Юрий Шпаков
   ЭТО БЫЛО В АТЛАНТИДЕ
   Приключенческая повесть
  

  

   

   
  

  

   

    ГОЛУБОЙ ЦИЛИНДР
   

   

   
   

   — Итак, вы уверены, что рассказ мальчика — не игра воображения?
   — Да, уверен.
   — Но ведь могло же быть, что он начитался разных фантазий и все это увидел во сне?
   — Нет, я этого не думаю…
   Профессор чуть улыбается. Его даже радует профессиональная недоверчивость этих двух молодых людей, вооруженных блокнотами и авторучками. И хотя он сразу предупредил, что давать какие-либо сведения для печати не собирается, журналисты продолжали свои расспросы, впрочем, вполне понятные, — слишком уж необычно дело, которое привело корреспондентов популярного молодежного журнала к ученому.
   — Но ведь другие мальчики в это время спали. Могло же все присниться и их товарищу? — не успокаиваются журналисты.
   — Я думаю, молодые люди, что вы не научились еще верить в необыкновенное. Но ведь в истории науки есть немало необычным путем сделанных открытий. И ничего, привыкли. А тут что ж? Вполне реально, я бы сказал, совершенно допустимо. Вот, можете полюбопытствовать.
   Глаза корреспондентов впиваются в лист бумаги. На нем цветными карандашами изображен странный человек: асимметричное лицо в круглом синем шлеме, вокруг головы лохматый радужный ореол, тело облачено в гофрированный голубоватый скафандр, длинные дугообразные руки опускаются до колен.
   — Карикатура какая-то… — говорит один из журналистов.
   — Конечно, рисунок сделан по памяти. Но я не сомневаюсь, что он похож на оригинал — оригинал, существовавший в действительности… Кстати, мальчик рисует очень, я бы сказал, прилично.
   — Простите, профессор, — перебивает другой корреспондент. — До сих пор мы говорили слишком непоследовательно. Не будете ли вы любезны рассказать нам все по порядку?
   — Не возражаю. Это история, впрочем, простая. Итак, все началось с того, что тринадцатилетний мальчик Игорь… э-э… да, Костин, совершенно верно — Игорь Костин поехал к своему дяде. Вот сюда…
   И рука профессора потянулась к большой карте Сибири, развернутой на столе.
   

   … Игорь Костин приехал в деревню в самом начале лета. Отец с матерью направились отдыхать в Крым, а его с собой не взяли. Как ни умолял Игорь, как ни упрашивал, родители остались непреклонными. И ему пришлось поехать на все лето к дяде Мише, в деревню — за двести с лишним километров от города.
   Ничего хорошего не ждал Игорь от этой поездки. Уж лучше бы в пионерлагерь, там хоть ребята знакомые будут. А тут что? Глухая деревушка — ни кино, ни телевизора. И если бы не соблазн полета на самолете, Игорь ни за что не согласился бы.
   Улетая он с дядей Мишей. Строго говоря, дядя Миша приходился ему двоюродным дедушкой. Но старик выглядел очень бодро — шестидесяти лет ему никто не давал. Высокий, всегда гладко выбритый, аккуратно, по-городскому одетый, он больше напоминал инженера или учителя. А на самом деле дядя Миша работал бригадиром на ферме.
   Сначала Игорь думал, что пассажиров в самолете будет много. Однако оказалось, что в крошечной кабине маленького, похожего на стрекозу, самолета кроме них и разместиться уже никто не мог. Дядя Миша устроился на заднем сидении, а Игорю повезло — он очутился рядом с пилотом. Игорь мог свободно дотронуться до любого прибора, прямо перед его глазами качались какие-то стрелки. Как он жалел, что не занимался в школе в кружке авиамоделистов! Теперь нельзя даже задать летчику ни одного приличного вопроса — сразу поймет, что перед ним новичок. А на вопрос пилота: «Ну, как, хлопец, не боишься?», Игорь, только презрительно пожал плечами. Боялся он одного: как бы летчик не догадался, что Игорь летит впервые в жизни.
   Полет продолжался до обидного мало. Не успел Игорь опомниться от множества необычных впечатлений, как машина пошла к земле. Сердце ухнуло в сладкую пустоту, как на качелях, руки невольно вцепились в поручни кресла, а самолет уже торопливо бежал по земле.
   — Прибыли! — услышал Игорь сквозь шум мотора веселый голос дяди Миши.
   Потом они ехали на тряском грузовике. Конечно, Игорь отказался сесть в кабину. Он стоял в кузове, у кабины, во весь рост, а ветер рвал волосы, бросал в лицо чудесные запахи цветущих полей и соснового леса. И когда машина въехала в густые заросли, где царил полумрак, хотелось кричать от избытка каких-то еще незнакомых чувств. Игорь понял, что все получилось превосходно. Никакой Крым не сравнится с сибирской тайгой! Он с удовольствием вспоминал рассказы дяди Миши о рыбалке, о грибах, о белках.
   Все было так, как и предсказывал дядя Миша. В первые же дни Игорь познакомился с деревенскими ребятами, и они быстро приняли его в свою компанию.
   Особенно сдружился он с соседскими Павликом и Валькой. Павлик был необыкновенный фантазер и выдумщик, а кроме того, отличался силой. Поэтому он считался признанным коноводом. А Валька — по прозвищу Муха — маленький, черный и очень увертливый, был его бессменным адъютантом. Павлик сразу оценил в Игоре его начитанность и память и часто просил, чтобы тог пересказывал содержание интересных приключенческих книг, которых в колхозной библиотеке не было. А Игорь, очень любивший быть в центре внимания, с удовольствием говорил целыми часами, добавляя к прочитанному такие подробности, какие и не снились авторам книг.
   Время шло незаметно. Игорь научился вставать на рассвете, ловить рыбу на закидушки, загорел, как индеец. Несколько дней он даже проработал в колхозе, на прополке огородов.
   Как-то вечером Игорь, Павлик, Валька и еще двое деревенских ребят сидели на обрывистом берегу реки. Прямо за спиной начинались кусты малинника на огороде дяди Миши, а дальше за плетнем был и его дом. Впереди же — крутой склон, который прорезала выбитая тропинка и усеянный крупной галькой берег. Неширокая речка (Игорь переплывал ее шутя) отливала всеми красками заката. Из деревни тянулись приятные запахи парного молока и горьковатого дыма, а от реки веяло сыростью.
   Ребята тихо разговаривали.
   — А ты где еще, кроме Москвы, был? — спросил Валька у Игоря, который только что кончил описывать свою прошлогоднюю поездку в столицу.
   — В Ленинграде. Только я его плохо помню.
   — Давно был?
   — Ага! У меня там дядя жил, мы к нему в гости ездили.
   — А сейчас что, не живет там больше?
   — Уехал. У него, знаешь, профессия — археолог. На месте сидеть не приходится. Сейчас в экспедиции, в Средней Азии. Древний город раскапывают. Вот где интересно бы побывать!
   — Подумаешь! — фыркнул молчавший до того Павлик. — Я тебе могу такую экспедицию устроить — ахнешь.
   — В лес за грибами, да?
   — И вовсе не за грибами! У нас тут, если хочешь знать, тоже древний город есть. Вернее, не город, а поселение, городище, — так, кажется, Иван Иванович его называл, Валька?
   — Выдумываешь ты, небось, — недоверчиво протянул Игорь.
   — А ты любого спроси. У нас тут, брат, такая древняя история — ни с какой Грецией не сравнить! Я много раз туда ходил, сам курганы раскапывал. Один раз скелет нашел — метра три ростом!
   — Ну, уж это ты врешь!
   — А что мне врать? Ну, не скелет, правда, кость… Зато учитель сказал, что если эта кость была у человека, он был ростом метра в три. Вон ребята слышали, подтвердят.
   — А кость-то лошадиная оказалась, — засмеялся кто-то из ребят.
   — Сам ты лошадь! — обиделся Павлик. — Не знаешь, так молчи. Ничего еще не доказано.
   — А еще что находили? — спросил Игорь, которого очень заинтересовал разговор.
   — Находили разные вещи. Ну, наконечники от стрел, медные ножи, что ли, золото даже. Только это давно было. Вот опять собираются пойти копать. Да все времени, видно, нет. То посевная, то уборочная, сам знаешь…
   Павлик замолчал, но было видно, что его начинает беспокоить какая-то мысль. И он тут же поспешил ее высказать:
   — А знаете что, хлопцы? Пойдемте-ка на это городище! Возьмем лопаты — вдруг да что-нибудь найдем? Я слышал, там клад есть зарытый — точно, дед рассказывал!
   — Нету там клада, сочиняет твой дед, — уныло сказал тот же паренек, который говорил, что кость, найденная Павликом, лошадиная.
   — А вот дам тебе по затылку — сразу поверишь. Ну что, Игорь, идем?
   — Я — за, — солидно сказал Игорь. — Дело стоящее.
   — Порядок! Валька идет, его и спрашивать не надо.
   
   

   А через день они втроем отправились в путь. Городище или курганы, как говорили местные жители, находилось километрах в десяти, но добраться до него было не так просто. Почти со всех сторон оно было окружено огромным Кичиным болотом, которое тянулось на десятки километров. Возможно, древние жители селения хотели быть надежно защищенными от нападения врагов, а может быть, болото образовалось и позднее. Сейчас к курганам вела лишь узкая, топкая дорога. Проехать по ней можно было только зимой.
   Игорь боялся, что его могут не пустить в такое опасное место. Поэтому он сказал дяде Мише, что пойдет с ребятами на рыбалку на Круглое озеро и пробудут они там дня два. Дядя Миша не возражал — он сам был страстный рыбак.
   — Возьми только телогрейку с собой, — сказал он. — Ночи-то холодные.
   Экспедиция была оснащена солидно. Павлик взял три лопаты (их пришлось предварительно тайком унести за деревню). Продуктов набрали больше чем достаточно, — об этом позаботился каждый. Захватили и удочки — не только для маскировки, но и с практической целью, потому что на курганах было небольшое озеро.
   — Рыбы там — тьма! — сообщил Павлик. — Ее никто не ловит, вот и разводится.
   
   

   Шагалось легко. Солнце только поднялось над лесом, и в воздухе цепко держалась свежесть ночи. А день, если судить по совершенно чистому небу, обещал быть жарким. Ребята потому и вышли пораньше, чтобы успеть по холодку добраться до места.
   Игорю было вдвойне радостно. Дело в том, что экскурсия чуть не сорвалась. Поздно вечером, когда все уже было подготовлено, вернулся из райцентра почтальон и привез телеграмму на имя дяди Миши: «Вернемся двадцать пятого приезжайте Игорем Аня Костя». Это означало, что Игорь, как и было условлено раньше, должен быть дома в день приезда родителей.
   До двадцать пятого оставалось всего четыре дня, из них день нужно было потратить на дорогу. Разумеется, тетя Надя, жена дяди Миши, решительно воспротивилась предполагаемой рыбалке, и понадобилась поистине незаурядная ловкость, чтобы добиться желанного разрешения. Хорошо еще, что дядя Миша поддержал. Он-то прекрасно понимал, что значит несостоявшаяся охота или рыбалка.
   — Ладно, пусть уж идут, если собрались, — сказал он. — Только смотри, пострел, чтобы послезавтра вечером был дома, как штык!
   И вот Игорь весело подпрыгивает по крепко сбитой дороге, а на память невольно приходит первое знакомство с тайгой. Тогда в груди ухало такое же восторженное чувство и также неподражаемо пахли сосны и влажная трава.
   
