Книга: Черный ветер



Черный ветер
Черный ветер

Клайв Касслер, Дирк Касслер

Черный ветер

Памяти моей матери Барбары, чьей любви, сочувствия, доброты и поддержки и поныне очень недостает всем, кто ее знал.

Д. К.

Хотелось бы выразить глубокую признательность и благодарность Скотту Дэннекеру, Майку Фитцпатрику, Майку Хэнсу и Джорджу Спиру из «Эйршип менеджмент сервис», распахнувших нам дверь в удивительный мир полетов на дирижабле.

Большое спасибо также Шелдону Харрису, чья книга «Фабрики смерти» проливает свет на ужасы применения химического и биологического оружия в период Второй мировой войны, унесшего тысячи и тысячи жизней безымянных жертв.

Авторы

Пролог

МАКАДЗЕ

12 декабря 1944 года

Военно-морская база Куре, Япония


Капитан-лейтенант Такео Огава бросил взгляд на наручные часы и в раздражении покачал головой.

— Половина первого ночи, — пробормотал он с тревогой в голосе. — Уже три часа задержки, а мы все ждем.

Молоденький мичман с остекленевшими от длительного недосыпа глазами сочувственно кивнул в ответ на слова командира, но промолчал. Стоя на верхней площадке рубки И-403, субмарины японского императорского военно-морского флота, оба подводника напряженно вглядывались в тускло освещенное ночными фонарями пространство за пирсом, чтобы не пропустить момент прибытия ожидаемого визитера. Где-то вдали, за пределами обширной территории базы, тускло поблескивали огоньки старинного японского города Куре. Моросил мелкий дождичек, и виделось что-то жутковатое в умиротворенности ночного пейзажа, странно контрастирующей с отдаленным перестуком молотов, скрипом и лязгом башенных кранов и вспышками сварки. Ремонтные работы на поврежденных в боях с противником кораблях велись на базе круглосуточно, но то была не более чем заранее обреченная на провал попытка восстановить быстро тающие военные ресурсы.

Надсадный вой дизеля приближающегося к стоянке подлодок грузовика эхом разнесся над водой. Вынырнув из-за угла кирпичного пакгауза, тяжелый армейский «Исюдзу» выехал на пирс и сбавил скорость. Водитель осторожничал, медленно ведя машину вдоль борта субмарины. Ночные фары автомобиля едва позволяли разглядеть темную кромку причала, отделявшую его от воды. Развернувшись у перекинутых на берег сходней, шофер резко затормозил. Облысевшие протекторы протестующе взвизгнули.

После секундной паузы из кузова выпрыгнули шестеро вооруженных до зубов военных и слаженно окружили грузовик по периметру. Спускаясь с рубки и по сходням на пирс, Огава кожей чувствовал направленный на него ствол одного из охранников. Приблизившись, он отметил, что это не простые армейцы, а солдаты элитного подразделения Кемпейтай — зловещей тайной полиции, внушавшей в Японии такой же трепетный ужас, как гестапо в Германии или НКВД в России.

Из кабины выбрались двое в форме и подошли к капитан-лейтенанту. Определив по знакам различия старшего по званию офицера, Огава вытянулся в струнку и отдал честь.

— Мы вас уже заждались, господин капитан, — сказал он с ноткой укоризны в голосе.

Капитан Миюси Оринучи пропустил упрек мимо ушей. У одного из старших офицеров штаба Шестого флота хватало куда более важных проблем. Подводный флот Японии, действующий в Тихом океане, медленно, но неуклонно сокращался, не в состоянии противопоставить ничего существенного разработанной и применяемой американцами новейшей тактике борьбы с субмаринами. Отчаянные самоубийственные атаки на корабли противника, невзирая на неравные шансы, вели к неизбежным и частым потерям подлодок и экипажей, что весьма удручало капитана Оринучи. Его коротко подстриженные черные волосы посеребрила ранняя седина, а лицо избороздили глубокие, как русла пересохших рек, морщины.

— Капитан-лейтенант, — отрывисто произнес он, — позвольте представить доктора Исаичи Танаку из Военно-медицинского института. Он будет сопровождать вас.

— Прошу прощения, господин капитан, — заявил Огава, игнорируя стоящего рядом с Оринучи коротышку в очках, — но я не привык иметь на борту пассажиров во время выполнения боевого задания.

— Предыдущий приказ о патрулировании филиппинских вод отменяется, — сообщил капитан, протягивая Огаве пакет из плотной коричневой бумаги. — Здесь новое предписание. Вы примете на борт доктора Танаку и сопровождаемый им груз и незамедлительно выйдете в море. Командование флота оказало вам высокую честь нанести удар по врагу у самого порога его дома.

Покосившись на одного из охранников, как бы невзначай направившего в его сторону ствол немецкого ручного пулемета «Бергман МП-34», Огава попытался возразить:

— Все это как-то необычно, господин капитан…

Оринучи кивком указал направо и зашагал в том же направлении. Огава последовал за ним. Удалившись от доктора за пределы слышимости, оба офицера остановились.

— Вы еще не в курсе, капитан-лейтенант, — вполголоса заговорил Оринучи, — поэтому ставлю вас в известность, что наш надводный флот почти целиком уничтожен. Мы рассчитывали дать американцам решающее сражение и переломить ход войны, но вышло так, что мы сами потерпели сокрушительное поражение. Осталось совсем немного времени до того момента, когда нам придется стянуть все оставшиеся резервы для защиты родных берегов.

— Мы заставим американцев заплатить кровью! — хрипло выкрикнул Огава.

— Несомненно. Однако они полны решимости и готовы принести любые жертвы на алтарь победы. Но вы отдаете себе отчет, какие ужасающие потери будут среди мирного населения? — Оринучи тяжело вздохнул и умолк, представив на миг среди убитых свою собственную семью. — Армия обратилась к нам с просьбой о содействии в осуществлении дерзкой операции, — заговорил он снова. — Доктор Танака тесно сотрудничает с подразделением 731.[1] Вы должны переправить его вместе с грузом через Тихий океан и нанести атакующий удар по западному побережью Соединенных Штатов. В походе соблюдать максимальную скрытность и любой ценой сохранить корабль и карго. Если вы добьетесь успеха, Огава, американцы сами запросят мира, и наша родина останется в неприкосновенности.

Слова Оринучи потрясли Огаву. В то время как его коллеги, командиры других подлодок, ведут оборонительную войну против превосходящего противника, пытаясь сохранить жалкие остатки надводного флота, ему предстоит в одиночку пересечь океан и произвести атаку, которая может положить конец войне! В другое время он поднял бы на смех подобную идею как безумную и вздорную, однако сейчас, глубокой ночью, озвученная одним из высших штабных офицеров флота, она выглядела совсем иначе.

— Глубоко польщен вашей откровенностью, господин капитан Оринучи, — козырнул Огава. — Заверяю вас, мои офицеры и матросы сделают все возможное, дабы оправдать оказанную им честь и выполнить приказ императора. Могу я узнать, что конкретно содержит сопровождаемый доктором Танакой груз? — осторожно осведомился он после секундной заминки.

Несколько мгновений Оринучи с тоской вглядывался в воды залива, потом чуть слышно процедил сквозь зубы:

— Макадзе. Злой ветер.

* * *

Под бдительным присмотром доктора Танаки головорезы из Кемпейтай перегрузили полдюжины длинных деревянных ящиков в передний торпедный отсек И-403 и задраили люк. Огава приказал завести все четыре дизельных двигателя и отдать швартовы. Ровно в половине второго металлическая сигара субмарины развернулась и медленно двинулась по чернильной глади бухты в сторону моря мимо стоявших в доке нескольких подлодок той же серии «И». При этом Огава не без удивления отметил, что капитан Оринучи все еще сидит в темной кабине грузовика, словно не решаясь покинуть пирс, пока И-403 не скроется из виду.

Минуя широко раскинувшиеся вдоль берега причалы и пакгаузы, субмарина вскоре достигла массивной громады, возвышавшейся черной тенью на фоне ночного мрака. Безмолвным исполином замер в ремонтном доке краса и гордость японского флота линкор «Ямато», нависая над проходящей подлодкой подобно доисторическому чудовищу. Благодаря своим восемнадцатидюймовым орудиям и шестнадцатидюймовой броне «Ямато» на текущий момент считался самым мощным и опасным надводным кораблем в мире. Огаву всегда восхищали обводы и вооружение крупнейшего в истории линкора, но сейчас он испытывал к нему что-то вроде жалости. «Мусаси», брат-близнец «Ямато», был недавно потоплен в районе Филиппин, и капитан-лейтенант боялся, что еще до окончания войны такая же участь постигнет и этого красавца.

Остались далеко за кормой и окончательно поблекли огни Куре. Обогнув несколько крупных прибрежных островов, И-403 вышла на оперативный простор Внутреннего моря. Когда скалистые острова пропали из виду, а небо на востоке начало светлеть в преддверии рассвета, Огава приказал увеличить скорость, сам же поднялся в рубку и занялся прокладкой курса вместе со штурманом. Спустя некоторое время к ним присоединился старший офицер лейтенант Иоси Мотосита.

— Горячий чай, господа, — провозгласил он, ловко вскарабкавшись по трапу. Худой и долговязый Мотосита славился своим добродушием, и даже сейчас, в пять утра, с лица его не сходила благожелательная улыбка.

— Благодарю, — коротко кивнул командир, принимая из рук старпома маленькую чашечку. В промозглое декабрьское утро трудно было придумать лучшее тонизирующее средство, чем этот горячий, ароматный напиток. Огава прикончил свою порцию в несколько глотков.

— Море сегодня на удивление спокойно, — заметил Мотосита.

— Замечательная погода для рыбной ловли, — с ностальгическим вздохом откликнулся Огава. Сын рыбака, он родился и вырос в небольшой деревеньке на острове Кюсю. Несмотря на скромное происхождение, с детства привыкший к трудностям и суровой рыбацкой жизни юноша успешно преодолел барьер вступительных экзаменов в Итадзима, Военно-морскую академию. Получив офицерское звание еще перед войной, он попал в быстро развивавшийся и наращивавший мощь подводный флот. Отлично отслужив на двух субмаринах, в 1943-м Огава был назначен командиром И-403. Под его командованием подлодка потопила полдюжины транспортов, а близ Филиппин отправила на дно австралийский эсминец. Среди стремительно уменьшавшегося командного плавсостава он считался одним из самых лучших и надежных офицеров.

— Вот что, Иоси, — сказал Огава, — до пролива пойдем противолодочным зигзагом, а дальше двинемся в погруженном состоянии. Во внешних водах вдоль побережья рыщет столько подлодок противника, что лучше не рисковать.

— Я сообщу команде, — кивнул старший офицер.

— Да, еще этот доктор Танака, — спохватился Огава, — Проследи, чтобы его разместили поудобнее.

— Я уже предложил ему свою каюту, командир, — с ноткой обиды в голосе сообщил Мотосита. — Судя по тому, сколько он приволок с собой книг — целую стопку, — у него будет чем заняться до конца плавания. Опять же, под ногами путаться не станет.

— Очень хорошо, — одобрительно кивнул Огава, невольно задумавшись, что за личность этот странный пассажир, незваным гостем попавший на борт за час до отплытия.

Когда багровый солнечный диск показался над горизонтом, И-403 находилась на подходе к проливу Бунго, южным воротам в Тихий океан между островами Кюсю и Сикоку. Мимо субмарины протащился встречным курсом возвращающийся на базу подбитый миноносец. Его сильно кренило, а палубу и мостик покрывали многочисленные пробоины — результат ожесточенной схватки с парой американских штурмовиков. На верхнюю площадку поднялись несколько младших офицеров, пожелавших бросить последний взгляд на покидаемую землю; суеверные, как все моряки, уходя на боевое задание, они на всякий случай прощались со своей островной родиной, не зная, суждено ли им вновь увидеть ее зеленые берега.

Как только впередсмотрящий доложил о приближении к выходу из пролива, Огава отдал команду на погружение. По всем отсекам разнесся тревожный вой сирены, и встрепенувшиеся матросы бросились задраивать палубные люки.

— Глубина пятнадцать метров, — приказал командир.

В огромные балластные танки хлынули тонны забортной морской воды. Одновременно пришли в движение горизонтальные рули погружения. Носовая часть И-403 под углом устремилась вниз, и очень скоро весь корпус подлодки скрылся под водой, оставив на поверхности лишь мутную зеленоватую зыбь.

Тихоокеанские воды в окрестностях залива Бунго кишели американскими подводными рейдерами, охотившимися как на транспортные суда, так и на военные корабли, покинувшие базу Куре. Случались поединки и между субмаринами, поэтому Огава, не желая становиться легкой добычей стервятников, сразу после выхода из пролива приказал изменить курс на норд-ост, чтобы держаться подальше от основных трасс, пролегающих в южном направлении в сторону Филиппин.

Подобно большинству подводных кораблей своей эпохи, И-403 приводилась в движение комбинацией дизельных и электродвигателей. В светлое время суток, когда приходилось идти в погруженном состоянии, включались работавшие от аккумуляторов электрические моторы, развивавшие скорость, которую и скоростью-то нельзя было назвать — какие-то шесть узлов. Зато под покровом темноты вынырнувшая на поверхность субмарина благодаря своим мощным дизелям ускоряла ход втрое, одновременно подзаряжая истощившиеся за день батареи. В то же время, И-403 никак нельзя было назвать заурядной подлодкой, в первую очередь из-за ее нестандартных размеров. Длиной в 390 футов, она была одной из субмарин класса «Сентоку», выпущенных в очень ограниченном количестве и являвшихся крупнейшими подводными кораблями своего времени. Массивный стальной корпус водоизмещением более 5200 тонн был оснащен четырьмя дизельными моторами мощностью в 7700 лошадиных сил каждый. Но поистине уникальной особенностью И-403 была способность нести, помимо обычных вооружений, тройку переоборудованных в гидросамолеты одноместных пикирующих бомбардировщиков «Сейран». Они запускались в воздух посредством размещенной в центре носовой части катапульты. В походных условиях самолеты в разобранном виде хранились в водонепроницаемом палубном ангаре длиной в 110 футов. Большие потери авиации на фронте вынудили Огаву расстаться с одним из бомбардировщиков, и теперь у него оставалось только два «Сейрана».

* * *

Углубившись в Тихий океан, капитан И-403 заперся в своей каюте и вновь перечел врученные ему Оринучи лаконичные походные предписания. Из них следовало, что он должен держать курс норд-ост с последующей подзаправкой на базе на одном из Алеутских островов, а затем атаковать посредством обоих «Сейранов» цели на северовосточном побережье Штатов: Такому, Сиэтл, Викторию и Ванкувер.

По мнению Огавы, то был бессмысленный жест, отнюдь не требовавший использования его субмарины, столь необходимой для обороны домашних вод, в пустячной атаке с применением всего пары легких бомбардировщиков. С другой стороны, не следовало сбрасывать со счетов доктора Танаку с его загадочным грузом.

Приглашенный в капитанскую каюту, доктор отвесил изящный поклон, прежде чем войти в загроможденное помещение и присесть за маленький деревянный столик. Невысокого роста и хрупкого телосложения, с неулыбчивой, сварливой физиономией, ученый уставился на Огаву безразличным взглядом пустых черных глаз, увеличенных толстыми линзами очков.

Быстро покончив с формальностями и игнорируя зловещую внешность собеседника, капитан сразу перешел к делу, пытаясь прояснить истинную причину присутствия доктора на борту.

— Господин Танака, согласно полученному мною приказу, я должен привести свой корабль к западному побережью Северной Америки и атаковать с воздуха четыре города. Однако в приказе нет ни слова ни о вас, ни о характере вашего груза. Вынужден задать прямой вопрос: какова ваша роль в порученной мне миссии?

— Господин капитан Огава, позвольте уверить вас, что мое появление на вашей субмарине было санкционировано на самых высоких уровнях, — ответил ученый тихим, монотонным голосом, — Я буду оказывать техническое содействие в подготовке атаки.

— Это боевой корабль, — парировал Огава, — И я не понимаю, какое именно содействие может оказать медик в проведении чисто военной операции.

— Господин капитан, я не просто медик, как вы выразились, а представитель научно-исследовательской группы по предотвращению эпидемических заболеваний при Военно-медицинском институте. Из нашего китайского филиала мы получили материалы лабораторных испытаний, которые позволили разработать и создать новое эффективное оружие. Вы и ваш корабль были избраны для доставки и нанесения первого удара такого рода по врагу на его собственной территории. Я же несу ответственность за соблюдение секретности и обеспечение боеготовности оружия вплоть до его применения.



— Эти ваши «материалы»… Их предполагается сбросить с моих самолетов?

— Да. В специальных контейнерах, которые можно будет разместить в бомболюках. Я уже договорился с авиатехниками из группы обслуживания о внесении необходимых изменений в конструкцию.

— А как насчет экипажа, доктор Танака? Моим людям на борту ничего не угрожает?

— Абсолютно, — солгал ученый, не дрогнув ни жилочкой на непроницаемом лице.

Огава ему не поверил, но обострять не стал, рассудив, что столкновение с американскими противолодочными кораблями несет куда большую опасность его субмарине и команде, чем какой бы то ни было груз на борту. Он попытался выжать из Танаки хотя бы толику дополнительной информации, но уклончивый военврач мало что добавил к уже имевшимся в распоряжении Огавы фактам. Как только разговор касался загадочного нового оружия, он сразу замыкался в себе или отделывался общими фразами. Было в его облике и манере поведения что-то зловещее, отчего капитан постоянно чувствовал себя не в своей тарелке. Постаравшись побыстрее покончить с традиционным совместным чаепитием, Огава с облегчением отпустил ученого. Позже, сидя один в опустевшей каюте, он мысленно проклял командование флота за выбор именно его корабля для выполнения предстоящей миссии. От такого задания капитан предпочел бы отказаться.

* * *

По мере удаления от японских берегов и отклонения к более высоким широтам на пути подлодки попадалось все меньше торговых судов и рыбачьих лодок. Следующие двенадцать дней и ночей на борту сохранялся привычный походный распорядок. Продолжая следовать курсом норд-ост, И-403 днем ползла в погруженном положении, а ночью поднималась на поверхность, наверстывая упущенное за счет более высокой скорости. В пустынных северных водах Тихого океана вероятность быть замеченными с одного из боевых кораблей или самолетов союзников минимальна, но Огава не хотел рисковать и все светлое время суток вел свой корабль под водой. Пребывая большую часть времени погруженной, субмарина к концу дня превращалась изнутри в раскаленную топку. От работающих двигателей становилось неимоверно жарко, температура превышала девяносто градусов,[2] дышать горячим спертым воздухом было тяжело. Поэтому нет ничего удивительного в том, что весь экипаж с нетерпением ожидал наступления вечерних сумерек, когда корабль всплывет, люки откроются и в затхлые, провонявшие потом отсеки хлынут потоки холодного, свежего, насыщенного морской влагой воздуха.

Подводникам свойственно традиционно либеральное отношение к соблюдению субординации и военного устава. И-403 в этом плане не была исключением, несмотря на жесткие порядки и строжайшую дисциплину, царившие в императорском флоте. Офицеры и рядовые матросы питались одной и той же пищей и спали бок о бок в переполненных кубриках, одинаково претерпевая все тяготы и неудобства походной жизни. Их подлодку ранее трижды забрасывали глубинными бомбами, и совместно пережитые мгновения на грани жизни и смерти сплотили команду в единое целое. Им всем посчастливилось выжить в смертельной игре в кошки-мышки с врагом, и каждый в глубине души считал И-403 «счастливым» кораблем, который не по зубам никакому противнику.

На четырнадцатую ночь субмарина всплыла на поверхность близ Амчитки, одного из островов Алеутской гряды, и довольно быстро обнаружила заправочное судно «Мориока», стоявшее на якоре в небольшой бухточке. Огава мастерски подвел И-403 к борту танкера, а вахтенные тут же перекинули и закрепили швартовочные тросы. Пока мощные насосы перекачивали дизельное топливо в танки подлодки, матросы с обоих кораблей по обыкновению зубоскалили и трепались, не обращая внимания на крепчайщий мороз.

— Эй, вам там не тесновато в этой консервной банке? — насмешливо бросил с палубы «Мориоки» упакованный в меховую шубу сигнальщик.

— Ничуть! И еще остается достаточно места для консервированных фруктов, каштанов и сакэ, — заорал в ответ кто-то с субмарины, хвастливо намекая на роскошное, по сравнению с другими, продовольственное снабжение подводников.

Дозаправка заняла менее трех часов. Одновременно на борт танкера эвакуировали одного из матросов с подозрением на аппендицит. Одарив напоследок команду заправщика ящиком печенья, И-403 отшвартовалась и легла на курс ост, направляясь теперь уже прямиком к западному побережью Северной Америки. Небо угрожающе потемнело, а зеленовато-серые океанские волны запенились белыми шапками. Не успели моряки опомниться, как их корабль оказался в тисках раннего зимнего шторма. Еще три долгие ночи субмарину немилосердно качало и швыряло, а высокие холодные валы, захлестывавшие нижнюю палубу, с ревом бились в основание рубки. Несмотря на разбушевавшуюся стихию, приходилось идти в надводном положении — иного способа подзарядить батареи для дневного перехода не было. И это не замедлило сказаться: одного из впередсмотрящих чуть не смыло за борт, а добрая половина экипажа маялась от морской болезни. Утешало лишь односильный западный ветер дул в корму, ускоряя продвижение И-403 в нужном направлении.

Постепенно шторм утих, и поверхность океана разгладилась. Огава с удовлетворением констатировал, что его корабль выдержал серьезную взбучку от матушки Природы без каких-либо повреждений. Измученная команда вновь обрела аппетит и боевой дух. Погода наладилась, и субмарина неуклонно приближалась к вражеским берегам.

— Командир, я закончил последнюю прокладку курса к побережью, — доложил Сейджи Какисита, развернув перед Огавой карту северо-восточной части Тихого океана. Как поступают многие подводники, уходя в поход, штурман И-403 прекратил бриться и теперь демонстрировал неровную поросль жесткой щетины, придававшей ему облик злодея из дешевых комиксов.

— Где мы сейчас находимся? — осведомился Огава, не отрываясь от изучения карты.

— Здесь, командир, — ответил Какисита, ткнув циркулем в точку на карте. — Приблизительно в двухстах километрах к западу от острова Ванкувер. До рассвета еще пара часов, так что к утру, если ничего не изменится, расстояние сократится до полутора сотен.

Прежде чем снова заговорить, Огава еще несколько мгновений напряженно вглядывался в карту.

— Мы слишком далеко отклонились к северу, — отрывисто произнес капитан. — Хотелось бы произвести атаку из пункта, равноудаленного от всех четырех целей, что позволит сократить время подлета к объекту. Возьми южнее, с таким расчетом, чтобы выйти к побережью здесь. — Он придавил карту указательным пальцем. Напротив ногтя Огавы вдавалась в океан северо-западная оконечность штата Вашингтон, напоминающая своими очертаниями морду оголодавшего пса. Немного севернее пролегал пролив Хуана де Фука — естественная граница между США и Британской Колумбией и основной канал для прохождения морских судов из Ванкувера и Сиэтла в Тихий океан.

Какисита поспешно проложил новый курс и углубился в вычисление поправок на расстояние. Закончив, он поднял голову и доложил:

— Господин капитан, Следуя этим курсом, мы сможем занять позицию в пятнадцати километрах от мыса Алава ровно через двадцать два часа.

— Отлично, Какисита! — довольно кивнул Огава, скользнув взглядом по хронографу.[3] — Это даст нам достаточный временной запас, чтобы успеть подготовить самолеты до рассвета.

Такой расклад вполне устраивал командира И-403, отнюдь не желавшего торчать лишние сутки в кишащих кораблями противника водах, где его субмарину могли заметить и потопить. Но пока все вроде бы складывалось совсем неплохо. Если повезет, они успешно выполнят задание и лягут на обратный курс уже через двадцать четыре часа.

* * *

Сразу после всплытия вечером того же дня на борту И-403 развернулась лихорадочная деятельность по подготовке к нанесению удара с воздуха. Механики распаковали фюзеляжи, крылья, поплавки и другие узлы летательных аппаратов и тут же принялись за монтаж, чем-то напоминая детей, собирающих игрушечную модель из деталей гигантского конструктора. Матросы расчехлили гидравлическую катапульту и тщательно проверили боеготовность хитроумного устройства, посредством которого предполагалось запустить в небо оба бомбардировщика. Пилоты тем временем внимательно изучали топографические карты региона и прокладывали курсы к зонам бомбометания и обратно. Техники под неусыпным присмотром доктора Танаки колдовали над изменением конфигурации бомболюков, чтобы надежно закрепить в них двенадцать контейнеров из серебристо-белого металла, пока что покоившихся в переднем торпедном отсеке субмарины.

К трем часам утра И-403 незаметно подкралась к заранее намеченной позиции неподалеку от морской границы штата Вашингтон. Моросил мелкий дождичек, и шестеро вахтенных, выставленные по приказу капитана на палубе подлодки, до боли в глазах вглядывались в непроницаемую хмарь, страшась упустить появление в пределах видимости кораблей противника. Сам Огава нервно расхаживал по мостику, в нетерпении ожидая отправки обоих «Сейранов», чтобы как можно скорее спрятать свою драгоценную субмарину под спасительным покровом океанских волн.

Час спустя на мостик поднялся коренастый мужчина в заляпанной маслом спецовке и, виновато потупясь, доложил:

— Мне очень жаль, господин капитан, но у нас возникли проблемы с самолетами.

— Какие еще проблемы? — возмущенно вскинулся Огава. — У нас и так очень мало времени!

— У номера первого магнето нуждается в замене — без него мотор просто не заведется. А у второго поврежден руль высоты. Очевидно, это произошло во время шторма. Но вы не сомневайтесь, мы все исправим…

— И как долго вы намерены с этим возиться?

Механик на секунду замялся, поглядывая в затянутые тучами небеса и мысленно формулируя ответ:

— Полагаю, на устранение поломок уйдет около часа, господин капитан. Плюс еще двадцать минут на загрузку боекомплекта из торпедного отсека.

Огава хмуро кивнул:

— Хорошо, действуйте. И поторопитесь!

Как водится, обещанный час растянулся вдвое, а оба бомбардировщика все еще не были готовы к старту. Огава с раздражением отметил, что небо на востоке едва заметно посерело, как бы предупреждая о приближении рассвета. Моросящий дождь прекратился, уступив место легкому предутреннему туману, окутавшему субмарину и сократившему видимость до трети мили. «Сидим точно утка на воде, — подумалось на миг капитану. — Хорошо хоть саму утку тоже не разглядишь».

Неожиданно рассветную тишь разорвал встревоженный крик акустика:

— Капитан! Слышу звук дизеля!

* * *

— Уж в этот-то раз я тебе утру нос, Большой братец! — счастливо скалясь, возбужденно завопил в микрофон радиопередатчика Стив Шойер, решительно переводя на максимум рычажки дросселя. Находившиеся рядом с ним в провонявшей дохлой рыбой тесной рубке рыбачьего траулера двое юнцов вымученно переглянулись и закатили глаза. Игнорируя их молчаливое неодобрение, Шойер вцепился в деревянный штурвал своей старушки, аккуратно маневрируя и насвистывая сквозь зубы старинную застольную песенку.

Даже перевалив сорокалетний рубеж, братья Стивен и Даглас Шойеры сохранили в крови достаточно юношеского азарта, чтобы и по сей день самолично ловить рыбу в проливе Пьюджет-Саунд и прилегающих к нему водах. Благодаря умению, опыту, неустанному труду и расчетливому вложению своих сбережений они со временем обзавелись парой одинаковых пятидесятифутовых траулеров с деревянным корпусом. Работая в тандеме и обладая поистине сверхъестественным чутьем на крупные косяки палтуса, братья с неизменным успехом вели лов на шельфе западного побережья близ Ванкувера. Вот и в этот раз, после трехдневного захода, набив трюмы и прикончив запасы пива в холодильниках, старший и младший Шойеры, словно детишки на роликовых коньках, наперегонки неслись домой.

— Хвастать будешь, когда первым обдерешь краску о причал в доке, — послышался сквозь треск помех голос Дагласа. В сорок первом, после особенно удачного сезона, братья раскошелились и оборудовали свои суда двусторонней радиосвязью. Хотя радиопередатчики изначально предназначались для координации совместных действий, Стив и Даг большую часть времени засоряли эфир, подкалывая и подначивая друг друга.

Траулер Шойера скакал по волнам на предельной скорости в двенадцать узлов. Чернильный мрак небес над головой постепенно сменился предутренней серостью, и сиявший в ночи луч носового прожектора заметно потускнел. Тем не менее зоркий глаз Стивена сразу выхватил прямо по ходу какой-то массивный темный объект, окруженный туманной дымкой и неестественно низко сидящий в воде. Мгновение спустя в центре объекта сверкнула яркая оранжевая вспышка.

— Кит, что ли? — растерянно пробормотал Шойер, но не успели эти слова слететь с его губ, как что-то с надрывным воем пронеслось над рубкой, а вслед за этим по левому борту раздался оглушительный взрыв, окативший палубу траулера фонтаном морской воды.

Потрясенный рыбак застыл каменной статуей; мозг его отказывался поверить тому, о чем наглядно свидетельствовали глаза и уши. Лишь повторная вспышка вывела Шойера из оцепенения и подвигла к действию.

— Ложись! — рявкнул он на двух мужчин в рубке и торопливо завертел штурвал вправо. Перегруженный траулер плохо слушался руля, но и этого хватило, чтобы уклониться от второго снаряда, выпущенного из установленного на палубе И-403 орудия калибра пять с половиной дюймов. Он тоже разорвался в воде, но так близко за кормой, что судно на мгновение вырвало из привычной среды и подбросило в воздух. Лишившийся начисто срезанного рулевого пера, траулер тяжело плюхнулся обратно.

Смахнув заливающую глаза кровь из рассеченной брови, Стив схватил микрофон.

— Даг, мы нарвались на японскую субмарину! — заорал он во всю глотку. — Они стреляют и вот-вот вышибут из нас дух. Я не шучу! Держись подальше к северу и попытайся вызвать помощь.

Шойер все еще продолжал что-то кричать, когда третий снаряд угодил точно в цель. Он с легкостью пронизал деревянную обшивку и разорвался в носовом трюме, битком набитом рыбой. Шквал щепок, осколков стекла и клочьев мякоти палтуса ворвался в рубку, отшвырнув троих ее обитателей к противоположной переборке. С трудом вскарабкавшись на ноги, Стив узрел перед собой зияющую в носовой части огромную пробоину. Машинально ухватившись за штурвал, как за соломинку, он стоял и смотрел не верящим взором, как остатки его искалеченного судна стремительно уходят в воду прямо из-под ног.

* * *

Не отрывая от глаз окуляров бинокля, Огава с мрачным удовлетворением наблюдал за тонущим суденышком. Вплоть до того момента, когда оно окончательно скрылось под волнами, оставив на поверхности россыпь деревянных обломков и прочего мусора. О спасении уцелевших не могло быть и речи, поэтому он не стал тратить времени, высматривая в воде тела рыбаков.

— Мотосита, других сигналов не зарегистрировано? — окликнул капитан своего старшего офицера.

— Никак нет, командир. Старший акустик доложил еще до начала обстрела о появлении в пределах слышимости второго судна, но сигнал вскоре пропал и больше не появлялся. То ли помехи, то ли какая-нибудь мелкая посудина.

— Пусть продолжает наблюдение. В этом тумане легче услышать, чем увидеть приближающегося противника. И пригласи на мостик старшего механика. Пора бы уже запустить эти проклятые самолеты!

Мотосита поспешно нырнул в люк, а Огава уставился невидящим взглядом в направлении береговой линии штата Вашингтон. Возможно, удача все-таки продолжает ему сопутствовать? Потопленный траулер скорее всего был одиночкой и вряд ли имел на борту радиопередатчик. На берегу могли услышать пушечные выстрелы, но с такого расстояния любая канонада покажется безобидной трескотней. Да и жителей на этом участке побережья совсем немного, так что шансы завершить миссию и убраться отсюда незамеченными по-прежнему высоки.

* * *

Волосы на затылке радиста первого класса Джина Хэмптона встопорщились, словно иглы на сосновой ветке. Звенящий в наушниках голос звучал настолько взволнованно и убедительно, что не поверить ему было попросту невозможно. Дважды повторив и уточнив полученное сообщение, Хэмптон пробкой вылетел из своего кресла и ринулся на капитанский мостик.

— Сэр, только что поступил сигнал бедствия от гражданского судна, — выпалил радист. — Какой-то рыбак заявляет, что японская субмарина обстреливает траулер его брата.

— А язык у рыбачка случайно не заплетается? — недоверчиво хмыкнул коренастый и бородатый командир корабля ВМФ США «Теодор Найт».

— Никак нет, сэр. Сам он ее в тумане не разглядел, но разговаривал с братом по радио и слышал несколько пушечных выстрелов. После этого связь прервалась. Кстати, факт артиллерийской стрельбы подтверждается сообщением с борта еще одного рыбачьего судна.



— Координаты установлены?

— Так точно, сэр. В девяти милях к юго-западу от мыса Флэттери.

— Очень хорошо. Свяжись с «Мэдисоном» и уведоми шкипера, что мы покидаем их в связи с предполагаемым появлением у побережья кораблей противника. Координаты передай штурману. А нам с вами в боевую рубку, мистер Бейкер, — повернулся капитан к стоящему рядом долговязому лейтенанту.

Раскатившись по всем отсекам, сигнал боевой тревоги заставил экипаж эсминца бросить все прочие дела и рассредоточиться по боевым постам согласно штатному расписанию. Матросы и офицеры занимали свои места, на бегу нахлобучивая на головы стальные каски и напяливая на себя пробковые спасательные жилеты.

Команде «Теодора Найта» не впервой было принимать участие в боевых действиях. Эскадренный миноносец класса «Фаррагут» сошел со стапелей судоверфи «Бат Айрон Воркс» в Мэйне в 1931 году и в первые годы войны неоднократно пересекал Северную Атлантику, сопровождая союзнические конвои в Россию. Не раз торпедированный германскими подводными лодками, он счастливо избежал участи многих других кораблей и транспортов, после чего был переброшен в Тихий океан на патрулирование западного побережья от Аляски до Сан-Диего.

В трех милях за кормой эсминца остался все еще болтающийся в проливе Хуана де Фука «Мэдисон», десятитысячник класса «Либерти», груженный лесом и консервированным лососем. «Теодору Найту» было предписано эскортировать транспорт до Сан-Франциско, но непредвиденные обстоятельства вынудили командующего эсминцем коммандера Роя Бакстера временно отложить выполнение задания. Выйдя на оперативный простор, Бакстер приказал до предела увеличить обороты. Оглушительно взревев двойными турбинными дизелями, корабль помчался вперед со скоростью гончей, преследующей убегающего кролика. Заманчивая перспектива снова встретиться с врагом лицом к лицу привела уставшую от рутинного патрулирования команду в состояние радостного возбуждения и повышенной боевой готовности.

Да что там говорить, когда у самого капитана резко участился пульс! Отслужив двадцать лет в военном флоте и успев повоевать в Атлантике с немецкими субмаринами, Бакстер отчаянно скучал, получив новое назначение. Поэтому одна только мысль о предстоящей схватке с противником добавляла адреналина в кровь. С другой стороны, анонимное сообщение какого-то рыбака по-прежнему вызывало определенные сомнения. Японские подводные лодки вот уже больше года не появлялись у берегов Соединенных Штатов, да и весь императорский флот, насколько было известно коммандеру, полностью отказался от активных наступательных действий и перешел к чисто оборонительной тактике.

— Что на радаре? — бросил он через плечо.

— Три небольших судна приближаются ко входу в пролив, сэр, — доложил, не отрывая глаз от монитора, оператор радарной установки, — Два с севера, одно с запада. Еще одна неподвижная цель фиксируется в юго-западном направлении.

— Курс зюйд-вест! — рявкнул Бакстер, — Носовым батареям расчехлить орудия и готовность номер один.

Отдавая приказ, капитан с трудом удержался от волчьей усмешки. «Похоже, сегодня нам наконец-то выпал случай доказать, что мы не зря получаем свое жалованье», — мельком подумал он, затягивая под подбородком ремешок каски.

В отличие от американцев, японцы на протяжении почти всей Второй мировой войны так и не сумели оснастить радарами свой подводный флот. Первые установки появились только в середине 1944 года, да и то лишь на отдельных субмаринах. Поэтому для обнаружения неприятельских кораблей японские подводники привыкли полагаться на акустическое оборудование. Уступая радару в дальности, оно тем не менее было достаточно эффективным и позволило многим подлодкам вовремя ускользнуть от атаки глубинными бомбами.

На борту И-403 радарной установки тоже не имелось, поэтому первым о приближении эсминца узнал акустик.

— Цель на горизонте, господин капитан, — доложил он. — Интенсивность сигнала первой категории.

На палубе неподвижно застыли оба «Сейрана», уже собранные и готовые взмыть в небо, как только механики закончат ремонтные работы. Именно такой ситуации больше всего опасался Огава. В случае экстренного погружения бомбардировщиками, скорее всего, придется пожертвовать, что автоматически означало срыв всей операции.

— Орудие к бою! — приказал капитан, надеясь в глубине души, что это всего лишь очередная рыбачья посудина.

— Интенсивность сигнала второй категории, — сообщил акустик, — Это корабль, — добавил он упавшим голосом, никого, по правде говоря, этим не удивив.

— Закрепить самолеты и очистить взлетную полосу, — сердито буркнул Огава.

Кубарем скатившись на палубу и на бегу выкрикивая распоряжения, получивший приказ мичман смешался с толпой пилотов и механиков. Надежно принайтовив стальными тросами к креплениям фальшборта оба «Сейрана», собрав инструменты и задраив водонепроницаемые переборки ангара, весь техперсонал поспешил укрыться внутри подлодки.

— Интенсивность сигнала возросла до третьего уровня, господин капитан, — снова заговорил оператор, — Дизеля двойные, большой мощности. Похоже на эсминец.

Словно в подтверждение догадки акустика, в полумиле от И-403 из туманной дымки серым стальным призраком вынырнул хищно вытянутый силуэт вражеского корабля, несущегося с невероятной скоростью и изрыгающего из низко скошенной трубы густые клубы черного дыма. Словно средневековый рыцарь с копьем наперевес, бросающий вызов всем и вся…

Мгновение спустя, в попытке остановить наступательный порыв противника, заговорило палубное орудие субмарины. Японские артиллеристы имели немалый опыт в подобного рода ситуациях, но узкий корпус миноносца представлял собой слишком уж неудобную мишень, и первый выпущенный снаряд разорвался в стороне, не причинив никакого вреда. Поспешно перезарядив пушку, командир расчета произвел еще один выстрел.

Огава сразу определил наметанным глазом, что имеет дело с эсминцем. Понял, что в артиллерийской дуэли с ним у него нет ни малейшего шанса, и скомандовал срочное погружение, справедливо рассудив, что безопасность корабля и экипажа превыше всего, а за невыполнение задания он ответит, когда настанет время. Если вообще настанет.

Непрерывный вой сирены подхлестнул артиллеристов на палубе. Выпустив последний снаряд, они бросились к люку и моментально ссыпались вниз по трапу. Наводчик на этот раз взял абсолютно точный прицел, но неправильно учел второпях собственную скорость миноносца, в результате чего снаряд упал в воду с недолетом в полсотни футов. Выброшенный взрывом гейзер обрушился солеными брызгами на палубу «Теодора Найта», не нанеся тому ни малейшего ущерба.

Тем временем ожили обе носовые батареи американского корабля, но малоопытные и перевозбужденные комендоры совершили аналогичную ошибку, с той лишь разницей, что пятидюймовые снаряды с эсминца ложились с большим перелетом, благополучно минуя палубу и корпус уже начавшей погружение японской субмарины.

Стоя на мостике, Огава позволил себе помедлить еще секунду, чтобы бросить последний взгляд на противника, прежде чем нырнуть в спасительный люк. Неожиданно его внимание привлекло какое-то движение, и он с изумлением опознал в шагающем по палубе человеке одного из пилотов. Тот подошел к бомбардировщику, забрался в кабину и задвинул фонарь. По всей видимости, воспитанный в духе камикадзе летчик не смог смириться с потерей своего самолета и предпочел погибнуть вместе с ним. Мысленно проклиная самоубийственный порыв мнящего себя героем юного идиота, капитан отвернулся и начал спускаться по трапу.

Забортная вода бурлящим потоком вливалась в балластные танки, но непомерно большое водоизмещение И-403 являлось в данной ситуации непреодолимым препятствием. Даже при аварийном погружении ей требовалось слишком много времени, чтобы уйти на глубину. С нетерпением ожидая завершения мучительно долгого процесса, Огава не нашел другого выхода, кроме как попытаться разыграть свой последний козырь.

— Приготовиться к пуску торпед! — скомандовал он.

То был риск, но риск оправданный и просчитанный.

Если всадить в форштевень неумолимо надвигающемуся эсминцу хотя бы одну, расклад сразу изменится и заранее торжествующий охотник сам превратится в беспомощную дичь.

— Торпеды заряжены, командир!

— Первый и второй аппараты… Товьсь!

Расстояние между «Теодором Найтом» и И-403 сократилось до двухсот ярдов. Носовые пятидюймовки американского корабля продолжали вести непрерывный огонь, однако им, ко всеобщему удивлению, так ни разу и не удалось поразить неподвижную и казалось бы абсолютно уязвимую цель. А та между тем все быстрее уменьшалась в размерах, уходя под воду с заметным дифферентом на нос. Вот уже первая океанская волна перехлестнула через фальшборт и лениво растеклась по палубе.

— Первый — пуск! — выкрикнул Огава, досчитал про себя до трех и тут же снова скомандовал: — Второй — пуск!

Выброшенные наружу толчком сжатого воздуха, обе торпеды помчались навстречу миноносцу. Длиной в двадцать три фута и оснащенная автономным кислородным двигателем, развивающим скорость свыше 45 узлов, каждая из них несла заряд взрывчатки весом 890 фунтов.

Вахтенный мичман на мостике «Теодора Найта» первым заметил характерный бурунный след.

— Торпедная атака по правому и левому борту! — отчаянно закричал молодой офицер. Как ни странно, дар речи у него сохранился, хотя зрелище неотвратимо приближающейся смерти повергло все остальные части тела в полное оцепенение.

Предупреждение запоздало — стальные сигары-убийцы уже поравнялись с форштевнем эсминца. Однако благодаря то ли ошибке наводчиков, то ли капризу Провидения, то ли слепой удаче оба смертоносных снаряда прошли почти впритирку с корпусом корабля, обогнули его справа и слева с зазором не более десяти футов и растаяли за кормой.

— Они уходят, сэр, — заметил старшина-рулевой, с тревогой вглядываясь в уже беспрепятственно прокатывающиеся над палубой подлодки волны.

— Держи прямо на рубку, — приказал Бакстер. — Порвем гадам глотку, и все дела!

Носовые батареи умолкли. Дистанция сократилась настолько, что угол наклона орудий больше не позволял вести эффективный обстрел противника. Сражение превратилось в гонку. С одной стороны прущий в лоб на таран миноносец, с другой — стремительно уходящая под воду субмарина. Американцам на мгновение показалось, что японцам все же удастся уйти от столкновения. Киль «Теодора Найта» проскользнул в футе над погрузившейся палубой подлодки, но уже в следующую секунду прошелся по одному из «Сейранов», превратив летательный аппарат в груду металлолома. Укрывшийся в его кабине пилот-самоубийца едва ли успел пожалеть о своем опрометчивом поступке, смятый в кровавую лепешку сокрушительным тычком железного кулака.

Корпусу И-403 ничто уже не угрожало, но торчавшая посреди палубы высоченная громада рубки успела лишь наполовину уйти под воду. Стальной форштевень эсминца с ходу вонзился в нее и развалил надвое с такой же легкостью, с какой тяжелый колун раскалывает пополам деревянный чурбак. Находившиеся на командном посту офицеры во главе с Огавой погибли мгновенно. Продолжая продвигаться вперед, почти не снижая скорости, «Теодор Найт» практически полностью снес не выдержавшую таранного удара надстройку, в результате чего в хребтине подлодки образовалась огромная зияющая дыра, в которую хлынули потоки морской воды. Шум водопада и зубовный скрежет рвущегося металла ударили по ушам обреченных членов экипажа. Смерть их была мучительной, но быстрой. Отсеки И-403 в считаные секунды наполнились водой, она резко накренилась на нос и камнем пошла ко дну. Несколько воздушных пузырей да медленно расплывающееся маслянистое пятно — вот и все, что появилось на поверхности над ее могилой.

А на борту «Теодора Найта» шумно ликовали матросы и офицеры, усматривая в этих молчаливых свидетельствах гибели чужого корабля лишь дополнительное подтверждение одержанной победы. И у каждого в голове вертелось одно: как же им всем повезло уничтожить вражескую субмарину у родных берегов, да еще не потеряв при этом ни одного человека! Пускай они победили без особых усилий, но ведь все могло повернуться иначе, окажись противник чуть более удачливым. Так что они имели полное право считать себя настоящими героями, которым будет чем похвастаться по возвращении в порт перед сослуживцами и о чем рассказывать внукам на старости лет. Но ни один из них не мог даже представить, от какого неописуемого кошмара уберегли они миллионы своих соотечественников и какая чудовищная опасность угрожала стране, если бы миссия потопленной И-403 увенчалась успехом. Не догадывались они и о том, что их решительные действия лишь отсрочили катастрофу, сама же угроза по-прежнему сохранилась, затаившись на время в морских глубинах среди останков затонувшего подводного корабля.

Часть первая

ДУНОВЕНИЕ СМЕРТИ

22 мая 2007

Алеутские острова, Аляска

1

Легкий береговой бриз шаловливо стучался в окна и стены сборного металлического домика, притулившегося на вершине небольшого утеса, с которого открывался прекрасный вид на море. Убогая жестянка, выкрашенная давно потускневшей и облупившейся желтой краской. Редкие снежинки лениво кружились над крышей, прежде чем опуститься на землю и тихо истаять в пробивающейся траве. Развалившись у порога и не обращая внимания на назойливое тарахтение работающего дизельного генератора, беззастенчиво дрыхла на солнышке мохнатая сибирская лайка-хаски. Белая полярная крачка сделала круг над хижиной и опустилась на крышу. С любопытством окинув глазом торчащие по соседству антенны, радиомаяки, спутниковые тарелки и прочую электронную дребедень, птичка разочарованно вспорхнула и, подхваченная порывом ветра, унеслась прочь в поисках чего-нибудь более съедобного.

Метеостанция Береговой охраны на острове Юнаска по праву считалась самой тихой и отдаленной среди себе подобных. Затесавшийся в середину Алеутской гряды островок имел вулканическое происхождение ничем не отличаясь в этом плане от дюжин своих собратьев, растянувшихся изогнутым щупальцем осьминога от южной оконечности полуострова Аляска до Берингова моря. Семнадцати миль в поперечнике, Юнаска не мог похвастать никакими достопримечательностями, кроме двух бездействующих вулканов, расположенных в противоположных концах острова. Обе вершины разделяла однообразная холмистая местность, поросшая блеклой тундровой травой. Но в конце весны и начале лета благодаря отсутствию деревьев и кустарников даже эта чахлая растительность выделялась пятном изумрудной зелени на фоне холодных свинцово-серых океанских вод.

Лежащий на пути сразу нескольких течений северного Тихоокеанского региона, Юнаска был идеальным местом для отслеживания морских и атмосферных кондиций, приводящих в дальнейшем к образованию полномасштабных погодных фронтов, перемещающихся, в свою очередь, к берегам Северной Америки. Помимо сбора чисто метеорологической информации, станция на острове также использовалась Береговой охраной как одно из звеньев Службы спасения и раннего предупреждения. В здешних водах, богатых рыбой и другими морепродуктами, нередко случалось, что незадачливые рыбаки попадали в критическую ситуацию.

Условия жизни персонала метеостанции, состоявшего из двух человек, едва ли можно было назвать райскими. До ближайшей деревни девяносто миль морем, а до главной базы в Анкоридже — вся тысяча, если не больше. Изолированные от цивилизации островитяне были предоставлены самим себе и варились в собственном соку. По истечении трех недель срок вахты заканчивался, и на смену им вертолетом доставляли другую пару наблюдателей. Пять месяцев в году станция не обслуживалась и работала в автоматическом режиме, но с мая по ноябрь Юнаска снова становился обитаемым.

Впрочем, трехнедельное добровольное заключение вполне устраивало пребывающих на острове в настоящий момент метеоролога Эда Стимсона и техника Майка Барнса. Влюбленный в свою профессию, Стимсон был рад любой возможности попрактиковаться в полевых условиях, а Варне заранее предвкушал, как проведет положенный по окончании смены отпуск. Он планировал побродить с рюкзаком за плечами по Аляске в надежде наткнуться на пропущенную предшественниками-золотоискателями россыпь.

— Еще раз повторяю, Эд: на следующую вахту ищи себе другого партнера! В прошлый раз я нашел в Чугакских горах такой офигенный выход кварца, что чуть из носков не выскочил. И что-то мне подсказывает, что прямо под ним тянется толстенькая, сочненькая и желтенькая такая жилочка…

— Ага, ты, помнится, уже утверждал однажды нечто подобное, только речь тогда шла о реке МакКинли, — насмешливо хмыкнул Стимсон; умудренного возрастом и жизненным опытом метеоролога изрядно забавлял наивный щенячий оптимизм молодого напарника.

— Посмотрим, что ты запоешь, когда увидишь меня рассекающим по Анкориджу на новеньком «хаммере»! — надулся Майк.

— Посмотрим, — покладисто согласился Эд. — А покамест будь любезен прогуляться ножками и проверить анемометр.[4] Самописец опять барахлит.

— Только посмей оформить заявку на мою золотую жилу, пока я буду ковыряться на крыше! — шутливо пригрозил техник, натягивая теплую куртку.

— Можешь не беспокоиться, дружище. Можешь не беспокоиться.

* * *

В двух милях к востоку Сара Мэтсон проклинала себя за рассеянность: она забыла в палатке перчатки. Хотя температура воздуха приближалась к пятидесяти,[5] свежий береговой бриз создавал ощущение чуть ли не январского холода. Руки ее промокли от лазанья по омываемым волнами прибрежным скалам, и кончики пальцев быстро теряли чувствительность. Пробираясь вдоль узкой расщелины, она старалась не вспоминать о коченеющих кистях и думать только о том, как подобраться поближе к объекту ее исследований. Бесшумно ступая по усеянной валунами тропинке, Сара добралась, наконец, до своего главного наблюдательного пункта, скрытого за нагромождением базальтовых обломков.

В каких-нибудь тридцати футах от нее нежилась у кромки прибоя колония северных морских львов. Около дюжины усатых толстяков лежали рядком, тесно прижимаясь друг к другу — точь-в-точь как туристы на пляже в Рио в разгар сезона. Еще пяток особей увлеченно ныряли и резвились в волнах неподалеку от берега. Два молодых самца злобно переругивались между собой, явно стремясь добиться расположения одинокой самки, не проявляющей ни малейших признаков интереса ни к одному из соискателей. Несколько детенышей безмятежно дремали под сенью необъятного брюха дородной мамаши.

Вытянув из кармана куртки небольшой блокнот, Сара принялась за подробное описание своих подопечных, скрупулезно отмечая все основные параметры каждого из наблюдаемых животных: пол, возраст, вес, размеры, общее состояние. Особое внимание она уделяла выявлению таких тревожных признаков, как мышечные спазмы, чрезмерно обильные носовые и глазные выделения, чихание и кашель. Час спустя, закончив наблюдения, она убрала блокнот, горячо надеясь, что сумеет потом разобрать собственные каракули, накорябанные онемевшими пальцами.

Уходила Сара так же бесшумно и осторожно, стараясь ступать по своим же следам, что, впрочем, не представляло особых трудностей — отпечатки ее ног на покрывающей пологий склон траве были отчетливо видны невооруженным глазом. Прохладный ветер с моря освежал легкие, а неброская красота расцветающей весенней тундры ласкала взор и наполняла все ее существо энергией и радостью жизни. Несмотря на хрупкое телосложение, этой стройной тридцатилетней женщине с высоко поднятой головой, увенчанной короной пышных и тонких, как кудель, льняного цвета волос, всегда нравилось работать на свежем воздухе. Так повелось еще с детских лет, когда родившаяся и выросшая в захолустном Вайоминге девчонка проводила летние каникулы в Тетонских горах, лазая по скалам или катаясь на лошадях в компании своих буйных братцев. Любовь к дикой природе привела ее на ветеринарный факультет университета соседнего штата Колорадо. Поучаствовав в нескольких научно-исследовательских программах на восточном побережье, она приняла предложение своего бывшего преподавателя поработать в ЦКЭ — Центре контроля за распространением эпидемических заболеваний, — но с условием, что ей не придется безвылазно торчать в лаборатории. Заняв должность полевого эпидемиолога, она получила возможность совмещать свою тягу к природе с конкретной деятельностью по специальности. В ее обязанности входило выявление и изучение опасных для человека заразных заболеваний животных.

Командировка на Алеутские острова стала для Сары Мэтсон чем-то вроде рождественского подарка, хотя вызвавшая ее причина отнюдь не радовала. На западе полуострова Аляска была отмечена неестественно высокая смертность в популяции морских львов. При этом не удалось обнаружить никаких признаков экологической или техногенной катастрофы, которая могла привести к эпизоотии. Сара и двое ее ассистентов срочно вылетели из Сиэтла с заданием установить характер заболевания и его масштабы. Они начали обследование с Any — самого дальнего из Алеутских островов, — постепенно продвигаясь все ближе к Аляске. Действуя таким образом, группа рассчитывала, в первую очередь, четко определить границы зоны распространения болезни. Каждые три дня за ними прилетал гидросамолет и перебрасывал на следующий остров. Сара следила за лежбищем на Юнаске вторые сутки, но ничего угрожающего состоянию здоровья местной колонии морских львов пока не заметила. Это радовало, хотя ни о чем пока не говорило.

Красивая, легкая, с высокими скулами и лучистым взглядом широко распахнутых светло-карих глаз, мисс Мэтсон никак не укладывалась в рамки общепринятого образа женщины-ученого. Шагая энергичной, упругой походкой, она быстро преодолела две мили до лагеря, если можно так назвать три небольшие ярко-красные палатки, разбитые в ложбинке между двумя холмами. Приземистый бородач в бейсболке и фланелевой рубашке ковырялся в содержимом большого морозильного ящика.

— А вот и Сара! — с улыбкой приветствовал руководителя экспедиции Ирвин Фаулер, жизнерадостный пятидесятилетний крепыш, которому никто не давал больше сорока, — А мы с Сэнди как раз подумывали сварганить что-нибудь вкусненькое на ланч.

Из крайней палатки выползла на четвереньках миниатюрная рыжеволосая женщина, держа в одной руке котелок с поварешкой.

— У Ирва с утра до вечера одно на уме — как бы сварганить что-нибудь вкусненькое. Половником тебе в лоб, а не ланч, бездельник! — сердито проворчала Сэнди Джонсон, но глаза ее смеялись, и никто не воспринял угрозу всерьез.

— Как провели утро? — поинтересовалась Сара, с облегчением плюхнувшись на раскладной стул.

— Все данные у Сэнди, — сообщил Фаулер. — Мы проверили крупную колонию на восточном берегу. Все выглядят здоровыми и толстенькими. Я нашел один труп, однако, судя по его внешнему виду, бедолага скончался от старости. На всякий случай взял образцы тканей для лабораторного анализа, — Продолжая докладывать, он одновременно подсоединил газовый баллон к переносной плитке и зажег горелку, вспыхнувшую голубым пламенем с характерным «пу-уф-ф».

— У меня аналогичная картинка, — кивнула доктор Мэтсон, окинув взглядом окружающий лагерь зеленый ландшафт, — Из чего следует, что до морских львов очаровательной Юнаски зараза еще не добралась.

— После полудня не мешало бы осмотреть лежбище на западном побережье острова, — предложил Ирвин, — Все равно самолет за нами прилетит только завтра утром.

— Топать далековато, — покачала головой Сара, — Правда, можно будет по пути заглянуть на метеостанцию и поболтать с персоналом. Пилот говорил, что в это время года там уже работают люди, а не автоматика.

— Ну а теперь, — торжественно объявил Ирвин, водружая на конфорку объемистый котелок, — настало время заняться фирменным блюдом.

— Твое фирменное блюдо только пожирателям огня лопать! — успела вякнуть ехидная Сэнди, прежде чем ее бесцеремонно оборвали.

— Молчи, женщина! Ничего ты не понимаешь в настоящем луизианском чили, — ухмыльнулся Ирвин, вываливая в закипающую воду буро-коричневое содержимое большой консервной банки.

— Laissez le bon temps rouler,[6] как говаривают в Новом Орлеане, — хихикнула Сэнди.

* * *

Эд Стимсон напряженно всматривался в монитор атмосферного радара, наблюдая в верхней части зеленоватого экрана постепенное разрастание скопления белых электронных облаков. Типичный штормовой фронт среднего уровня, разворачивающийся где-то в паре сотен миль к юго-западу. Опытному метеорологу нетрудно было предсказать последствия этого шторма для островитян: минимум несколько дней сырой, ненастной погоды. От картинки на экране его отвлек резкий скрежет над головой — Варне все еще торчал на крыше, занимаясь сломавшимся анемометром.

Из радиоприемника в дальнем углу послышались чьи-то оживленные голоса, перемежаемые треском электростатических помех. Обычная трепотня о погоде и всякой ерунде шкиперов рыбачьих судов, промышляющих в близлежащих водах. Слушать их переговоры также входило в обязанности обслуживающих метеостанцию людей. Стимсон покрутил ручку настройки, пытаясь добиться более отчетливого приема, и не сразу обратил внимание на доносящийся снаружи странный воющий звук. Лишь когда радио на мгновение умолкло, метеоролог услышал его: низкий нарастающий гул, как от заходящего на посадку реактивного самолета. Это продолжалось несколько томительных секунд, затем интенсивность пошла на убыль и шум оборвался с громким хлопком.

Решив поначалу, что слышал раскат грома, Эд уменьшил границу захвата радара до двадцати миль и обозрел окрестности, но экран монитора показывал в непосредственной близости от Юнаски лишь обыкновенные кучевые и перистые облака и ничего, даже отдаленно напоминающего грозовую тучу. «Должно быть, военные летчики озорничают», — подумал с усмешкой Стимсон, припомнив небо над Аляской в далекие уже времена холодной войны. Но все мысли о воздушных хулиганах вылетели у него из головы, когда за дверью жалобно и как-то взахлеб заскулил Макс, тот самый сибиряк-хаски, еще несколько минут назад мирно спавший у порога хижины.

— Что с тобой, Максик?! — встревоженно воскликнул ученый, распахнув дверь и выскочив наружу.

Пес испустил в ответ исполненный смертной тоски вой и, дрожа всем телом, повернулся к хозяину. Стимсона ужаснули безумный взгляд закатившихся глаз и густая белая пена, сочащаяся из полураскрытой пасти. Секунду-другую Макс стоял, пьяно покачиваясь из стороны в сторону, потом лапы его подогнулись, и он тяжело рухнул наземь.

— Господи Иисусе! — вскричал Эд, — Майк! Майк! Скорее сюда!

Варне уже оседлал прислоненную к крыше лестницу, но чем ниже он опускался, тем больше испытывал трудностей, нашаривая ногой нижнюю перекладину. С последней вообще ничего не вышло: он сорвался с лестницы и удержался от падения лишь потому, что успел вцепиться в нее руками.

— Майк, с нашим псом… — взволнованно начал Стимсон, но тут же проглотил окончание фразы и пристально вгляделся в побледневшее лицо напарника. — Эй, парень, у тебя все в порядке? — спросил он автоматически, уже осознав, что у того не только не все в порядке, а даже еще хуже, чем показалось с первого взгляда. Дышал Варне неровно и прерывисто, глаза его остекленели и стали почти такими же пустыми и безумными, как у Макса. Обхватив его за плечи, метеоролог втащил теряющего сознание Майка в комнату и усадил в кресло.

Секунду спустя того вывернуло наизнанку. Когда Барнса отпустило, он ухватил Стимсона за руку и чуть слышно прохрипел:

— Там дрянь какая-то… в воздухе…

Последнее слово едва успело сорваться с губ Барнса, как глаза его закатились, по телу прошла судорога, и он безжизненно повалился на пол.

Метеоролог оцепенел от неожиданности, но уже в следующее мгновение все завертелось перед его глазами, пол и потолок поменялись местами, в голове запульсировала жуткая боль, а легкие словно сдавило железными тисками, выжимая из них остатки воздуха. С трудом доковыляв до передатчика, он ухитрился послать сигнал бедствия, но и только: язык и губы отказались повиноваться дальше. В желудке все жарче полыхал невидимый костер, пожиравший его внутренности. Задыхаясь и потеряв всякую ориентировку в пространстве, Эдуард Стимсон зашатался и упал, испустив дух раньше, чем голова его коснулась пола.

* * *

В четырех милях к востоку от станции трое ученых как раз заканчивали свой ланч, когда и до них докатилась волна незримой смерти. Сара первой почуяла что-то неладное, обратив внимание на пару птичек, внезапно оборвавших полет и упавших с высоты на землю трепещущими пестрыми тушками. Следом схватилась за живот и согнулась в приступе неудержимой рвоты Сэнди.

— Хорош притворяться, мой чили не настолько плох, — успел по привычке пошутить Ирвин, прежде чем его тоже скрутило.

Сара бросилась к холодильнику за минеральной водой, но сделала всего несколько шагов: ноги ее будто огнем загорелись, а бедренные мышцы перехватило жесточайшей судорогой.

— Что… происходит? — астматически выдохнул Фаулер; он попытался помочь Сэнди, но кончилось тем, что он сам повалился без сил рядом с ней.

Время для Сары замедлилось, все чувства разом притупились, мускулы ослабли, не подчиняясь больше командам центральной нервной системы, и она беспомощно осела на землю. Стенки легких стянуло стальными обручами, и каждый вдох или выдох отдавался в груди мучительной болью. В ушах забухало набатным колоколом; лежа на спине и уставясь в серенькое небо мутнеющим взором, она не могла пошевелить и пальцем, но почему-то ощущала под собой короткие жесткие стебли травы.

Мозг заволокло туманом, перед глазами поплыла чернота, но в этот момент произошло что-то странное и неожиданное, на миг вернувшее мисс Мэтсон прежнюю остроту чувств. Из тускнеющей пелены внезапно вынырнуло чье-то призрачное лицо, окаймленное сверху густой черной шевелюрой и обтянутое жесткой бугристой кожей, напоминающей то ли резину, то ли пластмассу. Огромные, в три дюйма диаметром, хрустальные глаза инопланетянина уставились на нее в упор. Сара не сразу заметила за прозрачными линзами вторую пару глаз — темно-зеленых и бездонных, — разглядывающих ее с теплотой и состраданием. А потом все закружилось по новой, и она провалилась в черную пустоту.

2

Очнувшись, Сара обнаружила, что по-прежнему лежит на спине и смотрит в серое небо, только на этом почему-то не было ни облачка. Когда взгляд окончательно сфокусировался, девушка поняла, что над ней не небо, а самый обычный потолок. И лежит она не на холодной колючей траве, а на мягкой постели с подушкой под головой. На лице кислородная маска, которую Сара поспешила снять. В руке на сгибе локтя торчит большущая игла для внутривенного вливания. Ее она, поразмыслив, трогать не стала, решив вместо этого сначала изучить обстановку. Помещение небольшое, без изысков: в одном углу письменный стол, над ним картина, изображающая океанский лайнер начала прошлого века, в другом — миниатюрная эмалированная ванна. Койка, в которой она лежит, откидная; открытая дверь с порожком ведет в узкий коридор. А еще возникает неприятное ощущение, будто вся комната раскачивается вместе с ней, и невозможно понять, чем оно вызвано — головокружением или пульсацией крови у нее в висках.

Заметив краем глаза какое-то движение, мисс Мэтсон вновь перевела взгляд на дверь. В дверном проеме нарисовался высокий широкоплечий мужчина с подтянутой, мускулистой фигурой. На губах его играла легкая улыбка. Молодой, несколькими годами моложе нее, он держался и двигался с уверенностью и достоинством гораздо более зрелого человека. Покрывавший кожу темный загар свидетельствовал о том, что его обладатель большую часть времени проводит под открытым небом. Под копной волнистых, иссиня-черных волос открытое мужественное лицо, далекое от классических стандартов, но куда более интригующее и привлекательное, чем смазливая физиономия какого-нибудь светского красавчика. Самым же примечательным в его облике были глаза, взгляд которых словно окружал его какой-то особенной аурой. Блестящие, яркие, сочного изумрудного цвета, они светились умом, отвагой и благородством, сплавленными в единое целое. Глаза человека, которому можно безоговорочно довериться во всем. И тут Сара вдруг вспомнила с отчетливой ясностью, что именно в эти глаза она смотрела перед тем, как окончательно потерять сознание.

— Привет, спящая красавица, — первым заговорил незнакомец, чей глубокий, низкий голос показался девушке приятным и дружелюбным.

— Это… это вы были там… в лагере? — пролепетала она, отчего-то запинаясь.

— Угадали, мисс Мэтсон. Сожалею, что на острове не нашлось времени и возможности для формального знакомства, но лучше поздно, чем никогда. Меня зовут Дирк Питт, — представился он, опустив аппендикс «младший», хотя носил то же имя, что и его отец.

— Вы… вы меня знаете? — удивилась девушка, все еще неважно соображающая после отравления.

— Ну, не так близко, как хотелось бы, — обезоруживающе улыбнулся Питт, — но ваш коллега Ирв поведал мне кое-что о вас и ваших исследованиях на Юнаске. Между прочим, он до сих пор переживает, что потравил вас всех своим злосчастным чили.

— Ирв… Сэнди… Как они?

— Уже оклемались. Так же, как и вы, повалялись малость в отключке, но сейчас с ними полный порядок. Отдыхают в кают-компании, — Питт ткнул большим пальцем через плечо в сторону коридора. Заметив непонимание в глазах собеседницы, он ободряюще потрепал ее по плечу и снизошел до объяснений: — Вам не о чем беспокоиться, вы в надежных руках. А если точнее, на борту научно-исследовательского судна НУМА «Глубинный старатель». Мы возвращались домой после проведения подводных геологоразведочных работ в Алеутском бассейне, когда наш радист поймал сигнал SOS, отправленный с метеостанции на Юнаске. Я долетел до острова на вертолете, а на обратном пути мне посчастливилось заметить ваш лагерь. Жаль, что вы трое так сладко спали и не смогли насладиться бесплатной воздушной экскурсией и обзором живописной панорамы с высоты птичьего полета.

— Мне тоже, — пробормотала Сара, отчего-то смутившись. — В любом случае, позвольте выразить вам мою огромную благодарность, мистер Питт.

— Прошу вас, называйте меня Дирком!

— Хорошо, Дирк, но тогда и вы зовите меня Сарой, — улыбнулась она, мысленно подивившись трепетному восторгу, с каким впервые произнесла его имя. — Кстати, — спохватилась девушка, — что там у них стряслось на станции?

Питт сразу помрачнел и нахмурился:

— К несчастью, мы опоздали и уже ничем не смогли им помочь. Два трупа и мертвая собака.

По спине Сары пробежали мурашки. Оба метеоролога мертвы, да и они трое едва не окочурились. Да что ж это такое творится?!

— Что… что там произошло? — спросила она потрясенно.

— Точно пока неизвестно. Наш судовой врач сделал кое-какие анализы, но его возможности, сами понимаете, несколько ограниченны. Похоже, причиной их гибели стал нервно-паралитический газ или другой токсин, распространяющийся воздушным путем. Отправивший сигнал бедствия успел сказать, что в воздухе какая-то отрава, после чего связь прервалась. Поэтому мы прихватили противогазы и несколько белых мышей из судовой лаборатории. Ни одна из них не пострадала. Вероятно, к моменту приземления отравляющее вещество уже рассеялось в атмосфере до безопасной концентрации. А ваша группа находилась довольно далеко от эпицентра заражения, поэтому доставшаяся вам доза оказалась не смертельной.

Сара закрыла глаза и умолкла. Ужас и боль пережитого кошмара нахлынули вдруг и лишили сил. Хотелось одного: уснуть, забыться и надеяться, что при пробуждении все это окажется лишь дурным сном.

— Сара, сейчас вас посмотрит наш врач, а потом спите, сколько влезет, — сказал Питт, заметив, в каком она состоянии. — А когда высадимся на берег, я угощу вас ужином в одном заведении, где изумительно запекают мясо королевского краба. Если вы не против, конечно, — предложил он с улыбкой.

— Обожаю крабов, — слабо улыбнулась в ответ девушка и мгновенно уснула.

* * *

Кермит Берч стоял у штурвала, вчитываясь в полученное по факсу сообщение, когда на правом крыле мостика появился Питт. Капитан оторвался от своего занятия и повернулся к вошедшему в рубку молодому человеку. Выдубленная штормами и морской солью физиономия старого ветерана выражала недовольство и недоумение.

— Мы известили о случившемся Береговую охрану и Департамент общественной безопасности, но никто из этих чинуш пальцем о палец не ударит, пока не получит официального рапорта от местных властей, — сообщил шкипер. — А единственный полномочный представитель закона находится на Атке и сможет добраться до Юнаски только завтра утром, — Берч возмущенно фыркнул. — Погибли два человека, а они считают, что это несчастный случай!

— Так ведь и мы пока не можем предъявить ничего конкретного, — заметил Дирк, — Я тут побеседовал с Карлом Нэшем, нашим экологом-аналитиком. Он вообще-то больше по морям-океанам специалист, но и по части загрязнений окружающей среды на суше неплохо подкован. По словам Нэша, довольно часто случаются и природные выбросы отравляющих веществ, таких, как сероводород и другие вулканические газы, которые вполне могли убить тех парней на станции. Возможны также утечки индустриального характера, хотя я не слышал, чтобы где-нибудь на Алеутах размешалось крупное химическое производство.

— Тот офицер с Атки заявил мне, что, на его взгляд, это типичный случай отравления окисью углерода, вырабатываемой дизельным генератором станции. Правдоподобная версия, только она никак не объясняет, почему пострадали еще и эпидемиологи, находившиеся в четырех милях от хижины.

— Равно как и смерть пса, которого я нашел снаружи, — добавил Питт.

— Что ж, возможно, наши гости из ЦКЭ смогут пролить свет на это загадочное происшествие. Как они себя чувствуют, кстати говоря?

— Пока еще до конца не оправились. И почти ничего не помнят, кроме того, что подействовала отрава очень быстро.

— Тогда чем раньше они доберутся до должным образом оборудованного медицинского учреждения, тем скорее я смогу сбросить тяжесть с души. На Уналашке есть аэродром, мы доберемся туда своим ходом часов за четырнадцать. Я свяжусь по радио с медиками, чтобы за ними прислали самолет и переправили в Анкоридж.

— Послушайте, капитан, — начал Питт, — вы не будете возражать, если я возьму вертолет и немного полетаю над островом? В прошлый раз мы торопились и ничего толком не рассмотрели. Вдруг найдется что-нибудь любопытное, чего мы раньше не заметили. Или вы против?

— М-м… да нет, пожалуй. Но только с условием, что ты, сынок, прихватишь своего шутника-техасца, — натянуто усмехнулся шкипер.

* * *

Пока Дирк, сидя в кресле пилота окрашенного в бирюзовые цвета НУМА вертолета «Сикорский S-76+», заканчивал предполетную проверку, его напарник наматывал круги по взлетной площадке легкой поступью иноходца. Высокие ковбойские сапоги с отворотами, мозолистые ручищи лопатами и вечно хмурая физиономия служили ему надежной маской, успешно скрывавшей весьма своеобразное чувство юмора. С виду он походил на участника родео, потерпевшего поражение еще по дороге на соревнования. Неисправимый прикольщик с детских лет, Джек Далгрен успел забуриться даже под бизонью шкуру шкипера Берча, уже в первую ночь после выхода в море зарядив кофеварку в кают-компании бутылью дешевого рома. Уроженец Техаса и гениальный инженер, он с одинаковой легкостью разбирался как в оружии и лошадях, так и в машинах и механизмах любого рода, предназначенных для работы на воде, под водой, на суше и в воздухе.

— Скажи мне, приятель, это точно та самая обзорная экскурсия по живописным островам, что обещал мой турагент? — обратился он к Дирку, заглянув в кабину геликоптера.

— Залезай, привереда, не пожалеешь. Воды, скал и морских львов будет столько, что глаза разбегутся.

— Звучит заманчиво. А если еще найдешь мне бар с длинноногими официантками в коротких юбочках, получишь лишний четвертак на чай.

— Премного благодарны, сэр, — ухмыльнулся Питт, искоса наблюдая за Джеком, умащивающимся в кресле второго пилота.

Они подружились много лет назад, еще будучи студентами Флоридского Атлантического университета. Завзятые аквалангисты, оба частенько манкировали занятиями, чтобы понырять с подводным ружьем среди коралловых рифов в окрестностях бухты Бока-Ратон. Добытую таким образом рыбу друзья использовали для соблазнения знакомых, полузнакомых и вовсе незнакомых девушек, регулярно устраивая барбекю прямо на берегу океана. Закончив последний курс, Джек пошел служить во флот, а Дирк продолжил обучение в Нью-Йорке, где получил диплом магистра Морского колледжа, одновременно оттачивая мастерство ныряльщика в частном специализированном заведении. Снова они сошлись вместе после того, как Дирк, сменивший отца на посту директора департамента спецпроектов НУМА, уговорил старого приятеля перейти на службу в престижное Национальное агентство подводных и морских исследований.

Имея за плечами сотни погружений бок о бок, они понимали друг друга без слов и действовали вдвоем настолько слаженно и безошибочно, что со стороны могло показаться, будто между ними существует двусторонняя телепатическая связь. Каждый твердо знал, что может безоговорочно положиться на друга, поэтому у них всегда все получалось. Даже в тех случаях, когда обстоятельства заведомо складывались не в их пользу. Далгрен хорошо изучил холодную решимость, время от времени мелькающую во взгляде Питта, и отлично помнил, каким бульдожьим упрямством и настойчивостью сопровождается ее появление в глазах напарника. Очевидно, загадочные события на Юнаске задели его за живое, и Дирк, похоже, не собирался отступать, пока не выяснит все досконально.

Ведущий винт «Сикорского» ощутимо завибрировал на высокой ноте. Питт мягко поднял геликоптер с небольшого пятачка на шкафуте[7] «Глубинного старателя», и бирюзовая машина взмыла в воздух. На высоте сотни футов он заставил вертолет зависнуть, давая возможность Джеку полюбоваться судном с высоты птичьего полета. Несмотря на двести семьдесят футов длины, со стороны оно выглядело неуклюжей лоханью, будучи несоразмерно широким в поперечнике. Однако, не отличаясь изяществом обводов, «Глубинный старатель» представлял собой практически идеальную платформу для размещения невообразимого количества кранов, лебедок и других механических устройств самого разнообразного назначения. Кроме того, такая конструкция обладала редкостной остойчивостью, позволявшей выдержать любой шторм. В середине просторной палубы отливала тусклым золотом в лучах клонящегося к горизонту солнца желтая мини-субмарина, уютно расположившаяся в большой деревянной люльке. Вокруг подлодки хлопотали несколько техников, проверявших состояние двигателей и бортового электронного оборудования. Один из них сорвал с головы бейсболку и приветственно помахал вертолету. Питт в ответ помахал ему рукой, после чего развернул винтокрылую машину и взял курс на северо-восток. От острова их отделяло около десяти миль.

— Обратно на Юнаску? — уточнил на всякий случай Далгрен.

— Да. Хочу еще разок заглянуть на метеостанцию, где мы уже побывали сегодня утром.

— Ох, и ни фига себе! — простонал техасец, — Ты что, намереваешься использовать эту тарахтелку в качестве катафалка?

— Ну что ты, дружище, это не наша забота. Собираюсь всего лишь поискать источник заражения. Должна же убившая двух человек и собаку гадость оставить хоть какие-нибудь следы.

— И что же мы ищем? — язвительно осведомился Джек, не переставая энергично перетирать челюстями огромный ком жвачки, — Животное, растение или минерал?

— И то, и другое, и третье, — невозмутимо ответил Питт, — Карл Нэш объяснил мне, что отравленное облако может сформироваться из чего угодно, от вулканических газов до выделений скопления морской микрофлоры, не говоря уже о чисто индустриальных выбросах в атмосферу.

— Тогда сделай остановку у первого встречного моржа, а я его расспрошу, где тут ближайшая фабрика по производству пестицидов.

— Кстати, а где наш Базиль? — спохватился Дирк.

— Здесь он, здесь, живой и здоровый, — успокоил его Далгрен, достав из-под сиденья маленькую клетку и продемонстрировав ее напарнику. Крошечный белый мышонок, смешно шевеля усиками, просунул мордочку между прутьями и с любопытством уставился на него.

— Дыши глубже, приятель, и не вздумай засыпать, — на полном серьезе приказал мышу Джек и подвесил клетку на крюк над головой. В былые времена примерно так же поступали шахтеры: впередиидущий нес на длинном шесте клетку с канарейкой, определяя по состоянию чувствительной пташки наличие или отсутствие в воздухе рудничного газа.

Остров Юнаска словно вырастал сияющим изумрудом из грязно-серой с прозеленью океанской пучины. Полупрозрачные перистые облака лениво кружились в хороводе над вершиной более крупного из двух потухших вулканов. Постепенно увеличивая высоту, Дирк развернулся влево и повел вертолет вдоль изрезанного скалами и галечными отмелями берега. Двигаясь по периметру против часовой стрелки, машина уже через несколько минут приблизилась к желтому строению на вершине прибрежного утеса. Геликоптер завис в нескольких футах над землей, в то время как оба пилота внимательно рассматривали почву в окрестностях метеостанции в поисках признаков постороннего вмешательства или просто чего-нибудь необычного. Брошенный на тело хаски взгляд заставил Питта вспомнить выражение ужаса и мучительной боли на лицах двух мужчин, найденных им и Джеком в хижине несколькими часами ранее. Усилием воли он постарался избавиться от нахлынувших эмоций и сосредоточиться на поиске источника смертоносного поветрия.

— В здешней розе ветров доминирует западный бриз, — заметил Дирк, кивком указав направо, — Значит, отравленное облако принесло сюда с того берега. А может быть, и с моря.

— Все сходится, — согласился Далгрен, не отрывая глаз от окуляров направленного вниз бинокля. — Эпидемиологи расположились четырьмя милями восточнее, поэтому хватанули уже ослабленную дозу токсина.

Дирк мягко двинул рычаг управления, и вертолет начал медленно удаляться от желтой будки. В течение следующего часа двое мужчин безуспешно напрягали зрение, выискивая в траве, на песке и среди камней следы естественной или рукотворной аномалии, послужившей причиной безвременной гибели ни в чем не повинных людей. Питт десятки раз пересекал остров с севера на юг и обратно, постепенно продвигаясь к западному берегу. Когда с береговой полосой было покончено, они вернулись к метеостанции.

— Ни хрена тут нет, кроме скал и несъедобной зелени, — мрачно объявил Джек, — Одним тюленям раздолье. Вот пускай они здесь и живут, лично я ничего против не имею.

— Раз уж ты заговорил о тюленях, взгляни-ка туда, — предложил Дирк, указывая на небольшой галечный пляж прямо по ходу.

С полдюжины морских львов лениво развалились на берегу у кромки прибоя, нежась в лучах заходящего солнца. Их гладкие коричневые шкуры влажно поблескивали. Далгрен присмотрелся поближе и внезапно нахмурился.

— Черт, да они же не шевелятся! Ну точно, все подохли!

— А это однозначно доказывает, что источник заражения находится не на Юнаске, а в море или на соседнем острове, — согласно кивнул Питт.

— Следующая куча камней лежит немного западнее и называется Амукта, — сообщил техасец, сверившись с картой.

Дирк повернул голову. На западном горизонте смутно вырисовывалась береговая линия.

— До него отсюда миль двадцать, — заметил он и перевел взгляд на стрелку указателя расхода топлива, — Горючего осталось впритык, но на кружок-другой хватит. Ничего, если пропустишь сегодня вечерний сеанс педикюра в судовом салоне?

— Пустяки, — бодро отмахнулся Джек. — Что мне стоит договориться на завтра со своей косметичкой.

— Я сообщу Берчу, куда мы намылились, — сказал Питт, устанавливая на рации частоту радиорубки исследовательского судна.

— Передай ему, чтобы нам оставили на камбузе что-нибудь пожрать, — попросил Далгрен, озабоченно прислушиваясь к бурчанию своего желудка, — И побольше. А то у меня от свежего воздуха и обилия впечатлений разыгрался зверский аппетит.

Разговаривая с базой, Дирк одновременно продолжал вести геликоптер в сторону Амукты. Мощная машина, специально сконструированная для транспортного обслуживания морских нефтяных вышек, неслась низко над волнами строго по прямой, направляемая уверенной рукой опытного пилота. Минут через десять полета техасец неожиданно привстал и вытянул руку, указывая на появившееся на горизонте светлое пятнышко. Оно быстро вырастало в размерах, на глазах преображаясь в довольно крупное и скоростное судно, о чем свидетельствовал снежно-белый бурунный след за кормой. Ни слова не говоря, Питт заложил пологий вираж и лег на параллельный курс. Еще через несколько секунд стало ясно, что они догнали большой рыболовецкий траулер с цельнометаллическим корпусом, идущий полным ходом в юго-западном направлении.

— Неплохо бы узнать, что делает здесь эта посудина, и почему они не экономят солярку? — пробормотал сквозь зубы Дирк, сбрасывая обороты, чтобы сравняться в скорости с подозрительным судном.

Судя по конструкции, траулер был спущен на воду сравнительно недавно, но обращались с ним все эти годы просто безобразно. Борта и палуба сплошь испещрены царапинами, вмятинами и грязными масляными пятнами. Когда-то белая краска облупилась, потускнела и покрылась потеками ржавчины. При ближайшем рассмотрении траулер выглядел таким же изношенным, как и лысые автомобильные покрышки, свисавшие вдоль бортов связкой подгоревших баранок. В то же время, несмотря на неприглядный внешний вид самого судна, его двойные дизели находились в идеальном состоянии и были, по всей видимости, переделаны и модернизированы для функционирования в форсированном режиме, а также оснащены суперсовременными фильтрами. Ни клочка черного дыма не вырывалось из трубы траулера, резавшего волну с такой скоростью, какую не всякий военный корабль разовьет.

Питт внимательно изучал судно, одну за другой фиксируя отдельные детали, подтверждавшие его интуитивную догадку, что с этим траулером дело нечисто. Именно интуиция, не раз выручавшая Дирка в сложных ситуациях, заставила его изменить курс и начать преследование. Во-первых, на нем не имелось флага, указывающего национальную принадлежность. Во-вторых, ни на носу, ни на корме нет названия судна или порта приписки. И наконец, когда Питт перевел взгляд на кормовую часть судна, он узрел у гакаборта[8] пару разъяренных мужчин с типично азиатскими физиономиями, в синих тренировочных костюмах. Их определенно не устраивал непрошеный эскорт в облике неизвестного вертолета.

— Что-то я не замечаю на их лицах трепетного восторга и радости от нашего появления, — заметил Далгрен и с приветливой улыбкой на губах помахал рукой. Синие треники свирепо оскалились в ответ.

— Ты бы тоже вряд ли радовался жизни, случись тебе наняться на эту страховидную развалину, — буркнул Питт, продолжая удерживать машину за кормой траулера, — Скажи лучше, тебе на этом «рыбачке» ничего не кажется странным?

— Ты имеешь в виду, что на палубе не видно никаких принадлежностей для рыбной ловли? — уточнил Джек.

— Вот именно, — кивнул Дирк, подводя «Сикорского» еще ближе к судну, чтобы получше рассмотреть непонятного назначения металлическую платформу в центре палубы, возвышавшуюся над ней на добрых пятнадцать футов. На металле не было ни пятнышка ржавчины, а это значило, что загадочная надстройка появилась совсем недавно. В середине основания платформы виднелось большое темно-серое пятно, напоминавшее кострище и, казалось, намертво въевшееся в палубное покрытие.

Как только вертолет приблизился почти вплотную, оба азиата быстро обменялись несколькими фразами и друг за другом нырнули в кормовой люк. Рядом с ним обнаружились пять массивных туш мертвых морских львов, выложенных рядком, как сардины в банке; еще три живые особи томились в тесной клетке по левую сторону от трапа.

— С каких это пор добыча тюленьей ворвани сделалась выгоднее краболовства? — лениво поинтересовался Далгрен.

— Не могу сказать точно, но уверен, что алеутским эскимосам вряд ли понравятся чужие парни, укравшие их обед.

Вспышка выстрела застала их врасплох, но Питт все же успел среагировать. Заметив ее краем глаза, он инстинктивно придавил ногой левую педаль, бросая «Сикорский» в стремительный разворот. Его чисто рефлекторное действие спасло им жизнь. Длинная автоматная очередь прошлась по корпусу уходящего в сторону геликоптера, прошивая насквозь тонкую обшивку, однако все пули, по счастливой случайности, легли в промежуток между пилотскими креслами. Они вдребезги разнесли приборную панель, выведя из строя рацию, альтиметр и множество других датчиков, но не причинили вреда ни людям, ни системе управления.

— Наверное, им не понравилось твое высказывание касательно эскимосов, — бросил Далгрен, не сводя глаз с азиатов, продолжавших палить по вертолету из автоматического оружия.

Дирк воздержался от комментариев, поглощенный тем, чтобы поскорее набрать скорость и вывести машину из-под обстрела. А «сладкая парочка» все не унималась, выпуская рожок за рожком из своих «АК-74» российского производства вслед удаляющемуся «Сикорскому». Американцам повезло: противники не имели опыта в сражениях с вертолетами и целили в кабину, вместо того чтобы сосредоточить огонь на куда более уязвимых винтах. Рев двигателей перекрывал треск автоматной стрельбы, так что до ушей Питта и Далгрена лишь изредка доносились чпокающие звуки от попадающих в фюзеляж пуль.

Дирк обогнул траулер по широкой дуге, укрывшись от стрелков за капитанским мостиком по правому борту. Находясь временно вне опасности, он сделал еще один разворот и повел машину на бреющем по направлению к темнеющей на горизонте громаде острова Амукта.

К сожалению, вертолет слишком сильно пострадал от обстрела, что не замедлило сказаться. Кабина начала постепенно наполняться дымом, а Питту приходилось прилагать все большие мускульные усилия, чтобы заставить подчиняться выходящие из-под контроля рычаги управления. Свинцовый ливень наделал дел, выведя из строя практически всю электронику, гидравлику и навигационное оборудование. А тут еще Далгрен, почувствовав, как по его ноге струится что-то теплое, задрал штанину и обнаружил сквозную дырку в бедре чуть выше колена. Несколько пуль угодили в турбину, но винт пока продолжал функционировать, хотя все чаще принимался чихать и капризничать.

— Я постараюсь дотянуть до острова, но на всякий случай приготовься покинуть борт, — предупредил Питт напарника, повысив голос, чтобы перекричать громыхание работающего на последнем издыхании движка. В кабину поползли клубы вонючего голубого дыма, сопровождаемые характерным едким запахом горящей изоляции. Дирк едва различал сквозь туман очертания острова и узкую полоску береговой линии.

Ручка управления дрожала и билась, как отбойный молоток, норовя вырваться из немеющих от напряжения пальцев. Питту приходилось прилагать отчаянные усилия, чтобы удержать на прежнем курсе разваливающуюся на глазах машину. До спасительного берега оставалось рукой подать, когда окончательно выдохшийся «Сикорский» внезапно клюнул носом и провалился колесами в полосу прибоя, совсем немного не дотянув до суши. Простреленная в нескольких местах турбина выжала из себя все, на что была способна. Перегретые подшипники лопнули и разлетелись вдребезги. Жалобно взвыв напоследок, мотор заглох.

Воспользовавшись тем, что винт еще продолжал вращаться по инерции, создавая определенную подъемную тягу, Питт изо всех сил потянул на себя рычаг, пытаясь удержать над водой нос геликоптера. И это ему удалось. Малый хвостовой винт зарылся в набегающую волну, сыграв тем самым роль якоря и притормозив дальнейшее поступательное движение машины к прибрежным скалам. Она на мгновение зависла в воздухе, а затем с оглушительным всплеском рухнула в воду. Основной винт, чиркнув несколько раз по пенным гребням, не выдержал сопротивления намного более плотной, чем воздух, среды, сорвался с креплений, отлетев в сторону на полсотни футов и благополучно пошел ко дну.

Пилотская кабина оказалась на удивление прочной и с честью выдержала все перипетии вынужденной посадки. И даже показалась на мгновение над поверхностью в промежутке между двумя водяными валами. Сквозь разбитое лобовое стекло Питт завороженно следил, как приближается к нему отхлынувшая от берега темно-зеленая масса. А секунду спустя она ворвалась внутрь, моментально заполнив кабину до самого потолка. Далгрен попытался высадить ногой боковую дверцу, но волна оказалась быстрее. Леденящий холод впился в их тела тысячью парализующих иголок. В самый последний момент оба синхронно сделали глубокий вдох, и непроглядная муть сомкнулась над их головами. Бирюзовый геликоптер больше не показывался над поверхностью. Пуская пузыри, он быстро опускался на каменистое океанское ложе, ставшее для него последней посадочной площадкой.

3

Когда связь с Питтом и Далгреном прервалась, капитан Берч немедленно развернул поисково-спасательные работы. «Глубинный старатель» полным ходом прибыл к точке, откуда Питт в последний раз выходил на связь, и принялся зигзагом прочесывать водное пространство между Юнаской и Амуктой. Все свободные от вахты члены экипажа высыпали на палубу, рассредоточившись вдоль бортов и обозревая горизонт в надежде заметить в волнах двух пропавших пилотов или хотя бы обломки вертолета. Радист безвылазно торчал в радиорубке, посылая непрерывный сигнал вызова на частоте рации исчезнувшего из эфира и с экранов радаров геликоптера.

За три часа поисков не было найдено никаких следов. Надежды команды на благополучный исход таяли, как снег под лучами апрельского солнца. «Глубинный старатель» уже почти вплотную приблизился к острову Амукта, конусообразной горе вулканического происхождения с крутыми голыми склонами, возвышающейся на несколько сот футов над уровнем моря. Приближались сумерки. Последний сегмент солнечного диска утонул в океане, окрасив пурпуром линию горизонта. Вахтенный офицер Лео Дельгадо, скользнув взглядом по хмурой громаде потухшего вулкана, внезапно встрепенулся, заметив у его подножия тусклое свечение и поднимающийся вверх столб дыма.

— Сэр, похоже, на берегу что-то горит, — обратился он к капитану, взволнованно тыча пальцем в сторону окутанного туманной дымкой острова.

Берч поднес к глазам бинокль и несколько секунд напряженно вглядывался в указанную точку.

— Ну что там, сэр? Сигнальный костер? — не выдержал Дельгадо, страшась услышать отрицательный ответ.

— Черт его знает, не разберу, — сердито буркнул шкипер, — Вот что, Лео, возьми «Зодиак» и пару матросов и отправляйся на берег. Так или иначе, а проверить мы обязаны. Я подведу судно как можно ближе к острову.

— Так точно, сэр, — расплылся в улыбке Дельгадо и испарился с мостика, прежде чем капитан закончил последнюю фразу.

К тому моменту, когда «Зодиак» спустили на воду, свежий береговой бриз поднял крупную зыбь. Пока Дельгадо и его спутники добирались до кромки прибоя, все трое успели изрядно промокнуть. Надувная резиновая лодка с плоским днищем не самое лучшее средство передвижения, когда море волнуется. Но они не обращали внимания ни на соленые брызги в лицо, ни на регулярно повторяющиеся толчки, когда шлюпка лихо перепрыгивала с одной волны на другую. Их волновало только одно: поскорее добраться до цели и, если повезет, спасти тех, кто сейчас, быть может, истекает кровью или замерзает на этом негостеприимном берегу. Небо совсем потемнело, и стоявший у руля Лео с трудом различал сливающийся с фоном жиденький дымок. Вдоль береговой линии тянулись нагромождения валунов и зазубренных скальных обломков, так что Дельгадо начал сомневаться, удастся ли им совладать с прибоем и благополучно высадиться на острове. Но отступать в любом случае никто не собирался. Случайный отблеск огня позволил засечь точный азимут, и он бестрепетной рукой направил «Зодиак» на свет. Неожиданно прямо перед ним открылся узкий проход между скалами, ведущий на покрытый галькой небольшой пятачок, и Дельгадо, не колеблясь, дал полный газ. Сравнявшись в скорости с приливной волной, двенадцатифутовая шлюпка преодолела остававшееся до кромки прибоя расстояние на гребне, и ее просто вынесло на берег на целых полкорпуса. Под днищем громко захрустело, но плотная резина выдержала.

Лео первым выпрыгнул из надувной лодки и бросился к костру, у которого притулились две смутно различимые в темноте фигуры.

— Питт? Далгрен? Это вы? С вами все в порядке? — Дельгадо замедлил шаг, усомнившись на мгновение, те ли это, кого они ищут.

Сидящие спиной к нему люди обернулись на голос, но так медленно и неохотно, будто он своим появлением помешал им закончить чрезвычайно важное дело. Далгрен держал в руке полуобглоданную клешню, а из верхнего бокового кармана его куртки выглядывала любопытная мордочка маленького белого мышонка. Питт неторопливо поднялся на ноги и заостренным кончиком длинной палки проткнул панцирь жарящегося на углях здоровенного королевского краба. Ловко выволок его из огня и одним движением оторвал массивную и мясистую клешню.

— Лимончика и масла, к сожалению, не найдется, — задумчиво произнес Питт, — но если желаете, парни, можете присоединиться. Тут на всех хватит.

* * *

Доложив Берчу о столкновении с рыболовецким траулером, Дирк и Джек заковыляли в медицинский отсек, чтобы перевязать раны и переодеться в сухое. Зацепившая Далгрена пуля прошла навылет сквозь мясистую часть левого бедра, не задев, по счастью, ни одного крупного кровеносного сосуда или сухожилия. Пока судовой врач накладывал швы, разлегшийся на операционном столе пациент беззаботно раскуривал сигару. Но когда едкий сигарный дым добрался до ноздрей доктора, тот сначала сильно дернул за иглу с хирургической нитью и только потом заставил Далгрена вынуть изо рта вонючий табачный цилиндр. Ехидно ухмыляясь, медик вручил раненому костыли и порекомендовал не наступать на пострадавшую ногу в течение минимум трех дней.

Затем врач осторожно смыл запекшуюся кровь со лба и щек Дирка, удалил впившиеся ему в лицо осколки лобового стекла, разбившегося вдребезги при падении «Сикорского» в полосу прибоя, и тщательно перебинтовал многочисленные порезы и царапины. Удивительно, но факт: для обоих пилотов крушение вертолета никаких более серьезных последствий не имело. Спасло же их то обстоятельство, что Питт вовремя заметил приоткрывшуюся при вынужденной посадке боковую дверцу и успел, пока фюзеляж наполнялся водой, ухватить напарника за шиворот и вместе с ним вынырнуть на поверхность. Оказавшись на берегу, они воспользовались безотказной «зипповской» зажигалкой Далгрена, чтобы запалить костер из собранных на берегу деревянных обломков и продержаться до прибытия спасателей во главе с Дельгадо.

Капитан Берч тем временем связался со штаб-квартирой НУМА и доложил об утрате судового геликоптера, а также сообщил о случившемся Береговой охране и офицеру полиции в Атке. Ближайший патрульный корабль находился в настоящий момент в сотнях миль от «Глубинного старателя», в окрестностях острова Атту, так что шансы на перехват траулера-разбойника, несмотря на его подробное описание, выглядели весьма проблематично.

Натянув джинсы и черный свитер с высоким, глухим воротником, Дирк поднялся в рубку. Капитан, склонившись над штурманским столом, прокладывал курс на пересечение цепочки Алеутских островов.

— Мы разве не станем возвращаться на Юнаску за телами погибших метеорологов? — удивился Питт.

Берч покачал головой:

— Не наша забота. Пускай полежат там до прибытия официальных лиц, уполномоченных на проведение надлежащего расследования. Я же намерен как можно быстрее доставить на Уналашку пострадавших эпидемиологов.

— Лично я предпочел бы погоняться за тем траулером, — мечтательно произнес Дирк.

— Вы, парни, и так уже утопили мой единственный вертолет, — сердито буркнул шкипер, — не говоря уж о том, что у них минимум восемь часов форы. Будет чудом, если мы вообще его обнаружим, да и то сомневаюсь, что сумеем догнать. Флот, Береговая охрана и местные власти поставлены в известность, в их распоряжении все известные нам факты, вот пусть они и ловят бандитов. Уверяю тебя, для этого у них гораздо больше возможностей, чем у нас.

— Согласен, — пожал плечами Питт, — однако возможности эти, при всем моем уважении, не столь велики, как хотелось бы. Особенно в здешних краях. Так что поди угадай, чьи шансы выше.

— Не искушай меня! — рассердился Берч. — Да и вообще, нечего нам здесь больше делать. Программа исследований завершена, а на борту четверо отравленных ученых, нуждающихся в скорейшей квалифицированной медицинской помощи. Не вижу никакого смысла далее задерживаться в этих водах.

— Вы правы, конечно, — со вздохом кивнул Дирк.

Его по-прежнему не отпускала мысль о том, как бы отыскать этот чертов траулер. Спустившись по трапу, он завернул на камбуз, чтобы выпить чашечку кофе. Ужин давно закончился, и дежурная команда наводила порядок, прежде чем закрыться на ночь. Питт нацедил себе полную кружку из здоровенного серебряного кофейника, повернулся и только тогда обратил внимание на Сару, сидящую в инвалидном кресле за столиком в дальнем конце зала. Симпатичная златовласка пребывала в одиночестве, любуясь лунной дорожкой за стеклом иллюминатора. Несмотря на казенного вида больничное облачение, состоявшее из неопределенного цвета пижамного костюма, синей рубашки и мягких тапочек, фигура молодой женщины, казалось, испускала какие-то мощные флюиды, образующие вокруг нее невидимое, упруго пульсирующее сияние. Заметив направляющегося к ней Дирка, Сара повернула голову в его сторону, ее глаза лукаво блеснули.

— А я вот опоздал к пиршеству, — виновато развел руками Питт.

— Много потеряли. Ваш кок угощал нас сегодня совершенно бесподобным палтусом, приготовленным по собственному рецепту.

— Да, не повезло, — сокрушенно покачал головой Дирк, отодвигая стул и усаживаясь напротив.

— Что с вами случилось? — с тревогой спросила Сара, глядя на бинты и пластырь, закрывающие добрую половину лица собеседника.

— Да так, угодил в небольшую аварию, — скривился тот, мысленно представив дорогостоящую машину на дне океана, — Боюсь, правда, мой шеф вряд ли обрадуется, узнав, что вертолету досталось гораздо сильнее, — Питт отхлебнул кофе и продолжил рассказ, не отводя взгляда от ее светло-карих глаз, широко распахнутых в напряженном внимании.

— Если я правильно поняла, вы полагаете, эти рыбаки с автоматами как-то связаны со смертью метеорологов и отравлением нашей группы? — подвела итог Сара, когда Дирк закончил.

— Элементарная логика, — пожал он плечами, — Никаких сомнений в том, что им очень не хотелось оставлять живых свидетелей их браконьерской деятельности по добыче и отлову морских львов. То есть нас с Джеком.

— Кстати, о морских львах… — встрепенулась Сара. — Вы не обратили внимания на лежбище в западной оконечности острова, когда пролетали над ним?

— Обратили. Джек засек на берегу несколько особей аккурат под метеобудкой, но выглядели они безнадежно дохлыми.

— Как вы думаете, капитан Берч согласится прихватить хотя бы одно тело? Тогда я смогла бы без проволочек переправить его в нашу вашингтонскую лабораторию.

— Шкиперу вовсе не улыбается торчать здесь лишние пару часов, но я почти уверен, что сумею уговорить его принять на борт одного мертвого тюленя в качестве научного материала, — усмехнулся Питт, основательно приложившись к кружке с остывающим кофе, — Собственно говоря, «Глубинный старатель» возвращается в Сиэтл, так что через несколько дней доставим вашу тушку в лучшем виде.

— Хорошо бы, — благодарно кивнула девушка, — Скорее всего, властям Аляски потребуется довольно много времени, чтобы установить причину смерти двоих служащих Береговой охраны, и им едва ли понравится, если сотрудники ЦКЭ будут путаться под ногами. Наши специалисты проведут вскрытие и анализ значительно быстрее.

— Как вы считаете, может существовать какая-то связь между этой трагедией и гибелью нескольких колоний морских львов на Алеутских островах? — поинтересовался Дирк.

— Трудно сказать. Вообще-то мы предполагали, что найденные близ материкового побережья мертвые животные пали от чумки.

— Вы имеете в виду собачью чумку? — уточнил удивленный Питт.

— Совершенно верно. Вероятнее всего, произошел контакт между морским львом и больным домашним псом. Чумка — исключительно заразное вирусное заболевание и может очень быстро распространиться в скученной популяции колонии.

— Кажется, нечто подобное произошло несколько лет назад где-то в России, — наморщил лоб Дирк, стараясь припомнить полузабытую статью.

— Точнее говоря, в Казахстане, — поправила его Сара, — Тогда, в двухтысячном году жертвами эпидемии чумки стали тысячи каспийских котиков на всем протяжении береговой линии к югу от устья реки Урал.

— Ирв рассказывал, что морские львы на Юнаске вполне здоровы и довольны жизнью, — заметил Питт.

— Да, инфекция не успела распространиться так далеко в западном направлении, — согласилась мисс Мэтсон. — Тем более важно как можно скорее обследовать замеченные вами с вертолета трупы и установить причину их гибели.

Наступила пауза, во время которой Сара с любопытством изучала затуманившийся взор Дирка. Казалось, в глубине его зрачков с бешеной скоростью вращаются колесики и шестеренки, приводя в нужное соответствие обрывки цепочек логических связей. Она первой нарушила затянувшееся молчание:

— Эти гангстеры с рыболовного судна, кто они такие, по вашему мнению? Чем они занимаются?

Дирк долго не отвечал, сумрачно вглядываясь в ночь за иллюминатором.

— Пока не знаю, — чуть слышно пробормотал он наконец, — но обязательно узнаю.

4

Двенадцатая лунка на безупречно ухоженном поле гольф-клуба «Касумигасеки» располагалась на расстоянии двухсот девяноста ярдов от старта, прячась в зелени газона ниже и немного левее фарватера за центральным банкером-ловушкой.[9] Посол США в Японии Эдуард Хэмилтон несколько раз резко взмахнул клюшкой, примериваясь, и только потом отправил замерший на колышке у его ног мячик в долгий полет, прервавшийся в каких-то пятнадцати ярдах от финишного круга.

— Отличный удар, Эд! — не удержался от похвалы Дэвид Монако, британский коллега Хэмилтона и его неизменный партнер в еженедельных баталиях на зеленых полях в течение почти трех лет. Тщательно установив свой мяч, долговязый англичанин послал его ввысь по длинной дуге. Белый нумерованный шарик прокатился по газону ярдов на двадцать дальше и пропал из виду, затерявшись в зарослях высокой травы на левой кромке поля.

— Да уж, Дэйв, врезал ты от души, — заметил американец, окинув взглядом место, куда угодил мяч соперника, — вот только сдается мне, что выковырять его оттуда будет непросто.

Мужчины начали спускаться в низину, сопровождаемые на почтительном расстоянии, согласно уникальной традиции, существующей в старейших гольф-клубах Японии, парой нагруженных сумками с их клюшками молодых девушек. По обе стороны от процессии, не особенно стараясь прикидываться незаметными, следовали четверо бодигардов, образующие вокруг игроков грубое подобие охраняемого периметра.

Регулярные поединки на зеленых полях аристократического клуба, расположенного в живописной сельской местности к югу от столицы, давали, помимо прочего, идеальную возможность для неформального обмена информацией обо всем, что происходило, происходит и может произойти во временно приютившей их стране. Оба дипломатических представителя дружественных западных держав уже неоднократно убеждались в высокой эффективности такого времяпрепровождения.

— Говорят, вы добились немалого прогресса в разработке договора о взаимовыгодном экономическом сотрудничестве с Токио, — как бы невзначай заметил на ходу Монако.

— Простой здравый смысл подсказывает, — тут же отозвался Хэмилтон, — что ослабление ограничений и запретов в торговле в наших общих интересах. Подписанию документа могут помешать американские таможенные пошлины на ввоз сталелитейной продукции, но мы работаем в этом направлении и в скором времени ожидаем определенных сдвигов в лучшую сторону. Полагаю также, что не за горами тот день, когда Южная Корея заключит с Японией такое же соглашение.

— Кстати о корейцах. До меня дошли слухи, будто определенные силы в околоправительственных кругах Сеула намерены выдвинуть на заседании Национальной ассамблеи, намеченном на следующую неделю, требование вывести с территории страны американские войска, — негромко, но с подчеркнутой значительностью произнес британец.

— Да, к нам тоже поступили аналогичные сведения, — признал Хэмилтон, — Южнокорейская Демократическая Рабочая партия собирается использовать итоги голосования в качестве рычага для расширения собственного политического влияния. К счастью, их фракция составляет лишь незначительное меньшинство в депутатском корпусе Национальной ассамблеи.

— Признаться, для меня загадка, как им вообще могло прийти в голову применять подобные методы, учитывая неослабевающую враждебность и агрессивность со стороны северян.

— Для меня тоже, — пожал плечами американский посол, — но попробуйте взглянуть на их позицию с исторической точки зрения. Корея веками находилась под игом то китайских, то японских захватчиков, так стоит ли удивляться тому, что простой обыватель видит в наших солдатах тех же оккупантов?

— Не могу не согласиться, — кивнул Монако, — но буду весьма удивлен, если окажется, что лидеры ДРП решились на этот шаг из сугубо альтруистических побуждений.

— Моему коллеге в Сеуле не удалось добыть неопровержимых доказательств, однако он абсолютно убежден в том, что некоторые крупные партийные функционеры получают регулярную финансовую поддержку от спецслужб КНДР, — подтвердил догадку собеседника Хэмилтон. Вытянув из протянутой носильщицей сумки металлическую клюшку номер три,[10] он прицелился и произвел очередной удар. Мяч срезал угол и приземлился у дальней кромки, благополучно миновав большой банкер.

— Насколько я понимаю, — продолжал англичанин, — лоббирование проекта отнюдь не ограничивается одной ДРП. Экономические выгоды объединения Севера и Юга привлекают самое пристальное внимание многих фракций. Я собственными ушами слышал на коммерческом форуме в Осаке высказывание президента южнокорейской «Хайко трактор индастриз» касательно того, какое благотворное влияние окажет на конкурентоспособность, в том числе на международных рынках, производимых его фирмой товаров свободный доступ к дешевой рабочей силе по ту сторону демаркационной линии.

Монако с минуту шарил в густой, выше колена, траве, разыскивая свой мяч. Затем сменил клюшку на металлическую номер пять и с трудом выбросил его на зелень газона футах в тридцати от стартового колышка.

— Это лишь в том случае, если объединение обоих государств приведет к образованию свободного рынка, — парировал американец, — Пока же для всех очевидно, что оно выгодно только северянам. И станет еще выгоднее, если американские миротворческие силы окажутся выведенными из игры.

— Если хочешь, я попрошу своих людей отследить связи коррумпированных депутатов, — предложил Монако, возвратившись на поле. — Но в любом случае я ужасно рад, что нам с тобой выпало нести службу на этом берегу Японского моря.

Хэмилтон одобрительно кивнул и попытался пробить укороченный, но зацепил клюшкой дерн, в результате чего мяч не долетел до колышка на целых пятнадцать футов. Подождав, пока соперник сделает очередной ход, он взял короткую клюшку и склонился над мячом, рассчитывая этим ударом догнать чуть вышедшего вперед Монако. Замах — и одновременно с ударом что-то глухо чмокнуло у него в голове, а где-то в отдалении послышался звонкий, сухой щелчок, похожий на треск сломанного дерева. Глаза посла закатились, а из отверстия в левом виске на шорты и кроссовки окаменевшего от ужаса Дэвида Монако выплеснулась тугая струя крови и мозговой жидкости. Хэмилтон пошатнулся и тяжело рухнул на колени, продолжая сжимать в руках клюшку. Он попытался что-то сказать, но лишь розоватая пена поползла, пузырясь, с онемевших губ. Тело завалилось набок, щедро крася багрянцем отманикюренную зелень газона, а долю секунды спустя точно направленный рукой мертвеца мяч достиг края лунки и уверенно провалился в отверстие.

В шести сотнях ярдов от двенадцатой лунки, в банкере восемнадцатого поля поднялся на ноги одетый в темный спортивный костюм невысокий коренастый мужчина типичной азиатской наружности. Солнечные лучи, как от зеркала, отражались от его абсолютно лысого черепа и терялись в глубине угольно-черных зрачков. Длинные тонкие усы а-ля Фу Манчжу[11] и безжизненно холодный рыбий взгляд подчеркивали и усиливали ощущение смертельной угрозы, исходившей от этого человека. Мощное телосложение и бугрящиеся мускулы ассоциировались скорее с обликом профессионального борца, нежели любителя гольфа. Однако при необходимости он мог продемонстрировать, наряду с грубой силой, плавную грациозность движений и молниеносную реакцию, свойственные крупным хищникам семейства кошачьих. Со скучающим видом ребенка, убирающего в ящик надоевшие игрушки, он быстро разобрал на составные части снайперскую винтовку «М-40» и аккуратно уложил детали в потайное отделение своей сумки для гольфа. Затем, сменив оружие на клюшку и взметнув фонтан песка, мощным ударом выбросил наружу застрявший в ловушке мяч и последовал за ним. Завершил в три укороченных последний этап, человек неторопливо прошел к припаркованному чуть поодаль автомобилю и небрежно закинул в багажник тяжелую сумку. Выехав со стоянки, он тут же притормозил и прижался к обочине, пропуская вереницу полицейских и машин «Скорой помощи», мчащихся навстречу с сиренами и мигалками. Терпеливо дождавшись проезда замыкающей, киллер снова нажал на газ, выехал на автостраду и вскоре затерялся в бурном потоке движущегося транспорта.

5

Двое техников в защитных спецкостюмах высадились из «Зодиака» на западное побережье Юнаски. Им потребовалось совсем немного времени, чтобы отобрать подходящую особь среди множества мертвых морских млекопитающих, разбросанных вдоль линии прибоя. Тщательно завернув тело молодого самца в несколько слоев синтетического материала, они засунули сверток в стандартный пластиковый мешок для перевозки трупов. Исследовательское судно НУМА застопорило ход в некотором отдалении от берега. Дальнобойные бортовые прожектора, направленные на галечный пляж, давали достаточно света, чтобы закончить работу, погрузить добычу в резиновую шлюпку и благополучно доставить ее на борт. В морозильной камере на камбузе освободили уголок, и упакованный кадавр до конца перехода занял место рядом с брикетами замороженного шербета.

Убедившись, что все в порядке, шкипер Берч отдал приказ сниматься, и «Глубинный старатель», постепенно наращивая скорость, взял курс на Уналашку, единственный крупный остров в радиусе двухсот миль с одноименным портом. Всю ночь судно шло полным ходом, в результате чего достигло цели уже к десяти часам утра. На причале его поджидала карета «скорой помощи». Ирв, Сэнди и Сара загрузились в серый микроавтобус, водитель лихо развернулся, включил сирену и помчался к аэродрому, откуда пострадавших ученых чартерным рейсом должны были доставить в Анкоридж.

Дирк собственноручно довез инвалидное кресло Сары до машины и поцеловал ее в щеку.

— За мной ужин в Сиэтле, — с улыбкой напомнил он на прощание, — Помните, я обещал угостить вас запеченными крабами?

— Всегда готова, — немного смутившись, ответила девушка, — Как только нас выпустят из больницы в Анкоридже, мы с Сэнди тут же отправимся туда.

Проводив эпидемиологов из КЦЭ, Берч и Питт нанесли визит в местное отделение общественной безопасности, где дали свои показания старшему офицеру. Дирк представил также детальное описание таинственного траулера, а потом пустил в ход свой неотразимый шарм и убедил начальника снабдить его копией списка всех зарегистрированных в регионе рыболовецких судов. Тот проникся и даже пообещал навести справки у местных рыбаков, но особых надежд на сей счет не питал. В американские территориальные воды частенько наведывались японские и российские браконьеры. Они проникали в запретную зону, быстренько тралили перспективные банки и исчезали раньше, чем их успевали засечь и перехватить.

Берч не стал задерживаться в порту. Не прошло и часа, как «Глубинный старатель» вышел в открытое море и повернул на юг. Всем на борту не терпелось поскорее добраться до Сиэтла. Слишком уж много накопилось у людей вопросов по поводу трагических событий минувшего дня. Вопросов, на которые никто пока не мог дать вразумительных ответов.

* * *

Сара, Ирвин и Сэнди стоически перенесли шумный, тряский, долгий и утомительный перелет на дряхлом двухмоторном транспортнике и прибыли в международный аэропорт Анкориджа лишь поздно вечером. Их встретили двое врачей-интернов из регионального отделения КЦЭ и сопроводили в госпиталь, где им с места в карьер пришлось сдать кучу анализов и пройти бесчисленное множество тестов. Симптомы отравления к тому времени почти исчезли, последствия сгладились, и все трое чувствовали себя значительно лучше. Но самое интересное заключалось в том, что ни у одного из поступивших пациентов не обнаружилось ни повышенного уровня содержания токсинов в крови, ни следов какого-либо иного болезнетворного воздействия на организм. Проведя ночь под наблюдением, Сара и ее спутники наутро были признаны абсолютно здоровыми и отпущены на свободу.

* * *

Шесть дней спустя «Глубинный старатель», пройдя проливом Паджет, повернул на восток и вошел в бухту Шилсхоул, вплотную примыкающую к северным окраинам Сиэтла. После шлюзования в Баллард-Локс исследовательское судно попало в пресноводный судоходный канал, ведущий в озеро Юнион. Уверенно маневрируя, Берч завел его в обозначенный как частное владение док на северном берегу. Сразу за причалом возвышалась современная постройка из стекла и бетона, в которой разместился северо-западный филиал НУМА. На пирс высыпала толпа женщин и детей. Встречающие с энтузиазмом махали руками и платочками, высматривая среди прилипших к фальшборту членов экипажа своих мужей и отцов.

— Смотри-ка, Дирк, — с усмешкой ткнул его локтем в бок шкипер, — у тебя тут никак персональный комитет по встрече образовался!

Питт перевел взгляд на две женские фигурки в дальнем конце пирса, в которых безошибочно опознал Сару и Сэнди. Стройная и подтянутая, мисс Мэтсон выглядела изумительно даже в простеньких синих шортах и легкой сатиновой блузке кукурузного цвета.

— Леди, да вы прямо-таки идеальные модели для рекламы здорового образа жизни! — тепло приветствовал обеих Дирк, протолкавшись сквозь толпу.

— Не без вашей помощи, — напомнила Сэнди. — В госпитале нас продержали всего одну ночь, а утром выставили за ворота.

— Как себя чувствует Ирв?

— Отлично, — ответила Сара. — Он решил на несколько недель задержаться в Анкоридже. Департамент штата Аляска по охоте и рыболовству согласился выделить средства на завершение нашей программы по обследованию алеутской популяции морских львов, так что Ирв будет выступать в роли посредника между ними и КЦЭ.

— Рад, что с вами все в порядке. Так какой же диагноз поставили ученые мужи в Анкоридже? — поинтересовался Дирк.

Дамы беспомощно переглянулись, а затем синхронно пожали плечами и замотали головами. Это было так забавно, что он не удержался от смеха.

— Ничего они не нашли! — призналась Сара. — Тайна, покрытая мраком. Обнаружили признаки воспаления верхних дыхательных путей, но не более того. Анализы крови и мочи не выявили никаких следов отравления или заражения. Если мы и надышались какой-то дряни, к тому времени, когда мы попали в руки врачей, все уже выветрилось.

— Кстати, это одна из причин, приведших нас в Сиэтл, — добавила Сэнди. — Мы прилетели забрать тело морского льва. Будем надеяться, что в мертвых тканях сохранилось что-нибудь посущественней.

— Так вы не меня встречать пришли, а паршивого дохлого тюленя?! — театрально возмутился Питт.

— Не обижайтесь, Дирк, — рассмеялась Сара, — так уж вышло. Но если вы ближе к вечеру заедете за нами в лабораторию, мы сможем вместе пообедать.

— Что ж, годится. Мне тоже не терпится узнать результаты, — кивнул Дирк и повел девушек на камбуз за «научными материалами».

Проводив укативших с кадавром морского льва в кузове взятого напрокат пикапчика, Питт и Далгрен немного помогли команде с разгрузкой, перетащив часть высокотехнологичного оборудования в специально оборудованный пакгауз на берегу. По окончании аврала на борту остался минимум команды; все остальные разбрелись кто куда, спеша насладиться несколькими днями отдыха, оставшимися до начала следующей исследовательской программы.

С рюкзаком через плечо и парой костылей под мышкой Джек поднялся на палубу и подошел к стоящему у фальшборта напарнику. Передвигался Далгрен уже самостоятельно, и только легкая хромота напоминала о ранении недельной давности.

— Чем собираешься заняться, Дирк? — осведомился он и, не дожидаясь ответа, продолжил: — У меня вечерком намечается свидание с одной симпатичной крошкой. Мы познакомились в банке, где она служит кассиршей. Если хочешь, могу попросить ее прийти с подружкой.

— Нет, спасибо, — отказался Дирк. — Сейчас приведу себя в порядок и наведаюсь в гости к Саре и Сэнди. Они как раз ковыряются в замороженных внутренностях морского льва, и мне до жути любопытно, что же он такое съел, прежде чем испустить дух?

— Вечно ты западаешь на головастых девиц, — хмыкнул Джек. — Брал бы лучше пример с меня!

— Между прочим, на кой черт тебе костыли? — поспешил сменить тему Дирк, — Помнится, последние три дня ты прекрасно обходился без них.

— Никогда не следует недооценивать женское чувство сострадания, — ухмыльнулся Далгрен; опершись на костыли, он заковылял по палубе со скорбной физиономией терзаемого нестерпимой болью мученика.

— А я бы на твоем месте не стал переоценивать свои актерские способности, — расхохотался Питт. — Ну ладно, пока, старина. Удачной охоты!

Позаимствовав в гараже служебный джип-чероки, окрашенный в бирюзовые цвета НУМА, Дирк выехал за ворота и уже через несколько минут остановил машину у входа в небольшой коттедж городского типа, из окон которого открывался чудесный вид на озеро Вашингтон. Постоянно проживая и работая в Вашингтоне, округ Колумбия, Дирк нисколько не сокрушался по поводу своей затянувшейся командировки на Северо-Запад, покоренный необыкновенной красотой этого почти не тронутого цивилизацией края. Вековые хвойные леса, чистый воздух и прозрачные холодные воды рек и озер не шли ни в какое сравнение с пропитанными бензиновой гарью и смогом мегаполисами. Да и люди здесь заметно отличались от анемичных горожан. Бодрые, моложавые, неизменно оптимистичные, они умели радоваться жизни в любом ее проявлении, не делая различий между хорошей и плохой погодой.

Приняв душ и переодевшись в слаксы и водолазку, Дирк запил сэндвич с ореховым маслом бутылочкой местного пива «Олимпия», одновременно вслушиваясь в непрерывный поток сообщений, изрыгаемых автоответчиком. Убедившись, что за время его отсутствия Земля не прекратила своего вращения, он снова оседлал джип, выехал на магистраль 1–5 и рванул на север. Миновав Джексон-Парк с его фешенебельными полями для гольфа, Дирк повернул на восток и вскоре оказался в пределах бывшего оборонного комплекса Фёркрест. В настоящее время на переданной военными в распоряжение местных властей территории располагалось множество различных контор и учреждений, так или иначе связанных с функционированием правительственных структур штата Вашингтон. Подъехав к скоплению одинаковых квадратных строений из белого кирпича, он припарковал машину на открытой стоянке под большой вывеской:

ДЕПАРТАМЕНТ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ

ШТАТА ВАШИНГТОН

ЛАБОРАТОРНЫЙ КОМПЛЕКС

Бойкая регистраторша созвонилась с офисом КЦЭ, и через несколько секунд в приемной появились Сара и Сэнди. Дирк не преминул отметить, что выглядят они далеко не такими довольными и жизнерадостными, какими были утром на пирсе.

— Как здорово, что вы заехали за нами, Дирк. Тут неподалеку есть итальянский ресторанчик, где мы сможем перекусить и поговорить. Паста Альфредо — просто объедение!

— Пойдет. Прошу вас, леди, — улыбнулся Дирк, распахивая дверцы автомобиля.

Вышеупомянутый ресторан в это время суток не мог похвастать обилием посетителей, поэтому метрдотель охотно откликнулся на просьбу гостей проводить их в отдельный кабинет. Сара начала рассказывать, не успев даже толком устроиться в уютном массивном кресле, обшитом бордовым кожезаменителем:

— Вскрытие морского льва позволило нам точно определить причину смерти. Типичные симптомы остановки дыхания, вызванной легочным спазмом. Тем не менее анализ не выявил в крови повышенной концентрации токсинов.

— Если не ошибаюсь, обследовавшие вас в Анкоридже врачи столкнулись с таким же феноменом? — уточнил Дирк.

— Вот именно! — подхватила Сэнди. — Результаты анализов свидетельствовали о том, что мы совершенно здоровы. В то же время наблюдались такие остаточные явления, как общая слабость, головная боль и раздражение верхних дыхательных путей.

— Мы пораскинули мозгами и проделали все заново, — продолжила Сара. — Еще раз тщательно исследовали кровь и образцы тканей и кое-что нашли. Пусть не на все сто процентов, но мы с Сэнди уверены, что морские львы на Юнаске погибли от отравления цианистым водородом.

— Цианистым водородом? — недоверчиво приподнял бровь Дирк.

— На самом деле, — пояснила Сэнди, — все цианистые соединения довольно быстро выводятся человеческим организмом. Поэтому Сара, Ирв и я успели избавиться от токсина задолго до того, как переступили порог госпиталя в Анкоридже. И вполне естественно, что результаты анализов оказались нулевыми.

— Я связалась с офисом главного коронера[12] штата Аляска и сообщила о нашем открытии. Они еще не закончили обработку материалов, полученных при вскрытии тел погибших метеорологов, но теперь, после моего звонка, будут хотя бы знать, куда смотреть и что искать. Лично у меня нет сомнений в том, что их убил именно цианид, — с грустью добавила Сара.

— Надо же, — заметил Дирк, — а я всю жизнь пребывал в полной уверенности, что цианидом можно отравиться, только если его съесть или выпить.

— Довольно распространенное заблуждение, — усмехнулась Сэнди. — Все знают об ампулах цианистого калия, выдававшихся шпионам на случай провала; многие слышали о таблетках Джима Джонса — якобы от простуды, — унесших сотни жизней в Джонстауне, Гайана; в СМИ широко освещалось нашумевшее дело об отравлениях тайленолом, в состав которого входил цианид. Однако, помимо кристаллических, существуют и другие формы. Еще во время Первой мировой войны французы применяли против немцев отравляющие газы на основе цианистых соединений. В Германии тоже имелись аналогичные разработки, но до боевых испытаний дело тогда не дошло. Они нашли широкое применение позже, во Второй мировой, но использовались не на полях сражений, а для массового умерщвления в газовых камерах узников концентрационных лагерей.

— Вы имеете в виду пресловутый «Циклон-Б»? — вставил Дирк.

— Между прочим, — усмехнулась Сара, — сейчас уже почти никто не помнит, что этот печально известный газ-убийца изначально предназначался для уничтожения грызунов! А вот вам пример из не столь отдаленного прошлого. Саддам Хусейн отдал людоедский приказ о применении цианистого газа в своей собственной стране: его распыляли с воздуха перед штурмом мятежных курдских деревень. К сожалению, прямых доказательств тогда не нашли.

— Поскольку никто, кроме нас троих, не имел доступа к нашим запасам продовольствия и питьевой воды, версия о воздушном распылении представляется мне наиболее убедительной и логически обоснованной, — задумчиво проговорила Сэнди, — И массовая гибель морских львов прекрасно в нее укладывается.

— А какие-нибудь естественные источники, способные выделять летучие цианистые соединения, существуют? — спросил Дирк.

— Вообще говоря, они содержатся во множестве растений и их плодов, в том числе съедобных, — ответила Сара. — Но токсина в них настолько мало, что не стоит об этом и говорить. Другое дело источники промышленные. Химические предприятия ежегодно вырабатывают тысячи тонн этой отравы, применяемой в целом ряде отраслей. В электрогальванике, добыче золота и серебра, производстве средств от насекомых… Масса людей каждый день имеет дело с цианидами в той или иной форме, зачастую даже не подозревая об этом. Однако вернемся к вашему вопросу. Сильно сомневаюсь, что в природе встречаются неорганические источники, вырабатывающие летучие цианистые соединения смертельно опасной концентрации. Сэнди, ты нашла какую-нибудь зацепку в статистических обработках случаев отравления цианидом в Соединенных Штатах?

— Случаев отравления насчитывается чертова уйма, но подавляющее большинство их связано с применением кристаллических форм и классифицируется по трем основным категориям: убийство, самоубийство и неосторожное обращение. — Сэнди выложила на стол канцелярскую папку, которую принесла с собой, и порылась в пачке ксерокопированных листов, — Вот, взгляните. Единственное множественное отравление. Семеро погибших в результате употребления тайленола. Но и здесь мы имеем дело с цианидом в твердом виде. Я обнаружила всего два достоверных факта массовой гибели людей от неизвестного газа, но в обоих случаях имело место лишь подозрение на цианид в газообразном состоянии. В тысяча девятьсот сорок втором году в Уоррентоне, штат Орегон, погибла семья из четырех человек. В тысяча девятьсот шестьдесят четвертом та же участь постигла троих шахтеров из Ватта, штат Монтана. Смерть горняков в Монтане списали в конечном итоге на банальное отравление рудничным газом, а орегонская трагедия так и осталась загадкой. Дело было отправлено в архив; причина летального исхода так и осталась неустановленной. Что же касается Аляски, то ни там, ни в близлежащих регионах ничего подобного не зарегистрировано.

