать, не прессуй дитя!! — Гоблин от ворот заорал так, что все вороны окрест снялись с веток. — Это мой подарок! Я сказал!

Удивительна тяга этого чудовища к деткам. Своих пора бы иметь.

Он играл на поле, но был пнут во вратари сразу после дебютной игры, четыре месяца назад — Мишка в первые же полчаса чуть не сломал людям пару ног и постоянно лез в разборки, за что был удалён и чуть не дисквалифицирован на пять поколений вперёд. Теперь стоит, получает по сусалам, во всех смыслах. Гоб не унывает, принимает пластические позы, кажет юным пейзанкам мускул и три золотых зуба.

Прыжок!

Уф! Чудом отбил! А что, неплохо стоит бандит. Трибуны ревут. Немцы жмут.

Хотя… Какие немцы… Центральный нападающий берлинцев — Коля Корнеев, он, между прочим, и забил Сомову два первых мяча, причём один по-нехорошему, прям между ног прокатил, повеселил публику. После скандала с вероятной дисквалификацией Гоблин как-то успокоился, переключил режим — он это умеет делать — и отнёс футбол к мирному занятию, сказав: — "Подумаешь, один раз в жизни на "бакланке" спалился".

Поэтому позорный гол его из себя не вывел, он даже незаметно показал весёлым жестом наблюдающим за игрой дамам, где у него этот злосчастный мяч прокатился, и где Гоблин его вообще видал.

А у "Хуш Хабара" в составе целых два немца: Эрих Вайнерт на защите и Вальтер Кох в полузащите — за ним второй гол "Герте". Ну, а первый гол Костя зашпилил, красиво, аплодисментно, метров с двадцати: сталкер с правой выстрелил, как из пушки.

Вот тебе и немцы. Где их нет, скажите? В "Арсенале" тоже двое играют, у казачков один молодец из Кёнига есть.

Тем не менее, я вам скажу, где настоящие немцы, где их суть и дух — на трибунах. Берлинцы сидят отдельной сплочённой группой, приехали организованно, на автобусе, да и здесь у них болельщиков хватает. Над головами — плакаты с лозунгами, у всех шейные платочки повязаны. Между прочим, гости из Берлина пришли на матч с подушечками, это мы сидит жопами на голых досках. Демченко, как только такое дело увидел, сразу ностальгически произнёс:

— Дежа вю, ёлки мелкие! Был я в берлинской командировке, вечером как-то пошли оравой в цирк-шапито, неподалёку от Александер-Платц, ну, это тот, что с шатром конусным, полотняным. Все немцы явились на зрелище, как умные, с подушечками, мы же сидели на твёрдом. Столько лет прошло с тех пор… Уже, вроде, и мир поменяли, и планета новая в распоряжении. И опыт-знания. А подушечек всё нет.

Что со временем?

Походу, всё, камрады, аллес, партия.

Судья-словак хмурится, значительно поглядывает на секундомер. Нарушений по ходу матча практически не было — хех, Сомов-то нынче в воротах заперт: значит, и дополнительного времени практически не будет.

— Конечно! — вздёрнул плечами Серёга, развёл руками. — А когда нам тренироваться прикажете? Это они тут каждые выходные пасутся, а то и вечерами погонять ездят. А мы в рейдах ноги бьём.

Ага. Корнеев только и делает, что "гоняет". Его с парохода домой не выгонишь.

Хочется и мне придумать какой-нибудь отмаз — обидно же, но очевидное не оспоришь, хорошо играют берлинцы — знаменитая "германская машина" не пропала в вихрях времён и пространств, выстояла в переносах, не угасла в попаданцах, и по-прежнему показывает всем свою незыблемую мощь.

Но досадно, ребята: я же, ясен пень, болею за сталкеров — свой клан, родная кровь, с самого начала вместе тусим. Между прочим, как-то раз мужики меня в самый настоящий рейд брали! Вот, горжусь. Правда, что-то больше мне повторять такой подвиг не хочется, как вспомню того пещерника за Дальним…

— Накатывают!

— Шам, сбоку!

— Бомбу! Бомбу!

— Go, Korny, go! Forwardness!

— Ой-бой кебеке!

Ба-мм!

В "девятку" Коля бьёт!

— Гоб, бери!

Ого!

Гоблин после адского прыжка упал так, что штанги затряслись. Бутылочка с водой откатилась в сторону. Ещё бы он прыгнул в нужную сторону, так цены бы не было голкиперу. Серёга Демченко с шумом выдохнул воздух, в сердцах смял пустой пакетик из-под орешков и бросил вниз, тут же опомнился — его уже дежурящий на матче помощник шерифа чуть не оштрафовал за подобное — и с матами полез под скамью.

Финита, приплыли, лебеди.

Продувон в полный рост. 4:2, берлинцы в венках, мы в соплях.

После длинного свистка футболисты традиционно начали устало бродить по полю, пожимать друг-другу руки, что-то объяснять болельщикам и медленно остывая, тянуться в сторону раздевалки. Гоблин о чём-то трёт с судьёй, никак, правду ищет. Не любящий лишней суеты Монгол уже открывает дверь в баню.

Пашка с Дальнего Поста подскочил к нам, хлопнул Серёгу по плечу.

— Ну, чё!

— Что, чё?

— Крепитесь, дети, это жестокий спорт!

— Да ладно. Мишка просто устал после рейда, не восстановился, — серьёзно сказал Демченко. — Ты же знаешь, как он стоять может.

— А чё ж не знать, все знают, — философично заметил Паша. — Особенно, если ему "парабеллум" дать. Мёртвая зона будет.

— Своих выставь, а? Умник, — не вытерпел я. — Вот там и посмотрим.

— Да и выставим!

— Давай… Критик нашёлся. Из журнала "Мой весёлый звонкий мяч".

Больше всех переживают девчонки, они рядком сидят слева от несчастного командира сталкеров. Девушки эти наши и болеют они за нас. А что толку… Первой вскочила Ольга Лунёва.

— Ребята, я же полотенце своему не положила!

И понеслась к мотоциклу, припаркованному на стоянке. Кастет такие багажники на свой трофейный "харлей" поставил — туда не то, что полотенца, пуховые одеяла можно укладывать. Как-то раз заглянул туда: настоящая "локалка". Сегодня они на нём семейно и поедут банкетствовать.

Остались француженки и Эльза. Ох, Эльза, Эльза… Ну, что вы за люди такие, бабы? Ещё вчера ходила тенью с влажными коровьими глазами, а теперь всё — звенящий живительный свет в облике, расцвела и пышет. Вот только бедный Юрик тут опять ни при чём. У неё нынче новый герой — красавец Эрих Вайнерт. Эрих… Ну, что про него сказать. Гитлер, наверное, из таких генофонд резервировал, типичный ариец, цвет нации. Мне после и в зеркало смотреться не хочется. Как посмотрю… Пузо помаленьку появляется. Жирок копится, хотя по крышам лазаю успешно. Спортом, что ли, заняться? Не смешно.

Хотя я уже перегорел, с Эльзой у нас чисто дружеские отношения.

Ищем, ищем, не сомневайтесь, жаль, всё больше в Замке торчу, нужно бы почаще мотаться по посёлкам, мужики говорят, подрастает там, на чистом воздухе и физическом труде любовная смена.

Француженки вполне хороши. Вроде, ничего особо красивого, у нас в три раза покруче есть. Но… Вот так и понимаешь, что такое есть шарм. Самостоятельные, но кампанейские, не разнаряженные, но всегда стильно выдержанные в скромном неярком. Все три из Парижа, а столичная школа всегда наложит многослойный отпечаток, это чувствуется. Однако, что радует, понтов минимум, А так, да, продвинутые девчата.

Теперь честно скажу — магия слова "француженка" по-прежнему действует. Романтика Парижа, эхо классической романистики. Кто бы что там ни говорил, мол, не те уже, да и не то теперь…

У нас, на Земле-5 — те и то.

История французских сталкерш во многом схожа с историей группы Демченко: их связала цементирующая общность нестандартных увлечений, среди которых были геокэшинг и спелеология, страйк и практическая стрельба, категорийный водный туризм и дельтапланеризм. Даже свой клуб был, как и у наших. Только Демченко заправлял клубом "1000 рентген", а Катрин Гийяно основала постап-сообщество "Бункер Б". В общем, подход Смотрящих в требованиях к будущим сталкерам очевиден. Так что, неудивительно, что Сильва Каз, эта профурсетка — французская президентша, быстро утвердила готовую сталкерскую группу. На свою голову.

Однако, Сотников, как только познакомился с девчатами лично и подробно расспросил обо всём важном, категорически и без разговоров закрыл им сталкерскую карьеру. И правильно, это, может, у них там, в Нотр-Даме, мужиков в убыток; нам в анклаве женские подвиги на грани выживания не нужны.

А вот в "крылатое увлечение" Главный вцепился сразу и мёртво.

— Хотите-будете? Всем обеспечу, с серебра кушать будете.

— Хотим-будем-готовы.

Утрирую, конечно. Однако, примерно так всё и было, сам слышал. Теперь им собирают два мотодельтаплана, Дугин, получив добро от Главного, выделил под авиацию самое толковое звено "авантюристов" — напористую троицу под командованием Данилы Хвостова. Параллельно со строительством и освоением "дельтиков" запускаются две темы: обучение Эльзой француженки Софи управлению "пайпером", и восстановление первой машины — под неё Смотрящие запчасти дают. Вторую запустят — первый борт поставят на смену двигателя.

Сотников пришёл, посмотрел на ход работ, на увлечённых девчат, и, ничего не понимая в авиации, выдал Хвостову главное:

— Вам, конечно, "яковлевым" да "сухим", виднее, но дельтаплан и новый-старый "паупер" без системы парашютирования я в воздух не выпущу. На другой технике, Данила, ты сам бейся, если смелый и умелый, тебе вряд ли повредит. А девчат мне трижды сбереги.

И пошла работа.

Так что лафа у нашего Уксусникова кончилась, выселили его, попросили выйти вон, диспетчерская аэродрома наконец-то вернулась к первоначальной задаче. Надо сказать, что шериф не особенно расстроился и, уж, тем более, не растерялся — наказанные в его тёмном назгульском ведомстве не переводятся, сроки народ исправно мотает, так что достраивают новую околоточную на краю Посада со знанием дела, все по ГОСТ-ам, и на печальном личном опыте. Его и сейчас тут нет, хотя обещал приехать. Несколько часов назад, слышал, на Дровянке произошло ЧП, там один мудак…

— Ребята, салют, всех приветствую! — непривычно манерный Женя Дугин перелез через первый ряд лавок, изящно поклонился дамам, пожал нам руки.

Потом главмех встал перед нами, принял торжественный вид.

— Сергей… Серёга! От имени и по поручению механослужбы, так сказать! Столько мы уже перевидали-пережили. Родной ты нам всем, чего там говорить. И юбилей, как никак. Желаем тебе долгих лет, светлых дней, умных детей.

Демченко вскочил, смял руки.

— Женя… Ну…

— Подожди, подожди, — быстро прервал его Дугин. — Значит так, мы, всем трудовым коллективом, так сказать, надеемся, что у тебя когда-нибудь будет свой собственный дом, как и положено зрелому мужчине. А то сталкерите там, сталкерите, хабар таскаете, а всю землю под жильё уже расхватали. Но мы надеемся. И в этом доме будет жена-красавица.

Главмех выразительно посмотрел на женщин, прежде всего, на Катрин.

— Евгений Иванович!

— И крепкое хозяйство при ней, как и должно быть. Потому и подарок тебе приготовлен со смыслом, основополагающий, фундаментальный и вечный, как пирамиды, — он обернулся, махнул рукой и крикнул:

— Закир, несите!

Двое молодцев споро притащили что-то тяжёлое, завернутое в брезент, подняли в четыре руки, и поставили на скамейку.

— Ну, вот, собственно, и сам предмет дарения, — Дугин довольно, с гордостью за свой труд потёр ладони. — Почти ручной труд. Из второй опытной плавки сделан. Никакой Сотников тебе такого чуда не добудет. Разворачивайте!

Это точно, Сотников быстрей удавится, чем такую тяжесть через канал разрешит таскать.

Под брезентом был спрятан огромный чугунный казан. Настоящий, широкий, восточный, таким целый род накормить можно. Из тех, что веками стоят во дворе под навесом и помнят, чем отличается от нынешнего плов прапрадедов.

— Не каслинское литьё, конечно…

— Брось! Красота-то какая!

— Ребята старались.

— Обалдеть! — видно было, что Демченко поражён в самое сердце. — Это сколько же тут плова можно забацать!

— Много. Юсуф тебя научит-покажет. Ты его помнишь, узбек, смешливый такой, вы его и вытаскивали с Диких Земель. Он у себя там на авиастроительном работал сборщиком, сейчас в группе Хвостова.

— Женя, ну… не знаю, что и сказать. Спасибо тебе и ребятам, это же просто праздник души! Настоящий День Рождения!

Мужики обнялись.

— Ты к нам приедешь?

— Как смогу. Вечером после матча третья плавка, а с темнотой ехать оно как-то…

— Так встретим, сопроводим! Звякни, сразу выдвинемся! Да там уже целая дорога пробита, на джипе вполне можно ездить, всё зачищено, зверь не шалит.

— Посмотрим, Серёга.

Шерифа, кстати, тоже не будет. Как я уже сказал, он на Дровянке. Молодые дурни сцепились из-за девчонки, один достал ножик, рассадил конкуренту бедро, того увезли в Медцентр. Хорошо, за огнестрел не схватился, кретин… Мужики бойца скрутили, отволохали прям на месте, быстро вызвали шерифа, Уксусников пропадает в разборках. Теперь парню светит общество знаменитого Гриши Синего, колоритного старшины местного ИТУ. Говорю же, околоточную зэки построят шерифу быстро.

Пока мужики моются в спортивной баньке, мы с Серёгой и девушками ждём их тут.

Двое местных в сопровождении поселковых ребятишек вышли на поле, прибирают, готовят арену к следующему матчу. Можно было бы посмотреть, как дугинские схлестнутся с "медовеями", но время не терпит, нам скоро выдвигаться, путь предстоит не далёкий, но и не близкий. Да и настроение пропало, отвлечённо смотреть на чужие успехи вряд ли получится.

А Дугин, конечно же, весь на нервах. В "Соте" ребята крепкие подобрались.

В порядке отвлечения от предстоящего боя, Женя спросил у Демченко:

— Серёга, так ты мне объясни, что-то совсем замотался в последнее время, не в курсе, так как теперь французы отреагируют?

— Ты о последней операции?

— Ну да, — Дугин незаметно показал глазами в сторону француженок.

— Как отреагируют… А никак. Что они могут нам предъявить?

— Как что? — искренне удивился главмех. — Нормальный ход! Выкрали девчонок из стойла, как цыгане табунок, и ничего?

— И ничего, — подтвердил комсталк, желчно усмехнувшись. — Они же сами жалились, мол, ай, какие непонятные соседи у нас под боком завелись, беспокоимся, аж спать спокойно не можем, боимся до смерти… Ну, нам и самим интересно стало, прокачать решили, это нормально для Государства, так ведь?

— Так. И что?

— И то, что во время очередного разведрейда на эту самую "непонятную Территорию Злого Соседа" наш геройский разведотряд вдруг, заметь — вдруг, натыкается на следы чудовищного преступления! Эти самые "неопознанные соседи" выкрали французскую группу сталкеров и удерживают их в плену! Ай-яй-яй, сказали разведчики, как нехорошо получается. Беспредел. Союзниц освободили, вертухаев отметелили, а потом ещё и жёстко допросили под запись и видеосъёмку. Прямо на месте кололи, зачем же нам их красть, ситуацию ещё больше накалять? А видео можем показать, кстати… И что же в итоге выясняется, а? Непонятные вещи выясняются, товарищи французы! Получается, вы сами своих людей отдали на заклание канадцам, решили спрятать подальше? Это как же так? Это что такое творится? А как же права человека? Как же защита Государством своих подданных и не выдача своих сограждан чужим, тем более, как вы нас уверяли, "страшным да непонятным"? А тут ещё девчата попросили политического убежища. Хотите очную ставку устроить?

— Да… И что, хотят?

— Не-а, не хотят. Вон, Юру спроси, он лучше меня знает.

Ещё бы мне не знать, все радиограммы переговоров у меня хранятся.

— Замычали задним ходом, — сообщил я. — Сначала пришла телега от Лилиан Легург.

— Это кто такая будет?

— Ну, типа зама по общим вопросам у них. Говорит, что случилось недоразумение, канадцы только вот, прямо сейчас вот, проявились, как селективный кластер, а что они группу выкрали, так мы типа не в теме. Полный бред.

— На детсадовского воспитателя училась? — поинтересовался Дугин.

— Похоже на то, — согласился я. — Серёга дай бутылку с водой.

— А Сотников?

Отпив холодненькой, я продолжил.

— Сотников говорит, у меня, мол, по этому мутному делу уже досье на три тома, приезжайте, познакомьтесь, если есть желание. Тут дело по-серьёзному дерьмом пахнет, репрессиями бесчеловечными, ни разу не европейскими. Говорит, мы с товарищем президентом Египта и господином бургомистром Берлина подумываем, не создать ли нам совместную Международную Комиссию по расследованию поступающих к нам жалоб? Ибо жалобы есть, как и просьбы о защите и гражданстве. Тут разобраться надо.

— Ну да, ведь и ещё трое сбежали?

— Четверо, — поправил его Демченко. — Знакомая Иштвана, она нам крепко помогла, уже нужно было вытаскивать, и трое черногорцев, семья, их успели снять на нашем берегу до объявления внутренней блокады франков.

Про Анатоля я, в этом контексте, упоминать прилюдно не буду. Парень пока в Нотр-Даме, заменить его оказалось некем, у Сильвы Каз и её армейского сподручного Арно Легург хватило ума не согласиться на посадку в радиорубку канадца, а Толян, после полученных с нашей стороны по шифру консультаций, сумел крутануться, показать нужность да рвение, и остаться при должности. Ценнейший источник информации, но он хоть завтра готов сбежать. Там уже многие поняли, что канадцы постепенно получают всё больший вес, а новая политика чревата крупными неприятностями. Понять людей можно: жили себе тихо, никого не трогали, с русскими торговали, от арапца тихо же отбивались — да их и не трогал никто толком, по большому счёту.

И тут, как чёрт из табакерки, появляются канадцы, чёрт бы вас принёс, у которых планов громадьё, и начинается бардак, ругачка, репрессии несогласных и полная неопределённость в перспективах. А с Россией уже знакомы многие, образ и способ жизни нашего анклава люди в Нотр-Даме представляют, интернационализм Союза импонирует, а немецкий опыт разбивает многие и многие сомнения.

— А теперь закрылись?

— Может быть, и это пройдёт. Я думаю, там сейчас некая растерянность в начальствующих головах. Заметались — что выбрать. Они же вскоре нам такую гневную телегу выкатили… Ух! Уже за подписью самой Сильвы. Да, Юра? Как там было, помнишь?

— "В связи с обострением отношений и сохраняющейся неопределённостью позиций сторон, отныне и до особого распоряжения убедительно прошу Вас воздержаться от захода флота Русского Союза в реку Сену во избежание ненужных столкновений", — процитировал я по памяти.

— Жесть. И что на это Сотников сказал? — похоже, заглянув под завесу такой геополитической интриги, Дугин отчасти забыл о предстоящем матче.

— Сотников сказал так: — "О'Кей, партнёры, мы выполним ваши требования, святое дело. Но тогда и вы уж, будьте любезны, не вздумайте выкатывать своё корыто в Волгу, которая является внутренним водоёмом Союза. Во избежание ненужных столкновений и мгновенной конфискации судна".

— Лихо!

— Ещё бы. Ты же его знаешь, надо будет, Цусиму устроит. Но и это не всё.

— А что в добавке?

— Главный предупредил, что "во избежание ненужных столкновений" франкам лучше бы и не пытаться высаживаться на противоположный берег Сены, там, знаете ли, наша территория, уже в силу первопоявления на этих землях славянских монокластеров — сербы очень расстроятся, для них это типа Новая Родина. А теперь у нас уже по границе леса и базы стоят, самолёты с бомбами летают, поддатые казачки с шашками и гиканьем скачут, давненько они в "парижах" не были; "шушпанцеры" с рыком зловеще ползают по лесам, ротными колоннами "марширт" под управлением нахмуренных немецких панцер-офицеров… Две недели франки молчали.

Книжки ему писать надо.

— А потом? — поторопил Дугин, увлекаясь сюжетом.

— Соль у них кончилась, а тут и первые урожаи пошли, рыба косяком… Теперь мнут тему, мож таки продадите?

— Да ты что! Прозрели, стратеги. Так пусть каналом тянут, — Дугин оглянулся, посмотрел в сторону леса за трибунами, где неподалёку стояла солеварня.

Между стадионом и солеварней в лесу маячат два охранника с полуавтоматами. Обычная практика на таких мероприятиях. Шериф, или помощник шерифа, по приезду определяет двоих из местных в охрану — на всё время проведения. Да и у присутствующих на трибунах оружия хватает.

Через репродукторы, установленные на соснах вокруг футбольного поля полилась громкая бравурная музыка из старого кинофильма "Вратарь" — начинается новое спортивное действо.

Дугин тут же убежал к своим болельщикам.

Пора ехать. Жаль, я перед дорогой поесть не успел. Пока доедем, пока приготовим… На местном рынке что-то купить? Пожалуй, так и сделаю.

Демченко воркует с бабами. Сыт любовью.

Я а бы заглянул сейчас в "Две стрелы", рубанул бы порции три сибирских пельмешек.

С общепитом пока всё хорошо, самого страшного не случилось.

В этой теме много учёных, если не все — жизнь научила: в общении со сферой общественного питания важно многое, но главное вот в чем: держите ноги на педалях. Каждый житель крупного города прекрасно знает, что во вновь открывшийся ресторан — а их в некоторых городах открывается по два десятка в день — нужно бечь полным ходом, ибо первые месяцы там будет сплошной Золотой Ништяк. А вот далее сладкое потребительское поле начинает обрастать минами. Не проходит и трёх месяцев, как уже желательно остеречься при визите, а лучше вообще не ходить — ибо владельцы и персонал начинают себе позволять. И вскоре на разборе уже умеют делать васильковый взор. Так что, закон, в подавляющем большинстве случаев, прост — отсчитали пару месяцев и всё, не тратьте время даром, сразу идите в новый ресторан. Неприятно, но это опыт.

Конечно, на Земле-1 помогали отзывы. Вообще-то, в ресторанном деле этим занимаются спецкритики и специздания, но у нас такое благо не развито. А интернет-отзывы реально помогали. Обычно самый вредный и дотошный пользователь, чуть ли не ежедневно мониторя среду, первый замечал и оценивал нездоровую динамику, и, в определённый момент, сообщал сообществу: — "Слышь, камрады, вы того, давайте-ка, выбирайте теперь вот из этого списка, у прежнего фаворита луковый супец чет, извини, того… хреново стал попахивать. Просто поверьте". Я обычно верил. Иначе, рано или поздно, влипнешь в Гадкое.

Такова должная схема.

Исключения типа стабильного и одинакового во всех странах "Мак-Дональдса" потому и знамениты, что держат марку под строжайшим вертикальным контролем. Но таковых мало. А знаете, чем отличается хороший ресторан в понимании французов? Тем, что за тридцать лет вашего вхождения внутрь вкус лукового супа не изменится ни на йоту. И все. Только это! Это — самое главное. И самое ценное. Такие объекты берегут, лишний раз не рекламируют, чтобы полянку не вытоптали.

