Верхний Сволочок, 2 февраля 2019 года, суббота, 20:40

Чайная комната в японском стиле в трехэтажном коттедже мэра Верхнего Сволочка Игоря Аркадьевича Зажерильского. В одном из трех кресел, которые здесь совершенно не к месту, сидит пожилая женщина в черном шелковом халате, расшитом золотыми цветами. На голове у нее замысловато закрученный тюрбан из черного же шелка, скрепленный спереди брошью с большим красным камнем. Пальцы холеных рук, унизанные перстнями, нервно постукивают по резным деревянным подлокотникам. Женщина неприязненно смотрит на свою собеседницу – полную даму лет сорока пяти, одетую в балахонистый серый свитер и черные джинсы. Дама нервно расхаживает взад-вперед. В лицах обеих женщин прослеживается фамильное сходство – высокие скулы, прямые, немного длинноватые носы, загнутые книзу уголки губ.

– Пятьсот литров человеческой крови?! – дама останавливается и хмурит выщипанные в ниточку брови. – Мама, ты надо мной издеваешься?!

– Это ты надо мной поиздевалась ты, когда замуж за своего козла выскочила! – отвечает женщина в халате.

– Мама! При чем тут это?!

– При всем, Света! При всем! – пальцы начинают барабанить по подлокотникам быстрее. – Надо было мать слушать! Но ты же у меня умная! Самостоятельная! Сама все знаешь! Только чуть что, так сразу – мама, помоги! Ты думаешь, что я твоему козлу помогаю?! Я тебе помогаю, ради тебя стараюсь! А ты, тварь неблагодарная, совсем этого не ценишь!

– Ну что ты, мама! Ценю! – дочь прижимает обе ладони к груди и проникновенно смотрит на мать. – И Игорь тоже ценит! Ценит и уважает…

– Боится он меня, вот и прикидывается! – неприязненно сверкают не только глаза матери, но и в камень на ее тюрбане вспыхивает искра. – А на самом деле… Ну ладно об этом! Не хочу душу травить на ночь глядя. Короче говоря, нужно пятьсот литров человеческой крови, причем отданной добровольно, от чистого сердца. Если твой вахлак начнет из бомжей кровь выпускать или с должников своих проценты кровью взимать, то…

– Я поняла – ничего не получится.

– Получится, – губы матери растягиваются в подобие улыбки. – Уж если я берусь за дело, то все получается. Только вот результат его не обрадует. Когда там, говоришь, слияние планируется?

– Скоро. В конце марта или в начале апреля.

– Ближайшее полнолуние будет девятнадцатого февраля, а следующее – двадцать первого марта. Стало быть, ближний срок – восемнадцатого февраля, а крайний – двадцатое марта. И вдолби своему твердолобому кретину, что в таких делах мухлевать нельзя, себе дороже выйдет. Вся кровь должна быть человеческой, отданной добровольно, от чистого сердца!

Тверь, 6 февраля 2019 года, среда, 18:10

Кабинет генерального директора телеканала «Тверские аспекты» Сергея Михайловича Дюжина. Одна из стен увешана грамотами и дипломами, а другая – фотографиями хозяина кабинета с различными знаменитостями. В углу высоко, почти под потолком, подвешен большой телевизор. Сергей Михайлович, представительный пятидесятилетний мужчина, внешность которого не портит даже обширная лысина, сидит в кресле. За его спиной висит большая черно-белая фотография Эрнесто Че Гевары с сигарой в зубах. Напротив Сергея Михайловича, на дальнем конце длинного совещательного стола, сидит вполоборота худенькая симпатичная блондинка с волосами, собранными в «конский хвост». Она одета в белый свитер с высокой горловиной и голубые джинсы, заправленные в высокие черные сапоги. Девушка нисколько не смущена тем, что сидит не на стуле, а на столе.

– Работать на Дне донора в Верхнем Сволочке?! – переспрашивает она, саркастически кривя сочные губы. – Папа, ты надо мной издеваешься?!

– Нисколько! – отвечает Сергей Михайлович. – Наоборот, пытаюсь тебе помочь…

– Помочь! – девушка воздевает руки, запрокидывает голову и на несколько секунд замирает в такой позе. – Ха-ха-ха! Тебе что, некого больше отправить в эту дыру? Тоже мне, событие века – День донора в Верхнем Сволочке!!!

– События века, Маша, происходят редко, а канал должен ежедневно что-то показывать, – спокойно объясняет Сергей Михайлович. – Это первое. Второе – для тебя это задание будет полезным вдвойне. Ты сделаешь позитивный репортаж! Это же так прекрасно – люди из маленького городка массово решили сдать кровь для больниц областного центра! Сейчас установка на то, чтобы как можно чаще показывать светлые стороны жизни. Не исключено, что репортажем заинтересуются центральные каналы. А перспективу ты оцениваешь? Потом можно сделать еще несколько репортажей о тех людях, чьи жизни были спасены, благодаря крови из Верхнего Сволочка…

– Благодаря сволочной крови! Ха-ха-ха!

– Маша! – Сергей Михайлович немного повышает голос. – Держи себя в рамках! Я сейчас разговариваю с тобой не как отец, а как гендиректор телеканала, на котором ты работаешь! Шутить можешь в баре с подругами, но не в моем кабинете. И потрудись сесть нормально!

– Простите, Сергей Михайлович, – Маша послушно пересаживается на стул и придает лицу умильно-покаянное выражение. – Я больше не буду выходить за рамки. Просто тема такая скучная…

– Именно такая тема тебе сейчас и нужна! – строго говорит Сергей Михайлович. – Скучная, простая, из которой нельзя выжать ничего мистического. А то уже слухи пошли о том, что моя дочь… хм… слегка странная. То у нее ведьма в школе химию детям преподает, то инопланетяне в футбол играют! Про единорога в Монаковском лесопарке я вообще молчу…

– Я его видела собственными глазами, папа! – вскидывается Маша. – То есть – Сергей Михайлович. Вот как те… вас сейчас! Только сфотографировать не успела… И не надо делать такое лицо! Реальность существует вне зависимости от того, верим мы в нее или нет!

– Давай к делу! – Сергей Михайлович несильно, но звучно, хлопает ладонью по столу. – В-третьих, твой труд будет очень хорошо оплачен. Мэру Верхнего Сволочка в преддверии грядущего объединения города и района в единый округ, нужно набрать как можно больше очков, чтобы оставить далеко позади своего конкурента – главу района. Позитивную инициативу нужно подать как результат деятельности мэрии и лично мэра, господина Зажерильского. Тебе все понятно?

– Понятно, Сергей Михайлович.

– С тобой поедут Максим и Алексей…

– Трын-трындец! – возмущается Маша. – Папа, а разве больше некого дать? Макс не просыхает, а Леша – глухой!

– Максим уже неделю в завязке, – уточняет Сергей Михайлович, – а у Алексея небольшое осложнение после гриппа, которое вскоре должно пройти. Оно работе не помеха, к тому же репортаж будет о донорах, а не о композиторах.

Маша обреченно вздыхает.

– Выезд завтра в половине восьмого, – Сергей Михайлович бросает взгляд на настенные часы.

– А попозже нельзя?

– В десять начинается торжественная церемония, на которой будет выступать мэр. Ничего, по дороге доспишь, журналистская жизнь она такая.

«А ведь я могла бы стать актрисой, – с тоской думает Маша, глядя на фотографию отца с Людмилой Гурченко. – И все в моей жизни было бы по-другому…».

Трасса Тверь-Верхний Сволочок, 7 февраля 2019 года, четверг, 08:05

Салон белого корреспондентского универсала с синими надписями на бортах «Тверские аспекты» и логотипом «ТА» на капоте. За рулем – оператор Максим, высокий, худой брюнет лет 25, с короткой неухоженной бородой. Он одет в заношенную коричневую летную куртку с меховым воротником, серый джемпер и красные спортивные штаны, на голове – коричневая кожаная бейсболка; вид у Максима неопрятный. На переднем пассажирском сиденье – Маша в расстегнутой белой аляске с логотипами «ТА» на груди, спине и левом рукаве, белом свитере и голубых джинсах. На заднем сиденье вальяжно развалился звукооператор Алексей, крупный розовощекий бритоголовый молодой человек в ярко-красной стеганой куртке. Алексей предпочитает немаркие черные джинсы и теплые фланелевые рубашки, он вообще весьма практичен.

– Он весь такой крутой, мускулами играет, кулаками трясет… – взахлеб рассказывает Алексей. – Ты кто такой? Чё тебе тут надо? А я вспомнил последний тренинг и говорю: «Простите меня по-христиански, не хотел вас обидеть. Вы меня простите, а вас Бог простит». Он сразу же в аут выпал от такого подхода. Сдулся мгновенно, смотрит на меня и не знает, чего ответить… А что тут ответишь? Это называется «конструктивное общение», сопровождающееся переживанием положительных эмоций…

– А если бы он тебе в морду засадил? – спрашивает Максим, не отрывая взгляда от заснеженной дороги.

– Так ведь не засадил же! – смеется Алексей. – Сдулся и ушел за свой столик.

– А если бы засадил?

– Если бы, да кабы! Но ведь не засадил же! Ленка мне сказала…

– Ну, а если бы, все же засадил? – упорствует Максим.

– Да что ты завелся, как дятел?! – злится Алексей. – Засадил, засадил… «Если бы» не считается! А если ты сейчас во встречную тачку врежешься, что тогда?

– Леха, ты что несешь! – возмущенно говорит Маша, оборачиваясь к Алексею – Совсем соображать перестал?! Человек за рулем, а ты ему такое гонишь?! Заткнись, пожалуйста! И вообще – смени тему! Макс в завязке. Думаешь ему приятно про твои барные похождения слушать? Ты вообще о чем-нибудь, кроме «выпить» и «в морду» можешь рассуждать? Здоровый детина, а мозги, как у инфузории!

– Зато, что другое у меня… – игриво начинает Алексей.

– Заткнись я тебе сказала! – рявкает Маша. – Давайте лучше подумаем о том, как спланировать день!

– А что там планировать? – Алексей удивленно пожимает плечами. – Приедем, снимем выступление мэра, затем зафиксируем пяток счастливых доноров, ты у каждого спросишь, что побудило его сдать кровь, дальше поснимаем городские виды и можем отдыхать до банкета, на котором Макс развяжет…

– Не развяжу, можешь не беспокоиться! – огрызается Максим. – У меня к спиртному полное отвращение. Хоть ведро рядом поставь – мне до лампочки!

– Макс не развяжет, потому что на банкет он не пойдет! – категоричным тоном говорит Маша.

– Мэри, ты чего? – удивляется Максим. – Почему это вы пойдете, а я не пойду?

– Потому что тебе не стоит подвергаться искушениям…

– Да какие там искушения! – в порыве чувств Максим дает длинный сигнал, хотя сигналить некому – перед ними никто не едет. – Я же тебе сказал, что…

– Что бы ты ни говорил, а на банкете тебя не будет! – перебивает Маша. – И не гони волну, пожалуйста. Это в твоих же интересах.

– В моих интересах? – Максим саркастически усмехается. – Замечательно! Вы там станете деликатесами на халяву обжираться, а я в номере буду крекеры грызть! Это не по-товарищески! Ты меня прости, Мэри, но…

– Во-первых, перестань называть меня Мэри! – Маша хлопает ладонью по передней панели совсем так же, как ее отец хлопает по столу. – Ты же прекрасно знаешь, что я этого не люблю! А, во-вторых, мы принесем тебе еды. Голодным не останешься!

– Не останешься! – ворчит Максим. – Как бы ни так! Знаю я вас. Принесете в ночи, когда я уже спать буду, пару заветревшихся бутербродов и холодную куриную ножку…

– Хорошо! – уступает Маша. – Я в самом начале банкета наберу тебе мно-о-ого разной еды, а Леша ее принесет.

– И служила ей рыбка золотая, и была у нее на посылках… – комментирует Алексей.

– Леш! Ну хоть ты не начинай! – Маша выходит из себя и повышает голос до крика. – Тебе что, трудно Максу пакет с едой принести?! Банкет будет в мэрии, а гостиница – где-то поблизости! Это же маленький городок, там все рядом, на одном центральном пятачке!

– Дело не в том, что рядом, а в том, что я тебе не крепостной раб! – с вызовом отвечает Алексей. – Хоть ты и дочь генерального директора, но ты не имеешь права решать за меня. Что значит: «Леша тебе ее принесет»? Нормальный человек выразился бы иначе: «Леша, не сможешь ли ты оказать услугу?». И про волшебное слово «пожалуйста» тоже не стоит забывать.

– Макс, пожалуйста, окажи мне услугу – тормозни вон у той елки, и сделай еще одну любезность – дай мне буксировочный трос, – крайне вежливым голосом просит Маша.

– Это еще зачем? – удивляется Максим, но скорость сбрасывает.

– Затем, что я на нем повешусь! – истерит Маша. – Мы выехали полчаса назад, но меня уже все настолько достало, что хочется покончить с этим раз и навсегда! Ну что вы за люди! Цирк идиотов с конями!

Максим усмехается и нажимает на педаль газа сильнее.

«А ведь я могла бы стать актрисой, – думает Маша, глядя на проносящиеся мимо деревья. – И все в моей жизни было бы по-другому – съемки, спектакли, толпы поклонников, Канны, настоящая любовь…».

Верхний Сволочок, 7 февраля 2019 года, четверг, 10:15

– Мой принцип – нужно делать настоящие дела! – вещает с трибуны мэр, невысокий тучный мужчина со сросшимися на переносице бровями; черное пальто мэра застегнуто на все пуговицы, волосы идеально прилизаны. – Если хочешь помочь ближнему, то помоги по-настоящему, серьезно, дай ему что-то ценное, стоящее. Например – свою кровь! Город у нас небольшой, но мы решили собрать не менее тысячи литров крови для больниц нашей области. Тысяча литров! Меня иногда критикуют за пристрастие к большим цифрам, но если не стремиться к чему-то значительному, то ничего не добьешься. Великому полководцу Суворову гувернер говорил каждое утро: «Вставайте, граф, вас ждут великие дела!». И Суворов стал великим человеком…

– Вообще-то это говорил слуга графа де Сен-Симона, одного из первых социалистов в истории человечества… – шепотом комментирует Максим, снимающий выступление мэра.

– Макс, не отвлекайся! – тоже шепотом одергивает его Маша. – А то снова не то снимешь!

– Когда, интересно, я не то снимал?! – огрызается Максим. – Что ты ко мне цепляешься?!

– Я очень рад тому, что жители города поддержали инициативу городской администрации! – продолжает мэр. – Как много вас тут сегодня собралось! Весь город собрался! Крови будет много! И это замечательно, дорогие друзья! Наш с вами подвиг – да-да, именно подвиг, давайте уж будем называть вещи своими именами – будет запечатлен для истории командой телеканала «Тверские аспекты» и заслуженным художником Российской Федерации Павлом Никитичем Куровинским!..

– Макс! Сними деда с блокнотом! – командует Маша. – И, когда он рисовать будет, тоже сними!

– Обидно мне, Машуль, – Максим вздыхает. – Наш репортаж через неделю все забудут, а дедову картину выставят в местном музее и провисит она там века. Это как-то несправедливо…

– Мне бы хотелось, чтобы это замечательное начинание было продолжено и Дни донора в Верхнем Сволочке стали бы регулярными! – в порыве чувств мэр ударяет кулаком по трибуне. – Крови много не бывает и синтезировать ее ученые пока не научились, так что у медицины одна надежда – на доноров, то есть – на нас с вами!..

– Макс! Давай панораму налево! Сними несколько симпатяжек крупным планом!

– Почетное право открытия Дня донора предоставляется моему заместителю по социальным вопросам Валентине Маратовне Мироновой!..

Рядом с мэром встает коренастая женщина с «химическими» кудряшками. Ее некрасивое мужеподобное лицо светится показной радостью.

– А сам-то мэр не хочет кровь сдавать, жадничает, – комментирует Максим.

– Может ему нельзя, по состоянию здоровья, – говорит Маша.

– Добрая ты, Машенька, – усмехается Максим, – веришь в хорошее в людях. А вот я злой. Особенно, когда трезвый.

– Максим, я тебя умоляю – продержись до послезавтра! – Маша умоляюще складывает руки. – Смонтируем репортаж – делай, что хочешь. Хоть в загул, хоть в штопор! Но сегодня и завтра чтобы ни капли в рот…

– И ни сантиметра в ж…пу, – подхватывает Максим. – Понял, Машуль. Не волнуйся, все будет оки-доки. Я в этот раз не просто завязал, я новую жизнь начал!

– Пробиваемся к мэру! – командует Маша, выхватывая из кармана куртки микрофон. – Леша, не спи!

Верхний Сволочок, 7 февраля 2019 года, четверг, 11:35

Маша и Алексей курят в замусоренном дворе городской администрации.

– Все, как везде – морда чистая, а ж…па грязная! – ворчит Алексей.

– Это ты к чему? – спрашивает Маша.

– Фасад вылизали до блеска, тротуар отчистили до асфальта, а здесь грязища непролазная и окурки кругом! Нет бы навес устроить, пару скамеек поставить и урну, чтобы получилось цивильное место для курения. Вот в Вене…

– Леш, только не надо про Вену! – Маша недовольно морщится (чувствуется, что рассказы Алексея о Вене ее капитально достали).

– Про бары не надо, про Вену не надо… – ворчит Алексей. – О чем с тобой разговаривать, Маш?

– О чем-нибудь интересном.

– Если бы я знал, что тебе интересно.

– То же, что и всем нормальным людям!

– Народ! Хорэ собачиться! – говорит вышедший из здания Максим. – Лучше послушайте, что я вам скажу. Вы ничего странного не заметили?

Максим выжидательно смотрит на Алексея. Тот достает из кармана куртки мятую пачку сигарет и протягивает ее Максиму.

– В буфете водки нет? – иронизирует Алексей. – Действительно странно.

– Я серьезно, – Максим достает из пачки сигарету и ждет, пока Алексей даст ему зажигалку. – И не о буфете речь, я там вообще не был. Процедура сдачи крови у вас никаких вопросов не вызвала?

– А какие там могут быть вопросы? – удивляется Алексей. – Иглы по нескольку раз используют или место прокола вместо спирта водой протирают?

– Леш, я удивляюсь – кто из нас алкаш? – говорит Макс после первой затяжки. – Если я, то почему у тебя мышление все время вокруг спиртного крутится? То водку ему в буфете подавай, то спирт вдруг вспомнил…

– Про водку я сказал, чтобы тебя подколоть, – усмехается Алексей, – а алкаш тот, кто в запои срывается, это тебе любой доктор объяснит.

– Запои – это не обязательный симптом…

– Макс, давай лучше про сдачу крови! – говорит Маша. – Что с ней не так?

– Много чего, Машуль, – многозначительно отвечает Максим. – Во-первых, обычно берут по четыреста пятьдесят миллилитров, это стандарт. Я знаю, сдавал как-то раз кровь для прикола. А тут забирают как минимум по поллитра, а то и больше. Но это мелочь, а вот то, что ни у кого справок не спрашивают, кровь на анализ не берут и врачебного осмотра не устраивают – уже настораживает. Мне перед сдачей доктор полный осмотр устроил, горло осмотрел и давление измерил, а здесь все прямиком топают к кушеткам. Даже паспорт не спрашивают, прикиньте?

– Паспорт спрашивают, – возражает Маша, – я своими глазами видела.

– Спрашивают, но когда? – Макс делает небольшую паузу. – Когда шоколадку выдают после сдачи крови! Вот там у них есть ведомости, в которые фамилию записывают и адрес по прописке. Потому что материальную ценность выдают – шоколадку двухсотграммовую. Должо̀н быть порядок. А кровь берут без разбору… А вдруг у кого ВИЧ? Или – гепатит?

– Дык ее потом, небось, стерилизуют, – говорит Алексей. – Облучают или пропускают через специальные фильтры…

– Леш, мозги включи! – заводится Максим (он вообще легко заводится). – Кровь – она живая! Радиация убьет все кровяные клетки, эритроциты с лейкоцитами, и такая кровь будет годиться разве что на кровяную колбасу! Фильтры тоже не помогут, потому что вирусы мельче клеток. Заодно с вирусами отфильтруются и эритроциты…

– Ну ты прямо профессор! – поддевает Алексей.

– Я предварительно анализы на сифилис, ВИЧ и гепатиты сдавал, – продолжает Максим, не обращая внимания на ироническую реплику, – а потом у меня непосредственно перед сдачей в отдельную пробирку миллилитров десять взяли для исследования. И с шоколадкой, чтоб вы знали, не все правильно. Тем, кто сдает кровь безвозмездно, полагается бесплатный обед, причем конкретный такой обед, а не одна шоколадка. Шоколадка, кстати говоря, к обеду тоже прилагается, только маленькая, стограммовая. Но зато дают бутерброд с красной рыбой…

– Ради обеда поллитра крови отдавать? – усмехается Алексей. – Это плохой гешефт, бро.

– Да я же не ради обеда кровь сдавал, а по приколу! – горячится Максим. – У меня после отчисления из универа была депрессия с потерей смысла жизни. Родители погнали к специалисту, а она посоветовала начать с того, чтобы сделать для людей что-то хорошее, причем – бескорыстно. Вот я и решил сдать кровь!

– Помогло? – усмехается Алексей.

Лицо Максима наливается краской, глаза сужаются в щелочки, а крылья носа начинают раздуваться.

– Леша, кончай язвить! – вмешивается Маша, щелчком отправляя окурок в урну. – Макс, докуривай скорее и пошли в народ! Зафиксируешь все косяки, о которых сейчас рассказал. Только с улыбочкой, бодренько, чтобы никто ничего не заподозрил. А я пойду в идиотку поиграю… Нет, мы сделаем иначе! Леша, выворачивай свою замечательную куртку наизнанку, забирай у Макса его кепарь и становись в очередь!

– В какую очередь? – спрашивает Алексей.

– На сдачу крови! Ты попробуешь сдать кровь без справок и паспорта, а Макс это снимет. Тогда у нас получится бомба! Мы этих показушников на весь белый свет ославим! А если удастся снять, как они собранную кровь в реку сливают…

– Я не буду сдавать кровь! – Алексей энергично мотает головой. – Пусть Макс сдает!

– У Макса камера! – говорит Маша. – И вообще ему лучше избегать потрясений…

– Тогда сама сдавай!

– У меня куртка не двухсторонняя и внешность приметная, – Маша горделиво вскидывает голову. – Кроме тебя, Леш, некому…

– Я не буду! – упирается Алексей. – Я – звукооператор, а не подопытный кролик! Сдача крови в мои должностные обязанности не входит! Найми какого-нибудь ханыгу.

– Ханыга не проканает! – Маша начинает злиться. – Нужен свой человек!

– Мимо меня, – Алексей взмахивает рукой так, будто отгоняет муху. – Я не собираюсь исполнять твои прихоти. Я – звукооператор, а…

– В звукооператорах ты останешься, если пойдешь и встанешь в очередь! – рявкает Маша. – Иначе можешь считать себя безработным! Тем более, что с потерей слуха тебе в звукооператорах вообще делать нечего! И можешь быть уверен, что если кто-то станет наводить о тебе справки, папа ничего хорошего…

– Машулечка, не нервничай пожалуйста! – просит Алексей, тоном, каким оправдываются провинившиеся дети. – Я уже иду! Только не надо постоянно тыкать мне в глаза потерей слуха! Во-первых, она частичная, только на высокие тона, а, во-вторых, врачи обещают, что к лету все пройдет…

– Макс, отдай Леше свою кепку и топай ко входу! – командует Маша. – Снимаешь все, начиная с того, как он стоит в очереди!

– Надеюсь, что иглы у них не по сто раз используются… – говорит в пространство Алексей.

– Будь спок! – отвечает Максим. – С этим все в порядке, я обращал внимание.

– За шоколадкой не ходи, – наставляет Маша, – чтобы паспорт с тверской пропиской не светить. Слиняй вроде как в туалет, и приходи сюда, нам еще нужно с водонапорной башни панораму города снять.

– Лучше бы дирекция на дрон раскошелилась, – ворчит Максим. – В этой башне добрых пятьдесят метров и лифта нет.

Верхний Сволочок, 7 февраля 2019 года, четверг, 20:45

Банкет в здании городской администрации. Составленные четырехугольником столы ломятся от разнообразной еды, но если приглядеться, то можно заметить, что в той части, где сидят мэр, его заместители и почетные гости (в том числе и Маша с Алексеем) деликатесов гораздо больше – здесь есть черная икра, паштет из оленьей печени с вяленой клюквой, фуа-гра, стерлядь холодного копчения, устрицы и даже огромное блюдо с лобстерами, к которым никто не прикасается, поскольку непонятно, как их едят.

– Я, Машуль, одного не пойму – если все это для показухи, то зачем кровь на станцию переливания свозить? – вполголоса рассуждает Алексей. – Могли бы и сразу от нее избавиться. Может, они просто придурки? А если уж так, то брали бы кровь прямо там, так же удобнее.

– Так показуха же! – усмехается Маша. – Чтобы все знали, что День донора организовала мэрия! Что же касается крови, то куда ты ее днем отвезешь? Все же увидят! Нет, избавляться от крови нужно ночью. Как закончим здесь, заберем из гостиницы Макса и… Ой, бл…дь! – она звучно хлопает себя ладонью по лбу. – Ну я и дура! И ты не лучше – мог бы напомнить!

– Что такое?! – обеспокоенно спрашивает Алексей.

– Я же Максу еды обещала прислать и забыла! – отвечает Маша. – Он, чего доброго, напьется с горя… Девушка, можно попросить у вас контейнеры для еды? Дело в том, что наш товарищ внезапно заболел и остался в номере. Мы бы хотели отнести ему ужин.

– Не беспокойтесь, пожалуйста, – отвечает остановленная Машей официантка. – Скажите, в каком номере остановился ваш товарищ, и я все организую в лучшем виде.

– Да мы сами…

– Нет-нет! – трясет головой официантка. – Зачем вам утруждаться?! Вы же наши гости! Я все организую в лучшем виде! Ваш товарищ останется доволен. У него есть какие-то предпочтения по поводу еды?

– Он всеядный, – отвечает Алексей, – но больше всего любит мясо.

– Вас поняла! – официантка жестом подзывает напарницу. – Через пять минут у вашего товарища будет ужин. Только скажите номер…

– Двадцать первый, – говорит Маша.

– Окей! – официантка доверительно склоняется к ее уху и говорит таким тоном, будто поверяет какую-то важную тайну. – А вы, пожалуйста, никуда не уходите. Скажу вам по секрету, что торт сегодня необыкновенный. С сюрпризом!

– Машуль, пора двигать! – Алексей наливает себе в бокал апельсинового сока. – Знаю я эти провинциальные торты с сюрпризами! Напихают туда живых голубей, которые с перепугу засрут весь зал! В такой драматический момент лучше быть где-то подальше.

– Подожди! – хмурится Маша. – Даром, что ли, я весь вечер мэру глазки строила?! Надо дождаться, пока он дойдет до нужной кондиции, чтобы вызвать на откровенность…

– Машуль, ты о чем? – Алексей оценивающе смотрит на мэра. – Какая кондиция? Такой бугай и с ведра не окосеет! Откровенничать с тобой он не станет, а вот изнасиловать вполне может. Не буди лихо!

– Ну я же не собираюсь с ним в альковах уединяться! – усмехается Маша. – Просто в сторонку отведу, чтобы парой слов перекинуться. На людях он мне ничего не сделает, тем более что и супруга его здесь.

– А супруга у него очень даже ничего… – в голосе Алексея проступают нотки зависти.

– Леша, включи мозги! – советует Маша. – Та лапуська, что по левую руку сидит – это какая-нибудь помощница по актуальным вопросам. Супруга – вон та носатая мымра в синем платье, которая его весь вечер глазами сверлит!

– Взгляд-то какой! – ахает Алексей. – Чисто Медуза Горгона!

– Сам понимаешь, что в ее присутствии я за свою девичью честь могу не опасаться… Леша! Он, кажется, поплыл. Еще стакан и я иду на контакт! Ты сними нас во время разговора на телефон, только незаметно. А пока поешь еще чего-нибудь, восполни кровопотерю, заслужил. Только не пей спиртного, тебе ночью рулить!

Дождавшись, пока Маша уйдет, Алексей добавляет в бокал с соком немного водки. Замирает с бутылкой в руке, думая не добавить ли, но, бросив взгляд на Машу, решительно отставляет бутылку в сторону.

Под бравурную музыку официантки вкатывают в зал тележку с огромным трехэтажным тортом. Красный крем, стекающий вниз неровными потеками настолько похож на кровь, что торт вызывает отвращение.

Верхний Сволочок, 7 февраля 2019 года, четверг, 23:05

Закуток коридора недалеко от входа в банкетный зал. Маша раздраженно теребит ремешок своей сумки. Осовевший от съеденного (и выпитого) Алексей привалился спиной к стене.

– Вот же партизан хренов! – злится Маша. – Я к нему и так, и эдак, а он включил встречного идиота и комплиментами сыплет! Ну ничего, посмотрим, куда они кровь повезут… Уж явно не по больничкам! А если по больничкам, то будет еще хуже. Не пойми какую кровь людям переливать – это же ужас ужасный! Сенсационный репортаж! Сейчас заберем Макса и выдвинемся на позицию.

– Машуль, а ты уверена, что нам сто̀ит всю ночь в машине мерзнуть? – флегматично спрашивает Алексей. – Тем более, что утром в Тверь возвращаться…

– Во-первых, на обратном пути за рулем будет Макс! – отвечает Маша, раздражаясь еще сильнее. – Ты сможешь поспать по дороге. А, во-вторых, дежурить мы станем не всю ночь, а только пару часиков. Если они будут вывозить кровь, то в промежутке между двумя и тремя часами, это самое благоприятное время для тайных дел. Им же ее отвезти надо, слить-разгрузить, а с четырех народ уже начинает просыпаться – дворники, водители автобусов и прочие ранние пташки… Опять же, здесь много частных домов с хозяйством, курами да свинками. А там с третьими петухами встают, которые орут в четыре часа утра.

– Откуда ты знаешь про петухов?

– В детстве жила летом у бабушки, в Воронежской области. Если что, то я и корову могу подоить, и курицу ощипать.

– Не пропадешь в этой жизни… – Алексей вяло поднимает руку, чтобы похлопать Машу по плечу, но, наткнувшись на ее строгий взгляд, тут же опускает руку.

– Двигаем! – командует Маша.

Они выходят из здания городской администрации, быстрым шагом пересекают заставленную автомобилями площадь, и входят в гостиницу.

– Как там наш товарищ? – спрашивает Маша у дежурного администратора, немолодой, ярко накрашенной брюнетки в кислотно-розовой блузке. – Выходил куда-то?

– Не выходил, – отвечает администратор, глядя томно-призывным взглядом на Алексея. – Только спрашивал нет ли у меня чеснока и нитки с иголкой…

Маша и Алексей удивленно переглядываются.

– Я сама чеснок не употребляю, – игриво продолжает администратор, – но попросила подругу принести пару головок. У нее свой чеснок, природно-огородный…

– Ну что он творит?! – удивляется Маша, идя к лестнице. – Как можно жрать чеснок? Нам же в одной машине ехать!

– Может он простыл? – примиряюще говорит Алексей, двигаясь за ней. – Если в лечебных целях, то можно и потерпеть.

– А нитка с иголкой ему зачем?

– Не иначе как штаны от обжорства по швам треснули, – шутит Алексей.

На втором этаже он обгоняет Машу и пытается открыть дверь номера, но та заперта. Алексей стучит в дверь, сначала деликатно, а потом – сильнее.

– Макс! Открывай, соня! К тебе пришли Дед Мороз и Снежная Королева! Макс! Ты там живой?!

Дверь рывком распахивается. Из номера бьет в нос чесночно-спиртовым духом. Макс пьян, причем сильно. На шее у него ожерелье из нанизанных на нитку чесночных долек.

– А-а-а! Это вы! – радуется Максим. – Заходите, располагайтесь, чувствуйте себя как дома…

Он делает приглашающий жест рукой и едва не падает, но Алексей успевает его подхватить.

– Макс!!! – вопит разъяренная Маша. – Ты пьяный?!! Как можно?!!

– Маш, ты чего? – удивляется Максим. – Сама… ик… прислала семисотграммовый снаряд, а теперь ругаешься… Спасибо тебе за заботу! Леш, а давай мы в Машину честь песню споем. Спаси-и-ибо тебе, спаси-и-ибо тебе, спаси-и-ибо тебе…

Алексей доводит Макса до кровати и укладывает на нее. Отработанная четкость движений показывает, что забота о пьющем товарище для него – привычное дело.

– Заткнись, идиот!!! – громче прежнего вопит Маша. – Всю гостиницу перебудишь!!!

– Ты это уже сделала, – замечает Алексей.

Он возвращается к входной двери и закрывает ее, предварительно выглянув в коридор.

– Да кого тут будить? – усмехается Максим. – Вампиров из двадцать пятого номера? Так они и без того не спят, готовятся… Я тоже подготовился, – он касается рукой своего «ожерелья». – Пару долек съел, чтоб кровь чесноком пахла, а остальное – на шею. И вам советую…

– Леша!!! – Маша театрально заламывает руки (сразу видно несостоявшуюся драматическую актрису). – Убей меня об стену!!! Только сразу, чтобы я не мучилась!!! Какие, нахрен, вампиры?! Макс, ты совсем с катушек слетел?! Откуда у тебя водка?!

– Так со жрачкой принесли, – Максим недоумевающе смотрит на Машу. – Водку и три бутылки боржома… Я так понял, что…

– Лучше б ты боржом выжрал, скотина!

– Не, у меня от минералки изжога дикая…

– А у меня от тебя изжога! – стонет Маша. – А ну-ка снимай штаны, паразит!

– Зачем?

– Снимай штаны, я сказала!

– Маш, ты чего? Я не хочу…

– Зато я хочу! Леша, помоги!

Алексей и Маша пытаются снять треники с отчаянно сопротивляющегося Максима. Силы неравны, через минуту треники сняты. Маша передает их Алексею и усмехается, глядя на узкие слипсы Максима с надписью «SUPPERMEN».

– Маша, так нельзя… – смущенный Максим прикрывает надпись ладонью. – Что вы творите?

– Можно! – отвечает Маша. – С такими, как ты, только так и нужно! Да не прикрывай ты свой причиндал! Он меня не интересует! Мне нужны твои штаны и ботинки. Без них ты никуда из номера не выйдешь. Ложись спать! Леша, бери кофр!

– Камеру не отдам! – вскидывается Максим. – Я за нее отвечаю!

– Ты в таком состоянии вообще ни за что отвечать не можешь! – отрезает Маша, подхватывая с пола берцы Максима. – Леша, двигай на выход! Спокойной ночи, Максимка! Хороших снов!

Выйдя из номера, она запирает дверь на ключ и отдает ключ Алексею, который делит с Максимом номер.

– Машуль, ты это напрасно, – говорит Алексей. – Он без штанов и так никуда не денется. А вдруг пожар?

– В окно сиганет, – отвечает Маша. – Тут невысоко, а мне так спокойнее!

Верхний Сволочок, 8 февраля 2019 года, пятница, 01:30

Корреспондентский универсал стоит возле двухэтажного здания с вывеской «Верхнесволочовская городская станция переливания крови». Фары погашены, в салоне темно. Маша сидит за рулем, а Алексей – на переднем пассажирском сиденье. На коленях у него лежит камера.

– Странное дело, Машуль… – рассуждает Алексей. – Обычно видения у пьющих возникают на фоне белой горячки, то есть на фоне отмены алкоголя. А Максу вампиры под водочку привиделись, когда он развязал. Непонятно как-то…

– Не грузи фигней, Леш! – страдальчески морщится Маша. – Вампиры – это проблемы больной головы Макса! У него вообще будет много проблем, начиная с поисков работы…

– Машуль, давай замнем это происшествие, – Алексей просительно смотрит на Машу. – Ты же сама, отчасти, виновата. Послала ему водку, можно сказать – спровоцировала эксцесс!

– Я ему никакой водки не посылала! – сердится Маша. – Я попросила жрачку ему отнести! А если кто-то решил…

Ко входу на станцию подруливает рефрижератор «газель». Задний номерной знак заляпан грязью. Из кабины выходят двое мужчин в длинных, почти до земли, черных кожаных плащах и черных кожаных кепках.

– Леш, врубай камеру! – командует Маша. – Это те, кого мы ждем!

– Банда Александра … – говорит Алексей, нацеливая камеру на «кожаных», один из которых возится с замком входной двери, а другой настороженно озирается по сторонам.

– Какого Александра? – удивляется Маша. – Ты что – знаешь их? Откуда?

– Такие плащи до пят были у Александра и его подручных в «Харлее Дэвидсоне…», – объясняет Алексей. – Пуленепробиваемые… Надо знать классику!

Открыв дверь, мужчины заходят внутрь здания.

– У меня черные плащи с «Матрицей» ассоциируются, – отвечает Маша. – А мужики, однако, странные. Что бы им грузовичок во двор не загнать? Лезут через главный вход, как к себе домой.

– Может, через главный вход бочки выкатывать удобнее, – говорит Алексей. – Ты же не знаешь, где конкретно они стоят.

– Какие бочки, Леш?

– С кровью.

– Ну ты совсем тупой! – Маша сокрушенно качает головой. – Это же не бензин! Кровь хранят в специальных пластиковых контейнерах. Ты ж видел, куда ее набирают. Или у тебя грипп и на глаза осложнение дал?

– Машуль, это ты не догоняешь, – возражает Алексей. – Если они собираются избавиться от крови, то ее удобнее в бочку слить.

– А пустые контейнеры на станции бросить? Нет, у тебя мозги тоже пострадали, вместе со слухом!

– Оставь, пожалуйста, мои мозги в покое! – обычно флегматичный Алексей начинает выходить из себя. – Если ты дочь гендиректора, то это еще…

– Ш-ш! – Маша несильно тычет локтем в бок Алексея. – Выносят! Возьми крупнее! Вдруг лица удастся разглядеть…

– Разглядишь тут! – ворчит Алексей. – Кепки на носы надвинуты, а воротники плащей подняты… Мужики так стерегутся, будто золото крадут.

Мужчины быстро выносят картонные коробки и складывают их в кузов рефрижератора. Действуют они четко и слаженно.

– Коробки в машину швыряют так, будто они пустые… – говорит Маша.

– Просто мужики крепкие и привычные, вроде нашего завхоза. Я видел однажды, как он машину с бумагой разгружал. Три коробки друг на друга – и погнал рысью. А в коробке, между прочим, тринадцать кэгэ…

– Да замолчи ты! – сердится Маша. – Со счету сбил!

– Машуль, ты чего? – удивляется Алексей. – Запись посмотришь – пересчитаешь заново.

– Да, действительно… – соглашается Маша. – Замкнуло меня что-то. Хорошо бы и разгрузку заснять, для полноты сюжета.

– Для полноты сюжета нам нужно доказать, что в коробках кровь! – отвечает Алексей.

– Ну а что еще можно вывозить со станции переливания крови? Это же не супермаркет!

– Мало ли что? Может, местный главный врач сдает подвал под склад каким-нибудь торгашам? А то и под производство. Может, там пуховики шьют по ночам?

– Почему именно пуховики? – недоуменно спрашивает Маша.

– Потому что коробки легкие! – объясняет Алексей. – Гляди – закончили! Дверь запирает…

Один из «черных плащей» запирает дверь, а другой закрывает кузов рефрижератора, обходит вокруг машины, глядя при этом вниз. Затем оба садятся в кабину. «Газель» сразу же трогается с места. Корреспондентский универсал едет следом, в небольшом отдалении.

– Не прижимайся, Машуль! – говорит Алексей. – Дорога пустая, «хвост» сразу виден. Никуда они не денутся.

Маша немного сбрасывает скорость. Расстояние между машинами увеличивается. Алексей кладет камеру на колени.

– Продолжай снимать! – командует Маша. – И бери крупно все указатели! Если что – камеру сразу же под сиденье!

– Без кофра? – ужасается Алексей. – Да меня Макс убьет, если хоть одну царапину увидит!

– Не убьет, – успокаивает Маша. – Камера – собственность канала. Если она пострадает, то я подтвержу, что ты действовал по обстановке.

– А если они стрелять начнут? – опасливо говорит Алексей.

– А если сейчас комета в Землю врежется?! – сердится Маша. – Леш, ты как бабка старая – каркаешь не по делу! Когда начнут, тогда и будем пугаться.

– Если сможем…

– Заткнись!

«А ведь я могла бы стать актрисой, – думает Маша, глядя на маячащий вдалеке зад „газели“. – И все в моей жизни было бы по-другому – съемки, спектакли, толпы поклонников, Канны… В главной роли народная артистка Российской Федерации Мария Дюжина!..».

Трасса Верхний Сволочок – Коржино, 8 февраля 2019 года, пятница, 01:55

– Я думал, они к озеру свернут, – говорит Алексей, засняв крупным планом указатель «оз. Почаевское». – Покидали коробки в прорубь – и всех делов!

– Чтобы весной по озеру косяками плавали бы контейнеры с кровью?! – усмехается Маша.

– И что с того? Выборы главы района уже состоятся!

– Все равно репутацию нужно беречь, – назидательно говорит Маша. – Опять же, грузовику на лед въезжать стремно, а таскать коробки на горбу до проруби – долго. Нет, озеро им ни к чему. Думаю, что они едут на свалку.

– Почему на свалку? – недоверчиво спрашивает Алексей.

– Потому что дорога на Коржино, а там огромная свалка, которую местные жители уже который год требуют убрать, – объясняет Маша. – Танька Бататулина в прошлом году большой репортаж о ней делала…

– Помню-помню! – кивает Алексей. – Это когда она ртутью отравилась?

– Парами надышалась, – уточняет Маша.

– Ты меня, Машуль, прости, но я тебе прямо скажу, что так с сотрудниками поступать нельзя. Не как дочери гендиректора, а как коллеге. Человек полтора месяца в больнице провалялся, а ей не то, чтобы премию…

– Таньку уволили за дело! – перебивает Маша. – Нечего было блындать по свалке без респиратора и защитного костюма! Инструкция по технике безопасности…

– Да кто их соблюдает, эти инструкции! – Алексей пренебрежительно фыркает. – Вот если они на свалку сейчас рулят, мы тоже туда полезем без респираторов!

– Я ночью на свалку даже в скафандре не полезу! – отвечает Маша. – Нам достаточно будет того, что грузовик туда заехал. Остальное даже имбецил додумает. А что касается защитных средств, то в багажнике, в зеленой сумке лежит два полных комплекта.

– Ну ты буквоедка! – восхищается Алексей.

– Дело не в буквоедстве, а в том, что настоящий репортер должен быть готов ко всему! Мало ли как дело повернется? Может, они сейчас на завод удобрений приедут?

– Блин! – стонет Алексей, фиксируя на камеру очередной дорожный указатель. – Не напоминай! Я до сих пор от этой командировки отойти не могу…

«Газель» внезапно резко увеличивает скорость и исчезает из поля зрения.

– Что он делает?! – вопит Маша. – Ты только посмотри!

– Чкалов! – комментирует Алексей.

– Гагарин, бля! Я сто еду, а он…

– Я его уже не вижу!

– Я тоже!

– ………!

– ………!

Маша продолжает ехать по трассе в том же направлении.

– Куда ты едешь? – спрашивает Алексей.

– В Коржино, – отвечает Маша. – У меня такое предчувствие, что там мы их найдем!

– А если они свернут? – резонно возражает Алексей. – Или заедут куда-то? Предчувствия хороши при игре в покер, а сейчас нужно мыслить рационально. Разворачивайся, поедем в этот сволочной Сволочок…

– Не романтик ты, Леш! – фыркает Маша.

– Верно, – соглашается Алексей. – Я – прагматик. Если мы их упустили, то надо возвращаться.

– Б…дь! – злится Маша. – Как он рванул! Двести, не меньше! Ночью! На грузовике! По такой дороге!

– Машуль, не бесись! – просит Алексей. – Ты за рулем! «Полгвоздя» у нас есть – неизвестные субъекты ночью вынесли со станции переливания крови дох…я коробок…

– Знаешь, как мой отец говорит?! – Маша заводится еще сильнее. – Вставить не означает трахнуть! Ну вынесли – и что с того? Может, там действительно, пуховики?………! Ну почему я такая невезучая? В Щуку не поступила! На Первый канал не взяли! Работаю хрен знает где и ничего толком сделать не могу!

– Машуль, ты остановись, а потом истери! – умоляющим голосом просит Алексей. – За рулем не сто̀ит нервничать, тем более на такой дороге!

– Что – остановись?!! Зачем – остановись?!! Останавливаются только лузеры! Успешные люди движутся вперед, несмотря ни на что!

– Я лучше буду живым лузером, чем мертвым успешным чѐлом!

– А вот я лучше сдохну, чем сдамся!

– Ну почему я должен умирать за компанию с тобой?! – стонет Алексей. – Достаточно того, что я поллитра крови отдал…

Маша останавливает универсал на обочине, выходит, пару минут яростно пинает колеса (все по очереди), затем садится за руль, разворачивается и ведет машину обратно, в Верхний Сволочок.

«А ведь я могла бы стать актрисой, – думает она, глядя на бесконечную ленту дороги. – И все в моей жизни было бы по-другому, по-настоящему… Maria Sergeevna? It's Cristopher Nolan's assistant…».^[1]

Верхний Сволочок, 8 февраля 2019 года, пятница, 02:50

Маша только что вошла в свой номер, сняла куртку и теперь стягивает с ног сапоги. Настроение хуже некуда. Мысли привычно крутятся вокруг тезиса «А ведь я могла бы стать актрисой».

Тихий деликатный стук в дверь.

– Машуль, это я. Машу-у-уль, открой… – тихо, практически шепотом, просит Алексей.

– Я думала – кошка скребется, – говорит Маша, открывая дверь. – Норм…

– Ш-ш-ш! – оттеснив Машу, Алексей заходит в номер, закрывает за собой дверь и шепчет: – Это они!

– Кто? – спрашивает Маша, шумно втягивая ноздрями воздух (но от Алексея пахнет только табаком).

– Те самые, в плащах, – Алексей опасливо оглядывается на дверь. – Сейчас прошли мимо меня, пока я курил. Я так прифигел, что не проследил, куда они прошли, но, судя по всему – в двадцать пятый номер. Макс же говорил, что больше тут никого нет.

– Тебе не привиделось? – Маша недоверчиво прищуривается.

– Нет! – уверенно отвечает Алексей. – Плащи и кепки те же самые. Это они!

– На грузовике приехали?

– Нет, пешком пришли. Я уже почти докурил, и вдруг смотрю – из-за угла вышли! Сначала подумал, что померещилось, но нет, все реально. Зашли в гостиницу, я за ними, но не прямо так сразу, чтобы подозрений не вызывать… А они по лестнице словно взлетели. Я только услышал, как на нашем этаже дверь хлопнула… Машуль! Макс сказал, что они не спят, а к чему-то готовятся. Может, он что-то знает? Вампиры… Кровь… Это все неспроста! Давай разбудим Макса и устроим ему допрос с пристрастием, все равно спать уже не хочется.

– Давай! – соглашается Маша.

– Только его сначала похмелить нужно будет, – осторожно предлагает Алексей. – Чтобы он в негатив не скатился.

– Предлагаешь толкать человека в пропасть?! – хмурится Маша.

– Машуль, нам от Макса нужна информация. Так?

– Ну, допустим…

– А в непохмеленном виде он нам выдаст только одну информацию – куда нам нужно идти мелкими шагами. Оно тебе нужно? Нет! Так что ты посиди в номере, а я схожу к администраторше. У нее явно что-то найдется…

Верхний Сволочок, 8 февраля 2019 года, пятница, 03:00

Алексей возвращается с бутылкой в руках. Этикетка на бутылке налеплена криво.

– Вот! – говорит он, поднимая бутылку вверх. – Какая-то «Кончаловка» местного розлива.

– Выпьешь – и скончаешься, – кривит губы Маша.

– Не, тетка божилась, что водка классная, – отвечает Алексей. – Тут написано – тройная фильтрация…

– Написать можно все, что угодно! – фыркает Маша. – Дай-ка сюда!.. – она сворачивает винтовую пробку и принюхивается. – Запах вроде вполне… – капает водку на указательный палец левой руки и слизывает каплю. – И на вкус ничего, во всяком случае – язык не обжигает… Ладно, пойдем реанимировать нашего боевого товарища! Камера где?

– Ой, блин, в машине! – спохватывается Алексей. – Спасибо, что напомнила, Машуль… А зачем тебе камера?

– Как это – зачем? – удивляется Маша. – Мы же делаем репортаж! Будешь снимать рассказ Макса.

– Чую – нарассказывает он нам!

– Сверни свою чуйку трубочкой и засунь туда, где теплее! – советует Маша, перешедшая из меланхолического настроения в деловито-боевое. – Понял?

– Не злись, Машуль, умоляю! – просит Алексей. – Я просто имел в виду, что натреплет он нам с три короба.

– Твое дело – камеру навскидку держать! – отвечает Маша. – А короба разгребать – моя задача!

Верхний Сволочок, 8 февраля 2019 года, пятница, 03:25

Номер Максима и Алексея. Максим сидит на кровати и с вожделением смотрит на початую бутылку «Кончаловки», стоящую на столе. Но между ним и бутылкой находится строгая Маша. Рядом с ней стоит Алексей.

– Скажи, какой у нас сейчас год? – спрашивает она.

– Год?… – Максим смотрит в потолок. – Вроде был девятнадцатый.

– Хорошо! – кивает Маша. – А как тебя зовут?

– Каралов Максим Спиридонович…

– Замечательно! Расскажите нам, Максим Спиридонович, о ваших соседях из двадцать пятого номера…

– А что о них рассказывать? – Максим смотрит на Алексея. – Леха, да опусти ты камеру! Ты ее вообще не должен касаться…

– Я ему разрешила! – говорит Маша. – Нам нужно снять все, что ты будешь рассказывать…

– О соседях? – искренне удивляется Максим. – Маш, кто из нас выпил? Мне нечего о них рассказывать. Я с ними вообще не знаком…

– Но ты назвал их вампирами! – напоминает Маша. – И даже бусы из чеснока смастерил. Зачем и почему?

– Я?.. Хм… – Максим трогает рукой чесночное ожерелье. – Может и назвал… К слову пришлось, наверное… Мы же сюда на сдачу крови приехали, а это самая вампирская тема…

– Ой ли?! – Маша хватает Максима за плечо и трясет. – Давай, вспоминай! Кровь они пили?

– Что можно вспомнить, если ничего не помнишь? – отвечает Максим, глядя на Алексея в поисках поддержки. – Вампиры… Кровь они не пили… во всяком случае – при мне… Вампиры… Но глаза у них – ух!.. Вампиры… А-а! Я услышал, как один другому сказал: «Не гони!», а тот ответил: «Чтоб мне всю жизнь холодную кровь пить, если вру!». Отсюда и вампиры!

– Холодную кровь?! – переспрашивает Маша. – Ого!

– Машуль, не заводись! – вмешивается Алексей. – Может он имел в виду вино «Бычья кровь», есть такое и пить его нужно теплым, как все красные вина…

– «Бычья кровь»? – Маше эта версия явно не по душе. – Лично я про такое вино не слышала! И вообще твое объяснение, Леш, притянуто за уши. Скажи еще, что никаких вампиров не существует! Ну давай – скажи!

– Машуль, если тебе хочется верить в существование вампиров, то это твое личное дело, – миролюбиво говорит Алексей. – Верь на здоровье! Но меня переубедить не пытайся, потому что это бесполезно!

– Можно говорить тише? – жалобным тоном просит Максим. – А то у меня голова и без вашего ора раскалывается. Сейчас бы пивка холодненького, после водки – самое то…

– Тебе пиво противопоказано! – отрезает Алексей. – Ты с него в штопор сорвешься. Похмелился – и завязывай, чай пей, крепкий и сладкий.

Маша направляется к двери.

– Маш, ты куда? – спрашивает Алексей.

– К соседям! – отвечает Маша. – Поинтересуюсь, нет ли у них, случайно, пива. Сомневаюсь, чтобы в этой дыре были бы круглосуточные магазины, так что вопрос будет выглядеть естественно.

– Спасительница ты моя! – радуется Максим.

– Маш, ты чего?! – удивляется Алексей. – Какое пиво? Его же уволят!

– Леш, ну какой ты тупой! – в свою очередь удивляется Маша. – Пиво – это предлог. Я хочу посмотреть на них поближе, пообщаться и вообще…

– В четвертом часу утра!

– А что делать? Максу срочно требуется пиво, а магазины закрыты!

– Машенька, ты просто чудо! – Максим умильно заглядывает Маше в глаза. – Хочешь я на тебе женюсь?

– Нет, не хочу! – рявкает Маша. – И пива я тебе не дам, не надейся! И на водку не пялься, больше не получишь. Я бутылку в свой номер унесу, так спокойнее будет.

Она подходит к столу, забирает стоящую на нем бутылку и идет к двери.

– Ну какая же ты… – сокрушается Максим. – У меня просто слов нет!

– Какая есть! – бросает на ходу Маша и выходит из номера.

– Забрала бутылку и никакого пива не принесет… – Максим горько вздыхает. – Леш, ну почему все бабы такие суки? Вот почему? Сама прислала мне водку, а теперь измывается!

– Макс, водку она тебе не посылала, – говорит Алексей. – Речь шла только о еде, а водка – это местная инициатива. Ложись спать…

– Ничего себе дела! – возмущается Максим. – Разбудили, дали остограммиться, пива пообещали, а теперь – «ложись спать»? Я уже не засну! Да и нельзя нам с тобой спать, пока Маша в номере у соседей. Там же два мужика, а она такая… ромашечная. Мало ли что!

– У Маши коричневый пояс по карате, если ты забыл.

– А может у них – черные? – Макс озирается по сторонам. – Где мои штанцы?

– В Машином номере, – отвечает Алексей. – А если у них черные пояса, то от нас тогда точно толку не будет.

Он присаживается на кровать рядом с Максимом и некоторое время они сидят молча.

– Она уже возвращается… – говорит Максим, услышав шаги в коридоре (Алексей их не слышит).

В номер входит Маша.

– Ну что – дали пиво? – с надеждой спрашивает Максим.

– Нет у них ни пива, ни какого другого алкоголя, – Маша берет стул и садится на него верхом. – Но дело не в том, что нет, а в том, как мне это сказали – с таким видом, будто я попросила у них что-то крайне неуместное. «У нас нет спиртного!». И точка!

– Может, парни в завязке? – говорит Максим.