— Что ж, в таком случае, полагаю, версию о природном происхождении цианида следует отбросить как несостоятельную, — подытожил Дирк.

— Иначе говоря, — язвительно добавила Сэнди, — следует признать, что те парни в метеобудке, несколько дюжин морских львов и мы втроем стали жертвами неизвестных злоумышленников. Теперь осталось только понять, кто они такие и на кой черт им это понадобилось? — Высказавшись, она умолкла и принялась с ожесточением ковыряться вилкой в своей тарелке с пастой.

— Ну, на вопрос «кто?» ответ напрашивается сам собой, — невозмутимо парировал Дирк, — Уверен, тут не обошлось без той парочки головорезов на траулере. Ох, доберусь я когда-нибудь до этих стрелков по вертолетам!

— Их так и не нашли? — огорчилась Сара.

— Ищи ветра в поле! — презрительно фыркнул Дирк. — Пока чесались да собирались, траулера уже и след простыл. И не придумали ничего умнее, крысы канцелярские, чем написать в официальном заключении, что преступники были браконьерами иностранного происхождения, а стрельбу открыли, чтобы избежать задержания и ответственности за незаконный промысел.

— Да, похоже, это их рук дело, — кивнула Сара. — В конце концов, вовсе не обязательно распылять отраву с воздуха. Это можно сделать и с судна. Лечь в дрейф рядом с лежбищем, дождаться, когда ветер подует со стороны моря, и открыть вентиль газового баллона.

— А ведь милое дело — браконьерствовать с применением газовой атаки, — заявил Питт с самым серьезным видом. — Быстро, эффективно, массово и боеприпасы экономит. Хотя, на мой взгляд, браконьеры с «Калашниковыми» — это уже перебор. И вот что еще не дает мне покоя: никак не могу вспомнить котировки на мировых рынках на мясо и шкуры морских львов.

— Вот же свинство! Никогда не слышала ни о чем подобном.

— Надеюсь, для вас обеих это не повлечет нежелательных последствий, — сказал Дирк, бросив озабоченный взгляд на Сару.

— Спасибо за заботу, — отозвалась девушка, — Нервишки мы потрепали изрядно, но в дальнейшем нам, думаю, нечего опасаться. По крайней мере, в медицинской практике таких случаев не наблюдалось.

Дирк отодвинул опустевшую тарелку и удовлетворенно похлопал себя по животу.

— Замечательная вещь эта ваша паста Альфредо!

— Мы постоянно здесь обедаем, — с гордостью поведала Сара и молниеносным движением перехватила счет, за которым потянулся Дирк.

— Тогда я настаиваю на ответной любезности, — заявил он с улыбкой, глядя ей прямо в глаза.

— Ловлю на слове. Мы с Сэнди на несколько дней смотаемся поработать в лабораторию КЦЭ в Спокане, а когда я вернусь, — подчеркнула местоимение «я» мисс Мэтсон, намеренно исключая подругу из формулы «два плюс один», — вы сможете исполнить свое обещание.

— Я буду ждать с нетерпением, — улыбнулся Дирк.

6

Колеса шасси реактивного самолета модели «Гольфстрим-5» медленно выдвинулись из фюзеляжа, и серебристая металлическая птица клюнула носом в направлении взлетно-посадочной полосы. Крылья двумя скальпелями прорезали густое влажное марево, и роскошная девятнадцатиместная машина, визжа покрышками и оставляя за собой клочья синеватого дымка, уверенно покатила по посадочной полосе аэродрома. Пилот вырулил к корпоративному терминалу токийского международного аэропорта Нарита и только тогда заглушил двигатели. Пока команда наземного обслуживания закрепляла колеса, к трапу подкатил матово поблескивающий черной краской длиннющий «линкольн».

Крис Гейвин сощурился на бьющее в глаза солнце и нырнул в салон лимузина. Следом за ним туда же загрузилась орава сопровождающих помощников и вице-президентов. Гейвин возглавлял «Семкон индастриз», крупнейшую в мире компанию по производству полупроводников. Бонвиван и кутила, унаследовавший корпорацию с многомиллиардными оборотами от оказавшегося в свое время провидцем отца, он настроил против себя немало соотечественников в Штатах, безжалостно закрывая процветающие предприятия и выбрасывая на улицу тысячи рабочих и служащих. Освободившиеся капиталы переводились и вкладывались в офшорные зоны, где стоимость рабочей силы была неизмеримо ниже. Акционеры не возражали, уповая на обещанные магнатом сверхприбыли, сам же он испытывал огромное удовольствие, ощущая себя воротилой уже не национального, а мирового масштаба.

Покинув территорию аэропорта, расположенного в шестидесяти шести километрах к северо-востоку от японской столицы, лимузин выехал на скоростное шоссе Хигаси-Канто. Минут через двадцать водитель повернул на юг и, не доезжая до Токио, углубился в промзону крупного портового города Тиба на восточном берегу Токийской бухты. Попетляв среди унылого вида построек явно индустриального назначения, он остановил машину у современного здания из стекла и бетона с отливающими золотом гигантскими зеркальными окнами в четыре этажа высотой. Здание походило на офисное, но внутри него размещался производственный комплекс, о чем напоминали исполинские неоновые буквы СЕМКОН на крыше, видные из любой точки в радиусе нескольких миль. У входа собралась внушительная толпа служащих — все в одинаковых светло-синих халатах, — с нетерпением ожидающих прибывающего на официальное открытие нового предприятия Большого Босса.

Под приветственные крики и вспышки блицев Гейвин вышел из автомобиля и вскинул руки над головой, одарив собравшихся широкой фальшивой улыбкой во все свои тридцать два искусственных зуба. Терпеливо выслушав витиевато длинные речи мэра Тиба и управляющего, магнат произнес в ответ несколько благодарственных фраз, пожелал всем присутствующим процветания и всяческих благ, затем взял в руки карикатурно гипертрофированные ножницы и перерезал толстую бархатную ленточку, натянутую перед входом. Народ вежливо зааплодировал, и в этот миг где-то в глубине здания раздался громкий хлопок, который многие приняли за начало салюта в честь окончания церемонии. Но за первым хлопком последовала серия еще более громких взрывов, потрясших здание. Люди заволновались, недоуменно переглядываясь.

Внутри цеха по производству микрочипов сработал таймер небольшого заряда, прикрепленного к цистерне с силаном — легковоспламеняющимся веществом, используемым в процессе выращивания кремниевых кристаллов. Взрыв разметал металлическую оболочку на множество осколков, поразивших другие цистерны и кислородные баллоны по соседству. Последовала череда новых взрывов, приведших к образованию внутри цеха колоссальных размеров огненного шара. Волной раскаленного воздуха выбило и вынесло окна по всей высоте здания, и на оторопевшую толпу обрушился смертоносный ливень из стекла и металла.

Огонь в считаные секунды добрался до крыши и вырвался на свободу. Охваченные паникой люди разбегались во все стороны. Гейвин с растерянной физиономией застыл на месте, продолжая сжимать в руках церемониальные ножницы. Острая боль в шее вывела магната из ступора. Инстинктивно схватившись за пораженное место, он с изумлением уставился на крошечный шипастый металлический шарик размером с таблетку валиума. Из ранки начала сочиться кровь. Мимо Гейвина, заходясь в истошном вопле, пронеслась женщина с застрявшим у нее в плече крупным осколком стекла. Двое перепуганных помощников подхватили шефа под руки и потащили к лимузину, прикрывая своими телами от вездесущих фоторепортеров, которые даже в такой трагический момент не упустили бы возможности запечатлеть силиконового короля на фоне его пылающего предприятия.

За шаг до предупредительно распахнутой дверцы Гейвин почувствовал, что у него подгибаются ставшие вдруг ватными и непослушными ноги. Он повернулся к помощнику, пытаясь что-то сказать, но не смог выговорить ни слова. Влетев по инерции в открытую дверь, он рухнул на пол грудью и подбородком, а бросившийся на выручку секретарь с ужасом обнаружил, что босс больше не дышит. Все попытки сделать искусственное дыхание ни к чему не привели, и врачам ближайшей больницы, куда доставили Гейвина, оставалось только констатировать смерть.

Мало кто обратил внимание на коренастого лысого мужчину с черными глазами и длинными усами, отиравшегося неподалеку от ораторской трибуны. В стандартном светло-синем халатике с пластиковым бейджиком, он ничем не отличался от сотен других служащих «Семкона». Не вызвал подозрений и находившийся у него в руке пластиковый стакан с торчащей из крышки бамбуковой соломиной. И уж точно никто из присутствующих, отвлеченных взрывами и пожаром, не заметил, как киллер поднес соломинку ко рту и послал отравленное металлическое зернышко в шею главы могущественной корпорации.

Без труда растворившись в толпе, лысый убийца пересек границу территории, выкинул в урну стакан и халат, сел на велосипед, предварительно пропустив несколько пожарных машин, несущихся к охваченному пламенем зданию, и покатил прочь, не оглядываясь.

* * *

Что-то настойчиво звенело в голове Джека Далгрена, что-то очень знакомое, напоминавшее о закрывающемся на железнодорожном переезде шлагбауме. В сопротивляющемся сознании вспыхнула на мгновение надежда, что звон ему только снится. Вспыхнула и тут же погасла. Обреченно нашарив телефонную трубку, он поднес ее к уху, зевнул и прохрипел:

— Алло.

— Вижу, дровишек вчера ты напилился всласть, — послышался насмешливый голос Дирка.

— Ты за этим меня разбудил, садюга? — вяло огрызнулся Джек.

— Я полагал, что банковским кассиршам поздно ложиться спать противопоказано.

— У моей на сей счет другое мнение, — вздохнул Далгрен, — А еще она обожает пить водку в неумеренном количестве. У меня во рту как будто динозавр насрал, — пожаловался он, громко икнув.

— Печально слышать, — посочувствовал Дирк. — Не желаешь составить мне компанию? Я собираюсь смотаться в Портленд на автомобильное шоу.

— Нет, спасибо! У нас на сегодня намечено катание на каяках. Если сумею встать, конечно.

— Я пришлю тебе бутылочку мартини для поправки здоровья.

— Заранее благодарен, — поморщился Далгрен.

* * *

Бирюзовый джип Дирка Питта мчался по все той же, что и накануне, магистрали 1–5, только в противоположном направлении. По обе стороны шоссе на десятки миль тянулись великолепные хвойные и смешанные леса — главная достопримечательность западной части штата Вашингтон. Езда по лесистой местности всегда действовала на Дирка расслабляюще и умиротворяюще; внимание практически не отвлекалось, и мысли текли свободно и ровно. Имея в запасе достаточно времени, он решил сделать крюк и прокатиться вдоль побережья от Уиллапа-бей и устья реки Колумбия по историческим местам, связанным с именами первооткрывателей Льюиса и Кларка, ступивших на эту землю в далеком 1805 году.

Переехав реку по четырехмильному мосту Астория-Меглер, Дирк очутился в старинном рыбацком порту Астория. На остановке у светофора его внимание привлек дорожный указатель с надписью «УОРРЕНТОН, 8 МИЛЬ». Движимый любопытством, он свернул на запад и вскоре пересек границу штата.

Численность населения небольшого городка на северо-западе Орегона составляла около четырех тысяч человек. Не прошло и нескольких минут, как Дирк обнаружил искомое учреждение на центральной улице. Припарковав джип, он поднялся по бетонным ступеням и толкнул дверь с табличкой: «УОРРЕНТОНСКАЯ ПУБЛИЧНАЯ БИБЛИОТЕКА».

Библиотека оказалась сравнительно небольшой, но выглядела так, будто существовала минимум шесть-семь десятилетий. Ноздри сразу защекотал неповторимый запах старых книг и еще более древних наслоений пыли. Дирк подошел к высокой металлической стойке. Женщина лет пятидесяти с коротко подстриженными светлыми волосами с подозрением уставилась на вошедшего, близоруко щурясь сквозь стекла очков в старомодной оправе. На зеленом пластиковом бейджике, пришпиленном к ее блузке, было написано: МАРГАРЕТ.

— Доброе утро, Маргарет, — вежливо улыбнулся посетитель, — Меня зовут Дирк Питт. Могу ли я ознакомиться с материалами местной прессы начала сороковых, если таковые сохранились в вашем фонде?

Взгляд библиотекарши заметно потеплел.

— Да, конечно, мистер Питт. «Уоррентон ньюс» закрылась в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом, и у нас имеются полные годовые подшивки, начиная с тридцатых. Проходите, прошу вас. — Маргарет прошла в дальний угол хранилища и принялась рыться в шкафу, — Кстати говоря, что конкретно вас интересует? — осведомилась она — больше из любопытства, чем желания помочь.

— Все, что касается обстоятельств гибели семьи из четырех человек в тысяча девятьсот сорок втором году в результате отравления.

— Да это же Ли Хант! — воскликнула Маргарет, — Он был другом моего отца. В свое время эта история наделала много шума. Если мне не изменяет память, дело было летом, — пробормотала она, продолжая копаться в старых газетах, — А вы что, родственник или знакомый Хантов?

— Нет, всего лишь историк-любитель, которого заинтересовала их загадочная смерть.

— Вот, нашла! — Маргарет выпрямилась, демонстрируя пожелтевший от времени газетный лист, датированный 21 июня 1942 года. Типичный образчик локальной прессы: погода, периодичность приливов и отливов, рыболовная статистика, несколько рекламных объявлений и местные новости. Она разложила газету на столе. В глаза Питту сразу бросился набранный крупным шрифтом заголовок на первой полосе:

ЧЕТВЕРО МЕРТВЫХ НА ДЕ ЛАУРА-БИЧ

Местный житель Ли Хант, двое его сыновей Тэд (13 лет) и Том (11 лет), а также племянник, известный под прозвищем Скип, были найдены мертвыми в субботу, 20 июня, на пляже Де Лaypa-Бич. По словам жены Ханта Мэри, все четверо после полудня отправились на берег собирать устриц, но к обеду домой не вернулись. Тела обнаружил шериф Кит Эдварде. На них не было следов борьбы или каких-либо иных физических повреждений. «Не выявив никаких признаков насильственной смерти, я сразу заподозрил отравление ядовитыми парами, — сообщил мистер Эдварде. — В мастерской Ли хранилось большое количество цианидосодержащих веществ, применяемых им в процессе выделки кожи. По всей видимости, произошла утечка. Хант и дети с утра надышались, а на пляже их скрутило уже всерьез». Похороны усопших откладываются до вскрытия и вынесения официального заключения коронером графства.

— А заключение коронера было опубликовано? — осведомился Дирк.

Маргарет снова вернулась к подшивке и вскоре прочла вслух короткую заметку, в которой читателей информировали, что коронер подтвердил версию шерифа о случайном отравлении парами цианида.

— Только отец никогда не верил в случайное отравление, — добавила библиотекарша.

Немало удивленный ее безапелляционным тоном, Дирк задумался и — пришел к тому же выводу.

— Да, что-то тут не вяжется, — признал он, — С чего бы им помирать на свежем воздухе, а не в мастерской, где они якобы надышались отравы?

— Вот и отец твердил то же самое! — торжествующе воскликнула Маргарет, — А еще он говорил, что власти сделали большую ошибку, не приняв во внимание птиц.

— Птиц? Каких птиц?

— Рядом с телами Ханта и детей нашли около сотни мертвых чаек. Па до конца жизни считал, что они стали жертвами какого-то эксперимента военных с засекреченной базы Форт-Стивенс, располагавшейся по соседству. Но прошло столько лет, что концов теперь вряд ли сыщешь.

— Многое, что творилось во время войны, до сих пор скрыто завесой секретности, — согласился Дирк. — В любом случае, Маргарет, огромное спасибо вам за помощь и информацию.

Выехав из города, он вернулся на прибрежное шоссе и снова покатил на юг. Немного погодя по правую руку показался указатель «Де ЛАУРА-БИЧ». Боковая дорога привела Дирка к открытым воротам с вывеской «ПАРК ФОРТ-СТИВЕНС». Судя по растрескавшемуся асфальту и заросшим подлеском обочинам, дорогой пользовались редко. Сбросив скорость, Дирк перевалил через возвышенный гребень и спустился к заброшенному артиллерийскому каземату. Батарея Рассела служила в свое время одним из бастионов, охранявших вход в устье Колумбии. Построенная еще в Гражданскую, батарея позднее была оснащена тяжелыми дальнобойными морскими орудиями, исправно функционировавшими вплоть до окончания Второй мировой войны. Отсюда открывался прекрасный ввд на отливающую солнечными бликами морскую гладь и длинную полоску пляжа внизу, живописно испещренную фигурками отдыхающих. С удовольствием вдохнув несколько раз полной грудью свежий, насыщенный солью воздух, Дирк пустился в обратный путь. Уступив дорогу встречному черному кадиллаку, для чего пришлось съехать на обочину, он преодолел еще четверть мили и остановил машину у мемориальной доски, привлекшей его внимание. На гранитной плите под детальным рельефным изображением подводной лодки было высечено большими буквами:

21 июня 1942 года в этом месте разорвался артиллерийский снаряд калибра 5,5 дюйма. Один из семнадцати, выпущенных японской субмариной И-25 по береговым укреплениям в устье реки Колумбия. Первый и единственный случай обстрела противником военной базы США на североамериканском континенте за период с 1812 по 1945 год.

Отступив в сторону и пропустив возвращающийся кадиллак, любезно притормозивший, чтобы не поднимать пыли, Дирк еще несколько мгновений разглядывал выбитый в камне силуэт подлодки, потом отвернулся и зашагал обратно к джипу. Внезапно что-то сработало у него в мозгу, заставив вернуться к мемориальной надписи. Так и есть, дата! 21 июня 1942 года. А днем раньше шериф Эдварде обнаружил на берегу мертвые тела Ли Ханта и троих подростков. Достав из бардачка мобильный телефон, Дирк прислонился к капоту и набрал номер. После четырех гудков в трубке послышался густой жизнерадостный бас:

— Перлмуттер слушает.

— Привет, Джулиан, это Дирк Питт. Как поживает мой любимый морской историк?

— Дирк, мальчик мой, ужасно рад снова услышать твой голос. Я тут как раз наслаждался десертом из маринованных зеленых манго, которые твой отец прислал мне с Филиппин. А какие у тебя впечатления от знакомства с Великим Белым Безмолвием?

— Недавно закончили программу исследований Алеутской гряды, так что я уже вернулся на Северо-Запад. Острова, безусловно, прекрасны, но для меня там чуток холодновато.

— Могу себе представить! — с дрожью в голосе пробасил Перлмуттер. — Так чему обязан твоим звонком, Дирк?

— Конкретно меня интересуют японские субмарины периода Второй мировой. А если еще точнее, какие из них обстреливали западное побережье США и не имелось ли у них на борту каких-нибудь необычных видов вооружения?

— Императорский подводный флот, гм-м… — задумчиво произнес историк. — Слыхал я что-то о неудачном рейде японцев, но подробностей не помню. Давно не углублялся в свои архивные данные по этой теме. Но ради тебя готов освежить в памяти дела давно минувших дней.

— Большое спасибо, Джулиан. Уточните заодно, не использовались ли в боеприпасах летучие цианистые соединения.

— Цианистые?! — удивленно переспросил Перлмуттер. — Да уж, действительно редкостная гадость, — покачал он головой, прежде чем положить трубку.

* * *

Несмотря на колоссальное количество редких исторических книг, рукописей и артефактов, собранных под крышей бывшего каретного двора в Джорджтауне, ныне служащего ему домом, Джулиану Перлмуттеру хватило нескольких секунд, чтобы определить местонахождение потребовавшихся ему материалов. Благодаря окладистой седой бороде, искрящимся весельем ярко-голубым глазам и внушительному телосложению он здорово смахивал на Санта Клауса, только ушедшего на покой и изрядно разжиревшего: стрелка весов под его тушей неизменно колебалась на отметке 400 фунтов.[13] Гурман и ценитель выдержанных вин, а также обладатель уникальной библиотеки, Перлмуттер считался одним из крупнейших в мире экспертов по истории морского дела.

Облаченный в шелковый пижамный костюм в полоску, он косолапо протопал по расстеленному на полу гостиной толстому персидскому ковру и остановился перед высоченным, под потолок, книжным шкафом красного дерева. Окинув корешки быстрым взглядом, Перлмуттер протянул руку и своими короткими, мясистыми пальцами безошибочно вытянул с полки книгу и два переплетенных тома архивных документов. Убедившись в правильности выбора, он вернулся в свое гигантское кожаное кресло, рядом с которым на столике дразняще красовались вазочка с шоколадными трюфелями и большая чашка горячего чая.

* * *

Добравшись без дальнейших проволочек до Портленда, Дирк Питт с удовольствием погрузился в атмосферу шоу-аукциона раритетной автомобильной техники, экспозиция которого расположилась на покрытой зеленью территории парка аттракционов на окраине города. Толпы людей бродили по дорожкам, любуясь выстроившимися в ряд на травяных газонах блистающими хромом и краской антикварными автомобилями, произведенными по большей части в сороковые, пятидесятые и шестидесятые годы. Дирк тоже прошелся вдоль выставочного ряда, восхищаясь работой дизайнеров и реставраторов, прежде чем переместиться поближе к входу в большой парусиновый шатер, где вскоре должны были начаться торги.

Под куполом рассыпалась дробным стаккато усиленная динамиками скороговорка главного аукционера, с пулеметной скоростью выпаливающего каждое новое повышение цены на лот и тут же начинающего отсчет. Пристроившись на боковом сиденье подальше от усиливающих звук колонок, Дирк с интересом наблюдал за действиями группы поддержки. Молодые и не очень мужчины, обряженные в черные смокинги в стиле семидесятых и нелепо смотрящиеся в сочетании с ними широкополые ковбойские шляпы, лезли из кожи вон, нагнетая азарт и стараясь взвинтить цены. Проводив равнодушным взором несколько моделей «корвета» и ранний выпуск «сандерберда», обретшие новых хозяев, Дирк сразу встрепенулся и принял охотничью стойку, когда на аукционный помост выкатили роскошный «крайслер 300-D» пятьдесят восьмого года. «Родной» бирюзовый окрас, обрамляющий квадратные мили сияющего хромированного покрытия, выгодно подчеркивал фантастические обводы автомонстра — от оскалившегося решеткой стальных зубов радиатора до высоких парных акульих плавников сзади. Истинные чувства Дирка при виде этого шедевра автомобильного дизайна из стекла и металла, сопровождаемые резким выбросом адреналина и участившимся сердцебиением, смог бы понять и оценить только настоящий ценитель или коллекционер-фанат.

— Предлагаемый лот приведен в первозданное состояние усилиями специалистов из реставрационной автомастерской в Голдене, штат Колорадо, — сообщил аукционер. Он еще долго распространялся визгливым голосом относительно достоинств выставленного на торги уникума, однако, к удивлению Дирка, потенциальные покупатели реагировали вяло и цену набавлять не спешили. Когда публика в очередной раз замешкалась, он сам поднял руку и вскоре оказался единственным конкурентом толстяка в белой рубашке и широких парусиновых штанах с желтыми подтяжками. С ходу перебивая цену противника, Дирк дал тому понять, что настроен биться до победного конца. Тактика сработала. После третьей надбавки жиртрест в подтяжках уныло покачал головой и направился к бару.

— Продано джентльмену в бейсболке с эмблемой НУМА! — провозгласил аукционер под сдержанные аплодисменты участников. Хотя покупка обошлась ему в несколько месячных зарплат, Дирк имел полное право поздравить себя с удачным приобретением, тем более если учесть, что в 1958-м было выпущено всего лишь около двухсот экземпляров модификации «крайслер 300-D» с откидным верхом.

Он успел оформить бумаги и распорядиться о доставке машины в Сиэтл, когда ожил мобильник в боковом кармане.

— Дирк, это Джулиан. Я накопал для тебя кое-какую информацию.

— Вот это, я понимаю, сервис! — восхищенно цокнул языком Дирк.

— Я всего лишь хотел покончить с делами до ужина, — слегка охладил его восторг старый чревоугодник, очень не любивший, когда его отвлекали во время трапезы.

— Я весь внимание, Джулиан.

— После Пирл-Харбора японцы выделили для патрулирования западного побережья где-то с десяток подлодок, но когда эпицентр боевых действий переместился в южную часть Тихого океана, их сняли с позиций и перебросили на новое место. Изначально задачи патрульных субмарин сводились в основном к сбору разведданных: наблюдение за большими портами и военно-морскими базами позволяло им вовремя предупреждать командование о выходе в море крупных конвоев и соединений ВМС. Время от времени они пускали на дно пару-тройку транспортов, особенно в начале войны, да и вообще старались держать в напряге как моряков, так и мирное население. Что же касается конкретных боевых действий на побережье, то первое нападение произошло зимой тысяча девятьсот сорок второго, когда И-17 выпустила несколько снарядов в районе Санта-Барбары, повредив причал и нефтяную вышку. В июне того же года И-25 обстреляла базу Форт-Стивенс близ Астории, штат Орегон, а И-26 одновременно атаковала радиостанцию на острове Ванкувер, принадлежащем Канаде. Жертв и серьезного ущерба в ходе двух последних нападений не зарегистрировано. В августе И-25 вновь всплыла близ мыса Бланко, штат Орегон, запустив легкий бомбардировщик, оснащенный зажигательными бомбами. И в этом случае цель операции — поджечь примыкающий к берегу океана лесной массив, — не была достигнута. Единственный зафиксированный очаг возгорания оказался незначительным и был быстро ликвидирован.

— Такое ощущение, что все эти мелкие вылазки задумывались и проводились с целью не столько навредить, сколько досадить, — заметил Дирк.

— Да уж, стратегической направленности в их действиях никак не усматривается, — фыркнул Перлмуттер. — После неудачной попытки вызвать лесной пожар активность вражеских субмарин снизилась до нулевой отметки, а потом отряд и вовсе перебросили на север для поддержки японского вторжения на Алеутские острова. Они неплохо проявили себя при захвате и последующей эвакуации Атту и Киски в тысяча девятьсот сорок третьем. Кстати, благодаря быстрому развитию наших технологий в области радиолокации японцы потеряли пять подлодок в ходе одной лишь этой кампании. После освобождения острова Киска на всем северном фронте у них осталось считаное количество субмарин. И-180 засекли и потопили в апреле 1944-го близ острова Кодиак, после чего они довольно долго вообще не объявлялись в американских территориальных водах. Вплоть до января сорок пятого, когда эсминец Береговой охраны атаковал и отправил ко дну всплывшую у мыса Флэттери И-403.

— Не могу понять, какого черта эту субмарину занесло на Западное побережье, да еще в тот момент, когда весь японский флот находился при последнем издыхании? — недоуменно пожал плечами Дирк. — Ты ничего не путаешь?

— Я — нет, а вот ты еще больше запутаешься после того, как я сообщу, что И-403 не только была крупнейшей из имевшихся в подводном флоте микадо субмарин, но и готовилась к проведению воздушной атаки. Сторожевик застал их врасплох; в рапорте командира корабля упоминаются два готовых взлететь самолета на палубе.

— Первый раз слышу, что у япошек имелись в распоряжении подлодки-авианосцы! — поразился Дирк.

— Однако это факт. Более того, субмарины данного класса имели на борту не один, а целых три легких бомбардировщика. Здоровые были зверюги.

— А как насчет использования цианистых соединений в боеприпасах?

— Применение таковых в ходе боевых действий ни разу не отмечалось, но это отнюдь не означает, что их вовсе не существовало. Флотские, правда, никакого отношения к ним не имели, а вот в Квантунской армии было сформировано специальное подразделение, занимавшееся на оккупированной территории Китая интенсивными исследованиями в области химического и биологического оружия. Помимо прочего они проводили испытания артиллерийских снарядов, начиненных отравляющим газом на цианидной основе. Не исключено, что некоторое количество таких снарядов поступило в распоряжение командования императорского флота, но официальных сведений об их применении не имеется.

— У меня нет доказательств, — медленно произнес Дирк, — но есть веские основания подозревать, что за день до обстрела базы Форт-Стивенс И-25 выпустила по меньшей мере один снаряд с цианистой начинкой, ставший причиной смерти четырех человек, оказавшихся в тот момент на берегу.

— Что ж, вполне возможно, — не стал спорить историк, — А с доказательствами действительно проблема. И-25 потопили годом позже в окрестностях острова Эспириту-Санту в Южной Атлантике. Да и в моем распоряжении — за единственным исключением, — нет никаких данных о наличии на борту японских военных кораблей какого-либо иного вооружения, кроме предусмотренного штатным расписанием.

— И что же это за исключение?

— Все та же И-403. В послевоенном армейском журнале я наткнулся на ссылку об отправке на субмарину некоего секретного груза под грифом «Макадзе». Что примечательно, груз приняли на борт перед самым выходом подлодки с базы в Куре. Это было ее последнее плавание. Ни до, ни после я ни разу больше не встречал упоминаний этого названия; отсутствует оно не только в моих архивах, но и во всех доступных файлах международных институтов и организаций, хотя бы косвенно причастных к производству оружия и боеприпасов.

— Оно что-нибудь означает?

— С японского это слово переводится как «черный ветер».

Коротко переговорив с Лeo Дельгадо, Дирк вызвонил Далгрена. Его беспутный напарник, вволю накатавшийся на каяке в обществе очаровательной кассирши, наслаждался заслуженным отдыхом и видом на озеро Вашингтон, потягивая пиво на лоджии своего номера.

— Что скажешь, Джек, если я предложу тебе завтра немного понырять?

— За лососем с гарпунным ружьем в проливе? — оживился Далгрен, — Отличная идея!

— Я имею в виду кое-что покрупнее.

— Да что ж там такое водится крупнее королевского лосося? — удивился Джек.

— Та рыба, за которой мы будем охотиться, не сдвинулась с места за последние шестьдесят лет.

7

Ирвин Фаулер проснулся с жуткой головной болью. Морщась и проклиная лишние полдюжины бутылок пива, столь неосмотрительно опустошенные накануне вечером, ученый с трудом выполз из постели. Подкрепившись чашкой черного кофе с пирожным, он убедил свое самочувствие в несомненном улучшении, но оно почему-то упорно отказывалось прислушиваться к доводам разума. Миновал полдень, однако мигрень не унималась, а только усиливалась, несмотря на уже неоднократный прием таблеток аспирина. Хуже того, вслед за головой разболелась спина, и теперь каждое неосторожное движение сопровождалось мучительной болью в суставах и пояснице. Не в состоянии больше сопротивляться нарастающей слабости, Фаулер покинул временно предоставленный ему кабинет в здании департамента здравоохранения и социального обеспечения штата Аляска и отправился домой.

Миска горячего и крепкого куриного бульона не только не помогла, но и вызвала острые желудочные колики. Помянув недобрым словом традиционные методы домашнего самолечения, Ирв прилег, но короткие периоды дремы то и дело прерывались новыми болезненными спазмами и приступами. Промаявшись так около часа, он поплелся в ванную за очередной дозой аспирина и остолбенел, узрев в зеркале собственное отражение. Взгляд остекленевший, лицо осунулось, на щеках ярко-красные пятна румянца, как у чахоточного в последней стадии.

— И где ж это я мог так здорово простыть? — озабоченно пробормотал Фаулер, мешком повалившись на кровать.

* * *

Меры безопасности в токийском отеле «Хилтон» всегда отличались повышенной строгостью, и приглашенным на званый ужин гостям предстояло миновать целых три пропускных пункта, прежде чем ступить на порог роскошно оборудованного и обставленного банкетного зала. Традиционный ежегодный банкет Ассоциации японских экспортеров, объединяющей крупнейших производителей, являлся отнюдь не рядовым событием. Для его обслуживания привлекались лучшие повара и официанты страны, а для выступления перед гостями приглашались самые популярные звезды эстрады. Финансировалось это мероприятие спонсорами из высшего руководства экспортных компаний, и на нем также присутствовали получившие персональное приглашение члены дипломатического корпуса, представляющие те государства мира, с которыми у Японии имелись устойчивые торгово-экономические связи.

Нашумевшее убийство американского посла Хэмилтона и теракт во время торжественной церемонии открытия японского филиала «Семкон индастриз» служили главной темой для обсуждения в толпе собравшихся. Поэтому нет ничего удивительного в том, что гости заволновались и стали оборачиваться, когда в зале появился в сопровождении двух телохранителей Роберт Бриджес, временно исполняющий обязанности чрезвычайного и полномочного посла США в Стране восходящего солнца.

Несмотря на успешную дипломатическую карьеру, Бриджес не любил шумных официальных сборищ, предпочитая исполнять свои обязанности по обеспечению политических и экономических интересов родины в тиши и уединении изолированных от внешнего мира кабинетов и офисов. Его предшественник слыл куда более коммуникабельной личностью в плане общения с людьми. Бриджес же испытывал немалые затруднения, поддерживая светскую беседу с каким-то японским бизнесменом, чьего имени он даже не запомнил. Слава богу, подоспел распорядитель банкета и проводил американца за отдельный стол, за которым уже обосновалась большая группа европейских дипломатов.

Официанты разнесли традиционные национальные блюда — сасими и лапшу соба, — а по подмосткам плавно заскользили гейши-танцовщицы в ярко расписанных всеми цветами радуги кимоно и с непрерывно порхающими в их ловких ручках бамбуковыми веерами. Бриджес первым делом опрокинул чашечку горячего сакэ, что несколько притупило восприятие, помогло отвлечься от нудного бормотания под ухом французского посла, возмущающегося низким качеством производимых японцами вин, и позволило целиком сосредоточиться на демонстрируемом очаровательными девушками танце.

После первой перемены эстрада опустела: гейши уступили место нескончаемой череде ораторов, желающих произнести речь, а заодно привлечь внимание к собственной персоне и возглавляемой ею фирме. Бриджес воспользовался моментом, чтобы посетить туалетную комнату, куда отправился, предшествуемый здоровяком телохранителем. Миновав боковой коридор, они остановились перед дверью с соответствующей табличкой. Бодигард вошел первым, просканировал профессиональным взглядом помещение и не обнаружил ничего и никого подозрительного, если не считать умывающегося под краном официанта. Проводив босса к писсуарам, секьюрити закрыл за ним дверь, а сам остался снаружи, не сводя глаз с входа.

Лысый официант закончил омовение, повернулся спиной к охраннику, оторвал кусок от ролика бумажного полотенца, тщательно вытерся и направился к выходу. Откуда у него в руке возник, словно по волшебству, автоматический пистолет двадцать пятого калибра с глушителем, так и осталось загадкой для ошарашенного телохранителя. Выходное отверстие насаженного на ствол цилиндра смотрело прямо ему в лицо, и бодигард рефлекторно потянулся к кобуре за своим оружием. То было последнее движение в его жизни. Пистолет киллера глухо кашлянул, и над левой бровью американца образовалась аккуратная красная дырочка. Массивное тело убитого беззвучно выгнулось в предсмертной судороге и тяжело осело на кафельный пол. Из раны во лбу засочилась тоненькая струйка крови.

Бриджес не слышал выстрела, но уловил звук падения. Обернувшись к двери и увидев направленный на него ствол, он успел лишь изумленно воскликнуть:

— Эй, какого черта?!

Лысый убийца в официантском костюме с бабочкой окинул жертву равнодушным холодным взглядом угольно-черных глаз и оскалил в издевательской садистской ухмылке два ряда неровных, желтых от никотина зубов. Не произнеся ни слова, он дважды нажал на спусковой крючок. Схватившись за простреленную грудь, Бриджес завалился набок. Киллер выхватил из кармана листок бумаги с отпечатанным на машинке текстом, скатал его в трубочку, нагнулся над трупом и засунул свиток в рот мертвому дипломату. Затем отвинтил глушитель, спрятал его в карман, осторожно переступил через оба тела, вышел в коридор и бесследно исчез где-то в окрестностях кухни.

8

Фиберглассовый форштевень двадцатипятифутового моторного катера не без труда преодолевал высокую волну. Судно тяжело переваливалось с одного пенного гребня на другой, то стремительно ухая вниз, то натужно выбираясь наверх из промежутка между валами. Несмотря на малые, по сравнению с собратьями из флотилии НУМА, размеры, «Грюнион» был безотказной рабочей лошадкой, незаменимой при картографировании внутренних и прибрежных водных путей и проведении водолазных работ на мелководье.

Лео Дельгадо закрутил штурвал вправо, и «Грюнион», послушно накренившись на правый борт, проскочил прямо под носом идущего встречным курсом большого сухогруза, направляющегося к входу в пролив Хуана-де-Фука.

— Далеко еще до места? — бросил Лео отрывисто, ожесточенно крутя колесо в обратном направлении, чтобы не угодить под кильватерную струю гиганта.

Скрючившись в три погибели в тесной кабинке, Питт и Далгрен изучали разложенную на столике карту. В настоящий момент они находились в открытом море приблизительно в ста двадцати пяти милях от Сиэтла.

— Двенадцать миль к юго-западу от мыса Флэттери, — ответил Дирк и продиктовал Дельгадо координаты. Помощник капитана «Глубинного старателя» защелкал клавишами, вводя данные в оперативную память компьютеризованной навигационной системы. Спустя несколько секунд в левом верхнем углу экрана монитора возник маленький белый квадратик, а в нижней его части появился равномерно пульсирующий треугольничек, обозначавший собственное положение «Грюниона» относительно цели. Благодаря интерфейсу, связывавшему бортовой компьютер со спутниковой системой глобального позиционирования, Дельгадо мог спокойно вывести судно прямиком в заданную точку.

— Между прочим, парни, вы уверены, что шкипер Берч не станет возникать? Все-таки мы без спроса позаимствовали его вспомогательное плавсредство и переводим казенное топливо только потому, что кое-кому вздумалось понырять в свое удовольствие? — осведомился Лео, томимый смутным предчувствием грядущих неприятностей.

— Уж не намекаешь ли ты, что «Грюнион» с некоторых пор перешел в частную собственность шкипера Берча? — язвительно парировал Дирк.

— А если старик начнет вопить, — подхватил Далгрен, — мы ему скажем, что сам Билл Гейтс завернул к нам на огонек и предложил пару миллионов акций своей компании за морскую прогулку на катере.

— Все, парни, ваши аргументы меня убедили, — кротко согласился с друзьями Дельгадо, продолжая, однако, неодобрительно качать головой и что-то бормотать себе под нос, — Кстати, насколько точны координаты места гибели субмарины?

— Указаны в служебном рапорте командира потопившего ее корабля, — пожал плечами Дирк, — Перлмуттер прислал мне копию по факсу. — Катер угрожающе накренился, столкнувшись с особенно крупной волной, и он был вынужден уцепиться за дверную ручку, чтобы не упасть. — Как бы то ни было, придется принять их за отправную точку в начале поиска.

— Жаль, что в сорок пятом наш флот еще не был оснащен СГП, — посетовал Лео.

— Да, досадно. В те времена широту и долготу определяли по старинке, поэтому даже официальным данным не следует безоговорочно доверять. С другой стороны, к моменту столкновения с И-403 эсминец еще не успел отойти далеко от берега, так что вероятность ошибки, думаю, невелика.

Когда «Грюнион» добрался, наконец, до места, Дельгадо с облегчением заглушил двигатель и выбросил за борт буек с подвязанным к нему двухсотфутовым линем. Оба ныряльщика в черных гидрокостюмах синхронно спрыгнули с кормовой платформы ластами вперед и начали погружение.

Обжигающе холодная океанская вода шарахнула по кожным рецепторам Дирка Питта похлеще электрического разряда. Пришлось задержаться близ поверхности и подождать, пока тонкая прослойка воды между телом и прорезиненной, но — увы! — проницаемой оболочкой не прогреется в достаточной степени, чтобы в дальнейшем не испытывать дискомфорта.

— Чуяло мое сердце, что надо было брать костюмы с гидроизоляцией! — затрещал в наушниках раздраженный голос Джека Далгрена: прозрачные водонепроницаемые шлемы модели «AGA МК-II» обеспечивали надежную двустороннюю радиосвязь между аквалангистами.

— О чем это ты, старина? — картинно удивился Дирк, — По мне, так здесь ничуть не прохладней, чем во Флориде.

— А мне сдается, что ты переел копченого лосося, — сердито проворчал Джек.

Дирк вытравил воздух из компенсатора плавучести и несколько раз сглотнул, прочищая уши. Затем перевернулся вниз головой и ушел на глубину, перебирая руками тонкий тросик. Джек нырнул следом, держась в нескольких футах от напарника. Слабое течение отклоняло их в восточном направлении; чтобы удержаться строго над целью, приходилось по-лягушачьи загребать ластами не только вперед, но и вбок. Сразу за линией термораздела ощутимо похолодало, а на глубине ста десяти футов — потемнело. Погрузившись на сто двадцать футов, Дирк и Джек включили закрепленные наподобие шахтерских надшлемные фонари. Еще несколько футов, и из придонного мрака выплыла, постепенно обретая четкие очертания, сигарообразная громада японской субмарины.

Черный стальной корпус подлодки, ставший последним пристанищем для ушедших вместе с ней на дно членов экипажа, покоился на океанском ложе, опираясь на киль, в исполненной величавого достоинства строго вертикальной позиции. Казалось, она готова в любой момент ожить и снова отправиться в плавание. Приблизившись вплотную, Дирк и Джек были потрясены ее поистине исполинскими размерами. Лучи их мини-прожекторов, направленные от носа к корме, освещали не более четверти длины всей субмарины. Все остальное терялось в мглистой толще темноты. Дирк ненадолго задержался в носовой части палубы, откровенно восхищаясь внушительными габаритами подводного корабля, затем переместился ближе к центру, где занялся осмотром катапультирующего устройства.

— По-моему, это самолет, — взволнованно произнес Джек, указывая на искореженное месиво из обломков дерева и металла, — Я взгляну поближе, если не возражаешь.

— Давай, — согласился Дирк, — А я поищу второй. Эхолот определил его местоположение где-то в районе кормы.

Джек подплыл к находке и сразу понял, что не ошибся. Частично затянутые придонным илом, перед его взором предстали останки одномоторного моноплана. «Сейран М6А1» специальной конструкции входил в комплект вооружения авианесущих японских субмарин и применялся в качестве легкого бомбардировщика. Обтекаемые обводы фюзеляжа, чем-то напоминавшие дизайн немецких истребителей Мессершмитта, слабо сочетались с карикатурно пузатыми поплавками на месте колесного шасси. Впрочем, от них мало что сохранилось. Левый поплавок вместе с крылом срезало, как бритвой, таранным ударом форштевня эсминца. Правый пострадал меньше, да и плоскость осталась почти нетронутой, только торчала вверх под острым углом. Джек не поленился опуститься на самое дно и внимательно осмотреть нижнюю часть самолета. Смахнув с обшивки облепившие ее клочья ила, он заглянул в бомболюк и убедился, что на подвесках ничего нет. Поднявшись чуть выше, Джек завис над полуразбитым фонарем кабины, стер покрывавшую лобовое стекло мутную пленку, направил луч своего прожектора внутрь и непроизвольно вздрогнул, встретившись взглядом с пустыми глазницами жутко оскалившегося в посмертной усмешке черепа, венчавшего скелет в пилотском кресле. Продолжая обследование кабины, Джек разглядел на полу неплохо сохранившиеся унты, давно ставшие слишком просторными для лишившихся плоти конечностей. По всей видимости, в момент атаки летчик находился в машине и пошел ко дну вместе с субмариной. Снова поднявшись на палубу, Джек связался по шлемофону с напарником.

— Слушай, Дирк, — заговорил он в микрофон, — я закончил осмотр первого аэроплана, но никаких бомб не нашел. Очевидно, их просто не успели загрузить. Кстати, тебе большой привет от японского братца Веселого Роджера.

— С моим та же история, — отозвался Питт, — Пусто, как в дырявом кармане. Продолжаем поиск. Встречаемся возле рубки.

Второй бомбардировщик Дирк обнаружил лежащим на дне кверху лапками ярдах в тридцати от кормовой части И-403. Оба поплавка отсутствовали, но фюзеляж и крылья, частично занесенные илом, остались в целости и сохранности. Он сразу проверил открытые бомболюки и пошарил для верности вокруг, но ничего похожего на бомбы или торпеду поблизости не наблюдалось.

Вернувшись на палубу, Дирк еще раз преодолел вплавь восемьдесят пять футов от окончания взлетной полосы до катапульты и наткнулся на задраенный вертикальный люк, преграждающий доступ в полукруглый арочный проем диаметром в двенадцать футов. Он не сразу догадался, что водонепроницаемый туннель длиной более сотни футов служил ангаром для хранившихся там в разобранном виде до начала выполнения боевого задания «Сейранов». Следующей находкой стал строенный крупнокалиберный зенитный пулемет на небольшой возвышенной платформе. Устремленные ввысь вороненые стволы навеки замерли в ожидании появления на горизонте самолетов давно переставшей быть таковой вражеской авиации.

Дальше Дирка ожидал сюрприз. На месте боевой рубки зияло огромное отверстие с зазубренными краями. Саму же башню вырвало из креплений и сбросило с палубы за борт после таранной атаки «Теодора Найта».

— Bay! — присвистнул подтянувшийся Джек, — Да в такую дырищу и твой «крайслер» запросто пролезет!

— Даже с зазором, — согласился Дирк, — Вот что бывает, когда запоздаешь с экстренным погружением. Кому башню снесет, а кому и голову. — Оба примолкли, мысленно представив сокрушительную мощь столкновения двух стальных монстров — надводного и подводного, — и мучительную агонию членов экипажа И-403, уходящих ко дну вместе с проигравшим схватку кораблем. — Ну все, хватит прохлаждаться. Джек, ты загляни в ангар, — он указал затянутой в перчатку рукой на пролом в верхней части последнего, — проверь, не там ли у них авиабомбы сложены, а я пошарю внизу, — Бросив взгляд на циферблат водонепроницаемых часов «Докса», подаренных отцом в прошлый день рождения, Дирк озабоченно добавил: — И шевелись, старина, у нас осталось всего восемь минут.

— Постараюсь уложиться в шесть, — пообещал Джек, ужом проскользнул в брешь и скрылся из виду.

Дирк устремился вниз, благоразумно держась подальше от края. Командный отсек он определил безошибочно — по облепленному ракушками стальному колесу штурвала в центре и большому количеству приборов, датчиков и радиоаппаратуры по обе стороны от него. Луч его фонаря скользнул по панели с какими-то рычагами и верньерами. Внизу белой краской выведено: БАРАСУТО ТАНКУ. По всей видимости, отсюда осуществлялось управление балластными цистернами. Осторожно шевеля ластами, чтобы не потревожить илистые отложения и не замутить воду, Дирк продолжил движение.

Он проплывал отсек за отсеком и в каждом из них находил отголосок прошлой жизни когда-то служивших и обитавших здесь японских подводников. Битые тарелки и рассыпанные столовые приборы на камбузе. Традиционные фарфоровые чашечки для сакэ на полочках. Миниатюрный синтоистский алтарь в кают-компании. Но время поджимало, и Дирк не мог позволить себе задерживаться, хотя старался не упустить ничего и запомнить каждую мелочь.

Но вот, наконец, перед ним замаячила основная цель поиска — носовой торпедный отсек. Забыв о предосторожности, он рванулся вперед, в несколько взмахов ластами достиг открытого люка, приготовился проникнуть внутрь… и резко затормозил, растерянно моргая и отказываясь верить собственным глазам. Дирк взял себя в руки, выключил фонарь, собрался с духом и снова заглянул. Нет, со зрением все в порядке, и то, что он видит, отнюдь не галлюцинация.

В чернильном мраке чрева более шестидесяти лет ржавеющей на дне океана субмарины ровно пульсировал маленький зеленый огонек.

9

Царившая в изолированном торпедном отсеке вечная тьма лишь слегка рассеялась, прорезанная направленным лучом надшлемника Дирка, но и этого оказалось достаточно. При ближайшем рассмотрении источник странного свечения раздвоился: две зеленые лампочки, близко посаженные на уровне глаз, в унисон подмигивали ему с дальней переборки.

Подсвечивая фонарем, Дирк приступил к детальному обследованию. В настоящий момент он находился на верхнем «этаже» двухъярусной носовой торпедной камеры. Прямо по ходу вырисовывались смутные контуры круглых затворов четырех торпедных аппаратов. На стеллажах справа и слева от них покоились удлиненные тела полудюжины стальных рыбин, хищных и смертоносных. Во время войны японские торпеды типа 95 значительно превосходили надежностью и разрушительной мощью американские аналоги. Рядом со стеллажами Дирк обнаружил еще две торпеды, очевидно, сорванные со своих мест сильным толчком при соприкосновении днища подлодки с океанским ложем. Первая лежала на полу горизонтально; передняя часть второй, угодившей при падении в кучу какого-то деревянного хлама, была чуть приподнята и указывала носом прямо на мигающие огоньки.

На расстоянии нескольких дюймов от глаз Дирка отсчитывал секунды и минуты самый обыкновенный таймер на присоске, моргая в такт крошечными глазенками-индикаторами. Цепочка нулей на электронном табло свидетельствовала о том, что установленное время истекло более двадцати четырех часов тому назад. Определить точно, когда это случилось — за неделю, месяц или год до появления здесь сотрудников НУМА, — не представлялось возможным. Одно лишь не вызывало сомнений: в сорок пятом попасть в торпедный отсек эта штука никак не могла.

Дирк оторвал таймер от переборки, засунул его в кармашек компенсатора и поднял голову. Пузырьки выдыхаемого им воздуха вместо того, чтобы скапливаться под потолком, поднимались вертикально вверх и уходили в какой-то проем. Шевельнув ластами, Дирк последовал за пузырьками. Ведущий на верхнюю палубу люк оказался открыт, обеспечивая свободный доступ снаружи в торпедную камеру.

— Дирк, ты где застрял?! — прорезался в наушниках встревоженный голос напарника, — Пора подниматься!

— Я в носовом торпедном. Двигай на бак и жди меня. Я задержусь еще на минутку.

Он бросил взгляд на часы. Восемь минут уже истекли. Дирк пожал плечами и вернулся в торпедный отсек.

Одна из свалившихся со стеллажа торпед зацепила при падении пару сложенных под ним деревянных ящиков и порядком их покорежила. Сорванные крышки щерились частоколом гвоздей, как зубцы молнии отстегнутого чемоданного верха. Сколоченные из толстых тиковых досок, ящики на редкость хорошо сохранились, стойко выдержав более чем полувековой натиск соленой морской воды и микроорганизмов. Еще один примечательный факт: в отличие от всего остального на субмарине, деревянные планки были чисты от илистой слизи и ракушек. Кто-то заботливо удалил с тары налипшую дрянь, чтобы беспрепятственно добраться до содержимого. И произошло это сравнительно недавно.

Склонившись над ближайшим ящиком, Дирк заглянул внутрь. Словно яйца в картонной клетке, в глубоких лунках на дне контейнера покоились шесть пузатых серебристых авиабомб. Около трех футов в длину, они походили на гигантские хвостатые сардельки. Три из них безнадежно придавило торпедой, но и остальные пострадали не меньше. Дирку показалось странным, что они не расплющились, а растрескались под ее тяжестью. Еще его поразило, что практически идеально отшлифованная внешняя поверхность корпуса под его пальцами вызывала ощущение прикосновения скорее к зеркальному стеклу, чем к металлу.

Короткий гребок ластами, и он переместился к соседнему ящику. Его постигла та же участь, но с одним существенным отличием: бомб здесь оказалось не шесть, а только пять. Одно из гнезд пустовало. Дирк огляделся вокруг, высвечивая своим мини-прожектором самые потаенные закоулки, но ни самой бомбы, ни ее фрагментов поблизости не наблюдалось. Из чего вытекал однозначный и неутешительный вывод: кто-то опередил их и унес одну из авиабомб с неизвестной начинкой.

— Лифт больше ждать не будет! — резанул по ушам неожиданно громкий голос Джека.

— Придержи створки, я уже поднимаюсь, — крикнул в ответ Дирк и автоматически посмотрел на часы. Почти пять минут сверх лимита. Хреново. Он попытался вытянуть из ящика наименее пострадавший образец, но тот развалился на три части прямо у него в руках. Стараясь не делать резких движений, он сложил их в мелкоячеистую сетку и с места в карьер рванул к призывно манящему отверстию люка над головой. Закинув на плечо тяжелую сетку, Дирк подал знак изнывающему от нетерпения Джеку, и оба пловца одновременно понеслись ввысь, стремясь поскорее достичь первой декомпрессионной остановки.

На глубине сорока футов Дирк, как заправский прыгун с вышки, изогнулся всем телом, переходя в горизонтальное положение, и вытравил немного воздуха из своего компенсатора плавучести. Джек, с задержкой в доли секунды, последовал его примеру. Подъем резко замедлился, а на уровне двадцати футов и вовсе прекратился. Теперь им оставалось только ждать, пока содержание азота в крови не снизится до приемлемой концентрации.

— Те пять минут на дне обойдутся нам в лишние тринадцать при декомпрессии, — мрачно констатировал Джек, покосившись на манометр кислородного баллона. — Я и так уже почти все высосал, а нам еще тридцать восемь минут под водой куковать.

Дирк не успел ответить. Откуда-то со стороны послышался слегка приглушенный толщей воды характерный металлический звон.

— Ты не учел фактор ангела-хранителя, старина! — весело воскликнул он, тыча пальцем куда-то вбок. — И зовут его Лео Дельгадо.

Футах в сорока от них на том же уровне мирно позвякивали два серебристых баллончика, подвязанные веревочкой. На противоположном ее конце находился Лео. В одной руке старпом держал недоеденный банан, другой держался за штурвал, время от времени отворачивая его на несколько румбов, чтобы не слишком удаляться от вырывающихся на поверхность пузырьков воздуха.

Теперь спешить было незачем. Минут через пятнадцать друзья всплыли еще на десяток футов. Вторая декомпрессия отняла у них двадцать пять минут. Дельгадо приветствовал возвратившихся на борт ныряльщиков вялым жестом и сразу лег на обратный курс, даже не поинтересовавшись результатами поиска. Когда катер вошел в пролив Хуана-де-Фука, где волнение почти не ощущалось, Дирк счел момент подходящим для демонстрации своих находок. Извлек из сетки обломки и разложил их на палубе.

— Не заметил чего-нибудь подобного в самолете или ангаре? — спросил он у напарника.

— Определенно нет! — уверенно заявил Джек. — Там было полно инструментов, запчастей и прочего барахла, но ничего даже отдаленно похожего на это. — Он покосился на расчлененную авиабомбу. — Хотел бы я знать, почему она так странно раскололась?

— Потому что у нее корпус фарфоровый, — усмехнулся Дирк, передавая Джеку отколупнутый осколочек. — Вот, можешь сам убедиться.

Тот провел пальцем по гладкой поверхности и с завистью покрутил головой.

— Это ж надо было до такого додуматься. Фарфоровая бомба! В самый раз для любителей гонять чаи на лужайке перед домом.

— Скорее всего, эта конструктивная особенность как-то связана с ее боевыми компонентами, — задумчиво произнес Дирк; собрав нехитрый паззл в единое целое, он продемонстрировал разделенную на две секции объемистую полость внутри, — Начинку давно вымыло морской водой, но ведь что-то там было!

— Похоже на бинарный снаряд, — заметил Джек, — Там такая же перегородка. Когда она разрушается, безвредные по отдельности составляющие вступают в реакцию, и происходит взрыв. Может, это зажигательная бомба?

— Все может быть, — проворчал Диок, — только я тебе вот что скажу: кто-то затратил массу денег и усилий, чтобы заполучить одну из этих фарфоровых куколок. — Дотянувшись до компенсатора, он достал из кармашка продолжающий мигать черный пластмассовый прямоугольник таймера. — Я нашел эту хрень пришпандоренной к переборке торпедного отсека рядом с ящиками, в которых они лежали.

Джек повертел в руках находку, внимательно осматривая ее со всех сторон.

— А ты не допускаешь, что этот кто-то либо собственник вышеупомянутых ящиков, либо его наследник? — По спине Дирка забегали мурашки; ни во взгляде, ни в голосе напарника не было и тени иронии, — Вот, взгляни. Ничего не напоминает?

На задней панели таймера, в правом нижнем углу, выстроилась короткая цепочка иероглифов.

10

Президентские советники и приближенные рычали, тявкали, кусались и обменивались взаимными угрозами и оскорблениями похлеще стаи гиен, не поделивших труп дохлой зебры. Каждый старался спихнуть на других ответственность за трагические события в Японии, с пеной у рта выгораживая при этом себя, любимого. Атмосфера в правительственном кабинете, расположенном в западном крыле Белого дома, накалялась с каждой минутой.

— Во всем виновата разведка, лично я в этом убежден на все сто процентов! — кричал сорванным голосом государственный секретарь. — Наши дипломатические представительства за рубежом не получают разведсводок в необходимом объеме, либо получают их с большим запозданием. И что в результате? Двое высокопоставленных чиновников моего ведомства мертвы, а их убийцы до сих пор не найдены!

— К нам не поступало никаких данных, в том числе косвенных, о возможной вспышке террористической активности на территории Японии! — гневно парировал заместитель директора ЦРУ, — И мы знаем, что японские спецслужбы тоже пребывают в полном недоумении. Знаем, между прочим, со слов и из донесений ваших же сотрудников!

— Спокойно, джентльмены, спокойно, что случилось, то случилось, — вмешался президент, пытаясь одновременно раскурить большую старомодную трубку. Внешне напоминая Тедди Рузвельта, а манерой поведения — Гарри Трумэна, президент США Гарнер Уорд сумел завоевать доверие и уважение самых широких слоев населения не за красивые глазки, а за здравомыслие и прагматизм. Избранный на свой первый срок, бывший сенатор от Монтаны приветствовал бурные дебаты и жаркие дискуссии в своем окружении, но не выносил, когда они перерастали в базарную перебранку с тыканьем пальцами и беспочвенными обвинениями по чужому адресу. — Нам следует в первую очередь определить характер угрозы и движущие террористами мотивы. И только потом заниматься разработкой эффективных мер противодействия. Хотелось бы также выслушать рекомендации АНБ по поводу введения усиленного режима безопасности на территории США, — Уорд остановил взгляд на сидящем напротив Деннисе Хименесе, секретаре Агентства национальной безопасности, — Но прежде всего необходимо понять, с кем мы имеем дело. Прошу вас, Мартин, введите нас в курс, — кивнул он Мартину Финчу, директору ФБР.

Много лет прослуживший в военной полиции корпуса морской пехоты, Финч до седых волос сохранил привычку к короткой стрижке и «командирский» голос сержанта-инструктора.

— Сэр, посла Хэмилтона и его заместителя Бриджеса застрелил, по всей видимости, один и тот же человек. Анализ записей видеокамер наблюдения в отеле, где был убит Бриджес, выявил одетого в форму официанта человека, не являющегося служащим ресторана. Сделанные на базе видеозаписей фотопортреты были опознаны несколькими свидетелями, видевшими подозреваемого на полях для гольфа в пригородной зоне Токио незадолго до убийства посла.

— Есть какая-нибудь связь между этими убийствами, гибелью Криса Гейвина и взрывом здания японского филиала «Семкона»? — спросил президент.

— Прямой пока не просматривается, но в послании, оставленном на теле Бриджеса, содержится косвенное подтверждение, почему мы и сочли возможным объединить все три дела в одно.

— А что с подозреваемым? — подал голос госсекретарь.

— В полицейских файлах его нет, среди известных спецслужбам активистов Красной армии[14] тоже. Короче говоря, темная лошадка. Органы правопорядка Японии оказывают нам всемерное содействие. К расследованию подключены тысячи агентов, все международные и внутренние терминалы находятся под неусыпным наблюдением.

— Скорее всего, убийца не имеет отношения к Красной армии, а оставленное им послание — не более чем неуклюжая попытка навести на ложный след. Но пока не будет доказательств обратного, мы не можем сбрасывать эту версию со счетов, — добавил заместитель директора ЦРУ.

— Так о чем же говорится в этом послании? — заинтересовался Хименес.

Финч порылся в папке и достал распечатку.

— Переведенный с японского текст гласит: «Убирайтесь прочь, алчные американские империалисты, оскверняющие своим присутствием священную землю Японии! Бегите, пока ледяное дыхание смерти не коснулось ваших берегов! КАЯ». Типичная пропагандистская дребедень, — подытожил он, убирая обратно листок.

— Каково на сегодняшний день организационное состояние Красной Армии? — задал вопрос президент, — Я полагал, что они уже давно прекратили активную деятельность, — В ожидании ответа он с наслаждением затянулся, откинул голову назад и пустил в потолок тонкую струйку ароматного дыма.

— Как должно быть известно большинству из присутствующих, — начал издалека директор Ф5Р, — экстремистская террористическая группировка Красная армия образовалась в Японии в начале семидесятых на базе малочисленных левых партий коммунистического и маоистского толка. Выступавшие под антиимпериалистическими лозунгами красноармейцы призывали к свержению монархии и действующего правительства, используя как легальные, так и противозаконные методы. Тайно поддерживаемая северокорейскими коммунистами и авторитарными режимами Ближнего и Среднего Востока, Красная армия стояла за множеством взрывов, похищений и угонов. Пиком ее активности считается тысяча девятьсот семьдесят пятый, когда боевики КАЯ попытались захватить американское посольство в Куала-Лумпуре. В девяностые годы зарубежное финансирование практически прекратилось, а к началу нового тысячелетия большинство лидеров группировки оказалось за решеткой. Многие посчитали тогда, что организация окончательно разгромлена, но за последние два года проявились некоторые признаки ее возрождения. Интернет и шагнувшие на новый качественный уровень СМИ позволили оставшимся на свободе значительно расширить пропагандистское поле. Да и действуют они теперь тоньше: больше не призывают к революции и насильственной смене власти, а подогревают в основном антиамериканские настроения, заметно обострившиеся на фоне ухудшения общего экономического климата в стране. К сожалению, такая тактика начинает приносить плоды и все чаще находит отклик в молодежной среде. Примечательно также, что никто пока не торопится в открытую претендовать на руководство обновленной КАЯ.

— Целиком и полностью присоединяюсь к высказанной Мартином оценке ситуации, — поддержал Финча замдиректора ЦРУ, — Красная армия уже несколько лет не давала ни малейшего повода для беспокойства. Все старые лидеры сидят в тюрьме, новые еще не созрели, поэтому недавние события явились для нас полной неожиданностью. Не могу даже предположить, кто может стоять за этими убийствами.

— А вы уверены, джентльмены, что здесь не замешана «Аль-Каида»? — в упор спросил Уорд.

— Возможно, но маловероятно, — поколебавшись, взялся ответить директор ФБР. — Во-первых, это не их методы, а во-вторых, радикальные исламисты никогда не имели в Японии сколь-нибудь серьезного влияния. Во всяком случае, у нас нет повода подозревать их в причастности.

— Как мы взаимодействуем с японцами?

— Антитеррористическая спецгруппа ФБР работает в самом тесном контакте с Национальным полицейским агентством. Правительство Японии бросило на расследование этих громких убийств огромные силы. Японцы сами жаждут поскорее их раскрыть и делают все возможное, не дожидаясь, пока мы их попросим. Уверяю вас, мистер президент, что в этом отношении у нас к ним нет никаких претензий.

— Я уже направил в МИД Японии просьбу ужесточить контроль за выдачей въездных виз иностранцам, входящим в группу риска, — сообщил Хименес. — Что касается введения усиленного режима безопасности в нашей стране, полагаю, пока достаточно задействовать его только в приграничной зоне. Надеюсь, ФБР не откажет нам в помощи.

— Что вы предприняли для обеспечения защиты американских граждан за рубежом? — обратился Уорд к государственному секретарю.

— Все наши дипломатические представительства в иностранных государствах переведены на повышенный уровень режима безопасности, а их главам выделена дополнительная охрана. Кроме того, всем сотрудникам рекомендовано временно воздержаться от поездок по стране пребывания и не покидать пределы посольства без крайней необходимости.

— Как, по-вашему, Деннис, может так случиться, что террористы нанесут очередной удар уже на нашей территории?

— Сильно сомневаюсь, мистер президент, — покачал головой Хименес, — Мы предупредили таможенную и иммиграционную службы о необходимости самой тщательной проверки всех прибывающих в США граждан Японии и этим ограничились. Я пока не вижу оснований для применения более жестких мер.

— Вы согласны, Мартин?

— Да, сэр. Наши аналитики тоже считают, что серия терактов в Японии носит локальный характер.

— Рад слышать, — удовлетворенно кивнул Уорд, запустив в потолок еще одно сизое облачко дыма, — А как продвигается следствие по делу о гибели на Аляске двух метеорологов Береговой охраны?

Финч снова зарылся в папку, лихорадочно выискивая нужную среди множества других бумаг.

— Вот, нашел, — вздохнул он с облегчением. — Только это случилось не на Аляске, а на Юнаске, одном из Алеутских островов, сэр. Следственная группа, изучающая также обстоятельства крушения вертолета НУМА, пришла к выводу, что в обоих случаях виновны браконьеры. Они использовали цианосодержащий газ для незаконного промысла морских львов, скорее всего, даже не подозревая, что на острове есть люди. А огонь по вертолету открыли вообще с перепугу — подумали, наверное, что их пограничники преследуют. Наши агенты пытаются сейчас выйти на русский траулер, неоднократно замеченный в американских территориальных водах. Старший группы доложил, что почти не сомневается в успехе.

— Всякое слышал, но чтобы травить морских львов цианидом… — брезгливо поморщился президент, — И откуда только берутся такие уроды? Надеюсь, джентльмены, вы приложите максимум усилий, чтобы найти и обезвредить убийц. Мы никому не позволим безнаказанно отстреливать американских дипломатов и американских граждан и подрывать в глазах мировой общественности престиж нашей великой державы. Я лично знал Хэмилтона и Бриджеса. Они были замечательными людьми.

— Мы обязательно их найдем, сэр, — пообещал Финч.

— Да уж, постарайтесь, — проворчал Уорд, тщетно пытаясь выбить трубку в металлическую пепельницу, — И чтобы больше никаких сюрпризов, а то у меня нехорошее предчувствие, что у этих типов припрятана в рукаве парочка козырей.

Слипшийся ком тлеющей табачной массы вывалился, наконец, из президентской трубки, и все с облегчением перевели дух. Комментариев, естественно, не последовало.

11

Хотя Кейт Катана не прослужил еще в Южной Корее и трех месяцев, он успел четко определиться в плане выбора наиболее соответствующего его вкусам злачного местечка за пределами базы. Салун Чанга с виду мало чем отличался от других баров Эй-тауна — небольшого квартала с сомнительной репутацией на окраине Кунсана, чьи обитатели зарабатывали на жизнь обслуживанием персонала расположенной за пределами города американской базы ВВС. Расчетливый и дальновидный хозяин салуна отказался от громкой современной музыки, день и ночь оглушающей посетителей в конкурирующих заведениях, и не драл втридорога за дрянное местное пиво. Но самым главным его достоинством — по крайней мере в глазах Катаны, — было то, что по вечерам у Чанга собирались самые красивые в Эй-тауне девушки.

Покинутый приятелями, увязавшимися за стайкой девиц с базы на дискотеку по соседству, Кейт сидел за столиком в полном одиночестве, приканчивая четвертую бутылку пива и начиная ощущать приятное тепло в жилах и легкий туман в голове. Двадцатитрехлетний сержант и классный специалист по авионике, Катана входил в многочисленную группу техников, отвечающих за нормальное функционирование дислоцированного на базе крупного подразделения «Ф-16», входящего в состав Восьмой истребительной авиабригады. Отсюда до демаркационной линии было рукой подать, и эскадрилья, к которой приписали Кейта, находилась в состоянии постоянной боевой готовности на тот случай, если северянам вдруг приспичит нарушить границу и вторгнуться в пределы соседнего корейского государства.

Ностальгические воспоминания о доме и родных, оставшихся в далеком Арканзасе, мигом вылетели из головы сержанта, когда входная дверь отворилась и на пороге возникла самая потрясающая из всех кореянок, которых ему довелось увидеть за все три месяца службы. Четыре пива не так уж сильно успели затуманить ему мозги, да и сам Катана достаточно разбирался в женщинах, чтобы по достоинству оценить редкостную красоту незнакомки. Длинные черные волосы обрамляли деликатное, фарфоровой белизны личико с маленьким, чуть приплюснутым носиком и чувственными алыми губками, но подлинный шарм придавали ему широко распахнутые ресницы и огромные черные глаза, с задорной дерзостью взирающие на окружающий мир. Короткая кожаная юбка в обтяжку и полупрозрачная шелковая блузка в сочетании с миниатюрной стройной фигуркой выгодно подчеркивали великолепную грудь, высокую и упругую, какую редко встретишь у женщин азиатского происхождения. Вероятно, здесь не обошлось без пластической операции, но Кейт в тот момент об этом даже не задумался.

Подобно тигрице, высматривающей добычу, девушка окинула помещение взглядом и остановила его на одиноком военном за угловым столиком. Не сводя с него глаз, она танцующей походкой продефилировала через весь зал и, не спрашивая разрешения, грациозно уселась на стул напротив Катаны.

— Приветик, Джо, — промурлыкала незнакомка, — Будь другом, угости даму выпивкой.

— С удовольствием, — едва выговорил, растерявшись от неожиданности, американец; на проститутку красотка не походила, а если и была ею, то классом на порядок превосходила местных и уж точно не относилась к тем, кого может заинтересовать скромный сержант ВВС. С другой стороны, кто он такой, чтобы отказываться от подарка судьбы, подбросившей ему такую очаровательную шлюшку, да еще в день получки?

Они успели выпить на пару всего лишь по бутылочке пива, но за этот короткий срок девушка не только окончательно покорила Кейта, но и пригласила в свой номер «на чашечку кофе». Ужасно довольный тем, что новая подружка, в отличие от предыдущих, не стала сразу торговаться, он как-то упустил из виду тот факт, что речь об оплате ее профессиональных услуг вообще не заходила. Мелькнула, правда, мысль, что так не бывает, но тут же улетучилась.

«Номер» оказался угловой обшарпанной каморкой без кондиционера в дешевом мотеле, куда они вошли рука об руку. Катана уже настолько созрел, что не обращал внимания ни на грязный холл и заплеванную лестницу, освещенные красными фонарями, ни на духоту и жару. Одним словом, это была дыра, даже не претендующая на звание гостиницы. Впрочем, те, кто сюда захаживал, приходили отдать дань отнюдь не Морфею, а совсем другому богу, о чем молчаливо свидетельствовал автомат по продаже презервативов, притулившийся у изголовья двуспальной кровати.

Захлопнув за собой дверь, кореянка сбросила блузку и эфемерный лифчик, обняла Кейта за шею и страстно впилась ему в губы. Подозрительный шорох в стенном шкафу сержант пропустил мимо ушей. Разгоряченный алкоголем, желанием, теплотой и близостью женского тела, от которого исходил умопомрачительный аромат каких-то экзотических духов, он совсем потерял голову. Прелюдия к обещавшему стать лучшим в его жизни сексу прервалась самым неожиданным и бессовестным образом. Почувствовав болезненный укол в ягодицу, Катана машинально обернулся и оказался лицом к лицу с мужчиной, чье присутствие вроде бы не предусматривалось условиями негласного соглашения с проституткой. Коренастый лысый тип с длинными усами смотрел на него в упор и нахально скалил кривые желтые зубы. Холодные черные глаза, казалось, насквозь буравили череп и проникали в потаенные глубины сознания. В руке незнакомец держал одноразовый шприц с задвинутым до отказа поршнем.

Ошеломленный и растерянный, американец не успел даже собраться с мыслями, как все его тело начало стремительно неметь. Он попытался поднять руку, но та отказалась повиноваться; хотел что-то сказать, выразить протест, но губы словно судорогой свело. Перед глазами потемнело, черная волна беспамятства захлестнула мозг, и больше он уже ничего не помнил.

Катану вывело из бессознательного состояния непрерывное гулкое буханье, но раздавалось оно не в его голове, а доносилось откуда-то извне. Он разлепил непослушные веки и повернул голову. Барабанили в дверь. В голове начало проясняться. Он вспомнил бар, девушку, номер в мотеле. Ощутил противную липкую сырость, пропитавшую рубашку и стянувшую кожу. Что это? Откуда? Кто и зачем ломится сюда? На эти вопросы пробудившееся сознание ответов не давало.

Стук на мгновение прекратился, затем последовал сильный глухой удар, и дверь распахнулась. Хлынувший в погруженную в полумрак комнату яркий свет заставил Кейта сощуриться и прикрыть рукой глаза. В номер ворвались несколько полицейских в форме, сопровождаемые двумя мужчинами в штатском с видеокамерами в руках. Спустя несколько секунд зрение приспособилось к смене освещения, и Катана обнаружил, что лежит в луже крови.

Кровь была повсюду. На простынях, подушках, спинке кровати, на полу, на стенах. Но больше всего крови было на нем самом и обнаженном теле лежащей рядом с ним мертвой девушки. Кейт инстинктивно отстранился от трупа и чуть не свалился с кровати, но был подхвачен полицейскими, которые сноровисто завернули ему руки за спину и защелкнули на запястьях наручники.

— Что произошло? Кто это сделал? — прохрипел Катана.

Вместо ответа один из копов сдернул окровавленную простыню, частично покрывавшую тело, и американец в ужасе вскрикнул. Выглядело оно так, словно над ним изгалялось не меньше дюжины хирургов-садистов. Но самое удивительное заключалось в том, что это была не та красивая шлюха, которая привела его сюда, а совсем юная и совершенно незнакомая девушка.

Полицейские под руки выволокли впавшего в ступор и безвольно обмякшего Кейта в холл, где его тут же обступили непрерывно щелкающие камерами фоторепортеры. Ослепленного вспышками блицев Катану бесцеремонно запихнули в патрульную машину и куда-то повезли. К полудню следующего дня об изнасиловании и зверском убийстве тринадцатилетней девушки сержантом американских ВВС узнала вся страна. К вечеру всеобщее возмущение достигло апогея. А два дня спустя, когда жертву похоронили, скандал вышел на международный уровень.

12

Нестерпимый блеск лучей полуденного солнца в зените, отраженных от сапфировых вод Бохольского моря, слепил глаза и заставлял то и дело щуриться Рауля Бьязона, с любопытством разглядывающего большое исследовательское судно, бросившее якорь неподалеку от берега. В первое мгновение он решил, что зрение ему изменило — ни одно сколько-нибудь уважающее себя научное сообщество не станет раскрашивать свои плавучие лаборатории в столь легкомысленные цвета. Сам Бьязон, француз по происхождению и морской биолог по специальности, состоящий на государственной службе в Бюро охраны окружающей среды Филиппин, привык к более консервативным расцветкам. Но по мере того как видавшая виды старенькая моторка приближалась к цели, француз все больше убеждался, что с глазами у него все в порядке. Покрытое от носа до кормы бирюзовой краской, судно органично сливалось с волнами, словно вырастая из них, и казалось порождением самого моря, а не инородным предметом на его поверхности. «Ох уж эти американцы, — подумал Рауль, — хлебом не корми, дай только повыпендриваться!»

Рулевой ловко пришвартовал катерок у подножия трапа по правому борту, и Бьязон, не теряя времени, перебрался на нижнюю ступеньку. Обменявшись парой фраз на местном диалекте с рулевым, он торопливо взбежал по трапу и ступил на палубу, едва не столкнувшись с высоким загорелым мужчиной, стоявшим у фальшборта. Слегка поредевшие белокурые волосы и атлетическое телосложение выдавали в нем потомка викингов. Белая с золотом капитанская форма идеально облегала его мощную фигуру.

— Доктор Бьязон? Рад приветствовать вас на борту «Марианского разведчика». Я капитан Билл Стенсет. — Он доброжелательно улыбнулся гостю.

— Благодарю вас, капитан, за то, что согласились встретиться со мной и выслушать мою просьбу, — поклонился в ответ биолог. — Когда один из здешних рыбаков принес весть о появлении в этих водах научно-исследовательского судна НУМА, я сразу подумал, что только вы сможете оказать помощь.

— Давайте поднимемся на мостик, — невозмутимо предложил капитан. — На палубе слишком жарко, а там, в холодке, вы спокойно и подробно расскажете, о каком именно экологическом бедствии идет речь.

— Надеюсь, моя просьба о помощи не повлияет на график ваших исследований? — осторожно осведомился Рауль.

— Ни в коей мере, — благодушно заверил его Стенсет. — Мы завершили картографирование сейсмически активных участков в районе Минданао и сейчас отдыхаем, попутно занимаясь тестированием кое-какого оборудования, прежде чем вернуться в Манилу. Кроме того, — ухмыльнулся капитан, — когда мой босс говорит «стоп машина», машина делает стоп.

— Ваш босс? — недоуменно посмотрел на него француз.

— Ага, — флегматично кивнул капитан, распахивая перед гостем дверь рубки, — Он на борту, и вы с ним сейчас познакомитесь.

Бьязон вошел в довольно просторное помещение и невольно поежился, когда его окатило струей ледяного, по контрасту с наружным, воздуха из ровно гудящего кондиционера. С любопытством озираясь по сторонам, он не сразу заметил в глубине рубки высокого джентльмена весьма представительной наружности, склонившегося над разложенными на столе картами.

— Доктор Бьязон, позвольте представить вам директора НУМА Дирка Питта, — жестом указал на него Стенсет. — Дирк, это доктор Рауль Бьязон, начальник управления по контролю за захоронением экологически опасных отходов при филиппинском Бюро охраны окружающей среды.

В первый момент Бьязона поразил сам факт того, что глава одного из крупнейших правительственных агентств США прохлаждается в море за тысячи миль от Вашингтона и своего директорского кресла. Но ему хватило одного взгляда на Питта, чтобы понять: перед ним отнюдь не типичный администратор высокого ранга, а человек совершенно иного склада. Более чем на голову выше его собственных пяти футов и четырех дюймов,[15] загорелый, подтянутый, с рельефной мускулатурой без капли лишнего жира, он ничем не напоминал безликих равнодушных бюрократов, с девяти до пяти просиживающих штаны в своих роскошно обставленных офисах. Хотя Рауль не мог об этом знать, Питт-старший был точной копией своего сына, тоже Дирка, названного в честь отца. Разве что кожа задубела и обветрилась чуть сильнее, да смолистые черные волосы подернулись инеем на висках, но в светло-зеленых глазах обоих горел один и тот же жизнеутверждающий огонь. Глаза Питта-старшего излучали уверенность, спокойствие, оптимизм, ум, веселый юмор, стойкость, упрямство и массу других качеств и эмоций, но прежде всего — мудрость и понимание, свойственные лишь повидавшим на своем веку так много, что хватило бы на дюжину обыкновенных человеческих жизней.

— Добро пожаловать на борт, доктор, — тепло приветствовал ученого Дирк Питт, сопровождая свои слова крепким рукопожатием. — А вон тот бессовестно дрыхнущий тип, — он ткнул через плечо оттопыренным большим пальцем, — мой директор по подводной технике Ал Джордино. — Рауль перевел взгляд в указанном направлении и узрел в дальнем углу рубки прикорнувшего на диванчике коротышку с мощным бочонкообразным торсом и густой кучерявой шевелюрой, отливающей антрацитным блеском. Он слегка похрапывал, отчего его толстые губы смешно приоткрывались, выпуская выдыхаемый воздух. Телосложением и позой он напоминал спящего носорога. — Ал, подъем, у нас гости! — оглушительно рявкнул Питт. Коротышка моментально проснулся, бодро соскочил со своего ложа и присоединился к остальным. По его свежей физиономии и блестящим черным глазам нипочем нельзя было догадаться, что всего несколько секунд назад он спал без задних ног.

— Как я уже говорил капитану, у меня нет слов, чтобы выразить вам благодарность за то, что вы так оперативно откликнулись на мою просьбу о помощи, — церемонно произнес Бьязон.

— Учитывая благожелательное отношение, неизменную готовность к сотрудничеству и поддержку со стороны властей при проведении исследовательских работ НУМА в филиппинских территориальных водах, мы проявили бы черную неблагодарность, поступив иначе, — улыбнулся Питт. — Впрочем, мы всегда рады оказать содействие коллегам. В своей радиограмме вы просили помочь идентифицировать некий токсин, губительно действующий на морскую флору и фауну. Не могли бы вы, доктор, рассказать нам об этом более подробно?

— Несколько недель назад в наш офис обратился управляющий курортной гостиницы на острове Панглао и сообщил, что постояльцы жалуются на непомерно большое количество дохлой рыбы, ежедневно выбрасываемой морем на примыкающий к отелю пляж.

— Бесподобное средство для закалки духа отдыхающих! — ухмыльнулся Джордино.

— Мы незамедлительно приняли меры, — не принимая шутки, продолжал биолог монотонным речитативом. — Провели мониторинг прибрежных вод и определили границы распространения отравленной зоны, продолжающей, к сожалению, расширяться с невиданной скоростью. В настоящее время она захватывает более десяти километров береговой линии и увеличивается с каждым днем. Владельцы отелей бьют тревогу, да и мы тоже крайне встревожены.

— Вы установили причину массовой гибели рыбы? — спросил Стенсет.

— Пока нет. Отравление — вот и все, что мы можем с уверенностью утверждать. Мы сразу отправили образцы на анализ в государственную лабораторию в Себу, но результатов до сих пор не дождались. — Выражение лица ученого красноречиво свидетельствовало о том, что он думает по поводу черепашьих темпов работы вышеуказанного учреждения.

— Есть какие-нибудь соображения насчет источника? — поинтересовался Питт.

Бьязон уныло покачал головой.

— Поначалу мы грешили на нелегальные индустриальные сбросы, наносящие львиную долю ущерба экологии в нашей стране. Но я и мои сотрудники прочесали весь остров и не нашли ни одного крупного промышленного производства, которое могло бы оказаться причиной загрязнения. Побережье мы проверяли еще более тщательно, но с тем же результатом: ни замаскированных сливных труб, ни незаконных свалок. Остается предположить, что источник находится где-то в море.

— Может, «красная волна»? — наобум ляпнул Джордино.

— Мы уже не раз имели дело со вспышками бурного роста токсичного фитопланктона, хотя на Филиппинах они чаще случаются в более теплый зимний период, так что, полагаю, сумели бы распознать их самостоятельно, — вежливо заметил биолог. Беспардонный итальянец не только не извинился, но даже не покраснел.

— Может статься и так, что какие-то мерзавцы, не мудрствуя лукаво, устроили себе свалку для отходов прямо на дне морском, — высказал предположение Питт, — Будьте добры, доктор, укажите на карте, где это началось.

Рауль бросил взгляд на мелкомасштабную штурманскую карту южной части архипелага и указал на крошечный островок к юго-западу от Бохоля.

— Это и есть Панглао, — сказал он. — Отсюда до него около пятидесяти миль.

— За пару часов дойдем, — прикинул капитан.

Питт утвердительно кивнул.

— У нас на борту чертова уйма изнывающих от безделья ученых мужей. Если что, будет к кому обратиться за консультацией и советом. Билл, прокладывай курс и заводи тарахтелку. Доберемся до Панглао, а уж там, на месте, как-нибудь разберемся.

— Огромное спасибо вам всем, джентльмены! — с чувством высказался заметно повеселевший Бьязон.

— Если хотите, доктор, могу устроить вам обзорную экскурсию по нашему «Разведчику», — предложил Дирк.

— Буду весьма польщен, — обрадовался француз.

— Пойдешь с нами, Ал?

Коротышка демонстративно посмотрел на часы.

— Нет уж, валяйте без меня. И так времени впритык. До окончания моей программы как раз два часа и осталось. — С этими словами он вернулся на свой диванчик и мгновенно отключился.

* * *

Море было спокойным, и «Марианский разведчик» преодолел пятьдесят миль до Панглао за каких-то полтора часа. Питт вывел на цветной монитор электронную карту острова, а Бьязон обозначил участок акватории, где продолжала гибнуть отравленная неизвестно чем морская живность.

— Билл, взгляни, — обратился Питт к капитану. — Видишь, течение огибает Панглао с востока на запад. А это значит, что горячую точку следует искать близ восточной границы обозначенной доктором зоны. Предлагаю начать продвигаться в обратном направлении, следуя против течения и производя забор проб воды через каждые четверть мили.

— Резонно, — согласился Стенсет, — Только пойдем зигзагом, чтобы заодно уточнить площадь и контуры зоны распространения, а также концентрацию токсина в разных местах.

— Тогда уж и сканирующий сонар задействуй. Вдруг на дне какой-нибудь подозрительный рукотворный хлам отыщется.

Француз с нескрываемым интересом наблюдал за спуском на воду буксируемой металлической рыбины, битком набитой ультрасовременной электроникой. Сканирующее устройство скрылось за кормой, и «Разведчик» двинулся вперед. Курс его напоминал след пьяной гусеницы, но точно соответствовал проложенному от точки к точке на штурманском мониторе. Строго по графику группа ученых-добровольцев производила забор проб воды с различных глубин. Судно еще только начинало продвижение к следующей контрольной точке, а пробы уже были в лаборатории, где подвергались экспресс-анализу.

Лежебока-итальянец, успешно завершивший свою программу тестирования упругости диванных пружин, безвылазно торчал в рубке за монитором, отображающим регистрируемую сонаром картинку. Прибрежное мелководье не баловало разнообразием подводного пейзажа. Ровное песчаное дно перемежалось бесформенными наростами коралловых полипов, но время от времени попадалось кое-что интересное. Вот застрявший в расщелине рифа ржавый судовой якорь, а чуть подальше — зарывшийся в песок подвесной лодочный мотор. Каждую такую находку Джордино фиксировал в памяти навигационного компьютера нажатием клавиши «MARK».

Питт и Бьязон стояли бок о бок у поручней, любуясь живописными пляжами и пышной тропической растительностью Панглао, разворачивающегося в панораме менее чем в полумиле по правому борту. Но при виде плавающих кверху брюхом морской черепахи и нескольких дюжин рыб оба помрачнели.

— Похоже, мы уже вошли в пределы мертвой зоны, — заметил Питт. — Осталось дождаться первых результатов экспресс-анализа.

По мере продвижения исследовательского судна к востоку количество отравившихся морских обитателей в пределах видимости возрастало, потом начало довольно быстро снижаться и вскоре сошло на нет.

— Мы уже отошли на пять кабельтовых[16] от восточной границы очерченной доктором Бьязоном акватории, — доложил Стенсет, — Здесь чисто. Похоже, дальше пилить нет смысла.

— Ты прав, — согласился Дирк, — Ладно, глуши движок и труби отбой. Посмотрим, чем нас порадуют парни из лаборатории.

«Разведчик» застопорил ход, рыбу-сонар подняли на борт. Джордино выключил монитор и присоединился к уже спустившимся в конференц-зал Питту, Стенсету и Бьязону. Последний прошелся вдоль обшитых тиковыми панелями переборок, с интересом разглядывая портреты знаменитых в прошлом исследователей подводного мира, среди которых, к собственному стыду, смог опознать только Уильяма Биба, Сильвию Эрл и Дона Уолша. Не успели они занять места за длинным столом, как в дверях появились двое морских биологов в белых лабораторных халатах. Симпатичная брюнеточка с «конским хвостом» на затылке и указкой в руке подошла к большому экрану в торце помещения, а ее помощник противоположного пола склонился над клавиатурой компьютерного управления демонстрационной установкой.

— Мы завершили обработку сорока четырех проб морской воды методом молекулярного расслоения, позволяющим выявить даже микроскопические частицы отравляющих веществ, — четким, хорошо поставленным «лекторским» голосом заговорила ученая леди. Одновременно на экране за ее спиной возникла картинка, сильно смахивавшая на ту, что француз уже видел на экране навигационного монитора. Ломаная кривая соединяла сорок четыре светящиеся точки и пролегала параллельно береговой линии Панглао. Каждая имела свой цвет, но больше всего было зеленых, что не преминул отметить Бьязон, — Исходя из расчета молекулярной концентрации токсина одна на миллиард, мы выявили его наличие в пятнадцати пробах, взятых в точках, обозначенных желтым. — Для наглядности брюнетка прошлась кончиком указки по цепочке желтых пятнышек, — Как видите, джентльмены, концентрация увеличивается в направлении с запада на восток и достигает максимума вот в этом квадрате, — Она обвела указкой несколько желтых светлячков в верхней части экрана.

— Значит, утечка токсина, скорее всего, происходит из стационарного источника, — резюмировал Питт.

— Негативные результаты анализа проб, взятых восточнее эпицентра, позволяют сделать вывод, что токсин наиболее интенсивно выделяется именно здесь и распространяется далее омывающим остров течением, — подтвердила его догадку биологиня, немного перефразировав формулировку.

— Вот тебе твоя «красная волна», Ал, — не упустил Питт случая подколоть напарника. — А теперь выкладывай, что ты там нарыл, любуясь подводными красотами?

Джордино подошел к пульту, небрежно оттеснил плечом оператора и забарабанил по клавиатуре. На экране по обе стороны от ломаной линии нарисовались двенадцать черных крестиков, маркированных буквами латинского алфавита от А до L.

— Грязная дюжина хитов[17] Ала Джордино, — объявил он голосом популярного диджея, возвращаясь за стол. — Сканер зафиксировал по ходу дела двенадцать сравнительно крупных объектов искусственного происхождения. В основном это мусор: ржавые якоря, обрезки труб и тому подобное. Но три из них заслуживают более пристального внимания, так как могут оказаться искомым источником отравления. Номер первый, маркировка «С». Три железные бочки объемом пятьдесят пять галлонов каждая.

Глаза всех присутствующих прилипли к экрану. С меткой «+С» соседствовали исключительно зеленые точки.

— Участок чистый, — констатировал Питт, — Поехали дальше.

— Номер второй, маркировка «F». Деревянное парусное судно, скорее всего, рыбачье. Одномачтовое, однопалубное, лежит на киле, в хорошем состоянии и даже мачта на месте. Трюм не просматривается.

Рядом с парусником светился тревожный желтый индикатор. Первый в цепочке.

— Далековато от эпицентра, — заметил директор НУМА. — Да и посудина слишком старая. Уже теплее, но тоже можно вычеркнуть из списка.

— Последний объект сонар засек на грани досягаемости, — предупредил итальянец, — так что изображение получилось размытым и не совсем понятным.

— Но хоть на что-то оно похоже? — попытался уточнить Стенсет.

— Похоже! — сварливо огрызнулся Джордино. — На здоровенный судовой винт, торчащий из задницы здоровенного кораллового рифа. А где само судно, черт его знает! То ли оно внутри, то ли чей-то оторвавшийся винт так удачно к полипам присосало. Я обозначил эту загадку природы маркировкой «К».

Все затаили дыхание, высматривая «К» на экране, и дружно выдохнули, обнаружив искомую букву всего на полдюйма выше единственной красной точки.

— Ну что ж, — подвел итог Питт, — поскольку коралловые рифы винтами не испражняются, будем считать, что к чему-то он все-таки присобачен. Другой вопрос, что дало протечку: топливные танки или карго в трюме?

— Анализ не выявил ни в одной из проб повышенной концентрации нефтепродуктов, — немедленно среагировала брюнетка в белом халате.

— Кстати говоря, леди, — спохватился Джордино, откровенно пожирая взглядом ее точеную фигурку и смазливую мордашку, — мы так и не услышали от вас, как называется эта гадость, испортившая сотням ни в чем не повинных туристов заслуженный отдых?

— Да-да, мадемуазель, — присоединился к нему Бьязон, — скажите же нам скорее, что это такое?

— Хотите верьте, хотите нет, — усмехнулась биологиня, — но сегодня я впервые в жизни обнаружила в пробах морской воды мышьяк.

13

Коралловый риф играл и переливался всеми цветами радуги и еще тысячью промежуточных оттенков, рядом с которыми поблекла бы даже несравненная палитра ландшафтов Моне. Поблекла и съежилась от стыда и зависти. Ярко-красные морские анемоны лениво полоскали щупальца в прохладных струях подводного течения, горделиво нежась на пышных коврах из морских губок. Светло-зеленые ползучие водоросли змейками струились по склонам и тянулись к поверхности и солнцу, огибая и обтекая попадающиеся на пути круглые фиолетовые наросты. Облепившие риф ультрамариновые морские звезды сияли неоном рекламных огней большого города. Морские ежи устилали подножие дюжинами розоватых булавочных подушечек.

Редко какие природные образования могут сравниться красотой со здоровым коралловым рифом, освещенным солнечными лучами. Питт давно в этом убедился, что ничуть не мешало ему в очередной раз наслаждаться фантастическим зрелищем невообразимого буйства красок. Зависнув в нескольких дюймах от дна, он проводил снисходительным взглядом пару мелких рыбешек, пугливо метнувшихся в трещину при появлении пятнистого ската, неторопливо фланирующего на том же уровне в надежде чем-нибудь поживиться. В морях и океанах есть множество мест, претендующих на высокое звание «рай для ныряльщиков»; умудренный опытом и потерявший счет погружениям с аквалангом и без, Питт безоговорочно отдавал предпочтение теплым водам западной части Тихого океана — главным образом, из-за неописуемой красоты здешних рифов.

— Приближаемся к объекту, — прозвучал в наушниках голос Джордино, бесцеремонно разрушивший хрупкое очарование прекрасного мгновения, — Возьми на пару румбов севернее, и я тебя выведу точно на цель.

«Марианский разведчик» занял позицию над предполагаемым источником утечки мышьяка, а Питт и Джордино сноровисто облачились в изолированные гидрокостюмы и водонепроницаемые шлемы с полным обзором, чтобы полностью обезопасить себя и исключить даже гипотетическую возможность соприкосновения с отравой. Привычно перевалившись через борт и плюхнувшись в теплую, как моча, воду, они в считаные минуты преодолели 120 футов, отделявшие поверхность от морского ложа.

Информация о найденном в пробах мышьяке поразила не только проводивших анализ, но и весь ученый коллектив исследовательского судна, породив массу версий и домыслов. Доктор Бьязон, теряясь в догадках, припомнил несколько эпизодов мышьякового загрязнения, но ассоциировались они, главным образом, с добычей полезных ископаемых. Однажды такое произошло и на Бохоле, при разработке месторождения марганцевой руды, но случилось это очень давно, да и шахта находится за десятки миль от Панглао. Биолог из команды НУМА возразил, что мышьяк применяется не только в горнодобывающей промышленности, но входит также в состав некоторых инсектицидов. Может же быть такое, что кто-то случайно потерял контейнер с опылителем или намеренно спихнул его за борт? Питт разом прекратил все споры, во всеуслышание объявив, что есть только один способ установить истину: спуститься на дно и увидеть все собственными глазами.

Поравнявшись с напарником, Питт сверился с компасом, свел ласты вместе, взмахнул импровизированным хвостовым плавником и устремился вперед, держась под небольшим углом к невидимому течению, чтобы компенсировать боковой снос. Великолепная видимость в пределах семидесяти пяти футов позволяла охватить взглядом эту сторону рифа целиком — от подножия до вершины.

У «сухого» гидрокостюма имеется масса достоинств и недостатков, самым существенным из которых является быстрый перегрев пловца, вызывающий усиленное потовыделение. Он незаменим для погружений в холодных северных водах, но нырять в нем в тропиках — сплошное мучение. Питт покрылся потом уже через пару минут — толстая изолирующая прослойка сохраняла тепло не хуже термоса.

— Эй, кто-нибудь, включите кондиционер, пока я заживо не испекся! — жалобно возопил Джордино, испытывающий такие же трудности; Питт мысленно присоединился к его мольбе.

Продолжая движение, он внимательно сканировал взглядом каждую выпуклость, каждую трещину, каждое подозрительное наслоение, но не находил пока ни малейших признаков кораблекрушения. Справа от него протянулась наносная песчаная дюна, белым офицерским шарфом облегающая основание рифа. Ее плавные изгибы, испещренные волнистыми узорами, уходили далеко вперед, постепенно теряясь из виду. Продолжать следовать заданным курсом помешал возникший на пути коралловый барьер. Питт не стал огибать препятствие, решив преодолеть его на манер прыгуна, берущего высоту «ножницами». Попеременно загребая ластами, он стремительно вознесся ввысь, перевалил зазубренный гребень и был немало удивлен, обнаружив за преградой отвесный обрыв и довольно глубокую расщелину. Но куда сильнее удивило его зрелище застрявшей в сужении близ дна носовой части затонувшего судна, отрезанной или отпиленной от кормовой точно посередине.

— Это еще что за хренотень?! — ошарашенно пробормотал Джордино, изумленно вылупившись на бренные останки, живо напомнившие переднюю половину аналогично пострадавшей лошади небезызвестного барона Мюнхаузена.

Питт воздержался от комментариев, пристально разглядывая заклинивший обрубок. А потом расхохотался, да так заразительно, что Ал не выдержал и тоже хихикнул, но тут же взял себя в руки и грозно посмотрел на напарника, требуя немедленного отчета.

— Я тоже поначалу купился, — отсмеявшись, пустился в объяснения Питт. — Это всего лишь оптическая иллюзия! Вторая половинка тоже здесь, только ее песком занесло.

Внимательно присмотревшись, скептичный итальянец вынужден был признать догадку друга верной. Опоясывающая риф по периметру дюна частично просочилась в расщелину и обволокла аккуратным песчаным коконом корму угодившего туда судна. Проходящее сквозь подводное ущелье течение противодействовало вторжению песка и остановило его на условном рубеже, пересекающем палубу по близкой к идеальной прямой. Отсюда и обман зрения.

Не обращая больше внимания на судно, Питт нырнул вниз, миновал «демаркационную линию», проплыл несколько десятков футов и завис над крутым наружным склоном дюны.

— Давай сюда, Ал, — призывно помахал он рукой, — Разве ты не хочешь взглянуть, как красиво торчит твой винт из рифовой задницы?

Потревоженные создаваемыми ластами колебаниями водной среды, верхние слои песка пришли в движение и поползли вниз, окончательно высвобождая из толщи массивные медные лопасти гребного винта. Джордино присоединился к напарнику, пощупал находку, удовлетворенно хмыкнул и полез наверх, расшвыривая песок во все стороны, как снегоуборочная машина. Судя по положению частично обнажившейся кормы, затонувшее судно засело в расщелине с солидным креном на левый борт. Впрочем, это стало очевидным еще при осмотре носовой части. Питт подплыл поближе, с нескрываемым интересом наблюдая, как трудится в поте лица итальянец, пытаясь докопаться до выбитого на корме названия.

— Чего-то там «мару», а остальное никак не могу прочесть, — пожаловался он, ожесточенно вгрызаясь в центр очередного оползня, вновь сведшего на нет плоды титанических усилий.

— Остынь, приятель, — ласково посоветовал Питт, выдержав достаточную, по его мнению, паузу. — И так ясно, что посудина японская и застряла здесь очень давно. Смотри, какой слой ржавчины! Я, конечно, высоко ценю твой трудовой энтузиазм и готовность выложиться на полную катушку ради дела, но сейчас ты надрываешься понапрасну.

Источник утечки токсина наверняка находится в одном из носовых трюмов. Оттуда и начнем поиск.

Вняв голосу разума и нисколько не обидевшись, Джордино послушно прекратил разыгрывать из себя крота-переростка и последовал за Питом. Они обогнули высокую черную трубу, накренившуюся под углом почти в сорок пять градусов и упирающуюся верхним концом в противоположную стену расщелины. Окинув беглым взглядом карликовый капитанский мостик и длинную просторную палубу, Питт классифицировал злосчастную посудину как самый заурядный грузовой транспорт. Длина его, навскидку, едва ли превышала две сотни футов. Деревянное покрытие верхней палубы отсутствовало, бесследно растворившись в кишащих микроорганизмами теплых водах Бохольского моря.

— Антикварные железяки, — уважительно заметил Джордино, покосившись на пару насквозь проржавевших подъемных кранов, раскинувших в разные стороны корявые руки-стрелы.

— Двадцатые годы, самое позднее, — согласился Питт, проплывая над медным, судя по отсутствию коррозии, поручнем фальшборта и следуя дальше вдоль палубы в сторону полубака. Люки обоих носовых трюмов оказались на месте, хотя, учитывая значительную величину крена, он ожидал увидеть их сорванными. Разделившись, пловцы внимательно осмотрели пазы и крепления каждого.

— Задраены наглухо, как сувенирный бочонок пива, — мрачно констатировал итальянец.

— Значит, будем искать пробоину, — отозвался Питт.

Он скользнул поперек палубы к кромке возвышающегося над головой правого борта, откуда открывался отличный обзор корпуса от киля до фальшборта. Коралловые стены уходили ввысь под практически вертикальным углом. Повинуясь внезапному импульсу, Питт продолжил движение по дуге вдоль обшивки до килевой линии и далее налево. Проплыв в этом направлении всего несколько ярдов, он резко притормозил, пораженный увиденным. Скрытая до поры в тени нависающего рифа, взору его открылась длинная рваная пробоина. Около ярда шириной, она протянулась футов на двадцать вплоть до самого форштевня. Восторженный свист в наушниках заставил его вздрогнуть от неожиданности. Джордино завис над ним, обозревая распоротое днище критическим взглядом.

— Эк его угораздило! — подивился он. — Точь-в-точь как «Титаник». Только тот на айсберг напоролся, а этот бедолага-мару — на коралловый риф.

— У меня такое ощущение, что японцы намеревались выброситься на берег, — задумчиво произнес Дирк, — Им просто не повезло нарваться на риф в полумиле от острова.

— Спасались от тайфуна? — предположил Ал.

— Или спасались бегством от рейдеров союзников. От Бохоля рукой подать до Лейте, близ которого, если не забыл, японский флот в тысяча девятьсот сорок четвертом потерпел сокрушительное поражение.

Филиппины были самым лакомым кусочком недвижимости в тихоокеанской зоне боевых действий, за обладание которым с самого начала войны развернулась ожесточенная борьба, длившаяся несколько лет с переменным успехом. Более шестидесяти тысяч американцев отдали свои жизни, сначала обороняя, а затем отвоевывая у японцев острова архипелага. Мало кто вспоминает в наши дни эту печальную статистику, хотя США тогда понесли больше потерь, чем за всю войну во Вьетнаме. Окрыленные успешной атакой на Пирл-Харбор, японцы незамедлительно высадились близ Манилы и в кратчайшие сроки вышибли американские и филиппинские войска с Лусона, Коррехидора и Батаана. После эвакуации, больше похожей на паническое бегство, группировки под командованием генерала Макартура началась оккупация, растянувшаяся на три долгих года. Лишь в октябре сорок четвертого успехи союзников в тихоокеанском регионе позволили американцам высадить десант и захватить важный в стратегическом отношении остров Лейте, находящийся в какой-то сотне миль от Панглао.

Провинция Лейте и примыкающий к ней залив с одноименным названием стали ареной одного из самых кровопролитных и ожесточенных сражений Второй мировой войны, разыгравшегося на земле, на воде и в воздухе. Не прошло и нескольких дней после высадки Макартура на Лейте, как туда подоспел императорский флот. Японские корабли ловким маневром рассекли американские военно-морские силы поддержки и принялись колошматить их по отдельности. В той битве Седьмой флот был на волоске от полного уничтожения, однако поражение в конечном итоге потерпели все же японцы, потерявшие четыре авианосца и три линкора, включая «Мусаси», один из крупнейших в мире броненосцев. Оправиться от таких колоссальных потерь они уже не смогли и лишились даже того сомнительного паритета, который как-то умудрялись поддерживать. Не прошло и года, как японская военная машина оказалась окончательно сломлена.

Фарватеры традиционных морских путей в окрестностях южных островов архипелага — Бохоля, Лейте, Самара, Минданао и других, — после этого сражения устилали затонувшие грузовые, транспортные и военные корабли обеих сторон. Питт нисколько не удивился бы, узнав, что обнаруженное ими судно имеет отношение к событиям той эпохи. Рваная прореха вдоль киля служила достаточной отправной точкой, чтобы мысленно воссоздать картину случившегося более шестидесяти лет назад.

Питт словно воочию увидел перед глазами пыхтящий из последних сил грузовоз под японским флагом, за кормой которого уже маячит стремительно нагоняющий его морской охотник под звездно-полосатым. Капитан мечется по мостику, заламывая руки, и решается на рискованный шаг: выброситься на берег близлежащего острова в отчаянной попытке спасти хотя бы груз и команду. Отдает приказ рулевому, судно разворачивается и… на полном ходу налетает на подводный риф. В зияющую пробоину хлещет вода, в считаные мгновения заполняющая носовые трюмы. Грузовоз клюет носом, ныряет в расщелину, идет ко дну, отбрасываемый, как мячик для пинг-понга, от стенки к стенке, и, наконец, застревает в сужении с огромным креном на левый борт. Капитан так и не сумел спасти ни судно, ни команду, ни груз, мирно пролежавший в затопленном трюме долгие десятилетия, прежде чем заявить о себе самым неожиданным образом.

— Сдается мне, что нам с тобой все-таки выпал джек-пот, — натянуто произнес Джордино.

Питт повернул голову. Затянутая в перчатку рука итальянца указывала не на пробоину, а на примыкающий к ней участок кораллового рифа. Куда-то подевались ярко-красные, изумрудные, розовые и ультрамариновые переливы, ласкающие взор и поражающие воображение, сменившись однотонным грязно-белым окрасом, покрывающим стену гигантским развернутым веером. Питт машинально отметил, что поблизости не видать ни одной рыбешки, живой или мертвой.

— Ни хрена себе отбеливатель! — только и смог он выговорить, глядя на мириады крошечных коралловых полипов, безжалостно умерщвленных скрытым в трюме мышьяком-убийцей.

Включив ручной фонарик, привязанный к компенсатору плавучести, Питт осторожно заплыл в пробоину, стараясь не зацепиться за зазубренные края. Тонкий луч, направляемый в разные стороны, скользил по переборкам, выхватывая из темноты отдельные детали. Нижний носовой отсек оказался пустым, если не считать груды ржавых якорных цепей в углу.

Нырнувший следом итальянец догнал Питта у задней переборки; тот методично высвечивал фонариком стальную стенку, отделяющую отсек от правого носового трюма. Искомое обнаружилось на стыке: заклепки одного из металлических листов не выдержали столкновения, и он выпал, в результате чего в верхней горизонтальной плоскости образовалось окно шириной в несколько футов.

Питт первым поднялся до уровня проема. Осторожно высунул голову и поднял над ней руку с фонариком. Внезапно световой луч уперся в чей-то огромный мутный глаз, и Питт чуть не заорал от неожиданности, но вовремя успел сообразить, что это всего лишь групер. Здоровенный морской окунь фунтов пятидесяти весом дрейфовал в нескольких дюймах от его шлема, оттопырив брюшной плавник параллельно струйке пузырьков воздуха, выдыхаемого аквалангистом. Питт оттолкнул дохлую рыбину, заслонявшую обзор, и вторично, с интервалом в несколько секунд, едва удержался от крика. Кучками и по отдельности, сложенные штабелями и разбросанные по углам, как яйца в курятнике, его окружали сотни, если не тысячи изъеденных коррозией артиллерийских снарядов. Эти стопятимиллиметровые сорокафунтовые монстрики были боеприпасами для полевых орудий среднего калибра в сухопутных войсках императорской армии.

— Сувениры для генерала Макартура и его солдат на долгую память о визите на Филиппины? — осведомился всплывший рядом Джордино.

Питт молча кивнул и вытащил пластиковый мешок, а сообразительный итальянец загрузил в него снаряд, судя по внешнему виду, сохранившийся лучше других. Упаковав находку, друзья приступили к более детальному осмотру. На этот раз Джордино отыскал самый проржавевший, по его мнению, и осторожно приподнял на несколько дюймов. К удивлению обоих, из стыка боеголовки со стаканом гильзы начала сочиться бурая маслянистая жидкость.

— Надо же, первый раз вижу артиллерийский снаряд с такой начинкой, — флегматично заметил итальянец и с удвоенной осторожностью вернул его на место.

— Не думаю, что это обычные боеприпасы, — покачал головой Питт, обратив внимание на маслянисто поблескивающую лужу, разлившуюся вокруг ближнего штабеля, — Давай-ка мы с тобой на этом прервемся и вернемся на борт. Пускай эту штуку проверят в лаборатории — возможно, что-нибудь прояснится.

Зажав под мышкой, как заправский футболист, увесистый сверток, он нырнул в проем головой вперед и через несколько секунд оставил за спиной зловещее чрево трюма, вновь очутившись в привычном и почти родном, пронизанном солнечными лучами подводном мире.

Питт не сомневался, что найденные боеприпасы — печальное наследие Второй мировой, но при чем тут мышьяк, мог только догадываться. Спору нет, японцы всегда славились своей изобретательностью в усовершенствовании старых и разработке новых видов оружия, так что теоретически могли и мышьяк использовать для пополнения арсенала. Потеря Филиппин, по сути, означала для них проигрыш всей войны, поэтому они были готовы пойти на любые крайности, чтобы их удержать. Даже на применение химического оружия.

Благополучно доставив на поверхность таинственный снаряд, Питт испытал странное чувство облегчения. Смертоносный груз, много лет назад уложенный в трюмы затонувшего транспорта, так и не достиг места назначения. И слава богу, потому что никто не знает, сколько жизней мог он унести, примененный на полях сражений.

Часть вторая

ХИМЕРА

4 июля 2007 года

Остров Кьёдондо, Южная Корея

14

Пятидесятипятиметровая яхта со стальным корпусом, сошедшая со стапелей знаменитой судостроительной компании «Бенетти», производила впечатление даже по заоблачным стандартам завсегдатаев казино в Монте-Карло. Построенная в Италии по индивидуальному проекту, она была настоящей красавицей. Интерьеры и внутренняя отделка поражали изысканной роскошью. Полы из розового мрамора устилали персидские ковры ручной работы. Каюты и салоны украшали китайский нефрит, антикварный фарфор и самая большая в мире коллекция полотен Ханса Мемлинга, фламандского живописца пятнадцатого века, сообщая им отпечаток эклектичности и аристократической элегантности. Выдержанный в более консервативном стиле, экстерьер тоже радовал взор каштановой с белым окраской корпуса и надстроек, сияющей медью поручней и иллюминаторов с тонированными стеклами и верхней палубой из тиковых досок. В результате получилось довольно эффектное и в то же время гармоничное сочетание старосветского шарма с современным дизайном и новейшими технологиями. Поглазеть на рассекающую по реке Ханган чудо-яхту собирались толпы зевак как в самом Сеуле, так и за его пределами. Для любого из причисляющих себя к светскому обществу приглашение на борт означало признание его действительной значимости и давало неоценимую возможность пообщаться с хозяином, слывущим личностью загадочной и непредсказуемой.

Дэ Юн Кан заслуженно считался одним из лидеров элиты южнокорейских деловых и индустриальных кругов, имея свой интерес едва ли не во всех отраслях промышленности, транспорта, связи и банковского дела. Мало что было известно о детстве, юности и молодых годах преуспевающего бизнесмена; первые достоверные сведения о нем относятся к периоду экономического бума восьмидесятых, когда Кан возглавил средней руки провинциальную строительную компанию, испытывавшую к тому же определенные финансовые затруднения. Но стоило ему взять бразды правления в свои руки, как все изменилось, словно по мановению волшебной палочки. Всего за пару лет он превратил никому не известную фирмочку в гигантскую корпорацию «Пак-Ман», которая поглотила массу прежде самостоятельных компаний и предприятий, имевших отношение к самым различным сферам деятельности: морским перевозкам, электронике, производству полупроводников, телекоммуникациям и многому другому. Не брезговавший самыми грязными методами — от подкупа и шантажа до насильственного захвата, — Кан всегда наносил молниеносный удар в точно выверенный момент, неизменно заставая врасплох владельцев и руководство приглянувшейся ему фирмы. Венцом его предпринимательской деятельности стало объединение всей этой разномастной мелочи под зонтиком «Кан энтерпрайзиз» — финансово-промышленной империи, которой он владел и управлял единолично. Свысока относясь к общественному мнению, он часто появлялся на публике, где встречался и заключал сделки с высокопоставленными политиками и крупными бизнесменами, что нередко приводило к появлению его имени в списках членов совета директоров ведущих компаний страны и способствовало дальнейшему усилению его влияния.

Пятидесятилетний холостяк и обладатель баснословного состояния, Кан тем не менее не только не выставлял напоказ, но и тщательно скрывал все, что касалось его личной жизни. Большую часть свободного времени он проводил в своем поместье на Кьёдондо — покрытом горами и пышной растительностью живописном островке близ устья Хангана на западном побережье Кореи. Если верить немногим счастливчикам, удостоившимся чести посетить магната в его островной резиденции, Кан на досуге занимался в основном своими конюшнями, где выращивал чистокровных лошадей австрийской породы, и оттачиванием своего мастерства на полях для гольфа.

Но была в его жизни тайна, охранявшаяся куда более тщательно, чем сравнительно невинные пристрастия вроде гольфа, коневодства и даже не совсем законного присвоения чужих предприятий. Тайна, раскрытие которой повергло бы в шок самых прожженных дельцов и самых бессовестных и продажных чиновников из числа тех, кто мнил себя деловыми партнерами и политическими покровителями миллиардера. В течение двадцати пяти лет Дэ Юн Кан был агентом влияния Корейской Народно-Демократической Республики, более известной остальному миру под названием Северная Корея.

Кан родился в провинции Хванхэ вскоре после окончания корейской войны. В трехлетнем возрасте он потерял родителей, погибших в железнодорожной катастрофе, в которой, как водится, обвинили южнокорейских диверсантов. Малыша усыновил дядя по материнской линии — один из основателей Трудовой партии Кореи, созданной в 1945 году. В годы Второй мировой дядя сражался против японцев в составе партизанских бригад, базировавшихся на территории Советского Союза и возглавляемых Ким Ир Сеном. Когда тот пришел к власти, старый друг и соратник не был забыт и получил свой кусок пирога. Последовательно занимая ряд ответственных провинциальных постов, он постепенно поднялся до правительственных сфер и стал членом Центрального комитета партии — высшего органа власти, контролирующего всё и вся в стране.

Благодаря возвышению приемного отца, воспитанный с малых лет в духе коммунистических и псевдодемократических идей и принципов, провозглашаемых программой ТПК, Кан получил самое лучшее образование, какое только можно было получить в государственных средних и высших учебных заведениях. Заметно выделяясь среди сверстников своими способностями, он блестяще закончил университет и — опять же с дядиной подачи — прошел курс обучения в спецшколе внешней разведки.

Хладнокровный, хитрый, безжалостный, обладающий ярко выраженными задатками прирожденного лидера и острым аналитическим умом, молодой, но подающий большие надежды агент в возрасте двадцати двух лет был переправлен в Южную Корею, где успешно легализовался и начал делать карьеру. Нанявшись простым рабочим в строительную компанию, он пустил в ход врожденные и приобретенные навыки и в короткий срок дослужился до бригадира. Затем организовал ряд «несчастных случаев», жертвами которых стали президент компании и несколько руководителей пониже рангом. Остальное было делом техники. Поддельные доверенности на право управления и распоряжения собственностью покойных менеджеров позволили Кану сосредоточить в своих руках единоличный контроль над фирмой всего через два года после внедрения. Тщательно разработанные инструкции и регулярные финансовые вливания из Пхеньяна помогли молодому предпринимателю с коммунистическим мировоззрением совершить тот стремительный взлет, о котором уже упоминалось. Нахапал он много, очень много, но хапал не без разбора, учитывая, прежде всего, интересы своих северокорейских хозяев. Приобретенные Каном прочные позиции в сфере производства и эксплуатации телекоммуникационных линий открыли ему доступ к западным технологиям и системам связи. В Министерстве обороны и Генштабе КНДР по достоинству оценили это достижение. Тайно производимые на его предприятиях микрочипы предназначались для электронной начинки северокорейских ракет ближнего радиуса действия. Принадлежащий «Кан энтерпрайзиз» грузовой флот с одинаковым успехом занимался как легальными, так и контрабандными перевозками, исправно пополняя арсеналы северян новейшими оборонными технологиями и образцами оружия. Большую часть получаемой прибыли Кан честно отправлял на родину в виде контрабандных поставок оружия, стратегического сырья и тех же технологий, а оставшиеся деньги шли на подкуп политиков и чиновников, распределяющих государственные контракты, и удушение рискнувших бросить ему вызов конкурентов. Но баснословное богатство, роскошные яхты, великолепные дворцы и лидирующее положение «Кан энтерпрайзиз» в южнокорейской экономике были лишь второстепенными вехами на пути достижения ГЛАВНОЙ цели, намеченной много лет назад в Пхеньяне его шефами и наставниками. В двух словах поставленная перед ним задача заключалась во всемерном содействии процессу объединения Северной и Южной Кореи, но непременно на выдвинутых КНДР условиях.

* * *

Изящный корпус яхты с приглушенными двигателями беззвучно втянулся в узкий проход, ведущий в потаенную бухту в глубине острова. Выйдя из горловины, «Бенетти» увеличила ход и помчалась стрелой по спокойной глади лагуны к желтеющему на противоположном берегу плавучему доку. Подведя к нему судно почти вплотную и одновременно сбросив газ, рулевой заложил крутой вираж и впритирку пришвартовал яхту к высокому деревянному причалу. Двое в черной униформе подхватили носовые и кормовые чалки, не дожидаясь окончательной остановки. Они обмотали концы вокруг швартовочных кнехтов и сноровисто выкатили на причал сходни на платформе; верхняя ступенька передвижного трапа сошлась вровень с кромкой борта.

Распахнулась дверь, и на палубу вышли трое мужчин с серыми землистыми лицами, одетые в одинаковые темно-синие деловые костюмы. Они гуськом сошли по сходням на пирс, почтительно косясь на величественный замок, венчавший одну из прибрежных скал, что вертикальной стеной возвышалась над берегом лагуны. Колоссальных размеров здание окружали толстые каменные стены, органично сливающиеся с гранитным основанием и словно вырастающие из него. Именно они придавали ему облик европейской феодальной крепости, но при ближайшем рассмотрении в архитектурном стиле и дизайне постройки легко обнаруживались азиатские корни. Замковый комплекс размещался на высоте двухсот футов над уровнем моря, а вела к нему довольно крутая лестница из вырубленных в камне ступеней. Трое новоприбывших не преминули также обратить внимание на двенадцатифутовую стену, начинающуюся от самой воды и надежно перекрывающую все подходы со стороны суши к лестнице и дебаркадеру. Очевидно, владелец здешних угодий не жалел ни сил, ни денег для обеспечения безопасности. Молчаливый охранник с автоматом на плече служил лишним тому подтверждением.

Сойдя на берег, люди в синих костюмах уверенно зашагали в дальний конец причала; почти в тот же миг отворилась дверь деревянной будки, и навстречу гостям вышел сам хозяин, чтобы лично их приветствовать. Никто не решился бы оспаривать непреложный факт, что выглядел Дэ Юн Кан не только весьма импозантно, но и более чем внушительно. Шести футов ростом и около двухсот фунтов[18]весом, по корейским меркам он считался очень крупным мужчиной. Но самыми примечательными в его внешности были жесткое, волевое лицо и колючий, пронизывающий взгляд. Казалось, он мог проткнуть им человека насквозь, а при определенных обстоятельствах и вовсе разрезать пополам. Широкая, располагающая улыбка — насквозь фальшивая, но внешне убедительная благодаря постоянным тренировкам перед зеркалом, — не раз помогала ему преодолеть барьер подозрительности и завоевать доверие собеседника. В то же время во всем его облике и манере поведения постоянно ощущался холодок высокомерной отчужденности и снисходительного презрения к окружающим. На всех, кто попадал в круг его общения, Кан производил впечатление человека, привыкшего к власти и умеющего без колебаний применить ее в случае необходимости.

— Добро пожаловать, господа, — церемонно произнес магнат бархатным голосом. — Надеюсь, прогулка по реке от Сеула до моей скромной обители доставила вам удовольствие?

Трое лидеров фракций различных партий, представленных в Национальной ассамблее, синхронно кивнули. Старший из депутатов, лысеющий пожилой толстяк по имени Юн Нок Ри, взял на себя смелость выразить общее мнение:

— Любая прогулка на вашей замечательной яхте, господин Кан, доставляет невыразимое удовольствие.

— Да, мне тоже больше нравится добираться до столицы по воде, — понимающе кивнул хозяин, ничуть не покривив душой; долететь до Сеула на личном вертолете можно было гораздо быстрее, но путешествия по воздуху наводили на него скуку и быстро утомляли, — Туда, пожалуйста, — жестом указал он на неприметное сооружение, притулившееся к подножию скалы.

Гости послушно проследовали в указанном направлении, без проволочек миновали пост охраны и углубились в узкий туннель, ведущий к поджидающей их кабине лифта, шахту которого вырубили в толще скального основания. Пока лифт возносил их наверх, пассажиры наперебой восхищались украшающим заднюю стенку старинным гобеленом с изображением тигра в прыжке. Но вот кабина остановилась, створки раздвинулись, и они очутились в просторной столовой, богато декорированной в восточном стиле. Элегантный стол красного дерева стоял у огромного — от пола до потолка, — зеркального окна, из которого открывалась захватывающая дух панорама устья Хангана. По бесчисленным протокам дельты воды великой реки изливались в Желтое море. Залив и русло пестрели лодками и сампанами; рыбаки с уловом и мелкие торговцы с товаром на борту спешили в Сеул. Большинство мелких судов, от греха подальше, держались южного берега — пресловутая демаркационная линия проходила по середине реки.

— Необыкновенный вид, господин Кан! — восторженно воскликнул самый высокий из депутатов, которого звали Вон Хо.

— И я его люблю, потому что отсюда видны обе наши многострадальные страны, — немедленно откликнулся хозяин, — Присаживайтесь, прошу вас, — указал он гостеприимным жестом на мягкие кожаные кресла и первым занял место во главе стола, хотя на него и так никто не посмел бы посягнуть.

Слуги в одинаковой униформе принялись уставлять стол бутылками марочных вин и блюдами с деликатесными кушаньями. Гости в ожидании начала трапезы вели неторопливую светскую беседу. Как и следовало ожидать, разговор чуть ли не с первых минут зашел о политике и прервался лишь после того, как подали главное блюдо: свинину по-корейски, замаринованную в чесночном соусе со специями и запеченную в духовке. К божественному аромату жареного мяса примешивался пряный дух овощей в маринаде, поданных в качестве гарнира. Кан во время обеда усердно потчевал гостей, то и дело предлагая попробовать какое-нибудь особенно изысканное блюдо или продегустировать редкий сорт вина с неповторимым букетом. Даже за столом он не изменил своей излюбленной тактике: вонзить нож в спину, когда жертва меньше всего к этому готова. Терпеливо дождавшись, пока падкие на халяву политиканы ублажат свои утробы и разомлеют, он только тогда нанес точный и до миллиметра просчитанный удар.

— Господа депутаты, настала пора кардинально изменить подход к столь важному и святому делу, как объединение наших государств, — начал Кан, говоря нарочито медленно и тяжеловесно роняя слова для пущего эффекта, — Что ему препятствует? Да ничего, если взглянуть на это объективно и беспристрастно. У нас с нашими северными братьями общий язык, общая культура, общие корни, общее мировоззрение. Как кореец и патриот своей страны, я желаю этого всей душой. Как бизнесмен, я вижу головокружительные перспективы, которые откроются перед объединенной, обновленной и экономически развитой Кореей на мировой арене. Давно уже не существует угрозы агрессии со стороны Китая или Америки, которой столько лет запугивали корейцев по обе стороны демаркационной линии. Запугивали и беззастенчиво использовали в качестве пешек в политических играх между супердержавами. Давно пора раскрыть глаза и трезво взглянуть на вещи. Давно пора перестать действовать по чужой указке и в чужих интересах. Давно пора избавиться от иностранного влияния и присутствия и начать заниматься тем, что полезно и выгодно Корее, а не США, Китаю, России или кому-то еще. Наша сила в единстве, и мы просто обязаны максимально эффективно использовать открывающиеся в настоящий момент возможности.

— Мы тоже всем сердцем и душой за объединение, господин Кан, — заговорил младший из депутатов Ким, немного нервничающий субтильный молодой человек лет двадцати пяти, — но авторитарный режим, милитаризованная экономика и многочисленная армия Северной Кореи — слишком весомые факторы, чтобы их игнорировать.

Хозяин небрежным жестом отмел аргументы Кима и перешел в наступление:

— Как вам известно, господа, недавно я посетил КНДР и проехал по всей стране в составе инспекционной комиссии под эгидой Министерства объединения. Их экономика находится в удручающем состоянии, повсеместно наблюдается хронический недостаток продуктов питания и товаров первой необходимости. Экономический спад затронул и вооруженные силы. В тех воинских частях, где мы побывали, солдаты ходят оборванные и полуголодные, их боевой и моральный дух чрезвычайно низок, — хладнокровно солгал Кан.

— Искренне сочувствую их проблемам, — покачал головой Вон Хо, — но неужели вы действительно считаете, что объединение пойдет на пользу нашей экономике?

— Население северных провинций — практически неисчерпаемый и легкодоступный источник рабочей силы, — уверенно парировал Кан, — Мы сразу выдвинемся на ведущие позиции на мировых рынках благодаря резкому снижению производственных затрат. Результаты компьютерного прогнозирования сулят, не скрою, значительный рост прибыльности предприятий «Кан энтерпрайзиз», но и другие, уверен, внакладе не останутся. Добавьте к этому девственную и никем еще не паханную целину новых рынков сбыта южнокорейских товаров объемом в десятки миллионов потребителей, и вам станет ясно, что ни о каком ущербе нашей экономике не может быть и речи. Напротив, объединение позволит ей совершить гигантский скачок и выйти на передовые позиции в мире.