Многие боялись: нечто подобное случится и у нас. Не случилось, владельцы точек по сей день держатся на уровне. Наверное, всё дело в отсутствии класса документально бедных чиновников-"альфонсов", бездарные жены которых и содержат подобный общепит.

Несвоевременные мысли. Аппетит растёт. Придётся терпеть.

Подошли мужики, волосы мокрые, форма уже в машинах, почти остыли.

— Провалили мы, командир, игру, — поведал Гоблин. — Надо американский футбол затевать, там реально всех вынесем, без дурки.

Демченко махнул рукой, мол, да и чёрт с ним, что теперь убиваться.

Кастет усмехнулся.

— Ты-то вынесешь, кабан, — сказал он мрачно, — ты что угодно вынесешь. Мозг мне вынесешь. Футболист… Американский. Ворота держать надо было.

— А я чё, не держал что ли, — как-то лениво, наверное, уже в десятый раз, пробурчал Мишка. — Кроме моих ворот, есть и другие, напротив. Некоторые умельцы туда мячи забивают, а не на своих вратарей рычат.

— А я и забивал, — по инерции пробухтел Костя.

— Значит, мало забивал. Хочешь на моё место? Становись, а я пну в тебя разок-другой.

Было заметно, что футбольная тема иссякает, устали все, даже спорить лень.

Прозвучал свисток, трибуны заревели, другие парни начали борьбу.

А нам пора ехать.

В пампасы.


* * *


Дорога на турбазу действительно пробита.

Начинаясь сразу за разливистым рыбным озером посёлка, новая трасса петляла между болот, постепенно приближаясь к небольшим холмам, у подножия которых и расположилась Турбаза — найденное некогда сталкерами несостоявшееся обиталище неудачливого английского Спасателя.

Мы шли двумя машинами, плюс "харлей" Кастета. Никто не сомневается, что Костя вскоре избавится от мотоцикла — просто играет. В реальной жизни и работе он сталкеру, тем более, семейному, не нужен. В скрытом рейде мотоцикл неуместен, как транспортное средство маловместителен, возможности для параллельного осмотра и контроля местности практически отсутствуют — нарвёшься, рано или поздно. А пока "харлей" идёт впереди колонны. За ним катит Шнюша под управлением Монгола, замыкает колонну японский пикап сталкеров, за рулём Эрих. В кузове, под предлогом острой необходимости постоянного дежурства у турели с ПКМ сидит Гоблин, почем-то вместе с Софи. Та тоже дежурит у "машинки", что ли?

Ехать до Турбазы не особенно долго, добираться быстрей, чем от Белой Церкви до Медового, например. Первый раз я был там пару месяцев назад, тогда ехали на квадрах, больше двух часов тряслись на кочках. Сейчас, на джипах — вполне комфортно и споро. Из зверей по пути никого не увидели, хотя Демон обещал показать местечко, где регулярно появляются волки. Дураки они, что ли? Звук двигателей услышат за две версты. Думаю, они вообще отсюда свалили, места на планете предостаточно.

Вскоре машины поднялись на заросший кустарником холмик. В тёмном хвойном массиве на краю Большого Болота небольшое пятно одинокой лесной поляны было почти незаметно.

Пш-шш.

— "Ресорт" — "Монголу".

— Слушаю, ребятки! Я и есть "Ресорт". Пять звёзд.

Это Самуил Семёнович, Дядя Сэм, как его называют, старый, но бодрый еврей из Биробиджана — таёжник, охотник, на тигра ходил. Гольбрейх боится Дядю Сэма, как огня, Семёнович моментально вышибает из профессора излишний интеллектуально-еврейский дух. Дед живёт на Турбазе вместе с женой, Сарой Самуиловной, и внуками, они сейчас тут, на каникулах. Родители работают в государственной Агрофирме, животноводами.

Пш-шш.

— Дядь Сэм, мы подъезжаем. Как обстановка?

— Давай Шамиль, заруливайте, уж заждались! Тихо всё, как иначе-то.

Это точно. Дядя Сэм из тех редких "слонобоев", кто бьёт пещерника в глаз, как белку. Но территорию вокруг не зачищает, охота в этих местах отменная. Даже собака, шестимесячный потомок колли и эрделя, большую часть времени проводит на привязи, иначе разгонит всю дичь в округе.

— Как Сара Самуиловна?

— Твою любимую курочку готовит, мусульманин, катите уже.

Когда мы подъехали ближе, дорога зашла в широкий вираж — так удобней въезжать на поляну, к одинокому рубленому дому в лесу. Вру, уже не одинокому. Рядом с турбазой выстроена небольшая избушка стариков, сарай и склад, баня и широкий навес для техники. Пока там стоит лишь квадроцикл деда. Особая гордость турбазы — открытый очаг во дворе, тоже под навесом, но с отверстием-дымоходом в конусе.

Здесь дорогу сталкеры прорезали бензопилами, короткие пеньки мелькают между колёс. Вскоре колонна выкатилась на поляну, встречающий нас дедок быстро распределил технику по местам стоянки, все начали выгружаться, перетаскивать привезённое в избу. Собаку пришлось отвязать сразу, пёс ошалел от такого количества гостей, ещё удавится в ошейнике.

Над поляной стоит густой запах жареного мяса. Я сейчас умру.

Из избушки выскочили пацанята, пяти и семи лет, уже зная тему, с криками помчались к Гоблину. Мишка вручил им подарки от родителей и свои, после чего снова полез в джип, уже с карапетами на руках.

— Самуил Семёнович, я ребятишек прокачу недалеко! Может, постреляем маленько.

Дед кивнул, мальчишки тут воспитываются в духе Ф.Купера.

Монгол с Вальтером сразу собрались на охоту.

— Сходите, мальчики, в полутора километрах на юго-восток есть вытянутая поляна, — Сэм указал направление, — Шамиль, знаешь?

Тот кивнул.

— Цесарки знатные. И кабанья тропа есть. Хотя этих можешь не брать, у меня второй свеженький в сарайке висит, если мало будет. А первый уже вертится, принимайте смену, не стариковское это дело, вертел крутить.

Я, первым делом, проверил связь с Башней. В своё время Монгол залез на самый высокий кедр, поставил пару антенн. Не ахти, но до Замка и Кордона добивают уверенно. Трансивер стоит у деда в избе, да я и свой подключил — привык к собственной связи. Женщины собрались в баню, она тут особенная, стоит прямо на ручье, в люке вода под ногами.

Как здесь хорошо…

Райский уголок. Удивительно красивый лес стоит на краю Болота.

Казалось бы, везде он одинаковый — не так, это сказочный, заповедный.

И плохое в нём не чувствуется, а таких мест, тяжёлых, гнетущих, что ли, в окрестностях хватает: заходишь, и сразу понимаешь — Нехорошее Место.

Тема "нехорошести места" для кого-то отдает желтизной, для кого-то она неактуальна в силу материалистической или духовной ортодоксальности. Но, так или иначе, она регулярно артикулируется в слухах, вопрос периодически задается — значит, он есть. А уж что делать с такой информацией, каждый решит сам. Здесь же, в мире, сотворённом Смотрящими, допускать можно, что угодно.

Есть места. Неуютно там, но по разному. Причем "неуютно" отнюдь не по силе воздействия, а по его характеру. Я так думаю, что феномен возникновения "нехорошего места" сложней, чем может показаться. В одних местах у человека просто возникает некая фобия и неприязнь памяти, сознательный или подсознательный страх былых непонятных событий, а вот в других — элементы непонятной паники и острое желание сбежать к чертовой матери в течение минуты!

Каждый может верить или не верить в эту жуть. Однако каждый же из вас сможет прочувствовать то, о чем я говорю, наложив увиденное — а это немало людей испытали ещё на Земле-1 — на свой склад характера и свое восприятие местности.

Что уж говорить о сюрпризах "Пятой Платформы"…

Одно Нехорошее Место я точно видел — как раз во время рейда, в который меня вытащили ребята. Если будете в тех местах, наведайтесь, коль не страшно. Это на Пакистанке, перед самым поворотом грунтовой дороги на восток. Там справа есть не то что бы дорожка — просто проезд с подъемом на горку. С километр между скал, потом на каменистую полянку. Теперь вам осталось подняться чуть выше россыпи больших квадратных камней, напоминающих развалины мегалитов — и идите в небольшой распадок совершенно лысого склона, там поймёте, о чем я говорю. Такое впечатление, что отсюда некогда ушли странные люди, попавшие в беду, и с тех пор злая аура места доминирует настолько, что находиться там долго невозможно. Все, кто там побывал, как один отмечают чувство страха и ощущение полной подконтрольности. Какое-то внешнее воздействие. Словно следит кто-то за тобой! Словно чьи-то пристальные внимательные глаза сканируют каждое твое движение… и тихий шум кажется грохотом. Это действительно "нехорошее место".

Анализировать это я не возьмусь. В наших краях через день проживания в чистом поле поверишь во все, что угодно.

Надо думать, что вся "нехорошесть" таких мест вызвана не только воздействием Смотрящих на среду, но и еще какими-то факторами. Магнитные поля и их переплетения, выходы подземных газов, особенности освещения и преломления света, — достоверных факторов я не знаю, и ничего не буду категорически утверждать. Ведь все это достаточно субъективно, а степень восприятия у всех людей разная. Что же, на то она и тайна.

Но я никогда не забуду, как почти всегда серьёзный Монгол уже через пять минут, в неожиданно наступившей полной тишине, спросил у меня:

— Юра, тебе не кажется, что справа кто-то смотрит нам в спину?

Проклятье, я тоже это почувствовал! Резко, неожиданно, с какой-то падающей на плечи тяжестью… Злой взгляд чужого, какого-то неземного существа. Помню, что стремительно появилась мысль схватиться за ствол, благо в них недостатка не было, но все вышло совершенно иначе. Демченко неожиданно рявкнул, мы снялись и драпанули.

У мужиков, как я понял, даже некая карта есть с такими отметками.

Но они её никогда и никому не показывают, даже мне.

Ходоков в анклаве более, чем достаточно.

Случаев, подобных тому, что упомянул, вы при желании наслушаетесь вдосталь — посидите вечерком в "Гаване", когда охотники собираются в Посаде на сдачу шкур. Аналогичных баек, повествующих о некой мистической причинно-следственной связи, можно услышать очень много. Воспринимать их можно по разному, это личное дело каждого. Материального объяснения подобным феноменам такой локальной "нехорошести" не существует, но здесь, в диких краях, все попытки объяснения вторичны и быстро меркнут в сравнении с простейшей житейской целесообразностью, правилами самосохранения, выверенными личным и чужим печальным опытом.

Обычно бывает так: шутливую историю полевой человек и рассказывает вам с юмором, уловимой пренебрежительностью, мол, сами понимаете… байка! помогая себе в изложении тональностью, мимикой и акцентами. Иногда за внешней юмористичностью рассказчика кроется смущение: все равно ведь не поверят. Но порой интереснейший рассказ из разряда явных небылиц повествуется спокойно, вдумчиво и на удивление серьезно, не взирая на мистичность или запредельную неправдоподобность сюжета. Это происходит в тех случаях, когда какой-нибудь охотник с Кордона, человек опытный, проживший в отрыве от цивилизации достаточно долго, научается видеть в череде происходящих с ним событий нечто важное, веское, пусть и не объяснимое. И совсем не обязательно, что бы в рассказе присутствовал напористый драматизм или, тем более, трагедия. Нет, слушаешь — вроде бы, обычные ситуации…

А цепляет. Серьезностью восприятия цепляет.


Ладно, хватит об этом, вот уже и девушки из бани вышли, кинулись накрывать на стол.

— Юрка, — кто-то тронул меня за плечо.

Я вздрогнул.

— О чём задумался? — спросил Вальтер на почти уже нормальном русском, продолжая медленно накручивать вертел. — Держи, отрезал кусок, вижу, ты есть голодный.

— А? Да так… Если честно, о мистическом.

Немец внимательно посмотрел на меня.

— Природа заставляет думать о мистике? Я правильно сказал?

— Почти.

— Когда мы с Эрихом бродили в лесах на северном берегу Шпрее, нашли одно такое, странное место… Расскажу тебе, но потом. Сегодня праздник.

— Правильно, сегодня лучше не стоит, — поёжился я…

Как выяснилось, пока мы с Вальтером возились у жаровни, пока я размышлял о странном, народ уже собрался в избе, все ждут жареного порося. Ну, кроме Монгола с Дядей Сэмом. Уже стемнело, хозяин активировал четыре датчика движения, установленных в глубине леса по краям поляны.

Точно, все уже собрались. Девчата, правда, откатили в сторону, им наши базары поперёк горла, там свои интересы. На столе всякое-разное, основное спасибо Павидле и Вкусной Марте. Спиртное мы покупали в гославке, но ещё и самогончику из Медового припасли. Основная масса поздравила Серёгу в Замке, тут — близкие люди.

Пш-шш.

— "Демон" — "Маккене".

Шериф прорезался!

— Серёга, бери трубу!

Пш-шш.

— "Демон" — "Маккене".

— В канале, Петя, ты где?

— Подъезжаем. Я с Гонтой. Дугин сказал, что выберется чуть попозже.

— Да ты что! Гриша из Берлина прикатил? Здорово! На чём вы?

Так глядишь, и Сотников надумает заявиться. Уж больно добрая кампания склеивается на точке. Правильно сталкеры решили праздновать днюху на турбазе, а не в кабаке — тут круче.

— Как на чём, на "Урале" моём. Гриша в коляске трясётся, автомат по зубам колотит. Ребята, мы тут не заблудимся в дебрях?

Шутит шериф. Чтобы он заблудился…

Гоблин вскочил с места, махнул рукой, Эрих с ним. Серёга понимающе глянул, кивнул.

— Петя, сейчас вас встретят, мужики на пикапе выдвигаются.

— Добро.

— Давай, ждём.

Ну, всё, сейчас тут начнётся отжиг с танцами.

Придётся идти назад, греть порося дальше, что бы с первых тостов под горячее все начать взрыв местности — грядёт страшная русская гульба. Обречённо махнул Вальтеру, мол, сейчас подтянусь. Сел, незаметно придвигая к себе некоторые тарелки — хоть чуть-чуть, сколько же можно ждать!

— Юра, Вальтер, вы пока намахните по-малой. Не торопитесь.

— Ага, Валя, давай вмажем, да двинем к жаровне.

— Юр, может, с собой возьмём?

Адаптировался немец, молодца.

Я сидел, торопливо закидывая в себя закуски, и слушал край текущего разговора. Демченко пояснял Дяде Сэму, а тот с наслаждением впитывал последние слухи. Самуил Семёнович, в силу своей должности, один из самых осведомлённых людей анклава, чего только не наслушается, разные люди здесь бывают.

— Так вот, канадцы и будут до поры молчать. Или им нужно объявляться, знакомиться, обозначать планы и интересы. Мотивы странных действий. Светить грузинский монокластер, а канадцы прекрасно понимают, какие это вызовет эмоции… А только потом — претензии. Ибо пошлют. Типа, вы кто такие вообще?

— Думаешь, союз с французами, это и есть их главный план?

— Это франки сначала так думали. Столица-то у соседей Квебек, неспроста же. Главный — этнический француз… Вот и помнилась Сильве Каз Великая Французская Агрегация. Точнее, просто вариант некого радикального прорыва, франки тоже натерпелись достаточно. Может, я и не прав, это моё мнение.

— А теперь?

— То, что вбито Штатами в голову североамериканцам, никакой этничностью просто так не вышибешь. США ведь поблизости нет, а огромный мир тут. Без Хозяина, как так? Вот канадцы, допусти такое, и подумали: а чем мы хуже юсовцев? Мы тоже удальцы! Ага.

— То есть, франки что-то такое начинают понимать?

— Да чёрт их знает. Не понятно ещё, будем выяснять дальше… Но за солью едут! Работы много. Сперва нужно Промзону освоить путём, сейчас там крошечный гарнизон, три человека от Дугина и мы наскоками. Ну, Эдгар теперь чаще катается, там совсем рядом, за подходами поглядывает, реку слушает. Потом спланировать в Промзоне ВПП с заправкой — тогда с подскоком через Дальний Пост можно будет полетать над побережьем конкретно, поснимать поверхность, оценить движуху.

— А что вам океан-то залип, парни?

Демченко поставил стакан и с недоумением посмотрел на деда.

— Семёныч, а я что, не сказал тебе ещё? Извини тогда, реально устал за день. Или это я Дугину говорил? Хм…

— Рассказывай, — старый еврей от нетерпения потёр ладони об штаны.

— Допросили мы тех орлов недаром, хоть Гоблин, может, и перестарался немного. Самую малость. У канадцев появился воодушевляющий фактор, они же недавно с бриттами связались! Ну, знаешь, ведь, сейчас весь эфир в ЗАС-е идёт, открытых переговоров давно уже нет, так Юра?

Я кивнул, торопливо доедая очередной кусок колбасы.

— Так что правильней будет сказать, "англичанка" с ними связалась. Видать, потыкались бритты, постучались к американцам — те далеко, не помощники друг другу, Смотрящие как специально двух великих выключили, раскидали по дальним углам США и Китай. Вот "англичанка" и решила активизироваться на местном рынке. Вышли с дельным предложением: создать заново Британский Союз, Новую Империю, ни много, ни мало.

— Да иди ты!

— Что б поросёнок в меня не лез…

— Ясно… Значит, франки снова в метаниях, — с кайфом задумался дед.

— Может только предполагать. "Англичанка" действует грамотно, как мы поняли, они и австралийцев ищут. А швейцарцев, похоже, уже где-то нашли, но это только по слухам.

На улице послышался шум двигателей, наши приехали.

Пропади она, эта Политика. Меня сегодня что-то совсем другое вставило, чувствую, напрошусь опять с мужиками — уже в Промзону. Кастет вчера мельком сказал, что там ещё одно Нехорошее Место по близости имеется. Решил заняться вопросом, собрать данные, сами знаете, как я люблю списки.

А пока — Днюха.

С Днём Рождения, Сталкер!

Глава 13

Демченко Сергей, свидетель постапокалипсиса,

летописец метаний и свершений

Ещё никогда никто из нас не видел такого Сотникова.

Вполне может быть, что подобный образ сопровождал Главного в первые наши часы на Земле-5, до Первого Собрания и на нём — но не вспомнить лиц, не до них тогда было. Я даже не помню, кто, кроме моих ребят, рядом стоял.

И столь расширенное совещание в "зал-кабинете" шефа, на моей памяти, собрано впервые. Это, знаете ли, уже не совещание, это вполне репрезентативный срез всего анклава, цельный и полный. Присутствуют не только начальники всех служб и главы поселений; ставшее вдруг тесным, просторное, до сего времени, помещение наполнено главными и просто специалистами, уникальными мастерами и всеми частниками. Шумно, нервно и душно. Притащили все стулья, отовсюду выгребли, откуда только можно, — зря, как выяснилось. Долго мы там не засиделись.

Главный встал, обхватил руками торец столешницы.

Поднял руку, требуя тишины.

Внимательно осмотрел всех присутствующих, еле заметно пошевелил губами, считая в уме и выискивая, кого, всё-таки, тут нет, и, с какой-то непостижимой тихой громкостью, медленно, как бы про себя, произнес:

— Ну, вот. Приплыли мы, товарищи. Остановка номер один.

Я прямо почувствовал, как замерли сердца.

— Канал закрыли. На двенадцать дней. Пока. Причина… Сейчас зачитаю, слушайте:


Глобальное воздействие.

Блокирование канала поставки, срок 12 дней.

Нерациональная милитаризация — 4 кластера.

Нерациональная пассивность — 7 кластеров.


Кто-то чихнул.

С приглушённым стуком упал чей-то стул.

Сотников развернул и положил бумагу на стол, тщательно разгладил.

— Ну, мы-то, с таким запасом патронов — как в Брестской крепости, сами знаете, куда попали… в число каких таких "отличившихся". Взрывчатки им… Дугин, ты своего, этого, как его, волосана… Хвостова! "Шушпанцерника"-вредителя! Ты уйми его, пожалуйста, иначе этого инициатора и форейтора люди в Посаде на части порвут.

Помедлил.

— Вот такие дела, товарищи. Кстати, с Каиром я уже связался, у них то же самое. Натр-Дам сам вызвался, франки сильно напугались. Так что, по всем Смотрящие прошлись, по всей Платформе.

И сел.

Вы слышали, как идёт лавина? Когда далеко.

В лесу тихо, снег скрипит, снежинки падают, лишь изредка ветка сбросит белый ком. Вдали кто-то ржёт, ещё дальше снегоход стартует, музыки с горнолыжной базы почти не слышно, а трасса в стороне — это вам приспичило подняться на склон ущелья: завтра уезжать, камера классная, а фотовидов нет. Стоите отстранённо в своём новеньком "мармотовском" костюмчике, ждёте, когда солнышко за сосну закатится, ракурс выбираете. А внизу сплошной "ресорт" и "релакс" — всеобщая благость и вообще пик цивилизации, даже все зажигалки с логотипом курорта.

И вдруг — гул. Сверху, от замерзшего водопада. Страшный, дрожащий, нарастающий — да так медленно и вкрадчиво накатывает, что голова начинает реагировать лишь на какой-то там секунде, когда ноги рефлекторно уже начали движение по склону вверх. И первая мысль: "Как хорошо, что я на снегоступах!" А внизу многие мирные люди куршавелят по мастям, чинно обсуждают: кто крутые рестораны, кто "шведки", идёт демонстрация наивных понтов с хождением кругами вокруг модных мест и проблеском очей в ожидании падежа прохожих в состоянии "грогги". Кто пьёт Б-52, кто "охотничий чай" за пять евро. Всем хорошо да спокойно.

И тут этот гул — погнали!

Они, там, внизу, ещё не прочувствовали, им и в голову не приходит страшное — а всё уже кончено, сейчас протянется страшное белое одеяло, сомнёт, изменит всё — добро пожаловать в апокалипсис. А потом и в постапокалипсис, в котором тяжёлый быт будет соседствовать с ненужной философской ностальгией.

Вот что-то такое пронеслось в голове. У всех нас.

И готовились, вроде, и понимали отлично, что такое, рано или поздно, произойдёт — всё едино шок. "Двенадцать дней" никак не отложилось. Всё место в оперативной памяти заняли самые главные слова Сотникова: "Канал закрыли".

Вот такой нарастающий гул и заполнил просторную залу донжона.

Первой отреагировала Зенгер.

— Извините, Алексей Александрович, — уже в совершенно интровертном состоянии начмед смотрела куда-то в пространство. — У меня сейчас как раз фармкомплектация идёт, мне нужно срочно… Да, срочно.

И, не дожидаясь разрешения, пошла к выходу, опустив голову к "мыльнице" с короткой антеннкой; у каждой службы свой канал связи. Так, не поднимая головы, она чуть и не упала, в первый раз споткнувшись о медвежью лапу. Шкура огромная, всегда лежит возле камина. Когда мужики таскают из операторской что-то громоздкое, шкуру сворачивают и убирают, в остальное время бывший Миша греется у огня. Если выходить из-за стола, проходишь без последствий. Если же идешь от ряда стульев у стены — смотри под ноги. Кстати, левая лапа медведя вся плоская и вытертая, оттоптали.

Маргарита Эдуардовна всегда спокойна, собрана и внимательна. И всегда осуществляет традиционный блистательный выход, передвигаясь уверенно, значимая, загруженная — все смотрят. Но, увы, не сегодня, стоящий у двери Якуб, тёзка стеклодува и молодой нукер Сотникова, еле успел поддержать врачиху. По-моему, она этого и не заметила.

