– А-а-а-чхи! – донеслось громко из соседней комнаты.

И потом снова:

– Ой, я больше не могу – а-а-а – пчхи! Апчхи!

А еще через несколько секунд на пороге рабочего кабинета Игоря Костикова появилась Ирина с красными, слезящимися глазами и распухшим носом.

– Это же просто какой-то кошмар! – воскликнула она гневно, что было на нее совершенно не похоже. – Я так больше не могу! Ужас! Это выше моих сил!

– Что случилось, котенок? – недовольно спросил Игорь, слегка приподнимаясь на локте с дивана. – Мы же, кажется договорились. Я работаю, размышляю. Не надо мне мешать. Дайте мне, в конце-то концов, хотя бы час побыть одному.

– А-а-а-пчхи! – снова громко чихнула Ирина. – Все правильно. Да, но наша Бабуся снова повсюду рассыпала этот свой ужасный нюхательный табак. Все диванные подушки буквально засыпаны этой гадостью! Не понимаю – ну что у нее за отвратительная привычка постоянно нюхать табак! Уж лучше бы курила. Хотя нет, табачный дым я тоже совершенно не переношу...Но это... А-а-а-пчхи! Дорогой, ты должен с ней все же как следует поговорить. И потом – почему она в нашей комнате снова смотрела телевизор? Ведь тот, который стоит у нее – ничем не хуже, а даже берет больше каналов. А-а-апчхи! Почему?

– Интересный вопрос, – многозначительно кивнул Игорь, снова откидываясь на атласную, клетчатую подушечку, которую он называл про себя «думкой». – Ты, кстати говоря, подкинула мне интересную тему для размышления.

– Да что тут думать? Нужно просто с ней как следует, по-мужски раз и навсегда обо всем договориться. Мне самой не удобно – ведь это же твоя родственница! – не хотела сдаваться Ирина. – Ведь мы, кажется, решили, что будем соблюдать с твоей Бабусей полный территориальный нейтралитет, но она ведет себя так, что это уже просто ни в какие ворота не лезет! На кухне – хозяйничает, я и так на многое глаза закрываю, но она уже и до моей, то есть – до нашей комнаты добралась!

– Значит, ты считаешь, что я должен с бабой Дусей провести дипломатические переговоры? – переспросил Игорь. – Чтобы еще раз конкретизировать наши позиции?

– Вот именно – конкретизировать! – подтвердила Ирина. – И желательно – раз и навсегда. Представляешь: я недавно поймала себя на мысли, что не хочу с работы домой возвращаться, как только вспомню о том, что теперь мы всегда должны будем жить с твоей Бабусей.

– Да? А как же я? – нахмурился Игорь. – Ты что, мечтаешь, чтобы старушка поскорее отправилась на тот свет?

– Ну нет, я не в том смысле, – несколько смутилась Ирина. – И ты тут тоже не причем. Наоборот – ты тут при всем. Ты же знаешь – ради ебя я на все готова. Тогда что же – получается, что я не причем? Ну вот, я так и думала!

– Но-но, только без слез, – предупредил Игорь, зная манеру Ирины временами начинать жалеть себя до слез, незаметно расковыряв в душе какое-нибудь больное место. – Ведь на самом деле все хорошо, мышка. Мы живем в большой квартире, в самом центре города – ты ведь всегда этого хотела.

– Да. Но – Бабуся?!! Дело в том, что месяц назад родители Игоря закончили

грандиозную операцию с разменом квартир, и разрешили Игорю занять трехкомнатную квартиру в центре города с одним условием, что в одну из комнат он возьмет к себе жить деревенскую бабушку – бабу Дусю, которая приходилась им теткой.

Сколько Игорь себя помнил, он всегда знал, что в деревне Вражино у него имеются целых две бабушки. Точнее, не так – родная баба Маша всегда называлась всеми Бабушкой, а ее старшая сестра баба Дуся, «бабдуся» – исключительно Бабусей.

Сестры были совершенно не похожи друг на друга ни внешне, ни тем более по характеру.

Баба Маша привыкла жить жизнью своих дочерей, старшей из которых была мать Игоря, а потом также и многочисленных внуков, и слыла по характеру человеком мягким и податливым.

Игорь так и запомнил ее – большая, тихая, круглолицая бабушка, ставящая перед ним тарелку с горой блинов, а рядом – блюдце с медом.

Баба Дуся, напротив, была маленькой, востроносой и на редкость ехидной старушкой, как говорится – себе на уме. Всю свою жизнь она прожила бессемейным образом, как говорила мать Игоря – «только для себя», и нисколько по этому поводу не переживала.

И хотя ее родная сестра, баба Маша, постоянно уверяла окружающих, что ее Дуся – совершенно исключительный и необычный во всех смыслах человек, ей мало кто верил.

А уж сам Игорь – особенно, потому что ничего примечательного в своей Бабусе, разве что кроме ее необыкновенной настырности и вредности, сроду не находил.

Бабуся была из той породы людей, которых еще называют «во всех бочках затычка» – все-то ей надо было про всех знать, везде, где не спрашивают – непременно высказаться.

Как это ни печально, но бабушка Маша в этом году внезапно померла, или, как обычно говорили в Деревне Вражино, «тихо отошла», хотя была лет на девять младше своей сестры, и Бабуся без нее сразу же всерьез затосковала.

Честно признаться, все были несколько удивлены, когда баба Дуся мгновенно согласилась на робкое предложение сердобольной матери Игоря пожить немного в городе, чтобы отвлечься от грустных мыслей.

Галина Николаевна и предложила-то этот вариант просто так, как говорится, для приличия, прекрасно зная, как трудно бывает оторвать деревенского жителя от своего места хотя бы на неделю.

Лна постоянно звала в Тарасов родную маму, но то у бабушки Маши было время огород засаживать, то уже наступала пора картошку копать, то самое время – корм для курей запасать, и так далее – вечно находилось тысячи самых уважительных причин, чтобы уклоняться от поездки в город к дочерям.

Но баба Дуся тут же принялась собираться в дорогу: быстро перепоручила свое хозяйство разным знакомым и соседям, сама договорилась в водителем грузовика, который взялся доставить в город комод, радиоприемник и телевизор, похлопотала на почте о переводе пенсии на новый адрес, – в общем, никто и глазом моргнуть не успел, как Бабуся уже заняла одну из комнат квартиры Костиковых, наскоро обставив ее на свой лад, и сделалась полноценным тарасовсим жителем.

Как будто всегда тут и была. – А что такого? – объяснила в первый же городской ве-

чер баба Дуся родителям Игоря свои решительные действия. – Мне всегда охота было в большом городе пожить, сколько себя помню – интерес разбирал, как тут люди живут, чем с утра до вечера себя занимают, да все как-то не получалось. А раз уж случилось, значит, так тому и быть. Конечно, лучше бы в Москву, но ладно – Тарасов по первости тоже пока сойдет.

– Послушайте, баба Дуся, может вам еще в Париж надо? Смотри-ка, Галка, в Москву она у нас захотела, – удивился отец Игоря, Анатолий Сергеевич Костиков, для которого любая разлука с домом, семьей и отлаженным бытом воспринималась, как тяжкое испытание.

Игорь помнил, как однажды, получив за ударный труд путевку в Кисловодск, отец ровно через неделю приехал с курорта домой, объявив, что лучше на оставшиеся деньги купит в ближайшем магазине сразу несколько ящиков минеральной воды, и будет пить ее на своей собственной кухне.

– Нет, в Париж не хочу. Что там мне делать? Там у них одни бордели и проститутки курносые. – подумав, ответила баба Дуся. – А вот в Мехику-то, катнулась бы, тут уж ничего не скажу, зря врать не стану.

– Куда? – не поняла Галина Николаевна Костикова, во все глаза глядя на родную тетку, и постоянно пытаясь отыскать в ее чертах хоть какое-то сходство с матушкой, или пусть с кем-нибудь из близких или даже дальних родственников, и ничего подобного не обнаруживая. – Куда бы это вы, Евдокия Тимофеевна, катнулись бы?

– А туда – в ихний Мехико. Я недавно в «Клубе путешествий» передачу видела про город этот, и мне там даже очень понравилось. Правда, там сплошные папуасы живут, но по телевизору говорили, что они никого понапрасну не трогают – только водку из кактусов хлобыщут, и всем подряд улыбаются.

– Какие же там папуасы? – попыталась все же возразить Галина Николаевна. – Погодите, ведь это же, кажется, Южная Америка? Или нет – даже Мексика?

– И лучше не спорьте зря. Хоть восточная. – отрезала Бабуся. – А все равно там одни папуасы нерусские живут, которых наш Маклайка когда-то отыскал, и потом всех поголовно зубы чистить научил. Об этом недавно в передаче сам Сенкевич говорил.

Спорить с бабой Дусей было совершенно невозможно – все свои многообразные познания и суждения она подтверждала авторитетными ссылками на какую-нибудь телевизионную программу, уверяя, что именно Юрий Николаев только что передавал про десятое по счету замужество какой-нибудь эстрадной звезды, а Лолита советовала делать маски для лица из свежего лошадиного навоза.

Правда хорошо, что все полученную ценную информацию Бабуся почти моментально и бесследно забывала, и потому обладала свойством смотреть телевизор или слушать радио до бесконечности.

Игорь Костиков, которому нежданно-негаданно выпала нелегкая судьба поселиться с бабой Дусей в одной квартире, старался с ней не связываться ни по пустякам, ни тем более по крупным вопросам.

«Меньше контактов – меньше конфликтов», – любил повторять он английскую пословицу, и пытался придерживаться этого правила.

– Не бери в голову выкрутасы нашей Бабуси – все это не надолго, – пояснил он своей Ирине.

– Ты что, намекаешь, что она такая старенькая, и скоро Богу душу отдаст? – испугалась Ирина, которая будучи по натуре человеком жалостливым, никому не желала ни зла, ни уж тем более скорого конца.

– Да нет. Просто ей в городе быстро осточертеет. Вот увидишь – скоро нашу Бабусю назад в свое Вражино потянет, – авторитетно пояснил Игорь свою мысль.

Но шел уже второй месяц их совместного житья-бытья, а баба Дуся не только не просилась во Вражино, но чувствовала себя в городской квартире все более и более по-хозяйски.

И вот теперь еще эта новая история с нюхательным табаком! – Позови Бабусю сюда, я с ней поговорю. Ведь все равно

когда-нибудь придется, – решился, наконец, Игорь все же вмешаться в семейную драму.

Готовясь к разговору, Игорь, не вставая с дивана, набил в трубку английского табака, слегка отдающего вишневой косточкой, и неторопливо закурил.

Не будет же он, в конце концов, тоже поддаваться женским истерикам?

– Снова лежишь? – первой поинтересовалась Бабуся, появляясь в кабинете Игоря и с прищуром разглядывая внучатого племянника, возлежащего на диване в махровом халате. – Все равно как пельмень на сковородке.

– Между прочим, пельмень, баба Дуся, обычно лежит не на сковородке, а в кастрюле. Причем, в кастрюле с кипятком. Может, я сейчас лежу – а у меня в голове мысли кипят?

– Одна малина, – вздохнула Бабуся. – Видел бы ты как во время сенокоса наш сосед дядя Вася себе на двор совхозное сено тягал – так он точно был сильно похож, словно кипятком его ошпарили.

– Что вы можете понимать? – появилась за спиной Бабуси Ирина. – Между прочим, Игорь заканчивал юридический институт вовсе не для того, чтобы потом ваше сено перекладывать. И не трогайте его, ради Бога. Может быть, у него как раз сейчас происходит переоценка жизненных ценностей?

– На чего у него там идет наценка? – с хитрым видом переспросила Бабуся, и даже приложила рупором ладонь к уху, чтобы получше расслышать ответ.

– Вам все равно этого не понять, – сухо ответила Ирина, отворачиваясь.

– Да куда уж там! Я редких книжек не читаю, зато пенсию по своей обыкновенной, сберегательной в срок получаю, – заметила Бабуся, вскользь намекая на то, что Ирина работала в бибилиотеке, в отделе редких книг, где по три месяца задерживали зарплату, и чтобы она поэтому слишком уж не высовывалась и не заносилась.

Вот зато ее внучатый племянник, Игорь, которого Бабуся привыкла называть «Горяшкой», в своей юридической консультации, служил, как ей казалось «шаля-валя», или «не бей лежачего», зато именно благодаря ему в доме никогда не переводились вафли и конфеты, которые так приятно употреблять с чаем, сидя перед телевизором.

В душе Бабуся даже гордилась тем фактом, что Игорь все время только «лежит как пельмень», пускает из трубки дым, а ему за это еще и деньги платят – но не могла же она вслух высказывать своего восхищения!

Такое было не в характере бабы Дуси, а менять себя на старости лет она не собиралась.

– Баба Дуся, я все хочу спросить, откуда у вас взялась эта странная привычка – нюхать табак? – издалека начал Игорь.

– Как откуда? С послевоенных годов еще. Настроение поднимать, а заодно планы на коммунизм строить.

– Неужто правда...можно кайф словить? В смысле – настроение поднять? – поправился на ходу Игорь.

– А как же! От такого дыма, как у тебя, только голова мутится, задымляется, от водки – голова порой совсем от тулова словно временно отделяется, а когда нюхнешь, у тебя в голове вроде как просветление получается, и любая задачка тут же решается.

– Какая еще задачка? – А всякая! Мне когда хочется о

чем-нибудь покумекать

– так я с табачку начинаю, а дальше само как по маслу идет.

– Но ваша теория на остальных зато никак не распространяется, – встряла Ирина. – Вы сегодня весь диван своим табачищем засыпали, а я как раз лежала стихи читала, так на меня такой чих напал – думала умру на месте. И вообще – как-то настроение поэтическое сбилось сразу.

– А чего такого? Чих – он для здоровья штука полезная, очистительная. Нечего слишком возноситься, лучше вокруг себя больше гляди. Кисет у меня маленечко прорвался. Но я его уже заштопала, так что больше не утечет.

Игорь выразительно посмотрел на Ирину, давая понять, что первый вопрос решен дипломатическим путем – раз дырка зашита, значит, из нее больше ничего не просыплется.

Ирина только недовольно пожала плечами, но промолчала. – Баба Дуся, – сказал затем Игорь строго. – А теперь

скажите: почему вы от меня скрываете свои насущные, жизненные проблемы? Почему вы не сообщили мне, что у вас сломался телевизор?

– Откуда ты знаешь? – уставилась на Игоря баба Дуся. – Все очень просто – иногда применяю на практике

пресловутый дедуктивный метод Шерлока Холмса, которого я считаю в каком-то смысле своим учителем, хоть он и является всего лишь вымышленным литературным персонажем. Обычно вы смотрели телевизор у себя в комнате – так? Но теперь, когда нас нет дома, стараетесь при всяком удобном случае смотреть наш телевизор, так? Количество нюхательного табака на диване, говорит, что вы достаточно долго сидели...

– Тю! Ну, ты меня прямо напугал! – перебила Игоря Бабуся. – Я подумала: и правда, что ли, мой ящик дуба дал, какая-нибудь трубка у тебя на глазах шандарахнула! Чего это ты, Горяшка, про какую-то индукцию вдруг заговорил? Да я же сегодня просто в два экрана смотрела, вот и все!

– Как это – в два экрана? – Так сегодня по программе

– на одном канале передача

про милицию шла чересчур завлекательная, что оторваться невмоготу, а на другом как раз сериал про любовь начался. Вот я и смотрела: туда-сюда, туда-сюда, по переменке, и оттого понюшку даже свою через дырку немного упустила...

– Наверное, сериал был чересчур интересный? – язвительно заметила Ирина, которая искренне презирала всех, кто смотрел мексиканские сериалы или передачу «Поле чудес» – с такими людьми она старалась не общаться из принципа.

– Очень даже интересный, – с готовностью подтвердила баба Дуся. – Там адвокат один с женщиной уже два года живет, а расписываться с ней и ребеночков делать не желает, постоянно ей соловьем чего-то про свою работу поет. Ну, в точь-точь как у вас. Как будто с вас слово в слово списано.

– А вы в нашу личную жизнь не лезьте! И нечего! – сказала Ирина и сразу покраснела, потому что баба Дуся умудрилась наступить на самую ее больную мозоль. – Это наше личное дело – регистрироваться, или не надо!

– Да я разве тебе чего говорю? – удивилась баба Дуся. – При чем тут ты? Отродясь мужик бабу должен женой называть, особенно если ей давно, и с радостью пользуется, а не наоборот.

– У нас с Ириной гражданский брак, я же вам все объяснял, когда вы только что приехали. Сейчас у многих так принято, вы просто отстали от реалий современной жизни, – подал с дивана голос Игорь, чувствуя, что с минуты на минуту может начаться новая домашняя буря. – Мы любим друг друга, и я в душе считаю Ирину своей законной женой. На мой взгляд, этого вполне достаточно.

– Ишь, чего, – проворчала Бабуся недовольно. – Червяк тоже считал, сколько раз дятел по коре клювом стукнул, а потом раз – и просчитался. Мало ли что в жизни бывает, где не только от нас-счетоводов чего-то зависит? Так я не поняла: ты чего меня звал-то? Там программа хорошая про здоровье началась, как раз про бездетных, как я, да Ирина твоя...

– Ну, сравнила тоже, – вздохнул Игорь. – Да нет, я ничего, хотел только про табак спросить.

– Про табак-то? Так он же истолченными листьями, поэтому безвредный. А вот дымоходы твои, была бы моя воля, я бы давно в помойку выбросила. Якубович говорил, что от курения и дыма многие мужички немощными по своей части быстро становятся, и вообще память сильно теряют, я своими ушами слышала про это дело совсем недавно.

Как только баба Дуся вышла за дверь, Ирина сразу же присела на диван к Игорю и погладила его черные, блестящие волосы.

Ей до сих пор казалось, что красивее она никогда ни у кого еще не видела. И плюс эта маленькая, черная бородка, высокий открытый лоб, умные, карие глаза.

– « Как соломинкой, пьешь мою душу. Знаю, вкус ее горек и хмелен. Но я пытку мольбой не нарушу. О, покой мой многонеделен,» – тихо прочитала Ирина

только что вычитанные строчки. – Что? – поднял на нее глаза Игорь. – Да нет, это я так просто... Ирина часто думала, что если у них когда-нибудь родится

сын, то он будет – вылитый Игорь. Хорошо было бы так: чтобы

сначала сын, а потом дочка.

Конечно, гражданский брак – дело хорошее и вполне современное, но к тому времени лучше бы им все же зарегистрироваться, в этом вопросе баба Дуся совершенно права.

А тем временем Игорь, выпуская изо рта большие кольца дыма, мрачно думал совершенно о другом.

Черт побери, вот уже четыре года после окончания юридического института он служил в юридической консультации, как самый обыкновенный клерк, но пока ни на шаг не приблизился к исполнению своей заветной мечты. Создавалось такое ощущение, что жизнь, или какая-то неведомая сила упорно не пускала его приблизиться к ней хотя бы на шаг, все время подсовывая по дороге то мелкие, служебные дела, то внезапные командировки, то бесконечные домашние проблемы.

А ведь в свое время Игорь выбрал юридический институт лишь потому, что всерьез задумал создать в Тарасове частное детективное агентство, чем-то отдаленно напоминающее знаменитую квартиру на Бейкер-стрит N 221-б, где он мог стать местным частным детективом-консультантом по особенно запутанным криминальным делам.

Самое главное, что это было совершенно реально – когда-то Игорь Костиков пришел к четкому убеждению, что логическому мышлению, а также умению прочитывать биографию человека по его внешности, одежде, речи, жестам, а также прочим хитростям знаменитой «дедукции» можно постепенно научиться. Кроме того, у него и так был от природы аналитический склад ума, и способность расставлять все по полочкам – и вокруг себя, и мысли в собственной голове.

А если прибавить к этому знания российского уголовного кодекса и реалий современной криминальной жизни, то можно было бы вершить еще более великие дела, чем английский сыщик, тем более за прошедший век темных историй прибавилось многократно.

Игорь еще в детстве придумал название своему частному детективному агентству – «ИКС», что можно расшифровать, как «Игорь Костиков», или «Игорь Костиков – сыск», и решил так и оставить.

Но пока кроме названия, да и то в уме, у Игоря ничего больше не было.

Не было у него также верного помощника доктора Уотсона, хотя в какой-то степени эту роль изо всех сил пыталась выполнить Ирина.

Например, в своей областной библиотеке в свободное от работы время, она занималась тем, что собирала и систематизировала всю, появляющуюся в местных и московских газетах криминальную информацию – благодаря ей, Игорь мог быть в курсе самых громких преступлений, разоблачений, судебных процессов, и даже следить за ходом некоторых запутанных дел.

Ничего не скажешь: Ирина проделывала огромную работу, которую вряд ли мог осилить кто-нибудь другой.

Достаточно было взглянуть на книжную полку, заставленную однотипными папками, которые были заполнены аккуратно подклеенными вырезками, чтобы сделать вывод о степени чувств Ирины к своему гражданскому мужу, и о стремлении стать ему верной помощницей в любых его начинаниях.

Читая собранные Ириной материалы, Игорь нередко представлял, что это он сам, а не кто-то другой сумел вычислить преступную группировку, разоблачил отца местной мафии, нашел киллера, покушавшегося на жизнь известного бизнесмена, и так далее, и так далее, и так далее...

Но почему-то Игорю до сих пор никак не подворачивалось под руку какое-нибудь интересное дело, с которого он мог бы начать использовать весь свой накопившийся потенциал, и проявить себя в полной мере.

Первое время Игорь считал, что что-нибудь любопытное может обнаружиться на основнии тех дел, которыми ему приходилось заниматься в юридической консультации, например, может понадобиться кого-нибудь клиентов по-настоящему вывести на чистую воду, или что-нибудь в этом роде. Но истории, которыми ему приходилось заниматься в конторе, были сплошь мелкими, житейскими – то о незаконном увольнении с работы, то дележка склочными родственниками оставшегося в наследство родительского дома или сада, то оформление опекунства.

Конечно, Игорь Анатольевич Костиков был в юридической консультации на хорошем счету, и считался грамотным специалистом в своем деле – но разве об этом он когда-то мечтал?

А ведь ему было уже больше двадцати лет – тот возраст, когда давно пора было бы по-настоящему прорезаться всем талантам, в наличие которых скоро можно будет уже начать сомневаться.

Между тем, Ирина постоянно намекает о том, что пора устраивать настоящую семейную жизнь, подумать о ребенке...

Но тогда на всех планах и мечтах и вовсе придется поставить крест! Тогда Игорь Анатольевич Костиков будет лишь конторским юристом с аккуратным брюшком, и примерным отцом семейства. Нет уж, спасибо!

Игорь отодвинул от себя руку Ирины, которая задумчиво продолжала перебирать его волосы, нахмурился, и снова набил в трубку крепкого табака.

– Ты сегодня очень много куришь, – мягко заметила Ирина. – Что, опять депрессия?

– Все нормально. Я просто думаю. Имеет человек право хотя бы в выходной день подумать о том, о чем ему хочется? – раздраженно ответил Игорь вопросом на вопрос.

– Я просто подумала, может быть нам с тобой сходить погулять, зайти в какое-нибудь кафе, можно пива выпить... Ты же так любишь.

– К черту – кафе, к черту – пиво, – пробормотал Игорь и, оглянувшись вокруг, добавил: – Мне и здесь хорошо.

В комнате, где они сейчас находились вдвоем, было действительно неплохо. Месяц назад, переезжая в эту квартиру из однокомнатной, которую Игорь занимал еще со студенческих времен, и где незаметно появилась, а потом стала постоянно жить его девушка Ирина, он сразу решил, что одна из комнат с закрытой дверью будет считаться рабочим кабинетом, так сказать, офисом детективного агентства «ИКС».

Признаться, Игорь сильно грешил на то, что его детективная деятельность не складывается из элементарной нехватки подходящего места.

На работе он сидел вовсе не в отдельном кабинете, а занимал одну комнату на троих с другими коллегами-юристами, к тому же в консультации постоянно находились какие-нибудь текущие дела, и потоком шли посетители и просители.

А приглашать клиентов в крошечную квартирку, заставленную вразнобой спальной мебелью в виде большой двухспальной кровати, компьютером, лыжами в углу коридора было как-то несолидно.

К тому же Игорь так любил, чтобы вокруг него все было чинно разложено по полочкам, и каждая вещь находилась в идеальном порядке – он был человеком, которому импульс к работе могла дать простая стопка чистой бумаги, но только если она лежала перед ним исключительно ровно.

Поэтому в новой квартире одну комнату Игорь полностью оборудовал по своему вкусу – никаких лишних домашних предметов, ковриков, сервантов!

Письменный стол, удобное кресло для посетителей, книжный шкаф со специальной юридической литературой и криминальным архивом, небольшой журнальный столик с подшивками свежих газет (их тоже вела Ирина), пепельница, набор трубок, небольшой бар с выбором спиртных напитков, которые при необходимости можно предложить чересчур разволновавшимся клиентам.

Не хватало лишь одного, самого главного – самих клиентов, которые могли бы предложить частному детективу более-менее любопытное дело, и заплатить за заказ приличное вознаграждение.

– А я знаю одно лекарство, которое помогает вылечить депрессию, – загадочно сообщила Ирина, взяла безвольную руку Игоря и положила себе на грудь.

– Не надо, не сегодня, – ответил Игорь и убрал руку.

Ирина быстро поднялась с дивана, и ни слова больше не говоря покинула офис детективного агентства «ИКС», где пока не было даже дела номер ноль, не говоря уже папках с другими порядковыми номерами.

Игорь вздохнул, но не стал ее останавливать. Именно сегодня он окончательно убедился, что оборудова-

ние приличного офиса для приема посетителей – а именно этим делом он с упоением занимался целый месяц! – нисколько не решило его главной проблемы, и не приблизило к осуществлению заветной мечты, так же, как и тщательно подобранный архив всевозможных преступлений и чужих побед.

Нужно было срочно предпринимать что-то другое. Но что именно? Вот как раз этого Игорь Костиков не знал, и потому пребывал с утра в мрачном, меланхолическом настроении.

Игорю даже казалось, что в его неудачах отчасти виновата и сама Ирина, которая хоть и старалась поддерживать его начинания, но все равно незаметно пыталась добиться своего – простого, бабского счастья.

И, конечно же, особенно и больше всех – баба Дуся, которая внезапно свалилась ему на голову, и постоянно вносила в жизнь излишнюю суету, мешая как следует сосредоточиться.

Из-за двери снова послышался какой-то шум, и Игорь догадался, что Ирина с Бабусей, как будто назло ему, снова взялись за привычные выяснения отношений.

Игорь даже заскрипел зубами – еще немного и он не выдержит, разгонит к чертовой матери весь этот женский клуб любителей скандалов!

– Скажите, ну зачем вам еще один замок? – недовольным голосом спрашивала Ирина. – Ведь в вашу комнату и так никогда никто не заходит, не то, что вы, кстати говоря... Мы люди интеллигентные. Вы только посмотрите, Евдокия Тимофеевна – сейчас вы только напрасно испортите дверь, тем более если изрубите ее таким топором. И где вы только такой замок раздобыли? Сейчас такие уже и не выпускают.

– На Сенном рынке, где же еще? – ответила Бабуся. – Ничего что увесистый, зато надежный, не то что нынешние, с такими дырочками, что туда и булавка не пролезет.

– Господи, ну какая еще булавка! Надо сказать Игорю – пусть он сам выберет и сделает вам нормальный замок, чтобы у него хотя бы вид эстетичный был...

« Твою мать, снова им я понадобился! – сердито выпустил Игорь изо рта целое черное облако дыма. – Ну, конечно, сейчас я должен все бросить, и побежать заниматься какими-то замками...»

– А на кой ляд мне вид? – возразила Бабуся. – Я Горяшу нашего еще когда просила входную дверь получше запорами укрепить, а он чего?

– Чего? – Только на диване зад греет, вот чего. А в доме воровство вовсю процветает. Все подряд прут, бесстыдники, ни перед чем не гнушаются. Вон у соседки, что под нами, какие-то ворюги даже кошку уворовали! Вот тоже, нашли на что позариться! Вы бы только видели, какие у нее кошки страшнющие, просто не приведи Господи! А ведь у меня в комнате и чего получше, чем кошку драную, найти можно...

– Ну что вы снова сочиняете, Евдокия Тимофеевна? Эта кошка сама, наверное, убежала. У меня тоже однажды две недели кошка в подвале просидела.

– А ты разве не знакома с нашими соседями-то, поднизом которые? – помолчав, спросила баба Дуся.

– Нет... – Вот я так сразу и поняла. Потому что вы с Горяшей только в книжки все глядите, как будто люди и лица человеческие чем-то хуже книжек, и всяких ваших газеток, – сделела вывод Бабуся.

– Я еще раз говорю – это наше личное дело. Давайте хотя бы не будем учить друг друга, как жить!

– А я вот в нашем доме всех жильцов уже узнала, – продолжала Бабуся с садистким спокойствием. – И скажу, что у нашей нижней соседки Фаины Борисовны одна кошка была вовсе не простая, не гулящая, а наоборот, какая-то особенная, за тыщи купленная.

– Ну и что? – И она ей сильно перед соседями хвалилась. Я-то когда

с Фаиной Борисовной познакомилась, думала, что она свою кошку не выпускает, потому что боится, что та котяток принесет, так я ей даже предложила свою услугу в случае чего помочь перетопить. А Фаина Борисовна говорит: «Да вы что! Моя дочка этих котят продает, огромаднейший бизнес на них делает! А вы – топить.» Вот тебе и весь кошачий бизнес ее сегодня разом и закончился.

– И вы уверены, что кошку именно украли? – А чего тут сумлеваться? Фаина Борисовна сама гово-

рит, что ночью кто-то через балкон к ней забрался, вроде как верзила в черной маске, а ее самою связали, да еще так ногой пнули, что на ноге синяк размером с блюдце остался. Так что и на балкон нам тоже замок поставить нужно, потому что если повадились в наш дом, дорожку протоптали – то и к нам тропинка завернуть может...

– А что говорит милиция? – заинтересовалась Ирина. – Так Фаина Борисовна не хочет ни в какую милицию об-

ращаться. И правильно – я в передаче «Человек и закон» такого про этих милиционеров навидалась, что прямо жуть от них забирает, хуже любых преступников. Был раньше один Анискин, да и то куда-то подевался. Фаина Борисовна сказала, что хочет найти какого-нибудь такого сыщика, чтобы сам потихоньку котяру ее дорогостоящую отыскал, без лишнего шума-гама, и что у нее на это денежки водятся.

– Так это же Игорь! – Что – Игорь? Неужто наш Горяшка кошку чужую спер?