— Но каким образом вы предлагаете преодолеть неуступчивость северян, не желающих продолжать переговоры, пока не будут выполнены поставленные ими условия? — не без иронии в голосе осведомился Вон Хо.

— Вот именно! — поддержал коллегу Ким. — Они неоднократно заявляли, что не станут возвращаться к обсуждению вопроса об объединении, пока американские войска не покинут территорию нашей страны.

— Как раз об этом я и думал, когда пригласил вас сюда, уважаемые депутаты, — невозмутимо ответил Кан. — Пригласил, чтобы обратиться с просьбой поддержать внесенную на днях на рассмотрение Национальной ассамблеи резолюцию с требованием незамедлительного вывода из Республики Южная Корея всех воинских соединений и военных баз Соединенных Штатов.

За столом образовалась томительная пауза, во время которой гости лихорадочно осмысливали ошеломительное заявление хозяина. Они понимали, разумеется, что их пригласили в замок и накормили великолепным обедом не за красивые глазки, а в расчете на ответные услуги, но предполагали, что речь пойдет о налоговых льготах или новых заказах для возглавляемой Каном корпорации. И уж, конечно, никак не ожидали, что тот потребует от них столь рискованных действий, грозящих крахом их политической карьеры. Первым пришел в себя старший и самый опытный из депутатов — Ри. Деликатно откашлявшись, он заговорил:

— Насколько мне известно, уважаемый господин Кан, вышеупомянутая резолюция внесена радикалами, имеющими в Ассамблее незначительное меньшинство. Сильно сомневаюсь, что она вообще будет принята к рассмотрению.

— Не будет, — согласился магнат, — если вы трое не выскажетесь «за».

— Но… Но это неслыханно! — запинаясь, пролепетал Ким. — Разве можно открыто призывать к ослаблению нашей обороноспособности в то время как Северная Корея продолжает вкладывать все ресурсы в наращивание своего военного потенциала?

— Еще как можно, — заверил его Кан, — И вы это сделаете. В связи со зверским убийством корейской девочки американским военнослужащим в обществе, как никогда, обострились антиамериканские настроения. Вам необходимо всего лишь направить в нужное русло волну народного возмущения, чтобы заставить президента действовать, не дожидаясь, пока она схлынет.

— Но американские войска — единственная гарантия нашей безопасности! Тридцатипятитысячный контингент стоит на страже северной границы. И что с ней будет, если они уйдут? — гнул свое Ким.

— Подумайте лучше, что будет с вами, — прошипел Кан, лицо которого перекосило злобной гримасой. — Или мне напомнить, сколько я заплатил и кого убрал с дороги, чтобы обеспечить вам занимаемое ныне положение? — Глаза его зловеще полыхнули едва сдерживаемой яростью.

Ри и Вон Хо, испуганно съежившиеся в своих креслах, только кивали, как китайские болванчики, куда лучше молодого парламентария представляя, что с ними станется, если сведения такого рода просочатся в СМИ.

— Да, господин, мы сделаем это, — уныло пообещал Вон Хо, а старый Ри молча склонил голову, выражая свою покорность воле хозяина.

На Кима, однако, гнев и завуалированная угроза магната не произвели ожидаемого воздействия. Упрямо вскинув голову, строптивый депутат окинул презрительным взглядом мягкотелых коллег, брезгливо поморщился и заявил твердым голосом:

— Мне очень жаль, господин Кан, но я не считаю возможным ставить нашу родину на грань новой гражданской войны и не стану выступать в поддержку этой резолюции.

Воцарившуюся в зале гробовую тишину нарушило возвращение слуг, явившихся очистить стол и унести грязную посуду. Кан наклонился вперед и что-то прошептал на ухо одному из лакеев. Тот молча кивнул и быстрым шагом направился на кухню. Секунд через десять в столовую вошли двое вооруженных охранников в черном. Ни слова не говоря, они подошли с двух сторон к креслу Кима, подхватили его под мышки и синхронным движением выдернули из-за стола.

— Что это значит, Кан?! — возмущенно закричал депутат.

— Это значит, что я не намерен больше терпеть ваши идиотские выходки, — холодно ответил миллиардер и подал знак замершим в ожидании головорезам. Те моментально ожили и поволокли ничего не понимающего и упирающегося Кима на балконную галерею, опоясывающую замок полукольцом на высоте двухсот футов. Грубо прижатый грудью к балюстраде, парламентарий тщетно пытался разорвать железную хватку профессионалов, к тому же намного превосходивших его физической силой. Отчаявшись, он принялся осыпать их нецензурной бранью, но охранники продолжали делать свое дело, не обращая внимания на угрозы и посулы. Дружно хекнув, они рывком вздернули извивающееся тело и перевалили его через ограждение.

Ри и Вон Хо, содрогаясь от ужаса, вслушивались в удаляющийся вопль теперь уже бывшего коллеги. Глухой удар и оборвавшийся крик они восприняли внешне спокойно, и только окаменевшие лица и судорожно сжатые кулаки выдавали их душевное состояние. Отпив глоток вина из бокала, Кан отдал приказ вернувшимся в зал охранникам:

— Заберите тело и доставьте в Сеул. Оставьте на малолюдной улице где-нибудь рядом с его домом и позаботьтесь, чтобы оно выглядело, как жертва автомобильного наезда.

Как только они удалились, хозяин снова нацепил дежурную улыбку и с ледяной любезностью обратился к оставшимся вдвоем гостям:

— Полагаю, господа, вы не откажетесь составить мне компанию за десертом?

* * *

Стоя у окна столовой, Кан, скривив губы в злорадной усмешке, наблюдал, как суетятся и торопятся поскорее подняться на борт достопочтенные Юн Нок Ри и Вон Хо. Тело Кима, завернутое в коричневое одеяло, бесцеремонно швырнули на кормовую палубу и накрыли брезентом. Боязливо косясь на останки безвременно почившего собрата, оба депутата поспешно спустились вниз и заперлись в своих каютах. Убедившись, что яхта отчалила и отправилась в пятидесятимильный путь вверх по реке до Сеула, Кан отвернулся от окна и вопросительно посмотрел на только что вошедшего в зал мужчину. Тощий, нескладный, с сальными черными волосами и неестественно бледной кожей, месяцами не видевшей солнечного света, он был одет в потертый синий костюм с давно вышедшим из моды галстуком и, как ни странно, белоснежную, накрахмаленную и безупречно отутюженную рубашку. Свой неряшливый вид и небрежность в подборе одежды первый помощник Кана по административной части с лихвой компенсировал изворотливостью, деловой хваткой и высочайшей компетентностью.

— Как прошла встреча? Успешно? — поинтересовался он нарочито безразличным тоном с едва заметным оттенком подобострастия.

— Я доволен, Кван. Ри и Вон Хо сделают все от них зависящее, чтобы протолкнуть в Ассамблее нашу резолюцию о выводе американских войск. К сожалению, Кима пришлось ликвидировать, но у меня не было выбора: он ясно дал понять, что не намерен безропотно подчиняться. Надеюсь, его смерть послужит полезным уроком для остальных.

— Разумное решение, — одобрил помощник. — Кстати, господин, к вечеру ожидается прибытие курьера из Йонана. Он должен забрать экспериментальный образец нового чипа для самонаводящихся ракет, недавно прошедшего контрольные испытания на нашем заводе по производству полупроводников. У вас будет для него какое-нибудь послание?

Вынужденная сложность каналов связи Кана с его шефами была чем-то сродни проблемам иностранной дипломатической миссии в недружественной стране. Для передачи особо важной информации, технологий и запрещенных к вывозу товаров и изделий с Юга на Север приходилось прибегать к услугам специальных курьеров. Хотя Интернет давно окрестили лучшим другом шпионов, способов переслать по Сети даже крошечный микрочип, не говоря уже о более габаритных вещах, до сих пор не придумано. Поэтому пожилой рыбак в раздолбанном сампане, на котором не задержится взор пограничника или таможенника, по-прежнему остается для агента-курьера идеальной личиной, под которой легче всего пересечь в сумерках демаркационную линию и незаметно пристать к берегу затерянной в глубине острова Кьёдондо лагуны.

— Да, мы можем доложить, что резолюция в любом случае будет вынесена на голосование в ближайшие несколько недель, и мы приложим максимум усилий, чтобы депутаты Ассамблеи одобрили ее большинством голосов. Некоторые успехи в этом направлении уже достигнуты. Набирают размах организованные студенческие выступления, а подконтрольные нам СМИ позаботятся о том, чтобы искусственно подогревать интерес публики к убийству юной соотечественницы извергом и садистом в американской форме вплоть до дня голосования, — Кан хищно осклабился. — Можно также добавить, что наши экстерриториальные программы успешно претворяются в жизнь в соответствии с разработанным планом. Вопрос только в том, успеем ли мы завершить к намеченному сроку проект «Химера», который должен нанести американцам максимальный ущерб и минимизировать их противодействие, если резолюция будет принята. Каковы последние новости из биохимической лаборатории?

— Многообещающие, — лаконично ответил Кван. — Если подробнее, то аналитическая группа закончила обработку данных, собранных на Алеутских островах, и пришла к выводу, что перенесенный воздушным путем вирус сохраняет жизнеспособность в течение достаточно долгого периода времени. Кроме того, экспериментальным путем установлено, что модель распылителя, запущенная с помощью модели ракеты-носителя, рассеивает вирус на большей площади, чем предусматривалось расчетами. Инженерная группа заверяет, что уже функционирующая полномасштабная система полностью удовлетворяет всем требованиям.

— Все это замечательно, — вздохнул магнат, — но лишь в том случае, если мы успеем синтезировать вирус в достаточном объеме. Ужасно жаль, что на борту И-403 нашлась всего одна целая авиабомба.

— Увы, не повезло. К тому же значительная часть добытого вируса была использована для тестирования на Алеутских островах, так что исходного биоматериала для выращивания в лабораторных условиях осталось не так уж много. Доктор Саргов доложил мне, что понадобится не менее трех месяцев, чтобы получить необходимое количество. В связи с этим мы просим вас запросить санкцию на проведение операции по поиску второй субмарины с аналогичным грузом.

— Не ожидал, честно говоря, что так повернется, — заметил Кан, мысленно представив лежащую на дне океана подводную лодку с развороченным снарядами и глубинными бомбами корпусом, — Вовремя наши разведчики раскопали, что японцы отправили к берегам Америки не одну, а две субмарины с биологическим оружием на борту. Как скоро вы планируете завершить операцию?

— Я уже отправил группу водолазов на спасательном судне в Йокогаму за взятой напрокат мини-подлодкой и другим оборудованием для подводных работ. Пока все загрузят, пока доберутся до места… — Кван помолчал, что-то прикидывая в уме, потом снова заговорил: — Кладем еще пару дней на поиск и дня три-четыре на подъем карго. Думаю, дней за десять управятся.

— Тон Ю с ними?

— Нет, он присоединится к команде в Йокогаме. На нем, как всегда, обеспечение безопасности и секретности.

— Отлично, — благосклонно кивнул Кан, довольно потирая руки, — События развиваются именно так, как мы задумывали. Давление на американцев со стороны корейской общественности очень скоро заставит их поджать хвосты, а проект «Химера» нанесет им такой пинок под зад, что они уткнутся носом в собственное дерьмо и думать забудут о какой-то там Корее. А мы тем временем спокойно дождемся вторжения и объединения всей страны под единым флагом и единым руководством. И пусть кто-нибудь попробует нам помешать!

— А вы, господин, — угодливо подхватил Кван, — несомненно, займете в обновленной Корее самое высокое положение, достойное ваших талантов и неоценимого вклада в наше общее дело.

Кан снова подошел к окну и устремил взор на уходящую за горизонт холмистую равнину на северном берегу Хангана. Там была его земля, его родина, во имя и ради которой он лгал, мошенничал, шантажировал, подкупал и убивал, не испытывая ни малейших угрызений совести.

— Пора, давно пора Корее опять стать единой, — прошептал он чуть слышно.

Кван направился к выходу, но на пороге задержался и снова обратился к хозяину:

— Прошу прощения, господин, я забыл поставить вас в известность о некоторых обстоятельствах, имеющих косвенное отношение к проекту «Химера».

— Слушаю тебя, Кван, — насторожился магнат.

— Тот геликоптер, что подбили наши люди в ходе алеутской операции, принадлежал американскому Агентству подводных и морских исследований. Мне доложили, что экипаж вертолета разбился вместе с машиной. О том же сообщалось в СМИ Аляски. Однако наши агенты, наблюдающие за реакцией американцев на результаты тестирования, сообщили, что оба пилота выжили в катастрофе. Один из них занимает в НУМА высокий пост директора департамента специальных проектов. Его имя Дирк Питт, а второго пилота — Джек Далгрен.

— Не стоит обращать внимание на такие мелочи, — равнодушно бросил Кан. — У тебя все?

Кван нервно откашлялся.

— К сожалению, не все, господин. На всякий случай я поручил наблюдателям проследить за пилотами после их возвращения в Сиэтл. И что же? Через два дня они вышли в море на небольшом катере и направились прямиком к месту гибели И-403!

— Что?! — вскинулся, как ужаленный, Кан; жилка у него на лбу налилась кровью и запульсировала, что говорило о крайней степени раздражения, — Этого не может быть! Откуда они могли узнать, чем мы занимаемся?

— Сам ничего не понимаю, господин, — пожал плечами помощник, — Но вот что любопытно: эти двое опытные пловцы и водолазы. Возможно, это простое совпадение и они проводили какие-то археологические или научные изыскания в том же квадрате.

— Возможно. Но мы не имеем права подвергать риску «Химеру». Пусть о них позаботятся, — приказал Кан.

— Будет сделано, господин, — заверил Кван, пятясь спиной к двери. — Я немедленно распоряжусь.

15

Ацтеки, населявшие когда-то территорию современной Мексики, называли ее Великой проказой. Эпидемия разразилась через некоторое время после высадки в 1518 году отряда испанских конкистадоров во главе с Фернандо Кортесом. Некоторые историки считают, правда, что заразу занесли солдаты Нарваэса, еще одного авантюриста той же эпохи и соперника Кортеса. Но кто бы ни был повинен в этом страшном бедствии, последствия его ужасают даже в наши дни. Когда испанцы вошли в столицу империи Монтесумы Теночтитлан[19] после четырехмесячной осады, взорам их открылось кошмарное зрелище. Уложенные штабелями мертвые, разлагающиеся тела заполняли дома и улицы по всему городу. Никто из них не погиб в бою с оружием в руках, все пали жертвами завезенной европейцами и неведомой индейцам инфекции.

Происхождение возбудителя Variola major до сих пор остается загадкой, но эта смертельно опасная болезнь, более известная как оспа, оставила глубокий след в человеческой истории. Хотя первые документальные свидетельства об эпидемиях оспы относятся к временам Древнего Египта, самый большой урон от нее понесло коренное население Америки. Индейцы не знали оспы и не имели против нее никаких иммунных барьеров. Попавший в Новый Свет с каравеллами Христофора Колумба, вирус-убийца почти поголовно истребил аборигенов на островах Вест-Индии, в том числе индейцев-карибов, оказавших столь радушный прием Колумбу и его команде в ходе исторической экспедиции 1492 года.

Тот же вирус, занесенный то ли Кортесом, то ли Нарваэсом, по самым скромным подсчетам ополовинил население Теночтитлана, составлявшее в 1521 году более трехсот тысяч человек. Вслед за столицей пандемия охватила всю страну. Счет погибшим перевалил семизначный рубеж. Та же картина наблюдалась и в Южной Америке. Когда Писарро высадился в Перу и начал свой знаменитый поход за золотом инков, оспа уже свирепствовала в тех краях, стирая с лица земли целые племена и опустошая густонаселенные провинции империи Великого Инки Атауальпы. Имея под началом всего две сотни солдат, Писарро никогда бы не смог завоевать такое большое и мощное государство, как Тауантинсуйу,[20] не будь его правители и народ поглощены безуспешной борьбой с распространявшейся, как лесной пожар, эпидемией. Оспа унесла более пяти миллионов жизней, что привело к падению империи инков и краху их цивилизации с уникальной культурой и высочайшим по тем временам уровнем развития науки, архитектуры и искусства.

Краснокожие Северной Америки тоже не обладали иммунитетом к чужеземной заразе. В Новой Англии оспа под корень выкосила многие процветающие и многочисленные племена, чьи названия теперь уже никто не помнит. Среди наррангасетов и массачусетсов в живых осталась десятая часть. Современные ученые подсчитали, что всего за сто лет после первой экспедиции Колумба от разных причин погибло порядка девяноста пяти процентов коренного населения обеих Америк; при этом подавляющее большинство аборигенов стали жертвами оспы.

Справедливости ради заметим, что вирус-убийца с одинаковой безнаказанностью хозяйничал на всех континентах. В Европе, к примеру, эпидемические вспышки оспы возникали вплоть до конца восемнадцатого века, каждый раз унося тысячи и тысячи жизней и навсегда обезображивая лица выживших. Кому из военачальников пришла в голову эта дьявольская мысль, можно только гадать, но достоверно известно, что в 1760 году некоторые воинственные племена североамериканских индейцев получили от англичан щедрые дары, в том числе одеяла, которыми укрывались в госпиталях и лазаретах заболевшие оспой солдаты и офицеры британской армии. Ту же тактику англичане применяли против белых американцев в ходе Войны за независимость.

Первые примитивные методы вакцинации от оспы появились в Европе во второй половине восемнадцатого века. Сыворотку из крови переболевших так называемой коровьей оспой животных, содержавшую вирус с ослабленными свойствами, прививали людям. Однако даже самые эффективные вакцины и сыворотки, созданные в медицинских лабораториях в позднейшие времена, позволяли осуществить лишь ограниченный контроль за распространением этого заболевания, что привело к введению всеобщей вакцинации в США и других странах. Только в 1977 году Всемирная организация здравоохранения объявила об окончательной победе над оспой, и обязательные прививки были отменены. За исключением незначительного количества зараженного вирусом биоматериала в научно-исследовательском центре ЦКЭ и неизвестно какого объема в российских хранилищах бактериологического оружия, созданного еще до распада СССР, все остальные мировые запасы вирусосодержащих препаратов были уничтожены. К началу нового тысячелетия об оспе успели прочно забыть, поэтому террористическая атака с применением биологического оружия на основе ее возбудителя могла привести к очень серьезным последствиям для всего человечества.

* * *

Печально знаменитые и вошедшие в анналы эпидемии оспы мало волновали Ирвина Фаулера, затратившего остаток сил, чтобы доехать до приемного отделения госпиталя, из которого его выпустили несколько дней назад, признав абсолютно здоровым. Сейчас он мечтал лишь о тихой палате и симпатичной сиделке, которая поможет ему справиться с чертовым гриппом невесть какого штамма, так некстати свалившего его с ног. Даже после того, как мимо его каталки с единственной целью просто взглянуть на необычного пациента продефилировал добрый взвод медицинских светил; даже после того, как его поместили в карантин, не слушая возражений и уклоняясь от объяснений, Фаулер не заподозрил неладное. Глаза ему открыли два врача в марлевых масках, популярно объяснившие, что у него никакой не грипп, а самая настоящая оспа. Вот тогда он запаниковал по-настоящему. Уже проваливаясь в беспамятство, Ирвин никак не мог отрешиться от двух назойливо вертевшихся в голове вопросов: сумеет ли он обмануть тридцатипроцентную вероятность летального исхода и кто еще мог от него заразиться?

16

— Дирк, у меня очень скверные новости. — Голос Сары дрожал, и даже по телефону несложно было понять, что ей страшно.

— Что с тобой случилось? — встревожился Дирк.

— Не со мной, с Ирвом. Он госпитализирован в Анкоридже с диагнозом оспа. Дирк, я не могу в это поверить!

— Оспа?! Я всегда считал, что такой болезни больше не существует в природе.

— Вообще-то ты прав, с оспой давно покончили. И если врачи не ошиблись, это первый случай в Штатах за последние лет тридцать, если не больше. Пока что медики держат язык за зубами, но в ЦКЭ уже поступил заказ на большую партию вакцины на тот случай, если вспыхнет эпидемия.

— Как он там, держится?

— Состояние критическое, — с трудом выговорила Сара, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, — Все решится в ближайшие два-три дня. Он в карантине, так же, как и трое других, с которыми Ирв близко контактировал.

— Мне очень жаль, что так получилось, но Ирв стреляный воробей и должен выкарабкаться. Как ты думаешь, где и когда он мог подцепить эту заразу?

— Инкубационный период у оспы четырнадцать суток, — припомнила Сара, сглотнув подкативший к горлу комок. — Тогда получается… получается, — повторила она упавшим голосом, — что он был инфицирован либо на Юнаске, либо уже на борту «Глубинного старателя».

— На нашем судне?! — изумился Дирк. — Не может быть!

— Может, не может, какая теперь разница? По времени совпадает, но дело не в этом. Оспа — чрезвычайно заразное заболевание, поэтому необходимо как можно скорее взять анализы у всей команды и изолировать тех, у кого они окажутся положительными.

— А как же вы с Сэнди? Вы ведь тоже с ним общались, жили и работали вместе?

— За нас можешь не беспокоиться. Два года назад всем сотрудникам ЦКЭ были сделаны прививки от оспы в связи с потенциальной угрозой применения террористами биологического оружия на основе ее возбудителя. Ирв тогда был на Аляске в командировке и вакцинацию пройти не успел.

— А можно сделать прививки всем членам экипажа «Старателя»?

— Нет смысла, если они уже инфицированы. Вакцина эффективна только в течение двух суток с момента заражения. Оспа — чудовищная болезнь. Лечить ее бесполезно, исход зависит только от индивидуальных особенностей организма больного. Смертность очень высокая, порядка тридцати процентов.

— Я немедленно свяжусь с капитаном Берчем, — пообещал Питт, — Постараемся сделать все возможное.

— Я вернусь из Спокана сегодня поздно вечером. Если успеете собрать к утру всю команду, готова возложить на себя обязанности судового врача и произвести медосмотр.

— А он не обидится?

— А его я осмотрю в первую очередь. И с пристрастием, поскольку именно он больше всего контактировал с Ирвом. Что же касается обиды, то обижаться тут не на что. Не подвергая сомнению квалификацию вашего замечательного доктора, хочу напомнить, что это я квалифицированный эпидемиолог, а вовсе не он. Соглашайся, пока я не передумала.

— Уже согласился, — поспешно заверил Дирк, — Знаешь, Сара, раз уж ты взялась нас опекать, позволь мне заехать за тобой завтра утром.

— Буду только рада. И вот еще что, Дирк… Я буду молиться, чтобы тебя это не коснулось.

— Можешь не беспокоить небесную канцелярию, — рассмеялся Дирк. — В моей крови столько рома, что ни одна зараза не выживет!

* * *

Дирк связался с Берчем и Лео Дельгадо, ввел обоих в курс дела и с их помощью обзвонил всех членов команды «Глубинного старателя». К всеобщему облегчению, ни один из них не пожаловался на плохое самочувствие и не заметил проявления каких-либо болезненных симптомов. На следующее утро экипаж в полном составе собрался в конференц-зале северо-западного филиала НУМА.

Как было обещано, Дирк Питт заехал за Сарой рано утром на своей новой «игрушке» — коллекционном «крайслере» пятьдесят восьмого года.

— Ой, мамочки, какой он огромный! — восторженно взвизгнула девушка, забираясь в просторный салон сыто урчащего монстра.

— Реликтовый символ «хеви-метал», — ухмыльнулся Дирк, трогая с места.

Команда «Глубинного старателя» тепло приветствовала мисс Мэтсон, как старую знакомую; она же про себя отметила, что эти люди держатся и ведут себя, как члены одной семьи, а не просто сослуживцы и коллеги.

— Я очень рада вновь встретиться с вами, друзья мои, — обратилась она к собравшимся. — Как вам должно быть уже известно, мой напарник Ирв Фаулер, который вместе со мной находился на вашем судне, заболел оспой. Ее возбудитель обладает повышенной вирулентностью и способен распространяться с невероятной скоростью. Поэтому чрезвычайно важно вовремя изолировать всех инфицированных. Я прошу всех хорошенько подумать и вспомнить: после Уналашки, где Ирва, Сэнди и меня высадили на берег, не возникало ли у кого-то из вас таких симптомов, как повышенная температура, мигрень, острые боли в кишечнике, общее недомогание, горячечный бред и появление сыпи на руках и ногах?

Терпеливо выслушав шквал озорных выкриков с места типа: «Здоров, как бык!», «А что такое мигрень?», «С похмелюги тоже считается?» и даже «А что вы делаете сегодня вечером?», Сара приступила к делу. После измерения температуры, взятия крови на анализ и тщательного визуального обследования, она подробно расспрашивала каждого пациента, страшась оставить без внимания малейшие признаки смертельно опасной инфекции. Не избежали этой участи ни капитан Берч, ни Дирк Питт. Завершив осмотр последнего, Сара перевела дух с видимым облегчением.

— Капитан, у троих из ваших подчиненных наблюдаются симптомы респираторного заболевания, — сообщила она Берчу, отведя его в сторону, — Это, скорее всего, обыкновенная простуда или грипп, но может статься и так, что все гораздо серьезней. Я настаиваю на их немедленной изоляции до тех пор, пока не будут готовы результаты анализов. Остальным рекомендую временно воздержаться от посещения публичных заведений и мест массового скопления людей. А еще лучше вообще не выходить из дому в течение ближайших нескольких дней. В конце недели я проведу повторное обследование, но уже сейчас можно с высокой степенью уверенности сказать, что ваша команда не инфицирована.

— Это хорошая новость, — обрадовался капитан, — Я только не пойму почему? Вы же сами говорили, мисс Мэтсон, что оспа жутко заразная. А уж на судне, в тесноте, когда все в одной жестянке парятся, тем более.

— Дело в том, что наиболее опасны в плане распространения инфекции те больные, у которых уже появилась сыпь. А это происходит только на двенадцатый-четырнадцатый день после заражения. Ирв же к тому моменту давно покинул ваше судно и находился в Анкоридже. И на борту провел всего одну ночь, да и то в отдельной каюте. Так что вы зря удивляетесь, капитан. Однако на всякий случай советую продезинфицировать помещение, а также все вещи и предметы, к которым он мог притрагиваться. И не забудьте постельное белье и посуду на камбузе.

— Я сейчас же этим займусь, — озабоченно кивнул Дельгадо.

— Сдается мне, что источник заражения надо искать на Юнаске, — высказал предположение Дирк.

— Я тоже так думаю, — согласилась Сара. — Просто чудо, что вы с Джеком не подхватили вирус, когда вытаскивали нас с острова.

— Мы же были в противогазах, — пожал плечами Дирк, — Они, наверное, и защитили.

— И слава богу, что защитили! — с чувством сказала Сара.

— Знаешь, у меня такое ощущение, что те парни с траулера баловались кое с чем покруче цианида, — задумчиво проговорил Питт, — Дьявол, совсем из башки вылетело! — огорченно воскликнул он, хлопнув себя по лбу, — Ты уж извини, что я тебя так безбожно эксплуатирую, но попрошу еще об одной услуге. Пойдем.

Он вывел ее на улицу, открыл багажник «крайслера» и откинул крышку герметичного контейнера, в котором лежали упакованные в прозрачный пластик осколки фарфоровой авиабомбы, найденные в торпедном отсеке И-403. Сара внимательно осмотрела содержимое и с недоумением покачала головой.

— Ладно, я сдаюсь. Что это такое?

Дирк коротко рассказал о поездке в Форт-Стивенс и японской субмарине.

— Сможешь определить, что там было внутри? — спросил он с надеждой в голосе, — Мне почему-то кажется, что это очень важно.

Сара на мгновение задумалась.

— Попробую, но тебе это очень дорого обойдется… обойдется в ланч! — строго предупредила она и прыснула, не додержав паузы.

17

Дирк подбросил Сару в Фёркрест-Кампус и сам донес до лаборатории останки корпуса расколовшейся бомбы. Попричитав немного по поводу того, что запрещено проносить на территорию взрывоопасные предметы и их компоненты, заведующий лабораторией Хол, лысеющий бонвиван лет сорока пяти, согласился провести анализ фарфоровой оболочки, но только после рабочего совещания персонала.

— Похоже, наш ланч затянется, — резюмировала Сара. — Куда поедем?

— Я знаю одно тихое местечко с великолепным видом на воду, — плутовато улыбаясь, предложил Дирк.

— Тогда умчи меня туда на своем зеленом крокодиле! — со смехом воскликнула Сара, плюхнувшись на переднее сиденье.

Дирк вывел машину с парковки, аккуратно объехав показавшийся смутно знакомым черный «кадиллак» с невыключенным мотором. Выехав за пределы комплекса, он миновал южную окраину Сиэтла и у дорожного указателя с надписью «ФАУНТЛЕРОЙ» повернул на запад. У паромной переправы на берегу пролива Паджет Дирк сбросил газ и осторожно въехал по аппарели на палубу автомобильного парома. Припарковав «крайслер» на свободном местечке в ряду других машин, он повернулся к девушке.

— Прошу на выход, леди, нам наверх, — подмигнул Дирк.

— Нет, постой! — возмутилась Сара, вцепившись ему в запястье. — Ты куда меня тащишь? В паромный буфет, где ничего нет, кроме жидкого кофе и засиженных мухами пирожных? А где обещанный ланч? Я, между прочим, проголодалась!

— Ну-ну, не кипятись, — примирительно улыбнулся Дирк, — Можно, конечно, и в буфет заглянуть, но я совсем другое имел в виду. Пойдем, не пожалеешь.

Они поднялись по трапу на открытую верхнюю палубу и расположились на скамье для пассажиров. Взорам их открылась величественная панорама водной глади, окаймленной на севере смутно темнеющей полоской противоположного берега. Паромная сирена испустила протяжный гудок, и палуба у них под ногами мягко завибрировала. Влекомое дизельными двигателями совокупной мощностью в 2500 лошадиных сил, трехсотдвадцативосьмифутовое судно отвалило от причала и двинулось в путь.

День выдался ясный и солнечный, один из тех золотых деньков, ностальгические воспоминания о которых помогают обитателям здешних мест коротать долгие сырые зимы и мириться с тем, что они малость промахнулись с выбором местожительства. В отдалении высились над горизонтом горные массивы Каскада и Олимпии; их блистающие в солнечных лучах заснеженные вершины на фоне небесной лазури, казалось, излучали неземное сияние. Вид на Сиэтл тоже производил немалое впечатление. Небоскребы из стекла и стали, словно стражники в начищенных до зеркального блеска доспехах, окружали главную городскую достопримечательность — Космическую Иглу.[21]

До острова Вашон — цели их путешествия — паром добрался за каких-то пятнадцать минут. Дирк предупредительно распахнул дверцу автомобиля перед спутницей, и в этот миг взгляд его совершенно случайно скользнул по соседнему ряду машин. Скользнул и замер, споткнувшись о все тот же черный «кадиллак», на который Дирк обратил внимание на стоянке у входа в лабораторный комплекс. Машинально отметив, что движок «кадиллака» и здесь не выключен, он вдруг вспомнил, где увидел его в первый раз. На дороге в Форт-Стивенс!

— Подожди минутку, я сейчас. Кажется, я заметил кое-кого из знакомых, — предупредил он Сару. — Пойду поздороваюсь и тут же вернусь.

Пройдясь прогулочным шагом вдоль выстроившихся в шеренгу разномастных автомобилей, Дирк приблизился к «кадиллаку», в котором сидели двое мужчин с типичной азиатской внешностью, настороженно наблюдавшие за ним. Поравнявшись с дверцей водителя, Дирк внезапно наклонился и сунул голову в открытое боковое окно.

— Извиняйте, мужики, помогите, ежли сможете. Никак не сыщу, иде на ентой посудине сортир? — обратился он к азиатам, мгновенно войдя в образ неотесанного деревенского провинциала.

Водитель, здоровенный детина с короткой неровной стрижкой, молча качнул головой из стороны в сторону, глядя прямо перед собой и явно избегая встречаться с ним взглядом. Наметанным глазом Дирк сразу засек характерную выпуклость на левой стороне куртки рядом с подмышкой — так носят оружие копы в штатском и профессиональные киллеры. Второй азиат — худощавый, длинноволосый, с модной козлиной бородкой и наполовину выкуренной сигаретой, свисающей из уголка рта, — в отличие от застенчивого громилы вызывающе посмотрел на Питта и оскалил зубы в волчьей усмешке. Между ног у него притулился объемистый кожаный футляр, слишком большой для калькулятора или мобильного телефона.

— Ну как, поговорил со знакомым? — спросила Сара.

— Нет, — буркнул он, усаживаясь за баранку, — обознался.

Один длинный и два коротких гудка возвестили пассажирам о первой остановке маршрута. Когда паром пришвартовался в доке, «крайслер» стоял первым в очереди. Покинув палубу, Дирк проехал вдоль длинного, залитого солнцем пирса и вывел машину за пределы пристани.

Расположенный в нижней оконечности пролива Паджет, остров Вашон представляет собой покрытый смешанным лесом клочок земли площадью в тридцать семь квадратных миль. В минутах пути от загазованных городских кварталов Сиэтла и Такомы, недоступный иному транспорту, кроме водного, остров привлекает множество туристов и отдыхающих своей чудом сохранившейся первозданной природой и какой-то безмятежно патриархальной атмосферой. Немногочисленное население острова составляют по старинке выращивающие малину и клубнику фермеры и, как ни странно, горстка компьютерных специалистов, сбежавших сюда под сень берез и сосен, не выдержав сумасшедшего темпа жизни большого города.

Опустив верх, мешающий в полной мере наслаждаться живописным ландшафтом и пьянящими лесными ароматами, Дирк повел машину по единственной островной магистрали, начинающейся сразу от пристани и пересекающей Вашон с севера на юг. Глянув в боковое зеркало, он увидел черный «кадиллак», также покинувший паром и пристроившийся следом за «крайслером». Оба автомобиля разделяло не более полумили. По обеим сторонам дороги изредка мелькали то какие-то вычурные постройки экстравагантной архитектуры и дизайна, то фермерские хозяйства, окруженные купами вековых сосен.

— Как здесь чудесно! — счастливо выдохнула Сара, вскинув руки над головой и подставив открытые ладони под упругий, холодящий поток встречного воздуха. Дирк поощрительно улыбнулся. Она вела себя совсем не так, как слишком многие знакомые ему девушки, наотрез отказывавшиеся даже садиться в машину с открытым верхом из боязни растрепать свои дорогостоящие прически и попортить не менее дорогостоящий макияж. Для него же такая езда была чем-то сродни ведению корабля в штормовом море или погружению на только что найденное и никем еще не обследованное затонувшее судно. Риск и приключения — вот что придает жизни неповторимый вкус. А без них она становится пустой и пресной.

Перед указателем с надписью «БЕРТОН» Питт притормозил и свернул с трассы на узкую боковую дорогу, ведущую на восток. Проехав мимо небольшой фермы, он остановил машину у подмостков, соединяющих берег с трехэтажным домом на сваях в викторианском стиле. Возведенный в конце девяностых в качестве летней резиденции газетного магната из Сиэтла и переоборудованный позже в отель, он казался издали сказочным пряничным домиком, лаская взор необыкновенно удачным сочетанием нежных оттенков зеленой и бледно-лиловой красок, идеально гармонирующих с пестрым изобилием ярких цветов. Цветы здесь росли повсюду: на крыльце, на балконах, на подоконниках и даже на крыше; в больших и маленьких глиняных горшках и длинных деревянных цветочных ящиках.

— Здесь так красиво, — восторженно озираясь, проговорила Сара, — Дирк, как ты нашел это место?

— Все просто, — улыбнулся тот, — У одного из наших ученых летний домик на острове, он и подкинул мне идею. Хвастал, что нигде во всем штате не готовят королевского лосося лучше, чем здесь. Вот мы с тобой сейчас и проверим, так это или нет.

Он провел Сару в миленький уютный ресторанчик с обстановкой и дизайном того же периода, занимавший половину нижнего этажа. Почти все столики были свободны, и Дирк усадил спутницу у большого декоративно изукрашенного окна с видом на пролив. Заказав для аперитива бутылку местного сорта шардоне, они некоторое время любовались панорамой, охватывающей, помимо Квартирмейстерской бухты, близлежащий островок Маури и конусообразную вершину Рейнира, действующего вулкана в нескольких десятках миль к юго-востоку от Сиэтла.

— Он напоминает мне о Тетонских горах, — ностальгически вздохнула Сара, вспомнив юные годы и остроконечные горные пики в северо-западной части Вайоминга, — В детстве я обожала лошадей и могла проскакать много миль вдоль берега озера Джексон до самого их подножия.

— Держу пари, что ты обожала не только скачки, но еще и скоростной спуск, — рискнул предположить Дирк.

— Точно! — улыбнулась девушка, — Пока выросла, изломала не одну пару лыж. А как ты догадался?

— А там неподалеку от озера есть лыжный курорт, Ущелье Джексона называется. Я на нем отдыхал несколько лет назад, вот и подумал, что тебе он наверняка хорошо известен, — пояснил Дирк.

— Снег там потрясающий, — мечтательно закатила глаза Сара. — Но ты меня снова удивил! Никогда бы не подумала, что директора департамента НУМА отпустят кататься на лыжах так далеко от моря.

— Ничего не поделаешь, — шутливо развел руками Дирк, — иногда и от моря хочется отдохнуть. А вообще-то ты права, только в законный отпуск и можно вырваться куда-нибудь подальше. В пустыню Гоби, например, — усмехнулся он, — Я там еще не бывал. А теперь ты расскажи мне, как получилось, что маленькая деревенская девочка из захолустного Вайоминга стала одним из ведущих специалистов Центра контроля за распространением эпидемических заболеваний?

— Потому и стала, что деревенская и из захолустья. Я выросла на родительском ранчо и, сколько себя помню, постоянно возилась то с заболевшим теленком, то с охромевшей лошадью. Отец считал меня мягкосердечной размазней, а я просто обожала животных, любила с ними общаться и старалась помочь, если им было плохо. В школе я факультативно изучала ветеринарию, потом поступила на ветеринарный факультет, после окончания сменила несколько мест службы, а потом меня пригласили поработать в ЦКЭ, и я согласилась. Теперь я добилась всего, о чем мечтала в детстве. Разъезжаю по всему свету, вожусь с животными, лечу их, если заболеют, да еще и получаю за это приличные деньги, — закончила она с немного смущенной улыбкой.

Дирк ни на мгновение не усомнился в ее искренности. У Сары было доброе сердце, в котором прочно угнездились любовь и сострадание ко всему живому на земле. Не приведи ее судьба в ЦКЭ, она открыла бы приют для бездомных домашних животных, стала активисткой Гринписа или сельским ветеринарным врачом, не задумываясь о том, будут ей за это платить или нет. Устремленный на него нежный взгляд окрылял Дирка, а чарующая улыбка приводила в состояние, близкое к эйфории. Давненько с ним не случалось ничего подобного.

Возникший у столика официант нарушил идиллическую гармонию, зато притащил заказанные деликатесы. Молодые люди с огромным удовольствием полакомились тающим во рту филе королевского лосося, поджаренного на гриле, и сырниками из свежайшего творога с малиновым вареньем. Покончив с трапезой, они немного погуляли по берегу, держась за руки. Дирк не стал ничего говорить Саре, но держался настороже, незаметно озираясь по сторонам и высматривая, не вертятся ли поблизости те подозрительные типы из черного «кадиллака». Вскоре он засек их автомобиль, припаркованный у въезда в Бертон в нескольких кварталах от ресторана, и позволил себе немного расслабиться.

— Так не хочется уезжать отсюда, — вздохнула Сара, — но никуда не денешься, пора возвращаться. Результаты анализов крови членов экипажа должны быть уже готовы, да и Хол, я думаю, успел обработать твою бомбу.

Когда они вернулись к «крайслеру», она порывисто обняла Дирка, поцеловала в щеку и прошептала:

— Спасибо за замечательный ланч.

— А это у меня хобби такое: похищать прекрасных женщин средь бела дня и угощать их ланчем, — пошутил Дирк, в свою очередь обнимая и целуя ее, но уже в губы. Она затрепетала в его объятиях и так страстно ответила на поцелуй, что у обоих перехватило дыхание. Острые ноготки Сары судорожно впились ему в спину, но Дирк даже не почувствовал боли.

С трудом оторвавшись друг от друга и немного отдышавшись, они уселись в машину. Проезжая мимо «кадиллака», Дирк повернул голову и скорчил такую зверскую рожу, что оба азиата непроизвольно вздрогнули. Глянув через минуту в зеркальце заднего обзора, он слегка встревожился. Преследователи изменили тактику: быстро развернувшись, они догнали «крайслер» и сели ему на хвост. Сели нагло и бесцеремонно, что не сулило ничего хорошего.

Притормозив на выезде на трассу, Дирк снова посмотрел в зеркало и увидел, как сидящий на пассажирском сиденье «кадиллака» нагнулся и что-то достал из кожаного футляра. У Дирка томительно засосало под ложечкой, по спине прошел холодок и побежали мурашки, как уже не раз бывало в минуты смертельной опасности, зато прояснилось в мозгу и обострилась реакция. Ни секунды не колеблясь, он резко вывернул руль вправо и придавил до упора педаль газа. Покрышки жалобно взвизгнули, задымились, но выдержали, и тяжеленная махина «крайслера» выскочила на шоссе и понеслась на север, стремительно наращивая скорость.

— Ты что творишь?! С ума сошел?! — испуганно закричала Сара; на вираже ее швырнуло на дверцу, и она больно ударилась локтем.

Ответа она не дождалась, потому что в этот момент «кадиллак» тоже выбрался на трассу, взметнув из-под колес россыпь мелкого гравия с обочины, и устремился в погоню по свободной от машин встречной полосе. Алгоритм действий преследователей просчитывался легко: настигнуть старый «крайслер», поравняться с ним и хладнокровно расстрелять в упор.

— На пол! Быстро! — рявкнул Дирк, поймав в боковом зеркальце медленно, но неуклонно сокращающий дистанцию черный седан.

Сара еще не успела осознать, что происходит, но незнакомые властные нотки в голосе Дирка словно подхлестнули ее, и она, беспрекословно подчинившись команде, сползла с сиденья и свернулась калачиком на полу. Дирк покосился на нее, мрачно кивнул, чуть-чуть ослабил нажим на акселератор и оглянулся на мчащийся уже почти вровень с ним «кадиллак». Длинноволосый азиат, торжествующе скалясь, с подчеркнутой неторопливостью опустил боковое стекло, выставил в окно вороненый ствол пистолета-пулемета «Ингрэм Мак-10» и навел его на голову Дирка.

Стрелок выглядел моложе него, но быстротой реакции определенно уступал. Дирк выжал тормоза на долю секунды раньше, чем тот нажал на спусковой крючок. Седан вырвался вперед, и очередь прошла над капотом «крайслера», не поцарапав даже краски. В ноздрях защипало от запаха горелой резины, но старый конь не испортил борозды, прочно упершись в гудрон ведущими колесами. Дирк не сводил глаз с машины киллеров, выжидая, как они отреагируют на его трюк. Как он и предполагал, те избрали самый простой, но и самый предсказуемый путь. Загорелись тормозные огни «кадиллака», и в тот же миг нажатием кнопки Дирк переключил автоматическую трансмиссию на вторую скорость и снова выжал до отказа акселератор.

В глотки спаренных крайслеровских карбюраторов хлынул поток высокооктанового бензина. Ненасытное чрево мотора объемом в 392 кубических дюйма[22] благодарно чавкнуло и грозно рявкнуло на всех своих лошадок, коих в его подчинении насчитывалось аж триста восемьдесят штук. Табун сорвался с места и тут же перешел в карьер, убедительно подтвердив тем самым, что «крайслер ЗОО-D» заслуженно считался в пятьдесят восьмом самым быстрым и мощным автомобилем массового производства в стране. Как будто стряхнув полвека со своих хвостовых стабилизаторов, разом помолодевший ветеран угрожающе взревел и попер вперед разъяренным носорогом.

Застигнутым врасплох наемникам осталось только осыпать друг друга проклятиями и провожать глазами стрелой промчавшийся мимо зеленый автомобиль. Стрелок, правда, опустошил ему вдогонку весь магазин, но впопыхах взял неверный прицел, и пули ушли в лес. Обогнав «кадиллак» и убедившись, что дорога по-прежнему пустынна, Дирк тоже перешел на встречную полосу, чтобы хоть немного затруднить задачу преследователям.

— Что случилось? — подала голос из партера Сара. — Почему в нас стреляют? Кто они такие?

— Полагаю, друзья или родственники тех рыболов-спортсменов с траулера, — повысил голос Дирк, перекрывая шум мотора и одновременно врубая третью скорость. — Они нас еще в Сиэтле пасти начали.

— Они нас не догонят? — боязливо спросила девушка.

— На прямой мы еще потягаемся, но на поворотах у них преимущество — за счет лучшей маневренности и меньшей массы. Если продержимся до пристани, они отвяжутся. Там много народу, вряд ли они рискнут палить без оглядки, — успокоил ее Дирк, искренне надеясь, что говорит правду.

Он успел довольно далеко оторваться от погони, но черный седан опять начал понемногу сокращать дистанцию. На крутом изгибе дороги пришлось сбросить газ, чтобы удержать в пределах трассы внушительную махину «крайслера» весом в четыре с половиной тысячи фунтов.[23] Водитель «кадиллака» не преминул воспользоваться этим шансом и отыграл еще с десяток ярдов. А взбешенный стрелок, начисто позабыв об осторожности и своих профессиональных навыках, наполовину высунулся из окна и принялся, почти не целясь, выпускать очередь за очередью. Большая часть пуль прошла мимо, но дюжина-другая угодила в багажник, превратив его в подобие чайного ситечка. Дирк сполз на сиденье, спрятал голову за спинкой водительского кресла и теперь вел машину в полулежачем положении, швыряя ее зигзагом из стороны в сторону, чтобы в «крайслер» труднее было прицелиться.

— Далеко еще? — пискнула Сара.

— Пара миль или чуть больше. Не дрейфь, прорвемся! — ободряюще подмигнул Дирк.

На самом деле на душе у него скребли кошки, и он в который уже раз проклинал себя за самонадеянность и легкомыслие, приведшие к критической ситуации, из которой ему и Саре, скорее всего, живыми не выбраться. Сам-то ладно, не впервой, но он не имел права подвергать риску девушку. Следовало запросить помощь сразу, еще на пароме, когда он убедился, что двое в «кадиллаке» вооружены и безусловно опасны, и ни в коем случае не покидать судна. Клял себя Дирк и за то, что не прихватил никакого оружия, и теперь ему нечего было противопоставить киллерам, кроме собственных рефлексов и пятидесятилетнего автомобиля.

Подобно настырному фокстерьеру, они вцепились в хвост «крайслеру» мертвой хваткой и неотступно мотались за ним, повторяя с полусекундной задержкой каждый его маневр. На последнем прямом отрезке главной островной магистрали Дирк улучил момент и бросил взгляд на спидометр. Стрелка подрагивала на отметке 125 миль. Завидев впереди встречный грузовичок, он плавно переместился на правую полосу, не ослабляя давления на акселератор. А водитель «кадиллака» на сей раз сплоховал. Увлеченный преследованием, он слишком поздно заметил синий пикап и только в самый последний момент резко вывернул руль вправо и рефлекторно ударил по тормозам. Пока он выравнивал машину и снова набирал скорость под аккомпанемент нецензурных упреков со стороны напарника, Дирк увеличил разрыв еще на несколько десятков ярдов.

Но на этом его везение кончилось, а обретенное преимущество вскоре растаяло. Последний отрезок Вашонского хайвея перед паромной пристанью петляет, как вспугнутый заяц, поэтому Питт вынужден был снизить скорость и сосредоточиться на дороге. На выходе из прямой он едва удержал «крайслер» на левом вираже, тогда как более легкий и маневренный черный седан преодолел его не только без потерь, но и с солидным выигрышем. Всего несколько ярдов отделяли его капот от заднего бампера зеленого тяжеловеса. Воспрянувший духом стрелок опять открыл огонь. Дирк сполз еще ниже и сделал это, как оказалось, очень своевременно. Удачно выпущенная очередь покрыла лобовое стекло сеткой дыр и трещин, а одна пуля пролетела так близко, что скользнула по его щеке.

— Эй, я сегодня уже брился, ублюдки! — крикнул он в пространство.

Казалось бы, мелочь — ведь физиономия осталась в неприкосновенности, — но именно она так его разозлила, что все страхи куда-то улетучились, сменившись холодным, леденящим бешенством. На следующем повороте снова пришлось тормозить, немилосердно терзая визгливо протестующие покрышки. Киллер-оператор, безбашенно расстрелявший уже не один магазин, стал экономить боеприпасы. Дождавшись, когда «крайслер» сбросит скорость на очередном вираже, он дал по нему несколько коротких прицельных очередей, в два-три патрона каждая, но снова допустил ошибку, сосредоточив огонь на Дирке и даже не попытавшись прострелить колеса, как сделал бы на его месте более опытный профессионал.

Пули дырявили обшивку, впивались в кожу сидений, разбили зеркало заднего обзора, разлетевшееся вдребезги и осыпавшее Сару и Дирка градом мелких осколков. Он изо всех сил старался удерживать машину на середине полосы, мешая водителю «кадиллака» зайти сбоку, чтобы дать напарнику шанс выстрелить в упор. Стриженый громила уже неоднократно пытался пойти на обгон, но раз за разом упирался в активно виляющий и ловко подставляемый зад «крайслера». Чуть не вмазавшись при очередной попытке в хромированный стальной бампер, он плюнул на это безнадежное занятие и пристроился футах в пяти сзади, не сокращая, но и не увеличивая этот промежуток между двумя автомобилями.

Питт вспотел и взмок, как боксер на ринге. В башке гудело, в глазах рябило, он чертовски устал и замучился то и дело привставать и выставлять голову из укрытия, чтобы элементарно следить за дорогой и не вылететь на обочину. С трудом вписавшись в новый поворот, он механически зарегистрировал дробное стаккато очереди за спиной и смерил равнодушным взглядом ровную строчку пулевых пробоин, наискось перечеркнувшую капот. Лишь когда из них с шипением и свистом ударили тугие струи пара, он понял, что произошло, и похолодел. Этот волосатый узкоглазый козел прострелил ему радиатор! Отчетливо понимая, что времени осталось в обрез, что движок вот-вот перегреется и заглохнет, и тогда им конец, Дирк лихорадочно соображал, что же еще можно предпринять в этой практически безнадежной ситуации.

Завидев впереди левый поворот, он попытался разыграть свой последний козырь. Вырулил на середину полосы, чуть сбавил скорость, подпуская «кадиллак» поближе, и до упора выжал тормозную педаль. Сквозь надрывный вопль задымившихся протекторов до ушей его донесся громкий лязг и скрежет, сопровождаемый ощутимым толчком. Уловка сработала: не успевшие среагировать преследователи с ходу врезались в задний бампер. Теперь осталось только выяснить, насколько велик причиненный им ущерб.

Увы, но в этом эпизоде счастье оказалось на стороне плохих парней. Надежная и добротная, но изрядно устаревшая тормозная система «крайслера» не могла соперничать с новейшими достижениями автомобильной технологии. Гидравлические дисковые тормозные колодки мгновенно застопорили все четыре колеса полноприводного седана еще раньше, чем закончился тормозной путь ветерана. Он все-таки врезался «крайслеру» в зад, но повреждения ограничились разбитой фарой и сплющенным бампером. Водитель «кадиллака» сделал выводы и несколько увеличил разрыв. Дирк уныло вздохнул и погнал дальше, ни на что уже не надеясь, кроме, может быть, пресловутой кривой.

Оба автомобиля — зеленый и черный, — почти одновременно забрались на гребень последнего подъема в северной оконечности трассы. Дальше она шла под уклон до самой пристани, минуя пару кварталов жилых домов и придорожных магазинчиков и упираясь в пирс. Дирк обратил внимание на цепочку машин далеко внизу, ползущих гуськом друг за дружкой по встречной полосе. Нетрудно было догадаться, что все они несколько минут назад покинули палубу приставшего к берегу парома.

Игнорируя некоторое оживление на дороге, длинноволосый продолжал обстрел. То ли у них имелись на сей счет недвусмысленные инструкции, то ли они так сильно разозлились, но было совершенно очевидно, что киллеры не успокоятся и ни перед чем не остановятся, чтобы прикончить Сару и Питта. Он покосился на девушку и заставил себя улыбнуться. В ее широко распахнутых глазах смешались воедино вера и страх. Она ужасно боялась смерти, но верила, что Дирк найдет выход и спасет их обоих. Верила слепо, истово, как верят в Бога. Дирк стиснул зубы и крепко сжал баранку, исполненный решимости любой ценой защитить и уберечь хотя бы Сару. О себе он не думал и в расчет не брал — старуха с косой столько раз посещала его и разочарованно удалялась ни с чем, что давно перестала внушать благоговейный трепет.

В распоряжении Дирка оставались считаные секунды. Его коллекционный «крайслер» напоминал жертву авианалета и держался из последних сил. Из пробитого радиатора валил пар вперемешку с дымом. Под капотом что-то стучало и громыхало. Из раскаленного движка на мостовую сыпались искры. Простреленная в нескольких местах выхлопная труба волочилась по асфальту с зубовным скрежетом. Неоднократно изнасилованные протекторы покрылись проплешинами и ожогами. Уровень масла упал до нуля, а показания температурного датчика давно перевалили за красную черту.

Гулкий бас паромной сирены перекрыл все остальные звуки, включая стук и скрежет цилиндров издыхающего мотора, скрип тормозов «кадиллака» и дробный треск пулеметных очередей за спиной. «Крайслер» задергался: перегретый движок начал давать перебои. Дирк обвел глазами набережную, мечтая увидеть автомобиль с эмблемой шерифа или хотя бы парочку патрульных, ну, на худой конец — банковского охранника. Да все равно кого, лишь бы был вооружен и готов оказать помощь! Но набережная пустовала, а цветы на клумбах, разбитых в аккуратных палисадничках близлежащих коттеджей, могли лишь сочувственно кивать ему своими головками.

Пристань приближалась, и тут в голову ему пришла безумная идея. Наскоро прикинув шансы, Дирк пришел к неутешительному итогу, но терять было нечего, и он решил рискнуть.

Словно почувствовав что-то, Сара приподняла голову и всмотрелась в его напряженное лицо и горящие лихорадочным огнем глаза.

— Что ты задумал, Дирк? — выкрикнула она.

— Все в порядке, дорогая! — заверил тот. — Просто наш паром отходит, а я не хочу дожидаться следующего.

18

Ларри Хатала проводил взглядом съехавший с аппарели на палубу последний в очереди зеленый микроавтобус «фольксваген» 1968 года выпуска. Отслуживший тридцать лет в Департаменте транспорта штата Вашингтон на посту смотрителя паромной станции на острове Вашон, Ларри улыбнулся пожилому бородатому хиппи в бандане и допотопных солнцезащитных очках за рулем раздолбанного «ФВ» и помахал ему вслед рукой. Убедившись, что он припарковался, смотритель опустил оранжево-белый полосатый шлагбаум на въезде и расслабился. Он свое дело сделал и в ближайшие полчаса может отдыхать. Потом подойдет следующий паром, и все начнется сначала. Хатала снял потертую бейсболку, вытер рукавом пот со лба и дал отмашку коллеге на борту. Молодой человек в сером джемпере и голубых джинсах замкнул ограждение фальшборта на корме парома и, белозубо оскалившись в ухмылке, по-военному откозырял Ларри. Смотритель дождался гудка к отплытию и только после этого отвязал швартовочный конец и перебросил его на палубу. Парнишка в джинсах ловко поймал его на лету и сноровисто намотал на палубный кнехт, чтобы не путался под ногами до следующей остановки.

Эхо сирены еще не успело заглохнуть на водных просторах, когда до слуха Хаталы донеслись необычные звуки, которые он не сразу определил как визгливый скрежет шин по асфальту. Посмотрев на дорогу, он ничего толком не увидел, кроме периодически мелькающих в просветах между деревьями двух автомобилей, мчащихся друг за другом на бешеной скорости. Звуки приближались и нарастали, перемежаясь частыми дробными хлопками, в которых бывший военный моряк безошибочно опознал автоматные очереди. Но вот обе машины вынырнули из-за деревьев, и старый смотритель застыл в изумлении.

Огромный древний «крайслер» поразительно напоминал летящего на бреющем зеленого дракона. Сходство усугублялось клубами дыма и пара, изрыгаемыми из-под капота. Вцепившийся в руль черноволосый мужчина полулежал на сиденье, что не мешало ему удерживать огнедышащего монстра в пределах трассы, несмотря на невероятную для такого реликта скорость. Отставая футов на тридцать, за ним гнался черный «кадиллак» одной из последних моделей. Наполовину высунувшись из окна, молодой волосатый парень азиатской наружности хаотично обстреливал «крайслер» из незнакомого Ларри короткоствольного автоматического оружия, нанося при этом больше ущерба лесным насаждениям вдоль дороги, чем преследуемому автомобилю и его водителю. К ужасу смотрителя, зеленое чудовище, не сбавляя скорости, выскочило на набережную и полным ходом устремилось к пирсу.

По всем законам физики, «крайслер» давно должен был испустить дух. Изрешетившие корпус пули пробили и перебили чуть ли не половину проводов и шлангов в его механических внутренностях. Смесь кипящего масла с охлаждающей жидкостью из простреленного радиатора пузырилась и чадила, попадая на раскалившийся докрасна двигатель. Но несгибаемый ветеран упрямо цеплялся за жизнь, чуя, быть может, своим железным нутром, что силенок еще достанет на последний рывок, чтобы выручить нового хозяина и его девушку, которая так искренне и непосредственно им восхищалась.

— Дирк, где мы? — встрепенулась Сара; лишенная возможности видеть дорогу, она на слух уловила, что под колесами машины уже не асфальт, а деревянные доски.

— Почти на борту, — буркнул Дирк. — Держись крепче, скоро взлетаем!

Ярдах в пятидесяти, в дальнем конце причала, что-то кричал и размахивал руками пожилой человек в темном свитере и бейсболке. А за его спиной уже вскипала вода под лопастями винтов отходящего парома. Теперь все решали дюймы и доли секунды.

«Кадиллак» чуток подотстал, едва не проскочив мимо, когда «крайслер» свернул на пирс, и теперь стриженый водила пытался наверстать упущенное, до отказа выжав акселератор и сосредоточив все внимание на том, чтобы нагнать ускользающую добычу. Он видел перед собой только бампер зеленого автомобиля, не замечая больше ничего вокруг. Примерно то же самое происходило со стрелком. Одержимый одной мыслью — всадить, наконец, пулю в башку этого упертого придурка, каким-то чудом умудрившегося остаться живым и невредимым под свинцовым градом, — он ни о чем другом даже не помышлял.

Дирк тоже не отпускал педали газа, но преследовал при этом совсем иную цель. Затаив дыхание, он молил небо, чтобы ресурсов «крайслера» хватило еще на несколько секунд. От кромки причала его отделяло около дюжины ярдов, но на преодоление этого короткого отрезка ушла, казалось, целая вечность. А паром тем временем продолжал удаляться от пристани, отойдя от нее уже на пару десятков футов.

Двое юных рыболовов, неторопливо бредущих по пирсу с удочками в руках, едва успели метнуться в сторону, пропуская прогрохотавшие на бешеной скорости друг за другом по деревянному настилу автомобили; их инстинктивно отброшенные снасти разлетелись под колесами в шепки. К удивлению Дирка, мужчина в свитере и бейсболке уже не размахивал руками, а деловито и сосредоточенно поднимал полосатый шлагбаум, очевидно, смирившись с неизбежным и решив убрать последнее препятствие на пути взбесившегося на старости лет детища детройтского автомобилестроения. Мысленно поблагодарив за любезность, Дирк помахал ему рукой, проносясь мимо, и даже успел заметить краем глаза отвалившуюся челюсть остолбеневшего смотрителя.

«Родной» крайслеровский движок типа «V-8» уже не стучал, а колотил, как кузнечный молот, но еще сопротивлялся, выдавливая из себя последние капли жизненной энергии и без оглядки отдавая их лучшему из хозяев, владевших им на его долгом веку. Подпрыгнув, как на трамплине, на аппарели у кромки причала, «крайслер» взмыл в воздух, как заправский летающий лыжник. Дирк мертвой хваткой вцепился в баранку, собрался и приготовился к жесткому приземлению, словно со стороны наблюдая, как проплывает под колесами голубая лента воды шириной в сорок футов. Ошарашенные пассажиры на корме, дружно завопив и отнюдь не горя желанием свести счеты с жизнью под бронированным брюхом зеленого монстра, бросились врассыпную. Момент собственного движения и отрыв под возвышенным углом нашли выражение в траектории полета. «Крайслер» вознесся ввысь по правильной, почти идеальной дуге, и завис на неуловимое мгновение в высшей точке, как космонавт в невесомости. Потом снова вступили в силу законы гравитации, и машина пошла на снижение. Если у кого и были сомнения, то теперь всем, кто оказался свидетелем этого незабываемого зрелища, стало ясно, что она не упадет в воду, а свалится на палубу.

Передние колеса «крайслера» миновали поручни фальшборта с зазором в несколько футов и тяжело грохнулись на стальное палубное покрытие. Шины моментально лопнули, а покрышки расползлись в клочья. Ровно через секунду к передним присоединились задние, только рухнули они не на палубу, а на кормовое ограждение. Смяв колесами горизонтальные прутья, машина всей своей тяжестью напоролась на опорный штырь, пробивший насквозь днище и сыгравший роль якоря. Если бы не этот вертикально торчащий металлический стержень, застрявший между колесной осью и выхлопной трубой, тяжеловесный монстр, продолжая двигаться по инерции, мог врезаться в ряды запаркованных автомобилей и нанести немалый материальный ущерб их владельцам, да еще и зацепить, не дай бог, кого-нибудь из пассажиров. А так все обошлось малой кровью. Удержать махину в две с четвертью тонны весом штырь, разумеется, не смог, но притормозил в достаточной степени. Выдрав, наконец, с корнем впившийся в зад «крючок», до неузнаваемости изуродованный зеленый «крайслер» проскользил юзом по палубе не более двадцати футов и остановился, уткнувшись в передний бампер другого зеленого страшилища, только европейского происхождения и на десяток лет помоложе.

Не повезло лишь черному седану и его экипажу. Целиком поглощенный погоней, водитель слишком поздно заметил, что паром уже отошел от причала. А когда осознал, что происходит, впал в ступор от страха и вообще перестал что-либо соображать. Так и продолжал машинально давить на акселератор вместо тормозов и вслед за Питтом отправился в полет. Вот тут-то и сказались те две секунды, что отделили первый прыжок от второго. За этот ничтожный промежуток времени паром успел удалиться еше на десяток ярдов, и дистанция между его кормой и кромкой пирса стала непреодолимой.

Под истошный вопль обезумевшего от ужаса энтузиаста стрельбы по движущейся мишени «кадиллак» грациозно оторвался от трамплина аппарели и описал в воздухе не менее красивую и изящную дугу, чем его предшественник, однако, в отличие от последнего, до палубы не дотянул, а со всего размаху впечатался в выведенное большими белыми буквами на корме название судна «ИССАКВА». От сокрушительного удара вся его передняя часть смялась в гармошку, и сплющенные останки с громким всплеском ухнули в воду. А вместе с ними пошли ко дну и незадачливые киллеры, которых так приложило и зажало вдавленным в салон мотором, что они не только выбраться, но и пошевелиться не могли.

Дирк тряхнул головой, разгоняя красноватую муть перед глазами, и прислушался к посылаемым организмом сигналам тревоги. Болела разбитая коленная чашечка. Саднило левое бедро. Из рассеченной нижней губы сочилась кровь. Но все остальные части тела продолжали функционировать в нормальном режиме. Он с тревогой посмотрел на неподвижно скорчившуюся на полу в позе зародыша Сару и с облегчением перевел дух, когда она зашевелилась, чихнула, открыла глаза и даже изобразила на искаженном болезненной гримасой лице некое подобие улыбки.

— Кажется, у меня сломана нога, — хладнокровно сообщила девушка. — Все прочее вроде бы в порядке.

Дирк на руках вынес ее из машины и осторожно опустил на палубу. Обступившие их пассажиры наперебой вопрошали, чем они могут быть полезными. Хлопнула дверца «фольксвагена», и из микроавтобуса вылез, пошатываясь, бородатый хиппи-перестарок с перевязанным ленточкой конским хвостом и выпирающим из-под давно не стиранной футболки с надписью «БЛАГОДАРНЫЕ МЕРТВЕЦЫ» объемистым пивным животиком. Выпучив глаза на дымящийся капот многострадального «крайслера», он протиснулся в первый ряд и скривился от шибанувшей в нос смеси запахов перегретого машинного масла, раскаленного металла и горелой резины. Еще полчаса назад блиставшая лаком и хромом обшивка превратилась в решето. Мягкие сиденья из натуральной кожи, изодранные в клочья доброй дюжиной пулеметных очередей, были усыпаны осколками стекла. Протекторы передних колес разошлись по швам и свисали лохмотьями, а между задними торчало карикатурное подобие причудливо изогнутого китобойного гарпуна. Широкая гаревая дорожка в четыре полосы протянулась по палубе от кормы до заднего бампера. Дирк вяло улыбнулся похлопавшему его по плечу мужчине и вопросительно посмотрел на него.

— Вот что я скажу тебе, парень, — глубокомысленно изрек великовозрастный хиппующий бородач, сочувственно покачивая головой, — Тачке твоей теперь полный абзац, уж можешь мне поверить. Надеюсь, она у тебя застрахована?

* * *

Местным властям хватило нескольких часов, чтобы все согласовать, утрясти и направить самоходную грузовую баржу с водолазом на борту к пристани на Вашоне. Двадцатитонный подъемный кран без напряга поднял с глубины в сорок футов подцепленные на крючья захвата останки «кадиллака» и перенес их на палубу. Команда спасателей бережно, но не без помощи автогена извлекла полураздавленные тела из салона и отправила их в морг, записав в графе «причина смерти» сопроводительного документа прозаическое «автомобильная катастрофа».

Начатое ФБР по инициативе НУМА расследование на федеральном уровне не смогло установить личности мертвых киллеров. Никаких документов при них не оказалось, а «кадиллак» числился в угоне. Подключенные к следствию сотрудники иммиграционной службы пришли к выводу, что погибшие — предположительно, японцы по национальности, — скорее всего, проникли в страну нелегальным путем через канадскую границу.

Главный коронер Сиэтла раздраженно проворчал, выпроводив еще одну пару агентов ФБР, посетивших морг для осмотра тел:

— С тех пор как к нам привезли этих чертовых японских гангстеров, стало совершенно невозможно нормально работать. Всё шастают и шастают, никак не насмотрятся!

Помощник коронера, бывший военврач, год отслуживший в Сеуле, согласно кивнул и шутливо заметил:

— Если так и дальше пойдет, придется установить в холодильнике вращающиеся двери.

— Жду не дождусь, когда они, наконец, оформят все бумаги для отправки их на родину.

— Надеюсь, Япония — их настоящая родина, — с сомнением в голосе произнес помощник, задвигая последнее тело в ячейку морозильника. — Только, на мой взгляд, они куда сильнее смахивают на корейцев.

19

Проведя двенадцать часов в больнице у койки Сары и пустив в ход все свое обаяние, Дирк уговорил-таки врачей выписать ее утром под его поручительство. Хотя пациентов с переломом ноги обычно отпускают домой сразу после наложения гипса, в данном случае перестраховщики-медики приняли решение госпитализировать мисс Мэтсон на несколько дней, ссылаясь на необходимость всестороннего обследования и довольно высокую вероятность посттравматических последствий. Хорошо хоть перелом щиколотки оказался простым, закрытым и не требующим каких-то изощренных методов лечения типа вытяжки, соединительных спиц и хитроумных закруток. Старый добрый гипс, пара уколов болеутоляющего — и пожалуйте на выход, вам тут не санаторий.

— Не скоро теперь нам с тобой доведется потанцевать, — посетовал Питт, выкатывая инвалидное кресло с Сарой на улицу.

— Ну почему же, запросто, если ты не возражаешь против синяков на отдавленных ногах, — возразила она, демонстрируя тяжеленный гипсовый сапожок до колена.

Игнорируя заверения Сары, что она прекрасно себя чувствует и готова хоть сейчас приступить к работе, Дирк отвез ее домой — в небольшую, но элегантно и со вкусом обставленную квартиру в престижном центральном районе Сиэтла. Там он бережно вынул ее из кресла и на руках отнес на кожаный диван, уложил, накрыл одеялом и подложил пару подушек под загипсованную ногу. Нежно погладив растрепавшиеся волосы, Дирк тяжело вздохнул и выдал, наконец, пренеприятнейшее известие:

— Ты уж прости меня, дорогая, но я не могу остаться с тобой. Срочно вызывают в Вашингтон. Улетаю сегодня вечерним рейсом. Сэнди я предупредил, она за тобой присмотрит.

— Сэнди за мной и без твоих напоминаний присмотрит, — рассмеялась Сара. — А не то и вовсе ко мне переселится. Меня другое беспокоит: мы ведь так и не знаем результатов анализов команды «Глубинного старателя». Надо бы выяснить. Я сейчас позвоню Ходу в лабораторию.

Она попыталась встать, но вколотые полчаса назад транквилизаторы уже проникли в кровь и приступили к активным действиям. У нее закружилась голова, мозг и тело словно обволокло мягким, но упругим коконом, и ее неудержимо потянуло ко сну.

— Так, с тобой все ясно, — объявил Дирк, укладывая ее обратно, — Ты имеешь право на один телефонный звонок, после чего закрываешь глазки, начинаешь обратный отсчет и по команде «пуск» улетаешь в гости к Морфею. Звони, пока я добрый.

Он вручил ей мобильник, а сам заглянул на кухню — удостовериться, хватит ли Саре съестного хотя бы на первое время. Практически пустой холодильник его разочаровал, зато лишний раз подтвердил давно подмеченный, но не поддающийся логическому обоснованию факт: незамужние женщины всегда, за редчайшим исключением, держат дома гораздо меньше продуктов, чем холостые мужчины.

— Прекрасные новости! — сообщила Сара, когда он вернулся в комнату. — Результаты всех анализов, включая тех троих, что сейчас в карантине, отрицательные. Никаких признаков наличия в крови возбудителя оспы.

— Новости действительно замечательные, — согласился Дирк, примостившись рядом с ней на краешке дивана. — Я постараюсь до отлета связаться с Берчем и обрадовать старика.

— Когда мы снова увидимся? — спросила Сара с надеждой в голосе, сжав его пальцы в ладони.

— Скоро, совсем скоро, — обнадежил девушку Дирк. — Я только утрясу с начальством кое-какие мелочи — и сразу назад.

— Смотри, не задерживайся, иначе рассержусь, — пригрозила она слабым голосом и устало смежила отяжелевшие веки. Дирк наклонился, пригладил выбившуюся прядь волос и нежно поцеловал ее в лоб. Когда он выпрямился, Сара уже спала.

* * *

Он проспал весь перелет от берега до берега и открыл глаза, лишь когда колеса шасси принадлежащего НУМА реактивного самолета коснулись покрытия взлетно-посадочной полосы Национального Вашингтонского аэропорта имени Рональда Рейгана. Сойдя с трапа, Дирк направился на парковку правительственного терминала, где без проблем отыскал приготовленный для него бирюзовый служебный джип. Выезжая с территории аэропорта, он проводил долгим ностальгическим взглядом притулившийся на окраине старый ангар, утопающий в буйной зелени лопухов, бурьяна, крапивы и других сорных трав, почему-то именно здесь вырастающих до невероятных размеров. Питт-младший знал, что отца сейчас нет в стране, но у него имелся свой ключ и большое желание забуриться на пару деньков в родительскую берлогу и всласть повозиться с какой-нибудь антикварной диковиной из обширной отцовской коллекции. Но делу — время, потехе — час, — строго напомнил он себе и, уже не оглядываясь, вырулил на столичную трассу — Мемориальное шоссе Джорджа Вашингтона.

Взгляд его ненадолго задержался на проплывшей мимо по левую сторону уныло-серой громаде Пентагона; справа, петляя меж живописных зеленых холмов, нес свои воды в Чесапикский залив Потомак. Спустя некоторое время Дирк свернул с автострады и подъехал к светло-зеленой башне главного административного офиса НУМА. Миновав КПП для сотрудников, он въехал в подземный гараж и припарковал машину. Открыл багажник, закинул на плечо объемистую туристскую сумку и поднялся на десятый этаж, угодив прямо из кабинки лифта в замысловатый лабиринт из сотен негромко гудящих компьютеров и другой электронной техники.

Питаемая бюджетом, размеры которого заставили бы побледнеть от зависти любого из диктаторов стран третьего мира, компьютерная сеть Океанского информационного центра НУМА была не просто уникальным творением инженерной мысли, но и чем-то сродни бессмертным шедеврам гениальных мастеров искусства. Ее необъятные базы данных хранили крупнейшее в мире собрание разнообразнейших сведений по океанологии, океанографии, морской биологии, биохимии и другим смежным дисциплинам. Они ежесекундно пополнялись, жадно впитывая все новые и новые информационные пакеты, поступающие через спутники связи с сотен разбросанных по всей планете научно-исследовательских станций, плавучих лабораторий и наблюдательных пунктов, что позволяло получить достоверную картину атмосферных и океанских кондиций в любой точке земного шара на любой момент текущего и за любой период уже минувшего времени. Прямая связь с крупнейшими университетами и научными организациями Америки и зарубежных стран давала возможность находиться в курсе и постоянно отслеживать развитие проводимых исследований и разработок практически во всех сферах человеческой деятельности, так или иначе связанных с Мировым океаном, в первую очередь таких, как геология и сейсмология морского дна, инженерное и технологическое обеспечение надводных и подводных работ, экология морской флоры и фауны, и еще многих и многих других, чей список можно продолжать до бесконечности. Одна только электронная библиотека Инфоцентра НУМА хранила десятки миллионов источников, в том числе исторических, свободный доступ к которым через Интернет был открыт всем желающим.

Дирк нашел маэстро сидящим в компьютерном кресле за подковообразной консолью. Упоенно дирижируя зажатым в левой руке устрашающего вида медвежьим когтем, пальцами правой он наигрывал на клавиатуре что-то бравурное. Людям посторонним и с ним не знакомым Хайрем Йегер напоминал фаната Боба Дилана, только что вернувшегося с сольного концерта своего кумира. Тощий, нескладный и угловатый, как подросток, в высоких ковбойских сапогах, потертых и выцветших голубеньких джинсах и такой же курточке от «Леви Страусе» поверх белой футболки, с длинными, стального цвета волосами, перевязанными сзади ленточкой в «конский хвост», он абсолютно не вписывался в образ преуспевающего топ-менеджера, имеющего шикарный дом в элитной пригородной зоне на границе с Мэрилендом, красавицу жену, бывшую супермодель, двух очаровательных дочек-близняшек и «БМВ» седьмой модели. Поймав отражение Дирка в грани стоящего перед ним стакана, компьютерный гений обернулся и приветливо улыбнулся сыну старого друга.

— Кого я вижу! Никак сам Дирк Питт-младший пожаловал. Какая честь для нашего убогого заведения! — Как всегда, Йегер не смог упустить подходящего случая для шутливой пикировки.

— Я тоже рад, что ты еще здесь, а не сбежал в виртуальное пространство, — не остался в долгу Дирк, — Привет, Хайрем, как поживаешь?

— Ну, если не считать того, что я еще не разбил свой автомобиль и чужой вертолет, в общем и целом сравнительно неплохо, — ухмыльнулся Йегер, — Интересно, наш уважаемый шеф и твой ближайший родственник уже извещен о прискорбной для воздушного флота НУМА потере?

— Увы. По счастью, мой ближайший вместе с великим и ужасным Алом Джордино нежатся сейчас на солнышке где-то на Филиппинах, так что экзекуция откладывается. Он, правда, выдал мне пару ласковых по телефону, но особенно не заострялся.

— А это потому, что они там наткнулись на затонувшее судно с высокотоксичным карго в трюме. Яд просочился в море и потравил всю рыбу в округе. Теперь они ломают голову, как от него избавиться. Так что ты, парень, очень вовремя подгадал вертолет угробить. Ну а теперь выкладывай, чему обязан визитом?

— Видишь ли, Хайрем, — смущенно замялся Питт, — я к тебе вообще-то по личному делу. Хотел попросить у тебя разрешения пригласить на свидание одну из твоих дочурок. А лучше обеих. Я бы их на такой машине…

Он осекся, испугавшись на миг, что Йегера сейчас удар хватит. Его мальчишеское лицо смертельно побледнело, пальцы судорожно сжались в кулаки, глаза недобро сверкнули. Хайрем души не чаял в своих близняшках, заканчивающих выпускной класс привилегированной частной школы. С рождения бывшие его гордостью и отрадой, достигнув семнадцатилетнего возраста, девицы с некоторых пор стали для Йегера еще и огромной головной болью. Они расцвели, необыкновенно похорошели, и, что вполне естественно, у них появились поклонники. До сих пор ему удавалось успешно отшивать обремененных избытком гормонов прыщавых юнцов, осмелившихся проявить хоть толику повышенного внимания к его ненаглядным доченькам, но те были сопляками и бесхребетными слизняками. Другое дело Дирк-младший с его неотразимым шармом, мужественной физиономией и богатым опытом в амурных делах. Доверить такому его главное сокровище — все равно, что поставить козла сторожить капусту. Представив на миг, как его крохотулечки млеют, тают и восторженно заглядывают ему в рот, Хайрем содрогнулся и мучительно застонал.

— Вот что я тебе скажу, бабуин озабоченный, — зарычал он свирепо, — если ты еще хоть раз упомянешь моих девочек в моем присутствии, я сделаю так, что ты не сможешь снять ни цента ни со своего банковского счета, ни со своих кредитных карточек. Твое имя появится во всех черных списках в стране, и тебе не хватит полудюжины жизней, чтобы отмыться от той грязи, в которой я тебя вываляю!

Дирк выслушал страстный монолог Йегера с открытым ртом и округлившимися от изумления глазами, а когда тот выдохся, так расхохотался, что даже прослезился. До Хайрема, наконец, дошло, что его разыграли, как последнего лоха. Он тоже заулыбался — вначале робко, потом во всю ширь, а под конец и вовсе присоединился к Дирку.

— Признайся, здорово я тебя подловил! — подмигнул, отсмеявшись, Дирк. — А за дочек не беспокойся, я сам за них кому хочешь глотку перегрызу, ты только свистни! Но я к тебе действительно с просьбой. Можете уделить мне немного времени? Ты и Макс, я имею в виду. Хотелось бы кое-что выяснить, прежде чем я отправлюсь на ковер к Руди Ганну.

— Совсем другой разговор, — одобрительно кивнул Йегер. С сожалением отложив в сторону медвежий коготь, он придвинул клавиатуру поближе и пустил в ход обе руки и все десять пальцев, целиком сосредоточившись на вызове своего виртуального двойника в образе прекрасной женщины по имени Макс.

Макс была не просто электронным секретарем, помощником и советчиком, имеющимся в распоряжении каждого мало-мальски квалифицированного программиста, а вполне самостоятельным и обладающим собственной индивидуальностью искусственным интеллектом. Виртуальным интерфейсом Макс служило трехмерное голографическое изображение. Любимое детище гениального мозга Хайрема Йегера получило при сотворении не только облик его жены Элси, но и тембр ее обворожительного голоса, а также некоторые характерные черты ее личности и характера.

На возвышенной платформе напротив консоли внезапно возникла очаровательная молодая женщина с каштановыми волосами и большими топазовыми глазами, весьма соблазнительно и совсем необременительно одетая в узенький топик и неприлично короткую кожаную юбку.

— Доброе утро, джентльмены, — проворковала голограмма.

— Хай, Макс. Ты помнишь молодого Дирка Питта?

— Еще бы! Рада видеть тебя снова, Дирк.

— Отлично выглядишь, Макс.

— Могу и получше, если только Хайрем прекратит наряжать меня, как Бритни Спирс! — вызывающе бросила она, томно поглаживая руками свое полуобнаженное тело.

— Ладно, не заводись, завтра придумаем что-нибудь, — пообещал Йегер.

— Спасибо, дорогой, — нежно промурлыкала красотка и послала ему воздушный поцелуй.

— Так о чем ты хотел побеседовать с Макс? — напомнил Питту о цели визита Хайрем.

— Макс, что тебе известно о создании и применении японцами химического и биологического оружия в период Второй мировой войны?

Девушка на мгновение задумалась. Вероятно, заданный вопрос затронул слишком большие массивы информации, чтобы дать на него немедленный ответ. Не ограничиваясь морской тематикой, Йегер закачал в сеть НУМА — и в блоки памяти Макс соответственно — не только всю доступную через Интернет информацию, но и содержимое засекреченных файлов государственных, корпоративных и частных баз данных по всему миру, к которым сумел подобрать ключик или волшебное слово. Вот через все эти дебри громоздящихся друг на друге терабайтов и продиралась сейчас хрупкая молодая женщина, по крупицам собирая все, что имело бы отношение к затронутой вопросом теме. Закончив выборку, Макс начала методично излагать добытые и уже разложенные по полочкам в хронологическом и смысловом порядке факты:

— Японская военщина до и во время войны проводила широкомасштабные исследовательские работы по разработке и созданию новых видов химического, бактериологического и биологического оружия. Предварительные исследования и практические испытания велись, главным образом, на территории Маньчжурии, оккупированной войсками императорской армии еще в тысяча девятьсот тридцать первом году. Многочисленные лаборатории и экспериментальные центры маскировались под фермы, лесопилки и другие внешне безобидные строения. Испытывались готовые боевые вещества на китайских пленных, подвергавшихся воздействию разнообразных токсинов и газов и насильственному заражению возбудителями различных инфекционных заболеваний. Все работы велись под эгидой армии. Воинское подразделение пятьсот шестнадцать, размещенное в Цицикаре, курировало, контролировало и охраняло крупнейший в Северо-Восточном Китае комплекс по разработке, созданию и испытаниям химического оружия, но производилось оно исключительно на территории самой Японии. В Чанчуне и Пинфане, под надзором подразделений сто и семьсот тридцать один соответственно, действовали такие же комплексы, только занимавшиеся бактериологическим и биологическим оружием. По сути дела, все эти центры, лаборатории и комплексы были тюрьмами и концлагерями, в которых контингент заключенных пополнялся за счет задержанных местной полицией преступников и деклассированных элементов. Ни один из тех мелких воришек, нищих и бродяг даже не подозревал, что карой за незначительное правонарушение им будет смерть. Выжили и дожили до конца войны считаные единицы.

— Я читал о подразделении семьсот тридцать один, — вставил Дирк, — Они такое творили, что нацисты по сравнению с ними выглядят благовоспитанными бойскаутами.

— Список чудовищных, бесчеловечных экспериментов на людях, проводившихся японцами, в частности военнослужащими подразделения семьсот тридцать один, практически бесконечен, — продолжила лекцию Макс, — Им подвергались не только китайские военнопленные, но и попавшие в плен солдаты, матросы и офицеры союзников. Всем узникам концлагерей в обязательном порядке делали якобы профилактические прививки, на самом же деле им вводили разнообразные токсины и патогены, определяя таким варварским способом смертельную дозировку того или иного препарата. На привязанных к вбитым в землю колышкам пленников сбрасывали биологические бомбы с целью усовершенствования систем доставки и проверки устойчивости боеприпасов в реальных условиях. Жертвами опытов нередко становились местные крестьяне. Общественные деревенские колодцы заражали бациллами тифа, дизентерии, холеры и других инфекционных болезней, что приводило к локальным эпидемическим вспышкам. А экспериментаторам в кавычках оставалось только подсчитать процентное соотношение умерших, выживших и незаразившихся, чтобы пополнить свою дьявольскую статистику. Крыс с чумными блохами выпускали в густонаселенных городских кварталах, а потом хладнокровно фиксировали скорость распространения инфекции. Эти изверги даже детей использовали в качестве объектов. В одной из деревень детишек угостили шоколадками с возбудителем сибирской язвы. Те с удовольствием слопали подаренное лакомство, а через несколько дней почти все умерли в жестоких мучениях.

— Кошмар какой-то, — поежился Йегер, — Вот же ублюдки! Надеюсь, эти твари получили по заслугам за свои преступления?

— Напрасно надеешься, — разочаровала его Макс. — Почти все они благополучно избежали преследования, и лишь единицы попали в списки военных преступников и понесли наказание. Перед капитуляцией японцы уничтожили всю документацию, оставшихся в лагерях узников и сами лаборатории. Американские спецслужбы имели слабое представление о творившихся ужасах и подлинных масштабах геноцида, а в отдельных случаях попросту закрывали глаза на всплывающие время от времени факты и свидетельства, больше заинтересованные в накопленных японцами базах данных, чем в беспристрастном расследовании. Многие из тех, кто трудился во время войны, не покладая рук, в лабораториях, тюрьмах и лагерях смерти, создавая новые образцы чудовищного оружия, испытывая его на заключенных и хладнокровно умерщвляя тысячи невинных людей, потом активно участвовали в послевоенном возрождении японской фармацевтической промышленности, стали уважаемыми бизнесменами и ведущими производителями лекарственных препаратов, чему, несомненно, способствовал приобретенный ранее профессиональный опыт.

— Ага, на чужой крови приобретенный! — сердито проворчал Дирк.

— Никто не знает точных цифр, — невозмутимо возобновила речь Макс, — однако, по оценкам экспертов, в ходе работ над химическим и биологическим оружием массового поражения в тридцатые и сороковые годы погибло не менее двухсот тысяч китайцев, значительную часть которых составляли гражданские лица. Долгое время эта тема замалчивалась и лишь в позднейшие времена стала привлекать пристальное внимание историков и специалистов.

— Больше всего меня поражает, какими же нечеловечески жестокими могут быть люди по отношению к себе подобным, — мрачно резюмировал Хайрем.

— Макс, ты можешь перечислить, с какими биологическими патогенами и химическими веществами экспериментировали японцы? — спросил Дирк.

— Легче перечислить патогены и вещества, с которыми они не экспериментировали, — фыркнула девушка, — Известно, что работы велись с возбудителями многих смертельно опасных инфекционных заболеваний — от сибирской язвы, бубонной чумы и холеры до сапа, оспы и тифа. А в опытных образцах химического оружия использовались такие ядовитые соединения, как фосген, цианистый водород, иприт, или горчичный газ, и люизит. Данные о том, сколько всего единиц химических боеприпасов было изготовлено и сколько нашло применение в боевых действиях, часто недостоверны или вовсе отсутствуют. Все по той же причине: японцы уничтожили в конце войны все документы и демонтировали оборудование.

— Расскажи, пожалуйста, каким образом предполагалось задействовать их на полях сражений? — попросил Дирк.

— Химические вещества, как правило, устойчивы и имеют длительные сроки хранения, что делает их идеальной начинкой для таких боеприпасов, как авиабомбы, артиллерийские снаряды всех калибров, мины и даже ручные гранаты. Японцы во время войны произвели огромное количество химического оружия подобного рода. В Маньчжурии удалось захватить несколько складов с такими боеприпасами. Императорские войска так поспешно отступали, что не успели или забыли их эвакуировать или ликвидировать. А вот со средствами доставки биологического оружия возникли определенные трудности. Прежде всего, вследствие нестабильного характера патогенных компонентов. Эксперименты с артиллерийскими снарядами показали, что температура разогрева снаряда в момент выстрела превышает допустимую для биологической начинки. Поэтому японцы переключились на авиабомбы, но некоторые сохранившиеся документы свидетельствуют о том, что и здесь им не удалось добиться желаемой эффективности.

— Скажи, Макс, тебе известно что-нибудь о химических или биобомбах с фарфоровой оболочкой?

— Разумеется. Металлические авиабомбы тоже выделяли слишком много тепла при разрыве, что губительно сказывалось на поражающих свойствах биологической составляющей бое припаса, поэтому японцы использовали керамику. Известно, что полевые испытания фарфоровых авиабомб с биологической начинкой неоднократно производились в Китае вплоть до освобождения оккупированной территории. Но для БОВ на химической основе керамические оболочки не нужны, для них вполне годятся обычные.

У Дирка противно засосало под ложечкой. Выходит, И-403 всплыла у мыса Флэттери лишь для того, чтобы запустить в воздух оба своих «Сейрана», которые, в свою очередь, должны были сбросить на побережье дюжину биобомб с корпусами из фарфора. Да, попытка сорвалась, субмарину успели вовремя потопить, бомбы разбились, но ведь кто-то опередил их с Джеком и унес одну из них. Причем унес, скорее всего, целую, потому что расколотая ни на что не годится, разве только для анализа. Интуиция подсказывала, что эта темная история не закончена и будет еще иметь продолжение.

Хайрем прервал его размышления, обратившись к Макс:

— Знаешь, дорогая, я даже не подозревал, что услышу так много нового из твоих уст. Я и понятия не имел, что японцы испытывали оружие массового уничтожения на китайских военнопленных и гражданском населении. Интересно, а против союзников они его когда-нибудь применяли?

— Есть сведения о единичных случаях в оккупированных Бирме, Таиланде и Малайзии, но ни одного упоминания о применении его в боях с союзниками в моих базах нет. По всей вероятности, японцы сознательно воздерживались от такого шага, опасаясь адекватного ответного удара. По некоторым косвенным данным, они планировали задействовать химическое и биологическое оружие лишь в самом крайнем случае — например, против союзных войск, высадившихся на побережье самой Японии. Впрочем, последнее открытие Питта-старшего позволяет предположить, что они готовились применить его и в случае возникновения непосредственной угрозы потери Филиппин.

— Питта-старшего? — удивленно повторил Дирк. — Моего отца? Что-то я не врубаюсь.

— Извини, я полагала, ты уже в курсе, — смутилась Макс. — Сейчас все расскажу. Тут вся загвоздка в мышьяке. Недавно поступило сообщение с борта «Марианского разведчика» с результатами анализа начинки артиллерийского снаряда, найденного в трюме затонувшего близ острова Панглао японского грузового судна и поднятого на поверхность твоим отцом и Алом Джордино.

— Хочешь сказать, что уже завершила поиск и выяснила, при чем здесь мышьяк? — подозрительно прищурился Йегер. — Помнится, кто-то божился, что до ланча нипочем не успеет.

— А я подключила скрытые резервы, вот! — высокомерно вздернула носик девушка.

— Эй, вы о чем это толкуете? — вмешался вконец запутавшийся Дирк, — Нельзя ли попроще, а то до меня опять не доходит.

— Можно и попроще, — покладисто согласился Хайрем. — Итак, популярно объясняю для невежд. Все началось с большого количества дохлой рыбы, выбрасываемой на курортный пляж. По просьбе местного эколога наши парни отыскали источник отравления и выяснили, что рыбки накушались мышьяка. Твой папочка и Ал нырнули на дно, забрались в трюм напоровшейся на риф старой японской посудины и наткнулись на целый склад ржавых снарядов, из которых этот мышьяк и вытекал.

— Калибра сто пять миллиметров, — дополнила Макс, — Стандартный боеприпас для японской полевой артиллерии среднего калибра. И мышьяк из них действительно вытекал. Только его там никогда не было.

— Обоснуй! — опешил Йегер.

— Все просто, — снисходительно усмехнулась голограмма. — Изначально в снарядах была смесь иприта и люизита. Очень популярный коктейль еще с начала тридцатых. В газообразном состоянии вызывает сильнейшее кожно-нарывное поражение со смертельным исходом. Люизит — мышьяковое соединение. Под воздействием соленой морской воды все летучие составляющие попросту испарились, а мышьяк — элемент устойчивый и малоактивный — растворился. И потравил рыбу. Японцы штамповали такие боеприпасы тысячами и применяли их против китайских войск в Маньчжурии. Даже в наши дни там иногда находят в земле неразорвавшиеся снаряды.

— А японские военно-морские силы участвовали в программе создания и производства оружия массового поражения? — поинтересовался Дирк.

— И довольно активно, но только химического. На императорский флот работал химический производственный комплекс в Сагами, где размещалась главная база ВМС, а оттуда боеприпасы с химическими БОВ распределялись по четырем флотским арсеналам в Куре, Йокосуке, Хиросиме и Сасебо. При всем при этом на долю флота приходится лишь ничтожная часть из 1,7 миллиона единиц химических боеприпасов, произведенных за время войны. Что же касается биологического оружия, то оно целиком находилось в ведении армии. И специалистов в этой области они сами для себя готовили — в Токийской военно-медицинской школе. Не исключено, конечно, что моряки тоже имели к ней какое-то отношение, но сейчас концов уже не сыщешь: здание школы разбомбили в сорок пятом, и все архивы сгорели.

— И что же, нет вообще никаких данных о наличии на кораблях императорского флота боеприпасов с химической начинкой?

— Во всяком случае, опубликованных, — покачала своей голографической головой Макс. — Основная масса захваченных во время войны оперативных и архивных документов была позднее возвращена и передана в Национальный архив Японии. Лишь небольшое количество успели скопировать, и еще меньшее — перевести.

— Макс, мне позарез нужна информация о японской субмарине И-403. Конкретно — о ее последнем боевом задании. Быть может, где-то сохранились документы военно-морского министерства, которые смогут как-то прояснить эту загадочную историю?

— Извини, Дирк, но у меня нет доступа в базу данных японского Национального архива.

Дирк перевел взгляд на Йегера и многозначительно прищурился.

— Национальный архив, говоришь? — хмыкнул Хайрем и пожал плечами, — Почему бы и нет? Все не так страшно, как в Лэнгли[24] залезать через канализацию.

— Вот теперь узнаю лучшего хакера Силиконовой долины, — облегченно рассмеялся Дирк, — Хайрем, я тебя обожаю!

— Да чего уж там, — смущенно улыбнулся Йегер, — Ты загляни ко мне через пару часиков, а я пока прикину, что можно сделать.

— Макс, тебя я тоже очень люблю, — обратился Дирк к голограмме. — Огромное спасибо за помощь и информацию.

— Всегда пожалуйста, заходите еще, — зазывно улыбаясь, ответила девушка и в то же мгновение исчезла с подиума.

Хайрем немедленно уткнулся в монитор, пальцы его запорхали по клавишам, и он перестал замечать окружающих, целиком погрузившись в решение поставленной задачи. Дирк ухмыльнулся и удалился по-английски.

* * *

Ровно в десять Питт-младший вошел в конференц-зал с большой туристской сумкой через плечо. Упруго пружинящий под ногами небесно-голубой ковер приятно гармонировал с длинным столом вишневого дерева и панельной обшивкой стен из того же материала. Панели были украшены картинами на морскую тематику, в основном старинными полотнами с изображениями парусных кораблей эпохи Войны за независимость. Из окна во всю стену с высоты птичьего полета открывался чудесный вид на Потомак и парк Джорджа Вашингтона. Сидевшие за столом двое мужчин в одинаковых темных деловых костюмах с каменным выражением лиц внимательно слушали рассказ третьего — коротышки в старомодных роговых очках, — о недавних событиях на Алеутских островах с участием «Глубинного старателя» и его команды. Заметив вошедшего, Руди Ганн прервался на полуслове, выскочил из-за стола и бросился ему навстречу.

— Здравствуй, здравствуй, блудный сын! — тепло приветствовал он Дирка, влажно поблескивая ярко-голубыми глазами за толстыми линзами очков. — Быстро же ты обернулся, молодец. Рад, что твоя эскапада на пароме не обошлась дороже, — добавил Ганн, окинув цепким взглядом распухшую нижнюю губу и пластырь на щеке молодого человека.

— Да, повезло, — согласился Дирк. — Моя спутница сломала ногу, а я, можно сказать, отделался легким испугом. Но тем парням, что за нами гнались, досталось по полной программе. Не знаю, откуда они взялись и за что так сильно на меня взъелись, но их об этом уже не спросишь. И я тоже очень рад, что снова вижу тебя, Руди, — добавил он, крепко пожимая протянутую руку бессменного первого заместителя директора НУМА.

— Дирк, позволь представить тебе Джима Уэбстера, — снова заговорил Ганн, усадив его в кресло и вернувшись на свое место, — помощника директора АНБ по информационному анализу, — он указал жестом на блондина с короткой стрижкой, — и его коллегу Роберта Джоста, начальника отдела транспортной безопасности. — Джост, грузный краснолицый и красноносый толстяк, поднял голову, кивнул без улыбки и снова уткнулся глазами в полированную поверхность стола. — Мы как раз обсуждали доклад капитана Берна, в котором он высоко оценивает твои заслуги в спасении группы эпидемиологов из ЦКЭ.

— Ерунда, просто мы с Джеком пролетали мимо и поймали сигнал SOS, — отмахнулся Дирк, — Жаль только, что не успели эвакуировать и тех двух парней из Береговой охраны. Когда мы добрались до Юнаски, они уже были мертвы.

— Учитывая высокую концентрацию токсина и близость метеостанции к берегу, у них с самого начала не было шансов выжить, — заметил Уэбстер.

— Вы в курсе, что они отравились цианистым водородом, мистер Уэбстер? — поинтересовался Дирк.

— Я в курсе, а вот откуда вы знаете о цианиде? — насторожился блондин. — Это закрытая информация.

— Мы прихватили тогда тушку дохлого морского льва, — пояснил Дирк, — и доставили в Сиэтл. А те девушки-эпидемиологи, которых мы спасли, произвели вскрытие и определили причину гибели животного.

— Понятно, — кивнул Уэбстер, — А наши специалисты обнаружили следы цианидного отравления при вскрытии тел метеорологов.

— Вы нашли траулер, с которого обстреляли и подбили наш вертолет? — в упор спросил Дирк.

Чиновники переглянулись. После затянувшейся паузы ответить решился Джост.

— Никакой дополнительной информации пока не имеется, — признался он с видимой неохотой, — Под ваше описание подпадают сотни рыболовецких судов, промышляющих в зоне Алеутских островов. Да и те типы на траулере почти наверняка не местные. Вы же сами писали в рапорте, что они типичные азиаты, по всей видимости, китайцы или японцы. Мы сейчас совместно с японскими коллегами как раз и проверяем эту версию.

— Японский след, значит, отрабатываете, ну-ну! — мрачно усмехнулся Дирк. — А вы не задумывались, джентльмены, на кой черт понадобилось японцам, китайцам или кому бы то ни было устраивать газовую атаку на богом забытом острове, на котором никто не живет?

— Вы мне лучше вот что скажите, мистер Питт, — уклонился от ответа толстяк. — Вы раньше когда-нибудь встречали тех людей, которые позавчера пытались вас убить?

— Никогда. Могу только добавить, что они профессионалы. Не самого высокого уровня, но и не уличная шпана.

Уэбстер раскрыл лежащую перед ним на столе папку и показал Дирку помятую малоформатную почтовую открытку; на ее лицевой стороне был фотопортрет пожилой японки с жесткими, волевыми чертами лица и горящими фанатичной яростью глазами.

— Знаете, кто это? — спросил он.

— Нет.

— Фусако Сигенобу, в недалеком прошлом самый авторитетный революционный лидер КАЯ. Мы нашли эту карточку в бумажнике одного из ваших несостоявшихся киллеров, когда вытащили их со дна пролива.

— А что такое КАЯ?

— Красная армия Японии. Международная террористическая организация, образовавшаяся еще в семидесятых. Считалось, что после ареста Сигенобу в двухтысячном году она распалась или ушла в глухое подполье, но в последнее время, похоже, возрождается и уже заставила говорить о себе.

— Я читал, что затянувшийся кризис японской экономики возродил популярность экстремистских идей и лозунгов и подтолкнул к вступлению в их ряды многих молодых людей, особенно из студенческой среды, — добавил Ганн.

— КАЯ не только привлекает не знающую, чем заняться, молодежь, но и переходит к активным действиям, — поправил Уэбстер. — Они взяли на себя ответственность за недавние нашумевшие убийства нашего посла в Японии и его заместителя, а также за взрывы в производственном комплексе филиала «Семкона» в Тиба. Все три теракта — работа профессионалов высочайшего класса. Публика негодует и требует возмездия, что, сами понимаете, заметно осложняет наши и без того непростые отношения с Токио.

— Мы подозреваем КАЯ в причастности к трагедии на Юнаске, — ввернул Джост, — Есть предположение, что на острове они устроили всего лишь генеральную репетицию, а настоящую газовую атаку с сотнями жертв проведут в метро или большом универсальном магазине.

— Логичная версия, — не стал спорить Дирк, — Но тогда выходит, что они же заразили оспой Ирвина Фаулера, разве не так?

— Мы пока не установили прямой связи между этими двумя эпизодами, — возразил блондин. — Фаулер мог заболеть оспой, заразившись от кого-нибудь из алеутов на Уналашке. Да и японские коллеги уверены, что раздобыть вирулентный возбудитель оспы — непосильная задача даже для лучших и опытнейших боевиков КАЯ. Не тот уровень компетентности и профессиональной подготовки. Мы разделяем их точку зрения.

— Я бы на вашем месте не был столь категоричен, — предостерегающе покачал головой Дирк.

— Послушайте, мистер Питт, — раздраженно заговорил Джост, — мы здесь не для того собрались, чтобы выслушивать ваши надуманные теории. Мы просто хотим выяснить, что делали двое боевиков КАЯ в нашей стране и зачем пытались убить простого ныряльщика из НУМА?

— Вообще-то я директор департамента спецпроектов, — невозмутимо уточнил Дирк; водрузив на стол свою сумку, он резко толкнул ее в сторону краснорожего зануды. Тот едва успел подхватить чашку с недопитым кофе, прежде чем скользнувшая по гладкой поверхности сумка мягко толкнулась ему в грудь. — Ответ на ваш вопрос находится внутри, — спокойно пояснил молодой человек.

Уэбстер опомнился раньше разинувшего рот коллеги. Схватив сумку, он расстегнул молнию. Джост и Ганн привстали, напряженно следя за его руками. Блондин вытащил, положил на стол и развернул продолговатый синтепоновый сверток, внутри которого обнаружился причудливо изогнутый осколок фарфорового изделия цилиндрической формы и непонятного назначения длиной около ярда. Изнутри серебристо-белый фрагмент разделялся на три секции — две большие внизу и одну, совсем маленькую, в конически заостренной верхней части.

— Что это? — вопросительно посмотрел на Питта Руди.

— Часть керамической оболочки авиабомбы с очень хитрой и очень грязной начинкой, шесть десятков лет пролежавшей на дне морском, — ответил Дирк и вкратце пересказал присутствующим историю находки, начав с обстрела побережья в районе военной базы Форт-Стивенс японской субмариной И-25 и закончив описанием своего проникновения в торпедный отсек другой подлодки — И-403.

— И что же дальше? — не выдержал сгорающий от любопытства Ганн.

— Дальше я отдал осколки на лабораторный анализ, — продолжил Дирк, — в надежде, что специалисты сумеют определить, какие компоненты входили в состав заряда. Потом мы с мисс Мэтсон поехали перекусить, а на обратном пути угодили под обстрел и чудом спаслись.

— Почему корпус бомбы из фарфора? — поинтересовался Уэбстер.

— Чтобы защитить от перегрева биологическую составляющую. В боеголовку помещался микрозаряд с простейшим взрывателем, настроенным на срабатывание на определенной высоте. Фарфоровая оболочка от взрыва разбивалась вдребезги, а летучие компоненты содержимого рассеивались на большой площади. Будь корпус металлическим, для достижения того же эффекта потребовался бы заряд гораздо большей мощности, что могло повредить биологическую составляющую, — Дирк продемонстрировал слушателям внутреннюю структуру бомбы и добавил: — Пока не совсем понятно, когда и каким образом смешивались обе части бинарного заряда — то ли перед вылетом, то ли уже после разрыва оболочки. Не исключено также, что они вовсе не смешивались, а действовали сами по себе, каждая в соответствии со своими свойствами. Ясно только, что конструкция универсальная: в эти секции можно залить что угодно и в любой комбинации, выбор огромный. Скажем, иприт с люизитом и возбудитель сибирской язвы. Холерные вибрионы и тифозные бациллы. Или… — Дирк выдержал многозначительную паузу, прежде чем назвать следующее сочетание, — цианистый водород и вирус оспы в одном флаконе. Кстати, джентльмены, в той лаборатории, куда я обратился, смогли обнаружить следы только одного компонента. Угадайте с трех раз, какого именно?

— Цианида! — первым выкрикнул Руди.

— Правильно, — подтвердил Дирк.

— Но для чего все-таки прибегать к таким ухищрениям? — недоуменно спросил Уэбстер. — Зачем делать заряд бинарным, если куда проще начинить бомбу чем-то однородным?

— По двум причинам, — ответил Питт. — Чтобы отвлечь внимание и усыпить бдительность. Допустим, цианистый водород зарядили в бомбу вместе с биопатогеном — не будем пока уточнять с каким. Отравляющий газ производит смертоносное воздействие на ограниченной территории, тогда как биологический агент, распространяясь гораздо медленнее, охватывает во много раз более обширный регион. Что происходит дальше? Цианид быстро рассеивается, эвакуированные и выжившие спокойно возвращаются в свои дома, а там их уже поджидает коварный вирус. Впрочем, это всего лишь домыслы. Вполне возможно, химические и биологические ВОВ компоновали лишь для того, чтобы повысить уровень смертности населения в зараженной местности.

— Так ты говоришь, что в лаборатории нашли только следы химической составляющей? — уточнил Ганн, — А что еще там было, не знаешь?

— Могу только догадываться, — вздохнул Дирк, — Но в чем я уверен на сто процентов, так это в том, что биологическая составляющая там тоже была! Иначе не имело смысла использовать бомбу с керамическим корпусом. Для одной химической отравы сгодилась бы и обычная.

— Если я правильно понял, — ухватился за спасительную ниточку Джост, — помимо цианистого водорода, в бомбу могли поместить возбудитель любой смертельно опасной болезни. Бубонной чумы, например, или тропической лихорадки, верно?

— Верно, — не стал отрицать Дирк.

— А оспы тоже могли? — ринулся на выручку Руди.

— И оспы могли, — подтвердил Дирк с простодушной улыбкой.

И без того красное лицо толстяка побагровело еще сильнее и приобрело густой и сочный цвет мякоти перезрелого арбуза.

— Мне надоело выслушивать ваши беспочвенные фантазии! — прорычал он, вызверившись на Дирка. — Ваши исторические экскурсы, несомненно, занятны, но никак не относятся к делу. Вы что же, всерьез надеетесь убедить нас в том, что группа современных экстремистов не придумала ничего лучшего, как добывать оружие массового поражения для своих терактов из трюма ржавой японской субмарины, шестьдесят лет пролежавшей на дне морском? Неужели вы сами не понимаете, мистер Питт, какую ахинею несете?! Мы прекрасно знаем, что такое Красная армия. Это компактная, разбитая на ячейки и строго законспирированная структура, состоящая из идейных фанатиков с прямолинейным мышлением и весьма ограниченным воображением. Предел их возможностей — убийство какого-нибудь политического лидера или взрыв бомбы на городской площади во время народного гулянья. На что-либо более изощренное у них просто не хватит фантазии. Не говоря уже о том, что микробиологи и водолазы — не тот контингент, чтобы работать на террористов или разделять их убеждения.

— Должен сказать, что разделяю позицию Боба, — негромко произнес Уэбстер. — Найденная вами бомба со следами цианида внутри и газовая атака на Юнаске — вовсе не обязательно звенья одной цепи. Цианистый водород не так уж сложно достать, и для этого совсем не обязательно опускаться на дно океана. Хотя оба события близко укладываются в один и тот же временной отрезок, я по-прежнему склонен полагать, что это простое совпадение. Вы сами признали, что лабораторный анализ не выявил возбудителя оспы. И вы не можете с уверенностью утверждать, что из пустующей ячейки в контейнере была похищена нерасколовшаяся бомба. А вдруг ее там вообще не было? Или неизвестные грабители, так же как и вы, прихватили разбитую для анализа? Да и сам факт вызывает сомнение.

Может, никаких похитителей не было и они существуют лишь в вашем воображении?

Молча выслушав аргументы цицеронистого блондина, Дирк расстегнул молнию бокового кармашка сумки и вытянул из него черный пластиковый прямоугольник. Найденный в торпедном отсеке таймер все еще работал, отсчитывая секунды и минуты и ровно мигая в такт зелеными глазками индикаторов.

— Держите, — протянул он таймер Уэбстеру, — Эту штуку я нашел там же, где бомбы, только на пару футов выше. Возможно, это тоже плод моего воображения, но вы, на всякий случай, проверьте, откуда он мог там произрасти?

— Может, какой-нибудь ныряльщик-любитель забыл, — брякнул Джост и тут же прикусил язык, но было уже поздно.

— Ну да, конечно, — саркастически хмыкнул Дирк, — Любитель. Рыболов-спортсмен. Как те двое ребятишек с «Калашниковыми» на траулере. Послушайте, джентльмены, меня уже дважды пытались убить, и оба раза едва не преуспели. Не знаю, кто и почему, но я убежден, что стоят за всем этим очень серьезные дяди.

— Уверяю вас, мистер Питт, расследование движется полным ходом и мы прилагаем максимум усилий для его скорейшего завершения, — скучным голосом отбарабанил Уэбстер, — Я сегодня же отправлю осколок бомбы в федеральную лабораторию в Куантико для повторного анализа и передам таймер в экспертный отдел. Мы обязательно найдем мерзавцев, виновных в гибели метеорологов Береговой охраны, — Фразы были правильными, продуманными, обкатанными и даже идеологически выдержанными, но за ними стояли пустота и неуверенность. Блондин, кажется, и сам это понимал, иначе трудно объяснить его неожиданное предложение: — Если хотите, мистер Питт, наша служба предоставит вам безопасное убежище и охрану вплоть до окончания следствия и ареста преступников.

— Нет уж, спасибо! — не задумываясь, отказался Дирк, — Если охотящиеся за мной люди те, за кого вы их принимаете, мне нечего опасаться, сам как-нибудь управлюсь. Если же они те, за кого их принимаю я, не спасет ни убежище, ни охрана. Кстати, джентльмены, сколько, на ваш взгляд, боевиков Красной армии может в настоящее время безнаказанно разгуливать по территории нашей страны?

Аэнбэшники переглянулись и стыдливо потупились. Ганн счел момент подходящим для дипломатического вмешательства:

— Мистер Уэбстер, мистер Джост, позвольте от имени руководства НУМА выразить вам благодарность за неоценимое содействие в расследовании обстоятельств крушения принадлежащего нашей организации геликоптера и покушения на жизнь наших сотрудников, — Он встал и направился к двери, всем своим видом показывая, что аудиенция закончена. Визитеры намек поняли и потянулись за ним. — Держите нас в курсе дальнейшего развития событий, — добавил Руди, предупредительно распахивая дверь, — И знайте, что в НУМА вам всегда рады и готовы оказать любое содействие.

Прокричав последнюю фразу уже вслед удаляющимся спинам, он вытер пот со лба, закрыл дверь, вернулся за стол и подсел к Дирку.

— Знаешь, сынок, — заговорил Ганн, — почему безопасники замалчивают события на Алеутах и Аляске и даже засекретили результаты вскрытия погибших метеорологов? — И сам же ответил, не дожидаясь реакции Дирка: — Да потому, что на них сейчас всех собак вешают и в открытую обвиняют в некомпетентности, имея в виду серию громких нераскрытых убийств и терактов в Японии. АНБ и ФБР сами ничего раскопать не смогли и надеются только на параллельные спецслужбы японцев. Но дело даже не в этом. Эти двое с пеной у рта отстаивали непричастность террористов КАЯ к заражению оспой мистера Фаулера и в то же время сами намекали, что именно они распылили цианид на Юнаске. В принципе, им вообще невыгодно афишировать тот факт, что какие-то японские экстремисты осмелились совершить теракт в США, но из двух зол всегда выбирают меньшее. Если выяснится, что вместе с цианистым водородом в атмосферу попал возбудитель оспы и уже есть пострадавшие, поднимется такой вой, что не только кресла зашатаются, но и головы полетят. Вот наши спецслужбы и пытаются представить инфицированного оспой Фаулера жертвой случайного заражения. Понимают, что вранье, но не могут признаться в этом даже самим себе.

— У нас же нет прямых доказательств, — пожал плечами Дирк, — а на косвенных далеко не уедешь. Но и игнорировать случившееся мы не имеем права.

— Разумеется, ты прав, мой мальчик. Я сегодня же поговорю с адмиралом. Директор ФБР — его старинный партнер по теннису, так что можешь быть уверен, твои соображения без внимания не останутся.

Диалог прервал стук в дверь, вслед за которым в проеме показалась худая мальчишеская физиономия Хайрема Йегера.

— Прошу прощения за вторжение, — извинился он. — Дирк, я тут кое-что нарыл для тебя.

— Заходи, Хайрем, присоединяйся. Мы с Руди как раз обсуждаем планы свержения правительства. Тебе какой пост больше нравится, вице-президента или госсекретаря? А ты никак уже успел раздолбать оборонительные линии Национального архива в Токио?

— Побойся бога, какие линии, какой архив?! — Йегер схватился за сердце и театрально застонал, изображая сердечный приступ. — И вообще, на что ты намекаешь? Нет, не говори, не надо! В любом случае, у меня алиби. Последние полчаса я безвылазно просидел в сортире, Макс подтвердит.

— Извращенец! — фыркнул Дирк. — А задницу сам подтирал или даму заставил?

Ганн неодобрительно покосился на обоих шутников и обреченно покачал головой.

— Вот что, хулиганье, — предупредил он со вздохом, — если вас посадят за взлом и незаконное проникновение, сделайте одолжение, не валите все на меня одного, пусть и его непутевому папаше, — кивнул он на Дирка, — тоже достанется.

— Как скажешь, Руди, — рассмеялся Дирк и повернулся к компьютерщику: — Так что ты там нарыл, Хайрем?

— Так, крохи. К сожалению, документов из архива Министерства ВМФ, я имею в виду те, что мы так опрометчиво вернули японцам в пятидесятых, оказалось не так уж много.

К тому же почти все они на японском. Мне пришлось задействовать несколько переводных программ, прежде чем получился удобоваримый текст. — Одной рукой он помахал перед Дирком тоненькой пачкой распечаток, а другой налил себе чашку кофе из объемистого серебряного кувшина, — Но тебе повезло. Я наткнулся на оперативный журнал штаба японского Шестого флота за последние шесть месяцев тысяча девятьсот сорок четвертого года.

— Там упоминается И-403?

— Ага. Последнее боевое задание датируется концом декабря. Оно имело особо важное значение и было санкционировано самим командующим. Формулировка лаконичная и предельно ясная. Ты только послушай, обалдеешь! — Хайрем схватил одну из распечаток и зачитал вслух короткий текст следующего содержания:

«Следовать северным маршрутом к северо-западному побережью с дозаправкой на Амчитке (танкер „Мориока“), При первой благоприятной возможности нанести воздушный удар с применением спецбоеприпасов в контейнерах с маркировкой „Макадзе“. Выбор цели: в зависимости от обстановки, на усмотрение командира корабля. Рекомендуемые цели: Такома, Сиэтл, Ванкувер, Виктория. Альтернативные цели: Аламеда, Окленд, Сан-Франциско. По приказу и с благословения Его Императорского Величества».

— Губа не дура! — хмыкнул Ганн. — Не многовато городов для пары легких бомбардировщиков?

— Да нет, в самый раз, — невесело усмехнулся Дирк. — Ты сам прикинь, Руди, они же все рядом расположены. Тут и одного хватит, чтобы над всеми пролететь. Две-три бомбы на каждый, а через две недели всеобщая паника, хаос, трупы на улицах. Лихо они все рассчитали. Слава богу, что сорвалось! Да, Хайрем, в твоем документе встречается название «Макадзе». Перлмуттер тоже его упоминал. Не знаешь, что оно обозначает?

— Я тоже заинтересовался, — кивнул Йегер, — С японского оно переводится как «злой ветер» или «черный ветер». Но никакой дополнительной информации я не нашел.

Он опустился в кресло, отхлебнул кофе из чашки и надолго замолчал, всем своим видом показывая, что наслаждается процессом и больше ему ни до чего нет дела. Дирк, привычный к его закидонам, тоже не подавал голоса, а вот импульсивный Ганн не выдержал.

— Ты ведь еще что-то знаешь, да, Хайрем? — спросил он вкрадчивым, ласковым голосом, предвещающим бурю, как было хорошо известно всем, кто близко (и не очень) знал Руди Ганна, — Ты же хороший мальчик и не заставишь дядюшку Руди томиться в неведении, правда? А ну поставь эту чертову чашку и колись, паршивец, пока я тебе ее в глотку не засунул! — неожиданно прогремел Ганн, поднимаясь во весь свой не шибко внушительный рост и мало чем напоминая олимпийского громовержца. Йегер, которого, как и Дирка, гнев начальства никогда особо не волновал, понял, однако, что слегка зарвался, и немедленно изобразил раскаяние.

— Я больше не буду, дяденька, все расскажу, всех предам, только не бейте! — жалобно заканючил он, одновременно перебирая листки и бегло просматривая текст.

Руди успокоился так же быстро, как возбудился. Он уселся обратно в кресло и приготовился слушать.

— Ага, вот оно, — рассеянно пробормотал Йегер, выбрав пару листов, сколотых скрепкой, — Вообще-то это не моя заслуга, а Макс, — предупредил он, честно отдавая должное даме, хотя та и не присутствовала, — Я попросил ее, на всякий пожарный, порыться в открытых публичных информаториях США и Японии и угадал. В одном из японских архивов ей попался дневник одного парня, служившего на И-403. Механик первого класса Хироси Сакора, техник-сержант императорских ВВС. Ему тогда здорово повезло. С острым приступом аппендицита он был снят с подлодки, отправившейся в свое последнее плавание и уже пересекшей Тихий океан, и передан на борт танкера-заправщика, ожидавшего рандеву с субмариной близ одного из Алеутских островов. А все его сослуживцы пошли на дно вместе с субмариной, потопленной у мыса Флэттери.

— В его дневнике есть какие-нибудь дополнительные сведения о боевой задаче, поставленной перед экипажем И-403? — встрепенулся Дирк.

— Сколько угодно! Оказывается, Сакора, помимо исполнения своих непосредственных обязанностей механика, отвечал также за целостность и сохранность авиационных боекомплектов. Он пишет, в частности, что перед самым выходом в море армейский офицер по фамилии Танака привез и приказал погрузить на борт ящики с какими-то особенными авиабомбами нового типа, применение которых должно было здорово насолить американцам. По словам механика, эта новость заметно повысила боевой дух экипажа. Все наперебой обсуждали и гадали, но что за бомбы и каково их действие, никто доподлинно не знал.

— И даже сам Сакора не знал? — недоверчиво приподнял бровь Руди. — Неужто ни разу не заглянул в те ящики?

— Он пытался, но тот офицер, Танака, оказался исключительно вредным и подозрительным типом. Вот какими эпитетами характеризует его механик: «мрачный, замкнутый, высокомерный, придирчивый». Впрочем, флотские и армейцы всегда недолюбливали друг друга, так что не стоит безоговорочно доверять этой характеристике. К тому же Танака присоединился к экипажу в самый последний момент; моряки суеверны, и это обстоятельство могли посчитать плохим предзнаменованием. Сакора пробовал разговорить Танаку, но ничего существенного не выведал. Однако незадолго до своего списания с подлодки сумел-таки разузнать кое-что любопытное от одного из пилотов. Этот летчик однажды распил с Танакой бутылочку сакэ, и тот в подпитии проговорился, что в бомбах возбудитель оспы.

— Господи помилуй! — потрясенно воскликнул Ганн, — Значит, Дирк все правильно вычислил?

— Очевидно. Еще одна деталь. Вирус находился не в жидкой, а в твердокристаллической форме, в виде очень мелкого порошка. Его-то и предполагалось распылить над густонаселенными американскими городами с помощью специального взрывного устройства, срабатывающего на определенной высоте. Ну а дальше все по сценарию: сначала двухнедельный инкубационный период, потом первые больные и умершие, всеобщая растерянность, стремительное распространение эпидемии по всему побережью, горы трупов, толпы беженцев и тому подобное. По всей видимости, японцы рассчитывали таким способом посеять в стране хаос и панику и добиться заключения мира на выгодных для них условиях.

— Что ж, перед угрозой нанесения новых ударов с применением биологического оружия по домашней территории спасовали бы, я думаю, многие из тех политиков и военных, что ратовали за ведение войны до победного конца, — задумчиво произнес Руди.

В зале воцарилось молчание. Все трое размышляли о том, как мог измениться ход истории, если бы И-403 успешно завершила возложенную на нее миссию. Но вскоре мысли их вернулись в прежнее русло — к аналогичной, но куда более актуальной угрозе, нависшей над Соединенными Штатами шестьдесят лет спустя.

— Механик пишет в дневнике, что вирус находился в порошкообразной форме, так? — повернулся к Йегеру Дирк. — Но ведь это значит, что японцы еще тогда разработали эффективную методику кристаллизации, не влияющую на вирулентность возбудителя!

— Все правильно, — кивнул Йегер, — Иначе он не выдержал бы длительного морского путешествия. По словам Макс, японцы постоянно сталкивались с этой проблемой. В жидкостной форме биологический материал в боеприпасах довольно быстро начинал разлагаться, приходил в негодность и утрачивал поражающие свойства. В конце концов они все-таки придумали, как с этим бороться. Все оказалось до смешного просто. Добавить в кристаллический вирус немного воды, и он оживает.

— Иначе говоря, он может ожить даже сейчас, через шестьдесят лет, — мрачно констатировал Руди, — Вот мы и нашли ответ на аргументы мистера Джоста.

— Еще как может, — подтвердил Дирк. — А что ему сделается? Так бы и пролежал хоть до Страшного суда, не свались на те ящики торпеда, — Он покрутил головой и усмехнулся, — Это же надо до такого додуматься: просто добавь воды и заполучи апокалипсис по полной программе! Теперь понятно, для чего была нужна самая маленькая секция.

— Удачно все-таки, что торпеда раздавила одиннадцать бомб из двенадцати, — заметил Ганн. — Иначе мы имели бы сейчас куда больше проблем.

— Да, но двенадцатая-то пропала, — возразил Дирк.

— И пропала, к несчастью, не только она одна, — добавил Йегер.

Питт и Ганн недоуменно переглянулись и дружно уставились на Йегера.

— Ты на что это намекаешь, дружок? — подозрительно сладеньким голосом осведомился Руди.

— На И-411,— невозмутимо ответил Хайрем. — Ах да, вы же еще не в курсе! — спохватился он, обратив, наконец, внимание на убийственное выражение, одновременно появившееся на лицах коллег. — Была еще одна субмарина того же класса, получившая такое же задание и имевшая на борту такой же груз с маркировкой «Макадзе». Только цель была другая: восточное побережье Соединенных Штатов.

Йегер вдруг умолк и испуганно притих, как нашкодивший ребенок. Только сейчас он осознал, что сказанное им секунды назад произвело на Ганна и Питта эффект разорвавшейся бомбы.

20

Тяжелым и долгим выдался тот день для Такео Иосиды, крановщика-оператора, работающего в Йокогамском порту. Иосида пахал, как проклятый, с шести утра, загружая в трюмы дряхлого контейнеровоза под либерийским флагом нескончаемый поток контейнеров с экспортной продукцией японских предприятий, выпускающих бытовую электронику. Такео как раз опускал на палубу последний, когда в кабине вдруг затрещал и ожил радиокоммуникатор.

— Иосида, это Такаги, — услышал он басистый голос бригадира, — Как закончишь с «Сан-Себастьяном», сразу двигай в пятый док. Там дожидается погрузки корейское судно «Бакё». Работы не очень много, одна единица груза. Но груз габаритный и непростой. У меня все.

— Вас понял, Такаги-сан, — ответил Такео, едва сдерживаясь, чтобы не разразиться проклятиями. Всего двадцать минут до конца смены, и этот паскуда бригадир подкидывает ему новую работенку да еще в противоположном конце порта! Но спорить с начальством — себе дороже. Он тяжело вздохнул, выбрался из кабины, спустился вниз, зафиксировал кран и двинулся пешком в пятый док, до которого предстояло протопать около полумили, на каждом шагу поминая Такаги добрым, ласковым словом. Добравшись, наконец, до пирса, Иосида остановился и перевел дух, окинув равнодушным взглядом напоминавшую со стороны разворошенный муравейник панораму одного из крупнейших портовых комплексов в мире.

Контейнерный терминал Д-5 достигал в длину более трехсот ярдов и был достаточно велик, чтобы вместить и обслужить самые крупные из грузовых судов, бороздящих океанские просторы. Поэтому Такео немного удивился, увидев упомянутое бригадиром судно, совсем не похожее на привычные коробки сухогрузов и контейнеровозов.

Предназначенное для прокладки оптиковолоконных кабелей по океанскому дну специализированное судно «Бакё», построенное на судостроительном заводе концерна «Мицубиси», имело в длину 436 футов, а в ширину — 133 фута. Мощный стальной корпус и современного дизайна надстройку покрывал еще не успевший потускнеть и поблекнуть слой белой краски, почти идеальное состояние которого свидетельствовало о том, что прошло совсем немного времени с тех пор, как оно сошло со стапелей расположенной неподалеку судоверфи в воды Йокогамской бухты и пустилось в свое первое плавание. Над мостиком развевалось полотнище государственного флага Южной Кореи, а боковую поверхность скошенной дымовой трубы зигзагом пересекала стилизованная голубая молния. Такео почесал в затылке и припомнил, что голубая молния — фирменный знак «Кан энтерпрайзиз», одной из крупнейших транснациональных корпораций Юго-Восточной Азии. Плоховато разбирающийся, если не сказать большего, в корейской истории, простой крановщик не мог знать, что судно получило свое название в честь одного из корейских княжеств раннефеодального периода, доминировавшего на полуострове в третьем веке новой эры.

Двое докеров обвязывали тросами какой-то продолговатый, веретенообразный объект, покоившийся на автомобильной платформе. Заметив Иосиду, грузчики поздоровались, и один из них весело крикнул:

— Что вылупился, Такео? Никогда раньше не катал на своем кране настоящую подводную лодку?