Это был пример правильного действия; многие тут же начали доставать из карманов рации. В первый раз приглашённая на совещание, Павидла — наш главкондитер и главпекарь, проявила похвальную резвость. Поняв суть, сорвалась с места, подлетела к окну, спокойно отодвинув Главного, и, высунувшись наполовину, прокричала на весь замок:

— Зинуля!! Зин!

— Чиво?! — раздалось с улицы.

— Раскладку задержи! Задержи, говорю! Ох, тетеря… Щас бегу!!

Сотников, пожалуй, тоже внутренне готовился к последствиям такого объявления, но явно недостаточно, растерялся мужик.

— Куда! Нионила Дмитриевна, да вы что, в самом деле, вывалитесь ведь! — он двумя руками эротично обхватил её за талию и рывком втащил обратно.

— Фурх-х, — жарко выдохнула Павидла, взбив воздухом прядь волос на лбу, быстро оправила халатик. — Спасибо, Алексей Александрович… Я побежала!

И белым ароматным смешариком выкатилась на лестницу.

Тут Главный всё понял и успел скомандовать:

— Хорошо, все свободны, давайте внутреннюю оценку, полный анализ, отрабатывайте оперативные… Главам посёлкам остаться! Совещание с начслужбами тут же, в двадцать один час!

Это правильно. Сейчас всем… Ну, никак не до совещаний.

Двенадцать дней. А потом, в следующий раз, на двадцать четыре? Или сразу на все сто сорок четыре?

Такое мощное известие имеет последствия. Они как волны, побегут из глубины на мель, набирая высоту. Дальние последствия плохо предсказуемы, это только со стороны кажется, что их легко представить. Средне-ближние просматриваются, на эти уже возможно влиять. А вот самые очевидные, оперативные, можно смягчить или вообще нейтрализовать, если немедленно принять меры. Народ потянулся к выходу. Но далеко не все спешили уйти, многие разговаривали по рациям прямо тут, по углам, торопясь что-то отменить, что-то переиграть. Дугин отдавал распоряжение своему завскладу: ничего не выдавать, даже по собственноручно подписанным требованиям, о то же самом инструктировала своих Лагутина.

Первой к шефу подошла Эльза Благова.

— Алексей Александрович, как же так!

— Что такое?

— Как быть с полётами?

— Что с полётами? Говори яснее.

— По плану сегодня рейс вместе с Демченко на "пакистанку", контроль вывода. Получается, что топлива сегодня я не получу, значит, завтра сорву опыление в Заостровской.

Сотников несколько секунд помолчал. Все замерли — очевидно, аналогичная ситуация складывается у многих: что скажет Главный, как отреагирует?

— Эльза… Вот скажи. А ты что думала?

— В смысле?

— В смысле, сама что думала, своей головой! — Командор пристально глядел в глаза лётчицы. — Где твой личный неприкосновенный запас, уважаемая? Конечно же, ты вовремя подумала и его создала? Пару-тройку бочек-то припасла?

Благова растерялась, мне её сразу жалко стало. Что он, не понимает, что ли?

— Но я считала, что централизованное…

— Что, централизованное? Я один на вас всех всего нужного припасу? Да быть такого не может, это невыполнимая задача! На такое не способны даже Госрезерв с Центроспасом! Даже в обществе с развитой рыночной экономикой такого быть не может, современная логистика запасов не любит. Даже в армии не бывает! Да, у старшины есть одна "ваша" граната и банка тушёнки, но в своём сидоре что лежит? Одни письма от девочек? Каждый на своём месте обязан подумать заранее, — назидательно закончил он.

Ну, вот, слёзы.

— Отставить сопли! Всё поняла? Остальные всё поняли? Даже если у меня и есть авиатопливо — не дам! Никому ничего не дам, — взорвался Командор. — Смотри-ка, всего пять минут прошло, а уже началось! А ну-ка, все по рабочим местам! Вскрывайте, изыскивайте, заменяйте, изготовляйте, взаимодействуйте. Кто не может руководить — на лесоповал шагом марш, лес пилить, там всё просто, думать не надо, пил хватит! Сначала изыскиваем резервы, предлагаем пути решения, схемы и методы. Только потом задаём вопросы.

Прозвучало неслаженное хоровое:

— Понятно…

— Да всё ясно, чё там.

— Обсуждали уже!

— Секунду, Алексей Александрович, я не вполне согласен, вы ведь сами…

Сейчас начнётся танец с саблями. Всегда есть кто-то, кто считает, что именно он услышанное усвоил покамест… плоховато. Что именно ему нужно персонально добавить, с перчиком и стальной щёточкой.

Ой, мля, пора линять.

Схватив Благову за руку, я вытащил её наружу. Двор Замка изменился.

И дождя нет, и небо ясное, а кажется, что сама природа почувствовала случившееся: у всего окружающего — вид мрачный, напряжённый, нервный.

— Успокойся, Элли, — попросил я. — Сама понимаешь, общий стресс, первые минуты.

— Да я понимаю…

— И чё тогда полезла?

— Полёты всё равно на мне! Как же не сказать руководителю?

— На тебе. И один дельтик не спасёт. Что, действительно ничего нет?

— Да есть литров семьдесят, Наворовала… — всхлипнула Эльза.

— Ну и молодец! Вот и держи в закромах, и никому не говори.

— Почему, Серёжа?

Мимо прошли строители.

— Потому что коллективный шок сейчас! — громким шёпотом сообщал я на ухо лётчице. — Неизбежно будут непродуманные решения. А вдруг санрейс? Вдруг ЧП или налёт? Пока стой на земле, и подожди, пусть все оглядятся, а планы устаканятся. Второй заканчивают? Для него всё есть?

— Всё успели, комплект… Так значит, сегодня не летим? — в последний раз всхлипнула Благова.

— Никуда мы не летим, сейчас Гоблину сообщу. Без авиации семью вытащим, не впервой. И на плановое опыление забей, сообщи Туголукову, что всё, лафа кончилась, пусть выгоняет на ряды казачков или их жён с "пышкалками". Стой на своём, мол, всё, товарищи, топлива в обрез, стратегический резерв, даже если он есть у Сотникова, неприкосновенен.

Успокоив Эльзу, я оглянулся.

Белая "шестёрка" белорусов-строителей стоит прямо перед башней. Наш главный инженер Герман Янович что-то горячо обсуждает со своим бригадиром, великаном Колей Мазуровым. Проходя мимо них, я услышал край разговора.

— И сколько времени?

— Через два часа должны берлинцы приехать, успеем, — обнадёжил Герман.

— Неудобно как-то, получается, кидаем…

— О чём ты говоришь, Николай? Люди поймут, идёт пересмотр планов, позже ещё и сметы перекроим, без этого не обойтись.

— И что говорим?

— Говорим… Говорим, как есть: что сегодня цементный узел продукцию выдавать не будет — по вновь открывшимся обстоятельствам, типа "магазин закрыт на учёт". Потом выдаём по новым план-графикам и разнарядкам.

— Адская работа. Там же документов…

— Молодёжь привлекать будем, — неуверенно предложил главный инженер.

— Ага, А за ними кто будет смотреть?

— Ну, что делать… Ладно, что рядить, работать надо. Садись, Коль, за руль, поехали на склад.

Остальные пока здесь. Во дворе перед донжоном, чуть отойдя в сторону, вышедшие с совещания мужики коллективно задымили. Перекрёстные разговоры тихие, но напряжённые, всё те же: "Как что-нить зажать своё и отцыганить новое со складов". Но присутствует и ещё одна популярная тема из категории: "Собирался сдать старое в тигель, типа лучше новый выпишу, теперь зажму". Такой удар не пропустить невозможно, он всегда пролетит, через любую защиту. Растерянность невелика, но она есть — следствие неожиданности удара.

Я понял, что незримо витает в воздухе — страх. Прислушался, точно, и у меня есть.

Пока что мы, как брошенные дети, оторванные от груди, вот, пожалуй, самое точное определение. Почему всегда так? Ведь столько передумали, столько прикидывали… Бац! И опора вылетела. Только что всё было сладко и гладко, как вдруг мамка сбежала в неизвестном направлении, оставив дитя возле газетного киоска Курского вокзала. Пока так. Оглядимся, определим своё место и реальное состояние — может, и не возле Курского, может, и сами прокормимся.

Именно в те, самые первые дни нашего Второго, если считать начальным первые наши дни в анклаве, Испытания, где-то в посёлках родилось уникальное слово-феномен — "фабричное". Это гораздо шире, нежели просто некогда произведённое соответствующим способом.

Это значит — Оттуда. Это — Символ. Любой фабричный болт априори лучше местного, даже если первый сделан штамповкой из сыромятины, а второй точно нарезан и умело цементирован. Просто лучше — он же из Канала, он — Дар! Мифологема, самообман, но и якорь. Надежда и нить. Эта мифическая наполненность, эта коннотация слова была особо сильна именно в первые часы и дни, ослабевая постепенно, и лишь дню к десятому после События отпустив потребительские души и умы на свободу. А само слово осталось навеки. Произносить его рекомендовалось с особым ритуалом — подняв указательный палец кверху.

— Серёга, — меня кто-то дёрнул за рукав.

Я оглянулся. Вот тебя только тут и не хватало! Данила Хвостов, "тот ещё волосан", наш главный конструктор-креатор. Страшный товарищ, лучше с ним и не заговаривать, через десять минут укатает. В глазах горит азарт свободы, плещется безбрежье идей и путей решений. Готов подсказывать и предлагать, спаси господи. Человек-манифест.

— Ну.

— Ты же знаешь, что у Сотникова в подвале свой нехилый закуток имеется?

— Ну? — теряя терпение, повторил я.

— Бывал ведь внутря, поди?

— Да и ты побывал бы, не шлангуй каждый раз на переноске.

— Ты же знаешь, сколько у меня дел! — возмутился Хвостов.

— Ага. А остальные с шариками надувными гуляют среди роз.

— Да ладно те… Я что хочу сказать. Ну, тык это. Ты там лист люминевый не видел ли? "Двойку" или "тройку"?

— Хвост… Ну, ты, елочный банан, да нахрен мне на это смотреть? Я что, учётчик?

Учётчик, Демченко, учётчик. Ты свои дела учти, пойми, чем это аукнется группе.

Хорошо мужикам, остальные уже выплывают и фарватер видят. А мне-то что делать, что нужно менять в плане сталкерских работ? Народ, смотрю, суетится, какие-то оперативные меры предпринимает, пошевеливается, так сказать. А я? Мне кажется, или эта тема пока не особенно касается группы сталкеров? Что может выкатиться?

— Ну, вспомни же! — волосан грубо прервал мои размышления.

— Да не помню! — рявкнул я. — Вроде, не видел.

— Жаль, — Хвост сморщил конопатый нос и почесал его ногтями с чёрной подводкой. Но не успокоился: — А на металлоскладе, не знаешь, сколько брусков вторичного алюминия осталось?

Надо мне было подальше отойти. Пойду-ка на базу, потом в столовую, утром поесть не успел. Где, кстати, мои талоны? Полез в карман, ага, вот они — хм, ещё пять штук.

— Данил, ты спроси у Кати со склада, она тебе точно скажет, — как можно спокойней посоветовал я. Ещё немного, и я точно закатаю волосану в лоб. — Ты чё? Нашёл, блин, у кого спросить, где мы, а где Катя с чушками "люминя".

— Дык Дугин только что ей позвонил и запретил давать информацию, — окончательно заунывал волосан. — Никому, говорит, без моего ведома.

— Тогда всё, Хвост!

— Что, всё? — испугался он.

— А то. Бери фанеру. Лист. И лети… Знаешь, где Нотр-Дам находится?


После совещания я зашел на нашу базу.

Поднялся на второй этаж, в штабной зал, в который раз с ненавистью посмотрел на огромный тюк с нашей полевой одеждой. Ну, Костя… Лунёв у нас завхоз группы, это его зона ответственности. Мы всё отстирали в прачечной замка. Там восемь стиральных машин стоит, старых, белорусских, никакой электроники. Упаковали. А отнести в швейную мастерскую злополучный третий комплект Кастет никак не может.

Потом посидел немного у бойницы, посмотрел на Посад. Обычно пустынная в это время дня центральная улица непривычно оживлённа. Огромный "переключатель режимов" со скрипом проворачивался, срывая ржавчину с обленившихся контактов. Прямо какое-то броуновское движение, люди перебегают со двора во двор, что-то носят, о чем-то спорят.

Прикинул: а что бы мне кому-то отнести? Не придумал, плюнул и связался с группами. Немцы третий день в Промзоне, вместе с вояками дочищают местность от остатков стаи. Остальные обезьяны ушли в горы и, похоже, больше с людьми общаться не хотят, отдали территорию. Но там другая беда, объявились-таки "птички", теперь в Промзоне звучит регулярная воздушная тревога, даже сирена есть. Надо и этого неприятеля как-то выкашивать, а как? Не в альпинистский же поход с пулемётами двигать, себе дороже будет.

А ударная тройка ждёт команды к началу операции с авиа-поддержкой. Проклятье, ведь так складно все подготовили, сроки, маршрут, временная карта! Но после События стройный план сломался, теперь будем по-другому работать. Я довёл новости до обеих групп, пусть репу почешут, может, что путное и сварится. Гоблину сказал ждать меня, часа через два выдвинусь на втором джипе, придётся в чём-то импровизировать. Отменять нельзя, окно организовано, один раз прокинешь людей, потом отношения не восстановишь.

Пошёл вниз.

В столовой народу практически нет, что-то пропал у населения аппетит.

Посидев минут двадцать просто так, я всё-таки решился и взял поднос. Хоть и не в "проглотном" состоянии, а надо бы что-нибудь закинуть в желудок.

Так что мне делать, чего ожидать? Думается, что самое нужное сейчас анклаву по нашему профилю — обнаружение "локалки", причём, самой обыкновенной, универсальной-неразграбленной. Такого подвига Родина и попросит. Это и людей несколько успокоит, и остроту снимет. Двенадцать дней — срок невеликий. Если только, этим всё дело и ограничится… Ну и звоночек! Громкий какой, а! Хорошо, не "выпускной".

Я представил, как сейчас ручки скрипит, былые планы черкают. Хана юркиным планам повсеместной сотовый связи. Дураком нужно быть, чтобы при таких раскладах вбухивать ресурс в статически нестабильные системы. Телефоны с ручкой, военные! И телеграф чапаевский.

Так что с "локалкой" делаем? Я же по сотниковским заветам живу — у группы сталкеров тоже есть свои заначки. Нет, не ЛР в чистом виде, это было бы настоящим хамством. Просто места есть на учёте, расплывчато скажу, перспективные: — по итогам авиаразведки, на фотоснимках с мужиками кое-что заподозрили. Жаль, не успели мы туда еще раз слетать, уточниться. Одно место особое, там я семьдесят процентов вероятности дам. Вот только не проехать туда никак, только пешком по предгорьям, километров тридцать, А уж вытаскивать…

Ну, и без ста процентов гарантии, конечно, можем и зря ноги сбить. Впрочем, к такому давно привыкли, не первый, и не десятый раз впустую проломимся… Сегодняшнюю операцию закончим, план есть план, потом нужно будет подумать, посоветоваться с ребятами. Пожалуй, тоже паузу возьмём. Ситуация такова, что группе лучше посидеть в Замке, мало ли что проявится.

— Салам, камрад!

Демми присел рядом так, что тарелки затряслись. Поставил свои, через тряпочку держит, горячущее взял, подвинул поудобней. Откинул волосы назад, поправил повязку на лбу, расправил плечи. Ох, и здоров же ты…

— Что не заходите, разведка? Всё в бегах?

— И в бегах, и в прыжках, по-всякому бывает. Не угадаешь, — дежурно ответил я.

— А я, как пришпиленный, — посетовал кузнец, мощно вздыхая. — Что у нас сегодня с борщом сделали? О-па… Зажали майонез повара, раньше мне две ложечки давали… Эк, как всех вставило!

— Сами-то как? — добив первое, я приступил к котлетам. — Что там Светка с голубыми глазами?

— А что нам сделается, — уже чавкая, ответствовал кузнец, — работаем, детей тащим, металл плющим. Не, ну как сдурели все.

— Знаешь уже?

— Слушай, ведь ни сети нет, ни сотовой… А весь анклав уже в теме. Во, скорости!

— Что ты, — легко согласился я. — Странно. Пожалуй, я первый раз тебя здесь вижу, ты же всегда дома снедаешь.

— Второй, — отламывая приличный кус ржаного, с жареными семечками, хлеба, уточнил Демьян. — По делам я пришёл в ваше кумло, к кадровику.

— С чего бы это? — удивился я. — Никак, специальность поменять хочешь? Так давай к нам, натаскаем.

— С моей комплекцией только у вас мне и место — отшутился кузнец. — Хрен где спрячешься, все пули похватаю.

— Ну, Гоблин-то не многим тебя, кабана, меньше, — заметил я.

— Ваш Гоблин тощий. В смысле веса. И поперечным габаритом слаб, за сосну запросто встанет… Горчицу передай, будь добр. Барахло тут, а не горчица, то ли дело светкина, особенно после ругачки. Слеза прошибает!

Охотно поверю, Демми если и заплачет, то только от горчицы.

— За помощником пришёл.

Я ушам своим не поверил. Всем известно, семья кузнецов в свое логово никого не пускает. Они у нас на особом счету, хоть и не единственные "металлисты". На мехзаводе имеется толковый слесарь, понемногу тюкает мелочи, свой тигель есть, муфелька. Ещё в Медовом один любитель кузнечное дело пробует в свободное время, у него, кстати, с Демми нормальные отношения. Но что б помощник… Демьян термист от природы, дар у него, да и жена не отстаёт. Любое термоциклирование выполнит, сложные клинки может делать. Его мелочами не грузят.

— А чем тебе стажёры не подходят?

— Стажёры пришли и ушли, рано им, дети ещё, а у меня огонь, горячий металл. Тяжело им, — щёлкнул перед собой пальцами Демьян. — Тут мужик нужен, добрый, самостоятельный. Будем вторую кузню рядом ставить, поменьше. Знаешь… — кузнец нагнулся ко мне через стол, чуть не угодив роскошной бородой в собственный борщ, — замучают меня, чувствую.

— В смысле? — теперь настала моя очередь произнести эту тупую фразу.

— За полчаса три заявки принесли!

— Ну и что?

— На гвозди.

А… Я понял его. Кончаются художественные ковки, жестокая повседневность наступает на горло современному искусству.

— А там и скобы пойдут, и прочее ширпотребное, до цыганских иголок, ай, — зашипел Демми, бросая на стол обжигающую алюминиевую ложку. — Ковтонюк уже все гвозди спрятал, завхоз Замка тоже. И что ты думаешь? Всем они тут же потребовались, гвозди эти! Ты в такое веришь?

— Да понятно же…

— Точно, так и есть! Запасы делать начали, паразиты, типа, пусть будут. Но заявки-то официальные, не отмажешься. А базу под них, какой труд подвести? Да никакого! Эх… Вот у тебя, Серёга, своего дома нет…

— И я очень рад этому обстоятельству.

— Ну, не звизди, рад он… Не ври дяде. А так бы тоже ко мне примчался, вот за этим.

Демми положил на стол кованый четырёхгранный гвоздь, небольшой, сантиметров семь-восемь в длину. Красавец какой!

— Ух, ты! Подаришь?

— Так я и знал, — заворчал здоровяк. — Да бери. Думаешь, его быстро можно сделать? Тюк-тюк, милый друг? Как бы ни так. Да и "сырым" заказчику не отдашь, такой от первого удара уйдёт. В общем, не справимся мы.

— Всего двенадцать дней, — начал я.

Он не дал продолжить.

— Ты что, не понял ещё? Какая теперь разница, сколько дней канал простоит? Всё, процесс запущен, матушка-психология у людей поменялась, и ещё поменяется. Теперь все начнут срочно и полно осваивать подножный корм. У меня Светка уже забрала туалетную бумагу, типа на праздники, ха-ха. Помяни мои слова…

Кузнец значительно поднял толстенный, дубово-кожаный такой, палец кверху.

— К вечеру посадские дети оборвут в окрестностях все лопухи. По заданию мамок.

Точно. Невозможно не согласиться.

После еды, вспомнив злосчастный тюк, я решил зайти в швейную мастерскую. У нас в Замке две швеи. Ещё есть в Городе Мастеров, и одна в Дальнем. А поселковые сами обшиваются, швейных машинок хватает. В мастерской — полупромышленные "зингеры" шестидесятых годов, у частных лиц всё более современные "японки". Придержав двери, чтобы не хлопнули, я, под мерное стрекотание, осторожно зашёл внутрь.

— Девчата, привет!

— О, Серёженька пришёл! Заходи, родненький, с чем ты к нам?

— Да с конфетами, как иначе к таким красивым, — я протянул им угощение из "дипломатического" фонда группы, — вот, поинтересоваться хочу, когда вам удобней комплект "полевухи" затащить на ревизию? Лунёв всё никак не соберётся.

Швеи переглянулись, зашуршали обёртками.

— Конфетки! Ой, спасибочки! Ох, сталкеры, сталкеры… Вечно вы позже всех.

— А что такое? — заподозрил я неладное.

— У нас на ближайшие дня уже всё время расписано! — озабоченно поведала старшая.

— Даже на неделю, — поправила её подруга.

— Вот, на неделю! Уже пять заказов передали на Дальний, три в Белую.

Твою прелесть… Всё, Кастет, сам теперь будешь всё зашивать-штопать, на ручках! Без всяких машинок! И без напёрстка!

— Да что такое случились-то? — больше из вежливости поинтересовался я, уже, в общем-то, зная генезис ответа.

— Да ты что, Серёженька, все ж как сдурели! Сразу экономить стали, решили старое донашивать, всё им починить нужно, всё в норму привести! Такие все рачительные, такие экономные.

Всего два часа прошло.

— Понятно, — грустно вставил я. — Приплыли.

Девчата опять переглянулись

— Прямо сейчас притаскивай, что с вами делать… Ирочка возьмётся.

— Ну, красавицы, всех расцелуем! Все группой! Наши немцы, знаете, какие? Ух!

— Да нам и одного Гоблина хватит! — захохотали девки.

— Всё, бегу-несу. А с группы — ништячок.

Мне что, век тут по двору мотаться? Пробегая мимо "Оружейника", заметил странное: двери не закрываются! Народ выходит, заходит, что-то покупает. Оружием все озаботились? Тоже в запас? Вышедший наружу реаниматолог медцентра, Иванов Сергей Витальевич, заядлый охотник на водоплавающую и боровую дичь, поздоровавшись, моментально проветрил мне мозги:

— Комплект оснастки купил! Всё никак не мог собраться, привык к фабричным, хотя давно хотел освоить релодинг. Представляешь, последний комплект у Милы взял! За один час все скупили, а было их, как она говорит, пятнадцать комплектов! Ну, и гильз латунных, пороха да капсюлей, дроби побольше, сейчас со свинцом, как мне представляется, туго будет…

Даже он панику поднимает! Подсознательно, но поддаётся. А я не поднимаю?

Я вообще Кастета убью!

Опять его дела! Где, интересно, наш комплект? Тоже к фабричному привыкли? Это уже не шутки, это вам не штанишки заштопать! Паразит! Просвистели, последний комплект ушёл из-под носа. Зубами будет закатывать, ими же и картечь откусывать от прутка. Так, все фирменные патроны срочно нужно зажать…

Как же медленно двигается этот проклятый огромный Переключатель, как же больно, когда с тебя трением срывает ржавчину лени, разболтанности, косности, наивной всеблагости и глупой мечтательности!

Яростным вихрем влетев внутрь "Оружейника", я с порога позорно заблажил:

— Мила! Как же ж так!!