– Нет, Макс, тут другое! – желая подчеркнуть важность сказанного, Маша поднимает вверх указательный палец. – Вампиры не пьют спиртное. Вообще и совсем! У них полное неприятие этилового спирта. Они даже кровь у пьяных не сосут.

– Маш, тогда получается, что я вчера водочки выпил из соображений безопасности, верно? – оживляется Максим. – Чтобы они кровь мою не сосали. Я не понимал, почему меня потянуло к водке, а теперь понял – я бессознательно хотел спасти свою жизнь! Я не развязал, я спасался, понимаете? А водку мне явно святой Максим Адрианопольский послал, заступник мой небесный…

– Макс, уймись! – обрывает Маша. – Не подводи базу под свое пьянство! А от вампиров ты чесноком спасался, вон, бусы до сих пор на шее болтаются!

– Я просто не хочу осложнений, Машечка… – канючит Максим. – Машулечка… А?

– Если ты не продолжишь, на канале ничего не узнают! Даю слово! – в подтверждение Маша выразительно чиркает себя большим пальцем по горлу. – Мы с Лешей не станем тебя закладывать. Но если ты уйдешь в запой, то пеняй на себя. У отца на тебя во-о-от такой зуб!

– За что, Машечка? За одну сорванную съемку? Но я же…

– Хватит об этом! – Маша сердито топает ногой по полу, выбивая из давно не чищенного ковролина облачко пыли. – Закрыли тему! Слушайте дальше про соседей. Это точно вампиры! От них холодом могильным так и веет…

Алексей недоверчиво кривит губы. Он явно не одобряет Машину тягу к мистическому.

– Не морозом, а именно могильным холодом, – продолжает Маша, – мурашки по телу бегут и такое впечатление, будто ледяная рука сердце сжимает…

– А если конкретно? – перебивает Алексей.

– Если конкретно, то глаза у обоих страшные – черные и бездонные! – Маша пытается сымитировать страшный вампирский взгляд, но у нее получаются смешно выпученные глаза (Алексей и Максим переглядываются и едва заметно улыбаются). – Как будто вселенская тьма на тебя смотрит! А в номере кровью пахло! Я за вчерашний день успела принюхаться к этому запаху. Не иначе как подкреплялись они перед отъездом.

– Они уезжают? – спрашивает Алексей.

– Насколько я поняла да! – отвечает Маша. – У двери два чемодана стояли, но это не главное. Главное я услышала, когда прислушалась, прежде чем, постучаться. Один сказал другому, что в Твери они будут в семь пятнадцать. А знаете, что самое интересное? Обе кровати заправлены, да так, что на покрывалах ни единой складочки. И, вообще, в номере идеальный порядок, ни соринки, ни пылинки. Ну какой нормальный человек станет перед выездом в гостиничном номере порядок наводить?

– Может у них просто мания чистоты и порядка? – предположил Алексей.

– Эта мания у всех вампиров! – менторским тоном говорит Маша. – Они невероятные аккуратисты.

– Откуда такие сведения? – интересуется Макс.

– Книжки надо читать, а не один Яндекс-дзен! – Маша резко поднимается со стула. – Короче – собирайтесь! Мы возвращаемся в Тверь!

– Прямо сейчас? – удивляется Алексей.

– Почему такая спешка? – вторит ему Макс.

– Они уедут «ласточкой» в шесть ноль восемь, поясняет Маша. – Это она прибывает в Тверь в семь пятнадцать. Нам нужно выехать раньше, чтобы быть на перроне к приходу поезда. Хочу проследить за ними.

– А почему бы тебе не поехать на «ласточке»? – спрашивает Алексей. – Я тачку пригоню, не волнуйся, и Макса домой доставлю.

– Не хочу я домой! – говорит Максим. – Я хочу приключений! Мне бы еще сто пятьдесят или пива пару бутылок – и я буду как огурчик!

– Нет, Макс, тебе надо отоспаться и прийти в себя, – дружелюбно, почти ласково, говорит Маша. – Мы с Лешей справимся – я пойду на перрон, а он будет ждать в машине.

– Машуль, я глаз не сомкнул… – ноет Алексей.

– Поспишь, пока до Твери будем ехать! – с Машей бесполезно спорить. – Собираемся!

– Штаны-то с обувкой верни! – говорит Максим.

– Сейчас принесу, – отвечает Маша. – Только ты бусы свои сними и зубы почисть, чтобы не вонять чесноком в машине. Кстати говоря, чеснок вампирам до лампочки. Хоть увешайся им с ног до головы, это тебя не спасет!

Тверь, 8 февраля 2019 года, пятница, 07:40

Вокзальная площадь в Твери. Алексей дремлет в универсале на водительском месте. Он просыпается, когда Маша открывает переднюю дверь. Выражение лица у нее недовольное.

– Облом? – спрашивает Алексей. – Не приехали?

– Приехали, но… – Маша разочарованно взмахивает рукой. – Заводись!

– Тебя заметили?

– Нет, я близко к ним не подходила, а с платком на голове меня и мать родная не узнает… – Маша рывком сдергивает с головы пуховый платок, забытый кем-то в салоне универсала. – Тут другое дело. Знаешь, кто их встречал? Сагудаев, главный врач первой больницы!

– Да ну! – удивляется Алексей. – А ты не ошиблась?

– Нет, не ошиблась. Я в прошлом году у него интервью брала ко Дню медика. Точно – он. Лично встретил, уважительно так поручкался, и к машине повел.

– Двигаем за ними?

– Незачем. Водила, когда из машины вылез, чтобы чемоданы в багажник уложить, гаркнул на всю площадь: «В больницу, Роман Альфредыч?», а Сагудаев кивнул. Такое впечатление, Леш, что эти двое – какие-то медицинские деятели. Проверяющие или, может, консультанты…

– Которые по ночам темные делишки обделывают!

– Как говорит мой любимый папочка, кроме основных рабочих интересов существуют и дополнительные, – менторским тоном говорит Маша. – Днем…

– Днем они консультируют, а по ночам кровь тырят! – подхватывает Алексей. – Машуль, а это – тема!

– Тухляк это голимый, – Маша недовольно морщится, – а не тема.

– Почему? – удивляется Алексей. – Я не один конкретный случай имел в виду, а альянс вампиров с врачами! Это же о-го-го…

– Леш, включи мозги! – просит Маша. – Кто их встречал на вокзале?

– Этот… как его… главврач, – отвечает Алексей. – А ты надеялась, что их ребята Вани Саратовского встречать будут?

– Я ни на что не надеялась, я просто наблюдала и анализировала! – с каждым словом в голосе Маши прибавляется раздражения. – Ключевое слово «а-на-ли-зи-ро-ва-ла»! Повторяю вопрос – кто их встречал на вокзале?

– Главврач первой больницы их встречал! – Алексей тоже начинает раздражаться. – Машуль, с чего тебя на нем замкнуло?

– А с того, что он встречал их лично! На многолюдном вокзале! Да еще и приехал на служебной машине, с водителем в свидетелях! Следовательно – не боялся обнаружить факт знакомства. А если бы здесь было бы что-то не то…

– Понял! – Алексей трогает машину с места. – Тебя домой или в офис?

– Мы возвращаемся в Сволочок! – объявляет Маша.

– Заче-е-ем?

– Потянем ниточку с другого конца – попытаемся узнать, что вывозили ночью со станции переливания крови и вообще оценим обстановку. Если повезет – разживусь источником в местной администрации…

– Машуль, я так не могу! – Алексей останавливает машину, выключает зажигание, вынимает из замка ключ и протягивает его Маше. – Я живой человек, а не робот. Мне нужен отдых после бессонной ночи!

– О, Ктулху всемогущий! – Маша протяжно стонет, словно от сильной боли. – Что за мужики нынче пошли?! Одну ночь не поспал и уже в г…о! Тебе сколько лет – двадцать пять или семьдесят?

– Двадцать шесть, – Алексей кладет ключ на переднюю панель перед Машей и открывает дверь, намереваясь выйти из машины.

– Тебе надо было в охранники идти, а не в звукооператоры! – зло говорит Маша. – И куда это ты намылился, хотела бы я знать?

– Домой, – сухо отвечает Алексей. – Отсыпаться. Без вас с Максом я все равно ничего смонтирую.

– Нет, сначала мы поедем в офис! – Маша вставляет ключ в замок зажигания. – Тебе нужно сдать казенное имущество и забрать трудовую книжку. А потом можешь валить! Хоть домой, хоть на все четыре стороны!

– Зачем так резко, Машуль?

– Затем! – Маша гневно сверкает глазами.

– Окей, я все понял, – говорит Алексей и захлопывает дверь. – Рулим в Сволочок! За Максом заезжать?

– Живые трупы нам не нужны! – отвечает Маша. – Вдвоем справимся. Я порыскаю в администрации, а ты отправишься на станцию переливания крови, оценишь обстановку и попытаешься собрать как можно больше информации…

– Каким образом?

– Леша, ты меня убиваешь! – возмущенно говорит Маша. – Наповал! Ты что – первый день в журналистике? Придешь, скажешь, что вчера сдал кровь и проникся к этому благородному делу, хочешь стать донором… То да сё, пообщаешься с народом, выведаешь последние новости… Ты ж можешь быть коммуникабельным обаяшкой, когда хочешь. Мне нужно знать, что произошло с собранной кровью. На месте она или нет? Ну и вообще… Агент Ноль-ноль-семь начинает действовать! Тебе все ясно?

– Ясно, – Алексей включает зажигание и трогается с места. – А донорам много платят, Машуль? В смысле – на что мне нажимать? На желание заработать деньжат или на помощь ближнему?

– Лучше на помощь ближнему, я считаю. К идиотам отношение благожелательное, к тому же при них языки распускать не опасаются. Что с идиота взять? Я и сама люблю включать идиотку. Короче говоря, возьми свое сердце, зажги его смело и отдай его людям, чтоб долго горело! Но особой активности не проявляй, это настораживает. Если ночью украли что-то ценное, тебе об этом и без наводящих вопросов расскажут. Можешь какую-нибудь симпатичную медсестру закадрить…

– На закадрить деньги нужны, а ты же знаешь мои обстоятельства. Я на больничном месяц просидел, на лечение потратился капитально…

– Выдам из особого фонда, не переживай! – Маша расстегивает «молнию» на сумке, лежащей у нее на коленях, и достает пухлый бумажник. – Главное, чтобы информация того стоила! Леш, ты же должен понимать, какую жар-птицу мы за хвост ухватили…

– В небе летит жар-птица, только все это мне снится, – поет Алексей, – я – пациент психбольницы, мне еще долго лечиться…

Верхний Сволочок, 8 февраля 2019 года, пятница, 10:15

Малая гостиная в коттедже мэра Верхнего Сволочка Игоря Аркадьевича Зажерильского. Жена мэра Светлана Витальевна и ее мать Наина Семеновна сидят за круглым столом, накрытым белой скатертью. Светлана Витальевна пьет кофе из большой кружки с надписью «I? VS», заедая каждый глоток то шоколадной конфетой, то имбирным печеньем (это ее любимые лакомства). Наина Семеновна флегматично раскладывает какой-то замысловатый пасьянс. Светлана Витальевна напряженно следит за картами. Обе в халатах, Наина Семеновна в красном с золотыми драконами (тюрбан тоже красный, в тон халату), а Светлана Витальевна – в бежевом махровом.

– Етишкин пёс! – Наина Семеновна швыряет на стол те карты, которые держала в левой руке. – Надо было на «черную дюжину» гадать! Впрочем, для твоего дурака даже «ведьмино окно» не сложится, такой уж он человек! Хорош зять – ни дать, ни взять!

– Мама! – Светлана Витальевна ставит чашку на стол так резко, что часть ее содержимого выплескивается на скатерть. – Ну сколько можно?!

– А что я не так сказала? – деланно удивляется Наина Семеновна и начинает собирать со стола карты. – Я всегда дело говорю! Если бы твой охламон меня послушал…

– Ну пойми же – не мог он собранную кровь сразу сюда везти! – Светлана Витальевна картинно вздыхает, давая понять, как ей надоело объяснять матери очевидные вещи. – Что бы люди сказали?! Что мэр присвоил собранную кровь и хочет продать ее куда-нибудь за границу?! Кровь нужно было отвезти на станцию, это логично…

– Логично-мудично! – передразнивает Наина Семеновна, продолжая собирать карты. – Тогда и охрану нормальную нужно было обеспечить!

– Игорь распорядился отправить туда полицейский наряд…

– Чтобы они с охранником сообразили на троих!

– Ну кто же знал, что они напьются!

– Света! – Наина Семеновна закатывает глаза вверх и качает головой. – Ты что – вчера родилась? Чем еще будут заниматься три мужика нормальной ориентации ночью на станции переливания крови? Особенно с учетом того, что все начальство гудит на банкете, следовательно внезапных проверок можно не опасаться… Я не пойму – разве в его команде нет надежных людей, на которых можно положиться? А если нет, то что это за команда? В конце концов, мог бы и меня попросить!

– Ты бы согласилась ночевать на станции? – удивляется Светлана Витальевна.

– Я бы наложила охранные знаки на двери и окна! – Наина Семеновна сверкает глазами и в красном камне на ее тюрбане тоже вспыхивает искра. – Попробовал бы кто сунуться!

– Так могла бы предложить! – с упреком говорит Светлана Витальевна.

– Света, ты знаешь мои принципы! – Наина Семеновна поджимает губы так, что они становятся похожими на тонкие нити. – Я никому никогда не набиваюсь! Если нужно – попроси!

– Ну откуда Игорь мог знать! – Светлана Витальевна всплескивает руками.

– Но ты-то знаешь! – Наина Семеновна выразительно смотрит на едва заметный шрамик на указательном пальце правой руки дочери.

Светлана Витальевна нервно передергивает плечами, вспомнив, как ее, пятилетнюю сладкоежку, укусила за палец коробка, из которой она пыталась стащить шоколадную конфету. Укусила больно, до крови. Обиды на мать, старые и новые, комком подступают к горлу. Светлана Витальевна начинает рыдать, утирая слезы широкими рукавами своего халата. Наина Семеновна начинает раскладывать новый пасьянс, на дочь она даже не смотрит. Завершение пасьянса совпадает с прекращением рыданий.

– Сложилось! – удовлетворенно говорит Наина Семеновна. – Спроси на кого я гадала?

Светлана Витальевна пренебрежительно машет рукой.

– На тебя, доченька, – голос Наины Семеновны становится приторно-ласковым. – Кто же, кроме мамочки, о тебе позаботится, кровиночка моя ненаглядная? Уж во всяком случае не твой идиот!

Светлана Витальевна вздыхает.

– Ты хочешь быть супругой главы района, первой леди Верхнего Сволочка, – так же ласково продолжает Наина Семеновна. – Но почему ты связываешь эту мечту с Игорем? На нем что – белый свет клином сошелся?

Светлана Витальевна изумленно смотрит на мать.

– Лично мне Албасов нравится больше, – Наина Семеновна делает паузу, давая дочери возможность осмыслить услышанное. – Он интеллигентный, симпатичный и вообще выглядит гораздо импозантнее твоего борова…

Глава Верхнесволочского муниципального района Евгений Васильевич Албасов основной политический соперник мэра Верхнего Сволочка Игоря Аркадьевича Зажерильского.

– Мне он тоже нравится, – Светлана Витальевна смущенно опускает взор. – Но что с того? Я старше и вообще…

– Приворожу! – Наина Семеновна пренебрежительно машет рукой, давая понять, что дело не стоит и выеденного яйца. – Будет на руках тебя носить, пылинки сдувать и во все сокровенные места целовать!

Лицо Светланы Витальевны стремительно краснеет.

– Но Игорь… – начинает она.

– Разберемся! – отвечает Наина Семеновна с усмешкой, не предвещающей ничего хорошего.

– Мама! – ужасается Светлана Витальевна. – Как можно?! У нас же ребенок!

– Боря давно уже взрослый! – напоминает Наина Семеновна. – И с отцом у него не самые лучшие отношения, он даже на Новый год не приехал, сослался на неотложные дела… Ты о себе думай!

– Но он же мой муж…

– Муж, объелся груш! – смеется Наина Семеновна. – Вы когда последний раз вместе спали? В прошлом тысячелетии? Не беспокойся, милая, все будет в лучшем виде, ты же меня знаешь! Твой боров скоропостижно икнет, Албасов станет главой объединенного городского округа, а через полгода вы с ним поженитесь… Честным пирком да и за свадебку!

– А вдруг он не захочет…

Наина Семеновна многозначительно смотрит на дочь. Светлана Витальевна краснеет еще сильнее. Кажется, что ее пухлые щеки вот-вот полыхнут пламенем.

– Может, я хочу по любви… – лепечет она.

– А я тебе что предлагаю?! – удивляется Наина Семеновна. – Любовь будет такая, что ты забудешь обо всем на свете! Может, даже, сподобишься Бореньке сестренку родить! Ты же знаешь, что я всегда о внучке мечтала. Надо же кому-то дар свой передать, чтобы не пропал…

В голосе матери слышится неприкрытый упрек – Светлана Витальевна начисто лишена магических способностей. «Это ты виновата, – со злостью думает Светлана Витальевна. – Ты меня такой родила…». Заметив неприязнь во взгляде дочери, Наина Семеновна отворачивается и шепчет себе под нос что-то короткое и неразборчивое. Настроение Светланы Витальевны тут же меняется на мажорное. «А что? – игриво думает она. – Захочу – и рожу! Женечка такой симпатуля, девочка получится красивая…».

– Ты подумай! – строго говорит Наина Семеновна, вставая из-за стола. – Как говорят англичане – если нельзя сделать мягко, нужно делать грубо.

Верхний Сволочок, 8 февраля 2019 года, пятница, 13:55

Полутемный подвал городской станции переливания крови. В дальнем конце коридора стоят две старые банкетки. Некрасивая коренастая девушка в белом халате и медицинской шапочке ведет к ним Алексея, взяв его под руку. Девушка так и льнет к Алексею, искательно заглядывает ему в глаза, видно, что он ей очень нравится. Алексей держится сдержанно-холодно и это заводит девушку еще сильнее.

– Здесь у нас раньше курилка была, – щебечет она, – даже табличка висела: «Деревня Курилкино», завхоз для прикола повесил, а как курить в медицинских учреждениях запретили, Курилкино превратилось в Посиделкино. Из начальства сюда только главная сестра заглядывает, но сейчас она вместе с главврачом в полиции…

– Что такое? – лениво интересуется Алексей.

Вместо ответа девушка усаживает его на одну из банкеток, садится к нему на колени, обнимает одной рукой за шею и начинает страстно целовать. Алексей сначала ведет себя пассивно, но понемногу «раскочегаривается» и отвечает на поцелуи с такой же страстью. Когда он начинает расстегивать на девушке халат, она отстраняется, останавливает его руку, застегивает то, что он успел расстегнуть и с сожалением говорит:

– Не здесь… Потом…

Но при этом продолжает сидеть у Алексея на коленях и обнимать его за шею.

– Ты же сказала, что сейчас сюда никто не придет, – говорит Алексей, поглаживая рукой широкую спину своей подружки.

– Из начальства, – уточняет она. – А девчонки в любой момент могут нагрянуть…

По выражению лица девушки и тону ее голоса чувствуется, что ей очень хочется, чтобы девчонки сейчас пришли и увидели ее с таким замечательным кавалером (Алексей «скромно» представился ей режиссером Первого канала – бить, так наповал).

– Девчонок в полицию не забрали? – шутливо интересуется Алексей.

Уловка не удалась. Вместо ответа он получает очередной поцелуй.

– Ого! – девушка ерзает попой. – Какой ты пылкий!

– А то! – в тон ей отвечает Алексей.

Взгляд его задумчив и сосредоточен – он ищет способ перевести разговор на интересующую его тему. Сделать это нужно естественно, ненавязчиво, потому что прямые вопросы настораживают и не располагают к откровенности. Но рыбка сама насаживается на крючок.

– Если главного снимут, то вместо него поставят нашу заведующую, – мечтательно говорит девушка, восстанавливая дыхание после особо страстного поцелуя. – А она перетянет меня в главные сестры… Я на хорошем счету!

– А за что главного должны снять? – интересуется Алексей словно бы для поддержания разговора.

Девушка опасливо оглядывается по сторонам, что в пустом подвале выглядит глупо, и шепчет Алексею на ухо:

– Он кровь, которую всем городом вчера собирали, налево загнал!

– Ого! – удивляется Алексей. – А кому она «налево» нужна? Это же не спирт…

– Частным клиникам! – отвечает девушка. – Всяким там пластическим хирургам. Им же часто приходится переливать кровь своим пациентам. А еще из крови омолаживающие биопрепараты готовят. Спирт! Скажешь тоже! Да кровь в сто раз дороже стоит! Давай ты у меня интервью возьмешь, и я тебе все подробно расскажу! Только я в маске буду, не хочу осложнений.

– В маске, в маске, – кивает Алексей. – Так будет лучше.

– Что означает «так будет лучше»? – девушка вскакивает на ноги, упирает руки в бока. – Ты намекаешь на то, что я…

– Милая! – говорит Алексей елейно-ласковым голосом. – Дело в том, что я ужасный собственник! Я хочу единолично любоваться твоей красотой. Мне неприятно думать, что другие мужчины…

– Какой же ты! – восхищается девушка.

Она снова усаживается на колени к Алексею, только на этот раз – не боком, а верхом, и страстно целует его взасос. Алексей отвечает на поцелуй. Правой рукой он обнимает девушку, а левую запускает под полу ее халата. Девушка тут же останавливает «ползучую интервенцию» своей рукой.

– Не здесь… – говорит она, кося глазами в сторону лестницы.

– Тогда сядь рядом, – просит Алексей, давая понять выражением лица, насколько тяжело дается ему эта просьба. – А то я за себя не отвечаю. Ты такая…

На мгновение выражение его лица становится кислым, но девушка этого не замечает. Она садится рядом, обнимает Алексея за поясницу и кладет голову ему на плечо. Алексей тоже обнимает ее. Несколько секунд они сидят как два голубка, а затем Алексей говорит:

– Для подготовки интервью мне нужно понимать, какой информацией ты располагаешь. Два главных вопроса – кто украл кровь и где она сейчас? У тебя есть ответы?

Девушка многозначительно кивает и выдерживает небольшую паузу.

– Организовал все наш главврач, – говорит она. – Он хитрый, четко все продумал. С утра попросил охранника Михалыча посмотреть свою «тойоту», сказал, что она туго разгоняться стала. Михалыч в машинах рубит, майор автомобильных войск, как-никак. Он чего-то там наладил, а главный ему за труды литр водяры выставил. Но ясно же было, что Михалыч оприходует подарок сразу же после того, как все по домам разойдутся. К вечеру нам, правда, двух полицейских прислали, но главный и эту проблему решил – подсунул в мужской туалет два пол-литровых флакона со спиртом. Вроде бы кто-то решил унести, да застремался… Разумеется, все перепились и не слышали, как кровь выносили.

– А куда ее увезли?

– В Коржино, куда же еще? – девушка пожимает плечами. – Там у главного есть фирмочка с мудреным названием, биотехсервис какой-то, созданная для всяких левых дел. Он же все подряд тырит, начиная с лабораторных реактивов и заканчивая дезинфицирующими средствами. А заправляет делами его двоюродный брат…

– Биотехсервис? – переспрашивает Алексей. – Надо бы точное название!

– Фирма находится прямо на въезде в Коржино, справа, – отвечает девушка. – Двухэтажный особнячок за синим забором. Я пару раз там бывала. Можно съездить, прочесть вывеску. А можно еще проще сделать. Погугли на Мурзилкина Андрона Константиновича, так братца главного зовут. Фамилия редкая, имя тоже, по ним и контору найдешь…

Верхний Сволочок, 8 февраля 2019 года, пятница, 14:20

Маша выходит из здания городской администрации. Выражение лица недовольное – ясно, что никакой ценной информации получить не удалось. Она смотрит по сторонам в поисках корреспондентской машины, но уехавший на ней Алексей пока еще не вернулся. Внимание Маши привлекает светящаяся вывеска «Кафе „Ласточка“». Она идет в том направлении. Из здания администрации выходит женщина и в небольшом отдалении следует за Машей. В кафе она усаживается за соседний столик и сразу же просит официантку принести капучино. Женщине на вид около тридцати лет. На невыразительном лице – минимум косметики. Строгий офисный костюм подчеркивает недостатки ее нескладной угловатой фигуры. Но взгляд у женщины приветливый, располагающий к общению.

– Вы не скажете, кофе здесь приличный? – спрашивает у женщины Маша, листающая меню.

– Более чем, – улыбается женщина. – Лучший в городе.

– О! А я вас знаю! – оживляется Маша. – То есть – не знаю, но видела. Вы из бухгалтерии, стол в углу, у окна.

– Глаз – алмаз! – хвалит женщина.

– Это профессиональное, – скромно говорит Маша. – Журналисту нужна цепкая память, в том числе и на лица.

– Бухгалтеру тоже, – женщина снова улыбается и приглашающе указывает взглядом на стул, стоящий напротив ее.

Маша с готовностью пересаживается.

– Скажу вам прямо, – начинает она, – что ваша главный бухгалтер та еще курва!..

– С котелком, – вставляет женщина.

– С каким котелком? – удивляется Маша.

– Так мой дедушка говорил, – поясняет собеседница, – не просто «курва», а «курва с котелком». Да, Лилия Елисеевна – человек сложный…

Пожилая официантка приносит женщине кофе.

– Мне то же самое, – говорит Маша, – и какой-нибудь не сильно калорийный бисквитик.

Официантка улыбается, словно хочет спросить: «где вы видели некалорийные бисквиты?», кивает и уходит.

– Давайте знакомиться, – предлагает женщина. – Я – Алла, ведущий эксперт отдела бухгалтерского учета и отчетности.

– А я – Маша, корреспондент канала «Тверские аспекты», – Маша на секунду задумывается – стоит ли? – и решительно устремляется в атаку. – Алла, может быть вы мне поможете? Я проторчала в мэрии полдня, но так и не смогла выяснить, куда делась собранная вчера кровь! Насколько мне известно, ее похитили…

– Похищение – это преступный захват чужого имущества, – говорит Алла. – Но что если человек берет то, что считает своим? Это может считаться похищением?

– Я вас нет понимаю! – Маша вопрошающе смотрит на Аллу.

Официантка приносит Маше капучино и огромный кусок бисквитного торта. Маша с ужасом смотрит на него.

– Этот торт называется «Нежность», – мягко говорит Алла. – Он тако-о-ой воздушный! Попробуйте кусочек – и сами не заметите, как все съедите. Местный специалитет.

– Наш повар раньше работал в московской «Праге»! – с гордостью сообщает официантка.

– Как же он у вас очутился? – интересуется Маша.

– Превратности судьбы, – отвечает официантка и уходит.

– В Вышнем Сволочке есть три вещи, ради которых стоит здесь жить, – Алла проникновенно смотрит на Машу. – Здешний кофе, торт «Нежность» и уха со сливками в ресторане «Подосиновик». Пробовали?

– Пока не успела, – отвечает Маша, отпивая глоточек из чашки.

Маша и Алла пьют капучино правильно, канонически, не снимая молочную пену ложечкой, как это делают непродвинутые снобы.

– Что означает «берет то, что считает своим»? – Маша пристально смотрит на Аллу. – Поясните, пожалуйста, если можно.

– Можно, – Алла улыбается в очередной раз. – Наш мэр Игорь Аркадьевич Зажерильский относится к людям, которым непременно нужно приготовить не менее трех блюд из одной курицы! Он хочет всего и сразу. Мало ему пиара на Дне донора, так нужно еще и кровь свинкам скормить!

– Свинкам? – удивляется Маша. – Каким свинкам?

– У Игоря Аркадьевича в Коржино большая свиноферма, – поясняет Алла. – Бренд «Эккомяссо», может слыхали? Говорят, что он аж в Германию и Финляндию бекон поставляет, хотя лично я в это не верю. Но дело не в этом, а в том, что кровь, точнее – кровяная мука, является ценным пищевым сырьем. На этой муке свинки быстро прибавляют в весе и их мясо приобретает особые вкусовые свойства. Наш пострел везде поспел – и попиарился, и свинок кормом обеспечил. Все прекрасно понимают, куда делась кровь…

– Но при этом прикидываются, будто ничего не знают! – подхватывает Маша. – Меня футболили, словно мячик…

– А чего вы хотели? – спрашивает Алла. – Люди боятся. На носу слияние района с городом в единый округ и есть шансы, что Игорь Аркадьевич станет его главой. Ну кто в такой ситуации решится выступить против него?

– А почему вы решились? – с напором интересуется Маша. – Есть какие-то личные мотивы или…

– Это я так… – Алла изображает смущение. – Зря… Разболталась с вами… Простите…

Она в два глотка допивает свой кофе, встает и уходит, кивнув Маше на прощанье.

Маша придвигает к себе тарелку с тортом и начинает сосредоточенно поедать его. Выражение ее лица свидетельствует о напряженной мыслительной работе.

Отойдя от кафе метров на пятьдесят, Алла достает из сумочки мобильный.

– Все в порядке, Евгений Васильевич, – докладывает она. – Жужечка проглотила наживку.

Собеседник явно отвечает что-то хорошее, потому что лицо Аллы расплывается в довольной улыбке. Она убирает телефон обратно в сумочку и идет к зданию администрации, негромко напевая: «Ах! Когда б я прежде знала, что любовь творит беды̀…».

Верхний Сволочок, 8 февраля 2019 года, пятница, 15:35

Алексей сидит за рулем корреспондентского универсала, Маша – на переднем пассажирском сиденье. По лицу Алексея видно, что он смертельно устал и держится из последних сил. Маша выглядит бодро, только былой уверенности у нее нет.

– Кому-то из нас навешали лапши на уши… – рассуждает она.

– Катюша была со мной искренней, – говорит Алексей. – Мы, можно сказать, дошли до предпоследнего рубежа искренности. Я ей интервью на Первом канале обещал…

– Она могла заблуждаться! – отвечает Маша. – Я больше склонна доверять сотруднице городской администрации, чем какой-то медсестре, которая ошалела от свалившегося на нее счастья в твоем лице…

Алексей болезненно морщится.

– И наплела тебе пять коробов небылиц! – продолжает Маша. – Ради интервью на Первом канале!

– Впрочем, все может быть взаимосвязано, – осторожно вставляет Алексей и, не встретив отпора, развивает свою мысль. – Это же маленький городок! Главврач станции переливания крови просто обязан быть членом мэрской команды, иначе ему этой должности не видать. Скорее всего, главврач действовал по указке мэра…

– Пусть так! – Маша хлопает ладонью по передней панели. – Допустим, что здесь орудует одна шайка-лейка. Но при чем тут вампиры?

– А что если мужики в плащах не вампиры? – еще более осторожно говорит Алексей. – Ну ляпнул один из них про холодную кровь – и что с того? Мало ли какие присказки у людей? А то, что они производят неприятное впечатление еще не означает…

– У них в номере кровью пахло! – сердито перебивает Маша.

– После Дня донора могло и показаться, – парирует Алексей. – У меня до сих пор в месте прокола щеко̀тит, будто кровь оттуда продолжают тянуть. Макс спьяну ляпнул, ты впечатлилась…

– Ну какая же ты сволочь! – стонет Маша, гневно сверкая глазами. – Все вокруг – доверчивые дураки, один ты умный! Заткнись и рули в Тверь!

– В Тверь? – переспрашивает Алексей. – А в Коржино разве не поедем?

– С тобой я больше никуда не поеду! – отрезает Маша. – С меня хватит! Давай двигай с места, шевелись!

Алексей включает зажигание, выжидает несколько секунд и трогается с места.

– Ты не злись, Машуль! – просит он. – Я почему выступаю? Не из вредности, а для того, чтобы дать тебе возможность отточить свою версию. Я возражаю – а ты опровергни! Проще же со мной дискутировать, чем с Сергеем Михайловичем…

– Да все вы одним миром мазаны! – злится Маша. – Приземленные люди, привыкшие мыслить стереотипами…

– А вот ты не такая! – вкрадчиво продолжает Алексей. – Ты подмечаешь то, что другие не видят и вообще ты не такая, как все. Ты – особенная и мне очень интересно с тобой работать…

– Пздым-пздым! – фыркает Маша, но видно, что она уже начала оттаивать.

– Не «пздым», а чистая правда, – уверяет Алексей. – Помнишь наш первый репортаж с Центрального рынка? Я пришел домой и сказал маме: «мама, знала бы ты с какой замечательной девушкой я сегодня познакомился»…

– А мама ответила: «приводи знакомиться»! – смеется Маша. – Змей ты, Леша! Умеешь в душу влезть!

– По поводу вампиров у меня есть соображение, – продолжает Алексей. – С ними же очень удобно иметь дело. Забрали кровь, отвезли куда нужно, взяли себе сколько-то за труды и все это тихо-келейно, без лишнего трепа! Им же огласка не нужна, сама понимаешь. И вообще, может у главного врача станции с ними деловой контакт. Может он им кровь поставляет регулярно. Это же удобнее и спокойнее, чем по ночам на людей охотиться…

– А вполне! – одобрительно кивает Маша. – Умеешь ты, Леша, думать, когда хочешь!

Тверь, 8 февраля 2019 года, пятница, 22:10

Кабинет генерального директора телеканала «Тверские аспекты» Сергея Михайловича Дюжина. Он сидит в своем кресле, а Маша скромно притулилась на стуле.

– Папуль! – канючит она жалобным голосом. – Ну пойми же, что ты своим деспотизмом разрушаешь мою жизнь и препятствуешь моему развитию!

– Хм! – сердито отвечает Сергей Михайлович.

– Я ухватилась за такую перспективную тему, – продолжает Маша. – На ней можно сделать имя!

– Хм!

– Папуля, я не могу передать всего словами, но я чувствую, – Маша бьет себя кулаком в грудь, – что у меня в руках жар-птица!

– Не обожгись! – хмуро советует Сергей Михайлович.

– А даже если и обожгусь?! – жалобный тон голоса сменяется вызывающим. – На ошибках учатся! Если я буду постоянно действовать по твоей указке, то никогда не смогу самореализоваться!

– Хоть бы раз! Хоть бы раз ты действовала по моей указке! – Сергей Михайлович саркастически усмехается. – Хоть бы раз прислушалась к моим советам! У тебя какое задание было? Сделать репортаж о Дне донора? Сделала? И замечательно! В понедельник поедешь в Рожок на конкурс швейного мастерства! Что тебе до этой крови, гори она синим огнем?! Пойми, наконец, что нельзя объять необъятное!

– А ты пойми, наконец, что нельзя упускать шансы, которые посылает судьба! – огрызается Маша и пересаживается со стула на край стола, давая понять, что игры в послушную дочь закончились. – И вообще – я взрослая или нет?

– К сожалению – взрослая, – вздыхает Сергей Михайлович. – А то бы выпорол и поставил в угол… Ладно, давай договоримся так. Я закрою глаза на твою… хм… самодеятельность, но это в последний раз! Если этот шанс закончится тем же, что и все предыдущие, ты возьмешься за ум и больше не станешь носиться с вампирами, ведьмами, лешаками и этими… как их… помидорами-убийцами!

– Помидоры-убийцы – это идиотская выдумка тупых сценаристов! – обиженно замечает Маша.

– Как и все остальное, – отвечает Сергей Михайлович. – Короче говоря – или ты делаешь себе имя, или ты становишься послушной дочерью. Но это в последний раз! По рукам?

Маша спрыгивает со стола, подходит к отцу, плюет на свою правую ладонь и протягивает ее для рукопожатия. Сергей Михайлович делает то же самое.

– Макс и Леша остаются со мной! – требовательно говорит Маша, не выпуская отцовскую руку.

– Хорошо! – отвечает Сергей Михайлович. – Три сапога – пара.

Тверь, 9 февраля 2019 года, суббота, 10:20

Большой кабинет главного врача первой больницы Романа Альфредовича Сагудаева. Дорогая деревянная мебель, обилие книг на полках, в дальнем от стола углу на подставке красуется большой бюст Гиппократа. На подоконнике, за шторой притаилась початая бутылка коньяка. В стопку медицинских журналов, лежащих на углу стола, затесались номер журнала «Интернет-трейдинг» и толстая потрепанная книга «Основы биржевой торговли». Хозяин кабинета, сидящий за столом, излучает радушие и дружелюбие. Напротив него сидит Маша. Вид у нее деловитый, перед ней на столе лежит раскрытый блокнот, в правой руке она держит шариковую ручку. Между Сагудаевым и Машей на столе стоят две чашки с кофе и несколько маленьких вазочек с конфетами и печеньем, но они не обращают внимания на угощение, потому что увлечены разговором.

– Объективность, Мария Сергеевна, дело хорошее, – рассуждает Сагудаев. – Но надо тонко чувствовать берега, чтобы объективность не скатилась бы в очернительство. А то у нас как? Или превозносят, или дерьмом поливают…

– Вот поэтому я в первую очередь обратилась к вам, Роман Альфредович, – подхватывает Маша. – Очернять мы никого не собираемся, В целом материал планируется позитивный, но и на недостатки закрывать глаза не хочется. Самое ценное для нас – это доверие зрителя!

– Ой, да что это вы кофе не пьете! – спохватывается Сагудаев и хватает свою чашку (движения у него резкие, энергичные, и в целом он производит впечатление этакого бодрячка). – Остынет же! Альма Арсеновна варит превосходный кофе. За это ее и держу, между нами говоря… Шучу, шучу! Но кофе божественный!

Маша берет свою чашку, отпивает глоточек, чмокает губами и одобрительно кивает.

– Никаких кофеварок Альма Арсеновна не признает, варит в турке на плитке, – продолжает Сагудаев. – И кофе сама покупает, в Москве заказывает, какой-то особый… И печенье это, – Сагудаев указывает рукой, – она сама печет, попробуйте обязательно!

Маша смотрит на вазочку с печеньем, Сагудаев в этот момент бросает тоскливый взгляд на прикрытую шторой бутылку. Чувствуется, что ему хочется выпить коньяку, но он стесняется делать это в ранний час при свидетелях.

Маша пробует печенье.

– Восхитительно! – говорит она. – Просто тает во рту!

– Рад, что вам понравилось! – Сагудаев улыбается во все тридцать два белоснежных зуба. – Я вообще очень рад вас видеть, Мария Сергеевна! Вы – самая яркая звезда на нашем телевизионном небосклоне…

– А вчера вы звезду при встрече не узнали, – с упреком говорит Маша, кокетливо надув губы. – Я поздоровалась, а вы не ответили!

– Не может быть! – ужасается Сагудаев. – Это был не я! Где? Когда?

– Утром, на вокзале! – отвечает Маша. – И были это вы, собственной персоной. Я из командировки вернулась, а вы по перрону с двумя товарищами шли, суровыми такими мужчинами в черных плащах…

– Простите – не заметил вас! – покаянно говорит Сагудаев. – Толпа, суета…

– У меня мысль мелькнула – а не арестовали ли вас? Уж очень ваши спутники на сотрудников органов смахивали.

– Тьфу, тьфу, тьфу! – Сагудаев имитирует три плевка через левое плечо и трижды стучит костяшками пальцев по столу. – Это, Мария Сергеевна, были не сотрудники органов, а наши коллеги из Москвы.

– Важные, наверное, люди, раз вы их лично встречали…

– Сотрудники Минздрава, – Сагудаев многозначительно поднимает вверх указательный палец. – Совершают инспекционную поездку по области в рамках готовящейся реорганизации …

– Роман Альфредович! – Маша восторженно всплескивает руками. – На ловца, как говорится, и зверь бежит! Расскажите мне в общих чертах о реорганизации и организуйте, пожалуйста, встречу с коллегами из Москвы. Можно устроить нечто вроде круглого стола – вы, они и я. Обсудим…

– К сожалению, это невозможно, Мария Сергеевна, – Сагудаев придает лицу сожалеющее выражение, – они еще вчера отбыли в Москву.

– Какая жалость! – сокрушается Маша. – Впрочем, я могу проинтервьюировать их и там! Можете дать мне имена и координаты?

– К сожалению, не могу, – Сагудаев прижимает обе руки к груди. – В нашей системе это не принято, поймите меня правильно, тем более что товарищи по положению выше меня…

– Это что – была секретная поездка? – удивляется Маша.

– Ну… Вроде того… – юлит Сагудаев. – Не то, чтобы секретная… но не подлежащая огласке… Да и вообще о реорганизации пока что лучше не говорить…

– Ничего не понимаю! – Маша хмурит брови. – К чему разводить все эти тайны Мадридского двора на ровном месте? Что плохого в том, если общественность заранее узнает о строительстве новых медучреждений или о переоснащении? Наоборот – это хорошо!

– Не совсем хорошо… – Сагудаев виновато улыбается. – Не стоит говорить «гоп» заранее… А вдруг что-то не сложится? Сразу же начнутся упреки – вот, обещали и не сделали! Опять же, реорганизация – это закупки и подряды. Если бизнесмены прознают о грядущей реорганизации, то могут заранее накрутить цены…

– Эти накрутки на тендерах сразу же собьются! – резонно возражает Маша.

– Там все очень сложно и очень запутано, – Сагудаев делает правой рукой замысловатое движение. – До поры, до времени лучше помалкивать.

– Жаль! – Маша шумно вздыхает. – Такой материал из рук уплывает!

– Как только станет можно об этом говорить, я сразу же дам вам знать! – Сагудаев поднимает руку в пионерском салюте. – Честное пионерское! Материал от вас никуда не уйдет!

– Тогда, пожалуй, мы пока сделаем паузу, – говорит Маша.

– Воля ваша! – с явным облегчением отвечает Сагудаев и деловито смотрит на наручные часы. – Могу еще чем-то помочь?

– Вас я более не смею отягощать своим присутствием, – церемонно отвечает Маша, – но хотела бы получить мастер-класс по варке кофе от вашей секретарши.

Она берет свою чашку и в два глотка, с выражением неземного блаженства на лице, допивает остывший кофе.

– О чем речь! – Сагудаев нажимает кнопку вызова секретарши, которая мгновенно появляется в дверях. – Альма Арсеновна, Мария Сергеевна хочет поучиться у вас варить кофе! Можете на полчаса переключить все телефоны на меня!

Тверь, 9 февраля 2019 года, суббота, 10:45

Приемная Сагудаева. Маша сидит на угловом диване и наблюдает за тем, как Альма Арсеновна, жгучая пышная брюнетка позднего бальзаковского возраста, священнодействует над плиткой, на которой стоит турка с кофе.

– Не размешивать! – строго говорит Альма Арсеновна. – Никогда! В кофе ложке делать нечего! Размешивают только один раз – когда налили воду. И все! Дураки сразу же закладывают корицу и потом удивляются – почему кофе сильно горчит? А потому что вы корицу сварили, э! Корицу сыплем на пенку в самом конце! На кончике ножа, самую капельку, – показывает, как нужно добавлять в кофе корицу. – Насыпали, сняли с огня и читаем в уме «Хайр мэр вор еркѝнс эс…», это «Отче наш» на армянском…

Альма Арсеновна выдерживает небольшую паузу.

– Можно просто до тридцати сосчитать, а потом в чашку наливать, – продолжает она, разливая кофе по чашкам, – но с молитвой вкуснее выходит. Проверено! Моя бабушка Ануш, по-вашему – Аня, варила лучший кофе в Батуми! Из Тифлиса и Еревана люди приезжали только для того, чтобы выпить ее кофе! Пенка четыре часа стояла, э! Комиссия проверяла – четыре часа! А аромат был такой, что весь город замирал и говорил: «Вах, опять Аня кофе варит!»… Маш-джан, я не быстро рассказываю? Ты все запомнила?

– Кофе не жалеть, воду брать хорошую, мешать только один раз и корицу на пенку сыпать! – бодро отчеканивает Маша.

– И жар должен быть медленным, иначе хурда-бурда получится! – добавляет Альма Арсеновна, садясь рядом с Машей на диван. – И чашку от себя переворачивать! К себе – никогда!

– Переворачивать чашку? – переспрашивает Маша. – Зачем?

– Как это зачем? – удивляется Альма Арсеновна. – Чтобы гадать! Кофе без гадания, это как брачная ночь без невесты! Сейчас выпьем и я тебе погадаю, душа моя! Ты, я смотрю, грустная какая-то. Какой-нибудь паразит тебя огорчил, да? Ай, не бери в голову! Ты молодая, у тебя еще все лучшее впереди!

– Паразит тут не при чем, – отвечает Маша. – Планы сорвались. Хотела снять большой материал о нашей областной медицине, но накануне реорганизации делать его глупо…

– Реорганизации? – удивленно переспрашивает Альма Арсеновна.

Маша настораживается, но дальше тему не развивает.

– И еще я хотела сделать интервью с товарищами, которых Роман Альфредович вчера встречал на вокзале, – продолжает она. – Но не сложилось…

– Вай, зачем тебе эти гётвера̀ны! – Альма Арсеновна всплескивает руками, а затем прижимает правую ладонь к своей необъятной груди. – Ты прости меня, джа̀ным, но я по-другому эту санитарную инспекцию называть не могу…

Маша берет свою чашку и начинает мелкими глоточками пить обжигающий кофе, внимательно слушая собеседницу. Санитарная инспекция – это что-то новое!

– Три часа у него просидели, всю душу вымотали! – продолжает Альма Арсеновна. – Даже кричали на него, представляешь? Слов я не разобрала, но крики слышала. Заглянула в кабинет, как бы между прочим – мало ли что? А Альфредыч мне рукой машет – уходи! Он такой мягкий, совсем характера нет. На меня бы кто попробовал голос повысить – я бы ему глаза выдрала вместе с языком! Вай, подумаешь – какие-то бумажки не в порядке! У нас столько бумажек, что порядка в них по определению быть не может! Слава Богу – ушли с миром, никаких актов составлять не стали…

Альма Арсеновна берет свою чашку и сосредоточенно пьет кофе. Допив, переворачивает чашку «от себя» на блюдце. Маша делает то же самое.

– Санитарная инспекция – это ужас ужасный, – говорит она. – К нам в офис недавно приходили двое, к каждой мелочи цеплялись. Увидят на полу бумажку – и сразу штраф выписывают.

– А почему я их гётверанами называю? – отвечает Альма Арсеновна. – Не просто же так! Они маме родной за одну соринку штраф выпишут! Давай не будем про них говорить, а то у меня давление подскочит! Лучше я твою чашку посмотрю…

Она берет в руку Машину чашку, вглядывается в разводы кофейной гущи и внезапно меняется в лице. Испуганно смотрит на Машу, затем снова – в чашку.

– Что такое?! – взволнованно спрашивает Маша. – Вы что-то нехорошее увидели, да?! Что именно?!

– Ничего я не увидела! – по тону голоса и выражению лица Альмы Арсеновны чувствуется, что она говорит неправду. – В голове что-то зашумело, в глазах рябит, не иначе как давление прыгнуло…

– Нет, вы что-то увидели! – настаивает Маша. – Скажите – что?!

– Да ничего я не увидела… Так, пустое…

– Что именно?! – Маша молитвенно складывает руки лодочкой и потрясает ими. – Скажите, пожалуйста! Я же спокойно жить не смогу!

– Да глупости какие-то! – раздраженно говорит Альма Арсеновна, разворачивая чашку внутренней стороной к Маше. – Смотри – это ты стоишь! – чашку она держит в левой руке, а указывает мизинцем правой. – А вот мужчина, по виду молодой. Прижался головой к твоей груди и из сердца твоего кровь пьет, паразит такой!

Тверь, 9 февраля 2019 года, суббота, 20:05

Комната для переговоров в офисе телеканала «Тверские аспекты». Во главе прямоугольного стола сидит Маша. По левую руку от нее – Максим, по правую – Алексей. Алексей выглядит бодро, Максим – вялый, бледный, заторможенный, но трезвый.

– Этот «Биотехнаносервис» – какая-то шарашкина контора, – рассказывает Алексей. – Я им сделал предложение, от которого невозможно отказаться…

– Шпарил, как заведенный, – вставляет Максим. – Стволовые клетки, уникальный препарат и все такое. Если бы я Леху не знал, то подумал бы, что передо мной академик какой-нибудь!

– Еще одну ночь не спал – знаний набирался! – с затаенной гордостью говорит Алексей. – Могу про стволовые клетки на академическом уровне потрындеть, но кому это нужно? Директор меня даже до конца не дослушал – свернул разговор и адью-мармадью!

– Хорошо, что я раньше ушел, – говорит Максим. – Вроде как в туалет. Успел произвести разведку местности. Результат прикольный. Большинство кабинетов пустует, склад тоже пустой и даже дверь не заперта. Пылищи кругом на два пальца. Видно, что никакой движухи давным-давно не было. На складе погрузчик стоит, так с него аккумулятор снят…

– Изображение видимости, – добавляет Алексей. – Если показываешь соответствующие обороты, то…

– Это все ясно! – перебивает Маша. – Мне от вас не рассуждения нужны, а конкретика!

– Вся конкретика у Макса, – говорит Алексей. – Я сначала директору пургу гнал, а после делал вид, что машина не заводится.

– Я с уборщицей знакомство свел, – рассказывает Максим. – Нормальная тетка, из бывших менагеров среднего звена. Она просто не нарадуется на то, как ей повезло – зарплата хорошая, а работы мало, кроме директорского кабинета и бухгалтерии убираться негде. Делайте выводы!

– А про кровь она что-нибудь говорила? – спрашивает Маша.

– Да там вообще никаких грузов-товаров не бывает! – отвечает Максим. – Я ж говорю – кругом пыли на два пальца! Дохлый номер! А у тебя что? Есть движуха?

– Какой-то паразит будет из моего сердца кровь пить, – грустно говорит Маша. – Надеюсь, что это не кто-то из вас!

Максим и Алексей переглядываются. Максим смотрит встревоженно, а Алексей устало-обреченно – ну сколько можно трындеть о несуществующих вампирах?

Верхний Сволочок, 9 февраля 2019 года, суббота, 21:30

Кабинет главы Верхнесволочского муниципального района Евгения Васильевича Албасова. Много пространства и совсем мало мебели – рабочий и совещательный столы, кресло, стулья, два шкафа. На одной из стен висит огромный телевизор, он включен, но звука нет. Евгений Васильевич, моложавый подтянутый блондин с красивыми, но несколько мелковатыми чертами лица, совещается со своим заместителем Геннадием Малофеевым, широко известным в узких криминальных кругах под прозвищем «Геныч». Геныч из тех, про кого говорят «поперек себя шире». Бритая наголо голова, «набыченный» взгляд исподлобья и вытатуированные на пальцах перстни (других татуировок под костюмом не видно) говорят сами за себя. Оба в костюмах и при галстуках, но Евгений Васильевич выглядит элегантно, а на Геныче костюм сидит мешковато, а мятый галстук сбился набок.

– Этот сучий потрох вконец оборзел! – горячится Геныч. – Сам сп…ел собранную кровь, а на нас стрелки перевести пытается!

– Не в крови дело, Гена! – морщится Евгений Васильевич. – День Икс близится, а карты на обе стороны поровну легли. Я не люблю играть стремными раскладами…

– Дык ты только скажи, Васильич! – Геныч бьет пудовым кулачищем по столу. – И все козыри твоими будут! Только скажи!

– Да отвыкай ты от своей прямолинейности наконец! – сердится Евгений Васильевич. – Времена изменились, значит и методы нужно менять! К тому же не забывай, что при любом… хм… эксцессе сразу же возникает вопрос: «Кому это выгодно?». А ликвидация Гоши выгодна только мне! Сечешь расклад или на пальцах объяснить?

– Думать можно все, что угодно, – ворчит под свой перебитый нос Геныч. – Подозрения к делу не пришить, нужны доказательства, улики. А улик не будет, Васильич. Ты ж меня знаешь!

– И не только я, но и многие другие, – Евгений Васильевич кладет свою руку на кулак Геныча (жест настолько проникнут нежностью, что становится ясно – их связывают не только деловые отношения). – Сам посуди – зачем нам лишние осложнения? Опять же – не стоит рушить баланс. Как только экологическая ниша освобождается, ее сразу же кто-то занимает. Лично мне удобнее взаимодействовать с Гошей, которого я знаю как свои пять пальцев, нежели с каким-то незнакомым хмырем. Я не хочу убирать Гошу, мне нужно, чтобы он ходил подо мной! Тебе все ясно?

– Это как в том анекдоте, – продолжает ворчать Геныч. – Одностороннего желания мало… Ты хочешь, чтобы Зажерильский ходил под тобой, а у него на этот счет другое мнение. И что прикажешь с этим делать? Решать вопросы я могу, а перевоспитывать не умею. Это ты у нас с педагогическим образованием, а у меня два года автодорожного техникума за плечами и три ходки.

– При чем тут образование? – Евгений Васильевич нервно кривит губы. – Головой думать надо, а не стволом! Наша задача – вывалять Гошу в дерьме! Так, чтобы он до конца жизни не отмылся. И я уже предпринял кое-какие шаги в этом направлении… Алка вчера зарядила журналистку с канала «Тверские аспекты». Наплела ей, что Гоша хочет собранную кровь своим свинкам скормить. Если эту тему правильно развить, то вместо пиара получится грандиозный облом! Улавливаешь мысль?

– Может аварию ему подстроить? – с надеждой предлагает Геныч. – Ехал мужик по трассе, срулил на встречку, врезался в фуру и аяк-х…як! Лучше бы на личном автомобиле, а не на служебном, так вони меньше будет. А если жена за рулем, так вообще хорошо!

– И думать не моги! – рявкает Евгений Васильевич. – Светлана не должна страдать за грехи своего мужа! Она вообще такая… такая…такая…

– Васильич, ты чего? – Геныч удивленно смотрит на Албасова. – Света – та еще лярва! Они с Зажерильским друг друга стоят!

– Заткнись! – кричит Евгений Васильевич. – Не смей! Имя ее произносить не смей! Скотина! Гоша – это одно, а Светочка – совсем другое!

От «Светочки» Геныч выпадает в осадок. Сидит растерянный и не понимает, что случилось с его боссом. А ничего особенного не случилось, просто Наина Семеновна начала действовать, не дожидаясь ответа дочери, только и всего.

Тверь, 9 февраля 2019 года, суббота, 22:15

Битком набитый зал популярного среди молодежи бара «Бирвуд». За угловым столиком в дальнем конце зала сидят Маша и пожилой импозантный мужчина в очках. Строгий серый костюм и однотонный синий галстук привлекают внимание окружающих – местная публика предпочитает стиль кэжуал. Маша одета в своем любимом бело-голубом стиле – джинсы и длинный пуловер. На столе – два бокала с пивом.