Только сейчас крановщик понял, что перед ним самая настоящая мини-субмарина. Он видел однажды такую, но только по телевизору.

— Такаги, зараза, сказал, что мы отсюда не уйдем, пока ее не погрузят на борт, — зло сплюнул второй. — Так что давай пошустрей, а мы тебя потом пивком угостим.

— Обвязали нормально? — спросил Иосида, просто так спросил, для проформы. Строго говоря, его это вообще не касается; его дело — в кабине сидеть да рычагами ворочать. А если грузчики что-то напортачили, с них и спрос будет.

— Обижаешь! — откликнулся первый, совсем еще молодой парень, лет девятнадцати, устроившийся на работу в порту всего несколько недель назад.

В нескольких ярдах от кабины тягача Такео заметил коренастого лысого мужчину, молча наблюдающего за работой докеров. Казалось бы, ничего особенного, но от его фигуры исходила мощная волна угрозы, хоть и воспринимаемая на подсознательном уровне, но более чем ощутимая для любого, кто научился мало-мальски разбираться в людях. Иосида, не раз и не два попадавший в жестокие переделки, научился этому давно и мог с первого взгляда отличить настоящего крутого от прикидывающегося таковым. Этот был настоящим.

Ему вдруг нестерпимо захотелось глотнуть пива, и он даже ощутил на миг на языке и нёбе вкус и ощущение так легко и приятно льющегося в глотку любимого «Саппоро». Снова вздохнув, Такео подошел к крану и полез наверх по длинной металлической лесенке. Привычно перебирая руками ребристые стальные перекладины, он добрался до кабины, залез внутрь и взялся за рычаги управления. Под стать пианисту-виртуозу, Иосида сразу вошел в ритм, завел стрелу и безошибочно остановил блок с крюком в нескольких дюймах над готовой к подъему, хотя и в непривычной для нее среде, субмариной. Докеры тут же накинули на крюк крепления, и старший вскинул над головой обе руки с поднятыми вверх большими пальцами. Такео потянул на себя рычаг вертикали. Сначала мягко и плавно, пока не натянулся медленно наматывающийся на барабан толстый стальной трос. Потом резче и уверенней, но не быстро. Быстро нельзя. То есть можно, конечно, но не нужно. Как часто приговаривал дед, побывавший в плену у русских и научившийся их языку, спешка хороша только при ловле блох. Когда субмарина зависла над платформой на высоте 50 футов, Иосида прекратил подъем и взялся за другой рычаг, но приводить его в действие не торопился, терпеливо дожидаясь, пока груз не перестанет раскачиваться. Тогда он приведет в круговое движение стрелу, переместит по дуге кажущуюся сверху игрушечной мини-подлодку на сорок пять градусов и опустит в приготовленную для нее люльку на палубе «Бакё».

Такео еще не знал, что ему не суждено завершить погрузку. Неладное он заподозрил чуть позже, буквально кончиками пальцев почувствовав незаметные для новичка, но сразу распознаваемые опытным профессионалом перемены в вибрации рычагов. Беглый взгляд на груз подтвердил его худшие опасения. Этот самоуверенный юнец неправильно наложил или не до конца затянул один из захватов! Кормовая часть выскользнула из внезапно распустившейся петли, и секунду спустя субмарина приняла вертикальное положение, беспомощно повиснув на одном носовом тросе, бешено вращаясь вокруг своей оси и раскачиваясь с угрожающе большой амплитудой. Такео затаил дыхание, моля богов, чтобы все обошлось, и даже уверовал на мгновение, что и впрямь обойдется, но нагрузка оказалась слишком велика. Тысячекратно усиленный звук лопнувшей струны разнесся над терминалом, и субмарина тяжело рухнула на бетонное покрытие пирса. Корма от удара смялась в гармошку, надрывно всхлипнув при этом точь-в-точь, как уроненная на пол та же гармонь.

Иосида страдальчески скривился, хорошо представляя, как разорется Такаги, как он будет брызгать слюной и потрясать кулаками. Бригадир, разумеется, не посмеет обвинить его в аварии, — тут и черепахе понятно, кто дурака свалял, — но неприятностей все равно не оберешься. Такео еще сильнее затосковал и совсем приуныл, вспомнив, сколько бумаги извел в прошлый раз на объяснительные для начальства, для полиции, для страховой компании, для… Черт, забыл, для кого еще, но было их много. Даже чересчур. Хвала богам, хоть никого не задело! Спустившись вниз, чтобы пока на глаз оценить повреждения, полученные грузом, Иосида покосился на лысого надсмотрщика, стоящего на прежнем месте. К удивлению крановщика, тот не кричал, не ругался, не хмурился и даже не шевелился. Он вообще не реагировал на случившееся, а если и испытывал какие-то эмоции, это никак не отражалось на его бесстрастной физиономии. Но вот глаза… Такео поежился. Лысый всего на пару секунд задержал на нем взгляд своих глубоко посаженных угольно-черных глаз, и за этот короткий промежуток времени словно вывернул его наизнанку, проник в самую сердцевину мозга, узнал все грехи и тайные помыслы, а потом равнодушно отвернулся, как будто потерял к нему всякий интерес.

Трехместная субмарина «Шинкай» лежала на боку в расплывающейся луже какой-то бурой жидкости непонятного происхождения. Ни у кого из оказавшихся рядом людей не было сомнений в том, что в море она теперь выйдет очень и очень нескоро. Ее отправят домой, в государственный морской научно-технический центр, и месяца три-четыре будут ремонтировать. А то и вовсе спишут в утиль, как не подлежащую восстановлению. Напортачившим докерам тоже не поздоровится. Если отделаются увольнением, считай, повезло, но могут ведь и к суду привлечь!

Иосида не очень удивился, выйдя на следующий день на работу и не встретив на пирсе провинившуюся парочку. Не объявились они и на третий день, и на четвертый… Они вообще нигде и никогда больше не объявились.

* * *

Двадцатью часами позже и в двух с половиной сотнях миль юго-западнее на взлетно-посадочную полосу международного аэропорта Кансай в Осаке приземлился американский реактивный авиалайнер. Спускаясь по трапу, Дирк Питт-младший расправил плечи и от души потянулся, разминая суставы и косточки, ноющие после многочасового пребывания в тесном кресле, разместиться в котором с комфортом смог бы разве что жокей или ребенок. Без задержек миновав паспортный и таможенный контроль, Дирк вышел на верхнюю галерею зала ожидания центрального терминала, переполненного пассажирами, озабоченно толпящимися у билетных касс, сдающими и получающими багаж или дремлющими где-нибудь в уголке, коротая время до объявления о начале посадки на свой рейс. Скользнув взглядом по толпе, он моментально вычленил из людской массы молодую женщину.

Огненно-рыжая, почти шести футов ростом, широкоплечая, по-спортивному подтянутая и великолепно сложенная, Саммер Питт, сестра-близнец Дирка возвышалась над снующими вокруг нее черноволосыми низкорослыми японцами подобно одинокому маяку на крошечном островке посреди бушующего моря. Ее жемчужно-серые глаза подернулись влагой, а мягкие чувственные губы раскрылись в радостной улыбке, когда она тоже увидела брата и призывно замахала руками, чтобы тот поскорее ее заметил.

— Добро пожаловать в Японию, братишка, — жарко выдохнула ему прямо в ухо девушка, крепко обнимая и прижимая его к себе. — Как долетел?

— Как сардина в консервной банке с крылышками, — пожаловался Дирк.

— Вот и чудесно, — обрадовалась Саммер, — значит, не упадешь в обморок, когда увидишь приготовленную тебе каюту на «Морском скитальце».

— Я боялся, что ты не успеешь меня встретить, — признался Дирк, получив свой багаж и проталкиваясь сквозь толпу к выходу на парковку.

— Когда капитан Морган получил от Руди распоряжение временно свернуть работы по программе исследования источников загрязнения акватории восточного побережья Японии и срочно переключиться на новое задание по поиску затонувшего корабля, старик так обрадовался, что не стал задерживаться ни на минуту. Сразу помолодел, ожил и приказал следовать в Осаку на всех парах. Мы в тот момент брали пробы у острова Сикоку — это довольно близко, так что домчались быстро, даже с запасом.

Близнецы всегда были неразлучны, и Саммер, как и Дирк, с раннего детства и на всю жизнь влюбилась в море. Защитив магистерский диплом по океанографии в Институте Скриппса, она последовала по стопам Дирка и тоже пошла работать в НУМА, которое их отец возглавил некоторое время спустя после того, как совершенно неожиданно узнал, что у него есть взрослые сын и дочь. Столь же упорная, решительная и самостоятельная, Саммер ни в чем не уступала брату-близнецу и очень скоро завоевала авторитет и уважение коллег за глубокие познания, умелые руки, независимый характер и — что уж тут скрывать? — неотразимую внешность, неизменно притягивавшую взоры всех мужчин, где бы она ни появлялась.

Дирк с чемоданами в обеих руках безропотно тащился за сестренкой, бродящей вдоль рядов припаркованных автомобилей и время от времени сверяющей их номера с записанным на клочке бумаги. Минут через пятнадцать, когда он уже порядочно вспотел и начал злиться, она внезапно остановилась у миниатюрной оранжевой микролитражки «судзуки» и по-хозяйски похлопала ладошкой по капоту.

— Боже праведный, только не это! — возопил Дирк, уронив чемоданы, — Я же туда не влезу. А если и влезу, коленки выпирать будут. Резко тормознешь — лобовое стекло и выпрут!

— Не преувеличивай, — строго нахмурилась Саммер, — Это машина управляющего портом, который был так любезен, что согласился не только одолжить ее мне, но и распорядился пригнать сюда и поставить на парковку. — Между прочим, он вдвое толще тебя, хотя, конечно, ростом пониже. Залезай, не бойся, ты еще удивишься, сколько там на самом деле свободного места.

Втиснув чемоданы в крошечный багажник объемом чуть больше морозильной камеры в его холодильнике, Дирк с опаской подчинился настояниям сестры и действительно был приятно удивлен, обнаружив, что колени не только не выпирают, но даже ни во что не упираются. Низко расположенные и необыкновенно удобные сиденья позволяли привольно развалиться и свободно вытянуть ноги. Саммер уселась за руль, выехала со стоянки и свернула на автостраду Хансин, соединяющую аэропорт с южной окраиной Осаки. Многополосный хайвей и не слишком оживленное движение на трассе открывали широчайшие возможности для маневра, чем не преминула воспользоваться девушка, не меньше брата обожающая быструю езду. Она как вдавила в пол акселератор, так и не убирала с него ноги до тех пор, пока за окнами не замелькали городские кварталы. У «судзуки» оказался на диво мощный для такого малыша движок, и на отдельных участках Саммер выжимала из него больше ста двадцати миль. Въехав на территорию Южнопортового терминала, она свернула налево, проехала еще пару сотен ярдов по пирсу и лихо затормозила у трапа средних размеров судна, окрашенного в бирюзовые цвета НУМА.

Исследовательское судно-лаборатория НУМА «Морской скиталец» — слегка увеличенная и модернизированная копия «Глубинного старателя» — отличалось от последнего еще и тем, что в бортовой комплект оборудования и снаряжения для подводных работ входила мини-субмарина «Морская звезда». Дирк сразу засек на кормовой палубе ярко-оранжевый каплевидный корпус с прозрачной полусферой двухместной пилотской кабины, освещенный лучами полуденного солнца, и в который раз уже испытал восторженное чувство восхищения элегантной красотой и безупречными обводами этого близкого к совершенству творения вдохновенной инженерной мысли и ультрасовременного дизайна.

— Добро пожаловать на борт, Дирк! — гулко пробасил Роберт Морган, капитан «Морского скитальца». Своей окладистой бородищей и медвежьей статью он живо напоминал профессора Челленджера, героя «Затерянного мира» Конан Дойля. Возраст его уже перевалил за пенсионный порог, но богатырское здоровье, неистребимая тяга к морю и колоссальный опыт — за свою долгую капитанскую карьеру он успел покомандовать едва ли не всеми видами водного транспорта: от трудяги-буксира на Миссисипи до нефтеналивного супертанкера, — позволяли Моргану пока не задумываться об уходе на заслуженный отдых. А кадровики из главного офиса скорее проглотили бы собственные языки, чем решились заговорить в его присутствии на эту тему. Боб Морган пришел в НУМА не из меркантильных побуждений, а только потому, что служба в бирюзовом флоте давала уникальную возможность побывать в самых отдаленных уголках земного шара, пережить множество увлекательных приключений и вволю насладиться романтикой морских странствий. Команда его обожала, отдавая должное его лидерским и человеческим качествам, хотя и поругивала иногда втихомолку за излишнюю придирчивость и скрупулезное внимание к мелочам.

Забросив багаж в каюту, оказавшуюся вполне приемлемой, Дирк, Саммер и капитан проследовали в конференц-зал, где к ним присоединился старший помощник Тим Райан, худощавый и застенчивый с виду молодой человек со светлыми голубыми глазами, похожими на подтаявшие льдинки. Дирк налил себе большую чашку кофе, чтобы немного взбодриться после утомительного перелета через океан, уселся в кресло рядом с сестрой и приготовился отвечать на вопросы, не заставившие себя долго ждать. Первым, как и положено, начал капитан.

— Давай, Дирк, выкладывай, что будем искать и с чего вдруг такая срочность? Руди Ганн позвонил мне вчера, приказал сворачивать удочки и дуть в Осаку, но ничего толком не объяснил. Сказал только, что ты все знаешь и сам нам расскажешь.

Дирк посвятил собравшихся в подробности событий последних дней, начав с Юнаски и закончив сенсационным заявлением Хайрема Йегера.

— Хайрем нашел в оперативном журнале штаба Шестого флота запись о полученном И-403 боевом задании, а рядом с ней еще одну такую же, практически слово в слово, — подошел к концу своего повествования Дирк, — Различались только названия городов-целей и номера подлодок. И-411 предписывалось произвести бомбометание над густонаселенными кварталами крупнейших городов восточного побережья, включая Нью-Йорк и Филадельфию.

— И что же случилось с И-411? — спросила Саммер.

— Вот это нам как раз и предстоит выяснить. Йегер не нашел никакой информации на сей счет, кроме короткой записи о том, что И-411 не пришла в положенный срок на рандеву с судном-заправщиком и официально признана пропавшей без вести где-то в Южно-Китайском море. Я позвонил Джулиану Перлмуттеру и попросил помочь. Ему удалось продвинуться на шаг дальше, чем Хайрему, и откопать материалы официального расследования по факту исчезновения субмарины. Следственная комиссия пришла к заключению, что она затонула или была потоплена в центральной части Южно-Китайского моря в период с первого по четырнадцатое января тысяча девятьсот сорок пятого года. Выводы комиссии косвенно подтверждаются рапортом командира американской подводной лодки «Суордфиш»,[25] сообщившего по радио, что он вступил в бой с большой японской субмариной и потопил ее примерно в то же время и в том же квадрате. К сожалению, командир погиб вместе со своей подлодкой при выполнении боевого задания и ничего уже не смог добавить к отправленной им радиограмме. Одно утешает: в тексте радиограммы имеются точные координаты места, где затонула японская субмарина.

— Так чего ж мы тогда сидим и треплем языками?! — возмутилась Саммер, — Давно бы уже вышли в море. Координаты есть, движок в порядке, а как до места доберемся, так во всем и разберемся.

— Может, тебе лучше в поэтессы податься, сестренка? — насмешливо прищурился Дирк, — А в общем-то ты права. Чем раньше выясним, что с бомбами, тем лучше. Если они уничтожены, все в порядке, а если нет, необходимо как можно скорее их поднять, пока нас кто-нибудь не опередил.

— Руди Ганн предупреждал меня, что за грузом могут охотиться террористы из Красной армии, — припомнил Морган свой вчерашний телефонный разговор с Вашингтоном. — Ты допускаешь, что эти ублюдки могли нас обскакать?

— Допускаю. С содроганием, но допускаю. АНБ и ФБР считают, что у экстремистов нет ни средств, ни специалистов для проведения подводных работ такого уровня, но чем черт не шутит? В конце концов, специалистов можно нанять, а что касается средств… Тут тоже не угадаешь, никому ведь не известно, кто у них в спонсорах числится. В любом случае, проверить надо обязательно, тут я с Руди полностью согласен.

Все примолкли, будто заглядывая мысленным взором в деревянные контейнеры с фарфоровыми авиабомбами, содержимое которых способно истребить миллионы людей и опустошить целые страны, и холодея от ужаса при мысли о том, что может произойти, если это страшное оружие попадет в руки террористов.

— Ну что ж, Дирк, сегодня я, пожалуй, соглашусь с твоей языкастой сестренкой, — задумчиво произнес Морган, — Нечего сидеть и ждать у моря погоды. Руди сказал, что главный теперь ты. Одобряю. Хочу лишь добавить, что мое судно, мой экипаж и я сам отныне в полном твоем распоряжении. И заверить, что мы тебя не подведем.

— Благодарю за доверие. Постараюсь оправдать. — Дирк с трудом сдерживал смех, но очень уж не хотелось обижать старика, склонного порой к высокопарным сентенциям, — А теперь к делу. Сразу предупреждаю: координаты места могут оказаться не совсем точными, и тогда зону поиска придется расширить. Поэтому советую всем настроиться на продолжительный поиск. Капитан, судно готово к выходу в море?

— Не мешало бы подзаправиться, — принялся тот прикидывать вслух, запустив пятерню в бороду, — да прикупить кой-чего по мелочи. За продуктами я с утра трех человек отправил, скоро должны вернуться. Все остальное в норме. Так что часиков через шесть можем отправляться.

— Отлично. А я сейчас передам штурману координаты, пусть курс пока прокладывает.

Перед выходом из конференц-зала Саммер придержала брата за локоть.

— А ну признавайся, во что тебе обошлась добытая Джулианом информация? — строго спросила она, прекрасно зная неистребимую привычку Перлмуттера брать взятки натурой в деликатесном или выдержанном исполнении.

— В этот раз я дешево отделался, — довольно ухмыльнулся Дирк. — Старый чревоугодник запросил с меня банку маринованных морских ежей и бутылку сакэ восьмидесятилетней выдержки.

— И ты нашел все это в Вашингтоне? — изумилась девушка.

Дирк посмотрел на сестру таким красноречиво умоляющим взглядом, что Саммер не выдержала и звонко расхохоталась.

— Ну что с тобой поделаешь, горе ты мое?! — притворно вздохнула она. — Ладно уж, выручу, но учти, это в последний раз! Собирайся, поедем в город. У нас еще шесть часов в запасе.

21

— Но, Дэ Юн, даже если ворота на Север распахнутся настежь, мне это ничего не даст. Там же нет квалифицированной рабочей силы, — проговорил глава крупнейшей южнокорейской автокорпорации, прежде чем затянуться большой кубинской сигарой.

Дэ Юн Кан, сидевший по другую сторону низенького столика красного дерева, вежливо кивнул длинноногой официантке, принесшей вторую порцию напитков. Пока юная официантка Чебель-клуба ставила бокалы перед клиентами, оба молчали. Клуб представлял собой закрытое заведение для самых богатых и могущественных людей Кореи — безопасную нейтральную территорию для деловых встреч. Здесь за кимчи[26] и мартини замышлялись и обговаривались гигантские сделки. Аристократический клуб удобно располагался на сотом этаже самого высокого в мире здания, недавно достроенной башни Международного делового центра в западном Сеуле.

— Не забывайте о более низкой заработной плате. Затраты на переобучение будут минимальны и сразу же окупятся. Мои люди сделали для меня анализ возможных перспектив. По их расчетам, я экономил бы по двадцать миллионов долларов в год на одной только зарплате, если бы мог привлекать рабочих из Северной Кореи на условиях заработной платы, эквивалентной той, что они получают сейчас. Можно только вообразить, какой могла бы быть потенциальная экономия у вас, в автомобильной промышленности. Представьте себе: вместо того чтобы расширять производство в Ульсане, вы построите совершенно новый завод в северной провинции Янган. Насколько это повысило бы вашу конкурентоспособность на мировых рынках, не говоря уже о прямом выходе на северного потребителя!

— Да, но для меня это будет не так легко. Я имею дело с профсоюзами, да и средства, которые можно было бы пустить на строительство, тоже небезграничны. И уж определенно я не могу выбросить людей на улицу в Ульсане и набрать новых рабочих с Севера за полцены. К тому же, привлекая людей с Севера, мы столкнемся с совершенно иным миропониманием. Сами знаете, ни одно социалистическое государство никогда не славилось высокими стандартами качества.

— Небольшая переподготовка и вкус капиталистического жалованья быстро все это поправят, — возразил Кан.

— Возможно. Но, согласитесь, на Севере нет потребительского рынка для автомобилей. В стране экономический хаос, и средний человек с улицы озабочен в первую очередь тем, как прокормить семью. Там просто нет свободных денег, которые могли бы поддержать мое производство.

— Это так, но вы говорите о настоящем, не о будущем. Наши страны идут противоречивым, но неуклонным курсом к объединению, и тот, кто подготовится сегодня, завтра пожнет обильный урожай. Вам хватило дальновидности распространить свое присутствие на Индию и США, и теперь вы один из основных игроков на автомобильном рынке. Так представьте же со свойственной вам зоркостью объединенную Корею и помогите выдвинуть нашу родину на передовые позиции мирового лидерства.

Автомобильный магнат задумчиво пустил к потолку облачко голубоватого сигарного дыма.

— То, что вы говорите, разумно. Пожалуй, я дам поручение стратегическому отделу поработать над этим, заодно определить возможные риски. Но вот что касается всяких политических согласований и санкций обоих корейских правительств — и северного и южного, чтобы утвердиться на Севере, то тут я пас, по крайней мере, пока, — уклончиво сказал он.

Кан поставил на столик свой бокал и улыбнулся.

— Я имею некоторое влияние и друзей в обоих правительствах, в нужный момент они придут к вам на помощь, — веско проговорил он.

— Очень великодушно с вашей стороны. Вероятно, я со своей стороны тоже могу сделать для вас что-то, мой добрый друг? — отозвался собеседник, растянув губы в улыбке.

— В Национальной ассамблее должна быть внесена резолюция об удалении с нашей земли американских войск, — произнес Кан. — Ее поддержка с вашей стороны сильно повлияла бы на позицию многих политиков.

— По общему мнению, тревожные сообщения СМИ об инцидентах с американскими военными осложняют ситуацию в некоторых областях нашего бизнеса. Однако я не уверен, что опасения за нашу безопасность, связанные с уходом американцев, так уж беспочвенны.

— Конечно же, беспочвенны, — не моргнув глазом, солгал Кан, — Именно присутствие американцев подстегивает агрессивность Севера. Их уход только стабилизирует отношения между нашими странами и в конце концов сделает возможным их воссоединение.

— Вы действительно считаете это необходимым?

— Это сделает нас очень богатыми людьми, Сон Ву, — ответил Кан.

— Мы и так уже богаты, — рассмеялся автомобильный магнат, стряхивая пепел с сигары в изящную фарфоровую пепельницу. — Очень богаты.

* * *

Кан пожал на прощание руку коллеге-промышленнику и спустился в фойе громадного бизнес-центра. После поездки в скоростном лифте сквозь сотню этажей, как обычно, заложило уши. Сопровождавший Кана телохранитель в черном произнес несколько слов в переговорное устройство, и через считаные секунды к кромке тротуара рядом с ними подкатил красный лимузин «Бентли арнаж RL». Все время пути Кан молчал, развалившись на кожаном заднем сиденье. Он мысленно поздравлял себя с успехом.

События развивались по плану — даже лучше, чем можно было ожидать. Подстроенное убийство молодой девушки американским летчиком вызвало по всей стране широкую волну возмущения. Матери устраивали возле американских военных баз многолюдные пикеты, а перед посольством США маршем прошла толпа громогласных буйных студентов и школьников. Управленческий персонал корпорации Кана организовал интенсивную кампанию — два десятка местных политиков были буквально завалены письмами с требованием вышвырнуть вон вооруженных иностранцев. Под давлением Кана несколько ведущих членов Национальной ассамблеи выдвинули политическую резолюцию, и вскоре президенту Южной Кореи предстояло так или иначе разбираться с ней. Теперь Кан занимался обработкой ведущих членов бизнес-сообщества, имевших реальное влияние как на средства массовой информации, так и на членов Национальной ассамблеи.

Северокорейская верхушка в Пхеньяне тоже играла свою роль в этой обманной схеме, используя любую публичную трибуну, чтобы затронуть вопрос о воссоединении. В качестве жеста доброй воли, который должен был свидетельствовать об улучшении отношений, Северная Корея временно сняла большую часть ограничений на въезд граждан Южной Кореи. Было громогласно объявлено об отводе от демилитаризованной зоны армейской бронетанковой дивизии, хотя северокорейские лидеры обошли молчанием тот факт, что дивизия была всего лишь слегка отодвинута. Реальные факты прятались за фасадом миролюбия и дружественности, что с восторгом принималось на Медисон-авеню[27] и среди чиновников руководящего звена.

«Бентли» проехал в деловую часть Сеула и свернул в ворота ничем не примечательного невысокого стеклянного здания с неброской вывеской: «Кан энтерпрайзиз». Отдел полупроводников. Шикарный лимузин миновал переполненную автостоянку, обогнул по узкому проезду главное здание и подъехал к берегу реки Ханган. Водитель остановил машину перед частным причалом, к которому была пришвартована итальянская моторная яхта Кана. Под рычание заведенного двигателя слуга провел Кана и его телохранителя на борт, и не успел владелец войти в салон, как яхта отвалила от причала и отправилась в обратный путь к имению Кана.

Помощник Кана, Кван, встретил магната поклоном у дверей небольшой внутренней каюты, которую тот, находясь на борту яхты, использовал как офис. По заведенному обычаю Кван, будь то на яхте или в резиденции, в конце каждого рабочего дня представлял боссу сводку событий. Вот и сейчас на столе стопкой лежали сколотые по двое листки сводки, превосходившей качеством доклады спецслужб, которые получают многие западные лидеры. Кан быстро просмотрел ее. В стопке можно было найти самую разную информацию — от прогноза квартальных доходов дочерней телекоммуникационной компании и сведений о военных маневрах южнокорейской армии до сообщений о том, кто из политиков изменяет своей жене. Сведения, касавшиеся подрывной деятельности или полученные от ценных источников, были напечатаны на особой оранжевой бумаге, которая мгновенно растворялась, попав в воду, и уничтожалась сразу после того, как Кан с ними ознакомится.

Высказав свое мнение по нескольким деловым вопросам, Кан устало потер глаза и спросил:

— Что слышно от Тонджу с «Бэкдже»?

Кван заметно побледнел.

— Возникла проблема с морским оборудованием для запланированной операции, — нерешительно ответил он. — Японский подводный аппарат, взятый нами в аренду, при доставке на «Бэкдже» умудрились повредить. Во всем виновата небрежность докеров.

Кван неотрывно наблюдал, как на виске Кана запульсировала синяя жилка. Чувствовалось, он в ярости, однако выразилось это лишь в сердитом бурчании:

— С этим безобразием пора кончать! Сначала мы во время заурядного покушения в Америке теряем двух наших агентов, теперь еще это. Сколько потребуется времени, чтобы завершить ремонтные работы?

— По крайней мере три месяца, — тихо ответил Кван.

— Мы должны уложиться в график! — возбужденно воскликнул Кан, — Речь идет о днях, а не о месяцах.

— Я организовал тотальные поиски подходящих погружных аппаратов в этом регионе. Второй потенциально пригодный японский глубоководный аппарат в данный момент находится на переоснащении, а все русские работают в западных водах. Ближайший подходящий аппарат, который можно арендовать, — украинское судно, которое сейчас работает в Индийском океане. Но даже его мы сможем доставить на место только через три недели.

— Это слишком поздно, — пробормотал Кан, — Наша кампания за референдум в Национальной ассамблее вот-вот достигнет апогея. В течение ближайших недель они вынуждены будут провести голосование по этому вопросу. Мы должны начать действовать до этого. Мне не нужно напоминать вам, что мы планируем нанести удар во время саммита «Большой восьмерки»! — резко заметил он, гневно сверкая глазами.

В комнате воцарилось тяжелое молчание. Наконец Кван отважился заговорить:

— Сэр, существует, возможно, и другой вариант. Нам сообщили, что некое американское исследовательское судно работает в японских водах с погружным глубоководным аппаратом. Мне удалось сегодня днем отыскать это судно; оно заправлялось в Осаке. Это корабль НУМА, полностью пригодный для глубоководных работ и подъема грузов.

— Опять НУМА? — задумчиво протянул Кан. Его лицо болезненно сморщилось при мысли о том, как удачно все начиналось и какую угрозу проекту несет любая задержка. Наконец он кивнул Квану:

— Очень важно, чтобы подводная часть работ была начата как можно скорее. Добудьте американский аппарат, но сделайте это тихо и без лишнего шума.

— Там Тонджу, он сможет возглавить операцию, — уверенно сказал Кван, — Действуя по вашим указаниям, он справится. Он нас не подведет.

— Позаботьтесь об этом, — отозвался Кан, сверля Квана сердитым взглядом.

22

Шестифутовые валы с барашками белой пены на плечах теснились и толкались вокруг «Морского скитальца», заставляя палубы судна мягко раскачиваться в одном ритме с бесконечно подвижной морской поверхностью. Фронт высокого давления медленно уходил из Восточно-Китайского моря, и капитан Морган с удовлетворением отметил, что сильный южный ветер заметно утих. Произошло это постепенно, начиная с того момента, как судно накануне вечером вошло в море, лежащее к юго-востоку от Японских островов. Пока капитан наблюдал с мостика, серый рассвет над морем медленно разгорелся и омыл исследовательское судно неярким светом. Нос судна перед глазами Моргана неспешно поднимался и опускался. Там же, на носу, он заметил у поручня одинокую фигуру. Человек осматривал горизонт. Над поднятым воротом темно-синей зюйдвестки трепетала на ветру непослушная прядь волнистых темных волос.

Дирк глубоко вдохнул морской воздух и ощутил на языке его влажную соленость. Океан всегда давал ему силы — и физические и душевные. Голубой простор одновременно успокаивал и бодрил, позволял думать яснее и действовать решительнее. Дирк не способен был работать за офисным столом, его неодолимо тянуло вырваться за пределы всяческих стен и ощутить единение со всем тем, что могла предложить человеку мать-природа. Только там он отдыхал душой.

Проследив за неторопливым кружением пары чаек, высматривавших возле «Морского скитальца» свой завтрак, Дирк направился к корме и взобрался по трапу на мостик. Как только он появился в дверях ходовой рубки, Морган сунул ему в руку исходящую паром кружку с кофе.

— Рано поднялся, — пробасил капитан с веселой и живой, несмотря на ранний час, улыбкой на лице.

— Боялся пропустить что-нибудь интересное, — отозвался Дирк после длинного глотка кофе. — По моим прикидкам, вскоре после рассвета мы должны подойти к району исследований.

— Около того, — подтвердил Морган, — Мы примерно в сорока минутах хода от точки, где, по донесениям, находилась «Суордфиш», когда потопила ту японскую подлодку.

— Какая здесь глубина?

Молодой рулевой в синем комбинезоне скосил глаза на глубиномер и четко доложил:

— Глубина 920 футов, сэр.

— Похоже, придется искать с помощью автономного глубоководного аппарата, — заметил Дирк.

— Я распоряжусь, чтобы Саммер разбудила «Одри»[28] и подготовила ее к работе, — с широкой ухмылкой отозвался Морган.

«Одри» представляла собой очередную модификацию автономного подводного аппарата, которую ее создатели, ученые НУМА называли между собой «автономный подводный аппарат для сбора информации», а еще чаше — просто «Одри». Это было современнейшее устройство с автономным ходом и множеством высокоточных датчиков. «Одри» была оборудована гидролокатором бокового обзора, магнитометром, профилометром твердого дна, и все это вместе с источниками электропитания и двигателями было упаковано в обтекаемый, напоминающий торпеду корпус. Аппарат достаточно было просто «уронить» с борта судна. При помощи комплексных датчиков «Одри» способна была составить сейсмическую карту дна для любого естественного или искусственного объекта и даже заглянуть под морское дно на предмет невидимых аномалий. Подобно рыбе, она могла скользить над поверхностью морского дна на глубине пяти тысяч футов. Мощная электрическая батарея обеспечивала искусственной рыбе возможность автономного передвижения и делала ненужным длинный и очень обременительный буксирный трос.

Когда «Морской скиталец» подошел к запланированному району, Дирк помог Саммер ввести в навигационный компьютер «Одри» параметры поиска.

— Мы воспользуемся гидролокатором бокового обзора, чтобы расширить полосу поиска, — объяснил Дирк, — Если И-411 там, то ее корпус наверняка выступает над поверхностью дна. Это должно быть заметно.

— Насколько крупна будет сетка поиска? — поинтересовалась Саммер, вводя команды с клавиатуры портативного компьютера.

— У нас есть только грубая привязка по донесению «Суордфиш», так что, скорее всего, придется обшарить значительную площадь. Давай для начала поставим ячейку сетки пять на пять миль.

— Это еще в пределах дальности системы подводной связи. Я сейчас прогоню быстрый тест всех систем, и мы с «Одри» будем готовы к работе.

Пока Саммер проводила реконфигурацию программы управления «Одри», «Морской скиталец» сбросил в воду в узлах сетки поиска пару буйков с самоопределяющимися ретрансляторами. Буйки, снабженные спутниковыми GPS-приемниками, должны были обеспечивать в морской глубине навигационную поддержку для «Одри», что позволяло аппарату сновать туда-обратно точно по линиям воображаемой сетки на высоте нескольких десятков футов над поверхностью морского дна. «Одри», в свою очередь, должна была через определенные промежутки времени сбрасывать на ретрансляторы пакеты данных с подробными результатами гидролокационного поиска.

— Лебедка готова, — сообщил кто-то из членов экипажа.

Дирк в ответ вскинул большие пальцы в знак готовности.

Они с Саммер наблюдали, как лимонного цвета восьмифутовую торпеду исследовательского аппарата подняли со специального стапеля на задней палубе и опустили за борт, в воду. Белый султанчик брызг за кормой показал, что в дело вступил небольшой винт «Одри». Захваты лебедки разошлись, и акулоподобный аппарат рванулся вперед словно чистокровный скакун из стартовых ворот ипподрома в Санта-Анита. Прежде чем нырнуть под волну и погрузиться вглубь, он прошел вдоль борта «Морского скитальца» из конца в конец.

— Да, «Одри» — резвая штучка, — заметил Дирк.

— Ее недавно модифицировали. Теперь она способна вести сбор данных на скорости в девять узлов.

— При такой скорости мне может не хватить времени на то, что я больше всего люблю во всяком поиске.

— Это что же именно? — поинтересовалась Саммер с лукавым выражением лица.

— Ну как же, пиво и сэндвич с ореховым маслом, пока дожидаешься результатов, — довольно ухмыльнулся он.

* * *

Пока «Одри» сновала взад и вперед по аккуратным воображаемым переулкам в сотне футов над морским дном,

Саммер на борту «Морского скитальца» отслеживала ее продвижение на экране компьютера. Через каждые двадцать минут буйки-ретрансляторы передавали на судно пакеты цифровых данных. Дальнейшая компьютерная обработка превращала бинарные последовательности в графическое изображение показаний гидролокатора. Дирк и Саммер по очереди просматривали изображения морского дна в поисках плоских или угловатых контуров, которые могли бы указывать на погибшее подводное судно.

— Выглядит точь-в-точь как пицца пепперони, — протянул Дирк, внимательно изучая усыпанное скальными обломками дно. То и дело попадавшиеся валуны странной формы отбрасывали на плоскую поверхность черные округлые тени.

— Только не говори мне, что ты опять проголодался, — отозвалась Саммер, неодобрительно качая головой.

— Я нет, а вот «Одри», могу поспорить, да. Какого порядка расстояние она способна пройти на полном баке аккумуляторной кислоты?

— Аккумуляторы для высокоскоростных операций у нее рассчитаны всего на восемь часов, но мы никогда не гоняем ее больше семи часов, чтобы наверняка хватило энергии на подъем к поверхности. Сейчас «Одри» в воде уже шесть часов, — добавила Саммер, взглянув на часы, — так что не позже чем через час нужно будет вызвать ее наверх для замены аккумулятора.

На экране компьютера открылось всплывающее окошко с сообщением о получении очередного пакета данных.

— Остался всего один файл, и первый квадрат закончен, — заметил Дирк. Он поднялся со стула перед компьютерной консолью и потянулся. — Пойду-ка я намечу границы следующего квадрата поиска. Сможешь посмотреть последний пакет без меня?

— Иди-иди, я и без тебя все найду, — шутливо проговорила Саммер. Она пересела на место Дирка и ввела в компьютер несколько команд. На экране появился новый набор картинок — сверху вниз по экрану поползло изображение пятисотметровой полосы морского дна. По виду это напоминало аэросъемку плотно утрамбованной грунтовой дороги через пустыню. Саммер настроила изображение на светлый золотистый оттенок, чтобы отдельные скальные обломки или выступы отбрасывали на дно коричневые тени. Она внимательно вглядывалась в экран монитора, по которому проплывала одна и та же монотонная поверхность. Внезапно справа у верхнего обреза экрана появилось темное пятнышко. По мере того как изображение сдвигалось вниз, клякса росла. Саммер быстро поняла, что темное пятно — это тень длинного сигарообразного объекта. Его красновато-коричневые очертания были отчетливо видны на золотистом фоне.

— Вот это да, это же она! — пронзительно закричала Саммер и сама испугалась, так неожиданно резко прозвучал ее голос.

Вокруг Саммер тут же собралась небольшая толпа, и она еще несколько раз прогнала изображение по экрану на замедленной скорости. Характерные очертания подводной лодки видны были вполне отчетливо, можно было различить даже выступающую ходовую рубку, которая отбрасывала в сторону длинную тень. Возле одного из концов подводного судна изображение расплывалось и становилось менее отчетливым, но Саммер все же удалось измерить длину объекта — значительно больше трехсот футов.

— Точно, похоже на подлодку, причем большую, — сказала она, все еще не решаясь верить своим глазам.

— Она это, она, наша малышка! — уверенно заявил Дирк, — Выглядит в точности как картинка И-403, которую мы отсканировали.

— Прекрасная работа, Саммер, — похвалил, подойдя к собравшимся, Морган.

— Спасибо, капитан, но всю работу проделала «Одри». Лучше, пожалуй, поднять ее на борт, пока не рванула в Китай.

Саммер ввела с клавиатуры еще несколько команд, и буйки-ретрансляторы передали сигнал вниз, подводному аппарату. Через несколько секунд «Одри» прекратила поиск и направилась к поверхности. Она вынырнула из воды в четверти мили от «Морского скитальца». Саммер, Дирк и Морган вместе смотрели, как команда возвращения подскочила на резиновом «Зодиаке» к болтающемуся на волнах желтому аппарату и живо пристегнула его к планширу лодки. Затем лодка вместе с аппаратом медленно подошла обратно к борту исследовательского судна, где «Одри» вытащили лебедкой из воды и вновь уложили в специальную люльку на кормовой палубе.

Когда последний из двух буйков-ретрансляторов поднимали на борт, Дирк невольно залюбовался большим кабельным судном, медленно продвигавшимся мимо в миле от «Морского скитальца». На высокой носовой платформе развевался японский флаг.

— Кабель прокладывают, — пояснил Морган, заметив взгляд Дирка. — Идут за нами от самого Внутреннего моря.

— Красавец. Похоже, они никуда не торопятся, — заметил Дирк, имея в виду низкую скорость проходящего судна.

— Должно быть, у них в контракте записана посуточная оплата, — рассмеялся Морган и вновь занялся буйками. Следовало лично убедиться в том, что оба ретранслятора без проблем подняты на борт и надежно закреплены.

— Может быть, — с улыбкой отозвался Дирк. Тем не менее где-то в самой глубине его сознания шевельнулись неопределенные подозрения. Он отмахнулся от них и сосредоточился на насущных делах. Пора было взглянуть на И-411 собственными глазами, и поближе.

23

Не теряя времени зря, экипаж «Морского скитальца» готовился к исследованию обнаруженного под водой объекта. Капитан Морган развернул судно и поставил его непосредственно над целью по GPS-координатам, которые указала «Одри». Он привел в действие боковые подруливающие двигатели «Морского скитальца», и теперь они под управлением компьютеров постоянно подправляли положение исследовательского судна, не давая ветру и течению сдвинуть его с места и удерживая в заданной точке с точностью до нескольких дюймов.

Дирк, Саммер и старший помощник капитана Райан тщательно проделывали на корме все предпогружные процедуры, предписанные инструкцией для «Морской звезды». Разработанная специально для глубоководных научных исследований, «Морская звезда» представляла собой высокотехнологичный обитаемый подводный аппарат, способный действовать на глубинах до двух тысяч метров. Внешне она напоминала полупрозрачный шар на вилке складского погрузчика. В ее усиленном акриловом пузыре со стенкой шестидюймовой толщины и панорамным обзором размещались два оператора. Зажатая между ярко-оранжевыми опорами прозрачная сфера была набита множеством датчиков, фото-и видеокамер и механических устройств для отбора проб. В задней и нижней части обитаемого пузыря было установлено четыре комплекта регулируемых двигателей, что обеспечивало аппарату высокую степень подвижности и хорошую управляемость. Кроме того, аппарат был снабжен парой подвижных стальных «рук», установленных по обе стороны сферы. При помощи манипуляторов можно было собирать образцы и передвигать всевозможные устройства анализа и обработки данных. Поскольку правая механическая «рука» по размеру была больше левой, весь аппарат во время работы на морском дне становился похожим на краба.

— По-моему, нам пора, — заявила Саммер, добравшись до последней строчки на своей планшетке. — Ты как, готов замочить ножки?

— С одним условием — я сяду за руль, — ухмыльнулся в ответ Дирк.

Брат и сестра в ярких бирюзовых комбинезонах НУМА втиснулись через люк в задней части в крошечную каморку — кабину аппарата. Свободного пространства внутри почти не оставалось, но Дирк и Саммер удобно сидели в двух мягких капитанских креслах лицом к передней части акрилового пузыря. Дирк надел на голову гарнитуру связи и заговорил, обращаясь к старшему помощнику Райану.

— Говорит «Морская звезда», — произнес он для проверки системы. — Мы готовы, Тим, ждем вас.

— Приготовьтесь к спуску, — раздался в ответ голос Райана.

Над головами натянулся толстый канат, идущий от лебедки к двум ушкам на корпусе аппарата. «Морская звезда» поднялась в воздух и повисла в трех футах над палубой. Пока она висела, Райан нажал кнопку на боковой консоли, и в палубе под аппаратом внезапно раскрылась щель. Части палубы на роликах разъехались в стороны, под «Морской звездой» открылась бледно-зеленая поверхность Восточно-Китайского моря. Райан переключил еще один тумблер, и под поверхностью воды по периметру большой круглой шахты, прорезанной в задней секции корпуса «Морского скитальца», вспыхнуло кольцо прожекторов. Внезапно включившийся яркий свет застал врасплох большого морского окуня, который, неспешно извиваясь всем телом, плыл внизу. Окунь стремительно метнулся прочь из круга света, подальше от странной дыры в корпусе судна. Оранжевый глубоководный аппарат медленно опустили сквозь отверстие в воду. Дирк подтвердил, что все системы «Морской звезды» работают нормально, после чего подъемный канат был отцеплен.

— Конец свободен, — объявил голос Райана в наушниках Дирка. — Можете отправляться. Счастливой охоты, ребята.

— Спасибо, что подбросил, — отозвался Дирк, — Когда вернемся с рынка, я посигналю.

Дирк еще один, последний раз проверил движки. Саммер открыла балластную цистерну и позволила ей наполниться соленой водой. Получив отрицательную плавучесть, аппарат начал медленно падать в темную бездну.

По мере погружения «Морской звезды» цвет воды за акриловой толщей обзорного иллюминатора постепенно сменился с бледно-зеленого на коричневый, а затем и чер-нильно-черный. Саммер щелкнула выключателем, и воду впереди осветила мощная батарея ксеноновых дуговых ламп, хотя в мутной воде все равно мало что можно было увидеть. До дна аппарат должен был добираться за счет силы тяжести, потребовалось около пятнадцати минут, чтобы опуститься почти на тысячу футов. Температура воды снаружи близка была к точке замерзания, но обитателям аппарата вскоре стало жарко от работы множества электронных устройств, тихо жужжавших со всех сторон внутри их изолированной акриловой скорлупы. В конце концов Саммер, чтобы сделать атмосферу попрохладнее, включила кондиционер. Пытаясь убить время, Дирк вспомнил несколько бородатых шуток Джека Далгрена, а Саммер в ответ ввела брата в курс последних исследований загрязнения моря возле восточного побережья Японии.

На глубине девятисот футов Саммер начала слегка подстраивать уровень плавучести, чтобы замедлить спуск и избежать сильного удара о дно. Дирк обратил внимание, что вода стала прозрачнее и видимость улучшилась, хотя на этой глубине не было видно почти никакой живности. Постепенно сквозь муть прямо под ними проступил знакомый темный силуэт.

— Вот она. Мы спускаемся прямо на нее.

«Морская звезда» медленно падала на середину палубы гигантской подводной лодки. Призрачная черная надстройка боевой рубки И-411 протянулась к ним, как крошечный небоскреб. Дирк обратил внимание, что И-411, так же как обнаруженная им раньше И-403, стоит на дне практически прямо, с креном всего лишь градусов в пятнадцать. Корпус лодки оброс значительно меньше, чем у И-403, создавалось впечатление, что эта громадина провела под водой несколько месяцев, а не лет. Дирк привел в действие двигатели «Морской звезды» и слегка сдвинул ее в сторону, уводя от медленно вырастающего внизу судна. Одновременно Саммер отрегулировала плавучесть аппарата на глубину 960 футов, чтобы он повис в воде практически вровень с палубой лодки.

— Какая громадная! — воскликнула Саммер, окинув взглядом великанский обхват корпуса подводного судна. Даже в свете мощных прожекторов «Морской звезды» она не могла различить весь корпус лодки целиком — только часть его.

— Точно, это тебе не стандартная подлодка Второй мировой, — отозвался Дирк. — Давай посмотрим, где в нее попали.

Маневрируя двигателями, Дирк послал подводный аппарат вдоль правого борта субмарины. Он скользил в не скольких футах над скругленным краем открытой верхней палубы лодки. Пока «Морская звезда» огибала корму, Сам мер показала брату кончики двух гигантских бронзовых винтов И-411, которые чуть выглядывали из-под слоя донных наносов. Они отошли от кормы вдоль левого борт; футов на пятьдесят, и перед ними открылась огромная дыр; на ватерлинии.

— Торпеда номер один, — воскликнул Дирк, оглядывая след смертельного попадания одной из торпед «Суордфиш» Он сманеврировал и поставил «Морскую звезду» так, чтобы ее прожекторы светили внутрь рваного проема. Изнутри корпуса на них блеснула масса изломанного, перекореженного металла. Впечатление было такое, словно молодые люди заглянули в раскрытую пасть железнозубой акулы Дирк повернул аппарат и снова двинул его вперед вдоль молчаливых останков погибшей подлодки. Еще через тридцать футов открылась вторая пробоина.

— Торпеда номер два, — сказал Дирк.

В отличие от первой пробоины в середине левого борта вторая, как ни странно, была расположена гораздо выше возле самой кромки верхней палубы, — можно было поду мать, что удар вообще был нанесен сверху.

— Ты прав, это, должно быть, действительно второе по падание торпеды, — рассуждала Саммер, — Наверное, корм после первого удара успела погрузиться, а потом подлодка качнулась в обратную сторону, как на качелях, и в это момент сюда ударила вторая торпеда.

— «Суордфиш» здорово стреляла. Наверное, они наткнулись на подлодку ночью, когда она шла в надводном положении.

— А это что, самолетный ангар? — поинтересовалась Саммер, указывая на большое цилиндрическое сооружение которое шло вдоль всей задней палубы до самой боевой рубки.

— Да. Похоже, он частично разрушен взрывом, — ответил Дирк и направил аппарат к отверстию. Двадцатифутовая секция стены ангара возле палубы просто исчезла во время катастрофы. Проплывая мимо, молодые люди смогли заглянуть внутрь. В лучах прожекторов с задней стены ангара на них глянул трехлопастной самолетный пропеллер. Дирк добавил двигателям тяги, развернул аппарат и двинул его вперед, мимо боевой рубки И-411, где все еще стояли многочисленные орудийные платформы. «Морская звезда» проследовала вдоль носовой палубы, затем развернулась и зависла возле одной из больших взлетно-посадочных платформ, выступавшей из корпуса субмарины, как гигантское крыло.

— На этом пейзажная часть нашего тура заканчивается, — объявил Дирк, — Давай, если получится, посмотрим ее груз.

— Лучше сначала связаться с командой наверху, — возразила Саммер. Она надела свою гарнитуру связи и нажала кнопку «Передача».

— «Скиталец», это «Морская звезда». Пасхального кролика[29] мы обнаружили, приступаем к поиску яиц.

— Вас понял, — прозвучал в треске помех голос Райана. — Будьте осторожны с корзинкой.

— По-моему, его больше беспокоит безопасность подводного аппарата, чем наша, — с нарочитой мрачностью пошутил Дирк.

— Типичный мужчина, — протянула Саммер, печально качая головой, — Переносит свои эмоции на неодушевленные механические предметы.

— Что-то я не понял, о чем это ты, — весело отозвался Дирк.

Пока происходила эта шутливая перепалка, он мягко и осторожно провел «Морскую звезду» над носовой секцией подводной лодки, внимательно изучая переднюю палубу под аппаратом. Через несколько минут Дирк засек то, что искал.

— Вон там передний люк верхнего торпедного отсека. Если эта лодка в точности похожа на И-403, то биологические боеприпасы должны были загружаться и храниться именно здесь.

Дирк подвел «Морскую звезду» к самому люку, опустил аппарат на палубу И-411 и выключил двигатели.

— Как у тебя с квалификацией по проникновению и взлому? — спросил он у Саммер.

В отличие от того, как было на И-403, на этой подводной лодке передний люк был закрыт и плотно заперт при помощи утопленного в корпус штурвала. Саммер активизировала рукоятку управления — джойстик, скрытый в подлокотнике ее кресла, и подключила питание к гидравлическим системам правого втяжного манипулятора подводного аппарата. В ответ на ее манипуляции с джойстиком из боковой стенки «Морской звезды» высунулось механическое устройство. Медленно и неуклюже «рука» аппарата потянулась вперед. Саммер осторожно направила ее вниз к люку и одновременно принялась короткими движениями сдвигать и настраивать тумблер управления устройством. С хирургической точностью она раскрыла клешнеподобную кисть манипулятора и опустила ее на люк. Ей удалось с первой попытки попасть «пальцами» в открытые выемки запорного штурвала люка.

— Красиво проделано, — оценил Дирк.

— Неизвестно еще, откроется ли, — отозвалась Саммер. Она щелкнула вторым тумблером, и последний сегмент механической клешни начал поворачиваться. И Дирк и Саммер невольно прижались лицами к обзорному окну пузыря, так им хотелось увидеть, что колесо поворачивается тоже. Однако запорное устройство, пролежавшее в закрытом состоянии шестьдесят лет, не шевельнулось. Саммер попробовала сдвинуть штурвал, поворачивая клешню туда-обратно, однако полдюжины попыток никакого результата не дали.

— Вот и все, на что способен мой гидравлический захват, — отчаявшись, пробормотала она.

— Продолжай держать колесо штурвала, — скомандовал Дирк. — Попробуем использовать рычаг.

Он включил двигатели и приподнял «Морскую звезду» над палубой на несколько дюймов. Саммер вцепилась клешней манипулятора в запорное колесо, а Дирк дал двигателям полный назад и попытался сдвинуть заклинившую резьбу при помощи энергии движения всего аппарата. Штурвал держался крепко, и Дирк принялся раскачивать «Морскую звезду» вперед и назад, пытаясь одолеть его резкими рывками.

— По-моему, так ты запросто можешь оторвать манипулятор, — предостерегла его Саммер.

Дирк ничего не ответил, но решительно продолжил попытки одолеть запорное устройство. На следующем же рывке ему показалось, что колесо чуть заметно сдвинулось. Еще один рывок — и затвор наконец поддался, штурвал рывком повернулся сразу на четверть оборота.

— Будет знать, кто здесь хозяин! — радостно воскликнула Саммер.

— Только не говори Райану, что правая ручка его дитяти стала на пару дюймов длиннее, чем раньше, — улыбнулся Дирк.

После этого аппарат завис над люком, и Саммер при помощи членистой клешни отвернула штурвал затвора до упора. Затем Дирк направил «Морскую звезду» прочь от палубы. Саммер продолжала удерживать клешней штурвал, и в конце концов люк открылся. Крышка неторопливо распахнулась. Немного переместив аппарат таким образом, чтобы он завис точно перед отверстием люка, молодые люди жадно устремили взгляд внутрь. Там, однако, ничего, кроме кромешной тьмы, видно не было.

— Пожалуй, это работа как раз для «Снупи». Командуй, — сказала Саммер.

Дирк вытащил портативный модуль управления и нажал на нем кнопку включения питания. Пульт ответил на это целым рядом зеленых огоньков.

— Так, готов. Поехали, — пробормотал Дирк себе под нос и переключил тумблер, который должен был привести в действие крохотный двигатель.

Из внешнего гнезда под акриловой сферой аппарата выскочил небольшой аппарат на электрическом поводке, с дистанционным управлением. Величиной не больше чемоданчика, крошечный подводный робот-разведчик представлял собой всего лишь видеокамеру с подсветкой на миниатюрной платформе с комплектом крошечных электрических движков. Он мог проникать в самые тесные места, вести разведку и был идеальным средством для исследования глубоких и опасных полостей в лежащих на дне обломках затонувших кораблей.

Саммер молча наблюдала, как «Снупи» появился перед обзорным стеклом и быстро нырнул в открытый люк. Его сопровождала целая россыпь мелких пузырьков. Дирк резко надавил еще на одну из кнопок пульта, и на цветном мониторе в кабине «Морской звезды» появилось изображение с видеокамеры аппаратика-разведчика в реальном времени. Ориентируясь по картинке на мониторе, Дирк повел аппарат в обход уже знакомого по предыдущей лодке торпедного отсека. «Снупи» прошел вдоль одного из рядов торпед, и камера показала, что все пять огромных стальных рыбин до сих пор лежат в своих гнездах. Аппарат развернулся, и та же сцена полностью повторилась при проходе вдоль второй стенки отсека. Стало ясно, что нападение «Суордфиш», которое закончилось гибелью И-411, для японской подлодки стало полнейшей неожиданностью.

Однако Дирка не интересовали торпеды. Он целенаправленно загнал «Снупи» к переднему концу торпедного отсека, а затем начал методично гонять его по отсеку из стороны в сторону, смещаясь с каждым проходом на несколько футов к корме. Он не закончил, пока не убедился, что осмотрел каждый квадратный фут отсека без исключения.

— Ничего похожего на наши жестянки или на ящики, в которых они хранились. Но здесь есть еще один торпедный отсек, внизу. Может быть, они хранились именно там.

— Ты можешь спустить туда «Снупи»? — спросила Саммер.

— Здесь в полу есть люк для погрузки торпед, только я не думаю, что «Снупи» сможет поднять крышку. Но я, кажется, знаю другой путь.

Осмотрев еще раз отсек при помощи глаза-камеры «Снупи», Дирк отыскал задний люк, который вел в каюту капитана. Этот люк был открыт, и уже через несколько секунд маневрирования аппарат-разведчик под управлением Дирка протиснулся в него.

— Туда, — сказала Саммер, указывая на один из углов экрана монитора. — Там трап, и, похоже, он ведет вниз на следующую палубу.

Повинуясь сигналам Дирка, миниатюрный аппаратик аккуратно и даже изящно, как танцор, обогнул массу всевозможных обломков и вплыл в зияющий в полу люк. Он опустился вдоль трапа до следующей палубы, отыскал проход в нижний торпедный отсек и оказался во втором хранилище боеголовок. Это помещение было немного меньше первого за счет сужения корпуса лодки, но в остальном представляло собой его точную копию. И точно так же, как в первом отсеке, камера показала молодым людям, что все десять смертельных торпед типа 95 мирно продолжают лежать в своих гнездах. «Снупи» уже подошел к пределу длины самонаматывающегося кабеля, по которому получал энергию и команды, но Дирк все же провел его осторожно по всему отсеку. Камера показала полный комплект торпед, и только. Пустой отсек безучастно смотрел на молодых людей через линзы видеокамеры.

— Кажется, — проговорила, наконец, Саммер, разочарованно покачав головой, — никаких яиц здесь нет.

24

Пока Дирк осторожно направлял миниатюрный разведчик обратно к выходу из корпуса подлодки и дальше к «Морской звезде», он начал тихонько насвистывать себе под нос классическую мелодию «Лебединой реки» Стивена Фостера. Саммер оглянулась на брата с недоумением.

— Такое впечатление, что ты счастлив без памяти и к тому же без всякой причины, если учесть, что биологические бомбы пропали без вести, — заметила она.

— Сестренка, мы, может, и не знаем, где они находятся, но зато мы наверняка знаем, где их нет. Знаешь, будь я тут, я наверняка стал бы держать яйца поближе к наседке.

Саммер на мгновение задумалась, осмысливая то, что сказал брат, после чего ее лицо слегка просветлело.

— Палубный ангар? Там, где хранились самолеты?

— Точно, палубный ангар, — подтвердил Дирк, — «Суордфиш» даже позаботилась оставить для нас дверь открытой.

Как только «Снупи» вернулся в свое гнездо и надежно закрепился, Дирк задействовал главные двигатели «Морской звезды», и аппарат рванулся вдоль палубы субмарины к месту взрыва второй торпеды. Взрывное отверстие оказалось достаточно большим, чтобы «Морская звезда» могла легко опуститься через него внутрь, но сам диаметр ангара — 11,5 фута — был чуть-чуть маловат и совсем не оставлял батискафу места для маневра. Дирк внимательно осмотрел дыру в стенке самолетного ангара, прежде чем осторожно, дюйм за дюймом, ввести «Морскую звезду» внутрь. Взрыв вырвал в этом месте целые секции палубы, и она пестрела оспинами черных дыр. Они будто приглашали провалиться в наполненное водой чрево подлодки. Дирк постепенно опускал «Звезду» все ниже и ниже, пока не отыскал возле переднего края отверстия достаточно большой для подводного аппарата неповрежденный кусок палубы. Краешком глаза он заметил, что самолетный пропеллер, который они с Саммер заметили раньше на стене ангара, находится от него теперь точно справа. Дирк мягко опустил аппарат еще чуть ниже, и полозья его салазок уверенно встали на палубное покрытие.

Он выключил двигатели, и в кабине подводного аппарата на мгновение воцарилась полная тишина. Брат и сестра не отрываясь смотрели в темень узкого ангара. Он протянулся перед ними, как бесконечный тоннель. Внезапно тишину нарушил донесшийся снаружи приглушенный металлический удар.

— Дирк, пропеллер! — закричала Саммер, указывая через пузырь иллюминатора куда-то вправо.

Металлический кронштейн, на котором висел на стене ангара запасной трехлопастный пропеллер для бомбардировщика «Сейран», давно проржавел в соленой воде насквозь, но, вопреки всему, в течение шестидесяти лет ему удавалось каким-то образом удерживать на стене тяжелые лопасти. И только когда в стену в этом месте ударила струя воды от двигателей «Морской звезды», бывший кронштейн решил отказаться от выполнения своей миссии и осыпался со стены мутным облачком ржавчины. Тяжелый пропеллер, оставшись без поддержки, рухнул прямо вниз, на палубу, и с лязгом ударил в нее концами двух нижних лопастей.

Однако и на этом представление не закончилось. Брат и сестра наблюдали завороженно и беспомощно, как пропеллер неторопливо наклонился и упал вперед. Его верхняя лопасть чиркнула по сферическому окну «Морской звезды» в нескольких дюймах от лица Саммер. Из-за сопротивления воды казалось, что пропеллер движется замедленно, как в кино. Когда его центральная часть и третья лопасть ударились о палубу, по воде снова пронесся громкий металлический лязг. Пропеллер упал впереди на салазки подводного аппарата, зацепив по пути его правую механическую руку. В воду поднялась целая туча коричневого осадка. Несколько минут в иллюминаторе «Морской звезды» ничего не было видно. Затем, когда вода впереди посветлела, Саммер заметила, что прямо перед аппаратом, как будто из кровоточащей раны, поднимается вверх тонкая струйка какой-то темной жидкости.

— Мы попались, — с трудом выговорила Саммер, не в силах отвести взгляд от лежащего поперек салазок тяжелого пропеллера.

— Попробуй подвигать правым манипулятором. Может быть, сможешь приподнять лопасть, а я тогда подам назад, — скомандовал Дирк, снова включая двигатели.

Саммер уверенно положила руку на джойстик и двинула его на себя, пытаясь поднять манипулятор. Металлическая рука пошла было вверх, но тут же бессильно упала. Саммер подвигала джойстик вперед-назад, но ничего больше не произошло.

— Бесполезно, — спокойно сказала она. — Должно быть, лопасть перебила трубопровод и повредила гидравлику. Можно считать, что правая рука у нас ампутирована.

— Наверное, именно эту жидкость мы и видели. Попробуй левую, — посоветовал Дирк.

Саммер подготовила к работе второй джойстик и включила питание левой механической руки подводного аппарата. Она попыталась вытянуть манипулятор вперед и вниз и дотянуться им до упавшего пропеллера. Левая рука подводного аппарата была и меньше и короче правой, поэтому действовать ею было гораздо труднее. Саммер пришлось несколько минут всячески изгибать и поворачивать механическую руку, прежде чем удалось наконец поставить ее клешню в такое положение, чтобы она могла ухватиться за край лопасти пропеллера.

— Я ухватилась за него, но под очень неудобным углом. Не думаю, что смогу приложить достаточное усилие, — сказала она брату.

Так и оказалось. Манипулятор попытался приподнять пропеллер, но тот даже не шелохнулся. Несколько следующих попыток тоже ни к чему не привели.

— Похоже, придется вырываться силой, — сжав зубы, процедил Дирк.

Он включил двигатели на полную мощность и попытался приподнять «Морскую звезду», чтобы подать назад и выскользнуть из-под упавшего пропеллера. Электрические водометные двигатели гудели и вибрировали, изо всех своих сил цепляясь за воду, но вес пропеллера был все же чуть-чуть великоват, и их мощности не хватало. Двигатели бешено взбивали воду, поднимая вокруг подводного аппарата тучи донных наслоений, но он стоял неподвижно, как скала. Дирк подвигал рычаги управления двигателями вперед и назад, пытаясь раскачать аппарат. Бесполезно. После нескольких бесплодных попыток он выключил двигатели. Молодые люди подождали, пока усядется коричневая муть.

— Мы только без пользы разрядим аккумуляторы, если будем продолжать такие попытки, — уныло сказал Дирк, — У нас просто не хватает мощности, чтобы вытянуть себя из-под этой штуки.

Саммер почти видела, как в голове брата поворачиваются шестеренки. Ей уже приходилось попадать вместе с Дирком в подводные ловушки, и теперь сознание того, что брат рядом, вселяло в нее уверенность. Несколько месяцев назад они чуть не погибли вместе в океане на отмели Навидад, когда ураган-убийца подхватил их исследовательский подводный дом и закатил его в узкую расщелину. Только появление в самый последний момент ее отца и Ала Джордино спасло их от медленной смерти от удушья. На этот раз, однако, отец и Джордино были далеко.

Из мрачной темноты в уши Дирку и Саммер начали чуть слышно нашептывать что-то голоса прошлого. Давно погибшие моряки с И-411, казалось, звали молодых людей присоединиться к ним в холодной мокрой могиле на глубине тысячи футов. У Саммер холодок пробежал по спине. Она почувствовала вдруг, что черная молчаливая подлодка насквозь пропитана омерзительным ощущением смерти. Взбаламученная вода вокруг постепенно успокоилась, и молодые люди вновь смогли заглянуть в глубину ангара. Саммер никак не могла избавиться от мысли, что они с братом находятся в железной гробнице десятков храбрых моряков Императорского военно-морского флота. Усилием воли она прогнала от себя жуткие видения и попыталась вновь сосредоточиться на ситуации и собственных действиях.

— Сколько у нас осталось времени? — спросила она брата. Осознание безнадежности положения все прочнее утверждалось в ее мозгу и уже начинало свое разрушительное действие.

Дирк бросил взгляд на ряд приборов сбоку.

— Нам ничто не угрожает, пока окончательно не сядут аккумуляторы и не вырубятся от этого устройства регенерации воздуха. Они перестанут работать часа через три, а еще через час или около того воздух кончится. Нам лучше связаться с «Морским скитальцем».

Его голос прозвучал глухо, но спокойно.

Саммер задействовала систему связи и вызвала Райана на «Морском скитальце». Ответом ей было молчание. После нескольких дополнительных попыток в наушниках раздалось потрескивание помех.

— «Морская звезда», это «Морской скиталец». Мы вас не слышим, повторите, пожалуйста. Прием, — прозвучал слабый и почти неразборчивый голос Райана.

— Должно быть, переборки субмарины блокируют сигнал нашего передатчика, — предположил Дирк, — Мы их слышим, а они нас нет.

— Я попробую еще несколько раз, вдруг они все же ловят обрывки наших передач.

Саммер продолжала вызывать судно еще минут десять. Она старалась произносить слова громко и отчетливо, но в ответ слышала все те же слова Райана. Отчаяние все сильнее охватывало Саммер, пока она наконец не сдалась.

— Бесполезно. Они нас не слышат. Мы остались одни.

Дирк защелкал тумблерами на консоли. Он отключал всю электронику, не имеющую отношения к системе жизнеобеспечения, чтобы сберечь заряд аккумуляторных батарей. Ладонь легла на панель управления «Снупи», и он заколебался.

— Не возражаешь, если я выведу «Снупи» погулять?

— Мы забрались сюда именно для того, чтобы обследовать ангар, так что вполне можем продолжить эту работу. Мы еще не определили, на борту ли боеприпасы с биологической начинкой, а если нет, то есть ли какие-нибудь свидетельства того, что их отсюда вывезли.

— Я думаю точно так же, — согласился Дирк и вновь включил крошечный подводный робот-разведчик. Уверенными движениями он вывел «Снупи» из гнезда и провел над упавшим пропеллером, а затем поднял на уровень глаз непосредственно перед сферическим иллюминатором «Морской звезды». Впереди них длинная темная шахта ангара тянулась во мрак, по направлению к боевой рубке. Дирк быстро двинул рычажки управления двигателями аппарата вперед, и «Снупи» отправился в путешествие по ангару.

Робот постепенно удалялся, а взгляды молодых людей переместились с его освещенного силуэта за обзорным стеклом к изображению на цветном мониторе. Там можно было видеть все то, что «видел» их маленький разведчик. Сначала ангар казался пустым, но по мере продвижения «Снупи» перед объективом его видеокамеры начали появляться, будто из ниоткуда, таинственные объекты, затянутые слоем донных отложений. Вот взгляд камеры скользнул вверх к большому, покрытому коркой осадков холму на платформе сбоку. Позади него из стены ангара торчали несколько больших выдвижных ящиков.

— Запасной самолетный двигатель, — заметил Дирк, когда взгляд «Снупи» упал на длинный металлический блок.

— Могу поспорить, это ящики для других запасных частей и механических инструментов, — добавила Саммер, указывая на изображение выдвижных ящиков на мониторе.

— Здесь ведь наверняка где-то есть напольный домкрат, — посетовал Дирк, твердо зная, что у них нет никакой возможности взять и использовать какие бы то ни было инструменты, способные помочь «Морской звезде» освободиться.

Он медленно направлял «Снупи» по огромному пещероподобному ангару. Неожиданно робот-разведчик чуть не наткнулся на группу висящих вертикально тонких металлических листов. Дирк отодвинул аппарат с камерой немного назад и узнал в таинственной структуре хвостовую сборку самолета. Его вертикальный стабилизатор был сложен пополам; конец его, так же как и оба горизонтальных стабилизатора, был откинут вниз. Дирк сдвинул «Снупи» в сторону и немного вперед. Отсюда было ясно видно, что это часть фюзеляжа гидросамолета «Сейран Айти М6А1».

— Вот это да! — пробормотала Саммер, на которую и размеры и состояние этого двухместного пикирующего бомбардировщика произвели сильное впечатление, — Трудно поверить, но они умудрялись сложить самолет так, чтобы запихнуть его в этот ангар.

Дирк провел «Снупи» вдоль фюзеляжа, чтобы получше рассмотреть самолет. Камера показала, что крылья тоже на месте. Они и сейчас еще были прикреплены к фюзеляжу, только сложены к хвосту наподобие утиных крыльев. Дирку и Саммеру удалось различить даже почти невидимый под слоем песка и еще бог знает чего знакомый красный кружок японской эмблемы, нарисованной на концах крыльев.

— Мне до сих пор кажется поразительным, что самолеты можно было перевозить на подводных лодках, запускать с них и снова подбирать, — задумчиво произнесла Саммер.

— Для этого надо было всего лишь выкатить фюзеляж из ангара на носовую палубу, поднять хвостовые стабилизаторы, привинтить как следует крылья и поплавки, — и пожалуйста, можно запускать самолет с катапульты. Обученный расчет из четырех человек способен был собрать самолет и поднять его в воздух меньше чем за тридцать минут.

— Я думаю, хорошо, что большие лодки класса «Сентоку» не появились раньше в ходе войны, — заметила Саммер.

«Снупи» под управлением Дирка пробирался все дальше по длинному ангару. Скользнув вдоль фюзеляжа, робот направил камеры вниз, и на экране появилась пара гигантских поплавков самолета, закрепленных на палубе на специальном деревянном поддоне. Удар струи из водометов разведчика смел с одного из понтонов слой донных осадков, обнажив болотно-зеленую окраску боков и верхней поверхности поплавков и хищно-серую — днища. Крылья и фюзеляж самолета, наверное, имели такую же камуфляжную раскраску.

За поплавками на несколько футов потянулось совершенно пустое пространство. Затем робот миновал отдельный открытый отсек. Подобно своей тезке-ищейке, «Снупи», повинуясь легкому прикосновению пальцев Дирка, тщательно «обнюхивал» все, что попадалось по пути — каждый покрытый илом предмет или обломок. Постепенно из темноты по обеим стенкам ангара выросли низкие стойки. В лежащих на них предметах Дирк мгновенно распознал торпеды. На каждой стойке мирно лежали по четыре металлические рыбины — воздушные торпеды для запуска с самолетов. Каждая из них при массе в 1300 фунтов значительно уступала размерами массивным торпедам в нижних отсеках — те предназначались для запуска с подлодки.

Дирк и Саммер до рези в глазах вглядывались в экран монитора, пытаясь обнаружить свидетельства присутствия «лишних», необычных боеприпасов. Однако другого оружия, кроме воздушных торпед, пока не было. Дирк обернулся и застал Саммер за тем, что она украдкой смотрит на часы. Очевидно было, что она болезненно ощущает каждую проходящую минуту.

— Поехали дальше. Здесь должен был бы находиться по крайней мере еще один самолет, — обратился к ней Дирк, пытаясь отвлечь от неизбежного и недалекого будущего. Прежде чем попасть в следующую секцию ангара, разведчику вновь пришлось преодолеть пустой отсек. Еще через несколько секунд в объективах видеокамер появились хвост и фюзеляж второго «Сейрана» вместе со сложенными крыльями. Еще чуть-чуть, и показалась его пара поплавков, принайтованных канатами к палубе. Далее последовал комплект стенных инструментальных ящиков и двадцать футов пустого пространства. В конце концов «Снупи» наткнулся на конец ангара — гигантский круглый люк, ведущий на носовую палубу подлодки.

— Ну вот и все, — мрачно произнес Дирк. — Мы прошли всю длину ангара и, кроме тех торпед, никаких других авиабомб не обнаружили.

Несколько мгновений Саммер молчала, покусывая в задумчивости нижнюю губу.

— Да… Свидетельств проникновения тоже нигде нет, да и ил, похоже, в последнее время никто не тревожил. Может быть, они были уничтожены при взрыве торпед?

— Возможно. Можно, правда, еще поискать в той небольшой части ангара, которая у нас сзади.

Дирк тихонько направил «Снупи» назад. Продвигаясь в обратном направлении, разведчик сматывал провисающий электрический кабель внутрь себя. В кабине подводного аппарата воцарилось молчание. Брат и сестра погрузились в невеселые мысли о своем положении. Дирк молча проклинал их с сестрой невезение и неудачу в поиске авиабомб. Маленький робот-разведчик миновал фюзеляж второго самолета и подошел к комплекту поплавков первого, когда лицо Саммер вдруг приняло хитрое выражение.

— Дирк, задержи-ка его там на мгновение, — негромко сказала она, пристально вглядываясь в экран.

— В чем дело? — поинтересовался брат и принялся уравновешивать аппарат на одном месте.

— Взгляни-ка на эти поплавки. Ты не замечаешь никакой разницы?

Несколько секунд Дирк изучал экран, затем отрицательно покачал головой.

— Пара в дальнем конце ангара принайтовлена прямо к палубе, — объяснила Саммер, — А эти стоят каждый на своей отдельной платформе.

Дирк вновь взглянул на картинку и нахмурился. Действительно, каждый из поплавков был установлен на квадратном поддоне высотой около двух футов.

Дирк провел аппарат вдоль основания одного из поплавков и остановил рядом с платформой. Затем развернул его и на несколько секунд включил двигатели на полную мощность, чтобы попытаться смыть струей накопившийся осадок. Пока оседала поднявшаяся муть, он вновь очень осторожно развернул послушный аппаратик. Теперь можно было ясно различить расчищенную часть платформы. Это был ящик из какого-то твердого дерева, похоже, красного. Дирк тщательно осмотрел остальную часть платформы.

— Ей-богу, по-моему, мы нашли их.

— Ты уверен? — спросила Саммер.

— Я, конечно, не моту сказать, что там внутри, но внешне это ящик той же конструкции и размера, что и разломанные ящики из-под бомб, которые я нашел на И-403.

Дирк осмотрел первый ящик со всех сторон и убедился, что второй поплавок стоит точно на таком же. Саммер тем временем добавила к видеофайлам примечание с указанием точного положения ящиков в ангаре. Дирк заметил, что каждый ящик удерживается на месте, по всей видимости, весом поплавка, а тот в свою очередь надежно принайтовлен к палубе ангара при помощи полудюжины толстых стальных тросов, скрещивающихся поверх него.

— У тебя зоркий глаз, Саммер. За такую добычу с меня пиво.

— Лучше бутылку шардоне «Мартин Рэй», — ответила она с полуулыбкой. — Я так просто рада, что мы теперь знаем, где они находятся.

— Кому-то придется немало потрудиться, чтобы их отсюда вытащить.

— Нас тоже, кстати говоря, — мрачно отозвалась Саммер.

Дирк направил аппарат-разведчик к «Морской звезде», ведя его вдоль ангара, а в голове у него между тем, сменяя друг друга, вертелись мысли о спасении. «Снупи» был уже близко, и его яркие прожекторы неожиданно залили светом кабину подводного аппарата. На миг ослепнув, Дирк направил «Снупи» вниз, подтягивая к «Морской звезде», но в каких-то нескольких футах от нее маленький разведчик за что-то зацепился и повис.

— Дирк, «Снупи» зацепился за что-то пуповиной, — сообщила Саммер, указывая за иллюминатор.

Дирк проследил направление и с трудом разглядел сквозь муть, что управляющий кабель аппарата застрял в каких-то обломках на палубе, футах примерно в двадцати перед ними.

— Удивительно, как мы вообще сумели добраться целыми и невредимыми. Это же настоящая полоса препятствий, — проговорил он.

Изменив направление, он сдал аппарат назад, чтобы кабель натянулся и перестал цепляться за лежавшее на палубе нечто, походившее на небольшой двигатель, установленный на сваренной из труб раме в три фута высотой.

— Могу поспорить, это газовый компрессор, — сказал Дирк, заметив пару истлевших брезентовых рукавов, прикрепленных к одному из концов двигателя.

— А что скажешь насчет той большой рукоятки? — поинтересовалась Саммер. Она пристально разглядывала большой металлический стержень, торчавший из одной стороны устройства. К концу стержня была приделана округлая поперечина, как на черенке лопаты.

— У этого компрессора старый механический стартер. Знаешь, как на газонокосилке, когда нужно дернуть за шнур. Только здесь, чтобы завести двигатель, нужно качать рукоятку. Я как-то видел на одном водолазном боте компрессор шведского производства, так вот он был устроен точно так же.

Дирк замер на несколько мгновений, уставившись на рукоять и не двигая «Снупи» с места.

Наконец Саммер не выдержала:

— Так ты собираешься все же вернуть «Снупи» домой?

— Конечно, — ответил он, вдруг оживившись, — Но сначала он поможет нам выбраться отсюда.

Наверху, на борту «Морского скитальца», царило нервное напряжение. С момента последнего разговора с «Морской звездой» прошло почти полтора часа, и Морган, встревоженный, уже собирался вызывать спасателей. На «Морском скитальце» не было резервного подводного аппарата, а ближайший аппарат НУМА находился от них по крайней мере в двенадцати часах хода.

— Райан, свяжитесь с глубоководной службой ВМС. Проинформируйте их о сложившейся ситуации и запросите расчетное время прибытия глубоководного спасательного аппарата, — твердо проговорил Морган, в душе замирая от страха.

Он знал, что если Дирк и Саммер действительно попали в беду, то времени у них очень мало — минуты, а не часы. В подобной ситуации шансы на спасение близки к нулю.

25

— О'кей, Саммер, придержи-ка обратную намотку.

Прежде чем отдать сестре эту команду, Дирк поместил «Снупи» под потолком ангара в нескольких футах за компрессором. Саммер послушно нажала кнопку, которая должна была отключить автоматическую намотку высвобождающегося кабеля. Дирк снова осторожно двинул «Снупи» к компрессору. Он внимательно наблюдал, как постепенно провисает его кабель, затем очень аккуратно провел аппарат по кругу над компрессором, так, чтобы петля кабеля свободно легла вокруг торчащей рукоятки стартера. Внешне все это напоминало движения анаконды, которая медленно обвивается вокруг своей жертвы. Дирк повторил круговое движение пять раз, и в результате получил пять оборотов кабеля вокруг рукоятки. Направив «Снупи» в сторону, он затянул эти петли.

— О'кей, включай обратную намотку, а я потяну движками «Снупи».

— Этот компрессор весит, должно быть, сотни три фунтов. Даже под водой тебе ни за что не сдвинуть его с места, — недоверчиво заметила Саммер. То, что замышлял брат, казалось ей чистым сумасшествием.

— Да мне компрессор и не нужен, только рукоятка.

Легкими движениями пальцев на рычажках управления Дирк добавил «Снупи» мощности, вновь развернул его и направил к подводному аппарату. Двигатели малютки-робота работали на полную мощность. Он продвигался вперед, пока не затянул свой кабель управления на металлической рукоятке, но и после этого Дирк не стал уменьшать усилие двигателей. Маленькие водометы изо всех сил взбивали воду, крошечный аппарат рвался вперед, но силенок повернуть рукоятку ему все-таки не хватало. Тут и Саммер включилась в дело. Она втянула обратно и стала наматывать на автоматическую катушку второй конец кабеля, пока он не захлестнул плотно основание рукоятки. Теперь ее дергали за оба конца, но дело решилось на нижнем, где с ней сражалась Саммер. Квадратное основание рукоятки выскочило из зубчатого колеса, в котором было закреплено, и она, отделившись от компрессора, скользнула к «Морской звезде». Дирк осторожно потащил ее в горизонтальном положении, чтобы не соскочил намотанный провод, и ему удалось подтянуть рукоятку к самым салазкам подводного аппарата.

— Не думаю, что Райану понравится, как ты обращаешься с его подводным роботом-разведчиком, — с притворным беспокойством заметила Саммер.

— Если все сработает, я куплю ему новый.

— И все-таки, что конкретно ты задумал? — поинтересовалась Саммер, все еще не до конца представляя себе намерения брата.

— Пустяк, всего лишь небольшой рычажок, дорогая сестренка. Будь так любезна, возьми мой новенький лом в левую механическую руку и сама увидишь, что я имею в виду.

Дирк подвел «Снупи» с рукояткой на буксире поближе к левому борту «Морской звезды». После этого Саммер включила управление левой механической рукой и разжала ее похожую на клешню кисть. Общими усилиями брат и сестра свели два устройства вместе таким образом, чтобы Саммер могла уверенно схватить рукоять за один конец сильной металлической клешней. Затем Дирк ослабил натяжение кабеля и стал медленно подавать «Снупи» назад. Витки один за другим соскальзывали со свободного конца металлического стержня. Освободив кабель, Дирк запустил катушку, смотал его и аккуратно вернул «Снупи» в свое гнездо в корпусе «Морской звезды».

— Из «Снупи» получился очень даже неплохой ретривер, — заметила Саммер.

— Ладно, давай теперь посмотрим, получится ли из нашей механической руки хороший домкрат, — отозвался Дирк.

Его взгляд пробежал вдоль ряда приборов на панели управления, показывающих заряд аккумулятора. Брат и сестра потратили больше часа на операции с роботом, и уровень заряда аккумуляторов теперь едва достигал тридцати процентов. Время поджимало, и если они надеялись выбраться на поверхность самостоятельно, следовало поторопиться.

— Давай сделаем все с первой попытки. Продуваем цистерну, — сказал Дирк. При помощи пары кнопок он включил откачку воды из балластной цистерны, чтобы увеличить плавучесть, а затем запустил главные двигатели аппарата. Саммер тем временем вытянула механическую руку аппарата как можно дальше вперед и попыталась прикинуть, как лучше сдвинуть пропеллер с места. Чтобы освободить «Морскую звезду», его нужно было приподнять и немного сдвинуть вперед, но места для работы рычагом в ангаре почти не оставалось. Саммер прислонила «инструмент» к салазкам аппарата и немного изменила захват. Только после этого она смогла подсунуть металлический стержень под конец лопасти лежащего пропеллера дюймов на восемь.

— Готово, — сказала она, убедившись, что рычаг на месте, и вытерла потную ладонь о штанину. Дирк тоже был весь в поту — после отключения системы кондиционирования ради экономии энергии в кабине подводного аппарата стало жарко.

— Вытащи нас отсюда, — просительно произнес Дирк, готовый в любую секунду надавить на рычаг управления. Саммер, сильно волнуясь, мягко двинула рукоятку подъема механической руки. Одних только гидравлических усилий манипулятора было недостаточно, но к ним добавилось действие упиравшегося в палубу металлического рычага. На пределе мощности механическая рука стронула-таки пропеллер с места. Медленно-медленно, будто во сне, его лопасть приподнялась сначала на дюйм, потом на два, потом еще на несколько. Дирк ощутил, что задняя часть аппарата благодаря дополнительной плавучести чуть приподнялась. Когда Саммер подняла наконец лопасть пропеллера выше уровня салазок, Дирк резко нажал на рычаг и дал двигателям полный назад.

Не было ни заметного всплеска энергии, ни резкого ускорения. Вместо этого молодые люди почувствовали только слабый толчок, но он означал, что «Морская звезда» пятится потихоньку задом наперед и выползает из-под пропеллера. Едва подводный аппарат успел выскользнуть из его смертельных объятий, как лопасть пропеллера сорвалась с рукоятки компрессора и с лязгом рухнула обратно на палубу всего в нескольких дюймах перед его салазками.

— Здорово проделано, сестренка! Что скажешь, если я предложу подышать свежим воздухом? — Говоря это, Дирк уже поворачивал водометы вниз. «Морская звезда» готовилась подняться и покинуть ангар И-411.

— Я с тобой, — ответила Саммер с очевидным облегчением.

Стоило «Морской звезде» выйти за пределы металлических стен ангара, как в то же мгновение в наушниках обоих молодых людей раздался низкий голос Райана:

— «Морская звезда», это «Морской скиталец». Вы слышите меня? Конец связи.

Голос звучал устало, и монотонно. Ясно было, что за последние часы его владелец успел повторить эти слова не одну сотню раз.

— Говорит «Морская звезда», — произнесла Саммер в микрофон. — Слышим вас ясно и четко. Начали подъем. Пожалуйста, будьте готовы к нашему появлению.

— Понял вас, «Звезда», — ответил Райан изменившимся, радостно возбужденным тоном, — Вы заставили кое-кого здесь наверху сильно поволноваться. Помощь нужна?

— Нет. Мы тут просто ушибли пальчик. Все хорошо, скоро будем наверху.

— Вас понял. Готовы полечить.

Подводный аппарат поднимался на поверхность за счет контролируемой положительной плавучести. Подъем шел немного быстрее, чем спуск, и минут через десять Дирк и Саммер уже различали над собой мерцающий свет ярких прожекторов приемной шахты «Морского скитальца». Еще немного, и появились очертания корпуса судна. Дирку пришлось скормить двигателям «Морской звезды» практически всю оставшуюся энергию, чтобы направить аппарат к центру мерцающего кольца маяков. Когда же крохотная подводная лодка наконец выскочила через отверстие в корпусе судна наверх и закачалась на поверхности внутреннего бассейна, Дирк и Саммер тайком друг от друга вздохнули с огромным облегчением. Морган, Райан и еще с полдюжины моряков окружили бассейн и внимательно наблюдали за тем, как «Морскую звезду» подцепили из воды лебедкой и осторожно подняли на палубу. Пока Саммер открывала люк, Дирк отключил питание аппарата. Обоим хотелось поскорее выбраться наружу и вдохнуть свежий морской воздух.

— Мы уж испугались, что вы заблудились там, внизу, — улыбнулся Морган и насмешливо поглядел на рукоятку компрессора, все еще зажатую в клешне левого манипулятора.

— Это наша тросточка, — объяснила ему Саммер, — Мы пошли прогуляться в такое место, куда ходить не следовало, и у нас возникли небольшие проблемы с возвращением.

— Итак, — не удержался Морган от вопроса, — что вы нашли?

— Две коробки яиц, которые только и ждут, чтобы их доставили по назначению, — с широкой ухмылкой ответил Дирк.

* * *

Экипаж «Морского скитальца» лихорадочно работал. Нужно было как можно скорее отремонтировать механическую руку «Морской звезды» и зарядить пустые аккумуляторы аппарата. Тем временем Дирк и Саммер вместе с Морганом разрабатывали стратегию извлечения и подъема опасного груза. Просматривая заново видеосъемки «Снупи», они вычислили точное положение ящиков с бомбами в ангаре подводной лодки. Внимательное изучение видеокадров помогло выяснить, что переборки ангара составлены из десятифутовых секций.

— Нам должно хватить мощности, чтобы вырезать по швам и вынуть оттуда один такой десятифутовый кусок переборки рядом с поплавками, — сказал Дирк, ткнув карандашом в остановленный на экране видеокадр, — Ширина «Морской звезды» восемь футов, так что нам, пожалуй, хватит места, чтобы подойти поближе и вытащить бомбы манипуляторами.

— Нам везет. Скорость течения около лодки составляет всего один-два узла, так что оно не помешает работать. Но все же потребуется, скорее всего, несколько погружений, — добавила Саммер.

— Вы можете погружаться по очереди с Райаном, — сказал Морган, — А сейчас почему бы вам не отдохнуть пару часиков, пока мы осмотрим аппарат и подготовим его к резке металла?

— Меня не надо просить дважды, — откровенно зевнула в ответ Саммер.

Однако долго спать ей не пришлось. Через три часа Дирк разбудил сестру, и молодые люди начали подготовку к следующему погружению. Аккумуляторы «Морской звезды» были полны. Подводный аппарат снова спустили в воду, где он повторил свой медленный спуск к затонувшей субмарине. Там он повисел немножко перед рваным отверстием в стенке ангара и начал осторожно смещаться в сторону боевой рубки. Через каждые шесть футов — расстояние между наполовину выдвинутыми механическими руками — Дирк подводил аппарат ближе к стенке и процарапывал левой клешней метку на покрытых отложениями металлических листах. На десятой метке, или примерно в шестидесяти футах от пробоины, он процарапал на стенке ангара грубый знак X.

— Вот здесь будем резать, — сказал он Саммер, — Давай посмотрим, удастся ли найти швы.

Дирк протянул одну из клешней к стенке ангара и подал подводный аппарат чуть в сторону. На металлическом листе осталась длинная глубокая царапина. Дирк вернул аппарат обратно, и они с Саммер стали внимательно рассматривать процарапанную часть стены, медленно сочившуюся какой-то темно-ржавой и золотистой пылью. Вертикальную складку — шов, где были сварены между собой две соседние плиты водонепроницаемого ангара, — удалось обнаружить быстро. Как и ожидалось, в десяти футах дальше нашелся и следующий вертикальный шов. Пока «Морская звезда» висела перед стенкой ангара, Саммер попыталась отчистить сварные швы, пользуясь клешней манипулятора, как ножом. Когда она закончила, на стенке ангара появился процарапанный прямоугольный контур размером с гаражную дверь.

— С простой работой все, — сказал Дирк. — Ты как, готова резать?

— Надень-ка вот это и давай начинать, — ответила Саммер. Она вручила брату пару защитных очков, какими пользуются сварщики, и сама надела такие же. Взяв на себя управление обеими механическими руками, она залезла в корзину, установленную на передней части салазок, и вытащила правой клешней электрододержатель, подключенный через усиленный кабель к аккумуляторной батарее емкостью 230 Ач постоянного тока внутри подводного аппарата. Левой клешней Саммер вставила в держатель неэкзотермический режущий электрод с феррооксидным покрытием и щелкнула тумблером питания. В отличие от обычных подводных режущих электродов, к которым необходимо подводить кислород, электродам с феррооксидным покрытием для работы нужен только источник питания, способный создавать плазменную режущую дугу. Такое устройство проще и лучше подходит для сварки в подводных глубинах. Электрический ток пробежал по кабелю и зажег на конце электрода ослепительную желтую дугу с температурой горения в несколько тысяч градусов.

— Начнем в правом верхнем углу и пойдем вниз, — скомандовала Саммер.

Дирк аккуратно подвел «Морскую звезду» к углу шва и остановил, а Саммер протянула правую механическую руку и поднесла конец электрода к стене ангара, к сварному шву шестидесятилетней давности. Между электродом и металлом стены образовалась высокотемпературная дуга. Мини-субмарина, подрабатывая двигателями против легкого течения, покачивалась, из-за чего продвижение электрода вдоль шва приходилось измерять дюймами. Все же на стене ангара появилась хирургически четкая линия разреза, удлиняясь по мере того как Дирк потихоньку опускал «Морскую звезду» к основанию переборки. Через пятнадцать минут от электрода остался один только зажатый в держателе кончик. Саммер отключила электричество и заменила электрод, затем включила аппарат снова и возобновила работу. Брат с сестрой еще долго занимались этим утомительным делом — до тех пор, пока не прорезали весь шов по периметру. Когда до конца осталось несколько дюймов, Саммер просунула свободную механическую руку в образовавшуюся щель и схватила вырезанный лист. После этого она прорезала оставшуюся часть шва и одновременно толкнула панель второй клешней. Лист оторвался и упал назад на главную палубу подводной лодки. На месте падения поднялось клубящееся облако осадочных частиц.

Дирк отвел «Морскую звезду» немного в сторону и подождал, пока муть осядет, прежде чем двинуться к вновь образованному проходу и войти в ангар. Они с Саммер рассчитали точно — нужная пара самолетных поплавков находилась теперь прямо перед вырезанным отверстием, а деревянные ящики, естественно, под ними. Дирк медленно, на самой малой скорости повел аппарат к поплавкам, все же задев пару раз за потолок ангара, прежде чем посадил его на палубу рядом с большим железным кольцом, торчавшим из поплавка. Через кольцо проходили несколько тросов, при помощи которых поплавок крепился к палубе на время движения субмарины.

— Давай-ка пережжем эти тросы, а уж потом придумаем, как убрать поплавок, чтобы не мешался, — предложил Дирк.

Саммер снова зажгла подводный факел и быстро перерезала первый из трех тросов стального плетения. Сильно проржавевшие стальные нити быстро рвались в пламени электрической дуги, так что и второй трос удалось пережечь довольно быстро. Саммер удивилась, когда после исчезновения второго троса поплавок немного шевельнулся. Когда же упал и третий трос, поплавок грациозно поднялся над палубой и всплыл на высоту двенадцати футов, к потолку ангара.

— Он до сих пор держит воздух! — удивилась Саммер.

— Мои поздравления инженерам, которые его проектировали. Нам будет немного легче, — отозвался Дирк и тихонько повел «Морскую звезду» вдоль деревянных ящиков. Саммер снова схватилась за рычаги управления манипуляторами. Их клешни мягко поднялись и поплыли к крышке одного из контейнеров. Металлическими пальцами манипуляторов девушка подхватила крышку ящика с двух сторон и подняла механические руки вверх. Прочное когда-то твердое дерево поднялось без всякого сопротивления, как мокрый блин. Саммер попыталась положить крышку сбоку от ящика, но она распалась на две половинки.

— Ну вот, плакали наши шкатулки, — произнес Дирк.

В ящике, однако, молодые люди увидели вожделенную добычу. Шесть изящных серебристо-фарфоровых авиабомб, целых, нетронутых, лежали там ровным рядком. Дирк и Саммер с огромным облегчением переглянулись.

— Похоже, сегодня у нас все-таки счастливый день! — ликующе воскликнула Саммер. — Они все еще здесь, в целости и сохранности.

Пока Саммер готовилась к тяжелейшей операции по извлечению хрупких бомб из разваливающегося ящика, Дирк с величайшей осторожностью подвел «Морскую звезду» еще ближе.

— Поосторожнее, сестренка. Не забывай, они очень хрупкие, — предостерег он сестру.

Саммер вряд ли нуждалась в таком предостережении. Занявшись в первую очередь бомбой, которая лежала ближе всех, она легким движением манипулятора отодвинула ее от остальных, а затем очень медленно и точно подсунула под оба ее конца клешни механических рук. Медленными, но уверенными движениями Саммер подняла бомбу наискосок вверх и уложила в сетчатую корзину с мягкой подложкой, пристроенную у носа подводного аппарата. Удостоверившись, что сосуд уложен надежно, Саммер убрала руки и повторила эту же операцию со второй бомбой. После того как она была удобно устроена рядом с первой, Саммер одной механической рукой обхватила ее хвостовой стабилизатор, а второй — стабилизатор первой бомбы, и зафиксировала обе руки-манипулятора.

— Бомбардир — пилоту. Груз к подъему готов, — сказала она. Из опасений повредить опасный и хрупкий груз было решено, что «Морская звезда» будет перевозить за один рейс не больше двух бомб.

Батискаф медленно поднялся на поверхность, где бомбы осторожно выгрузили и уложили в импровизированный контейнер, спешно сооруженный судовым плотником.

— Две есть, осталось еще десять, — доложил Дирк Моргану и Райану. — Оба ящика доступны для действий манипуляторов, так что если второй комплект тоже сохранился в целости, мы, по всей видимости, сможем достать все двенадцать бомб.

— Погода пока держится, — заметил Морган. — Если будем работать всю ночь в таком темпе, к утру закончим.

— Я целиком за, — с веселой улыбкой ответил Дирк. — А то со всеми этими погружениями я уже начинаю чувствовать себя шариком на резинке.

* * *

Менее чем в миле от этого места Тонджу разглядывал судно НУМА в мощный морской бинокль. Уже почти сорок минут личный палач Кана внимательнейшим образом изучал «Морского скитальца», откладывая в памяти всевозможные переходы, трапы, люки и другие детали, которые можно было различить с такого расстояния. Завершив свои наблюдения, лысый убийца прошел на мостик «Бэкдже» и дальше, в маленькую боковую каюту. Там на деревянном стуле за столом сидел человек с бульдожьим лицом и коротко стриженным ежиком волос и сосредоточенно изучал комплект корабельных схем. Когда в комнату вошел Тонджу, человек слегка напрягся.

— Сэр, штурмовая команда изучила планы исследовательского судна НУМА, доставленные из офиса судоходной компании «Кан шиппинг». Мы разработали план штурма и захвата судна и готовы действовать по вашей команде.

Ки Ри Ким говорил резко и отрывисто, что было естественно для бывшего бойца частей специального назначения Корейской народной армии.

— Из обрывков переговоров с подводным аппаратом, которые нам удалось перехватить, ясно, что они обнаружили оружие и теперь поднимают его с морского дна, — негромко произнес Тонджу, — Я уведомил капитана, что операция состоится сегодня.

Бывший спецназовец широко улыбнулся, прежде чем произнести одно-единственное слово:

— Замечательно!

— Как мы и планировали, — продолжал Тонджу, — я поведу группу А на захват правого борта и носовой секции судна, а вы с группой В возьмете на себя левый борт и корму. Соберите людей для последнего инструктажа в 01.00. Удар мы нанесем в 02.00.

— Мои люди будут готовы. Но им хотелось бы знать, однако, следует ли ожидать сопротивления?

— Ни малейшего, — буркнул Тонджу.

* * *

Вскоре после полуночи «Морская звезда» вновь вынырнула во внутреннем сквозном бассейне судна, сияя своими ярко-оранжевыми боками в свете мощных подводных прожекторов. Дирк и Саммер стояли на палубе и наблюдали, как аппарат поднимают из воды и осторожно ставят на специальную платформу. Двое техников, на долю которых выпала ночная смена, подкатили спереди к салазкам батискафа передвижную лебедку и начали сложную операцию по выгрузке из сетчатой корзины двух фарфоровых бомб.

Дирк обошел вокруг аппарата, помог открыть задний входной люк и стал помогать Райану и инженеру, которого звали Майк Фарли, вылезти из тесной кабины.

— Отличная работа, Тим. Теперь их уже восемь. Насколько я понял, вы добрались до второго ящика без всяких проблем?

— Запросто. Мы перерезали тросы, державшие второй поплавок, и он уплыл прочь, как и первый. Должен заметить, вся заслуга принадлежит Майку. Он действует этими механическими руками не хуже хирурга.

Фарли, неразговорчивый, с неизменной улыбкой на лице, смущенно потупился.

— Второй ящик развалился сам, как будто был сделан из мятой картошки, но все шесть бомб лежали там в полном порядке. Мы вытащили две крайние, до четырех остальных добраться тоже несложно. Да, не забывайте про течение, кажется, с момента нашего последнего погружения оно усилилось.

— Спасибо, Майк, обязательно будем следить.

Дирк помог команде техников заменить аккумуляторы «Морской звезды» на свежие, а затем методично проделал все процедуры, предписанные экипажу мини-субмарины при подготовке к погружению, дабы убедиться, что все системы работают нормально. Только-только минул час ночи, когда он и Саммер втиснулись снова в кабину подводного аппарата, который был тут же спущен в проем шахты для очередного погружения к И-411. Пока «Морская звезда» медленно опускалась, брат и сестра позволили себе немного расслабиться. Они почти не разговаривали. Уже сутки две пары подводников раз за разом поочередно погружались на дно и выполняли сложную работу, и напряжение этих суток начинало сказываться, наложив на обоих печать усталости. Впрочем, Дирка поддерживало то, что им удается поднимать бомбы в неповрежденном состоянии, а значит, скоро выяснится, что за биологический материал в них содержится.

Саммер зевнула во весь рот.

— Хотелось бы мне сейчас храпеть в своей койке, как остальные члены экипажа, — пробормотала она, — Все еще и проснуться не успеют, когда мы закончим два последних погружения.

— Нет худа без добра, — улыбнулся Дирк, — Зато в очереди на завтрак мы будем первыми.

26

Они появились из тьмы, как безъязыкие демоны, бесшумно скользя по воде. Одетые в черное люди в черных резиновых лодках на черной поверхности ночного моря. Тонджу возглавил штурм, сидя в первой лодке. С ним находились пятеро тяжеловооруженных коммандос устрашающего вида. Ким с такой же группой следовал за ними во второй лодке. Обе группы вместе помчались к «Морскому скитальцу» на резиновых «Зодиаках» с мощными электрическими моторами — усиленными версиями тех двигателей, которыми пользуются рыболовы, когда хотят двигаться тихо. Только вот эти лодки способны были лететь на скорости в тридцать узлов, издавая при этом почти неразличимый гул. Сейчас, глубокой ночью, единственным звуком, говорившим о приближении этих суденышек, был плеск волн об их полужесткие корпуса.

В это же время вахтенный рулевой на мостике «Морского скитальца» бросил взгляд на экран радара. По правому борту чернело крупное пятно — корабль. Большое кабельное судно, стоявшее в миле от «Морского скитальца» с самого прибытия на место работ, продолжало торчать все в той же точке. Некоторое время рулевой наблюдал, как где-то между двумя судами на зеленом фоне радарного экрана то появляется, то исчезает пара смутно-белых запятых. Если это траулер, то сигнал слишком слаб для такого расстояния от берега, рассудил он. Скорее всего, прибор регистрирует пару особенно крупных волн с пенными гребнями.

Две резиновые «пенные волны» метров за триста до судна НУМА сбросили газ и преодолели оставшееся расстояние чуть ли не ползком. Тонджу подвел свою лодку к правому борту «Морского скитальца» и несколько секунд ждал, пока суденышко Кима обогнет корму и встанет у борта с левой стороны. В невидимом единстве по обе стороны судна взметнулись вверх два обтянутых мягкой резиной абордажных крюка. Оба они надежно зацепились за ограждение нижней палубы. Узкие веревочные лестницы, свисавшие с крюков, давали нападающим возможность подняться на борт. Одетые в черное люди по обе стороны судна одновременно по команде полезли наверх по раскачивающимся веревкам.

Слева на палубе морской биолог, которому отчего-то не спалось, любовался ночным небом. Неожиданно что-то глухо ударилось снаружи о корпус судна. В нескольких футах от него на релинге возник, как будто из ниоткуда, крюк-кошка. Ученый подошел поближе и с любопытством перегнулся через релинг, чтобы посмотреть, куда идет веревка от крюка. В этот момент из-за борта поднялась голова в черной маске. Все произошло так неожиданно, что два человека крепко стукнулись головами. Изумленный ученый отпрянул от борта и хотел закричать, однако нападающий в мгновение ока оказался на палубе и взмахнул автоматом. Приклад угодил несчастному биологу в челюсть, и он мешком повалился на палубу.

Две группы коммандос собрались независимо друг от друга у разных бортов и двинулись вперед. Их главной задачей было захватить мостик и радиорубку до того, как в эфир уйдет сообщение с просьбой о помощи. В полной тишине затянутые с ног до головы в черное люди пробирались по спящему кораблю. Было два часа ночи.

На мостике рулевой и второй помощник капитана «Морского скитальца» прихлебывали из кружек кофе и обсуждали студенческие команды по регби. Тонджу и двое его людей ворвались в дверь рубки со стороны правого борта, автоматы в их руках уставились в лица моряков.

— Лечь на палубу! — прокричал Тонджу на чистом английском. Второй помощник капитана быстро опустился на колени, а вот рулевой запаниковал. Выронив кружку с кофе, он метнулся к левому крылу мостика в тщетной попытке ускользнуть. Прежде чем Тонджу или его люди успели срезать бегущего, в дверях у него на пути возник один из коммандос Кима. Он встретил моряка ударом приклада в грудь, а для ровного счета добавил еще пинок в пах. Рулевой, издав мучительный стон, скорчился на полу.

Тонджу оглядел мостик и, отметив, что в примыкающем к нему узле связи никого нет, кивнул одному из боевиков, и тот молча занял пост возле коммуникационного оборудования. Тонджу прошел в заднюю часть мостика к двери капитанской каюты и кивком, не говоря ни слова, приказал одному из своих людей выломать ее.

Морган спокойно спал на своей койке, когда здоровенный боевик вломился в его каюту, щелкнул выключателем и прицелился из автомата АК-74 в голову капитана. Старый морской волк мгновенно проснулся, выскочил из постели в футболке и трусах и набросился на человека с автоматом.

— В чем дело? — прокричал он и рванулся к мостику. Изумленный боевик замешкался на мгновение в дверях, и капитан — мужчина крепкого сложения, — налетев на него, едва заметным движением руки отбил дуло автомата от своей груди в сторону и вверх, к потолку. Свободной правой рукой он пихнул противника назад с силой несущегося на всех парах грузового поезда. Ошарашенный боевик, размахивая руками и ногами, влетел на мостик, грохнулся спиной на пол, проехался по нему и с грохотом впечатался головой в носовую переборку.

Боевик еще скользил по полу, когда Тонджу навел на Моргана свой полуавтоматический «Глок-22» и сделал один-единственный выстрел. Пуля калибра 0.40 насквозь прошила левое бедро капитана. На стену позади брызнул фонтанчик крови. Морган, успев лишь чертыхнуться, схватился за ногу и упал.

— Это судно правительства Соединенных Штатов! — протестующе выдохнул он.

— Теперь это мой корабль, — холодно ответил Тонджу. — Еще одна дерзость с вашей стороны, капитан, и следующую пулю я всажу вам в череп.

Чтобы придать своим словам дополнительный вес, Тонджу шагнул вперед и выбросил правую ногу в сторону стоящего на коленях капитана. Каблук его черного ботинка угодил Моргану в скулу, послав его на пол. Гордый капитан медленно поднялся снова на колени, с нескрываемой ненавистью глядя на захватчика.

Не имея возможности как-то предупредить остальных членов команды, Морган лишь беспомощно наблюдал, как маленькая группа захватчиков овладевает его судном. Чужаки не встретили больше почти никакого сопротивления, спящий экипаж был захвачен врасплох. Коммандос под дулами автоматов сгоняли сонных моряков в одно место. Только в машинном отделении здоровенному помощнику машиниста удалось улучить момент и проломить череп одному из коммандос гаечным ключом. Второй из нападающих тут же успокоил его выстрелами, но раны оказались не смертельными. По мере продвижения захватчиков по «Морскому скитальцу» то тут, то там спорадически вспыхивала стрельба, однако менее чем за двадцать минут цель была достигнута. Небольшая группа коммандос взяла под свой контроль 350-футовое исследовательское судно.

Тим Райан и Майк Фарли сидели в рубке управления подводными операциями и наблюдали за действиями «Морской звезды», когда к ним внезапно ворвалась пара боевиков, затянутых с ног до головы в черное. Райан успел только пробормотать в микрофон «Какого черта?», как его тут же оттащили от системы подводной связи и пульта управления. Под дулами автоматов Райана и вслед за ним Фарли вывели из рубки.

Как овец на бойню, команду судна группами по три-четыре человека сгоняли на кормовую палубу «Морского скитальца». Там позади сквозной шахты располагался грузовой трюм, где хранились в промежутках между периодами использования подводный аппарат и другое оборудование. Под руководством Кима тяжелую стальную крышку трюмного люка подцепили тросом и сняли при помощи одной из корабельных лебедок. Затем напуганных пленников загнали по вертикальному стальному трапу вниз, в темное пустое помещение.

Тонджу присоединился к Киму на кормовой палубе. За ним ковылял связанный Морган, которого еще один боевик подталкивал в спину дулом автомата.

— Докладывай, — коротко приказал Тонджу.

— Все цели достигнуты, — горделиво доложил Ким, — В машинном отделении пострадал один человек, Та Кон, но теперь все помещения судна в наших руках. Мы поместили всех пленников в кормовой трюм. Джин Чхул докладывает, что во вспомогательной лаборатории судна обнаружены восемь нетронутых единиц боеприпаса, — добавил он, сопроводив свои слова кивком в сторону жилистого боевика, стоявшего около какого-то сборного сооружения на палубе, — Подводный аппарат в настоящее время находится внизу, занимается подъемом следующих боеприпасов.

— Очень хорошо, — усмехнулся редко когда улыбавшийся Тонджу, показав желтые зубы, — Свяжитесь с «Бэкдже». Прикажите им подойти, пришвартоваться к этому судну и подготовиться к переносу боеприпасов.

— Ничего у вас не получится, — прорычал Морган и сплюнул кровь на палубу.

— Ошибаетесь, капитан, — со злобной усмешкой ответил Тонджу, — У нас уже получилось.

* * *

Тем временем внизу, на глубине тысячи футов под «Морским скитальцем» Саммер аккуратно положила десятую авиабомбу в импровизированную корзину рядом с девятой, которую всего несколько минут назад тоже выдернула со дна. Как всегда, она зафиксировала обе бомбы при помощи механических рук и, закончив, обернулась к Дирку:

— Десять есть, осталось еще две. Можете везти нас домой, Дживз.[30]

— Да, миледи, — ответил Дирк голосом лондонского кокни. Он включил водометные двигатели аппарата и осторожно вывел его задом из тесного ангара. Когда мини-субмарина стартовала с палубы И-411 и зависла над ней, Саммер вызвала по радио рубку «Морского скитальца»:

— «Скиталец», это «Морская звезда». Погрузили очередную пару и готовимся подняться с ними. Прием.

Ответом на эти слова было молчание. Когда «Морская звезда» начала подъем, Саммер попробовала повторить вызов еще несколько раз и снова не получила с поверхности никакого ответа.

— Райан, должно быть, заснул за штурвалом, — предположил Дирк.

— Я его не виню, — отозвалась Саммер, подавляя зевок, — Сейчас половина третьего утра.

— Надеюсь, что хотя бы парень на кране не спит, — ухмыльнулся брат.

Поднявшись к поверхности, брат и сестра заметили знакомое свечение подводных прожекторов вокруг бассейна и, как обычно, направили «Морскую звезду» в центр шахты. Батискаф вынырнул и мягко закачался на поверхности. Занятые другим, Дирк и Саммер не обратили никакого внимания на смутно видневшиеся силуэты людей на палубе. Заработал кран, подводный аппарат прицепили к тросу, и они, как это делали всегда, начали обесточивать его электронное оборудование. Лишь когда аппарат был неожиданно резко выдернут из воды и, дико раскачиваясь, полетел к кормовой палубе, едва не протаранив по пути переборку левого борта, они сообразили наконец, что дело нечисто.

— Кто, черт побери, управляет краном?! — возмущенно выкрикнула Саммер, когда аппарат с грохотом рухнул на палубу. — Они что, не знают, что у нас на борту две бомбы?

— Да уж, это определенно не комитет по торжественной встрече, — сухо заметил Дирк, вглядываясь в находившихся на палубе людей.

Прямо перед ними стоял какой-то азиат в черной полувоенной форме и держал капитана Моргана под прицелом автоматического пистолета. Дирк отметил мельком кривые желтые зубы азиата, его злобную ухмылку и длинные усы а-ля Фу Манчжу и сосредоточил свое внимание на его черных глазах. Это были холодные, ничего не выражающие глаза опытного убийцы.

При виде Моргана Саммер внутренне ахнула. Импровизированная повязка на его левом бедре не могла скрыть потеки высохшей крови. Ободранная скула распухла до размеров грейпфрута, а глаз уже начал чернеть. Кровь, текшая изо рта, засохла на его рубашке черными пятнами. И все же старый морской волк стоял так непоколебимо, смотрел с таким откровенным бесстрашием, что Саммер даже не заметила, что он в одних трусах.

Двое коммандос возникли перед сферическим иллюминатором «Морской звезды» и стали размахивать автоматами АК-74, показывая Дирку и Саммер, чтобы вылезали из подводного аппарата. Как только те по очереди вылезли из люка, их под дулами автоматов подвели туда, где Стояли Морган и Тонджу.

— Мистер Питт, — негромко произнес Тонджу. — Я рад, что вы к нам присоединились.

— Мне кажется, я не имел удовольствия знать вас, — саркастически отозвался Дирк.

— Я скромный солдат японской Красной армии, а мое имя не имеет значения, — с наигранной учтивостью представился Тонджу, слегка наклонив голову.

— Я и не знал, что такие ненормальные, как вы, до сих пор гуляют на свободе.

Тонджу продолжал улыбаться, на его лице не двинулся ни единый мускул.

— У вас с сестрой пятнадцать минут, чтобы зарядить аккумуляторы подводного аппарата и подготовить его к подъему двух последних бомб, — спокойно произнес он.

— Они обе разбиты, там только обломки, — солгал Дирк. Его мысли лихорадочно метались в попытке найти какой-то выход.

Тонджу невозмутимо поднял свой «Глок», смотревший прежде в бок Моргана, и приставил дуло к правому виску капитана.

— У вас осталось четырнадцать минут. После этого я убью вашего капитана. Потом я убью вашу сестру, а напоследок убью вас, — холодно произнес он, растянув губы в самодовольной усмешке.

Дирк смотрел на сумасшедшего азиата и чувствовал, как к сердцу подкатывает бешенство. Лишь ласковое прикосновение руки Саммер к его плечу удержало его от необдуманных действий.

— Идем, Дирк, у нас мало времени, — сказала сестра и потянула его к тележке со сменными аккумуляторами для подводного аппарата, которая была уже выкачена на палубу. Морган взглянул на Дирка и одобрительно кивнул. Преодолевая чувство полной беспомощности, Дирк неохотно приступил к замене аккумуляторов «Морской звезды», стараясь не выпускать из виду предводителя боевиков.

Пока брат с сестрой готовили подводный аппарат к последнему погружению, в кормовой трюм под угрозой оружия загнали последних моряков из команды «Морского скитальца». Саммер мрачно отметила испуганное выражение лиц двух лаборанток, которых грубыми тычками заставили спуститься в люк.

Дирк и Саммер работали быстро и потратили на замену источника питания аппарата чуть больше двенадцати минут. Ни на какие стандартные процедуры и проверки систем, которые предписывалось проводить после такой замены и перед погружением, времени не было. Оставалось только надеяться, что «Морская звезда» выдержит еще одно погружение.

Тонджу ровным размеренным шагом подошел и взглянул на двух американцев снизу вверх — и брат и сестра были намного выше его.

— Вы быстро достанете оставшиеся боеприпасы и вернетесь на судно без всяких фокусов. У вас девяносто минут на погружение. В противном случае вам не избежать серьезных последствий.

— На вашем месте меня, пожалуй, больше беспокоили бы последствия, которые грозят вам со стороны наших вооруженных сил за незаконный захват правительственного судна, — гневно выпалила Саммер.

— Никаких последствий не будет, — ответил Тонджу с тонкой улыбкой, — так как никакого судна больше не существует.

Прежде чем Саммер успела сказать что-то в ответ, Тонджу развернулся на каблуках и зашагал прочь. Его сменили двое коммандос с автоматами на изготовку.

— Брось, сестренка, — пробормотал Дирк. — Бесполезно спорить с психопатом.

* * *

Дирк и Саммер снова втиснулись в кабину «Морской звезды». Оператор крана без особых церемоний вздернул аппарат над палубой и потащил к шахте. Уже над самой водой Дирк успел увидеть сквозь акриловый пузырь иллюминатора, как Моргана грубо подтащили к люку и столкнули в кормовой трюм. Какой-то спецназовец за рычагами кормового палубного крана поднял в воздух массивную стальную крышку, выровнял ее над отверстием люка и опустил.

Стальная плита надежно заблокировала в темном трюме весь экипаж судна.

Секундой позже «Морскую звезду» небрежно сбросили в шахту, где она с жутким всплеском плюхнулась в воду, и отцепили от корабельного троса.

— Он собирается затопить «Морского скитальца», — сказал Дирк, когда аппарат начал свой неторопливый спуск на морское дно.

— Вместе со всем экипажем, запертым в трюме? — Саммер неверяще покачала головой.

— Думаю, да, — мрачно отозвался Дирк, — К несчастью, мы мало что можем сделать, чтобы позвать на помощь.

— Да, система подводной связи в этом не поможет, а радиопередатчик у нас слишком слабый. Если мы попытаемся связаться с кем-нибудь из надводного положения, то при нашей дальности связи сигнал никто не услышит, кроме нескольких китайских рыбаков.

— Или того кабельного судна, где, надо понимать, и находится база этих типов, — добавил Дирк, покачав головой.

— Руководство наших разведслужб, похоже, недооценило японскую Красную армию, — сказала Саммер, — Эти парни не похожи на банду фанатиков и идеологических экстремистов с динамитом на поясе.

— Да уж! Совершенно очевидно, что это хорошо обученные профессиональные военные. Тот, кто организовал эту операцию, не испытывает, похоже, недостатка ни в профессионалах, ни в деньгах.

— Интересно, что они собираются делать с бомбами?

— Первое, что приходит на ум, это атака где-нибудь в Японии. Но очевидно, опять же, что в этой истории с японской Красной армией скрывается еще что-то, так что я не стал бы ручаться, что дело обстоит именно так.

— Пусть это пока нас не волнует. Мы должны придумать способ, как спасти экипаж.

— Я насчитал восемь коммандос. На мостике и в других частях судна наверняка есть еще несколько. Слишком много, чтобы мы могли одолеть их при помощи пары отверток, — заметил Дирк, изучив содержимое небольшого ящичка с инструментами, закрепленного позади его кресла.

— Надо как-то исхитриться и выпустить из трюма несколько моряков. Они нам помогут. Если мы будем не одни, возможно, нам удастся взять над ними верх.

— Меня как-то не греет перспектива идти безоружным против АК-74, хотя, возможно, численное преимущество могло бы помочь. Проблема в том, как снять крышку люка с этого грузового трюма. Для этого нужно на пару минут заполучить в полное распоряжение кормовой кран, но только вряд ли стоит ожидать такой любезности от наших друзей в черном.

— Из этого трюма должен быть другой выход, — вслух подумала Саммер.

— В том-то и дело, что другого выхода, к несчастью, нет. Я уверен, что здесь все устроено так же, как на «Глубинном старателе», а там этот трюм спроектирован исключительно под склад и отделен от всех помещений центральной части судна сквозной шахтой.

— А по-моему, Райан однажды протянул туда откуда-то силовой кабель как-то иначе, не через открытый грузовой люк.

Дирк глубоко задумался, пытаясь подстегнуть память. Он думал довольно долго, и в конце концов в его голове что-то щелкнуло.

— Ты права. Там есть небольшое вентиляционное отверстие для отвода вредных газов на тот случай, если в трюме будут храниться какие-нибудь химические вещества. Оно выходит в кормовую переборку рядом с шахтой, через которую нас спускают, и я почти уверен, что через него мог бы протиснуться человек. Но для Моргана и экипажа проблема состоит в том, что отверстие запечатано и задраено снаружи.

— Значит, нам нужно придумать способ открыть его, — подсказала Саммер.

Брат и сестра подробно обсудили несколько возможных способов и в конце концов остановились на том, что, вернувшись на борт «Морского скитальца», будут действовать по обстоятельствам. Чтобы осуществить этот план, им потребуются точный расчет времени, мастерство и изрядная отвага. Но больше всего — удача.

27

Дирк и Саммер молчали, рисуя в своем воображении страшные картины того, как «Морской скиталец» медленно погружается в воду, а команда — их друзья и коллеги — заперты, как в ловушке, в герметичном трюме. Но вот перед ними возник из темноты призрак И-411, и все посторонние мысли ушли. Время подгоняло, и молодые люди взялись за дело. Нужно было как можно быстрее извлечь со дна два последних сосуда со смертью.

Дирк, как обычно, осторожно ввел подводный аппарат в ангар и опустил его на палубу поближе к оставшимся боеприпасам. Саммер привела в действие механические руки и приступила к работе. Она контролировала движение манипуляторов на глаз, через акриловый пузырь иллюминатора, а Дирк в это же время следил за ними на мониторе, куда поступал сигнал с видеокамеры. Компьютер регистрировал и хранил в своей памяти каждое мгновение операции. Некоторое время Дирк молча наблюдал, как Саммер осторожно поднимает первую бомбу и кладет ее в корзину. Внезапно он щелкнул выключателем «Снупи» и схватил рычаг управления роботом-разведчиком. В одно мгновение он чуть-чуть — всего на несколько дюймов — вытащил крошечный аппаратик из гнезда, развернул его так, что тот уперся носом в салазки подводного аппарата, и включил его движки на полную мощность. Разведчик не двинулся с места, зато его водометные двигатели подняли перед «Морской звездой» густое мутное облако. В мгновение ока видимость упала до нуля, аппарат заволокла густая коричневая муть.

— Что ты делаешь? — изумленно воскликнула Саммер. Манипуляторы мгновенно замерли в воде, не закончив движения.

— Увидишь, — ответил Дирк, хотя смотреть было не на что. Он перегнулся к Саммер и поиграл немного с рычажками ее панели, а затем выключил водометы разведчика. Только через две минуты морская вода расчистилась в достаточной степени, чтобы Саммер могла заняться последней бомбой.

— Собираешься проделать этот фокус еще раз? — спросила она, уложив бомбу в корзину.

— Почему бы и нет? — отозвался он, вновь включая двигатели разведчика и подняв вокруг «Морской звезды» новую тучу мути, затмившую изображение на экране видеокамеры.

Как только вода расчистилась, а обе бомбы были накрепко зафиксированы в корзине, Дирк подал аппарат назад, прочь от подводной лодки, и начался медленный подъем. На полпути к поверхности брат и сестра поменялись местами — им пришлось немало потрудиться, чтобы протиснуться мимо друг друга. Теперь уже Саммер управляла движением подводного аппарата, а Дирк занимался обоими манипуляторами.

— О'кей, теперь давай поднимай аппарат, — скомандовал Дирк, — Как только они вытащат нас обратно на палубу, ты должна будешь их отвлечь, — С этими словами он вынул левую механическую руку из фиксированной позиции на корзине с бомбами и вытянул ее во всю длину. Теперь манипулятор торчал в сторону от «Морской звезды», как копье.

Саммер безоговорочно доверяла интуиции своего брата, да и, в любом случае, спорить было некогда. Еще немного, и над головой показалось кольцо прожекторов вокруг шахты. Саммер направила «Морскую звезду» в центр шахты, и подводный аппарат в облаке воздушных пузырей и пенной воды вынырнул на поверхность. Раздался металлический лязг — это аппарат подцепили к крюку. Батискаф выдернули из воды, и он закачался в воздухе. Саммер изо всех сил вглядывалась в стоявших на палубе Тонджу и полдюжины других коммандос. Она обратила внимание, что брат ее пристально следит за движением «Морской звезды» и одновременно слегка подправляет положение механической руки. Когда же неопытный оператор крана грубо уронил аппарат на палубу, она заметила, как Дирк резко передвинул рычаг управления манипулятором вперед до упора. Металлическая клешня рванулась вперед по палубному настилу и остановилась возле кормовой переборки. Сбоку, футах в четырех Саммер разглядела маленькую запечатанную вентиляционную решетку, которая вела в грузовой трюм.

— Так, парень на кране закончил, — пробормотал Дирк, — Начинается игра.

— Да, пожалуй, пора начинать представление, — нервно отозвалась Саммер.

Она действовала быстро. Стянула с себя комбинезон НУМА, обнажив стройное тело в свободной футболке поверх узенького бикини. Засунув руки под футболку, расстегнула лифчик, стянула его и уронила на пол. Затем двумя руками схватила свободный подол футболки и завязала узлом над самым пупком. Натянувшаяся ткань четко обрисовала приятный для глаз контур ее полной груди и узкой талии. Дирк помог сестре открыть входной люк и быстро вернулся к консоли управления манипуляторами, Саммер же со всей возможной скоростью вылезла из аппарата на палубу.

Когда она появилась из люка, Тонджу был занят разговором с оператором крана и стоял спиной к батискафу. Воспользовавшись этим, Саммер торопливо подошла к стоявшему неподалеку боевику, который с вожделением глазел на ее полуобнаженное тело. Вожделение сменилось растерянностью, когда она во весь голос завопила:

— Убери от меня руки, ничтожество!

За словами последовал удар открытой ладонью по лицу человека в черном, да такой, что тот едва не полетел на палубу. Если до сих пор ее трусики и подчеркивающая грудь майка не успели еще привлечь всеобщее внимание, то теперь, после столь успешной атаки на одного из товарищей-коммандос все находившиеся на судне уставились на нее.

Все, кроме Дирка. Воспользовавшись всеобщим смятением, он вытянул механическую руку в сторону на полную длину и дотянулся клешней до решетки вентиляционного люка. Подцепив клешней защелку замка, Дирк перекинул ее в незапертое положение и слегка потянул, чуть-чуть сдвинув, чтобы удостовериться, что решетка действительно откроется. Затем он быстро убрал манипулятор, положил его небрежно у борта «Морской звезды» и выключил питание. Через мгновение Дирк уже выбрался из аппарата и встал непринужденно рядом с аппаратом, как будто все время там стоял.

— Что здесь происходит? — прошипел Тонджу, подходя к Саммер и наставив дуло своего «Глока» ей в живот.

— Этот извращенец пытался напасть на меня! — завизжала Саммер, тыча большим пальцем в пострадавшего коммандос. Тонджу грязно выругался, и сбитый с толку стрелок съежился, как увядшая фиалка. Предводитель коммандос снова повернулся к Саммер и Дирку, который стоял теперь за спиной сестры.

— Вы двое, отправляйтесь обратно в подводный аппарат, — скомандовал он по-английски и указал направление дулом пистолета.

— Господи, там же даже ноги не вытянуть, — пожаловался Дирк таким тоном, как будто именно эта проблема беспокоила его в данный момент больше всего. Забираясь обратно в кабину «Морской звезды», он впервые заметил, что японское кабельное судно ложится в дрейф рядом с исследовательским судном НУМА. «Японец» был совсем ненамного длиннее «Морского скитальца», но обладал гораздо более высокой надстройкой и, казалось, подавлял его своим присутствием. Минуты не прошло, как «Бэкдже» встал с «Морским скитальцем» борт к борту — и вот уже стрела громадного грузового крана на кормовой палубе «японца» протянулась над бортовыми релингами исследовательского судна. На конце стрелы лениво поворачивалась на ветру пустая переносная платформа. Дирк и Саммер из кабины подводного аппарата смотрели, как платформа опускается на палубу рядом с ними. После этого трое затянутых в черное коммандос выкатили из вспомогательной лаборатории «Морского скитальца» несколько транспортных контейнеров и тщательно закрепили их на платформе. Молодые люди знали, что каждый из контейнеров содержит одну из биологических бомб в специальном мягком футляре.

