Книга: Лис-03



Лис-03

Клайв Касслер

Лис-03

Бакли-филд, Колорадо

Январь 1954

«Боинг С-97 Стратокрузер» внешне напоминал склеп. Возможно, такой образ родился потому, что была холодная зимняя ночь, или он возник из-за гор снега, наметенного порывами ветра на крылья и фюзеляж. Огни на ветровом стекле кабины и мелькающие тени команды технического обслуживания делали сцену еще более пугающей и мрачной.

Майора Реймонда Вайлендера из военно-воздушных сил США не слишком беспокоило то, что он видел перед собой. Он молча наблюдал за топливозаправщиком, который отъехал от самолета и скрылся в темноте, где бушевал снегопад. От задней части огромного, как у кита, брюха откатил трап, затем закрылись двери грузового отсека, погасив прямоугольник света, падавшего на мощный вилочный погрузчик. Мужчина посмотрел на двойной ряд белых огней, горевших вдоль взлетной полосы длиной одиннадцать тысяч футов. Она была проложена по равнинам Колорадо и находилась на авиационной базе ВМС «Бакли». Призрачный свет немного рассеивал мрак и постепенно исчезал за пеленой снега.

Вайлендер оторвался от этого завораживающего зрелища и взглянул на усталое лицо в стекле. Он сбросил капюшон, открыв густые каштановые волосы, и стоял, выставив вперед напряженные плечи. На лице его было выражение бегуна-спринтера, ждущего выстрела стартового пистолета. Собственное призрачное отражение на фоне застывшего на месте самолета заставило майора невольно вздрогнуть. Он закрыл глаза, прогоняя неприятную картину в самые дальние уголки сознания, и отвернулся от окна.

Адмирал Уолтер Басс, сидевший на краю стола, аккуратно сложил метеокарту, вытер платком покрытый потом лоб и кивнул Вайлендеру.

— Грозовой фронт движется со стороны восточного склона Скалистых гор. Вы выберетесь из него где-то в районе Континентального водораздела.

— Если только мне удастся взлететь на этой птице с жирной задницей.

— Удастся.

— Довольно сложно поднять в воздух тяжелый самолет с полными баками и грузом на семьдесят тысяч фунтов, да еще в разгар снежной бури с поперечным ветром в тридцать узлов на высоте в пять тысяч футов.

— Все факторы тщательно проверены и учтены, — холодно ответил Басс. — Когда вы взлетите, до конца полосы останется около трех тысяч футов.

Вайлендер опустился на стул, точно воздушный шар, из которого выпустили воздух.

— Неужели дело стоит того, чтобы рисковать жизнью моей команды, адмирал? Почему оно так важно для ВМС США, раз они посреди ночи притащили самолет ВВС в богом забытое место, чтобы он оттуда доставил какое-то барахло на остров в Тихом океане?

На мгновение щеки Басса стали пунцовыми, но выражение его лица тут же смягчилось. Когда он заговорил, голос звучал мягко, с извиняющимися интонациями:

— Все предельно просто, майор. То, что вы называете барахлом, представляет собой сверхсекретный груз, предназначенный для сверхсекретной программы испытаний. Поскольку ваш «Стратокрузер» оказался единственным в пределах тысячи миль самолетом, способным выполнить эту задачу, ВВС согласились временно одолжить его нам. С вами и вашей командой в придачу.

Вайлендер внимательно поглядел на собеседника.

— Не считайте мои слова неподчинением приказу, адмирал, но это далеко не вся правда.

Басс обошел стол и сел на стул.

— Вам следует считать рейс самым обычным, и не более того.

— Я был бы вам чрезвычайно признателен, сэр, если бы вы приоткрыли карты и сообщили, что находится в канистрах, стоящих в моем грузовом отсеке.

— Извините, не имею права раскрывать сверхсекретную информацию, — не глядя ему в глаза, ответил Басс.

Майор всегда отличался тем, что знал, когда нужно остановиться. Он устало поднялся на ноги, взял виниловую папку, где лежали полетный план и карты, и направился к двери. Потом остановился и повернулся к адмиралу.

— Если вдруг нам придется совершить аварийную посадку на воду…

— Ни в коем случае! Если возникнет аварийная ситуация, — мрачно проговорил Басс, — вы должны посадить самолет в каком-нибудь ненаселенном месте.

— Вы слишком много просите!

— Я не прошу, а приказываю! Вы и ваша команда не имеете права покидать самолет ни при каких обстоятельствах до тех пор, пока не доставите груз.

Вайлендер помрачнел.

— Все понял.

— И еще одно.

— Что?

— Удачи вам, — сказал Басс и сдержанно улыбнулся.

Майору его улыбка совсем не понравилась. Он открыл дверь и, не говоря ни слова, вышел в холодную ночь.

Лейтенант Сэм Гоулд, второй пилот Вайлендера, сидел в кабине пилота, но так низко сполз на своем кресле, что его голова находилась на целый фут ниже подголовника. Он занимался контрольными проверками перед полетом. У него за спиной и чуть левее Джордж Хоффман, штурман, теребил в руках пластмассовый транспортир. Они не обратили ни малейшего внимания на Вайлендера, вошедшего в кабину через дверь грузового отсека.

— Курс проложил? — спросил командир у Хоффмана.

— Всю грязную предварительную работу сделали специалисты из ВМС. Впрочем, не могу сказать, что согласен с выбранным ими маршрутом, пейзажи там совсем скучные. Получается, что мы полетим над самыми пустынными районами Запада.

На лице мужчины появилось озабоченное выражение, которое не укрылось от внимания пилота. Майор оглянулся через плечо на большие металлические канистры, закрепленные ремнями в грузовом отсеке, и попытался представить, что находится внутри.

Размышления прервал мастер-сержант Джо Бернс, бортмеханик, чье серьезное лицо, совсем как у Бастера Китона, появилось из-за двери, ведущей в кабину.

— Все готово к полету в бескрайние синие небеса.

Он кивнул, отвернувшись от пугающего вида канистр.

— Хорошо, давайте выводить наш летающий дурдом на взлетную полосу.

Заработал первый двигатель, за ним почти сразу остальные три. Затем выключилась вспомогательная силовая установка, были убраны опоры, удерживавшие колеса, и Вайлендер направил перегруженное воздушное судно к началу главной взлетно-посадочной полосы. Охрана и команда техников развернулись и поспешили в теплый ангар. Их подгонял ветер, поднятый пропеллерами.

Адмирал Басс стоял в контрольной башне «Бакли» и наблюдал за «Стратокрузером». Тот, точно беременный жук, полз по засыпанной снегом полосе.

— Можете доложить президенту, что «Лис-03» готовится взлететь, — сказал он по телефону.

— Когда, по вашим прикидкам, они будут на месте? — прозвучал в трубке суровый голос министра обороны Чарльза Уилсона.

— С учетом остановки на дозаправку на «Хиком-филд», на Гавайях, «Лис-03» должен приземлиться на испытательном полигоне примерно в два часа дня по вашингтонскому времени.

— Айк назначил нам встречу завтра в восемь утра. Он желает получить детальный отчет о предстоящих экспериментах, а также потребовал, чтобы мы держали его в курсе полета «Лиса-03».

— Я немедленно вылетаю в Вашингтон.

— Думаю, не стоит объяснять вам, адмирал, что произойдет, если самолет потерпит крушение около одного из крупных городов.

Басс колебался в тишине, показавшейся ему бесконечной и жуткой.

— Да, господин министр, произойдет непоправимое. Едва ли мы сможем с этим жить.

***

— Показатели давления наддува и крутящего момента всюду упали, — доложил сержант Бернс.

Он напряженно наблюдал за приборами.

— Достаточно, чтобы считать это аварийной ситуацией? — с надеждой спросил Гоулд.

— Извините, лейтенант, двигатели внутреннего сгорания работают совсем не так в разреженном горном воздухе Денвера, как над морем. Учитывая высоту, на какой мы находимся, данные показания в порядке вещей.

Вайлендер посмотрел на полосу асфальта впереди. Снегопад уменьшился, и мужчина почти видел маркировочный знак, отмечавший половину взлетного поля. Сердце забилось у него в груди в такт дворникам, счищавшим снег с ветрового стекла. «Господи, — подумал он, — взлетная полоса кажется не больше шахматной доски». Словно в трансе, майор потянулся вперед и взял микрофон.

— «Лис-03» вызывает Контрольную башню «Бакли». К взлету готовы. Конец связи.

— «Лис-03» полностью ваш, — проскрипел в наушниках знакомый голос адмирала Басса. — Сберегите для меня малютку.

Вайлендер отключил связь, отпустил тормоза и сдвинул четыре дроссельных рычага.

«С-97» врезался носом в снежную пелену, медленно покатил по заасфальтированной полосе, и Гоулд монотонным голосом начал докладывать данные об увеличивающейся наземной скорости.

— Пятьдесят узлов.

Вайлендеру показалось, что светящийся знак с цифрой 9 промчался мимо слишком быстро.

— Осталось девять тысяч футов, — таким же монотонным голосом сообщил Гоулд. — Скорость семьдесят.

Мимо проносились белые огни вдоль взлетной полосы. «Стратокрузер» мчался вперед, мощные двигатели Пратта-Уитни трудились изо всех сил, четырехлопастные пропеллеры разгоняли разреженный воздух. Руки майора словно приросли к штурвалу, костяшки пальцев побелели, с губ попеременно слетали слова молитв и проклятий.

— Сто узлов… осталось семь тысяч футов.

Бернс не сводил глаз с приборов, контролируя каждое движение стрелок, готовый мгновенно отреагировать на сбой в работе. Хоффману оставалось только сидеть и беспомощно наблюдать, как с безумной скоростью исчезает перед ними взлетная полоса.

— Сто двадцать пять.

Вайлендер уже изо всех сил сражался с управлением: на самолет набросились яростные порывы поперечного ветра. Мужчина не заметил, как по его левой щеке на колено стекла струйка пота. Он с мрачным видом ждал знака, который показал бы, что самолет поднимается в воздух, но ощущение, что чья-то гигантская рука прижимает его к земле, не отступало.

— Сто тридцать пять узлов. Прощальный привет пяти тысячам футов.

— Ну же, взлетай, крошка, давай, — взмолился Хоффман, когда Гоулд заговорил быстрее.

— Сто сорок пять узлов и три тысячи футов. — Он повернулся к напарнику. — Мы только что миновали критическую отметку.

— Что там говорил адмирал Басс про расчеты и безопасность? — пробормотал Вайлендер.

Он уже видел красные огни в конце полосы, но у него было ощущение, будто он пытается управлять громадной скалой. Гоулд то и дело нервно посматривал на него, стараясь не пропустить момент, когда локти майора слегка изменят положение, показывая, что он передвинул рычаги и самолет начал набирать высоту. Однако капитан сидел неподвижно, точно мешок портлендского цемента.

— О господи… тысяча футов… все, мимо.

Вайлендер мягко сдвинул назад штурвал, и почти три секунды, показавшиеся вечностью, ничего не происходило. Потом мучительно медленно «Стратокрузер» оторвался от земли и принялся подниматься в воздух — до конца асфальта осталось пятьдесят ярдов.

— Поднять шасси! — хриплым голосом приказал Вайлендер.

Через несколько мгновений шасси скользнули в свои ниши, и он почувствовал почти незаметное увеличение скорости воздушного потока.

— Шасси на месте, замки захлопнуты, — доложил Гоулд.

Закрылки заняли свое законное место на высоте в четыреста футов, пилоты дружно и с облегчением выдохнули, и Вайлендер плавно повернул самолет на северо-запад. Огни Денвера моргнули под левым крылом и вскоре исчезли за темными тучами. Майор позволил себе расслабиться только тогда, когда скорость достигла двухсот узлов, и альтиметр показал, что они находятся на высоте три тысячи пятьсот метров.

— В небеса и прочь отсюда, — вздохнув, сказал Хоффман. — Должен признаться, на одно короткое мгновение у меня мелькнуло сомнение, что нам удастся взлететь.

— Добро пожаловать в клуб, — ухмыльнулся Бернс.

Когда «Стратокрузер» промчался сквозь тучи и полетел на запад, набрав высоту шестнадцать тысяч футов над Скалистыми горами, Вайлендер махнул рукой Гоулду.

— Бери управление на себя, я проверю, как обстоят дела в хвостовой части.

Мужчина бросил на него удивленный взгляд — майор никогда не передавал управление самолетом на такой ранней стадии полета.

— Порядок, — доложил Гоулд, принимая штурвал.

Майор отстегнул ремень безопасности и систему фиксации плеч и шагнул в грузовой отсек, предварительно убедившись, что дверь в кабину закрылась.

Он насчитал тридцать шесть сверкающих стальных канистр, надежно прикрепленных к деревянным блокам на палубе. Затем принялся внимательно изучать поверхность каждой, в надежде отыскать написанные по трафарету стандартные армейские значки — указания на вес, дату изготовления, инициалы контролера и инструкции по транспортировке. Однако ничего такого не нашел.

Примерно через пятнадцать минут он уже решил сдаться и вернуться в кабину, но вдруг заметил маленькую алюминиевую пластину, завалившуюся между блоками. Задняя ее часть оказалась клейкой, и Вайлендер почувствовал себя невероятно умным, когда сумел обнаружить на стальной поверхности место, от которого она отвалилась. Мужчина поднес пластину к тусклой лампочке сверху, прищурился, стараясь рассмотреть, что написано на ее гладкой стороне, и увидел выгравированные на поверхности крошечные значки, подтвердившие его самые худшие опасения.

Он стоял и смотрел на маленькую алюминиевую пластину, но уже в следующее мгновение его вывел из задумчивости резкий толчок. Майор промчался по грузовому отсеку и распахнул дверь в кабину.

Она была заполнена дымом.

— Кислородные маски! — крикнул Вайлендер.

Он едва различал очертания Хоффмана и Бернса.

Гоулда полностью поглотила голубоватая дымка. Майор ощупью добрался до кресла пилота и, морщась от горьковатого запаха короткого замыкания в какой-то электрической цепи, принялся искать свою маску.

— Контрольная башня «Бакли», вас вызывает «Лис-03»! — кричал Гоулд в микрофон. — У нас в кабине дым. Запрашиваем инструкции на аварийную посадку. Конец связи.

— Беру управление на себя, — сказал Вайлендер.

— Отлично, — без тени колебаний ответил Гоулд.

— Бернс?

— Да, сэр.

— Проклятье, что случилось?

— В таком дыму трудно сказать наверняка, — глухо прозвучал голос Бернса из-под кислородной маски. — Похоже на короткое замыкание где-то около радиопередатчика.

— Контрольная башня «Бакли», вас вызывает «Лис-03»! — продолжал кричать Гоулд. — Пожалуйста, ответьте.

— Бесполезно, лейтенант, — задыхаясь, вмешался Бернс. — Они не слышат. Никто не слышит. Автоматическая защита радиооборудования не работает.

У Вайлендера так слезились глаза, что он почти ничего не видел.

— Я разворачиваюсь на обратный курс в сторону «Бакли», — спокойно сказал он.

Но прежде чем мужчина успел развернуться на сто восемьдесят градусов, «С-97» начал вибрировать с резким звуком рвущегося металла. Дым, словно по мановению волшебной палочки рассеялся, и маленькую кабину наполнил ледяной воздух, который набросился на людей, точно стая разъяренных ос. Самолет стал разваливаться на части.

— Третий двигатель потерял лопасть винта, — крикнул Бернс.

— Боже праведный, такого не должно было произойти-Отключить третий двигатель! — рявкнул Вайлендер. — Поставь во флюгерное положение то, что осталось от пропеллера.

Руки Гоулда замелькали над панелью управления, и вскоре вибрация прекратилась. С замиранием сердца майор прикоснулся к рычагам и почувствовал страх.

— Лопасть разорвала фюзеляж, — доложил Хоффман. — В стене грузового отсека пробоина размером в шесть футов, всюду болтаются кабели и трубы гидравлической системы.

— Теперь понятно, куда подевался дым, — мрачно заметил Гоулд. — Его вытянуло наружу, когда разгерметизировалась кабина.

— И это же объясняет, почему не работают элероны и педали поворота, — добавил Вайлендер. — Мы можем подняться вверх или опуститься ниже, но не в состоянии сделать вираж и развернуться.

— Возможно, нам удастся исполнить такой маневр, если будем открывать и закрывать створки капота первого и четвертого двигателей, — предложил Гоулд. — По крайней мере, вероятно, этого хватит, чтобы выйти на посадочный курс в «Бакли».

— Мы не доберемся до «Бакли», — сказал Вайлендер. — Без третьего двигателя самолет теряет высоту со скоростью почти сто футов в минуту. Придется сесть в Скалистых горах.

Его слова были встречены потрясенным молчанием. Он увидел страх в глазах команды. Страх был почти физически ощутим.

— Нет, — произнес Хоффман. — Это невозможно. Мы наверняка врежемся в какой-нибудь склон.

— Пилоты еще в состоянии контролировать полет, к тому же мы выбрались из туч, так что увидим, куда садимся.

— Два-два-семь юго-запад, — сообщил тот. — Нас отнесло почти на восемьдесят градусов от намеченного курса.

Майор молча кивнул, не зная, что сказать. Он сосредоточился на том, чтобы удерживать «Стратокрузер» в горизонтальном положении. Однако самолет продолжал быстро падать. Даже несмотря на то, что оставшиеся три двигателя работали на полную мощность, тяжело груженный «Стратокрузер» не мог держаться в воздухе. Поэтому они с Гоулдом молча сидели и наблюдали за тем, как самолет медленно скользит к земле над равнинами между пиками колорадских Скалистых гор высотой в четырнадцать тысяч футов.



Вскоре они уже видели деревья, тут и там выглядывавшие из снежного покрова гор. На высоте одиннадцать с половиной футов над их крыльями начали появляться неровные вершины. Гоулд включил посадочные огни и принялся вглядываться в ветровое стекло в поисках открытого участка земли. Хоффман и Бернс не шевелились, приготовившись к неизбежному падению.

Стрелка альтиметра упала ниже отметки десять тысяч футов. Уже одно то, что удалось опуститься до десяти тысяч футов и дорогу не преградила каменная стена, было чудом. И вдруг деревья впереди расступились и в свете посадочных огней команда увидела плоское заснеженное поле.

— Луг! — крикнул пилот. — Великолепный, роскошный альпийский луг в пяти градусах по правому борту.

— Я вижу, — сказал майор и слегка изменил курс «Стратокрузера».

У них не было времени для обычной проверки всех систем, речь шла о жизни и смерти — о приземлении с убранными шасси, как пишут в учебниках. Море деревьев скрылось за носом кабины, Гоулд выключил зажигание и электрические цепи, а Вайлендер старался удерживать «Лис-03» на уровне десяти футов над уровнем земли. Три оставшихся двигателя смолкли, и громадная черная тень окутала фюзеляж.

Удар оказался гораздо менее сильным, чем они ожидали, брюхо «Стратокрузера» коснулось снега, самолет слегка подпрыгнул, один раз, второй, третий и замер, точно гигантская лыжа. Сколько времени они скользили по белой поверхности, Вайлендер не смог бы сказать, потом громадный самолет остановился, окутанный глубокой, все еще пугающей тишиной.

Первым очнулся Бернс.

— Боже… мы справились! — пробормотал он.

Побледневший Гоулд смотрел в ветровое стекло, но видел только бесконечную белую пелену. Толстое снежное одеяло почти полностью скрывало стекло. Он медленно повернулся к Вайлендеру и открыл рот, собираясь что-то сказать, но слова так и не слетели с его губ.

Неожиданно раздался грохот, и «Стратокрузер» отчаянно содрогнулся, затем они услышали треск и звук рвущегося металла.

Белая пелена за иллюминаторами превратилась в ледяной мрак, а потом… ничего. Совсем.

***

Адмирал Басс находился в штабе ВМС в Вашингтоне. Он безучастно глядел на карту с проложенным курсом «Лиса-03». За последние четыре месяца адмирал постарел на несколько лет. У него были уставшие глаза, глубокие морщины на бледных впалых щеках и поникшие плечи. Зазвонил телефон, и он взял трубку.

— Адмирал? — услышал он знакомый голос.

— Да, мистер президент.

— Министр Уилсон сказал мне, что вы хотите отозвать отряды, которые ищут «Лис-03».

— Совершенно верно, — едва слышно ответил Басс. — Не вижу смысла в том, чтобы продлевать агонию. Надводные корабли ВМС, поисковые самолеты ВВС и армейские отряды прочесали каждый дюйм на земле и море в радиусе пятидесяти миль от проложенного нами курса «Лиса-03».

— Как вы думаете, что произошло?

— Полагаю, его обломки лежат на дне Тихого океана, — ответил Басс.

— Считаете, что им удалось миновать западный берег?

— Да.

— Будем молиться, чтобы вы оказались правы, адмирал. И да поможет нам Бог, если самолет упал где-то на земле.

— Мы бы уже знали, — сказал Басс.

— Да, знали бы. — Президент поколебался несколько мгновений. — Думаю, на этом все. — Он еще немного помолчал. — Закройте все данные по «Лису-03» и надежно их спрячьте. Похороните их навсегда.

Басс положил трубку и тяжело опустился на стул — человек, потерпевший поражение в конце длинной и до сих пор безупречной карьеры в военно-морском флоте.

Он снова посмотрел на карту.

— Где вы? — спросил он вслух. — Куда, черт подери, вы подевались?

Он так и не получил ответа. Никто так никогда и не узнал о том, что случилось с невезучим «Стратокрузером», словно майор Вайлендер и его команда провалились в небытие.

ГЛАВА 1

Колорадо

Сентябрь 1988

Дирк Питт проснулся, с удовольствием зевнул и огляделся по сторонам. Когда он добрался до хижины в горах, было уже темно. Огонь в громадном, покрытом мхом камине и керосиновые лампы, окутанные горьковатым запахом, не слишком хорошо освещали внутреннее помещение из узловатой сосны.

Мужчина бросил взгляд на старые часы фирмы «Сет Томас», висящие на стене. Накануне вечером он их завел и выставил время, решив, что так будет правильно. Затем перевел взгляд на массивную, покрытую паутиной голову лося, уставившегося на него пыльными стеклянными глазами. За ним находилось панорамное окно, оттуда открывался захватывающий дух вид на крутую гряду гор Сауач, в самом сердце Скалистых гор в Колорадо.

Когда остатки сна окончательно отступили, Питту пришлось принять первое в тот день решение: продолжать наслаждаться великолепными пейзажами за окном или потрясающими изгибами изящного тела Лорен Смит, конгрессмена из Колорадо. Та сидела, совершенно обнаженная, на стеганом коврике, погрузившись в занятия йогой.

Питт без колебаний выбрал второе.

Лорен сидела, скрестив ноги, в позе лотоса, откинувшись назад и уперев локти и голову в коврик. Глядя на открывшийся его взгляду соблазнительный треугольник между ног и маленькие напряженные холмики грудей, Питт решил, что эта картина посрамит все красоты Сауача.

— Как ты называешь такую позу? Она, как мне кажется, совершенно не пристала приличной женщине? — спросил он.

— Рыба, — ответила она, не пошевелившись. — Цель упражнения — укрепление грудных мышц.

— С моей мужской точки зрения, — заявил Питт с деланой важностью, — в мускулистых сиськах нет ничего хорошего.

— Тебе бы больше понравилось, если бы они были обвислыми и безжизненными?

Она скользнула по нему глазами.

— Ну… не совсем. Но, возможно, немного силикона тут и чуть-чуть там…

— Такова проблема мужского мышления, — фыркнула Лорен и села, отбросив назад длинные волосы цвета корицы. — Вы думаете, что у всех женщин грудь должна быть размером с воздушные шары, как у дур на страницах безвкусных шовинистских журналов.

— Всего можно добиться, стоит только захотеть.

Лорен Смит бросила на него возмущенный взгляд.

— Плохо дело. Придется тебе смириться с моим размером 34-В. Больше у меня ничего нет.

Он протянул руку, обхватил ее железной хваткой за талию и частично затащил на кровать.

— Какая разница — громадные или маленькие. — Он наклонился и, едва касаясь губами, поцеловал каждый сосок. — Ни одна женщина не сможет обвинить Дирка Питта в дискриминации.

Лорен потянулась к нему и укусила за ухо.

— Целых четыре дня вдвоем. Никаких телефонов, встреч комитета, вечеринок с коктейлями и надоедливых помощников. В такое счастье трудно поверить. — Она засунула руку под одеяло и погладила его по животу. — Как насчет немного развлечься перед завтраком?

— Прямо-таки волшебное слово.

Она хитро улыбнулась.

— Которое, «развлечься» или «завтрак»?

— То, что ты говорила про ту позу йоги. — Питт выскочил из постели, и Лорен плюхнулась на свою безупречную задницу. — Где ближайшее озеро?

— Озеро?

— Именно. — Питт рассмеялся, увидев у нее на лице озадаченное выражение. — Там водится рыба. Мы не можем целый день валяться в постели, в то время как сочная радужная форель с нетерпением ждет, когда мы подцепим ее на крючок.

Подруга вопросительно склонила голову набок и посмотрела на него: высокий, больше шести футов и трех дюймов, подтянутое загорелое тело с белой полоской на бедрах, растрепанные черные волосы обрамляют лицо, кажущееся вечно мрачным, но улыбка Питта могла согреть целую комнату, полную людей. Сейчас он не улыбался, однако Лорен достаточно хорошо знала друга, чтобы увидеть веселье в морщинках вокруг его невероятно зеленых глаз.

— Ах ты, самодовольный ублюдок, — возмутилась она. — Потешаешься надо мной.

Женщина вскочила с пола и врезалась головой ему в живот, повалив обратно на постель. Она ни секунды не обманывалась на предмет своей кажущейся силы. Если бы Питт не расслабился, она бы отлетела от него, точно волейбольный мяч.

Прежде чем он успел изобразить возмущение, Лорен забралась к нему на грудь, оседлала и прижала плечи к постели. Мужчина напрягся и положил руки на ее гладкую попку. Она почувствовала, что он готов действовать, ощутила жар его тела.

— Рыбалка, да? — сказала она хриплым голосом. — Единственная удочка, которой ты умеешь пользоваться, не имеет лески.

Они позавтракали в полдень. Питт принял душ, оделся и вернулся на кухню. Лорен в одном переднике стояла, склонившись над раковиной, и терла почерневшую сковородку. Он остановился в дверях, наблюдая за ней и не спеша застегивая рубашку.

— Интересно, что подумали бы твои избиратели, если бы увидели тебя сейчас, — сказал он.

— К черту избирателей, — ответила дама и угрожающе ухмыльнулась. — Моя личная жизнь не их собачье дело.

— «К черту избирателей», — важно повторил друг и сделал вид, будто записывает ее слова. — Еще один пункт в скандальной биографии малышки Лорен Смит, конгрессмена от седьмого округа Колорадо.

— Не смешно. — Лорен повернулась и помахала перед ним сковородкой. — В седьмом округе нет политических козней, и я последний человек на Капитолийском холме, которого можно обвинить в корыстолюбии.

— Ну да… А как насчет сексуальных пристрастий? Представь, какую шумиху поднимут журналисты, стоит им узнать про твои развлечения. Знаешь, я и сам мог бы тебя заложить, написать книгу и прославиться.

— До тех пор пока я не оплачиваю своих любовников из государственного бюджета и не развлекаю их на деньги, полученные от Конгресса на благое дело, меня никто и пальцем не тронет.

— А как насчет меня?

— Ты заплатил половину за продукты, забыл? — Она вытерла сковороду и убрала ее в шкаф.

— Да уж, мне вряд ли удастся сэкономить с такой любовницей.

Она обняла его за шею и поцеловала в подбородок.

— В следующий раз, когда подцепишь роскошную девицу на вечеринке с коктейлями в Вашингтоне, сначала потребуй отчета о состоянии ее финансов.

«Боже праведный, какую жуткую вечеринку устроил министр окружающей среды», — вспомнила она. Лорен ненавидела общественную жизнь столицы и, если мероприятие не имело отношения к интересам Колорадо или делам, порученным ей комитетом, после работы обычно возвращалась домой к своему облезлому коту по имени Икабод и фильму, который показывали по телевизору — все равно какому.

Когда Питт остановился, залитый мерцающим светом газонных фонарей, Лорен не могла отвести от него глаз. Она беспардонно на него пялилась и одновременно разговаривала с другим конгрессменом от Независимой партии из Флориды, Мортоном Шоу.

В какой-то момент она почувствовала, как у нее отчаянно бьется сердце в груди.

Такое происходило крайне редко, и ей стало интересно, почему он привлек ее внимание. Он не был красавчиком, до Пола Ньюмана далеко, однако его окутывала аура сильного и серьезного человека, и это ей нравилось. Кроме того, он был высоким, а она любила высоких мужчин.

Питт стоял в одиночестве, ни с кем не разговаривал и изучал окружавших его людей скорее с интересом, чем со скукой или равнодушием. Когда он заметил, что Лорен на него смотрит, то ответил откровенно оценивающим взглядом.

— Вы знаете того одинокого страдальца, стоящего вон там, в тени? — спросила она у Мортона Шоу.

Он повернулся и посмотрел в ту сторону, куда указала Лорен. В глазах его появилось узнавание, и Мортон рассмеялся.

— Вы уже два года в Вашингтоне и не знаете, кто это такой?

— Если бы знала, не стала бы спрашивать, — весело ответила она.

— Его зовут Питт. Дирк Питт. Возглавляет специальные проекты Национального управления подводных исследований, НУПИ. Руководил операцией по подъему «Титаника».

Лорен почувствовала себя полной дурой оттого, что сама не сообразила. Фотография Питта и статьи об успешном спасении знаменитого лайнера в течение недели обсуждали все средства массовой информации в стране. Так вот какой он, человек, совершивший невозможное и добившийся успеха там, где в него не особо верили. Она извинилась перед Шоу и стала пробираться сквозь толпу к Дирку.

— Мистер Питт, — начала она, но больше не продвинулась ни на миллиметр.

Тут ветер изменил направление, и свет фонарей отразился в его глазах. Лорен почувствовала, как внутри у нее все сжалось, и возникло ощущение, какое она испытала только однажды, когда в ранней юности без памяти влюбилась в профессионального лыжника. Она обрадовалась, что в тусклом свете он вряд ли заметил, как вспыхнули ее щеки.

— Мистер Питт, — начала она снова, но поняла, что не может подобрать подходящих слов. Он смотрел на нее и ждал продолжения. «Представься, идиотка», — вопил ее внутренний голос, но вместо собственного имени она выпалила: — Теперь, когда вы подняли «Титаник», чем вы собираетесь заняться?

— Займусь делом чрезвычайно сложным, — сказал он и тепло улыбнулся. — Однако получу от него огромное удовольствие.

— И что же это?

— Соблазнение члена Конгресса Лорен Смит.

— Вы шутите? — широко раскрыв от удивления глаза, спросила она.

— Я не отношусь легкомысленно к сексу с красивыми политиками.

— А вы забавный. Вас навели на меня представители оппозиционной партии?

Вместо ответа Питт взял ее за руку. Они прошли через дом, где собралась вся политическая элита Вашингтона, затем на улицу и к его машине.

Когда он выехал на трехполосную улицу, дама наконец спросила:

— Куда вы меня везете?

— Прежде всего… — Он одарил ее ослепительной улыбкой. — Мы найдем симпатичный маленький бар, там сможем расслабиться и сообщить друг другу о своих самых сокровенных желаниях.

— А потом? — едва слышно спросила она.

— Отправимся кататься на гоночном катере на подводных крыльях по Чесапикскому заливу на скорости сто миль в час.

— Только не я.

— У меня есть теория, — продолжал Питт, — она состоит в том, что приключения и адреналин безошибочно превращают очаровательных членов Конгресса в безумных и ненасытных животных.

Потом, когда утреннее солнце коснулось ласковыми пальцами дрейфующего катера, Лорен была последним человеком, кто стал бы оспаривать теорию соблазнения, придуманную Дирком Питтом. С явным удовлетворением она заметила у него на плечах следы своих зубов и ногтей, подтверждавших его правоту.

Лорен опустила руки и подтолкнула мужчину к двери в хижину.

— Все, порезвились и хватит. Мне нужно прочитать целую кучу писем, прежде чем мы сможем завтра поехать в Денвер и прошвырнуться по магазинам. А ты на пару часов отправляйся в поход на природу или сходи еще куда-нибудь. Потом я приготовлю сытный обед и мы проведем очередной вечер возле камина, занимаясь развратными действиями.

— Кажется, у меня уже истощилась развратная фантазия, — сказал он, потягиваясь. — Кроме того, походы на природу не для меня.

— Тогда рыбалка.

— Ты мне так и не сказала, где тут водится рыба, — взглянув на нее, сказал он.

— Четверть мили за холмом, который находится за хижиной. Озеро Тейбл. Отец всегда приносил оттуда кучу форели.

— Из-за тебя я пропускаю самое благодатное время для рыбалки — утро.

— Ну да.

— И я не взял с собой удочку. Твой отец оставил что-нибудь?

— Под домом, в гараже. Он держал там свои снасти. Ключ от замка на каминной полке.

От долгого простоя замок не поддался с первого раза, Питт навалился на него и с силой нажал на ключ, но так, чтобы не сломать. Наконец, он повернулся, и старая двойная дверь со скрипом открылась. Подождав минуту, чтобы глаза привыкли к царившей внутри темноте, мужчина вошел внутрь и, оглядевшись по сторонам, увидел покрытый пылью верстак и аккуратно развешанные инструменты, на полках стояли банки самого разного размера, в некоторых была краска, в других — гвозди и какие-то железки.

Довольно быстро он нашел ящик с рыболовными снастями, стоявший под верстаком. На поиски удочки потребовалось больше времени, но вскоре он заметил ее в одном из темных углов. Однако на пути туда стоял какой-то громоздкий предмет или прибор, накрытый чехлом от пыли, и ему никак не удавалось дотянуться. Питт попытался перелезть через неожиданное препятствие, но оно сдвинулось с места, и он начал падать назад, успев ухватиться за брезент, чтобы сохранить равновесие, но это не помогло, и мужчина рухнул на грязный пол гаража, пытаясь удержаться за чехол.

Питт выругался, отряхнулся и посмотрел на препятствие, помешавшее отправиться на рыбалку. В следующее мгновение на лице у него появилось озадаченное выражение, он присел на корточки и потрогал два больших предмета, представших его глазам. Затем встал, вышел на улицу и позвал Лорен.

Она поднялась на балкон и спросила:

— Что случилось?

— Иди сюда на минутку.

Она что-то проворчала, надела старую бежевую шинель и спустилась вниз. Питт завел ее внутрь гаража и показал свою находку.

— Откуда они у твоего отца?

Лорен наклонилась и прищурилась.



— А что это такое?

— Круглая желтая штука — кислородный баллон, такие используют на самолетах. Рядом — переднее шасси, с шинами и колесами. Причем они очень старые, судя по степени коррозии и слою грязи.

— Никогда их не видела.

— А должна была. Разве ты не пользуешься гаражом?

Она покачала головой.

— Нет, с тех самых пор, как занялась политикой. Я впервые приехала сюда после того, как отец погиб от несчастного случая три года назад.

— Нет, не слышала, но такое вполне вероятно. Я редко общаюсь с соседями и не слишком знакома с местными сплетнями и новостями.

— Где живут твои ближайшие соседи?

— Дальше по дороге в сторону города. Первый поворот налево.

— Как их зовут?

— Раферти. Ли и Максин Раферти. Хозяин семейства служил в ВМС, сейчас в отставке. — Лорен взяла Питта за руку и крепко ее сжала. — Почему ты спрашиваешь?

— Банальное любопытство. — Он поднес ее руку к губам и поцеловал. — Увидимся за твоим сытным обедом, — сказал он, повернулся и побежал к дороге.

— Решил не ходить на рыбалку?

— Всегда ненавидел это развлечение.

— Не хочешь взять джип?

— Ты же сама предложила отправиться в поход на природу, забыла? — крикнул он через плечо.

Лорен смотрела вслед, пока он не исчез в сосновой роще, потом покачала головой, в очередной раз удивляясь необъяснимым причудам мужчин, и поспешила вернуться в дом. Ранней осенью было прохладно по утрам.

ГЛАВА 2

Максин Раферти выглядела как настоящий житель Запада: приземистая, в свободном платье из набивной ткани, очках без оправы, волосы убраны под серебристо-синюю сетку. Она сидела, сгорбившись на стуле на крыльце хижины из кедра, и читала детектив в мягкой обложке. Ли Раферти, высокий и невероятно худой, стоял на коленях и смазывал маслом подшипники передней оси древнего и немало повидавшего на своем веку грузовичка с открытой платформой.

Дирк Питт подбежал к их дому и поздоровался.

— Добрый день.

Ли Раферти вынул изо рта незажженную и изжеванную сигару и кивнул.

— Привет.

— Отличный денек для пробежки, — сказала Максин, подняв глаза от книги и разглядывая Питта.

— И прохладный ветерок очень кстати, — заметил он.

На их лицах мужчина видел дружелюбие, скрывающее недоверчивость к незнакомцу, появившемуся в их владениях, да еще явному горожанину. Ли вытер руки о жирную тряпку и подошел к мистеру Дирку.

— Я могу вам как-то помочь?

— Можете, если вы Максин и Ли Раферти.

Услышав его вопрос, старуха поднялась со своего стула.

— Это мы и есть.

— Меня зовут Дирк Питт. Я гость Лорен Смит, которая живет дальше по дороге.

Их подозрительность к незнакомцу исчезла. Теперь они улыбались.

— Крошка Лорен — местная знаменитость, она же представляет нас в самом Вашингтоне, — радостно заявила Максин.

— Я рассчитывал, что вы сможете кое-что рассказать об этих местах.

— С удовольствием, — ответил Ли.

— Не стой как столб, — прикрикнула Максин на мужа. — Принеси гостю чего-нибудь выпить. Судя по всему, он страдает от жажды.

— Пиво будете?

— Отличная идея, — сказал Питт.

Максин открыла дверь в домик и подтолкнула гостя, чтобы он вошел внутрь.

— Вы останетесь у нас на ланч. — Ее слова прозвучали как приказ, а не вопрос, и Дирку ничего не оставалось, как молча пожать плечами, соглашаясь.

В гостиной с балками под высокими потолками и галереей наверху, где хозяева устроили спальню, стояла дорогая мебель в стиле ар-деко. У мужчины возникло ощущение, будто он оказался в тридцатых годах.

Ли поспешил на кухню и быстро вернулся с двумя открытыми бутылками пива. Питт заметил, что на них нет этикеток.

— Надеюсь, вам нравится домашнее, — сказал сосед. — У меня четыре года ушло на то, чтобы добиться нужного результата, пиво получилось не слишком сладким, но и не совсем горьким. Крепость примерно восемь градусов.

Питт сделал глоток и подумал, что если бы не легкий привкус дрожжей, пиво бы вполне годилось на продажу.

Максин начала накрывать стол и позвала их. Она поставила большую миску картофельного салата, горшок с печеными бобами и блюдо с тонко нарезанными кусками мяса. Ли быстро заменил опустевшие бутылки на полные и принялся раздавать тарелки.

Картофельный салат был достаточно острым, с идеальным количеством уксуса, бобы покрывал толстый слой меда. Мясо Питт не узнал, его вкус оказался незнакомым, но отличным. Несмотря на то, что он поел с Лорен всего час назад, аромат домашней еды вызвал у него такой аппетит, будто он целый день не покладая рук трудился на ферме.

— Давно здесь живете? — спросил Дирк, не переставая жевать.

— Мы приезжали в отпуск на Сауач в конце пятидесятых, — ответил Ли. — И перебрались сюда, когда я уволился из флота. Я нырял на большие глубины, получил серьезное декомпрессионное заболевание, пришлось рано уйти в отставку. Кажется, летом семьдесят первого.

— Семидесятого, — поправила его Максин.

— Жена никогда ничего не забывает, — подмигнув Питту, заявил Ли.

— Вам что-нибудь известно об авиакатастрофе, которая произошла в радиусе примерно десяти миль?

— Ничего такого не слышал. — Ли посмотрел на жену. — А ты?

— Господи, что с тобой? Неужели не помнишь, как бедный доктор и вся его семья погибли, когда их самолет упал около Даймонда? Как вам бобы, мистер Питт?

— Великолепные, — ответил Питт. — А Даймонд это город?

— Когда-то был городом. От него осталась только дорожная развязка, где находится пансионат, принимающий постояльцев.

— Теперь вспомнил, — сказал Ли и потянулся за добавкой мяса. — Это был маленький самолетик с одним двигателем. Сгорел дотла, ничего не осталось. У шерифа и его людей ушла неделя, чтобы идентифицировать останки.

— Апрель семьдесят четвертого, — добавила Максин.

— Я нашел несколько старых деталей самолета в гараже мисс Смит. Судя по всему, их туда положил ее отец. Наверно, он обнаружил обломки где-то в горах.

— Чарли Смит, — грустно проговорила Максин. — Храни господь его душу. У соседа было такое количество идей, как разбогатеть, что он мог бы сравниться с безработным растратчиком, сидящим на пособии.

— Скорее всего, купил обломки в Денвере в какой-нибудь лавке, где армия продает списанное оборудование. Видимо, рассчитывал с их помощью претворить в жизнь свое очередное бесполезное и неработающее изобретение.

— Похоже, отец Лорен был неудачливым изобретателем.

— Бедняга Чарли именно таким и был. — Ли рассмеялся. — Я помню, как он пытался сделать автоматический забрасыватель удочки. Проклятая штуковина расшвыривала наживку везде, кроме воды.

— А почему вы называете соседа «бедняга Чарли»?

На лице Максин появилось печальное выражение.

— Думаю, из-за того, как ужасно он умер. Разве Лорен не рассказала?

— Только то, что он умер три года назад.

Мистер Раферти показал на почти пустую бутылку гостя.

— Еще хотите?

— Нет, спасибо.

— Дело в том, что Чарли взорвался, — сказал Ли.

— Взорвался?

— Думаю, на динамите. Но наверняка никто не знает. Единственное, что удалось найти для опознания — один сапог и большой палец.

— Шериф сказал, что Чарли убило одно из его неудачных изобретений, — добавила Максин.

— А я продолжаю утверждать, что это чушь собачья! — проворчал Ли.

— Перестань. — Она строго взглянула на мужа.

— Чарли знал про взрывчатые вещества больше всех на свете. В армии он был специалистом по взрывным работам. Да он разряжал бомбы и снаряды по всей Европе после Второй мировой войны!

— Не обращайте внимания, — сердито сказала Максин. — Ли вбил себе в голову, что Чарли убили. Но это даже не смешно, потому что у Чарли Смита на всем белом свете не было ни одного врага. Так что его смерть чистой воды несчастный случай.

— Каждый имеет право на собственное мнение, — заявил хозяин дома.

— Десерт, мистер Питт? — предложила женщина. — Я испекла пирог с яблоками.

— Большое спасибо, но я лопну, если съем еще кусочек.

— А ты, Ли?

— Я больше не хочу есть, — проворчал муж.

— Не переживайте, мистер Раферти, — попытался успокоить его Питт. — Похоже, я тоже стал жертвой собственного воображения. Найти обломки самолета в хижине в горах… Естественно, я решил, что они с места авиакатастрофы.

— Мужчины порой как дети. — Максин улыбнулась гостю. — Надеюсь, вам понравился ланч.

— Пальчики оближешь! — ответил Питт.

— Следовало дольше поварить устрицы Скалистых гор. Они получились сыроватыми. Как думаешь, Ли?

— По мне, так получилось неплохо.

— Устрицы Скалистых гор? — переспросил Питт.

— Ну да, так называют жареные бычьи яички, — ответила Максин.

— Вы серьезно?

— Ли требует, чтобы я готовила их, по крайней мере, два раза в неделю.

— Бьет мясо по всем пунктам, — неожиданно рассмеявшись, заявил муж.

— И не только мясо, — пробормотал Дирк, взглянув на свой живот и размышляя, есть ли у Раферти «Алка Зельтцер».

Он пожалел, что не отправился на рыбалку.

ГЛАВА 3

В три часа ночи Питт все еще не спал. Он лежал рядом с Лорен, смотрел сквозь панорамное окно на силуэты гор, а в голове у него, как в калейдоскопе, одна картинка сменяла другую. Последний кусок, казалось бы, простой головоломки никак не хотел вставать на место. Когда небо на востоке начало светлеть, он выбрался из постели, натянул шорты и тихо вышел из домика.

Старенький джип подруги стоял на подъездной дорожке. Дирк засунул внутрь руку, достал фонарик из бардачка и вошел в гараж. Сдвинув в сторону брезент, он принялся изучать кислородный баллон. Цилиндрической формы, немногим больше ярда в длину и восемнадцать дюймов в диаметре, он был поцарапанным, с вмятинами. Внимание Питта привлекло состояние узлов крепления. Через несколько минут он занялся шасси.

Двойные колеса соединялись общей осью. Она крепилась к центральному валу около втулок, так что получилось что-то вроде перекладины буквы «Т». Круглые покрышки высотой в три фута находились в приличном состоянии. Удивительно, но в них еще был воздух.

Дверь скрипнула, Питт обернулся и увидел Лорен. Подруга заглядывала в темное нутро гаража. Он направил на нее луч фонарика и обнаружил, что на женщине только голубой нейлоновый пеньюар. А еще заметил растрепанные волосы и смесь страха и неуверенности на лице.

— Это ты, Дирк?

— Нет, — ответил он, улыбнувшись в темноте, — твой дружок молочник с гор.

Она выдохнула с облегчением, прошла вперед и схватила его за руку, стараясь успокоиться.

— Шут гороховый. И вообще, что ты тут делаешь?

— Находка не выходила у меня из головы. — Он направил луч фонарика на обломки самолета. — Теперь я понял, в чем дело.

Лорен дрожала от холода в грязном и пыльном гараже. Стояла тишина.

— Делаешь из мухи слона, — пробормотала женщина. — Сам ведь говорил, что Раферти предложили вполне разумное объяснение тому, как эти бесполезные обломки сюда попали. Скорее всего, папа купил их на складе отработавшего свое военного оборудования.

— Уже не уверен, — сказал Питт.

— Он постоянно покупал всякую рухлядь, — возразила она. — Оглянись по сторонам, тут полно странных, не доведенных до ума изобретений.

— Верно. Но, по крайней мере, он что-то пытался сделать из всего остального. А к кислородному баллону и шасси даже не прикоснулся. Почему?

— Тоже мне загадка! Папа, скорее всего, погиб до того, как успел до них добраться.

— Возможно.

— Значит, мы все выяснили, — строго заявила Лорен. — Давай вернемся в постель, пока я тут не замерзла до смерти.

— Прости, но я еще не закончил.

— И что ты собираешься здесь найти?

— Я обнаружил некоторое логическое несоответствие, — ответил он. — Посмотри на узлы крепления баллона. Лорен заглянула через его плечо.

— Они сломаны. А чего еще ты ожидал?

— Если бы баллоны сняли с устаревшего самолета на специальной площадке для вышедшей из строя техники, крепежные кронштейны и узлы отсоединили бы гаечными ключами, с помощью газового резака или специальных ножниц. Эти же искорежила и разорвала какая-то невероятная сила. То же самое можно сказать и про шасси. Ножка погнута и оторвана сразу под гидравлическим амортизатором. Однако вот что странно: все произошло не сразу. Видишь, неровные края пострадали от коррозии и непогоды, а маленький участок наверху выглядит как новенький. Складывается впечатление, что между катастрофой и окончательным разрушением прошло много лет.

— И что отсюда следует?

— Ничего такого, что потрясло бы основы мироздания. Но можно с уверенностью сказать, что обломки попали в гараж не с распродажи списанной военной техники или из какой-нибудь лавки.

— Ну, теперь доволен?

— Не совсем. — Питт легко поднял кислородный баллон, вынес из гаража и положил в джип. — С шасси я сам не справлюсь. Тебе придется помочь.

— Что-то задумал?

— Ты сказала, что мы поедем в Денвер, пройтись по магазинам.

— Ну, и?

— Пока ты будешь заниматься шопингом, я отвезу обломки в аэропорт Стэплтон и найду кого-нибудь, кто сможет сказать, от какого они самолета.

— Тебе далеко до Шерлока Холмса, — заявила подруга. — Зачем все это?

— Хочу найти себе занятие, чтобы не скучать. Ты при деле — читаешь свою конгрессменскую почту, а мне надоело целыми днями разговаривать с деревьями.

— Зато ночами все мое внимание принадлежит исключительно одному тебе.

— Мужчина не может жить только сексом.

Лорен молча наблюдала за тем, как он отыскал две длинные доски и приставил к откидной двери джипа.

— Готова? — спросил он.

— Я одета не совсем подходящим образом для подобных упражнений, — заявила она, дрожа от холода.

— Так сними эту штуку, — предложил он. — Тогда не запачкаешься.

Словно во сне она повесила пеньюар на гвоздь, мысленно спрашивая себя, почему женщины потакают глупым фантазиям мужчин. Затем по самодельным сходням они вдвоем — Питт в шортах и конгрессмен Лорен Смит, совершенно обнаженная — подняли и с трудом затащили в заднюю часть джипа пыльные передние шасси.

Пока Питт закреплял заднюю дверь, подруга стояла в сиянии начинающегося рассвета. На ее животе были масло и грязь. Она спрашивала себя: и почему ей взбрело в голову стать любовницей ненормального?

ГЛАВА 4

Харви Долан, главный инспектор по техническому обслуживанию местного отделения ФАА[1] поднес очки к свету, не нашел никаких пятен и насадил их на свой нос с горбинкой.

— Примерно в сорока милях к северо-западу от Лидвилля, на ранчо в Сауаче, — ответил Питт.

Ему пришлось говорить очень громко, чтобы перекрыть грохот автопогрузчика. Рабочие положили в него кислородный баллон и шасси, достав их из джипа. Теперь машина проезжала через огромные распахнутые двери инспекционного ангара.

— Сложно будет определить, что это такое.

— А вы сделайте предположение.

Инспектор не слишком дружелюбно пожал плечами.

— Вспоминается полицейский, нашедший заблудившегося ребенка. Коп видит, что перед ним обыкновенный мальчик, примерно двух лет от роду. Его одежда куплена в «Джей си пенни», а обувь в «Бастер Браунс». Малыш говорит, что его зовут Джоуи, но он не знает своей фамилии, адреса или телефонного номера родителей. Мы находимся в подобной ситуации, мистер Питт.

— А вы не могли бы перевести вашу аналогию в факты? — улыбнувшись, спросил тот.

— Как вам угодно. — В голосе собеседника прозвучали менторские нотки. Он достал из нагрудного кармана шариковую ручку и использовал ее в качестве указки. — Перед нами переднее шасси самолета, весившего примерно семьдесят или восемьдесят тысяч фунтов. У него был пропеллер, поскольку мы видим, что шины не предназначены для нагрузок, возникающих при посадке высокоскоростных лайнеров. Получается, что его возраст находится где-то между тридцатью и сорока пятью годами. Шины произведены компанией «Гудьер», а колеса — «Рэнтул инженеринг», в Чикаго. Что же до марки самолета и его хозяина, тут, боюсь, определить практически невозможно, слишком мало данных.

— Значит, тупик, — сказал Питт.

— Слишком рано сдаетесь, — возразил Долан. — На ноге шасси имеется вполне читаемый серийный номер. Если мы сможем определить марку летательного аппарата, для которого предназначались конкретно такие шасси, то с помощью номера сумеем через производителя установить, с какого именно они самолета.

— Вас послушать, так все легче легкого.

— У вас есть еще обломки?

— Только то, что вы видите.

— А почему вы решили привезти их сюда?

— Я подумал, что если кто-то и сможет мне помочь, так только представители Федерального управления авиации.

— Решили поставить нас в затруднительное положение? — ухмыльнувшись, поинтересовался Долан.

— Ну что вы, у меня были самые невинные намерения, — с улыбкой ответил Питт.

— Данных, конечно, маловато, — снова сказал Долан, — но кто знает, вдруг нам повезет?

Он указал большим пальцем на нарисованный красной краской круг на полу ангара. Оператор подъемника кивнул и опустил грузовую платформу, где лежали обломки. Затем отъехал назад, развернулся и покатил в другой угол ангара.

Долан взял кислородный баллон и принялся вертеть в руках, точно искусствовед, с восхищением рассматривающий греческую вазу.

Поставив находку Питта на пол, он уверенно сказал:

— Ни малейшего шанса его отследить. Несколько производителей выпускают такие типовые баллоны для двадцати моделей летательных аппаратов.

Однако, опустившись на колени, принялся внимательно изучать каждый дюйм шасси. Один раз он попросил Питта помочь ему их перевернуть и целых пять минут молча рассматривал. Дирк не выдержал и спросил:

— Нашли что-нибудь?

— Много всего любопытного. — Долан выпрямился. — Но, к сожалению, ответа на ваши вопросы нет.

— Похоже, что так, — сказал Питт. — Простите, что оторвал от работы.

— Все в порядке, — заверил его собеседник. — Именно за это мне платят простые американцы. В файлах Федерального управления авиации числится огромное количество пропавших без вести самолетов, чья судьба так и осталась загадкой. Если появляется возможность закрыть какое-то дело, мы тут же за нее хватаемся.

— И как вы все же определите модель самолета?

— При обычных обстоятельствах я бы позвонил техникам из инженерного подразделения. Но, пожалуй, сейчас сделаю проще. Фил Девайн, глава отдела техобслуживания, просто ходячая энциклопедия летательных аппаратов. Если кто-то и сможет определить, что это за самолет, так только он.

— Хмм, — покачал головой Питт.

— Поверьте на слово, — с улыбкой произнес Долан. — Он настоящий дока.

***

— Фотограф из тебя никудышный. Освещение просто отвратительное.

Сигарета без фильтра приклеилась к губе Фила Девайна, когда он разглядывал снимки носового шасси, которые Долан сделал при помощи «Полароида». Девайн был похож на Филдса[2] — приземистый, с медленным бубнящим голосом.

— Давай не будем обсуждать мои творческие способности, — ответил инспектор. — Лучше скажи, что это за модель шасси?

— Выглядит знакомым, напоминает кусок старого «Би-29».

— И все?

— А чего ты хотел от пары размытых фото — чтобы я точно и без сомнений определил, с какого самолета детали?

— Ну, типа того, — совершенно спокойно ответил Долан.

У Питта возникло опасение, что ему вот-вот придется выступить в роли рефери на боксерском ринге, и Девайн заметил его напряженность.

— Расслабьтесь, — сказал он. — На работе мы с Харви друг с другом порой резки. Но, как только часы бьют пять, прекращаем все склоки и отправляемся в ближайший бар выпить пивка.

— За которое обычно плачу я, — сухо вставил Долан.

— Ты работаешь на правительство, а значит имеешь больше возможностей для дополнительного заработка, — парировал глава техотдела.

— Шасси, — осторожно напомнил Дирк.

— Думаю, я смогу кое-что разузнать.

Девайн с трудом выбрался из-за стола и открыл кладовку, от пола до потолка заполненную книгами в черном виниловом переплете.

— Старые инструкции по техническому обслуживанию летательных аппаратов, — пояснил он. — Похоже, я единственный безумец в гражданской авиации, который их еще не выбросил.

Без колебаний он вытащил из стопки книгу и принялся листать, через минуту нашел то, что искал, и подтолкнул к ним по столу.

— Похоже?

Мужчины поглядели на чертеж носового шасси в разобранном виде.

— Колеса, детали и размеры такие же, — объяснил инспектор.

— А что это за модель самолета? — спросил Питт.

— «Боинг Стратокрузер», — ответил Девайн. — На самом деле я был не так далек от истины, когда сказал, что на фото деталь от «Би-29». «Стратокрузер» создавали, взяв за основу бомбардировщик. Довольно странный самолет: его двухпалубный фюзеляж по форме напоминал кита с двумя животами.

— Я видел такой в детстве, — проговорил гость ФАА. — Их использовала «Пан-Американ».

— И «Юнайтед», — добавил собеседник. — На них летали на Гавайи. Отличная машина.

— И что теперь? — спросил Питт у Долана.

— Отправлю носовой серийный номер в «Боинг», в Сиэтл, и попрошу выяснить, какому самолету он принадлежит. Потом позвоню в Национальный совет по безопасности на транспорте в Вашингтон и поинтересуюсь, не числится ли у них «Стратокрузер», пропавший в континентальном районе США.

— А если окажется, что такой есть?

— Федеральное управление авиации начнет официальное расследование, и мы узнаем, что такое вы нашли, — ответил Долан.

ГЛАВА 5

Дирк провел следующие два дня в зафрахтованном вертолете, летая над горами и изучая показатели приборов поиска. Дважды они с пилотом обнаружили места падения самолетов, но оба оказались известными и нанесенными на карты. Через несколько часов, проведенных в воздухе, он уже почти не чувствовал тела от долгого сидения, вибрации двигателей и порывов ветра, который яростно швырял их из стороны в сторону, и искренне обрадовался, когда увидел хижину Лорен, и пилот направился в сторону соседнего с ней луга.

Шасси погрузились в мягкую траву, лопасти перестали вращаться, и вертолет замер на месте. Мужчина отстегнул ремень безопасности, выбрался наружу и принялся с удовольствием разминать затекшие мышцы.

— Завтра в то же время? — спросил пилот.

У него был акцент уроженца Оклахомы и короткая стрижка.

Питт кивнул.

— Завтра направимся на юг и осмотрим нижний конец долины.

— Считаете, что нет смысла искать на склонах у границы леса?

— Если бы самолет упал на открытом пространстве, за прошедшие тридцать лет его обязательно нашли бы.

— Ну, в жизни всякое бывает. Как-то тренировочный самолет ВВС врезался в склон горы в Сан-Хуане. От удара начался обвал, обломки летательного аппарата и все, кто в нем находились, остались под камнями.

— Полагаю, возможность завала существует, — сказал Питт устало.

— Если хотите знать мое мнение, сэр, то я убежден, что самолет завален. — Пилот сделал паузу, чтобы высморкаться. — Маленькое, легкое воздушное судно могло пролететь между деревьями и упасть так, что его никто и никогда не найдет, но не лайнер с четырьмя двигателями. Обломки такого размера не скроют сосны и осины. Но даже если такое и случилось, какой-нибудь охотник уже наверняка бы их нашел.

— Я готов принять любую теорию, если она даст нам желаемый результат, — сказал Питт.

Краем глаза он увидел, что Лорен бежит от хижины через луг. Он захлопнул дверцу и помахал пилоту, показывая, что тот может улетать. Потом отвернулся, не обращая внимания на заработавший двигатель. Вертолет поднялся в воздух и завис над верхушками окружавших луг деревьев.

Лорен, запыхавшаяся от бега в разреженном воздухе луга, бросилась в его объятия. Она выглядела невероятно живой и полной энергии. На ней были плотно облегающие белые джинсы и красный свитер. Красивое лицо подруги, казалось, сияло собственным светом в лучах заходящего солнца, которое придало коже золотистый оттенок. Питт покружил ее в воздухе и поцеловал, глядя в раскрытые фиалковые глаза. Он не переставал удивляться тому, что Лорен не закрывала глаза, когда они целовались или занимались любовью, объясняя это тем, что не хочет ничего пропустить.

Наконец она оторвалась от него, чтобы сделать вдох, оттолкнула и поморщилась.

— Как же от тебя пахнет!

— Извини, я целый день просидел под пластмассовой крышей вертолета, а это все равно что потеть много часов в теплице.

— Вообще-то женщины просто балдеют от запаха мужчин. Однако от тебя несет еще и маслом с топливом, вот в чем дело.

— В таком случае немедленно отправляюсь в душ. Лорен посмотрела на часы.

— Позже. Если мы поторопимся, возможно, ты еще его застанешь.

— Кого?

— Харви Долана, он тебе звонил.

— У тебя же нет телефона.

— Пришел лесник и сказал, что ты должен позвонить Долану в офис. Зачем ты ему понадобился, я не знаю.

— И где мы найдем телефон?

— У Раферти.

***

Ли уехал в город, дома находилась только Максин. Она была рада гостям, отвела Питта к телефону, усадила за старомодным столом со сдвижной крышкой и протянула трубку. Оператор соединил его с Доланом меньше чем за десять секунд.

— С какого перепугу вы мне звоните за наш счет? — проворчал он.

— Правительство может себе это позволить, — ответил Питт. — Как вам удалось со мной связаться?

— По системе персональной связи в моей машине. Я отправил сигнал через общественный спутник в лесничество в Национальном заповеднике Уайт-ривер и попросил их передать вам сообщение.

— У вас появились новости?

— Хорошие и не очень.

— Давайте сначала хорошие.

— Получен ответ из компании «Боинг». Носовое шасси было установлено в качестве стандартного оборудования на корпус под номером 75403. Не слишком хорошая новость состоит в том, что этот конкретный самолет отправился к военным.

— Иными словами, его получили ВВС.

— Похоже на то. В любом случае, в Национальном управлении безопасности перевозок нет данных о пропавшем коммерческом «Стратокрузере». Боюсь, на этом мои возможности ограничиваются. Если вы намерены продолжать поиски в качестве частного лица, вам придется связаться с военными. Их служба безопасности воздушного пространства находится вне нашей юрисдикции.

— Так и сделаю, — ответил Питт. — Хотя бы для того, чтобы раскрыть загадку этого самолета-призрака.

— Я надеялся услышать от вас именно такой ответ, — сказал Долан, — взял на себя смелость и сделал запрос — разумеется, от вашего имени — касательно нынешнего статуса «Боинга 75403» генералу-инспектору безопасности базы ВВС «Нортон», в Калифорнии. Полковник Эйб Стайгер свяжется с вами, как только узнает что-то определенное.

— А чем занимается Стайгер?

— По сути, тем же, что и я, только в армии — расследованиями несчастных случаев с самолетами ВВС в Западном регионе.

— Значит, мы скоро получим ответ на нашу загадку.

— Похоже на то.

— А что вы по этому поводу думаете? — спросил Питт. — Только честно.

— Ну… — осторожно начал Долан. — Не стану вам врать. Лично я думаю, что пропавший самолет обнаружится в архиве какого-нибудь высокопоставленного торгаша, занимающегося продажей излишков армейского оборудования.

— Жаль. Я думал, что мы сможем подружиться.

— Вы сами хотели выслушать мое мнение.

— Серьезно, Харви, я очень признателен за помощь. В следующий раз, когда буду в Денвере, с удовольствием приглашу вас на ланч.

— Кто же откажется от бесплатного угощения.

— Отлично. Буду с нетерпением ждать нашей новой встречи.

— И еще. — Долан сделал глубокий вдох, — если я прав и обломкам, которые вы обнаружили в гараже мисс Смит, найдется самое прозаическое объяснение, что вы собираетесь делать дальше?

— Все же я чувствую, что наткнулся на что-то весьма необычное, — ответил Питт.

Мужчина положил трубку и некоторое время сидел, не сводя с нее глаз. Неожиданно он почувствовал, как по его спине пробежал холодок и кожа покрылась мурашками. Голос Питта, искаженный помехами, звучал будто из могилы.

ГЛАВА 6

Лорен убрала тарелки после ужина и принесла две кружки с горячим кофе на балкон. Питт сидел, откинувшись на спинку стула и задрав ноги на перила. Несмотря на холодный сентябрьский вечер, он был в джемпере с коротким рукавом.

— Хочешь кофе? — спросила подруга.

Мужчина повернулся и посмотрел на нее с таким видом, точно находился в трансе.

— Что? — пробормотал он и тут же добавил: — Извини, я не слышал, как ты пришла.

Фиалковые глаза внимательно изучали его лицо.

— Ты похож на одержимого, — неожиданно для себя сказала Лорен.

— Наверно, я схожу с ума, — покачав головой, ответил Питт. — Все мои мысли заняты обломками самолета.

Она передала ему кружку с кофе и обхватила обеими руками свою, пытаясь согреться.

— Эх, зачем ты пошел в гараж моего отца! Теперь ни о чем другом не можешь думать. Ты придаешь находке больше значения, чем она заслуживает.

— Я тоже не понимаю, в чем дело. — Питт замолчал и сделал глоток кофе. — Такая вот особенность моего характера: не могу забыть о проблеме, пока не найду ей разумное объяснение. Так было всегда. — Он повернулся к ней. — Тебе это кажется странным?

— Полагаю, некоторые люди устроены таким образом, что им просто необходимо открывать какие-нибудь тайны.

— Уверен, что я столкнулся с чем-то любопытным, — задумчиво проговорил он.

— А если окажется, что папины обломки не от самолета, который разбился где-то неподалеку, тогда что?

— Тогда забуду о них и вернусь к скучным повседневным делам.

Оба на мгновение замолчали, потом Лорен подошла и уселась к нему на колени, пытаясь согреться на холодном ветру, дующем с гор.

— Осталось двенадцать часов, а потом мы улетаем в Вашингтон. Не хочу, чтобы посторонние глупости испортили последнюю ночь нашего отпуска. Пожалуйста, пойдем в постель.

Мужчина обнял ее и нежно поцеловал ее глаза, сначала один, потом другой. Затем взял Лорен на руки, встал со стула, подняв ее так, будто она превратилась в большую тряпичную куклу, и отнес внутрь.

Он мудро решил, что сейчас не стоит ей говорить, что она вернется в столицу одна, а он останется и продолжит поиски.

ГЛАВА 7

Два вечера спустя мрачный Питт сидел за обеденным столом в хижине Лорен и изучал топографические карты. Потом он откинулся на спинку стула и потер глаза. Единственным результатом всех его усилий была расстроенная подруга и громадный счет от компании, где он взял напрокат вертолет.

Он услышал громкие шаги на лестнице, ведущей к переднему балкону, потом увидел гладко выбритую голову и лицо с дружелюбными глазами и громадными усами, как у кайзера Вильгельма, появившиеся в застекленной двери.

— Всем привет, — услышал он голос, который, казалось, принадлежал двум сапогам двенадцатого размера.

— Входите, — ответил Питт, не пошевелившись.

Мужчина оказался приземистым, с широкой грудью и весил примерно двести двадцать фунтов — в общем, гроза всех весов на свете. Незнакомец протянул ему мясистую руку.

— Вы, наверное, Дирк Питт.

— Да.

— Отлично. Нашел вас с первой попытки. Боялся, что в темноте свернул не там. Я Эйб Стайгер.

— Полковник Стайгер?

— Забудьте про звания. Как видите, я одет, как настоящий оборванец.

— Не ожидал, что вы лично приедете в ответ на мой запрос. Письма было бы достаточно. Стайгер широко улыбнулся.

— Видите ли, я не мог допустить, чтобы цена за марку помешала мне отправиться в разведку.

— Что вы имеете в виду?

— Скажем, я решил убить двух зайцев сразу. Во-первых, мне предстоит выступить на базе ВВС «Шанют» в Иллинойсе по вопросу безопасности военного транспорта. Во-вторых, вы находитесь в самом сердце горнодобывающего района в Колорадо, а поскольку я помешан на разведке полезных ископаемых, то взял на себя смелость и заехал к вам в надежде найти чуток золота, прежде чем отправиться на доклад.

— Кстати, вы можете остановиться у меня. В данный момент я тут в полном одиночестве.

— Принимаю ваше гостеприимное предложение.

— У вас есть вещи?

— Они во взятой напрокат машине.

— Несите сюда, а я пока приготовлю кофе, — сказал он и, словно эта мысль ему пришла в последний момент, спросил: — Может, хотите поужинать?

— Спасибо, но я перекусил с Харви Доланом перед тем, как поехал к вам.

— Значит, вы уже видели носовое шасси.

Стайгер кивнул, показал на старый кожаный портфель, раскрыл молнию и протянул Питту папку с листами бумаги, скрепленными степлером.

— Ответ на запрос о статусе «Боинга С-97», номер 75403, принадлежавшего ВВС, командиром которого был майор Вайлендер. Почитайте, а я распакую пока вещи. Если появятся вопросы, зовите.

После того как Стайгер уладил все дела в одной из пустых спален, он вернулся и сел за стол рядом с ним.

— Вы получили ответ на свои вопросы?

Мужчина оторвал глаза от бумаг и посмотрел на него.

— Здесь говорится, что самолет исчез с радаров над Тихим океаном во время обычного полета из Калифорнии на Гавайи в январе 1954 года.

— Так значится в архивах ВВС.

— И как вы объясните появление носового шасси здесь, в Колорадо?

— Ну, тут нет ничего загадочного. Судя по всему, в какой-то момент шасси, установленное на заводе, заменили на новое. Обычное дело. Например, механики обнаружили неполадки. Жесткое приземление могло привести к появлению трещины во втулке. Возможно, она возникла во время буксировки. Причин, требующих замены, дюжины.

— А в их отчетах есть запись о ремонте?

— Нет.

— Вам не кажется это немного странным?

— Разве что совсем чуть-чуть. Механики ВВС славятся своим мастерством в том, что касается ремонтных работ. Официальные бумаги не их конек.

— Здесь также говорится, что не найдено следов самолета или его команды.

— Согласен, это загадка. В документах сказано, что были организованы поисковые работы, причем гораздо более тщательные и длительные, чем прописано в инструкциях. Однако, несмотря на то что ВВС и ВМС объединили усилия, результат был нулевым. — Стайгер взял из рук Питта кружку с горячим кофе. — Впрочем, такое случается нередко. В наших архивах полно данных о самолетах, канувших в небытие.

— Канувших в небытие, как поэтично. — Питт даже не попытался скрыть сарказма.

Стайгер, не обращая внимания на его тон, пил кофе.

— Каждого следователя, занимающегося безопасностью воздушного транспорта, тревожит нераскрытое дело о катастрофе в воздухе. Мы как доктора, теряющие пациента на операционном столе. Подобные случаи не дают нам спать по ночам.

— А как насчет «03»? — ровным голосом спросил Питт. — Вы не страдаете бессонницей из-за него?

— Вы спрашиваете об авиакатастрофе, которая произошла, когда мне было четыре года. Я не могу из-за нее переживать. Думаю, про исчезновение «03» можно уже забыть. Уверен, что и военно-воздушные силы разделяют мое мнение. Скорее всего, он лежит на дне моря, где будет оставаться до конца света, а вместе с ним похоронена и тайна его гибели.

Питт несколько мгновений смотрел на Стайгера, затем долил в его кружку кофе.

— Ошибаетесь, полковник. Ответ есть, и он находится вовсе не в трех тысячах миль отсюда.

***

После завтрака они занялись своими делами — Дирк отправился в ущелье, слишком узкое, чтобы рассмотреть его с вертолета, а Стайгер пошел искать ручей с золотоносным песком. День выдался холодным, несколько облачков висело над пиками гор, и температура воздуха опустилась почти до 20 градусов.

Уже миновал полдень, когда мужчина выбрался из ущелья и направился назад в хижину. Он шагал по едва заметной тропинке между деревьями и вышел из леса на берегу озера Тейбл. Пройдя милю, он обнаружил ручей, который вытекал из озера, и вскоре наткнулся на своего нового жильца.

Полковник с довольным видом сидел на плоском камне посреди ручья и со свистом рассекал воду большим металлическим поддоном для промывки золота.

— Как дела? — крикнул Питт.

Стайгер повернулся, помахал ему рукой и направился к берегу.

— Мне не суждено сделать вклад в Форт Нокс. Думаю, повезет, если удастся наскрести один грамм. — Он наградил Питта дружелюбным и вместе с тем скептическим взглядом. — А как ваши дела? Нашли то, что искали?

— Ничего не обнаружил, — ответил тот. — Зато погулял, что полезно для здоровья.

Стайгер предложил ему сигарету, но мужчина отказался.

— Знаете, — сказал полковник и закурил, — вы типичный пример невероятно упрямого человека.

— Мне это уже не раз говорили, — сказал Питт и рассмеялся.

Стайгер сел, сделал глубокую затяжку, медленно выпустил дым и продолжал:

— Возьмем, к примеру, меня: легко бросаю начатое дело, но только в тех случаях, если оно не особо важно. Кроссворды, скучные книги, всякие там домашние начинания, ковры из полосок ткани — никогда не довожу до конца. Меньше стрессов — жизнь длиннее.

— Жаль, что вы не можете бросить курить.

— Ноль один в вашу пользу, — признал Стайгер.

Тут из-за поворота показался проплывавший мимо плот. На нем стояли двое подростков, мальчик и девочка в теплых жилетах. Они смеялись, не замечая ничего вокруг и не обращая внимания на двух мужчин на берегу. Питт и Стайгер молча смотрели на них. Вскоре ребята скрылись за следующим поворотом.

— Вот это жизнь, — сказал Стайгер. — В детстве я частенько плавал на плоту по реке Сакраменто. А вы пробовали когда-нибудь?

Дирк словно не слышал вопроса. Он стоял, напряженно вглядываясь в то место, где юная парочка скрылась из вида. Задумчивое выражение у него на лице вдруг сменилось неожиданной радостью.

— Что с вами? — спросил Стайгер. — У вас такой вид, будто вашим глазам предстал сам Господь.

— Оно все время было у меня перед носом, а я ничего не замечал, — пробормотал мужчина.

— Чего вы не замечали?

— Еще одно доказательство того, что самые сложные задачи имеют простое решение.

— Вы не ответили на вопрос.

— Я знаю, откуда взялись кислородный баллон и носовое шасси, — сказал он.

Полковник только скептически на него посмотрел.

— Эти предметы связаны между собой, — пояснил Питт.

— Ничего подобного, — заявил собеседник. — Когда они установлены на самолете, то работают в двух совершенно разных системах, газовой и гидравлической.

— Да, но если снять их с самолета, у них появится нечто общее.

— И что же?

Питт посмотрел на своего нового жильца и улыбнулся, а потом произнес магические слова:

— Они держатся на поверхности воды.

ГЛАВА 8

Как и большинство административных самолетов, «Кэтлин М-200» поднимался в воздух, точно жаба с крыльями, да и летал медленнее других. Зато у него имелось одно полезное качество, затмевающее все недостатки. В отличие от других самолетов такого же размера, «Кэтлин» сконструировали таким образом, что он мог садиться и взлетать в самых невозможных местах, да еще с грузом, в два раза превышающим его собственный вес.

Солнце засияло на аквамариновом рисунке на фюзеляже самолета, когда пилот сделал уверенный разворот и покатил по узкой заасфальтированной полосе аэропорта округа Лейк, неподалеку от Лидвилля. Затем резко остановился в двух тысячах футах от здания, развернулся и направился к тому месту, где стояли Питт и Стайгер. По мере того, как он приближался, стали отчетливо видны написанные на боку буквы НУПИ. «Кэтлин» снова остановился, двигатели смолкли, из кабины вышел человек и подошел к ним.

— Да уж, удружил ты мне. Спасибо, — сказал пилот и мрачно посмотрел на Дирка.

— За что? За беззаботную, да еще бесплатную прогулку в Скалистые горы?

— Нет, за то, что вытащил меня посреди ночи из постели, где я резвился с заводной рыжеволосой красоткой, заставил взять груз и доставить сюда из Вашингтона.