    
     Дорогой чудесною,

     Дорогой прямой

     С нашей звонкою песнею

     Мы шагаем с тобой.

     И мелькают города и страны,

     Параллели и меридианы… —

    

   
   запел Игорь, старательно маршируя в такт. Ему очень нравилась эта энергичная, мужественная песня, которой он выучился от старшего брата-студента. Жаль только, что Павлик и Муха не знают слов.
   Когда они прошли километров пять, Игорь уже не пел. Дорога изменилась, стала совсем узкой и кочковатой. Игорь то и дело спотыкался и с завистью поглядывал на ладную фигуру Павлика, который шагал, как по асфальту.
   Потом дорога почти пропала. Шли по еле заметной тропке, часто приходилось пробираться сквозь колючий валежник и какие-то цепкие заросли. Игорю то и дело казалось, что они заблудились, но Павлик шел очень уверенно. Его стриженый затылок выражал полнейшее спокойствие. Игорь, сжав зубы, ковылял следом. Он был уже не рад, что ввязался в такой трудный поход.
   Сосны кончились. Вокруг были низкорослые деревья, названия которых Игорь не помнил. Под ногами противно чавкало, и толстые лягушки торопливо шлепались в стороны.
   — Тут надо быть поосторожнее, — говорил Павлик. — Есть такие трясины — затянет, глазом не моргнешь. Гиблое место.
   Игорь с опаской покосился на яркие зеленые кочки, за которыми рос прекрасный камыш с тяжелыми бархатными шишками. Да, здесь не разгуляешься!
   — Ты не бойся, — покровительственно заметил Павлик. — Тут не собьешься. Видишь, через каждые десять метров зарубка. С закрытыми глазами можно пройти. А тут дорога надежная.
   — Я раз ночью здесь ходил, — похвастал Муха. — И не заблудился, вот!
   — А долго еще? — жалобно спросил Игорь.
   — Устал? Ничего, скоро на месте будем.
   И, действительно, вскоре местность стала суше, ровнее. Опять над головами шумели сосны, исчезли болотные запахи. Вместо лягушек из-под ног теперь радужными брызгами вылетали кузнечики. В кустах восторженно орала птичья мелочь.
   — Ну, вот мы и пришли! — объявил Павлик.
   Игорь осмотрелся. Конечно, ничего похожего на развалины здесь не было. Посреди большой поляны подымалось несколько едва заметных пригорков.
   — Вот! — гордо сказал Муха и хозяйским жестом вытянул руку с удочками.
   — А где же… городище? — о сомнением протянул Игорь и даже подумал, что ребята его разыгрывают.
   — Чудак! — усмехнулся Павлик. — Ты думал, что здесь дворцы стоят? Да тут люди тыщи лет назад жили! А может целый миллион прошел.
   — Миллион! Тогда и людей-то, небось, не было.
   — Неважно, главное, давно это было. А сейчас копать надо. Вон там, видишь, за кустом ямы нарыты? Это мы в позапрошлом году копали. Тогда для школьного музея сколько вещей нашли! Я сам вот такой меч выкопал!
   — Врешь ты все!
   — Ладно, считай, что вру. Но я сегодня докажу тебе, сам посмотришь!
   Пока хозяйственный Муха распаковывал рюкзаки, Игорь осмотрел ямы, на которые показал ему Павлик. Вернее, это была одна яма, только очень большая — длиной метров в сорок и шириной метров в десять. Она представляла собою две ровные террасы, расположенные, как ступеньки гигантской лестницы. Нижняя ступенька лежала на довольно большой глубине. Игорь удивился, что она была сухая: ведь кругом столько болот!
   Подошел Павлик.
   — Здесь начнем копать, — сказал он. — Так и будем этот обрывчик срезать. А там, глядишь, и найдем что-нибудь.
   Игоря покинул энтузиазм. Невелико удовольствие ковыряться в такой махине! Ведь еще неизвестно, удастся ли что найти. Однако свои мысли высказывать он не стал.
   После короткого завтрака и отдыха ребята приступили к работе. Копать стали в трех разных местах.
   Сначала работать было весело, хоть и сильно припекало солнце. Игорь снова громко затянул:
   
    
     И тогда узнаем мы, кто смело

     В жизни брался за любое дело.

     А места, в которых мы бывали,

     Люди в картах мира отмечали.

    

   
   Но уже через несколько минут песня умолкла. Павлик и Муха ехидно переглянулись. Игорь снова попытался запеть, потом с усилием разогнулся, долго смотрел по сторонам.
   
   

   — А глубоко копать надо? — как бы невзначай поинтересовался он.
   — Пока ступенька со дном не сравняется. Мы тут на всей глубине вещи находили.
   — Ого! Да, работенка!
   Еще минут десять прошло в молчании. Потом Игорь бросил лопату, мрачно сказал:
   — Вот и мозоль натер.
   — Быстро ты, — засмеялся Павлик. — Талант!
   — И ничего смешного нет. У меня, может, кожа такая непривычная, тогда как?
   — Тогда отдохнуть надо, — с явной насмешкой посоветовал Муха.
   Игорь хотел ему тоже сказать что-нибудь ядовитое, но ничего не придумал и только хмуро буркнул:
   — И отдохну.
   Павлик и Муха работали долго.
   А Игорь уселся на трухлявый пень, на вершине холма, поглядывал на них, отпуская порой остроумные, как ему казалось, замечания; за лопату он брался несколько раз, но почти тут же бросал ее снова.
   Уже к вечеру труды ребят были вознаграждены: Муха выкопал несколько черепков с красивым узором, и почти сразу же Павлик нашел черную металлическую пластинку с какими-то непонятными фигурками, прикрепленными сверху. Находку разглядывали долго. Игорь хотел отковырять слой окаменелой земли, но Павлик не позволил.
   — Отнесем домой, промоем, после и посмотрим.
   Игорь обиделся (кроме того, он глубоко завидовал удаче ребят) и побрел к своему пню.
   
   

   На этот раз он не сел на него, а стал ударять каблуком по замшелому краю. Из овальных дырочек посыпались муравьи, закипели по всему пню.
   А Игорь, почувствовав, что пень качается, бил по нему сильнее и сильнее. Наконец, от особенно резкого удара пень выскочил из земли, как гнилой зуб. Вот где было муравьев! Маленькие, рыжие, они с поразительной быстротой сновали во все стороны, волоча свои тощие куколки. Игорь даже удивился, как это еще недавно он сидел на таком пне, и они не искусали его. Потом он решил проверить, на какую глубину идет муравейник, и выбросил несколько лопат земли. Кажется, глубже муравьев не было. Тогда в последний раз он с силой всадил лопату в дно ямки.
   И тут произошло непонятное — лопата вдруг легко провалилась в пустоту.
   От неожиданности Игорь чуть не выпустил ее из рук. «Может быть, там змеиное гнездо?» — мелькнула мысль.
   Но лопата уперлась во что-то твердое.
   Игорь заглянул вниз. И тут ему показалось, что в глубине ямы что-то голубовато светится. Он далее тряхнул головой, сбрасывая это наваждение. Нет, странное фосфорическое свечение не прекращалось.
   Он осторожно стал тыкать лопатой в яму. Да, в ней лежал какой-то предмет, это было несомненно!
   — Павлик, Валя! — срывающимся голосом крикнул Игорь. — Скорей! Я что-то нашел! Несите скорее сюда лопаты!
   Сначала ребята не хотели идти. Видимо, они обиделись на Игоря. Но в его голосе звучало такое волнение, что они не выдержали, подошли.
   — Что там у тебя? — недовольно протянул Павлик.
   Игорь молча кивнул на яму. Павлик деловито сунул туда свою лопату, пошевелил ею по сторонам, удивленно хмыкнул.
   — А ну, хлопцы, копаем.
   Лопаты с трех сторон врезались в землю. Очень мешали остатки пня, корни сгнили еще не полностью. Наконец, таинственное «что-то» было извлечено на землю.
   И тут ребята невольно притихли. Такого предмета им еще никогда не приходилось видеть.
   
   