В предрассветной тьме крановщик «Бэкдже» быстро перенес платформу туда и обратно несколько раз, пока все контейнеры с бомбами не оказались на японском судне. После этого платформа превратилась в своего рода автобус и принялась перевозить с корабля на корабль коммандос, по нескольку человек за раз. Откуда-то снизу появился еще один одетый в черное стрелок и что-то коротко сказал Тонджу. Дирк заметил, что Тонджу тонко улыбнулся, а затем махнул рукой в сторону подводного аппарата и пролаял какой-то приказ. Трос с крюком на конце отцепили от платформы и подсоединили к «Морской звезде».

— Похоже, мы пересаживаемся на другой корабль, — заметил Дирк, когда трос натянулся.

На этот раз подводный аппарат подняли в воздух мягко и плавно. Дирк торопливо схватился за рычаги манипулятора и, пока мини-субмарина еще не успела подняться с палубы, трижды стукнул металлической клешней по кормовой переборке. Брате сестрой молча смотрели, как палуба «Морского скитальца» уходит назад и вниз, по мере того как аппарат поднимают, переносят через промежуток между судами и ставят на высокую кормовую палубу «Бэкдже». Два вооруженных головореза, встретившие молодых людей у люка «Морской звезды», подтолкнули их дулами автоматов поближе к бортовому ограждению.

— Я уже сыт по горло этим автоматным гостеприимством, — пробормотал себе под нос Дирк.

— Держу пари, без пушки в руках они чувствуют себя голыми, — отозвалась Саммер.

Оттуда, где стояли молодые люди, было хорошо видно, как оставшихся коммандос на грузовой платформе переносят обратно на «Бэкдже». Тонджу присоединился к последней группе своих людей.

— Дирк, у меня что-то с глазами или «Морской скиталец» действительно сидит в воде ниже, чем прежде? — с тревогой спросила вдруг Саммер.

— Ты права, — согласился брат, пристально глядя на судно. — Должно быть, они открыли кингстоны. Обрати внимание — «Скиталец» слегка кренится на правый борт.

Платформа, на которой находился Тонджу, качнулась последний раз и встала на палубу. Предводитель коммандос легко спрыгнул с нее и сразу же подошел к двум пленникам.

— Советую вам попрощаться со своим кораблем, — произнес он без всякого выражения.

— Там же экипаж заперт в трюме, ты, свинья, убийца! — выкрикнула ему в лицо Саммер.

Вне себя от гнева, она стремительно шагнула к Тонджу. Тренированный убийца отреагировал автоматически. От жестокого удара справа по корпусу, которым он встретил девушку, Саммер отлетела назад и упала навзничь. Но даже тренированных рефлексов Тонджу оказалось недостаточно, чтобы защитить его от неожиданно стремительной атаки Дирка. Тот ринулся вперед и, не дожидаясь, пока Тонджу восстановит равновесие после удара, наградил его сильным хуком слева. Сокрушительный удар пришелся Тонджу в правый висок и заставил его упасть на колени. Пока он стоял на коленях и покачивался в полубессознательном состоянии, находившиеся поблизости головорезы набросились на Дирка. Один из них ударил его в живот прикладом автомата, двое других завернули ему руки назад.

Через некоторое время Тонджу пришел в себя и поднялся на ноги. Он решительно шагнул к Дирку, приблизил свое лицо к самому его подбородку и произнес спокойным, исполненным злорадства голосом:

— Я с огромным наслаждением посмотрю, как ты будешь умирать точно так же, как твои приятели.

Сказав это, он резко развернулся и зашагал прочь.

Оставшиеся коммандос грубо погнали Дирка и Саммер вниз по боковому трапу и дальше по узкому коридору, пока не втолкнули в маленькую спальную каюту. Дверь каюты захлопнули за ними и заперли снаружи. Двое коммандос остались на страже у двери.

Дирк и Саммер быстро отошли от побоев и, с трудом пробравшись между двумя одинаковыми койками, втиснутыми в крошечную каюту, прижались лицом к маленькому иллюминатору.

— Он опустился еще ниже, — с ужасом проговорила Саммер.

«Морской скиталец» все еще держался на воде рядом с «Бэкдже», но было видно, что морская вода неумолимо подбирается все ближе к обрезу его бортов. На палубах исследовательского судна не было заметно никаких признаков жизни, как будто «Морской скиталец» успел уже превратиться в корабль-призрак. Дирк и Саммер пытались обнаружить за сквозной шахтой хоть какое-то движение, но напрасно.

— Или они заперли решетку вентиляционного люка снова, или Морган не может до нее добраться, — расстроенно сказал Дирк.

— Или он просто не знает о ее существовании, — еле слышно прошептала Саммер.

Они ощутили под ногами вибрацию и глухой рокот — заработали двигатели «Бэкдже». Большой корабль медленно отошел от тонущего судна НУМА. Предутренний свет не успел еще провести четкую границу между водой и черным ночным небом, поэтому уже через несколько минут силуэт «Морского скитальца» потерялся во мраке, превратившись в туманное скопление мерцающих огоньков.

«Бэкдже» увеличил скорость и начал быстро удаляться от тонущего корабля, а Дирк и Саммер долго еще пытались разглядеть во тьме судно НУМА. Мерцающие огоньки постепенно растворились и исчезли за горизонтом. Еще немного — и молодые люди окончательно потеряли из виду и свое судно, и своих товарищей.

28

— Сэр, похоже, мы полностью потеряли связь с «Морским скитальцем».

Руди Ганн медленно поднял голову от письменного стола. Его голубые глаза за стеклами очков вонзились в аналитика из службы обеспечения полевых операций НУМА, который нервно переминался с ноги на ногу.

— Как давно?

— Они перестали отзываться чуть больше трех часов назад. При этом цифровые GPS-данные относительно позиции судна продолжали поступать, показывая, что судно по-прежнему находится на месте проведения операции в Восточно-Китайском море. Примерно двадцать минут назад GPS-сигнал исчез.

— Они передавали в эфир сигнал тревоги?

— Нет, сэр, ничего подобного мы не получали.

Несмотря на десять лет работы в агентстве, аналитик явно чувствовал себя неловко оттого, что именно ему пришлось сообщать дурные новости высшему руководству.

— А что с военным судном? У них же был эскорт.

— Сэр, флот отозвал свой фрегат сопровождения еще до того, как «Морской скиталец» вышел из порта Осака, для участия в совместных учениях с Тайваньским военно-морским флотом.

— Ну, молодцы! — сердито воскликнул Ганн.

— Сэр, мы запросили в Национальной службе разведки спутниковые снимки района. Они должны поступить в течение часа.

— Поднять в воздух поисково-спасательный самолет, немедленно, — рявкнул Ганн, — Свяжитесь с ВВС и ВМС. Выясните, у кого из них ближе к точке есть нужные средства, и заставьте их всех действовать. Быстро!

— Да, сэр! — ответил молодой человек и чуть ли не бегом выскочил из кабинета Ганна.

Ганн же занялся обдумыванием ситуации. Исследовательские суда НУМА были оснащены последними новинками в области оборудования спутниковой связи. Они не могли просто так исчезнуть без предупреждения. Кроме того, экипаж «Морского скитальца» — один из самых опытных и компетентных во всей флотилии НУМА. Ганн боялся, что Дирк действительно был прав. Походило на то, что кто-то в самом деле предпринял силовую операцию с целью добыть биологические бомбы с борта И-411.

Ганна мучили дурные предчувствия. Он поднял телефонную трубку и вызвал секретаря:

— Дарла, соедините меня с вице-президентом.

* * *

Капитан Роберт Морган был не из тех, кто легко сдается. От своего простреленного бедра и сломанной скулы он попросту отмахнулся, как если бы это были всего лишь растяжение и царапина. После того, как его бесцеремонно сбросили в тесный грузовой трюм, он быстро привел свою потрясенную команду к порядку. Через несколько секунд после появления капитана над головами людей с грохотом упала тяжелая стальная крышка люка, и помещение погрузилось в полную темноту. Сырой воздух трюма был пропитан запахом дизельного топлива, испуганный шепот людей отдавался эхом от стальных переборок.

— Без паники! — проревел Морган в ответ на несмелое бормотание, — Райан, вы здесь?

— Здесь! — донесся из угла голос Райана.

— Где-то там сзади должен храниться запасной легкий подводный робот-разведчик с дистанционным управлением. Найдите какие-нибудь аккумуляторы и посмотрите, нельзя ли организовать свет, — приказал Морган.

В задней части трюма внезапно вспыхнул тусклый свет — узкий луч портативного фонаря в здоровенной лапище главного инженера «Морского скитальца».

— Сделаем, капитан, — протянул с явственным ирландским выговором рыжеволосый инженер, опытный моряк по фамилии Макинтош.

Райан и Макинтош отыскали в специальном транспортном гнезде запасной робот, а пошарив по углам в тусклом свете фонаря, выдали на-гора еще и кучу упаковок со свежими батарейками. Райан обрезал кабель питания робота и развел жилы внутренних проводов на контакты нескольких батареек. Стоило ему замкнуть цепь, и яркие ксеноновые прожекторы разведчика залили весь трюм слепящим бело-голубым светом. Членов экипажа, находившихся рядом с прожекторами робота, внезапная вспышка света в темном трюме заставила быстро зажмуриться.

Теперь Морган мог как следует разглядеть свою команду — моряков из экипажа судна и ученых, которые, как он отметил, разбились на маленькие группки и почти равномерно распределились по всему трюму. Лица большинства и мужчин и женщин выражали смятение и страх.

— Отличная работа, Райан. Макинтош, проведите лучами по трюму, пожалуйста. Так, хорошо, раненые есть? — спросил капитан, не обращая ни малейшего внимания на собственные серьезные ранения.

Быстрая перекличка выявила десяток-другой порезов, ушибов и царапин. Однако, за исключением раненого механика и одного из геологов, который сломал ногу, падая в трюм, больше серьезных травм не было.

— Мы выберемся отсюда, — уверенно сообщил Морган, как будто читая лекцию. — Эти гунны охотятся за теми штуками, которые мы поднимали с японской подводной лодки. Есть шанс, что они сами выпустят нас, как только заберут с нашего судна эти материалы, — сказал Морган, хотя сам был далеко не уверен в том, что говорил. — Но все-таки мы на всякий случай должны найти способ самостоятельно поднять крышку люка. Вне всяких сомнений, людской силы у нас для этого достаточно. Макинтош, пройдитесь еще раз прожектором по трюму, давайте посмотрим, нет ли тут чего-нибудь, что может нам пригодиться.

Макинтош и Райан подняли небольшой аппарат-разведчик и перенесли его в центр трюма, а затем медленно повернули на триста шестьдесят градусов — полный круг. Яркие лучи прожекторов освещали на своем пути и людей и предметы. Кормовой трюм служил обычно ангаром и складом для «Морской звезды», а потому напоминал большой ящик с электронными деталями. С переборок свисали мотки кабеля, а в многочисленных выдвижных ящиках у задней стенки хранились запасные электронные компоненты. Одна из стенок трюма была полностью заставлена стойками с тестовым оборудованием, а в передней части помещения на деревянных подпорках стояла шестнадцатифутовая надувная лодка «Зодиак». В одном из углов рядом с парой запасных навесных лодочных моторов стояли полдюжины пятидесятипятигаллонных бочек с бензином. Райан на несколько минут задержал свет на бочках. За ними высветились железные ступени, уходившие вверх к самому потолку.

— Капитан, там наверху, если подняться по этому трапу, вентиляционная решетка, она выходит на кормовую палубу возле шахты, — сказал Райан. — Решетка запирается с палубы, но есть шанс, что ее могли оставить открытой.

— Кто-нибудь из вас, там, — рявкнул Морган на троицу ученых, сиротливо притулившихся возле бочек с горючим, — Заберитесь по этому трапу и проверьте, не открыта ли решетка люка.

Босой океанограф в голубой пижаме вскочил и начал резво карабкаться вверх по металлическим перекладинам. Вскоре он исчез в узкой вентиляционной шахте, уходящей в потолок, а еще через несколько секунд появился вновь и стал спускаться, нерешительно ставя босые ступни на жесткие металлические брусья.

— Там надежно заперто, капитан, — разочарованно сообщил он.

Неожиданно в центре трюма раздался громкий голос Макинтоша:

— Капитан, мне кажется, можно соорудить пару рычагов из деревянных подпорок под тем «Зодиаком». — Инженер показал на резиновую лодку. — По шесть — восемь человек на каждый, и, может быть, удастся приподнять угол крышки главного люка.

— Спихнуть ее при помощи пары здоровенных палочек для еды, да? А что? Это действительно может сработать. Займитесь этим, Макинтош. Вы, там, помогите снять «Зодиак» с подпорок, — приказал он людям, скучившимся возле лодки.

Сам Морган тоже, хромая, подошел и ухватился за нос лодки, стаскивая ее с деревянных подпорок. Несколько мужчин помогли Макинтошу разобрать подпорки на части и разложили их на полу, чтобы судовой плотник решил, как лучше сколотить из них несколько прочных шестов.

Работая, люди слышали приглушенные голоса коммандос на палубе, шум и громыхание грузовой стрелы крана «Бэкдже» при перегрузке боеприпасов И-411 с одного судна на другое. В какой-то момент из отдаленной части судна послышался слабый звук автоматной очереди. Чуть позже Морган различил еще один знакомый звук — это «Морскую звезду» вытащили из воды в шахте и небрежно уронили на палубу. Вскоре после этого раздался женский визг и крики, капитан отчетливо расслышал голос Саммер. Затем, после какого-то грохота и стука по переборке у них над головами, шум на палубе утих. Прошло еще немного времени, и до людей в трюме перестал доноситься шум работы крана; голоса наверху тоже смолкли. Стало ясно, что коммандос покинули судно, оставалось только гадать о судьбе Дирка и Саммер. Но мысли капитана внезапно были прерваны. Переборки грузового трюма завибрировали — это заработали двигатели «Бэкдже», и кабельное судно отошло от «Морского скитальца».

— Как продвигаются дела, Макинтош? — громко спросил Морган, чтобы заглушить звуки с уходящего судна. На самом деле спрашивать не было необходимости, и так было прекрасно видно, что происходит рядом.

— Мы уже соорудили два шеста и скоро закончим третий, — не отрываясь от работы, ответил главный инженер. У его ног лежали три неровные деревянные жерди примерно по десять футов длиной. Каждая из них состояла из трех отдельных деревянных брусков, на концах которых при помощи молотка и отвертки удалось грубо вырезать нужные пазы и шипы. После этого детали соединили, для прочности обернули металлическими полосами, содранными с испытательной стойки, а поверх сплошь замотали скотчем — любимым средством каждого домашнего мастера.

Макинтош еще раз перебирал оставшиеся обрезки дерева, когда из глубин корабельного корпуса внезапно донесся неясный шум. Через несколько минут он усилился вдвое, и стало понятно — это шумит льющаяся вода. Макинтош медленно поднялся и произнес мрачным невыразительным голосом, обращаясь к капитану:

— Сэр, они открыли кингстоны. Они решили затопить судно.

При этих словах несколько голосов ахнули, кто-то завопил от ужаса. Морган словно ничего не слышал.

— Похоже, придется обойтись тремя шестами, — невозмутимо сказал он. — Мне нужно по семь человек на каждый. Набираем три команды.

Мужчины бросились к готовым шестам, и в этот момент в трюм через полдюжины узких водостоков в днище судна стала просачиваться вода. Не прошло и пяти минут, а она уже была по щиколотку. Мужчины уперлись шестами в крышку люка рядом с трапом и приготовились действовать. Шесты были уперты в передний угол крышки люка, рядом с трапом, на верхней ступеньке которого встал человек с треугольным деревянным бруском. Его задачей было вставить клин под крышку, когда она приподнимется, и удержать ее в приоткрытом положении.

— Готовы… пошел! — крикнул Морган.

Три группы мужчин одновременно надавили изо всех сил на крышку. Ко всеобщему удивлению, она легко ушла вверх на несколько футов, впустив в трюм тусклый свет палубных огней, однако всего на какое-то мгновение, потому что тут же с грохотом рухнула обратно.

Как раз на это мгновение и запоздал стоявший на верху трапа — и не успел вставить клин. Крышка грохнулась на место рядом с его головой, едва не оторвав ему пальцы правой руки, которой он пытался просунуть клин в открывшуюся щель. Потрясенный человек перевел дыхание и кивнул Моргану, показывая, что с ним все в порядке и можно попробовать еще раз.

— Хорошо, пробуем еще раз, — скомандовал Морган. Вода уже бурлила маленькими водоворотами у колен, кусая солью открытую рану на бедре капитана. — Раз… два… три!

Громкий треск разнесся по всему трюму. Верхняя часть одного из шестов переломилась пополам, конец его с плеском полетел в воду. Макинтош подошел туда по колено в воде и осмотрел поврежденный конец. Оказалось, что не выдержало соединение — шипы выскочили из пазов, не помогла и обмотка.

— Дело плохо, сэр, — доложил он. — На ремонт потребуется время.

— Сделайте, что возможно, — рявкнул Морган. — А пока работаем с двумя шестами… Пошел!

Люди снова налегли на шесты, но все было бесполезно. К двум шестам невозможно было приложить силу, достаточную для подъема тяжелой стальной крышки. К шестам подошли еще люди, пытаясь помочь, но им просто не было за что ухватиться. Мужчины сделали две попытки и даже сумели приподнять крышку на несколько дюймов, но этого было совершенно недостаточно. Плиту никак не удавалось зафиксировать на такой высоте, чтобы наружу мог выбраться человек. Прибывающая вода поднялась уже Моргану до пояса, и капитан видел по лицам людей, что в трюме вот-вот может вспыхнуть паника.

— Еще разок, парни! — подгонял он своих людей, а сам где-то в глубине сознания с болезненным любопытством подсчитывал, за какое примерно время человек может утонуть.

Возбуждение в трюме росло. Мужчины еще раз нажали на два оставшихся шеста, вложив в это усилие все силы, подпитанные адреналином. На этот раз их усилия увенчались успехом, крышка потихоньку, со скрипом, поползла вверх. Но стоило им нажать еще раз, и по трюму снова разнесся громкий треск. Еще один шест переломился у стыка, и крышка люка вновь с грохотом рухнула вниз.

— Все, нам конец, — проговорил кто-то в темном углу.

Этого оказалось достаточно, чтобы у дрожащего от страха кока, стоявшего по грудь в воде возле бочек с бензином, не выдержали нервы.

— Я не умею плавать, я не умею плавать! — закричал он.

Подхваченный паникой, кок схватился за железные скобы, ведущие к вентиляционному люку, и быстро-быстро полез на самый верх. Там, в черной тьме вентиляционной шахты, он стал в ужасе молотить кулаками по круглой решетке, зовя на помощь неизвестно кого. Каково же было его изумление, когда решетка внезапно подалась под его ударами — и распахнулась. Не веря сам себе, он с колотящимся сердцем протиснулся в отверстие и, потрясенный, поднялся на ноги на палубе рядом с шахтой. Прошла чуть ли не минута, прежде чем его бешеный пульс начал замедляться и он более или менее овладел собой. Осознав, что в данный момент смерть ему не угрожает, кок забрался обратно в люк, спустился по трапу на несколько ступенек и заорал во всю глотку:

— Люк открыт! Вентиляционный люк открыт! Все сюда!

Люди, словно муравьи из горящего муравейника, толпой бросились к трапу, отталкивая друг друга в безумном желании спастись. К этому моменту большинство барахталось в воде, перебирая ногами, или цеплялось за переборки, несколько человек держались на поверхности, ухватившись за резиновый «Зодиак», плававший по трюму. Маленький робот-разведчик тоже свободно дрейфовал, и его яркие прожекторы заливали трюм призрачным голубоватым сиянием.

— Дамы вперед! — закричал Морган, следуя старому морскому закону.

Райан, стоявший у трапа на цыпочках, чтобы вода не заливала в рот, попытался восстановить порядок среди хаоса.

— Вы все слышали капитана. Только дамы. Вы двое, назад! — зарычал он на пару мужчин-биологов, громко требовавших пропустить их к трапу. Пока женщины из команды судна торопливо карабкались вверх и вылезали через вентиляционный люк, Райану удалось навести внизу некое подобие порядка. Десятки людей ожидали у трапа своей очереди. Морган, находившийся в другой части трюма, очень быстро понял, что вода прибывает слишком быстро. Людей слишком много, и все вылезти через вентиляцию никак не успеют, даже если не думать о том, что судно может в любой момент просто затонуть вместе с ними.

— Райан, давайте наверх. Посмотрите, нельзя ли снять крышку с грузового люка, — приказал он.

Райан не стал тратить времени на ответ. Он вскочил на металлическую скобу вслед за одной из судовых медсестер и поспешно полез вверх. Наверху он втиснулся в отверстие и вывалился на палубу. То, что предстало перед глазами, потрясло его. В сером рассветном сумраке он увидел, что «Морской скиталец» быстро погружается в воду кормой вперед. Через оконечность кормы уже перехлестывала морская вода, а нос судна, наоборот, задрался к небу под углом больше двадцати градусов. С трудом поднявшись на ноги, Райан заметил рядом молодую связистку, которая помогала другим членам экипажа перебраться на более высокую часть судна.

— Мелисса, бегите в радиорубку и дайте в эфир сигнал SOS, — крикнул он ей, пробегая мимо.

Взбегая по короткому трапу к грузовому люку, он уловил краем глаза далекий огонек с северной стороны — кабельное судно уходило за горизонт. Райан вскочил на крышку люка и позволил себе мгновенную остановку и короткий вздох облегчения. Поднимавшиеся от кормы волны не начали еще лизать край крышки люка, да и до кормового крана добраться не успели. Мало того, коммандос в спешке оставили стрелу крана развернутой, а крышку подцепленной на крюк.

Райан ринулся к крану, вскочил в кабину, запустил дизельные двигатели и тут же резко переключил рычаги ручного управления на подъем стрелы. Стрела с невыносимой медлительностью поползла вверх, увлекая за собой массивную крышку люка. Райан не стал терять время на поворот стрелы. Он просто оставил крышку болтаться в воздухе, выскочил из кабины крана и бросился к люку.

Подбежав к краю отверстия, он увидел, что совсем рядом — а уровень воды в трюме теперь всего лишь на фут не достигал кромки люка — бултыхаются в воде и борются за жизнь человек тридцать. Еще две минуты, прикинул он, и все оставшиеся в трюме люди утонули бы. Протянув руки вниз, он принялся хватать людей по одному, подтягивать к краю люка и выдергивать на палубу. Те, кто уже находился на палубе, помогли, и менее чем за минуту все члены команды были у Райана на палубе. Он лично помог выбраться из воды последнему человеку — капитану Моргану.

— Прекрасная работа, Тим, — Капитан поднялся на ноги и пошатнулся, морщась от боли.

— Простите, сэр, что я с самого начала не проверил вентиляционную решетку лично. Если бы мы знали, что она на самом деле не заперта, мы вывели бы всех наружу намного раньше.

— Да нет, она была заперта. Неужели вы не поняли? Это Дирк ее открыл. Он постучал нам в дверь, но мы забыли ответить.

Лицо Райана осветилось пониманием:

— Бог послал нам его и Саммер. Бедняги! Но, сэр, боюсь, что до спасения нам пока еще далеко. «Скиталец» быстро погружается.

— Передайте всем приказ покинуть судно. Нужно спустить на воду несколько спасательных шлюпок, и быстро, — незамедлительно отреагировал Морган, ковыляя по наклонной палубе вверх к баку. — Я посмотрю, как там с сигналом бедствия.

Словно услышав капитана, к нему приблизилась, карабкаясь по палубе, запыхавшаяся связистка Мелисса.

— Сэр, — выдохнула она, увидев Моргана, — они расстреляли систему связи… и спутниковое оборудование. Мы не можем послать сигнал SOS.

— Ладно, — спокойно отозвался Морган, — Мы задействуем аварийные маяки и дождемся, пока за нами кто-нибудь явится. Отправляйтесь к своей спасательной шлюпке. Пора уводить всех с судна.

Райан поспешил к спасательным шлюпкам, по пути отметив, что «Морской звезды» на месте нет. Завернув во вспомогательную лабораторию, Райан обнаружил, что все контейнеры с извлеченными со дна моря авиабомбами исчезли. Последние сомнения относительно причины нападения на «Морского скитальца» развеялись.

После пережитого в грузовом трюме испытания экипаж покидал судно в необычном спокойствии. Подготовка прошла собранно и организованно. Мужчины и женщины быстро собрались к тем спасательным шлюпкам, к которым были прикреплены по аварийному расписанию. Все были рады обрести второй шанс на жизнь, хотя судно быстро погружалось прямо под ногами экипажа. Вода непрерывно прибывала, постепенно захватывая судно от кормы к носу, и две кормовые шлюпки ушли под воду еще до того, как их спустили со шлюпбалок. Приписанные к ним команды быстро распределили по остальным шлюпкам, которые матросы тем временем в лихорадочной спешке спускали на воду.

Морган, хромая, поднялся по палубе, которая успела уже накрениться под углом в тридцать градусов, и добрался до ожидавшего его в полной готовности капитанского баркаса. Прежде чем сесть в него, Морган остановился и в последний раз оглядел палубы своего судна, как игрок, который поставил на кон — и проиграл — родную ферму. Корпус «Морского скитальца» скрипел и стонал под огромным весом соленой воды, заполнившей нижние отсеки. Исследовательское судно дышало печалью, оно как будто понимало, что отдано безвременно на произвол морской пучины.

Убедившись, что весь экипаж покинул «Морского скитальца», Морган отдал своему судну четкий салют и шагнул в спасательную шлюпку. Капитан покинул корабль последним. Шлюпки одна за другой быстро удалялись на веслах от тонущего судна, запускали моторы и отходили в сторону. Наконец отошел и капитанский баркас. В этот момент из-за горизонта показался край солнца, и его первый луч, будто прощаясь, позолотил борта исследовательского судна. «Морской скиталец» доживал последние секунды. Баркас Моргана успел отойти всего на несколько ярдов, когда нос судна резко задрался к небу. Еще мгновение, и бирюзовый корабль грациозно скользнул в глубину кормой вперед, оставив после себя только кипящее воздушными пузырями море.

Судно исчезло с глаз, и потрясенный экипаж охватило всеобъемлющее ощущение — тишина.

29

— Прогнило что-то в королевстве Датском.

Никак не отреагировав на замечание брата, Саммер поднесла к носу небольшую миску с тушеной рыбой. Большую часть дня брат и сестра просидели взаперти, но затем тяжелая дверь каюты внезапно распахнулась, и появился корабельный кок в белом фартуке, с подносом. На подносе стояли пресловутая миска с тушеной рыбой, немного риса и чайник с чаем. Испуганный кок поставил поднос с едой и быстро ушел, не сказав ни слова. За всей этой процедурой зорко наблюдал из коридора вооруженный стражник. Саммер умирала от голода и, как только дверь снова заперли снаружи, принялась с энтузиазмом исследовать принесенную еду.

Она глубоко вдохнула аромат тушеной рыбы и наморщила носик.

— По-моему, там, кроме всего прочего, есть что-то тухлое, — высказала она свое мнение.

Оставив рыбу, она перешла к рису и принялась пережевывать сваренные на пару зерна, извлекая их из чашки при помощи палочек. Еда приглушила наконец мучившие ее спазмы голода, и девушка снова переключила свое внимание на Дирка. Брат сидел у иллюминатора и неотрывно глядел наружу.

— Если оставить в стороне нашу убогую каюту, что еще тебя гложет? — спросила Саммер.

— Хочешь верь, хочешь не верь, но, по-моему, мы направляемся не в Японию.

— С чего ты взял? — удивилась она, закидывая в рот очередную горстку риса.

— Я наблюдал за солнцем и за тенью, которую отбрасывает судно. Если бы мы шли в Японию, то должны были бы держать курс норд — норд-ост, но мне кажется, что мы плывем скорее на северо-запад.

— Слишком маленькая разница, чтобы определить невооруженным глазом.

— Согласен. Но я говорю только то, что вижу. Если мы войдем в порт Нагасаки, можешь отправить меня снова на учебу в астрономо-навигационную школу.

— Но если ты прав, это означает, что мы направляемся в Желтое море, — отозвалась Саммер, нарисовав перед собой мысленно карту региона, — Ты думаешь, мы идем в Китай?

— Может быть. Отношения между Китаем и Японией далеки от приятельских, это уж точно. Возможно, у японской Красной армии в Китае есть база. Это объяснило бы, почему властям Японии до сих пор не удалось выследить и взять подозреваемых.

— Возможно. Но тогда они должны действовать с ведома или при поддержке китайского правительства, а я надеюсь, что оно подумало бы не один раз, прежде чем топить американское исследовательское судно.

— Это правда. Но есть и другая возможность.

Саммер кивнула, но ничего не сказала, ожидая, пока Дирк продолжит.

— Те двое японских громил, которые расстреляли мой «крайслер». Патологоанатому местного морга эти люди показались похожими на корейцев.

Саммер прикончила рис, поставила обратно на поднос чашку и положила палочки.

— Корея? — спросила она, нахмурив лоб.

— Корея.

* * *

Эд Койл давно устал обшаривать взглядом серую гладь моря в поисках чего-нибудь необычного. Он не сразу поверил своим глазам, когда наконец засек боковым зрением какое-то движение. Койл вгляделся в горизонт и на пределе видимости различил в небе слабенькую звездочку с пушистым белым хвостиком. Именно ее-то и надеялся увидеть второй пилот поисково-спасательного самолета «Локхид НС-130 Геркулес».

— Чарли, в два часа я засек вспышку, — проговорил он в головной микрофон ровным голосом спортивного комментатора, автоматически показывая рукой в перчатке на ту точку ветрового стекла, где заметил белую вспышку.

— Вижу, — отозвался майор Чарлз Уайт, тоже вглядываясь в горизонт. Этот долговязый техасец слегка растягивал слова и отличался завидной невозмутимостью. Пилот «НС-130» заложил небольшой вираж, развернул самолет к исчезающей струйке дыма и сбросил скорость.

С момента вылета с авиабазы Кадена на Окинаве прошло шесть часов, и пилоты поисково-спасательной службы начали уже думать, не пытаются ли они искать ветра в поле. Ситуация, однако, изменилась в одно мгновение. Теперь оба напряженно сидели в креслах, подавшись вперед, и гадали, что именно обнаружат сейчас в море. Постепенно на горизонте появилась группа из нескольких белых точек, которые по мере приближения к ним увеличивались в размерах.

— Похоже, мы имеем несколько спасательных шлюпок, — констатировал Уайт, когда точки выросли и обрели различимую форму.

— Семь штук, — подтвердил Койл, когда ему удалось сосчитать растянувшиеся в линию спасательные шлюпки. Морган сразу же после выхода собрал все шлюпки вместе и соединил их при помощи фалов — нос к корме, чтобы не растерять. «Геркулес» прошел низко над шлюпками, сидящие в них члены команды «Морского скитальца» принялись кричать «ура» и дико размахивать руками, приветствуя спасателей.

— Порядка шестидесяти человек, — подсчитал Койл, в то время как Уайт на малой скорости повел самолет по кругу, — Выглядят, по-моему, совсем неплохо.

— Давай обойдемся без пээсов. Сбросим аптечку и посмотрим, нельзя ли организовать спасателей с моря и подобрать сразу всех.

Говоря про пээсов, Уайт подразумевал трех парашютистов-спасателей, прошедших специальную медицинскую подготовку. Сейчас они в полной готовности к прыжку сидели сзади в салоне «НС-130». Поскольку никакая непосредственная опасность экипажу «Морского скитальца» в данный момент, похоже, не угрожала, Уайт решил пока воздержаться и не пускать их в дело. Вместо этого член экипажа, отвечавший за груз в салоне самолета, открыл большой люк под хвостовой частью и, по команде Койла, выбросил из самолета несколько аварийных комплектов с медикаментами и пищей. Мешки полетели вниз и повисли на маленьких парашютиках.

Связист самолета тем временем дал в эфир сигнал тревоги на частоте торгового флота. Через пару секунд на призыв откликнулись сразу несколько судов, находившихся поблизости. Ближе всех оказался контейнеровоз на пути из Осаки в Гонконг. На протяжении следующих двух часов, пока контейнеровоз не подошел и не начал принимать на борт пострадавших из первой шлюпки, Уайт и Койл продолжали кружить над маленькой флотилией. Убедившись, что все в порядке и моряки в шлюпках не останутся без помощи, спасательный самолет в последний раз прошел на малой высоте над потерпевшими кораблекрушение. Уайт помахал им крыльями. Усталые и изможденные моряки ответили дружными криками благодарности, хотя пилоты и не могли их слышать.

— Повезло ребятам, — с удовлетворением заметил Койл.

Уайт молча кивнул, заложил вираж к югу и повел «Геркулес» домой на Окинаву.

* * *

На подходе к спасательным шлюпкам большой контейнеровоз приветственно гуднул корабельной сиреной. С судна спустили большой баркас, чтобы проводить потерпевших кораблекрушение к спущенному с кормы трапу. Большая часть команды «Морского скитальца» самостоятельно взобралась по нему на высокую палубу контейнеровоза. Моргана и еще нескольких раненых моряков перенесли в баркас и подняли на главную палубу при помощи подъемника. После приветствия и короткого разговора с капитаном-малайцем Моргана сразу же доставили в лазарет.

После того как судовой доктор обработал ногу капитана и уложил его на койку рядом с членом экипажа, сломавшим ногу, Моргана отыскал Райан.

— Каков прогноз, сэр?

— С коленом бардак, но жить буду.

— В наши дни доктора творят чудеса с искусственными суставами, — ободряюще произнес Райан.

— Очевидно, мне предстоит убедиться в этом на собственном опыте. Ну что ж, наверное, это все-таки лучше деревянной ноги. Ну как там команда?

— Неплохо, в бодром настроении. Кроме Дирка и Саммер, весь экипаж «Морского скитальца» в наличии. Я воспользовался спутниковым телефоном капитана Малаки и позвонил в Вашингтон. Поговорил непосредственно с Руди Ганном, сообщил ему о потере судна и доложил о нашем положении. Я дал ему знать, что поднятый нами груз, а также Дирк, Саммер и подводный аппарат находятся, по всей видимости, на борту японского кабельного судна. Он просил меня передать вам свою благодарность за спасение экипажа и пообещал, что подключит к поискам виновных самые высокие правительственные круги.

Морган молча уставился в белую стену лазарета. Его сознание без устали, в который уже раз перебирало события последних нескольких часов. Откуда взялись и кто такие пираты, атаковавшие и потопившие его судно? Что они собираются делать с биологическим оружием? Что произошло с Дирком и Саммер? Ответов не было, он медленно покачал головой:

— Надеюсь только, что это произойдет не слишком поздно.

30

После полутора суток хода на север «Бэкдже» постепенно повернул нос в восточном направлении. В сумерках на горизонте появилась земля, но лишь дождавшись, пока совсем стемнеет и на море опустится туман, судно потихоньку вошло в большую гавань. По предположениям Дирка и Саммер, судно пришло в Корею, а заметив множество сухогрузов и контейнеровозов под различными флагами, мимо которых оно прошло, входя в порт, они решили, что это Инчхон, крупный порт Южной Кореи. Кабельное судно медленно миновало просторные коммерческие доки, где круглые сутки кипела работа, где грузили и разгружали громадные контейнеровозы. Повернув к северу, «Бэкдже» прокрался мимо терминала нефтеочистительного завода и ужом проскользнул мимо ржавого танкера, прежде чем попасть в неосвещенный и почти необитаемый конец гавани. После заброшенной на вид верфи с десятками полуразвалившихся корабельных остовов судно замедлило ход и направилось к узкому боковому канальчику, который отходил от гавани в северо-западном направлении. На входе в канал стояла сторожка с пришвартованным рядом моторным катером и висел заржавевший щит с надписью по-корейски: «Морская служба Кан энтерпрайзиз. Частная собственность».

Капитан «Бэкдже» осторожно ввел судно в канал и прошел по нему несколько сотен ярдов самым малым ходом. За крутым поворотом канал влился в небольшую лагуну с парой массивных крытых доков на противоположной стороне. Словно загоняя автомобиль в гараж, капитан «Бэкдже» буквально по дюймам ввел свое судно в один из громадных пещероподобных ангаров, потолок которого возвышался на добрые пятьдесят футов над надстройкой судна. Залитое светом свисавших с потолка мощных галогеновых ламп судно поставили на растяжки, а позади него беззвучно скользнула вбок большая гидравлическая створка ворот, скрыв «Бэкдже» от посторонних глаз.

Тут же над его палубой откуда-то появилась стрела грузового крана, и полдюжины моряков приступили к разгрузке контейнеров с боеприпасами. Под наблюдением Тонджу их спустили в док. Как только контейнеры уложили в аккуратную пирамиду, из другого конца дока к ней задом подали большой белый автофургон. Еще одна группа людей в зеленовато-голубых лабораторных халатах осторожно погрузила боеприпасы в кузов, после чего фургон отъехал от судна. Когда он повернул в конце дока, Тонджу разглядел на его борту знакомую эмблему в виде голубой молнии под словами «Корпорация спутниковых телекоммуникаций Кана».

Тонджу все еще наблюдал за фургоном, который как раз выезжал из ангара через охраняемые ворота, когда к нему подошел Ким.

— Мистер Кан будет доволен, когда узнает, что нам удалось добыть все бомбы, — сказал он.

— Да, хотя две из двенадцати испорчены. Пилоты подводного аппарата разбили два последних корпуса, в результате содержимое было выпущено в воду. По их словам, это произошло случайно из-за внезапной потери видимости в воде.

— Это небольшая потеря. В целом операция прошла успешно.

— Согласен, но нам предстоит провернуть еще одну трудную операцию. Я везу пленников к Кану, чтобы он мог допросить их. Надеюсь, ты как следует проконтролируешь подготовку судна.

— Переоборудование судна, так же как пополнение запасов топлива и провизии, начнется немедленно. Можете быть уверены, как только наш груз окажется на судне, оно отплывет в ту же минуту.

— Очень хорошо. Чем скорее мы выйдем в море, тем выше будут наши шансы на успех.

— На нашей стороне внезапность. Мы просто не можем потерпеть неудачу, — уверенно заявил Ким.

У Тонджу, однако, такой уверенности не было. Он глубоко вдохнул сигаретный дым, раздумывая об этой самой внезапности. Она действительно была той гранью, что отделяла жизнь от смерти.

— Давай просто будем надеяться, что наша маскировка сработает, — задумчиво сказал он наконец.

* * *

Дирка и Саммер в их крошечной каюте-камере грубо разбудили и заставили подняться. Прежде чем вытолкать молодых людей за дверь, толстошеий охранник завел руки тому и другому за спину и надел наручники. Под дулами автоматов брата и сестру доставили к сходням, где их встретил ухмыляющийся Тонджу.

— Очень милый круиз. Жаль только, нам не показали, где тут у вас прогулочная палуба, — обратился Дирк к профессиональному убийце.

— И потом, вы должны признать, — подхватила Саммер, — что еда у вас не слишком-то соответствует пятизвездочному уровню.

— Американское чувство юмора меня совершенно не впечатляет, — пробурчал Тонджу, холодный взгляд которого показывал — этот разговор его нисколько не забавляет.

— Кстати, а что, собственно, делает Красная армия Японии в корейском Инчхоне? — напрямик спросил Дирк.

На лбу Тонджу прорезалась едва заметная морщина:

— Вы очень наблюдательны, мистер Питт.

Не обращая больше внимания на пленников, он обернулся к толстошеему, который все это время стоял, направив на них дуло АК-74.

— Отведите их на катер и заприте в носовой каюте под стражей, — резко распорядился Тонджу, развернулся на каблуках и зашагал к мостику.

Дирка и Саммер провели по сходням и дальше через весь док к небольшому причалу, где была пришвартована шикарная моторная яхта. Это был характерный для южной части Тихого океана скоростной океанский катамаран длиной тридцать один метр, выкрашенный в зеленовато-синий цвет. Рассчитанное на прибрежные пассажирские перевозки, судно было реконструировано и превращено в роскошную скоростную яхту, способную совершать дальние плавания. Дизельные двигатели мощностью в четыре тысячи лошадиных сил позволяли ей развивать крейсерскую скорость свыше тридцати пяти узлов.

— Ну вот, совсем другое дело, — заметила Саммер, когда ее и брата провели на борт и заперли в небольшой, но роскошно отделанной центральной каюте. — На этот раз никаких иллюминаторов. Похоже, мистеру Гостеприимство не понравилось твое инчхонское выступление, — добавила Саммер, с трудом устраиваясь в маленьком кресле, — ее руки были по-прежнему скованы за спиной.

— Я и мой длинный язык, — отозвался Дирк, — Ну ничего, по крайней мере, мы теперь примерно представляем себе, где находимся.

— Ну да… барахтаемся в чане с кимчи… Ладно, если уж нам суждено погибнуть, пусть это будет первым классом, — сказала Саммер, любуясь ореховыми панелями и дорогими произведениями искусства на стенах. — Надо сказать, для второразрядной террористической организации у этих парней слишком глубокие карманы.

— Очевидно, у них есть друзья в «Кан энтерпрайзиз».

— Это судоходная компания?

— Целый конгломерат. Их торговые сухогрузы давно примелькались на море. Они ведут бизнес и в других высокотехнологичных областях, хотя я знаком только с подразделением, которое занимается судоходством. Я как-то разговорился в баре с парнем, который ходил смазчиком на одном из их судов. Так вот он мне рассказал о секретном ремонтном предприятии и складах компании в Инчхоне.

По его словам, он прежде никогда не видел ничего-подобного. Там вроде бы в одном конце сухой док, а все предприятие битком набито новейшим оборудованием и всякими техническими штучками. У того кабельного судна на трубе была торговая марка Кана — голубая молния. Должно быть, это то самое место.

— Рада слышать, что твои бесконечные шатания по барам наконец-то принесли какие-то плоды, — саркастически заметила Саммер.

— Исключительно в исследовательских целях. Исключительно! — улыбнулся в ответ Дирк.

Саммер внезапно посерьезнела:

— Но зачем южнокорейскому бизнесу связываться с Красной армией Японии? И что им нужно от нас?

Ее прервал низкий гул дизельных двигателей катамарана, раздавшийся позади каюты.

— Думаю, это мы скоро выясним.

Тонджу поднялся на борт катамарана в последний момент, когда швартовы уже были отданы. По доку быстроходное судно продвигалось с черепашьей скоростью. Громадная створка ворот снова ушла в сторону, открывая катамарану выход из замкнутого пространства ангара. В воротах Тонджу оглянулся — оставшееся позади кабельное судно башней возвышалось над катамараном.

Целая армия рабочих, подобно рою пчел, облепила «Бэкдже». Тяжелый кран уже начал демонтировать гигантский ворот для прокладки кабеля, установленный на кормовой палубе, а несколько групп маляров с пульверизаторами перекрашивали верхние палубы. Повсюду суетились отряды строителей, срезая части надстройки в одних местах и устанавливая дополнительные переборки и помещения в других. За кормой тоже висели несколько рабочих. Они закрашивали старое название судна и писали на его месте новое. Другие рабочие перекрашивали трубу в золотисто-желтый цвет. Всего за несколько часов корабль должен был преобразиться в совершенно другое судно, чтобы даже опытный глаз не смог с легкостью опознать его. А «Бэкдже» словно никогда и не существовало.

31

По коридорам штаб-квартиры НУМА, там, где располагалось ее руководство, стремительно, решительным шагом шел маленький человечек, вышагивал словно по собственному дому, что, впрочем, по сути так и было. Адмирал Джеймс Сэндекер пользовался огромным авторитетом в офисах, залах и лабораториях НУМА, ведь это именно он с горсткой ученых и инженеров и основал агентство несколько десятилетий назад. Адмирал был очень невелик ростом и худощав, но сверкающие голубые глаза, ярко-рыжие волосы и такого же оттенка козлиная бородка просто кричали о той неисчерпаемой энергии, с которой он способен был действовать двадцать четыре часа в сутки.

— Привет, Дарла, ты сегодня выглядишь сногсшибательно! — любезно приветствовал он набиравшую что-то на компьютере секретаршу лет сорока с хвостиком, — Руди в конференц-зале?

— Рада снова видеть вас, адмирал, — просияла секретарша и перевела взгляд на появившихся в дверях двух агентов секретной службы, безуспешно старавшихся поспеть за своим стремительным шефом, — Да, мистер Ганн ждет вас. Пожалуйста, проходите.

Хотя для старых товарищей по НУМА Сэндекер по-прежнему оставался «адмиралом», остальному миру он был известен как вице-президент. Несмотря на откровенное отвращение адмирала к грязному миру вашингтонской политики, президенту Уорду все же удалось уговорить его принять этот пост после неожиданной смерти избранного вице-президента. Сэндекер знал, что президент, как человек благородный и честный, не станет вынуждать своего заместителя играть чисто декоративную роль. С самого начала энергичный адмирал принялся ломать традицию, которой неизменно следовали все прежние вице-президенты. Вместо того чтобы ограничиться ролью свадебного генерала и представителя администрации на государственных похоронах, Сэндекер развил бурную деятельность. Он яростно пробивал реформы ведомств, связанных с обороной и безопасностью, добивался увеличения бюджетного финансирования и реализации целевых программ научных исследований и поддерживал любые инициативы по сохранению окружающей среды и по всем проблемам, имеющим отношение к морю. Благодаря его неустанным усилиям администрации удалось убедить все развитые страны ввести полный запрет на добычу китов, а также систему строгих штрафов и санкций за любое загрязнение океана.

Сэндекер ворвался в дверь конференц-зала, заставив умолкнуть группу администраторов НУМА, обсуждавших потерю «Морского скитальца».

— Спасибо, что пришли, адмирал, — приветствовал его Ганн, вскакивая с места и провожая босса к креслу во главе стола.

— Какова последняя информация? — спросил Сэндекер, покончив с обычными приветствиями.

— Подтвердилась информация о том, что «Морской скиталец» действительно потоплен в результате нападения на него в Восточно-Китайском море небольшого вооруженного отряда, который тайно проник на судно. К счастью, экипажу удалось выбраться из запертого грузового трюма за несколько минут до того, как судно ушло под воду. Люди успели перебраться на спасательные шлюпки, и позже их обнаружил поисково-спасательный самолет ВВС. Находившийся неподалеку сухогруз принял сигнал о помощи и уже подобрал команду «Морского скитальца». В настоящее время сухогруз с нашими людьми направляется в Нагасаки. Со всеми, кроме двоих.

— Судно было захвачено силой?

— Ночью на борт скрытно поднялась команда боевиков неизвестной национальности. Судно было захвачено без борьбы.

— Это ведь корабль Боба Моргана, да?

— Да. Старый козел, судя по всему, оказал сопротивление и получил пулю в ногу. Я говорил с Райаном, его первым помощником. Он сказал мне, что капитан в неплохом состоянии и скоро придет в норму. По словам Райана, нападавшие утверждали, будто представляют Красную армию Японии. Они ушли на кабельном судне под японским флагом.

— Странный выбор для пиратского корабля, — задумчиво протянул Сэндекер, — Я так понимаю, они скрылись вместе с биологическими бомбами, которые нашим людям удалось поднять с И-411?

— Райан это подтверждает. К моменту нападения операция была уже почти завершена. Когда экипаж выбрался из трюма, «Морской звезды» на борту не было, и Райан считает, что нападавшие переправили подводный аппарат на свое судно, возможно, вместе с пилотами, которые также пропали.

— Я свяжусь с Госдепартаментом и потребую помощи со стороны японских военно-морских сил, пусть немедленно прошерстят своих, — Сэндекер вытащил из нагрудного кармана громадную дешевую сигару Доминиканской Республики и зажег ее зеленый кончик. Густой клуб дыма поднялся к потолку, — По идее, кабельное судно нетрудно будет засечь при входе в любой порт.

— Я уже сообщил людям из Министерства национальной безопасности, которые занимаются этим делом. Как мне показалось, они считают, что Красная армия Японии вряд ли имеет необходимых специалистов или технические средства, чтобы реально угрожать нам этим оружием, однако решили проверить возможные связи КАЯ с Аль-Каидой и некоторыми другими террористическими организациями.

— Я бы не стал утверждать, что таких связей не существует, — сухо отозвался Сэндекер, перекатывая сигару между большим и указательным пальцами. — Сегодня во второй половине дня я введу президента в курс дела. Черт побери, кто-то непременно заплатит за уничтожение судна, принадлежащего правительству Соединенных Штатов! — прорычал он, сверкнув глазами.

Присутствующие в конференц-зале согласно закивали. Несмотря на немалые масштабы организации, все сотрудники агентства были тесно связаны между собой чувством почти семейной общности, и те, кто находился на родине, приняли близко к сердцу террористический акт, совершенный против коллег, хоть их разделяло почти полсвета.

— Мы разделяем ваши чувства, адмирал, — негромко произнес Ганн.

— Кстати, что известно о двух пропавших членах экипажа? — спросил Сэндекер.

Ганн тяжело сглотнул:

— Это Саммер и Дирк Питт. Предположительно они похищены вместе с «Морской звездой».

Сэндекер потрясенно замер:

— Господи боже, только не они. Отец знает?

— Да. Он сейчас на Филиппинах, пытается вместе с Алом Джордино устранить опасность для подводной морской среды. Я говорил с ним по спутниковому телефону. Он понимает, что мы делаем все возможное.

Сэндекер откинулся в кожаном кресле и поднял взгляд на облако голубого сигарного дыма под потолком. «Да смилуется Господь над тем дураком, который посмеет нанести вред отпрыскам этого человека», — подумал он.

* * *

В семи тысячах миль от Вашингтона голубой катамаран мчался вдоль западного побережья Кореи подобно уходящему от погони гоночному автомобилю. Стремительная яхта вспарывала гладкие водяные валы на скорости почти в сорок узлов. Саммер и Дирка в их роскошной камере безжалостно раскачивало и швыряло. Двум рыбакам-корейцам на хрупком сампане осталось только яростно ругаться и размахивать кулаками вслед, когда катамаран пронесся в опасной близости от них и поднятая им волна перехлестнула через борта крошечного суденышка.

Через два часа такого хода катамаран повернул к берегу, сбросил скорость и медленно двинулся среди бесчисленных островков, усеивающих устье реки Ханган. Еще час рулевой вел яхту вверх по реке, пока не добрался до полускрытого в зарослях извилистого канала, который вел в логово Кана на острове Кьёдондо. Миновав узкий проход, за которым, как он хорошо знал, круглые сутки следили скрытые видеокамеры, рулевой провел судно через бухточку к плавучему причалу у основания глухих стен резиденции. Голубой катамаран осторожно подошел к причалу, где его и пришвартовали позади сверкающей белой яхты фирмы «Бенетти», также принадлежавшей Кану.

Дирка и Саммер оставили запертыми в каюте. Тонджу сошел с яхты и поднялся в лифте на верхушку скалы, в личные апартаменты Кана. Тот сидел вместе с секретарем Кваном в своем кабинете, отделанном панелями вишневого дерева, и изучал финансовые документы компании по производству радиокомпонентов, которую собирался захватить. Тонджу вошел и поклонился. Кан медленно поднял голову.

— Капитан Ли с «Бэкдже» сообщил мне об успехе вашей миссии, — процедил Кан сквозь зубы, не выказывая ни малейших признаков удовлетворения.

Тонджу слегка кивнул.

— Мы захватили боеприпасы после того, как их подняли на поверхность люди с того американского судна. Десять штук достались нам нетронутыми и признаны пригодными к использованию, — продолжал он. Тонджу не стал упоминать о том, что Дирк намеренно повредил последние два контейнера.

— Более чем достаточно для успешного осуществления операции, — отозвался Кан.

— Ученые-оружейники на борту «Бэкдже» очень довольны. По прибытии в Инчхон все устройства были немедленно отправлены в биологическую исследовательскую лабораторию. Ее руководитель заверил меня, что необходимая очистка и дополнительная герметизация будут завершены в течение сорока восьми часов.

— Надеюсь, переоборудование «Бэкдже» тоже будет завершено к этому времени?

В ответ Тонджу кивнул:

— Судно будет готово своевременно.

— Самое главное — придерживаться графика, — продолжал Кан. — Миссия должна быть завершена до голосования в Национальной ассамблее.

— Если не будет задержки с боеприпасами, мы будем готовы, — заверил его Тонджу. — К моменту нашего отплытия из дока рабочие верфи уже многое успели сделать.

— Мы не можем допустить еще одной ошибки в расчетах, — холодно произнес Кан.

Тонджу слегка прикрыл глаза, не совсем понимая, что имеет в виду хозяин. Обойдя его замечание молчанием, он продолжил доклад:

— Я привез с собой двух пленников с американского судна. Это пилоты подводного аппарата. Один из них — тот, по чьей вине погибли в Америке два наших агента. Я подумал, что вы, возможно, захотите лично принять его, — сказал он, многозначительно подчеркнув голосом слово принять.

— Ах да, те самые двое пропавших членов экипажа с судна НУМА.

— Пропавшие члены экипажа?

Кван шагнул вперед и сунул в руку Тонджу распечатку новости, вытащенной из Интернета.

— Это сейчас в сообщениях всех новостных агентств, — пояснил он. — В Восточно-Китайском море потоплено исследовательское судно. Спасены все, кроме двух членов экипажа, — процитировал Кван заголовок из крупнейшей корейской газеты «Чосун Ильбо».

Тонджу побледнел, но на лице его не дрогнул ни единый мускул.

— Это невозможно. Мы потопили судно, оставив команду запертой в грузовом трюме. Они никак не могли все спастись.

— Тем не менее спаслись, — возразил Кан, — Проходящий мимо сухогруз подобрал их и доставил в Японию. Вы что же, не пронаблюдали, как тонет судно?

Тонджу отрицательно покачал головой.

— Мы торопились как можно скорее вернуться с добытыми материалами, — тихо произнес он.

— В новостях сообщают, что на борту судна случайно вспыхнул пожар. Очевидно, американцы боятся сообщать публике об очередном террористическом акте, — вставил Кван.

— И не хотят рассказывать, что они делали в Восточно-Китайском море, — добавил Кан, — Что ж, возможно, если средства массовой информации не будут дышать им в спину, они не станут слишком ретиво расследовать этот инцидент.

— Я уверен, что мы не выдали себя. В мою штурмовую группу входили люди разных национальностей, а на борту американского судна мы говорили только по-английски и по-японски, — сказал Тонджу.

— Может быть, и неплохо, что вам не удалось избавиться от команды, — заявил вдруг Кан, оживившись. — Это причинит дополнительные неприятности японцам и заставит американскую разведку сконцентрировать усилия именно на Японии. Естественно, они будут искать «Бэкдже». Поэтому чем раньше нам удастся вывести судно снова в море, тем лучше.

— Я буду постоянно сообщать вам о ходе работ на верфи, — отозвался Тонджу, — А эти двое?

Кан заглянул в органайзер в кожаном переплете.

— Сегодня вечером я еду в Сеул на встречу с министром по делам объединения, вернусь завтра. Позаботьтесь, чтобы они дожили до этого времени.

— Я угощу их последним ужином, — ответил Тонджу без малейшего намека на юмор.

Кан никак не отреагировал на это замечание и снова уткнулся в кипу финансовых документов. Поняв намек должным образом, профессиональный убийца повернулся и без единого звука покинул офис хозяина.

32

В полумиле от закрытого Инчхонского дока, где «Бэкдже» проходил курс косметического переоборудования, два человека в потрепанном грузовичке-пикапе медленно ездили вокруг ничем не примечательного здания судоверфи. Территория вокруг этого лишенного окон сооружения была усеяна пустыми поддонами и ржавеющими погрузчиками, над главным входом красовалась выцветшая вывеска «Кан шиппинг компани». Двое мужчин в поношенных комбинезонах и захватанных бейсболках были частью тяжеловооруженной тайной службы безопасности, насчитывавшей две дюжины бойцов. Служба эта занималась круглосуточной охраной сверхсекретного предприятия. Полуразвалившееся с виду здание скрывало в себе центр высокотехнологичных инженерных разработок, до отказа набитый суперновейшим компьютерным оборудованием. Два этажа здания были отданы под разработку начинки коммерческих спутников. Небольшая группа первоклассных инженеров занималась тем, что встраивала в обычные телекоммуникационные спутники средства прослушивания и разведки. Эти спутники с недокументированными секретными свойствами шли на экспорт и запускались многими странами региона и коммерческими компаниями. В подвале же под самой серьезной охраной скрывалась небольшая микробиологическая лаборатория, о самом существовании которой было известно лишь горстке служащих Кана. Ученые маленькой группы, работавшей в лаборатории, по большей части были тайком вывезены из Северной Кореи. Их семьи по-прежнему жили в северных провинциях, а потому микробиологи и иммунологи не могли отказаться от навязанного им патриотического задания, так же как не могли отказаться и от работы с опасными биологическими веществами.

После того как смертельные бомбы с И-411 были тайно доставлены в лабораторию, эксперты по вооружению помогли биологам извлечь порошок вируса оспы из ячеистых авиабомб шестидесятилетней давности. Японцы в свое время подвергли вирусы сухой заморозке, что сделало возможным их сколь угодно долгое хранение в порошкообразном состоянии. Заряженные оспой бомбы были разработаны таким образом, чтобы сохранить свою смертельную эффективность на время похода подлодки и долее — до тех пор, пока во время взрыва вирусы не подвергнутся воздействию влаги. На протяжении шестидесяти с лишним лет фарфоровые корпуса бомб сопротивлялись разрушительному действию морской воды. Даже теперь, в весьма солидном возрасте, заряд этих боеприпасов нисколько не потерял своей эффективности. Биологи осторожно поместили образцы порошка цвета сливок в биологически безопасный контейнер и инициировали пробный процесс восстановления вирусов при помощи стерильного разбавителя на водной основе. Под внимательным глазком микроскопа можно было видеть, как обезвоженные микроорганизмы, будто спрессованные в кирпичики, просыпаются от долгого сна и отскакивают друг от друга, как резиновые машинки при столкновении, — восстанавливают свое смертельно опасное состояние. Несмотря на долгое время, проведенное в состоянии покоя, ожили все вирусы за исключением лишь небольшого процента от общего числа.

Исследовательской лабораторией руководил высокооплачиваемый украинский микробиолог по фамилии Саргов. Бывший сотрудник «Биопрепарата», гражданского учреждения бывшего Советского Союза, за фасадом которого скрывалось ведомство, занимавшееся разработкой биологического оружия, Саргов унес с собой полученные там знания о генетических манипуляциях с биологическим оружием и продал свою квалификацию на свободном рынке тому, кто согласился уплатить больше всех. Вообще-то он не планировал покидать родину, но его шансы стать в перспективе научным руководителем агентства свелись практически к нулю, когда его застали в постели с женой некоего члена Политбюро. Опасаясь за свою жизнь, он перебрался через Украину в Румынию, где сел на один из черноморских сухогрузов Кана. Изрядная взятка капитану судна позволила ему выйти на более серьезные контакты в компании Кана, где его научная квалификация быстро получила признание и нашла противозаконное применение.

Пользуясь практически неисчерпаемыми средствами Кана, Саргов без шума оборудовал для себя высокотехнологичную исследовательскую лабораторию для работы с ДНК. Он собрал там все необходимое оборудование и инструменты, при помощи которых умелый биоинженер может сращивать, нарезать, разделять или, наоборот, комбинировать генетический материал различных микроорганизмов. В глубинах лаборатории Саргова было создано множество опасных бактериальных и вирусных материалов — семян, из которых он надеялся вырастить сад смерти. Но все это было не то, а хотелось быть всесильным. Работать приходилось только с самыми обычными, доступными любому микробиологу материалами, такими, как вирус гепатита В или туберкулезная палочка. Несущие в себе летальную угрозу, эти культуры все же не могли идти ни в какое сравнение со вирусами-убийцами лихорадки Эбола, оспы или марбургской лихорадки, с которыми он имел дело, работая на предприятии в Оболенске. Лихорадочные попытки Саргова создать идеальный вирус-убийцу из имеющихся под рукой материалов ни к чему не привели. Он чувствовал себя боксером, у которого одна рука привязана за спиной. В чем он нуждался и что страстно желал получить, — так это какой-нибудь действительно смертоносный болезнетворный микроорганизм из списка «А».

Долгожданная возможность пришла с неожиданной стороны. Некий северокорейский агент в Токио проник в центр по уничтожению правительственных документов и добыл некоторое количество секретных японских бумаг. Пхеньянское начальство агента, рассчитывавшее получить уйму сведений о современных секретах японских служб безопасности, было сильно разгневано, обнаружив, что агенту в руки попали старые секретные документы времен Второй мировой войны. Среди украденного оказались и рапорты, имевшие отношение к экспериментам императорской армии с биологическим оружием, которые подлежали уничтожению, чтобы в случае чего не поставить правительство в неловкое положение. Некий внимательный аналитик разведслужбы, скрупулезно изучая бумаги, наткнулся на информацию об участии императорской армии в подготовке последних походов И-403 и И-411. Вот так получилось, что перед Сарговым открылась перспектива стать в недалеком будущем обладателем собственного запаса Variola major.

В франкенштейновском мире генной инженерии биологам пока так и не удалось создать с нуля совершенно новый организм. Другое дело способность менять существующие микроорганизмы посредством направленных мутаций, а затем стимулировать их размножение до нужных количеств. Этот процесс непрерывно развивался начиная с семидесятых годов. Крупнейшим общественно значимым достижением биоинженерии стали разработанные в лабораториях сорта сельскохозяйственных культур, устойчивые к заболеваниям и засухе, как и более спорный успех — создание сверхпродуктивных пород скота. Обратной стороной генной инженерии всегда оставалась потенциальная возможность создания нового штамма вирусов или бактерий с непредсказуемыми и, вполне вероятно, катастрофически опасными свойствами.

Саргову, человеку тщеславному, было недостаточно просто оживить имеющееся количество вируса оспы. Он был уверен, что способен на большее, гораздо большее. С помощью ассистента-финна Саргов добыл образец вируса ВИЧ-1 — наиболее распространенного вируса иммунодефицита человека. Тщательно изучив спиралеобразное строение ВИЧ-1, Саргов синтезировал ключевой генетический элемент вируса СПИДа. Взяв вновь восстановленный штамм вируса оспы, он попытался создать новый мутированный микроорганизм, включив в него чрезвычайно нестабильный вирус ВИЧ-1. При помощи синтетического вещества, стимулирующего рекомбинацию, вирусы-мутанты были вскоре получены, а затем и воспроизведены в значительном количестве. Результатом стал новый микроорганизм, совместивший в себе признаки обоих вирусов. Микробиологи иногда называют такой процесс «созданием Химеры». «Химера» Саргова соединила высокую заразность и летальность оспы со способностью ВИЧ-1 разрушать иммунитет в одном смертоносном супервирусе.

На воспроизведение нового страшного вируса в больших количествах с нуля требовалось значительное время. А времени у Саргова как раз и не было — приходилось подчиняться графику Кана. Саргов изготовил столько вируса, сколько успел, а затем высушил замороженный вирус примерно так же, как это сделали японцы много лет назад. После этого кристаллизованный супервирус подмешали к большему количеству точно подготовленного вируса оспы из японских авиабомб и получили таким образом токсичную смесь двойного действия. Затем полученную смесь еще раз обработали и очистили при помощи бустеров, которые должны были впоследствии ускорить процесс восстановления вирусов.

Смесь, которую теперь очень несложно было распространять, осторожно упаковали в легкие цилиндрические контейнеры, внешне напоминавшие вставку из рулона туалетной бумаги, погрузили на тележку и вывезли из лаборатории. Расфасованную таким образом вирусную смесь доставили наверх в зал сборки коммерческих спутников. Там груз приняла группа инженеров-механиков. Они вставили легкие контейнеры в цилиндры несколько большего размера из нержавеющей стали с встроенными водными резервуарами для гидрогенизации и другими необходимыми устройствами. В свете ярких прожекторов этот процесс повторили несколько раз, пока все пять больших цилиндров не были собраны и уложены в большие транспортные ящики. Подъехал вилочный погрузчик и погрузил ящики все в тот же белый автофургон Кана, в котором на предприятие привезли японские боеприпасы. Теперь этим же боеприпасам в сильно усовершенствованном виде предстояло вернуться туда, откуда приехали, — в крытый док Кана.

Саргов довольно улыбался в ожидании великого дня получения гонорара. Его дошедшая до изнеможения команда ученых поддержала марку, доказав, что древний вирус оспы сохраняет свою убийственную силу, а затем многократно усилив его смертоносную мощь. Меньше чем за сорок восемь часов биологи Саргова превратили вирус шестидесятилетней давности в совершенно новый вирус-убийцу, подобного которому мир до сих пор не знал.

33

— Как это «корабль не установлен»?! — с недоумением воскликнул Ганн.

Начальник отдела по борьбе с международным терроризмом ФБР, немногословный человек по фамилии Тайлер открыл лежащую на столе папку и, не переставая говорить, стал просматривать ее содержимое.

— Мы не получили никакой информации о местонахождении кабельного судна «Бэкдже». Национальное полицейское агентство Японии контролирует в данный момент передвижение судов во всех портах страны. Они физически проверяют любое судно, которое хотя бы отдаленно подходит под описание, которое мы получили от членов экипажа НУМА. Пока что они ничего не нашли.

— А вы проверяли порты где-нибудь помимо Японии?

— По каналам Интерпола распространено международное уведомление. Кроме того, насколько мне известно, по запросу вице-президента к ЦРУ также обратились с просьбой поделиться информацией. Вплоть до настоящего момента никакой положительной информации не поступило. Существует миллион мест, где можно спрятать судно, Руди. Может, они сами его затопили.

— Как насчет спутниковых снимков района, где был потоплен «Морской скиталец»?

— К сожалению, время в этом отношении неудачное. В связи с недавней вспышкой политической напряженности в Иране Национальное управление спутниковой разведки перенацелило часть своих наблюдательных ресурсов высокого разрешения на Ближний Восток. В настоящий момент Восточно-Китайское море — одна из многочисленных мертвых точек, которую только изредка снимают негеосинхронные спутники. Все это означает, что в промежутке между пролетами спутников «Бэкдже» может пройти миль пятьсот. Я сейчас ожидаю архивные картинки за последние несколько дней, но, вообще-то, мне посоветовали слишком на них не надеяться.

Ганн немного смягчился. Он понял, что этот лысеющий мужчина в белой накрахмаленной рубашке — не только специальный агент по должности, но и компетентный профессионал и делает все возможное с теми ресурсами, которые имеются в его распоряжении.

— А об истории судна что-нибудь удалось выяснить? — спросил он.

— В этом нам помог один из ваших людей, Хайрем Йегер. Именно он просмотрел в компьютерной базе данных НУМА судовые регистры всего мира и сумел идентифицировать судно как «Бэкдже». Насколько я понял, кабельных судов такого размера и конфигурации, какие описали ваши люди из спасенного экипажа, известно меньше сорока. Мы сократили этот список до двенадцати судов, которые недавно ходили в Азиатско-Тихоокеанском регионе, и выяснилось, что «Бэкдже» пропал бесследно.

Человек из ФБР немного помолчал и еще раз перелистал бумаги, прежде чем вынуть белый лист со слегка размытыми метками факсового аппарата наверху страницы.

— Так, вот информация о нашем корабле. Кабельное судно «Бэкдже», длина четыреста сорок пять футов, регистровый тоннаж девять тысяч пятьсот тонн. Построен судостроительной компанией «Хюндай Мипо Докъярд Компани Лтд.» в Ульсане, Южная Корея, в тысяча девятьсот девяносто восьмом году. Владелец — судоходная компания «Кан шиппинг энтерпрайзиз», Инчхон, Южная Корея. С в тысяча девятьсот девяносто восьмого по двухтысячный год судно эксплуатировал владелец. В двухтысячном году оно было сдано в аренду японской телеграфно-телефонной корпорации «Ниппон», Токио, Япония, для прокладки кабелей в Японском море и окрестностях.

Агент положил папку на стол и посмотрел Ганну прямо в глаза.

— Срок договора с «Ниппоном» об аренде истек шесть месяцев назад. В тот момент «Бэкдже» стоял без дела в каком-то йокогамском доке. Два месяца назад представители «Ниппона» заключили новый договор об аренде судна еще на год и прислали на борт свой экипаж. Из портовых записей явствует, что в течение пяти недель судно отсутствовало, а недели три назад ненадолго вновь появилось в Йокогаме. Вроде бы его видели в Осаке. По всей видимости, оттуда оно последовало за «Морским скитальцем» в Восточно-Китайское море.

— Судно что, было захвачено у «Ниппона»?

— Нет. Представители «Ниппона» были в шоке, когда узнали, что на новом договоре об аренде судна стоит название их компании. Их проект по прокладке оптико-волоконного кабеля завершен, и компания больше не нуждается в кабельном судне. Представители корпорации «Ниппон», подписавшие договор аренды, на самом деле были самозванцами и попросту обманули агентов «Кан шиппинг». Люди Кана предоставили нам все бумаги. Они говорят, что не заметили ничего необычного, хотя одному из представителей в то время показалось странным, что «Ниппон» собирается снабдить судно собственным экипажем, чего раньше никогда не делал. Люди из компании Кана, похоже, собираются предъявить по судну страховой иск.

— Похоже, здесь где-то не обошлось без утечки информации. Известно ли о каких-либо связях между Красной армией Японии и телеграфно-телефонной компанией «Ниппон»?

— Пока нет, но мы проверяем. Администрация «Ниппона» оказывает нам всяческое содействие и, похоже, жаждет любой ценой очистить свое имя от подозрений в возможной связи. Спонсирование террористов руководством компании кажется маловероятным, так что японские власти сосредоточили усилия на поисках возможной организованной группы среди работников.

Ганн обескураженно покачал головой:

— Итак, вот что мы имеем: четырехсотфутовое судно, которое просто растворилось в воздухе, потопленное судно правительства США и абсолютно пустой список подозреваемых. Двое моих людей похищены, а может, и убиты, а мы не имеем ни малейшего понятия, где их искать.

— Мы тоже в растерянности, Руди, но со временем мы их непременно отыщем. Иногда на подобные вещи просто необходимо время.

Да, время, подумал Ганн. Неизвестно только, сколько времени осталось у Дирка и Саммер, и есть ли оно вообще?

* * *

Саммер наслаждалась горячим душем. Больше двадцати минут она простояла под водопадом источающей пар воды, прежде чем заставила себя, наконец, выключить воду и потянулась за полотенцем. Пожалуй, после последней встречи с чистотой прошло уже почти четверо суток, прикинула Саммер, перебирая мысленно события последних нескольких дней. Она вышла из облицованного мрамором душа, вытерлась насухо пушистым полотенцем и обернулась им, заткнув свободный конец под мышку. Перед ней возвышалась огромная мраморная стойка с двойной раковиной и неярко поблескивающими золотыми кранами и полочками под достающим до высоченного потолка огромным зеркалом без рамы. «Надо отдать должное этим неулыбчивым громилам, — подумала Саммер, — у кого-то здесь определенно есть вкус».

После неудобной ночи на яхте, когда ей с братом пришлось по очереди спать на двуспальной кровати со скованными за спиной руками, наутро трое вооруженных охранников отвели их на берег. С любопытством рассматривая внушительную резиденцию, примостившуюся над ними на вершине скалы, Дирк заметил:

— Немного напоминает Бергхоф, правда?

Каменное сооружение над рекой Ханган действительно было чем-то похоже на берлогу Гитлера в Германских Альпах. Окружавшие молодых людей боевики в черных рубашках только подчеркивали это сходство.

Брата и сестру под дулами автоматов отвели к лифту, вделанному в скалу, подняли на внутренний уровень под главной резиденцией и проводили в пару гостевых комнат. Один из охранников пролаял на ломаном английском:

— Готовиться к обеду с мистером Каном, два часа.

Пока Саммер принимала душ, Дирк исследовал роскошно отделанную соседнюю комнату в поисках средств побега. Комнаты без окон были высечены непосредственно в скале, а единственным входом туда служили коридор и холл возле лифта. У открытой двери каждой из комнат стоял вооруженный охранник. Если им и удастся бежать, то, вероятно, не отсюда, решил наконец Дирк.

На какое-то мгновение, высушивая мокрые волосы, Саммер отдалась окружающей ее роскоши и позволила себе немного понаслаждаться шикарной обстановкой. Она перенюхала все экзотические духи и лосьоны, во множестве теснившиеся на мраморной стойке, и остановилась на лосьоне для тела с алоэ вера и туалетной воде с ароматом сирени. В углу ванной на поперечном бруске висело на плечиках множество шелковых платьев — откровенное предложение гостьям. Саммер пробежала пальцами по коллекции ярких халатов и платьев разного покроя, но одинаково маленького размера, и заметила наконец ярко-красное платье без застежки с коротким жакетом в тон, которое показалось ей побольше. Девушка с трудом втиснулась в него и подошла к зеркалу полюбоваться на себя. Немного тесновато в груди, но в остальном настоящая китайская куколка, несмотря на рост и рыжие волосы, — решила она, улыбаясь своему отражению. Внизу под вешалкой обнаружилась обувь. Саммер пришлось перебрать с дюжину пар, прежде чем удалось найти черные туфли на низком каблуке, которые пришлись впору. Втискивая ногу в туфлю, она неудачно потянула за каблук и, не удержавшись, ругнулась — ноготь на большом пальце руки сломался. Саммер инстинктивно полезла в шкафчик под стойкой и обшарила его целиком, пропуская щетки и расчески, прежде чем отыскала-таки вещь, необходимую каждой женщине, — пилочку для ногтей, да не дешевую пластиковую, а красивый стальной напильничек с маленькой плоской фарфоровой ручкой. Она полюбовалась крохотным инструментом, подправила сломанный ноготь и рассеянно сунула пилку в боковой карманчик. Мгновением позже громкий стук в дверь сообщил о том, что ее время наслаждаться роскошью и одиночеством истекло.

Под дулом автомата Саммер вышла в коридор и обнаружила там непринужденно стоящего под прицелом двух охранников Дирка. При виде сестры в роскошном шелковом платье он восхищенно присвистнул.

— Боюсь, сегодня нам некого будет запрячь в твою карету, Золушка, кроме пары крыс, — пошутил он, качнув большим пальцем в направлении двух охранников у себя за спиной.

— Зато ты, я смотрю, решил сохранить вид заправского работяги, — отозвалась Саммер, увидев на нем все тот же комбинезон НУМА с пятнами машинного масла и пота, в котором его захватили.

— Дело в том, что моя часть гардероба оказалась, прямо скажем, коротковатой, — сказал он и для пущей наглядности поддернул штанины комбинезона до середины икр, — Я же не Альфальфа![31]

Четверо охранников, которым, судя по всему, надоела болтовня пленников, повели их, подталкивая в спину, к лифту и молча подняли на один этаж. Дверь лифта открылась и выпустила их прямо в парадную столовую Кана, из огромных панорамных окон которой открывался великолепный вид. Кан сидел во главе стола и неторопливо просматривал содержимое кожаной папки. За его левым плечом навытяжку стоял Тонджу. Корейский магнат выглядел, как и подобает капитану промышленности, — он был облачен в темно-синий костюм от дорогого гонконгского портного с шелковым галстуком гармонирующего темно-бордового цвета. Кан бросил короткий взгляд своих серо-стальных глаз на лифт и тут же вернулся к папке, сохраняя на лице суровое выражение.

Дирка и Саммер отконвоировали к столу, и они, прежде чем остановить взгляд на том, кто лишил их свободы, какое-то мгновение любовались великолепным речным ландшафтом за окном. Оба отметили про себя, что к бухточке внизу от виднеющейся вдали реки подходит узкая извилистая протока. Стоя перед столом, Саммер почувствовала на себе похотливый взгляд Тонджу, от которого у нее по спине пробежал холодок. Глаза Кана, оторвавшись от бумаг, холодно посмотрели на нее, и она явственно ощутила присутствие зла. Короткая радость от чистоты тела и роскошного платья мгновенно испарилась. Саммер вдруг почувствовала себя ужасно глупо в чужом шелковом наряде и невольно обхватила себя нервно подрагивающими руками. Ее нервозность, однако, утихла, стоило ей только оглянуться на Дирка.

Если ее брат и испытывал страх, то уж точно его не показывал. Он стоял выпрямившись, вызывающе выставив вперед подбородок, да еще умудрялся сохранять на лице такое выражение, что, дескать, все это ему до смерти надоело. Ему, казалось, доставляло удовольствие снисходительно поглядывать на Тонджу, который уступал ему в росте почти на десять дюймов. Киллер, делая вид, что не замечает этого, повернулся к боссу.

— Операторы подводного аппарата с судна НУМА, — представил он молодых людей с ноткой сарказма в голосе.

— Дэ Юн Кан, — произнес Дирк, не обращая внимания на Тонджу, — глава «Кан энтерпрайзиз».

Кан слегка кивнул головой и жестом пригласил Дирка и Саммер садиться. Охранники тихонько отошли в сторону, продолжая и оттуда бдительно следить за пленниками. Тонджу опустился в кресло напротив Дирка.

— Вот этот мистер Питт и повинен в гибели двух наших людей в Америке, — сказал Тонджу, прищурившись на Дирка.

Дирк с довольным видом молча кивнул. Как он и подозревал, между попытками поднять смертоносный груз с обеих японских субмарин и покушением на острове Вашон существовала прямая связь.

— Мир тесен, — заметил Кан.

— Слишком тесен для маньяка-убийцы вроде вас! — пробормотала, не выдержав, Саммер.

Кан словно не слышал.

— Жаль. Те люди в Сиэтле принадлежали к числу лучших агентов Тонджу.

— Вообще-то это была трагическая случайность, — сказал Дирк. — На вашем месте я нанимал бы людей, которые лучше водят машину, — добавил он, холодно взглянув на Тонджу и натолкнувшись на столь же холодный пронзительный взгляд.

— Но все сложилось очень удачно, ведь иначе мы могли лишиться вашей великодушной помощи в подъеме груза с И-403,— сказал Кан, — Мне чрезвычайно любопытно, что именно привело вас к этим субмаринам.

— Просто повезло. Я случайно узнал, что одна из японских подлодок немного раньше выпустила по побережью Орегона несколько снарядов с цианидом, и подумал: что, если кто-то нашел точно такие же снаряды и применил их на Алеутских островах? Но окончательно я понял, что готовится что-то много более серьезное, когда нашел И-403 и обнаружил там остатки биологических авиабомб.

— Как жаль, что те бомбы пострадали во время гибели подводной лодки, — произнес Кан. — Их достать было бы гораздо проще, чем боеприпасы с И-411.

— Но вам удалось все же поднять одну емкость нетронутой, и вы применили ее на Алеутских островах.

При этом замечании Дирка лицо Кана выразило легкое удивление.

— Да, — сказал он. — Японцы довольно любопытно совместили в одном боеприпасе химические и биологические средства. Наш анализ показал, что одновременное применение двух таких разных средств снижает эффективность биологического агента, хотя химический компонент, наоборот, оказал более мощное действие, чем мы предполагали.

— Достаточно мощное, чтобы убить двух сотрудников Береговой охраны США, — вставила Саммер.

Кан пожал плечами:

— Как получилось, что вас так заинтересовала гибель двух моряков на Алеутских островах? Вы были там?

Саммер молча покачала головой.

— Я был пилотом того вертолета, что был сбит вашим «рыболовным траулером», — ответил Дирк.

Кан и Тонджу обменялись подозрительными взглядами.

— Вы очень живучий человек, мистер Питт, — после довольно долгого молчания сказал Кан.

Прежде чем Дирк успел что-то сказать, открылась боковая дверь и вошли двое мужчин в белых пиджаках официантов, держа над плечом по большому серебряному подносу. На столе тут же появились столовые приборы и перед каждым — живописный набор блюд с разнообразными морепродуктами и бокал шампанского «Вдова Клико». Дирк и Саммер, которые уже несколько дней не ели по-человечески, невозмутимо приступили к трапезе. Между тем взаимное прощупывание возобновились.

— Ваше правительство… недовольно японцами, как я подозреваю, — закинул пробный камень Кан.

— Скрыть вашу сомнительную деятельность под маской Красной армии Японии — умный ход, но наше правительство разобралось, что к чему. Двух ваших наемных убийц без особого труда проследили до Кореи, — солгал Дирк, бросив насмешливый взгляд на Тонджу. — Так что, Кан, к вам в любую минуту могут постучаться представители властей.

Лицо Кана на долю мгновения выразило тревогу, но тут же просветлело:

— Достойная попытка. Но дело в том, что эти двое понятия не имели, кто их наниматель. Нет, для меня ясно как день, что вы ничего не знаете о наших намерениях.

— Всем хорошо известна враждебность, которую Корея испытывает к Японии за многолетнюю жестокую оккупацию, — произнес Дирк, продолжая свою игру, — Естественно поэтому ожидать, что извращенные умы, получив в свое распоряжение оружие такого рода, применят его против исторического врага, в вашем случае это японцы.

На губах Кана появилась тонкая усмешка. Он откинулся на спинку стула с нескрываемым удовлетворением, не столько от еды, сколько от слов Дирка.

— Неплохой блеф, мистер Питт. Тот факт, что ваше судно НУМА не было вооружено и работало без сопровождения, говорит о том, что ваша страна не придала особого значения тому, что вы обнаружили на И-403. А с вашей гипотетической догадкой о месте и цели применения биологического оружия вы вообще попали пальцем в небо.

— И против кого же в таком случае вы… собираетесь применить это оружие? — запинаясь, спросила Саммер.

— А что, если против вашей страны? — поддразнил ее Кан, наблюдая, как на лицо Саммер наползает бледность, — Хотя, может, и нет. Может быть, ни там, ни там.

— В Соединенных Штатах достаточно готовой вакцины от оспы, чтобы привить все население, — вмешался Дирк. — А десятки тысяч работников системы здравоохранения уже привиты. Возможно, распространение вируса оспы и вызовет небольшую панику, но это будет и все. Вероятность эпидемии в любом случае невелика.

— Согласен, распространение Variola major, или вируса обычной оспы, причинит вам лишь некоторые неприятности. Но вот против «Химеры» все ваши прививки окажутся бесполезными.

— «Химера»? Из греческих мифов? Это чудовище — на треть лев, на треть козел и на треть змея?

— Именно. У нас, если угодно, тоже чудовище — гибрид двух смертельно опасных микроорганизмов, сохраняющий смертельные свойства обеих составляющих. Биологическое оружие, против которого вся ваша вакцинация окажется смехотворно бесполезной.

— Но, бога ради, зачем? — воскликнула Саммер.

Прежде чем заговорить, Кан невозмутимо доел то, что оставалось на его тарелке, аккуратно сложил салфетку втрое и положил на стол.

— Видите ли, со времени вашего вторжения в пятидесятых годах моя страна против своей воли разделена надвое. Вам, американцам, и в голову не приходит, что все корейцы мечтают о том дне, когда наш полуостров вновь станет единым государством. Только постоянное вмешательство извне не дает нам осуществить эту мечту. Точно так же, как присутствие иностранных войск на нашей земле мешает наступлению того дня, когда объединение станет реальностью.

— Американское военное присутствие в Южной Корее гарантирует, что мечта об объединении не будет реализована под угрозой северокорейского штыка, — возразил Дирк.

— Южная Корея утратила всякую способность сражаться, и только военная сила Северной Кореи способна возглавить процесс воссоединения и послужить стабилизирующим фактором.

— Не верю своим ушам, — тихонько сказала Саммер Дирку, — Мы обедаем с маньяком. Это что-то среднее между Тифозной Мери[32] и Иосифом Сталиным.

Кан, не разобрав, что она сказала, продолжал:

— Молодежь Южной Кореи сыта по горло вашей военной оккупацией и оскорблениями, которым подвергаются граждане страны. Они не боятся объединения и помогут нам вымостить дорогу к быстрому решению этого вопроса.

— Другими словами, стоит американским военным уйти, и войска Северной Кореи двинутся на юг и силой объединят страну.

— По оценкам военных, при отсутствии оборонительных сил США восемьдесят процентов Южнокорейского полуострова можно занять за семьдесят два часа. Жертвы при этом, конечно, неизбежны, но зато страна будет объединена под руководством Трудовой партии раньше, чем успеют отреагировать Соединенные Штаты, Япония или любая другая внешняя сила.

Дирк и Саммер ошеломленно молчали. Их опасения по поводу террористического заговора с использованием японской оспы оказались вполне обоснованными, но они даже не подозревали о масштабах заговора. Только теперь стало ясно, что речь идет об уничтожении Республики Корея одновременно с гибелью миллионов американцев.

— По-моему, вы недооцениваете решительность Соединенных Штатов, особенно перед лицом террористической атаки. Наш президент уже доказал, что готов без колебаний нанести стремительный и грозный ответный удар, — сказал Дирк.

— Возможно. Но ответный удар против кого? Внешне все по-прежнему указывает на японский источник…

— Опять эта ваша Красная армия Японии, — перебил Дирк.

— Вот именно, Красная армия Японии. Посудите сами, другого варианта просто нет. Все ваши военные и политические и разведывательные ресурсы будут сконцентрированы на Японии, а мы в это самое время поручим нашему правительству в течение тридцати дней удалить с Корейского полуострова военный персонал США. Ваши безголовые массмедиа будут поглощены подробностями эпидемии и так заняты поисками виновного в Японии, что изгнание американских войск из Кореи пройдет как второстепенная новость, а потом станет слишком поздно.

— Рано или поздно разведка заглянет под маску Красной Армии и выйдет на вас и ваших приятелей-коммунистов с Севера.

— Возможно. Но сколько на это уйдет времени? Сколько времени потребовалось на разгадку случаев сибирской язвы в две тысячи первом году? И это в вашей собственной столице! Когда, и если это действительно произойдет, страсти уже поулягутся. Все это станет «предметом для дискуссий», как вы выражаетесь.

— Убийство миллионов людей, по-вашему, «предмет для дискуссий»?! — вспылила Саммер, — Да вы больны!

— А сколько моих соотечественников вы убили в пятидесятые годы? — резко ответил Кан, гневно глядя на нее.

— Мы и сами отдали вашей земле немало крови! — парировала Саммер, не отводя от Кана горящего взгляда.

Дирк все это время смотрел на сидевшего напротив Тонджу, темные глаза которого ни на миг не отрывались от Саммер. Убийца не привык, чтобы кто-нибудь, а тем более женщина, так грубо разговаривал с Каном. Лицо его по-прежнему ничего не выражало, зато в глазах пылала нескрываемая злость.

— Но разве вы действуете не во вред своим же деловым интересам? — обратился Дирк к Кану, стараясь смягчить накалившуюся обстановку, — Если вдруг всемогущая Трудовая партия действительно встанет у руля, ваши промышленные прибыли уже не будут расти так, как сейчас.

Кан слабо улыбнулся.

— Вы, американцы, в душе всегда остаетесь капиталистами. На самом же деле я уже договорился с французской корпорацией о продаже ей половины моих активов с оплатой в швейцарских франках. А когда моя родина объединится наконец, кто лучше меня сможет установить государственный контроль над индустриальными ресурсами Южной Кореи? — надменно проговорил он.

— Вы все предусмотрели, — отозвался Дирк, — Жаль только, что ни одна страна не захочет покупать изделия тоталитарного режима, произведенные бесчеловечными методами.

— Вы забываете про Китай, мистер Питт. Китай и сам по себе огромный рынок; к тому же это дружески настроенный поставщик наших товаров на мировые рынки. Конечно, в момент перехода власти из одних рук в другие бизнес пострадает, но производство будет быстро восстановлено. В мире всегда есть спрос на недорогие качественные изделия.

Дирк хмыкнул:

— Ну конечно. Назовите мне хоть одно качественное готовое изделие, произведенное в какой бы то ни было коммунистической стране. Раскройте глаза, Кан, в новой глобальной мировой системе вы взяли сторону тех, кто обречен на поражение. В мире больше нет места для тиранов-извращенцев, которые выжимают все соки из своих соотечественников ради личного обогащения, военной мощи или иллюзорного величия. Какое-то время, возможно, вы и ваши приятели с Севера будете веселиться — ну как же, победили! — но в конце концов всех вас все равно сметет одно чуждое вам понятие. Понятие это — свобода.

Какое-то мгновение Кан сидел неподвижно, не сводя с Дирка раздраженного взгляда.

— Благодарю за лекцию по гражданскому праву, — сказал он наконец холодно. — Трапеза получилась в высшей степени поучительная. Прощайте, мисс Питт, прощайте, мистер Питт.

Кан бросил короткий взгляд на стену, и стоявшие там охранники мгновенно подскочили к молодым людям и силой подняли их на ноги. Дирк подумал было схватить со стола обеденный нож и дать охранникам бой, но тут же отбросил эту мысль, увидев направленный ему в грудь «Глок» Тонджу.

— Отведите их в пещеру к реке, — рявкнул Кан.

— Спасибо за теплое гостеприимство, — проворчал, оборачиваясь к нему, Дирк, — Буду с нетерпением ждать случая ответить вам тем же.

Кан молча кивнул охранникам, и те стали подталкивать молодых людей к лифту. Дирк и Саммер обменялись понимающими взглядами. Времени оставалось совсем мало. Если они хотели вырваться из лап Кана живыми, медлить было нельзя.

Главной проблемой был Тонджу с его «Глоком-22». Пока палач держал их под прицелом, сопротивление не имело смысла, он наверняка тут же открыл бы пальбу. Четверо охранников погнали Дирка и Саммер к лифту, и Тонджу последовал за ними, по-прежнему с пистолетом наготове. Двери разошлись в стороны, и две пары рук с силой втолкнули молодых людей внутрь к дальней стенке лифта. Тонджу отрывисто проговорил что-то по-корейски и, к облегчению Дирка, остался в обеденном зале вместе с одним из охранников. Закрывшиеся двери скрыли от Дирка и Саммер его лицо, выражавшее злорадство.

Пять человек плотно заполнили собой кабину лифта. Дирк решил, что это ему и Саммер на руку. Он взглянул на сестру и слегка кивнул головой. Саммер поняла его знак, быстро подмигнула и, схватившись за живот, застонала и согнулась, словно ее вот-вот вырвет. Стоявший рядом охранник, коренастый парень с выбритой головой, клюнул на уловку и наклонился к ней. Внезапно Саммер, подобно кошке, прыгнувшей по ошибке на раскаленную плиту, подскочила и изо всех сил ударила его коленом в пах. Парень, выпучив глаза, завопил от боли и согнулся пополам.

Воспользовавшись атакой Саммер, Дирк нейтрализовал второго охранника — в первый момент внимание всех троих охранников было сосредоточено на ней одной, и точным апперкотом приложился к его челюсти, да так, что тот чуть не вылетел из ботинок. Дирку осталось только смотреть, как в каких-то дюймах от него охранник закатил глаза, а потом мешком повалился на пол.

Когда началась схватка, охранник номер три попятился, пытаясь поднять ствол своего автомата на Дирка. Саммер не подкачала: она схватила за плечи скорчившегося охранника, который еще не успел оправиться после ее удара, и резко толкнула на последнего противника. Продолжая стонать, бритый тяжело навалился на своего более высокого товарища, и этого оказалось достаточно, чтобы тот потерял равновесие. Дирку хватило мгновения, чтобы переступить через упавшего и нанести удар левой. Удар вышел скользящим, зато пришелся в висок. Ошеломленный охранник попытался в ответ применить каратэ и ударить ногой, но Дирк успел первым. Его правый кулак смял горло охранника. Лицо боевика посинело, он упал на колени, держась за горло обеими руками и пытаясь втянуть в себя хоть немного воздуха. Дирк схватил его автомат и резко повернул его стволом в лицо того охранника, с которым сражалась Саммер. Удар отбросил охранника на заднюю стенку лифта, и он, теряя сознание, сполз на пол.

— Отличная работа, Дымящийся Джо,[33] — похвалила Саммер.

— Думаю, нам лучше не дожидаться второго раунда, — задыхаясь, проговорил Дирк, когда лифт под их ногами замедлил движение. Он проверил, снят ли автомат охранника с предохранителя, и приготовился выпрыгнуть из кабинки лифта. Вот только прыгать ему оказалось некуда.

Не успели двери открыться, как в лицо ему и Саммер уставились дула трех автоматов АК-74. Короткую схватку в лифте видел по внутреннему видео охранник при мониторах, и на выходе победителей уже ждали.

Один из охранников выкрикнул по-корейски какое-то слово, которое Дирк и Саммер поняли и без перевода. Оба они застыли на месте, гадая, насколько легко срабатывают спусковые крючки у нацеленных на них автоматов. Дирк осторожно опустил свой автомат на пол и тут же заметил позади себя в лифте какое-то движение. Он еще успел обернуться, чтобы увидеть, как третий охранник, шатаясь, замахивается на него прикладом. Дирк попытался нырнуть и уйти из-под удара, но опоздал — в ушах громыхнуло, на мгновение в глазах вспыхнул ослепительный свет, загорелись звезды, как сквозь туман Дирк увидел ноги Саммер. Потом все исчезло во тьме, словно задернули занавес, и Дирк рухнул на пол.

34

Пульсирующая боль во всем теле, от макушки и до кончиков пальцев на ногах,' сообщила Дирку, что он жив. Сознание возвращалось медленно, мозг Дирка проводил полную инвентаризацию, сообщая при помощи нервных импульсов, в каких частях его тела имеются отклонения от нормы. Запястья, руки и плечи болели так, как будто он тащил что-то очень тяжелое, но эта боль не шла ни в какое сравнение с адскими вспышками в голове. Какие-то непонятные сигналы поступали от нервных окончаний ступней и ног. Впечатление было такое, словно он стоит в ведре с водой. Постепенно туманная пелена рассеялась. Дирк открыл глаза и обнаружил себя в мокрой, темной и мрачной пещере.

— Добро пожаловать обратно в мир живых, — Голос Саммер гулко прокатился эхом по пещере из конца в конец.

— Ты случайно не разглядела номер грузовика, который меня переехал? — спросил Дирк, с трудом ворочая языком.

— Представь себе, разглядела, да только он наверняка не застрахован.

— Где, черт побери, мы находимся? — поинтересовался Дирк, начиная потихоньку ориентироваться в пространстве и времени.

— В боковой пещере, недалеко от плавучего дока Кана. А холодная вода, что плещется у твоего пупка, это река Ханган.

Ведро с водой, в котором, как поначалу показалось Дирку, он стоял, обернулось на самом деле пещерой и прибывающей водой реки. Теперь, когда зрение восстановилось, Дирк в тусклом свете пещеры разглядел и Саммер. Сестра стояла рядом, ее раскинутые в стороны руки были прикованы наручниками к двум большим баржевым якорям. Точнее, это были не якоря, а высокие бетонные блоки площадью около трех квадратных футов каждый. За десятилетия белые бетонные блоки с торчащими наверху ржавыми железными кольцами покрылись скользкой даже на вид пленкой бледно-зеленых водорослей. В пещере стояли в ряд около дюжины таких блоков. Он и Саммер стояли рядышком, их широко растянутые в стороны руки были прикованы наручниками к кольцам соседних якорей.

Дирк обежал глазами полутемную пещеру. В сумрачном предвечернем свете, который просачивался в пещеру через входное отверстие, он увидел перед собой на противоположной стене четкую линию. Это была граница подъема воды, и Дирк с беспокойством отметил, что она проходит фута на два выше их голов.

— Значит, мы будем медленно тонуть, — произнес он.

— Наш друг Тонджу очень на этом настаивал, — мрачно отозвалась Саммер. — Он даже не позволил одному из охранников застрелить тебя, чтобы мы могли тут побултыхаться вместе.

— Надо не забыть отправить ему благодарственную открытку.

Дирк опустил глаза — вода плескалась уже вокруг его грудной клетки.

— Вода поднимается довольно быстро.

— Мы недалеко от устья Хангана, и сюда заливает приливная волна. — Саммер с испугом посмотрела на брата. — По-моему, за последний час уровень воды поднялся больше чем на фут.

Увидев плеснувшее в глазах сестры отчаяние, Дирк стал лихорадочно искать хоть какое-нибудь средство спасения.

— Времени у нас максимум полтора часа, — подсчитал он вслух.

— Я тут вспомнила кое-что, — сказала вдруг Саммер, наморщив лоб, — У меня в боковом кармане есть маленькая пилка для ногтей. Может быть, она нам пригодится, хотя это примерно то же, что пытаться убить птеродактиля мухобойкой.

— Давай бросай ее сюда, — отозвался Дирк.

— Вот эта железная скоба, по-моему, здорово проржавела, — сказала Саммер, дергая левым запястьем, — Если бы мне удалось освободить одну руку…

— Может, я смогу помочь тебе, — Дирк повис на наручниках и, упираясь спиной в блоки, вытянул ноги в сторону Саммер. Потом, скользя подошвой по боковой поверхности блока, закинул одну ногу на самый верх и, напрягшись, уперся наконец в железное кольцо. Собрав все силы, Дирк выпрямился струной и надавил на верхушку кольца.

Ничего не произошло.

Дирк немного сдвинул ногу, так, чтобы на кольцо пришелся каблук, и еще раз пихнул его изо всех сил. На этот раз кольцо чуть подалось, накренившись в сторону Саммер. Дирк снова и снова наваливался на кольцо, и в конце концов ему удалось отогнуть его почти на девяносто градусов.

— Так, теперь мне понадобится твоя помощь, чтобы вернуть его в вертикальное положение, — сказал он, — Давай попробуем на счет три.

Он просунул носок ноги за кольцо, сосчитал до трех и потянул на себя. Одновременно Саммер надавила на кольцо прикованной рукой. Постепенно им удалось отогнуть кольцо назад, в первоначальное положение.

— Ну вот, видишь, как забавно, — сказал Дирк, давая ноге роздых. — Давай еще раз.

Минут двадцать они дергали и гнули кольцо туда-обратно. Постепенно прочность старого железа на растяжение при изгибе падала, и сгибать кольцо становилось все легче. Наконец при последнем сильном пинке Дирка скоба отломилась от своего бетонного основания. Левая рука Саммер оказалась свободной. Она тут же сунула ее в маленький боковой карманчик своего шелкового жакета и вытащила ту самую стальную пилку для ногтей с фарфоровой ручкой.

— Я достала пилку. Что лучше пилить, сам наручник или скобу? — спросила она.

— Попробуй лучше скобу. Она толще, но зато гораздо мягче и должна легче пилиться, чем наручники из закаленной нержавеющей стали.

Саммер взяла маленькую пилку наподобие ножовки и начала подпиливать основание железного кольца. Работать пилкой в мутной речной воде в полутемной пещере мало-мальски аккуратно само по себе было бы для большинства людей задачей, достойной Геракла, но богатый опыт подводного плавания сослужил Саммер хорошую службу. Годы обследования и подъема останков затонувших в далекие времена судов при плохой обычно видимости до такой степени обострили чувствительность ее пальцев, что прикосновение говорило ей о предмете едва ли не больше, чем глаза.

Саммер чувствовала, как пилка быстро проходит внешний слой ржавого железного кольца, и это наполняло ее надеждой, которая, впрочем, увяла, как только лезвие встретило на своем пути внутренний твердый стержень железного прута, из которого было согнуто кольцо, и скорость продвижения пилки замедлилась до черепашьей. Вода уже поднялась до груди девушки. Отчаяние добавило в кровь Саммер адреналина, и она заработала пилкой так быстро, как это только возможно в воде. Дело шло, миллиметр за миллиметром. Во время коротких перерывов она бралась обеими руками за кольцо и принималась толкать его вперед-назад, чтобы ослабить металл. Чередуя время от времени пиление и раскачивание с одним-двумя глотками речной воды, Саммер наконец сумела сломать кольцо и освободиться.

— Есть! — ликующе воскликнула она.

— Ты не против, если я одолжу у тебя пилку? — невозмутимо поинтересовался Дирк, но Саммер уже оттолкнулась от бетонного блока, подплыла к брату и начала работать над кольцом, державшим его правую руку. Водя пилкой, она отметила мысленно, что ей потребовалось примерно тридцать минут, чтобы прорезать первое кольцо, и что уровень воды добрался им с братом уже почти до плеч. Оказалось, что вода поднимается быстрее, чем она ожидала, и меньше чем за час накроет Дирка с головой. Не обращая внимания на саднящие пальцы и онемевшие руки, она яростно водила пилкой по железу.

Дирк терпеливо ожидал, пока Саммер перепилит кольцо. В какой-то момент он начал насвистывать мотивчик старой песенки 1880-х годов «Гуляя в парке как-то днем».

— Это не помогает, — задыхаясь, проговорила Саммер и улыбнулась про себя глупой песенке. — Эта глупая песенка как прицепится, из головы потом не выкинешь!

Он, конечно, перестал свистеть, но и после этого мотивчик продолжал снова и снова прокручиваться в голове Саммер. К ее удивлению, пилить в такт старой песенке стало легче.

Гуляя в парке как-то днем…

На каждый произносимый про себя слог она с силой проводила пилкой по железу. Из старых слов и ее сильных движений возникал эффективный рабочий ритм.

…Чудесным майским днем,

Лукавым взглядом был сражен

И сердце потерял…

Вода подобралась уже к подбородку, и Саммер приходилось теперь то и дело хватать ртом воздух, а затем погружать ненадолго голову в воду, иначе никак не удавалось водить пилкой по одному месту. Дирк с трудом удерживал лицо над водой и одновременно раскачивал кольцо-скобу туда-обратно. Саммер без устали пилила. Наконец откуда-то из-под воды раздалось приглушенное металлическое звяканье — кольцо не выдержало их объединенных усилий.

— Три готовы, осталось последнее! — задыхаясь, проговорила Саммер, в очередной раз вынырнув из воды и полной грудью вдохнув воздух.

— Передохни немного, я тебя сменю, — сказал Дирк и свободной рукой перехватил у нее пилку. Освобождение правой руки добавило ему несколько дюймов высоты, но, чтобы пилить последнее кольцо, нужно было все равно погружаться в воду. Он сделал глубокий вдох, нырнул и принялся быстро-быстро пилить кольцо, удерживающее его левое запястье. Через тридцать секунд Дирк высунулся на поверхность, вдохнул свежего воздуха и вновь погрузился в воду. Саммер размяла свои сведенные судорогой пальцы, подплыла к Дирку слева и стала ждать, пока его голова покажется на поверхности. После этого они, подобно паре борцов легкого веса, которые пытаются уложить Халка Хогана,[34] передавали друг другу пилку и по очереди ныряли, вкладывая в борьбу с последним железным кольцом всю свою силу и ярость.

Минуты шли, уровень воды в пещере поднимался все выше и выше. Дирк чувствовал, что каждый раз, поднимаясь на поверхность, ему приходится тянуться все сильнее, чтобы высунуть рот и нос из воды. Инстинктивные рывки и попытки вырваться из плена тяжеленного бетонного якоря приводили лишь к тому, что кольцо наручников на левом запястье все глубже впивалось ему в плоть.

— Побереги силы, тебе еще придется выбираться отсюда, — сказал он сестре, когда со всей очевидностью стало ясно, что времени им не хватит. Саммер ничего не ответила. Она просто выхватила пилку из руки брата и нырнула обратно к кольцу. Дирк наполовину вплавь удерживался на поверхности, откинув голову назад и делая глубокие вдохи. Лицо его едва выглядывало из воды. Он чувствовал, как вода то и дело переливается через него. Дирк потянулся всем телом, чтобы последний раз глубоко вздохнуть перед погружением. Он подтянул себя к кольцу, схватил Саммер за запястье, вырвал у нее из руки пилку и начал в последний раз яростно пилить упрямое железо. Пощупав пропил большим пальцем, Дирк понял, что пилка прошла едва ли треть толщины прута. Оставалось слишком много, и ничего с этим поделать было нельзя.

Когда Дирк предпринял последнюю отчаянную попытку вырваться, секунды показались ему часами. Он чувствовал, что сердце в груди, пытаясь накачать кислородом истощенную кровь, колотится как огромный басовый барабан. Несмотря на плохую видимость в мутной воде, он ощутил, что Саммер больше нет рядом. Может быть, сестра все же последовала его совету и пытается спастись одна. Или, может, она просто не в состоянии находиться с ним рядом и видеть его последние конвульсии.

Дирк на мгновение прекратил пилить, чтобы попробовать навалиться всем весом на кольцо и сломать его. Но сил больше почти не было, а железное кольцо держалось по-прежнему крепко. Он опять схватился за пилку и начал яростно водить по железу своим крохотным стальным напильничком. Каждый удар сердца отдавался звоном в ушах. Как долго он уже не дышит? Минуту, две? Трудно вспомнить.

Голова Дирка стала легкой-легкой, а перед глазами замелькали точки. Он вытолкнул из легких последний воздух и попытался удержаться от искушения открыть рот и вдохнуть. Сердце билось все сильнее, и все труднее становилось не поддаваться панике. Дирку показалось, будто легкое течение увлекает его прочь от кольца, но пальцы его по-прежнему намертво сжимали и отказывались выпустить крохотную пилочку. Перед глазами опустилась белая пелена, а откуда-то издалека доносился голос, повторявший, что все, пора сдаться и прекратить борьбу. Дирк все еще возражал этому голосу, когда сквозь звон в ушах до него вдруг донесся глухой удар, а затем странная дрожь прошла по руке и охватила все тело, и в то же мгновение сознание его окончательно провалилось в темную пустоту.

35

Саммер понимала: чтобы перепилить кольцо, понадобится еще по крайней мере минут двадцать, необходимо найти другой способ освободить брата. Оставив Дирка, она нырнула глубже, к самому дну пещеры. В мутной воде было почти ничего не видно, и Саммер руками ощупывала все вокруг, пытаясь нашарить какое-нибудь устройство или орудие — хоть что-нибудь, что помогло бы ей справиться с оковами. Но на плоском песчаном дне пещеры ничего не было, только ряд бетонных блоков-якорей, один за другим. Саммер двигалась вдоль этого ряда, касаясь одной рукой их скользких боков. В одном месте рука ее наткнулась на большой кусок бетона, который, скорее всего, откололся от якоря в тот момент, когда его сбросили на песок слишком близко к соседнему. Саммер миновала обломок и вскоре добралась до последнего бетонного блока. Неожиданно под руку ей попалось что-то плоское и склизкое, как пропитанная водой кожа. Чуть ниже обнаружился предмет потверже, узкий и изогнутый, в котором Саммер узнала подметку. Рядом лежала какая-то палка, Саммер уже потянулась, чтобы схватить ее, и даже схватила, но тут же выпустила в ужасе. Это была не палка, а бедренная кость скелета — обладателя ботинка. Еще одна жертва жестокости Кана. Труп, видимо, уже очень давно был оставлен в пещере прикованным к бетонному якорю. Саммер, не думая, метнулась прочь от этого места, и угодила головой точно в отколотый кусок бетона. Он был приблизительно квадратной формы и весил около девяноста фунтов. Саммер ощупала кусок со всех сторон, чтобы понять, как обойти его, но заколебалась. Может быть, это и есть ответ, решила она. Во всяком случае, это лучшее, что она может сделать в данных обстоятельствах.

Саммер выскочила на поверхность вдохнуть воздуха, снова нырнула на дно и, напрягая мышцы, подняла обломок на уровень груди. На суше она вряд ли осилила бы такой вес, но в воде этот кусок бетона был более податлив. Со всей возможной скоростью она ринулась вдоль ряда якорей к брату, пытаясь удержать камень в равновесии. Она скорее почувствовала брата, чем увидела его. Саммер развернулась и спиной оттолкнула Дирка прочь от блока, который удерживал его левую руку. Вместо знакомых твердых мускулов брата она с испугом ощутила вялую податливость безвольного тела.

Саммер как можно точнее нацелилась в бетонный якорь, шагнула и бросила на железное кольцо свое тело вместе с бетонным обломком. Она двигалась замедленно и несколько секунд просто плыла вперед, прежде чем сила тяжести взяла свое. Расчет Саммер, однако, оказался точен. Камень ударил в кольцо за какую-то долю секунды до того, как поступательное движение сменилось движением вниз. Явственный дзиньк, приглушенный слоем воды, сказал Саммер, что цель достигнута, и она выпустила бетонный обломок. Ржавое железное кольцо, ослабленное пропилом, поддалось удару ее массивного инструмента и аккуратно обломилось у основания.

Саммер тут же схватила Дирка за плечо и ощупала руку до запястья, которое теперь свободно болталось. Одним движением она вытолкнула брата на поверхность, затем вынырнула сама, вдохнула воздуха и поплыла, увлекая за собой Дирка, к небольшому скальному выступу у стены пещеры. Там она с трудом подняла брата из воды и затащила на полку. Опустившись на колени рядом с братом, Саммер собиралась уже делать ему искусственное дыхание, как вдруг его тело изогнулось и напряглось, а голова повернулась набок. Он со стоном исторг изо рта небольшой водопад воды и тут же жадно втянул в себя воздух. Неуверенно приподнявшись на локте, Дирк повернулся к Саммер и, еще не отдышавшись, с трудом выговорил:

— Похоже, я выпил полреки. Напомни мне в следующий раз, чтобы пил воду только из бутылок.

Едва успев сказать это, Дирк перегнулся пополам, и его снова вырвало. После этого он сел, потирая левое запястье и глядя на сестру. К его радости, она была в полном порядке и в хорошем настроении.

— Спасибо, что вытащила меня, — сказал Дирк. — Как тебе удалось справиться с кольцом?

— Я нашла отбитый кусок бетона и бросила его на скобу. Слава богу, я заодно не оторвала тебе руку.

— Весьма благодарен, — пробормотал он, качая головой.

Отдышавшись, брат и сестра еще около часа отдыхали тут же, на скальной площадке. Они восстанавливали силы, Дирк избавлялся от остатков воды в легких. Воду эту он вдохнул за несколько мгновений после потери сознания, до того как Саммер сумела взломать железную хватку бетонного блока, из-за которого он чуть не утонул. Давно уже наступила ночь, давно исчез слабый отблеск солнечных лучей, проникавших в пещеру через входное отверстие, а молодые люди все лежали практически в полной темноте.

— Ты знаешь, где отсюда выход? — спросил Дирк, когда снова почувствовал себя достаточно сильным, чтобы двигаться.

— До устья пещеры от нас меньше пятидесяти метров, — сказала Саммер, — а чуть восточнее находится плавучий причал Кана.

— А как мы попали сюда в первый раз? — поинтересовался Дирк.

— На маленьком ялике. Я и забыла, что ты проспал самую интересную часть экскурсии.

— Жаль, что пропустил, — отозвался Дирк и потер ссадину на макушке, — Если мы хотим выбраться с этой скалы, придется одолжить у Кана какую-нибудь лодку. Когда мы вошли в бухточку и пришвартовались, с другой стороны от его плавучего дворца стоял маленький катер. Может, он и сейчас там.

— Если нам удастся отвязать его от причала и вывести подальше в бухточку, не заводя мотора, это даст нам дополнительное время.

При этих словах Саммер передернуло — сказалось долгое пребывание в прохладной речной воде.

— Боюсь, нам пора обратно в воду. Ты знаешь дорогу, так что веди.

Саммер разорвала боковой шов своего шелкового платья до самого бедра, чтобы легче было плыть, и скользнула обратно в прохладную черную воду. Дирк спустился следом. Они поплыли к выходу, нащупывая свой путь вдоль узкой извилистой пещеры и продвигаясь к серому округлому пятну, едва заметному на фоне окружающей черноты. Когда они приблизились к выходу из пещеры, невнятное бормотание голосов в отдалении заставило их на мгновение остановиться. Брат и сестра обогнули вплавь крутой поворот и увидели перед собой овальный выход из пещеры, сияющее звездами ночное небо и танцующие на воде блики прожекторов на плавучей пристани. Дирк и Саммер бесшумно выплыли из пещеры к небольшому скальному выступу в нескольких ярдах снаружи. Скользкие от водорослей валуны оказались удобным убежищем, отсюда хорошо видно было и пристань, и прилегающую территорию.

Несколько минут они молча висели в воде, ухватившись за камни, и внимательно осматривали пришвартованные лодки и берег бухточки — пытались засечь малейшее движение. Возле плавучей пристани, установленной параллельно береговой линии, было пришвартовано три лодки. Как Дирк и предполагал, между большой роскошной итальянской яхтой Кана и гоночным катамараном, на котором они прибыли, был втиснут маленький зеленый патрульный катер. Ни на одном из трех суденышек не заметно было никаких признаков жизни. Все они были пришвартованы вплотную друг за другом, нос к корме. Дирк понимал, однако, что на самом крупном из трех судов в любое время суток непременно должен присутствовать постоянный экипаж, хотя бы небольшой.

В отдалении появился одинокий часовой. Он медленно шел вдоль берега. Когда часовой проходил под источником света, Дирк ясно разглядел у него под мышкой блеск автоматного ствола. Часовой подошел ближе, непринужденно ступил на причал и прошелся вдоль всех трех суденышек. Возле большой яхты он остановился и постоял несколько минут. Затем, видимо, заскучав, быстро прошагал по причалу обратно и соскочил на землю. После этого охранник направился по вымощенной камнем дорожке к лифту и расположился в маленькой сторожевой будке у основания скалы.

— Наш человек! — прошептал Дирк, — Пока он остается в этой хижине, большие лодки загораживают ему катер.

— Значит, пора угонять его, пока охранник не пошел на следующий круг.

Дирк кивнул. Молодые люди осторожно оттолкнулись от скалы и бесшумно поплыли к пристани. Краем глаза Дирк следил за сторожкой, а мысленно подсчитывал, сколько времени может ему потребоваться, чтобы в полной темноте закоротить систему зажигания катера, если, конечно, кто-то не решил сделать им приятное и не оставил ключа в замке.

Чтобы не привлекать внимания, они поплыли далеко в стороне от пристани и повернули к ней, только когда оказались непосредственно напротив катера. Грести руками, на запястьях которых все еще болтались наручники, было очень неудобно и, чтобы наручники не звенели, брат и сестра старались держать руки под водой.

Они осторожно подплыли к плавучей пристани. Пока Дирк и Саммер не добрались до кормы катера, борт дебаркадера скрывал от них берег и будку охранника, теперь же будка снова оказалась на виду, и можно было убедиться, что охранник по-прежнему сидит там на табуретке и читает какой-то журнал.

Дирк показал Саммер знаками, чтобы сняла кормовой швартов катера, а сам поплыл вперед разбираться с носовым. Продвигаясь аккуратно вдоль корпуса катера, он каждое мгновение ощущал громаду нависшей над ним яхты Кана. Он подобрался к носу катера и уже протянул руку вверх, чтобы схватиться за швартовочный линь и подтянуться с его помощью на причал, как вдруг услышал прямо над головой резкий щелчок. Дирк застыл неподвижно. Блеснула желтая вспышка, и в ее свете он разглядел даже красное лицо охранника, зажигающего сигарету на корме яхты Кана, не больше чем в десяти футах от него.

Дирк не шевельнул ни единым мускулом. Одной рукой он продолжал держаться за нос катера, стараясь ничем не нарушить тихий плеск спокойной воды. Он терпеливо наблюдал, как вспыхивает периодически при затяжках кончик сигареты охранника, похожий на алый маячок. Дирк поймал себя на том, что затаил дыхание от страха — не за себя, а за Саммер, хотя он надеялся, что ей удастся спрятаться за кормой катерка. Охранник наслаждался сигаретой и никуда не спешил, он простоял на корме не меньше десяти минут, прежде чем выбросил окурок через релинги. Горящий окурок угодил в воду футах в трех от головы Дирка и зашипел, прежде чем погаснуть.

Дирк подождал, пока приглушенные шаги охранника не удалились от релингов, и только после этого погрузился в воду и поплыл к корме катера. Он всплыл чуть позади винта и обнаружил, что Саммер давно с нетерпением дожидается его. Дирк покачал ей головой, тихонько подтянулся и посмотрел вперед на место рулевого. В темноте он еле-еле смог различить панель управления и замок зажигания на ней. Дирку показалось, что замок подмигнул ему в ответ — ключа в отверстии не было. Он опустился обратно в воду и посмотрел на Саммер, затем взял у нее из рук свободный причальный конец. Саммер удивилась, когда брат, вместо того чтобы снова привязать конец к причалу, на минуту нырнул, а затем выплыл уже с пустыми руками и махнул ей рукой в направлении от берега. Саммер выполнила указание и беззвучно поплыла прочь от катера. Когда брат и сестра оказались вне пределов слышимости с берега, они остановились отдохнуть.

— В чем дело? — с легким раздражением спросила Саммер.

Дирк рассказал ей про охранника на корме яхты Кана.

— Без ключа зажигания у нас не было бы никаких шансов. Лодки стоят слишком близко друг к другу, и он обязательно услышал бы, как я вожусь с проводкой. Похоже, нам придется ограничиться яликом.

Маленький ялик, на котором днем гориллы Кана отвезли Дирка и Саммер в пещеру, лежал на берегу возле пристани.

— Он лежит чертовски близко к сторожке, — заметила Саммер.

Дирк взглянул на берег и убедился, что охранник по-прежнему сидит у себя в будке, примерно в двадцати метрах от ялика.

— Значит, придется действовать поосторожнее, — уверенно заявил он.

Они направились обратно к берегу, широко огибая пришвартованные к причалу яхты и катер, и приблизились к скалистой площадке, куда был вытащен ялик, с восточной стороны. Когда ноги молодых людей коснулись дна, Дирк велел Саммер ждать в воде, а сам крадучись двинулся к берегу.

Медленно-медленно, буквально дюйм за дюймом, он по-змеиному подползал на животе к лодке, которая примостилась между двумя валунами примерно в двадцати футах от воды. Используя лодку в качестве прикрытия, он осторожно пробрался вдоль ее деревянного борта и наконец смог заглянуть внутрь. В глаза ему сразу бросилась бухта линя на передней банке. Конец его был привязан к небольшой крепительной утке на носу ялика. Дирк протянул руку через планшир, отвязал линь, вытащил моток и прижал его к груди. Затем снова пробрался вдоль борта к корме лодки, находившейся ближе к воде. Проведя рукой по верху плоского среза кормы, Дирк нащупал отверстие, предназначенное для навески мотора, пропустил через него конец линя и надежно завязал.

Проделав все это, он сполз на животе обратно в воду и направился прочь от берега, постепенно вытравливая линь, пока он не вытянулся на все пятьдесят футов. Саммер подплыла туда же, и брат с сестрой присели в воде на глубине четырех футов, высунув над поверхностью одни только головы.

— Мы выдернем его потихоньку, как марлиня, — прошептал Дирк. — Если кто-нибудь проявит интерес, мы можем нырнуть обратно за те скалы возле входа в пещеру, — добавил он, кивая головой в сторону ближайших валунов. Он положил руку Саммер на линь, отклонился в воде назад и начал потихоньку тянуть. Саммер покрепче ухватилась за веревку и, как только она натянулась, добавила к усилиям брата свой вес.

Маленький ялик легко выскочил из своего гнездышка между валунами и с громким скрежетом проехался килем по скальному основанию. Брат и сестра быстро отпустили линь и уставились на сторожку. Охранник внутри по-прежнему сидел, уткнувшись носом в журнал; он явно не услышал шума, произведенного лодкой. Дирк и Саммер осторожно выбрали слабину и принялись дальше подтаскивать ялик к себе, фут за футом. Время от времени они останавливались, чтобы убедиться, что никто не заинтересовался происходящим. Лодка приблизилась к самой воде, Саммер затаила дыхание. Когда им удалось полностью стащить ялик в воду и жуткий скрежет наконец прекратился, у нее вырвался невольный вздох облегчения.

— Давай оттащим немножко подальше, — прошептал Дирк. Он перекинул конец линя через плечо и поплыл по направлению к центру бухточки. Они отошли от берега метров на сто, и только там Дирк забросил линь в ялик, подтянулся и перекинул свое тело через борт, а затем схватил сестру за руку и тоже втащил ее в лодку.

— Это, конечно, не совсем морской катер «Фонтейн», но, пожалуй, сойдет, — сказал он, изучая внутренность маленького ялика. Обнаружив под банкой пару весел, Дирк вставил их в уключины и погрузил лопасти в воду, потом уселся на банку и с силой навалился на весла. За кормой ялика сияла яркими огнями резиденция Кана. Маленькая лодочка быстро вылетела на середину бухты.

— Отсюда до главного русла реки, наверное, с милю, — предположила Саммер. — Может быть, на реке нам удастся отыскать дружественное судно южнокорейских ВМС или береговой охраны.

— Меня, откровенно говоря, вполне устроил бы попутный сухогруз или баржа.

— Конечно, — отозвалась Саммер, — но только если у него на трубе не будет голубой молнии — эмблемы «Кан энтерпрайзиз».

Дирк бросил взгляд в сторону берега и неожиданно заметил в отдалении какое-то движение. Он прищурился, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть поверх воды. Это удалось, и он слегка поморщился.

— Боюсь, что первое предложение подвезти мы получим не от сухогруза, — произнес он и приналег на весла.

* * *

Охраннику возле пристани наскучил журнал, и он решил еще раз обойти пришвартованные суда. На яхте Кана сегодня дежурил приятель из соседней провинции, которого он не уставал дразнить, повторяя, что у того на родине мало привлекательных женщин. Охранник зашагал к пристани и сначала даже не обратил внимания на пустой пляж, но, ступив на палубу дебаркадера, споткнулся. Чтобы удержаться на ногах, он ухватился за поручень, и тут его взгляд упал на пустой участок земли неподалеку и на рваную полосу на галечном пляже, оставленную килем ялика. Вот только самого ялика нигде не было.

Взбудораженный охранник срочно радировал на центральный пост и сообщил о своем открытии. Тут же откуда-то из темноты прибежали еще двое тяжеловооруженных боевиков. После короткого, но весьма эмоционального разговора в руках охранников появились несколько фонарей. Их желтые лучи бешено заметались по воде, по скалам и даже по небу. Но обнаружить беглецов удалось, против ожидания, охраннику на корме яхты Кана. Он прошелся лучом мощного морского прожектора по поверхности бухточки и обнаружил вдалеке на волнах белое пятнышко — ялик.

— Вот уж неподходящее время красоваться на сцене, — проворчала Саммер, когда луч упал на ялик и его пассажиров. Застрекотал автомат, засвистели пули, пронесшиеся над головами молодых людей, не причинив вреда.

— Ляг на дно, — скомандовал Дирк сестре и еще сильнее приналег на весла. — Мы уже за пределами прицельного огня, но, кто его знает, случайно могут и попасть.

Маленький ялик находился в этот момент как раз посередине бухточки, и катер мог нагнать его за считаные секунды, ну а уж тогда Дирк и Саммер были бы для стрелка точно неподвижная мишень. Дирк молился про себя, чтобы преследователи, бросаясь за ними в погоню, не обратили внимания на кормовой причальный конец катера.

Тем временем один из охранников спрыгнул в зеленый катер и завел мотор. Тонджу, разбуженный выстрелами, выскочил из своей кабины на катамаране и стал сердито спрашивать, в чем дело.

— Возьмите катер. Убейте их, если понадобится, — прорычал он.

Еще двое охранников прыгнули в катер. Один из них успел сдернуть с кнехта носовой швартов. В спешке никто не заметил, что кормовой конец перекинут за борт и уходит под воду. Рулевой катера увидел только, что оба швартовочных кнехта свободны. Как только катер отошел от стенки, он включил скорость и дал полный газ.

На долю секунды зеленый катер рванулся вперед и вдруг встал как вкопанный. Мотор продолжал выть на максимальных оборотах, но катер лишь лениво смещался в сторону. Сбитый с толку рулевой сбросил газ, недоумевая, почему катер не двигается вперед.

— Идиот! — завизжал с палубы катамарана Тонджу, забыв о своей обычной сдержанности. — Твой кормовой конец намотался на винт. Отправьте кого-нибудь за борт, пусть срежет.

Это было дело рук Дирка. Поднырнув под корму катера, он плотно намотал кормовой причальный конец на винт и открытую часть вала, чтобы винт не мог вращаться. Свою долю внес и рулевой, включив двигатель на полную мощность, что еще туже затянуло намотанный линь, мало того, загнало витки спутанной веревки в муфту карданного вала. Любому ныряльщику потребовалось бы не меньше двадцати минут, чтобы разрезать линь на куски и освободить от них карданную передачу.

Сообразив, что с катером дело затянется, Тонджу кинулся в каюту штурмана катамарана.

— Запускай двигатели! Отплываем немедленно! — рыкнул он.

Заспанный штурман в красной шелковой пижаме коротко поклонился и потрусил в ходовую рубку.

На расстоянии в три четверти мили от них Дирк негромко застонал, в очередной раз навалившись на весла. Сердце дико колотилось в груди, мышцы рук и плеч горели от неистовых усилий разогнать ялик еще чуть быстрее, бедра болели от беспрерывных ударов о рукоятки весел. Уставшее тело просило передышки, но воля заставляла Дирка грести и грести изо всех сил. Диверсия на катере помогла им выиграть несколько драгоценных минут, но в распоряжении людей Кана были и еще два быстроходных судна.

От пристани до молодых людей доносился приглушенный шум двигателей катамарана. Вот они заработали, вот набирают обороты. Дирк продолжал грести в размеренном ритме, а Саммер помогала ему провести лодку во входной канал на дальней стороне бухточки. В какой-то момент, когда ялик уже начал движение по изогнутому в форме буквы S каналу, резиденция Кана и лодки у плавучей пристани исчезли из виду.

— У нас есть примерно минут пять, — выдохнул Дирк между двумя гребками. — Ты готова поплавать еще раз?

— Вообще-то с этими штуками я не могу скользить по воде как Эстер Уильямс,[35] — сказала она, подняв руки с висящими на запястьях наручниками, — но уж без еще одной порции гостеприимства Кана я точно обойдусь.

Саммер не стала спрашивать, готов ли Дирк к еще одному тяжелому заплыву. Она знала, что брат, даже и усталый, чувствует себя в воде как рыба. Оба они выросли на Гавайях и всегда любили подолгу плескаться в теплых волнах прибоя. Дирк прекрасно плавал на марафонские дистанции, и ему ничего не стоило просто ради удовольствия проплыть по океану миль пять.