Питт повернулся к своему жильцу.

— Полковник Эйб Стайгер, позвольте представить вам Эла Джордино из Национального управления подводных исследований, моего помощника. Он часто оказывается полезным, хотя постоянно на все жалуется.

Мужчины оценивающе, точно два забияки, уставились друг на друга. Если не обращать внимания на гладко выбритый череп и семитские черты лица Стайгера и озорную итальянскую усмешку и копну вьющихся черных волос Джордино, они вполне могли сойти за братьев. Оба были одинаково сложены: тот же рост и вес, даже мускулы, натягивающие одежду, казалось, вылеплены из одного материала. Пилот протянул руку.

— Полковник, надеюсь, мы с вами не разозлим друг друга настолько, что нам придется сойтись в рукопашной.

— Уверен, что мы поладим, — весело ответил Стайгер.

— Ты привез оборудование, о котором я просил? — спросил Питт.

Джордино кивнул.

— Но мне пришлось потратить некоторое время на уговоры. Если адмирал узнает о твоем маленьком тайном проекте, он закатит истерику.

— Адмирал? — переспросил Стайгер. — Не понимаю, каким боком тут участвуют ВМС?

— Они не участвуют, — ответил Дирк. — Отставной адмирал Джеймс Сандекер, так уж вышло, возглавляет НУПИ. Он, как Дядюшка Скрудж, не переносит, когда наемные работники тратят деньги Агентства на нужды, не внесенные в бюджет.

Брови Стайгера поползли вверх, когда он понял смысл этих слов.

— Хотите сказать, что вы, ни с кем ничего не согласовав, заставили Джордино взять принадлежащий правительству самолет, который также за государственные деньги пролетел через полстраны. Я уже не говорю об украденном оборудовании.

— Вроде того.

— У нас такие вещи отлично получаются, — хладнокровно заявил Джордино.

— Мы экономим кучу времени, — спокойно сказал Питт. — Бюрократы бывают ужасными занудами.

— Невероятно, — тихо проговорил Стайгер. — Меня, наверное, отдадут под трибунал как соучастника.

— Не отдадут, если не поймают, — произнес Дирк. — А теперь вы оба развяжите груз, а я подведу джип задом к самолету.

Он развернулся и отправился на парковку.

Стайгер пару минут смотрел ему вслед, а потом повернулся к Джордино.

— Как давно вы его знаете?

— С первого класса. Я был там главным задирой. Когда семья Дирка переехала в наш район и он первый раз пришел в школу, я отделал его по первое число.

— Доказали, что вы самый крутой?

— Не совсем. — Джордино открыл дверь грузового отсека. — После того как я расквасил ему нос и подбил глаз, он поднялся с земли и врезал мне между ног. Я целую неделю ходил вразвалку.

— Выходит, он отличается коварством.

— Скажем так, Питт весьма храбр и довольно умен. И еще имеет потрясающую способность расправляться с любыми препятствиями на своем пути. Его обожают дети и животные, он помогает пожилым дамам на эскалаторах. Насколько мне известно, Дирк за всю свою жизнь не украл ни цента и ни разу не использовал свои таланты ради собственной выгоды. Если не считать всего этого, он потрясающий парень.

— А вы не думаете, что на сей раз Питт зашел слишком далеко?

— Вы имеете в виду его помешательство на каком-то самолете?

Стайгер кивнул.

— Если Питт скажет вам, что Санта-Клаус существует, вешайте на каминную полку чулок для подарков, потому что этому человеку лучше верить.

ГЛАВА 9

Питт стоял на коленях в алюминиевой весельной лодке и настраивал видеомонитор. Стайгер сидел лицом к носу и управлялся с веслами. Джордино находился в другой лодке, примерно в двадцати футах впереди, почти невидимый за грудой передатчиков, работавших на батарейках. Он греб и одновременно не сводил глаз с перекинутого через борт и исчезавшего в воде кабеля, на котором была закреплена камера в водонепроницаемом футляре.

— Разбудите меня, когда начнется увлекательный фильм ужасов, — сказал он, зевнув.

— Давай, греби, — проворчал Стайгер. — Я тебя скоро догоню.

Питт не участвовал в их добродушной перепалке, сосредоточив все внимание на экране. Холодный вечерний ветер с гор разгуливал по гладкой поверхности озера, создавая тут и там небольшие волны, и Стайгер с Джордино, изо всех сил напрягая уже начавшие протестовать мышцы, с трудом удерживали лодки на нужном курсе.

Они начали поиски с утра, но до сих пор на мониторе появлялись лишь разбросанные на дне груды камней, гниющие останки давно погибших деревьев, чьи голые ветви, казалось, пытались вцепиться в проплывавшую мимо камеру. Также проплыло несколько испуганных радужных форелей, шарахнувшихся от диковинного предмета, возникшего у них на пути.

— А не проще было бы воспользоваться аквалангом? — спросил Стайгер, отрывая Питта от изучения монитора. Дирк потер уставшие глаза.

— Видеомонитор гораздо эффективнее. Кроме того, в некоторых местах до дна озера двести футов. Аквалангист способен провести на такой глубине всего несколько минут. Плюс в пятидесяти футах от поверхности вода становится ледяной, и ныряльщик может считать, что ему повезло, если он сможет выдержать столь низкую температуру на протяжении десяти минут.

— А если мы что-то найдем?

— Тогда я надену гидрокостюм и отправлюсь посмотреть, что там такое, но ни секундой раньше.

На мониторе появилось что-то новое, Питт наклонился, прикрыл черной тканью монитор, чтобы защитить его от света, и попытался рассмотреть, что там такое.

— Думаю, Джордино может радоваться. Фильм ужасов начинается.

— Что там? — взволнованно спросил Стайгер.

— Похоже на старую деревянную хижину.

— Деревянную хижину?

— Сам посмотри.

Стайгер наклонился через плечо Питта и принялся вглядываться в экран. Камера, находившаяся в ста сорока футах под лодками, показала сквозь толщу ледяной воды нечто, похожее на искаженное строение. Колеблющийся солнечный свет в сочетании с волнами и плохой видимостью делал картинку призрачной.

— Как, черт подери, эта штука сюда попала? — озадаченно спросил Стайгер.

— Тут нет ничего таинственного, — ответил Питт. — Озеро Тейбл имеет искусственное происхождение. В 1945 году на реке, протекавшей в долине, построили дамбу. Заброшенная лесопилка, находившаяся рядом со старым руслом, оказалась под водой, когда та поднялась. Хижина, судя по всему, была одним из бараков.

Джордино вернулся назад, чтобы посмотреть на находку.

— Не хватает только вывески «Срочно продается», — заметил он.

— Она поразительно хорошо сохранилась, — пробормотал Стайгер.

— Благодаря ледяной воде, — пояснил Питт и добавил: — Думаю, мы достаточно полюбовались местными достопримечательностями. Продолжим?

— Сколько еще? — спросил Джордино. — Мне хочется промочить горло чем-нибудь покрепче.

— Через пару часов совсем стемнеет, — заметил полковник. — Предлагаю на сегодня закончить.

— Я за. — Пилот посмотрел на Питта. — Что скажешь, капитан Блай?[3] Вытащить камеру?

— Нет, пусть висит. Достанем у причала.

Джордино неуклюже развернул лодку на сто восемьдесят градусов и направился в сторону дома.

— Кажется, твоя теория не подтвердилась, — сказал Стайгер. — Мы дважды проплыли через середину озера, и каков результат? Ноющие мышцы и затопленная хижина. Признай очевидное, Питт: в этом озере, кроме рыбы, нет ничего, заслуживающего внимания. — Мужчина помолчал и кивком головы показал на монитор. — Кстати, какой рыбак не отдал бы душу дьяволу за такое оборудование?

Дирк задумчиво на него посмотрел.

— Эл, подплыви к рыбаку, стоящему с удочкой на берегу.

Джордино повернулся, чтобы посмотреть, куда показывает Питт, потом молча кивнул и изменил курс. Стайгер повторил его маневр.

Через несколько минут они оказались недалеко от берега, где стоял пожилой мужчина, который ловко забросил удочку с наживкой к большому камню, торчавшему из воды. Услышав приветствие, он поднял голову и прикоснулся к шляпе, украшенной мушками, какие он использовал в качестве наживки.

— Удачный день?

— Да ты же у него всю рыбу распугал, — хмыкнул Стайгер.

— Не слишком, — ответил рыбак.

— Часто рыбачите на этом озере?

— Время от времени, уже двадцать два года.

— Можете сказать, какая часть озера пожирает больше всего наживки?

— Не понял?

— Есть ли здесь такое место, где рыбаки чаще всего теряют наживку и снасти?

— Недалеко от дамбы под водой лежит дерево, там такое происходит довольно часто.

— На какой глубине?

— Восемь, может, двенадцать футов.

— А более глубокое место есть? — спросил Питт.

Старик задумался.

— Около большого болота возле северного конца озера большая яма. Прошлым летом я там потерял две своих лучших блесны, когда забрасывал удочку на глубину. В жару рыба опускается на дно. Но я вам не советую испытывать там удачу, разве что вы владеете лавкой, где продают снасти.

— Большое спасибо за помощь, — сказал Питт и помахал рыбаку рукой. — Удачи!

— И вам того же, — ответил старик и снова забросил удочку, в следующее мгновение она изогнулась, когда какая-то большая рыба проглотила наживку.

— Ты слышал, Эл?

Джордино с тоской уставился на причал, а потом на северный конец озера, находившийся в четверти мили. Вздохнув, он поднял камеру, чтобы она не погрузилась в песок на дне, надел перчатки и взялся за весла. Стайгер взглянул на Питта так, будто собирался послать его куда подальше, но выбросил белый флаг и промолчал.

Полчаса отчаянной борьбы с порывами ветра и волнами прошли в полном молчании. Стайгер и Джордино, не говоря ни слова, работали веслами; Джордино, потому что слепо доверял Питту, полковник же не собирался уступать тому в выносливости. Дирк не сводил глаз с монитора, время от времени сообщая Элу глубину, чтобы тот опускал камеру ниже.

По мере приближения к болоту дно озера начало подниматься, а потом вдруг водоросли резко исчезли и вода стала темнее. Они остановились, чтобы опустить камеру на глубину, и сразу же снова стали грести.

Через несколько ярдов на экране появился какой-то изогнутый предмет — явно не естественного происхождения, но установить его форму пока не представлялось возможным.

— Прекратите грести! — коротко приказал Питт.

Стайгер сгорбился на своем сиденье, радуясь передышке, но Эл принялся вглядываться в узкое пространство, разделявшее лодки. Он чувствовал, что товарищ что-то нашел.

Камера медленно дрейфовала в ледяной воде в сторону предмета, возникшего на мониторе. Дирк словно окаменел на своем месте, когда увидел большую белую звезду на голубом фоне. Он ждал, когда камера покажет еще что-нибудь, чувствуя, как во рту у него пересохло.

Джордино подплыл и ухватился за его лодку. Полковник почувствовал возникшее напряжение, поднял голову и вопросительно посмотрел на Питта.

— Что-то нашел?

— Самолет с военными знаками, — взволнованно ответил тот.

Стайгер перебрался на корму и недоверчиво посмотрел на монитор. Камера проплыла над крылом и сейчас двигалась вдоль фюзеляжа. Вскоре на мониторе появился квадратный иллюминатор, а над ним надпись: ТРАНСПОРТНАЯ СЛУЖБА ВВС.

— Боже праведный! — вскричал Эл. — Военный транспортный самолет.

— Можешь определить модель? — быстро спросил Стайгер.

— Пока нет, — покачав головой, ответил Питт. — Камера прошла мимо носовой части и двигателей, которые помогли бы нам это узнать. Она проплыла над левым крылом и, как видишь, теперь направляется к хвосту.

— Номер должен быть написан на вертикальном стабилизаторе, — тихо проговорил Стайгер.

Все трое не сводили глаз с разворачивающейся перед ними диковинной картины. Самолет погрузился глубоко в ил, фюзеляж треснул позади крыльев, хвост изогнулся под небольшим углом.

Джордино медленно опустил весла и задал камере новый курс, подкорректировав ее изображение. Разрешение было таким четким, что они почти видели заклепки на корпусе. Картинка настолько не укладывалась в голове, что они переглянулись.

В следующее мгновение мужчины замерли, когда справа по экрану поплыл серийный номер, написанный на вертикальном стабилизаторе. Питт слегка увеличил изображение, чтобы избежать ошибок в идентификации самолета. Сначала 7, потом 5 и 4, дальше 03. Стайгер пару секунд не сводил с Питта глаз. Он казался потрясенным.

— Боже, это же «03». Как такое возможно?

— Сам не знаю, — сказал Питт.

Джордино перегнулся через борт и пожал ему руку.

— Я в тебе не сомневался, напарник.

— Ценю твою веру в меня, — ответил Дирк.

— Что будем делать дальше?

— Поставим буй, чтобы не потерять это место, и домой. Завтра утром спустимся и посмотрим, что находится внутри обломков.

Полковник сидел, качал головой и повторял:

— Он не должен здесь находиться…

— Похоже, наш приятель не может поверить своим глазам, — улыбнувшись, заметил Питт.

— Дело не в этом, — сказал Джордино. — У Стайгера психологическая проблема.

— Какая?

— Он не верит в Санта-Клауса.

***

Несмотря на холодное утро, Питт вспотел в своем гидрокостюме. Он проверил регулятор дыхания, показал Джордино большой палец и перевалился через борт лодки.

Ледяная вода, попавшая между кожей и внутренней подкладкой гидрокостюма толщиной в три шестнадцатых дюйма, вызвала весьма неприятные ощущения. Питт несколько мгновений просто висел под поверхностью, стараясь не обращать внимания на боль и дожидаясь, когда тело согреет попавшую в ловушку воду. Когда температура стала терпимой, он прочистил уши и ударил по воде ластами, начав спуск в призрачный мир, где не было ветра и воздуха. Веревка, прикрепленная к сторожевому бую, уходила в манящие глубины. Он поплыл вдоль нее.

Сразу же возникло ощущение, что дно поднимается ему навстречу. Левая ласта коснулась ила, прежде чем пловец выровнял тело, и перед ним возникло серое облако, похожее на дым от взрыва бака с нефтью.

Мужчина проверил глубиномер у себя на запястье. Он показывал сто сорок футов. Значит, можно провести на дне десять минут, не беспокоясь о декомпрессии. Его главным врагом была температура воды, и Дирк понимал, что ледяное давление будет отвлекать и сильно помешает работе. Холод очень скоро поглотит тепло тела, изматывая и отнимая силы, толкая за грань, в царство беспредельной усталости.

Видимость составляла не больше восьми футов, но Питту это не мешало. Сторожевой буй находился всего в нескольких дюймах от затонувшего самолета, и было достаточно протянуть руку, чтобы прикоснуться к его металлической поверхности. До погружения мужчина пытался представить, какие чувства будет испытывать в этот момент, и не сомневался, что страх и тревога обязательно выпустят свои щупальца, но ничего подобного не произошло. Он испытал странное чувство, будто завершил какое-то важное дело и длинное тяжелое путешествие подошло к концу.

Дирк проплыл над двигателями, лопасти пропеллеров были изящно изогнуты назад, точно лепестки ириса, и подумал, что ребристым головкам цилиндров больше никогда не суждено испытать жар горения. Затем заглянул в иллюминаторы кабины. Стекла остались в целости и сохранности, но покрылись толстым слоем ила, и рассмотреть, что находится внутри, не было никакой возможности.

Питт отметил, что потратил почти две минуты из времени, которое мог провести под водой, быстро поплыл к дыре в главном фюзеляже, протиснулся внутрь и включил фонарик.

И увидел в пугающем мраке большие серебристые канистры. Ремни, удерживавшие их на месте, порвались во время крушения самолета, и их разбросало по полу грузового отсека. Питт осторожно пробрался мимо и сквозь открытую дверь попал в кабину пилота.

Там он обнаружил четыре скелета. Они сидели в гротескных позах, стянутые нейлоновыми ремнями безопасности. Костлявые пальцы штурмана были сжаты; механик, сидевший перед панелью управления, откинулся назад, склонив набок голову.

Мужчина двинулся дальше, чувствуя, что его наполняют страх и отвращение. Пузыри от акваланга поднимались вверх и собирались на потолке в одном из углов кабины. Картина, представшая его глазам, казалась еще более нереальной оттого, что, хотя люди превратились в скелеты, их одежда осталась в целости и сохранности. Ледяная вода замедлила процесс разложения на десятилетия, и команда была в полной военной форме, как в тот момент, когда они погибли.

Второй пилот сидел, выпрямившись, с открытым в беззвучном крике ртом. Пилот наклонился вперед, и его голова почти касалась панели управления. Из нагрудного кармана торчала маленькая металлическая пластина. Питт аккуратно ее достал и спрятал в один из рукавов гидрокостюма. Виниловая папка выглядывала из кармашка на боку кресла, ее Питт тоже забрал.

Затем посмотрел на часы, понял, что пора возвращаться, и торопливо поплыл наверх, к теплым лучам солнца. Холод уже начал проникать в его кровь и туманить мысли. На миг ему показалось, что скелеты повернулись и уставились на него пустыми глазницами.

Дирк поспешно попятился из кабины и быстро повернулся, когда оказался в грузовом отсеке. Именно в этот момент он заметил ногу за одной из канистр. Тело было привязано ремнями сразу к нескольким кольцам крепления. В отличие от останков команды, на костях этого человека кое-где сохранилась плоть.

В голове Питта прозвучал сигнал тревоги, его руки и ноги быстро теряли чувствительность и онемели от безжалостного холода, и у него появилось ощущение, будто он двигается в густом сиропе. Он понимал, что, если в самое ближайшее время не согреется, на потерпевшем крушение самолете появится еще одна жертва. Мысли окутал туман, и на мгновение Дирк испытал приступ паники, когда понял, что не знает, где верх, а где низ. Но тут пловец увидел пузыри, поднимавшиеся из грузового отсека в сторону поверхности.

Он с облегчением отвернулся от скелета и поплыл за пузырями наружу. В десяти футах от поверхности мужчина разглядел дно лодки, которая покачивалась в преломленном свете, точно кадр из сюрреалистического фильма. Он даже видел голову Джордино, казалось, не имеющую тела. Эл всматривался в воду за бортом.

Едва хватило сил, чтобы выбраться на поверхность и схватиться за весло. Затем Джордино и Стайгер, объединив усилия, легко, точно их товарищ превратился в маленького ребенка, вытащили его из воды на дно лодки.

— Помоги снять гидрокостюм, — сказал Джордино.

— Боже праведный, он весь посинел.

— Еще пять минут на дне, и он бы стал жертвой переохлаждения.

— Переохлаждение? — переспросил Стайгер, снимая с Питта куртку.

— Это когда тело полностью теряет тепло, — пояснил Эл. — Я знал аквалангистов, которые от этого умерли.

— Я не… еще не готов к столу патологоанатома, — с трудом, дрожа от холода, заявил Питт.

Сняв гидрокостюм, Джордино и Стайгер принялись с силой растирать Дирка полотенцами, а затем завернули в толстое шерстяное одеяло. Чувствительность начала медленно возвращаться в его руки и ноги, теплые лучи солнца ласкали кожу, помогая быстрее согреться. Питт пил горячий кофе из термоса, понимая, что приятные ощущения имеют скорее психологический, чем физический характер.

— Ты настоящий идиот, — сказал Джордино, в его голосе прозвучало беспокойство и ни капли гнева. — Чуть не прикончил себя, оставаясь там так долго. Вода на такой глубине наверняка ледяная.

— Что ты там обнаружил? — взволнованно спросил Стайгер.

Питт сел, прогнав остатки тумана из головы.

— У меня была папка.

Эл помахал папкой перед его носом.

— И она у тебя есть. Ты сжимал ее в левой руке, точно паспорт.

— А маленькая металлическая пластинка?

— У меня, — сказал полковник. — Она выпала из твоего рукава.

Питт прислонился к борту лодки и сделал еще глоток обжигающего кофе.

— Грузовой отсек заполнен большими канистрами — стальными, судя по тому, что они практически не подверглись коррозии. Что там, неизвестно. Я не обнаружил никаких значков или обозначений.

— Какой они формы? — спросил Джордино.

— Цилиндрические.

— Не могу представить, какой груз, принадлежащий армии, требует перевозки в надежных стальных контейнерах, — задумчиво проговорил он, но уже в следующее мгновение у него возникла новая мысль, и он пристально посмотрел на Питта. — А команда? Ты нашел кого-нибудь?

— Их останки пристегнуты ремнями безопасности к креслам.

Джордино осторожно приподнял один угол виниловой папки.

— Бумаги, возможно, удастся прочитать. Думаю, смогу их разделить и высушить, когда вернемся в дом.

— Скорее всего, это полетный лист, — предположил Стайгер. — Некоторые крутые пилоты из старой гвардии ВВС до сих пор предпочитают держать бумаги в таких папках, а не в более современных из пластика.

— Может быть, документы расскажут нам, почему самолет так сильно сбился с курса.

— Лично я очень надеюсь, что так и будет, — сказал полковник. — Хочу получить все факты, чтобы завернуть эту тайну в красивую подарочную упаковку, прежде чем преподнести ее Пентагону.

— Послушай, Стайгер…

Мужчина вопросительно посмотрел на Питта.

— Мне очень не хочется сообщать тебе вещи, которые нарушат твои замечательные планы, но тайна «03», принадлежавшего ВВС, совсем не так проста, как кажется на первый взгляд. Там все гораздо сложнее.

— Мы ведь нашли обломки практически в целости и сохранности, разве нет? — Стайгер не собирался так просто расставаться со своей победой. — Ответы лежат всего в нескольких ярдах от поверхности, нужно только достать упавший самолет. Что еще ты там обнаружил?

— Довольно неприятную и неожиданную вещь.

— Какую?

— Боюсь, мы имеем еще и убийство, — сказал Питт.

ГЛАВА 10

Джордино разложил содержимое папки, шесть листов, на кухонном столе. Маленькая алюминиевая пластина, найденная в кармане пилота, лежала в кипящем растворе, который сделал Джордино, чтобы выявить следы гравировки на металле.

Питт и Стайгер стояли перед разожженным камином и пили кофе. Камин был каменный, и его тепло согревало всю комнату.

— Понимаешь, какие огромные последствия будет иметь твое предположение? — спросил полковник. — Ты выдумал серьезное преступление из ничего, без малейших улик…

— Не пори ерунды, — перебил Питт. — Ведешь себя так, будто я обвинил все ВВС США в убийстве. Я никого не обвиняю. Согласен, улики косвенные, но я готов поставить все свои сбережения на то, что патологоанатом подтвердит мои подозрения. Скелет в грузовом отсеке умер не тридцать четыре года назад вместе с остальной командой.

— И почему ты так уверен?

— Несколько нестыковок. Во-первых, наш пассажир, не имевший отношения к команде, все еще сохранил плоть на костях. Остальные превратились в скелеты несколько десятилетий назад. Это доказывает то, что он умер много лет спустя после катастрофы — по крайней мере, мне так кажется. Кроме того, он был прикован за руки и ноги к крепежным кольцам. Если использовать немного воображения, можно представить, что несчастного казнила какая-то банда.

— Звучит весьма мелодраматично.

— А там все такое. Одна загадка самым нелогичным образом связана с другой.

— Ладно, давай рассмотрим то, что мы знаем наверняка, — сказал Стайгер. — Самолет с серийным номером 75403 находится не там, где предположительно должен находиться. И тем не менее он существует. И полагаю, можно с уверенностью сказать, что его команда внутри обломков, — продолжал он. — Что касается лишнего тела, возможно, в отчете забыли упомянуть его статус. Может быть, он получил задание в последнюю минуту: запасной механик или бортинженер, который сам привязал себя ремнями в грузовом отсеке перед катастрофой.

— В таком случае как ты объяснишь тот факт, что он был в форме защитного цвета, а не в синей ВВС?

— Я не могу ответить на твой вопрос, так же как ты не можешь доказать, что он умер много лет спустя после катастрофы.

— В этом как раз и загвоздка. У меня есть предположение касательно того, кем является незваный гость. И если я прав, его смерть от рук неизвестных убийц становится несомненным фактом.

— Я тебя слушаю, — сказал Стайгер, приподняв брови, и тихо добавил: — Интересно, кого ты имеешь в виду.

— Человека, построившего этот дом. Его звали Чарли Смит, он был отцом Лорен Смит, члена конгресса.

Стайгер молчал несколько минут, пытаясь переварить заявление Дирка.

— И какие у тебя доказательства? — наконец спросил он.

— Разные мелочи. Из достоверного источника мне известно, что в свидетельстве о смерти Чарли Смита говорится, что его разорвало на куски взрывом, который он сам устроил. Удалось найти один ботинок и большой палец, вот и все. Хорошая деталь, верно? Все очень аккуратно и четко. Пожалуй, надо это запомнить и использовать, если соберусь кого-то прикончить. Нужно устроить взрыв, затем, когда пыль осядет, подбросить какой-нибудь легко опознаваемый предмет, принадлежавший жертве, например ботинок, и прибавить к нему легко идентифицируемую часть тела. Друзья узнают ботинок, а в офисе шерифа снимут с пальца отпечаток и проведут анализ ДНК. Я же тем временем похороню останки в таком месте, где его, скорее всего, никогда не найдут. Смерть моей жертвы спишут на несчастный случай, и я буду жить дальше и радоваться.

— Хочешь сказать, что у скелета на борту самолета не хватает одного ботинка и большого пальца?

Питт молча кивнул.

В половине десятого Джордино был готов. Он повел обстоятельный рассказ, будто учитель химии в средней школе.

— Как видите, после более трех десятилетий под водой виниловая обложка совсем не пострадала, потому что сделана из неорганического материала, а вот бумага внутри превратилась практически в бесформенную массу. Изначально содержание копировали, что было обычной практикой до появления ксерокса. К сожалению, чернила исчезли, и ни одна лаборатория в мире не сможет их восстановить даже при помощи самых сложных и современных технологий. Три листка совершенно безнадежны, на них не осталось ничего, что мы могли бы прочитать. На четвертом, судя по всему, содержалась информация о погоде. Пара слов указывает на ветер, температуры и высоты. Единственное предложение, какое я сумел понять, звучит так: «Небо расчистилось за Западными склонами».

— «Западные склоны» означают Скалистые горы Колорадо, — сказал Питт.

Стайгер взволнованно спросил:

— Ты понимаешь, что это значит?

— Что «03» стартовал не в Калифорнии, как говорится в отчете, — сказал Питт. — Судя по всему, он вылетел из места, которое находится к востоку отсюда, поскольку команда беспокоилась о погодных условиях над главным водоразделом материка.

— Итак, с листком номер четыре все, — сказал Джордино. — Лист номер пять по сравнению с остальными представляет собой настоящий кладезь информации. Здесь можно различить несколько комбинаций слов, включая имена двух членов команды. Многих букв не хватает, но, прибегнув к помощи элементарной дедукции, можно их расшифровать. Вот посмотрите, например, сюда.

Джордино показал на листок, и Питт со Стайгером придвинулись ближе.

ом нд р с м та: ма эй он В л н де.

Теперь давайте заполним пробелы, — продолжал Эл, — и у нас получится: «Командир самолета: майор Реймонд Вайлендер».

— А вот эта комбинация соответствует имени и званию бортмеханика, — показал Питт.

— Джозеф Бернс, — подтвердил его догадку Джордино. — Однако в следующих строках не хватает слишком большого количества букв, чтобы определить их цель. Теперь вот это. — Джордино показал на строчку внизу.

одо и я: ис 03

— Засекреченный позывной, — вставил Питт. — Каждый самолет, выполняющий полет с целью охраны объекта, получает такой. Обычно это существительное и две последние цифры его номера.

Стайгер с уважением посмотрел на него.

— Откуда ты знаешь?

— Не помню, слышал где-то, — пожав плечами, ответил Дирк.

Джордино провел пальцем по пробелам в словах.

— Итак, у нас есть кодовое название: что-то 03.

— В каких существительных есть «и» и «с» в середине? — задумчиво проговорил полковник.

— Как насчет «Бис»? — предположил Джордино.

— Сомневаюсь, что транспортному самолету могли дать такое имя. Больше похоже на «Лис-03».

— «Лис-03», — шепотом повторил Стайгер. — Вполне возможно.

— Идем дальше, — продолжал Джордино. — Последний листок, который мы можем попытаться расшифровать, номер пять.

Р П, Ронджело 060. Дальше пропуск.

— Расчетное время прибытия шесть утра, Ронджело, — перевел Стайгер, на лице которого застыло недоверчивое выражение. — Где, черт побери, это находится? «Лис-03» должен был приземлиться на Гавайях.

— Что вижу, то и говорю, — заявил Джордино.

— А как насчет шестого листка? — спросил Питт.

— Там мало что сохранилось. Ничего непонятно, если не считать даты и категории секретности внизу листка. Посмотри сам.

Риказ от не я 2, 954, от ал: р л… лте Б с СВСЕРКОД 1А

Стайгер принялся изучать непонятные слова и буквы.

— Первая строчка звучит так: «Приказ от января, где-то между 20 и 29, 1954 год».

— Вторая строчка, — добавил Питт, — читается следующим образом: «Отдал…», но имя офицера потеряно. Однако можно предположить, что это «генерал».

— Дальше идет: «Сверхсекретный код один-А», — сказал Джордино. — Выше секретности не бывает.

— Вероятно, — продолжал Питт, — кто-то в высших эшелонах Пентагона, или Белого дома, или и то и другое, отдал приказ составить в качестве прикрытия фальшивый отчет по «Лису-03».

— За все время службы в ВВС я ни разу не слышал ни о чем подобном. Зачем окружать столь густой ложью обычный самолет, выполняющий рутинный рейс?

— Посмотри в лицо фактам, полковник. «Лис-03» не был обычным самолетом. В отчете говорится, что они стартовали на базе ВВС «Трэвис», около Сан-Франциско и должны были приземлиться на Хикам-Филд, на Гавайях. Нам же стало известно, что воздушное судно направлялось в место под названием Ронджело.

Джордино почесал в затылке.

— Не помню, чтобы я слышал о таком.

— И не ты один, — сказал Питт. — Но мы разрешим эту загадку, как только найдем атлас мира.

— Итак, что у нас есть? — спросил Стайгер.

— Не много, — ответил Питт. — Мы знаем, что в конце января 1954 года «С-97» поднялся в воздух в точке, расположенной либо в восточной, либо в среднезападной области США, и выполнял полет повышенной секретности. Однако, когда они находились над Колорадо, что-то пошло не так, произошла механическая поломка, заставившая пилотов посадить самолет в самом неподходящем месте. Им повезло, точнее, они так думали. Они чудом не врезались в склон горы, Вайлендер увидел открытое пространство и сделал аварийную посадку. Но команда не знала — вы ведь помните, что стоял январь и земля была, вне всякого сомнения, засыпана снегом, — что на самом деле «Лис 03» сел не на землю, а на замерзшее озеро.

— Поэтому, когда инерция замедлилась и летательный аппарат остановился, — ровным голосом сказал Стайгер, — лед треснул и они провалились.

— Точно. Внутрь пострадавшего самолета ворвалась вода, и люди стали жертвой смертельного холода прежде, чем успели отреагировать. Они утонули, продолжая сидеть на своих местах. Никто не видел, как упал «Лис-03», вода замерзла над его могилой, и все следы трагедии скрылись подо льдом. Последовавшие за исчезновением самолета поиски ничего не дали, было решено составить фальшивый отчет о гибели «Стратокрузера» и в конце концов о нем благополучно забыли.

— Интересная история у тебя получилась, — заметил Джордино, — и очень логичная, все сходится. Но каким боком тут замешан Чарли Смит?

— Возможно, он подцепил кислородный баллон, когда рыбачил на озере. Поскольку мужчина обладал пытливым умом, он, возможно, при помощи драги проверил дно и обнаружил носовое шасси, которое отвалилось во время катастрофы.

— Представляю, какое у него было выражение лица, когда оно появилось из-под воды, — улыбнувшись, сказал Джордино.

— Даже если я соглашусь с тем, что Смита убили, — проговорил Стайгер, — то никакого мотива не вижу.

Питт поднял глаза и посмотрел на него.

— Для убийства всегда есть мотив.

— Груз, — выпалил Джордино, поразившись собственной догадке. — Рейс был сверхсекретным. Значит, то, что «Лис-03» перевозил, имело для кого-то огромное значение. Настолько большое, что за него убили человека.

— Если груз такой важный, — покачав головой, возразил Стайгер, — почему Смит или его предполагаемый убийца не подняли его на поверхность? Питт сказал, что он все еще в самолете.

— И плотно запечатан, — добавил Питт. — У меня сложилось впечатление, что канистры никогда не открывали.

Джордино откашлялся.

— Следующий вопрос.

— Валяй.

— Что внутри канистр?

— Хороший вопрос, — сказал Питт. — Одно предположение достойно рассмотрения. У нас есть самолет, получивший в январе 1954 года секретное задание перевезти цилиндрические канистры в какой-то район Тихого океана…

— Вспомнил! — перебил его Джордино. — В то время на Бикини проводились испытания ядерной бомбы.

Стайгер поднялся на ноги и замер на месте.

— Хотите сказать, что «Лис-03» перевозил ядерные боеголовки?

— Я ничего не утверждаю наверняка, — спокойно ответил Питт. — Я лишь предложил один из возможных вариантов, причем весьма интригующий. Почему тогда ВВС засекретило дело о пропавшем самолете, более того, устроило настоящую дымовую завесу касательно фактов его исчезновения? И зачем стала бы команда рисковать жизнью, стараясь посадить неисправный самолет в горах, вместо того чтобы воспользоваться парашютами и позволить ему упасть около населенного района?

— Твою теорию опровергает один серьезный факт: правительство никогда не прекратило бы поиски, если бы речь шла о ядерных боеголовках.

— Тут ты прав. Довольно странно, что мощное оружие, которое в состоянии уничтожить полстраны, оставили лежать на дне и загрязнять окружающую среду.

Неожиданно Стайгер поморщился и спросил:

— Чем так пахнет?

Джордино поспешно встал и подошел к плите.

— Думаю, металлическая пластинка готова.

— В чем ты ее кипятишь?

— Смесь уксуса и пищевой соды. Единственное, что удалось здесь найти.

— Уверен, что мы сможем увидеть надпись?

— Понятия не имею. Я не химик. Но хуже точно не будет.

Стайгер возмущенно вскинул вверх руки и повернулся к Питту.

— Мне следовало отдать эту штуку профессионалам в лабораторию.

Эл спокойно проигнорировал его заявление, аккуратно двумя вилками достал пластинку из кипящей воды и старательно вытер ее полотенцем. Затем поднес пластинку к свету и принялся поворачивать под разными углами.

— Ну, что там? — спросил Дирк.

Джордино положил маленькую пластинку на стол перед ними, сделал глубокий вдох, и на его лице появилось мрачное выражение.

— Символ радиоактивности, — ответил он.

ГЛАВА 11

Натал, Южная Африка

Октябрь 1988

На первый взгляд огромный ствол мертвого баобаба не отличался от тысяч точно таких же, разбросанных по северо-восточной прибрежной долине в провинции Нахал, в Южной Африке. Определить, отчего он погиб или когда, не было никакой возможности. Однако его причудливая красота производила впечатление — голые ветви, будто цепляющиеся за лазурное небо своими шишковатыми пальцами, и кора, превратившаяся в кучу перегноя с легким медицинским запахом. Впрочем, кое-что все-таки отличало этот баобаб от остальных: в стволе было выдолблено углубление, а в нем прятался мужчина с биноклем в руках. Он напряженно всматривался в небольшое отверстие.

Получилось идеальное укрытие, как на страницах учебника по ведению партизанской войны. Маркус Сомала, командир отделения Африканской революционной армии, гордился своей ловкостью. Прошлой ночью ему потребовалось всего два часа, чтобы выскоблить губчатый ствол дерева и аккуратно спрятать опилки в кустах. Не успел он устроиться внутри, как его убежище прошло первое испытание.

На рассвете черный работник с фермы, за которой наблюдал Сомала, оказался поблизости, поколебался несколько мгновений и принялся мочиться прямо на баобаб. Сомала смотрел на него и улыбался. Ему вдруг захотелось вытащить длинный кривой марокканский нож и отрезать крестьянину пенис. Впрочем, это желание его развеселило, но не более того. Он не собирался делать глупости. Сомала был профессиональным солдатом, преданным делу революции, закаленным ветераном, принявшим участие более чем в ста рейдах. Он гордился тем, что служит на передней линии крестового похода, направленного на то, чтобы стереть с лица Африканского континента остатки английской заразы.

С тех пор как он провел за собой отряд, состоявший из десяти воинов из базового лагеря в Мозамбике через границу в Натал, прошло десять дней. Они передвигались только по ночам, избегая известных троп, которыми пользовались полицейские патрули, и прячась в вельдах от вертолетов южноафриканских сил обороны. Это был тяжелый поход, весенний октябрь в Южном полушарии выдался необычно промозглым, и кусты казались невероятно сырыми и холодными от бесконечных дождей.

Когда они наконец добрались до маленького фермерского городка Умконо, командир распределил своих людей в соответствии с планом, который предложил ему советник-вьетнамец. Каждый из его солдат должен был провести разведку около одной из ферм или военных объектов в течение пяти дней, чтобы собрать информацию для предстоящих рейдов. Себе Сомала взял ферму Фоксов.

После того как работник ушел, чтобы начать свои дневные труды, он заново настроил бинокль и принялся изучать местность. Большая часть расчищенного пространства, где велась неустанная борьба с наступающими со всех сторон кустарниками и травами, была засажена сахарным тростником. Остальное использовали в качестве пастбищ для небольших стад домашнего скота, а также посадок чая и табака. За домом также имелся маленький огород. Там выращивали овощи для нужд хозяев.

В каменном сарае держали корм для скота и удобрения. Он находился в стороне от большого навеса, скрывавшего грузовики и сельскохозяйственное оборудование. В четверти мили позади дома на берегу извилистого ручья расположилось небольшое поселение, где жило около пятидесяти работников с семьями, а также их домашний скот и козы — так решил Сомала.

Дом Фоксов — скорее, настоящее поместье — стоял на вершине холма, аккуратно подстриженную лужайку перед ним окружали ряды гладиолусов и огненных лилий. Однако великолепную картину портила десятифутовая ограда из металлической сетки с колючей проволокой, шедшей поверху, которая окружала дом со всех четырех сторон.

Партизан принялся внимательно ее изучать и пришел к выводу, что ограда очень надежная, с мощными столбами, наверняка вкопанными глубоко в землю, и пробиться сквозь нее можно только на танке. Он поводил биноклем из стороны в сторону и увидел крупного мускулистого мужчину с магазинной винтовкой на плече. Охранник небрежно прислонился к маленькой деревянной будке рядом с воротами. Партизан решил, что охрану можно будет легко застать врасплох, а йотом избавиться от них, но его беспокоили тонкие провода, идущие от ограды в подвал дома. Ему не требовались знания инженера-электрика, чтобы понять, что ограда подсоединена к генератору, и Сомала мог лишь догадываться о силе тока, наполнявшего металлическую сетку. Кроме того, он заметил, что один провод ведет к будке охранника. Это означало, что всякий раз, когда ворота открываются, тот отключает электричество. Вот ахиллесова пята в системе защиты владений Фокса.

Довольный результатами наблюдения Сомала спрятался подальше в свое укрытие. Он следил и ждал.

ГЛАВА 12

Капитан Патрик Маккензи Фокс, ушедший в отставку из ВМС, расхаживал по веранде так же энергично, как когда-то по палубе корабля, приближающегося к родному порту. Он был настоящим великаном, чуть выше шести футов, и весил больше двухсот восьмидесяти фунтов. Его темно-серые глаза напоминали Северное море в ноябрьский шторм. Каждый песочного цвета волосок на голове и седеющая борода в стиле короля Георга V были аккуратно зачесаны и на своем месте. Фокс представлял собой типичный образец аберидинского морского капитана, коим и являлся, прежде чем стать фермером.

— Два дня! — вскричал он громоподобным голосом с шотландским акцентом. — Я не могу уехать с фермы на целых два дня. Это бесчеловечно, да, именно так. Бесчеловечно.

Каким-то чудом чай в чашке, которой он размахивал, не пролился.

— Если министр обороны захотел лично с тобой встретиться, ты обязан выполнить его просьбу.

— Проклятье, женщина, он сам не понимает, о чем просит. — Фокс покачал головой. — Сейчас самый разгар расчистки нового участка земли. Завтра должны привезти призового быка, которого я купил в Дурбане в прошлом месяце. Трактора нуждаются в ремонте. Нет, я не могу уехать.

— Иди, прогрей машину, — Мирна Фокс отложила шитье и посмотрела на мужа. — Я уже собрала твои вещи и приготовила ленч, чтобы у тебя было хорошее настроение, когда ты встретишь поезд, на каком министр прибудет в Пембрук.

Фокс с хмурым видом навис над женой. Но на нее жест мужа не подействовал. Они прожили вместе двадцать пять лет, и за все время женщина ни разу перед ним не отступила. Тогда он исключительно из упрямства попробовал другой подход.

— С моей стороны будет легкомысленно оставить тебя и детей одних, когда повсюду рыщут варвары-террористы. Они прячутся в кустах и убивают богобоязненных христиан.

— Ты не путаешь бунт со священной войной?

— Послушай, только вчера один фермер и его жена попали в засаду около Уморо, — настаивал Фокс.

— Уморо находится в восьмидесяти милях отсюда, — напомнила жена.

— Здесь такое тоже может случиться.

— Ты поедешь в Пембрук и встретишься с министром обороны, — произнесла она, словно высекая слова в камне. — А у меня есть дела поважнее, чем сидеть все утро на веранде и препираться с тобой, Патрик Фокс. А теперь иди и держись подальше от пивных в Пембруке.

Мирна Фокс была не из тех женщин, которых можно игнорировать. Худая и крошечная, она обладала крутым нравом, под стать паре крепких мужчин. Патрик редко видел ее в чем-то кроме рубашки цвета хаки на пару размеров больше, чем требовалось, и голубых джинсах, заправленных в сапоги, доходившие до икр. Он умела делать почти все, что и он: принять теленка, управлять армией из местных работников, чинить самые разные машины и приборы, ухаживать за ранеными и больными женщинами и детьми в их владениях и готовить, как французский шеф-повар. Удивительно, но она так и не научилась водить машину и ездить на лошади, однако совершенно не беспокоилась по данному поводу. Жена сохраняла свое стройное тело в форме благодаря тому, что проходила в день много миль.

— Не тревожься, — продолжала она. — У нас пятеро вооруженных охранников. Дженни и Патрик-младший могут отстрелить голову мамбе с расстояния в пятьдесят метров. И не забудь про ограду, по которой пропущен электрический ток. Даже если партизанам удастся через нее перебраться, им придется иметь дело со старым Люцифером. — Она показала на двенадцатизарядный дробовик фирмы «Голланд и Голланд», стоявший около двери.

Прежде чем Фокс успел что-то ответить, его сын и дочь подъехали на «Бритиш бушмастере» и припарковались у лестницы, ведущей на веранду.

— Бак полный, можете ехать, капитан, — крикнул Патрик-младший.

Два месяца назад ему исполнилось двадцать лет, внешне и фигурой он был похож на мать, но перерос отца на три дюйма. Его сестра, на год младше, крупная, с большой грудью, весело улыбнулась. Лицо ее было покрыто веснушками.

— У меня совсем закончилось масло для ванны, папа, — сказала Дженни. — Пожалуйста, не забудь купить, когда будешь в Пембруке.

— Масло для ванны, — простонал Фокс. — Прямо заговор. Вся моя жизнь — один большой заговор, и его плетут против меня собственные дети. Думаете, сможете без меня справиться? Валяйте. Но лично я считаю вас кучкой гнусных мятежников.

Улыбающаяся Мирна поцеловала его, дети начали подталкивать к машине, и Фокс неохотно сел за руль. Дожидаясь, когда охранник откроет ворота, он обернулся и посмотрел на дом. Жена и дети стояли на ступеньках веранды в обрамлении цветущей бугенвиллии. Они помахали, он помахал в ответ и выехал на грунтовую дорогу, оставив за собой облако пыли.

***

Сомала наблюдал за отъездом капитана, постаравшись запомнить все действия охранника, когда тот отключил, а потом включил электричество, открыл и закрыл ворота. Он проделал все механически, и партизан решил, что это хорошо. Если придет время напасть на Фоксов, им будет на руку то, что охранник скучает на посту.

Он перевел бинокль на густую слоновую траву с зарослями кустарника на границе фермы. Он чуть не пропустил, и наверняка пропустил бы, если бы не заметил солнечный блик, другого чернокожего мужчину. Сомала инстинктивно закрыл и потер глаза, а когда открыл, обнаружил, что тот лежит на платформе, чуть приподнятой над землей и частично затененной большими листьями акации. Был бы он был помладше и более светлокожий, вполне мог быть самим Сомалой — такая же камуфляжная форма и китайский СК-88, стандартное оружие Африканской революционной армии. У Сомалы возникло ощущение, будто он смотрит на свое отражение в далеком зеркале.

Партизан не понимал, что происходит, поскольку отлично знал, где находятся и чем занимаются парни из его отряда. Этого человека он никогда не видел. Неужели комитет советников-вьетнамцев отправил шпиона, чтобы тот проследил, насколько эффективно он и его люди проводят разведку? Его верность делу революции не может вызывать сомнений, командир множество раз ее доказал. И тут по спине Сомалы пробежал холодок.

Другой солдат следил не за ним, он смотрел в бинокль на дом Фокса.

ГЛАВА 13

Влажность окутывала машину, точно сырое одеяло, и не давала воде испаряться со стекол. Фокс взглянул на часы на приборной доске: три тридцать пять. Еще час, и он будет в Пембруке. Не терпелось принять хорошую порцию виски.

Он проехал мимо пары черных подростков, которые сидели на корточках в канаве у дороги. Он не обратил на них внимания и не увидел, что они вскочили на ноги и в клубах пыли помчались за «Бушмастером». Через сто ярдов дорога сужалась, болото справа заросло гниющим тростником, слева на сто футов вниз к илистому руслу реки уходила пропасть. Прямо впереди посреди дороги стоял мальчишка лет шестнадцати, сжимая в одной руке зулусское копье, в другой — камень.

Фокс резко остановился. Мальчишка не пошевелился и с мрачной решимостью смотрел на бородатое лицо за ветровым стеклом. Он был одет в потрепанные шорты и грязную рваную футболку, которую, судя по всему, ни разу не стирали. Фокс открыл окно и высунулся наружу, потом улыбнулся и дружелюбно сказал:

— Ты решил поиграть со мной в святого Георгия и дракона, малыш? Ох, не советую я тебе это делать.

Ответом было молчание. Тут он заметил сразу три вещи, и у него напряглись все мышцы: сверкающие осколки ударопрочного стекла, разбросанные в намытой дождем колее, идущие параллельно следы шин на краю пропасти и самое главное свидетельство того, что он попал в переделку, — в зеркало бокового вида он заметил двух мальчишек, мчавшихся сзади к машине. Один, толстый, неуклюжий паренек наставил на нее старую винтовку со скользящим затвором, другой размахивал мачете.

«Боже мой, — пронеслось в голове Фокса, — я попал в засаду, устроенную детьми».

Из оружия был только охотничий нож, лежавший в бардачке. Родственники так быстро вытолкали его из дома, что он забыл прихватить револьвер «Магнум» 44-го калибра.

Впрочем, он не стал тратить время на то, чтобы ругать себя за легкомыслие, а нажал на газ и дал задний ход. «Бушмастер» покатил назад, не задев мальчишку с мачете и отправив того, что держал винтовку, в болото. Затем Фокс затормозил, включил первую передачу и направился в сторону юнца, державшего в руках копье и камень.

Мужчина не увидел в его глазах страха, когда он остался стоять, надежно расставив босые ноги и приготовившись сделать броски обеими руками. Сначала Фокс решил, что мальчишка метит слишком высоко; он услышал, как копье ударило и отскочило от крыши машины, но тут ветровое стекло разлетелось на мелкие осколки, и камень упал на переднее сиденье. Фокс почувствовал, как часть из них впилась ему в лицо, но единственное, что он смог вспомнить потом, это искаженные от ненависти глаза атаковавшего его парня.

От удара тело мальчишки взлетело в воздух на несколько футов, точно он превратился в резиновую куклу, а в следующее мгновение его затащило под передние колеса «Бушмастера». Мужчина резко нажал на тормоза, но сделал только хуже. Мощные шины заскользили по живой плоти, сдирая кожу и разрывая сухожилия.

Он выбрался из машины и осторожно прошел назад. Мальчишка был мертв, череп практически расплющен, худые ноги раздроблены и покрыты кровью. Толстый парень с винтовкой лежал, немного завалившись с пологого склона в заросшее водорослями болото. Его голова была откинута назад так сильно, что касалась спины. Третьего нападавшего не осталось и следа, он скрылся в болоте.

Фокс поднял с земли винтовку и обнаружил, что затвор открыт и пуля в ствольной коробке. Причина, но которой толстяк не выстрелил, заключалась в том, что винтовка была неисправна, ударник слишком сильно погнут. Он забросил винтовку как можно дальше в болото и некоторое время смотрел, как оружие исчезает из вида.

Маленький грузовичок лежал вверх ногами на дне пропасти, из раскрытых покореженных дверей вывалились два тела, мужчина и женщина, жутко изуродованные и окутанные тучами мух.

Не вызывало сомнений, что африканские мальчишки напали на ничего не подозревающих путников, ранили водителя, грузовичок свалился в пропасть, и они зарубили тех, кто остался в живых. Затем, уверенные в себе после легкой победы, стали поджидать новую жертву.

— Глупые дети, — пробормотал Фокс в тишине. — Проклятые дураки.

Точно марафонец, вышедший из гонки за милю до финиша, Фокс испытал невероятную усталость и сожаление. Он медленно вернулся в машину, на ходу вытирая платком кровь от порезов на лице. Включил приемник, нашел нужную частоту и вызвал из Пембрука констебля. Закончив объясняться с полицией, он стоял, ругался и швырял камни в стервятников.

ГЛАВА 14

— Он опаздывает, — сказал по-африкански Питер де Вааль, министр южноафриканских сил обороны.

Он открыл окно вагона и, высунувшись, принялся вглядываться в дорогу, идущую вдоль железнодорожного полотна.

— Если Патрик Фокс опаздывает, значит, имеется уважительная причина, — ответил полковник, покачивая бокалом.

Де Вааль отвернулся от открытого окна и провел пальцами по густым вьющимся волосам, совершенно седым. Он был похож скорее на преподавателя древних языков, чем на обладающего железным характером главу второй по величине военной силы на континенте. Его должность нельзя было назвать манной небесной. Де Вааль являлся пятым министром обороны за семь лет. Его предшественник продержался всего пять месяцев.

— Типично английское поведение, — раздраженно заявил он. — Англичанин живет только ради джина и королевы. А как они любят принимать равнодушный вид! На них нельзя полагаться.

— Если вы хотя бы намекнете в его присутствии на то, что он англичанин, герр министр, Фокс перестанет с нами сотрудничать. — Полковник Джорис Зиглер осушил свой бокал и тут же налил еще. — Фокс шотландец. И со всем уважением я бы вас попросил постараться это помнить.

Де Вааль не стал отчитывать Зиглера за неуважительный тон. Он относился к советам главы разведки исключительно серьезно. В министерстве ни для кого не было секретом, что де Ваалю удалось успешно остановить наступление террористов из-за пределов страны, а также подавить местные восстания по большей части благодаря тому, что Зиглер сумел внедрить в мятежные организации своих оперативников, прошедших отличную подготовку.

— Англичанин, шотландец… я бы предпочел иметь дело с африканцем.

— Согласен, — не стал спорить Зиглер. — Но Фокс исключительно компетентный человек, более того, он лучший из всех, кто мог бы высказать мнение по поводу нашего проекта. Это подтвердил компьютерный анализ, на который у нас ушел месяц. — Он открыл папку. — Двадцать пять лет в Королевском военно-морском флоте. Пятнадцать из них корабельным инженером. Два года капитаном «Отважного» Королевских ВМС. В конце службы служил главным инженером верфи Королевских ВМС в Гримсби. Одиннадцать лет назад вышел в отставку и купил ферму в северном Натале.

— А как ваши компьютеры трактуют тот факт, что он ведет себя весьма необычно со своими работниками банту?

— Должен согласиться, то, что он делится с черными и цветными прибылью от своей фермы, жест либерала. Но не вызывает сомнений, что Фокс за очень короткое время сумел создать лучшее хозяйство в северном Натале. Преданность его людей не знает пределов, к неудовольствию радикалов, пытающихся устраивать на его ферме самые разные проблемы.

Де Вааль попытался сформулировать очередное пессимистичное заявление, когда раздался стук в дверь, вошел молодой офицер и встал по стойке «смирно».

— Прошу простить, что помешал герр министр, но прибыл капитан Фокс.

— Пусть войдет, — сказал де Вааль.

Фокс наклонился, чтобы не удариться о притолоку, и вошел. Де Вааль молча на него смотрел, не ожидав увидеть такого огромного человека, да еще со свежими порезами на лице.

— Капитан Фокс, я рад вас видеть, — сказал де Вааль по-африкански. — Спасибо, что согласились приехать.

Фокс сжал его руку в своей лапище.

— Прошу прощения, сэр, но я не говорю на вашем языке.

Де Вааль мгновенно перешел на английский.

— Извините, — сказал он, мимолетно улыбнувшись. — Я забыл, что вы, англ… шотландцы не пользуетесь другими языками.

Полагаю, причина в том, что мы несколько туповаты.

— Прошу меня простить, капитан, но у вас такой вид, будто сегодня вы брились веткой с колючками.

— Я попал в засаду. Проклятые маленькие дьяволята разбили ветровое стекло в моей машине. Я бы заехал в местную больницу, но уже опаздывал на встречу с вами.

Де Вааль взял Фокса за руку и посадил на стул.

— Думаю, вам нужно чего-нибудь выпить. Джорис, вы позаботитесь о нашем госте? Капитан Фокс, это полковник Джорис Зиглер, глава отделения южноафриканских сил обороны.

Зиглер кивнул и взял бутылку.

— Полагаю, вы предпочитаете виски, капитан?

— Точно, полковник.

Де Вааль открыл дверь.

— Лейтенант Андерс, сообщите доктору Стидту, что у нас имеется для него пациент. Подозреваю, он спит в своем отделении. — Мужчина закрыл дверь и повернулся лицом к комнате. — Сначала нужно решить первоочередные вопросы. А теперь, капитан, пока мы ждем доктора, не расскажете ли о засаде, в которую попали?

Доктор пришел и ушел, добродушно ворча под нос, что у Фокса кожа носорога. На две раны он наложил по три шва, остальные оставил так.

— Хорошо, что царапины не похожи на следы от ногтей, а то вам бы пришлось долго объясняться с женой, — пошутил он и захлопнул чемоданчик.

— Вы уверены, что нападение на вас не было организованной акцией? — спросил Зиглер.

— Вряд ли, — ответил Фокс. — Это были оборванные дети бушменов. Одному богу известно, какие демоны надоумили их стать убийцами.

— Боюсь, ваше столкновение с кровожадными юнцами не единственный такой случай, — тихо проговорил де Вааль.

Зиглер кивнул, соглашаясь.

— Ваша история, капитан, одна из двадцати точно таких же, произошедших за последний месяц.

— Если хотите знать мое мнение, — фыркнул Фокс, — за этим стоит АРА.

— Лишь косвенную вину можно возложить на Африканскую революционную армию. — Зиглер достал тонкую, точно карандаш, сигару.

— Половина чернокожих мальчишек от двенадцати до восемнадцати лет отсюда до Кейптауна с радостью отдадут свои яйца, чтобы стать солдатами АРА, — вставил де Вааль. — Это что-то вроде поклонения героям.

— Нужно отдать должное Хайраму Лусане, — сказал Зиглер. — Он не только великолепный тактик и пропагандист, но и тонкий психолог.

— Да, я много слышал про ублюдка, — сказал Фокс, посмотрев на полковника. — А как он стал лидером АРА?

— Сам себя назначил. Он черный, родился в Америке. Похоже, сколотил большое состояние международной контрабандой наркотиков. Однако ему оказалось мало быть богатым. Лусана мечтал о власти и величии. Поэтому продал свой бизнес французскому синдикату, приехал в Африку и начал создавать и обеспечивать всем необходимым армию освобождения.

— Сложное дело для одного человека, — заметил Фокс. — Даже очень богатого.

— Не такое сложное, если у тебя полно помощников, — пояснил Зиглер. — Китайцы снабжают его армию оружием, вьетнамцы тренируют людей. К счастью, нашим силам безопасности почти всегда удается одерживать над ними верх.

— Но наше правительство, вне всякого сомнения, ждет крах, если мы подвергнемся длительной экономической блокаде, — добавил де Вааль. — Лусана планирует развязать войну, но, скажем так, чистую, как в учебниках. Никакого терроризма и убийств невинных жителей, женщин и детей. До сих пор его отряды атаковали только военные объекты. Выдавая себя за благородного спасителя, он надеется получить полную моральную и финансовую поддержку Соединенных Штатов, Европы и стран третьего мира. Как только он достигнет этой цели, то сможет использовать свое влияние для того, чтобы положить конец нашим экономическим отношениям с внешним миром. И тогда белая Южная Африка сможет продержаться всего несколько недель.

— Неужели нет никаких способов остановить Лусану? — спросил Фокс.

Кустистые брови де Вааля поползли вверх.

— Одна возможность есть, если вы дадите на нее добро.

Фокс в изумлении уставился на министра.

— Я всего лишь моряк, бросивший на суше якорь. И фермер. Мне ничего не известно про партизанскую войну. Какая от меня польза министерству обороны?

Де Вааль ничего не ответил, лишь молча протянул ему папку в кожаном переплете, похожую на тонкую бухгалтерскую книгу.

— Операция называется «Дикая роза».

В сгущающихся сумерках начали зажигаться огни в домах Пембрука. Легкий дождичек забрызгал окна вагона, оставив мириады полос на пыльном стекле. Очки, сидевшие на громадном носу Фокса, увеличивали его глаза, когда он быстро пролистывал страницу за страницей. Его так захватило содержание папки, что он начал рассеянно грызть конец давно погасшей трубки.

Часы показывали начало девятого, когда Фокс закрыл папку с документами по операции «Дикая роза» и некоторое время сидел, задумавшись. Наконец он устало покачал головой.

— Я молю бога, чтобы до этого не дошло, — тихо проговорил он.

— Разделяю ваши чувства, — сказал де Вааль. — Но момент, когда мы окажемся загнанными в угол, быстро приближается, и операция «Дикая роза» может стать нашей последней надеждой избежать уничтожения.

— Я по-прежнему не понимаю, чего вы от меня хотите, господа.

— Услышать ваше мнение, — ответил Зиглер. — Мы провели анализ осуществимости плана и знаем, что сказали компьютеры о шансах на успех операции. Мы надеемся, что, используя свой богатый опыт, вы сможете выдвинуть все «за» и «против» с точки зрения человека.

— Я могу вам сказать, что этот план практически невыполним, — ответил Фокс. — И я бы еще добавил слово «безумен». То, что вы предлагаете, представляет собой терроризм в самом худшем проявлении.

— Совершенно верно, — не стал спорить с ним собеседник. — Использовав боевой отряд, состоящий из чернокожих бойцов, замаскированных под солдат Африканской революционной армии, мы сможем рассчитывать на то, что мировое сообщество отвернется от черных и отдаст свои симпатии белому населению Южной Африки.

— Чтобы выжить, нам нужна поддержка таких стран, как США, — пояснил Зиглер.

— То, что произошло в Родезии, может произойти и здесь, — продолжал он. — Вся частная собственность, фермы, магазины, банки захвачены и национализированы. На улицах убивают как черных, так и белых. Тысячи людей покидают континент, отправляясь в ссылку лишь в том, что на них надето. Новое черное коммунистически ориентированное правительство, деспотическая племенная диктатура, угнетающая и эксплуатирующая свой народ, превратила их в рабов. Можете не сомневаться, капитан Фокс, если наше правительство падет, ему на смену придет вовсе не демократически настроенное большинство.

— Мы не можем знать наверняка, что будет, — возразил Фокс. — Но даже если мы могли бы заглянуть в хрустальный шар и увидеть там самое черное будущее, это не может стать оправданием операции «Дикая роза».

— Мне не требуются рассуждения о морали, — сурово сказал де Вааль. — Вы утверждаете, что наш план невозможно осуществить, и я принимаю ваше мнение.

После того как Фокс ушел, де Вааль наполнил свой бокал.

— Нужно отдать капитану должное, он был с нами откровенен.

— И к тому же совершенно прав, — добавил Зиглер. — «Дикая роза» — терроризм в его худшем проявлении.

— Возможно, — пробормотал де Вааль. — Однако какой остается выбор человеку, который выигрывает отдельные сражения, но терпит поражение в войне?

— Я не стратег, — ответил Зиглер, — но уверен, что операция «Дикая роза» не решение проблемы, министр. Настоятельно прошу вас от нее отказаться.

Де Вааль несколько минут раздумывал над словами полковника.

— Хорошо. Соберите все данные, имеющие отношение к операции, и спрячьте их в подвале министерства вместе с остальными секретными бумагами.

— Слушаюсь, сэр, — с облегчением ответил Зиглер.

Де Вааль некоторое время задумчиво смотрел на свой бокал, потом поднял голову.

— Жаль, очень жаль. У нас могло получиться.

***

Фокс напился.

Если бы чудовищная лапа подняла и унесла с собой длинную барную стойку из красного дерева в отеле «Пембрук», он бы повалился прямо на пол израненным лицом. Мужчина смутно понимал, что остался единственным посетителем, но заказал еще порцию спиртного, с садистским удовлетворением отметив, что время закрытия давно миновало, но бармен, мужчина ростом пять футов и пять дюймов, не решается попросить его покинуть заведение.

— Вы в порядке, сэр? — осторожно спросил бармен.

— Нет, черт побери! — взревел Фокс. — Мне охренительно плохо.

— Прошу прощения, сэр, но, если вам от этого так плохо, зачем вы пьете?

— Меня тошнит не от виски, а от операции «Дикая роза».

Фокс быстро окинул взглядом зал и наклонился над стойкой.

— Что, если я скажу тебе, что всего три часа назад встречался на станции с министром обороны, в его личном железнодорожном вагоне?

Хитрая улыбка пробежала по губам бармена.

— Похоже, министр настоящий волшебник, мистер Фокс.

— Волшебник?

— Ну да, раз он находится сразу в двух местах.

— Ну-ка, объясни, приятель.

Бармен протянул руку вниз, достал газету и бросил посетителю. Показав на статью на первой странице, он прочитал заголовок:

— «Министр обороны Питер де Вааль заходит в больницу Порт-Элизабет, где ему сделают операцию».

— Невозможно!

— Это сегодняшняя вечерняя газета, — сказал бармен. — Вам придется признать, что министр не только обладает экстраординарными способностями к восстановлению своего здоровья, но и имеет очень быстрый поезд. Порт-Элизабет находится в тысяче километров к югу отсюда.

Фокс схватил газету, тряхнул головой, чтобы прогнать туман, надел очки и прочитал статью. Все верно. Он неуклюже бросил несколько банкнот бармену и, спотыкаясь, вышел из бара в вестибюль отеля и на улицу.

Когда он добрался до железнодорожного вокзала, там никого не оказалось, и лунный свет отражался от пустых рельсов. Поезд де Вааля исчез.

ГЛАВА 15

Они появились с восходом солнца. Сомала насчитал по меньшей мере тридцать человек, одетых в такую же полевую форму, как и он. Он смотрел, как они тихо, точно тени, выбрались из кустов и скрылись в зарослях сахарного тростника. Он посмотрел на акацию в бинокль и обнаружил, что разведчик исчез. Сомала решил, что он, видимо, присоединился к своему отряду. Но кто они? Никто из членов отряда не показался ему знакомым. Может быть, эти люди из другой армии мятежников? Если так, почему незнакомцы в черных беретах, какие носят солдаты АРА?

Сомале отчаянно хотелось покинуть свое укрытие внутри баобаба и подойти к ним, чтобы получить ответы на вопросы, однако он остался на месте, решив, что правильнее будет за ними понаблюдать. Он получил именно такой приказ и выполнит его.

Ферма Фокса медленно просыпалась, на территории начали появляться работники, занятые привычными делами. Патрик Фокс-младший прошел в защищенные электричеством ворота и направился в большой каменный сарай, где принялся возиться с трактором. У ворот произошла смена охраны, и парень, дежуривший ночью, стоял на пороге, болтая со своим сменщиком, и вдруг неожиданно и бесшумно рухнул на землю. За ним тут же последовал другой охранник.

Сомала раскрыл от изумления рот, когда из зарослей сахарного тростника появился неровный строй налетчиков. Мужчины направились к дому. Большинство были вооружены китайскими штурмовыми винтовками «СК-88», но двое с длинноствольными винтовками, снабженными прицелами и глушителями, встали на одно колено и приготовились стрелять.

Заговорили «СК-88», Фокс-младший, казалось, встал по стойке «смирно», когда по меньшей мере десять пуль вошли в его тело. Он раскинул руки, цепляясь за воздух, но уже в следующее мгновение рухнул на трактор, с которого минуту назад снял кусок брезента. Дженни услышала грохот выстрелов и бросилась к окну на верхнем этаже.

— О господи, мама! — крикнула она. — Во дворе солдаты, они застрелили Пата.

Мирна Фокс схватила «Голланд и Голланд» и побежала к входной двери. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять, что их оборона прорвана и африканцы в черно-зеленой пятнистой форме миновали ворота, ставшие бесполезными из-за отключенного электричества. Она захлопнула дверь, закрыла на замок и крикнула Дженни, остававшейся наверху:

— Включи радио и свяжись с констеблем.

Затем спокойно села, вставила два патрона с крупной дробью в казенник и стала ждать.

Выстрелы снаружи зазвучали громче и чаще, и Мирна услышала пронзительные крики женщин и испуганные — детей. Бандиты не пощадили даже призовой скот Фоксов. Мирна заставила себя не думать о предсмертных стонах и криках, раздававшихся со двора, только разок всхлипнула от мысли о том, как бессмысленно гибнут люди. И когда первый из нападавших ворвался в дверь, спокойно подняла двуствольное ружье.

Он был самым красивым африканцем, которого Мирна видела в своей жизни — черты лица явно европейские, а кожа черная с синим отливом. Он поднял ружье, как будто собираясь размозжить ей голову прикладом, и метнулся к ней. Женщина спустила оба курка, и старый Люцифер выплюнул огонь.

Одной рукой она сражалась с Люцифером, три пули из ружья атаковавшего ее африканца раздробили ей правое запястье и предплечье.

Раненая с трудом открыла казенник и вытащила использованные гильзы. Ей казалось, что она погрузилась в густой клей, замедлявший каждое движение. Новые патроны выскользнули из вспотевших пальцев и упали, откатившись так, что она не могла их достать.

— Мама?

Мирна подняла голову и увидела Дженни. Дочь стояла посреди лестницы, зажав в безвольной руке револьвер, ее блузка спереди намокла от крови и стала малиновой.

— Мама… я ранена.

Прежде чем Мирна успела ответить, в комнату вбежал еще один бандит, и Дженни подняла револьвер, но слишком медленно. Она опоздала, бандит выстрелил первым, Дженни осела и покатилась вниз по лестнице, точно брошенная хозяйкой тряпичная кукла.

Мирна могла только сидеть на своем стуле и сжимать в руках Люцифера. От сильного кровотечения она быстро слабела и уже почти ничего не видела. Она равнодушно по-смотрела на бандита и сквозь туман увидела, как он поднес дуло ружья на расстояние дюйма от ее лба.

— Простите меня, — сказал он.

— Почему? — спросила она. — Почему вы устроили этот кошмар?

Но она не увидела ответа в холодных черных глазах. Цветы бугенвиллии взорвались, превратившись в розовое облако, а потом Мирну поглотил мрак.

***

Сомала ходил между мертвыми телами, тупо глядя на лица, на которых навечно застыли страх и удивление. Налетчики безжалостно убили почти всех работников фермы и их семьи в деревушке. Бежать и спрятаться в кустах удалось лишь горстке счастливчиков. Корма, машины и все, что находилось в сараях, подожгли, и языки пламени уже вырывались из окон второго этажа дома Фокса.

«Как странно, — подумал Сомала, — налетчики тихо, точно призраки, обошли поле бойни и забрали своих погибших товарищей». Звук приближающихся вертолетов Южноафриканских сил обороны нисколько их не напугал, они просто скрылись в окружавших ферму кустах так же бесшумно, как появились.

Сомала вернулся к своему баобабу, чтобы забрать снаряжение, а затем побежал в сторону городка. В тот момент он думал только о том, чтобы собрать своих людей и вернуться в лагерь, находившийся за границей Мозамбика. Он не оглядывался на мертвецов, чьи тела усеивали двор перед домом, не видел налетевших стервятников и не услышал выстрела, когда пуля вонзилась в его спину.

ГЛАВА 16

Дорога от Пембрука назад в Умконо прошла для Патрика Фокса как в тумане. Его руки крутили руль, ноги автоматически нажимали на педали. Остекленевшими глазами он смотрел в ветровое стекло, сражаясь с крутыми подъемами и преодолевая их совершенно инстинктивно.

Он был в маленькой аптеке, покупал Дженни масло для ванны, когда его нашел сержант из Пембрукского полицейского участка и, заикаясь, коротко рассказал о трагедии. Сначала Фокс отказывался поверить в случившееся, и только когда связался по радиоприемнику, имевшемуся в «Бушмастере», с Шоном Фрэнсисом, родившимся в Ирландии констеблем Умконо, осознал, что произошло.

— Тебе следует вернуться домой, Патрик, — прозвучал сквозь радиопомехи напряженный голос Фрэнсиса.

Констебль не стал посвящать Фокса в детали, а тот не спрашивал.

Солнце все еще стояло высоко в небе, когда Фокс увидел свою ферму. Дом почти полностью сгорел, сохранились только камин и часть веранды, остальное превратилось в кучу золы. В дальнем конце двора тлели на металлических ободах резиновые шины трактора, над ним поднимался густой черный дым. Трупы людей, работавших на ферме, лежали во дворе там, где они нашли свою смерть. Стервятники пировали его призовым скотом.

Когда Фокс въехал во двор и остановился, он увидел Шона Фрэнсиса и нескольких солдат из сил обороны, которые столпились возле трех тел под одеялами. Фрэнсис с окаменевшим лицом подошел к нему, когда он выскочил из заляпанного грязью «Бушмастера».

— Боже праведный! — воскликнул Фокс и посмотрел в глаза Фрэнсиса, надеясь найти в них лучик света. — Моя семья? Что с ней?

Фрэнсис попытался что-то сказать, потом сдался и кивком головы показал на тела, накрытые одеялами. Фокс попытался пройти мимо него, но споткнулся, и его поймали сильные руки констебля.

— Оставь, Патрик. Я уже их идентифицировал.

— Проклятье, Шон, там лежит вся моя семья.

— Умоляю тебя, друг мой, не смотри на них.

— Отпусти меня. Я хочу их видеть.

— Пет! — сказал Фрэнсис, не разжимая рук и понимая, что ему не справиться с Фоксом. — Мирна и Дженни сильно обгорели. Они погибли, Патрик. Тех, кого ты любил, больше нет. Запомни их живыми, а не такими, какими они стали после смерти.

Фрэнсис почувствовал, что напряжение начинает покидать Фокса, и слегка ослабил хватку.

— Как это случилось? — едва слышно спросил Фокс.

— Подробностей никто не знает. Все твои работники либо убиты, либо сбежали. Раненых, способных что-нибудь нам рассказать о нападении, нет.

— Кто-то должен знать… кто-то видел…

— Мы найдем свидетеля. Обещаю тебе, к утру кто-нибудь обязательно объявится.

Разговор прервался, когда на землю опустился вертолет, и солдаты осторожно и очень аккуратно положили тела Мирны, Дженни и Патрика-младшего в грузовой отсек и закрепили ремнями. Фокс остался стоять на месте, не делая попыток к ним подойти, он только смотрел печальными глазами на вертолет. Тот поднялся в воздух и направился в сторону морга в Умконо.

— Кто это сделал? — спросил Фокс у Фрэнсиса. — Скажи мне, кто убил мою жену и детей? Кто расправился с работниками и сжег ферму?

— Пара пластиковых гильз от «СК-88», обгоревшая рука с китайскими часами на запястье внутри дома, отпечатки ботинок военного образца на земле. Несмотря на то что улики косвенные, они указывают на АРА.

— Что значит пара гильз? — рявкнул Фокс. — Проклятые ублюдки должны были оставить целую кучу.

Фрэнсис беспомощно развел руки в стороны.

— Типичный рейд АРА. Они всегда убирают за собой после нападения. Так что прижать их надежными уликами не получается. Они твердят следователям международных комитетов по борьбе с терроризмом, что ни при чем, и лицемерно указывают пальцами на другие организации, сражающиеся за освобождение Африки. Если бы не наши овчарки, мы бы никогда не нашли гильзы и, возможно, даже руку.

Следы напавших на ферму бандитов показывают, что они вышли из кустов и через поле сахарного тростника направились к дому. Точно так же они и скрылись. Думаю, солдаты разобрались с охраной во время пересменки, когда ток был отключен, а ворота открыты. Пата-младшего убили около вон того сгоревшего трактора. Мирна и Дженни лежали в гостиной в нескольких шагах друг от друга. Всех самым безжалостным образом застрелили. Патрик, если это может послужить тебе хоть каким-то утешением, их не изнасиловали и над телами не надругались.

Констебль сделал паузу, чтобы глотнуть из фляги, потом предложил ее Фоксу, но тот лишь покачал головой.

— Выпей немного, Патрик, там виски.

Тот снова отказался.

— В мой офис поступил сигнал бедствия по радио от Дженни. Она сказала, что Пата застрелили и люди в камуфляжной форме атакуют ферму. Судя по всему, они с Мирной отчаянно сражались с нападавшими. Во дворе за домом мы обнаружили четыре отдельных кровавых пятна. И ты видишь на том, что осталось от веранды, кровавые следы. Последнее, что сказала Дженни: «Боже, они убивают детей во дворе».

— Мы собрали отряд, вызвали вертолеты и прибыли сюда. Через тринадцать минут после сообщения Дженни. Но все уже горело, а налетчики скрылись. В настоящий момент их ищут два полицейских отряда и вертолет, прочесывают заросли кустарника.

— Мои люди, — пробормотал Фокс, показав на неподвижные тела, лежащие во дворе. — Мы не можем их здесь оставить, нельзя допустить, чтобы они стали добычей стервятников.

— Твой сосед Брайан Вогель скоро приедет со своими работниками, чтобы их похоронить. А пока мои парни будут отгонять стервятников.