— Ой, таки не надо обмороков у прилавка, — всплеснула руками хозяйка. — Мила через эти страсти точно сляжет в больничку, я их боюсь! Серёжа… Я всегда считала, что капля благородной еврейской крови в тебе есть — как жестоко я ошибалась, мне буквально больно и грустно!

— Мила, что, все комплекты проданы?

— А ожидалось таки другое? Ожидалось множество дураков и волшебный сундучок? Нет, конечно же, таковые есть, но они всегда приходят позже всех. Побудь тут еще несколько минут, и ты их тоже увидишь всем комплектом! Чаю будешь?

— Какой, трахома, чай! — вскричал я. — Я убью Лунёва, вот на его могилке и попью!

— Подумайте, какие страсти, какой Шекспир! Такой театр нам не нужен, Мила спасёт твои кадры, которые никак не решают всё. Уже успокойся, у умной девушки один комплект всегда захован для тех, кого любит она, и кто любит таки Милу. Так что забирай свои железки, не торгуясь, и вали на свои подвиги, не хочу знакомить тебя с остальными странными — что подумают люди о группе сталкеров?

Послушавшись, я засунул покупку поглубже, за пазуху, самому стыдно. Так и вышел.

Всё, достаточно с меня новых реалий, нужно окунуться в привычную работу — иначе просто свихнусь. На месте былой ржавчины зияли кровоточащие раны, пусть зарастут. Хоть чуть-чуть.

Уже через сорок минут я, загрузив в машину, среди прочего, второй наш ПКМ, выгнал "хайлюкс" на трассу и покатил в сторону Дальнего, где меня дожидались ребята.


* * *


Операция заняла не один день, а два.

Всё прошло на удивление гладко, и без авиации. Правда, на месте задержались, местный проводник выводил их к точке встречи дольше планируемого времени. Семья в плохом состоянии — банально голодные. Трое маленьких детей. Поэтому я принял решение тормознуться на Дальнем Посту: покормили людей горячим, а там и ночь настала. Решили не ехать, смысла нет — все службы в отбое, столовая закрыта, поэтому остались в посёлке. Семья, корейцы из Павлодара, граждане Казахстана, вывезенные с пакистанских земель. Теперь будут подданные Русского Союза.

В посёлке тоже всё менялось, "ржавчины" в головах почти не заметно — неизбежное просветление происходит стремительно. У мастеров-обувщиков куча заказов, к ним постоянно приезжают люди, понимающие, что просто так теперь со склада ничего "фабричного" не получишь. Климова Юлия Павловна, директор школы и вообще наш нач. обр., уже поменяла учебные планы, подвинула предметы, сократив часы, и кардинально увеличила стажировки по прикладным дисциплинам: папы и мамы резко захотели прикрепить своих чад к конкретно рукастым мастерам. Паша говорит, что уже через пару дней тут будет пять учеников. И так по всем отраслям.

Приехав в Замок и сдав измотанных потерящек по инстанции, мы с головой окунулись в новую атмосферу. Она потрясала воображение.

Этого не сделает никто. Невозможно всё учесть — никакие Штабы не спасут, никакой плановый отдел. Для того, что бы после работы Переключателя запустить сложный механизм работы анклава в условиях полного самообеспечения, требуется, как выяснилось, не План, а своеобразный "рыночный механизм нехватки". Если дать ему волю, то все выявляется очень быстро, а меры по буферизации последствий принимаются сами собой. Идёт автокатализ идей и путей решения.

Первые итоги мы узнавали, сидя в "Гаване", а рассказывал новости Женя Дугин.

Что-то и сами прочувствовали, сразу же, ещё и умоститься не успели.

Кофе вырос в цене в три раза, хозяйка уверенно говорит, что, если канал не откроется в оговоренное время, цена напитка вырастет на порядок. А вот чай почти не подорожал. Понятно, последний есть у франков, а торговля с ними возобновилась. Межправительственные отношения ещё мутные, что Сотников относит на счёт внутренних метаний соседей, а торгаши не спят, у них свои резоны и своя правда. Но теперь и наши в Медовом решили организовать чайные плантации краснодарских сортов, там микроклимат вполне подходящий, много солнца и мало ветров. Египтяне уже включили "кофейный вопрос" в план экстренных задач.

Наиболее мощный импульс в системе "запрос-отклик" прошёл именно от пищепрома, причём, частного. Действительно, что сложного и трудоёмкого при нашем райском климате высадить, например, все мыслимые виды специй? Сколько нужно того розмарина? Причём, проблему вполне может решить сама хозяйка заведения, посадив требуемое на заднем дворе кафетерия. Но этого никто не делал — зачем? Укроп, петрушка, кинза — это привычно и понятно, их можно упихать в банки с соленьями, накидать в традиционные супы. Глубины запроса просто не было — повара в точках общепита сами найдут и кинут, сколько нужно. Никто друг другу не мог объяснить дикое, почему, выращивая дыни, анклав до сих пор не имеет арбузов?

Спрос на полиэтиленовую плёнку для теплиц ураганный, хорошо, что запас её велик, а Сотников распорядился выдавать всем желающим. Теперь, смотрю я, ничто никого не пугает — и черный перец готовы выращивать, и кайенский.

Уже три семьи подсуетились, получили лицензию на производство вин. Немцы срочно развивают реактивные скорости в производстве оливкового масла. Народ осаждает агрономов. Те молодцы, семенной фонд собран обширный. Вот только до сей поры он был не востребован, так, имелись опытные посадки в теплицах Кордона, да ещё несколько семей энтузиастов робко пробовали сажать непривычное. Но настоящего спроса не было — теперь он возникал взрывным порядком.

У стеклодува тоже аншлаг, но теперь посуда никому не нужна, возник бешеный спрос на стеклянные бутыли, сосуды без всяких изысков и любой степени мутности стекла, желательно с широким горлом и желательно двадцатилитровые. Скленарж, хоть и работает с сыном, тоже берёт себе помощников, сразу двух, мастерскую намерены расширить до уровня цеха — уже точно ясно, что чеха будут переселять в район мехзавода, места возле кузни просто не хватит. Сам же он намерен полностью уйти в сложное производство ламп накаливания и простых радиоламп. Чех давно мне говорил, что тема его интересует. Аз грешен, не поверил. Тогда Якуб показал мне распечатки работ энтузиастов этой темы с "той" Земли. Есть такое течение у неспокойных — изготовление указанного на дому, с примитивными технологиями начала прошлого века. Уверен, что и у него получится.

На мехзаводе организационный и строительный аврал, перспективные разработки свёрнуты, Дугин расширяет службы. Условно, уже принято решение развивать технологии 50-х годов, никакого развитого ремонта и совершенствования "электроники". Все прикладные направления электротехнического оснащения, при эксплуатации которых у нас не будет возможности большую часть запчастей производить на месте, признаны лишь тактическими, ни людей, ни других долгосрочных ресурсов под это не дадут.

Опытные работы по изготовлению порохов временно прекращают. В срочных планах — переезд взрывников в самостоятельный мини-цех в лесу, тоже в районе мехзавода. Он встанет отдельно, на нормативном удалении от объектов. Нитропороха пока не в плане, хотя качественная целлюлоза у египтян уже есть.

Две турбины выдернуты со склада — раньше у механослужбы всё руки не доходили. Оно и понятно, причины всегда найти можно, то какую-нибудь бомбу нужно конструировать, то шушпанцер колотить. Одна погружная турбина у нас давно установлена под Замком, вместе с подвальной ДЭС агрегаты и составляют энергосистему крепости. Ещё одна стоит в районе устья Звонкой, эта работает на Посад. Теперь в канале под цитаделью установят ещё одну. А вторая погружная турбина уходит в Заостровскую, севернее станицы течёт речка Донец, в течении которой её и будут ставить. Энергосистема Берлина пока без турбины, на ДЭС, Дугин по кинг-конговски бьёт себя в грудь:

— Первым делом ещё пяток таких турбин буду из шефа выбивать! Под Промзону Сотников даст.

Выбивать… Что ж раньше-то не выбивал? А в Промзоне мини-ГЭС нужна, там горная речка к югу от территории, всего метров триста — триста пятьдесят, самое место для установки такого агрегата. Да и на Шпрее-реке турбину пора ставить, хотя производства в Берлине ещё очень мало.

— Вы, ради интереса, в церкви вниз спуститесь, в библиотеку. Что творится, столько библиофилов выявилось! Как во времена книжного дефицита, по предварительной записи. А учебники для техникумов 40-х — 50-х годов по особому списку, — продолжал Дугин.

Сдвинулось дело с мёртвой точки.

В Медовом пошли разговоры о производстве дельта-древесины.

В Белой Церкви опытный бумажный участок Города Мастеров спит и видит момент открытия канала, мужики намерены собрать на месте мини-установку по производству туалетной бумаги — это будет хит высшей пробы, коему не нужны отбеливание и "меловка". А потом и дальше, мини-линию по производству бумаги, целлюлозы из сельскохозяйственных отходов запланировали.

Оказывается, ещё вчера вечером Главный собрал кормящих матерей, специально транспорт гонял, показывал, как правильно делать памперсы из сфагнума, объяснял, успокаивал, пообещав, что, если надо будет, производство этого важнейшего предмета организуют на месте. У медиков свои "сколковы" — в проекте поставка и монтаж пилотной установки для получения антибиотиков.

Большинство заказов и проектов завязаны, в той или иной мере, на механослужбу анклава, поэтому знает Дугин многое.

— Если охарактеризовать ситуацию в целом, скажу так: все расширяют ассортимент.

— Значит, и местный виски появится, — констатировал Гоблин.

— Якши, — невесело буркнул Кастет. — Сейчас Главный введёт лицензии, а стихийное самогоноварение забьёт в грунт. Прощайте, заветные дедушкины рецептики.

— Угу-м, вот так просто Сотников решит проблему, с которой не смогли справиться все правители России, — справедливо усомнился Монгол.

— Кстати! — оживился главный инженер. — Вы вечерком к Юрке подтягивайтесь, тут многое осудить надо! Мне с последней партией битой техники египетский коллега, Салех, механик каирский, пару презентов перекинул, какая-то чача или арак копский, не знаю… Будем дегустировать.

— Точно, тьма вопросов, — облизнулся Сомов. — Без дегустации что за малина, не по мурке будет.

— Что, в Каире послабуха по спиртному?

— Как говорит Абид, Аллаху тяжело смотреть сразу за двумя планетами.

Египтяне, кстати, тоже нами гружёные. Ну, это давняя тема, но, как говорит Женька, сегодня её активизировали в полный рост. Первые образцы хлопчатых тканей они уже как-то на показ привозили, некрашеные и не отбеленные, цвета "выжженная прерия", самый модный европейский тренд, мулька для "зелёных" идей, типа, никаких аллергий. Теперь наши передали радиозаказ на перспективу — давайте камуфляж. Нафаль оживился, пообещал выполнить в сжатые сроки, хотя я не понимаю, как они накатку будут делать.

После кафе разбрелись кто куда. А я решил к Вотякову заглянуть.

Вечер вечером, а сейчас в башне тихо, может, ещё что узнаю.

Юрка сидел с паяльником. Стандартный набор аппаратуры привычно отрабатывал эфир, но большой рабочий стол был освобождён от постороннего, теперь на нём громоздились уже протёртые от пыли армейские блоки, найденный нами в диспетчерской чёрт знает, когда, и до сей поры, стоящие в углу.

— Тоже винтажными технологиями озабочен? — спросил я после приветствия.

— Ну, а как же, — спокойно согласился радист. — Чую, что грядёт. Пора осваивать заново, пусть наготове стоят. И на точках буду такие дубли ставить, в бок мне такие сюрпризы упёрлись, никаких нервов не хватит.

— Это точно… Ты Гонту когда видел?

— Три дня назад заходил. Они с Бероевым, как только Сотников дал им добро на войсковые, как с цепи сорвались. Воюют за Тортугой, к северу от неё. Но и по Зусулке иногда… Завтра собирается переброситься из Берлина в Заостровское, Гриша хочет самолично сходить, посмотреть на грузинский блок, оценить ребятишек. А что?

Канадцы так и не проявились, притихли. Теперь уже мы сами собираемся к ним наведаться, посмотреть на столицу издали — с моря. Жаль, что пока всё застопорилось, капитаны тоже в напряге. Кроме Корнеева, тот гордо ходит по Волге под парами, пыхает трубой.

— Да нет, просто хотел узнать, как их известные новации коснулись, — махнул рукой я. — Ты-то хоть кофе не зажмёшь?

— Не зажму, наливай. У них тоже новое, Феоктистов недавно ушел, говорит, всё, хватит патроны на полигонах жечь, ужесточают норму отстрела.

А вот это давно пора было сделать.

Умело выкованной и тщательно выпестованной американскими оружейными магнатами моде: "Если ты не отстреливаешь три сотни патронов в день, то ты не стрелок", давно бы пора мастдайнуться. Ловушка чистой воды. "Если ты не пьешь пива пять бутылок в день, то в нём не разбираешься". Везде — лаве, вот в чём правда. Плати, потребитель, плати, не думай. Есть армейские практики и нормативы, и этого вполне достаточно для рядового стрелка, по себе знаю. Ни один из моих былых знакомых, фанатов спортинга и стендовой стрельбы, буквально живущих на платных стрельбищах, не проявлял себя на охотах многим лучше простых опытных охотников "без фанатизма". А мечты о снайперских лаврах есть тоже самое, что мечты стать композитором.

Сейчас ещё одна "военная" забота появится: "Нерациональная милитаризация — 4 кластера", — это кто такие, за вычетом нас самих, как уверен Сотников? А главное: насколько они далеки от нас.

Потом у Вотякова начался какой-то сеанс, а я пока ещё раз перечитал висящий на стене уникальный документ в самодельной рамочке. Писанина начинающего графомана — в подарок группе сталкеров.

"Как правильно подать отчёт"

Двенадцать советов желающему стать Сталкером, высококлассным специалистом Анклава, экспертом освоения и осмысления среды Платформы-5.

1. Если яркий Ветеран из Замка обвиняет тебя в отчетной несуразице, сделай умную морду лица и скажи, что это не так, просто твой рассказ — до поры синопсичен. Хай его лезет в эти ваши "гугли", где б он их тут взял.

2. Если яркий Ветеран говорит тебе, что ни хрена в твоём рейдовом отчете не понял и вообще это больше похоже на "белочку", невозмутимо заметь: "Вы ничего не лакшите в "платформенных подслойках", а сей отчёт концептуален в матрице". Пока Ветеран будет думать головою, что ты хотел сказать — вали в радиорубку, там помогут.

3. Выучи, хоть это и трудно, словосочетание "ментальное поле ЛР", "разветвляющийся нарратив" и, на всякий случай, "церебросексуал". Не вздумай изречь в отчете "как видно из вышеизложенного…" Верно будет так: "из дискурса спецнарратива явно видно, что…" Значение слова "нарратив" один хрен останется недоступным Ветерану, потому просто запомни и лепи это слово, где придётся.

4. Запомни: Григорий Гонта — последний монстр советского воентуризма, а Сергей Демченко — надежда классического новорусского сталкеризма.

5. В своих воспоминаниях Костя "Кастет" Лунёв пишет не про "набигающих зусулов" и управленческие извращения начальства, а совершает вдумчивую деконструкцию сталкерской культуры в целом.

6. Постмодернизм общих собраний уже не в моде, а вот нарочито маргинальная среда Радиорубки — это концептуально.

7. Гоблин — последний гений силового сталкеризма, жертва системы и революционер. А не чокнутый фашист, ненавидящий негров, как ты подумал ранее.

8. Ты охотно допускаешь применение инвективной лексики, по завету старины Фрейда считая, что: "Человек, первым бросивший ругательство вместо камня, был творцом цивилизации". Встречный мат для тебя — сакральный маркер близкого по духу, поэтому не надо пи… (пип!) об этих ваших "культурах".

9. Выучи мем-модуль "экзистенция поиска", потренируйся его давать в связке с словосочетаниями "ментальное поле ЛР" и "церебросексуал".

10. Заучи твёрдо: ты интеллектуал, из всего контента "локалок" тебя интересуют только книги. А тушёнкой ты объелся ещё дома в Миндерле.

11. Кондорофилия и пещерникофагия придаст твоим нарративам новизну романтично-экзистенциального привкуса.

12. Впитай: братья Стругацкие сами не совсем понимали задачи, когда вводили в оборот слово "сталкер", и теперь именно ты, обрастая массивами потенций, готов взять на себя трансцендентный труд по наделению термина бездной новых смыслов.


Так мы посидели, поговорили спокойно, пока на стене за баллистой не затрещал чёрный "правительственный" телефон прямой связи.

— Главный! — сделал значительные глаза Юрка, хватая тяжёлую трубу.

Он коротко поговорил с шефом, в конце подтвердил понимание, повесил трубку в ячею старого шахтного телефона, найденного в диспетчерской, и повернулся ко мне.

Глаза у радиста были несколько растерянные.

— Странно…

— Что случилось, — насторожился я.

Теперь что угодно можно предполагать.

— Шеф сказал найти тебя, прихватить Монгола, и все втроём — к нему. Никому не слова, пройти незаметно и как можно быстрее. Серый, чё там может быть?

Грёбаный зусул… Если б знать. Я схватил рацию.

Пш-шш.

— "Монгол" — "Демону".

— В канале.

— Бросай всё, срочно в башню, к радисту. Пройти незаметно, срочно, как понял, приём.

— Всё понял. Оружие брать?

— Два АКМ, остальным ни слова. СК.

Монгол просочился в дверь через три минуты.

— Что там внизу?

— Всё тихо, Шарданов у себя, на лестнице пусто.

— Пошли.

На этот раз молодой кабардинец нас уже ждал. Тихо пропустив к шефу, нукер оставшись с нами, закрыл на ключ дубовые двери и встал возле них.

Да что тут происходит!

Вышел Сотников в странном виде — весь взъерошенный, потный и злой.

— Ага, пришли. Как там, тихо?

— Где? — не понял я.

— Где, где, на лестнице!

— Ну, да…

— Отлично! Якуб, давай наружу, никого и никому. И близко не подпускай.

Мы подобрались.

— Автоматы-то нахрен взяли? Кладите на стол и пошли.

— Да что делать-то? Александрович, что ты нас кругами водишь!

— Какими кругами… Таскать пошли.

Он открыл дверь в операторскую.

— Проходите.

На гладкой чёрной панели поставки лежала большая пачка металлических листов.

— Дюралюминий, медь, титан, цинк. Восемьсот килограмм, двухдневная поставка, — вздохнул Главный.

— Так, а что раньше-то не убрали? — поинтересовался Монгол, присаживаясь на корточки и оценивая предстоящее. — Вызвал бы грузчиков…

— Так вам Юрка не сказал? Молодец, уважаю! Как бы я всё это раньше убрал, если металл только что упал? — Сотников довольно посмотрел на нас.

Охренеть.

Это что же получается…

— Подожди, Алексей, — я медленно выдохнул вопрос: — Как это "упал", если канал закрыт? На двенадцать, млять, дней.

— Да ни хрена он не закрыт, — спокойно признался Сотников. — Рукавички разбирайте, а то руки изрежете. Таскаем в соседнюю комнату, складываем компактно, нам туда ещё много чего складывать придётся, весь означенный срок. Пока вот металл листовой. Завтра мерительный инструмент потащу в ассортименте, приборы.

Ну, Вотяков… Ну, жучара! А артист-то какой!

Конечно, без него Сотников провернуть такую афёру никак не мог, он же, типа, с египтянами связывается, с франками. Ну, иллюзионисты, неужели и Нафаля подбили? Может, ещё и французский президент на такое пошёл? А что…

— Так ты, Леша, значит, народ в блуд ввёл.

— Ха! Я их из спячки выбил, пусть и пинком! — Сотников выпрямился, посмотрел на нас весёлыми глазами. — Ну, мужики, никак не мог заставить, что только не делал… Ничего не помогало, ни уговоры, ни приказы… Планировали, прикидывали — а всё на месте стоит! А теперь? О, как забегали-то! Красотища! Искры из-под копыт, реактивные струи из задниц! Все бодрые, инициативные, сообразительные до изумления. Что и требовалось. Ладно, язык прикусите, и давайте по парам. Ты с Бикмеевым. Через сорок пять минут устраиваем перерывчик под кофе. А Якуб пусть на шухере постоит.


Я потом долго думал, кто бы из друзей-знакомых, и что, сказал бы про такой Ход, узнай он про эту, навеки похороненную нами Тайну. Дугин матерился бы. Гоблин — похохочет, да и всё. Мила, например, определила бы Сотникова в классные мужики, а Зенгер обиделась бы месяца на два…

Но всё это не важно.

Он заставил Переключатель провернуться.

И запустил, наконец-то Процесс, делающий нас взрослыми.

Попробуй теперь, останови его.

Глава 14

Костя "Кастет" Лунёв, сталкер-философ,

вечный дозорный фронтира

Вотяков, скажу я вам, тот ещё мотострелок и ещё более "тот" — егерь.

Но соображалка у главного радиоспеца резвая, толк из него будет. Да и физика вполне, хоть он поначалу и прибеднялся. Ну, а что, по крышам лазит, тяжести на высоту таскает.

— Так, теперь деталировка номер… сколько там, Юр?

— Семь.

— Номер семь. Давай повторять урок с самого начала, прессуй под каску. Порядок: я иду первый, Гоблин замыкает. Ты в центре. И твоя сторона левая.

— Всё же, почему именно левая?

Вот этим и отличается простой нормальный работник поля боя от умненького офисного "додика", молча выполняет, а тому всё знать нужно, всё "додик" уточнить хочет. Как правило, после уточнения ничего не меняется.

— Ты правша?

— Конечно, — чуть ли не возмутился ученик. Действительно, чего это я спрашиваю об очевидном.

— Не "конечно". Но конкретно ты — правша. У тебя щас ствол куда смотрит? Влево, — терпеливо пояснил я, тут же картинно теряя терпение, старый приём. — Вот пусть туда и смотрит! И вправо ты его будешь ворочать только в определённом регламенте!

— Да помню я, помню, — устало отозвался он.

— Так какого болта ты через меня тянешь?! Давай ещё раз.

Мы вновь выстроились в походную "нано"-колонну.

Сцена для репетиций отменная, тут отличный полигон, антураж Промзоны будто создан для компьютерного шутера. Приемлемо.

— Пошли.

Вот и траверз мишени. Сейчас он типа первым из группы обнаружит опасность, но не со своей стороны.

— Справа объект! — вполне достоверно рявкнул Юрка.

Я на автомате чуть присел с поворотом, навёл ствол и тут же дал отбой, раньше начала своего движения увидев ошибку.

— А-атставить! Юра, ствол твой где! Ты меня опять застрелил.

Да он уже понял, он всегда понимает. Ум. А вот рефлексы отсутствуют. Ум без тела.

— Стоп, давай поговорим. Садись, на…

Мы сели на травку.

— Тут такое дело, Юрок, я одного только не пойму: вот вы все такие вдумчивые, в техно-интеллигентом звене? Неужели нельзя сработать нормально — просто запомнить и сделать? Ну почему все время через нервы и срач, а?

Молчит.

— Мы сталкеры, Юр. У нас тапки жестяные и две головы. Мы не столько против людей в этих лесах, сколько против зверя, увидишь ещё, какого… Ты себе не представляешь, как они прыгают. Тебе такие морды ни разу не снились. Когда увидишь их вблизи — всё из башки выстудит, это фактор! Это, парень, такой фактор, что у спеназовцев трусы тяжелеют! И потому у нас по-другому, всё, Юра!

— Я помню, — приглушённо повторил радист.