   Это был цилиндр, диаметром сантиметров тридцать и сантиметров десяти в высоту. По форме он напоминал точильный круг, который валялся у колхозной кузницы, только края у него плавно закруглялись. Изготовлен он был из какого-то незнакомого материала: металл не металл, пластмасса не пластмасса. Этот материал чуть-чуть поддавался, мягко пружинил под сильным нажимом, и в то же время, как выяснилось позже, нож не оставлял на нем даже царапины. Стенки были совершенно гладкими и имели приятный для глаза голубоватый цвет. Нет, это была не краска — голубизна переливалась, мерцала где-то в глубине, за стенками, и, казалось, там налита какая-то слабо светящаяся жидкость. А когда цилиндр перевернули, то мальчики увидели в самом центре его дна (или верха, если сначала он был положен неправильно) небольшой, с пятак, выпуклый кружок необычайного цвета — не то темно-фиолетового, не то черно-лилового. Весил загадочный цилиндр килограмма четыре-пять. Самым интересным было то, что на гладкой ровной поверхности не было и намека на какую-нибудь крышку. Цилиндр казался монолитным, совершенно сплошным, как камень, и в то же время ребята не сомневались, что он содержит что-то внутри.
   — Бросьте-ка, ребята, эту штуку, — опасливо сказал Муха. — Вдруг это мина какая-нибудь. Еще взорвется…
   — Мина! — передразнил Павлик. — Откуда у тебя тут мина возьмется? На это болото в жизни ни один солдат не заглядывал.
   — А гражданская война? Тут же воевали с колчаковцами, — поспешил блеснуть своими познаниями Игорь. — А в этих местах партизан было много.
   — Скажешь тоже! Чтобы у партизан мины были? Да мин тогда, наверное, вообще не было.
   — А из наших, из деревенских, никто не мог закопать? — не унимался Муха.
   Павлик хотел что-то сказать, но вдруг остановился, да так и замер с раскрытым ртом.
   — … Постойте… — прошептал он, — ведь только сейчас на этом месте пень был! Это значит…
   — Значит, что и дерева еще не было, а эта штука уже здесь лежала, — подхватил Игорь. — Вот это да!
   — Сколько лет прошло! — удивился Муха.
   — Да уж не один десяток. Ну и ну… Так что же это за коробка такая?
   — Слушайте, — сказал Игорь. — А что, если здесь спрятаны какие-нибудь важные документы? Может быть, геологи были тут и закопали, когда заблудились? А под пень подкопались откуда-нибудь сбоку.
   — Сказал! Во-первых, сюда можно только одной дорогой пройти — через деревню. Вот! А во-вторых, кому это понадобится сейчас закапывать документы? Верно, Павлик?
   — Я вот что думаю, — сказал Павлик, — а вдруг это какой-нибудь космический снаряд? Прилетел он к нам на землю миллион лет назад, да так и лежит.
   — Придумаешь! — пренебрежительно фыркнул Игорь. — Много ты в космических делах разбираешься! Чтобы такая коробочка прилетела с другой планеты?
   Спорили долго. Высказывались самые невероятные предположения, но выяснить все равно ничего не могли.
   — Ладно, — решил, наконец, Павлик, — отнесем ее завтра в деревню, там посмотрим. Иван Иванович сразу скажет, что это такое. Это наш учитель, слыхал? Все знает.
   — Иван Иванович в город уехал, — сказал Муха. — Дня через три вернется.
   — Ну и подождем!
   — Да, подождем! — недовольно скривил губы Игорь. — А мне послезавтра уезжать!
   — Куда?
   — Домой. Совсем. Телеграмму получили, я же говорил.
   — Ну, значит, напишем тебе, что там оказалось.
   — Ага, напишете! Так я вам и оставлю его!
   — А ты что, забрать в город его решил?
   — Я же нашел!
   — Подумаешь, нашел! Просто повезло. Провалял дурака весь день, два раза копнул — и нашел!
   — А это кто как может!
   — Ты брось это, — нахмурился Павлик. — Во-первых, земля тут колхозная. Значит, и все, что в ней находится, — тоже колхозное.
   — Не колхозная, а государственная!
   — Это все равно. Короче — штуку эту увезти мы не позволим. Пусть в нашем школьном музее будет.
   — Эх, вы! Я же не для себя! Я ее ученым передам, они лучше разберутся, чем какой-то Иван Иванович!
   — Ты нашего Ивана Ивановича не тронь! Он тоже ученый, все понимает. А коробку мы тебе не отдадим — и все!
   — Отберете? — Игорь даже побледнел.
   — А это как хочешь понимай!
   Наступило молчание. Игорь бросал косые взгляды на своих недавних друзей, сердито сопел. Но спорить больше не стал — бесполезно. Сила все равно не на его стороне. Потом сказал, отвернувшись:
   — Воображают тоже! А что вы в таких вещах понимаете, деревня!
   Ребята возмутились.
   — Да если б я знал, что ты такой, никогда бы говорить даже с тобой не стал, — почти закричал от обиды Павлик. — Рассуждаешь, как капиталист какой! Надо же сказать так: деревня!
   — Крыса ты, а не парень! — неожиданно заявил Муха.
   Игорь понимал, что сказал глупость, и хотел было уже извиниться, но после того, как Муха обозвал его крысой, он ответил новой грубостью.
   Но Павлик уже успокоился.
   — Что с тобой говорить, — презрительно скривил он губы. — Кончай, Валька. Интересно, какими глазами он завтра на нас будет смотреть.
   Больше за весь вечер они не сказали друг другу ни слова.
   Темнота наступила быстро. Деревья потонули во мраке, и черные враждебные тени со всех сторон окружили поляну, где мальчики устроились на ночлег. Павлик и Муха, уставшие за день, почти моментально заснули в шалашике, изготовленном на скорую руку. А Игорь сидел у костра и напряженно смотрел на жарко тлеющие угли. Ему не спалось. В воображении все время стояла его загадочная находка. Что же это такое в конце концов?
   Игорь не выдержал. Он вытащил цилиндр из рюкзака, долго вертел его, искал хотя бы намек на крышку, на какое-нибудь отверстие. Но цилиндр был совершенно сплошным. Игорь даже пытался ковырнуть его ножом (в это время душа уходила в пятки — вдруг взорвется?!), но ему не удалось сделать даже крошечной царапины. Тогда он решил рассмотреть как следует выпуклый кружок. Костер почти догорел, поэтому Игорь взял сухую веточку, поджег ее и приблизил к цилиндру. Колеблющийся огонек выхватил из темноты верх цилиндра, кружок в центре заискрился, как стрекозиный глаз. И вдруг неожиданно сбоку молочно засветилась стенка, и на ней образовался как бы экран телевизора, только необычной формы. От неожиданности Игорь чуть не уронил цилиндр. Да, произошло удивительное изменение! Только что стенки были совершенно однородными, а теперь явственно обозначался самый настоящий экран — сантиметров пятнадцать в ширину и сантиметров пять в высоту. Игорь пристально всмотрелся в него.
   
   

   Ему показалось… (нет, это было совершенно точно!), что на экране шевелились какие-то неясные тени. Но как он ни приглядывался, понять ничего не мог. А потом свечение экрана прекратилось совсем, и стенка стала такой же, как прежде.
   Игорь долго ломал голову над этим странным явлением. Он вспомнил, что экран появился сразу после того, как он осветил фиолетовый кружок. А что если осветить его еще раз? Кстати, в рюкзаке есть фонарик.
   И вот луч света снова уперся в искрящийся кружок.
   Экран появился почти сразу же. Стенка цилиндра светилась все ярче и ярче. Наконец, на экране что-то шевельнулось. Игорь стал напряженно всматриваться.
   Молочная туманная пелена вдруг исчезла. В стенке цилиндра словно образовалось отверстие — настолько кристально-прозрачной она сделалась. И что было уже совершенно невероятно, за этим внезапно раскрывшимся окном появилась чудесная картина.
   Игорь с трудом мог поверить, что смотрит внутрь совсем небольшого цилиндра. Ему казалось, что за прозрачным окном открылся целый мир непостижимой глубины. Во все стороны широко раскинуло крылья бархатно-черное небо, сияющее тысячами звезд. А впереди парил огромный голубоватый шар, край которого испускал яркое сияние. Удивительное зрелище продолжалось несколько секунд, и, прежде чем Игорь успел опомниться, все резко изменилось, словно по знаку волшебной палочки.
   Теперь перед глазами Игоря была долина, окруженная высокими горами. Он видел ее издалека, так, словно сам находился на горе. И настолько рельефна, объемна была картина, что казалось: стоит лишь захотеть, и ты сможешь войти в этот мир. Ослепительно голубело небо, отчетливо виднелась хрустальная дымка на вершинах, и таким прозрачным был неподвижный воздух, что можно было разглядеть малейшие подробности в долине. В самом ее центре находился круглый остров, покрытый уступами террас, на которых высились огромные здания причудливой формы. Остров окружали три концентрических кольца каналов, между которыми зеленели круги суши. От острова четырьмя радиусами тянулись мосты. Игорь отчетливо видел, как медленно плыли по каналам крошечные парусные суденышки, как колыхались густые заросли на берегах. Посреди острова виднелись какие-то изваяния, излучали золотистый свет ребристые крыши зданий. Розовыми водопадами сбегали к воде широкие лестницы. Всеми оттенками переливалась зелень на кольцевых поясах.
   Потом Игорю показалось, что он стал постепенно приближаться к центральному острову и смотрел на него словно с борта самолета, низко летящего над землей. Медленно наплывали рощи, приземистые каменные строения, высокие ломаные стены, ослепительно сверкающие не то латунью, не то золотом. И вот уже мальчик видит себя посреди огромной площади, неподалеку от массивных ступеней, которые поднимаются к белоснежному зданию с колоннами. По другую сторону высится на постаменте золотая скульптурная группа — человек со свирепым выражением бородатого лица правит шестеркой крылатых коней. Вокруг пьедестала стоят полукругом треножники. Каждый из них увенчан круглой чашей, над которой клубится синий дым.
   Площадь безлюдна. Только несколько людей в длинных белых одеждах прижались к ступенькам. Они стоят неподвижно, как статуи, словно застыли в испуге. А потом отодвинулись назад, как будто от них отъехал объектив кинокамеры, и в поле зрения Игоря появилось совсем уже странное существо. Оно напоминало низенького человека. Короткое бочкообразное туловище, состоящее из множества отливающих ртутным блеском члеников, за спиной плоский треугольный предмет. Очень длинные и гибкие руки, больше похожие на щупальцы, короткие крепкие ноги, металлический круглый затылок… Вокруг головы колеблющееся радужное сияние. Существо резко повернулось, и Игорь на какую-то долю секунды успел увидеть широко расставленные глаза, приплюснутый нос, выразительные губы — почти человеческое лицо, полуприкрытое пластинчатым шлемом. И вдруг это существо совершенно свободно, сохраняя прежнюю позу, взлетело над землей и скрылось из глаз. Но ни крыльев, ни даже подобия летательного аппарата Игорь не заметил. И, наконец, еще одна картина, только очень бледная и со всех сторон скрытая туманом. Высится огромное голубоватое сооружение в форме пирамиды. Около него, как мухи, летает несколько таких же бескрылых существ. Сооружение очень большое — метров тридцать в высоту, судя по фигуркам, летающим рядом. Наверху пирамиды медленно поворачиваются две соединенные между собой решетчатые чаши.
   Экран снова делается непрозрачным, и только клубится на нем серебристый туман. А потом все исчезает, и у Игоря в руках опять тяжелый цилиндр, голубовато светящийся в темноте.
   Сколько времени продолжалось невероятное зрелище, Игорь не знал. Минуту, полчаса? Он был настолько ошеломлен, что мысли никак не могли собраться вместе. Ясно одно: у него в руках удивительное открытие, которое потрясет мир. Что только будет! Будет? А вдруг…
   Похолодев от страшной догадки, Игорь схватил фонарик. Неужели волшебная картина больше не повторится? Но опасения оказались напрасными. Он осветил фиолетовый кружок, и снова открылось перед ним окно в незнакомый мир. На этот раз Игорь заметил новые подробности. Так, на голубом шаре он различил неясные, словно размытые очертания земных материков; у подножия гор, на краю долины, увидел далекую пирамиду с решетчатыми чашами.
   Еще несколько раз пробовал Игорь освещать кружок на крышке, и каждый раз послушно возникали эти же картины. Он обратил внимание, что продолжительность их не зависела от времени освещения кружка фонарем. Экран гас в одно и то же время. «Наверное, все дело в силе света, — решил Игорь. — Ничего, завтра попробуем сильней освещать».
   Сначала ему очень хотелось разбудить ребят, поделиться своим открытием, но потом он раздумал. Игорь представил, как поступил бы он сам на месте Павлика и Мухи после такой ссоры. Конечно, отобрал бы цилиндр. Если ребята и вечером не хотели его отдать, то теперь-то уж наверняка заберут. Еще чего доброго скажут, что сами нашли. А он хотел сам вручить эту свою находку ученым. Ведь он же ее обнаружил.
   И Игорь уже видел, как он преподносит цилиндр академикам, представил свои огромные портреты на газетных и журнальных страницах. Весь мир узнает про него, Игоря Костина…
   На какое-то мгновение происходящее показалось сном. Игорь даже щипнул себя за ногу, втайне боясь, что может проснуться. Но нет, тяжелый цилиндр был у него в руках. И все так же послушно возникали после освещения фиолетового кружочка земной шар, заснятый с чудовищной высоты, удивительный город, бородатые люди и таинственные существа… Как жалко, что картина держалась всего минуты две. А один раз, когда фонарик зажегся на небольшом удалении от кружка, на который, очевидно, попало меньше света, картина стала еще короче, голубую пирамиду с чашами Игорь уже не увидал.
   А ребята по-прежнему сладко спали. Чуть посапывал Павлик, вздыхал и ворочался во сне Муха. Ничего-то они не подозревают! А, может быть, это и к лучшему?
   Мысли забегали у Игоря, как мыши. Ребята проснутся еще не скоро. А ему надо немедленно уйти, захватив с собой цилиндр. Скандалить Павлик с Мухой, конечно, не придут, гордость не позволит. На следующий день цилиндр окажется в городе, а еще через день Игорь наверняка вылетит в Москву. От такой мысли он даже зажмурился. Смущало одно — дорога. Но Павлик же говорил, что на каждом шагу есть на деревьях зарубки, с закрытыми глазами не заблудишься. Ничего, он дойдет!
   Игорь осторожно поднялся, торопливо собрал свои вещи.
   Уже светало, и северный край неба был совсем белым. Гасли звезды.
   Игорь поднял голову и долго всматривался в бездонную глубину неба. Потом еще раз посмотрел на спящих ребят. Он чувствовал, что поступает очень скверно, бросая товарищей, но старался заглушить в себе протестующий голос. Он нарочно припомнил ссору и решительно пошел с холма, крепко прижимая к груди драгоценную находку.
   Павлик оказался прав. Дорога раньше выглядела запутанной только потому, что Игорь шел сзади всех. А теперь он поглядывал на зарубки, которые уже хорошо можно было рассмотреть, и довольно уверенно шагал вперед.
   Уже больше километра отделяло его от того холма, где спали Павлик и Муха… Начиналось болото — «гиблое место», которое произвело вчера такое неприятное впечатление. Но теперь отступать было поздно. Если Павлик с Мухой его догонят, несомненно, поколотят, да и цилиндр отберут. Поэтому шаг ускорялся поневоле.
   Несколько раз Игорю позади слышались голоса. Тогда он шел еще быстрее, поминутно оглядываясь.
   И вдруг ему показалось, что он идет не по прежней твердой тропинке. Под ногами зыбко качалась, пружинила тонкая корка дерна, и уже несколько раз ноги едва не проваливались в топкий кисель болота.
   Игорь огляделся — кругом одинаковые кочки, разлапистые кусты да редкие деревья.
   