Фокс, точно во сне, поднялся по ступенькам веранды. Он все еще не мог осознать значения случившейся трагедии, все еще надеялся увидеть жену и сына, стоящих в обрамлении цветущей бугенвиллии. И перед его мысленным взором возникла картинка из вчерашнего дня, когда они радостно махали ему, провожая в Пембрук.

Веранда была залита кровью, ее ручейки стекали от дымящихся обломков вниз по ступеням во двор, где резко исчезали. У Фокса сложилось впечатление, что, возможно, три или четыре тела оттащили от дома, прежде чем его поджечь. Кровь загустела и высохла, превратившись в сухую корку под лучами солнца, но над ней все равно летали тучи жирных блестящих мух.

Фокс прислонился к ограде и почувствовал, что начал дрожать от шока. Дом, который он построил для своей семьи, превратился в почерневшие уродливые руины, нелепо возвышающиеся посреди аккуратно подстриженной лужайки в окружении клумб с гладиолусами и огненными лилиями, отчего-то не пострадавшими.

Даже воспоминания о том, как он выглядел, уже начали расплываться и терять знакомые очертания. Фокс опустился на ступеньки и закрыл лицо руками.

— Пойдем, отвезу тебя к себе домой. Здесь больше нет смысла оставаться.

Фрэнсис довел безвольного товарища до «Бушмастера» и посадил на пассажирское сиденье.

Когда машина проезжала в ворота, Патрик смотрел прямо перед собой и ни разу не оглянулся. Он знал, что больше никогда не увидит свою ферму и не вернется сюда.

ГЛАВА 17

Хотя ему казалось, что его голова мгновение назад коснулась подушки, Хайрам Дусана проспал несколько часов, прежде чем его разбудил стук в дверь. Наручные часы, лежавшие на тумбочке, показывали шесть утра. Он выругался, потер свои кофейного цвета глаза и сел.

— Входите.

Стук повторился.

— Я сказал, входите, — громко проворчал он.

Капитан Джон Макута вошел в комнату и встал по стойке «смирно».

— Прошу прощения, что разбудил вас, сэр, но четырнадцатый отряд только что вернулся из разведки, проводимой в районе Умконо.

— И что за срочность? Я могу прочитать их доклад позже.

Макута стоял, уставившись в одну точку на стене.

— У патруля возникли проблемы. В командира отряда стреляли, и он находится в лазарете в критическом состоянии. Он настаивает, что должен доложить вам о том, что произошло, и не желает больше ни с кем разговаривать.

— Как его зовут?

— Маркус Сомала.

— Сомала? — Лусана нахмурился и выбрался из постели. — Скажи ему, что я скоро буду.

Капитан отсалютовал и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь и сделав вид, что не заметил очертаний еще одного тела под шелковыми простынями.

Лусана протянул руку и отбросил верхнюю простыню. Фелиция Коллинз во сне напоминала статую. Ее короткие вьющиеся волосы сияли в полумраке, пухлые губы были слегка приоткрыты, конические груди с темными крупными сосками поднимались и опускались в такт дыханию.

Лусана улыбнулся и выпустил простыню из рук. Еще до конца не проснувшись, он отправился в ванную комнату и плеснул на лицо несколько пригоршней холодной воды. Глаза, смотревшие на него из зеркала, были красными, а лицо морщинистым и уставшим после целой ночи секса вперемешку со спиртным. Он осторожно вытер его полотенцем, вернулся в спальню и оделся.

Лусана был невысоким жилистым человеком среднего телосложения, с кожей светлее, чем у любого из солдат в его армии. «Американский загар», говорили у него за спиной. Впрочем, любые комментарии насчет цвета кожи или характерных для американцев манер произносились не от отсутствия уважения. Люди Лусаны смотрели на него с благоговением, какое человек испытывает перед сверхъестественным. Он держался с уверенностью, какой обладает большинство боксеров легкого веса в начале карьеры; кто-то назвал бы это высокомерием. Он еще раз с нежностью взглянул на Фелицию, вышел и направился через лагерь к лазарету.

Прогнозы доктора-китайца были пессимистичными.

— Пуля вошла со спины, вырвала половину легкого, раздробила ребро и вышла под левой грудью. Чудо, что раненый до сих пор жив.

— Он может говорить? — спросил Лусана.

— Да, но каждое слово отнимает у него силы.

— Сколько…

— Ему осталось?

Лусана кивнул.

— Маркус Сомала оказался необычайно сильным человеком, — ответил доктор. — Однако я сомневаюсь, что он доживет до конца дня.

— А вы не могли бы дать ему что-нибудь стимулирующее, чтобы у него прояснилось в голове хотя бы на несколько минут?

Доктор задумался.

— Полагаю, то, что мы ускорим неизбежное, не имеет значения.

Он повернулся и шепотом что-то сказал медсестре, она тут же вышла из палаты.

Лусана посмотрел на Сомалу: лицо командира отряда было измученным, он тяжело, спазматически дышал. С полки над кроватью свисало несколько пластиковых трубочек, вставленных ему в нос и руки. Широкая хирургическая повязка скрывала грудь.

Вернулась медсестра и осторожно протянула доктору шприц. Он ввел иглу в вену и начал медленно нажимать на поршень. Через несколько секунд раненый открыл глаза и застонал.

Лусана молча махнул рукой доктору и медсестре, они ушли в коридор и закрыли за собой дверь.

Мужчина заговорил шепотом, но его хриплый голос прозвучал напряженно.

— Я плохо вижу, мой генерал. Это действительно вы?

Лусана взял его за руку и сильно ее сжал.

— Да, мой храбрый воин. Я пришел, чтобы выслушать твой доклад.

Сомала мимолетно улыбнулся, затем в его глазах появилось несчастное и одновременно вопросительное выражение.

— Почему… почему вы мне не доверяете, мой генерал?

— Не доверяю тебе?

— Почему вы не сказали, что собирались отправить людей уничтожить ферму Фокса?

Лусана был потрясен.

— Расскажи, что ты видел. В мельчайших деталях. Постарайся ничего не упустить.

Через двадцать минут измученный Сомала снова потерял сознание, а к полудню умер.

ГЛАВА 18

Патрик Фокс стоял один и бросал лопатой похожую на черную патоку глинистую землю на гробы родных. Его одежда промокла от мелкого дождя и пота. Он принял решение похоронить их в одной могиле и заявил, что сам засыплет ее. Панихида давно закончилась, друзья и соседи разошлись, оставив его наедине с печальной задачей.

Наконец он разровнял лопатой землю, отошел на шаг назад и посмотрел на дело своих рук. Надгробие еще не привезли, и могила выглядела голой и одинокой среди окружавших ее более старых, заросших травой и ровными аккуратными рядами цветов. Он опустился на колени, засунул руку в карман лежавшего рядом пальто, достал горсть лепестков бугенвиллии и разбросал их по влажной земле.

А потом позволил горю взять над собой верх. Он плакал до самого заката, пока солнце не скрылось за горизонтом и пока у него не осталось больше слез.

Мысленно он вернулся назад на двенадцать лет, и перед ним начали возникать самые разные образы, точно кадры из кинопроектора. Он увидел Мирну и детей в маленьком домике возле Абердина на берегу Северного моря, удивление и счастье на их лицах, когда он сообщил им, что они едут в Натал, чтобы построить там ферму. Вспомнил, какими болезненно бледными казались Дженни и Пат-младший по сравнению с другими детьми в школе Умконо и как быстро они стали загорелыми и пышущими здоровьем. Он увидел перед собой Мирну, которая неохотно уехала из Шотландии, чтобы начать совершенно новую жизнь, а потом полюбила Африку даже больше, чем он.

— Ты не станешь хорошим фермером, пока не избавишься от своей любви к морю, — говорила она.

Ее голос прозвучал ясно и четко в его сознании, и он не мог принять тот факт, что жена лежит под землей, на которой он стоит на коленях, и того, что она никогда больше не увидит солнца. Он остался один, и от такой мысли Фокс почувствовал себя так, будто в целом мире больше нет людей. Он слышал, что когда женщина теряет мужчину, она собирает свою жизнь воедино и идет дальше. Но когда мужчина теряет любимую женщину, с ней вместе умирает половина его души.

Фокс прогнал картины утерянной счастливой жизни и попытался представить окутанную тенями фигуру мужчины. У него было лицо без четких черт, потому что Фокс никогда не видел Хайрама Лусану.

Неожиданно горе отступило, и Фокса накрыла волна холодной ненависти. Он сжал руки в кулаки и колотил ими по сырой земле до тех пор, пока ярость не оставила его. Тогда он глубоко вздохнул и выложил лепестками цветов имена жены и детей.

Потом, слегка покачнувшись, Фокс встал на ноги. Теперь он знал, что должен сделать.

ГЛАВА 19

Лусана сидел во главе овального стола для совещаний и вертел в руках шариковую ручку, в глазах у него застыло задумчивое выражение. Он посмотрел на неизменно улыбающегося полковника Дюка Фон Ло, главного военного советника АРА, а потом на остальных офицеров, сидевших на стульях рядом с ним.

— Какие-то кровожадные идиоты решили уничтожить ферму одного из самых уважаемых граждан Натала, а вы сидите здесь, словно невинные девственницы-зулуски. — Он немного помолчал, внимательно вглядываясь в лица. — Давайте, господа, заканчивать играть в игры. Кто стоит за нападением?

Ло склонил голову и развел руки в стороны. Его миндалевидные глаза и коротко подстриженные прямые волосы выделяли его среди остальных. Он говорил медленно и тщательно произносил каждое слово.

— Даю вам слово, генерал, никто из тех, кто находится под вашей командой, не несет ответственности за преступление. Я изучал точное расположение всех частей в момент атаки на ферму. Никто, за исключением отряда, которым командовал Сомала, не находился к Умконо ближе, чем двести километров.

— И как тогда вы можете объяснить то, что произошло?

— Я не могу.

Взгляд Лусаны задержался на Ло, оценивая выражение лица азиата. Убедившись, что в неизменной улыбке полковника нет лицемерия, он посмотрел на остальных людей, сидевших за столом.

Место справа занимал майор Томас Мачита, главный аналитик разведки. Дальше расположился полковник Рэндольф Джумана, его заместитель. Напротив сидели Ло и полковник Оливер Макейр, координатор отдела пропаганды АРА.

— У кого-нибудь есть идеи по поводу случившегося? — спросил Дусана.

Джумана в десятый раз поправил стопку лежавших перед ним бумаг и отвел глаза.

— А что, если Сомала все вообразил? Быть может, у него было видение, когда он находился в бреду; или он просто выдумал историю про нападение.

Лусана нахмурился и раздраженно покачал головой.

— Полковник, вы забыли, что я лично выслушал рассказ Сомалы. Он был очень достойным человеком, лучшим командиром отряда. Он не находился в бреду, и у него не имелось никаких оснований придумывать сказки перед смертью.

— Нет никаких сомнений в том, что рейд действительно имел место, — вмешался Макейр. — Южноафриканские газеты и телевидение уделяли ему огромное внимание. Их репортажи соответствуют тому, что Сомала рассказал генералу, за исключением одного: правительственные силы обороны пока не нашли надежных свидетелей, которые описали бы тех, кто напал на ферму. Нам повезло, что Сомала сумел вернуться из разведки и перед смертью подробно описал то, что видел.

— Он видел того, кто в него стрелял? — спросил Джумана.

— Ему выстрелили в спину с большого расстояния, — ответил Лусана. — Вероятно, снайпер. Раненый Сомала сумел проползти три мили, пока не добрался до своего отряда. Ему оказали первую помощь и поспешили перевезти в лагерь.

Томас Мачита недоуменно покачал головой.

— Ничего не сходится. Сомневаюсь, что солдаты других освободительных движений стали бы переодеваться в форму АРА.

— С другой стороны, — заговорил Макейр, — возможно, нас подставили для того, чтобы отвести подозрения от себя.

— Я поддерживаю тесный контакт с моими соотечественниками, которые являются советниками ваших братьев-революционеров, — сказал полковник Ло. — Они все встревожены, как гнездо потревоженных шершней. Никто не выигрывает от нападения на ферму Фоксов. Эта акция лишь усиливает решимость белых, индийцев, цветных и многих черных, готовых сплотиться против внешнего вмешательства в дела страны.

Лусана положил подбородок на переплетенные пальцы.

— Но если они этого не делали, а мы знаем, что так и есть, кого тогда считать главным подозреваемым?

— Южноафриканских белых, — коротко ответил Ло.

Все взгляды обратились к вьетнамскому советнику. Лусана посмотрел в его непроницаемые глаза.

— Быть может, вы повторите свою мысль?

— Я лишь предполагаю, что правительство Южно-Африканской Республики могло приказать уничтожить семью Фоксов и их работников.

Несколько мгновений все молча смотрели на Ло. Наконец молчание нарушил Мачита.

— Не понимаю, зачем?

— И я не понимаю. — Ло пожал плечами. — Но подумайте вот о чем. У кого еще имеются ресурсы для снаряжения отряда коммандос, которые будут одеты в нашу форму и так же вооружены? И что не менее важно, господа, вам не пришло в голову, что отряд сразу отступил и вертолеты сил обороны не успели его засечь? Всем известно, что, когда речь идет о партизанской войне, требуется не менее часа, чтобы иметь хоть какие-то шансы на благополучный отход. И если у отряда даже на десять минут меньше, это чистейшее самоубийство — ведь у противника есть вертолеты и собаки.

— Вы меня заинтриговали, — признался Лусана и забарабанил пальцами по столу. — Впрочем, я не готов поверить в вашу версию. И тем не менее вреда не будет, если мы ее проверим. — Он повернулся к майору. — У нас есть надежный информатор в министерстве обороны?

— Человек, занимающий очень высокий пост, — ответил Мачита. — Он стоит нам баснословно дорого, но его информация исключительно надежна. Однако у него есть одна странность: он никогда не появляется дважды в одном и том же месте, в одном и том же обличье.

— Вы говорите так, словно он какое-то мистическое существо, — заметил Джумана.

— Возможно, так и есть, — не стал возражать Мачита. — Эмма материализуется в такие моменты, когда мы его ждем меньше всего.

— Эмма?

— Его кодовое имя.

— Или у него своеобразное чувство юмора и он трансвестит, — сказал Лусана.

— Не знаю, генерал.

— Как вы с ним связываетесь?

— Он сам выходит с нами на контакт, когда у него появляется полезная информация на продажу.

Лицо Джуманы помрачнело.

— А где гарантия, что он не снабжает нас фальшивками?

— До настоящего момента все, что он сообщал, оказывалось правдой на сто процентов.

Лусана посмотрел на майора.

— Значит, могу на вас рассчитывать?

Тот кивнул.

— Я сам полечу в Преторию и буду ждать следующего появления Эммы. Он единственный, кто сможет нам помочь.

ГЛАВА 20

Лагерь Африканской революционной армии на самом деле был не лагерем, а штабом. Он располагался в здании небольшого университета для португальцев в те времена, когда Португалия правила Мозамбиком. С тех пор в центре города на северном берегу озера Малави построили университет для черных граждан.

Прежний университетский кампус стал идеальной базой для штаба армии Лусаны: в комнатах для студентов поселились солдаты, кафетерии превратились в столовые, спортивные залы и площадки переоборудовали для боевой подготовки. Здесь же нашлись удобные квартиры для офицеров и актовый зал для проведения разного рода встреч.

Конгрессмен от демократической партии Фредерик Даггат, один из трех черных конгрессменов штата Нью-Джерси, был впечатлен. Он ожидал увидеть обычное революционное движение, возглавляемое племенными вождями, одетыми в желто-коричневую китайскую форму, вооруженными советскими ракетами и фонтанирующими пустыми марксистскими лозунгами. Однако он с удовлетворением отметил, что организация создана по образу и подобию американской нефтяной корпорации, а Лусана и его офицеры больше походили на руководителей бизнеса, чем на партизан.

Все шло в соответствии с принципами проведения официальных вечеров, совсем как в Нью-Йорке. Даже хозяйка приема, Фелиция Коллинз, прекрасно смотрелась бы на вечеринке с коктейлями в центре Манхэттена.

Даггат перехватил ее взгляд, она извинилась перед группой восхищенных сомалийских законодателей, подошла к нему и положила руку на плечо.

— Хорошо проводите время, конгрессмен?

— Замечательно.

— Хайрам и я надеемся, что вы останетесь с нами до конца недели.

— К сожалению, завтра днем я должен отправиться в Найроби на встречу с Кенийским советом образования.

— Надеюсь, вам понравились ваши покои. У нас все немного отличается от правил отелей «Хилтон».

— Должен признать, что прием, оказанный мистером Лусаной, превзошел все мои ожидания.

Даггат посмотрел на Фелицию Коллинз, которую впервые видел так близко. Знаменитость, певица с тремя золотыми дисками, актриса с двумя «Эмми» и «Оскаром» за трудную роль черной суфражистки в фильме «Дорога мака». Вблизи она была столь же очаровательна, как и на экране.

Фелиция в великолепном костюме из зеленого китайского шелка смотрела на него спокойно и внимательно. Маленькая блузка без бретелек завязана узлом на животе, полупрозрачные брючки позволяли увидеть очертания безупречных ног. Картину дополняла короткая стрижка по последней африканской моде.

— Хайрам стоит на пороге славы, вы же знаете, — сказала она.

Он улыбнулся ее немного высокопарной фразе.

— Полагаю, то же самое в свое время можно было сказать об Аттиле.

— Теперь понимаю, почему на ваших пресс-конференциях всегда множество корреспондентов, конгрессмен. — Она все еще держала его за руку. — Вы остры на язык.

— Кажется, они называют это «Копьем Даггата».

— Возможно, так легче атаковать белые правящие круги?

Он сжал ее ладонь так сильно, что прекрасные глаза широко раскрылись.

— Скажите мне, госпожа Коллинз, что привело столь красивую и знаменитую актрису в джунгли?

— То же самое, что привело сюда черного «анфан террибль» американского конгресса, — парировала она. — Желание помочь человеку, который борется за прогресс нашего народа.

— Мне представляется, что Хайрам Лусана больше склонен к тому, чтобы пополнить свой личный банковский счет.

Фелиция насмешливо улыбнулась.

— Вы меня разочаровываете, конгрессмен. Если бы вы подготовились как следовало, то знали бы, что это совсем не так.

Конгрессмен напрягся. Перчатка была брошена.

Он отпустил ее руку и повернулся так, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от лица Фелиции.

— Когда половина мира смотрит на народы Африки и ждет, что они покончат с этим цирком, объединятся и уничтожат последний бастион белых, кто должен появиться, словно мессия в джунглях, с пословицей на любой случай? Конечно, ваш дружелюбный наркоторговец, Хайрам Лусана. Словно откровение в ночи, он избавляется от своего процветающего криминального бизнеса и становится во главе черных отбросов Южно-Африканской Республики. Набравшийся уверенности благодаря поддержке легковерных черных, вознесенный к небесам мировой прессой, падкой на любые сенсации, красивый Хайрам внезапно обнаруживает свое улыбающееся лицо на обложках глянцевых журналов общим тиражом, превышающим шестьдесят миллионов. Теперь солнце в небесах сияет только для него, Хайрама Лусану обожают любители Библии за невероятное благочестие; иностранные дипломаты принимают участие в его вечеринках; он требует и получает огромные гонорары за свои лекции. И простофили из мира развлечений вроде вас, госпожа Коллинз, целуют ему задницу и рассчитывают, что отблески его славы помогут им оказаться в центре внимания.

Гнев исказил прелестные черты Фелиции.

— Вы сознательно ведете себя оскорбительно.

— Просто я совершенно откровенен. — Даггат немного помолчал, наслаждаясь замешательством женщины. — Как вы думаете, что произойдет, если Дусана выиграет свою войну и расистское правительство Южно-Африканской Республики подаст в отставку? Поступит ли он, как Цинциннат[4], отказавшись от звания генерала, и вернется ли к плугу? Не думаю, что такой исход вероятен. Я не сомневаюсь, что он объявит себя президентом и установит диктатуру. А потом, когда огромные экономические ресурсы самой продвинутой африканской страны окажутся в его распоряжении, развернет грандиозный крестовый поход в другую сторону, чтобы покорить более слабые белые нации.

— Вы слепы, — резко сказала Фелиция. — Хайрам руководствуется в своей жизни высокими нормами морали. Не могу даже представить, что он способен подумать о том, чтобы отказаться от высоких идей ради личной выгоды.

Женщина не заметила, что в глазах Даггата промелькнула тревога.

— Могу представить доказательства, госпожа Коллинз, но не бесплатно — за один американский доллар.

— Вы пытаетесь ловить рыбу в пустом озере, конгрессмен. Мне очевидно, что вы не знаете генерала.

— Что же, давайте поспорим.

Она немного подумала, а потом посмотрела ему в глаза.

— Давайте.

Конгрессмен изящно поклонился и повел ее в сторону генерала, тот обсуждал тактику с офицерами армии Мозамбика. При их приближении мужчина прервал разговор и приветствовал Фелицию и конгрессмена.

— О, мои друзья американцы. Вижу, вы познакомились.

— Могу я поговорить с вами и госпожой Коллинз так, чтобы вокруг не было лишних ушей?

— Ну конечно.

Лусана извинился перед армейскими офицерами и зашел вместе с двумя американцами в небольшой кабинет, уютно украшенный современными африканскими мотивами.

— Очень мило, — заметил Даггат.

— Мой любимый стиль. — Генерал предложил им сесть. — Почему бы и нет? Он ведь основан на древних национальных узорах.

— Лично я предпочитаю современные египетские интерьеры, — равнодушно ответил конгрессмен.

— Так о чем вы хотели поговорить? — спросил Лусана.

Мужчина сразу перешел к делу.

— Если я могу быть откровенным, генерал, есть только одна причина, по которой устроено это хорошо срежиссированное представление. Вы рассчитываете усилить влияние АРА в Комитете палаты представителей по иностранным делам. Вы согласны?

Генерал не сумел скрыть раздражения, но постарался соблюсти вежливость.

— Мои извинения, конгрессмен. Я не хотел быть столь очевидным. Да, я действительно рассчитывал, что вы окажете поддержку нашему движению. Но устраивать представление? Ни в коем случае. Я не настолько глуп, чтобы вешать лапшу на уши человеку, имеющему репутацию умного политика.

— Что же, тогда можно закончить с предварительными переговорами. Какая во всем этом выгода для меня?

Лусана, который не ожидал такой откровенности, завороженно смотрел на Даггата. Генерал собирался действовать окольными путями, и конгрессмен застал его врасплох.

Прямое требование взятки ошеломило Лусану, и он решил изобразить скромность, чтобы выиграть время для размышлений.

— Я вас не понимаю, конгрессмен.

— Все предельно просто. Если вы хотите, чтобы я был в вашей команде, вам придется раскошелиться.

— Я все еще не понимаю.

— Давайте заканчивать пустую болтовню. Мы с вами родом из одной трущобы. Мы бы не избавились от нищеты и дискриминации, если бы многому не научились в жизни.

Лусана отвернулся и принялся неспешно раскуривать сигарету.

— Вы хотите открыть переговоры относительно стоимости ваших услуг?

— Нет необходимости. У меня уже имеются… кое-какие соображения.

— Ну так озвучьте их.

Улыбка пробежала по губам Даггата.

— Госпожа Коллинз.

Лусана недоуменно посмотрел на него.

— Да, прекрасная мысль, но я не понимаю…

— Вы отдадите мне Фелицию Коллинз, а я позабочусь о том, чтобы мой комитет финансировал снабжение вашей армии.

Женщина вскочила на ноги, и ее огромные глаза засверкали.

— Какая ерунда!

— Считайте это маленькой жертвой ради великого крестового похода, — с сарказмом сказал Даггат.

— Хайрам, ради бога, скажи этому индюку, чтобы он собрал вещички и отчалил отсюда.

Лусана не стал отвечать сразу. Он посмотрел на свои колени и смахнул воображаемую пылинку с идеально выглаженной брючины.

— Мне очень жаль, Фелиция, — тихо заговорил он, — но я не могу позволить сентиментальным чувствам одержать надо мной верх.

— Что за бред! — Она посмотрела на него, теряя надежду на адекватность. — Вы оба спятили, совершенно спятили, если думаете, что можете передавать меня, как тарелку с овсянкой.

Лусана встал, подошел к ней и коснулся губами ее лба.

— Не нужно меня ненавидеть. — Он посмотрел на Даггата. — Конгрессмен, наслаждайтесь добычей.

И вышел из комнаты.

Довольно долго Фелиция стояла неподвижно, и на ее лице недоумение мешалось с враждебностью; потом она все поняла, и ее глаза наполнились слезами. Она не стала протестовать или сопротивляться, когда Даггат мягко привлек ее к себе и поцеловал.

— Ты ублюдок, — прошептала она. — Подлый ублюдок. Надеюсь, ты удовлетворен.

— Пока еще нет.

— Ты получил то, что тебе причитается. Чего еще хочешь?

Он вытащил из кармана платок и вытер слезы с ее щек.

— Ты забыла, — с язвительной усмешкой сказал мужчина, — с тебя причитается доллар.

ГЛАВА 21

Питер де Вааль закрыл досье с рапортом о бойне на ферме Фоксов и поднял усталый взгляд.

— Я все еще потрясен этой ужасающей, бессмысленной трагедией.

Лицо Фокса оставалось неподвижным. Он сидел напротив министра обороны и набивал табаком старую трубку. В комнате воцарилась тишина, лишь из-за большого окна, выходящего на Бургер-парк, доносился, приглушенный шум транспорта.

Наконец де Вааль убрал папку в письменный стол.

— Сожалею, что наш патруль не сумел поймать дикарей, ответственных за это преступление, — сказал он, избегая взгляда отца расстрелянного семейства.

— Ответственность несет только один человек, — мрачно сказал Фокс. — Люди, убившие мою семью, выполняли его приказы.

— Я знаю, что вы думаете, капитан Фокс, но у нас нет доказательств того, что за нападением на вашу ферму стоит Лусана.

— А я уверен, что именно он.

— Допустим. Но даже если бы мы знали наверняка, он находится за границами нашего государства. Мы ничего не можем сделать.

— Зато могу сделать я.

— Как?

— Взять на себя руководство операцией «Дикая роза».

Де Вааль чувствовал, как кипит ненависть в Патрике Фоксе. Министр обороны поднялся на ноги и встал у окна, глядя на море деревьев жакаранда, в котором тонула Претория.

— Разделяю ваши чувства, капитан. Однако должен вам отказать.

— Но почему?

— «Дикая роза» — чудовищный замысел. Если операция провалится, последствия для нашего правительства будут катастрофическими.

Фокс стукнул трубкой о письменный стол и сломал черенок.

— Проклятье, нет! Моя ферма лишь пробный шар. Лусану и его кровавых псов необходимо остановить, пока вся страна не окрасилась кровью.

— Риск заметно перевешивает возможные выгоды.

— Я не проиграю, — холодно сказал собеседник.

Де Вааль выглядел как человек, раздираемый противоречивыми чувствами. Он сделал несколько шагов по комнате и остановился напротив Фокса.

— Я не могу обещать, что сумею вас успешно эвакуировать, когда придет время. И министерство обороны, естественно, заявит, что не имеет ни малейшего отношения к операции.

— Я понимаю. — Мужчина облегченно вздохнул. Потом ему в голову пришла новая мысль. — Поезд, министр. Как вам удалось так быстро добраться из больницы Дурбана до сортировочной станции в Пембруке?

Впервые за время разговора на лице де Вааля появилась улыбка.

— Элементарная уловка. Я вошел в больницу через главный вход и тут же покинул ее через заднюю дверь. Оттуда «Скорая помощь» доставила меня на военно-воздушную базу в Хейдрике, где я сел на самолет, на котором долетел до Пембрука. Поезд принадлежит нашему президенту. Я одолжил его на несколько часов, перед тем как он отправился на планируемый капремонт.

— Но зачем такие сложности?

— Считаю необходимым скрывать свои передвижения, — ответил де Вааль. — Думаю, вы согласитесь, что операция «Дикая роза» не нуждается в широкой огласке.

— Я вас понял.

— Ну а вы, капитан, можете исчезнуть из вида, не вызывая подозрений?

Фокс серьезно кивнул.

— Я покинул Умконо, охваченный горем. Мои друзья и соседи думают, что я вернулся в Шотландию.

— Хорошо. — Де Вааль кивнул и сел за письменный стол.

Он что-то написал на листе бумаги и протянул Фоксу.

— Здесь адрес отеля, находящегося в десяти милях к югу от города. Снимите номер и дождитесь получения необходимых бумаг и инструкций. В данный момент правительство Южно-Африканской Республики считает вас мертвым. — Он расслабил плечи. — И да поможет нам Бог.

— Бог? Нет, я так не думаю. — В глазах Фокса загорелся гнев. — Искренне сомневаюсь, что он захочет принять в этом участие.

Этажом ниже полковник Зиглер расхаживал по кабинету перед письменным столом, где лежала стопка глянцевых фотографий.

Впервые за свою карьеру военного он был полностью сбит с толку. За налетом на ферму Фоксов явно стояла какая-то тайна, случившееся не укладывалось в обычные схемы поведения террористов. Слишком все прошло четко и продуманно, АРА так не действовала. Кроме того, Лусана не организовывал подобных акций. Конечно, он мог приказать казнить белых солдат, но никогда бы не простил убийство работавших на ферме банту, в особенности женщин и детей. Стратегия лидера повстанцев была иной.

— Но тогда кто? — задумчиво проговорил полковник.

Очевидно, не отряд сил обороны Южной Африки. Зиглер бы обязательно знал о рейде.

Он остановился и снова просмотрел на фотографии, сделанные следователями после налета. Не осталось ни одного живого свидетеля, никого из налетчиков не удалось захватить. Рейд прошел идеально, без единой ошибки.

У него не было ни малейшего представления о том, кто мог его организовать, но многолетний опыт подсказывал, что этот человек сумел хорошо замаскироваться.

Как хирург, изучающий рентгеновский снимок перед сложной операцией, Зиглер взял увеличительное стекло и в двадцатый раз принялся разглядывать снимки.

ГЛАВА 22

Самолет «Эйр Малави» из Мапуту, столицы Мозамбика, сел на посадочную полосу и подъехал к терминалу аэропорта Претории. Через несколько мгновений после того, как шум двигателей стих, был спущен трап, пассажиры попрощались с хорошенькой африканской стюардессой и зашагали к терминалу.

Майор Томас Мачита последовал за остальными путешественниками и, когда очередь дошла до него, протянул фальшивый мозамбикский паспорт иммиграционному чиновнику.

Белый южноафриканец изучил фотографию и имя — Джордж Ярико — и проницательно улыбнулся.

— За последний месяц вы уже в третий раз посещаете Преторию, мистер Ярико. — Он кивнул в сторону чемоданчика курьера, пристегнутого наручниками к запястью Мачиты. — Похоже, инструкции вашему консулу становятся все более срочными и серьезными.

Мачита пожал плечами.

— Если бы наше министерство иностранных дел не послало меня в Преторию, я бы отправился в какую-нибудь другую страну. Ничего личного, сэр, но я бы предпочел слетать в Париж или Лондон.

Чиновник указал ему в сторону выхода.

— Буду с нетерпением ждать вашего следующего визита, — с преувеличенной учтивостью сказал чиновник. — Надеюсь, ваше пребывание в Претории будет приятным.

Майор улыбнулся, показав все зубы, и неспешно прошествовал через терминал к стоянке такси. Он махнул свободной рукой в сторону первого в длинной очереди автомобиля, водитель кивнул и включил двигатель. Но еще до того, как Мачита успел туда забраться, другая машина выскочила из конца очереди и встала вплотную к нему, под какофонию завывших клаксонов и возмущенных криков других таксистов, терпеливо дожидавшихся своей очереди.

Мужчине все происходящее показалось забавным. Он бросил сумку на заднее сиденье и устроился рядом.

— В консулат Мозамбика, — сказал он предприимчивому водителю.

Таксист в ответ прикоснулся к фуражке, включил счетчик и сразу отъехал от тротуара. Мачита откинулся назад и принялся лениво разглядывать окружающий пейзаж. Он отстегнул наручник и бросил его в чемоданчик. Консул Мозамбика, который поддерживал идеи АРА, позволял майору и его оперативникам появляться в Претории в качестве дипломатических курьеров. После того как они некоторое время проводили в консульстве, у них появлялась возможность поселиться в каком-нибудь незаметном отеле и заняться шпионажем.

Внезапно Мачита почувствовал тревогу, приподнялся и огляделся по сторонам более внимательно. Водитель ехал вовсе не в сторону консульства; вместо этого автомобиль направлялся в деловой центр Претории.

Он прикоснулся к плечу таксиста.

— Я не турист, друг мой, так что не пытайся меня обмануть. И если ты рассчитываешь получить плату за проезд, сворачивай и вези меня кратчайшим путем в консульство.

В ответ водитель лишь неопределенно пожал плечами и, сделав несколько поворотов, направил такси в сторону подземной стоянки большого торгового центра. Мачите не требовалось особого чутья, чтобы понять, что он оказался в ловушке. Он почувствовал, как во рту у него пересохло и громко застучало сердце. Он быстро открыл чемоданчик и достал автоматический «маузер» калибра 0,38.

На самом нижнем уровне парковки таксист заехал в дальний угол и остановился. Потом повернулся и обнаружил дуло «маузера», почти касавшееся кончика его носа.

Только теперь у мужчины появилась возможность разглядеть лицо водителя: гладкую темную кожу и черты лица, характерные для индийцев, более полумиллиона которых проживало в Южно-Африканской Республике. Таксист улыбнулся спокойно и уверенно. Пассажир ожидал совсем другого.

— Полагаю, пора заканчивать театральное представление, Мачита, — сказал таксист. — Вам не грозит опасность.

Майор не стал убирать пистолет. Он не осмеливался оглядеть парковку, ожидая, что там полно вооруженных людей.

— Ты в любом случае умрешь вместе со мной, — сказал он.

— Вы очень эмоциональны, — заметил таксист. — Точнее, глупы. Человека вашего рода занятий не красит реакция мальчишки, попавшегося на ограблении кондитерской.

— Кончай трепаться, — резко ответил Мачита. — Что происходит?

Водитель рассмеялся.

— Сказано истинным черным американцем, коим вы и являетесь. Люк Сэмпсон из Лос-Анджелеса, также известный как Чарли Ли Мэт из Чикаго. Или майор Томас Мачита из АРА. Один только Бог знает, сколько еще у вас имен.

По спине Мачиты пробежал холодок. Его разум мучительно искал ответы — он пытался понять, кто такой этот таксист и откуда столько о нем знает.

— Ты ошибаешься. Меня зовут Ярико, Джордж Ярико.

— Как пожелаете, — ответил таксист. — Однако вам придется меня понять, потому что я предпочел бы разговаривать с майором Мачитой.

— Кто ты такой?

— Для разведчика вам катастрофически не хватает тонкости восприятия. — Голос слегка изменился, теперь это был английский с легким акцентом африкаанс. — Мы уже дважды с вами встречались.

Мачита медленно опустил пистолет.

— Эмма?

— О, туман рассеивается.

Мачита облегченно вздохнул и убрал пистолет в чемоданчик.

— Но как вы узнали, что я прилечу сегодняшним рейсом?

— Хрустальный шар, — сказал Эмма.

Он явно не собирался делиться своими тайнами.

Мачита смотрел на человека, сидящего на месте водителя, стараясь запомнить черты лица и гладкую темную кожу. Он ни в малейшей степени не походил на садовника или официанта из кафе, который утверждал, что является Эммой во время двух предыдущих встреч.

— Я надеялся, что вы войдете со мной в контакт, но не думал, что это случится так скоро.

— У меня появилась информация, которая, как мне кажется, должна заинтересовать Хайрама Лусану.

— Сколько вы хотите на этот раз? — сухо спросил Мачита.

Ответ последовал без колебаний.

— Два миллиона американских долларов.

Мачита скорчил гримасу.

— Нет такой информации, которая столько бы стоила.

— У меня нет времени на споры, — сказал Эмма и передал Мачите маленький конверт. — Здесь краткое описание тщательно засекреченной операции против АРА, носящей название «Дикая роза». Материал, содержащийся в конверте, объясняет концепцию и цель плана. Передайте конверт Лусане. Если после его изучения он согласится на мою цену, я передам план операции.

Конверт отправился в чемоданчик, поверх «маузера» и цепочки с наручниками.

— Он попадет в руки генерала к завтрашнему вечеру, — обещал Мачита.

— Превосходно. Теперь я отвезу вас в консульство.

— И еще одно.

Эмма посмотрел на майора через плечо.

— Я весь внимание.

— Генерал хочет знать, кто атаковал ферму Фоксов в Натале.

Темные глаза Эммы испытующе смотрели на Мачиту.

— У вашего генерала странное чувство юмора. Улики на месте бойни указывают на причастность вашей великодушной АРА.

— АРА не виновна в этом преступлении. Мы должны знать правду.

Эмма кивнул.

— Ладно, попытаюсь выяснить.

Затем развернул такси и выехал с парковки. Через восемь минут он высадил пассажира у консульства Мозамбика.

— И напоследок я дам вам один совет, майор.

Мачита наклонился к окну автомобиля.

— И каков же он?

— Хороший оперативник никогда не садится в первое подъехавшее такси. Всегда выбирайте второе или третье в очереди. Тогда у вас не будет проблем.

Получив справедливый упрек, Мачита постоял на тротуаре, глядя вслед уезжающему такси до тех пор, пока оно не затерялось среди других машин.

ГЛАВА 23

Лучи вечернего солнца осветили перила и томную фигуру, лежащую на полу балкона одного из самых дорогих номеров в отеле «Нью-Стенли», расположенном в кенийском городе Найроби.

На Фелиции Коллинз был разноцветный лифчик и юбка банту, надетая поверх нижней половины бикини. Она повернулась на бок и закурила сигарету, обдумывая свое поведение за последние два дня. Конечно, за долгие годы она переспала со многими мужчинами. Тут она не испытывала даже малейшего беспокойства. Впервые это произошло с ее шестнадцатилетним кузеном, когда ей самой было четырнадцать. Теперь воспоминания стали совсем смутными. До того момента, как ей исполнилось двадцать, она успела сменить не менее десяти любовников. Большую часть имен и лиц она давно забыла.

Любовники, побывавшие в ее постели в течение тех лет, когда она старалась стать известной певицей, представляли собой калейдоскоп руководителей компаний звукозаписи, диджеев, музыкантов и композиторов. Большинство из них помогли ей подняться на вершину. Ну а когда пришел успех в Голливуде, начался новый виток роскошной жизни.

«Лица, — думала Фелиция. — Странно, что не могу вспомнить их черт». Однако спальни и их отделку она прекрасно помнила. Мягкие матрасы, рисунки на обоях, устройство ванных комнат отпечатались в ее памяти вместе с формой потолочных балок.

Как и для многих женщин, секс для Фелиции далеко не всегда отличался от других развлечений. Множество раз ей гораздо больше хотелось остаться в своей постели наедине с хорошим романом. И сейчас лицо Хайрама Лусаны таяло в пустоте, сливалось с множеством других лиц.

Сначала она ненавидела Даггата, ненавидела саму идею, позволившую ему заполучить ее в свое пользование, точно новую игрушку. Оскорбляла его при каждой возможности, однако он сохранял учтивость. Никакие ее слова не могли вывести конгрессмена из себя. «Господи, это сводит меня с ума», — подумала Фелиция. Ей почти хотелось, чтобы он унизил ее, как рабыню, чтобы ее ненависть получила обоснование, но этого не происходило. Фредерик был слишком умен. Он обращался с ней нежно и осторожно, как рыбак, знающий, что ему попалась рыба рекордных размеров.

Дверь открылась, и на балкон вышел Даггат. Фелиция села и сняла солнечные очки, когда его тень упала на ее тело.

— Ты дремала?

Она одарила его быстрой улыбкой.

— Просто мечтала.

— Становится холодно, тебе лучше вернуться в дом.

Конгрессмен взял ее за руку и помог подняться на ноги. Она бросила на него лукавый взгляд, затем расстегнула лифчик и прижалась к мужчине обнаженной грудью.

— Мы еще успеем заняться любовью до обеда.

Она его дразнила, и оба это знали. С тех пор как они вместе покинули лагерь Лусаны, Фелиция отвечала на его сексуальные поползновения с энергией робота. Прежде она никогда не исполняла такую роль.

— Почему? — просто спросил он.

Ее выразительные карие глаза изучающе смотрели на Даггата.

— О чем ты?

— Почему ты бросила Лусану и ушла со мной? Я не из тех мужчин, чья внешность привлекает женщин. В течение сорока лет я каждый день смотрю в зеркало на свое уродливое лицо и теперь не могу поверить, что вызываю интерес суперзвезды. Тебе нет необходимости вести себя, словно тебя обменяли, Фелиция. Лусана не владел тобой; как и я, как не сможет владеть никакой мужчина. Ты могла послать нас обоих к дьяволу, однако добровольно уехала со мной. Причем с большой охотой. Почему?

Она почувствовала, как у нее в животе стало пощипывать, когда ее ноздри уловили его сильный мужской запах, и взяла его лицо в свои ладони.

— Наверное, я прыгнула из постели Хайрама в твою для того, чтобы доказать, что если он не нуждается во мне, то и я прекрасно без него обойдусь.

— Нормальная человеческая реакция.

Она поцеловала любовника в подбородок.

— Прости меня, Фредерик. В некотором смысле я и Хайрам тебя использовали: он — чтобы получить поддержку конгресса, а я стала играть в детскую игру, чтобы заставить его ревновать.

Он улыбнулся.

— Пожалуй, первый случай в моей жизни, когда я честно могу сказать, что меня используют, а я и рад.

Женщина взяла его за руку, отвела в спальню и умело раздела.

— На этот раз, — тихо сказала она, — покажу тебе настоящую Фелицию Коллинз.

Было уже заметно больше восьми, когда они наконец отпустили друг друга. Она оказалась гораздо более пылкой, чем Даггат мог себе представить. Ее страсть не знала предела. Несколько минут он лежал в постели, прислушиваясь к шуму душа. Потом с трудом поднялся на ноги, надел короткое кимоно, сел за письменный стол, заваленный важными документами, и принялся их разбирать.

Фелиция босиком вышла из ванной комнаты, надела платье-халат в красно-белую полоску, посмотрела в большое зеркало и одобрительно кивнула. Ее фигура оставалась стройной и сильной: энергия, наполнявшая сильные мышцы, уже компенсировала усталость, накопившуюся после яростных занятий любовью. Ей исполнилось тридцать два года, но она все еще выглядела соблазнительно. У нее осталось несколько хороших лет, прежде чем она позволит своему агенту соглашаться на роли матрон. Если только продюсер не предложит ей участие в каком-нибудь блокбастере с высоким процентом в случае удачного проката.

— Думаешь, он может одержать победу? — спросил Даггат, прервав ее размышления.

— Прошу прощения?

— Сможет ли Лусана одержать победу над силами обороны Южно-Африканской Республики?

— Едва ли я способна сделать разумное предсказание исхода революции, — сказала Фелиция. — Мое участие в АРА состояло в том, чтобы обеспечить ее финансирование.

Он усмехнулся.

— Не говоря уже о том, чтобы обеспечивать развлечения для солдат, а в особенности генералов.

— Дополнительная выгода, — сказала женщина и рассмеялась.

— Ты не ответила на мой вопрос.

Она покачала головой.

— Даже с армией в миллион человек у Хайрама нет надежды на победу в войне с белыми в долгом прямом конфликте. Французы и американцы проиграли во Вьетнаме по той же причине, по какой пало правительство большинства в Родезии: партизанская война под покровом густых джунглей имеет преимущества. К несчастью для черного движения, восемьдесят процентов территории Южной Африки — это засушливые открытые пространства, больше подходящие для бронетанковых и военно-воздушных войск.

— Но тогда в чем его преимущество?

— Хайрам рассчитывает на популярность и поддержку всего мира, на экономические санкции, которые заставят правящий класс пойти на уступки и капитуляцию.

Даггат опустил подбородок на огромные ладони.

— Он коммунист?

Фелиция склонила голову набок и рассмеялась.

— Хайрам сколотил состояние как капиталист. Идея богатства ему слишком близка, чтобы он мог принять красных.

— Но как тогда объяснить вьетнамских советников и бесплатные поставки из Китая?

— Обычная схема старины Барнума[5]. Вьетнамцев настолько вдохновляют идеи революции, что они с радостью отправят специалистов по партизанскому движению в болота Флориды, если им кто-то пришлет приглашение. Что же до щедрости китайцев, после того как за последние годы их вышвырнуло вон восемьдесят разных африканских наций, они готовы целовать задницу кому угодно ради того, чтобы получить хоть какую-то опорную точку на континенте.

— Он сам не заметит, как ситуация изменится не в его пользу.

— Ты недооцениваешь Хайрама, — заметила Фелиция. — Он выдворит азиатов прочь, как только они перестанут быть полезными.

— Легче сказать, чем сделать.

Он знает, что делать. Уж поверь мне, через девять месяцев Хайрам Лусана займет кабинет премьер-министра в Кейптауне.

— У него есть план? — пораженно спросил Даггат.

— С точностью до одного дня.

Конгрессмен сложил все бумаги в одну стопку.

— Собирай вещи.

Аккуратно выщипанные брови Фелиции поползли вверх.

— Мы покидаем Найроби?

— Вылетаем в Вашингтон.

Любовницу удивила его неожиданная властность.

— А зачем мне возвращаться с тобой в Штаты?

— Тебе больше нечего делать. К тому же, если ты вернешься домой вместе с уважаемым конгрессменом после года, проведенного с известным революционным радикалом, репутация Фелиции Коллинз в глазах фанатов будет восстановлена.

Женщина надулась. Но доводы Даггата показались ей разумными. Продажи ее пластинок заметно упали, а предложения от продюсеров стали не слишком интересными. Пожалуй, быстро решила Фелиция, пришло время снова заняться карьерой.

— Я буду готова через полчаса, — сказала она.

Конгрессмен кивнул и улыбнулся. Его охватило возбуждение. Если, как полагала Фелиция, Лусана имеет все шансы стать первым черным лидером Южно-Африканской Республики, Даггат, поставивший на победителя, укрепит свое положение конгрессмена и сможет рассчитывать на мощную поддержку избирателей. Игра того стоила. И если он будет сохранять осторожность, если будет тщательно выбирать слова и программы, то сможет рассчитывать на место вице-президента… что станет важнейшим промежуточным шагом к главной цели.

ГЛАВА 24

Лусана поднял руку на уровень глаз и сделал резкое уверенное движение кистью с зажатым в ней спиннингом. Маленький кусочек сыра, висевший на крючке, аккуратно вошел в воду и тут же скрылся из вида. Рыба находилась где-то рядом. Генерал нетерпеливо ждал. Стоя в тени деревьев по бедра в реке, он начал медленно отматывать леску.

После восьмого броска рыба начала клевать, и спиннинг так резко рвануло, что мужчина едва не выпустил его из рук. Он поймал терапона, родственника злобной пираньи, что водилась в Южной Америке, в Амазонке. Лусана сразу дал рыбе больше свободы, вытравив леску. Впрочем, у него не оставалось выбора, спиннинг согнулся почти вдвое. И тут, когда битва только обещала разгореться всерьез, терапон описал дугу возле затопленного ствола, оборвал леску и уплыл прочь.

— Никогда бы не поверил, что кому-то удастся соблазнить терапона кусочком сыра, — сказал Джумана.

Он сидел на земле, прислонившись спиной к дереву. В руках полковник держал краткое описание операции «Дикая роза».

— Приманка не имеет значения, если жертва проголодалась, — произнес Лусана.

Он вернулся на берег и принялся привязывать новое грузило и крючок к леске.

Джумана перекатился на бок, чтобы проверить, насколько бдительны телохранители Лусаны. Он мог бы этого не делать. Солдаты верно служили своему генералу. Они были стройными и жилистыми, генерал лично их выбирал, и не только за бесстрашие и физические данные, но и за ум. Они занимали позиции в кустарнике, держа оружие наготове.

Лусана вернулся к реке, чтобы снова забросить крючок.

— Ну, и что ты об этом думаешь? — спросил генерал.

Джумана посмотрел на конверт, и на его лице появилось скептическое выражение.

— Мошенничество. Мошенничество на два миллиона.

— Значит, ты ему не веришь?

— Нет, сэр. Если честно, то нет. — Джумана встал и отряхнул полевую форму. — Я считаю, что Эмма скормил майору Мачите дезинформацию. — Он потряс головой. — В отчете нет фактов. Он лишь указывает на то, что белые собираются нанести мощный террористический удар там, где проживают большие группы черного населения, поддерживающего АРА. Южноафриканцы не так глупы, чтобы идти на такой серьезный риск — ведь реакция мирового сообщества будет для них крайне неприятной.

Лусана забросил леску.

— Но давай сделаем допущение — просто предположим, что премьер-министру Куртсманну явилось предзнаменование. Возможно, он все же захочет пойти на отчаянный риск.

— Но как будет все происходить? — спросил Джумана.

— Ответ на этот вопрос, мой друг, мы получим, только если заплатим два миллиона долларов.

— И все равно, я считаю, что операция «Дикая роза» обман.

— На самом деле замысел представляется мне гениальным, — продолжал Лусана. — Если удар приведет к тяжелым потерям, нация, ставшая жертвой, перестанет сочувствовать нашему делу и начнет помогать правительству Куртсманна.

— Однако вопросов становится все больше, — сказал собеседник. — Какую нацию выбрали в качестве жертвы?

— Соединенные Штаты — такова моя догадка.

Полковник бросил конверт на траву.

— Мой генерал, нам следует проигнорировать глупый обман Эммы. Лучше использовать деньги для других целей. Обратите внимание на мои предложения о серии рейдов, способных вселить страх в сердца белых.

Лусана бросил на него жесткий взгляд.

— Ты знаешь мое отношение к бойням.

Джумана продолжал настаивать на своем.

— Тысячи нападений с последующим быстрым отходом на города, деревни и фермы, которые прокатятся от одного конца страны до другого, позволят нам войти в Преторию к Рождеству.

— Мы будем продолжать войну с применением современных технологий, — холодно ответил Лусана. — Не станем себя вести как примитивный сброд.

— В Африке часто возникает необходимость управлять людьми железной рукой. Местные жители не понимают, что для них лучше.

— Скажи-ка, полковник, — я всегда готов учиться, — кто знает, что лучше для африканских народов?

Лицо Джуманы покраснело от сдержанного гнева.

— Африканцы знают, что для них лучше всего.

Лусана проигнорировал намек на свое американское происхождение. Он ощущал эмоции, какими был охвачен Джумана: ненависть ко всему иностранному, мощную тягу к власти, смешавшуюся с недоверием к современной жизни, почти детское принятие кровавой жестокости. Генерал начал подозревать, что совершил огромную ошибку, назначив Джуману на такой высокий пост.

Но прежде чем Лусана успел сосредоточиться на проблемах, которые могли возникнуть между ним и полковником, он услышал, как кто-то бежит к ним вдоль берега.

Охранники насторожились, когда увидели, что на тропинке появился майор Мачита. Он остановился перед Лусаной и отдал ему честь.

— Один из моих агентов только что вернулся из Претории с докладом от Эммы о рейде на ферму Фоксов.

— И что ему удалось узнать?

— Эмма утверждает, что не сумел найти доказательств причастности сил обороны.

Лусана задумался.

— Мы вновь вернулись к началу.

— Трудно поверить, что отряд, убивший сорок человек, мог уйти, не оставив никаких следов, — сказал Мачита.

— Эмма мог солгать?

— Конечно, мог. Но ему нет никакого смысла нас обманывать.

Генерал не ответил, отвернувшись к реке. Леска дрожала под напором течения. Мачита вопросительно посмотрел на Джуману, но тот отвернулся. Майор смущенно переводил взгляд с генерала на полковника, не понимая, откуда взялось напряжение в отношениях двух старших офицеров. После неловкой паузы он кивком показал на конверт.

— Вы приняли решение относительно операции «Дикая роза», генерал?

— Да, — ответил генерал и начал выбирать леску.

Мачита молча ждал.

— Я намерен выплатить Эмме его тридцать сребреников и получить оставшуюся часть плана, — наконец сказал Лусана.

— Нет, это обман! — взорвался Джумана. — Даже вы, мой генерал, не имеете права так глупо тратить ресурсы нашей армии.

Мачита затаил дыхание и напрягся. Полковник переступил черту. Тем не менее Лусана продолжал стоять спиной к берегу и смотреть на воду.

— Должен напомнить, полковник, — со спокойной властностью сказал он Джумане через плечо, — что львиная доля наших ресурсов пришла от меня. И то, что принадлежит мне, я могу забрать обратно или потратить, как посчитаю нужным.

Джумана сжал руки в кулаки, и жилы у него на шее напряглись. Он сделал шаг к берегу, оскалив зубы. И вдруг, словно у него в мозгу произошло замыкание какой-то цепи, ярость исчезла с его лица и он улыбнулся.

— Прошу прощения за свои слова, — с горечью сказал он. — Очевидно, я слишком устал.

Мачита решил, что теперь за полковником необходимо приглядывать, он понял, что Джумана никогда не согласится быть вторым.

— Забудем об этом, — сказал Лусана. — Сейчас нам необходимо узнать об операции «Дикая роза» все.

— Я организую обмен, — сказал Мачита.

— Но этим твоя работа не ограничится, — сказал Лусана, повернувшись к берегу. — Ты придумаешь план, чтобы рассчитаться. И убьешь Эмму.

Джумана разинул рот.

— Вы не собирались отдавать ему два миллиона долларов? — пробормотал он.

Лусана усмехнулся.

— Конечно, нет. Если бы у тебя хватило терпения дослушать меня до конца, нам удалось бы избежать твоей детской выходки.

Мужчина не ответил. Ему было нечего сказать. Он лишь широко улыбнулся и пожал плечами. Тут только Мачита заметил, что полковник незаметно переместил глаза. Джумана не смотрел на Лусану; его взгляд был устремлен мимо, на реку десятью футами выше по течению.

— Охрана! — вскричал Мачита, указывая рукой. — Там, в реке! Стреляйте! Ради бога, стреляйте!

Телохранителям потребовалось менее двух секунд, чтобы отреагировать. Раздались оглушительные выстрелы, и вода в нескольких футах от Лусаны превратилась в кипящие гейзеры.

На поверхности появилось огромное покрытое коричневой чешуей тело, хвост гигантской рептилии отчаянно бил по воде, и пули градом обрушились на могучее тело. Затем стрельба стихла, и крокодил медленно опустился на дно.

Лусана стоял в своих высоких сапогах, его глаза широко раскрылись, тело застыло в полнейшей неподвижности. Генерал ошеломленно смотрел на тушу огромной рептилии, какую медленно несло мимо него течение.

Стоявший на берегу Мачита дрожал, но не столько из-за опасности, только что грозившей Лусане, а из-за сатанинского выражения, промелькнувшего на неандертальском лице Джуманы.

«Ублюдок видел, — подумал Мачита. — Он видел, как крокодил поплыл к генералу от противоположного берега, однако ничего не сказал».

ГЛАВА 25

Чесапикский залив, США

Октябрь 1988

До рассвета осталось еще два часа, когда Патрик Фокс расплатился с водителем такси и подошел к залитым светом воротам компании «Форбс, утилизация отработанного военно-морского оборудования». Охранник в форме оторвался от экрана портативного телевизора и зевнул, когда Фокс передал ему в окошко небольшую папку. Охранник проверил подписи и фотографию стоявшего перед ним человека и вернул панку.

— Добро пожаловать в Америку, капитан. Мои работодатели ждут вас.

— Корабль здесь? — нетерпеливо спросил мужчина.

— Да, пришвартован в восточном доке, — ответил охранник и показал через окошко ксерокопию карты. — И смотрите под ноги. С тех пор как мы стали экономить энергию, освещение во дворе выключают. Там теперь темнее, чем в аду.

Когда Фокс проходил под гигантской грузовой стрелой, со стороны залива подул ветер, он уловил знакомые ароматы порта и с удовольствием вдохнул смесь запахов дизельного топлива, смолы и соленой воды. Всякий раз, когда он их ощущал, у него улучшалось настроение.

Мужчина вышел к пирсу и огляделся в поисках людей. Ночная смена давно ушла домой, и только сидевшая на деревянных перилах чайка посмотрела на Фокса круглыми глазами.

Он прошел еще сотню ярдов и остановился возле огромной призрачной тени, высившейся у пирса. Поднялся по трапу на казавшуюся бесконечной палубу и безошибочно зашагал через стальной лабиринт к капитанскому мостику.

Позднее, когда солнце уже подбиралось к восточному краю бухты, стало видно, в каком отвратительном состоянии находится корабль. Но отслаивающаяся краска, акры ржавчины и следы сварочных горелок не привлекли внимания Фокса. Как отец изуродованной дочери, он видел только ее красоту.

— Да, ты отличный корабль! — закричал он, стоя на пустой палубе. — У тебя все получится.

ГЛАВА 26

Вашингтон, округ Колумбия

Ноябрь 1988

Начальство Стайгера в Пентагоне никак не отреагировало на его доклад и вызвало полковника в Вашингтон лишь через два месяца. Для него это было равносильно ожиданию кошмара. Стайгер чувствовал себя как свидетель обвинения, а не главный следователь.

Даже имея перед глазами вещественные доказательства, генерал Эрнест Бургдорф, глава безопасности военно-воздушных сил, и генерал Джон О’Киф, адъютант из объединенного комитета начальников штабов, выразили сомнения в важности затонувшего самолета и заявили, что его подъем не даст ничего, за исключением повода для шумихи в желтой прессе. Стайгер был совершенно ошеломлен.

— Но как же семьи погибшей команды? — запротестовал он. — Будет преступлением не поставить их в известность о том, что тела их близких обнаружены.

— Где ваш здравый смысл, полковник? Зачем им вновь погружаться в давно произошедшую трагедию? Родители членов экипажа, скорее всего, умерли. Жены вновь вышли замуж. Детей вырастили новые отцы. Пусть они продолжают мирно жить, не вспоминая о прошлом.

— Однако не следует забывать о грузе, — не сдавался полковник. — Существует вероятность, что на «Лисе-03» перевозили ядерные боеголовки.

— Мы уже это обсуждали, — резко ответил О’Киф. — Тщательная проверка всех баз данных подтвердила, что ни одна ядерная боеголовка не пропала. Все они, включая ту, что сброшена на Хиросиму, находятся на строгом учете.

— А известно ли вам, сэр, что ядерное вещество перевозилось и перевозится в контейнерах из нержавеющей стали?

— Вам не приходило в голову, полковник, что боеголовки, которые вы нашли, могли быть пустыми? — спросил Бургдорф.

Стайгер опустил плечи, признавая поражение. С тем же успехом он мог спорить с ветром. Они обращались с ним как с ребенком, у которого разыгралось воображение, — мол, он видел слона на кукурузном поле в Миннесоте.

— А если это действительно самолет, исчезнувший над Тихим океаном, — добавил Бургдорф, — то лучше всего о нем забыть.

— Почему?

— Военно-воздушные силы не хотят, чтобы причины, заставившие самолет так сильно изменить курс, стали достоянием общественности. Представьте возможные варианты развития событий. Если самолет пролетел тысячу миль в противоположном направлении, значит, неправильно сработали сразу пять разных систем, в сочетании с полной тупостью экипажа. Или, например, штурман неожиданно спятил, или это заговор с целью кражи самолета — и один только Бог знает, зачем они решились на такой поступок.

— Но кто-то должен был санкционировать тот рейс, — с недоумением сказал полковник.

— Да, верно, — кивнул О’Киф. — Приказ поступил с военно-воздушной базы «Трэвис», штат Калифорния, его подписал полковник Майкл Ирвин.

Стайгер скептически посмотрел на генерала.

— Приказы на проведение полетов обычно уничтожают через несколько месяцев. Неужели этот хранили более тридцати лет?

Генерал пожал плечами.

— Не спрашивайте меня, как это случилось. Поверьте на слово: последний план полета «Лиса-03» найден в старых документах в архиве базы «Трэвис».

— А приказы, обнаруженные среди обломков самолета?

— Вам нужно смириться с неизбежностью, — сказал Бургдорф. — Документы, поднятые вами со дна озера в Колорадо, невозможно расшифровать хоть с какой-то степенью достоверности. Вы увидели там то, чего не было.

— Я считаю, — решительно заявил О’Киф, — что попытки объяснить, почему «Лис-03» отклонился от курса, ни к чему не приведут. — Он повернулся к Бургдорфу. — Вы согласны, генерал?

— Да.

Он посмотрел на Стайгера.

— Вы хотели сказать нам еще что-то, полковник?

Начальство терпеливо дожидалось ответа. Мужчина не знал, что сказать, понимая, что оказался в тупике. Над его головой завис меч — либо Эйб Стайгер навсегда забудет о «Лисе-03», либо его карьера в военно-воздушных силах будет бесславно закончена.

***

Президент стоял на лужайке с лунками, находившейся за Белым домом, и неуклюже направлял один за другим дюжину шаров в сторону лунки, до которой оставалось всего пять футов. Ни один в нее не попал, и в очередной раз стало очевидно, что гольф не его игра. Он понимал азарт тенниса и гандбола, или даже бильярда, но зачем человеку соревноваться с собственным гандикапом, оставалось вне его разумения.

— Теперь я могу умереть со спокойной совестью, потому что видел все.

Президент выпрямился и посмотрел в ухмыляющееся лицо Тимоти Марча, министра обороны.

— Все это доказывает, как много теперь, когда приближается конец моего второго срока, у меня свободного времени.

Марч, невысокий кряжистый человек, испытывавший отвращение к любого рода физическим упражнениям, прошел по лужайке.

— Вам следует радоваться результатам выборов. Победил кандидат вашей партии.

— На выборах не бывает окончательных побед, — проворчал президент. — Что у тебя на уме, Тим?

— Я подумал, вам будет интересно узнать, что я закрыл историю со старым самолетом, упавшим в Скалистых горах.

— Вероятно, разумный шаг.

— Странная история, — продолжал министр обороны. — Если не считать поддельного плана полета в документах ВВС, нигде нет указаний на истинную миссию экипажа.

— Что же, так тому и быть, — сказал президент. Ему наконец удалось загнать мяч в лунку. — И пусть никто не пытается продолжать расследование. Если Эйзенхауэр похоронил все ответы во время своего президентства, мне не стоит ворошить старое дело теперь.

— Предлагаю поднять останки экипажа для военных похорон. Мы перед ними в долгу.

— Хорошо, но никакой шумихи.

— Я скажу офицеру ВВС, который этим занимается.

Президент бросил короткую клюшку агенту секретной службы, поджидавшему чуть в стороне, и жестом предложил Марчу последовать за ним в свой кабинет.

— Что ты можешь обоснованно предположить, Тим? Что пытался прикрыть Айк[6] в 1954 году?

— Я уже несколько ночей смотрю в потолок в поисках ответа на этот вопрос, — сказал Марч. Но у меня не появилось ни одной разумной версии.

Стайгер пробился сквозь толпу, дожидавшуюся, когда освободятся столики в «Коттонвуд инн», и вошел в бар. Питт помахал ему рукой из дальней кабинки, одновременно почти таким же жестом подзывая официантку, чтобы заказать коктейль. Полковник уселся за стол напротив него, когда официантка, облаченная в соблазнительный и заметно укороченный колониальный наряд, склонилась над столиком, демонстрируя роскошную грудь.

— Мартини со льдом, — заказал Стайгер, не сводя взгляда с белоснежных курганов. — Пожалуй, принесите сразу двойную порцию. Сегодня у меня выдалось паршивое утро.

Питт приподнял почти пустой бокал.

— Еще один грейпфрутовый сок с водкой.

— Господи, — произнес полковник, — как ты можешь это пить?

— Я слышал, что такой коктейль помогает снизить вес. Ферменты грейпфрутового сока компенсируют калории водки.

— Звучит как бабушкины сказки. К тому же о чем тебе беспокоиться? У тебя нет ни унции лишнего веса.

— Вот видишь, — рассмеялся Дирк. — Значит, оно работает.

Шутка показалась Стайгеру смешной. Впервые за весь день ему захотелось рассмеяться. Но после того, как им принесли заказ, он снова помрачнел, не поднося бокал к губам.

— Только не говори мне, что твои друзья из Пентагона с тобой покончили.

Стайгер задумчиво кивнул.

— Они препарировали каждое предложение моего рапорта, а потом отправили кусочки в канализационную систему Вашингтона.

— Ты серьезно?

— Они ничего не хотят знать.

— А как же боеголовки и пятый скелет?

— Они утверждают, что контейнеры пусты. Что касается твоей теории об отце Лорен Смит, я даже не стал о ней упоминать. Мне не хотелось подбрасывать топливо в разгорающийся костер их скептицизма.

— Значит, это больше не твое расследование.

— Да, если я хочу уйти на пенсию генералом.

— Они надавили на тебя?

— В этом не было необходимости. Все читалось в их глазах.

— И что теперь?

Стайгер пристально посмотрел на него.

— Я надеялся, что ты займешься этим в одиночку.

Питт взглянул собеседнику в глаза.

— Хочешь, чтобы я поднял самолет со дна озера Тейбл?

— Почему нет? Господи, тебе удалось справиться с «Титаником», который лежал на глубине тринадцать тысяч футов посреди Атлантики. «Стратокрузер» в озере, окруженном со всех сторон сушей, будет детской забавой для человека с твоими талантами.

— Очень лестно. Однако ты забываешь, что не я принимаю подобные решения. Чтобы поднять «Лиса-03», потребуется команда в двадцать человек, несколько грузовиков сложного оборудования, минимум две недели и почти четыреста тысяч долларов. Я не располагаю такими средствами, а адмирал Сандекер никогда не даст благословение НУПИ на участие в столь крупном проекте без дополнительного государственного финансирования.

— А если просто поднять один из контейнеров и останки Смита для идентификации?

— Тогда вину свалят на нас.

— Но оно того стоит, — возбужденно сказал Стайгер. — Завтра ты сможешь улететь в Колорадо. А я пока добьюсь утверждения контракта на подъем тел команды. И тогда тебе не нужно будет опасаться неудовольствия Пентагона и НУПИ.

Питт покачал головой.

— Извини, но тебе придется подождать. Сандекер направил меня наблюдать за подъемом броненосца, затонувшего у побережья Джорджии во время Гражданской войны. — Он посмотрел на часы. — Через шесть часов я должен находиться на борту самолета, улетающего в Саванну.

Полковник вздохнул, и его плечи поникли.

— Быть может, ты сможешь заняться этим позже.

— Оформи контракт и будь наготове. Обещаю, как только у меня появится возможность, сбегу в Колорадо.

— Ты уже рассказал конгрессмену Смит о ее отце?

— Если честно, у меня не хватило мужества.

— И ты не уверен в своей правоте?

— В том числе и из-за этого.

Лицо Эйба Стайгера стало задумчивым.

— Господи, ну и дела. — Он одним глотком прикончил двойное мартини и печально посмотрел на бокал.

Официантка принесла меню, и они сделали заказ. Стайгер рассеянно изучал ее фигуру, когда, покачивая бедрами, она шла на кухню.

— Вместо того чтобы сидеть здесь и ломать голову над старой загадкой, которая никого не интересует, мне бы следовало вернуться в Калифорнию, к жене и детям.

— Сколько их у тебя?

— Детей? Восемь. Пять мальчиков и три девочки.

— Должно быть, ты католик.

Стайгер улыбнулся.

— С именем Абрахам Леви Стайгер? Ты, наверное, шутишь.

— Кстати, ты не рассказал, как твое начальство объяснило полетный план «Лиса-03».

— Генерал О’Киф нашел оригинал. Он не совпадает с нашим анализом того, что ты достал со дна.

Питт ненадолго задумался.

— А у тебя не найдется копии для меня? — спросил он.

— Полетного плана?

— Только шестой страницы.

— Она в багажнике моей машины. А тебе зачем?

— Просто внезапно вспомнил, — сказал Питт. — У меня есть один приятель в ФБР, он любит хорошие загадки.

***

— Неужели тебе обязательно улетать сегодня? — спросила Лорен.

— Я должен присутствовать на утреннем совещании, чтобы принять участие в обсуждении операции спасения, — ответил ее друг из ванной комнаты, где собирал бритвенные принадлежности.

— Проклятье, — сказала она, нахмурившись. — Я с тем же успехом могла бы завести роман с коммивояжером.

Питт вернулся в спальню.

— Перестань, для тебя я не более чем временная игрушка.

— Это не так. — Она обняла его за плечи. — После Фила Сойера ты мой самый любимый мужчина.

Тот посмотрел на нее.

— Разве ты встречаешься с пресс-секретарем президента?

— Когда жеребец уйдет, Лорен не пропадет.

— Боже мой! Фил Сойер. Он носит белые рубашки и говорит, как энциклопедический словарь.

— Он просил меня стать его женой.

— Ох, ужас какой.

Она крепко прижалось к Питту.

— Пожалуйста, обойдемся сегодня без сарказма.

— Сожалею, что я всего лишь преклоняющийся перед тобой любовник. Я слишком эгоистичен, чтобы проводить с тобой все время. Увы, не могу быть на сто процентов твоим, хотя ты, конечно, нуждаешься в полном обладании мной.

— Я согласна на любой процент.

Он наклонился и поцеловал ее в шею.

— Ты бы стала плохой женой для Фила Сойера.

ГЛАВА 27

Томас Мачита купил билет и вошел на передвижную ярмарку, одну из многих работавших на праздниках в сельской местности Южно-Африканской Республики. Было воскресенье, и большие группы банту с семьями выстроились в очередях на чертово колесо, карусели и кабинки с играми. Мачита направился к «пещере ужасов», в соответствии с инструкциями, полученными по телефону.

Он так и не решил, каким способом убьет Эмму. Бритвенное лезвие, прикрепленное к левому предплечью, было не самым надежным вариантом. Крошечный кусочек стали становится серьезным оружием лишь в том случае, если находится совсем рядом с противником и если удастся перерезать яремную вену, когда жертва ничего не подозревает. Но в толпе на такое рассчитывать не приходилось.

В конце концов Мачита решил остановиться на ноже для колки льда и удовлетворенно вздохнул, словно сумел решить сложную научную задачу. Он спрятал нож в корзинке, которую сжимал в руках. Деревянную ручку он срезал и обмотал тонкий черенок несколькими слоями изоляционной ленты. Он рассчитывал нанести быстрый удар между ребер в сердце, в глаз или в ухо: если получится направить клинок в евстахиеву трубу, крови или других жидкостей будет совсем немного.

Мачита крепче сжал в руке корзинку, где лежали нож для колки льда и два миллиона долларов. Подошла его очередь, он заплатил за билет и поднялся на платформу перед пещерой ужасов. Хихикающий мужчина и его тучная жена втиснулись в вагончик на двоих перед ним, старый служитель с простуженным носом опустил предохранительную планку, накрывшую их ноги, и толкнул большой рычаг, торчавший из пола. Вагончик покатился вперед по рельсам и скрылся за вращающимися дверями. Вскоре из темноты послышался пронзительный визг женщины.

Мачита сел в следующий вагончик. Он расслабился и улыбнулся, подумав о предстоящей поездке, и вдруг вспомнил детство. Он катался тогда на таких же вагончиках, и светящиеся баньши выпрыгивали из темноты.

Мужчина не обратил внимания на служителя, нажавшего на рычаг, и никак не отреагировал, когда старик ловко запрыгнул в вагончик и опустил предохранительную планку.

— Надеюсь, вы получите удовольствие, — произнес голос.

Мачита узнал Эмму.

Таинственный информатор вновь воспользовался невнимательностью майора. Теперь надежды на то, что ему удастся совершить чистое убийство, практически не осталось.

Эмма быстро обыскал Мачиту.

— Вы поступили мудро, когда пришли на встречу без оружия, мой дорогой майор.

«Очко в нашу пользу», — подумал мужчина.

Его руки продолжали сжимать корзинку, прикрывая нож.

— У вас есть план операции «Дикая роза»? — официально спросил он.

— А у вас есть два миллиона американских долларов? — поинтересовался окутанный тенями Эмма.

Мачита колебался, а потом невольно нырнул вниз, когда на них стала падать груда бочек, остановившихся всего в нескольких дюймах от их голов.

— Здесь… в корзинке.

Эмма вытащил конверт из внутреннего кармана грязной куртки.

— Вашему боссу будет интересно это почитать.

— Жаль, что информация стоит так дорого.

Майор начал просматривать документы из конверта, когда пара жутко накрашенных ведьм с пронзительными воплями выпрыгнула перед вагончиком. Эмма не обратил ни малейшего внимания на восковые фигуры, открыл корзинку и в пурпурном свете принялся рассматривать наличные. Вагончик катился дальше, ведьмы скрылись из вида при помощи потайных пружин, и туннель вновь погрузился в темноту.

«Пора!» — подумал Мачита.

Он выхватил нож для колки льда из тайника и ударил в то место, где, по его прикидкам, должен был находиться правый глаз Эммы. Но именно в этот миг вагончик резко свернул, вспыхнул оранжевый свет, и появился бородатый сатана, который угрожающе размахивал вилами. Этого оказалось достаточно, чтобы Мачита промахнулся. Нож для колки льда ушел в сторону, и его кончик вонзился в лоб, над бровью Эммы.

Ошеломленный информатор закричал, отбросил руку Мачиты в сторону и вытащил из головы клинок. Мачита выхватил бритву и попытался ударить Эмму в горло. Однако его запястье наткнулось на вилы, и раздался треск ломающихся костей.

Дьявол оказался настоящим, он был сообщником Эммы. В ответ Мачита откинул предохранительную планку, ударил двумя ногами демону в пах и почувствовал, как его каблуки глубоко вошли в мягкую плоть. Затем вагончик вновь свернул в темноту, и дьявол остался позади.

Мачита повернулся к Эмме, но тот исчез. Несколькими метрами левее сверкнул луч солнца — дверь открылась и закрылась. Эмма сбежал, прихватив с собой корзинку с деньгами.

ГЛАВА 28

— Ужасная глупость, — заявил полковник Джумана со злобным удовлетворением. — Прошу прощения, генерал, но я вас предупреждал.

Лусана задумчиво смотрел в окно на марширующих на лужайке солдат.

— Всего лишь ошибка, полковник, ничего больше. Мы не проиграем войну из-за потери двух миллионов долларов.

Потеющий Томас Мачита сидел за столом и неотрывно смотрел на гипс у себя на запястье.

— Нельзя было предвидеть…

Он застыл, когда Джумана с перекошенным от ярости лицом вскочил на ноги, схватил конверт Эммы и швырнул в лицо Мачиты.

— Нельзя было предвидеть, что тебя подставят? Глупец! Ты прекрасный разведчик — и оказался не способен убить человека в темноте. Ты отдал ему два миллиона долларов за конверт с описанием процедуры по уборке военного мусора.

— Достаточно! — рявкнул Лусана.

Наступила тишина. Джумана сделал глубокий вдох, а потом медленно вернулся к своему стулу. В его глазах кипел гнев.