– Ваш источник не имеет никакого представления о предмете, – назидательным тоном лектора говорит мужчина, – иначе бы он не порол такую чушь! Зачем на свиноферме человеческая кровь? Да и вообще кровяная мука, то есть – высушенная кровь, в наше время чаще используется как азотное удобрение, а не как пищевое сырье. Никакой особой питательной ценностью кровь не обладает, это обычный белок, просто белок и ничего, кроме белка. Там, где хрюшек кормят одной ботвой, еще имеет смысл добавлять кровяную муку, но у Игоря Аркадьевича – современное хозяйство, организованное по последнему слову науки. Уж мне ли не знать? Ведь это я помогал Игорю Аркадьевичу ставить дело! Животные получают сбалансированный рацион, подробностями которого я вас отягощать не хочу…

– Значит, кровь на ферме совсем не нужна, Дмитрий Леонидович? – спрашивает Маша.

– Нет! – отвечает мужчина. – Но это только одна сторона дела. Есть и другая. У Игоря Аркадьевича не только свиноферма, но и крупное перерабатывающее производство. Это я к тому, что хрюшки забиваются на месте, а каждое взрослое животное при правильном обескровливании дает пять литров крови! Так что крови там хватает своей. С избытком!

– И что с ней делают?

– Какая-то часть идет на изготовление кровяной колбасы, а из остального делают удобрение. В свое время Игорь Аркадьевич пытался заключить договор на поставку крови с нашим фармкомбинатом, но у них столько требований… – Дмитрий Леонидович машет рукой. – Проще высушить и фермерам продать.

– Так может и из украденной крови тоже собирались сделать удобрение? – думает вслух Маша.

– Из одного литра крови в среднем получается около ста пятидесяти грамм муки, – говорит Дмитрий Леонидович. – Из семи литров – килограмм. Оптовые цены ниже, розничные выше, но давайте примем, что килограмм кровяной муки стоит пятьдесят рублей. А теперь скажите сами – стоит ли овчинка выделки? К тому же процесс производства довольно затратный – сушка требует много энергии. Кстати, Мария, а о каком количестве крови идет речь?

– Тысяча литров или немного больше, – отвечает Маша.

– Сто сорок килограмм муки? – Дмитрий Леонидович иронично хмыкает. – Хорош трофей!

«И тут облом», уныло думает Маша.

Тверь, 10 февраля 2019 года, воскресенье, 0:35

Маша, одетая в белую футболку и голубые трикотажные бриджи, сидит за кухонным столом в однокомнатной съемной квартире. Перед ней лежит большой лист бумаги, склеенный из девяти листов формата А4. В правой руке Маша держит синий карандаш, а на краю стола лежит красный. Маша рисует на листе кружкѝ, вписывает в них имена или названия учреждений, протягивает стрелки от одних кружков к другим. Закончив создавать свою схему, Маша смотрит на нее некоторое время, а затем кладет на стол синий карандаш, берет красный и начинает зачеркивать крест-накрест кружки и стрелки. Делает она это быстро, решительно, но над кружком с надписью «Ст. перелив. к.» рука зависает на некоторое время.

– Вполне! – вслух говорит самой себе Маша, но тут же добавляет: – Нет, им проще понемногу каждый день тырить, чем так…

На кружке ставится размашистый красный крест. Неперечеркнутыми остаются только три кружка. В одном написано «Мэр», во втором «Вампиры», а в третьем «Сагудаев». От «Мэра» к «Вампирам» и «Сагудаеву» тянутся стрелки. Еще одна стрелка идет от «Сагудаева» к «Вампирам». Маша ставит вопросительные знаки у стрелок, отходящих от «Мэра». Швыряет карандаш на стол, смотрит на схему и говорит:

– Ясно только одно – что ни хрена не ясно!

В кружках появляются лица персонажей. Сагудаев приветливо улыбается Маше, мэр грозит ей кулаком, а вампиры просто смотрят на нее своими леденящими взглядами. Маша засыпает за столом, положив голову на скрещенные руки.

Верхний Сволочок, 10 февраля 2019 года, воскресенье, 9:55

Вестибюль гостиницы. Маша разговаривает с администратором-брюнеткой, так же ярко накрашенной, но сегодня одетой в ярко-оранжевую блузку.

– Мы вообще-то спрашиваем документы, – тараторит администратор. – Но была запарка, сразу столько всего навалилось, что я взяла плату, выдала им ключи, а оформление отложила на потом… Но как-то вот… – она смущенно пожимает плечами. – Выехали они рано, сильно торопились, чтобы успеть на поезд… Бывает…

– Бывает! – сердито повторяет Маша. – А как они расплачивались? Картой или наличными?

– Наличными, – отвечает администратор и после небольшой паузы добавляет: – Без сдачи.

Маша резко разворачивается и выходит из гостиницы.

На площади ее ждет Алексей, сидящий в своей серой Daewoo Nexia. Машина, что называется, «заслуженная» – местами видны пятна ржавчины, заднее стекло рассекает косая трещина, по левому борту протянулась свежая царапина.

– Жопа и облом! – говорит Маша, плюхаясь на переднее пассажирское сиденье. – Эта стерлядь решила скрысятничать влегкую – сдала мужикам номер за нал, зная, что они выедут рано. Дохлый номер!

– Мне здесь нравится, – отвечает Алексей, словно не замечая Машиного настроения. – Тихий городок провинциальный, уютный, захолустный и печальный… Может переехать сюда? Купил бы домик, нашел бы добрую ласковую женщину, зарабатывал бы ремонтом бытовой техники и аппаратуры…

– Если бы, да кабы! – передразнивает Маша.

– Напрасно ты так, – говорит Алексей. – Простые радости – это самое главное в жизни…

– Продавленный диван, пивасик, толстая баба под боком…

– Зря ты так! – хмурится Алексей. – А полные женщины, если хочешь знать, лучше худых, потому что они добрее…

– Я понимаю, что мне с тобой ничего не светит! – ехидничает Маша. – Но мы сюда приехали не для устройства твоей личной жизни, а для сбора информации! И я, между прочим, оплатила заправку твоего рыдвана! Так что давай вернемся к делам нашим грешным! На повестке дня один-единственный вопрос – что делать? Мы в тупике, если не сказать: «в полной жопе»!

– Если дело заходит в тупик, то нужно обращаться к профессионалам! – рассудительно замечает Алексей. – Предполагаю, что частный детектив …

– Бабушке своей предполагай! – вызверивается Маша. – Нормальные частные детективы бывают только в кино! В жизни же они занимаются выслеживанием неверных супругов и поиском пропавших собачек!

– Ну, это спорный вопрос… – говорит Алексей. – Все упирается в личность!

– Все упирается в деньги! – Маша заводится еще сильнее. – Профессионалы берут дорого! А у меня нет свободных денег! Ты же знаешь мои обстоятельства!

Алексей многозначительно улыбается.

– У отца я ни копейки не возьму! – горячится Маша. – Да и как можно?! Он дал мне последний шанс, а я приду и скажу: «Папулечка, дай бабла на частного детектива, а то я сама не справляюсь»?! Что после этого будет?!

– Сергей Михайлович даст тебе требуемую сумму…

– Дать-то он даст, а как я буду при этом выглядеть, ты подумал?! – вопит Маша. – Мне дали шанс, а я пришла клянчить деньги на детектива!!! Да ты вообще!!! Да ты что?!! Да я тебя…

– Куда едем? – спокойно интересуется Алексей, включая зажигание.

– Домой… – флегматично отвечает Маша, мгновенно успокаиваясь. – Здесь рыть бесполезно… Мэр – тот еще партизан, его на откровенность не пробить. Заведующий станцией переливания крови явно при делах, но вряд ли его получится расколоть на ша̀ру… Концов не ухватить. Так что выход у нас один – надо разговорить Сагудаева. Я чувствую, что он – самое слабое звено этой запутанной цепочки. Только как это сделать?

– Может, стоит пустить в дело женские чары? – осторожно предлагает Алексей. – Пококетничай с ним, выдай какой-нибудь авансик… Он и растает!

– Леш, ты давно в Твери живешь? – усмехается Маша.

– Вообще-то я там родился! – с гордостью отвечает Алексей. – В общежитии морозовской фабрики. У мамы роды начались так бурно, что она даже «скорую» вызвать не успела, прямо в комнате меня и родила…

– Ну тогда ты должен быть в курсе местных реалий, – Машина усмешка становится еще шире. – Сагудаев не интересуется женщинами. Совсем, от слова «ничуть». Мне с ним кокетничать бесполезно, а вот у тебя, Леша, определенно есть шансы…

– Не надо делать из меня проститутку! – сердито отвечает Алексей. – У тебя, Машуль, аппетиты растут не по дням, а по часам! Если я согласился сдать кровь – непонятно зачем! – то это еще не означает…

– Да это я так… фигурально… – Маша примиряюще кладет руку на колено Алексея. – Не берите в голову, Алексей Евгеньевич! Я просто имела в виду, что мне бесполезно кокетничать с Сагудаевым. Я могу быть ему интересна только в смысле пиара… Или антипиара. А если… Стоп! Это мысль!

– Что за мысль?! – Алексей бросает на Машу заинтересованный взгляд.

– На дорогу смотри! – грубо советует Маша.

Ей сейчас не до ответов на глупые вопросы. Нужно обдумать одну замечательную идею… Обдумывать идеи гораздо приятнее, чем думать, что твоя жизнь могла бы сложиться иначе.

Верхний Сволочок, 10 февраля 2019 года, воскресенье, 10:40

Огромный кабинет мэра, занимающий чуть ли не половину второго этажа здания городской администрации. Игорь Аркадьевич Зажерильский совещается с ближним окружением – четырьмя мужчинами чиновного вида и одной женщиной (это заместитель Игоря Аркадьевича по социальным вопросам Миронова). Мэр сидит в огромном кресле, размерами напоминающем трон, а остальные расселись по обе стороны совещательного стола.

– В нашем распоряжении одна неделя! – говорит мэр. – До восемнадцатого февраля кровь должна быть найдена!

– А если не найдем? – спрашивает первый заместитель мэра Шарапов, высокий худой мужчина лет пятидесяти.

– Никаких если! – мэр грозно стучит кулаком по столу. – Кровь надо найти во что бы то ни стало! В первую очередь мне нужна кровь, а разобраться с причастными можно позже!

Подчиненные переглядываются и понимающе усмехаются – все уверены, что кровь украл Албасов.

– Кровь можно купить, Игорь Аркадьевич, – вкрадчиво говорит Миронова. – Я организую закупку через…

– Мне не нужна покупная кровь! – рявкает мэр. – Мне нужна именно эта кровь!

– Но почему? – растерянно лепечет Миронова, лицо ее покрывается красными пятнами.

– Из принципа! – отвечает ей Шарапов, наиболее выдающийся подхалим среди присутствующих.

– Не в принципе дело! – Игорю Аркадьевичу не хочется, чтобы подчиненные считали его самодуром, хотя он и есть самый настоящий самодур. – Мне нужна кровь, которая отдана добровольно, без какого-либо принуждения. Именно поэтому, Валентина Маратовна, я отверг вашу идею с разнарядкой. Мэрия объявила почин – желающие откликнулись.

– Но я же предлагаю купить донорскую кровь, – говорит Миронова. – А донорство – дело добровольное.

– Не всегда! – отвечает мэр. – Мало ли как бывает? Вы же предлагали разослать разнарядки по организациям! Думаете, вы одна такая умная?

– У моей Мариши в институте было такое, – говорит Шарапов, заискивающе глядя в глаза мэру. – В прошлом году. Ректорат обязал всех студентов добровольно сдать кровь в принудительном порядке.

– Я не могу рисковать! – мэр обводит собравшихся тяжелым взглядом. – Ищите кровь! Она где-то здесь, у кого-то из албасовских прихвостней…

Тверь, 10 февраля 2019 года, воскресенье, 14:00

Комната Машиной квартиры. Маша, одетая по-домашнему – в футболку и бриджи, сидит на диване. Сбоку от нее в кресле сидит Алексей. На нем красная клетчатая фланелевая рубашка и черные джинсы. На ногах – тапочки с меховой опушкой (Маша – чистюля, сама ходит дома босиком, а гостей заставляет переобуваться).

Из коридора в комнату входит Максим. На нем прежний серый джемпер и старые замызганные джинсы, местами синие, а местами – серые.

– К вам можно, Роман Альфредович? – спрашивает он, глядя на Алексея.

– Стоп! – Маша громко хлопает в ладоши. – Макс! Что ты творишь?! Зачем это – «к вам можно»?

– Да какая разница с чего начинать разговор… – Максим пренебрежительно машет рукой.

– Большая! – наставительно говорит Маша. – Ты должен доминировать, держать ситуацию под контролем! А ты спрашиваешь позволения, то есть ставишь себя в подчиненное положение! Она действует сильнее угроз. Начинаем заново!

Максим выходит в коридор и тут же возвращается.

– Здравствуйте, Роман Альфредович! – Максим садится на диван и закидывает ногу на ногу. – У меня к вам есть разговор.

– А у меня нет времени на разговоры! – отвечает Алексей. – Заходите в приемные часы, по записи.

Маша показывает Алексею оттопыренный большой палец.

– Но вы даже не знаете, о чем я хотел с вами поговорить…

– И знать не хочу! Уходите! У меня совещание через пять минут!

Максим растерянно смотрит на Машу.

– Съел? – ехидно интересуется она. – Я же тебе говорила, что разговор нужно начинать сразу же, без предисловий. Можно даже не здороваться, так, наверное, будет лучше… Давай снова!

Максим встает и выходит. На этот раз он возвращается не сразу – явно проигрывает свою роль в уме. Войдя в комнату, он подходит к Алексею, пристально смотрит ему в глаза и говорит:

– Я знаю о ваших делах с вампирами! Будем раскошеливаться или…

– Вы ошиблись, – ласково отвечает Алексей. – Областная психиатрическая больница находится в поселке Мурашово. Туда из центра ходит семьдесят первый автобус…

– Дело ваше! – Макс пожимает плечами и медленно идет к двери.

– Вот теперь хорошо! – резюмирует Маша. – Только ты забыл про зловещую улыбку!

Макс останавливается, поворачивается к Маше и улыбается ей.

– Зловещую! – напоминает Маша. – И взгляд должен быть соответствующим, таким, чтобы он обкакался со страху!

Макс хмурит брови и старательно изображает зловещую улыбку.

– В целом нормально, – говорит Маша. – Но дома потренируйся перед зеркалом. А теперь отрабатываем разговор!

Макс усаживается на диван и говорит Алексею:

– Ну что? Будем раскошеливаться?..

Тверь, 11 февраля 2019 года, понедельник, 08:55

Приемная Сагудаева. Альма Арсеновна набирает на клавиатуре текст. Печатает она медленно – двумя пальцами.

Входит Маша, одетая в рабочую куртку с логотипом канала. На плече висит сумка, в левой руке Маша держит пластиковый пакет.

– Здравствуйте, Альмочка Арсеновна! – бодро говорит Маша, подходя к столу Альмы Арсеновны. – Это вам от меня, в знак признательности!

Она достает из пакета коробку конфет и кладет ее на стол.

– Что так? – удивляется Альма Арсеновна. – Здравствуйте, Машенька…

– Кофе, сваренный по вашему рецепту, буквально перевернул мою личную жизнь! – Маша закатывает глаза и качает головой. – Вы не представляете, как я вам благодарна! Он сказал, что лучшего кофе никогда не пил! Альмочка Арсеновна, вы должны научить меня печь ваше волшебное печенье…

– С огромным удовольствием! – лицо Альмы Арсеновны расплывается в улыбке. – Я вообще много чему могу научить…

– Вы – замечательная! – говорит Маша и достает из пакета красивую коробку с бутылкой коньяка. – А это – Роману Альфредовичу! За то, что он нас познакомил! Нет-нет, не беспокойтесь, пожалуйста! Я сама!

Она заходит в кабинет Сагудаева, ставит коробку на его стол, а под столешницу прикрепляет «жучок» для прослушки. Действия уверенные, отработанные, чувствуется, что Маша делает это не в первый раз.

«Актрисой можно быть не только на сцене, – думает Маша. – Талант везде пригодится…».

Тверь, 11 февраля 2019 года, понедельник, 12:30

Маша и Алексей сидят в серой Daewoo Nexia возле ворот первой городской больницы. Между ними лежит небольшое приемное устройство с антенной. От устройства тянется провод наушников. Один вкладыш вставлен в ухо Маши, другой – в ухо Алексея.

– Я знаю о ваших делах с вампирами! – слышится в наушниках голос Макса. – Будем раскошеливаться или я пойду куда следует?

– Что?… – голос Сагудаева звучит очень тихо. – Какие дела?.. Какие вампиры?..

– Те самые! – отвечает Макс. – Которых вы встречали на вокзале! Запись показать или на слово поверите?

– А Максимка умеет, – одобрительно говорит Маша. – Артист!

– Все мы в какой-то мере артисты, – ворчит Алексей.

Маша предостерегающе поднимает руку – молчи и слушай!

– Я вас не понимаю… – так же тихо говорит Сагудаев. – Кто вы такой? Что вам нужно?

– Мне нужны деньги! – отвечает Макс. – В обмен на ваше спокойствие!

– Если у него еще и взгляд соответствующий… – говорит Маша.

– При чем тут спокойствие? – спрашивает Сагудаев.

– Под дурака косите? – в голосе Макса проступают металлические нотки. – Что ж – тем хуже для вас. Мы с вами еще встретимся! В другом месте…

Громко хлопает дверь.

– Альмочка, меня нет ни для кого! – говорит Сагудаев. – Держи оборону!

Маша, в порыве чувств, бьет кулаком Алексея по колену.

– Ты чего?! – возмущается Алексей и получает новый тычок, на этот раз – под ребра.

– Раймонд Ренольдович? – голос Сагудаева преисполнен почтения. – Нам нужно срочно встретиться… Да, лучше бы сегодня… Хорошо… Во сколько?.. Буду… До встречи…

– Вот нет бы сказать – где и когда они будут встречаться! – сердится Алексей.

– Дурак ты, Леша! – сочувственно говорит Маша. – Главного не уловил…

– Почему я дурак? – возмущенно спрашивает Алексей. – Потому что участвую в твоей дурацкой затее и вожу вас повсюду на своей машине?

– Раймонд Ренольдович – редкое имя! – Маша смотрит на вышедшего из ворот Максима. – Может быть единственное в своем роде! Это Алексеев Евгеньевичей десятки тысяч…

– Ну и что? – обиженно спрашивает Алексей.

– А ничего! – сердится Маша.

Хлопает дверца.

– Ну как я сработал? – спрашивает усевшийся на заднее сиденье Максим.

– Замечательно! – отвечает Маша. – Возьми с полки пирожок!

– Пирожки бы сейчас не помешали бы! – Макс гладит себя рукой по животу. – Я же не завтракал, нечем было…

– Кати в «Турбину»! – говорит Алексею Маша. – Пообедаем, обсудим дальнейшие действия. Да не кисни ты – я угощаю!

Алексей включает зажигание. Маша достает из кармана куртки телефон и набирает в поисковике «Раймонд Ренольдович».

– Ёпсики мои! – говорит она, зайдя на первый из предложенных сайтов.

– Что такое? – интересуется Максим. – В «Турбине» санитарный день? Тогда давайте в столовке поедим или в бигмачной…

Маша молча протягивает ему телефон. На открытой странице – фотография одного из похитителей крови. Под ней написано: «Раймонд Ренольдович Кокес, заместитель начальника Главного медицинского управления Управления делами Президента Российской Федерации».

– Кто это такой? – озадаченно интересуется Максим, всматриваясь в фотографию. – Погоди… Да это же один из тех хмырей…

– Ему Сагудаев звонил сразу же после твоего ухода, – отвечает Маша. – Поздравляю, коллеги! Мы вышли на крупную рыбу! Шухер будет знатный!

– Чтоб с тобой, да без шухера… – ворчит Алексей, обгоняя медленно едущий мусоровоз. – Так не бывает!

Тверь, 11 февраля 2019 года, понедельник, 13:10

Полупустой зал кафе «Турбина» (неоштукатуренные кирпичные стены, трубы вынесены наружу, столы выглядят как сколоченные из досок, официантки одеты в рабочие комбинезоны). Маша, Максим и Алексей сидят за столом. Перед Машей – тарелка с овощным салатом, Максим и Алексей заказали по двойной порции салата оливье. Алексей ест в обычном темпе, а Максим – жадно, торопливо, будто боится, что у него отнимут тарелку.

– Что-то тут не складывается… – говорит Алексей. – Никогда не поверю, чтобы такой человек по ночам кровь воровал. Уровень не тот, да и вообще при такой должности у него этой крови должно быть хоть залейся! Нет, Сагудаев звонил какому-то другому Раймонду Ренольдовичу. Или это вообще погоняло…

– Во-первых, прозвища такими не бывают! – отвечает Маша. – Во-вторых, я тоже его узнала. Это тот самый, с кем я общалась в гостинице!

Макс, набивший рот едой, мычит нечто похожее на «да» и кивает.

Алексей пожимает плечами.

– Это он! – сердито повторяет Маша. – Выключи Фому!

– Какого Фому? – удивляется Алексей.

– Неверующего!

– Я с логикой привык дружить…

– Да будет вам! – миролюбиво говорит Максим, отодвигая от себя пустую тарелку. – Машуля еще не в маразме, да и я тоже. Это тот самый, которому напарник сказал: «чтоб я холодную кровь пил»! Может, он клептоман или же ему адреналина не хватает, вот и приходится кровь по ночам тырить! Или, может, в Сволочке кровь какая-то особенная, деликатесная, заряженная нужной энергетикой… Короче говоря, Леха, прежде чем включать логику нужно собрать достаточное количество информации…

Во взгляде Алексея явственно читается просьба заткнуться.

– Я тебе на примере докажу, – продолжает Максим. – Вот мы с тобой сейчас сидим за одним столом с дочерью генерального директора телеканала! Что у нас, двух хануриков, может быть с ней общего? Если не знать, что мы работаем вместе, то можно подумать все, что угодно… Может, его брат родной попросил помочь украсть кровь? Родному брату трудно отказать…

– Вы оба не понимаете! – сердится Маша и раздраженно швыряет свою вилку на тарелку. – Дело не в одной только крови! Все гораздо сложнее! Почему Сагудаев врал мне и своей секретарше? Мне он сказал, что встречал на вокзале сотрудников министерства, а секретарша считает, что это была санитарная инспекция. Что они обсуждали с утра пораньше в рабочий день, да еще и несколько часов? Почему гости кричали на Сагудаева? Чем они были недовольны?

– Может, у него в больнице бардак? – говорит Максим.

– Насколько я поняла, они по больнице дальше его кабинета не ходили… – отвечает Маша.

Официантка приносит две тарелки с борщом и ставит их перед Максимом и Алексеем. Смотри на Машу, та отрицательно качает головой, давая понять, что больше ничего заказывать не будет. Официантка недовольно передергивает плечами и уходит. Максим пододвигает тарелку ближе к себе и начинает крошить в нее хлеб. Алексей неодобрительно косится на него.

– И вообще у них разные ведомства, – продолжает Маша. – По работе они взаимодействовать не могут. Нет, тут другое… – Маша оглядывается по сторонам и понижает голос. – Все дело в крови!

– Только что ты говорила другое, – напоминает Алексей.

– Тогда я имела в виду кровь из Верхнего Сволочка, – поясняет Маша. – А сейчас хотела сказать, что кровь служит связывающим звеном между вампирами и медиками! Согласитесь, что выпить кровь из стакана, сидя дома, гораздо приятнее, чем бродить по темным улицам в поиске одиноких прохожих. К тому же сейчас повсюду камеры и есть Интернет, по которому новости разносятся молниеносно. После третьего трупа с прокушенной шеей все стражи порядка на уши встанут!..

– Есть еще одно соображение! – говорит Максим, любовно глядя на хлебный холмик в своей тарелке. – Укушенные могут не умереть, а превратиться в вампиров. Получается, что, решив текущую проблему – то есть, напившись крови, ты ухудшаешь общее положение дел. Вампиров становится все больше, конкуренция за кровь усиливается… А что станет с вампирами, если люди совсем исчезнут как биологический вид? Они же друг у друга пить кровь не могут, насколько я понимаю. Безопасность безопасностью, но и о будущем тоже надо думать! Особенно, если живешь сотни лет.

Он берет ложку и начинает есть борщ так же жадно, как до этого ел салат.

– Кстати – да! – Маша одобрительно кивает. – Леша, ты сейчас возвращаешься к больнице и слушаешь Сагудаева. Макс! Ты двигаешь домой, бреешься, берешь запас вещей на пару дней и приходишь к Леше в машину, где мы с тобой встретимся. Чао, бамбини!

Маша встает и собирается уходить.

– А мне не надо собираться? – интересуется Леша.

– Нет, – отвечает Маша. – Ты остаешься в Твери. Если Сагудаев поедет в Москву, то явно на электричке. К вечеру обещают сильный снегопад, да и вообще по железной дороге быстрее. Мы с Максом справимся. Кстати, приведи машину в порядок, а то у тебя двигатель стучит при разгоне.

Верхний Сволочок, 11 февраля 2019 года, понедельник, 13:45

Кабинет Албасова. Евгений Васильевич сидит за столом и смотрит в монитор компьютера, периодически щелкая мышкой. Входит Геныч, останавливается у двери.

– Передал? – спрашивает Евгений Васильевич, не отрывая взгляда от экрана.

– Передал, – отвечает Геныч.

– А она что?

– Удивилась немного.

– И все?

– Спасибо сказала, – по лицу Геныча видно, что поручение не доставило ему удовольствия. – И еще сказала, что ее маман хочет с тобой поговорить. Только так, чтобы муж не узнал.

– О! – Евгений Васильевич смотрит на Геныча и широко улыбается. – Если мама хочет со мной встретиться, значит намерения серьезные…

– Васильич! – Геныч умоляюще кладет растопыренную пятерню на грудь. – Я не понимаю, что ты задумал, но нутром чую, что это – тухляк! Светка не имеет на Зажерильского…

– Для тебя – Светлана Витальевна! – строго поправляет Евгений Васильевич.

– Она не имеет на Зажерильского никакого влияния, – продолжает Геныч. – Они давно уже просто сосуществуют рядом друг с другом. Если тебе нужен рычаг, то лучше подкатиться к Аньке-Крутизне…

– Ничего-то ты не понимаешь! – говорит Евгений Васильевич и снова улыбается. – Мне не рычаг нужен, а Света…

– Вот уж сокровище! – тихо бурчит под нос Геныч.

– Да – сокровище! – кивает Евгений Васильевич. – Ты ничего не понимаешь и не можешь понять, потому что никогда не любил…

Геныч многозначительно хмыкает.

– По-настоящему! – быстро добавляет Евгений Васильевич. – Так, чтобы до печенок! Знаешь, я до недавних пор жил какой-то чужой жизнью… И вдруг – прозрел! Прозрел ли увидел, какая замечательная женщина все эти годы была рядом со мной. А я, дурак, не видел своего счастья!

Геныч страдальчески морщится.

– Ты мне тут морду не криви! – сердится Евгений Васильевич. – Организуй нам встречу в каком-нибудь тихом нейтральном месте, например – в «Сквознячке»…

– А надо ли вообще с ней встречаться, Васильич? – Геныч пристально смотрит в глаза Албасову. – Это же такая змея… Вспомни, что случилось с Гришей-Болтом. Здоровый бычара был, ничем, кроме триппера, никогда не болел, а повздорил с ней раз – и усох за два месяца так, что можно было между двух досок хоронить, чтоб на гроб не тратиться!

– Во-первых, это совпадение, – Евгений Васильевич пренебрежительно машет рукой. – А, во-вторых, Светочкина мама мне ничего плохого сделать не может…

– Ты сам всегда говорил, что совпадений не бывает…

– Заткнись! – кричит Евгений Васильевич. – Бабушку свою поучи жизни, чимудила гороховая! Убирайся вон, чтоб глаза мои тебя не видели!

– На какое время в «Сквознячке» договариваться? – спокойно спрашивает Геныч, явно привыкший к истерикам своего босса.

– На какое ей будет удобно, на то и договаривайся, я подстроюсь, – так же спокойно отвечает Евгений Васильевич; он быстро выходит из себя, но и успокаивается мгновенно.

Электричка «Тверь-Москва», 11 февраля 2019 года, понедельник, 17:10

В Маша и Максим наблюдают за Сагудаевым, который сидит в другом конце вагона и читает журнал. Обоих не узнать. Максим побрился и сменил свою летную куртку на неприметный серый пуховик. Маша собрала волосы в тугой узел, нацепила очки в массивной роговой оправе и изменила своей любви к белому и голубому. Сейчас на ней все черное – стеганая куртка с капюшоном, водолазка и трикотажные брюки, заправленные в немодные сапоги на платформе. Рюкзак тоже черный, простой, не бросающийся в глаза. Маша выглядит лет на десять старше своего возраста, а розовощекий Макс наоборот – чуть ли не подростком. Его багаж находится в наплечной сумке из мешковины.

– Что-то уж очень он спокоен… – тихо говорит Макс. – Я-то думал, что он будет озираться, переходить из одного вагона в другой, а он…

– Он не такой идиот, чтобы вести себя неестественно! – перебивает Маша. – Бери пример, а то ты сегодня какой-то дерганый!

– Поддать тянет, – честно признается Максим.

Маша хмурится.

– Но пока держусь, – поспешно добавляет Максим. – Ты не волнуйся, все будет хорошо. Для меня сейчас главное – избегать соблазнов. Но в твоей компании…

– Не надо делать из меня мамочку! – сердится Маша. – Если я так оделась, то это еще ничего не значит! Я не собираюсь пасти тебя и сверлить твой птичий мозг! Я просто на тебя рассчитываю. Подведешь – переживу, но…

– Мамуля, не сердись! – дурачится Максим, повышая голос. – Я тебя больше никогда не огорчу, честное слово! Ты мне мороженое купишь, как приедем? А колу? Купишь, мамуль?

Сидящая впереди женщина оборачивается и удивленно смотрит на него.

– Альтернативная одаренность, – сухо говорит женщине Маша. – С виду – мужик, а ум детский. Вы на него так не глядите, он этого не любит, может наброситься.

Женщина поспешно отворачивается. Максим недоумевающе смотрит на Машу. Маша заговорщицки подмигивает ему и говорит:

– Все тебе, сы̀ночка, куплю – и мороженое, и колу, только веди себя хорошо, масенький ты мой, слушайся мамочку.

Максим выпадает в осадок.

– Хорошая, кстати говоря, легенда – мать-одиночка и сынуля-дебил, – шепчет ему на ухо Маша. – Надо взять на заметку. Только не переигрывай, не привлекай к нам внимание.

– Я только одного боюсь, – шепчет Максим, – что его на вокзале встретят, посадят в машину и усвистят прежде, чем мы такси найдем.

– Не думаю! – уверенно отвечает Маша. – То, что он их встречал, не означает, что они будут встречать его. К тому же по телефону он договаривался о встрече в какое-то время, а не докладывал, во сколько он приедет в Москву.

– Ну а вдруг? – упорствует Максим.

– Успокойся, масенький, – Маша ласково гладит его по голове. – Все будет хорошо. Сфотографируем встречающих, номер их машины пробьем, а, может, и такси сразу подвернется… Не тушуйся, верь в свою счастливую звезду, и все у тебя будет хорошо!

– Всю жизнь вот так бы и ехать! – мечтательно говорит Максим.

Маша дает ему легкий подзатыльник.

«А ведь я могла бы стать актрисой…» – думает она, но развивать эту мысль сейчас как-то не хочется.

Москва, 11 февраля 2019 года, понедельник, 19:55

Маша и Максим сидят в полупустом баре за столиком и пьют безалкогольный сидр из бутылок. Недалеко от них за барной стойкой сидит Сагудаев. Перед ним – стакан с газированной водой. Маша с Максимом изображают влюбленную пару – обнимаются и шепчутся. Большой телевизор, висящий за спиной бармена, показывает трансляцию футбольного матча.

– Лучше бы я тебя на улице подождал, – шепчет Максим. – Мне сейчас в баре находиться крайне противопоказано – тянет выпить.

– На улице слоняться нельзя, опасно, – Маша крепко сжимает руку Макса. – Привлечешь внимание, особенно в такую погоду. Не бойся – я же с тобой. Ты главное не думай о выпивке…

– А о чем тут еще думать? – удивляется Максим.

– О чем-нибудь хорошем, – говорит Маша. – Например о Женьке из бухгалтерии. Она же тебе нравится, я знаю. Вот представь, что она сейчас сидит рядом с тобой…

– Не хочу! – со злостью говорит Максим. – Она мне больше не нравится!

– Что так? – удивляется Маша.

– Я не могу быть седьмым патроном в обойме, – туманно отвечает Максим.

Появляется Раймонд Ренольдович. Сегодня он одет в элегантное черное пальто, в левой руке – тонкий кожаный портфель, в правой – старомодная шляпа. Повесив пальто и шляпу на вешалку, Раймонд Ренольдович садится за стойку рядом с Сагудаевым, портфель ставит на пол. Приветствиями они не обмениваются и вообще никак не обнаруживают своего знакомства. Притворяясь, будто показывает Максиму что-то на экране, Маша делает несколько снимков.

– На машине приехал, – говорит Максим, глядя на чистые туфли Раймонда Ренольдович а, совершенно неподходящие для снежной февральской погоды.

Раймонд Ренольдович заказывает пиво, судя по номеру крана – безалкогольное. Получив заказ, делает небольшой глоток и что-то говорит Сагудаеву, глядя при этом на экран телевизора. Тот отвечает. Обычная картина – два скучающих посетителя обсуждают игру.

– Послушать бы их базар! – Максим мечтательно вздыхает.

Маша быстро отключает звонок на своем телефоне и достает из своего рюкзака, стоявшего на полу, зарядное устройство.

– Набери мне, – просит она, – и не отключайся. Да наушники в телефон вставь – будем «музыку» на пару слушать.

Макс выполняет просьбу. Маша встает и подходит к бармену.

– Простите, можно у вас телефон подзарядить? – спрашивает она. – А то заряд практически на нуле.

У Машиного телефона чехол-книжка, закрывающий экран.

– Пожалуйста! – бармен флегматично кивает на шеренгу розеток, протянувшихся вдоль стойки.

Маша благодарно улыбается пытается подключить зарядку к одной из розеток. Зарядка «случайно» падает на пол и отлетает в ту сторону, где сидят объекты наблюдения. Маша поднимает зарядку и подключает ее к ближайшей розетке, которая находится в шаге от объектов. Все выглядит очень естественно и не привлекает внимания. Вернувшись за столик, Маша вставляет в ухо один из вкладышей наушников, и они с Максимом на пару слушают разговор. Слышно плохо, но слова разобрать можно.

– Я вам еще раз повторяю, что с нашей стороны никакой утечки информации быть не могло, – по начальственному тону чувствуется, что говорит Раймонд Ренольдович. – В нашей цепочке всего одно слабое звено – вы! Мало того, что вы сорвали последнюю поставку…

– Но я же вам объяснил… – голос Сагудаева звучит жалобно, с плаксивыми нотками.

– Вы сорвали последнюю поставку! – повторяет Раймонд Ренольдович. – И мне лично пришлось исправлять эту ошибку! В экстренном порядке, прошу заметить, и с огромным риском! Потому что я, в отличие от вас – человек слова и не могу подвести моих товарищей.

– Но обстоятельства…

– Меня не интересуют ваши отношения с новым областным министром! – чеканит слова Раймонд Ренольдович. – Мне нужно, чтобы вы своевременно и полностью исполняли ваши обязательства! Если это повторится – пеняйте на себя! Ну что он делает?! (последняя фраза произнесена громко и касается игрока, только что промазавшего по воротам).

– Мазила! – вторит Сагудаев и снова понижает голос. – Я готов заплатить штраф. Тысяч сто или, даже, сто пятьдесят…

– Деньги нас не интересуют! – отвечает Раймонд Ренольдович. – Вы же знаете, какой у нас штраф. Еще один срыв – и мы будем считать, что вы отказались от сотрудничества. Со всеми вытекающими отсюда последствиями! Мы не в детском саду!

– Я приложу все усилия… – лепечет Сагудаев. – Я понимаю… Все будет… Только что мне делать с этим типом?

– Завтра к вам приедет человек от нас. Устроите его на какую-нибудь техническую должность, чтобы он всегда был под рукой. Например – электриком. Покажете ему этого типа. Остальное – не ваши проблемы.

– А если он больше не придет?

– Шантажисты всегда возвращаются. Если они, конечно, существуют.

– Неужели вы думаете, что я это выдумал? – Сагудаев, забывшись, повышает голос.

– Я вас уверяю – «Барса» никогда не купит такого посредственного игрока! – так же громко говорит Раймонд Ренольдович и тихо добавляет: – Если вы говорите правду, то он придет. Всё! Не уходите сразу после меня, посидите минут десять.

Раймонд Ренольдович быстро допивает свое пиво, кладет на стойку три сторублевые купюры и громко говорит:

– Такую игру смотреть, только нервы портить!

– Могу переключить, – предлагает бармен.

– Нет, не нужно, – отвечает Раймонд Ренольдович. – Люди же смотрят… Всего доброго!

Он неторопливо надевает пальто, снимает с вешалки шляпу и уходит.

– Ну вы просто монстр разведки, Мария Сергеевна! – восхищенно говорит Максим, убирая телефон в задний карман джинсов. – Где ты этому научилась?

– Фильмы нужно смотреть, – усмехается Маша. – Разные, а не только порнуху.

– Я Бергмана, Тарковского и Тарантину смотрю, прикинь! – обиженно отвечает Максим.

– Выдвигаемся! – командует Маша. – А то придется в Москве ночевать.

Она встает и идет к стойке за телефоном.

«А ведь я могла бы стать актрисой! – с ужасом думает Маша. – Кривлялась бы сейчас на сцене какого-нибудь псевдоакадемического театра или бы снималась в очередном г…осериале и не было бы в моей жизни такого восхитительного приключения…».

Верхний Сволочок, 11 февраля 2019 года, понедельник, 21:05

Тренажерный зал в коттедже мэра. Наина Семеновна, одетая в синий спортивный костюм, идет по беговой дорожке и смотрит по висящему на стене телевизору старый советский фильм «Вечера на хуторе близ Диканьки». На голове у нее синяя спортивная повязка, на которой спереди красуется все та же брошь с большим красным камнем. Рядом с Наиной Семеновной стоит Игорь Аркадьевич. На нем костюм, галстук, уличные туфли – явно он недавно приехал домой и не успел переодеться.

– Объясните же, наконец, зачем нужна кровь! – напористо требует он. – Возможно, я смогу решить проблему другим путем!

Не отрывая взгляда от экрана телевизора, Наина Семеновна отрицательно качает головой.

– Мне нужно понимать…

– Достаточно того, что понимаю я! – бросает Наина Семеновна, продолжая идти по дорожке и смотреть фильм.

– Вы всю жизнь ведете себя так, будто я – пустое место! – лицо Игоря Аркадьевича наливается краской.

– А то нет? – вроде как про себя удивляется Наина Семеновна.

– Смотрите, мама! – угрожающе говорит Игорь Аркадьевич. – Мое терпение не безгранично…

Наина Семеновна останавливается и оборачивается к зятю.

– Ты мне угрожаешь? – спокойно спрашивает она, но глаза ее при этом сверкают так грозно, что Игорь Аркадьевич моментально сдувается.

– Предупреждаю! – бурчит он, не желая полностью сдавать свои позиции.

– Пошел вон! – так же спокойно говорит Наина Семеновна. – И не смей меня больше «мамой» называть! Тоже мне – сынок нашелся! Х…й с бугра, два ребра!

Игорь Аркадьевич хочет что-то ответить, но язык отказывается слушаться, а ноги, против воли, выводят его за дверь.

Наина Семеновна ненадолго задумывается, а потом говорит самой себе вслух:

– Не сегодня! Пусть Луна к Близнецам уйдет…

Электричка «Москва-Тверь», 11 февраля 2019 года, понедельник, 21:40

Маша и Максим сидят в полупустом вагоне. В соседнем ряду две тетки, закончив раскладывать по полкам свой багаж, достают сверток с бутербродами и начинают аппетитно закусывать. По вагону разносится запах чеснока. Маша смотрит на Максима и улыбается.

– Что такое? – Максим обеспокоенно разглядывает свое отражение в оконном стекле.

– Вспомнила твои чесночные бусы, – отвечает Маша.

Максим тоже улыбается, но улыбка сразу же сходит с его лица.

– Я к этому уроду больше не пойду! – говорит он. – Даже не уговаривай…

– В этом нет необходимости, – успокаивает Маша. – Он свою роль сыграл.

– Какая ты… прагматичная! – с неодобрением говорит Максим. – Дело не в том, сыграл или нет, а в «электрике», который будет меня поджидать…

– Какой ты недалекий! – парирует Маша. – Не обязательно же встречаться с ним в больнице! Вряд ли этот «электрик» будет ходить за ним по пятам! Но не в этом дело! Кажется, я знаю, куда они отвезли украденную кровь!

– И куда же? – интересуется Максим.

– На грузовую станцию Коржино! – выпаливает Маша с торжествующим видом. – Мы с Лешей мимо нее проезжали, но и подумать не могли…

– Почему ты так решила?

– Логика! – Маша стучит себя пальцем по лбу. – Сагудаев снабжает вампиров кровью. Последнюю поставку он сорвал и Раймонду пришлось принимать меры в экстренном порядке. Какие меры? Тырить кровь, собранную в Верхнем Сволочке! Раймонд находится в Москве. Почему он не повез кровь прямиком туда? Потому что у него был другой способ доставки! Согласен?

– Может у них главный склад недалеко от Сволочка?

– Навряд ли, – Маша отрицательно качает головой. – Неудобно, да и вообще там каждый посторонний человек на виду. Никакой конспирации. Нет, Макс, они на станцию кровь отвезли, в вагон перегрузили и вернулись в гостиницу! А потом налегке поехали разбираться с Сагудаевым! Мэр тут не при чем!

– Не скажи, – возражает Максим. – Может он организовал этот День донора по просьбе вампиров. Ну и попиарился заодно, не без этого.

– А зачем тогда наряд полиции на станцию переливания присылать? – усмехается Маша. – Нет, я готова поверить в то, что мэр действительно собирался передать кровь больницам, только организовал сбор пофигистично, как придется. Но это, в сущности, не его вина, медики должны были подсказать, как правильно делается… – Маша задумчиво морщит лоб. – Пожалуй, надо потрясти главврача станции переливания крови!

– По той же программе, что и Сагудаева? – без какого-либо энтузиазма интересуется Максим.

– Нет! – Маша отрицательно трясет головой. – Повторяться мы не будем, это неспортивно…

Тверь, 12 февраля 2019 года, вторник, 10:05

Кабинет профессора Ивана Павловича Бакланского в здании первого корпуса Тверского государственного университета на Трехсвятской улице. Вдоль стен тянутся книжные стеллажи, на которых стоят вперемешку современные и старинные книги. Над профессорским столом висит портрет пышноусого мужчины. Иван Павлович, высокий, худощавый, седой, сидит за столом. Напротив, на стуле, явно малом для его широкозадой комплекции, ерзает Игорь Аркадьевич Зажерильский.

– Еще Илиодор Катанский писал о том, что с помощью человеческой крови он успешно оживлял мертвецов, – говорит Иван Павлович. – Подробностей этих… хм… экспериментов он не приводил, так же, как и заклинания, которое придавало крови живительную силу. Упомянул лишь о том, что кровь должна быть отдана добровольно, иначе ожившими мертвецами невозможно будет управлять… – профессор произносит длинную фразу на греческом языке и тут же переводит: – «Кровь, взятая силой, таит в себе проклятье, и горе тому, кто попытается использовать ее в своих целях, поскольку сила крови обратится против него». Предание гласит, что Илиодору дважды удавалось избежать казни. Его под стражей доставляли в Царьград, судили и пытались предать смерти, но он чудесным образом исчезал и возвращался в Катану. Однако, существует и другое мнение, будто оба раза казнь успешно совершалась, но ученики Илиодора воскрешали его при помощи собственной крови. А Йоханнес Хартлиб писал, что кровь не только оживляет недавно умерших, но и «позволяет праху вновь обращаться плотью». Универсальное, так сказать, действие…

Игорь Аркадьевич внимательно слушает.

– О воскрешающих свойствах крови также писал в своем трактате «О тайной магии» Агриппа Неттесгеймский, – продолжает Иван Павлович. – Непонятно, верил ли он сам в это или же просто делился полученной информацией…

– А лично вы, профессор, верите? – интересуется Игорь Аркадьевич.

– Ну мы же с вами взрослые люди! – Иван Павлович улыбается и разводит руками. – И живем в просвещенном двадцать первом веке. Впрочем, некоторые и сейчас верят во всю эту мистику… Вопрос, по сути, остается открытым, поскольку ни в одном из известных на сегодняшний день источников не содержится соответствующее заклинание. Эксперимент произвести невозможно, такие вот дела. У вас есть еще вопросы? А то у меня лекция скоро начинается.

– Вопросов нет, – Игорь Аркадьевич с облегчением поднимается на ноги и смотрит на висящий на стене портрет. – Впрочем – есть, последний. Почему у вас здесь Никита Михалков висит? Если не секрет…

– Это Александр Сент-Ив д’Альвейдр, – с едва заметной улыбкой отвечает профессор, тоже вставая. – Французский оккультист, выдающийся исследователь древней истории.

– Окулист? – недоуменно переспрашивает Игорь Аркадьевич.

– Оккультист, – поправляет профессор. – Специалист по оккультным наукам.

Трасса Тверь-Верхний Сволочок, 12 февраля 2019 года, вторник, 11:00

Игорь Аркадьевич сидит на заднем сиденье служебной Toyota Camry и тычет пальцем в смартфон, набирая в поисковике «известный современный оккультист». Просматривая выданные страницы, он то хмурится, то присвистывает, то качает головой. Наконец, останавливается на одной из страниц с портретом пожилого мужчины в академической мантии и четырехугольной шапочке с кисточкой. Под портретом написано: «Георгий Людвигович Флавианский, профессор, заведующий кафедрой парапсихологии и оккультных наук Европейского исследовательского института, Великий магистр ордена Белого Братства, академик Европейской академии оккультизма, вице-президент Российского Метагностического Общества».

– Годится, – говорит Игорь Аркадьевич и добавляет страницу в закладки.

Тверь, 12 февраля 2019 года, вторник, 11:30

Небольшой кабинет. По висящему на стене негатоскопу и медицинским журналам на столе ясно, что это – кабинет врача. Хозяин кабинета, худощавый мужчина в белом халате и белой шапочке, сидит за столом. На стуле, приставленном к столу – Маша, одетая в белый свитер и голубые джинсы. На коленях у нее лежит блокнот, в правой руке – авторучка.

– Кровь и ее компоненты в крупных стационарах заготавливаются на месте, в отделениях переливания крови, – рассказывает Машин собеседник, – а те учреждения, где таких отделений нет, получают кровь со стороны. Если отделение не может обеспечить потребности стационара, также возможно получение крови со стороны. В любом случае поступление и расход крови и ее компонентов учитывается. Существует так называемая форма номер четыреста двадцать два, это журнала учета выдачи крови, ее компонентов, препаратов и кровезаменителей…

«Форма № 422 – журнала учета», записывает в блокноте Маша.

– Препараты крови, в отличие от компонентов крови, считаются лекарственными средствами, – продолжает врач. – Поэтому их выдает не отделение переливания крови, а аптека…

– А какая разница между препаратами и компонентами, Виталий Станиславович? – спрашивает Маша.

– Препараты крови – это лечебные средства, полученные из крови, например – иммуноглобулины, а компоненты – это составляющие крови, такие как плазма, эритроцитная масса, концентрат тромбоцитов…

Маша торопливо записывает.

– В наше время цельная кровь используется относительно редко, поскольку это не выгодно и опасно в плане осложнений…

– Но все же используется? – уточняет Маша.

– Да, используется, – кивает Виталий Станиславович. – Все зависит от ситуации. Что вас конкретно интересует, Мария Сергеевна?

– Учет, – улыбается Маша. – До мельчайших подробностей.

– Учет двойной – бухгалтерский и медицинский. Бухгалтерия ставит на баланс и списывает израсходованное, а медицинский учет позволяет проследить, кому и зачем врачи перелили кровь или ее компонент, какие показания для этого имелись и насколько эффективным было переливание.

Виталий Станиславович откидывается на спинку стула и пристально смотрит на Машу.

– Может вы объясните, что именно вас интересует? – спрашивает он. – Это сэкономит и ваше, и мое время. Я не могу представить, чтобы широким массам общественности была интересна такая скучная тема, как учет. У вас явно есть какой-то подспудный интерес, Мария Сергеевна. Какой именно? Могу предположить, что вас интересуют какие-то махинации…

– Да – махинации! – немного помедлив отвечает Маша. – Но вашей больницы они не касаются и, вообще, на вас я ссылаться нигде не стану. Вы же видите, что мы разговариваем не под запись. Ситуация такая – некий главный врач ежемесячно сбывает на сторону значительное количество крови. Допустим… сто литров. Как он это может делать?

– Сто литров крови? – удивленно переспрашивает Виталий Станиславович. – В месяц? Кому?

– Тем, кому она нужна, – уходит от прямого ответа Маша. – Мне важно понять, как он сводит концы с концами? Списывает кровь, как пришедшую в негодность?

– По сто литров в месяц? – Виталий Станиславович удивляется еще сильнее. – Да за такое разгильдяйство сразу же попрут с должности!

– Заставляет врачей делать «левые» переливания на бумаге?

– Теоретически такое возможно, – соглашается Виталий Станиславович. – Но на деле все очень сложно. Абы кому переливание не назначишь. Должны иметься соответствующие показания. Большие объемы переливают редко… Будем считать, что для сведения концов с концами нужно сто фиктивных переливаний в месяц… Дело тайное, широкая огласка нежелательна, так что круг участников должен быть ограниченным – один или два врача, плюс заведующий отделением, который контролирует лечебный процесс… Нет, это невозможно!

– А если у главного врача хорошие отношения с областным министром?

– Кроме областного министерства есть еще и российское, которое тоже может проводить проверки. Кроме того, существуют страховые компании и контролеры в погонах. Речь идет о Твери?

Маша кивает.

– В самой крупной нашей больнице – областной, немногим более девятисот коек, – Виталий Станиславович усмехается. – Получается, что каждому девятому пациенту ежемесячно нужно фиктивно перелить литр крови… Это невозможно!

– Может, есть другие способы? – Маша с надеждой смотрит на собеседника. – Давайте представим, что вы – главный врач крупной тверской больницы…

– Не приведи Господь! – Виталий Станиславович смеется и стучит костяшками пальцев по столу. – Мне и в заведующих хорошо! В отделении можно держать все под контролем, а вот в масштабах больницы приходится полагаться на подчиненных, потому что самому за всем уследить невозможно. А это чревато…

– Но представить-то можно, – улыбается Маша.

Виталий Станиславович ненадолго задумывается – морщит лоб, барабанит пальцами по столу.

– Проще и спокойнее – не учитывать часть донорской крови, заготовленной отделением переливания, – говорит он. – Если завотделением и старшая сестра в доле, то это практически безопасный вариант. Пойди отследи – сколько было взято на самом деле. Но тут возникает денежная проблема. Донорам нужно платить. Даже те, кто сдает кровь безвозмездно, получают бесплатный обед или денежную компенсацию на питание в размере пяти процентов от действующей величины прожиточного минимума…

– Могу предположить, что деньги – не проблема, – уверенно говорит Маша.

– Но зачем? – Виталий Станиславович удивленно разводит руками.

– Строго между нами! – предупреждает Маша и понижает голос до шепота. – Кровь нужна для подпольного производства омолаживающих препаратов.

– Шарлатанство! – хмурится Виталий Станиславович.

– Шарлатанство, – соглашается Маша. – Но спрос большой.

«Эти деятели еще пожалеют о том, что перекрыли мне путь на сцену, – думает она. – Жалкие, ничтожные людишки… А вот я им покажу! И докажу!».

Верхний Сволочок, 12 февраля 2019 года, вторник, 14:15

В роскошном и пустом зале кафе «Сквознячок» за центральным столом сидят Албасов и Наина Семеновна. Албасов, как обычно, в костюме, а на Наине Семеновне надето старомодное синее атласное платье, обильно отделанное кружевами. На плечи небрежно накинута белая вязаная шаль с длинными кистями. На голове – синий атласный тюрбан с той же самой брошью. Шею украшает ожерелье из крупных белых жемчужин, на руках – привычное обилие колец.

Перед Евгением Васильевичем стоит доска с нетронутым стейком рибай, а перед Наиной Семеновной – тарелка с запеченной на гриле форелью, тоже нетронутой. Обоим не до еды – каждому хочется поговорить о важном.

– Знали бы вы, Евгений Васильевич, как больно разочаровываться в людях, – говорит Наина Семеновна с проникновенной печалью в голосе. – То, что я вам рассказала, это только лишь пара примеров… Всего так сразу и не расскажешь, да и не привыкла я плакаться в жилетку, не такой у меня характер. Мне просто хочется, чтобы в моей жизни все было хорошо. Дочь-красавица у меня есть…

– Ах! – Евгений Васильевич томно закатывает глаза.

– Внук-умница имеется, – продолжает Наина Семеновна. – Для полного счастья нужен еще зять, который бы меня уважал и которому я могла бы доверять…

– Наина Семеновна! – Евгений Васильевич смотрит на свою собеседницу с обожанием и восторгом. – Если бы вы были бы моей тещей, то я бы вас на руках носил и пылинки бы с вас сдувал! М-м-м! О-о-о!

– На руках Светочку носить будете! – строго говорит Наина Семеновна. – У нее сердечко нежное, она любит всякую романтику. А мне нужно уважение, только и всего.

– Какой же он все-таки гад! – Евгений Васильевич снова закатывает глаза и сокрушенно качает головой. – Подонок, тварь, скотина! Я всегда знал, что он мразь, но не думал, что до такой степени! Хотите, я его закажу? Я не собирался доходить до крайностей, надеялся ограничиться политической борьбой, но после того, что вы рассказали…

Красный камень на тюрбане Наины Семеновны сверкает яркой искоркой, но Евгений Васильевич этого не замечает.

– Не надо крайностей, – Наина Семеновна отрицательно качает головой, а затем подается вперед, накрывает своей рукой лежащую на столе руку Евгения Васильевича и задушевно говорит: – Ты, Женечка, новую жизнь начинаешь, а новую жизнь нельзя начинать с плохого. Он сам сдохнет, от тоски и зависти, когда ты станешь главой округа и мужем Светочки. Или до того… Впрочем, это неважно.

– Наина Семеновна … – лепечет Албасов, – если бы… разве… какое счастье… Вы не шутите?