– ахнула баба Дуся. – Да нет, наш Игорь как раз – такой сыщик. У него

свое... детективное агентство. Он запросто сможет найти

преступников. – Батюшки! – воскликнула баба Дуся, и в

ее голосе послышалась

неприкрытая радость. – Батеньки мои! Вот хорошо-то как! А я

гляжу – и чего это он все на диване лежит, дымит, да газеты

в лапшу кромсает? Думала, уж не приболел ли мальчишка? А у

него, оказывается, агентство свое, и он, выходит, над преступлениями всякими постоянно размышления ведет...

Бабуся еще на закончила своих кудахтаний, как откуда-то перед ней возник и сам Игорь Костиков собственно персоной, словно материализовался из воздуха.

Вид у Игоря был на редкость бодрый и решительный, словно это вовсе не он, а какой-то его двойник лежал все утро на диване и изнывал от хандры.

– Я возьмусь за это дело, – сказал он, не выпуская изо рта изогнутой трубки. – Пусть Фаина Борисовна приходит в мой рабочий кабинет, и изложит подробности своего дела.

Ирина посмотрела на него с неприкрытым восхищением – в этот момент Игорь был как никогда хорош собой!

– Ну, прямо как в кине каком-то, – пробормотала Бабуся, и шустро отправилась вниз за соседкой, которая еще не подозревала о том, что спаситель обиженных людей и кошек живет прямо у нее над головой.

Буквально через несколько минут в кабинет Игоря кто-то осторожно постучал, и перед ним предстала очень полная, кудрявая женщина, которая держала на руках, словно младенца, рыжую кошку, а вслед за ней в дверь втиснулась Бабуся.

– Евдокия Тимофеевна, – сказал Игорь официальным тоном. – Разрешите мне сейчас наедине поговорить со своим клиентом.

– Да как это так – твоим? – даже всплеснула своими маленькими ручками от возмущения Бабуся. – Ведь это же я Фаину Борисовну сама к тебе веду, неужто ты все позабыл напрочь из-за своего курева?

– Дело не в этом... – начал было Игорь, но взглянул на Бабусю и благоразумно промолчал.

Нет, ему не хотелось начинать первое дело с привычной семейной склоки, а воинственный вид Бабуси красноречиво говорил о том, что добровольно живой она из кабинета все равно не уйдет.

– Хорошо, как знаете, – сухо ответил Игорь, и решил больше на пустяки не отвлекаться, а принялся внимательно рассматривать свою соседку, которую видел впервые в жизни.

На вид Фаине Борисовне было примерно пятьдесят с лишним лет, и эта женщина была, как говорится, еще в теле, и при чем очень даже не маленьком, с рыжими кудряшками на голове, и большими, рыхлыми щеками с красными прожилками.

Но между тем полное лицо Фаины Борисовны было сложено в какую-то прочную жалостливую гримасу, словно она собралась сейчас навсегда проститься с жизнью, но почему-то никто вокруг этого не хочет замечать, и вообще – никто ее, бедняжку, не любит и не жалеет.

– Может быть, вы все же отпустите животное на пол, Фаина Борисовна? – предложил ей Игорь, не понимая, зачем она притащила к нему кошку. – Успокойтесь, сядьте поудобнее...

– Нет-нет, ни за что, – испугалась соседка, и еще теснее прижала кошку к своей большой груди. – Я наоборот, сегодня везде хожу и даже сплю только со своей Мадонной. Она лечит мне сердце.

– Ну, хорошо, – согласился Игорь, скептически посмотрев на тощее, рыжее создание, которое заменяло женщине любые таблетки. – Но вы все равно присядьте, раз пришли в кабинет.

Фаина Борисовна с тяжелым вздохом великомученицы опустилась в специальное кресло для клиентов, так что теперь Игорю стало лучше видно ее кошку, которая уставилась на него подозрительным, немигающим глазом.

Вообще-то он ничего не понимал в кошачьем возрасте, но на вид Мадонне было примерно лет сто – от старости шерсть на ее морде сильно облезла, а в одном зеленом, подслеповатом кошачьем глазу виднелась неизбывная слеза.

Как назло, у Игоря с детства была на кошек легкая аллергия, и сейчас он тоже непроизвольно зачесался.

– Значит, у вас украли кошку? – наморщив лоб, начал допрос Игорь. – Насколько я понимаю, у вас было две кошки?

– Четыре, – с готовностью кивнула Фаина Борисовна – голос у нее тоже был плачущий, дребезжащий, тоже слегка со слезой. – Четыре их у меня, ненаглядных. Вот эта, Мадонна, лечит сердце, она у меня даже ночью всегда под боком или на груди спит, в зависимости от моего самочувствия. Чубайсик – это мальчик, ее рыжий сынок – он мне на голову особенно хорошо действует, от мигреней помогает. Еще одна моя кошечка, Глоба, так она сразу чует, если у меня какие-то внутренности заболевают, или сосуды – я ее то к животу, то к ногам прикладываю, ну а Моника Левински – сами знаете, от чего лучше всего помогает...

– От чего? – не понял Игорь, но услышав в углу хихиканье Бабуси, которая скромно притулилась на табуретке за книжным шкафом, тут же и сам догадался, что соседка имела в виду, и строго нахмурился.

– Так-так, понятно. Итак, какая же из этих кошек была ночью похищена грабителями. Наверное, Моника?

– Нет, пятая, – вздохнула Фаина Борисовна, и нежно погладила Мадонну по клочковатой шерсти. – Слава богу – мои лапоньки-царапоньки все целы, все на месте, потому что если бы это случилось с кем-нибудь из моих докторишек я бы такого точно не пережила. Моментально или сердце бы отказало, или ноги отнялись, тут даже и думать нечего.

– Так кто же пропал? – начал сбиваться с толку Игорь.

– Эта уродская Сюся, или Сусанна была вовсе не моей кошкой, а дочки, но теперь... я знаю...теперь, раз Анна мне ее доверила, а я не уберегла, она всех моих кошек тоже выгнать захочет, потому что уже не раз грозилась, и...что же я тогда буду делать? А?

И Фаина Борисовна теперь уже открыто захлюпала носом, прижимая лицо к худому телу Мадонны, и смачно целуя кошку в спину.

Вообще-то сам Игорь не любил кошек, и подобные нежности были ему совершенно непонятны и даже просто противны.

– Ну-ну, успокойтесь, – пробормотал он, – Так дело не пойдет. Может быть, вам надо валерьяночки накапать, у меня есть...Специально держу для нервных клиентов.

Игорь налил в стакан воды, но только успел отвинтить крышку на пузырьке с валериановой настойкой, как Мадонна сразу же очнулась от дремы, с молодецкой прытью сиганула на стол, мощным ударом заправского футболиста выбила из рук Игоря склянку, и мгновенно слизала языком пролившуюся жидкость.

– Она у меня такая умница, – улыбнулась сквозь слезы Фаина Борисовна. – Редкостная умница.

– Ишь, алкоголичка хвостатая, – негромко высказала свое мнение Бабуся. – Такие сроду не пропадают.

– Давайте все же перейдем ближе к той кошке, которая пропала, – начал раздражаться Игорь. – К пострадавшей.

– Давайте. И я вам сразу должна сказать, что у нашей Сюси был отвратительный, злобный характер, а на меня она так и вовсе бросалась. И этим она очень похожа на мою дочь, которая та еще мегера! Слава богу, Анна держала Сусанну в своей комнате, за закрытой дверью, якобы чтобы та не набиралась дурного от моих кисок, и особенно – чтобы не сошлась случайно близко с Чубайсиком, и не испортила себе потомство. Но три дня назад дочь уехала к своей подруге, к Юле, на дачу, и попросила меня свою выдру кормить. И я честно давала ей «Вискас», пока ее не украли.

– Как было дело? Все подробности... – Слышу сегодня

ночью – трах, бах, какой-то шум, я

заглядываю в комнату дочери, и мне тут же завязывают глаза.

В общем, нашу Сюсю утащили через балконную дверь, как принцессу персиянсую. Пока Анна не вернулась, я должна ее срочно найти, а то всем моим кошечкам – тоже не жить...

– Как я понял, пропавшая кошка имела определенную ценность? Я имею в виду – объективную ценность? Она была породистой?

– Даже не просто породистой, – поспешно закивала Фаина Борисовна, поглаживая пальцем свою Мадонну по белесому животу, которая теперь с довольным видом развалилась на рабочем столе Игоря, нарушая деловую обстановку. – А очень даже породистой, персидской, с какой-то там королевской родословной. У нее и медали имеются всякие, и дипломы, и котята ее стоят столько, что моя Анька зимой на них себе и сапоги, и новую куртку себе купила. Но я вот что скажу – здоровье не купишь. А Сюська ее все равно не ведь никого лечить не могла, не то что мои лапоньки-царапоньки...

Игорь мог бы поклясться, что теперь кошка Мадонна глядела на него с самодовольной, пьяной улыбочкой, как будто понимала каждое слово своей хозяйки.

– Значит, ваша дочь держала очень дорогую, породистую кошку, и делала на ней бизнес?

– Вот-вот, она как только Сюську завела, вовсе всякую работу бросила, – подтвердила Фаина Борисовна. – Только ей одной и жила. Сходит куда-нибудь со своей кошкой – а потом месяц в ус не дует, одними банами питается. Поэтому она меня точно убьет, когда вернется и узнает о краже. Я вот вам уже и деньги принесла в задаток, чтобы вы хорошо постарались, и смогли Сюську побыстрее разыскать. Но Анна, когда вернется, за свою кошку вас прямо золотом осыплет, вы даже про это не сомневайтесь!

– Погоди-ка, соседка, это как же она кошкой одной жила? – вдруг подала голос из своего уголка за шкафом Бабуся, которая все это время сидела там неестественно тихо, словно боялась проронить из разговора хоть слово. – Хоть и говорят, что быстро только кошки родятся, но ведь тоже не каждый месяц, и даже не каждую неделю.

– Чего-чего? – оглянулась на нее Фаина Борисовна. -

Я говорю, что есть-то людям, небось, каждый божий

день хочется, да еще и не по одному только разу. Ты бы научила меня, старую: как твоя Анна сумела так свою кошку деньгами доить, что она полезней любой коровы сделалась?

– Ну, не знаю... Я же говорю – носила ее к кому-то. И потом, у моей Анны ничего спросить нельзя – только нагрубит, оборвет, да настроение матери испортит. Так что не знаю я ничего. – задумалась Фаина Борисовна. – Да, я только вот чего вспомнила: она свою Сюську еще все время к каким-то своим знакомым за деньги фотографироваться носит, вроде бы даже в какое-то агентство, как будто это кинозвезда какая-нибудь.

– К фотографам? В фотоателье или какое-нибудь рекламное агенство? – быстро спросил Игорь.

– Ну, не знаю. Сейчас же люди любят всякие календари с кошечками, и так далее. Я дочку сколько раз просила: ты хотя бы разок Мадонну мою, или хотя бы Глобушку сфотографировала на память, – они у меня ведь совсем уже по возрасту старушки, но она на это только всякие гадости говорила, и все. Говорила, что моих кошек даже для фильма ужасов, и то не возьмут. Я тогда правду сказала: отольются тебе, Анька, когда-нибудь мои и кошкины слезки!

– А вы случайно не можете вспомнить, с каким конкретно агентством сотрудничала ваша дочь?

– Да кто же его знает? Я же говорю – от моей дочери я имею только грубость и сплошные насмешки. Ни здрасьте, ни до свидания. Я даже удивилась, что она про дачу сообщила – но и только, чтобы я за кошкой ее драгоценной последила, а так бы я и этого ни за что не сказала.

– Но, может быть, у вас дома найдется какой-нибудь календарь, или фотография, где было бы изображение...пострада...пропавшей кошки? – спросил Игорь Костиков.

– Как же, есть – Анна мне нарочно, чтобы настроение испортить, дала журнал, где ее морда плоская во всю страницу виднеется.

– Вы...сейчас про кого говорите? Про дочь или про кошку? – осторожно поинтересовался Игорь.

– Про кошку, про кого же еще. – И у вас есть этот

журнал? Принесите! – коротко при-

казал Игорь. Не прошло и нескольких минут, как Фаина Борисовна спустилась к себе домой, и принесла местный журнал « Свободное время» – страница с изображением белоснежной, курносой кошки была заложена открыткой.

– Вот только в профиль фотокарточки пострадавшей у меня нет – ее всегда только спереди все снимали. Я даже подумала, может ее мне на стендах уличных повесить со словами «Разыскивается милицией»? Вдруг кто откликнется.

– Я думаю, что пока не стоит привлекать лишнего внимания, – покачал головой Игорь, убирая изображение кошки в пустую папку, на которой еще не было даже номера. – А сейчас вы должны мне как можно подробнее рассказать про ваших ночных гостей.

– Хороши гости! – возмутилась Фаина Борисовна, не оценив тонкого, английского юмора. – Ворюги! Домушники! Залезли по водопроводной трубе на балкон в комнате дочери – а у меня сейчас, пока стоит жара, везде открыто! – вырезали сетку. Я бы и не услышала, может быть, ничего, но Сусанна, как я уже сказала, кошка с характером, и она одному бандиту всю руку раскровила, никак не хотела даваться – так он от боли даже закричал громко.

– Преступников было вдое? – Вроде бы. И я среди ночи

слышу – кто-то чужой сто-

нет, и кошка вопит, как бешеная. Захожу, а там за ней двое

мужиков гоняются, в черных масках, и один из них мне сразу

же кляп в рот засунул, и глаза чем-то завязал, да я от страха и сама уже все равно почти что чувств лишилась и все равно ничего не видела. А когда очнулась – никого нет, и кошки Анькиной комнате тоже, и времени на часах как раз полночь, так что я даже перекрестилась. Да вы сами-то, случаем, ничего не слышали? У вас же кабинет как раз над той самой комнатой расположен, где ночью весь кильдим был?

– Я здесь только работаю, но не ночую, – сказал Игорь, вспоминая, что как раз в это самое время, о котором говорила соседка, они с Ириной занимались любовью. – Там окна и балкон выходят совсем на другую сторону.

– Жалко, – вздохнула Фаина Борисовна. – А то они ведь прямо под вами ходили, эти самые преступники. Ведь у вас, раз вы агент, или частный сыщик, наверное, и оружие имеется? Могли бы сразу и пальнуть, в случае чего.

– У меня все имеется, – кивнул Игорь, и слегка почесал себе руку. – Но теперь я должен подумать, браться ли мне а ваше дело. Как-то оно мне немного...не по профилю.

– Голубчик! – умоляюще воскликнула Фаина Борисовна, которая снова уже держала безвольное тело Мадонны на руках, прижимая его к самому сердцу. – Да как же я тогда? Где я еще агента искать буду? Да неужели же вы мне по-соседски не поможете?

– Хорошо. Только дайте мне какое-то время подумать, с чего начать поиски. Встретимся вечером – к этому времени у меня наверняка появятся к вам новые вопросы.

– Не пойму, и ты чего это, Горяшка, вдруг заерепенился? – поинтересовалась Бабуся, когда первая клиентка в обнимку с молчаливым свидетелем ночного преступления вышли за дверь. – То – буду, то, понимаешь ли, не хочу, как прямо девка на сеновале.

– Терпеть не могу кошек, – пробормотал Игорь. – Вот собак люблю, и рыбки аквариумные у меня в детстве были, а к кошкам я как-то, мягко говоря,... равнодушен. А тут – как назло.

– Да разве тут дело в кошке, смешная твоя голова? – возразила Бабуся. – Нам нужно искать тех, кто в черных масках по квартирам шныряет, вот в них-то вся и есть незадача...

– Нам?!! – уставился на нее Игорь. – Позвольте, Бабдуся, но вы тут при чем?

– А при том, что один ум – хорошо, а два всегда лучше. – Нет, про это вы лучше сразу забудьте, – возмущенно

воскликнул Игорь, и даже вскочил со стула, сжав кулаки. – Что за новости? Какое право вам кто-то дал лезть теперь еще и в мою работу, а? Может быть, вы у нас закончили юридический институт? Или занимаетесь судебной криминалистикой? Или у вас есть лицензия, что вы являетесь частным сыщиком? А? Так покажите мне их, живо! И вообще, женщина – ни молодая, ни в возрвсте, не должна лезть в дела, которые требуют чисто мужской логики...

– Чего это ты так взбеленился? – удивилась Бабуся. – А то! Я вас очень попросил бы вмешиваться в мои дела!

И теперь в очередной раз убедился – стоит один раз пойти вам навстречу, проявить сходительность, так вы уже вовсе на голову садитесь! Но теперь я вот что хочу сказать – если вы еще раз без разрешения переступите порог моего рабочего кабинета, то я, то я...То я не знаю, что с вами сделаю.

– Господи, что случилось, дорогой? Ты чего так ужасно кричишь? – прибежала на крик взволнованная Ирина. – А вы куда так сразу заторопились, Евдокия Тимофеевна?

– Мне и у себя хорошо, – пробормотала Бабуся, пулей выскакивая за дверь, но на ходу все же выпалила: – Лучше бы ты, Горяшка, сам валерьянки малость полизал, чем все кошке драной задарма скармливать.

– Да, кажется, я все же чересчур с ней погорячился, – растерянно сказал Игорь, потирая лоб, когда они с Ириной остались в офисе детективного агентства «ИКС» одни. – Наверное, это проявление аллергии на кошек.

– Ничего, бывает, – ободряюще улыбнулась Ирина, которая уже успела забыть свою обиду.

– Надо же, какой я человек – то спокойный, а то вдруг психоз нападает, ни с того, ни с сего. Потом себя ругаю, но в этот момент ничего не могу с собой поделать.

– Я же говорила: нужно было нам с тобой проветриться, погулять...

– Может быть, и придется. Пожалуй, я первым делом все же попытаюсь найти дочь Фаины Борисовны – без нее мы ничего быстро не сможем узнать. Вот, я взял у соседки телефон подруги, к которой Анна поехала на дачу, с этого нужно и начать...

– Какая дочь? Какая дача? – нахмурилась Ирина. – А она молодая, да? И что, ты собрался туда сейчас к ним ехать? Один, без меня?

– Дорогая, твои вопросы неуместны, – приобнял Игорь свою без пяти минут жену. – Я занялся расследованием, и тут уже не имеет никакого значения, кто молод, а кто стар, с мужчиной мне придется встречаться в интересах дела, или с молодой, интересной девушкой.

– Нет уж, лучше все-таки не с девушкой, – насупилась Ирина. – Знаю я такие дела. А потом ты скажешь, что в интересах дела тебе пришлось с ней переспать, чтобы выведать ценную информацию, а дальше объявишь, что должен на ней теперь, как честный человек жениться, потому что она от тебя забеременела, и так далее...

– Ну что ты несешь? – воскликнул Игорь. – Что это вы сегодня все как будто нарочно взялись меня доводить? Ведь это же так просто: я звоню по этому телефону, узнаю, по какому адресу можно найти...

– А можно я сама позвоню? – неожиданно попросила Ирина. – Ведь это же даже лучше, женский голос не так привлечет внимание.

– А, делай что хочешь, – махнул рукой Игорь, и принялся снова набивать табаком свою трубку. – Вы обе совершенно выбили меня из колеи. Звони, пожалуйста. А мне пока надо элементарно прийти в себя.

И он закурил, с недовольным видом вертя перед глазами папку, где пока лежал только один журнал с фотографией кошки.

– Алло, у меня возникла небольшая проблема... – тем временем уже разговаривала с кем-то по телефону Ирина.

Игорь рассеянно отметил, что у нее была очень приятная, ненавязчивая манера разговаривать по телефону, и вообще беседовать с незнакомыми людьми – наверное, неплохо натренировалась на посетителях своей библиотеки.

– Дело в том, что к Анне, которая в настоящий момент гостит у вас на даче, совершенно неожиданно приехала подруга из другого города...да, это я, вы угадали, и мне хотелось бы срочно ее разыскать, потому что у меня совсем мало времени, я нахожусь в Тарасове проездом. Но я могла бы подъехать прямо на дачу, это даже еще лучше. Да? Что? Очень странно, очень, ну, тогда извините. Нет, дома ее точно нет. Вы уверены? Погодите, не стоит так сильно волноваться...

– Что случилось? – спросил Игорь, но Ирина лишь качнула головой, вслушиваясь в чей-то голос в трубке, и глаза ее тем временем от удивления становились все больше и больше.

– Понимаешь, эта девушка, Юля, уверяет, что дочь нашей соседки куда-то пропала, – растерянно проговорила она, наконец-то кладя трубку на рычаг. – Три дня назад они действительно должны были вместе поехать на дачу к общим знакомым, железно обо всем договорились. Анна должна была хотя бы ее предупредить – такие исчезновения вовсе не в ее правилах.

– Получается, что пропала не только кошка, но и девушка? – удивленно спросил Игорь. – Впрочем, это еще надо доказать. Хотя становится уже интересно, очень интересно...

– Что тут интересного? У людей случилось несчастье, а ты радуешься, что ли?

– Погоди, Иришка, не суетись. Скоро мы с тобой все узнаем. Как ты думаешь, можно ли в субботу в редакции журнала «Свободное время» застать кто-нибудь из сотрудников?

– Конечно, как я слышала, у журналистов никогда не бывает свободного времени.

– Отлично, – сказал Игорь Костиков. – Собирайся, мы с тобой сегодня все же сходим погулять. Только на всякий случай позвони в редакцию – на последней странице журнала есть телефон, и уточни, есть ли там хоть одна живая душа...

День выдался на редкость жарким – в каждом уличном кафе было полном-полно народа, где тарасовские праздные граждане пили пиво или какую-нибудь газировку.

Но сегодня Игорь Костиков был настолько поглощен своим делом, что не ощущал во рту даже вкуса «Кока– Колы», и не вспомнил, что на самом деле это вкус победы.

Только что они с Ириной под ручку, как образцово-показательные молодожены, вышли из редакции журнала «Свободное время», где им подсказали координаты рекламного фотоагентства, которое снабжает местные печатные издания рекламными снимками – по крайней мере, Игорь выяснил, что именно там была запечатлена томная персиянка Сусанна, развалившаяся на атласных голубых подушках с расписным ошейником на шее и бантом на хвосте.

– Послушай, котенок, – сказал Игорь, с нежностью глядя на Ирину, к которой только что совершенно открыто клеился наглый, длинноносый журналист – ничего не скажешь, ведь она у него была очень хорошенькой! – Я вот что подумал: если ты действительно хочешь мне помочь, то нам лучше сейчас разделиться. Я пойду в фотоагентство, а ты навестишь подругу Анны, эту Юлию, раз уж назвалась приезжей подружкой, и постараешься выведать у нее как можно больше сведений об этой кошачьей бизнес-вуман. Все, что только возможно. Договорились?

– Хорошо. Ради тебя, милый, я на все готова, – кротко ответила Ирина, тут же вставая с места и глядя на часы.

Игорь невольно на нее залюбовался: какая тихая женская грация, и одновременно решительность!

Вообще-то у Ирины была не слишком броская на первый взгляд, но весьма оригинальная внешность: темные, прямые волосы, и светлые серые глаза, глядящие из-под челки с каким-то ясным, детским выражением. Плюс хрупкая, немного мальчишеская фигурка, красивая грудь...

Игорь близко знал Ирину уже несколько лет, а всякий раз никак не мог привыкнуть к тому, что она в разные минуты жизни могла становиться совершенно разной – то сильной, то беззащитной, то веселой, то печальной, то на редкость умной, то... И в этом всегда было что-то волнующее, до конца непостижимое. Порой это его несколько раздражало, потому Ира упорно не хотела вписываться в раз и навсегда определенные рамки, но при этом она никогда не давала Игорю успокоиться, и тем более всерьез увлечься кем-то еще.

Вот и сейчас Игорь задумался: почему-то когда живешь с женщиной вместе под одной крышей, перестаешь обращать внимания на многие вещи, но после того, как какой-то вертлявый урод, не обращая ни на кого внимания, начинает открытым текстом приглашать твою личную жену в ресторан...Точнее, твою будущую жену в ресторан, тут есть о чем подумать.

А с какой радостью Ирина вызвалась помогать в новом деле, и ведь действительно уже вовсю помогает!

– Встретимся через пару часов дома, котенок, – тихо сказал Игорь. – Я тебя...хочу. Хочу там видеть.

Ирина слегка покраснела, растерянно кивнула от неожиданности, и пошла на автобусную остановку, но звук ее тонких каблучков сегодня Игорю показался особенно музыкальным, а походка – на редкость грациозной, и даже немного излишне сексуальной.

Как бы не привязался кто-нибудь к такой девушке по дороге! А сам Игорь бодрым шагом направился совсем в другую сторону – в

фотоагентство «Ньюанс», адрес которого аккуратным, каллиграфическим почерком профессионального юриста был записан теперь в его телефонной книжке, тем более находилось оно совсем недалеко от редакции – примерно в десяти минутах ходьбы.

Как выяснилось уже на месте, фотоагентство располагалось в старой «сталинке», прямо в одной из частных квартир, о чем свидетельствовала приклеенная в углу массивной двери, оббитой дермантином, желтая бумажка с кратким текстом: «Ньюанс. Юра. Фото.»

Игорь позвонил в дверь, и через некоторое время ее открыл высокий, худой юноша с волосами, забранными в хвостик, у которого было на редкость недовольное, озабоченное лицо.

– Черт, в самый неподходящий момент, – пробормотал он, мельком взглянув на Игоря. – Ты от Николая? Он звонил. Почему один? Второй подойдет? За картами, что ли?

Игорь с серьезным видом кивнул. Он знал, что его внешность почему-то с первого взгляда

вызывает у людей доверие – такое у нее имелось загадочное свойство. Вот и в юридической консультации самая полуграмотная бабулька,

если у нее появлялась возможность выбора, говорила, что "я

уж лучше к тому пойду, с черненькой бородкой".

– Ладно, тогда лучше пока не буду запираться, – сказал парень, лишь слегка прикрывая за Игорем дверь. – А то я и так сегодня как швейцар, постоянно кто-то дергает, работать совершенно некогда.

Игорь вошел в странное помещение, стены и потолок в котором были совершенно черными, и окна оказались занавешены темной тканью. На потолке висели какие-то лампы, софиты, в одном углу слабо светился большой экран.

« Ясно, студия», – догадался Игорь, хотя был в подобном странном месте впервые.

Но все же он был не очень готов к тому, что на фоне черной стены вдруг откуда-то появится совершенно голая блондинка с огромными, шарообразными грудями, и ярко накрашенными губами.

– Юрик, я устала, давай сделаем перерыв, – захныкала она, не обращая на Игоря ни малейшего внимания. – Вот и человек как раз пришел. Давай хоть немного винца попьем, или хотя бы водички...

– Иди на место, – скомандовал Юра, недовольно зыркнув на красотку. – Только что-то начало получаться, а ты – опять пить, да жрать.

– Да хоть пивом бы тогда горло промочить... – снова законючила девушка.

– Как тебе? – спросил Юра, обращаясь к Игорю, и пробуя рукой на вес одну из грудей девушки с таким безучастным видом, как будто он демонстрировал на базаре мясную вырезку. – Нормально? Ведь и не подумаешь, что сплошной силикон. И на заднице тоже. Жуть! Но на снимке работает.

– Нормально, – пробормотал Игорь, которому никогда раньше не приходилось видеть голых силиконовых красавиц так близко.

Он невольно обратил внимание, что тело и особенно груди девушки был посыпаны какими-то блестками, а на чисто выбритом месте ниже живота, где должны быть волосы, какой-то неведомый затейник изобразил что-то вроде распускающегося тюльпана.

Игоря несколько удивило, что девушка совершенно не стеснялась присутствия незнакомого мужчины, который сейчас в упор ее рассматривал, а наоборот поворачивалась перед ним и так, и сяк – но, в конце-концов, ведь она же была не обыкновенной женщина, а фотомоделью!

– Иди, зафиксируй последнюю позу, – приказал Юра, слегка шлепнув ее по серебристому заду, и затем с кислой физиономией обернулся к Игорю. – Слушай, ты посиди там, за столиком, подожди минут десять, у нас только самый смак как раз попер. Выбери пока, что тебе надо.

И он сунул Игорю в руки несколько колод карт, а сам исчез вслед за моделью за ширмой.

Уже по обложке стало ясно, что карты были не простые, и даже не покерные, а порнографические, какими в период полового созревания особенно увлекаются подростки.

Игорь даже удивился: неужели и среди взрослых мужиков имеются их постоянные любители?

Что же, надо сказать, что Игорь Костиков с живым интересом просмотрел все четыре колоды.

Картинки на картишках были довольно однотипные: в основном, различные женщины, которые высунув длинные языки, подносили ко рту, на манер эскимо, чьи-то огромные члены, либо лежали на постелях в черном кружевном белье, широко раздвинув ноги в чулках на подтяжках.

Как ни вульгарны были эти картинки, Игорь почувствовал, как в нем зашевелилось смутное желание.

По крайней мере, он невольно снова подумал об Ирине: когда она сегодня уходила из кафе, слегка раскачивая бедрами, в своем коротком платье, в ней явно было что-то такое...

Похоже было, что за ширмой у Юры что-то снова не получалось, потому что оттуда то и дело доносились его нервные выкрики:

– Да не так! Ты чего развалилась, как будто сейчас заснешь? Подбери зад! Леля, на твоей роже болжен быть написан настоящий экстаз, а по ней пока только видно, что ты надраться хочешь. Ты должна мужика хотеть, Леля, иначе не понятно, какого хрена ты вообще тут делаешь! Ну, соберись, у тебя же только что неплохо получалось.

Игорь слегка зажмурился: черт, ну и местечко! У него даже слегка вспотели ладони.

Вообще-то вчера у них с Ириной в постели тоже было неплохо, раз они даже не услышали, как внизу к соседям воры забирались, и вообще ничего вокруг не слышали.

Но все же эта Леля со своим экстравагантным цветочком! Интересно, какой визажист так старательно сделал цветную татуировку – мужчина или женщина?

– Черт, ну ты хотя бы искусственно себе помоги, постони, что ли, – выходил из себя Юра. – На тебя даже просто смотреть противно! Корова!

Интересно, что там у них не клеилось? Игорь, между прочим, с удовольствием бы взглянул. – О!О! Еще! А... – раздались из-за ширмы томные вздохи

силиконовой модели, и Игорь почувствовал, что долго находиться в такой намагниченной эротической обстановке он точно не сможет – слишком уж сильно все происходящее щекотало нервы, а заодно и различные части тела.

С точки зрения логики это было вполне объяснимо: Игорь Анатольевич Костиков по роду своей деятельности был не профессионалом в области эротической фотографии, как Юра, и потому не умел глядеть на обнаженных женщин бесстрасстным взглядом настоящего мастера.