— Глупые ошибки, — с горечью сказал он, — не помогут одержать победу в освободительной войне.

— Ты склонен все преувеличивать, — холодно сказал генерал. — Ты умеешь вести за собой людей, полковник Джумана, ты настоящий тигр в сражении, но, как и большинству профессиональных солдат, тебе не хватает административных навыков.

— Прошу прощения, мой генерал, но не направляйте свой гнев на меня. — Джумана укоряюще указал на Мачиту. — Это он заслуживает наказания.

Лусана испытал разочарование. Даже ум и образование не помогали африканцам избавиться от почти детского чувства вины. Кровавые ритуалы до сих пор вдохновляли их больше, чем любые переговоры за столом. Лусана устало посмотрел на Джуману.

— Это моя ошибка. И только я за нее в ответе. Если бы я не отдал майору Мачите приказ убить Эмму, мы бы имели полное представление об операции «Дикая роза». Если бы майор не думал о необходимости расправиться с Эммой, он бы сначала проверил содержимое конверта и лишь после этого отдал деньги.

— Вы все еще считаете, что операция реальна? — скептически спросил Джумана.

— Да, — твердо ответил Лусана. — Также я считаю необходимым предупредить американцев, когда на следующей неделе полечу в Вашингтон, чтобы выступить на слушаниях в конгрессе, посвященных помощи африканским народам.

— Но ваши приоритеты находятся здесь, — с тревогой сказал Мачита. — Прошу вас, генерал, пошлите кого-нибудь другого.

— У нас нет человека, больше меня подходящего для этой роли, — заверил его Лусана. — Я все еще являюсь американским гражданином и имею ряд контактов на высоком уровне с людьми, которые нам симпатизируют.

— Как только вы покинете страну, вам будет грозить серьезная опасность.

— Нам всем грозит опасность, не так ли? — спросил Лусана. Это наши товарищи по оружию. — Он повернулся к Джумане. — Полковник, в мое отсутствие вы будете осуществлять командование. Я снабжу вас точными приказами. И рассчитываю, что вы их исполните до самых мелких деталей.

Джумана кивнул.

Мачита почувствовал страх. Неужели Лусана сам мостит дорогу к своему падению, приводя в движение кровавый прибой, способный захлестнуть всю Африку?

ГЛАВА 29

Лорен Смит встала из-за стола и протянула руку, когда Фредерик Даггат ворвался в ее кабинет. На его губах играла улыбка опытного политика.

— Надеюсь, вы простите мое вторжение… конгрессмен.

Женщина крепко пожала его руку. Ее всякий раз забавляло, как мужчины запинаются, когда им приходится произносить ее звание. Им редко удавалось уверенно сказать «конгрессмен».

— Я рада, что вы меня прервали, — сказала она, подводя гостя к стулу.

Даггат с удивлением обнаружил, что она протягивает ему коробку с сигарами. Он не отказался и взял одну.

— С удовольствием, никак не ожидал… вы не против, если я закурю?

— Пожалуйста, — улыбаясь, ответила она. — Согласна, несколько странно видеть, как женщина предлагает сигары, но в этом есть практический смысл — ведь ко мне приходит в двадцать раз больше мужчин, чем женщин.

Даггат выпустил облако дыма в потолок и произвел первый залп.

— Вы голосовали против моего предложения парафировать[7] финансовую помощь Африканской революционной армии.

Лорен кивнула, решив ничего не говорить, пока Даггат не закончит мысль.

— Белое правительство Южно-Африканской Республики находится на грани самоуничтожения. В последние несколько лет национальная экономика стремительно катися под гору. Казна опустела. Белое большинство слишком долго относится к черному меньшинству как к рабам жестоко и безжалостно. В течение последних десяти лет, прошедших с тех пор, как черные захватили власть в Родезии, африканеры стали еще более жестко обращаться с банту, гражданами своей страны. Во время волнений погибло более пяти тысяч человек. Кровавую бойню необходимо остановить. Единственная надежда на мир — Хайрам Лусана и его АРА. Мы должны их поддержать, как в финансовом, так и военном плане.

— У меня сложилось впечатление, что Лусана коммунист.

Даггат покачал головой.

— Боюсь, у вас неверное впечатление, конгрессмен Смит. Я признаю, что Лусана пользуется услугами вьетнамских военных советников, но готов вас лично заверить, что он никогда не являлся пешкой международного коммунистического движения.

— Я рада это слышать. — Ответ Лорен прозвучал совершенно нейтрально.

Она уже решила, что не согласится на предложения Даггата.

— Хайрам Лусана — человек с высокими идеалами, — продолжал Даггат. Он не позволяет убивать невинных женщин и детей. Генерал не прощает кровавых нападений на города и деревни, как это делают лидеры других повстанческих движений. Он ведет войну исключительно против государства и военных объектов. Я считаю, что конгресс должен поддержать лидера, который ведет себя столь разумно.

— Давайте обойдемся без пафоса, конгрессмен. Мы с вами оба знаем, что Хайрам Лусана обычный бандит. Я изучала его досье, составленное ФБР. Больше всего оно напоминает биографию наемного убийцы мафии. Половину жизни Лусана провел в тюрьме за самые разные преступления, начиная от изнасилования и кончая вооруженными ограблениями, не говоря уже об участии в попытке взорвать Капитолий штата Алабама. После чрезвычайно удачного ограбления бронированного автомобиля он занялся торговлей наркотиками, что позволило сколотить очень крупное состояние. Затем сбежал из страны, чтобы не платить налоги. Думаю, вы согласитесь, что его нельзя назвать национальным героем Америки.

— Ему не было предъявлено обвинения в вооруженном ограблении.

Лорен пожала плечами.

— Ладно, ввиду отсутствия доказательств забудем об ограблении. Но остальные преступления едва ли позволят ему возглавить крестовый поход, направленный на освобождение угнетенных масс.

— Оставим историю историкам, — продолжал настаивать Даггат. — Несмотря на сомнительное прошлое, Лусана — единственная надежда на создание стабильного правительства после того, как черные возьмут под контроль парламент Южно-Африканской Республики. Вы не можете отрицать, что в интересах Америки иметь Лусану в качестве друга.

— А зачем нам вообще кого-то поддерживать?

Конгрессмен приподнял бровь.

— Неужели вы склонны к изоляционизму?

— Вспомните, к чему наше вмешательство привело в Родезии, — продолжала Лорен. — Уже через несколько месяцев после реализации изобретательного плана бывшего министра иностранных дел по передаче власти из рук белого меньшинства черному большинству началась гражданская война между радикальными группировками. Она отбросила страну на десять лет назад. Вы можете гарантировать, что в Южно-Африканской Республике не повторится то же самое?

Даггату не нравилось, когда его загоняет в угол женщина, любая женщина. Он встал и наклонился над письменным столом Лорен.

— Если вы не поддержите мои предложения о помощи АРА, которые я намерен внести на рассмотрение конгресса, тогда, дорогая конгрессмен Смит, ваша политическая карьера будет закончена и вы не сможете рассчитывать на победу на следующих выборах.

К удивлению и гневу Даггата, Лорен рассмеялась.

— Господи, просто роскошно. Вы действительно меня шантажируете?

— Если вы не поддержите национальное движение в Африке, могу вам обещать, что вы потеряете голоса всех черных в вашем округе.

— Да ну, ерунда.

— А вам бы следовало мне поверить, потому что вы увидите массовые беспорядки, каких еще не было в нашей стране, если не поддержите Хайрама Лусану и его АРА.

— Откуда у вас появилась такая информация? — резко спросила Лорен.

— Я черный, мне виднее.

— Вы бессовестный лжец, — отрезала Лорен. — Я беседовала с сотнями черных в моем округе. Они ничем не отличаются от других американских граждан. Каждого из них тревожат высокие налоги, рост цен на продукты питания и энергию, в точности как китайцев, индусов и мексиканцев. Вы обманываете себя, Даггат, если думаете, что черных беспокоят проблемы черных в Африке. Им наплевать — как африканцам наплевать на наши трудности.

— Вы совершаете печальную ошибку.

— Нет, это вы совершаете ошибку, — резко прервала его Лорен. — Вы устраиваете проблемы там, где их быть не должно. У черных равные шансы на получение образования, как и у всех остальных. Вспомните, что было с нисеями[8] после Второй мировой войны. Когда они вернулись из лагерей для интернированных, то работали на полях Южной Калифорнии, чтобы послать своих сыновей и дочерей в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе и в Университет Южной Калифорнии, дабы те стали врачами и адвокатами. и они ими стали. Теперь пришла очередь черных. И они также этого добьются, если им не помешают такие поди, как вы, подстрекающие к бесчинствам при первой же возможности. А теперь большое спасибо и проваливайте к дьяволу из моего кабинета.

Даггат посмотрел на нее, и его лицо превратилось в застывшую маску гнева. Потом на губах появилась улыбка, он вытянул руку с сигарой и выронил ее на ковер. Затем, резко повернувшись, выскочил из кабинета.

***

— Ты похож на мальчишку, у которого только что украли велосипед, — сказала Фелиция Коллинз.

Она сидела в углу лимузина Даггата и полировала длинные ноши.

Конгрессмен уселся рядом и показал водителю, что можно ехать. Лицо конгрессмена застыло.

Фелиция убрала пилку для ногтей в сумочку, и в ее глазах появилась тревога.

— Насколько я поняла, Лорен Смит отклонила твое предложение, — наконец заговорила она.

— Мерзкая белая сука, — злобно прорычал он. — Она думает, что может обращаться со мной, как с черномазым жеребцом на плантации до Гражданской войны.

— О чем ты вообще говоришь? — удивленно спросила Фелиция. — Я знаю Лорен Смит. Она совершенно непредвзятый человек.

— Ты ее знаешь? — Даггат повернулся к подруге.

— Мы с Лорен дружили в школе. И сейчас иногда встречаемся. — На лице Фелиции появилась жесткость, какой прежде не было. — Ты задумал какое-то свинство, Фредерик. Что у тебя на уме?

— Мне необходимо получить поддержку конгрессмена Смит, если я хочу, чтобы мое предложение о помощи АРА утвердил конгресс.

— Ты хочешь, чтобы я поговорила с Лорен и убедила ее поддержать Хайрама?

— Да, и не только.

Она попыталась прочитать его мысли.

— И не только?

— Я хочу, чтобы ты нашла какой-нибудь компромат, который поможет мне надавить на нее.

Фелиция ошеломленно посмотрела на него.

— Собираешься шантажировать Лорен? Ты сам не понимаешь, о чем просишь. Я не стану подставлять свою подругу. Без вариантов.

— У тебя простой выбор: детская школьная дружба в обмен на свободу миллионов наших братьев и сестер, порабощенных тираническим правительством.

— А если я не смогу откопать никакой грязи? — спросила Фелиция, пытаясь найти приемлемый выход. — Всем известно, что у нее безупречная политическая репутация.

— Идеальных людей не существует.

— И что мне следует искать?

— Лорен Смит привлекательная молодая женщина. Одинокая. У нее должна быть сексуальная жизнь.

— Ну а если она у нее есть? — сказала Фелиция. — У каждой одинокой девушки были романы. И до тех пор, пока она не вышла замуж, нельзя рассчитывать на скандал из-за нарушения супружеской верности.

Даггат улыбнулся.

— Как ты проницательна. Именно так мы и поступим — сфабрикуем скандал.

— Лорен этого не заслуживает.

— Если она поддержит наше дело, ей не нужно будет беспокоиться из-за секретов, способных стать достоянием общественности.

Фелиция прикусила губу.

— Нет, не стану наносить удар в спину подруги. К тому же Хайрам никогда не допустит такой подлости.

Однако Даггат настаивал на своем.

— Да, ты спала со спасителем Африки, но я сомневаюсь, что сумела его понять. Иногда следует заглядывать в прошлое. Рядом с Хайрамом Лусаной Аль Капоне и Джесси Джеймс маменькины сынки. Мне об этом говорят всякий раз, когда я пытаюсь его лоббировать. — Даггат прищурился. — Неужели ты забыла, как он в буквальном смысле продал тебя мне?

— Не забыла.

Фелиция отвернулась и стала смотреть в окно.

Мужчина сжал ее руку.

— Не беспокойся, — с улыбкой сказал он. — Я ничего плохого не замышляю.

Она подняла его руку и поцеловала, но ни на мгновение не поверила словам Даггата.

ГЛАВА 30

В отличие от его знаменитого корабля-прототипа «Монитора», о «Ченаго» знала лишь горстка морских историков. В июне 1862 года корабль отправили в Нью-Йорк с приказом присоединиться к флоту Союза, блокировавшему подходы к Саванне. Однако невезучему «Ченаго» так и не представился шанс выстрелить из своих пушек. За час до того момента, как корабль вышел на условленную позицию, начался шторм, и судно вместе с командой в сорок два человека затонуло на глубине девяносто футов.

Питт сидел в конференц-зале спасательного корабля НУПИ «Висалиа» и изучал стопку фотографий, сделанных водолазами. Джек Фолсом, мускулистый специалист по спасательным работам, жевал жвачку и ждал неизбежных вопросов.

Питт не стал его разочаровывать.

— Корпус все еще сохраняет, целостность?

Фолсом переместил резинку.

— Мы не заметили поперечных трещин. Конечно, мы не сумели увидеть весь корпус, ведь семь футов киля ушло в песок на дне, кроме того, он попал в трюм. Полагаю, что продольных трещин корпуса тоже не должно быть. Готов держать пари, что нам удастся поднять весь корабль целиком.

— Какой метод ты предлагаешь?

— Воздушные баллоны переменного объема Доллингера, — ответил мужчина. — Нужно парами опустить их на дно рядом с корпусом. Затем прикрепить и заполнить воздухом. Использовать тот же принцип, с помощью которого удалось поднять старую подводную лодку «F-4» после того, как она в 1915-ом затонула на обратном пути с Гавайев.

— Придется использовать насосы, чтобы избавиться от песка. Чем легче будет корабль, тем больше шансов сохранить корпус. Толстая железная броня не пострадала, но дубовая обшивка сгнила и потеряла прочность.

— Кроме того, мы можем снять пушки, — продолжал Фолсом. — До них несложно добраться.

Питт принялся изучать чертеж «Ченаго». У «Монитора» имелась лишь одна круглая орудийная башня, но у «Ченаго» их было две, на носу и корме. Каждая башня содержала две спаренных гладкоствольных пушки Дальгрена, весивших несколько тонн.

— Баллоны Доллингера, — задумчиво проговорил он. — Насколько они будут эффективны при подъеме затонувшего самолета?

Фолсом перестал жевать и уставился на Питта.

— Самолет большой?

— Сто семьдесят или восемьдесят тысяч фунтов, с грузом.

— На какой глубине лежит?

— Сто сорок футов.

Дирку показалось, что он слышит, как крутятся колесики в голове Фолсома. Наконец специалист по спасению судов снова начал жевать.

— Я бы порекомендовал мачтовый кран.

— Любопытно.

— Два устройства для подъема тяжестей на мощной платформе без труда справятся с таким весом, — сказал Фолсом. — К тому же самолет довольно хрупкое сооружение. Баллоны Доллингера трудно синхронизировать, и они могут разорвать самолет на части. — Он помолчал и вопросительно посмотрел на Питта. — Почему ты задаешь такие вопросы?

Тот задумчиво улыбнулся.

— А вдруг нам придется поднимать самолет?

Фолсом пожал плечами.

— Ну, это все фантазии. Давай лучше вернемся к «Ченаго»…

Питт пристально наблюдал за диаграммами, которые его собеседник чертил на доске. Программа для водолазов, баллоны с воздухом, корабли на поверхности, затонувшие броневые плиты… Операция по подъему судна принимала четкую форму в соответствии с комментариями Фолсома. Казалось, Питт слушал с интересом, но его мысли находились где-то в глубинах озера в Колорадо, расположенного в двух тысячах миль отсюда.

Фолсом объяснял, что должны сделать матросы, когда судно впервые за 125 лет окажется на поверхности воды. Тут появился член команды «Висалии» и сказал Дирку.

— Вас вызывают по каналу связи «берег-судно», сэр.

Мужчина кивнул, протянул руку за спину и снял трубку телефона, стоявшего на полке.

— Питт.

— Тебя труднее найти, чем снежного человека, послышался сквозь помехи голос.

— Кто это?

— И он еще говорит о гнусном обращении, — саркастически продолжал голос. — Я торчал за своим письменным столом до трех утра, чтобы оказать тебе услугу, а ты даже не помнишь моего имени.

— Извини, Пол, — рассмеялся Питт. — Но по радиотелефону твой голос звучит на две октавы выше.

Пол Баккнер, давнишний приятель Питта и агент Федерального бюро расследования, немного ослабил напор.

— Ну, так лучше?

— Намного. У тебя есть для меня что-нибудь новое?

— Все, о чем ты спрашивал, и еще кое-что.

— Я слушаю.

— Звание человека, который, по твоему мнению, санкционировал полет «Лиса-03», было другим.

— Но «генерал» — единственное подходящее звание.

— Совсем не обязательно. Звание — семибуквенное слово. Прочиталась только пятая буква — «р». Естественно, вы пришли к выводу, что приказ мог подписать только офицер ВВС. Тем более что «Лис-03» принадлежал ВВС и имел соответствующую команду.

— Ну а теперь скажи мне то, чего я не знаю.

— Ладно, умник, признаю, это и меня сбило с толку, в особенности когда пришлось изучить файлы персонала ВВС и там не нашлось ни одного подходящего имени, которое подошло бы к известным буквам. И тут мне пришло в голову, что «адмирал» также семибуквенное слово, а на пятом месте стоит «р».

Питту вдруг показалось, что чемпион мира по боксу в тяжелом весе нанес ему удар в нижнюю часть живота. Слово «адмирал» рикошетом промчалось у него в мозгу.

Никому и в голову не приходило, что самолет мог перевозить оборудование военно-морских сил. И тут другая мысль вернула его с небес на землю.

— Имя? — спросил он, почти опасаясь услышать ответ. — Тебе удалось найти имя?

— Элементарная задача, если ты располагаешь таким пытливым умом, как у меня. Имя оказалось совсем простым. Шесть букв, из которых три известны, два пустых места, потом «ЛТ», потом после одного пробела — «Р». Получился «Уолтер». Дальше шло трудное место — фамилия. Четыре буквы, первая «Б», а последняя — «С». Ну, Босс не подходит, а так как я знал имя и звание, то компьютер помог мне быстро найти ответ: «адмирал Уолтер Гораций Басс».

— Если в 1954 году Басс был адмиралом, сейчас ему должно быть за восемьдесят. Вероятно, он уже умер, — заметил Питт.

— Пессимизм никуда тебя не приведет, — заявил Баккнер. — Басс был вундеркиндом. Я читал его досье. Оно впечатляет. Первую звезду он получил в тридцать восемь лет. Сперва казалось, что он станет начальником штаба ВВС. Но потом он совершил какой-то недозволенный поступок или поспорил со старшим офицером, потому что его внезапно перевели и он стал командовать какой-то богом забытой военно-морской базой где-то в Индийском океане, что для честолюбивого военно-морского офицера равносильно изгнанию в пустыню Гоби. В октябре 1959 года он вышел в отставку. В следующем декабре ему исполнится семьдесят лет.

— Ты хочешь сказать, что Басс жив? — спросил Питт.

— Его имя значится в списке вышедших в отставку военно-морских офицеров.

— Его адрес тебе известен?

— Басс является владельцем и управляющим сельской гостиницы «Якорная стоянка», расположенной к югу от Лексингтона, в штате Вирджиния. Ну, ты знаешь, никаких домашних животных и детей. Пятнадцать номеров с древней системой водопровода и кроватями под балдахином вроде той, в какой спал Джордж Вашингтон.

— Пол, с меня причитается.

— Не хочешь рассказать, в чем дело?

— Пока еще слишком рано.

— Ты уверен, что речь не идет о мошенничестве, о котором Бюро следует знать?

— Это не в вашей юрисдикции.

— Ну, ясное дело.

— И еще раз спасибо.

— Ладно, приятель, напишешь, когда найдешь работу.

Питт повесил трубку, сделал глубокий вдох и улыбнулся. С тайны был только что сорван еще один покров. Он решил пока не связываться с Эйбом Стайгером и посмотрел на Фолсома.

— Можешь меня прикрыть на выходные?

Мужчина усмехнулся.

— Ты мне не мешаешь, но, уверен, сумею продержаться следующие сорок восемь часов без твоего благородного присутствия. Что-то задумал?

— Тайна тридцатичетырехлетней давности, — ответил Питт. — Постараюсь найти разгадку, одновременно прохлаждаясь в тишине сельского отеля.

Несколько секунд Фолсом смотрел на него, потом, так и не дождавшись подробностей, сдался и вновь повернулся к доске.

ГЛАВА 31

Во время утреннего рейса в Ричмонд Питт не отличался на вид от дюжины других задремавших пассажиров. Его глаза оставались закрытыми, но разум продолжал работать над тайной упавшего в озеро самолета. «ВВС не склонны прятать подобные вещи», — подумал он. При обычных обстоятельствах они бы провели широкомасштабное расследование, чтобы выяснить, почему экипаж так сильно отклонился от заданного курса. Ему не удавалось придумать логичный ответ. Он открыл глаза только после того, как самолет «Истерн эрлайнс» приземлился и подъехал к терминалу аэропорта.

Питт взял в аренду автомобиль, чтобы проехать по Вирджинии. Чудесный холмистый ландшафт, воздух наполнен ароматом сосен и осенних дождей. После полудня он свернул с автомагистрали номер восемьдесят один и поехал в Лексингтон. Питт не стал останавливаться, чтобы насладиться причудливой архитектурой города, а повернул на юг по узкому шоссе штата. Вскоре он увидел указатель, который совсем не вписывался в сельский пейзаж и направлял гостей в сторону усыпанной гравием дороги, ведущей к гостинице.

За стойкой портье мужчина никого не обнаружил. Кроме того, ему не хотелось нарушать тишину аккуратного и безупречно чистого вестибюля. Он уже собрался махнуть на все рукой и позвонить в звонок, когда появилась высокая женщина. Она была в сапогах для верховой езды и практически не уступала ему в росте. В руках дама держала стул с высокой спинкой. Немногим больше тридцати, светлые волосы повязаны красной лентой, джинсы и блузка из хлопка. А еще гладкая, как у фотомодели, кожа без следов загара. Она увидела незнакомца, но на ее лице застыло невозмутимое выражение, что навело Питта на мысль об аристократическом происхождении. Она явно из тех, кто сохраняет спокойствие при любых обстоятельствах, вплоть до пожара и кораблекрушения.

— Прошу меня извинить, — сказала она, поставив предмет мебели возле изящного канделябра. — Я не слышала, как вы подъехали.

— Какой необычный стул, — заметил Питт. — Шейкерская мебель[9], не так ли?

Женщина бросила на него одобрительный взгляд.

— Да, он сделан Генри Блинном-старшим из Кентербери.

— У вас здесь много ценных предметов.

— Заслуга адмирала Басса, владельца гостиницы. — Она встала за стойку. — Возможно, вы знаете, что он известный специалист по антикварной мебели.

— Нет, я не знал.

— Хотите снять номер?

— Да, но только на одни сутки.

— Жаль, что вы не сможете провести здесь больше времени. Местный летний театр открывает сезон послезавтра вечером.

— У меня дар все делать не вовремя, — с улыбкой сказал мужчина.

Ответная улыбка дамы была натянутой и холодной. Она подтолкнула к нему книгу регистрации, и он расписался.

— Комната номер четырнадцать. Вверх по лестнице, третья дверь налево, мистер Питт. — Она прочитала его имя, пока он записывал его в книгу. — Меня зовут Хейди Миллиган. Если вам что-нибудь понадобится, звонок возле двери номера. Рано или поздно я на него отвечу. Надеюсь, вы не против отнести свой багаж самостоятельно.

— Я справлюсь. А могу я поговорить с адмиралом… насчет антиквариата?

Она указала в сторону двойных дверей в конце вестибюля.

— Вы найдете его возле утиного пруда, он там занимается кувшинками.

Питт кивнул и направился в указанную сторону. Он распахнул дверь и вышел на тропинку, спускавшуюся по пологому склону холма. Адмирал Басс поступил мудро, решив ничего не менять вокруг «Якорной стоянки». Холм порос соснами и дикими цветами. На мгновение постоялец забыл о своей миссии и ощутил умиротворяющую тишину окружающего пейзажа. Потом по тропинке спустился к пруду.

Там он нашел крепкого старика в высоких резиновых сапогах, который с вилами в руках в восьми футах от берега агрессивно атаковал заросли водяных лилий. Адмирал оказался крупным мужчиной. Он с легкостью выбрасывал переплетенные водоросли на берег — такая работа больше подходила человеку моложе лет на тридцать. Он не носил шляпу, и пот стекал с его лысой головы по кончику носа и подбородку.

— Адмирал Уолтер Басс? — спросил Питт.

Вилы застыли в воздухе.

— Да, это я.

— Сэр, меня зовут Дирк Питт, и я бы хотел с вами поговорить.

— Конечно, подходите ближе, — сказал Басс, выбрасывая на берег очередную порцию водорослей. — Прошу извинить, но я буду продолжать бороться с сорняками — хочу успеть сделать побольше до обеда. Если до зимы я не буду вытаскивать их хотя бы дважды в неделю, к весне они захватят весь пруд.

Питт отступил в сторону, и у его ног приземлился сгусток стеблей и листов в форме сердца. Он почувствовал неловкость и не знал, как выйти из неприятного положения.

— Я бы хотел задать вам несколько вопросов относительно самолета с кодовым названием «Лис-03». — Питт решил сразу перейти к делу.

Басс даже паузы не сделал, продолжая свою работу, но Питт заметил, как побелели костяшки пальцев, сжимающих вилы.

— «Лис-03», — повторил новый постоялец и пожал плечами.

— Звучит странно, я должен что-то вспомнить?

— Военный самолет транспортной службы, который исчез в 1954 году.

— Давно. — Басс застывшим взглядом смотрел на воду. — Не припоминаю, чтобы я имел какое-то отношение к этому транспортному самолету, — снова заговорил он. — Впрочем, ничего удивительного, в течение всех тридцати лет моей службы в военно-морском флоте я ни разу не работал вместе с ВВС. Я специализировался на тяжелой apтиллерии.

— Не помните майора ВВС по имени Вайлендер?

— Вайлендер? — Басс покачал головой. — Нет. Думаю, нет. — Потом он испытующе посмотрел на Питта. — Как вас зовут? И почему вы задаете мне эти вопросы?

— Меня зовут Дирк Питт, — повторил он. — Я работаю в Национальном управлении подводных исследований. Мне удалось обнаружить старые документы, где сказано, что именно вы отдали приказ о вылете «Лиса-03».

— Должно быть, какая-то ошибка.

— Вполне возможно, — сказал Питт. — Но не исключено, что многое прояснится, когда обломки самолета будут подняты и тщательно изучены.

— Вы же сказали, что самолет исчез.

— Я обнаружил обломки, — ответил Дирк.

Басс принялся пристально разглядывать гостя, пытаясь что-то прочитать по его лицу, однако потерпел неудачу. Питт решил оставить адмирала в покое, чтобы позволить ему собраться с мыслями.

— Сожалею, что потревожил вас, адмирал. Должно быть, я что-то перепутал.

Дирк повернулся и зашагал по тропинке обратно к гостинице. Он успел пройти почти пятьдесят футов, когда Басс его окрикнул:

— Мистер Питт!

Мужчина повернулся.

— Да?

— Вы остановились в гостинице?

— До завтрашнего утра. Потом я должен буду уехать.

Адмирал кивнул. Когда постоялец добрался до сосен, окружавших «Якорную стоянку», он посмотрел в сторону пруда. Адмирал Басс продолжал спокойно выбрасывать водоросли на берег. У него был равнодушный вид, словно говорили они о погоде.

ГЛАВА 32

Питт насладился неспешным обедом с другими постояльцами гостиницы. Столовая была обставлена в стиле таверны восемнадцатого века, стены украшали старые кремневые ружья и оловянные пивные кружки, со стен и потолочных балок свисали сельскохозяйственные орудия.

Еда была полностью домашней. Он съел две добавки жареной курицы с морковкой, печеной кукурузой и сладким картофелем. И не смог отказаться от роскошного яблочного пирога.

Хейди уверенно перемещалась между столиками, приносила кофе и болтала с постояльцами. Питт отметил, что большинство в пенсионном возрасте. «Молодых людей не привлекает тихая безмятежность сельской гостиницы», — подумал он. Допив ирландский кофе, постоялец вышел на крыльцо. Полная луна сияла на востоке, заливая сосны серебром. Дирк уселся в деревянное кресло-качалку и поставил ноги на перила. Теперь оставалось ждать и надеяться, что адмирал захочет с ним связаться.

Луна успела переместиться почти на двадцать градусов, когда из гостиницы вышла Хейди и медленно направилась в его сторону.

— Нигде нет такой яркой луны, как в Вирджинии, — сказала она, постояв немного у него за спиной.

— От меня вы возражений не услышите, — ответил Питт.

— Вам понравился обед?

— Весьма. Была такая вкуснотища, что я чуть не объелся. Передайте мои комплименты вашему шеф-повару. Его домашний стиль готовки настоящая поэзия на тарелке.

В свете луны улыбка Хейди из дружелюбной превратилась в красивую.

— Она будет счастлива это услышать.

Питт сделал беспомощный жест рукой.

— Целая жизнь, прожитая во власти шовинистских заблуждений, — теперь очень трудно что-то изменить.

Дама изящно опустилась на перила и посмотрела на Питта. Неожиданно ее лицо стало серьезным.

— Скажите, зачем вы приехали в «Якорную стоянку»?

Питт перестал раскачиваться и посмотрел Хейди в глаза.

— Это попытка проверить эффективность рекламных объявлений или обычное любопытство?

— Сожалею, я не хотела совать свой нос в чужие дела, но Уолтер выглядел очень расстроенным, когда вернулся от пруда сегодня вечером. И я подумала, что причина может..

— И вы подумали, что причина может быть связана с нашим разговором, — закончил за нее постоялец.

— Я не знаю.

— Вас с адмиралом связывает родство?

Это оказалось магическим вопросом — Хейди тут же начала рассказывать о себе. Она была капитан-лейтенантом военно-морских сил, ее откомандировали на военно-морскую верфь в Норфолке, она поступила на службу после окончания Колледжа Уэллсли[10], и ей оставалось одиннадцать лет до выхода в отставку. Бывший муж Хейди был полковником морской пехоты и отдавал ей приказы, как рекруту. Женщине сделали операцию по удалению матки, поэтому она не могла иметь детей. Нет, она не связана родственными узами с адмиралом; она познакомилась с ним, когда он читал лекцию на семинаре в Военно-морском колледже, и всякий раз, когда у нее возникает возможность получить отпуск, приезжает в «Якорную стоянку». И не делает никакого секрета из того, что у нее с Бассом роман. Но в тот момент, когда рассказ стал особенно интересным, она посмотрела на часы.

— Следует проверить, как обстоят дела у остальных гостей. — Она улыбнулась, и с ее лицом снова произошла удивительная трансформация. — Если вам надоест сидеть на одном месте, советую вам прогуляться до вершины холма, который начинается сразу за гостиницей. Оттуда открывается превосходный вид на Лексингтон.

В ее тоне Питт уловил скорее приказ, чем совет.

Хейди оказалась права лишь наполовину. Вид оттуда открывался не просто превосходный, а ошеломляющий. Луна освещала долину, и огни города мерцали, точно звезды далекой галактики. Мужчина стоял на скале не более минуты, когда почувствовал за спиной чье-то присутствие.

— Адмирал Басс? — небрежно спросил он.

— Пожалуйста, поднимите руки и не поворачивайтесь, — резко приказал Басс.

Питт молча повиновался.

Басс не стал полностью его обыскивать, он ограничился бумажником Дирка и посветил фонариком на его содержимое.

Через несколько секунд адмирал выключил свет и вернул бумажник.

— Можете опустить руки, а потом повернуться, если хотите.

— У вас есть какие-то причины для этого спектакля? — склонив голову, Питт посмотрел на револьвер, зажатый в левой руке Басса.

— Складывается впечатление, что вам удалось очень многое узнать о вещах, которые следовало забыть. Я должен был проверить, тот ли вы, за кого себя выдаете.

— Проверка прошла удачно?

— Да, я позвонил вашему боссу в НУПИ. Джим Сандекер служил под моей командой в Тихом океане во время Второй мировой войны. Он дал вам весьма впечатляющую характеристику. Кроме того, хотел узнать, что вы делаете в Вирджинии, когда должны заниматься спасательными работами на побережье Джорджии.

— Я не поставил адмирала Сандекера в известность относительно моей находки.

— У пруда вы сказали, что нашли обломки «Лиса-03».

— Самолет существует, адмирал. Я прикасался к нему.

В глазах адмирала появилась враждебность.

— Вы не просто блефуете, Питт, вы еще и лжете. И я хочу знать, зачем?

— Это не блеф и не ложь, — спокойно продолжал Дирк. — У меня есть два надежных свидетеля, кроме того, я сделал видеозапись.

На лице адмирала появилось недоумение.

— Это невозможно! Самолет исчез в океане. Мы потратили несколько месяцев на поиски, но нам не удалось обнаружить никаких следов.

— Вы не там искали, адмирал. «Лис-03» лежит на дне горного озера в Колорадо.

Ожесточенное лицо Басса внезапно изменилось, и Дирк вдруг увидел усталого старого человека. Адмирал опустил пистолет и сделал несколько неуверенных шагов в сторону стоявшей рядом скамейки. Мужчина протянул руку, чтобы помочь Бассу сохранить равновесие.

Старик благодарно кивнул и сел.

— Наверное, это должно было произойти. Не стоило рассчитывать, что тайну «Лиса-03» удастся хранить вечно. — Он поднял голову и схватил Питта за руку. — Груз! Что с грузом?

— Крепления контейнеров оторваны, но в остальном они выглядят целыми.

— Слава богу, хотя бы за это, — вздохнул адмирал. — Так вы говорите, Колорадо. Скалистые горы. Получается, майор Вайлендер и его экипаж даже не вылетели за границу штата.

— Значит, они стартовали в Колорадо? — спросил Питт.

— Самолет был приписан к аэродрому «Бакли». — Адмирал сжал руками голову. — Что могло пойти не так в самом начале полета? Очевидно, катастрофа произошла вскоре после того, как они поднялись в воздух.

— У меня сложилось впечатление, что возникли какие-то механические проблемы и пилот попытался посадить самолет на единственную гладкую поверхность, которую увидел. Стояла зима, озеро замерзло, и они ошибочно решили, что садятся на поле. Вес самолета пробил лед, и они погрузились в глубокую часть озера, а после того, как лед растаял, с воздуха нельзя было увидеть лежащие на дне останки самолета.

— И все это время мы думали… — Басс не договорил и долго сидел молча. Наконец он тихо сказал: — Контейнеры необходимо достать.

— В них радиоактивные материалы? — спросил Питт.

— Радиоактивные материалы… — с сомнением повторил Басс. — С чего вы взяли?

— Если судить по дате в полетном плане «Лиса-03», самолет направлялся в южную часть Тихого океана, где в районе Бикини проводились испытания атомной бомбы. Кроме того, я нашел металлическую пластинку со знаком радиоактивности.

— Вы неправильно интерпретировали улику, мистер Питт. Контейнеры действительно были сделаны для хранения ядерных боеголовок. Но в ту ночь, когда исчез Вайлендер и его экипаж, их использовали совсем в других целях.

— Было сделано предположение, что контейнеры пусты.

Басс застыл, как восковая статуя.

— Хотел бы я, чтобы все было так просто, — пробормотал он. — К сожалению, существовали и другие способы ведения войны, кроме ядерных боеголовок. Можно сказать, что «Лис-03» и его команда являлись носителями.

— Носителями чего?

— Чумы, — сказал Басс. — В контейнерах находилось оружие Судного дня.

ГЛАВА 33

Наступило неловкое молчание, пока Питт осмысливал слова адмирала.

— Вижу, вы шокированы, — сказал Басс.

— «Оружие Судного дня», — тихо повторил мужчина. — В этих словах есть нечто, вызывающее в воображении ужасные картины конца мира.

— Вполне уместное описание, уверяю вас, — сказал старик. — Его реальное биохимическое название — непроизносимое слово из тридцати букв. Однако военное обозначение было коротким и четким. Мы попросту называли его «БС», сокращение от «быстрой смерти».

— Вы говорите в прошедшем времени.

Адмирал беспомощно махнул рукой.

— Сила привычки. До того, как вы нашли «Лис-03», я считал, что его больше не существует.

— Но что такое БС?

— Изощренное оружие. Тридцать пять лет назад микробиолог доктор Джон Веттерли создал искусственную форму жизни, способную производить штамм болезни, которая была и до сих пор остается никому не известной. Если попросту, это бактериологический агент, его невозможно обнаружить, но он способен в течение нескольких секунд разрушить все жизненные функции человека или животного, после чего через три или пять минут наступает неизбежная смерть.

— Но разве нервно-паралитический газ не достигает тех же результатов?

— Да, но только при идеальных условиях. Воздействие погоды — ветра, шторма или экстремальных температур — может разбавить газ и сделать его воздействие не таким сильным. На БС не влияют погодные воздействия, локализованный штамм предельно устойчив.

— Но мы живем в конце двадцатого века. Неужели такую эпидемию нельзя взять под контроль?

— Если бы микроорганизмы можно было обнаружить и идентифицировать, тогда да. Процедуры обеззараживания, прививки сыворотки и антибиотики в большинстве случаев замедлят или положат эпидемии конец. Однако ничто на земле не сможет остановить БС, если использовать ее в городе.

— Но как могло произойти, что БС находилось в самолете, летевшем над Соединенными Штатами? — резко спросил Питт.

— Элементарно. Арсенал в Скалистых горах неподалеку от Денвера являлся главным производителем химического и биологического оружия в течение двадцати лет.

Питт молчал, давая возможность старику продолжить.

Басс смотрел вниз, на панораму города, но ничего не видел.

— Март пятьдесят четвертого года, — заговорил он, и перед его глазами начали разворачиваться события многолетней давности. — Водородная бомба взорвана над Бикини. Меня поставили во главе проекта БС, потому что работу доктора Веттерли спонсировали военно-морские силы, я же являлся экспертом по морской артиллерии. В то время я посчитал логичным начать эксперименты в тот момент, когда весь мир возбужден после взрыва водородной бомбы. Пока люди сосредоточились на обсуждении ядерного оружия, мы проводили наши тесты на острове Ронджело, в четырехстах милях на северо-восток, где никто ничего не заметил.

— Ронджело, — медленно произнес Питт. — Место назначения «Лиса-03».

Басс кивнул.

— Голый коралловый остров посреди океана. Даже птицы туда не залетают. — Басс уселся на скамейке поудобнее. — Я провел две серии тестов. Первый с аэрозольным устройством, которое разбрызгало на острове небольшое количество БС. Второй — с линкором «Висконсин». Линкор должен был отойти на двадцать миль от острова и выпустить по нему боеголовку с БС. Однако второй тест так и не провели.

Майор Вайлендер не сумел доставить контейнеры, — подвел итог Питт.

— Содержимое контейнеров, — кивнул Басс. — Снаряды, снаряженные БС.

— Вы могли приказать сделать еще одну попытку.

— Мог, — согласился Басс. — Но истинная причина, из-за которой я остановил испытания, состояла в том, что нам удалось узнать после теста аэрозоля. Результаты оказались чудовищными, все, кто знали о них, были в ужасе.

— Вы говорите так, словно остров уничтожен.

— Внешне ничего не изменилось, — едва слышно ответил Басс. — Белый песок пляжа, несколько пальм, все осталось таким же. Естественно, все животные, оставленные нами на острове, погибли. Я потребовал подождать две недели, чтобы аэрозоль полностью рассеялся, прежде чем разрешил ученым лично проверить последствия эксперимента. Доктор Веттерли и три его ассистента высадились на остров в специальных защитных костюмах с дыхательными аппаратами. Через семнадцать минут все они были мертвы.

Питт заставил себя сохранять хладнокровие.

— Но как такое могло случиться?

— Доктор Веттерли недооценил свое открытие. Сила воздействия других смертельных вирусов со временем слабеет. А БС становится сильнее. Мы так и не сумели выяснить, почему защитные костюмы не спасли ученых.

— Вы забрали тела с острова?

— Они все еще там, — сказал адмирал, в глазах которого застыла печаль. — Дело в том, мистер Питт, что могущество БС лишь часть опасности, которую она представляет. Самое страшное то, что БС отказывается умирать. Позднее мы обнаружили, что бациллы образуют чрезвычайно стойкие споры, способные проникать сквозь землю — в случае с островом Ронджело через кораллы — и жить очень долго.

— Не могу поверить, что после тридцати четырех лет никто не может отправиться на остров и вывезти оттуда останки Веттерли и его помощников.

— Мы не знаем точно, — севшим голосом ответил Басс. — Но по нашим самым оптимистическим оценкам, люди не смогут ступить на остров Ронджело еще в течение трехсот лет.

ГЛАВА 34

Фокс склонился над штурманским столом, изучая копии плана и делая на них пометки карандашом. Двое крупных мускулистых мужчин с загорелыми лицами стояли у него за спиной и внимательно наблюдали.

— Я хочу, чтобы вы полностью выпотрошили корабль, убрали все лишнее из каждого отсека, трубопроводы и электрические цепи, и даже переборки.

Один из мужчин презрительно фыркнул.

— Вы сошли с ума, капитан. Если убрать переборки, корабль развалится при малейшем волнении.

— Дуган прав, — поддержал второй мужчина. — Нельзя выпотрошить корабль такого размера, не лишив его способности сопротивляться нагрузкам.

— Ваши возражения приняты к сведению, господа, — ответил Фокс. — Но для того, чтобы корабль повысил осадку, нагрузку необходимо уменьшить на сорок процентов.

— Никогда не слышал, чтобы кто-то потрошил приличный корабль ради изменения положения ватерлинии, — Я сказал Дуган. — Какова цель?

— Можно убрать броню и вспомогательные механизмы, — продолжал Фокс, не обращая внимания на вопрос Я Дугана. — Одновременно следует проследить за демонтажем оружейных башен.

— Послушайте, капитан, — проворчал Луи Метц, управляющий верфи. — Корабль, который вы просите нас уничтожить, когда-то был очень неплохим.

— Да, это был превосходный корабль, — согласился Фокс. — Думаю, он все еще хорош. Но прошло время. Ваше правительство продало его за гроши, Африканская революционная армия решила использовать его во вполне определенных целях.

— И это еще один вопрос, вызывающий у нас тревогу, — сказал Дуган. — Нам предлагают работать изо всех сил, чтобы банда черных радикалов могла убивать белых людей.

Фокс положил карандаш и обратил на Дугана тяжелый взгляд.

— Не думаю, что вы понимаете экономическую подоплеку проблемы, — заявил капитан. — Что будет делать АРА с кораблем после того, как он покинет вашу верфь, не имеет отношения к расовой философии. Важно лишь, что они платят мне, вам и вашим людям, а у вас их, если мне не изменяет память, сто семьдесят человек. Но если вы настаиваете, я готов передать ваши соображения лицам, отвечающим за финансирование АРА. Не сомневаюсь, что они найдут другую верфь, готовую сотрудничать с ними более охотно. Данный факт будет для вас огорчительным, потому что у вас нет сейчас других предложений и без контракта с АРА все ваши сто семьдесят человек будут уволены. Не думаю, что их семьи обрадуются, когда узнают, что ваши мелкие возражения оставили мужчин без работы.

Дуган и Метц обменялись сердитыми взглядами, но они понимали, что выбора нет. Метц стал смотреть на чертежи, чтобы не встречаться взглядом с Фоксом.

— Ладно, капитан, вам принимать решения.

В жесткой улыбке Фокса промелькнула уверенность, какая появляется после долгих лет командования людьми.

— Благодарю, господа. Теперь, когда между нами нет недоразумений, мы можем продолжать.

Через час Метц и Дуган спустились с капитанского мостика на палубу корабля.

— Ушам своим не верю, — оторопело пробормотал Метц. — Неужели этот безмозглый шотландец действительно приказал нам убрать практически все металлические части, а также оружейные башни на носу и корме, после чего заменить их выкрашенной в серый цвет фанерой?

— Да так он сказал, — ответил Дуган. — Похоже, он рассчитывает, что после этого корабль станет легче на пятнадцать тысяч тонн.

— Но зачем заменять все фанерой?

— Понятия не имею. Может быть, он и его черные друзья рассчитывают напугать до смерти военно-морской флот Южной Африки.

— Есть еще один вопрос, — продолжал Метц, — Если ты покупаешь такой корабль, чтобы использовать его в воине, то почему не пытаешься сделать это тайно? Складывается впечатление, что они намерены взорвать Кейптаун.

— При помощи фальшивых пушек тогда уж, проворчал Дуган.

— Мне бы очень хотелось предложить ублюдку засунуть себе этот контракт в задницу, — проворчал Метц.

— Однако мы должны признать, что он держит нас за яйца. — Его товарищ повернулся и посмотрел в сторону капитанского мостика. — Как ты думаешь, не пора ли надеть на него смирительную рубашку?

— Безумец?

— Да.

— Скорее хитрый, как койот. Он знает, что делает, и это меня пугает.

— Как ты думаешь, что АРА сделает, когда корабль доберется до Африки?

— Могу спорить, корабль не дойдет до порта, — сказал Метц. К тому времени, как мы закончим его потрошить, он станет таким неустойчивым, что перевернется еще до того, как выйдет из Чесапикского залива.

Дуган присел на массивный кабестан и посмотрел на корабль. Огромная масса стали выглядела холодной и враждебной, казалось, корабль затаил дыхание, дожидаясь команды, которая позволит ему выпустить наружу огромную энергию.

— Это дело плохо пахнет, — наконец заявил мужчина — Надеюсь, нам не придется пожалеть, что мы в нем участвовали.

Фокс изучал свои пометки на старых мятых навигационных картах. Сначала он постарался учесть скорость и направление течения, затем время приливов и отливов. Удовлетворенный полученным результатом, он проследил весь курс к цели, запоминая каждый буй в канале, до тех пор, пока все это не запечатлелось в его сознании как определенная последовательность действий.

Казалось, поставленная перед ним задача была неразрешимой. Даже при точном анализе всех препятствий и их успешном преодолении оставалось слишком много переменных параметров, зависевших от случайных факторов. Он не мог предсказать, какой будет погода в нужный день, до которого осталось несколько недель. Кроме того, существовала достаточно высокая вероятность столкновения с другим кораблем. Он отнесся к этим возможностям исключительно серьезно, однако даже не рассматривал вариант, что его могут обнаружить и остановить. Он старался прогнать все сомнения де Вааля, ведь тот мог приказать ему отказаться от выполнения миссии.

За десять минут до полуночи Фокс снял очки и потер уставшие глаза. Потом вытащил из нагрудного кармана маленький футляр для фотографий и посмотрел на лица погибших членов своей семьи. Вздохнув, он установил футляр на ящик, который стоял рядом с койкой. В первую неделю он спал в каюте капитана, но сейчас корабль был практически разобран, исчезли даже переборки, служившие стенами, и теперь он проводил ночь на капитанском мостике, в спальном мешке.

Мужчина разделся, забрался в спальный мешок и бросил последний взгляд на фотографию. Выключив свет, он остался лежать в темноте, погрузившись в одиночество. Его терзала неослабевающая ненависть.

ГЛАВА 35

Де Вааль катал сигарету между тонкими пальцами.

— Как ты думаешь, Фокс уложится в сроки?

— По моим оперативным данным, он подгоняет рабочих верфи так жестко, что похож на настоящего садиста, — ответил Зиглер. — Я практически уверен, что добрый капитан начнет «Дикую розу» вовремя.

— А что с его черной командой?

— Они находятся под жестким присмотром на грузовом корабле, пришвартованном в бухте одного из далеких Азорских островов. — Зиглер присел напротив де Вааля и продолжал: — Когда все будет готово, команду незаметно посадят на борт корабля Фокса.

— А они знают, как управлять судном?

— Сейчас они проходят обучение на грузовом корабле. Когда Фокс выйдет в море, каждый из них будет знать свое дело.

— Что им сказали?

— Они думают, что их наняли для морских маневров и артиллерийской подготовки перед отправкой в Кейптаун.

Де Вааль некоторое время размышлял.

— Жаль, что в качестве пассажира мы не сможем заполучить Лусану.

— Такая возможность существует.

Собеседник поднял голову.

— Ты серьезно?

— Мои источники утверждают, что он отправился в Соединенные Штаты, ответил Зиглер. — Проследить его путь по Африке и выяснить расписание представляется невозможным. При желании он может совершенно незаметно покинуть континент. Но незаметно вернуться ему будет значительно сложнее. Когда Лусана покинет США, я буду ждать.

— Похищение, — де Вааль произнес это слово медленно, наслаждаясь каждым слогом. — Такой бонус сделает операцию «Дикая роза» безупречной.

ГЛАВА 36

Воздушный лайнер «БЕЗА-Мозамбик» свернул с главной посадочной полосы на редко используемую дорожку и опустил нос, когда пилот нажал на тормоза. Тут же распахнулся люк, из вечерней темноты появился оператор по обработке багажа в белом комбинезоне и красной бейсболке и приставил к фюзеляжу алюминиевую лесенку. Из люка показался мужчина, освещенный светом, падающим изнутри. Мужчина сбросил вниз большой чемодан и стал спускаться по лесенке. Через мгновение люк закрылся и лесенку убрали. Двигатели самолета взвыли, и он покатил в сторону международного терминала аэропорта Даллеса.

Оператор молча протянул незнакомцу запасной комбинезон, в который тот быстро облачился. Они сели на маленький тягач, к которому были прицеплены четыре пустых тележки для багажа, и покатили в сторону ремонтной секции аэропорта. Тягач объехал несколько самолетов и вскоре остановился возле залитых светом ворот.

Охранник наклонился вперед, узнал шофера, зевнул и махнул рукой, предлагая им ехать дальше. Оператор помахал в ответ, покатил в сторону стоянки для служащих аэропорта и остановился возле большего темно-синего лимузина с распахнутой дверью, возле которой стоял водитель. Мужчина из самолета все так же молча сел на заднее сиденье автомобиля, водитель взял чемодан, положил в багажник, а оператор развернул тягач с пустыми тележками и направился обратно к грузовому терминалу.

Только после того, как машина оказалась в пригородах Джорджтауна, Лусана расслабился и стащил комбинезон. В последние годы он прилетал в Соединенные Штаты, как любой другой путешественник из-за океана. Но так было до того, как министерство обороны Южно-Африканской Республики стало принимать его всерьез. Опасения Лусаны за свою жизнь были вполне обоснованными. Теперь уже совершенно спокойно он наблюдал, как водитель останавливается перед особняком с освещенными окнами первого этажа. В доме кто-то находился.

Водитель вынес его чемодан к крыльцу и молча уехал. Из открытого окна доносился шум телевизора. Лусана нажал на кнопку звонка.

Над крыльцом загорелся свет, и дверь слегка приоткрылась.

— Кто? — послышался знакомый голос.

Он встал так, чтобы свет падал на лицо.

— Это я, Фелиция.

— Хайрам? — ошеломленно спросила она.

— Да.

Дверь медленно открылась. На женщине была легкая прозрачная блузка из шифона и мягкая длинная шерстяная юбка. Волосы стягивала бандана. Фелиция стояла неподвижно, вглядываясь в его глаза. Ей хотелось сказать что-нибудь остроумное, но ничего не приходило в голову.

— Заходи, — только и сумела выговорить она.

Он вошел и поставил чемодан на пол.

— Я подумал, что ты должна быть дома, — сказал он.

Изумление в ее глазах сменилось спокойствием.

— Ты удивительно вовремя. Я только что вернулась из Голливуда. Записала свежий альбом и участвовала в пробах нового телевизионного сериала.

— Я рад, что у тебя все хорошо.

Она посмотрела ему в лицо.

— Тебе не следовало отсылать меня с Фредериком.

— Если тебе будет от этого легче, я часто жалел о своем поспешном решении.

— Я могу вернуться с тобой в Африку.

Он печально покачал головой.

— Может быть, когда-нибудь так и произойдет. Но не сейчас. Здесь ты сможешь принести гораздо больше пользы.

Они одновременно обернулись, когда из гостиной появился Фредерик Даггат, одетый в мягкий халат, украшенный орнаментом пейсли.

— Мой бог, генерал Лусана. Мне показалось, что я узнал ваш голос. — Он посмотрел на стоящий на полу чемодан и помрачнел. — Вы не предупредили о своем приезде. У вас неприятности?

Лусана сухо улыбнулся.

— Мир опасное место для революционеров. Я посчитал разумным вернуться в Свободную страну так, чтобы не привлекать к себе внимания.

— Но аэропорт… таможня… кто-то должен был знать о вашем прибытии.

Генерал покачал головой.

— Я сидел в кабине пилота от самой Африки. А потом, как только самолет приземлился, мне помогли незаметно его покинуть.

— У нас есть законы, запрещающие подобный въезд в страну.

— Но я гражданин США. Это не имеет значения.

Лицо Даггата смягчилось, и он положил руки на плечи Лусаны.

— Если возникнут какие-то проблемы, мои люди их решат. Вы здесь, и это главное.

— Но зачем такая скрытность? — спросила Фелиция.

— На то есть причины. — Голос генерала стал очень холодным. — Моя разведка получила важную информацию, которая может сильно скомпрометировать правительство меньшинства Южной Африки.

— Серьезное обвинение, — заметил Даггат.

— Речь идет о серьезной угрозе, — резко ответил Лусана.

В глазах конгрессмена появилось недоумение и любопытство. Он кивнул в сторону гостиной.

— Заходите и присаживайтесь, генерал. Нам нужно о многом поговорить.

***

— Всякий раз, когда я тебя вижу, у меня возникает ощущение, что смотрю на старую фотографию. Ты совсем не меняешься.

Фелиция поглядела в глаза Лорен.

— Комплимент от другой женщины всегда заслуживает внимания. — Она небрежно помешала лед в своем бокале. — Поразительно, как быстро бежит время. Сколько лет мы не виделись — три или четыре?

— Последний раз мы встречались на вечеринке по поводу инаугурации.

— Помню, — с улыбкой сказала Фелиция. — А потом пошли в маленький бар у реки и хорошенько напились. Ты тогда была с высоким печальным парнем с глазами спаниеля.

— Конгрессмен Луис Карнади. Он потерпел поражение на выборах.

— Бедный Луис. — Фелиция закурила. — А моим спутником был Хайрам Лусана.

— Я знаю.

— Мы расстались месяц назад в Африке, — продолжала Фелиция, словно Лорен ничего не сказала. — Иногда мне начинает казаться, что моя жизнь покатилась вниз с тех самых пор, как я пыталась поддерживать любые либеральные идеи и начала встречаться со всяким жеребцом, обещавшим спасти человеческую расу.

Лорен жестом подозвала официанта и попросила принести новые коктейли.

— Ты не можешь винить себя в том, что веришь людям.

— К сожалению, мне нечем похвастаться. Все кампании, в которых я участвовала, терпели поражения.

— Не хочу проявлять лишнего любопытства, но почему ты порвала с Лусаной — из-за личных разногласий или политических?

— Личных, — ответила Фелиция и почувствовала, как сжимается ее сердце, когда Лорен проглотила наживку. — Теперь я больше ничего для него не значу. Лусану интересует только его борьба. Сначала мне казалось, что он испытывает ко мне какие-то чувства, но по мере того, как напряжение росло, он стал отдаляться. Теперь я знаю, что он взял от меня все, что хотел. У меня сложилось впечатление, что я была таким же расходным материалом, как солдаты во время сражения.

Лорен заметила, что глаза женщины наполнились слезами.

— Как ты его теперь, наверное, ненавидишь.

Фелиция удивленно посмотрела на подругу.

— Ненавижу Хайрама? О нет, ты не понимаешь. Я поступила несправедливо по отношению к нему. Мне следовало проявить терпение. Быть может, после того как власть

В стране перейдет к черному большинству, он посмотрит на меня иначе.

— На твоем месте я бы не стала на это рассчитывать. Мне известна его история. Лусана использует людей, как обычные люди зубную пасту. Он полностью выдавливает содержимое тюбика, а остальное выбрасывает.

В глазах Фелиции сверкнул гнев.

— Ты видишь в Хайраме только то, что хочешь увидеть. Однако хорошее в нем перевешивает плохое.

Лорен вздохнула и повернулась к официанту. Тот принес им по второму бокалу.

— Старым друзьям не стоит ссориться после долгой разлуки, — мягко сказала она. — Давай лучше сменим тему.

— Согласна, — ответила Фелиция, и ее настроение изменилось. — А как твоя жизнь, Лорен? В ней есть мужчины?

— В данный момент двое.

Фелиция рассмеялась.

— Ну, это известная вашингтонская сплетня: один Фил Сойер, пресс-секретарь президента. А кто второй?

— Директор НУПИ. Его зовут Дирк Питт.

— У тебя имеются серьезные планы относительно одного из них?

— Фил из тех мужчин, за которых выходят замуж: верный и преданный. Он ставит женщину на золотой пьедестал и хочет, чтобы она рожала ему детей.

Фелиция скорчила гримасу.

— Довольно приземленный тип. А что скажешь про Питта?

— Дирк? От него исходит какая-то животная сила, он ничего не требует; Дирк Питт приходит и уходит, как бродячий кот. Ни одна женщина не сможет полностью им овладеть, однако он оказывается рядом, когда ты в нем нуждаешься. Любовник, который всегда возбуждает, но никогда не остается рядом так долго, что успевает надоесть.

— Что же, Дирк мне нравится больше. Отправь его ко мне, когда ваш роман закончится. — Фелиция сделала глоток. — Должно быть, тебе нелегко сохранять свою политическую репутацию перед избирателями, тайно встречаясь с любовником.

Щеки Лорен стали пунцовыми.

— Да, непросто, — признала она. — Я никогда не была сильна в интригах.

— Ты всегда можешь наплевать на мнение других людей. Большинство в наше время так и поступают.

— Большинство женщин не являются членами конгресса.

— И снова двойные стандарты. Конгрессмену все сойдет с рук, если это не отражается на его банковских счетах.

— Печальная правда, — кивнула Лорен. — А я представляю сельский округ. Избиратели все еще верят в каталог «Сирса», пиво «Курс» и одиннадцать заповедей.

— И в чем состоит одиннадцатая?

— Женщина-конгрессмен должна вести себя прилично, если хочет победить на следующих выборах.

— Где вы с Питтом встречаетесь?

— Я не могу позволить, чтобы кто-то увидел, как мужчина покидает мою квартиру вместе с молочником, поэтому мы встречаемся у него или уезжаем в какой-нибудь далекий сельский отель.

— Ты говоришь так, словно это случайные встречи.

— Как я уже сказала, все сложно.

— Думаю, смогу избавить тебя от таких проблем.

Лорен с любопытством посмотрела на Фелицию.

— Как?

Женщина вытащила из сумочки ключ и вложила в руку подруги.

— Вот, возьми. Адрес на ярлычке.

— Зачем он мне?

— Я сняла эту берлогу в Арлингтоне. Всякий раз, когда у тебя возникнет желание, можешь ею воспользоваться.

— Но как же ты? Я не могу рассчитывать, что ты будешь исчезать по моей просьбе.

— Ты не будешь мешать, — с улыбкой сказала подруга. — Я гощу у одного парня в городе. Никаких возражений. Ладно?

Лорен посмотрела на ключ.

— Господи, я чувствую себя, как шлюха.

Фелиция сжала ее руку с ключом в кулаке.

— Если одна только мысль об этом домике настраивает тебя на такие мысли, то подожди, пока не увидишь, какая обстановка в спальне на втором этаже.

ГЛАВА 37

— Ну, и что вы об этом думаете? — спросил Даггат, сидевший за письменным столом.

Хайрам Лусана стоял, опираясь на стул с высокой спинкой, на его лице застыла тревога.

Дейл Джарвис, директор управления национальной безопасности, погрузился в размышления. Он казался очень дружелюбным. В темных коротко подстриженных волосах поблескивала седина. Он был в твидовом костюме, но большой красный галстук-бабочка под адамовым яблоком потерял форму, словно начал таять.

— Мне представляется, что операция «Дикая роза» всего лишь игра, — наконец сказал он.

— Игра! — проворчал Лусана. — Чушь!

— Вовсе нет, — спокойно продолжал Джарвис. — Каждая нация, обладающая современным оружием, имеет департамент, который занимается «вероятностными играми». Неправдоподобными планами, ultra crepidam[11], несбыточными замыслами. Стратегические и тактические предположения, изобретаемые для того, чтобы подготовиться к любым неожиданностям. А потом их прячут под сукно на тот случай, если когда-нибудь в них возникнет необходимость.

— И вы считаете, что «Дикая роза» именно такой план? — язвительно спросил Лусана.

— Пока нам неизвестны детали — да, — ответил мужчина. — Думаю, что у министерства обороны Южно-Африканской республики особые планы по организации фальшивых рейдов повстанцев в половине стран мира.

— Вы действительно верите в то, что говорите?

— Да, — твердо ответил Джарвис. — Пусть это останется между нами, но я знаю, что в тайных глубинах архивов нашего правительства есть самые дикие проекты, изобретенные человеком или компьютером: заговоры, способные поставить под сомнение благополучие любого народа на земле, в том числе и наших западных друзей; меры, которые позволят установить ядерные бомбы в гетто на случай восстания меньшинств; боевые стратегические планы по отражению агрессии со стороны Мексики и Канады. Ни один из десятка тысяч таких планов не будет реализован, но они существуют — на всякий случай.

— Страховка, — сказал Даггат.

Джарвис кивнул.

— Страховка от немыслимого.

— Вы хотите сказать, что за операцией «Дикая роза» ничего не стоит? — взорвался Лусана. — Считаете ее кошмаром идиота?

— Боюсь, вы приняли этот план слишком близко к сердцу, генерал. — На Джарвиса вспышка гнева Лусаны не произвела ни малейшего впечатления. — Вы должны смотреть в глаза фактам. Как любил повторять мой дедушка, вы купили кота в мешке.

— Я отказываюсь принять такой подход, — упрямо сказал Лусана.

Джарвис небрежно снял очки и положил их в футляр.

— Конечно, вы можете поинтересоваться мнением других разведывательных организаций, генерал, но думаю, что они отнесутся к возможности осуществления операции «Дикая роза» весьма скептически.

— Я требую, чтобы вы проверили намерения де Вааля касательно этой операции! — вскричал Лусана.

Джарвис подавил поднявшуюся волну раздражения, встал, застегнул пиджак и посмотрел на Даггата.

— Прошу меня извинить, но я должен вернуться в свой кабинет.

— Понимаю, — ответил конгрессмен, вышел из-за своего письменного стола и положил руку на плечо Джарвиса. — Провожу вас до лифта.

Тот кивнул Лусане и дипломатично улыбнулся.

— Генерал?

Лусана молча сжал кулаки, чувствуя, что его начинает трясти. Он отвернулся и стал смотреть в окно.

Как только они вышли в коридор, Даггат извинился перед Джарвисом.

— Прошу прощения за поведение генерала. Но вы должны понимать, что в последние месяцы на него оказывается серьезное давление. И он еще не пришел в себя после долгого перелета из Мозамбика.

— Нарушение биоритмов при смене часовых поясов на многих действует негативно. — Джарвис приподнял бровь. — Возможно, он переживает из-за того, что незаконно прибыл в нашу страну.

Даггат облизнул губы.

— Вы знали?

Собеседник дружелюбно улыбнулся.

— Рутина. Не беспокойтесь, конгрессмен. Наша работа состоит в том, чтобы следить за такими людьми, как генерал Лусана. Агентство национальной безопасности не занимается преследованием тех, кто нарушил гражданские законы. То, что останется неизвестным иммиграционной службе, не пойдет ему во вред. Однако я дам один совет. На вашем месте я бы постарался сделать так, чтобы генерал не задержался в Вашингтоне надолго. Дружба с радикальным революционером может навредить человеку с вашей репутацией.

— Генерал Лусана не радикал.

Джарвис равнодушно пожал плечами.

— Этого мы пока не знаем.

Над дверью загорелся красный свет, показывающий, что лифт пойдет вниз. Джарвис собрался в него войти.

— И еще одно, — остановил его Даггат. — У меня есть просьба.

Звякнул звонок, и двери открылись.

— Если я смогу, — сказал Джарвис, переводя взгляд от Даггата к лифту — единственному пути к отступлению.

— Проверьте операцию «Дикая роза». Я не прошу, чтобы ваши люди прилагали максимальные усилия, — поспешно добавил конгрессмен. — Прозондируйте ситуацию, чтобы выяснить, что там происходит.

Двери начали закрываться, и Джарвис их придержал, поставив между ними ногу.

— Сделаю запрос, — сказал он. — Но предупреждаю, вам может не понравиться то, что мы обнаружим.

Он убрал ногу, двери захлопнулись, и мужчина уехал вниз.

***

Было десять часов, когда Даггат проснулся, обнаружив, что остался один в своем кабинете. Весь его штаб давно разошелся по домам. Конгрессмен посмотрел на часы и понял, что спал почти час. Он потер глаза, потянулся, услышал, как хлопнула дверь во внешней части офиса, и не стал проверять, кто пришел, решив, что это уборщики. Но не было привычных звуков опустошаемых мусорных корзин и гудения пылесоса. Возникло ощущение присутствия кого-то знакомого.

В проеме двери появилась томная фигура Фелиции Коллинз. Она молча смотрела на любовника.

В голове у него промелькнула мысль, он встал и поднял обе руки.

— Прошу прощения, совсем забыл, что мы договорились вместе пообедать.

— Ты прощен, — сказала она.

Мужчина потянулся за пальто.

— Должно быть, ты ужасно проголодалась.

— После четвертого мартини есть уже не хочется. — Она оглядела кабинет. — Я решила, что вас с Хайрамом задержали на пресс-конференции.

— Я отвез его в министерство иностранных дел. Они приняли генерала в своем обычном стиле — не слишком радушно, как всегда при встрече с не самыми известными лицами из стран третьего мира.

— Разве он может появляться на публике, не опасаясь за свою жизнь?

— Я позаботился о том, чтобы его круглосуточно охраняли.

— Значит, он больше не наш гость.

— Нет, у него номер в «Мэйфлаурере» — любезность нашего правительства.

Фелиция потянулась всем своим роскошным телом и вошла в кабинет.

— Кстати, за ланчем я встретилась с Лорен Смит. Она рассказала мне кое-какие подробности своих любовных интрижек.

— Проглотила наживку?

— Если тебя интересует, взяла ли она ключ от твоего маленького убежища в Арлингтоне, то ответ положительный.

Он заключил Фелицию в объятия, и в его глазах появились нежность и удовлетворение.

— Ты не пожалеешь. Последствия будут самыми лучшими.

— Скажи это Лорен Смит, — пробормотала Фелиция, отворачиваясь.

Он выпустил подругу из объятий.

— Она назвала имена?

— Насколько я поняла, Лорен хочет стать женой Фила Сойера, а пока трахается с каким-то парнем из НУПИ.

— Сказала, как его зовут?

— Дирк Питт.

Глаза Даггата широко раскрылись.

— Да ты что!

Фелиция кивнула.

Разум Даггата отчаянно работал, наконец он вспомнил.

— Черт возьми! Это превосходно!

— Что ты имеешь в виду?

— Уважаемый сенатор от Калифорнии, Джордж Питт. Тебе не приходило в голову? Женщина-конгрессмен-святоша Смит трахается с сыном сенатора.

Фелиция содрогнулась и похолодела.

— Ради бога, Фредерик, откажись от своего отвратительного замысла, пока ситуация не вышла из-под контроля.

— Я так не думаю, — сказал Даггат, и на его губах появилась зловещая улыбка. — Я делаю то, что лучше для страны.

— Точнее, то, что лучше для Фредерика Даггата.

Он взял ее за руку и вывел из кабинета.

— Когда у тебя появится время для размышлений, поймешь, что я прав. — Он выключил свет. — А теперь давай пообедаем, после чего подготовим любовное гнездышко для Лорен Смит, где она побывает в первый и последний раз.

ГЛАВА 38

Адмирал Джеймс Сандекер был невысоким, сварливым и желчным типом с ярко-рыжими волосами. Когда ему пришлось уйти в отставку из военно-морского флота, он использовал свое немалое влияние в конгрессе, чтобы получить должность директора только что созданного «Агентства морских и подводных исследований». Его работа на новой должности была с самого начала обречена на успех. За семь коротких лет Сандекер превратил незначительное агентство, насчитывавшее восемь человек, в серьезную организацию, где трудилось пять тысяч ученых и служащих, с бюджетом, превышающим четыреста миллионов долларов.

Враги обвиняли его в работе на публику, в запуске океанских проектов, рассчитанных на рекламу, а не сбор научных сведений. Сторонники аплодировали чутью, позволившему сделать океанографию столь же популярной, как науку о космосе. Так или иначе, но адмирал Сандекер окопался в НУПИ, как в свое время Эдгар Гувер в ФБР.

Он сделал последний глоток из бутылки с «Севен-ап», затянулся окурком огромной сигары и посмотрел на серьезные лица адмирала Уолтера Басса, полковника Эйба Стайгера и Дирка Питта.

— Труднее всего поверить, — продолжал он, — что Пентагон не демонстрирует ни малейшего интереса к этой истории. Представляется логичным — во всяком случае мне, — что доклад полковника Стайгера, подкрепленный фотографиями, доказывающими, что «Лис-03» найден, должен был их серьезно шокировать. Однако полковник рассказал нам, что его начальство новело себя так, словно о судьбе самолета лучше всего поскорее забыть.

— Есть причина, стоящая за их равнодушием, — невозмутимо проговорил Басс. — Генералам О’Кифу и Бургдорфу неизвестно о связи между «Лисом-03» и БС, потому что ничего не было запротоколировано.

— Но как такое могло произойти?

— То, что удалось узнать после гибели доктора Веттерли и его ученых, заставило тех, кто знал о страшном могуществе БС, стереть все свидетельства ее существования, чтобы ее не смогли воскресить.

— Вы хотите сказать, что вы скрыли оборонный проект от объединенного комитета начальников штабов? — скептически спросил Сандекер.

— По прямому приказу президента Эйзенхауэра я должен был сообщить начальникам штабов, что эксперимент потерпел неудачу и формула БС умерла вместе с доктором Веттерли.

— И они приняли вашу версию?

— У них не имелось никаких причин нам не верить, — сказал Басс. — О проекте знали только президент, министр обороны Уилсон, я и горстка ученых, но больше никому не было известно, какое открытие сделал доктор Веттерли. Для начальников штабов проект стал очередным малобюджетным экспериментом, связанным с отвратительными реалиями химико-биологического оружия. Они не испытывали никаких сомнений, никто не задавал неудобных вопросов, проект списали, как очередную неудачу.

— Но для чего было вводить в заблуждение вооруженные силы?

— Эйзенхауэр был старым солдатом и ненавидел оружие массового уничтожения. — Басс содрогнулся, собираясь с мыслями. — Я последний член команды Быстрой Смерти, оставшийся в живых. К несчастью, тайна не умрет вместе со мной, как я когда-то рассчитывал. Питт случайно обнаружил утерянный образец штамма страшной болезни. Тогда я ничего не рассказал тем, кто стоял во главе Пентагона, — не стану рассказывать и сейчас, — потому что опасаюсь, что они попытаются поднять груз «Лиса-03» и сохранить его во имя национальной безопасности — вдруг возникнет необходимость использовать столь страшное оружие против будущего врага.

— Но, если дойдет до того, чтобы защитить нашу страну… — запротестовал Сандекер.

Басс покачал головой.

— Не думаю, что вы понимаете, насколько ужасен принцип действия Быстрой Смерти, адмирал. Ничто не в состоянии помешать ее распространению. Позвольте мне привести пример: если пять унций БС распылить над Манхэттеном, штамм отыщет и убьет девяносто процентов населения в течение первых четырех часов. И ни один человек, господа, не сможет ступить на остров в течение следующих трехсот лет. Будущие поколения смогут лишь стоять на берегу Нью-Джерси и наблюдать, как когда-то величественные здания рассыпаются в прах над костями их прежних обитателей.

Сидевшие за столом мужчины побледнели. Некоторое время все молчали. Они представили город с тремя миллионами трупов. Молчание прервал Питт.

— А жители Бруклина и Бронкса не пострадают?

— Организмы БС распространяются колониями. Как ни странно, они передаются при контакте человека с человеком и при помощи ветра. Они склонны оставаться на месте. Конечно, если достаточное количество активного вещества доставить при помощи самолетов или ракет, теоретически можно накрыть всю Северную Америку. И тогда весь континент останется мертвым до 2300 года.

— А что может убить БС? — спросил Стайгер.

— Вода, — ответил Басс. — Этот организм может существовать только в атмосфере, в контакте с газообразным кислородом с высоким процентным содержанием. В воде он задыхается, в точности как люди.

— Мне представляется странным, что только Веттерли знал, как получить БС, — сказал Питг.

Басс сухо улыбнулся.

— Я бы никогда не допустил, чтобы таким опасным знанием обладал один человек.

— Значит, вы уничтожили весь архив доктора.

— Кроме того, я фальсифицировал приказы и документы, связанные с проектом, до которых сумел добраться. Кстати, в том числе и исходный полетный план «Лиса-03».

Стайгер откинулся на спинку стула и облегченно вздохнул.

— Теперь мы получили хотя бы часть ответов на трудные вопросы.

— Однако проект не мог не оставить следов, — задумчиво проговорил Сандекер.

— Скелеты все еще лежат на острове Ронджело, — сказал Питт. — Что же заставляет рыбаков и яхтсменов держаться от него подальше?

— Я отвечу на ваши вопросы с конца, — ответил Басс. — Во-первых, на всех морских картах остров Ронджело обозначен как свалка цианистого водорода. Кроме того, берег окружен буйками, предупреждающими об опасности.

— Цианистый водород, — повторил Джордино. — Судя по названию — опасная штука?

— Верно. Это отравляющее вещество, оказывающее воздействие на дыхание. В определенных дозах оно вызывает неминуемую смерть. Об этом на шести языках написано на всех буях и картах. — Басс немного помолчал и вытер платком пот, выступивший на лысой голове. — Ну а все остальные документы, связанные с проектом БС, спрятаны в самых глубоких сейфах Пентагона с пометкой ТДБГ.

— ТДБГ?

— «Только для будущих глаз», — объяснил Басс. — Каждое досье запечатано, и на нем стоит дата, ранее которой открывать его нельзя. Даже президент не имеет права взглянуть на них до указанной даты. Можно сказать, что это тот самый шкаф, где хранятся скелеты нашей нации. Досье на Амелию Эрхарт[12], НЛО, правда об эпидемии свиного гриппа середины семидесятых, политические скандалы, по сравнению с которыми Уотергейт выглядит как шалости бойскаутов. Все досье лежат там. Документы проекта БС, к примеру, не могут быть вскрыты ранее 2550 года. Президент Эйзенхауэр надеялся, что к этому времени наши потомки не сумеют понять, что за этим стояло.