– Никакая мать, если только она не конченая ехидна, не может шутить счастьем своей дочери! – Наина Семеновна откидывается на спинку стула и строго смотрит на Евгения Васильевича, который под ее взглядом теряется окончательно. – Вы любите Светочку?!

Евгений Васильевич энергично кивает несколько раз.

– Вы хотите стать главой округа?!

Следует очередная серия энергичных кивков.

– Вы будете примерным мужем и зятем?!

В порыве чувств Евгений Васильевич вскакивает со стула, который отлетает в сторону, бухается перед Наиной Семеновной на колени, бьет себя кулаками в грудь и выкрикивает:

– Клянусь!

На шум являются два официанта, но Наина Семеновна взмахом руки велит им уйти. Официанты тут же исчезают. Наина Семеновна смотрит на Евгения Васильевича тяжелым испытующим взглядом, который вызывает у него дрожь, но глаз он при этом не отводит.

– Встаньте! – наконец говорит Наина Семеновна. – И помните, что вы поклялись. При свидетелях!

– При каких свидетелях? – Евгений Васильевич недоуменно озирается по сторонам.

Форель звучно бьет хвостом по тарелке, а затем приподнимает голову и смотрит на него. Стейк подпрыгивает и протяжно мычит. Евгений Васильевич стремительно бледнеет, закатывает глаза и оседает на пол.

– Квелые нынче пошли мужики! – говорит форели Наина Семеновна. – Чуть что – сразу в обморок! Тьфу!

Форель кивает головой и дважды бьет хвостом по тарелке – ваша правда, мадам!

Тверь, 12 февраля 2019 года, вторник, 15:10

Маша и Алексей сидят за столиком в многолюдном зале сетевого кафе «Плошка-поварешка». Алексей уминает пельмени и слушает Машу. Перед Машей стоит пластиковый стакан с апельсиновым соком, ничего из еды она не взяла.

– Да скажи же наконец, какая у тебя идея! – просит Алексей, оторвавшись от еды.

– Ты поешь сначала, – ласково отвечает Маша. – На сытый желудок удобнее разговоры разговаривать.

– Явно какая-то подлянка! – уверенно говорит Алексей. – Выкладывай, не томи!

– Да какая там подлянка! – усмехается Маша. – Подумаешь – еще разок кровь сдать!

Алексей молча показывает ей кукиш и снова принимается за пельмени.

– Лешик! – канючит Маша. – Ну почему ты такой противный? Я к тебе со всей душой, а ты…

– Кровь можно сдавать не чаще, чем раз в два месяца! – отвечает Алексей. – А у меня всего пять дней прошло! И вообще это наглость! Макса отправь.

– Максу в больнице показываться нельзя, – отвечает Маша. – Ты же знаешь, что его там ждут. Вдруг он случайно с главврачом столкнется?

– Тогда сама иди!

– Мне тоже нельзя, – терпеливо объясняет Маша. – Я же знакома с Сагудаевым, да и вообще легенда создана под мужчину.

Алексей отрицательно качает головой.

– Ты как-то просил отца отправить тебя на курсы саунд-дизайна при Институте телевидения и радиовещания… – тихо говорит Маша, глядя в потолок.

Несмотря на пониженный слух и шум в зале, Алексей все слышит. Он снова отрывается от еды, кладет вилку в тарелку и преданно смотрит на Машу.

– В апреле… – так же тихо продолжает Маша, продолжая рассматривать потолок. – Папа не только курсы оплатит, но и гостиницу. И командировочные какие-то выпишет. На девок может и не хватит, а на питание – вполне…

– Не обманываешь? – с надеждой спрашивает Алексей.

Маша переводит взгляд на него, усмехается и чиркает себя большим пальцем по горлу.

– Дело не в тебе, а в Сергее Михайловиче…

– Уговорю! – обещает Маша. – Можешь не волноваться. Папуля не такой зверь, каким ему хочется казаться… Я могу переходить к делу?

Алексей кивает.

– Ты – мастер из Екатеринбурга, – начинает Маша. – Плотник – золотые руки или, может, художник, который стены цветочками или пейзажами расписывает. Выбери сам, что тебе ближе. Ваша бригада приехала в Тверь отделывать особняк некоего богача, а бригадир, такая сволочь, слинял вместе с деньгами и документами. Заказчик в ярости, вам от него ни копейки не получить, даже взаймы, денег нет, положение аховое. Вот вы и решили сдать кровь, чтобы было на что домой добраться.

– Без документов? – удивляется Алексей.

– В электричках и автобусах паспортов не спрашивают, – отвечает Маша. – В общем, вы готовы хоть по полтора литра сдать, лишь бы вам заплатили. А тебя мужики послали на разведку. Придешь в первую больницу и поговоришь с заведующей отделением переливания крови Мухортиковой. Если она согласится иметь с вами дело, значит – мои предположения верны. В принципе, кровь ты можешь и не сдавать, скажешь, что вместе со всеми придешь на сдачу, мол, вшестером оно веселее. Все ясно?

Алексей снова кивает.

– Прямо завтра с утра и иди! Время дорого. Только не завтракай, ладно?

– Почему? Если поем, то у меня кровь не возьмут?

– Когда ты голодный, у тебя глаза такие несчастные… – смеется Маша. – Сразу видно, что у человека проблемы!

Тверь, 12 февраля 2019 года, вторник, 18:15

Кабинет Дюжина. Висящий на стене телевизор показывает выпуск новостей на Первом канале. Сергей Михайлович смотрит то на экран телевизора, то на разложенные перед ним бумаги, в которых он периодически делает пометки красным карандашом. Входит Маша.

– Я к тебе сейчас пришла, как к отцу, а не как к генеральному директору, – с порога объявляет она. – Милый папочка найдет для любимой доченьки пять минуточек?

Маша усаживается на середину совещательного стола и выжидательно смотрит на отца. Сергей Михайлович берет со стола пульт, выключает звук телевизора, и сухо интересуется:

– Какие проблемы?

– Папуля! – Маша молитвенно складывает ладони на уровне лица и потрясает ими. – На тебя одного надеюсь! Дело в том, что наш строгий директор дал мне последний шанс! Если я облажаюсь…

– Прекрати балаган! – требует Сергей Михайлович. – Ты же знаешь, что я этого не люблю! Что тебе нужно?

– Контакт в президентском медицинском управлении, – отвечает Маша, переходя на серьезный тон. – И чтобы после директор не попрекал меня тем, что я обратилась за помощью к отцу.

– Каким ветром тебя занесло в такие сферы? – удивляется Сергей Михайлович.

– Попутным, – по выражению Машиного лица чувствуется, что вдаваться в подробности она не станет. – Так у тебя есть контакт?

– Должен быть, – отвечает Сергей Михайлович и достает из ящика стола две пухлые визитницы.

Тверь, 13 февраля 2019 года, среда, 08:30

Кабинет заведующей отделением переливания крови первой городской больницы Надежды Федоровны Мухортиковой, невысокой полной женщины слегка за сорок, с огненно-рыжими локонами, выбивающимися из-под зеленой медицинской шапочки. Мухортикова, одетая в зеленую медицинскую пижаму и расстегнутый белый халат, сидит за столом, опершись на него локтями и сцепив пальцы рук в замок. Взгляд у нее властный, движения энергичные.

– А вот не надо связываться с аферистами! – говорит она. – Голова для чего нужна? Чтобы думать!

Сидящий на стуле напротив Алексей покаянно вздыхает и проводит ладонью по голому темени. Очки в массивной черной оправе придают его лицу «ботаническое» выражение, которое совершенно не гармонирует с бритым черепом.

– Вот зачем вас из Челябинска в Тверь принесло? – продолжает Мухортикова.

– Из Екатеринбурга… – поправляет Алексей.

Мухортикова машет рукой – какая разница? – а затем снова сцепляет пальцы в замок.

– За длинным рублем гонитесь! – Мухортикова неодобрительно хмурится. – А в народе знаете, как говорят? Ближняя копейка дороже дальнего рубля. Неужели у вас дома работы нет? В жизни не поверю!

Алексей снова вздыхает и преданно-проникновенно смотрит на Мухортикову.

– Так можно нам кровь сдать? – с надеждой спрашивает он. – И сколько вы за литр заплатите?

– Заплачу хорошо, по две тысячи, – отвечает Мухортикова, – только скажи своим ребятам, чтобы они языки за зубами держали! По закону я не имею права брать кровь без документов, да еще и по литру за раз. Но что поделать? Надо же вас выручить… Да и кровь больнице нужна. Только уговор – на сдачу приходить трезвыми. Учую запашок – от ворот поворот!

– А по полтора литра сдать можно? – интересуется Алексей.

– Литр, не больше! – отрезает Мухортикова. – Мне не нужно, чтобы вы на выходе с ног валились. Без вас проблем хватает!

Верхний Сволочок 13 февраля 2019 года, среда, 11:30

Кабинет Зажерильского. Игорь Аркадьевич сидит за столом и бегло просматривает бумаги, принесенные его секретаршей. Что-то подписывает, что-то откладывает в сторону. Секретарша – губастая и грудастая длинноногая блондинка, переминается с ноги на ногу у стола. Раздается осторожный стук в дверь. Игорь Аркадьевич недовольно дергает бровью, а секретарша быстрым шагом идет к двери. Но стучащий уже вошел в кабинет. Это главный врач станции переливания крови Прокопец, невысокий толстячок с обвислыми щеками и затравленным взглядом вечного неудачника. Вид у него чрезвычайно взволнованный, руки дрожат.

– Простите, Игорь Аркадьевич, что я так вот врываюсь, – смущенно лепечет он, – но у меня срочное дело…

Прокопец умолкает и выжидательно смотрит на секретаршу. Игорь Аркадьевич взглядом отсылает ее. Секретарша выходит. Прокопец подходит ближе и говорит:

– У меня только что был Албасов. Потребовал организовать День донора в Коржино. Прямо завтра…

Игорь Аркадьевич удивленно поднимает брови.

– Игорь Аркадьевич, он мне угрожал! – Прокопец в отчаянии теребит свой галстук.

– Чем? – спрашивает мэр.

– Убийством! Так и сказал: «если что не так – с жизнью простишься»… Игорь Аркадьевич! Вы же знаете, как я вам за все благодарен… Но Албасов… Это же такой человек… Страшный человек!.. А этот его Крокодил Гена…

– Да не трясись ты! – раздраженно перебивает Игорь Аркадьевич. – И присядь, наконец, не стой столбом александрийским!

Прокопец садится на ближайший стул с таким видом, будто боится, что стул под ним может развалиться или взорваться. Игорь Аркадьевич хмурится и морщит лоб. Внезапно выражение его лица кардинально меняется.

– Делай то, о чем тебя попросили! И смотри, чтобы все прошло гладко!

Прокопец недоуменно таращит глаза.

– Только меня держи в курсе всех деталей, – продолжает Игорь Аркадьевич. – Я должен знать все, начиная с того, где ты организуешь сбор крови, и заканчивая тем, куда ее потом повезут. Все понятно?

Прокопец кивает и хочет что-то сказать, но Игорь Аркадьевич не дает ему возможности вставить слово.

– Сегодня к тебе заедет Георгий Иваныч, отгрузишь ему тысячу этих… как их… пакетов, в которые вы кровь набираете…

– Контейнеров, – робко подсказывает Прокопец.

– Ну ты понял! – грубо говорит Игорь Аркадьевич, не любящий, когда его перебивают или поправляют. – И этикетки нужные распечатай, которые вы на пакеты клеите. С завтрашней датой! Только сделай все тихо, не привлекая лишнего внимания. А как узнаешь подробности, сразу же звони мне!

– Подробности уже ясны, Игорь Аркадьевич, – говорит Прокопец. – Албасов хочет провести мероприятие в Доме культуры. Начинаем в десять и работаем до последнего донора. Затем кровь доставляется на станцию и загружается в холодильники до дальнейших распоряжений.

– Сам-то ты в Коржино будешь… – задумчиво говорит Игорь Аркадьевич.

Прокопец дважды кивает.

– А кому из своих доверяешь, как самому себе?

– Главной медсестре Ларисе Яковлевне! – не раздумывая отвечает Прокопец. – Надежная женщина.

– Когда Георгий Иваныч приедет, познакомишь его с этой надежной женщиной и предупредишь, чтобы она исполняла все его распоряжения и завтра с работы никуда не отлучалась. Все понял?

– Все, Игорь Аркадьевич! – Прокопец поспешно встает и вытягивается по стойке смирно (выглядит он при этом весьма комично).

– Когда в твоей богадельне «тихий час»?

– С двенадцати до часу.

Прокопец стоит и преданно смотри на Игоря Аркадьевича в ожидании дальнейших вопросов.

– Свободен! – командует Игорь Аркадьевич.

Прокопец молча выходит.

Стоящий на столе ноутбук писком извещает о новом письме. Глядя на экран, Игорь Аркадьевич довольно улыбается. Отбив на клавиатуре короткий ответ, он нажимает кнопку вызова секретарши.

– Скажи Вадику, что я еду в Москву, – говорит он вошедшей девушке. – Выезжаем через пятнадцать минут. Напомни ему, чтобы термос заправил, а совещание перенеси на завтра, на то же время.

– По-быстрому, Игорь Аркадьевич? – предлагает секретарша.

Кончиком языка она медленно облизывает губы, сопровождая это действие томно-призывным взглядом.

– Не до этого сейчас! – отвечает Игорь Аркадьевич. – Георгия Ивановича позови! Скажи, что он мне срочно нужен.

«Вот же дура! – раздраженно думает он. – Полгода уже работает, а настроение чувствовать никак не научится! Вечно лезет невпопад…».

«Козел старый! – думает секретарша, выйдя из кабинета. – Ишь ты, как сорвался! Явно новую пассию в Москве завел, засранец…».

Игорь Аркадьевич быстро подписывает еще несколько бумаг, а затем встает, достает из шкафа пальто и надевает его. В кабинет входит Георгий Иванович, крепкий мужчина средних лет, в котором по манерам и выправке угадывается отставник. Он закрывает дверь и смотрит на начальника.

– Поедешь на станцию переливания крови к Прокопцу. Заберешь у него тысячу контейнеров для крови и отвезешь на свиноферму, – каждую фразу Игорь Аркадьевич сопровождает назидательным взмахом указательного пальца, желая подчеркнуть важность сказанного. – Проследишь, чтобы все контейнеры наполнили кровью и загрузили в холодильник. Температура плюсовая – от трех до пяти градусов. Завтра в начале первого доставишь свиную кровь на станцию переливания, на рефрижераторе, при той же температуры. Там будет главная медсестра Лариса, с которой Прокопец тебя сегодня познакомит. Она скажет, куда положить кровь. Потом налепи усы с бородой, смени на рефрижераторе номера и дуй в Коржино, там в Доме культуры Албасов будет проводить День донора. Найдешь Прокопца, он тебя загрузит кровью, которую ты привезешь на свиноферму и положишь в холодильник, но так, чтобы не перепутать ее со свиной! Как все сделаешь – доложишь.

– Будет сделано! – отвечает Георгий Иванович и выходит.

Тверь, 13 февраля 2019 года, среда, 12:00

Опенспейс телеканала «Тверские аспекты». За Машиным столом сидят Маша и Алексей. Они смотрят видеозапись разговора с Мухортиковой. На столе лежат очки в черной оправе.

– Ну прямо будто «кано̀ном» снимал! – восхищается Маша.

Она берет со стола очки, надевает из на лицо Алексея и внимательно присматривается к левому краю оправы, в который вделана камера. Ее глазок замаскирован как деталь крепления дужки.

– Даже если всматриваться, не увидишь, – говорит Алексей. – Знать надо.

Он снимает очки, кладет их на стол. Маша вставляет в компьютер флешку и щелкает мышкой, копируя запись.

– Я завтра сдам кровь! – решительно говорит Алексей. – Слова – это одно, а дела – другое. От слов отпереться можно, а от фактов – нет.

– Решай сам, – отвечает Маша. – Для понимания происходящего мне достаточно вашего разговора. Теперь я знаю, как Сагудаев добывает кровь для вампиров. Осталось только уточнить кое-какие детали, но с этим я справлюсь…

– Как? – интересуется Алексей.

– Я подружилась с сагудаевской секретаршей, – Маша извлекает из компьютера флешку и убирает ее в сумку. – Прикольная тетка. Научила меня варить правильный кофе, а заодно и погадала на гуще. Знаешь, что увидела? Мужика, пьющего кровь прямо из моего сердца!

Алексей меняется в лице.

– Может, это аллегория, – Маша пытается успокоить не столько Алексея, сколько себя. – Вроде разбитого сердца. Или просто совпадение, бывает же. Но я изобразила великую обеспокоенность и напросилась сегодня вечером к ней в гости, на повторный сеанс гадания. Посидим, потрындим, внесем ясность…

– Я все же сдам кровь, – упрямо повторяет Алексей. – Вставишь потом в репортаж и «спасибо» скажешь.

– Если что, то мое обещание насчет курсов в силе, – говорит Маша. – Но кровь твоя и решать тебе. Я все же не такая бездушная особа, которой иногда кажусь.

– Ты просто замечательная! – Алексей улыбается во все тридцать два зуба. – Если бы ты не была дочерью генерального директора, то…

Он смущенно умолкает, берет со стола очки, складывает их и убирает в нагрудный карман рубашки.

– Продолжай! – требует Маша. – Что – «то»?

– То я бы в тебя влюбился, – серьезным тоном говорит Алексей.

– А в дочь директора влюбляться нельзя? – Маша иронично щурит глаза. – Что мешает?

– Отсутствие шансов, – отвечает Алексей и уходит.

Маша недоуменно смотрит ему вслед.

– Что это было? – вслух удивляется она.

Москва, 13 февраля 2019 года, среда, 16:15

Кабинет Георгия Людвиговича Флавианского. Ничего волшебного здесь нет – обычный офисный стол, три шкафа вдоль одной из стен, дипломы и сертификаты на противоположной. Немного «выпадает из видеоряда» стоящий в углу огромный светло-зеленый сейф старого образца. Хозяин кабинета одет в темно-серый деловой костюм, лишь вместо обычного галстука у него красная «бабочка». Внешность у Флавианского самая заурядная – средний рост, невыразительные черты лица, редеющие светлые волосы. Выделяются только живые выразительные глаза. На среднем пальце правой руки надет крупный золотой перстень с прозрачным камнем, похожим на бриллиант. Флавианский стоит у окна, скрестив руки на груди и разговаривает с сидящим на стуле Зажерильским.

«И почему у этих ученых такие неудобные стулья? – недовольно думает Игорь Аркадьевич. – На нормальные денег не хватает или им не до таких мелочей? Впрочем, с деньгами у него все должно быть в порядке – прикид дорогой, а уж „гайка“ на двести тонн баксов тянет».

– Магия – это наука! – увлеченно вещает Флавианский, – такая же, как математика или, скажем, химия. Точная наука, имеющая свои законы! Вы понимаете, к чему я клоню?

– Честно говоря – нет, – отвечает Игорь Аркадьевич.

– К тому, что нет смысла годами рыться в архивах, не будучи уверенным в результате поисков! Проще создать нужное заклинание!

– Создать? – растерянно переспрашивает Игорь Аркадьевич. – А разве это возможно?

– А как вообще появлялись заклинания? – Флавианский садится за стол и кладет ладони на столешницу. – Неужели вы думаете, что наши предки произносили первые пришедшие на ум звуки, надеясь, что они сложатся в правильную команду? Отнюдь! Заклинание невозможно создать наобум! Заклинания конструируются, собираются из отдельных деталей точно так же, как собираются аппараты или строятся дома! Например, мы знаем, что слово «цино̀гет» служит для призыва силы, а слово «каннѐм» означает мужской половой орган. Следовательно, сочетание этих слов представляет собой заклинание, повышающее потенцию.

– Циногет каннем, – повторяет Игорь Аркадьевич. – Циногет каннем… Надо запомнить…

– Подождите! – Флавианский предостерегающе поднимает вверх правую руку. – Вы дважды произнесли заклинание. И что? Сработало?

– Нет.

– Почему?

Флавианский строго смотрит на Игоря Аркадьевича. Тот пожимает плечами.

– Потому что мало призвать силу, нужно еще и удержать ее, – объясняет Флавианский. – Для кратковременного удержания силы используется слово «хаввисо̀» и его нужно поставить на второе место в заклинании. Хаввисо̀! Попробуйте произнести полное заклинание, только нужно предельно четко выговаривать звуки и не путать ударения!

– Цино̀гет хаввисо̀ каннѐм! – старательно выговаривает Игорь Аркадьевич и мгновенно меняется в лице, которое стремительно краснеет. – Ой! Да!

Флавианский польщенно усмехается.

– Секиддѝр! – говорит он.

Лицо Игорь Аркадьевича приобретает обычное выражение и начинает бледнеть.

– Уфф! – шумно отдувается он. – Это круче любых таблеток! Мало того, что… м-м… местный эффект мгновенный и впечатляющий, так еще и в душе словно весна наступила… Позвольте, я запишу слова…

Он достает из внутреннего кармана пиджака телефон и тычет в него указательным пальцем.

– Отменяющую команду «секиддѝр» тоже запишите, – советует Флавианский. – И учтите, что дважды подряд произнесенное заклинание имеет обратную силу.

– Наука! – уважительно говорит Игорь Аркадьевич, убирая телефон обратно. – Георгий Людвигович, я правильно понял, что…

– Нужное вам заклинание тоже можно собрать из деталей, – говорит Флавианский. – Только для этого потребуется провести кое-какие эксперименты. Контролировать нежить весьма сложно, это вам не живой электорат зомбировать. Ну и различная… хм… выдержка материала тоже осложняет дело. Но, как говорит один мой знакомый сантехник, «все зависит от полноты налитого стакана». Думаю, что дней за десять…

– Три дня! – жестко говорит Игорь Аркадьевич. – Мне тоже нужно будет поставить эксперимент, предварительный. К воскресенью все должно быть готово. Полноту налитого стакана можете определить по вашему усмотрению.

– Но…

– Я ставлю сроки, а вы называете цену! – с нажимом произносит Игорь Аркадьевич. – Знаете, как в народе говорят? Хороша ложка к обеду!

Тверь, 13 февраля 2019 года, среда, 20:25

Гостиная в двухкомнатной квартире Альмы Арсеновны. Обилие ковров – на стенах, на полу и на диване. Массивная хрустальная люстра с множеством искрящихся подвесок. Мебель витиеватых форм в стиле барокко. Большое количество позолоты. Окно закрыто красными бархатными шторами, гармонирующими с красной скатертью, которой застелен круглый стол. На столе – изобилие вазочек с печеньями, конфетами и сухофруктами. Альма Арсеновна одета в домашнее платье розового цвета. Они с Машей (белый свитер и голубые джинсы) пьют кофе и беседуют о жизни. Точнее, говорит одна Альма Арсеновна, а Маша старательно изображает внимательную слушательницу.

– Мужчины – они как дети, – вещает Альма Арсеновна, – нуждаются в опеке и руководстве. Но все это нужно делать тонко, ненавязчиво, незаметно. Возьми, к примеру, Альфредыча. Он со мной по многим вопросам советуется, в первую очередь – по кадровым, потому что я все про всех знаю. Хоть и невысоко сижу, зато далеко гляжу, все вижу и все про всех знаю. Но я ему никогда своего мнения не навязываю. Делаю так, чтобы он сам к нужной мысли пришел. Здесь намекну, там подскажу… И ему не обидно, и мне приятно!

– Альмочка Арсеновна, вы такая умница! – лицо Маши светится восхищением. – Удивительно, что с вашим министерским умом, вы работаете секретарем! Нет, это очень нужная работа, но…

– Попробуй курагу, – предлагает Альма Арсеновна, пододвигая к Маше одну из вазочек. – Это «кандак», сахарный абрикос, подруга из Ташкента прислала. На вид не смотри, на вкус пробуй. На вид вообще никогда не смотри, у мужчин особенно. Бывает посмотришь – орел! Коршун! А на проверку – г…о в тряпочке… Вай, прости, что за столом такое слово сказала! Но если у мужчины характера нет, то как о нем еще можно сказать?

Маша пробует курагу на зуб и недоуменно смотрит на Альму Арсеновну – курага не жуется.

– За щеку клади и соси, как леденец, – советует та. – Через полминуты во рту райский вкус будет! А удивляться не нужно. Я люблю, чтобы со мной считались, хочу определенное положение занимать, но при этом не хочу играть во все эти аппаратные игры. Подставы, интриги, рокировочки-херовочки – это не мое! Зачем мне вся эта грязь, э?! Поэтому и сижу в секретаршах. И уважение имею, и спокойствие, и стабильность. Альфредыча в любой момент снять могут. Начальника всегда есть за что снять, было бы желание. А я останусь на своем месте. Уже двух главных врачей пересидела и еще десятерых пересижу, чтоб им пусто было! Ну как? Вкусно?

– М-м-м! – Маша закатывает глаза и качает головой. – Божественно!

Обе делают по маленькому глоточку кофе.

– А что, у Романа Альфредовича положение шаткое? – словно бы между прочим интересуется Маша.

Альма Арсеновна многозначительно поигрывает бровями.

– Я слышала, что у него не складываются отношения с новым областным министром, – продолжает Маша. – И вроде бы…

– Этот Недригайлов – тот еще гётверан! – возмущенно говорит Альма Арсеновна. – Миллионами разбрасываться привык, а копейки там-здесь пытается экономить! Надумал наше отделение переливания крови закрыть! И не только наше… Мол, лучше иметь один крупный центр крови в областной больнице, чем несколько мелких отделений. А Альфредыча на этом замкнуло, чисто из-за принципа! Я ему пару раз сказала: «Плюньте и забудьте – одной головной болью меньше!». Но ему же обидно. Мужчины – плохие политики, джа̀ным, потому что у них амбиции всегда доминируют над логикой. Отделение он отстоял, а отношения с начальством испортил. Вот так-то, э!

– Может, у него с заведующей отделением роман? – предполагает Маша.

– Что ты говоришь?! – Альма Арсеновна пренебрежительно машет рукой. – Они друг друга стоят, в том смысле, что Альфредыча женщины не интересуют, а ее – мужчины! Вай, забудь – я тебе ничего не говорила! Нет, это просто дурацкий мужской принцип – кто посмел отобрать мою игрушку?! Далась ему эта кровь! Да, конечно, из областной больницы ее заказывать немного хлопотно, но зато никакой другой головной боли нет! Каждый проверяющий непременно в это отделение суется, и вообще… – она снова машет рукой. – И жалобы на заведующую постоянно сыплются! Не только нам жалуются, но и в министерство…

– Грубиянка? – понимающе спрашивает Маша.

– Идиотка! – фыркает Альма Арсеновна. – Работу организовать не умеет. То кто-то без очереди пролезет, то крови возьмут больше положенного… А какой бардак у нее в документации?! Невообразимый, э! Человек явно не на своем месте. Другой давно бы попер ее с заведования, но Альфредыч добрый… Доиграется в доброту до того, что его первого попрут, помяни мое слово.

– Может, у него свой интерес…

– Какой там интерес?! – Альма Арсеновна кривит лицо. – Это в гинекологи или урологии может быть интерес, а в крови какой? Там же не врачам деньги платят, а наоборот – тем, кто кровь сдает. Давай, переворачивай свою чашку, только думай в этот момент о том, что у тебя на сердце лежит! Не бойся, я мысли читать не умею!

«Актриса – это не призвание, – думает Маша, переворачивая чашку. – Актриса – это судьба!».

Верхний Сволочок, 13 февраля 2019 года, среда, 23:05

Спальня Наины Семеновны. Интерьер в стиле ампир – золотая лепнина на потолке, резные карнизы и вообще обилие всяческого «роскошного» декора. Оконные стекла светятся едва заметным голубым светом, такое же тусклое сияние исходит и от двери – здесь явно не обошлось без охраняющих чар. На огромной кровати с резным изголовьем лежит Наина Семеновна, одетая в белую ночную рубашку, отделанную кружевами. Она читает книгу «Гарри Поттер и тайная комната». На прикроватной тумбочке – розовый тюрбан с красным камнем. На стоящем неподалеку кресле лежит небрежно брошенный розовый шелковый халат. Вдруг Наина Семеновна отрывает взгляд от текста, замирает на секунду-другую, а затем откладывает книгу, встает, надевает сначала тюрбан, а затем халат и садится в кресло, закинув ногу на ногу. Тут же раздается тихий, деликатный стук в дверь.

– Входите! – приглашает Наина Семеновна ласковым голосом.

Входит Игорь Аркадьевич. Он в костюме и при галстуке. На ногах – кожаные домашние шлепанцы в ориентальном стиле с загнутыми кверху носами. В левой руке Игорь Аркадьевич держит большую белую коробку, перевязанную розовой лентой.

– Добрый вечер, мама! – так же ласково говорит Игорь Аркадьевич. – Как хорошо, что вы еще не спите! Я сегодня был в Москве и не мог не заехать в «Эрих-хаус» за вашими любимыми макаронами!

– Ах, Игорь! Спасибо! – лицо Наины Семеновны светится такой радостью, будто ей подарили все сокровища мира. – Какой ты заботливый! При твоей-то занятости… Ах! У меня нет слов!

– Ну как же я могу оставить мою любимую тещу без ее любимого печенья? – Игорь Аркадьевич смотрит на Наину Семеновну с обожанием. – Оставить здесь или в гостиную отнести?

– Оставь, – Наина Семеновна указывает взглядом на круглый кофейный столик. – Полакомлюсь перед сном, раз уж вышла такая оказия. Спасибо тебе, милый, порадовал старуху!

– Старуху?! – ужасается Игорь Аркадьевич и машет руками, словно отгоняя от себя что-то. – Да будет вам!

Он ставит коробку на столик, но уходить не спешит. Некоторое время Игорь Аркадьевич и Наина Семеновна смотрят друг на друга, соревнуясь в том, кто улыбнется шире.

– В жизни разное случается, мама, – наконец-то говорит Игорь Аркадьевич. – Я иногда бываю резкий… то есть – нервный… Вы уж простите меня, дурака, я же не со зла, а по глупости… Вы же знаете, как я вас люблю и как уважаю.

Наина Семеновна встает, подходит к зятю, берет ладонями его голову, наклоняет к себе (Игорь Аркадьевич немного выше ростом) и целует в лоб. В момент поцелуя камень на тюрбане ярко сверкает, но Игорь Аркадьевич этого не замечает. Он берет руки Наины Семеновны в свои, проникновенно целует их и говорит:

– Спасибо вам, мама, за все!

– Пустяки! – улыбается Наина Семеновна. – Какие могут быть счеты между своими людьми?

– Спокойной вам ночи, мама! – говорит Игорь Аркадьевич, не выпуская рук Наины Семеновны.

– И тебе того же, Гошенька! – Наина Семеновна высвобождает руки и легонько толкает Игоря Аркадьевича в плечо. – Ступай, а то Светочка тебя ко мне ревновать начнет!

Игорь Аркадьевич послушно идет к двери. С порога оборачивается, посылает теще воздушный поцелуй и выходит.

– Вот же гнида хитрожопая! – едва слышно говорит Наина Семеновна после того, как закрывается дверь.

Сняв халат, она бросает его на кресло, ставит тюрбан на тумбочку, ложится и берет в руки книгу. На принесенную Игорем Аркадьевичем коробку даже не смотрит.

Тверь, 14 февраля 2019 года, четверг, 9:30

Отделение переливания крови первой городской больницы. Мухортикова лично берет кровь у Алексея, сидящего в специальном донорском кресле. На его лице – уже знакомые нам черные очки.

– Напрасно ваши товарищи не пришли, – говорит Мухортикова. – И дело доброе сделали бы, и денюжку заработали… Тем более, что у нас в этом месяце план двойной…

– Почему? – равнодушно спрашивает Алексей, словно бы для поддержания разговора.

– В январе плохо сработали, – хмурится Мухортикова. – Праздники, да и вообще… Теперь вот отдуваемся. Если вы, Дима, в Твери задержитесь, то можете на следующей неделе прийти…

– А я слышал, что по правилам кровь только раз в два месяца сдавать можно, – говорит Алексей.

– Да кто их соблюдает, эти правила! – смеется Мухортикова. – Если здоровье в порядке, то можно без проблем сдавать кровь раз в неделю. А вы вон какой здоровяк! Так что приходите, не забывайте нас! Кровь всегда нужна!..

Закончив забор крови, Мухортикова под руку ведет Алексея в свой кабинет, запирает дверь на ключ, достает из подстольного сейфа толстую пачку сторублевок и отсчитывает двадцать купюр.

– А шоколадку дадите? – шутит Алексей.

– В следующий раз! – с улыбкой отвечает Мухортикова. – Как постоянному клиенту.

Коржино, 14 февраля 2019 года, четверг, 10:05

Трибуна-времянка перед Домом культуры. Над трибуной – навес, защищающий от снега. На асфальте лежит красный квадрат ковролина от которого ко входу в Дом культуры тянется красная ковролиновая дорожка. Евгений Васильевич Албасов стоит на трибуне и произносит речь. С электоратом он предпочитает общаться по-свойски, что кажется ему успешным пиар-приемом, но зачастую выглядит ненатурально, натянуто.

– Не думайте, что я вам тут очки втираю и работаю на свой интерес! У меня только один интерес, друзья мои – чтобы вы жили хорошо! Как говорится, чтобы у каждого было что выпить и чем закусить!

– И с кем! – кричат из толпы.

– Ну этого я вам при всем желании обеспечить не могу! – Евгений Васильевич натужно смеется. – Мое дело – обеспечить чарку и шкварку, а компанию уж ищите себе сами!

– Чарку, шкварку и иномарку! – кричат из толпы.

Евгений Васильевич снова смеется.

Народ аплодирует.

В небольшой кучке людей, собравшихся вокруг трибуны, стоит Прокопец. Выражение его лица крайне напряженное, глаза бегают, правая рука нервно теребит воротник дубленки, а левая то и дело достает из кармана мобильник, но тут же убирает его обратно.

– Да не волнуйтесь вы, Артем Мироныч, – успокаивающим тоном говорит стоящая рядом женщина средних лет. – Все будет хорошо! Не в первый же раз, в самом деле!

– Для меня каждый раз, как в первый… – отвечает Прокопец.

– Я – человек простой и долго рассусоливать не буду! – слова Евгения Васильевича о его простоте не соответствуют дорогущему кашемировому пальто от Armani и наручным часам Patek Philippe. – Пошли, что ли, кровь сдавать, а? Чур, я первый!

– Никаких привилегий! – кричит мужчина из первого ряда, явно подставной. – Сдаем кровь строго в порядке очереди!

Евгений Васильевич, совершенно не собиравшийся сдавать кровь, разводит руками – ну, как скажете! – и сходит с трибуны. Электорат выстраивается в очередь. Прокопец спешит ко входу в Дом культуры.

Москва, 14 февраля 2019 года, четверг, 11:15

Большой кабинет, обставленный дорогой офисной мебелью. Хозяин кабинета, солидный мужчина средних лет с роскошной седой шевелюрой, беседует с Машей. Они сидят на диване, что подчеркивает неофициальный характер беседы.

– Всегда приятно пообщаться с земляками, – говорит Машин собеседник. – Бальзам на душу! Но вы, Мария Сергеевна, явно приехали не для того, чтобы потешить меня, старого хрыча. У вас явно есть какое-то дело…

– Старого хрыча?! – Маша игриво поводит бровями. – Александр Дмитриевич, ну что вы на себя наговариваете! Вы такой… такой… – она изображает лицом восхищение. – Ладно! Вы угадали. Я приехала по делу, но только это большой секрет!

Маша округляет глаза и прижимает к губам указательный палец левой руки. В правой руке у нее авторучка, а на коленях лежит блокнот.

– Здесь умеют хранить секреты, – веско и не без гордости говорит Александр Дмитриевич. – И большие, и маленькие. Излагайте!

– Наш канал является лучшим в области, благодаря папиному принципу быть впереди всех конкурентов! – бодро тараторит Маша. – Наша стратегия – игра на опережение. Событие только произошло, а у нас уже готов материал! Причем не абы какой, а подробный, аналитический. Неправы те, кто считает зрителя дураком. Зритель предпочитает умные программы!..

Александр Дмитриевич вскидывает левую руку и демонстративно смотрит на свой Rolex. Маша тут же переходит к делу.

– Позавчера мы узнали, что в скором будущем Раймонд Ренольдович будет назначен министром здравоохранения Тверской области, – говорит она. – Там, – Маша тычет указательным пальцем вверх, – решение уже принято. Действующий министр не оправдал надежд и ему нашли сильную замену. Папа поручил мне провести подготовительную работу, чтобы в «день икс»…

– Я вас понял, – кивает Александр Дмитриевич. – Как говорится: «Успех – это успеть!». Но почему бы вам не обратиться непосредственно к Раймонду Ренольдович у? Только не говорите мне о сюрпризах! Такие назначения сами по себе с неба не падают!

– Во-первых, окружающие всегда могут рассказать о человеке больше, чем он сам, – отвечает Маша. – Во-вторых, Раймонд Ренольдович до официального объявления ничего признавать не будет, это же не по правилам…

– Я вас понял, – Александр Дмитриевич снова кивает. – Правила есть правила и все мы играем по ним. Что именно вас интересует?

– Мое профессиональное кредо – живой человек, – проникновенно начинает вещать Маша (собственно, так оно и есть). – Не функционер, а именно человек, с его взглядами, привычками, страстями, причудами… Живой, теплый человек, в котором каждый зритель найдет что-то близкое, понятное, созвучное… Может, Раймонд Ренольдович коллекционирует старинные монеты? Или выращивает какие-то редкие цветы? Расскажите мне о человеке, Александр Дмитриевич!

– Сложная задача! – улыбается Александр Дмитриевич. – Но я попробую…

Верхний Сволочок, 14 февраля 2019 года, четверг, 12:45

Маленький кабинет главной медсестры станции переливания крови. Лариса Яковлевна, пухлая миловидная женщина средних лет, сидит за столом и работает с документами, то и дело бросая взгляд на дверь. Ее белый медицинский колпак надвинут чуть ли не до бровей, а шуршащий при каждом движении халат, застегнут на все пуговицы.

Без стука заходит Георгий Иваныч, одетый в синий рабочий комбинезон и черную телогрейку. Но даже в таком наряде в нем сразу же угадывается офицер.

– Все в порядке? – спрашивает Лариса Яковлевна.

Георгий Иваныч молча кивает.

– Чайку? – Лариса Яковлевна протягивает руку к электрическому чайнику, стоящему на приставном столике.

Георгий Иваныч отрицательно качает головой и поворачивается, чтобы уйти.

– Приятно было познакомиться! – говорит ему в спину Лариса Яковлевна.

Георгий Иваныч оборачивается и строго-удивленно смотрит на нее. Под его взглядом Лариса Яковлевна съеживается и краснеет.

– Мы с вами не знакомы, – сухо говорит Георгий Иваныч, делая большие паузы между словами. – Мы с вами никогда не встречались. Ясно?

Лариса Яковлевна суетливо кивает несколько раз подряд.

Георгий Иванович выходит.

Лариса Яковлевна снимает трубку одного из двух телефонных аппаратов, стоящих на ее столе, и набирает три цифры. Лицо ее постепенно приобретает обычный цвет.

– Все в порядке? – требовательно интересуется она. – Хорошо. Закрой помещение на санобработку до конца дня, а ключи принеси мне… Давай!

Вернув трубку на место, Лариса Яковлевна достает из кармана халата мобильный телефон.

– Еще раз здравствуйте, Артем Миронович! – елейным голосом говорит она. – Все в порядке… Да-да… Я вас дождусь, непременно… Нет, машину Маша с Ниночкой разгружали… Да-да… До связи!

Коржино, 14 февраля 2019 года, четверг, 13:15

Обшарпанный кабинет директора дома культуры. Евгений Васильевич сидит на потертом диване, закинув ногу на ногу и смотрит дневной выпуск новостей на телеканале «Тверские аспекты» по старому кинескопному телевизору, стоящему на тумбочке в углу. В правой руке он держит квадратный бокал с виски, початая бутылка которого стоит перед ним на журнальном столике. Рядом с бутылкой – тарелка с тонкими ломтиками хамона и миска с крупными черными маслинами.

Раздается тихий стук в дверь.

– Да! – говорит Евгений Васильевич, не отрывая взгляда от экрана.

Дверь приотворяется, пропуская Прокопца. Он останавливается у двери и заискивающе улыбается.

– Как дела? – спрашивает Евгений Васильевич, продолжая смотреть на экран.

– Все нормально, – отвечает Прокопец. – Процесс идет, крови прибавляется.

Евгений Васильевич довольно улыбается.

– Мне бы посоветоваться, Евгений Васильевич, – Прокопец смущенно переминается с ноги на ногу. – По важному вопросу.

Евгений Васильевич берет с дивана пульт, выключает телевизор и указывает взглядом на диван рядом с собой. Прокопец подходит к дивану, но сесть не решается – стоит, склонившись к Евгению Васильевичу на всем протяжении разговора.

– У меня на душе неспокойно, – вздыхает Прокопец. – С тех пор, как со станции кровь украли, я ни спать, ни есть не могу…

Евгений Васильевич многозначительно хмыкает.

– Я тут не при чем! – Прокопец прижимает к груди обе ладони. – Жизнью своей клянусь…

– К делу! – говорит Евгений Васильевич и отпивает немного из бокала.

Судя по взгляду Прокопца, он тоже бы не прочь выпить, но ему не предлагают.

– Я боюсь, что и с этой кровью может что-то случиться, – Прокопец стучит костяшками пальцев по краю журнального столика, который начинает угрожающе шататься.

Евгений Васильевич моментально подхватывает бутылку и неодобрительно смотрит на Прокопца, который окончательно тушуется. Евгений Васильевич ставит бутылку на пол, сбоку от себя и строго спрашивает:

– Есть какие-то опасения?

– Опасения всегда есть, – отвечает Прокопец. – Вон, в Твери пластических клиник сколько и всем кровь нужна. Да и у вас недоброжелателей хватает…

Евгений Васильевич кивает – да, хватает.

– Вдруг – что случится? – Прокопец пучит глаза. – Тогда моя репутация будет окончательно погублена…

– И не только репутация… – тихо и угрожающе говорит Евгений Васильевич.

– Я понимаю, – трясет головой Прокопец. – Потому и волнуюсь. На станции – ладно, тем более что вы охрану дадите надежную…

– Надежнее не бывает! – заверяет Евгений Васильевич. – А если что, то по сигналу в две минуты группа быстрого реагирования примчится. Можешь спать спокойно.

– Так-то оно так, но до станции еще доехать нужно, – Прокопец делает небольшую паузу. – А мало ли что в пути может случиться?

– В пути тоже охрана будет, шесть человек на двух машинах и еще в кабине два хлопца, – Евгений Васильевич делает еще один глоток. – По-моему вполне достаточно. Но могу еще и полицейское сопровождение организовать.

– Трасса есть трасса, – нудит Прокопец. – Можно аварию подстроить или, не дай Бог, из гранатомета по машине жахнуть. Помните, как в прошлом году Победимова убили?

Евгений Васильевич недовольно морщится и трижды стучит по краю журнального столика, но так осторожно, что столик не шатается.

– У меня есть предложение, – Прокопец склоняется еще ниже и шепчет в ухо Евгению Васильевичу. – Пусть ваша машина вместе с эскортом выезжают, как запланировано, только без крови…

Евгений Васильевич удивленно поднимает брови.

– На станцию им заезжать не надо, пусть едут на Тверь, – продолжает Прокопец. – Вроде как туда кровь везут. А на самом деле кровь повезет мой кум. Он продукты развозит на своем рефрижераторе…

– Надежный человек? – перебивает Евгений Васильевич.

– Как себе ему доверяю! – голос Прокопца обретает твердость. – И к тому же я с ним поеду. Мы выедем после ваших ребят и окольными дорожками доедем до станции. А как кровь будет на месте, я вам сразу же сообщу, чтобы вы своим ребятам отбой дали. Дождусь охрану, лично все ей покажу…

– Толково! – одобряет Евгений Васильевич. – А ты, я погляжу – стратег. Держись меня – и достигнешь настоящих высот!

Прокопец облегченно вздыхает и широко улыбается.

– Только выезжайте не позже моих орлов, а раньше, – продолжает Евгений Васильевич. – Так будет лучше. Разгру̀зитесь тихо, со двора, не привлекая лишнего внимания. Пусть те, кому интересно, думают, что кровь в Тверь увезли.

– Может, доиграем наш спектакль до конца? – предлагает Прокопец. – Прикажите вашим хлопцам в Твери на территорию какой-нибудь больницы заехать и пробыть там некоторое время… Для полной, так сказать, дезинформации.

– Мы лучше сделаем! – улыбается Евгений Васильевич. – Я им прикажу заехать на мясокомбинат…

– Хорошая идея! – заискивающе одобряет Прокопец. – Пусть думают, что кровь на колбасу пойдет!

– Оттуда можно выехать тайными тропами на Промышленный проезд, – поясняет Евгений Васильевич со снисходительной усмешкой. – Но об этом мало кто знает.

Прокопец смущенно пожимает плечами и разводит руками – куда уж мне до вас!

Благодушное выражение лица Евгения Васильевича сменяется строгим.

– Главное, чтобы ты меня не подвел! – говорит он, глядя Прокопцу в глаза. – А то…

Пауза, которую делает Евгений Васильевич, страшнее любых угроз.

– Как можно?! – ужасается Прокопец. – Разве я не понимаю?! Разве я сам себе враг?! Будьте спокойны, Евгений Васильевич! Головой отвечаю!

Тверь, 14 февраля 2019 года, четверг, 18:30

Опенспейс телеканала «Тверские аспекты». Маша сидит за своим столом. По бокам от нее – Максим и Алексей. Разговаривают тихо, практически шепотом, чтобы их не слышали другие сотрудники.

– Ну просто чеховский «человек в футляре», – говорит Маша. – Одинокий холостяк, замкнутый, ни с кем не дружит, корпоративы и юбилеи игнорирует… Киноман…

– А что еще остается делать при таком образе жизни? – хмыкает Максим.

– Ты не рассуждай, а слушай дальше! – хмурится Маша. – Если он может говорить о чем-то, помимо работы, так это о кино. И вот что интересно – он досконально знает исторические реалии. Посмотрит какой-нибудь сериал из старинной жизни и ворчит – платья не те, мундиры не те…

– Ну и что? – говорит Алексей. – У меня сосед – театральный портной. Он тоже ворчит, потому что современные режиссеры вместе со сценаристами совершенно не рубят фишку. Помните у Лермонтова: «И вы, мундиры голубые, и ты, им преданный народ…»? В школе этот стишок учат, если кто забыл. Голубые мундиры – это царские жандармы. А я недавно один ретро-детективчик смотрел, вполне себе неплохой, так там жандармы щеголяли в зеленых мундирах. Ну а про то, что наши военные в сорок первом году в погонах ходят, я вообще молчу!

– При чем тут погоны?! – сердится Маша. – Ты разве не понимаешь, к чему я клоню? Ну откуда врачу знать про платья и мундиры?

– Может, у него хобби такое? – Максим переглядывается с Алексеем. – Историческая реконструкция или как его там?

– А что, если он все это видел собственными глазами? – прищуривается Маша. – Вампиры живут долго, сотни лет… Такой вариант вам на ум не приходит?

– Вполне возможно, – соглашается Алексей. – Итак, что мы имеем – запись вывоза коробок со станции переливания крови, контакты вампиров с Сагудаевым, активную выкачку крови в его больнице и знание истории…

– В принципе – уже неплохо, – говорит Максим. – Нужно только связать все в один материал…

– Дюжина! – кричит женский голос с другого конца зала. – Живо дуй со своей командой в первую больницу, там эксклюз!

Вся троица моментально вскакивает на ноги.

– Что такое? – спрашивает Маша, запихивая в сумку мобильник и блокнот, которые лежали на столе.

– Главного врача убили!

Тверь, 14 февраля 2019 года, четверг, 19:10

Коридор административного корпуса Первой больницы. Пожилой капитан полиции не пропускает Машу и ее спутников пройти. Стоит в коридоре, расставив руки в стороны, и бубнит:

– Нельзя!.. Поймите же – нельзя!.. Нельзя!.. Там люди работают…

– Мы тоже люди! – горячится Маша. – И тоже работаем! Вы новости смотрите?!

– Некогда мне телевизор смотреть, – отвечает капитан.

– А другие смотрят!

– Да на что там смотреть? – усмехается капитан. Весь пол туалета кровью залит, а жертва преступления на трубе висит, вниз головой. С перерезанным до позвоночника горлом… Вам никто не разрешит такое народу показывать.

Маша меняет напористо-требовательный тон на просительный.

– Товарищ полковник, – канючит она, намеренно повышая капитана в звании. – Может, вы хотя бы меня пропустите? Без камеры. Я взгляну одним глазком, а потом расскажу все своими словами, а?

Капитан отрицательно качает головой.

– Если я вернусь без репортажа, то меня сразу же вышвырнут с канала! – Маша жалобно смотрит на капитана. – Вы не представляете, какой у нас директор! Зверь!

Алексей легонько толкает Максима локтем в бок. Максим укоризненно смотрит на него, а затем указывает взглядом на камеру – осторожно, у меня камера в руках.

– Я взгляну, чтобы было что рассказывать, а фоном мы больничный корпус дадим… Одним глазком, а, товарищ полковник? – Маша умоляюще складывает ладони. – Я туда даже заходить не стану, из коридора посмотрю…

– Очки возьми! – Алексей достает из нагрудного кармана рубашки те самые черные очки. – А то без них ничего не увидишь.

Маша благодарно улыбается ему и надевает очки.

– Ну пожалуйста! – глаза Маши наполняются слезами. – Вы же хороший человек, я это сразу поняла…

Капитан опускает левую руку.

– Посмотрите и сразу же назад! – строго говорит он. – Иначе будут проблемы.

– Спасибо! – Маша чмокает капитана в щеку и устремляется в конец коридора, к открытой двери мужского туалета.

Верхний Сволочок, 14 февраля 2019 года, четверг, 19:25

Малая гостиная в коттедже Зажерильского. Наина Семеновна сидит за круглым столом, накрытым белой скатертью, и раскладывает замысловатый пасьянс. Сегодня она одета в белое, только камень на тюрбане красный. В гостиную не входит, а буквально влетает Светлана Витальевна, одетая в розовый трикотажный брючный костюм.

– Мама! – кричит она. – Я сейчас разговаривала с Борей! У него новость! Ты даже не представляешь какая!..

Наина Семеновна перестает раскладывать карты, взгляд ее становится отсутствующим, словно бы обращенным вглубь себя.

– Он собрался жениться! – Светлана Витальевна плюхается на стул, который жалобно скрипит.

– На Альбине, младшей дочери Беляева, мэра Питера, – говорит Наина Семеновна. – Она от него беременна. Второй месяц. Девочка. Не исключено, что способная…

– Да! На младшей дочери Беляева! – радостно повторяет Светлана Витальевна. – Да – она от него беременна, но ее родители пока не в курсе…

– Мудро, – одобряет Наина Семеновна и начинает собирать карты со стола. – Раскину-ка я на Бореньку… Пожалуй… м-м… «Знамя Тьмы»! Этот расклад никогда не врет!

– Да там и без расклада все ясно! – волнуется Светлана Витальевна. – Она от него без ума, он тоже ее любит! Но мэр Питера – это же такой уровень!..

Наина Семеновна пренебрежительно морщится – и не таких, мол, видали!

– Мама! – хмурится Светлана Витальевна. – Уровень гораздо выше нашего! По сути дела – брак неравный. Боря и Альбина это прекрасно понимают. Поэтому они решили поставить ее родителей перед фактом, месяце на пятом, когда уже поздно будет что-то менять!..

– При желании все можно изменить в любой момент, – бросает Наина Семеновна и начинает раскладывать карты семиконечной звездой.

– Мы не можем подвести Борю! – говорит Светлана Витальевна. – Если я разведусь с Игорем или если он не станет главой округа, беременность не поможет! За сына главы района Беляев еще кое-как согласится выдать дочь…

– Они могут пожениться и без его согласия. Двадцать первый век на дворе!

– Мама! – Светлана Витальевна всплескивает руками. – Ну что ты несешь?! Ты хочешь, чтобы Беляев взъелся на Борю?! Чтобы он гнобил его?! Чтобы он настаивал на разводе?! Нет, все должно быть по-людски, как положено! Послушай, а ты можешь повлиять на Беляева?

Светлана Витальевна с надеждой смотрит на мать.

– Любви все возрасты покорны и для нее не существует не расстояний не преград, – говорит Наина Семеновна, продолжая раскладывать карты. – Я могу, не вставая с места, влюбить жителя Сиднея в жительницу Лос-Анджелеса, потому что в этом вопросе помогает сама природа. Но все остальное гораздо сложнее… На Беляева я, в принципе, могу повлиять, правда для этого мне нужно находиться где-то поблизости и время от времени общаться с ним, чтобы обновлять чары…

– Вряд ли это получится… – Светлана Витальевна горестно вздыхает.

– Это не так уж и сложно, – усмехается Наина Семеновна. – Например – можно уборщицей в мэрию устроиться или к Беляеву в коттедж. Ради Бореньки я способна и на такое пойти… Но вот с матерью невесты я ничего сделать не смогу, потому что связь между матерями и детьми неподвластна магии. Никаким колдовством нельзя заставить мать сделать что-то вопреки интересам ее ребенка. Я могу влюбить ее в Бореньку…

– Этого не требуется! – испуганно вставляет Светлана Витальевна.

– Я могу влюбить ее в Бореньку, – с нажимом повторяет Наина Семеновна, не любящая, когда ее перебивают, – но я не могу заставить ее согласиться с выбором дочери, если она считает этот выбор неподходящим. В результате у Беляева поедет крыша, потому что мои чары будут располагать его к Бореньке, а жена будет настраивать против. Но он же нужен нам при должности, а не в психушке, верно?

– Я тоже на все готова ради Бори! – с пафосом говорит Светлана Витальевна. Столько лет терпела, потерплю еще немного! Пусть Боря спокойно женится на Альбине, а когда у них родится маленький …

– Маленькая! – поправляет Наина Семеновна.

– А когда у них родится маленькая, я смогу развестись и вообще… – Светлана Витальевна залихватски машет рукой. – Только Игорь должен стать главой района!

– Аннушка уже разлила масло… – Наина Семеновна сосредоточенно вглядывается в разложенные карты.

– Какая Аннушка? – удивляется Светлана Витальевна. – Какое масло?

– Русская литература – это не только Марья Манцова, – туманно отвечает Наина Семеновна и недовольно кривит губы.

– Что карты говорят?! – взволнованно спрашивает Светлана Витальевна. – Все у них сладится?!

– Карты поровну легли, – хмурится Наина Семеновна. – Эх, надо было «Крепость дракона» раскладывать!