Тем временем Юра, похоже, только все больше раздражался, и вдруг не выдержал, громко заорал:

– Дура! Я тебя сейчас выгоню, шалава! Учти, Лелька, я даю тебе последний шанс!

– Потому что ты изверг, каких мало, – тихо захныкала модель. – Какой-то маньяк, когда работаешь. С тобой ни выпить, ни покурить, и сам тоже ничем помочь не можешь. Только орешь все время, как бешеный. Я тебя даже боюсь.

– У, дура, – еще раз со злостью повторил Юра, и высунувшись из-за ширмы, неожиданно обратился к Игорю. – Парень, тебя как зовут? У тебя, кстати, неплохой фэйс. Подойди сюда на минутку.

– Игорь. Игорь Анатольевич, – ответил юрист со сдержанным достоинством, как будто представлялся своим коллегам по службе.

– Да-да, он ничего, – пропищала модель. – Игорек, ты

пособить нам не сможешь? Дело всего-то

пустячное... – А что такое? – Постой немного перед Лелькой

без штанов. Или хотя бы

просто так, если сильно стремаешься. Может, у нее лучше получаться будет, когда она на тебя смотреть будет?

– Я? Ну, как-то...Я – нет..., – растерялся от такого предложения Игорь.

– Вот видишь: от тебя даже ни один нормальный мужик заторчать не может, – по-своему истолковал его ответ Юра. – Ладно, как знаешь. Ты там как, Игорь, что– нибудь себе выбрал?

– Да...Но почему ты подумал, что я пришел именно за картами? – осторожно поинтересовался Игорь.

– Такие интеллигентики на вид, как ты, с усиками, и бородками, обычно за самым крутым товаром приходит, – ответил Юра. – А что – ты разве по другим вопросам?

– Вообще-то совсем по другим. – сказал Игорь. – Меня интересуют кошечки, точнее, фотографии кошек... Точнее даже, только одной кошки...

– Он что, зоофил, что ли? – мстительно фыркнула за стенкой силиконовая модель. – Наверное, его только кошки и собачки интересуют.

– Какой кошки? – спросил Юра, и сразу уставился на Игоря с нескрываемым подозрением.

– Вот этой, – показал Игорь на страничку из журнала «Свободное время». – Мне в редакции сказали, что у вас здесь работают самые лучшие специалисты в городе, которые умеют фотографировать кошек, а у меня есть американская тетушка, которая...

Но докончить свою путанную мысль Игорь не сумел. – Я тебе покажу сейчас американскую тетушку, гад ляга-

вый, – вдруг злобно прошипел Юра и, приблизившись, так сильно ударил Игоря под дых, что у него из рук полетели все карты. – Понятно теперь, что ты здесь вынюхиваешь, мент с бородкой.

Но драться Игорь тоже был не промах. Во время учебы в юридическом институте, будучи человеком дисциплинированным и уважающим всякие системы и методики, студент Костиков ведь вовсе не напрасно несколько лет без пропусков ходил в секцию ушу, а потом в карате, в кэндо, и последние полгода перед защитой диплома полгода – в дзю-до, полагая, что знание единоборств ему в работе сыщика когда-нибудь непременно пригодятся.

И он не ошибся. Если бы пресс у Игоря был накачан чуть слабее, то он бы сейчас согнулся от неожиданного удара Юры в три погибели, и не смог бы ни дыхнуть, ни выдохнуть.

Но теперь Игорь только охнул по-восточному, быстро разогнулся, и так засадил Юре по шее, метясь в болевую точку, что тот сразу же свалился на пол, как тонкий, только что скошенный стебель.

Но тут оказалось, что Игорь был с противником вовсе не один на один. Тотчас из-за ширмы выскочила голая Лелька, и, увидев валяющегося на полу Юрика, сначала громко завизжала, а потом бросилось на Игоря с кулаками, напирая на него при этом изо всех сил своими необъятными грудями.

Игорю еле-еле удалось схватить ее за кисти руки, и ловким приемом повалить на пол, чтобы потом, усевшись на ее живот, зафиксировать дрыгающиеся ноги.

– Игорек! Я так и знала! – услышал вдруг услышал Игорь за спиной знакомый голос, и с удивлением узнавая перед собой какое-то перекошенное лицо Ирины. – Что ты тут делаешь?

Юра тем временем зашевелился и начал пытаться встать на ноги. – Скорее давай сюда пояс от своего платья, нужно связать ей руки,

– приказал Игорь, радуясь тому, что не может видеть сейчас

с подробностях выражения лица Ирины. – Завязывай, пока я

держу.

Слава богу, как ни была Ирина сейчас возмущена на него до глубины души, она все же помогла связать фотомодели руки, и теперь Игорь мог переключить все свое внимание на Юру.

– Ты чего на меня набросился? – спросил его Игорь. – Решил, что я из милиции? Почему ты так испугался, когда я тебе показал фотографию кошки?

– Да так, обознался, – пробормотал Юра, странно улыбаясь. Он уже сидел на полу, потирал горло, и, махая в разные стороны

хвостиком, вертел головой. – Что, с законом не дружишь? – А ты дружишь? Может быть, скажешь, ты еще юрист? -

криво усмехнулся Юра. Игорь чуть было не сказал: "Юрист, а

что?", но вовремя

вспомнил, что сейчас он выступает совершенно в другом амплуа. – Я задал тебе конкретный вопрос... – Нет, Игорь Анатольевич, я слышу, как наши ребята

подъехали – сейчас они тебе сами зададут несколько конкретных вопросов. Ха, это Николай. Сейчас тебе самому придется поговорить с боссом.

Игорь услышал, как во дворе действительно заскрипели тормоза какой-то крутой машины, которая лихо подкатила к дому.

Он быстро оглянулся на Ирину. Нет, так сильно рисковать сейчас нельзя... Юра больше не делал попыток к нападению, и лишь зага-

дочно улыбался, покачивая головой. Фотомодель в настоящий момент была занята тем, что громко материлась, и пыталась освободить связанные руки.

Она сейчас лежала почти в точь-точь в такой же откровенной позе, как ее товарки на картах, и Ирина своими распахнутыми, детскими глазами глядела на силиконовую девушку с откровенным ужасом, и одновременно со жгучим интересом.

– Сейчас же уходим, – тихо скомандовал Игорь, и, схватив Ирину за руку, быстро потащил ее к выходу.

– Педик недоделанный! – послышалось, как выкрикнула Лелька, не понятно к кому конкретно обращаясь. – Сам ты ничего не можешь! Все вы на самом деле такие.

Нет, нервы Игоря были хоть и крепкими, но все же не железными и не стальными!

Ирина вот уже, наверное, полчаса лежала на диване, уткнувшись лицом в подушку, и ее худенькие плечи ритмично вздрагивали от рыданий.

Услышав, что в комнату зашел Игорь, ее плач сделался еще более безутешным.

– Ну перестань же, котенок, – пробормотал Игорь, которой все это время сосредоточенно думал о другом. – Что с тобой снова, в самом-то деле?

В голове Игоря теперь постоянно интенсивно крутились мысли-шестеренки: итак, получается, что Юра из фотоагентства «Ньюанс» был уже прекрасно осведомлен о краже кошки, иначе чем объяснить его внезапное нападение и всю эту дикую сцену? Мало того, он даже принял Игоря за сотрудника милиции, который напал на правильный след! Значит, ему действительно сразу же удалось нащупать правильную ниточку?

И самое главное – загадочное исчезновение Анны! Ведь подружка хозяйки пропавшей кошки почему-то совер-

шенно точно убеждена, что с Анной случилось что-то нехорошее. И даже уверяет, что ее могли похитить.

По крайней мере, в во время последней встречи, три дня назад, Анна говорила намекнула подружке о возможной угрозе для ее жизни, и вообще в последнее время была чем-то сильно встревожена. Но чем именно?

Неужто весь сыр-бор мог разгореться только из-за одной кошки, будь она хоть кровей персидских падишахов? Как-то чересчур сомнительно. Но тогда – что?

– Я... Я же своими глазами видела, как ты ее тискал. И прямо за груди хватал, и вообще был...с таким довольным лицом, что просто кошмар, – сквозь слезы проговорила Ирина, поворачивая к Игорю свое миловидное, заплаканное лицо. – Я захожу, а у вас там тако-о-ое...Ой, такое! А если бы я не появилась?

– Мне запросто могли бы пробить голову. Или вообще убить на месте, и тогда мы бы с тобой сейчас уже не разговаривали. И потом, ты что-то путаешь, Ириша, – проговорил Игорь рассудительно, зная, что на Ирину особенно хорошо действует такая спокойная интонация. – Эта девка, Леля, на меня сама набросилась, как сумасшедшая!

– Ага, вы уже успели познакомиться! – Но ее так называл фотограф, я слышал. – Ясно, а ты и рад, что она набросилась! Еще бы, на

тебя в нашей библиотеки вон как наши девчонки смотрят. Просто они девушки интеллигентные, почти все филфак закончили, умеют сдерживать примитивные инстинкты. А если бы и они на тебя всякий раз набрасывались? А? Причем – все сразу? Вот бы ты был счастлив!

– Послушай, котенок, ты не вовремя затеяла эту сцену. Хотя, с другой стороны, я тебе благодарен...

– Ну нет, я все же не слепая! Ведь ты ее уже оседлал! Просто я...я как раз вошла. Лучше найди в себе мужество, признайся честно.

– Наоборот, на редкость вовремя. – Мама меня давно

предупреждала, что все мужчины на

самом деле такие, – снова уткнулась в подушку Ирина. – В

вас развито животное, первобытное начало, даже если вы научились казаться приличными, одеваетесь в дорогие костюмы и повязываете на шеи галстуки. Но...но я все равно думала, что ты – не такой, как все, а теперь вижу, что ошиблась. Конечно, вон у нее какие груди – наверное, пятый размер, еще бы!

– Но все же – как ты догадалась пойти за мной? – спросил Игорь, пытаясь переключить внимание Ирины на другую тему. – Ведь это же просто удивительно, как кстати ты там очутилась, и пришла мне на помощь...

– Я позвонила, и той подружки нашей соседки, к которой я должна была идти, не оказалось дома. Вот я и подумала, что смогу тебя догнать, я же слышала адрес. Как сердце чуяло. Так что, она тебе правда не понравилась?

– Нисколько, – с видом знатока кивнул Игорь. – Особенно когда своим маникюром раздирала мне до крови руку. Но ничего не поделаешь – совсем не исключено, что нам с этой красоткой еще придется встретиться. В интересах дела. Тем более, теперь я знаю, где она живет. И опять-таки: благодаря тебе.

Несмотря на слезоточивый фон и идиотскую сцену необоснованной ревности, сейчас Игорь все равно пребывал в бодром,

приподнятом настроении духа. Ведь несколько часов назад,

успев незамеченными выбе-

жать из подъезда, он не припустился прятаться домой от опасности, как заяц. А, наоборот, повел себя, как настоящий сыщик-профессионал: вместе с Ириной они спрятались в подъезде дома напротив, и начали вести наблюдение за загадочными гостями, так не вовремя подъехавшими к «Ньюансу», и помешавшими Игорю как следует провести допрос Юрика. И фотомодели, в которой, если уж говорить начистоту, все же что-то такое было...Ну, не сказать, чтобы она была очень даже, но все-таки очень даже так себе – по крайней мере, оказалась весьма темпераментной девушкой!

Итак, затаившись в подъезде, Игорь с присущей ему тщательностью рассмотрел в бинокль, который предусмотрительно захватил с собой, машину и списал в записную книжку ее номерные знаки.

Красная «девятка», на капоте имеется небольшая вмятина, возле руля висит желтая, пушистая игрушка, типа обезьянки призванная дразнить водителя в пути и не давать ему внезапно задремать.

Правда, двоих мужчин, которые выскочили из автомобиля, Игорь рассмотрел плохо, потому что в этот момент он как раз убегал в подворотню, таща за руку Ирину, и те как раз находились за его спиной. Чтобы не привлекать к себе внимания, Игорь не должен быть оборачиваться – но когда все же, забегая за угол, оглянулся, то двое незнакомцев уже как раз исчезали в темном провале подъезда.

Игорь успел только заметить, что оба мужчины были темноволосы, одеты в костюмчики стального цвета, и, судя по энергичным походкам, достаточно молоды.

Забежав в дом напротив, Игорь удачно выбрал место, откуда было довольно удобно вести наблюдение за подъездом, и затаился в укрытии.

Примерно минут через двадцать из подъезда, опасливо озираясь по сторонам, вышла фотомодель Лелька, и быстро пошла не по направлению к автобусной или троллейбусной остановке, а по тротуару вдоль дома. Это была настоящая удача! По всей видимости, девушка была из здешних, и жила где-то совсем неподалеку.

Игорь обратил внимание, что в одетом виде силиконовая Лелька в облегающем фигуру брючном костюмчике смотрелась не менее соблазнительно – по крайней мере, какой-то прогуливающийся с собакой пенсионер даже замер на месте, когда мимо него проколыхались такие женские формы. Еще бы – ведь Лелька почти бежала, и не обращала внимания, как сильно растрепаны и всклокочены ее белые кудри!

– Ого! – прошептал Игорь. – За нашей птичкой надо проследить. Она может вывести нас на какой-нибудь след.

– Нет уж, я сама, – подала голос Ирина. – Сама прослежу за этой твой...коровой.

– Это будет даже еще лучше: постарайся узнать, где она живет, или хотя бы куда сейчас идет, только будь осторожна, – тихо отдал приказ Игорь Ирине, которая все это время стояла за его спиной, и только тяжело вздыхала. – А меня интересуют другие птицы, покрупнее.

– Знаем мы... Впрочем, Ирина, не сказав больше ни слова, начала спус-

каться по лестнице. Игорь задумчиво посмотрел ей вслед – нет, все же как

она на него не дулась, но даже в такие моменты слушалась,

как никто другой! Или тоже прониклась важностью момента?

Несомненно, что когда-нибудь эта женщина станет его женой, потому что при всем желании невозможно представить себе более преданного, умного и близкого человека. Кроме того, наверняка, Ирина будет хорошей, заботливой матерью, и уже теперь порой показывает чудеса хозяйственности. Но пока не до того...

Частный сыск – дело, которое требует от мужчины всей жизни без остатка – и это, увы, аксиома.

Но «птицы покрупнее» на этот раз так и не появились. Игорь терпеливо простоял в подъезде час, потом еще столько же, горя желанием во всех подробностях рассмотреть «стальных» гостей Юрика, но те словно сквозь землю провалились.

Похоже, некий Николай был ключевой фигурой в агентстве «Ньюанс», и наверняка имел отношение к « кошачьей истории». Не зря же Юра так обрадовался, услышав, что тот подъехал, и намекнул, что теперь Игорю самому придется давать отчет перед «боссом».

Наверное, преступники, поняв, что теперь за ними может следить милиция (не даром же Игоря приняли за мента!) решили временно затаиться, или просто смогли воспользоваться другим выходом, и бросили машину. Вполне вероятно, сейчас они тоже следили в окно, кто подойдет к «девятке», и будет ли проявлять к ним любопытству. Интересная получается игра в «гляделки»!

Поняв, что дальнейшее ожидание бессмысленно, Игорь покинул свое укрытие, и отправился домой. И угодил как раз в водопад слез своей без пяти минут супруги!

– Я и не представлял раньше, что ты у меня такая героическая женщина, – сказал он Ирине без тени иронии, чтобы она не подумала, что он над ней подсмеивается. – Спасибо, ты мне сегодня очень помогла.

– А-а-апчхи! – вместо ответа сказала Ирина, – Я и забыла, что здесь... А-а-апчхи! Черт побери, ведь Бабуся пообещала, что сама вытрясет эти чертовы подушки. Куда она пропала? А-а-а! Ты даже и представить себе не можешь, что она мне сегодня заявила... Она пользуется тем, что я молчу, как воспитанный человек, но ведь...

– Давай сейчас не будем об этом. – Поцелуй меня. -

неожиданно попросила Ирина. – А то

у меня никак из головы не выходит та самая, из фотоагентства. Но все же я должна сказать тебе про Бабусю, что...

Но целоваться и продолжать разговор им не пришлось, потому что в эту же минуту в дверь кто-то призывно затрезвонил, да так долго нажимая на кнопку звонка, что Ирина подскочила на месте.

Игорь открыл входную дверь – на пороге стояла страшно взволнованная Фаина Борисовна, держа в руках уже двух кошек, а из-за спины сосдки выглядывала белокурая, стройная девушка в ярком, пляжном костюмчике.

– Моя Аннушка! Моя Аннушка! – закричала с порога Фаина Борисовна.

– Здравствуйте еще раз. Так это и есть Аннушка? – с интересом посмотрел на девушку Игорь.

– Да нет же! Моя Аннушка попала в беду! Оказывается, она куда-то пропала! А это – та самая Юля, у которой дочка должна быть на даче. Но ее с тех самых пор никто не видел! Где же, где моя девочка?

– Я думала, что она дома, – испуганно пролепетала Юля. – Но потом мне кто-то позвонил...

– Да-да, что-то определенно случилось, не зря моя Глобушка сегодня так волнуется, просто места себе нигде не находит! – дрожащим голосом сказала Фаина Борисовна, обращаясь черно-белой кошке с большими усами и бровями, которые торчали у нее изо лба, наподобие двух антенн. – Я уверена – если бы только моя кошка умела бы говорить, она бы сейчас точно предсказала, в чем тут дело. Но люди! Господи, какие страшные, злые создания эти люди! И моя родная дочь – увы, вовсе не исключение! Она тоже – настоящее чудовище, которое терзает мое сердце!

– Хорошо, Юля, что вы сами ко мне пришли, – сказал Игорь сдержанно, стараясь не заражаться всеобщей истерией. – Я как раз собирался вас разыскивать. В интересах следствия необходимо задать вам несколько вопросов.

– Пожалуйста, я даже с удовольствием, – улыбнулась Юля, кокетливо улыбаясь.

– Погодите! Первым делом надо обратиться в милицию, объявить розыск! Дать объявления во все газеты. Какие еще разговоры? – воскликнула Фаина Борисовна. – Это же любой кошке понятно!

– Конечно, сейчас вы это сделаете, только не нужно заранее так волноваться. Кстати, у меня в милиции работает один хороший друг...ну, скажем так, приятель – Олег Малышев. – сосредоточенно наморщил свой красивый лоб Игорь. – Ему можно позвонить, чтобы он подключил своих людей к поискам, но еще лучше найти его лично. Ирина, ты сходишь вместе с Фаиной Борисовной, разыщешь Малого? А вы, Фаина Борисовна, лучше не теряйте напрасно времени, а отнесите ему фотографию дочери, сообщите все обстоятельства ее исчезновения. Ирина вас проводит. А мы пока побеседуем с Юлей. Но прошу – не поднимайте раньше времени лишнего шума, иначе это может помешать следствию. Как видите, мое агентство вовсю работает над этим делом.

– Ох, даже чересчур, я уже еле на ногах держусь, – вздохнула Фаина Борисовна. – Если бы не лекари, у меня точно отказали бы легкие, и я бы уже валялась с разрывом сердца. Ведь мало того, что я всю ночь не спала, но мне даже и днем не удалось ни минуты вздремнуть. Только я ложусь, уложу, как следует, в правильной позиции вокруг себя всех моих кошек – тут же дзинь, дзинь, дзинь по мозгам! Бежит ваша Евдокия Тимофеевна с каким-нибудь ерундовским вопросом – то то ей скажи, то это скажи, то комнату покажи... Сил никаких нет! Вы уж скажите ей, будьте так добры, чтобы она меня понапрасну не беспокоила.

– Она всех беспокоит, – сказала Ирина. – Натура такая. А сегодня – так вообще...

– Не надо сейчас, – нахмурился Игорь. – Это внутренние, семейные дела.

– Вот именно – семейные! Хотя ты ведь еще совсем не знаешь, что наша Бабуся днем жениха привела, и нам с тобой сильно придется потесниться.

– Что? – Ага, дошло все-таки! И жених этот – ростом под потомок! Какой-то бомж страшный, старый, заросший, как горилла.

– Что за глупости? – Нет, серьезно: Евдокия Тимофеевна мне без всяких шу-

ток объявила, что теперь этот дядя тоже с нами жить будет! И что они скоро распишутся, не то что мы с тобой. Говорит, раз мы с тобой не мычим, не телимся, она для примера нам семью нормальную семью создавать будет, – выпалила Ирина.

– Надеюсь, ты понимаешь, что это она нарочно, просто чтобы нас поддеть. И вообще – давай с женихом потом разберемся, сейчас дорога буквально каждая минута... – поморщился Игорь, который почему-то постоянно чувствовал на своем лице нетерпеливый взгляд Юли.

– Как знаешь! Нет, ты просто этого Кинг-Конга еще на видел, а то бы не был таким спокойно. Нет – он, скорее, пират, и даже есть повязка на одном глазу! Вот увидишь, этот жених скоро всех нас заражет, а квартиру ограбит – у него все на роже написано...

– Извините, а сколько вашей бабушке годков будет? – заинтересовалась Фаина Борисовна.

– Семьдесят пять, если не больше! – Вот видите! -

обрадовалась чему-то своему Фаина Бо-

рисовна. – А я своей дочке говорю, что у меня для большой

любви еще не вечер, а она только издевается. И что за молодежь пошла? Над любовью – смеется! На кошечек моих – грубо материться, грозится все время на помойку их отнести! Вот ведь, а сама теперь досмеялась – приходится с милицией и с собаками искать! Ладно, пойдемте скорее!

Наконец, шумная компания из женщин и кошек удалилась, и Игорь получил возможность спокойно заняться сбором свидетельских показаний.

– Ой, как у вас тут миленько! – защебетала Юля, бухаясь в кожаное кресло в кабинете Игоря, и сразу же по-домашнему поджимая под себя ноги. – Значит, тут у вас прямо дома еще и офис? А я сразу же поняла, что вы – или частный детектив, или молодой профессор. Очень похож!

– Итак, перейдем к делу, – сказал Игорь, садясь напротив девушки. – Значит, вы...

– Давай лучше сразу же будем на «ты»? Ведь ты такой молоденький и интересный! Тебе же не семьдесят лет, как твоей бабке!

– И все же я предпочитаю с клиентами говорить на «вы», потому что...

– С ума сойти! Мужчины с таким типом лица, как у тебя – это мой идеал! – не дослушала его Юля. – Правда, я без дураков говорю! Ну просто полный атас!

Как смог Игорь убедиться с первой же минуты, Юля оказалась не такой уж испуганной, стеснительной девушкой, как показалось ему на первый взгляд.

Свидетельница сразу же попросила пепельницу, достала из сумочки пачку сигарет, а когда Игорь полез в свой мини-бар за зажигалкой, мгновенно выцепила взглядом блеснувший в полумраке комнаты набор бутылок для клиентов, и потребовала себе коньяку, как она сказала, чтобы «лучше справиться с ужасным волнением».

Следует заметить, что у Юли были очень длинные, стройные ножки, и она была о своем природном богатстве прекрасно осведомлена, так как носила очень короткую юбку, еле-еле закрывающие белые кружевные трусики, которые мелькнули, когда Юля устраивалась в кресле в своей любимой восточной позе. Цветастая рубашка девушки была завязана на пупке небрежным узлом, намекая, что развязать его при желании будет совершенно не трудно.

На девушке было почти незаметно косметики, но для ее загорелого, совсем детского личика она была и не к чему.

Чтобы занять чем-нибудь несколько разыгравшееся воображение при виде загорелого тела и пупка девушки, Игорь начал с сосредоточенным видом набивать трубку своим любимым табаком с привкусом вишневой косточки.

Трубка тем и хороша, что сначала ее надо как следет набить, потом раскурить, а в это время можно подумать о чем-то своем.

Однажды Игорь открыл для себя, что эта нехитрая уловка часто помогает в работе, и с тех пор перешел с сигарет на трубку. Кроме того, трубочный табак оказался неизмеримо лучшего качества, чем тот, который применялся даже в самых дорогих импортных сигаретах, и потом – все говорили, что Игорю очень даже идет курить трубку!

Как говорила Ирина, в эти моменты в его облике появлялось что-то старомодное, основательное и на редкость обаятельное.

– Значит, эта девушка, темненькая, с длинными волосами – тебе вовсе не жена? – спросила Юля, с удовольствием, одним махом выпивая налитый в рюмку коньяк, и сразу же самостоятельно подливая себе еще.

– Нет, – сказал Игорь, но посмотрел на пытливо прищуренную физиономию девушки, торопливо прибавил. – Нет еще. Но... мы собрались расписаться.

– Так я и думала! – воскликнула Юля, не обратив внимания на последние слова. – Честно говоря, я вообще не понимаю красивых мужиков, которые слишком рано женятся. Сначала надо как следует нагуляться! Правильно я говорю?

– Не знаю, – строго ответил Игорь, с умным видом открывая папку, где имелась пока только фотография кошки Сусанны, и неожиданно упираясь глазами... в бубновую даму.

Изображенная на карте голая «дама бубей» стояла в откровенной позе на четвереньках, оглядывалась назад и одобрительно подмигивала Игорю.

Игорь и забыл уже, что совершенно случайно в фотоагентстве «Ньюанс» одну колоду карт засунул в карман брюк, якобы для того, чтобы потом показать Юре, какой именно набор он выбрал, и вспомнил о порнографических открытках уже дома, присовокупив их на всякий случай к вещественным доказательствам – положил в папку, в «вещдоки».

Встретившись взглядом с бубновой красоткой, Игорь слегка покраснел и быстро захлопнул папку. Хоть Юля сидела перед ним и не в таком откровенном виде, но все же не менее чересчур раскованно и даже призывно – это был факт, не требующий доказательств.

Частный детектив Костиков включил диктофон, и положил его на стол перед девушкой.

– Итак, я прошу вас теперь рассказать все по-порядку про вашу пропавшую подругу: круг ее интересов и знакомств, особенно – о событиях последних дней. Попытайтесь ничего не пропускать – это очень важно, – сказал он строго, откидываясь в кресле, и поднимая к потолку свои черные, красивые глаза, которые Ирина однажды в поэтическом порыве назвала «чарующими».

Как и ожидал Игорь, допрос Юли прибавил ему новой информации для размышлений. Хотя все равно хотелось бы большего.

Выяснилось, что подружки Аня и Юля некоторое время, после окончания института, работали вместе в конструкторском бюро одного из местных предприятий.

Признаться, Игорь этому сообщению несколько удивился, потому что никак не мог представить непоседливую, загорелую девушку, которая то и дело усаживалась перед ним в разных позах, за кульманом! Вот на пляже, в солярии, в сауне...

Однако это было так. Но примерно год назад в жизни Анны произошло малоприметное на первый взгляд событие, которое полностью изменило ее жизнь.

И все началось с того, как у нее появилась белая персидская кошка, которую Юля упорно назвала «гадской», потому что она пробежала по дружбе девушек посильнее, чем какая-нибудь беспородная и черная.

– Анна эту кошку у кого-то купила? – уточнил по ходу рассказа Игорь.

– В том-то и дело, что нет! И все потому, что я от этой гадской кошки тогда отказалась... Не представляю даже, чтобы со мной было, если бы я не послала этого дядю Аркашу подальше. Ведь получается, что и я тогда могла бы пропасть!

– Стоп, стоп...Не сбивайтесь, все по-порядку, – потер Игорь лоб, чувствуя, что Юля уже выпила лишнего, и начинает перескакивать с одного на другое, так что он вовсе ничего не понимает в ее рассказе. – Какой дядя Аркаша? При чем здесь кошка?

Оказывается, настоящим отсчетом «кошачьей истории» следует считать тот день, когда две девушки отправились на дискотеку в Дом молодежи, где в одном из залов проходила региональная выставка породистых кошек. От нечего делать подружки зашли посмотреть на кошечек, и здесь незаметно познакомились с пожилым дяденькой, который назвал себя дядей Аркашей – он угостил девушек шампанским, и начал проявлять к девушкам открытый интерес.

– Конечно, разумеется, прежде всего – ко мне, – уточнила Юля, доверительно наклоняясь в сторону Игоря весьма откровенным вырезом своей несерьезной, цветастой кофточки. – Ведь я всегда считалась интереснее Аньки. Но все дело в том, что такие пенсионеры, как дядя Аркаша – совсем не в моем вкусе. Как я уже сказала, что мне нравятся парни наподобие тебя, или пусть уж хотя бы немного старше. Но Анька с ним тогда пошла, и мы даже тогда впервые с ней разругались по идейным соображениям.

– Из-за чего? – не понял Игорь. – Потому что я этого

совершенно не понимаю! Напрасно

растрачивать свою молодость, красоту на пенсов. Ужасно! Ведь

правда же?

И Юля еще больше наклонилась к Игорю, которому сразу стало видно, что под цветной блузкой с узелком у нее совершенно ничего не надето.

А через некоторое время этот «дедушка Аркаша» или «дядя пенс», как называла его Юля, подарил Ане кошку, и подружка вообще вдруг стала на глазах почему-то богатеть – у нее стала появляться дорогая косметика, красивые вещи, духи.

Причем девушка постоянно со смехом говорила, что дорогие вещи дарит ей вовсе не любовник, а покупаются исключительно «на кошку», но подробностей никогда не рассказывала, уверяя, что это является страшным секретом.

Правда один раз, сильно выпив, подружка все же путанно объяснила Юле, что всякий раз, когда она брала свою Сусанну и относила ее по указанному адресу к каким-то сумасшедшим кошатникам, дядя Аркаша самолично платил ей за это деньги, которые сотрудницам конструкторского бюро даже и не снились.

Буквально через пару месяцев появления кошки, повздорив с начальником, Анна написала заявление и ушла из бюро, и с тех пор больше нигде официально не работала. Отношения двух подружек сделались вовсе прохладными после того, как Юля не выдержала, и попросила Аню, чтобы «дедушка пенс» тоже снабдил ее такой же волшебной кошечкой, но получила вежливый, но твердый отказ. Итак, последнее время девушки почти что не виделись, и поэтому Юля очень удивилась, когда Анна пришла к ней несколько дней назад домой поздно вечером, и попросила срочно отвезти ее на дачу.

– Мне показалось, что она хотела спрятаться! – оживленно рассказывала Юлечка, блестя пьяными, веселыми глазками. – И я даже сказала: ну что, допрыгалась со свой киской, или вроде того? Но она почему-то жутко разозлилась, и стала говорить о том, что только благодаря Сусанне поняла, что значит настоящая жизнь, не то, что у всех нас, вместе взятых. Короче, я тоже обиделась. Поэтому когда Анька в условленное время не появилась, я так поняла, что она снова передумала, и даже не стала ей звонить. В конце-концов, у меня тоже есть характер и своя гордость, точно? И я ничем ее не хуже, хотя и без кошки!