Все, кто находились в конференц-зале НУПИ, никогда не слышали о существовании документов ТДБГ, и все были удивлены.

— Полагаю, теперь пришло время спросить, адмирал, почему вы решили нам все рассказать? — осведомился Питт.

— Я попросил об этой встрече, чтобы прояснить тайну «Лиса-03». Кроме того, я должен довериться людям, способным поднять БС и уничтожить ее.

— Вы просите о многом, — заметил Сандекер и раскурил следующую сигару. — Если Пентагон об этом узнает, нас всех могут заклеймить как предателей.

— Неприятная возможность, следует ее учитывать, — признал Басс. — Мы можем утешаться лишь тем, что общественное мнение окажется на нашей стороне.

— Почему-то я никогда не видел себя в роли спасителя человечества, — пробормотал Джордино.

Полковник пристально посмотрел на Басса, возможно, представлял, как его карьера в военно-морском флоте рушится во второй раз за последние две недели.

— У меня сложилось впечатление, что ваш выбор сообщников продиктован безумной логикой. Я, к примеру… какое отношение я могу иметь к подъему «Лиса-03»?

Улыбка Басса стала шире.

— Уж не знаю, поверите вы или нет, но ваше присутствие в команде обязательно. Ваш рапорт поставил ВВС в известность, что самолет существует. К счастью, какой-то; высокопоставленный правительственный чиновник счел невыгодным продолжать расследование. Ваша задача будет состоять в том, чтобы Пентагон и далее не проявляли никакого интереса.

На лице Питта появилось понимание.

— Таким образом, адмирал Сандекер обеспечит финансирование при помощи ресурсов НУПИ, а Джордино и я будем заниматься работами по подъему самолета. Как вы намерены уничтожить контейнеры с БС после того, как мы их достанем из-под воды?

— Похороним их в океане, — без колебаний ответил Басс. — Со временем вода разрушит оболочку контейнеров и нейтрализует опасный штамм.

Дирк повернулся к Сандекеру.

— Могу перебросить Джека Фолсома и его команду со всем необходимым оборудованием в течение сорока восьми часов, — неожиданно для самого себя сказал он. — Работы по подъему «Ченаго» можно приостановить.

Адмирал Сандекер был реалистом и понимал, какое следует принять решение. Он достаточно хорошо знал Басса, чтобы считать старика паникером. Теперь все смотрели на огненно-рыжего невысокого директора НУПИ, который, казалось, полностью погрузился в клубы синего сигарного дыма, поднимавшегося к потолку. Наконец он кивнул.

— Хорошо, господа, мы этим займемся.

— Благодарю, Джеймс, — сказал Басс, даже не пытавшийся скрыть удовлетворения. — Я прекрасно понимаю, как ты рискуешь, доверившись словам старого морского волка.

— Я бы сказал, что у нас неплохие шансы, — ответил Сандекер.

— Мне пришла в голову одна мысль, — вмешался Джордино. — Если вода убивает БС, почему бы нам не оставить I самолет и контейнеры на дне озера?

Басс отрицательно покачал головой.

— Нет уж, спасибо. Если обломки самолета сумели найти вы, значит, могут найти и другие. Будет гораздо лучше навсегда отправить штамм туда, где людям до него не добраться. Сейчас мне остается лишь благодарить бога за то, что их не обнаружили раньше.

— И тут возникает еще один вопрос, — сказал Питт, отметив, как смущенно опустили глаза Стайгер и Джордино.

Сандекер стряхнул пепел в раковину абалона[13], служившую пепельницей.

— О чем ты?

— В соответствии с исходным полетным планом «Лис-03» взлетел с аэродрома «Бакли» с экипажем из четырех человек. Я прав, мистер Басс?

На лице адмирала появилось недоумение.

— Да, их было четверо.

— Возможно, мне следовало рассказать об этом раньше, — продолжал Питт, — но я не хотел все усложнять.

— Ты не из тех, кто ходит вокруг да около, — нетерпеливо сказал Сандекер. — К чему ты ведешь?

— Пятый скелет.

— Пятый скелет?

— Когда я нырял к самолету, я обнаружил кости пятого мужчины, лежащего на полу грузового отсека.

Сандекер посмотрел на Басса.

— Ты имеешь представление, о чем он говорит?

Старик производил впечатление человека, только что получившего пощечину.

— Кто-то из персонала наземного техобслуживания, — безучастно пробормотал он. — Возможно, он просто остался на борту, когда самолет взлетел.

— Не получается, — возразил Питт. — На его костях еще осталась плоть, останки находились под водой гораздо меньше времени, чем остальные.

— Ты сказал, что все контейнеры по-прежнему запечатаны, — сказал Басс, цепляясь за соломинку.

— Да, сэр, я не заметил следов взлома, — заверил его Питт.

— Боже мой, боже мой! — Басс закрыл руками лицо. — О самолете знают другие люди.

— Но мы не можем быть в этом уверены, — сказал Стайгер.

Басс опустил руки и посмотрел на Питта застывшим взглядом.

— Поднимите самолет. Ради всего человечества поднимите «Лис-03» со дна озера — и как можно быстрее.

Питт не мог избавиться от ощущения тревоги, когда покинул конференц-зал и вышел из здания, где находилось НУПИ. Вашингтонская ночь была сырой, и выступивший пот лишь усиливал депрессию. Мужчина пересек пустынную парковку и распахнул дверцу своей машины. Он уже почти устроился за рулем, когда заметил маленькую фигуру на пассажирском сиденье.

Лорен заснула. Она свернулась в клубок, и мир перестал для нее существовать. На ней было зеленое платье в греческом стиле, из-под длинной меховой куртки виднелись сапоги из телячьей кожи. Питт наклонился, убрал волосы с лица подруги и осторожно потряс ее, чтобы разбудить. Открыв глаза, дама посмотрела на него и улыбнулась. Лицо женщины показалось ему удивительно бледным и юным.

— М-м-м, какая приятная встреча.

Питт наклонился и поцеловал возлюбленную.

— Ты сошла с ума? Одинокая соблазнительная красотка на пустой вашингтонской парковке. Это чудо, что на тебя не напали и не изнасиловали.

Она оттолкнула его и наморщила нос.

— Фу, от тебя пахнет выдохшимися сигарами.

— Пришлось провести шесть часов с адмиралом Сандекером. — Питт уселся на своем сиденье и включил двигатель. — Как ты меня нашла?

— Это было совсем просто. Я позвонила в твой офис, чтобы узнать, как можно связаться с тобой в Саванне. Секретарша сказала, что ты вернулся в город, но сейчас находишься на совещании.

— А почему ты решила забраться в мою машину?

— Я долго думала, как поступить, но все же сделала нечто по-женски глупое. — Она сжала внутреннюю часть его бедра. — Ты рад?

— Я не могу лгать, — с ухмылкой ответил Питт. — После последних двадцати четырех часов ты являешься приятным разнообразием.

— Приятным разнообразием? — Лорен сделала вид, что надулась. — Да, ты знаешь, как очаровать девушку при помощи лести.

— У нас совсем немного времени, — сказал он, становясь серьезным. — Завтра утром снова улетаю.

— Я так и подумала. Именно по этой причине и спланировала маленький сюрприз.

Лорен прижалась к другу еще сильнее, и ее рука стала подниматься вверх вдоль бедра.

— Я не верю своим глазам, — восхищенно пробормотал Питт.

— Фелиция намекнула, что это сексуально, но я и не догадывалась, насколько.

***

Питт и Лорен стояли, погрузившись по щиколотку в толстый алый ковер. Все четыре стены и потолок были отделаны зеркалами в позолоченных рамах. Единственным предметом мебели оказалась огромная круглая кровать на платформе, застеленная красными атласными простынями. Комнату освещали четыре светильника в углах потолка, они заливали ее мягким голубым светом.

Лорен направилась к стоявшей на возвышении кровати и с благоговением прикоснулась к блестящим подушкам, словно к изысканным произведениям искусства. Питт несколько мгновений смотрел на отражения подруги, которые множились до бесконечности, потом подошел к ней сзади и ловко раздел.

— Не двигайся, — сказал он. — Я хочу, чтобы мой взгляд мог оценить тысячу обнаженных Лорен Смит.

Она густо покраснела, но и сама не могла оторвать взгляда от своей обнаженной фигуры в зеркалах.

— Господи, — прошептала она, — у меня такое впечатление, что нас окружает толпа.

Потом она напряглась и пробормотала что-то невнятное, когда Питт наклонился и коснулся языком ее пупка.

***

Приглушенный звонок телефона вырвал Фредерика Даггата из крепкого сна. Рядом тихо застонала Фелиция и, не просыпаясь, откатилась в сторону. Мужчина нащупал часы на тумбочке и посмотрел на светящийся циферблат. Было четыре часа ночи. Он поднял трубку.

— Даггат.

— Сэм Джексон. У меня есть фотографии.

— Возникли какие-либо проблемы?

— Ни малейших. Вы были правы. Даже не пришлось снимать в инфракрасном свете. Они не стали гасить светильники. И я их не виню — комната полна зеркал. Высокочувствительная пленка даст возможность разглядеть все детали, о которых вы просили. Любовники устроили настоящее шоу. Жаль, что мы не сделали видеозапись.

— Они ничего не заподозрили?

— Откуда им было знать, что зеркальные панели пропускают свет? К тому же голубчики были так заняты, что едва ли заметили бы землетрясение. Впрочем, на всякий случай я использовал бесшумную камеру.

— Когда я могу рассчитывать увидеть результаты?

— К восьми утра, если нужно срочно. Однако мне бы не помешало немного поспать. Подождите до вечера, и я обещаю вам роскошные фотографии, пригодные для выставки в галерее.

— Не спеши и сделай все как следует, — сказал Даггат. — Хочу, чтобы детали были хорошо видны.

— Можете на меня рассчитывать, — ответил Джексон. — Кстати, кто эта сексуальная леди? Она настоящий тигр в постели.

— Не твое дело. Позвони, когда у тебя все будет готово. И помни, меня интересуют самые интимные позы.

— Я все понял. Спокойной ночи, конгрессмен.

ГЛАВА 39

Дейл Джарвис уже готовился навести порядок на своем письменном столе и отправиться домой, предвкушая, как через тридцать пять минут будет наслаждаться традиционным ужином с жареной свининой, когда в дверь постучали и вошел Джон Госсар, возглавлявший Африканскую секцию агентства. Госсар пришел в АНБ после войны во Вьетнаме, где служил специалистом по логистике партизан. Тихий человек с циничным чувством юмора заметно хромал после того, как граната оторвала ему правую стопу. Он много пил, но свою работу по обработке данных, которые получал его отдел, делал точно и безошибочно. Его источникам информации завидовало все агентство.

Джарвис извиняюще развел руками.

— Джон, можешь делать со мной что хочешь, — я совершенно забыл о твоей просьбе. Я собирался ответить на приглашение порыбачить.

— У тебя получится? — спросил Госсар. — Макдермотт и Сэмпсон из аналитического отдела деятельности Советов тоже поедут.

— Никогда не упускаю шанс показать парням из Кремля, как ловить крупную рыбу.

— Хорошо. Лодка уже арендована. Мы отплываем от девятого стапеля пристани Плам-Пойнт ровно в пять, в воскресенье. — Госсар поставил на письменный стол Джарвиса портфель и открыл. — Кстати, у меня было две причины зайти в твою святая святых перед уходом домой. Вот вторая. — Он положил перед собеседником папку. — Я могу отдать ее тебе на выходные, если обещаешь не читать это в сортире вместе со своими старыми шпионскими романами.

Джарвис улыбнулся.

— Ну, едва ли. Что тут?

— Сведения, которые ты запрашивал в связи с весьма странным южноафриканским планом под названием «Дикая роза».

Брови Джарвиса поползли вверх.

— Быстро ты справился. Я отправил запрос только сегодня днем.

— Африканская секция не ждет, пока все зарастет плесенью, — с важным видом заявил Госсар.

— Мне нужно что-то знать перед тем, как я прочитаю документы?

— Там нет ничего существенного. Все, как ты и предполагал: бредни курильщиков опиума.

— Значит, Хайрам Лусана говорил правду.

— В том смысле, что такой план существует, — ответил Госсар. — Тебе понравится сюжет. Идея интригующая.

— Ты разбудил мое любопытство. Как именно южноафриканцы, делающие вид, что представляют АРА, намерены провести рейд?

— Извини, — сказал Госсар и коварно улыбнулся. — Я не могу посвятить тебя в суть, тогда ты не станешь читать.

Джарвис бросил на него обеспокоенный взгляд.

— А ты полностью доверяешь своему источнику?

— У меня проверенный источник. Очень странный тип. Действует под необычным кодовым именем Эмма. Мы так и не смогли установить его личность. Однако его информация неизменно оказывается правдивой. Он готов ее продать всякому, кто согласится платить.

— Похоже, ты выложил приличные деньги за план операции «Дикая роза».

— Вовсе нет. Мы получили план вместе с пятью другими документами. И за все заплатили десять тысяч долларов.

***

Когда фотографии вывалились из сушилки в корзину, Сэм Джексон аккуратно разгладил уголки, чтобы они не пострадали. Это был высокий черный мужчина с волосами, заплетенными в косички, молодым лицом и длинными тонкими пальцами. Он передал фотографии Даггату и стащил через голову передник.

— Вот все, что у меня есть.

— Сколько? — спросил Даггат.

— Около тридцати, на которых хорошо видны лица. Я изучил все контактные отпечатки при помощи увеличительного стекла. Остальные бесполезны.

— Жаль, что они не в цвете.

— В следующий раз вам придется сделать так, чтобы свет был не только голубым, — заявил Джексон. — Возможно, он создает сексуальное настроение, но едва ли способствует передаче ярких цветов.

Даггат внимательно изучил черно-белые фотографии размером восемь на десять. Потом просмотрел их во второй раз. После третьего отобрал десять штук и положил в портфель. Оставшиеся двадцать вернул.

— Сложи вместе с негативами и контактными отпечатками в конверт.

— Вы заберете все с собой?

— Я думаю, будет лучше, если материалы останутся только у меня. Ты не согласен?

Очевидно, у Джексона было другое мнение. Он бросил на Даггата смущенный взгляд.

— Послушайте, фотографы никогда не отдают свои негативы. Вы ведь не собираетесь их продать? Я не против сделать несколько порнографических снимков для хорошего клиента, но не собираюсь жить на такие продажи. Мне не нужны проблемы с полицией.

Мужчина наклонился к Джексону так, что их лица разделяло всего несколько дюймов.

— Я конгрессмен Соединенных Штатов Фредерик Даггат. Ты меня понял, брат?

Несколько мгновений тот не отводил от него взгляда, потом опустил глаза и стал смотреть на следы химикатов на покрытом линолеумом полу. У Даггата были все козыри, не говоря уже о власти конгрессмена.

Фотографу ничего не оставалось, как согласиться и отдать все.

— Ну, как знаете, — сказал он.

Даггат кивнул, а потом, словно отбросив возражения Джексона, небрежно улыбнулся.

— Буду признателен, если ты поторопишься. В моей машине сидит прелестная, но нетерпеливая леди. Она не любит, когда ей приходится долго ждать. Если ты понимаешь, что я имею в виду.

Джексон сложил негативы, контактные отпечатки и фотографии в большой конверт из оберточной бумаги и протянул партнеру.

— А как же моя плата?

Даггат вручил ему банкноту в сто долларов.

— Мы договаривались на пятьсот, — напомнил Джексон.

— Считай, что твои труды пошли на пользу родины, — сказал конгрессмен и зашагал к двери. — И еще одно: если не хочешь неприятностей в будущем, тебе лучше забыть об этом эпизоде.

— Как скажете, конгрессмен. — Ничего другого фотографу не оставалось.

Даггат кивнул и ушел, аккуратно закрыв за собой дверь.

— Сраный сукин сын! — проворчал сквозь зубы Джексон, доставая второй комплект фотографий из ящика письменного стола. — Ты свое получишь!

***

Жена Дейла Джарвиса не возражала против его привычки читать в постели. Она поцеловала его на ночь, повернулась спиной к лампе, стоявшей на его тумбочке, приняла позу эмбриона и очень скоро заснула.

Мужчина подложил под спину пару подушек, подвинул лампу под нужным углом, спустил пониже бифокальные очки, как у Бена Франклина, поставил папку, принесенную Джоном Госсаром, на колени и начал читать. По мере того, как он переворачивал страницы Джон делал пометки у себя в блокноте. В два часа ночи он закрыл папку с описанием операции «Дикая роза».

Он откинулся на подушку и несколько минут смотрел в пустоту, размышляя, что делать дальше: бросить папку обратно на колени Госсару и забыть обо всем или расследовать возможности иностранного плана. Он решил пойти на компромисс.

Осторожно выбравшись из постели, чтобы не потревожить жену, Джарвис босяком прошлепал в свой кабинет, снял трубку и ловко набрал номер в темноте. На звонок ответили после первого гудка.

— Джарвис. Я хочу, чтобы вы проверили все иностранные и американские линейные корабли. Да, все верно — линейные корабли. Рапорт должен лежать на моем письменном столе завтра. Да, спасибо. Спокойной ночи.

Он вернулся в постель, поцеловал жену в щеку и погасил лампу.

ГЛАВА 40

Слушание Комитета палаты представителей по иностранным делам относительно помощи африканским народам под председательством Фредерика Даггата началось в полупустом конференц-зале в присутствии множества скучающих репортеров. Рядом с Даггатом сидел демократ Эрл Хант из Айовы и республиканец Роско Мейерс из Орегона. Лорен Смит заняла место на другом конце стола.

Слушание продолжалось уже довольно долго, поскольку несколько африканских правительств запросили финансовую помощь. До Хайрама Лусаны очередь дошла в четыре часа дня. Теперь зал был полон. Фотографы стояли на сиденьях, вспышки камер отражались от стен, многие торопливо писали в блокнотах или бормотали в микрофоны магнитофонов. Мужчина не обращал внимания на волнение. Он сидел за столом, выпрямив спину, как крупье, который знает, что статистика на его стороне.

— Генерал Лусана, — сказал Даггат. — Добро пожаловать на наши слушания. Полагаю, вам известна процедура. Сейчас нужно лишь установить факты. Вам выделено двадцать минут для изложения вашей позиции. Затем члены подкомитета зададут вопросы. Наше мнение и выводы будут содержаться в отчете Комитета палаты представителей по иностранным делам.

— Я понимаю, — сказал он.

— Мистер председатель.

Даггат повернулся к Лорен.

— Да, конгрессмен Смит.

— Я должна выразить протест по поводу выступления генерала Лусаны — он не является представителем признанного африканского правительства.

По залу прокатился ропот.

— Так и есть, — сказал Лусана, глядя Лорен в глаза. — Я не член признанного правительства. Однако являюсь представителем свободного населения африканского континента.

— Звучит весьма выразительно, — сказала Лорен. — Но у нас есть определенные правила.

— Вы не можете отказаться выслушать обращение миллионов черного населения из-за формальности. — Лусана сидел совершенно неподвижно, и его голос прозвучал настолько тихо, что его не услышали в дальней части зала. — Самое главное достояние каждого человека — его народ, без которого он ничто. В Африке мы сражаемся за то, чтобы получить гражданство, принадлежащее нам по праву. Я здесь для того, чтобы просить о достоинстве черных. Я не прошу денег для покупки оружия. Не прошу, чтобы ваши солдаты сражались рядом с нами. Я умоляю лишь о возможности купить еду и лекарства для тысяч, пострадавших в войне с бесчеловечностью.

Он мастерски произнес свою речь, но не сумел произвести впечатление на Лорен.

— Вы умный человек, генерал. Если я начну вам возражать, то соглашусь с вашим присутствием на слушаниях. Я не отказываюсь от своего протеста.

Даггат едва заметно кивнул одному из своих стоявших сзади помощников и повернулся к Эрлу Ханту.

— Заносим в протокол протест конгрессмена Смит. А что думаете вы, конгрессмен Хант?

Пока Даггат интересовался мнением Ханта и Роско Мейерса, его помощник подошел к Лорен сзади и вручил ей большой белый конверт.

— Что это?

— Меня попросили передать, что вам необходимо срочно взглянуть на содержимое конверта.

Затем поспешно повернулся и вышел из зала через боковую дверь.

Лорен вытащила из незапечатанного конверта стопку фотографий и увидела на них свое обнаженное тело, переплетенное с телом Питта в момент оргазма. Она побледнела от страха и отвращения и быстро засунула фотографии обратно в конверт.

Даггат повернулся к ней.

— Конгрессмен Смит, у нас возникли разногласия. Конгрессмен Хант и я полагаем, что нам следует предоставить слово генералу Лусане. Конгрессмен Мейерс согласен с вами. Как председатель данного слушания, могу ли я позволить генералу Лусане обратиться к нам?

Лорен почувствовала, как волосы у нее на затылке встали дыбом. Даггат смотрел на нее со зловещей ухмылкой. Она сразу поняла по выражению его лица, что ему известно о содержимом конверта. Женщина с трудом подавила поднимающуюся к горлу тошноту, сообразив, что Фелиция Коллинз предала ее ради помощи Лусане. Лорен мысленно выругала себя за то, что так легко угодила в ловушку — словно молоденькая провинциальная девушка, попавшая в лапы сутенера из большого города.

— Конгрессмен Смит? — повторил Даггат.

У нее не оставалось выбора. Теперь он ее контролировал. Она опустила глаза и вздрогнула.

— Мистер председатель, я снимаю свои возражения, — тихо сказала она.

***

Барбара Гор в свои сорок три года все еще обладала фигурой модели журнала «Вог». Она оставалась стройной, ноги не потеряли форму, а высокие скулы не поддались воздействию возраста. Однажды у нее была связь с Дейлом Джарвисом, но с тех пор прошло много времени, и сейчас она оставалась лишь его другом и секретаршей.

Она сидела напротив его письменного стола, скрестив красивые ноги так, как это может лишь женщина. Однако сейчас Джарвис не обращал на них ни малейшего внимания. Он диктовал и полностью погрузился в свое занятие. Неожиданно он смолк и принялся что-то искать в грудах секретных докладов.

— Возможно, если ты расскажешь мне, что ищешь, я смогу тебе помочь, — терпеливо сказала Барбара.

— Мне нужна справка о контроле состояния всех линейных кораблей. Мне обещали ее сегодня доставить.

Барбара вздохнула, протянула руку и вытащила из стопки несколько скрепленных вместе листов синей бумаги.

— Она лежит на твоем столе с восьми утра.

Иногда Барбару охватывало раздражение из-за неряшливости Джарвиса, но она давно научилась не обращать на это внимания.

— И что там сказано?

— А что ты хочешь найти? — спросила она. — Ты даже не сказал мне, что тебя интересует.

— Ясное дело, хочу купить линейный корабль. У кого они есть на продажу?

Барбара бросила на него мрачный взгляд и принялась изучать бумаги.

— Боюсь, тебе не повезло. Один корабль остался у Советского Союза, но он использует его для обучения курсантов военно-морских училищ. Франция давно избавилась от своих линкоров. Такая же история с Великобританией, хотя у них еще есть один на плаву для поддержания традиций.

— А в США?

— Пять линкоров превращены в музеи.

— И где они сейчас находятся?

— Закреплены за штатами, в честь которых были названы: «Северная Каролина», «Техас», «Алабама» и «Массачусетс».

— Ты сказала пять.

— «Миссури» поддерживается на плаву военно-морским флотом в Брементоне, штат Вашингтон. Да, и я едва не забыла: «Аризона» все еще считается находящимся в эксплуатации.

Джарвис заложил руки за голову и посмотрел в потолок.

— Припоминаю линкоры «Висконсин» и «Айова», несколько лет назад они были приписаны к военно-морской верфи в Филадельфии.

— Хорошая память, — похвалила Барбара. — Если верить отчету, «Висконсин» отправлен на свалку в 1984 году.

— А «Айова»?

— Продан на металлолом.

Джарвис встал и подошел к окну. Засунув руки в карманы, он какое-то время смотрел на улицу.

— Найди папку с «Дикой розой», — попросил он.

Казалось, Барбара прочитала его мысли — она держала папку в руках.

— Уже у меня.

— Отправь ее Джону Госсару из Африканской секции и передай ему, что это было чертовски интересное чтение.

— Больше ничего?

Джарвис повернулся к ней.

— Да, — задумчиво сказал он. — Если учесть все факторы, здесь следует поставить точку.

***

Именно в этот момент китобойное судно с одинаковыми штевнями бросило якорь в ста ярдах от Уолнат-Пойнт в штате Вирджиния и медленно развернулось так, чтобы его нос разрезал течение. Патрик Фокс поставил старый шезлонг на узкой корме, тот едва поместился между фальшбортами. Взял удочку и забросил леску без крючка в воду.

Он как раз успел открыть корзинку для пикника и достать большой кусок сыра честер и бутылку «Кати Сарк», когда его гудком приветствовал буксир, тащивший за собой три тяжело груженных мусором баржи. Фокс помахал в ответ и слегка расставил ноги, чтобы сохранить равновесие, едва его судно начало раскачиваться на волнах. Он отметил в блокноте время, когда буксир проплыл мимо.

Шезлонг протестующе заскрипел, когда Патрик всем своим мощным телом откинулся на спинку. Потом съел кусочек сыра и сделал глоток из бутылки. Казалось, Фокс дремлет за удочкой, но он аккуратно фиксировал проходившие мимо коммерческие корабли и прогулочные шлюпки. Время, направление и скорость. Одно судно заинтересовало его больше других. Он изучал в бинокль ракетный эсминец до тех пор, пока тот не исчез из вида. Ничто не укрылось от его внимания — ни пустые пусковые установки ракет, ни расслабленное настроение команды.

Ближе к вечеру зарядил легкий дождь, и капли застучали по щербатой, покрытой пятнами краски палубе. Моряк любил дождь. В море, во время шторма, он часто стоял на капитанском мостике и смотрел на ярость свирепствующей стихии, а потом укорял младших офицеров за то, что они предпочитали горячий чай и комфорт рубки. Даже сейчас Фокс не стал прятаться в маленькой кабине и остался на палубе, лишь надел дождевик, чтобы защитить от влаги кожу и одежду.

Он хорошо себя чувствовал; дождь очистил воздух в его легких, сыр притупил чувство голода, а благодаря выпитому виски он видел окружающий мир как бы в легком сиянии. Мужчина позволил своему разуму пуститься в дрейф, и вскоре перед его мысленным взором стали возникать члены погибшей семьи. Запахи фермы в Натале наполнили ноздри, моряк ясно и отчетливо услышал голос Мирны, зовущей обедать.

Через четыре часа Фокс заставил себя вернуться к реальности, когда его внимание привлек буксир, возвращавшийся с пустыми баржами. Он быстро встал и записал номера и положение навигационных огней. Потом вытащил якорь, завел двигатель и направил свой катер вслед за буксиром.

ГЛАВА 41

Над озером Тейбл в Колорадо шел густой снег, когда ныряльщики НУПИ, не обращавшие внимания на холодную воду в своих теплых костюмах, закончили резать крылья и хвост «Лиса-03». Потом они подвели под изуродованный фюзеляж мощную раму и стропы.

Приехали адмирал Басс и Эйб Стайгер в сопровождении синего грузовика военно-воздушных сил с несколькими дрожащими от холода авиатехниками, поисково-спасательной группой и пятью гробами.

К десяти утра собрались все, и Питт махнул рукой операторам крана. Заработал подъемник, натянулись и задрожали уходящие в воду толстые кабели. Грузовая стрела слегка прогнулась и заскрипела. А затем, словно груз исчез, стрелы выпрямились.

— Корпус самолета удалось оторвать от дна, — объявил Дирк.

Стоявший рядом с ним в радионаушниках Джордино кивнул.

— Водолазы сообщают, что самолет поднимается.

— Скажи тому, кто управляет носовыми стропами, чтобы он не поднимал их высоко. Мы не хотим, чтобы контейнеры высыпались через дыру в хвосте.

Мужчина передал приказ в крошечный микрофон, прикрепленный к наушникам.

В ледяном горном воздухе чувствовалось напряжение; все застыли в неподвижности, не сводя взглядов с поверхности воды между подъемниками. Тишину нарушал лишь шум работающих двигателей. Спасательная команда обладала большим опытом, но всякий раз людей охватывало волнение, когда со дна удавалось что-то поднять.

Адмирал Басс вдруг понял, что снова переживает давнюю снежную ночь. Ему никак не удавалось соотнести образ майора Реймонда Вайлендера с лишенными плоти костями, которые, как он знал, находятся внутри кабины. Он подошел к кромке воды, теперь плескавшейся у его ног, и почувствовал жжение в центре груди и левом плече.

Затем вода под кабелями сменила цвет с синего на бурый, и впервые за тридцать четыре года на свет появилась кабина «Лиса-03». Когда-то блестящая алюминиевая обшивка стала светло-серой и покрылась коррозией и липкими водорослями. По мере того, как краны поднимали фюзеляж все выше, темная вода начала каскадом выливаться из рваной раны в хвосте.

Синие и желтые опознавательные знаки вдоль борта оставались на удивление яркими, а слова ВОЕННО-ВОЗДУШНАЯ ТРАНСПОРТНАЯ СЛУЖБА все еще легко читались. «Лис-03» больше не походил на самолет. Сейчас было легче представить, что это огромный мертвый кит с отсеченными плавниками и хвостом. А разрезанные провода и гидравлика, свисающие через пробоины, казались выпавшими внутренностями.

Наконец Эйб Стайгер прервал затянувшееся молчание.

— Скорее всего, именно это и стало причиной катастрофы, — сказал он, указывая на глубокое рассечение грузовой кабины, ближе к хвосту. — Должно быть, сюда ударила лопасть пропеллера.

Басс смотрел на жуткую картину и молчал. Боль в его груди стала сильнее. Огромным усилием воли он постарался о ней забыть, бессознательно продолжая массировать правой рукой левое плечо. Он попытался заглянуть в ветровое стекло, но скопившийся за долгие годы ил ничего не давал рассмотреть. Краны подняли фюзеляж на десять футов над поверхностью озера, когда адмиралу в голову пришла новая мысль, и он вопросительно посмотрел на Питта.

— Не вижу никакого приспособления, которое могло бы сыграть роль баржи для транспортировки обломков на берег. Как вы собираетесь это сделать?

Питт усмехнулся.

— Мы пошлем за «Скайхуком», адмирал. — Он повернулся к Джордино. — Отдавай сигнал Дамбо.

Через две минуты, словно огромный птеродактиль, выбравшийся из мезозойского гнезда, из-за кромки деревьев появился неуклюжий вертолет. Два огромных винта рассекали горный воздух со странными хлопками.

Пилот заставил вертолет зависнуть над стрелами кранов. Из огромного живота начали спускаться два крюка, команда быстро прицепила их к подъемной раме. Через несколько мгновений кабели подъемников провисли, и вертолет принял на себя вес корпуса самолета. Двигатели заработали еще активнее, огромный «Скайхук» развернулся и направился к берегу со своей тяжелой ношей.

Над водой озера поднялась огромная туча брызг, Питт и все остальные повернулись к ним спиной. Джордино же, не обращая внимания на влагу, встал там, где пилот мог хорошо его видеть, и стал руками показывать направление движения, сопровождая жесты указаниями по рации.

Прошло всего пять минут, а Дамбо уже опустил груз на берег и исчез за кронами деревьев. Все стояли и смотрели на фюзеляж, но никто не решался сделать первый шаг. Полковник Стайгер отдал команду своим людям, они сняли с грузовика пять гробов и поставили в ряд на землю. Один из людей Питта принес лестницу и пристроил ее к пробоине в грузовом отсеке самолета. Дирк молча показал рукой, что адмирал Басс должен первым войти в самолет.

Как только Басс оказался внутри, он сразу направился мимо контейнеров к входу в кабину пилотов. Несколько секунд он стоял неподвижно, и его лицо обрело болезненную бледность.

— С вами все в порядке, сэр? — спросил Питт, подходя к адмиралу.

— Не могу заставить себя посмотреть на них, — сказал адмирал каким-то отстраненным голосом.

— Но это уже ничего не может изменить, — мягко сказал Дирк.

Басс бессильно прислонился к переборке, чувствуя, как усиливается боль в груди.

— Мне нужна минута, чтобы прийти в себя. Затем проверю боеголовки.

Стайгер приблизился к Питту, осторожно обходя контейнеры, словно боялся к ним прикоснуться.

— Как только дадите команду, мои люди поднимутся сюда, чтобы забрать останки экипажа, — сказал полковник.

— Пожалуй, следует начать с незваного гостя. — Питт склонил голову, глядя на груду контейнеров. — Вы найдете его привязанным к полу десятью футами правее.

Стайгер осмотрел указанный участок и недоуменно пожал плечами.

— Я ничего не нашел.

— Ты стоишь практически над ним, — сказал Питт.

— О чем ты говоришь? — проворчал Стайгер. — Я же говорю, здесь ничего нет.

— Значит, ты ослеп. — Питт отодвинул Стайгера в сторону и посмотрел вниз.

Веревки все еще были привязаны к кольцам грузового отсека, но тело в форме цвета хаки исчезло. Он тупо смотрел в пол, пока его разум пытался осмыслить, что здесь произошло. Тело исчезло. Мужчина опустился на колени, чтобы взглянуть на веревки, и обнаружил, что они разрезаны.

В глазах Стайгера появилось сомнение.

— Вода была холодной, как лед, в тот день, когда ты нырял, — сказал полковник. — Возможно, тебе показалось, что ты видишь тело…

Питт поднялся на ноги.

— Тело здесь было, — уверенно сказал он.

— Возможно, оно выпало в брешь на борту, когда самолет поднимали, — предположил полковник.

— Исключено. Водолазы плыли рядом до самой поверхности, и они бы сообщили, если бы тело выпало.

Стайгер собрался ему ответить, но тут его внимание привлек хриплый стон, донесшийся со стороны кабины.

— Господи, это еще что такое?

Питт не стал тратить время на ответ.

Он обнаружил адмирала Басса на влажном полу. Его кожа покрылась холодным потом, мужчина едва дышал. Судорога страшной боли исказила лицо.

— Сердце! — крикнул Питт полковнику. — Найди Джордино и скажи, чтобы снова прислал сюда вертолет.

Он принялся срывать одежду с шеи и груди адмирала. Тот поднял руку и схватил Питта за запястье.

— Боеголовки… — прохрипел он.

— Не напрягайтесь. Мы очень скоро доставим вас в больницу.

— Боеголовки… — повторил Басс.

— Они внутри контейнеров, — заверил его товарищ.

— Нет… нет… ты не понимаешь, — теперь адмирал говорил хриплым шепотом. — Контейнеры… я их пересчитал… двадцать восемь.

Слова становились едва слышными, и пришлось наклониться к его дрожащим губам.

Появился задыхающийся Джордино с несколькими одеялами в руках.

— Стайгер все передал, — напряженно проговорил он. — Как он?

— Держится, — ответил Питт, разжал пальцы адмирала на своем запястье и похлопал его по тыльной стороне ладони. — Я обо всем позабочусь, обещаю.

В тусклых глазах Басса что-то промелькнуло, и он едва заметно кивнул.

Мужчины накрыли его одеялами, а вскоре вернулся Стайгер в сопровождении двух мужчин с носилками. Только после этого Дирк поднялся на ноги и отступил в сторону. Вертолет уже вернулся и приземлился, и они отнесли к нему потерявшего сознание Басса.

Стайгер взял Питта за руку.

— Что он пытался сказать?

— Он пересчитал контейнеры с боеголовками, — ответил товарищ. — Их всего двадцать восемь.

— Молюсь, чтобы старик ошибся, — сказал полковник. — Во всяком случае, он своими глазами убедился, что эти чудовищные штуки удалось достать со дна озера. Теперь осталось лишь выбросить их в океан. Конец фильма ужасов.

— Нет, боюсь, лишь начало.

— Ты говоришь загадками.

— Адмирал Басс сказал, что на борту «Лиса-03» было не двадцать восемь боеголовок, наполненных штаммом Быстрой Смерти.

Стайгер уловил ледяной ужас в его голосе.

— Но он насчитал двадцать восемь контейнеров…

— Их должно быть тридцать шесть, — зловеще сказал Питт. — Восемь боеголовок исчезло.

ГЛАВА 42

Вашингтон, округ Колумбия

Декабрь 1988

Здание Национального агентства морских и подводных исследований, круглое сооружение, обшитое зеленым отражающим стеклом, возвышалось на тридцать этажей к востоку от Капитолийского холма.

Адмирал Сандекер сидел в своем кабинете на последнем этаже за огромным письменным столом, сделанным из крышки люка блокадопрорывателя конфедератов, поднятого со дна залива Албемарл. Зазвонил телефон его закрытой линии.

— Сандекер.

— Это Питт, сэр.

Он нажал выключатель, активировав голографическую телевизионную камеру. Посреди офиса материализовалось трехмерное цветное изображение Питта.

— Приподними камеру со своей стороны, — сказал Сандекер. — У тебя срезана голова.

На голографическом изображении из плеча Дирка выросло лицо, и все его жесты и голос стали соответствовать оригиналу. Единственное различие, которое не уставало поражать адмирала, состояло в том, что он мог провести рукой через изображение, потому что оно не было материальным.

— Так лучше? — спросил собеседник.

— Теперь ты стал целым. — Сандекер не стал тратить время на пустые разговоры. — Какие новости об Уолтере Бассе?

Питт устало сел на складной стул, стоявший под пальмой. Его черные как смоль волосы шевелил бриз.

— Кардиолог из военного госпиталя Фитцсиммонс в Денвере сообщает, что его положение стабильно. Если больной переживет следующие сорок восемь часов, у него будут хорошие шансы на выздоровление. Как только ему станет немного лучше, его переведут в национальный военно-морской госпиталь в Бетесде.

— Что с боеголовками?

— Мы доставили их на грузовике на боковой путь в Лидвилле, — медленно проговорил Питт. — Полковник Стайгер вызвался организовать перевозку по морю к шестому пирсу в Сан-Франциско.

— Поблагодари Стайгера за сотрудничество. Я приказал, чтобы наше научно-исследовательское судно на тихоокеанском побережье было наготове. Капитан получил инструкции сбросить боеголовки над континентальным шельфом на глубине в десять тысяч футов. — Сандекер немного помедлил, прежде чем задать следующий вопрос. — Удалось отыскать исчезнувшую восьмерку?

На лице Питта появилось мрачное выражение, и Сандекер понял, каким будет ответ.

— Нет, адмирал. Мы тщательно осмотрели дно озера — но ничего не обнаружили.

— Боюсь, пришло время поставить в известность Пентагон, — сказал Сандекер.

— Вы действительно считаете, что это будет разумным шагом?

— А что еще остается? — сказал Сандекер. — У нас нет возможностей для проведения полномасштабного расследования.

— Нам нужна лишь ниточка, — не сдавался Питт. — Высока вероятность, что боеголовки спрятаны где-то рядом. Нельзя исключать, что воры даже не знают, какая добыча оказалась у них в руках.

— С этим готов согласиться, — сказал Сандекер. — Но кому они могли понадобиться? Господи, каждый контейнер весит почти тонну, да и внешне они прекрасно узнаваемы как боеголовки военно-морских сил.

— Ответ приведет нас к убийцам отца Лорен Смит.

— Нет улик — нет преступления, — сказал Сандекер.

— Я знаю, что видел под водой, — холодно сказал Питт.

— Но это ничего не меняет. Перед нами сейчас стоит другая проблема: как отыскать исчезнувшие боеголовки и сделать это прежде, чем кто-то захочет себя проявить в качестве специалиста по подрывным работам.

Внезапно Питт оживился, его усталость как рукой сняло.

— Ваши слова навели меня на новую мысль. Дайте мне пять дней на поиски боеголовок. Если ничего не сумею обнаружить, делайте, как считаете нужным.

Сандекер напряженно улыбнулся, увидев изменившееся настроение Питта.

— В любом случае дело принадлежит мне, — резко сказал адмирал. — Как старший государственный чиновник, я был вовлечен в эту историю с того самого момента, как ты угнал летательное средство НУПИ и систему для подводных съемок.

Питт посмотрел на адмирала, но счел за лучшее промолчать.

Сандекер некоторое время держал паузу, а потом устало потер глаза.

— Ладно, вопреки здравому смыслу я готов рискнуть, — наконец, сказал он.

— Значит, вы со мной?

— У тебя пять дней. Но если ничего не найдешь, тебе даже небеса не помогут.

Он нажал на выключатель, изображение потускнело и исчезло.

ГЛАВА 43

До заката оставалось совсем немного, когда Максин Раферти подняла взгляд от веревки для развешивания белья и заметила идущего по дороге Дирка.

Она продолжала заниматься своим делом и успела повесить последнюю рубашку мужа, прежде чем приветственно помахать рукой.

— Мистер Питт, как приятно снова вас видеть.

— Рад слышать.

— Лорен приехала с вами?

— Нет, ей пришлось остаться в Вашингтоне. — Он оглядел двор. — Ли дома?

— На кухне, чинит раковину. — Свежий ветер дул со стороны Западных гор, и Максин показалось странным, что Питт держит плащ в руках. — Заходите, он там.

Ли Раферти сидел за кухонным столом и обрабатывал напильником водопроводную трубу. Когда гость вошел, он поднял голову.

— Добрый вечер, мистер Питт! Садитесь, пожалуйста, вы очень вовремя. Я как раз собирался открыть бутылочку виноградной настойки собственного приготовления.

Гость отодвинул стул.

— Вы делаете не только пиво, но и вино?

— Здесь, в горах, нужно уметь себя обеспечивать, — усмехнулся мужчина, показывая окурком сигары на трубу. — Взять хотя бы эту штуку. Чтобы пригласить водопроводчика из Лидвилля, мне пришлось бы потратить кучу денег. Дешевле сделать самому. Прокладка стала протекать. Но заменить ее может даже младенец.

Раферти положил грязную трубу на газету, встал из-за стола и вытащил из буфета два стакана и керамический кувшин.

— Я хотел с вами поговорить… — начал Питт.

— Конечно. — Ли налил стаканы до самого верха. — Что вы думаете о суматохе на озере? Я слышал, там нашли старый самолет. Возможно, он вас интересует?

— Да, — ответил Питт, делая глоток вина из стакана, который держал в левой руке. К его удивлению, вино оказалось очень неплохим. — Это одна из причин моего визита. И еще я хотел выяснить, зачем вы убили Чарли Смита.

В ответ Раферти лишь слегка приподнял седую бровь.

— Я… убил старого Чарли? О чем вы?

— Ссора партнеров, решивших, что нашли на дне горного озера состояние.

Он склонил голову набок и вопросительно посмотрел на Питта.

— Вы говорите странные вещи.

— Вы не ожидали, что в вашем доме появится незнакомец и начнет задавать вопросы об исчезнувшем самолете. Вы уже совершили одну ошибку, не избавившись от баллона с кислородом и переднего колеса шасси. Надо отдать должное вашим с Максин театральным талантам. Как безмозглый турист, я поверил в устроенное вами представление. Вы проследили за мной и когда увидели, что я ныряю в озере, то уже не сомневались, что обнаружились самолет и кости Чарли Смита. В этот момент вы совершили роковую ошибку: запаниковали и убрали останки Чарли, чтобы похоронить где-то в горах. Если бы вы оставили тело привязанным в грузовом отсеке самолета, то шерифу пришлось бы вас арестовать за убийство, совершенное три года назад.

— Вы никогда ничего не докажете, — спокойно сказал Ли, снова взяв в руки сигару. — Без тела.

— Да, в зале суда, — небрежно отозвался Питт. — Невиновен, пока не доказано обратное, но это сюжет классического детективного романа. Убей своего соседа ради выгоды — вот ваш девиз. Предположим, глава первая начнется с эксцентричного изобретателя Чарли Смита, который проверял очередное посетившее его откровение — автоматическое устройство для забрасывания лески. После очередной попытки крючок за что-то зацепился глубоко под водой. Опытный рыболов решил, что это затонувшее бревно, стал осторожно выбирать леску — и на поверхности появилось нечто. Он сразу понял, что это кислородный баллон, какие используются в самолетах. Крепления проржавели, и Чарли сумел его вытащить.

Естественно, ему следовало обратиться к шерифу. К несчастью, он был любопытным человеком. Мужчина хотел самостоятельно убедиться в том, что на дне озера находится самолет. Он надел на длинную веревку приспособление с крючками и принялся шарить по дну. В какой-то момент ему удалось таким образом зацепить колесо шасси и вытащить наверх. Получив подтверждение своим подозрениям, Чарли понял, что на дне может лежать настоящее сокровище. Поэтому, вместо того чтобы как честный гражданин сообщить о своей находке, он отправился к Ли Раферти.

— И с чего бы Чарли идти ко мне?

— Отставной моряк, специалист по водолазным работам, вы подходили идеально. Могу предположить, что водолазный костюм и компрессор до сих пор лежат в вашем гараже. Погружение на сто сорок футов детская игра для человека с вашим опытом, тем более со специальным снаряжением. Необычный груз в самолете возбудил ваше воображение. Что вы рассчитывали найти внутри контейнеров? Возможно, старые атомные бомбы? Могу себе представить, как тяжело пришлось двум мужчинам, чей возраст приближается к семидесяти, опускаться на дно в холодную воду, чтобы поднять груз весом в две тысячи фунтов. Должен отдать вам обоим должное — мужества вашей парочке не занимать. Могу лишь мечтать о том, чтобы сохранить такую же физическую форму в вашем возрасте.

— Это было не так уж трудно. — Ли улыбнулся, казалось, он совсем не боялся Питта. — После того как Чарли с помощью небольшого заряда произвел взрыв, который позволил увеличить брешь в корпусе, мне оставалось лишь привязать трос к контейнеру, и он доставил его к берегу при помощи автомобиля с приводом на все четыре колеса.

— Действительно, довольно просто, — сказал Дирк. — А что потом? Как только контейнер удалось достать, бывшему моряку и специалисту по взрывному делу стало очевидно, что их приз может согреть сердце только адмиралу старого линкора. Но сколько это может стоить по сегодняшним ценам? Какова востребованность устаревшего снаряда — разве что на металлолом.

Ли Раферти снова занялся водопроводной трубой.

— Не могу не признать, что вы выстроили очень неплохую логическую цепочку. Все было, конечно, не совсем так, как вы описываете, но весьма близко к тому. И еще. Вы недооцениваете пару хитрых ветеранов. Мы поняли, что в контейнерах хранятся не обычные снаряды, как только сумели их разглядеть. Чарли минут через десять догадался, что внутри отравляющий газ.

Питт был ошеломлен. Два старика оказались умнее всех, кто имел отношение к этому делу.

— Как? — коротко спросил Питт.

— Снаружи он выглядел как обычная боеголовка для морского орудия, но снаряжен как осветительный снаряд. Ну, вы знаете такие. После достижения определенной высоты срабатывает парашют, одновременно происходит поджог шарика фосфора. Однако эта дьявольская штука должна была выпустить множество бомб малого калибра, наполненных смертельным газом.

— Чарли сразу определил, что они содержат газ? Просто посмотрел и сказал?

— Он обнаружил чехол парашюта. И это дало нам первую подсказку. Затем снял головку, отсоединил заряд и заглянул внутрь.

— Боже милостивый! — в отчаянии пробормотал Питт. — Чарли вскрыл боеголовку?

— Ну, и что тут такого? Чарли был мастером-подрывником.

Мужчина глубоко вздохнул и задал очевидный вопрос:

— Что вы сделали с боеголовками?

— Они по праву принадлежали нам.

— Где они теперь? — прорычал Питт.

— Продали.

— Кому? Кому вы их продали?

— Корпорации «Фаланкс армс», Ньюарк, штат Нью-Джерси. Они покупают и сбывают оружие за рубежом. Я вошел в контакт с вице-президентом, чокнутый тип, больше похож на продавца скобяных изделий, чем на торговца смертью. Его зовут Орвилл Мейпс. Так или иначе, он прилетел в Колорадо, проверил контейнеры и предложил нам по пять тысяч долларов за каждую ракету, которую мы сможем доставить на его склад. И он не задавал никаких вопросов.

— Ну, дальнейшее я могу представить и сам, — сказал Дирк. — Чарли не мог не знать, что, если снаряды будут подорваны, он окажется ответственным за смерть тысяч или даже сотен тысяч людей. Однако вас такие сомнения не мучили. Деньги для вас важнее чистой совести. Произошла ссора, потом драка, и Чарли проиграл. Вы спрятали его тело в затонувшем самолете, затем подбросили сапог и палец и устроили взрыв, а потом плакали на похоронах.

Старик никак не отреагировал на обвинение. Его добродушные глаза были все еще устремлены на трубу. Руки продолжали аккуратно обрабатывать напильником края. «Он держится слишком спокойно», — подумал Питт. Раферти совсем не походил на человека, которого могут арестовать за убийство. Или на загнанную в угол крысу.

— Жаль, что Чарли относился ко многим вещам не так, как я. — Сосед печально пожал плечами. — Вопреки тому, что вы думаете, мистер Питт, я не жадный человек и не пытался продать все снаряды сразу. Можно сказать, смотрел на них, как на сбережения в банке. Когда у нас с Макс возникла бы нужда в деньгах, я бы мог снять часть суммы, позвонив Мейпсу. Он прислал бы грузовик и заплатил наличными. Чистая сделка, не облагающаяся налогами.

— Я бы хотел услышать, как вы убили Чарли Смита.

— Сожалею, но должен вас разочаровать, мистер Питт, я не в силах забрать человеческую жизнь. — Раферти наклонился вперед, и на его морщинистом лице появилась усмешка. — Макс гораздо сильнее меня, и она способна на подобные вещи. Она выстрелила Чарли в сердце и постаралась сделать так, чтобы он не мучился.

— Максин? — Питт испытал настоящее потрясение, но не столько из-за откровения Раферти, а потому, что ошибся в своих умозаключениях

— Подбросьте монетку в воздух, и она с двадцати шагов добудет вам сдачу, — продолжал Раферти, кивая ему через плечо. — Покажись гостю, милая.

В ответ послышались два четких металлических щелчка, и что-то упало на пол.

— Вы слышали звук удара — старый винчестер Макс заряжен и подготовлен, — сказал Раферти. — У вас есть сомнения?

Питт слегка переместил положение ног и руку под курткой.

— Неплохая попытка.

— Тогда посмотрите сами. Но предупреждаю вас — не делайте резких движений.

Мужчина неспешно повернулся и увидел Максин Раферти, чьи добрые голубые глаза смотрели на него из-за прицела магазинной винтовки. Стальное дуло было направлено в голову.

— Извините, мистер Питт, — печально сказала она. — Однако Ли и я не намерены провести оставшиеся годы жизни в тюрьме.

— Еще одно убийство вас не спасет, — сказал Питт. Он напряг ноги и мысленно измерил расстояние, отделявшее его от Максин. Пять футов. — Я привел с собой свидетеля.

— Ты кого-нибудь видела, дорогая? — спросил Ли.

Максин покачала головой.

— Он пришел по дороге один. И я продолжала наблюдать после того, как он зашел в дом. Никого нет.

— Я так и думал, — со вздохом сказал Раферти. — Вы блефуете со слабыми картами. Если бы у вас были серьезные улики против Максин и меня, вы бы привезли с собой шерифа.

— Но я так и сделал. — Питт улыбнулся и заметно расслабился. — Он сидит в машине с двумя помощниками примерно в полумиле отсюда и очень внимательно слушает наш разговор.

Раферти напрягся.

— Проклятье, вы лжете!

— Он прикрепил к моей груди передатчик, — сказал Питт, левой рукой расстегивая верхнюю пуговицу рубашки. — Он здесь, под моей…

Максин переместила дуло на долю дюйма, Питт рванулся в сторону и спустил курок «кольта», спрятанного под курткой.

Винчестер и кольт выстрелили практически одновременно.

***

Эл Джордино и Эйб Стайгер приехали за несколько минут до Питта и заняли удобные позиции за голубыми елями. Стайгер в бинокль наблюдал за Максин, развешивавшей белье.

— Видишь где-нибудь ее мужа? — спросил Джордино.

— Должно быть, он в доме. — Полковник слегка переместил бинокль. — Питт подходит к Максин.

— Его «кольт 45» должен торчать, как третья рука.

— Он спрятал оружие под курткой. — Стайгер слегка отодвинул ветку, чтобы она не мешала вести наблюдение. — Питт в доме.

— Нужно подойти поближе, — сказал Джордино.

Он уже собрался подняться с колен, когда мощная рука Стайгера заставила его снова лечь.

— Подожди! Старая ведьма смотрит, один он пришел или нет.

Они несколько минут молча наблюдали за Максин, пока она разгуливала по двору и всматривалась в ближайшие деревья. Наконец она в последний раз посмотрела на дорогу и скрылась за углом дома — Стайгер больше ее не видел.

— Дай мне время обойти дом сзади, а потом иди к входной двери, — сказал Стайгер.

Джордино кивнул.

— Остерегайся медведей.

Полковник напряженно ухмыльнулся и скользнул в небольшую лощину. Ему оставалось пройти пятьдесят ярдов, как вдруг раздались выстрелы.

Джордино все еще выжидал, когда из окон дома донесся грохот. Он вскочил на ноги и помчался вниз по склону небольшого холма, с ходу перепрыгнув через ограду во двор. В тот момент через дверь вылетела Максин Раферти, как потерявший управление танк Паттона, скатилась по ступенькам крыльца и рухнула на землю. Джордино застыл на месте, пораженный ее залитым кровью платьем. Он все еще продолжал стоять, когда пожилая женщина вскочила на ноги с ловкостью гимнастки. Он слишком поздно заметил, что Максин сжимает в руке старую винтовку.

Женщина, готовая ворваться обратно в дом, заметила Джордино, застывшего во дворике, неловко перехватила винчестер и выстрелила от бедра.

Пуля развернула мужчину, и он рухнул на траву, левое бедро мгновенно окрасилось кровью, тут же пропитавшей брюки.

А для Питта все происходило словно в замедленной съемке. Вспышка, вырвавшаяся ему в лицо из дула винчестера. Сначала показалось, что пуля в него попала, но когда он рухнул на пол, то обнаружил, что все еще может двигать руками и ногами. Максин промахнулась — ее пуля просвистела возле уха, а он попал в ложе винчестера, пуля срикошетила в старую керосиновую лампу и разбила стекло.

Ли Раферти зарычал как зверь, взмахнул водопроводной трубой, та задела голову и плечо. Дирк застонал от боли и резко повернулся, стараясь не потерять сознание. Сражаясь с застилающим глаза туманом, он прицелился в расплывающуюся фигуру, вероятно, Ли.

Максин ударила дулом ружья по «кольту», и оружие выпало в камин.

Старуха принялась торопливо перезаряжать винчестер, Ли, размахивая трубой, подходил все ближе. Питт поднял левую руку, чтобы защититься от удара, и с удивлением не услышал треска ломающейся кости. Он ударил ногами, попал по коленям хозяйке дома, и похожая на пугало фигура упала сверху.

— Проклятье, стреляй! — закричал жене Ли. — Стреляй!

— Не могу! — рявкнула она в ответ. — Ты на линии огня.

Ли бросил трубу и попробовал откатиться в сторону, но Питт успел схватить его за горло не пострадавшей правой рукой. Максин металась по комнате, стараясь выбрать момент для точного выстрела. Питт держал Ли перед собой, как щит, одновременно пытаясь подняться на ноги. Но тут сосед сумел извернуться, ногой ударить Питта в пах и вырвался из его объятий.

Корчась от боли, мужчина сумел схватить керосиновую лампу и швырнуть в старуху. Он попал ей в грудь, она закричала. Стекло разлетелось на кусочки, рассекая платье и проникая в огромную свисающую грудь. Тут Питт перенес вес вперед и бросился на Максин. Никогда в жизни он не наносил столь сильных ударов. Для женщины своего возраста была довольно крепкой, но против такого натиска не могла устоять, Максин врезалась в дверь и вылетела из дома наружу.

— Ах ты, ублюдок! — взревел Ли.

Он метнулся к камину, вытащил оттуда «кольт» и направил на Питта.

Внезапно окно разлетелось на куски и на кухню ввалился Эйб Стайгер, по пути опрокинув стол. Ли повернулся, дав Питту мгновение, чтобы подхватить трубу с пола. Ошеломленный Стайгер навсегда запомнил тупой хруст, с которым труба пробила висок Раферти.

Джордино сидел на земле, оцепенело глядя на свою ногу. Потом перевел взгляд на Максин, не вполне понимая, что произошло. Он окончательно потерял дар речи, когда она хладнокровно передернула затвор, прицелилась ему в грудь и положила палец на спусковой крючок.

Раздался оглушительный выстрел, пуля пробила грудину, брызнула кровь, во все стороны полетели осколки кости. Почти три секунды старуха стояла неподвижно, а потом рухнула на землю, и из ее груди хлынула кровь, окрашивая зеленую траву.

Питт стоял, опираясь на перила, продолжая сжимать в руке «кольт». Потом опустил пистолет и неуверенно двинулся к Джордино. Из дома выскочил бледный Стайгер, и его вырвало на клумбу.

Раненый не мог отвести взгляда от блестящего белого хряща, когда Питт опустился рядом с ним на колени.

— Ты… ты выстрелил в грудь милой старой леди? — спросил Джордино.

— Да, — ответил Питт, который не слишком собой гордился.

— Слава богу, — пробормотал Джордино. — А я думал, что эта штука на земле принадлежит мне.

ГЛАВА 44

— Ты идиот! — закричал Томас Мачита. — Проклятый идиот!

Полковник Рэндольф Джумана сидел за письменным столом и наблюдал за гневом Мачиты с подчеркнутой снисходительностью.

— У меня были все основания для того, чтобы отдать такой приказ.

— Кто дал тебе право атаковать ту деревню и убивать наших черных братьев?

— Ты не хочешь видеть очевидных фактов, майор. — Джумана снял очки в роговой оправе и провел пальцем по широкому носу. — В отсутствие генерала Лусаны я являюсь командующим АРА. И я всего лишь исполнил его указания.

— Перенеся атаки с военных объектов на мирные селения? — резко спросил Мачита. — Терроризируя наших братьев и сестер, чья единственная вина состоит в том, что они работают за гроши на белых?

— Наша стратегия, майор, заключается в том, чтобы посеять раздор между белыми и черными. И любых наших людей, согласившихся работать на правительство, следует считать предателями.

— Да, черных членов сил обороны — тут я согласен, — сказал Мачита. — Но нельзя рассчитывать на поддержку, если без разбора убивать учителей, молочников и дорожных рабочих.

Лицо Джуманы стало холодным и отстраненным.

— Если убийство сотни детей ускорит победу над белыми хотя бы на один час, я без колебаний отдам приказ на их уничтожение.

Мачиту поразили слова полковника.

— Но ты говоришь о кровавой бойне!

— Есть одно старое западное высказывание, — холодно ответил Джумана. — Цель оправдывает средства.

Мужчина посмотрел на тучного полковника, и у него по спине пробежал холодок.

— Когда генерал Лусана об этом узнает, он исключит тебя из АРА.

Джумана улыбнулся.

— Слишком поздно. Моя кампания по наведению ужаса и опустошению в Южной Африке уже набирает ход, ее не остановить. — Теперь взгляд Джуманы стал еще страшнее. — Генерал Лусана человек посторонний. Внутренние племена, а также черные лидеры городов никогда не будут считать его своим. Могу гарантировать, что он не станет премьер-министром в Кейптауне.

— Это измена.

— С другой стороны, — невозмутимо продолжал Джумана, — ты родился в Либерии еще до того, как твои родители иммигрировали в Соединенные Штаты. Твоя кожа такая же черная, как моя. Твою кровь не осквернили белые, как у большинства черных американцев. Для тебя будет разумным шагом перейти в другой лагерь.

— Мы давали одинаковую клятву, когда стали солдатами АРА, — холодно ответил Мачита. — И обещали поддерживать принципы, сформулированные Хайрамом Лусаной. Твое предложение вызывает у меня отвращение. Я не хочу иметь к этому никакого отношения. И не беспокойся, полковник, генерал Лусана узнает о твоем предательстве в течение часа.

Мачита повернулся на каблуках, выскочил из кабинета Джуманы и с треском захлопнул за собой дверь.

Через несколько секунд в дверь постучал адъютант Джуманы.

— Майор показался мне огорченным, — сказал он, входя.

— Мы немного разошлись во мнениях, — без всяких эмоций ответил Джумана. — Жаль, что его неверно информировали. — Он указал в сторону двери. — А сейчас срочно возьми двух моих телохранителей и отправляйся в крыло службы связи. Там вы найдете майора Мачиту, который попытается отправить сообщение генералу в Вашингтон. Вы должны остановить его и арестовать.

— Арестовать майора? — адъютант удивился. — Но по какому обвинению?

Джумана на секунду задумался.

— За передачу наших секретов врагу. Этого будет достаточно, чтобы запереть его в подвале, предать трибуналу и расстрелять.

***

Хайрам Лусана стоял у входа в библиотеку палаты представителей и искал Фредерика Даггата. Конгрессмен сидел за длинным столом из красного дерева и что-то выписывал из большой книги в кожаном переплете.

— Надеюсь, не отрываю вас от важных дел, — сказал Лусана. — Но ваше сообщение показалось мне срочным, а секретарь сообщил, что я найду вас здесь.

— Присаживайтесь, — сказал Даггат, даже не потрудившись улыбнуться.

Генерал отодвинул стул и молча сел.

— Вы читали утренние газеты? — спросил мужчина, вновь обратив взгляд к книге.

— Нет, я встречался с сенатором Морсом из Огайо. Он с пониманием отнесся к нашему делу после того, как я рассказал ему о целях АРА.

— Очевидно, сенатор также не в курсе последних новостей.

— О чем вы говорите?

Конгрессмен вытащил из нагрудного кармана сложенную газетную вырезку и протянул Лусане.

— Вот друг мой. Читайте и плачьте.


«ТАЗАРИН, Южная Африка (агентство ЮПИ) — По меньшей мере 165 черных обитателей селения Тазарин в провинции Трансвааль было жестоко убито повстанцами АРА во время ночного рейда, сообщает министерство обороны Южно-Африканской Республики.

Армейский офицер, побывавший на месте бойни, заявил, что в рейде участвовало около 200 партизан АРА, которые ворвались в поселение и начали расстреливать мирных граждан. Многие были убиты ножами для расчистки кустарника.

Убито сорок шесть женщин и детей, некоторые дети были найдены в своих постелях с куклами в руках. Об этом сообщил один из ошеломленных следователей, показывая на сгоревшие развалины недавно процветающей деревни. По его словам, произошло ужасающее и бессмысленное с военной точки зрения преступление, акт дикости и животной жестокости.

Одна девочка в возрасте четырех лет найдена с перерезанным горлом. Беременные женщины лежали на земле с большими синяками на животах — очевидно, их затоптали до смерти.

Официальные представители министерства обороны не смогли объяснить, чем спровоцировано нападение. Ближайшая военная часть находится в двенадцати милях от уничтоженной деревни.

До сих пор Африканская революционная армия, во главе которой стоит американский экспатриант Хайрам Джонс, называющий себя Хайрам Лусана, вела обычные военные действия, нападая только на силы обороны Южной Африки или на военные базы.

Варварские нападения других групп повстанцев были обычным делом в районе северных границ Южной Африки. Министерство обороны Южной Африки остается в полном недоумении по поводу этой странной акции.

Известен лишь один случай убийства мирных жителей солдатами АРА во время рейда на ферму Фокса в Умконо, Натал, в котором убито тридцать два человека.

Известно, что Хайрам Джонс-Лусана сейчас находится в Вашингтоне, рассчитывая получить поддержку для АРА».


Только после того, как Лусана прочитал статью в четвертый раз, он осознал, что это может означать. Наконец, совершенно потрясенный, он поднял взгляд и развел руки в стороны.

— Не имею к этому ни малейшего отношения, — сказал он.

Даггат оторвался от книги.

— Я вам верю, Хайрам. Мне прекрасно известно, что чудовищная глупость не принадлежит к списку ваших достоинств. Однако вы генерал армии, а потому несете ответственность за действия своих солдат.

— Джумана! — выпалил Лусана, который все понял. — Вы ошибаетесь, конгрессмен, я глуп. Том Мачита пытался предупредить меня о возможном предательстве Джуманы, но я отказался его слушать.

— Тучный полковник, увешанный медалями, — сказал Даггат. — Я видел его на вашей вечеринке. Вождь крупного племени, так, кажется, вы сказали.

Генерал кивнул.

— Джумана — «любимый сын» племени срона. Он более восьми лет провел в тюрьмах Южной Африки, прежде чем я подготовил его побег. Он имеет сильную поддержку у жителей провинции Трансвааль. С политической точки зрения казалось вполне разумным назначить его своим заместителем.

— И как у многих других африканцев, дорвавшихся до власти, у него появились фантазии о величии.

Мужчина встал и устало оперся о книжный шкаф.

— Идиот, — пробормотал он, обращаясь к самому себе. — Неужели он не понимает, что уничтожает идею, за которую борется?

Конгрессмен встал и положил руку на плечо Лусаны.

— Полагаю, вам следует немедленно отправиться в Мозамбик, в Хайрам, и снова взять под контроль свое движение. Сделайте заявление для новостных агентств, в котором будете отрицать участие АРА в бойне. Свалите все на другие группы повстанцев, если потребуется, но наведите в своем доме порядок. А я сделаю все, что в моих силах, чтобы смягчить реакцию с нашей стороны.

Лусана протянул руку.

— Спасибо, конгрессмен. Благодарен вам за все, что вы делаете.

Даггат тепло пожал его руку.

— А ваш подкомитет? Как они теперь проголосуют? — спросил Лусана.

Конгрессмен уверенно улыбнулся.

— Три против двух за помощь АРА, если вы сумеете выступить в новостях и убедить общественность, что не причастны к бойне в Тазарине.

***

Полковник Джорис Зиглер занял подвал под зданием школы в десяти милях от границы, отделявшей провинцию Натал от Мозамбика. Пока на верхних двух этажах шли уроки, Зиглер и несколько старших офицеров сил обороны изучали данные аэрофотосъемки и макет штаба АРА, находившийся в двадцати пяти милях от границы.

Он прищурился и смотрел сквозь клубы дыма, поднимающегося от зажатой в его зубах сигареты, на небольшое здание, стоявшее в центре макета.

— Раньше там находился административный корпус университета, — сказал полковник, — теперь Лусана использует его как свой штаб. Китайцы снабдили АРА средствами связи и всем необходимым для создания передвижного командного пункта. Там же базируются идеологический отдел и отдел разведки. На этот раз черные зашли слишком далеко. Если уничтожить штаб сейчас, то они лишатся всего руководства.

— Прошу прощения, сэр, — заговорил крупный краснолицый капитан с пышными усами, — но Лусана, насколько мне известно, сейчас в Америке.

— Совершенно верно. Он в Вашингтоне, на коленях просит янки о финансовой поддержке.

— Тогда нет смысла пытаться отсечь голову змеи, если ее мозг находится в другом месте? Почему бы не подождать, когда он вернется, чтобы прикончить заодно и его?

Зиглер бросил на него холодный пристальный взгляд.

— Вашу метафору следует уточнить, капитан. А на вопрос я отвечу… ждать возвращения Лусаны не практично. Наша разведка подтвердила, что полковник Рэндольф Джумана поднял мятеж среди старших офицеров АРА.

Офицеры, собравшиеся вокруг макета, обменялись удивленными взглядами. Они впервые услышали о том, что Лусана лишился власти.

— Пришло время нанести удар, — продолжал полковник. — Джумана жестоко уничтожил беспомощных женщин и детей в Тазарине и дал нам возможность нанести ответный удар. Премьер-министр одобрил рейд на штаб АРА, находящийся по другую сторону границы. Конечно, следует ожидать обычных дипломатических протестов от стран третьего мира. Но это формальность, ничего больше.

Крепко сбитый майор в камуфляжной форме поднял руку. Зиглер ему кивнул.

— Разведка также сообщает, что в штабе находятся вьетнамские советники и несколько китайских наблюдателей. Наше правительство может пострадать от санкций, если мы прикончим еще и этих ублюдков.

— Несчастные случаи возможны, — ответил Зиглер. — Если иностранные граждане окажутся на линии вашего огня, не стоит страдать от бессонницы, когда пара случайных пуль отправит их прямо в страну Будды. В Африке им нечего делать. Министр обороны де Вааль знает о такой возможности и заверил меня, что всю ответственность берет на себя.

Зиглер вновь посмотрел на макет.

— А теперь, господа, поговорим о финальной стадии атаки. Мы решили воспользоваться схемами действия, почерпнутыми из боевых инструкций АРА. — Он холодно улыбнулся. — Вот только мы намерены сделать все гораздо эффективнее.

Томас Мачита дрожал в своей камере. Он уже не помнил, когда ему в последний раз было так холодно. Температура внутри помещения изменилась от тридцати градусов вчера днем до нуля на рассвете.

Головорезы Джуманы вытащили Мачиту из радиорубки прежде, чем он успел передать сообщение Лусане в Вашингтон. Они жестоко разбили его лицо, после чего сорвали одежду и бросили в маленькую сырую камеру в подвале. Один его глаз совсем заплыл, на втором из глубоко рассеченной брови за ночь запеклась кровь, но после того, как он ее стер, к нему вернулось зрение. Губы распухли, ударом приклада винтовки ему выбили два зуба. Мужчина попытался устроиться поудобнее на грязной груде высохших листьев и застонал от боли в сломанных ребрах.

Погрузившись в глубокую депрессию, Мачита уперся застывшим взглядом в бетонные стены камеры, в маленькое зарешеченное окошко уже проникал свет нового дня. Камера представляла собой куб со стороной в пять футов, и он с трудом мог лежать — для этого пришлось согнуть ноги в коленях. Низкая аркообразная дверь из красного дерева толщиной в три дюйма выходила в коридор подвала, но ручки на внутренней ее стороне не было.

Через окошко доносились голоса. Пленник с трудом поднялся на ноги и, наклонив голову, выглянул наружу. Его глаза оказались на одном уровне с площадкой для парадов. Элитный отряд коммандос выстраивался для утренней поверки. Чуть дальше над трубами столовой поднимался дым — повара начали готовить завтрак. Взвод рекрутов из Анголы и Зимбабве сонно выбирался из палаток, командиры сердито покрикивали на них.

Все начиналось как обычно — политические наставления, потом тренировки, но сегодняшний день будет отличаться от остальных.

Бросив взгляд на часы, Джорис Зиглер негромко заговорил в микрофон полевой рации.

— Тоник Один?

— Тоник Один занял исходную позицию, сэр, — послышался в наушниках голос.

— Тоник Два?

— Готов к стрельбе, полковник.

— Десять секунд, отсчет пошел, — сказал Зиглер. — Пять, четыре, три, два…

***

Отряд коммандос на плацу словно по команде упал на землю. Мачита не мог поверить, что двести человек могут погибнуть почти одновременно, когда со стороны густого кустарника, окружавшего плац, раздался мощный залп. Не обращая внимания на боль, он прижался лицом к прутьям решетки и повернул голову, чтобы получше видеть, что происходит, единственным не заплывшим глазом. Выстрелы стали еще более интенсивными, когда растерянные солдаты АРА перешли в безнадежную контратаку против невидимого противника.

Он уже различал выстрелы китайских автоматов «Скаранджело-88», которыми пользовалась АРА, и израильских автоматов «Фело», находившихся на вооружении сил обороны ЮАР. «Фело» издал рявкающий звук, и во все стороны полетели острые как бритва диски, способные перерубить ствол восьмидюймового дерева.

Мачита понял, что армия ЮАР перешла границу, чтобы провести рейд и отомстить за Тазарин.

— Будь ты проклят, Джумана! — закричал он в бессильной ярости. — Это ты во всем виноват.

Повсюду корчились раненые солдаты, и по плацу уже стало невозможно пройти, не наступив на поверженное тело. Вертолет сил обороны ЮАР пролетел над казармами, где попыталась укрыться рота повстанцев. В грузовом отсеке открылся люк, из него вылетел массивный предмет и упал на крышу здания. Через несколько секунд раздался оглушительный взрыв, во все стороны полетели осколки кирпичей и пыль.

Однако атакующий отряд до сих пор не обнаружил своих позиций. Они уничтожали основные силы АРА без малейшего риска для себя. Блестящее планирование и проведение операции дало белым огромное преимущество.

На мгновение перед Мачитой вновь возник зелено-коричневый корпус вертолета, зависшего над зданием штаба, в подвале которого находился Мачита.

Он напрягся всем телом, ожидая неизбежного конца. Однако взрывная волна оказалась в два или три раза сильнее, чем он рассчитывал. У него перехватило дыхание, словно после удара отбойного молотка. Затем обрушился потолок, и его крошечную темницу заполнил мрак.

***

— Они здесь, сэр, — сказал сержант и отсалютовал.

Питер де Вааль взмахнул в ответ офицерской тросточкой.

— Тогда, полагаю, нам нужно их приветствовать.

— Да, сэр.

Сержант распахнул дверцу машины, де Вааль выбрался из темноты заднего сиденья, аккуратно расправил складки на своей форме и зашагал по зеленой дорожке к вертолетной посадочной площадке.

С минуту они всматривались в сияние огней идущего на посадку вертолета. Яркий свет отчетливо выделялся на фоне вечерних сумерек. Затем порыв ветра от вращающихся лопастей заставил их схватить фуражки и повернуться спиной, когда в лицо полетели мелкие камешки.

Двенадцать вертолетов сил обороны выстроились в идеальный ряд, по приказу командира эскадрильи одновременно опустились на землю, и посадочные огни тут же погасли.

Из первого вертолета выбрался Зиглер и быстро подошел к де Ваалю.

— Как все прошло? — спросил министр обороны.

Улыбку Зиглера в темноте удавалось разглядеть лишь с большим трудом.

— Один из рейдов, что входят в историю, министр. Невероятный успех. Других слов я не нахожу.

— Потери?

— Четверо легко ранены.

— А повстанцы?

Зиглер немного помолчал, чтобы произвести впечатление.

— Мы насчитали две тысячи триста десять тел. По меньшей мере еще двести похоронены в развалинах разрушенных зданий. Спастись смогла лишь горстка повстанцев.

— Боже мой! — воскликнул де Вааль. — Вы серьезно?

— Я дважды проверил количество трупов.

— Даже в самых радужных прогнозах мы не рассчитывали более чем на несколько сотен повстанцев.

— Нежданная удача, — сказал Зиглер. — Солдат построили для поверки. Получилось то, что американцы называют «стрельбой по мишеням». Полковник Джумана убит во время первого залпа.

— Джумана был идиотом, — резко ответил де Вааль. — Его дни были сочтены. Томас Мачита — вот кто опасен. Мачита единственный ублюдок во всей АРА, способный заменить Лусану.