Тверь, 14 февраля 2019 года, четверг, 20:20

Опенспейс телеканала «Тверские аспекты». Маша сидит за своим столом, Максим и Алексей стоят рядом с ней. На столе лежат черные очки, соединенные проводом с компьютером. На экране монитора прокручивается запись, которую сделала Маша. Сагудаев висит вниз головой в углу, возле окна. Под (то есть в данном случае – над) кадыком – широкая зияющая рана, шея и голова в крови, кровь на оконном стекле, на стене, на полу. Около Сагудаева суетятся двое мужчин в штатских костюмах. У одного в руках фотоаппарат.

– Это действительно не покажешь, – говорит Максим. – У беременных выкидыши пойдут, а особо впечатлительных кондратий хватит…

– Зачем так сложно? – размышляет вслух Алексей. – Зачем подвешивать? Можно же просто нож в печень всадить, это же проще. И чище… И как он вообще смог уйти незамеченным? Весь перепачканный и оставляющий за собой кровавые следы?

– Я тоже об этом подумала, – Маша щелкает мышкой, окно видеоплеера закрывается. – Думаю, что он вышел через окно. Второй этаж, не проблема. Оглушил, подвесил, раскрыл окно, повернул его так, чтобы кровь полилась в сторону, полоснул по горлу и тут же выпрыгнул на улицу.

Максим отходит от стола и пытается сымитировать поведение убийцы. Левой рукой он словно бы разворачивает висящее тело, а в правой руке держит воображаемый нож. Перерезав жертве горло, он очень проворно отпрыгивает в сторону и говорит:

– Вполне!

– Окно же внутрь открывается, – говорит Алексей. – Так что он мог встать за стеклом и высунуть руку.

Максим повторяет свою пантомиму, но на это раз его левая рука придерживает створку окна.

– Идеальное решение! – говорит он. – Кровь брызжет туда, – он показывает рукой, – а я прыгаю туда, – еще один взмах рукой, – раньше, чем он повернется спиной к стене. Если кровь и брызнет в мою сторону, то попадет на стекло. Ну разве что только на рукав, но это не страшно…

– Окно выходит на заднюю сторону здания, – говорит Маша. – Вряд ли там ходит много народу. Добежал до забора, перемахнул через него – и иди на все четыре стороны… А сложности, Леша, этих гавриков не пугают. У них – свои ритуалы. А, может, они так своих поставщиков запугивают. Одно дело – просто убить, и совсем другое – так зверски.

– Скоро девять! – напоминает Макс. – Даем материал без главного героя?

– Да, – отвечает Маша. – Пускаем только то, что я у ворот наговорила. Эту жуть я даже отцу показывать не стану.

Алексей склоняется к столу, щелкает мышкой и на экране монитора появляется Маша, стоящая в белой аляске с логотипами «ТА» у ворот первой больницы. За ее спиной видна большая синяя вывеска с белыми буквами.

– Жестокое убийство главного врача первой городской больницы Романа Сагудаева потрясло всю Тверь! – бодро вещает Маша. – Человека повесили верх ногами и перерезали ему горло. Это произошло в туалете, убийце удалось скрыться незамеченным…

– Надо говорить не «жестокое убийство», а «трагическая гибель», говорит Максим, копируя голос и манеру речи Машиного отца. – Мы же пока не знаем, убийство это или самоубийство…

Алексей молча стучит себя пальцем по лбу.

– А что? – заводится Максим. – Давай представим такую ситуацию. Он делает петлю на трубе, открывает окно, подтягивается на створке, изворачивается, сует ноги в петлю отталкивает створку и перерезает себе горло острым куском льда! Через несколько минут это оружие исчезает…

– Тебе детективы нужно писать! – поддевает Алексей.

– А может я их и пишу! – парирует Максим. – Под псевдонимом «Марья Манцова».

– Детективы – это хорошо… – задумчиво говорит Маша. – Макс, а ты бы мог повторить…

Маша задумывается.

– Чего повторить? – спрашивает Максим.

– Ничего, – отвечает Маша. – Лучше я сама.

Верхний Сволочок, 15 февраля 2019 года, пятница, 9:15

Спальня Наины Семеновны. Она лежит на кровати под одеялом и разговаривает по мобильному телефону. Кровать окружена слабо мерцающим и почти прозрачным голубым куполом, явно не позволяющим кому-то подслушать разговор.

– Масенький мой, – воркует Наина Семеновна. – Бабуля тебя не разбудила?.. Надо же – в такую рань и уже работаешь!.. Да ничего, Боренька, спасибо. Какие у меня дела? Так – суета. Это у вас, у молодых дела… Знаю! Мама вчера рассказала… Боренька, я рада, что ты встретил хорошую девушку и что у вас будет доченька… Ты этих «узистов» не слушай, ты бабулю слушай. Что значит – «пока неясно»? Мне лично ясно, что у меня будет правнученька, милая такая крохотулечка… Нет, поздравлять, конечно, рано и я совсем не за этим звоню. Я хотела с тобой поговорить вот о чем. Возможно, тут у нас будут какие-то перемены… Нет, не в политическом смысле, а в семейном. Возможно, мама найдет себе другого мужчину… Боря! Что я слышу?! «В ее-то годы»? Да как тебе не стыдно! Сам, небось, хочешь счастья, а родной матери в нем отказываешь?! Боря! Я тебя решительно не узнаю!.. Что – папа? Папа – это одно, а мама – другое. Он же тебе только номинально папа, а вырастили тебя мама и бабуля… Боренька, ты же взрослый мальчик, и должен все понимать… Нет, я не твоего разрешения спрашиваю! Еще чего не хватало, чтобы яйца курицу учили! Маме достаточно моего благословения… Да ты дай мне слово вставить, дружочек! Мы с мамой прекрасно понимаем, какие у тебя могут возникнуть сложности… Боренька, ну разве бабуля тебе враг? Я же все понимаю и все наперед знаю. Короче говоря, если Альбиночкин папа воспримет наши семейные перемены негативно, то ты не парься. И Аленушке скажи, чтобы не забивала себе голову всякой ерундой, в ее положении это вреднее вредного… Боря, во-первых, мама станет женой главы объединенного района, а, во-вторых, очень скоро многое изменится… Боренька, да не собираюсь я никого уговаривать! Я вообще не люблю уговаривать! Только для тебя, масенький мой, исключение делала, когда ты кашку есть не хотел. Помнишь бабулину кашку?.. Вот приедешь, я тебе сварю… А что касается Альбиночкиных родителей, то они сами себя уговорят, когда твой отчим станет премьер-министром… Боренька, ты же знаешь, что бабуля серьезными вещами не шутит! Только Альбиночке пока ничего не рассказывай. Просто скажи, что ты ее любишь и что вы, несмотря ни на какие обстоятельства, должны быть вместе. И вообще, не бери в голову лишнего, бабуля тебе всегда подскажет, что нужно делать… И маму сейчас особо не беспокой, у нее новая жизнь начинается, может я ее впервые за четверть века счастливой увидела… Пока не скажу, чтобы не сглазить, всему свое время… Ну, да – Албасов. Догадливый ты, Боренька, в бабушку умом пошел… Боря! Вот ты увидишь, как он на маму смотрит, и сразу все поймешь!.. Ладно, давай оставим это до встречи… Вы там лучше подумайте, как доченьку назовете… Что, правда?! А Альбиночка не будет против? Имя-то старомодное… Боренька, я сейчас примчусь к тебе и расцелую в обе щеки! Ну прямо бальзам на душу!.. Милый ты мой! Ты даже не представляешь, как я всех вас люблю – и тебя, мой сладкий, и Альбиночку, и маленькую Наиночку… Целую, обнимаю, передаю приветы!.. Звони почаще, не забывай бабулю! Ты вообще лучше мне звони, а то мама сейчас в облаках витает.

Как только разговор прекращается, купол над кроватью исчезает.

– Странно, что от такого урода родился такой милый мальчик, – говорит в пространство Наина Семеновна. – Или все же не от него? Ах, Света, Света…

Тверь, 15 февраля 2019 года, пятница, 11:00

Кабинет начальника отдела по расследованию особо важных дел областного Следственного управления. Начальник, пожилой худощавый мужчина в форме службы юстиции с погонами полковника, сидит за столом и разговаривает с Машей, сидящей напротив него на стуле. На Маше – расстегнутая куртка с логотипом канала, белый свитер, голубые джинсы. По выражению лиц заметно, что оба собеседника недовольны ходом разговора. На столе между ними лежит машин диктофон.

– Но он же ему угрожал! – горячится Маша. – Вы же слышали запись!

– Не угрожал, а обещал привлечь к ответу за срыв поставки, – устало отвечает Полковник. – Мало ли какие у них дела. Сейчас многие разные сопутствующие бизняки крутят…

– А шантаж? – Маша требовательно смотрит на Полковника.

– Во-первых, неясно был ли шантаж на самом деле, – Полковник предостерегающе поднимает вверх указательный палец. – Один из собеседников в этом усомнился. Во-вторых, убит не шантажист, а вероятный объект шантажа…

– А то, что в больнице кровь берут с нарушением правил…

– Мария Сергеевна! – Полковник хлопает ладонью по столу. – Мой отдел занимается преступлениями против личности и общественной безопасности! А за соблюдением правил забора крови должно следить министерство здравоохранения. Давайте на этом закончим, время дорого.

– Как скажете! – Маша недовольно фыркает, берет диктофон, убирает его в сумку, встает и уходит.

Полковник облегченно вздыхает.

«А вот если бы я была знаменитой актрисой, то со мной бы разговаривали иначе… – думает Маша, спускаясь по лестнице на первый этаж. – На каждом углу трындят о том, что граждане должны помогать органам, а сами даже толком выслушать не могут!».

Тверь, 15 февраля 2019 года, пятница, 12:20

Приемная Сагудаева. Дверь его кабинета опечатана полоской бумаги с синими печатями. Альма Арсеновна и Маша сидят на диване, предназначенном для посетителей, и пьют кофе. Альма Арсеновна сегодня не в настроении, поэтому она забыла предложить к кофе чего-нибудь вкусного.

– Я, джа̀ным, по коридору спокойно пройти не могу, не говоря уже о том, чтобы в туалет зайти, – жалуется Альма Арсеновна. – Кажется, что на меня сейчас кто-то набросится. Знаешь, как мы сейчас в туалет ходим? Как в пионерском лагере ночью – втроем собираемся и идем… Ты в пионерском лагере была? Ай, что я спрашиваю! Ты родилась уже после всей этой пионерии, а вот я застала…

– Взяли бы больничный, – советует Маша.

Альма Арсеновна удивленно смотрит на нее.

– А больницу я на кого оставлю? – спрашивает она. – Заместители сейчас только одним заняты – как освободившееся место занять, а больничные дела им до лампочки… Совсем совести нет у людей – после Альфредыча кресло остыть не успело, а они уже свару затеяли. И каждый меня пытается на свою сторону привлечь. Видишь…

Альма Арсеновна указывает взглядом на свой стол, где стопкой громоздятся коробки дорогих конфет и вдруг спохватывается:

– Вай, Маш-джан! Ты на все это смотришь, а сама голый кофе пьешь и плохо обо мне думаешь…

Альма Арсеновна порывается встать с дивана, но Маша придерживает ее за руку.

– Не до сладостей сейчас, – говорит она. – Не то настроение…

– Когда на сердце горько, во рту должно быть сладко! – возражает Альма Арсеновна.

Она встает, подходит к столу, распечатывает самую большую коробку, ставит ее на диван рядом с Машей и предлагает:

– Еще кофе?

– Спасибо, но заряд бодрости до вечера я уже получила, – улыбается Маша. – И вообще мне пора.

– Вечерком домой заглядывай, – приглашает Альма Арсеновна. – Я «сенатор» испеку. Знаешь, что это такое?

– Не знаю, но уверена, что это нечто несравненное, – улыбается Маша.

Она ставит чашку с блюдцем на диван, встает и вдруг хлопает себя по лбу.

– Совсем забыла! Мне Роман Альфредович во вторник говорил, что у вас какой-то замечательный электрик появился. У меня дома все розетки искрят, а местный «спицилист» считает, что все в порядке. Я понимаю, что сейчас не время, но я так боюсь пожара…

– Не дай Бог! – ужасается Альма Арсеновна. – Пожар и измена – это самое страшное. Присядь, джаным, скушай конфетку, а я сейчас Володю позову, это он у нас недавно. Володя действительно замечательный – не только в электрике разбирается, но и в компьютерах, и в телефонах… На мою машинку какую-то ускоряющую программу поставил, так теперь все просто летает. Ты бери конфетку, чтобы не скучно ждать было…

Альма Арсеновна садится за свой стол и звонит по внутренней связи.

– Марина! Попроси Володю зайти ко мне! – говорит она начальственным тоном. – Вай, и он тоже… Ты сама смотри не уволься…

– Может телефончик дадут? – тихо говорит Маша.

– Ладно, хоть номер его телефона скажи, у меня к нему личный вопрос есть, – Альма Арсеновна улыбается Маше. – Слушай, ты хотя бы раз в жизни умно пошутить можешь?! Достала уже своими намеками, э! Записываю, – она записывает номер на листочке бумаги. Спасибо. Ты там держись, не раскисай!

– Уволился с утра пораньше, – говорит она, протягивая листок Маше. – И не он один. Марина говорит, что в отделе кадров настоящая демонстрация. Я понимаю… Сама бы ушла, да не могу.

Маша забирает листок, прощается и уходит. Идя по коридору, она пытается позвонить Володе, но слышит: «Набранный вами номер не обслуживается».

– Чего и следовало ожидать, – говорит самой себе Маша.

Она спускается на первый этаж и подходит к двери с табличкой «Отдел кадров».

Верхний Сволочок, 15 февраля 2019 года, пятница, 15:40

Кабинет Зажерильского. Игорь Аркадьевич совещается со своим первым заместителем Шараповым и Георгием Иванычем.

– Вы когда украденную кровь найдете? – сердито интересуется Игорь Аркадьевич. – Получается, что ее не Албасов украл, а кто-то другой…

– Да что там думать! – хмыкает Георгий Иваныч. – Ясно же, что Прокопец загнал ее по своим медицинским каналам. А это означает, что кровь где-то далеко…

– Зато Прокопец близко, – многозначительно говорит Шарапов. – А крови нигде в районе нет, я ручаюсь. Все перерыли, все осмотрели…

– Прокопца пока не трогать, – Игорь Аркадьевич стучит пальцем по столу. – Пока. Мне не нужно, чтобы Албасов что-то заподозрил. Всему свое время.

– Слинять может, – морщится Георгий Иваныч.

– Никуда он не слиняет, – усмехается Игорь Аркадьевич. – Я ему должность главного врача больницы пообещал и еще намекнул насчет депутатства. От таких заманчивых перспектив он не убежит.

Георгий Иваныч улыбается.

– Что лыбишься? – интересуется Игорь Аркадьевич.

– В депутата мы с ним сыграем, – отвечает Георгий Иваныч, улыбаясь еще шире. – Так называется подвешивание на одной руке. Типа – депутат голосует.

– Если все сложится, – Игорь Аркадьевич стучит костяшками пальцев по столу, – то в понедельник и начнете… хм… голосовать.

Тверь, 15 февраля 2019 года, пятница, 16:05

Опенспейс телеканала «Тверские аспекты». Маша сидит за своим столом. Правая рука ее лежит на мышке, а в левой – мобильный телефон.

– Спасибо вам, Александр Дмитриевич! – бодро говорит Маша. – Вы просто волшебник! Еще раз прошу прощения за беспокойство, но вы же знаете папу. Он сказал, что интервью лучше сделать сейчас, потому что в первые дни после назначения Раймонду Ренольдовичу явно будет не до общения с журналистами…

Одновременно с разговором Маша просматривает новостные сайты.

– Александр Дмитриевич, я ваша должница по гроб жизни!.. Нет, как можно! Я всегда заранее приезжаю, чтобы собраться с мыслями, настроиться на нужную волну… Спасибо вам огромное! До свидания!

Закончив разговор, Маша оборачивается к сидящей справа брюнетке в строгом офисном костюме синего цвета и спрашивает:

– Лана, тебе репортаж с исторической выставки шоколада еще актуален?

– Более чем! – отвечает та.

– Тогда пиши мне, Максу и Лехе командировку на понедельник, – говорит Маша.

– По понедельникам музеи обычно закрыты.

– Вот именно! – кивает Маша. – Снимем все спокойно, без мельтешения. Я сейчас договорюсь…

Верхний Сволочок, 15 февраля 2019 года, пятница, 19:15

Малая гостиная в коттедже Зажерильского. Светлана Витальевна и Наина Семеновна ужинают за круглым столом, накрытым белой скатертью. Светлана Витальевна одета в ярко-оранжевый трикотажный брючный костюм. На Наине Семеновне – черный шелковый халат, расшитый золотыми цветами и тюрбан из черного шелка, с неизменной брошью. Она есть свиную отбивную с тушеной капустой, а Светлана Витальевна уныло жует салат с рукколой и проростками бобов.

– Сил моих нет смотреть на то, как ты себя мучаешь! – ворчит Наина Семеновна. – Если хочешь похудеть, то уволь всю прислугу и веди дом сама. Через месяц будешь, как тростинка…

– Да я раньше сдохну! – усмехается Светлана Витальевна. – Во время первой же уборки. Нет, я лучше так…

– А зачем вообще тебе худеть? – Наина Семеновна кладет вилку с ножом на тарелку, откидывается на спинку стула и смотрит на дочь. – Ты же не толстая! Помнишь, мы с тобой в музее Прадо видели «Трех граций» Рубенса?

– Ах, мама, ну при чем здесь Рубенс! – раздраженно говорит Светлана Витальевна. – Рубенс жил четыреста лет назад, а сейчас другие стандарты!

– А Софи Лорен? А Анфиса Чехова? – Наина Семеновна иронически прищуривается. – Дураки придумали моду на селедок, и дураки же за нее держатся. Женщина должна быть с формами, это аксиома. Я смолоду была такой же пампушечкой, это с возрастом малость подусохла. И что? Разве я комплексовала по этому поводу? Знаешь, у кого я твоего папу отбила?..

– Ну как же не знать! – Светлана Витальевна страдальчески закатывает глаза. – У артистки Терентьевой. Они уже собирались пожениться…

– Но тут твой папа познакомился со мной! – глаза Наины Семеновны торжествующе сверкают и камень на ее тюрбане тоже сверкает. – Ты думаешь я его чарами приворожила? Не было никакой необходимости! А спроси почему?

– Потому что папа был умным человеком и разбирался в женской красоте, – заученно отвечает Светлана Витальевна. – Но то папа. А Женечка совсем другой…

– Он что-то сказал по поводу твоей внешности? – ледяным голосом интересуется Наина Семеновна. – Что именно?

Ее глаза превращаются в узкие щелочки, а камень на тюрбане начинает темнеть.

– Он говорит, что я самая лучшая, – лицо Светланы Витальевны расплывается в улыбке. – Знаешь, как он меня называет…

Она смущенно умолкает и потупляет взор.

– Говори, раз начала! – требует Наина Семеновна.

– Светулька-красотулька, – лепечет Светлана Витальевна.

Взгляд Наины Семеновны смягчается, а камень на тюрбане из черного становится красным. Она снова принимается за отбивную.

– Но ведь всегда можно стать лучше, – рассуждает Светлана Витальевна. – Мне бы не помешало сбросить пять-шесть килограмм, да и нос немного хотелось бы подправить…

Наина Семеновна шепчет что-то неразборчивое. Камень на тюрбане приглушенно вспыхивает. Длинноватый нос Светланы Витальевны раздается вширь и становится похожим на баклажан. Светлана Витальевна ойкает, вскакивает так резко, что ее стул отлетает в сторону, и бросается к круглому зеркалу, висящему над сервантом.

– Так лучше? – ехидно спрашивает Наина Семеновна.

– Мама!

Наина Семеновна снова что-то шепчет. Камень на тюрбане снова приглушенно вспыхивает. «Баклажан» Светланы Витальевны уменьшается до миниатюрного задорно вздернутого носика, который совершенно не гармонирует с ее крупным лицом.

– А так? – спрашивает Наина Семеновна.

– Вот нет бы что-то нормальное сотворить! – злится Светлана Витальевна, вертя головой в разные стороны. – Вечно ты надо мной издеваешься…

Наина Семеновна стукает ножом по вилке. Нос Светланы Витальевны принимает обычный вид.

– А ведь можно же сделать что-нибудь нормальное, – говорит Светлана Витальевна, продолжая рассматривать себя в зеркало. – Немного уменьшить нос и подбородок, сделать разрез глаз пошире…

– Можно, – соглашается Наина Семеновна. – Только чары внешности в полночь надо перенакладывать заново. Вспомни сказку о Золушке. А это ужасно хлопотно. Да и зачем?

– Надеюсь, что Женечка не будет изменять мне на каждом шагу, – Светлана Витальевна указательными пальцами натягивает кожу на висках и таращит глаза.

– Не будет! – уверенно говорит Наина Семеновна. – Ты что, думаешь, что Игорь изменяет тебе по романтическим причинам? Нет! Это он свою мужскую состоятельность хочет продемонстрировать, комплексы свои лечит. Он же не мужик, а недоразумение – мало того, что скорострел, так еще и орудие, как у зайчика…

– Откуда ты знаешь, какое у него орудие? – Светлана Витальевна оборачивается к матери и строго-недоуменно смотрит на нее.

– А то ты забыла, как он под белочкой от чертенят по дому голышом бегал! – смеется та. – Да и вообще, опытная женщина по лицу может обо всех мужских достоинствах судить.

– А у Женечки… как… с этим делом? – лепечет Светлана Витальевна, стремительно краснея лицом.

– Дай Бог каждому! – усмехается Наина Семеновна. – Еще пощады просить будешь, помяни мое слово.

Тверь, 15 февраля 2019 года, пятница, 21:15

Квартира Маши. Маша, одетая в белую футболку и голубые трикотажные бриджи, сидит на диване. Рядом с ней сидит Алексей. На нем синяя клетчатая фланелевая рубашка и вечные черные джинсы. В кресле развалился Максим. Сегодня он выглядит очень опрятно – серый джемпер недавно побывал в стирке, а синие джинсы явно только что куплены. У Алексея на ногах – тапочки с меховой опушкой, а Максим в носках. Все держат в руках по гамбургеру. На журнальном столике – большой пакет с гамбургерами и три открытые банки безалкогольного пива.

– Я считаю, что это безумие, – рассудительно говорит Алексей. – Во-первых, он тебе ничего не скажет, а, во-вторых, ты рискуешь не выйти оттуда живой.

– Или выйти неживой! – добавляет Максим. – Укусит эта сволочь тебя прямо в кабинете – и что тогда?

– Ничего со мной не случится, – отвечает Маша. – Во-первых, я договаривалась о встрече через папиного знакомого. Во-вторых, это режимное учреждение. Мне выпишут пропуск, запишут, к кому я иду, значит – я должна буду выйти обратно. А потом я же не с пустыми руками к нему приду. Таки есть, что предъявить…

– Ну не знаю, – Алексей качает головой. – Я бы не стал так рисковать.

– Вот поэтому я – корреспондент, а ты – звукооператор, – отвечает Маша. – Без обид, я имела в виду только готовность к риску и ничего больше.

– Ты остограммься перед встречей, – советует Максим. – Тогда он наверняка кусаться не станет.

Маша вдруг взвизгивает, пронзительно и очень громко. Ее товарищи синхронно вздрагивают. Максим роняет свой гамбургер на пол, а Алексей давится только что откушенным куском и натужно кашляет. Максим стучит его кулаком по спине.

– Ну как? – интересуется Маша, явно довольная произведенным эффектом. – И учтите, что это еще не в полную силу.

– Наповал! – отвечает Максим, поднимает с пола гамбургер дует на него и откусывает кусочек.

– Мог бы и не дуть, – говорит Алексей, откашлявшись. – У Машуни стерильная чистота. И нечего было меня кулаком по спине стучать, от этого пользы никакой. Запишись на курсы первой помощи, хоть чему-то хорошему научишься.

– Я лучше на курсы массажистов запишусь, – усмехается Максим. – Хоть какое-то стоящее ремесло в руках будет…

– Давайте о делах! – одергивает их Маша. – Итак, в понедельник выезжаем в шесть утра, быстро снимаем репортаж, затем катим на встречу с Раймондом, а дальше действуем по обстоятельствам.

– А почему опять на моей машине? – интересуется Алексей.

– Потому что машина канала будет привлекать ненужное внимание, – отвечает Маша. – Мало ли как дело повернется. И в чем вообще проблемы? Компенсацию я тебе выбила двойную…

Алексей кривит лицо.

– Хорошо, я возьму машину напрокат, – говорит Маша, сопровождая эти слова многозначительным взглядом.

– Я просто спросил, – быстро говорит Алексей. – Что уже – и спросить нельзя. Я завтра с утра устрою коняшке полный техосмотр…

– Послезавтра устроишь! – перебивает Маша тоном, нет допускающим возражений. – Завтра с утра мы с тобой едем в Москву!

Алексей страдальчески морщится.

– На электричке, – быстро добавляет Маша.

– Совет да любовь! – смеется Максим.

– Дурак! – огрызается Маша. – Мы по делу едем, а не гулять.

– Что за дело? – спрашивает Алексей.

– Нужно найти некоего Крюкова Владимира Мэлсовича, прописанного по Второму Карачаровскому проезду, дом два, квартира шестнадцать, – без запинки отвечает Маша. – По его документам устроился в больницу тот тип, о котором Сагудаеву говорил Раймонд. Он сегодня утром срочно уволился. Номер телефона не обслуживается… Делайте выводы!

– Да что тут выводить? – Максим пожимает плечами. – Скорее всего, он Сагудаева и зарезал. Ждал меня, не дождался, решил, что Сагудаев водит их за нос и показательно его покарал.

– А на работу явно устроился по краденому паспорту, – добавляет Алексей и достает из пакета следующий гамбургер.

Его примеру следует Максим. Маша, кажется, совсем забыла о своем надкусанном гамбургере, который она держит в левой руке.

– Не все так просто! – говорит Маша. – Он устроился на работу как положено – предъявил не только паспорт, но и другие документы – военный билет, свидетельство о присвоении ИНН, СНИЛС. Все эти документы никто с собой не носит…

– Квартирная кража! – вставляет Алексей.

– Квартирные воры документы не берут, – возражает Маша. – Это па̀левая улика, доказывающая, что вор был в этой квартире. Можно допустить, что кража целенаправленно совершалась ради документов, но мне кажется, что все было проще – документы купили или одолжили у какого-нибудь ханыги.

– Который квасит так, что ничего не помнит, – говорит Максим.

– Возможно, что и так, – соглашается Маша. – Но это все же ниточка. И я хочу за нее потянуть.

– Поехала бы ты с Максом, – предлагает Алексей. – Я уже настроился завтра с машиной…

– Включи мозги! – требует Маша. – Мы к кому едем? К потенциальному ханыге. Не исключено, что придется пить с ним, чтобы наладить контакт…

– Понял, – Алексей театрально вздыхает. – Чебурашка всегда крайний.

Максим дразнит Алексея, изображая Чебурашку – надувает щеки, тянет пальцами уши в стороны и дурашливо таращит глаза.

– А ведь из тебя мог бы получиться хороший характерный актер… – говорит Маша и тут же спохватывается. – Макс! У тебя будет свое задание…

Алексей показывает Максиму язык.

– Шантажировать никого не стану! – отрезает Максим. – Я к тебе, Маша, со всей душой, но как-то не тянет висеть в позе летучей мыши с перерезанным горлом!

– Не гони! – осаживает Маша. – Никого шантажировать не придется. Побываешь на областной станции переливания крови и в отделении переливания крови областной больницы. Расскажешь о тяжелом материальном положении и спросишь, нельзя ли сдать кровь без лишней волокиты…

– Два раза подряд?! – ужасается Максим.

– Сдавать не нужно, – успокаивает Маша. – Мне важно знать, практикуют ли там такое или нет. Ну и вообще – потрись среди доноров, погрей уши, может, что интересное услышишь. Только вернись к старому имиджу, чтобы было видно, как ты бедствуешь. Но вообще-то таким, как сейчас, ты мне нравишься больше.

– Правда? – Максим смущенно смотрит на свои джинсы. – Я еще и в комнате своей прибрался, три мешка мусора вынес на помойку, и занавески постирал. Родаки в осадок выпали…

Алексей многозначительно хмыкает.

– Ты умничка, Максик, – говорит Маша без тени иронии. – Порядок в жизни начинается с чистой одежды и порядка в доме. Так держать!

– Есть так держать! – Максим перекладывает недоеденный гамбургер из правой руки в левую и отдает Маше честь. – А про характерного артиста ты пошутила или у меня правда есть задатки?

– На мой взгляд – есть! – отвечает Маша. – Осталось убедить в этом приемную комиссию…

Электричка «Тверь-Москва», 16 февраля 2019 года, суббота, 08:15

Маша и Алексей сидят в полупустом вагоне. На Маше надета старая, потрескавшаяся искусственная дубленка-«обливуха». Черные тренировочные брюки заправлены в видавшие виды резиновые сапоги. На голове у нее – замызганный черный берет. Алексей одет в промасленную телогрейку, которая выглядит еще хуже Машиной куртки. Впечатление дополняют утепленные солдатские штаны, почерневшие от грязи, разношенные берцы и облезлая кроличья ушанка.

– Давай по вагонам пройдемся, денег насшибаем, – не то в шутку, не то всерьез предлагает Алексей. – Я «Черного ворона» могу исполнить. А ты какие жалостливые песни знаешь?

– «Беспечный ангел» годится? – смеется Маша.

– Вполне! – кивает Алексей. – Ну что – пошли?

– Уже бегу, – отвечает Маша, но остается сидеть на месте.

– Нет в тебе романтики, – вздыхает Алексей. – Кстати, а где ты таким зачетным куртофаном разжилась? Бомжа ограбила?

– У соседа одолжила, – Маша любовно оглядывает куртку. – Он – мужик бережливый, натуральный Плюшкин. Ничего не выбрасывает. А ты свой прикид где раздобыл?

– Это мой гаражный прикид, я в нем машину чиню и снег расчищаю, – Алексей внимательно смотрит на Машу. – А это ничего, что у нас лица такие чистые?

– А у тебя еще и бритое! – с упреком отвечает Маша.

– Извини, – Алексей оглаживает рукой подбородок. – Не подумал, побрился на автомате. Ты же только про одежду сказала…

– А голова тебе зачем? – усмехается Маша. – Ладно, будем считать, что мы еще не полностью опустившиеся люди. А лица можно активированным углем измазать. На вокзале в аптеке купим.

– Слушай, а что, если, этот Крюков окажется не ханыгой, а нормальным челом? – Алексей задумчиво морщит лоб. – Может, тебе нужно было одеться поприличнее?

– Если он окажется нормальным челом, то мы к нему соваться с вопросами не станем, – Маша стучит себя по лбу кончиком указательного пальца – соображать, мол, надо. – Он же просто пошлет нас подальше – и все. Но мы сможем собрать о нем информацию у местных ханыг.

– Под каким предлогом?

– Да хотя бы скажем, что он – твой старый приятель, с которым ты десять лет не виделся, а сейчас хочешь у него денег попросить …

Теперь Алексей стучит себя по лбу кончиком указательного пальца.

– Логика у тебя хромает? – говорит он. – Десять лет не виделись – и денег попросить?

– У ханыг она хромает еще сильнее, – отвечает Маша. – Их, кроме выпивки ничего не интересует. Пообещай проставиться в случае успеха – и дело в шляпе.

Тверь, 16 февраля 2019 года, суббота, 09:55

Кабинет заведующего отделом заготовки крови областной станции переливания. Заведующий, полный розовощекий мужчина средних лет, сидит за столом и кричит на стоящего напротив Максима, одетого в летную куртку и старые серые джинсы:

– Да у вас что – коллективное помешательство?! Второй день толпами ходите! Что значит «нельзя ли без бюрократии»?! Существует определенный порядок!..

Максим молча выходит из кабинета. В коридоре к нему подходит пожилой мужчина в мятом коричневом плаще. Мужчина пытливо заглядывает в лицо Максиму и сочувственно интересуется:

– Вам тоже от ворот поворот?

– Да, – грустно отвечает Максим. – А я так надеялся… Денег ни копейки. Пойду в областной больничке счастья попытаю.

– Не ходите, – советует собеседник. – Я только что оттуда. Дохлый номер. Только Надежда Федоровна, дай ей Бог здоровья, в положение входила…

– Федоровна – человек! – говорит Максим, не представляя, о ком идет речь.

– Но ее уже второй день нет, – собеседник сокрушенно качает головой. – Болеет.

– От такой жизни как не заболеть? – вздыхает Максим.

– Это на нее убийство главного врача так подействовало, – собеседник понижает голос до шепота. – Мне рассказали, что он не захотел сотрудничать с о̀рганной мафией…

– С оборотнями в погонах? – уточняет Максим.

– Да при чем тут оборотни?! – удивляется собеседник. – С мафией, которая органами торгует! Почками и всем прочим. Знаете, что они с ним сделали? Выпотрошили подчистую в больничном туалете! Забрали все органы, включая глаза, только кишки оставили!

– А я не знал, что глаза пересаживают… – Максим тоже понижает голос. – И куда же теперь можно податься?

– А никуда! – собеседник хмурит лохматые брови. – Жди, пока Федоровна выйдет. С кровью сейчас много непонятного происходит. Шурин мой в Коржино на свиноферме работает, так он рассказал, что на днях они свиную кровь разливали по донорским пакетам и этикетки с данными на них клеили. Начальство велело. Рубишь фишку?

– Нет, – честно признается Максим.

– Они ее сдают куда-то, под видом человеческой, – шепчет собеседник, озираясь по сторонам. – Вот же жучилы! Ничего святого для них не существует! Эту кровь больным же будут переливать…

– Сволочи! – прочувственно говорит Максим. – Ладно, мне пора. Пойду у мебельного покручусь, может заработаю чего-нибудь. Суббота все-таки, магазинный день.

Он прощается с собеседником за руку, выходит на территорию станции и быстрым шагом идет к воротам. Оказавшись на улице, Максим достает из кармана куртки телефон и нажимает одну из кнопок быстрого набора.

– Машуль, у меня новость! – говорит он. – Нет, не клюнули. И в областной больнице, как мне сказали, тоже дохлый номер. Я о другом. Разговорился сейчас с одним чуваком, у которого шурин работает на свиноферме Зажерильского в Коржино. Так он рассказал, что они на днях разливали свиную кровь по донорским пакетам и клеили на пакеты этикетки. Прикинь… И я не знаю. Это ты у нас – мозговой центр… Мне одно ясно – он не нашел ту кровь, которую спионерили вампиры и решил проблему таким образом.

Москва, 16 февраля 2019 года, суббота, 14:30

Комната в «сталинском» доме, требующая косметического ремонта. Обшарпанная мебель советского производства. В центре комнаты за прямоугольным столом сидят Маша, Алексей и хозяин – мужик лет тридцати с пропитой рожей и трясущимися руками. На заменяющей скатерть газете – плавленые сырки, две банки кильки в томатном соусе, несколько кусков черного хлеба, початая бутылка водки, полуторалитровая пластиковая бутылка с пивом и три граненых стакана. Стаканы на удивление чистые, да и вообще в комнате порядок, а вот хозяин выглядит весьма неопрятно.

– Документы никому отдавать нельзя! – поучает хозяин Алексея. – Даже за хорошие деньги! Оглянуться не успеешь, как на тебя дюжину кредитов повесят. Доказывай потом, что ты не верблюдь! Или фирму зарегистрируют… Это еще хуже. Запросто можно на нарах оказаться. Да и вообще лучше паспорт из дома не выносить, так спокойнее…

Он допивает оставшуюся в стакане водку, занюхивает куском хлеба, встает и подходит к стоящему в углу секретеру. Открывает дверцу, достает картонную папку с завязками и приносит ее на стол.

– Все тут, – комментирует хозяин, раскрывая папку. – Начиная с паспорта и заканчивая школьным аттестатом. В целости и сохранности.

– Аккуратный ты мужик, Вова, – хвалит Алексей. – Маш, бери пример!

Маша делает страшные глаза.

– И дома у тебя порядок, – продолжает Алексей, оглядываясь по сторонам. – Скромненько и чистенько.

– Так иначе ж нельзя! – отвечает хозяин. – Без заработка останусь, выпить не на что будет.

Он закрывает папку и пытается завязать тесемки трясущимися руками. Маша пододвигает папку к себе и завязывает тесемки.

– А что у ва… тебя за заработок? – интересуется она.

– Я квартиру сдаю тем, кому перепихнуться негде, – отвечает Вова, немного смутившись. – По часам. У нас район пролетарский, гостиниц нету, так что бизнес, можно сказать, процветает. Главное, чтобы чисто было и постельное белье свежее. Но бельем у меня соседка заведует, Раиса Яковлевна, а вот убираю я сам.

Вова относит папку на место, возвращается за стол, наливает себе пива и поднимает стакан.

– Ну, за все хорошее!

Маша и Алексей с готовностью чокаются с Вовой и делают вид, будто отпивают водку из своих стаканов. Алексей притворяется на все сто процентов – удовлетворенно крякает и спешит закусить килькой, которую виртуозно вытаскивает из банки пальцами.

– Наверное только знакомых пускаешь? – словно бы между делом спрашивает он.

– На одних знакомых не поднимешься, – солидно отвечает Вова. – Всех пускаю, только деньги вперед беру.

– А если стырят что? – Алексей снова оглядывается по сторонам.

– У Вовы, наверное, контроль налажен, – встревает Маша. – Налажен, да? Паспортные данные записываешь, лица запоминаешь.

– Что у меня тырить? – смеется Вова. – Разве что простыню? Ничего я не требую, ничего не запоминаю, а просто отношусь к людям по-человечески, с доверием, и люди это ценят.

Маша переглядывается с Алексеем, указывает взглядом на дверь и вздыхает – жаль, что ниточка оборвалась.

Тверь, 16 февраля 2019 года, суббота, 14:50

Ресторан загородного клуба «13 этаж». В уютном уголке полутемного зала за крытом красной скатертью столиком сидят Светлана Витальевна и Албасов. Евгений Васильевич в сером костюме, но вместо галстука – темно-красная бабочка. Светлана Витальевна одета в обтягивающее серебристое платье с глубоким V-образным вырезом. Шея украшена элегантным бриллиантовым колье, гармонично сочетающимся с крупными бриллиантовыми серьгами и бриллиантовым перстнем на безымянном пальце правой руки. Перстень отвлекает внимание от обручального кольца, которое Светлане Витальевне не удалось снять перед свиданием. Волосы, обычно прямые, сейчас вьются легкомысленными кудряшками. Они едят запеченную форель и запивают ее белым вином.

– Я тут – единственная женщина, – говорит Светлана Витальевна, оглядывая зал. – Это какое-то… хм… специфическое место?

– В некотором смысле – да, – отвечает Евгений Васильевич. – Но очень респектабельное.

– Вы ходите в такие места? – Светлана Витальевна удивленно смотрит на него.

– Вообще-то нет, – смущается Евгений Васильевич. – Я обычно хожу в другие места, а сегодня пригласил вас сюда из соображений конспирации. Здесь мы наверняка не встретимся с вашим мужем или кем-то из его приближенных.

– Это верно, – соглашается Светлана Витальевна. – Сразу видно умного человека. Открою вам одну тайну – я больше всего ценю в мужчинах интеллект. Все остальное не имеет для меня определяющего значения.

– Давайте перейдем на ты! – предлагает Евгений Васильевич и взглядом просит проходящего мимо официанта наполнить бокалы.

– Я так сразу не могу, – Светлана Витальевна застенчиво краснеет. – Мне нужно время… И потом сейчас это было бы опасно.

– Почему? – удивляется Евгений Васильевич.

– С Игорем я на «ты», – чуть поколебавшись, начинает объяснять Светлана Витальевна. – А с вами – на «вы». Это выстраивает определенную границу, которая страхует от ошибок… Ну, чтобы Игоря случайно «Женечкой» не назвать. Он же дико ревнивый, настоящий Акелла…

– Отелло! – машинально поправляет Евгений Васильевич.

– Настоящий Отелло, – повторяет Светлана Витальевна. – Даже хуже. Тот просто задушил свою Диану, а Игорю этого мало. Ему непременно нужно помучить, унизить, растоптать…

– Светочка! – дрожащим голосом говорит Евгений Васильевич. – Цветочек ты мой ненаглядный! Душа моя! Сердце разрывается от того, как ты мучаешься с этим чудовищем! Так больше продолжаться не может! Завтра я встречаюсь с мамой и поставлю вопрос ребром! Надеюсь, что мама меня поймет.

– Она сама его поставит, – отвечает Светлана Витальевна. – Я вам по секрету скажу кое-что, только вы пообещайте никому не рассказывать.

– Жизнью моей клянусь! – Евгений Васильевич прижимает к груди обе ладони.

– Я прошлой ночью сон видела, – тихим загадочным голосом говорит Светлана Витальевна. – Будто сижу я на террасе и кормлю маленького Боречку кашкой. Солнышко светит, птички щебечут, Боречка улыбается, он вообще был очень улыбчивым ребенком… И вдруг откуда-то сверху спускается женщина в белом. Смотрит на меня ласково и говорит: «Поздравляю, Светочка, ты теперь вдова». А мне от этой новости так хорошо на душе стало, что прямо и передать не могу. И Боречка смеется-заливается…

– Пусть все сбудется! – Евгений Васильевич поднимает свой бокал.

– Хотелось бы, – скромно говорит Светлана Витальевна и следует его примеру.

Они звонко чокаются и пьют до дна – Светлана Витальевна залпом, а Евгений Васильевич – мелкими глоточками.

Тверь, 17 февраля 2019 года, воскресенье, 10:15

Маша, одетая в длинную белую футболку, сидит за кухонным столом в своей квартире. Перед ней – раскрытый ноутбук, слева от которого лежит мобильный телефон. В строке поисковика забито: «Применение свиной крови». Маша хмурится – она никак не может найти ответа на вопрос, зачем Зажерильскому понадобилась свиная кровь.

– Блинско блинский блин! – вслух говорит она, затем берет телефон, находит в списке контактов нужный номер и звонит. – Доброе утро, Анна Анатольевна!.. Простите, что беспокою так рано… Нет, у меня все нормально, проблемы в апреле начнутся, когда пыльца полетит. Мне нужна срочная консультация иного рода. По крови… Нет, не по анализам, вопрос из другой сферы. Можно ли переливать людям свиную кровь?.. Совсем нельзя? Даже если человек умирает, а другой крови под рукой нет?.. Ясно. Тогда сформулирую вопрос иначе. Тут даже не вопрос, а ситуация. Допустим, некие люди разливают свиную кровь по донорским пакетам, чтобы выдать ее за человеческую. С какой целью может производиться такая махинация? Где свиная кровь может заменить человеческую?.. Шарлатаны?.. Я слышала, что кровь используют для омоложения, но думала, что ее переливают… О, как все запутано!.. Бай-ман-ский? – Маша набирает фамилию в поисковике. – Спасибо, Анна Анатольевна, буду изучать… Как ваши девочки?.. Уже в шестом? О, как время летит!.. Всего самого!

Маша кладет телефон на стол и начинает изучать сайт Альберта Байманского, академика Международной академии паранормальных явлений, президента Европейского института здоровой жизни и директора сети оздоровительных центров «Третья молодость». Одним из направлений деятельности «Третьей молодости» является гемотермотерапия – омолаживание посредством горячих обертываний с использованием препаратов, приготовленных из свежей крови.

– Однако – тема! – говорит Маша. – Две «бомбы» всяко лучше, чем одна.

«А ведь я могла бы стать актрисой, – с ужасом думает Маша, глядя на фотографию Байманского. – И жила бы чужими жизнями, вместо того чтобы жить своей, настоящей… Милый, милый Любицкий! Надо бы ему письмо написать…».

ФЛЕШБЭК. Маша, одетая в элегантное белое платье, сдает вступительный экзамен по актерскому мастерству в Театральном институте имени Бориса Щукина. Председатель экзаменационной комиссии, полный вальяжный мужчина с пестрым шейным платком вместо галстука, говорит ей:

– Задатки у вас есть, их можно развить до определенного уровня, но звезд с неба вы никогда хватать не будете. Уж простите за прямоту, но лучше осознать это сейчас, чем лет через пятнадцать.

– Как не буду?… – растерянно спрашивает Маша. – Почему?.. Разве я плохо прочла монолог Катерины?

– Прочли вы его хорошо, – отвечает Председатель. – Выразительно, с душой. Но – прочли! Прочли, а не пережили.

Москва, 17 февраля 2019 года, воскресенье, 12:45

Прозекторская морга. На одном из четырех столов лежит труп молодого мужчины с длинным швом посередине груди и живота. На лбу у трупа – красное пятнышко, похожее на кровь. Около него стоят Флавианский и Игорь Аркадьевич, оба в белых халатах и шапочках. В правой руке Игорь Аркадьевич держит лист бумаги. Кончик пальца безымянного пальца левой руки обмотан лейкопластырем.

– Восста̀н хайло̀ц оззнасеггѝн казза̀р га̀нгам… – читает Игорь Аркадьевич, сверяясь со шпаргалкой. – Шаштаа̀м галлахѝ…

Труп начинает подергивать руками и ногами. Игорь Аркадьевич испуганно смотрит на него.

– Зиггѝм пацллапасто̀к аггаркацу̀нт хаввисо̀ чаччо̀к! – заканчивает Флавианский.

Труп открывает глаза и садится, свесив вниз ноги. Игорь Аркадьевич тихо стонет и оседает на пол.

– Секиддѝр! – поспешно говорит Флавианский.

Труп закрывает глаза и валится на пол, рядом с Игорем Аркадьевичем. Флавианский садится на корточки и начинает энергично растирать ладонями уши Игоря Аркадьевича. Спустя несколько секунд тот открывает глаза.

– Какой вы, однако, впечатлительный, – удивляется Флавианский и помогает Игорю Аркадьевичу встать.

– Так он же глаза открыл! – Игорь Аркадьевич опасливо косится на труп.

– Так мы же этого и добивались! – Флавианский сдержанно улыбается. – А заклинания надо договаривать до конца, если уж начали, иначе могут случиться разные непредсказуемости.

Он поднимает с пола шпаргалку, вкладывает ее в руку Игоря Аркадьевича, берет его под другую руку и отводит в дальний угол.

– Лучше отсюда, – говорит Флавианский. – Так вам будет спокойнее. Читайте заклинание, а когда он оживет – прикажите ему лечь на стол в прежнюю позу. Читать четко, внятно и до конца!

– Восста̀н хайло̀ц оззнасеггѝн казза̀р га̀нгам… – читает Игорь Аркадьевич. – Шаштаа̀м галлахѝ зиггѝм пацллапасто̀к аггаркацу̀нт хаввисо̀ чаччо̀к!

Покойник открывает глаза, неторопливо встает на ноги и смотрит на Игоря Аркадьевича.

– Л-лягте на стол, пожалуйста, – лепечет Игорь Аркадьевич. – Н-на спину…

Флавианский ободряюще кладет руку ему на плечо.

Покойник ложится на стол и вытягивает руки вдоль тела.

– А теперь спите…

– Секиддѝр! – вмешивается Флавианский.

Покойник закрывает глаза и замирает.

– Я же вам объяснял, что нельзя отдавать распоряжения, которые восставшие не способны исполнить, – говорит Флавианский строгим назидательным тоном. – Это может привести к выходу из повиновения. Ожившие мертвецы не могут засыпать и просыпаться, потому что они уже спят вечным сном. Вам нужно было приказать не шевелиться, а лучше всего – применить отменяющее заклинание. И старайтесь распоряжаться четко, без всех этих «пожалуйста» и «а теперь»!

– П-понял! – кивает Игорь Аркадьевич.

– Повторим? – предлагает Флавианский.

Игорь Аркадьевич отрицательно качает головой – ему достаточно увиденного для того, чтобы понять, что заклинание работает. Флавианский под руку ведет его к выходу.

– Мне бы хотелось… – Игорь Аркадьевич нервно сглатывает. – Могу я попросить вас выступить в роли… хм… консультанта? Завтра вечером…

– Нет! – тоном, не допускающим возражений, перебивает Флавианский. – В роли вашего соучастника я выступать не собираюсь! Мы договаривались только на проведение научного исследования, не более того! Результат вы видели? Видели!

Они выходят в коридор и идут по нему. Флавианский отпускает руку Игоря Аркадьевича.

– Это только половина результата, – говорит Игорь Аркадьевич. – Нужно еще на природе эксперимент произвести.

– Где и когда встречаемся?

– Так мы уже встретились, – усмехается Игорь Аркадьевич. – Сейчас и поедем.

– Днем?! – ужасается Флавианский. – Тем более – в воскресенье! Там же могут быть люди! Давайте отложим до темноты.

– Днем удобнее, – уклончиво отвечает Игорь Аркадьевич, не желая признаваться в том, что днем ему не так страшно производить «эксперимент». – Найдем тихий уголок, где давно не хоронят и…

– Может, вы сами справитесь? – предлагает Флавианский. – Вы же убедились, что заклинание работает…

– Работает, – кивает Игорь Аркадьевич. – Если трупу лоб кровью помазать. А теперь нужно убедиться, что оно работает, если землю над мертвыми кровью полить.

– Ну я же вам объяснил, что земля – это универсальный проводник магической энергии, – ноет Флавианский. – «Мать – сыра земля» – это же не просто так говорится. Все сработает! Зачем вам я?

– Постоите в стороночке, у соседней могилки, – уговаривает Игорь Аркадьевич. – Вроде бы как вы не при чем. Но присутствовать нужно обязательно. А то ведь я могу сказать, что ничего не получилось…

– Ну я же вам доверяю… – укоризненно говорит Флавианский.

– И напрасно, – парирует Игорь Аркадьевич. – В наше время никому доверять нельзя, даже самому себе.

Верхний Сволочок, 17 февраля 2019 года, воскресенье, 13:10

В пустом зале кафе «Сквознячок» за центральным столом сидят Албасов и Наина Семеновна. Албасов в костюме, а Наина Семеновна сегодня надела красное шелковое платье, которое дополняет красный тюрбан с привычной брошью. Шею украшает гранатовое колье, на руках – привычное обилие колец.

Стол пуст, если не считать двух фужеров с минеральной водой – самые серьезные разговоры под еду не ведутся.

– Надо ударить разом, – назидательным тоном говорит Наина Семеновна. – По коржинской свиноферме, по ДОК-у, по швейной фабрике и, самое главное – по сахарному заводу, его основной базе. Там в подвале административного корпуса он хранит все – и черную кассу, и оружие, и компромат, и запасные документы. Коды на всех сейфах у него одни и те же – сегодняшняя дата, набранная задом наперед. Стало быть, завтра будет девять-один-ноль-два-два-ноль-восемь-один…

– Умно, – говорит Евгений Васильевич. – И не забудешь, и каждый день новый.

– Умно было бы, если бы он к каждой цифре по нечетным дням единицу прибавлял, а по четным – отнимал, – усмехается Наина Семеновна. – А так слишком просто.

– Открыть-то просто, да ведь до сейфов сначала добраться надо, – Евгений Васильевич озабоченно хмурится. – Один сахарный завод чего стоит… Это же настоящая крепость, которая охраняется не хуже Владимирского централа!..

При упоминании тюрьмы Наина Семеновна символически трижды сплевывает через левое плечо.

– А уж на то, чтобы сразу по четырем точкам ударить, нужен целый полк, – продолжает Евгений Васильевич. – Где столько людей взять?

– По пяти, – уточняет Наина Семеновна. – Ты про дачу забыл. Он всю завтрашнюю ночь будет там куролесить со своими бл…ми. Это называется «суббота начинается в понедельник». Оно и к лучшему, чтобы дома не шуметь, а то Светочка такая впечатлительная…

– Светочка! – лицо Евгения Васильевича расплывается в улыбке. – Милая Светочка… Как она там, мама? Мы виделись вчера, я уже так соскучился!

– Она ждет пока ты заставишь этого урода на нее всю недвигу переписать! – строго отвечает Наина Семеновна. – А там уже честным пирком да и за свадебку!

– Да я его! – горячится Евгений Васильевич. – Да я его! Ух! Голыми руками задушу!

– Вот это лишнее! – голос Наины Семеновны становится еще строже. – Убивать его нельзя. Во-первых, Боренька расстроится. Какой-никакой, а все же родной отец. А, во-вторых, сразу шум поднимется. Мэр – это же не дворник. Возникнет вопрос – кому это выгодно? И кто же окажется первым в списке?

Она пристально смотрит на Албасова. Тот кивает.

– Да и не заслуживает этот мерзавец легкого конца, – продолжает Наина Семеновна. – Пусть поживет без должности, без семьи, без имущества, без бандитов своих… Пусть помучается так, как мы с ним мучались! Пусть раскается…

Евгений Васильевич пренебрежительно машет рукой – какое может быть раскаяние?

– Поживем-увидим, – Наина Семеновна делает взмах рукой и над столом появляется полупрозрачный голубой купол.

– Это чтобы нас не подслушали, – поясняет она удивленному Албасову. – Мы к самому важному переходим. Ты, Женя, говоришь, что у тебя людей мало…

Евгений Васильевич сокрушенно вздыхает.

– Люди у тебя будут, – продолжает Наина Семеновна. – То есть не люди, а восставшие мертвецы, но с ними даже проще – они послушные…

– В-в-восставшие м-м-мертвецы? – лепечет Евгений Васильевич. – В-в-вы ш-ш-шутите?

– Нет, не шучу! – Наина Семеновна грозно хмурит брови, а камень на ее тюрбане ярко вспыхивает. – Я дам тебе полк мертвецов, а, может, и два полка, это уж как получится.

– Реально – живых мертвецов? – не верит Евгений Васильевич. – Натуральных зомби?

– Натуральнее не бывает! – рявкает Наина Семеновна и тут же ласковым голосом добавляет: – Только не «живых», а «восставших». Женечка, ты же уже успел убедиться в моих способностях. Помнишь, как рыбка жареная на тебя смотрела?

Она протягивает вперед правую руку и касается кончиками пальцев лба Евгения Васильевича. Тот вздрагивает и уже не выглядит растерянным. Наина Семеновна ободряюще похлопывает его по щеке и говорит:

– Послезавтра наступит полнолуние – лучшее время для поднятия мертвых. Завтра вечером, до полуночи, нужно разлить на городском кладбище донорскую кровь. Лить строго на землю, а не на плиты и камни. Понемногу, вот так…

Она берет свой стакан и разливает по столу немного воды.

– Ясно?

Евгений Васильевич кивает. Наина Семеновна щелкает пальцами, и разлитая вода тут же исчезает.