   

   Зарубок не видно. Чуть в стороне ярко зеленела полянка.
   Игорь шагнул к ней, но неожиданно его ноги стали уходить в топь. Он сделал несколько торопливых прыжков, чтобы уйти с опасного места, но тут уже провалился по колени. Мальчик рванулся, стараясь вырваться, и вдруг выпустил из рук цилиндр, который ударился о кочку и, откатившись шага на два, тяжело плюхнулся в жидкую грязь. Игорь потянулся за своим сокровищем, но трясина держала его крепко. А цилиндр уже погрузился в болото.
   Игорь яростно бился, но от этого ноги уходили в вязкую глубину еще больше. И прямо у него на глазах, в нескольких сантиметрах от вытянутой до предела руки, опускался в гнилую тьму болота драгоценный цилиндр. Игорь чувствовал, как слезы набегают на глаза. Он тянулся из последних сил, но пальцы едва задевали холодную поверхность цилиндра. Вот уже только голубой перламутровый край виднеется из болота… Вот исчез и он, и лишь зеленая чешуя чуть колышется над тем местом.
   От отчаяния, от бессильной злобы на себя у Игоря перехватило дыхание. Что он наделал! Что он только наделал! Теперь бейся, кричи, хоть локти грызи, — все равно ничего не поправишь. Вокруг нет ни палки, до ближайшего куста не дотянешься, а самого его крепко держит болото. О, это всего ужаснее — чувствовать свое бессилие и знать, что виновен во всем ты один — ты, чудовищный глупец…
   Когда Игорь окончательно понял, что цилиндр потерян для него безвозвратно, он попробовал выбраться сам. Но сделать это оказалось не просто. Самые отчаянные усилия не помогали. Нужно было за что-то уцепиться, а вокруг только жесткая трава да торфяные кочки…
   Игорь уже забыл про свою потерю. Он чувствовал, что с каждым движением погружается все глубже и глубже. Вот уже тело ушло в липкую топь по пояс… Мальчик замер неподвижно, но и это помогало мало. Правда, погружение замедлилось, но ноги по-прежнему не встречали опоры, и болото продолжало жадно засасывать его.
   Если бы он сделал еще хоть один шаг вперед, его бы постигла судьба цилиндра. Но то место, где он провалился, оказалось менее топким, и поэтому опускался Игорь не так быстро.
   Холод, который охватывал ноги, подкатился к сердцу, сжал его ледяными лапами. Вот она — расплата! Славы, портрета в газетах захотелось? Так получай же! Каким гаденьким, жалким, мелким казался он себе теперь! Смерть смотрела на него из зеленой болотной тины, тянула к себе, держала мертвой хваткой…
   Отчаянный, пронзительный крик вырвался у Игоря. До сих пор он барахтался молча, но теперь, почувствовав безвыходность, весь ужас своего положения, кричал из последних сил. Каким счастьем было бы увидеть круглую стриженую голову Павлика, блестящие, как сливы, глаза Мухи! Так где же вы?
   А болото продолжало засасывать. Туго натянулись лямки рюкзака. Рюкзак! Как это он раньше не сообразил! Дрожащие руки с трудом стащили с плеч лямки. Сбоку куст — если удастся зашвырнуть за него рюкзак, то может быть… Ах, если бы он догадался раньше, когда застряли одни ноги! А теперь так трудно размахнуться!
   Из наружного кармана Игорь вытащил бечевку, привязал ее к рюкзаку. Капроновая нить выдержит тяжесть его тела, лишь бы рюкзак удержался. Надо метить чуть подальше куста.
   Сколько усилий стоило немного повернуться, чтобы изготовиться для броска! Обмотав бечевку вокруг руки, Игорь поднял над головой рюкзак, с силой швырнул его, чувствуя, что погружается еще больше.
   Только на третий раз рюкзак удалось зашвырнуть за куст. Теперь весь вопрос, выдержат ли его ветки? Игорь обеими руками вцепился в бечевку и потянул ее на себя. Куст выдержал. Но это не было спасением, и Игорь сумел только задержать погружение. Сколько он ни тянулся каждым мускулом тела, выбраться не удавалось. И опять слепое отчаяние овладело Игорем. Скоро его покинут последние силы и тогда… Он попытался снова крикнуть, но из горла вырвались лишь какие-то хрипы. Чувство нестерпимой жалости к себе охватило его, и слезы неудержимо покатились из глаз. А от мысли, что и плачет-то он последний раз в жизни, в глазах совсем потемнело. И Игорь уже не видел, как совсем рядом прыгали с кочки на кочку Павлик и Муха, которые все-таки услышали его крик и бросились на помощь.
   Потрясение оказалось слишком сильным. Когда ребята с огромным трудом вытянули Игоря из обиженно чавкающего болота, он был без сознания.
   
   

   Очнулся он только в дядиной избе.
   Следы болотной грязи смылись быстро. А вот то, что было на душе, не проходило. Скверно, очень скверно чувствовал он себя. Ведь ребята, с таким риском спасшие его от гибели, так ничего и не подозревают. Они не знают даже, что цилиндр пропал. Услышав далекий крик Игоря, Павлик и Муха бросили все вещи и помчались к нему. А завтра они вернутся на городище — и тогда…
   Игорь не выдержал. Несмотря на предостерегающую воркотню тети Нади, он пошел к Павлику. Было мучительно стыдно. Нет, он не станет оправдываться. Пусть бьют, пусть ругают — так ему и надо!
   Но Павлик и Муха не стали ругаться. Когда Игорь рассказал о ночном открытии, о своем ужасном поступке, они молча переглянулись, разом вздохнули.
   — Чудак ты, — горько улыбнулся Павлик. — Да если б ты тогда рассказал нам, что увидел, мы бы сами тебе эту коробку отдали. Ведь скорей все узнали бы, что мы нашли. А ты…
   — Ребята… Вы такие… — Игорь даже захлебнулся от волнения. — А я-то… Эх, дурак! Вы из-за меня жизнью рисковали…
   И он не выдержал — уткнулся в ладони, и весь стыд, все раскаяние вылились в безудержном плаче.
   — Да брось ты, — поморщился Павлик. — Ну что это? Как девчонка… Не все же еще пропало. Ну, найдем мы это место. Слышишь, Игорь? Завтра поедешь в город… расскажешь там, где следует, мы подтвердим, если надо. А потом сюда машины придут — в два счета болото осушат. Не веришь? Точно! Ну, не реви же ты!
   И Игорь послушно затих.
   