— Мы опознали несколько офицеров из штаба Лусаны, в том числе полковника Дюка Фон Ло, военного советника вьетнамца, но тело Мачиты найти не удалось. Скорее всего, он погребен под тоннами обломков. — Зиглер замолчал и посмотрел в глаза де Вааля. — Учитывая наш успех, господин министр, было бы разумно отменить операцию «Дикая роза».

— Отказаться от нее, пока мы находимся в таком плюсе?

Зиглер молча кивнул.

— Я пессимист, полковник. Пройдут месяцы или даже годы, прежде чем АРА оправится от этого удара, но они справятся. — Казалось, министр погрузился в глубокие размышления. Потом встряхнул головой. — До тех пор, пока Южная Африка живет под угрозой правления черных, у нас нет выбора. Мы должны использовать все шансы, которые имеются в нашем распоряжении. Операция «Дикая роза» будет доведена до конца.

— Я буду чувствовать себя лучше, когда Лусана окажется в наших руках.

Де Вааль криво усмехнулся.

— Ты не слышал?

— Сэр?

— Хайрам Лусана больше никогда не вернется в Африку.

***

Мачита не знал, в какой момент он пришел в сознание. Со всех сторон его окружала темнота. Затем боль в нервных окончаниях стала усиливаться, и он невольно застонал. До него донесся собственный стон, но больше ничего расслышать не удавалось.

Мачита попытался приподнять голову, и тут же слева и сверху появился желтый шар. Постепенно он сумел сфокусироваться на нем и понял, что возникло перед его глазами. Он смотрел на полную луну.

Мужчина сумел сесть, опираясь спиной о холодную каменную стену. В свете, который просачивался сквозь обломки, он разглядел, что пол следующего этажа опустился на два фута, а потом застрял между узкими стенами камеры.

Немного помедлив и собравшись с силами, Мачита начал осторожно разбирать обломки. Вскоре удалось нащупать короткую доску и втащить внутрь — в результате образовалась дыра, через которую он смог проползти. Он осторожно выглянул наружу, в холодное ночное пространство. Все вокруг застыло в полной неподвижности. Согнув колени, он оттолкнулся от стены и через мгновение оказался на траве плаца. Еще одно усилие, и Мачита высвободился окончательно.

Сделав глубокий вдох, он огляделся по сторонам. Тут только он сумел до конца оценить чудо собственного спасения. Стена административного здания, выходящая на плац, накренилась внутрь и после падения накрыла первый этаж, защитив его камеру от обломков и гнева солдат Южной Африки.

Никто не приветствовал Мачиту, когда он с трудом поднялся на ноги, потому что вокруг никого не было. Луна освещала жуткий голый ландшафт. Все здания сровняли с землей. Поле было совершенно пустым, тела мертвецов исчезли.

Казалось, Африканской революционной армии попросту не существовало.

ГЛАВА 45

— Я бы хотел вам помочь, но не знаю как.

«Ли Раферти был прав», — подумал Питт. Орвилл Мейпс больше похож на торговца скобяными товарами, чем на продавца оружия. Однако Раферти совершил одну ошибку — Мейпс больше не был вице-президентом; теперь он занимал должность президента и председателя совета директоров корпорации «Фаланкс армс». Питт посмотрел в серые глаза коренастого низкорослого мужчины.

— Проверьте ваши инвентарные записи.

— Я не намерен открывать свои архивы незнакомцу, зашедшему ко мне с улицы. Моим клиентам не понравится поставщик, который не в состоянии сохранить их операции в тайне.

— Закон требует, чтобы вы фиксировали все сделки но продаже оружия для министерства обороны — о каких тайнах может идти речь.

— Вы работаете на министерство обороны, мистер Питт? — спросил Мейпс.

— Не напрямую.

— И кого вы тогда представляете?

— Сожалею, но не могу ответить на ваш вопрос.

Мейпс раздраженно тряхнул головой и встал.

— Я занятой человек. У меня нет времени для игр. Надеюсь, вы сами найдете выход, я не стану вас провожать.

Дирк остался сидеть на стуле.

— Присядьте, мистер Мейпс… пожалуйста.

Мейпс обнаружил, что смотрит в зеленые глаза, жесткие, точно нефрит. Он заколебался, раздумывая, как поступить, но потом медленно выполнил просьбу Питта.

Питт кивнул на телефон.

— Чтобы мы оба понимали, какова ситуация, я предлагаю вам позвонить генералу Элмеру Гросфилду.

На лице Мейпса появилось уязвленное выражение.

— Главный инспектор по продаже оружия за границу и я общаемся не слишком часто.

— Насколько я знаю, он не одобряет продажу секретного оружия враждебным нациям.

Мейпс пожал плечами.

— Генерал ограниченный человек. — Мейпс откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел на Питта. — Могу я спросить, как вы связаны с Гросфилдом?

— Скажем так: он относится к моему мнению с большим уважением, чем к вашему.

— Мне показалось, что я слышу завуалированную угрозу, мистер Питт? Если я не стану играть по вашим правилам, вы привлечете внимание Гросфилда?

— У меня к вам простая просьба, — сказал Питт. — Проверьте местонахождение снарядов, купленных у Ли Раферти из Колорадо.

— Я ничего не должен вам показывать, мистер, — упрямо повторил Мейпс. — У вас нет соответствующих документов и объяснений, я уже не говорю о постановлении суда.

— А если вас попросит генерал Гросфилд?

— В таком случае мне придется выполнить его просьбу.

Питт снова кивнул на телефон.

— Я дам вам его личный номер…

— У меня он есть, — сказал Мейпс, вытаскивая небольшую коробочку и отыскав в ней нужную карточку. — И дело не в том, что я вам не доверяю, мистер Питт. Но если вы не против, я предпочитаю звонить по номеру из своей картотеки.

— Как хотите, — пожал плечами Дирк.

Мейпс поднял трубку, вставил карточку в телефон с автоматическим набором номера и нажал на соответствующую кнопку.

— Сейчас уже больше двенадцати часов, — заметил Мейпс. — Гросфилд ушел на ланч.

Питт покачал головой.

— Генерал приносит с собой завтрак на работу и ест за письменным столом.

— Всегда считал его скрягой, — проворчал Мейпс.

Питт улыбнулся, надеясь, что Мейпс не заметит тревоги в его глазах.

Эйб Стайгер провел ладонями по брюкам, стирая пот, и поднял трубку после третьего гудка, но сначала откусил кусочек банана.

— Генерал Гросфилд у аппарата, — пробормотал он.

— Генерал, это Орвилл Мейпс, из «Фаланкс армс».

— Мейпс, где вы? У меня такое впечатление, что ваш голос доносится со дна бочки.

— Ваш голос также звучит не слишком четко, генерал.

— Я как раз занялся сэндвичем с ореховым маслом. Люблю, когда в нем побольше майонеза. Так чего вы хотите, Мейпс?

— Извините, что прерываю ваш ланч, но хотел бы услышать от вас, знаете ли вы мистера Дирка Питта?

Полковник Стайгер заставил себя сделать паузу и набрал в грудь побольше воздуха.

— Питт. Да, я знаю Питта. Он следователь сенатской комиссии по делам вооруженных сил.

— Значит, он располагает соответствующими документами?

— Да, и они весьма серьезны, — ответил Стайгер, продолжая жевать банан. — А почему вы спрашиваете?

— Он сидит напротив меня и требует, чтобы я показал ему свои архивы.

— А я все ждал, когда он до вас доберется, гражданских. — Стайгер откусил еще кусок банана. — Питт проводит «Расследование Стэнтона».

— «Расследование Стэнтона»? Никогда о нем не слышал.

— Я не удивлен. Они не занимаются саморекламой. Один из добреньких сенаторов взял в голову, будто армия прячет запасы нервно-паралитического газа. И приказал провести сенатское расследование. — Полковник забросил в рот остатки банана и засунул кожуру в ящик письменного стола генерала Гросфилда. — До сих пор Питт и его помощники ничего не нашли. Теперь они взялись за тех, кто торгует сопутствующими товарами.

— Что вы посоветуете?

— Вас интересует мое мнение? — выпалил Стайгер. — Дайте ублюдку все, что он хочет. Если в ваших хранилищах есть контейнеры с газом, отдайте ему их, и тогда вы избавитесь от кучи неприятностей. Комитет Стэнтона никому не станет предъявлять обвинения. Они лишь хотят быть уверены в том, что какой-нибудь диктатор третьего мира не получит в руки такое оружие.

— Спасибо за совет, генерал, — сказал Мейпс и после паузы добавил: — Майонез, говорите? А я предпочитаю ореховое масло с луком.

— О вкусах не спорят, мистер Мейпс. До свидания.

Стайгер повесил трубку и удовлетворенно вздохнул. Затем тщательно вытер телефон носовым платком и вышел в коридор. Он как раз закрывал дверь в офис генерала, когда из-за угла появился капитан в зеленой армейской форме, и в его глазах появилось легкое подозрение, когда он увидел полковника.

— Прошу меня простить, но если вы ищете генерала Гросфилда, то он вышел на ланч.

Стайгер повернулся и посмотрел на капитана высокомерным взглядом старшего по званию.

— Я не знаком с генералом. Ваши бетонные джунгли лишили меня способности ориентироваться в пространстве. Я ищу департамент несчастных случаев и безопасности и заглянул в этот кабинет, чтобы спросить, как найти их офис.

Капитан облегченно вздохнул, теперь он мог легко выйти из затруднительной ситуации.

— Вы знаете, я и сам путаюсь здесь по десять раз за день. Вы найдете нужный вам кабинет этажом ниже. Спуститесь на лифте, а потом сверните направо.

— Благодарю вас, капитан.

— Был рад помочь, сэр.

В лифте мужчина довольно улыбнулся. Интересно, что подумает генерал Гросфилд, когда обнаружит банановую кожуру в ящике своего письменного стола.

***

В отличие от большинства охранников, носивших плохо подогнанную форму с ремнями, которые оттягивали тяжелые револьверы, люди Мейпса выглядели как модные солдатики, воображенные редактором популярного мужского журнала. Двое стояли у входа на склад «Фаланкс» в идеальной полевой форме и с самыми современными автоматами через плечо.

Мейпс сбросил скорость «Роллс-Ройса» и поднял обе руки от руля, приветствуя своих людей. Охранник кивнул и помахал напарнику, тот открыл ворота изнутри.

— Полагаю, это какой-то сигнал, — сказал Питт.

— Прошу прощения?

— Руки в воздухе.

— О да, — сказал Мейпс. — Если бы вы держали меня на прицеле, мои руки остались бы на руле. Обычное дело. И тогда, как только мы бы въехали внутрь, а вы отвлеклись на охранника у ворот, его напарник неслышно подошел бы сзади и выстрелил вам в голову.

— Рад, что вы не забыли поднять руки.

— Вы очень наблюдательны, мистер Питт, — заметил Мейпс. — Однако теперь мне придется придумать новый сигнал для охранников.

— Я потрясен — неужели вы не верите, что я способен хранить вашу тайну?

Мейпс никак не отреагировал на сарказм. Он не сводил взгляда с узкой асфальтовой дороги, идущей между бесконечного ряда сборных бараков. Проехав примерно милю, они оказались на открытом поле, заполненном старыми танками в разных стадиях восстановления. Небольшая армия механиков занималась десятком бронированных машин, стоящих у обочины.

— Сколько акров вы занимаете? — поинтересовался Питт.

— Пять тысяч, — ответил мужчина. — Вы находитесь на шестой по величине оружейной базе. Кроме того, «Фаланкс армс» занимает седьмое место по оружию ВВС.

Мейпс свернул на проселочную дорогу, идущую вдоль бункеров, расположенных на склонах холма, и остановился возле одного из них с надписью «АРСЕНАЛ 6». Он вышел из машины, достал из кармана ключ, засунул в большой замок и открыл его. Потом распахнул две металлические двери и включил свет.

Внутри бункер напоминал пещеру, тысячи ящиков, где хранились патроны всех типов и калибров, казалось, уходили в бесконечность. Питту никогда не приходилось видеть такого количества средств уничтожения, собранных в одном месте.

Мейпс указал на гольфмобиль.

— Нет необходимости стирать ноги до мозолей. Это хранилище имеет протяженность почти две мили.

В арсенале было шумно из-за гудения электродвигателя. Воздух оказался холодным и влажным. Мейпс свернул в боковой туннель, остановился, поднес к свету карту и принялся изучать.

— Начиная отсюда и на протяжении следующих ста ярдов собраны шестнадцатидюймовые снаряды всего мира. Они полностью устарели, потому что стрелять ими могут только линейные корабли, а в мире не осталось ни одного действующего линкора. Газовые снаряды, купленные у Раферти, должны быть сложены у той груды.

— Я не вижу следов контейнеров, — заметил Питт.

Мейпс пожал плечами.

— Бизнес есть бизнес. Контейнеры из нержавеющей стали стоят денег. Я продал их химической компании.

— Ваши запасы выглядят бесконечными. Должно быть, пройдут часы, прежде чем мы найдем то, что ищем.

— Вовсе нет, — возразил Мейпс. — Снаряды должны находиться на участке 6. — Он соскочил с гольфмобиля, прошел вдоль стоек пятьдесят ярдов и указал рукой. — Да, вот и они. — Он вошел в узкий проход и остановился.

Питт остался стоять в главном проходе, но даже в тусклом свете фонарей он заметил недоумение, появившееся на лице Мейпса.

— Проблема?

Тот покачал головой.

— Ничего не понимаю. Я вижу только четыре. А их должно быть восемь.

Питт застыл.

— Они должны находиться где-то рядом. Начните с дальнего конца — от участка тридцать, — приказал Мейпс. — А я вернусь к участку один и пойду вам навстречу.

Через сорок минут они встретились посередине. В глазах Мейпса все еще застыло недоумение, и он беспомощно развел руки в стороны.

— Ничего.

— Проклятье, Мейпс! — закричал Питт, и его голос эхом отразился от бетонных стен. — Должно быть, вы их продали!

— Нет! — запротестовал торговец. — Это была неудачная покупка. Я просчитался. Все правительства, с которыми я входил в контакт, опасались применять газ после Вьетнама.

— Ладно, четыре штуки мы нашли, осталось еще столько же, — сказал Питт, взяв себя в руки. — Что будем делать дальше?

Казалось, торговец потерял нить своих размышлений.

— Опись… мы проверим продажи.

Они вернулись к входу в туннель, и оттуда Мейпс по сотовому телефону связался со своим офисом. Когда они с Питтом туда вернулись, бухгалтер уже принес книги. Президент совета директоров корпорации «Фаланкс армс» быстро пролистал их и через десять минут нашел ответ.

— Я ошибся, — тихо сказал он.

Питт стиснул руки и молча ждал продолжения.

— Исчезнувшие газовые снаряды проданы.

Питт продолжал молчать, но в его глазах загорелась ярость.

— Ошибка, — севшим голосом произнес Мейпс. — Персонал взял снаряды не с той стойки. В заказе было написано, что покупателю нужно сорок тяжелых снарядов для артиллерийских орудий с участка шестнадцать. Остается предположить, что единица не пропечаталась на копии и они прочитали «участок шесть».

— Жаль, что вы не можете навести порядок в вашей организации. — Питт еще сильнее стиснул руки. — И кому вы их продали?

— За прошедшее время у нас было три таких заказа.

«Господи, — подумал мужчина, — почему ничего не получается легко?»

— Я возьму список всех покупателей.

— Надеюсь, вы войдете в мое положение, — сказал Мейпс, который снова заговорил, как деловой человек. — Если мои клиенты узнают, что я назвал третьим лицам их имена… надеюсь, вы понимаете, как важно, чтобы это осталось тайной.

— Если честно, я бы с удовольствием засунул вас в одну из ваших пушек и выстрелил. А теперь отдайте мне список, пока я не натравил на вас главного прокурора и конгресс.

Мейпс заметно побледнел, взял ручку и записал имена покупателей в блокнот. Потом вырвал листок и протянул Питту.

Один снаряд был заказан Британским имперским военным музеем в Лондоне. Два отправились в Организацию ветеранов иностранных войн, Дейтон-сити Пост 9974, Оклахома. Оставшиеся тридцать семь купил агент, представлявший Африканскую революционную армию. Адреса везде отсутствовали.

Мужчина засунул листок в карман и встал.

— Я пришлю Команду, которая заберет снаряды, — холодно сказал он.

Питт презирал его, презирал все, что олицетворял собой толстый маленький торговец, и не мог позволить себе уйти, не оставив за собой последнего слова.

— Мейпс?

— Да?

Тысячи оскорблений роились в голове Питта, но он никак не мог выбрать какое-то одно. Наконец, когда на лице Мейпса появилось недоумение, собеседник заговорил.

— Сколько людей убили и искалечили ваши товары за последний и предыдущий год?

— Меня не интересует, что делают люди с моими товарами, — небрежно ответил торговец.

— Если один из пропавших снарядов взорвется, на вас ляжет ответственность за миллионы смертей.

— Миллионы, мистер Питт? — В глазах Мейпса появилось ожесточение. — Для меня это всего лишь статистика.

ГЛАВА 46

Стайгер аккуратно посадил «Фантом F-140» на взлетно-посадочную полосу аэродрома авиационной базы ВВС «Шеппард», возле Уиичито-Фолс, в штате Техас. После разговора с сотрудником, отвечающим за обеспечение полетов, он взял машину из гаража аэродрома и поехал на север, через Ред-Ривер, в Оклахому, свернул на автостраду пятьдесят три, а потом съехал на обочину. Полковнику вдруг ужасно захотелось облегчиться. И хотя был час дня, на многие мили вокруг не было видно ни единой машины.

Ему еще не доводилось видеть такую плоскую, заброшенную и печальную картину. Голая, высушенная ветром земля, далекий сарай и забытые кем-то тракторные грабли, ничего больше. Гнетущее зрелище. Если бы кто-то вложил в руку Стайгера пистолет, он бы покончил с собой исключительно от меланхолии. Полковник застегнул молнию на брюках и вернулся в машину.

Вскоре рядом с прямой, как стрела, дорогой он увидел водонапорную башню. Она постепенно увеличивалась в ветровом стекле. Потом появился небольшой городок с редкими и от того драгоценными деревцами, и Стайгер проехал мимо знака, приглашающего в Дейтон-сити, королевский город «пшеничного пояса»[14]. Он свернул к старой бензоколонке, где заметил древние стеклянные баллоны над насосами.

Пожилой мужчина в комбинезоне механика вылез из смотровой ямы и, шаркая, подошел к машине со стороны окна пассажира.

— Чем могу помочь?

— Я ищу Организацию ветеранов иностранных войн, почтовый ящик 9974.

— Если вы рассчитывали там позавтракать, то опоздали, — предупредил старик.

— Я по другому делу, — с улыбкой сказал мужчина.

Однако на жителя Оклахомы ответ не произвел впечатления. Он вытащил испачканную машинным маслом тряпку из кармана и вытер столь же грязные руки.

— Поезжайте до знака «стоп» в центре города, а там сверните налево. Дальше вы обязательно найдете то, что вам нужно.

Полковник последовал совету и заехал на парковку с гравийным покрытием рядом с самым современным зданием из всех, находившихся поблизости. Несколько машин уже уезжало, поднимая в воздух клубы рыжей пыли. Второй завтрак закончился, решил Стайгер. Он вошел в здание и немного постоял у входа в большую комнату с полом из твердой древесины. Кое-где на столах еще стояли тарелки с остатками жареной курицы. Группа из трех мужчин заметила его, и один из них помахал рукой. Затем высокий неуклюжий человек лет пятидесяти и ростом не менее шести футов и пяти дюймов отошел от остальных и неторопливо направился к Стайгеру. У него было румяное лицо и коротко подстриженные блестящие волосы, разделенные посередине пробором. Он протянул руку.

— Добрый день, полковник. Что привело вас в Дейтон-сити?

— Я ищу начальника гарнизона, мистера Билли Ловелла.

— Это я. Что могу для вас сделать?

— Как поживаете? — вежливо ответил Стайгер, — Меня зовут Стайгер. Эйб Стайгер. Я приехал из Вашингтона по срочному делу.

Ловелл посмотрел на него дружелюбно, но оценивающе.

— Издеваетесь, полковник. Сейчас вы скажете мне, что страшно секретный русский спутник-шпион приземлился в поле где-то рядом с городом.

Тот покачал головой.

— Ничего столь драматического. Ищу пару снарядов, которые вы купили у «Фаланкс армс».

— А, пару неразорвавшихся снарядов?

— Зачем они вам понадобились?

— Мы собирались их взорвать на День ветеранов, во время пикника, положили их на старый трактор и целый день по ним стреляли, но они так и не взорвались. Мы хотели, чтобы «Фаланкс» их поменяли. — Ловелл печально покачал головой. — Они отказались. Сказали, что все продажи носят окончательный характер.

В голове у Стайгера промелькнула леденящая мысль.

— Может быть, на этих снарядах нет взрывателя?

— Нет, — покачал головой Билли. — «Фаланкс» гарантировал нам, что это настоящие снаряды с линкора.

— Они еще у вас?

— Конечно, снаружи. Вы только что прошли мимо них.

Ловелл вывел Стайгера из здания, и тот увидел два снаряда, лежавших у самого входа. Они были выкрашены в белый цвет и цепями прикреплены к тротуару.

Стайгер затаил дыхание. Это были два исчезнувших снаряда с газом. Он почувствовал, как у него подгибаются колени, и ему пришлось сесть на ступеньки. Ловелл вопросительно посмотрел на ошеломленное лицо полковника.

— Что-то не так?

— Вы стреляли по этим штукам? — пораженно спросил Стайгер.

— Всадили почти сотню пуль. Поцарапали головки, но не более того.

— Чудо… — пробормотал Стайгер.

— Что?

— Это не фугасные снаряды, — объяснил Стайгер. — Они газовые, взрываются только после того, как раскрывается парашют. Ваши пули не оказали никакого воздействия, потому что снаряды не должны были детонировать от соударений.

— Ничего себе! — выдохнул Ловелл. — Вы хотите сказать, что в них ядовитый газ?

Стайгер лишь кивнул в ответ.

— Боже мой, мы могли уничтожить половину округа.

— И не только, — пробормотал полковник и поднялся со ступенек. — Я бы хотел воспользоваться туалетом и телефоном. Именно в такой последовательности.

— Да, конечно, пойдемте. Туалет дальше по коридору налево, а телефон найдете в моем кабинете. — Билли остановился, и в его глазах появилось вопросительное выражение. — Если мы отдадим вам эти снаряды… ну, мне просто интересно…

— Я обещаю, что вы получите десять шестнадцатидюймовых снарядов в отличном состоянии, так что во время празднования Дня ветеранов у вас будет супервзрыв.

Ловелл улыбнулся от уха до уха.

— Договорились, полковник.

В туалете Стайгер ополоснул лицо холодной водой. Из зеркала на него смотрели покрасневшие усталые глаза, но теперь в них появилась надежда. Он сумел отыскать две из четырех боеголовок с Быстрой Смертью. Теперь оставалось молиться, что Питт столь же удачлив.

Из кабинета Ловелла Стайгер сделал междугородний звонок.

Питт спал на диване в своем кабинете в НУПИ, когда его секретарша Зерри Почински наклонилась над ним и осторожно потрясла за плечо. Ее длинные рыжеватые волосы окаймляли симпатичное личико, в котором читалось обожание.

— К вам посетитель. Кроме того, вам дважды звонили, — сказала она с сильным южным акцентом.

Питт потер глаза и сел.

— Два звонка? — переспросил он.

— Конгрессмен Смит, — ответила Зерри, и от ее голоса повеяло холодом, — и полковник Стайгер по междугородней линии.

— А посетитель?

— Он говорит, что его зовут Сэм Джексон. Ему не назначено, но он утверждает, что это важно.

Питт постепенно приходил в себя после сна.

— Сначала Стайгер. Скажи Лорен, что позвоню ей позже, и пошли ко мне Джексона, как только закончу телефонный разговор.

Зерри кивнула.

— Полковник на третьей линии.

Питт, слегка покачиваясь, подошел к столу и нажал одну из мигающих кнопок.

— Эйб?

— Привет из солнечной Оклахомы.

— Как все прошло?

— В самое яблочко, — сказал Стайгер. — Я нашел две боеголовки.

— Хорошая работа, — сказал Питт, улыбнувшись в первый раз за эти дни. — Какие-то проблемы?

— Никаких. Подожду, когда прибудет команда, чтобы забрать снаряды.

— У нас в Далласе есть самолет, принадлежащий НУПИ, оборудованный вилочным погрузчиком. Там есть где его посадить?

— Одну секунду.

Питт услышал приглушенные голоса, полковник с кем-то разговаривал.

— Хорошо, — сказал Стайгер. — Начальник гарнизона говорит, что у них есть небольшой частный аэродром в миле к югу от города с посадочной полосой длиной восемьсот ярдов.

— Нашему самолету хватит дорожки вдвое короче, — сказал Питт.

— А как дела у тебя?

— Куратор Британского имперского музея сказал, что снаряд, приобретенный ими у «Фаланкс» для выставки, посвященной Второй мировой войне, это настоящий бронебойный снаряд.

— Значит, Африканская революционная армия владеет остальными двумя боеголовками с БС.

— Да уж, — сказал Питт.

— Но зачем тяжелые снаряды от линкора нужны в африканских джунглях?

— Загадка, — сказал мужчина, потирая покрасневшие глаза. — По крайней мере, сейчас мы можем вздохнуть с облегчением — снаряды больше не лежат где-то у нас на заднем дворе.

— И как мы будем действовать дальше? — спросил Стайгер. — Едва ли мы можем сказать террористам, что им следует отдать нам самое страшное оружие всех времен.

— Сначала нужно выяснить, где находятся боеголовки. Здесь нам обещал помочь адмирал Сандекер, он убедил своего старого друга в Управлении национальной безопасности провести кое-какие изыскания.

— Звучит рискованно. Там работают отнюдь не дураки. Они могут начать задавать неприятные вопросы.

— Очень сомневаюсь, — уверенно сказал Питт. — Адмирал придумал классическую легенду прикрытия. Я и сам едва в нее не поверил.

ГЛАВА 47

Перед Дейлом Джарвисом стоял трудный выбор: яблочный пирог или калорийная лимонная меренга. Решив плюнуть на все диеты, он взял и то и другое, добавив на поднос чашку чая. Потом заплатил девушке за кассой и сел за столик у стены в просторном кафетерии штаб-квартиры АНБ в Форт-Миде, штат Мэриленд.

— Когда-нибудь у тебя лопнет живот.

Джарвис помедлил, а потом посмотрел в серьезное лицо Джека Рейвенфута, главу местного дивизиона агентства. Рейвенфут состоял из костей и мышц, единственный чистокровный индеец-шайен в Вашингтоне, который входил в «Фи Бета Каппа»[15] Йеля и обладал званием коммодора.

— Я лучше буду поглощать вкусные калорийные штуки, чем соленое и вяленое мясо, а также вареных сусликов из прерии, которых предпочитаешь ты.

Рейвенфут посмотрел в потолок.

— Если подумать, я не ел хороших сусликов с празднования победы в битве при Литтл-Бигхорн[16].

— Вы всегда знали, как побольнее уколоть бледнолицего, — усмехнулся Джарвис. — Присаживайся.

Товарищ остался стоять.

— Нет, благодарю, у меня через пять минут встреча. А пока, раз уж ты тут, хочу кое-что уточнить. Джон Госсар из Южно-Африканской секции сказал, что ты в курсе необычного проекта, связанного с линкорами.

Джарвис задумчиво прожевал кусок яблочного пирога.

— С одним линкором. А что тебя интересует?

— Мой старый приятель, Джеймс Сандекер…

— Директор НУПИ? — перебил его Джарвис.

— Точно. Так вот, он попросил меня выяснить, куда были отгружены старые шестнадцатидюймовые снаряды.

— И ты подумал обо мне.

— На линкорах установлены шестнадцатидюймовые пушки, — сказал Рейвенфут. — Уж это я знаю точно, поскольку служил старшим помощником на борту «Нью-Джерси» во время вьетнамской вакханалии.

— И какой у Сандекера интерес? — спросил Джарвис.

— Он сказал, что команда его ученых хочет сбросить эти снаряды на коралловые формации в Тихом океане.

Мужчина на миг перестал жевать.

— Что он сказал?

— Они проводят сейсмологические тесты. Предполагается, что, если сбросить на кораллы бронебойные снаряды с самолета, с высоты в две тысячи футов, эффект будет таким же, как при землетрясении!

— А я думал, что обычная взрывчатка дает на суше аналогичные результаты.

Рейвенфут пожал плечами.

— Не могу с тобой спорить. Я не сейсмолог.

Его товарищ откусил от лимонной меренги.

— Не вижу ничего, что может представлять интерес для аналитического отдела, да и вообще просьба адмирала представляется мне вполне невинной. И где, по мнению Сандекера, находятся снаряды?

— У АРА.

Джарвис глотнул чая и вытер рот салфеткой.

— Зачем иметь дело с АРА, когда старые снаряды подобного типа можно купить у любого продавца оружия?

— Такие снаряды появились ближе к концу Корейской войны, но их так и не использовали в военных действиях. Сандекер утверждает, что они сработают гораздо лучше, чем обычные. — Рейвенфут откинулся на спинку стула. — Я спрашивал у Госсара по поводу причастности АРА. Он считает, что Сандекер ошибается. Партизанам нужны эти снаряды, как прыгуну в высоту камни в желчном пузыре — именно так он выразился. По его мнению, то, что требуется НУПИ, ржавеет на каком-то военно-морском складе.

— А если АРА действительно владеет снарядами, как Сандекер намерен решить проблему?

— Он собирается заставить АРА их продать по более высокой цене или обменять. Ведь речь идет всего лишь о деньгах налогоплательщиков.

Джарвис задумчиво потыкал вилкой в меренгу. Он вдруг потерял аппетит.

— Я бы хотел поговорить с ним. Не возражаешь?

— Никаких проблем. Но тебе лучше побеседовать с его руководителем специальных проектов. Именно он возглавляет поиски.

— Как его зовут?

— Дирк Питт.

— Тот самый, кому удалось поднять «Титаник» несколько месяцев назад?

— Да, он. — Рейвенфут посмотрел на часы. — Я должен бежать. Если что-то узнаешь об этих снарядах, буду тебе признательным за звонок. Джим Сандекер мой давний друг. Я в долгу перед ним.

— Можешь на меня рассчитывать.

После ухода Рейвенфута Джарвис еще несколько минут задумчиво тыкал вилкой в пирог, потом встал и, погрузившись в размышления, зашагал в свой кабинет.

Как только ее босс распахнул дверь, Барбара Гор сразу поняла, что его мозг работает изо всех сил. Слишком часто на его лице возникало хорошо знакомое ей выражение глубокой концентрации. Не дожидаясь приглашения, она взяла со своего письменного стола блокнот и карандаш и последовала за Джарвисом в кабинет. Села, скрестив великолепные ноги, и стала терпеливо ждать.

Джарвис остался стоять, глядя в стену. Наконец он медленно повернулся и посмотрел на Барбару.

— Позвони Госсару, договорись о встрече с его персоналом, который занимается Африкой, и скажи, что я бы хотел еще разок взглянуть на досье операции «Дикая роза».

— Ты передумал? За этим может что-то стоять?

Он ответил далеко не сразу.

— Может быть, такой вариант нельзя исключать.

— Что-то еще?

— Да, запроси архивный отдел, пусть пришлют все документы на адмирала Сандекера и Дирка Питта.

— Кажется, они работают в НУПИ?

Джарвис кивнул.

Секретарша бросила на него вопросительный взгляд.

— Но ты ведь не думаешь, что здесь какая-то связь?

— Сейчас еще слишком рано делать выводы, — задумчиво произнес Джарвис. — Можно сказать, что я лишь потянул за разные нити, чтобы выяснить, не ведут ли они к одному и тому же клубку.

ГЛАВА 48

Фредерик Даггат и Фелиция Коллинз ждали в лимузине, когда Лорен прошла через портик Капитолия, наблюдая, как грациозно она скользит по ступеням, а легкий ветерок играет ее локонами цвета корицы. Дама была в костюме цвета хурмы с жилетом и блейзером. На шее — длинный серый шелковый шарф. Портфель в руках под цвет костюма.

Шофер Даггата распахнул для нее дверь. Она уселась рядом с Фелицией, конгрессмен галантно перебрался на откидное сиденье.

— Ты выглядишь прелестно, Лорен, — фамильярно сказал он — слишком фамильярно. — Не приходится сомневаться, что мечты уносят моих коллег-мужчин в заоблачные дали, когда выступаешь перед ними в таком костюме.

— Иногда выгодно быть женщиной во время дебатов, — спокойно ответила она. — Фелиция, ты выглядишь стильно.

На лице той появилось недоуменное выражение. Она не ожидала услышать комплимент от Лорен. Фелиция разгладила подол белого платья из джерси и отвела глаза в сторону.

— Как мило, что ты согласилась с нами встретиться, — тихо сказала она.

— А у меня был выбор? — презрительно ответила Лорен. — Боюсь даже спрашивать, что вы потребуете от меня на этот раз.

Даггат закрыл внутреннее окошко, чтобы шофер не мог их услышать.

— Завтра будет голосование о том, следует ли оказывать помощь Африканской революционной армии.

— И вы решили проверить, действует ли еще то дерьмо, которое вы на меня накопали, — с горечью сказала Лорен.

— Пойми, — вмешалась Фелиция, — здесь нет ничего личного. Фредерик и я ничего не выигрываем в финансовом отношении. Мы хотим лишь помочь нашему народу.

Лорен посмотрела на нее.

— И ты опустилась до шантажа ради достижения высоких целей.

— Да, если это необходимо, чтобы спасти тысячи жизней. — Даггат говорил так, словно перед ним неразумный ребенок. — Каждый день войны приносит сотни смертей. Рано или поздно черные победят в Южной Африке. Это предопределено. Важно лишь то, как это произойдет. Хайрам Лусана не имеет ничего общего с психопатом убийцей Иди Амином[17]. Генерал заверил меня, что после того, как он станет премьер-министром, изменится только одно — черные и белые получат равные права. Все остальные демократические принципы, на которых основано нынешнее правительство, будут сохранены.

— Каким же глупцом нужно быть, чтобы верить на слово преступнику, — ответила она.

— Хайрам Лусана вырос в трущобах, — терпеливо продолжал Даггат. — Его отец бросил мать с девятью детьми, когда ему было всего восемь. Не думаю, что ты понимаешь, каково быть сутенером для своих сестер, чтобы семья не голодала, конгрессмен Смит. И я не рассчитываю, что ты можешь представить жизнь на пятом этаже многоквартирного дома, где трещины в стенах затыкают газетами, чтобы защититься от снега, с залитыми дерьмом туалетами — в доме нет воды — и армией крыс, готовых украсть все съестное, что есть в квартире. Если нарушение закона единственный способ выжить, то человек с радостью на него идет. Да, Лусана был преступником. Но когда у него появилась возможность выбраться из грязи, он ею воспользовался и направил всю свою энергию на улучшение жизни своего народа.

— Тогда зачем он изображает бога в Африке? — резко спросила Лорен. — Почему не борется за улучшение жизни черных в собственной стране?

— Потому что Хайрам свято верит, что его народ должен иметь место, где он бы мог подняться. Евреи с гордостью смотрят на Израиль; вы, англосаксы, обладаете богатым британским прошлым. А наша родина все еще пытается выйти из примитивного состояния. Не секрет, что черные,

овладевшие большей частью Африки,' превратили ее в нечто ужасное. Хайрам Лусана — наша единственная надежда направить черную расу в нужном направлении. Он наш Моисей, а Южная Африка — земля обетованная.

— Звучит слишком оптимистично.

Конгрессмен посмотрел на Лорен.

— Что вы имеете в виду?

— Согласно последним докладам из Южной Африки, их силы обороны перешли границу с Мозамбиком и уничтожили АРА и ее штаб.

— Я читал доклады, — сказал Даггат, — и они ничего не меняют. Возможно, это временная неудача, ничего больше. Хайрам Лусана жив. Он соберет новую армию, и я намерен сделать все, что в моих силах, чтобы ему помочь.

— Аминь, брат, — сказала Фелиция.

Все трое настолько прогрузились в дискуссию, что не заметили, как перед их лимузином появился автомобиль. На следующем светофоре водитель остановил машину и выскочил из нее. Прежде чем шофер Даггата успел отреагировать, мужчина подбежал к лимузину, открыл правую заднюю дверцу и забрался внутрь.

Даггат удивленно разинул рот, Фелиция застыла в неподвижности. И лишь Лорен выглядела слегка удивленной.

— Проклятье, кто вы такой? — потребовал ответа Даггат.

Он увидел, как за его плечом шофер полез в отделение для перчаток за пистолетом.

— Вы не слишком наблюдательны, если не сумели меня узнать по фотографиям, — со смехом сказал мужчина.

Фелиция дернула Даггата за рукав.

— Это он, — прошептала она.

— Кто? — воскликнул ничего не понимающий и расстроенный Даггат.

— Меня зовут Дирк.

Лорен пристально на него посмотрела, она несколько дней не видела Питта и сейчас с трудом узнавала в нем человека, с которым совсем недавно занималась любовью. На подбородке царапины, глаза покраснели от недостатка сна. И еще у него на лице появились новые морщины. Лорен протянула руку и сжала ладонь Питта.

— Откуда ты взялся? — спросила она.

— Случайное стечение обстоятельств, — ответил Питт. — Я собирался тебя навестить и как раз шел по ступенькам Капитолия, когда заметил, как ты садишься в эту машину. Я поехал за вами и увидел конгрессмена Даггата на заднем сиденье.

Шофер опустил стекло, разделявшее машину на две части, и направил маленький револьвер в голову Питту. Даггат заметно успокоился, снова почувствовав, что контролирует ситуацию.

— Быть может, пришло время нам встретиться, мистер Питт. — Он небрежно махнул рукой, и шофер тут же убрал пистолет.

— Вы угадываете мои мысли, — с улыбкой сказал Питт. — Теперь я сэкономлю время, и мне не придется заходить в ваш офис.

— Вы хотели со мной встретиться?

— Да, я решил заказать еще несколько копий. — Питт достал небольшую стопку фотографий и веером раскрыл их в одной руке. — Конечно, мне доводилось видеть и лучшее качество. Впрочем, нельзя сказать, что съемка велась в идеальных условиях студии.

Лорен поднесла руку ко рту.

— Тебе известно об этих ужасных фотографиях? Я старалась сделать так, чтобы ты о них не узнал.

— Дайте-ка взглянуть, — продолжал Питт, словно Лорен ничего не говорила, и принялся бросать по одной фотографии на колени Даггата. — Я возьму дюжину таких и пяток других…

— Ваши жалкие попытки шутить мне не нравятся, — заявил Даггат.

Питт бросил на него невинный взгляд.

— Вот какая мысль пришла мне в голову: если вы занимаетесь производством грязных фотографий, то не против услужить своим клиентам — или мне лучше назвать их моделями? Естественно, я рассчитываю на скидки.

— Во что вы играете, Дирк? — спросила Фелиция.

— Играю? — Питт усмехнулся. — Это не игра.

— Он может уничтожить политическую карьеру твоего отца и мою, — сказала Лорен. — До тех пор, пока у него негативы фотографий.

— Да брось, — с улыбкой сказал Питт. — Конгрессмен Даггат больше не станет заниматься шантажом, он уходит в отставку. К тому же у него нет к этому делу никакого таланта. Он и десяти минут не продержится против настоящего профессионала.

— Вроде вас? — с угрозой спросил Даггат.

— Нет, вроде моего отца. Полагаю, вы его знаете. Сенатор Джордж Питт. Когда я рассказал ему о вашей маленькой афере, он в шутку попросил набор фотографий на память. Дело в том, что он ни разу не видел в действии своего светловолосого парнишку.

— Вы сошли с ума, — прошептала Фелиция.

— Вы говорите о своем отце, — пробормотал слегка ошеломленный Даггат. — Я вам не верю.

— Совершенно верно, об отце, — сказал Питт, по губам которого все еще бродила улыбка. — Вам ничего не говорит имя Сэма Джексона?

Даггат судорожно сглотнул.

— Он проболтался. Ублюдок проболтался.

— Пел, как суперзвезда. Кстати сказать, он тебя ненавидит и с нетерпением ждет возможности выступить на слушаниях комитета по этике.

В голосе Даггата появился страх.

— Ты не осмелишься обнародовать фотографии.

— А что я теряю? — осведомился Питт. — Мой отец в любом случае собирался в следующем году в отставку. Ну а что касается меня, как только эти фотографии станут всеобщим достоянием, половина секретарш в городе начнет охоту за мной.

— Ты эгоистичная свинья, — вмешалась Фелиция. — Тебе наплевать на то, что будет с Лорен!

— Нет, мне не наплевать, — тихо сказал Питт. — Она женщина, и ей придется пережить много неприятных минут, но это совсем небольшая цена за то, чтобы наш друг Даггат несколько лет провел в тюрьме, клепая автомобильные номера. А после условно-досрочного освобождения ему предстоит еще один отпуск — его партия не захочет иметь с ним ничего общего.

Конгрессмен покраснел и угрожающе наклонился к нему.

— Чепуха! — раздраженно произнес он.

Питт бросил на Даггата взгляд, который заставил бы замереть акулу.

— Конгресс отвергает мерзавцев, которые используют шантаж для достижения своих целей. Еще несколько лет назад твои интриги могли бы привести к успеху, но теперь на Капитолийском холме собралось достаточное количество порядочных людей. Они вышвырнут тебя вон, как только узнают о твоих делишках.

Даггат расслабился, он понял, что проиграл.

— Чего ты от меня хочешь?

— Уничтожь негативы.

— И все?

Питт кивнул.

На лице собеседника появилось хитрое выражение.

— И ты не рассчитываешь на другие дивиденды, Питт?

— Мы с тобой живем в разных мирах, конгрессмен. Полагаю, Лорен согласится, что для всех будет лучше забыть об этой истории. — Дирк распахнул дверцу лимузина и помог Лорен выбраться из машины. — И еще одно. У меня есть заверенные показания Сэма Джексона о ваших сделках с ним. Надеюсь, мне не придется их обнародовать и вы со своей подружкой станете использовать другие методы. Но если возьметесь за старое, я тебя раздавлю. Уж поверь мне.

Питт захлопнул дверцу и наклонился к окошку водителя.

— Мы закончили, приятель, можешь ехать дальше.

Они стояли рядом и смотрели вслед удаляющемуся лимузину. Потом Лорен приподнялась на цыпочки и поцеловала возлюбленного в щеку.

— А это еще за что? — спросил он с довольной улыбкой.

— Награда за то, что помог мне выбраться из крайне неприятного положения.

— Питт спешит на помощь. Я всегда испытывал слабость к женщинам-конгрессменам, попавшим в беду. — Он поцеловал ее в губы, не обращая внимания на любопытные взгляды прохожих. — А это твоя награда за игру в благородство.

— Игру в благородство?

— Тебе следовало рассказать мне о фотографиях. Я мог бы избавить тебя от многих бессонных ночей.

— Я думала, что сама сумею справиться, — сказала она, отводя глаза в сторону. — Женщины должны уметь постоять за себя.

Он обнял ее за плечи и повел к своей машине.

— Бывают времена, когда даже убежденная феминистка нуждается в помощи шовиниста.

Когда Лорен уселась на пассажирское сиденье, Питт заметил на ветровом стекле маленький листок бумаги, засунутый под один из дворников. Сначала он подумал, что это реклама, но потом им овладело любопытство, он вытащил листок и развернул его. Там оказалось короткое послание, написанное аккуратным почерком.


Дорогой мистер Питт!

Буду вам благодарен, если вы в самое ближайшее время позвоните мне по номеру 555-597-1.

Благодарю вас,

Дейл Джарвис.


Питт инстинктивно посмотрел на запруженный пешеходами тротуар, тщетно пытаясь увидеть таинственного посланца. Безнадежная задача. В радиусе ста ярдов находилось почти восемьдесят человек, любой из них мог оставить на ветровом стекле листок, пока он спорил с Даггатом.

— Ты знаешь Дейла Джарвиса? — спросил Дирк у подруги.

Она немного подумала.

— Не могу сказать, что мне знакомо это имя. А почему ты спрашиваешь?

— Складывается впечатление, — задумчиво проговорил Питт, — что он оставил мне любовную записку.

ГЛАВА 49

Холодный зимний воздух просачивался сквозь днище грузовика и жалил кожу Лусаны. Он лежал на животе, с крепко связанными руками и ногами. Металлические ребра кузова ударяли его по голове всякий раз, когда колеса попадали в выбоины дороги. Генерал уже почти ничего не воспринимал. Надетый на голову капюшон не пропускал свет и лишал ориентировки, тело онемело из-за веревок.

Его последним воспоминанием было улыбающееся лицо коммандера в баре первого класса аэропорта. Мысли Лусаны всякий раз возвращались к этому моменту.

— Я капитан Мутаапо, — сказал высокий стройный мужчина, лысеющий негр средних лет, но с лицом молодого человека.

На нем была темно-зеленая форма пилотов мозамбикских авиалиний. Рукава обильно украшало золотое шитье.

— Представитель моего правительства попросил меня обеспечить вашу безопасную доставку в Африку.

— Потребовалось соблюдать предосторожность для въезда в Соединенные Штаты, — сказал Лусана, — но сильно сомневаюсь, что мне грозит опасность во время обратного полета вместе с американскими туристами.

— Тем не менее, сэр, я отвечаю за вас и еще сто пятьдесят пассажиров. И должен спросить, грозит ли какая-то опасность вам или еще кому-нибудь на борту.

— Уверяю вас, капитан, все будет в порядке.

— Хорошо. — Мутаапо блеснул белоснежными зубами. — Тогда давайте выпьем за удачный и безопасный полет. Что вы предпочитаете, сэр?

— Мартини без льда, благодарю вас.

«Какая глупость», — размышлял Лусана, когда грузовик с грохотом переезжал железнодорожные пути. Он с большим опозданием вспомнил, что пилотам коммерческих авиалиний запрещено употреблять алкоголь в течение двадцати четырех часов до рейса. И слишком поздно понял, что в выпивку что-то добавили. Улыбка фальшивого капитана застыла, а потом исчезла, и Лусану окутал мрак.

Он не знал, сколько прошло часов или дней, но чувствовал, что ему периодически кололи снотворное. Незнакомые лица появлялись и исчезали, капюшон на некоторое время снимали, лица плавали в тумане, потом вновь пропадали, и наступала темнота.

Грузовик притормозил и остановился, Лусана услышал приглушенные голоса. Затем водитель переключил передачу, и они снова поехали вперед, но примерно через милю опять остановились.

Лусана услышал, как открылась задняя дверца, и две пары рук перенесли его онемевшее тело по какому-то скату. Из темноты доносились странные звуки. Он услышал сигнал, потом лязг металла, словно распахнулись и захлопнулись стальные двери. Генерал уловил запах свежей краски и бензина.

Его бесцеремонно положили на жесткий пол и оставили лежать, носильщики куда-то ушли. Потом он ощутил, как кто-то разрезает веревки, стягивавшие его тело, и с него сняли капюшон. Единственным источником света была тусклая красная лампочка на стене.

Почти минуту Лусана лежал неподвижно, пока циркуляция крови медленно восстанавливалась в онемевших конечностях. Мужчина прищурился, и на миг показалось, что он находится на мостике корабля. В тусклом красном сиянии он разглядел руль и большую консоль, где горели разноцветные огоньки, отражавшиеся в длинном ряду квадратных окон, расположенных вдоль трех из четырех серых стен.

Над Лусаной, все еще держа капюшон в руке, стоял огромный человек. Генерал смотрел на него снизу, и поэтому великан казался каким-то искаженным. Однако у него было доброе лицо, и он улыбался. Пленник ему не поверил. Он прекрасно знал, что многие закоренелые убийцы обладают ангельской внешностью и ласково улыбаются перед тем, как перерезать жертве горло. Однако в лице этого человека начисто отсутствовала злоба и жажда крови. Он смотрел на пленника с любопытством.

— Ты Хайрам Лусана, — сказал он низким голосом, который эхом отразился от металлических переборок.

— Да, — хрипло ответил Лусана.

Собственный голос показался ему странным. Он молчал почти четверо суток.

— Ты даже не представляешь, как сильно я хотел тебя увидеть, — сказал великан.

— Кто ты такой?

— Имя Фокс тебе что-нибудь говорит?

— А должно? — спросил генерал, полный решимости сопротивляться до конца.

— Ужасно, когда человек забывает имена тех, кого он убил.

Тут только Лусана все понял.

— Фокс… рейд на ферму Фоксов в Натале.

— Моя жена и дети мертвы. Мой дом сожгли. Ты убил даже наших работников. Людей с таким же цветом кожи, как у тебя.

— Фокс… ты Фокс, — повторил Лусана, его разум, оглушенный снотворным, отказывался понимать происходящее.

— Судя по всему, это грязное убийство совершила АРА, — продолжал Фокс, и его голос стал жестче. — Преступление совершили твои люди, и ты отдавал приказы.

— Я не несу ответственности за гибель невинных. — Туман в голове Лусаны начал рассеиваться, он постепенно приходил в себя. Однако руки и ноги все еще ему не подчинялись. — Сожалею о том, что произошло с твоими близкими. В той трагедии не было ни малейшего смысла. Но ищи виновных в другом месте. Мои люди тут ни при чем.

— Я и не сомневался, что ты будешь все отрицать.

— Что ты собираешься со мной сделать? — спросил Лусана, но в его глазах не было страха.

Фокс выглянул в одно из окон. Снаружи было темно, стекло слегка запотело. В глазах великана появилась странная печаль, и он повернулся к Лусане.

— Нам предстоит небольшое путешествие, без обратных билетов.

ГЛАВА 50

Такси миновало ворота Вашингтонского национального аэропорта ровно в девять тридцать вечера, и Дейл Джарвис вышел из него возле одиноко стоящего ангара, расположенного в той части поля, какую редко использовали. Если не считать слабого света, падавшего из пыльного стекла боковой двери, огромное здание казалось унылым и похожим на пещеру. Он толкнул дверь и с удивлением обнаружил, что она открылась беззвучно. Петли были хорошо смазаны, и вошедший не услышал даже легкого шороха.

Зияющую пустоту ярко освещали флуоресцентные лампы. Почтенный старый трехмоторный «Форд» сидел, как огромная утка, посреди бетонного пола, и его крылья частично скрывали антикварные автомобили в разной степени реставрации. Джарвис подошел к тому, который казался грудой ржавого железа. Из-под радиатора торчала пара ног.

— Вы мистер Питт? — осведомился Дейл.

— А вы мистер Джарвис?

— Да.

Питт выбрался из-под машины и сел.

— Вижу, сумели отыскать мою скромную обитель.

Джарвис с сомнением смотрел на Питта, одетого в грязный комбинезон.

— Вы здесь живете?

— Наверху у меня квартира, — сказал мужчина, показав на потолок ангара.

— У вас превосходная коллекция, — заметил Дейл и обвел рукой машины. — Особенно интересен вот этот автомобиль, с черными крыльями и серебристым кузовом.

— «Майбах Цеппелин» 1936 года, — ответил Питт.

— А над чем вы сейчас работаете?

— «Рено», ландолет с открытым верхом, 1912 год.

— Похоже, он в ужасном состоянии, — сказал Джарвис и провел пальцем по слою ржавчины.

Питт улыбнулся.

— Не так уж и плох, если учесть, что он семьдесят лет провел на дне моря.

Дейл сразу понял.

— С «Титаника»?

— Верно. Мне разрешили оставить его себе после завершения спасательных работ. Нечто вроде приза за оказанные услуги, если можно так выразиться.

Питт направился к лестнице, ведущей в его квартиру, Джарвис вошел вслед за хозяином и опытным взглядом сразу оценил необычную мебель. Он понял, что хозяин много путешествует, если судить по имевшим отношение к морю предметам, украшавшим квартиру. Медные водолазные шлемы из другого века. Морские компасы, деревянные шлемы, судовые колокола и даже старые гвозди и бутылки, рядом с каждым имелась аккуратная надпись с именем знаменитого корабля, с которого Питт их снял. Казалось, Джарвис смотрит на музей жизни человека.

Гость опустился в кожаное кресло, предложенное ему Дирком, и посмотрел хозяину в глаза.

— Вы меня знаете, мистер Питт?

— Нет.

— Однако без колебаний согласились на встречу.

— Кто может избежать такого искушения? — с усмешкой сказал тот. — Не каждый день я получаю записку на ветровом стекле с номером, который, как оказалось, принадлежит Управлению национальной безопасности.

— Естественно, вы догадались, что за вами следили.

Питт откинулся в другом кожаном кресле и положил ноги на пуфик.

— Давайте не будем напрасно тратить время, мистер Джарвис, и сразу перейдем к делу. Что за игру вы ведете?

— Не совсем понял.

— Зачем я вам понадобился?

— Хорошо, мистер Питт, — сказал Джарвис. — Дело вот в чем. Какова истинная цель поисков тяжелых морских снарядов, проводимых НУПИ?

— Не хотите сначала выпить? — спросил Питт.

— Нет, благодарю, — ответил Джарвис, оценив попытку хозяина квартиры выиграть время.

— Если вам известно, чем мы занимаемся, то наверняка знаете и причины.

— Сейсмологические испытания с кораллами?

Питт кивнул.

Гость закинул руки за голову.

— Когда вы намерены провести испытания?

— Мы наметили их на последние две недели марта следующего года.

— Понятно. — Джарвис бросил на Питта снисходительный взгляд, после чего высказал все, что собирался. — Я говорил с четырьмя сейсмологами, двое из них работают в вашем агентстве. Они не подтвердили предположение о том, что сбрасывать шестидюймовые морские снаряды с самолета имеет хоть какой-то смысл. Более того, они назвали такую идею смехотворной. Кроме того, мне сообщили, что НУПИ не собирается проводить сейсмологические тесты в Тихом океане. Если коротко, Дирк, ваши уловки не выдерживают серьезной проверки.

Питт прикрыл глаза и задумался. Он мог солгать или просто отказаться от комментариев. Нет, сообразил он, выбора нет. У него, Стайгера и Сандекера не было никаких шансов на быстрое возвращение снарядов, попавших к АРА. Они провели расследование, насколько позволяли их ограниченные возможности, и Питт решил, что пришло время обратиться к профессионалам.

Он открыл глаза и посмотрел на Дейла.

— Если бы в моих силах было положить вам на ладонь живое существо, способное убивать без перерыва в течение трехсот лет, чтобы вы с ним сделали?

Вопрос застал гостя врасплох.

— Не понимаю, к чему вы клоните.

— Я повторяю свой вопрос, — сказал Питт.

— Это оружие?

Собеседник кивнул.

Джарвису стало не по себе.

— Я ничего не знаю о таком оружии. Химическое и биологическое оружие запрещено десять лет назад всеми членами ООН.

— Пожалуйста, дайте ответ на вопрос, — попросил Питт.

— Я бы передал его правительству. Наверное.

— Вы уверены, что это правильное решение?

— Боже мой, чего вы хотите? Ведь ваш вопрос носил чисто гипотетический характер.

— Такое оружие должно быть уничтожено, — сказал Дирк.

Джарвису показалось, что взгляд зеленых глаз Питта обжигает. Наступило короткое молчание.

— Так оно существует? — наконец, спросил Джарвис. — Да.

Куски головоломки начали вставать на свои места, и впервые за долгие годы Джарвис пожалел, что действует с такой высокой эффективностью. Он посмотрел на Питта и сухо улыбнулся.

— Пожалуй, я бы выпил чего-нибудь, — тихо сказал он. — А потом нам с вами придется обменяться очень тревожными фактами.

***

Время перевалило за полночь, когда Фил Сойер остановил машину перед фронтоном здания, где жила Лорен. У него было гладкое лицо и масса стильно подстриженных, рано поседевших волос. Большинство женщин считают таких мужчин красивыми.

Лорен дерзко улыбнулась.

— Ты не хочешь открыть дверь моей квартиры? У меня слишком жесткий замок.

Он улыбнулся в ответ.

— Как я могу отказаться?

Они выбрались из машины и молча прошли вдоль газонов. На влажном тротуаре отражались огни уличных фонарей. Лорен прижалась к Сойеру, когда холодный дождик обрушился на ее одежду и волосы. Швейцар приветствовал их и придержал дверь лифта. Возле двери квартиры женщина вытащила из сумочки ключ и протянула Сойеру. Он отпер замок, и они вошли.

— Сделай себе выпить, — предложила она, встряхнув влажными волосами. — Я вернусь через минуту.

Лорен скользнула в ванную комнату, а Сойер подошел к небольшому бару и достал коньяк. Он наливал второй бокал, когда она вернулась. Подруга была в пижаме с серебристо-серым верхом и брюками, украшенными кружевами. Когда она вошла в дверной проем, свет из спальни обрисовал ее изящную фигуру сквозь прозрачный нейлон. Сочетание пижамы, коричного цвета волос и фиалковых глаз заставило Сойера почувствовать себя смущенным подростком.

— Выглядишь потрясающе, — с трудом выговорил он.

— Благодарю. — Она налила себе ликер «Галлиано» и села рядом с ним на диван. — Обед был великолепен, Фил.

— Рад, что тебе понравилось.

Она придвинулась ближе и ласково провела ладонью по его руке.

— Сегодня ты выглядишь иначе. Никогда не видела тебя таким расслабленным. И ты ни разу не упомянул президента.

— Через шесть недель и три дня вновь выбранный президент будет приведен к присяге, и моя восьмилетняя битва с господами и дамами из средств массовой информации подойдет к концу. Господи, я никогда не думал, что стану испытывать радость из-за того, что являлся частью этой не самой успешной администрации.

— Каковы твои планы после инаугурации?

— У моего босса возникла отличная идея. Сразу после передачи полномочий он отправится на кече[18] в южную часть Тихого океана, где собирается трахаться и пить, пока за ним не придет смерть. — Сойер опустил бокал и посмотрел в глаза Лорен. — Ну а я предпочитаю Карибские острова, во всяком случае для медового месяца.

У Лорен появилось предчувствие.

— Есть кто-то на примете?

Мужчина поставил бокал и сжал ее руки.

— Конгрессмен Смит, — произнес он с шутливой серьезностью. — Я со всем уважением прошу вас отдать свой голос за то, чтобы стать женой Фила Сойера.

Глаза Лорен стали серьезными и задумчивыми. Хотя она прекрасно понимала, что этот момент обязательно наступит, но не знала, как поступить. Сойер неправильно понял ее колебания.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — нежно сказал он. — Ты не представляешь, какой будет твоя жизнь с безработным пресс-секретарем президента, верно? Ну, можешь не волноваться. У меня есть поддержка лидеров нашей партии, которые хотят, чтобы я на следующих выборах баллотировался на пост сенатора от моего штата.

— Ну, в таком случае большинство «за», — решительно сказала Лорен.

Сойер не заметил сомнений в ее глазах. Он взял ее голову в ладони и нежно поцеловал в губы. Все вокруг вдруг стало таять, женские ароматы, исходящие от ее тела, окружили его. Он ощутил странное умиротворение и спрятал лицо у подруги на груди.

Потом, когда утомленный Сойер заснул, слезы Лорен намочили подушку. Она старалась изо всех сил. Лорен занималась любовью с ожесточением, даже заставила себя несколько раз громко застонать. Но ничего не получилось.

Занимаясь любовью с Сойером, Лорен постоянно сравнивала его с Питтом. И не могла логически объяснить разницу. Поначалу ощущения были похожими, однако первый мужчина превращал ее в дикое требовательное животное, а второй оставлял пустой и неудовлетворенной.

Она прижала лицо к подушке, чтобы заглушить рыдания.

— Будь ты проклят, Дирк Питт, — безмолвно сказала Лорен. — Отправляйся в ад!

***

— Даже не знаю, какая история кажется более безумной, — признал Питт, — моя или ваша.

Джарвис пожал плечами.

— Кто знает. Ужас состоит в том, что ваши боеголовки Быстрой Смерти и снаряды из моей операции «Дикая роза» могут оказаться одними и теми же.

— Нападение на крупный прибрежный город линкора черных из Южной Африки, которые делают вид, что они террористы АРА. Чистое безумие.

— Не согласен, — сказал Джарвис. — План представляется мне гениальным. Несколько удачно сброшенных бомб или еще один уничтоженный небоскреб не вызовет такого возмущения у всей нации. Но старый линкор с развевающимся флагом, стреляющий тяжелыми снарядами по мирному населению… произведет настоящую сенсацию.

— Какой город?

— Неизвестно. Эта часть плана остается тайной.

— К счастью, главная составляющая плана отсутствует.

— Линкор, — произнес гость.

— Вы сказали, что все они давно перестали быть боевыми кораблями.

— Последний продан на слом несколько месяцев назад. Остальные превращены в памятники.

Некоторое время Питт смотрел в пространство.

— Припоминаю, что несколько недель назад видел крупный корабль в доке Чесапикского залива.

— Скорее всего, тяжелый крейсер, — сказал Джарвис.

— Нет, у него были три массивных пушечных турели, — уверенно сказал хозяин квартиры. — Я находился в самолете, который направлялся в Саванну, и мы пролетели над ним перед тем, как свернуть на юг.

Однако гость все еще сомневался.

— У меня нет оснований сомневаться в точности полученной мной информации, однако все же проверю ваши слова.

— Есть еще кое-что, — добавил хозяин, вставая, чтобы отыскать на полке энциклопедию.

Он вытащил толстый черный том и принялся перелистывать страницы.

— У вас возникли новые соображения?

— Операция «Дикая роза», — ответил Питт.

— Что именно?

— Название. Оно может что-то означать?

— Кодовые имена редко имеют скрытый смысл, — заметил Джарвис. — В противном случае они могут выдать тех, кто их придумал.

— Могу поспорить на бутылку хорошего вина, что название этой операции имеет особый смысл.

Питт протянул книгу, открытую на карте. Джарвис надел очки для чтения и бросил на карту быстрый взгляд.

— Хорошо, Айова, штат Соколиного глаза. И что с того?

Хозяин указал на точку, находящуюся на правой странице.

— Цветок штата Айова — дикая роза.

Гость заметно побледнел.

— Но линкор «Айова» сдан на переплавку.

— Сдан или переплавлен? — поинтересовался Питт. — Совсем не одно и то же.

Джарвис нахмурился.

Питт посмотрел на него и решил усугубить тревогу мужчины.

— На вашем месте я бы проверил все доки, расположенные на западном побережье Чесапикского залива в Мэриленде.

— Где ваш телефон? — Это был скорее приказ, чем просьба.

Питт молча указал на стол.

Джарвис набрал номер. Пока трубку на другом конце не сняли, он посмотрел на Питта.

— У вас есть современный автомобиль?

— Машина НУПИ, припаркованная снаружи.

— Я приехал на такси, — сказал Джарвис. — Вы окажете мне честь?

— Мне нужна минута, чтобы привести себя в порядок, — ответил Питт.

Когда хозяин вышел из ванной комнаты, Джарвис уже ждал у двери.

— Вы оказались правы, — ровным голосом сказал гость. — Еще вчера линкор «Айова» находился в доке Форбса, штат Мэриленд.

— Я знаю это место, — произнес Питт. — Оно в нескольких милях от дельты реки Патаксент.

ГЛАВА 51

Питт вел машину сквозь дождь, а Джарвис завороженно смотрел на работающие дворники. Наконец он оторвал от них глаза и указал на дорогу впереди.

— Насколько я понимаю, мы подъезжаем к городу Лексингтон-Парк.

— До него четыре мили, — не поворачиваясь, ответил Питт.

— На окраине есть бензоколонка, которая работает круглые сутки, — продолжал Джарвис. — Остановитесь перед телефоном-автоматом.

Через несколько минут фары вырвали из темноты указатель — здесь начинался Лексингтон-Парк. Они проехали еще милю и увидели ярко освещенную станцию обслуживания, чьи огни манили к себе в сырой ночи. Питт свернул с дороги и поставил машину рядом с телефонной будкой.

Служащий станции сидел внутри теплой и сухой кабинки, поставив ноги на старый масляный обогреватель. Он отложил в сторону журнал и пристально посмотрел на приехавших в залитое струями дождя оконное стекло. Убедившись, что они не грабители, работник вернулся к чтению. Огонек телефона померк, и Джарвис поспешно вернулся в машину.

— Удалось узнать что-то существенное? — спросил Питт.

Мужчина кивнул.

— Мой персонал обнаружил обескураживающую информацию.

— Плохие новости и паршивая погода всегда идут рука об руку, — заметил Питт.

— «Айова» снята с учета военно-морского флота и продана на аукционе. Победителем оказалась корпорация «Валвис бей инвестмент».

— Никогда о такой не слышал.

— Она представляет Африканскую революционную армию.

Водитель слегка повернул руль, чтобы объехать большую лужу на дороге.

— Неужели Лусана обошел министерство обороны Южной Африки и не позволил ему осуществить несбыточную мечту?

— Сомневаюсь. — Джарвис содрогнулся от сырого холода и протянул ладони к отверстиям оттаивателя. — Убежден, что министерство обороны Южной Африки купило «Айову», но сделало это так, чтобы все указывало на «Валвис бей инвестмент».

— Полагаете, что Лусане не хватило мудрости?

— Он не мог ничего знать, — сказал Джарвис. — На подобных аукционах имена участников торгов держат в тайне.

— Господи, — пробормотал Питт. — Продажа боеголовок АРА…

— Если мы проведем дополнительное расследование, — напряженно проговорил собеседник, — боюсь, обнаружим, что Лусана и АРА не имеют к покупке никакого отношения.

— Док Форбса совсем рядом, — сказал Питт.

Вскоре они увидели высокую проволочную ограду, идущую параллельно дороге. У главных ворот автомобиль остановился перед кабелем, который перегораживал въезд. Завеса дождя не позволяла ничего разглядеть впереди, и даже грузовые краны терялись в темноте. Охранник оказался возле двери Питта еще прежде, чем тот успел опустить стекло.

— Чем могу вам помочь, господа? — вежливо спросил он.

Джарвис наклонился через водителя и показал свои документы.

— Мы бы хотели убедиться в том, что «Айова» находится в доке.

— Можете узнать об этом от меня, сэр. Она стоит в доке. И ее ремонтируют уже почти шесть месяцев.

Мужчины с тревогой переглянулись, услышав слово «ремонтируют».

— Я получил приказ никого не пускать внутрь без специального пропуска или распоряжения администрации компании, — продолжал охранник. — Боюсь, вам придется подождать до утра — тогда вы сможете осмотреть корабль.

Лицо Джарвиса покраснело. Но прежде, чем он успел произнести гневную тираду, рядом остановился еще один автомобиль, из него вышел человек в смокинге.

— Какие-то проблемы, О’Ши? — спросил он.

— Эти господа хотят войти в док, — ответил охранник, — но у них нет пропусков.

Спутник Питта выскочил из машины и подошел к приехавшему начальству.

— Меня зовут Джарвис, я директор Управления национальной безопасности. Это мой друг Дирк Питт, он из НУПИ. Нам срочно нужно осмотреть «Айову».

— В три часа ночи? — смущенно пробормотал мужчина, вглядываясь в документы Джарвиса в свете фар.

Потом повернулся к охраннику.

— Они в порядке; их нужно пропустить. — Он снова посмотрел на Джарвиса. — Путь до дока не так прост. Я бы предпочел пойти с вами. Кстати, меня зовут Метц, Луи Метц, управляющий верфи.

Метц вернулся к своей машине и что-то сказал сидевшей на пассажирском сиденье женщине.

— Моя жена, — пояснил он, усаживаясь на заднем сиденье автомобиля Питта. — Сегодня годовщина нашей свадьбы. Возвращаемся домой после празднования, и я решил заехать сюда, чтобы забрать чертежи.

О’Ши отстегнул трос и положил на мокрую землю. Потом жестом показал Питту, чтобы тот немного подождал, и склонился над окном.

— Если вы увидите водителя автобуса, мистер Метц, попросите его, чтобы он немного задержался.

Управляющий удивился.

— Водителя автобуса?

— Он приехал сегодня вечером около семи часов и привез человек семьдесят черных парней. Они все направлялись на «Айову».

— И ты их пропустил? — пораженно спросил Метц.

— У каждого имелся настоящий пропуск. В том числе и у водителя автобуса, который вошел вместе с ними.

— Фокс! — сердито воскликнул управляющий. — Что задумал этот безумный шотландец?

Питт переключил передачу и въехал внутрь.

— Кто такой Фокс? — спросил он.

— Капитан Патрик Маккензи Фокс, — сказал Метц. — Офицер королевских военно-морских сил в отставке. Он не делал тайны из того, что какая-то группа черных террористов наняла его для переоборудования корабля. Этот тип безумнее мартовского зайца.

Джарвис повернулся к Метцу.

— В каком смысле?

— Фокс едва не загнал меня и моих людей в могилу, заставляя модернизировать корабль. Он приказал снять практически все, что только можно, а потом заменил металл деревом.

— «Айова» спроектирована так, что не сможет плавать, как пробка, — сказал Питт. — Если ее плавучесть и центр тяжести сильно изменятся, она может перевернуться во время серьезного шторма.

— И вы мне будете рассказывать, — проворчал Метц. — Я в течение месяцев спорил с тем типом. С таким же успехом можно было плевать в сторону урагана — толку ничуть не больше. Он даже приказал снять два находящихся в полном порядке турбинных двигателя и запечатать шахты. — Он замолчал и хлопнул Питта по плечу. — Свернете направо у следующей груды металла, а потом налево у рельсов крана.

Температура упала, и дождь сменился мокрым снегом. В свете фар возникли две большие прямоугольные тени.

— Грузовик и автобус, — сказал Питт.

Он остановил машину, но не стал выключать двигатель и фары.

— Никаких следов водителей, — сказал Джарвис.

Мужчина вытащил фонарик из кармана в дверце и вышел из машины. Джарвис последовал за ним, а Метц молча поспешил вперед. Питт направил луч фонарика в окно автобуса, потом на кузов грузовика. Внутри никого не было.

Они обошли автобус и грузовик и обнаружили Метца, застывшего в неподвижности со сжатыми кулаками. Его смокинг промок, волосы облепили голову. Он выглядел, как только что вытащенный из моря утопленник.

— Где «Айова»? — спросил Джарвис.

Управляющий в отчаянии махнул руками.

— Волосатая задница, — пробормотал он.

— Волосатая… что?

— Проклятый шотландец уплыл на корабле!

— Господи, вы уверены?

В голосе Метца слышалась безнадежность.

— Я не путаю места, где стоят линкоры. Именно здесь «Айова» была пришвартована. — Неожиданно он что-то заметил и подбежал к краю причала. — Вы только посмотрите! Причальные канаты до сих пор привязаны к швартовым тумбам. Эти безумные идиоты сбросили в воду канаты. Словно не собирались сюда возвращаться.

Джарвис наклонился и увидел, что толстые канаты уходят в чернильную воду.

— Моя вина. Преступная халатность не верить плохим предчувствиям.

— Мы все еще не можем быть уверены, что они действительно собираются осуществить нападение, — сказал Питт.

Его спутник покачал головой.

— Они это сделают, можете не сомневаться. — Он устало оперся о сваю. — Если только не сообщат заранее дату и цель.

— Ну, дата очевидна с самого начала, — сказал Питт.

Джарвис вопросительно смотрел на него и ждал.

— Вы сказали, что смысл нападения в том, чтобы вызвать симпатии к белым жителям Южной Африки и направить гнев американцев против черных революционеров, — продолжал Питт. — Сегодня для этого идеальный день.

— Сейчас пять минут первого ночи, сегодня среда, — напряженным голосом сказал Джарвис. — И я не нахожу в этом дне ничего знаменательного.

— Организаторы операции «Дикая роза» обладают превосходным чувством времени, — с иронией сказал Питт. — Только что наступило седьмое декабря, годовщина Перл-Харбора.

ГЛАВА 52

Претория, Южная Африка

7 декабря 1988

Питер де Вааль сидел у себя в кабинете в министерстве обороны и читал книгу. День клонился к вечеру, но в арочные окна проникал солнечный свет. В дверь тихонько постучали.

Де Вааль ответил, не отрываясь от чтения:

— Да?

В кабинет вошел Зиглер.

— Нам сообщили, что Фокс начал операцию.

Де Вааль равнодушно отложил книгу и протянул ему листок бумаги.

— Позаботься о том, чтобы дежурный офицер связи лично отправил сообщение в министерство иностранных дел США.

«Мой долг состоит в том, чтобы предупредить ваше правительство о предстоящем нападении на ваше побережье террористов Африканской революционной армии под командованием капитана Патрика Фокса, отставника королевского военно-морского флота. Глубоко сожалею о непреднамеренном участии моего кабинета в этом ужасном бесчестье. ЭРИК КУРТСМАНН, премьер-министр».

— Вы признали вину от имени нашего премьер-министра, который ничего не знает об операции «Дикая роза», — удивленно сказал Зиглер. — Могу спросить, почему вы так поступаете?

Де Вааль переплел руки перед собой и пристально посмотрел на Зиглера.

— Я не вижу причин для обсуждения деталей.

— Тогда я хотел бы понять: зачем вы обрекли на гибель Фокса?

Министр вернулся к чтению книги и сделал отстраняющий жест.

— Позаботьтесь о том, чтобы сообщение было отправлено. Вы получите ответы на ваши вопросы, когда наступит подходящее время.

— Мы обещали Фоксу, что попытаемся его спасти, — настаивал Зиглер.

Мужчина нетерпеливо вздохнул.

— Фокс понимал, что он мертвец с того самого мгновения, как принял командование рейдом.

— Если он выживет и заговорит с американскими властями, его признание будет иметь катастрофические последствия для нашего правительства.

— Расслабьтесь, полковник, — с кривой улыбкой сказал министр обороны. — Фокс не станет говорить.

— Складывается впечатление, что вы об этом специально позаботились.

— Да, — спокойно ответил де Вааль. — Так и есть.

***

Глубоко в трюмах «Айовы» мужчина, одетый в промасленный комбинезон и толстую шерстяную куртку, прошел по коридору в корабельный лазарет. Он закрыл за собой дверь и оказался в полнейшей темноте. Включив фонарик, он осветил лучом выпотрошенную каюту; часть переборок была убрана, и складывалось впечатление, что он стоит посреди огромной пещеры.

Убедившись, что здесь никого нет, мужчина опустился на колени, вытащил из-под куртки небольшой пистолет и вставил глушитель и обойму на двадцать патронов.

Направил «Хоккер-Родайн 2,75» в темноту и нажал на курок. Раздался почти неразличимый щелчок, потом он услышал два глухих удара о переборки — рикошет.

Удовлетворенный результатом, Эмма прикрутил пистолет липкой лентой к икре, затем сделал несколько шагов, чтобы убедиться, что оружие не мешает при ходьбе, выключил фонарик, выскользнул в коридор и вернулся в машинное отделение.