— Если успеем выбраться в главное русло, у нас, возможно, появится шанс, — сказал он.

Ялик миновал первый изгиб русла, огни резиденции Кана скрылись за холмами. Тишину ночи нарушал только далекий шум четырех дизелей катамарана, работавших, судя по звуку, на полную мощность. Дирк и сам уподобился машине — ритмично наклонялся вперед, плавно погружал лопасти в воду и вынимал их обратно после долгого мощного гребка. Саммер выполняла роль рулевого, подсказывая брату, как грести, чтобы пройти по каналу кратчайшим путем, и время от времени подбадривая его.

— Входим во второй поворот, — сообщила она. — Давай правее, и метров через тридцать выйдем из канала в главное русло.

Дирк продолжал грести размеренно и ровно, на каждом третьем гребке чуть ослабляя усилие на левом весле, чтобы ялик мог развернуться и правильно вписаться в поворот. Рев двигателей мчащегося через бухту катамарана стал громче. Хотя у Дирка уже гудели все мышцы, с приближением противника сил у него как будто прибавилось, и маленький ялик еще быстрее полетел по гладкой воде.

Лодка прошла последний поворот канала и вылетела на простор реки Ханган. Тут было уже не так темно, на горизонте замерцали огоньки деревушек, разбросанных по берегам реки и окрестным холмам. Эти слабые огоньки были единственным ориентиром, который позволял судить о подлинной ширине реки, — от одного берега до другого было почти пять миль. В этот ночной час движения на реке практически не было, лишь в нескольких милях ниже по течению стояли несколько небольших коммерческих грузовых судов, ставших на якорь в ожидании рассвета, чтобы с первыми лучами солнца пересечь Ханган и выйти к Сеулу. Неторопливо двигавшаяся вверх по течению ярко освещенная землечерпалка находилась практически напротив ялика молодых людей, но и до нее было где-то около четырех миль. Еще дальше на середину реки медленно выплывало сиявшее разноцветными огнями какое-то небольшое судно.

— Что-то я не вижу ни одного такси, — сказала Саммер, внимательно оглядывая темный горизонт.

Дирк попытался вывести ялик на середину реки и сразу же почувствовал, как его сносит. Скорость течения возросла из-за начавшегося отлива, утаскивавшего с собой воды Хангана в Желтое море. На мгновение Дирк оставил весла — надо было решить, что делать. Землечерпалка казалась неплохим шансом, но, чтобы добраться до нее, пришлось бы идти вверх по реке, а против течения он не выгребет. Дирк обернулся — на другом берегу виднелось скопление желтых огоньков, неясно мерцавших во влажном воздухе.

— Попробуем добраться вон до той деревни, — сказал он, показывая веслом на огоньки, которые светились мили на две ниже по течению, — Если мы поплывем поперек течения, нас снесет как раз примерно туда.

— Все равно, лишь бы поменьше плавать.

Ни брат, ни сестра не знали, что по фарватеру этой части реки Ханган проходит граница, и мерцающие огоньки на том берегу — не деревня, а северокорейская военная база патрульных катеров с большим гарнизоном.

На этом планирование дальнейших действий пришлось прервать, так как позади внезапно во всю мощь взревели двигатели катамарана, который вылетел из канала на речной простор. Лучи пары ярких прожекторов, установленных по бокам ходовой рубки, стремительно метались по воде, обшаривая реку. Через считаные мгновения тот или другой должен был неизбежно накрыть маленький белый ялик.

— Самое время покинуть сцену, — произнес Дирк и развернул ялик носом по течению. Саммер быстро скользнула за борт. Дирк последовал за ней, задержавшись лишь на мгновение, чтобы выбросить в воду пару спасательных жилетов.

— Плывем наискось, чтобы как можно быстрее отойти подальше от дрейфующего ялика, — скомандовал Дирк.

— Правильно. Всплываем за воздухом на счет тридцать.

Автоматная очередь прошила внезапно ночную тишину, в нескольких ярдах перед Дирком и Саммер в воду плюхнулись рядком пули, точно сделанный на машинке шов. Один из прожекторов обнаружил ялик, и, пока катамаран спешил к нему, кто-то из охранников открыл огонь.

Брат и сестра одновременно нырнули, опустившись на глубину в четыре фута, прежде чем развернуться. Мощное течение сносило пловцов с такой силой, что им казалось, будто они застыли на месте, хотя и гребли изо всех сил к середине реки. Продвигаться же против течения было попросту невозможно, хотя их сносило вниз гораздо медленнее, чем пустой ялик.

Низкие пульсации дизелей катамарана далеко расходились по воде, и молодые люди просто кожей чувствовали, как катамаран приближается к ялику. Дирк отсчитывал время по движениям рук, надеясь, что Саммер не потеряется в темноте. Ночью, в черной воде, единственным ориентиром для них служило лишь само течение реки. Досчитав почти до тридцати, Дирк направил свое тело вверх и плавно всплыл на поверхность.

Футах в десяти от него из воды появилась голова Саммер, Дирк слышал ее тяжелое дыхание. Быстро взглянув друг на друга, они оглянулись на ялик и, набрав в грудь воздуха, нырнули снова, чтобы до счета тридцать бороться с течением.

Беглый взгляд, который Дирк успел кинуть на ялик, приободрил его. Катамаран Кана, стреляя из всех стволов, пролетел мимо ялика и теперь осторожно подкрадывался к нему. Никому на борту катамарана и в голову не пришло внимательно осмотреть реку — все были уверены, что брат и сестра по-прежнему в лодке. На самом же деле за то короткое время, что молодые люди провели в воде, они успели отдалиться от ялика почти на сотню метров.

Катамаран подошел к дрейфующей лодке, и Тонджу приказал своим людям прекратить огонь. Беглецов, которых Тонджу рассчитывал увидеть мертвыми на дне изрешеченного пулями ялика, не было. Тонджу стоял и ругался про себя последними словами, пока катамаран медленно проплывал мимо лодки, а охранники шарили фонарями по ее дну. Маленькая лодочка была совершенно пуста.

— Искать в воде и на берегу поблизости от этого места, — приказал он хрипло. Катамаран двинулся вокруг ялика. Прожекторы снова забегали по воде, все глаза вглядывались во тьму. Внезапно раздался возбужденный голос стрелка на носу катамарана.

— Вон там, в воде… два объекта! — кричал он, указывая рукой вправо по носу.

Тонджу удовлетворенно кивнул. «Ну все, на этот раз им конец», — подумал он самодовольно.

36

После четвертого погружения Дирк и Саммер встретились на поверхности и решили немного передохнуть. Им удалось, двигаясь в основном поперек течения, удалиться от ялика почти на четыреста метров.

— Давай пока не будем нырять, — произнес Дирк между двумя глубокими вдохами, — Посмотрим, что собираются делать наши друзья.

Он перевернулся на спину, за ним Саммер, и они, продолжая плыть, стали наблюдать за далеким катамараном. Судно Кана бесцельно дрейфовало возле брошенного ялика, обшаривая своими прожекторами воду вокруг него. Внезапно послышался крик, катамаран рванул вниз по течению. Раздались выстрелы, и все стихло. Судно остановилось.

Тонджу, подведя катамаран к двум замеченным в воде объектам, со злостью наблюдал, как его стрелки разносят в клочья ни в чем не повинные пустые спасжилеты, которые Дирк, покидая ялик, успел выбросить за борт. Несколько минут катамаран крутился вокруг них в надежде, что беглецы где-то рядом, просто нырнули в воду, после чего возобновил поиски. Дирк и Саммер, борясь с течением, наблюдали, как катамаран начал ходить кругами, с каждым оборотом расширяя их и отходя все дальше от покачивающегося на воде ялика.

— Еще несколько минут, и они доберутся до нас, — пожаловалась Саммер.

Дирк осмотрелся. Они находились примерно в миле от берега, но не пересекли и четверти широченной реки. Можно было повернуть обратно и попытаться добраться до ближайшего берега, но в таком случае им пришлось бы проплыть перед продвигающимся вперед катамараном. Можно было также следовать своему первоначальному плану и двигаться по направлению к группе огоньков на другом берегу, но плыть становилось все труднее, они слишком долго пробыли в холодной воде, и усталость уже давала о себе знать. Еще три мили вплавь представлялись им почти непосильной задачей, ведь вдобавок пришлось бы то и дело нырять, прячась от катамарана. И нельзя было сказать с точностью, уцелеют ли они в этой игре в кошки-мышки с Тонджу и его автоматчиками.

Но имелась и третья возможность. Небольшое суденышко с яркой россыпью разноцветных огоньков, которое Дирк и Саммер уже видели выше по течению, приближалось и должно было пройти примерно в полумиле от них. В темноте Дирк не мог ясно разглядеть, что это за судно, но по виду это был какой-то деревянный парусник. Ближе к носу, в свете фонаря на верхушке мачты, краснел поднятый четырехугольный парус, но судно, казалось, шло ненамного быстрее самого течения.

Дирк прикинул на взгляд маршрут парусника и проплыл еще сотню ярдов по направлению к середине реки, где остановился. Саммер, не сообразив сразу, что брат замер на месте, проплыла мимо него и вернулась обратно.

— Ты что? Нужно плыть дальше, — прошептала она.

Дирк кивнул на катамаран. Великолепное судно, двигаясь по широкой дуге, приблизилось к середине реки. Дирк мысленно рассчитал, где оно будет находиться, сделав следующий круг.

— На следующем круге нас заметят с катамарана, — негромко проговорил он.

Саммер и сама понимала, что он прав. На следующей дуге яркие лучи прожекторов пройдут точно по тому месту, где они сейчас находятся. Их не заметят, только если они проведут под водой целых несколько минут.

Дирк бросил быстрый взгляд туда, где находился парусник.

— По-моему, сестренка, пора переходить к плану «Б».

— К плану «Б»? — переспросила Саммер.

— Ну да, к плану «Б». Выставь большой палец и начинай ловить попутку.

* * *

Большой деревянный парусник, поскрипывая, лениво тащился вниз по реке. Парус на фок-мачте и небольшой вспомогательный двигатель помогали ему идти чуть быстрее течения — всего на три узла. Когда судно подошло поближе, Дирк рассмотрел наконец, что это трехмачтовая китайская джонка примерно двадцати пяти метров в длину. В отличие от большинства неопрятных судов в этой части света, за ней, судя по всему, тщательно следили. От носа к корме весело покачивалась цепочка разноцветных китайских фонариков, придававших всему судну праздничный вид. Тщательно отполированные поверхности, выполненные из тикового дерева, мягко поблескивали в свете раскачивающихся фонарей на мачте и капитанской рубке. Откуда-то из-под палубы пара стереодинамиков разносила оркестровую музыку, в которой Дирк узнал мелодию Гершвина. Однако, несмотря на праздничную атмосферу, на палубе судна не было ни души.

— Эй, на борту! Мы здесь, в воде! Помогите!

Джонка подходила все ближе, но приглушенный оклик Дирка остался без ответа. Он повторил его, стараясь не кричать громко, чтобы не привлечь внимания людей на катамаране, который тем временем завершил дугу вниз по течению и уже направлялся вверх. Подплыв поближе к джонке, Дирк как будто заметил какое-то движение на корме, но и на этот раз на его призыв о помощи никто не ответил. Он приглушенно крикнул еще раз и даже не заметил за звуками собственного голоса, что двигатель джонки прибавил обороты.

Золотистый тиковый корпус джонки двигался уже мимо Дирка и Саммер. Резной дракон на форштевне ехидно покосился на них и величественно проплыл мимо на расстоянии меньше десяти футов, оставив молодых людей в стороне по правому борту. Джонка скользила подобно призраку в ночи, глухая к призывам из воды. Вот уже мимо проплыли корма судна и рудерпост, и Дирк оставил всякую надежду на спасение и помощь с джонки, сердито гадая, что случилось с рулевым на этом странном судне — заснул ли он, пьян, или то и другое.

Он вновь устремил взгляд на приближавшийся катамаран и даже вздрогнул от неожиданности, когда рядом с его головой что-то плюхнулось в воду. Это был оранжевый пластиковый поплавок на веревке, идущей от кормы джонки.

— Хватайся и держись крепче! — скомандовал он сестре. Лишь убедившись, что Саммер крепко ухватилась за линь, он и сам схватился за него. Линь быстро натянулся, на мгновение утащив обоих молодых людей под воду — джонка шла быстрее течения. Захлебывающихся, их потащило по воде словно упавшего воднолыжника, забывшего отпустить буксировочный фал. Дирк начал медленно подтягиваться вверх по веревке, перебирая руками. Добравшись до высокой кормы, он повис, продолжая подтягиваться, пока не дотянулся рукой до бортика. Тут из темноты появились две руки, которые ухватили его за отвороты комбинезона и перетянули через релинг на палубу.

— Спасибо, — пробормотал Дирк, не обращая особого внимания на высокую фигуру в тени, — Моя сестра еще там, — задыхаясь, произнес он, поднялся, ухватился за веревку и принялся изо всех сил тянуть ее. Высокий человек шагнул ближе, встал позади Дирка и тоже ухватился за веревку. Они подтягивали Саммер к релингам, словно попавшуюся на крючок камбалу, пока она не перевалилась через ограждение и бессильно рухнула на палубу. На другом конце палубы раздался пронзительный лай, и через мгновение маленькая черно-коричневая такса налетела на Саммер и начала вылизывать ее лицо.

— Темновата сегодня ночка для плавания, вам не кажется? — проговорил незнакомец по-английски.

— Вы американец? — удивился Дирк.

— С того самого дня, как родился в краю Линкольна,[36]— последовал ответ.

Дирк в первый раз внимательно посмотрел на стоявшего рядом человека. Ростом он был шесть футов три дюйма — почти столько же, сколько сам Дирк, но на добрых двадцать фунтов тяжелее. Грива непослушных белых волос и такая же эспаньолка свидетельствовали о том, что он старше Дирка по крайней мере лет на сорок. Зелено-голубые глаза этого человека, озорно блестевшие в свете фонарей, что-то пробудили в душе Дирка. У него возникло такое чувство, будто он видит перед собой собственного отца, каким он будет в старости.

— Мы в большой опасности, — вступила в разговбр Саммер, поднимаясь на ноги. Она подхватила собачонку на руки и теперь стояла, почесывая ее за ушами. В ответ маленькая такса довольно махала хвостом. — Эти бандиты потопили наше исследовательское судно, а теперь хотят убить нас, — добавила она, показав кивком головы на катамаран, медленно плывущий по направлению к паруснику.

— Я слышал автоматный огонь, — отозвался человек с джонки.

— Они собираются совершить еще одно смертельно опасное нападение. Нужно предупредить власти, — умоляюще произнесла Саммер.

— Опасность угрожает многим тысячам невинных людей, — мрачно добавил Дирк.

Седоволосый мужчина внимательно оглядел молодых людей с головы до ног. Саммер, мокрая, но по-прежнему элегантная в своем разорванном шелковом платье для коктейля, странно смотрелась рядом с Дирком, покрытым синяками и ссадинами и облаченным в разорванный синий комбинезон. Ни он, ни она не пытались скрыть наручников, свисавших с запястий.

Губы мужчины изогнулись в легкой улыбке.

— Пожалуй, я вам поверю. Давайте-ка спрячем вас внизу, пока мы не разойдемся с этим катамараном. Можете устроиться в каюте Маузера.

— Маузера? Сколько человек на борту? — спросил Дирк.

— Только я да парень, что целуется в данный момент с вашей сестрой, — ответил американец. Дирк обернулся — маленькая такса радостно слизывала воду с лица Саммер.

Владелец джонки быстро провел их через дверь к трапу и далее вниз в отделанную со вкусом каюту.

— В ванной есть полотенца, в шкафу сухая одежда. И вот еще, это вас согреет, — Он взял с бокового столика бутылку и налил им в бокалы прозрачной жидкости. Дирк залпом выпил и ощутил во рту пряную горечь крепкого ликера.

— Соджу, — пояснил хозяин, — Местный рисовый напиток. Не стесняйтесь. Я пока попытаюсь избавиться от ваших друзей на катамаране.

— Спасибо, что помогли нам, — благодарно отозвалась Саммер, — Кстати, меня зовут Саммер Питт, а это мой брат Дирк.

— Приятно познакомиться. Я Клайв Касслер.

* * *

Касслер вернулся к расположенному на виду штурвалу и включил сцепление, прибавляя скорости и поворачивая судно еще резче к середине реки. Через какие-то несколько минут снизу подошел катамаран и осветил джонку своими прожекторами. Касслер нахлобучил поглубже коническую соломенную шляпу крестьянина и сгорбился у штурвала, стараясь казаться меньше ростом.

В ярком свете прожекторов он разглядел на палубе катамарана несколько человек с автоматами, стволы которых все как один смотрели в его сторону. Катамаран медленно приблизился почти вплотную к левому борту джонки, и кто-то невидимый на мостике прокричал в мегафон вопрос, на который Касслер ответил отрицательным покачиванием головы. С катамарана послышалась еще одна команда, а прожекторы между тем обшаривали джонку. Касслер снова покачал головой, гадая про себя, заметят ли с катамарана вымокшую веревку на корме и две пары мокрых следов на палубе. Несколько долгих минут катамаран держался вплотную у борта джонки, как будто собираясь брать ее на абордаж. Затем его двигатели внезапно взревели и судно унеслось прочь, чтобы продолжить поиски ближе к берегу.

Касслер провел свою джонку по последним милям реки Ханган, туда, где она вливалась в Желтое море. Когда со всех сторон открылись морские просторы и опасность встречи с другими судами сошла на нет, Касслер переключил на панели возле штурвала несколько электронных тумблеров. Зажужжали гидравлические лебедки, натягивая фалы, поднимая реи и подтаскивая к самым верхушкам грот и бизань-мачты четырехугольные паруса традиционного красного цвета классической джонки. Касслер вручную закрепил оттяжки, а затем вырубил свой маленький дизель. Теперь старую джонку влекла по волнам элегантная мощь ее парусов.

— У вас чудесное судно, — заметил Дирк, появляясь на палубе в джинсах и рубашке поло. Следом за ним поднялась Саммер, в огромном комбинезоне и мужской рабочей рубашке.

— Это стандартное китайское торговое судно, они плавают в этих водах уже почти две тысячи лет, — ответил Касслер, — Эта джонка была построена в Шанхае в тысяча девятьсот седьмом году для богатого торговца чаем. Она вся целиком сделана из твердого тикового дерева, которое называют «дацянь тун». Она чрезвычайно надежна и великолепно приспособлена для плавания по морю.

— Где вы ее отыскали? — поинтересовалась Саммер.

— Один мой друг обнаружил ее брошенной на одной малайской верфи и решил восстановить. Работа заняла у него шесть лет. Ну а потом ему надоело плавать под парусами, и я выменял ее у него за несколько антикварных автомобилей. Планирую пересечь на ней азиатскую часть Тихого океана. Вышел из Японии и собираюсь добраться до Веллингтона.

— Вы управляете ею в одиночку? — спросила Саммер.

— Она оборудована мощным дизельным двигателем и гидравлическими подъемниками для рейковых парусов. Кроме того, все это подключено к компьютеризированному автопилоту. Управляться с ней одно удовольствие, она, вообще-то говоря, может ходить и самостоятельно.

— А спутниковый телефон у вас на борту есть? — спросил Дирк.

— К сожалению, нет. Максимум, что я могу вам предложить, это слабенький радиопередатчик для связи с берегом. Я не хотел, чтобы мне во время круиза надоедали телефонными звонками или сетевыми посланиями.

— Понимаю. А куда вы направляетесь в данную минуту и, если не трудно, где мы сейчас находимся?

Касслер вытащил навигационную карту и поднес ее к слабому свету приборной панели.

— Сейчас мы выходим в Желтое море примерно в сорока милях к северо-западу от Сеула. Насколько я понимаю, в ваши намерения не входит плыть со мной до самого Веллингтона? — Он с усмешкой провел указательным пальцем по карте, — Как насчет Инчхона? Я могу высадить вас там часов через восемь. Кажется, там неподалеку находится военно-воздушная база США.

— О, это было бы прекрасно. Где угодно, лишь бы найти телефон и поговорить с кем-нибудь в штаб-квартире НУМА.

— НУМА, — задумчиво протянул Касслер, — А вы, случаем, не с того судна НУМА, которое затонуло к юго-востоку от Японии?

— «Морской скиталец». Да, мы с него. Но откуда вам известно о нем? — спросила Саммер.

— Об этом много говорили в новостях Си-эн-эн. Я видел их интервью с капитаном. Он рассказывал, как команду судна после взрыва в машинном отделении спас японский сухогруз.

Дирк и Саммер недоверчиво переглянулись.

— Значит, капитан Морган и экипаж живы? — выпалила наконец Саммер.

— Да, именно так его звали. По-моему, он сказал, что весь экипаж судна спасен.

Саммер принялась торопливо рассказывать о том, как на их судно напали люди Кана, ее с братом увезли с собой, и они ничего не знали о судьбе товарищей по команде.

— Я сильно подозреваю, что немало людей ищут вас сейчас, — сказал Касслер. — Пока что вы в безопасности. На камбузе есть сэндвичи и пиво. Почему бы вам сейчас не перекусить и не отдохнуть немного. Я разбужу вас, когда придем в Инчхон.

— Спасибо, я так и сделаю, — ответила Саммер и пошла к трапу.

Дирк, задержавшись, замер у релинга, глядя, как робкий свет наступающего дня пытается высветлить горизонт на востоке. В его памяти прошли чередой события трех последних дней, и измученное тело напряглось, словно перед решающим прыжком. Каким-то чудом команда «Морского скитальца» уцелела при гибели судна. Но руки Кана все равно в крови, а ставки многократно возросли. Если то, что рассказал им Кан, правда, под угрозой миллионы жизней. Сумасшедшего необходимо остановить, и как можно быстрее — Дирк твердо это знал.

Часть третья

МОРСКОЙ СТАРТ

16 июня 2007 года

Лонг-Бич, Калифорния

37

Стояло типичное для Южной Калифорнии свежее, влажное утро, но Дэнни Стамп все равно чувствовал, как у него из подмышек стекает пот. Старый инженер нервничал, как подросток перед школьным балом, мечтающий потискаться там с кем-нибудь. Близко знавшие его люди могли подтвердить, что он всегда так себя чувствовал, когда его «малыш» путешествовал.

«Малыш» его не был младенцем и путешествовал не в подгузниках. На сей раз это была двухсотдевятифутовая ракета «Зенит-ЗSL» с жидкостными двигателями, и в данный момент производился тонкий процесс доставки ее на стартовую площадку. Кругленький лысоватый директор по ракете-носителю не отрываясь смотрел с высокой корабельной надстройки, как внизу под его ногами медленно, дюйм за дюймом появляется ракета стоимостью девяносто миллионов долларов, за которую он отвечает. По мере того как громадный белый цилиндр медленно выезжал на напоминавшей сороконожку многоколесной платформе из своего горизонтального гнездышка, глаза Стампа все чаше останавливались на больших синих буквах на корпусе ракеты — SEA LAUNCH.

Консорциум «Морской старт» был основан в девяностых годах двадцатого века как международное коммерческое предприятие, специализировавшееся поначалу на запуске ракет и выведении на орбиту спутников связи. Главный учредитель предприятия — американский аэрокосмический гигант «Боинг» — взял на себя не только общее руководство программой, но и установку полезной нагрузки, то есть спутников заказчика. Стремясь «перековать мечи на рубли», к консорциуму присоединилась пара российских компаний. Они взяли на себя обязательство предоставлять сами ракеты, или «средства выведения», как их называют профессионалы. «Зенит» — бывшая военная ракета, на которую прежде устанавливали ядерные боеголовки.[37] Это отработанный и многократно испытанный носитель, идеально подходящий для коммерческого использования. Но самую важную и уникальную, пожалуй, часть проекта выполнила норвежская фирма «Кварнер». Эта фирма с штаб-квартирой в Осло переоборудовала подержанную плавучую полупогружную буровую установку, прежде работавшую в Северном море, в самоходную плавучую стартовую платформу, которую можно установить для запуска практически в любой точке Мирового океана.

Любая точка Мирового океана — это, конечно, эффектный рекламный ход, но в реальности только один район земного шара стоит того, чтобы производить оттуда запуски, и это район экватора. Для геосинхронного спутника, который все время остается на одной и той же орбитальной позиции и следует за вращением Земли, не существует более прямого пути на орбиту, чем путь с экватора. Ракета при выведении спутника на орбиту сжигает меньше топлива, а значит, может взять более тяжелый груз. Владельцы спутников, которые, естественно, стремятся получить от своих многомиллионных вложений максимальную отдачу, могут придать своим спутникам какие-то новые возможности или добавить дополнительного топлива для маневров, что в итоге заметно продлит полезную жизнь спутника. Установка спутников в головную часть ракеты в Лонг-Бич и доставка ракеты на экватор для запуска из любопытной идеи превратились в эффективную бизнес-модель — и это в мире коммерческих космических операций, где ставки и риски очень высоки.

Радиотелефон фирмы «Моторола», висевший у Стампа на поясе, внезапно затрещал атмосферными помехами.

— Ракета выкачена. Готовы цеплять к крану, — прохрипел невидимый собеседник. Стамп помедлил, рассматривая ракету «Зенит», торчавшую из кормы судна, как жало из брюшка пчелы. Стремясь сделать всю систему как можно более гибкой, команда «Морского старта» умудрялась собирать и самое ракету, и полезный груз внутри специально приспособленного для этого судна под названием «Си Лонч Коммандер». На верхних палубах этого шестисотшестидесятифутового судна, официально известного как «сборочно-командное», размещалось множество компьютеров и центр управления, который руководил в море всеми операциями по запуску ракеты. На нижней палубе располагался гигантский сборочный зал, вмещавший все компоненты ракеты «Зенит». Здесь армия инженеров и техников в белых халатах собирала воедино в горизонтальном положении поделенные на сегменты секции русской ракеты, для чего почти во всю длину судна была проложена железнодорожная колея. По завершении сборки под обтекатель верхней ступени помещали спутник, после чего все это с черепашьей скоростью выкатывали из кормы «Коммандера».

— Цеплять разрешаю. Перенос по готовности, — произнес Стамп в микрофон с легким среднезападным акцентом. Он поднял глаза на огромный кран, встроенный на краю высоченной пусковой площадки. За край платформы выступала пара наклонных ферм в форме буквы М, с которых свисало вниз несколько толстых тросов. Плавучая платформа, окрещенная «Одиссеем», была установлена вплотную позади «Коммандера», и сейчас крылья ее крана нависали точно над лежащей внизу ракетой. Тросы опустились на ракету-носитель, где целая команда инженеров в касках быстро подсоединила их к множеству стропов и точек захвата, распределенных по всей длине ракеты.

— «Си Лонч Коммандер», говорит «Одиссей», — проревел в радиоприемнике Стампа новый голос. — Готов к переносу ракеты-носителя.

Стамп кивнул маленькому человечку рядом — бородатому капитану «Си Лонч Коммандера» по имени Кристиано. Тот заговорил в микрофон своей рации:

— Говорит «Коммандер». Начинайте транспортировку по готовности. Удачи, «Одиссей»!

Через несколько секунд тросы натянулись, и ракета, сохраняя горизонтальное положение, медленно поднялась в воздух со своего ложа. Стамп, затаив дыхание, следил, как «Зенит» поднимался все выше и выше, пока не завис высоко над палубами «Коммандера». Вес незаправленной ракеты составляет лишь малую долю от ее стартовой массы, так что подъем ее краном можно сравнить с подъемом пустой банки из-под пива. И все же Стамп всякий раз нервничал, глядя на громадную ракету, висящую у него над головой.

После мучительно медленного подъема до верхнего уровня пусковой платформы команда управления краном запустила лебедку, и ракету-носитель стали затягивать горизонтально в стерильно чистый ангар на верхней палубе «Одиссея». Как только верхушка ракеты прошла в створ ворот ангара, всю ракету-носитель целиком мягко опустили на специальную колесную платформу-установщик. Когда плавучая платформа доберется до назначенного места старта, транспортер-установщик выкатит ракету из ангара и поставит ее вертикально для запуска.

— Ракета-носитель закреплена. Отличная работа, джентльмены. Пиво сегодня с меня. «Одиссею» отбой.

Стамп словно сбросил с плеч тяжелый груз, лицо его расплылось в широкой улыбке.

— Проще простого, — сказал он Кристиано с таким видом, как будто исход операции не вызывал у него ни малейших сомнений.

— Похоже, мы все-таки успеем к запланированной дате старта через семнадцать суток, — отозвался Кристиано, следя за тем, как пустая платформа, с которой только что сняли ракету-носитель, заползает обратно в ангар на нижней палубе «Коммандера». — Долгосрочный прогноз погоды по-прежнему благоприятный. После последних проверок и заправки топливом «Одиссей» может отплыть через четверо суток. Мы на «Коммандере» последуем за ним еще через сорок восемь часов, после погрузки дополнительных запчастей и провизии. Мы легко догоним «Одиссей» задолго до подхода к условленному месту старта.

— А вот это хорошо, — обрадованно сказал Стамп. — В договоре с заказчиком по вопросу о сроках предусмотрены такие штрафы, что нам конец, если мы опоздаем с запуском.

— Кто же мог знать, что забастовка докеров задержит доставку компонентов ракеты «Зенит» на пятнадцать суток, — заметил Кристиано, качая головой.

— Нагоняя отставание, команда ракеты проделала воистину гигантскую работу. Боюсь даже представить себе, сколько придется заплатить за сверхурочные, но ничего не поделаешь — команда, наверное, поставила рекорд скорости по сборке и установке полезной нагрузки. Да еще этот наш параноик заказчик, который прячет свой спутник от всех.

— Интересно, что может быть такого секретного в спутнике телевещания?

— Понятия не имею, — пожал плечами Стамп, — Думаю, это типичная азиатская скрытность. Вся эта операция вообще кажется мне бессмысленной. У них не такой уж и тяжелый спутник, его можно было без проблем запустить китайской ракетой «Чанчжэн» на пару миллионов дешевле, чем нашей.

— Страх перед китайцами — вещь нередкая на Дальнем Востоке.

— Это правда, но обычно, когда дело доходит до долларов и центов, о нем забывают. Возможно, все дело в руководителе телекоммуникационной фирмы. Он, по-моему, та кошка, которая ходит сама по себе.

— Он ведь единолично владеет компанией, да? — поинтересовался Кристиано, заведя глаза горе в попытке вспомнить.

— Ну да, — ответил Стамп. — Дэ Юн Кан человек очень богатый и могущественный.

* * *

Кан между тем сидел в своем кабинете, отделанном вишневым деревом, откинувшись на спинку мягкого кожаного кресла и внимательно слушал технические пояснения двух инженеров с его предприятия в Инчхоне. В дальнем конце комнаты молча сидел Тонджу, по своему обыкновению пристально глядя своими темными глазами на докладчиков. Один из инженеров, худой, неопрятного вида мужчина с глубокими залысинами, в очках, объяснял Кану скрипучим голосом:

— Как вы знаете, спутник «Кореасат-2» был доставлен на предприятие фирмы, обеспечивающей запуск, примерно три недели назад. Там он был установлен под головным обтекателем, или в носовой конусообразной части, ракеты «Зенит». После этого ракета-носитель в собранном виде была перегружена на плавучую самоходную пусковую платформу, которая в настоящий момент готовится к выходу в район экватора.

— Утечек информации не было? — спросил Кан, метнув холодный взгляд в сторону Тонджу.

Инженер покачал головой:

— Спутник круглосуточно находился под охраной нашей собственной службы безопасности. Команда «Морского старта» ничего не подозревает. По всем внешним признакам наш спутник якобы разработан для трансляции телевизионных сигналов. Теперь же, когда спутник установлен внутри обтекателя ракеты, никаких подозрений вообще не может возникнуть, — Инженер отхлебнул кофе из наполненной доверху кружки, уронив несколько капель горячей жидкости на рукав поношенного клетчатого спортивного пиджака. Коричневые пятнышки на пиджаке присоединились к таким же на галстуке.

— А этот распылитель… вы проверили его работоспособность? — спросил Кан.

— Да. Как вы знаете, после испытания малой модели на Алеутских островах мы внесли в него несколько усовершенствований. Теперь устройство не может распылять одновременно два вещества, поскольку распыление раствора цианида было исключено из задания. Кроме того, систему снабдили съемными емкостями, что позволит нам зарядить спутник биоагентом за считаные часы до запуска. И, конечно, объем значительно увеличился. Алеутская испытательная модель, как вы помните, несла меньше пяти килограммов биохимической смеси, тогда как наш спутник сможет распылить триста двадцать пять килограммов гидрогенизированного вируса «Химера». Прежде чем спутник был установлен под головной обтекатель ракеты, мы провели поздно ночью последнее испытание в безопасных условиях. Результаты положительные. Мы уверены, что система распыления сработает над целью как предусмотрено.

— Я и не ожидаю никаких отказов со стороны нашей аппаратуры, — заявил Кан.

— Наиболее критическая часть операции — запуск, — продолжал инженер со скрипучим голосом. — Ли Вук, удалось ли нам получить необходимые для управления и контроля данные, с которыми можно провести самостоятельный запуск?

Второй инженер, помоложе, широконосый мужчина с сальными волосами, явно чувствовал себя неловко в присутствии Кана.

— Процесс запуска состоит из двух основных этапов, — заговорил он, слегка заикаясь, — Первый включает в себя позиционирование и стабилизацию плавучей пусковой площадки, а затем установку, заправку ракеты и подготовку ее к старту. Нам удалось получить рабочие инструкции «Морского старта» для этого этапа, — добавил он, не удосужившись упомянуть денежные суммы, потраченные на взятки, — Наши люди изучили их и как следует отработали все необходимые операции. Кроме того, мы заручились услугами двух украинских специалистов по запуску, которые прежде работали в КБ «Южное» — на предприятии, где производятся ракеты «Зенит». Они помогают нам с расчетом траектории и заправки топливом и будут под рукой, чтобы помочь с подготовкой механики.

— Да, я в курсе, чем и как их пришлось заманивать, — вставил Кан пренебрежительным тоном, — По-моему, в области капиталистического вымогательства русские могли бы даже Запад поучить кое-чему.

Ли Вук никак не отреагировал на эту реплику. Ему удалось наконец справиться со своим заиканием, и он заговорил уже ровнее:

— Второй критический этап — сам момент пуска и затем управление полетом. Во время обычного запуска с моря это управление осуществляет командное судно «Морского старта». Для нашего запуска эти обязанности возьмет на себя «Бэкдже». Мы оснастили судно оборудованием связи и компьютерами, необходимыми для осуществления запуска и управления полетом, — произнес Ли Вук чуть ли не шепотом. — Наше последнее приобретение — программное обеспечение для контроля состояния, сопровождения и передачи команд на ракету-носитель. Сам процесс запуска с плавучей платформы в значительной степени автоматизирован, поэтому программное обеспечение совершенно необходимо. Эти несколько миллионов строк программного кода обеспечивают все этапы запуска, телеметрию и сопровождение.

— Мы сами разработали для нашей операции необходимое программное обеспечение?

— На написание и тестирование собственных программ потребовалось бы много месяцев. Нам повезло. Дело в том, что все эти программы хранятся в базах данных сборочно-командного судна. Поскольку мы официальные клиенты, наши специалисты на протяжении последних трех недель, пока спутник «Кореасат-2» устанавливали на ракету-носитель, имели полную свободу. Оказавшись на судне, наши системщики сумели без особых сложностей проникнуть в его главные компьютеры и добыть оттуда коды программ. Буквально под носом их компьютерных экспертов мы сделали для себя копии и за четыре дня передали их по спутниковой связи непосредственно с «Морского старта» в нашу лабораторию в Инчхоне.

— Но мне сказали, что «Бэкдже», или «Когурё», как он теперь называется, уже сутки назад вышел из порта.

— Мы уже передали часть программы на его бортовые компьютеры, а оставшееся загрузим, пока судно идет к месту старта.

— И вы уже определили оптимальную траекторию полета для достижения максимального рассеяния вещества? — поинтересовался Кан.

— Теоретически мы можем запустить ракету по цели с расстояния до четырех тысяч километров, однако вероятность точного попадания в этом случае довольно мала. У спутника нет системы управления для суборбитального полета, поэтому нам, чтобы обеспечить попадание, необходимо учесть все параметры — ветер, тягу двигателей, позицию стартовой платформы. Используя нормальные ветровые параметры для Тихого океана, наши украинские инженеры определили, что максимальная точность доставки груза будет обеспечена, если поместить стартовую платформу примерно в четырехстах километрах от объекта. С поправкой на атмосферные условия в момент запуска мы сможем рассчитать попадание полезного груза на землю с точностью до пяти километров.

— Но система распыления будет активизирована значительно раньше, — вставил первый инженер.

— Верно. Система распыления, или полезная нагрузка, будет активизирована на высоте шести тысяч метров. Это произойдет вскоре после отделения головного обтекателя и полезного груза от самой ракеты. После этого аппарат будет на каждый километр спуска продвигаться примерно на восемь километров. Таким образом, пары действующего вещества распределятся вдоль полосы длиной сорок восемь километров.

— Я предпочел бы не проводить запуск так близко к побережью Северной Америки, — сказал Кан, нахмурившись, — но если от этого зависит точность попадания, пусть будет так. А как вы будете определять траекторию полета? По количеству сжигаемого топлива?

— Точно так. «Зенит-ЗБЬ» — это трехступенчатая ракета, предназначенная для выведения на высокую орбиту тяжелых грузов. Наша же расчетная максимальная высота меньше пятидесяти километров, так что мы не будем заправлять топливом вторую и третью ступени, а в первую ступень зальем топлива меньше нормы. Мы можем прервать подачу топлива в любой момент, по нашей программе это будет сделано чуть больше чем через минуту полета. Как только ракета-носитель начнет спуск в восточном направлении, мы скомандуем отделение секции полезного груза, а затем сброс обтекателя. Так называемый спутник автоматически запустит систему распыления и до столкновения с землей будет разбрасывать действующее вещество.

— Есть ли уверенность в том, что американская система противоракетной обороны не представляет для нас опасности?

— Американская противоракетная система до сих пор не вышла из младенческого возраста. Она нацелена на межконтинентальные баллистические ракеты, которые запускаются издалека, с расстояния в тысячи километров. Она просто не успеет среагировать. Даже если они и попытаются сбить нас, их ракеты-перехватчики прибудут на место уже после того, как пройдет команда на отделение. В крайнем случае они без всякого вреда для нас уничтожат ракету-носитель. Нет, сэр, как только мы осуществим запуск, ничто не сможет помешать срабатыванию нашего устройства.

— Я рассчитываю начать обратный стартовый отсчет, когда в районе цели будут находиться лидеры «Большой восьмерки», — объявил Кан.

— Если позволит погода, мы планируем пуск на то время, когда все они перед официальным саммитом соберутся в Лос-Анджелесе, — нервно отозвался инженер.

— Насколько я понял, вы будете следить за событиями из Инчхона?

— Телекоммуникационная лаборатория находится на постоянной связи с «Когурё» и будет контролировать все происходящее в реальном времени. Конечно, мы будем консультировать команду на судне во время предстартовых процедур. Надеюсь, вы сможете присоединиться к нам, чтобы вместе посмотреть старт?

Кан кивнул:

— Если позволят дела. Вы выполнили задачу исключительной важности. Доведите операцию до успешного завершения, и Центральный комитет достойно вознаградит вас.

Кан кивнул еще раз, показывая, что совещание окончено. Инженеры обменялись взглядами, поклонились Кану и тихо вышли за дверь. Настала очередь Тонджу. Он поднялся со своего места и встал перед большим письменным столом красного дерева.

— Ваша штурмовая группа на месте? — спросил Кан у своего молчаливого силовика.

— Да, они остались на борту судна в Инчхоне. С вашего разрешения, я договорился о том, что меня самолетом компании доставят на заброшенный японский аэродром на островах Огасавара, где я встречу судно и поднимусь на борт для проведения операции.

— Да, я считаю, что вам лично следует возглавить фазу захвата. — Кан мгновение помедлил. — Мы уже так много сделали для осуществления нашего плана дезинформации, что должны полностью исключить малейшую возможность поражения, — сурово произнес он, — В дальнейшем я считаю вас лично ответственным за секретность нашей операции.

— Эти двое американцев… они наверняка утонули в реке, — тихо отозвался Тонджу, почувствовав, что это камешек в его огород.

— Даже если им каким-то образом удалось уцелеть, они знают слишком мало и ничего не смогут доказать. Трудность состоит в том, чтобы обман не был раскрыт после успешного завершения операции. Ответственность должна быть возложена на японцев, и только на них.

— После нанесения удара материальные доказательства останутся только на борту «Когурё».

— Вот именно. Поэтому вы должны после запуска уничтожить судно, — произнес Кан таким тоном, каким попросил бы за столом подать ему салфетку.

Тонджу поднял брови.

— А моя штурмовая группа будет на судне, как и ваши многочисленные эксперты по телекоммуникациям? — спросил он.

— К сожалению, вашей командой придется пожертвовать. Что же до моих лучших специалистов по спутникам, то я распорядился, чтобы они остались на время операции в Инчхоне. Это необходимо, Тонджу, — сказал Кан, и в его голосе прозвучала нотка несвойственного ему сочувствия.

— Будет сделано.

— Возьмите эти координаты, — продолжил Кан, толкнув конверт так, что тот скользнул по столу к Тонджу, — В этой точке вас будет ждать один из моих сухогрузов, направляющийся в Чили. Сразу после запуска прикажете капитану «Когурё» идти к этой точке, пока не увидите сухогруз. После этого затопите судно. Возьмете с собой капитана и еще двух-трех человек, если хотите, и переберетесь на сухогруз. Ни при каких обстоятельствах «Когурё» не должен быть взят с экипажем на борту.

Тонджу молча кивнул, без единого вопроса принимая на себя обязательство осуществить массовое убийство.

— Удачи! — напутствовал его Кан, затем поднялся и проводил Тонджу до двери, — Наша родина рассчитывает на вас.

После его ухода Кан вернулся за стол и долго сидел, уставившись в потолок. Все. Колеса закрутились. Делать больше нечего, остается только ждать результатов. Кан достал папку с финансовыми отчетами и принялся методично вычислять ожидаемые прибыли компании на следующий квартал.

38

«Большая восьмерка» — это форум, созданный бывшим французским президентом Жискаром д'Эстеном в 1975 году. Он был задуман как конференция, на которой лидеры главных индустриально развитых стран мира могли бы встречаться и обсуждать глобальные экономические вопросы настоящего момента. По традиции в саммитах принимают участие лишь главы государств. На них не допускаются ни советники, ни члены администрации — только ведущие мировые лидеры раз в год собираются вместе в неформальной обстановке. Хотя иногда такие встречи практически не дают результатов — за исключением, конечно, очень ценной возможности сфотографироваться вместе, — повестка дня их с течением времени расширилась и наряду с глобальными экономическими проблемами стала включать вопросы здравоохранения, окружающей среды и борьбы с терроризмом.

Президент Соединенных Штатов, который недавно провел через Конгресс большой пакет законодательных актов, связанных с глобальным потеплением, считал крайне необходимым продвинуть свои инициативы по защите окружающей среды в мировом масштабе, учитывая, что ему предстояло принимать у себя следующий саммит. Следуя традиции последних встреч на высшем уровне, президент Уорд выбрал для нее живописный и спокойный уголок Йосемитского национального парка. Место встречи находилось вдали от крупных городов, а значит, как считал президент, и от уже привычных толп протестующих. Вместе с тем он сделал необычный жест, как бы отдавая дань всемирному amour[38] к Голливуду, и согласился дать накануне саммита прием в роскошном отеле в Беверли-Хиллз, на котором должны были присутствовать, так сказать, в полном составе самые яркие кинодивы и магнаты современной киноиндустрии. Не удивительно, что лидеры Японии, Италии, Франции, Германии, России, Канады и Соединенного Королевства — иначе говоря, всех без исключения стран «восьмерки», — приняли приглашение.

Ни президент, ни его советники по безопасности и ведать не ведали, что именно прием «Большой восьмерки» в Беверли-Хиллз был избран целью для полезной нагрузки ракеты Кана.

Кан знал, что расчетный график в любой момент может полететь из-за проблем с погодой, непредусмотренных технических неполадок и вообще по тысяче и одной причине. Тем не менее цель была утверждена. Один меткий удар по месту, где собрались ведущие лидеры свободного мира, мог произвести невообразимый эффект. Даже если бы собравшиеся вместе лидеры не пострадали, последствия этой атаки потрясли бы весь мир.

Аэрозольный распылитель, летящий по дуге из невидимой точки пуска в Тихом океане, приступит к действию, как только пересечет береговую линию. Он начнет освобождаться от содержимого над пляжами Санта-Моники и далее засыплет своим смертельным грузом широкую полосу северного Лос-Анджелеса, особняки Беверли-Хиллз, киностудии Голливуда и далее пригороды Глендейла и Пасадины. Где-то над стадионом Роуз-Боул емкости с вирусом наконец опустеют, и безопасный уже снаряд упадет и затеряется где-нибудь в горах Сан-Габриел.

Легкий туман, который опустится на землю, не вызовет у людей на улицах ни малейшей тревоги. Но еще целые сутки рассеянные в воздухе вирусы будут живы и вирулентны даже при низкой концентрации. В суете и толкотне туристической зоны Лос-Анджелеса невидимые вирусы набросятся на ничего не подозревающих мужчин, женщин и детей, не щадя никого. Ожив в организмах невольно приютивших их людей, вирусы начнут атаковать клетки. В течение двух недель — столько длится инкубационный период — никаких внешних признаков или симптомов инфекции не появится, но все это время будет тикать неслышный часовой механизм. Затем, совершенно неожиданно, разразится кошмар.

Вначале всего несколько больных заявятся к своему доктору с жалобами на лихорадку и ломоту во всем теле. Скоро больные хлынут потоком, толпясь в приемных покоях больниц по всему округу Лос-Анджелес. Поскольку эта болезнь не встречалась больше тридцати лет и считалась побежденной, профессиональные медики не сразу ее распознают. Когда же наконец диагноз «оспа» будет поставлен и масштабы вспышки станут очевидными, начнется настоящий ад. По мере того как будут появляться все новые случаи болезни, средства массовой информации поднимут истерию. Окружные больницы наводнят тысячные толпы людей — каждый, у кого болит голова или поднялась температура, кинется к врачу. Но это будет только вершина айсберга. Еще несколько дней — и появятся новые тысячи случаев заболевания оспой, медицинские учреждения окажутся совершенно неподготовленными к тому, чтобы обеспечить первейшее средство при эпидемии оспы — карантин. Без изоляции больных с подтвержденным диагнозом «оспа» число заболевших будет расти в геометрической прогрессии.

По самым скромным подсчетам ученых Кана, жертвами болезни должны были стать двадцать процентов людей, непосредственно затронутых распыленными вирусами. Учитывая, что в районе Лос-Анджелеса проживает более восемнадцати миллионов человек, даже на узкой полосе вдоль пути пролета аппарата около двухсот тысяч человек соприкоснулись бы с вирусом, а тысяч сорок из них заразились. Настоящий взрыв заболеваемости ожидался через две недели, в течение которых первоначально инфицированные, не зная о том, что они больны, заражали бы других людей. Эксперты-медики спрогнозировали на этот момент десятикратный рост заболеваемости. Через месяц в Южной Калифорнии предстояло бороться со смертельной болезнью уже почти пятистам тысячам человек.

В общем, картина вырисовывалась следующая.

Волны страха разойдутся быстрее, чем сама оспа, превратившись в настоящий ужас при известии о том, что заболели президент и лидеры других стран «Большой восьмерки». По мере того как эпидемия будет набирать силу, федеральное правительство засыпят призывами о помощи рядовые граждане, работники здравоохранения и средства массовой информации. Федеральные власти примутся заверять народ, что все под контролем, что в распоряжении правительства достаточно противооспенной вакцины, чтобы привить все население страны. Центры по контролю над заболеваемостью разошлют в местные органы здравоохранения вакцину, чтобы как можно быстрее подавить вспышку болезни. Но тем, кто уже пал жертвой вируса, прививки ничем не смогут помочь. Да и для многих из привитых это тоже окажется бесполезным.

К ужасу работников здравоохранения и властей, внезапно проявится подлинная природа вируса «Химера». Благодаря своей смешанной структуре вирус-убийца будет неуязвим к воздействию запасенной в США противооспенной вакцины. Смертность будет по-прежнему расти, потрясенные работники здравоохранения и ученые примутся лихорадочно создавать эффективную вакцину, пригодную для массового производства, но на это потребуются месяцы. Тем временем вирусная чума, подобно приливной волне, будет разливаться по стране. Туристы и пассажиры из Лос-Анджелеса, сами того не подозревая, развезут живые вирусы во все концы страны, вызвав вспышки болезни в тысяче разных городов. Как только выяснится, что существующая вакцина неэффективна, власти прибегнут к последнему доступному средству остановить эпидемию — массовому карантину. В отчаянной попытке помешать наступлению вируса будут запрещены публичные встречи и собрания. Будут введены строжайшие ограничения на передвижения, а это значит, что закроются аэропорты, остановятся подземки и автобусы. Чтобы не лишиться всех своих работников, предприятия вынуждены будут распустить их в отпуска, а местные власти — прекратить или по крайней мере сильно урезать свою деятельность. Из страха перед новыми вспышками болезни прекратятся рок-концерты, бейсбольные матчи и даже церковные собрания. Те, кто осмелится выйти из дома за продуктами или лекарствами, будут обязательно надевать резиновые перчатки и хирургические маски.

Действие эпидемии на экономику страны тоже будет сокрушительным. В одну ночь прекратится всякое массовое производство. Из-за увольнений и временных отпусков уровень безработицы поднимется до таких высот, что вдвое перекроет страшные цифры времен Великой депрессии. Правительство окажется на грани краха, так как налоговые поступления прекратятся, зато многократно возрастут потребности в пище, медицинских и социальных услугах. За какие-то несколько недель объем производства в стране упадет до уровня государства третьего мира.

Продолжение кризиса скажется на национальной безопасности. Чрезвычайно заразная болезнь ураганом пронесется по вооруженным силам, жертвой ее в густонаселенных казармах и кубриках станут тысячи солдат и матросов. Из строя будут одновременно выведены в армии целые дивизии, в ВВС — эскадрильи, на море — флоты. Вооруженные силы страны в целом превратятся в «бумажного тигра». Впервые почти за двести лет обороноспособность страны окажется в серьезной опасности.

Что касается гражданского населения, то медицинские учреждения и морги будут загружены сверх меры. Число больных и умирающих быстро достигнет критической массы, превысив имеющиеся в стране соответствующие мощности. Существующие крематории, работая по двадцать четыре часа в сутки, очень скоро не смогут справляться с наплывом умерших. Как на картине, изображающей въезд Кортеса в захваченный Мехико, повсюду можно будет видеть штабеля мертвых тел. Придется на скорую руку сооружать новые крематории для их сжигания — современную версию древних погребальных костров.

Граждане вынуждены будут жить взаперти в собственных домах и квартирах подобно узникам, отказавшись из страха заразиться от общения с соседями, друзьями и даже близкими родственниками. Сельские жители переживут эпидемию легче, а вот в больших городах редко какая семья не пострадает от эпидемии. Заболевших придется тщательно изолировать, а семье — сжигать постельное белье, полотенца, одежду, мебель и вообще все, где могла затаиться зараза.

Вирус будет собирать свою смертельную жатву среди людей всех возрастов и рас без различия. Хуже всего, однако, придется работающим взрослым, которые вынуждены будут, чтобы прокормить семью, ежедневно подвергаться опасности подхватить заразу. Погибнут миллионы взрослых, и по всей стране в результате эпидемии образуется целый класс детей-сирот. Повторится трагедия Западной Европы после Первой мировой войны, всего за несколько месяцев будет почти полностью потеряно целое поколение. Только введенная после первых вспышек заболевания в США тщательная проверка пассажиров и изоляция нездоровых, как это было в случае с атипичной пневмонией, позволит уберечь другие страны от страшного бедствия.

Для инфицированного болезнь будет означать стремительное усиление ужасных мучений. После двухнедельного инкубационного периода поднимается температура, затем больной покрывается горящей огнем сыпью. Она появляется во рту и распространяется затем на лицо и тело. На этой стадии больной очень заразен, инфекция может передаваться при любом личном контакте и даже через одежду и постельное белье. Через три-четыре дня сыпь увеличивается в размерах и превращается в болезненные бугорки. Масса страшных на вид язвочек на коже, от которых человека словно подпаливают на огне, постепенно подсыхает и покрывается коростой. Еще две или три недели больной должен сражаться с уродующей его болезнью, пока не отпадут все коросточки и не минует последняя опасность передачи инфекции. И все это время человек вынужден сражаться с болезнью в одиночку — от оспы, если уж она началась, не существует лекарств.

Те из выживших, кому повезет, сохранят на коже лишь оспины как напоминание о перенесенной болезни. Другие, не такие везучие, останутся к тому же слепыми. Третья часть зараженных — те, кто проиграет в этой борьбе, — умрет мучительной смертью, их легкие и почки постепенно откажут под натиском вируса.

Но на этом кошмар не кончается. За вспышками оспы таится призрак ВИЧ. Его отличительные признаки не так бросаются в глаза, он действует медленнее, однако не только делает вирус «Химера» устойчивым против оспенной вакцины, но и продолжает свою разрушительную деятельность в организме выжившей жертвы. Благоденствуя при ослабленной оспой иммунной системе, вирус захватывает весь организм, разрушая и изменяя клетки. Если большинство жертв ВИЧ погибают от разрушительного действия вируса в течение десятилетия, то вирус «Химера» погубит человека за каких-то два-три года. Сатанинское колесо смерти снова покатится по стране, давя тех бедолаг, которые сумели выиграть первую схватку с оспой. Если смертность во время пандемии оспы составит тридцать процентов, то ВИЧ унесет около девяноста процентов жизней. Нации, и без того потрясенной и обескровленной, придется столкнуться с таким валом смертей, какого еще не видала история.

К тому времени, когда вирус «Химера» завершит свое действие, в одних Соединенных Штатах, не говоря уже об остальном мире, будут миллионы погибших. Ни одну семью не обойдет его зловещее прикосновение, ни один человек на земле не будет свободен от страха натолкнуться на смертоносный биологический призрак у своего порога. С началом катастрофы вряд ли кто-нибудь будет обращать внимание на политические неурядицы в мире. И если вдруг на другом конце света старый верный союзник — Южная Корея — падет жертвой северного тоталитарного соседа, обескровленная нация вряд ли отреагирует на это как-то иначе, кроме слабых возгласов протеста.

39

Среди современных сухогрузов и контейнеровозов, заполнявших гавань Инчхона, китайская джонка выглядела как неуместный пережиток прошлого. Касслер аккуратно провел свой парусник с высокой кормой через лабиринт больших и малых торговых судов, многочисленных в это утреннее время, и осторожно вошел в небольшую общественную гавань, зажатую с двух сторон огромными грузовыми причалами. Здесь собралась странная компания потрепанных сампанов и дорогих прогулочных яхт. Касслер подвел свою тиковую джонку к транзитному причалу и пришвартовался. Постучав в дверь запасной каюты, чтобы разбудить ее заспавшихся обитателей, он, пока заправщик судов заливал топливо в бак джонки, сварил на камбузе большой кофейник кофе.

Из каюты на залитую солнцем кормовую палубу вышла, пошатываясь, Саммер с таксой на руках, следом появился Дирк, прикрывая зевок рукой. Касслер вручил им по кружке кофе, а сам, спустившись вниз, вскоре вернулся, неся слесарную ножовку:

— Наверное, лучше будет, если вы, прежде чем сойти на берег, избавитесь от этих наручников, — с ухмылкой сказал он.

— Я так с великой радостью сброшу свои браслеты, — живо поддержала его Саммер, потирая запястья.

Дирк оглядел стоящие вокруг лодки и повернулся к Касслеру:

— Кто-нибудь вошел сюда следом за нами?

— Нет, я абсолютно уверен, что мы прибыли сюда одни. Я внимательно следил за этим, несколько раз даже прошелся зигзагами для проверки. Нет, за нами никто не шел. Держу пари, эти ребята до сих пор фланируют вверх и вниз по Хангану, ищут вас там, — рассмеялся он.

— Очень на это надеюсь, — сказала Саммер, передернувшись, и почесала за ушками собачку.

Дирк взял ножовку и принялся пилить кольцо на левом запястье Саммер.

— Ты спасла нас обоих там, в пещере. Что мне такое сделать, чтобы отплатить тебе? — спросил он, равномерно водя зубчатым полотном ножовки по металлическому кольцу.

— Ты ничего мне не должен, — тепло ответила она, — Постарайся просто больше не лезть на рожон, пусть с этими подонками разбирается правительство.

— Это можно, — отозвался Дирк. Он перепилил оба наручника Саммер и сидел теперь неподвижно, пока она и Касслер по очереди пилили его браслеты. Когда последнее кольцо распалось, он выпрямился и одним глотком допил свой кофе.

— Если хотите, можете позвонить в американское посольство, в ресторане на пристани есть телефон. Вот, возьмите немного корейских вон. Тут хватит на звонок и чашку кимчи, — сказал Касслер, протягивая Саммер несколько фиолетовых купюр местной валюты.

— Спасибо, мистер Касслер. И удачного вам плавания, — сказал Дирк, пожимая ему руку. Саммер наклонилась и поцеловала старого мореплавателя в щеку.

— Вы были чертовски добры к нам, — протараторила она и на прощание потрепала собачку.

— Будьте осторожны, ребята. Увидимся.

Дирк и Саммер стояли на причале и прощально махали руками, пока джонка не отошла от пристани и направилась к выходу из гавани. Прощальный лай Маузера заставил их невольно улыбнуться. Поднявшись по истертым бетонным ступеням, они вошли в облезлое желтое здание, в котором находились офис общественной гавани, мелочный склад и ресторан. Стены заведения были украшены традиционными ловушками на омара и сетями — в тысячах морских ресторанчиков по всему свету подобные веши с успехом заменяют интерьерный дизайн. Вот только этот зал пах так, как если бы сети были развешены на стены еще пропитанными морской водой.

Дирк отыскал на стене в задней части ресторана телефон и после нескольких неудачных попыток дозвонился до штаб-квартиры НУМА в Вашингтоне. Оператора НУМА не пришлось долго уговаривать — он почти сразу согласился переключить звонок на домашнюю линию Руди Ганна, хотя на восточном побережье час был уже поздний. Ганн только что заснул, но все же снял трубку после второго сигнала и чуть не вылетел из постели, услышав голос Дирка. Через несколько минут оживленных переговоров Дирк повесил трубку.

— Ну как? — поинтересовалась Саммер.

Дирк оглядел пахучий ресторан глазами искателя приключений.

— Боюсь, придется последовать совету нашего нового знакомца и, пока будем ждать транспорт, попробовать кимчи, — ответил он и с голодным видом погладил живот.

* * *

Проголодавшиеся молодые люди дружно набросились на корейский завтрак, состоявший из супа, риса, соевого творога тофу, приправленного сушеной морской капустой, и вездесущего кимчи — блюда из перебродивших овощей, от которого у них чуть пар из ушей не пошел, такое оно было острое. Они как раз успели покончить с едой, когда в зал твердым шагом вошла пара крепких военнослужащих из полиции безопасности ВВС США. Саммер приветственно помахала им рукой. Старший из двоих представился:

— Я старший сержант Бимсон, служба безопасности пятьдесят первого крыла истребителей. Это сержант Роджерс, — продолжал он, кивая на напарника, — Нам приказано без промедления доставить вас на военно-воздушную базу Осан.

— С огромным удовольствием, — заверила сержантов Саммер. Брат и сестра встали и следом за авиаторами вышли из ресторана. У дверей был припаркован правительственный седан.

Хотя до Сеула от Инчхона ближе, чем до авиабазы Осан, Ганн предпочел не рисковать и приказал сразу же переправить ребят на ближайшую американскую военную базу. Авиаторы поехали из Инчхона на юг и долго виляли между высоких холмов, почти гор, и затопленных рисовых полей, прежде чем въехали на территорию широко раскинувшегося комплекса. Осан был построен во время корейской войны и начинал свою жизнь как одинокий аэродром. Теперь же на современной базе для защиты Южной Кореи был развернут крупный контингент реактивных истребителей F-16 и штурмовиков А-10 «Сандерболт II» в полной боевой готовности.

Автомобиль въехал в главные ворота и проследовал прямиком к госпиталю базы, расположенному неподалеку. Там некий полковник, из которого слова вылетали как из пулемета, встретил Дирка и Саммер и проводил их в медицинский кабинет. После короткого осмотра и обработки ссадин Дирка им позволили вымыться и выдали чистую одежду. Саммер шутливо заметила, что мешковатая солдатская рабочая одежда, которую им выдали, как раз то, что она хотела.

— Как обстоят дела с транспортом? — спросил Дирк у полковника.

— Через несколько часов на военно-воздушную базу Маккорд вылетает транспортный самолет ВВС С-141. Я придерживаю на нем пару мест в первом классе. Ваши люди из НУМА договорились о том, что после прибытия на базу Маккорд вас отправят правительственным самолетом в Вашингтон. Пока же приглашаю вас отдохнуть здесь немного. Чуть позже я отведу вас в офицерский клуб, где вы сможете поесть как следует перед двадцатичасовым перелетом в США.

— Полковник, если у нас есть время, я бы хотел связаться с расквартированным в этой стране подразделением спецназа, лучше всего морского, если это, конечно, возможно. И еще мне нужно бы позвонить в Вашингтон.

При упоминании о флоте полковник ВВС возмущенно дернул головой:

— В этой стране всего одна военно-морская база, в Чинхэ возле Пусана, да и та представляет собой всего лишь небольшое подразделение по обеспечению операций. Я лучше пришлю кого-нибудь из капитанов нашего спецназа ВВС. Как я припоминаю, я не раз видел тут у нас «морских котиков» и подрывников-подводников. Он наверняка вам поможет.

Через два часа Дирк и Саммер поднялись на борт серого самолета С-141В «Старлифтер», принадлежавшего ВВС и направлявшегося в Штаты с полным грузом солдат. Усевшись в свое кресло в салоне этого транспортного самолета, где не было ни одного окна, Дирк обнаружил, что в кармане на спинке переднего кресла имеется повязка на глаза и пара ушных затычек. Он проглотил снотворное, обернулся к Саммер и попросил:

— Пожалуйста, не буди меня, пока не окажемся над сушей. Желательно, над такой сушей, где на завтрак не подают водорослей.

Он натянул на глаза повязку, вытянулся, насколько это было возможно, в кресле, и вскоре уже крепко спал.

40

Для поджога пожар получился весьма скромный. Горело меньше двадцати минут, после чего пламя удалось взять под контроль. Тем не менее ущерб получился именно такой, как и было рассчитано.

В два часа ночи на борту «Си Лонч Коммандера» зазвучал пожарный колокол. Кристиано в своей капитанской каюте мгновенно вынырнул из глубокого сна, тут же оказался на мостике и стал быстро проверять мониторы системы пожарного оповещения. На графическом изображении судна виднелся один-единственный красный огонек — на нижней палубе.

— Узел связи на нижней палубе, сразу перед центром управления запуском, — доложил темноволосый вахтенный. — Включена автоматическая система распыления воды.

— Отключите всю электроэнергию в этой части судна, кроме аварийных систем, — приказал Кристиано, — Сообщите в портовую противопожарную службу, что нам понадобится помощь.

— Так точно, сэр. Я уже направил двух человек в узел связи и жду от них сообщений.

Во время стоянки в порту на борту «Коммандера» круглосуточно находился только базовый экипаж, в большинстве своем эти люди не проходили специальной тренировки по пожаротушению. Кристиано прекрасно знал, что пожар, если он начнет стремительно распространяться по судну, с легкостью может уничтожить все еще до того, как прибудет помощь. Капитан с опаской выглянул в окно мостика, ожидая увидеть над судном дым и пламя, но ничего такого не заметил. Единственным свидетельством пожара был резкий запах сгоревших электрических проводов, занесенный в рубку дуновением ветра, да отдаленный вой сирены портовой пожарной машины, с ревом несущейся к причалу. Рация на поясе вахтенного захрипела, внимание капитана обратилось к ней.

— Это Бриггс, — сквозь треск донесся низкий голос. — Узел связи горит, но пока, по всей видимости, пожар не распространяется. Серверная в порядке, там сработала система выброса газа FM-200 для предотвращения возгорания. Не похоже, чтобы в узле связи сработала система подавления пламени, но если притащить сюда несколько огнетушителей, пока пожар не распространился, думаю, мы с ним справимся.

Кристиано схватил рацию:

— Делайте что можете, Бриггс, помощь уже в пути. Конец связи.

Бригтса и еще одного механика, которого он почти силком взял себе в помощники, у двери центра связи встретили клубы дыма. В этом помещении, не превышавшем размерами хорошую кладовую, размещалась аппаратура, соединявшая силовые выходы судового генератора с множеством имевшихся на борту компьютеров, обеспечивавших процесс обработки полезной нагрузки и операции запуска. Бриггс сунулся в проем двери и быстро опустошил пару ручных огнетушителей, затем ненадолго отошел в сторону, чтобы посмотреть, не помогло ли. Из помещения выкатывалось плотное облако едкого голубоватого дыма, но респиратор Бриггса отфильтровывал ядовитые пары и продукты горения. Помощник передал ему третий огнетушитель. На этот раз Бриггс влетел в задымленную горящую комнатку и направил струю двуокиси углерода на языки пламени, которые ему удалось разглядеть сквозь плотные клубы черного дыма. Огнетушитель опустел, Бриггс выскочил наружу и чуть постоял, переводя дух, прежде чем снова заглянуть в дверь. Внутри было абсолютно темно, луч его фонарика высвечивал лишь дым. Убедившись, что огонь потушен и вряд ли вспыхнет вновь, он отступил от двери и связался с мостиком:

— Возгорание ликвидировано. Конец связи.

* * *

Огонь удалось быстро погасить, но ущерб был нанесен. Прошло еще не меньше двух часов, прежде чем расплавленная масса проводов, кабелей и разъемов перестала тлеть, и пожарный департамент порта Лонг-Бич объявил судно безопасным. Едкий запах сгоревшей проводки, как туман, окутал судно и еще долго его не покидал. Вскоре после отъезда пожарных на судно прибыл и руководитель запусков Дэнни Стамп, которого вызвал Кристиано. Теперь он сидел вместе с капитаном в центре управления запуском по соседству со сгоревшим узлом связи и, качая головой, слушал отчет системного администратора «Си Лонч Коммандер» о повреждениях.

— Даже специально нельзя было выбрать для пожара худшего места, — убитым голосом говорил системщик, — Каждый, буквально каждый компьютер управления запуском на этом судне подключен к системе через этот узел. То же можно сказать о большинстве мониторов тестирования и сопровождения. Придется заново прокладывать всю проводку. Полный кошмар, — повторил он, качая головой.

— А как компьютеры? — спросил Стамп.

— Ну, если это можно назвать хорошей новостью, наше железо практически не пострадало. Меня всерьез беспокоили возможные повреждения от воды, но, к счастью, наша команда сама справилась с огнем, так что пожарные рукава не потребовались.

— Значит, чтобы начать работу, нам нужно всего лишь заново проложить кабели? Сколько на это понадобится времени?

— О господи! Необходимо восстановить узел, заказать и получить пару миль кабеля, часть которого делается на заказ, и заново соединить всю систему. В нормальных обстоятельствах это займет в лучшем случае три-четыре недели.

— Обстоятельства таковы, что мы должны произвести пуск в самое ближайшее время, иначе суровые санкции. У вас восемь суток, — сказал Стамп, строго глядя в глаза системному администратору.

Измученный системщик медленно кивнул и, поднявшись, направился к выходу.

— Пожалуй, придется вытащить кое-кого из постели, — пробормотал он про себя, тихонько притворяя за собой дверь.

— Как вы считаете, он справится? — спросил Кристиано, как только дверь закрылась.

— Если такое вообще возможно, он нас выручит.

— А как быть с «Одиссеем»? Держать его в порту, пока не будут ликвидированы повреждения на «Коммандере»?

— Думаю, не стоит, — сказал, немного помедлив, Стамп. — «Зенит» погружен и закреплен на борту «Одиссея», так что пусть выходит в море, как планировалось. «Коммандер» может дойти до экватора вдвое быстрее, чем доберется туда платформа. Ничего страшного, если «Одиссей» несколько дней подождет нас на месте, даже если мы слегка подзадержимся. Просто у экипажа платформы будет больше времени для подготовки к пуску.

Кристиано задумчиво кивнул.

— Я сообщу заказчику о том, что наши планы изменились, — продолжал Стамп. — Разыграю перед ним театр кабуки, чтобы не беспокоился. А причина пожара уже известна?

— Пожарный инспектор осмотрит узел завтра утром. Все указывает на короткое замыкание. Вероятно, какая-то дефектная кабельная муфта.

Стамп молча кивнул. «Интересно, что дальше?» — подумал он.

* * *

Пожарный инспектор Лонг-Бич поднялся на борт «Си Лонч Коммандер» ровно в восемь утра. Заглянув в обугленное помещение, он отправился расспрашивать членов пожарной команды и других моряков, находившихся на вахте, когда начался пожар. Затем он вернулся обратно и методично осмотрел сгоревшие провода и прочее, фотографируя почерневшее помещение и помечая что-то в своем в блокноте. Почти час инспектор тщательно изучал обугленные кабели и расплавленные контакты и пришел к выводу, что признаки поджога отсутствуют.

Чтобы обнаружить эти признаки, потребовался бы гораздо более тщательный осмотр. Под подошвами перемазанных сажей башмаков инспектора были непонятно как здесь оказавшиеся крохотные частички банки из-под замороженного апельсинового сока. Химический анализ банки показал бы, что в этой маленькой емкости хранился напалм кустарного изготовления — смесь бензина и пенопластовой крошки. Подброшенная в коммуникационный узел человеком Кана за несколько дней до пожара, маленькая зажигательная бомба, снабженная таймером, в нужный момент взорвалась, разбрызгав по всему помещению свое горящее липкое содержимое. Поскольку автоматический водоразбрызгиватель тоже был заранее испорчен таким образом, чтобы при осмотре показался просто неисправным, все прошло как по нотам. Причиненный ущерб был достаточен, чтобы задержать «Си Лонч Коммандер» в порту на несколько дней, и в то же время не слишком велик, дабы никто не заподозрил, что пожар возник не случайно.

Пройдя мимо обуглившейся, незаметной банки, испектор остановился в коридоре возле двери, чтобы записать свое заключение. «Короткое замыкание электропроводки из-за дефекта провода или неправильного заземления». Написав это в маленьком блокнотике, он сунул ручку в карман рубашки и покинул судно, столкнувшись по пути с прибывшими строительными рабочими.

41

На военно-воздушной базе Маккорд к югу от Такомы сыпал мелкий серый дождичек, когда С-141 тяжело приземлился после своего транстихоокеанского перелета. Скрежеща тормозами по влажной полосе, огромный реактивный самолет повернул и остановился у транзитного терминала. Там двигатели умолкли, аппарель большого грузового люка в хвосте опустилась на бетон.

Дирк сдержал слово — проспал почти весь полет и спустился по трапу бодрый, хоть и голодный. Саммер, плохо спавшая из-за рева двигателей, шла за ним на нетвердых ногах. Дежурный лейтенант, увидев молодых людей, отвел их в офицерский клуб базы, где они быстренько съели по гамбургеру, и снова потащил их на взлетное поле. Заметив по дороге телефонную будку, Дирк торопливо набрал местный номер.

— Дирк, ты жив-здоров! — с очевидным облегчением воскликнула на том конце провода Сара.

— Прыгаю пока, — шутливо отозвался он.

— Капитан Берч сказал мне, что ты был на том корабле НУМА, что затонул в Восточно-Китайском море. Я чуть с ума не сошла от беспокойства.

Дирк счастливо улыбнулся и коротко пересказал события после своего отлета в Японию.

— О господи, неужели те же самые люди, которые распылили цианид на Алеутских островах, планируют более масштабную атаку?

— Похоже на то. Мы надеемся узнать об этом побольше, когда доберемся наконец до округа Колумбия.

— Ну хорошо, держите друзей из Центра контроля заболеваний в курсе. Наш антитеррористический отряд быстрого реагирования находится в постоянной готовности на случай внезапных химических или биологических вспышек.

— Первым делом я свяжусь именно с тобой. Кстати, как нога?

— Отлично, только никак не могу привыкнуть к этим чертовым костылям. Когда ты наконец поставишь мне на гипсе автограф?

Дирк внезапно заметил, что Саммер машет ему рукой и показывает на небольшой самолетик, стоящий на взлетной полосе.

— Когда поведу тебя обедать.

— Я завтра уезжаю в Лос-Анджелес на недельную конференцию по токсинам и загрязнению окружающей среды, — разочарованно сказала она. — Придется отложить до следующей недели.

— Считай, что свидание назначено.

Дирк еле добежал до реактивного самолета «Гольфстрим-5», уже прогревавшего двигатели на взлетной полосе. Войдя в салон, он недовольно поморщился, увидев Саммер в окружении целой группы полковников и генералов Пентагона, направлявшихся на авиабазу Эндрюс.

В шесть утра самолет пронесся над мемориалом Джефферсона и приземлился на авиабазе, расположенной чуть юго-западнее столицы страны. Там молодых людей ждал микроавтобус НУМА, который быстро домчал их по улицам, свободным от машин в этот ранний утренний час, до штаб-квартиры агентства, где Руди Ганн ждал Дирка и Саммер в своем офисе.

— Слава богу, вы целы! — с чувством сказал Ганн, — А мы обшарили уже всю Японию, разыскивая вас и это кабельное судно.

— Все правильно, вот только страна не та, — насмешливо отозвалась Саммер.

— Тут кое-кому не терпится узнать о ваших приключениях из первых уст, — не умолкал Ганн. — Пойдемте в офис адмирала.

Дирк и Саммер последовали за Ганном, который повел их к большому угловому офису с видом на Потомак. Хотя адмирал Сэндекер больше не был директором НУМА, Ганн подсознательно отказывался признать этот факт. Дверь офиса была открыта, и они вошли.

Сбоку на диванчике двое мужчин обсуждали проблемы безопасности прибрежных портов. В кресле напротив них специальный помощник президента по внутренней безопасности Вебстер внимательно изучал бумаги в какой-то папке.

— Дирк, Саммер, вы помните Джима Вебстера из Министерства внутренней безопасности. А это специальный агент Питерсон и специальный агент Берроуз из отдела ФБР по борьбе с терроризмом, — проговорил Ганн, махнув рукой в сторону мужчин на диванчике, — Они уже встречались с Бобом Морганом и очень хотят узнать, что произошло с вами после того, как был затоплен «Морской скиталец».

Дирк и Саммер устроились на паре стульев с высокими спинками и принялись описывать всю последовательность событий, начиная с их заключения в каюте на борту «Бэкдже» и кончая бегством на китайской джонке. Ближе к концу повествования Саммер взглянула на старинные судовые часы, висевшие на стене, и с удивлением отметила, что они с братом провели в этом кабинете уже три часа. Человек из Министерства внутренней безопасности, как она заметила, по мере того как они рассказывали, становился все бледнее.

— Поверить не могу, — наконец пробормотал он, — Каждый клочок информации, который у нас был, безошибочно указывал на японский заговор. Все наше расследование было полностью сфокусировано на Японии, — Чиновник покачал головой.

— Хорошо проработанная дезинформация, — объяснил Дирк. — Кан — могущественный человек и имеет в своем распоряжении значительные ресурсы. Его средства и возможности не следует недооценивать.

— Вы уверены, что он планирует биологическую атаку на Соединенные Штаты? — спросил Питерсон.

— Он сам сказал нам об этом, и я не думаю, что он блефовал. Инцидент на Алеутских островах нужно расценивать как испытание технологии распыления биологического оружия в воздухе. И еще одно — они усилили вирулентность своего вируса оспы.

— Это напоминает мне разговоры о том, что русские в девяностых годах будто бы создали штамм вируса оспы, устойчивый против существующей вакцины, — добавил Ганн.

— Только этот вирус — то, что мы называем «Химерой». Смертельная комбинация двух или нескольких вирусов, которая берет летальные свойства от каждого из них, — сказала Саммер.

— Если он устойчив к нашим вакцинам, вспышка болезни может погубить миллионы людей, — пробормотал Питерсон, качая головой. На мгновение в кабинете воцарилась мертвая тишина. Каждый из присутствующих мысленно представлял себе эту страшную перспективу.

— Атака на Алеутских островах доказывает, что у них есть средства распыления вируса. Остается вопрос, куда именно направят они свой удар? — произнес Ганн.

— Если мы сумеем остановить их, прежде чем они нанесут удар, это не имеет значения. Захватить дворец Кана, его судоверфь и другие сомнительные предприятия — вот что надо сделать, причем прямо сейчас, — горячо проговорила Саммер, хлопнув себя ладонью по колену.

— Она права, — подхватил Дирк. — Насколько нам известно, оружие все еще на борту судна в порту Инчхон, и таким образом можно было бы покончить со всем этим.

— Необходимо собрать больше улик, — строго проговорил человек из Министерства внутренней безопасности. — Надо прежде убедить корейские власти в реальности угрозы и только после этого можно будет создать совместную расследовательскую группу.

Ганн негромко кашлянул.

— Не исключено, что мы вот-вот добудем необходимые улики, — произнес он, когда глаза всех присутствующих обратились на него, — Дирк и Саммер, прежде чем покинуть Корею, догадались связаться с военно-морским спецназом и рассказать им о закрытом доке Кана в Инчхоне.

— Мы не могли приказать им действовать, но один звонок куда надо от Руди заставил их по крайней мере выслушать нас. — Саммер широко улыбнулась Ганну.

— К настоящему моменту дело продвинулось гораздо дальше, — взял слово Ганн, — После того как вы с Дирком покинули Осан, мы официально потребовали провести подводную разведоперацию. Вице-президент Сэндекер из кожи вон лез, чтобы заручиться одобрением на самом верху, в надежде, что мы обнаружим решающие улики. Момент, правда, уж очень деликатный — не утихает шумиха по поводу вывода наших войск из Кореи, а мы тем временем примемся шарить на заднем дворе союзника.

— Все, что им нужно сделать, это удачно сфотографировать «Бэкдже» в доке Кана, и у нас будет неопровержимое доказательство, — заметил Дирк.

— Это, конечно, очень помогло бы делу. Когда должна начаться операция? — спросил Вебстер.

Ганн посмотрел на часы и мысленно сделал поправку на четырнадцать часов разницы между Вашингтоном и Сеулом.

— Группа отправится примерно через два часа. К вечеру мы, вероятно, что-нибудь узнаем.

Вебстер молча собрал бумаги и встал.

— Я вернусь после обеда для подробного «разбора полетов», — проворчал он и направился к двери. Чиновник вышел из комнаты, и остальные расслышали, как он, проходя по холлу к выходу, раз за разом повторяет себе под нос единственное слово: «Корея».

42

Коммандер Брюс Маккасленд поднял голову к ночному корейскому небу и поморщился. Небо над Инчхоном, которое еще совсем недавно было ясным, теперь было сплошь затянуто пеленой низких дождевых облаков. Вместе с низкой облачностью пришло освещение — свет тысяч уличных фонарей, жилых домов и реклам портового города отражался от облаков и оптическим бумерангом возвращался вниз. При отражении свет преломлялся и рассеивался, и в результате все вокруг в этот полуночный час было залито размытым неясным сиянием. Для человека, жизнь которого зависит от скрытности его действий, темнота является лучшим другом, а появление облаков — проклятием. Может быть, пойдет дождь, подумал Маккасленд с надеждой, тогда прикрытие станет получше. Но темный вал облаков беззвучно катился мимо и с насмешливым упрямством продолжал удерживать в себе накопленную влагу.

Моряк-спецназовец, «морской котик» из Бенда, штат Орегон, снова скорчился на дне утлой китайской лодки-сампана и бросил взгляд на лежащих рядом людей. Их было трое, и все они низко лежали на дне лодки, прижимаясь к бортам. Как и на Маккасленде, на них были черные гидрокостюмы и такие же черные ласты, маски и рюкзаки. Поскольку задачей их являлась разведка, они несли с собой только минимальное вооружение на случай непосредственного столкновения с противником под водой — компактные полуавтоматические пистолеты «Хеклер&Кох» МР5К калибра 9 миллиметров. К поясу каждого было привешено несколько различных миниатюрных фото-и видеокамер, а также очки ночного видения.

Видавшая виды лодка скользила потихоньку мимо торговых причалов Инчхона, оставляя за собой след голубоватого дыма от работающего с перебоями подвесного мотора. Для случайного взгляда сампан выглядел точно так же, как и тысячи других таких же сампанов, служивших местным лавочникам и торговцам вдоль всего корейского побережья обычным средством передвижения. Однако под его непрезентабельной внешностью был скрыт боевой катер с фибергласовым корпусом. Специально созданный для скрытной высадки и возврата маленьких боевых групп подводного спецназа, катер был оснащен мощным высокоскоростным встроенным двигателем.

Поболтавшись некоторое время по тихому северному углу гавани, сампан подошел на двести метров к устью входного канала судоремонтного предприятия «Кан марин сервисиз». В точно заданный момент подвесной мотор двадцатифутовой лодки дал сбой, чихнул несколько раз и умолк. Два «морских котика», одетых как пара нищих рыбаков, начали громко ругаться друг с другом по-корейски. Пока один из них дергал за шнур в попытках вновь завести мотор, второй схватил весло и принялся неуклюже грести, производя при этом много шума и старательно изображая, что пытается подвести лодку к берегу.

Маккасленд приподнял голову над бортом и навел бинокль с прибором ночного видения на караулку в устье канала. Два находившихся там человека высунулись из караулки, но ни тот, ни другой не сделал и попытки двинуться к черному катеру, стоявшему у причала в нескольких футах от будки. Убедившись, что охранники слишком ленивы, чтобы заниматься дальше расследованием, Маккасленд тихо скомандовал лежащей троице:

— В воду. Пошли.

С грациозностью персидской кошки, спрыгивающей с дивана, трое спецназовцев бесшумно перевалились через борт и ушли под воду, сопровождаемые почти неслышным всплеском воды. Маккасленд поправил маску, просигналил «рыбакам», что все в порядке, и вслед за своими людьми неслышно ушел через борт в воду. В лодке ему было жарко в плотном гидрокостюме, и прохладная вода очень приятно освежала. Продувая время от времени уши, он опустился на глубину двадцати футов, выровнялся и вгляделся в окружающую его черную мрачную тьму. Грязная вода портовой гавани и днем ограничивала видимость до нескольких футов, а ночью без фонаря вообще невозможно было что-то разглядеть. Не обращая внимания на нулевую видимость, Маккасленд заговорил в закрепленный на маске микрофон подводной радиокоммуникационной системы.

— Проверка связи и координат, — резко произнес он.

— Я Браво. Направление подтверждаю. Отбой, — раздался в его ушах первый голос.

— Я Чарли. Направление подтверждаю. Отбой, — последовал за ним второй. Этот произносил слова с легким южным акцентом.

— Я Дельта. Направление подтверждаю. Отбой, — прозвучал голос третьего пловца.

— Принял, будьте на связи, — отозвался Маккасленд.

На поверхности над ними два «морских котика» подогнали сампан к разбитому заброшенному причалу в пределах видимости охранников Кана. Делая вид, что чинят лодку, «рыбаки» громко ругались и гремели инструментами, делая вид, будто разбирают мотор и пытаются его починить. Тем временем пловцы в воде приступили к выполнению задания.

Маккасленд включил миниатюрный подводный GPS-приемник MUGR, или «маггер»,[39] как его окрестили. Маленький прибор, не больше карманного компьютера величиной, вмещал в себя навигационную систему с постоянной настройкой по сигналам спутниковой системы GPS. Маккасленд поднялся ненадолго на уровень десяти футов, где подводный приемничек был в состоянии принять GPS-сигнал и установить фиксированную базовую точку. Загорелся тускло-зеленый маленький экран с проложенным маршрутом, который зигзагом преодолевал или огибал различные препятствия. Основываясь на данных аэрофотосъемки и показаниях Дирка и Саммер, Маккасленд заранее ввел в «маггер» несколько контрольных точек, которые вместе образовали маршрут к крытому доку. Вроде бы этим путем можно было подобраться к самому входу, не поднимаясь на поверхность. У каждого из четырех пловцов имелось такое устройство; кроме маршрута, оно крохотными мигающими красными точками показывало каждому положение остальных пловцов. С помощью «маггеров» пловцы могли в полной темноте двигаться по проложенному заранее маршруту, держась на расстоянии нескольких футов друг от друга.

— О'кей, двинулись, — произнес Маккасленд в стекло маски, опустившись вновь на нужную глубину.

Сильным взмахом ласт он послал свое тело вперед в чернильную черноту воды, не отрывая глаз от электронного компаса и датчика глубины, стрелка которого не должна была отклоняться от двадцатифутовой отметки. Добравшись до устья частного соединительного канала, Маккасленд повернул и вплыл в узкий проем, пройдя практически под катером охраны, покачивавшимся на воде высоко над ним. Остальные трое «котиков», выстроившись треугольником, следовали за Маккаслендом на расстоянии нескольких футов.

Будь то ночью или днем, боевых пловцов почти невозможно было заметить с поверхности, так как они пользовались ребризерами. Отказавшись от стандартного для дайверов баллона со сжатым воздухом — он оставляет за пловцом пузырьковый след, который можно увидеть с поверхности и который соответственно может выдать его, — военные пловцы пользовались для дыхания ребризерами системы VIPER фирмы «Карлтон текнолоджиз». Ребризеры VIPER встраивались в гладкие заплечные контейнеры и подавали пловцу для дыхания чистый кислород. Отработанный газ затем пропускался через химический поглотитель, который удалял из него вредную двуокись углерода, почти не давая газообразных отходов. Модернизированная система позволяла боевым пловцам в случае необходимости находиться под водой до четырех часов. При этом она не выдавала на поверхность никаких видимых следов — таких, как пузыри отработанного воздуха, — и местонахождение пловцов оставалось надежно скрытым от невооруженного взгляда.

Следуя невидимым курсом, проложенным «маггером», четверо пловцов, мерно взмахивая ластами, проплыли по извилистому каналу и подобрались к входу в закрытый док. Проплыв под водой четверть мили, большинство спорте — менов-дайверов было бы в изнеможении, но только не «морские котики», закаленные годами изматывающих силовых тренировок, которые проделали этот путь так же легко, как могли бы перейти улицу. Их сердца бились всего лишь чуть чаще обычного, когда они подплыли к массивным воротам крытого дока и перегруппировались. Маккасленд принялся плавать по дуге, увеличивая ее диаметр, пока не нащупал боковую опору ворот. Он медленно поднялся по ней к нижней кромке скользящей створы, висевшей в трех футах ниже поверхности воды. Маккасленд был вполне уверен, что находится там, где надо, и все же еще раз спустился на глубину, где находились остальные пловцы.

— Продолжаем предварительную разведку. Собираемся здесь же в три ноль-ноль. Пошли.

Начиная с этого момента, каждый пловец должен был придерживаться собственного маршрута внутри крытого дока. Дирк и Саммер нарисовали по памяти подробную схему дока, по которой каждому пловцу назначили отдельную цель и точку съемки. Маккасленду досталось самое опасное задание — добраться до дальнего, прибрежного конца верфи и сделать ее панорамный снимок. Два других пловца должны были провести разведку главного дока, чтобы убедиться, что «Бэкдже» находится там, и заснять его на пленку. Четвертый же пловец должен был на всякий случай остаться возле ворот.

Яркие потолочные светильники огромного ангара сделали слой воды над головами пловцов прозрачным и как будто тонким. Бетонные сваи, служившие опорой причалу, отбрасывали в воде темные тени. Маккасленд обнаружил, что на глубине пятнадцати футов с трудом, но все же может различить контуры свай впереди. Он прижал «маггер» к груди и сильнее заработал ластами. Ему теперь не приходилось плыть вслепую, по прибору, а значит, можно было не тратить зря время и побыстрее добраться до дальнего конца. Маккасленд проплыл мимо нескольких десятков свай, и наконец прямо перед ним возникла сплошная бетонная стена. Он понял, что добрался до конца причала. Опершись об опору, Маккасленд приготовил цифровую видеокамеру и собрался всплывать на поверхность, борясь с давящим чувством поражения. Еще проплывая под причалом, он ощутил странную пустоту, отсутствие большой массы, которую, даже не видя, он должен был, казалось, почувствовать.

Бесшумно приподняв голову над водой, Маккасленд убедился собственными глазами в том, что чувства его не обманули. Огромный крытый док был пуст. Перед Маккаслендом не было пришвартованного четырехсотфутового кабельного судна. Если быть до конца точным, то главный док был вообще пуст. Маккасленд беззвучно повел камерой по кругу, снимая верфь, и обнаружил во всем гигантском сооружении всего одно судно — потрепанный буксир на опорах сухого дока. Возле него скучающие докеры ночной смены шутя гонялись друг за другом вокруг вилочного погрузчика, и это были единственные признаки жизни в огромном ангаре.

Закончив со съемкой, Маккасленд нырнул обратно под воду и заработал ластами, направляясь обратно вдоль причала к главным воротам дока. Добравшись до опоры ворот, он поднес «маггер» к глазам и убедился, что трое остальных уже вернулись и ждут его совсем рядом, в нескольких футах.

— Задание выполнено, — лаконично произнес он и двинулся обратно в канал.

Четверо «морских котиков» молча проделали обратный путь к сампану и бесшумно забрались внутрь. Фальшивые рыбаки внезапно обнаружили неисправность в подвесном моторе и запустили его. Продолжая громко ругаться, они прошли мимо устья канала и исчезли в ночи.

Удалившись на достаточное расстояние от охранного поста при входе в канал, Маккасленд сел на дне лодке, стащил с лица маску и вдохнул полной грудью влажный портовый воздух, глядя на мерцающие береговые огни. На лицо упала капля дождя, затем другая, затем еще и еще. Он тряхнул головой и продолжал все так же молча сидеть, когда разверзлись небеса и обрушили потоки воды на обескураженного спецназовца.

43

Ровно в шесть Вебстер, Питерсон и Берроуз вернулись в штаб-квартиру НУМА и, войдя в кабинет Ганна, увидели там картину всеобщей подавленности. Только что были получены результаты разведакции «морских котиков», и Ганн мрачно обсуждал с Дирком и Саммер рапорт командира группы.

— Боюсь, у нас плохие новости, — сказал Ганн. — Кабельного судна там не оказалось.

— Как же он мог войти на верфь и выйти обратно, а его никто не видел? — вслух подумал Вебстер, — Интерпол и таможенные власти по нашей просьбе караулят его по всей азиатской части Тихого океана.

— Может быть, кто-то из них работает на Кана, — предположила Саммер.

Вебстер лишь отмахнулся рукой.

— Можем ли мы быть уверены, что разведгруппа ничего не пропустила?

— В закрытом доке и пропускать-то было нечего, он был пуст. Результаты видеосъемки группы в настоящий момент передаются сюда по спутниковому каналу. Мы сами все увидим на мониторе адмирала, — ответил Ганн.

Во второй раз за день Ганн повел всех в бывший кабинет адмирала. Подходя к угловому кабинету, он с удивлением услышал знакомый смех, вылетавший из открытой двери вместе с синеватыми клубами табачного дыма.

Вновь назначенный директор НУМА по подводной технике Ал Джордино, с зачесанными на одну сторону непослушными темными кудрявыми волосами, сидел, развалившись на диване и положив ноги на журнальный столик, с толстой сигарой в углу рта. Он был облачен в потрепанный комбинезон НУМА и вообще выглядел так, как будто только что сошел с корабля.

— Руди, сынок, что-то ты припозднился сегодня. Гоняешь свою команду в хвост и в гриву? — произнес Джордино и пустил к потолку клуб сигарного дыма.

— Кто-то же должен быть на хозяйстве, пока вы там греетесь на теплом тропическом пляже.

Войдя в кабинет и увидев Джордино, Дирк и Саммер заулыбались во весь рот — Джордино был для них кем-то вроде любимого дядюшки. Они не сразу заметили отца, который стоял в противоположном конце кабинета и глядел в окно на россыпь огней за Потомаком. Его высокая фигура — шесть футов три дюйма — четко вырисовывалась на фоне окна и выглядела почти такой же стройной и мускулистой, как в юности. О возрасте говорили лишь тронутые сединой виски да сеточка морщинок вокруг глаз. При виде детей обветренное, загорелое лицо Дирка Питта, легендарного директора департамента специальных проектов, а теперь главы НУМА, осветилось широкой улыбкой.

— Дирк, Саммер, — пробормотал он, крепко обнимая сразу обоих своих детей и ласково глядя на них своими зелеными глазами.

— Папа, а мы думали, что вы с Алом все еще на Филиппинах, — сказала Саммер, обняв отца и поцеловав в щеку.

— Шутишь? — вмешался Джордино. — Да старик чуть ли не вплавь пересек Тихий океан, чтобы побыстрее добраться сюда, когда услышал, что вы пропали.

Питт-старший улыбнулся.

— Мне было просто обидно, что вы отправились в круиз по Северо-Восточной Азии без меня, — весело сказал он.

— А мы составили список мест, которые следует обходить стороной, — рассмеялся в ответ Дирк.

В присутствии сына и дочери Питт как будто оттаивал. Старый морской инженер со спокойной уверенностью смотрел на окружающий его мир, так сильно изменившийся за последнее время. Несколько лет назад в его личной жизни произошел крутой перелом — внезапно объявились двое его взрослых детей, о существовании которых он даже не подозревал. Очень скоро, однако, дети стали неотъемлемой частью его жизни. Они не только присоединились к отцу в его подводной работе, но и проводили много времени с ним и с его новой женой. Неожиданно упавшая на его плечи ответственность заставила его по-новому взглянуть на свою жизнь, и он женился наконец на давней своей возлюбленной Лорен Смит, члене конгресса от штата Колорадо. Но перемены на этом не кончились, затронув и его работу. Адмирал Сэндекер неожиданно принял назначение на пост вице-президента, а Питт столь же неожиданно оказался на самой верхней ступеньке НУМА. Будучи директором департамента специальных проектов, он успел побывать во всех концах земного шара, пережить столько опасных приключений, что иному хватило бы на несколько жизней. Это не могло не сказаться на нем как физически, так и духовно, и он с радостью отказался от участия в рискованных предприятиях. Теперь как руководителю НУМА ему приходилось больше, чем хотелось бы, заниматься административными и политическими делами, однако он исхитрялся все же проводить вместе с Алом значительное время «в поле». Они тестировали новое оборудование, исследовали будущие морские заповедники или просто устанавливали свои рекорды погружения. Когда дело доходило до исследования неведомого или поиска разгадки какой-нибудь древней тайны, глубоко в душе его, как прежде, ярко разгоралось пламя. В нем никогда не гасло старомодное желание быть достойным человеком. Гнев, охвативший его при известии о похищении детей и потоплении «Морского скитальца», вновь пробудил в нем не раз и не два испытываемое стремление исправить мир.

— Папа, как разрешилась ситуация с тем токсичным японским сухогрузом на Филиппинах? — спросил Дирк. — Как я понимаю, именно химическое оружие стало причиной гибели живности на рифе.

— Так и есть, в данном случае это была смесь горчичного газа и люизита. Еще один биохимический подарок времен Второй мировой. Нам удалось прекратить утечку. Охотников заняться дорогостоящими раскопками и извлечением боеприпасов не нашлось, так что мы сделали, что смогли, — захоронили их.

— Нам повезло, что рядом на дне обнаружилась песчаная банка, — объяснил Джордино, — Мы просто запустили водяную помпу и заполнили грузовой трюм песком, а затем снова задраили люки. Если никто не залезет туда и не начнет копаться, больше токсической утечки не будет, а пострадавший риф через несколько лет восстановится.

В дверь просунулась голова секретарши, она посмотрела на Ганна.

— Сэр, полученный из Пентагона видеоматериал готов к просмотру, — произнесла секретарша и юркнула за дверь, словно кролик в нору.

Ганн, воспользовавшись моментом, представил Питту и Джордино людей из Министерства внутренней безопасности и ФБР и пригласил всех к большому плоскому монитору, скрытому за сдвижной панелью. Он быстро набрал на клавиатуре несколько команд, и на экране появилось изображение большой крытой верфи. Глаз камеры обежал все громадное помещение и показал ряды пустых причалов. Запись продолжалась меньше минуты, после чего изображение пропало и экран опустел.

— Это действительно предприятие Кана, нет никаких сомнений. Вот только нет никаких признаков «Бэкдже», — сказал Дирк.

— В рапорте военных моряков сказано, что единственными судами, которые им удалось увидеть во владениях Кана, были небольшой буксирчик и скоростной катер, — сказал Ганн, — «Бэкдже», очевидно, покинул док, как Элвис.[40]

Вебстер откашлялся:

— Я проверил. Интерпол и Корейская национальная полиция подтвердили, что за передвижением судов в порту Инчхон круглосуточно следили с того самого момента, как подобрали экипаж «Морского скитальца» и выпустили соответствующий циркуляр. Ни одно судно, подходящее под описание «Бэкдже», за это время не входило в порт и не покидало его.

— Кто-то нагрел руки, — насмешливо вставил Джордино.

Вебстер возмущенно посмотрел на него:

— Маловероятно. Несмотря на оживленное движение, Инчхон не слишком большой порт. Если бы «Бэкдже» выходил, уж кто-нибудь да заметил бы его и сообщил.

— Он мог выскользнуть тайком сразу после того, как Дирка и Саммер сняли с борта, — высказал предположение Ганн, — то есть еще до того, как появилось предупреждение Интерпола.

— Могло быть и по-другому, — сказал Питт, — Судно могли замаскировать или вообще изменить его конфигурацию так, чтобы получилось совсем другое судно. Возможно, «Бэкдже» вышел из порта при ясном свете дня, но выглядел при этом как обычный скиталец-сухогруз.

— Или как плавучий бордель, — добавил Джордино.

— Как бы там ни было, факт остается фактом: без судна у нас недостаточно доказательств, чтобы выдвигать перед корейскими властями обвинение против Кана, — сказал Вебстер.

— А как насчет Дирка и Саммер? — воскликнул'Питт, закипая. — Или вы считаете, что они прибыли на землю Кореи на лайнере «Куин-Мэри»?

— Доказательства против Кана должны быть железными, — с огорчением ответил Вебстер, — В данный момент в отношениях с Южной Кореей имеет место серьезная политическая проблема. У наших людей в Госдепартаменте дрожат коленки, и даже Пентагон чертовски нервничает. Перспектива лишиться нашего военного присутствия в Корее очень реальна, и никто не хочет расшатывать и без того опасную ситуацию в этот критический момент.

— Значит, вы боитесь попросить Южную Корею расследовать деятельность Кана? — спросил Питт.

— Это решение принято на самом верху. Нам велено держаться подальше от Кореи, пока не пройдет голосование в Национальной ассамблее по вопросу об отводе наших вооруженных сил с полуострова.

— А что думает по этому поводу адмирал? — поинтересовался Питт у Ганна.

Ганн медленно покачал головой:

— Адмирал… э-э… вице-президент Сэндекер сообщил мне, что президент передоверил Госдепартаменту право решать, как отреагировать на потопление «Морского скитальца». Обвинения Дирка и Саммер против Кана, к сожалению, привели лишь к решению, которое только что упомянул Джим. Все должны сидеть тихо, пока не пройдет голосование в Национальной ассамблее. По докладам разведки, президента Южной Кореи связывают с Каном закулисные деловые отношения, выходящие далеко за рамки их публичной дружбы. Президент боится утратить поддержку в своем противостоянии решению Национальной ассамблеи, если будет начато расследование, которое может подорвать его позиции.

— Неужели он не понимает степень риска, связанного с оружием, которым владеет Кан? — недоверчиво произнесла Саммер.

Ганн кивнул.

— Президент несколько раз повторил, что как только пройдет голосование по резолюции, он потребует от корейских властей немедленного и полного расследования причастности Кана к затоплению «Морского скитальца» и его возможных связей с Северной Кореей. Пока же он распорядился, чтобы Министерство внутренней безопасности срочно выпустило циркуляр о принятии усиленных мер внутренней безопасности с упором на воздушные и морские суда, прибывающие из Японии и Южной Кореи.

Дирк, расстроенный, поднялся и стал расхаживать по комнате.

— Слишком мало и слишком поздно, — наконец проговорил он негромко, — Протолкнуть резолюцию об отводе вооруженных сил Соединенных Штатов из Южной Кореи — только часть стратегии Кана, включающей в себя мнимую террористическую угрозу со стороны Японии в качестве отвлекающего маневра. Неужели вы не понимаете? Если он собирается нанести удар по США, то произойдет это до того, как состоится голосование в Национальной ассамблее.

— До него осталось всего десять дней, — заметил Ганн.

— В таком случае мы должны упредить следующий ход Кана, — спокойно проговорил Питт, — Мы знаем, что он управляет крупной судоходной линией и потому обладает исчерпывающими знаниями о структуре американских портов. Логично предположить, что он постарается подвезти оружие на торговом грузовом судне, причем наиболее вероятно — к западному побережью.

— Это гораздо проще, чем пытаться контрабандой провезти его на самолете, — согласился Джордино. — По всей вероятности, он отправит его судном под японским флагом.

— Или, возможно, на неуловимом «Бэкдже», — добавил Дирк.

— Йегер подготовил короткую справку о том, где и что нужно осматривать с целью обнаружения биологических компонентов и возможных мест хранения, — сказал Ганн, — Я прослежу за тем, чтобы таможенников как следует проинструктировали насчет портовой инспекции.

— И все равно мы можем опоздать, — отозвался Питт. — Они могут применить оружие при входе в порт и заразить всю окружающую местность еще до того, как подойдут к причалу. Подумайте, например, о заливе Сан-Франциско.

— Зная розу ветров, можно распылить вещество и не входя в порт. На Алеутских островах процесс, вероятно, был запущен с небольшого судна, находившегося в море недалеко от острова Юнаска, так что они действительно могут нанести удар вообще не заходя в порт, — сказал Дирк.

— Обеспечением безопасности портов занимается Береговая охрана, которая подчиняется Министерству внутренней безопасности. Сотрудники Береговой охраны поднимаются на борт и обследуют все прибывающие торговые суда еще на подступах к портам, — заметил Вебстер.

— Но осматривают ли они торговые суда, которые следуют вдоль берега и не направляются ни в один из американских портов? — спросил Дирк.

— Не думаю, чтобы Береговая охрана была в состоянии включить и это в перечень своих обязанностей по обеспечению безопасности. Они расширили свою программу проверок, но количество судов, которые могут выйти в море, у них ограниченно. Просить службы Береговой охраны взять на себя новые обязанности вдоль всего западного побережья не имеет смысла, у них все равно не хватит ресурсов.

— А как насчет военных моряков? — спросила Саммер. — Почему бы не использовать для этой цели некоторые суда Тихоокеанского флота? Если под угрозой национальная безопасность, то, по-моему, надо привлечь к блокаде все находящиеся поблизости военные корабли.

— Вопрос хороший, а вот ответ не очень, — отозвался Ганн, — Неясно, входит ли это в обязанности Военно-морских сил. Они если когда и поддерживали Береговую охрану, то с большой неохотой. Скорее всего, они сделают все, только чтобы уклониться от этого, разве что мы уговорим министра обороны или Белый дом надавить на них. Я поговорю об этом с вице-президентом, но будем реалистами — пройдет в лучшем случае неделя, прежде чем они подключатся к блокаде. А это уже может оказаться слишком поздно.

— Есть и другой вариант, — сказал Питт. Он залез в ящик стола и вытащил оттуда ежедневный доклад о местонахождении исследовательских судов НУМА.

— Давайте посмотрим. «Пасифик Эксплорер» только что прибыл в Ванкувер, «Блю Джилл» занимается морскими исследованиями у залива Дрейка к северу от Сан-Франциско, а «Глубинный старатель» проводит испытания подводного аппарата в Сан-Диего. Это, конечно, не флотилия линкоров, но в течение двух суток я могу разместить три исследовательских судна у главных портов западного побережья в помощь Береговой охране.

— Это значительно увеличит ее возможности в открытом море. Я уверен, Береговая охрана будет благодарна за поддержку, — сказал Вебстер.

— Называйте это временным займом, — сказал Питт. — По крайней мере до тех пор, пока Руди не найдет способа предъявить им счет за расходы.

— Я уверен, что мы найдем способ как-то возместить наши затраты на поддержку в этот период повышенной готовности, — сказал Ганн, глядя в упор на Вебстера с ехидной ухмылкой.

— Ну что ж, значит, договорились. Флотилия НУМА сразу же начинает вынюхивать бомбу у западного побережья. Есть, правда, еще одно, — сказал Питт, строго глядя на Вебстера. — Кан уже потопил одно из моих судов, и я не хочу потерять остальные. Я хочу, чтобы в непосредственной близости от моих судов круглые сутки находился вооруженный катер.

— Согласен. Заградительные команды будут также предупреждены о возможном вооруженном сопротивлении.

— Хорошо. Мы, здесь присутствующие, свяжемся с местным региональным командованием Береговой охраны. Руди, тебе придется покинуть столь любимое тобой здание штаб-квартиры. Я хотел бы, чтобы ты слетал в Сан-Франциско и обеспечил связь «Блю Джилл» с тамошним региональным управлением Береговой охраны, а затем позаботился о том, чтобы «Пасифик Эксплорер» наладил аналогичные связи в регионе Сиэтл — Ванкувер. Дирк и Саммер, вы возвращаетесь в Сан-Диего на «Глубинный старатель» и помогаете с наблюдениями у берегов Южной Калифорнии, — распорядился Питт.

— А как же я, босс? — с притворным негодованием вопросил Джордино. — Неужели мне не выдадут удостоверение судового инспектора?

— Ну нет, — ответил ему Питт с озорной улыбкой, — для тебя у меня припасено кое-что получше.

44

Без всякой шумихи два затрапезного вида буксира начали медленно отталкивать платформу «Морского старта» «Одиссей» от родного причала. Общественный интерес, сопровождавший каждый новый запуск, с годами угас, так что теперь на причала собралась, чтобы помахать своим на прощание, лишь горсточка родных и друзей членов экипажа да менеджеров корпорации. К тому же на этот раз команда платформы была менее многочисленной, чем обычно, потому и провожающих собралось совсем немного. На большой платформе работали всего сорок два человека — примерно на двадцать меньше положенного, так как многих инженеров руководитель пуска Стамп оставил помогать в ликвидации последствий пожара на командном судне. Капитан Кристиано с тревогой наблюдал с мостика «Си Лонч Коммандер», как платформа с ракетой осторожно и медленно отходит от пирса, попрощавшись с «Одиссеем» и его командой длинным гудком судовой сирены. На несколько палуб ниже его целая армия электриков и компьютерщиков не покладая рук трудилась круглые сутки, чтобы привести узел связи в порядок после пожара — все надеялись, что командное судно сможет выйти в море следом за платформой уже через три-четыре дня.

«Одиссей» ответил на прощальный сигнал Кристиано коротким гудком, донесшимся, казалось, из облаков. Главная палуба «Одиссея» возвышалась над водой почти на сотню футов. Платформа обладала самостоятельным ходом и вполне пригодна была к океанскому плаванию; буксиры ей были нужны только для того, чтобы обеспечить безопасный заход и выход из порта. Сама по себе платформа способна была стать в заданной точке с точностью до дюйма, но вот маленькие лодки и портовые объекты из расположенной на самом верху ходовой рубки были не видны, поэтому-то для безопасного движения в чересчур оживленных водах и использовались буксиры.

Массивное сооружение медленно проплывало вдоль портового мола, похожее издалека на гигантский тарантул, пробирающийся по спокойной воде. Переоборудованная нефтяная платформа Северного моря возвышалась на десяти толстых колоннообразных опорах, по пять с каждой стороны. Основания пилонов, разрезавшие волны над самой поверхностью воды, покоились на двух гигантских подводных поплавках, каждый из которых вытянулся в длину больше чем на четыреста футов. Сзади на поплавках была установлена пара четырехлопастных винтов, способных даже при волнении разогнать неуклюжее с виду судно до двенадцати узлов. При тридцати с лишним тысячах тонн водоизмещения «Одиссей» представлял собой крупнейшее в мире и самое удивительное самоходное судно-катамаран. Миновав вход в гавань Лонг-Бич, платформа проползла еще мили две, затем буксиры дали задний ход и остановились.

— Приготовиться принять буксирные концы, — резко скомандовал командир «Одиссея», бывший капитан танкера по фамилии Хеннесси.

С катеров отдали буксирные концы, и экипаж «Одиссея» быстро втянул их на борт. Заработали четыре электродвигателя платформы по три тысячи лошадиных сил каждый. Буксиры разошлись в стороны, и «Одиссей» двинулся вперед своим ходом. В море экипаж платформы чувствовал себя как на верхних этажах небоскреба под ударами штормового ветра — высоко поднятая платформа медленно покачивалась. Мощная ракета «Зенит», надежно закрепленная на горизонтальном ложе, практически не ощущала этих мягких колебаний. Опытный экипаж приступил к выполнению давно знакомых несложных обязанностей. Началась не слишком утомительная рутина долгого путешествия к месту старта. Светло-коричневый берег Калифорнии постепенно исчезал из виду. Хеннесси медленно увеличивал обороты, пока платформа не поплыла со скоростью девять узлов, затем проложил курс на юго-запад к намеченной точке старта, расположенной на экваторе в полутора тысячах миль к югу от Гавайского архипелага. Ни один из тех, что находились на платформе, и не подозревал, что никогда не доберется до пункта назначения.

* * *

В полутора тысячах миль к западу от этого места «Когурё» несся по Тихому океану, как гончая за кроликом. От самого Инчхона только одно отклонение от курса — остановка на островах Огасавара, чтобы подобрать Тонджу, — немного задержало судно. Обогнув штормовой фронт к западу от Мидуэя, дальше судно пошло по спокойному морю при сильном попутном ветре, позволявшем ему двигаться на восток с максимальной скоростью. Освобожденный от громоздкого палубного оборудования для прокладки кабеля и без тяжелого кабеля длиной в несколько миль, хранившегося в трюме, «Когурё» сидел в воде на девять футов выше, чем обычно. Четыре дизельных двигателя гнали полегчавшее судно на скорости в двадцать один узел, что позволяло проходить за сутки почти шестьсот миль.

На борту «Когурё» большая группа инженеров и техников готовилась к пуску ракеты «Зенит». На нижней палубе был оборудован центр управления запуском, почти идентичный тому, что имелся на «Си Лонч Коммандер». Работа там не прекращалась ни днем, ни ночью. Из Инчхонской лаборатории был получен последний блок программного обеспечения для запуска, а команда программистов подготовила для пусковой команды серию пробных сценариев запуска. Каждый день она проводила и разбирала несколько гипотетических тестовых пусков, пока наконец, после недели в море, такие прогоны не стали проходить безупречно. Команде сказали только, что им предстоит управлять запуском принадлежащего Кану спутника с плавучей платформы, никто и не подозревал о противозаконной миссии, которая им предстояла на самом деле. Все с нетерпением ждали дня, когда они запустят настоящую ракету.

Тонджу использовал это время для того, чтобы окончательно отшлифовать тактику захвата «Одиссея». Он и его группа боевиков часами сидели над кальками планов пусковой платформы, рассчитывая боевые позиции и координируя передвижение сил, результатом чего стал поминутный план операции. С каждым днем корабль все ближе и ближе подходил к цели. Коммандос заучивали свои маршруты и роли в предстоящей операции, чистили оружие и старались не попадаться на глаза остальным членам экипажа. После ужина вместе с ударной группой Тонджу пригласил своего заместителя Кима к себе в каюту. Там, с глазу на глаз, Тонджу объявил своему помощнику приказ Кана затопить «Когурё».

— Я сообщил капитану Ли координаты места, где мы должны будем встретиться с ожидающим нас сухогрузом. Однако я не проинформировал его о том, что его судно будет затоплено, а просто сказал, что пусковую команду надо будет переправить на другое судно из соображений безопасности.

— Вы сомневаетесь в его преданности Кану? — спросил Ким, которого ничуть не тронула перспектива убийства двух сотен своих товарищей по экипажу.

— Да нет, просто это неразумно. Ни один капитан не захочет топить собственное судно и бросать свою команду. Мы покинем судно без него.

— Как вы предполагаете уничтожить судно?

Тонджу наклонился и вытащил из-под койки небольшую сумку, которую и протянул Киму.

— Пластиковая взрывчатка «семтекс» с радиодетонаторами. Я собираюсь активировать заряды, когда судно будет в движении.

Он подошел к переборке и указал на пришпиленный к ней план «Когурё» в разрезе.

— Заряды пробьют серию отверстий в носовой части корпуса ниже ватерлинии, а движение судна приведет к тому, что вода мгновенно затопит нижние палубы. «Когурё» уйдет на дно, как подводная лодка, еще до того, как экипаж успеет хоть как-то отреагировать.

— И все же существует вероятность, что кто-то спасется на шлюпке, — заметил Ким.

Тонджу с недоброй улыбкой покачал головой:

— Я обработал шлюпбалки всех спасательных шлюпок жидким составом для холодной сварки. Чтобы спустить любую из шлюпок, теперь потребуются весьма значительные усилия.

— А как же мы? — спросил Ким, и в голосе его проскользнула легкая неуверенность.

— Вы и еще двое ваших людей вместе со мной покинете судно на боевом катере. После того как сухогруз появится на экране радара, я постараюсь убедить Ли в необходимости предварительной разведки. Когда же «Когурё» вновь наберет ход, мы взорвем заряды.

Ким тихо вздохнул и низко наклонил голову.

— Мне будет непросто бросить свою боевую группу, — еле слышно произнес он.

— Они хороши, не спорю, но это расходный материал. Я разрешаю тебе самому выбрать двух человек, которые покинут судно вместе с нами. Но перед этим надо будет заложить взрывчатку в нужных местах. Возьми своего подрывника Хюна и разместите заряды в носовых отсеках Е, F и G. Позаботьтесь о том, чтобы вас не заметил никто из экипажа судна.

Ким крепко сжал ручки сумки со взрывчаткой и еще раз кивнул.

— Будет сделано, — сказал он и вышел из каюты.

После его ухода Тонджу еще несколько минут внимательно разглядывал план судна. Каждый этап этой чрезвычайно сложной операции полон был риска и неожиданных опасностей, но именно такие операции нравились ему больше всего.

45

Следуя курсом на столкновение со злом, «Одиссей» не спеша двигался вдоль побережья ниже Лонг-Бич. Каждый час неуклюжее с виду сооружение оставляло за кормой десять миль пенного следа. Пройдя мимо острова Сан-Клементе, «Одиссей» незадолго до полуночи взял курс от Сан-Диего на запад и вскоре покинул территориальные воды Соединенных Штатов. По мере того как он продвигался все дальше в пустынный район Тихого океана к западу от Калифорнийского залива лодки и яхты с рыбаками и отдыхающими постепенно исчезали из виду. К концу третьих суток плавания «Одиссей» находился примерно в семистах милях от ближайшей земли и делил океан с единственной крохотной точкой на северо-восточном горизонте.

Капитан Хеннесси без особого интереса наблюдал, как эта далекая точка, двигаясь южным курсом, постепенно увеличивается в размерах. Когда неизвестный сосед подошел на расстояние пяти миль, капитан навел на него бинокль и увидел довольно крупное судно голубого цвета с желтой трубой. В сгущающихся вечерних сумерках Хеннесси смог определить, что это не обычный торговый сухогруз, а скорее какое-то исследовательское судно или судно специального назначения. С нарастающим удивлением он отметил, что корабль идет поперечным курсом. Весь следующий час Хеннесси стоял у штурвала, следя за судном, которое осторожно подходило к «Одиссею» с правого борта, и лишь когда между ним и платформой осталось меньше мили, вроде бы замедлило ход и отвернуло к юго-западу, обходя платформу сзади.

— Он сбрасывает ход и собирается пройти у нас прямо за кормой, — отводя бинокль от таинственного голубого судна, сказал Хеннесси рулевому. — Весь Тихий океан в его распоряжении, а ему приспичило, видите ли, перессечь наш кильватер, — проворчал он, качая головой.

Откуда ему было знать, что это не случайная встреча. Он и не подозревал, что один из хорошо информированных членов его экипажа, человек Кана, работавший на «Одиссее» техником, постоянно сообщал таинственному судну точные координаты платформы при помощи обычного GPS-приемника и портативного радиопередатчика. «Когурё», выйдя в Тихий океан, двадцать четыре часа назад принял эту радиопередачу и направился наперерез «Одиссею» подобно тому, как голубь летит домой по кратчайшему маршруту.

Когда огни неизвестного судна замерцали в темноте позади «Одиссея» с левой стороны, Хеннесси выбросил его из головы и перенес внимание на черную пустоту впереди по курсу. До экватора оставалось почти десять суток хода, и невозможно было предугадать, какие еще препятствия встретятся на пути.

* * *

Опытная штурмовая группа возникла на платформе из ночной темноты стремительно и совершенно неожиданно. Вечером «Когурё» долго следовал неотступно за «Одиссеем», затем вдруг заглушил двигатели и позволил самоходной платформе неторопливо уйти к горизонту. Когда огни «Когурё» исчезли, рулевой ночной смены и вахтенный офицер в ходовой рубке «Одиссея» вздохнули с облегчением. Платформа шла на автопилоте, им оставалось лишь следить за показаниями радара и прогнозом погоды по курсу. Но в открытом море, глубокой ночью, беспокоиться было особо не о чем, и вместо того чтобы внимательно следить за экранами мониторов, моряки прогуливались по мостику и вели бесконечный спор о кубке мира по футболу. Если бы хоть один из них повнимательнее пригляделся к экрану радиолокатора, судно не было бы застигнуто врасплох.

«Когурё» остановился вовсе не затем, чтобы изменить курс или устранить какие-то неполадки — с него спускали быстроходный катер. Тридцатифутовое суденышко было достаточно велико, чтобы в нем удобно разместились Тонджу, Ким и еще дюжина облаченных в черные комбинезоны спецназовцев, которые сидели сейчас на обитых кожей сиденьях, сжимая в руках автоматы. Подкрасться незаметно на этом катере было трудно, зато он как нельзя лучше подходил для того, чтобы быстро преодолеть расстояние до платформы и доставить туда штурмовую группу, достаточную для ее захвата.

В темноте ночи, подпрыгивая на волнах, катер несся к «Одиссею» под ярким звездным куполом, раскинувшимся от горизонта до горизонта. Быстроходное суденышко стремительно пожирало пространство между «Когурё» и платформой, светившейся огнями на фоне ночного неба, как рождественская елка. Подойдя к массивной платформе вплотную, рулевой катера направил свое судно прямо в центр огромной тени и повел его между поплавками «Одиссея». Не снижая скорости, суденышко пронеслось под платформой между двумя рядами массивных опор. Оно едва прошло под тяжелыми горизонтальными балками треугольного сечения, которыми всего в двенадцати футах над водой были крест-накрест соединены опоры. После этого катер выровнял свою скорость со скоростью платформы и уже медленно подкрался к передней опоре правого ряда, по которой вверх уходили покрытые солью стальные скобы лестницы. Как только он приблизился к пилону на несколько футов, один из коммандос прыгнул с носа с коротким линем и быстро привязал его к стальной перекладине. Один за другим боевики прыгали на лестницу и начинали долгий подъем наверх, на платформу. На верхних ступеньках команда задержалась ненадолго, чтобы перевести дух, а затем чуть помедлила уже наверху, чтобы перегруппироваться. Наконец Тонджу кивком головы дал сигнал к началу операции. Человек Кана на борту платформы оставил прочную дверь наверху лестничного колодца незапертой. Коммандос быстро проскользнули через эту дверь и рассыпались веером по палубе.

Тонджу потратил на изучение фотографий и планов «Одиссея» не один час, но и его просто ошеломили масштабы пусковой палубы. В длину она намного превосходила футбольное поле. В дальнем ее конце возвышалась пусковая вышка, а перед ней простиралось огромное пустое пространство открытой палубы, вплотную подходившее к ангару для ракеты-носителя. Примерно в середине платформы у правого борта были установлены несколько массивных топливных цистерн, из которых незадолго до старта заправляли топливом ракету. По обе стороны от ангара с ракетой-носителем стояли два небольших жилых корпуса для экипажа и ракетчиков. Там размещались каюты на шестьдесят восемь человек, столовая и медпункт. Они и должны были стать первой мишенью.

Штурмовая группа отрабатывала одновременное нанесение удара — пять человек на ангар, три на мостик, остальные в жилые корпуса. Большинству из сорока двух человек на борту «Одиссея» до прибытия в точку старта делать было практически нечего, и они коротали время за чтением, картами и просмотром кинофильмов. К трем часам утра почти все уже спали, бодрствовали только те, кто управлял ходом платформы и наблюдал за состоянием ракеты-носителя. Когда боевики с отработанной на многочисленных тренировках точностью ворвались в каюты экипажа, сонные техники и инженеры были слишком ошарашены, чтобы как-то отреагировать. Яркий свет и тычки дулами автоматов АК-74 быстро разбудили спящих, и скоро все они стояли под прицелом коммандос. Двое техников, игравшие в карты в кают-компании, решили сначала, что все это какой-то экваториальный розыгрыш, но удар прикладом сшиб одного из них на пол и без труда развеял это заблуждение. Пораженный кок на камбузе при виде вооруженных людей уронил на пол стопку противней, что еще быстрее помогло вырвать из сна членов экипажа, чем сами нападающие.

Похожая история произошла и в ракетном ангаре. Небольшая группа коммандос стремительно обшарила это сооружение с искусственным климатом, где на специальном стапеле покоилась ракета «Зенит», и без проблем собрала немногочисленных дежурных инженеров в одно место. Два человека у штурвала на мостике, расположенном гораздо выше ангара, долго не могли поверить своим глазам, когда в рубку вошел Тонджу и спокойно приставил к уху вахтенного офицера пистолет «Глок». Меньше чем через десять минут вся громадная платформа была уже в руках боевиков Тонджу — причем без единого выстрела. Экипаж «Морского старта» даже представить себе не мог, что в центре Тихого океана платформу может кто-то захватить.

Коммандос с удивлением обнаружили, что большую часть морского экипажа платформы составляли филиппинцы, а пусковая команда представляла собой смесь американских, русских и украинских инженеров. Весь многонациональный экипаж, за исключением дюжины людей Кана и представителей компании-владельца полезного груза, согнали в кают-компанию и оставили там под охраной автоматчиков. Люди Кана тем временем взяли на себя управление движением самоходной платформы. Даже капитана Хеннесси, которого один из людей Кима схватил и грубо связал, притащили в кают-компанию, где он, потрясенный, присоединился к остальным членам экипажа.

Оказавшись на мостике, Тонджу сообщил на «Когурё» по радио, что платформа захвачена без сопротивления. Рассматривая развернутую и оставленную на боковом столике навигационную карту, он резко приказал одному из моряков Кана, ставшему за штурвал:

— Меняем курс. Новый курс норд — норд-ост, пятнадцать градусов. Поворачиваем к новой точке старта.

* * *

В предрассветных сумерках «Когурё» подошел к идущей на север платформе поближе и сбавил скорость, чтобы идти вровень с «Одиссеем», одолевавшим пятифутовые волны. Капитан Ли подобрался к «Одиссею» на расстояние меньше двадцати футов, двигаясь с одинаковой скоростью по его правому борту. В ходовой рубке «Одиссея» нервный рулевой, видя, как подкрадывается к борту платформы бывшее кабельное судно, первым делом проверил, включен ли автопилот.

На верхней палубе, где находился ангар, Тонджу лично следил за тем, как стрела большого крана вытянулась за правый борт платформы. Какое-то время тяжелый блок и крюк на канате крановой стрелы болтались в воздухе, пока не опустились на кормовую палубу «Когурё». По судовому радио передали сигнал готовности, и кран поднял в воздух и втащил на главную палубу платформы квадратный металлический контейнер размером с диван. Внутри него в специальных емкостях хранилась высушенная и замороженная культура вируса «Химера». Емкости оставалось только вложить в аэрозольный распылитель спутника — полезного груза ракеты.

Пока смертельный вирус поднимали на пусковую платформу, катер перевез туда же с «Когурё» дюжину специалистов по запуску и полезной нагрузке, которые тут же направились в ракетный ангар и приступили к разборке блока полезного груза «Зенита». Кроме того, для обеспечения безопасности на смену коммандос из штурмового отряда Тонджу с «Когурё» на платформу доставили большую группу охранников.

Тонджу вернулся в ходовую рубку и стал смотреть сквозь толстое ударопрочное стекло на высокие волны, гулявшие две сотни футов ниже. Платформа почти не качалась, так как двигавшиеся под водой опоры-поплавки гасили качку. Тонджу посмотрел направо: «Когурё» уже отвернул в сторону и удалялся от «Одиссея», исполнив свою миссию перевозчика.

— Полный вперед, — скомандовал Тонджу рулевому.

Филиппинец, нервничая, перевел ручки управления двигателями на обоих поплавках вперед до упора и уставился на цифровой индикатор скорости, показания которого стали медленно расти.

— Двенадцать узлов, сэр. Максимальная крейсерская скорость, — доложил он Тонджу, часто моргая.

Тонджу удовлетворенно кивнул, затем потянулся к радиопередатчику над головой и вызвал капитана Ли на «Когурё».

— У нас все по расписанию. Прошу сообщить в Инчхон, что мы овладели пусковой платформой и рассчитываем начать обратный предстартовый отсчет примерно через тридцать часов. Конец связи.

Рулевой, мучимый дурными предчувствиями, смотрел прямо перед собой, стараясь не встречаться взглядом с Тонджу. Какими бы страшными ни были крутившиеся у него в голове мысли о том, что собирается сделать Тонджу, они не шли ни в какое сравнение с истинными намерениями командира боевиков.