   — … К сожалению, — продолжал свой рассказ профессор, — не удалось точно установить место, в котором цилиндр погрузился в болото. В тот же день пошел сильный ливень, смывший все следы. А мальчики не могут припомнить — никаких особенных примет не оставили. На болоте таких полянок, сами понимаете, множество…
   — Но хоть приблизительно можно определить эго место?
   — Да. Хорошо еще, что Игорь недалеко ушел от тропы. Можно предполагать, я бы сказал, даже утверждать, что район поисков не превысит одного гектара.
   — Но это же пустяки!
   — Да, если речь идет об обычном, скажем, лесе. Но что касается болота… искать что-нибудь в трясине — все равно, что искать, я бы сказал, иголку в стоге сена.
   — Простите, профессор, но нам хотелось бы услышать о главном. Что означают картины, которые увидел мальчик внутри цилиндра?
   — Да, вы это сказали совершенно верно: о главном! Но прежде чем ответить на вопрос, позвольте, молодые люди, сделать мне небольшую экскурсию в прошлое. Предупреждаю заранее, что сведения эти, возможно, вам известны — в свое время они широко публиковались. Но, смею надеяться, что их полезнее будет услышать и еще раз.
   Профессор поудобнее уселся в кресло, привычно поправил галстук, словно выходя на кафедру. От его недавней усталости не осталось и следа. Да разве можно бесстрастно говорить о таких необыкновенных, удивительных вещах!
   — Так вот, молодые люди, вы, вероятно, слышали об Атлантиде. Это одна из нерешенных проблем науки, и говорить на эту тему можно многие часы. Я напоминаю вам только самые основные моменты.
   … Первое упоминание об Атлантиде встречается в сочинениях философа древней Греции Платона. Диалоги: «Тимей» и «Критий» — так называются эти трактаты. Философ ссылался в них на записи мудреца Солона, получившего сведения от египетских жрецов. Платон писал о неведомом материке Атлантиде, на котором сложилась «великая и грозная держава царей». Он подробно повествовал о государственном строе атлантов, их жизни, об их столице. Этот материк, вернее остров, лежал где-то за Гибралтарским проливом, то есть между Европой и Америкой. Атланты были могучим и воинственным народом, они покорили множество стран. Но в одну бедственную ночь разразились землетрясения и потопы, и остров Атлантида исчез, погрузился в море.
   … Многие историки ставили под сомнение сообщения Платона об Атлантиде. Я, разумеется, не собираюсь утруждать вас рассказом о всех перипетиях научных споров. Скажу только, что точка зрения древнегреческого философа разделяется многими солидными учеными… Ваш покорный слуга склонялся к мысли, что загадочный материк погиб от падения на Землю гигантского метеорита.
   … А теперь, как говорится, пора брать быка за рога. Дело в том, что город в долине, окруженный кольцами воды и суши, который мальчик увидел внутри цилиндра, очень напоминает столицу Атлантиды, как ее описал Платон. А ведь мальчик никогда даже и не слышал об Атлантиде! Тем не менее, каждая деталь его рассказа только подтверждает древнее предание. Совпадение, я бы сказал, невероятное!
   — Значит, это происходило в Атлантиде? — удивленно поднял брови корреспондент.
   — Да, молодой человек, я предполагаю именно так!
   — А эти? — второй корреспондент указал на лист с рисунками.
   — Гм, тут начинается область догадок. Наиболее вероятен такой вариант. Одиннадцать-двенадцать тысяч лет назад нашу планету посетили гости из космоса. Очевидно, они стояли на высокой ступени развития и владели многими тайнами природы. Космический корабль опустился на землю в районе столицы Атлантиды. Пирамида с чашами наверху — это он, вероятно, и есть. Но пребывание гостей на Земле оказалось очень кратковременным. Неожиданно произошла катастрофа — скажем, взорвался двигатель космического корабля. Вполне возможно, что топливом служило антивещество, и оно по какой-то причине вдруг потеряло свою защиту — глубокий вакуум и мощное магнитное поле. При этом выделилась огромная энергия, произошел взрыв чудовищной силы. Возможно, это и была та бедственная ночь, в которую погибла Атлантида… Во время взрыва невероятной силы не только был полностью разрушен огромный материк, но и образовались мощные волны в океане, которые хлынули на побережье Европы, Африки и Америки. Сохранившаяся в преданиях многих народов легенда о всемирном потопе — отголосок этих грозных событий.
   — А эти существа?
   — Разумеется, тоже погибли. Кстати, искать их следы на месте бывшей Атлантиды, ежели такая обнаружится, — напрасный труд. Взрыв был достаточно сильным, в этом можно не сомневаться.
   — А улететь они не могли? Улететь назад, на свою планету?
   — Не думаю. Нет, все указывает на неожиданный роковой конец.
   — Тогда каким же образом цилиндр мог оказаться в Сибири? Да еще в такой глуши?
   — Этот вопрос наиболее сложен. Очевидно, аппарат был похищен у пришельцев чуть ли не в первый день их прибытия каким-нибудь отчаянным смельчаком. Затем на протяжении многих столетий он переходил из рук в руки и, наконец, кочевыми племенами был завезен в то древнее поселение, остатки которого видел Игорь. Хранился он, вероятно, в храме, который и был расположен на вершине холма.
   — У меня еще вопрос. Не могли бы вы немного подробнее сказать о принципе действия этого аппарата?
   Профессор улыбнулся.
   — Только предположения. По-моему, это нечто вроде многослойной фотографии. Стенки цилиндра изнутри покрыты каким-то особым слоем. Пользуясь цилиндром как киноаппаратом, его владелец снимал кадр за кадром таким образом, что они ложились один на другой. Когда съемка кончилась и была произведена соответствующая обработка, цилиндр сделался как бы «вечным кинотеатром». Стоит раз осветить цилиндр изнутри, как под действием квантов света один за другим начинают исчезать верхние кадры, и создается впечатление движущейся картины. Кружок играет, очевидно, роль фокусирующего устройства, которое собирает свет и подает его внутрь… Это, разумеется, только мои догадки. Я не могу объяснить стереоскопический эффект, не представляю, как удалось достичь богатства красок. Но ведь создали этот удивительный прибор наши братья по разуму, и когда-нибудь мы тоже сумеем его понять!
   — Профессор, нам хотелось бы еще услышать ваше мнение по поводу космонавтов. Как вы думаете, могли они быть гостями с одной из планет солнечной системы? И имеется ли вероятность того, что на Земле сохранились другие следы их пребывания?
   — Попытаюсь ответить. Вот, полюбопытствуйте!
   Профессор достал из стола фотокарточку и протянул журналистам. На ней было изображено громадное каменное изваяние — человеческая голова. Широко расставленные глаза, толстый, приплюснутый нос, круглый шлем, закрывающий уши… Рядом — человек в белом костюме, поставленный, вероятно, для масштаба. Размеры головы внушительны — метра два в поперечнике.
   — Эти загадочные скульптуры, — пояснил профессор, — находят в Мексике. Обнаружено уже более десяти таких «кабеза колоссаль», как называют их мексиканцы. Предполагалось, что эти головы, высеченные из базальта, являются следами древней цивилизации индейских племен. А теперь взгляните сюда, уже на знакомый вам рисунок.
   Не требовалось быть очень наблюдательным, чтобы увидеть несомненное сходство между скульптурой и лицом, нарисованным Игорем по памяти.
   — Возможно, — продолжал профессор, — что у космонавтов были какие-то снимки, изображающие их самих — что-нибудь наподобие наших фотокарточек. Один из таких снимков попал атлантам в руки еще до катастрофы и был увезен за океан, в Америку, куда корабли из Атлантиды плавали постоянно. Кстати, древних жителей Мексики, индейцев Майя, считают потомками атлантов… И позднее безвестные мастера старались размножить подлинное изображение головы, как они считали, бога… Теперь относительно Марса, Венеры и прочего. Думаю, это исключено. Исключено! Неужели марсиане не могли за десяток тысяч лет прилететь снова? Нет, эти пришельцы из космоса могли быть только из системы другой звезды!
   — А почему они одеты в скафандры?
   — Это вполне понятно. Во-первых, климат на их планете мог быть совсем иным, а во-вторых, даже в подходящих условиях жители другого мира нуждались в средствах защиты. Микроорганизмы, неизвестные у них, могли моментально совершить свое губительное дело.
   — Но ведь лица у них были открытыми?
   — А это? — профессор указал на ореол. — Думаю, что это какой-то вид лучевой защиты в виде замкнутых электромагнитных колебаний.
   — И последний вопрос, профессор. Не могли бы мы встретиться еще и с мальчиком, Игорем Костиным?
   — Не рекомендую, — нахмурился профессор. — Он получил тяжелый урок, глубоко переживает случившееся. Вот когда найдут цилиндр, тогда другое дело…
   — Так значит писать об этом вы пока не советуете?
   — Разумеется. Я же предупредил в самом начале. Ведь факты эти, как вы сами выражаетесь, еще не проверены.
   — Да, — с огорчением протянул журналист. — Такой материал пропадает! Неужели все это так и останется?
   — А вы думаете, мы теперь отступим? Могу сообщить совершенно определенно: на днях принято решение послать научную экспедицию на поиски цилиндра. Возглавит ее наш сотрудник, доцент Панов Сергей Иванович. Думаю, результаты будут положительны. Если понадобится, все болото по горсточке переберем, до дна вычерпаем, а разыщем… Вот тогда, — и профессор широко, совсем молодо улыбнулся, — приходите снова!..
  

  

   

    МАНУСКРИПТ
   

   

   
   

   Вертолет, похожий на громадную пузатую стрекозу, повис над поляной. Павлик впервые видел его так близко. Разве можно было остаться равнодушным? С воинственным криком он помчался через колючие заросли кустарника к тому месту, над которым остановилась удивительная машина.
   На несколько минут он потерял вертолет из вида — мешали деревья. А когда разлапистые ветви, наконец, отступили, Павлик увидел, что прозевал самое интересное. Машина успела приземлиться. Вместо трепещущего круга над кабиной прогибались три лопасти. Потом откинулась дверца, появился пилот. Следом за ним с трудом выбрался высокий, нескладный человек в больших роговых очках, со смешным ежиком темных волос. Это был доцент Сергей Иванович, три дня назад уехавший в город. Павлик очень обрадовался его возвращению: он успел привязаться к этому веселому, чудаковатому ученому, знавшему множество интересных историй.
   Сергей Иванович руководил группой, которая разыскивала голубой цилиндр, утопленный Игорем в болоте.
   Павлику очень повезло. Все деревенские ребята завидовали ему. Еще бы! Он был включен в состав группы, числился рабочим. И хотя ровесникам Павлика не раз приходилось работать в колхозе и на счету многих были десятки трудодней, принимать участие в научных поисках не доводилось никому.
   Когда в село прибыли ученые, Павлик немедленно написал Игорю длиннейшее письмо. От бригадира дяди Миши он слышал, что отец специально возил Игоря в Москву, где тот рассказывал ученым про свою находку. И Павлик, все еще сердившийся на растяпу, потерявшего такую величайшую ценность, теперь был рад чуточку похвастать. Вот, мол, прошляпил, а мы тут сейчас расхлебываем. И уж непременно разыщем пропажу!
   Игорь ответил быстро. Он писал, что очень хотел бы принять участие в поисках цилиндра, но приехать сейчас никак не сможет и просил Павлика сообщить сразу же, как появятся какие-нибудь новости.
   Письмо Игоря было сдержанным и коротким, но сквозь строки проглядывали откровенная зависть и досада на себя.
   Павлик представил, как Игорь отпрашивался у родителей в деревню, но те, конечно, не позволили поехать. И правильно сделали! Пусть переживает! Ему полезно…
   Поиски утонувшего цилиндра оказались сложным делом. Экспедиция работала более двух недель, работала очень напряженно, а сделано было совсем немного. Топографы произвели нивелировку предполагаемого района поисков, и результаты оказались неутешительными. Из Москвы выписали какую-то особенную аппаратуру, с помощью которой Сергей Иванович рассчитывал точно установить место нахождения цилиндра. Видимо, эта аппаратура и была доставлена на вертолете.
   Из вертолета выгрузили тяжелые ящики с надписями: «Не кантовать! Приборы!», и машина сразу же улетела. Павлик тяжело вздохнул: он надеялся, что удастся уговорить пилота, и тот разрешит ему забраться в кабину. Но хмурый и озабоченный летчик даже не обратил внимания на белоголового паренька, который вертелся под ногами. Он спешил — и ему было не до Павлика.
   Муха вертолета не видел. Еще утром он ушел в деревню — отец просил помочь на огороде. Но Павлик надеялся, что Муха все-таки появится на другой день.
   После ужина, когда уже совсем стемнело, Павлик и Сергей Иванович присели у костра. Немного поодаль устроился на пеньке специалист по осушению болот— удивительно неразговорчивый человек с незапоминающейся нерусской фамилией. Он покуривал короткую трубочку и, как всегда, молчал. Рабочие сразу же легли спать, хотя Сергей Иванович и предупредил, что завтра копать не придется — будут налаживать приборы.
   Павлик был хорошим слушателем, а Сергей Иванович любил поговорить. Каждый вечер они подолгу беседовали у костра. О чем только не узнал мальчик за это время! И об атомной энергии, и об антивеществе, и о космических ракетах, и об археологии — про все Сергей Иванович мог говорить с одинаковым увлечением и одинаково интересно. Неудивительно, что все дни, пока доцент отсутствовал, Павлик не знал, как убить вечернее время. В деревню идти далеко, читать нечего, а специалист но болотам произносил за день не больше десятка слов, да и те были распоряжениями. Павлика он просто не замечал. Поэтому за время поездки Сергея Ивановича мальчик накопил много вопросов и теперь торопился их высказать.
   Конечно, разговор по-прежнему вертелся вокруг таинственного голубого цилиндра.
   — Знаете, что я думаю, Сергей Иванович?
   — Представь себе — не догадываюсь.
   — А вдруг она с Луны прилетела?
   — Ну, это ты, брат, хватил! Забыл, о чем прошлый раз говорили?
   — Нет, я все помню! И что на Луне воздуха нет, и воды, и температура там неподходящая для жизни… Хорошо помню! Только может же так быть: дело-то происходило больше десяти тысяч лет назад, а тогда на Луне и воздух мог еще сохраниться, и вода, и растения разные. А лунные жители видят, что у них всему конец приходит, и решили на Землю переселиться. Одна ракета прилетела — взорвалась. А остальные не поняли, в чем дело, и улетели куда-нибудь на Марс. Могло же так быть, правда?
   — Пастой, постой! Я не пойму только, что это ты вдруг на Луну набросился. А почему ты не хочешь считать, что они были с Марса?
   — Так неинтересно, Сергей Иванович. Про Марс столько книг написано и во <всех говорится про марсиан. А про Луну книги я не читал. Может же быть такая научная гипотеза? — Павлик с явным удовольствием выговорил это новое для него слово.
   