Хорошо, что он спокоен в обучении, этому его Гоблин учил — научил, похоже. Иначе сгорел бы парень на таких уроках.

— Идём по полю или же в более-менее хорошем обзоре — работаем по-человечески, как армейцы. Идём в лесу по зверовой или торной тропе, с минимумом обзора — и работаем по-зверовому. Всё просто: "люди", "звери". И будь любезен, переключайся автоматически, и сразу намертво.

Этому на старой Земле не учат, нет там таких необходимостей. Разве что у африканцев каких или у таёжных народов осталось понимание.

— И обе тактики взаимоисключающие, Юра, — ещё бы и мне спокойствия добавить, плохой я педагог.

— Мы ведь своим опытом доходили… Раз пять чуть друг другу бошки не снесли. Нельзя в группе, на зверовой тропе, крутиться со стволом наизготовку. Когда ты, вложенный, увидишь пещерника рядом, ты начнёшь стрелять ещё до собственной команды, адреналин тебя так торкнет, что первые три пули ещё влево поёдут, а следующие — мне в голову. И только потом ты начнёшь сажать по мишени. Это не араб, не пакистанец. Это Неземное, тут страх иррациональный, ужас невиданного. А мне садиться нельзя, даже если среагирую — кусты рядом. Нельзя, нам, Юра, перед зверем садиться, для него это тряпошное, за кеглю примет. И, сидя, ничего не успеешь, не отпрыгнешь, не убежишь. Я не сяду. Поэтому ты проносишь ствол низом, как и держишь в колонне. Да мы вообще не ходим со стволами наизготовку, у нас концы длинные, запаришься.

Вотяков серьёзно посмотрел на меня.

— Я стараюсь, Костя.

Он действительно хочет с нами пойти. Без байды.

— Хорошо. Итак, если по сторонам метров пятнадцать и более, то есть выше дальности прыжка, я сажусь низко, ты вкладываешься сразу. Если же кусты или деревья рядом, я остаюсь в стойке. Ты же при повороте направо начинаешь поднимать ствол лишь от моего правого плеча. Вроде, мелочи, а нифига не мелочи… И ещё, напоминаю: зверь не человек, на выстрел реакция разная. Кошки сразу прыгнут. Медведь — никогда не угадаешь. Кабан — сильно зависит от семьи. Росомаха местная свалит, а потом сутками за тобой будет идти, ей более сильного в честь сожрать. Местные волки уйдут глубже, но не все, две группы начнут заходить со спины. Поэтому далеко не всегда нужно стрелять, даже если зверь очень близко. Знаешь… Ты первый и не стреляй лучше. До первой же встречи, во всяком случае.

Потом мы с ним опять тренировались до изнеможения. Битый час. Итого, уже три часа занимаемся, третий день, ещё в Замке начали.

Всё, хватит пока. Мы устало присели на бетонную сваю возле периметра.

— Юра, поджопник тебе зачем нужен?

Вотяков вскочил, торопливо перетянул кусок "пенки".

Вскоре к нам подвалил Гоблин, бодрый, свежий, аж противно. Встал напротив.

— Как у вас, чё злой такой?

— Да пропади оно, манал я эту педагогику.

— Но хоть втыкается потихоньку?

— Да поначалу как-то не очень, потом покатило. Приемлемо.

— О как.

— Дык вот…

— А пойдём чай пить. И пожрём, я мангал развёл.

— А пойдём.

Нужно заканчивать, хватит, тяжело уже.

Удивительно… Здесь, в новом мире, эту науку знают даже дети. Сопливый, как вам может представиться, охотник с собственным гладкоствольным ружьем — уже не редкость для анклава. Такие пацаны-романтики всегда востребованы — они из всего Чехова читают только рассказ "Мальчики", похождения двух гимназистов, начитавшихся Фенимора Купера и Майн Рида. Так ведь и в моём детстве именно с этого и начинались сложные, опасные походы да приключения.

В лес и обратно ребята из посёлков ходят вместе, уже опытно самоорганизовываясь. Старшие ребята с оружием охраняют малышей, особенно, если приходилось идти через чащу. Детям доводилось видеть многое, ещё со времени потеряшек. Они машинально считают далёкие выстрелы, по поведению птиц определяют, откуда и кто приближается. А там, где взрослые не могут им что-то объяснить или научить, наши подросшие чада подменяют знание полётом фантазии и совсем не детской интуицией, ухватывая самую суть.

И наши дети уже беззаветно и преданно любят эти земли. Да, да, эти самые — для многих взрослых всё ещё чужие. Многим из нас всё ещё сложно любить "платформу", территория которой, по своему генезису, как им кажется, граничит с космосом. Любить место, где они оказались вынужденно, по воле Неких Сил, для них то же самое, что "любить" международную космическую станцию. Или танк. Такой подвиг некоторым не под силу. Но наши дети уже другие — они не танкисты, они просто зачахнут эмоционально, ибо нельзя им круглый год жить в танке.

Детям нравится всё. Запах хвои, километры грунтовок и лесных тропинок, рубленая культура жилья и серый камень стен Замка, копоть угольного дыма промышленных печей и домашних печек, радиопереклички проезжающих патрулей, визг первых свиней и обеденные удары по подвешенному рельсу в посёлках. Почему? Да потому, что они уже не воспринимают анклав, как "свой посёлок в чужом мире". Они не считают Русский мир гроздью поселений, предпочитая говорить масштабное Союз. А недавно уже стал надобен эвфемизм "Русский промышленный район". Вот такой способ пространственного определения своих жизненных интересов. Россия — это всё вокруг! Применяя аналогию, ещё скажу умного: наши дети воспринимают свое жизненное пространство не как "домик" и даже не как "участок", а как "графскую усадьбу". А в усадьбе много чего есть. Вот летняя кухня — это Белая Церковь. Вот кузня — Замок. Вот будка сторожей — это Дальний пост. Охотничий домик — Кордон, Дача в Заостровской…

И всё рядом, здесь к расстояниям относятся по-другому, к пространству тоже.

Дети любят всю Усадьбу, а не двор или место тусовки. И это хорошо — владельца Территории на кривой не объедешь. Говорят же, что родившийся в собственном доме ребенок имеет другую психологию жизни. А тут целый… Ну, вы понимаете.

Что-то понесло Кастета на лирику.

Но, как видите, никакого дутого "патриотизма". Оказывается, это я про любовь.


В Промзоне мы уже освоились, застолбили место. Сюда и пришли, время ужина. Централизованного котлового питания в новом поселении пока нет, не доросли ещё. Все в своих делах-бегах, все едят по-разному и в разное время. Расположились на улице, вместо стульев поставив широкие чурбаки.

Два небольших гаражика неподалёку от подстанции теперь наши. В одном хранится квадроцикл группы, старый добрый дизельный "кот", в другом, отапливаемом, с "буржуйкой", некогда была бытовка, теперь у нас там жилое помещение. Этот гараж немного длинней, в уступе позади мы поставили мангал и столик, хорошо на досуге шашлычком побаловаться. Балок, так называют подобный вид жилья наши сибиряки, старинное слово, от слова "волок" произошло, его перетащить можно.

Тот бокс, где сейчас стоит квадроцикл группы, ранее занимал очень ценный груз — старые аккумуляторы, со всех видов техники. Более-менее целые и колотые в хлам, они были аккуратно складированы по всему объёму невеликого помещения. Влезло много, когда их готовили на вывоз, оставив в Промзоне лишь небольшую часть пригодного к быстрому восстановлению, пересчитали — 218 штук! Судя по всему, аккумуляторы копили не для сдачи согласно производственному плану. Мне показалось, что это какой-то ушлый начальник-жучок сгрёб их со шкурными целями — для левого единомоментного слива перекупщикам цветного металла.

Территория потихоньку меняется.

Периметр уже восстановлен, на бетонные столбы подняли и вновь закрепили "рабицу" с вплетённой колючкой, сделали ещё один проход, пешеходный, с калиткой.

В подстанции тихо фыркает выведенным наружу выхлопом невеликая старенькая ДЭС, найденная тут же. Зелени, обжившей красные кирпичные стены строения, это вскоре не понравится. Пока её мощности, в общем-то, хватает, но погружную турбину в речку нужно ставить. Кроме того, в убогой энергосистеме Промзоны есть страховочные солнечные батареи, они стоят на крышах: у нас, на диспетчерской, и две на крыше ангара.

На высокой ажурной вышке — круглосуточный караульный пост — грибок, ветровые экраны, рация и бесцеремонно снятый с "Нерпы" пулемёт СГ-43 на турели.

Во всех зданиях уже вставили стекла, подварили решётки на окнах, двери на местах, усилены. В Промзоне работает бригада слесарей, их шесть и мастер. Первой мужики восстановили "буханку", как выяснилось, не подумали — микроавтобус тут же забрали в Замок, теперь он курсирует между посёлками. Кабанов Павел Матвеевич, мастер бригады, долго матерился. И "Победу", крашеную в помещении сварочного цеха, уже никому не отдал — это разъездная легковушка Промзоны, людей на причал возит. Причал — понятие весьма условное, стлани лежат на берегу Волги, да и только. Кроме того, уже эксплуатируется топливозаправщик на базе Газ-53 — угнан в Замок, и один трактор Т-100 здесь, второй восстанавливается. Вот это зверь! Неизбалованные большими габаритами и мощностями, забывшие про энерговооружённые тяжёлые машины, мы с восхищением смотрели, как этот "танк" бил просеку к реке.

Мастер живёт тут постоянно, слесаря же изредка меняются, семейным людям тяжело. Но решение по строительству в Промзоне дворовых хозяйств уже принято, домики скоро вырастут.

Здесь будет южная опорная точка анклава.

А пока мужики перетащили на территорию разобранную береговую "локалку", она встала рядом, но вне периметра Промзоны, в перспективном плане для такого объекта места не нашлось.

В бревенчатом здании — штаб и жилые кубрики погранотряда. Это так, у нас "зелёные" появились. Обнаружился среди потерящек лейтенант-пограничник, огляделся он, вник, и пришёл к Сотникову с предложением, от которого тот, после долгого размышления, не смог отказаться. Главный и с нами советовался, сталкеры идею подержали. А вот вояки были в контре, что нормально. Но Александрович решил не плодить новые армейские отделения сверх имеющихся и, в своей манере "разделяй и властвуй" решил создать новый род войск.

Начпогранотряда — Игорь Фокин, лейтенант, позывной "Фокус". Людей у него мало, ну, сколько есть, точнее, сколько смогли дать. На этой заставе шесть бойцов и сержант, нагрузка у ребят серьёзная. Кроме охраны Промзоны, ими осуществляется скрытое патрулирование местности по рваному графику, и периодические рейды по реке на моторке. Поэтому погранцам в охране объекта помогает механослужба, к такому симбиозу люди давно привыкли, особенно в посёлках, на фронтире живём.

Своя антенна, датчики движения, прожектора, генератор, "соляр-панели".

И форма у них своя — все пограничники одеты в комплекты полевой бундесовской военной формы, найденной близ Берлина, со своими знаками отличия.

Армейцев тоже одевают из этого "магазина", но знаки у бероевцев другие.

Застава Промзоны укреплена и автономна, пограничники даже соорудили свой небольшой периметр из колючки. И плац для развода караула имеется, как положено. Бойцы несут службу серьёзно, с ритуалами и традициями. А вот с оружием у них пока плоховато, автоматов просто нет — лишь трофейные самозарядные карабины и гладкоствольное, тут они выбрали, по наводке Гоблина, уже проверенную в деле четырнадцатизарядную "помповуху" Kel-Tek KSG. И правильно, пока что в противниках Промзоны лишь Зверь Дикий.

Вторая застава обосновалась в "локалке" сербов, возле новой ВПП Междуречья.

Там гарнизон ещё меньше — всего трое бойцов с сержантом. Правда, им помогают казачки Туголукова, один постоянно дежурит на квадре, а при повышении тревоги, хотя бы на уровень, из станицы приезжают ещё две машины. Собственная мехподдержка пограничников уникальна — для этой цели из Берлина забрали оба "кеттенкрада" HK 101, по одному на заставу. В окрестностях немецкой зоны им делать нечего, по грунтовым дорогам патрулировать на таких машинах неудобно. Заменили на квадроциклы. А вот в глухих лесах, где квадроциклу проехать невозможно, "кеттенкрад" дорогу всегда найдёт.

На заставе Сербская частенько живут и девчата — летный отряд "Интерведьмы", как их успели прозвать остряки. В задаче группы — эпизодическое или "по заявкам" патрулирование леса в районе Сены, "ведьмы" ведут наблюдение, обозначают присутствие. Сотников слабину в отношениях с соседом давать не намерен. Определяётесь уж, франки, какова ваша комплиментарность по отношению к Русскому Союзу.

А пока… Стакеры постоянно тусят на этих двух границах: "западной" и "южной". Эрих с Вальтером нынче в Сербской, мы с ними меняемся. И так будет продолжаться до той поры, пока Сотников не даст отмашку на ослабление режима. Плохо всё это, у нас куча дел в планах, а одно звено Демченко многого не свершит.


По лесу вокруг Промзоны бездумно болтаться не рекомендуется.

Да и не получится — тут и там изобретательными пограничниками натыканы таблички с надписью "Осторожно, мины!". По большей части это "обманка", но удар по психике такая инсталляция производит вполне годный. Это против людей. Впрочем, и четыре "клеймора" стоят в наиболее перспективных местах, но их активируют только на ночь, иначе нельзя, зверь подрывается. По той же причине не ставят растяжки.

А зверя здесь богато. Места для людей новые, дикие, большая часть зверушек человека, похоже, вообще никогда не видела. Так что первые дни братва зачищала местность, в четыре бензопилы отодвигала от периметра лес. Дров сложили преобильно. На них и сжигали остатки стаи, воняло на всю округу.

Сейчас ситуация успокоилась, реально мешают лишь "птички".

Слушайте, это же просто рок-опера была, когда их "технично" гасить надумали!

Притащили на "Густаве" вторую нашу пушку-сорокопятку. Она сейчас на тележке с дутиками, транспортировать просто и удобно — загнали по аппарели на борт, и сюда. Здесь пушку Гоблин с орлами-погранцами зацепил квадром и медленно втянул по широкой просеке наверх.

Напротив дороги к Промзоне организовали артпозицию. Артиллерист приехал из Замка, хоть Мишка и просился "пульнуть", но ему не доверили. Меня не было, мы с Монголом, ушли севернее, знакомились с местностью.

В общем, поставили они орудие, застопорили, нацелили на вершины.

Позже Гоблин так рассказывал:

— Барахло, а не идея… Как с рубанком, одна имитация деятельности: куча стружки и херь на выходе. Ну, прицелились… Я фотик вытащил, бинокль. Этот снайпер давай бабахать — а там три километра, минимум, до вершины. На пятый снаряд пацан положил разрыв более-менее в район гнезда. И чё? Не, если, канешна, фугасом долбать веским, самое оно будет. А этими "огурцами" попадать нужно точно в няшечку — полный прогон. Осколков мало, грохоту тоже, на страх не продавишь. Кондор взлетел, ничего не понял: камень со скалы свалился? Гром с молнией? Даже на небо посмотрел! Оглядывается кругом, но мы ему побоку, не увязывает. Птица, и та понимает, что дальность запредельна! Двенадцать штук в тупую сожгли! Не в уровень снаряд, таким "птичку" из хаты не выломить, бесперспективняк.

Как-то удивительно легко и гладко выпалив последнее слово, Гоблин ошарашено задумался и молвил:

— Кастет, пожалуй, я только что узнал самую короткую скороговорку.

— Какую? — не сразу въехал я.

— А ты повтори.

— Что повторить?

— Бес-пер-спек-тив-няк, — на этот раз раздельно и медленно произнёс Сомов.

— Бесперпертиквняк, — послушно выдал я

На том, собственно, артборьба с кондорами, как и рассказ Гоблина о ней, закончились.


Ещё в первые дни освоения Промзоны на южной стороне площадки на заросшей, к чертям собачьим, полянке обнаружилась кустарная АЗС — две снятые с машин автобочки на бетонных ложементах. Одна под соляру, другая под бензин. В "солярочной" плескалось! Однако все мы просветлены знанием, что моторное топливо со временем портится, правда, практически никто, в силу благости жития, с таковым феноменом не сталкивался. И рискнули, рассудив, что если старую разбавить новой, да залить это в Т-100… Ничего, поехал первенец, так и спалили остатки!

Всё шло своим чередом.

Но тут приехал Ковтонюк.

Сразу положив жадный взор — глаза белоруса уже сказали "Спасибо!" — на один из тракторов, главный инженер всё вокруг осмотрел и отметил, что пожарная безопасность объекта отсутствует, как класс мероприятий, в принципе. И пошёл недовольный малочисленный народ зарождающегося посёлка организовывать противопожарные пространства, вновь зашумел двигатель "сотки", затрещали бензопилы. После ещё одной вырубки площадь Промзоны существенно расширилась.

Сомов досидеть с нами до конца неспешной трапезы не успел. И не доел, соответственно — время поджимает.

— Всё, братва, погнал я на пост, мне ещё на плац к "зелёным", в развод на лесоповал.

— Подожди, куда гонишь, давай хоть шашлычка тебе завернём.

Страшное нарушение — летёха выпью орать будет, если Гоблина за шамкой зожопит, но сталкерам многое прощается, в том числе и подобное разгильдяйство. Главное ведь в другом: мы давно уже практически никогда не прокалывается, чуйка развитая, жизнь заставила.

— Только не много вали, так, на перекус не глядя, шоб за зуб вкинуть…

На вышке есть стереотруба, но Гоблин взял и свой комплект оптики. Накинул на плечо "тигра", под мышку — плащ-палатку и пошёл к заставе.

Через два часа я его сменю, уже в темноте, на вышке, ночью развода для сталкеров не будет. По традиции, когда мы здесь, всегда помогаем ребятам, дежурим, даём им часы, пусть перезагрузятся.

А вот Юрец на вышку не полезет, не его дело. Он вскоре тоже свалил, отправился лазить по зоне, знакомиться с деталями, парнем овладела жажда поиска Тайного. Это я прокололся, сбил хлопца на тревожное. Мне Жека рассказал, жестянщик тутошний, как они с дружком в лес на юг ходили, да наткнулись там на что-то непонятное. Хорошо, инструкции для таких случаев все "удалённики" периодически читают-расписываются, так что они сразу назад сдали. Ну, а я как-то на посиделках Вотякову рассказал. Он у нас теперь Познаватель Скрытого. Юрку в последнее время понесло, стал клепать мутные и вполне неплохие рассказы, статьи. Не Демченко ли сбил его на журналистское?

Вот он и напросился, заболел темой. Собственно, "зацеп" этого место есть у нас в плане предстоящего рейда. Завтра выходим, с утра. Хорошо бы, конечно, группе верхом на "кеттенкрадах" туда рвануть, но есть большое подозрение, что предстоящий маршрут сходу на технике не пройти, горки помешают, ведь дорога к морю пока неведома.

Убрав со стола, я немного повалялся на топчане. Что-то долго Юрка отсутствует.

В домино, что ли, с Кабановым срезался?

Мне стало скучно, и я вышел на улицу, тяжело присел возле открытой двери — уж я-то успел пузо жареным набить, на мясо теперь сутки смотреть не смогу.

Вокруг быстро темнело, скоро тут тьма-тьмущая будет. На этой широте ночи в августе кромешные, особенно, если небо затянуто.

Главное здание выглядит мрачно.

Вроде и обжили, шумы пошли, запахи. Стекла поблёскивают. И всё равно…

Откатные ворота ангара так пока и не облагородили, хоть по направляющей они уже катаются без скрипа и стуков, моторедукторы почистили и покрасили оранжевым. На внешней фронтальной стене здания в дальнем конце над железной галереей светится желтоватым светом окно "кумовской", как обозвал комнату начальства Гоблин. Павел Матвеевич там чёт пишет, заявки составляет, скорее всего.

Загорелся и провернулся пучком света прожектор на вышке — это Мишка штатно проверяет прибор, а затем вспыхнули ещё два светодиодных фонаря — на территории. Но скоро всю эту иллюминацию выключат, заглохнет ДЭС, останется лишь слабенький дежурный свет над воротами ангара, запертыми центральными воротами возле диспетчерской и над нашим "гаражным кооперативом".

Три тусклые лапочки в жутковатой бесконечной ночи лесных предгорий.

В ночное время примыкающие к ангару боксы и сварочный цех очень быстро пустеют, вся механослужба собирается в подсобках главного здания, там механики и живут. Мужики вообще не понимают, как мы живём на отшибе. Есть такое дело, жутковато тут.

Кстати.

Я встал, обогнул гараж с квадром внутри и пошёл к воротам восточной стены главного периметра, закрыл калитку на замок, номинально отрезав Промзону от тёмного окружающего леса, посмотрел на заставу. Там тоже свет в окнах, мужики ужинают, у них он поздний.

Во, теперь поспокойней.

Ведь тут вполне уютно, казалось бы, сиди да наслаждайся первозданной тишиной нетронутого мира. Но что-то постоянно мешает, не даёт расслабиться, и не только мне, ночью все обитатели Промзоны напряжены. Не могу вот вспомнить: так же было в самые первые дни нашего пребывания в Замке? Наверное, что-то похожее мы и тогда ощущали.

Где Юрка-то!

Пш-шш…

— "Эфир", ответь "Кастету".

— "Эфир" на связи!

— Юра, ты где там застрял?

— Выхожу уже, мы тут с мужиками разговаривали кое о чём.

Понятно, пытал слесарей насчёт Тайных Дел и Тёмных Сил.

— Давай, выходи. Фонарь включи заранее.

— Понял, "Кастет", выхожу.

На уже плохо различимом фоне ворот мелькнул просвет фонарика, калитка открылась и сразу захлопнулось, дежурный ангара запер её на щеколду. Традиция коллективной самоохраны распространяется и на них, всю ночь внутренний дежурный выходит на галерею, помогает часовому на вышке — взаимоконтроль.

Тёмная фигурка на секунду замерла, помотала фонариком перед собой и быстро потрусила в мою сторону.

Пш-шш…

— "Гоблин" в канале. Вижу-вижу. Аж пятки сверкают.

— Да ну вас, мужики, — Юрка задыхается на бегу, но по рации отвечает, настоящий радист. — Чё нагнетаете!

А тут не надо нагнетать.

Оно само нагнетается, да ещё как. Вся Промзона до сих пор буквально пропитана страшноватым духом постапокалипсиса, вынужденной безжизненностью. Это въелось во всё материальное, прилипло, кажется, намертво, на века. И тут вся работа лежит на наших мирных работягах. Именно они, вольно или невольно, каждый день отдают Промзоне частички своей жизненной энергии, постоянно и постепенно, вновь и вновь напитывая жизнью эти мёртвые стены и крыши, заборы и вышки. Работали бы здесь одновременно человек двадцать… Да кто их даст-то?

Мы имеем, что имеем — облупившиеся стены, по которым поднимается дикий плющ, так и не выкошенная территория предприятия, захваченная сорняками; там покосилось, там отвалилось, здесь обвалилось. Даже мёртвые мусорные контейнеры люди еще не успели набить нормальным человеческим мусором. Старые вязы нависают над забором, рваный асфальт двора, щупальца зелени на нём…

Природа как бы говорит: — "Бросили объект? Ладно, теперь я его заберу. А вы сюда не ходите, не надо".