– Ровно в полночь можно будет поднимать мертвецов, – продолжает Наина Семеновна. – Это сделаю я и я же их потом успокою. Твоя задача – разделить их на отряды, сделать дело, а затем приказать мертвецам вернуться обратно. Ну и на кладбище нужно будет порядок навести, они же его разворотят…

– Поднял, использовал, успокоил… – думает вслух Евгений Васильевич. – Удобная штука. А целую армию можно поднять?

– Можно и армию, – усмехается Наина Семеновна. – Все зависит от того, сколько в земле зарыто. Что – уже перспективы оцениваешь?

Евгений Васильевич кивает несколько раз подряд. Глаза его сияют, губы растягиваются в улыбке.

– Уважай меня, люби Светочку и все у тебя будет! – смеется Наина Семеновна.

Она снова протягивает руку, намереваясь похлопать Евгения Васильевича по щеке, но тот ловит ее руку обеими своими и несколько раз горячо целует. При каждом поцелуе камень на тюрбане ярко вспыхивает.

Москва, 17 февраля 2019 года, воскресенье, 19:45

Малый зал фешенебельного ресторана «Три заставы». Дубовые панели на всю высоту стен, массивная мебель, бронзовые люстры. За круглым столом на шесть персон сидят Игорь Аркадьевич и три бойкие смазливые девицы, одетые в стиле «все напоказ». Стол заставлен так, что буквально яблоку негде упасть – Игорь Аркадьевич отмечает удачное завершение испытаний.

– Гошик! – говорит девушка, сидящая справа от Игоря Аркадьевича. – Признавайся же, наконец, кто из нас тебе больше нравится?

– Все! – Игорь Аркадьевич обнимает своих соседок за плечи, а той, что сидит напротив, задорно подмигивает. – Все вы мне нравитесь одинаково!

– Так не бывает, – девушка слева кокетливо надувает губы. – Всегда кто-то нравится больше! Ты скажи, не тяни, чтобы мы понимали, кто занята, а кто свободна.

– Все заняты! – Игорь Аркадьевич прижимает девушек к себе еще крепче. – Все!

– Не надорветесь? – игриво интересуется та, что сидит напротив.

– Я?! – удивляется Игорь Аркадьевич. – Да я и пятерых умотаю!

– Ой ли? – поддевает соседка справа. – Он у тебя что – железный?

– Победитовый! – отвечает Игорь Аркадьевич. – Стоит только сосредоточиться, как приходит в полную боеготовность.

– А сосредотачиваться нужно часа три, – говорит та, что напротив.

– Секунд десять! – гордо отвечает Игорь Аркадьевич. – Сейчас докажу!

Он убирает руки с плеч своих соседок, оглядывается по сторонам и расстегивает ширинку. Девушки с интересом наблюдают за происходящим, а та, что сидит напротив, поднимается, обходит стол и встает за спиной у Игоря Аркадьевича.

– Засекайте время! – командует Игорь Аркадьевич.

Он упирается руками в стол, запрокидывает голову, прикрывает глаза и шепотом произносит:

– Цино̀гет хаввисо̀ каннѐм!

– Ого! – хором говорят девушки.

Игорю Аркадьевичу не хочется портить впечатление произнесением отменяющей команды. Он долго ерзает, пытаясь застегнуть ширинку, а когда ему это удается, обводит девушек торжествующим взглядом.

– Ох, девчонки, дожить бы нам до утра! – смеется та, что напротив, уже успевшая вернуться на свое место.

– Если что, я и мертвых воскрешать умею! – небрежно-снисходительно говорит Игорь Аркадьевич.

– Воскреси птичку! – соседка справа указывает на блюдо с фаршированными перепелами.

– По пустякам не размениваюсь, – гордо отвечает Игорь Аркадьевич. – А вот тебя, красавица, с удовольствием воскресил бы!

Девушки задорно смеются.

«А ведь это мысль! – думает Игорь Аркадьевич. – Воскресил – и пользуйся, без всяких встречных обязательств. Интересно, а они холодные или теплые?».

Верхний Сволочок, 17 февраля 2019 года, воскресенье, 22:30

Чайная комната в коттедже Зажерильского. Наина Семеновна, одетая в красное, сидит в кресле и раскладывает пасьянс. Карты повисают перед ней в воздухе. Выложив последнюю карту, она звучно щелкает пальцами левой руки. Карты начинают попарно собираться в колоду, которая тоже зависает в воздухе перед Наиной Семеновной. Наконец, в раскладе остаются две карты – бубновый туз и пиковая дама.

– Ябхать-колотить! – сердится Наина Семеновна. – Третий раз наоборот!

Она рвет даму и туза в мелкие клочки, которые швыряет на пол, и начинает снова раскладывать пасьянс, уже без этих карт. На этот раз в конце остаются пиковый туз с бубновой дамой. Они несколько секунд висят перед Наиной Семеновной, а затем ложатся в колоду.

– Вот это другое дело, – удовлетворенно говорит Наина Семеновна.

Лежащие на полу клочки, собираются в две карты, которые тоже возвращаются в колоду. Взмахом руки Наина Семеновна отправляет колоду на прикроватную тумбочку.

Москва, 18 февраля 2019 года, понедельник, 10:00

Кабинет Зажерильского. Игорь Аркадьевич дает указания ближнему окружению.

– Маратовна! – говорит он Мироновой. – Подготовь мне к двенадцати реестр всей недвижимости Албасова. На кого записана, какая доля и все такое. Параллельно начинайте готовить договоры купли-продажи на мое имя. Они должны быть у меня к двадцати часам! – Игорь Аркадьевич стучит указательным пальцем по столу.

– Все по рублю, Игорь Аркадьевич? – Миронова понимающе улыбается.

– По рыночной стоимости! – Игорь Аркадьевич хмурит брови. – Чтобы потом ко мне не было вопросов. Если расчет будет символическим, то цены можно ставить реальные. Только, смотри – чтобы вовремя успела!

– Да что там успевать! – пренебрежительно фыркает Миронова. – Всех делов – в образцы фамилии и названия вставить. Распечатывать дольше, чем готовить.

– Сама готовь, и сама распечатывай! – Игорь Аркадьевич снова стучит пальцем по столу. – Чтобы албасовские «казачки» про это не узнали…

– С «казачками» надо бы, наконец, разобраться, – встревает Шарапов. – А они вконец охамели, особенно Алка из бухгалтерии. На месте никогда не сидит, ходит из отдела в отдел, высматривает, да подслушивает. А Верка из жилотдела завела моду обедать по полтора часа, причем всегда около руководства норовит сесть…

– Не грузи! – отмахивается Игорь Аркадьевич. – Столько мы этих крыс терпели, потерпим еще денек. Если все сложится хорошо… – он трижды стучит по столу, – то завтра мы с ними разберемся.

– Чур, с Веркой я лично разберусь! – говорит Шарапов.

Все смеются.

Москва, 18 февраля 2019 года, понедельник, 12:30

Небольшой кабинет в стиле второй половины XIX века. Все здесь старинное или стилизованное под старину. Вместо привычных светильников – люстра с электрическими «свечами», на столе – «старинные» телефонные аппараты, стены оклеены тканевыми обоями – белые звезды на светло-синем фоне. Из антуража выпадают только раскрытый ноутбук на столе и большое современное кресло, в котором сидит Раймонд Ренольдович, одетый в белый халат, из-под которого выглядывают голубая сорочка и темно-серый галстук. Раймонд Ренольдович очень быстро стучит пальцами по клавиатуре ноутбука.

Раздается короткое, едва слышное попискивание. Раймонд Ренольдович перестает печатать и снимает трубку одного из телефонов.

– Пусть войдет, – говорит он, выслушав собеседника.

Трубка возвращается на место. Дверь открывается, входит Маша. Сегодня она одета в черный лонгслив с красной надписью «I don't wanna make you sad» и черные джинсы. Волосы перехвачены надо лбом черной кожаной лентой. На левом плече висит маленькая черная сумка. Выражение Машиного лица – решительное.

– Добрый день, Мария Сергеевна! – Раймонд Ренольдович встает, растягивает узкие губы в улыбке и приглашающе указывает рукой на ближайший к его столу стул – деревянный, с подлокотниками и резной спинкой.

– Добрый день, Раймонд Ренольдович, – отвечает Маша и садится. Раймонд Ренольдович тоже садится. Несколько секунд они сканируют друг друга взглядами. Раймонд Ренольдович нарушает молчание первым.

– Мы с вами уже встречались, – сухо говорит он. – В Верхнем Сволочке.

– Да, – кивает Маша, – встречались. Я вломилась к вам в номер среди ночи, вскоре после того, как вы украли собранную на Дне донора кровь!

– Я не понимаю, о чем идет речь, – голос Раймонда Ренольдовича становится еще суше. – Александр Дмитриевич сказал, что вы хотите взять у меня интервью, но я вижу, что вы явились с иной целью…

– Да, – кивает Маша, – с иной. У меня к вам есть очень важный разговор.

Раймонд Ренольдович молча указывает взглядом на дверь.

– Я понимаю, что вы очень заняты и на работе посторонних разговоров не ведете, – усмехается Маша. – Но для меня вам придется сделать исключение.

– Почему? – Раймонд Ренольдович запускает левую руку под столешницу, где явно прячется тревожная кнопка.

– Сагудаев! – бросает Маша.

Раймонд Ренольдович возвращает левую руку на стол.

– У меня есть запись вашей беседы в «Кладовой клурикона», – Маша внимательно следит за выражением лица собеседника. – Еще у меня есть запись похищения крови со станции переливания. Лица там видны плохо, но все же кое-что разглядеть можно. К тому же человека можно опознать не только по лицу, но и по фигуре или характерным жестам…

Раймонд Ренольдович скептически поводит бровями.

– А самое вкусное, – тон Машиного голоса становится интригующим, – это видеозапись, сделанная в туалете первой тверской горбольницы четырнадцатого числа…

Левая щека Раймонда Ренольдовича нервно дергается.

– Вы, наверное, знаете, о сексуальной ориентации Сагудаева, – продолжает Маша. – Об этом все знали. Но вот свое пристрастие к вуайеризму Роман Альфредович успешно скрывал, как и то, что во время срочной службы он получил специальность электромонтера. Мужской туалет буквально нашпигован скрытыми камерами, передававшими картинку на компьютер главного врача…

– Какая мерзость! – Раймонд Ренольдович брезгливо морщится.

– А людей убивать не мерзость? – вскидывается Маша. – Да еще и так зверски?! Вот зачем вам понадобилась эта жуткая инсталляция? Для устрашения других партнеров?

– Еще Торквемада говорил, что кара должна быть жестокой, потому что карают не только в наказание, но и в назидание.

– Вам лично говорил? – интересуется Маша.

Раймонд Ренольдович снова дергает щекой.

– Правда, физическая форма карающего восхищает неимоверно, – продолжает Маша. – Такая легкость движений! Такая пластика! Чик – и прыг! Знаете, какую версию следствие считает наиболее вероятной? Самоубийство! Якобы Сагудаев сам себя за ноги повесил и острым куском льда зарезался!

– У следствия такая версия? – недоверчиво спрашивает Раймонд Ренольдович. – А запись, о которой вы говорите?

– Ноутбук Сагудаева у меня! – с вызовом говорит Маша. – Его секретарша забрала, как только об убийстве узнала. Испугалась, что там могут что-то порочащее найти и забрала. Таких преданных секретарш в наше время днем с огнем не найти, а Сагудаеву повезло. А я у нее его выпросила, потому что с некоторых пор весьма сильно заинтересовалась Сагудаевым…

– Она всем рассказывала, что забрала чужой ноутбук? – Раймонд Ренольдович строго смотрит на Машу. – И так вот просто вам его отдала?

– Мы с ней дружим, – улыбается Маша. – Очень близко, практически – сестры. Правда, про записи из туалета я ей ничего не сказала. Тут у меня интерес сугубо личный.

– И какой же? – Раймонд Ренольдович криво усмехается. – Сколько вы хотите?

– Деньги меня не интересуют! – Маша отрицательно качает головой. – Во всяком случае – ваши. Только сначала хочу сообщить, что перед приходом к вам я хорошенько подстраховалась от возможных неприятностей. Даже если вы попытаетесь… хм… сделать меня похожей на вас, то это вам не поможет. Люди, у которых хранятся копии материалов, отдадут их только после того, как убедятся, что я в полном порядке, то есть – живая…

– Можно подумать, что мы неживые! – огрызается Раймонд Ренольдович.

– И сердце бьется в упоенье? – ерничает Маша. – А если палец порежете, то кровь потечет или нет?

Раймонд Ренольдович снова дергает щекой.

– Вот-вот! – удовлетворенно говорит Маша. – И я об этом. Так что не вздумайте…

– А у вас вкусная кровь, – холодный взгляд Раймонда Ренольдовича немного теплеет. – Терпкая, как арагонская гарнача…

– Откуда вы знаете? – удивляется Маша.

Раймонд Ренольдович дважды постукивает себя по носу кончиком указательного пальца.

– Не вздумайте! – снова предостерегает Маша. – Это не в ваших интересах!

Маша старается держаться уверенно, но видно, что ей сильно не по себе. «Играть в жизни гораздо сложнее, чем на сцене, – думает она. – Но ничего, раз уж начала, то нужно продолжать…».

– Давайте, наконец, определимся с интересами! – требует Раймонд Ренольдович. – Чего вы хотите?

– Сенсации! – Машины глаза хищно сверкают. – Мне нужна сенсация! Вы вводите меня в курс дела, рассказываете правду о вашей тайной вампирской жизни, а я за это не упоминаю в своих репортажах вас и вашего напарника, как его там…

Маша хлопает себя ладонью по лбу, словно досадуя на свою забывчивость, но Раймонд Ренольдович не попадается на такой простой крючок. Вместо того, чтобы назвать имя, он сначала иронично усмехается, а затем говорит:

– Неужели вы не понимаете, что вам никто не поверит и вашей сенсации цена грош? Ну, разве что газета «Невероятное очевидно» может клюнуть на такой материал, но подобные издания никто всерьез не воспринимает.

– Поправьте козе хвост! – выпаливает Маша.

Раймонд Ренольдович недоуменно смотрит на нее.

– Так бабушка моя говорила, – поясняет Маша. – Поправляй козе хвост, а в мои дела не лезь. Я разберусь, что мне делать с материалом. Ваша задача – помочь его собрать…

– В обмен на устное обещание не упоминать мое имя! – подхватывает Раймонд Ренольдович. – Вам не кажется, что вы пытаетесь купить меня задешево. Если уж разговор у нас зашел о козах, то к месту можно вспомнить поговорку: «объехать на кривой козе».

– Давайте я вам разжую расклад, – предлагает Маша. – Чтобы было понятно, что к чему. Самое страшное уже произошло. Вы засветились во время кражи крови, это раз. Я узнала о ваших отношениях с Сагудаевым, это два. У меня есть запись вашего разговора, это три. И есть запись убийства, на которой довольно хорошо видно лицо убийцы, это четыре. Роман Альфредович на собственных удовольствиях не экономил – камеры в туалете были замечательные.

– Были? – переспрашивает Раймонд Ренольдович.

– Я их сняла, – отвечает Маша. – Позавчера, как только его от крови отмыли. А то еще наткнется кто, начнет озадачиваться… Мне конкуренты не нужны. Но я еще не закончила с раскладом…

Раймонд Ренольдович кивает – продолжайте.

– Самое страшное уже произошло, – повторяет Маша. – И ваша задача – выпутаться из сложившейся ситуации с наименьшими потерями. Искра уже вспыхнула и скоро из нее разгорится пламя. Не я, так кто-то другой расскажет миру правду…

Раймонд Ренольдович снова усмехается.

– Ладно! – решается Маша. – Так уж и быть – выложу на стол все свои козыри. Про то, что ноутбук мне отдала секретарша, я вам соврала. Ноутбук мне отдал Сагудаев. В четверг, когда я взяла у него большое интервью. Он был в ужасном смятении, в совершенной прострации… Говорил, что не надеется дожить до завтрашнего дня. После того, как ответил на последний вопрос, захотел перекачать мне диск кое-какие материалы, но трижды ввел неверный пароль, потому что руки сильно тряслись. Я предложила помочь, прямо там, на месте, но он сказал, что лучше будет сделать это дома, в спокойной обстановке, отдал мне ноутбук, назвал нужную папку и буквально вытолкнул меня из кабинета… Могла ли я предположить, что через несколько часов вернусь в больницу для того, чтобы сделать репортаж о зверском убийстве главного врача?

Маша делает небольшую паузу и всматривается в лицо собеседника – поверил ли? Кажется, поверил. Значит – можно продолжать.

– А у Сагудаева в ноуте было много интересного, – говорит она. – Не только записи с туалетных камер, о которых он, бедолага, в расстройстве позабыл. Роман Альфредович вас боялся, крепко боялся, потому и старался подстраховаться как мог. А как он мог подстраховаться? Только сбором информации. Это пять. У меня много ниточек, хоть одна да поможет размотать весь клубок.

– Зачем же тогда вам я? – резонно интересуется Раймонд Ренольдович. – Тяните за свои ниточки…

Он продолжает казаться спокойным, но левая щека теперь дергается чаще и пальцы, незаметно для него самого, начинают постукивать по столу. Меломаны могут узнать в этом стуке начало четвертого акта оперы Верди «Набукко».

– Мне нужен взгляд изнутри, – тоном капризного ребенка отвечает Маша. – Все мои ниточки, кроме вас – люди. А я хочу узнать обо всем от вампира!

Раймонд Ренольдович берет со стола перьевую ручку, снимает колпачок и колет пером подушечку большого пальца левой руки. Из пальца начинает капать кровь, алая, совершенно обычного вида. Раймонд Ренольдович подставляет под палец медную чернильницу, предварительно вытряхнув из нее на стол скрепки и ластики.

– Ну как? – интересуется он, напряженно глядя Маше в глаза.

– Капельку на вкус попробовать дадите? – просит та, ехидно улыбаясь. – Зрительную галлюцинацию вызвать легко, а вот вкусовую…

Пробормотав нечто невнятное, но экспрессивное, Раймонд Ренольдович сгребает скрепки и ластики обратно в чернильницу. На пальце, из которого только что капала кровь, нет никаких повреждений. Маша мысленно ставит себе «отлично с двумя плюсами».

– Вы же и так регулярно меняете личины, – говорит она примирительным тоном. – По документам вам сейчас пятьдесят восемь лет, скоро на пенсию попросят… Какая вам разница, когда начинать новую жизнь – сейчас или через три года? Кстати, а сколько вам лет на самом деле?

– Вы же только что сказали – пятьдесят восемь, – сварливо отвечает Раймонд Ренольдович. – И на пенсию я пока что не собираюсь. Как вы сказали? Поправляй козе хвост, а в мои дела не лезь, верно?

– Я просто хотела достичь взаимопонимания, которое является основой любого плодотворного сотрудничества, – Маша сожалеюще вздыхает. – Ладно, пойду поправлять хвосты моим козам.

Она встает, кивает Раймонду Ренольдовичу, и идет к двери.

– Мне нужно подумать, – быстро говорит Раймонд Ренольдович. – Дайте мне двадцать четыре часа.

Маша останавливается, оборачивается и смотри на настенные часы.

– Где мы встречаемся завтра в час дня? – спрашивает она. – Здесь?

– Лучше в уже знакомой вам «Кладовой клурикона», – говорит Раймонд Ренольдович. – Там днем никого нет, можно спокойно поговорить.

Маша кивает и усмехается – уж она-то прекрасно знает, что говорить о тайном и важном лучше в битком набитом заведении, где шумовой фон не дает подслушать соседей.

– Только давайте без фокусов, – предупреждает она. – Я – девушка нервная, легко в истерику впадаю.

– Ну мы же серьезные люди! – отвечает Раймонд Ренольдович. – И вообще фокусы – это не мое.

Он выходит следом за Машей в приемную, достает из шкафа ее черную стеганую куртку и помогает надеть.

– В нашу первую встречу вы были менее любезным, – ерничает Маша, которой хочется, чтобы секретарша Раймонда Ренольдовича, блеклая длинноносая дама неопределенного возраста, запомнила ее получше (на всякий случай).

– Вы уж простите, но я вас за даму легкого поведения принял, – с улыбкой отвечает Раймонд Ренольдович. – Обычно они по ночам к мужчинам в номера ломятся.

Говоря это, он пристально смотрит в глаза Маше. Та слегка смущается, хочет что-то ответить, но не находит нужных слов, поэтому просто кивает на прощанье и уходит.

Раймонд Ренольдович возвращается в кабинет, садится за стол и достает из кармана халата черную вязаную шапочку, которую он вытащил из кармана Машиной куртки в тот момент, когда помогал ее надевать. Вывернув шапочку наизнанку, Раймонд Ренольдович внимательно рассматривает два прилипших к ней волоска и удовлетворенно улыбается.

Москва, 18 февраля 2019 года, понедельник, 13:30

Маша выходит из автобуса и идет к стоящей неподалеку машине Алексея. Алексей сидит за рулем, а Максим – на заднем сиденье. При приближении Маши Максим вылезает из машины, распахивает переднюю пассажирскую дверцу и склоняется в полупоклоне.

– Клоун! – говорит Маша.

Она садится в машину и захлопывает дверцу раньше, чем это успевает сделать Максим.

– Куда прикажете, мэ-эм? – спрашивает Алексей.

– На Канатчикову дачу! – сердито отвечает Маша. – Сдам вас и поеду по делам!

– Это мы от радости дурачимся, – Алексей включает зажигание. – Беспокоились сильно пока тебя не было.

– Если бы у проходной ждали… – говорит Максим.

– Я же объяснила, что около президентской больницы торчать не стоит! – Маша достает из сумки телефон и начинает тыкать пальцем в экран. – Вы бы там и трех минут не простояли бы.

– Домой едем? – Алексей выжидательно смотрит на Машу.

– Сначала на Каланчевскую, дом пятнадцать, – отвечает Маша. – Мы с ним там завтра встречаемся, хочу осмотреться на местности. А после еще в одно место заедем, на Большую Спасскую, это рядом.

– Каланчевская пятнадцать? Уж не тот ли это бар, куда нас Сагудаев привел? – интересуется Максим.

– Тот самый, – Маша, привыкшая держать все под контролем, следит за тем, правильно ли Алексей вбивает адрес в навигатор. – Чувствуется, что наш друг – раб своих привычек.

Она проводит рукой по голове и говорит:

– Блин! Шапку в автобусе посеяла. И когда только?..

– Надень мою! – Максим протягивает Маше свою бейсболку.

– Спасибо, обойдусь, – отвечает Маша. – У меня капюшон есть.

Машина трогается с места. Маша кладет телефон в сумку, достает оттуда складное зеркало и сосредоточенно разглядывает свое лицо.

– Ну рассказывай же! – требует Максим. – Как все прошло? Он повелся?

– Так я уже все рассказала, – усмехается Маша. – Если договорились встретиться завтра, значит все прошло хорошо. А наша копилка компромата пополнилась еще одной «жемчужиной» – записью моего разговора с Раймондом. Хотите послушать?

Она убирает зеркало обратно, достает из сумки диктофон и подключает его к автомобильной магнитоле.

– Он не допер, что ты базар пишешь? – удивляется Максим. – С его-то сверхъестественными способностями?

– У него ум на такое не заточен, – отвечает Маша. – Он же родился и вырос в те времена, когда базары писали пером по бумаге.

– Ой, навряд ли! – хмыкает Алексей. – Скорее всего, он попросту не воспринял тебя всерьез.

– А вот завтра проверим, – Маша многозначительно улыбается и нажимает кнопку воспроизведения на диктофоне.

Москва, 18 февраля 2019 года, понедельник, 16:30

Кабинет врача в оздоровительном центре «Третья молодость». Врач, молодая интересная блондинка в розовом халате сидит за столом и беседует с Машей, изображающей потенциальную пациентку. За спиной врача висит большой портрет «академика» Байманского.

– Вы обратились вовремя, – обрабатывает Машу врач. – Сохранить всегда проще, чем возвращать. Для начала я рекомендовала бы вам курс горячих обертываний с натуральными препаратами крови…

– Крови? – ахает Маша. – Вы знаете, я так боюсь крови!

– Я тоже боюсь, – признается врач. – Когда она из раны течет. А у нас вы ляжете на удобную кушетку, термотерапевт нанесет на ваше тело лечебный препарат, обернет вас специальной простынкой, и вы полежите так сорок минут. Можно под музыку, можно под телевизор, можно в полной тишине. Есть и парные кабинеты, для тех, кто предпочитает живое общение во время процедуры.

– А какая кровь? – спрашивает Маша. – В смысле – чья?

– Естественно – человеческая! – хмыкает врач. – Действие препарата основано на его тропности к организму пациента, а эта тропность обеспечивается единством энергетических полей. Куриная или, скажем, овечья кровь никакого эффекта на организм человека не оказывают. Волны не те! Кстати, наши препараты – живые, поскольку готовятся они здесь, на месте, из свежей крови, взятой сегодня утром. Альберт Какачевич доказал, – врач указывает пальцем на портрет Байманского, что через двенадцать часов кровь теряет свою лечебную силу.

– А это не опасно? – Маша доверчиво хлопает глазами. – С кровью же переносятся разные болезни…

Врач снисходительно усмехается.

– Во-первых, все доноры перед сдачей крови обследуются, – говорит она. – Во-вторых, у нас полученную кровь в течение часа выдерживают в энергетическом поле, которое убивает все микробы, но не действует на клетки крови. У нас в подвале большая суперсовременная лаборатория. Так что можете не волноваться. Ну что, записать вас на пробный сеанс? Он бесплатный, вы оплачиваете только стоимость препарата, каких-то полторы тысячи.

– Я подумаю, – Маша вежливо улыбается. – Кстати, а в какие часы производятся обертывания? Мне удобно пораньше.

– С восьми до девятнадцати, – отвечает врач. – Вы определяйтесь, а удобное время мы вам подберем.

Маша прощается и выходит в коридор. «Интересные дела! – думает она, идя к гардеробу за курткой. – Свежую кровь привозят утром, а обертывания уже в восемь начинаются! А ведь надо еще и препарат приготовить…».

Вместо того, чтобы свернуть налево к гардеробу, Маша сворачивает направо, к лестнице и спускается по ней в подвал. Никакой лаборатории здесь нет. На дверях вывески: «Электрощитовая», «Стерилизационная», «Бельевая», «Аптечный склад», «ИП-1». За дверями – тишина. Маша подходит к двери аптечного склада, достает из сумки кошелек, а из кошелька – пластиковую карту и легко отжимает язычок дверного замка. Заходит внутрь, закрывает за собой дверь и шарит рукой по стене в поисках выключателя. Когда свет включается, Маша видит две группы мешков, стоящих у стены на расстоянии полутора метров друг от друга. На одних мешках написано «Сухая кровь СП75 %, 20 кг», а на других, покрупнее: «Мел МТД-2, 30 кг». Вдоль другой стены выстроились в несколько «этажей» пластиковые ведра с крышками. В углу из стены торчит водопроводный кран, под которым стоит стол-мойка из нержавеющей стали. Слева от стола на стене висят в ряд алюминиевые ковши и лопатки-мешалки.

Маша иронично хмыкает – ничего себе «суперсовременная лаборатория»! – а затем достает из сумки телефон и делает несколько снимков, которые станут основой для очередного материала, о шарлатанах.

Верхний Сволочок, 18 февраля 2019 года, понедельник, 23:50

К воротам городского кладбища подъезжают черный кроссовер Lexus NX и черный Ford Mondeo. Из кроссовера вскакивает водитель. Он обходит машину и открывает правые дверцы, из которых выходят Евгений Васильевич и Наина Семеновна. Евгений Васильевич одет в черное длинное кашемировое пальто, а Наина Семеновна – в норковую шубу. На голове у нее норковая шапка-«гном», украшенная все той же брошью. Из «форда» выходят четверо мужчин в одинаковых черных куртках и черных спортивных штанах – телохранители Евгения Васильевича. Двое идут впереди его и Наины Семеновны, а двое – позади. Телохранители постоянно оглядываются по сторонам и держат правые руки в карманах своих курток. Предосторожности явно излишние, потому что на кладбище в столь поздний час нет посторонних, здесь только свои.

У ворот прибывших встречает Геныч.

– Все сделали! – докладывает он.

– Крови хватило? – спрашивает Евгений Васильевич.

– Более чем! – отвечает Геныч. – То, что осталось, я на могиле Жорика-Зыки разлил, чтобы уж он наверняка ожил.

– Не «ожил», а «восстал», – поправляет Наина Семеновна. – То, что умерло, ожить не в состоянии. И учтите, что восставшие не имеют памяти, характера, привязанностей и всего прочего. Это просто… хм… биологические механизмы, не более того. Так что не ждите многого от вашего Жорика.

– Бригадиров позови! – Евгений Васильевич смотрит на часы.

Геныч протяжно свистит: «фьюууу-фьюууу».

Из темноты выходят пятеро крепких мужчин, одетых так же, как и телохранители Евгения Васильевича, но вдобавок еще и с черными балаклавами на головах.

– Сейчас начнем, – говорит Евгений Васильевич. – Вопросы есть?

Мужчины отрицательно качают головами.

– Главное, в конце сказать правильные слова, – Наина Семеновна поочередно смотрит в глаза каждому из бригадиров. – Идите туда, откуда пришли! Идите! Туда! Откуда! Пришли! Не «возвращайтесь обратно», не «катитесь ко всем чертям» и не «валите на три веселые буквы», а «идите туда, откуда пришли». Давайте повторим!

– Идите туда, откуда пришли! – хором гаркают бригадиры.

– Молодцы! – Наина Семеновна удовлетворенно улыбается. – Приказы мертвякам отдавать четко, ясно, без лишнего словоблудия. Повелительное наклонение, второе лицо, единственное или множественное число…

Во взглядах бригадиров проскальзывает недоумение. Четверо из пяти удивленно приподнимают брови. Наина Семеновна театрально вздыхает и объясняет доступнее:

– «Пошел» или «пошли» туда, «сделай» или «сделайте» это. Например: «Возьми этот камень и отнеси к двери!». Но ни в коем случае не «идем туда!» или «делаем это!». Теперь дошло?

Бригадиры дружно кивают.

– Матерных вставок и слов-паразитов не употреблять! – Наина Семеновна выдерживает небольшую паузу. – Если сказать «ломайте, на х…й, дверь», то они вместо двери набросятся на того, кто отдал непонятный приказ, потому что непонятное их раздражает. Всем ясно?

Бригадиры снова кивают.

– А теперь отойдите и дайте мне сосредоточиться! – Наина Семеновна запрокидывает голову и закрывает глаза.

Все послушно отходят от нее шагов на десять. Наина Семеновна стоит неподвижно около минуты, а затем простирает вперед руки с чуть растопыренными пальцами и начинает что-то негромко бормотать под нос. Договорив заклинание до конца, она встряхивает руками. Ничего не происходит. Наина Семеновна открывает глаза, смотрит по сторонам, затем снова закрывает глаза, запрокидывает голову еще сильнее, поднимает руки выше и кричит во весь голос:

– Восста̀н хайло̀ц оззнасеггѝн казза̀р га̀нгам шаштаа̀м галлахѝ зиггѝм пацллапасто̀к аггаркацу̀нт хаввисо̀ чаччо̀к!

Снова ничего не происходит. Наина Семеновна открывает глаза и указательным пальцем подзывает к себе Евгения Васильевича, который не подходит к ней, а подбегает.

– Твои оглоеды кровь разлили по кладбищу? – спрашивает она.

– Геныч, кровь четко разлили?! – кричит Евгений Васильевич.

– Как было приказано, повсюду понемногу, – отвечает Геныч. – Сам наблюдал.

– Етишкин пёс! – Наина Семеновна трижды щелкает пальцами обеих рук и говорит: – Гызгызпызды̀з!

Над кладбищем в воздухе появляется призрачный силуэт огромной свиньи и тут же исчезает.

– Идиот! – Наина Семеновна хлестко бьет остолбеневшего Евгения Васильевича по щекам. – Кретин! Человеческой кровью надо было землю поливать, а не свиной! Че-ло-ве-чес-кой, мать твою за ногу! М…ак!

Из дальнего угла кладбища за происходящим в бинокль наблюдает Георгий Иваныч, прячущийся за мусорным контейнером.

Верхний Сволочок, 19 февраля 2019 года, вторник, 01:35

Игорь Аркадьевич, в одном костюме, стоит на центральной аллее кладбища под уличным фонарем и читает заклинание. Несмотря на морозную погоду ему не холодно, а жарко – со лба градом катится пот, который он то и дело утирает тыльной стороной левой ладони. В его правой руке – шпаргалка, но он в нее не заглядывает. Боевики во главе с Георгием Иванычем стоят в стороне. Одни улыбаются, другие смотрят настороженно – явно боятся.

– Казза̀р га̀нгам шаштаа̀м галлахѝ зиггѝм пацллапасто̀к аггаркацу̀нт хаввисо̀ чаччо̀к!

Закончив произносить заклинание, Игорь Аркадьевич облегченно вздыхает и замирает в ожидании результата. Откуда-то из-под земли доносится глухой шум, который постепенно нарастает и становится похожим на скрежет, сопровождаемый нестройным уханьем.

– Сработало! – радуется Игорь Аркадьевич.

Боевики приближаются к нему.

– Разом со всеми разберусь! – Игорь Аркадьевич мечтательно закатывает глаза кверху. – И с теми, кто меня не любит, и с теми, кто меня предал…

Недалеко от него в земле вдруг образуется воронка, из которой вылезает скелет, местами сохранивший остатки плоти и кожи. Боевики испуганно отшатываются. Игорь Аркадьевич снисходительно улыбается и говорит восставшему мертвецу:

– Стой на месте!

Мертвец набрасывается на Игоря Аркадьевича и пытается задушить его. Боевики разбегаются. Только Георгий Иваныч пытается помочь боссу, но на помощь к первому мертвецу приходят другие. Они душат людей, разрывают их тела на части или (если остались зубы) пытаются загрызть. Убитых мертвецы рвут на куски и жадно их проглатывают.

Спастись удается только двум боевикам, дежурившим у кладбищенских ворот. Услышав вопли своих товарищей, они заскакивают в ближайший автомобиль, которым оказывается мэрская Toyota Camry и трогаются с места в тот момент, когда из ворот выбегает первый мертвец.

– В город ехать нельзя, – говорит водителю пассажир. – Зомбаки всегда в города рвутся, потому что там людей много. Спастись можно только в глуши, на безлюдье. Рули в Царапушево, отсидимся на заброшенном конезаводе.

– Там деревня близко, – отвечает водитель. – Тоже может их привлечь. И условий никаких, а на дворе не июль. Лучше поедем в Фирсово, на старую охотобазу.

– Да куда хочешь! – истерит пассажир. – Лишь бы подальше отсюда!

Трасса М-11 «Москва – Санкт-Петербург», 19 февраля 2019 года, вторник, 07:30

Маша, Максим и Алексей едут в серой Daewoo Nexia Алексея в Москву. За рулем Алексей, рядом с ним Маша. Максим спит на заднем сиденье. Сегодня все трое одеты в черное. Это требование Маши, которая считает, что для скрытного наблюдения и прочих тайных дел черная одежда подходит лучше всего.

– Рано вставать, конечно, ломает, но чем раньше выехал, тем лучше доехал, – рассуждает Алексей. – Если нигде не застрянем, то через час с четвертью должны быть на месте…

– Застрянем – не страшно! – беспечно отвечает Маша. – В музей можно и после рандеву заехать. Нам разрешили приезжать в любое время, охрана в курсе.

В Машиной сумке пищит телефон.

– Держу пари, что это папуля, – говорит Маша, расстегивая молнию на сумке. – Контрольный звонок.

Однако на дисплее ее смартфона высвечивается «Ира-шеф».

– Ну что там у тебя? – недовольно говорит Ире Маша. – Мы уже практически на МКАД-е… Что?.. Ир, сегодня девятнадцатое февраля, а не… А она не того… Давай!

Телефон пикает, извещая о новом сообщении. Маша смотрит на дисплей, а затем снова подносит телефон к уху.

– Все поняла! – говорит она. – Едем!.. Конечно!

– Разворачивайся и гони в Сволочок! – это уже Алексею.

– Что там случилось? – Алексей перестраивается в правый ряд, чтобы выехать на развязку. – Летающая тарелка приземлилась?

– Зомби атакуют! – Маша подносит к лицу Алексея свой телефон; на фотографии, сделанной с высоты третьего или четвертого этажа, видны толпящиеся внизу мертвецы.

– Какие зомби? – лениво интересуется проснувшийся Максим.

Маша протягивает телефон ему.

– Фейк ради хайпа, – говорит Максим.

– Было несколько звонков от совершенно разных людей, – отвечает Маша. – А этот снимок сделала двоюродная сестра Иры, которая работает судебным приставом.

– А если это не фейк, то мне как-то… – Максим запинается в поисках нужного слова.

– И мне тоже, если честно, – говорит Алексей. – Лучше бы дождаться, пока полиция наведет порядок и…

– И приехать к шапочному разбору! – сердится Маша. – Успех – это успеть! И потом мы же не станем очертя голову лезть в самое пекло. Мы осторо-о-ожненько …

– Твое «осторо-о-ожненько» и есть «в самое пекло», – усмехается Алексей. – Предупреждаю заранее, что собственную безопасность я ставлю выше рабочих интересов.

– И я! – поддакивает Максим. – Я жить хочу. Спокойно.

– И чего вы в журналистику поперлись, такие осторожные? – ехидно интересуется Маша. – Если хотите спокойной жизни, то шли бы работать на молокозавод, в кефирный цех.

– Почему в кефирный? – спрашивает Алексей.

– Да потому что от ваших кислых физиономий молоко без закваски бы скисало! – смеется Маша.

Машина уже едет к Верхнему Сволочку. Маша настолько взволнована, что забывает предупредить Раймонда Ренольдовича о срыве «рандеву».

Верхний Сволочок, 19 февраля 2019 года, вторник, 08:15

Коттедж Зажерильского. Из окна своей спальни Наина Семеновна смотрит на мертвецов, выстроившихся вдоль трехметрового кирпичного забора. Забор, как таковой, им не помеха, проникнуть на территорию мешает магическая защита – накрывающий коттедж огромный купол, словно бы сотканный из тонких огненных проволочек. Рядом с Наиной Семеновной стоит Светлана Витальевна. Обе в ночных рубашках. На голове Наины Семеновны – белый тюрбан с брошью.

– Мамочка, я боюсь! – хнычет Светлана Витальевна. – Вдруг они прорвутся…

– Не прорвутся! – сухо отвечает Наина Семеновна. – Разве что в виде пепла.

– А что нам дальше делать? – Светлана Витальевна достает из кармана халата мобильный телефон и тычет пальцем в экран.

– Ждать и надеяться! – Наина Семеновна отворачивается от окна.

– На кого надеяться, мама?!

– На армию! – рявкает Наина Семеновна. – Когда дело швах, только на армию и надежда! Да брось ты телефон мучить! Во-первых, моя защита не пропускает волны, а, во-вторых, Игорек тебе все равно не ответит.

– Почему?! – Светлана Витальевна протяжно всхлипывает. – Я пока еще с ним развод не обсуждала…

– Да при чем тут развод! Его эти гаврики, – Наина Семеновна кивает в сторону окна, – давно на мелкие кусочки разорвали!

– Неужели?! – Светлана Витальевна роняет телефон на пол и в ужасе прижимает обе руки ко рту.

– Присядь! – командует Наина Семеновна, толкая дочь к ближайшему креслу.

Светлана Витальевна послушно садится. Наина Семеновна встает над ней, скрестив руки на груди.

– Я могу рассказать тебе подробности, – говорит она. – У Игорька кто-то увел собранную кровь, которая была нужна для оживления мертвецов, а он провернул тот же фокус с нашим олухом Женечкой, причем ухитрился подсунуть ему вместо человеческой крови свиную. Этой ночью Женечкины люди полили землю на кладбище свиной кровью, а я попыталась призвать мертвяков, но ничего не добилась. Однако, свиная кровь напитала землю черной энергией, которая всегда содержится в крови, отданной против желания. А потом Игорек вылил на свиную кровь человеческую и произвел обряд призыва… Хотела бы я знать, кто его этому научил!.. Черная энергия сделала мертвяков неуправляемыми и охочими до живого мяса. С кем они, по-твоему, расправились в первую очередь?

– Мама, не надо! – Светлана Витальевна умоляюще складывает ладони; по щекам ее стекают крупные слезы. – У меня сейчас сердце разорвется!

– Было бы по кому разрываться! – фыркает Наина Семеновна и ворчит себе под нос: – Ну что за мужики пошли – если не урод, то болван!

– А их нельзя как-нибудь обратно… А? – с надеждой спрашивает Светлана Витальевна.

– Пробовала, – Наина Семеновна поджимает губы. – Но ничего не получилось. Смешение кровей дало мертвякам устойчивость к любым заклинаниям, в том числе и к отменяющему. Можно ставить магические преграды на их пути, как это сделала я, но бить магией по ним бесполезно.

– О-о-о-о-о! – стонет Светлана Витальевна, заламывая руки. – Они же теперь расползутся повсюду… И до Питера дойдут… А там Боренька…

Светлана Витальевна падает на колени, прячет лицо в ладонях и рыдает навзрыд.

– Да кончай ты истерить! – рявкает Наина Семеновна. – Без тебя тошно! До Питера они не дойдут. Им нельзя отходить от места упокоения дальше, чем на девять старинных миль, по-нынешнему… – она на секунду-другую призадумывается, – на шестьдесят семь километров!

Светлана Витальевна рыдает еще сильнее.

Наина Семеновна меняет тактику. Она приседает на корточки рядом с дочерью, гладит ее голове и ласково говорит:

– Успокойся, донюшка. Мама здесь, она не даст тебя в обиду. Скоро придут солдатики и сожгут этих тварей к… матери. А пока хочешь я тебе оладушков испеку? Воздушных, как ты любишь?

Светлана Витальевна перестает рыдать, отнимает руки от лица и смотрит на мать доверчивым взглядом.

– С вишневым вареньем? – спрашивает она. – Да?

– И с вишневым, и с малиновым, – Наина Семеновна встает и помогает подняться дочери. – И медок найдется, и сметанка… А потом я тебе «Руслана и Людмилу» почитаю, хочешь? Пушкин – наше всё!

Светлана Витальевна улыбается и кивает. Наина Семеновна берет ее за руку и идет к двери. Светлана Витальевна послушно топает за ней.

Москва, 19 февраля 2019 года, вторник, 12:40

Бар «Кладовая клурикона». Бармен скучает за стойкой, ожидая, пока только что вошедший гость – молодой бородач в двубортном бушлате с капюшоном – определится с выбором напитка. В углу сидит небритый мужчина средних лет в модном свитере с высоким горлом. Перед ним на столе – раскрытый ноутбук, блокнот, авторучка и полупустой бокал пива.

В бар входит девушка в черной стеганой куртке, черных джинсах и черной вязаной шапочке, очень похожая на Машу. Она останавливается у барной стойки, слева от бородача. Мужчина в свитере встает и направляется в туалет. По дороге он переглядывается с барменом. Тот кивает – обещает приглядеть за ноутбуком.

– Налейте, пожалуйста, «ИЗС», – говорит бородач. – Как это, кстати, расшифровывается?

– Изыди здравый смысл, – отвечает бармен и оборачивается к подносу с чистыми бокалами.

Девушка легонько встряхивает правой рукой, в которой оказывается нож с узким длинным лезвием. Молниеносное движение – и бородач, которому нож пронзил сердце, валится на пол. Он еще не успел упасть, а девушка уже перескочила через стойку и полоснула бармена ножом по горлу. Взмах левой руки – и чистые бокалы падают на пол, весело звеня. Обратный прыжок через стойку больше похож на полет огромной птицы, потому что заканчивается он у двери туалета. Войдя внутрь, девушка всаживает нож в спину мужчине, стоящему у писсуара. Тот падает так, что голова его оказывается в писуаре. Девушка усмехается, достает из кармана куртки Машину шапочку, украденную Раймондом Ренольдовичем, и вкладывает ее в правую руку покойника. Свою шапочку она снимает и прячет в карман. Затем подходит к раковине, тщательно, с мылом, моет нож и также тщательно вытирает его бумажными салфетками. Спрятав нож в рукаве, она выходит из туалета, стараясь не наступать в кровь, вытекшую из тела бородача, подходит к барной стойке, перегибается через нее и достает табличку «ЗАКРЫТО». Выйдя наружу, девушка вешает табличку на дверь, поправляет, чтобы та висела ровно и уходит неторопливым шагом.

Деревня Свирово (35 км от Верхнего Сволочка) 19 февраля 2019 года, вторник, 12:55

Временный блокпост. Трасса перегорожена двумя армейскими грузовиками, поперек нее растянута «колючая» лента. Солдаты насторожены, держат автоматы наготове. Из кузова одного грузовика высовывается ствол крупнокалиберного пулемета «Корд». Алексей с Максимом сидят в машине. Маша стоит возле нее и разговаривает с молодцеватым старшим лейтенантом – начальником блокпоста.

– Ну поймите же – у нас задание! – говорит она. – Мы должны сделать репортаж…

– У вас – задание, а у меня – приказ, – отвечает старлей. – Район закрыт, въезд только по спецпропускам. Если вам нужен репортаж – снимайте здесь. Готов дать интервью, мне не жалко.

– Интервью – это обязательно, – Маша обворожительно улыбается. – Но – после хроники, на обратном пути…

– Обратного пути у вас не будет! – перебивает старлей. – Там тако-о-ое творится…

– А вы там были? – загорается Маша.

– Нет, только слышал кое-что.

– Я тоже кое-что слышала, – Маша с надеждой смотрит на собеседника. – А теперь хочу увидеть…

Старлей меняет тон на официальный, вскидывает правую ладонь к ушанке и говорит:

– Проезд закрыт! Прошу покинуть блокпост.

– С таким отношением к представителям СМИ вы никогда не сделаете карьеру! – выпаливает Маша и садится в машину, громко хлопнув дверью.

– Спокойнее! – говорит Алексей. – Не в такси…

Старлей машет рукой – уезжайте.

Алексей включает зажигание, сдает назад, разворачивается и едет по направлению к Твери.

– У меня азарт пробудился, – говорит Максим. – Терпеть не могу, когда меня куда-то не пускают. Меня сразу туда тянет…

– А меня-то как тянет, – Маша горестно вздыхает и косится на Алексея.

– На чужой машине меня тоже бы, может, туда потянуло, – говорит Алексей. – Но на своей что-то не тянет. Совсем, от слова «ничуть».

– Тебе выписали командировку, – напоминает Маша. – Если с машиной что-то случится, канал оплатит ремонт. В крайнем случае – получишь компенсацию и купишь новую тачку. Эта все равно скоро развалится.

– Если так дверями хлопать, то развалится, – соглашается Алексей. – А командировку, если ты не забыла, мне выписали в Москву, на выставку шоколада. Мы разве в Москве?

– Но это же особый случай… – укоризненно говорит Маша. – Мы получили новое задание, так что командировка действует.

– Леха, лови момент! – советует Максим. – Если до компенсации дело не дойдет, то хотя бы приведешь тачку в порядок за конторский счет!

– Вашими молитвами… – ворчит Алексей.

– Дело твое, – Маша оборачивается к Максиму. – Ты со мной или с ним?

– Я с вами, – уклончиво отвечает Максим.

– Лично я в Тверь не еду! – заявляет Маша. – Леша, тормози! Я выхожу!

– И что ты будешь делать одна на трассе? – не без сарказма интересуется Алексей. – Да еще и в такую мерзкую погоду?

Погода и впрямь мерзкая – повалил мокрый снег, превращающийся на земле в грязь, и подул северо-восточный ветер.

– Найду попутку или что-нибудь еще придумаю! Тормози!

Алексей сильнее нажимает на педаль газа.

– Я на ходу выпрыгну! – угрожает Маша. – Останови машину, я сказала!

– Машуль, не стоит… – говорит Максим.

– Я тебя одну здесь не брошу! – добавляет Алексей. – Так нельзя. Мы же команда!

Маша хочет что-то ответить, судя по взгляду – весьма резкое, но срывается на плач и плачет навзрыд.

– Мы сейчас свернем на Старое Дурово и попробуем пробиться к Сволочку окольными партизанскими тропами, – спокойно говорит Алексей. – Я эти места хорошо знаю. Нас историк водил в походы по местам боев сорок первого года…

– Вот что бы сразу не согласиться, – дрожащим голосом говорит Маша. – Обязательно надо до слез довести! Вредный!

– Слезки, что слюнки: потекут, да и обсохнут, – примиряюще говорит Макс. – Ты, Машуль, на Леху не сердись. Он не вредный, просто соображает медленно. Тугодум!

– Я сейчас кого-то высажу! – Алексей демонстративно сбрасывает скорость.

– Нельзя! – отвечает Максим. – Мы же команда и должны держаться вместе.

Алексей прибавляет скорость. Глаза у Маши пока еще влажные, но она уже улыбается.

Верхний Сволочок, 19 февраля 2019 года, вторник, 13:30

Коттедж Зажерильского. Из окна своей спальни Наина Семеновна, одетая в строгий черный халат, смотрит на стоящих у забора мертвецов. На голове у нее не черный, а белый тюрбан. Наина Семеновна что-то тихо бормочет и время от времени щелкает пальцами. При каждом щелчке «проволочки» защитного купола начинают сверкать чуть ярче.

Входит Светлана Витальевна. Она в розовом махровом халате, из-под которого выглядывает подол ночной рубашки. Глаза заплаканные, выражение лица растерянное. Светлана Витальевна подходит к матери, бросает взгляд на мертвецов и тут же отворачивается от окна.

– Когда они уйдут, мама?! – капризным тоном спрашивает она.

– Когда их прогонят, – сухо отвечает Наина Семеновна, не глядя на дочь. – Не мешай! Ты же видишь, что я укрепляю защиту. И приведи себя, пожалуйста, в порядок! Чтобы к обеду вышла в нормальном виде!

– Какой обед, мама?! – удивляется Светлана Витальевна. – Я после твоих оладушков и ужинать не смогу.

– Все должно идти своим чередом! – Наина Семеновна щелкает пальцами три раза подряд и поворачивается к дочери. – В два часа у нас обед! Ты можешь ничего не есть, если тебе не хочется. Но приходи. Обсудим перспективы.

– Какие тут могут быть перспективы?! – Светлана Витальевна заламывает руки. – Что нам обсуждать, мама?! Когда нас сожрут мертвецы?!

Ее губы начинают подергиваться, а глаза влажнеют.

– Дура! – Наина Семеновна дает дочери звонкую оплеуху. – Прекращай истерить! Никто нас не сожрет и вообще не все так плохо, как может показаться. Перед нами открываются новые горизонты! Появляются новые возможности!

– Какие возможности, мама? – лепечет Светлана Витальевна. – О чем ты?

Наина Семеновна укоризненно смотрит на дочь – ах, ну какая же ты все-таки дура!

– Муженька твоего нет в живых, – говорит она, – и всей его банды тоже…

– Теперь ничто не мешает мне выйти замуж за Женечку, – Светлана Витальевна робко улыбается. – Если он, конечно, жив…

– В Женечке я ошиблась! – Наина Семеновна сердито поджимает губы. – С виду – орел, а на деле – курица. Позволил обвести себя вокруг пальца… И кому?! Игорю!.. Да еще и меня в неловкое положение поставил! Нет, мне такой зять не нужен!

– Но я его люблю, мама… – улыбка Светланы Витальевны становится шире. – Люблю и буду любить…

Наина Семеновна иронично хмыкает, шепчет что-то под нос и громко хлопает в ладоши. В камне на ее тюрбане вспыхивает тусклая искорка. Светлана Витальевна от хлопка вздрагивает – ей кажется, что она получила очередную оплеуху.

– У него руки холодные, – брезгливо морщится Светлана Витальевна. – И взгляд неприятный… И вообще он противный, на ящерицу похож… А знаешь куда он меня на свидание водил? В гей-клуб!

Наина Семеновна сочувственно качает головой.

– Если его мертвяки не сожрали, то свои прикончат, – говорит она. – Стая подчиняется вожаку до первого серьезного промаха. Потом между албасовцами начнется распря. Это даст нам время…

– Кому это «нам»? – перебивает Светлана Витальевна.

Наина Семеновна демонстративно озирается по сторонам.

– Нам – это тебе и мне, – говорит она. – Ну их к черту, этих мужиков. Пора устанавливать матриархат. Ты станешь главой объединенного района…

– Я?! – ужасается Светлана Витальевна. – Я не смогу… Да и как вообще…

– Станешь и сможешь! – Наина Семеновна смотрит дочери в глаза. – А если еще раз меня перебьешь – «молчанку» на неделю наложу. – Ты станешь главой объединенного района, создашь свою команду и будешь руководить, прислушиваясь к моим мудрым советам. И все у нас с тобой будет хорошо! Мы сделаем из района такую конфетку, что к нам со всей страны будут ездить опыт перенимать.

– Будут ездить опыт перенимать… – шепотом повторяет Светлана Витальевна.

– Мужики вокруг тебя будут толпами виться, – продолжает Наина Семеновна. – Будешь жить в полное свое удовольствие… Только уговор – замуж больше не выходить! Не хочу никаких зятьев! Устала!

– Я и сама устала! – взгляд Светланы Витальевны обрел уверенность, а выражение ее лица стало надменным. – Хочу удовольствий без обязательств!

Верхний Сволочок, 19 февраля 2019 года, вторник, 14:25

Городская окраина. Одноэтажные дома. Вокруг ни души. Максим протирает тряпкой стекла машины Алексея. Сам Алексей, стоит опершись левой рукой на открытую водительскую дверцу. В правой руке он держит монтировку. Алексей напряженно озирается по сторонам. Маша сидит на переднем пассажирском сиденье, в руках у нее телефон.

– А мертвецы все молодеют, в них больше жизни с каждым днем, – тихо напевает Максим. – Они хохочут и пьянеют, и пляшут под слепым дождем…

– Смени пластинку! – нервно требует Алексей.

– Dead love couldn't go no further, рroud of, and disgusted by her… – поет Максим. – Push, shove, a little bruised and battered. Oh Lord, I ain't coming home with you…^[2]

– Макс, прекрати! – одергивает Маша. – Не нагнетай!

– Нам песня строить и жить помогает, – дурачится Максим. – Она, как друг, и зовет и ведет! И тот, кто с песней по жизни шагает, тот никогда и нигде не пропадет!^[3]

Он отшвыривает грязную тряпку в сторону, садится в машину и нажимает кнопку блокировки дверцы. То же самое делает Алексей. Монтировку он сует под сиденье. Максим достает из кофра камеру и включает ее.