   

   — Нет, Павел батькович, рано тебе еще в теоретики. Луна-то, братец, такой, как она сейчас, стала миллионы лет назад. Кстати, книги о лунных жителях есть. Уэллс написал, английский писатель, — слышал о таком? Так вот, рекомендую прочесть на досуге, а что в этой книжке не так, сам теперь разберешься. Что же касается Марса, тут, как говорят на Украине, еще трэба разжувати. Спорная планета, любопытная. Вот уже почти сотню лет ученые ломают копья в дискуссиях. Но никто уже не сомневается, что жизнь на Марсе есть. Даже наука такая существует — астроботаника, которая изучает растительность Марса. Между прочим, создал эту науку наш советский ученый — Гавриил Андрианович Тихов.
   Спорят сейчас о другом — есть ли на Марсе разумные существа.
   — А это же самое главное!
   — Видишь, — вон там красноватая звездочка? Это Марс. И кто знает, может тоже сидит там сейчас у огня этакий марсианский Павлик, а какой-нибудь марсианский профессор глубокомысленных наук рассуждает с ним на животрепещущую тему: есть ли жизнь на Земле… И никак не могут договориться!
   — А я слышал, что на Марсе человек не сможет жить.
   — Правильно слышал. Там очень разреженный воздух, очень холодно, мало воды. Человек там, как на Луне, может находиться только в скафандре. Но другие существа, в том числе и разумные, могли приспособиться даже к более суровым условиям. А десятки тысяч лет назад там мог быть, конечно, и более благоприятный климат.
   — Значит, к нам прилетали марсиане?
   — Я этого не говорил, но, в принципе могло быть и так. Представь-ка, братец, такую картину…
   Сергей Иванович замолчал, подкинул в костер охапку сучьев. Едкий дым плеснул Павлику в лицо, заставил зажмуриться и отодвинуться в сторону. А Сергей Иванович задумчиво посмотрел на мерцающую точку Марса и продолжал:
   — Представь себе такую картину. Одиннадцать-двенадцать тысяч лет назад марсиане построили огромные искусственные спутники своей планеты — их. сейчас называют Фобос и Деймос. Потом их первый межпланетный корабль прилетел на Землю. Но он взорвался, а других ракет не последовало. Почему — сказать трудно. Может быть, население Марса погибло в атомной войне, может быть — они переселились на Венеру, которая оказалась для них более подходящей…
   — И сейчас на Марсе никого нет?
   — Представляешь, братец, никак не могут там никого разглядеть! Расстояние приличное — больше чем полета миллионов километров. Но ты не горюй! Скажу прямо, у тебя есть все шансы добраться до Марса. Вот тогда и узнаешь, что это за штука — марсианские каналы, есть ли там подпочвенные города, посмотришь на марсианские растения… А пока ничего не попишешь, приходится терпеть.
   — А если мы найдем цилиндр?
   — Поживем — увидим! Надеюсь, что ждать остается не так уж много. Я в Москве докладывал нашему академику о ходе поисков, и он распорядился ускорить их всеми средствами. Решили призвать на помощь новейшую технику. Мы такую хитрую машину привезли, что она сразу увидит, где наша пропажа.
   — А что это за машина, Сергей Иванович?
   — О, это такая штука! Съел ты, допустим, у матери сметану или варенье, а прибор сразу это и покажет. От него ничего не скроешь!
   Сергей Иванович говорил совершенно серьезно, но где-то за толстыми стеклами очков прыгали озорные зайчики. Павлик понял, что теперь продолжать расспросы бесполезно. Если уж Сергей Иванович начинал разыгрывать его, то конец шуткам наступит нескоро…
   

   Утром Сергей Иванович с тремя рабочими собрался идти на край болота, где стояли ящики, чтобы заняться сборкой приборов. И тут у Павлика возникла мысль.
   — Сергей Иванович! — умоляющим голосом сказал он. — Разрешите пока покопать в городище. А вдруг еще что-нибудь ценное в земле осталось?
   — Подожди, Павлик, наладим прибор, тогда и там посмотрим.
   — Так я же немножко! Разрешите, да?
   Сергей Иванович покрутил ежиком и засмеялся.
   — Ладно уж, будущее светило археологии, копай! А вы, товарищи, — обратился он к остающимся в лагере рабочим, — помогите пареньку, он покажет, где надо делать раскопки.
   Доверие польстило Павлику. Еще бы! Ему придется распоряжаться взрослыми рабочими. Павлик представил, как он будет рассказывать товарищам об этом назначении, и сердце замирало от гордости. Не каждому доверит ученый доцент самостоятельно заниматься раскопками!
   А вот рабочие, судя по всему, никакой радости не испытывали. Может быть, даже обиделись, что им придется быть под началом какого-то мальчонки-малолетки.
   — Всю жизнь мечтал о таком начальничке, — проговорил один из рабочих, Семен Остапчук. — Вылез сопляк, придумал работенку.
   — Ладно, пошли! — оборвал товарища Николай Гущин, — хмурый, похожий чем-то на цыгана, парень.
   — Это же для науки надо! — обиделся Павлик, несколько смущенный таким отношением. — Я же не для себя…
   — Ученый нашелся! У самого молоко на губах не обсохло, а тоже лезет в науку, — не унимался Семен.
   Но и ему пришлось взять в руки лопату и направиться к холму, на вершине которого Игорь нашел цилиндр.
   С тех пор, как ребята выкорчевали здесь пень, никто больше не расширял выкопанной им ямы. Занятые поисками на болоте, участники экспедиции решили не распылять сил. Городище требовало больших планомерных раскопок, и они были отложены до того времени, как будет найден цилиндр.
   — Надо перекурить, — сказал Семен, когда они подошли к городищу.
   Павлику очень хотелось немедленно начать раскопки, но пришлось подчиниться. Он присел на жесткую, выгоревшую траву рядом со всеми.
   — Только осторожнее курите, — сказал он. — Сергей Иванович предупреждал: сейчас везде так сухо, что может быть пожар.
   — Ладно, без тебя знаем… — пренебрежительно бросил Николай Гущин.
   Семен Остапчук прилег в тени, вытянул ноги. Потом подумал, разулся, с наслаждением пошевелил босыми пальцами.
   — Благодать! И потянуло же тебя за язык, Пашка! Зря только ковырять землю будем.
   — Ничего ты понять не хочешь, — горячо сказал Павлик. — Ведь можно сделать такое открытие!
   — Сиди ты со своим открытием! Сочинили вы тут какую-то сказку, людей морочите.
   — Сказку? — возмутился Павлик. — Да я же своими руками держал эту марсианскую коробку!
   — И картинки в ней видел?
   — Нет… Я тогда спал. Но Игорь правду говорил! Если бы вы хоть взглянули на эту штуку, сразу бы поняли, что ее не люди сделали!
   — Слышь, Пашка! — неожиданно попросил Гущин. — Что тебе в тот раз очкастый рассказывал? Про эту… как ее… Атлан…
   — Атлантиду. Была такая страна, много-много тысяч лет назад. Находилась она где-то за Африкой. Писатель Жюль Верн про нее упоминал — читали в «80 тысячах километров под водой»? И еще наш писатель Беляев — «Последний человек из Атлантиды». Здорово написано! Мне Сергей Иванович про эту книжку сказал. Только в книжке многое придумано, а на самом деле ученые до сих пор спорят, была Атлантида или нет…
   — А теперь, значит, ты все определишь? — в голосе Гущина звучала нескрываемая ирония, но Павлик не заметил этого.
   — Вот найдем ту коробку — цилиндр — и многое узнаем. Там как раз и заснята Атлантида…
   — Врешь ты все, Пашка!
   — Подожди, увидишь еще! И вот слушай, что Сергей Иванович рассказывал. Может быть это было так. Прилетели однажды к нам на землю марсиане. Опустились прямо в Атлантиде. Походили, посмотрели, засняли этой коробкой, как там люди живут, а потом хотели улететь обратно. И вдруг — раз! Взорвался атомный двигатель. А может, он был какой-нибудь водородный или еще какой другой. Ракета с марсианами — в пыль, а сама Атлантида затонула. Представляешь, какой взрывище был!
   — А тебе что — эти самые марсиане докладывали об этом? — рассмеялся Гущин.
   — Так ученые думают. А доказательства у них есть. Например, раньше в Европе было очень холодно — всюду лед лежал. Да вы помните, наверное, по истории проходили в школе — ледниковый период…
   — Ну-ну, что-то припоминаю…
   — Сергей Иванович говорил, ученые думают, что Атлантида задерживала теплое течение Гольфстрим, поворачивала его назад в Атлантический океан. Потому и шли с севера льды. А когда Атлантида затонула, Гольфстрим пошел без задержки и в Европе стало теплее. Ага, вспомнил! Это было 11 тысяч лет назад.
   — Ого! Ничего себе времячко!
   — А древние греки писали, что Атлантида погибла как раз в это время.
   — Что-то все это вилами на воде писано…
   — А ты что, хочешь, чтобы все было как на блюдечке? Подожди, может и еще что-нибудь узнаем. Вот я и предлагаю покопать здесь. Вдруг совсем рядом лежит такое, что даже не придумаешь сейчас? Пойдемте, покопаем!
   Семен сделал вид, что не слышит. Но Гущин сердито толкнул его в бок.
   — Хватит дрыхнуть! Ночи тебе мало?
   — Отстань!
   — Кончай, кончай. А то смотри, найдем что-нибудь, — на премию не рассчитывай.
   Семен, кряхтя, поднялся, заковылял к вершине холма. А Павлик уже старательно расширял яму, в которой месяц назад был найден голубой цилиндр.
   Прошло полчаса. Яма стала намного шире, но, кроме полусгнивших корней, ничего не было выкопано. Рабочие устали и сказали, что пора перекурить еще разок.
   Только Павлик не оставил лопату, хотя утомился порядком. Рубашку он сбросил, и солнце жгло его коричневую спину. Стриженая голова стала мокрой от пота. Ладони горели. Но он упрямо ковырял сыпучий, мелкий песок, яма медленно углублялась.
   А потом все произошло почти так же, как месяц назад. Под лопатой хрустнуло, она уперлась во что-то твердое. Павлик, который ждал этого момента и не верил, что он наступит, вздрогнул, как от удара током. Неужели новый цилиндр? Ведь всего несколько метров от того, старого места, где был когда-то пень!
   Замирая от волнения, Павлик негнущимися руками разгребал песок. Показалась черная шершавая поверхность. Подавив вздох разочарования (не цилиндр!), Павлик осторожно расчистил площадку. И скоро в руках его оказалась небольшая, но тяжелая прямоугольная шкатулка.
   