Нагнетаем…

Нам ли не знать тему? Скажет сейчас Демченко, отдаст срочный приказ — и пойдём мы с Гоблином в ночи, куда надо и зачем нужно. Все тут останутся, а мы двинем. Даже погранцы ночью не патрулируют, и секретов не выставляют. А мы двинем: не было что ли такого? И не для себя стараемся, у нас артефактов для продажи Сидоровичу нет. Так что вам надо просто работать над собой — учитесь любить сталкеров, таких, какие мы есть, как бы чертовски трудно это вам ни далось.

— Привет! — зачем-то сказал Вотяков, подбегая ко мне.

О, глаза какие! Чувствует. Чего там, все чувствуют…

Пока Юрка искал что-то, ковыряясь в своих вещах, я проверил и изготовил наш пулемёт. Подстегнул к ПКМ "сотку", поставил машинку у двери.

Пш-шш…

— "Гоблин" — "Кастету".

— Здесь я, Костя.

— Как там?

— Да темно тут, как сказал проктолог, заполучив зусула.

— А в "тепловик" чё?

— Чисто по периметру. А по просеке волки прошли. Прикинь, аж оттуда услышали, как калитка хлопнула!

— Они могут. Ладно, давай, скоро поменяю.

— Давай.

Волки ходят, значит, обезьян поблизости нет. Удалые приматы местных волков боятся, как огня, хотя уровни обитания вроде разные… Клыкастая стая загоняет обезьян жёстко, вцепляется мёртво и гонит их по деревьям, пока не окружит где-нибудь. И тогда начинает давить на психику, пока наиболее эмоциональные не начнут от страха валиться с веток. Умные тут волки, очень умные.

Здесь вообще дурачки не выживают.

— Слышь, Костя, я вот что думаю…

Созрел парень, наслушался вечерних разговоров в подсобке. Новые и новые легенды рождаются у нас постоянно, это живой и непрерывный процесс. Новые поколения рождают новые былины, порой бережно модифицируя или прямо возрождая старое.

— Давай, вали открыто.

— Это всё-таки остатки с матрицы старой платформы.

— О, как. С чего вывод сделал, с "мурки" найденной? Так это не факт, оружие запросто мог кто-то из персонала спрятать, например, в деревню вечером собирался. Или на дачу, если в пятницу вечером. Я и сам так…

— Да не, не поэтому, — заторопился Юрка. — Другая причина.

— Так колись, чё тянешь!

— Мужики говорят, что колья тут стояли, — сказал он шёпотом.

— Какие колья, где? — не понял я.

Радист настороженно оглянулся. И это я нагнетаю?

— Возле периметра, снаружи. Их заметили, когда ограду поднимали, и то не сразу, там же заросло всё.

— Так, давай-ка отсель подробней. Конкретно, где?

— Да вот с этой стороны, — он показал рукой мне за спину, в сторону недавно закрытой мной калитки.

— Пошли, — сказал я и пошёл к ограждению. — Точнее, где?

— Как я понял, почти у угла, ближе к лесу. Их срубили или сломами, не знаю, давно ещё, но два остались торчать в земле. Острые, наклонённые наружу.

Не врёт ведь. И мужики вряд ли врут, не будут они ссориться со сталкерами, не то место и не та ситуация.

Меня замкнуло. Нужно самому посмотреть, и прямо сейчас, ночью. По мне, так — лучшая тактика. Лучше сразу прояснить тему, убедиться в том или другом, понять, с чем имеешь дело и что нужно предпринять немедленно. Или не нужно. Кстати, это "звериный" подход, те тоже не будут ждать, сразу пробивают на нехорошее.

— Пошли за стволами.

— Что, выходить будем? Прямо сейчас, ночью? — выдохнул радист.

— А что тянуть, — подтвердил я. — Ты же сам говорил про "нагнетание". Вот и сбросим из ресивера лишнее давление, нахрен оно нам нужно.

Я взял свой АКМ со "стимпанком" под стволом, понравилась схема, только теперь у меня на испытаниях уже 12-ый калибр "подствольника", как и завещали Смотрящие. А у Вотякова своё чудо, не удержался, купил у Милки. И правильно сделал, он не женат, деньги у парня водятся, что не взять, если душа попросила? Чёрное чудовище "Страйкер" с огромным барабаном на двенадцать патронов 12-го же калибра смотрится более чем сурово. Мало того, ещё и ствол 12 дюймов, ну, просто излюбленное оружие Хозяев! Патронов в магазине чуть поменьше, чем в коротких "кельтах" пограничников, но зато практическая скорострельность машинки высокая, что, пожалуй, самое главное в чащобе. В изделии применён пружинный механизм поворота барабана, его заводить нужно. Есть модель, в которой пружинный механизм вращения барабана заменен на ручной, приводимый в действие качающейся вправо-влево передней рукояткой под стволом. Но там скорострельность меньше. В общем, кому что нужно.

— Ты, надеюсь, уже запомнил, что пустых окон в барабане быть не должно? — формальности ради ворчливо поинтересовался я.

— Да, помню, помню… Пошли уже.

Тренировался пацан, у этой "дуры" процесс перезарядки непрост и не быстр.

— Подожди. Фонарь-то не забыл? — добавил я менторства и, не дожидаясь реакции ученика, включил рацию.

Пш-шш…

— "Гоблин" — "Кастету".

— В канале. Чё там? Вроде, рано ещё.

Я посмотрел на светящийся циферблат "таг хауера" — точно, ещё целых двадцать минут до смены.

— Миша, мы с Юрой за периметр выходим.

— О! Какая надобность?

— Новая информация, требуется проверка.

— Куда пойдёте?

— Да на два шага, вдоль проволоки, к южному углу периметра. На гарнитурах.

— Понял, держу. Осмотрюсь, сообщу. Ждите

Я тоже поднял к глазам трубу "тепловика", вроде никого.

Пш-шш…

— "Кастету", чисто вокруг. Как принял?

— Принял, выходим.

Пока я ковырялся в навесном замке, Гоблин на вышке включил прожектор. Направил грамотно, не на нас, а перед нами. Закрываем… пошли. Натренированный радист исправно держит левую сторону.

— Где-то тут, вроде.

Блин, ну и темень. Ну, теперь все нормально будет, Мишка прикрывает. Я представил, как Гоблин пулемётом пишет круги вокруг нас… Мы с Юркой опустили стволы, включили фонари. Минуты две полазив, согнувшись, по зарослям какого-то чертополоха, мы нашли то, что искали.

Точно, это колья. Две штуки. "Осиновые" — залезло в голову. Тьфу-ты.

Колья диаметром сантиметров двенадцать заостряли топором, под достаточно острым углом — для лучшего входа в мягкую мишень. Или относительно мягкую. Наклонены разумно, из земли выступают на метр по высоте. Их сразу заметишь — если вокруг чисто. Но в таких зарослях фиг различишь, вот и обнаружили только после начала восстановительных работ. Шаг между кольями — сантиметров сорок, не больше. Рядом с двумя целыми мы обнаружили пеньки, остатки срубленных или сломанных. Нет никакого сомнения, что по двум "сеточным" сторонам периметра некогда существовала такая "полоса усиления".

— Как думаешь, против кого система? — продышал мне в ухо радист.

— Да чёрт его знает, — нехотя признался я.

Тут кого только не бегает. А если это была другая Платформа…

Здесь у нас не сибирская тайга и не джунгли, что-то среднее, совершенно разные участки встречаются, странный "микс" флоры и фауны. И рыси есть, и муравьеды. Черепахи ползают и ежи. Если встретим броненосца — ничуть не удивлюсь. И птицы разные: есть сойки, которых Сотников по таёжной привычке называет "кукшами", а есть цесарки, ибисы и пчелоеды. А уж разновидностей куропаток… Даже красные есть.

— А если опять обезьяны?

Я поёжился, машинально поправил ствол.

Тут ключевое слово — "опять".

— Можно допустить и агрессию приматов. Коли тут такие гиббоны, то "горные гориллы Промзоны" потребует от нас возвращения "сорокопятки", — попытался пошутить я. — Как думаешь?

— Да не… Горилла, наверное, пролезет, не знаю, — Юрка замялся, съезжая с прямого ответа.

— Угу. Тут ведь дело не в "пролезет". Эта линия кольев, вполне может быть, просто должна задержать врага на время, необходимое для прицеливания. Не дать ему быстро прорвать сетку.

— Ну, теперь-то её "колючкой" усилили, — неуверенно пробормотал стажёр.

— Думаешь, поможет? — посмотрел я на него.

— Ну тебя! Что делать будем?

— Ничего, на ус намотаем. Днём заснимем, зафиксируем, замеряем.

Щёлк.

— Как у вас?

— Закончили, уходим, доклад после.

— Принял, прикрываю, вокруг чисто.

Закрыв калитку, я посмотрел на здание заставы — окно еле светится, спит личный состав, кроме дежурного, лишь свеча горит на столе. Потом ещё раз, не без тревоги, оглядел "сетку" ограждения. Что-то хреновенькая у нас защита. Нам бы бронепанели с дредноута, да минное поле метров на триста по глубине… В балке задерживаться не стал, подхватил термос, оружие и, предупредив Сомова, двинул на пост номер один, наказав Юрке дожидаться сменяемого возле двери балка.

Вот и вышка. Выпала роса, ступеньки скользкие, подниматься нужно осторожно. Наверху я разложил принесённое, перекинулся с Мишганом по обстановке, пообещав, что радист всё расскажет.

Пш-шш…

— "Застава" — "Вышке".

— "Застава" на приёме, слушаю.

— "Гоблин" пост сдал, без происшествий.

— "Кастет" пост принял.

— Принято, удачи, мужики. СК.

Один в ночи, на высоте… Особое состояние.

Звёзд не видно, небо затянуто тучами и темнота полностью овладела этим миром. Мне было зябко, неуютно и страшновато, впрочем, тоже привычное дело. Хотя нет, сейчас что-то особо жмёт, набил себе тревоги в котомку. Включил я тепловизор, неторопливо, с паузами оглядел всё вокруг — нет причин колыхаться, но и спокойствия нет, это приемлемо для часового. Ветерок куда-то пропал — ни дуновения, а ведь в горах, да на вышке… Да так вдруг тихо стало, аж противно, ну, хоть птица бы какая крикнула в ночи глупое! Но как вымерло всё, нет проявлений жизни вокруг Промзоны. Хоть бы комарик пискнул над ухом.

И тут три крошечных светляка дворовых фонарей явились мне просто спасительным Божьим Сетом, надеждой и опорой, позволяющим всему притихшему живому дожить до рассвета. А рядом приготовилась к прыжку Тьма, из которой на меня злобно и насмешливо смотрят жадные страшные глаза. Бр-р-р…

Кто вы, черти?

Гориллы на стероидах? Морф-гиены или химероподобные кошко-змеи? Звероящеры? Слышь, Смотрящие, а вы этих тварей дочистить не забыли, часом? Отчаянно захотелось всадить длинную очередь трассеров в эту Тьму, посмотреть, как будут рикошетить пули, рассекая глубокими жжёными бороздами страшные рожи.

Я даже ствол поднял на турели.

И тут вдруг пронзительно закричала птица. Обыкновенная, лесная. И закричала она обыкновенно. И меня отпустило.

Фу-х…

Всё-таки, жизнь хороша, а мы победим. Мы их всегда били.


* * *


Утром от ночных страхов не осталось и следа, остались заботы.

— Говоришь, до Замка не добьёт?

— Иногда добивает, — уклончиво сказал радист, — по линии ущелье есть. Но не всегда. Да это и не важно, мы через репитер Дальнего сработаем.

Радиограмму решили отправлять Демченко, пусть думает, что с этим делать.

Хотя у Сомова, вполне проникшегося ночным рассказом Юрки, уже имелось готовое предложение:

— Попа сюда привезти нужно, — сказал он, машинально коснувшись рукой нательного крестика, спрятанного под пятнистым комбезом. — Пусть освящает, снимает всю эту гниль подшконочную.

— Молодец, — одобрил я. — Но, если и дальше так пойдёт, придется нам тебя, Мишка, производить в капелланы. Не навозимся попов.

— Знаешь, как подколоть, — хмыкнул Гоблин. — Поп меня скорее кадилом огреет.

Собирались мы недолго, выдвинулись быстро.

Если по прямой, то тут до побережья путь недолог, километров пятнадцать от силы. Только напрямик не получится, с юга путь преграждает длинная и глубокая расщелина, за которой местность каменистая, такие в лоб лучше не проходить. Поэтому группа начала движение, сразу забирая к западу.

Шли установленным порядком.

Сначала, продираясь через подлесок, мы медленно поднялись на лесистую возвышенность, откуда ничего не увидели, мешает густой лес. Относительно быстро миновали узкое и длинное нагромождение огромных валунов, словно бы выдавленных к побережью, в виде "стенки", гигантской лавиной, прошли мимо овальной выгоревшей поляны. Скоро звериная тропа стала похуже, под ногами камни и толстые корни. Но не настолько, чтобы у группы возникли проблемы, и не в таких местах проходили.

А вот скорость резко упала.

— Под ноги внимательней! — скомандовал Гоблин.

Первый раз мы остановились перевести дыхание, когда вышли на северный борт расщелины. Внизу по берегам молоденькой горной речки громоздилась камни — там не пройти, ноги сломаешь на скользких от брызг камнях. Если забирать круче на запад, давно бы вышли к берегу моря, там нормальный спуск, может, даже на "кеттенградах" проехать можно было бы. Но нам нужно сюда.

Тут, как на беду, начала портиться погода, похолодало. Низкие свинцово-черные тучи, тянущие холодный дождь, быстро наползали с северо-запада. Вскоре по огромным стволам древних самшитов и чинар застучали первые, прозрачно-белые, тяжелые и крупные капли. Над далёкими вершинами деревьев шквалистый ветер и ливень сплошной стеной летели к побережью. Внизу резко стемнело, речка вздыбилась, покрылась пеной.

Дикая картина! Дождь, вылетая из низких туч, врезался в тёмно-зеленый полог субтропического реликтового леса, прорывался вниз падающими струйками и потоками — по гладким узловатым стволам.

— А ведь тут где-то рядом! — прокричал сквозь громкий шелестящий фон Юрка.

Инстинктивно втянув голову в плечи, он молча наблюдал за буйством стихии. Плохо сейчас должно быть тем, кто сидит на открытом месте, возле простого костерка и халтурной мягкой палатки, не укрытых плотным групповым тентом. Хотя тут и мембрана не спасёт.

— Точно?

— Да. Приметная скала, — Юрка показал рукой на огромный остроконечный останец противоположной стороны каньона.

— Сколько?

— Километр вправо.

Где-то там охотники Промзоны и увидели объект. Ребятам не понравился, и они вернулись. Впрочем, тут и без "объекта" сложно — не лучшие места для ходовой охоты.

Сомов достал "тепловик".

— Так вроде дождяра же, — удивился радист. — Все звери типа по норам сидят.

Нормально он держится. И пушка всегда в полуготовности, и презерватив вовремя натянул на ствол.

— Не все, — глядя в трубу, сообщил Мишка, — особо умные охотятся, здесь их есть, и они всегда найдут горохового мудилу. А я с детства боюсь и тех, и этих.

— Хищники?

— Суслики, Юр, суслики.

Под ногами — плоские ломаные пластины песчаника, большие и маленькие плитки выложены лесенками. Хорошо это, не так скользко, будь тут твёрдые породы типа гранитов, без коленок остались бы.

Пока мы стояли-думали, ветер, сменившись на южное направление, быстро разогнал свинцовые тучи и выключил проливной летний дождь, отмывающий грешную, что несомненно, землю Платформы-5. Циклон крутится над побережьем. Небо поднялось повыше, чуть очистилось, через редкие разрывы в облаках к земле потянулись солнечные лучи.

Отсюда мы пошли осторожно, чуть ли не на цыпочках, но достаточно быстро. Всего один раз небольшой ручей с рыжей от лесной глины водой, водопадом падающий в каньон, заставил группу остановиться — вязкий бережок с издевательским чмоком плотно захватывал обувь. Перепрыгнули и двинулись дальше. Почти на выходе к предполагаемому месту я остановил группу:

— К бою.

Вот и пришли…

— Отсюда они, похоже, и повернули назад.

— Ништяк. А мы ближе пойдём и встанем напротив, — объявил Гоблин. — Кастет — тоже "тепловик", южный сектор. Вотяков — держи спину.

Я успел заметить, как отчаянно Юрке не хочется сидеть спиной к объекту, но он кивнул, молча выполняя команду.

— Пошли…

Мы лежали чуть сбоку от вершинки небольшого холма, начинавшегося прямо от последней расщелины. Слева всё ещё ревела речка, напротив — ручеёк, стекающий с южного борта, под ним небольших размеров прозрачное горное озерцо, оно на полке, чуть выше реки. С этого наблюдательного пункта нам удавалось через стену леса разглядеть кусочек моря, оно уже недалеко. В этом месте каньон практически прекращал существование, борта резко падали, ущелье превращалось в долину. Безымянная речка прижималась к нашему берегу, а напротив нас, под одинокой скалой, на широкой площадке стоял Объект.

— Спускаемся?

Гоблин секунду подумал.

В принципе, к морю можно особо не торопиться, время у нас есть. Вот только доложить бы нужно.

— Вперёд.

Щемящее чувство скрытой опасности, всегда приводящее меня в особое, предбоевое напряжение, лишь отчасти уравновешивалось присутствием двух напарников, идущих рядом. В сердце кольнул круговой полет над каньоном бело-чёрного грифа… Вот и ещё один. Уже трое! Снять, что ли?

Спустились быстро, тут невысоко, по камням перебрались на тот берег.

Стоящий почти прямо под склоном, Объект действительно поражал воображение.

Это была огромная каменная Баба. "Старая" — категорически не подходящее для неё слово. Древнейшая она, так мне дилетантски показалось. В кабак не пригласишь.

— Камеры, вы снимаете, я держу.

Сомов, конечно, силён. В такие моменты он не просто собран — мобилизован до предела, и на секунду никому не даст расслабиться.

Цельный камень? Высота фигуры — метров восемь, не меньше. Аналога я привести не могу, ни разу не археолог и не историк. Что-то среднее между сидящими статуэтками тибетцев и статуями острова Пасхи. Внизу на плоской поверхности угадывались какие-то иероглифы или руны.

— Кто-нибудь узнаёт? — без особой надежды спросил я.

А в ответ тишина.

— Хм… А дорогу кто-нибудь видит?

Мужики реально встрепенулись. Ну, а что вы, бойцы, в таких местах не только по сторонам смотреть надо…

От места расположения найденной статуи выложенная знакомыми плитами тропа доходила до крошечного круглого озерца метров двадцать в диаметре и, огибая его, уходила к востоку, заворачивая за скалу.

— Иду первым, держите сектора, дистанция двадцать, — отстранил меня Гоблин и, не дожидаясь ответа, перекинул ПКМ поудобнее.

На корточках заглянув за поворот, Сомов молчал недолго. Вернувшись к нам, он быстро спросил меня глазами — как тут, мол, и, получив ответ, спокойно предложил:

— Пошли смотреть. С нашатырём.

За поворотом стоял храм. Или крепость — определить сразу невозможно.

Ещё точнее, развалины сооружения, построенного некогда из тяжёлых крупных блоков. Такие показывают в научно-популярных фильмах, найденные в джунглях реликтовые остатки былых городов. Здесь можно ждать чего угодно. Диких обезьян, свирепых туземцев, злых духов и целые взвода бойцов Нечистой Силы. И поверишь тут во что угодно.

— Что замерли! Оба в "ночники"!

Такое ушибает, без байды.

— Вот это… низабудуматьродную! Это сила, — не вытерпел и Гоблин.

Размером и площадью эти развалины были с наш Замок.

Разумная жизнь отсюда выветрилась… Нет уж, не торопись, Костя! Мало ли. А вот организованная жизнь ушла отсюда настолько давно, что тут, пока что, во всяком случае, не заметно неприглядных следов той имущественной разрухи, что неизбежно возникающей в местах, брошенных человеком. Зачистилось всё, исчезло.

И всё-таки… Нет там никого. Вот чувствую, интуиция. Тропок не видно, ветки не ломаны, мусора нет. А почему тогда жутковато? Догнался?

— Это тоже Платформа? — первым озвучил общий вопрос радист. И пошло.

— Чёрт его знает. Может…

— Тогда самая первая.

— Думаю, там чисто.

— Согласен. Но пошмалять сперва стоит, поднимем живое.

— Там надписи есть, это же понятно…

— Отчего тут такая плотность, мужики?

— Может, Смотрящие сначала ставку на побережье делали?

— Ага. И всех смыло.

— Или сами уплыли.

— Спорим, там ничего нет. Никакой мистики.

— Звери зато есть.

— Ладно… Перекусывать будем? Или там?

— Нет уж, вдруг без аппетита останемся, — хмыкнул я.

Подкрепились быстро, холодным шашлыком и сладким кофе из китайского термоса. Мы с Сомовым рубали вдумчиво, а вот радист заметно нервничал, вставал вместе с кружкой, постоянно порываясь что-то сказать, каждый раз останавливаемый взмахом руки — дай спокойно подумать, Юр… Потом мы связались с заставой, коротко разъяснили Фокину ситуацию, обозначили место, решительно отказались от "кавалерии", установили контрольные сроки связи.

— Ну что, мужики, пойдём зачищать, познакомимся поближе. Юра, ты как? — первый раз на моей памяти Гоблин спросил такое.

— Я с вами! — взвился радист.

Мишка с сомнением посмотрел на меня. Я кивнул.

— Лады, братан, принято. Тогда вспоминай всё, что тебе вложил Кастет, работай бодро, без прогонов, стой прямо. Кастет, ты стреляешь. Встали!

И мы пошли.

Кто же ещё это сделает.

Глава 15

Алексей Сотников, президент Русского Союза,

думатель государевой головой

Хорошие обсуждение, интересные новости.

Я отставил в сторону кружку с бульоном, всё равно пока горячий. Ещё капну, упаси бог, на документ, мужики меня сожрут.

— Ну, показывайте.

Демченко расстелил на столе небольшую карту. Обычно карты разведчиков рисованы по старинке, тушью, это адовый труд. Сталкеры собирают своих кроки, схемы, описания и сдают раз в неделю художнице. Раз в месяц карта группы обновляется по листам. Звено топографов у нас уже есть, но они работают по знакомым местам, там идёт уже настоящая работа, над настоящей картой. У сталкеров — своё. Всегда кусочками, даже мне полностью расклад листов не показывают, хитрят. Комсталк не хочет давать невыполнимых авансов.

На этот раз карта только в карандаше, значит, много неясного.

— А это что за ручей? — уточнил я.

— Не назвали ещё. Он с Южного Хребта течёт, потом через просеку, там в лес, ну, и уходит в ущелье, — за всех ответил Демченко. — Сам вроде небольшой, но в дождь сильно звереет.

— "Зверка" подойдёт?

— А Зверовая? — предложил свой вариант радист.

— Ферма бывает зверовая. Песцовая. Или охота.

— Да покатит, — пожав плечами, кивнул Сомов.

— Ну и пиши… А это что? — указал я карандашом на странную абстрактную фигуру, отчасти похожую на кляксу.

— Это Кастет террасу пытался нарисовать.

Нормально нарисовал.

Если вместе с фотографиями смотреть — картина получается цельная. Самому бы туда поехать, да на месте посмотреть. Точно! Я им там ауру Промзоны быстро выправлю. Натащили страхов, уже по всему анклаву легенды ходят, молодёжь группу аномальщиков хочет создать… Обязательно поеду.

— Секунду, мужики, — я, привычно путаясь, поднял рубку одного из множества телефонов, стоящих в ряд на боковом столе.

Зараза, пора выделять из механослужбы электроцех в отдельное подразделение, Дугин, хоть и рвётся на части, один никак не справляется. Ещё квартал назад должен был сдать в эксплуатацию АТС, причём, самую примитивную, без всякой электроники. Два раза сроки переносил.