У Маши в сумке раздается звук уханья филина. Маша достает телефон и бодрым голосом говорит:

– Слушаю вас, Сергей Михайлович!.. Мы стоим у блок-поста и ждем новостей… Пока все тихо… Да я при всем желании не смогу, потому что никого не пропускают… Я понимаю… Нет… Да… Нет, до утра мы тут торчать не станем. Подождем еще пару часов и поедем в Тверь… Я всегда благоразумна…

Алексей иронично хмыкает. Маша показывает ему кулак.

– Хорошо, мы поедем прямо сейчас… – продолжает она. – Уже едем! Леша, заводи машину и рули в Тверь!.. До связи!

Маша убирает телефон в сумку и выжидательно смотрит на Алексея, который уже включил зажигание.

– Куда едем? – спрашивает Алексей.

– В Тверь! – отвечает Маша. – Через Сволочок.

– Интересно, а откуда взялось такое прикольное название? – спрашивает Максим.

– От сволочей, которые тут жили, – отвечает Маша. – Так назывались бурлаки, перетаскивавшие суда посуху. А еще «сволочью» называли всякий сор, собранный с поля бороною, отсюда и ругательство пошло.

– Был Сволочок, а стал Мертвячок, – Максим берет камеру наизготовку.

Машина трогается с места.

– Прем напролом! – говорит Маша. – Сначала по тракту, а затем по трассе… Максик, не подведи, на тебя вся надежда!

Алексей хмурится – он считает, что сейчас вся надежда на него.

Машина едет по пустой улице. Почти во всех домах выломаны ворота и двери, много окон разбито, изредка попадаются искореженные автомобили, но ни людей, ни мертвецов не видно.

– Может, они днем спят? – говорит Максим, снимающий на камеру правую сторону улицы.

– Вряд ли, – отвечает Алексей. – Думаю, что они успели хорошо выспаться.

– Скорее всего, они тусят на кладбище, – предполагает Маша. – Макс! Возьми прицел налево, оно скоро будет.

– На кладбище мы не поедем! – жестко отрезает Алексей.

– Даже останавливаться не станем, – успокаивает Маша, – просто проедем мимо – и все. Остановка у нас в Твери.

Около кладбища Алексей немного сбрасывает скорость, но этого можно было и не делать, потому что ничего интересного Максиму снять не удается. Такое впечатление, будто на кладбище никого нет.

– Может по могилкам разбрелись… – говорит Максим.

Алексей прибавляет скорость.

– Может, их уже разогнали? – предполагает он.

– Тогда бы здесь были бы солдаты и полиция, – возражает Маша. – Да и когда бы успели? Мы были на блокпосте полтора часа назад.

– Въезжаем в центр, – говорит Алексей.

На перекрестке он сворачивает налево.

– А где наша гостиница? – интересуется Максим.

– Сейчас будет, – отвечает Алексей. – Справа.

Максим разворачивает камеру объективом вправо.

– В принципе, пустой разгромленный город – это уже ценный материал, – говорит Маша. – Но хотелось бы…

Бум! Крупный обломок тротуарного бордюра пробивает ветровое стекло и краем больно ударяет Машу по колену. Алексей не справляется с управлением – машина резко виляет вправо и врезается в дерево. Никто из пассажиров не пострадал (если не считать ушибленного Машиного колена). Инстинкт самосохранения заставляет выйти из машины и спасаться бегством, при этом Алексей не забывает про монтировку, а Максим – про камеру. С противоположной стороны улицы к ним приближается группа мертвецов. Одни выглядят как скелеты, у других сохранились остатки плоти, а один одет в запачканный грязью костюм. Походка у мертвецов вихляющая, медленная.

– Ухх-ху! Ухх-ху! – негромко стонут мертвецы.

Маша, Алексей и Максим несколько секунд стоят у машины и остолбенело смотрят на мертвецов, а затем бегут – Алексей с Машей направо, а Максим налево. Мертвецы разбиваются на две группы и ускоряются. Бегут они так же быстро, как и живые, но часто сталкиваются друг с другом или же спотыкаются и падают. Алексей хватает прихрамывающую Машу за руку и тянет ее в переулок, который ведет к заброшенной дореволюционной ткацкой фабрике. Наличие «заброшки» в центре города объясняется просто – Зажерильский всячески способствовал разрушению этого комплекса исторических зданий для того, чтобы выстроить на месте фабрики торговый центр.

Преследователей становится больше. Где-то вдалеке слышится пронзительный человеческий крик. Алексей с Машей забегают в какой-то подвал и захлопывают за собой тяжелую металлическую дверь. Алексей впотьмах нашаривает засов, который довольно легко задвигается.

«А вот если бы я стала актрисой…». Не додумав, Маша теряет сознание.

Москва, 19 февраля 2019 года, вторник, 14:50

Большой кабинет в Министерстве обороны Российской Федерации. Длинный совещательный стол, проектор под потолком, за спиной хозяина кабинета – невысокого худощавого генерала-полковника висят портреты президента и генералиссимуса Суворова. За совещательным столом сидят напротив друг друга Георгий Людвигович Флавианский и атлетически сложенный генерал-майор.

– Кроме магии, их можно уничтожить только огнем или взрывом! – говорит Флавианский. – Огонь превращает их в пепел, в прах – конечную цель любого бытия. Взрыв же рассеивает на мельчайшие фрагменты, которые не способны к активным действиям и быстро разлагаются…

– Взрывы исключаются, – строго говорит генерал-полковник. – Огонь? Хм… С огнем есть свои сложности…

– Нужны эти… как их… – Флавианский морщит лоб. – Огнеметы! Я видел в кино. Очень удобная штука…

– Ранцевые огнеметы, которые вы видели в кино, сняты с вооружения в семьдесят пятом году, – генерал-полковник переглядывается с генерал-майором. – Я их уже не застал. Сейчас у нас есть реактивные пехотные огнеметы «Шмель», которые стреляют термобарическими снарядами. Тоже не вариант. Это как из пушки по воробьям и, вдобавок, большие разрушения.

Генерал-майор выжидательно смотрит на генерал-полковника. Тот кивает.

– У китайцев есть, – говорит генерал-майор. – «Тип-74», аналог нашего «ЛПО-50». Обучение личного состава займет два часа, там же все просто. У вьетнамцев они тоже имеются.

– С вьетнамцами вопросы решаются быстрее, – генерал-полковник негромко хлопает ладонью по столу. – Георгий Людвигович, а что вы можете посоветовать относительно действий по блокированию района?

– Можно вообще ничего не делать, потому что восставшие мертвецы не могут удаляться от места своего упокоения дальше, чем на 9 старорусских миль, – менторским тоном отвечает Флавианский. – Одна миля равняется семи верстам, что составляет чуть меньше семи с половиной километров. Таким образом, передвижения восставших ограничены радиусом в шестьдесят семь с половиной километров. Именно по этой причине мертвых невозможно собирать в большие армии.

– Поверить не могу… – генерал-полковник хмурит брови. – Видел то, что сняли с вертолета, а поверить все равно не могу…

– Магический и немагический миры сосуществуют в разных плоскостях, – Флавианский вежливо улыбается. – Вроде бы и рядом, но очень далеко друг от друга.

Верхний Сволочок, 19 февраля 2019 года, вторник, 15:30

Маша и Алексей находятся в подвальной комнате, освещаемой факелом, сделанном из палки и бумаги, который держит Алексей. Комната довольно большая, но свободного пространства здесь мало, потому что вдоль стен навалена разная рухлядь, а в одном углу ее просто до потолка. Снаружи гулко стучат в дверь.

– Когда-то тут была мастерская, – говорит Алексей, указывая левой рукой на цельносварный металлический верстак с прикрепленными к нему тисками (и верстак, и тиски покрыты ржавчиной). – А потом сюда начали сваливать всякий хлам…

Стук в дверь становится громче. Маша испуганно вздрагивает.

– Дверь крепкая, – успокаивающе говорит Алексей, – да еще и открывается наружу. Без сварочного аппарата или специнструмента ее не открыть. А я что-то сомневаюсь, чтобы жмурики умели варить и вскрывать.

– Все равно страшно, – тихо говорит Маша.

– Вентиляция здесь есть, – Алексей подносит факел к дыре под потолком, в которую сразу же втягивается пламя. – Не задохнемся.

– Не задохнемся, так помрем от жажды, – Маша горько вздыхает. – Хрен редьки не слаще.

– Здесь прохладно, суток пять мы сможем протянуть без воды, а за это время с ними разберутся, – Алексею тоже не по себе, но он старается держаться уверенно. – Не помрем!

– Не помрем, так с ума сойдем, – Маша снова вздыхает. – Не знаю, как ты, а я под эту музыку точно свихнусь. Давай будем реалистами и признаем, что положение у нас аховое, практически безвыходное.

– Подержи-ка, – Алексей передает Маше факел и начинает составлять вместе пустые деревянные ящики, сложенные штабелем в углу.

Из восьми поставленных вверх дном ящиков получается некоторое подобие кровати. Алексей покрывает конструкцию листом рубероида, а затем снимает с себя куртку и скатывает ее валиком в подобие подушки.

– В безвыходном положении нет ничего лучше сна, – говорит он, забирая у Маши факел. – Ты пока поспи, а я поковыряюсь в этих сокровищах Нибелунгов. Может и найду что-то полезное.

– Яду! Найди мне яду! – шепотом истерит Маша.

– Уайт-спирит подойдет? – Алексей отставляет факел подальше в сторону и поднимает с пола пятилитровую канистру.

– Это что-то химическое? – брезгливо морщится Маша.

– Керосин, – Алексей ставит канистру обратно. – Думаю, что от стакана вполне… А ну-ка подержи еще!

Маша держит факел. Алексей копается в «сокровищах», выуживая из куч то пластиковые бутылки, то алюминиевую проволоку, то какую-то ветошь. В особый восторг его приводят несколько флаконов с распылителем из-под жидкости для очистки стекол.

– Живем, Машуль! – говорит он, забирая факел обратно. – А теперь ты должна хорошо выспаться. Денек предстоит хлопотный.

– Скорее уж ночка, – Маша смотрит на наручные часы. – Сейчас без четверти четыре.

– Ночка нам даже удобнее, – усмехается Алексей.

Маша осторожно ложится на «кровать», кладет голову на подушку и тут же засыпает. Алексей пристраивает факел в глубокую стенную щель над верстаком, находит на полу палку, отрывает немного упаковочной бумаги от стоящего у стены рулона и начинает мастерить новый факел.

Москва, 19 февраля 2019 года, вторник, 16:15

Бар «Кладовая клурикона». Работает следственно-оперативная группа. Двое мужчин в цивильных костюмах смотрят на компьютере в подсобке записи, сделанные камерами видеонаблюдения.

– Месть, – веско говорит один, атлетически сложенный брюнет.

– Да, – соглашается другой – невысокий краснощекий блондин с пивным брюшком. – Если бы…

– То ограничились бы барменом, – подхватывает Брюнет.

– Когда? – спрашивает Блондин.

– Хм… – Брюнет задумчиво морщит лоб. – Недавно. Не перекипело еще, потому и так.

– А может долго готовилась? – предполагает Блондин.

Вместо ответа Брюнет включает запись с того момента, когда в руке девушки появляется нож.

– Да, – кивает Блондин. – Бокалы…

– И шапочка, – добавляет Брюнет.

– Расслабилась, – усмехается Блондин.

– Оно расслабилось, – поправляет Брюнет, с нажимом на «о».

Второй в замедленном режиме включает запись прыжка через стойку.

– Соглашусь, – кивает Брюнет. – Ищем тренированную обидчивую дилетантку, недавно посещавшую это заведение.

Великий Новгород, 19 февраля 2019 года, вторник, 22:05

Роскошный номер-люкс в отеле «Старик Каренин». Албасов, одетый в белый махровый халат сидит в кресле перед телевизором, на экране которого один музыкальный клип сменяется другим. Напряженно-сосредоточенное выражение лица свидетельствует о том, что Евгений Васильевич обдумывает какую-то сложную проблему.

Раздается тихий стук в дверь – тук, тук-тук, тук-тук-тук, тук. Евгений Васильевич встает, подходит к двери и впускает в номер Геныча, одетого в черную кожаную куртку и черные джинсы. На голове у Геныча винтажная широкополая черная шляпа, похожая на те, что носили в первой половине ХХ века американские гангстеры, а на руках черные кожаные перчатки.

– Жарковато тут, – говорит Геныч, расстегивая куртку.

– Пар костей не ломит, – отвечает Евгений Васильевич.

Он поворачивается и идет к креслу. Быстрым движением Геныч выхватывает из ножен, закрепленных на подкладке куртки, большой метательный нож и бросает его в спину Евгению Васильевичу. Нож вонзается под левую лопатку. Евгений Васильевич издает короткий сдавленный хрип и падает ничком на ковер. Геныч подходит к Албасову, садится на корточки, плавным движением извлекает нож из раны, вытирает его о халат и убирает в ножны. Встает, смотрит на труп и вдруг смачно плюет на него.

В кармане халата Евгения Васильевича звонит телефон. Геныч выходит из номера, тихо закрыв за собой дверь.

Верхний Сволочок, 19 февраля 2019 года, вторник, 22:30

Подвальная комната освещается укрепленным на стеле факелом, под которым с одной стороны лежат новые факелы, а с другой – несколько прогоревших. Алексей будит Машу, осторожно касаясь ее плеча.

– Машуль! Доброе утро! Вставайте, графиня, вас ждут великие дела!

Маша открывает глаза, испуганно ойкает, но сразу вспоминает недавние обстоятельства.

– Они ушли? – с надеждой спрашивает она и садится.

Снаружи стучат в дверь.

– Они сейчас уйдут! – жестко говорит Алексей. – И возьмут с собой свое белье!

– Какое белье? – недоумевает Маша.

– Так, – усмехается Алексей. – Слова из одной старой песни.

Маша смотрит на часы, потом достает из кармана куртки мобильный, «оживляет» его и уныло говорит:

– Папа, наверное, уже с ума сходит…

– Скоро ты сможешь ему позвонить! – обнадеживает Алексей.

В дверь стучат сильнее.

Алексей присаживается рядом с Машей.

– Пока ты спала, я сделал три огнемета и нашел весьма неплохой топор, говорит он. – С таким арсеналом можно идти на прорыв. Я иду первым с топором и большим огнеметом, а ты прикрываешь меня сзади с двумя маленькими…

Маша смотрит на него непонимающим взглядом.

– Пойдем, покажу!

Алексей встает и ведет Машу к двери, возле которой сложен «арсенал». Сначала он берет в руки колун на долгом, крепком на вид топорище.

– Битый час о кирпич точил, – говорит он, осторожно пробуя лезвие подушечкой большого пальца. – Бриться можно.

Дальше Алексей показывает Маше маленькие огнеметы – литровые пластиковые бутылки с накрученными на них ручными пульверизаторами. Бутылки обмотаны черной изолентой. Также из изоленты сделаны вертикальные перетяжки, под которые просовываются руки. Эти перетяжки позволяют крепче держать огнеметы. От горлышек бутылок тянутся вперед алюминиевые проволоки, концы которых загибаются кверху примерно в пятнадцати сантиметрах от «носиков» пульверизаторов. На загнутые концы намотаны тряпичные лоскуты.

– Это работает так, – Алексей ставит огнеметы на пол, берет в руки канистру с уайт-спиритом и осторожно капает понемногу на каждую тряпочку; заодно он смачивает «фитиль» более крупного огнемета, сделанного из двухлитровой бутылки. – Смотри.

Он берет в правую руку один из маленьких огнеметов, поджигает зажигалкой «фитиль», вытягивает руку вперед, по направлению к двери, и нажимает на курок пульверизатора. От фитиля примерно на метр вперед выстреливает пламя.

– Ух ты! – восхищается Маша.

– Штука экономичная, но малость опасная, – говорит Алексей. – Но ничего лучше из этого хлама сделать нельзя. Твоя задача – «стрелять» по сторонам. Только, смотри, меня не подожги, а то ведь я за спиной остатки горючего в канистре понесу. Фитилек горит хорошо, думаю, что ветер его не потушит.

Алексей делает правой рукой несколько резких взмахов. Фитиль не гаснет. Алексей довольно улыбается и гасит его при помощи узкой длинной консервной банки.

– Эх, нам бы краскопульт, да канистру бензина! – мечтательно говорит он. – Мы бы тогда устроили бы им филиал ада… Но и так справимся… Должны! А то вдруг этих гадов не сразу отсюда выкурят.

– Стра-а-ашно… – шепотом признается Маша.

– Мне тоже страшно, – отвечает Алексей. – А что делать? Давай отойдем от двери, и я расскажу тебе план наших действий.

Они возвращаются к «кровати» и садятся на нее.

– Здесь рядом должна быть водонапорная башня, – тихим голосом начинает Алексей.

– Помню! – кивает Маша.

– А какая там дверь на смотровую площадку помнишь? – спрашивает Алексей.

Маша отрицательно качает головой.

– Солидная, как люк на боевом корабле, – с видом заправского моряка говорит Алексей. – Башня высокая, не меньше тридцати метров и гладкая, они по стенам к нам не залезут. А еще у башни стоит кафешка! Там, возможно, удастся разжиться едой и водой. Ну а если нет, то не страшно. Голубями обойдемся.

Перспектива питаться голубями Машу явно не радует. Она брезгливо морщится, но находит силы для шутки.

– А пить что будем – голубиную кровь?

– Ее самую, – серьезно отвечает Алексей. – На безводье и кровь – пиво. Повяжи под куртку часть мешков, которые лежат на верстаке. В них добычу сложим и как одеяла будем использовать. Как тебе мой план?

– План как план, – уходит от прямого ответа Маша. – Но, по сути, мы только меняем одну ловушку на другую.

– На свежем воздухе – раз! – Алексей поднимает на уровень лица правую руку и загибает мизинец. – Там нас не затопит, и никто не подожжет – два! Оттуда мы будем наблюдать за обстановкой и сможем звать на помощь – три! Да, вдобавок, есть шанс разжиться едой-водой – три! Минус только один – здесь теплее, но там есть какие-то комнаты, я четко помню две двери и вообще можно спать в обнимку, так гораздо теплее.

– А ты после этого на мне женишься? – доверчиво-проникновенно спрашивает Маша. – Женишься, да?

– Машуль… – теряется Алексей. – Что за вопрос?.. Да если хочешь знать, то я и без этого…

Маша смеется. Алексей обиженно надувает щеки и глубоко вздыхает.

– Конфуций сказал: «Не пошутишь и не весело», – говорит, отсмеявшись, Маша. – Не смотри таким букой, Лешик! Ты же знаешь мой характер.

Маша встает, подходит к верстаку, снимает куртку и начинает обматывать торс мешками.

– Надо бы веревочку какую, чтобы крепче держались, – говорит она.

Алексей подходит к ней, берет два мешка, связывает их углами, скручивает в жгут и перевязывает Машу, старательно избегая встречаться с ней взглядами.

– Лешик – бука-бяка! – игриво говорит Маша.

Алексей помогает ей надеть куртку.

– Леша – хороший, – Маша берет лицо Алексея в ладони и смотрит ему в глаза. – Леша очень хороший…

– А Маша – лучше всех! – оттаивает Алексей и пытается обнять Машу за плечи, но та ловко уворачивается и начинает оглядываться по сторонам в поисках своей сумки.

Алексей подает Маше сумку и указывает рукой на два оставшихся на верстаке мешка.

– Это для продуктов, – сухо говорит он. – Положи в сумку, чтобы были под рукой.

Маша складывает мешки в несколько раз и сует их в сумку, которую надевает через плечо. Алексей расправляет свою куртку, служившую Маше подушкой, вешает на спину канистру с остатками уайт-спирита, которую две тряпичные лямки превратили в подобие рюкзака, и поджигает фитили на огнеметах. Маша тем временем успевает надеть перчатки.

– Сними, – говорит Алексей. – Без них бутылки держать удобнее. Не бойся, руки не замерзнут.

Маша послушно стягивает перчатки с рук и прячет в карман куртки.

Спустя десять секунд они уже стоят наготове у двери.

– Пошли! – Алексей отодвигает засов топорищем, толкает ногой дверь и с диким воплем бросается вперед.

Маша бежит за ним, то и дело стреляя огнем по сторонам. Вспышки огня освещают мертвецов. Огонь заставляет их держаться на расстоянии, а тех, кто оказывается вблизи, Алексей «угощает» ударами колуна, которым он размахивает очень активно. В Машиной голове вибрирует всего одна мысль: «Только бы не отстать! Только бы не отстать! Только бы не отстать!».

Они благополучно добегают до стоящего у башни кафе, двери и окна которого выбиты. Лихорадочно набирают в мешок упаковки крекеров и печенья, вперемешку с шоколадными плитками – первое, что попалось под руку, оказалось именно тем, что было нужно. В другой мешок Алексей кладет огнеметы свой и один из Машиных.

– Возьми воды! – говорит он, указывая кивком на пятилитровые фляги с водой.

Освещение в кафе не работает, но ночь лунная и этого вполне достаточно.

Маша подхватывает две фляги правой рукой. Узкие пластиковые ручки больно впиваются в ладонь, но сейчас не до таких мелочей. Алексей берет оба мешка левой рукой и закидывает их на плечо.

Путь до башни свободен – мертвецов не видно.

– Кажется жмурики нас потеряли, – шепчет Алексей. – Не стреляй без нужды, чтобы не привлекать внимания.

Они добегают до башни, в быстром темпе поднимаются наверх и натыкаются на запертую металлическую дверь.

– Блинский блин! – Маша роняет фляги с водой на рифленый металл придверной площадки и полном изнеможении падает на колени, но огнемет из левой руки не выпускает. – Ну как мы могли об этом не подумать?

– Все под контролем! – Алексей опускает мешки, ставит рядом с ними колун и достает из внутреннего кармана куртки три куска стальной проволоки. – Я пока ты спала, успел и отмычки изготовить. Следи за лестницей!

Маша ставит свой огнемет на пол, поднимается на ноги и берет обоими руками колун. Алексей управляется с замком за десять секунд. Оказавшись на площадке, Алексей с Машей тратят последние силы на то, чтобы подтащить к двери тяжелую каменную стелу с указанием сторон света, которая стояла в центре. Затем они валятся на выложенный плиткой пол и смеются.

– Мы сделали это! – говорит Алексей. – Теперь мы в безопасности и с провизией!

Маша резко прекращает смеяться.

– Мы в безопасности, – говорит она. – А что с Максом?

Она достает из кармана куртки телефон, смотрит на дисплей и удивляется:

– Надо же – и здесь нет связи.

– То ли эти уроды все базовые станции раскурочили, то ли без питания их оставили, – Алексей сокрушенно качает головой. – Маш, откуда они взялись и что вообще происходит? Это зомби-апокалипсис или пока только репетиция?

Маша молча пожимает плечами.

Тверь, 19 февраля 2019 года, вторник, 23:35

Комната для совещаний в здании Правительства Тверской области. Во главе длинного четырехугольного стола сидит губернатор, полный мужчина с отечным лицом и мешками под глазами. Слева и справа от него по рангу расселись приглашенные. Сергей Михайлович Дюжин сидит в конце левой «шеренги» между начальником областной ГИБДД и президентом медиахолдинга «Тверская правда» Воронцовым, своим основным конкурентом, смуглым длинноносым брюнетом.

– Никакой утечки информации быть не должно! – жестким, официальным тоном говорит губернатор. – Кому положено, те в курсе, а остальным ничего знать не нужно…

Воронцов поднимает руку.

– Что у вас, Николай Николаевич? – раздраженно спрашивает губернатор.

Воронцов резко встает, словно бы подброшенный вверх пружиной (у него вообще все движения резкие).

– Александр Иванович, – вкрадчиво начинает он. – Отсутствие информации способствует распространению ложных слухов и усилению паники. А вот правильно дозированная информация…

– Знаю я, как вы дозируете! – обрывает губернатор. – Из каждой мухи слона раздуть норовите, сенсации стряпаете! Что вы напишете? Что ожившие мертвецы устроили погром в Верхнесволочовском районе? Господи! – губернатор трижды истово крестится, некоторые из присутствующих следуют его примеру. – Я уж, казалось, все повидал – срочную в Афгане служил, при Ельцине в Госкомимуществе работал – но даже мне, – губернатор стучит себя кулаком в грудь, – даже мне понадобилась помощь психолога для того, чтобы переварить эту новость! А что говорить о простых людях? О женщинах? О стариках? Может, по телевизору эти живые трупы покажем? Сергей Михайлович, что вы думаете по этому поводу?

Сергей Михайлович встает. Воронцов плюхается на свой стул и облегченно вздыхает – пронесло, губернатор переключился на конкурента.

– Я думаю только о дочери, – говорит Сергей Михайлович, глядя на стену перед собой. – Она там и от нее уже девять часов нет известий…

– Давайте будем надеяться на лучшее, – участливым тоном говорит губернатор. – Если вам нужно, то можете уйти. Только запомните и подчиненным передайте, что вокруг этого события должен быть создан информационный вакуум. Никакой информации!

– Я вас понял, – отвечает Сергей Михайлович и садится.

– Рано или поздно придется объяснять… – негромко говорит первый заместитель губернатора Купцевич, блондин спортивного вида из категории «молодой, да ранний».

– Не придется, – качает головой губернатор. – Специалисты окажут очевидцам необходимую психологическую помощь…

– Поработают с памятью, – шепчет на ухо Сергею Михайловичу Воронцов.

– …а разрушения мы объясним более… хм… приемлемой причиной. Например – взрывом газа.

Верхний Сволочок, 20 февраля 2019 года, пятница, 00:05

Малая гостиная в коттедже Зажерильского освещена свечами, стоящими в тяжелых бронзовых подсвечниках. Окна наглухо закрыты шторами. Наина Семеновна, в черном халате и белом тюрбане, сидит за круглым столом, накрытым белой скатертью, и раскладывает пасьянс, на этот раз из карт Таро. Карты ложатся пирамидой, во главе которой находится Паж кубков. Закончив выкладывать восьмой ряд, Наина Семеновна кладет карты в обратном порядке – от основания к вершине. Пажа кубков накрывает Смерть, поверх которой ложится перевернутая Колесница.

– Чего и следовало ожидать, – говорит Наина Семеновна. – Дураков сначала обманывают, а затем предают.

Карта Колесница переворачивается в правильное положение.

– Дрянь был человечишко, – говорит сидящий в колеснице возница. – Совсем не пара вашей драгоценной дочери!

– Дерьма кусок, – кивает Наина Семеновна и начинает собирать карты в колоду.

Входит Светлана Витальевна, одетая в розовую ночную рубашку, обильно отделанную кружевами и бантиками.

– Вырядилась словно для брачной ночи! – ворчит Наина Семеновна и кладет колоду на стол. – Кого ждешь?

– Красивое улучшает настроение, мама, – Светлана Витальевна подходит к столу и садится напротив Наины Семеновны. – Должно же быть в жизни хоть что-то приятное!

– Хоть что-то? – ехидно переспрашивает Наина Семеновна. – Опомнись! У нас с тобой все замечательно! Ты стала свободной и не совершила ошибки…

– К которой ты меня активно подталкивала! – столь же ехидно вставляет Светлана Витальевна.

– Света! – Наина Семеновна так сильно бьет кулаком по столу, что колода карт подпрыгивает и рассыпается веером. – Я для твоего блага старалась!

Светлана Витальевна иронично хмыкает.

– А для кого мне еще стараться? – ласково спрашивает Наина Семеновна. – Ты же у меня одна! Единственная и ненаглядная. Ну ошиблась… С кем не бывает?.. Клеопатра тоже ошиблась, когда поверила этому болвану Марку Антонию. Но нас с тобой Провидение уберегло от роковой ошибки. Я вот только сейчас поняла, что оно привело нас к счастью непрямой дорожкой. Протяни руку – и район упадет в нее созревшим яблочком. Слушайся маму – и все у тебя будет! Игоря нет, Албасова нет, а чужаков мы сюда не пустим, клянусь памятью моей бабушки Лили Юрьевны!

Камень на тюрбане полыхает так ярко, что Светлана Витальевна зажмуривается.

– Враг будет разбит! – громовым голосом кричит Наина Семеновна. – Победа будет за нами!

Защитный купол над домом раскаляется добела и стреляет искрами во все стороны. Окружавшие дом мертвецы бегут прочь. Те, в которых попадают искры, сгорают, превращаясь в кучку пепла.

– Как все устаканится, первым делом вернешь девичью фамилию, – говорит Наина Семеновна. – «Светлана Вышневолоцкая» звучит гораздо лучше, чем «Светлана Зажерильская». Я и Бореньке посоветую фамилию сменить. Ну какой он Зажерильский?

Верхний Сволочок, 20 февраля 2019 года, пятница, 00:15

Смотровая площадка водонапорной башни. Маша дремлет в кресле в комнате с табличкой «Посторонним вход воспрещен!». Комната небольшая, кроме кресла здесь стоит стол, над которым висит железный шкафчик с красным крестом на дверце. Лунный свет проникает в комнату через небольшое окно. На столе стоит электрический чайник, бесполезный ввиду отсутствия электричества.

– Машуль! – зовет снаружи Алексей. – Иди сюда!

Маша неохотно встает и выходит на площадку.

– Смотри туда! – Алексей показывает рукой в сторону Твери. – Там сейчас как полыхнуло! Это наши!

Вдалеке, за полосой деревьев, что-то горит. Приглядевшись, Маша понимает, что это не огромный костер, а огненный купол.

– Там что-то светилось, но я думал, что это пожар угасает, – возбужденно тараторит Алексей. – А сейчас понял, что не пожар… Маша! Спасение близко!

В порыве чувств он обнимает Машу и расцеловывает в обе щеки. Маша, в свою очередь, обнимает Алексея, но от поцелуев воздерживается.

– Там под столом есть непочатая бутылка водки, – говорит она, доставая из кармана куртки телефон. – И вообще кресло раскладывается…

– Предлагаешь устроить оргию? – улыбается Алексей.

– Предлагаю устроиться с максимальным комфортом! – строгим тоном отвечает Маша. – Блин! Батарея разрядилась.

– У меня тоже, – вздыхает Алексей. – Теперь вся надежда на Макса и его камеру…

– Главное, чтобы он сам был в порядке! – говорит Маша.

Москва, 20 февраля 2019 года, пятница, 00:35

Спальня в квартире Раймонда Ренольдовича, оформленная в готическом стиле. Темно-серые тканевые обои, массивная дубовая мебель, широкая кровать с кованой спинкой, кованая черная люстра, каменная плитка на полу, вместо ковров – две большие медвежьи шкуры. На комоде – шахматная доска с не доигранной партией, фигуры в средневековом рыцарском стиле сделаны из янтаря и словно бы светятся изнутри. Напротив настоящего окна, задернутого черными шторами, в стене устроено ланцетовидное фальшивое окно с мозаичным витражом, изображающим рыцаря, опершегося на двуручный меч. Витраж подсвечен изнутри. Над входной дверью висит огромная волчья голова – не то охотничий трофей, не то муляж. Раймонд Ренольдович, одетый в темно-лиловый шелковый халат и такие же пижамные брюки, сидит в высоком кресле, размерами напоминающим трон, и разговаривает по мобильному телефону. Выражение его лица сердитое, брови сошлись вплотную на переносице, но говорит он ровным бесстрастным голосом.

– Я не могу запускать руку в основной фонд, это чревато… Передо мной встают точно такие же проблемы, поэтому я вас прекрасно понимаю… Когда цепь рвется, ее чинят, а не продолжают рвать на мелкие части… Разумеется, рвется всегда там, где тонко… К сожалению, я не умею раздваиваться или растраиваться… Имейте в виду, что ваш Выркологяну – аферист. Не советую иметь с ним дела… Я вас предупредил… Выход один – выбрать наименьшее из двух зол… Нет, я бы предпочел не осложнять отношения с бело-голубыми… Нет, я не расист, просто бело-зеленые сговорчивее, поскольку у них нет альтернативных источников… Тем хуже для них… Я не люблю повторять… Бу̀на!

Закончив разговор, Раймонд Ренольдович подходит к комоду, кладет на него телефон и продолжает партию, играя и за белых, и за черных. Ходы следуют один за другим, на обдумывание тратится не более двух-трех секунд. Поставив мат черному королю, Раймонд Ренольдович аккуратно кладет его на доску и тихо говорит:

– А́кта эст фа́буля.^[4]

Верхний Сволочок, 20 февраля 2019 года, пятница, 05:40

Маша стоит у перил и смотрит вниз. Голову она повязала мешком и, вдобавок, накинула капюшон. Руки спрятаны в карманы куртки. Маше холодно – губы посинели, зубы стучат, но она не уходит.

– Что с тобой? – интересуется вышедший из комнаты Алексей.

– Готовлюсь встречать рассвет, – Машины зубы начинают часто постукивать друг о друга. – Люб-блю эт-то дел-ло.

– Рассвет будет около восьми часов, – Алексей смотрит на наручные часы со светящимся циферблатом. – А сейчас без семнадцати шесть.

– Машины, – говорит Маша, продолжая смотреть вниз.

– Что – машины? – не понимает Алексей.

– Внизу – машины! – Маша переводит взгляд на Алексея. – А в машинах аккумуляторы. В моем телефоне хорошая батарея…

– Связи все равно нет, – отвечает Алексей.

– Мне бы хоть десять процентов подцепить… – Машин взгляд становится умоляющим. – Хоть несколько фотографий сделала бы…

– Предлагаешь спуститься и зарядить телефончик? – усмехается Алексей.

– Я сама сп-пущусь. Ког-гда свет-тлее ст-танет. А т-ты сверху смот-три и к-кричи если что. Лад-дно?

– Прохладно! – Алексей берет Машу под руку и ведет в комнату. – Я не позволю тебе так рисковать…

Маша останавливается и резким движением вырывает руку.

– Я не ребенок и ты мне не папочка! – зло говорит она. – Захочу и выйду! А если тебе до лампочки моя безопасность, то можешь не дежурить – переживу как-нибудь!

– Мне-то как раз твоя безопасность не до лампочки! – Алексей повышает голос. – И я не позволю тебе рисковать жизнью! Если эти твари не сожрут тебя во время зарядки телефона, то наверняка сделают это, когда ты попытаешься их сфотографировать!

Маша зябко передергивает плечами и заходит в комнату. Алексей входит за ней, закрывает дверь и прислоняется к ней спиной. Маша садится в кресло, поджимает ноги и обхватывает колени руками.

– Не могли они тут плед завести, – ворчит она. – Никакого представления о комфорте.

– Ничего, – говорит Алексей. – Потерпим! Если не сегодня, то завтра это закончится. Найдут на них управу!

– В том-то и дело, что закончится, – грустно говорит Маша. – Сюда хлынут журналисты…

– Мария Сергеевна! – Алексей снова повышает голос и переходит на официальный тон. – Я не позволю вам выйти отсюда до тех пор, пока с мертвецами не будет покончено. Сейчас имеет значение не то, кто из нас главнее, а то, кто из нас умнее!

– Получается, что мы зря…

– Да – зря! – Алексей почти кричит. – Надо было ехать в Москву к шоколадкам или сидеть в Твери! Все! Финиш! Я больше не намерен потакать твоим капризам! Можешь сказать отцу, чтобы он меня уволил! Мне плевать!

Не зная, как еще можно выразить свои эмоции, Алексей топает ногами.

– Лешик, попей водички, – мягко советует Маша, на которую истерика товарища не произвела никакого впечатления. – Маленькими глоточками, это успокаивает. Или выйди охладись. Только не ори так, не привлекай внимания. Мне не нужно, чтобы у башни собралась толпа…

Алексей закрывает глаза и делает несколько глубоких вдохов.

– После того, что было, мы с тобой уже не просто коллеги, а друзья, – вкрадчиво продолжает Маша. – Друзей не подставляют, на друзей не стучат, так что если даже ты меня поколотишь, я не стану жаловаться отцу…

– Честно говоря – очень хочется! – признается Алексей. – Разложить на кресле попой кверху и вразумить ремнем!

– Если тебе очень хочется, то я не против, – говорит Маша. – Опять же – хоть согреюсь немного. Кстати говоря, мог бы не стоять столбом, а сесть рядом, – Маша сдвигается влево, освобождая место для Алексея. – Было бы теплее…

– Ты меня этим не проймешь! – Алексей продолжает стоять у двери. – А одной тебе камень от двери не убрать. А я тебе помогать не стану. Так что прими реальность такой, какой она есть и смирись.

– Я не люблю смиряться, – Маша виновато улыбается. – Не научилась. Мой девиз: «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас».

– «Пусть старая джинса давно затерта до дыр», – поет Алексей, изображая руками игру на гитаре. – «Пускай хрипит раздолбанный бас»…

– «Не стоит прогибаться под изменчивый мир», – подхватывает Маша. – «Пусть лучше он прогнется под нас. Однажды он прогнется под нас!»^[5] Лешик, а ты классно поешь, когда хочешь.

– Это был мой ответ, – в голосе Алексея появляются металлические нотки. – Я тоже не собираюсь прогибаться под изменчивый мир твоих сумасбродств! Делай что хочешь, но я выпущу тебя отсюда только тогда, когда буду уверен в твоей безопасности! Мужик сказал – мужик сделал!

– Ты не рыцарь! – Маша презрительно фыркает.

– Нисколько, – соглашается Алексей.

– Ты мне не друг!

– Тебе виднее… – Алексей с деланным равнодушием пожимает плечами.

– Ну а раз так, то я могу использовать любые средства для достижения цели, верно?

– Используй! – усмехается Алексей. – Результат будет нулевой.

– Посмотрим, – многозначительно-угрожающе говорит Маша.

Она встает, подходит вплотную к Алексею и вроде бы легонько тычет его в живот указательным пальцем. Алексей сгибается пополам, схватившись за живот обеими руками.

– Ты что? – недоуменно спрашивает он, глядя на Машу снизу вверх. – Больно же!

– Это была демонстрация физического превосходства, – сухо поясняет Маша. – При желании, я могла бы тебя вырубить. Здоровяки вроде тебя обычно смотрят на женщин свысока… Бывает полезно посмотреть и с другой позиции. Это я к тому, чтобы ты не вздумал меня связывать. Не обрадуешься!

Обойдя Алексея, Маша толкает дверь и выходит на площадку. Алексей, придя в себя, выходит следом за ней и видит Машу стоящей на перилах с расставленными в стороны руками.

– Не подходи! – предупреждает Маша. – Я могу психануть, спрыгнуть вниз и стать твоим еженощным кошмаром! Лучше подойди к двери на лестницу.

Алексей выполняет приказание и выжидательно смотрит на Машу.

– Играем в гляделки! – задорно объявляет Маша и осторожно делает два шага вперед. – Если ты вернешь этот булыжник на место, то выиграла я. А если я свалюсь вниз, то выиграл ты. Ставка больше, чем жизнь – на принцип пошли!

– Спустись, дура! – требует Алексей. – Это переходит все границы…

– Еще раз обзовешь – станцую цыганочку! – предупреждает Маша.

– Б…дь! – прочувствованно говорит Алексей, обхватывая руками стелу. – Сволочь! Манипуляторша х…а! Набил бы я тебе морду, да воспитание не позволяет!

Маша ехидно улыбается – кто бы кому набил?

– Стерва! – Алексей тянет стелу от двери. – Сука! Тварь неблагодарная! Змея подколодная! Если бы ты только знала, как я тебя ненавижу! Так бы и придушил собственными руками, только сидеть неохота!..……! Ну просто слов нет – одни эмоции!

Маша спокойно стоит на перилах. Только бледность и сжатые в ниточку губы выдают ее страх.

– Откуда только берутся такие гадины? – Алексей кряхтит от натуги. – Лучше бы я за Максом побежал бы, честное слово!..……! Паразитка!

Алексей торопится изо всех сил. К Маше он повернут спиной. Когда стела оказывается близко к прежнему месту, Маша громко вскрикивает и спрыгивает на площадку.

– Нет! – кричит Алексей. – Маша!

Он роняет стелу, бросается к перилам, сталкивается с Машей, обнимает ее и крепко прижимает к себе.

– Маша! – по обветренному лицу Алексея катятся крупные слезы. – Машенька! Ты живая! Милая моя!

– Ты уж определись, кто я, – говорит Маша. – «Милая» или «сволочная б…дь»? Пусти, задушишь!

– Тебя отпускать опасно, – Алексей разжимает объятья и держит Машу обеими руками за плечи. – Ты опять выкинешь какой-нибудь фокус!

– Леша! – проникновенно говорит Маша. – Ты очень хороший… Я вот даже не знаю… – она замолкает и отводит взгляд в сторону.

– Чего ты не знаешь? – спрашивает Алексей.

– Да ничего я не знаю! – хмурится Маша. – Я просто хочу зарядить телефон и сделать парочку снимков. Вот чисто для самоуважения, понимаешь? – она с надеждой смотрит в глаза Алексею. – Я же профи, а профи всегда дает результат!

Алексей отпускает Машу, подходит к перилам и смотрит вниз. Около башни стоят пять легковушек – две вблизи, а три подальше.

– Ладно, – говорит он. – Зарядим твой телефон. Только вниз спущусь я!

– Нет! – качает головой Маша. – Я, может и сволочная стерва, но не сука. Моя идея – мне ее и претворять.

– Ты это… – мнется Алексей. – Забудь… Мало ли чего не ляпнешь в сердцах?..

– Ты о чем? – Маша удивленно смотрит на него. – Ты же ничего такого не говорил. Ну «милой» разок назвал… С кем не бывает. Только давай не будем пререкаться дальше, светает уже…

– Для зарядки телефона нужно врубить электрику! – перебивает Алексей. – Ты можешь сделать это без ключа? А машину открыть без него?

– Я уверена, что в какой-то из машин будут ключи! – фыркает Маша. – Если не во всех! Владельцы явно бежали в панике…

– Может, они бежали в панике отсюда, – Алексей топает ногой. – Или из кафе. Ты собираешься рисковать жизнью «на авось»?

– Своей жизнью, – говорит Маша, делая ударение на первом слове. – Не твоей. Тебя я вниз не пущу!

– Дискуссия выходит за рамки разумного, – вздыхает Алексей. – Та красная тачка с помятой крышей – Škoda Octavia третьего поколения. Допустим, что двери открыты. Ты в салоне. Отломала переднюю панель. Какие провода с какими станешь соединять?

– Ты мне сейчас это объяснишь! – улыбается Маша.

– Долго объяснять, – качает головой Алексей. – И не факт еще, что поймешь – показывать надо. Физические возможности тоже не стоит сбрасывать со счетов. Ты у нас девушка тренированная, но топором так как я махать не сможешь. Короче, делаем так – я спускаюсь, ставлю твой телефон на зарядку, если это вообще удастся, и возвращаюсь сюда. А через пару часов сбегаю за ним. Вряд ли наши… хм… оппоненты обратят внимание на лежащий в машине телефон…

– Две ходки вместо одной? – Маша хмурит брови и морщит лоб. – Опасно.

– Ждать внизу еще опаснее, – отвечает Алексей. – Только уговор – что бы ни случилось, ты вниз не спускаешься. Сидишь тут и ждешь, пока тебя спасут. Каменюку эту, – Алексей кивает головой в сторону стелы, – я поставлю у двери сбоку. В случае чего – просто опрокинешь ее и все. На это у тебя сил хватит.

Москва, 20 февраля 2019 года, пятница, 07:50

Военный аэродром Чкаловский. Военнослужащие перегружают из самолета «Ил-76» в армейские грузовики «Урал-4320» зеленые деревянные ящики с маркировкой «LQ». За разгрузкой наблюдают майор российской армии и два вьетнамских офицера.

Верхний Сволочок, 20 февраля 2019 года, пятница, 08:55

На окраине, где вчера стояла машина Алексея, выстроились в колонну танки. Над ними пролетают вертолеты. За танками стоят бронеавтомобили «Тайфун» с пушками над водительской кабиной. Над их кабинами развеваются белые флаги с красным крестом, а на бортах большими белыми буквами написано «Мобильный пункт спасения». Танки въезжают в Верхний Сволочок, бронеавтомобили следуют за ними.

Верхний Сволочок, 20 февраля 2019 года, пятница, 09:10

Малая гостиная в коттедже Зажерильского. Наина Семеновна и Светлана Витальевна завтракают. Наина Семеновна – в черном халате и белом тюрбане, а Светлана Витальевна – в розовом трикотажном костюме. Перед ней тарелка с капустным салатом. Наина Семеновна ест глазунью с беконом, узкие ломтики которого выложены в виде пятиконечной звезды.

– Готовиться, милая моя, нужно уже сейчас, – поучает Наина Семеновна. – Ты должна войти в роль человека, способного повести людей за собой.

– Куда? – спрашивает Светлана Витальевна.

– В светлое завтра! – Наина Семеновна раздраженно ударяет ножом по тарелке. – Это образное выражение, означающее «понравиться людям»! Теперь ясно, дурында ты моя стоеросовая?

– Уж какая есть, – бурчит под нос Светлана Витальевна.

– Концепция такая – району нужна новая власть, – продолжает Наина Семеновна. – Заботливая, внимательная, чуткая… Короче говоря – женская. Мужики вон до чего довели! – она указывает взглядом на окно. – Ты выросла в семье руководящего работника, получила хорошее образование…

– Ха-ха! – говорит Светлана Витальевна.

– Чем плох сельскохозяйственный институт? – Наина Семеновна удивленно вскидывает брови. – Для руководителя района – самое то! К тому же ты закончила не какой-нибудь хвостокрутительный, а экономический факультет! Идеальный вариант! Ты молода, энергична, не обременена семьей и можешь посвятить работе на благо нашего района все свои силы! Главная твоя задача, Светочка, это произвести впечатление на электорат, а с верхами я все утрясу, можешь не беспокоиться.

– Я знаю, как производить впечатление на отдельных людей, – Светлана Витальевна протяжно вздыхает. – Но на толпу…

– Все очень просто! – Наина Семеновна пренебрежительно усмехается. – Наобещай с три короба – и толпа твоя. Повышение зарплат и прибавку к пенсии – это в первую очередь. Улучшение жилищных условий и повышение качества медицинской помощи – это пункт номер два. Дальше идет контроль за ценами на товары первой необходимости… Ну и так далее. Политики разные, а программы у всех одинаковые. Только учти, что обещать нужно уверенно. Будет! Все будет! Непременно будет! Помнишь, как в «Буратине» кот и лиса пели? «На дурака не нужен нож, ему с три короба наврешь – и делай с ним, что хошь!»…^[6] Знаешь, что? Ты набросай речь, порепетируй перед зеркалом, а после ужина выступишь передо мной. Только надень деловой костюм, причешись, накрасься, словом – приведи себя в полную боевую готовность. А я тебе стану каверзные вопросы задавать. Договорились?

Светлана Витальевна молча кивает, затем поднимает взгляд к украшенному лепниной потолку и мечтательно улыбается.

Верхний Сволочок, 20 февраля 2019 года, пятница, 09:30

Маша открывает дверь, впуская на площадку Алексея. Алексей задвигает засов и с крайне довольным видом протягивает Маше мобильный телефон.

– Сто процентов! – радуется Маша, взглянув на дисплей. – Лешик! Ты чудо! Ты мой любимый рыцарь!

Убрав телефон в карман куртки, она обнимает Алексея за шею и расцеловывает в обе щеки. Алексей млеет. Колун выпадает из его левой руки на пол.

– А вот сюрприз! – говорит он, доставая из-за пазухи двухсотграммовую плитку шоколада. – В кармане водительского сиденья лежала!

– У меня тоже есть сюрприз! – Маша берет плитку и идет к перилам. – И он, надо сказать, покруче твоего!

– Танки! – радостно вопит Алексей. – Наши пришли! Ура!

Теперь он обнимает Машу и расцеловывает ее. Маша не сопротивляется; кажется, она вообще не имеет ничего против.

– Я думал оставить шоколадку в качестве неприкосновенного запаса, но теперь ее можно съесть сразу! – говорит Алексей. – Эх, жаль чая нет… Так хочется горяченького!

– Нам надо хорошенько подкрепиться, – кивает Маша. – Неизвестно, сколько времени займет сбор материала… Я должна снять как можно больше видосиков, пока есть что снимать! Но это – мои личные проблемы! Ты можешь оставаться здесь или укрыться в танке.

Не говоря ни слова, Алексей подходит к лежащему на полу колуну, поднимает его, внимательно оглядывает лезвие и начинает точить его о стелу. Маша с восхищением смотрит на него.

Москва, 20 февраля 2019 года, пятница, 10:35

Кабинет в здании Главного следственного управления по городу Москве. Стандартная офисная мебель, к рабочему столу хозяина кабинета приставлен совещательный стол. Один из мужчин, просматривавших видеозаписи в подсобке «Кладовой клурикона» (Брюнет), сидит за столом и работает с документами. Сейчас на нем форма службы юстиции с погонами подполковника.

– Разрешите, товарищ подполковник?

В кабинет заглядывает молодой блондин с погонами лейтенанта. Глаза у него красные, под ними – тени, и вообще вид усталый. В руках у лейтенанта зеленая пластиковая папка.

– Да, – отвечает подполковник и нетерпеливо тянет руку за папкой.

Раскрыв папку, он видит Машину фотографию.

– С помощью коллег из Твери довели по камерам до квартиры, – говорит стоящий у стола лейтенант. – И того, кто с ней был, установили…

Подполковник кладет на стол Машину фотографию и рассматривает фотографию Максима.

– Записи я вам отправил, – лейтенант смотрит на стоящий на столе монитор. – Странно, что в баре они вели себя спокойно. Взяли напитки, сели в углу, потом она подходила к стойке, чтобы зарядить телефон…

– Разберемся, – говорит подполковник. – Было бы с кем.

Верхний Сволочок, 20 февраля 2019 года, пятница, 11:15

Маша и Алексей выходят из башни. У Алексея в руках большой огнемет с пока еще не зажжённым «фитилем» и колун. Маша держит в правой руке дубинку, сделанную из ножки стола. Присутствие в городе танков придает им уверенности, но страх остается. Чуть ли не на каждом шагу они оглядываются по сторонам. Желания разные – Маша очень хочет заснять мертвецов, а Алексей надеется на то, что они их не встретят.

– Какой смысл кататься по городу на танках и ничего не делать? – шепотом удивляется Маша.

– Что предлагаешь? – так же тихо спрашивает Алексей.

– Стрелять по ним из пушек! – тоном знатока отвечает Маша. – Чтобы только мокрое место осталось!

– И от города тоже, – усмехается Алексей. – И от жителей, которые прячутся по подвалам и чердакам…

– Тогда зачем танки?

– Для разведки, для наблюдения, для спасения людей. Танк в данном случае не пушка на колесах, а мощное передвижное укрытие. Его им так не раскурочить, – Алексей кивает на покореженную машину, в которой с трудом угадывается «жигуленок». – А скоро подойдут войска со спецоружием…

– С каким?

Маше кажется, что впереди мелькнула какая-то тень, она убыстряет шаг и перемещается влево, к стенам домов. Алексей тянет ее за руку обратно, на обочину проезжей части, потому что идти вдоль стен он считает опасным. Маша пытается сопротивляться, но быстро перестает, потому что видит не мертвецов, а большую черную собаку с широким кожаным ошейником. Собака обегает их стороной.

– Майорская овчарка, – все так же шепотом говорит Алексей. – Дорогая порода, щенки по полтиннику идут.

– Никогда не знала, что ты разбираешься в собаках! – удивляется Маша.

– Не разбираюсь, просто у соседа такая, а он очень общительный, – Алексей останавливается, оборачивается и несколько секунд смотрит вслед удаляющейся собаке.

– Ты чего? – спрашивает Маша, делая то же самое. – Увидел кого?

– Нет, – Алексей отрицательно качает головой. – Просто подумал – вдруг это мертвец обернулся собакой? Чего ты улыбаешься? После того, что мы видели…

– Если существуют вампиры и зомби, то оборотни тоже могут существовать. Но откуда у оборотня возьмется ошейник? – Маша с усмешкой смотрит на Алексея. – Ватсон, надо не только смотреть, но и видеть!

Маша разворачивается и идет дальше, Алексей следует за ней.

– Нам не стоит слишком далеко удаляться от башни, – говорит он. – Или же надо прислушаться и идти к ближайшему танку…

Маша пренебрежительно машет левой рукой – ею руководит охотничий азарт. Алексей останавливается, опускает колун на асфальт, достает из кармана зажигалку и поджигает «фитиль» огнемета. Затем он берет колун и догоняет Машу.

Мертвецы, которых Маша с Алексеем высматривали вдалеке, появляются буквально под носом у них, выскочив из канализационного люка. Маша испуганно ойкает, роняет дубинку, резво отбегает в сторону, к трехэтажному жилому дому. Подпрыгнув с разбега, она цепляется за балкон второго этажа, ловко забирается на него, достает из кармана телефон и снимает, как Алексей сражается с четырьмя мертвецами.

Бой длится около минуты. Одного мертвеца, полуистлевшая одежда которого была смочена чем-то горючим, Алексей поджигает струей огня. Горящий мертвец убегает прочь. Другого мертвеца мощный удар колуном сбрасывает обратно в люк, откуда тот больше не вылезает. Отшвырнув в сторону огнемет, Алексей берется за топорище обеими руками и начинает рубить двоих оставшихся противников на куски. Отрубленные руки пытаются доползти до него, перебирая пальцами по асфальту, но движутся они крайне медленно. Отрубленные головы Алексей пинками сбрасывает в люк. Туловища на ногах пытаются толкать Алексея, но он отрубает каждому по ноге, после чего противники становятся относительно безопасными – они могут только ползти, отталкиваясь единственной ногой от асфальта.

– Ура! – ликует Маша. – Рыцарь Ланселот победил монстров!

Она убирает телефон в карман, так же ловко спускается с балкона и бежит к Алексею, который пинками и ударами обухом сбрасывает отрубленные конечности в люк. Маша вблизи фиксирует завершение этого процесса, а под конец снимает крупным планом лежащие на асфальте туловища.

– Уф-ф-ф! – шумно отдувается Алексей.

– Леша, я не сука, я профи, – винится Маша. – Мне нужно сделать репортаж. Но если бы я увидела, что тебе нужна помощь, то сразу бы прибежала обратно. Чесслово! И еще я наблюдала с балкона за обстановкой!

– С какого балкона? – спрашивает Алексей.

Маша указывает рукой на свой наблюдательный пункт.

– А я думал, что ты совсем убежала, – говорит Алексей. – Честно говоря – обрадовался. В рукопашной с мертвецами от тебя толку мало, ты уж прости за прямоту. Так что все нормально.

Он берет колун, Маша поднимает свою дубинку. Огнемет от удара об асфальт развалился и горючее растеклось вокруг небольшой лужицей.