46

Инженерам потребовалось чуть меньше суток, чтобы превратить полезный груз ракеты-носителя в чудовищное оружие массового уничтожения. Подобно хирургам, проводящим операцию по трансплантации, инженерная группа осторожно удалила несколько секций внешнего обтекателя и принялась копаться во внутренностях поддельного спутника. Они вынули фальшивые компоненты, внешне напоминавшие ретрансляторы настоящих спутников связи, и вставили на их место небольшие электрические насосы, необходимые для системы аэрозольного распыления. К фальшивым солнечным батареям подвели провода и укрепили на них нужную оснастку. «Батареи» должны были раскрыться в полете и распылить возрожденные вирусы в виде легкой дымки широкой полосой в небе Калифорнии.

Облачившись в защитные комбинезоны и шлемы, техники провели последнее испытание системы распыления. Следовало удостовериться, что она надежно сработает в то короткое время, что будет ей отведено в ходе полета ракеты. Наступил последний этап операции: помещение вируса «Химера» в спутник. Доставленные из Инчхона емкости с высушенными и замороженными микроорганизмами осторожно установили на корпусе спутника, а гидрогенизационные емкости соединили с аэрозольной системой шлангами в стальной оплетке. Когда система будет приведена в действие, автомат под управлением специальной программы смешает при пониженном давлении порошок культуры вируса с очищенной водой, а затем выбросит получившуюся живую жидкость через пульверизатор в атмосферу.

Теперь, когда убийственный коктейль был уже на борту спутника, его вновь закрыли обтекателем. В нужных точках внутри обтекателя установили заряды, которые в точно рассчитанный момент должны были отстрелить створки обтекателя, прикрывающие полезную нагрузку. Когда последняя секция головного обтекателя ракеты была установлена на место, усталые инженеры из пусковой команды коротко поздравили друг друга и поплелись к жилым помещениям. До момента, когда начнется обратный предстартовый отсчет, они могли поспать несколько часов, в чем крайне нуждались.

* * *

Не объявляя публично конкретный уровень угрозы, Министерство внутренней безопасности потихоньку ввело режим повышенной готовности служб безопасности морских и аэропортов. На всех воздушных и морских судах из азиатского региона проводились более тщательная фильтрация и выборочные обыски, причем специально искали биологические и химические вещества. По настоянию вице-президента Сэндекера Береговой охране было предписано останавливать все прибывающие суда под японским и корейским флагами и посылать на борт вооруженные группы сотрудников служб безопасности для проведения тщательного досмотра и обыска. Все находившиеся в исправности катера Береговой охраны курсировали вдоль западного побережья, преимущественно у крупных торговых центров, таких как Сиэтл, Сан-Франциско и Лос-Анджелес.

В Сан-Франциско Руди Ганн согласовал действия НУМА по обеспечению блокады с местным командованием Береговой охраны. Прибывшее из Монтерея исследовательское судно «Блю Джилл» он немедленно направил дежурить в десяти милях от моста Золотые Ворота. После этого он слетал в Сиэтл, где отправил находившиеся там суда НУМА патрулировать вдоль побережья и договорился с канадской береговой охраной в Ванкувере о том, что те будут досматривать все суда, следующие в Британскую Колумбию.

Дирк и Саммер полетели в Сан-Диего. Город встретил их фирменной погодой — плюс семьдесят два градуса[41] и легкий ветерок. Им не потребовалось много времени, чтобы проехать на такси из Линдберг-Филд, международного аэропорта Сан-Диего, до острова Шелтер и отыскать там пришвартованный в самом конце длинного муниципального причала «Глубинный старатель». Подходя к судну, Дирк заметил на его кормовой палубе погружной аппарат странной формы, выкрашенный в красный цвет с металлическим отливом.

— Кого мы видим! Это же наши пленники Зенды![42] — воскликнул близкий друг Дирка Джек Далгрен при виде молодых людей, поднимающихся на борт. Он стремительно слетел с мостика вниз на палубу и встретил их у верхушки трапа.

— Слышал, что вы двое совершили приятный круиз вдоль берегов Корейского полуострова, — рассмеялся Далгрен и крепко пожал Дирку руку, а затем тепло обнял Саммер.

— Да, вот только мы пропустили все достопримечательности, отмеченные в каталоге Мишлен, — ухмыльнулась в ответ Саммер.

— Ну и что! Зато экскурсия по демилитаризованной зоне, по-моему, неплохо нас взбодрила, — произнес Дирк с напускной серьезностью. Обернувшись к Далгрену, он спросил:

— Вы с командой готовы выйти в море и немного поохотиться?

— Угу. Час назад к нам присоединился отряд Береговой охраны, так что мы готовы отчалить в любой момент.

— Хорошо. Тогда давай этим и займемся.

Далгрен проводил Дирка и Саммер на мостик, где их приветствовали Лео Дельгадо и капитан Берч. После этого их представили офицеру Береговой охраны по фамилии Эймс.

— Лейтенант, какой нам предписан порядок патрулирования? — спросил Дирк, заметивший знаки различия на форменной одежде Эймса.

— Зовите меня Биллом, — отозвался Эймс. Этот блондин был исправным служакой и серьезно относился к своим обязанностям, но терпеть не мог излишние формальности, — Мы будем в резерве у местных судов Береговой охраны и вступим в дело, только когда движение торговых судов в этом районе станет особенно оживленным. В противном случае ограничимся специальной разведкой и слежением. По закону мы имеем право остановить любое прибывающее торговое судно на расстоянии до двенадцати миль от берега и подняться на борт. Как представитель Береговой охраны в НУМА, я с моей командой буду возглавлять все высадки и досмотры судов, но меня будут сопровождать несколько человек из вашего экипажа, прослушавших краткий инструктаж.

— А каковы наши шансы обнаружить на большом контейнеровозе тайный склад оружия или спрятанную бомбу? — вслух подумала Саммер.

— Они больше, чем вам может показаться, — ответил Эймс. — Как вам известно, мы тесно сотрудничаем с таможенным департаментом, подчиняющимся Министерству внутренней безопасности. Наши таможенные агенты имеются практически в каждом иностранном порту в любой части света, они проверяют и опечатывают каждый грузовой контейнер и только после этого дают разрешение грузить контейнеры на судно. По прибытии в США контейнеры опять же осматривают таможенные агенты. Их цель — убедиться в том, что контейнеры не открывались и не были взломаны. Их впустят в страну, только если все окажется в порядке. Береговая охрана обеспечивает таможенникам возможность проверить судно и контейнеры еше до захода в порт.

— На любом судне полно мест и помимо грузовых контейнеров, бомбу можно спрятать где угодно, — заявил Далгрен.

— Да, это действительно проблема посложнее, но тут в дело вступают собаки, — ответил Эймс, кивком указывая на дальний конец мостика. Только сейчас Дирк заметил, что у переборки привязаны к пиллерсу два светло-рыжих лабрадора-ретривера. Оба пса сладко спали на теплой палубе. Саммер, уже заметившая собак, подошла и стала осторожно почесывать их за ушами.

— Эти собаки обучены на поиск различных компонентов взрывчатых веществ, которые обычно используются в производстве бомб. Самое главное, они могут очень быстро пробежаться по всему судну. Если на каком-нибудь контейнеровозе действительно попытаются ввезти биологическую бомбу, то очень может быть, что эти ребята сумеют унюхать взрывчатые вещества в ней.

— Именно это нам и нужно, — сказал Дирк, — Значит, мы будем работать возле Сан-Диего?

— Нет, — покачал головой Эймс. — Через Сан-Диего проходит очень небольшой торговый поток, местная Береговая охрана вполне справится с таким объемом сама. Нам приказано патрулировать квадрат к юго-западу от порта Лос-Анджелес в поддержку группе Береговой охраны и морской безопасности района Лос-Анджелес — Лонг-Бич. Когда прибудем на место, будем координировать взаимное положение и результаты через «Икар».

— «Икар»? — непонимающе переспросил Далгрен.

— Всевидящее око в небесах, выделенное нам в помощь в этом проекте, — с видом знатока объяснил Дирк.

* * *

Пока «Глубинный старатель» неторопливо шел вдоль тихоокеанского побережья мимо острова Коронадо и военного авианосца, который возвращался домой из Индийского океана, Дирк и Саммер отправились на корму знакомиться со странным подводным аппаратом, немного напоминавшим перекормленного стероидами земляного червя. Судно, имевшее форму пули, было беспорядочно утыкано множеством гребных устройств в виде подвижных лопастей, походивших на приклеенные к корпусу тепловые насосы. Перед обтекаемым каплеобразным носом аппарата, немного сбоку, был укреплен громадный керноотборник десяти футов длиной; он торчал вверх, как рог единорога. Отчасти из-за кричаще-яркой красной окраски аппарат напоминал какое-то гигантское насекомое из фильма ужасов пятидесятых годов.

— Ты расскажешь нам, что это за хитрая штука? — спросила Саммер у Далгрена.

— Как, отец не рассказывал вам о «Баджере»? Это образец, который он сам утвердил. Поэтому-то мы и здесь, в Сан-Диего. Над проектом этой суперновинки работала группа наших инженеров вместе с Институтом Скриппса. Глубоководный керноотборник разработан для взятия с морского дна образцов осадочных пород. Научное сообщество ждет не дождется, когда наконец можно будет собрать образцы пород и организмов вокруг вулканических гидротермальных образований, многие из которых находятся на глубине десяти и более тысяч футов.

— А зачем все эти гребные устройства? — поинтересовался Дирк.

— Чтобы побыстрее добраться до дна. Это настоящая гоночная машина. Чем ждать, пока сила тяготения затащит его на дно, аппарат быстро погружается сам при помощи энергии от водородных топливных элементов. Он может весь день без перерыва нырять на дно, брать образцы и выскакивать обратно на поверхность, не заскучаешь. Чем меньше времени уходит на погружение и всплытие, тем больше образцов получат геологи. Будет в чем покопаться.

— И парни из Скриппса согласились посадить тебя за баранку этой штуковины? — со смехом спросила Саммер.

— Они забыли спросить, сколько штрафов за превышение скорости я плачу на суше, а сам я не догадался сообщить им, — с притворным простодушием отозвался Далгрен.

— Им и невдомек, — ухмыльнулся Дирк, — что они только что одолжили свой новехонький «Харлей-Дэвидсон» Ивелу Нивелу.[43]

* * *

В течение трех часов «Глубинный старатель» шел вдоль побережья Калифорнии, а незадолго до сумерек повернул в открытое море. Стоя на мостике, Дирк следил за продвижением судна по цветной навигационной карте на верхнем мониторе. По мере того как исчезала за кормой береговая линия, остров Сан-Клементе продвигался вверх по карте к западу от курса судна. Несколько секунд Дирк вглядывался в карту, затем обернулся к Эймсу, который стоял рядом и следил за экраном радара.

— Мне казалось, что ваши полномочия останавливать и осматривать суда ограничены двенадцатимильной прибрежной зоной? А перед нами сейчас остров Сан-Клементе, от которого до материка больше пятидесяти миль.

— При обычном прибрежном патрулировании мы действительно придерживаемся двенадцатимильной полосы. Однако восемь островов южнее Лос-Анджелеса номинально являются территорией штата Калифорния, поэтому по закону мы можем вести отсчет от них. Для нынешней же операции нам временно разрешили расширить зону действий, считая от этих островов. Пока что мы займем позицию примерно в десяти милях к западу от Санта-Каталины и будем наблюдать оттуда.

Двумя часами позже они миновали большой остров Санта-Каталина и сбросили скорость на подходе к пункту назначения. «Глубинный старатель» начал патрулирование.

Он медленно двигался по большой петле, вытянутой в направлении север — юг и лежащей к западу от острова. Судовой радар без устали вглядывался в ночь, но видел только мелкую россыпь прогулочных суденышек и рыбацких лодок да катер Береговой охраны, дежуривший немного севернее.

— Мы находимся значительно южнее главного торгового пути в Лос-Анджелес и вряд ли увидим в этом квадранте оживленное ночное движение, — сказал Эймс. — Настоящая работа начнется утром, когда появится «Икар». Пока же я предлагаю разбиться на смены и немного поспать.

Дирк понял намек и отошел к краю мостика, вдыхая полной грудью морской воздух. Ночь стояла тихая и влажная, а поверхность моря была плоской, как блин. Дирк стоял в темноте и вновь мысленно перебирал подробности встречи с Каном и чудовищные планы, о которых магнат рассказал ему и Саммер. Еще неделя, и голосование в корейской Национальной ассамблее останется в прошлом… Вот тогда органы юстиции смогут приступить к полномасштабному расследованию дела Кана. Это все, что им нужно. Неделя без происшествий. Порыв ледяного ветра внезапно дохнул в лицо Дирку. Мгновение — и как будто ничего и не было, вокруг по-прежнему царило обманчивое спокойствие.

47

К девяти часам вечера «Одиссей» успел вернуться назад миль на триста и теперь приближался к точке старта с точно рассчитанными еще в Инчхоне координатами. Тонджу, прилегший, чтобы немного поспать, в каюте капитана Хеннесси, был внезапно разбужен торопливым стуком в дверь. Пока он, сев на койке, надевал ботинки, в каюту с поклоном вошел вооруженный боевик.

— Простите, что помешал, — извиняющимся тоном сказал он, — На связи капитан Ли. Он просит вас как можно скорее вернуться на «Когурё». Там у них возник какой-то спор с русскими инженерами-ракетчиками.

Тонджу кивнул, тряхнул головой, прогоняя сон, и направился в ходовую рубку, где первым делом убедился, что платформа продолжает двигаться курсом норд-норд-ост со скоростью двенадцать узлов. Затем радировал на «Когурё», чтобы за ним прислали катер, и, спустившись по длинной лестнице на переднем пилоне, прыжком перебрался на борт. Вскоре он был уже на вспомогательном судне, находившемся совсем близко, где его ждал капитан Ли.

— Идемте со мной в центр управления запуском. Это все проклятые украинцы! — не выдержав, выругался капитан. — Никак не договорятся, откуда нужно производить пуск и куда соответственно нужно вести платформу. Кажется, они вот-вот поубивают друг друга.

Двое мужчин спустились по трапу и направились по коридору к просторному центру управления запуском. Ли открыл боковую дверь в зал, и сразу же по ушам им ударила громкая какофония ругательств на чужом языке. Все, кто был в зале, столпились вокруг двух украинских ракетчиков, которые стояли друг против друга и яростно спорили, размахивая руками. При приближении Тонджу и Ли толпа расступилась, но украинцы как будто ничего не видели и не слышали. С презрением посмотрев на них, Тонджу развернулся, схватил ближайший стул и, подняв его над головой, швырнул в спорящих инженеров. В толпе охнули, когда стул врезался в спорщиков, ударил одного в грудь и другого по голове, отскочил и с грохотом рухнул на пол. Ошеломленные украинцы наконец замолчали и повернулись к пришедшим.

— В чем дело?! — прорычал Тонджу.

Один из украинцев, мужчина с козлиной бородкой и взлохмаченными русыми волосами, смущенно откашлялся, прочищая горло:

— Дело в погоде. Фронт высокого давления над восточной частью Тихого океана, в особенности возле побережья Северной Америки, остановился, столкнувшись с идущей с юга системой низкого давления.

— И что все это означает?

— Преобладающий здесь обычно на больших высотах восточный ветер в данный момент сменился на противоположный, вы сами можете ощутить, мы сейчас идем против сильного встречного ветра. В результате рассчитанная нами траектория полета значительно искажается.

Украинец порылся в папке и вытащил несколько листов миллиметровки с какими-то расчетами и нарисованными от руки карандашом профилями траектории полета.

— Базовый план операции предусматривал, что первая ступень ракеты «Зенит» будет заправлена на пятьдесят процентов емкости, что даст оценочно триста пятьдесят километров полета по трассе. Примерно пятьдесят из них придется на целевой район, где будет активирована система полезной нагрузки. Таким образом, для пуска была запланирована точка в трехстах километрах к западу от Лос-Анджелеса. Все это рассчитывалось с учетом нормальных для этих мест погодных условий. Теперь же, при нынешнем состоянии атмосферы, мы имеем на выбор два варианта: либо подождать, пока фронт низкого давления уступит действию преобладающих ветров, либо переместить точку старта и соответственно пусковую платформу ближе к цели.

— Есть и третья возможность, — раздраженно проворчал второй украинец, — Мы можем увеличить заправку «Зенита», чтобы ракета достигла заданной цели с первоначальной стартовой позиции.

Пока этот инженер говорил, его оппонент молча качал головой.

— Чем мы при этом рискуем? — спросил Тонджу у сомневающегося.

— Сергей прав, мы действительно можем так откорректировать количество топлива, что ракета долетит до цели с первоначальной стартовой позиции. Однако у меня есть серьезные сомнения относительно точности поражения цели в этом случае. Мы не знаем атмосферных и ветровых условий на всей трассе полета. Учитывая тот факт, что погода сейчас достаточно необычна для здешних мест, ветры вдоль трассы полета могут сильно отличаться от замеров, которые мы произведем здесь, над нами. В результате ракета-носитель в полете может сильно отклониться от курса к югу или северу и уйти в сторону от конечной цели. Возможен также перелет на десятки километров или, наоборот, недолет на столько же. Попросту говоря, в полете на такое расстояние слишком много потенциальных переменных.

— Риск ничтожно мал, все это лишь предположения, — горячо возразил Сергей.

— Как скоро в этом районе установятся нормальные погодные условия? — спросил Тонджу.

— У фронта низкого давления, о котором идет речь, уже появились признаки ослабевания. Мы считаем, что он должен уйти в течение ближайших полутора суток, а доминирующая здесь система высокого давления вновь возобладает примерно через семьдесят два часа.

Тонджу постоял несколько секунд, молча перебирая в уме прозвучавшие аргументы, и вынес решение:

— Мы должны действовать по графику. Сидеть и ждать, пока изменится погода, мы не можем, но не можем допустить и снижения эффективности удара. Мы передвинем платформу ближе к цели и начнем предстартовый отсчет как можно скорее. На сколько нам нужно сдвинуться, чтобы уменьшить влияние атмосферных факторов?

— Для минимизации воздействия на ракету встречных ветров надо укоротить траекторию. Исходя из последних измерений скорости и направления ветра, мы должны встать вот здесь, — Украинец с козлиной бородкой указал точку на карте североамериканского побережья, — В ста пяти километрах от берега.

С минуту Тонджу молча изучал позицию, прикидывая, какое дополнительное расстояние придется пройти. Он обратил внимание, что предложенная стартовая позиция находится в опасной близости от береговой линии, и отметил совсем рядом с ней пару островов. Тем не менее они вполне успевали добраться до этой точки и осуществить запуск в пределах предписанного Каном графика. Чувствуя, что все глаза в помещении обращены на него в ожидании его команды, Тонджу наконец обернулся к Ли и кивнул:

— Немедленно измените курс. Еще до рассвета мы должны вывести оба судна на новую позицию, а с первыми лучами солнца начать стартовый отсчет.

48

— Ты, должно быть, шутишь. Дирижабль?

Джордино поскреб подбородок и недоверчиво покачал головой.

— Ты протащил меня через всю страну, чтобы покатать на дирижабле?

— Мне больше нравится название «воздушное судно», — ответил Питт, бросая на напарника притворно сердитый взгляд.

— Как ни назови, все равно мешок с газом.

Джордино гадал, что за козырь в рукаве у Питта, с того самого момента, когда они в аэропорту Лос-Анджелеса вдвоем сошли с борта самолета, прибыв ночным рейсом из Вашингтона. Из аэропорта Питт, вместо того чтобы повернуть на юг к порту и расположенной недалеко от него штаб-квартире местной Береговой охраны, повернул взятую напрокат машину в другую сторону, на север. Джордино скоро заснул на пассажирском сиденье, а глава НУМА повел машину дальше, за пределы Лос-Анджелеса. Через какое-то время Джордино проснулся и с изумлением обнаружил, что за окнами сплошь тянутся бесконечные поля клубники. Он протер глаза, и тут машина въехала на взлетное поле крошечного аэропорта Окснард и Питт припарковался возле довольно большого дирижабля, пришвартованного к установленной на грузовике вертикальной решетчатой конструкции.

Джордино уставился на дирижабль и с трудом выговорил:

— Мне почему-то казалось, что розыгрыша суперкубка не будет по крайней мере два месяца.

На самом деле, конечно, двухсотдвадцатидвухфутовый дирижабль «Сентинел-1000» фирмы «Эйршип менеджмент сервисиз» был гораздо больше по размеру, чем обычные рекламные дирижабли, которые болтаются над полем во время регбийных матчей и турниров по гольфу. «Сентинел-1000» представлял собой увеличенную версию дирижабля популярной серии той же компании «Скайшип-600» и был предназначен для поднятия и передвижения полезного груза почти в шесть тысяч фунтов при помощи оболочки с десятью тысячами кубометров газа. В отлйчие от дирижаблей с жестким корпусом двадцатых и тридцатых годов, подъемную силу которым обеспечивал взрывоопасный водород, «Сентинел-1000» был дирижаблем мягкой системы и использовал более безопасный гелий.

— Выглядит совсем как карликовый родич «Гинденбурга», — простонал Джордино, с явной опаской разглядывая серебристое воздушное судно.

— Перед тобой, между прочим, последнее слово в области технологий разведки и наблюдения, — заявил Питт, — Он оборудован оптической системой ЛЭШ. В настоящее время НУМА ее испытывает, и, возможно, мы будем использовать ее при топографической съемке коралловых рифов и изучении течений. Эту систему уже применяли, и очень успешно, для слежения за миграцией китов.

— А что такое «система ЛЭШ»?

— Это аббревиатура длинного названия — «Гиперспектральный датчик для наблюдения с воздуха за прибрежной зоной».[44] Эта оптическая система дает множество изображений одного и того же места в разных цветовых диапазонах. Если объект чем-то отличается от фона, то хотя бы на одной картинке он будет заметен. Благодаря этому появляется возможность обнаруживать и отслеживать объекты, которые в обычных обстоятельствах не видны. Ребята из Внутренней безопасности пробуют использовать такие приборы для обеспечения безопасности границ, а флотские — для действий против подводных лодок.

— Ну, если мы можем устроить испытания этой штуки над пляжами Малибу-Бич, я за.

Питт и Джордино подошли к дирижаблю. Навстречу им из гондолы выбрался работник наземной службы с бейджиком НУМА на груди.

— Мистер Питт? Мы установили радио, присланное из управления Береговой охраны, так что вы сможете поддерживать с их судами безопасную связь. «Икар» рассчитан на посадку даже при минимальном заполнении топливных баков, так что просто следите, чтобы оно не упало ниже пяти процентов. Дирижабль оборудован как водяной балластной системой, так и экспериментальной системой сброса топлива — на случай, если потребуется срочно подняться в чрезвычайной ситуации.

— Как долго можем мы продержаться в воздухе? — поинтересовался Джордино, разглядывая пару воздушных винтов в кольцах, торчащих по обе стороны от гондолы в ее кормовой части.

— Восемь — десять часов, если не будете особенно давить на газ. Счастливого полета! Управлять им — одно удовольствие! — сказал он и коротко поклонился.

Питт и Джордино забрались в дверь гондолы и прошли в просторный салон, в котором могли с удобствами разместиться восемь пассажиров. Питт протиснулся через проем в передней части салона в рубку управления и занял пилотское кресло. Джордино последовал за ним и плюхнулся в кресло второго пилота. Питт запустил пару двигателей «Порше-930» с воздушным охлаждением и турбо-наддувом, установленных у кормы по бокам гондолы. Ходовые двигатели ожили с приглушенным гулом. Питт оставил их работать на холостом ходу и, получив у диспетчерской аэропорта разрешение на взлет, обернулся к Джордино:

— К взлету готов, Уилбур?

— Готов, если ты готов, Орвилл.[45]

Взлет дирижабля — совсем не простое действие, которое пилоты могут произвести самостоятельно, скорее это тщательно отрепетированный и согласованный маневр с участием немалой наземной команды. Люди в ярко-красных рубашках — аэродромная команда «Икара» — заняли места вокруг дирижабля. Впереди по трое мужчин с каждой стороны от дирижабля натянули канаты, идущие от его носа. Еще четверо ухватились за поручни, проходящие по всей длине вдоль бортов гондолы. Прямо перед собой в широком окне рубки, спускавшемся почти к ногам Питта, он увидел старшего аэродромной команды. Тот стоял у основания причальной мачты воздушного судна. По команде Питта бригадир дал сигнал члену команды, стоявшему на верхушке мачты, и тот освободил носовой швартов. Все члены наземной команды согласованно налегли на канаты и отвели невесомое судно от причальной мачты на несколько десятков ярдов в сторону — к безопасной взлетной площадке, тщательно очищенной от любых посторонних предметов.

Питт вскинул большие пальцы, давая понять, что все в порядке, затем протянул руку и сдвинул вниз пару рычажков на центральной панели управления. Шум двигателей усилился. Люди из наземной команды отпустили дирижабль и разбежались в стороны. Одновременно с этим Питт мягко потянул на себя сдвоенную ручку управления, установленную перед его креслом. При помощи этой ручки можно было управлять воздушными винтами, каждый из которых был заключен в трубу-канал, способную поворачиваться на шарнире. Питт потянул на себя ручку, и передние концы труб приподнялись, увеличив тем самым за счет вращения винтов подъемную силу дирижабля. Воздушное судно сразу же пошло вверх и немного вперед. Дирижабль поднялся от земли и начал, задрав нос, круто карабкаться в небо. В салоне и рубке управления движение практически не ощущалось. Джордино весело помахал в открытое боковое окно оставшейся внизу наземной команде. «Икар» быстро набирал высоту, и вскоре люди внизу уменьшились до размера жуков.

Джордино хотел непременно пролететь над пляжами Малибу, и пониже, но Питт сразу же, от Окснарда, направил воздушное судно прочь от побережья и вскоре выровнял его на высоте двух с половиной тысяч футов. Тихий океан под ними отражал ясное небо и светился в ярких лучах солнца глубоким сине-зеленым цветом. Отлично видны были острова — Санта-Крус, Санта-Роза и Сан-Мигель. Питт направил дирижабль на восток. Через некоторое время он заметил, что снизу на корпусе судна начали собираться капли влаги, которые затем срывались и падали вниз, — матерчатая оболочка дирижабля прогрелась сверху и по бокам под лучами утреннего солнца. Он бросил взгляд на датчик давления гелия и отметил, что стрелка чуть поднялась, так как гелий немного расширился из-за высоты и повышения температуры. Если бы давление стало слишком высоким, автоматические клапаны выпустили бы лишний газ, но Питт держал дирижабль гораздо ниже критической для него по давлению высоты, чтобы не терять понапрасну гелий.

Ручки управления «Сентинел-1000» двигались под руками Питта довольно тяжело. Вообще он заметил, что ощущение от вождения дирижабля больше напоминает ему управление двадцатиметровой гоночной яхтой, чем пилотирование самолета. Поворот рулей направления и высоты требовал определенных физических усилий, а между подачей команды управления и тем моментом, когда нос дирижабля начинал медленно поворачиваться, каждый раз возникала тревожная пауза. Корректируя курс, Питт рассеянно наблюдал за свисающими с носа тросами, которые раскачивались в разные стороны. Вот на поверхности моря под ними заплясала какая-то лодка. Арендованный рыболовный катер, узнал он. Внезапно крошечные рыболовы-на-один-день на корме катера приветственно замахали воздушному судну руками. Есть в дирижаблях что-то такое, что неизменно задевает в душе человека теплую струну. В них сконцентрировалась романтика воздушных пространств, решил Питт; они напоминают о давно прошедших временах, когда полеты в воздухе были еще новинкой. Он и сам ощущал эту ностальгию, несмотря на то что его руки лежали сейчас на рычагах управления. Пока дирижабль плыл, никуда не торопясь, над водой, Питт разрешил своему сознанию вернуться в прошлое, в тридцатые годы, когда гигантские пассажирские дирижабли, такие, как «Граф Цеппелин» и «Гинденбург», делили небо с боевыми дирижаблями ВМС США «Акрон» и «Макон». Подобно роскошным круизным лайнерам той же эпохи, они делали путешествие неспешным и даже величественным, — качества, которых начисто лишены прагматичные путешествия современности.

* * *

Отойдя на тридцать миль от берега, Питт повернул дирижабль к югу и начал описывать широкую неспешную дугу вокруг Лос-Анджелеса. Джордино включил оптическую систему ЛЭШ, подключенную к портативному компьютеру.

Система позволяла ему засечь подходящие надводные суда и получить их изображения на расстоянии до тридцати пяти миль. К портам Лос-Анджелеса и Лонг-Бич тянулись нескончаемой рваной цепочкой грузовые суда и контейнеровозы. Крупные суда шли из далеких портов с экзотическими названиями, но большую часть трафика давали все же Китай, Япония и Тайвань. За год в эти расположенные рядом порты заходит больше трех тысяч судов, что создает близ них постоянное движение. Суда стекаются к самому оживленному порту Америки со всего Тихого океана, как муравьи к месту пикника. Поработав с лэптопом, Джордино объявил Питту, что видит на подходе к берегу два крупных судна, похоже, торговых. Питт высунулся в окно и с трудом различил на горизонте точку — первое из них.

— Давай подлетим поближе, посмотрим, — сказал он и направил нос дирижабля к приближающемуся судну. Щелкнув кнопкой прибора радиосвязи, полученного от Береговой охраны и установленного в рубке перед самым взлетом, Питт произнес в микрофон:

— Катер Береговой охраны «Халибут», вас вызывает дирижабль «Икар». Мы на месте, собираемся осмотреть два судна на подходе, примерно в сорока пяти милях к востоку от Лонг-Бич. Прием.

— Понял, «Икар», — прозвучал в наушниках низкий голос, — Рады, что вы и ваши глаза теперь в небе и с нами. В этой операции у нас задействовано три судна. Будем ждать ваших докладов о появлении на подходах к побережью новых судов. Отбой.

— Глаза в небе, — недовольно пробурчал Джордино, — Я, пожалуй, предпочел бы роль пуза на диване, — договорил он и внезапно подумал: интересно, позаботился ли кто-нибудь снабдить их в дорогу ленчем.

* * *

Всю ночь «Одиссей» шел на восток и в результате подобрался к калифорнийскому побережью даже ближе, чем был несколько дней назад. После разрешения спора о стартовой позиции Тонджу вернулся на платформу и успел урвать еще несколько часов сна в капитанской каюте. Поднялся он за час до рассвета, и первые рассветные лучи застали его уже на мостике. Он наблюдал, как платформа следует в кильватере «Когурё». Вдалеке справа возникла темная тень большого острова. Это был Сан-Николас — пустая, обдуваемая всеми ветрами скала, отстоящая от побережья дальше всех островов Калифорнийского пролива. Остров принадлежит военным морякам и используется в первую очередь как база для тренировок десанта и боевых пловцов. Еще час суда шли на восток, после чего динамик рации захрипел голосом капитана Ли:

— Подходим к точке, которую указали украинские инженеры. Приготовьтесь заглушить двигатели, а мы займем позицию к юго-востоку от вас. Готовы начать предстартовый отсчет по вашей команде.

— Подтверждаю, — отозвался Тонджу, — Мы займем позицию, выровняем и подгрузим платформу. После этого начнем отсчет. Ждите.

Тонджу повернулся и кивнул одному из людей Кана, работавших на «Одиссее» под прикрытием. Сейчас именно он управлял платформой. Умело и уверенно моряк сбросил газ и выключил ходовые двигатели платформы, после чего активировал систему самопозиционирования. Исходя из заданных GPS-координат, была приведена в действие управляемая компьютерами система носовых, боковых и кормовых движителей, зафиксировавшая «Одиссей» на позиции с такой точностью, словно парковала автомобиль на тесной стоянке.

— Позиционный контроль активирован, — громко, по-военному доложил рулевой, — Начинаю затопление балластных цистерн, — продолжил он и нажал несколько кнопок на горевшей огнями консоли.

Двумястами футами ниже ходовой рубки внутри парных понтонов автоматически раскрылись несколько задвижек, и полдюжины балластных помп начали быстро закачивать соленую воду в пустотелые стальные корпуса. Для людей на палубе платформы процесс шел совершенно незаметно, так как помпы под управлением компьютера обеспечивали равномерное заполнение. В рубке Тонджу пристально вглядывался в трехмерное компьютерное изображение «Одиссея» на экране монитора. По мере закачки воды поплавки катамарана и нижняя часть пилонов окрашивались ярко-синим. Медленно, словно на охваченном летаргическим сном лифте, так что люди на мостике больше видели, чем чувствовали, что происходит, платформа опускалась к поверхности воды. Прошло не меньше часа, прежде чем она стала ниже на сорок шесть футов, а днища двух ее поплавков погрузились на глубину стабилизации — семьдесят футов ниже поверхности океана. Тонджу отметил, что платформа перестала мягко покачиваться, хотя раньше ее движение было достаточно ощутимым. При затопленных понтонах и частично ушедших под воду пилонах «Одиссей» превратился в неподвижную, как скала, опору, пригодную для запуска пятисоттонной ракеты.

После того как расчетная пусковая глубина была достигнута, а ярко-синий уровень воды на компьютерном мониторе поднялся до красной горизонтальной линии, зазвучал зуммер. Рулевой нажал еще несколько кнопок и отступил от панели управления.

— Погружение завершено. Платформа стабилизирована для запуска, — доложил он.

— Очистить мостик, — приказал Тонджу, кивая на моряка-филиппинца, стоявшего у экрана радара. Рулевой взмахом руки подозвал от двери свободного боевика, и тот быстро, без единого слова, увел моряка с мостика. Тонджу вышел из рубки через заднюю дверь и спустился на маленьком лифте в ракетный ангар. Вокруг лежащей горизонтально гигантской ракеты суетилось около дюжины инженеров, проверяя целый ряд компьютеров, подключенных непосредственно к ожидающей пуска ракете-носителю. Тонджу подошел к начальнику группы операторов пуска, человеку по фамилии Лин. Увидев шефа, Лин, в круглых очках, с пышной шевелюрой, не дав тому даже открыть рот, взволнованно затараторил:

— Мы в последний раз протестировали полезный груз. Результат положительный. Ракета-носитель тоже в порядке, все электромеханические системы показали при тестировании номинальный результат.

— Хорошо. Платформа находится на расчетной позиции, заливка балласта произведена. Готова ли ракета к перевозке и установке в стартовую позицию?

Лин с энтузиазмом кивнул:

— Мы ждали только команды. Мы готовы начать транспортировку и подъем ракеты-носителя немедленно.

— Нет смысла тянуть. Начинайте. Дайте мне знать, когда будете готовы к эвакуации платформы.

— Да, разумеется, — отозвался Лин и заторопился к группе ожидавших поблизости инженеров. Подойдя к ним, он заговорил с пулеметной скоростью. Как группа испуганных кроликов, инженеры стремительно рассыпались по назначенным заранее рабочим местам. Тонджу, стоя в сторонке, смотрел, как раздвинулись массивные ворота ангара, открывая рельсовый путь через всю палубу к пусковому столу на другом конце платформы. После этого включилось множество электрических двигателей, шум которых многократно отразился от внутренних стен ангара. Тонджу подошел к управляющей консоли и стал смотреть через плечо Лина, как руки руководителя пуска пляшут над панелью управления. Неожиданно вспыхнула цепочка зеленых огней, Лин махнул другому инженеру, и тот привел в действие подвижную тележку под ракетой.

Лежащая горизонтально двухсотфутовая ракета лениво двинулась к дверям ангара, похожая на сороконожку тележка под ней медленно поползла вперед на бесчисленных колесах. Ракета вылезла из ворот большими соплами вперед, белая краска на ее бортах засверкала в лучах утреннего солнца. Тонджу медленно шел рядом с тележкой, с восхищением поглядывая на ракету, такую огромную и скрывающую в себе такую титаническую мощь. В нескольких сотнях ярдов от платформы стоял «Когурё», и было видно, как на его верхней палубе толпятся моряки и инженеры, вытягивая шеи, чтобы получше разглядеть, как движется большая ракета.

Тележка с ракетой, словно механическая гусеница, пересекла открытую палубу и остановилась у подножия пусковой вышки. Головная часть огромной ракеты до сих пор оставалась в ангаре. Внезапно подвижная панель на крыше ангара раздвинулась, высвобождая ее. Транспортер надежно закрепили на палубе, после чего включились механизмы подъема ракеты, заработали гидравлические насосы, и нос ракеты-носителя пополз вверх. Медленно, осторожно ракета стала поднимать нос из проема в крыше ангара, за ним все свое могучее тело, пока наконец не встала вертикально у пусковой вышки. Несколько захватов прижали ракету к платформе, подсоединили к ней и проверили множество шлангов для заправки, охлаждения и вентиляции. Несколько рабочих на вышке подстыковали к разъемам информационные кабели, которые позволяли инженерам на «Когурё» отслеживать показания десятков электронных датчиков, размещенных под обшивкой ракеты. Как только «Зенит» был зафиксирован и закреплен в вертикальном положении, транспортно-подьемная тележка осторожно отошла в сторону, оставляя ракету в объятиях пусковой мачты, затем медленно вернулась в горизонтальное положение и покатила в ангар, где ей предстояло находиться во время старта ракеты — подальше от горячей реактивной струи.

Лин торопливо переговорил по радио с центром управления запуском на «Когурё» и подбежал к Тонджу:

— Есть кое-какие мелкие отклонения, но в целом ракета-носитель удовлетворяет требованиям по всем основным предпусковым параметрам.

Тонджу, запрокинув голову, посмотрел на возвышающуюся над ним гигантскую ракету с «полезным» грузом вируса, несущего смерть миллионам ни в чем не повинных людей. Людские страдания и смерть ничего не значили для Тонджу, этот человек давным-давно забыл, что такое сострадание. Мощь, которую он ощущал, мощь, какую ему еще не приходилось когда-либо встречать, — только она имела значение, и Тонджу наслаждался моментом. Взгляд его скользнул по ракете вниз, обежал стартовый стол и остановился на Лине. Инженер все это время стоял неподвижно, с тревогой ожидая, что скажет Тонджу. Тот помедлил еще мгновение, заставляя Лина помучиться, затем произнес среди всеобщего молчания твердым, уверенным голосом:

— Прекрасно. Начинайте отсчет.

49

Команда «Глубинного старателя» скоро поняла, что выполнять роль судна поддержки — очень монотонная работа. За два дня дежурства их всего лишь однажды попросили подняться на борт судна и обыскать его — это был небольшой сухогруз с Филиппин с грузом древесины твердых пород. Подходы к Лос-Анджелесу с юго-запада не отличались оживленным движением судов, с работой вполне справлялся катер «Нарвал» ближайшего управления Береговой охраны. Команда НУМА предпочла бы заниматься делом вместо того, чтобы ходить кругами без видимой цели, втайне надеясь, что число судов в их квадранте резко возрастет.

Дирк сидел с Саммер в кают-компании и прихлебывал из чашечки кофе, пока она изучала отчет о гибели кораллов в Большом Барьерном рифе, когда подошел один из членов экипажа и попросил их подняться на мостик.

— Мы получили сообщение от «Нарвала», — сообщил Дельгадо. — Они заняты обыском контейнеровоза и закончат еще не скоро, поэтому просят нас проверить документы судна, которое подходит сейчас с запада к Каталине, и быть готовыми на случай его возможной остановки и досмотра.

— А что наше «оков-небе», не дает предварительной идентификации? — поинтересовался Дирк.

— Ваш отец и Ал вылетели на «Икаре» сегодня утром. Они идут с севера и, вероятно, будут над нашим квадрантом часа через два.

Саммер посмотрела через окно мостика, выходящее на северную сторону. «Нарвал» качался на волнах возле большого низко сидящего в воде контейнеровоза. Немного западнее Саммер заметила на горизонте красную точку. Штурман «Глубинного старателя» уже прокладывал курс для ее перехвата.

— Это оно? — спросила Саммер, указывая пальцем на таинственный красный объект.

— Да, — ответил Дельгадо, — «Нарвал» уже передал туда по радио команду остановиться, так что мы перехватим судно сразу же после того, как оно сбросит ход. С-судна сообщили, что оно называется «Мару Санто», порт приписки Осака.

Часом позже «Глубинный старатель» лег в дрейф неподалеку от «Мару Санто», небольшого по тихоокеанским меркам ржавого многоцелевого сухогруза. Досмотровая команда Эймса вместе с Саммер, Далгреном и еще тремя моряками НУМА забралась в маленькую шлюпку и, подойдя к сухогрузу, взобралась на борт по спущенной с него лестнице с пятнами ржавчины. Саммер, быстро подружившаяся с собаками, натренированными на вынюхивание взрывчатки, вызвалась вести на поводке одного из ретриверов. Эймс и Далгрен занялись вместе с капитаном сухогруза проверкой грузовой декларации, а остальные члены группы начали полный обыск судна от носа к корме. Вслед за собаками моряки пробирались через грузовые трюмы, проверяя печати на контейнерах и выборочно осматривая ящики с грузом кроссовок и одежды тайваньского производства. Видавшие виды матросы-малайзийцы с недоумением смотрели, как светло-рыжие лабрадоры что-то вынюхивают в плохо освещенных каютах экипажа.

Дирк стоял на мостике «Глубинного старателя», глядя на японское грузовое судно. Двое из команды сухогруза, в потрепанных робах, стояли, облокотившись о релинг, курили и о чем-то весело переговаривались, то и дело посматривая на судно НУМА. Дирк дружески помахал им рукой.

— Это судно не представляет никакой опасности, — повернувшись, уверенно сказал он капитану Берчу.

— Откуда такая уверенность?

— Команда слишком уж расхлябанная. На судне Кана были серьезные профессионалы, а не веселый сброд, как на этом корыте. Кроме того, у него сейчас по палубе сновали бы переодетые в матросов типы из службы безопасности, — добавил он, припомнив Тонджу и его людей.

— Надо будет сказать об этом Эймсу, когда вернется. Ну ничего, для ребят это все равно отличная практика, а я хоть немного побуду на мостике без Далгрена, — улыбнулся капитан.

— И все же надо поскорее найти их. В море так легко затеряться, — пробормотал Дирк.

Когда поисковая группа на мгновение появилась на верхней палубе, капитан Берч подхватил бинокль и стал осматривать горизонт. Он заметил пару точек далеко на юго-западе, затем перевел бинокль к северу, где «Нарвал» как раз отваливал от борта контейнеровоза. Капитан уже хотел опустить бинокль, когда внезапно заметил яркую точку в небе. Вновь приставив к глазам бинокль и настроив фокус, он с широкой улыбкой обратился к Дирку:

— Мне кажется, в море теперь станет труднее затеряться, — наши славные лидеры глубин заняли зрительские места на балконе.

* * *

В двух тысячах футов над лениво колышущимися волнами Тихого океана со скоростью тридцать пять миль в час плыл по небу серебристый «Икар». Старший Питт управлял полетом, Джордино настраивал длинный ряд шкал в основании плоского цветного монитора. Сигналы на монитор поступали с прикрепленной на боку гондолы длиннофокусной камеры «Вескам», — составной части системы слежения ЛЭШ. Камера выдавала увеличенное изображение объектов, находящихся от дирижабля на расстоянии в несколько сотен ярдов. Питт на мгновение оторвался от панели управления и бросил взгляд на монитор, где красовалась увеличенная корма небольшого суденышка, на которой, распластавшись, загорали две красотки в бикини.

— Надеюсь, твоя подружка не пронюхает о том, что ты любишь подглядывать, — рассмеялся Питт.

— Я просто проверяю фокусировку и разрешение, — серьезным тоном ответил Джордино, продолжая с озорным видом то увеличивать во весь экран монитора, то уменьшать изящный зад одной из дам.

— Да, ты не Ансель Адамс.[46] Давай-ка лучше посмотрим, что этот прибор сможет увидеть на реальной мишени, — сказал Питт, разворачивая дирижабль на запад, где в нескольких милях под ними виднелось какое-то отплывающее судно. Он опустил «Икар» на несколько сотен футов, повернул вправо и прибавил газу. Дирижабль начал постепенно догонять судно. На расстоянии примерно в полмили от сухогруза Джордино навел камеру на его черную корму и легко прочел: «Жасминовая звезда», Мадрас. Он чуть приподнял камеру и повел ею вдоль палубы судна, вдоль длинного штабеля контейнеров, к мостику и флагштоку, где монитор показал развевающийся на свежем ветру флаг Индии.

— Работает как часы, — гордо похвастался Ал.

Питт взглянул на экран ЛЭШ-системы на портативном компьютере. Перед индийским сухогрузом до горизонта ничего не было видно.

— Пока на главном фарватере ничего нет. Давай пройдем еще немного на юг, там, похоже, движение поживее, — сказал он, заметив на левом краю экрана изображения нескольких судов.

Они развернули дирижабль на юг и вскоре прошли над «Нарвалом» и только что осмотренным им контейнеровозом, а затем над частью острова Каталина. Затем воздушное судно вновь оказалось над водой, и Джордино показал на крохотное бирюзовое суденышко вдали за лобовым стеклом.

— А вон «Глубинный старатель». Смотри-ка, для него тоже нашлось дело, — сказал он, заметив, что рядом с судном НУМА стоит в дрейфе красный сухогруз.

Питт подвел дирижабль поближе и связался с «Глубинным старателем» по радио.

— «Икар» вызывает «Глубинный старатель». Как рыбалка?

— Ни единой поклевки, — откликнулся снизу голос Берча, — Как дела у вас, джентльмены? Как воздушная экскурсия?

— Прекрасно, вот только Ал все время жует что-то у стола с икрой и мешает мне смотреть кино. Попробуем раздобыть для вас еще парочку судов, чтоб не скучали.

— Понял, будем вам очень благодарны.

Джордино покрутил настройки ЛЭШ-системы, проверяя, не найдется ли каких-нибудь свежих объектов.

— Похоже, у нас судно на главном фарватере примерно в двадцати двух милях к северо-западу. Так, и еще что-то в восемнадцати милях к западу от нас; кажется, пара неподвижных целей.

Он указал на какие-то серо-белые пятнышки, резко выделявшиеся на голубом фоне океана.

Питт взглянул на экран лэптопа, затем на часы.

— У нас достаточно времени, чтобы перехватить северо-западную цель на маршруте. Давай-ка сначала посмотрим, кто там у нас припарковался, — сказал он, направляя дирижабль к западу, к двум большим, странно неподвижным кляксам на экране.

50

Запуску ракеты с платформы «Морского старта» традиционно предшествует семидесятидвухчасовой предстартовый отсчет времени. За эти трое суток подготовки проводятся десятки тестов. Необходимо убедиться, что все системы обеспечения работают нормально, что все механические и компьютерные системы на борту ракеты способны выдержать стартовые перегрузки. В момент времени Т-15 часов, то есть за пятнадцать часов до старта технические специалисты и почти все остальные члены экипажа покидают платформу, и дальше обратный отсчет идет уже без них. Затем сборочное и командное судно отходит в безопасный район в четырех милях от платформы.

В момент Т-5 часов с платформы эвакуируются на вертолете последние члены экипажа, и последующими предстартовыми процедурами управляют дистанционно, с командного судна. Меньше чем за три часа до старта автоматически проводится опасная операция по заправке ракеты-носителя топливом. Из больших цистерн, размещенных на платформе, в ракету закачивают компоненты топлива — керосин и жидкий кислород. Как только ракета заправлена, инженеры на борту вспомогательного судна могут принимать решение о начале стартовых процедур и пуске ракеты по готовности.

Инженеры-ракетчики из команды Лина, не располагавшие такой роскошью, как время, втиснули стартовые процедуры «Морского старта» в минимальную по времени последовательность действий. Избыточные и несущественные тесты были исключены вовсе, задержки, предусмотренные в стартовом отсчете, ликвидированы, а время заправки сокращено в связи с укороченным полетным планом. По их новым расчетам, они могли запустить «Зенит» всего через восемь часов после того момента, когда «Одиссей» был притоплен и застабилизирован.

Тонджу стоял на платформе у основания пусковой вышки и смотрел на большую цифровую панель времени, установленную на уровне крыши ангара. На панели светились красным цифры 03:32:17, каждую секунду показания уменьшались. Три часа тридцать две минуты до момента старта. Если не будет выявлено какой-либо серьезной технической неисправности и не возникнет критической ситуации, старт уже не остановить. По мысли Тонджу — еще немножко, и дело останется за малым — заправить ракету и поджечь.

Однако, прежде чем нажать кнопку «Пуск», «Когурё» должен был полностью взять на себя управление процессом запуска. Первым делом Лин и его инженеры установили радиосвязь с автоматизированной системой управления запуском, а затем протестировали ее при помощи центра управления запуском на «Когурё». После этого пришел черед управляющей системы самого «Одиссея». Беспроводная система позиционирования позволяла управлять платформой и после того, как перед пуском ее покинет весь персонал. Со стороны это немного походило на радиоуправляемую игрушку. Нажатием кнопки на панели управления на борту «Когурё» можно было заставить платформу приподняться, опуститься или сдвинуться с места. Как только управление перешло к вспомогательному судну, Лин подошел к стоявшему на палубе Тонджу:

— Моя задача здесь выполнена. Теперь все системное управление производится с «Когурё». Мне вместе с командой необходимо вернуться на судно обеспечения и возобновить подготовку к запуску.

Тонджу снова бросил взгляд на стартовые часы:

— Мои поздравления. Вы идете с опережением графика. Я вызову с «Когурё» катер, можете вывозить своих людей с платформы.

— Вы не присоединитесь к нам? — спросил Лин.

— Я должен сначала позаботиться о пленниках, только после этого моя штурмовая группа последует за вами. Я хочу быть последним человеком, который покинет эту платформу перед запуском, — сказал Тонджу, — Не считая, естественно, тех, кто вовсе никуда не поедет, — добавил он со зловещей улыбкой.

* * *

— Здесь не должно быть никакой нефтяной платформы.

Джордино перевел взгляд с большого квадратного объекта в океане впереди них на сложенную несколько раз большую навигационную карту, лежавшую у него на коленях.

— В этом районе вообще не отмечено никаких искусственных препятствий судоходству. Не думаю, что «Сьерра-Клаб»[47] благосклонно отнесется к бурению так близко к побережью, да еще если бурят тайком.

— Возможно, они встревожатся еще сильнее, если ты сообщишь им, что у нефтяной платформы на борту ракета, — отозвался Питт.

Джордино скосил глаза в сторону приближающейся платформы.

— Я так точно встревожен. А человек с орлиным взором заработал конфетку.

Подойдя поближе, Питт развернул дирижабль и обошел по широкой дуге платформу и стоящее неподалеку от него вспомогательное судно, стараясь не заходить в воздушное пространство над ними.

— «Морской старт»? — спросил Джордино.

— Должно быть, он. Хотя, по правде говоря, я не думал, что он передвигается по океану с торчащей ракетой.

— По-моему, они здесь припарковались, — сказал Джордино, заметив, что за кормой вспомогательного судна нет кильватерной струи. — Как ты считаешь, могут они запустить ракету отсюда?

— Ни в коем случае. Решено, что все эти штуки они должны запускать с экватора. А если бы здесь на самом деле планировался пуск, они должны были бы стоять по крайней мере севернее полигона Ванденберг. Вероятно, какие-то испытания, но давай все же выясним.

Питт щелкнул переключателем на радиопередатчике, настроенном на морскую частоту, и вызвал платформу:

— Дирижабль «Икар» вызывает платформу «Морского старта». Прием.

Последовала пауза. Питт повторил вызов. После еще одной длинной паузы в наушниках наконец раздался голос, который произнес с заметным акцентом:

— Говорит платформа «Морского старта» «Одиссей». Прием.

— «Одиссей», почему вы стоите на этой позиции? Не нужна ли вам помощь? Прием.

Еще одна долгая пауза.

— Ответ отрицательный.

— Повторяю, почему вы стоите на этой позиции?

Снова пауза.

— Кто спрашивает?

— Доброжелательные ребята, как ты считаешь? — обратился Джордино к Питту.

Питт легко качнул головой и снова заговорил в микрофон:

— Говорит дирижабль «Икар», поддержка операции Береговой охраны по обеспечению безопасности границы. Пожалуйста, сообщите текущую обстановку. Прием.

— Говорит «Одиссей». Проводим системные испытания. Прошу, держитесь подальше. Конец связи.

— Вот грубиян, прямо Габби Хейз,[48] — проворчал Джордино. — Ты что, хочешь и дальше торчать здесь? Если мы хотим перехватить вон то судно, то нам нужно уходить отсюда к северу, — сказал он, указывая на экран радара.

— Кажется, мы мало что можем сделать отсюда, сверху. Хорошо, будем заниматься своими делами и поиграем в салочки еще с одним судном. Но пусть кто-нибудь из парней внизу проверит, как и что, — сказал Питт, поворачивая дирижабль на север.

Пока Питт прокладывал курс для перехвата приближающегося торгового судна, Джордино взялся за радио.

— В этом районе работают «Глубинный старатель» и «Нарвал». «Глубинный старатель» все еще занят обыском на японском сухогрузе, а вот «Нарвал» как раз освободился. Но они говорят, что платформа стоит за пределами их рабочей двенадцатимильной зоны.

— Мы же не просим их заниматься перехватом и подниматься на борт. Пусть просто запросят разрешение на визуальный осмотр и проверят подтверждающий документ от руководства «Морского старта».

Джордино снова заговорил в микрофон, затем обернулся к Питту:

— «Нарвал» согласен и уже идет к платформе.

— Хорошо, — отозвался Питт. Он наблюдал, как платформа постепенно пропадает вдали за кормой дирижабля. Но ему было как-то не по себе. Не покидало ощущение, будто, пролетая над платформой, они с Джордино что-то упустили. Что-то важное.

* * *

Ким стоял рядом с Тонджу на мостике «Одиссея» и наблюдал, как дирижабль описывает над ними круг и уходит на север.

— Задерживаться не стали. Как вы считаете, они что-нибудь заподозрили? — спросил Ким.

— Не знаю, — ответил Тонджу, переводя взгляд с дирижабля на закрепленный на фальшборте стартовый хронометр, — Старт состоится через два с небольшим часа. Они уже не смогут вмешаться. Возвращайтесь на «Когурё», Ки Ри, и будьте рядом с капитаном Ли. При любой попытке вмешательства извне действуйте решительно. Вы понимаете?

Ким посмотрел командиру прямо в глаза и кивнул:

— Я все понял.

51

Дирк и капитан Берч слышали по радиосистеме Береговой охраны, установленной на «Глубинном старателе», как Джордино просил «Нарвал» подойти поближе и посмотреть на платформу «Морского старта» и вспомогательное судно. Через несколько минут «Нарвал» сам вызвал судно НУМА.

— «Глубинный старатель», мы закончили инспектировать контейнеровоз «Андаманская звезда» и следуем к платформе для визуального осмотра. В настоящее время в нашем квадранте нет направляющихся в порт судов, так что, если хотите, можете последовать за нами. Прием.

— Пойдем посмотрим? — спросил капитан Берч у Дирка.

— Почему бы и нет? Делать все равно нечего. Вот закончим здесь и двинемся за ними.

Берч бросил взгляд на японский сухогруз: Эймс и остальные уже начали собираться у релингов, а это означало, что инспекция почти закончена.

— Согласны, «Нарвал», — радировал Берч на катер Береговой охраны, — Заканчиваем инспекцию и сразу за вами. Наверное, минут через пять — десять. Отбой.

— Интересно, что там так заинтересовало старика? — спросил сам себя Дирк. Он, как и Берч, пристально всматривался в горизонт, пытаясь разглядеть плавучую платформу.

* * *

В трех милях от них «Нарвал» пустил свои спаренные дизели на полную мощность и несся теперь по волнам с максимальной скоростью в двадцать пять узлов. Восьмидесятисемифутовый катер представлял собой новое патрульное судно класса «Барракуда». Такие суда создавались для действий в небольших портах и гаванях, а также в их окрестностях, поэтому ими активно пользовалась Береговая охрана. Поскольку задачи катера в основном ограничивались инспекцией судов и спасательными работами на море, его небольшой экипаж — десять человек — был вооружен всего лишь парой 12,7-миллиметровых пулеметов, установленных на носу.

Лейтенант Брюс Карр Смит оперся на переборку, пытаясь сохранить равновесие в крошечной рубке. Бело-оранжевый катер взлетал на гребнях волн и вновь зарывался носом в воду, поднимая тучи пенных брызг.

— Лейтенант, я радировал в штаб-квартиру, на берег. Диспетчер собирается связаться с наземным офисом «Морского старта» и выяснить, что происходит с их платформой, — доложил из угла рубки радист катера.

Смит кивнул в ответ и решительно скомандовал рулевому у штурвала, совсем мальчишке:

— Так держать.

Две точки на горизонте, к которым они шли, постепенно росли, пока не превратились в нефтяную платформу и обслуживающее ее судно. Судно уже не стояло рядом с платформой. Смит заметил, что оно быстро удаляется, тогда как платформа остается неподвижной. Смит бросил быстрый взгляд через плечо и убедился в том, что «Глубинный старатель» закончил осмотр сухогруза. Бирюзовое судно уже отошло от красного и, кажется, двинулось следом за катером.

— Куда идем, сэр, к платформе или к судну? — спросил рулевой, когда катер подошел достаточно близко.

— Для начала, пожалуй, правь к платформе, а после пойдем взглянем и на судно, — ответил Смит.

Маленький патрульный катер замедлил ход и не торопясь подошел к платформе, которая теперь, с залитым балластом, сидела в воде на четырнадцать метров ниже, чем в ходовом состоянии. Смит с восторгом и ужасом глядел на громадную ракету «Зенит» у пусковой вышки на корме платформы. Он тщательно осмотрел палубу платформы в бинокль, но не обнаружил на ней никаких признаков жизни. Осматривая переднюю часть платформы, он обратил внимание на стартовые часы с цифрами 01:32:00. Один час тридцать две минуты.

— Какого черта? — пробормотал Смит, сообразив, что время на часах идет назад. Он схватил микрофон радиопередатчика, настроенного на общепринятую морскую частоту, и вызвал «Одиссей»:

— Платформа «Морского старта», вас вызывает катер береговой охраны «Нарвал». Прием.

Через несколько секунд он повторил вызов, затем еще раз. Ответом ему было молчание.

— Директор по информации «Морского старта», чем могу быть вам полезна? — раздался в телефонной трубке мягкий женский голос.

— Это центральная диспетчерская управления одиннадцатого района Береговой охраны США, группа по морской безопасности, Лос-Анджелес. Будьте любезны, мы хотели бы узнать, где находятся и какую миссию выполняют в настоящий момент суда «Морского старта» «Одиссей» и «Си Лонч Коммандер».

— Минутку. — Директор по информации мгновение помедлила, шурша бумагами. — Ну вот, нашла, — заговорила она снова. — Пусковая платформа «Одиссей» находится на пути к месту запланированного старта в западной части Тихого океана, возле экватора. По последним данным, полученным сегодня в восемь утра, она находилась в точке с координатами приблизительно восемнадцать градусов северной широты, сто тридцать два градуса западной долготы, или, иначе говоря, в тысяче семистах милях на восток-юго-восток от Гонолулу, Гавайи. Сборочно-командное судно «Си Лонч Коммандер» в настоящее время находится в порту Лонг-Бич. На нем производится мелкий ремонт. Судно должно выйти из порта завтра утром и встретиться с «Одиссеем» на экваторе, откуда через восемь суток планируется произвести запуск спутника «Кореасат-2».

— И ни одно из ваших судов не находится сейчас возле южного побережья Калифорнии?

— Нет, что вы, конечно нет.

— Спасибо за информацию, мадам.

— Всегда пожалуйста, — ответила директор и повесила трубку, гадая, с чего это Береговая охрана вдруг решила, что платформа может находиться неподалеку от берегов Калифорнии.

* * *

Смит был слишком сильно обеспокоен, чтобы ждать ответа из Лос-Анджелеса от диспетчера Береговой охраны. Он подвел свое суденышко ближе к платформе. Лейтенанта очень сердило молчание «Одиссея», который упорно игнорировал его настойчивые радиовызовы. В конце концов Смит переключил свое внимание на вспомогательное судно, остановившееся в четверти мили от платформы. Однако, сколько он ни вызывал судно по радио, ответа не удалось получить и здесь.

— Сэр, судно под японским флагом, — заметил рулевой, когда «Нарвал» подошел поближе.

— Это еще не повод не отвечать на радиовызовы на международной морской частоте. Давай подойдем к борту, я попробую поговорить с ними по системе громкой связи, — приказал Смит.

Как только «Нарвал» вышел из тени платформы, началось то, чего никто не ждал. Диспетчер Береговой охраны вышел по радио на связь с «Нарвалом» и сообщил, что «Одиссей» должен находиться в данный момент в тысяче миль от калифорнийского побережья, а вспомогательное судно «Морского старта» вообще стоит в доке Лонг-Бич. На борту «Когурё» несколько моряков сдвинули в сторону листы обшивки на уровне нижней палубы, открыв взгляду ряд больших цилиндрических труб, нацеленных в море. Смит не поверил собственным глазам, но инстинкты взяли верх. Он верно оценил ситуацию и выкрикнул приказ даже раньше, чем осознал, что именно произносят его губы:

— Лево руля! Полный вперед! Приготовиться к маневру!

Но было уже поздно. Рулевой успел только повернуть «Нарвал» бортом к «Когурё», когда с нижней палубы «японского» судна вырвался клуб белого дыма. Казалось, сначала заклубился дым, а уже потом вспыхнуло пламя. Из скрывшейся за клубами дыма трубы выскочила китайская ракета CSS-N-4 «Сардина» класса «поверхность — поверхность» и понеслась по горизонтали прочь от судна. Смит, как завороженный, стоял на мостике, следя за мчащейся к нему по воде ракетой с отчетливым ощущением, будто вот сейчас ему прямо между глаз вонзится стрела. Ему даже показалось, что ракета улыбнулась ему за долю мгновения до того, как ударила в мостик в нескольких ярдах от него.

У китайской ракеты, несущей 365 фунтов мощной взрывчатки, достаточно разрушительной силы, чтобы потопить крейсер. А уж у катера Береговой охраны, да на таком коротком расстоянии, не было никаких шансов. Девятнадцатифутовая ракета влетела сквозь обшивку внутрь «Нарвала» и взорвалась, образовав большой огненный шар; она разорвала катер и его экипаж на мелкие кусочки и разметала их по поверхности океана. Пламя на воде тихо угасало, а на месте взрыва вырос небольшой гриб черного дыма, словно чудовищный надгробный памятник. Обгоревший белый корпус — единственная материальная часть катера, оставшаяся сколько-нибудь целой, — отчаянно цеплялся за поверхность воды, но и его попытки остаться на плаву были тщетны. Вокруг него в воду сыпались пылающие ошметки; они, шипя, гасли, а затем медленно тонули. Дымящийся корпус держался на поверхности почти пятнадцать минут, но и он наконец сдался, и последние останки «Нарвала» погрузились в воду, оставив после себя лишь тихое шипение и струйку пара.

52

— Бог мой, они ударили по «Нарвалу» ракетой! — воскликнул капитан Берч, видевший в бинокль, как катер Береговой охраны исчез в облаке дыма и огня в двух милях перед «Глубинным старателем». Все кинулись к окнам мостика, стараясь что-нибудь рассмотреть, а Дельгадо стал лихорадочно вызывать «Нарвал» на морской частоте. Саммер схватила мощный бинокль, но рассматривать было особо нечего — от «Нарвала» почти ничего не осталось, да и то, что осталось, было скрыто за густой пеленой дыма. Саммер отвела бинокль в сторону, внимательно осмотрела платформу, потом ее взгляд надолго задержался на стоявшем неподалеку вспомогательном судне.

— Никакого ответа, — тихо сказал Дельгадо после нескольких безуспешных попыток связаться с судном Береговой охраны.

— Там, в воде, могут быть уцелевшие, — заикаясь, произнес Эймс, потрясенный внезапной гибелью катера и людей, которых он хорошо знал.

— Я не могу подойти к нему ближе, — боязливо произнес капитан Берч, — Мы совершенно безоружны, а они вполне могут прямо сейчас, пока мы здесь разговариваем, нацеливать следующую ракету на нас.

С этими словами Берч повернулся к рулевому и приказал застопорить двигатели и оставаться на месте.

— Капитан прав, — обратился Дельгадо к Эймсу, — Мы вызовем помощь, но подвергать опасности команду не имеем права. Мы ведь даже не знаем, с кем или с чем столкнулись.

— Это люди Кана, — сказала вдруг Саммер, протягивая бинокль брату.

— Вы уверены? — недоверчиво спросил Эймс.

Саммер, вздрогнув, молча кивнула головой. Дйрк тем временем внимательно изучал оба судна в бинокль.

— Она права, — медленно проговорил он, — Вспомогательное судно… Это тот самый корабль, что потопил «Морского скитальца». На нем даже флаг японский. Они его перекрасили и изменили конфигурацию, но я готов спорить на следующую получку, что это то самое судно.

— Но почему они и эта платформа стоят здесь у берега? — с недоумением спросил Эймс.

— Этому может быть только одно объяснение. Они готовятся нанести удар ракетой «Морского старта».

На мостике воцарилось подавленное молчание. Люди начали медленно осознавать серьезность ситуации. Эймс, которому все еще не верилось, что такое может быть, прервал наконец напряженную тишину:

— Но «Нарвал»! Мы же должны проверить, вдруг кто-нибудь остался в живых!

— Эймс, вызывайте помощь, срочно, — резко проговорил Дирк, — Я сам посмотрю, нет ли кого живого.

Дельгадо хмуро посмотрел на Дирка:

— Но мы не можем подвести «Глубинный старатель» ближе.

— Я и не собираюсь, — ответил Дирк и, не говоря больше ничего, быстро покинул мостик.

* * *

Тонджу долго и пристально смотрел с мостика «Одиссея» на дымящиеся обломки «Нарвала». «Когурё» пришлось применить силу против катера Береговой охраны, иного выбора просто не было. Он сам приказал Киму действовать. Странно только — они находятся достаточно далеко от берега и, по идее, их не должны были засечь. Теперь понятно, это все из-за дирижабля, это он что-то заподозрил. Тонджу молча проклял украинских инженеров, из-за которых точка запуска переместилась ближе к берегу, забыв о том, что окончательное решение принял он сам.

Тонджу продолжал нервно мерить шагами мостик «Одиссея». Стартовые часы, отметил он краем глаза, показывали 01:10:00 — один час десять минут до старта. Его мысли прервал хриплый сигнал радиовызова с «Когурё»:

— Это Ли. Мы уничтожили вражеское судно, как вы приказали. Вижу еще одно судно. Расстояние — две тысячи метров. Желаете, чтобы мы уничтожили и его?

— Это что, еще одно военное судно? — спросил Тонджу, всматриваясь в далекий силуэт корабля, — Прием.

— Нет. Судя по всему, это исследовательское судно.

— Тогда не надо. Поберегите боеприпасы, они еще могут нам понадобиться.

— Слушаюсь. Лин докладывает, что его пусковая команда благополучно поднялась на борт «Когурё». Вы готовы покинуть платформу?

— Да. Отправьте катер обратно к платформе, мои люди в ближайшее время будут готовы к эвакуации. Отбой.

Тонджу отключил радиопередатчик и обернулся к боевику, стоявшему сзади:

— Переведите пленников с «Морского старта» маленькими группами в ракетный ангар и заприте во внутреннем складе. Потом соберите группу, пора возвращаться на «Когурё».

— Вы не боитесь, что экипаж платформы может уцелеть при запуске? — спросил боевик.

— Скорее всего, их убьют газы — продукты сгорания топлива. Главное, чтобы они не смогли помешать старту ракеты, а в остальном мне все равно, будут они жить или умрут.

Боевик кивнул и выскользнул из рубки через заднюю дверь. Тонджу медленно зашагал по рубке, внимательно вглядываясь в ряд встроенных электронных приборов в нижней части передней переборки. Обнаружив панель с переключателями, позволяющими перевести систему на ручное управление и отключить автоматику, он вытащил десантный нож, с силой вогнал его в щель и резким движением сорвал крышку. Выдернув пучок проводов, он резанул по ним зазубренным краем лезвия, выводя из строя переключатели. Покончив с этим, Тонджу двинулся дальше.

Он оторвал с полдюжины клавиатур от различных навигационных и позиционных компьютеров и вышвырнул их в раскрытое окно, терпеливо следя, как они одна за другой плюхаются далеко внизу в океан. За клавиатурами в долгий полет отправились три лэптопа. Чтобы разделаться со всем окончательно, Тонджу вытащил свой «Глок» и полоснул длинной очередью по компьютерным и навигационным мониторам, расположенным на мостике. Затем посмотрел вокруг и удовлетворенно качнул головой. С рубкой покончено, навигационные компьютеры выведены из строя. Лину он приказал проделать то же самое в ангаре с системой управления запуском. Таким образом, уничтожена всякая возможность постороннего вмешательства в последний момент. До старта оставалось меньше часа, а управление платформой и ракетой полностью перешло к «Когурё». Там оно и останется.

* * *

— Ну разреши мне пойти с тобой, — попросила Саммер, — Ты же знаешь, что под водой я могу управлять чем угодно.

— Там всего два места, а Джек — единственный, у кого есть опыт обращения с этой штукой. Будет лучше, если я пойду с ним, — ответил Дирк, кивая на Далгрена, который готовил подводный аппарат к погружению. Дирк крепко взял сестру за руку и заглянул в ее жемчужно-серые глаза.

— Свяжись с отцом и расскажи ему о том, что произошло. Скажи, что нам срочно нужна помощь, — Он быстро обнял сестру и тихонько добавил: — Позаботься о том, чтобы Берч держал «Старатель» на безопасном расстоянии, даже если с нами что-нибудь случится.

— Будь осторожен, — только и сказала она. Дирк быстро забрался наверх, нырнул в кабину батискафа и задраил за собой люк. Втиснувшись рядом с Далгреном в кресло пилота, он убедился, что подводный аппарат полностью готов к погружению.

— Тридцать узлов? — скептически проговорил Дирк.

— Так утверждает инструкция, — отозвался Джек Далгрен и подал через окно левого борта сигнал поднятыми большими пальцами. Оператор крана на корме «Глубинного старателя» кивнул, поднял красный аппарат с судовой палубы, вынес за борт и торопливо плюхнул в океан. Мужчины успели мельком увидеть на палубе машущую рукой Саммер, и тут же все вокруг сменилось зеленой массой воды. В этот момент судно НУМА стояло носом к платформе, и надстройка «Глубинного старателя» надежно скрывала подводный аппарат, так что его удалось спустить в воду незаметно. Уже в воде ныряльщик — один из моряков исследовательского судна — освободил кабельный захват и стукнул в борт, подавая пилотам сигнал о том, что подводный аппарат свободен.

— Ну, давай посмотрим, на что он реально способен, — сказал Дирк, запустив шесть водометных движков и до предела давя на газ.

Сигарообразный подводный аппарат плавно двинулся вперед под вой электрических двигателей и шум воды. Дирк увел аппарат на глубину двадцати футов и направил его к обломкам «Нарвала».

Управление подводным аппаратом на такой скорости казалось Дирку похожим на полет на пылесосе. Аппарат подпрыгивал и рыскал из стороны в сторону; казалось, что он движется не в воде, а в чашке с густой патокой. Двигатели громко гудели, но факт оставался фактом: аппарат несся как черт. В кабине не было датчика относительной скорости, но по движению воды за иллюминатором Дирк мог сказать, что движется он очень быстро.

— Я же говорил, что это чистокровный скакун, — ухмыльнулся Далгрен, следя за показаниями секундомера на консоли, и, уже серьезно, добавил: — Секунд через шестьдесят подойдем к точке, где находился «Нарвал».

Спустя минуту Дирк постепенно сбросил газ и переключил двигатели на холостой ход. «Баджер» быстро замедлился. Далгрен отрегулировал балластные емкости так, чтобы при всплытии аппарат низко сидел в воде и оставался как можно менее заметным. Под его опытной рукой «Баджер» только едва-едва — меньше чем на фут — высунулся на поверхность.

В нескольких ярдах перед собой молодые люди увидели разрушенный дымящийся корпус «Нарвала» с высоко задранной кормой. Дирк и Далгрен едва успели бросить взгляд на обломки катера, как корма его задралась еще выше, и весь корпус медленно скользнул под воду. На поверхности покачивались несколько обломков меньшего размера, некоторые из них дымились, но размерами любой из них был не больше коврика у двери. Дирк заставил «Баджер» описать небольшой круг вокруг обломков, но никаких признаков жизни в воде не было заметно. Далгрен мрачно сообщил Эймсу на «Глубинный старатель», что все моряки «Нарвала», судя по всему, погибли при взрыве.

— Капитан Берч просит нас немедленно вернуться на «Глубинный старатель».

Дирк сделал вид, что не расслышал, и подвел подводный аппарат ближе к платформе. С воды им практически ничего не было видно на палубе платформы, за исключением верхней половины «Зенита» и верхней части ангара. Внезапно, однако, Дирк остановил «Баджер» и показал куда-то в стороне от ракеты:

— Смотри, вон там, наверху.

Далгрен напряг глаза, глядя туда, куда показывал Дирк. Там была крыша ангара и пустая вертолетная площадка. Прищурившись, он чуть опустил взгляд. И тут до него дошло. Большие цифровые стартовые часы показывали 00:52:00 — пятьдесят две минуты.

— Эта штука собирается стартовать меньше чем через час! — воскликнул он, завороженно наблюдая, как на часах сменяются секунды.

— Мы должны это остановить! — возмущенно воскликнул Дирк.

— Тогда нам придется забраться на борт, и быстро. Хотя не знаю, как ты, приятель, а лично я не имею ни малейшего понятия ни о ракетах, ни о запусках с платформы.

— Немножко знаний о ракетах, больше ничего не надо, — поморщился Дирк и, двинув рычаги газа вперед, послал «Баджер» к платформе.

53

Во второй раз красный подводный аппарат всплыл уже у кормы платформы — почти под пусковой вышкой и ракетой. Дирк и Далгрен уставились вверх на множество огромных панелей, торчавших с нижней стороны платформы точно под основанием ракеты. Это был отражатель пламени, предназначенный для того, чтобы направить яростный поток огня из дюз ракетных двигателей сквозь платформу вниз, в воды океана. За несколько секунд до запуска заливали тысячи галлонов пресной воды, чтобы в нужный момент она помогла охлаждать открытые части платформы под ракетой — там, где во время ее медленного подъема со стартового стола бушевало адское пламя.

— Напомни мне, что здесь лучше не парковаться, когда полыхнет этот факел, — сказал Далгрен, пытаясь представить себе, какое поднялось бы здесь буйство огня, сработай сейчас зажигание ракеты.

— Могу напомнить хоть сейчас, — отозвался Дирк.

Молодые люди стали осматривать толстые пилоны, ища путь наверх, на палубу платформы. Далгрен первым заметил катер с «Когурё», привязанный к одному из пилонов на противоположном конце платформы.

— Кажется, я вижу лестницу на той передней колонне, где привязана лодка, — сказал он.

Дирк быстро засек направление, затем увел «Баджер» под воду и двинулся между погруженных в воду понтонов «Одиссея» к носовой части платформы. Поднявшись на поверхность, аппарат оказался точно позади белого катера. Некоторое время они ничего не предпринимали, а только осторожно разглядывали чужое плавсредство.

— По-моему, никого нет дома, — заметил Дирк, убедившись в том, что катер пуст. — Не хочешь выйти прогуляться?

Он не успел договорить, а Далгрен уже открыл верхний люк аппарата и выбрался наружу. Дирк выкачал воду из балластных цистерн «Баджера», чтобы тот свободно плавал на поверхности, а затем немного двинул его вперед. Аппарат мягко ткнулся носом в корму катера. Далгрен, крепко сжимая в руке швартовочный конец, перепрыгнул с «Баджера» на катер и перебрался дальше на площадку. Дирк быстро отключил электропитание всех систем подводного аппарата и тоже выбрался на платформу. Далгрен тем временем привязал канат к лестнице.

— В пентхаус пожалуйте сюда, — учтиво произнес Далгрен, делая приглашающий жест в сторону лестницы. Молодые люди дотянулись до металлических ступеней и стали быстро подниматься, ступая шаг в шаг и стараясь не шуметь. Наверху они задержались на несколько секунд, чтобы перевести дух, и вышли на открытую палубу платформы.

Здесь, в переднем углу платформы, они оказались лицом к лицу с двумя громадными сигарообразными топливными цистернами, опутанными целой сетью труб и шлангов. В этих массивных белых цистернах хранилась огнеопасная пища «Зенита» — керосин и жидкий кислород. Вдали за цистернами, в задней части платформы, виднелся сам «Зенит». Он возвышался на пустой палубе, как одинокий обелиск. Молодые люди на мгновение застыли, пораженные величиной ракеты и словно излучаемой ею мощью, забыв о смертельной опасности ее груза. Затем Дирк перевел взгляд на нависающий над ними ангар с вертолетной площадкой на переднем конце крыши.

— Я уверен, что мостик находится прямо над ангаром. Туда нам и надо попасть.

Дачгрен методично осмотрелся.

— Чтобы взобраться туда, нам, похоже, нужно пройти через ангар.

Без лишних слов молодые люди помчались со всех ног по широкой палубе платформы, надеясь, что их не заметят, к углу ангара — внушительного сооружения высотой с пятиэтажный дом. Добежав до его открытых дверей, Дирк осторожно заглянул внутрь. Длинный узкий ангар без лежащего посередине «Зенита» казался громадной пустой пещерой. Дирк, а за ним Далгрен скользнули внутрь и крадучись двинулись вперед за стоявшим у стены большим генератором. Неожиданно тишину пустого пространства нарушило громкое эхо голосов. Дирк с Далгреном застыли на месте.

В противоположной стене, на полпути к дальнему концу ангара открылась дверь, и голоса умолкли. Из двери, спотыкаясь, вышли три изможденных человека в комбинезонах «Морского старта» и следом за ними двое вооруженных коммандос. Дирк узнал черную форму и автоматы АК-74 — такие же, как у тех, кто напал на «Глубинного старателя». Они с Далгреном молча наблюдали, как трех сотрудников «Морского старта» отконвоировали к складскому помещению, встроенному в ангар в дальнем его конце. У входа на склад стояли еще двое коммандос. Они помогли загнать работников «Морского старта» внутрь, затем закрыли и заперли за ними дверь.

— Если добраться до команды «Морского старта», то можно узнать у них, как остановить запуск, — чуть слышно прошептал Дирк.

— Точно. Мы с тобой, пожалуй, справимся с Маттом и Джефом,[49] как только остальные уйдут, — ответил Далгрен, указывая на двух охранников у складской двери.

Молодые люди прокрались к удобному наблюдательному пункту позади транспортера-установщика и стали ждать. Двое боевиков поболтали немного с охранниками, после чего вышли через боковую дверь. Лавируя между стеллажами с тестовой аппаратурой и ящиками с инструментами, стоявшими у стен ангара, Дирк и Далгрен подобрались поближе к охраняемому складу. По пути им попалась стойка с инструментами, табличка на ней гласила: «Инженер-гидравлик». Секунду поколебавшись, Дирк на всякий случай прихватил деревянный молоток на длинной ручке, а Далгрен — огромный гаечный ключ. Добравшись до конца транспортера-установщика, они молча метнулись дальше — за рабочую платформу с подъемником, стоявшую в сотне футов от склада.

— Что теперь, маэстро? — прошептал Далгрен. Дальше до самого склада было пусто.

Дирк скорчился за колесом тележки подъемника и осторожно выглянул. Двое вооруженных боевиков были заняты оживленной беседой и почти не обращали внимания на остальную часть ангара. Дирк внимательно осмотрел рабочую платформу с подъемником, служившую им укрытием. Платформа представляла собой моторизованную тележку с подъемником, предназначенную для доставки рабочих к любой точке лежащей ракеты, диаметр которой составлял тринадцать футов. Похлопав ладонью по колесу, Дирк с кривой ухмылкой повернулся к Далгрену.

— Джек, — прошептал он, — по-моему, тебе придется въехать в парадные ворота, а я проскользну с черного хода.

Через несколько секунд Дирк двинулся дальше вдоль стены ангара, перебегая от укрытия к укрытию, только когда охранники поворачивались к нему спиной. После нескольких коротких перебежек он оказался у задней стенки ангара и незамеченным преодолел поперечный участок. Теперь, пока охранники оставались возле передней стороны склада, он мог спокойно и незаметно подойти к ним сзади.

Далгрену между тем предстояло выполнить более опасную часть плана. Взобравшись на моторизованный подъемник, он взял в руки пульт дистанционного управления на длинном проводе и лег на платформу, прижавшись к ней всем телом. Сбоку лежал наполовину развернутый рулон брезента, которым Далгрен и прикрылся. Поглядывая из-под брезента на охранников, он улучил момент, когда оба они смотрели в другую сторону, и мягко нажал на кнопку «Подъем». Платформа почти бесшумно приподнялась на полфута. Охранники у склада ничего не услышали. Далгрен дождался следующего момента, когда охранники отвернулись, и снова нажал на кнопку. На этот раз он не стал отпускать ее сразу же, и рабочая платформа тихо, как лифт, поползла вверх, едва слышно жужжа электродвигателем. Далгрен, затаив дыхание, дождался, пока площадка не достигла высоты пятнадцати футов, и только тогда отпустил кнопку. После этого он посмотрел вниз на охранников и убедился, что подъем остался незамеченным.

— Теперь самое интересное, — пробормотал Далгрен себе под нос.

Он с силой вдавил кнопку «Вперед», и вся платформа с подъемником дернулась и медленно покатилась на своих четырех колесах. Далгрен поколдовал над пультом, чтобы направить подъемник точно на ворота склада и двух охранников, а затем нырнул под брезент и затаился.

Высокая платформа на колесах, словно робот, преодолела половину расстояния до склада, прежде чем ее заметил один из охранников. Далгрен под брезентом услышал возбужденное стрекотание непонятных слов на каком-то азиатском языке — но, слава богу, автоматной стрельбы не последовало. Раздался громкий крик «Со-о-о!» Через несколько секунд он повторился вновь — ошеломленные охранники определенно приказывали таинственному предмету остановиться. Далгрен проигнорировал приказ, и платформа продолжала катиться к складу. Через щель в складках брезента он видел приближающийся силуэт крыши складского помещения и понимал, что охранники уже близко. Он подождал, пока его импровизированный автомобиль не подкатит к складским воротам на пять футов, и только тогда нажал кнопку «Стоп». Охранники изумленно замолчали, когда платформа тихонько остановилась прямо перед ними.

Напряжение, повисшее в воздухе, можно было почувствовать кожей, и Далгрен воспользовался им. Охранники внизу, нервно сжимая в потных ладонях автоматы, всматривались в таинственную тележку, которая самостоятельно подкатилась к ним. Оттуда, где они стояли, казалось, что на ней ничего нет, кроме скомканного брезента и мотка веревки. Может быть, она покатилась вперед из-за обычной механической поломки. Охранники осторожно подошли поближе, намереваясь осмотреть тележку. Далгрен, лежа наверху под брезентом, затаил дыхание и снова нажал на кнопку.

Словно механический призрак, площадка подъемника внезапно начала опускаться. Решетчатые опоры стали складываться гармошкой, охранники дружно отпрыгнули назад. Площадка, опустившись до шести футов, так же внезапно остановилась. Но все же она находилась выше голов охранников по крайней мере на шесть дюймов, так что им пришлось отойти на несколько футов, чтобы попробовать разглядеть, кто или что, в конце концов, управляет этой чертовой штукой. Немного постояв, один из охранников на цыпочках подошел и принялся тыкать дулом автомата в брезентовый ком, а его партнер, наоборот, отступил подальше, обшаривая глазами ангар.

Далгрен знал, что у него есть только один шанс нейтрализовать охранника, и заранее занес руку над головой для удара. Через брезент он чувствовал, как охранник тычет стволом автомата все ближе, пока, наконец, очередной удар не пришелся ему в бедро. Пораженный охранник на мгновение замер, прежде чем потянуть к себе автомат, чтобы открыть огонь. Этого мгновения хватило, однако, Далгрену, чтобы высвободить гаечный ключ из-под брезента и со всей силы ударить им боевика по голове. Удар тяжелого металлического ключа пришелся охраннику в челюсть и только чудом не сломал кость. Но и этого хватило, чтобы охранник, не успев выстрелить, рухнул без чувств на пол.

Нанося удар, Далгрен сбросил с себя брезент, и как раз в этот момент второй охранник обернулся и увидел, что напарник лежит на полу без движения. Далгрен сжимал в кулаке окровавленный гаечный ключ и беспомощно смотрел на боевика. Тот без колебаний поднял на Далгрена автомат и нажал на курок. Одновременно позади него что-то пролетело по воздуху и угодило ему в затылок, отправив его на пол, так что пули прошли под «насестом» Далгрена, не причинив ему никакого вреда. Охранник упал, и Далгрен увидел в шести футах позади него высокую фигуру Дирка и его решительное лицо. В отчаянной попытке спасти друга тот метнул в боевика свой деревянный молоток. Это странное оружие пролетело, вращаясь, разделяющее их расстояние и ударило деревянной болванкой по голове охранника, как по мячу в крокете.

Охранника удар только оглушил, и теперь он неуверенно поднимался на колени, шаря рукой по полу в поисках своего автомата. Далгрен стремительно метнулся с площадки вниз и замахнулся своим гаечным ключом, как вдруг в ангаре снова загрохотали автоматные выстрелы. Далгрен замер: в нескольких дюймах от его головы на опоре появилась аккуратная цепочка пулевых отверстий. Эхо выстрелов в ангаре постепенно затихало, по полу с мелким стуком рассыпались автоматные гильзы.

— Я посоветовал бы вам тоже не двигаться, мистер Питт, — резко прозвучал угрожающий голос Тонджу, стоявшего с автоматом в руках в проеме боковой двери.

54

Пока Тонджу со своими боевиками загонял остальных членов экипажа «Морского старта» в помещение склада, Дирк и Далгрен стояли под прицелами автоматов. Когда наконец в дверь склада проследовал капитан Кристиано, один из боевиков обернулся к шефу.

— Этих тоже? — спросил он, кивком указывая на пленников из НУМА.

Тонджу отрицательно покачал головой, его обычно невозмутимое лицо сияло. Боевики плотно закрыли тяжелую металлическую дверь склада и зафиксировали ручку цепью с висячим замком. Тридцать моряков «Одиссея» остались запертыми в тесном и темном — без света и окон — складском помещении, похожем на ящик, без всяких средств к спасению.

Как только дверь надежно заперли, Тонджу направился к стенке ангара, где стояли Дирк и Далгрен, глядя на автоматные стволы, нацеленные им в ребра. Тонджу окинул Дирка взглядом, в котором к презрению примешивалось уважение.

— Вы, мистер Питт, обладаете досадной способностью выживать в самых неблагоприятных обстоятельствах. Эту вашу способность превосходит только ваша же склонность лезть не в свое дело.

— Я как фальшивая монета, вечно попадаюсь под руку, — отозвался Дирк.

— Раз уж вы проявили столь острый интерес к нашей операции, возможно, вы не откажетесь посмотреть на запуск из первых рядов? — насмешливо поинтересовался Тонджу и кивнул своим людям.

Дирк не успел ничего ответить, а автоматчики уже воткнули стволы автоматов в спины обоим пленникам и погнали их к раскрытым воротам ангара. Один из боевиков, потянувшись, достал с площадки подъемника, на котором прикатил Далгрен, моток веревки. Тонджу, приотстав, распорядился, чтобы штурмовая группа спускалась вниз и грузилась на катер, а сам поспешил следом за пленниками. Дирк и Далгрен переглянулись на ходу, пытаясь мысленно нащупать хоть какой-нибудь план действий, но оба понимали — спасения нет. Дирк знал, что Тонджу без колебаний, мало того — с наслаждением пристрелит их на месте.

Тонджу нагнал их, когда вся группа вышла из ангара и зашагала по ярко освещенной солнцем открытой палубе платформы.

— Вы, конечно, знаете, что к платформе уже спешат воинские части, — сказал Дирк профессиональному убийце, надеясь про себя, что говорит правду, — Запуск будет остановлен, а вы и ваши люди схвачены или, что тоже возможно, убиты.

Тонджу взглянул на стартовые часы и, снова обернувшись к Дирку, широко улыбнулся, блеснув на солнце пожелтевшими зубами.

— Они не успеют. А даже если и успеют, это уже не будет иметь значение. Американские военные — слабаки, они ни за что не атакуют платформу из страха поубивать находящихся на борту невинных рабочих. Остановить стартовый отсчет уже невозможно. Подготовка к пуску будет продолжаться, ракета улетит и покончит с вами и вашими соотечественниками, которые уже изрядно всем надоели своей суетливостью.

— Вам ни за что не уйти живым!

— Да и вам, боюсь, тоже.

По пути через палубу платформы к стартовой ферме Дирк и Далгрен молчали, чувствуя себя преступниками, которых ведут на виселицу. Приблизившись к пусковой вышке никто — ни пленники, ни боевики, — не смог удержаться, чтобы не задрать голову и не окинуть взглядом сверкающую белизной громаду ракеты. Пленников подвели к самому основанию стоящей вертикально ракеты. В нескольких футах над головами она соприкасалась с пусковой вышкой. Дирка и Далгрена заставили встать спиной к опорам фермы и приказали стоять неподвижно, а один из боевиков зазубренным ножом начал нарезать веревку на куски.

Тонджу встал в сторонке, небрежно вытащил из кобуры свой «Глок», нацелил его Дирку в горло и держал его под прицелом, пока один из боевиков не завел руки молодого человека за спину в обхват опоры мачты и не связал там тщательно в запястьях и локтях. Затем тот же боевик связал между собой его лодыжки и уже вместе притянул их к опоре. После этого он перешел к Далгрену и проделал с ним ту же операцию.

— Наслаждайтесь запуском, джентльмены! — прошипел Тонджу и, развернувшись, зашагал прочь.

— Обязательно. Мы ведь знаем, что такому паразиту, как ты, недолго осталось дышать, — в сердцах выругался Дирк.

Они с Далгреном молча наблюдали, как Тонджу и его люди неторопливо трусят по платформе к носовому пилону и исчезают на лестнице. Еще через несколько минут они увидели, как катер уходит прочь от «Одиссея» и несется к «Когурё», до которого теперь было около двух миль. Со своих мест молодым людям отлично видны были стартовые часы: 00:26:00, двадцать шесть минут. Дирк поднял голову и стал с болезненным интересом рассматривать сопла гигантских реактивных двигателей, повисшие в нескольких футах над его головой. В первые секунды запуска на них, подобно огненному урагану, обрушится 1,6 миллиона фунтов газа и пламени, и тела их превратятся в пепел. По крайней мере, смерть будет быстрая, подумал он.

— Похоже, это последний раз, когда тебе удалось уговорить меня вломиться на вечеринку без приглашения, — сказал Далгрен, пытаясь снять напряжение.

— Извини. Похоже, мы были недостаточно формально одеты, — невесело ответил Дирк. В попытке освободиться он пробовал дергать и выкручивать удерживающие его веревки, но в результате лишь чуть шевелил запястьями.

— Ты случайно не можешь ослабить веревки? — с надеждой спросил он у Далгрена.

— Боюсь, что нет. Тот парень, что нас связывал, явно чемпион по завязыванию узлов, — отозвался Далгрен, в свою очередь попытавшись сделать что-нибудь со своими путами.

Послышался громкий лязгающий звук на другом конце платформы, за ним последовало глухое громыхание где-то под ногами. Сзади раздался рев льющейся жидкости; по встроенным в стартовую ферму трубам она поднималась наверх и где-то над головами переливалась в баки ракеты. Трубы вокруг них стонали и потрескивали, как будто протестовали против закачки в «Зенит» охлажденного до сверхнизких температур кислорода и керосина.

— Ракету заправляют, — заметил Дирк. — Это слишком опасно проделывать с экипажем на борту, поэтому они ждут до последнего момента — когда на платформе уже никого не остается.

— Знаешь, это так утешает! Надеюсь только, что парень у насоса не прозевает и не перельет горючки через край.

Оба подняли головы и с опаской посмотрели на ракету. Они знали, что даже одна капля жидкого кислорода может прожечь кожу насквозь. Ракета дергалась и завывала, заглатывая жидкое топливо; казалось, она вдруг ожила. Над головами молодых людей негромко зажужжали насосы и еще какие-то электромоторы — закачиваемое топливо полилось в бак. Дирк и Далгрен смотрели на сопла ракетных двигателей в пораженном молчании и каждый невольно представлял себе то буйство пламени, что неминуемо обрушится на них через несколько минут. Дирк подумал о Саре и ощутил в груди внезапную острую боль при мысли, что ему не суждено больше ее увидеть. К тому же он вспомнил, что она сейчас в Лос-Анджелесе. Значит, и она тоже может стать жертвой пуска этой ракеты — пуска, который он не сумел предотвратить. Затем Дирк вспомнил отца и сестру и пожалел о том, что они никогда не узнают подлинной причины его исчезновения. Останков для погребения уж точно не будет, подумал он мрачно. Его внимание привлекло негромкое шипение неподалеку, вызванное струйками белого пара, вырывавшимися из предохранительных клапанов по всей окружности «Зенита». Холодный кислород, постепенно нагреваясь на воздухе, частично превращался в пар, и его приходилось выпускать через клапаны наружу. Он собирался над головами молодых людей легким полупрозрачным облачком. В последние минуты жизни судьба будто решила жестоко подшутить над ними — прямо над их головами собрались облака кислородного пара, солнце скрылось и небо потемнело. Но вдруг сердце Дирка екнуло, а потом лихорадочно забилось, — он понял, что упавшая на них тень медленно движется по палубе платформы.

* * *

Даже с небесной высоты платформа «Морского старта» и ракета «Зенит» на ней выглядели весьма внушительно. Экипаж «Икара», однако, не ставил себе целью созерцание красот природы. Теперь речь шла уже не просто о бесцельном фланировании в воздушном океане — дирижабль завис прямо над неподвижной платформой.

— Вон «Баджер». Пришвартован рядом с передней опорой, — сказал Джордино, указывая на угол платформы. Там можно было разглядеть болтающуюся в воде красную точку подводного аппарата.

— Ясно, что Дирк и Джек сумели забраться на борт платформы, — отозвался Питт с ноткой тревоги в голосе.

Получив от Саммер с «Глубинного старателя» радиосообщение о нападении на «Нарвал», Питт сразу же развернул дирижабль на юг и полным ходом двинулся назад. Взвыли, набирая обороты, установленные на гондоле сдвоенные двигатели «Порше», и воздушный корабль быстро разогнался до своей максимальной скорости в пятьдесят узлов. На горизонте Питт и Джордино видели столб черного дыма, который поднимался, точно подавая им сигнал, над обгоревшим корпусом «Нарвала», пока изуродованные останки катера не исчезли под водой окончательно. Питт гнал дирижабль к месту гибели катера с максимальной скоростью, на какую только было способно неуклюжее судно. Джордино тем временем навел туда камеру с телеобъективом. Подойдя ближе, они увидели удалявшийся от платформы «Когурё» и мелкие обломки катера Береговой охраны.

— Пожалуй, не стоит проходить слишком близко от этого вспомогательного судна, — предостерег Джордино, после того как, несколько раз пройдя низко над местом гибели «Нарвала», им не удалось обнаружить в воде ни одного уцелевшего.

— Ты думаешь, у них есть ракеты класса «поверхность — воздух»? — спросил Питт.

— «Нарвал» они прикончили ракетой класса «поверхность — поверхность», так что все может быть.

— Я постараюсь держаться так, чтобы между нами все время находилась платформа. Они тогда не осмелятся выстрелить по нам, да и твои страхи по поводу судьбы «Гинденбурга» поулягутся.

На подходе к платформе Питт снизил дирижабль до высоты в пятьсот футов и сбавил обороты завывающих двигателей. Джордино навел камеру «Вескам» на стоящий в стороне «Когурё» и теперь с опаской разглядывал судно — нет ли признаков того, что они собираются пальнуть по дирижаблю. Неожиданно на мониторе появился катер. Питт и Джордино наблюдали, как он подошел к судну и как с него на борт поднялись Тонджу и последние люди его штурмовой группы. Питт заметил, что Джека и его сына среди них нет.

— Платформу покидают последние крысы? — спросил Джордино.

— Может быть. Не похоже, чтобы они собирались отправлять катер обратно. Давай-ка посмотрим, не осталось ли там кого на хозяйстве.

Дирижабль проплыл над кормой платформы, и Питт повел его вдоль левого борта к носу. На палубе внизу не было видно ни души. Джордино указал на цифровую панель стартовых часов на ангаре. Часы показывали 00:27:00, двадцать семь минут до старта. Когда «Икар» миновал передний край ангара, Питт развернул его и повел через носовую часть «Одиссея» вдоль высоко поднятой ходовой рубки. Джордино медленно поворачивал телеобъектив, пока не заглянул камерой в окно центра управления платформой. На мониторе можно было ясно разглядеть внутренности мостика. Но, куда бы ни заглядывала камера, нигде не видно было никаких признаков жизни.

— Напоминает корабль-призрак «Мария Целеста», — заметил Джордино.

— Точно. Готовятся поджечь фитиль.

Питт еще раз развернул дирижабль и провел его вдоль борта, на этот раз правого, затем обошел «Зенит» по кругу. Из предохранительных клапанов на корпусе ракеты, призванных стравливать излишнее давление топлива при нагреве, вырывались струйки белого пара. Джордино прошелся по ракете вверх и вниз объективом своей системы.

— Кажется, она заправлена и готова взлететь в любую секунду.

— Если быть точным, через двадцать шесть минут, — заметил Питт, посмотрев на стартовые часы.

Джордино тоже бросил взгляд на часы и присвистнул. Какое-то легкое движение мелькнуло на мониторе и пропало. Джордино, заинтригованный, провел объективом камеры вниз по ракете, немного подкрутил фокусировку — и во весь экран предстало изображение двух мужчин у основания стартовой мачты.

— Это Дирк и Джек! Они привязаны к ферме.

Секунду Питт непонимающе смотрел на монитор, затем кивнул. Не говоря ни слова, он обежал глазами платформу в поисках места, где можно было бы опустить дирижабль. На открытой палубе платформы между стартовой вышкой и ангаром места было вполне достаточно, но там торчал подъемный кран, слегка наклонив над ней свою длинную стрелу. Контакт с ней вполне мог оказаться губительным для мягкой ткани на боках дирижабля.

— Как мило с их стороны, они оставили нам консервный нож, — пошутил Джордино, не в силах оторвать глаз от внушительного крана.

— Никаких проблем. Будем изображать вертолет.

Питт, стремительно снижая дирижабль, провел его над ангаром, а затем начал осторожно опускать на большую круглую вертолетную площадку, расположенную над ходовой рубкой. Огромная махина плавно опускалась, пока гондола не коснулась площадки.

— Могу я быть уверен, что ты не уйдешь без меня осматривать окрестности? — спросил Питт, поспешно вылезая из пилотского кресла.

— Зуб даю.

— Дай мне лучше десять минут. Если мы не вернемся, просто уводи эту штуковину подальше от платформы, пока не рвануло.

— Включаю счетчик, — ответил Джордино и кивком пожелал Питту удачи.

В одно мгновение Питт выпрыгнул из гондолы и ринулся к краю вертолетной площадки. Когда он исчез на лестнице, Джордино взглянул на часы и начал с беспокойством отсчитывать секунды.

55

Тонджу поднялся на борт «Когурё» и бегом бросился на мостик, где уже находились капитан Ли и Ким. Оба стояли у окна и рассматривали «Одиссей» в бинокль.

— Вы немного затянули с возвращением, — мрачно сказал Ли. — Они уже начали заправлять ракету.

— Небольшая задержка, нас неожиданно прервали, — отозвался Тонджу. Он внимательно осмотрел горизонт и заметил, что дирижабль медленно возвращается к платформе, — Больше не засекли никакого приближающегося судна?

Капитан покачал головой.

— Нет, пока нет. Если не считать этого дирижабля, мы видели только одинокое исследовательское судно, оно шло следом за катером Береговой охраны, — сказал он, указывая на экране радара точку за платформлй. — Оно остановилось и никуда не движется, стоит в двух милях к северо-востоку от платформы.

— Они наверняка вызвали по радио помощь. Черт бы побрал этих проклятых украинцев! — в сердцах выругался он, — Из-за них мы подошли слишком близко к берегу и поставили под угрозу всю операцию. Капитан, сразу же после старта мы должны будем уйти. Проложите курс на юг. Мы пойдем полным ходом в мексиканские воды, и только потом — к точке встречи.

— А как насчет дирижабля? — спросил Ким, — Его тоже надо уничтожить, он может проследить наш отход.

Тонджу еще раз изучающе посмотрел на серебристый дирижабль, зависший в воздухе над вертолетной площадкой «Одиссея».

— Мы не можем стрелять по ним, пока они рядом с платформой. До запуска осталось слишком мало времени, они уже ничего не смогут сделать. А может, подставятся и сами сгорят во время старта. Идемте, давайте полюбуемся на старт ракеты. А от них избавимся попозже.

Тонджу покинул мостик и быстро зашагал на корму, в центр управления запуском. Ярко освещенный зал был полон инженеров в белых халатах, сидевших за компьютерными терминалами, расставленными по залу подковой. На передней стене располагался огромный плоский видеоэкран, на который в реальном времени шло изображение ракеты «Зенит» в полный рост у стартовой фермы. Бока ракеты пестрели фонтанчиками белого пара. Тонджу отыскал взглядом Лина — тот, склонившись, разговаривал перед экраном с каким-то техником, — и подошел к начальнику группы операторов пуска.

— Лин, как идет подготовка к старту?

Круглолицый инженер прищурился на него сквозь очки.

— Еще две минуты, и заправка будет завершена. Один из запасных компьютеров управления полетом не отвечает, в одном из контуров охлаждения фиксируется низкое давление, индикатор вспомогательного турбонасоса номер два показывает утечку топлива.

— Как это скажется на запуске? — спросил Тонджу, багровея.

— Ни одна из этих проблем, ни по отдельности, ни все вместе, не может повлиять на запуск. Все остальные системы работают нормально. Запуск пройдет как запланировано, — торопливо пояснил Лин, не отрывая глаз от стартовых часов под видеопанелью, — а именно, ровно через двадцать три минуты сорок семь секунд.

* * *

На стартовых часах было двадцать три минуты сорок шесть секунд. Джек Далгрен оторвал от них глаза и поднял голову к «Икару», который, казалось, приклеился к небу и висел над ходовой рубкой. Он знал, что из высоко летящей гондолы разглядеть внизу их с Дирком невозможно, но все же надеялся, что Питт или Джордино как-нибудь ухитрятся предотвратить запуск. Он с усилием повернулся к стоявшему у соседней опоры Дирку, ожидая, что тот тоже смотрит с надеждой на дирижабль, но ошибся. Дирк, не обращая на дирижабль никакого внимания, упрямо пытался справиться с веревками. Джек хотел было как-то приободрить друга, но вдруг словно онемел, заметив в ангаре какое-то движение. Он моргнул и пристально посмотрел туда еще раз. Так и есть, какой-то человек изо всех сил несся по ангару прямо к ним.

— Дирк, там кто-то есть, бежит к нам. Это действительно тот, о ком я думаю?

Дирк, не прекращая усилий, бросил взгляд в сторону ангара. Он прищурил глаза, чтобы лучше видеть, как одинокая фигура с какой-то штукой вроде длинной палки в руке вылетела из ангара и мчится по палубе. Бегущий человек был темноволос, высок и строен, и Дирк прекратил сражаться с веревками. Он узнал этого человека.

— Кажется, я еще ни разу не видел, чтобы отец бегал так быстро, — сказал он Далгрену с широкой улыбкой.

Глава НУМА подбежал ближе, и молодые люди увидели, что в руке у него не палка, а пожарный топор. Подбежав вплотную, старший Питт улыбнулся с облегчением — он убедился наконец, что парни целы и невредимы.

— По-моему, мальчики, я говорил вам никогда не садиться в машину с незнакомыми людьми, — задыхаясь, выговорил он, одновременно хлопая сына по плечу и осматривая путы.

— Извини, папа, но они предложили нам луну с неба, — с ухмылкой сказал Дирк и добавил: — Спасибо, что заскочил за нами по пути.

— Такси ждет. Нужно только убраться отсюда, прежде чем они подпалят эту штуку.

Он прицелился глазами на центр веревки, размахнулся как следует и перерубил лезвием топора веревку между локтями Дирка. Размахнулся еще раз и рубанул между запястьями. Лезвие топора, перерубив веревки, громко звякнуло по металлической опоре фермы. Дирк принялся торопливо распутывать ноги, а Питт переместился к Далгрену и повторил на нем свой фокус в стиле Пола Баньяна.[50] Закончив, Питт отбросил топор в сторону; молодые люди поспешно вскочили на ноги.

— Пап, команда платформы «Морского старта» заперта на складе внутри ангара. Нужно их освободить.

Питт кивнул.

— Кажется, я, когда бежал, действительно слышал какой-то грохот. Ведите.

Все трое кинулись взапуски по длинной палубе к ангару. Дорога была каждая секунда. На бегу Дирк бросил короткий взгляд вверх на стартовые часы. Всего двадцать одна минута тридцать шесть секунд до момента, когда платформа превратится в ревущий ад. Как если бы это было недостаточно веским поводом действовать быстро, внезапно из ангара донеслось громкое жужжание. Программа управления запуском на «Когурё» дала электронную команду, и громадные амбарные ворота ангара начали медленно закрываться, готовясь встретить старт.

— Двери закрываются, — пропыхтел Далгрен, — Придется поторопиться.

Как трио спринтеров-олимпийцев к заветной финишной ленточке, они неслись плечом к плечу к сужающемуся проему закрывающихся ворот. Питт вполне еще мог поднажать, но на подходе к воротам он, наоборот, замедлил ход и чуть приотстал, пропуская Дирка и Далгрена вперед в ворота. Сам он за пару секунд до того, как сомнулись створки, тоже успел боком протиснуться в щель.

Уже в середине ангара они услышали приглушенные голоса и металлический грохот — люди внутри склада делали, что могли, стараясь освободиться. Дирк, Далгрен и Питт подбежали к двери склада и, тяжело дыша, стали внимательно осматривать цепь, засов и саму дверь.

— Цепь нам не одолеть, но, может, удастся снять дверь с петель… если найдем здесь что-нибудь вроде лома или рычага, — выговорил Далгрен, лихорадочно оглядываясь в поисках чего-нибудь подходящего.

Питт окинул оценивающим взглядом моторизованную платформу-подъемник, на которой Джек разъезжал по ангару, и потянулся за пультом управления, свисавшим сверху на проводе.

— Думаю, эта штука сгодится в качестве лома. — Он опустил платформу на несколько футов и подкатил ее вплотную к двери. Пока Дирк и Далгрен непонимающе смотрели на него, Питт схватил свободный конец цепи с висячим замком и плотно обмотал его несколько раз вокруг ограждения платформы, после чего крикнул находившимся внутри:

— Держитесь подальше от двери!

Секунду спустя он нажал на кнопку «Подъем». Площадка подъемника медленно поехала вверх, натягивая цепь. Подъемный механизм застонал, колеса тележки скрипнули по полу, все сооружение немного наклонилось и уперлось в дверь. Еще секунда, и дверь, с громким треском слетев с петель, грохоча обрушилась на подъемник, покачалась и наконец косо повисла на цепи. Экипаж «Морского старта» тут же ринулся прочь из тесного темного склада, и Питт поторопился отогнать тележку с подъемником в сторону.

С самого момента захвата «Одиссея» людей на нем почти не кормили, еще сильнее на них подействовал сам плен, так что у всех был измученный вид. И все же люди кипели гневом — как это у них, опытных профессионалов, кто-то осмелился отобрать ракету и платформу!

— Капитан и руководитель старта здесь? — выкрикнул Питт, стараясь перекрыть благодарный гомон освобожденного экипажа.

Помятый капитан Кристиано локтями проложил себе путь через толпу, следом за ним подошел сухощавый представительный мужчина с острой бородкой.

— Я Кристиано, капитан «Одиссея». Это Ларри Олрог, руководитель старта, — добавил он, кивнув на мужчину. — Платформу освободили от этих подонков? — Последние слова он словно выплюнул.

Питт покачал головой:

— Они покинули платформу в ходе подготовки к пуску ракеты. У нас очень мало времени.

Олрог окинул взглядом ангар, отметил, что транспортер-установщик стоит на месте, а ворота закрыты.

— Речь идет о минутах! — подтвердил он с тревогой в голосе.

— Примерно о восемнадцати, если быть точным. Капитан, выводите своих людей на вертолетную площадку, — скомандовал Питт, — Там ждет дирижабль, он сможет всех вывезти, если мы поторопимся, — Он повернулся к Олрогу: — Есть ли какой-то способ остановить пуск?

— Стартовая программа полностью автоматизирована и контролируется со сборочно-командного судна. Террористы, я думаю, продублировали все эти функции на своем судне.

— Мы можем механически прервать процесс заправки ракеты топливом, — заметил Кристиано.

— Слишком поздно, — покачал головой Олрог, — Но на мостике есть резервная система управления. В данный момент это наша единственная надежда, — мрачно добавил он.

— Лифт в задней части ангара ведет на уровень мостика. Вертолетная площадка как раз над ней, — сказал Кристиано.

— Тогда пошли, — отозвался Питт.

Все торопливо зашагали в заднюю часть ангара и столпилась у дверей средних размеров лифта.

— Для всех места не хватит, — сказал Кристиано, вновь входя в роль капитана. — Потребуется три рейса. Первыми едете вы восьмеро, затем эта группа, и вы десятеро последними, — приказал он, разделив толпу на три группы.

— Джек, езжай с первой группой, отведи людей к «Икару». Скажи Алу, что подойдут еще люди, — сказал Питт, — Дирк, ты поднимешься с последней группой. Убедись, что здесь никого не осталось. Капитан, нам необходимо срочно попасть на мостик, — сказал он, обращаясь к Кристиано.

Кристиано, Олрог, Далгрен и Питт втиснулись в лифт вместе с восемью членами экипажа и с нетерпением ждали, пока лифт поднимется над ангаром на уровень мостика. Там Далгрен быстро обнаружил лестницу наверх и повел моряков на открытую вертолетную площадку.

Как и было обещано, серебристый дирижабль практически неподвижно висел в нескольких футах над поверхностью площадки. Джордино сидел в пилотском кресле и курил толстую сигару. Увидев подбегающего Джека, он быстро развернул воздушные винты и опустил гондолу на палубу.

— Привет, морячок! Девочек покатаешь? — поинтересовался Далгрен, просунув голову в дверь гондолы.

— Не вопрос! — отозвался Джордино, — Сколько вас?

— Человек тридцать, плюс-минус, — ответил Далгрен, с сомнением оглядывая пассажирский салон гондолы.

— Загоняй их всех внутрь, разместим. Но, если хотим подняться в воздух, все ненужное лучше выбросить. Только давайте побыстрее, я что-то не люблю, когда меня поджаривают живьем.

— В этом я с тобой заодно, приятель, — отозвался Далгрен, заводя в салон первых моряков «Одиссея».

Кроме двухместной кабины управления, в гондоле был пассажирский салон на восемь человек с большими кожаными самолетными креслами. Далгрен наморщил лоб, раздумывая, сможет ли дирижабль подняться в воздух, когда сюда втиснется весь экипаж «Одиссея». Пока люди один за другим забирались в салон, он, проверив крепление кресел, обнаружил, что они быстро и легко снимаются. Далгрен поспешно снял пять кресел и с помощью одного русского инженера выбросил их из дверей гондолы.

— При посадке в автобус проходите в конец салона! — рявкнул он, — Места у нас только стоячие.

Когда последний человек из его группы втиснулся в салон, Далгрен обернулся к Алу.

— Сколько у нас времени?

— Около пятнадцати минут, по моим расчетам.

На верху лестницы появилась следующая группа моряков. Люди бросились бежать через площадку к дирижаблю. Далгрен подавил вздох. Времени до старта — если не места, — хватит, чтобы загрузить всех. Но вот хватит ли времени, чтобы остановить пуск? — подумал он. Прямо перед глазами на другом конце платформы стояла заправленная и полностью готовая к старту ракета «Зенит».

56

Капитан Кристиано на мостике «Одиссея» побледнел и молча покачал головой при виде развороченных пулями компьютерных терминалов и пола, усыпанного битым стеклом. Он приблизился к навигационному компьютеру и с каким-то отстраненным любопытством посмотрел на одинокую компьютерную мышку, болтавшуюся на проводе. Клавиатуры не было. Олрог отметил, что жесткий диск компьютера уцелел.

— У меня внизу сколько угодно лэптопов. Мы можем подключить один из них и активировать систему управления, — предложил он.

— Они наверняка переключили систему на автоматическое управление, — сказал Кристиано, с презрительной миной тыча большим пальцем через плечо назад, в окно рубки. Питт посмотрел туда, куда он показывал, и увидел вдали неподвижный «Когурё». Оборачиваясь обратно к капитану, Питт уловил краем глаза ярко-рыжую точку «Баджера» в воде у носовой опоры правого борта. Подводный аппарат по-прежнему был там.

— Нет времени. На все это может потребоваться несколько часов, — продолжал тем временем Кристиано. Он подошел к центральному пульту управления и беспомощно застыл там с выражением отчаяния на лице.

— Вы сказали, на мостике можно переключиться на ручное управление? — спросил Питт.

Кристиано догадался о том, что увидит, даже раньше, чем его взгляд добежал до нужной консоли. Они знали все. Как управлять платформой на ходу, как сориентировать и притопить ее, как заправить «Зенит», как переключить управление пуском и ракетой на собственное вспомогательное судно. У них явно были внутренние источники информации. Они знали слишком много, чтобы оставить без внимания и не испортить резервную систему ручного управления. С обескураживающей уверенностью в том, что он сейчас увидит, Кристиано опустил глаза на спутанную массу перерезанных проводов и разбитых кнопок — последнюю надежду остановить пуск.

— Вот вам резервная система ручного управления! — сердито выкрикнул он и швырнул отрезанный клубок проводов и переключателей на пол. Три человека молча стояли и смотрели, как спутанная масса электронных деталей катилась, подскакивая, по палубе, пока не остановилась у переборки. В этот момент дверь рубки открылась и в ней появилась голова Дирка. По выражениям на лицах остальных он понял, что попытка предотвратить пуск потерпела неудачу.

— Весь экипаж на борту дирижабля. Почтительно предлагаю нам всем покинуть платформу, и побыстрее.

Последние четверо человек на платформе уже начали карабкаться по лестнице наверх, к ожидающему их дирижаблю, как вдруг Питт остановился и положил руку сыну на плечо.

— Проводи капитана на борт дирижабля и скажи Алу, чтобы взлетал без меня. И чтобы он ушел от платформы подальше, прежде чем ракета взлетит.

— Но они говорят, что обойти автоматическую систему управления стартом невозможно, — запротестовал Питт-младший.

— Может быть, я и не смогу отменить старт ракеты, но, чем черт не шутит, может быть, я смогу изменить направление ее полета.

— Отец, ты не можешь остаться на платформе, это слишком опасно!

— Не беспокойся обо мне, я не собираюсь здесь торчать, — ответил Питт и мягко подтолкнул сына вперед, — А теперь иди.

Дирк поймал взгляд отца и посмотрел ему прямо в глаза. Ему не раз приходилось слышать рассказы о том, что отец ставит безопасность других людей выше собственной, и вот теперь он сам стал тому свидетелем. Но в глазах отца Дирк заметил и еще кое-что — спокойную уверенность. Он шагнул к лестнице и обернулся, чтобы пожелать отцу удачи, но лифт уже ушел вниз и на площадке никого не было.

Питт-младший взлетел по лестнице через ступеньку и выскочил на вертолетную площадку. Вид ожидающего дирижабля поразил его. Гондола выглядела как банка сардин, в которой зачем-то прорезали окна, а рыбу заменили живыми людьми. Весь экипаж платформы ухитрился втиснуться в пассажирский салон, так что занят оказался каждый квадратный дюйм площади. Самых слабых усадили в три кресла, которые не выкинул Далгрен, а остальные встали плечом к плечу на оставшемся пространстве. Все, кто мог, высунули головы в боковые окна гондолы, а одному или двоим пришлось даже влезть в крохотный санузел в задней части гондолы. По сравнению с гондолой вагон нью-йоркской подземки в час пик показался бы свободным.

Дирк подбежал и тоже вжался в дверной проем. Донесшийся откуда-то голос Далгрена сообщил ему, что место второго пилота свободно. Неизвестно как, он протиснулся все же в кокпит и занял свободное место рядом с Джордино — тот переместился в левое пилотское кресло.

— А где твой отец? Нам надо убираться с этой решетки для гриля, и быстро.

— Он остается. Похоже, у него еще есть последний козырь в рукаве. Он велел увести дирижабль вверх и подальше и сказал, что встретится с тобой после представления, чтобы выпить по стаканчику текилы со льдом.

— Надеюсь, за его счет, — отозвался Джордино. Он наклонил винты на сорок пять градусов и прибавил газу. Гондола двинулась вперед, таща за собой наполненную гелием оболочку. Вместо того чтобы грациозно устремиться ввысь, она, глухо скрежеща, поползла по вертолетной площадке.

— Слишком большой вес, — констатировал Дирк.

— Поднимайся, малышка, поднимайся, — уговаривал Джордино огромный дирижабль.

Гондола продолжала скользить по площадке к переднему краю, который обрывался прямо в море на высоте двухсот футов. На самом краю Джордино увеличил угол наклона винтов и подал рычаги газа вперед до упора, но гондола продолжала тащиться по площадке. В пассажирском салоне воцарилась зловещая тишина, все затаили дыхание, когда гондола соскользнула с ее края.

В первую секунду всем в гондоле показалось, что они падают вниз. Гондола пролетела десять футов и рывком остановилась. Людей бросило вперед — хвостовая часть оболочки дирижабля легла на край площадки, и все воздушное судно получило резкий дифферент на нос. Но дирижабль продолжал ползти вперед, и наконец хвост тоже соскользнул с края. Дирижабль носом вперед понесся к поверхности воды.

Чтобы спасти судно, Джордино должен был за долю секунды принять верное решение. Он мог либо развернуть винты на все девяносто градусов и надеяться, что тяга двигателей окажется больше, чем излишек веса, и сможет удержать дирижабль в воздухе. Либо он мог поступить наоборот — направить винты по ходу дирижабля и увеличить его поступательную скорость. Если скорость увеличится достаточно, появится дополнительная подъемная сила. Он посмотрел вперед, на приближающуюся водную поверхность, и решил, что разгон дирижабля — достаточное основание, чтобы предпочесть второй вариант. Джордино уверенно двинул рукоятку управления вперед. Дирижабль пошел вниз еще быстрее.

Сзади послышались испуганные крики — людям в салоне показалось, что Джордино намеренно пытается погубить дирижабль. Не обращая внимания на громкие мольбы, он обернулся к Дирку:

— У тебя над головой кнопка сброса водяного балласта. По моей команде, сброс.

Пока Дирк искал на верхней панели управления нужную кнопку, Джордино сосредоточил свое внимание на альтиметре. Стрелка на циферблате быстро шла назад от начальной высоты в двести футов. Скорость снижения росла. Джордино молчал, пока прибор не показал шестьдесят футов, а затем резко скомандовал:

— Сброс!

Дальше они действовали синхронно. Джордино рванул на себя ручку управления, а Дирк активировал систему сброса водяного балласта — тысячи фунтов воды — из специальной цистерны под гондолой. Несмотря на внезапное и резкое воздействие, дирижабль отреагировал не сразу. Массивное воздушное судно двигалось с собственной, одному ему известной скоростью, и несколько мгновений Джордино думал, что опоздал. Океан уже полностью заслонил собой лобовое стекло кокпита и продолжал стремительно приближаться, когда нос дирижабля наконец медленно пополз вверх. Дирижабль пошел по широкой дуге. Джордино немного отвел ручку управления назад, чтобы выровнять судно, но гондола опускалась все ниже. Нос дирижабля поднимался ужасающе медленно. Когда он окончательно выровнялся после пикирования, люди в гондоле почувствовали резкий рывок — гондола задела за воду, однако тут же отскочила и снова закачалась в воздухе. Люди на борту затаили дыхание. Дирижабль, казалось, некоторое время раздумывал, как поступить, но затем все же поднялся на несколько футов и стабилизировался. Шли секунды, «Икар» держался в воздухе. Стало ясно, что затея Джордино удалась. Он рисковал столкновением с водой на большой скорости, зато полученное ускорение и сброс балласта в последнюю секунду помогли удержать дирижабль в воздухе.

Люди в пассажирском салоне испытали огромное облегчение. Пока Джордино осторожно уговаривал «Икар» подняться футов хотя бы на сто, сзади раздавались громкие радостные крики. Наконец дирижабль стабилизировался окончательно и пошел ровно.

— Похоже, ты показал нам всем, кто на дирижабле хозяин, — одобрительно заметил Дирк.

— Ну да, и чуть не стал командиром подлодки, — отозвался Джордино, разворачивая потихоньку нос дирижабля к востоку, прочь от платформы.

— Вперед — значит, прочь от берега. Не скажу, что мне хотелось бы вести туда дирижабль на такой высоте, — добавил он, с опаской поглядывая на «Когурё» в окно левого борта, — Я радировал на «Глубинный старатель», чтобы они убрались с трассы полета ракеты, так что они сейчас, вероятно, по широкой дуге уходят к северу. Нам надо бы держаться от них в пределах видимости, на тот случай, если придется садиться на воду.

Дирк внимательно осмотрел горизонт, не забывая наблюдать краем глаза за пусковой платформой. Далеко на юго-западе виднелся остров Сан-Николас. На северо-востоке, вглядевшись, он заметил крошечную голубую точку — это был «Глубинный старатель». Немного севернее судна НУМА из воды выступало что-то коричневое.

— А вон там впереди земля. Помнится, я видел здесь на навигационной карте небольшой остров, называется Санта-Барбара. Почему бы нам не полететь туда? Высадим команду «Одиссея», пока не возникло новых проблем, а «Глубинный старатель» позже подберет.

— И вернемся искать твоего отца, — продолжил Джордино мысль Дирка. Тот с сомнением оглянулся на платформу, от которой уходил дирижабль.

— Времени, наверное, совсем не осталось, — пробормотал он.

— Около десяти минут, — уточнил Джордино. Ему, как и Дирку, оставалось только гадать, что Питт сможет сделать за такое короткое время.

57

Физически уцелеть при старте ракеты на борту «Одиссея» вполне возможно. Когда ракета взлетает, основной поток пламени при включении двигателей направлен вниз, под платформу. «Одиссей» был сконструирован как пусковая платформа многократного использования — и действительно, он пережил уже больше дюжины пусков. Палуба, ангар, жилища членов экипажа и рубка управления сделаны так, что способны выдерживать высокие температуры и воздействие выхлопа от работы мощных ракетных двигателей. Другое дело, что человек на борту «Одиссея» вряд ли пережил бы контакт с ядовитыми парами, которые при взлете ракеты обрушиваются на платформу. Густой поток газов, получаемых при горении керосина и жидкого кислорода, на несколько минут обволакивает платформу словно плотным облаком и уничтожает весь пригодный для дыхания воздух в окрестностях.

Все это, однако, мало волновало Питта, когда он выпрыгнул из лифта и дальше через заднюю дверь из ангара. Он не собирался оставаться на платформе во время старта «Зенита». Все его мысли были об одном — поскорее добраться до красного батискафа, который, как он видел из окна ходовой рубки, болтался на воде около передней опоры. Подобно спортсмену, участвующему в соревнованиях по бегу с препятствиями, Питт промчался по палубе к угловой опоре, перепрыгивая через попадавшиеся ему на пути препятствия, и слетел вниз по лестнице. Тонджу и его люди так спешили убраться с платформы, что не подумали даже о том, чтобы отвязать подводный аппарат НУМА. Питт, из последних сил добравшись до воды, с огромным облегчением увидел его по-прежнему привязанным к перекладине лестницы.

Он отвязал причальный линь, прыгнул на батискаф, залез через верхний люк в кабину и задраил его. В считаные секунды он подключил питание ко всем системам аппарата и открыл балластные цистерны для погружения. Запустив движки, Питт быстро повел аппарат прочь от переднего пилона «Одиссея». «Баджер» прошел вдоль платформы между двумя рядами ее опор и занял позицию. Так, готово. Удерживая аппарат на месте, Питт включил управление установленным на носу керноотборником. У него оставалось всего несколько минут. Он молча молился о том, чтобы его безумный план сработал.

* * *

Корейская стартовая команда на «Когурё» с любопытством наблюдала на видеоэкране, как серебристый дирижабль опустился на вертолетную площадку «Одиссея» и как экипаж платформы целиком втиснулся в гондолу. Ким сердито поморщился, Тонджу же, как он заметил, остался спокоен.

— Надо было расстрелять экипаж и уничтожить дирижабль, когда у нас была такая возможность, — прошипел Ким, увидев, что «Икар» нырнул носом вниз с платформы, но уцелел. Другая камера показала, как воздушный корабль борется за высоту, как он разворачивается и уходит в открытое море. Тонджу успокаивающе кивнул на экран.

— Он перегружен и не может развить приличной скорости. Мы легко догоним и уничтожим его после старта ракеты, — негромко сказал он Киму.

Он вновь перевел взгляд на стартовые часы и шумную суету инженеров в центре управления запуском. В зале кипела жизнь. По мере того как истекали последние минуты перед стартом, напряжение росло. Лин стоял неподалеку, не отрывая глаз от экрана монитора, по которому пробегали пусковые параметры ракеты. Несмотря на то что в зале были установлены кондиционеры и царила прохлада, по его лбу стекали крупные капли пота.

У Лина были все основания нервничать. В мире космических аппаратов уровень аварийности чрезвычайно высок. Лин прекрасно знал, что примерно каждый двадцатый запуск спутника заканчивается неудачей, а вызвать неудачу могут тысяча и одна причина. Отказ ракеты при пуске до сих пор достаточно обычное явление, хотя большая часть потерь спутников является следствием того, что полезный груз выводится не на ту орбиту. В данном случае намечался короткий суборбитальный полет, и это устраняло значительную часть проблем, связанных с ракетой, но риск катастрофической неудачи тем не менее оставался.