Игорь покосился на раскрасневшуюся, взволнованную девушку, и торопливо кивнул, стараясь сконцентрировать все свои мысли сообщенных ей фактах.

Итак, поездка на дачу была задумана Анной, как своеобразный побег от каких-то неблагоприятных обстоятельств. Но от каких же именно? И еще почему-то у него никак из головы не выходило странное свойство кошки, по выражению Бабуси, приносить денег больше, чем дойная корова. Вообще-то лично он первый раз слышал о такой удивительной киске. Неплохо было бы, на всякий случай, такой же обзавестись. Тогда можно было бы послать подальше службу в юридической консультации, и работать, как сыщик-консультант.

– Слышали ли вы что-нибудь от своей подруги про Юру-фотографа? – спросил Игорь, который подчеркнуто старался не переходить с девушкой на «ты».

– Да так, – пожала она в ответ плечами. – Я же говорю – Анька старалась как можно меньше рассказывать мне о своих новых знакомых. Но у них точно ничего не было. Этот Юрик – гомик, его только мальчики интересуют. Но зато про то, что она рассказывала про своего дядю Аркашу – это просто финиш! Но я думаю, что Нюра все это нарочно мне врала, чтобы лишний раз подчеркнуть, какая она крутая.

– Что именно вам рассказывала Анна об этом человеке? – заинтересовался Игорь – признаться, дядя Аркаша по ходу рассказа казался ему все более и более загадочной личностью.

– То, что он может десять раз за ночь! – Что – может? – Ну, трахаться, что же еще! Ведь они же с Анютой не

только о кошечках разговаривали, в конце-то концов! – воскликнула Юля. – Представляешь, десять раз! Ведь это не каждый молодой мужик сумеет, не то что такой древний пенс, как Аркаша. Я недавно какую-то книгу читала, про старые времена, называется, «Декамерун», кажется – так там у них семь-восемь раз...

– «Декамерон», – поправил ее на ходу Игорь, который не зря все-таки столько лет общался с девушкой, помешенной на книгах, и даже выбравшей совершенно бесперспективную профессию библиотекаря.

– Ага! Значит, ты тоже читал! – обрадовалась Юля. – Ну, и что ты по этому поводу думаешь?

– Ничего, – пожал Игорь плечами. – А мое мнение, что

дело в том, что они там все нигде

не работали, а только ели, пили, и силы к ночи берегли. Вот

бы и нам так, точно?

– Но, может быть, этот человек тоже нигде не работает, – холодно заметил Игорь.

Когда он сильно неврвничал или смущался, то обычно надевал на себя маску непроницаемости и безразличия. Причем, чем сильнее нервничал – тем более невозмутимым, ледяным казался со стороны.

– А вы знаете, где живет этот дядя...Аркадий? – спросил Игорь строго. – Как его фамилия? Где можно разыскать?

– Нет, я его всего один раз в жизни видела, тогда только, на конкурсе. Понятия толком не имею, кто это такой. А уж тем более, где живет. Знаю лишь, что десять раз может.

– Это вы уже говорили. Но хотя бы помогите мне составить его портрет. Как он выглядел?

– Я же уже сказала – паршиво он выглядел, этот старикашка. Без слез не взглянешь. Не то что некоторые, – улыбнулась Юля, игриво заглядывая Игорю в глаза, и обмахиваясь длинными концами блузки, завязанной на нетвердый узелок.

– И все-таки мы попробуем внести некоторую ясность, – мужественно сдвинул брови Игорь, доставая из ящика стола лист бумаги и карандаш. – Давайте сделаем так – я буду рисовать, а вы подправлять...

– Нет, у него голова какая-то была треугольная, уродская, и подбородок маленький, – начала комментировать карандашный набросок Юля, пододвигаясь к художнику совсем близко, так что ему сразу сделалось и неловко, и как-то хорошо, жарко. – А вот тут на лбу морщины. Да-да, похоже... Нет, шея потоньше.

– Что, уже есть сходство? – Ты клевый художник! Подумать только, что из-за тако-

го сморчка я должна теперь за Аньку волноваться! – добавила девушка, и вдруг быстро переложила ладонь Игоря с листка бумаги на свою маленькую, упругую грудь. – Слышишь, как у меня сердце стучит. Это все от волнения. Как ты думаешь – это похоже на аритмию?

– Вообще-то у меня валерьянка есть...То есть была, – прошептал Игорь, ощущая сквозь тонкую ткань жаркое, близкое тело девушки, которое не могло сейчас не взволновать разве что полнейшего импотента...

Но тут же резко отдернул руку, услышав совсем близко голос Бабуси.

– А я вот что, Горяшка, никак не пойму, – сказала Бабуся, протискиваясь в дверную щель. – Ведь обычно котов или кобелей, короче говоря, тварей мужеского пола, на случки водят, и за это хозяевам деньги приплачивают, но никак не наоборот. Так ведь?

– Вы что имеете в виду? – оскорбился Игорь. – Но кого, собственно говоря, намекаете?

– Да нет, я все про ту кошку пропавшую думаю, – неприятно хихикнула Бабуся. – И говорю, что про такие заработки я еще слышала. Но вот чтобы кошку по котам таскали, и за это потом денег кому-то насыпали – тут что-то новенькое. Как ни крути, но все же петух должен курицу топтать, а не наоборот. Зачем же эту кошку соседскую по рукам все время мыкали, ась?

– Сначала скажите, что вы тут делаете? – гневно воскликнул Игорь, срываясь с места. – Подслушиваете? Что-то вынюхиваете, шпионите? Что еще за новости такие? Что вам от меня нужно? Мы же договорились русским языком, чтобы в мой кабинет – ни ногой!

– Так я же на пороге стою, – спокойно ответила Бабуся, нисколько не обидевшись на Игоря. – И ничего не высматриваю вовсе, а просто поджидаю, когда ты освободишься тут, потому что с одним человеком должна тебя срочным макаром познакомить.

– Убирайтесь прочь! Мне сейчас некогда! – А ты, Горяшка, не горячись. Я ведь не зря тебя так

называю – уж больно ты у нас бываешь горячий парень, ни с того, ни с сего. Ты сначала бы хоть узнал, что за человека я к тебе привела, а потом уж жилы на лбу надувал.

– Евдокия Тимофеевна! Сейчас же закройте дверь с обратной стороны, и не мешайте мне работать! – процедил Игорь сквозь зубы. – Иначе мне действительно скоро придется всерьез поставить перед родителями вопрос ребром о невозможности совместного проживания на общей жилплощади. Ваша бесцеремонность выходит за всякие допустимые пределы.

Игорь хотел было вскочить, чтобы захлопнуть перед носом старухи дверь, и продолжить опрос Юли.

Кстати, краем глаза он заметил, что она мигом спустила с кресла свои загорелые ножки, и, как примерная ученица, даже испуганно положила руки на коленки – слава Богу, кризис миновал, но...

Но тут увидел в коридоре возле входной двери престрашенного мужика со спутанной бородой и с черной, пиратской повязкой на одном глазу, который смотрел на них с нескрываемым беспокойством, неловко топчась возле порога.

– А я...того...Пойду я пока. Тута, Евдокия Тимофеевна, у вас вона сколько народа, оказывается. Нет уж, мне такое жилье не подходит. Я к одиночеству привык...

– Сейчас он уйдет, утикнет. Задержи его скорее, Горяшка, – вдруг зашептала старушка, больно вцепляясь Игорю в локоть. – А потом его ищи-свищи, я ведь сроду не найду. Хватай его скорее за бородищу, держи, пока не поздно. Чего на тебя снова столбняк накатил?

Глядя на безумное, перекошенное от волнения лицо бабы Дуси, Игорю показалось, что старушка, похоже, по-настоящему сошла с ума – нет, явно не пошла ей на пользу городская, суетливая жизнь.

« Нужно не забыть проконсультироваться с Гошей, – быстро прокрутилось у него в голове. – Говорили, он сейчас уже в областной психушке работает, пусть посоветует, что мне с ней дальше делать.»

И еще подумал: вот смеху-то будет! Почти восьмидесятилетняя старуха съехала с катушек на почве неразделенной любви к оборванному старику – роман в духе абсурда! Прежде чем его излагать, нужно не забыть предварительно выпить с Гошей бутылочку-другую чего-нибудь укрепляющего психику!

– Стой, ирод! – вдруг закричала Бабуся громко, заметив, что пиратский старик начал нервно возиться с дверными замками, правда, у него никак не получалось справиться с запорами. – Стой, ворюга, не уйдешь! Ага, видать, через двери ты ходить не можешь! Только по балконам промышляешь? Попался, окаяннный лазутчик!

Мужик зыркнул на Бабусю затравленным, злобным взглядом, как зверь, который неожиданно угодил в ловушку, и быстро сообразив, что самостоятельно со сложными дверными запорами все равно справиться не сможет, рванул в комнату, в несколько прыжков подскочил к окну, и вдруг с размаха саданул своей ручищей по стеклам, которые сразу же жалобно зазвенели и посыпались на пол.

Но дырка в стекле оказалась слишком маленькой, чтобы можно было выскочить, так что бородатому хулигану пришлось шарахнуть по окну еще раз, а потом еще – он так и мелькал в воздухе окровавленным кулаком, прорубая себе выход на волю.

Только теперь Игорь очнулся от оцепенения и понял, что дело не шуточное, и если он будет медлить, то странный Бабусин жених через мгновение выставит стекло, и выпрыгнет через окно со второго этажа на улицу – в намерениях странного кавалера больше не было ни малейших сомнений.

Интересное кино, а кто будет платить за выбитое стекло? И вообще – что за хамское поведение в приличном доме?

Игорь подбежал, и схватил бородача за одежде – нет, так просто он его не выпустит! – но тот развернулся и отшвырнул его от себя с удивительной силой, продолжая крушить стекло.

Ничего не поделаешь – пришлось взять из угла коридора, куда отлетел хозяин квартиры, первую попавшуюся под руки палку, которая оказалась шваброй, и применить к разбуянившемуся гостю прием национального японского фехтования «кэндо».

Студент юридического института Костиков занимался боевым искусством «кэндо» где-то около года, до тех самых пор, пока мастер этого редкого восточного искусства однажды по туристической путевке не уехал в Турцию, и почему-то больше в Тарасов оттуда не вернулся.

Но Игорь многое запомнил из занятий учителя, и сейчас применил к разрушителю своего жилища удар под названием котэ-ути: меч при этом ударе следует опускать прямо сверху вниз, и с таким чувством, словно имеется намерение расщепить голову противника на две части, и не забыть издать при этом специальный устрашающий выкрик, который японцы называют «какэгоэ».

Почему-то от полученного от Игоря японского удара по голове «пират» только охнул, покачнулся, но устоял на месте. Он озадаченно оглянулся вокруг, страшно вращая одним своим глазом, собирась с силами для прыжка со второго этажа...

Не известно, как бы события разворачивались дальше, но в этот самый момент минутного замешательства к окну шустро подбежала Бабуся, и сдернула с окна занавеску, которая накрыла ее «женишка» с головой.

Пока тот начал что-то мычать и барахтаться в ткани, Бабуся выхватила из рук Игоря Костикова швабру и по-простецки, причем даже не слишком сильно тоже хлопнула мужика по голове.

Раздался стук, словно она угодила по гляняному горшку, и «пират», коротко охнув, медленно повалился на пол. Правда, по пути он все еще пытался уцепиться за что-то руками, ухватился за скатерть на столе, и стащил вниз вазу с фруктами, которая сразу же разбилась на мелкие кусочки.

Эту искусную ваза, сделанную из очень тонкого стекла, Ирина по случаю только что купила в антикварном магазине, потратив почти всю свою библиотекарскую зарплату, так как имела непреодолимую страсть к красивым старинным предметам, которая их с Игорем в свое время сильно сблизила.

– Готов, голубок, – с довольным видом сказала Бабуся.

– Ничего не понимаю. Ничего не понимаю, что тут происходит, – пробормотал Игорь, поднимая из-под ног яблоко, и машинально от него откусывая большой кусок. – Кто это? Что за погром он устроил у меня в доме? Почему? И что вы все себе, вообще, позволяете?

– Знакомься – это один из тех ворюг, которые ночью хозяйничали у соседей. Потапом зовут. Сейчас немного очухается, и как миленький расскажет нам, что ночью было, – объяснила Бабуся, хихикая, и самодовольно потирая руки. – Но пока он ничего не чует, надо его связать, а то он и остальные окошки запросто может изуродовать. Или, может, у тебя, Горяшка, есть наручники?

– Нет... – Надо обзавестись, вещь в нашем деле дюже полезная, – сказала Бабуся, и Игорь подумал, что она права – это был уже второй случай за день, когда железные браслеты ему очень бы даже пригодились.

– Так-так-так, одну минуточку, – медленно проговорил Игорь Костиков, который уже держал в руке только огрызок от яблока – он и сам не заметил, как на нервной почве незаметно его съел. – Так-так, давайте все по-порядку. Я так быстро не могу. И вообще – где моя трубка?

– Какой уж тута порядок? – отозвалась Бабуся. – Веник надо сюда скорее. Сейчас Ирка наша придет – подумает, что это я снова набедокурила, опять расстроится. Нежная она у тебя уж слишком, сразу видно, что всю жизнь среди одних только книжек живет, листиками шелестит.

– К черту Ирку, – махнул рукой Игорь, но посмотрев на улыбающуюся Юлю торопливо добавил. – Я имею в виду, что сейчас не до уборки. Вы лучше скажите мне, баба Дуся, как вам удалось так быстро вычислить ночного грабителя? Откуда вы знаете, что это именно он?

– Да он, голубчик, как не он. Просто я, Горяшка, вот задумалась: скажи мне на милость, какой дурак может летом по городу в лыжных ботинках ходить, ась?

– При чем тут лыжные ботинки? – А при том, что я тут

же приметила: один из ворюг со-

седских в лыжных зимних ботинках был. Я этот след без ошибки

узнала. А знаешь, почему? У нас в деревне алкаш один жил,

Егор Макарович, так у него кроме одних лыжных ботинок, которые ему как-то в школе за погрузку дров подарили, больше никакой другой обувки отродясь не было, и он ботинки эти, вообще, похоже, никогда с ног не сымал – хоть зимой, хоть в дождь, хоть в жару в них топал. Сроду – в дом заходит, и следы после себя грязнущие оставляет, я его один раз за это дело даже половой тряпкой от души отходила. Вот я запомнила следы его на всю жизнь. Как говорится, жизнь пройти – не поле перейти...

– А с чего вы взяли, что преступник тоже был именно в лыжных ботинках? – спросил Игорь, быстро протягивая в сторону Бабуси на вытянутой руке включенный диктофон, чтобы записать каждое слово. – Что за бред?

– Я же говорю, что по следам, экий ты, Горяшка, у нас все же бестолковый пень, – ответила Бабуся, стараясь громко и отчетливо выговаривать слова в черную коробочку. – Я ведь там в полисаднике, под нашими балконами, грядочку с укропом и петрушкой рассадила, чтобы с базара не носить, и в салаты пользоваться – ее с дороги в сорняках не заметно, а сверху-то она приметная, потому что я каждый день свой огородик то поливаю, то пушу. Не пушу – так поливаю, не поливаю – значит, пушу, чтобы занятие было какое-нибудь по утрам, когда все спят. Вот и накануне я как раз земличку там подпушила как следует. И подумала – если человек сверху соберется сигануть с перепуга, он обязательно должен постараться в мягкое место попасть, чтобы не чересчур ушибиться. Поэтому, как только соседка про грабителей рассказала, я сразу же на грядку свою, которая как раз под нашими балконами будет, сходила взглянуть. А там следы от лыжных ботинков, точь в точь как у нашего Макарыча-пьянчужки. Ну, думаю, узор мне знакомый – ясное дело, что нужно ворюгу среди пьяниц или каких-нибудь других бродяг пропащих искать. Так и получилось, как вы сами видите...

– Погодите, нет уж, давайте по-порядку, – снова перебил Игорь Бабусю, с интересом глядя на боевую старушку. – Но почему вы все-таки были так уверены, что это именно те самые следы, которые оставили ночные гости? Мало ли, кто мог за это время потоптаться на вашей грядке!

– Так ведь от ботиночков этих следы особые, впечатанные, как влитые – не спутать ни за что, что после прыжка. Я рядом наступила, так тот в два раза глубже будет. – удивилась в свою очередь непонятливости племянника Бабуся. – Потому я и решила, что мужик этот, который вор, очень больших габаритов должен быть, тяжеленьким, да и ботинки у него сорок пятого размера, если не больше. Да только узор на подошве сильно потерся – значит, давно носит, совсем в дым человек обнищал. И потому, скорее всего, кто-то его соблазнил за кусок хлеба, или за бутылку кошку уворовать. Ну, а потом, когда я еще и рост его узнала...

– Каким образом? – быстро спросил Игорь. – Обныкновенным, – хитро прищурилась Бабуся. – Наша

соседка Фаина Борисовна, когда говорила, как грабители за кошкой бегали, упомянула, что Сюська ее на шкаф сиганула, и оттуда ее уже сняли. А я к ней сходила, и померила, какой там в комнате высоты шкаф – человек низенький ни за что не управится без того, чтобы стул подставить, а этот, как Фаина Борисовна сказала, самолично ее со шкафа выцепил, без подставок. Знать, ростом богатырь. Но вот только подслеповатый малость.

– А это еще почему? – Так я не поленилась, и подставила все же стульчик,

чтобы туда посмотреть – а на шкафчике у Фаины Борисовны пыль столетняя, и вся лапищами размазана. Она же, как я поняла, редко убирается, только в койке все время лежит, кошками своими со всех сторон обложенная. И по следам так складывается, что мужик этот, прежде чем кошку схватить, вовсю шарил по пылище руками. Но как же можно кошку с первого раза не увидеть, если эта хвостатая зараза белая, как снег? Такую даже ночью хорошо заметно! А этот не видел он ни фига, на ощупь искал. Сами теперь поняли, почему...

– Почему? – Да то как же! На глазу у него и без того повязка, чтобы бельмо закрывать, а тут еще маску или черный чулок пришлось на голову натягивать, чтобы никто не узнал. В общем, я как все это дело вместе увидела – сразу поняла, что это наш уволенный слесарь Потапкин, который недавно за кубик «Галины Бланки» чью-то наволочку с дерева снимал. Его во дворе за глаза просто Потапом одноглазым зовут.

– Ну, Бабуся! Да же вы у нас просто Шерлок Холмс! – воскликнул Игорь. – То что вы сейчас рассказываете – это суть примененного на практике дедуктивного метода Холмса! Вы что, недавно фильм, что ли, смотрели?

– А чего, я разве и без кина, что ли, совсем полная дура? – обиженно поджала губы баба Дуся. – Ничего я не смотрела. И вообще, я по телевизору надолго только одну рекламу запоминаю, а вашу тетю Асю я бы вообще своими руками задушила. Какая-то она совсем въедливая, еще хуже всякой хлорки...

– Извините, а сколько вам лет? – вступила в разговор Юля, которая теперь тоже смотрела на Бабусю с неприкрытым любопытством.

– Сколько надо – все мои, – проворчала старуха, недовольно оглядываясь на девушку. – А только я, сколько бы мне годков не было, никогда чужих мужей силком к себе не прилепляла, и ни за какие места не хватала. И тебе тоже, девка, не советую!

– Мне пора домой, я и так у вас задержалась, – сразу же засобиралась Юля. – Все равно я уже все сказала, что знала. Если что понадобится – звоните по телефону.

– Нет, а правда, – спросил Игорь, когда за девушкой захлопнулась дверь. – Сколько все же вам лет, баба Дуся?

– Где-то примерно от пятидесяти до девяноста, – сказала Бабуся серьезно, что-то прикинув в уме. – В войну метрики потерялись, так что теперь точно не знаю. Иногда я вспоминаю, что свою сестру, Машу-покойницу, еще в люльке видела, а в другой день думаю, что это уже кто-то из ее дочек был, а я их няньчила, и тогда наоборот выходит, что я сама еще тоже маленькой была. Нет, про время не помню, ты что-нибудь полегче спроси.

– Ладно, спрошу: как же вам удалось так ловко Потапа прямо к нам домой заманить? Ведь не всякий бы сумел, – не унимался Игорь, который был особенно сильно задет неожиданными способностями старушки, которые в нем, увы, пока что продолжали дремать.

– Оладьями приманила, старая карга, – внезапно подал из своего угла хриплый голос связанный по рукам и ногам человек, который, похоже, начинал постепенно приходить в себя. – В самое нежное место попала.

– Ага, никак околемался, голубок! – ...И я не утерпел, соблазнился. Сказала, что со сме-

танкой. Я с вареньем все же не так сильно люблю. – А как же: зверей всегда на корм ловят! – пояснила

Бабуся. – А у меня отец охотником был, и дядька тоже на кабана с ним ходил – я это дело потому тоже хорошо знаю. А ты, Потапка, и есть зверь, если в чужой дом залез, да еще Фаину Борисовну ногами запинал! А подошву твою, пока ты мои оладьи выждал, я все равно уже на бумажку срисовала, да вон ручища твоя тоже вся кошкой разодрана – так что не отпирайся лучше зря, а начистоту все выкладывай.

– Я и не отпираюсь больше. Судьба – она и есть судьба, – вздохнул Потап. – Только это не я вашу тетку пинал, вы мне лишнего не приписыайте. Дружок мой горячий оказался слишком, он всегда с недопоя и с перепоя сильно нервничает, а в дозе редко бывает. Лично я только кошкой занимался.

– Откуда взялся дружок? – Из магазина. – В смысле?

– Он возле супермаркета нашего в ящике ночует. А меня в помощники пригласил, чтобы одному не так стремно было. -

Ясно. И зачем же тебе понадобилась кошка? – Мне? – изумился такому вопросу Потап. – Лично мне

такая злая тварь на дух не нужна. Я же говорю – мужик какой-то очень богатый моего друга, Васю, подсмотрел у магазина, и попросил украсть кошку. Денег заплатил. А я, дурак, на свою беду согласился помочь.

– Смотри, какой ты на гадости скорый, – неодобрительно покачала головой Бабуся.

– И ничего не скорый! Просто Вася меня убедил, что если кто-нибудь из своих полезет, из этого самого дома, не так будет подозрительно. Можно, в случае чего, сбрехать, что ключ кто-нибудь из соседей дома забыл, попросил через балкон полезть, или еще чего-нибудь. Да я точно говорю – никто и не узнал бы ничего сроду, если бы не ты, старая ведьма.

– Смотри-ка: уже и ведьмой стала! – А кто же ты? Пойдем, говорит, оладушками накормлю,

я, говорит, мол, не рассчитала, лишнего теста замесила, не пропадать же добру... – пояснил Потап, обращаясь к Игорю. – Вот тебе и полакомился оладушками со сметаной.

И Потапка в сердцах, забыв что он находится в помещении, сплюнул на пол, но потом встретился взглядом с Игорем, и наскоро затер свой грех ногой, одетой в рваный носок.

– Ты зачем мне тут весь дом разнес? – строго спросил его Игорь, выразительно подняв брови.

– С перепуга. В тюрьму неохота. Я был там как-то, а теперь не хочу. Говорят, там сейчас совсем от голода загнуться можно, я и здесь-то еле-еле кантуюсь. Вон меня какого большого мамка уродила, уже я и сам не рад, что мне теперь еды столько надо! Но я же тоже не виноват, что почти на шесть килограммов у мамки моей уродился? Скажи, мужик, кто в этом виноват? Зачем меня такого Бог сотворил? – задал «пират» Игорю, можно сказать, философский вопрос. – А теперь – в тюрьму, да в тюрьму. Замучали!

Но Игорь не имел желания открывать сейчас дискуссию на общечеловеческие темы – его интересовали вещи более конкретные.

– А тому человеку, заказчику, зачем кошка понадобилась? Он что-нибудь по этому поводу говорил? – продолжал задавать вопросы Игорь, попутно делая какие-то торопливые пометки в своем блокнотике.

– Да нет – ничего не сказал. Только в мешок посмотрел, а потом снова завязал, и в машину со всего с размаха зашвырнул, так что я думаю, эта тварь кусачая запросто могла в лепешку разбиться. Потом нам денег отсчитал, и больше я старика сроду не видел. Ни потом, ни после. Да и Васька тоже его не знает совсем, один раз случайно встретились...

– Ну, это мы еще проверим. – Ни хрена не проверите.

– Почему это вдруг? – В запое Васька. Он только через

неделю, не раньше,

слово по-человечески вымолвить сможет. Ведь нам тот мужик по

пятисотке дал, как и договаривались.

– Какая у него была машина? – Такси. – «Волга», что

ли? – Да нет же, я говорю – он на такси к нам подъехал,

рассчитался, а потом мешок на заднее сиденье бросил – и всем адью! – Номер не запомнил? Приметы водителя? – На кой мне ляд номер? Что мне, делать, что ли, нече-

го? Я уже думал, на сколькно кило курицу целиком куплю в

первую очередь, а ты – приметы! На курицу жареную он был

похож, вот как мне показалось, твой водитель!

– Опиши, как выглядел заказчик. – Еще чего: я скажу,

а он мне потом все мозги вышибет,

– заупрямился вдруг Потап. – Он сказал, чтобы я – никому,

и стращал сильно, даже пистолет свой показывал. И потом -

он слово свое сдержал, денег дал, сколько договаривались, а

я что – не человек, что ли?

– Значит, настоящий преступник вооружен. Я тоже могу показать тебе пистолет, – не на шутку отчего-то разозлился Игорь. – Попался – значит, колись. Учти, если ты мне не поможешь в этом деле, то я тебя...

– Эх, мил-человек, снова тебе, похоже, в тюрьму придется устраиваться, хочешь-не хочешь, а готовь свое пузо к перловой похлебке, как вор-домушник, – спокойно подтвердила Бабуся, которая ходила вокруг великана-Потапа с веником, пытаясь все же успеть прибрать следы беспорядка до возвращения Ирины. – А так, глядишь, и замнется твое дело, никто ничего знать сроду не будет, точно также, как и со стеклышками этими, что я тут за тобой подбираю...

– Ну, такой он из себя, старичок плюгавенький, – начал вспоминать Потап. – Значит, волосенки седые, глазки бегают. Да, и еще голова у него вроде как редькой, треугольная какая-то. Я еще подумал, когда он пачку денег из кармана вынул: почему всегда в жизни бывает такая несправедливость?

– Ты что имеешь в виду? – нахмурился Игорь. – А то,

что сморчка этого почему-то до фига бабок, а у

меня, и Васьки моего из коробки – часто на обед один только

хрен без соли бывает. – пригорюнился Потап. – Вот скажи,

почему, раз ты такой из себя профессор, почему нам в этой

жизни совсем не поровну и деньги, и еда дается?

И Потап снова повернул к Игорю свою большую, дремучую голову, предлагая ответить на очередной философский вопрос, на который снова никто не отреагировал.

– Вот, посмотри, – протянул Игорь карандашный набросок, над которым они только что потрудились вместе с Юлей. – Похож этот человек, хотя бы приблизительно, на твоего заказчика?

– Да что там приблизительно: вылитый! Точно – он самый! Словно портрет на него из музея! Только в жизни дядька этот даже еще постарше, чем у тебя тут накалякан, – воскликнул Потап. – И чего ты меня только напрасно тут тогда пытаешь, раз и сам все знаешь? Пусти, а? На волю хочу.

– Смотри-ка, чего-то не похоже, чтобы этот мужичок больно сильно кошек обожал, – заметила Бабуся, тоже заглядывая в рисунок. – Наша Фаина Борисовна вон как всех своих мокрохвосток обжимает, да тютюшкает. А этот такую нежную, да породистую животину, как ты говоришь, шваркнул, как будто в мешке у него картошка насыпана. Нет, кошколюбец так бы не сделал, здесь какая-то другая собака зарыта. То бишь, кошка эта самая...

Послышалось, как в коридоре кто-то открыл ключом входную дверь. Игорь подумал: наверное, Ирина возвращается... – Руки за голову! Всем оставаться на своих местах! -

вдруг раздался тонкий, знакомый голос. – Костиков, не двигаться! Иначе стрелять буду!

Игорь послушно положил руки за голову. Бабуся, ойкнув, тоже выронила из рук веник, и подняла

руки перед собой, как показывают сдающихся фрицев в фильмах про Великую Отечественную войну.

Потап все равно не мог поднять рук, потому что они у него были связаны за спиной.

Зато он поднял на дверь свои грустные глаза, и проговорил: – Ну вот, обещали, что не сдадите в ментовку, а сами уже позво-

нили. Потому что все люди – гады, – сделал он очередное

философское обобщение. – Кроме Васьки.

Но уже в следующую минуту Игорь опустил руки, потому что узнал в человеке, отдававшем команды, не кого-то еще, а своего бывшего однокурсника Олега Малышева, который теперь вовсю блистал на милицейском поприще.

Из-за спины Олега выглядывала Ирина, в глазах которой застыло сильное изумление – она тоже подняла руки, но исключительно для того, чтобы держаться за косяк, и не упасть от растерянности в обморок. Было ясно, что она совершенно, пожалуй, больше всех остальных не понимает, что здесь происходит.

За многие годы, начиная со школьной скамьи, у Игоря с Олегом Малышевым сложилась очень странная, своеобразная дружба: они были друзья-соперники, и являли собой две противоположности, которые друг друга вслух отрицают, но при этом молча постоянно ищут сближения.

Теперь же эти два молодых человека были разными совершенно во всем.

Начать с того, что Олег был коренастым пареньком маленького роста, с некрасивым, но подвижным и очень волевым лицом, так что рядом с ним Игорь порой казался просто каким-то барином из девятнадцатого века с задумчивым взглядом.

Олег сам называл себя человеком, которому все в жизни давалось благодаря настойчивости, энергии и характеру – он привык лично вырывать у судьбы ее скудные дары, не дожидаясь, когда та про него вдруг вспомнит.

По натуре он был несомненным и абсолютным трудягой, и его всегда страшно злило, когда кому-то везло просто так, «на дурака» – например, случайно выпадало продвижение по службе, выигрывался лотерейный билет, или кому-то вдруг само падало в руки неожиданное наследство.

Лично он привык везде и всего добиваться сам, но была одна сфера жизни, где его теория давала сбой.

Если еще в школьные, а тем более в студенческие годы Игорь Костиков буквально не знал отбоя от девушек, то Олег в этом смысле особой удачливостью не отличался, хотя в душе своему другу тайно завидовал. Наоборот, чем активнее Олег начинал добиваться расположения той или иной особы, тем сильнее девушки почему-то начинали от него разбегаться.