— Алло, Неля, запиши в план работ поездку в Промзону. Не, не, через две недели посмотри там, никак не раньше! Но и чтобы не тянуть. Да? Так? Хорошо.

А парни прямо заряжены. Ну, с Демченко ясно — по натуре всегда готов прыгнуть в омут, готов к Событию, потому и ищет необычное. Кастет — ладно, поверю. Но вот Гоблин…

— А это что за тропка корявая?

— Уже не тропка, — быстро поправил меня Костя. — Это верхняя грунтовая дорога от Промзоны. Если сразу брать на запад и только потом постепенно спускаться к морю, то "кеттенкрад" там проходит. Он и прошёл… Остальное дело техники и приказа. Звено из трёх, а лучше четырёх человек отправить туда на "краде" и квадре, да с бензопилами, — так они за день пробьют трассу пошире. В принципе, можно сразу Т-100 пустить, там и вдвоём сладят. Трактор в Промзоне подготовленный.

Ещё как подготовленный, я подтянул к себе другое фото. "Шуш-трактор" сделали, фантазёры.

На кабине стоят дуги, "антизверовандальные", и пещернику не выломать, на них закреплена дополнительная защита кабины и агрегатов. Решётки на окнах, рация, верхний багажник для дальних поездок, на нём "люстра". Из заднего окно посередине на креплении торчит "Арсенал-митральеза-410", ещё одна опытная модель дугинцев. Четыре спаренных ствола 10-го калибра, дульнозарядно-капсюльные. Страшно представить, что эта "губная гармошка" сотворит с живой мишенью. Испытания я пропустил, надо было в план себе включать — забыл. Картечь там покрупней и сыпануто её от души. По сути — горсть пуль.

Агрегат можно быстро снять и переустановить вперед или вправо. С руки стрелять из такой пушки нереально, хотя Сомов хотел попробовать. Всё производство наше, кроме капсюлей. Простейшие уже делают в химлаборатории, но до нормальных нам ещё далеко. Химический цех пока только в плане, нет ресурсов стройкомплекса, стройку начнём только через два месяца. Поэтому капсюлями я запасаюсь, уже и не знаю, может хватит их таскать? В подвале дальний угол спецсклада забит уже хорошо.

— А эта линия у вас в головах или уже есть в реале?

— Не, это временное, мы так тропку к морю обозначили, по которой сами шли, там заросло всё, матёрые деревья стоят, — пояснил Демченко. — Можем предполагать, что после расчистки проявится мощёная дорога.

— Сколько тут до бухты?

— Семьсот метров плюс-минус. Вечерняя прогулка по аллее.

Гольдбрейх пока молчит. Сел себе в углу с пачкой снимков, рассматривает фотки с лупой в руках и думает о чём-то.

Я взял в руки ещё одно фото. Пока есть такая возможность, всё важное мы печатаем на бумаге.

— Покажите, где она начинается.

— Да вот тут, — наклонившись ко мне, Костя Лунёв показал на группу более низких деревьев в строю корабельных стволов. — Если там была дорога, а она была, то широкая, двухрядная. Как старые римские.

— А эта… хм… статуя. У крепости та же стилистика? Или разные эпохи?

— Мы не специалисты, но все пришли к мнению, что статуя гораздо древнее. Вообще что-то допотопное. Там внизу знаки, их зубилом в камне рубили, так мы их сгоряча приняли за некие письмена, а оказалось, что это рисунки. Ну, первичные такие, именно из них позже всякие иероглифы и слепились. Охотничьи и бытовые сцены, — Лунёв чуть помолчал и решительно добавил: — Военных сцен нет, тщательно изучали.

Я незаметно улыбнулся. А Кастет говорит, что не специалисты… Всеобщее широкое образование и добротное самообразование прошлых лет всегда даёт свои плоды. Что-то будет, когда этот багаж в головах закончится. Честно же если, то нет у нас таких спецов, профессиональных археологов.

— Материалы по ним передали?

Сталкер кивнул.

Понятно… Отодвинув карту, я опять взял пачку снимков, постоянная ротация.

— Давайте теперь по развалинам. Только без всякой мистики, хватит уже.

Сталкеры переглянулись. Наконец, Гоблин вызвался.

— Давай, начальник, я поясню.

И отлично, Сомов сусолить не станет.

— Я без брызг. Значтак… Понять, что за строение, сложно. Блоки крупные, тяжёлые, резаные, но от старости сгладились. Что-то упало и уже лежит надёжно. Стены, как таковой, там нет, почти везде периметр строители определили зданиями. Ну, в одном месте — вот тут, со стороны речки, кусок стенки дыбится, он сохранился. С зубцами. Там рядом что-то типа ментовской, реально, походу назгулы с пиками возле КПП бесчинствовали — вот просто чую. Площадь периметра сравнима с Замком, но более вытянута, как у германцев. Всего семь бараков, из них один центровой. Почти все без крыши.

— Перекрытия были из деревянных балок, гнёзда хорошо видно. Сгнило там всё давно, — пояснил Кастет.

— Ну, тухлое отпало, реальное осталось, — согласился с другом Сомов и продолжил: — Центральное здание — почти стопудово бывшая церковь, в центре зал годный, большой, стены высокие, купол каменный. Это единственная крыша, которая не обвалилась, будто навечно собрано. Только в центре дырка. И вот чё! Ничего молельного нету. Ну, типа там иконы, не знаю, фрески какие, статуи божеские… Есть и такая немалая тема, что там верхушка бедовала, а не попы крутились. Например, выгнали их взашей. Ребята, правда, за поповское стоят, а мне, всё-таки, думается что элитное там было, типа конторы для ровных пациков с лавандосом и красивых чикуль.

— Тогда там находился рефлекториум! — очнулся наконец профессор.

— Не понял я щас, — несколько растерялся рассказчик.

— Зал заседаний, хм… Прошу прощения, продолжайте, товарищ Гоблин.

Сомов выдохнул, крякнув в кулак.

— Что ещё… Кароч, два здания точно жилые: шконки каменные, столы, чуланы, все дела. Стены, без байды, крепкие, парашник общий…

— Подожди, — перебил я уже его. — Скажите нам, мужики, а в принципе, насколько там вероятна угроза обрушений? По ощущениям?

— Всё уже упало, — уверенно и коротко заявил Михаил.

— Соглашусь, — поддержал его Юра Вотяков. — Ничего уже не рухнет, время объект отформатировало.

— Перемычки каменные были, между зданиями периметра и центральным, вот они и упали, гнезда искрошились, — дополнил Демченко.

— Хорошо, понял. Давай. Миша, дальше.

По глазам Демченко я понял, что он ещё что-то хочет добавить. Мнётся…

Я уточнять не стал, пусть поварится.

— Я и говорю, то что отстоялось, то крепкое! Под всей зоной, если наморщиться, явно каменная подушка будет — где фундамент, а где в запас делали. Потому деревья и не пробились, не встали внутри зоны. Если бы не так — "зелёнка" давно бы отмела объект себе. Хотя там травы всякой и так немеряно, но всё из слабых, ползуны всякие. И ещё эти есть, допотопные, ну, в школе проходили! Хвощи и плауны, так?

Поначалу я порой не совсем точно понимал Гоблина.

Говорит он не по чистой фене, сибирские зеки, навкалываясь после отсидки на артельных приисках, по выходу из тайги говорят по-иному. Это разновидность пацанского "бодрячка" в деловой братковской вариации. Причём, "северного" типа, так говорят, например, питерские и кировские. На юге словечки другие, там кавказское влияние сильно.

Так что сначала я порой подвисал на секунды. Потом привык, как и все остальные, относясь к подобному жаргону, как к неотъемлемому фактору развития языка. Такие безписьменные сленги всегда очень динамичны, новое рождается постоянно, а у нас сей процесс особо подвижен — новая разновидность рождается на глазах. И под "локалкой" правильными мужиками анклава понимается не жилая зона ИТУ, а, несомненно, известное-другое, легендарное, да новое. Тут филологу скоро раздолье будет — продуктивная на генезис письменная составляющая, со смертью культуры SMS и каментов, исчезла, и потому узнавание адептами новаций идёт исключительно через личный живой контакт. А это, скажу я вам, зрелище!

К Гоблину все давно уже приспособились, ни внешность, ни манеры обманки не дают, но и жеманного не обещают. Что делать, Сомов такой, стыдливо колупать паркет ботинком никогда не будет.

— Воды хоть утопись, — описание от Гоблина продолжилось. — Речка в долинке разбегается на рукава, два потока подходят близко к развалинам. Там даже "бассейны", прикинь, есть, не пойми какие — то ли древние кенты нарыли, то ли природа-мать. И очень тепло.

Кастет откинулся назад. Серёга привстал, размял плечи. Долго уже сидим.

— Алексей Александрович, я туда приехал в райскую погоду, — поделился впечатлениями Демченко. — А вот мужики в первый раз пришли в проливной дождь. В обоих случаях у развалин тишина, теплынь, ветра нет. Райский климат. Сомов упоминал про "зелёнку", так там одичавший виноград кругом растёт. Чёрный такой, вкусный, кстати, крупней, чем у нас и послаще. Ещё сирень есть, повилика…

Я с удивлением посмотрел на него. Вот какие слова материковские люди знают, не то что мы, северяне, липу от вяза не отличаем.

Профессор, похоже, уже созрел для более длинных комментариев.

— Правильнее будет сказать: "микроклимат". Не удивительно. Хребет закрывает долину с севера и северо-запада, море теплое, инсоляция огромная. И много влаги, вот вам, коллеги, и ещё один фактор. Соответственно, сформировался огромный хорологический ресурс. Я бы предположил даже не "сочинский", а микроклимат субтропического абхазского типа, там могут произрастать цитрусовые. Несомненно, означенному оазису необходим ботанический осмотр, поиск остатков культурных посевов.

Услышав такое я, как мне показалось, на минутку, закрыл глаза, вспоминая фотографии и вновь оценивая рассказы сталкеров.

Итак.

Когда-то к этой "крепости" вели две дороги: одна по "морской" аллее, из бухты, вторая же наверняка поднималась на возвышенность. Если подняться по ней, то попадёшь в то место, которое мы ныне называем Промзоной. В Крепости есть два подвала, по объективным причинам пока не обследованные. Есть центральное здание в три этажа, небоскрёб по нынешним меркам, в котором сумрачно красуется старинный это самый… рефлекториум.

Ничего внутри не осталось от былой роскоши, только тёмное пространство с лучиками света.

В северной части безнадёжно ожидают новых хозяев руины жилых комнат. В южной — мастерские, каменные давильные прессы, кухни и конюшни. Рва у Крепости никогда не было. Внешние стены поросли душистой цепкой зеленью, а в каждой мелкой расселине зародилась земля, давшая приют маленьким цветкам. Из-под каждого камня и в простенках растёт трава, лиловые и белые кисти сирени выглядывают из нижних бойниц. Рядом руины небольших строений, их еле угадаешь, а звериные тропки, даже крошечные, отсутствуют, зверь сюда не заходил…

— Юрка влез на крышу это "рефлектора", молоток, почти как Монгол на высоте работает, — пробивался сквозь пелену моих мыслей низкий голос Гоблина. — Говорит, реально море видно…

Вот чёрт!

Ну, конечно же видно. И мне видно!

Я представил: ярко жжёт полуденное солнце, и от этого терпко пахнущие влагой тропические заросли манят ещё сильнее. Ещё сто шагов и вот оно: начинается царство зелени, кусты черемухи и лавра, широкая аллея вековых деревьев, идущая к… Я вижу море — огромное и пустынное! Лазурное! Там нас ждут восхитительные коралловые рифы, прекрасные песчаные пляжи, изумрудная зелень травы по бокам аллеи, освежающий морской бриз и шелест трапециевидных листьёв высоких пальм.

И большой фанерный щит с надписью, выполненной маслом в курортном стиле, с блондинкой в правом углу: "Пансионат "Южное Взморье", Замок "Россия".

Я открыл глаза, посмотрел на моросящий дождик за окном, и вновь прикрыл их.

Мне это нужно.

У нас это будет.

Так, что мы имеем — я уже с другим уровнем интереса вновь придвинул карту.

Большая удобная бухта, на западном берегу нужно строить морской Порт. По центру зона отдыха, а если идти по пляжу налево, то выйдешь к другой бухте, уже поменьше, а там и устье Волги. Чуть ближе одинокий высокий остров. А напротив, на уступе скалистого утёса стоит в молитве Смотрящим "мист-группа" Эдгара. Все в оранжевом, в окружение бесчисленных пёстрых ленточек, тут и там развешанных по соснам. Ничего, вытерпим и их, лишь бы нудистский пляж не забацали. Хотя сложности могут быть.

Люди с Морского занимаются морским же промыслом: по берегу, в восьми километрах к востоку начинается "крабовое поле". В поселении уже две мотолодки и один ялик — "моряки" исправно отлавливают добычу, приносимую течением. Пока в Морском Посту живут четыре семьи, но на подходе ещё две — постепенно формируется настоящий посёлок… не совсем обычных людей. Соответственно, здесь нужна системная власть, организация быта и работы. И обучение детей. Хотя, если в перспективе организовывать отделение школы в Промзоне — на весь район… Забирать детей у родителей — плохой метод, а фатальные неучи анклаву не нужны.

Морской Порт, Зона отдыха, на острове ставим маяк, как символ присутствия, плюс Южный Пост, к которому берегом с востока не подойдёшь, горки перекрывают. Всё, Волга будет наша, это уже внутренняя река! Мы уже не просто дотягиваемся, мы крепко становимся на море, забирая берега себе. Опорный район, выше которого простирается Земля Обетованная Русского Союза. И открытые месторождения железа и серы рядом, на той стороне реки. Да и здесь ещё немало найдём.

А если тут и ставить перерабатывающий центр? Ниже Промзоны?

Мне становилось очевидно — южная, самая важная опора анклава практически уже определена, остальное пока есть задачи тактические, растянутые по времени и объёмах выделяемых ресурсов. А, закрепившись, таким образом, на юге, можно будет начинать давно желаемое и давно же планируемое — отправлять крепко оснащённые долговременные экспедиции на север по Волге и по берегам мора, в обе стороны. Среди прочего, искать в совершенно неизведанных нами землях следы мутной украинской истории и возможные подходы по морям и рекам к нашим восточным соседям. И пусть канадцы с вновь найденными англами хоть изобъединяются в политические смычки, такой опорный район раскалывает их идею на крупные организационные осколки, не способные к стратегическому воздействию на зоны наших интересов.

Эта серьёзная экспедиция есть моя давняя и стойкая мечта: найти момент, оторвать от бесконечных дел и задач лучшее судно, а то и два, лучших людей, оснастить их добротно и отправить в дальний путь. И сам бы отправился, будь у меня такая возможность.

Размышляя, я лишь фрагментами слышал споры участников.

Пока что громко спорили лишь двое, остальные же опять погрузились в тихий разговор. Налили себе бульончику в стаканы, поставили меж собой миску с жареными сухариками, и хорошо им.

А эти жгут!

— Уважаемый Гоблин, ваши суждения о непреложности элитарных территорий в таких сообществах интересны, но не бесспорны…

Вот они уже куда забрались! Задним числом делят шкуру давно уже убитого и съеденного Смотрящими пещерника.

— А чё тут греться, профессор! Реальные мужчины забили банку, пробили место хавиры на путевость, приплющили мальца хозяина, и забрали в общак для оттяга правильных. Сами же говорите, микроклимат.

— Однако и священнослужителям не чужда тяга к таким заповедным местам.

— Каким местам, проф!

— Вспомните хотя бы Афоны.

— Не-а, им тут без кекса, Марк Львович. Площадка маленькая, без байды. Где прихожан брать, кого стричь?

— Как это где?

— Посёлок большой нужен, а ему места нет.

Гольдбрейх не сдавался.

— Постулируемую вами элитарность, коллега, вполне можно принять, как частное, проецируя и на церковников. Допустите существование в этом месте монастыря особого статуса для особых же лиц, может, и прикрытого пологом камуфлирующего сектантства. Были такие, вполне в рамках патрологии.

— Ну не знаю, — пожал плечами сталкер. — Я вас, профессор, реально уважаю, но… Канешна, и попы могут по мастям. Но что-то мёртвое в такой идее есть. Реальней сбор тут "приличных людей", типа тех, кто родился, вырос и шевелит за чё-каво на своих массивах…

— Вы подразумеваете некую знать?

— Знатный молодняк. Отжали у папашки-царя гульденов и мажорили тут с чиками… Ваще, таких бомбить надо бы.

Вот где бы я на Старой Земле смог увидеть и услышать диспут профессора-математика и братка со стажем и самыми разнообразными заслугами? Непредставимый случай. А тут нате вам.

Тоже новая реальность.

— Постойте, уважаемый Михаил. Вы намекаете, что некие сторонние силы могли… после получения соответствующей информации…

— Ясно, капнул кто-то. По наводке.

— Не находите, коллега, что сие несколько эксцентрично по местным меркам?

— А по понятиям! — напористо объявил Гоблин. — Расслабились они, распустились по беспределу. Рыхлые стали, олени маскотные… Вот какая-то бодрая бригада и подвалила с деловым шухермейстером в голове. Типа, такие пироги, пацанчики, отворяй ворота, принимай решение: кто не с нами, тот под нами.

Да тут уже целый сценарий пишется.

Вот так легенды и рождаются, мифология места, маяки для ищущих.

Гольдбрейх довольно распрямился, широко улыбаясь. Похоже, старый опытный спорщик заманил-таки Гоблина в ловушку.

— А куда, в вашей версии, уважаемый коллега, отправились сами захватчики? Их сменили ещё более новые, как вы говорите, "бодрячки"? Не надо меня перебивать, — решительно поднял руку хитрый еврей. — И наличествуют ли там хоть какие-то следы былых баталий, пожарищ и вообще любых экзогенных разрушительных воздействий? Я весьма долго и внимательно изучал представленные фотоматериалы и таковых решительно не заметил. Сергей, будьте любезны, поясните нам по вопросу.

Демченко с сожалением посмотрел на Мишку.

Тот независимо хмыкнул.

— Ничего нет, никаких признаков. На гарь мы поскребли. Непохоже, что там когда-либо велись боевые действия.

— Могли душком заставить сняться, — буркнул Сомов.

— Из укреплённой каменной цитадели? — добродушно усмехнулся Гольдбрейх. — Весьма сомнительное утверждение, коллега, вы же сами установили высокую изначальную обеспеченность этого, хм… анклава.

— Заранее сбежали сявки, — упорствовал Гоблин, сталкера так легко не побороть. — Рожденный бегать звездей не получает.

— Отказ от завершенной системы и острый интерес к индивидуальному бытию? Под воздействием пары угроз местных гопников, пусть даже и с бронзовыми мечами? Мне всё понятно, уважаемый оппонент.

— А чё, бывает!

Но Марк Львович уже повернулся к другим свидетелям.

— Другой вопрос. А вот как вы думаете, господа сталкеры, почему былые хозяева Промзоны, обнаружив Крепость — а сие несомненно, как вы понимаете — ничего не предприняли и никаких шагов к её освоению не совершили? Ведь Промзона, хоть нынешняя, хоть былая, это совершенно другая эпоха, качественно иная материальная культура… Сколь угодно продолжающееся воздействие оставило бы свои следы! Вы же, Сергей, если мне не изменяет память, туда на технике приехали?

— Так точно, на гусеничном мотоцикле пограничников.

— Что же тогда помешало нашим предшественникам в данной локации наведаться туда в, извините, механовооружённом состоянии? Ведь рядом море, коммутационные возможности, колоссальный белковый ресурс, микроклимат места.

— Вполне возможно, что им помешало Нечто, — начал планомерно подрывать деловой характер обсуждения хитрый Кастет.

— О! Я уже вижу ваше, Константин, стремление узреть истину в экстатическом созерцании!

Не пойдёт! Они сейчас сцепятся в новый спор. А лучше бы эту тему попозже начинать разжёвывать. Так решил я — и прервал течение беседы, направив её в другое русло.

— Стоп! Об этом потом поговорим, обещаю. А пока скажите мне, что с животным миром и кто, так сказать, занимал территорию Крепости?

Юра Вотяков встал со своего места и протянул нам с профессором новую пачку. Вдумчиво подошли к вопросу мужики, хорошо подготовились.

— Разрешите, я!

— Давай, Костя.

— Да никого там не было из теплокровных… И быть не могло, нет таких идиотов в животном мире, — сразу жахнул Лунёв. — Мы туда подходили по-боевому, обезьянками-то пуганые, опыт имеется. Мало ли…

— Поди, и мутировавших горилл предположили? — прозорливо предположил я.

— Ну да…

— И ещё что похлеще?

Парни заёрзали. Конечно же, предполагали. А кто бы нет? Я могу лишь примерно представить себе, что они испытывают в таких ситуациях, находясь в полном отрыве от баз и возможной экстренной помощи, стоя прямо перед Неизвестным. И даже этого представления вполне хватает… Часто понимаю — не мне судить о суевериях сталкеров. А кому тогда? Никому.

Попробуйте сами это испытать.

— Итак?

— Да видно же на фотках. Кроме змей, никого.

— Это вот эти ошмётки, как я понял?

Фотографии столь натуралистичны, что способны аппетит отбить на месяц. Змеи жирные, ошмётки крупные, всё в цвете. Особенно живописно получалось, когда картечь разрывала гада на гладком плоском камне. Никуда не годится, такое перспективное для анклава место нужно не просто зачищать от ядовитых змей, а выбивать их под полный и окончательный ноль, чтобы и духу их там не было.

— Ага. Хорошо, что мы ещё на подходе их заметили, цветастые. Долго думали, — честно признался Лунёв.

— Главный, без базара скажу, там самое настоящее кумло…

— Что, так много?

— Да не то слово! — даже возмутился Кастет. — Самое лучшее определение — "кишит". Так вот их там кишит, или они кишат, в общем, всё кишит и всё шевелится.

Гольдбрейх, как и положено, заинтересовался деталями.

— И чем же они питаются при таком количестве особей в популяции?

Показывая карандашом места на карте, Демченко пояснил.

— Питаются имеющимся. Там рукавов и ручьёв прорва, водопады, сливы. И везде прогреваемые солнцем террасы. Лягушек выше крыши, ящерицы, грызуны, птичьих гнёзд — целые базары. Туда вся мелочь с верхних лесов спускается.

— Может, они ещё и пляж окучивают, — предположил Гоблин. — Может, у них крабы в любимом меню первым строем стоят.

— А что за змеи?

— Да леший их знает, полосатые, — неопределённо махнул рукой Кастет. — Похожи на кораллового аспида.

— Вполне может быть какой-то эндемик. Будем изучать, искать аналоги.

— Да! Ещё имеются удавы, — обрадовал меня Демченко. — Для человека они размером не опасны, а вот обезьянкам такого врага вполне такого хватит для "прощай, мама". Ну, эти поумней, сразу уходят.

— Действительно крупных удавов видели?

— Ни одного. Но тема не закрыта, — осторожно сказал Кастет.

— Много набили, Костя?

Кастет горестно поморщился, что-то промычал, но не ответил.

— Что, тяжело было?

— Поочковали, как без этого… Как полезла эта скользкая нечисть со всех дыр, думали, Наказанье Божье настало! Реально страшно. А передвигаться среди камней? Не знаешь, откуда прыгнет. Конечно, мы старались большую часть гасить с дистанции.

— Так всё-таки, как их били?