– Возвращаемся в башню или танк поищем? – спрашивает Алексей.

– Я бы еще… – начинает Маша, но, встретившись взглядом с Алексеем, осекается. – Лучше бы танк поискать.

– Я тоже так думаю, – говорит Алексей.

С полминуты они прислушиваются.

– Там! – говорит Маша, показывая рукой направление.

– Я тоже услышал! – радуется Алексей. – Слух в норму приходит, врачи были правы.

Они идут на шум.

Москва, 20 февраля 2019 года, пятница, 12:00

Раймонд Ренольдович сидит за столом в своем кабинете. Раскрытый большой ноутбук отодвинут в сторону, перед Раймондом Ренольдовичем стоит маленький ноутбук со вставленным в него USB-ключом. На экране ноутбука – открытое окно чата.

Собеседник с ником SPATZ пишет:

«ОТДАЙ МОЮ КРОВЬ!».

Раймонд Ренольдович (ник CHANGAL) отвечает:

«К сожалению, в настоящий момент это невозможно».

SPATZ. Я не могу ждать! ОТДАЙ МОЮ КРОВЬ!

CHANGAL. Наш разговор становится непродуктивным.

SPATZ. Потому что ты делаешь вид, будто не понимаешь меня! ОТДАЙ МОЮ КРОВЬ!

CHANGAL. К сожалению, в настоящий момент это невозможно. Конец связи!

SPATZ. Если хочешь спокойствия, сделай невозможное возможным! ОТДАЙ МОЮ КРОВЬ!

CHANGAL. Я обрел спокойствие в 1667 году. Конец связи!

SPATZ. Я предупредил. Даю тебе сутки! Последствия тебя не обрадуют. Конец связи! ОТДАЙ МОЮ КРОВЬ!

Раймонд Ренольдович секунду-другую сидит неподвижно, а затем снова стучит пальцами по клавиатуре. Теперь он общается с собеседником под ником ZMUR.

CHANGAL. Какие новости из Сибири?

ZMUR. Отказ.

CHANGAL. Отказались продать за тройную цену? Не верю!

ZMUR. Я еще и от себя накинул 50 %, но не сработало.

CHANGAL. Мы можем взять товар сами?

ZMUR. Нет. Ты же знаешь, как Темнейший относится к междоусобицам.

CHANGAL. Междоусобица с сибиряками или с бело-зелеными – какая разница?

ZMUR. Уперлись?

CHANGAL. Да. Не сдвинуть.

ZMUR. Что будем делать?

CHANGAL. Это я у тебя хотел спросить.

ZMUR. Я сожалею.

CHANGAL. Слова ничего не значат. Сделай что-нибудь!

ZMUR. Что я могу сделать?

CHANGAL. Чтобы тебе до последнего дня уксус пить, черепаший ты сын!

Раймонд Ренольдович выключает ноутбук, вытаскивает ключ, опускает крышку и сидит в задумчивости.

Верхний Сволочок, 20 февраля 2019 года, пятница, 12:15

Маша и Алексей бегут по улице от большой группы мертвецов. Им навстречу выезжает бронеавтомобиль с надписью «Мобильный пункт спасения». Пушка, установленная над водительской кабиной, стреляет по мертвецам. Взрыв снаряда разносит их на части, которые летят в разные стороны. Что-то больно бьет Алексея в спину, но он продолжает бежать к автомобилю. Военнослужащий с погонами сержанта протягивает руку Маше, помогая ей забраться в кузов. Алексей, с неожиданной для самого себя прытью, заскакивает в кузов следом за Машей.

Тверь, 20 февраля 2019 года, пятница, 14:05

Гостиная в квартире Дюжиных, оформленная в стиле хай-тек – много стекла, пластика и металла. Сергей Михайлович, одетый в синий костюм, нервно расхаживает взад-вперед и теребит рукой галстук. Периодически он останавливается у окна и смотрит во двор, где прямо напротив подъезда стоит черный Nissan Patrol с тонированными стеклами.

В кармане пиджака Сергея Михайловича звучит начало «Турецкого марша» Моцарта. Сергей Михайлович рывком достает телефон и кричит в него:

– Маша! Наконец-то! Ты где?!

В комнату вбегает блондинка в кокетливом синем халате с белыми кружевами – мать Маши. Сергея Михайлович переключает телефон в режим громкой связи.

– …порядке, – говорит Маша. – Еду домой. Только что проехали Славодомлю.

– Где ты была?! – кричит мать.

– Приеду – расскажу, мама, – отвечает Маша. – Очень рада тебя слышать!

– А мы-то как рады! – говорит Сергей Михайлович. – Я чуть с ума не сошел, а уж про маму и говорить нечего, на ней лица нет…

– Маша! – кричит мать. – Не слушай его! Со мной все хорошо, я просто волновалась! Уехала – и пропала с концами! Ты, наверное, голодная? Пожарить курочку с луком, как ты любишь?

– Лучше закажите пиццу! – отвечает Маша. – Три… нет, лучше четыре. Я приеду не одна, и мы жутко голодные! А коньяк дома есть?

– Дома все есть! – от радости Сергей Михайлович выглядит помолодевшим лет на десять. – Ждем!

– Я тебе кое-что покажу! – Маша выдерживает небольшую паузу. – И ты больше никогда не будешь называть меня «фантазеркой».

– Не буду! Никогда не буду! – обещает Сергей Михайлович. – Ты только не задерживайся, а то мы с мамой…

– Мчусь к вам со скоростью девяносто пять километров в час, – говорит Маша. – На большее эта колымага не способна!

Тверь, 20 февраля 2019 года, пятница, 16:00

Около трехэтажного дома на улице Крылова останавливается такси, из которого выходят Маша и Алексей. Из черного Nissan Patrol выходят двое мужчин в одинаковых коротких серых пальто.

– Мария Сергеевна! – окликает тот, что повыше и поплотнее.

– Что вам нужно? – оборачивается Маша.

– Вам придется проехать с нами, – мужчина достает удостоверение, раскрывает его и показывает сначала Маше, а затем – Алексею. – И вашему спутнику тоже.

– В чем дело? – хором спрашивают Маша и Алексей.

– Мы вам все объясним, – говорит второй мужчина. – На месте.

Маша и Алексей садятся на заднее сиденье внедорожника, следом за ними садится Второй. Первый садится на переднее пассажирское сиденье. Водитель – пожилой мужчина в черном костюме, включает зажигание и вопросительно смотрит на Первого.

– В контору! – бросает Первый.

Машина трогается с места. В Машиной сумке звонит телефон. Маша достает его. На дисплее высвечивается: «Мама». Маша не успевает ответить, потому что Второй забирает у нее телефон и говорит Алексею:

– Попрошу и ваш мобильник. Не беспокойтесь – вернем.

После секундного колебания, Алексей достает из кармана куртки телефон и отдает Второму.

– Что вообще происходит?! – судя по выражению Машиного лица она вот-вот может сорваться в истерику. – Кто вы?

– Ну я же показал вам удостоверение, – оборачивается Первый. – Мы – сотрудники Следственного комитета. У нас, Мария Сергеевна, есть к вам вопросы. А, возможно, что и к вашему спутнику.

– По какому поводу? – интересуется Маша. – Из-за того, что мы пробрались в Сволочок, да?

Ей никто не отвечает. Алексей локтем тычет Машу в бок – уймись, всему свое время.

Верхний Сволочок, 20 февраля 2019 года, пятница, 17:00

К коттеджу Зажерильского подъезжают три бронетранспортера БТР-80. Из машин выходят солдаты с ранцевыми огнеметами и начинают сжигать собравшихся у особняка мертвецов. Наина Семеновна, по-прежнему одетая в черный халат и белый тюрбан, наблюдает за этим процессом из окна своей спальни. После уничтожения последнего мертвеца она щелкает пальцами и защитный купол над домом тут же исчезает. Солдаты с любопытством смотрят на дом и переглядываются друг с другом.

– Морра̀ц-шморра̀ц! – говорит Наина Семеновна и снова щелкает пальцами.

Солдаты рассаживаются по бронетранспортерам и уезжают.

– Бывали дни веселые, гулял я молодец… – чистым, звучным контральто поет Наина Семеновна. – Не знал тоски-кручинушки, был вольный удалец…

Она подходит к одному из стоящих в спальне шкафов и достает оттуда красный парчовый халат, расшитый золотым лиственным узором.

– Бывало, вспашешь пашенку, лошадок запряжешь…

Наина Семеновна переодевается. Как только парчовый халат оказывается на ней, белый тюрбан становится красно-золотым. В тот же момент загораются электрические лампы.

Входит радостная Светлана Витальевна, одетая в розовый махровый халат.

– Мама! – возбужденно кричит она. – Их больше нет!

– Не ори так! – морщится Наина Семеновна. – Я не глухая. И не слепая, все видела.

– Вот уж никогда не думала, что увижу такое! – Светлана Витальевна качает головой.

– Ну ты много чего не видела, – усмехается Наина Семеновна. – Восставшие мертвецы использовались еще в Древнем Египте. Их оживляли для строительства и сельхозработ. Кто пирамиды строил, как по-твоему?

– Инопланетяне…

– Какие к черту инопланетяне? – Наина Семеновна недоуменно смотрит на дочь. – Это тебе по Хрен-ТВ рассказали? Восставшие их строили. В обычном своем состоянии, то есть – под магическим контролем, они управляемы, безопасны и крайне выгодны. Энергию черпают из лунного света, а людей начинают жрать, когда срываются с катушек. Если бы один урод не подсунул бы другому свиную кровь вместо человечьей… Ладно, впредь буду умнее. Теперь, доча, я делаю ставки только на тебя! Учти и соответствуй! Завтра с утра у тебя начинается новая жизнь!

Москва, 20 февраля 2019 года, пятница, 21:10

Комната для допросов в здании Главного следственного управления по городу Москве. Напротив Маши, одетой в черный свитер и черные джинсы, сидят мужчины, которые задержали ее и Алексея. Перед ними на столе лежит синяя пластиковая папка. Машины собеседники в костюмах и при галстуках.

– В убийстве?! – растерянно переспрашивает Маша. – Трех человек? В «Кладовой клурикона»? Когда?

– Девятнадцатого февраля, в промежутке между двенадцатью сорока и сорока пяти, – отвечает Первый. – И давайте обойдемся без спектаклей. У нас есть видеозапись с камер и шапочка, которую с вас сорвал мужчина, убитый в туалете.

– Девятнадцатого февраля? – переспрашивает Маша. – То есть – вчера? У меня есть алиби! Железное! Примерно в это время я находилась на блокпосте около деревни Свирово! Это в тридцати пяти километрах от Верхнего Сволочка! Я не могла быть одновременно в Москве и там! Со мной были мои коллеги, Максим и Алексей, а еще меня должен помнить старший лейтенант, с которым я разговаривала!

Первый и Второй переглядываются.

– Допустим, – говорит Первый. – А что вы делали у деревни Свирово?

– Пытались пробраться в Сволочок, чтобы сделать репортаж об оживших мертвецах!

Первый и Второй переглядываются.

– Мария Сергеевна, – мягко говорит Второй. – Я не советую вам симулировать психическое заболевание. Единственное, что может вам помочь – это правда.

– В моем телефоне есть видео! – с вызовом отвечает Маша. – Возьмите и посмотрите, как Алексей сражается с мертвецами! И у него можете спросить, если мне не верите!

– Спросим, – Второй достает из внутреннего кармана пиджака Машин телефон и кладет его на стол. – Покажите нам ваше видео. А заодно и пароль снимите, он сейчас ни к чему.

– Это мой телефон! – говорит Маша, делая ударение на слове «мой».

– Это телефон лица, задержанного по подозрению в тройном убийстве! – жестко говорит Первый. – Нашим специалистам не составит труда снять любую блокировку, но давайте обойдемся без взаимных усложнений!

Маша берет телефон, снимает пароль, находит нужный ролик, включает воспроизведение и разворачивает телефон экраном к допрашивающим. Те молча просматривают запись до конца.

– Неплохо парень топором машет, – говорит Второй, забирая у Маши телефон. – Он у вас ролевик?

– Он – звукооператор, – отвечает Маша, сильно удивленная спокойствием своих собеседников.

– Кукол сами делали или на заказ? – спрашивает Первый.

– Это не куклы! – горячится Маша. – Это настоящие живые мертвецы! Можете просмотреть следующий ролик! Или поезжайте в Верхний Сволочок…

– В Верхнесволочском районе сейчас проходят военные учения, – говорит Первый. – Район закрыт до вторника. Мария Сергеевна, вы что – новости не смотрите?

– Какие учения?! – вскидывается Маша. – Да там зомби ходят по улицам! Они напали на нашу машину и загнали нас в подвал! Но мы сумели убежать оттуда на башню!..

Первый и Второй снова переглядываются.

– Давайте вернемся к нашим делам, – говорит Второй и раскрывает папку.

Москва, 20 февраля 2019 года, пятница, 23:15

Московская областная станция переливания крови. На территорию через ворота въезжает белый закрытый грузовик с красными крестами на бортах.

– Что за спешка? – ворчит пожилой охранник, закрывая ворота. – Неужели нельзя было подождать до утра?

Охранник уходит в будку. Машина тем временем подъезжает ко входу в здание станции. Из кабины выходит Раймонд Ренольдович. Он одет в синий комбинезон и синюю куртку с надписью «МЧС России» на спине. В левой руке Раймонд Ренольдович держит коричневую кожаную папку на «молнии».

– Развернись! – бросает он и входит в здание.

Водитель разворачивает машину, вылезает из кабины и закуривает. Он одет точно так же, как и Раймонд Ренольдович. Движения у водителя неторопливые, но выражение лица напряженное.

Из здания выходит полная женщина в белом халате и накинутом сверху черном ватнике.

– На территории медицинского учреждения курить нельзя! – кричит она водителю. – И что ты тут встал? Подай вперед, к боковому входу!

Водитель бросает недокуренную сигарету на землю и лезет в кабину.

– Урна же рядом! – кричит женщина. – Ну и народ пошел, а еще спасатель!

Укоризненно покачав головой, она входит в здание. Водитель тормозит у бокового входа, вылезает из кабины и распахивает задние дверцы. Из здания выходит Раймонд Ренольдович.

– Помоги грузить! – говорит он.

Водитель кивает и скрывается за дверью.

Начинается погрузка. Водитель и трое женщин в белых халатах загружают в машину большие белые пластиковые контейнеры. Каждый контейнер несут вдвоем.

– Куда это вам столько крови? – спрашивает Раймонда Ренольдовича одна из женщин, работающая в паре с водителем.

– В Конго, – сухо отвечает Раймонд Ренольдович. – Там очередная вспышка лихорадки Эбо̀ла.

Погрузка продолжается.

– Шестидесятый, – говорит та же женщина, поставив в машину очередной контейнер.

– Шестидесятый, – кивает Раймонд Ренольдович. – Спасибо всем!

Водитель закрывает дверцы. Оба садятся в кабину. Машина выезжает из ворот на улицу.

– Гладко все прошло, – говорит водитель.

Раймонд Ренольдович недовольно косится на него.

Навстречу едут три черных Chevrolet Tracker с тонированными стеклами. Внезапно одна из машин резко сворачивает влево и перекрывает путь грузовику. Другая блокирует его сзади. Третья останавливается сбоку. Из машин выходят люди в черных комбинезонах с автоматами «Абака́н» в руках. Из той машины, что стоит сбоку выходит седой мужчина в черном пальто, по виду и манерам – командир группы.

– Управление «С»! – громко говорит он. – Выйти с поднятыми руками и лечь на асфальт лицом вниз!

Грузовик начинает двигаться назад. Один из «черных комбинезонов» дает длинную очередь по колесам.

– В следующий раз – стреляем ртутными! – предупреждает Седой. – Живо мордами в асфальт! Слова у меня закончились!

Раймонд Ренольдович и водитель медленно выходят и ложатся на асфальт. «Черные комбинезоны» надевают на них наручники и ножные кандалы с короткими цепями. Затем арестованных рывком ставят на ноги. Кандалы не позволяют им идти, можно только скакать. Подталкиваемые «черными комбинезонами» оба скачут к машинам – водитель к той, что стоит впереди, а Раймонд Ренольдович – к задней.

– Зайчики! – усмехается Седой и садится в машину.

Один из «черных комбинезонов» садится за руль грузовика, остальные рассаживаются по машинам.

Москва, 21 февраля 2019 года, суббота, 10:05

Кабинет адвоката Якуба Адамовича Пионтковского. Вдоль одной стены протянулись стеллажи с книгами и папками, противоположная стена увешана дипломами и фотографиями Пионтковского с различными знаменитостями. Пионтковский, высокий худощавый шатен с мелкими чертами лица, сидит за столом и беседует с сидящим напротив на стуле Сергеем Михайловичем. Темно-серый костюм Пионтковского выглядит очень элегантно. Впечатление довершают бриллиантовые запонки, булавка для галстука с крупным, двухкаратным бриллиантом, и Rolex Datejust на левом запястье.

– Пока что у вас нет причин для беспокойства, – говорит Пионтковский мелодичным голосом, напоминающим журчание ручья. – Мало ли кого в чем заподозрят? От вас требуется только одно – сохранять спокойствие. Остальным займусь я.

– Вы должны сегодня же вытащить ее из тюрьмы! – запальчиво говорит Сергей Михайлович. – Я заплачу любой залог! Лю-бой! Как только подумаю, что моя Машенька сейчас мучается в переполненной камере…

– Давайте не будем драматизировать! – Пионтковский предостерегающе поднимает вверх правую руку. – Во-первых, подозреваемую в тройном убийстве никто не выпустит, не тот случай. Во-вторых, ваша дочь сейчас должна находиться в относительно комфортных условиях…

– Комфортных! – Сергей Михайлович всплескивает руками. – Да какой комфорт может быть в тюрьме!

– Давайте оставим эмоции в стороне, – Пионтковский едва заметно улыбается. – Они только мешают делу. Скажите, а у вашей дочери или у вас есть враги? Серьезные, настоящие враги, которые готовы использовать против вас любые методы?

– М-м-м… – Сергей Михайлович задумчиво морщит лоб, совсем так, как это делает Маша. – Нет… Точно – нет! Есть завистники, недоброжелатели, конкуренты в конце концов, но никто из них не пошел бы на зверское убийство троих посторонних людей для того, чтобы навредить мне или Маше!

– А вы все знаете о своей дочери? – Пионтковский склоняет голову вправо и прищуривает левый глаз.

– Ну, в принципе – да! – уверенно отвечает Сергей Михайлович. – Она живет отдельно – самостоятельная, но работает меня на канале. Мы с ней ежедневно общаемся…

– Доверительно?

– Да! – кивает Сергей Михайлович. – Маша вообще очень искренняя, я бы даже сказал – экспансивная. Она ничего не держит в себе, сразу же все выкладывает.

– Может быть, ей мстит кто-то из героев репортажей? – Пионтковский склоняет голову влево и прищуривает правый глаз.

– Помилуйте! – Сергей Михайлович снова всплескивает руками. – Маша ничего «острого» не касалась, она делала обычные «зарисовочные», как мы их называем, репортажи – о Дне донора, о ярмарках, о выставках… Последний, кстати, должен был рассказать о выставке русского шоколада…

– Долги?

– Мне о них неизвестно.

– Ну а м-м… – Пионтковский многозначительно поигрывает кустистыми бровями.

– Нет! – Сергей Михайлович отрицательно качает головой. – Этим Маша не увлекается! Единственная ее вредная привычка – это курение. Но я настойчиво уговариваю ее бросить…

Пионтковский усмехается.

– Согласен, – кивает Сергей Михайлович. – К родительским советам никто не прислушивается, по себе знаю. Но дело же не в этом… Нет, я уверен, что произошло какое-то случайное стечение обстоятельств. Машу спутали с какой-то другой девушкой!

– Ну если так, то скоро все выяснится, – успокаивающим тоном говорит Пионтковский. – Я буду держать вас в курсе дела.

Москва, 21 февраля 2019 года, суббота, 11:15

Маша сидит на кровати в четырехместной камере. Напротив нее (больше здесь никого нет) сидит брюнетка лет сорока с грубыми чертами лица в синем спортивном костюме.

– И-и, милая, – говорит соседка, – раз уж посадили, то будешь сидеть, никуда не денешься…

– Это какая-то ошибка! – дрожащим голосом отвечает Маша.

– Может и ошибка, – соглашается соседка. – Но ведь посадили же? Значит – есть основания. А раз есть основания, то ничего не поделаешь. Против фактов не попрешь!

– Факт в том, что я была совершенно в другом месте! – Маша бьет кулаком по кровати. – У меня алиби!

– Может и алиби, – кивает соседка. – Но ведь посадили же? Посадили…

– И что мне теперь делать?

– Думать! – соседка стучит себя указательным пальцем по лбу. – Думать о том, как ты будешь сидеть…

– Я сидеть не собираюсь! – вскидывается Маша.

– Думать о том, как ты будешь сидеть! – с нажимом повторяет соседка. – Важно не «сколько» и не «где», а «как»! Одно дело сидеть в хороших условиях, при хорошем отношении, и совсем другое – если наоборот. А все от них зависит, – соседка кивает головой на металлическую дверь камеры. – Могут так тебя загнобить-зачморить, что в петлю полезешь, а могут и послабления делать. Ты меня слушай, я уже на третий заход иду…

– За что? – интересуется Маша.

– Про то напрямик спрашивать нельзя, – строго отвечает соседка. – Захочет человек – сам скажет. Но тебе я скажу – первый срок за хулиганство был, второй за кражу, а теперь за скупку. Для меня тюрьма – дом родной, я все здесь знаю. Держись меня, слушайся моих советов, и все у тебя будет хорошо. То есть – не совсем плохо. Перво-наперво перестань упираться и признай свою вину. Этим ты следаку работу облегчишь, а он взамен тебе жизнь облегчит. Смотри, как здесь хорошо, – соседка обводит камеру рукой. – Ремонт свежий, постель чистая, сотрудники вежливые… Думаешь, везде так? Нет, не везде! Короче – ты думай-соображай, а я пока подремлю.

Соседка укладывается на спину, складывает руки на груди, закрывает глаза и говорит:

– То, что днем прилечь разрешают – это тоже поблажка. А так – только от «отбоя» до «подъема».

«А ведь я могла бы стать актрисой, – с тоской думает Маша, глядя на зарешеченное окошко под потолком. – И все в моей жизни было бы по-другому… Как-то иначе».

Москва, 21 февраля 2019 года, суббота, 11:50

Главное следственное управление. «Первый» беседует в комнате для допросов с Алексеем, одетым в черный лонгслив и черные джинсы.

– Итак, вы утверждаете, что повернули назад, не доехав до МКАД-а, – говорит Первый и делает пометку в лежащем перед ним блокноте. – В каком именно месте это произошло?

– Вы меня в пятый раз об этом спрашиваете! – раздраженно отвечает Алексей. – В районе Химок.

– Надо будет – и в шестой раз спросим, – флегматично отвечает Первый. – Так, значит, в Москву вы не въезжали и в районе Каланчевской улицы не были?

– Ну как же мы могли там быть, если мы повернули обратно в Химках?! – Алексей пристально смотрит собеседнику в глаза. – Вы, вообще, понимаете, что я вам говорю?

– Вопросы здесь задаю я, – говорит Первый. – Так, значит, вы повернули назад в Химках. Почему?

– Потому что Маше позвонила шеф-редактор Ира…

– Фамилия? Отчество?

– Часо̀венная. Ирина Часо̀венная, отчества я не знаю, у нас всех, кроме гендиректора и главбуха принято называть по именам. Она сообщила, что в Верхнем Сволочке появились зомби…

Первый кладет на стол ручку и протяжно вздыхает.

– Я видел вашу короткометражку, – говорит он. – Хорошо сделано. Зрители, может, и впечатлятся, но следствию нужны факты.

– Там на самом деле были мертвецы! – горячится Алексей. – Живые мертвецы! Вот реально! Я жег их огнем и рубил топором! Почему вы мне не верите?

– Потому что зомби существуют только в кино, – Первый стучит указательным пальцем по столу. – А мы с вами, Алексей Евгеньевич, не в кино. И хочу обратить ваше внимание на то, что подобное поведение может превратить вас из свидетеля в соучастника. Пятнашку огребёте, как нечего делать. Оно вам нужно?

– Это какой-то кафкианский сюжет! – Алексей обхватывает голову руками и начинает раскачивается из стороны в сторону. – Где я? Что вы от меня хотите?

– Правды и только правды! – жестко отвечает собеседник.

Верхний Сволочок, 21 февраля 2019 года, суббота, 13:00

По развороченному городскому кладбищу ходит Наина Семеновна, одетая в длинную норковую шубу. Голова ее покрыта ярким цветастым платком, под которым угадывается тюрбан. В правой руке Наина Семеновна держит небольшой черный шар, полностью умещающийся в ладони, и то и дело смотрит на него. За Наиной Семеновной ходит Георгий Иваныч. На нем – коричневая кожаная куртка и черные брюки. Большой синяк на левой скуле, припухший нос и царапины на лице свидетельствуют о том, что недавно он побывал в серьезной переделке.

– Сволочи… – ворчит Наина Семеновна. – Идиоты… Ни себе, ни людям!.. Все испоганили!.. Ни одного покойника не оставили!..

– И слава Богу! – Георгий Иваныч истово крестится трижды.

– Жорочка, восставшие – это все равно что огонь, – ехидно говорит Наина Семеновна. – Уметь надо пользоваться. Идиот пожар устроит, а умный человек согреется и супчик горячий приготовит. Ну кто ж виноват, что вы такие олухи?

– Дык дело такое… – смущенно говорит Георгий Иваныч. – Незнакомое…

– А раз незнакомое, то умных людей слушать нужно, – Наина Семеновна строго смотрит на Георгия Иваныча и тот под ее взглядом смущается окончательно. – А не устраивать фокусы… Ладно, Жора, к тебе лично я претензий не имею. Но смотри – не разочаруй меня и Светлану Витальевну!

– Не разочарую, Наина Семеновна! – по-военному отвечает Георгий Иваныч, встав по стойке «смирно». – Будьте уверены! Разрешите вопрос?

– Валяй! – Наина Семеновна кладет шар в карман шубы и отряхивает руки.

– Мертвецы – они же не умеют… хм… какать, а куда же тогда девается тот, кого они сожрали? – по лицу Георгия Ивановича видно, что эта тема очень сильно его интересует.

– Уходит в небытие, – Наина Семеновна поднимает с земли обломок засохшей ветки, кладет на ладонь и дует на него – обломок исчезает. – Видишь? Был – и нету. Совсем.

– То есть тот, кого съели мертвецы, воскреснуть уже не может?

– Мертвецы – восстают! – поправляет Наина Семеновна. – Они не возвращаются к жизни, а просто получают способность совершать определенные действия. Но восстать можно из праха, а не из небытия. «Ничего» восстать не может. Так что успокойся, Игоря ты больше никогда не увидишь. Ну, разве что во сне.

При упоминании имени бывшего босса Георгий Иваныч смачно сплевывает на землю.

– Нехорошо! – хмурится Наина Семеновна. – Неуважительно. Хоть и пустое, а все же кладбище, место упокоения. Тебя где воспитывали?

– Сначала – в суворовском, потом – в Ярославском зенитном! – не без гордости отвечает Георгий Иваныч.

– Разве там учат плевать на могилки? – глаза Наины Семеновны гневно сверкают. – Жора, ты теперь – сотрудник Светланы Витальевны, интеллигентной, безукоризненно воспитанной женщины. Надо соответствовать! Аристократа из семя можешь не корчить – куда уж со свиной-то рожей в калашный ряд?! – но манеры нужно срочно привести в порядок! А то гляди – рассержусь!

Наина Семеновна подносит к губам пустую ладонь и дует на нее. Георгий Иваныч вздрагивает, словно от удара током. Кровь отливает от его скуластого лица, а губы начинают дрожать. Наина Семеновна удовлетворенно усмехается.

Москва, 21 февраля 2019 года, суббота, 14:30

Большой кабинет. На рабочем столе хозяина – множество телефонных аппаратов, в том числе и один бескнопочный. Совещательный стол, приставленный к рабочему, очень длинный – не менее двадцати пяти стульев с каждой стороны. За спиной хозяина висит большой портрет Президента. В окне видна одна из кремлевских башен. Хозяин – скуластый брюнет с тяжелым взглядом Очень Большого Начальника, одетый в серый костюм, сидит за столом и слушает доклад седого мужчины, который руководил задержанием Раймонда Ренольдовича и его подельника. На Седом – военная форма с генерал-майорскими погонами.

– Жизнеспособность схемы была обусловлена ее простотой, Самсон Багаевич, – говорит генерал-майор. – Они договорились с рядом медицинских учреждений о сверхлимитном сборе крови, которая нигде не учитывалась. В Нигерию и Аргентину кровь отправляли под видом гуманитарных грузов. За отправку отвечал начальник отдела международного сотрудничества московского управления МЧС Федорякшин…

– Мер-р-рзавец! – с чувством говорит Самсон Багаевич.

– Расчеты производились по неофициальной международной вампирской системе транс-пасс, а исполнители на местах получали наличные, поэтому отследить потоки было невозможно…

– И как же вы вышли на них? – заинтересованно спрашивает Самсон Багаевич.

– Через нашего человека в аргентинском правительстве, – не без гордости отвечает генерал-майор. – Аргентинское правительство, так же, как и нигерийское, не заключает договоров с вампирами…

Самсон Багаевич усмехается и хмыкает.

– Я тоже считаю, что проще и гуманнее снабжать вампиров донорской кровью, – говорит генерал-майор, – но у них свои соображения. Наш источник узнал, что местные вампиры начали получать кровь из России. Мы потянули за эту ниточку и накрыли всю сеть.

– Все прошло гладко, Юрий Васильевич?

– Было одно происшествие, – хмурится генерал-майор, – но оно с нами непосредственно не связано. Недавно назначенный министр здравоохранения Тверской области Недригайлов обратил внимание на то, что в первой городской больнице Твери берут кровь, не спрашивая необходимых документов, практически – у любого желающего. Служебное расследование привело к тому, что вампиры избавились от сотрудничавшего с ними главного врача больницы Сагудаева, причем – весьма жестоким образом. Это единственная накладка. Но, нет худа без добра. Тверские проблемы вынудили Кокеса пойти на крайние меры. По поддельным документам он получил полторы тысячи литров крови на Московской областной станции переливания и был задержан с поличным, на выезде с территории.

Самсон Багаевич выжидательно смотрит на генерал-майора.

– Кокес старался оставаться в тени, – поясняет тот. – Его причастность к преступной группе пришлось бы долго доказывать. Но он попался на хищении крови в крупных размерах, а за это полагается аннигиляция…

– Сдал всех? – Самсон Багаевич понимающе усмехается.

– С потрохами! – кивает генерал-майор.

Москва, 21 февраля 2019 года, суббота, 16:30

Комната для свиданий в здании Главного следственного управления по городу Москве. Маша разговаривает с Пионтковским.

– Давайте оставим то, что вы видели, в стороне, – говорит адвокат, – и сосредоточимся на фактах, имеющих непосредственное отношение к делу. – Два человека могут подтвердить, что вы не доехали до Москвы…

Маша кивает.

– И есть некий офицер, с которым вы общались на блокпосте…

Маша снова кивает.

– С одной стороны – этого достаточно, но с другой… – Пионтковский делает паузу и многозначительно смотрит на Машу. – Два ваших товарища – сотрудники канала, принадлежащего вашему отцу. К тому же, один из них сейчас непонятно где. Вся надежда на старшего лейтенанта. Но, как мне подсказывает опыт, люди, находящиеся при исполнении обязанностей, не очень хорошо помнят тех, с кем им приходилось общаться. Для них все на одно лицо. А у следствия есть видеозапись, на которой фигурирует девушка весьма похожая на вас и некая неопровержимая улика, с которой меня пока еще не ознакомили.

– Блинский блин! – Маша в сердцах бьет кулаком по столу. – Теперь мне все ясно!

Открывается дверь. В комнату заглядывает женщина в военной форме с погонами прапорщика. Пионтковский успокаивающе улыбается ей. Женщина скрывается за дверью.

– Это Раймонд Ренольдович! – возбужденно говорит Маша. – Он украл мою шапку, когда я приходила к нему! А сегодня утром у меня срезали несколько волос! Одно к другому! Меня подставили вампиры!

Пионтковский остолбенело смотрит на Машу.

Москва, 21 февраля 2019 года, суббота, 18:15

Небольшой кабинет с минимумом офисной мебели. За столом, на котором нет ничего, кроме закрытого ноутбука и раскрытого блокнота, сидит коренастый блондин средних лет белой рубашке и красном галстуке. Напротив него на стуле ерзает Георгий Людвигович Флавианский, одетый по-домашнему в синюю футболку и трикотажные брюки.

– Я расценивал это как научный эксперимент, не более того! – быстро и сбивчиво говорит Флавианский. – Если бы я знал, к чему это приведет…

Блондин иронично смотрит на него. Флавианский осекается и краснеет.

– Ну я же не мог предположить… – лепечет он. – Такой солидный человек… Мэр…

– А если завтра вас другой солидный человек попросит изготовить взрывное устройство? – блондин иронически прищуривается. – Или какой-нибудь сильнодействующий яд? Вы согласитесь?

– Я при всем желании не смогу… – Флавианский заискивающе смотрит в глаза собеседнику. – Я в физике и химии полный профан… Я – гуманитарий, историк… Если бы я только знал… Это был сугубо научный интерес…

– Ваш сугубо научный интерес нанес обществу ущерб, исчисляемый семизначной суммой! – строго говорит блондин. – И кто-то должен за это ответить! Ваш заказчик то ли мертв, то ли скрывается от правосудия, так что отвечать придется вам!

– Лично я поднял только одного покойника и сразу же вернул его в обычное состояние… Я же все понимаю… – Флавианский разводит руками. – Он сказал, что ему нужны дешевые рабочие руки для строительства дороги… Он меня цинично обманул… Скажите, как я могу искупить свою вину?.. Я готов на всё!

– «Всё» нам не требуется! – усмехается блондин. – Достаточно будет добросовестного сотрудничества. Нанесли ущерб – так компенсируйте его, принесите пользу обществу.

– Всегда готов! – Флавианский встает и поднимает правую руку в пионерском салюте.

– Оставьте! – морщится блондин. – Вы не в армии, а в Управлении нештатных ситуаций…

Описание событий 22 февраля 2019 года изъято и уничтожено по соображениям государственной безопасности согласно распоряжению правительства российской федерации от 25.02.2019 № 320-РП

Москва, 23 февраля 2019 года, понедельник, 11:05

Комната в здании Главного следственного управления по городу Москве. Маша сидит четвертой в ряду из пяти, похожих на нее, женщин. Сбоку у стены стоит Первый и ладная молодая блондинка в форме службы юстиции с капитанскими погонами.

В комнату входит старший лейтенант, с которым Маша разговаривала на блокпосте.

– Вам знаком кто-то из присутствующих? – спрашивает блондинка.

– Вы! – с улыбкой отвечает старший лейтенант. – Мы с вами недавно общались.

– Я имею в виду этих женщин! – блондинка указывает рукой на сидящих. – Не торопитесь, посмотрите внимательно.

Старший лейтенант переводит взгляд с одной женщины на другую. На мгновение его взгляд фиксируется на Маше, которая немного подается вперед, но затем перемещается на Машину соседку.

– Нет… – говорит он и уже более уверенно повторяет: – Нет! Никто мне не знаком.

– Спасибо, – блондинка быстро переглядывается с Первым. – Вы свободны. Да – с праздником вас!

– Служу России! – отвечает старший лейтенант и выходит.

– Это у него профессиональное! – торопливо говорит Маша. – Лица не фиксируются в памяти! Надо было напомнить ему, о чем мы разговаривали! И когда!

– Существует стандартная процедура, Мария Сергеевна, – говорит Первый. – Не мы ее придумали и не нам ее менять.

Маша страдальчески закатывает глаза к потолку.

Верхний Сволочок, 23 февраля 2019 года, понедельник, 12:15

Центральная площадь. С трибуны, установленной перед зданием городской администрации, выступает Светлана Витальевна. Под расстегнутым коричневым кожаным плащом видны строгий синий костюм и белая блузка. Светлану Витальевну слушают около пятисот человек, в основном – женщины.

– Друзья мои! – кричит Светлана Витальевна. – Земляки! Братья и сестры! Мы с вами многое пережили и превозмогли! Мы заслуживаем лучшего! Настало время получить то, чего мы заслуживаем, что мы давно заслужили! Я хочу поблагодарить вас за оказанное доверие и заверить, что я постараюсь оправдать все, возложенные на меня, надежды! Никто не поможет нам, кроме нас самих!..

В первом ряду слушающих стоит Наина Семеновна, одетая в поношенный серый пуховик. Голова ее повязана простым черным платком. В левой руке Наина Семеновна держит сетку-авоську, в которой лежат батон белого хлеба и пакет молока.

– Молодец, доча! – тихо говорит Наина Семеновна и щелкает пальцами правой руки.

Собравшиеся тут же начинают горячо аплодировать. Светлана Витальевна улыбается и машет им рукой.

– Ну чисто Фурцева! – умиляется Наина Семеновна. – Ме́ркель ей и в подметки не годится!

– Свет-ла-на! Свет-ла-на! – скандируют люди.

Светлана Витальевна прижимает ладони к груди. По щекам ее катятся крупные слезы.

Верхний Сволочок, 23 февраля 2019 года, понедельник, 14:00

Кабинет Сергея Михайловича Дюжина. Сергей Михайлович сидит за столом и разговаривает по мобильному телефону с Пионтковским.

– Якуб Адамович! – кричит Дюжин. – Признаться честно, я ожидал от вас большего! Ваш гонорар совершенно не соответствует… Не надо меня успокаивать! Я совершенно спокоен! Я просто хочу, чтобы моя дочь оказалась на свободе!.. Это уже ваши сложности! Я плачу деньги и хочу видеть результат!.. Вот только не надо этого! У Маши все в порядке с головой! Дай Бог каждому! И вам в том числе!.. Я никого не оскорбляю! Это вы пытаетесь оскорбить мою дочь, выставляя ее ненормальной!.. Да не нужно мне вашего понимания! Мне нужна моя дочь!.. Да засуньте вы вашу стратегию защиты в ж…у! Мне нужна Маша, а не стратегия!.. Я тоже в вас разочаровался! Говорить вы все мастера, а как до дела дойдет… Даже передачу у вас не взяли!..

Сергей Михайлович швыряет телефон на стол и несколько раз бьет кулаком правой руки по столу.

Москва, 23 февраля 2019 года, понедельник, 15:10

Маша сидит с ногами на кровати в той же камере, обхватив колени руками. Уже знакомая нам брюнетка беседует с новой соседкой – худенькой рыжей девушкой, чертами лица и быстротой движений напоминающей лисичку. Обе сидят на кровати брюнетки, напротив Маши. Разговаривают тихо, почти что шепотом, но Маша все слышит.

– Слава Богу, следователь хороший попался, – говорит брюнетка. – Нормальный мужик, с понятием. Обещал, что дело мое к хорошему судье попадет…

– Все они одним миром мазаны! – фыркает Лисичка. – Хороший, плохой, а лучше бы никакой!

– Не скажи, – качает головой брюнетка. – Все люди разные, и судьи тоже разные. Одни всем по максимуму дают, другие – середины придерживаются, а есть и такие, что первоходам и тем, кого нужда на преступление толкнула, по нижней планке наказание назначают, жалеют нас. Ты впервые попалась, ребенок маленький есть – можешь и условным сроком отделаться, если повезет. А можешь и все семь лет огрести, это уж как судья решит. Так что думай-соображай, – брюнетка стучит себя указательным пальцем по лбу. – Твоя жизнь, твой срок. Мой тебе совет – не упирайся. Тебя же с поличным взяли…

– С поличным, – вздыхает Лисичка.

– Какой смысл отпираться? – усмехается брюнетка. – Только лишние проблемы себе создашь. И сообщников своих не выгораживай, это ни к чему. Ясно же, что не в одиночку ты такие дела проворачивала. Сдавай всех по алфавиту, пусть следак премию получит, а то и новую звездочку на погон. Он тебе этого не забудет…

«Тетка переигрывает, – думает Маша. – Грубая работа. Интересно – рыжая тоже из этой компании?».

Верхний Сволочок, 23 февраля 2019 года, понедельник, 18:10

К одноэтажному кирпичному дому на окраине подъезжает белая Toyota Corolla. Водитель – крепыш лет сорока в черной кожаной куртке, выходит из машины, открывает ворота и заводит машину во двор. Из нее тотчас же выскакивает полная симпатичная блондинка в лисьей шубке. Она начинает внимательно оглядываться по сторонам.

– Вроде бы все цело! – радуется она. – Господи, счастье-то какое…

Водитель выходит из машины, тоже смотрит по сторонам и замечает приоткрытую дверь сарая.

– Не совсем, – говорит он, указывая взглядом на дверь. – Кто-то здесь побывал.

– Он и сейчас там! – пугается женщина. – Слышишь – рычит!

– Не рычит, а храпит, – поправляет водитель. – Сейчас поглядим, что это за гость.

Он расстегивает куртку, достает из наплечной кобуры травматический пистолет «Оса» и решительным шагом идет к двери сарая. Блондинка следует за ним в некотором отдалении. Ей страшно.

Мужчина пинком открывает дверь и входит в сарай.

– Мать моя женщина! – громко говорит он, увидев на полу свернувшегося калачиком Максима, возле которого валяется несколько пустых водочных бутылок.

Блондинка сначала опасливо заглядывает в сарай и только потом входит.

– Кто это? – удивляется она.

– Если бы я знал! – отвечает мужчина.

Убрав пистолет в кобуру, он садится на корточки возле Максима и трясет его за плечо.

– Хумум… – отвечает во сне Максим, но храпеть перестает.

Мужчина начинает энергично растирать ему уши ладонями. Максим открывает глаза.

– Что такое?! – он недоуменно смотрит на мужчину. – Кто вы и зачем меня бьете?!

– Я тебя будил, – мужчина встает на ноги. – Это мой сарай и мой дом. Что ты тут делаешь?

Максим медленно поднимается, упираясь руками в пол, падает, снова поднимается и, наконец, садится, прислонившись спиной к стене. Он протирает грязными руками глаза, недоуменно смотрит по сторонам, фиксирует взгляд на пустых бутылках и говорит:

– А-а-а! Вспомнил! Я здесь от мертвецов спрятался… Они ушли?

Мужчина молча кивает.

– А откуда у вас водка? – интересуется женщина.

– Водка? – глупо улыбается Максим. – А-а-а! Водка! Она вон в том углу, за лопатами – он показывает рукой. – Целый ящик… Был… Вы не волнуйтесь, я заплачу…

– Леня! – женщина грозно смотрит на мужчину. – Откуда здесь водка?! Это так ты «завязал»?!

– Да так, – смущенно говорит тот, – осталась… С давних пор!

– Все! – кричит женщина. – Сил моих больше нет! Мы разводимся! Говорила же мне мама: «Не выходи за пьющего»! Да пропадите вы все пропадом, алкаши хреновы!

Она топает ногой, поворачивается и выходит.

– И где бы ты непьющего нашла?! – кричит ей вслед мужчина. – В Сволочке-то!

Громко хлопает калитка. Мужчина оборачивается к Максиму.

– Простите, что так вышло… – лепечет Максим. – Я не знал… Я убежал от этих тварей, перелез через забор, толкнул дверь – и она открылась… Я ничего не ломал, честное слово… А водку случайно нашел… Я тоже «завязал», но в таких обстоятельствах потянуло… Я переведу вам деньги, как только домой доберусь…

– Сиди тут! – хмуро говорит мужчина. – Ящик возьми, удобнее будет. Я сейчас вернусь.

Он идет к выходу.

– Не надо полицию, – канючит Максим. – Я же вам все объяснил…

– Я за закуской, – не оборачиваясь говорит мужчина. – Праздник же. Надо отметить.

Москва, 24 февраля 2019 года, вторник, 11:00

Маша сидит в комнате для допросов. Слева от нее сидит Пионтковский, напротив – следователь, пожилой сухопарый мужчина в очках с толстыми стеклами. Маша все в той же одежде – черном свитере и черных джинсах, мужчины в похожих серых костюмах, только у следователя галстук «скучный» – однотонный синий, а у Пионтковского – яркий, в стиле «турецкий огурец». Перед следователем лежит раскрытая папка с бумагами.

– Мария Сергеевна, – говорит следователь. – Вы привлекаетесь в качестве обвиняемой…

«А ведь я могла бы стать актрисой, – с тоской думает Маша, глядя на зарешеченное окно. – И все в моей жизни было бы по-другому…».

– Я протестую! – перебивает Пионтковский. – У моей клиентки есть алиби!

– Которое подтверждается всего одним человеком, коллегой Марии Сергеевны по работе, – спокойно говорит следователь. – И если принять во внимание, что руководителем канала, на котором работает свидетель, является отец Марии Сергеевны…

– Давайте не будем облеплять факты домыслами! – горячится Пионтковский. – У нас есть факт пребывания в другом месте, исключающий нахождение на месте преступления в момент его совершения! Мария Сергеевна, советую вам не подписывать постановление.

– Отсутствие подписи ничего не изменит, – следователь переводит взгляд с Пионтковского на Машу. – У нас есть видеозапись с места преступления и шапка, которую сдернула с Марии Сергеевны последняя жертва. Принадлежность шапки подтверждают найденные на ней волосы…

– Владислав Никитич! – Пионтковский строго смотрит на следователя. – Вы – опытный следователь, безусловный профессионал, но, как говорится, и на старуху бывает проруха. Вы же видели, насколько быстро двигался человек на записи! Как жертва могла сдернуть у него с головы шапку, если получила смертельный удар ножом в спину? – Пионтковский встает и отходит на шаг от стола. – Удар! – он резко выбрасывает вперед правую руку и тут же возвращает ее обратно. – Убийца стоит здесь! – Пионтковский тычет указательным пальцем в пол. – Подходить к жертве нет никакой необходимости. Жертва уже убита, она, то есть – он, падает. Падает вперед, прошу заметить! Иначе бы голова не оказалась в писсуаре! – Пионтковский подходит вплотную к столу и медленно опускается на колени, правая рука его при этом отведена назад и совершает беспорядочные движения. – Как мертвец может снять шапку с убийцы?

«Мертвецы могут многое!» – усмехается про себя Маша.

– Только не рассказывайте мне, что он сначала сдернул шапку, а потом получил нож в спину! – Пионтковский садится на стул и торжествующе смотрит на следователя. – Положение тела в момент нанесения удара и спущенные штаны указывают на то, что убитый спокойно справлял малую нужду и даже не обернулся на вошедшего убийцу! Что скажете, Владислав Никитич?

– Следствие разберется, – спокойно говорит следователь.

– Как я погляжу, вы уже разобрались! – неодобрение в голосе Пионтковского мешается с иронией. – Вот вам еще одна тема для размышлений. Характер преступления свидетельствует о большом самообладании и значительном опыте убийцы. Вне всякого сомнения, работал профессионал. Давайте оставим в стороне то обстоятельство, что Мария Сергеевна не имеет подобного опыта и подумаем над тем, мог ли хладнокровный профессионал оставить на месте преступления такую улику?! – Пионтковский выдерживает небольшую паузу, во время которой смотрит на адвоката. – Да никогда в жизни! Вам подсунули эту, так сказать, «улику», а вы носитесь с ней как… хм… недалекий человек с красивой сумкой.

– Приберегите ваше красноречие для суда, – все так же спокойно советует следователь. – Сейчас у нас другая задача. Я предъявляю обвинение вашей клиентке, а не провожу коллективный анализ улик.

– Меня подставили вампиры! – кричит Маша. – Ну сколько же можно вам повторять?!

Пионтковский укоризненно смотрит на нее и качает головой.

– Мария Сергеевна, я могу назначит психиатрическую экспертизу, – говорит следователь. – Но она вам сильно не понравится. В камере лучше, чем в больнице, во всех отношениях лучше. Советую забыть про вампиров с мертвецами, тем более что симулируете вы крайне недостоверно.

Маша прячет лицо в ладонях и рыдает навзрыд.

Москва, 25 февраля 2019 года, среда, 12:35

Небольшой кабинет Владислава Никитича. Папки не умещаются в единственном шкафе, они сложены стопками на полу. Владислав Никитич сидит за столом и заполняет какой-то бланк. В кабинет без стука входит Юрий Васильевич (он же – Седой), одетый в темно-синий костюм. В левой руке он держит тонкий черный портфель.

– Я занят! – не отрываясь от своего занятия говорит Владислав Никитич.

– Придется прерваться! – Юрий Васильевич садится на край стола и показывает Владиславу Никитичу раскрытое удостоверение.

– Чем обязан? – Владислав Никитич остолбенело смотрит на посетителя.

– Вы ведете дело о убийствах в баре «Кладовая клурикона», – говорит Юрий Васильевич, убирая удостоверение во внутренний карман пиджака. – Так ведь?

– Так, – кивает Владислав Никитич. – Там, в общем-то, все ясно…

– Мы забираем дело, – Юрий Васильевич открывает портфель, достает из него лист бумаги и кладет его на стол. – Ознакомьтесь!

– Баба с возу – кобыле легче, – ворчит Владислав Никитич, читая документ.

– Хромых лошадей обычно отправляют на живодерню, – усмехается Юрий Васильевич.

В последовавшей за этими словами дуэли взглядов побеждает Юрий Васильевич.

Москва, 27 февраля 2019 года, пятница, 12:05

Огромный светлый кабинет, в котором кроме двух столов (рабочего и совещательного) стоят только угловой диван и круглый журнальный стол. На стене – четыре больших телевизора, работающих в беззвучном режиме. Все они транслируют выпуски новостей. Хозяин кабинета – вальяжный бритоголовый мужчина лет пятидесяти, сидит на диване рядом с Машей. На столе перед ними две чашки с кофе и большая трехсекционная керамическая ваза с разными видами печенья.

– Мой друг – Мастер Золотые руки, – рассказывает Маша. – Из хлама, найденного в подвале, он изготовил ручные огнеметы…

– О-ба-на! – восхищается собеседник, качая головой.

– Еще и топор в подвале нашел, – продолжает Маша. – С этим арсеналом мы смогли пробиться через толпу мертвецов…

– Пробиться! – Бритоголовый восторженно хлопает в ладоши. – С оружием наперевес! О чем вы думали в тот момент?

– О том, чтобы не отстать, – честно признается Маша. – Я вообще ничего не помню… Только спину моего друга и те слова, которые он кричал… Ну и рожи какие-то мелькали по бокам, но я на них старалась не смотреть… Это уже позже освоилась и даже сделала две записи…

– Видел! – кивает Бритоголовый. – Видел и восхищен вашей выдержкой… Признаюсь честно, что не знаю, как сам бы повел себя на вашем месте. Жаль, конечно, что ваш репортаж не выйдет в эфир…

Маша морщится и пожимает плечами – это от меня не зависит.

– Но там… – Бритоголовый многозначительно смотрит в потолок. – Там виднее.

– Лично я считаю, что люди имеют право на получение правдивой информации! – запальчиво говорит Маша.

– Правда иногда бывает очень… хм… неприятной, – отвечает Бритоголовый. – Это мы с вами, как широко мыслящие люди, можем говорить об оживших мертвецах и вампирах. Но представьте себе простого труженика…

– Я понимаю, – вздыхает Маша. – Нельзя вываливать на людей больше, чем они могут переварить. Но мне обидно… Мы так рисковали! И получается, что напрасно…

– Не напрасно, – Бритоголовый испытующе смотрит на Машу. – Ничего в жизни не бывает напрасно, Мария Сергеевна. Я бы хотел предложить вам возглавить дирекцию спецпроектов на Первом канале. Что вы на это скажете?

– Дирекцию спецпроектов? – растерянно переспрашивает Маша. – Но ей же руководит…

– Должность вакантна, – перебивает Бритоголовый. – И я предлагаю ее вам.

«А когда-то меня даже девочкой на побегушках сюда не взяли, – думает Маша, глядя в голубые глаза собеседника. – Сказали, что не подхожу по профессиональным параметрам… А теперь, значит, уже и в директоры гожусь!.. Елки-иголки!».

– Ну так что же? – Бритоголовый выжидательно смотрит на Машу.

– Я безгранично признательна за оказанное мне доверие, но ваше предложение принять не могу, – церемонно отвечает Маша. – У нас с отцом в Твери семейный бизнес, не хочется его бросать. Да и к коллегам я привыкла…

Во взгляде Бритоголового проступает недоумение.

– Мой ответ – нет! – Маша приветливо улыбается. – Лучше будем дружить каналами.

Тверь, 28 февраля 2019 года, суббота, 01:15

Обнаженные Маша и Алексей лежат обнявшись на разложенном диване в Машиной квартире.

– Когда-то я хотела стать актрисой, – говорит Маша, нежно поглаживая ладонью спину Алексея. – И мечтала, как в меня влюбится Хабенский… А я буду холодна и неприступна…

– Почему? – удивляется Алексей.

– А чтоб он знал! – Маша легонько щелкает Алексея по кончику носа. – Подумаешь – знаменитость! Может, у меня другие приоритеты?

– А я в тебя сразу влюбился, – Алексей перебирает пальцами Машины волосы. – С первого взгляда. Влюбился и страдал, потому что понимал, что ничего путного у нас с тобой выйти не может. Где ты и где я?

– Я здесь, а ты рядом, – отвечает Маша и целует Алексея в губы.

От автора, с любовью

Дорогие читатели, почитатели, благодетели и недоброжелатели!

Если кто не знает, то образ жизни я веду, затворнический, в социальных сетях не присутствую, ибо уныло мне там, да и времени не хватает, на звонки отвечаю только знакомым и дверь открываю им же, так что все ваши пожелания, восхищения, неодобрения и прочая, прочая, прочая, вы можете отправлять на адрес: [email protected].

Владелец этого почтового ящика Юлиан Трианонов передаст мне все ваши письма. Он очень ответственный человек, на которого можно полностью положиться. Ответа не обещаю, но внимательно и почтительно прочту все, что вам захочется мне написать.

«A probis probari, ab improbis improbari aequa laus est», как говорили древние римляне – одинаково почетны и похвала достойных людей, и осуждение недостойных.

Искренне ваш,

Андрей Шляхов, писатель.

1

«Мария Сергеевна? Это ассистент Кристофера Нолана…».

2

The Dead South, «In Hell I'll Be In Good Company».

3

Василий Лебедев-Кумач, «Марш веселых ребят».

4

Представление окончено (лат.)

5

Машина Времени, «Однажды мир прогнется под нас».

6

Автор текста песни – Б. Ш. Окуджава.