ГЛАВА 53

Карл Сведборг, шкипер рыболовного траулера «Молли Бендер», постучал костяшками пальцев по барометру, некоторое время стоически наблюдал за прибором, потом подошел к штурманскому столу и взял чашку кофе. Он представил раскинувшуюся впереди реку, одновременно потягивая кофе и глядя на покрытую льдом палубу. Он ненавидел такие скверные сырые ночи. Влага плохо влияла на его семидесятилетние кости, от нее мучительно болели суставы. Следовало уйти в отставку лет десять назад, но после смерти жены и отъезда детей в разные части страны Сведборг не мог долго оставаться в пустом доме. До тех пор, пока находилось место шкипера, он снова и снова возвращался в море, понимая, что, вероятно, здесь его когда-нибудь и настигнет смерть.

— Ну что ж, хотя бы видимость составляет четверть мили, — рассеянно пробормотал он.

— Я видел худшие времена, — заговорил стоявший у руля Брайан Донегал, высокий иммигрант-ирландец с гривой густых волос. — Уж лучше пусть будет плохая погода, когда мы выходим из порта, чем при возвращении.

— Согласен, — сухо сказал Сведборг, его передернуло от холода, пришлось застегнуть верхнюю пуговицу куртки «Макино». — Следи за курсом и держись подальше от буйка канала Рэггед-Пойнт.

— Не беспокойтесь, шкипер. Я своим верным белфастским носом чую буйки, как настоящая ищейка.

Болтовня Донегала неизменно смешила Сведборга. Шкипер невольно улыбнулся, однако заговорил суровым голосом, в котором отчетливо слышалась ирония.

— Я бы предпочел, чтобы ты использовал глаза.

«Молли Бендер» обошла Рэггед-Пойнт и продолжала идти по течению реки, минуя освещенные буйки, которые появлялись и исчезали, как уличные фонари на перекрестке залитых дождем улиц. Сквозь усиливающийся мокрый снег тускло сияли береговые огни.

— Кто-то движется вверх по каналу, — объявил Донегал.

Сведборг поднял бинокль и посмотрел вперед.

— Передний корабль идет с тремя белыми огнями. Из чего следует, что это буксир с баржей за кормой. Слишком темно, чтобы различить очертания. Можно лишь сказать, что трос довольно длинный. На последнем судне вижу два белых огня, оно в трехстах ярдах за буксиром.

— Наши курсы пересекаются, шкипер. Мачтовые огни буксира находятся на одной линии с нашим носом.

— Что ублюдок делает на нашей стороне реки? — спросил Сведборг. — Неужели проклятый болван не знает, что два движущихся навстречу корабля должны держаться правого берега? Он нас подрезает.

— Однако нам легче маневрировать, чем ему, — заметил Донегал. — Пожалуй, стоит его предупредить и разойтись правыми бортами.

— Ладно, Донегал. Сверни налево и дай два гудка, чтобы предупредить их о наших намерениях.

Ответных гудков не последовало. Странные огни буксира приближались гораздо быстрее, чем следовало — так казалось Сведборгу, — он никогда прежде не видел, чтобы буксир перемещался настолько стремительно, да еще и с баржами.

— Дай четыре коротких гудка, предупреди болвана! — закричал шкипер.

Это был сигнал опасности для внутренних водяных путей — его давали, когда курс и намерения приближающегося судна были непонятны. Два матроса команды Сведборга, которых разбудили гудки, вошли в рубку, и тут же проснулись, когда увидели, как близко находятся огни странного корабля. Нет, он определенно вел себя не как буксир с баржами.

В оставшиеся несколько секунд Сведборг схватил рупор и закричал в ночь:

— Эй, на корабле! Поворачивайте налево!

С тем же успехом он мог кричать, обращаясь к призраку. Никто ему не ответил, он не услышал гудков в ледяной мгле. Свет фонарей освещал беспомощную «Молли Бендер».

Сообразив, что столкновение неизбежно, шкипер вцепился в нижнюю раму окна. Донегал сражался до самого конца, он переключил двигатели и попытался резко уйти вправо.

Последнее, что они увидели, был огромный серый нос, возвышающийся над их рулевой рубкой, массивный стальной клин с номером 61.

А потом маленький рыболовный траулер раздавило, и его обломки исчезли под ледяными водами реки.

***

Питт остановил автомобиль перед воротами Белого дома. Джарвис выскочил из машины, но на ходу обернулся.

— Спасибо за помощь, — искренне поблагодарил он.

— Что теперь? — спросил Дирк.

— Мой не самый приятный долг состоит в том, чтобы вытащить из постелей президента и объединенный комитет начальников штабов, — с усталой улыбкой ответил Джарвис.

— Как я могу помочь?

— Никак. Вы сделали даже больше, чем было в ваших силах. Теперь за все будет отвечать военное ведомство.

— Боеголовки Быстрой Смерти, — сказал Питт. — Вы можете мне обещать, что они будут уничтожены, когда корабль удастся обнаружить и взять ситуацию под контроль?

— Я могу лишь попытаться. Никаких обещаний не даю.

— Но этого недостаточно, — заявил мужчина.

Джарвис слишком устал, чтобы спорить, и только бессильно пожал плечами, словно ему было наплевать.

— Извините, но тут ничего нельзя изменить.

Потом он захлопнул дверцу, миновал охранника у ворот и исчез.

Дирк развернул машину и выехал на Вермонт-авеню. Через пару миль заметил круглосуточное кафе и заехал на парковку. Заказав чашку кофе у зевающей официантки, он нашел телефон-автомат и сделал два звонка. Потом выпил кофе, расплатился и ушел.

ГЛАВА 54

Хейди Миллиган встретила Питта, как только тот вошел в национальный военно-морской госпиталь в Бетесде. Ее светлые волосы частично скрывал шарф, и, несмотря на усталый взгляд, она выглядела полной жизни и на удивление юной.

— Как адмирал Басс? — спросил у нее Питт.

Она бросила на него тревожный взгляд.

— Уолт держится. Он сильный человек. Я уверена, он выкарабкается.

Питт не поверил ни единому слову. Хейди хваталась за соломинку, старалась сохранить мужество. Он обнял ее за талию и повел по коридору.

— Адмирал сможет поговорить со мной?

Хейди кивнула.

— Докторам это не нравится, но Уолт настоял на беседе с вами после того, как я передала ему ваше сообщение.

— Не стал бы его тревожить, если бы это не было так важно, — заверил ее Питт.

Она посмотрела ему в глаза.

— Понимаю.

Они подошли к двери палаты, женщина ее распахнула и жестом указала на постель адмирала.

Питт ненавидел больницы. Тошнотворный сладковатый запах эфира, гнетущая атмосфера, деловые врачи и медсестры — все это действовало угнетающе. Он давно принял решение умереть в собственной постели у себя дома, когда придет назначенный ему час.

Он лишь утвердился в своем решении, когда впервые после Колорадо увидел адмирала. Лицо старика покрывала такая восковая бледность, что оно сливалось с подушкой, а хриплое дыхание заглушало шипение аппарата искусственного дыхания. Трубы тянулись к его рукам и уходили под одеяло, питая тело и поглощая его выделения. Прежде мускулистое тело выглядело высохшим.

К Питту подошел врач и положил руку ему на плечо.

— Сомневаюсь, что у больного есть силы для разговора.

Голова Басса слегка повернулась в сторону Питта, и он сделал слабый жест рукой.

— Подойди ближе, Дирк, — хрипло прошептал мужчина.

Врач пожал плечами, уступая воле адмирала.

— На всякий случай я буду рядом, — сказал он, вышел в коридор и закрыл дверь.

Питт придвинул к постели стул и наклонился к Бассу.

— Снаряд, снаряженный Быстрой Смертью, — сказал Питт. — Как он себя ведет после выстрела?

— Центробежная сила… система нарезов.

— Я понял, — тихо ответил Питт. — Спиральная нарезка внутри пушки придает снаряду вращение в полете, вызывая центробежные силы.

— Активирует генератор… а тот, в свою очередь, включает маленький радиолокационный высотомер.

— Должно быть, вы имеете в виду баровысотомер?

— Нет… баровысотомер не будет работать, — прошептал Басс. — Тяжелый снаряд имеет высокую скорость и плоскую траекторию… она слишком низкая, чтобы баровысотомер давал точные измерения… здесь необходим радар, чтобы получать отраженный сигнал от земли.

— Но едва ли радиолокационный высотомер выдержит большие перегрузки, которые возникают при выстреле из пушки, — сказал Питт.

Басс слабо улыбнулся.

— Я сам его сконструировал. Уж поверь на слово… прибор выдерживает стартовые перегрузки после подрыва.

Адмирал закрыл глаза и некоторое время лежал совершенно неподвижно, измученный долгим разговором. Хейди шагнула вперед и положила руку на плечо Питта.

— Быть может, вам лучше зайти днем.

Тот покачал головой.

— Тогда будет слишком поздно.

— Вы его убьете, — сердито сказала Хейди, и ее глаза наполнились слезами.

Рука Басса переместилась на несколько дюймов и сжала запястье Питта. Адмирал открыл глаза.

— Мне нужна минута, чтобы перевести дыхание… Не уходи… это приказ.

Хейди увидела боль сопереживания в глазах Дирка и отступила в сторону. Он снова наклонился над адмиралом.

— Что происходит потом?

— После того как снаряд проходит наивысшую точку и начинает снижаться, всенаправленный индикатор высотомера начинает сообщать о падении высоты…

Басс смолк, Питт терпеливо ждал продолжения.

— На высоте в тысячу пятьсот футов раскрывается парашют. Он замедляет спуск снаряда и активирует небольшое взрывное устройство.

— На высоте в тысячу пятьсот футов раскрывается парашют, — повторил Питт.

— На высоте в тысячу футов срабатывает взрывное устройство, и бомбы малого калибра, содержащие Быструю Смерть, разлетаются во все стороны.

Питт откинулся на спинку стула и задумался над описанием действия снаряда, какое дал ему адмирал. Он заглянул в тускнеющие глаза Басса.

— И еще один вопрос. Сколько времени проходит между срабатыванием парашюта и подрывом?

— Слишком давно… не помню.

— Пожалуйста, попытайтесь, — попросил Питт.

Адмирал явно уходил. Он отчаянно пытался заставить свой мозг работать, но тот ему уже не повиновался. Потом его лицо разгладилось.

— Я думаю… не уверен… тридцать секунд… скорость снижения примерно восемнадцать футов в секунду…

— Тридцать секунд? — сказал Питт, надеясь получить подтверждение.

Пальцы перестали сжимать запястье Питта, и рука Басса упала на простыню. Его глаза закрылись, он погрузился в кому.

ГЛАВА 55

Единственное повреждение, полученное «Айовой» после столкновения с «Молли Бендере», состояло в царапинах на носу. Фокс даже не почувствовал удара. Он мог бы избежать трагедии, если бы резко повернул руль налево, но тогда корабль покинул бы глубокую часть фарватера и сел на мель.

Капитан нуждался в каждом дюйме между корпусом «Айовы» и дном реки. Месяцы работ, тысячи тонн ненужной стали, снятой с корабля, превратили его из боевого линкора с осадкой в тридцать восемь футов в судно с осадкой в двадцать два фута, что давало Фоксу совсем небольшой запас. Могучие лопасти винтов уже задевали речной ил, темная полоса которого на мили тянулась за «Айовой».

Бесчисленные плавания Фокса вверх и вниз по реке в темноте, когда он прислушивался и оценивал каждый звук, мысленно отмечал каждый буй, каждую мель, теперь приносили плоды. Сквозь слабеющую метель уже был виден освещенный буй посреди канала острова Святого Клемента, а еще через пару минут раздался погребальный звон его колокола. Капитан обрадовался, словно это был старый добрый друг. Он поочередно вытер потеющие ладони о рукава. Начиналась самая трудная часть пути.

С того момента, как корабль отошел от причала, Фокс тревожился из-за мелководья в шестимильной части реки, состоящей из лабиринта узких песчаных перекатов, в которых мог застрять киль «Айовы», всего в нескольких милях от конечной цели.

Он оторвал одну руку от штурвала и взял микрофон.

— Постоянно измерять глубину и докладывать мне результаты.

— Есть, капитан, — послышался ответ по рации.

Тремя палубами ниже два чернокожих члена команды Фокса по очереди выкрикивали показания модифицированного эхолота. Они сообщали глубину в футах, а не в привычных морских саженях[19].

— Двадцать шесть футов…. Двадцать пять… двадцать четыре с половиной.

Они подошли к самым опасным мелям, и огромные руки Фокса с такой силой сжали штурвал, что казалось, будто их уже ничто не сможет от него оторвать.

В машинном отделении Эмма делал вид, что помогает крошечной команде, которая удивительным образом управляла огромным кораблем. Все они отчаянно потели, но выполняли работу, которую обычно делало в пять раз больше человек. Конечно, отсутствие двух двигателей помогло, но оставалось очень много всего, ведь им предстояло играть роль не только механиков, но и артиллеристов — когда придет время.

Эмма никогда не был склонен к физическому труду, поэтому он приносил бутыли с водой. В этом окутанном паром аду никто не обращал внимания на незнакомое лицо. Все с благодарностью принимали воду и делали по несколько глотков, чтобы восстановить потерю жидкости, — пот продолжал струями бежать по их телам.

Они работали вслепую, не имея ни малейшего представления о том, что происходит за стальным корпусом или куда идет корабль. Фокс объяснил, что им предстоит короткое тренировочное плавание, чтобы проверить работу двигателей и сделать несколько пробных выстрелов из главных пушек. Они думали, что корабль вышел из залива и направляется в Атлантику. Вот почему они были ошеломлены, когда корпус внезапно задрожал и начал протестующе скрежетать у них под ногами.

«Айова» атаковала мель. Взбаламученный ил существенно замедлил скорость корабля, но он все еще продолжал движение.

— Полный вперед! — последовала команда с мостика.

Два массивных вала ускорили вращение, и все 109000 лошадиных сил взялись за работу.

На лицах людей из машинного отделения появилось смущение и замешательство. Они думали, что плывут в глубоких водах океана.

— Капитан, мы сели на мель? — закричал Чарльз Шаба, старший механик.

— Да, мальчуган, мы задели отмель, не показанную на карте, — уверенно прозвучал голос Фокса. — Еще немного, и все будет в порядке.

Шаба не разделял оптимизм капитана. У него сложилось впечатление, что корабль с трудом ползет вперед. Палуба под ногами вибрировала, двигатели надрывались. Наконец он почувствовал, что их ритм стал более равномерным, словно винты вновь заработали в чистой воде. Через минуту прогремел голос Фокса:

— Скажи ребятам, что все в порядке. Мы вышли на чистую воду!

Команда перешла в обычный режим работы, на лицах появились облегченные улыбки. Один из смазчиков затянул всем знакомую песню, и они хором запели под аккомпанемент огромных гудящих турбин.

Эмма не стал присоединяться к ним. Только он знал всю правду относительно путешествия «Айовы». Через несколько часов все окружающие его люди будут мертвы. Они могли бы получить отсрочку, если бы плоское дно «Айовы» застряло на отмели. Но все сложилось иначе.

«Фокс счастливчик, — подумал Эмма. — Ему дьявольски везет. Пока».

ГЛАВА 56

Президент сидел в конце длинного стола для совещаний в помещении, расположенном на глубине в триста футов под Белым домом, и смотрел в глаза Дейлу Джарвису.

— Ты и сам прекрасно понимаешь, что мне совсем не нужен кризис в последние дни моей администрации, в особенности кризис, который не может подождать до утра.

Джарвис чувствовал усиливающееся напряжение. Президент славился своим вулканическим темпераментом, и Джарвис не раз видел, как знаменитые усы, услада политических карикатуристов, буквально вставали торчком от гнева. Джарвису было нечего терять — если не считать своей должности, — поэтому он сразу перешел в контратаку.

— Не в моих привычках прерывать ваш сон, сэр, или военные сны объединенного комитета начальников штабов без веских на то причин.

— Я думаю, Дейл имеет в виду… — начал министр обороны Тимоти Марч и смолк.

— Я имею в виду, — продолжал Джарвис, — что где-то в Чесапикском заливе сейчас находится отряд безумцев с биологическим оружием, которое способно уничтожить все живые существа в большом городе и продолжать их уничтожать в течение многих и многих поколений.

Генерал Куртис Хиггинс, председатель объединенного комитета начальников штабов, с сомнением посмотрел на Джарвиса.

— Я не знаю об оружии такой огромной силы. Кроме того, химическое оружие в нашем арсенале нейтрализовано и уничтожено много лет назад.

— Это чушь, которой вы кормите средства массовой информации, — резко ответил Джарвис. — Но каждый, кто находится здесь, знает, что все обстоит иначе. Правда в том, что армия не прекращала разрабатывать и накапливать химико-биологическое оружие.

— Успокойтесь, Дейл. — Усы президента, который испытывал извращенное удовольствие, когда его подчиненные начинали ссориться, не могли скрыть улыбку.

Он небрежно откинулся назад и положил ноги на ручку кресла, чтобы разрядить обстановку.

— В данный момент предлагаю прислушаться к предупреждению Дейла.

Мужчина повернулся к адмиралу Джозефу Кемперу, главе всех военно-морских операций.

— Джо, раз уж речь идет о морском рейде, то это сфера твоей компетенции.

Кемпер совсем не походил на военного командира. Дородный, с седыми волосами, он мог бы сойти за дежурного администратора крупного универсального магазина. Адмирал еще раз посмотрел на свои заметки, сделанные во время доклада Джарвиса.

— Есть два факта, подтверждающие версию мистера Джарвиса. Во-первых, линкор «Айова» был продан «Валвис бей инвестмент». И еще вчера съемка с нашего спутника показала, что он стоит на верфи Форбса.

— А в настоящий момент? — спросил президент.

Кемпер не ответил. Вместо этого нажал на кнопку, расположенную на столе перед ним, и встал. Деревянная панель на одной из стен раздвинулась, открывая экран размером восемь на десять футов. Кемпер снял трубку и напряженно сказал:

— Начинайте.

На экране появилась картинка в высоком разрешении. Цвет и четкость были намного лучше, чем на любом домашнем телевизоре. Камера спутника легко пробилась через предутренний сумрак и облачный покров, словно они и не существовали, и все увидели восточную часть береговой линии Чесапикского залива так ясно, словно смотрели на открытку. Кемпер подошел к экрану и сделал круговое движение карандашом, используя его в качестве указки.

— Здесь мы видим дельту реки Патаксент, а также бассейн возле Драм-Пойнт к северу и Хог-Пойнт к югу. — На мгновение его карандаш застыл на месте. — Эти маленькие линии соответствуют верфи в Форбсе… очко в пользу мистера Джарвиса. Обратите внимание, мистер президент, что мы не видим никаких следов «Айовы».

По приказу Кемпера камеры начали перемещаться к верхней части залива. Грузовые суда, рыбачьи шхуны и ракетный сторожевой корабль прошли перед ними как на параде, но нигде не было видно ничего похожего на массивные контуры линкора. Кембридж показался в правой части экрана; вскоре слева появилась Военно-морская академия в Аннаполисе; платный мост под Сэнди-Пойнт; наконец, река Патаксент, ведущая к Балтимору.

— А что находится на юге? — спросил президент.

— Норфолк, больше на расстоянии трехсот миль нет ни одного города.

— Ну ладно, господа. Даже Мерлин и Гудини вместе не смогли бы заставить исчезнуть линейный корабль.

Прежде чем кто-то успел ответить, в зал для конференций вошел референт Белого дома и положил бумаги рядом с локтем президента.

— Это из министерства иностранных дел, — сказал президент, просматривая распечатку. — Официальное сообщение премьер-министра Южной Африки Куртсманна. Он предупреждает нас о грядущей атаке АРА на побережье Соединенных Штатов и просит прощения за косвенное участие его кабинета.

— Как странно, что Куртсманн сообщает о связи со своими врагами, — сказал Марч. — Мне представляется, он должен был бы категорически отрицать, что имеет к ним хоть какое-то отношение.

— Возможно, хочет подстраховаться, — предположил Джарвис. — Куртсманн подозревает, что план операции «Дикая роза» мог попасть в наши руки.

Президент продолжал смотреть на лежавший перед ним листок бумаги, словно не желал принять пугающую правду.

— Похоже, скоро разверзнется ад, — мрачно сказал он.

***

Мост оказался его единственным просчетом. Надстройки «Айовы» были слишком высокими, чтобы пройти под единственным созданным человеком препятствием между Фоксом и его целью. Вертикальный габарит оказался на три фута ниже, чем он рассчитывал.

Мужчина скорее услышал, чем увидел, как фанерная оболочка платформы артиллерийского поста сопровождения цели врезалась в пролет моста.

***

Говард Макдональд ударил по тормозам, его слегка занесло, и бутылки с молоком, сложенные в ящики в его фургоне, перевернулись. Макдональду, который переезжал платный мост Гарри В. Найса, совершая свой обычный молочный рейс, показалось, что самолет рухнул на фермы моста, едва не задев крышу фургона. Несколько мгновений он молча сидел за рулем, ошеломленно глядя на освещенную фарами огромную груду обломков, заблокировавших две узких полосы — северную и южную. Потом осторожно выбрался из грузовичка, опасаясь увидеть среди обломков куски растерзанной человеческой плоти.

Но вместо этого заметил куски выкрашенной в серый цвет фанеры. Макдональд сразу посмотрел в небо, но обнаружил только мерцающие красные фонари над основным пролетом моста. Тогда он подошел к перилам и заглянул вниз.

И увидел лишь цепочку корабельных огней, исчезающих за Матиас-Пойнт на севере. В остальном канал был пуст.

ГЛАВА 57

Питт, Стайгер и адмирал Сандекер стояли возле чертежного стола в ангаре в Вашингтонском национальном аэропорту и изучали крупномасштабную карту ближайших водных путей.

— У Фокса были очень серьезные причины опустить ватерлинию «Айовы», — говорил Питт. — Шестнадцать футов. Именно таким получился результат.

— Ты уверен, что это верные цифры? — спросил Сандекер. — Остается всего двадцать два фута. — Он покачал головой. — В такое невозможно поверить.

— У меня сведения от специалиста, — ответил Питт. — Пока Дейл Джарвис звонил в штаб АНБ, я расспросил Метца, босса верфи. Он поклялся, что все точно помнит.

— Но для какой цели? — спросил Стайгер. — После того как он снял все пушки и заменил их муляжами, корабль стал совершенно бесполезным.

— Турель номер два и все оборудование контроля ведения огня остались на месте, — сказал Питт. — Если верить Метцу, «Айова» способна сделать залп снарядами весом в две тысячи фунтов и попасть в бочку с водой с расстояния в двадцать миль.

Сандекер принялся раскуривать большую сигару. Убедившись, что все сделал правильно, адмирал выпустил струю голубого дыма в потолок и постучал по карте костяшками пальцев.

— Твой план безумен, Дирк. Мы ввязываемся в серьезный конфликт.

— Нельзя просто сидеть и скулить от бессилия, — заявил Питт. — Стратеги Пентагона убедят президента либо взорвать «Айову» прямо на воде, что сделает менее вероятным распространение БС ветром, либо пошлют команду с приказом захватить снаряды, чтобы пополнить ими боевой арсенал.

— Но какой толк от штамма, который никто не может контролировать? — спросил Стайгер.

— Могу спорить, что они финансируют работу всех биологов, которые захотят отыскать антидот, — ответил Питт. — И если один из них добьется успеха, в случае военной угрозы какой-нибудь военачальник может запаниковать и отдать приказ на применение этого оружия. А я не хочу стареть, зная, что не сумел спасти множество жизней из-за того, что ничего не стал делать.

— Красивая речь, — сказал Сандекер. — Я полностью с тобой согласен, но мы втроем едва ли в силах конкурировать с министерством обороны, если хотим отыскать оставшиеся две боеголовки с БС.

— Если сумеем вовремя доставить человека на борт «Айовы», он сможет обезвредить взрывные механизмы снарядов и выбросить штаммы БС в воду… — Здесь Питт сделал паузу.

— Иными словами, тебя? — поинтересовался Сандекер.

— Из нас троих я больше всех подхожу для этой задачи.

— А ты не забыл про меня, мистер? — ледяным тоном осведомился Стайгер.

— Если все пойдет прахом, нам потребуется надежный пилот для управления вертолетом. Извини, Эйб, но я не умею летать, так что им будешь ты.

— Ну, при такой постановке вопроса я не могу отказаться, — с сухой улыбкой ответил полковник.

— Фокус состоит в том, чтобы обнаружить «Айову» раньше, чем это сделают парни из министерства обороны, — сказал Сандекер. — И у нас едва ли получится, ведь у них есть спутники, постоянно ведущие съемку поверхности земли.

— А если нам точно известно, куда «Айова» направляется? — с усмешкой поинтересовался Питт.

— Откуда? — скептически спросил Стайгер.

— Новая осадка линкора — вот ответ на вопрос, — ответил товарищ. — Есть только один водный путь, который находится достаточно близко, чтобы им могло воспользоваться судно с такой осадкой.

Сандекер и Стайгер жадно ждали продолжения.

— Столица, — с полнейшей уверенностью сказал Питт. — Фокс намерен пройти по реке Потомак и нанести удар по Вашингтону.

***

У Фокса болели руки, пот заливал сосредоточенное лицо и стекал на бороду. Если бы не движения рук, можно было бы подумать, что он отлит из бронзы. Он отчаянно устал. Капитан простоял у руля «Айовы» почти десять часов, провел линкор по каналам, которые не были рассчитаны на прохождение такого большого корабля. Ладони покрылись лопнувшими волдырями, но ему было все равно. Мужчина вышел на финишную прямую своего невероятного путешествия. Длинные жуткие пушки башни номер два уже находились достаточно близко, чтобы стрелять по Пенсильвания-авеню.

Он приказал дать полный ход, и вибрация, идущая снизу, усилилась. Как старый боевой конь при звуках трубы, «Айова» устремилась вперед, к проливам рядом с Корнуоллис-Нек у берега Мэриленда. Раздались громкие звуки работающих винтов.

Корабль выглядел как нечто, попавшее сюда из другого мира, или как чудовищное существо, вырвавшееся из глубин ада и выдыхающее дым. «Айова» заметно увеличила скорость, минуя буйки канала, быстро остававшиеся позади в рассветных сумерках. Казалось, судно обладает душой и сердцем и знает, что это его последнее путешествие, знает, что ему, последнему из линкоров, суждено погибнуть.

Фокс завороженно смотрел на сияние находившегося в двадцати милях Вашингтона. Военно-морская база в Куантико осталась за кормой, когда могучая масса «Айовы» прошла мимо Халлоуинг-Пойнт и устремилась дальше к бухте Ганстон. Всего один поворот, и линкор войдет в прямой канал, который заканчивался у края площадки для игры в гольф в Ист-Потомак-Парк.

— Двадцать три фута, — раздался голос из динамика. — Двадцать три… двадцать два с половиной…

Корабль проскочил мимо следующего буйка, мощные винты с пятью лопастями подняли донный ил, нос рассекал воду, во все стороны летела пена — они шли против течения, скорость его составляла пять узлов.

— Двадцать два фута, капитан. — Теперь в голосе слышалось напряжение. — Двадцать два… без изменения… без изменения… О господи, двадцать один с половиной!

А потом «Айова» врезалась в речное дно, как молоток в подушку. Фокс скорее осознал момент удара, чем его почувствовал, когда корпус начал вгрызаться в ил. Двигатели продолжали гудеть, винты вращались, но «Айова» остановилась возле наклонного участка местности Маунт-Вернон.

ГЛАВА 58

— Я не верю, что такое возможно, — заявил адмирал Джозеф Кемпер, восхищенно глядя на экран, центр которого занимала «Айова». — Провести стальную крепость по узкой петляющей реке на расстояние в девяносто миль, да еще ночью — впечатляющее достижение для любого капитана.

На лице президента, массировавшего виски, застыло задумчивое выражение.

— Что нам известно об этом Фоксе?

Кемпер кивнул своему референту, и тот передал президенту голубую папку.

— Адмиралтейство Великобритании прислало по нашему запросу досье капитана Фокса. Мистер Джарвис добавил к нему сведения из архивов АНБ.

Президент надел очки для чтения и открыл папку. Через несколько минут он посмотрел поверх них на Кемпера.

— Превосходный послужной список. Тот, кто его выбирал, знал свое дело. Но зачем человеку с подобной репутацией ввязываться в подобную авантюру?

Джарвис тряхнул головой.

— Полагаю, дело в террористическом акте, послужившем причиной гибели жены и детей капитана.

Президент обдумал его слова и повернулся к объединенному комитету начальников штабов.

— Господа, я готов выслушать ваши предложения.

Генерал Хиггинс отодвинул стул и подошел к экрану.

— Наши аналитики подготовили несколько вариантов, основанных на предположении, что «Айова» имеет на борту смертельное биологическое оружие. Вот первый вариант: мы можем вызвать эскадрилью «Ф-1-20» и уничтожить «Айову» при помощи ракет с лазерным наведением. Одновременно по «Айове» будет нанесен удар береговой артиллерией.

— Недостаточно надежно, — сказал президент. — Если уничтожение не будет полным и мгновенным, мы можем сами начать распространение Быстрой Смерти.

— Второй вариант, — продолжал Хиггинс, — мы посылаем отряд «Морских котиков» на борт «Айовы» с воды, они занимают корму, где имеется площадка для посадки вертолетов. После чего на линкор высаживается морская пехота и захватывает корабль. — Хиггинс замолчал, дожидаясь реакции президента.

— А если все люки корабля будут задраены, — вмешался Кемпер, — морская пехота сможет проникнуть внутрь?

Джарвис был готов к ответу на этот вопрос.

— Если верить работавшим на верфи людям, большая часть брони «Айовы» снята и заменена деревом. Морская пехота сможет взорвать палубу и пробиться внутрь, если, конечно, люди Фокса их не перестреляют во время посадки.

— И если ничего не получится, — продолжал Хиггинс, — наш последний вариант — уничтожить цель тактическим ядерным зарядом.

Почти минуту все в зале молчали, каждый пытался осмыслить, к каким последствиям приведет такое решение.

Наконец инициативу взял президент — он понимал, что все ждут его слова.

— Мне представляется, что небольшая нейтронная бомба будет более практичным вариантом.

— Одна только радиоактивность не уничтожит штамм БС, — сказал Джарвис.

— Кроме того, — вмешался Кемпер, — я сомневаюсь, что при взрыве нейтронной бомбы будет повреждена оружейная башня. Когда все люки задраены, она практически изолирована.

Президент посмотрел на Хиггинса.

— Полагаю, ваши люди взвесили все последствия.

Мужчина мрачно кивнул.

— Все сводится к древнему выбору — пожертвовать небольшой частью, чтобы спасти многих.

— Что вы имеете в виду, когда говорите о небольшой части?

— От пятидесяти до семидесяти пяти тысяч жертв. Ну, и примерно вдвое больше раненых. Небольшие группы населения, находящиеся ближе всего к «Айове», и перенаселенный сектор Александрии пострадают сильнее всего. Вашингтон — незначительно.

— Как скоро морская пехота сможет начать операцию? — спросил президент.

— Они уже садятся в вертолеты, — ответил генерал Гилфорд, командующий морской пехотой. — А «морские котики» движутся по реке на патрульном катере.

— Три боевых подразделения по десять человек в каждом, — добавил Кемпер.

Раздался негромкий звонок телефона, стоявшего рядом со стулом генерала Хиггинса, Кемпер наклонился, снял трубку, выслушал доклад, повесил трубку и посмотрел на замершего у экрана Хиггинса.

— Группа связи установила камеры на южном берегу над «Айовой», — сказал он. — Через несколько секунд они начнут передачу.

Кемпер еще продолжал говорить, когда изображение на экране потускнело и на его месте появился крупный снимок «Айовы».

Президент налил себе чашку кофе, но пить не стал. Он смотрел на «Айову», пытаясь принять правильное решение, понимая, что теперь все зависит от него. Наконец он вздохнул и повернулся к генералу Хиггинсу.

— Начинаем операцию с «морскими котиками» и морской пехотой. Если они потерпят поражение, вызовем истребители и прикажем береговой артиллерии открыть огонь на поражение.

— А ядерный удар? — спросил Хиггинс.

Президент покачал головой.

— Я ни при каких обстоятельствах не могу пойти на массовое убийство своих сограждан.

— До восхода осталось тридцать минут, — тихо сказал Кемпер. — Капитану Фоксу необходим дневной свет, чтобы нацелить пушки. Все радары и системы автоматического ведения огня были демонтированы перед тем, как линкор сняли с вооружения. Он не может рассчитывать на точную стрельбу, если только у него нет наводчика, который находится где-то рядом с целью, — тогда он сможет корректировать огонь по рации.

— А может наводчик сидеть где-нибудь на крыше? — спросил президент, делая глоток кофе.

— Меня бы это не удивило, — ответил Кемпер. — Однако он недолго будет вести передачи. У нас есть компьютеризированная система триангуляции, так что уже через несколько секунд мы сможем определить его местонахождение.

Президент вздохнул.

— Тогда на данный момент мы сделали все, что могли, господа.

— Остается еще один вопрос, мистер президент, я оставил его напоследок, — сказал Хиггинс.

— Слушаю.

— Снаряды с БС. Если мы сумеем захватить их в нетронутом виде, предлагаю отдать их на анализ в лаборатории министерства обороны…

— Их следует уничтожить! — перебил его Джарвис. — Такое ужасное оружие не следует спасать.

— Боюсь, возникла проблема, ее нужно решать срочно, — сказал Тимоти Марч.

При звуках голоса Марча все обратились к экрану. Кемпер тут же схватил трубку и закричал:

— Направьте объективы на корму «Айовы»! И дайте общий план!

Невидимые руки тут же выполнили приказ, корабль уменьшился, и теперь камера снимала еще и участок реки. Внимание присутствующих тут же привлек приближающийся свет навигационных огней.

— Что это? — резко спросил президент.

— Вертолет, — сердито ответил Хиггинс. — Каким-то проклятым гражданским овладело любопытство, и он решил осмотреть корабль.

Все встали со своих мест и столпились перед экраном, беспомощно наблюдая, как вертолет приближается к севшему на мель линкору. Все были напряжены, в глазах появилось раздражение.

— Если Фокс запаникует и откроет огонь до того, как наши силы займут исходные позиции, — безучастно сказал Кемпер, — будет много жертв.

***

«Айова» стояла точно на середине Потомака, ее двигатели смолкли, Фокс отдал команду «стоп машина». Капитан осмотрелся по сторонам со сдержанным оптимизмом. Таким экипажем ему еще не приходилось командовать. Несколько человек казались всего лишь мальчишками, все были одеты в камуфляжную форму, какую носят солдаты АРА. И если не считать профессионализма, с которым они выполняли свои обязанности, ничто не наводило на мысль о том, что они являются бойцами армии Южной Африки.

Работа Чарльза Шабы в качестве старшего механика закончилась в тот момент, когда были заглушены двигатели и в соответствии с приказом он стал артиллерийским офицером. Когда Шаба поднялся на капитанский мостик, он нашел Фокса, который склонился над маленькой рацией. Вошедший четко отсалютовал.

— Прошу прощения, капитан, мы можем поговорить?

Фокс повернулся и положил похожую на бревно руку на плечо Шабы.

— Что у тебя на уме? — с улыбкой спросил он.

Довольный тем, что застал капитана в хорошем настроении, мужчина встал по стойке «смирно» и задал вопрос, который занимал всю команду.

— Сэр, где, черт побери, мы находимся?

— На Абердинском испытательном полигоне. Тебе знакомо это место, мальчуган?

— Нет, сэр.

— Это большое открытое пространство, где американцы испытывают свое оружие.

— Я думал… ну, команда полагала, что мы в открытом море.

Фокс выглянул в иллюминатор.

— Нет, мальчуган, янки проявили добрую волю и разрешили нам пострелять на своем полигоне.

— Но как мы отсюда уйдем? — спросил Шаба. — Корабль сел на мель.

Фокс успокаивающе улыбнулся.

— Не волнуйся. Мы отплывем, как только начнется прилив. Вот увидишь.

Механик облегченно вздохнул.

— Парни будут рады это услышать, капитан.

— Вот и хорошо, мальчуган, — Фокс похлопал его по спине. — А теперь возвращайся на свое место и проследи за зарядкой пушек.

Шаба отсалютовал и ушел. Капитан посмотрел вслед молодому чернокожему парню, который скрылся в темноте коридора, и впервые за все время на него накатила волна скорби из-за того, что ему предстояло сделать.

Его внимание привлек какой-то шум. Он посмотрел в светлеющее небо и увидел мигающие огни вертолета, летевшего вдоль реки с востока. Фокс схватил ночной бинокль, направил на вертолет и прочитал на борту: «НУПИ».

Национальное управление подводных исследований, вспомнил он. Тут не следовало ждать опасности. Наверное, возвращаются в столицу после очередной океанографической экспедиции. Он кивнул своему отражению в стекле, чувствуя, как к нему возвращается уверенность.

Капитан отложил бинокль и вновь занялся рацией, поднес наушник к уху и нажал кнопку микрофона.

— Черный Ангус Один вызывает Черного Ангуса Два. Прием.

Голос с невнятным южным акцентом ответил практически сразу.

— Послушай, приятель, нам не нужна эта кодовая болтовня. Я тебя прекрасно слышу, будто ты стоишь рядом.

— Я предпочитаю не тратить слов попусту, — резко оборвал его Фокс.

— Пока мне платят такие бабки, ты мой босс.

— Расстояние до цели — все готово?

— Да, скоро буду на позиции.

— Хорошо. — Фокс посмотрел на часы. — Пять минут и десять секунд до Хогмани.

— До Хог… что это?

— Так шотландцы называют канун нового года.

Фокс отключил микрофон и с удовлетворением отметил, что вертолет НУПИ продолжает свой неспешный полет в сторону Вашингтона. Вскоре он скрылся из вида за высоким берегом.

***

Почти в этот момент Стайгер изменил курс и развернул «Минерву М-88» в сторону Мэриленда. Он летел низко над землей, едва не задевая кроны деревьев и огибая водонапорные башни. Полковник состроил гримасу, когда услышал очередное обращение в наушниках рации.

— Они начинают меня доставать, — небрежно сказал он. — Генерал Как-там-его обещает нас сбить, если мы не уберемся отсюда в самое ближайшее время.

— Скажи, что ты его слышишь, — сказал Питт. — И что ты так и поступишь.

— И что я им должен сказать, когда они спросят, кто мы такие?

Питт на мгновение задумался.

— Скажи правду. Мы вертолет НУПИ, выполняющий специальное задание.

Мужчина пожал плечами и заговорил в микрофон.

— Генерал Как-там-его купился, — сказал Стайгер и повернул голову к собеседнику. — Будь наготове. Осталось около восьми минут.

Дирк отстегнул ремень безопасности, подождал, когда его примеру последует Сандекер, и перешел в маленький грузовой отсек вертолета.

— Сделай все с первого раза, — сказал он в ухо Стайгера, — или ты оставишь уродливое красное пятно на борту «Айовы».

— Ты смотришь на фаната точности, — сказал полковник со слабой улыбкой. — Тебе нужно лишь держаться покрепче и предоставить сделать всю работу старине Эйбу. А если тебе придется спрыгнуть раньше, я позабочусь о том, чтобы под твоей задницей оказалась мягкая подушка глубокой воды.

— Я очень на это рассчитываю.

— Мы развернемся и подлетим с запада, чтобы они нас не заметили. — Стайгер не отрывал глаз от ветрового стекла. — Я выключаю навигационные огни. Удачи тебе!

Питт пожал руку товарища, перешел в грузовой отсек «Минервы» и закрыл ведущую в кабину дверь. В отсеке царил ледяной холод. Грузовой люк был открыт, и холодный утренний воздух гулял по вибрирующей алюминиевой могиле. Сандекер протянул упряжь, и он натянул ее на себя.

Адмирал хотел что-то сказать, но колебался.

— Жду тебя на завтрак, — наконец произнес он, и на его застывшем лице не дрогнул ни один мускул.

— Я люблю яичницу из взбитых яиц, — ответил Питт.

И шагнул вперед в ледяную мглу.

***

Лейтенант Алан Фергус, командир боевого отряда «морских котиков», застегнул молнию своего влажного боевого гидрокостюма, проклиная капризы высшего командования. Не более часа назад его самым бесцеремонным образом разбудили и дали задание — ему предлагалось провести глупейшую операцию за семь лет службы в военно-морском флоте. Он натянул резиновый капюшон и проверил, насколько хорошо тот прилегает к ушам. Фергус упирался ногами в перила мостика и пристально смотрел в темные воды Потомака.

— Что все это значит? — спросил он.

Лейтенант-коммандер Оскар Кибел, суровый шкипер сторожевого катера береговой охраны, презрительно скривил губы и пожал плечами.

— Я знаю о происходящем не больше, чем вы.

— Верите в бредни о линкорах?

— Нет, — рокочущим голосом ответил Кибел. — Я видел эсминцы водоизмещением в четыре тысячи тонн, которые входили по реке в Вашингтон-Нейви-Ярд, но пятидесятитысячный линкор? Невозможно.

— Нужно подняться на борт и подготовить корму для посадки вертолета с морской пехотой, — раздраженно сказал Фергус. — Эти приказы настоящее дерьмо, если вам интересно мое мнение.

— Меня эта прогулка радует ничуть не больше, чем вас, — ответил Кибел. — Предпочитаю сам выбирать свои пикники. — Он усмехнулся. — Может быть, там нас ждет вечеринка с выпивкой и необузданными женщинами.

— В семь часов утра ни то ни другое не представляет ни малейшего интереса. Во всяком случае, под открытым небом.

— Скоро все узнаем. Через две мили обогнем Шеридан-Пойнт, и тогда наша цель окажется… — Внезапно Кибел смолк, склонил голову набок и прислушался. — Вы слышали?

Фергус откинул капюшон и повернулся назад, глядя в сторону кормы катера.

— Похоже, вертолет.

— Без бортовых огней, точно летучая мышь из ада, — добавил Кибел.

— Боже мой! — воскликнул Фергус. — Морская пехота выступила раньше времени. Они нарушили расписание.

Через мгновение все на катере смотрели вверх — темной тенью по серому небу, на высоте в двести футов, с ревом промчался вертолет. Все были так поражены появлением таинственного летательного аппарата, что никто не обратил внимания на смутную фигуру под кормой вертолета, пока она не пролетела над ними, задев антенну.

— Дьявольщина, что это было? — выпалил ошеломленный Кибел.

Питт с удовольствием дал бы ему ответ, если бы у него было время. Он болтался под вертолетом НУПИ на высоте всего тридцать футов над водой и едва успел согнуть ноги, когда его ударило об антенну патрульного судна. К счастью — тут ему по-настоящему повезло, — удерживающие его ремни не зацепились за нее, в противном случае тело разорвало бы на несколько частей. А теперь у него на ягодицах останется только красный след удара.

Восходящее солнце спряталось за низкими темными тучами, словно действовало с ним заодно, и с трудом пробивающийся свет не позволял ничего толком разглядеть. Ледяной воздух норовил пробраться под теплую одежду, глаза отчаянно слезились, лоб и щеки словно покалывало сотнями иголок.

Питт мчался над рекой так, как ни в одном развлекательном парке мира. Потомак нес свои тусклые воды — а мужчина летел над ним со скоростью двести миль в час. Кроны деревьев на берегу проносились мимо, будто автомобили на автостраде Лос-Анджелеса. Он посмотрел вверх, заметил бледный овал на фоне черного люка вертолета и сообразил, что это встревоженное лицо адмирала Сандекера.

Затем почувствовал, что направление движения изменилось — Стайгер сделал поворот, следуя за излучиной реки. Длинный кабель, прикрепленный к вороту лебедки грузового отсека, изогнулся в противоположную сторону, как в детской игре «щелкни кнутом». Питта развернуло боком, и он понял, что смотрит на Маунт-Вернон. Затем кабель выпрямился, и перед Питтом возникла громадина «Айовы», чьи огромные пушки были угрожающе направлены вверх по течению.

Между тем Стайгер сбросил обороты двигателя, и скорость вертолета упала. Питт почувствовал, как упряжь врезается ему в грудь из-за торможения, и приготовился к прыжку вниз. Под ним находилось ветровое стекло рубки управления, затем полковник почти остановил вертолет в воздухе — и теперь он парил над правым бортом корабля, за главной рубкой управления.

— Слишком быстро! Слишком быстро! — снова бормотал Стайгер себе под нос, опасаясь, что тело товарища уйдет вперед, как маятник.

Страхи его были вполне обоснованными. Питта и в самом деле несло вперед, и он не мог контролировать свое движение. Мужчина оказался намного выше главной палубы, куда планировал спрыгнуть. Чудом миновав башню пятидюймовой пушки, он завис в конце дуги. Сейчас или никогда. Питт принял решение, нажал кнопку размыкания ремня и начал падать вниз.

В мутном утреннем свете Сандекер в люке вертолета пытался разглядеть, что происходит внизу. Внутри у него все сжалось, он затаил дыхание, пока Питт падал к палубе линкора — и исчез из виду. Потом Стайгер развернул вертолет, и «Айова» исчезла, лопасти винта рассекали воздух, они летели в сторону поросшего лесом берега. Как только вертолет выровнялся, Сандекер отстегнул ремень и вернулся в кабину.

— Он спрыгнул? — с тревогой спросил полковник.

— Да, он внизу, — ответил тот.

— Не разбился?

— Остается только надеяться. — Эти слова Сандекер произнес так тихо, что Стайгер едва расслышал их из-за рева двигателя. — Только надежда у нас и есть.

ГЛАВА 59

Фокса не особо беспокоил вертолет, пока он следовал своим курсом. Он не увидел, как человеческая фигура появилась из утреннего сумрака, его внимание было сосредоточено на катере, который приближался на высокой скорости. Не приходилось сомневаться, что это правительство Соединенных Штатов устроило ему торжественную встречу. Фокс заговорил в микрофон.

— Шаба.

— Сэр? — послышался голос механика.

— Пожалуйста, позаботься о том, чтобы пулеметчики заняли свои места и приготовились к отражению атаки. — «Бог мой, — подумал Фокс, — когда в последний раз капитан корабля отдавал такой приказ?»

— Это тренировка, сэр?

— Нет, мистер Шаба. Боюсь, мы имеем дело с американскими экстремистами, поддерживающими врагов нашей страны. Они могут попытаться подняться на борт и захватить корабль. Тебе следует объяснить всем членам команды, что им следует стрелять в любого человека, судно или вертолет, если те представляют угрозу безопасности корабля и команды. И начать следует с того, чтобы заставить отступить приближающийся с запада катер террористов.

— Есть, капитан. — Даже помехи не могли скрыть возбуждение, появившееся в голосе Шабы.

Фокс ощутил подспудное желание отдать приказ своей команде покинуть «Айову», но никак не хотел ясно осознать то, что убивает шестьдесят восемь невинных людей, которых он обманул. Все они были убеждены, что служат стране, относившейся к ним, как к скоту. Однако у Фокса был метод, позволявший избавиться от холодных щупалец вины. Он снова представил сожженную ферму, обугленные тела жены и детей, и к нему вернулась решимость довести дело до конца.

Мужчина поднес к губам микрофон.

— Главная батарея.

— Главная батарея готова.

— Одиночный огонь по команде. — Фокс еще раз проверил сделанные им выкладки на карте. — Дистанция двадцать три тысячи девятьсот ярдов. Пеленг на цель, ноль-один-четыре градуса.

Капитан завороженно наблюдал, как поворачиваются три шестидесятивосьмифутовые пушки второй главной башни. Каждый ствол и его механизм весили по 134 тонны и сейчас послушно поднимались на пятнадцать градусов к горизонту. Потом они остановились, готовые по его команде обрушить свою страшную огневую мощь на неприятеля. Фокс немного помедлил, сделал глубокий вдох и включил рацию.

— Ты на позиции, Ангус Два?

— Ясное дело, — ответил наводчик.

— Шаба.

— Мы готовы открыть огонь, сэр.

Час настал. Путешествие, которое началось на ферме в Натале, неумолимо приблизилось к этому мгновению. Фокс сошел с мостика и поднял флаг АРА на импровизированном флагштоке. Затем вернулся на мостик и произнес судьбоносные слова:

— Огонь, Шаба.

Людей, находившихся на патрульном катере, окружило адское пламя. И хотя только одна пушка встроенной батареи выстрелила непосредственно над носом «Айовы», взрыв создал коридор турбулентности, и огромная волна раскаленного газа поглотила небольшое суденышко. Большинство тут же рухнуло на палубу. Те, кто стояли лицом к «Айове» в момент выстрела, были ослеплены на несколько мгновений вспышкой, а их волосы обгорели.

Однако еще до того, как последствия вспышки исчезли, лейтенант-коммандер Кибел схватился за руль и судно совершило S-образный разворот. Затем ветровое стекло треснуло и разлетелось в разные стороны. На долю секунды ему показалось, что катер атакует стая ос. Он даже слышал их гудение, когда они пролетали мимо его щек и головы. Подняв правую руку со штурвала, мужчина посмотрел вниз, увидел, что на рукаве куртки появились равномерно расположенные красные отверстия, и понял, что произошло.

— Все должны покинуть катер! — закричал он лейтенанту. — Этот ублюдок стреляет в нас!

Ему не пришлось повторять приказ. Фергус метнулся вдоль палубы, выкрикивая приказы, в некоторых случаях сталкивая своих бойцов в сомнительную безопасность холодной реки. Произошло чудо, и пострадал только Кибел. Он остался стоять на мостике, словно на сцене, перед глазами стрелков «Айовы».

Лейтенант-коммандер подвел катер так близко к корпусу корабля, что амортизаторы бортов ударили в огромную стальную стену корпуса линкора. Это был мудрый шаг. Стрелки наверху не могли опустить стволы ниже — и им удалось поразить только верхнюю часть мачты радара. Затем Кибел оказался на свободной воде и увидел, как пули оставляют пенный след пятьюдесятью футами правее. Очевидно, его противник был также ошеломлен. Расстояние между кораблями увеличилось. Мужчина бросил быстрый взгляд назад и с удовлетворением отметил, что Фергус и его люди успели спрыгнуть в воду.

Он сумел провести отвлекающий маневр для «морских котиков». Теперь наступила их очередь. Кибел с благодарностью уступил штурвал своему первому помощнику и мрачно наблюдал, как главный старшина вскрывает аптечку первой помощи и отрезает правый рукав его куртки.

— Сукин сын, — пробормотал раненый.

— Извините, сэр, вам нужно стиснуть зубы и немного потерпеть.

— Тебе легко говорить, — фыркнул Кибел. — Ты не платил двести долларов за куртку.

***

Дональд Фиск, инспектор таможни, бежал по пешеходной части Арлингтонского мемориального моста, вдыхая свежий утренний воздух и пары тумана.

Он уже возвращался обратно, миновал Мемориал Линкольна. Вдруг Дональд услышал странный звук, который заставил его застыть на месте. Звук становился более громким, напоминая рев грузового поезда, набирающего скорость. Затем превратился в пронзительный вой, после чего посреди Двадцать третьей улицы появился большой кратер, раздался оглушительный хлопок, и во все стороны полетели куски земли и асфальта.

Застывший на месте Фиск с удивлением обнаружил, что не пострадал от взрыва. Снаряд пролетел над его головой и ударил по улице под углом, так что его разрушающая мощь была направлена в другую сторону.

В сотне ярдов инспектор увидел, как взрывная волна вышибла ветровое стекло автофургона. Водитель сумел остановить машину и с трудом выбрался на тротуар, его рассеченное осколками лицо было залито кровью.

— Я ничего не вижу! — закричал он, вытянув перед собой руки. — Помогите мне! Кто-нибудь, помогите!

Мужчина вышел из ступора и побежал к раненому водителю. До часа пик оставалось еще немало времени, и улица была пустой. Как вызвать полицию и «Скорую помощь»? Поблизости он увидел лишь уборочную машину, которая продолжала ехать по Индепенденс-авеню, словно ничего не произошло.

***

— Ангус Два, — вызвал Фокс. — Доложите о результатах обстрела.

— Ну, вам удалось изувечить асфальт на улице.

— Оставь болтовню, — раздраженно сказал Фокс. — Твою рацию скоро засекут.

— Я понял, капитан. Твой снаряд не долетел на семьдесят пять ярдов и ушел на сто восемьдесят ярдов влево.

— Ты все слышал, Шаба.

— Вношу поправки.

— Стреляй по готовности, Шаба.

— Есть, сэр.

Потеющие артиллеристы из Южной Африки, сидевшие внутри семисоттонной башни, подносили снаряды, кричали и ругались под лязг металла, а пятью палубами ниже отправляли наверх новые снаряды и шелковые мешки с порохом. Сначала они вставляли конические бронебойные снаряды массой в две тысячи семьсот фунтов в механический досылатель, туда же отправлялся пороховой заряд массой шестьсот фунтов, и досылатель плотно закрывался, чтобы не выпустить наружу газы. Наконец по команде огромное оружие выплевывало смертоносный заряд и откатывалось на четыре фута в свое стальное логово.

***

В четырнадцати милях от «Айовы» Дональд Фиск оказывал первую помощь раненому водителю фургона, когда вновь раздался оглушительный взрыв — теперь снаряд попал в Мемориал Линкольна. За одну тысячную секунды пустой баллистический конус снаряда распался, ударив в белый мрамор, закаленная сталь оболочки пробила стены, и снаряд взорвался внутри мемориала.

Инспектору показалось, что тридцать шесть дорических колонн раскрылись наружу, как лепестки цветка на натюрморте. Затем крыша и внутренние стены обрушились, огромные куски мрамора посыпались по ступенькам, точно детские деревянные кубики, вверх поднялась спираль белой пыли.

Когда над Вашингтоном отзвучал грохот взрыва, мужчина медленно встал на ноги и ошеломленно огляделся.

— Что случилось? — вскричал ослепленный водитель. — Ради бога, скажите, что происходит!

— Не нужно паниковать, — ответил Фиск. — Произошел еще один взрыв.

Раненый стиснул зубы и поморщился от боли. В его лице застряло около тридцати осколков, один глаз заполнился запекшейся кровью, другой исчез, глазное яблоко было рассечено.

Фиск снял футболку и вложил ее в руки водителя фургона.

— Вы можете стиснуть ее, порвать или прикусить, чтобы справиться с болью, но не подносите руки к лицу. Я оставлю вас на несколько секунд. — Он помолчал, прислушиваясь к звуку приближающихся сирен. — Полиция скоро будет здесь. А вслед за ними приедет «Скорая помощь».

Водитель кивнул и присел на тротуар, сжав ткань футболки так, что костяшки его пальцев побелели. Фиск побежал к мемориалу, чувствуя странное стеснение в груди из-за того, что верхняя часть его тела была обнаженной. Он взбежал по ступенькам лестницы, огибая огромные осколки, пока не оказался достаточно высоко, чтобы увидеть бассейн.

Тут он застыл на месте.

Посреди груды мусора и туч оседающей пыли сидела фигура Авраама Линкольна, которая практически не пострадала. Стены и крыша сооружения каким-то непостижимым образом обрушились вниз, но девятнадцатифутовая статуя осталась целой.

Меланхоличное лицо президента продолжало спокойно смотреть в бесконечность.

ГЛАВА 60

Генерал Хиггинс бросил телефонную трубку на рычаг, впервые показав свое раздражение.

— Мы потеряли наводчика, — с горечью сказал он. — Мониторы обнаружили его местонахождение, но к тому времени, когда ближайший патруль туда подоспел, он сбежал.

— Очевидно, он достаточно мобилен, — сказал Тимоти Марч. — С тремя или четырьмя машинами с рациями нам его не захватить.

— Наш отряд быстрого реагирования и парни из городской полиции устанавливают блокпосты на ключевых перекрестках вокруг Капитолия, — продолжал Хиггинс. — Если мы сумеем лишить наводчика визуального контакта с целями, он не сможет корректировать огонь линкора. И тогда Фокс будет стрелять вслепую.

Президент не сводил глаз с экрана, с грустью разглядывая увеличенную фотографию взорванного Мемориала Линкольна, сделанную со спутника.

— Они все очень умно спланировали, — сказал он. — Несколько убитых для большинства американцев всего лишь статистика, — пробормотал он. — Но если уничтожить уважаемый национальный памятник, это затронет каждого. Можете не сомневаться, господа, к вечеру множество обезумевших американцев будут искать выход своему гневу.

— А вдруг в следующем снаряде будет БС… — Джарвис не закончил фразу.

— Похоже на русскую рулетку, — заметил Марч. — Сделано два выстрела. Получается минус два из тридцати шести.

Хиггинс посмотрел через стол на адмирала Кемпера.

— С какой частотой может стрелять «Айова»?

— Промежуток между первым и вторым выстрелами составил четыре минуты и десять секунд, — ответил Кемпер. — Вдвое больше, чем в те времена, когда линкор находился на вооружении ВМС, но результат совсем неплох, учитывая, что все оборудование устарело на сорок лет и у них нет полной команды.

— У меня вопрос, — заговорил Марч. — Почему Фокс использует только центральную пушку? Он даже не пытается стрелять из двух других.

— Он все делает по учебнику, — ответил Кем пер. — Бережет силы и делает по одному выстрелу, чтобы произвести наибольший эффект. Во второй раз ему повезло и он поразил нужную цель. Когда в следующий раз он прочувствует расстояние, можете не сомневаться, Фокс начнет стрелять из всех трех стволов.

Зазвонил стоявший на столе перед Хиггинсом телефон, он поднял трубку и с мрачным лицом выслушал сообщение.

— Сделан третий выстрел.

Камера спутника показывала Белый дом и местность вокруг него в радиусе в две мили. Все взгляды были устремлены на экран, все опасались, что в этом снаряде может оказаться Быстрая Смерть. Одновременно они пытались угадать, что стало новой целью Фокса. И вот последовал взрыв, уничтоживший участок тротуара длиной в пятьдесят футов и два дерева на северной стороне Конститьюшн-авеню.

— Он хочет попасть в здание национального архива, — с горечью сказал президент. — Фокс пытается уничтожить Декларацию независимости и Конституцию.

— Убедительно прошу вас, мистер президент, приказать нанести немедленный ядерный удар по «Айове», — сказал Хиггинс, чье обычно красное лицо приобрело серый оттенок.

Президент выглядел совершенно затравленным. Его плечи опустились, казалось, он отчаянно замерз.

— Нет, — наконец произнес он голосом, не допускающим возражений.

Хиггинс уронил руки и тяжело опустился на стул. Кемпер постукивал по столу карандашом, он что-то обдумывал.

— Есть еще одно решение, — нарочито растягивая слова, сказал он. — Мы можем сбить вторую оружейную башню «Айовы».

— Сбить башню? — скептически переспросил генерал.

— Часть «Фантомов» вооружена мощными ракетами «Сатана», — пояснил Кемпер. — Я не ошибаюсь, генерал Сейр?

Глава ВВС Майлс Сейр кивнул.

— Каждый истребитель вооружен четырьмя ракетами, способными пробить три ярда бетона.

— Я вас понял, — сказал Хиггинс. — Но какова их точность? В случае промаха мы можем выпустить БС.

— Эту задачу можно решить, — сказал обычно не слишком разговорчивый Сейр. — Как только пилот производит выстрел, управление ракетой передается на землю. Ваши люди, генерал Хиггинс, находятся достаточно близко к «Айове», чтобы нанести ракетный удар с точностью до двух футов.

Генерал сорвал трубку телефона и повернулся к президенту.

— Если Фокс будет продолжать стрелять с той же частотой, у нас есть менее двух минут.

— Поднимайте самолет, — без колебаний сказал глава государства.

Пока Хиггинс отдавал приказы войскам, находившимся рядом с «Айовой», Кемпер изучал папку с чертежами корабля.

— Оружейная башня защищена бронированными стальными пластинами от семи до семнадцати дюймов толщиной, — сказал адмирал. — Возможно, мы не сумеем ее пробить, но определенно оглушим оружейный расчет.

— Мы можем предупредить «морских котиков» о наших намерениях?

Кемпер мрачно покачал головой.

— Мы бы их предупредили, но с ними нет связи с того момента, как они спрыгнули в воду.

Фергус не вышел на связь из-за того, что рацию выбило из его рук пулеметной очередью с «Айовы». Пуля аккуратно ампутировала средний палец его левой руки, после чего прошла через передатчик и правую ладонь. Резервная рация исчезла вместе с одним из командиров группы, который получил смертельное ранение в грудь, и его тело унесло вниз по течению.

Он потерял шесть человек из тридцати, пока бойцы поднимались на борт «Айовы». Они взбирались вверх по нейлоновым лестницам, которые удалось забросить на корму при помощи арбалетов. Их встретил мощный заградительный огонь, когда они добрались до главной палубы, и мужчины начали вести ответную стрельбу по защитникам корабля.

Лейтенант остался один на юте[20] — прежде здесь был установлен подъемник для вертолетов. Разочарование заглушало боль в раненых руках. Время уходило. Он получил приказ захватить посадочную площадку и не дать команде линкора открыть ответный огонь. Раздался третий выстрел корабельной пушки, и Фергус прокричал бессильное проклятие.

Он уже видел появившиеся над высоким берегом вертолеты морской пехоты, ждавшие его сигнала для приземления. Мужчина осторожно выглянул из-за основания подъемника. Пулеметы, установленные за бронированной плитой на капитанском мостике, вели огонь по его людям, которые выдвинулись вперед без него. Никто не обращал на Фергуса внимания.

Держа автомат одной рукой, он вскочил на ноги и помчался по открытому участку палубы, выпустив на ходу длинную очередь. Лейтенант почти успел добежать до укрытия за кормовой башней, когда люди Фокса его заметили, и одна из пуль прошила икру его левой ноги.

Фергус сделал еще несколько шагов, упал и откатился за фальшивую башню. Новое ранение огнем жгло левую часть тела. Он лежал на палубе, прислушиваясь к перестрелке впереди и борясь с болью, когда два истребителя возникли со стороны восходящего солнца и нанесли свой страшный удар.

Если бы не тупая боль, засевшая в каждом дюйме тела, Питт мог бы поклясться, что уже умер. Он почти с сожалением заставил себя оттолкнуть серую пелену и открыть глаза.

Затем мужчина провел руками по ногам и телу. Если не считать многочисленных синяков, он, наверное, сломал два или три ребра. Питт потрогал голову и с облегчением вздохнул — на ладонях не было крови. В следующее мгновение он с недоумением обнаружил несколько деревянных щепок в правом плече.

Питт сел и начал сгибать руки и колени, и они ему повиновались. Пока все шло хорошо. Он сделал глубокий вдох и поднялся на ноги, восхищенный своим достижением не меньше, чем если бы покорил Эверест. В зазубренное отверстие в нескольких футах от него проникал солнечный луч, и Дирк, покачиваясь, побрел к нему.

Постепенно к нему возвращалась способность соображать, и он попытался понять, почему не разбился, когда упал на корабль. Фанерные панели, которыми заменили стальные переборки, смягчили падение, он пробил один из таких листов, как пушечное ядро, и сделал заметную вмятину на втором. Так он оказался в коридоре, ведущем в офицерскую кают-компанию. Теперь Питт понял, откуда взялись таинственные щепки.

Словно сквозь туман он помнил оглушительный звук удара и вибрацию. Шестнадцатидюймовые пушки, сообразил мужчина. Но с какой частотой они стреляют? И как долго он находился без сознания? Снаружи донеслась автоматная стрельба. Кто с кем сражается? Вопросы отбрасывались по мере того, как появлялись: ответы не имели значения. Перед ним стояла другая задача.

Питт прошел двадцать футов по коридору, остановился, вытащил из кармана фонарик и сложенный план палуб «Айовы». Потребовалось почти две минуты, чтобы сообразить, где он находится. Изучать лабиринт внутренних коридоров линкора было подобно попытке понять, куда следует двигаться в упавшем набок небоскребе.

Определив направление движения к складу со снарядами, Дирк бесшумно зашагал по коридору и успел пройти совсем немного, когда на корабль обрушилась серия мощных ударов. В воздух поднялись густые тучи накопившейся за долгие годы пыли, Питт расставил руки в стороны, чтобы сохранить равновесие, и ухватился за дверь, которая очень вовремя распахнулась. Он стоял, задыхаясь от пыли и стараясь унять дрожь.

Мужчина бы ничего не заметил, если бы необъяснимое любопытство не заставило его замереть на месте. Боковым зрением он уловил некую странность. Питт направил луч фонарика в сторону, и тот выхватил из темноты коричневый ботинок дорогой, ручной работы, а дальше — чернокожего человека в стильном деловом костюме с жилетом, за руки привязанного к идущим вдоль потолка трубам.

ГЛАВА 61

Хайрам Лусана не мог разглядеть лица мужчины, стоявшего на пороге камеры. Он был крупным, но не таким, как Фокс. Больше ничего Лусана не видел, его ослепил фонарик.

— Похоже, вы проиграли состязание в популярности на корабле, — послышался голос, скорее дружелюбный, чем враждебный.

Окутанный тенями мужчина приблизился, и ослабил веревки на руках генерала.

— Куда вы меня собираетесь отвести?

— Никуда. Если в вашем преклонном возрасте вы цените свое социальное обеспечение, советую вам покинуть корабль, пока он не разлетелся на куски.

— Кто вы такой?

— Не имеет значения, но зовут меня Питт.

— Вы из команды Фокса?

— Нет, я работаю на себя.

— Не понимаю.

Дирк развязал левую руку Лусаны и, не отвечая, занялся правой.

— Вы американец, — с еще большим недоумением сказал Лусана. — Вы уже отбили корабль у южноафриканцев?

— Мы над этим работаем, — ответил Питт, жалея, что не захватил с собой нож.

— Тогда вы не знаете, кто я такой.

— А я должен?

— Меня зовут Хайрам Лусана. Я лидер Африканской революционной армии.

Питт развязал последний узел, отступил назад и направил луч фонарика в лицо генералу.

— Да, теперь вижу. И как вы здесь оказались? Я полагал, что это шоу южноафриканцев.

— Меня похитили, когда я садился в самолет, улетавший в Южную Африку. — Лусана мягко отвел фонарик в сторону. Тут ему в голову пришла новая мысль. — Вам известно об операции «Дикая роза»?

— Со вчерашнего вечера. Однако мое правительство знало о ней несколько месяцев назад.

— Это невозможно, — покачал головой мужчина.

— Как вам будет угодно. — Питт повернулся и направился к двери. — Повторяю, вам лучше сойти с корабля, прежде чем здесь начнется светопреставление.

Лусана колебался всего несколько мгновений.

— Подождите!

Питт обернулся.

— Сожалею, но я не могу терять время.

— Пожалуйста, выслушайте меня. — Лусана подошел ближе. — Если ваше правительство и средства массовой информации узнают, что я находился здесь, у них не будет выбора — и они признают, что за этим террористическим актом стою я.

— И что дальше?

— Позвольте мне доказать свою непричастность к этой отвратительной истории. Скажите, как я могу помочь.

Питт прочитал искренность в глазах Лусаны, вытащил из-за пояса старый автоматический «кольт 45» и вложил в руку чернокожего генерала.

— Возьмите и прикрывайте мою задницу. Мне нужны обе руки, чтобы держать фонарик и изучать план.

Ошеломленный Лусана взял оружие.

— И вы мне доверяете пистолет?

— Конечно, — небрежно ответил Питт. — Что вы выиграете, если застрелите незнакомого человека в спину?

Затем жестом предложил Лусане следовать за ним, а сам выскочил в коридор и поспешил к передней части корабля.

Орудийная башня номер два пережила взрывы ракет, выпущенных истребителями. Они задели стальную броню в восьми местах, но плиту нигде не удалось пробить. Тем не менее крайнее орудие башни было разбито до основания.

Ошеломленный Фокс видел все это через остатки разбитого стекла в окне мостика. Словно по волшебству, сам капитан не пострадал. Он стоял за одной из немногих сохранившихся стальных переборок, когда управляемая ракета безошибочно понеслась к башне номер два. Фокс схватил микрофон.

— Шаба, это капитан. Ты меня слышишь?

В ответ раздался лишь треск помех.

— Шаба! — закричал мужчина. — Отвечай! Доложи о повреждениях.

Динамик ожил.

— Капитан Фокс?

Голос показался Фоксу незнакомым.

— Да, это капитан. Где Шаба?

— Внизу, сэр. Лебедка вышла из строя, он спустился, чтобы ее починить.

— Кто это?

— Обази, капитан. Даниель Обази. — Голос был совсем юным.

— Шаба оставил тебя командовать?

— Да, сэр, — гордо ответил Обази.

— Сколько тебе лет, сынок?

Послышался сдавленный кашель.

— Извините, капитан. Здесь дым, очень сильный. — Он снова закашлялся. — Семнадцать.

«Боже мой, — подумал Фокс. — Де Вааль должен был дать мне опытных людей, а не мальчишек, чьих лиц я даже не видел». Он оказался капитаном команды, которую совсем не знал. Семнадцать лет. Всего семнадцать. От этой мысли стало тошно. Разве оно того стоило? Господи, неужели за свою месть придется заплатить такую ужасную цену?

Фокс стиснул зубы.

— Умеешь управлять пушками? — спросил он.

— Думаю, да. Все заряжены и готовы к стрельбе. Однако люди выглядят не очень хорошо. Контузия, я думаю. У большинства из ушей идет кровь.

— Где ты сейчас?

— В кабинке офицера оружейной башни, сэр. Здесь ужасно жарко. Я не знаю, долго ли парни смогут выдержать. Некоторые все еще без сознания. Один или два мертвы. Я не могу определить; думаю, тот, у кого кровь течет изо рта, умер.

Фокс сжал ручку микрофона, и на его лице появилось сомнение. Когда корабль погибнет, а он не сомневался, что так и произойдет, Фокс хотел стоять на капитанском мостике — последний капитан линкора умирает на своем посту. Молчание на другом конце рации стало мучительным. На мгновение пелена приподнялась, и Фокс увидел весь ужас своих действий.

— Я спускаюсь вниз.

— Люк, ведущий на верхнюю палубу, заклинило, сэр. Вам придется добираться через пороховой погреб.

— Благодарю тебя, Обази. Будь наготове.

Капитан снял фуражку, чтобы стереть пот и грязь со лба, и посмотрел на реку сквозь выбитые стекла. Над мелководьем поднимался холодный туман, напомнивший ему шотландские озера поутру. Шотландия… Казалось, прошла тысяча лет с тех пор, как он в последний раз был в Абердине.

Фокс надел фуражку и снова заговорил в микрофон.

— Ангус Два, пожалуйста, ответь.

— Я тебя слышу, большой Ангус Один.

— Дистанция?

— Направление верное, но недолет на восемьдесят ярдов. Немного изменить вертикальную наводку и прямо в точку.

— Твоя работа закончена Ангус Два. Будь осторожен.

— Слишком поздно. Думаю, типы, одетые в хаки, скоро до меня доберутся. Пока, приятель, у нас получилось неслабое свидание.

Фокс смотрел на микрофон, ему хотелось сказать добрые слова в адрес человека, какого он никогда не видел, поблагодарить за то, что тот рисковал жизнью, — пусть и не бесплатно. Кем бы ни был Ангус Два, пройдет очень много времени, прежде чем он сумеет потратить деньги, положенные на его счет в каком-то иностранном банке министерством обороны Южной Африки.

***

— Обычный дворник, — фыркнул Хиггинс. — Наводчик Фокса оказался проклятым подметальщиком улиц. Городская полиция только что его задержала.

— Теперь понятно, как он проходил мимо наших постов, не вызывая подозрений, — заметил Марч.

Казалось, президент их не слышит. Его внимание было полностью сосредоточено на «Айове». Глава государства отчетливо видел маленькие фигурки в черных мокрых костюмах, они перебегали от одного укрытия к другому, останавливаясь только для того, чтобы открыть огонь в сторону пулеметов, постепенно уменьшавших их число. Президент насчитал уже десять неподвижно лежащих на палубе «котиков».

— Мы можем как-нибудь им помочь?

Хиггинс беспомощно пожал плечами.

— Если мы откроем огонь из береговых орудий, то уничтожим больше «котиков», чем спасем. Боюсь, сейчас ничего нельзя сделать.

— Но почему не послать им на помощь вертолеты с морской пехотой?

— Как только вертолеты приземлятся на палубе, они станут легкой целью. В каждом вертолете пятьдесят пехотинцев. Будет настоящая бойня. И мы ничего не добьемся.

— Согласен с генералом, — сказал Кемпер. — Ракетная атака истребителей дала нам возможность перевести дух. Башня номер два кажется поврежденной. Теперь «котики» смогут очистить палубу от террористов.

Президент откинулся на спинку кресла и посмотрел на окружавших его людей.

— Значит, предлагаете ждать? Сидеть и ждать, и смотреть на проклятом цветном экране, как наши парни погибают прямо у нас на глазах?

— Да, сэр, — сказал Хиггинс. — Мы будем ждать.

ГЛАВА 62

Питт на бегу продолжал изучать план корабля и безошибочно вел за собой Лусану по темным проходам и коридорам мимо пустых сырых кают, пока не остановился перед дверью в переборке. Здесь он смял план в комок и бросил на палубу. Генерал остановился, дожидаясь объяснений.

— Где мы? — спросил он.

— Возле склада снарядов, — ответил Питт.

Он навалился всем телом на дверь, и она открылась на три четверти. Дирк заглянул в тускло освещенное помещение и прислушался. Помещение было наполнено металлическим стуком тяжелых механизмов, лязганьем цепей и гудением электрических двигателей. Откуда-то сверху доносились крики.

Питт осторожно переступил через порог.

Высокие бронебойные снаряды аккуратно стояли на своих основаниях возле подачной трубы снарядного элеватора, их конические боеголовки зловеще поблескивали под двумя желтыми светильниками. Мужчина протиснулся мимо снарядов и посмотрел вверх.

Двое чернокожих опирались на трубу снарядного элеватора и с проклятиями стучали по опорам. Взрывы ракет так сильно качнули корабль, что механизм заклинило. Питт отступил назад и принялся изучать снаряды. Всего он насчитал тридцать одну штуку, и только у одного была скругленная боеголовка.

Второго снаряда с БС он не видел.

Питт снял с пояса набор с инструментами и протянул фонарик Лусане.

— Держите неподвижно, пока я буду работать.

— Что вы собираетесь делать?

— Деактивировать снаряд.

— Если мне суждено разлететься на мелкие кусочки, могу я хотя бы знать почему? — спросил генерал.

— Нет! — резко ответил Питт.

Он наклонился и жестом попросил Лусану посветить. Его руки с величайшей осторожностью ощупали снаряд — так опытный «медвежатник» трогает тумблер цифрового механизма сейфа. Дирк нашел винты и начал вывинчивать их при помощи отвертки. Резьба проржавела от времени, и приходилось прикладывать заметные усилия. «Время, — в отчаянии подумал Питт, — необходимо время, скоро команда Фокса починит подъемник и вернется за новыми снарядами».