Проанализировав мысленно последние данные о состоянии ракеты, Лин вздохнул свободнее. Все жизненно важные системы работали нормально. Не было никаких признаков того, что надежная ракета «Зенит» на этот раз не взлетит и не отправится куда следует. Когда осталось меньше пяти минут, Лин обернулся к Тонджу и проговорил с ноткой уверенности:

— Задержки старта не будет. Стартовый отсчет идет без помех.

Внимание обоих переключилось на видеоэкран с изображением ракеты. Последние минуты перед стартом. Хотя на ракету и платформу внимательно смотрело множество глаз, ни один человек в зале не заметил крошечной движущейся точки на периферии экрана. Только объектив камеры заметил, как темноволосый человек пробежал по платформе и исчез на лестнице угловой опоры.

* * *

Питт не стал тратить время на то, чтобы запустить все водометные двигатели «Баджера». Он, конечно, знал, что опаснее всего сейчас находиться под платформой, но все же повел свой аппарат именно туда. Быстро пройдя между поплавками к кормовой части «Одиссея», Питт подвел батискаф к задней опоре правого борта. Прямо над ним располагался стартовый стол и чуть ниже рассекатель пламени. Именно здесь мощнейшая струя пламени из двигателей «Зенита» должна будет во время старта уйти в море.

Питт развернул мини-субмарину, направив ее нос прямо на опору, затем отвел ее назад и одновременно погрузил на глубину пятнадцати футов. Нажимая то одну, то другую кнопку на панели управления манипуляторами, он опускал керноотборник, пока тот не вытянулся строго горизонтально перед носом подводного аппарата, напоминая средневековое рыцарское копье. Упершись ногами в металлическую плиту палубы, Питт пробормотал:

— О'кей, «Баджер», давай-ка посмотрим, как ты кусаешься! — и дал «полный вперед».

Блестящий красный батискаф двинулся вперед, рассекая воду и быстро набирая скорость. Расстояние до опоры было невелико. Керноотборник гулко ударил в бок стальной опоры со всей силой инерции массивного подводного аппарата. У Питта перехватило дыхание, когда его швырнуло вперед, но он не останавливал «Баджер», пока тот не уперся в пилон всем носом. После этого Питт дал «полный назад», «Баджер» попятился от опоры, а Питт все пытался разглядеть что-нибудь сквозь тучу воздушных пузырей. Бур с металлическим скрежетом нехотя вылез из стальной обшивки опоры. В непрозрачной взбаламученной воде Питт различил все же, что бур по-прежнему торчит перед «Баджером», и вздохнул с облегчением. Как он и надеялся, инерция тяжелого и быстрого аппарата помогла керноотборнику проткнуть пилон, образовав дыру восьми дюймов в диаметре.

Питт чувствовал себя, как сержант Эзра Ли на «Черепахе». Этот доброволец времен Войны за независимость пытался на маленькой деревянной субмарине конструкции Дэвида Бушнелла потопить британский военный корабль — незаметно просверлить в его борту отверстие и заложить туда мину. Попытка не удалась, но «Черепаха» навсегда осталась в истории как первая подводная лодка, которую использовали в военных целях. Конечно, у Питта на «Баджере» было бесспорное преимущество перед «Черепахой» — мощные двигатели. Пользуясь этим, Питт отвел подводный аппарат на двадцать футов назад, чуть изменил глубину и снова бросился в атаку на опору. И снова бур керноотборника пробил внешнюю стенку пилона и оставил в ней аккуратную круглую дыру, в которую тут же хлынула вода.

Безумный план Питта, хоть и был крайне груб, имел некий оттенок гениальности. Питт решил, что если предотвратить старт ракеты никак невозможно, то, может быть, существует способ изменить направление ее полета. Если разбалансировать платформу, то ракета, возможно, наклонится и полетит не по расчетной трассе. Полет намечается короткий, поэтому система управления не успеет полностью скомпенсировать отклонение и ракета уйдет в сторону от заданной цели — возможно, на несколько миль. Не могло быть никаких сомнений в том, что в момент старта ахиллесовой пятой платформы являются кормовые опоры. Ракета стоит вертикально у самого края кормы, и «Одиссей» должен очень точно поддерживать баланс, чтобы справиться с неравномерным распределением массы по длине платформы. Действующая система регулировки дифферента и крена использует для поддержания устойчивости балластные цистерны в понтонах и пилонах и оперирует шестью большими насосами. Если затопить кормовые пилоны, есть шанс нарушить устойчивость палубы и пускового стола. Чтобы создать заметный дисбаланс, Питт должен был выиграть отчаянный поединок с балластными насосами.

Раз за разом Питт отгонял батискаф назад и вколачивал бур в стенку опоры. Его бросало и швыряло по рубке, будто на взбесившейся карнавальной карусели. Сорванное с креплений электронное оборудование с каждым ударом летало взад и вперед, с грохотом билось и врезалось куда попало. Носовая часть батискафа вскоре покорежилась от многочисленных столкновений со стальной стенкой опоры, и внутрь через разошедшиеся швы стала тоненькими струйками просачиваться соленая вода. Питт ничего не замечал. В момент, когда неумолимо истекали последние секунды до старта, его меньше всего беспокоил риск, которому подвергался он сам и его подводный аппарат. Питт еще раз бросил «Баджер» на опору и, как неистовый москит, проткнул в ее «коже» очередную дыру — но вместо того, чтобы сосать кровь, впустил внутрь воду.

После десяти с лишним ударов по опоре правого борта Питт развернул искалеченный «Баджер» и погнал его на опору левого борта. Он бросил взгляд на часы и прикинул, что до старта осталось меньше двух минут. На полном ходу, с разгона он врезался во вторую опору и загнал бур по самое основание, еще сильнее помяв при этом нос подводного аппарата. Вода в кабину полилась сильнее, но Питт не обратил на это никакого внимания, хотя под ногами уже вовсю плескалась соленая лужа. Готовясь к следующему удару, он на миг подумал, что, может быть, его попытки смахивают на бессмысленный подвиг Дон Кихота, пусть подводного, атакующего мельницу.

Питт не мог этого знать, но первый же его удар по правой опоре запустил один из балластных насосов. По мере того как росло число отверстий и увеличивалось количество втекающей воды, в дело включались все новые насосы, пока наконец не заработали все шесть. Насосы работали в основании опор, погруженных в воду футов на сорок. Автоматическая система балансировки легко удерживала оба понтона платформы на одном уровне, возможности же поддержания баланса корма — нос были ограниченны. Уровень воды в кормовых опорах стремительно повышался, и вскоре кормовые балластные насосы уже не справлялись с последствиями действий Питта. Корма платформы начала погружаться, перед автоматической системой стабилизации встала сложная проблема. В нормальных условиях система скомпенсировала бы дифферент на корму тем, что затопила бы часть носовых цистерн и немного увеличила общую глубину погружения платформы. Но платформа находилась в стартовом положении и была уже притоплена до положенной глубины. Компьютер «знал», что если опустить платформу еще ниже, возникнет риск повредить низко висящий рассекатель пламени. За пару наносекунд компьютерная программа проверила свою программную логику, уточняя приоритеты. Был получен ответ, не допускающий двойного толкования. В ходе предстартового отсчета система стабилизации должна в первую очередь поддерживать стартовую глубину платформы. В результате было принято решение игнорировать погружение кормовых опор.

58

До момента старта оставалось меньше двух минут, когда в центре управления запуском на «Когурё» замигала красная лампочка. Мгновение инженер в очках изучал предупреждающий сигнал системы стабилизации платформы, затем записал что-то и поспешно шагнул к Лину:

— Мистер Лин, получено предупреждение системы стабилизации платформы.

— Каково отклонение? — быстро спросил Лин.

— Дифферент на корму, три градуса.

— Это несущественно, — отмахнулся Лин и, повернувшись к стоявшему рядом Тонджу, пояснил: — Небольшое отклонение, вплоть до пяти градусов, не дает повода для беспокойства.

Тонджу уже почти чувствовал на губах вкус победы. Поворота назад быть не могло.

— Не останавливайте запуск ни при каких условиях, — негромко прошипел он, обращаясь к Лину. Старший инженер, стиснув зубы, кивнул и снова нервно уставился на видеоэкран, где в ожидании старта стояла мерцающая ракета.

Рубка «Баджера» превратилась в жуткую мешанину из инструментов, компьютерных деталей и кусков обстановки, которые при каждом рывке мини-субмарины вместе с водой летели вперед или назад. Питт, неизвестно в который раз посылая аппарат на опору, как будто не замечал окружающего разгрома. Морская вода доходила ему уже почти до колен, когда он ринулся вперед в очередной раз и прислушался, ожидая звука, с которым бур протыкал стальную оболочку опоры. Его резко швырнуло вперед, и в который уже раз он ощутил запах горящей проводки — морская вода вызвала замыкание еше в одном электрическом устройстве. Бесчисленные тараны превратили подводный аппарат в жалкое неповоротливое подобие прежнего «Баджера». От ударов закругленный нос сплющился и практически лишился своего покрытия — блестящей красной краски. Керноотборник был погнут и перекручен, как солодковый корень, и едва держался на искореженных скобах. Внутри было то же самое — свет мигал, уровень воды неумолимо поднимался, водометные двигатели отказывали один за другим. Питт слушал стоны и хрипы подводного аппарата и чувствовал, как жизнь понемногу покидает машину. Он попытался в очередной раз дать задний ход и отойти от опоры, как вдруг до его ушей донесся новый звук — высоко над головой Питта родился низкий гул, напоминавший шум стремительного потока.

* * *

Для стороннего наблюдателя первым признаком надвигающегося пуска ракеты с платформы «Морского старта» явится ревущий поток пресной воды, которую закачивают в специальную систему. За пять секунд до пуска в газоотвод под стартовым столом обрушивается настоящий водопад. Смысл этой поливки в том, чтобы уменьшить действие газовой струи на конструкцию платформы и, что еще более важно, минимизировать возможное повреждение полезного груза во время старта акустическим воздействием. Говоря проще — грохотом, от которого содрогается даже металл.

В момент Т-3 секунды «Зенит» начинает стонать и вибрировать — это включаются его внутренние механизмы. Громадная ракета оживает. Скрытые под ее металлической шкурой высокоскоростные турбонасосы начинают гнать быстро испаряющуюся жидкость — ракетное топливо — через форсунки в четыре камеры сгорания ее единственного реактивного двигателя. В каждой из камер происходит зажигание, и топливо детонирует с такой силой, что получается что-то вроде управляемого взрыва. Продукты сгорания от этого яростного взрыва ищут для выхода путь наименьшего сопротивления и в конце концов вырываются из каждой камеры сгорания через узкое сопло в основании ракеты. Газовая струя создает подъемную силу и позволяет «Зениту» преодолеть силу тяжести и поднять себя со стартового стола.

Но последние три секунды стартового отсчета имеют решающее значение. В течение этих коротких секунд бортовые компьютеры успевают проконтролировать запуск двигателя, проверить соотношение компонентов топлива, скорость подачи, температуру и множество других механических параметров, имеющих отношение к работе двигателя. Если компьютер обнаруживает значительное отклонение от нормы хотя бы одного параметра двигателя, он берет на себя управление, останавливает двигатель и отменяет старт. После этого для повторной попытки запуска необходимо заново провести всю предстартовую подготовку, что занимает не меньше пяти суток.

Лин уже не обращал внимания на видеоэкран, где можно было видеть «Зенит» на стартовом столе. Вместо этого он внимательно смотрел на дисплей, где в эти последние предстартовые секунды отображались критические параметры ракеты. В момент Т-1 секунда на экране вспыхнул ряд зеленых огней, и Лин позволил себе легкий вздох облегчения.

— Есть набор тяги главного двигателя! — в голос закричал он, когда цифры на дисплее сказали ему, что компьютеры «разгоняют» двигатель РД-171 до максимальной стартовой тяги. Все глаза в зале обратились на экран. Топливные клапаны были открыты, и жидкое топливо потоком хлынуло в двигатель ракеты. Долгую секунду ракета продолжала стоять на стартовом столе, хотя из сопел вырывались яростные газовые струи, пламя лизало льющуюся в газоотвод воду, образовав под платформой плотное облако пара. Но вот наконец «Зенит» оторвался от стола и стал подниматься вверх. Отпали захваты стартовой мачты, и огромная белая ракета, толкаемая вверх силой в 1,8 миллиона фунтов, в ослепительном свете и оглушительном грохоте поднялась над мачтой и пошла в небо.

Как только инженеры на «Когурё» увидели, что «Зенит» успешно поднялся с платформы, зал центра управления запуском взорвался громким «ура». Лин расплылся в широченной улыбке и добродушно подмигнул Тонджу, а ракета тем временем взбиралась все выше и выше. Подручный Кана лишь удовлетворенно кивнул в ответ.

В дальнем углу зала очкастый инженер, наблюдавший прежде за платформой, следил как завороженный за улетавшей в небо белой ракетой на экране и не мог оторвать от нее глаз. Он даже не заметил, как на его мониторе появилась таблица, из которой следовало, что отклонение платформы от горизонтали все это время продолжало расти и что в последние секунды перед стартом оно перевалило за пятнадцать градусов.

* * *

В пятнадцати футах под поверхностью воды у Питта от акустического удара пошла из ушей кровь. То, что началось с отдаленного гула грузового поезда, по мере разгона двигателя «Зенита» превратилось в грохот извержения тысячи вулканов. Питт знал, что оглушительный звук — только предупреждение, и главная опасность еще впереди. Растущая мощь газовой струи направлялась в газоотвод, — где тысячи галлонов воды несколько смягчали огненный ад. Главное, однако, еще только предстояло. Продукты сгорания вместе с водяным паром собирались в ревущее яростное облако и через рассекатель направлялись вниз, в открытое море. Газовая струя кувалдой обрушивалась на поверхность воды.

«Баджер» находился непосредственно под стартовым столом, и ему досталось по максимуму. Его бросало, как детскую игрушку. Первый же удар обрушился на батискаф тучей пара и газовых пузырей и затолкнул его на двадцать футов глубже. «Баджер» немилосердно швыряло во все стороны, и Питту казалось, что он крутится в барабане стиральной машины. Швы аппарата стонали и прогибались от ударов, свет в кабине дрожал от тряски. Очередная ревущая волна чуть не перевернула подводный аппарат вверх дном. Сорвавшийся откуда-то аккумулятор ударил Питта по голове и глубоко рассек висок. Немного опомнившись после удара, он обнаружил новый повод для беспокойства. При очередном боковом рывке Питт оперся рукой о переборку и с удивлением обнаружил, что она обжигающе горяча. Он быстро отдернул руку и, чертыхаясь, затряс ею в воздухе, пытаясь немного охладить. Только теперь он заметил, что со лба его стекают крупные капли пота, а плещущаяся под ногами вода быстро нагревается. В голове закопошились чрезвычайно неприятные мысли. Истекающие из двигателей газы создали вокруг «Баджера» настоящий кипящий котел, в котором он мог свариться заживо еще до того, как ракета уйдет от стартового стола.

Двигатель «Зенита» вышел на полную мощность, и на «Баджер» обрушился следующий, еще более мощный удар. Сильное течение отбросило подводный аппарат в сторону под кривым углом, почти на боку. Питт, пытаясь удержать равновесие, изо всех сил вцепился в рукоятки управления. Он ничего не видел впереди; со всех сторон аппарат окружала стена взбаламученной воды. Если бы он мог хоть приблизительно представить себе, куда несет «Баджер», он, возможно, смог бы лучше подготовиться к удару. Но нет, столкновение стало для него совершенно неожиданным.

Подводный аппарат несло потоком, словно плот по реке Колорадо, и он на полной скорости врезался носом в бок притопленного левого понтона «Одиссея». По воде разнесся металлический звон, когда «Баджер» с силой ткнулся в неподвижную преграду. Питта выбросило из пилотского кресла и швырнуло на переднюю переборку вместе с множеством электронных обломков. В кабине погас свет, что-то зашипело. Металлический скрежет подсказал Питту, что аппарат скользит вдоль понтона. Через какое-то время снова раздался громкий лязг, «Баджер» лег на бок и резко остановился. Немного придя в себя, Питт сообразил, что поток воды прижал мини-субмарину к понтону, возможно, между лопастями ходового винта платформы. «Баджер» лежал на боку, его верхний люк был прижат к громаде понтона, и Питту не удалось бы открыть его, даже если бы он отважился затопить аппарат, чтобы самому всплыть на поверхность. С нарастающим отчаянием он понял, что жить ему осталось совсем немного — если он не поджарится живьем, то скоро утонет в протекающей субмарине, которая превратилась для него в смертельную ловушку.

59

Тонджу напряженно следил, как «Зенит» медленно карабкается вверх. Громоподобное эхо его двигателя чувствовалось даже внутри центра управления запуском на «Когурё». Стартовая команда приветствовала подъем ракеты радостными криками и аплодисментами, которые разносились по всему залу и долго не смолкали. Лин позволил себе широко улыбнуться, когда компьютер сообщил ему, что двигатель «Зенита» работает на полную мощность. Он посмотрел на Тонджу, тот одобрительно кивнул ему, поджав губы.

— Наша миссия еще далеко не завершена, — сказал Лин с очевидным облегчением. Ракета наконец улетела. Он знал, что самая рискованная часть задания позади. Как только сработало зажигание ракеты, он уже мало что мог изменить в ходе миссии. Тем не менее легкое беспокойство не оставляло его. Лин уселся за монитор, на котором можно было отслеживать параметры полета.

* * *

В шести тысячах миль от этого места Кан слабо улыбнулся. Он видел перед собой поступающее по спутниковой связи видеоизображение ракеты, взлетающей с палубы «Одиссея».

— Мы выпустили джинна из бутылки, — тихо сказал он Квану, сидевшему напротив него за столом. — Будем надеяться, что он выполнит приказания хозяина.

* * *

В кокпите «Икара» Ал, Дирк и Джек с ужасом наблюдали, как взлетает ракета, оставляя под собой кипящий океан. Всего несколькими секундами раньше Джордино осторожно опустил едва держащийся в воздухе дирижабль на ровную площадку на вершине острова Санта-Барбара. Счастливые моряки из экипажа «Морского старта» спешили побыстрее выпрыгнуть из переполненной гондолы. Капитан Кристиано задержался в дверях кокпита, чтобы пожать руки Алу, Дирку и Джеку.

— Спасибо вам за спасение моего экипажа, — сказал он хмуро, превозмогая чувство стыда за то, что допустил захват «Одиссея».

— Теперь, когда мы можем снова подняться в воздух, надо сделать все, чтобы они не ушли от нас, — гневно проговорил Дирк, выразив настроение всех, кто находился рядом с ним. Он показал на горизонт, на приближающуюся голубую точку.

— «Глубинный старатель» идет сюда. Выводите своих людей на берег и готовьтесь к переправе на судно.

Кристиано кивнул и шагнул из гондолы, где уже не осталось никого, кроме Джека.

— Все вы садились, — объявил тот, заглядывая в кокпит.

— Тогда давайте поднимать этот газовый мешок обратно в небо, — проворчал Джордино. Он повернул винты вверх и прибавил газу. Дирижабль, освобожденный чуть ли не от восьми тысяч фунтов живого человеческого веса, легко поднялся в воздух. Джордино направил воздушное судно обратно к «Одиссею», и в этот момент все трое одновременно заметили первые клубы дыма — свидетельство того, что пуск начался.

Продукты горения ракетного топлива — жидкого кислорода и керосина — ворвались в водяную завесу платформы, подняв гигантское белое облако пара, которое быстро заволокло и платформу, и море вокруг нее. Очень долго — казалось, несколько минут — «Зенит» продолжал неподвижно стоять у стартовой мачты. У людей на дирижабле на миг даже появилась надежда, — им показалось, что ракета не собирается покидать стартовый стол. Но вот она начала медленно подниматься, оставляя за собой ослепительную струю истекающих газов. Даже здесь, в полудюжине миль от платформы, слышны были трескучие звуки, с какими раскаленные продукты сгорания топлива встречались на выходе из сопел с холодным окружающим воздухом. Казалось, кто-то рубит топором сосновое полено.

Зрелище было исполнено непередаваемой мощи и почти красиво, но Дирк, наблюдая за подъемом ракеты, ощущал внутри одну только пустоту. Сверкающая белизной ракета должна была нанести самый жестокий террористический удар из всех, какие только видел мир, и привести к ужасной смерти миллионов людей. А он не сумел остановить ее. Вдобавок к этому, что было само по себе страшным наказанием, Дирк знал, что Сара тоже где-то там, в Лос-Анджелесе, и вполне может одной из первых пасть жертвой атаки. И еще его мучила мысль об отце. Он бросил несчастный взгляд на Джордино — на лице старого итальянца застыло такое выражение, какого прежде ему никогда не приходилось видеть. Это был не гнев по отношению к террористам, а страшная тревога за своего лучшего друга. Как Дирк ни сопротивлялся самой мысли об этом, он не мог не понимать, что где-то там, на платформе, в гибельном аду ракетного старта его отец борется за жизнь, и это еще в лучшем случае.

* * *

Саммер на борту «Глубинного старателя» тоже чувствовала, как на нее волнами накатывает ужас. Дирк по радио сообщил на судно не только о спасении экипажа «Морского старта», но и о том, что их отец остался на платформе и находится сейчас где-то там. Когда Дельгадо первым сказал, что видит пламя под ракетой, ее ноги вдруг стали как ватные. Ухватившись за капитанское кресло, чтобы не упасть, Саммер впилась взглядом в платформу, смаргивая слезы. Вокруг нее на мостике воцарилась тишина — в глубоком молчании люди, все еще не веря, смотрели, как ракета отрывается от стартового стола и уходит ввысь. В головах у всех была только одна мысль — что с руководителем НУМА, затерянным где-то там, в клубах белого ракетного дыма.

— Этого не может быть, — потрясенно пробормотал Берч, — Этого просто не может быть.

60

В кабине «Баджера» температура стала невыносимой. Раскалившийся металл оболочки и прибывающая вода вместе создавали эффект сауны. Питт, едва не теряя сознание от жара, с трудом забрался обратно в перекосившееся пилотское кресло. На панели управления все еще мигали несколько лампочек. Судя по всему, аварийная система жизнеобеспечения еще действовала, а вот двигатели давно отказали. От жары тело Питта онемело и перестало слушаться, но мозг быстро высчитал, что существует только один шанс вырваться из губительной хватки понтона. С трудом открыв залитые потом глаза, Питт подался вперед и хлопнул всей ладонью по кнопке с надписью «балластный насос». После этого схватился обеими руками за рукоятку управления и бросил свое тело назад, в прибывающую воду, пытаясь весом тела и всеми оставшимися силами развернуть руль подводного аппарата поперек течения. Поначалу перо руля не слушалось, но затем начало медленно поворачиваться. Сопротивляясь каждому усилию Питта, руль все же встал поперек стремительного потока воды. Мышцы болели, перед глазами прыгали точки, но Питт упорно цеплялся за рукоятку управления, изо всех сил стараясь удержаться на грани беспамятства. Секунду ничего не происходило. Питт слышал только журчание пенного потока за стенками батискафа и чувствовал, что становится все жарче. Затем до его слуха донесся почти неуловимый скрежет. Постепенно он становился громче, пока не достиг наконец прежней силы. На губах Питта появилась слабая улыбка. Главное было теперь не потерять сознание. Держись, говорил он себе, крепко ухватившись за рукоятку управления. Просто держись!

* * *

Первым их заметил остроглазый инженер-ракетчик, стоявший на скалистой вершине острова Санта-Барбара в толпе потрясенных коллег по «Морскому старту». Слабые, едва заметные колебания основания ракеты после ее ухода со стартовой фермы.

— Она рыскает! — громко объявил он.

Окружавшие его коллеги, измученные и ошеломленные перенесенными испытаниями, не обратили внимания на эти слова. Они с гневом и неверием наблюдали, как кто-то другой запускает их ракету с их платформы неизвестно куда. Но ракета взбиралась в небо все выше и выше, и уже многие опытные ветераны «Морского старта» заметили, что с траекторией ее полета что-то не так. Поначалу в толпе ракетчиков на острове раздалось лишь невнятное бормотание. Затем всех охватило лихорадочное возбуждение; оно встряхнуло людей, как электрический шок. Кто-то начал кричать, проклинать ракету и уговаривать ее взорваться. К первому присоединился второй, затем третий, еще и еще. Вскоре вся команда «Морского старта» прыгала от возбуждения, кричала что-то улетающей ракете и уговаривала своего механического зверя — так игроки, поставившие последний доллар на аутсайдера на скачках, упрашивают его прийти первым.

* * *

На борту «Когурё» еще не улеглось возбуждение после старта, когда один из инженеров-ракетчиков обернулся к Лину и сказал:

— Сэр, датчики показывают, что углы отклонения двигателя первой ступени превышают расчетные.

«Зенит-3SL», как и большинство современных ракет, управляется в полете при помощи поворота, или качания, двигателя ракеты-носителя — при этом поворот вектора тяги влечет за собой изменение направления движения ракеты. Лин прекрасно знал, что на первом этапе полета — пока ракета вертикально поднимается вверх — управление ракетой за счет качания двигателей не предусматривается, и лишь позднее система управления легкими управляющими воздействиями кладет ракету на заданный курс. Если же двигатели начинают отклоняться сразу после старта, то причиной этого может быть только неожиданно возникшая проблема.

Лин подошел к рабочему месту инженера и всмотрелся в его рабочий монитор. При виде показаний полетных датчиков у него отвисла челюсть — двигатель ракеты был отклонен на максимально возможный угол. Лин молча наблюдал, как секундой позже он вернулся в нейтральное положение, а затем качнулся на максимальный угол в противоположном направлении. Почти сразу же весь этот цикл начался заново. Лин немедленно заподозрил, в чем причина такого поведения ракеты.

— Чхой, каково было отклонение стартового стола от горизонтали в момент Т-0? — заорал он на инженера, который должен был следить за состоянием платформы.

Инженер тупо посмотрел на него и с трудом, почти неслышно, выдавил:

— Шестнадцать градусов.

— Нет! — мгновенно севшим голосом прохрипел Лин. Паника и нежелание поверить в катастрофу заставили его закрыть глаза. Кровь отхлынула от его лица. Чтобы удержаться на внезапно ослабевших ногах, Лину пришлось вцепиться в компьютерный монитор. С жутким предчувствием он медленно открыл глаза и уставился на видеоэкран, где уносилась вдаль белая ракета. Оставалось только ждать неизбежного.

* * *

Питт не мог знать, какое действие произвела на ракету его бешеная работа. Однако приток морской воды в кормовые опоры платформы через десятки пробитых им отверстий быстро превысил возможности балластных насосов «Одиссея». Автоматическая система управления была настроена так, чтобы поддерживать, в первую очередь, глубину погруженности стартовой площадки, поэтому прибывающая вода собралась в кормовых опорах и придала платформе дифферент на корму. В результате в момент отрыва от стартового стола ракета оказалась отклонена от вертикали больше чем на пятнадцать градусов. Ее система управления сразу же попыталась исправить это отклонение от расчетного вертикального направления при помощи изменения направления вектора тяги. Однако на начальном этапе полета скорость была невелика, и для получения нужного эффекта двигатель пришлось отклонить от оси ракеты на максимально возможный угол. Но ракета быстро набирала скорость. Максимальное управляющее воздействие столь же быстро превратилось в перерегулирование, и бортовому компьютеру, чтобы его скомпенсировать, пришлось отклонить двигатель в противоположном направлении. При обычных условиях ракета, возможно, смогла бы стабилизироваться при помощи нескольких небольших управляющих воздействий — но в этом-то полете топливные баки «Зенита» были наполовину пусты. Жидкое топливо в полупустых баках при отклонениях двигателя плескалось из стороны в сторону, и это стало совершенно новым фактором в динамике поведения ракеты. Напрасно перегруженная система стабилизации ракеты пыталась выправить полет — в конце концов она, наоборот, усугубила ситуацию, и ракета начала рыскать.

На видеоэкранах и экранах спутникового наблюдения, из кокпита дирижабля и с вершины голого скалистого острова в Тихом океане тысячи глаз завороженно наблюдали, как стремительная белая ракета начала медленное жуткое вращение в небе. То, что начиналось при старте как легкое, еле заметное дрожание, превратилось за время подъема в беспрерывное рыскание — и вот уже вся ракета плясала и тряслась под облаками, как будто исполняла безумный танец живота. Если бы полетом управлял командный центр «Морского старта», то автоматическая система безопасности подорвала бы ракету сразу же после того, как параметры полета стали нерасчетными. Но команда Кана не предусмотрела в своей упрощенной управляющей программе команды самоликвидации, и теперь «Зенит», брошенный на произвол судьбы, карабкался вверх в мучительном танце смерти.

Под недоверчивыми взглядами наблюдавших за ней людей гигантская ракета начала дико метаться по небу, а потом буквально переломилась пополам. Нижняя первая ступень тут же исчезла в огненном шаре сильного взрыва — в ее баках одновременно взорвалось все топливо. Куски и обломки механизмов ракеты, которые не смог полностью уничтожить взрыв, дождем посыпались в море, а в небесах, будто нарисованный, встал дымный гриб.

Головной обтекатель и верхняя ступень ракеты, как ни странно, уцелели при взрыве и по инерции полетели дальше по небу, как выпущенная из ружья пуля. Полезный груз ракеты, оставляя за собой дымный след, летел по изящной параболической траектории. Постепенно он потерял энергию и повернул вниз, к поверхности Тихого океана. В результате головная часть ракеты рухнула в воду в нескольких милях от места первого взрыва. Над поверхностью поднялся настоящий водяной гейзер, взметнувший в воздух мелкие обломки. И все. Над водой воцарилась внезапная тишина.

Пораженные зрители, как на чудо, смотрели на белую дымную дугу — след смертельного полета, протянувшийся от горизонта до горизонта.

61

Морской слон на скалистом берегу острова Санта-Барбара пробудился от своего ленивого сна и насторожил ухо в сторону суши. Оттуда, с вершины холма, донеслись странные ликующие крики тридцати с чем-то человек, неизвестно откуда взявшихся на небольшом плоском пятачке. Морской слон с недоумением посмотрел на группу растрепанных людей, потянулся и снова погрузился в сон.

Впервые в жизни инженеры и техники из экипажа платформы «Морского старта» радовались тому, что пуск не удался. Празднуя победу, одни из них кричали и свистели, другие грозили кулаками в воздух. Когда ракета-носитель взорвалась над их головами, даже Кристиано ухмыльнулся и вздохнул с облегчением. Начальник пуска Олрог от избытка чувств хлопнул его по спине.

— Наконец-то сверху нам кто-то улыбнулся, — сказал Олрог.

— Слава богу. То, что собирались запустить эти ублюдки, — что бы это ни было — наверняка гадость какая-нибудь.

— Один из моих ракетчиков заметил рыскание ракеты сразу же после старта. Должно быть, не сработала система регулировки сопла или у платформы возникли проблемы со стабилизацией.

Кристиано подумал о Питте и его последних словах перед отлетом дирижабля с «Одиссея».

— Может, этот парень из НУМА действительно сотворил чудо.

— Если это так, мы все в большом долгу перед ним.

— Да, и мне тоже кое-кто должен, — отозвался Кристиано.

Олрог недоумевающее посмотрел на капитана.

— Вон там только что взорвалась и сгорела синим пламенем ракета-носитель ценой в девяносто миллионов долларов. Когда мы предъявим этот счет страховой компании, им придется как следует раскошелиться, — заметил капитан и рассмеялся, позволив себе наконец расслабиться.

* * *

Кан вздрогнул, увидев, как на его глазах гибнет спутник — полезный груз «Зенита». Когда на экране в воду посыпались обломки головной части, он молча потянулся за пультом и выключил монитор.

— Хотя удар и не состоялся, для американской публики призрак следующего нападения еще долго будет серьезным раздражителем, — заверил босса Кван, — Америка сильно разозлится, и Японии долго придется расхлебывать эту кашу.

— Да, подготовленные нами утечки секретной информации должны сыграть свою роль, — сказал Кан, усилием воли подавляя раздражение, вызванное провалом операции, — Но нужно еще, чтобы «Когурё» и вся пусковая команда бесследно исчезли. Если они будут захвачены, вся проделанная до сих пор работа пойдет насмарку.

— Тонджу исполнит свой долг. Он всегда был точен, — ответил Кван.

Мгновение Кан смотрел невидящими глазами на темный пустой экран монитора, затем медленно кивнул.

* * *

Настроение в центре управления запуском на борту «Когурё» резко изменилось. На смену безудержному ликованию пришел сначала шок, а затем мрачное разочарование. В одно мгновение пропала необходимость в работе стартовой команды, и собравшиеся в зале инженеры и техники оказались не у дел. Они сидели молча возле своих рабочих станций и смотрели на экраны, где больше не появлялось никаких полетных данных. Никто, казалось, не знал, что делать дальше, люди тихонько перешептывались между собой.

Тонджу наградил Лина долгим ледяным взглядом и, не говоря ни слова, покинул зал. По пути к мостику он вызвал по портативному радио Кима и что-то коротко сказал ему вполголоса. Капитан Ли на мостике пораженно наблюдал в окно правого борта, как обломки ракеты сыплются в океан, оставляя за собой на голубом небе длинные шрамы — белые дымные полосы.

— Она так вибрировала, что развалилась на части! — изумленно произнес он и заглянул в пустые глаза Тонджу.

— Какая-то проблема с платформой, — ответил Тонджу. — Мы должны немедленно покинуть этот район. Мы можем выйти сейчас же?

— Мы готовы к отходу. Нужно только поднять на борт катер, и можно отправляться.

— Нет времени, — прошипел внезапно Тонджу. — Американская Береговая охрана и военные суда, вполне возможно, уже ищут нас. Командуйте немедленно полный ход, а я лично обрежу конец. Катер мы бросаем.

Ли, взглянув на Тонджу с опаской, кивнул:

— Как прикажете. Курс уже проложен. Идем в мексиканские воды, затем под покровом ночи поворачиваем и направляемся к месту встречи.

Тонджу шагнул к двери, собираясь покинуть мостик, но внезапно остановился и взглянул в окно на затянутую дымом, как саваном, платформу «Морского старта». С северо-запада к ней вновь приближался серебристый дирижабль — теперь он шел на высоте нескольких сот футов над морем. Тонджу махнул рукой в направлении «Икара».

— Вызовите по тревоге расчет зенитной ракетной установки. Снимите мне этот дирижабль сейчас же! — гаркнул он и исчез за дверью.

* * *

К тому моменту, когда спаренные четырехлопастные винты «Когурё» вспенили воду за кормой, Тонджу уже добрался до штормового трапа, который спускался по левому борту судна к самой воде. У основания трапа болтайся на воде белый катер, швартовочный конец от него тянулся к релингам. Тонджу заметил между прочим, что за кормой лодки из воды поднимаются дымные пузыри, — мотор баркаса работал на холостом ходу. Тонджу быстро отвязал швартовочный конец, смотал его на руке и подождал, чтобы очередная волна подняла катер повыше к борту «Когурё». Ему понадобилось сделать всего один небольшой шаг, чтобы оказаться на носу катера. На палубе он не глядя бросил смотанный конец в пустое ведро и не торопясь направился в каюту, где обнаружил Кима за штурвалом и еще двух коммандос.

— Все на борту? — спросил Тонджу.

Ким кивнул.

— Пока все были заняты пуском, мы перенесли на борт наше оружие и припасы, и даже на всякий случай притащили сюда побольше топлива. Никто не пытался нам помешать, — Ким кивком головы показал на открытую кормовую палубу катера, где возле планшира были привязаны четыре пятидесятипятигаллонные бочки с бензином.

— Сейчас мы отвалим от борта и немного отстанем, а затем двинемся на Энсенаду. Когда рванут заряды?

Ким посмотрел на часы:

— Через двадцать пять минут.

— Зенитчикам вполне хватит времени, чтобы сбить дирижабль.

«Когурё» быстро двинулся вперед, а маленький катер остался неприкаянно болтаться на невысоких волнах. Когда бывшее кабельное судно оставило за собой с четверть мили открытой воды, Ким перевел рычаги газа на «малый ход», и катер медленно пополз вперед. Нос его был направлен на юго-восток. Очень скоро, подумал Ким, они станут неотличимы от множества других чартерных рыболовных суденышек, которые возвращаются сейчас домой в Сан-Диего.

Еще долго после того как «Зенит» взлетел в небо и взорвался, над «Одиссеем» висело густое облако белого дыма, напоминавшее туманную гору. Постепенно легкий морской ветерок начал проделывать в этом газовом облаке отверстия, позволявшие увидеть сквозь дымку в разрывах случайные детали стартовой платформы.

— Похоже на котел с похлебкой из моллюсков, — сказал Джордино, проводя «Икар» над платформой. Пока Джордино и Далгрен пытались невооруженным глазом отыскать на платформе какие-нибудь следы Питта, Дирк включил систему ЛЭШ и начал поиск оптических аномалий, которые могли бы означать присутствие человека.

— Прошу меня не цитировать, но я думаю, что эта малышка тонет, — сказал Далгрен, когда они обогнули задний конец платформы и смогли увидеть его целиком, до самой воды. Из гондолы было ясно видно, что кормовые опоры выступают из воды меньше, чем носовые.

— Она определенно принимает воду в корму, — ответил Дирк.

— Я думаю, не работа ли это твоего старика? Очень возможно, что его присутствие здесь только что стоило кому-то новой ракеты, — сказал Джордино.

— Возможно, понадобится и новая стартовая платформа, — добавил Далгрен.

— Но где же он? — громко спросил Дирк. Все трое уже поняли, что на платформе не видно никаких признаков жизни.

— Дым начинает расходиться. Как только откроется вертолетная площадка, я подойду, и мы сможем посмотреть поближе, — сказал Джордино.

Дирижабль поплыл обратно к передней части платформы. Далгрен взглянул вниз и поморщился.

— Черт. «Баджер» тоже пропал. Должно быть, затонул при старте ракеты.

Трое мужчин в гондоле замолчали. Каждый из них думал о том, что пропажа подводного аппарата — самая незначительная из их потерь.

В трех милях к югу оператор пусковой установки из экипажа «Когурё» был занят тем, что вводил полученные при помощи радара координаты дирижабля в систему наведения китайской ракеты CSA-4 класса «поверхность — воздух». О такой крупной и неторопливой цели, как дирижабль, любой зенитчик может только мечтать. А на таком небольшом расстоянии шансы промахнуться по дирижаблю и вовсе стремились к нулю.

Специалист по управлению ракетой в отдельной каморке рядом со спаренной пусковой установкой колдовал над специальным пультом, добиваясь нужной реакции ракеты. Встроенный в ракету радиолокатор наведения обнаружил и захватил цель, и на панели управления вспыхнул ряд зеленых огоньков. Зенитчик тут же поднял трубку телефона прямой связи с мостиком.

— Цель захвачена, ракета готова, — лишенным выражения голосом доложил он капитану Ли, — Ждем приказа на пуск.

Ли взглянул в боковое окно мостика на серебристую каплю дирижабля, висящую над далекой платформой. Вот зрелище будет, когда мощная ракета взорвется и разнесет его в клочья, по-детски подумал он. Может, стоит заодно уничтожить бирюзовое судно, что болтается на краю радарного экрана, и чисто уйти… Но сначала главное. Он поднес к губам микрофон, чтобы отдать команду открыть огонь, но внезапно слова застряли у него в горле. Его глаза невольно засекли рядом с дирижаблем пару маленьких темных точек, которых только что там не было. Капитан стоял и бессильно наблюдал, как точки быстро превращаются в пару низко летящих самолетов.

Реактивные истребители F-16D «Фалкон» были подняты в воздух по тревоге с базы ВВС Национальной гвардии во Фресно через несколько минут после того, как спутник системы ПВО Северной Америки засек старт «Зенита». Еще в пути к месту пуска пилоты получили от Береговой охраны просьбу о помощи и информацию с «Глубинного старателя», которая позволила сразу сосредоточить внимание на «Когурё». Стремительные серые истребители низко прошли над водой, а затем промчались над носовой надстройкой «Когурё» на высоте всего нескольких сотен футов. Трескучий рев их двигателей обрушился на людей на судне секундой позже того, как их тени промелькнули в небе над головами. На лице стоявшего на мостике капитана Ли появилось такое выражение, как будто он в собственном доме встретил привидение. В иллюминаторах зазвенели стекла.

— Не высовываться! Свернуть батарею и не высовываться! — рявкнул он в микрофон. Согласно приказанию капитана, ракеты «поверхность — воздух» были убраны, и одновременно Ли увидел, как два истребителя набрали высоту и начали кружить над быстро идущим судном.

— Ты! — чертыхнувшись, подозвал капитан первого попавшегося моряка. — Найди Тонджу и приведи его на мостик… немедленно!

* * *

При виде истребителей ВВС Национальной гвардии люди в гондоле дирижабля вздохнули с облегчением, хотя даже не представляли себе, насколько близка была опасность, что ракеты класса «поверхность — воздух» с «Когурё» разнесут их воздушное судно в клочья. Они знали, что к ним спешит целая стая военных судов и что у корабля злоумышленников практически нет шансов ускользнуть. Теперь можно было вновь перенести все внимание вниз, на окутанную дымом платформу.

— Дымка на вертолетной площадке потихоньку расходится, — заметил Джордино, — Я посажу «Икар», если вы, парни, хотите выпрыгнуть на платформу и осмотреться.

— Непременно, — ответил Дирк, — Джек, мы можем начать с мостика, а затем, если там можно дышать, двинемся вниз в ангар.

— Я бы на вашем месте начал с бара, — сказал Джордино, пытаясь разрядить мрачное настроение. — Если с ним все в порядке, то он, держу пари, смешивает сейчас мартини и уничтожает судовые запасы соленых крендельков.

Джордино описал вокруг платформы широкую дугу, разворачивая дирижабль носом против ветра. Он уже подходил к вертолетной площадке и начал сбрасывать высоту и готовиться к посадке, когда Далгрен опять сунул голову в кокпит и показал пальцем куда-то вниз, в боковое окно.

— Взгляните-ка вон туда, — предложил он.

В нескольких сотнях футов сбоку от платформы на воде вдруг появились крупные воздушные пузыри — вода будто вскипела. Через несколько секунд на поверхность вынырнул какой-то пятнисто-серый металлический объект.

— Обломок ракеты? — вслух спросил Далгрен.

— Нет, это же «Баджер»! — воскликнул Джордино.

Дирижабль тут же двинулся к объекту, и трое мужчин увидели, что это действительно подводный аппарат НУМА. «Баджер» сидел в воде очень низко и едва покачивался на мелких волнах. От жара яркая краска полностью сошла с батискафа, и теперь его оболочка была пятнистой — голый металл вперемежку с грунтовкой. Носовая часть аппарата была погнута и искорежена, как будто «Баджер» побывал в дорожно-транспортном происшествии и столкнулся с кем-то на шоссе лоб в лоб. Оставалось только догадываться, как эта штука умудряется до сих пор держаться на плаву. Тем не менее тот факт, что это экспериментальный подводный аппарат НУМА, на котором Дирк и Далгрен добрались до платформы, сомнений не вызывал.

Джордино опустил дирижабль пониже, собираясь как следует осмотреть «Баджер», как вдруг все трое мужчин в гондоле с изумлением увидели, что верхний люк аппарата повернулся и откинулся в сторону. Они недоверчиво смотрели, как из открытого люка вырвалось облако горячего пара. На несколько мучительных секунд все застыли на месте, не в силах оторвать глаз от люка, — и надеясь, вопреки всему. Наконец их глазам предстало странное явление — из люка появились чьи-то ноги в носках. Затем поднялись темные волосы — и стало понятно, что ноги, которые появились первыми, это не ноги, а руки в носках. Руки, защищенные носками от контакта с горячим металлом, быстро выдернули из горячей печи подводного аппарата наверх худое измученное тело своего владельца.

— Это папа! Он жив! — с огромным облегчением воскликнул Дирк.

Питт с трудом поднялся на ноги и покачнулся на неустойчивой поверхности, жадно втягивая в себя прохладный морской воздух. Выглядел он совершенно изможденным, с ног до головы был покрыт кровью и потом, а одежда облепила тело, как приклеенная к коже. Зато глаза его сияли; он поднял голову к небу и беспечно помахал рукой пассажирам гондолы.

— Спускаюсь, — объявил Джордино и повел дирижабль вниз, к воде. Через несколько минут гондола уже шла над морем, едва не срезая днищем верхушки волн. Джордино мастерски подвел «Икар» к подводному аппарату и практически остановил его в воздухе. Питт нагнулся, закрыл и зафиксировал верхний люк «Баджера». После этого ему осталось только сделать, пошатываясь, несколько шагов, и он ввалился в открытую дверь гондолы. Дирк и Далгрен подхватили его под руки и втащили на борт.

— Пожалуй, — обратился он к Джордино, едва ворочая распухшим языком в пересохшем рту, — я не отказался бы сейчас чего-нибудь выпить.

* * *

Питт свалился в кресло второго пилота и залпом осушил стакан воды. Ал, Дирк и Джек наперебой рассказывали ему про огненную гибель ракеты «Зенит» несколько минут назад. До сих пор еще можно было увидеть и дымные следы в небе, и удирающий «Когурё» в отдалении. Питт, в свою очередь, рассказал о своей атаке с буром наперевес на опоры «Одиссея» и о том, что пришлось ему пережить в момент старта ракеты.

— А я-то поставил — и проиграл — хорошие деньги на то, что ты сидишь сейчас, развалившись, в баре «Одиссея» и попиваешь мартини, — с притворным недовольством проворчал Джордино.

— На этот раз меня самого взбивали и перемешивали, — рассмеялся Питт, — Могли еще поджарить живьем, когда «Баджер» застрял возле одного из понтонов. Мне, правда, удалось вручную развернуть руль поперек потока, и нас вынесло дальше, в более прохладную воду. Я продул балластные цистерны и все равно не мог подняться на поверхность, пока не задействовал помпу в кабине. Внутри по-прежнему полно воды, но некоторое время он еще продержится на поверхности.

— Я радирую на «Глубинный старатель». Как только они заберут экипаж «Одиссея» с острова Санта-Барбара, пусть поднимут «Баджер» на борт, — отозвался Джордино.

— Если ты немедленно не сообщишь Саммер, что жив и здоров, мне придется иметь дело с бешеной сестрой, — пожаловался Дирк.

Саммер чуть не выпала за борт, когда по бортовому радио «Глубинного старателя» прозвучал голос отца, который в шутку попросил принести себе пива и сэндвич с ореховым маслом.

— Мы боялись самого плохого, — выпалила она, — Что все-таки с тобой произошло?

— Это долгая история. Достаточно сказать, что Институт Скриппса, скорее всего, будет недоволен моим обращением с их опытным батискафом, — сказал Питт. Слушателям на мостике «Глубинного старателя» осталось только чесать в затылках, гадая, что бы это значило.

Когда Джордино вновь поднял дирижабль в воздух, Питт заметил над уходящим «Когурё» пару истребителей F-16.

— Кавалерия наконец-то прибыла? — поинтересовался он.

— Всего несколько минут назад. Военный флот тоже направил сюда целую армаду. Им не уйти.

— Зато их катер определенно торопится, — заметил Питт, кивнув на белую точку на юге.

За суетой и всевозможными спецэффектами о катере «Когурё» все как-то позабыли, а тем временем он покинул потихоньку материнское судно и теперь на полной скорости уходил к южному горизонту.

— Откуда ты знаешь, что это их катер? — поинтересовался Джордино, вглядываясь в далекую белую точку.

— Отсюда, — ответил Питт и похлопал ладонью по монитору системы «Вескам». Во время разговора он играл с прибором, пробуя всевозможные настройки, и случайно поймал в объектив уносящийся катер. Стоило сфокусировать изображение, и сразу же стало ясно, что это баркас «Когурё», который они уже видели раньше.

— Самолеты его, похоже, не отслеживают, — добавил сзади Дирк. Он заметил, что истребители F-16 плотно кружат над «Когурё» и вместе с судном постепенно удаляются на запад.

— Тогда им займемся мы, — заявил Питт.

— Да уж, против нашей матерчатой эскадрильи им ни за что не устоять, — огрызнулся Джордино, но тут же перевел рычаги газа на «полный ход». Указатель полетной скорости медленно пополз вверх и остановился на пятидесяти узлах.

62

— Ну почему они не стреляли? Ни по самолетам, ни по этому проклятому дирижаблю? — ругался Тонджу. Уже десять минут он безрезультатно наблюдал за «Когурё» в бинокль. Катер подпрыгивал на волнах, Тонджу не мог как следует сфокусировать взгляд и наконец в сердцах швырнул бинокль на кожух двигателя.

— Истребители нагнали на Ли страху, — бросил через плечо Ким. Тот стоял впереди, крепко сжимая в руках рулевое колесо. — Минуты через две он заплатит за это собственной жизнью.

Катер шел на юг, и очертания «Когурё» на горизонте становились все меньше. Тем не менее, когда взорвались подготовленные заряды; с баркаса ясно увидели клубы дыма и водяных брызг вдоль ватерлинии судна.

Капитан Ли на мостике подумал сначала, что истребители открыли огонь по его судну. Но хищные силуэты F-16 продолжали лениво кружить над головой, и непохоже было, чтобы они выпускали какие бы то ни было ракеты. Когда же капитану доложили о том, что нижняя часть корпуса судна повреждена в нескольких местах, Ли внезапно все понял. Несколько минут назад один из членов экипажа доложил ему, что видел, как Ким и Тонджу спускались в катер, — а теперь катер, как несложно было убедиться, на большой скорости уходил на юг. Ли ощутил пугающую пустоту внутри и понял, что его предали. От него самого и от его судна сочли нужным избавиться.

Однако и судно и экипаж спасла ошибка в расчетах. Зарядов, заложенных подрывниками Кима, было бы достаточно, чтобы полностью разворотить днище обычного судна размеров «Когурё». Но боевики не приняли во внимание существенную особенность конструкции кабельного судна — двойной корпус. Взрывы легко разорвали внутренний корпус, но листы внешнего корпуса только местами погнулись. Швы разошлись, и в нижние трюмы хлынула вода, но не с той страшной силой, на которую рассчитывал Тонджу и которая, как он надеялся, должна была за несколько минут пустить на дно быстро идущее судно. Поняв, в чем дело, Ли сразу же остановил «Когурё», задействовал помпы в поврежденных трюмах и перекрыл водонепроницаемыми переборками наиболее слабые места. Судно получит крен и не сможет двигаться с большой скоростью, но не затонет.

Как только вода в трюмах перестала прибывать, капитан еще раз попытался рассмотреть в полевой бинокль уходящий к горизонту катер. Ли знал, что ему больше незачем жить. Как капитан судна, с которого был нанесен неудавшийся ракетный удар по Соединенным Штатам, он, если его возьмут живым, окажется главным козлом отпущения. Если же ему удастся каким-то образом избежать плена или власти освободят его, невозможно сказать, как его встретит по возвращении Кан. Убедившись, что судну ничто не угрожает, Ли покинул мостик и удалился в свою каюту. Там он достал из ящика с отглаженными рубашками пистолет Макарова калибра 9 мм китайского производства, аккуратно лег на койку, поднес ствол к уху и нажал на курок.

* * *

Преследуя уходящий катер, люди на «Икаре» заметили серию взрывов по всему контуру корпуса «Когурё».

— Неужели эти лунатики хотят потопить судно вместе с людьми на борту? — вслух подумал Далгрен.

Несколько минут они внимательно наблюдали за судном. «Когурё» замедлил ход, но держался на воде уверенно. Пит заметил, что на борту нет паники и никто, кажется, не бросается к спасательным шлюпкам. Наоборот, несколько членов экипажа открыто стояли у релингов и спокойно смотрели на барражирующие над головой реактивные самолеты. Он еще раз внимательно посмотрел на ватерлинию судна в поисках заметных перемен, но сумел различить только небольшой крен.

— Тонуть он пока не собирается, — сказал он, — Продолжаем погоню за катером.

Джордино взглянул на экран портативного компьютера с показаниями системы ЛЭШ. На юго-востоке, милях примерно в тридцати, можно было различить несколько серых силуэтов.

— Сюда спешат наши приятели из военного флота, — заметил он, постучав пальцем по экрану, — Им недолго придется скучать в одиночестве.

Дирижабль обладал значительным преимуществом в скорости перед катером — чуть ли не двадцать узлов — и потому легко догонял уходящее белое суденышко. К моменту начала погони «Икар» успел подняться всего на пятьсот футов, и Джордино не стал тратить энергию на дальнейший подъем. Дирижабль быстро и ровно несся над водой за катером практически в его кильватере. Когда он подошел достаточно близко, Питт навел камеру наблюдения на открытую кормовую палубу и рубку катера. Однако навес позади рубки позволял ему разглядеть внутри только неопределенные силуэты людей у штурвала.

— Я насчитал наверху четверых, — сказал он.

— Судя по всему, они не любители массовых побегов, — отозвался Джордино.

Питт провел камерой вдоль палубы и с облегчением отметил, что там нет никакого тяжелого вооружения — только бочки с запасом топлива на корме.

— Пожалуй, для прогулки в Мексику у них многовато бензина, — заметил Питт.

— Мне кажется, нашим друзьям из Береговой охраны Сан-Диего найдется что сказать по этому поводу. — И Джордино еще точнее направил дирижабль в сторону катера.

Внимание Тонджу и его людей было сосредоточено на «Когурё», но в конце концов один из коммандос заметил приближающийся дирижабль. Все на катере, за исключением стоявшего за штурвалом Кима, инстинктивно вышли на открытую кормовую палубу, чтобы получше рассмотреть серебристое воздушное судно. Питт прибавил увеличение и подрегулировал фокус, чтобы можно было ясно рассмотреть лица людей на борту.

— Узнаете кого-нибудь из этих типов? — спросил он через плечо у Дирка и Далгрена.

Молодой Питт взглянул на экран повнимательнее и стиснул зубы. Вспышка гнева, однако, быстро улеглась, сменившись удовлетворенной улыбкой.

— Вон тот тип в центре, косит под Фу Манчжу. Его зовут Тонджу. Он главный церемониймейстер Кана во всем, что касается убийств и пыток. Кажется, на «Одиссее» тоже он командовал.

— И не стыдно тебе портить отдых в Мексике такому прекрасному парню? — отозвался Джордино.

Говоря, он опустил нос дирижабля и направил вниз по пологой дуге. Когда всем уже казалось, что «Икар» вот-вот нырнет, Джордино мягко потянул ручку управления на себя и выровнял гондолу футах в пятидесяти над водой. За время спуска «Икар» успел догнать катер, и теперь Джордино подвел его к катеру слева, так что гондола повисла чуть ли не вровень с его левым бортом.

— Хочешь прогуляться и выпить пива с этими ребятами? — спросил Питт, разглядывая людей на борту катера с расстояния всего в несколько десятков футов.

— Да нет, хочу только, чтобы они знали, что им ни за что не обогнать Бешеного Ала с его Волшебным Газовым Мешком, — ухмыльнулся Джордино.

Сбросив газ, он выровнял скорости дирижабля и прыгающего по волнам катера. Тень от огромной оболочки воздушного судна ложилась прямо на крышу рубки крохотного суденышка. Неожиданно сквозь гул спаренных двигателей катера и воздушных винтов дирижабля люди в гондоле «Икара» услышали дробное стаккато. Неприятная неожиданность. Питт оглянулся на катер и увидел, что Тонджу и двое его коммандос на корме катера достали автоматы и поливают дирижабль огнем.

— Мне очень неприятно огорчать тебя, Бешеный Ал, но они стреляют в твой газовый мешок и проделывают в нем дырки, — сказал Питт.

— Низкие люди, они нам завидуют, — Джордино нажал на газ.

В Окснарде перед отлетом им сказали, что дирижабль способен сохранять подъемную силу даже с множеством отверстий и разрывов в оболочках. Тонджу и его людям не хватило бы боеприпасов, чтобы помешать наполненному гелием воздушному судну держаться в воздухе. Другое дело — безопасность гондолы. После короткого перерыва в стрельбе пол пассажирского салона взорвался фонтаном щепок — автоматчики перенесли прицел с оболочки дирижабля на его гондолу.

— Все вниз! — заорал Питт. Новая очередь разнесла стекло в боковом окне рубки, пули прошли над головами людей. Звук бьющегося стекла еще висел в рубке, а гондолу уже осыпал новый град пуль. Дирк и Далгрен упали на пол, и тут же мимо них, как машинная строчка, снизу в потолок прошла новая цепочка пуль. Джордино вдавил рычаги газа вперед до упора и, с нетерпением ожидая неторопливой реакции дирижабля, резко отвернул рукоятку управления влево, чтобы побыстрее уйти от катера в сторону.

— Нет! — заорал на него Питт, — Не надо! Развернись и пройди над ним!

Джордино никогда не сомневался в разумности решений Питта. Он без колебаний повернул руль в противоположную сторону и направил «Икар» прямо на катер. Питт, на которого Джордино успел искоса бросить взгляд, внимательно смотрел вниз на катер, изогнув бровь. Еще секунду ураганный огонь обрушивался на гондолу, затем наступила внезапная тишина. Джордино повел дирижабль чуть впереди и выше рубки катера, и гондола на некоторое время оказалась под прикрытием.

— Все целы? — спросил Питт.

— С нами все в порядке, — ответил сзади Дирк, — но вот один из двигателей, кажется, пострадал.

Теперь, когда стрельба умолкла, слышно стало, как трещит и кашляет двигатель правого борта. Джордино посмотрел на показания приборов и покачал головой:

— Давление масла падает, температура растет. Нелегко будет с одной ногой оторваться от этих парней.

Питт посмотрел вниз на палубу катера и заметил, что Тонджу и двое других автоматчиков перезаряжают оружие и переходят на корму.

— Ал, держи позицию! — сказал он, — И одолжи мне свою сигару.

— Это одна из лучших сигар Сэндекера, — ответил Джордино. Он поколебался немного, прежде чем передать Питту обслюнявленный зеленый огрызок.

— Я куплю тебе коробку. Подержи «Икар» на месте секунд десять, затем резко отворачивай влево, и как можно быстрее уносим ноги от этого катера.

— Ты ведь не собираешься сделать то, о чем я сейчас думаю? — с беспокойством спросил Джордино.

Питт лишь лукаво взглянул на него и, подняв одну руку, ухватился за разрывную веревку, другой поворачивая регулятор «топливный балласт». Он потянул за веревку, считая про себя до восьми, затем отпустил ее и надавил на рычаг. Под кормой гондолы открылся клапан аварийного сброса топлива, и из топливного бака вниз хлынул поток бензина.

Питт выпустил из бака больше семидесяти пяти галлонов бензина, и все это топливо обрушилось вниз, на кормовую палубу катера. Взглянув вниз, он убедился, что вся корма залита топливом, а когда катер подбрасывает на волне, топливо стекается к заднему фальшборту. Как только хлынул бензиновый дождь, Тонджу и его люди закрыли руками лица и рванули под навес, но вскоре вернулись и подняли автоматы, чтобы прикончить наконец проклятый дирижабль. Питт с любопытством смотрел, как бензин плещется у их ног, под стоящими на палубе стульями и под скамьей, поднимается волной, ударяясь о четыре пятидесятипятигаллонных бочки. Он затянулся несколько раз сигарой, чтобы оживить огонек, и высунул голову в разбитое боковое окно кокпита. Всего в нескольких ярдах от себя он увидел Тонджу и улыбнулся. Убийца, задрав голову, вскинул автомат. Ногами Питт ощутил, как гондола пошла в сторону — это Джордино подал рычаги управления. Со спокойным безразличием он затянулся последний раз сигарой и небрежно уронил ее на корму катера.

Катер подскочил на волне, и Тонджу, уже вскинувшему к плечу свой АК-74, пришлось прислониться к релингам. Прицеливаясь в голову Питта, которая все еще торчала из бокового окна кокпита, он и не заметил, как на палубу рядом с ним сверху упало что-то маленькое, темно-зеленое. Его палец уже напрягся на спусковом крючке, когда под ногами что-то вдруг громко пыхнуло.

От тлеющего уголька сигары бензиновые пары над палубой катера вспыхнули даже раньше, чем окурок долетел до поверхности. Бензиновый дождь не оставил на катере сухого места, и уже через мгновение на корме его поднялась огненная стена. Боевик рядом с Тонджу больше других вымок в бензине, и теперь язычки пламени стремительно поднялись по ногам и охватили все его тело. Парень в панике бросил оружие и заметался по палубе, пытаясь сбить пламя с одежды. Вопя от боли, он наконец подбежал к релингам и выбросился за борт. Там, где упал человек-факел, над водой поднялся пар. Стоявший у штурвала Ким видел, как один из их людей прыгнул за борт, но даже не подумал повернуть катер и попытаться спасти обожженного боевика.

На Тонджу тоже загорелись башмаки и брюки, и он, сердито пробурчав что-то, опустил дуло автомата и, запрыгнув под навес, стал сбивать пламя. Ким с тревогой переводил взгляд с пылающей кормы на Тонджу и обратно.

— Полный вперед! — крикнул ему Тонджу. — Топливо выгорит само.

И действительно, ветер и брызги морской воды сбили несколько очагов огня на несущемся во весь опор катере, но на кормовой палубе по-прежнему плескались лужи горящего бензина, а густые черные клубы дыма свидетельствовали о том, что горит не только бензин.

— Но там же бочки с бензином! — закричал Ким, глядя, как языки пламени лижут металлические бока бочек.

Тонджу совсем забыл о четырех полных бочках бензина на кормовой палубе. Пламя, которое сначала вспыхнуло за бочками и лизало только их бока, теперь уже охватило их со всех сторон. Тонджу, шаря глазами по рулевой рубке, заметил на переборке небольшой огнетушитель. Он метнулся туда, схватил его и, вырвав запор, ринулся на кормовую палубу, чтобы сбить пламя с горящих бочек. Но было поздно.

Крышка одной из бочек была затянута неплотно, и из-под нее вырывалась тоненькая струйка бензиновых паров. От тряски и жара давление паров в бочке увеличилось. Когда же наконец пламя подобралось достаточно близко, чтобы пар вспыхнул, вся бочка рванула, точно в ней был порох, а не бензин. Вслед за первой, разнося все вокруг, взорвались и остальные три бочки.

Питт и все, кто находился на удаляющемся дирижабле, в оцепенении смотрели, как первая бочка с топливом взрывается прямо перед Тонджу. Кусок железа ударил его в грудь, проделав продолговатую дырку размером с теннисный мячик. С изумленным выражением на лице убийца рухнул на колени. В последние мгновения своей жизни он успел еще увидеть дирижабль в небе и вызывающе осклабиться, прежде чем его окончательно поглотил пылающий ад.

Следующие взрывы снесли подчистую надстройку катера, закрутив в вихре щепки и куски металла. В небо поднялся громадный огненный шар. Корма катера на мгновение поднялась к небу, мелькнули вращающиеся винты. Взрыв пробил в корпусе суденышка большую дыру, и катер быстро погрузился в воду в водовороте пены и дыма, унося с собой на морское дно тела Тонджу, Кима и третьего боевика.

Джордино резко развернул «Икар», торопясь отвести его подальше от горящего катера, но летящие обломки продолжали бить по дирижаблю, и все новые дырки появлялись в его матерчатой шкуре. Отверстий было уже больше сотни, и из них выходил гелий. Однако побитое и поврежденное воздушное судно отказывалось падать и, подобно раненому бойцу, из последних сил держалось в воздухе.

Пассажиры гондолы, потрясенные, вертели головами. В представшей их взору картине было что-то сюрреалистическое. В небе над ними все еще тянулся белый пушистый след взрыва и гибели «Зенита». Внизу, немного поодаль, к лежащему в дрейфе «Когурё» спешили фрегат и эсминец, в небе над ним выписывал круги целый рой реактивных истребителей. А прямо под ними в воде дымились редкие обломки — памятный знак над могилой Тонджу и затонувшего катера.

— По-моему, мы задали жару твоему приятелю, — сказал Джордино Дирку, когда тот просунул голову в кокпит.

— У меня такое чувство, что ему еще долго придется гореть в аду.

— Ну, мы немного помогли ему для начала, — заметил Питт, — У вас с Джеком там все в порядке?

— Пара царапин. Мы оба плясали как бешеные, уворачиваясь от летящего свинца.

— Посмотрите только, что они сделали с моим дирижаблем, — проворчал Джордино и с обиженным видом махнул рукой в сторону расстрелянной гондолы.

— Ничего, его жизненно важные показатели выглядят неплохо. Несмотря на дырки в оболочке, давление гелия держится, топлива осталось пятьдесят галлонов, хватит добраться до берега, — отозвался Питт, проверяя датчики на панели управления, прежде чем отключить поврежденный двигатель. — Вези нас домой, Бешеный Ал.

— Слушаюсь, — ответил Джордино, разворачивая дирижабль носом на восток. «Икар» медленно, на одном двигателе, потянулся к берегу, а он обернулся к Питту и сказал:

— Кстати о сигарах…

63

Оставшемуся без капитана экипажу «Когурё» достаточно оказалось увидеть на подходе фрегат и эсминец ВМС США, чтобы выкинуть белый флаг, точнее, полотенце. Истребителей над судном становилось все больше, и каждому на борту стало ясно, что попытка бегства может окончиться только гибелью. Да и как они могли бежать с поврежденным корпусом. Когда военные корабли подошли ближе, принявший команду офицер «Когурё», проявив здравый смысл, радировал о сдаче. Через несколько минут небольшая призовая команда с эсминца «Бенфолд» взяла на себя управление судном. На «Когурё» прислали команду ремонтников, которая должна была помочь в стабилизации поврежденного корпуса, и после этого судно под японским флагом медленно, с черепашьей скоростью, направилось в Сан-Диего.

По прибытии «Когурё» в Сан-Диего ранним утром следующего дня поднялась шумиха в средствах массовой информации. Прошел слух о неудавшейся ракетной атаке на Лос-Анджелес, и бухту заполонили десятки лодок с фоторепортерами, старавшимися подойти поближе и снять террористическое судно и его экипаж. Матросы и техническая команда на борту «Когурё» в изумлении смотрели на эту суету. На военно-морской базе Сан-Диего их встретили не так радушно. Группы сотрудников служб безопасности и разведки США быстро загрузили экипаж в автобусы и под усиленной охраной увезли в безопасное место для подробных допросов.

Многочисленные следователи, наводнившие оставшееся в доке судно, обшарили его сверху донизу, сняли все данные с компьютеров и увезли ракетные установки «поверхность — поверхность» и «поверхность — воздух». Морские инженеры изучили повреждения корпуса и с легкостью доказали, что причиной их послужили взрывы внутренних зарядов. И только через несколько дней аналитики спецслужб смогли выяснить, что перед захватом судна почти все компьютерные данные, имеющие отношение к программе полета ракеты и ее полезному грузу, были систематически уничтожены.

Допросы членов экипажа судна также не оправдали надежд. Большинство членов экипажа судна и стартовой команды искренне верило, что запускается коммерческий спутник, они и понятия не имели о том, как близко от побережья Соединенных Штатов находятся. Те же, кто знал, говорить отказывались. Следователи быстро выделили из толпы пленников Лина и двух украинских инженеров как ключевые фигуры операции, хотя те не переставали все отрицать.

В обществе известие о пуске ракеты произвело настоящий фурор, особенно когда появились сообщения о том, что ракета несла с собой вирус оспы. Красная армия Японии — вот кто стоит за атакой, утверждалось в газетных и телевизионных материалах, частью инспирированных людьми Кана. Правительство молчало, ничего не утверждая и не отрицая и ограничиваясь лишь сбором информации, что еще больше подогревало антияпонские настроения. Несмотря на то что нападение не удалось, цель Кана, казалось, была достигнута. Средства массовой информации бросили на освещение этого инцидента лучшие свои силы. Новостные программы трубили о расследовании и вовсю рассуждали о том, какие репрессивные меры могут быть приняты против призрачной японской террористической группировки. За всей этой шумихой как-то потерялись корейский вопрос и грядущее голосовании в Национальной ассамблее по вопросу о выводе американских войск из Южной Кореи.

Новости о неудавшемся пуске ракеты вскоре иссякли, и средства массовой информации принялись творить героев. Когда экипаж платформы «Морского старта» сошел с «Глубинного старателя» на берег в Лонг-Бич, репортеры чуть не разорвали их на части. Многим из усталых моряков дали отдохнуть всего несколько часов, а затем перевезли вертолетом обратно на «Одиссей» заделывать дыры, проделанные Питтом в опорах, и вести накренившуюся платформу обратно в порт. Те, кто избежал этой участи, были подвергнуты тщательному допросу об обстоятельствах их захвата и содержания на борту «Одиссея» и о том, как Питт и Джордино спасли их и вывезли на дирижабле. Работников НУМА объявили героями, и на них открыли охоту все без исключения средства массовой информации. Найти их, однако, не удавалось никому.

Посадив покалеченный дирижабль на свободной полосе лос-анджелесского аэропорта, новоиспеченные герои сразу же отправились в порт, куда как раз входил «Глубинный старатель». Они подождали, пока экипаж «Морского старта» сойдет на берег, и тихонечко прокрались на судно, где их радостно встретили счастливая Саммер и экипаж «Глубинного старателя». Далгрен был счастлив увидеть на открытой кормовой палубе покореженный «Баджер».

— Кермит, нам предстоит снова заняться поисками, — сказал Питт капитану Берчу. — Как скоро мы сможем выйти в море?

— Как только Дирк и Саммер сойдут на берег. Извини, сынок, — сказал капитан, обращаясь к молодому Питту, — но звонил Руди. Последние два часа он безрезультатно пытался отыскать вас четверых. Сказал, что большие шишки хотят поговорить с тобой и с Саммер. Их интересует ваше мнение о плохих парнях, и чем скорее, тем лучше.

— Везет же некоторым, — проговорил Джордино, глядя на огорченное лицо Дирка.

— Похоже, нам никогда не удастся побыть с тобой подольше, — хмуро сказала Саммер отцу.

— В следующий раз мы пойдем под воду вместе, ребята, — сказал Питт, обняв за плечи обоих своих детей. — Обещаю.

— Ловлю тебя на слове, — ответила Саммер и поцеловала отца в щеку.

— Я тоже, — подхватил Дирк, — И спасибо, что подвез на дирижабле, Бешеный Ал. В следующий раз обращусь в «Грейхаунд».[51]

— Тоже мне, сноб нашелся, — покачал головой Джордино.

Дирк и Саммер наскоро попрощались с Далгреном и с остальными на мостике и спрыгнули на причал, а «Глубинный старатель» отчалил и двинулся к выходу из порта. Надо бы радоваться, что все так хорошо закончилось, но Дирк все никак не мог успокоиться. Распространение смертельного вируса удалось предотвратить, «Когурё» захвачен, и даже Тонджу мертв. Что до личных чувств, то Сара, слава богу, жива-здорова. Но где-то далеко, на другом конце света, все еще дышал Кан. Шагая по пирсу, Дирк почувствовал, что Саммер как будто замедлила шаг. Он остановился и повернулся к ней, и она стала на прощание махать рукой уходящему судну. Дирк тоже помахал, глядя вслед «Глубинному старателю», но его мысли были заняты совсем другим. Брат и сестра долго стояли на причале и смотрели, как бирюзовое судно НУМА вышло из бухты и не торопясь двинулось к западному горизонту.

* * *

Еще задолго до того, как следователям из Министерства внутренней безопасности пришло в голову собрать все пригодные для подводной разведки суда, случившиеся поблизости, и начать поиски затонувших обломков ракеты, «Глубинный старатель» был уже на месте. За борт спустили буксируемый подводный аппарат с гидролокатором и принялись сканировать дно в поисках остатков полезного груза. Капитан Берч предвидел спасательную операцию, а потому точно знал, где нужно начинать поиск. Наблюдая с палубы «Глубинного старателя», как гибнет в небе «Зенит», он тщательно проследил траекторию падения обломков и отметил на навигационной карте квадрат, где, по его расчетам, упали в воду головной обтекатель и полезный груз ракеты.

— Если полезный груз уцелел, он должен находиться где-то в этом квадрате, — сказал он Питту при выходе судна в море и указал на обведенный карандашом на карте квадратик площадью девять квадратных миль, — Хотя на самом деле нам, вероятно, придется иметь дело с россыпью обломков.

— В любом случае то, что осталось, находилось на дне всего несколько часов, так что профиль дна будет свежим и неискаженным, — ответил Питт, изучая карту.

Берч привел «Глубинный старатель» к углу квадрата и начал гидролокаторную съемку в направлении север — юг. Всего через два часа Питт обнаружил первые обломки, хорошо заметные на волнистой поверхности дна. На мониторе гидролокатора он указал пальцем несколько объемов резких очертаний, цепочкой выступавших из ровного дна.

— Ну вот, цепочка объектов искусственного происхождения, уходит примерно на восток, — сказал он.

— Одно из двух: или местный мусоровоз высыпал здесь на дно свой груз, или мы имеем груду частей ракеты, — согласился Джордино, внимательно разглядывая обломки.

— Кермит, как ты думаешь, может, стоит сойти с маршрута и проследить эту цепочку на восток? Посмотрим, куда приведет нас этот след.

Берч скомандовал разворот, и несколько минут «Глубинный старатель» двигался по следу ракетных обломков. Их поначалу становилось все больше, потом их число медленно сошло на нет. Ни один из обломков, однако, не превосходил размерами нескольких футов.

— Да, кому-то придется складывать головоломку из чертовски мелких деталей, — заметил Берч, когда с экрана исчез последний обломок. — Возвращаемся на маршрут? — спросил он у Питта.

Тот мгновение подумал.

— Нет, продолжаем идти этим же курсом. Где-то здесь должны быть и более крупные обломки.

Годы подводных исследований обострили чутье Питта до почти сверхъестественной остроты. Он способен был, как подводная ищейка, чуть ли не носом унюхать все спрятанное и потерянное. Он чувствовал, что где-то там, совсем рядом, еще много обломков «Зенита», нужно их только найти.

Некоторое время экран гидролокатора не показывал ничего, кроме пустого ровного дна, и люди на мостике начали сомневаться. Однако через четверть мили они заметили еще несколько небольших рваных обломков. Внезапно на мониторе — во весь экран — появились очертания большого прямоугольного объекта, лежащего перпендикулярно к остальным обломкам. Еще немного, и объект начал уходить с экрана, а на его место вползло новое изображение — тень большого, высокого цилиндра.

— Босс, по-моему, ты нашел весь пирожок, — ухмыльнулся Джордино.

Питт всмотрелся в изображение, кивая головой, и сказал:

— Пойдем попробуем.

Несколько минут спустя «Глубинный старатель» зафиксировал свое положение при помощи подруливающих движков и спустил в воду с кормы небольшой дистанционно управляемый робот. По мере того как автоматический аппарат опускался на глубину девятьсот футов на океанское дно, большая судовая лебедка не спеша вращала барабан с намотанным на него силовым кабелем. Питт сидел в тускло освещенной аппаратной под ходовой рубкой в громоздком капитанском кресле и при помощи пары джойстиков управлял двигателями. Перед ним выстроились в ряд мониторы, на которые поступали сигналы с полудюжины цифровых видеокамер подводного робота.

Питт настроил движки робота так, чтобы тот завис в нескольких футах над поверхностью дна, и мягко повел его к паре видневшихся невдалеке темных объектов. Камеры показали, что из песчаного дна торчат два рваных куска белого металла по нескольку футов длиной — очевидно, куски ракетной оболочки. Питт направил аппарат мимо и дальше, и вскоре в чернильно-черной воде возникли искомые объекты. На ровном дне возвышались две легко узнаваемые секции ракеты-носителя. Когда робот подошел поближе, Питт и Джордино увидели, что первая секция достигает пятнадцати футов в длину, почти столько же в высоту, и сплющена с одной стороны. Эта секция ракеты, видимо, кувыркалась перед падением и ударилась о воду плашмя, всем боком, что и придало ей на экране гидролокатора прямоугольную форму. Питт заставил робот подойти к объекту с торца. Камеры показали путаницу труб и каких-то емкостей — вероятно, ракетный двигатель, — с торчащим из нее большим реактивным соплом.

— Двигатель верхней ступени? — спросил Джордино, рассматривая изображение.

— Да, вероятно, двигатель третьей ступени «Зенйта», его разгонного блока. Самый верхний движок, разработанный для вывода полезного груза на заданную орбиту.

По всей видимости, незаправленная верхняя секция ракеты во время взрыва просто отломилась от второй ступени. Но и секция с полезным грузом, находившаяся еще выше, тоже оторвалась. В нескольких ярдах впереди в мутной воде перед объективом видеокамеры замаячило что-то большое и белое.

— Ну, с формальной частью закончили. Давай-ка посмотрим на эту вот здоровенную штуку, — Джордино указал на край одного из видеомониторов.

Питт повел робот к объекту, и вскоре экраны целиком заполнил белый фон. Ясно было, что это еще одна секция «Зенита», которая пострадала даже меньше, чем разгонный блок. Питт оценил дайну этой секции футов в двадцать и обратил внимание на то, что по диаметру она вроде бы немного превосходит разгонный блок. Ближайший конец секции представлял собой спутанную массу непонятных обломков. Рваный и перекрученный край белой оболочки ракеты был загнут внутрь, как будто под ударами гигантской кувалды. Питт подвел робот поближе и попытался заглянуть внутрь, но разглядеть за покореженным металлом не удалось почти ничего.

— Это, должно быть, полезный груз. Похоже, он ударился передним концом о воду, — заметил Питт.

— Может быть, с другой стороны что-нибудь видно, — предположил Джордино.

Питт быстро провел робот вдоль лежащей на песке секции ракеты до второго конца и развернул его по широкой дуге. Прожекторы робота осветили открытый торец секции, и оба наблюдателя — и Питт и Джордино, — склонились к мониторам, чтобы лучше разглядеть то, что им открылось. Первое, что заметил Питт, — это расширяющееся внутрь кольцо, проходящее по внутренней стороне оболочки. Было очевидно, что именно в этом месте секция полезного груза соединялась с верхней ступенью ракеты, меньшей по диаметру. Осторожно придвинув аппарат чуть ближе, друзья заметили, что с верхней открытой стороны секции отсутствует часть обтекателя. Питт поднял аппарат над распростертой частью ракеты и повел его осторожно и медленно поверху открытого шва. Камеры робота нацелились внутрь головной части. Первые несколько минут на экране видна была только путаница труб и проводов, но потом вдруг в луче мощного прожектора блеснула плоская поверхность. Питт остановил аппарат, и по лицу его расплылась широкая улыбка.

— Послушай, я уверен, что это блестит солнечная батарея, — сказал он.

— Отличная работа, доктор фон Браун, — кивнул в ответ Джордино.

Робот буквально по сантиметрам продвигался вперед, и наконец наблюдатели смогли ясно разглядеть сквозь щель в обтекателе сложенные крылья солнечных батарей и цилиндрический корпус фальшивого спутника. Головной обтекатель ракеты смялся от удара, но спутник внутри уцелел, а вместе с ним — и смертельный груз вируса «Химера».

Тщательно осмотрев всю головную секцию при помощи видеокамер дистанционно управляемого робота, Питт вернул аппарат на «Глубинный старатель» и распорядился подготовить судно к операции по подъему спутника. Вообще-то «Глубинный старатель» был задуман как исследовательское судно, но мог проводить и несложные подъемные работы при помощи бортовых погружных аппаратов. Конечно, «Баджер» был потерян, но Питт и Джордино обошлись вспомогательным подводным аппаратом. Они завели стропы под головную секцию ракеты и при помощи больших воздушных мешков медленно подняли ее на поверхность. Под прикрытием темноты, вдали от любопытных глаз репортеров полезный груз «Зенита» извлекли из воды и подняли на палубу «Глубинного старателя». Питт и Джордино лично проследили, чтобы эта деталь ракеты была тщательно закреплена и укрыта брезентом.

— Теперь парням из разведки будет о чем поразмыслить, — заметил Джордино.

— Наверняка можно будет доказать, что попытка атаки была предпринята вовсе не группой террористов-любителей. Как только общество узнает о смертельной начинке спутника, подлый мистер Кан пожалеет, что родйлся на свет.

Джордино махнул рукой в сторону неясного светового пятна на восточном горизонте.

— Учитывая все обстоятельства, я бы сказал, что добрые жители Лос-Анджелеса должны угостить нас пивом за то, что мы защитили их прекрасный город… а может, им стоило бы добавить к пиву и что-нибудь посущественнее, вроде ключей от дворца.

— Дирк и Саммер сейчас там, пусть поблагодарят их.

— Жаль, что они не видели, как всплыла эта малышка.

— Я, кстати, не получал от ребят никаких известий с того самого момента, как мы высадили их в порту.

— Скорее всего, они сейчас заняты тем же самым, что делал бы на их месте их старик, — ухмыльнулся Джордино, — Сбежали небось от разговора со спецслужбами и отправились на Манхэттен-Бич кататься на волнах.

Питт коротко хохотнул, вглядываясь в темное море. Его мысли уже были заняты другим. Он знал, что время для серфинга еще не пришло.

64

На высоте сорока двух тысяч футов над поверхностью Тихого океана Дирк сидел в тесном кресле правительственного самолета и пытался заснуть. Но возбуждение не спадало, сон не шел. Самолет уже приближался к Южной Корее. Несколько часов назад их с Саммер вызвали с «Глубинного старателя», чтобы они рассказали ФБР и людям из разведуправления Министерства обороны о своих встречах с Каном и подробно описали укрепленную резиденцию магната.

Им сообщили, что Сэндекеру наконец удалось убедить президента, и Белый дом отдал приказ взять Кана — быстро и по-тихому, не ставя в известность южнокорейское правительство. Был разработан план операции, предусматривавший одновременное нападение на несколько предприятий Кана, включая верфь в Инчхоне. Таинственный магнат уже несколько дней не появлялся на публике, поэтому мишенью номер один должна была стать его личная резиденция. Мало кому из людей с Запада приходилось бывать в ней, так что показания Дирка и Саммер приобретали решающее значение.

— Мы с великим удовольствием снабдим вас полным планом резиденции, укажем входы и внутренние переходы, даже расположение постов охраны и то, какую технику они используют для наблюдения, — объявил Дирк к радости сотрудников спецслужб. — Но взамен я тоже потребую одну вещь, — добавил он, — Хочу билет на шоу.

Дирк улыбнулся про себя, глядя, как сбегает краска с их лиц. Но он все же победил — после недолгого спора и нескольких звонков в Вашингтон. Они понимали, что на месте, да еще в составе штурмовой группы, он будет очень полезен. Что же до Саммер, то она решила, что брат сошел с ума.

— Ты действительно хочешь вернуться в этот замок ужасов? — недоверчиво спросила она, оставшись наконец с братом наедине.

— Ну еще бы, — ответил он, — Я хочу наблюдать из первого ряда, как на шее Кана затянется петля.

— Мне лично хватило одного раза. Пожалуйста, Дирк, будь осторожен. Оставь штурм и захват профессионалам. Я сегодня и так чуть не потеряла вас обоих, тебя и папу, — сказала она с тревогой.

— Не беспокойся, я буду тихонько держаться позади и не стану высовываться, — пообещал он.

Через два часа интенсивных расспросов его доставили в аэропорт и вновь отправили в Корею. Далее последовали долгий перелет через Тихий океан, приземление на военно-воздушной базе Осан и снова разговоры. На этот раз ему пришлось инструктировать спецназовцев, которым предстояло непосредственно осуществить операцию. Дирк был особенно точен и скрупулезен, стараясь вспомнить каждую деталь и каждую мелочь о резиденции Кана. Затем наступил его черед внимательно выслушать во всех подробностях и деталях тактический план штурма. Две группы армейского спецназа получили задание проникнуть в морской док Кана в Инчхоне и расположенный неподалеку телекоммуникационный центр, а резиденция магната досталась команде «морских котиков». Операции планировалось провести одновременно, причем еще несколько резервных команд у других объектов Кана должны были ждать в состоянии полной готовности на случай, если таинственного магната не удастся обнаружить в трех первых точках. После брифинга к Дирку подошел капитан ВМС, ответственный за координацию действий морского спецназа.

— У вас пять часов на отдых перед сбором. Вы идете с нами в группе коммандера Гутьерреса. Я позабочусь о том, чтобы Пол снарядил вас заранее. К сожалению, мы не можем выдать вам оружие. Приказ.

— Я понимаю. Спасибо, что согласились взять меня с собой.

Дирк успел перекусить и вздремнуть в комнате, временно выделенной для прибывших офицеров, а затем присоединился к группе «морских котиков». Ему выдали черный камуфляжный комбинезон, бронежилет и очки с прибором ночного видения. После последнего короткого инструктажа группу погрузили в два закрытых грузовика и отвезли в маленький док к югу от Инчхона. Под прикрытием темноты двадцать четыре «морских котика» поднялись на борт потрепанного вспомогательного суденышка. Катер тут же отчалил и двинулся на север через Желтое море к острову Кьёдондо. Пока катер мчался по волнам, опытные спецназовцы в свете тусклой лампочки в закрытой каюте тщательно проверяли оружие. На подходе к устью реки Ханган к Дирку подошел коммандер Пол Гутьеррес, невысокий плотный человек с тонкими усиками.

— Пойдешь с моим отделением во второй шлюпке, — сказал он. — На берегу просто держись поближе и следуй за мной. Если повезет, мы войдем и выйдем без выстрела. Но на всякий случай… — Он секунду помолчал и протянул Дирку небольшую сумочку.

Дирк расстегнул молнию и вытащил автоматический пистолет «Зиг-Зауэр» Р226 калибра 9 мм и пару запасных обойм.

— Премного благодарен. Я и сам надеялся, что мне не придется идти в бой без оружия, — искренне поблагодарил Дирк.

— Кевларовый жилет, конечно, в какой-то степени обезопасит тебя, но в крайнем случае может пригодиться и эта штука. Только не говори никому, где взял, — Гутьеррес подмигнул Дирку, повернулся и неторопливо направился в рулевую рубку.

Полчаса спустя катер, не снижая хода, миновал устье канала, ведущего в резиденцию Кана, поднялся по реке еще на два мили и заглушил двигатели. Течение остановило его и начало сносить вниз. За борт быстро спустили три черные резиновые лодки «Зодиак». В каждую с отточенной ловкостью перебрались по восемь «морских котиков», после чего лодки тихо отошли от катера. Дирк присоединился к команде во второй лодке. Все три лодки, почти невидимые в темноте безлунной ночи, спустились по течению вниз и беззвучно повернули в канал, ведущий во владения Кана.

Три резиновые лодки миновали последний поворот извилистой протоки и вошли в просторную бухту перед резиденцией, огни которой мягко отражались от затянувших небо низких облаков. Дирк крепко сжимал весло и молча греб в такт с тяжеловооруженными «морскими котиками». При виде каменной крепости Кана с него слетели остатки утомления, накопившегося за время длинного перелета и всего того, что произошло во время неудавшегося запуска с «Морского старта».

Посередине бухты лодки штурмовой группы разделились. Две из них направились к левому берегу, чтобы высадиться на песчаном пляже рядом с яхтенным причалом, а третья двинулась направо. Люди в ней были облачены в гидрокостюмы и должны были первыми добраться вплавь до берега и выбраться из воды по камням с противоположной стороны причала. Дирк находился в одной из тех лодок, что направлялись к пляжу. Он греб вместе со всеми и думал о том, что будет, если «морские котики» из авангарда пропустили хотя бы одну из камер видеонаблюдения, установленных по приказу Кана вдоль всей протоки.

Лодка подошла ближе к берегу. Дирк обратил внимание, что у причала стоят те же суда и в том же порядке, что и в тот момент, когда они с Саммер выбирались отсюда. Большая яхта фирмы «Бенетти» и голубой гоночный катамаран так же стояли друг за другом, а между ними был втиснут маленький катер. Именно на яхте и катамаране первым делом сосредоточили внимание люди в лодке Дирка. В их задачу входил захват судов Кана, в то время как остальные две группы должны были заниматься зданиями. Осматривая причал и местность вокруг, Дирк отметил отсутствие ялика и улыбнулся про себя.

Несколько минут две резиновые лодки держались в стороне от берега. За это время «морские котики» из третьей группы проплыли под водой и выбрались на берег с дальней стороны причала. Дирк наблюдал, как черные силуэты беззвучно поднялись из воды и двинулись вдоль скалистого берега. Двое сразу же направились к караулке и быстро обезвредили дежурного, который все это время сидел, уткнувшись носом в газету.

Коммандер Пол Гутьеррес на носу лодки Дирка молча поднял руку. Весла опустились в воду, и резиновые лодки стремительно понеслись к берегу. Пары дюжин сильных гребков оказалось достаточно. Как только днище лодки заскребло по песку, сидевшие в ней спецназовцы попрыгали с нее и бросились бежать по берегу к причалу. Ничто вокруг не нарушало спокойствия. Экипаж второй лодки под прикрытием авангарда рванулся к воротам.

Дирк следовал за своей группой из восьми спецназовцев. Они взлетели по пандусу на причал и разделились. Четверо скользнули вбок и перепрыгнули на палубу катамарана, а коммандер Гутьеррес с тремя людьми пробежал дальше, направляясь к «Бенетти». Дирк бежал мимо катамарана, решив присоединиться к группе, направлявшейся на яхту побольше, но, когда до яхты оставалось ярдов двадцать, он, словно споткнувшись, замер на месте — с кормовой палубы хлестнуло желтое пламя. Через долю мгновения ночную тишину разорвал треск автоматной очереди, а за ним серия тошнотворных глухих ударов — это пули впивались в тела двух спецназовцев, бежавших перед ним. Дирк нырнул за какую-то бочку и, выдернув из кобуры на боку пистолет, одну за другой выпустил десять пуль в сторону стрелявшего. В нескольких ярдах перед ним Гутьеррес тоже стрелял, поливая кормовую палубу яхты огнем из пистолета-пулемета «Хеклер&Кох» МР5К. Их совместные усилия заставили невидимого стрелка замолчать. На корме зазвенело бьющееся стекло, во все стороны полетели щепки.

Внезапная стрельба на причале, казалось, разбудила остров. По всему комплексу зданий загремели автоматные и пистолетные выстрелы. Двое мужчин с пистолетами выскочили из каюты катамарана и открыли огонь, но их быстро сняли «морские котики», уже занявшие позиции на борту. Кто-то из боевиков на главном посту охраны заметил на экране видеокамеры убитого на пляже охранника и быстро поднял по тревоге силы безопасности резиденции. Подходившие к ней «морские котики» наткнулись на огонь полудюжины вооруженных охранников.

Дирк на причале склонился над двумя «морскими котиками», лежавшими на песке. К своему ужасу, он обнаружил, что один из них мертв — на его шее и ключице ясно видны были пулевые отверстия. Второй спецназовец, задыхаясь от боли, извивался на песке. Кевларовый бронежилет спас его от пули в живот, а вот незащищенным бедрам пришлось плохо.

— Со мной все в порядке, — с трудом выговорил спецназовец, когда Дирк попытался осмотреть его раны. — Выполняй задание.

В этот момент заурчали мощные двигатели яхты «Бенетти». Дирк поднял голову, и тут на причал с яхты снова полетели пули. По палубе яхты, нагнувшись, пробежали два матроса; один из них обрезал причальные концы, а второй прикрывал его автоматным огнем.

— Мы их возьмем, — пообещал Дирк распростертому спецназовцу и похлопал его по плечу. Неохотно оторвавшись от раненого солдата, он поднялся и что было мочи рванул к яхте. Моторы взревели — рычаги управления явно перевели на «полный вперед». Винты яхты бешено завертелись, взбаламутив воду за кормой.

В нескольких футах впереди Питта Гутьеррес выпустил по яхте короткую очередь и рявкнул:

— На борт!

Дирк молнией пронесся мимо Гутьерреса и второго спецназовца, догонявших уходящую яхту. Где-то наверху трижды плюнул огнем автоматический пистолет. Дирк услышал, как пули прошли прямо над его головой. В тот момент, когда он взлетел в прыжке с причала, сзади раздались тяжелый удар и крик: «Я ранен!»

К моменту прыжка Дирка уходящая яхта успела отойти от причала всего на несколько футов, и он без труда смог ухватиться за поручни бокового ограждения и, одним быстрым движением подтянувшись к борту, упал на палубу и залег на неосвещенной корме. Секунду спустя по борту снова бухнуло — на борт яхты запрыгнул еще кто-то. Дирк разглядел, как человек в черном камуфляже быстро скользнул через релинги и упал на палубу в нескольких футах позади него.

— Я Питт, — прошептал он через плечо неясной тени, не желая быть подстреленным по ошибке. — А ты кто?

— Гутьеррес, — донесся до него рокочущий голос командира «морских котиков». — Нужно добраться до рубки и остановить эту посудину.

Гутьеррес приподнялся и пополз вперед, но Дирк поднял руку в предостерегающем жесте. Оба замерли. Дирк напряженно прислушался, пристально глядя на левую сторону палубы, куда с открытой наблюдательной палубы у них над головами вниз спускался трап. Яхта спешила выйти в бухту, и свет с пристани ярко освещал ее корму. Дирк засек на затененном трапе легкое движение. Он медленно вытащил свой «Зауэр», нацелил туда ствол и затаился. Черная фигура опустилась на одну ступеньку, Дирк дважды нажал на курок.

Упавшее оружие громко лязгнуло по палубе, длинная фигура, согнувшись, скатилась по трапу и рухнула на палубу, превратившись в человека в черном камуфляже.

— Отличный выстрел, — буркнул Гутьеррес, — А теперь пошли.

Спецназовец осторожно двинулся вперед. Дирк следовал вплотную за ним; в какой-то момент он поскользнулся и чуть не упал. Он взглянул себе под ноги: на палубе расплылась лужа крови — след первого стрелка, которого Гутьеррес подстрелил еще с причала. Мертвый, он лежал ничком возле тикового бара, все еще сжимая в губах сигарету.

Яхта отошла от залитого ярким светом причала и неслась теперь по бухте в полной темноте. Почти все огни на ней были погашены, за исключением нескольких тусклых светильников в полу во внутренних помещениях. Дирк и Гутьеррес на ощупь пробрались по палубе к главной надстройке, где размещалась столовая, и двинулись в обход вдоль правого борта. Гутьеррес неожиданно поднял руку и остановился, а затем и отступил на шаг назад, к салону.

— В боковых проходах вдоль бортов практически нет никаких укрытий. Пожалуй, нам лучше разделиться. Попробуй пройти вперед по левому борту. Я пойду здесь, по правому, — скомандовал Гутьеррес. Он знал, что за углом их, скорее всего, поджидает еще один стрелок, — И лучше действовать быстро, а не то яхта уйдет на ту сторону демилитаризованной зоны.

Дирк, кивнув, прошептал:

— Увидимся на мостике, — и метнулся через кормовую палубу к левому борту. Он обогнул левый угол надстройки и двинулся по проходу вперед. Все его чувства были обострены до предела. Отдаленная стрельба на берегу перекрывала стук двигателей яхты, но Дирк старался слушать только звуки на борту. Беззвучно ступая, он крался по проходу, пока тот не закончился у очередного трапа. Мостик теперь был совсем рядом — уровнем выше, на расстоянии тридцати футов. Дирк всмотрелся в темноту вверху, как вдруг тишина взорвалась автоматными очередями. Сердце Дирка тяжело бухнуло, но через мгновение он понял, что стрельба идет на противоположном борту яхты.

Гутьеррес ждал этих выстрелов. Он крался вдоль правого борта, низко пригибаясь к палубе и в любой момент ожидая атаки невидимого стрелка. Добравшись до трапа, Гутьеррес начал подниматься по нему на цыпочках, бесшумно, как кот, и едва успел поставить ногу на площадку, когда над головой у него просвистел целый рой пуль. Одетый в черное стрелок, высунувшись из-за угла рубки, открыл огонь из АК-74.

Гутьеррес чуть не угодил под первую очередь. Его спасло лишь то, что яхта внезапно замедлила ход и повернула в узкую протоку. Пули ушли вверх. Гутьеррес нырнул обратно на трап и соскользнул на несколько ступенек вниз, прежде чем обернуться и вскинуть свой МР5К. Там он спокойно подождал несколько секунд, пока противник вновь не открыл огонь. Очередь ударила по палубе всего в нескольких дюймах над головой Гутьерреса, осыпав его лицо тиковыми щепками. Коммандер тщательно прицелился и выпустил из своего пистолета-пулемета в темноту длинную очередь. Прозвучал короткий придушенный вскрик, и автомат стрелка снова разразился огнем, но на этот раз россыпь желтых огоньков ушла в небо, а потом и вовсе прекратилась — раненый стрелок замертво рухнул на палубу.

На другой стороне яхты Дирку, который слышал и начало стрельбы, и ее внезапный конец, оставалось только гадать, уцелел ли в этой схватке Гутьеррес. Он двинулся вверх по трапу левого борта и уже поднялся на две ступеньки, но внезапно замер от слабого щелчка сзади. Обернувшись через плечо, Дирк прислушался: звук исходил от боковой двери надстройки у основания трапа. Дирк бесшумно спустился и подкрался к ней. Крепко сжимая в правой руке рукоять своего «Зауэра», он взялся левой рукой за бронзовую ручку двери и мягко повернул ее до упора. Секунду он держал защелку открытой, затем глубоко вздохнул, распахнул дверь и ворвался внутрь.

Он ждал, что дверь распахнется настежь, но вместо этого она резко остановилась, наткнувшись на человеческое тело. От резкого рывка Дирк слегка потерял равновесие и, будто мячик от стенки, отскочил от мускулистого охранника, который удивленно уставился на него, стоя в проеме. Лица противников оказались на расстоянии всего нескольких дюймов друг от друга; Дирк заметил и глубокий шрам в форме буквы L на подбородке охранника, и его сломанный когда-то, искривленный нос. В руках тот держал автомат АК-74, который как раз и перезаряжал, когда ворвался Дирк. Ствол автомата был нацелен в пол, а охранник возился с защелкой, но при появлении Дирка он мгновенно нацелился прикладом ему в правый бок. Дирк сделал шаг назад, чтобы выстрелить из «Зауэра», противник ударил его под ребра, и пуля ушла в стену, не причинив никому вреда. Однако Дирк, вместо того чтобы жестко принять удар, ушел вправо и перекатился, выкинув вперед левую руку. Стремительно развернувшись, он крепко впечатал кулак охраннику в челюсть. Тот ошеломленно попятился, наткнулся на корзину с чистым бельем и упал.

Только теперь Дирк заметил, что находится в небольшой прачечной. У дальней стены стояли миниатюрная стиральная машина и сушилка, а возле двери — разложенная гладильная доска. Вскочив на ноги, Дирк быстро направил «Зауэр» в грудь охранника и нажал на курок.

Не последовало ни звука выстрела, ни отдачи в кисть руки. Вместо всего этого раздался негромкий металлический щелчок — боек пистолета ударил по пустому патроннику. Дирк поморщился, сообразив, что успел выпустить все тринадцать патронов из магазина. При виде разряженного пистолета охранник Кана заулыбался и поднялся на колени. Он умело вставил полный магазин, который до сих пор сжимал в правой руке, в гнездо автомата. Дирк понимал, что ни за что не успеет перезарядить свой «Зауэр», но его тело само уже приступило к осуществлению альтернативного плана. Рука потянулась и схватила блестящий предмет, который Дирк успел заметить краешком глаза, — оборонительное оружие последнего шанса.

Хромированный утюг на гладильной доске не только не был горячим, он вообще не был включен в розетку. Зато метательный снаряд из него получился острый и неприятный. Бросок Дирка сделал бы честь самому Джону Элвею:[52] утюг, как пуля, полетел в боевика. Тот был так занят своим автоматом, что даже не попытался уклониться. Утюг ударил стрелка плоской стороной по голове, точно по наковальне; череп треснул с отчетливым звуком. Автомат выпал из рук боевика, а затем он и сам, закатив глаза, рухнул на пол.

Дирк внезапно почувствовал, как под ногами снова взревели двигатели яхты. Судно прошло протоку и теперь двигалось, набирая ход, по главному руслу реки Ханган. Яхта способна была легко уйти от стоявшего у протоки вспомогательного судна спецназа. Если они хотят остановить яхту, ему и Гутьерресу нужно действовать быстро. Но сколько еще боевиков на борту? И, самое главное, где Гутьеррес?

65

Гутьеррес стоял на коленях на верхней площадке трапа правого борта и всматривался в проход, пытаясь уловить малейшее движение теней. Стрелок, которого он свалил чуть раньше, черной бесформенной грудой лежал на палубе возле мостика. Гутьеррес не видел вокруг никакого движения, и никто в него не стрелял, во всяком случае пока. Решив, что подкрепления не предвидится, он вскочил с трапа, пробежал по проходу к мостику и, перепрыгнув по пути через мертвеца, ворвался в открытую дверь.

Он почти ожидал увидеть там орду ожидающих его вооруженных боевиков с автоматами, но все вышло иначе. В просторной рубке было всего три человека, и все они смотрели на него с откровенным презрением. Плотный мужчина с обветренным лицом — очевидно, капитан, стоял у штурвала, ведя яхту к середине реки. У двери, выходящей на левый борт, угрюмый охранник поигрывал автоматом, выжидающе глядя на «морского котика». А в задней части рубки в высоком кожаном капитанском кресле сидел не кто иной, как сам Кан. Магнат, которого Гутьеррес узнал по фотографии, был в красном шелковом халате. Последнюю ночь перед поспешным бегством он решил заночевать на яхте.

Три пары глаз смотрели на четвертую. Рефлексы не подвели Гутьерреса. Опытный «морской котик» навел оружие на охранника и спустил курок на целую секунду раньше, чем тот успел отреагировать. Его пистолет-пулемет стремительно выплюнул три пули, которые чистой строчкой пересекли грудь боевика. На лице того появилось изумленное выражение, его отбросило на переборку, палец на курке инстинктивно сжался. Автомат разразился беспорядочным градом пуль, цепочка отметин потянулась через палубу к Гутьерресу. «Морской котик» беспомощно следил, как свинцовая строчка подбирается к нему все ближе, но стрелок вдруг сполз на палубу мертвым.

Гутьерресу понадобилась доля секунды, чтобы оценить ситуацию. Одна из пуль клюнула его в бедро, он чувствовал, как кровь теплым ручейком стекает по ноге и скапливается в ботинке. Еще одна пуля чуть не угодила ему в живот, но вместо этого срикошетила от его собственного пистолета-пулемета. Гутьеррес понял, что пуля разбила казенник и его оружие вышло из строя, превратившись в бесполезную железку.

Двое остальных в рубке тоже это заметили. Коренастый капитан, стоявший всего в нескольких футах от Гутьерреса, выпустил штурвал и бросился на раненого спецназовца. Из-за раны в левом бедре тот ничем не мог ответить на нападение. Капитан обхватил Гутьерреса мощными руками и попытался, используя свой вес, швырнуть его с разворота на штурвал. Он так сдавил спецназовца, что воздух с силой вырвался из его легких и ему показалось, что ребра вот-вот не выдержат. Но в правой руке Гутьерреса по-прежнему был зажат бесполезный автоматический пистолет; он размахнулся и изо всех сил ударил им капитана по затылку. К его изумлению, ничего не произошло. Гутьерресу показалось, что капитан сжал его еще сильнее, дыхание стеснилось, не хватало кислорода, перед глазами замелькал целый калейдоскоп звезд. Рана в бедре пульсировала острой болью, в висках будто стучали отбойные молотки. Гутьеррес снова обрушил рукоять пистолета на затылок капитана, и снова ему показалось, что медвежьи объятия только сжались. Чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, он в отчаянии принялся бешено бить капитана по голове, снова и снова. Потом он понял, что падает, что сейчас отключится, но сознание его вдруг прояснилось, словно не соглашаясь с тем, что происходило с телом.

Повторявшиеся раз за разом удары наконец вырубили упрямого капитана, и оба они, как были в обнимку, тяжело рухнули на пол. Капитан никак не хотел выпускать Гутьерреса из своих медвежьих объятий, но руки его все же разжались, и спецназовец, задыхаясь, поднялся на колени.

— Впечатляющее представление. Жаль, что оно станет для вас последним, — ядовито произнес Кан.

Пока Гутьеррес боролся с капитаном яхты, он успел подойти и теперь хладнокровно целился в голову Гутьерреса из автоматического «Глока». «Морской котик» попытался придумать какой-нибудь выход из положения, но выхода не было. Автомат был зажат в мертвых руках охранника в другом углу рубки, а его собственное оружие в правой руке было разряжено и разбито. Он ослабел от раны и схватки с капитаном и к тому же не успел подняться с колен. Нет, он ничего не мог предпринять. Гутьеррес твердым взглядом вперился снизу вверх в Кана; ствол «Глока» смотрел ему в лицо с расстояния в несколько дюймов.

Единственный выстрел прогремел в рубке, как удар грома. Гутьеррес ничего не почувствовал и только удивился, увидев ошеломленное выражение в глазах Кана. Потом он увидел, что рука корейца исчезла вместе с пистолетом в водопаде алой крови. Грохнули еще два выстрела; кровавые брызги полетели из левого колена и правого бедра Кана. С мучительным криком магнат повалился на палубу. Он извивался от боли и все пытался схватить другой рукой то, что осталось от его правой кисти. Когда он упал, Гутьеррес перевел взгляд в противоположный конец рубки — туда, откуда раздавались выстрелы.

В проеме левой двери рубки стоял Дирк, держа на уровне глаз автомат АК-74, дымящийся ствол которого все еще был нацелен на распростертого на палубе Кана. Он встретился взглядом с Гутьерресом, и на лице его отразилось громадное облегчение — он понял, что «морской котик» жив.

Дирк пересек рубку и посмотрел в окно. Яхта без рулевого продолжала нестись по просторам реки Ханган на скорости почти в сорок узлов. Справа виднелся катер спецназа, старавшийся поравняться с более быстроходной яхтой, но он безнадежно отставал. У другого берега реки, прямо по курсу яхты, медленно двигалась по течению уже виденная прежде Дирком ярко освещенная драга, очевидно, углубляя фарватер. Дирк на мгновение замер, глядя на нее и вспоминая мертвого «морского котика» на причале и погибших на Аляске сотрудников Береговой охраны. Тряхнув головой, он повернулся и подошел к Кану. Тот корчился от боли, заливая палубу кровью.

— Ваш скачка закончена, Кан. Желаю приятно провести время в аду.

Кан в бессильном гневе уставился на Дирка, изрыгая проклятия, но Дирк, словно не слыша, отвернулся и отошел. Приблизившись к штурвалу, он нагнулся и рывком поднял Гутьерреса на ноги.

— Неплохо проделано, напарник, но где ты был так долго? — прохрипел Гутьеррес.

— Да так, нужно было кое-что отгладить, — отозвался Дирк, почти волоком подтаскивая «морского котика» к бортовому ограждению.

— Наверно, надо остановить этот круизный лайнер, — проворчал Гутьеррес. — Я не думал, что на его борту окажется большая шишка. Разведка с нетерпением ждет этого типа, чтобы расспросить как следует.

— Боюсь, что у Кана уже назначена другая встреча, — бросил Дирк и, сдернув с переборки спасательный жилет, надел его на Гутьерреса.

— У меня приказ взять его живым! — запротестовал Гутьеррес. Продолжить он, однако, не успел — Дирк крепко схватил его за отвороты комбинезона и перевалился вместе с ним через боковые релинги в воду. Дирк постарался оказаться внизу и принять на себя основной удар о воду. Скорость была такова, что из него чуть не вышибло дух. Они ненадолго погрузились в воду, но тут же вновь выскочили на поверхность. Яхта с ревом унеслась прочь. Дирк держался на воде сам и помогал раненому коммандеру.

Люди на катере заметили, как два человека вывалились с яхты за борт, и прекратили погоню, чтобы вытащить их из воды. А Дирк и Гутьеррес держались на воде и не сводили глаз с яхты Кана. Великолепное судно продолжало, не снижая хода, лететь поперек фарватера к противоположному берегу и громадной землечерпалке возле него. Когда она подошла ближе, всем стало ясно, что судно летит прямо на драгу. Рулевой на ней заметил несущуюся на него на всех парах яхту и дал длинный гудок, но судно не изменило курса.

С жутким скрежетом сверкающая белая яхта, как бешеный бык, налетела на землечерпалку. Ее нос на полной скорости воткнулся в ржавую железную посудину ровно посередине, и великолепное судно исчезло в облаке белого дыма. Вслед за дымом в воздух поднялся небольшой огненный шар — это были раздавлены и вспыхнули топливные баки. На драгу и в реку обрушился настоящий град щепок и металлических обломков, и в это же время искореженный корпус яхты соскользнул с землечерпалки и затонул. Когда пламя утихло, а дым разошелся, трудно было представить, что здесь только что летела на всех парах стошестидесятипятифутовая океанская яхта.

Дирк и Гутьеррес дрейфовали в реке и с мрачной сосредоточенностью наблюдали за гибелью яхты. Спасательная шлюпка с катера подплывала к ним.

— Боюсь, то, что мы не взяли его живым, мне дорого обойдется, — сказал Гутьеррес, когда пламя и дым рассеялись.

Дирк недовольно покачал головой:

— Чтобы он смог провести остаток дней в тюрьме, похожей на загородный клуб? Нет уж, спасибо!

— Не буду с тобой спорить. По мне, так мы с тобой только что облагодетельствовали человечество. Другое дело, что его смерть может иметь для меня неприятные последствия. Начальство будет недовольно, это же международный скандал с Кореей.

— Когда все факты выплывут наружу, по Кану и его банде убийц вряд ли станут лить слезы. Кроме того, он был еще жив, когда мы покинули яхту. Я вообще считаю, что произошел несчастный случай. На воде это бывает.

Гутьеррес на мгновение задумался.

— Несчастный случай на воде, — повторил он, словно убеждая самого себя, — А знаешь, такой вариант, может, и прокатит.

Дирк посмотрел, как последние клочья дыма от столкновения медленно расползаются и исчезают над водой, и устало улыбнулся Гутьерресу. Спасательная шлюпка с катера подошла и выловила их из реки.

Эпилог

1 июля 2007 года


Кан исчез, и вместе с ним рухнула его империя. «Морские котики», ворвавшись в резиденцию, захватили в личном офисе хозяина его помощника Квана и обнаружили кучу обличающих документов, которые тот отчаянно спешил, но так и не успел уничтожить. К югу от Инчхона две другие команды спецназа прочесали судоверфь Кана и соседнее телекоммуникационное предприятие. Сильное сопротивление, которым охрана на заводе встретила спецназовцев, вызвало подозрения, и на предприятие тут же десантировалась большая группа аналитиков и сотрудников спецслужб. Вскоре в подвале была обнаружена тайная биологическая лаборатория; связи сотрудников с Северной Кореей тоже не остались незамеченными. Перед лицом многочисленных доказательств и смерти хозяина Кван быстро сломался и, пытаясь спасти собственную шкуру, подробно рассказал о всех прегрешениях Кана.

В Соединенных Штатах известие о «случайной гибели Кана при попытке скрыться от властей» вызвали у Лина и главных инженеров его группы аналогичную реакцию. Под угрозой обвинения в попытке совершить массовое убийство они согласились сотрудничать с властями. Для себя они выдвигали слабое, но обычное в подобных случаях оправдание — они всего лишь выполняли приказ. Только украинские инженеры отказались от сотрудничества, что и привело их надолго в федеральную тюрьму.

Власти тем временем не раскрывали своих карт до последнего — до того момента, как было получено решающее доказательство. Остатки полезного груза ракеты — те самые, что извлекли со дна Питт и Джордино, — были под покровом строгой секретности перевезены на военно-воздушную базу Ванденберг к северу от Лос-Анджелеса. Там, в охраняемом ангаре, группа квалифицированных инженеров осторожно разобрала головную часть ракеты. Обнаружился фальшивый спутник, скрывавший в себе емкости с вирусом и систему распыления. Эпидемиологи вооруженных сил и Центра по контролю заболеваемости извлекли емкости с высушенным и замороженным вирусом и обнаружили, к своему ужасу, что в них содержится смертельно опасная смесь вирусов оспы и ВИЧ. Их сравнили с образцами из инчхонской лаборатории, и кошмарные выводы подтвердились. Несмотря на проявленный армией интерес к сохранению образцов вируса, президент распорядился полностью уничтожить все обнаруженные запасы. Конечно, оставались опасения, что какие-то образцы могли избежать захвата и уничтожения и остались лежать где-то в неизвестном месте, но на самом деле все вирусы «Химера», полученные специалистами Кана, были уничтожены.

Властям удалось установить принадлежность «Когурё» судоходной компании «Кан энтерпрайзиз» и неоспоримую связь самого Кана с Северной Кореей. Только после этого чиновники Министерства внутренней безопасности раскрыли карты и сделали публичное заявление. Средства массовой информации всего мира словно сошли с ума — ведь были раскрыты детали самой опасной в истории попытки террористической атаки на Соединенные Штаты. Кроме всего прочего, к Кану привели ниточки от убийств дипломатов, и мировая пресса перенесла фокус своего внимания с Японии на Северную Корею. Трудовая партия Кореи начисто отрицала свою причастность к неудавшейся попытке запуска ракеты, но, несмотря на это, в мире поднялась волна гнева против северокорейского тоталитарного режима. Его немногочисленные торговые партнеры ответили еще большим ужесточением условий импорта и экспорта. Даже Китай присоединился к санкциям и разорвал торговые отношения с преступным режимом. Снова, в который уже раз, голодающее крестьянство Севера начало тихо сомневаться в законности диктаторской власти их лидера.

В Сеуле и вообще в Южной Корее исчерпывающие доказательства против Кана и его сообщников произвели эффект ядерного взрыва. Если раньше южнокорейское правительство высказывало неудовольствие в связи с американским военным присутствием, то теперь все это было отброшено. Шок и недоверие сменились гневом и яростью — Кан сумел обмануть всю страну, да к тому же оказался прислужником Северной Кореи. Последствия не заставили себя ждать. Политические друзья и прихлебатели Кана подверглись общественному остракизму. По Национальной ассамблее прокатилась волна отставок, достигшая и президентского офиса. Перед лицом свидетельств о близких личных связях с Каном даже лидер Южной Кореи вынужден был оставить свой пост.

Общественное возмущение заставило правительство быстро национализировать имущество «Кан энтерпрайзиз». В первую очередь распределили яхты и вертолеты, а в резиденции-крепости устроили научный центр по вопросам суверенитета Южной Кореи. Имя Кана было удалено из всех документов, имевших отношение к его бывшим активам, а сами активы позже продали по частям конкурирующим компаниям. Вскоре уже ничто не напоминало о том, что еще недавно жил на свете такой человек. Будто по неписаному закону, имя Кана вообще исчезло из южнокорейского лексикона.

Раскрывшийся факт связи Кана с Севером потряс общество на всех его уровнях. Сразу же прекратились молодежные демонстрации в поддержку воссоединения — нация вспомнила о том, как опасно жить рядом с Севером. Теперь никто уже не забывал об огромной северокорейской армии по ту сторону границы. Воссоединение двух государств осталось национальной целью — но только на южнокорейских условиях. Когда же, еще через восемнадцать лет, Корейский полуостров действительно воссоединился, то движущей силой этого процесса стала растущее в Трудовой партии Кореи стремление к капитализму. Понимая, что капитализм несет с собой свободу личности, партия в конце концов сбросила с себя диктаторскую семейную власть и в одностороннем порядке преобразовала войска в гражданские трудовые отряды.

Однако прежде чем все это смогло осуществиться, южнокорейской Национальной ассамблее нужно было проголосовать по законопроекту 188 256 — законодательному акту, предусматривавшему отвод вооруженных сил США за пределы государства. В редком порыве двухпартийного единодушия законопрект был единогласно провален.

* * *

Незадолго до рассвета старшего сержанта ВВС Кейта Катану тихо вывели из грязной камеры муниципальной тюрьмы корейского города Кунсана и передали ожидавшему его полковнику ВВС из американского посольства. Катану ничего не сказали о причинах его освобождения, да он бы особо и не понял. Сержант так никогда и не узнал, что в деле об убийстве опустившейся проститутки его подставили и что это было частью хорошо организованного заговора. При помощи этого и других подобных дел предполагалось настроить общественное мнение против военного присутствия США в Корее. Не узнал сержант и о том, что это Кван, личный помощник Кана, раскрыл все подробности подстроенного убийства. Кван теперь с готовностью рассказывал и о заговоре, и о политических убийствах в Японии, ведь всю вину можно было свалить на мертвого убийцу, Тонджу. Вряд ли все это заинтересовало бы изумленного служаку, когда его по тихому запихнули на борт военного самолета и отправили в США. Одно сержант знал твердо: он с превеликим удовольствием выполнит приказ полковника из посольства никогда больше не появляться в Корее.

* * *

НУМА в Вашингтоне на короткое время стало героем дня — ну как же, сотрудники этого агентства сумели отвернуть ракету от Лос-Анджелеса и предотвратить распространение смертельного вируса. Однако со смертью Кана и его разоблачением как организатора этой террористической атаки приключения Питта и Джордино быстро отошли на задний план. Их место заняли слушания в конгрессе и расследование обстоятельств преступления, во время которых кое-кто призывал даже к войне против Северной Кореи. Однако стараниями дипломатов со временем эмоции улеглись, и постепенно в центр внимания выдвинулась материальная база система охраны границ в рамках Министерства внутренней безопасности, с тем чтобы подобное никогда не смогло повториться.

Новый глава НУМА сумел воспользоваться моментом и вовремя обратился к конгрессу с просьбой о выделении его организации дополнительных средств на замену вертолета, исследовательского судна и двух подводных аппаратов, поврежденных или уничтоженных людьми Кана. На волне благодарности и патриотических чувств конгресс с готовностью одобрил эту меру. Законопроект прошел через обе палаты всего за несколько дней.

К немалой досаде Джордино, Питт сумел протащить в одобренный законопроект дополнительный пункт о финансировании для агентства мобильной атмосферной морской наблюдательной платформы для использования в прибрежных исследованиях. Эта штука была известна также как «дирижабль» или «пузырь».

* * *

В Сиэтле был ясный свежий день. Заходящее солнце отбрасывало от высоких сосен студенческого кампуса Фёркрест длинные тени, когда Сара проковыляла к выходу из Лаборатории общественного здоровья штата Вашингтон. Правая нога девушки была заключена в тяжелый гипсовый кокон. Оставалось только радоваться, что через несколько дней гипс снимут.

Перенося вес тела на алюминиевые костыли, она слегка поморщилась. Вот уже несколько недель ее рукам приходилось носить на себе вес тела, и они ныли. Сара сделала несколько шагов от двери, не поднимая глаз от тротуара, и осторожно спустилась по короткой лестнице. Она так тщательно выбирала, куда поставить костыли, что не заметила машины, припаркованной в неразрешенном месте напротив выхода, и чуть не налетела на нее. Подняв голову, Сара раскрыла рот от изумления.

Прямо перед ней стоял автомобиль Дирка — «крайслер ЗОО-D» с открытым верхом 1958 года выпуска. Машина, похоже, находилась в наполовину отреставрированном состоянии. Пулевые отверстия в кожаных сиденьях были временно заклеены скотчем, а в корпусе — зашпаклеваны. Беспорядочные пятна серой грунтовки на бирюзовом корпусе делали автомобиль похожим на замаскировавшегося гигантского ската.

— Вторую ногу обещаю не ломать.

Сара обернулась на раздавшийся сзади низкий голос и обнаружила Дирка с букетом белых лилий и лукавой улыбкой на лице. В порыве чувств она уронила костыли и бросилась ему на шею.

— Я уже начала беспокоиться! С самой ракетной атаки от тебя не было никаких известий!

— Я был в отъезде. Оплаченное путешествие в Корею и прощальная прогулка на яхте Дэ Юн Кана.

— Знаешь, вирус, который они состряпали… это просто безумие, — сказала она, качая головой.

— Тревожиться больше не о чем. Есть уверенность, что все образцы вируса удалось обнаружить и уничтожить. Остается надеяться, что эта гадость никогда больше не появится на земле.

— Всегда найдется какой-нибудь сумасшедший, готовый ради денег или славы создать новый биологический ящик Пандоры.

— Кстати, о безумцах. Как дела у Ирва?

Такой ход мыслей вызвал у Сары улыбку:

— Ирв будет, наверное, единственным человеком в современном мире, перенесшим оспу. Он на пути к полному выздоровлению.

— Рад слышать. Он хороший парень.

— Похоже, твоя машина тоже выздоравливает, — заметила Сара, кивая на «крайслер».

— Она у меня крепкая старушка. Пока меня Не было, механическую часть перебрали, а вот над корпусом и салоном еще предстоит поработать.

Дирк повернулся и нежно взглянул на Сару:

— Я, кстати, так и не накормил тебя в тот раз ужином с крабами.

Сара заглянула глубоко в зеленые глаза Дирка и кивнула. Дирк быстро наклонился, подхватил Сару вместе с лилиями на руки и осторожно усадил на переднее сиденье автомобиля, а затем легко поцеловал в щеку. Костыли он небрежно бросил на заднее сиденье, а сам запрыгнул за руль и завел машину. Подновленный мотор легко подхватился и негромко заурчал на холостом ходу.

— Только никаких паромов! — попросила Сара, уютно пристраиваясь поближе к Дирку.

— Никаких паромов, — рассмеялся Дирк и обнял девушку за плечи. Он легко надавил на газ; старый автомобиль низко взревел и покатил по заросшему парку в розовые вечерние сумерки.

Черный ветер

Примечания

1

Специальное подразделение японских вооруженных сил, занимавшееся разработкой и испытаниями химического и бактериологического оружия. — Здесь и далее примеч. переводчика.

2

+90° по Фаренгейту = +32,2° по Цельсию.

3

Самопишущий прибор для регистрации и измерения кратковременных явлений.

4

Прибор для измерения скорости ветра.

5

+10 °C.

6

Как в старые добрые времена (фр.).

7

Центральная часть верхней палубы.

8

Крайняя оконечность кормовой части судна.

9

Ряд углублений на поле, окружающих лунку и осложняющих игрокам попадание в нее; угодивший в ловушку мяч, как правило, удается снова вывести на выгодную ударную позицию, лишь затратив несколько дополнительных ударов.

10

Профессионалы, в зависимости от положения мяча, применяют целый набор различных пронумерованных клюшек: деревянные, металлические, лопастные и т. п.

11

Архизлодей, герой популярных американских комиксов.

12

Особый судебный следователь в Англии и США, в чьи обязанности входит установление причин смерти лиц, скончавшихся внезапно при неясных обстоятельствах.

13

Более 180 кг.

14

Японская террористическая организация.

15

Около 168 см.

16

Морская мера длины, равная 185,2 м.

17

Своего рода игра слов; hit, помимо других значений, переводится с английского, как точное попадание.

18

Порядка 90 кг.

19

Находилась на месте современного Мехико.

20

Государство инков в 1438–1536 гг., занимало территорию современного Перу, Боливии, Эквадора, север Чили и северо-запад Аргентины.

21

Телебашня в Сиэтле.

22

Около 2200 куб. см.

23

Более 2,25 т.

24

Штаб-квартира ЦРУ.

25

Суордфиш — рыба-меч.

26

Острое корейское блюдо — капуста под кислым соусом.

27

Центр американской рекламной индустрии.

28

AUDRY (Autonomous Underwater Data Recovery Vehicle).

29

Этот кролик якобы приносит на Пасху детям крашеные яйца.

30

Дворецкий Дживз, персонаж из произведения американского писателя Вудхауза.

31

Альфальфа (люцерна) — кличка персонажа очень популярного в 20–40-х годах киносериала, мальчика 7–10 лет в коротких штанишках.

32

Мери Меллон (1869–1938), она же Тифозная Мери. Иммигрантка из Ирландии, известная как первая разносчица тифа в США. Болея тифом в легкой форме, она не лечилась и, работая в частных домах кухаркой, заражала окружающих этой болезнью.

33

Прозвище известного боксера Джо Фрейзера.

34

Известнейший рестлер, снимался в кино.

35

Известная американская пловчиха и актриса, олимпийская чемпионка 1936 г. Снималась в водных мюзиклах.

36

Так называют штат Иллинойс.

37

Ракета-носитель «Зенит» создана на основе советской межконтинентальной баллистической ракеты «РС-20» для запуска космических аппаратов. Головным разработчиком ракеты «Зенит» является украинское КБ «Южное», а разгонного блока для нее — российская корпорация «Энергия». Учредителями «Морского старта» являются «Боинг», «Кварнер», «Южное» и «Энергия».

38

любовь (фр.).

39

MUGR (Miniature UnderwaterGPS Receiver) — миниатюрный подводный GPS-приемник. Mugger — крокодил (индийский).

40

Элвис Пресли. Некоторые его фанаты до сих пор считают, что он жив.

41

Около +22° с.

42

«Пленник Зенды» — фильм 1937 г., римейк 1952 г.

43

Знаменитый американский каскадер, исполнитель отчаянных трюков на мотоциклах.

44

LASH (Littoral Airborne Sensor-Hyperspectral).

45

Ссылка на первый полет самолета братьев Райт.

46

Известный американский фотограф, мастер пейзажа.

47

Американская природоохранная организация.

48

Джордж Хейз (1885–1969) — американский киноактер, во многих фильмах играл роли эдаких неотесанных мужланов.

49

Герои американских комиксов первой половины прошлого века. Матт был высокий и худой, Джеф — маленький толстячок.

50

Герой американского фольклора, лесоруб.

51

Крупная американская фирма, специализирующаяся на междугородных автобусных пассажирских перевозках. На боках ее комфортабельных автобусов нарисована борзая, т. е. greyhound.

52

Джон Элвей — знаменитый американский бейсболист.


на главную | моя полка | | Черный ветер |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 14
Средний рейтинг 4.1 из 5



Оцените эту книгу