— Били? Да никуда это не годится… Дорогой фарш вышел. Патронов сожгли уйму, дробовых-то мало в группе, кто бы их пёр в запас?! Нужно этих гадов как-то по-другому давить. Часть в подвалах укрылась, теперь туда не сунешься, неприемлемо.

Народ оживился, пошли интересные предложения.

— Жечь, жаль, нельзя… А так бы напалмиком окультурить.

— Может, газ какой закачать, ядовитый?

— Я вам дам газ ядовитый! — мне от таких разговоров сразу плохо становится, а ещё больше от мысли, что таковые идеи генерируются постоянно, по разным поводам. Значит, и в других анклавах такие рацпредложения появляются…

— Заринчику каналом выписать? — ехидно спросил я.

— Не нужен зарин, не нужен фосген и напалм, — подключился наш главный научник, — Не торопимся, подумаем спокойно… Может, проще будет выкурить их дымом с патогенной составляющей. Поручу этот вопрос биологам, пусть посмотрят внимательно, подумают, предложат, при необходимости отправлю девчат в командировку со сталкерами… Вы же обеспечите безопасность моих красавиц?

— Ка-анешна!!

Эти обеспечат.

Наши профессоры — самые миролюбивые профессоры в универсуме, я всегда в это верил. А наши сталкеры — самые моральноустойчивые сталкеры современности. Но решать проблему действительно нужно.

Ладно, картина ясная.

Действительно серьёзных проблем я тут в упор не вижу.

Главная же остаётся неизменной: недостаточная численность людей, это основной тормоз в вопросе освоения новых пространств. Но потеряшки всё ещё появляются, и мне думается, что процесс Смотрящие остановит осенью, с понижением температуры.

— Промежуточный итог таков: решать змеиный вопрос надо срочно, место уникальное, его столбим намертво, будем развивать, — резюмировал я. — Хотя, зная вас, дорогие мои banditos, думаю, много змей там не осталось.

Те довольно покивали головами. Дети.

Но своего сталкеры никогда не упустят, не было ещё такого.

— Главный… один хрен мы поиздержались крепко, стволы, веришь ли, еле остудили, — вкрадчиво начал Сомов. — Нам бы патронов подкинуть спепоставочкой. Ну, сколько нас таких, чётких да дерзких? А мы уж зачистим, вот и профессор уже своих биологов на это дело сфаловал. Там биологичка одна такая есть… Возьму с собой и всё с ней сделаем.

Профессор насторожился.

— Товарищ Гоблин…

— Принято! — хлопнул я ладонью по столу. — Сергей, пиши заявку, прям щас, давай мне. Так, что у нас осталось? Наверное, хватит пока по Крепости, всё едино потом возвращаться к вопросу, и не раз. Есть у кого дополнения?

— У меня есть. У нас. То есть, мы все…

— Сергей, я понял, что вы все как один, что спелись и слиплись. Что?

— Сабли там торчали.

— Какие сабли?

— Помните, я говорил, что каменные перемычки между зданиями рухнули?

— Ну.

Комстал собрался с мыслями.

— На них "сабли" смонтированы были, как у нас, только поменьше, — выдал Демченко. — Бронзовые они, потому и уцелели. Все в патине, не сразу и увидишь в траве.

Я тяжело вздохнул.

— Серёжа… И это ты считаешь "дополнением"? Почему сразу не дал в описании?

— Ну, вы же сами говорили про мистику, мол, не надо…

— А где тут мистика, Серёжа? Тут загадка есть, тайна. Пока не раскрытая. Надеюсь, никогда и не раскроем, нам такие "открытия", и, тем более, практические опыты, нахрен не нужны!

Неожиданно поступил профессор. Он привстал и спокойно предложил:

— Давайте, в самом конце я затрону ещё и этот момент. А пока опустим, вернёмся к Промзоне.

Но я уже заподозрил неладное.

— Постой, постой! А ну-ка, мужики, ответьте мне, прямо в глаза глядя: а где остальная "бронза", а? Или что, это единственный металлический предмет? Ну, паразиты…

Бинго!

Рожи уставили с пол.

— Шеф, ну, была пара сабель… не больше, без байды.

— И секира ломаная, не готичная, — нехотя дополнил Кастет.

— Как сувенир же оставили, товарищ Командор. На память.

Детвора! Бегают, стреляют, воюют с людьми и диким зверем, ищут и находят — ни одна служба не принесла столько нужного и полезного анклаву, как группа сталкеров. Серьёзные опасности и тяжелейшие нагрузки, постоянный нервный стресс, едят чёрт-те что и когда как. Ни жён, кроме Кастета, не имеют, ни детей, ни домов своих. А всё едино — дети. Сувениры им… Поди, ещё и помахали ими на задворках, наставили новых зарубок.

Я рукой остановил Гольдбрейха, уже открывшего было рот для гневной обличительной проповеди "О пользе наук".

— Мужики, вы понимаете, как важно изучить образцы?

Они понимают.

— Кроме того, вы в курсе, что у нас уже есть и работает музей истории освоения?

— Не были ещё ни разу, — за всех ответил Демченко.

А когда бы они были…

Музей есть и работает, его организовали в большом подвале жилого здания Замка, между пищеблоком и медцентром. И все артефакты, в нашей цитадели найденные, туда и снесли. И щербатые боевые топоры, найденные нукерами ещё в первый день, алебарду на узловатом древке, пару сабель и четыре кинжала. Месяц назад разгребали углы одного из подвалов — нашли две старинные пушки и горку чугунных ядер, их тоже присовокупили к экспозиции. Стеллажи и стенды, много картин местных художников — их даже вывозили на пленэры по Волгу и в другие места. Заведующая — опытный музейный работник из Омска, пожилая женщина… музейного вида, дело ставит с размахом и дальновидностью. Там проводятся экскурсии и уроки, туда собирается всё необычное, характерное и интересное.

А они "режики" зажали, пацанва.

Краеведение и локальная пока история — важнейший атрибут образовательной системы анклава. Все граждане Союза должны видеть целое, хорошо представлять среду, в которой живут. Поэтому и в клубе, и в помещение музея есть киноустановки, прошлого поколения, плёночные. И фильмы киногруппа снимает плёночные, практически вечные. Цифра, естественно, практикуется в полный рост, но вся база аналоговая.

Среди прочего, просветительскую роль выполняют речные экскурсии и круизы, каждую субботу от пристани Замка отчаливает "Дункан" или "Нерпа" — последняя чаще, поездка на настоящем пароходе оставляет больше ярких впечатлений. Маршрут тургруппы — к морю. По пути судно ознакомительно заходит в Сену, останавливается для пикника на каменистому берегу возле приметной скалы Две Лошади. Там стоят деревянные балаганы и мангалы. Дивное место, скалы, две реки, рыба играет в слиянии потоков. И воздух первозданной чистоты. Люди восхищаются, ловит рыбу на спиннинг, жарят шашлык из форели с травками, фотографируют. Многие завели себе плёночные фотоаппараты — сухих реактивов уже накоплено предостаточно. С этой "химией"… Её я беру постоянно, много, по прогнозной "аварийной" заявке научников. Выгружаем мы "химию" через окно операторской, — поставили балку с талью, после того, как три бутыля с соляной кислотой чуть не разбили на лестнице…

Потом пароход идёт на Морской Пост, где эзотерик-экскурсовод от Эдгара накоротко морочит приезжим голову тряпичными ленточками и показом "святых мест Смотрящих" — этого экскурсантам обычно вполне достаточно, чтобы унять любопытство, понять суть и проявить сущность.

Самая дальняя точка круиза — крошечная бухточка на противоположном берегу, где на жёлтом песчаном пляже отдыхающий народ наслаждается морскими купаниями под охраной экипажа, с карабинами в руках высматривающих акул. А если уж совсем повезёт, то наблюдение за большой белой становится верхом впечатлений.

На обратном пути судно подходит к Листвянке, где на Кордоне группу ждёт горячий ужин, вечерний волейбол среди сосен и кедров, и песнопения с домашним пивом. После чего КАВЗ развозит людей по домам.

Я один раз скатался в такой волшебный круиз, после чего отчаянно захотел плюнуть на всё суетное и устроиться работать экскурсоводом.

— Оружие сдать, причём честно! — приказал я. — И учтите, не только оружие, так что, гоните артефакты, сталкеры. Я вполне понимаем?

— Так точно…

— Вечером занесём.

— Да мы же чисто помацать хотели…

Всё равно что-то себе отметать будут, психология трофейности.

Однако, мужики проголодались. Отчего бы не совместить полезное с приятным? Вскоре Якуб притащил слоёные пирожки с разной начинкой, горячего бульона и помидорчиков с чесночком.

Перерыв у нас, господа.


* * *


— Прежде чем обсуждать так интересующий вас вопрос о сути сокровенных тайн Промбазы и иже, я хочу уточнить кое-что практическое…

Сытые люди не так собраны, но так, как это нужно, спокойны. А подобные темы всегда требуют спокойной, взвешенной позиции.

— Первое… Второй трактор, говорите, практически готов?

— На днях выпустят из цеха, только тут такое дело, Алексей Александрович, — тут же начал маневрировать Демченко.

— Слушаю внимательно.

— Взамен Промзоне обязательно нужен маленький, для рутинных работ, и по мелочевке шебуршиться. "Хуцик", короче. Тем более, что фронт работ намечается.

Вот хитрец. Сразу ухватил верёвочку, за которую нужно дёргать.

— Принимается, мини-трактор дадим. Теперь следующее… Как там грунты навскидку?

— "Соткой" грубо взрыхлили приличный участок под посевное поле, выкорчевали крупное. Земля в Промзоне хорошая, жирная. Но сам слой не особо толстый, дальше скальное основание.

— Хорошо, а в Крепости?

— Пока сложно сказать. Но за ней, между полосой леса и пляжем тянутся явные остатки садов, хоть и одичало, но там каких только плодов нет. Мы далеко не ходили, времени не было даже на прикидочное обследование. Может, там и маслины растут, почему нет? Площадь полосы не очень большая, гумуса скопилось много, перспектива есть.

— Вычёркиваем… С кольями я всё понял, тут спорить не о чём. А вот что с обезьянами? Если, например, уже сейчас три дворовых хозяйства ставить на Промзоне? Каковы реальные риски?

Вот тут им уже тяжело отвечать однозначно, мешает предвзятое, мешают накопленные страхи ночных дежурств и разговоры на тему Тайного в соответствующем антураже.

— Обезьян поблизости нет, — наконец начал Демченко. — Остатки стаи частью отошли в предгорья, но там им не светит, кондоры над головой, корма мало, волки вдоль хребта бродят. Можно считать, что их уже сожрали.

— А другая часть? — спросил я, хотя уже и понял расклад.

— Спустилась вниз, в ущелье, к крепости не подходили по понятным причинам — те кто подошли, познакомились с отрядами "Каа" и ныне уже переварены. Так что, гиббоны уже не противники, тем более, что после всех стрельб и гонок людей они боятся панически. В последнее время там три группы прошли, почистили. Так что от стаи останутся единицы, никак нам не мешающие и не могущие помешать. Будут жить-поживать, как положено мирным обезьянкам, орешки грызть. А вот медведи и волки есть…

— Ну, это и в России было, когда вокруг Замка сутками крутилась крупная живность, — вспомнил я.

— Именно. До сего дня такая цель, я про зачистку говорю, если и была, так реального мотива к акциям не было. Да и людей нет, ведь в Промзоне и внутренних дел навалом. Если взяться дружно — два дня работы, и зверь, как всегда, отойдёт дальше, сдав территорию полностью. Но, товарищ Командор, мы должны сказать, что обезьянья тема не закрыта… Точнее, не совсем открыта.

Вот сейчас и начнётся.

— Мы три раза находили следы крупного примата. Весьма крупного.

— Да это йети, чё там сусолить, — всё ещё дожевывая очередной "последний" пирожок, бескомпромиссно заявил Гоблин. — Нормальный такой кабан, здор-ровый чёртила. Ничё, я ещё его увижу в прицел — в облическом движении.

Я снял очки. Что я в них сижу-то, бумаги в сторонке…

— Мужики, я вас умоляю! Вы мне про этих йети ещё год назад плешь проели! Свели тут всех с ума… Нам существующего мало?

— Но они же есть, — пожал плечами Костя. — Раз след, два след…

— Вы их сами видели?

Пауза, не видели. Их никто не видел. И охотники писали докладные, и дальние патрули с "пакистанки". Следы есть, объекта нет.

— Давайте так. Я вот прямо сейчас, то есть, публично, при всех признаю, что да, какой-то "снежный человек" по Платформе бегает. Местный ли, или Смотрящими слепленный, не важно, — бегает, могу расписаться! Но он никак, повторяю, никак, не влияет на нашу жизнь! Давайте мы этот фактор учтём, но оглядываться на него не будем. Оглядываться будем на реально мешающее. Вот леопарды там есть?

— Имеются.

— А кондоры?

— Летают.

— Пещерники?

— Ну, зачем так, ясно уже, — возмутился Лунёв. — Мы поняли, всё услышали, будем действовать по обстановке, реагировать правильно и адекватно, и… продолжать искать пока не очевидного "подснежника".

Вот же упрямые, черти! Я лишь махнул рукой.

— Марк Львович, давайте, начинайте… Мы готовы послушать ваши предположения и выводы, прошу… Гоблин, зараза, положи пирожок! Ты на совещании!

Наконец-то оказавшись в центре внимания, профессор поднялся и привычно интеллигентную позу "умный лектор перед дурнями".

— Итак, коротко о том, что мы знаем в виде незнания… Мы ничего не знаем о старой Земле. Все наши попытки выяснить судьбу родной планеты ни к чему не привели. Так, почти все попаданцы первой волны были транспортированы сюда одним "староземным днём". И почти одним часом. В этом "почти" кроется важное: есть несколько человек, попавшие сюда не час в час, а с некой дельтой, не превышающей, впрочем, двенадцати часов. Вероятен вариант, что в самый последний момент некоторые претенденты на перенос, скажем так, выбывали из игры — например, по причине смерти. Субъективную точку зрения я сейчас озвучивать не стану, она известна, но объективно очевидно, что уважаемый Алексей Александрович, например, — не первый претендент на роль руководителя русского кластера.

А вот этого я не знал! Что-то такое крутилось в голове, но рваные размышления первых дней так и не вылились в выводы.

Остальные тоже вытаращили глаза.

— Претендентов могли браковать по разным причинам. Кто и как этим занимался и насколько успешно, мы может судить по истории немецкого кластера… Остальные были "взяты" синхронно. С попаданцами второй волны картина другая, этих брали из другого промежутка времени, все данные и даты сведены нами в единую базу, которая по сей день анализируется. Но и они вполне укладываются в строго отмеренный и весьма короткий "отрезок изъятия". И это притом, что люди продолжают попадать к нам до сих пор, — профессор перевёл дыхание и глотнул воды. — до этого мгновения находясь в неком "пункте передержки", о природе которого мы может только гадать.

Опять пауза.

— Пока нами не обнаружены и "знакомые по прошлой жизни", что позволило бы сделать некоторые выводы, интересные, но практически неприменимые… Таким образом, узнать что-то о динамике "староземных" событий решительно невозможно, пока что, во всяком случае. Повторюсь, отслеживание и анализ продолжается.

Все слушали молча, уж больно резко Гольдбрейх начал ушибать.

— Теперь следующее. Моделирование такого объекта, как Новая Земля, который, сохраняя астрономические величины объекта старого, получил новую конфигурацию материков, есть, без сомнений, самая дорогая часть проекта — принимая во внимание то обстоятельство, что во всех реальностях существует извечный баланс "затраты — результат", нам непросто допустить возможность моделирования ещё и идентичного космического пространства вокруг нас — Вселенной. Это уже перебор в допуске. Но тогда мы вправе допустить единственно возможное, — Гольдбрейх обвел глазами сидящих. — На сегодняшний день наша планета буквально "подставлена" на место старой, ныне уже не существующий. В ту же пространственную точку. И это очень важный момент, опорный, даже важнейший. Он всё и определяет.

Он говорил о явлениях такого порядка, что и спрашивать второпях не хотелось. Это нужно обдумывать, обсуждать с друзьями, искать доводы…

— Подставленный объект — это и есть Платформа. При очевидной для Смотрящих неудаче — а она, в чём нет моих сомнений, определяется методами объективными, Платформа неким порядком "форматируется". Ставятся новые условия, по оргвыводам прошлых попыток, территория заселяется из запасов "пункта передержки" и процесс запускается заново. Каковы реальные кадровые запасы — неизвестно. Мало того, вполне может быть и такое, что абсолютно все вариации Платформы заселяются в неком "запаснике" — цехе комплектации — всегда примерно одними и теми же людьми. То есть, и в Платформе-3 был профессор Гольдбрейх, который, трижды увы, общественных надежд не оправдал, хотя и имел ресурс Канала… За что я хотя бы тут готов принести извинения.

— А почему вы думаете, что в Крепости сидели люди из нашей обоймы? Почему не современники строения? — наконец-то прорвал пелену молчания Вотяков.

— Мы так считаем по причине необходимости ускорения процесса Селекции, при сохранении главного — Человека, каков он есть. Запускать многотысячелетний процесс с нуля, но при воздействии, например, Канала, они не будут — слишком велик риск на выходе получить несколько иное Существо. Но это и не требуется, такие эксперименты проводятся на других, пригодных для того планетах. Кстати, именно поэтому я не допускаю переносов людей в иные миры и на иные планеты, ибо там есть свои, и вполне, как говорит мой уважаемый оппонент Гоблин, годные, "дети галактики".

— А что же происходит с каждой старой Платформой?

— Она каждый раз гибнет от воздействия очередной и бесконечной гекатомб-космогонии.

— А когда происходит подстановка?

— Раньше катастрофы. Причём, здесь не обязательно банальное уничтожение, рациональней использовать такой ресурс в других звёздных системах — и, при маловероятной удаче, селекционировать там нечто новое. А Смотрящие весьма рациональны.

Все помолчали. Неужели действительно, как считает проф, Земля стирается или переносится в другое место лет за пятьдесят до катаклизма, когда калькулятор Смотрящих говорит "минус"? Типа, чего ждать-то. А старожилы пусть потом крутятся под другими солнцами. Кошмар.

— То есть, нас могли изъять лет этак пятьсот назад?

Марк Львович по-стариковски вздохнул.

— В чём резон сделать людской запас, пусть и огромный, но "раз и навсегда"? — спросил Демченко.

— Скорее всего, это была разовая акция изъятия, непростая, но тщательно подготовленная. Массовое исчезновение людей. Отчего-то именно тот момент в развитии человечества показался Смотрящим наиболее предпочтительным для изъятия "образцов".

— И каждый раз подставляют?

— Именно так. Каждый раз высаживают в "настоящий природный грунт" со всеми его факторами и характеристиками.

Многое из того, о чём и так думалось каждому, сейчас становилось очевидным, выпуклым, в чём-то масштабным, в чём-то фатальным.

— Но если Платформа сгорает в адском огне, то почему видны следы зачисток?

— Потому что никаких зачисток, в нашем понимании, не было. Правильней говорить не о зачистках, а о следах былых "программ", применяемых при материальном моделировании искусственного окружения. По аналогии с "корешками" старых и давно уже удалённых вами программ с домашнего компьютера. Вот они и проявляются. Благодаря чему мы можем в крошечной толике увидеть, на чём и где были сосредоточены организационные усилия Смотрящих в былых попытках.

— То есть, и Промзона, и Крепость — следы старых программ, вылезшие случайно?

— Точно так. Наивно полагать, что по планете в какой-то момент времени поёдут большие зелёные фигуры с огнемётами и швабрами в руках, форматирование, причём не всеобъемлющее, а сохранением некоего удачного, происходит не здесь, а в неком "хранилище матриц Платформ", и идёт послойно, например, зачищается "бумажный слой", потом "железный", и так далее. И, как это всегда происходит со сложными системами, копятся сбойные кластеры программ, парадоксальные участки, накопление погрешностей — всё это и ведёт к огрехам в конечном результате. Надо отметить, весьма и весьма небольшим.

— Ага. Значит, жители Промзоны Крепости не видели?

— Не факт. Могли видеть, могли не видеть. А могли видеть и соседствовать с чем-то совершенно иным, чего нет в нашем варианте. Про биологическое разнообразие Платформ и вероятности изощрённых попыток запускать в былые модели различные "раздражители" я сейчас умолчу, это совершенно отдельная тема. Но ваши "сабли" прямо указывают, что нечто подобное Смотрящие практиковали, отказавшись от такой практики, как нам пока что кажется, в нашей версии Платформы. Что, впрочем, тоже не факт, всё может проявиться.

— Значит, вероятность встретить на планете местных жителей или выживших из других Платформ нулевая?

Профессор замялся.

— Нет, такая вероятность существует.

— Почему вы так думаете?

— Это просто моё личное встречное моделирование. Мне хочется активно участвовать в процессе, а не быть просто кроликом, — улыбнулся Гольдбрейх. — Но сейчас подробно об этом я говорить не готов.

— Это опять относиться к "программным сбоям"?

— Да, равно как и к фактору накопления опытов, — коротко сказал профессор. — Спасибо господа, у меня всё.

Это хорошо, что всё.

Телефоны на столе раскалились, проблемы не ждут, дела копятся.

Нужно расходиться по заимкам, как бы интересно не было подобное общение.

— Спасибо, Марк Львович. Как всегда после таких изложений, всем есть, над чём подумать. Предлагаю желающим переместиться к Юрику и там продолжить беседу и продуктивное планирование по её итогам. Короче, валите, мужики, меня дела ждут…


* * *


Ребята ушли.

Я подошёл к окну и открыл форточку.

Свежий воздух влетел в зал, разгоняя всё ещё витающие в помещении эмоции, сомнения и ожидания. Телефоны продолжали звенеть на столе, а я всё стоял и стоял у окна. Смотрел во двор Замка, вспоминая Самый Первый День и точно такой же дождик за открытыми створками.

Обалдеть, сколько всего произошло за это время. С ума сойти, сколько всего сделано.

А сколько людей толковых выявилось! Почему же Там этого не происходило, а?

Никаких таких дел у меня не было.

Была Задача. Одна. Важнейшая.

Я с наслаждением закурил и посмотрел на часы. Они у меня хорошие, имею слабость к дорогим качественным механизмам, хоть и не могу назвать себя богачом. Стрелки "Омега-Симастер" показывали двадцать сорок пять.

Пятнадцать минут осталось.

"Ну что, Сотников, ты окончательно принял решение? Убедился ещё раз? Всё взвесил? Не ошибаешься?"

— Не ошибаюсь, — тихо сказал я своему Замку, привычно затушил сигарету в "забортной" кадушке с лютиками, развернулся и вошёл в операторскую.

На синем экране планшета горела надпись.

Обратный отсчёт времени и буквы. Осталось четырнадцать минут

Эти буквы всегда вводят в дрожь. Это постоянный стресс.

Потому что это общение с Внеземным.

Это не "йети" Гоблина.

Это серьёзно.


Организационное поощрение.

Введите фамилию и имя оператора-дублёра канала на случай прекращения функционирования основного оператора.

Лист бумаги с личными данными и отпечатками пальцев предлагаемого оператора-дублёра канала необходимо положить на донор-панель текущего поселения селективного кластера (анклава).


Уксусников до сих пор не понимает, зачем я взял у него досье с отпечатками.

Положил вытащенный лист бумаги.

И ввел фамилию и имя:


Демченко Сергей


И ввод.

Вот так. Так гораздо лучше.

И спокойней.

Ещё одна опора. Попробуй, сбей нас теперь с пути.


на главную | моя полка | | Стратегия: «Замок Россия». Том 2 |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 229
Средний рейтинг 4.6 из 5



Оцените эту книгу