   

   Ах, как жалел Павлик, что Сергея Ивановича не было поблизости! Никто не видел его торжества: рабочие лежали в кустах, а все остальные находились далеко, на болоте.
   Сначала он подумал, что находку надо немедленно отнести Сергею Ивановичу, но любопытство превозмогло. Не может же он не взглянуть хоть одним глазком, что находится внутри!
   Открыть шкатулку оказалось нелегко. Но вещество, из которого она была изготовлена, пострадало от времени, и Павлик смог, наконец, отделить крышку, не имевшую петель. Внутри он увидел желтые листки не то бумаги, не то какой-то ткани, свернутые трубкой. На листках что-то было написано.
   — Ура! — что есть силы завопил Павлик и даже заплясал от восторга.
   — Ты что, одурел? — раздался сбоку резкий голос. Николай, красный и взлохмаченный, стоял на краю ямы.
   — Вот! — показал Павлик на шкатулку. — Смотри, что нашел!
   Николай помолчал. Потом презрительно скривил губы:
   — Подумаешь, невидаль! Хлам какой-то!.. Брось. его!
   Но по голосу Павлик чувствовал, что Николай завидует.
   — Ладно, — великодушно сказал Павлик. — Скажу, что мы все вместе нашли.
   Николай заметно оживился.
   — А что там, смотрел?
   — Листки какие-то. А написано не по-русски. Только я боюсь трогать, вдруг еще рассыпется… Надо скорей к Сергею Ивановичу отнести.
   — Силен ты! — вырвалось у Николая. — И везет же вам, пацанам!
   Разбудив Семена, успевшего захрапеть в кустах, они пошли по направлению к болоту.
   Шагали быстро. Небо внезапно потемнело, начали собираться разбухшие сиреневые облака.
   Неожиданно Павлик остановился.
   — Рубашку у ямы оставил! Подождите, я мигом!
   Павлик осторожно отдал шкатулку Николаю и побежал к холму.
   — Закурим! — предложил Семен.
   Гущин поставил шкатулку на землю, достал портсигар. Потом ловким щелчком швырнул еще горящую спичку в сторону.
   — Как думаешь, дельное здесь что-нибудь? — спросил Остапчук.
   — Посмотрим. Сделан этот ларчик давно, по всему видно. Может, и не врет Пашка про марсиан?
   — Смотри! — вдруг схватил Семен товарища за рукав. — Чуешь?
   Николай уловил горьковатый запах дыма. Он резко повернул голову и увидел, что в нескольких шагах от них среди пожухшей зелени вьется сизая струйка, вырастает в облачко. А потом всплеснулось рыжее пламя, заплясало на листьях и метнулось во все стороны.
   — Пожар! — не своим голосом закричал Семен.
   Как неузнаваемо изменилось все вокруг за какую-то минуту! Спичка, брошенная Николаем, угодила, очевидно, в кучу сухой травы, и та вспыхнула. А много ли нужно для лесного пожара, если почти месяц не выпадало ни одного дождя, а солнце немилосердно палило целыми днями!
   Пламя загудело в ветвях елей, как в печной трубе. На фоне низких грозовых туч косматые волны огня казались особенно зловещими. С каждой секундой огонь распространялся все дальше, дугой обогнул полянку, на которой они стояли.
   — Бежим! — крикнул Семен и кинулся в ту сторону, где скрылся Павлик. Очевидно, он рассчитывал спрятаться от огня в большом котловане городища.
   Николай помчался следом.
   Через десяток шагов они столкнулись с Павликом, бегущим навстречу.
   — Назад! — захрипел Гущин. — Сгоришь, дурень!
   — Шкатулка… Где шкатулка? — еле выговорил мальчик трясущимися губами.
   — Ах, черт! Оставил… Ладно, ничего ей не сделается, она вроде железная… Поворачивай назад, кому я говорю!
   Но Павлик не тронулся с места. Он представил, как огонь подбирается к древним листкам, грозит уничтожить его находку. И тогда ни один человек не сможет узнать, что там написано…
   Гущин схватил его за плечо.
   — Пусти меня! — пронзительно крикнул Павлик. И прежде чем Гущин успел опомниться, бросился в крутящийся огненный вихрь…
   Пожар распространялся неравномерно. Поэтому Павлик смог быстро проскочить самое опасное место. Правда, рубаха загорелась в нескольких местах, но ее удалось потушить. Теперь огонь трещал где-то сбоку и за спиной.
   Павлик думал, что сразу же найдет шкатулку, но белесые клочья дыма застилали кусты, цеплялись за траву, и разглядеть что-нибудь было очень трудно. А затылок уже ощущал раскаленное дыхание пламени…
   Глаза слезились от едкого дыма, перехватывало дыхание, но Павлик упрямо шарил руками, лихорадочно ощупывал землю. Где-то здесь, в нескольких шагах, лежит шкатулка, а в ней — листы, исписанные загадочными письменами. Неужели повторится то, что произошло с Игорем? Нет, не может быть! Шкатулку он найдет!
   Как трудно дышать! Павлик зажал зубами ворот рубахи, но дым проникал в горло, раздирал его острыми когтями. Перед глазами качалась мутно-багровая пелена, и мальчик уже не понимал, где огонь — впереди, сзади или со всех концов.
   Павлик почти терял сознание, когда коленом ударился об острый угол шкатулки. Как в бреду, стянул тлеющую рубашку, завернул в нее шкатулку и, шатаясь, словно слепой, пошел вперед. Вокруг торжествующе гудело пламя, а он все шел и шел вперед, спотыкался, падал и опять поднимался, но ни на секунду не выпускал из рук найденную с трудом шкатулку.
   Пожар охватил сравнительно небольшой участок. Ветер не дал ему распространиться в глубь леса, и огонь был оттеснен к песочным прогалинам вблизи городища. А вскоре хлынул проливной дождь. Пламя пометалось, как рассерженный зверь, и стало утихать.
   Когда Сергей Иванович и остальные участники экспедиции прибежали к месту происшествия, там лишь дымились обугленные стволы и на земле шипели угли. А под высокой сосной лежал вниз лицом Павлик. На обнаженной спине запеклись багровые полосы ожогов. Мальчик был без сознания, но руки крепко сжимали шкатулку…
   
   

   Когда Павлика укладывали на носилки, сделанные на скорую руку, из-за обуглившихся стволов показались понурые Гущин и Остапчук. Семен сунулся было поближе к носилкам, но Николай зло дернул его за рукав. Он-то хорошо понимал, что из-за него пострадал мальчишка.
   Павлика доставили в районную больницу. Главный врач, пожилой, опытный хирург, только скорбно покачал головой, осматривая пострадавшего.
   — Ожог третьей степени, — коротко обронил он.
   К вечеру мальчику стало еще хуже. Мать Павлика безмолвно сидела у крыльца больницы и такими глазами смотрела на проходивших мимо врачей и медсестер, что они невольно отворачивались, чувствуя себя виноватыми.
   — Положение серьезное, — сказал главный врач. — Могла бы помочь сыворотка крови человека, перенесшего тяжелый ожог. У мальчика четвертая группа крови, поэтому для переливания годится кровь любой группы. Ho сейчас нет сыворотки… Придется принимать экстренные меры…
   По всему району зазвенели тревожные голоса динамиков и репродукторов:
   — Слушайте! Слушайте все! Товарищи! Спасая документ чрезвычайной для науки важности, во время лесного пожара пострадал школьник из села Петровки Павел Голубев. Его жизнь находится в опасности…
   Люди бросали работу, настороженно вслушивались в слова сообщения. Останавливались повозки, машины. В каждой деревне, в каждом доме судьба Павла Голубева вызывала самое живое участие, самое глубокое беспокойство.
   — Слушайте все! — продолжал взволнованный голос диктора. — Для оказания помощи Павлу Голубеву необходима сыворотка крови человека, который перенес тяжелый ожог. Районная больница просит таких людей откликнуться — их кровь может помочь пострадавшему…
   Первыми у дверей больницы появились школьники. Были среди них и ребята из Петровки во главе с Мухой. Семь километров до райцентра они пробежали наперегонки. Каждый шел в надежде, что сумеет помочь, и поэтому вскоре начался громкий спор.
   — Я первым пришел! — горячился худенький, быстроглазый мальчик. — И потом я сильней всех обжигался. — И он с гордостью показывал розовый шрам на руке.
   — Подумаешь! — с уничтожающим спокойствием возражал Муха. — Я, может, больше всех прав имею. А обжигался я раз сто, и то не хвастаюсь.
   — А следы где? Покажи.
   — Тише, бесстыдники! — вышла на крыльцо сестра. — Здесь больные, а вы такой базар устроили.
   — Нам доктор нужен, — солидно сказал Муха. — Мы по объявлению пришли.
   Сестра вздохнула:
   — Милые вы мои! Ничего у вас не получится. Тут взрослого человека надо, а не таких клопов…
   — А мы не маленькие! И все мы сильно обжигались.
   — Нет, ребята! И доктор вам то же самое скажет.
   — А Павлик как себя чувствует? — тихо спросил Муха. — Ему не лучше?
   Сестра сразу заторопилась:
   — Не знаю, не знаю. Не видела еще его сегодня. Пойду, пожалуй, некогда тут с ваши тары-бары разводить. Да не шумите под окнами!
   — Наверное, плохо ему, — вздохнул Муха.
   — А что он за бумаги нашел? Кто знает?
   — Прочитают! Сейчас такие машины есть — все делают! И в шахматы играют, и стихи пишут, и с разных языков переводят. Для них эту бумажку прочитать — пустяк.
   На этом разговор оборвался. На крыльцо вышел врач и строго велел всем идти домой. Его побаивались и поэтому спорить никто не стал.
   Когда уже стемнело, в кабинет главного врача зашел хмурый, смуглолицый человек.
   — Вот, — сказал он и поднял к подбородку свою рубаху. На груди, животе и спине у него были белые морщинистые шрамы, следы тяжелого ожога.
   — Подходит для вас? — повернулся он к врачу. — Бочка с бензином взорвалась. Чуть тогда в ящик не сыграл…
   — Спасибо, товарищ! — горячо сказал хирург. — Вы пришли очень вовремя…
   — Чего туг говорить, — опустил посетитель голову. — Я тут виноват во всем. Гущин я, Гущин Николай…
   Но врач не слушал его. Он побежал готовиться к взятию крови.
   