Наконец, поняв, что разомкнуть этот порочный круг он не в силах, Олег во всеуслышанье целью свой жизни объявил, как он выражался, «не глупых баб», а достижение карьеры, и в свои молодые годы был уже старшим следователем УВД по особо опасным преступлениям.

Не так давно Игорь даже слышал от третьего их общего друга – Гоши, который после школы пошел по медицинской части, что Малышев начал выходить даже на дела международного уровня, о которых иногда, по пьяной лавочке, вскользь бахвалится – но все больше загадками, и туманными намеками.

Впрочем, было в целенаправленной, трудовой жизни Олега одно лирическое отступление – еще в студенческую бытность его угораздило по уши влюбиться в Ирину – законную девушку Игоря, что с точки зрения здравого смысла и целесообразности было абсолютной глупостью и дерзостью.

Он даже предлагал ей замужество, и хотя Ирина еще тогда все равно предпочла Игоря, который ровным счетом ничего не предлагал, в сердце Малышева с тех времен осталась какая-то непонятная, сладкая заноза, которая время от времени давала о себе знать.

Со времени этой романтической истории прошло уже несколько лет, но она все равно не исчезла из памяти Малышева совершенно бесследно, а стала еще одним серьезным моментом негласной конкуренции двух давних друзей, которые теперь встречались все реже и реже, уже вполне могли не видеться по полгода, и узнавали друг о друге все больше через Гошу. Но все равно при этом помнили, что друзья детства – это святое дело, как бы там дальше не крутила каждого жизнь.

И вот теперь этот человек – Олег Малышев по кличке «Малой» – стоял перед Игорем, которого с шестого класса в шутку называл «Пижоном», глядел исподлобья, и направлял в лицо друга детства пистолет.

– Малой, ты чего? Рехнулся, что ли? – улыбнулся Игорь. – Ну и шуточки у тебя стали. Честно говоря, я от твоих приколов как-то отвык.

– Никаких шуточек, – сказал Олег спокойно, без тени улыбки, и, подойдя к Игорю своей характерной, пружинистой походкой, вдруг быстро защелкнул на руках друга новенькие, блестящие наручники.

Игорь ошалело уставился на свою обновку. – Все, теперь можешь опустить руки. – скомандовал тем

временем Малышев. – Я надеюсь, ты не станешь катапультироваться из окна, а то мне придется стрелять. Впрочем, я вижу, тут кто-то уже пробовал это сделать. Кстати, что тут происходит?

Но Игорь от удивления потерял дар речи, и все еще не мог сказать ни слова. Он только молча разглядывал на кистях своих рук наручники, о которых сам совсем недавно вспоминал – и вот, на тебе, железные браслеты почему-то оказались на его собственных руках. Сумасшествие какое-то! Полный бред!

– А ничего у нас тута плохого не происходит, – ответила за Игоря Бабуся, которая быстрее всех оправилась от испуга, и теперь занималась тем, что шустро распутывала веревку на руках Потапа. – Кино снимаем, вот что у нас тут происходит. Баловаемся.

– Кино? Какое еще кино? – нахмурился Олег. – А такое: «Сам себе режиссер». Обезвреживаем неправ-

дошного вора. Правда ведь, Горяшка? Но Игорь продолжал упорно хранить молчание. – Да? А окна зачем бьете? – И ты нам тут не указывай, давай – мы в своем доме и

за квартиру регулярно уплачиваем. Поэтому, что хотим – то и

бьем. Хотим – вазу шандарахаем, хотим – стекло, это наше

семейное дело, как нажитым добром распоряжаться. – несколько повысила голос Бабуся. – Тута я сегодня режиссер. Вон, артистов всех моих перепугал своим пулеметом. Иди, Потап, домой, а то этот бешеный и пальнуть ненароком может...

– Да... А где же у вас кинокамера? – озадаченно оглянулся вокруг Малышев, дольше остальных задерживаясь взглядом на застывшей в проеме Ирине.

Со времени последней встречи она немного изменилась, но, пожалуй, стала внешне даже еще интереснее, женственнее, что ли. Или просто волосы отрастила длинные?

В неизменности остальных качеств – умственных и душевных способностей Ирины – Олег не сомневался ни минуты. Пожалуй, Ирина была единственной девушкой на свете, в которой Олег Малышев безоговорочно признавал ум, сердце, и все существующие в природе таланты.

Он снова мельком подумал: странно, что они с Игорем до сих пор не поженились, он нарочно сегодня ее об этом спросил. Впрочем, оно и к лучшему.

– А у нас уже вовсю озвучка шла, пока ты не вломился, – кивнула Бабуся на диктофон, лежащий на столе. – Смотри-ка какой прыткий и любопытный выискался: все тебе покажи, да расскажи, где то, да почему это... Сам бы сначала предсавился...

– Не надо, мы знакомы. Это наш...хороший друг, – тихо прошептала Ирина.

– Ничего не скажешь: хорош дружок! А ты, друг, иди пока отсюдова, милок, нечего тебе здесь ошиваться.

И Бабуся подтолкнула застывшего в полной прострации великана Потапа к двери, показывая, что ему лучше смотаться отсюда подобру-поздорову, пока такая возможность имеется.

– Что же, лишние люди действительно могут освободить помещение, – сказал Олег, садясь на стул, и пряча оружие. – А вам, бабушка, я хочу сказать, что, как показывает практика, настоящие преступники чаще всего не похожи на бородатых бармалеев, как вы тут пытаетесь изобразить. Здесь вы со своей режиссурой явно перегнули палку. Они, наоборот, чаще всего бывают чистенькими, ухоженными, пахнут дорогим одеколоном, и очень нравятся девушкам. Правда, Костиков?

– Что ты имеешь в виду? – спросила Ирина. – Нет, это

вы тут сейчас мне будете рассказывать, как

наш Пижон докатился до такой жизни, а я с большим интересом

послушаю. – Погоди, Олежка, но я пока совершенно ничего не могу понять, -

шагнула ему навстречу Ирина. – Мы так хорошо сейчас встретились, ты сказал, что все равно как раз собрался зайти к нам в гости, мы пришли сюда вместе. Это что – розыгрыш? Но я больше не хочу в это играть, мне не нравится...

– Нет, не розыгрыш, – покачал Олег головой. – Тут дело куда посерьезнее. Странное совпадение: я бы действительно пришел к вам сегодня, так сказать, в гости, но только примерно на полчаса позже, и скорее всего, с официальным ордером на арест, а также, на всякий случай, с отрядом помощников. Но тут как раз появилась ты. Если бы не ты... В общем, поэтому я быстро переиграл, и решил все же попробовать сначала сам разобраться с вашей канителью – можно сказать, на свой страх и риск. Учтите, я делаю это только во имя нашей прежней дружбы. Но если ты, Костиков вдруг сейчас, к примеру, предпримешь попытку к бегству, ты поставишь меня в очень, чересчур трудное положение. И мне придется стрелять.

– Игорь? К бегству? Погоди, Олежка, я тебя умоляю, объясни, что все это значит, – жалобно попросила Ирина, у которой на глазах уже начали поблескивать предательские слезы, хотя она и боролась с ними изо всех сил. – Ведь ты знаешь Игоря, меня сто лет... Что происходит?

– Хорошо, давайте будем говорить начистоту... И Олег

нервно зашагал из угла в угол по комнате. Сколь-

ко ребята помнили Малышева, он был страшным непоседой – не

мог долго сидеть на одном и том же месте, и подолгу заниматься одним и тем же делом.

Ведь Олег и профессию следователя выбрал потому, что здесь каждый раз случается что-нибудь новое, необычное... Да, но все же не настолько, как теперь. В подобной щекотливой ситуации Малышев был впервые, и чувствовал себя несколько неуверенно, стараясь скрывать свою неловкость за излишним напором.

– Убит человек. Сегодня, – наконец, отрывисто заговорил Олег, останавливаясь посередине комнаты, и стараясь не смотреть на Игоря и Ирину. – Сегодня, примерно четыре часа назад зверски убит известный в городе фотограф Юрий Браун. – он найден в своей мастерской с пробитой головой.

– С хвостиком? Тот, который с хвостиком? – воскликнула Ирина, делая большие глаза.

– А ты откуда знаешь? – подозрительно покосился в ее сторону Олег.

– Ну, встречались. Он приходил в библиотеку...Ко мне, в отдел редких книг... В общем – фотографировал из одной старой книжки... – пробормотала Ирина, мгновенно смутившись и глядя на Игоря, лицо которого с самой первой минуты появления в доме Малышева хранило непроницаемое, несколько усталое выражение.

– Я буду подробно проверять все версии, и все его контакты, – кивнул Олег. – Но сейчас дело не в этом. Итак, убит человек. Вы знаете: мой принцип в работе – скорость, напор. Поэтому я мгновенно взялся за это дело – каким-то образом оно может быть связано с той бандой, которую я сейчас пытаюсь вычислить, кстати говоря, по запросу итальянской полиции. Впрочем, это так, к слову.

Но проговорив это, Малышев все же не удержался, и посмотрел на Ирину, чтобы проверить, какую реакцию произвели его последние слова – но та стояла отвернувшись, лишь удрученно прикусив губу,

– К счастью, на месте преступления сохранились пленки, которые Юрий Браун отснял буквально за полчаса до своей смерти. Установлено, что сегодня практически весь день он работал с натурщицей по имени Ольга Пряхина. Но на одном из снимков можно хорошо различить изображение еще одного, очень хорошо знакомого нам мужчины. Изволите взглянуть? Только из моих рук. К счастью, уровень фотографической техники сейчас таков, что позволяет проявить пленки и сделать фотографии буквально за полчаса, и это, порой, значительно облегчает задачу следствию.

Олег протянул фотографию Ирине, и ее лицо мгновенно покрылось пунцовыми пятнами.

Уже в следующий момент Игорь понял почему: на снимке крупным планом была зафиксирована Лелька, которая лежала на спине в развратной позе, положив одну руку на свою большую, силиконовую грудь, вторую – на цветочек ниже пупка, а за ней, на заднем плане хорошо узнавалось лицо Игоря, и он, полуоткрыв рот, словно из него вытекала слюна, смотрел на модель со странной, нехорошей улыбочкой.

По-видимому, Юра незаметно сфотографировал Игоря в тот самый момент, когда делал предложение «подсобить» – как истинный фотограф, он любил коллекционировать для себя новые типажи лиц, и подлавливать их случайные выражения.

Игорь внутренне содрогнулся: хорошо еще, что этот Юрик Браун не успел самовольно использовать его физиономии в своих картишках или порно-журналах! Ведь сейчас специальные компьютерные программы позволяют делать на основе фотографий любые коллажи и всевозможные чудеса. Черт побери, вот идиотская получилась история!

– Ну и что? – спросил Игорь преувеличенно надменно. – И что тут особенного?

Но в следующий момент получил звонкую пощечину, не узнав даже поначалу легкой руки Ирины, которая так часто нежно гладила по волосам и проводила по щекам.

– Для тебя – действительно ничего особенного, – подтвердил Олег, удовлетворенно кивая головой. – Сколько я тебя знаю, ты, Костиков, всегда был ужасным бабником. И, похоже, абсолютно не изменился. Но это ваше личное дело. А вернусь к нашему, общественному. Итак, изображенная на снимке Ольга Пряхина подтвердила, что у вас с Юрием, буквально незадолго до убийства, возникли крайне неприязненные отношения на почве ревности.

– К кому? – тупо спросил Игорь, уставясь глазами в

пол. – К ней, разумеется. К самой Ольге. Она была свидетелем того,

как ты, появился в студии Брауна во время съемок, между вами возник конфликт, потом завязалась драка. Ты уже и при ней один раз ударил фотографа головой об батарею, но окончания вашего побоища она не видела, так как чудом сумела сбежать. Впрочем, конец слишком банальный – еще один окровавленный труп.

Малышев сделал небольшую паузу, насладившись тем эффектом, который произвел его рассказ на слушателей, и затем продолжил:

– Ты, Ирина, появилась у меня в кабинете как раз в тот самый момент, когда я пытался хоть как-то сопоставить лицо дикаря, который так зверски, до неузнаваемости, размозжил человеку голову, с твоим, Костиков, лицом – и, не скрою, у меня это очень плохо получалось. Поэтому я и пришел, чтобы самому заглянуть в твои глаза. Однако, факты вещь упрямая, и бывают моменты, когда дружеские чувства – не при чем, и перестают играть какое-то значение.

– Но...это неправда! – воскликнула Ирина, встряхнувшись от оцепенения. – Этого не может быть! Фотографа убили совершенно другие люди! Игорь тут не при чем!

– Если бы вы только знали, сколько раз уже за свою жизнь во время следствия, а потом на суде, я слышал эти самые слова: это неправда, такого не может быть, он не виноват... Но почему-то никогда не думал, что когда-нибудь мне их придется услышать твоим, Иришка, голосом, – проговорил Олег, и голос его еле заметно дрогнул. – Нет, такого даже я, человек с огромным опытом, не мог себе представить. Хотя, с другой стороны, мне уже попадались дела, которые ясно говорили, что страсть к бабам – это страшная вещь, и все эти современные Дон-Жуваны плюс Отелло способны о-го-го на какие фокусы!

– Дон-Жуаны, – автоматически поправила Ирина. – Но я точно знаю...

– Молчи, – повысил голос и выразительно посмотрел на нее Игорь. – Не вмешивайся!

– Ольга Пряхина сразу же опознала тебя на фотографии, а я – как ты сам догадываешься, тоже узнал тебя, – повернулся Олег к товарищу. – И что мне теперь прикажешь делать? Согласись, Пижон, что я попал, как ты любишь выражаться, в пикантную ситуацию.

– Нужно найти настоящих убийц, – сказал Игорь, глядя в глаза друга. – На столе у меня лежит блокнот, в котором записаны номера машины, на которой приехали преступники, и основные приметы. Я думаю, они нарочно отпустили Лельку...то есть, пардон, Ольгу Пряхину, чтобы она вывела на ложный след, и изложила именно эту версию, которую ты нам тут сейчас поведал. Я и не ожидал, Малой, что у тебя вдруг прорезался такой актерский талант! По тебе сцена плачет. Или – кино. И правда – хоть снимай «Сам себе режиссер!»

– Хорошо, можно допросить Ольгу еще раз, – сказал Малышев строго, пропуская шутливое замечание Игоря мимо ушей.

– Бесполезно. Если человеку пригрозили смертью, и тем более, она только что своими глазами видела, на что эти люди способны, то будет врать даже на суде, в этом я убежден. Просто, потому что хочет остаться в живых. Но дело в том, Олег, что я тоже занялся расследованием одного крайне запутанного дела, и только поэтому оказался сегодня в фотоагентстве. Я даже видел настоящих убийц, правда, увы, только мельком и со спины. Ты мне веришь? И я вот что скажу – вместе у нас получится разобраться с этой историей, минимум, в два раза быстрее.

– Ты? Неужто, Мосолик, ты все же занялся частной практикой? – пожал плечами Олег.

– А что тут такого? Ты же знаешь – он давно собирался, – напомнила Ирина.

– Да, но ему все время было некогда – сколько я помню, голова моего несчастного друга вечно была забита другими, любовными приключениями, охотой за юбками, – мстительно усмехнулся Олег, чувствуя себя в этот момент победителем. – А для занятий криминальными делами нужны железное сердце и исключительно чистые... мозги, руки, и все прочие места.

– Ну, ты и сволочь, Малой, – только и сказал Игорь, отворачиваясь от Малышева.

Но Олег призадумался – признаться, слова Игоря заставили его немного унять обличительный пыл, и посмотреть на это дело совсем с другой стороны. Но не мог же он соглашаться на предложение Игоря сразу, тем более в присутствии Ирины! Ведь это означало бы признать себя побежденным.

– Значит, ты... не веришь? – переспросила Ирина тихо.

– Нет, не могу – сурово покачал головой Олег. – Мой долг – никому не верить на слово, а доверять только фактам. Что бы мы не говорили, пока Пижон – подозреваемый по этому делу номер один. Согласись, что пусть уж лучше он у меня пока побудет на крючке, чем у какого-нибудь долбоеба... Бабушка, а вы чего здесь слушаете? Лучше бы вы тоже ушли отсюда, пока мы разбираемся.

Олег Малышев только сейчас заметил Бабусю, которая напряженно, даже сморщившись от натуги, вслушивалась в их разговор.

– Пусть сидит – она у себя дома, – с вызовом сказала Ирина. – Я уверена, Олег, что ты об этом пожалеешь.

– Вот что, Костик, – наконец, принял для себя решение Олег, и вплдотную подошел к Игорю, выдерживая его презрительный взгляд. – Учти, пока я верю в твою брехню с расследованием только наполовину, и то пока не знаю, на какую именно. Поэтому отпустить я тебя не могу, но увести в следственный изолятор из-за Иришки тоже рука не поднимается. Сделаем так. Считай, что я взял тебя на сутки под домашний арест. Пока я занимаюсь расследованием, пока производится экспертиза трупа, и прочие дела, ты должен не покидать без моего разрешения этой квартиры. Если ты мне обещаешь – я даже сниму с тебя наручники...

– Даже... – начал было Игорь, но Ирина его перебила.

– Он обещает. Я сама буду за ним следить. – Ладно, с

тобой, Иришка, он точно никуда не денется,

– улыбнулся Малышев своей широкой, хулиганской улыбкой, которая со школьных осталась совершенно неизменной, быстро снял с рук Игоря наручники, и исчез не менее стремительно, чем появился.

– Да, резкий мальчонка, – покачала головой ему вслед Бабуся. – Лично мне такие живчики всегда нравились, но этого уж слишком заносит на поворотах. Да и с девчонками у него, похоже, какая-то неувязка, больно юбками озабоченный...

– Все они хороши! Господи, будь проклято это агентство, жили же мы спокойно... – начала было свою речь Ирина. – То сначала одна только кошка, то пропавшая девушка, а теперь еще этот убитый фотограф, с хвостом. Что же теперь делать? Нет, я точно сегодня не смогу даже глаз сомкнуть, а мне завтра уже на работу...

– Ты-ты пока ничего, но я вот думаю, что эта девка голая, с фотокарточки, у которой титьки арбузами, точно может не выспаться, – неожиданно перебила девушку Бабуся. – Как бы ее теперь, бедняжку, не пристукнули, раз она уже на Горяшку нашего, что положено, наговорила, главные показания дала. Хоть бы паренек этот догадался ее в какой-нибудь нибудь свой карцер со вшами припрятать, только где мужиков никаких нет, чтобы от греха подальше. Да только вроде бы он про это не сказал ничего. Или хотя бы предупредить бы ее, чтобы сама где-нибудь пока схоронилась. Ась? Ты чего теперь, Горяшка, на меня так вылупился, как будто впервые в жизни видишь?

– Когда ты куришь трубку, то в профиль похож на Шерлока Холмса, нет, правда, – прошептала Ирина, потираясь щекой о плечо Игоря.

Они сидели вдвоем в автомобиле в темном углу двора, где проживала фотомодель Ольга Пряхина, и откуда прекрасно проглядывались ярко освещенные, несмотря на поздний час, окна ее квартиры на последнем, шестом этаже крупнопанельного дома.

Часы показывали уже половину первого, а Ольга до сих пор не спала.

Игорь размышлял: она просто от страха боялась оставаться в темноте? Или ждала каких-нибудь гостей?

– Нет, – рассеянно ответил он Ирине. – Не обольщайся напрасно на мой счет. Я понял – это наша Бабуся продолжит славу английского сыщика, я ей пока и в подметки не гожусь. Как сказала бы твоя младшая сестра, я по сравнению с ней – говно на палочке.

– С чего это на тебя вдруг нашел приступ самобичевания? – улыбнулась Ирина, позевывая. – Нет, меня ты все равно не проведешь – ведь я все равно знаю, что ты лучше всех...

Но она тут же вспомнила ехидное выражение лица Бабуси и, нахмурившись, спросила:

– Да, кстати, теперь, надеюсь, мы можем поговорить на личные темы? Ты сказал своей Бабусе насчет ее гадкого нюхательного табака?

– Пусть нюхает, если ей нравится.

– Это что-то совсем новенькое...

– Подумаешь, твой любимый Шерлок Холмс вовсю ширялся морфием и кокаином – и то ничего, – ответил Игорь. – А

тут нашей бедной старушке даже и табачком побаловаться нельзя. Ты, дорогая, призываешь меня к репрессиям.

– Врешь! Ничего он не ширялся!

– И это говоришь мне ты, которая, наверное, уже прочитала в своей библиотеке все книги! Вспомни, с чего начинает-

ся знаменитая повесть «Знак четырех»?

– Ну ладно, не помню...

– Ага! С того, что твой любимый Холмс вкалывает себе

в вену очередную дозу наркотика, и ловит кайф. А заканчивается эта повесть чем?

– Я что, по-твоему, должна помнить все книги наизусть? – недовольно проворчала Ирина.

– Тогда я тебе скажу, что завершив запутанное дело, он снова берет с полки ампулу кокаина. Там так и написано черным по белому – ампулу кокаина.

– Но...ты что-то путаешь, кокаином не колятся, говорят, что это сразу смертельно, – поежилась в темноте Ирина, которой начинал совершенно не нравиться этот разговор – особенно мечтательная интонация, с которой Игорь уже несколько раз произносил слово «кокаин».

Кто их разберет, этих мужчин: сначала у них только сигареты, потом трубки, потом – ампулы...

– А ты откуда знаешь? Может быть ты, помимо всего прочего, являешься ценным специалистом по наркотикам?

– Читала, – не хотела сдаваться Ирина. – Например, «Роман с кокаином». И вообще – что ты хочешь мне сейчас доказать?

– Ничего. Только то, что на самом деле мы ничего, или ничтожно мало знаем о наркотических средствах, их дозировках, и воздействии на организм. – увлечен продолжал Игорь. – Я имею в виду всех нас – кто живет в России, и особенно в такой провинциальной дыре, как Тарасов. Говорят, в мире уже существуют такие сложные синтетические препараты, о которых мы даже еще не подозреваем, по сравнению с которыми допотопный табачок нашей Бабуси – все равно что цветочная пыльца. И в наше время не про опознание видов табака по пеплу, и даже не об определении профессии человека по кисти его руки, написал бы твой Шерлок Холмс целую диссертацию, а именно про виды наркотиков. Или ты не согласна?

– Ну, да, может быть, – недовольно пожала плечами Ирина. – И все же твоя Бабуся здесь совершенно не при чем. Все люди, которым удавалось распутывать сложные преступления, по меньшей мере, обладали высоким интеллектом – уж с этим, ты, надеюсь, спорить не будешь. А твоя Бабуся, как говорится, закончила всего два класса сельской школы и коридор. К тому же, большинство из из них были неплохо воспитаны, в чем Бабуся тоже как-то, извини меня, пока что не замечена...

– Сравнила! – засмеялся Игорь. – Вспомни хотя бы для начала, где жил твой любимый Шерлок Холмс. В Англии, дорогая, в туманном Лондоне, причем в начале века, где даже самые отъявленные негодяи были подозрительно похожи на джентельменов. А мы с тобой где живем?

– Ну, допустим, в Тарасове. И что из того?

– А то, что мы с тобой живем – в полном хаосе, самом настоящем дурдоме! И попав в нашу нынешнюю российскую действительность, да еще и в провинцию, любой из описанных в книжках, или даже настоящих заграничных сыщиков, запросто мог бы сразу спятить! Даже я и то порой ловлю себя на мысли, что мне хочется закрыться от всех людей в своем кабинете, и никогда никого больше не видеть. О тех временах мне напоминают лишь трубки, да, честно говоря, все они и то не настоящие.

– И меня тоже? Тоже не хочешь видеть?

– Погоди, я просто хочу сказать, что такие старики, как Бабуся за многие годы все же как-то сумели вжиться в это

болото, где мы все беспробудно вязнем, и нам нужно этому у

нашей Бабусе учиться...

– Она тебе – Бабуся, – еще раз напомнила Ирина. – А мне – просто Евдокия Тимофеевна. И вообще, что бы ты сейчас не говорил, я рада, что ты абсолютно ничем на не похож на свою зловредную тетку. В тебе все же ощущается врожденный аристократизм...

– О, ты явно меня идеализируешь, – несколько самодовольно улыбнулся в темноте Игорь.

– Нет, в тебе, конечно же, есть и очень даже большие недостатки...

– Это например, какие же? – Ну...ты знаешь сам, – уклонилась от прямого ответа Ирина, но, помолчав, невольно

выдала себя следующим вопросом.

– Я забыла спросить – твоя Лелька хоть на этот раз была в одежде, или снова голой? Может быть, она и дома тоже...вовсю работает, репетирует?

– За дверью не было видно. А жаль, – поддразнил Игорь Ирину и невесело вздохнул.

Хвалиться, надо сказать, было совершенно нечем. Наоборот, все попытки Игоря провести с Лелькой переговоры, совершенно не увенчались успехом.

Хорошо еще, что она открыла дверь на цепочки, но увидев знакомую физиономию Игоря, тут же ее захлопнула, да так ловко, что он не успел подставить ногу.

Сколько Игорь ни твердил из-за двери, что у него есть для нее важные сообщения, ни внушал, что она должна срочно где-нибудь спрятаться, больше никому не открывать дверь, а еще лучше – временно исчезнуть из Тарасова, Лелька только отвечала из-за двери отборным матом, грозилась вызвать милицию.

И при чем постоянно обзывала Игоря «педиком» или «педрилой» – наверное, считая это самым оскорбительным на свете ругательством.

Под конец Игорь пригрозил, что вернется сюда, но уже не один, намекая на помощь милиции, и вынужден был покинуть сильно негостеприимный подъезд, воняющий мышами.

Создавалось ощущение, что в подъезде также водились и летучие мыши, которые шуршали и попискивали на чердаке, прямо у Игоря над головой.

У Игоря до сих пор стояли в ушах истеричные выкрики Лельки о том, что его первый раз в жизни видит, что ей только мешают спокойно спать, и что она сейчас позовет мужа, которого у нее явно не было, или вызовет на помощь милицию, и вообще...

Вроде бы, было абсолютно ясно, что он в очередной раз провалил дело, и надо было отправляться домой спать, но Игорь все никак не мог почему-то со спокойным сердцем положить руки на руль, и тронуться с места.

Вместо этого, Игорь вел с Ириной всевозможные, пустые разговоры, покуривал трубку, все время искоса поглядывая на ярко освещенное в ночи окно.

– Вот не спалось тебе дома спокойно, – проворчал Игорь в который раз, хотя, если признаться честно, с Ириной ему было не так скучно и даже не слишком обидно за свой «прокол» – рядом с ней он всегда был героем.

– Олег же сказал, что я должна за тобой следить. И вообще – ты разве забыл, что находишься у меня под домашним арестом?

– Да пошел он подальше! – нахмурился Игорь. – Не обращай внимания, он просто перед тобой по старой памяти выпендривался. И вообще – я заметил, что Малой как-то уж слишком часто поворачивал голову, куда не надо.

– Олег очень изменился. И не в лучшую сторону, – подтвердила зала Ирина. – Стал какой-то жестокий, недоверчивый, я даже не ожидала его таким увидеть.

– Работа, наверное, такая.

– Вот и я о том. Скажи, а ты со своим агентством случайно таким не станешь? Давай договоримся, что как только это дело закончим – и ну его, ведь нам с тобой и так хорошо, правда? Оказывается, это так опасно...

– Правда, хорошо, – кивнул Игорь и погладил Ирину по теплой коленке.

Он всегда удивлялся тому, как все-таки легко в мужчине в салоне автомобиля может вспыхивать эротические желания! Черт побери – в этом есть какая-то тайна!

Может, все дело в легком запахе бензина? Или просто потому что сегодня – полнолуние?

Ирине тоже показалось, что сейчас, когда машина стояла в углу двора между деревьями, а в окна к ним тихо царапались ветки кустарников, замкнутое пространство салона было заполнено невыразимо сладким дыханием двоих людей, и они с Игорем были одни во всем большом ночном городе.

Рука Игоря тихо поползла от коленки Ирины выше, еще выше...

– Поехали скорее домой, спать хочется, – пробормотала она тихо.

– А зачем нам домой? – шепнул он ей, и слегка прижал губами нежное ухо с серебряной сережкой – Ирина уверяла, что это украшение было сделано еще в девятнадцатом веке, и достались ей благодаря какому-то чуду, а точнее удивительному стечению обстоятельств.

Запрокинутое лицо Ирины, слабо освещенное луной, почему-то сейчас источало едва уловимый запах земляники – то ли так пахла ее губная помада, то ли какой-то новый крем...

Игорь нашел губами ямку, чуть ниже горла женщины, а потом твердый, сосок груди, почувствовав, как Ирина сладко застонала, вся как-то расправилась под его руками...

Но вдруг ее родное тело снова сделалось напряженным.

– Сюда кто-то едет, – прошептала она тихо.

– Ерунда, – пробормотал Игорь, который уже расстегнул брюки, и нашел самое удобное для себя положение – в этом

заросшем полисаднике в углу двора было абсолютно пустынно, и

так необычно!

Он закрыл глаза, и блаженно потянулся, но вдруг тоже отчетливо услышал приближающйся в их сторону звук колес, которая словно направлялась прямо к их укрытию.

– Скорее прячемся, – прошептал Игорь, и они быстро соскользнули вниз, застыв в крайне неудобных позах.

Хорошо еще, что Игорь не захотел включить в салоне подсветку и музыку, и сейчас со стороны могло показаться, что в автомобиле никого нет.

– Дома торчит, сука, – проговорил чей-то мужской голос, с силой хлопая автомобильной дверцей. – Твою мать, сроду нам с тобой одно дерьмо выгребать достается...

Чувствовалось, что мужчина чем-то сильно раздражен, и буквально скрипит зубами от злости.

– Хе-хе, свинья всегда грязь найдет, – тонко подхихикнул второй, который тоже уже, судя по голосу, был на улице.

– И ты тоже еще будешь мне на мозги капать, урод? – прошипел первый. – Хочешь, могу заодно и тебе их вышибить.

– Да ты просто не дослушал. – поспешил исправиться комментатор. – Я хотел пошутить, что свинья всегда грязь найдет, а зато мы с тобой – ангельскую пудру. Скажи, что может быть лучше, а? Лично я ничего лучше не знаю.

Послышались осторожные шаги – двое мужчин явно уходили по направлению к дому.

Игорь осторожно выглянул в окну – в остановившейся неподалеку машине красного цвета, которая в темноте казался зловеще-бардовой, больше никого не было.

Она стояла сейчас боком, так что разглядеть знаки было нельзя, но Игорь вдруг мгновенно узнал меховую обезьянку, болтающуюся возле руля.