Неожиданно последний винт отошел, и колпак снаряда оказался в его руках. Нежно, словно спящего ребенка, Питт отложил его в сторону и заглянул внутрь боеголовки.

Затем начал отсоединять взрывное устройство, которое должно было обеспечить разброс бомб малого калибра, содержащих организмы БС. Процедура оказалась не слишком сложной и совсем не опасной. Питт начал насвистывать, он считал, что излишнее напряжение заставит его руки дрожать, и с благодарностью отметил, что Лусана не задает вопросов.

Мужчина перерезал провода, ведущие к радиолокационному высотомеру, и вытащил взрывной детонатор, потом немного помедлил и вытащил из кармана куртки маленький мешок для денег. Лусану немного позабавило, когда он прочел надпись: «БАНК УИТОНА».

— Никогда прежде в этом не признавался, — сказал Лусана, — но однажды я ограбил инкассаторскую машину.

— Тогда вы должны чувствовать себя здесь как дома, — ответил Питт.

Он вытащил маленькие контейнеры с БС из боеголовки и осторожно опустил в мешок.

— Дьявольски хитрый способ доставки контрабанды, — с натянутой улыбкой сказал Лусана. — Героин или бриллианты?

— Я бы тоже хотел это знать, — сказал Патрик Фокс, появившийся в дверном проеме.

ГЛАВА 63

Повинуясь инстинкту, Лусана едва не застрелил Фокса. Он резко развернулся, слегка присел и вскинул «кольт», уверенный, что не промахнется по такой массивной цели, хотя капитан имел некоторое преимущество во времени.

Лишь в самый последний момент, увидев, что в руках Фокса нет оружия, он сдержался и не нажал на спусковой крючок.

Генерал медленно опустил «кольт» и посмотрел на Питта, чтобы понять, как тот реагирует на происходящее, и у него создалось впечатление, что никак. Тот продолжал перекладывать контейнеры в мешок, словно Фокса здесь не было.

— Имею ли я честь говорить с Патриком Маккензи Фоксом? — спросил Питт, не поднимая глаз.

— Да, я Фокс. — Капитан подошел поближе, с любопытством глядя на Питта. — Что здесь происходит?

— Прошу прощения за то, что не встаю, — небрежно сказал Питт, — но я немного занят: дезактивирую боеголовку с отравляющим газом.

Секунд пять Фокс и Лусана осмысливали новую информацию, оторопело глядя друг на друга. Потом оба повернулись к Питту.

— Вы рехнулись! — выпалил капитан.

Мужчина показал на один из контейнеров.

— Неужели это похоже на обычную взрывчатку?

— Нет, совсем не похоже, — признал Фокс.

— Там нечто вроде нервно-паралитического газа? — спросил Лусана.

— Много хуже, — ответил Питт. — Микроорганизм, вызывающий смертельное заболевание страшной силы. Два снаряда с такой начинкой случайно оказались вместе с другими, самыми обычными — поставщик оружия перепутал.

Фокс и Лусана ошеломленно молчали. Капитан присел на корточки, чтобы изучить снаряд и контейнер в руках у Питта. Лусана также наклонился, не совсем понимая, на что следует обратить внимание.

Постепенно последние сомнения исчезли из глаз Фокса.

— Я вам верю, — сказал он. — Мне довелось повидать достаточное количество подобных снарядов, чтобы понять, что это такое. — Он вопросительно посмотрел в лицо Питта. — Вы не могли бы рассказать мне, кто вы такой и как здесь оказались?

— Сразу после того, как мы найдем и дезактивируем второй снаряд, — нетерпеливо ответил Питт. — У вас есть еще место, где вы храните снаряды?

Тот покачал головой.

— Если не считать тех трех, что мы выпустили, — все они были бронебойными, других у нас нет… — Он смолк, когда до него дошло, что случилось. — Башня! Все пушки заряжены и затворы взведены. Должно быть, снаряд с бактериологическим оружием в одной из пушек.

— Идиот! — закричал Лусана. — Сумасшедший убийца!

В глазах Фокса появился ужас.

— Но еще не поздно, — сказал он. — Пушки будут стрелять только по моему приказу.

— Капитан, мы с вами должны найти и нейтрализовать второй снаряд, — приказал Питт. — Лусана, будьте так добры, выбросьте это за борт. — Он протянул генералу мешок с контейнерами БС.

— Я? — выдохнул тот. — Но я понятия не имею, как попасть на палубу этого плавучего гроба. Мне нужен проводник.

— Поднимайтесь наверх, — уверенно сказал Питт. — Рано или поздно выберетесь на белый свет. После чего бросьте мешок в самую глубокую часть реки.

Лусана уже собрался уходить, когда Фокс положил ему на плечо тяжелую руку.

— Мы поговорим позднее, — сказал капитан.

Лусана не отвел взгляда и кивнул.

После чего лидер Африканской революционной армии исчез в темноте.

На высоте две тысячи футов Стайгер слегка свернул, «Минерва» пролетела над мемориалом Джефферсона и приливным бассейном и направилась в сторону Индепенденс-авеню.

— А здесь полно народу, — сказал он, показывая на группу армейских вертолетов, паривших над Капитолием, словно стая обезумевших пчел.

Сандекер кивнул.

— Держись от них подальше, — сказал адмирал. — Они могут сначала выстрелить, а уж потом станут задавать вопросы.

— Сколько времени прошло после последнего выстрела «Айовы»?

— Почти восемнадцать минут.

— Возможно, все уже закончилось, — сказал Стайгер.

— Мы не сядем до тех пор, пока не будем знать наверняка. Как у нас с топливом?

— Хватит на четыре часа.

Сандекер повернулся в кресле, чтобы хоть немного облегчить боль в ягодицах.

— Постарайся держаться как можно ближе к зданию Национального архива. Если «Айова» сделает еще один выстрел, я практически уверен, что он будет направлен именно туда.

— Интересно, как там Питт?

Сандекер оптимистично произнес:

— Этот человек знает свое дело. Сейчас он наименьшая из наших проблем. — Адмирал отвернулся и стал смотреть вниз, чтобы Стайгер не увидел тревоги на его лице.

— Туда должен был отправиться военный, например я, — заявил полковник. — Гражданский не должен рисковать жизнью, пытаясь сделать работу, для которой у него нет специальной подготовки.

— А у тебя она, конечно, есть.

— Вы должны признать, что мой послужной список лучше, чем у Питта.

Сандекер не сумел скрыть улыбки.

— Хочешь поспорить?

Стайгер уловил что-то в голосе адмирала.

— На что вы намекаете?

— Ты ошибаешься, полковник, и тут не может быть ни малейших сомнений.

— Неужели?

— У Питта звание майора ВВС.

Стайгер, прищурившись, посмотрел на адмирала.

— Хотите сказать, что он пилот?

— Он способен пилотировать любое летательное средство, в том числе и наш вертолет.

— Но он говорил…

— Я знаю, что он говорил.

Стайгер выглядел потерянным.

— И вы промолчали?

— У тебя жена и дети. А я слишком стар. Так что идти должен был Дирк.

Полковник откинулся на спинку кресла и расслабился.

— Пусть только попробует не вернуться, — пробормотал он. — Видит бог, я ему покажу что почем…

***

Питт охотно отдал бы все свои сбережения до последнего цента, чтобы оказаться в любом другом месте, а не лезть наверх в темноте по лестнице, находившейся внутри корабля, который в любой момент мог превратиться в ад. Его лоб покрылся холодным потом, словно у него поднялась температура. Внезапно Фокс замер, будто превратившись в вековой дуб, и Питт налетел на него.

— Пожалуйста, оставайтесь на своих местах, господа. — Голос доносился со стороны темной площадки, находившейся несколькими ступеньками выше. — Вы не можете меня видеть, а я вижу вас прекрасно и готов в любой момент пристрелить обоих.

— Я капитан, — сердито сказал Фокс.

— О, сам капитан. Как вовремя. А то уже начал опасаться, что все пропустил. Вас не оказалось на мостике, как я предполагал.

— Назовите себя! — потребовал Фокс.

— Меня зовут Эмма. Должен признать, звучит не слишком мужественно, но вполне подходит для моих целей.

— Прекратите заниматься чепухой и дайте пройти.

Фокс сделал два шага наверх, но тут раздался негромкий хлопок, и мимо его шеи просвистела пуля из «Хоккер-Родайна». Мужчина застыл на месте.

— Господи, что вы хотите?

— Восхищен серьезностью вашего подхода, капитан. — Эмма немного помолчал. — Я получил приказ вас убить.

Питт медленно опустился на живот и лег на ступеньки, защищенный массивным телом капитана. Затем осторожно, как змея, пополз вверх. Он очень надеялся, что человек на верхней площадке лестницы ничего не заметил.

— Говорите, вам приказали, — сказал Фокс. — Но кто?

— Имя моего работодателя значения не имеет.

— Тогда к чему болтовня, будь ты проклят? Почему бы не застрелить меня и выполнить ваш приказ?

— Я всегда действую с определенной целью, капитан Фокс. Полагаю, вам следует знать, что вас обманули.

— Обманули? — рявкнул Фокс. — Твои туманные слова ничего мне не говорят.

В сознании Эммы прозвучал сигнал тревоги, доведенный до совершенства дюжиной лет игры в кошки-мышки. Он молча стоял, не отвечая на вопрос капитана, все его чувства были обострены до предела, он пытался уловить шум или признаки движения.

— А как насчет человека у меня за спиной? — поинтересовался Фокс. — Он не имеет к этому ни малейшего отношения. Нет нужды убивать невинного.

— Не беспокойтесь, капитан Фокс, — ответил Эмма. — Мне заплатили только за одну жизнь — за вашу.

Питт очень медленно поднял голову, его глаза оказались на уровне лестничной площадки, и он смог увидеть Эмму. Однако было слишком темно, чтобы разглядеть его черты — лишь бледный контур лица и размытые очертания фигуры.

Больше Питт не стал ждать. Он догадывался, что Эмма выстрелит в живот Фокса посредине предложения, отвлекая его внимание пустыми разговорами. Старый, но эффективный трюк. Питт уперся ногами в ступеньку, сделал вдох и бросился вперед, чтобы ударить Эмму по ногам и схватить пистолет.

Глушитель вспыхнул перед лицом Питта, в правую сторону головы ударила боль, но он схватил Эмму за руку. Затем начал терять сознание и куда-то проваливаться. Он падал и падал. Казалось, прошла вечность, прежде чем бездонная пустота поглотила его окончательно.

ГЛАВА 64

Прыжок Питта заставил Фокса последовать его примеру. Он устремился вперед, как разъяренный носорог, и бросил свое могучее тело на обоих мужчин. Питт обмяк и упал в сторону, а Эмма попытался поднять пистолет. Однако Фокс выбил его, как игрушку из детских рук. Тогда пальцы Эммы метнулись к паху противника и сжали его член и мошонку.

Это был ошибочный ход. Капитан оглушительно взревел и обрушил оба своих огромных кулака на поднятое вверх лицо Эммы, ломая хрящи и сдирая кожу. Однако Эмма не разжал руки.

Хотя боль стала практически невыносимой, Фоксу хватило ума не пытаться оторвать руки, которые сжимали его как тиски, а схватил голову Эммы и начал колотить ею по металлической площадке лестницы, используя мощь своих огромных рук. К счастью, давление на пах ослабело, но взбешенный Фокс остановился только после того, как затылок наемного убийцы превратился в кровавую массу. Наконец ярость иссякла, он откатился в сторону и принялся массировать пах, проклиная все на свете.

Через пару минут капитан с трудом поднялся на ноги, схватил за шиворот обоих неподвижных мужчин и потащил вверх по лестнице. Преодолев короткий пролет, прошел еще несколько ярдов по коридору и остановился возле двери, ведущей в грузовой отсек на правом борту «Айовы». Фокс распахнул дверь и в свете дня стал рассматривать ранение Питта.

Пуля задела висок — в худшем случае это могло привести к контузии и серьезной ране. Потом осмотрел Эмму. Кожа на залитом кровью лице убийцы посинела. Фокс проверил карманы, но нашел только запасную обойму к пистолету. На толстый свитер Эмма надел надувной спасательный жилет.

— Так ты не умеешь плавать, — с улыбкой сказал Фокс. — Не думаю, что теперь тебе понадобится экипировка.

Он снял жилет с Эммы и надел на Питта. Затем вытащил маленький блокнот из кармана своей куртки и сделал несколько коротких записей огрызком карандаша. Потом достал мешочек для табака, изготовленный из кожи угря, высыпал содержимое, спрятал в него блокнот и засунул под рубашку Питта. После этого дернул за веревку, и спасательный жилет начал наполняться воздухом.

Вернувшись к Эмме, Фокс схватил труп за переднюю часть свитера и подтащил к открытому люку. Однако угол оказался неудачным, и свитер задрался на голову. Взгляд невольно остановился на верхней части тела Эммы. Он осторожно расстегнул нейлоновую застежку и увидел маленькую женскую грудь.

Несколько мгновений капитан с ужасом смотрел на тело.

— Матерь божья, — пробормотал он.

Эмма оказалась женщиной.

***

Дейл Джарвис указал на экран.

— Вон, смотрите, сразу под второй оружейной башней, ближе к борту.

— И что там? — спросил президент.

— Кто-то открыл люк, ведущий в грузовой отсек, — ответил Кемпер и повернулся к генералу Хиггинсу. — Предупредите ваших людей — возможно, команда попытается сбежать.

— Они и на десять футов не отойдут от берега, — сказал Хиггинс.

Они молча наблюдали, как из люка на палубу выбрался настоящий великан, подошел к борту и выбросил в воду нечто, напоминающее тело. После короткого всплеска оно сразу пошло ко дну. Вскоре вернулся со вторым телом, но на этот раз аккуратно спустил его на веревке — движения были почти нежными, так показалось наблюдавшим за происходящим людям в конференц-зале. Через несколько мгновений течение подхватило тело и понесло прочь от корабля. Затем великан захлопнул люк.

Кемпер подозвал адъютанта.

— Свяжитесь с береговой охраной, пусть вытащат из реки плывущего по течению человека.

— Что означает этот спектакль? — Вопрос президента эхом отразился в сознании всех присутствующих.

— Самое ужасное, что мы можем так никогда и не узнать ответ, — тихо ответил адмирал.

Казалось, прошла вечность, когда Хайрам Лусана нашел нужный люк и сумел выбраться на главную палубу. Он шагнул на нее, покачиваясь и дрожа от холода в тонком деловом костюме. Двумя руками он сжимал мешок с контейнерами. Яркий дневной свет ослепил, и Лусана остановился, чтобы понять, в какой части корабля оказался.

Генерал стоял под кормовым постом управления огнем, перед орудийной башней номер три. На корабле все еще продолжали стрелять из автоматического оружия, но сейчас Лусана думал только о том, чтобы избавиться от контейнеров с Быстрой Смертью. Река манила к себе, и Лусана побежал к переборкам, определявшим границы палубы. Оставалось преодолеть двадцать футов, когда из тени появился человек в черном резиновом костюме и направил на него пистолет.

Алан Фергус уже не чувствовал боли от ранения в ногу и ярости из-за погибших на его глазах товарищей. Теперь лейтенанта трясло от ненависти к тем, кто за это в ответе. И для него уже не имело значения, что человек, появившийся в его прицеле, одет в деловой костюм, а не в военную форму, и в руках у него нет оружия. Фергус видел лишь того, кто убил его друзей.

Лусана резко остановился и посмотрел на мужчину с оружием. Никогда прежде ему не доводилось видеть такой холодной злобы в глазах человека. Они стояли на расстоянии двенадцати футов и не сводили друг с друга глаз, пытаясь обменяться мыслями за эти уходящие мгновения. Они не произнесли ни единого слова, но между ними возникло странное взаимопонимание. Казалось, время остановилось, стихли все звуки и окружающий мир исчез.

Хайрам Лусана понял, что наступил кульминационный момент всей жизни, что он не зря преодолевал грязь и ужас своего детства, чтобы все закончилось здесь и сейчас. Он понял, что не сможет стать лидером народа, которой никогда не будет считать его своим. Теперь стал ясен дальнейший путь. Он сделает гораздо больше для угнетенной Африки, если станет мучеником, погибшим за ее свободу.

Лусана принял приглашение к смерти. Он наградил Фергуса молчаливой улыбкой прощения и прыгнул к борту.

Фергус нажал на спусковой крючок, и автомат начал стрелять. Три пули, попавшие в бок Лусаны, толкнули генерала вперед, и воздух с хрипом вырвался из его легких. Однако ему чудом удалось удержаться на ногах и сделать еще несколько спотыкающихся шагов вперед.

Фергус выстрелил снова.

Лусана упал на колени, все еще пытаясь приблизиться к борту. Фергус с отстраненным восхищением наблюдал за странно одетым чернокожим мужчиной, который продолжал двигаться вперед, хотя в его теле засело не менее дюжины пуль.

С остекленевшими глазами и упорством, на какое способен лишь человек, решивший идти до конца, генерал полз по палубе, прижимая мешок к животу и оставляя за собой алый след.

До борта оставалось три фута. Он продолжал двигаться, несмотря на то, что темнота начала смыкаться вокруг него, а из уголков рта текла кровь. Собрал последние силы и швырнул мешок за борт.

Мгновение тот балансировал на переборке, а потом рухнул в воду. Лусана упал на палубу лицом вниз и вступил во врага забвения.

***

В орудийной башне воняло потом, кровью, порохом и горелым маслом. Большая часть команды еще не пришла в себя после взрывов ракет, в их глазах застыл страх и недоумение; остальные лежали среди механизмов в неестественных позах, кровь текла из их ушей и ртов.

«Покойницкая, — подумал Фокс, — будь оно все проклято. Господи, я ничуть не лучше тех мясников, что уничтожили мою семью».

Капитан посмотрел на центральную трубу подъемника, ведущую вниз, и увидел, как Чарльз Шаба лупит молотком по снарядному лотку, застрявшему десятью футами ниже уровня башенной палубы. Переключатели блокировки дверей, сконструированные для того, чтобы помешать случайному возгоранию снарядов, остались в открытом положении, и Фоксу показалось, что он смотрит в бездонную пропасть. Затем черная бездна затуманилась, и Фокс вдруг сообразил, что происходит. Воздухом стало невозможно дышать. Те, кто пережили взрывы выпущенных истребителями ракет, теперь теряли сознание от недостатка кислорода.

— Откройте внешний люк! — взревел Фокс. — Сюда необходимо впустить свежий воздух.

— Он согнулся и застрял, капитан, — послышался хриплый голос откуда-то сбоку. — И его полностью заклинило.

— Вентиляторы! Почему они не работают?

— Повреждена проводка, — кашляя, ответил другой матрос. — Воздух к нам поступает только снизу.

В душном сизом тумане капитан с трудом различал фигуру говорившего матроса.

— Найди что-нибудь, чтобы открыть люк. Нам необходимо обеспечить приток свежего воздуха.

Он пробрался через распростертые тела, мимо огромного механизма пушки к люку, выходившему на главную палубу. Посмотрев на стальную стену толщиной в семь дюймов, Фокс понял, с чем ему предстоит иметь дело. Однако имелись и положительные моменты — часть штырей была сломана, а через щель величиной в дюйм он видел кусочек голубого неба.

Кто-то постучал Фокса по плечу. Это был Шаба.

— Я вас слышал, капитан. Наверное, вам пригодится. — Он протянул Фоксу стальной прут длиной в четыре фута и в два дюйма толщиной.

Тот не стал тратить время на слова благодарности, вставил прут в щель и потянул на себя. Лицо покраснело от усилий, могучие руки задрожали, но люк даже не шевельнулся.

Упрямство люка не удивило Фокса. Он хорошо знал старую шотландскую поговорку: ничто не дается с первой попытки. Он закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, насыщая легкие кислородом. Мускулы могучего тела напряглись, чтобы отдать все силы на решение задачи, которую он перед собой поставил. Шаба завороженно наблюдал за капитаном. Он никогда не видел такой полной сосредоточенности. Фокс снова вставил прут в щель, помедлил несколько секунд и потянул рычаг на себя. Механику показалось, что капитан обратился в камень: теперь он не замечал никаких видимых усилий. Лишь пот начал капать со лба Фокса, а сухожилия на шее натянулись, словно струны, все мышцы напряглись, а потом медленно, но неуклонно люк со скрежетом стал открываться.

Шаба не мог поверить, что такая сила может существовать; он не знал тайны, заставлявшей Фокса прикладывать неимоверные даже для него усилия. Люк приподнялся еще на дюйм, стало немного светлее. Потом на три дюйма… шесть… неожиданно послышался хруст, и люк упал на палубу со звонким металлическим стуком.

Почти мгновенно дым и смрад унесло прочь и орудийную башню наполнил холодный сырой воздух, поднимавшийся снизу. Великан сделал шаг в сторону и выбросил прут в люк. Одежда пропиталась потом, тело дрожало, но он перевел дыхание, и сердце стало успокаиваться.

— Очистить казенник и разрядить пушки, — приказал мужчина.

Шаба недоуменно посмотрел на капитана.

— Механический досылатель не работает, в гидравлической системе упало давление. Мы не сможем вытащить снаряды.

— Проклятый досылатель, — проворчал Фокс. — Тогда достаньте вручную.

Шаба ничего не ответил. У него просто не было времени. Из люка высунулось дуло и кто-то начал стрелять из автомата. Пули рикошетили от бронированных пластин, несколько просвистело рядом с Фоксом.

Шаба не был столь удачлив. Четыре пули почти одновременно вошли в его шею. Он рухнул на колени, его удивленные глаза обратились к Фоксу, губы зашевелились, но не смогли произнести ни слова, а потом изо рта хлынула кровь.

Фокс беспомощно смотрел на умирающего Шабу. Затем, охваченный яростью, он повернулся и схватил дуло автомата. Раскаленный металл обжег ладони, но он уже не чувствовал боли. Капитан рванул на себя оружие, однако находившийся снаружи «котик» проявил упрямство, не отпустил автомат и рухнул в люк, так и не убрав пальца со спускового крючка.

В человеке, который точно знает, что умрет, уже не остается страха. Однако у Фокса такой уверенности не было. Его лицо побелело от ужаса — он боялся, что погибнет до того, как снаряд, начиненный Быстрой Смертью, будет дезактивирован.

— Кретин! — прорычал Фокс, когда «котик» лягнул его в живот. — В пушках… в пушках… чума…

«Котик» отчаянно извернулся и ударил свободной рукой Фокса в челюсть. Тот так старался отвести дуло в сторону от своего тела, что пропустил этот удар. Сил становилось все меньше, и он упал на спину, пытаясь вырвать оружие у «котика». Но с ладоней и пальцев сорвало обожженную кожу, и пришлось выпустить дуло. Боец отскочил в сторону и опустил автомат, направив оружие в живот Фокса.

Даниель Обази, совсем молодой парень, сидевший за пультом управления огнем, с ужасом смотрел, как палец «котика» начинает давить на спусковой крючок. Он попытался закричать, чтобы отвлечь внимание убийцы в черном комбинезоне, но в горле у него так пересохло, что с губ слетел лишь едва слышный шепот. Охваченный отчаянием Обази сделал единственное, что ему оставалось, чтобы спасти жизнь своего капитана. Нажал на красную кнопку.

ГЛАВА 65

Теперь процесс было невозможно остановить. Сработал пороховой заряд, и два снаряда вылетели из центральной и правой пушек, но левый ствол был перебит одной из ракет, выпущенных истребителями, и пороховые газы не могли найти выхода.

Новая пушка могла выдержать такую чудовищную отдачу, но старый затвор разлетелся на куски. В доли секунды вулканическое извержение пламени рвануло вниз по трубам подъемника, в пороховой погреб.

И «Айова» взорвалась.

Патрика Фокса вышвырнуло в открытый люк, и в эти доли секунды он понял всю чудовищную глупость собственных действий. Он потянулся к своей любимой Мирне, чтобы попросить у нее прощения, а потом ударился о стальную палубу, и тело капитана превратилось в окровавленную груду умирающей плоти.

***

Бронебойный снаряд из правого орудия достиг своей высшей точки и пробил известняковый купол здания Национального архива. По невероятному стечению обстоятельств он миновал двадцать один ряд книжных полок, рухнул на гранитный пол выставочного зала менее чем в десяти футах от стеклянного футляра, под которым хранилась Декларация независимости, и ушел в пол на половину своей длины.

Снаряд номер два не разорвался.

В отличие от номера три.

Крошечный генератор включил радиолокационный высотомер, находившийся внутри контейнеров с Быстрой Смертью, и начал посылать сигналы на землю, отслеживая его траекторию. Снаряд пошел на снижение, на высоте тысяча пятьсот футов электрический импульс заставил парашют раскрыться, и купол сияющего оранжевого шелка расцвел на фоне голубого неба. Поразительно, но материал, хранившийся более тридцати лет, выдержал нагрузку и не разошелся по швам.

Далеко внизу, под улицами Вашингтона, президент и его советники неподвижно застыли на своих стульях, наблюдая за неуклонным снижением парашюта. Сначала, как пассажиры «Титаника», которые отказывались верить, что огромный океанский лайнер тонет, они завороженно сидели, не в силах осознать масштаб разворачивающихся перед их глазами событий. У них еще сохранялась слабая надежда, что механизм внутри снаряда не сработает и он упадет на траву, не причинив никакого вреда.

А потом они ощутили, как сжимаются тиски отчаяния.

Легкий северный ветер нес парашют к зданиям Смитсонианского института. Солдаты, заблокировавшие улицы вокруг Мемориала Линкольна и здания Национального архива, а также толпы государственных служащих, застрявшие в утренних пробках, с ошарашенным видом глазели в небо.

Воздух над столом для конференций был полон напряжения, и всеобщая тревога достигла апогея. Джарвис не мог больше смотреть на происходящее.

— Все кончено, — хрипло сказал он, опустив голову. — Мы трупы.

— Неужели ничего нельзя сделать? — спросил президент, не отрывая глаз от медленно опускающегося парашюта.

Плечи Хиггинса безнадежно поникли.

— Если мы его собьем, то увеличим разлет бактерий. А больше делать нечего.

Джарвис увидел, как в глазах президента появляется жуткое понимание того, что они подошли к концу пути. Неосуществимое не может произойти, не может быть принято, но вот оно — совсем рядом. Смерть для миллионов находилась в секундах и нескольких сотнях футов.

Они так пристально наблюдали за экраном, что не заметили, как на нем растет далекая точка. Первым на нее обратил внимание Кемпер, он редко что-то пропускал. Адмирал встал и пристально уставился на экран. Вскоре и остальные заметили, как увеличивающаяся точка превращается в вертолет, который направляется к боеголовке.

— Господи, что они… — пробормотал Хиггинс.

— Он похож на безумного ублюдка, летавшего вокруг «Айовы», — заявил Кемпер.

— На этот раз мы собьем его задницу, — заявил Хиггинс и потянулся за телефонной трубкой.

Низкое солнце отражалось от кабины вертолета — на экране возникло яркое пятно. И вскоре все смогли прочитать четыре буквы, написанные на борту.

— НУПИ, — сказал Кемпер. — Вертолет Национального управления подводных исследований.

Джарвис убрал руки от лица и посмотрел вверх, словно пробудился от глубокого сна.

— Вы сказали НУПИ?

— Посмотрите сами, — предложил адмирал.

Джарвис посмотрел. Затем, опрокинув стул, резко вскочил на ноги и вырвал телефон из рук Хиггинса.

— Нет! — закричал он.

Генерал выглядел совершенно ошеломленным.

— Оставьте его в покое! — прорычал Джарвис. — Пилот знает, что делает.

Сейчас он был совершенно уверен, что Дирк Питт имеет отношение к трагическим событиям в столице. Вертолет НУПИ и Питт. Они должны быть связаны. В сердце Джарвиса вспыхнул маленький огонек надежды, он внимательно наблюдал, как уменьшается расстояние между боеголовкой и вертолетом.

***

«Минерва» неслась на оранжевый парашют, как бык, атакующий плащ матадора. Это была трудная гонка. Стайгер и Сандекер неправильно оценили траекторию движения боеголовки Быстрой Смерти и парили над зданием Национального архива, когда заметили, как в четверти мили от них раскрылся парашют. Они потеряли бесценное время, пока Стайгер лихорадочно разворачивал вертолет, направляя его наперерез, продолжая отчаянную игру, придуманную Питтом несколько часов назад.

— Прошло двенадцать секунд, — сказал адмирал от двери кабины.

«Восемнадцать секунд до цели», — подумал Стайгер.

— Готов привести в действие крюк и лебедку, — сказал Сандекер.

Полковник покачал головой.

— Слишком рискованно. У нас только один шанс. Мы должны носом пройти сквозь купол парашюта.

— Ты можешь попасть по куполу лопастью винта.

— Другого шанса у нас не будет, — возразил Стайгер.

Тот не стал с ним спорить, быстро вернулся в кресло второго пилота и пристегнулся.

Боеголовка приближалась и была хорошо видна в ветровое стекло. Полковник отметил, что она выкрашена в традиционные синие цвета военно-морских сил, резко сбросил скорость, и их обоих толкнуло вперед, но, к счастью, они были пристегнуты к креслам.

— Шесть секунд, — сказал Сандекер.

Тень огромного парашюта накрыла вертолет, когда Стайгер бросил машину вправо. Благодаря резкому повороту нос «Минервы» оказался между стропами. Оранжевый шелк поник и упал на ветровое стекло, закрывая солнце. Три стропы обмотались вокруг одной из лопастей, но старый материал не выдержал нагрузок и лопнул. Его остатки облепили фюзеляж — и «Минерва» практически остановилась, принимая на себя вес тяжелого снаряда.

— Две секунды, — сказал Сандекер сквозь стиснутые зубы.

«Минерва» начала падать под тяжестью снаряда. Стайгер вернул вертолет в горизонтальное положение и вновь запустил двигатели — его руки все делали быстро и уверенно.

Сдвоенные двигатели с трудом справлялись с дополнительной нагрузкой. Адмирал прекратил отсчет. Время вышло. Стрелка альтиметра дрожала на высоте тысячи футов. Сандекер наклонился в открытое окно и посмотрел мимо развевающегося шелка на нижнюю часть фюзеляжа, ожидая, что боеголовка может взорваться в любой момент.

Винты «Минервы» рассекали воздух, громкие хлопки разносились на мили вокруг — а снизу к вертолету было обращено множество удивленных лиц. Люди завороженно наблюдали за зависшим в воздухе вертолетом. Сандекер вновь посмотрел на альтиметр. Стрелка дрожала на той же отметке. По лбу адмирала стекла струйка пота.

Прошло десять секунд, но для Сандекера они больше походили на десять лет. Полностью погрузившись в пилотирование вертолета, полковник сражался с рычагами управления. Его товарищу ничего не оставалось, как сидеть рядом. Впервые в жизни он почувствовал себя совершенно бесполезным.

— Поднимайся, будь ты проклята, поднимайся, — умолял Стайгер «Минерву».

Словно зачарованный, он не сводил глаз с альтиметра, и, наконец, показалось, что стрелка слегка приподнялась над отметкой в тысячу футов. Принимал ли он желаемое за действительное, или вертолет его послушался? Постепенно, очень медленно, стрелка стала показывать, что они набирают высоту.

— Мы поднимаемся, — доложил адмирал дрожащим голосом.

Стайгер не ответил.

Постепенно скорость подъема стала увеличиваться. Сандекер молчал до тех пор, пока полностью не убедился, что глаза его не обманывают. Сомнений больше не осталось, стрелка медленно миновала следующую отметку.

ГЛАВА 66

Облегчение, охватившее собравшихся в зале для совещаний людей, было невозможно описать. Если бы сейчас произвели опрос, они бы все сказали, что никогда в жизни не видели ничего более прекрасного. Даже непреклонный генерал Хиггинс улыбался своей самой широкой улыбкой. Удушающее облако отчаяния внезапно унеслось прочь, и они принялись радостно аплодировать, когда «Минерва» вместе со смертельным грузом принялась подниматься на безопасную высоту.

Президент откинулся на спинку стула и позволил себе раскурить сигару. Сквозь клубы дыма он кивнул Джарвису.

— Складывается впечатление, Дейл, что вы ясновидящий.

— Всего лишь расчет, мистер президент, — ответил Джарвис.

Адмирал Кемпер снял трубку.

— Соедините меня с этим вертолетом! — приказал он.

— Мы еще не пережили бурю, — заметил Хиггинс. — Они не могут летать вечно.

— Мы связались с ними, — послышался уверенный голос из динамиков, установленных возле экрана.

Кемнер заговорил в трубку, не сводя глаз с «Минервы».

— С вами говорит адмирал Джозеф Кемпер из объединенного комитета начальников штабов. Вертолет НУЛИ, пожалуйста, назовите себя.

Они услышали спокойный голос, который звучал так четко, словно говоривший находился в том же помещении.

— Джим Сандекер, Джо. Что вы хотите?

Президент оживился.

— Директор НУПИ?

Кемпер кивнул.

— Ты прекрасно знаешь, что мы хотим, черт подери! — проворчал он в трубку.

— О да, интересуетесь боеголовкой Быстрой Смерти. Полагаю, вам известен ее потенциал.

— Да.

— И вы хотите знать, что я намерен с ней делать.

— Да, такая мысль действительно приходила мне в голову.

— Как только мы достигнем высоты в пять тысяч футов, — сказал Сандекер, — пилот, полковник Эйб Стайгер и я намерены взять курс в сторону моря и сбросить эту гадость как можно дальше от берега — насколько позволит запас топлива.

— И как далеко вы сможете улететь? — спросил Кемпер.

Последовала короткая пауза — Сандекер советовался со Стайгером.

— Примерно шестьюстами милями восточнее береговой линии Делавэр.

— Насколько надежно держится снаряд?

— Складывается впечатление, что достаточно надежно. Однако было бы лучше, если бы мы имели полный обзор и могли любоваться пейзажем.

— Повторите еще раз.

— Ткань парашюта закрывает ветровое стекло. Мы видим только то, что внизу.

— Мы можем вам как-то помочь? — спросил Кемпер.

— Да, — ответил Сандекер. — Нужно оповестить все военные и коммерческие суда о том, что им следует держаться подальше от нашего маршрута.

— Считайте, что это уже сделано, — ответил Кемпер. — Кроме того, я отправлю спасательное судно в район приблизительной точки сброса.

— Нет, Джо. Мы с полковником Стайгером ценим ваш жест, но это будет глупой жертвой — люди погибнут напрасно. Сам понимаешь.

Кемпер не стал отвечать сразу. В его глазах появилась глубокая скорбь.

— Я понимаю, конец связи.

— Неужели их нельзя спасти? — спросил Джарвис.

Кемпер покачал головой.

— Печальная правда состоит в том, что адмирал Сандекер и полковник Стайгер совершают самоубийство. Когда у вертолета закончится горючее и он начнет падать в море, снаряд будет падать вместе с ним. Когда они окажутся на высоте в тысячу футов, произойдет подрыв боеголовки, остальное понятно и без дальнейших разъяснений.

— Однако они могут разрезать купол и отлететь на безопасное расстояние, — возразил Джарвис.

— Я знаю, что имеет в виду адмирал Кемпер, — вмешался Хиггинс. — Ответ вы найдете на экране. Парашют стал саваном вертолета. Стропы намотались на основание винта и свисают со стороны, противоположной грузовому люку. Даже если вертолет зависнет в воздухе, забраться вверх по гладкому корпусу, чтобы срезать стропы ножом, невозможно.

— А они не могут выпрыгнуть из вертолета перед тем, как он начнет падать? — спросил Джарвис.

Генерал Сейр покачал головой.

— В отличие от самолетов, у вертолетов нет автоматической системы управления. Если команда попытается покинуть вертолет, он упадет на них сверху.

— И та же ситуация возникнет, если их попытается спасти другое летательное средство, — заметил Кем пер. — Можно снять одного из них, но не обоих.

— Значит, ничего нельзя сделать? — голос Джарвиса дрогнул.

Президент безнадежно смотрел на лакированную поверхность стола.

— Остается молиться о том, что они сумеют унести эту омерзительную заразу подальше от наших берегов.

— А если им удастся?

— Тогда мы будем беспомощно наблюдать, как два храбрых человека погибнут.

***

Ледяная вода привела Питта в сознание. В первую минуту, пока глаза привыкали к яркому свету дня, разум пытался осмыслить положение, в котором он оказался — почему плывет в холодной грязной реке. Потом в голове расцвела боль, казалось, в череп забили гвоздь.

Питт ощутил вибрацию в воде, услышал приглушенный стук и очень скоро заметил катер береговой охраны, направлявшийся в его сторону. Двое мужчин в черных костюмах перевесились через борт и ловко вытащили его на палубу при помощи специального подъемника.

— Немного рановато для утреннего заплыва, — заметил огромный мужчина, похожий на медведя. Одна его рука была в гипсе. — Или вы тренируетесь перед заплывом через Ла-Манш?

Питт огляделся и увидел осколки стекла и следы пуль на командном мостике катера.

— Откуда вы взялись? — спросил он. — Участвовали в сражении у атолла Мидуэй?[21]

Медведь ухмыльнулся.

— Мы направлялись в док, когда получили приказ выудить вас из воды. Я Кибел. Оскар Кибел, капитан когда-то самого проворного корабля внутренних водных путей.

— Дирк Питт. Я работаю в НУПИ.

Кибел прищурился.

— Как вы оказались на линкоре?

Питт посмотрел на изуродованный такелаж катера.

— Похоже, я должен вам новую антенну.

— Так это были вы?

— Прошу прощения за то, что сбежал с места происшествия, но у меня не было времени на оформление необходимых бумаг.

Кибел указал в сторону двери.

— Вам лучше войти внутрь и перевязать голову. Похоже, вам сильно досталось.

Только теперь Питт заметил, что над Потомаком поднимается огромный столб дыма.

— Что с «Айовой»? — спросил он.

— Линкор взорвался.

Питт тяжело оперся о перила.

Кибел осторожно обнял его за плечи здоровой рукой, а один из матросов принес одеяло.

— Поспите. Доктор займется вами, как только мы причалим к берегу.

— Скоро это уже не будет иметь значения, — сказал Питт.

Кибел отвел Питта в ходовую рубку и принес чашку с горячим кофе.

— Извините, но на борту нет спиртного. Инструкции и все такое. К тому же еще слишком рано. — Он повернулся и заговорил через открытую дверь со своим офицером связи: — Какие последние новости о вертолете?

— Он над Чесапикским заливом.

Питт поднял голову.

— О каком вертолете вы говорите?

— Ну, из ваших, — ответил Кибел. — Дьявольская штука. Последний снаряд, выпущенный «Айовой», стал спускаться на парашюте, а этот идиот в вертолете НУПИ подхватил его на лету.

— Слава богу! — сказал спасенный из воды мужчина, когда сообразил, что произошло. — Рация. Мне необходима связь.

Кибел колебался, но в глазах Питта прочитал, как это для него важно.

— Разрешать гражданским пользоваться военными средствами связи не самый лучший вариант…

Раненый поднял руку и заставил капитана замолчать. К онемевшей от холода коже возвращалась чувствительность, и он ощутил что-то твердое возле живота под брюками. Удивившись, вытащил маленький пакет и принялся разглядывать.

— Проклятье, откуда это взялось?

***

Стайгер с опаской посмотрел на датчик температуры и увидел, что стрелка приближается к красной риске.

До побережья Атлантики осталось шестьдесят миль, и ему совсем не хотелось, чтобы отказали двигатели.

На приборной панели замигал огонек вызова, и адмирал нажал кнопку.

— Сандекер. Прием.

— Я готов съесть яичницу, — сказал Питт, и его голос затрещал в наушниках адмирала.

— Дирк! — воскликнул Сандекер. — Ты в порядке?

— Меня немного потрепало, но еще могу пинать мяч.

— Как там с другой боеголовкой? — с тревогой спросил адмирал.

— Обезврежена, — ответил Питт.

— А Быстрая Смерть?

В голосе Питта не было ни малейших сомнений.

— Отправилась в воду.

У Питта не было полной уверенности, что Хайрам Лусана сумел выбросить БС за борт, но он не собирался сообщать друзьям, что их усилия могут оказаться напрасными.

Сандекер рассказал, как удалось перехватить парашют, и объяснил, что мало надежды на благополучный исход. Питт выслушал все, не прерывая. Когда адмирал закончил, он задал только один вопрос.

— Как долго вы сможете оставаться в воздухе?

— Могу растянуть топливо на два часа, максимум два с половиной, — ответил Стайгер. — Сейчас меня больше всего тревожат двигатели. Они работают с огромным напряжением и постепенно нагреваются.

— Складывается впечатление, что ткань парашюта частично блокирует воздухозаборник.

— Готов выслушать любые свежие идеи. У тебя они есть?

— Думаю, есть, — ответил Питт. — Держи хвост пистолетом. Свяжусь с вами через два часа. А пока сбросьте за борт все, что только возможно. Сиденья, инструменты, все подвижные части, какие можно снять, чтобы уменьшить вес вертолета. Делайте все, что необходимо, но постарайтесь продержаться в воздухе до тех пор, пока я снова не объявлюсь. Конец связи.

Он выключил микрофон и повернулся к капитану Кибелу.

— Я должен как можно быстрее сойти на берег.

— Мы причалим через восемь минут.

— И мне потребуется транспорт, — сказал Питт.

— Мне все еще неизвестно, как вы оказались втянутым в эту историю, — проворчал Кибел. — По всем правилам, я должен вас арестовать.

— Сейчас не время играть в бдительность, — резко ответил собеседник. — Господи, неужели я все должен делать сам? — Он наклонился к радисту. — Соедини меня со штабом НУПИ и компанией «Странски инструмент», именно в таком порядке.

— А не слишком ли свободно вы обращаетесь с моими людьми и оборудованием, мистер Питт?

Если бы Кибел не был ранен, Питт ему бы уже врезал.

— Что я должен сделать, чтобы вы начали сотрудничать? — спросил он.

Капитан бросил на него яростный взгляд, потом в его глазах заплясали искорки, а на губах появилась улыбка.

— Скажите «пожалуйста».

Питт так и сделал, и ровно через двенадцать минут уже сидел на борту вертолета береговой охраны, летевшего к Вашингтону.

ГЛАВА 67

Для Стайгера и Сандекера два часа тянулись мучительно медленно. Они пролетели над побережьем залива Делавэр возле Слотер-Бич и удалились в Атлантику на расстояние в пятьсот миль. Погода оставалась сравнительно спокойной, и несколько грозовых туч любезно ушли в сторону.

Все, что не было прикреплено, а также некоторые вещи они выбросили в грузовой люк. По оценке Сандекера, они избавились примерно от четырехсот фунтов. Кроме того, следовало учитывать расход топлива, так что нагрузка на двигатели немного уменьшилась, и они продолжали удерживать перегруженную «Минерву» в воздухе.

Адмирал лежал на спине, прислонившись к переборке кокпита. Он невероятно устал за два часа тяжелой физической работы, грудь судорожно вздымалась, ноги и руки дрожали от нагрузки.

— Что-нибудь слышно… от Питта?

Не отрывая глаз от приборов, приятель покачал головой.

— Мертвая тишина, — сказал он. — Но что еще мы могли ждать? Он не состоит в гильдии волшебников.

— Мне не раз доводилось видеть, как он делал вещи, которые другие считали невозможными.

— Меня не обманешь — я понимаю, что он попытался дать нам фальшивую надежду. — Стайгер склонил голову, глядя на часы на приборной панели. — Прошло два часа и восемь минут после последнего контакта. Наверное, он уже забыл про нас.

Сандекер слишком устал, чтобы спорить. Как будто сквозь густой туман, он протянул руку, надел наушники, закрыл глаза и начал погружаться в тихую пучину спокойствия. Вдруг громкий голос заставил его прийти в себя.

— Эй, балда, ты водишь вертолет, как будто в первый раз.

— Джордино! — прохрипел Стайгер.

Сандекер нажал на кнопку «передача».

— Эл, ты где?

— Примерно в полумиле позади тебя и двумя сотнями футов ниже.

Сандекер и Стайгер обменялись ошеломленными взглядами.

— Ты должен находиться в больнице, — тупо пробормотал Сандекер.

— Питт организовал мою выписку.

— А сам он где? — потребовал ответа Стайгер.

— Смотрю на твою задницу, Эйб, — ответил Питт. — Управляю «Кэтлин М-200» вместе с Джордино.

— Ты опоздал, — сказал полковник.

— Извини, потребовалось много времени. Как у тебя с топливом?

— Плещется на дне бака. Если повезет, удастся продержаться еще восемнадцать или двадцать минут.

— Норвежский круизный лайнер ждет в шестидесяти милях по курсу на семьдесят два градуса. Капитан убрал всех пассажиров с верхней прогулочной палубы, чтобы вы могли там сесть. У вас должно получиться…

— Ты спятил? — перебил Стайгер. — Круизный корабль, прогулочная палуба — что за бред?

***

— Как только мы срежем снаряд, — спокойно продолжал Питт, — направляйтесь к круизному кораблю. Его невозможно не заметить.

— Как я вам завидую, парни, — вмешался Джордино. — Вы будете сидеть возле бассейна и потягивать Маи Таи[22].

— Потягивать Маи Таи! — повторил ошеломленный Стайгер. — Боже мой, они оба тронулись!

Питт повернулся к Джордино, который уютно устроился на сиденье второго пилота, и показал на гипс у него на ноге.

— Уверен, что эта штука не помешает тебе взять пилотирование на себя?

— Она мешает мне только в одном, — усмехнулся Джордино. — Не дает почесать место, которое под ней.

— Тогда бери управление на себя.

Питт убрал руки со штурвала, встал и прошел в заднюю часть грузового отсека «Кэтлин». Из открытого люка пахнуло холодом.

Светлокожий мужчина со скандинавскими чертами лица, одетый в разноцветный лыжный костюм, склонился над прямоугольным черным предметом, установленным на тяжелом штативе. Профессор Пол Вейр не привык летать в холодных вертолетах посреди зимы.

— Мы на месте, — сказал Питт.

— Практически все готово, — ответил Вейр, едва шевеливший посиневшими губами. — Я пристегиваю охлаждающую трубу. Если у нас не будет воды, циркулирующей вокруг системы подачи энергии, устройство сгорит.

— Я почему-то ожидал увидеть нечто более экзотическое, — признался собеседник.

— Большие аргоновые лазеры не порождение научно-фантастических фильмов. — Ученый продолжал говорить, делая последнюю проверку контактов проводов. — Они сконструированы так, чтобы испускать когерентный луч света, пригодный для самых разных целей.

— У него хватит мощности, чтобы решить нашу проблему?

Вейр пожал плечами.

— Восемнадцать ватт, сконцентрированных в узкий луч, высвобождают два киловатта энергии — кажется, это не слишком много, но могу обещать вам, что мы решим задачу.

— Как близко самолету нужно находиться от снаряда?

— Отклонение луча таково, что необходимо максимально сократить дистанцию. Менее пятидесяти футов.

Питт нажал кнопку микрофона.

— Эл?

— Я тебя слушаю.

— Необходимо приблизиться так, чтобы до снаряда оставалось сорок футов.

— На таком расстоянии мы попадем в турбулентные потоки от винта вертолета.

— С этим ничего не поделаешь.

Ученый включил лазер.

— Слышишь меня, Эйб? — спросил Питт.

— Да.

— Идея состоит в том, что Джордино подлетит максимально близко, чтобы мы смогли срезать лазерным лучом стропы, удерживающие снаряд.

— Так вот что ты задумал, — сказал Сандекер.

— Да, адмирал, — спокойно, почти небрежно подтвердил Питт. — Мы выдвигаемся на позицию. Ложимся на курс. Держите все свободные пальцы скрещенными. Давайте сделаем это.

Джордино перемещал штурвал с точностью часового мастера — и уже через несколько мгновений «Кэтлин» оказалась рядом и чуть ниже «Минервы». Он ощутил потоки воздуха от винта, и его пальцы еще сильнее сжали рукоять управления. В грузовом отсеке дребезжало все, что не было надежно закреплено. Питт переводил взгляд со снаряда на Вейра.

Ведущий физик из «Странски инструмент» склонился над лазером. Он не выказывал ни страха, ни беспокойства и, казалось, получал удовольствие от происходящего.

— Я не вижу луча, — сказал Питт. — Лазер работает?

— Сожалею, но должен разрушить ваши представления, — ответил Вейр. — Луч аргонового лазера невидим.

— А как вы сможете его направлять?

— При помощи телескопического снайперского прицела стоимостью тридцать долларов. — Он постучал по круглой трубке, которую быстро привинтил к лазеру. — Это не позволит мне получить Нобелевскую премию, но поставленную задачу мы выполним.

Питт лег на живот и подполз к открытому люку грузового отсека. Порывы холодного ветра набросились на повязку, и край бинта затрепетал, точно флаг во время урагана. Снаряд висел под вертолетом, чуть ближе к хвостовому винту. Мужчина смотрел на него и не мог поверить, что в таком небольшом устройстве находится смертельная зараза, способная погубить сотни тысяч людей.

— Ближе, — крикнул Вейр. — Мне нужно еще десять футов.

— Ты должен приблизиться еще на десять футов, — сказал Питт в микрофон.

— Еще ближе, и мы сможем обойтись ножницами, — проворчал Джордино.

Тем не менее Эл не выказывал никаких признаков тревоги. Казалось, он дремлет. Лишь горящие глаза выдавали концентрацию, необходимую для столь точного полета. Пот струями катился по его ноге под гипсом. Нервы были напряжены до предела.

Дирк уже мог разглядеть почерневшие стропы парашюта, находившиеся над снарядом. Невидимый луч постепенно растворял нейлоновые нити. Сколько их всего? Возможно, пятьдесят.

— Лазер перегревается! — Вейр произнес два слова и смолк. — Здесь слишком холодно с открытым люком, — прокричал он. — Охлаждающая трубка замерзает.

Взгляд ученого снова обратился к телескопическому прицелу. Питт видел, как разорвалось несколько строп и их обугленные концы подхватил поток воздуха. Едкий запах горящей изоляции начал наполнять кабину.

— Труба долго не выдержит, — сказал Вейр.

Сгорело еще полдюжины строп, но остальные оставались целыми. Неожиданно Вейр выпрямился и сорвал горящие перчатки.

— Боже мой! — закричал он. — Трубка вышла из строя!

Снаряд с Быстрой Смертью продолжал угрожающе раскачиваться под «Минервой».

Прошло тридцать секунд, Питт очень внимательно наблюдал за снарядом. Затем нарушил молчание.

— Мы потеряли лазер, — спокойно сообщил он.

— Проклятье, проклятье, проклятье! — прорычал Стайгер. — Куда исчезла наша удача? — Его голос был полон ярости и разочарования.

— И что теперь? — спокойно спросил адмирал Сандекер.

— Вам нужно оторваться, а для этого резко уйти вниз, — ответил Питт.

— Что?

— Это последнее, что осталось. Нужно бросить машину вниз. А когда вы наберете достаточно большую скорость, резко начать подъем. Может быть, удача Эйба переменится и нежеланный пассажир вас покинет.

— Опасно, — заявил Стайгер. — И мне придется ориентироваться только на показания приборов. Ткань парашюта практически полностью закрывает ветровое стекло.

— Мы останемся с тобой, — сказал Джордино.

— Только не подходите слишком близко, чтобы не подхватить простуду, — ответил Стайгер и слегка развернул вертолет, уводя его в сторону. — Будем молиться, что наша малышка достаточно проворна. — И с этими словами переместил штурвал вперед.

«Минерва» наклонилась вниз под углом в семьдесят пять градусов, Сандекер уперся ногами в кресло товарища и вцепился руками в выступы борта. Для команды «Кэтлин» все это выглядело так, словно «Минерва» решила нырнуть в море.

— Сделай спуск более пологим, — сказал Питт. — Снаряд начал приближаться к хвостовому винту.

— Я понял, — сказал Стайгер, и его голос прозвучал напряженно. — Это как спрыгнуть с крыши небоскреба с закрытыми глазами.

— Хорошо смотришься, — ободряюще сказал Питт. — Но теперь не спеши. Если превысишь семь джи[23], то потеряешь лопасти винтов.

— Даже не думай об этом.

Четыре тысячи футов.

Джордино не пытался слепо повторять маневры Стайгера. Он следовал за ним, немного отставая и двигаясь по спирали. Доктор Вейр, чья работа была закончена, вернулся в теплую кабину.

Резкий наклон кабины вызывал у адмирала Сандекера ощущение, что он стоит, прислонившись спиной к стене. Взгляд Стайгера постоянно перемещался от альтиметра и спидометра к стрелке, показывающей уровень топлива.

Три тысячи футов.

Питт видел, как ткань купола парашюта трепещет в опасной близости от вращающегося винта, но молчал. Стайгер и сам все знает, убеждал себя Питт, не стоит его лишний раз дергать. Он смотрел, как море стремительно приближается к «Минерве».

Стайгер ощутил растущую вибрацию, шум ветра усиливался по мере того, как увеличивалась скорость снижения. На мгновение ему захотелось перестать сражаться и закончить все мучения. Но потом впервые за день он подумал о жене и детях, и желание вновь их увидеть вернуло ему решимость победить.

— Эйб, пора! — приказ Питта оглушительно прозвучал в его наушниках. — Начинай подъем.

Стайгер потянул штурвал на себя.

Две тысячи футов.

«Минерва» содрогнулась — беспощадные гравитационные силы обрушились на нее, проверяя надежность элементов конструкции. Вертолет завис в воздухе, снаряд отреагировал, как конец гигантского маятника, и начал описывать широкую дугу. Уцелевшие стропы парашюта натянулись, точно струны банджо, а потом по две и по три начали рваться.

В тот самый момент, когда снаряд с Быстрой Смертью уже собрался начать обратное движение и врезаться в вертолет, последние стропы лопнули, и страшный груз устремился вниз.

— Все, вы свободны! — закричал Питт.

Стайгер был настолько опустошен, что ничего не ответил. Он отчаянно сражался с мраком, который навалился на него от перегрузок, но тут Сандекер поднялся на колени и потряс Стайгера за плечо.

— А теперь летим к круизному кораблю, — устало сказал адмирал, в его голосе слышалось огромное облегчение.

Питт не стал смотреть вслед «Минерве». Вертолет развернулся и устремился в сторону норвежского корабля. Он наблюдал за снарядом, проскочившим высоту в тысячу футов, — боеголовка так и не взорвалась. Механизм подрыва тянул до последнего момента — а потом стало уже слишком поздно. На скорости около трехсот шестидесяти футов в секунду страшное биологическое оружие рухнуло в бездонные воды моря.

Питт еще некоторое время следил за крошечным белым следом на поверхности воды, пока и он не скрылся за неустанным движением волн.

***

В гибели гордого военного корабля было нечто, вызывающее печаль. Президент почувствовал, как сжимается его сердце, когда огромные клубы дыма начали подниматься над «Айовой» и пожарные катера приблизились к пылающему линкору в тщетной попытке погасить яростное пламя.

Он сидел в кабинете вместе с Тимоти Марчем и Дейлом Джарвисом. Представители объединенных штабов вернулись в Пентагон, чтобы начать расследование, писать обязательные рапорты и отдавать необходимые приказы. Через несколько часов шок пройдет и средства массовой информации начнут требовать подробностей. Как можно больше.

Президент уже принял решение. Всеобщее возмущение следовало смягчить. Они ничего не добьются, если объявят террористический рейд еще одним днем бесчестья. Мусор следовало замести под ковер, проявив максимальную осторожность.

— Нам только что сообщили, что адмирал Басс скончался в военно-морском госпитале в Бетесде, — тихо сообщил Джарвис.

— Должно быть, он был сильным человеком, если столько лет носил бремя знания о Быстрой Смерти, — сказал президент.

— Значит, на этом все и закончится, — пробормотал Марч.

— Остается еще остров Ронджело, — напомнил Джарвис.

— Да, — сказал президент и устало кивнул. — Остается еще остров.

— Мы не можем допустить, чтобы следы этого организма остались.

Президент посмотрел на него.

— Что вы предлагаете?

— Стереть остров с лица земли, — ответил Джарвис.

— Невозможно, — возразил Марч. — Советы поднимут отчаянный вой, если мы взорвем бомбу. Обе наши страны не нарушали мораторий о запрещении наземного ядерного оружия в течение двух десятилетий.

Тонкая улыбка появилась на губах мужчины.

— Китайцы такого акта не подписывали.

— И что?

— Мы воспользуемся идеями операции «Дикая роза», — объяснил Джарвис. — Пошлем наши атомные подлодки к берегам Китая, а потом отдадим приказ нанести ядерный удар по острову Ронджело.

Марч и президент обменялись задумчивыми взглядами, потом повернулись к нему, ожидая продолжения.

— До тех пор, пока никто ничего не знает о подготовке к испытаниям и ни одного из наших надводных кораблей не будет в радиусе в две тысячи миль, русские не получат реальных доказательств нашей причастности. А их спутники-шпионы засекут, что траектория ракеты берет свое начало от территории Китая.

— Да, у нас может получиться, если все сделаем аккуратно, — заявил Марч, которому идея Джарвиса нравилась все больше и больше. — Китай, естественно, будет всячески отрицать свою причастность. Кремль, наше министерство иностранных дел и возмущенные нации, порицающие Пекин, обменяются суровыми обвинениями, и через две недели все забудут о происшествии.

Президент смотрел в пространство, договариваясь со своей совестью. Впервые за восемь лет он ощутил уязвимость своей должности. Могучая броня власти оказалась бессильна перед непредвиденными ситуациями.

Наконец, он с трудом поднялся на ноги — президент словно постарел на десяток лет.

— Молю бога, что я буду последним человеком на земле, приказавшим нанести ядерный удар, — сказал он, и его глаза наполнились глубокой грустью.

Потом глава государства повернулся и медленно зашагал к лифту, чтобы вернуться в Белый дом.

ДУРАЦКИЙ МАТ

Умконо, Южная Африка

Январь 1989 год

Жар раннего утреннего солнца уже давал о себе знать, когда двое мужчин осторожно опустили на веревках деревянный гроб на дно могилы. Потом вытащили веревки, которые, задевая края гроба, с легким шорохом, подобно змеям, скользнули наверх.

— Вы уверены, что не хотите, чтобы я его закопал? — спросил могильщик с эбеновой кожей, закидывая свернутую в кольца веревку на жилистое плечо.

— Благодарю, я все сделаю сам, — сказал Питт и протянул несколько южноафриканских рандов.

— Никаких денег, — ответил могильщик. — Капитан был другом. Я мог бы выкопать сотню могил, но все равно не отплатил бы за его доброту ко мне и моей семье.

Питт понимающе кивнул.

— Я позаимствую вашу лопату.

Могильщик молча протянул лопату, энергично потряс руку мужчине, улыбнулся ему широкой улыбкой и зашагал по узкой тропинке, которая вела от кладбища к деревне.

Питт огляделся по сторонам на окружавшую его пышную, но суровую растительность. По мере того как солнце все выше поднималось в небо, влажный кустарник начал окутывать пар. Он стер рукавом пот со лба и потянулся, стоя под мимозой и разглядывая пушистые сферы и длинные белые шипы, прислушиваясь к пронзительным крикам птиц-носорогов. Потом посмотрел на большой гранитный камень над могилой.


ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ СЕМЬЯ ФОКСОВ

Патрик Маккензи

Мирна Кларисса

Патрик Маккензи-младший

Дженнифер Луиза

Соединившиеся навсегда

1988


«Капитан был пророком», — подумал Питт. Надпись на камне сделана за несколько месяцев до гибели Фокса на борту «Айовы». Он смахнул нахального муравья и задремал. Через два часа его разбудил шум подъезжающего автомобиля.

Водитель в форме сержанта вышел из машины и распахнул заднюю дверцу. И только после этого наружу выбрались полковник Джорис Зиглер и министр обороны Питер де Вааль.

— Здесь царит такое умиротворение, — сказал де Вааль.

— Местность опустела после убийства Фоксов, — ответил Зиглер. — Могила в той стороне, сэр.

Питт поднялся на ноги и отряхнулся, пока они подходили к нему.

— Благодарен вам, господа, за то, что вы приехали, — сказал он, протягивая руку.

— Уверяю вас, нам это не составило никакого труда, — надменно заявил де Вааль.

Он проигнорировал протянутую руку Питта и неуважительно уселся на надгробный камень Фоксов.

— Так уж получилось, что полковник Зиглер организовал инспекционный тур по Северному Наталу. Нам пришлось сделать небольшой крюк и перерыв в нашей поездке. Никто не пострадал.

— Это не займет много времени, — сказал Питт, тщательно протирая темные очки. — Вы ведь знали капитана Фокса?

— Я не мог не удовлетворить просьбу высокопоставленных лиц вашего правительства, и я приехал на это сельское кладбище из вежливости, а не для того, чтобы отвечать на ваши вопросы.

— Понимаю, — сказал Питт.

— Да, однажды я встречался с капитаном Фоксом. — Де Вааль смотрел в пространство. — Кажется, в октябре. Вскоре после того, как погибла его семья. И выразил ему соболезнования от лица министерства обороны.

— А он согласился возглавить рейд на Вашингтон?

Де Вааль и глазом не моргнул.

— Полнейшая чепуха. После гибели семьи капитан Фокс был не в себе. Он спланировал и осуществил рейд по собственной инициативе.

— В самом деле?

— Мое положение и должность не позволяют мне терпеть хамство. — Де Вааль встал. — Доброго дня, мистер Питт.

Тот позволил ему отойти на двадцать шагов и только потом заговорил снова.

— Операция «Дикая роза», министр. Наша разведка знала о ней с самого начала.

Де Вааль застыл на месте, повернулся и посмотрел на мужчину.

— Они знали? — Он вернулся и встал напротив человека, работающего в НУПИ. — Они знали о «Дикой розе»?

— Уж вас это не должно удивлять, — вежливо заметил Питт. — Ведь именно от вас произошла утечка.

Взгляд де Вааля лишился надменности, и он повернулся за поддержкой к Зиглеру. Глаза полковника не мигали, лицо превратилось в каменную маску.

— Нелепость! — сказал де Вааль. — Вы выдвигаете дикие, ни на чем не основанные обвинения.

— Наверно, среди ваших людей есть осведомитель, — ответил Питт. — Однако я сам узнал все не так давно. Превосходный план, и при любом исходе вы оставались в выигрыше, министр. План не должен был завершиться успехом. Идея, что на АРА возложили бы вину за рейд, чтобы симпатии США перешли на сторону белого меньшинства Южной Африки, служила лишь дымовой завесой. Главная цель состояла в том, чтобы свергнуть партию премьер-министра Куртсманна и у министерства обороны появилась бы возможность создать военное правительство, которое возглавил бы не кто иной, как Питер де Вааль.

— Зачем вы это делаете? — злобно спросил де Вааль. — Что рассчитываете получить?

— Мне не нравится, когда предатели преуспевают, — резко ответил Питт. — Кстати, сколько вы с Эммой получили? Три, четыре, пять миллионов долларов?

— Вы гоняетесь за призраками. Полковник Зиглер подтвердит. Эмма являлась наемным агентом АРА.

— Эмма продавала фальшивую информацию, сфабрикованную вашим Министерством обороны, черным революционерам, достаточно наивным, чтобы за нее платить, после чего делилась с вами доходами. Весьма успешный, хоть и рискованный дополнительный бизнес.

— Я не намерен стоять здесь и выслушивать ваш бред, — прошипел министр.

Он кивнул Зиглеру и зашагал в сторону «Бентли».

Полковник не пошевелился.

— Сожалею, министр, но я думаю, что мистера Питта следует выслушать.

Де Вааля душила ярость.

— Вы работаете на меня десять лет, Джорис. И знаете, как жестоко я караю за неподчинение.

— Мне это хорошо известно, сэр, но полагаю, что мы должны остаться, учитывая все обстоятельства.

И он указал на чернокожего мужчину в форме АРА. Тот приближался к ним, обходя могильные плиты, с мрачным, полным решимости лицом. В руке он сжимал кривой марокканский нож.

— Четвертый актер в нашей драме, — сказал Питт. — Позвольте представить вам Томаса Мачиту, нового лидера Африканской революционной армии.

И хотя окружение министра не было вооружено, Зиглер не выказывал ни малейшего беспокойства. Де Вааль повернулся и закричал своему шоферу, указывая на Мачиту.

— Сержант! Стреляйте! Ради бога, застрелите его!

Сержант посмотрел на министра так, словно он стал совершенно прозрачным. Тогда де Вааль повернулся к Зиглеру, и в его глазах появился страх.

— Джорис, что происходит?

Мужчина ничего не ответил, его лицо сохраняло прежнюю невозмутимость.

Питт указал на вырытую могилу.

— Именно Фокс положил конец вашим грязным махинациям. Возможно, капитана действительно потрясла гибель семьи и он был ослеплен яростью, но понял, что вы ужасающим образом его обманули, когда послали Эмму его убить. А это было обязательной частью вашего плана. Если бы Фокса взяли живым, он мог бы указать на ваше прямое участие. Кроме того, вы не могли допустить, чтобы он узнал, что именно вы отдали приказ о нападении на его ферму.

— Нет! — прохрипел де Вааль.

— Капитан Патрик Маккензи Фокс был единственным человеком во всей Южной Африке, кто мог претворить в жизнь операцию «Дикая роза». Вы приказали убить его жену и детей, прекрасно понимая, что скорбящий Фокс захочет отомстить. Устроенная вами бойня была очень хитрым ходом. Даже ваши собственные люди не могли связать нападавших с известными революционными организациями. Они даже не подозревали, что их босс привез отряд черных наемников из Анголы.

В глазах де Вааля появилось отчаяние.

— Как вы узнали?

— Как любой хороший офицер разведки, полковник Зиглер продолжал расследование до тех пор, пока не выяснил правду, — ответил Питт. — Кроме того, как большинство морских капитанов, Фокс вел бортовой журнал. Я находился рядом, когда Эмма попыталась его убить. Он спас мне жизнь перед тем, как линкор взорвался. Но прежде вложил бортовой журнал в непромокаемый мешочек для табака и засунул мне под рубашку. И то, что там записано, оказалось очень интересным, в особенности для президента и директора АНБ.

— Кстати, — продолжал Питт, — вашему фальшивому посланию, в котором вы подставили президента Куртсманна, никто не поверил. Белый дом не сомневался, что операция «Дикая роза» задумана и организована у него за спиной. Таким образом, ваш хитрый замысел провалился, и вам не удалось встать во главе правительства. А потом Фокс вас уничтожил, хотя сам был уже мертв. Остальные детали сообщил майор Мачита, согласившийся на время заключить мир с полковником Зиглером, чтобы расплатиться с вами. Ну а мое присутствие здесь определяется долгом к капитану Фоксу — я попросил и получил разрешение занять место ведущего.

Де Вааль смотрел на Питта, и уже не вызывало сомнений, что он признал свое поражение. Потом повернулся к Зиглеру.

— Джорис, ты меня предал?

— Никто не хочет защищать предателя.

— Если какой-то человек заслуживает смерти, то это ты, де Вааль, — сказал Мачита.

Казалось, ненависть сочится из всех его пор.

Де Вааль продолжал игнорировать лидера АРА.

— Вы не можете казнить человека моего положения. Меня должны судить по закону.

— Премьер-министр Куртсманн не хочет скандала, — сказал Зиглер, не глядя своему шефу в глаза. — Он решил, что вам следует умереть на своем посту.

— И тогда я стану мучеником. — К де Ваалю вернулась малая толика прежней уверенности. — Вы можете увидеть во мне мученика?

— Нет, сэр. Именно по этой причине он согласился с моим предложением, что вы должны исчезнуть. Будет лучше, если вы станете забытой тайной, а не национальным героем.

Де Вааль слишком поздно заметил промельк стали — нож Мачиты вошел ему в живот между пахом и пупком. Глаза министра обороны вылезли из орбит, он попытался заговорить. Губы шевелились, но он сумел лишь тихо застонать. На форме появилась красная полоса.

Мачита продолжал сжимать рукоять ножа, глядя, как смерть приходит к де Ваалю. Затем, когда все было кончено, бывший майор слегка подтолкнул министра, и труп упал в вырытую могилу. Все трое подошли к краю и смотрели, как падает земля на лежащее на дне тело.

— Достойный конец для таких, как он, — пробормотал Мачита.

Лицо Зиглера заметно побледнело. Он не раз видел, как люди гибнут во время сражения, но здесь все было иначе.

— Я попрошу водителя засыпать могилу, — сказал полковник.

— В этом нет нужды, — покачал головой Питт. — В конце бортового журнала Фокс высказал свое последнее желание. И я дал себе слово, что позабочусь об этом.

— Как пожелаете. — Зиглер повернулся, чтобы уйти.

Казалось, Мачита хотел что-то сказать, но потом передумал и зашагал в сторону кустарника, окружавшего кладбище.

— Подождите, — позвал их Питт. — Нельзя упускать такую возможность.

— Возможность? — спросил Зиглер.

— После того как вы избавились от предателя, было бы глупо не обсудить ваши разногласия.

— Пустая трата слов, — презрительно бросил Зиглер. — Томас Мачита способен только на насилие.

— Как и все люди Запада, мистер Питт, вы наивно воспринимаете нашу борьбу, — сказал Мачита, и на его лице появилось стоическое выражение. — Разговоры не могут изменить то, что должно произойти. Со временем расистское правительство в Южной Африке падет и к власти придут черные.

— Вы дорого заплатите, прежде чем ваш флаг будет развеваться над Кейптауном, — сказал Зиглер.

— Дурацкий мат, — сказал Пит — Вы оба играете одинаковый дурацкий гамбит.

Полковник посмотрел на него.

— Возможно, так и есть в ваших глазах. Но для нас происходящее имеет слишком глубокие корни, чтобы посторонний мог это понять.

Он снова направился к своей машине, а Мачита исчез в джунглях.

Перемирие завершилось. Пропасть оказалась слишком глубокой.

Питта охватила бессильная ярость.

— Какое все это будет иметь значение через тысячу лет? — закричал он им вслед.

Питт поднял лопату и начал неспешно забрасывать могилу землей. Он так и не смог заставить себя еще раз посмотреть на де Вааля. Вскоре мужчина услышал, как земля падает на землю — больше никто и никогда не увидит министра обороны.

Когда Питт закончил, насыпав над могилой аккуратный холмик, он открыл коробку, лежавшую на траве рядом с могильным камнем, и вытащил четыре цветущих растения. Он посадил их по углам могилы семьи Фоксов, потом выпрямился и отступил на пару шагов.

— Спи спокойно, капитан Фокс. И пусть суд твой не будет слишком строгим.

Не чувствуя печали или угрызений совести, довольный сделанным Питт взял пустую коробку под мышку, перекинул лопату через плечо и зашагал к деревне Умконо.

У него за спиной четыре бугенвиллии подставили свои лепестки африканскому солнцу.

***

Ронджело — по сути, небольшой атолл, островом он являлся только формально — это часть суши, окруженной 160 000 квадратных миль Тихого океана. Он поднимался всего лишь на шесть футов над блестящей водной поверхностью, поэтому уже на расстоянии в десять миль его нельзя было различить. Движимые ветром и приливами волны омывали его ломкие рифы возле узкой полоски песчаного берега и неслись дальше, к новым берегам.

На острове не было растительности, за исключением пары дряхлых кокосовых пальм. Волны, поднятые тайфуном, превратили их в пеньки. В центре возвышенности на изломанных кораллах лежали скелеты доктора Веттерли и его ассистентов. С годами кости становились все более белыми и губчатыми. Пустые глазницы черепов смотрели в небеса, словно ожидая спасения.

На закате сквозь грозовые тучи здесь пробивались слабеющие лучи солнца и вспыхивали золотом, как снаряды, которые бесшумно летят издалека, опережая грохот своего появления.

Внезапно бело-голубое пламя осветило океан на тысячу миль, и огромный огненный шар поглотил атолл. Менее чем за секунду вздулась пылающая масса, похожая на чудовищный пузырь. Его ослепительная поверхность меняла свой цвет с оранжевого до розового и наконец стала темно-красной. Взрывная волна ударила в воду, будто молния, взбаламучивая ее.

Затем огненный шар разорвался, вбирая миллионы тонн кораллов, прежде чем превратить их в вихрь из обломков и пара. Он достиг диаметра в пять миль и за минуту поднялся на высоту 115 000 футов. Там он и завис, постепенно становясь огромным темным облаком, медленно дрейфующим к северу.

Остров Ронджело исчез. От него осталось только углубление триста футов в глубину и две мили в ширину. Море быстро заполнило его, скрыв все следы взрыва. За горизонт опускалось солнце жуткого желто-зеленого оттенка.

Быстрой Смерти больше не существовало.


Лис-03

Примечания

1

Федеральное управление воздушных перевозок США (Federal Aviation Agency).

2

Уильям Клод Филдс (1880–1946) — американский актер. Прославился комическим образом увальня-пьяницы.

3

Уильям Блай (1754–1817) — вице-адмирал Королевского флота Великобритании. Прославился после мятежа на судне «Баунти», когда мятежники посадили его и лояльных членов экипажа в баркас с запасом еды, но без карт и компаса. Блай спас команду, предприняв казавшееся невозможным путешествие к Тимору длиной в 6701 км.

4

Древнеримский патриций. Считался среди римлян образцом добродетели и простоты.

5

Финеас Тейлор Барнум (1810–1891) — американский шоумен. Снискал широкую известность своими мистификациями, его имя стало синонимом надувательства.

6

Прозвище президента Эйзенхаура.

7

Парафирование — предварительное подписание международного договора инициалами лиц, учавствовавших в его разработке.

8

Граждане США японского происхождения.

9

Простая, строгая, но функциональная мебель, производимая в религиозной общине шейкеров.

10

Престижный частный гуманитарный колледж высшей ступени для женщин в пригороде Бостона.

11

Ne sutor ultra crepidam (лат.) — "Сапожник, (суди) не выше сапога".

12

Известная американская писательница и пионер авиации (1897–1937). Она была первой женщиной-пилотом, перелетевшей Атлантический океан. Пропала без вести 2 июля 1937 года.

13

Моллюск, который производит полый жемчуг, используемый в ювелирном искусстве.

14

Название штатов США, основной сельскохозяйственной культурой которых является пшеница: Канзас, Оклахома, Миннесота, Северная Дакота и др.

15

Привилегированное общество студентов и выпускников колледжей.

16

Сражение, произошедшее в 1876 году между союзом индейских племен и армией США.

17

Президент Уганды в 1971–1979 годах, создатель одного из самых жестоких тоталитарных режимов в Африке.

18

Небольшое двухмачтовое судно.

19

Мера длины для измерения глубины воды, равная 6 футам или 1,83 метра.

20

Кормовая надстройка судна.

21

Крупное морское сражение Второй мировой войны на Тихом океане, произошедшее в июне 1942 года.

22

Алкогольный коктейль, изобретенный в калифорнийском городе Окленде в 1944 году.

23

Физическая единица ускорения свободного падения.


на главную | моя полка | | Лис-03 |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения



Оцените эту книгу