   … И смерть отступила.
   Через несколько дней самочувствие Павлика улучшилось, а еще немного времени спустя дела его пошли на поправку. К нему стали пускать посетителей.
   Одним из первых пришел Муха. Глотая от волнения слова, он рассказывал новости. Сергей Иванович улетел в Москву и взял с собой документ, найденный Павликом. Это, наверное, какая-то старинная рукопись, ученые обязательно ее прочитают. Цилиндр все еще не нашли, хотя с помощью привезенного прибора удалось обнаружить место, где он провалился. Теперь и сам Муха узнал эту полянку — просто удивительно, как это он раньше не смог ее найти. Доставать цилиндр будут, наверное, позднее, осенью, когда болото подмерзнет.
   От Игоря пришло письмо, только оно осталось дома. Оказывается, Игорь узнал про то, что Павлик обжегся, и предлагает для пересадки свою кожу.
   — А он все-таки неплохой парень, — задумчиво сказал Муха. — Пожил бы еще с нами — и тогда совсем был бы хоть куда! Ты ответь ему, смотри. Я тоже напишу.
   Заходил и Гущин. Он проронил несколько невнятных слов, посидел у кровати и тихо ушел, оставив на тумбочке два румяных яблока. Павлик знал, что этот неразговорчивый человек помог спасти его жизнь.
   В школе давно начались занятия. За окнами кружились желтые листья, сильно похолодало.
   … Однажды днем в палату вошел Сергей Иванович. На нем неуклюже топорщился белый халат, и он долго протирал руками очки, не снимая их.
   — Приехали! — охнул Павлик. — Вот здорово!
   — Лежи, лежи, богатырь, — счастливо засмеялся Сергей Иванович. — Ишь, опять каким молодцом стал! Живем, значит?
   — Все в порядке! Я бы давно выписался, да наш доктор задерживает, такой вредный!
   — Ты, браг, брось. Докторам положено вредными быть. Не пускает — значит о твоем здоровье беспокоится.
   — Так я ж просто так говорю, Сергей Иванович. Я знаю, он очень хороший.
   — Вот и договорились. А теперь, товарищ кладоискатель, должен тебе сказать приятную новость. Документ-то мы тот прочитали.
   
   

   — Правда? — Павлик даже сел в кровати.
   — О, это целая история. Давай-ка так договоримся: ты ложись и слушай. А я расскажу тебе… Написана эта рукопись по-древнегречески. Установить точно ее возраст не удалось, но можно предполагать, что автор этого документа жил две — две с половиной тысячи лет назад.
   — Так давно? — удивился Павлик. — И как же бумага не истлела в земле?
   — Положим, манускрипт — так называют древние рукописи — написан не на бумаге, а на папирусе. Помнишь, в учебниках истории говорится о древних египетских папирусах. Древние египтяне делали их из растений семейства осоковых. А, кроме того, бронзовый ларец был обмазан толстым слоем воска. Видимо, человек заботился о том, чтобы его рукопись попала далеким потомкам… Кстати, он назвал и свое имя — Аристид…
   — Значит, писал ее все-таки человек? — несколько разочарованно спросил Павлик. — А я-то думал…
   — … Что документы оставили космонавты? — усмехнулся Сергей Иванович. — Нет, братец! Впрочем, это и к лучшему. Если бы манускрипт оказался неземного происхождения, мы просто-напросто не смогли бы его прочесть. А сейчас у нас есть дословный перевод.
   — У вас с собой?
   — Нет, с собой его нет. Да он и не нужен. Слог там весьма трудный, ты не поймешь, пожалуй. Если хочешь, могу прочитать маленький отрывок, тогда ты ясно представишь подлинный язык рукописи. Вот, слушай, я тут кое-что выписал.
   Сергей Иванович достал из кармана пухлую записную книжку, открыл наугад, начал читать:
   «Кольца воды, огибающие древний матерь-город, имеют мосты, что открывают путь от дворца к дворцу. От самого моря до крайнего внешнего кольца тянется канал в три плетра ширины и длиной в пятьдесят стадий, а земляные валы, разделяющие кольца моря, разняты по направлению мостов настолько, чтобы переплывать из одного в другое на одной триреме, а проходы эти покрыты сверху…» — Как, понятно?
   — Не совсем…
   — Вот видишь! Давай уж лучше я тебе буду рассказывать своими словами. Только обрати внимание: то, что я тебе прочел, почти дословно повторяет описание, сделанное философом древней Греции Платоном. Странно, правда?
   — А может, это он сам и написал?
   — Нет, это не так, но я предполагаю другое. Наш Аристид, имя которого осталось неизвестным для истории, мог оставить подобные записи. Они попали сначала к египетским жрецам, а потом в руки мудреца древности — Солона, на которого ссылается Платон. В самом деле, трудно предположить, что такое подробное описание Атлантиды может быть выдуманным — поневоле приходится думать, что Платон имел какие-то, как мы говорим теперь, первоисточники. Короче говоря, он должен был писать со слов человека, видевшего столицу Атлантиды своими глазами. А так как Атлантида погибла за девять тысячелетий до рождения Платона, остается предположить, что описание составлено на основании картины, которая возникает на экране…
   — Я что-то не понял, — сказал Павлик. — Так кто же видел Атлантиду?
   — Видел ее Аристид — владелец голубого цилиндра. Он знал его секрет и, наверное, часто приводил этот вечный кинотеатр в действие. Неудивительно, что внешний вид Атлантиды он мог хорошо запомнить. И самое любопытное: описание, сделанное древним греком Аристидом, похоже на то, о чем рассказывал твой дружок Игорь.
   — Ясно! Значит, этот самый древний Аристид видел то же, что и наш Игорь! А дальше что там?
   — Дальше? Дальше рассказывается, как однажды в Атлантиду пришли вестники Зевса.
   — Кто?
   — Вестники бога Зевса. Видишь ли, дружок, у древнего грека Аристида были свои взгляды, свое мировоззрение. Он, разумеется, верил в богов и старался объяснить непонятные ему явления действительности вмешательством сверхъестественных сил.
   — Знаю! Про Зевса мы еще в пятом классе по истории проходили. Зевс — громовержец, главный бог у древних греков.
   — Вот-вот. Небесные вестники, очевидно, и есть космонавты, пришельцы с неведомой планеты…
   — Почему с неведомой? Разве они не с Марса?
   — На этот вопрос легко не ответишь. Дело в том, что в рукописи имеются пробелы, и текст удалось прочесть не полностью. В одном из таких неясных мест и говорится про Марс. Но что имел в виду Аристид — сказать трудно. Возможно, космонавты сначала посетили Марс, а потом прилетели на Землю. Но не исключена, конечно, возможность, что эго и были марсиане. Во всяком случае, ученым придется немало поспорить об этом.
   — А больше там ничего не сказано?
   — Не спеши. Потом Аристид рассказывает, что боги разгневались за что-то на атлантов и решили их наказать. Они послали каменный град, небесный огонь и потоп. И Великая Атлантида погибла, погрузилась в пучину.
   — Сергей Иванович, а могло быть так: космический корабль улетел, а Атлантида потонула просто от землетрясения?
   — Нет, братец. Ты послушай, что говорится в рукописи дальше… Не все посланцы Зевса вернулись на небо во время огненной бури, пишет Аристид. Некоторые из них остались на Земле. В ту ночь, когда боги покарали Атлантиду, несколько небесных вестников находились далеко, в солнечном Египте. Вот тут-то и начинается самое интересное… Я представляю себе все это так: пришельцы пользовались какими-то очень мощными летательными аппаратами. Они могли легко преодолевать огромные расстояния. Очевидно, по счастливой случайности несколько космонавтов в день катастрофы отправились на другой материк и поэтому уцелели от взрыва…
   — И они стали жить среди людей?
   — Должно быть так.
   — А почему они не построили новый звездолет?
   — Легко сказать. Люди не могли быть им помощниками: они смотрели на космонавтов, как на богов. Но космонавты сделали то, что сделал бы в их положении современный человек. Они сумели найти с людьми общий язык. Как это удалось им сделать — приходится лишь догадываться. Не исключена возможность, что древняя цивилизация Египта и других восточных государств расцвела не без влияния гостей из Космоса…
   — А почему до сих пор никто не знал, что эти… как их — космонавты побывали у нас? Ведь в истории ничего об этом не говорится!
   Сергей Иванович засмеялся.
   — История, дружок, особенно древняя, наполовину состоит из белых пятен! Но если поискать внимательно, то можно и найти. Приходилось тебе слышать прекрасное сказание о Прометее, который дал людям небесный огонь?
   — Его потом орел клевал…
   — Правильно. Так вот, мне кажется, что эта легенда — поэтическое изложение истории пришельцев из космических далей. Они дали людям огонь знаний, а сами погибли от какой-то болезни, которую потом легенда превратила в хищного орла.
   — Сергей Иванович, а как попал этот цилиндр к нам?
   — Про главное-то я и забыл! Аристид говорит и о себе. Он родился в Греции, но род его ведет происхождение из Египта. Далекие его предки получили, как он пишет, дар богов — всевидящий глаз. Очевидно, незадолго до своей гибели космонавты решили передать людям голубой цилиндр, который на многие века должен был сохранить картины их пребывания на Земле. И на протяжении сотен поколений цилиндр переходил из рук в руки, от отцов к сыновьям. Он бережно хранился от постороннего глаза, служил священной реликвией…
   Потом Аристид рассказывает, как он плыл через Черное море, как попал в плен к скифам, бежал и снова угодил в руки к кочевникам. Кочевники относились к своему пленнику — обладателю всевидящего глаза — с суеверным страхом, но на свободу не выпускали. И вот Аристид оказался в древнем городе — том самом, на месте которого вы делали раскопки. Почувствовав приближение смерти, грек написал завещание и тайно зарыл бронзовый ларец с манускриптом рядом с цилиндром… Вот так…
   В палату заглянул врач и в ужасе всплеснул руками:
   — Что же вы делаете, товарищ! Просились на десять минут, а сидите столько времени.
   — Виноват! Виноват! — Сергей Иванович покорно склонил голову. — Ничего, Павлуша, мы с тобой еще побеседуем на эту тему! А теперь жди: недельки через две будем любоваться видами Атлантиды.
   … Спал Павлик плохо. Ему чудились странные картины жизни таинственной Атлантиды, он встречался с космонавтами и убеждал их остаться навсегда в Советской стране. Он спасал межпланетный корабль от взрыва, искал в земле шкатулку, воевал со свирепым пожаром. Потом совершенно отчетливо увидел себя на борту космической ракеты — он летел на родину хозяев голубого цилиндра. Конечно, это был сон, но ничего невероятного в нем не было… Он обязательно сбудется, в этом Павлик ничуть не сомневается!
   
  

 


          See more books in http://www.e-reading-lib.com