Значит, это были они самые – убийцы фотографа, которые теперь, наверняка, пошли расправляться с Лелькой.

Нужно было срочно что-то делать, чтобы не произошло еще одного кровавого преступления!

– Послушай, а про какую еще ангельскую пудру сейчас говорили эти двое? – шепотом спросил Игорь, торопливо застегивая брюки. – Ты про такую что-нибудь знаешь?

Он заметил, что сейчас она смотрела на него удивленно, ничего не понимающим взглядом.

– Понятия не имею.

– Может быть – так называется какой-нибудь наркотик?

– Ты просто помешался на наркотиках. Ты лучше скажи – кто эти хамы? Ты что так встрепенулся? Ты их знаешь?

– Убийцы, – коротко сказал Игорь. – Те самые.

– Но...Но если бы они нас тут заметили, то могли бы тоже с легкостью убить? Как того, с хвостиком?

– Иди. Тебе пора домой. Там за домом – большая дорога, возьмешь такси...

– Да нет, мне просто за тебя вдруг стало страшно, – призналась Ирина, и Игорь подумал, что вряд ли он когда-нибудь в жизни встретит женщину, которая будет так сильно, так сильно...

Впрочем, до конца развивать эту мысль ему не пришлось – потому что в подъезде неожиданно послышался выстрел, а потом еще один – вроде бы как ответный, и опять какие-то громкие крики...

Не было никаких сомнений, что сейчас на шестом этаже завязалась настоящая перестрелка. Но вот только между кем и кем?

Впрочем, с одной стороной было приблизительно понятно. Но неужто Лелька наняла себе целую армию телохранителей? Ничего не скажешь, богатая девушка – невеста с приданым!

«Не двигаться! Стоять на месте!» – послышалась чисто милицейские окрики, и потом ответное – «У, гады!», снова выстрелы, чей-то приказ «Бросай оружие!», и тут же следом отчаянный крик: «Второй убегает! Стой, сука!»

– Быстро! Марш отсюда! – скомандовал Игорь Ирине.

Но она не успел даже открыть дверцу, как вдруг стало видно, что в их сторону огромными прыжками несется мужчина в пиджаке стального цвета, с оружием в руке.

Еще мгновение – и прыгает в свою красную «девятку», заводит мотор...

– Идиоты, стреляйте, сейчас уйдет! – закричал кто-то, выскакивая из подъезда, и если бы Игорь был сейчас не так занят и возбужден, он бы мог узнать этот голос.

Но сейчас ему было не до того. Игорь отчетливо услышал, как в заднее боковое стекло влепилась пуля, и изо всех сил толкнул Ирину, чтобы та пригнулась вниз.

Он завел свою машину почти одновременно с убегающим, вооруженным типом, который только хищно оскалился, внезапно ослепленный лучами непонятно откуда взявшихся фар, но тут же рванул с места.

Не раздумывая больше не минуты, Игорь бросился за преступником в погоню.

Сейчас он не думал, зачем это делает, и лишь с сожалением вспомнил о том, что не вооружен. А у того – пистолет, и может быть, имеется еще какое-то оружие. К тому же же, судя по всему, мужчина в стальном пиджаке – киллер-профессионал, который умеет стрелять без промаха...

Но сейчас важно было хотя бы проследить, где тот собирается укрыться, не дать ему уйти!

Ведь этот человек в красной «девятке», помимо всего прочего – ходячее (пока что!) доказательство невиновности Игоря, его непричастности к убийству несчастного фотографа, который, и правда, делает совершенно классные эротические кадры. Точнее – делал...

Убегавший на всей скорости понесся по ночному городу, и Игорю тоже пришлось поддать газа.

Он пока не знал, что будет делать, когда догонит красную «девятку», и на всякий случай держал дистанцию, чтобы преступнику было сложно в него стрелять, но все же уверенно держался у машины на хвосте.

Главное, не дать ему уйти.

И потом – ведь человек в красной машине не догадывается о том, что Игорь совершенно безоружен, а думает, что он – один из засады, и потому тоже не станет с ним слишком церемониться. И в этом его небольшой плюс.

Игорь по-привычке пытался «включить» свое знаменитое логическое мышление, но сейчас это получалось слабо – его буквально несло в прямом и переносном смысле этого слова: по ночному шоссе, по жизни, навстречу опасности.

Он только мельком подумал: как все-таки хорошо быть молодым, полным каких-то отчаянных сил...

Вполне вероятно, что на погоню обратят внимание милицейские машины, дежурившие по городу, или на постах ГАИ.

Конечно, было бы гораздо надежнее высадить Ирину, чтобы она позвонила в милицию и сообщила номера красной «девятки» – тогда можно было бы рассчитывать на конкретную помощь. Но за это время, когда Игорь будет тормозить, высаживать Ирину, потом снова набирать скорость, вооруженный преступник может уже скрыться из вида, а потом, как сказала бы Бабуся, ищи его и свищи.

Нет, придется положиться все же на везение. Было видно, что мужчина в красной девятке не просто уверенно держался за рулем, а владел, чуть ли не каскадерскими приемами – то выруливал на поворотах на полной скорости, жутко скрипя тормозами в ночной тишине, то выносился на встречную полосу, но и Игорю невольно приходилось под него подделываться, и порой даже копировать на ходу опасные трюки, но другого выхода пока не было.

Красная машина мчалась так целенаправленно, что создавалось ощущение, что сейчас преступник не просто удирает о погони, а прекрасно знает о том, куда следует ехать, чтобы спастись.

Он вырулил на дорогу, ведущую за город, и вокруг Игоря замелькали темные, громоздкие корпуса каких-то заводов, непонятных строений, заваленных металлоломом пустырей.

Это была та часть Заводского района, в которой Игорь совсем не ориентировался, потому что бывал здесь от силы пару раз в жизни, да и то проездом с приятелем на машине.

Они назывались – промзона, или как-то наподобие, и здесь в хаотичном порядке были разбросаны несколько бетонных заводов, каких-то авторемонтных мастерских, деревообрабатывающих комбинатов, на одном из которых приятель как раз брал дешевые доски для своей дачи.

На минуту ему сделалось по-настоящему страшно: Господи, куда это их занесло? Но остановиться он все равно уже не мог и не собирался.

Игорь чувствовал, что его руки словно приросли к рулю, и несмотря на явную опасность и даже нелепость ситуации – безоружный гонится за вооруженным бандитом! – ощущал совершенно новое, совершенно захватывающее чувство настоящей погони.

Один раз, почему-то в самом неожиданно для Игоря месте, путь им преградил гаишник, который истошно засвистел, когда красный автомобиль чуть не сбил его по дороге.

Игорь мчался за беглецом, и вдруг представил, что сейчас какие-нибудь из железных ворот этих складов или непонятных предприятий, не освещенных ни единым фонарем, с грудами металла бетонных плит и досок, могут внезапно открыться, впустить туда беглеца, быстро захлопнуться... И что же тогда?

Неожиданно Игорь в боковом зеркале увидел, что теперь за ними мчался серый «жигуленок». Но вот вопрос: кто в нем находился?

Одно из двух – либо его помощники, либо сообщники беглеца. Второе предположение заставило его похолодеть: тогда они возьмут его машину с двух сторон «в тиски», просто-напросто расстреляют в упор, оттащив два трупа на какой-нибудь из здешних городских пустырей, где их тысячу лет никто не найдет. Уж больно места тут для всвозможных преступлений подходящие – не зря же красная «девятка» стремилась именно в эти жуткие производственные трущобы.

Игоря поражало, что за время погони Ирина не произнесла ни слова, не то чтобы начать пищать или по-женски причитать и трястись от страха. Она сидела, напряженно глядя перед

собой остановившимся взглядом, и вцепившись двумя руками в

ремень безопасности, который стягивал ее грудь.

– Там впереди есть железные дороги, по которым гоняют платформы для погрузки досок, шлакбаумы – он торопится туда, надеясь там от нас оторваться, – тихо пробормотал Игорь, не отнимая от руля побелевших пальцев.

Беглец действительно на полной скорости свернул на более узкую и неудобную дорогу, едва сумев разминуться со встречным грузовиком, Игорь не отставал, успев заметить, как «жигуленок» изо всех сил рванул за ними следом. Но еще больше его удивило, что впереди забрезжил какой-о неестественно яркий свет.

– Что это такое? Ничего не понимаю, – только и успел сказать Игорь.

Но через несколько минут понял: дорогу им преграждал целый экскорт милицейских машин с «мигалками», послышался голос из мегафона с приказом остановиться, предупредительные выстрелы, который в темноте ночи, казалось, прозвучали неестественно громко.

Игорь по-прежнему не отрывал глаз от «красной девятки», и мог поклясться, что на несколько секунд она стала по-настоящему живым существом – дернулась, как дикий зверь, угодивший в ловушку, вздыбилась, резко развернулась на месте...

Игорю даже показалось, что сейчас ее водитель не справится в управлением, и машину вынесет в кювет, перевернет на бок, но каким-то чудом, невероятным усилием воли, «девятка» удержалась на месте, и вот уже неслась буквально Игорю лоб в лоб.

У него почти не осталось никаких сомнений, что, поняв безвыходность своего положения, преступник решил исполнить трюк настоящего комикадзе и на полной скорости влепиться нос в нос в машину преследователя, чтобы не так обидно было проигрывать.

Игорь даже зажмурился, но уже в следующее мгновение заметил, что «девятка» проскочила мимо, и он успел заметить только узкое лицо человека за рулем, который в профиль был похож на какую-то хищную птицу.

Наверное, преступник все надеялся чудом вырваться из капкана, но это было уже бесполезно.

Позади машины Игоря тоже показался какой-то свет, и заметил, что там – не только знакомый «жигуленок», но уже выстроилось целое милицейское оцепление.

Эта сцена – голубоватое мерцание «мигалок», резкий луч прожектора, направленный на дорогу, неестественно яркая луна на небе, на какое-то мгновение показалась Игорю совершенно нереальной, инопланетной – словно он сейчас бредит, видит

сон, или кадр из какого-то фильма.

Да, это была все же реальность, и доказательством послужило то, что красная «девятка» беспомощно крутанулась на месте, как бы решая, куда еще можно податься, но тут же замерла на месте, увидев, что никакой надежды на спасение больше не осталось.

По одной стороне дороги стояла сплошная бетонная стена загадочного промзоновского предприятия, по другую сторону раскинулся пустырь с какой-то загадочной помойкой, поблескивающей искореженным металлом, но его отделяла от шоссе еще глубокая канава, наполненная водой, через которою перескочить было весьма проблематично.

Капкан замкнулся.

– Пригнись, он сейчас может стрелять, – шепотом скомандовал Игорь Ирине, но никакой пальбы не последовало.

Видимо, водитель «девятки» окончательно понял, что сопротивление бесполезно и решил не отягощать список своих преступных деяний еще и сопротивлением милиции, и тем более, убийством сотрудника при исполнении.

При неровном, перекрестном свете фар и прожекторов Игорю было теперь хорошо видно того, за кем он гнался по всему городу: вот бандита, который держит руки за головой, уже выталкивают из «девятки», и пересаживают в другую машину, вот руки самого Игоря, отдыхающие на руле, тоже постепенно перестают дрожать все меньше...

– Друг! Ну, ты молодец, парень! – воскликнул кто-то стуча Игорю в боковое стекло.

Он оглянулся, и с удивлением увидел Олега Малышева, с лица которого медленно сползала улыбка.

– Ты? – только и спросил он. – Черт побери, я и не думал, что это ты...

Но в следующую минуту Олег заметил вылезающую из– под сиденья Ирину, и от удивления даже приоткрыл рот.

– Ты? – повторил он глупо. – Погоди, а ты что тут делаешь?

– А ты разве не видишь? Катаюсь с милым по ночному городу, – ответила Ирина, и Игорь невольно улыбнулся ее выдержке.

Он-то хорошо видел, что после только что пережитого лицо Ирины сохраняло отчетливый, меловой оттенок.

– Ладно, впустите меня в машину, поговорим, – проговорил Малышев, и Игорь открыл ему заднюю дверцу, правда, без особого желания.

– Ну? – нетерпеливо напомнил о себе Олег.

Но Игорь молчал – после этой дурацкой погони ему смертельно хотелось курить, и уже набивал свою трубку.

Ирина тоже потянулась за пачкой сигарет, которая болталась в бардачке – она курила редко, но сейчас почувствовала, что это ей необходимо, и с удовольствием затянулась дымом, откидывая голову на сиденье и прикрывая глаза.

– Ну? – повторил Малышев.

Но увидев, что «нуканьем» ничего не добьешься, тоже достал из кармана смятую пачку «Примы» – лично он считал, что настоящие мужчины должны курить только простые и крепкие сигареты, искренне презирая пижонство в виде трубок и даже сигарет с фильстром – и тоже закурил, нервно щелкая в темноте зажигалкой.

– Ладно, Мосол, не обижайся, – проговорил, наконец, Малышев. – Я вижу, что бы был прав. У машины, в которой приехал вооруженный бандит, действительно те самые номера, которые были в твоем блокноте. Кстати, когда ты так классно насобачился водить машину? Я даже не ожидал...

Игорь не стал пояснять, что он и сам не ожидал от себя ничего подобного – его подгонял страх, и еще какое-то лихое, не слишком знакомое чувство, названия которому он не знал. Азарт, что ли?

– Что со вторым? – спросил Игорь, не поворачивая головы.

– Взяли еще в подъезде, при попытке вооруженного нападения. Теперь не отвертится.

– А с Лелькой, то есть с Ольгой Пряхиной – все в порядке?

– Нормально, жива твоя барышня, – усмехнулся Олег.

– Нет, но как лихо ты зажимал «девятку»! Я еле за тобой поспевал.

Только теперь Игорь понял, что в «жигуленке», который наступал ему на пятки, сидел не кто-нибудь, а Малой.

– И вообще – ты чего тут делаешь? Мы же договорились, что ты должен не выходить из квартиры, – проговорил Малышев в сердцах.

– А ты сам что тут делаешь? – спросила, оборачиваясь, Ирина. – Какое-то странное снова совпадение, уже второе за сегодняшний день.

– Ладно, раскроем наши карты, – кивнул Малышев, помолчав. – Я вычислил, что наш Пижон все равно не удержиться, и сегодня же непременно пойдет к Ольге Пряхиной, чтобы узнать, что она там на него наговорила. Так и получилось. И я самолично был свидетелем этих переговоров из засады на чердаке...

Игорь слегка покраснел, радуясь, что в темноте это может быть никому не заметно.

Но его неприятно поразила мысль, что Малой, оказывается от начала до конца слушал дурацкий, сумбурный разговор на шестом этаже, щедро приправленный Лелькиной руганью и его беспомощным блеяньем.

– Вообще-то сначала я думал там же тебя и взять, – продолжал Малышев, оборачиваясь к Игорю. – Но потом ты пригрозил, что еще вернешься, и придешь не один – вот мне и захотелось подождать, и поближе познакомиться с твоими новыми друзьями, которых ты предпочитаешь старым. И действительно, через некоторое время появились двое – и эти были уже с оружием, а не только с кулаками. По тому, о чем они переговаривались между собой, было совершенно ясно, что они пришли с целью убить Ольгу Пряхину. Кстати говоря, эти двое были несколько удивлены, что Ольга не хочет открывать им дверь, несмотря на условленный стук, который она, как видно, хорошо знала. Я так понимаю – женщина была слишком взволнованна предыдущим визитом нашего Костикова, и боялась, что он ворвется вместе с ними. И все же, когда она подошла на стук, один из преступников выстрелил в дверь, и нам пришлось их срочно брать. Больше рисковать было нельзя. Но один сумел убежать, и если бы не...Впрочем, это ведь я поднял на ноги весь ночной милицейский патруль, иначе не известно, чем бы закончилось это дело. Но, как говорится, все хорошо, что хорошо кончается. Точно, Ириша?

– Значит, выходит, ты вылавливал...меня? – спросил Игорь.

– Не только. Но тебя в том числе. И, как я вижу, не напрасно. Во-первых, ты меня обманул, и нарушил наш договор. А во-вторых – давай оружие! – м с этими словами Малышев положил свою крепкую, ухватистую ладонь на плечо Игоря, давая понять, что для того наступила минута расплаты.

– Какое оружие?

– Желательно – все сразу, чтобы потом не было лишней мороки. – У меня нет никакого оружия.

– Ладно, с твоей стороны это уже просто глупо.

– Разве что – вот такое? – улыбнулся Игорь, доставая из кармана брюк изящную маленькую зажигалку под бронзу, сделанную в виде старинного мушкета.

Что поделать, он любил красивые вещи, а особенно связанные со священным ритуалом курения.

– И ты хочешь сказать, что погнался за этим головорезом, имея в кармане только одну зажигалку? – удивился Олег. – Учти, я сейчас прикажу тебя обыскать, так что лучше признайся сам.

– Обыскивай сколько хочешь, – беспечно мотнул головой Игорь. – Мне все равно. Только поскорее. Очень спать хочется.

– На нарах в следственно изоляторе, или дома? – уточнил Малышев.

– Теперь точно дома, – ответила за Игоря Ирина. – Ты же сам прекрасно видишь, что Игорь не виноват. Лучше поторопись допросить этих негодяев, которых ты, опять-таки благодаря Игорю, взял этой ночью – и нечего зря мотать людям нервы. Лично мне завтра надо на работу выходить, а у Игоря – последний выходной.

– Ну, ты как я посмотрю, тоже та еще артистка, – недобро прищурился Малышев. – Уж не ты ли, красавица, сегодня позвонила в милицию, и предупредила, что сегодня на свидетельницу убийства фотографа будет совершено нападение?

– Я?!! – Как мне сообщили, ты, конечно же, постаралась подделать свой голосок под старуху, и даже говорила «хатограф», но все равно...

– Бабуся! – воскликнул Игорь и неожиданно громко засмеялся, положив руки на руль. – Нет, точно она! Больше некому.

– Ты про кого говоришь? – насторожился Малышев.

– Про своего главного агента. Или, наоборот, начальника – я пока толком не понял. – пояснил Игорь, но тут же перешел на серьезный тон. – Ведь я тебе сказал, Малой, что тоже расследую это дело, а ты почему-то продолжаешь мне не верить. И вот что: первым делом нужно непременно выяснить у задержанных, кто такие Николай, а особенно – некий дядя Аркаша, котя между собой они могут этого человека называть по другому. Те, кто задержан этой ночью – шушера, наемные убийцы, но за ними стоят более крупные фигуры...

– Ладно, нечего тут проповедовать, сами ученые – найду как-нибудь, что у них спросить, – усмехнулся Олег Малышев, вылезая из машины. – Не смею больше вас задерживать, господа, нужно отдохнуть перед службой – ведь впереди вас ждет целая рабочая неделя. Может быть, встретимся в выходной день на каком-нибудь загородном пикнике, только выберем полянку получше, чем здесь...

И он, выразительно махнув рукой в сторону залитого лунным светом пустыря, быстрым, пружинистым шагом направился к своей машине.

– Малой разозлился, потому что увидел, что я знаю гораздо больше, чем он. Но это еще только начало, – пообещал Игорь, трогаясь с места, которое, действительно ни для пикников, ни вообще для каких-либо видов отдыха было совершенно непригодно.

– А-а-пчхи! – услышал Игорь сквозь сон.

А потом снова громкое: – Ой-ой-ой, а-а-апчхи!

Он приоткрыл один глаз, и увидел, что Ирины рядом не было.

Ну, конечно, она уже убежала на работу – в областной библиотеке воскресенье, к сожалению, тоже считалось рабочим

днем, а суббота– выходным.

Зато в соседней комнате громко шаркала и чихала Бабуся, и еще там вовсю орало радио, словно сегодня было не воскресенье, когда можно было поваляться в постели, а уже понедельник.

А ведь Игорь еще вчера назначил себе с утра как следует обдумать план дальнейших действий – как ни крути, но злополучная кошка и ее владелица до сих пор были не найдены!

Он чувствовал, что уже потихоньку подбирается к развязке, но все же она никак почему-то не хотела даваться в руки.

Игорь потянулся за трубкой, но тут услышал за дверью голос Бабуси:

– Горяшка, долго ты там будешь еще по дивану кататься, как пельмень на сковородке? Я уже и так радио на полную громкость включила, а ты все бока свои вылеживаешь! Мы ведь так и опоздать можем!

– Между прочим, пельмень не на сковород... – начал было Игорь, но потом вспомнил, что эту тему они уже как-то обсуждали, и запнулся на полуслове.

– Да чего вы там топчетесь – заходите, баба Дуся, – пригласил Игорь. – Я уже проснулся. Куда это мы опаздываем?

Бабуся вошла в комнату, и Игорь обратил внимание, что сегодня она выглядела непривычно нарядно.

Во-первых, сегодня на Бабусе было надето совершенно новое синее платье в мелкий горох, и с белым, школьным воротничком – то самое, в котором она когда-то приехала в Тарасов.

Баба Дуся полагала, что в больших городах все люди одеваются примерно так, как в деревнях только по праздникам, потому что тут никто не работает на полях, не жнут, не пашут, не сеят, а все зато ходят друг к другу в гости, гуляют по магазинам, и покупают готовенькое.

Поэтому она была искренно удивлена, когда в подробностях рассмотрела своих новых затрапезных соседок по дому, многие из которых были хотя и младше ее по годам, и занимались только тем, что сидели возле двора, и ждали пенсию, но выглядели как самые последние деревенские неряхи.

Кроме того, на голове Бабуси был повязан беленький платок, отчего ее маленькое, сморщенное личико выглядело светлым и аккуратным, а на ногах старушки виднелись абсолютно новые белые носки в синюю полоску, под цвет парадному платью.

Правда, на поясе у Бабуси как всегда висела связка ключей, придавая ей сходство со старухой из древнего индейского племени.

Но самое главное, что сегодня лицо Бабуси так и светилось каким-то особым, победным лукавством.

Игорь про себя решил, что скорее всего такое приподнятое настроение у Бабуси появилось после того, как вчера ночью он вкраце рассказал ей и про засаду, и про погоню, и искренно похвалил старушку за исключительную прозорливость.

Которая, кстати говоря, начинала его самого все больше и больше удивлять – ну кто мог предположить в простой деревенской старушке такие способности к детективным делам?

Рассказывая, Игорь, разумеется, опустил некоторые, не очень приятные для себя подробности – в частности, как он бестолково молотил кулаками в Лелькину дверь, терпеливо выслушивая потоки матершины – и потому история получилась не менее крутой и захватывающей, чем те, про которые принято было писать в газетах. Нет, точно, ничем не хуже.

Ведь как ни крути, но получалось, что вчера были обезврежены два вооруженных бандита, предотвращено убийство Лельки (пардон, Ольги Пряхиной!) и, главное – Малышев-гад был окончательно посрамлен, в том числе и пред Ириной, в своих гнусных подозрениях и теперь должен наконец-то перестать перед ними выделываться.

Конечно, Игорю очень интересно было бы сейчас узнать, что нового удалось выяснить в ходе допроса ночного гонщика, который совершенно напрасно устраивал на своей «девятке» опасное авторалли по Тарасову, но он догадывался, что Малой все равно ничего не скажет. Теперь Олег особенно надулся, и наверняка думает лишь о том, как бы отыграться.

Что же, придется и дальше действовать одному, своими силами.

«Впрочем, нет, вовсе даже не одному.» – подумал Игорь, глядя на довольную Бабусю.

– Вы что, Бабдуся, в цирк, что ли, собрались сегодня? Или в кукольный театр на детское представление? – поинтересовался Игорь. – Вы сегодня неподражаемы.

– На кой мне цирк? В Дом Молодежи я собралась, угадал, что на представление, – ответила Бабуся с серьезным видом.

– Ух ты! На дискотеку, что ли?

– Эх, глупый ты все же еще у нас, Горяшка, как я погляжу, хоть и вид на себя умный напустить умеешь, – неодобрительно покачала головой Бабуся, завязывая и внимательно со всех сторон осматривая свой кисет. – Все бы тебе только поржать попусту, как резвому коню на лугу! И дрыхнешь ты, хочу я тебе сказать, для настоящего сыщика тоже больно много, и на девок чересчур бываешь падкий, и радио совсем не слушаешь...

– А что – уже передавали про наши вчерашние подвиги? – пошутил Игорь, которому сегодня почему-то даже немного

нравилось слушать, как Бабуся его отчитывает.

Черт возьми, она имела на это полное право! И, потом, ведь Бабуся чистую правду говорила – с «радивом» и

телевидением Игорь как-то не очень дружил, гораздо больше с

газетами, книгами, и с диваном. Ну, и с женщинами иногда.

В смысле – с Ириной, разумеется.

– А напрасно не слушаешь, – продолжала Бабуся. – А ведь по радиве вашей утром сегодня сказали, что в Доме Молодежи выставка-продажа будет проходить какая-то кошачья, в десять часов утра. Там и корм ихний этот, Вискас, будут рекламировать, и разыгрывать даже призы, что ли. Так что идти надо, кошку соседскую там глянуть на всякий случай, и вообще прикинуть, что там за народ толкется бестолклвый.

– Бабуся, ты – гений! – воскликнул Игорь, мигом вскакивая с дивана. – Даже и представить невозможно, что такой талант мог бы быть зарыт в деревне Вражино!

– Но-но-но! Ты погоди меня покудова в землю зарывать, ишь, какой прыткий нашелся! – по-своему поняла его реплику Бабуся. – Годков пять я еще, может быть, и побегаю, а то даже и поболее, ежели Бог даст, хоть у меня узелок на всякий слушай припасен, и там все, надо собрано в путь-дорогу.

– Ну вот – то вчера жениха нам привела, а то про смерть заговорила, – напомнил Игорь вчерашнюю историю с «пиратом». – Одеваюсь! Едем!

Игорь побежал в ванную, но по дороге посмотрел на часы – они показывали почти десять часов.

– Но только что же вы меня раньше не разбудили, времени – уже впритык? – удивился он.

– Ага, я тебя толкать начну, а ты снова на меня орать будешь, и говорить, что у меня никакой вежливости к людям нет. Я уже теперь вас и трогать лишний раз боюсь. А Ирина твоя так вообще говорит, что у нас ней какая-то – психованная невыносимость, я как поняла – это болезнь такая особая.

– Может быть, психологическая несовместимость?

– Да одна малина, – вздохнула Бабуся. – Как я понимаю, это вроде того, когда кошку, ленивую собаку и обезьяну старую в один ящик посадить, и на ключ запереть, то они сразу друг друга начинают по по шерстинке разбирать, и никогда не успокоятся, пока все не выдерут. Но ты, Горяшка, не тревожься понапрасну – я уже сама скоро в деревню назад уеду. Можешь Ирине своей так и передать.

– Ну уж нет! – вскричал Игорь. – Ни за что. Только через мой труп! Что я без вас буду делать? Мы только-только в своем агентстве начали шевелиться.

– Вот и шевелитесь. А только я вам обузой быть не хочу, и не собираюсь.

– А если я вас в свое агентство «Икс» официально на работу приглашу? А? Будем считать, что вы уже работаете у меня главным консультантом. Идет?

– Вс шутишь, шутник горохоыый, – проворчала Бабуся. – Лишние деньги, когда есть прибавка к пенсии – оно, конечно, никому не помешают. Вот только я пока не пойму – за что же ты мне платить собираешься? Я же и не делаю совсем ничего.

– Это вам так кажется, – улыбнулся Игорь. – Все, я готов. Поехали!

– Ты пока иди заводи свою тарантайку – а я на минутку к Фаине Борисовне загляну, нет ли там каких новостей, – кивнула Бабуся, и Игорь в который раз удивился тому, сколько в этой маленькой старушке скрыто природной смышлености и расторопности.

В тарасовский Дом Молодежи они с Бабусей подъехали с опозданием примерно на двадцать минут.

Никаких следов громкого праздника здесь совсем не наблюдалось – не было ни афиш, ни каких-либо объявлений при входе, что здесь проходит выставка породистых кошек.

В фойе стояло несколько игровых автоматов, возле которых вяло топтались несколько подростков, с таким сонным, полуобморочным видом, словно они провели тут целую ночь, и даже не одну.

В небольшом зале на первом этаже шла репетиция студии современного танца – под ритмичную музыку несколько девушек в черных купальниках и ярко-красных юбочках так лихо отплясывали «ча-ча-ча», что Игорь, заглянув в дверь, поневоле засмотрелся.

– Здесь, может быть, – сказал он неуверенно. – Разминаются.

Признаться, он не против был бы посмотреть, как девушки будут отплясывать дальше. Особенно хороша была одна из танцовщиц, с розовой лентой в черных, волнистых волосах, которую Игорь про себя сразу же окрестил «Кармен». Ее тело сейчас словно разговаривало с ним без слов, подчиняясь страстной, зажигательной мелодии, и разговор этот был очень даже откровенным и волнительным.

– Какие же это кошечки? – дернула его за локоть Бабуся, мигом выводя Игоря из приятного оцепенения. – Это же девки плясучьи, вон, почти что голяком перед людьми скочут. Пошли дальше искать.

Наконец, кое-как удалось все-таки выяснить, что выставка-продажа породистых кошек, а точнее очередное заседание клуба «Я и Вискас» находится в угловой комнате на втором этаже, и вход туда – строго по пригласительным билетом.

– Но ведь утром об этой выставке даже по радио объявляли! – удивился Игорь.

– Ничего не знаю. Чужих пускать не велено, – неумолимо произнес охранник при входе. – То, что журналисты все подряд в объявления дают – это одно, а мне приказ – другое.

– Я специально свою бабушку издалека привез, потому что она у меня помешена ка кошках. У нее дома – полнымполно кошек!

– Четырнадцать, – скромно уточнила Бабуся.

– А по мне хоть – двадцать пять, – огрызнулся охранник, своим видом больше смахивающий на вышибалу в ресторане, чем на попечителя кошачьих утренников.

– Эх, не почитаешь ты, милок, старость, – смиренно вздохнула Бабуся. – Не лелеешь. А вот зато мой Аркаша этого потом никому не прощает. Я его попрошу, и он тебя, глядишь, когда-нибудь научит, как с бабушками столетними обходиться надо. Он уже здеся, мой Аркаша?

– Пока нет. Проходите.

Имя Аркаши произвело настоящее действие волшебного заклинания, и стражник кошачьего шоу тут же убрал свою огромную ручищу, преграждающую вход.

Зато войдя в зал сразу же стало понятно, почему сюда впускали вовсе не всех желающих.

В одном конце просторной комнаты действительно было сооружено что-то вроде сцены, наскоро украшенной вырезанной из картона кошачьей мордой, зато в другом конце зала стоял длинный фуршетный стол для участников праздника заставленный всевозможными явствами.

– Смотри-ка, а колбаски бы я поела, – обрадовалась Бабуся, тут же прикинув, откуда лучше всего вести наблюдение. – Да тут как на свадьбе прято, или как на поминках!

Впрочем, приглядевшись, Игорь мог заметил что стол этот был весьма необычен, так как оказался сервированным полностью для кошек.

– Погодите, это не для нас, – в последний момент схватил за руку Бабусю Игорь, которая уже примерялась, с какой тарелочки лучше ухватить кусок колбасы. – Какие еще

поминки? Здесь только для кошек!

– Брось! – поразилась Бабуся.

– Брысь, Муся! Брысь! – послышался тут же сердитый голос дамы в шляпке, которая как раз осторожно спустила свою кошку на стол, и она вместо того, чтобы начать в показательном порядке кушать «Вискас», приняла обнюхивать чей-то забытый на скатерти носовой платок.

Да, этот фуршет действительно был очень необычным, по крайней мере, Игорь такое видел впервые.

На бумажных тарелочках повсюду были рассыпаны ровные кучки кормов «Вискас» и «Кити-кэт», которые Игорь поначалу издалека принял за мелкое печенье.

Впрочем, на отдельных тарелочках виднелись и другие угощения – нарезанное аккуратными кусочками, как в ресторане, вареное мясо и язык, колбаса, сардельки, рыбные консервы, а для любителей морских деликатесов – крабовые палочки.

В центре стола стояло также большое, плоское блюдо со свежемороженной килькой, которое явно пользовалась у пушистых конкурсантов повышенным спросом.

Вокруг необычного стола степенно прогуливались, в основном, немолодые дамы и ухоженные старички с котами на руках, которые вполне могли бы показаться членами клубы знакомства «Тем, кому за пятьдесят», и о чем-то тихо между собой переговаривались.

Но, как понял Игорь, все они тем не менее уже участвовали в конкурсе, потому что время от времени кто-нибудь осторожно опускал свою кошку на стол, а остальные наблюдали, как она будет себя вести, и оценивали ее застольные манеры.

Процесс поедания кошками выставленных разносолов записывался сразу на две видеокамеры, и фотографировался какими-то неизвестными личностями.

Игорь заметил, что как только какая-нибудь хозяйка допускала свою конкурсантку до угощений, как та первым делом, расшвыривая на своем пути и топча кошачьи сухари с импортными названиями, к великому неудовольствию жюри тут же неслись к блюду к килькой, и ее потом приходилось оттаскивать от него силой.

Члены жюри выделялись в толпе своим исключительно деловым, строгим видом – эти несколько человек ходили вокруг стола с блокнотами, делали в них какие-то пометки, а потом поднимали наверх карточки с цифрами «три» или «четыре».

Наверное, жюри было строгим, потому что больше всего ставила кошкам «тройки».

Мелодичную музыку, которая создавала в зале приятную атмосферу, то и дело нарушал надсадный кошачий мяв – кто-то из хвостатых участников конкурса постоянно рвался к столу, к недоеденной рыбе, другие – просто из рук, воинственные коты мечтали свести с кем-то счеты, и тоже постоянно угрожающе шипели.

« Терпеть не могу кошек», – подумал Игорь про себя в который раз – попав в место, где было собрано сразу столько кошек, у него от одного мяукания снова начиналось что-то

наподобие тихой чесотки.

Но для участников шоу эти душераздирающие крики, казалось, были слаще любой песни.

Признаться, совершенно все кошки и коты, которых Игорь видел на этом необычном празднике, казались ему похожими друг на друга, как близнецы – белые, пушистые, и непривычно курносые.

В общем, нормальные кошки персидской породы, которые почему-то стоили в сто раз дороже, чем российские – всех расцветок и размеров. И даже больше, чем в сто раз, учитывая, что наши, обыкновенные кошки сейчас и бесплатно никому не нужны, и целыми армиями мыкают горе по чердакам и подвалам.

Чем эти фифы заморские, которые воротят нос от колбасы, лучше наших, бездомных?

Сам же Игорь теперь в упор глядел на Бабусю, которая с живым интересом заглядывала то в одну, то в другую кошачью мордочку, словно сама была главным членом жюри, и с прищуром приглядываясь к физиономиям хозяев.

– Можа и наша тут есть? А как разобрать? – пробормотала Бабуся. – То ли дело кошки у нашей Фаины Борисовны – там хоть есть на что взглянуть. Особенно рыжая алкоголичка.

– Евдокия Тимофеевна, я вот что должен вас спросить, – наконец, решился Игорь задать прямой вопрос, который никак не выходил у него из головы. – Вы сейчас при входе про Аркашу упомянули. Получается, что бы подслушивали мой разговор со свидетельницей, с Юлей? Иначе вы эту информацию никак узнать не могли.

– Ну да, так получается, – ответила Бабуся, у которой сразу предательски забегали глазки.

– Но – как вы могли? Какое вы имеете право лезть везде, даже когда вас об этом не просят?

– А чего в том зазорного? Я, Горяшка, может быть, хочу еще на вашей свадьбе с Иркой погулять, частушки попеть? – хитро улыбнулась Бабуся.

– Какиие еще частушки?

– Как это какие – матерные, хулиганские, я ведь их страсть как люблю. – пояснила Бабуся. – А ты не серчай, потому что если тебя не женить, то ты вовсе на, Горяшка, на девках скурвишься, а ты ведь мне не чужой совсем.

– И все же это...уже какой-то беспредел, – сжал Игорь кулаки. – Вы слишком много себе позволяете...Нет, правда, я порой вас просто...видеть не могу.

– Вот-вот, и не надо, чую, сейчас снова начнешь про свою психованную нервозность толковать, – проговорила Бабуся. – Но как я погляжу, тут никого похожего на твой рисунок навовсе не видать, я всех просмотрела. Но ведь у меня,

Горяшка, к тебе есть еще один вопросик, сама я что-то никак разобраться не могу...

– Вопросик?

– И еще вот чего я никак не пойму – зачем у соседской кошки на шее кожаный поводок был, как у собаки, раз ее гулять сроду не выводили? Ты сам-то заметил, на фотографии в журнале? Эти все с бантиками, да в штанишках атласных, бедняги, парятся, а на Сюське снаряжение – словно как у пса цепного. Может, она у них бешеная была, а?

Но Игорь не успел ничего ответить, потому что неожиданно в зале громко заиграла бойкая мелодия – это был, как ни странно, «собачий вальс», который оказался сигналом к следующей части программы.

Публика поспешно начала занимать стулья, расставленные у стен, и пододвигать их ближе к сцене. Игорь последовал этому примеру, нарочно устроившись отдельно от Бабуси – он все еще кипел злостью на пронырливую старуху, которая лезла буквально во все дырки, куда ее никто не просил соваться.

Следующая часть конкурсной программы заключалась в том, что каждый владелец своего персидского сокровища под музыку выходил с кошкой на руках на маленькую, импровизированную сцену, довольно долго ходил по ней туда и обратно, потом ставил кошку на небольшой куб, изображающий подиум, предлагая всем отдельно полюбоваться ее красотой, и потом очень неохотно удалялся со сцены.

Жюри тем временем не дремало, а выбрасывало наверх карточки с баллами – хоть убей, Игорь совершенно не мог понять, что и как тут можно оценить, потому что на его взгляд отличались друг от друга лишь хозяева и хозяйки кошек, но не сами вялые, пушистые консурсанты.

По количеству мелькавших на сцене шляпок, бус, перстней, длинных подолов юбок, чувствовалось, что многие дамы основательно подготовились к выступлению, и для них это был особый праздник – редкая и счастливейшая возможность покрасоваться на сцене перед истинными ценителями кошачьей красоты на руках со своей любимицей.

Видно было, что старички тоже продумывали свой имидж – один из них вышел на сцену со старомодной тросточкой и в соломенной шляпе, другой поразил воображение дам совершенно министерскими подтяжками, которые удерживали в его штанах похожий на арбуз живот.

Мало того, все без исключения выступающие старались на сцене как-нибудь оригинально себя преподнести – кто-то беспрерывно посылал воздушные поцелуи, кто-то скакал козликом, другой то и дело пританцовывал или, наоборот, хромал, изображая из себя развалину, и потом вдруг эффектно

разгибался, давая понять, что всего навсего притворялся.

Наверное, в этом странном, стариковском шоу заключался для посвященных особый интерес и даже юмор, но Игоря однообразное зрелище очень быстро утомило, и он даже уже начал уже жалеть, что согласился с Бабусей сюда придти.

Самые молодые женщины, красующиеся перед ни сцене, хоть и старались под слоем косметики скрыть свой истинный возраст, но на самом деле годились Игорю в матери, а некоторые и в бабушки, так что остановить взгляд было совершенно не на ком.

Он покосился на Бабусю, которая сидела недалеко за его спиной, и заметил, что она украдкой достала свой кисет с табаком, наверное, тоже ища способы хоть как-нибудь скрасить скукотищу.

– А-а-апчхи! – услышал Игорь через некоторое время за спиной знакомый чих.

Сидя на жестком стуле недалеко от кошачьего стола, от которого противно несло рыбой, он даже вроде бы как слегка вздремнул с открытыми глазами, потому что никак не мог до сих пор как следует отойти после сумасшедшей ночи с погоней.

Представление тянулось так долго и нудно, что Игорь понял, что означает странное выражение – тянуть кота за хвост. Тянешь, тянешь, и он будет мяукать...

Но снова неожиданно громко грянула музыка, что-то вроде военного марша, и Игорь очнулся.

Бабуси в зале почему-то уже не было. Надо же, ушла, ничего ему не сказав. Ну и слава Богу!

Игорь все же был порядком зол на старушку, которая, оказывается, не только совершенно совершенно откровенно за ним шпионила, и даже не считала нужным этого скрывать!

Он уже тоже хотел было незаметно встать с места уйти из зала, но тут застыл от неожиданности: на сцене появилась Фаина Борисовна, прижимающая к груди белую, пушистую кошку.

Неужто отыскалась пропащая? Или это какая-нибудь ее личная лечебная Глоба?

Соседка подслеповато щурилась, и растерянно озиралась вокруг, явно не понимая, куда она попала.

– Одних людей я тут ищу, – сказала она виновато, обращаясь в зал. – У меня для них срочное сообщение.

– Я ее не пускал, она сама прорвалась, – громко прошипел охранник мужчине, который выступал устроителем этого непонятного шоу, и с умным видом вел конкурсную программу.

Игорь обратил внимание, что во внешности конферансье тоже было что-то кошачье – такая же мягкая улыбочка, небольшие усики над губой, но при этос на редкость неприятный, хищный взгляд.

Фаина Борисовна продолжала топтаться перед зрителями, но вдруг неловко запуталась в проводах, споткнулась и рухнула на сцене, и при этом ее кошка так и осталась покоиться на полном бюсте женщины, словно была там приклеена.

В зрительном зале кто-то робко захлопал.

– Видишь, как послушно сидит, – прошептал кто-то из соседей Игоря. – Можно подумать, что игрушечная.

– Молодец, оригинально придумала, – заметил другой, когда Фаина Борисовна снова не удержалась на скользком полу, и плюхнулась теперь уже на заднее место, причем кошка в ее объятиях по-прежнему не выказвала никакого беспокойства, и словно демонстрировала, что составляет с хозяйкой одно нерушимое целое.

– Поставьте, поставьте ее на подиум, – подсказал Фаине Борисовне мужчина с усиками.

– Зачем это? – ошарашенно спросила Фаина Борисовна, но все же подчинилась его команде, сняла с груди свою кошечку и поставила на демонстрационный куб для обзора.

Но кошка лишь несколько секунд разрешила на себя полюбоваться, потому что тут же повела носом и почуяла тянущиеся из другого угла аппетитные запахи, и и сделала мощный, буквально тигриный прыжок в сторону стола. Конкурсантка мгновенно одолела пространство зала, и сиганула на стол, зарываясь носом в первое попавшееся блюдо с кормом.

Видно, она была просто очень голодна, и ничего не ела буквально несколько дней, так как набросилась на еду с

урчанием дикого хищника, на всякий случай оборонительно

выгибаясь и шипя.

– Сила! – восхищенно произнес кто-то из зрителей, а один из членов жюри выставил перед собой карточку с отметкой «пять».

– Снял! Классный кадр для рекламы! – воскликнул парень с видеокамерой, который снимал, как самозабвенно кошка хрустела «Вискасом».

Фаина Борисовна тоже спрыгнула со сцены, чтобы поймать беглянку, и тут ее перехватил Игорь.

– Что случилось? – спросил он соседку, которая продолжала растерянно крутить головой по сторонам, и была в этот момент похож на заводную игрушку.

– Я пришла сказать, что все, чтобы вы больше никого не искали, – сказала Фаина Борисовна. – Спасибо вам, Игорь Анатольевич, но теперь будет лучше, если вы – все...

– Что – все? – не понял Игорь.

– Все. чтобы совсем забыли об этом деле. У меня теперь все в порядке, мне от вас больше ничего не надо, все у меня ладненько...

– Это что, та самая кошка, которую у вас украли? Откуда она? – перебил ее Игорь.

– Та самая, Сусанна. Мне ее один человек принес утром, когда вы ушли.

– Что за человек?

– Не важно. Только он сказал, что если я буду вести себя тихо-спокойненько, они Анну тоже вернут, и что она жива т здорова...

– Какой человек? Вы его раньше видели? Сможете знать?

– Нет-нет-нет, я не должна ничего говорить, я обещала.

– Но откуда вы знаете, что этот человек действительно знает, где находится ваша дочь? – нахмурился Игорь.

– Он сказал примету.

– Примету?

– У моей Аннушки татуировка дурацкая на руке сделана в виде кошачьего глаза, а в глазу буква «А» еще нарисована – мы еще ругались из-за того, что она себе только руку зря изуродовала. А вот надо же – пригодилось, – всхлипнула Фаина Борисовна.

– Погодите, давайте все по-порядку, я ничего не понимаю. Давайте выйдем, поговорим.

– Минуточку, вам полагается приз зрительских симпатий, – громко объявил усатый дядька, увидев, что Фаина Борисовна уже берет свою кошку и собирается выскользнуть из зала.

– Она съела рекордное количество «Вискаса», – подсказал кто-то из членов жюри.

И Фаине Борисовне под звуки марша вручили несколько несколько разноцветных пакетов с импортными кошачьими кормами.

– Поздавляем вас – вы в хорошей форме, – сказал конферансье.

– Вы меня или ее имеете в виду? – кокетливо улыбнулась интересному мужчине Фаина Борисовна, встряхивая рыжими кудряшками.

– Конечно, Вас, сударыня, – сказал ей непонятно

откуда возникший проворный старичок, который не так давно

рассекал по сцене с тросточкой. – Скоро будут танцы.

Сегодня я буду танцевать для вас чечетку.

– Ой, а как же? – заволновалась Фаина Борисовна. -

Что же делать? Сейчас мне нужно домой, потому что в любой момент могут позвонить...

– Хорошо, тогда я вас провожу до дома! Уверен, что

нам по пути, – щелкунул старичок каблуками старомодных, но

на редкость стильных лакированных ботинок.

– Фаина Борисовна, мы еще не закончили наш разговор!

– возмутился Игорь, вклиниваясь в лирическую беседу.

– Погодите меня одну минуточку, – проворковала Фаина Борисовна своему кавалеру. – Нам нужно переброситься с этим молодым человеком буквально парой слов!

– Как это – парой? – воскликнул Игорь, когда они остались с соседкой наедине в темном коридоре.

– Как это – парой слов? А наше дело? Я потратил уже столько сил, рисковал жизнью...Объясните же, наконец, в чем дело? Кто приходил? Кто принес кошку? Что еще сказал этот человек?

– Уважаемый Игорь Анатольевич, – начала соседка своим прежним дрожащим, плаксивым голосом. – Я очень благодарна вам, что вы вызвались сразу же мне помочь. Но теперь такая необходимость отпала, все в порядке. Кошечку принесли, и

сказали, что если я не буду поднимать шума, привлекать

милицию, то скоро мне позвонят, и скажут, где Анна. А ничего

другого меня больше не интересует. Мне так и сказали: хочешь

видеть свою дочь живой? Тогда никаких милиций, никаких

полиций, забудь мое лицо, и веди себя хорошо. Вот что сказал

мне этот человек, и я ему пообещала, и потому сразу же

пришла сюда, чтобы попросить вас, Игорь Анатольевич, совсем

забыть о моем существовании.

– Но если вам не позвонят?

– Я уверена, что позвонят. Но мы с вами больше не знаем друг друга, хорошо? Я даже заплатила вам, Игорь Анатольевич, гонорар за проделанную работу, потому что считаю, что вы его заслужили, но теперь – все!

– Понятно, вас запугали...

– Мне все равно, как это называется, но я хочу, чтобы в моей жизни снова было все тихо-мирно, без всяких расправ, мести. Насчет того, что мы больше не знакомы, я, конечно, сказала лишнего. Но тут вдруг этот конкурс, волнения, призы, все нашлись – в общем, вы меня понимаете! Заходите к нам со своей супругой и бабушкой просто так, чисто по-соседски! Всегда буду рада.

– Черт, – проговорил Игорь, когда Фаина Борисовна поспешно от него отошла. – Черт бы побрал всех этих кошек и глупых теток! Провались вы все пропадом!

Он так расстроился, что на обратном пути не заглянул даже в зал, где плясала «Кармен», и уже вовсе забыл о ее существовании.

Когда Ирина вечером вернулась домой, то обнаружила странную картину – Игорь лежал на диване перед телевизором, и вокруг него стояла целая батарея пивных бутылок.

Четыре уже были пустые, остальные шесть стояли еще нераспечатанными.

По телевизору как раз шла передача «В мире животных».

– Дорогой, в чем дело? – удивленно спросила Ирина.

– Что ты имеешь виду? – повернул Игорь в ее сторону свои хмельные, прекрасные очи.

– Я спрашиваю – как продвигается наше дело? Ты его уже распутал? Празднуешь?

– Больше не занимаюсь никакими делами. И хватит об этом. Надоело! – нахмурился Игорь.

– Погоди, погоди...

– Я так тоже не могу – то надо, то не надо, никакой логики, одно сплошное сумасшествие, – взорвался Игорь, но посмотрев на вытянутое от удивления лицо Ирины тут же смягчился. – Ладно, проехали. Пива хочешь?

– Да...Но все же как-то странно...

– Это ты, как я погляжу, какая-то у меня странная, – сказал Игорь, откупоривая очередную бутылку, и эффектно наливая пиво в хрустальный бокал – хоть убей, но он терпеть не мог пить прямо из горлышка. – Очень странная девушка. То ты сама говоришь, чтобы я бросил всякие расследования, не подвергал себя опасности, то теперь расстраиваешься. Посмотри на себя в зеркале – у тебя сейчас такой вид, как будто я тебя бросил, а не послал подальше всю эту идиотскую кошачью историю. А я не собираюсь тебя бросать, потому что просто обожаю, зайка моя.

Последние слова, которые Игорь проговорил уже заплетающимся языком, доказывали, что он дошел до приличной кондиции.

– Дело не в кошачьей истории, как ты ее называешь, – проговорила Ирина. – Просто я хочу, чтобы тебе было хорошо, вот и все. А сейчас на счастливчика ты что-то не похож. Совсем, дорогой, не похож.

– Ну и что! Пей пиво, зайка, и давай ни о чем не думать.

– Там что, передача про зайцев, что ли? – покосилась Ирина на экран телевизора, отхлебывая пиво.

– Нет, про собак. Ну, про этих, спасателей, которым на ошейник еще фляжки с коньяком привязывают, когда они в горах альпинистов ищут. Видишь, у них тоже морды на вид грустные – но это же не значит, что они не счастливчики. Так что не надо делать слишком уж скорополительных выводов, вот что я хочу тебе сказать.

Ирина терпеть не могла, когда на Игоря нападал особый, поучающий тон, и поспешила сменить тему.

– Мне кажется, что твое агентство нужно назвать не «ИКС», а «КИС». А что – неплохо звучит: детективное агентство «КИС-КИС». – сказала она весело.

– Глупая шутка, – процедил Игорь. – Впрочем, я привык не обращать внимания на глупости, если они исходят из

женских уст.

– Разумеется, ты меня, дорогой, имеешь в виду?

– Не только.

– И на том спасибо. А где Бабуся? Дома как-то подозрительно тихо, – помолчав, спросила Ирина.

– Вот видишь! – поднял Игорь вверх палец. – Смотри сама: вот она, твоя женская логика! То ты от моей Бабуси

стонешь, и не знаешь, куда от нее спрятаться, а теперь тебе

без нее, видишь ли, скучно...

– Но я не в том смысле...

– Погоди, – властно перебил ее Игорь. – Я просто хочу тебе доказать, что весь наш безумный мир держится исключительно на женской логике, а точнее на полном отсутствии какой бы то ни было логики, и от этого происходит множество глупостей...

Но в дверь кто-то позвонил, и помешал Игорю прервать свою витиеватую мысль.

– Заехал на всякий случай, подумал – вдруг все же кого-нибудь застану, – громко объявил появившийся в комнаие Малышев. – У вас что, друзья мои, телефон не работает?

– Да нет, просто я трубку не беру, – объявил Игорь, который теперь занимался своим излюбленным делом – набивал

табаком трубку. – Разумеется, телефонную.

– Почему?

– А вот не хочу! – сказал Игорь с вызовом.

– Почему? – снова спросил Малышев, который привык получать ответ на заданный вопрос.

– Просто – неохота! – нарочито лениво зевнул Игорь. – Если ты ко мне, Малой, по делу, то притащился совершенно напрасно. Я отдыхаю накануне рабочей недели, и оставляю все дела тебе. Я, Малой, оставляю тебе также все лавры, будущую славу и...эти, как их – фанфары! Но если хочешь просто выпить пива – то пожалуйста, мне для старых друзей, даже если они сделались полными говнюками, ничего не жалко!

Ирина принесла третий стакан, и Олегу тоже налили пива, до которого тот, впрочем, и не прикоснулся.

Он только с молчаливым недоумением, хмурым разглядывал сейчас Игоря, и словно напряженно о чем-то про себя соображал.

– И вообще – уж не слишком ли часто вы стали появляться одновременно, а? – повернулся Игорь к Ирине, подмиги-

вая. – Прямо так и ходите друг за дружкой, друг за дружкой...

– Слушай, Пижон, хватит дурака валять, – не выдержал, наконец, Малышев. – Я сейчас хочу с тобой говорить совершенно серьезно.

– Хочешь – говори, – улыбнулся Игорь пьяной улыбочкой. – У нас демократия, пусть каждый делает, что хочет: кто хочет – говорит, кто хочет – смотрит по телеку про со-

бак, или пиво хлещет...

– ... Итак, мы допросили обоих задержанных, – сделав выразительную, как сказала бы Ирина, мхатовскую паузу, начал Малышев, сосредоточенно глядя себе под ноги. – Разумеется, они сначала молчали. Но как только я сказал им, что Николай и Аркадий взяты – заметь, как только я назвал эти самые имена, которые ты мне сказал в машине, дело тут же стронулось с мертвой точки. В общем, я пришел сказать, что я был неправ, когда отказывался от твоей помощи, а точнее – отказался тогда работать вместе, и пришел тебе это сказать...

Игорь сосредоточенно пускал дым из трубки, и делал вид, что увлеченно смотрит телевизор.

Ирине снова пришлось идти открывать дверь: домой вернулась Бабуся, и, оглядев каменные лица присутствующих, неслышно прошмыгнула в свою комнату, впрочем, не слишком плотно прикрывая за собой дверь.

– ...Разумеется, я блефовал – пока нам не удалось взять даже Николая, который является прямым заказчиком убийства фотографа. Один из киллеров в этом уже сознался, так что я беру все свои слова насчет тебя, Мосол, обратно. Но самое главное, что эти люди оказались как раз членами той самой преступной группировки, которую я вот уже три месяца безрезультатно пытался найти по договору с итальянской полиции. Как это ни странно, но ниточка из Европы протянулась и в наш Тарасов, который ты, Пижон, всегда называл замшелым городишком. Наркотики – штука международная. И пока получается, что твой дядя Аркаша, или Аркадий Семенович Бушман – и есть тот самый человек, который мне позарез нужен.

– Значит – снова наркотики? – переспросил Игорь. – Так банально?

– Напрасно ты пижонишься. В том-то и дело, что в нашем случае все не так просто. – покачал головой Малышев. – Вообще-то пока это большая тайна, но вам я просто обязан теперь сказать все. Вы уже и так очень много для меня сделали.

И Олег выразительно посмотрел на Ирину, которая казалась чем-то сильно расстроенной, и продолжил:

– Так вот, речь идет о совершенно уникальном, и пока что мало изученном препарате, который мы пока даже не относим к распространенным наркотикам, но который в Европе неуклонно набирает очки. Это такая синтетическая, белая, порошкообразная штука...

– Ангельская пудра! – вспомнил Игорь.

– Так ты и это знаешь? – удивился Олег. – Да, в России этот препарат условно называют «ангельской пудрой», хотя не исключено, что существует и множество других названий этого странного вещества.

– Но...почему именно пудра? Откуда взялось такое косметическое название? – понтересовалась Ирина.

– В том-то и оно, что до сих пор в мире распространены такие наркотические средства, употребление которых требует определенных усилий. – пояснил Малышев, который сейчас был

серьезным до неузнаваемости. – К примеру, не все любят курить – и для таких людей марихуана сразу отпадает. Детский страх перед уколами, к счастью, является решающим фактором, который не позволяет кому-то сесть на иглу, не всякий имеет очень крепкую носоглотку для того, чтобы нюхать кокаин. И так далее, каждый сам может продолжить этот перечень. Так вот, ангельская пудра – это особый наркотический препарат, который доступен буквально всем, потому что он действует через кожу. Достаточно слегка посыпать тот или иной участок кожи ангельской пудрой, чтобы получить желаемый результат.

– Черт побери, но, может быть, в применении ангельской пудры нет ничего плохого? – не мог больше скрывать охватившего его волнения Игорь. – Ведь мажем же мы себе в разных местах, к примеру, вьетнамской «звездочкой», или еще чем-нибудь в этом роде?

– Сравнил! – усмехнулся Малышев. – Разница в том, что ангельская пудра – это сильнейший химический препарат,

и частое употребление его ведет к тому, что у человека неминуемо начинается рак кожи – и, как показывают, исследования, болезнь начинается как раз с участков, наиболее сильно пора-

женных ангельской пудрой. Но привыкание, зависимость от ангельской пудры столь сильны, что так называемые наркоманы, «припудренные», все равно идут на то, чтобы лишний раз испытать необыкновенные ощущения. Кстати, это двое, которые были нами задержаны ночью, как раз из таких «припудренных», которые пошли на убийство в прямом смысле, за щепотку белого порошка.

– Какой ужас! – воскликнула Ирина. – Но за что все-таки убили фотографа? Он что, тоже был, как ты говоришь,

«припудренным»?

– Слегка, – кивнул головой Малышев. – Пока я придерживаюсь мнения, что Юрий Браун каким-то образом не только знал о преступной группировке, которая занимается в Тарасо-

ве «ангельской пудрой», но собрался их как-то шантажировать.

Фотографу срочно нужны были деньги на новую, дорогостоящую аппаратуру, и ради этого он готов был пойти на все. Пока мне неизвестно, кому он собирался продать информацию – может

быть, даже ФСБ, но про его планы кто-то узнал раньше. А результат вам и самим слишком хорошо известен.

– Послушай, Игорь, но выходит, что ты про это все знал, а просто мне ничего не говорил? Почему? – помолчав, вдруг сказала Ирина, обращаясь к Игорю.

– Что я знал?

– Только не надо строить из меня дурочку, – проговорила девушка дрожащим голосом. – Прошу тебя, не надо! Помнишь, ночью, в машине, мы с тобой как раз спорили про Шерлока Холмса, и ты еще говорил, что в мире есть множество наркотиков, о существовании которых мы совсем не знаем...

– Да нет, это я просто так, образно, – действительно, припомнил Игорь недавний разговор. – В порядке предположения. Например, мы же рассуждаем про звезды и другие миры, котороые никогда не видели и не сумеем увидеть. Что тут такого?

– Ага! А это значит, что у тебя развита не только твоя драгоценная мужская логика, о которой ты мне постоянно толкуешь, но еще и интуиция! – торжествующе сделала вывод Ирина.

– Не говори чепухи!

– Да-да, интуиция! И если ты ее будешь развивать, но сможешь творить чудеса!

– Кстати, о чудесах, – прервал ее Игорь. – Признаться, пока мне кажется самым большим чудом, что группировка, которая занималась такой новейшей штуковиной, как ангельская

пудра, проявилась именно в нашем Тарасове.

– Почему тебя это удивляет? – спросила Ирина. – Многие говорят, что у нас в ценре города не хуже, чем где-нибудь в Европе. А помнишь, как перед приездом Ельцина

даже асфальт с мылом мыли?

– При чем тут асфальт! Ну ведь наш Тарасов, ведь и правда, такая провинция, что сюда мода из Москвы приходит через десять лет.

– Ну уж и не через десять, не болтай! – слегка обиделась Ирина. – Я только что ездила в столицу к тете и сравнивала, даже нарочно с сестренкой в один ночной клуб сходила – я одета ничуть не хуже, даже еще современее, чем многие москвички!

– Ладно, не через десять – через пять. – согласился нехотя Игорь.

– Ты точно подметил, Пижон, – кивнул Малышев. – Ведь я и сам не раз задавался этим же вопросом, когда обнаружил, что мои коллеги в Москве, и в Питере, ни о какой ангельской

пудре еще и не слышали. Но потом понял, в чем дело – проводится эксперимент!

И Олег снова сделал эффектную паузу, поглядев на Ирину, которая только недоуменно пожала плечами.

– Ведь пока речь идет не о распространении наркотика, а об опробовании его на людях, так сказать, об обкатке. – пояснил он терпеливо. – А эксперимент можно проводить где угодно, и чем тише, незаметнее местечко – тем удобнее. Аркадий, который проводит в Тарасове пробы нового препарата по заказу неких лиц за рубежом, о которых я пока не имею права говорить, выбрал для своей деятельности Тарасов, но вполне мог бы выбрать и любой другой привинциальный уголок России, и даже какой-нибудь райцентр или село. Какая ему разница! Поэтому нам и нужно задержать этого человека, пока он быстренько не перебрался в какое-нибудь другое место – теперь, когда взяты его люди, он точно понял, что над ним нависла серьезная опасность, и постарается скрыться.

– И все же: как красиво звучит – ангельская пудра! – вздохнула Ирина. – У меня сразу прямо мурашки по всему телу...

– Наверное, от нее самой и не такие мурашки бывают, – заметил Олег, глядя пристально на девушку. – Но я же говорю – все дело исключительно в дозировке, и действие этого препарата пока еще совершенно не изучено. Мужики, которых мы задержали, говорят, что даже легкое припудривание, к примеру,

члена вызывает такую сильнейшую сексуальную активность, и такой кайф, который невозможно сравнить ни с какой женщиной.

– Да? Вот как? – несколько растерялась Ирина.

– Но зато даже легкая предозировка грозит смертью, – улыбнулся Олег. – Кто-то предпочитает припудривать голову, кто-то грудь или губы – но, как говорят первые исследования наших и зарубежных коллег, радости эти очень краткосрочные, и они неизбежно ведут человека к скорой гибели. Так что я даже и не знаю пока, чем считать ангельскую пудру – новым наркотиком, или особым химическим оружием массового поражения?

– Гуманным оружием, – заметил Игорь. – Потому что жертва сначала все же получает максимальное удовольствие.

Он сейчас несколько отвлекся и задумался он своем, потому что вдруг вспомнил слова Юли про загадочного старичка, который мог десять раз подряд, или что-то вроде того...

Черт побери, наверное, этот дядя Аркаша как раз пользовался «ангельской пудрой», не иначе.

А интересно было все же поробовать – разумеется, всего один разок, не больше.

– Ну, и что ты улыбаешься! – воскликнула Ирина. – Разве ты не видишь, какое серьезное дело заварилось? А ты словно мечтаешь о чем-то...

– Да нет, я так, – тут же спохватился Игорь. – Я думаю...о кошечках. И о нашей пропавшей соседской кошке, и про дочь Фаины Борисовны. Они-то тут отказались каким боком?

– Ха, а вот это-то хоть немного оправдывает нас, и меня лично, что все мы так долго не могли вычислить такую хитрую бестию, как этот Аркадий Семенович! – возбужденно потер руки Малышев. – Видал я всяких хитрых евреев, но этот – всем евреям главный еврей, я точно говорю! Он никогда, совершенно никогда лично не занимался распространинием, или скажем так – «доставкой ангельской» пудры своим клиентом, которых предварительно находил и договаривался о «пудре». И даже редко

держал ее в руках. Он придумал пользоваться кошками!

– Как – кошками? – ахнула Ирина. – Как почтовыми голубями, что ли?

– Ну нет, конечно, – поправился Малышев. – Он незаметно прятал специальный пакетик со своей отравой в ошейнике у собаки или кошки, и находил людей, которые доставляли животное в нужный дом, якобы для случек, или еще в каким-то особых целях. Правда, от собак ему пришлось вскоре отказаться – они, получив такой груз, почему-то делались особенно

неуправляемыми и бешеными, ну а кошки – вполне годились. И

обратите внимание, что если бы владельца кошки когда-нибудь

все же арестовали за распространение наркотика, тот бы совершенно ничего не знал ни об «ангельской пудре», и не догадывался даже, откуда она взялась у его кошки – мало ли... А главный экспериметнатотор – в стороне. Согласитесь – просто до глупости, но, как показывает жизнь, именно такие штучки и срабатывают лучше всего. Еще не известно, докопались ли бы мы до этого затейника, если бы у вашей соседки не пропала кошка, и мы не начали бы рыть с двух концов...

– Абсурд какой-то, – вздохнула Ирина. – Но – забавно, честное слово. Значит, можно предположить, что накануне Анна почему-то заупрямилась, и отказалась нести кошку по указанному адресу...

– ...До, но так как кошка была уже заряжена «ангельской пудрой», то ее пришлось выкрадывать, и нанять для этого каких-то местных бомжей... – подхватил Игорь.

– Похоже, – кивнул Малышев. – Но потом с ней самой случилось что-то неладное. Про судьбу девушки ничего неизестно.

– Получается, что все это время она и понятия не имела, что является распространителем наркотиков, и даже еще кое-чего покруче, чем наркотики. Бедняжка! Настоящая жертва мужских игрушек, – заметила Ирина.

– Хотя, по словам подруги, тоже начала подозревать что-то не то, угрозу для своей жизни...Что же, теперь мне хо-

тя бы приблизительно стало понятно – и с какого бока тут

оказались кошки, и весь этот кошачий клуб, от после посещения

которого я никак не перестану чесаться, – вздохнул Игорь. -

И еще очевидно, что, по всей видимости, этот «дядя Аркаша»

избегает ненужных жертв, раз прислал Фаине Борисовне кошку, и

пообещал вернуть дочку, если она будет тихо себя вести. Но...

– Что – но? Ну? – переспросил Малышев, с лица которого во все время разговора не сходило особое настороженное, чуткое выражение, как у собаки, которая наконец-то напала на долгожданный след.

– Но мне пока не понятно одно – где же нам искать этого главного затейника-экспериментатора? – задал вслух вопрос Игорь, который давно уже крутился в голове каждого из

присутствующих. – Задержанные назвали хоть какие-то адреса,

фамилии, которые могут вывести на его след?

– Назвали, уже проверили, но везде – пусто, – помрачнев, махнул рукой Малышев. – Я же говорю – это такой хитрый черт, что он нам всем еще как следует голову поморочет.

– Да чего там! Я сама знаю, где он сейчас притаился! – вдруг подала голос из своей комнаты Бабуся.

– Вы?!! – удивился Игорь.

– ВЫ?!! Ну? Быть не может!

– Я его только что самолично, вот прямо как вас, перед собой видела!

– Что вы постоянно выдумываете? – разозлился вдруг Малышев. – Сейчас не до шуток! Вечно она у вас везде встрявает, где не надо...

– Погоди-ка! – остановил его Игорь. – А ну-то, Бабуся, идите скорее сюда и выкладывйте! Чего вы там примолкли?

– А я ничего, я просто слушаю, пока вы все до конца переговорите, – сказала Бабуся, выходя в центр комнаты. – В нашем деле, Горяшка, главное: а – сначала слушать, а потом говорить, бе – пользоваться случаем, если он сам в руки

лезет, и ве – не повышать голос на старших!

– Но это точно был он? Вы не могли обознаться?

– Точно – примерно та же физия, что и на картинке. Он сейчас на даче одной засел, которая больше на башню смахивает, или на мельницу без крыльев. Прячется там от вас, наверное.

– Найдете дорогу?

– А то! Зря я, что ли, цельный час на автобусе оттуда пылила. На машине туда – шементом доехали, а оттуда добираться – не ближний свет!

– Поехали! Нечего время терять! – скомандовал Малышев.

– Я тебя одного не отпущу! Ни за что! Тебе нельзя за рулем, ты пьяный, – вцепилась сразу же в рукав рубашки Игоря Ирина. – Врежешься еще куда-нибудь.

– Прекрати меня позорить! Это же просто пиво!

– Говори что хочешь – мне сейчас все равно!

– Ладно, что с вами поделаешь, ненормальные, – проворчал Олег. – Садитесь все в мою машину. Все равно мы толь-

ко до места доедем – а в операции задержания будут участвовать профессионалы. Только вот бабушка ваша должна дорогу показать.

– А что – ей бы пошло на танке, или на лихом коне, впереди всей армии! – улыбнулся Игорь. – Ведь это же не простая бабушка, а наша Бабуся!

Был теплый, на редкость тихий и прятный воскресный вечер.

На дорогах встречалось полным-полно дачников, которые возвращались в город, нагруженные помидорами, яблоками, мешками с картошкой.

У кого-то дары садов и огородов, упакованные в мешки, не помещались в приоткрытых багажниках, у других корзины громоздились прямо на крышах автомобилей.

Ирина с легкой завистью рассматиривала загорелых, утомленных солнцем людей, погруженых в такие приятные, мирные заботы.

Надо же – ведь они, все кто с ветерком мчался навстречу, или перегонял их «жтгуленок», и понятия сейчас не имели о каких-то агентствах, наркотиках, погонях...

Просто радовались выпавшему солнечному деньку, которых до осени, кстати говоря, осталось не так уж и много, хорошему урожаю, друг другу...

– Скажите, Бабуся, но как вам удалось все же выйти на след этого дяди Аркаши? Упорно не понимаю, – спросил Игорь, в котором сейчас боролись разные, совершенно противоречивые чувства.

С одной стороны, мужское самолюбие несколько задевал тот факт, что Бабуся снова его обставила, и вызнала гораздо больше. Но с другой стороны, он испытывал какую-то смутную гордость за свою родственницу.

Попробуй, найди где-нибудь еще такую старушку!

– Не волнуйся, Горяшка, мне просто случай дурной помог, – уловила Бабуся смутное настроение внучатого племянника. – Он сам откуда-то взялся... Мое дело – табак.

– Не понимаю...

– Я про табак свой говорю на который вы все время ругаетесь, – хихикнула Бабуся. – Я сегодня на конкурсе этом, с кошками, решила незаметно табачку нюхнуть, а то меня что-то там в сон кинуло. Я разок чихнула, а сосед по скамейке такой строгий попался, углядел меня. И спрашивает меня эдак грозно: чего-то там, мол, у меня? Я даже струхнула немного, потому что подумала: может, у них тут курить нельзя совсем, и вообще всяким табачком баловаться, и потому на всякий случай говорю – пудру ищу, попудриться хочу.

– Как это – попудриться? – сильно удивился Игорь. – Ведь ты же у нас, вроде бы, баба Дуся, косметикой не увлекаешься?

– Да я так сказала, для красного словца, – заулыбылысь Бабуся. – У нас в деревне одна чудачка была, Зинаида, из шибко культурных. Так вот она даже если в туалет сильно захочет, никогда прямо не скажет, а говорит: « Пойду руки сполосну, а то запылились», а если хочет табачку нюхнуть, то у нее это значит: « Надо бы носик попудрить». Вот я и сказала тоже, от большой неловкости. А они, мужчины эти, сразу между собой зашушукались, про какого-то посредника говорить начали. Один даже сказал: «Молодец, Аркаша, ловко он решил такую старую для передачи приспособить, сроду никто не догадается». Гляжу, а он с кем-то перемигнулся, пошептался, и переспрашивает: « Тебе, старая, Аркаша, что ли, нужен? Поехали!»

– И вы поехали? – поразилась Ирина.

– А чего мне терять? И потом – я ведь к ним не напрашивалась, они сами позвали. Так что, как ни крути, а мое дело выходит маленькое.

– А почему же вы меня с собой не взяли? – удивился Игорь.

– Во-первых, не хотела внимание привлекать. Они же тебя и не звали. А потом – ты носом клевал, спал прямо на стуле сидючи. – пояснила Бабуся. – Я же говорю – спать ты любишь лишнего.

– Ну, и что дальше? – нетерпеливо переспросил Малышев.

– А то и ну – баранки гну, что дальше ничего хорошего. Посадили в машину, привезли за город на дачу какую-то ихнюю, выходит на порог тот, у которого голова редькой – хотя он и не сильно на твою картинку похож, но я его все равно узнала. Посмотрел на меня, и давай на кошатников своих орать, вроде того, что они чего-то напутали.

– Ну?

– Ну и все – потом дверью хлопнул, эти поехали куда-то, а я пошла остановку искать, хорошо, что тут недалеко, – вздохнула Бабуся.

– Черт, как бы не убежал. Возможно, наш хитрый ервей что-нибудь заподозрил. – сделал вывод Малышев. – Хотя, с другой стороны, хорошо, что это была бабка. Она на утку не похожа.

– На кого это я похожа? – приложила ладонь рупором к уху Бабуся. – Нет, на кого-кого, а утку я точно не похожа – отродясь плавать не умела.

– Может, повезет, – кивнул Игорь. – Попытка – не пытка.

Почему-то в машине все на время замолчали – каждый задумался о чем-то своем.

Ирина, например, незаметно для себя начала мечтать о том, вот бы и они с Игорем возвращались бы сейчас вдвоем с родительской дачи, где как раз поспели ее любимые розовые помидоры и выросли на редкость красивые георгины.

Почему-то мама не очень любит эти цветы, предпочитая им розы, за которыми готова ухаживать неустанно, а Ирине они нравятся – этакие роскошные неженки, чуть что – и могут повесть голову, но уж зато если цветут...

И название какое-то мужское – георгин, почти что Георгий. Красивое имя, пожалуй, второе после Игоря.

Может быть когда-нибудь вернется то счастливое время, когда они с Игорем спокойно лежали в родительском саду в гамаке, ели груши, смотрели на облака? И Ирина тихонько читала ему на ухо свои самые любимые стихи... Ведь они близко познакомились как раз примерно в это же время года, в августе.

Игорь же думал о возможной предстоящей встрече с таиственным «дядей Аркашей», который действительно казался ему прохиндеем, но особым, вызывавающем чуть ли не легкое восхищение.

Ведь считается, что уже перевелись на свете такие диковенные экземпляры, как этот еврей, который, как говорили в каком-то известном фильме, придумал «тренироваться на кошечках». Так нет же, оказывается, еще встречаются!

Игоря с раннего детства волновало все хоть сколько-нибудь необычное, экзотичное – приключения, рассказы о кладах и сокровищах, какие-нибудь необыкновенные люди, и особенно – женщины.

Да-да, ведь встречаются порой такие непостижимые женщины, мимо которых просто невозможно пройти совершенно рав-

нодушно, хотя это и не всегда укладывается в рамки логики.

Впрочем, сейчас Игоря все же больше всего интересовал мужчина-экспериментатор, который завез в Тарасов такую экзотическую вещь, как «ангельская пудра».

Хоть бы только Малой не переборщил – такого человека непременно нужно взять живым! Впрочем, Малышев и сам это прекрасно должен понимать, потому что «дядя Аркаша» дальше может вывести на других людей, тоже порядком «припудренных» новой идеей одурманивания и выкачивания денег.

Ведь как сказал Олег – эта «ангельская пудра» сейчас стоит баснословные деньги, и доступна лишь избранным, самым богатым клиентам.

Олег Малышев тоже молча вел машину, и на его загорелых скулах ходуном ходили желваки, выдавая глубоко скрытое волнение.

Он до сих пор не мог поверить, что сейчас разом могут завершиться его поиски, которые насколько месяцев были совершенно безрезультатными и начали уже казаться вовсе безнадежными.

Впрочем, он и не разрешал себе в это поверить, хорошо зная по опыту, что даже самые тщательно выстроенные планы могут из-за какой-нибудь ерунды сорваться буквально в последнюю минуту. Только бы сейчас ничего не полетело!

Впрочем, слишком обольщаться нельзя, потому что старая бабка могла все перепутать, и лично ему пока что не до конца было понятно, почему Пижон так безоговорочно доверяет ее бредням.

Но любой вариант, если он касается такой фигуры, как Аркадий Семенович, надо проверять, и на это Малышеву было даже совсем не жалко времени.

Малышев покосился на Бабусю – пока они ехали по загородному шоссе, и никуда не надо было сворачивать, она тоже заметно притихла.

А сама Баба Дуся, как только машины выехала за город в сторону дач и проехала мимо кукурузного поля, вдруг вспомнила свою деревню Вражино, и поняла, как сильно она уже начала скучать по родным местам.

Конечно, в городе – житье интересное, разнообразное, не соскучаешься. Но все же в деревне ничем не хуже, а даже еще и лучше, чем в этом Тарасове, и наверняка лучше, чем в какой-нибудь Москве или даже Мехико.

Но вот только за Горяшкой нужен глаз, да глаз.

Как убедилась баба Дуся, родители предоставили Игорю полную самостоятельность, но все же постоянный присмотр внуку очень даже не помешает.

И еще Бабуся задумалась о том, что уж очень Игорек похож на ее сестру Марию – такой же пригожий, глазастый, мечтательный. То бывает слишком нервный, то вроде бы даже как чересчур умный, а то вдруг возьмет – да и заленится.

Но все же не хватает внучатому племяшке того, что Бабуся называла для себя словом «жила».

В общем, жилы ему пока не хватало, как и его бабушке Маше – недаром же Бабуся всю жизнь свою сестру опекала, и из всяких историй выгораживала, хотя про это потом сроду никто не узнавал.

Вот и с Горяшкой теперь, хочешь – не хочешь приходится возиться, ведь не чужой же человек, а все же родной Машенькин внук...

Но вот Бабуся очнулась от своих мыслей, дала команду сворачивать на дорожку, ведущую к дачному кооперативу, и всем пришлось встряхнуться, причем в самом прямом смысле.

Автомобиль начал вовсю подскакивать на камнях, которыми щедро была усеяна вся дорога, разом выгоняя из излишней задумчивости всех своих седаков.

Дальше надо было идти пешком, и Малышев кивнул Бабусе, чтобы она выходила.

– А вы, влюбленные, посидите пока здесь, – сказал он, оборачиваясь к Игорю и Ирине. – Там сейчас под кустами наши ребята засядут – как бы не подстрелили ненароком.

И действительно, Игорь заметил, что откуда-то подкатили еще две машины, в которых сидели молодые, плечистые ребята в гражданской форме – ни дать ни взять компания, собравшаяся под вечер на шашлычок.

Они бысто выскочили из машины, и, перебросившись несколькими словами с Олегом, так быстро исчезли из поля зрения

и где-то рассредоточились, словно тут же, как в сказке, провалились под землю.

– Не обижайся. Я тебе точно говорю, Пижон – пиво, женщины и работа – это, как написано в какой-то книжке – вещи несовместные. Кто это, кстати, говорил, Ирина? – поинтересовался Малышев. – Ты ведь все знаешь?

– Моцарт. Но только он говорил про гений и злодейство...

– А, это уже не важно, – махнул рукой Олег, у которого от нетерпеливого возбуждения уже лихорадочно блестели глаза, словно он сам уже где-то успел хлебнуть чего-то горячительного.

Нет, он определенно в некоторые моменты был похож на охотничью собаку, но Ирина постоянно забывала, как называется такая порода. Когда видела Малышева – думала, что нужно как-нибудь при случае посмотреть в энциклопедии, а потом сразу же у нее это вылетало из головы.

– Вон, в той дачке, у которой еще крыша какая-то кругленькая, – показала пальцем Бабуся в сторону дачного коопретива. – А дверка с обратной стороны отсюда.

– Как башня, – пробормотала Ирина. – Нет, как пудренница...

Игорь сидел, совершенно белый от злости.

Но как только Малышев, бодро топая своей характерной, пружинистой походкой скрылся за поворотом, он тоже, не говоря ни слова, сразу же вышел из машины, и в сердцах хлопнул за собой дверцей.

Ирина поняла, что сейчас ей лучше ничего ему не говорить, не мешать, и только обреченно вздохнула, глядя как Игорь отправился в сторону башенки.

– А мы с тобой чего сидим? – оглянулась на Ирину Бабуся. – Здесь в бензине задохнуться можно! Пошли тоже погуляем, я подорожника нарвать хочу, болячку заживлять, а ты мне поискать поможешь...

Ирина с благодарностью ей улыбнулась.

Как она могла спокойно усидеть на месте, зная, что Игорь в любой момент может отчебучить, что угодно, лишь бы доказать Олегу, что он тоже не промах?

Мужчины порой себя ведут еще хуже, чем дети, особенно если кто-то задевает их самолюбие.

Умеют рассуждать без устали про свою логику, разум, но в какой-то момент в них просыпаются хулиганские, мальчишеские замашки, и тогда им так нужна мама, которая могла бы вовремя дать ласковый подзатыльник.

Ирина не любила вспоминать о том, что она старше Игоря на целых два года и четыре месяца, но в какие-то минуты неожиданно об этом вспоминала.

– Близко подходить не будем, незачем, – сказала Бабуся, поглядывая то на дачу, то себе под ноги, и действительно собирая у себя под ногами какую-то траву. – Отсюда и так видать. А подорожник-то ведь и как чай заваривать хорошо – на разные внутренности целебно действует.

Ирина огляделась по сторонам – Игоря нигде не было видно, зато послышалось, как кто-то настойчиво стучиться в дверь дачи, которая сейчас была взята в незримое оцепление.

Вокруг было спокойно и безлюдно.

Не считая того, что по боковой дорожке с другой стороны дачного кооператива навстречу им лишь шагал мужичок в смешной панамке, грязной голубой майке на лямках и нес в руке ведро яблок.

Ирина засмотрелась на румяные яблочки – да, они были на редкость хороши!

– Мил-человек, ты скажи мне, старой, слепой и увечной, – обратилась к дядьке Бабуся, и Ирина подумала про себя, что возможно будет даже под каким-нибудь предлогом попросить у него яблочко. Жалко ему, что ли?

– Ты вот что скажи, а то я не вижу – это подорожник у меня в руке, или как? – ткнула Бабуся мужику прямо чуть ли не в нос пучок травы.

– Не, бабка, я в травах не бум-бум, – на ходу ответил дядька, стараясь вырулить со своим полным ведром меджу двумя женщинами.

Но Бабуся настырно преградила ему путь.

– Нет, а ты все же скажи – уж не лопушок, ли...Что-то с глазами у меня...Какая-то как искра проскочила! – проговорила она.

– Какая еще искра у тебя? – недовольно пробормотал мужик, но все же на минутку притормозил.

– Ой, и в глазах какая-то муть прямо пошла, как бы не померла я сечас у вас тут, – сказала Бабуся, и вдруг действительно начала валиться прямо в дорожную пыль.

– Что с вами, Евдокия Тимофеевна? – перепугалась Ирина. – Что с вами? Сердце? Что?

– Ой, прямо не знаю...

– Да помогите же вы, в конце-то концов, – закричала Ирина на дядьку, который неловко замешкался рядом. – Поднимите же ее, нашу бабушку хотя бы до машины донести надо...

Мужик пожал плечами, оглянулся по сторонам, но увидев, что кроме него в округе все равно никого нет, поставил ведро на землю.

Бабуся слегка приподняла голову, но тут же снова откинулась назад, и вдруг так сильно дрыгнула ногой, что ведро опрокинулось, и яблоки покатились по земле.

– Черт бы вас побрал, – выругался дядька, и тут же бросился собирать свой урожай.

Ирину даже передернуло от отвращения – куркуль! Какие-то яблоки были ему дороже жизни человека!

– Бабушка, вам как, уже лучше? – наклонилась к Бабусе Ирина.

Но Бабуся уже не лежала, и сидела, зорко глядя вокруг себя.

– Ирка, хватай коробку, вон видишь, там в ведру коробка у него, скорее, – вдруг закричала баба Дуся, показывая на дорогу, и Ирина увидела, что среди яблок действительно лежит металлическая коробочка, которую тут же схватил мужичок и спрятал себе за пазуху. – Хватай его, поганца!

Пока дядька сидел к ней спиной, и Ирина сумела схватить его сзади, пытаясь закрутить за спину руки, как она видела в каком-то фильме, но у нее ничего не получилось.

Пожилой любитель-садовод оказался гораздо сильнее, чем она могла предположить, ловко же отбросил ее от себя, и неожиданно шустро побежал по дороге.

– Да кричи же, кричи громче! – толкнула Бабуся в бок растерянно лежащую на земле девушку. – Ори, что есть мочи, это же тот самый, кого они ищут! Наверное, в чужом саду, хитроумец, отсиживался. Давай, Ирка, ты же не в библтотеке! Ну, же!

– На помощь! Сюда! – что есть мочи закричала Ирина, набрав побольше воздуха в легкие.

Она вдруг поймала себя на мысли, что никогда в жизни ей не приходилось так громко орать.

Нет, когда-то в детстве – это да, все же приходилось. Она, по выражению отца, ревела белугой, особенно когда однажды свалилась с забора на бутылочый осколок.

А потом снова, и снова:

– На помощь! На помощь! А-а-а! А-а-а!

Черт побери, оказывается, у нее имелся очень даже мощный голосок, о котором Ирина в своей библиотеке никогда не подозревала! Может быть, ей цыганские романсы попробовать петь?

И действительно, как только она исполнила первую в своей жизни драматическую арию, из всех кустов на дорогу посыпались какие-то люди, которые словно ждали именно этого знака.

– Хватайте его! Это тот, у которого голова треугольной редькой, хоть он ее и панамкой прикрыл! – закричала Бабуся.

– Стоять, стрелять будем! – закричал выпрыгнувший на дорогу Малышев.

Но мужичок в люмпенской майке улепетывал с необыкновенной шустростью, и даже не оглянулся на крик. В руках он держал коробку, прижимая ее к груди, и целенаправленно бежал по направлению к шоссе.

Не исключено, что его там кто-то из сообщников дожидался в машине.

– Придется стрелять, – оглянулся Олег на одного из своих вооруженных спутников.

– Нет, – вцепился Игорь в плечо Малышева. – Нельзя. Ведь это же уникум! Догоним!

– Не паникуй, в ногу, – нахмурился Малышев. – Уйдет же...

Раздался выстрел. Мужичок вскрикнул, остановился, замер, и начал медленно падать на спину.

Было видно, как он пошевелился, извиваясь в траве, попытался подняться, но не смог.

Все, кроме женщин, бросились к нему.

– Как вы? – спросила Ирина Бабусю. – Сами встанете?

– Поднимусь, конечно, хотя, дочка не по моим летам уже так кувыркаться, – проговорила бабуся, кряхтя и потирая спину. – Но все приходится. А то бы точно главного преступника проворонили...

– Значит, вы сейчас просто так, притворялись?

– И совсем не просто, а для пользы общего дела. И где он только майку такую достал? Наверное, у трудяги какого-нибудь спер, пока тут по огородам прятался, выжидал, когда сподручнее сбечь... – сказала Бабуся.

– Но как, вы его сразу узнали?

– И ничего не сразу. Просто гляжу – совсем мужик чумазый идет с яблоками. А если он из своего сада – у него что, воды там, что ли, нет? Неужто в город так и поедет народ пугать? Значит, нарочно зачем-то выпачкался. А яблочки он где-то стащил справные, прямо-таки наливные. Надо собрать, а то другие к рукам приберут.

И Бабуся быстренько начала собирать яблоки в подол, подавая знак, чтобы Ирина последовала ее примеру.

– Но...Надо хотя бы посмотреть, что там...

– Сейчас, пусть мужички заломят этого фокусника, а мы потом посмотрим, не пропустим, – кивнула Бабуся, а потом добавила. – А ты, оказывается горластая девка, голосистая. Так и продолжай!

Захватчики почему-то кружком, не трогаясь с места, толпились вокруг «дяди Аркаши», который чуть было от них не улизнул, замаскировавшись под дачника. Что-то у них там не

клеилось... Почему такая задержка?

Но когда Ирина с Бабусей протиснулись, чтобы посмотреть, стало ясно в чем дело – преступник лежал на земле совершенно неподвижно, закатив глаза под небеса.

На губах его еще пузырилась пена, но взгляд уже совершенно остекленел. Все лицо мужчины было густо засыпано белым порошком.

– Никто не дотрагивается, – отдавал короткие команды Малышев. – Срочно сообщите в центр. Пока оставьте все, как есть...

– Черт побери, какой нелепый случай, – прошептал Игорь, подходя к Ирине и беря ее за руку. – Когда он упал, то нечаянно опрокинул на себя содержимое коробки. Оказывается, такая доза «ангельской пудры», особенно если она попадает в дыхательные пути, вызывает мгновенную смерть, паралич...Какая жалость!

– Посмотри, он весь в ангельской пудре, – сказала Ирина.

– Представляешь, сколько разных секретов он унес с собой на тот свет? И провел свой самый последний опыт с «пудрой» – на самом себе.

Вообще-то Ирина побаивалась покойников, но в данном случае страх вытесняло еще более сильное любопытство.

Дело в том, что на черезмерно «припудренном» лице мертвого дяди Аркаши почему-то была гримаса не смертной муки, а какого-то необъяснимого блаженства, которой девушка никогда раньше ни у кого не видела.

– Время пить чай! – громко объявила Леночка, и это означило, что часы показывали половину десятого утра.

В юридической консультации, в которой работал Игорь, существовал непонятно кем заведенный ритуал устраивать в это время по понедельникам утреннее чаепитие.

Служащие приходили на работу к девяти утра, а прием клиентов начинался с десяти, так что паузу старались использовать исключительно в собственных интересах – женщины предусмотрительно приносили к столу какое-нибудь воскресное печенье или пирожки, садоводы хвалились привезенными с участка ягодами или фруктами, а кто-нибудь из молодых мужчин нарочно, чтобы показать, какой он крутой, покупал дорогие конфеты, которые небрежным жестом выставлял на стол.

Начальник юридической конторы вполне снисходительно относился к подобной вольности, справедливо полагая, что такая малость сближает коллектив и не слишком вредит юристам, которые все равно потом до вечера крутятся, как белки в колесе.

Игорь поставил на стол пакет с яблоками, которые почему-то сразу заинтриговали женщин.

– Ага, сразу видно, что наш Игорь Анатольевич выходные дни провел на даче, – заметила Леночка-секретарша. – И наверняка не один, а в обществе женщин. И скорее всего – ни одной. Я угадала?

– Угадала, – улыбнулся Игорь. Он действительно побывал вчера на даче в присутствии друх женщин – Ирины и Бабу-

си.

– Ничего подобного, – возразил кто-то за столом. – Я своими глазами видел, как вчера днем наш Игорь Анатольевич покупал целый ящик пива, и я думаю, он не успокоился, пока его не выпил. И это было в городе.

– Было дело, – кивнул Игорь.

– Погодите, сейчас Игорь Анатольевич сам расскажет, где он так классно отдохнул, – заявила Леночка. – У него сегодня такой довольный вид, словно он за выходные дни успел смотаться на Багамы и обратно...

Но Игорю, к счастью, не пришлось давать каких-либо объяснений, потому что его позвали к телефону.

– Привет, это я, – услышал Игорь в телефонной трубке голос Малышева. – Уже на службе? Хочу сказать неплохую новость – из-за бугра пришла информация, что нам с тобой за «припудренных» может обломиться денежная премия. Кучу устных благодарностей я уже получил.

– Каким образом? – спросил Игорь, который все еще никак не мог проснуться.

– Балда, по электронной почте! – воскликнул Малышев, который, похоже, был с утра в отличном настроении. – Хочу спросить: как делить будем? Пополам?

– На троих, – сказал Игорь.

– Ты имеешь в виду Иришку?

– Нет, Бабусю.

– Ладно, я вечером приду к вам пивка попить, – рассмеялся Малышев. – И тогда разберемся. И потом – у меня есть для тебя еще одно очень необычное дело, могу подкинуть. Может, что-нибудь снова подскажешь?

– Давай, попробуем.

– До сих пор жалею, что мне вчера пришлось отказаться от пива, – помолчав, сказал Малышев. – Не поверишь – половину ночи не спал. А потом какие-то кошки все время снились.

– Я тоже не выспался, – сказал Игорь, но не стал объяснять, что его легкая бессонница, а заодно Ирины, была совершенно иного свойства.

Как мудро говорили древние, каждому – свое.